автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.07
диссертация на тему: Что такое отрицательный глагол?

Полный текст автореферата диссертации по теме "Что такое отрицательный глагол?"

0 р ля Государственный комитет Российской Федерации

1 I и " н

по высшему образованию — I /а ;! ?- - Марийский. государственный университет

на правах рукописи

СЕЖЦКАЯ ИРМА АЛЕКСАНДРОВНА

ЧТО ТАКОЕ "ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ГЛАГОЛ"? (на материале языков, относящихся к урало-алтайской и палеоазиатской группам)

Л Г\ Г".0 Ж.......^ - .т.,..*...- .. — ... ».Ч,..*.*. —.... - —

Аи.и^. и/. у 1 Г п а^Г, * *. -г Л СГ^ГЛ-

ЛЕ'ТОгЕ-ГЕРАТ д;:ссертзщи: на соискание ученой степей;! доктора филологических наук

Работа Еыполнека в Ленинградском оделении Института языкознания Академии наук СССР

Защита состоится 25 апреля 1996 г. в7,; час. на заседании Специализированного Д 064.44.01 Совета по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора филологических наук при Марийском государственном университете (424001 г. Йошкар-Ола, ул. Пушкина, 30).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Марийского государственного университета.

Автореферат разослан марта 1396 года.

Ученый секретарь Специализированного Совета Д 064.44.01 кандидат Ф^ологическия наук

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор л. 11. Грузов (г.Йошкар-Ола) доктор филологических наук профессор Л.Ш.АрсланоЕ (г. Елабуга)

доктор филологических наук

Г.И.Лаврентьев

(г.Йошкар-Ола)

Ведущая организация:

Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН

Общая характеристика работы

Тема исследования и ее актуальность.

Проблема так наз. "отрицательных глаголов" до сего времени не получила разрешения, удовлетворяющего всех специалистов, ни в отечественной, ни в зарубежной лингвистике. Вопрос остается спорным, что свидетельствует об актуальности исследования.

Проблема является общей для языков, относящихся к различным группам (Финно-угро-самодийской, тунгусо-маньчжурской и палеоазиатской), ввиду того что в этих языках существуют типологически сходные отрицательные формы глаголов. Это обстоятельство говорит о возможности и необходимости рассматривать упомянутую проблему одновременно на материале всех этих языков.

Новизна работы обусловлена тем, что а ней предлагаются доказательства несостоятельности теории, так наэ."отрицательных глаголов", постулирующей существование "отрицательных глаголов" как на лроялых стадиях языкового развития, так и в современных языках - теории, которая более столетия (и до настоящего времени) принята как в отечественном, так и в зарубежном языкознании.

Предложен новый метод исследования указанной проблемы, основанный на том, что в глагольных парадигмах Финно-угро-самодийских и тунгусо-маньчжурских языков имеет место бинарная оппозиция: парадигма каждого глагола представлена двумя рядани форм - утвердительным и отрицательным, и это позволяет изучать состав отрицательных глагольных Форм путем их сопоставительного анализа с формами утвердительного ряда.

Предложена иная, не противоречащая положениям, принятым в общем языкознании, интерпретация состава отрицательных глагольных форм урало-алтайских и других языков, в грамматических описаниях которых фигурирует так наз. "отрицательный глагол".

Впервые выдвинута и аргументирована гипотеза о неглагольном происхождении показателей категории отрицания урало-алтайских и других языков; показатели категории отрицания возводятся нами к древним словам пространственно-временной ориентации.

Впервые проблема так наэ. "отрицательных глаголов' рассматривается одновременно на материале больаой группы близко- и дальнвродствен-нмх и неродственных языков (урало-алтайских• корейского н нивхского).

- г -

Цеди и задачи исследования.

Теория так наэ."отрицательных глаголов" вошла в противоречие с положениями. принятыми в общем языкознании, согласно которым показа*

тели грамматической категории отрицания могут быть выражены только Формальными языковыми единицами. Сторонники теории "отрицательных глаголов" считают, что отрицание действия может быть заложено а лексическом значении "самостоятельных отрицательных глаголов", к которым они относят глаголы с лексическими значениями, "не быть", "отсутствовать", "не мочь", "не знать" и под.* При этом игнорируется давно известный лингвистам Факт существования в языках слов, противоположных по лексическому значению - антонимов. Антонимы следует рассматривать в разделе "Лексикология", к выражению грамматической категории отрицания они никакого отношения не имеют.. Схо(род|-ники теории "отрицательных глаголов" доходят также из посту «аул о самостоятельности так наз. "дояоцогате*ьных отрицательных *чшг9--лов", причисляют их к глагольной системе, фриомсывая им тем .не .менее функцию отрицания действия.

Ны поставили перед собой задачу:

1) выявить, на чем основаны противоречия между теорией "отрицательных глаголов" и положениями, принятыми в общем языкознании'относительно способов выражения грамматической категории отрицания. Для этого необходимо было 2) установить, чем являются сочетания так наэ."вспомогательных отрицательных глаголов" со знаменательным компонентом - синтаксическим сочетанием (как утверждается в ряде грамматических описаний) или отрицательной формой знаменательного глагола. Установили, что 3) это словосочетание является ».предложении любого урало-алтайского языка наименьшей лексической' и грамматической единицей, которая не делится на составные части без ущерба для ее смысла; 4) компоненты таких словосочетаний, взятые в отдельности, асенаитичны; 5) такие словосочетания давно стабилизировались и имеют регулярное употребление в урало-алтайских языках в качестве словоизменительных единиц - отрицательных форм знаменательных глаголов с определенной и твердо установленной структурой; &) каждая: такая отрицательная глагольная форма не создается говорящий- занойв;

* Терещенко И.М. Ненецкий язык. - Языки народов СССР, т. III. Н., Наука, 1888, с.388.

- э -

а воспроизводите* им И воеприминается слушающим как грамматическая форма определенного глагола, а не как словосочетание, состоящее И» "отрицательного глагола" и основы знаменательного глагола или причастия (как принято утверждать а грамматических описаниях урало-алтайских Языков).

Все перечисленные результаты исследования доказываются с помочь» разработанной нами методики изучения языкового материала, основанной На бинарности рассматриваемых лингвистических объектов, - сопоставительном анализе соотносительных, а также структурно тождественных форм утвердительного и отрицательного ряда глагольных парадигм, ср. фин. en tule 'не прихожу* - tulen 'прихожу* - так наз. "отрицательный rxarox" en не изменяет лексического значения отрица-•ШЛМоЛ формы глагола tulla 'приходить*; en tullut 'я-ие привел' («МперфвКТ) - olen tullut '(я) прикол' (перфект) - сопоставительный Анализ этих форм показывает, что так наз. "отрицательному глаголу" НзмгНМЛЬйо была чужда грамматическая категория времени.

Одной Из задач исследования является изучение вопроса о происхождении TíК наз. "вспомогательных отрицательных глаголов", поскольку теорий вв &тих глаголах базируется на постулате о глагольном прошлом этих слов.

ПрвН^ичасКая ценность работы состоит 1) в теоретическом обосновании Предложенной концепции относительно сущности Показателей категорий отрицания в урало-алтайских языках; 2) в разработка косой методологии изучения и интерпретации состава аналитических отрица-to.ibHux глагольных форм - это необходимо а) для составления учебных Лособий и преподавания урало-алтайских языков в вузах и национальных школах; б) при подготовке справочных изданий по этим языкам; в) при компьютеризации этих языков; г) для дальнейшего исследования ¡»не мало изученных урйЛо-г»лтаЙских языков и их диалектов.

Апробация работы.

Работа обсуждалась в Институте языкознания АН СССР и на расширен-(он заседании Правления Русско-германской ассоциации Российского №ида культуры. Основные положения работы изложены в статьях к но-юграфин. По теме диссертации опубликовано 18 работ.

Содержание работы

Диссертация состоит из 2-х частей: X ч."Отрицательные глаголы" в финно-угро-самодийских, тунгусо-маньчжурских, корейском и нивхском языках; их отношение к глагольной системе" включает введение, 4-ре главы и заключение. II ч. "К вопросу о генезисе отрицательных грамматических комплексов в составе отрицательных аналитических глагольных форм" состоит из введения, 3-х глав, заключения и библиографии, которая относится к работе в целом.

Во введении обосновывается актуальность темы, изложены цели и задачи исследования.

Квалификация слов, называемых "отрицательными глаголами", непосредственным образом связана с проблемой частей речи и другими обце-лингвистическими проблемами (например, установлением характерных черт отдельного слова, общих для знаменательного и служебного слова и др.>.

В работе используются достижения русской лингвистики в разработке проблемы частей речи. При отнесении слова к какой-либо определенной части речи учитывается органическое единство 3-х аспектов, которые в нем .представлены: 1) его семантика, 2) морфологическая форма и 3) синтаксические нормы его взаимосвязей с другими словами в предложении.» Полагаем, что лишь при учете всех указанных 3-х аспектов, представленных в слове, возможно установление его принадлежности к определенной части речи. Поэтому мы не можем согласиться с теми лингвистами, которые считают, что части речи' "суть явления чисто грамматические" , и не видят "никаких оснований для толкования "частей речи" в качестве "лексических", "лексико-грамматичес-ких", "лексико-морфологических" и тому подобных категорий", полагая, что части речи "всегда остаются по своей природе грамматическими; хотя их и составляют "слова", но это слова, лишенные своей лексической конкретности, слова, обладающие отвлеченно-грамматическими значениями - "предметности", "приэначности" и т.п.".** Как видим, в данном случае категориальное значение слова (т.е. обобиен-

* цинциус В.И. Грамматический строй языка и проблема частей речи.

- Вопросы теории частей речи. Л., Наука, 1966, с.251'. #* Суник 0. П. Глагол в тунгусо-маньчжурских языках. и-Л, изд-во АН СССР, 1882, с.201-202.

нов. абстрактное значение слова, выявляющееся в его конкретном лексическом значении) смешивается с грамматическими категориями слова, приравнивается к ним. Возможноименно в таком ошибочном, с навей точки зрения, подходе к определению категориальной принадлежности слова и следует искать причини выделения в целом ряде языков слов, называемых "вспомогательными отрицательными глаголами".

По своей лингвистической природе части речи представляют собой категории, обцие для всех языков, несмотря на своеобразие каждого языка. Обращение к оригинальному термину "отрицательный глагол", на наш взгляд, не способствовало адекватному описанию одного из своеобразных явлений Финно-угро-санодиЯсхих, тунгусо-маньчжурских и ряда других языков - способа вырагенм.ч общего отрицания.

Решение вопроса о способе выражения категории отрицания в этих языках предполагает установление возможности или невозможности выражения грамматической категории отрицания с помочью "отрицательных глаголов", исходя из определения понятий: 1) грамматическая категория отрицания и 2) глагол.

Полагая, что непременным и основным условием при установлении сущности приглагольного отрицания является рассмотрение его в состава

отрицательных форм знаменательных глаголов (поскольку вне их состава личные формы отрицаний не существуют), автор считает своей задачей выяснение отношений неаду компонентами отрицательных форм знаменательных глаголов, распределения между ними лексической и грамматической нагрузки. Для понимания структуры отрицательных форм глаголов их необходимо рассматривать параллельно с утвердительными формами тех же глаголов - только такой противопоставительный анализ, на паи взгляд, поможет найти ключ к объяснению сущности их компонентов.

Разноплановость проблем, которые имеют самое непосредственное о*-ношение к теме работы, несколько затрудняет последовчтвльное изложение материала.

Глава 1. История вопроса.

Фннно-угорскиа языки.

Личные Формы отрицаний егть почти во всех Финно-угорских языках,за исключением венгерского, хантыйского, мансийского и литературного эстонского языка; о них написано много, однако нет рабог, епециаль-

-8 -

но посвяценных этии языковым единицам.

Первые грамматики Финского языка составлялись на основе латинских грамматических традиций. Личные формы отрицаний, представляющие собой раэдельнооформленные слова, содержащие в своем составе лично-числовые показатели, на основании их формальных признаков выли отнесены к глаголам и названы "отрицательными глаголами", ввиду того что они употреблялись в языке для отрицания действия. Описание личных Форм отрицаний в финском языке послужило впоследствии образцом при описании подобных форм в тунгусских и самодийских языках. Точка зрения относительно глагольной природы личных форм отрицаний получила поддержку у подавляющего большинства специалистов по всем указанным языкам, как зарубежных, так и отечественных, она стала традиционной и принята в настоящее время в действующих грамматиках по финно-угорским, самодийсхим и тунгусо-маньчжурским языкам. В Финских этимологических словарях в! значится как "глагол отрицания" - ИеНюувгМ.» В "Лингвистическом энциклопедическом словаре"*« сообщается о существовании в Финском языке "отрицательного глагола", но в качестве примера приведен не "отрицательный глагол", а отрицательная форма глагола ри(ша 'говорить'*, еп риИи 'не говорю*.

Наличие в указанных языках личных Форм отрицаний с саного начала изучения этих языков практически исключило иные точки зрения по этому вопросу: хотя некоторые авторы и называли отрицание частицей, они тут же отмечали своеобразие этой частицы, состоявшее в-ее способности спрягаться.

В трудах Д.В.Бубриха высказана иная точха зрения на способ выражения приглагольного отрицания в финно-угорских языках: он квалифицирует отрицание как гяаголоподобное слово, не обнаруживая в нем глагольных признаков; однако происхождение этих Форм увязывается с существованием гипотетического древнего глагола.***

Самодийские языки. Все специалисты по самодийским языкам считают личные формы отрица-

* Hykyauonen eanakirja. Helsinki, 1951.

** Лингвистический энциклопедический словарь. М, 1980.

*** Бубрих Д.В. Историческая морфология Финского языка. Н-Л, 1955, с.89.

ний форнами "отрицательного глагола". В самодийских языках специалисты различают дэа типа "отрицательных глаголов": "самостоятельная" и "вспомогательные". Справочные издания отражают эту общепринятую в настоящее врем;? концепции: "самостоятельные отрицательные глаголы" отмечаются во всех самодийских языках, "вспомогательная отрицательные глаголы" - в 3-х: ненецком, энецком и нганасанском.*

Тунгусо-кзнчьяурскио языки

Способам выражения отрицай»« в тунгусо-маньчжурских языках посвя-пэчы две монографии. **

При описании способов выракаииг; отрицания действии все специалисты по этим языкам обращаются к термину "служебный (или "вспомогательный" ) отрицательный глагол", приписывая ему лексическое значение "не быть" ("не делать").*»* У "отрицательных глаголов" современных тунгусо-маньчжурских языков отмечаются: 1) лексическое значение "не быть" (или "не делать"), грамматические глагольные категории лица-числа, времени и наклонения, получиваие материальное вырахенне й этих языхах с помоцью соответствующей суффиксации, отмечаемой специалистами.

Корейский язык

В "Грамматике корейского языка"***» термин "отрицательный гяагоя' употреблен по отноаенн» к слову алЬНо, о нем сказано, что оно образовалось от слияния двух служебных слов: наречия ап! "не" и служебного глагола Иьс1а, который имел лексическое значение "делать".

* Языки народов СССР. т.И, Финно-угорские и самодиЛсхие языки. М., Наука, 1988.

** Горцевская В.А. Формы отрицания в эвенкийском языке. Л., Учпедгиз, 1941; Ranatedt O.J. Verneinung in der altaisohen Sprachen. Hals inki . 1938.

*** Языки народов СССР, т.5. Тунгусо-маньчжурские языки. Л., Наука, 1866.

**** Холодович А.А Грамматика корейского языка. Морфология. И., 1937.

Палеоазиатские языки

Терминон "отрицательный глагол" в нивхском языке специалисты называют грамматикализованные омонимы полноэндчных глаголов ч'ауд', лыуыд' и др.*

Относительно происхождения личных форм отрицаний в Финно-угро-са-модийских и тунгусо-маньчжурских языках ничего не известно. В пользу их глагольного происхождения могут быть выдвинуты одни только предположения.

История изучения личных Форм отрицаний определила следующие точки зрения по этому вопросу: 1) личные формы отрицаний - это финитные Формы "отрицательного глагола", существующие в современных языках и существовавшие в прошлом; 2} приглагольное отрицание - это частица, обладающая самостоятельной глагольной парадигмой (неполной), ей присущи глагольные категории времени и наклонения; 3) личные формы отрицаний - это остаток парадигмы полнозначного в прошлом глагола, представленного в современных языках "глаголоподобными словами", утративашми ныне глагольные свойства. Все три точки зрения имеют общий момент: они рассматривают личные Формы отрицаний как'отдельные, грамматически и лексически независимые слова (точнее: формы одного слова).

О задачах и методике исследования

- Исследование проводится с учетом предшествующего опыта, накопленного при изучении этой проблемы.

При изучении лингвистической сущности показателей категории отрицания до настоящего времени принималась во внимание прежде всего глаголоподобная форма этих языковых единиц, что явилось основанием для гипотезы о их глагольном происхождении, а во многих случаях -для отнесения так наз."отрицательных глаголов" к глагольным системам современных языков. В составе этих слов выделяется основа и глагольные форманты. Набор глагольных Формантов различен в разных

* Панфилов В.З. Грамматика нивхского языка, ч.2, Н.-Л., "Наука", 1985, СЛ58-160.

- а -

языках, однако, за некоторым исключением, материально тождествен с набором Формантов а составе глагольных Форн. "Отрицательные глаголы" не представлены осени Формами,.характерными для глаголов, поэтому имеются случай реконструирования^"гипотетических форм "отрицательных глаголсз", которыэ, как предполагают, имели место в прошлом, однако ныне утрачены. Например, прибалтийско-финское я! считается бывоей формой имперфекта "отрицательного глагола" на основании материальной тождественности элемента 1 в его составе с одним из Формантов имперфекта в состава глагольных форм финно-угорских языков. На таком же основании префикс ерй- считается бывиим причастием "отрицательного глагола" и т.д.

Приступая к исследовании проблемы, мы принимаем во внимание аса аргументы, выдвинутые в пользу теории о глагольной природе отрицаний в рассматриваемых языках.

Теория "отрицательного глагола" существует более столетия. С ее помощью описаны глагольные системы в финно-угорских, самодийских, тунгусо-маньчхурскнх и некоторых других языках. И не только глагольные системы: решение этой проблемы имеет выход и в другие разделы грамматики.

Однако приступая к исследованию проблемы "отрицательных глаголов",

ми имеем а виду и то обстоятельство, что среди специалистов нет полного единодушия в решении этого вопроса: одни автора <их большинство) определяют отрицания как "вспомогательные отрицательны« глаголы", другие (их маньяинство) - как частицы, способные спрягаться.

Это свидетельствует о иереаенности проблемы и об актуальности предлагаемого исследования.

Вместо с том существование различных точек зрения нз сущность показателей категории отрицания побуждает нас проанализировать все доводы, выдвинутые в пользу каждой из этих точек зрения, н в особенности - в пользу теории "отрицательных глаголов" как наиболее популярной концепции, предложенной для решения этой проблемы, равно как и принципы, на которых базируется эта концепция.

Поэтому в работе поставлены следующие задачи:

1) обобщить все доводы, выдвинутые в пользу теории "отрицательных глаголов"; 2) выяснить сущность понятия "отрицательный глагол", рассмотрев признаки, на основании которых в языках различных групп выделяются эти языковые единицы; попытаться определить, в какой мере совместимы понятия: "глагол" и "показатель категории отрицания";

3) путем сопоставительного анализа языковых единиц, традиционно называемых "отрицательными глаголами", предпринять попытку установить, какими общими признаками обладает эти единицы, объединяемые общим термином; 4) принимая во внимание глаголоподобный облик показателей отрицания, а также традиционное противопоставление "отрицательного глагола" и глагола бытня (специалисты по самодийским и тунгусо-маньчжурским языкам усматривают у "отрицательного глагола" лексическое значение "не быть"), мы проводин сравнительный анализ показателей отрицания н глагола бытия, а также тех языковых единиц, которые восходят к глаголу бытия, но на современном этапе развития языков представляют собой различные стадии Формализации этого глагола: а) связку, б) Формальный компонент аналитических глагольных Форм. Подобный сравнительный анализ помогает определить, в какой степени правомерно определение показателей отрицания как форм "вспомогательного отрицательного глагола"; 5) путем сравнительного анализа утвердительных и соотносительных с ними отрицательных глагольных Форм современных языков ми определяем значения и функции языковых единиц, традиционно называемых "отрицательными глаголами"; 6) для объяснения происхождения и структуры показателей категории отрицания соеременных финно-угро-саиодийских и тунгусо-маньчжурских языков мы анализируем круг значений и структуру слов современных языков, относительно которых можно предполагать, что они являются генетически близкими показателям категории отрицания. При-исследовании проблемы используются приемы сравнительно-исторического метода.

Глава 2. Теория "отрицательных глаголов" - наиболее популярная концепция в области изучения отрицательных глагольных Форм фин-но-угро-самодийских, тунгусо-маньчжурских и некоторых других языков. Несоответствие ее основных принципов положениям, принятым в общем языкознании.

Теория "отрицательных глаголов" в отечественном языкознании в настоящее время представлена следующими модификациями; 1> выделяемые в Финно-угорских языках формы "отрицательных глаголов" считаются остатками парадигмы полнозначного в проплом глагола, который ныне утратил свое лексическое значение.

2) В самодийском и тунгусо-маньчжурском языкознании "отрицательные вспомогательные глаголы" наделены лексическим значением "не быть"

("но делать") и всеми грамматическими глагольными категориями.

3) Специалиста по ни&хскому языку полагают, что а этом языке существуют "отрицательные глаголы", которые могут употребляться а) в

Функции лалнозначных глаголов, б) служить показателями^ «атагория ^ -----

отрицания.

Исходя из этого, мы считаем целесообразным рассматривать отдельно аргументацию, выдвинутую в пользу теории "отрицательных глаголов" 1) в Фимно-угроведении, 2) в самодийском и тунгусо-маньчжурском яэыксзнзнни, 3) специалистами по нивхскому языку. Однако аргументация, Являющаяся общей для всех указанных языкос, во избежание повторения будет рассматриваться одновременно на материале языков, относящихся ко всем этим группам.

В финно-угроведении теория "отрицательных глаголов" получила виро-кую популярность и нашла отражение в грамматических описаниях даже тех языков, в которых показатель категории отрицания представлен неизменяемой частицей.* Согласно этой теории личные формы отрицаний считаются остатками глагольных парадигм (или на вполне слохив-викисп глагольными парадигмами).

Доводы, выдвинутые а пользу теории *'отрицательных глаголов":

1) личные формы отрицаний представляют собой раэдальносформлэнныо пзы.ковыо одиницн, включающие в свой состав лично-чнедовыэ показатели;

2) лично-числовые формы отрицаний по своей морфологической структура сходни с финитными формами глаголов <нк основании чего выделены "парадигмы" "отрицательных глаголов");

3) сходство некоторых из слов, называемых "вспомогательными отрицательными глаголами", с глагольными Формами прозонса н имперфекта (фин. ©п, е1, в!, йпоэ, вtiв, соотносят с глагольными формами презенса, а зстон.диал. ев1п, ев1с! и т.д . и морд, эяинь, ээнть и т.д. - с формами имперфекта, ибо выделяют в них суфф. -в!- = -зи-( соотнося его с суффиксом проведшего времени в состава некоторых глагольных форм).

Теория "отрицательных глаголов" визировалась на этих полозвниях.

* Лаанест Л. ПрибалтиЛско-финскио языки. 97.

- ОФЯ, М., 1075, С. 05,

Все другие аргументы в пользу глагольного происхождения отрицания построены на гипотезе о том, что отрицание в провлом выло глаголом. Исходя из этой гипотезы, многие специалисты стали считать, что отрицание el, употребляющееся в составе глагольных форм 3 я. ед. ч. презенса в ряде прибалтийско-финских языков, некогда было Формой имперфекта "отрицательного глагола", поскольку в составе отрицания el был выделен показатель имперфекта -i-, который характерен для глагольных форм прошедшего времени. Бели эст.диал. asín, asid и т.д. и морд, ээинь, ээить и т.д. , считающиеся формами проседнего времени "вспомогательного отрицательного глагола", употребляются в современных языках в составе отрицательных глагольных Форм прошедшего времени, то отрицание el употребляется в современных языках в составе отрицательных глагольных форм настоящего времени, и предполагаемое имперфектное значение его реконструируется, исходя из гипотезы о существовании в прошлом "отрицательного глагола" с основой е-=э-. Финно-угроведы дали аналогичные объяснения морфемного состава многих личных Форм отрицаний. Однако не все показатели категории отрицания получили объяснение, некоторые из них никак не укладываются в теорию "отрицательных глаголов": например, Фин. el& = áia и их варианты в других языках.

Относя личные формы отрицаний современных финно-угорских языков к классу глаголов, сторонники теории "отрицательных глаголов" считают необходимым'оговорить все "неправильности"-парадигмы спряжения этого глагола, которые обнаруживаются при сопоставлении его с другими глаголами. Ни в одном из этих языков "глагол отрицания" полностью не подчиняется закономерностям, свойственным глаголам этих языков. На основании формальных признаков как Финно-угроведы, так и тунгу-соведы кроме финитных форм "отрицательных глаголов" выделяют именные их формы. В финно-угорских языках приставха: фин. ера- = эст. eba- и ее варианты в других языках была возведена к причастию "отрицательного глагола"* на том основании, что выделенный в ее составе суффикс -pft- а -Ьа- характерен1для причастий современных языков; Фин. диал. eten отнесено к инструктивной форме 11-го инфинитива "отрицательного глагола".*»

Аргументация в пользу теории "отрицательных глаголов" в Фин-

* Лыткин В.И. Примечание 21 к книге Д.В.Бубриха "Историческая морфология финского яэыха", М-Л, 1955.

** Nykysuonen eanakirja. Helsinki, 1951. 8.194.

но-угорском, самодийском и тунгусо-маньчжурском языкознании носит аналогичный характер, несмотря на то что в Финно-угроведении эта теория построена на гипотезе о глагольном происхождении тах

наз."отрицательных вспомогательных глаголов"г а в самодийском и---------

тунгусском языкознании - на постулатах о наличии в современных языках у этих языковых единиц категориальной глагольной семантики: лексического значения "не быть", "не делать" и грамматических глагольных категорий. Финно-угроводы в большинства своем считают, что "вспомогательный отрицательный глагол" в современных языках утратил лексическое значение. Если относительно лексического значения "отрицательных глаголов" среди специалистов нет единодушного мнения, то по поводу присущих ему грамматических глагольных категорий мнения специалистов совпадают: считается,что "отрицательные глаголы" в современных финно-угро-самодийских и тунгусских языках сохранили (хотя и в разной степени в различных языках) глагольные категории лица-числа, времени и наклонения.

Поскольку "отрицательные глаголы" считаются полнозначнинн лияь в . прошлом, а в современных Финно-угро-самодийских и тунгусо-маньчжурских языках только вспомогательными, то целесообразно провести

сопоставитйльнкЯ«аналнэ форм "отрицательного глагола" и связки, ведущей свое происхождение от глагола бытия, тем более что параллель мвяду этими формами обычно проводится специалистами по финно-уг-ро-самодиЛским и тунгусо-наньчлурсхин языкам и указывается ня сходство в их образовании.* Однако следует обратить внимание также и на различия, которые выявляет сопоставительный анализ этих Форм:

1) на современном этапе развития языков личные формы отрицаний н глагольная связка з равной мере Формализованы, однако отдельно взятое отрицание но в состоянии подменить связку, несмотря на то что в составе отрицания содержатся грамматические показатели, аналогичные тем, которые свойственны глаголам и связке глагольного происхождения. Сэазка, ведущая начало от глагола бытия, но утративяая ныне принадлелность к классу глаголов в финно-угро-самодийских и тунгу-со-маньчжурсхих языках, входя в состав именного сказуемого, может быть грамматическим центром предложения, выражать грамматические отнокения между подлежащим и сказуемым, ср. Фин. о leo оррПав '(я) есть ученик". Личная форма отрицания, сходная по морфологическому

* Суник 0.П. глагол в тунгусо-маньчяурских язнкях, с. 42, 44, 46, 48, 58, 58, 63, 68.

составу со связкой ole-n, не употребляется в составе именного ска-эуемого - нельзя сказать: * en oppilas, отрицательным соответствием утвердительной формы связки olen будет en ole : en ole oppllas '(я) не есть ученик'. Точно так хе о самодийских и тунгусских языках ср. ней. иань енертадм' нидм* нга", нюдя хабидм' 'я не есть стрелок, младший .остяк-я'; тюку ня" ни нга" 'это не чум' - в этих предложениях личные формы отрицания, то есть формы так наэ. "отрицательного глагола" (нидм", ни), противопоставляемого специалистами глаголу бытия, не могут заменить отрицательные Форны связки, восходящей к глаголу бытия (нидм* нга", ни нга"); ср. эвенк, би эсим учитель биси *я учитель не есть' - в этом предложении личная форна отрицания (то есть Форма так наз."отрицательного глагола") эснм не может быть использована вместо отрицательной формы связки эснм биси; в предложении эвенк, эр эчэ дягда бнси, эр тактыкан 'это не сосна, это кедр' отрицание эчэ, входящее в состав отрицательной Формы связки эчэ биси, не ножет. ее подменить. 2) Относительно грамматических глагольных показателей в составе личных форм отрицаний материал финно-угорских языков позволяет заключить следующее: а) категория наклонения не напла отражения в этих формах, ср. фин. et tul-iel 'ты-не пришел бы' и ol-lei-t tullut '(ты) пришел бы' -показатель условного наклонения -lei- имеется в составе как'полноэ-начного глагола, так и в составе форманта глагольного происхождения. Мы вправе были бы ожидать, что категория наклонения найдет отражение и в составе так наэ. "отрицательного глагола", но форм типа * e-isi-n вепе, *e-iai-n tullut и под. в финском языке нет; нет аналогичных форм и в других финно-угорских языках.

В финском языке, где существуют три формы прошедшего времени (имперфект, перфект и плюсквамперфект), отрицательный имперфект содержит личные формы отрицаний (так наз."отрицательного глагола") и форму, омонимичную причастию проведшего времени: en tullut *(я) не привел*. По структуре и по знаменательному компоненту (tullut) отрицательная форма имперфекта совпадает с утвердительной формой перфекта: ole-n tullut '(я) привел'. Утвердительные'формы перфекта представлены во всех 4-х наклонениях'финского глагола (в этих формах показатель наклонения входит в состав формального компонента глагольного происхождения), а отрицательные формы имперфекта существуют только в изъявительном наклонении. Следовательно, категория наклонения была в одинаковой мере чужда обоим словам, составившим отрицательный имперфект финского глагола - и личным формам

- 15 - .

отрицаний, и предку современного причастия. Таким образом, в финно-угорских языках грамматический показатель наклонения в составе та» наз."отрицательного глагола" отсутствует, и эта глагольнаякатегория ему несвойственна.

б) Специалисты по тунгусским языкам усматривают в составе "отрицательных глаголов" кроме лично-числовых вв,в и некоторые другие глагольные форманты. Показатели времени н наклонения выделяются ка основании, их сходства с глагольными Формантами. Поскольку и в Финно-угорских языках у "отрицательных глаголов" были отмечены формы "преэенса" и "имперфекта", что послухило одним из основных аргументов для причисления их к классу глаголов, то следует подробнее рассмотреть подобного рода аргументацию.

Личные Формы отрицаний Финского языка an, et, ei, епве, ette, eivät были соотнесены с глагольными формами преэенса (ср., например, Финитные формы финского глагола бытия olla: ole-n, oXe-t, on, ole-ene, olo-tte, ovat) и стали .считаться, формами преэенса, во-первых, потому, что они подобны глагольным формам по морфологическому составу ( e-n, e-t, е-вве, e-tte), а во-вторых, потому что в диалектах эстонского языка и в мордовских языках имеют место Формы типа эст. «ein, eaid, es ... = морд, ззннь, эзить и т.д., употреблявшиеся в отрицательных глагольных формах провадпего времени и напоминающие по структуре импврфектныб форны некоторых глаголов i e-ai-п, e-ai-d... , ер,. фин. егоа-п (презенс) и ero-ei-n, ero-oi-d и т.д. (имперфект) глагола arota 'расставаться с ком-л.' и зет. loe-n (презенс), lugo-sl-n, luge-ai-d и т.д. (имперфект) глагола lugona "читать*. Было высказано предположение, что в части финно-угорских языков (например, в финском) формы прояэдаого времен» "отрицательного глагола" утрачены. Сопоставительный анализ утвердительных форм перфекта и отрицательных Форм имперфекта Финских глаголов позволяет проследить, была ли свойственна личным формам отрицаний глагольная категория времени и можно ли считать формы en, et, el и. т.д. формами преэенса. в состав утвердительных форм перфекта вовел грамматикализованный ныне омоним глагола бытия olla, ср. ole-n lukenut (я) читал'; тождественная с ним по структуре отрицательная форма имперфекта включает личную форму отрицания: en lukenut я-не читал'. Сопоставление этих тождественных по структуре форм показывает, что в монент их сложения личная форма отрицания en не была по своим грамматическим характеристикам идентична финитной глагольной Форме olen, иначе бы в сочетании С одним и твн

хе причастием 1икепиЪ обе Формы домны были образовать перфект глагола 1икеа 'читать', однако сочетание личной формы отрицания с причастием дало имперфект этого глагола. Следовательно, личные формы отрицаний не заключали в себе временной характеристики, они были поставлены вне временного плана. Таким образом, личные форны отрицаний Финно-угорских языков (например. Фин. еп, еЪ, е1, «пае и т.д.), напоминающие формы преэенса вспомогательного глагола, таковыми не являются. А формы с корневым компонентом ээ(и-) = из(е-) неправомерно рассматривать как формы прошедшего времени "отрицательного глагола", ибо при сопоставлении соответствующих отрицательных форм глаголов .коми-зырянского, удмуртского и мордовских языков'нохно убедиться в том, что временная характеристика в отрицательных глагольных формах прошедшего времени изъявительного наклонения мордовских языков зависит не от наличия в них отрицаний с корневым компонентом эз(и-): эзинь, эзить, ээь и т.д., ибо точно такую хе временную характеристику содержат коми-зырянские отрицательные формы глагола, включающие отрицайия с корневым компонентом э-: эг, эн, зз и т.д., ср. коми-зыр. эг гиж 'я-не писал' и морд, эзинь моле 'я-не ходил'. Грамматического показателя категории времени корневые морфемы личных форм отрицаний: эзинь, эзить ... не содержат; парадигмы отрицательных глагольных форм в финно-Угорских языках различаются во временном плацр по составу компонентов, по совокупности всех компонентов и по соотнесенности с определенным парадигматическим рядом форм; нет оснований считать, что ряды личных форм отрицаний: ряд еп, еЬ, е1, евпе, еЬЪе, егуаЬ и ряд ез!п, ее1с1, ев ... = эзинь, эзить, ээь ... соотнесены друг с другом во врененном плане и что формы 2-го ряда являются по отношению к формам 1-го ряда имперфектными: они находятся в таких хе отношениях, как ряды личных форм отрицаний в коми-зырянском языке: ог, он, оз.. ... и эг, эн, эз... Речь может идти только о временной соотнесенности отрицательных Форм глагола в целом, в совокупности всех их компонентов. Это положение одинаково верно .как для финко-угро-само-дийских, так и для тунгусо-маньчжурских языков. Поскольку отдельно взятому показателю категории отрицания несвойственны глагольные категории времени и наклонения, то имеются все основания полагать, что он вошел в состав отрицательных глагольных форм до того момента, когда в Финно-угорских глаголах получили выражение названные грамматические категории: образование личных форм отрицаний произошло на самых первых стадиях формирования глагольной системы, что

исхлючае? возможность существования парадигмы "отрицательного глагола", к такому мнению склоняют следующие факты:

1) личные Формы отрицаний присутствуют в самых древних отрицательных Формах глагола, которые положили начало существованию системы глагола - в Формах презеиса изъявительного наклонения. Отрицательные формы презонса изъявительного наклонения так же древни, как п утвердительные формы, это подтверждается их сопоставлением, при котором вчясняетсл, что а) все хонпоненты этих Форм идентичны, ср. фин. з-п ЬиЗа 'не прихожу' и 1и1е-п 'прихожу' - различаются они только наличием или отсутствием показателя категории отрицания е-; б> компоненты этих Форм не соотносим» с пояиоэначнмми сяобэни современного финского яэнга.

2) На основании данных финно-угорских языков нельзя предполагать, что вначале отдельно сложилась парадигма "отрицательного глагола", подобная глагольной парадигме современного языка - ведь иненно по типу современных глагольных форм организованы личные формы отрицаний Фин. вп, вЪ, в!, епве, е^е, о1у&( и предполагаемое его причастие ера .

3) Нельзя утверждать, что все Формы так наз."отрицательного глагола", кроме личных, были утрачены языком (причем бвсслодио) и только после этого на базе сохраненных языком личных форм "отрицательного глагола" образовались отрицательнее парадигмы зсех др'/гих Финских глаголов. В этом отношении теория "отрицательных глаголов" несколько напоминает миф о бозоственном происхождении человека: сначала был Адам, а потом от наго пошли асе люди. - точно так хв: сначала была парадигма "отрицательного глагола", подобная парадигмам современных глаголов, а потом с помощью этого "глагола" образовались отрицательные формы всех других глаголов. Вели пренебречь этим противоречием и допустить все же, что сначала полностью сяожнлаеь система "отрицательного глагола", который потом сочетался с основой знаменательного глагола, то возникают новые трудности: . трудно предположить, что эта основа существовала до тех пор в виде самостоятельного слова: ведь в каждом сочетании слова связаны синтаксическими связями, а отрицательные формы глаголов считаются сочетанием вспомогательного глагола с основным, знаменательным, который в пре-зенсе однако представлен глагольной основой. Нет фактов, подтверждающих сувестЕование в современных финно-угорских языках глагольных основ в виде самостоятельных слов с самостоятельным лексическим и грамматическими значениями. Общность происхождения глагольных Й

именных основ отмечают многие авторы, однако в "чистон" виде эти основы не сохранились - они везде получили дополнительную суффиксацию. А в отрицательных глагольных формах лреэенса такой суффиксации нет. Остается предположить, что отрицательные формы преэенса возникли одновременно с утвердительными, так как только до той поры глагольная основа (в то время . еще основа с недифференцированной глагольно-именной семантикой) могла существовать в свободном, несвязанном виде - об этом свидетельствует совпадение элементов, составляющих утвердительные и отрицательные формы презенса. Другие аргументы, выдвинутые в пользу теории "отрицательных глаголов" также содержат противоречия. Например: многие авторы считают, что приставка ера- ведет начало от причастия "отрицательного глагола". Однако два момента не согласуются с таким предположением: причастие ера, как предполагают, исчезло давно, ибо язык не сохранил никаких следов его употребления, а приставка ера- появилась в языке сравнительно недавно, так как в словах, содержащих ее, нет даже гармонии гласных, свойственной финскому языку, ср. epakohta 'недостаток*. Приходится предполагать, что приставка ера- ведет свое происхождение от какого-то самостоятельного слова, имеющего общее происхождение с личными формами отрицаний, однако, нет оснований считать этс слово причастием "отрицательного глагола", а элемент -р&- в егс составе толковать как причастный суффикс.

Не все Формы отрицаний напоминают финитные глагольные формы, Tai как не все являются собственно-личными, многие формы не имеют показателя лица-числа и воспринимаются как личные только в составе определенного ° отрицательного ряда парадигм знаменательных глаголов Таковы в прибалтийско-финских языках отрицания: el, ер, &1&, в1й es(i-), в волжских и пермских языках им соответствуют: ой, а, аф эг, ог, уг, иля и их Фонетические варианты. Если принять во внима ние, что в прибалтийско-финских языках, например, приглагольный по казатель категории отрицания представлен следующими Формами: a) en et, евве, ette, eiv&t, б) esin, esld, eainá ..., в) el. ер, es el&=al&=era, то кроме суффиксов, выражающих грамматическую катего рию лица-числа, следует отметить другую группу суффиксов (-1 -Р<й>» -Ш» -s(i-), которые обычно содержатся в словах с пространс твенными значениями. До сего времени обращалось внимание прежд всего на лично-числовую суффиксацию в составе форм так наэ. "отри цательных глаголов", т.е. на группы суффиксов, перечисленных в п.п а) и б), затем искали объяснение каждому из суффиксов группы в)

при этом суффикс -1а так и ив получил объяснения. Если «е. наоборот, принять прежде всего во внимание группу суффиксов п. в), то есть исходить из^того, что какая-то.древняя основа могла присоединять суффиксы местного значения, то неизбе&но приходиться допустить , что эта основа сама заключала в себе какую-то пространственную семантику. А любое слово, имеющее пространственное значение, В состоянии присоединять лично-притяжательные суффиксы. Система лично-притяжательной суффиксации в Финно-угро-самоднйсхих и тунгу-со-маньчяурскнх языках является наиболее дровней, она предшествовала глагольной системе к послуяила базой для ее создания, ибо лично-числовые глагольные показатели ведут свое происхождение от этих древних суффнксоз. Слово лроетранствнчо-временной ориентации, присоединившее лично-притяжательные суффиксы, могло быть использовано при сложении отрицательного ряда глагольных парадигм в составе отрицательных глагольных Форм в качестве формальной языковой единицы с комплексным грамматическим значением отрицания-лица-числа; в состав отрицательной глагольной формы это слово вошло в сочетании со знаменательным словом, передававшим лексическое значение отрицательной глагольной формы. Грамматический комплекс оказался в препозиции по отношению к знаменательному компоненту - видимо, этого требовали синтаксические связи древних слов.

В качестве веского аргумента в пользу наличия у "отрицательного глагола" лексического значения являются обычно ссылки на случаи самостоятельного его употребления. Мы полагаем, что случаи "самостоятельного употребления" "отрицательных глаголов" следует рассматривать как заместительную функцию, которая характерна для отрицаний: личные Формы отрицаний могут замешать отрицательную Форму глагола, в состав которой они входят, - например, в диалогах; неличные формы отрицаний употребляются в качестве заместителей отрицательных предложений (аналогично русскому "нет"). Замечая отрицательную форму глагола, в состав которой она входит, личная форма отрицания всякий раз передает лексическое и грамматические значения только той глагольной Формы, которую она в данном случае замещает; например, в предложении: Фин. tuletko val etkd? 'придешь или ие(придешь)?' форма otkó передаат лексическое значение отрицательной формы глагола tulla 'приходить': etkü tula? 'не придешь?' и грамматические характеристики этой формы: отрицательно-вопросительную Форму 2 я. ед.ч. преэенса изъявительного наклонения этого глагола (в данном случае только этот комплекс лексического и грамматических значений - и бо-

лее никаких других): а в других случаях эта же форма может передавать другие лексические и грамматические значения; например, в предложении: фин. olitko eilen (cotona val etka? 'был ты вчера дома или не (был)?' Форма etkö служит заместителем отрицательно-вопросительной формы имперфекта изъявительного наклонения глагола olla 'быть': etkö ollut? 'не был .ли (ты)?*. В некоторых случаях личная форма отрицания может служить ответом на вопрос, замещая отрицательную форму глагола, в состав которой она входит, ср. Фин. lähtevätkö be? - Bivät. 'Пойдут ли они? - Не (пойдут)', где eivät = olvfit lähde, никакого иного значения elv&t в данном случае не имеет. То же самое - в тунгусских языках, ср. эвенк, си эр кни-гава тацчас-ку, эчэс-ку? 'ты эту книгу читал-ли, не(читал)-ли?' - в этой предложении формальный комплекс эчэс-ку замещает отрицательную Форму глагола: эчэс таура (= эчэс тацна) 'не читал-ты', передавая лексическое и грамматические значения именно этой глагольной формы, а не какой-либо другой. Никакого иного значения эчэс в данном случае не передает. Точно также дело обстоит в самодийских языках, ср. нен. пыдар ханенан? - Нидм' 'ты охотник? - (Я) не (есть)', где нидм'= нидм' ига" 'не есть'. В этой предложении личная форма отрицания нидм" замещает отрицательную форму связки (восходящую к глаголу бытия), в состав которой входит. В то же время эначениё личных Форм отрицаний не соответствует значению отрицательной частицы типа русск. "нет" = фин. el = ульчск. ээн = ульчск. и нанайск, эчиэ и др., которые могут замещать любое отрицательное предложение. В отличие от отрицательных частиц формальные отрицательные комплексы (типа Фин. en, et и т.д.), входящие в состав отрицательных глагольных Форм, характеризуются определенной ограниченностью употребления. Это значит, что в языках типа финского, где в состав любой временной формы 1-го лица единственного числа отрицательного ряда глагольной парадигмы любого наклонения (кроме повелительного) входит личная Форма отрицания en, в состав Формы 2-го лица единственного числа - et и т.д., Формальный комплекс en может замечать любую временную отрицательную глагольную форму (кроме повелительного наклонения) 1-го лица единственного числа, то есть все те отрицательные глагольные Формы, в состав которых она входит. То же касается и других личных форм отрицаний, например, фин. et, el, enne, ette, eivät. Однако каждый из отрицательных Формальных комплексов нохет замещать только ту Форму, в состав которой он входит, и таким образом формальные комплексы фин. en, et, ei, еяве, ette, eivät не об-

ладают способностью заменять друг друга, т.е. в предложении фин. Ьи1еЬко уа! в1кб? 'придешь или не(придеиь)?' личную форму отрицания в£кЗ нельзя заменить какой-либо другой (авяекб, о^ека и т.д.). В

то время как отрицательные частицы типа русск. "нет" = фин. эГ и-------------

т.д. могут быть заместителями любого отрицательного предложения.

Глава 3. Теория "отрицательных глаголов" и сущность грамматической категории отрицания

При описании грамматического строя Финно-угорских, самодийских, тунгусо-маньчжурских, корейского и нивхского языков в отечественной и зарубежной лингвистике используется квазипонятие, которое обозначается термином "отрицательный глагол". Квазипонятию "отрицательный глагол" ни в одном языке не может соответствовать ни одна реальная языковая единица с ее реальными признаками и связями с другими словами. Существование понятия "отрицательный глагол" исключается ввиду следующих содержащихся в нем противоречий:

1) глагол - это знаменательная часть речи и как знаменательная часть речи он отражает реальность в ее действиях или состояниях в виде процесса; при утрате своего лексического значения, а вместе с ним и категориальной глагольной семантики, глагол становится служебной частью речи, то есть перестает быть глаголом. Определение категориальной семантики глагола включает • один иэ обязательных признаков - локсическоо значенио глагола*. "Глагол ...- часть речи, выражающая действие или состояние как процесс и характеризующаяся... грамматическими категориями... времени, наклонения, залога и др."**

2) Глагол не может быть "отрицательным"; в финно-угорских, самодийских, тунгусо-маньчжурских и нивхском языках глагол может быть представлен 2-мя рядами Форм - утвердительным и отрицательным, в отношении этих языков можно говорить об отрицательных формах глагола, но нельзя говорить об "отрицательном глаголе" как о показателе категории отрицания, ибо сущность грамматической категории отрицания заключается в устранении формально установленной связи между

* Щерба Л.В. О частях речи в русском языке.- Избранные работы по русскому языку. Учпедгиз, 1957, с.78.

#* Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Н, 1968, с. 101-102."

словами. Показатель категории отрицания содержит грамматическое значение, и, следовательно, он не может быть выражен такой часть» речи как глагол.

Все приведенные аргументы позволяют утверждать, что термин "отри-«ореедный глагол", получающий все более широкое употребление в лингвистике в связи с введением в научную практику нового материала финно-угро-самодийских, тунгусо-маньчжурских, палеоазиатских и других языков (и малоизученных диалектов этих языков), не тояьхо не способствует изучению этих языков и раскрытию своеобразия в организации их глагольных систем, а, наоборот, вводит в заблуждение и дезориентирует неспециалистов. Термин "отрицательный глагол" скрывает за собой квазипонятие, которое не существует и существовать не может ввиду несовместимости признаков, объединяемых в этом кваэипо-нятии.

Термин "отрицательный глагол" не отражает также и лингвистической сущности личных Форм отрицаний, ср.:

финский язык

ненецкий язык

luen en lue

читаю 'не читаю'

харвадм нидм* харва"

'хочу' 'не хочу'

luefc et lue

читаешь 'не читаешь'

харван нин харва"

хочешь 'не хочешь'

lukee el lue

читает 'не читает'

харва ни харва"

'хочет' 'не хочет'

эвенкийский язык

аначав аначас аначан

толкал-я 'толкал-ты' 'толкал-он'

эчэв анара эчэс анара эчзн анара

'я-не толкал' 'ты-на толкал" 'он-не толкал'

Сравнительный анализ отрицательного ряда глагольных парадигм убеждает в том, что личные формы отрицаний в урало-алтайских языках следует считать незнаменательными языковыми единицами, нбо лексическое значение глагола в них не обнаруживается (и никем из специалистов не выявлено); относительно же функции их можно утверждать, что

- 23 -

они являются показателями категории отрицания.

Исследования^категории отрицания, проведенные на материале самых различных языков, поэволяют~говор«ть о полном единодушии лингвистов в определении этой грамматической категории:

"сущность этой категории,,, с синтаксической точки зрения сводится к тому, что связь между тени или иныни представлениями при помощи этой категории сознается отрицательно, то есть сознается, что такая-то связь ... реально не существует".* А.А.йахнатов отрицание "не" относит к союзам, Функцией которого является разъединение со-четяваихся слов, то есть устранение формально установленной между ними связи.«

Вели полнозначные слова получают в языке новую функцию - становятся выразителями грамматических значений, - то они при этом освобождаются от своего прежнего лексического значения и приобретают другое - отвлеченное грамматическое значение.*** В нивхском языке наряду с полнозначными глаголами типа ч'ауд' "не иметь(ся), отсутствовать' существуют омонимичные им показатели категории отрицания «З'ауд" и др. - Л.В.Щерба относит подобные слова к служебным частям речи, а их лексически полнозначные омонимы - к знаменательным частям речи.****

Суиостпованнв в глагольных парадигмах урало-алтайских и нивхского языков 2-х рядов соответствующих форм - утвердительного и отрицательного - позволяет говорить о наличии в этих языках грамматической категории отрицания, ибо в состав Форм отрицательного ряда включены нознаменательные языковые единицы, которые обязательно и стабильно выражают грамматическое значение данной грамматической категории - категории отрицания в глагольных системах этих языков. Глаголоподобные нознаменательные языковые единицы (так наэ. "отрицательные вспомогательные глаголы") финно-угро-самодийских, тунгусо-маньчжурских и нивхского языков включают показатель отрицания, соединяющий в себе все обязательные признаки, необходимые для выде-

* пешковский А.м.Русский синтаксис в научном освещении.н., 1858. с.

351.

** Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л., Учпедгиз, 1941, с.

420, 505.

*** Вандриес Я. Язык. М., 1937, с. 183-184.

**** Щерба Л.В.0 частях речи в русском языке. - Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

дения в этих языках грамматической категории отрицания: единство грамматического значения и грамматических средств его выражения, связанных с .определенной Функцией в языке. Сущность ка категории отрицании исключает возможность выражения этой грамматической категории такими языковыми единицами как глаголы. Приходится поэтому признать, что теория "отрицательных глаголов" ни в какой мере не ■согласуется с положениями, принятыми в общем языкознании по этому вопросу.

Описать признаки понятия "отрицательный глагол" не представляется возможным - виднно, поэтому ни один из авторов, оперирующий этим квазипонятием, не дает определения "отрицательного глагола" (хотя определение глагола есть в каждом грамматическом описании).

Глава 4. Отрицательные грамматические комплексы - формальные компоненты аналитических отрицательных глагольных форм. Их значения и функции.

В этой главе путем сопоставительного анализа утвердительного и отрицательного ряда глагольных парадигм выявляются значения и функции, которые выполняют в урало-алтайских языках так наз."вспомогательные отрицательные глаголы". Поочередно анализируется материал каждой группы урало-алтайских языков. Сопоставительный анализ отрицательных и соотносительных с ними утвердительных глагольных форм показывает, что так наз."вспомогательные отрицательные глаголы" входят в состав аналитических отрицательных глагольных форм в качестве их грамматических формантов - комплексов грамматических показателей, ничего не изменяя в их лексическом значении: лексическое значение аналитических отрицательных глагольных форм заключено в их знаменательном компоненте (согласно традиционной терминологии - в "приотрицательной" Форме глагола). Аналитические отрицательные формы глагола в составе всех своих компонентов имеют общее лексическое и грамматические значения. Комплекс формантов (так наз. "вспомогательный отрицательный глагол") содержит и показатель категории отрицания (согласно традиционной точке зрения - основу "вспомогательного отрицательного глагола"). Проведен анализ общеотрицатеяьных предложений урало-алтайских языков, содержащих отрицательные частицы и аналитические отрицательные формы глаголов.

- 25 -

Выводы

Рассмотренный ряд способов выражения грамматической категории отрицания позволяет установить следующие взаимоотноиения между отрицательными частицами и так наэ. "вспомогательными отрицательными глаголами".

1) Частица выражает только одну грамматическую категорию - категорию отрицания, ср. отрицательную частицу "не" в русском языке, которая употребительна со всеми частями речи, выражая и общее (приглагольное) и частное отрицание: "я не покупаю книгу"; "я покупаю не книгу, а журнал" - в таких случаях отрицательная частица и слово, к которому она относится, не образуют единой аналитической словоформы с общими для двух слов грамматическими показателями, общим лексическим и грамматическими значениями.

2) Абстрагирование слов, включающих в свой состав кроме основы еще и элементы, указывавшие на лицо, дало возможность для образования грамматического комплекса, выражающего сразу три грамматические категории: отрицания-лица-числа. Абстрагирование лексического значения такого слова превратило его в комплекс грамматических формантов, который весь целиком стал относиться к другому слову - носителю лексического значения, стал выражать морфологические категории этого слова, образовав вместе с ним* единую аналитическую лекси-ко-грамматическую единицу - отрицательную-форну глагола, которая благодаря своим лично-числовым показателям стала членом определенного парадигматического ряда, войдя в состав отрицательного ряда глагольной парадигмы какого-то определенного временного плана и наклонения, ср. Фин. en tule "не приду', et tule 'не придешь' и т.д.

3) От аналитических глагольных Форм, охарактеризованных в п.2, следует отличать формы другого рода - типа отрицательных глагольных форм прошедшего времени в эстонском литературном языке: nina (alna, tena...) el tulnud 'я (ты, он ___) не припел'. Отрицательная частица ei традиционно называется "отрицательным глаголом" (видимо, по аналогии с так наз. "отрицательными глаголами" других финно-угорских языков), однако с оговорхой: "отрицательный глагол не спрягается".* Не видя каких-либо оснований для такой точки зрения, мы ее но разделяем и считаем эст. ai частицей. Отрицательная частица и

* Лаанест А. Прибалтийско-финские языки. - ОФЯ, М., 1975, с.97.

знаменательный компонент в этих глагольных формах не связаны между собой такнни многоплановыми отношениями, как компоненты Форм предыдущего типа, каждый из них выражает только одно значение: знаменательный компонент - лексическое значение, отрицательная частица -грамматическое значение отрицания; значение лица-числа в этих Формах не получило выражения, и поэтому они спрягаются аналитически, сочетаясь с личными местоимениями. Однако этот способ выражения отрицания, будучи весьма сходен со способом выражения отрицания типа русск. "я (ты, он ...) не привал", отнюдь ему не равнозначен, так как в русском языке отрицание "не" сочетается с утвердительной глагольной формой проведшего времени "привел", а в эстонском литературном языке знаменательный компонент отрицательных форм глаголов омонимичен форме причастия.и не равнозначен утвердительной глагольной форме, которая соотнесена в языке с данной отрицательной формой глагола : nina (alna, tena ...) ei tulnud 'я (ТЫ, он ...) не пришел' соотнесены с синтетическими утвердительными глагольными формами tulin '(я) пришел', tulid '(ты) пришел' и т.д.

Среди способов выражения общего отрицания можно выделить наиболее просто организованные (отрицательная частица, сочетающаяся с финитной Формой глагола) и постепенно усложняющиеся: а) отрицательная Форма глагола, получившая аналитическое спряжение (отрицательная частица + знаменательный компонент, ^ не имеющие лично-числовых глагольных показателей, спрягаются, сочетаясь с личными местоимениями, которые не утратили своего лексического значения). При подобном способе выражения отрицания. каждый из 3-х элементов форм отрицательного ряда глагольной парадигмы имеет свое собственное значение, ср. эст.лит. nina (alna, tena ...) ei tulnud 'я (ты, он ...) не пришел', б) Аналитическая отрицательная форма глагола, в которой служебный компонент (личная форма отрицания) и знаменательный имеют единое общее для них лексическое и грамматические значения (ср. фин. en tule 'не прихожу').

Среди аналитических отрицательных форм глагола при несомненном их структурном сходстве наблюдаются также различия в распределении грамматических значений между формальным и знаменательным компонентами и зависящая от этого степень насыщенности служебного компонента различными грамматическими значениями и сложность его организации.

В финском ятике личные Формы отрицаний, употребляющиеся в составе анали1Ических отрицательных глагольных Форм, еще близки к отрица-

тельным частицам и напоминают их внешне: частица выражает одно грамматическое значение (отрицания), а личико формы отрицаний в Финском язихо - три (отрицания-лица-числа). Поэтому среди собственно-личных форм отрицаний в составе отрицательного ряда парадигм Финских глаголов встречаются и несобственно-личные, совпадающие по своему морфологическому облику с неличными Формами отрицательных частиц, ср. Фин. ei tule 'он-не придет*.

В отрицательных формах глаголов тунгусо-маньчжурских и самодийских языков так наэ. "отрицательный глагол", по свидетельству специалистов, содержит в себе целый комплекс грамматических значений, что получает отражение и s его морфологической структуре (в самодийских языках он даже отражает тип спряжения того глагола, в состав отрицательной Формы которого он входит).

Сопоставительный анализ отрицательных глагольных Форм ураяо-ал-тайских языков и других способов выражения грамматической категории отрицания в этих языках выявил многообразие разновидностей в способах выражения категории отрицания, среди..которых аналитические отрицательные Формы глаголов (содержащие так наз. "отрицательный глагол") занимают свое определенное место, представляя собой не какое-либо исключительное языковое явленно, а вполне законскорноо, логически неизбежное, что доказывается его повторяемостью во времени и иирокнн распространенном в языках многих групп.

В "Заключении" 1 части диссертации перечислены все рассмотренные неоднородные языковые явления, которые объединяются термином "отрицательный глагол", и подведен итог проведенного исследования.

Часть II. К вопросу о генезисе грамматических комплексов

в составе отрицательных аналитических глагольных форм (на материале языков, относящихся к урало-алтайской группе)

. Во 11-й части исследования предпринята попытка объяснить пути формирования в Финно-угро-самоднйских и тунгусо-маньчжурских языках грамматических комплексов »которые в современных языках представляют

собой раздельнооформленные языковые единицы, входящие в состав отрицательных аналитических глагольных форн. Предлагается гипотеза относительно происхождения этих форн. Мы предложили схему, по которой личные Формы отрицаний финских языков делятся нами на собственно-личные, включающие в свой состав лично-числовой формант (как, например, фин. en, et, евве, ette, eivSt; морд, эзинь, эзнть и

т.д.) и несобственно-личные, содержащие нулевой показатель лица-числа и являющиеся личными только в составе отрицательных аналитических глагольных форм определенного парадигматического ряда (как, например, фин. «1 в составе глагольных форм Э лица единственного числа всех наклонений, кроме повелительного: ai tule '(он) не придет'; фин. fila в составе Форм 2-го лица единственного числа повелительного наклонения: fila tule 'не приходи'; прибалтийско-Финское ее = мордовск. эзь в формах типа ливск. tulg ев '(я, он) не пришел', эст.диал. es ole '(он) не был', эрз. эзь яка '(он) не ходил' и т.п. Кроме собственно-личных и несобственно-личных Форм отрицаний, употребляющихся только в составе аналитических отрицательных глагольных Форм, нами выделяются неличные формы отрицаний типа отрицательной частицы ei (употребляющейся в ' Финском, эстонском и других прибалтийско-Финских языках не только с глагольными словами, но и в сочетании с другими категориями знаменательных и служебных языковых единиц) и мордовской отрицательной частицы а=аф (одинаково сочетающейся со всеми финитными формами глаголов настояце-будуцего времени изъявительного наг.лонения: аф молян 'не пойду*, аф молят 'не пойдеаь' и т.д.). Для объяснения морфемного состава собственно-личных форм отрицаний необходимо, на наш взгляд, рассмотреть предварительно морфемный состав несобственно-личных и неличных форм отрицаний, ибо элементы, содержащиеся в составе несобственко-личных и неличных Форм отрицаний, помогут раскрыть значения древних слов, от которых ведут начало личные формы отрицаний.

В отличие от сторонников теории "отрицательных глаголов", которые в первую очередь принимали во внимание личные Формы отрицаний, рассматривая их как парадигму "отрицательного глагола", а затем с точки зрения теории "отрицательного глагола" искали объяснение формам отрицаний, не содержащим лично-числовых показателей, мы предлагаем поступить наоборот: объяснить происхождение личных форм отрицаний. исходя из предварительного изучения несобственно-личных и неличных форм отрицаний. На нав взгляд, необходим также сравнительный анализ морфемного состава несобственно-личных форм отрицательных граммматических комплексов, входящих в состав аналитических отрицательных Форм глаголов, с морфологической структурой и морфемным составом слов, содержащих аналогичные этимологические корни. Изучение значений и функций таких слов в современных языках и сравнительный анализ этих языковых единиц поможет установить предполагаемые значения древних исходных слов. Кромо того необходим сравни-

тельный анализ слов современных языков, имеющих сходную с отрицаниями структуру, но содержащих иные этимологические корни.Анализ состава и значений таких слов и их функций в современных языках также— поможет в определении предполагаемых значений исходных слов, от которых ведут начало современные показатели категории отрицания. Все эти задачи реааются во 11-й части исследования Приступив к изучению генезиса показателей категории отрицания, мы обратились к наиболее древним словам, относящимся к основному словарному Фонду рассматриваемых языков. При этом соблюдали следующие принципы:

1) Рассматривали прежде всего материал соответствующего языка, а затем близкородственных и дальнеродственных. 2) При отборе слов, генетически соотносимых с показателями категории отрицания,принимаются во внимание а) материальная тождественность корневой морфемы (предполагается, что фонетические изменения, которые претерпел звуковой облик показателя категории отрицания, в равной мере коснулись и других слов, содержащих материально тождественные корневые морфемы); б) предпочтение отдается одно- и двухморфемным словам как наиболее древним. 3) Рассматриваются также те формальные морфемы, которые материально тождественны с показателями категории отрицания; по возможности прослеживается эволюция грамматических значений, передаваемых этими морфемами. 4) Путец сравнительного анализа всах лексических и грамматических значений, передаваемых корневыни и аффиксальными морфемами, материально тождественными с показателями категории отрицания, реконструируется гипотетическое значение общего для них исходного древнего слова. Реконструкция звукового облика этого древнего слова не предпринимается, это не входит в наши задачи. Ввиду больного количества исследуемых языков (около 30-ти), в каждой главе рассматривается в основном материал одного языка каждой группы. Вместе с тем мы имеем в виду, что сделанные нами выводы могут быть распространены и на другие языки этих групп, содержащие аналогичные языковые единицы.

В гл.1 "Санодийские языки" рассматриваются слова, относящиеся к

исконной лексихе этих языков: 1) термин родства НЯ 'брат, сестра',, 'мух. жена'(производное значение: 'товарищ, подруга-); 2) послелоги, содержащие этимологические корни НЯ и НИ; 3) так наз. "после-ложные местоимения" ненецкого языка с этимологическими корнями НЯ и НИ; 4) местоимения со значениями "другой", "друг друга"; 5) лич-но-притяхательные суффиксы и их омонимы; 8) этимологический корень

ИЯ в-сеагаша наречий; 7) имя числительное няр" (ияхар1*) 'три'; 6) инвна стоаствнтельные,содержащие этимологические корни КЕ-, на-, НИ-; 9) формальный компонент утвердительных аналитических глагольных форм с этимологическим корнем НИ; 10) отрицательная частица ТВ-ХЭ в ненецком языке.

В гл.2. "Финно-угорские языки" анализируются слова: 1) отрицательная частица е! и несобственно-личная Форма отрицательного грамматического комплекса е! в прибалтийско-финских языках; 2) префиксы ерй- и е1- в финском языке; 3) предлог ер! в финском языке; 4) наречия в прибалтийско-финских языках; 5) формы пространственных падежей личных и усидитедьно-лнчных местоимений в мордовских языках; 6) послелоги в мордовских языках; 7порядковое числительное со значением "первый" в прибалтийско-финских языках; 8) топонимы и этно-нины ( ВевЬ1 'Эстония', "эсты" и ДР.); 8) терминология родства; 10) возвратное местоимение в эстонском языке; 11) глагол бытия в коми йзыке; 12) наречие ага 'прочь' в эстонском языке и его омонини. Исследуются также: происхождение элемента "1" ("й") в составе этимологических основ типа прибалтийско-Финского е1- и мордовского эй-; происхождение показателей категории отрицания в составе аналитических отрицательных Форм глаголов повелительного и побудительного наклонений мордовских языков; реликты древних слов пространственной ' ориентации и их значение в современных языках различных групп (в частности: русск. "вон", "вне", "вовне", "извне" и возможная их генетическая связь с личным местоимением "он(а)" и отрицательной частицей "не").

В гл.Э."Тунгусо-маньчжурские языки" рассматриваются: 1) отрицательные частицы, 2) вопросительные слова, 3) местоимения, 4) наречия, 5) числительння, 8) так наэ. "имена отрицания", 7) аффиксальные показатели грамматических категорий глагола в нанайском и ульчском языках и их значения, 8) этнонимы, терминология родства и свойства.

При сопоставительном анализе наречий современного эвенкийского языка легко заметить, что слова, содержащие этимологический корень з-, имеют ках пространственную, так и временную семантику (ср. эду 'здесь', элэ 'сюда' и зси 'сейчас', эдук 'с этих пор'). Слова с врамеииой семантикой и с пространственной могут быть произ-

водники по отношению к одному н току ,чо исходному слову (ср. эду 'здесь' и эдук 'с этих Пср').~ При этом — материально _тождественные слова и одном из современных языков нсгут иметь времемну» семантику» а в другом - пространственную, ср. эвенк, зяэ = ногнд. элэ суда' н орочск. элэ = нак. элэ 'скоро'; это значит, что предки таких современных наречий был« дейктическимн словами пространственно-временной ориентации.

Значения слов, относимых к парадигма указательных мостонмений со значением "это(т>, эта" в тунгусо-маньчжурских языках, дают некоторое прелстянление о том, как пропехо.пилч трансформация значений древних предков этих слов.

Ввиду общности происхождения некоторых указательных местоимений, наречий и показателей категории отрицания в тунгусо-маньчжурских языках, местоименные парадигмы, выделяемые в этих языках, представляют для нас интерес с точки зрения состава форм, включаемых в единую парадигму, и вариантов этих Форм в разных тунгусо-маньчжурских языках. В именительном падеже указательное местоимение* со значением 'это(т), эта' в удэгейском языке представлено формой эЛ, в ульче-ком языке этимологический корень, состояний из элементов э—Н-, пронизывает всю парадигму местоимения со значением 'это(т), эта':

именительный падеж «мнительный падеж творительный падея дательный падея направительный падеж

э.}, э;)и эоЬэ

э^и, ¿ээи э.}лу, ¿эду, н'эду э.1тн, энэск (ср.т1т1, танаси

э^лэ, ¿элэ, к'илэ э^ки, ¿зки, н'экн

'это(т)' "этого' (с) этим'

'по этому, тут, здесь' 'к этому, сюда' 'к тому, туда') 'здесь, сюда' 'по этому'

эjэизи, ¿эзиэи, н'ээсти 'от лгого, отсюда'

местный падея

продольный падеж исходный падая /*.

В предлагаемой парадигме для нас наиболее интересны следующие моменты: 1) наличие у указательного местоимения со значением "это(т), эта" основы эз~, выступающей во всех падпяах парэдигмн этого слова; 2) тождественность значений основ э- и э^-, поскольку они сосуществуют в парадигме одного и того же слова; то *е - в аналогичной парадигме удэгейского языка; эта же закономерность наблюдается в фин-

* Парадигму см.: Суник О.П. Ульчский язык.- Языки народов СССР, т.5, с.160.

но-угорских языках; 3) смешанная нестоименно-наречная семантика у сдов с основой э.}-, включаемых специалистами в единую парадигму -то хе самое мы наблюдаем в парадигмах указательных местоимений Финно-угорских языков; 4) совмещение в определенных наречиях значений местного и направительного падехей ("здесь" и "сюда") - этот момент, видимо, характерен для всех тунгусо-маньчжурских языков (ср. аналогичную парадигму удэгейского языка); это же явление свойственно формам древнего латива финно-угорских языков.

Состав парадигм указательных местоимений, предлагаемых в специальных трудах по тунгусо-маньчжурским языкам, может свидетельствовать о круге значений исходного дейктического слова, которое, по-виднмо-му, использовалось для указаний как на объект, так и на пространство, равноудаленные от говорящего (с точки зрения конкретной речевой ситуации). Но в современных языках значения наречий места и указательных местоимений дифференцированны (ср. русск."там" и "та", "тот"), поэтому, по навену мнению, не имеется оснований для объединения наречий места и указательных местоимений ульчского языка (как и других тунгусо-маньчжурских языков) в единой парадигме.

Однако сходство как в морфологическом составе, так и в этимологии местоименных форм в языках, относящихся к двум родственным семьям -Финно-угорской и тунгусо-маньчжурской, налицо. Сходство не ограничивается только такой трансформацией значений исходных слов с основой э—, в результате которой а современных мордовсхих и ульчском языках в аналогичных по значению словоформах первоначальное значение этимологической основы э-'преобразовалось, с одной стороны, в семантику указательного местоимения со значением "это(т)", а с другой стороны, - в значение грамматического показателя пространственных падежей, представленного в ульчском языке суффиксом -эси, а в мордовских языках - 1-ми морфемами второго компонента аналитических словоформ: эсон, эсот и т.д., ср. ульчск. эвэси < э-в-эси и морд, зсь эсон, зсь эсот...

В языках обеих групп . наблюдаются одинаховае пути преобразования семантнки рассматриваемых древних слов с дейктическими значениями и с этимологической основой э- еще в одном направлении, а именно: на базе этих слов возникли показатели грамматической категории отрицания, Формы которых в тунгусо-маньчжурских и финно-угорских языках сходны, а иногда и материально тождественны с Формами указанных суффиксов или этимологическими корнями 1-го и 2-го компонентов аналитических словоформ либо с морфемами, входящими в состав синтети

ческих словоформ. Ср.: а) в тунгусо-маньчжурских языках два вида показателей категории отрицания (суффиксальный -эси и 1-ую морфему — эси- грамматических-комплексов отрицательных глагольных форм эенн и др.) с Формантом направительного падежа -Эеи в парадигмах указательных местоимений; б) в финно-угорских <тзы.\ах ср. несобственно-личные формы показателей категории отрицания эзь и се в составе аналитических глагольных Форм (например, в мордовских, ливском языках и др.) и гранматические компоненты в аналитических Формах направительного падежа именных парадигм (например, в мордовских языках: моданть эс, моданть эйс 'в землю', где эс, эйев аналитической падежной форме имени являются показателями направительного падежа, и яивсх. Ьилд ез 'я(он)-на привел", морд, эзь яка 'он-не ходил", где ез, эзь входят в состав аналитических отрицательных глагольных Форм в качестве показателя категории отрицания.

Материал финно-угорских и тунгусо-маньчжурских языков с одинаковой убедительностью показывает, что преобразование семантики древнего слова пространственно-временной ориентации с основой Ъ- происходило в этих языках в одинаковых направлениях, в результате чего в современных языках обеих групп в словах, содержащих древний элемент э-, реализован широкий круг значений, как лексических, так и грамматических - значений, являющихся производными по отношению к первоначальному значению древнего слова с основой э-. И если, на первый взгляд, такие грамматические значения современных языков, как значения формантов пространственных падежей и показателей категории отрицания кажутся весьма далекими друг от друга и даже не имеющими ничего- общего друг с другом, то при сравнительном анализе всего разнообразия слов современных языков, содержащих элемент "э" в кор-новой или аффиксальной морфеме, выявляется логическая последовательность и закономерность в трансформации первоначальной семантики древнего слова с основой з-, что и привело к образованию таких несопоставимых, на первый взгляд, грамматических значений, как значения падежных показателей й показателей категории отрицания, вовед-ших в состав финитных отрицательных глагольных форм современных Финно-угорских и тунгусо-маньчжурских языков.

Во П-й части работы, посвященной вопросам генезиса грамматических комплексов отрицательных аналитических глагольных форн, процедура

при отборе исследуемых слов сводилась к следующим операциям: а) отбирались слова, которые по происхождению хронологически близки к показателям категории отрицания, то есть слова, относяциеся к наиболее древнему слою лексики рассматриваемых языков. Таким образом был соблюден хронологический принцип отбора исследуемых слов в той мере, в какой вообще возможно говорить о хронологическом соответствии слов, относящихся к доисторическому периоду развития языков, б) На первом этапе отбора слов использовался Формальный признак: материальная тождественность их этимологических корней. Исторический корень определялся на основании сравнительного анализа слов с близкими значениями, относящихся к одному языку, или вариантов одной и той же языковой единицы в близкородственных языках.

О целесообразности такого способа отбора слов может свидетельствовать соответствие отобранных нами слов данным сравнительных словарей в тех случаях, когда такие словари существуют (например, данным "сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков"), в) На дальнейшем этапе исследования путем сравнительно-исторического анализа морфологического состава и лексических значений этих слов выявляется и аргументируется возможность нх генетического родства с точки зрения исторической морфологии и исторической семасиологии, г) В результате исследования выявляются общие закономерности, касающиеся генетических связей показателей категории отрицания во всех рассматриваемых языках: выявляются лексико-грамнатические классы слов, для которых характерны генетические связи с показателями категории отрицания.

Исследование вопроса позволяет нам предложить следующую гипотезу относительно происхождения и развития отрицательных аналитических Форм глаголов, содержащих глаголоподобный формальный комплекс.

Такие отрицательные глагольные формы сложились путем сочетания двдх древних слов.

Знаменательный компонент образовался на базе древнего слова с недифференцированной глагольно-именной семантикой (архаического причастия).

Комплекс грамнатических показателей (так наз. "отрицательный глагол") является формализованным дейктическим словом, которое до включения в состав аналитической глагольной Формы (то есть в догла-гольный период языкового развития) использовалось для указания на объек1, пространство, время, удаленное от говорящего и момента высказывания (с точки зрения конкретной речевой ситуации). В некоторых

рассматриваемых языках на баэо таких дейктических слов параллельно с показателями категории отрицания развились нарэчия со значениями, аналогичными русскому "прочь"- например, эст. ara. Материал эстонского языка с каибольвей убедительностью показывает, как происходила трансформация семантики древних дейктических слов пространственно-временной ориентации, ср. наречие sra 'прочь' и аналитические глагольные формы: nina ara 'уходи' (первоначально "иди прочь") и ara nino 'не ходи' (первоначально приблизит.: "прочь хохдеиие").

Глаголоподобный облик современных показателей категории отрицания - это результат сочетания древнего дейктического слова пространственно-временной ориентации с элементами, указывавшими на лицо. На базе таких элементов впоследствии возникли системы лично-числовых глагольных показателей и лично-притяжательных суффиксов.

Образование более сложных аналитических отрицательных глагольных Форм могло происходить по аналогии с уже имеввимися в языке простыми аналитическими глагольными формами (личная форма отрицания + слово, омонимичное основе глагола).

В пользу неглагольного происхождения отрицательных грамматических комплексов говорят также следующие языковые факты, i. Сходство не-собствекио-личных форм грамматических комплексов в составо отрицательного ряда глагольных парадигм с отрицательными частицами, употребляемыми в качестве заместителя -отрицательного предложения; а также с предлогами, префиксами и другими служебными языковыми единицами и морфемами. 2. Несобственно-личные грамматические комплекса не содержат лично-числовых показателей. Они содержат этимологический корень и состав форнантов, материально тождественные с этимологическими хорнями и аффиксами в составо наречий (передающих лексические пространственно-временные значения), а также предлогов и послелогов, передающих соответствующие грамматические значения. Материально сходную суффиксацию содержат топонимы и другие слова с пространственными значениями. Это значит, что первые формы отрицательного ряда глагольных парадигм, с которых, собственно, и началось становление глагольных парадигм отрицательного ряда, изначально были неличными и содержали в своем составо пространственную суффиксацию. 3. В современных фиино-угро-самодийских и тунгусо-маньчжурских языках существуют языковые единицы, которые в последнее время принято называть "послеложными (или послеложно-личными) местоимениями", В составе таких слов этимологическая основа, материально тождественная с каким-либо послелогом, сочетается с элементом,

материально идентичным с каким-либо из лично-притяжательных суффиксов (однако не тождественным с ним по значению). Мы показываем, что семантика этих слов изначально была и остается до настоящего времени местоименной. Факт существования таких слов и все другие перечисленные факты могут послужить объяснением возможности сочетания показателя отрицания с ' лично-числовыми Формантами в составе грамматических комплексов отрицательных глагольных форм.

О предлагаемой терминологии

Мы полагаем, что для языков, в которых формальные комплексы аналитических отрицательных глагольных форм заключают в себе только показатели отрицания и лица-числа, эти языковые единицы могут быть определены термином "личные формы отрицаний" - этот термин, на наш взгляд, наиболее точно определяет передаваемые ими гранматические характеристики (мы имеем в виду финский," коми и подобные языки). Для языков, содержащих аналитические отрицательные глагольные формы с формальными комплексами, в состав которых кроме показателей отрицания- лица-числа либо входят другие форманты, либо имеющиеся формальные- показатели выражают Более широкий круг грамматических значений (каждое нз которых может не иметь специального показателя, однако эти значения выражаются в комплексе, в совокупности) - в таких случаях необходим другой термин. По отношению к тахим формальным компонентам в предлагаемой работе употребляется термин "грамматический комплекс", который вире термина "личные формы отрицаний" (и поэтому 1-Й термин может быть использован вместо 2-го без ущерба для описания аналитических отрицательных глагольных форм). При использовании любого из этих терминов необходимо указывать, что рассматриваемая языковая единица является неотъемлемой частью аналитической глагольной словоформы (существует практика рассматривать эти формальные компоненты отдельно, вне связи со знаменательным компонентом отрицательной глагольной формы).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. В работе впервые предпринята попытка разобраться а том многообразии языковых явлений, которые объединяются в лингвистических трудах термином "отрицательный глагол" (в числе их - явления антонимии и показании грамматической категории отрицания). Выявлено, что

термин "отрицательный глагол" скрывает за собой квазипонитие, признаки которого не представляется возможным описать (и никем из спе-—циалистов не описаны).

2. При использовании известного в лингвистике языкового материала предложен новый принцип исследования так наз. "отрицательных вспомогательных глаголов". До снх пор исследователи исходили из факта существования личных форм отрицаний, рассматривая их как парадигу "отрицательного глагола", а затем искали объяснения "неправильностям спряжения" этого "глагола". В предлагаемом исследовании все формы грамматических комплексов (так наз. "отрицательных глаголов") подразделяются на а) собственно-личные и б) несобственно-лнчныо, содержащие нулевой показатель категории лица-числа. В отличие от нааих предпественников при исследовании генезиса грамматических -комплексов мы исходим из факта существования несобственно-личных Форм этих языковых единиц.' Изучение их состава приводит нас к ^включению о неглагольном происхождении формальных конплексов, называемых в специальной литературе "вспомогательными отрицательными глаголами" .

3. Во П-й части работы, посвященной генезису отрицательных грамматических комплексов, подробно рассмотрен морфологический состав, грамматические характеристики и функции а) слов, имеющих этимологические корни, аналогичные показателям категории отрицания, б) слов, имеющих иные этимологические корни, но по составу морфем сходных с грамматическими комплексами. Такой вид исследования также проведен впервые.

4. В связи с этим путем сравнительного анализа сопоставлен состав компонентов аналитических отрицательных глагольных форм и аналитических падежных форм различных разрядов местоимений, включающих в свой состав формальные компоненты с этимологическими корнями, аналогичными показателям категории отрицания.

5. Методом сравнительного анализа значений генетически родственных слов реконструирована предполагаемая семантика древних исходных слов, преобразовавшихся в составе грамматических комплексов в показатели категории отрицания. Можно полагать, что такие исходные слова употреблялись в качестве дейктических слов пространственно-временной ориентации.

6. Проведенный сравнительный анализ значений генетически связанных между собой слов дает возможность объяснить состав собственно-личных форм грамматических комплексов в момент сложения отрицательных

аналитических форм глаголов!. НоЛЧо Полагать, что этимологические корни ■ составе собственно-Личных форм грамматических комплексов (то есть дейктические слова Пространственно-временной ориентации) сочетались с элементами, служившим^ указаниями на Лицо (впоследствии на базе таких элементов сложились системы лично-числовой и лично-притяжательной суФФиксацИЙ).

7. Выдвинута гипотеза относительно одновременного возникновения структур утвердительных синтетических и отрицательных аналитических глагольных форм, что с самого Начала сложения Глагольных систем в большинстве финно-угро-самоДИЙскМх и тунгусо-маньчжурских языков привело к параллельному существованию 2-х рядов Нагольных парадигм - утвердительного и отрицательного ряда. Приведена аргументы в пользу этой гипотезы.

Установлено, что первыми формами к4к утвердительного, так и отрицательного ряда глагольных парадигм были Несобственно-Личные формы 3-го лица единственного числа, они положили Начало становлению глагольных парадигм в урало-алтайских языках.

8. определен состав компонентов аналитических глагольных форм отрицательного ряда, выражаемые ими значения на современном эТаПе языкового развития (и их предположительные значения до йомента сужения отрицательных глагольных форм).

9. Такого рода типологическое исследование грамматической сущности слов, до настоящего времени называемых в специальных трудах и справочных изданиях "отрицательными глаголами", с одновременным привлечением материала языков различных групп проведено впервые.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. К вопросу об аналитических формах глагола и именных аналитических конструкциях в прибалтийско-Финских языках (на материале финского, эстонского, ижорского языков). - Аналитические! конструкции в языках различных типов. М~Л, Наука, 1985 (1 а.л.).

2. К вопросу о составе топонимики Ленинградской области (по данным щведских писцовых книг 1616-1623. г.). - Всесоюзная конференция по топонимике СССР. 1965 (0,5 а.л.).

9. Спосйв выражения общего отрицания в финском языке. - Лрибалтийс-«о-Финсков языкознание, л, Наука, 1967 (Э/4 а.л.). 4... Вопроси функционирования ижорского языка и его диалектов. - Вза-

цмодействиа и вэаимообогадение языков народов СССР. Н, 1989 (1 а.*.) 5. О роли падежей прямого объекта в передаче видо-врененной характеристики действия (на материале прибалтийско-финских языков). Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Я, 1970 (0,3 а.*.>. 8. Отрицательные формы ,глаго!а как способ выражения общего отрицания в финно-угро-с&модийсхих языках. АКД. Л, 1971 (1 а.л.>. 7. О методах сбора материала для билингвистических исследований (на основании опыта полевой работы). - Методы билингвистических исследований. И, 1073 (0,5 а.л.).

в. Условия развития эстонско-русского двуязычия. - Развитие национально-русского двуязычия. И, 1978 (0,7 а.л.>.

9 . Первая ступень эстонско-русского двуязычия. - Развитие иацио-«ально-русского двуязычия. М, 1979 (0,8 а.ж.).

10. Вторая ступень эстонско-русского двуязычия. Развитие национально-русского двуязычия. М, 1978 (0,8 а.л.).

11. Третья ступень эстонско-русского двуязычия. - Развитие национально-русского двуязычия. М, 1978 (0,8 а^.*.).

12. Об "имени отрицания" в тунгусо-маньчжурских языках. - Лингвистические исследования. М, 1978 (0,5 а.л.).

13. "Отрицательные глаголы" и их роль в предложении. - Лингвистичес кие исследования. М, 1979 (0,4 а.л.).

14. О возможных генетических связях между топонимом Besti 'Эстония', этнонимом "эсты" и отрицательной частицей el. - Лингвистические исследования. Н, 1979 (0,3 а.л.).

15. Опыт сопоставления глаголов эст. hddveldatia и русск. "строгать". - "Русский язык в эстонской школе". 1981, 1 (0,3 а.л.).

18. о "звонком гортанном смычном" в самодийских языках и о составе алфавита ненецкого языка. Лингвистические исследования. М, 1081 (0,3 а.л.).

17. Компьютерный Фонд тюркских языков и некоторые проблемы ура-ло-алтаистики. - Компьютерный Фонд терминологии тюркских языков. Иымкент, 1998 (принято к печати) - 0,3 а.я.

18. "Отрицательные глаголы" в урало-алтайских и других языках. СП«, 1898 ( 2,25 а.л.).

Подписано в печать 01.03.96 г. Заказ » ¡fZS _Тираж 100. Бумага писчая_

Марийский государственный университет