Онтология языков познания

Кудряшова, Татьяна Борисовна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Онтология языков познания

Год: 0
Автор научной работы: Кудряшова, Татьяна Борисовна
Ученая cтепень: доктора философских наук
Место защиты диссертации: Б.м.
Код cпециальности ВАК: 09.00.01

450 руб.

Диссертация по философии на тему 'Онтология языков познания'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтология языков познания"

На правах рукописи

КУДРЯШОВА Татьяна Борисовна

ОНТОЛОГИЯ ЯЗЫКОВ ПОЗНАНИЯ

Специальность 09.00.01 - Онтология и теория познания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Иваново - 2005

Работа выполнена в Ивановском государственном университете

Научный консультант:

доктор философских наук, профессор Портнов Александр Николаевич Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Азов Андрей Вадимович доктор философских наук, доцент Волкова Полина Станиславовна

доктор философских наук, доцент Романенко Юрий Михайлович

Ведущая организация:

Московский гуманитарный университет

Защита состоится 16 декабря 2005 г. в ^^часов на заседании диссертационного совета Д 212.062.01 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 39, учебный корпус № 3, ауд. 459

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ивановского государственного университета

Автореферат разослан «3> »

/60

2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О.В. Рябов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

«бесконечное чувствование», как синтез субъекта)-, - наивысшее проявление познания связано с возникновением чувства вкуса в познании; - под языками познания понимается широкий спектр знаково-символических, вербальных и невербальных средств, позволяющих воспринимать и постигать мир, понимать, переживать, чувствовать, объяснять и описывать его, создавая представления, образы, мнения, концепты, произведения искусства, теории. Это язык обыденности, опирающийся на национальные языки, невербальные языки, функционирующие в виде языка жестов, мимики, других телодвижений, внутренние монологичные языки, языки науки, искусства, религии, мистики, мифа и т.д., не обязательно объединенные наличием общих «языковых признаков» (системность, смысл, словарь, грамматика, социализация), но связанные между собой «семейным сходством». Под термином «язык» объединяются как устоявшиеся системные образования со сложившейся кодификацией, грамматикой, так и только зарождающиеся образования, не имеющие устойчивых значений и их описаний; -все языки познания, формы познания, познавательные интенции и их реализации рассматриваются восходящими к первоисточнику, к основанию человеческого познания, в качестве которого принимается концепт, способный стать эффективным инструментом понимания того, почему человек постигает мир тем или иным способом, каковы эти способы и как их можно оценить или принять. Такой концепт, названный «Внутренней формой языка познания», служит «Единым» для любого вида познавательной - активности, является основой самосознания. Насущной потребностью современной парадигмы языков познания является осознание единства всех языковых способностей, благодаря которому мы сможем оценить возможности языка в образовании по возможности целостной среды значений, служащей «домом бытия», понять его роль в качестве носителя и хранителя когда-либо бытовавших смыслов и впечатлений, его возможности обеспечения, тем самым, непрерывности трансцендентального опыта.

широк, включая в себя познание (строго) научное, (волнующе) художественное, (привычно и неизбежно) обыденное, (почтительно) религиозное, (сверхреальное и сверхфантастичное и в то же время привычное) мифологическое, (таинственно невыразимое) мистическое и пр. В рамках подобной теории познания усложняется значение категорий истина, сущность и т.п.

Изыскание оснований принципиально не может опираться на систематизацию эмпирического многообразия имеющихся внешних языковых форм, в силу их необязательности. Понимание проблемы достижимо при движении от истоков языка познания - к многообразию его эмпирических проявлений. В этом случае важно следование данному методу, как бы мы ни оценивали роль последнего в постижении мира (Гадамер). Обращение к теме языков познания, не означает стремления исследовать их в качестве тех или иных знаково-символических систем, с детализацией элементов и структур. Важно осознать другое: на что каждый язык способен, на что он «вдохновляет» человека, «к чему побуждает», на основе каких принципов формирует универсум своих значений? Но еще больший интерес представляет источник «внутренней силы» языка, благодаря которому осуществляется вышеуказанное действие, и исследование которого требует обращения к онтологии языков познания. Принятие Внутренней формы языка познания в качестве Единого для языка и познания означает, что каждый акт внимания к миру, независимо от того, будет ли он выражен на языке жеста, художественного образа, Откровения или научной теории — является по-своему существенным, незаменимым для постижения и понимания мира, и восходит к основанию, объединяющему собой потенциал личности, все формы познавательной деятельности, служащему виртуальным источником творческой активности и гносеологической эффективности. При этом идея Единства обязательно включает в себя многообразие возможных способов постижения мира, реализуемых в неисчислимых попытках понимания, объяснения, описания, толкования, изображения, копирования, конституирования, созерцания, творческого преображения, интерпретации, изменения, моделирования, отражения, репродукции, репрезентации, выражения, высказывания, заговаривания, уговаривания, противопоставления себе и привлечения к сотрудничеству. С другой стороны, признание легитимности языкового

многообразия вновь требует поиска онтологически укорененных ориентиров в этом неисчислимом массиве знаковых означающих, грозящих перерасти в неконструктивный хаос накопления знаков. Выбранный подход позволяет рассматривать широкое поле отдельных познавательных практик, без потери ощущения целостности познания; позволяет не только не редуцировать познание, но учитывать его актуальные и потенциальные формы, любого характера: феноменального и ноуменального, знакового и символического, игрового и подчиняющегося закономерностям, дионисического и аполлонического; как опирающиеся на пресуппозиции, так и отрицающие их.

В силу указанных обстоятельств, язык познания не может определяться фиксированным понятием, это, скорее, возможность, реализуемая в процессе «семиотического свершения» (А.В.Михайлов), «большого закона семантизации» (О.М. Фрейденберг) и «языковых игр» (Л. Витгенштейн), которая имеет достаточно высокую вероятность обрести заданную форму, однако это подтверждается не всегда: вполне могут быть «исключения из правил». Исследование языка познания подразумевает экспликацию на металингвистическом уровне основных групп значений языка, тенденций их диахронических и синхронических изменений, а также выявление специфики интенциональпости субъекта, владеющего Внутренней формой данного языка познания.

В процессе такого исследования возникают другие существенные вопросы о том, является ли познание конституированием (Гуссерль), открытием несокрытого, «встречей» или «ничтойствованием» (Хайдеггер, Сартр), репрезентацией, интерпретацией, «схватыванием» (Н Гартман) и пр.; то есть, в классической постановке, это вопросы о разделении и взаимодействии субъекта и объекта: о способах данности одного другому, о их взаимовлиянии, о воздействии самого процесса познания и способов его реализации на результаты. Здесь ищутся подступы к пониманию того, почему человек и природа чаще находятся в состоянии «борьбы», нежели в состоянии «единства». Не исключено, что через актуализацию альтернативных способов постижения мира, можно изменить сложившееся отношение, в частности, реабилитируя при этом слово «субъект», и представляя его полностью «человечным». А в практическом плане действовать в данном направлении следует в самый активный, в познавательном отношении, период для человека — в детстве, юности - через

систему воспитания и образования. Таким образом, вопросы собственно познания исследуются в контексте актуальных процессов образования, коммуникации, новейших информационных технологий, глобальных отношений с природой и «второй природой», лежащих в основе «проблем современности».

Степень проработанности проблемы.

Хотя вопросам познания и языка познания в истории философии всегда уделялось повышенное внимание, однако, чаще всего эти явления рассматривались на релевантном уровне (так познание рассматривалось с точки зрения наличия в нем научных познавательных форм, приемов и методов; язык, например, у Ф. де Соссюра - с точки зрения системности и-смысла). В значительной степени это обусловливалось господством классической рациональности, всегда подразумевавшей «критерии наличия релевантности». Принимая, в частности, некоторые положения социально-феноменологической концепции релевантностей А. Щюца, автор, меняя акценты, обращается не столько к «типологии релевантностей», сколько к условиям их возникновения, создания и преодоления на основе концепции Единого в том виде, как она была развита в платонизме, неоплатонизме, в контексте аристотелевских рассуждений о высшем знании, в монистических системах Спинозы (первопринцип — субстанция), Фихте (первопринцип — абсолютное Я), Гегеля (абсолютный субъект-объект), Шеллинга (идея конструирования целостности в процессе познания), в русской философии в виде идеи Всеединства, а также в философии языка В. фон Гумбольдта в качестве идеи Внутренней формы языка. Существенно важные интерпретации Единого представлены в трудах мыслителей последних двух столетий: И.В.Киреевского, А.С.Хомякова, В.С.Соловьева, П.А. Флоренского, C.JI. Франка, Л.П. Карсавина, Н.О. Лосского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева, С.С. Аверинцева, A.A. Любищева, М.В. Максимова, С.С. Хоружего и др.

Кроме того, идея Единого получила развитие и интерпретацию в рамках виртуалистики и в соотнесении с категорией виртуального, имеющей прото-след в Древней Восточной философии, актуализированной стоиками, затем в восточной патристике, в средневековой схоластике, активно используемой Николаем Кузанским, Г.В. Лейбницем, А. Бергсоном, Ч. Пирсом, а затем в работах Ж. Делеза,. H.A. Носова, М.А. Пронина,

В.А. Глазунова, O.B. Романова и др. Особое значение в формировании авторской концепции имеет интуитивный метод конституирования виртуального объекта, разработанный А. Бергсоном.

Понятие Внутренней формы, как актуализации Единого в ее эйдологическом статусе, как характеристики неизбывной «формообразующей тяги» - активно использовалось, начиная со средних веков, но особенно актуальным оно стало благодаря деятельности представителей немецкой классической философии. Если Гегель исследовал ее применительно к самому общему случаю, то В. фон Гумбольдт (учитывая работы предшественников) на ее основе выдвинул одну из самых загадочных идей — идею Внутренней формы языка, которую мы в нашем исследовании приняли за исходное основание. Интуиция Внутренней формы языка, стала одним из важнейших открытий в области языка, привлекшим внимание многих исследователей: A.A. Потебня, X. Штейнталь, С.Н. Булгаков, Г.Г. Шпет, А. Марти, А.Ф. Лосев, О. Мандельштам, Г.В. Рамишвили, A.B. Звегинцев, В.П. Зинченко, A.Ii. Портыов, Д. Узнадзе, Т.Г. Щедрина, Н. Хомский, Й.Л. Вайсгербер и др.

Автор расширяет семантику данного концепта до уровня Внутренней формы языка познания, объединяющей актуальные и потенциальные языковые и познавательные практики, основываясь, в том числе, на многосторонних исследованиях познания, представленных в трудах А. Бергсона, Ф. Брентано, У. Джемса, П. Наторпа, Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти, Р. Ингардена, М. Хайдеггера, Э. Кассирера, Ж.-П. Сартра, Э. Левинаса, Р. Якобсона, К.А. Свасьяна, М.К. Мамардашвили, Г. Башляра, М. Полани и др. Особое внимание уделяется исследованиям модусов сознания, как составляющих интенционалыгого «потока сознания» Ego, которым посвящены работы представителей геттингенского и мюнхенского кружков А. Пфендера, В. Шаппа, X. Конрад-Мартиус, Э. Штайн, Т. Конрада, Е. Финка, А. Койре и др., а также труды Н. Гартмана, Г. Шпигельберга, М. Шелера, А. Гурвича, А.Щюца, Г. Гарфинкеля, Т. Лукмана, П. Мак-Хью, Н.В. Мотрошиловой, В.И. Молчанова, Я.А. Слинина, А.Г. Чернякова и др. В нашей работе подчеркивается нестатический, переменный исторический характер модусов сознания, модифицируемых в соответствии с социальными, культурными, гносеологическими условиями эпохи, исследуются современные модификации феноменов сознания.

Существует значительный спектр работ, посвященных широкому исследованию познания и языка с онтологических позиций или близких им, представленных именами Н. Гартмана, О. Розенштока-Хюсси, П. Рикера, Г. Риккерта, Г,Г. Шпета, Я.Э. Голосовкера, О.М. Фрейденберг, JI.A. Микешиной, М.Ю. Опенкова, И.А. Бесковой, И.Т. Касавина, Г.Д. Левина, Н.С. Автономовой, В.Н. Поруса, П.П. Гайденко, Э.В. Ильенкова, П.В. Копнина, B.C. Степина, В.А. Лекторского,

B.В. Бибихина, B.C. Библера, Г. Гачева, Е.Г. Трубиной, Н.М. Смирновой, Ю.М. Романенко, В.Н. Постоваловой, Г. Л. Тульчинского, С.С. Гусева, Ю.М. Шилкова, И.Т. Касавина, Т.Х. Керимова, В.Е. Кемерова,

C.А. Азаренко, А.И. Лучанкина и др. Однако в этих работах языки познания не всегда рассматриваются в едином контексте объединяющего начала.

Существенное развитие исследования языка и познания получили, благодаря социологическому подходу, особенно в его феноменологическом варианте. В процессе дискуссий о смене типов рациональности, об экстерналистских и интерналистских, функциалистских и интерпретивных моделях формирования и рассмотрения познания; в результате признания социальной обусловленности и многоуровневости познания - знание и познание предстали уже не как безликий «третий мир» К. Поппера, но как нечто индивидуальное, зависящее от их интерпретации языковых значений. Не без учета основных положений персоналистической философии, диалогических теорий, на основе концепции социального действия, заложенной в трудах М. Вебера, - уже к шестидесятым-семидесятым годам, через развитие социальной феноменологии, социальной антропологии, отдельных направлений аналитической философии, этнометодологии; в трудах представителей франкфуртской школы, отечественных ростовской и екатеринбургской школ и многих других - объединяются развивавшиеся на протяжении почти столетия идеи познания как события, реализующего связи между людьми, являющегося индивидуальным ответственным действием, самоконституированием, творчеством, формой роста. Поэтому в одном потоке становления представлений о многоаспектности познания объединяются работы нескольких поколений философов и ученых разных направлений, исследовавших те или иные аспекты познания: А. Белый (познание и творчество), М. Вебер (теории действия: концепции субъективных социальных значений действия (subjective meanings),

концепции идеальных типов (ideal types) и его трактовки метода интерпретации), H.A. Бердяев и Э. Мунье (персоналистский аспект), М.М. Бахтин, JI.C. Выготский (я-для-себя, я-для-другого, интериоризация), О.М. Фрейденберг (большой закон семантизации), A.B. Михайлов (семиотическое совершение), B.C. Библер (диалог культур), Л. Витгенштейн (языковые игры), Т. Адорно (когнитивный потенциал музыки), Э. Фромм (социокультурное измерение человека), Ю. Хабермас (познание и интерес, «коммуникативная рациональность»), Ж. Пиаже (генетическая эпистемология), М. Вартофски (историческая эпистемология) и др.

Особое значение придается исследованиям интерпретивных теоретических моделей социального мира: А. Щюц (феноменологическая социология знания, интерсубъективное значение социального действия, типизация на основе обыденного знания, типология релевантностей), П. Уинч (P.Winch) (интеракционистские установки, ориентированные на осмысление стабильных, символических структур взаимодействия, связь языка и культурных традиций с социальной практикой, соединение элементов феноменологического и символико-интеракционистского анализа); Дж. Мид (символический интеракционизм, интерес к процессуальным аспектам взаимодействия); Г. Блумер (изучение динамики микросоциальных процессов на основе специфики интерпретации людьми своего жизненного стиля); Р. Харре; П. Бурдье и Э. Гидденс (активность человека образующая и реализующая динамику социальности), Т. Лукман (T.Luckmann) и П. Бергер (P.Berger) (феноменологическая социология знания, теория социального конструирования реальности (Socially constructed multiple realities)); H. Луман (темпоральный аспект информации), Г. Гарфинкель (этнометодолошя, исследование микросоциальных процессов взаимодействия, формы и методы обыденного поведения и мышления); Б. Вальденфельс (феноменологическая теория диалога, новая

рациональность «респонзитивная рациональность» (Responsive Rationalitaet), «открытая диалектика», рациональность повседневности, исследование поведения в контексте понятий смысла, интенции, правила, контекста, структуры и образа; развитие понятия «жизненный мир», мотив Чужого, респонзитивная этика) и др.

Однако, несмотря на плодотворность многих социологических концепций, они не всегда в состоянии справиться с динамикой и

многообразием социальных структур, не всегда способны уловить аспекты познания, касающиеся связи и последовательности различных познавательных актов во времени (внутреннем времени субъекта и социальном времени); не рассматривают интенциональность человеческого познания как целостность, обусловленную одновременно и предметностью интереса и способами его конституирования. Поэтому возникала потребность иных сопоставлений познания, более динамичных, но в то же время онтологически укорененных, позволяющих одновременно рассматривать множество и единство познавательных форм, их статику и динамику.

Учитывая эти потребности, объединив идеей Единого и виртуального объекта — интуитивистские, феноменологические, персоналистские, экзистенциальные и социологические представления о процессах сознания, познания, чаще всего в свете неокантианской традиции, — мы обращаемся, заряжаясь энергией мысли, возникшей и развивающейся на волне «лингвистического поворота», - к опыту философии языка, давшей неисчислимое поле идей и фактов, теорий и эмпирического материала, нуждающихся во вступлении в процесс «символического обмена» (Ж. Бодрийяр) с целью «сжатия информации», очистки ее от избыточности, повторений. В заявленном аспекте мы рассматриваем результаты исследования языка (с учетом как онтологического, так и конвенциального подходов; неклассической и классической парадигмы философии языка, отдавая предпочтение - первым), как способа реализации «формообразующей тяги» и актуализации его внутреннего основания, представленные в работах И. Г. Гердера, В. фон Гумбольдта, X. Штейнталя, A.A. Потебни, С.Н. Булгакова, Э. Кассирера, М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, А.Ф. Лосева, Г.Г. Шпета, К. Леви-Строса, ЯЗ. Голосовкера, О.М. Фрейденберг, Фр.-В. фон. Херрманна, Н. Хомского, Й.Л. Вайсгербер (неогумбольдтианская традиция) ; Ф. Ницше — как предтечи «лингвистического поворота». Важны логические и феноменологические основания языка исследованные в трудах Г. Фреге, Э. Гуссерля, Т. Конрада, Б. Рассела, Г.Г. Шпета, Л. Витгенштейна, У. Куайна, Р. Карнапа, Э. Левинаса, Дж.Л. Остина, Дж.Р. Серля, Дж. Стюарта, М.В. Лебедева; опыт исследования языка с позиции признания символического характера познания в духе неокантианской традиции, с системных, семиотических, структуралистских и постструктуралистских позиций - в работах Э. Кассирера, Ч. Пирса, Ф. де Соссюра, ранних трудах

Р. Барта, P. Якобсона, JI. Ельмслева, К. Леви-Строса, Э. Бенвениста, У. Эко, С. Лангер, В.В. Налимова, Ю.М. Лотмана, Вяч.Вс. Иванова, М.К. Мамардашвили, A.M. Пятигорского, А.Н. Портнова, И.В. Дмитревской, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, Ж. Деррида, Ю. Кристевой, Ж. Бодрийяра,; опыт описания языковой реальности, в контексте лингвистических, социальных и психических явлений, рассматриваемый в трудах А. Бергсона, Б. Кроче, О. Есперсена, 3. Фрейда, Ж. Лакана, A.A. Ухтомского (идея «функциональных органов»), Л.С. Выготского, А. Н. Леонтьева, A.A. Леонтьева, В.П. Зинченко, М.М. Бахтина, Ж. Пиаже, А. Щюца, X. Патнема (Н. Putnam), X. Плеснера, Э. Левинаса, Г.-Г. Гадамера, С. Грофа, М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотара, Ю. Хабермаса, П. Бурдье, Н. Гудмена, Дж. Катца, X. Ортеги-и-Гассета, Г.В. Рамишвили, Л.А. Вербицкой, Ю.С. Степанова, A.B. Звегинцева, Н.Б. Мечковской. А также опыт обобщения множества линвофилософских представлений в «трансцендентально-герменевтической» концепции языка К.-О. Апеля с его фиксацией виртуального статуса языка «как условия возможности диалогического взаимопонимания, и понимания самого себя».

Если говорить об отдельных познавательных практиках, как региональных онтологиях в языковом аспекте, то в области обыденного сознания и языка их исследования широко представлены в отечественной философии особенно начиная с семидесятых годов. На их примере видно как постепенно интерес исследователей смещается от области обозначения специфики обыденного знания как знания вненаучного, его соотношения с понятиями здравый смысл, практическое знание, повседневное знание и пр. — к исследованиям его структуры, оснований, социокультурной и личностной обусловленности, с учетом мировых достижений в этой области. Эти изменения можно проследить на примере работ Н. Н. Козловой, И. А. Бутенко, К.А. Абульхановой-Славской, Б. Я. Пукшанского, А.Ф. Грязнова, С.С. Гусева, B.C. Швырева, Е. В. Золотухиной-Аболиной, Б.М. Теплова, В.Г.Федотовой, И.Т. Касавина, Б.В.Маркова, Н.М. Смирновой, В.Е. Кемерова, Т.Х. Керимова, В.А. Лекторского, Е.Г. Трубиной, С.А. Азаренко, С.А. Никитина, А.И. Лучанкина, Л. Гудкова и др. Представляет интерес прагматический подход У. Джемса; феноменологическая трактовка повседневного мышления и познания, исследование его структуры, языка обыденности, представленные в трудах

социологов этнометодологов и других близких к ним направлений: М. Мосс («техники тела», обмен), Э. Дюркгейм (позитивистская трактовка), М. Вебер, А. Щюц, Г. Гарфинкель, Т. Лукман, П. Мак-Хью, Г. Уинтер, X. Закс, Д. Циммерман (Zimmerman D.), М. Полнер (Pollner М), Дж. Дуглас (социологии повседневной жизни), Э. Тиракьян (экзистенциальная социология), П. Бергер (гуманистическая социология), глубокие исследования Р. Харре, Б. Вальденфельса (повседневность — «плавильный тигль» рациональности).

В философии XX века язык искусства привлекал особое внимание и исследовался в рамках следующих подходов: интуитивистских (А. Бергсон, Б. Кроне, Н.О. Лосский, Дж. Джентиле), феноменологических (Э. Гуссерль, А. Банфи, Т. Конрад, Р. Ингарден, Ж.-П. Сартр, Н. Гартман, М. Мерло-Понти), символических и семиотических (Э. Кассирер, А.Ф. Лосев, С. Лангер, Р.Якобсон, Ю.М. Лотман, М.К. Мамардашвили,

A.M. Пятигорский, С.С. Аверинцев, В.Н. Топоров, У. Эко),

экзистенциалистских (М. Хайдегтер, К. Ясперс, М. Бубер), религиозно-метафизических (H.A. Бердяев, П.А. Флоренский, Ж. Маритен, Э.А. Жильсон) психоаналитических (3. Фрейд, К.Г. Юнг, Ж. Лакан), авангардистско-формалистических (П. Валери, В.Б. Шкловский,

Ю.Н. Тынянов, В.В. Кандинский, К. Малевич, И. Стравинский) и др. Современные идеи часто созвучны классическим концептам И. Канта, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, а также философии немецкого романтизма И.В. Гете, Л. Тика, Новалиса, А. и Ф. Шлегелей; важнейшим идеям С. Киркегора, Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, A.C. Хомякова, А. Белого, Вяч.И. Иванова. Достойную разработку тема нашла в трудах С.Л. Рубинштейна, Л.С. Выготского, Я.Э. Голосовкера, В Л. Проппа, Вяч.Вс. Иванова, Г.-Г. Гадамера, Р. Грейвса, М.М. Бахтина, Я. Мукаржовского, Г. Гачева, В.П. Зинченко, В.В. Бибихина, П. Рикера, X. Ортеги-и-Гассета, Ж. Дерриды, Р. Барта, Т. Адорно, Н.Д. Арутюновой, Н.Б. Маньковской, С.С. Неретиной, П.С. Волковой, Д.С. Лихачева, Н.С. Автономовой, И.А. Герасимовой, A.B. Михайлова, A.B. Азова, Ю.П. Сенокосова, О. Вайншт'ейн, В.П. Океанского, В.П. Ракова, С.Н. Тяпкова. Глубокое исследования языка искусства, представленное в этих работах, мы дополняем анализом его связей с единым основанием познания, экспликацией на этой основе закономерностей появления его

современных актуализаций, связанных с тенденцией к доминированию перцептивных форм, дополняющих вербальные. Показываем влияние современного искусства на процессы модификации основополагающих феноменов сознания.

Научное познание и язык науки многосторонне представлены в трудах Т. Куна, К. Поппера, И. Лакатоса, М. Полани, П. Фейерабенда, Б. Рассела, Г. Башляра, П.П. Гайденко, А. Эйнштейна, В. Гейзенберга, И. Пригожина, Д. Гилберта, М. Мапкея, А.Н. Уайтхеда, С. Хокинга, П.В. Копнина, Г.Н. Волкова, М. Бунге, А.И. Ракитова, С.Р. Когаловского, A.A. Любищева,

A.Л. Никифорова, В.И. Пружинина, B.C. Степина, М.А. Розова,

B.Г. Горохова, Э.В. Ильенкова, В.П. Кохановского, М.И. Микешина, Л.А. Микешиной, В.А. Лекторского, В.Н. Поруса, E.H. Князевой, П. Дирака,

A. Пуанкаре, А.Н. Колмогорова, В.В. Налимова, Л. Витгенштейна, К. Айдукевича, Я. Лукасевича, А. Тарского, М. Фуко, Г.Рейхенбаха, У. Куайна, Р.Карнапа, Ст. Тулмина, В. Дильтея, Г. Риккерта, М. Вебера,

B. Виндельбанда, И.И. Лапшина, С.С. Гусева, Г.Л. Тульчинского,

B.Г. Кузнецова, Е.Л. Фейнберга, С.М. Яновской, и др. Используя накопленный опыт анализа языка науки, мы показываем закономерности расширения возможностей языка науки за счет введения в гносеологический оборот значений ноуменального уровня.

C.И. Гессен, М. Монтессори, Ж. Пиаже, Л.С. Выготский, Дж. Дьюи, М. Мосс, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев, A.A. Леонтьев, В.В. Давыдов, Д.Б. Эльконин, Б.Д. Эльконин, Г.П. Щедровицкий, П.Г. Щедровицкий, В.П. Зинченко, Ю.В. Громыко, В.Т. Кудрявцев, А.Л. Венгер, Г. Гачев, Д.С. Лихачев, М.К. Мамардашвили, A.B. Брушлинский, В.И. Слободчиков, B.C. Библер,

С.Ю. Курганов, С.Р. Когаловский, М. Липман, Н.С.Юлина, Е.А. Плеханов и др. Основываясь на разнообразии опыта традиционных и развивающих систем образования, мы предлагаем пути решения поставленных ими проблем на основе развития чувства Внутренней формы языка, вкуса к познанию, позволяющих свободнее переходить от одной культурной языковой системы к другой, делая выбор между ними на основе критериев личностного интереса, эффективности, глубины постижения и общих возможностей данного языка.

Таким образом, широко представленный в истории философии опыт исследования языка и познания — нуждается в гибкой концептуализации, одним из вариантов которой может стать рассмотрение Внутренней формы языка познания в качестве онтологического виртуального основания актуальных и потенциальных проявлений познавательной активности.

Объект нашего исследования - человеческое познание как стремление и как широкий спектр активных способов постижения, понимания и преобразования мира

Предметом исследования является язык познания как укорененная в Бытии способность, развивающая Бытие; как онтологическое отношение, в процессе реализации которого совершенствуется его форма.

Целью исследования является экспликация онтологических оснований языка познания и частных языков познания, способных выступить в качестве эффективных инструментов понимания того, почему человек постигает мир тем или иным способом, каковы эти способы и как их можно оценить, принять или развить.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- конкретизировать онтологический статус основания языка познания;

- определить основные функции основания познания;

- выделить и описать основные линии актуализации познавательных интенций;

исследовать эффективность используемого онтологического инструментария (оснований познания) — применительно к разным языкам познания;

- определить подступы к формированию современной методологии образования на основе исследуемого концепта;

- наметить вариант путей формирования нового образа теории познания на основе исследуемого концепта.

Методологическая основа исследования

При формировании и изложении собственной концепции автор следует следующим методологическим принципам: Всеединства, диалогизма, многообразия и конкуренции познавательных парадигм. При опоре на главные идеи неоплатонизма и неокантианства, основное внимание уделяется методам интуитивизма в его бергсоновском варианте; феноменологическому, приближающемуся к его экзистенциальному варианту, философии языка в ее аналитической (поздний Витгенштейн) и гумбольдтианской традиции, герменевтическому, а также виртуалистике, семиотике, экзистенциализму, прагматизму. В условиях информационного общества, в ситуации «повышенной семиотической сложности» особое внимание уделяется процессам систематизации и сжатия имеющегося знания, в том числе на основе опыта постмодернизма, позволяющего решать проблемы плюралистичное™, рефлексии в отношении сложившихся культурных ценностей. Эффективным механизмом для обработки знаний признается «символический обмен», в качестве универсальной формы, позволяющей включать знания в активный процесс взаимного обмена на основе самоограничения, аннигиляции и «очищения» от «знакового загрязнения». Подобное воссоединение объемного эмпирического языкового материала осуществляется в рамках исходного Единого, Всеединства, Внутренней формы языка познания. На этой основе, как нам представляется, возможно цельное рассмотрение действительно неразрывно связанных явлений познания, сознания, личности и языка познания.

Новизна исследования заключается в следующих положениях:

1. Новизна актуализации в качестве предметной сферы темы «Онтология языков познания». Впервые поставлена и решена задача рассмотрения многообразия актуальных и потенциальных познавательных практик — через призму языка познания.

процесса. Внутренняя форма рассмотрена как мотивирующее и управляющее процессами познания и выражения начало языка, имеющее как личностные, так и трансцендентальные составляющие.

3. Применено новое сочетание методов интуитивизма, феноменологии и герменевтики, позволяющее работать с виртуальными объектами, характеризующими потенциал человеческого познания. Представлена динамическая схема образования Внутренней формы языка познания, как виртуального объекта, на основе интуитивного метода в его бергсоновском варианте, феноменологического подхода и построения герменевтического круга.

4. Дано новое обоснование онтологического статуса ВФЯП, как виртуального объекта, представление о котором непротиворечиво сочетается с другими способами теоретических высказываний, («врожденные идеи», «априорные формы», «трансцендентальное единство апперцепций», «порождающая грамматика», «мифосемиотическое совершение», «большой закон семантизации», , «языковые игры», «речевые акты» и пр.), которое снимает проблемы релевантности, заменяя их утверждением о полионтичности реальности, где каждый слой рассматривается в качестве различных способов актуализации ВФЯП.

5. Применен новаторский подход к определению познания как интенционального действия, приводящего к мотивированному пополнению поля языковых познавательных форм, значений, смыслов. Расширяется представление о пределах познания до границ, где исчезает желание постичь, узнать, понять, выяснить и объяснить, прочувствовать, ощутить, пережить, то есть исчезает значимая интенция, отсутствует рефлексия по поводу своего отношения к интенциональному предмету

6. Предложено новаторское определение языка познания как широкого спектра знаково-символических вербальных и невербальных, образных и логических, грамматических и лексических значений, позволяющих воспринимать и постигать мир, понимать переживать, чувствовать, объяснять и описывать его, создавая представления, образы, мнения, концепты, произведения искусства, системы знаний, теории. Впервые под этим термином объединяются как устоявшиеся системные образования, со сложившейся кодификацией и грамматикой, так и становящиеся образования, не имеющие устойчивых значений и их описаний.

7. По-новому проинтерпретирован в гносеологическом аспекте потенциал таких модусов сознания как изначальное впечатление, эмоция, чувственное восприятие, воображение, усмотрение сущности, смех, любовь, страсть, такт, вкус. Исследованы особенности их актуализации не только в условиях чувственного восприятия внешних вещей, но как реакция па познавательную ситуацию восприятия внутреннего состояния потока сознания, когда каждый из феноменов только ему свойственным способом восстанавливает целостность интенционалыгых предметов и потока сознания во внутреннем времени субъекта.

8. Сформулирована и апробирована общая методология исследования различных языков познания как «региональных онтологии» в рамках синтеза методов неокантианства, философии языка, трансцендентальной феноменологии, интуитивизма и герменевтики. Она включает в себя определение на металингвистическом уровне основных групп значений языка, тенденций их диахронических изменений, пределов синтагматических и парадигматических вариаций, принципов формирования универсума лексических и грамматических значений (существенных с гносеологической точки зрения); исследование пресуппозиций, как способов расширения универсума грамматических значений (супрасегментные средства, презумпции, «приемы» искусства, принципы «понимания» в конфигурационном пространстве науки), специфики переживаний в процессе постижения мира на данном языке, особенности внешнего выражения; исследуется в целом специфика интенциональности субъекта, владеющего Внутренней формой данного языка познания.

9. • Концепт ВФЯП апробирован на примере познавательной деятельности в разных сферах человеческой активности. Содержательная новизна результатов заключается в выявлении главного вектора интенциональности каждого их рассматриваемых языков познания (обыденность, наука, искусство); доказательной демонстрации закономерности смены языковых познавательных парадигм; в интерпретации современных процессов в сфере различных языков познания с учетом актуализации альтернативных способов обращения к миру (в т.ч. перцептивных языков); в выявлении по-новому проинтерпретированных модификаций, которым подвергаются модусы сознания в условиях современной познавательной ситуации.

10. Продемонстрированы возможности концепта ВФЯП применительно к созданию нового образа теории познания, преодолевающей прежде сковывающие ее ограничения. Теперь истина предстает как центр интенциональностей, культурно обусловленная «забота» (в хайдеггеровском смысле), потенциальный источник бесчисленных интерпретаций.

11. Концепт ВФЯП апробирован на примере поиска новых методологических оснований образования через «конвертируемую» теорию и практику развития познавательных способностей субъектов образования: выдвинута новаторская гипотеза о методах развития способности к синтезу языков культуры на основе овладения Внутренней формой языка познания, через развитие модусов сознания (особенно вкуса в познании) и их возможностей к модификации, с учетом многообразия перцептивных познавательных форм.

Научно-практическая значимость работы

Исследование включает в себя движение в двух направлениях, дополняющих одно другое. Одно из них (теоретическое) - это опыт поиска единого основания познания и языков познания, чему посвящены, преимущественно, первые две главы работы. Другое (практическое) — поиск методов включения имеющегося знания и языков познания в процесс «символического обмена» на основе Внутренней формы языков познания, с целью преодоления «знакового загрязнения» и для экспликации связи массивов знания с его единым основанием. Эти вопросы, с учетом их влияния на философию, науку, искусство, религию и прочие сферы деятельности, но, в первую очередь, с связи с их применимостью к проблемам современного образования, - мы исследуем в третьей и четвертой главах, во многом ориентированных на практические стороны темы.

будущих инженеров; для создания и реализации Программы Развития в системе дополнительного образования детей, в том числе для обоснования авторской концепции Олимпиады «Фантазия, Изобретательность, Смекалка», уже в течение трех лет реализуемой на уровне региона (см. Приложение 3).

диссертационного исследования были изложены на конференциях и семинарах разного уровня в том числе: Международные научно-технические конференции «Информационная среда ВУЗа», (г.Иваново, 1998, 1999, 2003, 2004); Научная конференция «Потаенная литература в культурно-исторической перспективе» (г.Иваново, 2001,2003); Международная научная конференция «Пятые Бальмонтовско-Цветаевские чтения» (г. Иваново,

2001); Научные конференции в рамках постоянно действующего научного семинара «Философское наследие Вл. Соловьева и современный мир» (г. Иваново, 2001-2005); Всероссийская научная конференция «Философия образования» (С.-Петербург, 2001); Научно-теоретическая конференция «Онтология возможных миров в контекстах классической и неклассической рациональности» (С.-Петербург, 2001); Научно-практическая конференция «Дополнительное образование: вчера, сегодня, завтра» (Иваново. 2001); Сретенские образовательные чтения (Иваново, 2002); Четвертая международная научно-практическая конференция «Психолого-педагогические проблемы формирования (математического) мышления школьников» (Н. Новгород, 2002); II всероссийская научная конференция «Церковь, государство и общество в истории России XX века» (Иваново,

2002); Международная научная конференция «Россия и Европа в XXI веке и наследие Вл. Соловьева» (Иваново, 2003); Межгосударственная научно-практическая конференция «Учение В.И. Вернадского о переходе биосферы

в ноосферу и реалии третьего тысячелетия» (Иваново, 2003); Научная конференция «Проблемы образования и развития личности» (г.Шуя, 2003); Научно-теоретическая конференция «Рациональность и вымысел» (С.Петербург, 2003); Третий Международный симпозиум. СИПЭ ИНЫЕ «Экспрессия незавершенности» (Ярославль, 2003); Межвузовская научная конференция «Философско-антропологическая аналитика бытия человека в глобальном мире» (Владимир, 2003); Международные научные чтения памяти Н.Ф. Федорова (Москва, 2003); Международная научная конференция «Культурология как строгая наука». Первые Гумбольдтовские чтения. (С.Петербург, 2003); Международная конференция «Метафизика искусства» (С.-Петербург, 2003); Научная конференция «Образование и насилие» (С.Петербург, 2003); Международная научная конференция «Россия и постмодерн: социум, экономика, культура» (Москва, 2003); Научно-практическая конференция «Архетип детства-3» (Иваново, 2004); Международная научная конференция «Странные художники - Странное творчество» (Москва-Ярославль. 2004); Конференция в рамках Дней Петербургской философии «Воображение в бытии и познании» (С.Петербург, 2004); IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005); Научно-практическая конференция «Иваново. Детство...» (Иваново, 2005); Международная научная конференция «Таврические чтения» (Симферополь, 2005).

Основные положения диссертации изложены в 41 публикации (в том числе в 2 монографиях) общим объемом 53 п.л.

Структура диссертационной работы включает Введение, четыре Главы (I - (один параграф); II - (девять параграфов); III - (три параграфа); IV -(один параграф)), список литературы, три Приложения, Заключение. Общий объем работы - 370 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, описывается степень разработанности проблемы, формулируются тезисы, выносимые на защиту, фиксируется новизна результатов, их теоретическая и практическая значимость. ГЛАВА I «О Внутренней форме языка познания и ее онтологическом статусе в контексте проблем Единого, формы и внутренней формы» -

посвящена обоснованию представления о едином основании познания как концепте, отвечающем актуальным требованиям современности, используемому в целях преодоления фрагментарности познания. Понимание Единого, принимаемое в качестве интуиции, философемы, познавательного образа, концепта, связывается с категорией эйдоса и аристотелевской категорией формы, развитой в рамках эйдологии, и приобретшей, благодаря Гегелю, два существенно различающихся поля смыслов, связанных со значениями внутренней формы и внешней формы. Категория Внутренней формы отличается от категории эйдоса своей динамичной супцностью. Обосновано применения концепта Внутренней формы в области языка познания. Обоснован онтологический виртуальный статус Внутренней формы языка познания (ВФЯП), прояснены его функции. Внутренняя форма рассматривается как основание, управляющее подбором внешних языковых форм к содержанию мысли, обладающее определенным потенциалом, различающимся для разных языков.

В ГЛАВЕ II «Основные линии актуализации Внутренней формы языка познания (ВФЯП)» рассматривается спектр феноменов сознания, чаще всего актуализируемых в познавательных актах, причем, не только в условиях чувственного восприятия внешних вещей, но на основе восприятия внутреннего состояния сознания, будучи реакцией на него. Как правило, познавательный акт начинается с первоначального впечатления, физиогномического экспрессивного восприятия — и заканчивается внешним, оформленным в знаках и символах, выражением. $2.1. Прафеномен впечатления Гили эмоционально-экзистенциальной выразительности) и Феномен эмоиии как фундирующие акты: Прафеномен впечатления носит символический характер, проявляющий себя в том, что впечатление не знает различия между образом и вещью, знаком и обозначаемым, между явленным как просто чувственным существованием, и опосредованно данным духовно-душевным смыслом. Любой другой феномен можно представить как многослойный, одним из первых слоев которого является эмоционально-экзистенциальный, дающий первые оценки, и «понимающе» прокладывающий начальные метки на пути дальнейшего познания. Эмоции, в традиционном внешнем их понимании, уже неотделимы от процесса восприятия и понятийного оформления предмета, они связаны с осознанием его дифференцированных качеств, а поэтому их изначальная

самоочевидность и простота исчезают. Однако, в условиях невозможности адекватного перевода с языка изначальных впечатлений, на язык причины и вещи - эмоции восполняют утерянную связь между явлением и смыслом, означающим и означаемым, которая существовала на уровне прафеномена. § 2.2. Феномен чувственного восприятия — как «встреча с вещью» и ее конституирование. Последующие действия человека обособляют его от мира, так как восприятие лишается единства и непосредственной простоты, оно начинает воспринимать действительность дифференцированно. По мере ухода от прафеномена субъект получает множество отдельных знаний об объекте, но в то же время во многом теряет возможность его понимания. Позднее он вновь возвращается к проблеме понимания, которого теперь добивается на основе огромного массива знания, а не на основе былого сращения с объектом. Этот процесс более трудоемок, но он отвечает тому понятийному типу мышления, который сложился в обществе в процессе исторического развития. Согласованность и определенность восприятий также связана с языком познания, который в значительной степени организует его процессы в направлении того или иного способа артикуляции, выражения. § 2.3. Феномен воображения как процесс превращения потенциального в актуальное. Сущностной чертой логики воображения признается отрицание как становление «нечто» из якобы «ничто». Однако появление образа воображения не является наполнением пустоты, а есть постижением неведомого ранее порядка. Этот образ извне воспринимается как несуществующий, как выражающий «ничто», по сравнению с образом чувственного восприятия. При актуализации воображения оно гибко реагирует на процессы, происходящие в сознании (например, на деятельность восприятия, воспоминания, волевой акт, усмотрение сущности или их совокупности). Поток сознания воспринимается им как изменчивая среда, в которую воображение вносит свои изменения-корректировки, особым образом коррелируя с другими феноменами, схватывая те «отсутствующие» состояния (но которые должны присутствовать по логике воображения и объективному состоянию потенциала ВФЯП), пробелы, которые оно наполняет своей деятельностью. Благодаря феномену воображения формируется интенциональный предмет, особым образом связанный с сознанием, но являющийся не только имманентным сознанию, но и особым образом трансцендентным ему. § 2.4. Феномен воспоминания

как актуализация прошлого для свершения настоящего. Воспоминание предстает как самостоятельный феномен, активизирующий то, что реально существует в прошлом — в качестве необходимого для свершения познавательного акта. В процессе формирования выражения происходит обращение к языковой памяти, когда, благодаря ВФЯП, свершается своеобразное «узнавание», «встреча» содержания сознания и внешних языковых форм. С учетом бергсоновской теории памяти, процесс выражения рассматривается наряду с чисто интуитивными актами, осуществляющими непосредственную данность интенциональных предметов. При процедуре именования слово обладает определенностью еще до того, как будет «вызвано» из памяти конкретным восприятием, поэтому процесс «узнавания» взаимен, и «стягивает» воедино содержание и форму благодаря изначальному смыслу, целому — Внутренней форме языка и «Я» как ее важнейшего коррелята. Благодаря этому происходит конституирование объекта. $ 2.5. Феномен усмотрения сущности как совокупное постижение региональных эйдосов. Феномен усмотрения сущности рассматривается не как обособленный акт, но на основе языковых выражений, через их значения и смыслы. При этом, благодаря особенностям универсума значений каждого из языков, последний придает специфику как способу постижения сущности, так и ее представлению, выражению. В результате, сущности, постигнутые на определенном языке, имеют специфическую доминанту, особую акцентуацию, отличающую их от других сущностей. В этом случае такие, казалось бы бесспорные, «атрибуты» процесса постижения истины-сущности как обобщение, интеллектуальный характер, мгновенное «схватывание» -предстают не как обязательные, а как возможные, или актуализируемые по мере необходимости. Проблема усмотрения сущности представляется как «проблема разума», если рассматривать разум в качестве синтеза, постоянно образующегося во времени и объединяющего возможности субъекта.

$ 2.6. Феномен выражения, как единство внешних языковых форм и содержания сознания. Путь формирования выражения рассматривается как путь от относительно несамостоятельных континуальных временных форм — к относительно самостоятельным дискретным пространственным формам, что в некотором смысле равносильно объективации. Подобная объективация требует дискретизации, а последнее связано с субъективацией, а именно с особенностями дискретизации данного языка познания и с особенностями

владения субъектом данными языковыми средствами. Поэтому полная характеристика выражения включает следующие аспекты: система выразительных средств, интенциональный предмет (ноэма), способы данности предмета субъекту (совокупность ноэз), структура языкового опыта субъекта. Последнее подразумевает степень владения субъектом Внутренней формой языка познания. Конституирование выражения отображает структуру и процесс конституирования интенционального предмета во внутреннем времени субъекта. В зависимости от используемого языка определяется общая структура интенционального акта, доминирование в нем тех или иных феноменов, в той или иной последовательности. Данный процесс завершается тогда, когда переживается момент единства формы внешнего выражения и выражаемого им обозначаемого (интенционального предмета, значения, смысла). В целом, конституирование интенционального предмета, мотивируемое самоконституированием субъекта — есть непрямой процесс, в котором идет формирование и взаимодействие трех целостностей: виртуальной целостности Внутренней формы языка; актуализируемой целостности потока сознания, содержащего целостность интенционального предмета, с его предметным смыслом, стремящимся к выражению; и целостность самого формирующегося выражения в его пространственно-временных формах.

§ 2.7. Феномены понимания и смеха как способа понимания через «возвращение к полному сознанию». Понимание как условие и цель любого познания - есть такое внутреннее состояние человека, потока сознания, при котором вновь образующееся знание не только не разрушает структуру потока, и не просто количественно расширяет поток, но органично встраивается в него, придавая ему новые качественные свойства положительного, развивающего характера, способствуя актуализации и самоактуализации новых феноменов, в том числе, обязательно, эмоций, продуцируя мотивацию к новым формам выражения. Понимание в контексте ноэмо-ноэматического единства предстает как такое состояние сознания, когда получившийся интенциональный предмет невозможно разрушить случайным изменением набора данностей сознания, образующих его; он сохраняется при изменении языка, познавательной позиции. Смех, как особая форма понимания, подобно другим «сильным» феноменам - основывается на гносеологическом отрицании, на отрицании стандартного хода мысли,

привычного восприятия, спокойного. закономерного развития событий, неподвижности, догматики. Смех, через гносеологическое отрицание -«возвращает к полному сознанию», в том числе, к пониманию основного гносеологического различия между реальным и идеальным. В общем случае, в языковом контексте, смешное состоит в «уходе от кода», что непременно должно быть воспринято Другим, понято как таковое, и вновь вписано в код. Для большинства языков смех не обусловлен непосредственно Внутренней формой языка, но он в процессе ее актуализации создает и подчеркивает своим существованием такие условия, которые позволяют через обратную связь влиять на Внутреннюю форму, обогащая конкретные условия функционирования кодов, внешних форм, значений и смыслов. Смех предстает также как важнейшая составляющая самоконституирования субъекта, не дающая ему возможности превратиться в «отражательный» механизм. 5 2.8. Феномены воли и веры как актуализации намерения познания и его поддержка. Волевое усилие по своему содержанию не может быть абсолютно произвольным, оно фундируется его исходной гносеологической составляющей, познавательной интенцией, и благодаря этому в результате создает интенционалъное единство актуальных и потенциальных познавательных форм, связанное признаком намерения познать интересующий объект. Феномен веры рассматривается как частный случай феномена воли, самобытно проявляющий себя в условиях доминирования неявного знания. Вера — есть высшее проявление этого знания, соединение знания и воли, служащее предпосылкой понимания. § 2.9. Феномены любви, страсти, такта, вкуса как вершинные проявления познавательных интенций. Наличие феноменов любви, страсти, такта и вкуса в познании свидетельствует о том, что познание достигает своих предельных возможностей, обретает смысл, цель, становится творческим, находит внутреннюю мотивацию. Так любовь придает познанию такое свойство, как ответственность за результаты деятельности, причем ответственность не формальную, а экзистенциально обусловленную, глубоко мотивированную. При наличии феномена такта, поток сознания «изнутри» - «спасается от безмерности», производя своеобразный имплицитный «символический обмен»: «беря в скобки» те переживания, которые являются излишними, но

при этом имея их ввиду. Появление вкуса в любом из видов деятельности свидетельствует о том, что субъект овладевает высшими уровнями данного вида активности: в его суждениях появляется свобода, но свобода не как произвол, а как осознание какой-то внутренней закономерности, присутствие которой субъект ощущает всем своим существом. В этом случае субъект чувствует себя уверенно, так как всегда может доверять не только знаниям, накопленным внешним путем, но и знанию внутреннему, неявному. Вкус есть несомненная принадлежность Внутренней формы любого языка, как потенциальность, никогда не могущая реализоваться во всей своей полноте. ГЛАВА III. «Языки познания в контексте идеи «региональных онтологий» посвящена рассмотрению отдельных языков познания (обыденность, наука, искусство), исходя из идеи Внутренней формы каждого из них. Хотя выразительные средства, значения, используемые в обыденности, науке, искусстве, образуют язык, однако при их анализе привычные лингвистические и лингвосемиотические критерии используются осторожно, поскольку избыток лингвистического сциентизма приводит к уменьшению уровня чувствительности по отношению к ценным для других языков познания свойствам и значениям. В языке познания допускается большое количество «неупорядоченных фактов», отсутствие эксплицитной системы «поверхностной грамматики» построения конвенциональных языковых конструкций; но ему свойственна «глубинная грамматика», в том числе имманентно принимаемые законы организации «языковых игр» как «форм жизни». Для каждого из языков познания может существовать свой набор онтологически обусловленных критериев «языковости», с увеличением роли как лексических выразительных факторов, так и семантико-грамматических архитектонических факторов. Эти критериальные значения образуют «семью» критериев, «глубинную грамматику», по проявлениям которой мы можем судить о свойствах языков, не сводящихся лишь к системно лингвистическим, а обусловленных порождающими, экзистенциальными, контекстуально связанными факторами актуализации Внутренней формы языка познания.

Каждый язык познания рассматривается как своеобразный идиом, языковая ситуация, представляемая моделью динамического типа. При этом в нее включаются единицы языка, присущие статическим и статистическим моделям, но всегда рассматриваемые в становлении. Исследуется уровень

общего описания принципов формирования лексики, как средства номинации или выражения, указываются основные типы лексических значений, важных с гносеологической точки зрения; уровень общего описания грамматики, как динамичного механизма многократного применения процедур придания значений, с указанием принципов включения единиц языка в структуру грамматических значений, а также способов, тенденций формирования грамматических правил, выражающих особенности данного способа познания, с их предписаниями и разрешениями; уровень описания важнейших типов отклонений от основных семиотических функций языка познания, служащих гносеологическим целям, выражающих принципы познания в данной области (супрасегментные средства, пресуппозиции (презумпции), «приемы» искусства, принципы «понимания» в современной науке). Это составляет систему «региональных априорных понятий», лежащих в основании каждого языка познания и являющихся его онтологией, которая определяет способ познания, способ репрезентации, конституирования, интерпретации предмета. В единицах каждого языка познания и их свойствах материализуется структура и динамика мышления, присущая данному способу постижения мира. Они наилучшим образом приспособлены для означивания, символизации или номинации элементов познавательного действия данного типа, для обеспечения потребностей формирования потока сознания, а также выражения в условиях интенциональности и интерсубъективности, свойственных данному способу познания. Каждый язык познания рассматривается как «регион», обладающий внутренней целостностью и единством с его «региональной онтологией». Главное, что возникает и формируется в процессе познания любого вида — это значение, смысл, и выражение. Амбивалентность и поливалентность значения не указывает на его отсутствие, но свидетельствует либо о его сложности, либо о том, что оно находится в процессе становления или «мифосемиотического совершения», другими словами, подчиняется «большому закону семантизации» или интериоризируется. В большинстве языков структура значения имеет общую схему формирования, сходную со схемой формирования интенционального объекта или выражения, связанную со структурой интенциональности. Любой акт познания начинается с момента, который метафорически называют «видением». Это идиом, гештальт, базовая установка,

возникающая как результат внутреннего восприятия состояния своего сознания и состояния мира, как интеллектуальная ситуация. Для обыденного познания это значение чаще всего становится буквальным: оно пополняется последующими дифференциациями восприятия, с их точными значениями, еще уточняется, но «здравый смысл» не позволяет сознанию уйти от первоначального значения слишком далеко, сводя новые значения к типичным языковым, социальным. В других случаях познания данное начальное значение воспринимается не буквально, а как некая форма, структура, в которой доминирующим становится тот или иной аспект: например, символический, динамический, художественный, абстрактно-рациональный, трансцендентный и проч. Эта структура в любом случае имеет символический оттенок, поскольку всегда указывает на нечто, выходящее за пределы непосредственного восприятия, но подобное указание для разных языков познания имеет отличающиеся «направления». В итоге, благодаря различным языкам познания, мы получаем большое количество значений, как результата понимания мира с разных сторон, на разных уровнях релевантности, феноменальности или ноуменальности, имманентности или трансцендентности. Таким образом познание в целом приобретает объем, а Внутренняя форма языка познания — новые виртуальные значения. $ 3.1. Обыденность как о-своение и создание мира значений. Онтология языка обыденности феноменологически наиболее фундаментальна. Области лексических и грамматических значений языка обыденности формируются под влиянием разного рода факторов. Формирование относительно стабильных и ситуационных правил грамматики описывается через феномены «о-своения» (интериоризации), «заботы» и «языковых игр» (при этом важнейшие структуры в онтогенезе повторяют основные этапы филогенеза). В гносеологический словарь повседневности включаются следующие области: социальные значения; индивидуальные значения, универсальные категории; значения естественного языка (включая супрасегментные средства), существенно подвергающиеся индивидуальной интерпретации; а также система значений поступков, действий. Грамматика повседневности указывает, что в своей главной интенции обыденная жизнь стремится к освоению близлежащего мира: о-своение означает сделать своим, превратить из чужого в свое, из внешнего превратить во внутреннее. Реализуется и развивается эта интенция

о-своения подобно процессам «мифосемиотического совершения», (A.B. Михайлов), или определяется «большим законом семантизации» (формообразования) (О.М. Фрейденберг), или, в несколько другом ракурсе, -через интериоризацию (J1.C. Выготский). О-своение проявляется также в феномене «заботы», который формируется на следующем уровне актуализации грамматических значений языка обыденности, и благодаря которому осуществляется тот или иной вид «заботы» о протекании процесса освоения и о сохранении его результатов. Эти энергейи языка обыденности проявляют себя в каждом конкретном случае неоднозначно, будучи подвержены влиянию «языковых игр», в результате чего складывается уникальный вариант их реализации. Логика о-своения, интериоризации, определяет путь от того, что находится на границе «свой - чужой» и еще не интериоризировано (или недоинтериоризировано) — к тому, что станет впоследствии принадлежащим к внутреннему миру человека, обусловит его речь, сферу мотивации поступков, понимание. Внутренний мир человека проходит этот же путь формирования — освоения. Содержание окружающего мира для человека превращается в мир значений того языка, которым он пользуется в обыденности, то есть становится внутренним содержанием, внутренним достоянием самого человека. В результате складывается функция, которую выполняет обыденность, подготавливая субъекта образования, науки, искусства, религии, образуя актуальную для каждого субъекта область значений, в рамках которой он становится личностью, познает мир, преобразует его, превращая из чужого в свой. Поэтому правила социальной жизни повседневности, подчиняясь грамматике этого языка, образуют, в соответствии с его смысловой структурой - многообразие реальностей, имеющих, во многом, языковое происхождение, языковое основание. § 3.2. Наука и рациональное постижение ноуменального. Язык науки рассматривается на основе его современного состояния, связанного с периодом неклассической рациональности. Подчеркивается, что подлинная научная активность меняет субъекта науки, преобразует его дух. В качестве фундирующей характеристики современных языков науки рассматривается постоянно развивающаяся научная рациональность, универсум значений ноуменального уровня, как специфическое основание науки, которое так или иначе взаимодействует с относительно поверхностной, феноменальной реалистической установкой и значениями феноменального уровня

семантики. В языках различных наук соотношение значений с семантикой ноуменального и феноменального уровней существенно отличается. Однако выделяется вектор влияния ведущий от рационального к реальному, от ноумена к феномену. Определяются основные области универсума значений языка науки: (1) грамматика, формирующаяся на основе научной методологии, главным вектором которой является «реализация рационального»; (2) лексика, с ее основными лексико-гноссологическими единицами: теоретические понятия и эксперимент. Конкретные грамматические значения (детерминизм, индетерминизм, каузальность, вероятностный подход, принципы неопределенности (амбивалентности), дополнительности, относительности, полноты в рамках научной парадигмы или группы, определения в конфигурационном (метафорическом) пространстве, законченности) - актуализируются по мере реализации научной идеи. С одной стороны, они составляют часть господствующей научной парадигмы, с другой стороны, они постоянно должны иметь средства и возможности выхода за ее пределы, за счет чего и осуществляется развитие науки. Лексико-гносеологическое значение теории и эксперимента также далеко не всегда подлежат кодификации, непрерывно подвергаются как историческим, так и ситуационным трансформациям и определяются, чаще всего из контекста. Выделяются особенности формирования и становления области лексических значений, приведшие к тому, что эксперимент в современной науке есть хорошо просчитанное, исходящее из принятой теории и разработанное на ее основе значение. В то же время продолжает существовать и эксперимент феноменально-реального уровня, обладающий значением подтверждающего фактора для теоретических значений. Научная идея «высказывается» в науке на своем языке теорий, экспериментов, переходов к другим более простым или более сложным теоретическим идеям, выражается в методологически создаваемых для мысли условиях. Эксперимент и теория, обладая значением, являются в то же время внешней выразительной формой языка науки, в которую облекается содержание научной мысли. Грамматика научного высказывания, то, в какой последовательности соединяются в этом «выражении» теоретические и экспериментальные формы, зависит от содержания научной мысли и от Внутренней формы языка науки. Наука конституирует значения своего языка, свой темпоральный мир научных ценностей, объединенный

посредством согласующих функций, структуры или грамматики, объективирует и онтологизирует их. Основным критерием объективации научной предметности становится идея парадигмы, включающая в себя идеи групп, полноты и законченности, образующие систему грамматических правил языка науки. Это означает, что только при условии, когда множество новых отношений обнаруживает их связность, начинается синтезирующая деятельность, которая стремится завершить комплекс отношений. Однако, для языков науки требование полноты остается, по преимуществу, только требованием, далеким от исполнения. Это связано с тем, что в отличие от естественных языков, языку науки менее свойственна полисемичность, но по этой же причине для него принципиально характерна неполнота.

Специфика ноэтической стороны научной интенции выражается в модификации многих модусов сознания. Так научно-рациональное понимание отличается от обыденного тем, что не может имплицитно пользоваться грамматикой языка науки. Восприятие в сфере ноуменально-рациональной научной деятельности основывается на восприятии состояний сознания, его интенциональности, на дифференциации впечатлений от этого, выливающееся в соответствующую реакцию в виде корректировки потока модусов сознания, а точнее, в переструктурирование ноэтических слоев, осуществляющее герменевтическое уточнение тенденций дальнейшей деятельности синтезирующего внутреннего восприятия. В этом случае внутреннее восприятие дает такие значения, которые активно могут участвовать в формировании более сложных рациональных значений в том числе ноуменального уровня. Восприятия, связанные с языком науки, принципиально могут обсуждаться как факт только в конфигурационном многомерном пространстве, формируемом на основе нескольких независимых шкал, составляющих метафорическое поле представления вместо первичного реально-феноменального. Наука предстает не как сумма знаний, а как смена систем восприятий мира в новых конфигурационных пространствах (научных парадигмах). $ 3.3. Искусство как опыт символизации в постижении истины-алетейи. В качестве основного значения языка искусства выделяется символическое значение, в его эволюции. В искусстве символизация, как фундаментальная потребность человека, находит свое достойное развитие в совершенствовании его языка. Интенциональность современного художественного сознания, не теряя

глубины, смещается в «горизонтальной плоскости» в направлении к теме «человек и мир второй природы», поскольку происходят масштабные, трансформации в сфере смыслов, генерируемых цивилизацией, когда человек заново должен определять себя по отношению к ним. Искусство делает это средствами символики, открывая заодно в самом человеке мир символов со значениями, отсутствующими в прежнем смысловом универсуме. Таким образом, символ и значение создают актуальный человеческий мир, гораздо более важный для человека, чем мир, данный ему в непосредственных ощущениях. Поэтому, благодаря художественному творчеству, происходит истинное открытие нового становящегося мира. Человек не может жить, относясь к нему лишь прагматически, и об этом нам напоминают художественные творения, давая возможность вновь почувствовать свою ответственность за этот уже гораздо более сложный и уязвимый мир. Специфика- языка искусства связана с необычностью функционирования произведений искусства в режиме диалога, в кругу так называемых «двойных переживаний» или в рамках троичной структуры автор - Текст — реципиент. Но данная характеристика языка искусства имеет преходящее историческое значение, поскольку в современных условиях эта дихотомия преодолевается за счет интерактивных возможностей многих современных жанров искусства, реализуемых на основе информационных технологий, позволяющих любому реципиенту стать потенциально со-творцом, активно участвуя в построении сюжета, композиции и других семантически значимых элементов художественного произведения. Основной тайной искусства является происхождение художественных значений всех уровней: от уровня значений отдельных единиц языка (цвет, форма, движение, звук и пр.), до уровня значений произведения искусства как целого. Предполагается, что художественное значение возникает только в том случае, когда изначальные интенции приводят к формированию сложного, богатого ноэтико-ноэматического единства, которое может далее, независимо от изначальных мотиваций, модифицироваться, в контексте одного из языков, и выражаться средствами этого же языка. Специфика языка искусства заключается в том, что он выражает не формальные значения редуцированных форм культуры, а создает условия для нахождения доселе неведомых значений и указывает на них, причем заранее предполагая их многосмысленность, многослойность, неоднозначность, а потому

символичность. Язык искусства содержит не только правила, художественные приемы, методы, но и обязательные принципы, подвигающие его к нарушению этих правил. В сложном взаимодействии формирования грамматики искусства и ее нарушения — существует и развивается язык искусства, постоянно за счет этого расширяя универсум своих лексических и грамматических значений. Создавая формы, художник, расширяя мир человеко - ориентированных значений, помогает рождению актуального человека, обращаясь к целостному субъекту, в единстве его мышления, перцептивных способностей, духа, души. Таким образом, искусство по своей природе направлено на использование внутренних ресурсов человека и избавление, по возможности, от внешнего. ГЛАВА IV «Образование как сфера синтеза языков культуры». Значимость «чувства Внутренней формы», как объединяющего начала, еще больше возрастает в условиях информационного общества. Способы решения проблем образования связаны с двумя существенными факторами: первый - учет в образовательном процессе и методологии всего когнитивного потенциала человека; второй — рассмотрение этого спектра познавательных возможностей, в контексте актуализаций Внутренней формы языка познания, причем, каждый из языков познания рассматривается в качестве «многообразия порядков» единого основания познания. Благодаря этому проектируется «конвертируемая» теория и практика развития познавательных способностей субъектов образования, которая хотя и будет иметь свои специфические особенности в различных предметных областях, тем не менее избавится от излишней дифференциации, способствующей воспитанию «частичного субъекта». Такие способности как впечатлительность, эмоциональность, чувственное восприятие, воображение, усмотрение сущности, любовь, воля, вера, вкус и пр. — являются универсальными и служат основой любого познания. Чем богаче их спектр, тем полноценнее будет знание, ноэматическая сторона потока сознания, шире универсум языковых значений, интериоризированных субъектом. Современные условия создают основу для формирования нового типа образованной личности, которая не отрицает прежних личностных доминант, но охватывает их, включая в себя как свою часть. Внешним формам любого языка' Можно обучить, однако образованность подразумевает не только внешнее усвоение знания, но освоение Внутренней формы языка. В

пространстве сознания между Внутренней формой языка, существующей в качестве недоступного наблюдению виртуального объекта, и системой внешних форм, кодифицированных значений этого же языка, объективированных в той или иной степени, - существует область актуализации, связанная с непосредственной деятельностью каждого познающего субъекта. Ее образует универсум в той или иной степени интериоризированных значений данного языка, образующих, вместе с интенциональным предметом ноэматическую сторону потока сознания, а также его ноэтическая сторона, связанная с деятельностью модусов сознания, актуализирующихся в данном познавательном акте. Таким образом, процесс образования должен организовываться так, чтобы максимально способствовать развитию ноэтической стороны потока сознания. Однако, поскольку сознание всегда есть «сознание о...», то нужен такой интенциональный предмет сознании, который бы в максимально возможной степени способствовал актуализации и развитию ноэтической стороны ноэтико-ноэматического единства. Разные языки познания призваны не бороться друг с другом за познавательные ресурсы субъекта, а поддерживать и дополнять друг друга в их развитии. Именно в этом, с нашей точки зрения, и состоит синтез языков культуры, свершаемый (или не свершаемый) в каждом познавательном акте, когда активность сознания, пробужденного деятельностью в одной языковой сфере, поддерживается его деятельностью в другой языковой сфере не менее эффективно, чем в изначальной. Выявляется триединая цель образования, лежащая в основе многих других задач: подбор такого содержания образования, на основе которого развивается субъект образования как творческая личность в условиях интерсубъективности. При этом онтологический и гносеологический подход к образованию, означающие соединение идеи познавательной свободы как самореализации субъекта образования, с идеей усвоения нормативного знания — осуществляется на основе концепта Внутренней формы. Исследуются способы развития мотивации на основе феномена впечатления, развития феномена чувственного восприятия и предожидания (созерцательной интенции), воображения в условиях гиперреалистичной реальности, использование нарушений пресуппозиций в образовательных целях, развития вкуса как свидетельства овладения субъектом высшими уровнями данного вида активности.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся итоги исследования,

квалифицируемого как «открытый проект», намечаются пути дальнейшего

развития темы, связанные с более глубокими исследованиями модификаций

модусов сознания в условиях познавательной ситуации информационного

общества, а также с расширением исследовательского поля за счет

гносеологически значимых языков религии и мистики.

Работа включает три ПРИЛОЖЕНИЯ; в первом кратко изложена

история исследования «Внутренней формы языка»; во втором — история

исследования идеи виртуальности и современные положения виртуалистики;

в третьем - представлены некоторые материалы практической апробации

положений диссертационной работы в области образования.

Все основные идеи, связанные с диссертационным исследованием, изложены в следующих публикациях:

Монографии

1. Кудряшоеа Т.Б. Онтология языков познания. Ч. 1. - Иваново: ОАО «Изд-во «Иваново», 2005. — 316 с.

2. Кудряшоеа Т.Б. Онтология языков познания. Ч. 2. — Иваново: ОАО «Изд-во «Иваново», 2005. — 272 с.

Научные статьи в изданиях, рецензируемых ВАК

1. Кудряшоеа Т.Б. О роли «символического обмена» в познавательном процессе: философский, социальный и психологический аспекты II Личность. Культура. Общество. 2003 Т. V. (0,75 п.л.)

2. Кудряшоеа Т.Б. О гносеологических качествах языка литературы в футурологическом аспекте//Вузовский вестник ИГЭУ. Иваново. 2003. (0,5 п.л.)

3. Кудряшоеа Т.Б. Развитие вкуса к познанию, как проблема современной высшей школы П Вузовский вестник ИГЭУ. Иваново. 2005 (0,75 пл.);

Научные статьи и тезисы

1. Кудряшоеа Т.Б. Такт как способ художественного познания и бытия // Перекресток-2 (сборник текстов по истории словесности и культурологии). Иваново-Шуя. 1999. 0,3 пл.;

2. Кудряшоеа Т.Б. О соотношении диалектической логики и методов активизации мышления//Технологии творчества. 1999. №1. 0,1 п.л.;

3. Кудряшоеа Т.Б. Две культуры (о соотношении научного и художественного познания) // Научные школы и направления ИГАСА (Материалы научно-техн. конф^). Иваново. 1999. 0.2 пл.;

4. Кудряшоеа Т.Б. Проблема художественной истины И Философский альманах № 3-4. Иваново. 1999. 0,2 пл.;

5. Кудряшоеа Т.Б. Художественная интуиция. Тезисы к докладу // Материалы научной конференции ИГАСА. Иваново. 1999. 0,1 пл.;

6. Кудряшова Т.Б. О понимании задач искусства // Философский альманах. № 3-4. Иваново. 1999. 0,3 пл.;

7. Кудряшова Т.Б. Творческие познавательные способности человека и искусство // Философский альманах. №3-4. Иваново 1999.0.3 пл.;

8. Кудряшова Т.Б. Художественный профетизм «Краткой повести об антихристе» Вл. Соловьева // Владимир Соловьев и философско-культурологическая мысль XX века. Иваново. 2000. 0.2 пл.;

9. Кудряшова Т.Б. Владимир Соловьев: размышления о языке // Соловьевские исследования. Вып. 1. Иваново. 2001. 0,55 пл.;

10. Кудряшова Т.Б. Пророческое значение темы терроризма в романе А. Белого «Петербург»//Потаенная литература. Вып.З. Иваново.2002. 0,6 пл.;

11. Кудряшова Т.Б. Познание и образование // Философия образования. СПб. 2002. 0,7 пл.;

12. Кудряшова Т.Б. Художественный профетизм как футурологический феномен // Онтология возможных миров в контекстах классической и неклассической рациональности. СПб. 2001. 0,1 пл.

13. Кудряшова Т.Б. Философский идеи Вл. Соловьева в контексте неклассической рациональности // Соловьевские исследования. Вып. 4. Иваново

2002. 0,3 пл.;

14. Кудряшова Т.Б. . Всеединство как возможное основание примирения аполлоно-дионисийской пары противоположностей // Соловьевские исследования. Вып. 5. Иваново. 2002. 0,75 пл.;

15. Кудряшова Т.Б. Светское и религиозное воспитание: проблемы совмещения // Церковь, государство и общество в истории России XX века. Материалы II всероссийской научной конференции. Иваново. 2002. 0,3 пл.;

16. Кудряшова Т.Б. ■ Философский идеи Вл. Соловьева в ■ контексте неклассической рациональности // Соловьевские исследования. Периодический сборник научных трудов. Вып. 4. Иваново 2002. 0,3 пл.

17. Кудряшова Т.Б. Философия всеединства в проекции на проблемы современного образования // Соловьевские исследования. Вып. 4. Иваново 2002. 0,75 пл.

18. Кудряшова Т.Б. Ноосфера как субъект символического обмена // Реалии ноосферного развития. М., 2003. 0.1 пл.

19. Кудряшова Т.Б. Проблемы современного образования в свете идеи всеединства // Сретенские образовательные чтения. Материалы научно-практической конференции. Иваново. 2003. 0,3 пл.

20. Кудряшова Т.Б. О проблемах развития творческого воображения в контексте «гиперреалистичной» реальности // Рациональность и вымысел. СПб.

2003. 0,1 пл.;

21. Кудряшова Т.Б. Кто же находится в центре воспитательной системы // Образование в XXI веке: этика, религиоведение, педагогика. СПб. - Шуя. 2003. 0.1 пл.

22. Кудряшова Т.Б. Философские идеи В.С. Соловьева в контексте «форм обратимости»// Соловьевские исследования. Вып. 7. Иваново. 2003. 0,9 пл.;

23. Кудряшова Т.Е. О современной парадигме языков познания в антропологическом измерении // Антропологическое измерение глобализационных процессов. Владимир. 2003. 0,3 п.л.;

24. Кудряшова Т.Е. Такт как атрибут культуры // Гумбольдтовские чтения (материалы I международной конференции). СПб. 2003. 0,3 п.л.;

25. Кудряшова Т.Е. О «форме форм» языков постижения мира // Материалы международных конференций. Метафизика искусства. Мировая и петербургская традиции реалистической философии. СПб. 2004; 0,3 п.л.;

26. Кудряшова Т.Е. Эстетизированная гносеология русского символизма // Соловьевские исследования. Вып. 8. Иваново 2004. 1 п.л.;

27. Кудряшова Т.Е. Познание и такт // Информационная среда ВУЗа. Иваново. 2003 г. 0,45 п.л.;

28." Кудряшова Т.Е. Стратегия деконструкции в опыте организации образования // Архетип детства-3. Иваново. 2005. 0,4 пл.;

29. Кудряшова Т.Е. Значение формы в организации образовательного процесса: должна ли власть выступать в качестве законодателя форм // Образование и насилие. С.Петербург, 2004. 0,6 п.л.;

30. Кудряшова Т.Е. Роль обменных отношений в культуре // Постмодерновый мир и Россия/ под ред. Ю.М. Осипова, О.В. Иншакова и др. Москва-Волгоград. 2004. 0,8 п.л.;

31. Кудряшова Т.Е. Философские идеи Соловьева в контексте основных положений феноменологии // Соловьевские исследования. Вып.9. Иваново. 2004. 0,75 п.л.;

32. Кудряшова Т.Е. О курсе философии в техническом ВУЗе // Информационная среда ВУЗа. Материалы XI Международной научно-технической конференции. Иваново. 2004. 0,2 п.л.

33. Кудряшова Т.Е. Инновационная деятельность ДЮЦ как учреждения дополнительного образования в контексте современного образовательного пространства // Воспитание творчеством. Сборник материалов по экспериментальной и инновационной деятельности учреждения дополнительного образования. Иваново. 2004. 0,4 п.л.

34. Кудряшова Т.Е., Каминская М.В. Программа развития ДЮЦ // Воспитание творчеством. Сборник материалов по экспериментальной и инновационной деятельности учреждения дополнительного образования. Иваново. 2004. С. 0,6 п.л.

35. Кудряшова Т.Е. О Перспективах развития языков познания: взаимодействие вербальных и визуальных доминант // IV Российский философский конгресс 24-28 мая 2005 г. Москва. 0.1 п.л.

36. Кудряшова Т.Е. Два «АБСОЛЮТНЫХ ФИЛОСОФА»: Соловьев и Беркли // Соловьевские исследования. Вып. 10. Иваново. 2005 0.5 п.л.

Научное издание

Кудряшова Татьяна Борисовна

ОНТОЛОГИЯ ЯЗЫКОВ ПОЗНАНИЯ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Компьютерная верстка: Т. Б. Кудряшова

Подписано в печать 20.10.2005. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная №1. Печать плоская. Усл. печ. л. 2,4. Уч.-изд. л. 2. Тираж 105 экз. Заказ № 372т.

Изд. лицензия ЛР № 010221 от 03.04.1997

Отпечатано в ОАО «Издательство «Иваново»

153012, г. Иваново, ул. Советская, 49 E-mail: riaivan@ipn.ru. Тел.: 32-67-91, 32-47-43

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Кудряшова, Татьяна Борисовна

Введение

ГЛАВА I. О Внутренней форме языка познания и ее 25 онтологическом статусе в контексте проблем Единого, формы и внутренней формы

ГЛАВА II. Основные линии актуализации Внутренней формы 74 языка познания (ВФЯП)

§ 2.1. Прафеномен впечатления (или эмоционально- 75 экзистенциальной выразительности) и феномен эмоции как фундирующие акты

§ 2.2. Феномен чувственного восприятия - как «встреча с вещью» 88 и ее конституирование

§ 2.3. Феномен воображения как процесс превращения 98 потенциального в актуальное

§ 2.4. Феномен воспоминания как актуализация прошлого для 108 свершения настоящего

§ 2.5. Феномен усмотрения сущности как совокупное постижение 113 региональных эйдосов

§ 2.6. Феномен выражения, как единство внешних языковых 120 форм и содержания сознания

§ 2.7 Феномены понимания и смеха как способа понимания через 131 «возвращение к полному сознанию»

§ 2.8. Феномены воли и веры как актуализации намерения 146 познания и его поддержка

§ 2.9. Феномены любви, страсти, такта, вкуса как вершинные 153 проявления познавательных интенций

ГЛАВА III. Языки познания в контексте идеи «региональных 172 онтологий»

§3.1. Обыденность как о-своение и создание мира значений

§ 3.2. Наука и рациональное постижение ноуменального

§ 3.3.Искусство как опыт символизации в постижении истины- 265 алетейи

ГЛАВА IV. Образование как сфера синтеза языков культуры

Введение диссертации0 год, автореферат по философии, Кудряшова, Татьяна Борисовна

Решающим в отношении достоинств или недостатков того или иного языка является не то, что способен выразить данный язык, а то, на что этот язык вдохновляет и к чему побуждает благодаря собственной внутренней силе.

Вильгельм фон Гумбольдт

Наше время, стало временем экспликации множества связанных с познанием проблем, подспудно накапливаемых несколько последних столетий. Среди них явления «информационного хаоса», «знакового накопления и загрязнения»; «отчуждения», а также такие корреляты и следствия всего этого как потеря целостного представления о мире, фрагментарность и незаконченность воззрений, отсутствие взаимопонимания в условиях гносеологической многоязыкости. Хотя на фоне так называемых «глобальных проблем современности» подобные затруднения кажутся не столь актуальными, однако, если вспомнить, что все, созданное человеком за отведенное ему историей время, есть, в той или иной степени, результат его познавательной активности, то статус поднимаемых проблем существенно возрастает. Поэтому ныне актуальны поиски таких подходов к рассмотрению познания, которые позволяют наметить пути преодоления проблем с гносеологическими «корнями». Хотя разрешение поставленных вопросов ищется во многих сферах человеческой деятельности, но существенную сторону ответа можно искать, пожалуй, только в области философии языка, вернее, в области множества сложившихся языков познания, позволяющих не только выразить знание, но в значительной степени стимулировать и сформировать его. Рассмотрение опыта языков постижения мира дает возможность подступа к теме сознания и познания. Для того, чтобы говорить об указанных явлениях в широком контексте, который действительно соответствует уровню поднимаемых проблем, необходимо изменить отношение к познанию, понимая его как многостороннее заинтересованное постижение мира, всестороннее познание-творчество (А. Белый), «самосоотнесение» (А.Ф.Лосев) или «деятельность духа» (В. Гумбольдт, Э. Кассирер). Следует существенно расширить семантическую область, которая имеется в виду, когда говорят о познании, языке и их основании. Расширение выражается в следующем: -познание рассматривается как интет}иональное действие приобретающее творческий (иногда скрытый, ноуменальный) характер, и в то же время имеющее многие признаки здравого смысла, питающееся энергией стремления, страсти к познанию, и ограничивающееся лишь чувством гносеологического такта', - оптимальное соотношение страсти и такта в познании дает в результате разумное познание (при условии, что разум как и рациональность рассматриваются как «бесконечное чувствование», как синтез субъекта)', - наивысшее проявление познания связано с возникновением чувства вкуса в познании, соответствующего, в некотором смысле, платоновскому понятию «софросина»; - под языками познания понимается весь спектр знаково-символических, вербальных и невербальных средств, позволяющих воспринимать и постигать мир, понимать, переживать, чувствовать, объяснять и описывать его, создавая представления, образы, мнения, концепты, произведения искусства, системы знаний, теории. Это язык обыденности, опирающийся на естественные национальные языки, невербальные языки, функционирующие в виде языка жестов, мимики, других телодвижений, внутренние монологичные языки, языки науки, искусства, религии, мистики, мифа и т.д., не обязательно объединенные наличием общих «языковых признаков» (системность, смысл, словарь, грамматика, социализации и пр.), но связанные между собой «семейным сходством». Под термином «язык» объединяются как устоявшиеся системные образования, со сложившейся кодификацией, грамматикой и пр., так и только зарождающиеся образования, не имеющие устойчивых значений и их описаний; - все языки познания, формы познания, познавательные интенции и их реализации рассматриваются восходящими к первоисточнику, к основанию человеческого познания, в качестве которого принимается концепт, способный стать эффективным инструментом понимания того, почему человек постигает мир тем или иным способом, каковы эти способы и как их можно оценить или принять. Такой концепт, названный «Внутренней формой языка познания», служит «Единым» для любого вида познавательной активности, является основой самосознания.

Насущной потребностью современной парадигмы языков познания является осознание единства всех языковых способностей, благодаря которому мы сможем оценить возможности языка в образовании по возможности целостной среды значений, служащей «домом бытия», понять его роль в качестве носителя и хранителя всех когда-либо бытовавших смыслов и впечатлений, его возможности обеспечения, тем самым, непрерывности трансцендентального опыта.

В этом случае теория познания должна опираться на фундаментальное представление о том, что язык постижения мира, каким бы он ни был, не только предоставляет и создает мир значений (как человеко-размерный, так и превосходящий эти рамки), но может становиться для личности способом принятия динамично меняющегося мира, способом его о-своения. При этом спектр рассматриваемых познавательных форм должен быть предельно широк, включая в себя познание (строго) научное, (волнующе) художественное, (привычно и неизбежно) обыденное, (почтительно) религиозное, (сверхреальное и сверхфантастичное и в то же время привычное) мифологическое, (таинственно невыразимое) мистическое и пр. В рамках подобной теории познания усложняется значение категорий истина, сущность и т.п.

Изыскание оснований принципиально не может опираться на систематизацию эмпирического многообразия имеющихся внешних языковых форм, в силу их частой случайности и необязательности. Понимание проблемы достижимо лишь при движении от истоков языка познания - к многообразию его эмпирических проявлений. В этом случае очень важно следование данному методу, как бы мы ни оценивали роль последнего в постижении мира (Гадамер). Обращение к теме языков познания, не означает стремления исследовать их в качестве тех или иных знаково-символических систем, с детализацией элементов и структур.

Важно осознать другое: на что каждый язык способен, на что он «вдохновляет» человека, «к чему побуждает», на основе каких принципов формирует универсум своих значений? Но еще больший интерес представляет источник «внутренней силы» языка, благодаря которому осуществляется вышеуказанное действие, и исследование которого требует обращения к онтологии языков познания. Принятие Внутренней формы языка познания в качестве Единого для языка и познания означает, что каждый акт внимания к миру, независимо от того, будет ли он выражен на языке жеста, художественного образа, Откровения или научной теории - является по-своему существенным, незаменимым для постижения и понимания мира, и восходит, так или иначе, к основанию, объединяющему собой потенциал личности, все формы познавательной деятельности, служащему виртуальным источником творческой активности и гносеологической эффективности, стимулом разнообразия внешних проявлений. При этом, идея Единства обязательно включает в себя многообразие возможных способов постижения мира, реализуемых в неисчислимых попытках понимания, объяснения, описания, толкования, изображения, копирования, конституирования, созерцания, творческого преображения, интерпретации, изменения, моделирования, отражения, репродукции, репрезентации, выражения, высказывания, заговаривания, уговаривания, противопоставления себе и привлечения к сотрудничеству. С другой стороны, признание легитимности языкового многообразия вновь требует поиска онтологически укорененных ориентиров в этом неисчислимо большом массиве знаковых означающих, грозящих перерасти в неконструктивный хаос накопления знаков. Выбранный подход позволяет рассматривать широкое поле отдельных познавательных практик, без потери ощущения целостности познания как такового; позволяет не только не редуцировать познание, но учитывать его актуальные и потенциальные формы, любого характера: феноменального и ноуменального, знакового и символического, игрового и подчиняющегося закономерностям, дионисического и аполлонического; как опирающиеся на пресуппозиции, так и отрицающие их.

В силу указанных обстоятельств, язык познания не может определяться фиксированным понятием, это, скорее, возможность, реализуемая в процессе «семиотического свершения» (А.В.Михайлов), «большого закона семантизации» (О.М. Фрейденберг) и «языковых игр» (J1. Витгенштейн), которая имеет достаточно высокую вероятность обрести заданную форму, однако это подтверждается не всегда: вполне могут быть «исключения из правил» под влиянием случайностей. Исследование языка познания подразумевает экспликацию на металингвистическом уровне основных групп значений языка, тенденций их диахронических и синхронических изменений, а также выявление специфики интенциональности субъекта, владеющего Внутренней формой данного языка познания.

В процессе такого исследования возникают другие существенные вопросы о том, является ли познание конституированием (Гуссерль), открытием несокрытого, или «встречей», или «ничтойствованием» (Хайдеггер, Сартр), репрезентацией, интерпретацией, «схватыванием» (Н Гартман) и пр.; то есть, в классической постановке, это вопросы о разделении и взаимодействии субъекта и объекта: о способах данности одного другому, о их взаимовлиянии, о воздействии самого процесса познания и способов его реализации на результаты. Именно здесь ищутся подступы к пониманию того, почему человек и природа чаще находятся в состоянии «борьбы», нежели в состоянии «единства». Не исключено, что через актуализацию альтернативных способов постижения мира, можно изменить сложившееся отношение, в частности, реабилитируя при этом слово «субъект», и представляя его полностью «человечным». А в практическом плане действовать в данном направлении следует в самый активный, в познавательном отношении, период для человека - в детстве, юности - через систему воспитания и образования. Таким образом, вопросы собственно познания исследуются в контексте актуальных процессов образования, коммуникации, новейших информационных технологий, глобальных отношений с природой и «второй природой», лежащих в основе «проблем современности», над которыми пока, чаще всего, размышляют лишь на поверхностном, экономико-ориентированном уровне.

Степень проработанности проблемы.

Хотя вопросам познания и языка познания в истории философии всегда уделялось повышенное внимание, однако, чаще всего эти явления рассматривались на релевантном уровне (так познание рассматривалось с точки зрения наличия в нем научных познавательных форм, приемов и методов; язык, например у Ф. де Соссюра - с точки зрения системности и смысла). В значительной степени это обусловливалось господством классической рациональности, всегда подразумевавшей «критерии наличия релевантности». Принимая, в частности, некоторые положения социально-феноменологической концепции релевантностей А. Щюца, автор, меняя акценты, обращается не столько к «типологии релевантностей», сколько к условиям их возникновения, создания и преодоления на основе концепции Единого в том виде, как она была развита в платонизме, неоплатонизме, в контексте аристотелевских рассуждений о высшем знании как знании «об определенных причинах и началах», в монистических системах Спинозы (первопринцип -субстанция), Фихте (первопринцип - абсолютное Я), Гегеля (абсолютный субъект-объект), Шеллинга (идея конструирования целостности в процессе познания), в русской философии в виде идеи Всеединства, а также в философии языка В. фон Гумбольдта в качестве идеи Внутренней формы языка. Существенно важные интерпретации Единого представлены в трудах мыслителей последних двух столетий: И.В. Киреевского, А.С. Хомякова, B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, C.J1. Франка, Л.П. Карсавина, И.О. Лосского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева, С.С. Аверинцева, А.А. Любищева, М.В. Максимова, С.С. Хоружего и др.

Н.А. Носова, М.А. Пронина, В.А. Глазунова, О.В. Романова и др. Особое значение в формировании авторской концепции имеет интуитивный метод конституирования виртуального объекта, разработанный А. Бергсоном.

Понятие Внутренней формы, как актуализации Единого в ее эйдологическом статусе, как характеристики неизбывной «формообразующей тяги» - активно использовалось, начиная со средних веков, но особенно актуальным оно стало благодаря деятельности представителей немецкой классической философии. Если Гегель исследовал ее применительно к самому общему случаю, то В. фон Гумбольдт (учитывая работы предшественников) на ее основе выдвинул одну из самых загадочных идей - идею Внутренней формы языка, которую мы в нашем исследовании приняли за исходное основание. Интуиция Внутренней формы языка, стала одним из важнейших открытий в области языка, привлекшим внимание многих исследователей: А.А. Потебня, X. Штейнталь, С.Н. Булгаков, Г.Г. Шпет, А. Марта,

A.Ф. Лосев, О. Мандельштам, Г.В. Рамишвили, А.В. Звегинцев,

B.П. Зинченко, А.Н. Портнов, Д. Узнадзе, Т.Г. Щедрина, Н. Хомский, Й.Л. Вайсгербер и др.

A.Щюца, Г. Гарфинкеля, Т. Лукмана, П. Мак-Хью, Н.В. Мотрошиловой,

B.И. Молчанова, Я.А. Слинина, А.Г. Чернякова и др. В нашей работе подчеркивается нестатический, переменный исторический характер модусов сознания, модифицируемых в соответствии с социальными, культурными, гносеологическими условиями эпохи, исследуются современные модификации феноменов сознания.

Существует значительный спектр работ, посвященных широкому исследованию познания и языка с онтологических позиций или близких им, представленных именами Н. Гартмана, О. Розенштока-Хюсси, П. Рикера, Г. Риккерта, Г.Г. Шпета, Я.Э. Голосовкера, О.М. Фрейденберг, JI.A. Микешиной, М.Ю. Опенкова, И.А. Бесковой, И.Т. Касавина, Г.Д. Левина, Н.С. Автономовой, В.Н. Поруса, П.П. Гайденко, Э.В. Ильенкова, П.В. Копнина, B.C. Степина, В.А. Лекторского,

B.В. Бибихина, B.C. Библера, Г. Гачева, Е.Г. Трубиной, Н.М. Смирновой, Ю.М. Романенко, В.Н. Постоваловой, Г.Л. Тульчинского, С.С. Гусева, Ю.М. Шилкова, И.Т. Касавина, Т.Х. Керимова, В.Е. Кемерова,

Существенное развитие исследования языка и познания получили, благодаря социологическому подходу, особенно в его феноменологическом варианте. В процессе дискуссий о смене типов рациональности, об экстерналистских и интерналистских, функциалистских и интерпретивных моделях формирования и рассмотрения познания; в результате признания социальной обусловленности и многоуровневости познания - знание и познание предстали уже не как безликий «третий мир» К. Поппера, но как нечто индивидуальное, зависящее от их интерпретации языковых значений. Не без учета основных положений персоналистической философии, диалогических теорий, на основе концепции социального действия, заложенной в трудах М. Вебера, - уже к шестидесятым-семидесятым годам, через развитие социальной феноменологии, социальной антропологии, отдельных направлений аналитической философии, этнометодологии; в трудах представителей франкфуртской школы, отечественных ростовской и екатеринбургской школ и многих других и объединяются развивавшиеся на протяжении почти столетия идеи познания как события, реализующего связи между людьми, являющегося индивидуальным ответственным действием, самоконституированием, творчеством, формой роста. Поэтому в одном потоке становления представлений о многоаспектности познания объединяются работы нескольких поколений философов и ученых разных направлений, исследовавших те или иные аспекты познания: А. Белый (познание и творчество), М. Вебер (теории действия: концепции субъективных социальных значений действия (subjective meanings), концепции идеальных типов (ideal types) и его трактовки метода интерпретации), Н.А. Бердяев и Э. Мунье (персоналистский аспект), М.М. Бахтин, JI.C. Выготский (я-для-себя, я-для-другого, интериоризация), О.М. Фрейденберг (большой закон семантизации), А.В. Михайлов (семиотическое совершение), B.C. Библер (диалог культур), JI. Витгенштейн (языковые игры), Т. Адорно (когнитивный потенциал музыки), Э. Фромм (социокультурное измерение человека), Ю. Хабермас (познание и интерес, «коммуникативная рациональность»), Ж. Пиаже (генетическая эпистемология), М. Вартофски (историческая эпистемология) и др.

Особое значение придается исследованиям интерпретивных теоретических моделей социального мира: А. Щюц (феноменологическая социология знания, интерсубъективное значение социального действия, типизация на основе обыденного знания, типология релевантностей), П. Уинч (P.Winch) (интеракционистские установки, ориентированные на осмысление стабильных, символических структур взаимодействия, связь языка и культурных традиций с социальной практикой, соединение элементов феноменологического и символико-интеракционистского анализа); Дж. Мид (символический интеракционизм, интерес к процессуальным аспектам взаимодействия); Г. Блумер (изучение динамики микросоциальных процессов на основе специфики интерпретации людьми своего жизненного стиля); Р. Харре; П. Бурдье и Э. Гидденс (активность человека образующая и реализующая динамику социальности), Т. Лукман (T.Luckmann) и П. Бергер (P.Berger) (феноменологическая социология знания, теория социального конструирования реальности (Socially constructed multiple realities)); H. Луман (темпоральный аспект информации), Г. Гарфинкель (этнометодология, исследование микросоциальных процессов взаимодействия, формы и методы обыденного поведения и мышления); Б. Вальденфельс (феноменологическая теория диалога, новая рациональность «респонзитивная рациональность» (Responsive Rationalitaet), «открытая диалектика», рациональность повседневности, исследование поведения в контексте понятий смысла, интенции, правила, контекста, структуры и образа; развитие понятия «жизненный мир», мотив Чужого, респонзитивная этика) и др.

Однако, несмотря на плодотворность многих социологических концепций, они не всегда в состоянии справиться с динамикой и многообразием социальных структур, не всегда способны уловить аспекты познания, касающиеся связи и последовательности различных познавательных актов во времени (внутреннем времени субъекта и социальном времени); не рассматривают интенциональность человеческого познания как целостность, обусловленную одновременно и предметностью интереса и способами его конституирования. Поэтому возникала потребность иных сопоставлений познания, более динамичных, но в то же время онтологически укорененных, позволяющих одновременно рассматривать множество и единство познавательных форм, их статику и динамику.

Учитывая эти потребности, объединив идеей Единого и виртуального объекта - интуитивистские, феноменологические, персоналистские, экзистенциальные и социологические представления о процессах сознания, познания, чаще всего в свете неокантианской традиции, - мы обращаемся, заряжаясь энергией мысли, возникшей и развивающейся на волне «лингвистического поворота», - к опыту философии языка, давшей неисчислимое поле идей и фактов, теорий и эмпирического материала, нуждающихся во вступлении в процесс «символического обмена» (Ж. Бодрийяр) с целью «сжатия информации», очистки ее от избыточности, повторений. В заявленном аспекте мы рассматриваем результаты исследования языка (с учетом как онтологического, так и конвенциального подходов; неклассической и классической парадигмы философии языка, отдавая предпочтение -первым), как способа реализации «формообразующей тяги» и актуализации его внутреннего основания, представленные в работах И. Г. Гердера, В. фон Гумбольдта, X. Штейнталя, А.А. Потебни, С.Н. Булгакова, Э. Кассирера, М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, А.Ф. Лосева, Г.Г. Шпета, К. Леви-Строса, Я.Э. Голосовкера, О.М. Фрейденберг, Фр.-В. фон. Херрманна, Н. Хомского, Й.Л. Вайсгербер (неогумбольдтианская традиция) ; Ф. Ницше - как предтечи «лингвистического поворота». Важны логические и феноменологические основания языка исследованные в трудах Г. Фреге, Э. Гуссерля, Т. Конрада, Б. Рассела, Г.Г. Шпета, Л. Витгенштейна, У. Куайна, Р. Карнапа, Э. Левинаса, Дж.Л. Остина, Дж.Р. Серля, Дж. Стюарта, М.В. Лебедева; опыт исследования языка с позиции признания символического характера познания в духе неокантианской традиции, с системных, семиотических, структуралистских и постструктуралистских позиций - в работах Э. Кассирера, Ч. Пирса, Ф. де Соссюра, ранних трудах Р. Барта, Р. Якобсона, Л. Ельмслева, К. Леви-Строса, Э. Бенвениста, У. Эко, С. Лангер, В.В. Налимова, Ю.М. Лотмана, Вяч.Вс. Иванова, М.К. Мамардашвили, A.M. Пятигорского, А.Н. Портнова,

И.В. Дмитревской, Ж. Делеза, Ф. Гваттари, Ж. Деррида, Ю. Кристевой, Ж. Бодрийяра,; опыт описания языковой реальности, в контексте лингвистических, социальных и психических явлений, рассматриваемый в трудах А. Бергсона, Б. Кроче, О. Есперсена, 3. Фрейда, Ж. Лакана, А.А. Ухтомского (идея «функциональных органов»), Л.С. Выготского, А. Н. Леонтьева, А.А. Леонтьева, В.П. Зинченко, М.М. Бахтина, Ж. Пиаже, А. Щюца, X. Патнема (Н. Putnam), X. Плеснера, Э. Левинаса, Г.-Г. Гадамера, С. Грофа, М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотара, 10. Хабермаса, П. Бурдье, Н. Гудмена, Дж. Катца, X. Ортеги-и-Гассета, Г.В. Рамишвили, Л.А. Вербицкой, Ю.С. Степанова, А.В. Звегинцева, Н.Б. Мечковской. А также опыт обобщения множества линвофилософских представлений в «трансцендентально-герменевтической» концепции языка К.-О. Апеля с его фиксацией виртуального статуса языка «как условия возможности диалогического взаимопонимания, и понимания самого себя».

Если говорить об отдельных познавательных практиках, как региональных онтологиях в языковом аспекте, то в области обыденного сознания и языка их исследования широко представлены в отечественной философии особенно начиная с семидесятых годов. На их примере видно как постепенно интерес исследователей смещается от области обозначения специфики обыденного знания как знания вненаучного, его соотношения с понятиями здравый смысл, практическое знание, повседневное знание и пр. - к исследованиям его структуры, оснований, социокультурной и личностной обусловленности, с учетом мировых достижений в этой области. Эти изменения можно проследить на примере работ Н. Н. Козловой, И. А. Бутенко, К.А. Абульхановой-Славской, Б. Я. Пукшанского, А.Ф. Грязнова, С.С. Гусева, B.C. Швырева, Е. В. Золотухиной-Аболиной, Б.М. Теплова, В.Г. Федотовой,

И.Т. Касавина, Б. В. Маркова, Н.М. Смирновой, В.Е. Кемерова, Т.Х. Керимова, В.А. Лекторского, Е.Г. Трубиной, С.А. Азаренко,

C.А. Никитина, А.И. Лучанкина, Л. Гудкова и др. Представляет интерес прагматический подход У. Джемса; феноменологическая трактовка повседневного мышления и познания, исследование его структуры, языка обыденности, представленные в трудах социологов этнометодологов и других близких к ним направлений: М. Мосс («техники тела», обмен), Э. Дюркгейм (позитивистская трактовка), М. Вебер, А. Щюц, Г. Гарфинкель, Т. Лукман, П. Мак-Хью, Г. Уинтер, X. Закс, Д. Циммерман (Zimmerman

D.), М. Полнер (Pollner М), Дж. Дуглас (социологии повседневной жизни), Э. Тиракьян (экзистенциальная социология), П. Бергер (гуманистическая социология), глубокие исследования Р. Харре, Б. Вальденфельса (повседневность - «плавильный тигль» рациональности).

В философии XX века язык искусства привлекал особое внимание и исследовался в рамках следующих подходов: интуитивистских (А. Бергсон, Б. Кроче, Н.О. Лосский, Дж. Джентиле), феноменологических (Э. Гуссерль, А. Банфи, Т. Конрад, Р. Ингарден, Ж.-П. Сартр, Н. Гартман, М. Мерло-Понти), символических и семиотических (Э. Кассирер,

А.Ф. Лосев, С. Лангер, Р .Якобсон, Ю.М. Лотман, М.К. Мамардашвили,

A.M. Пятигорский, С.С. Аверинцев, В.Н. Топоров, У. Эко), экзистенциалистских (М. Хайдеггер, К. Ясперс, М. Бубер), религиозно-метафизических (Н.А. Бердяев, о.П. Флоренский, Ж. Маритен, Э.А. Жильсон) психоаналитических (3. Фрейд, К.Г. Юнг, Ж. Лакан), авангардистско-формалистических (П. Валери, В.Б. Шкловский, Ю.Н. Тынянов, В.В. Кандинский, К. Малевич, И. Стравинский) и др. Современные идеи часто созвучны классическим концептам И. Канта, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, а также философии немецкого романтизма И.В. Гете, Л. Тика, Новалиса, А. и Ф. Шлегелей; важнейшим идеям С. Киркегора, Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А.С. Хомякова, А. Белого, Вяч.И. Иванова. Достойную разработку тема нашла в трудах С.Л. Рубинштейна, Л.С. Выготского, Я.Э. Голосовкера, В.Я. Проппа, Вяч.Вс. Иванова, Г.-Г. Гадамера, Р. Грейвса, М.М. Бахтина, Я. Мукаржовского, Г. Гачева, В.П. Зинченко,

B.В. Бибихина, П. Рикера, X. Ортеги-и-Гассета, Ж. Дерриды, Р. Барта, Т. Адорно, Н.Д. Арутюновой, Н.Б. Маньковской, С.С. Неретиной, Д.С. Лихачева, Н.С. Автономовой, И.А. Герасимовой, А.В. Михайлова, Ю.П. Сенокосова, О. Вайнштейн, В.П. Океанского, В.П. Ракова,

C.Н. Тяпкова. Глубокое исследования языка искусства, представленное в этих работах, мы дополняем анализом его связей с единым основанием познания, экспликацией на этой основе закономерностей появления его современных актуализаций, связанных с тенденцией к доминированию перцептивных форм, дополняющих вербальные. Показываем влияние современного искусства на процессы модификации основополагающих феноменов сознания.

Научное познание и язык науки многосторонне представлены в трудах Т. Куна, К. Поппера, И. Лакатоса, М. Полани, П. Фейерабенда, Б. Рассела, Г. Башляра, П.П. Гайденко, А. Эйнштейна, В. Гейзенберга, И. Пригожина, Д. Гилберта, М. Малкея, А.Н. Уайтхеда, С. Хокинга, П.В. Копнина, Г.Н. Волкова, М. Бунге, А.И. Ракитова, С.Р. Когаловского, А.А. Любищева, А.Л. Никифорова, В.И. Пружинина, B.C. Степина, М.А. Розова, В.Г. Горохова, Э.В. Ильенкова, В.П. Кохановского,

М.И. Микешина, JI.A. Микешиной, В.А. Лекторского, В.Н. Поруса, Е.Н. Князевой, П. Дирака, А. Пуанкаре, А.Н. Колмогорова, В.В. Налимова, Л. Витгенштейна, К. Айдукевича, Я. Лукасевича, А. Тарского, М. Фуко, Г.Рейхенбаха, У. Куайна, Р.Карнапа, Ст. Тулмина, В. Дильтея, Г. Риккерта, М. Вебера, В. Виндельбанда, И.И. Лапшина, С.С. Гусева, Г.Л. Тульчинского, В.Г. Кузнецова, Е.Л. Фейнберга, С.М. Яновской, и др. Используя накопленный опыт анализа языка науки, мы показываем закономерности расширения возможностей языка науки за счет введения в гносеологический оборот значений ноуменального уровня.

Многие аспекты решения вопроса о едином основании языков познания могут иметь большое практическое значение не только для гносеологии, философии искусства, методологии науки, но и для педагогики. Современная система образования переживает кризис. Необходимы разработки, позволяющие, в сжатом объеме передавать большие порции информации и обучающие детей умению совершать творческие мыслительные операции с ними. Возможно, здесь помогут мысле-образы - мыслительные операции, совмещающие теоретическое, понятийное мышление с интуитивным, эмоционально-образным в режиме взаимного обогащения. О проблемах образования в выбранном аспекте писали С.И. Гессен, М. Монтессори, Ж. Пиаже, Л.С. Выготский, Дж. Дьюи, М. Мосс, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, В.В. Давыдов, Д.Б. Эльконин, Б.Д. Эльконин, Г.П. Щедровицкий, П.Г. Щедровицкий, В.П. Зинченко, Ю.В. Громыко, В.Т. Кудрявцев, А.Л. Венгер, Г. Гачев, Д.С. Лихачев, М.К. Мамардашвили, А.В. Брушлинский, В.И. Слободчиков, B.C. Библер, С.Ю. Курганов, С.Р. Когаловский, М. Липман, Н.С.Юлина, Е.А. Плеханов и др. Основываясь на разнообразии опыта традиционных и развивающих систем образования, мы предлагаем пути решения поставленных ими проблем на основе развития чувства Внутренней формы языка, вкуса к познанию, позволяющих свободнее переходить от одной культурной языковой системы к другой, делая выбор между ними на основе критериев личностного интереса, эффективности, глубины постижения и общих возможностей данного языка.

Таким образом, широко представленный в истории философии опыт исследования языка и познания - нуждается в гибкой концептуализации, одним из вариантов которой может стать рассмотрение Внутренней формы языка познания в качестве онтологического виртуального основания актуальных и потенциальных проявлений познавательной активности.

Целью исследования является экспликация онтологических оснований языка познания и языков познания, способных выступить в качестве эффективных инструментов понимания того, почему человек постигает мир тем или иным способом, каковы эти способы и как их можно оценить, принять или развить.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- конкретизировать онтологический статус основания языка познания;

- определить основные функции основания познания;

- выделить и описать основные линии актуализации познавательных интенций;

- исследовать эффективность используемого онтологического инструментария (оснований познания) - применительно к разным языкам познания;

- определить подступы к формированию современной методологии образования на основе исследуемого концепта;

- наметить вариант путей формирования нового образа теории познания на основе исследуемого концепта.

Методологическая основа исследования

При формировании и изложении собственной концепции автор следует следующим методологическим принципам: Всеединства, биологизма, многообразия и конкуренции познавательных парадигм. При опоре на главные идеи неоплатонизма и неокантианства, основное внимание уделяется методам интуитивизма в его бергсоновском варианте; феноменологическому, приближающемуся к его экзистенциальному варианту, философии языка в ее аналитической (поздний Витгенштейн) и гумболъдтианской традиции, герменевтическому, а также виртуалистике, семиотике, экзистенциализму, прагматизму. В условиях информационного общества, в ситуации «повышенной семиотической сложности» особое внимание уделяется процессам систематизации и сжатия имеющегося знания, в том числе на основе опыта постмодернизма, позволяющего решать проблемы плюралистичное™, рефлексии в отношении сложившихся культурных ценностей. Эффективным механизмом для обработки знаний признается «символический обмен», в качестве универсальной формы, позволяющей включать знания в активный процесс взаимного обмена на основе самоограничения, аннигиляции и «очищения» от «знакового загрязнения». Подобное воссоединение объемного эмпирического языкового материала осуществляется в рамках исходного Единого, Всеединства, Внутренней формы языка познания. На этой основе, как нам представляется, возможно цельное рассмотрение действительно неразрывно связанных явлений познания, сознания, личности и языка познания.

Новизна исследования заключается в следующих положениях:

1. Новизна актуализации в качестве предметной сферы темы «Онтология языков познания». Впервые поставлена и решена задача рассмотрения многообразия актуальных и потенциальных познавательных практик - через призму языка познания.

2. Выдвижение в качестве новаторской гипотезы концепта «Внутренней формы языка познания» на основе новой интерпретации идеи Внутренней формы языка В. фон Гумбольдта. Концепт «Внутренняя форма языка познания» (ВФЯП) - введен в философский оборот, как категория, развивающая представление о внутренней энергетике познавательного процесса. Внутренняя форма рассмотрена как мотивирующее и управляющее процессами познания и выражения начало языка, имеющее как личностные, так и трансцендентальные составляющие.

7. По-новому проинтерпретирован в гносеологическом аспекте потенциал таких модусов сознания как изначальное впечатление, эмоция, чувственное восприятие, воображение, усмотрение сущности, смех, любовь, страсть, такт, вкус. Исследованы особенности их актуализации не только в условиях чувственного восприятия внешних вещей, но как реакция на познавательную ситуацию восприятия внутреннего состояния потока сознания, когда каждый из феноменов только ему свойственным способом восстанавливает целостность интенциональных предметов и потока сознания во внутреннем времени субъекта.

8. Сформулирована и апробирована общая методология исследования различных языков познания как «региональных онтологий» в рамках синтеза методов неокантианства, философии языка, трансцендентальной феноменологии, интуитивизма и герменевтики. Она включает в себя определение на металингвистическом уровне основных групп значений языка, тенденций их диахронических изменений, пределов синтагматических и парадигматических вариаций, принципов формирования универсума лексических и грамматических значений (существенных с гносеологической точки зрения); исследование пресуппозиций, как способов расширения универсума грамматических значений (супрасегментные средства, презумпции, «приемы» искусства, принципы «понимания» в конфигурационном пространстве науки), специфики переживаний в процессе постижения мира на данном языке, особенности внешнего выражения; исследуется в целом специфика интенциональности субъекта, владеющего Внутренней формой данного языка познания.

9. Концепт ВФЯП апробирован на примере познавательной деятельности в разных сферах человеческой активности. Содержательная новизна результатов заключается в выявлении главного вектора интенциональности каждого их рассматриваемых языков познания (обыденность, наука, искусство); доказательной демонстрации закономерности смены языковых познавательных парадигм; в интерпретации современных процессов в сфере различных языков познания с учетом актуализации альтернативных способов обращения к миру (в т.ч. перцептивных языков); в выявлении по-новому проинтерпретированных модификаций, которым подвергаются модусы сознания в условиях современной познавательной ситуации.

Научно-практическая значимость работы

Исследование включает в себя движение в двух направлениях, дополняющих одно другое. Одно из них (теоретическое) - это опыт поиска единого основания познания и языков познания, чему посвящены, преимущественно, первые две главы работы. Другое (практическое) -поиск методов включения имеющегося знания и языков познания в процесс «символического обмена» на основе Внутренней формы языков познания, с целью преодоления «знакового загрязнения» и для экспликации связи массивов знания с его единым основанием. Эти вопросы, с учетом их влияния на философию, науку, искусство, религию и прочие сферы деятельности, но, в первую очередь, с связи с их применимостью к проблемам современного образования, - мы исследуем в третьей и четвертой главах, во многом ориентированных на практические стороны темы.

Автор предполагает, что в условиях современного «гносеологического диссонанса» и «знакового загрязнения» - результаты исследования могут быть использованы при формировании нового образа теории познания, открытой всему многообразию видов познавательной активности, а также для повышения эффективности образования, подразумевающего комплексное и продуктивное освоение множества языков культуры - через овладение Внутренней формой. В частности, результаты исследования послужили основой для создания лекционно-семинарского Курса по философии для технических ВУЗов, развивающего творческую активность будущих инженеров; для создания и реализации Программы Развития в системе дополнительного образования детей, в том числе для обоснования авторской концепции Олимпиады «Фантазия, Изобретательность, Смекалка», уже в течение трех лет реализуемой на уровне региона (см. Приложение 3).

Апробация работы. Проблемы, поднимаемые в диссертации обсуждались на заседании кафедр философии Ивановского государственного университета, Ивановской государственной архитектурно-строительной академии. Положения, касающиеся проблем образования, были включены в курс лекций для педагогов, проходящих повышение квалификации при Ивановском институте повышения квалификации педагогических кадров; они составили основу нескольких развивающих программ в системе дополнительного образования детей, легли в основу курса лекций в техническом ВУЗе и курса по повышению квалификации инженеров машиностроительного предприятия. Теоретические положения диссертационного исследования были изложены на конференциях и семинарах разного уровня в том числе: Международные научно-технические конференции «Информационная среда ВУЗа», (г.Иваново, 1998, 1999, 2003, 2004); Научная конференция «Потаенная литература в культурно-исторической перспективе» (г.Иваново, 2001, 2003); Международная научная конференция «Пятые Бальмонтовско-Цветаевские чтения» (г. Иваново, 2001); Научные конференции в рамках постоянно действующего научного семинара «Философское наследие Вл. Соловьева и современный мир» (г. Иваново,

2001-2005); Всероссийская научная конференция «Философия образования» (С.-Петербург, 2001); Научно-теоретическая конференция «Онтология возможных миров в контекстах классической и неклассической рациональности» (С.-Петербург, 2001); Научно-практическая конференция «Дополнительное образование: вчера, сегодня, завтра» (Иваново. 2001); Сретенские образовательные чтения (Иваново, 2002); Четвертая международная научно-практическая конференция «Психолого-педагогические проблемы формирования (математического) мышления школьников» (Н. Новгород, 2002); II всероссийская научная конференция «Церковь, государство и общество в истории России XX века» (Иваново, 2002); Международная научная конференция «Россия и Европа в XXI веке и наследие Вл. Соловьева» (Иваново, 2003); Межгосударственная научно-практическая конференция «Учение В.И. Вернадского о переходе биосферы в ноосферу и реалии третьего тысячелетия» (Иваново, 2003); Научная конференция «Проблемы образования и развития личности» (г.Шуя, 2003); Научно-теоретическая конференция «Рациональность и вымысел» (С.-Петербург, ноябрь 2003); Третий Международный симпозиум. СИПЭ ИНЫЕ «Экспрессия незавершенности» (Ярославль, 2003); Межвузовская научная конференция «Философско-антропологическая аналитика бытия человека в глобальном мире» (Владимир, 2003); Международные научные чтения памяти Н.Ф. Федорова (Москва, 2003); Международная научная конференция «Культурология как строгая наука». Первые Гумбольдтовские чтения. (С.Петербург, 2003); Международная конференция «Метафизика искусства» (С.-Петербург, 2003); Научная конференция «Образование и насилие» (С.Петербург, 2003); Международная научная конференция «Россия и постмодерн: социум, экономика, культура» (Москва, 2003); Научно-практическая конференция «Архетип детства-3» (Иваново, 2004); Международная научная конференция «Странные художники - Странное творчество» (Москва-Ярославль. 2004); Конференция в рамках Дней Петербургской философии «Воображение в бытии и познании» (С.Петербург, 2004); IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005); Научно-практическая конференция

Иваново. Детство.» (Иваново, 2005); Международная научная конференция «Таврические чтения» (Симферополь, 2005).

Основные положения диссертации изложены в 41 публикации (в том числе в 2 монографиях) общим объемом 51 п. л.

Структура диссертационной работы включает Введение, четыре Главы (I - (один параграф); II - (девять параграфов); III - (три параграфа); IV - (один параграф)), список литературы, три Приложения, Заключение. Общий объем работы - 370 с.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтология языков познания"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Опыт данной работы позволяет сделать вывод, что использование концепта Внутренняя форма языка познания в области философского исследования познания, языка и сознания - продуктивно и перспективно. Это обусловлено следующими методологическими предпосылками:

1. Продуктивностью идеи Единого или Всеединства, рассматриваемой как модель, прообраз для понимания принципа создания структуры любого сложного явления, в нашем случае - языка познания -неизбежно восходящего к единому основанию;

2. Эффективностью концепта Внутренняя форма языка познания как онтологического основания языка познания, рассматриваемого в качестве мыслительного инструмента постижения сложных явлений познания, языка и сознания;

3. Принятием статуса виртуального объекта по отношению к онтологическому основанию языка, познания и сознания, существующего во времени, во множестве своих актуализаций на уровне отдельных языков познания, и на уровне отдельных познавательных актов;

4. Эффективностью сочетания на концептуальной основе неоплатонизма и неокантианства1 - методов интуитивизма2, л феноменологии , герменевтики, виртуалистики - для построения динамичной модели актуализации познавательного действия. Такая модель позволяет рассматривать познавательные акты любого характера не только актуально существующего, но и потенциально возможного, в том числе ноуменального уровня.

Найденный концепт, как инструмент мышления, позволил получить следующие результаты методологического уровня:

1 Подразумевается марбургская школа неокантианства

2 Подразумевается бергсоновский вариант интуитивизма

3 Подразумевается избирательное использование концептуальный идей феноменологии на основе «Логических исследований» I, II; «Идей I», но особенно «Картезианских размышлений»

- утвердить в философском дискурсе категорию «языка познания», расширяющую представление о языке, о познании и возможностях их творческой интерпретации по отношению к миру феноменального и ноуменального уровней;

- существенно расширить поле исследования, представленное в виде множества языков познания, как актуально существующих, так и потенциально возможных. В поле исследования могут быть включены любые из языков, на основе которых осуществляется постижение мира в его разнообразных качествах: обыденность, наука, искусство, религия, мистика (языки феноменального и ноуменального уровней; вербальные и невербальные; дискурсивные и недискурсивные; имеющие кодифицированный словарь, грамматику и обладающие ими только потенциально в качестве становящихся значений);

- объединить все языки познания «единым порядком», несмотря на существенное расширение исследовательского поля; благодаря этому, они могут быть включены в «символический обмен» на основе их общей онтологии (ВФЯП); это позволяет решать проблемы «знакового накопления», перевода, проблемы понимания, творческого взаимодействия; дихотомии «искусственное» «естественное» при выделении содержательной информации;

- рассматривать сложные явления сознания, познания и языка в их единстве, в деятельности (длительности), процессуально, а не в виде застывших статичных форм;

- найти подступы к решению проблемы разума как активного синтеза, динамичного единства познавательных возможностей субъекта, языка и характера интенциональности, обусловленного особенностями «жизненного мира»;

- обозначить новый вариант решения проблемы Я, личности - на основе концепта Внутренней формы языка познания, как важнейшего энергийного источника устремлений, характеризующих творческие познавательные интенции личности;

- наметить пути формирования нового образа теории познания на основе обозначенного концепта;

- определить пути решения актуальных методологических, методических и предметно-содержательных проблем образования на основе представления о Внутренней форме языка познания.

Апробация действенности концепта Внутренняя форма языка познания на примере исследования языков обыденности, науки и искусства - позволила уточнить роль общезначимой Внутренней формы языка познания, как эйдоса, как средства предохранения от «методологической наивности», по отношению к специальным видам познавательной деятельности, а также определить общие интенции, свойственные творческой познавательной деятельности при любом виде гносеологической активности. При апробации удалось также выявить специфику актуализации Внутренней формы каждого из языков, рассматриваемого в качестве «региона», обладающего внутренней целостностью с его «региональной онтологией», на базе которой осуществляется данный способ познания. Каждый язык, как регион, охватывает эмпирические языковые предметности, по отношению в которым он является априорной категорией.

Множество языков познания или «регионов», как актуализации единой Внутренней формы, образуют, таким образом, множество пластов реальности, отличающихся способами формирования языковых значений, в том числе универсума лексических значений и универсума грамматических значений. Они также отличаются возможностями изменения (нарушения) пресуппозиций, как присущим языку средством, придающим универсуму языковых значений динамические качества и постоянно сохраняющим актуальность языка. Однако, все языки, как актуализации одной и той же Внутренней формы, характеризующей общечеловеческую интенцию к постижению мира, - феноменологически коррелятивны.

На примере выбранных трех языков познания продемонстрировано, что наличие «неупорядоченных фактов» в языке и хаотичность в восприятии «поверхностной грамматики», - не только не отрицает существование «глубинной грамматики» как актуализации Внутренней формы в данном качестве, но наоборот, показывает, что случайности, «языковые игры», как бы ни был вероятностен характер их проявления во внешних формах, в своей спонтанности подчиняются глубинным интенциям языка, стремящимся создать мир значений, который способен образовать априорную динамичную онтологию для наиболее глубокого актуального постижения мира данным способом. В единицах каждого языка познания и их свойствах материализуется структура и динамика мышления, присущая данному способу постижения мира. Они наилучшим образом приспособлены для означивания или символизации процессуальных элементов познавательного действия данного типа, для обеспечения целостности познавательной интенции и потока сознания, а также для выражения во внешних формах на основе настроенности и интерсубъективности, свойственных данному способу познания.

В то же время оказалось, что соотношение компетенции и перформанса в каждом из языков не только имеет разное значение, но способ формирования качества этого соотношения - тоже существенно отличается. Так например, в языке обыденности, преимущественно, языковые закономерности формируются на основе интеракции, а случайности - на основе индивидуальной интерпретации. «Здравый смысл» стремится стабилизировать, социализировать как грамматику, так и лексику языка обыденности.

В языке науки, по определению стремящемуся выйти за рамки имеющихся ограничений, причем, не только из сферы феноменального в сферу ноуменального, но устремленному к еще более глубоким пластам ноуменального - специально организованные «случайности» становятся рациональным методическим средством преодоления сдерживающего влияния существующей научной парадигмы. Таким образом здесь субъективная интерпретация (когда субъектом может быть индивид и определенное научное сообщество) становится легитимным средством формирования принципиально новых значений языка науки, особенно в области грамматики науки, основывающейся на ее методологических принципах.

В языке искусства роль субъективной, личностной интерпретации становится определяющей, и позволяет создавать на основе непредсказуемой «индивидуальной грамматики» уникальный универсум художественных значений, призванных служить в дальнейшем символом, мотивирующим активную творческую познавательную деятельность реципиентов.

Сравнение языков обыденности, науки и искусства показывает, что в них отличается также соотношение роли лексических выразительных факторов и семантико-грамматических архитектонических факторов. (Заметим, что это в определенной степени решает лингвистическую проблему выбора соответствующего подхода при изучении языка, поскольку подход во многом зависит от характера интенциональности, определяющего языковые доминанты). В языке обыденности доминирует лексика, ощущается важность социализации и кодификации лексических значений (хотя бы локальной) при довольно амбивалентной грамматике, позволяющей образовывать высказывания самого разного типа, вплоть до незаконченных выражений или полного молчания.

Наоборот, в языке науки важнейшим принципом является экспликация грамматики научного мышления, позволяющая четко определять конфигурационное пространство, в котором движется научная мысль. Лексические значения языка науки существенно зависят от этого конфигурационного пространства, в пределе вырастающего до уровня актуальной научной парадигмы.

В языке искусства, несмотря на важность грамматики, последняя, как правило, не может быть эксплицирована, а является «тайной» искусства, позволяющей создавать мир «вечно интересных» и продуктивных в смысловом интерпретационном отношении художественных значений. Универсум лексических значений языка искусства, как правило, не поддается кодификации, а формируется спонтанно, в интерпретациях, существенно завися от интенциональности создателя художественного произведения, а также реципиента.

Выразительные средства разных языков различаются также степенью стремления к однозначности или к многозначности символичности). Как наглядно показывает опыт языка науки, стремление к однозначности, позволяя унифицировать внешние выразительные средства, в то же время приводит к росту проблемы неопределенности оснований. Язык искусства, стремящийся к символичности, снимает проблему неопределенности оснований за счет многозначности выражения и его способности, таким образом, указывать на «тождество конечного и бесконечного», заключая в конечном выражении бесконечное содержание, включающее любые основания. Это позволяет прогнозировать развитие языка науки в сторону роста относительного количества символических значений.

Главный результат любого познавательного действия -выражение, обладающее значением и смыслом, - не может умаляться от того, что значение амбивалентно или поливалентно. Любое значение может находиться в состоянии интериоризации, «семиотического совершения», или, другими словами, подчиняться «большому закону семантизации». В реальности в подавляющем числе случаев языковые значения всех уровней находятся в недоинтериоризированном качестве, в состоянии формирования (социальные значения) и интерпретации (личностные значения), а потому должны рассматриваться процессуально. Существующая в лингвистике практика «стабилизации» значений - не подходит для исследования языков познания. В последних - значения должны преимущественно рассматриваться в их динамике.

Как правило, структура значения имеет общую схему формирования, сходную со схемой формирования интенционального предмета или выражения, также связанного со структурой интенциональности. Любой акт познания начинается с интеллектуального созерцательного момента, который метафорически называют «видением». Это базовая установка, возникающая на основе прафеномена изначального впечатления, появляющаяся не столько на основе действия органов чувств, сколько как результат внутреннего восприятия состояния сознания и его интенциональности, как интеллектуальная ситуация, как гештальт. Далее гештальт претерпевает изменения, существенно зависящие от «региональной онтологии»:

- Обыденное сознание буквально воспринимает исходное значение и лишь приспосабливает его в процессе о-своения к социальным условиям, к условиям коммуникации, как правило, через типизацию.

- Научное сознание, руководствуясь основной тенденцией языка науки к выявлению и реализации рациональных моментов ноуменального уровня - «очищает» гештальт от феноменальных составляющих и рассматривает его в метафорическом конфигурационном поле конкретной научной теории или актуальной парадигмы в целом. Это позволяет создавать глобальные значения научных законов, закономерностей, объяснений, отношений, прогнозов.

- В искусстве изначальная форма, гештальт, за счет специфики художественных выразительных средств, преобразуясь в символ, указывает на широкий спектр смыслов, значений, благодаря которым удается узнать о том, что, не поддается конечному дискурсивному выражению, поскольку в акте символизации осуществляется не только «прикосновение» к «бездне» смыслов, но и возникает чувство ее понимания как целого.

Одним из средств развития языков познания является нарушение пресуппозиций, базисных установок (как правило грамматического характера), принимаемых до этого аксиоматически, по умолчанию. Языки познания различаются между собой как степенью динамики смены аксиоматических установок, так и характером «переходных» моментов. Если в языке обыденности нарушение пресуппозиций обусловливается часто внешними социальными факторами, а также факторами, поддающимися лишь вероятностной интерпретации, то в языке современных науки и искусства игнорирование презумпций является внутренним правилом, условием их существования и развития в динамично меняющейся информационной среде. Единственным ограничивающим фактором таких нарушений является Внутренняя форма языка, ее потенциал, виртуальное содержание, позволяющее или не позволяющее легитимировать то или иное новшество. Как правило, это проявляется, благодаря феноменам вкуса и такта, допускающим вновь возникшее сочетание, отношение или контекст, либо отрицающим его допустимость (в частности это проявляется при смене научных теорий и парадигм, художественных стилей личностного и эпохального масштабов).

Наличие множества языков познания позволяет получать достаточное (на текущее время) количество значений, как результата многостороннего понимания мира на разных уровнях релевантности. Благодаря Внутренней форме языка познания, спонтанность постижения мира, не теряя своих закономерных (аполлонических) и случайных (дионисических) составляющих приводит, к познавательным действиям, по преимуществу описываемым в категориях разумности, когда разум понимается как целесообразный синтез познавательных способностей.

Сохранение языков познания подразумевает, в первую очередь, сохранение субъекта познания, владеющего Внутренней формой языка (или языков) познания, способного к таким ее актуализациям, которые приводят к развитию ее потенциала.

В целом достижение поставленных целей и решение намеченных в работе задач свидетельствует лишь о завершении первого этапа исследования, являющегося открытым проектом. Дальнейшая разработка проекта может включать в себя следующие направления: исследование других языков познания, в том числе языков религии и мистики; исследование модификаций модусов сознания, возникающих в новых культурных гносеологических условиях под влиянием той или иной познавательной установки; рассмотрение других, конкретных уровней актуализации языков обыденности, науки и искусства, позволяющих уточнить спектр их лексических и грамматических значений, с учетом их динамики. Все это вплотную приближает к постановке задачи создания нового образа теории познания и к получению выводов, необходимых для формирования методологической концепции современного образования.

Список научной литературыКудряшова, Татьяна Борисовна, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Абрамов А. И. Оценка философии Платона в русской идеалистической философии //

2. Платон и его эпоха. М.: «Наука», 1979

3. Аверинцев С. С. О духе времени и чувстве юмора // Новый мир. 2000. № 1

4. Аверинцев С. С. Горизонт семьи // Новый мир. 2000. № 2

5. Аверинцев С. С, Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996

6. Автономова Н. С. Миф: хаос и логос // Заблуждающийся разум? Многообразиевненаучного знания / Отв. ред. и сост. И.Т. Касавин. М.: Политиздат, 1990-464 с.

7. Азаренко С. А. Техники тела: Проблема целостного описания // Социемы. 2004. №10

8. Алексеева И. Ю. Человеческое знание и его компьютерный образ. М., 1992

9. АльтшуллерГ. С. Найти идею. Новосибирск. 1991

10. Американская социология: Перспективы, проблемы, методы. М.: Прогресс, 1972

11. Андреев Д. Л. Роза мира. М., 1992

12. Антология гнозиса. Современная русская и американская проза, поэзия, живопись ифотография. Т. 1. СПб.: MEDYZA, 1994

13. Антология феноменологической философии в России. Т.2. / Сост., общая редакция,

14. Предисл. и комм. Чубарова И.М. М.: Изд-во «Логос», изд-во «Прогресс-Традиция», 2000. -527 с.

15. Антропный принцип в структуре научной картины мира. История и современность.

16. Материалы всесоюзного семинара. Ч. 1-Й. Л., 1989

17. Апель К.-О. Трансформация философии. Пер. с нем. / Перевод В. Куренной,

18. Б. Скуратов. М.: «Логос», 2001. - 344 с.

19. Аристотель. Метафизика // Аристотель. Сочинения. В 4 т.- М.: «Мысль», 1976. Т.1

20. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотации. Логический анализ языка: культурныеаспекты. М., 1991

21. Арутюнова Н.Д. Перфоматив // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия. 1990

22. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейскойлитературе: Пер. с нем. М.: ПЭР СЭ; СПб.: Ун-тская книга, 2000. - 511 с.

23. Ахматова А. А. Сочинения. В 2 т. М. 1986. Т.1

24. Бавилъский Дм. Критика: последний призыв // Знамя. 1999. № 12 21 .Бальмонт К. Д. Избранное. М., 1992

25. Банфи А. Философия искусства / Предисл. К. М. Долгова; Пер. с итал.

26. Г. П.Смирнова.-М.: «Искусство», 1989

27. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989

28. Барт Р. Мифологии. М., 2000

29. Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. Пер. с фр., вступ. ст. исост. С.Н. Зенкина. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003. - 512 с.

30. Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.:1. Изд-во «Азбука», 2000 '

31. Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М. М. Эстетикасловесного творчества. М., 1986

32. Бахтин М. М. К философии поступка // Available from URL:http://www.philosophy.ru/library/library.html (12.03.2003)

33. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и

34. Ренессанса. (Рабле и Гоголь) 2-е изд.- М.: Худож. лит, 1990. 543с.

35. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 198631 .Башляр Г. Новый рационализм / Пер. с фр. Ю. Сенокосова, М. Туровера. Предисловие и общ. ред. А. Ф. Зотова. М.: "Прогресс", 1987. - 376 с.

36. Белый А. Петербург / Роман. СПб.: ООО «Издательство «Кристалл»», 1999.976 с.

37. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. ст. и прим. J1.A. Сугай. М.:1. Республика, 1994.-528 с.

38. Бепвепист Э. Общая лингвистика. М., 1974

39. Беидлер Р., Гриндер Дж. Структура магии. Т.2. СПб., 1993

40. Бергер П., Лукмап Т. Социальное конструирование реальности: Трактат посоциологии знания. — М.: «Медиум», 1995. — 323 с.

41. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память: Пер. с фр. Мн.: Харвест,1999.- 1408 е.- (КФМ)

42. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

43. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М., 1994

44. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Издательство «Правда»,1989.-607с.

45. Беркли Дж. Сочинения. М.: Мысль, 2000 (КФМ)

46. Бескова И. А. Как возможно творческое мышление. М., 1993

47. Бескова И. А. Язык символов как эпистемологический феномен // Эволюция. Язык.

48. Познание. (Языки русской культуры). М., 2000

49. Бибихип В. В. Витгенштейн: смена аспекта. М.: Институт философии, теологии иистории св. Фомы, 2005. 576 с.

50. Бибихип В. В. Мир. Томск: «Водолей», 1995. - 144 с.

51. Библер В. С. Из «заметок впрок» // Вопросы философии. 1991. № 6.

52. Библер В. С. Кант. Идеи разума и онто-логика эксперимента // Available from http:philosophy.ru / library / library.html (05.06.04)

53. Библер В. С. От наукоучения к логике культуры: два философских введения вдвадцать первый век. М.: Политиздат, 1991. - 412 с.

54. БлокА. Собр. соч. В 8 т. Т. 5. М. Л. 1962.

55. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет», 2000. - 387 с.

56. Бор Н. Атомная физика и человеческое позиание. М.: ИЛ, 1961

57. Борее Ю. Б. Эстетика. В 2 т. Т. 1. 1997

58. Борхес X. Л. Из кн. «Земля моей надежды» // Иностранная литература. 1999. № 9

59. Брагина М. М. Доброхотова Т.А. Проблема «мозг-сознание» в свете современныхпредставлений о функциональной асимметрии мозга // Мозг и сознание. М., 1990;

60. Брептано Ф. Избранные работы. Пер. с нем. В. Анашвили. М.: ДИК, 1996

61. Брептано Ф. О происхождении нравственного познания. СПб.: «Алетейя», 2000

62. Бубер М. Я и Ты (Ich und Du)/ Пер. с нем. Ю.С. Терентьева, Н. Файнгольда, послесл.

63. П.С. Гуревича. М.: «Высшая школа»., 1993. - 175 с. (Б-ка философа)

64. Булгаков С. Н. Философия имени. СПб.: Наука, 1998

65. БурдьеП. Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001

66. Буш Г.Я. Рождение изобретательской идеи. Рига, 1976

67. Валери П. Об искусстве: Сборник. Пер. с фр. 2-е изд. - М.: Искусство, 1993.-507 с.

68. Вальденфельс Б. Мотив чужого. Минск, 1999

69. Вальденфельс Б. Парадокс науки о «чужом» // Логос. 1996. № 4

70. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // СОЦИО

71. ЛОГОВ -М.: Прогресс, 1991. 480 с.

72. Вас. Великий. Беседы на Шестоднев // Творения иже во святых отца нашего Василия

73. Великого. Ч. 1. М., (в типографии Августа Семена при Императорской медико-хирургической академии. 1845). М., Издательский отдел Московского Патриархата, 1991

74. Ващаеик П., Бивин Дж., Джексон Д. Прагматика человеческих коммуникаций. М.,2000

75. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - 804 с.

76. Веккер Л. М. Психика и реальность: единая теория психических процессов / подобщ. ред. А.В. Либина. М.: Смысл, 1998. - 685 с.

77. Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М., 1988

78. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. Л., 19401\.Вико Дж. Основания новой науки. Об общей природе наций. М.- Киев: «REFL-Ьоок»; «ИСА», 1994. - 656 с.

79. Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой иотдельными пауками: В 2 т. Т. 1-2 / Пер. с нем. под ред. А. Введенского; Вступ. ст. О. Бойцовой. М.: ТЕРА-Книжный клуб; КАНОН-пресс-Ц, 2000. (канон философии)

80. Винер Н. Кибернетика, или управление и связь // Информационное общество: Сб.

81. М.: ООО «Издательство И74 ACT, 2004. 507 с.

82. Виноградов В. О поэзии Анны Ахматовой // Виноградов В. Избр. труды: Поэтикарусской литературы. М., 1976

83. Витгенштейн Л. Голубая книга. М., 1999

84. Витгенштейн Л. Философские работы. 4.1. М., 1994

85. Волкова П. С. Музыкальные занятия в условиях полихудожественного развитияшколы: Учебное пособие. Астрахань, 1999. 100. с.

86. Воскобойников А.Э. Всеединство как форма высшего совершенства // Соловьевскиеисследования. Вып. 1. Иваново. 2001.

87. Вуджек Т. Тренировка ума. СПб., 1997

88. Выготский Л. С. Воображение и творчество в детском возрасте. СПб.: СОЮЗ,1997.96 с.

89. Выготский Л. С. Мышление и речь // Выготский Л.С. Собр. соч. В 6 т. T.2.

90. Проблемы общей психологии / Под ред. В.В. Давыдова М.: Педагогика, 1982.-504 с.

91. Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1965

92. Гадамер Г. -Г. Диалектическая этика Платона (феноменологическая интерпретация

93. Филеба»), СПб.: Санкт-Петербургское филос. общество, 2000. - 256 с.

94. Гадамер X. -Г. Актуальность прекрасного: Пер. с нем. М.: Искусство, 1991

95. Гадамер X. -Г. Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем. / Общ.ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессонова. М.: Прогресс, 1988

96. Гайдепко П. П. Проблема рациональности на исходе XX века // Вопросыфилософии. 1991. № 6

97. Гайдепко П. П. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века. М.:

98. Республика, 1997. 495 с. - (Философия на пороге нового тысячелетия)

99. Гартмап Н. К основоположению онтологии. СПб.: «Наука», 2003. - 640 с.

100. Гачев Г. Книга удивлений или Естествознание глазами гуманитария или Образы внауке. М., 1991.

101. Гегель Г. В. Ф. Наука логики: В 3 т. М.: Мысль, 1970 -1972. Т. 2

102. Гегель Г. В, Ф. Феноменология духа. СПб., 1992

103. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 3 т. -М.: Мысль, 1974-1977. Т.1

104. Гейзепберг В. Физика и философия / Пер. с нем. И. А. Акчурина, Э. П. Андреева //

105. Available from http: philosophy.ru /library / library.html (05.06.03)

106. Гейзепберг В. Часть и целое (беседы вокруг атомной физики): Пер. с нем. / Примеч.и коммент. Б.А. Старостина. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 232 с.

107. Гелен А. О систематике антропологии // Проблема человека в западной философии:1. Сб. пер. М., 1988

108. Генон Р. Очерки о традиции и метафизике. СПб.: Изд-во «Азбука», 2000

109. Герасимова И. А. Природа живого и чувственного опыта // Вопросы философии.1997. №8

110. Герасимова И. А. Танец: эволюция кинестезического мышления // Эволюция. Язык.

111. Познание. (Языки русской культуры) М., 2000

112. Гессен С. И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию / Отв. ред. исост. П.В.Алексеев. М.: «Школа-Пресс», 1995.-448 с.

113. Гете КВ. Собр. соч.: В 10-т. М.: «Худож. лит.». 1976. Т.2

114. Гилберт Д. Малкей М. Открывая ящик Пандоры: Социологический анализвысказываний ученых: Пер. с англ. / Вступ. ст. В.П. Скулачева. М.; Прогресс, 1987.-269 с.

115. Гиренок Ф. Археография наивности // Философия наивности / Сост.

116. А.С. Мигунов. М.: Изд-во МГУ, 2001. - 384 с.

117. Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987

118. Гончаренко Н. В. Гений в искусстве и науке. М.: Искусство, 1991. - 432 с.

119. Гранин Д. Эта странная жизнь. М.: Сов. Писатель, 1982

120. Грейвс Р. Белая богиня. СПб., 2000

121. Гроф С. Космическая игра / Пер. с англ. О.Цветковой. М.: Институттрансперсональной психологии, Изд-во САТТВА, 2000. 256 с.

122. Грязное А. Ф. Естественный язык и понимание культурно-историческихфеноменов // Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучпого знания / Отв. ред. и сост. И.Т. Касавин. М.: Политиздат, 1990 - 464 с.

123. Гудков JI. Культура повседневности в новейших социологическихисследованиях. М., 1993 (Общие проблемы культуры. Обзорная информация ГБЛ. Вып. I)

124. Гудмеп Н. О создании звезд, (пер. М.В. Лебедева) // Available from

125. URL:http://www. philosophy.ru/library/library.html (20.07.2004)

126. Гудмен H. Способы создания миров / Пер. с англ. А.Л. Никифорова,

127. Е. Е. Ледникова, М. В. Лебедева, Т. А. Дмитриева. М.: Идея-Пресс, Логос, Праксис, 2001.-376 с.

128. Гулыга А. В. Немецкая классическая философия. 2-е изд., испр. и доп. -М.:

129. Рольф, 2001.- 416 с. (Библиотека истории и культуры)

130. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем. / Общ. ред.

131. Г. В. Рамишвшш; Послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - 400 с.

132. Гумилев Л. Н. Сочинения. Этногенез и биосфера земли. -М.: ДИ- ДИК, 1997.640 с.

133. Гусев С. С., Тулъчинский Г. Л. Проблема понимания в философии. М., 1985.

134. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии.

135. Т. I / Пер. с нем. А. В. Михайлова. Вступительная статья В. Куренного -М.: Дом интеллектуальной книги. 1999. 336 с.

136. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т.З (1). Логические исследования. Т. II (1)

137. Исследования по феноменологии и теории познания / Пер. с нем. В. И. Молчанова М,: Гнозис, ДИК, 2001

138. Гутпер Г. Б. Знание как событие и процесс // Available from http:www.philosophy.ru/library / library.html (30.10.02)

139. Давыдов В. В. Теория развивающего обучения, М.: ИНТОР, 1996

140. Декарт Р. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1989. - 654 с. (Филос. наследие; Т.106)

141. Делез Ж. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм.

142. Спиноза: Пер. с фр. М.: ПЕР СЭ, 2000. - 351 с.

143. Державин Г. Р. Стихотворения (Библиотека поэта. Большая серия), Л., 1957

144. Деррида Ж. О грамматологии / Пер. с фр. и вступ. ст. Н.Автономовой. М.: Ad1. Marginem, 2000

145. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только. Мн.:

146. Современный литератор, 1999. 832 с.

147. Джемс У. Психология: Пер. / Под ред. А.А. Петровского. М.: Педагогика,1991.-367 с.

148. Дзуцева Н. В. «.И таинственный песенный дар» (Фрагментарная форма втворчестве А. Ахматовой) // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. Иваново, 1998

149. Дильтей В. Собр. соч. Т.1. Введение в науки о духе. М., 2000

150. Дильтей В. Сущность философии. М.: «Интрада», 2001

151. Дмитревская И. В. Текст как система: понимание, сложность, информативность.1. Иваново, 1985

152. Долгополое Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург». -Л.: Сов. писатель.1988.-416 с.

153. Достоевский Ф. Ы. Братья Карамазовы // Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 12 т. Т.11.-М.: изд-во «ПРАВДА», 1982

154. Жирмунский В. М. Теория стиха. JI., 1975

155. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977

156. Звегинцев А. В. О научном наследии Вильгельма фон Гумбольдта (послесл.) //

157. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000.-400 с.

158. Зепьковский В. В. История русской философии. Т.2.4.1. Л., 1991

159. Зинчеико В. П. Мысль и Слово Густава Шпета (возвращение из изгнания). М.:1. Изд-во УРАО, 2000.-208 с.

160. Зинченко В. П. Посох Осипа Мандельштама и Трубка Мамардашвили. К началаморганической психологии. М.: Новая школа, 1997. - 336 с.

161. Зинченко В.П. Проблема внешнего и внутреннего и становление образа себя имира // Первые чтения памяти В.В. Давыдова. Сб. выступл. Рига-Москва, 1999

162. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.1. М.:

163. Языки русской культуры», 1999

164. Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994

165. Иванов Д. В. Общество как виртуальная реальность // Информационноеобщество: Сб. М.: ООО «Издательство И74 ACT, 2004. - 507 с.

166. Изобретатель и рационализатор. 1984 № 6,8,10,12; 1985 № 2,4,8,10; 19866,9,10; 1988 №2,3

167. Ингарден Р. Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля // (перевод

168. А. Денежкина и В. Куренного) М.: Дом интеллектуальной книги, 1999

169. Ингарден Р. О различном познавании литературного произведения // Ингарден

170. Р. Исследования по эстетике. М., 1962

171. Интепционалыюсть и текстуальность. Философская мысль Франции XX века.

172. Томск: Издательство «Водолей», 1998

173. Казютинский В.В. Антропный принцип и мир постнеклассической науки //

174. Астрономия и современная картина мира / Отв. ред. В.В.Казютинский. Рец.: д. ф. н. А.Л. Никифоров д. ф.-м. н. Н. П. Грушинский.-М., 1996.-247 с.

175. Кандинский В. В. О духовном в искусстве. М., 1992

176. Кант И Критика чистого разума // Кант И. Сочинения. В 8 т. Т.З. М.: Чоро,1994.-741с.

177. Кант И. Основы метафизики нравственности. М.: Изд-во «Мысль», 1999.1472 с.-(КФМ)

178. Карнап Р. Устранение метафизики посредством логического анализа языка //

179. Заблуждающийся разум?: многообразие впенаучного знания. М.: Политиздат, 1990

180. Касавин И. Т. Где живет повседневность? // Знание в связях социальности.1. Екатеринбург, 2004

181. Касавин И. Т. Повседневность в контексте феноменологической социологии //1. Социемы. 2003. №9

182. Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.; СПб.: Универс. книга, 2000

183. Кассирер Э. Философия символических форм. Т.З. Феноменология познания.

184. М,; СПб.: Университетская книга, 2002. 398 с.

185. Кемеров В. Е. Связность обществознания и проблематизация повседневности //1. Социемы. 2004. № 10157.158.159.160.161.162.163.164.165.166.167.168.169.170.171.172.173,174,175,176177178179180

186. Киреевский И. В. Критика и эстетика. М., 1979 Киркегор С. Страх и трепет. М., 1993

187. Князева Е. Н. Топология когнитивной деятельности: синергетический подход //

188. ООО «Издательство И74 ACT», 2004.- 507 с. Конев В. А. Культура и архитектура педагогического пространства // Вопросыфилософии. 1996. № 6 Копрад-Мартиус X. Трансцендентальная и онтологическая феноменология//

189. Иваново», 2005. 316 с. Кудряшова Т. Б. Такт как способ художественного познания и бытия // Перекресток-2 (сборник текстов по истории словесности и культурологии). Иваново-Шуя, 1999

190. Кузнецов. М.: ООО «Изд-во ACT», 2001. - 608 с. Кураев В. И. Всеединство // Русская философия: Словарь / Под общ. ред.

191. М.А. Маслина. М., Республика. 1995 Курганов С. Ю. Ребенок и взрослый в учебном диалоге: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1989.-127 с.

192. Куренной В. К вопросу о возникновении феноменологического движения //1. Логос. 1999. №11-12

193. Лакан Ж. Образования бессознательного (Семинары: Книга V (1957/1958)). М.:

194. ИТДГК «Гнозис», Издательство «Логос», 2002

195. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. Пер. с фр. / Перевод

196. А.К. Черноглазова. М.: Издательство «Гнозис», 1995. 192 с.

197. Лангер С. Философия в новом ключе: Исследование символики разума, ритуалаи искусства: Пер. с англ. С.П. Евтушенко / Общ. ред. и послесл. В.П. Шестакова. - М.: Республика, 2000. - 287 с. (Мыслители XX века)

198. Лапшин И. И. Философия изобретения и изобретение в философии. М., 1999;

199. Лебедев М. В. Философия языка на фоне развития философии // Available from

200. URL:http://www. philosophy.ru/library/library.html (11.05.2004)

201. Левин И. Д. Книга IV. О культуре // Левин И. Д. Соч. М., 1994. Т.2.

202. Левинас Э. Диахрония и репрезентация // Интенциональность и текстуальность.

203. Философская мысль Франции XX века. Томск: Издательство «Водолей», 1998.-320 с.

204. Левинас Э. Теория интуиции в феноменологии Гуссерля (перевод Г.В.

205. Вдовиной) // Левинас Э. Избранное: трудная свобода. М.: РОССПЭН, 2004. -752 с.

206. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: ТЕРРА - Книжный клуб;1. Республика, 1999

207. Леви-Строс К. Сырое и приготовленное. Мифологики. В 4 т. Т.1. М.; СПб.:

208. Университетская книга, 1999. 406 с. - (Книга света)

209. Лейбниц Г. В. Сочинения: в 4 т. Т.1-2. М.: Мысль, 1982. (Филос. наследие. Т.84, 87)

210. Лекторский В. А. Деятельностный подход: смерть или возрождение // Вопросыфилософии. 2001. № 2

211. Леонтьев А. А. Деятельный ум (Деятельность, знак, личность). М.: Смысл,2001.-392 с.

212. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975

213. Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения. В 2 т. / под. ред.

214. Давыдова В.В. -М.: Педагогика, 1983

215. Лиотар Ж. -Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. Н.А. Шматко. М.; СПб.:1. Изд-во «Алетейя», 1998

216. Лосев А. Ф. Бытие имя - космос / Сост. и ред. А.А. Тахо-Годи. - М.: Мысль,1993.-958 с.

217. Лосев А. Ф. Миф Число - Сущность / Сост. А.А. Тахо-Годи; Общ. ред. А.А.

218. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1994. - 919 с.

219. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / Сост. А.А. Тахо-Годи;

220. Общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1993. - 959 с.

221. Лосев А. Ф. Примеч. к диалогам «Алкивиад I», «Хармид» // Платон. Соч. В 4 т.1. Т. 1

222. Лосев А. Ф. Форма Стиль - Выражение / Сост. А.А. Тахо-Годи; Общ. ред.

223. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. - 944 с.

224. Лосский Н. О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция / Сост.

225. А. Поляков. -М.: ТЕРА-Книжный клуб; Республика, 1999. 408 с.204205,206207,208,209.210,211,212,213,214,215.216.217.218.219.220.221.222.223.224.225.226.227.

226. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970 Лумап Н. Перевод статьи, предоставленной в 1994 году Н. Луманом факультету социологии. Пер. А.Н. Беляев, Н.А. Головин. 1997 // Available from http:// www.soc.pu.ru

227. Любищев А. А. Линии Демокрита и Платона в истории культуры / Отв. ред.,сост., предисл. Баранцев Р.Г. СПб.: Алетейя, 2001. - 256 с. Любищев А. А. Наука и религия / отв. ред. Баранцев Р.Г. - СПб.: Алетейя, 2000 -358с.

228. Малевич К. Собр. соч. В 5 т. Т. 2. М., 1995

229. Малкей М. Наука и социология знания. М.: Прогресс, 1983

230. Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. М.: «Аграф», 1997. - 320 с.

231. Мамардашвили М. К. Картезианские размышления. М.: издательская группа

232. Прогресс», 1999.-352 с. Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности.

233. Микешина Л. А. Философия познания. Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2002

234. Микешина Л. А., Опенков М. Ю. Знание неявное // Культурология XX век.

235. Энциклопедия. СПб., 1998 Михайлов А. В. Языки культуры. Учебное пособие по культурологи,- М.: «Языкирусской культуры», 1997 Моисеев Н. Человек и ноосфера. М., 1990.

236. Молчанов В. И. Предпосылка тождества и аналитика различий // Логос. 1999. №11.12

237. Молчанов В. И. Предпосылки и беспредпосылочность феноменологическойфилософии //Логос. 1999. № 10

238. Молчанов В.И. Одиночество сознания и коммуникативность знака // Логос. 1997.9

239. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М.,1996

240. Мосс М. Техники тела // Человек. 1993. № 2

241. Мотрошилова Н.В. Идеи I Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию.

242. М: «Феноменология-герменевтика», 2003. 720 с.

243. Мотрошилова Н. В. Феноменология // Современная буржуазная философия. М.,1978

244. Мунъе Э. Что такое персонализм?. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1994

245. Мысль, вооруженная рифмами / Сост. В.Е. Холшевников. Л.: Изд-во Лен. унта. 1983

246. Набоков В. Лолита (постскриптум к русскому изданию). М.: «Известия», 1989

247. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. О соотношении естественных иискусственных языков. 2 изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1979. - 304 с.

248. Нанси Ж. -Л. В ответе за существование // Интенциональность итекстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: изд-во «Водолей», 1998.-320 с.

249. Неретина С.С. Тропы и концепты. М., 1999

250. Никифоров A.JI. О понимании человеческой деятельности // Проблемыобъяснения и понимания в научном познании. М., 1986

251. Николай Кузанский. Сочинения. В 2 т. Т. 2. М.: «Мысль», 1979-1980

252. Ницше Ф. Соч. В 2 т. Т.1. / Пер. с нем.; сост., подг. тек., общ. ред., избр. перев. ипримеч. Р.В. Грищенкова. СПб.: ООО «Изд-во «Кристалл», 1998. - 960 с.

253. Новые направления в социологической теории. М.: Прогресс, 1978. - 392 с.

254. Носов Н А. Психологические виртуальные реальности. М., 1994. 196 с.

255. Носов Н. А. Словарь виртуальных терминов // Труды лабораториивиртуалистики. Выпуск 7, Труды Центра профориентации. М.: "Путь", 2000.-69 с.

256. Океанский В. П. Апокалипсис присутствия. Иваново-Шуя: «Ивкиносервис»,2004

257. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991

258. Остин Дж. Избранное. М.: Идея-Пресс. ДИК, 1999

259. Павич М. Хазарский словарь.(Севаст Никон -XVII век) // Иностраннаялитература. 1991. №3

260. Пастернак Б. Л. Несколько положений. 1918 // Пастернак Б.Л. Соч. T.IV. М.,1989

261. Патнем X. Разум, истина и история. М.: Праксис, 2002

262. Петровская Е. Выступление на заседании клуба «Свободное слово» // ЛГ от 30марта 5 апреля 2005 г.

263. Пиаже Ж., Инельдер Б. Генезис элементарных логических структур.

264. Классификация и сериация / Пер с фр. Э. Пчелкиной. М.: Изд-во ЭКСМОПресс, 2002. - 416 с.

265. Пирс Ч. С. Принципы философии. Том 1-2. СПб.: Санкт-Петербургскоефилософское общество, 2001

266. Платон и его эпоха. М.: «Наука»., 1979

267. Платон. Государство // Платон. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3 / Пер. сдревнегреч.; Общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. Тахо-Годи; Авт. вступ. ст. и ст. в примеч. А.Ф. Лосев; Примеч. А.А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1994.-654 с.

268. Платон. Критий // Платон. Соч. В 4 т. Т. 3. М., 1994

269. Платон. Федон // Платон. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2 / Общ. ред. А.Ф.

270. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. Тахо-Годи; Примеч. А.Ф. Лосева и А.А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1993. - 528 с.

271. Платон. Федр // Платон. Соч. В 4 т. Т. 2. М., 1993

272. Платон. Хармид // Платон. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Общ. ред. А.Ф.

273. Лосева и др. ; Авт. вступ. ст. А.Ф. Лосев; Примеч. А.А. Тахо-Годи. Пер. с древнегреч. М.: Мысль, 1990. - 860 с.

274. Плеснер X. Ступени органического и человек: Введение в философскуюантропологию / Пер. с нем. М.: РОССПЭН, 2004. - 368 с.

275. По Э. Стихотворения. Проза. БВЛ, (серия вторая), Т.101. М., 1976.

276. Подорога В. А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию.1. М., 1995

277. Полапи М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М.:1. Прогресс, 1985.-344 с.

278. Померанц Г.С. Кришнамурти и проблема религиозного нигилизма //

279. Идеологические течения в современной Индии. М.: Наука, 1965

280. Поппер К. Три точки зрения на человеческое познание // Поппер К. Логика ирост научного знания. М., 1983

281. Портиов А. Н. Взаимосвязь языка и сознания в философии XIX XX веков:методологический анализ основных направлений исследования. Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. -Иваново, 1998.-462с.

282. Портнов А. Н. Понятие внутренней формы в тексте Г, Шпета// Потаеннаялитература. Исследования и материалы (приложение к выпуску 2). Иваново, 2000

283. Портнов А. Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы вфилософии XIX-XX вв. Иваново, 1994. 370 с.

284. Порус В.Н. Искусство и понимание: сотворение смысла// Заблуждающийсяразум?: многообразие вненаучпого знания. -М.: Политиздат, 1990

285. Порус В. Н. Эпистемология: некоторые тенденции // Вопр. философии. 1997. №2.

286. Порфирий. Жизнь Плотина // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изреченияхзнаменитых философов. М., 1979

287. Постовалова В. И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наукаконца 20 века: Сб. статей. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995.432 с.

288. ПотебняА. А. Мысль и язык // Потебня А.А. Слово и миф. М., 1989

289. Правила игры без правил / сост. А.Б. Селюцкий. Петрозаводск, 1989

290. Пригожий И, Стенгерс И. Время, хаос, квант. К решению парадокса времени /

291. Пер. с англ. Изд. 5-е. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 240 с.

292. Пригоо/сип И. Философия нестабильности // Вопросы философии. 1991. № 6

293. Пропп В. Я. Морфология «волшебной» сказки. М.: Лабиринт, 1998

294. Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. Л., 1978.

295. Пуанкаре А. О науке. Пер. с фр. / под. ред. Л.С. Поитрягина. 2-е изд. - М.:1. Наука. 1990.-736 с.

296. Пукшанскт Б. Я. Обыденное знание. Л., 1987

297. Пырин А. Г. Компрессия социального времени // Вестник РФО. 2004. № 3

298. Раков В. П. Новая «органическая» поэтика. Иваново: Изд-во «Ивановский гос.ун-т», 2002

299. Раков В. П. Филология и культура. Статьи. Иваново: Изд-во МИК, 2003. 299 с.

300. Рассел Б. Почему я не христианин. М.: Политиздат, 1987

301. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. Киев.: «Ника-Центр»,1. Вист-С», 1997

302. Рациональность и вымысел. Тезисы научной конференции. СПб., 2003

303. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: АО "KAMI"; Издательский центр1. ACADEMIA", 1995

304. Риккерт Г. Философия жизни: Пер. с нем. К.: Ника-Центр, 1998. - 512 с.

305. Розанов В.В. Уединенное. М.: Политиздат, 1990.

306. Розепшток-Хюсси О. Избранное: Язык рода человеческого. М. -СПб.,

307. Университетская книга. 2000

308. Розин В. М. Что такое воображение // Мир психологии. 2002. №1 (29)

309. Ромапенко Ю. М. Бытие и естество: Онтология и метафизика как типыфилософского знания. СПб.: Алетейя, 2003. - 779 с.

310. Романов О. В. «Онтологические и гносеологические проблемы философии

311. ИНТЕРНЕТА (генезис и синтез фундаментальных идей)», Иваново, 2003. 153 е., (дисс., представленная на соискание уч. степ. к. филос. п.)

312. Русская философия. Словарь/ Под общ. ред. М.А. Маслина. М.: Республика,1995

313. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981

314. Сартр Ж. -И Воображаемое. Феноменологическая психология воображения.

315. СПб.: Наука, 2001. 319 с. (Сер. «Французская библиотека»)

316. Сартр Ж. -П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр.,предисл., примеч. В. И. Колядко. — М.: Республика, 2000. — 639 стр. — (Мыслители XX века)

317. Сартр Ж. -П. Стена. Избранные произведения. М., 1992

318. Сачков Ю. В. Случайность в научной картине Вселенной // Астрономия исовременная картина мира / Отв. ред. В.В.Казютинский Рецензенты: д. ф. н. А.Л.Никифоров д. ф.-м. н. Н.П.Грушинский М., 1996.-247 с.

319. Свасьян К. А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика. Ереван:

320. Изд-во АН Арм. ССР, 1987. 199 с.

321. Селевко Г. К. Современные образовательные технологии. М., 1998. С. 44

322. Сенокосов Ю. П. Посвящение в артефакт // Эстетические исследования: методыи критерии. Отв. ред. КМ. Долгов; Рец.:д. филос. н.: О.П. Целикова, А.С. Мигунов; к. филос. п. С.Г. Лупан — М., 1996. — 348 с.

323. СерлДж. Открывая сознание заново. М.: Идея-Пресс, 2002

324. Серль Дж. Природа интенциональных состояний// Философия, логика, язык.

325. Пер. с англ. и нем./ Сост. и предисл. В.В. Петрова, общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова.- М.: Прогресс, 1987. 336 с.

326. Сеченов И. М. Элементы мысли. Сб. избран, статей. М.- JI. 1943

327. Симоненков В. Д., Очинин О. П., Матяш Н.В. Технология: учебник для 11классов общеобразовательных учреждений. М., 2002

328. Скатов Н. Н. Наш Пушкин // Литературная газета. 9-15 июня 2004 г. С. 7

329. Слуцкий Б. Стихотворения. Избранное. М., 1970

330. Смирнова Н.М. Концепция релевантности А. Шюца и ее значение длясоциальной философии // Социемы. 2004. № 10.

331. Сноу Ч. Две культуры. Л., 1973

332. Соболев А. В. О персоналистической гносеологии (или о сближении познания ихудожества в русской мысли XX века) // Вопросы философии. 1998. № 4

333. Сознание и физический мир. Сб. Вып. 1. М., 1995

334. Соловьев В. С. Соч. в 2 т. Т.1-2 / Сост., общ. ред. и вступ. ст. А.Ф. Лосева и А.В.

335. Гулыги. М.: Мысль, 1990. (Филос. наследие. Т. 110,111)

336. Соловьев В. С. Чтения о богочеловечестве // Соловьев В. С. Соч. М., 1994

337. Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах Российско-французского центрасоциологии и философии ИС РАН. М.: Ин-т эксп. социологии; СПб.: Алетейя, 2001.-288 с.

338. Спиноза Б. Этика// Спиноза Б. Избранные произведения в 2 т. Т. 1. М., 1957

339. Степанов Ю.С. Изменчивый «образ языка» а науке XX века // Язык и наукаконца 20 века: Сб. статей. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995.432 с.

340. Степин В. С., Горохов В. Г„ Розов М. А. Философия науки и техники. М., 1997

341. Стюарт Дж. Возвращаясь к символической модели: нерепрезеитативнаямодель природы языкаII Знаковые системы в социальных и когнитивных процессах (ред. И.В. Поляков). — Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1990

342. Султанов Ш. Плотин. М., 1996

343. Тарнас Р. История западного мышления / Пер. с англ. Т.А. Азаркович. М.:1. КРОН-ПРЕСС, 1995.-448 с.

344. Тарский А. Об основаниях научной семантики // Avalable from http: philosophy.ru/1 ibrary/1 ibrary.html (03.03.02)

345. Творения Блаженного Августина Епископа Иппоиийского// Антология мировойфилософии в 4 тт. Т.1.4.2. М., 1969

346. Тейяр де Шарден П. Божественная среда. Пер. с фр. О.С. Вайнер, Я.Г. Кротова и

347. З.А. Масленниковой. Встеп. ст. прот. А. Мепь. М.: Изд-во «Ренессанс»; СП «ИВО-СиД», 1992. - XXIV, 311с.

348. Томашевский Б. В. Стих и язык. Филологические очерки. М.; Л., 1959

349. Топоров В. Н. О ритуале. Введение в проблематику. Архаический ритуал вфольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988

350. Тульчинский Г. JI. Воображение как онтофания свободы // Рациональность ивымысел. СПб., 2003

351. Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь. К теории пародии // Тынянов 10. Н.

352. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Издательство «Наука», 1977

353. Тэффи Н. А. Юмористические рассказы. М., 1990

354. Тютчев Ф. И. Полн. собр. стихотворений. -Л.: Сов. писатель. Ленинградскоеотделение, 1987 (Б-ка поэта. Большая серия: 3-е изд.)

355. Тяпков С. Н. Освобождающая сила смеха // «Серебряный век». Потаеннаялитература. Иваново, 1997

356. Уайтхед А. Н. Наука и современный мир // Заблуждающийся разум?

357. Многообразие вненаучного знания / Отв. ред. и сост. И.Т. Касавин. М.: Политиздат, 1990 - 464 с.

358. Унгер Р. Философские проблемы новейшего литературоведения // Зарубежнаяэстетика и теория литературы XIX-XX вв. М., 1987

359. Успенский П. Д. Психология возможной эволюции человека// Заблуждающийсяразум? многообразие вненаучного знания. -М.: Политиздат, 1990

360. Ухтомский А. А. Доминанта. СПб.: Питер. Питер бук, 2002. - 448 с.

361. Философия языка / Ред.-сост. Дж.Р.Серл: Пер. с англ. М.: Едиториал УРСС,2004.-208 с.

362. Фихте И. Г. Наукоучение 1801-го года. Пер. с нем. Б.В. Яковенко. под.ред.

363. Е.Н. Трубецкого. М.: Издательстов «Логос», Издательская группа «Прогресс», 2000. -192 с.

364. Фихте И. Г. Соч.: В 2 т./ Сост. и примечание Вл. Волжского. СПб.: Мифрил,1993. Т. 1-2

365. Флоренский П. А., священник. Сочинения. В 4 т. Т. 3(2) /Сост. игумена

366. Андроника (А.С. Трубачева), П.В. Флоренского, М.С. Трубачевой; ред. игумен Андроник (А.С. Трубачев). М.: Мысль, 1999. - 623 с. (Филос. наследие, т. 129)

367. Флоренский П. А. Наука как символическое описание // Флоренский П.А. Соч.

368. Т. 2, М.: Издательство "Правда", 1990

369. Флоровский Г. В. Вечное и преходящее в учении русских славянофилов //1. Начала. М., 1991. №3

370. Франк С. JI. Русское мировоззрение. СПб., 1996

371. Фреге Г. Логика и логическая семантика: Сб. трудов / Пер. с нем. Б.В. Бирюкова,под ред. З.А. Кузичевой; М.: Аспект Пресс, 2000. - 512 с.

372. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб., М.:

373. Университетская книга». ACT, 1997

374. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. 2-е изд., Испр. и доп. М.:

375. Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. 800с. -(Исследования по фольклору и мифологии Востока)

376. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М.: «Лабиринт», 1997. - 448 с.

377. Фуко М. Герменевтика субъекта // СОЦИО-ЛОГОС: Социология. Антропология.

378. Метафизика. М.: Прогресс, 1991. - 475 с. Вып. 1

379. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук / Пер с фр. М.:1. Прогресс», 1977.-488 с.

380. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции иинтервью. М.: АО «KAMI»; Издательский центр «ACADEMIA», 1995

381. Хайдеггер М. Бытие и время. СПб.: «Наука», 2002

382. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993

383. Хайдеггер М. Исток художественного творения // Зарубежная эстетика и теориялитературы XIX XX вв. М., 1987

384. Херрмапп Фр. -В. фон. Фундаментальная онтология языка. Мн.: ЕГУ; ЗАО1. Пропилеи», 2001

385. Ходасевич В. Рец на: Ахматова А. Четки // Новь. 1914. № 69 С. 6 (Цит. По кн.

386. Вопросы онтологической поэтики. С. 131)

387. Хокинг С. Краткая история времени. От большого взрыва до черных дыр. СПб.:1. Амфора, 2001.

388. Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в зарубежной лингвистике. М.,1962. Вып. II

389. Хомский Н. Язык и мышление. М.: Изд-во МГУ, 1972

390. Хюбнер К. Критика научного разума / Пер. с нем. И.Т. Касавина. М., 1994. -326с.

391. Циолковский К. Э. Грезы о земле и небе. Тула, 1986.

392. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка.1. М., 1994. Т. 2.

393. Честертон Г. К. Собр.соч. В 5 т. Т.5. СПб.: Амфора, 2000

394. Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем. В 30 т. Соч. В 18 т. М.: Наука, 1986. Т. 8

395. Швырев В. С. Анализ научного познания: основные направления, формы,проблемы. М., 1988

396. Шелер М. Избранные произведения. М., 1994

397. Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб.: «Наука», «Университетскаякнига», 1999.-231 с.

398. Шеллинг Ф. В. Й. Философия искусства / Вступ. ст. С.П. Попова и М.Ф.

399. Овсянникова.-М.: «Мысль», 1966. -496 с.

400. Шеллинг Ф. В. Й. К истории новой философии (Мюнхенские лекции) /

401. Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения. В 2 т. Пер. с нем. Т.2 / Сост. ред. А. В. Гулыга; Прим. М. И. Левиной и А. В. Михайлова. М.: Мысль, 1989. - 636 с. (Филос. наследие) Т. 108).

402. Шеллинг Ф. В. Й. Система трансцендентального идеализма / Шеллинг Ф.В.Й.

403. Сочинения. В 2 т. Пер с нем. Т.1/ Сост. ред. А. В. Гулыга; Прим. М.И.Левиной и А. В. Михайлова. М.: Мысль, 1987. - 637 с. (Филос. наследие) Т. 102)

404. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности. Опыт адогматического мышления. Л.,1. Изд-во Лен. ун-та, 1991

405. Шилков Ю. М. Метаморфозы перцептивного познания. Философия и будущеецивилизации. Т.1. М., 2005

406. Шкловский В. Б. О теории прозы. М.: «Советский писатель», 1983

407. Шкловский И. С. Вселенная, жизнь, разум , Под ред. Н.С. Кардашева и В.И.

408. Мороза. 6-е изд., доп. - М.: Наука, 1987. - 320 с.

409. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Афоризмы и максимы. Новыеафоризмы/ Пер. с нем. 10. Айхенвальд, Ф. Черпиговец, Р. Кресин. Мн.:

410. Современный литератор, 1999. 1408 е.- (Классическая философская мысль)

411. Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания. Мир какволя и представление. Т.1. Критика кантовской философии: Пер. с нем./ Институт философии.- М.: Наука, 1993. 632 с. (Памятники философской мысли)

412. Шпенглер О. Закат Европы. Ростов н / Д: изд-во «Феникс», 1998

413. Шпет Г. Мысль и слово. Избранные труды. М.: РОССПЭН, 2005.

414. Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова. Этюды и вариации на темы Гумбольдта.1. Иваново, 1999

415. Шпет Г. Г. Герменевтика и ее проблемы // Контекст -1991. М.: Наука, 1991

416. Шпет Г.Г. Глава из рукописи Язык и смысл. Ч.1. Знак значение какотношение sui generis и его система// Щедрина Т.Г. «Я пишу как эхо другого.»: очерки интеллектуальной биографии Густава Шпета.- М.: «Прогресс-Традиция», 2004.

417. Шпет Г. Г. Эстетические фрагменты // Шпет .Г. Сочинения. М., 1989

418. Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. Пер. сапгл. М.: «Логос», 2002. - 680 с.

419. Щедрина Т.Г. «Я пишу как эхо другого.»: очерки интеллектуальнойбиографии Густава Шпета.- М.: «Прогресс-Традиция», 2004

420. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках //

421. Американская социологическая мысль: Тексты. / ред. В.И. Добреньков. М.: Издательство МГУ, 1994

422. Щюц А. Размышления о проблеме релевантности (пер. с англ. Смирновой Н. М.)

423. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., Росспэн, 2004

424. Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969

425. Эко У. Имя розы // Иностранная литература. 1988. № 8.

426. Эко У. От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст. Отрывки из публичнойлекции Умберто Эко на экономическом факультете МГУ 20 мая 1998 // Available from: URL:http://www. philosophy.ru/library/library.html (04.05.2003)

427. Юлина Н.С. Тайна сознания: альтернативная стратегия исследования. 4.1 //

428. Вопросы философии. 2004. № 10

429. Юлина Н. С. Философия для детей. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация»,2005.-464 с.

430. Юм Д. Сочинения. В 2 т. М., 1966. Т.1

431. Юнг К. Г. Психологические типы. СПб.: Азбука, 2001

432. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994

433. Austin J. L. The meanin go faword // Philosophical papers. Oxford, 1961

434. Barrow J.D., Tipler F.J. The Anthropic cosmological Principle. Oxford, 1986

435. Bauman Z. Hermeneutic sand social science. N.Y., 1978

436. Berlin I. Against the Current. Selected Writings. Ed. H. Hardy. N.Y.: The Viking1. Press. 1980

437. Bourdieu P. The specificity of the scientific field and the social conditions of theprogress of reason // Social Science Information. Vol. 14. № 6

438. Bouty E. La verite scientifique. Paris, 1908. p. 7 / Цит. по Башляр Г. Новыйрационализм / Пер. с фр. Ю.Сенокосова, М.Туровера. Предисл. и общ. ред. А. Ф. Зотова. -М.:"Прогресс", 1987

439. Chomsky N. Knowledge of language: Its nature, origin and use. N.Y. etc.: Praeger,1986

440. Fink E. Die phanomenologische Philosophic Edmund Husserls in der gegenwartigen

441. Kritik. // Kantstudien. 1933 / цит. по ки. Мерло-Понти M. Феноменология восприятия. / Пер. с фр. под ред. И.С. Вдовиной, СЛ. Фокина. СПб. «Ювента», «Наука», 1999. - 606 с.

442. Gordon W. On being explicit about creative process.- J. Creat. Behav. 1972.vol.6. №4.

443. Gurwitsch A. The Field of Consciousness. Pittsburg, 1964

444. Heim M. The Metaphysics of Virtual Reality. OUP, Oxf., N.Y. 1993

445. Hengstenberg H. -E. Philosophische Anthropologic. Stuttgart. 1957/ Цит. по кн.

446. Портнов A.H. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX-XX вв. Иваново. 1994. 370 с.

447. Hockett С. Е. The State of the Art. Mouton. The Hague. 1968

448. HusserlE. Personliche Auszeichnungen/ / Husserliana XXIV, 442 /Цит. по кн.

449. Мотрошилова Н.В. Идеи I Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. -М.: «Феноменология-герменевтика», 2003. 720 с.

450. Hutten Е.Н. The language of modern physics. L.: Georg Allen and Unwin Ltd.;

451. N.Y.: MacMillan, Co., 1956

452. KlagesL. Vom Wesen des Bewusstseins, Lpz., 1912 / Цит. по кн.

453. Кассирер Э.Философия символических форм. Т.З. Феноменология познания. М.; СПб.: Университетская книга, 2002. 398 с.

454. Koehler. Uber unbemerkte Empfindungen und Urteilstauschungen // Zeitschr. f.

455. Psyhologie. 1913 / Цит. по кн. Мерло-Понти M. Феноменология восприятия.

456. Maturana Н. R., Varela F. Autopoiesis and Cognition. Dordrecht, 1980. P. XVII

457. Natorp P. Allgemeiene Psychologie nach kritischer Methode. Erstes Buch: Objektund Methode der Psychologie. Tubingen, 1912 // Цит. по кн. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. М., 1997

458. OsbornA.F. Applied imagination. N.Y. 1957

459. Palmer R. Hermeneutics. Evanston, 1969

460. SchutzA. Collected Papers. Vol. I. Nijhoff, The Hague, 1962.

461. Schutz A. Collected Papers. Vol. II. Nijhoff, The Hague, 1964.

462. Spiegelberg H. The Phenomenological Movement. The Hague, 1969. Vol. I.

463. Winch P. The Idea of a Social Science// Rationality/ ed. Bryan Wilson. N. Y.,1. Harper and Row. 1970

464. Winter G. Elements for a Social Ethic/ Macmillan. New York. 1966.

465. Witt de B. S. The Many-Universes Interpretation of Quantum Mechanics // Proc.1.tern. School of Physics 'Enrico Fermi': Foundations of quantum Mechanics / NY:, London. 1971

466. Wittgenstein L. Notebooks 1914-1916. Oxford. 1979.