автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Поэтика австрийского романа 20-30-х годов XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика австрийского романа 20-30-х годов XX века"

На правах рукописи

СЕЙБЕЛЬ Наталия Эдуардовна

ПОЭТИКА АВСТРИЙСКОГО РОМАНА 20-30-х ГОДОВ XX ВЕКА

Специальность: 10.01.03 — литература народов стран зарубежья (литература народов Европы и Америки)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Челябинск 2007

003061866

Диссертация выполнена на кафедре литературы и методики преподавания литературы ГОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет»

Официальные оппоненты.

доктор филологических наук, профессор Александр Александрович Гугнин

доктор филологических наук, профессор Владимир Денисович Седельник

доктор филологических наук, профессор Юрий Леонидович Цветков

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Воронежский государственный университет»

Защита состоится «4» октября 2007 г., в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.01 при Московском государственном областном университете по адресу 105005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21-а

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки МГОУ по адресу 105005, г. Москва, ул. Радио, д. 10-а.

Автореферат разослан <и£> ZL2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук, профессор

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Первая мировая война в сознании современников стала границей, после которой должен был начаться новый отсчет времени Она привела к необходимости возобновления поиска нравственных ценностей, ревизии современного состояния духа и морали Австрийские писатели, пережившие двойное разочарование - в человеке, позволившем втянуть себя в ужасы войны, и в империи, нежизнеспособность которой привела к распаду и неопределенности будущего Австрии, - особенно остро осознали противоречивость эпохи Имперское самосознание ушло в прошлое. Поиск новых этических координат столкнулся с «распадом ценностей».

20 - 30-е годы XX века - исторически напряженная эпоха -является и одним из переломных моментов в становлении романа. С одной стороны, именно в это время написаны такие выдающиеся романы XX века, как «Замок» Ф Кафки (1922), «Лунатики» Г. Броха (1928 - 1932) «Человек без свойств» Р Музиля (1930 - 1942) - в австрийской литературе, «Иосиф и его братья» Т. Манна (1933 -1943) - в немецкой С другой стороны, в межвоенное двадцатилетие появляются многочисленные суждения о смерти романа о том, что он соединяет в себе стремления к синтезу и к распаду1 (Д. Лукач «Теория романа», 1914 - 1915), о том, что новый роман должен «стереть границы между наукой и искусством»2 (Т Манн «Об учении Шпенглера», 1924), что необходимо переосмыслить его содержание, функции и задачи, чтобы «оправдать право на существование»3 Г. Брох («Картина мира в романе» и «Комментарии к "Лунатикам"», 1932 - 1933). Очевидно, таким образом, что проблема специфики и развития романного жанра между двумя мировыми войнами представляет особый интерес для исследователя.

Данная диссертация посвящена поэтике австрийского романа межвоенного двадцатилетия Если на рубеже веков и в первое десятилетие XX века литературный подъем в Австрии связан с малой прозой и лирикой (А Шницлера, Г фон Гофмансталя, Р. Бер-Гофмана, П Альтенберга, РМ Рильке, Ф. Кафки), то после Первой

1 Лукач Д Теория романа/Д Лукач//НЛО -№9 -1994 -С 13-78

2 МаннТ Об учений Шпенглера // Т Манн. Соф соч. в Ют/сост С Аота.-М Худ лит, 1960 -Т 9 -С 612

3 Брох Г Об основах романа «Лунатики» / Г Брох // Лунатики в 2 т / пер Н Кушнира - Киев Лабиринт, СПб Алетейя, 1997 -Т 2 -С 401

мировой войны наступает эпоха романа В литературе межвоенного двадцатилетия жанр занимает лидирующее положение Продолжают писать те авторы, которые уже заявили о себе как о романистах до войны (Кафка, Майринк, Гютерсло, Музиль), обращаются к роману писатели, ранее творившие в других жанрах (Верфель, Хорват, Цвейг), формируется новое поколение авторов, чье творчество изначально связано с романом (Рот, Брох, Канетти, Браун, Додерер).

Объектом исследования в реферируемой диссертации являются немецкоязычные романы межвоенного периода, написанные авторами, родившимися в Австрии или проживавшими в ней во время работы над ними, чьи тексты характеризуются значимыми для австрийского романа межвоенного десятилетия чертами, особый вид сатиры, сочетающийся с утопией, обязательное наличие мифологического плана, поиск универсальных духовных ценностей, установка на преодолимость распада и др. Внимание, таким образом, будет сосредоточено на романах Роберта Музиля (1880 - 1942), Феликса Брауна (1885 - 1973), Германа Броха (1886 -1951), Франца Верфеля (1890 - 1945), Эриха Ландгребе (1890 -1979), Йозефа Рота (1894 - 1939), Хаймито фон Додерера (1896 -1966), Эдона фон Хорвата (1901 - 1938), Элиаса Канетти (1905 -1995), Фридриха Торберга (1908 - 1970), написанных в 20 - 30 е годы XX века. При этом некоторые романы, завершенные уже во время Второй мировой войны, были начаты еще в рамках рассматриваемого исторического промежутка и сформированы культурной атмосферой межвоенной Австрии, поэтому они также включены в данное исследование. Наиболее значительными текстами, отражающими характерные эстетические и философские тенденции эпохи, являются романы Германа Броха «Лунатики» и Роберта Музиля «Человек без свойств», поэтому им в работе уделяется большее внимание, чем всем остальным Кроме того, специально рассматриваются авторские концепции истории, познания и словесного творчества Броха и Музиля, для чего привлекается материал их романов, художественных произведений других жанров, публицистика, письма, дневники, эстетические и философские трактаты

История австрийской литературы между Первой и Второй мировыми войнами изучена недостаточно.

Обзорные труды по истории австрийской литературы, как правило, уделяют межвоенному двадцатилетию немного внимания. Их задача - выявить историко-литературные тенденции, характерные для австрийской литературы в целом Подобного рода исследования приобретают особую актуальность в конце 40 - начале 60-х годов4 поскольку послевоенная Австрия проходит путь национального самоопределения и нуждается в обосновании своей культурной самостоятельности и значимости В 80 - 90-е годы XX века задача создания систематизированной истории австрийской литературы вновь актуализируется в контексте дискуссии об объединении Европы и сохранении национальной культуры5. Однако период 20 -30-х годов XX века чаще всего не выделен в этих исследованиях как предмет самостоятельного интереса На большом литературном материале авторы таких работ выделяют и рассматривают ту или иную тенденцию развития австрийской литературы И Надлер в «Истории литературы Австрии», например, основное внимание сосредотачивает на традиции австрийского католического барокко, лежащей, по его мнению, в основе «особого стиля» австрийской литературы, Ф. Троммлер в книге «Роман и действительность» пишет о формировании в ХЕХ веке и разрушении в первой половине ХХ-го штифтеровского канона австрийского романа, Й. Штрелка («Между мечтой и действительностью») подчеркивает сословный характер австрийской литературы и выделяет чиновничью, офицерскую литературу и др

Российское литературоведение включается в дискуссию о специфике австрийской литературы с 70-х годов6 Наиболее широким

4 См, например Nadler J Literaturgeschichte Österreichs / J Nadler - Salzburg Mflifer, 1951 - 568 S , Seldmayi H. Verlust der Mitte Die bildende Knnst des 19 und 20 Jahrhunderts als Symptom und Symbol der Zeit / H Seldmayr - Frankfurt aM. Das goldene Vlies, 1955 - 191 S, Magns С Der habsburgische Mythos ш der österreichischen Literatur / i! Viaens Salzburg Salzburger V, 1963 - 240S,TromlerF Roman und Wirklichkeit Eine Ortsbestimmung am Beispiel von Musil, Broch, Rot, Doderer und Gütersloh / F Tmmler - Stuttgart, Berlin, Köln, Mainz. Kohlhammer, 1966 -180 S идр

5 См., например Die Österreichische Literatur Eine Dokumentation ihrer Iiterarfust Entwicklung in 2 Bdn / Hrsgb von H Zeman - Graz Akad Druch- und Verl - Anst, 1982, Zima P V Ideologie und Theene Eme Diskurskritik / P V Zima - Tübmgen Franke Verl 1989 - 476 S Strelka i Zwischen Wirklichkeit und Traum das Wesen des Österreichischen in der Literatur / J Strelka. - Tübingen, Basel Francke V, 1994 - 336 S, Arlt H Österreichische Literatur „Strukturen', Tianstbimaumen,Widerarrichsfe-dcr/11. AdL-SiIngbert:RülüigüinversitaLsverL200C -4Q5S идр

6 См, например Русакова А В Австрийская литература К проблеме изучения / А В Русакова // История и современность в зарубежных литературах межвузовский сб Проблемы истории зарубежных литератур / под ред В Е Балаханова - Вып 1 - Л Изд-во ЛГУ, 1979 - С 146- 152, Михайлов А В Искусство и истина поэтического в австрийской культуре середины XIX века // Советское искусствознание - 1976 -№1 - С 137- 175 Затонсюш ДВ Существует ли австрийская литература1* / Д В Затонский//Современная литература за рубежом -М Сов писатель, 1975 - С 154 - 174 Рожновский С В Прошлое и настоящее австрийской словесности Не совсем

исследованием австрийского романа является книга Д В. Затонского «Австрийская литература в XX столетии»7, где дана системная характеристика большой и малой прозы Музиля, Броха, Рота, Додерера в контексте классической традиции австрийской литературы Необходимо также назвать диссертации Ю И. Архипова8 и А.М. Науменко9, посвященные межвоенной австрийской драме, литературные процессы интересующего нас исторического периода рассматриваются в этих исследованиях на другом материале Некоторые из аспектов этих работ (например, о взаимоотношениях писателей, являвшихся представителями разных поколений (Затонский), о влиянии, оказанном национальными литературами земель на Венскую литературу (Науменко) или о связях литературы Вены и Праги (Архипов, Науменко)), ценные сами по себе, не вошли в поле нашего внимания в силу специфики поставленных в работе задач. В то же время опыт этих исследований учтен в диссертации.

В 2000-е годы появляются исследования, ставящие своей целью представить развитие австрийской культуры в те или иные периоды XX века в соотношении философии и естественных наук с литературой10, литературы, музыки, живописи и философии11 В них соединяются исторический и сравнительно-типологический подходы, что позволяет выявить общие тенденции в развитии литературы определенного времени. Такая цель поставлена и в реферируемой работе

Данное диссертационное исследование актуально, во-первых, в контексте дискуссии о специфике австрийского литературного процесса в ряду немецкоязычных литератур, представленной в австрийском и немецком литературоведении и поддержанной русскими исследователями. Эта дискуссия начинается еще в 30 - 50-е

академические раздумья / С В Рожновский // Ин лит - № 9 - 1981 - С 183 - 188, Павлова НС Природа реальности в австрийской литературе / Н С Павлова ~М Языки славянской культуры, 2005 -312с идр

Затонский Д В Австрийская литература в XX столетии / Д В Затонский - М Художественная литература, 1985 -444с

8 Архипов Ю И Австрийская драма 30 - 40-х годов днсс уч степ канл фидол наук / Ю И Архипов - М, 1971 -210 с.

9 Науменко AM Жанровая специфика австрийской драмы 1918 - 1938 годов дисс уч степ доктора филол наук. - М, 1989 - 476 с

10 Kassung Ch Entropie Geschichten / Ch Kassung - Frankfurt а M Suhikamp V, 2001 - 326 S

" Puchalski L Imaginärer Name Österreich / L Puchalski // Der ht Österreichbegnffan der Wende vom XVIII zum XIX Jb - Wien, Böhlau, 2000 - 298 S Цветков ЮЛ Литература венского модерна / ЮЛ. Цветков - М Иваново МИК, 2003 - 431с

годы XX века и ставит цель дифференцировать литературный процесс Австрии и другие немецкоязычные национальные литературы На сегодняшний день сам по себе вопрос о существовании австрийской литературы представляется риторическим, однако сохраняют актуальность проблемы-прерывности и самостоятельности литературной традиции в Австрии, круга литературных явлений, ее составляющих, специфических черт австрийской литературы. Во-вторых, актуальным является объединение авторов, различных по уровню художественного мастерства и взглядам, но связанных друг с другом эпохой и типом сознания, в единый объект исследования, попытка рассмотреть их романы как единый «австрийский текст» с тем, чтобы выделить наиболее значимые философские, этические и эстетические тенденции в развитии национальной литературы рассматриваемого периода

Целью диссертации является исследование поэтики романов австрийских авторов 20 — 30-х годов XX века с точки зрения соотношения традиционного и нового в системе мотивов и концептов

Для осуществления этой цели были поставлены следующие задачи:

дать системный анализ поэтики австрийского романа 20 - 30-х годов с точки зрения функционирования основных жанровых форм;

исходя из частотности и универсальности (на основании мотивного, сравнительного и статистического анализа текстов), выявить круг важнейших мотивов и концептов в австрийских романах 20 - 30-х годов;

выявить закономерности эволюции поэтики австрийского романа внутри описываемого периода, для чего на примере мотивов, являющихся специфическими для данной эпохи, представить, как меняется их функционирование в конкретных текстах от начала 20-х к концу 30-х г,

используя возможности концептного анализа, показать, как по-разному были осмыслены центральные эстетические и философские категории в австрийском и немецком романе,

определить, какие традиции (литературные, философские, общекультурные) наследовались и нашли отражение в системе мотивов и концептов в австрийском романе 20 - 30-х годов XX века;

рассмотреть романы Г. Броха «Лунатики» и Р. Музиля «Человек без свойств» как тексты, в которых концентрированно отразились эстетические и философские идеи австрийского романа 20 - 30-х годов XX в.

Мы исходим из гипотезы, что межвоенный период австрийской литературы, с одной стороны, является самостоятельным и характеризуется эволюцией мотивов и концептов от начала 20-х к началу 40-х годов, с другой — связан с предшествующим и последующим литературным процессом, и следовательно, в системе мотивов и концептов сохраняются смыслы и формы их художественной реализации, характерные для австрийской литературы XX века в целом.

Ядро методологии составляют сравнительно-типологический и историко-функциональный подходы, позволяющие рассмотреть романы различных авторов 20 - 30-х годов в их единстве и индивидуальности, выделить тенденции, характеризующие литературный процесс внутри указанного двадцатилетия. Используются методы мотивного и концептного анализа с тем, чтобы выделить важнейшие художественные тенденции, устойчиво проявляющиеся в структуре различных текстов и свидетельствующие о культурном, историческом и ментальном единстве литературного процесса рассматриваемого периода. В то же время, в различных частях работы используется и другая методология.

Структура работы, состоящей из введения, пяти глав, заключения и библиографии, включающей 752 источника, выстроена в соответствии с поставленными задачами. В первой главе определяется понятийный аппарат диссертации и комментируется ее методология. Рассматривая поэтику романов, мы, безусловно, обращаемся к широкому кругу вопросов, касающихся композиции, героя, хронотопа и пр., однако центральными методами исследования являются мотивный и концептный анализ. Соответственно, в первой главе определяются параметры анализа. Представленная диссертация является историко-литературным исследованием, поэтому теоретико-

литературные вопросы решаются в ней путем систематизации положений трудов ведущих теоретиков литературы и их актуализации с учетом избранной темы. Во второй главе дается системное представление о культурном, философском и естественнонаучном фоне, на котором происходит развитие литературы в 20 - 30-е годы XX века, о литературоведческой дискуссии по проблеме специфики австрийской литературы и об актуальных для рассматриваемого периода жанровых формах австрийского романа Поскольку некоторые имена впервые вводятся в оборот отечественной науки о литературе, мы пытались представить творческое наследие авторов настолько широко, насколько позволяли рамки исследования, это же обстоятельство объясняет и большое количество цитат, иллюстрирующих наши рассуждения Глава базируется на методологических принципах типологического, историко-функционального и социокультурного подходов. Центральная задача третьей главы - дать целостное представление об особенностях поэтики австрийского романа межвоенного двадцатилетия на уровне хронотопа, типологии героя, наиболее важных мотивов и концептов Поскольку особенности национальной картины мира очевиднее выявляются в ходе сравнения с другими национально-литературными процессами, помимо творчества австрийских романистов межвоенного периода, мы обращаемся к романам наиболее значимых немецких авторов того же периода Т. Манна, Л Фейхтвангера, Э Юнгера, Б. Франка и Э Людвига Конкретным объектом сравнения в этом случае служит специфика функционирования актуальных концептов эпохи в художественной структуре австрийских и немецких романов Соответственно, методология исследования в этой части работы типология, мотивный анализ, методы философской критики языка и концептный анализ В четвертой и пятой главе данного исследования рассматривается функционирование выделенных в первых главах характерных для австрийского романа 20 - 30-х годов XX века мотивов и концептов в наиболее показательных текстах этого периода: романах Р. Музиля «Человек без свойств» и Г Броха «Лунатики». Мы стремимся показать, как в художественной ткани того и другого романа соединяются общезначимые тенденции

национальной литературы с авторской эстетикой и философией, что особенно важно, поскольку Музиль и Брох выступают не только как художники, но и как мыслители и в трудах 30-х годов формулируют целостную историко-гноееологическую концепцию Таким образом, закономерности литературного развития, выделенные в двух первых главах на широком материале и представленные в эволюции в рамках выбранного двадцатилетия, в третьей и четвертой главах рассмотрены в контексте авторской эстетики Р Музиля и Г. Броха. Методологической основой этих двух глав является мотивный (мы ориентируемся на труды А Н. Веселовского, О М Фрейденберг,

B.Я Проппа, Б.В Томашевского, АП Скафтымова, БМ Гаспарова, И В. Силантьева) и концептный (с ориентацией на труды

C.А. Аскольдова, Ю С. Степанова, Д С Лихачева, Н Д Арутюновой, В Г Зусмана) анализ; кроме того, в них учитываются достижения рецептивной эстетики, используются идеи X. Блума, X Р. Яусса, Т С Элиота, семиотических трудов Ю М. Лотмана и В.Н Топорова

Научная новизна исследования состоит в том, что в диссертации впервые дается системное описание поэтики австрийского романа периода 20 - 30-х годов Выдающиеся образцы австрийского романа («Лунатики» Г. Броха и «Человек без свойств» Р. Музиля) рассматриваются на фоне большого количества текстов менее известных авторов (имена некоторых впервые вводятся в оборот отечественного литературоведения), чье творчество, однако, является знаковым для изучаемой эпохи; таким образом, ставится и решается проблема целостности культурной жизни Австрии межвоенного двадцатилетия. Представленная типология позволяет сделать выводы об эстетическом единстве литературного процесса в этой стране, несмотря на политическую эволюцию и смену государственности Следует подчеркнуть, что, хотя в немецком и австрийском литературоведении существует немало работ о творчестве отдельных авторов рассматриваемого периода, подход, позволяющий рассмотреть основные мотивы и концепты эпохи, во-первых, в их эволюции, во-вторых, в специфике их функционирования в австрийском и немецком романе одного и того же периода, к этому материалу не применялся. Выбранная методика позволяет определить пути синтеза в австрийском романе

мифологического, событийно-фабульного, сатирического, исторического и философского уровней, выделить несколько актуальных для эпохи типов героя, выявить специфику образности романов указанного времени.

Научно-теоретическая значимость исследования заключается в существенном расширении представлений о закономерностях литературного и культурного процесса в Центральной Европе первой половины XX века. Полученные выводы позволяют углубить знания о традициях, культурных и философских истоках и своеобразии литературы межвоенного периода, о связи ее с литературным процессом других исторических периодов, прежде всего новейшей австрийской литературой

Практическая значимость работы состоит в том, что материалы и выводы исследования могут быть использованы в самых различных областях изучения и преподавания австрийской и, шире, немецкоязычной литературы.

Основные результаты исследования прошли апробацию в различных формах в ряде статей в научных изданиях и журналах, в докладах на съездах Российского союза германистов, международных конференциях «Пуришевские чтения» (Москва, 2001, 2002, 2004, 2005), «Лафонтеновские чтения» (Санкт-Петербург, 2000, 2002, 2003), «Литература в контексте современности» (Челябинск, 2003, 2005, 2007), «Проблемы литературных жанров» (Томск, 2002), «Ручьевские чтения» (Магнитогорск, 2004, 2006), «Иностранные языки и литературы» (Пермь, 2005, 2007) и др На основе исследования изданы две монографии «Австрийская параллель: А Штифтер, Г Брох, Р. Музиль» (2005) и «Австрийский роман г\У18сЬепк1^52е11:» (2006).

НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ 1. Межвоенное двадцатилетие (1918 - 1938 годы) — особый, целостный, в эстетическом и идеологическом планах существенно отличающийся от предшествующей и последующей литературной традиции период в австрийской литературе. Единая идеология, которая определила бы целостность литературного процесса в Австрии этого периода, отсутствует, однако анализ демонстрирует

эстетическую общность, сходство художественных принципов построения текстов и путей подхода к решению наиболее значимых проблем эпохи.

2 Деструктивная энергия культурного, общественного и технического развития рубежа веков и первого десятилетия XX века сменяется в межвоенный период поиском альтернативного пути познания — познания поэтического или религиозного И то и другое базируется на равновесии логики (космогонии), этики, эмоции и эстетики. Главная задача литературы 20 - 30-х годов - поиск духовных ценностей, духовной опоры в системе меняющихся исторических координат.

3 20 - 30-е годы - время расцвета романа в Австрии Именно в это время жанр подвергается существенной трансформации, что проявляется в австрийском романе межвоенного периода в жанровом синтезе, взаимодействии черт различных романных форм в рамках одного текста; наличии религиозного и мифологического плана-, интеллектуализме как универсальном свойстве романов 20 - 30-х годов Таким образом, происходит возвращение романа к эпической традиции «нерасчлененности» (синкретизма) знания, взаимопроникновения различных форм научного и художественного познания действительности

4 В австрийском романе 20 - 30-х годов представлены как общезначимые для мировой литературы, так и сугубо специфические мотивы. К первым можно отнести мотив дороги, изгнанничества, двойничества, разрабатываемые литературой предшествующих десятилетий мотивы (бюрократической машины). Их переосмысление в литературе межвоенного периода проявляется в новом соотношении конкретного и абстрактного смыслов каждого из названных мотивов. Ко вторым - мотивы мнимой смерти и утраты национальной идентичности.

5. Внимание к проблемам языка в 20 - 30-е годы выражается в дифференциации бытия вещей и бытия слов и провозглашении молчания значимой формой коммуникации, в поиске другого, более универсального языка, в языковой игре.

6 Круг концептов, функционирующих в австрийском романе межвоенного двадцатилетия, отражает специфику национального

сознания, культуры и социально-исторической ситуации е Австрии этого периода Специфическими, в отличие от контекста немецкой литературы того же времени, смыслами обладают концепты «слово», «дело», «игра». Особое значение в контексте австрийского романа обретают также концепты «империя», «Австрия», «обычный -чудесный», «религия», «ценность»

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается выбор темы исследования, ее научная новизна и актуальность, анализируется степень изученности проблемы, аргументируется структура работы, определяются цель и задачи.

Глава первая «Мотив и концепт в литературоведении» содержит дефиницию используемой в диссертации терминологии, на основе анализа классических и современных исследований мотива и концепта дается рабочее определение и формулируются принципы дифференциации мотива, концепта, понятия.

Вторая глава «Австрийский роман 20 - 30-х годов XX века в контексте времени» носит историко-литературный характер и состоит из трех частей. В первой части («Австрия между двумя мировыми войнами- дисбаланс политики и культуры») описывается историческая, политическая и культурная ситуация в Австрии межвоенного двадцатилетия. В качестве существенных черт эпохи выделяются ее противоречивость, многонаправленность научной и культурной деятельности ее представителей, непрерывность художественной традиции, возникновение в различных видах искусства новых тенденций

Во второй части второй главы («Национальная специфика австрийской литературы как литературоведческая проблема») систематизируются австрийские, немецкие и российские литературоведческие исследования о специфике литературного процесса Австрии по хронологическому и проблемно-тематическому принципу. Большинство исследователей выделяют три уникальных черты австрийской литературы сочетание многих традиций,

синтетизм и универсальность австрийской культуры12; утверждение порядка, предустановленной гармонии, оптимистической веры в торжество конечной справедливости'3; художественная свобода и легкость14.

В третьей части второй главы («Типология жанровых форм австрийского романа 20 - 30-х годов XX века») дается системное описание наиболее значимых явлений австрийского романа межвоенного периода. При этом учитываются не только известные читателю авторы, но и те, чье творчество до сих пор не было предметом пристального внимания литературоведения Жанровый спектр романа межвоенного двадцатилетия достаточно широк мистические романы («Белый доминиканец» (1921), «Ангел западного окна» (1927) Г Майринка, «Мастер страшного суда»

(1922), «Снег Святого Петра» (1933), «Шведский всадник» (1936) Л. Перуца, «Диковинна птица» (1929), «Принц Тунора» (1934) Ф К. Гинцки), исторические романы («Марш Радецкого» И Рота (1932), «Сорок дней Муса-Дага» Ф. Верфеля (1933), «Окольный путь» (1940) X. фон Додерера), социальные и социально-исторические романы (Э.Э. Киша «Солдат Пражского корпуса»

(1923), КХ. Ваггерля «Хлеб» (1930), «Трудная кровь» (1931), «Господский год» (1933), «Мать» (1935), Э. Хорвата «Вечный обыватель» (1930), «Юность без бога» и «Дитя нашего времени» (1937)), романы воспитания (трилогия А Мюллер-Гуттенбруна о Николасе Ленау (1921), роман Ф Торберга «Ученик Гербер выпустился» (1930), «Адам идет по городу» (1936) Э. Ландгребе, «Убийство, которое совершает каждый» (1938) X. фон Додерера)

12 Bled J-P Franz Joseph "Der letzte Monarch der alten Schule" / J-P Bled - Wien Bohlau V, 1988 - 617 S , Джовстон У M Австрийский ренессанс. Интеллектуальная история Австро-Венгрии 1848 - 1938 /УМ Джонстон - М Московская школа политических исследований, 2004 - 640 с, Зусман В Г Австрия и австрийское / В Г Зусман// Межкультурная коммуникация /под ред. В Г Зусмана - Нижний Новгород Деком, 2001 -С 137-158

13 Weiss W Die Literatur der Gegenwart in Österreich / W Weiss // Die deutsche Literatur der Gegenwart / Hrsgb von M Duizak - Stuttgart Kohlhammer, 1971 - S 35 — 73, Auckenlhaler К F „Aber, bitte dich, lass mich aus, das eurem ewigen Österreich ist schon die Pure Erfindung'" Zur Diskussion des österreichischen Literaturbegnfis / К F Auckenthaler U Sprachkunst - 1993 - Jg 24, H 1 - S 51-72, Павлова H С Природа реальности в австрийской литературе /НС Павлова -М Языки славянской т^льтуры, 2005 -312с идр

14 Bisenreich Н Das schöpferische Misstrauen oder ist Österreichs Literatur eine österreichische Literatur? / H £isenreich //Österreich im Spiegel des Essays/Hrsg vonF Richter, R Rocek - Wien Hanser, 1973 -S 46~84,KpaycB В роли предтечи Австрийская культура в силовом поле европейских культурных течений / В Краус // Ип лит -- -М1 2 -1991 -С 230 - 235

Синтезирует все эти тенденции и направления художественной мысли роман, который Г. Брох назвал тотальным, или полиисторическим Его теорию Брох разрабатывает в литературно-критических статьях начала 30-х годов «Картина мира в романе», «Зло в ценностной системе искусства», «Мыслительный кризис и поэтическое познание», а также в более поздних - «Мифологическое наследие и поэзия» и «Мифы и старый стиль» Это роман, который включает историческое, психологическое и этико-метафизическое содержание, придает рациональную форму нерациональной цели отражения поэтической полноты и объема мира, характеризуется «расширенным натурализмом», цель которого - показать не только действие, но и «иррациональное соотношение его цели и ценности»15, включает множество ценностных систем персонажей, каждый из которых - носитель целостного мировоззрения, и синтезирует все эти системы в воспринимающем сознании читателя. К таким романам можно отнести «Агнес Альткирхнер» Феликса Брауна (1927), «Лунатиков» Германа Броха (1928 - 1932), «Человека без свойств» Роберта Музиля (1930 - 1942) Эпичность, стремление отразить современность во всех ее противоречиях, неприятие тех процессов в национальном сознании, которые ведут к катастрофам Первой и, в еще большей мере, Второй мировой войны, подталкивает их авторов к содержательно-формальным поискам Наличие философии и публицистики в художественном тексте придает значимость экспериментам в области композиции Так, интеллектуальное содержание романа Ф Брауна «Агнес Альткирхнер» заключается во введенных в текст романа философских докладах, в то время как в основной ткани романа сочетаются три плана исторический, религиозный и мифологический. В романе-трилогии Г. Броха «Лунатики» соединяются фрагментарные истории различных персонажей, философское эссе «Распад ценностей», лирические фрагменты из «Истории девушки из Армии спасения в Берлине», драматические сцены «Человек без свойств» представляет собой роман-эссе, в котором каждый эпизод включен в сложную систему ассоциативных и сюжетных связей с другими эпизодами романа,

15 Broch H Das Böse un Wertsystem der Kunst // H Broch Kommentierte Werfte In 13 Bdn. / Hrsg von P M Lülzcler -Frankfurt aM SuhikampV, 1986 -Bd IX/2 -S 135

интертекстуальных связей с текстами Гете, Толстого, Лотце, Ницше, Метерлинка и др., связей с эссеистикой и философией самого автора и в то же время сохраняет свободу и самостоятельность. Целостность тотального романа обеспечивает мотивная структура и система концептов

При жанровом многообразии австрийские романы, написанные между Первой и Второй мировыми войнами, обладают целым рядом общих черт Во-первых, в каждом из них современность -самоценный момент Вечности, поэтому вписана в контекст религиозных исканий авторов и их представлений об истории цивилизации Во-вторых, главная задача авторов - поиск универсальных духовных ценностей, духовной опоры в системе меняющихся исторических координат. В-третьих, наличие общих мотивов, движение которых может свидетельствовать о внутренних изменениях, происходящих в рамках двадцатилетия.

В третьей главе - «Художественные особенности австрийского романа 20 - 30-х годов XX века» - выявляются и анализируются основные черты поэтики австрийского романа 20 - 30-х годов XX века, а также рассматривается его отличие от близкого ему немецкого романа этого же периода В первой части третьей главы («Специфика пространства и времени в поэтике австрийского романа 20 - 30-х годов XX века») определяется направление эволюции романного хронотопа: мир в романах Музиля, Брауна, Верфеля, Рота и др. представлен как набор фрагментов, эпизодов, разрозненных сюжетных линий различных персонажей Каждый герой вынужден заново искать путь к единению с другими людьми и миром В романах 20 - 30-х годов XX века хронотоп выстраивается таким образом, чтобы дать авторам возможность, во-первых, предоставить герою свободу нравственного поиска и самоопределения, во-вторых, «изъять» героя из социальной среды, показать события его жизни как сугубо частные.

Во второй части второй главы («Основные мотивы в романах межвоенного периода») рассматриваются универсальные мотивы, характерные для романа в целом (как, например, мотив дороги), мотивы, отличающие произведения разных жанров, но связанные с эпохой (мотив войны), продолжающие функционировать мотивы,

важные для австрийской или, шире, для немецкоязычной классической литературы (мотив двойничества), специфически австрийские мотивы, активно представленные в литературе предшествующих десятилетий (бюрократической машины), наконец, мотивы, характерные для романа 20 - 30-х годов XX века (мнимой смерти и утраты национальной идентичности).

Говоря о традиционных мотивах, мы выделяем те семантические аспекты, которые являются инвариантными, например, «дорога как место встреч» и «дорога как путь познания», показываем, как эти смыслы функционируют в романе 20 - 30-х годов, и определяем смысловую специфику вариантов мотива в австрийском романе рассматриваемого периода Так, мотив дороги между мировыми войнами приобретает дополнительный смысл человек оказывается в пограничном пространстве, соединяющем живое и неживое, истинное и ложное, он передает себя непостижимой силе придуманных им машин, его направляет не судьба, а механизм

Наибольшее внимание уделено специфическим мотивам, формирующимся в рамках межвоенного двадцатилетия мотиву мнимой смерти и утраты национальной идентичности. Один из наиболее показательных - мотив мнимой смерти. В 20 - 30-е годы смерть утрачивает свою реальность, становится неокончательной. Этот мотив может быть центральным и не соотноситься с мотивом смерти настоящей (как у Й Рота, Э. Канетти) или вторичным (как у Ф. Торберга, X фон Додерера, Г Броха). В ранних текстах (конца 20-х годов) речь идет только о мнимой смерти, этот мотив является основным, «рамообразующим» Начиная с рубежа 20 - 30-х годов, в романах появляется сюжетная пара героев, по-разному относящихся к смерти (Пауль Бернгейм и Николай Брандейс в «Направо и налево», Мендель и Менухим в «Иове» Й. Рота, Эш и Хугюнау в «Лунатиках», Рихард и Отто в «Неизвестной величине» Г. Броха) Одни, пережив встречу со смертью, начинают воспринимать ее как повод переосмыслить свой жизненный путь, потрясение, провоцирующее понимание ценности данной им жизни. Они испытывают религиозное чувство бесконечности мира и бытия, придающее смысл их жизни Другие боятся смерти Их жизнь проходит под знаком опасений,

неуверенности, сознательного самоограничения, отказа от деятельности духа Понимание авторами того, что мир объективно движется к новой трагедии (Второй мировой войне) проявляется в бесполезности совершенных героем нравственных открытий в тот момент, когда герой более всего готов к новой жизни, он погибает (Эш в романе-трилогии Г. Броха «Лунатики», Кокош у X. фон Додерера - «Убийство, которое совершает каждый»)

В третьей части главы («Слово в австрийском и немецком романе») отталкиваясь от философских концепций Фр Маутнера («Критика языка», «Три картины мира») и Л. Витгенштейна («Логико-философский трактат», «Философские исследования»), мы рассматриваем особенности языковой игры и языкового поиска в романах австрийских и немецких авторов. Романы 20 - 30-х годов анализируются в контексте классической национальной традиции (А. Штифтер) и в сравнении с романами Т Манна, Э. Людвига, Б Франка, Л Фейхтвангера.

Подробно рассматриваются три тезиса во-первых, молчание как форма коммуникации (оно предстает как молчание, не обладающее смыслом, и молчание осмысленное, значимое, сакральное); во-вторых, поиск другого, более универсального языка; в-третьих, языковая игра. На примере романов «Иосиф и его братья» Т Манна, «Человек без свойств» Р Музиля, «Ослепление» Э. Канетти и др в диссертации показано, что в немецком и австрийском романе 20 -30-х годов XX века задачи и возможности игры словом осмыслены по-разному. В романах немецких авторов имя - неотъемлемая часть предмета, через которую им можно «овладеть», «направлять» Владея именем, человек руководит отношениями в системе «объект - слово -субъект»: «неправильное» слово создает альтернативную, игровую действительность Смысловой зазор между словом отражающим (правильным) и моделирующим (неправильным) осознается говорящим. Он может по своему усмотрению ступить на поле игры или реальности. Субъект владеет словом и через него владеет объектом, реальным или идеальным Поэтому возможна и оправданна игра с готовым словом В австрийском романе слово «обнаруживается», «всплывает», рождается самим предметом и может меняться с изменением предмета Оно не может быть

«неправильным» (осознаваться как неправильное), поскольку передает субъективную позицию человека по отношению к миру Отношения в системе «объект - слово - субъект» обратные- субъект овладевает миром и из познанной связи предметов творит свое собственное, изначально субъективное, эмоционально и этически окрашенное слово Поэтому употребление связанного с определенной этикой и определенной эмоцией слова в неподходящих контекстах в австрийских текстах ограничено Игра готовым словом опасна (приводит к китчу) Утверждаемая языковая игра в австрийском контексте есть словотворчество ежеминутное созидание своего языка, восприятие его как не готового, а рождаемого в опыте.

Концепции языка находят отражение в романах австрийских писателей 20 - 30-х годов в формировании двух специфических типов персонажей, функционирующих в большей части рассматриваемых произведений.

Первый тип представляют герои, наделенные «бессловесностью» в сочетании с достоинством- Люсиль (в «Агнес Альткирхнер» Ф Брауна), Мендель (в «Иове» Й. Рота), Эш (во втором романе «Лунатиков» Г Броха), Майрик Антарам и аптекарь Григор (в «Сорока днях Муса-Дага» Ф Верфеля), Пауль Брандтер (в «Окольном пути» X Додерера) Каждый из них ограничен в слове в силу своего положения: живущий тихой жизнью Мендель воспринимает как событие необходимость самому явиться к чиновникам за паспортом и ответить на их вопросы, Майрик Антарам молчалива, потому что так предписывает положение женщины в армянской деревне, Пауль Брандтер — изгой, бывший каторжник Но каждый из них - носитель высоких ценностей или особой миссии Люсиль - любви, Мендель - веры, Антарам - мудрости и силы, Брандтер - трудолюбия и смирения. То немногое, что публично говорит и делает такой герой, становится «прорывом», озарением

Второй тип - «цитатный человек», как называет его Музиль. Герой, который сам не замечает, что говорит и мыслит цитатами. Такими героями являются Пауль Бернгейм в романе Й Рота «Направо и налево», Штумм, Диотима, Арнгейм в «Человеке без свойств» Р Музиля, герой романа Э Хорвата «Дитя нашего

времени». Они не только карикатура, но и диагноз времени, предупреждение о страшной угрозе Главной чертой персонажей этого типа является догматизм мышления, который ведет к разрушению Клишированность языка, обращенность его в прошлое, способность ограничивать человеческое сознание становится не только лингвистической или литературоведческой проблемой, но проблемой этической.

В последней части главы («Специфические смыслы актуальных концептов в художественной структуре австрийского и немецкого романа межвоенного двадцатилетия») на конкретном текстовом материале проводится сопоставление особенностей функционирования важнейших и для австрийского и для немецкого романа концептов «Игра», «Дело», «Истина», «Страх». В работе выделяются концепты, специфичные для австрийского романа «империя», «Австрия», «обычный - чудесный», «ценность», общие, но получающие различную трактовку в немецком и австрийском романе концепты, такие как «слово», «игра», «дело», концепты, обретающие сходную трактовку в немецких и австрийских текстах («истина», «мораль», «страх» и «гений») Подробно рассматривается специфика функционирования обозначенных концептов в контексте актуальной философской и художественной традиции Выявленные различия не отменяют родственности смысла концепта в немецких и австрийских текстах, они отражают специфику близких, но не тождественных литературных процессов

В четвертой главе («Проблема художественной целостности романа Роберта Музиля "Человек без свойств" Мотивы и концепты») описывается, как общезначимые для австрийского романа 20 - 30-х годов XX века мотивы и концепты осмысливаются и реализуются в грандиозном полотне романа Р. Музиля. Поскольку «Человек без свойств» — роман-эссе, отличающийся свободой изложения, мотивы и концепты соединяют различные повествовательные уровни, придают целостность всему тексту Впервой части четвертой главы («Человек без свойств» Р Музиля как роман-эссе смыслы романного эссеизма») рассматривается жанровая специфика романа и определяется, в качестве главной для

исследователя, проблема целостности текста. Среди основных смыслов музилевского эссеизма выделяются следующие во-первых, соединение этико-фшософских идей с ассоциативностью, образностью и свободой художественной формы; во-вторых, свободное взаимодействие противоположностей (каждая мысль, каждый образ в романе «обрастает» новыми смыслами, вплоть до противоположных, основной принцип музилевского эссеизма -принцип неокончательности); в-третьих, характерная для эссе свобода и непоследовательность составляет основу музилевской иронии, в-четвертых, повторяемость и вариативность - черты стиля романа - обоснованы эссеизмом, наконец, в-пятых, эссеизм - форма утопии, воплощенной в способе мышления героя, в равной мере рассматривающего все мыслительные возможности

Вторая часть четвертой главы («Система мотивов как структурообразующий принцип романа») посвящена мотивной системе романа Ее организуют мотив движения, который реализуется в романе через образы лошади, поезда и птицы; мотив познания — через мифологему Ахилла и архетипы природных стихий (воды, земли, воздуха, огня и камня), мотив любви — через мифологемы Эдипа и Осириса и Исиды. В трех параграфах этой части рассматриваются философские и мифологические истоки образов романа, определяется их специфическое значение в художественной структуре романа, привлекается материал малой прозы и лирики Р. Музиля Писатель играет метафорами: реальный поезд и поезд времени, лошадь как знак уходящей эпохи, разрывающаяся между свободой и покоем, природой и порядком, и как средство передвижения, автомобиль как воплощение нового времени и как признак ускорения — эти смыслы легко меняются местами и актуализируются в самых разных ситуациях Разные виды движения, как считает Музиль, уравновешивают друг друга, и каждое нарушение в системе ведет к активизации всех её частей. Взаимосвязь разных общественных сил составляет основу исторической концепции автора каждое действие рождает противодействие, приведя в движение общественный механизм в одной его части, нужно быть готовым к тому, что все, казалось бы, незадействованные силы тоже активизируются В итоге процесс

становится непредсказуемым и ведет к саморазрушению, что и демонстрирует наглядно Параллельная акция время действия романа — 1913 год Потенциально движение по разрушению равновесия уже началось и будет завершено Первой мировой войной,

В своих эссе Музиль выступает с целостной гносеологической концепцией, базирующейся на утверждении опыта как главного источника познания, отрицании рациональной логики и иррационального озарения Основу ответственной духовной деятельности, по его мнению, составляют мыслительная последовательность и мыслительная подвижность (готовность к самоопровержению), место устоявшейся и со временем обессмысленной догмы занимает чувство жизни. Герой романа ищет новые пути познания — это один из центральных мотивов «Человека без свойств». В процессе «странствий» по салонам и гостиным своих знакомых Ульрих чаще всего является слушателем, пытающимся осмыслить методику мышления собеседника и применить ее к морали, истине, добру и др Предчувствие, озарение, опыт, память, логика, чувственность - те формы познания, которые представлены в романе Мотив поиска новых форм познания сложно взаимодействует с целым набором мотивов, являющихся по отношению к нему вторичными связан со стихиями огня, воды, земли и воздуха, с возрастом, с кем-либо из персонажей, воплощающих соответствующую форму познания, временем суток Однако пассивность Ульриха в итоге приводит его в тупик. Не случайно в дневниках этот персонаж носил первоначально имя Ахилл - могучий, но уязвимый

Автору нужна устойчивая этика, необходимость которой ощущает и герой, не находящий ее в рамках своего способа познания Любовь принимается им как утопический проект. Вариант, разрабатываемый Музилем (любовь к близкому, родственному, понятному), есть возможность сохранить индивидуальность при сближении с другим - промежуточное звено между крайностью одиночества и крайностью массы Тесная связь Ульриха с его возлюбленными несет в себе смыслы узнавания, отталкивания и чувственности, которая, будучи направленной на родственный объект, переосмысляется как внутренняя энергия, сублимированная в

познание самого себя. С другой стороны, мотив любви последовательно разворачивается в связи с многочисленными ситуациями, в которых главный герой оказывается в комической роли «третьего». Мотив реализуется в романе через мифологемы Эдипа (тема влияния Фрейда на творчество Музиля - одна из важнейших в исследовательской литературе о его творчестве) и Осириса и Исиды Любовь в романе обладает целым набором смысловых аспектов, чаще всего выражающихся через соотношение оппозиционных или коррелирующих частей «Обладать» — «лишаться», «верить» — «знать», «объект» — «субъект» — явственно обозначенные аспекты, на которые она распадается

Таким образом, романная структура не иерархична, она включает несколько равнозначных и в равной мере выраженных мотивов, не сводимых к единому, центральному, наиболее значимому Отношения между ними — отношения равнозначности

Третья часть главы («Понятийный и образно-художественный потенциал слова в эстетике Р Музиля») посвящена вопросам функционирования слова как материала поэзии в художественных и публицистических текстах автора. Рассматриваются романы «Душевные смуты воспитанника Терлеса», «Человек без свойств», эссе «Об истинной немецкой поэзии», «Принципы новой эстетики», «Литератор и литература и попутные размышления по этому поводу». Музиль противопоставляет мышление эффективное и аффективное Эффективное мышление выражается в социальном слове, включенном в двойной — синтаксический и социально-исторический — контекст, поэтому значительно ограниченном в своем значении. Аффективное мышление выражается в «асинтаксическом» слове, лишенном контекста. Универсальным и всеохватным является третий тип мышления, противоположный эффективному и аффективному, - поэтическое мышление. В поиске высших образцов поэтического слова Р. Музиль обращается в своих текстах к творчеству Гете и Толстого. Поэтическое слово отличается непосредственностью, базирующейся на этической позиции интуитивностью, ответственностью познающего по отношению к описываемым явлениям

В четвертой части («Система концептов в романе Р. Музиля «Человек без свойств») рассматриваются концепты, характеризующие процессы, происходящие в общественном сознании накануне Первой мировой войны, как они описаны в романе (параграф первый), и концепты, значимые в контексте авторской эстетики (параграф второй), описываются системные отношения, организующие систему концептов в романе (третий параграф).

Нестатичность общественного духа, составляющая одну из главных тем романа, отражается в динамике языка В романе выделяются (первый параграф четвертой части) три пути становления концепта: 1) от формирования смысла к поиску слова, наиболее полно ему соответствующего (этот путь рассматривается в работе на примере концепта «Война» кризис общественного сознания проявляется в том, что оно готово к восприятию идеи необходимости войны, но культурная традиция налагает табу на само слово, оно заменяется эвфемизмами («активные действия», «сила») или его антоним «мир» используется в негативном контексте); 2) процесс утраты понятийного смысла слова и внесения в него образно-эмоционального смысла (примером является концепт «Австрия», трансформирующийся в своем значении в связи с изменением субъекта и объекта речи), 3) сужение современного значения в сравнении с историко-культурными возможностями слова (в качестве примера рассматривается формула «жизнь есть театр», «игра», «театральность», «актерство» утрачивают в романе смысл целенаправленной творческой деятельности, утверждаются как смысл «игра есть свобода», так и обратный).

Среди концептов в «Человеке без свойств» Музиля (второй параграф четвертой части) выделяются «Мораль», «Гений» и «Дело».

Мораль - один из главных объектов внимания в романе Она утратила, что гибельно, свою устойчивость, стала понятием спорным. Этика - наука о духе - не является, как показано в романе, областью ответственного знания, дает простор для спекуляций На протяжении всего романа Музиль неоднократно целенаправленно возвращается к проблеме морали главы 10, 16, 27, 42, 85 и т.д, обращается к литературной (Гельдерлин, Шелли, Новалис) и философской (Лотце,

Ф. Брентано, Ницше) традиции Автор дает представление о многообразии смыслов концепта, не делая однозначных выводов живая мораль, актуальная для конкретного человека, может быть порождена только его личным опытом, однако добро и зло универсальны, и ответственный человек из своего опыта неизбежно выведет общечеловеческие нравственные законы

Эволюция смыслов концепта «Гений» наглядно показывает, как происходит девальвация высоких слов в общественном сознании Если в безличном смысле гений еще не окончательно утратил актуальность, то гений как конкретное лицо вызывает скепсис современников Значительно сдвигаются границы тех сфер, в которых гений может себя проявить- теперь это спорт, фотография, скачки, биржевой курс Повторы и возвращения к теме распределены в романе равномерно, воспоминания Ульриха о юности, салон Диотимы, история тети Джейн, подготовка некролога отцу, знакомство с Мезеричером. Эти эпизоды возникают через примерно равное число глав и придают тексту определенную ритмичность.

В романе отчетливо выделяются две наиболее показательные смысловые составляющие «Дела»- усилия, затрачиваемая физическая и духовная энергия (движение, существование, размышление); цель, к которой они прилагаются (историческое свершение, долг, производство и т.д) Первое значение абстрактно и измерению поддается плохо, второе конкретно и имеет определенный социальный показатель - материальное благополучие. Позиции автора и героя в отношении дела не совпадают. С точки зрения Ульриха, дискредитирована сама идея результативности: результат по закону больших чисел противоречит цели, замыслу, направлению приложения усилий Для автора совершаемое в науке и жизни открытие - это всегда результат долгой работы.

В последнем параграфе представлены отношения между рассмотренными концептами в романе Мы опираемся на два основания для систематизации Первое - выдвинутая в монографии й Т. Вепревой16 типология концептов- концепт-понятие, концепт-представление, концепт-образ, которую мы применили к тексту

"ВепреваИТ Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху/ИТ Вепрсва - М Олма-Пресс, 2005 - 377с

«Человека без свойств». Второе - отражение в концепте устаревающих или лишь начинающих складываться духовных процессов времени Концепты-понятия в романе - это «гений», «игра», «мораль», ко второй группе относятся - «война», «дело», «прогресс», к третьей — «Австрия», «город». Они по-разному функционируют в романе Концепты-понятия связаны с философско-интеллектуальным планом «Человека без свойств» Они являются универсальными категориями Концепты-представления, напротив, напрямую фиксируют те изменения духа времени, которые определяются его подвижностью В них концентрируется сатирическое содержание романа Наконец, концепт-образ связан с обобщенно-историческим и утопическим планами романа Другим основанием для типологии концептов в романе может служить их временной статус. Музиль, отстаивающий свободу от «языковых формул» и догм, особое значение придает поиску «живого» смысла каждого слова Соответственно, духовный опыт, запечатленный в концептах романа, определяется либо как формализованный (устаревший, связанный со старой умозрительной философией), либо как актуальный и находящийся в становлении. Они составляют три группы в романе: формализованные («гений», «дело»), актуальные («мораль», «цель», «город»), становящиеся («война», «Австрия»).

В пятой главе «Роман-трилогия Германа Броха «Лунатики» синтез поэзии, мифологии и эстетической теории» по тем же основаниям, что и ранее роман Музиля, - жанровая специфика, мотивная структура, система концептов, - анализируется роман-трилогия «Лунатики» Г. Броха

Мы рассматриваем роман-трилогию в его целостности, выделяя среди важнейших принципов романного единства «Лунатиков» принцип иерархии, как составляющий основу авторской философии ценностей, так и организующий образную систему романа, определяющий отношения автора и героев, принцип симметрии, выявляющий сходство главных героев и ситуаций, в которые они поставлены, так как романы «Пазенов», «Эш» и «Хугюнау» отражают процесс становления героя и являются, каждый в отдельности, романами воспитания; принцип повторяемости и градации компонентов романной структуры Они главный предмет внимания в

первой части четвертой главы Анализ показывает, что целостность трилогии определяет динамически организованная система мотивов, реализуемых в сходных образах, ассоциативные связи частей, фрагментов и образов и неразрывность исторической и гносеологической концепции автора

Вторая часть главы («Мотив движения как структурообразующий мотив романа-трилогии») представляет центральный мотив, реализованный в художественной структуре романа в аспектах духовного движения, с которым сопряжены мотивы сна, границы и порога, мифологемы пира и предательства Иуды, садов (райского сада), образы моря и суши, движения времени, связанного с мотивом революции, мифологемой Агасфера, античной и средневековой образностью, пространственного движения, воплощенного в мотиве города, фаустовских мотивах. В трех параграфах второй части последовательно рассматриваются эти три аспекта

Мир, отражаемый в «Лунатиках» Г. Броха, - мир динамический. Форма романа подчинена исторической концепции автора, суть которой в том, что «распад ценностей» - духовная деградация мира -начался с отказа от универсальной ценности единого Бога, с распада католической церкви в эпоху Реформации Конец XIX - начало XX веков - время действия романа - эпоха, когда распад становится особенно заметен В трех частях «Лунатиков» повторяются и варьируются образы, эволюция которых делает процесс распада наглядным.

Сон - общий символ эпохи, значимый как для философов, так и для художников. Он обнаруживается у Э Маха, П Флоренского, значим в художественной системе Г Гофмансталя, Р.М Рильке, Ф. Кафки, Р Музиля В «Лунатиках» метафора сна обрастает смыслами субъективности исканий героев и одиночества, в котором они осуществляются,- недостижимости и неформулируемости и предчувствия этического, внутренне значимого смысла; поиска универсального ценностного центра, способного придать блужданию смысл, упорядочить духовное движение мира Сон - универсальное средство соединения сфер рационального и иррационального

Не менее важна в романе граница как хронотопическая и, шире, эстетическая категория, особенно в первых частях трилогии «Пазенов» и «Эш». Нравственно индифферентный Хугюнау не осознает границ дозволенного и недозволенного, хорошего и плохого, светлого и темного, так как не обладает дуализмом мышления предшественников Пазенов и Эш воплощают библейский тип мышления, накладывающий моральные скрепы на подвижную действительность («И да будет ваше да - да, нет - нет, все другое - от Лукавого» [Матф., V, 37]), Хугюнау - воплощение профессионального мышления, цель которого - материальная выгода Подчеркивает эту разницу персонажей то, что Хугюнау родился на границе между Францией и Германией и не считает себя ни немцем, ни французом, не осознает границы свого и чужого

Духовное движение в романе тесно сопряжено с историческим, реализующимся в мотиве революции «Революция и преступление», «революция и апокалипсис» — двойная оппозиция в третьем романе «Лунатиков». Мотив развивается в трех параллельных историях Хугюнау, Ярецки и Ханны Вендлинг. Различие между преступлением и революцией лежит не в сфере факта, поступка, а в сфере причин и целей, по которым он совершается Особый смысл мотиву подвижности и связанности «доброго» и «злого», «конца» и «начала» придает мифологема Агасфера Брох актуализирует целый набор смыслов образа во-первых, смысл проклятия (блуждание, вечность, жизнь как наказание, не приводящая к освобождающему и благостному концу), во-вторых, соотнесенность грешника с Христом через саму сущность проклятия, так как в ценностно-ориентированном мире есть смысл любого действия, смысл, который утрачивается при потере духовного центра; в-третьих, актуальна для Броха заключенная в сюжете Агасфера оппозиция слова, молчания и голоса, в-четвертых, в контексте романа обретает значение повторяемость, неизменность возраста; в-пятых, в сюжете Агасфера для Броха важен мотив ожидания, устремленности в будущее, надежды.

Движение героев «Лунатиков» в пространстве происходит в реальном городе и городе мифологическом Он выступает как объективное пространство (Берлин, Кельн, Трир), как сновидчески,

субъективно воспринятый мир, помещенный в контекст фрагментарного мировоззрения (Город); как пространство мифологическое, придающее смысл индивидуальным исканиям Эша, Мари, Нухема, Бертранда Мюллера (Сион)

Таким образом, три сферы движения (дух, время, пространство) в романе-трилогии тесно связаны друг с другом Движение -центральный мотив, отражающий утопическое стремление к целостности создаваемого Брохом мира

В третьей части главы («Слово в поэзии, репортаже и китче-три функции "вокабул реальности" в эстетике Г. Броха») рассматривается ряд статей и докладов Г Броха начала 30-х годов: «Мифы и старинный стиль», «Зло в ценностной системе искусства» и «Картина мира в романе», а также «Распад ценностей» как составная часть «Лунатиков» Слово в эстетике Г. Броха не может быть поэтично или непоэтично Строительный материал поэзии поставляет реальность Ее непреложный «факт» — 11еа111а1зуокаЬе1: слова реальности (вокабулы реальности), безразличные к цели их использования, в равной мере составляющие три вида текстов, выделяемых автором- 1) гипернатуралистический или репортажный текст, призванный утолить «голод событий», 2) текст, стремящийся к красоте в ущерб смыслу - китчевый и 3) поэтический текст, задача которого — постижение и наиболее полное отражение если не действительности, то ее фрагмента. Репортажный, китчевый и поэтический текст отличаются целями и соотношением этики и эстетики Родственность этих текстов — в используемом языковом материале, слове Поэзия также вынуждена пользоваться существующими языковыми средствами, поэтическое познание отражается в ритме, архитектонике текста, логике его организации и выраженности как слова, так и молчания в нем.

Четвертая часть («Функционирование наиболее значимых концептов в романе-трилогии Г. Броха «Лунатики») содержит описание системы концептов в романе Отличие авторской философии диктует разницу подходов к проблеме. Музиль описывал динамический мир, направление движения которого непредсказуемо и определяется действием закона больших чисел Брох, в противоположность, утверждает наличие этической аксиоматики,

составляющей цель духовного движения. Как следствие, поэтическая космогония Музиля не упорядочена, свобода романа выражается в свободном соединении его частей, а роман-трилогия Броха представляет собой иерархический текст, основная задача которого -поиск главного и второстепенного. Соответственно, принцип систематизации концептов в романе-трилогии Броха - соотношение смыслов главного концепта «Ценность» и всех остальных. Первую группу концептов, синонимичных ценности, составляют «Любовь», «Бог», «Братство», вторую (антонимичных) — «Страх», «Порядок», переходными, то есть обладающими как позитивным, так и негативным смыслом, являются «Дело», «Гений» Параграфы 1, 2 и 3 четвертой части посвящены, соответственно, этим трем типам концептов.

Поиск универсального смысла является, по мнению Броха, общей задачей поэзии и религии Они базируются на равновесии логики (космогонии), этики, эмоционального переживания и эстетической формы, единство которых обеспечивает познание мира в его целостности Воплощением этой целостности может быть универсальная ценность - Бог.

«Истина» и «Страх» — формы проверки мировоззренческой системы В эссе «Автобиография как рабочая программа» Брох рассматривает переживаемые человеком «панику» и «экстаз» как отражение наличия у него фрагментарной или целостной системы ценностей Эмпирическим показателем духовного движения является для автора самочувствие субъекта, экстаз сопутствует истине, паника -лжи.

Истина ощущается и переживается, а не познается Ее ощущение является свидетельством движения к общности, добру, обретения общезначимой ценности Брох оказывается близок Гуссерлю, Хайдеггеру и Флоренскому в той части, где они воспринимают истину как «откровение бытия», надсубъективную категорию. В романе Броха истина универсальна и объективна, путь к ней - индивидуален и субъективен, на пути истины человек испытывает радость (как Мари в «Истории девушки из Армии спасения»), чувствует свою сопричастность миру (как Эш),

преодолевает страх смерти (как Гедике) Язык истины в «Лунатиках» соотносим с языком христианской проповеди, поучения

«Страх», в противоположность, есть свидетельство фрагментарной ценностной системы, выдвигающей частные ценности на место универсальных. Концепт «Страх» в романе обладает двумя семантическими составляющими Историко-культурный (благочестие, почтение, трепет - Пазенов, читающий письмо брата в первой части и написавший статью о Боге и служении - в третьей, Эш, рисующий картины путешествия по морю и др) и актуально-верификационный (паника - бегущий с поля боя Хугюнау, Пазенов в общении с Руценой и Бертрандом, Ханна Вендлинг, охраняющая свой дом и т.д.) смыслы концепта отчасти реализуются через преимущественное использование двух лексем «Angst (страх)» в первом случае и «Panik (паника)» во втором.

Концепт «Дело» получает сходное осмысление в художественной структуре романов Музиля и Броха как на уровне семантики (дело как процесс, созерцание и мышление помещается в положительные контексты, а дело целенаправленное и результативное — в отрицательные), так и на уровне образности и стилистики, связываемой с функционированием концепта Главным авторитетом и объектом полемики и для Музиля, и для Броха выступает Гете. Его цитируют персонажи Музиля, утверждающие деятельность и активность Арнгейм, Фишель, Штумм. С ним мысленно спорит Ульрих Брох явно полемизирует с Гете, когда в стихотворных отрывках романа провозглашает равенство бытия и мышления. Он прямо обращается к попыткам Фауста перевести первые строки Библии. Фауст продолжает свой перевод, не останавливаясь на варианте «в начале мысль была». В броховском варианте высшее бытие, дело равно мышлению.

Концепт «гений» приобретает у Броха, в сравнении с Музилем, дополнительный смысл и актуализируется в романе-трилогии «Лунатики» в двойном значении: гений - абстрагированное выражение «духа времени», то есть восстанавливается первоначальная, наиболее древняя семантика концепта «Гений» -внешняя сила, дух, добрый или злой гений; гений - определение совершенного, сделанного, он опознается через эстетический

результат, является свидетельством подспудных процессов, не опознаваемых иначе, чем через эстетику.

В наибольшей мере отличны в текстах Музиля и Броха смыслы концепта «игра» Если у Музиля концепт «игра» обретает лишь общекультурное воплощение, тяготеющее к первой части формулы «жизнь - театр», то у Броха игра имеет как абстрактное, так и конкретное воплощение- театр не только ассоциируется с жизнью, но и составляет ее неотъемлемую часть. Игра у Броха - это «прорыв» реальности, а не вытеснение ее. Игра соотносима с Вечностью в том смысле, что и то и другое - путь выхода за пределы реальности, путь, в равной степени ведущий к познанию или заблуждению в зависимости от того, какой ценностной системе подчиняется игра, обладает ли она исключительно эстетическим или сущностным, этическим смыслом.

В последнем параграфе четвертой части «"Ценность" как центральный концепт философии и эстетики Г Броха» авторская концепция ценности рассматривается в двух аспектах, в контексте становящейся аксиологии и с точки зрения художественной организации текста, в котором утверждение этического ценностно-образующего центра мышления - главная авторская задача. Формирование философской теории ценностей (аксиологии) приходится на начало XX века. Брох выступает продолжателем философских традиций и включается в дискуссию по проблемам ценностей Первый аспект этой дискуссии — объективность или субъективность ценностей Представлений об их субъективной природе придерживались Г Риккерт, М Вебер, М Хайдеггер В объективном надличностном смысле ценности воспринимают В Виндельбанд, К Менгер, А Мейнонг и К. Эренфельс Третий путь — путь трактовки ценности как точки пересечения объективного и субъективного, представляющей их сложное соотношение друг с другом- Р. Лотце, Э Трельч, М. Шелер, позже X Гадамер Второй существенный аспект — позитивная и негативная трактовка духовных ценностей Эта дискуссия связана с именами Ницше и Шелера, с разных сторон рассматривавших понятие «ресентимент»-как синонимичное или антонимичное «ценности» Третий — универсальный или индивидуальный характер ценностей. В качестве

ценностей большинством авторов рассматриваются только те явления, которые одинаково значимы для всех (Гуссерль) или, по крайней мере, актуальны в рамках нации (Вебер, Виндельбанд, Трельч). Исключительной является концепция Риккерта, который выделяет как значимые не только универсальные, но и индивидуальные ценности. Четвертый — для возникающей в начале XX века аксиологии было важно упорядочить ценности, представить их систему. Эти усилия предпринимали X Эренфельс, Г. Мюнстерберг, Г. Риккерт, М. Шелер. В контексте ценностной системы Германа Броха, разрабатываемой им в «Распаде ценностей», «Картине мира в романе», «Зле в ценностной системе искусства», «К философии ценностей и философии духа» и других работах, находят выражение все аспекты этой философской дискуссии. Для него ценности, во-первых, отражают субъектно-объектные отношения; во-вторых, они универсальны; в-третьих, системны и множественны; наконец, «малоценности», руководящие рациональным сознанием сепаратных отраслей науки, искусства, профессиональной деятельности, сами создают свою систему ценностей, включающую «радикальное зло», изолирующую человека от мира. Описываемый в финале романа распад мира, выразившийся в катастрофе Первой мировой войны, — прямое следствие утраты универсальной ценности

- Бога - и замещения ее фрагментарным мышлением.

Утопическая модель Броха базируется на единстве этического, логического, эмоционального и эстетического. Обретаемая универсальная ценность должна уравновешивать эти сферы человеческого духа.

В заключении суммируются литературные и философские традиции, нашедшие свое отражение или ставшие объектом полемики в межвоенном австрийском романе. Классическую литературную традицию, переосмысляемую австрийским романом межвоенного двадцатилетия, представляют Гете, романтики (Гельдерлин, Новалис и Жан-Поль), Штифтер, Толстой и Достоевский; новую - Ибсен, Метерлинк, Альтенберг и др. Классическая философия, активно входящая в австрийских роман 20

- 30-х годов XX века, представлена идеями Платона, Лейбница, Канта и Фихте; современная проявляется в том, как 1) решаются

проблемы человеческой природы, морали, истины, Бога, свободы (здесь учитывается философия Ницше, Фрейда, Гуссерля, Хайдеггера), 2) трактуется социальная жизнь человека, его коллективная или индивидуальная природа, суть истории (концепции Юнга, Леви-Брюля, Вебера); 3) ведутся поиски в области языка (критика языка Маутнера и Витгенштейна); 4) разрабатывается философия ценностей (с опорой на идеи Лотце, Трельча, Риккерта, Шелера и др )

Человек в австрийском романе 20 - 30-х годов XX века пребывает в ситуации противоречия между стремлением к сохранению себя, одиночеству, и желанием сопричастности обществу, Родине, массе. Без единения нет героизма (Верфель), гармонии и познания (Брох), уверенности в завтрашнем дне (Рот). Однако традиционные формы приобщения человека к общественной жизни - через практическую деятельность, чувство сопричастности стране и нации - вызывают сомнение, поскольку делают его участником исторических катастроф, к которым движется мир. Этот смысл находит выражение в романах через мотив утраты национальной идентичности, через поиски авторов в области языка, через соотношение актуальных семантических слоев концептов «Дело», «Гений», «Бог». Другое противоречие, фиксирующееся в межвоенном австрийском романе - противоречие истинного и ложного. Они находятся в австрийском романе 20 - 30-х годов в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении Эта оппозиция находит свое выражение в семантике таких традиционных мотивов, как мотив дороги, сознательного участия или неучастия в войне, столкновения героя с бюрократическим аппаратом, в специфическом для австрийского романа межвоенного периода мотиве мнимой смерти, в круге актуальных смыслов концептов «Истина», «Страх», «Игра» Идеальным проектом для Музиля, Броха и их современников является духовное единение мира и человека, не ставящее последнего в отношения подчинения или зависимости Важны те духовные открытия, к которым он приходит через личный опыт (Музиль, Браун), веру (Брох, Рот), ответственное самопознание (Торберг, Додерер) Эта утопия составляет оппозицию негативно, часто

сатирически трактуемой действительности в австрийском романе 20 -30-х годов XX века.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ Монографии

1 Сейбель Н Э. Австрийская параллель А. Штифтер, Г. Брох, Р. Музиль. - Челябинск Изд-во ЧГПУ, 2005 - 289 с (15,87 п л.)

2 Сейбель Н.Э Австрийский роман Zwischenknegszeit - Челябинск Изд-во ЧГПУ, 2006 -430 с (23,6 пл.).

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК 3. Сейбель Н.Э Категория целеполагания в австрийском романе (А Штифтер «Бабье лето», Г Брох «Лунатики», Р Музиль «Человек без свойств») // Филологические науки - М, 2005 -№4.-С. 36 - 45 (0,5 п л)

4 Сейбель НЭ. «Поэтическое познание» Германа Броха и лирический финал романной трилогии «Лунатики» // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск: Актуальные проблемы гуманитарных наук

- Самара, 2005 - № 1 - С. 88 - 96 (0,7 п л)

5 Сейбель НЭ «Порог» и «граница»: Специфика хронотопа в австрийском романе (Штифтер, Брох, Музиль) // Вестник Воронежского государственного университета - Воронеж, 2005. -Сер Гуманитарные науки - № 2. - С 126 - 141 (0,7 п.л.)

6. Сейбель Н.Э Дидактика умолчания в романе Адальберта Штифтера «Бабье лето» // Вестник Челябинского государственного педагогического университета - Челябинск, 2005 - Сер. 3: Филология. - Вып 3 - С 253 - 261 (0,6 п.л)

7. Сейбель Н.Э. Эссе А. Штифтера «Uber Schule und Familie» и роман «Der Nachsommer»- Педагогическая теория и художественная практика // Вестник Самарского государственного университета: гуманитарный выпуск. - Самара, 2005. - № 4 (38),- С 97 -103 (0,6 пл.)

8 Сейбель НЭ. Бог как гносеологическая категория в эстетике Германа Броха // Вестник Томского государственного университета. - Томск, 2006 - Сер. Филология. - № 291 — С. 117

- 123 (1 п л)

9. Сейбель НЭ. Концепт «мораль» в романе Р Музиля «Человек без свойств» // Вестник Новосибирского государственного университета - Новосибирск, 2005 - Сер Лингвистика и межкультурная коммуникация.-Т. З.-Вып 1.-С 52-59(0,7пл)

Статьи

10 Сейбель Н.Э Девальвация нравственных категорий в немецко-австрийской литературе начала XX века // Литература в контексте современности материалы международной научно-практической конференции. - Челябинск Изд-во ЧГПУ, 2002 - С. 225 - 229 (0,5 п л )

11. Сейбель Н.Э Р Музиль «Человек без свойств» Трансформация значения слова «дело» в характеристике эпохи // XIV Пуршпевские чтения Всемирная литература в контексте культуры: Сборник статей и материалов. - М. МПГУ, 2002 - С. 321 - 322 (0,1 п л )

12. Сейбель НЭ. Корреляция нравственных категорий в литературе начала XX века // Интеллектика Логистика Системология.- Сб научн Трудов - Челябинск. Издание ЧНЦ РАЕН, РУО, МАИ, ЧРО МАНПО,ЧПОМААНОИ, 2002.-Вып 7.-С 101 - 107 (0,5 п.л.)

13. Сейбель Н.Э В поисках нового Бога (Математика в литературе XX века) // Мировое сообщество Проблемы и пути решения: Сб. научных статей - Уфа. Изд-во УГНТУ, 2003. - С 137-145 (0,6 п л )

14. Сейбель НЭ Штифтер, Музиль, Брох: типология героя // Актуальные проблемы современной филологии-литературоведение: Сборник статей по материалам Всероссийской научно-методической конференции. - Киров ВятГУ, 2003 -С 136 -140(0,3 п.л )

15 Сейбель Н.Э. «Жизнь есть театр» Эволюция тезиса от 17 века к 20-му // Мировая культура 17-18 веков как метатексг Материалы Международного научного симпозиума «Восьмые Лафонтеновские чтения» -СПб,2002 -С 66-69 (0,2 п л.)

16 Сейбель НЭ Традиции «Симплициссимуса» в современном немецком романе // XVII век в диалоге культур, материалы Междунар. научн. конф - СПб. Изд-во СПГУ, 2000 - Вып. 8. -С. 134-136(0,3 п.л )

17. Сейбель Н.Э. Ретроспекция как сюжетный принцип романа воспитания // Проблемы литературных жанров: материалы X

Междунар. конф. повященной 400-летию г Томска - Томск Изд-во ТГУ, 2002 -Ч 1 -С 373 -377 (0,4 п л )

18. Сейбель Н Э Спорные проблемы теории романа // Литература в контексте современности научно-метод сб - Челябинск Изд-во ЧГПУ, 1998. - Вып. 2 — С 146 - 162 (1 п л)

19 Сейбель НЭ Концепт «Мораль» в романе Р. Музиля «Человек без свойств» // Германистика в России Традиции и перспективы-Материалы научно-методического семинара (тезисы докладов и выступлений). - Новосибирск НГУ, НГПУ, Инст. яз. РАН, 2004 -С. 174 - 177 (0,2 п.л )

20 Сейбель Н Э Мир и мир слова - дилемма австрийской ментальности // Мировое сообщество Проблемы и пути решения: Сб научных статей Вып. 14 - Уфа, Изд-во УГНТУ, 2003. - С. 274 -281 (0,5 п л)

21 Сейбель НЭ. Пространство романов «Бабье лето» и «Лунатики» как отражение концепции стиля эпохи А Штифтера и Г Броха // Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании М. • МГПИ 2004 -Вып 3.-Т. 1. -С 241 - 250 (0,4 п л )

22 Сейбель Н Э. Воспитательные концепции А. Штифтера, Г Флобера и И А. Гончарова в романах 1856 - 1858 годов // Филологический класс: Региональный методический журнал учителей-словесников Урала - 2004. - № 11- С. 39 - 46 (0,5 п.л.)

23. Сейбель НЭ Лирический финал романной трилогии Германа Броха «Лунатики» Эпизод 87 Комментарий к переводу // Гуманитарий сб науч трудов - М • МПГУ, 2005 - Вып. VII -С 370 - 379 (0,4 п л)

24. Сейбель Н.Э Соотношение рационального и иррационального в эстетике А. Штифтера, Г Броха и Р. Музиля // Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова сб науч. ст к 60-летию А М Буланова - Волгоград* Изд-во Панорама, 2005 -С. 420-425 (0,4 пл.)

25 Сейбель НЭ. Рациональное и иррациональное в австрийском романа («Бабье лето» А Штифтера, «Лунатики» Г. Броха, «Человек без свойств» Р. Музиля) // Литература в контексте

современности- материалы II Междунар науч конф в 2 ч -Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2005. -Ч. 2 - С. 191 - 195 (0,3 п.л)

26. Сейбель Н Э. История зарубежной литературы: уч -мет пособие - Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2005 - 162 с (10,2 п л )

27. Сейбель Н.Э "Библейские сады" в романе Г Броха "Хугюнау, или Деловитость" // Библия и национальная культура - Пермь. ПТУ, 2005 -С 136-139 (0,4 пл.)

28. Сейбель НЭ Русская германистика о проблемах культуры в австрийском романе (А Штифтер, Г Брох, Р Музиль) // Русская германистика- Ежегодник РСГ. - Т 2. - М., 2006 - С. 374 - 381 (0,4 п.л )

29 Сейбель Н.Э. Гносеологическая концепция Г Броха (на материале «Истории девушки из Армии спасения в Берлине») // Мировая литература в контексте культуры сб. материалов междунар. науч.-практ конф - Пермь Изд-во ПТУ, 2006. - С. 172 -178 (0,5 пл.)

30. Сейбель НЭ Пути становления концептов в романе Р. Музиля «Человек без свойств» // Языковая личность - текст - дискурс теоретические и прикладные аспекты исследования материалы междунар науч. конф . в 2 ч. - Самара- Изд-во СГУ, 2006. -42-С. 194-205(0,6 п.л.)

31. Сейбель НЭ Категория целеполагания и основы движения в романах А. Штифтера «Бабье лето», Г. Броха «Лунатики», Р Музиля «Человек без свойств» - Стиль Жанр Поэтика: сб. науч статей к 65-летию К Г Ханмурзаева. - Махачкала. Изд. дом «Эпоха», 2006. - С. 67 - 91 (1,6 п л)

32 Сейбель Н.Э. Роберт Музиль о художественном образе // Литература в контексте современности- материалы Ш Междунар науч конф -Челябинск Изд-во ЧГПУ, 2007 - С. 302 - 304 (0,3 п.л).

Соискатель

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Сейбель, Наталия Эдуардовна

Введение

Глава

Мотив и концепт в литературоведении

Глава

Австрийский роман 20 - 30-х годов XX в. в контексте времени

1. Австрия между мировыми войнами: дисбаланс политики и культуры

2. Национальная специфика австрийской литературы как литературоведческая проблема ^

3. Типология жанровых форм австрийского романа

20 - 30-х годов XX в. ^

Глава

Художественные особенности австрийского романа 20 - 30-х годов XX в.

1. Специфика пространства и времени в поэтике австрийского романа 20 - 30-х годов XX века

2. Основные мотивы в австрийском романе межвоенного периода

2.1. Мотив мнимой смерти в контексте духовных поисков писателей

20-30-х годов

2.2. Развитие мотива утраты национальной идентичности на протяжении межвоенного двадцатилетия

3. Слово в австрийском и немецком романе

20-30-х годов

4. Специфические смыслы актуальных концептов в художественной структуре австрийского и 138 немецкого романа межвоенного двадцатилетия

4.1. Концепт «Игра» в контексте проблемы свободы и несвободы человека

4.2. Концепт «Депо» в контексте проблемы индивидуального и коллективного

4.3. Общезначимые концепты австрийского и немецкого романа 20

30-х годов XX в.

Глава

Проблема художественной целостности романа Роберта Музиля 164 «Человек без свойств»: мотивы и концепты

1. «Человек без свойств» Р. Музиля как роман-эссе: смыслы романного эссеизма

2. Система мотивов как структурообразующий принцип романа

2.1. Мотив «движение как состояние мира»: семантика и художественная реализация в романе ^ ^

2.2. Мотив поиска новых форм познания в струьауре «Человека без свойств»

2.3. Мотив «любовь как поиск духовного родства»: комическое и мифологическое ^q^

3. Понятийный и образно-художественный потенциал слова в эстетике Р. Музиля

4. Система концептов в романе Р. Музиля «Человек без свойств»

4.1. Концепт в его становлении

4.1.1. Концепт «Война» в общественном сознании эпохи и его отражение в 226 романе

4.1.2. Специфика функционирования концепта «Австрия» в романе 233 «Человек без свойств»

4.1.3. «Жизнь есть театр»: новые смыслы старой формулы

4.2. Функционирование наиболее значимых концептов в романе

4.1.1. Концепт «Мораль» как ядро этических построений автора

4.1.2. Актуальные смыслы концепта «Гений» и его функционирование в 263 романе Р. Музиля

4.1.3. Концепт «Дело» в романе «Человек без свойств»

4.3. Системные отношения основных концептов в романе

Глава

Роман-трилогия Германа Броха «Лунатики» как синтез поэзии, 281 мифологии и эстетической теории

1. Целостность и единство трех частей

Лунатиков»: принципы иерархии, симметрии и 282 повторяемости

2. Мотив движения как структурообразующий мотив романа-трилогии

2.1. Метафизический смысл движения в «Лунатиках»

2.2. Мифологизация времени: исторический аспект мотива движения

2.3. Движение в сакральном и профанном пространстве в романе-трилогии Г. Броха

3. Слово в поэзии, репортаже и китче: три функции «вокабул реальности» в эстетике Г. Броха

4. Функционирование наиболее значимых концептов в романе-трилогии Г. Броха 337 «Лунатики»

4.1. Концепты, синонимичные ценности, в структуре романа-трилогии

4.1.1. Концепт «Бог» в контексте авторской гносеологии

4.1.2. Образно-эмоциональное и понятийное содержание концепта «Истина» в «Лунатиках»

4.2. «Страх» как концепт, антонимичный ценности

4.3. Дуалистические концепты в романе-трилогии Г. Броха «Лунатики»

4.3.1. Общекультурные и специфически авторские смыслы концепта «Дело»

4.3.2. Специфика функционирования концепта «Гений» в «Лунатиках»

4.3.3. Концепт «Игра» в эстетике Г. Броха

4.4. «Ценность» как центральный концепт философии и эстетики Г. Броха 368 Заключение 383 Библиография

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Сейбель, Наталия Эдуардовна

Первая мировая война в сознании современников стала границей, после которой должен был начаться новый отсчет времени. Она привела к необходимости возобновления поиска нравственных ценностей, ревизии современного состояния духа и морали, продемонстрировала кризис эстетических исканий начала XX века. Австрийские писатели, пережившие двойное разочарование - в человеке, позволившем втянуть себя в ужасы войны, и в империи, нежизнеспособность которой привела к распаду и неопределенности будущего Австрии, - особенно остро осознали противоречивость эпохи. Имперское самосознание ушло в прошлое. Предстояло определить, как должен чувствовать себя человек в Австрийской Республике, живущей по еще не ясным внутренним законам, в подвижных границах, во враждебном внешнем окружении.

Политический кризис 20 - 30-х годов в Австрии сопровождается очевидным литературным подъемом. Произведения Ф. Кафки, Р. Музиля, Г. Броха, Й. Рота, X. фон Додерера составляют литературную классику XX века. Их творчество, безусловно, является частью мирового литературного процесса, но, в то же время, несет в себе особые черты. Именно последние представляются наиболее сложным объектом изучения.

Тесная связь австрийской и немецкой истории, местонахождение в центре Европы и тесное взаимодействие с другими культурами, необходимость дважды в XX веке (после Первой и после Второй мировой войны) искать собственный путь исторического развития привели к возникновению литературоведческой дискуссии на тему «Существует ли австрийская литература?». Она начинается в 30 - 50-е годы XX века и ставит цель дифференцировать литературный процесс Австрии и другие немецкоязычные национальные литературы. Предмет обсуждения составляют несколько вопросов. Первый - каких авторов и какую литературу считать австрийской. Он порожден многонациональным характером страны и «разбросанностью» по

Европе ее авторов. Представителей австрийской литературы объединяют не национальность, гражданство и язык, а культурные и философские истоки их творчества, чувство сопричастности странной и трагической истории Австрии. Второй - вопрос прерывности или непрерывности литературной традиции в Австрии, который связан с неоднократной сменой государственности, территориальных границ и самосознания граждан на протяжении незначительного времени. Распад Австро-Венгрии стал началом долгого процесса становления нового государства и межвоенное двадцатилетие является «пограничной эпохой» [318. 8. 7]. Наконец, важной является задача определения специфических черт австрийской литературы, ее традиций и логики историко-литературного процесса. Актуальным, в связи с этой дискуссией, становится такой ракурс изучения романа 20 - 30-х годов, который бы позволил рассмотреть тексты различных авторов в их единстве и индивидуальности, выделить тенденции, характеризующие литературные процессы внутри указанного двадцатилетия. Данная работа решает эту задачу.

Отдельные исследования драматургии О. фон Хорвата и Ф.Т. Чокора, лирики К. Крауса и А. Вильдганса, малой прозы А. Шницлера и С. Цвейга, о романного творчества Г. Броха, И. Рота, Р. Музиля и Э. Канетти не создают систематизированной истории литературы 20 - 30-х.

Большое внимание выделенному нами для рассмотрения периоду уделяют историки, поскольку он насыщен событиями и фактами, значительно повлиявшими на жизнь Европы первой половины XX в. Однако с исторической точки зрения, 20 - 30-е годы - время неоднозначное. Оно получает самые разнообразные оценки, в зависимости от подхода.

К. Цорингер пишет о нем как о времени послевоенного «ощущения начала новой эры» [348. 8. 16]. Очевидный культурный подъем межвоенного двадцатилетия он рассматривает как духовную компенсацию ужасов Первой мировой войны. Австрийская культура первой половины XX века распадается в его трактовке на три существенно различных периода, отграниченных друг от друга мировыми войнами (до 1914, с 1918 по 1938, после 1945), не связанных преемственностью традиции. На сходных позициях стоят Д. Травин и О. Моргания [291], Э. Хобсбаум [294], Э. Рингер [396].

X. Андикс рассматривает межвоенную Австрию как государство изначально слабое и ущербное [304], не способное выжить политически и экономически, не создавшее новой культуры. 20 - 30-е годы для него это время упадка великой истории Габсбургской монархии и ностальгии по былому величию. Эта точка зрения достаточно распространена среди историков. Можно назвать работы В.М. Турка [292-293], АРайсберга[288],Т. Чорхера [302].

Третья, принципиально отличная от указанных, точка зрения отражена в исследовании У. Джонстона [279], который рассматривает историю ' австрийской культуры в ее преемственности и в качестве главных характеристик, значимых как в XIX, так и в XX веке, выделяет утопизм, патриархальность и, существенно повлиявшую на развитие австрийской литературы, философии и искусства, иудейскую традицию. Утопизм эпохи подчеркивает и X. Альтхаус [303].

Литературная история межвоенного двадцатилетия, в отличие от истории политической, редко становится предметом специального рассмотрения.

Обзорные труды по истории австрийской литературы, как правило, уделяют межвоенному двадцатилетию немного внимания, вписывая его литературные факты в значимую для каждого автора конкретного исследования тенденцию. Так, в одной из первых «Историй австрийской литературы» Й. Надлер [335] (1951) показал, как проявляется специфическая традиция -австрийского католического барокко - в литературе Первой республики. О 30-х годах как о времени разрушения «штифтеровского канона» в австрийском романе пишет Ф. Тромлер [359], рассматривая, таким образом, межвоенный период в русле определенной тенденции. Подобного рода исследования приобретают особую актуальность в конце 40 - начале 60-х годов (можно вспомнить антологию Киндермана [311], работы Магриса [441 - 443], исследование Зельдмайера [351] и др.), поскольку послевоенная Австрия проходит путь национального самоопределения и нуждается в обосновании своей культурной самостоятельности и значимости.

В 80 - 90-е годы XX в. задача создания систематизированной истории австрийской литературы вновь актуализируется в направлении: во-первых, определения специфики австрийской литературы в ряду других немецкоязычных литератур, во-вторых, поиска тех литературных традиций, которые формируют творчество писателей, определяющих современный облик австрийской литературы. В этом контексте период 20 - 30-х годов XX в. не является предметом самостоятельного интереса. В исследованиях Зотрифера [309], Цемана [472], Цимы [363] и др. творчество значительных авторов межвоенного периода рассматривается, прежде всего, как отражение тенденции, определяющей более позднюю литературную традицию. Так, X. Арльт в «Австрийской литературе» [306], рассматривая межвоенный период, обращается к тем авторам, которые в той или иной форме занимались проблемами психологии масс - К. Краус, Ю. Зойфер, Ф.Т. Чокор и Э. Канетти, - по его мнению, именно они явились предшественниками таких значимых авторов второй половины XX в. как И. Бахман и П. Хандке.

На этом этапе в дискуссию о специфике австрийской литературы включается российское литературоведение. Серьезный вклад в изучение австрийского романа начала XX века внес Ю.Архипов. Появившаяся в 1970 году статья «Австрийские романисты XX века» открыла имена классиков австрийского романа для русского читателя, показала, насколько серьезные споры разворачиваются вокруг их творчества. Исследователь вступил в эту дискуссию со своей ясно сформулированной концепцией: исторические потрясения, какими стали Первая мировая война и развал империи, сделали нравственный поиск писателей более напряженным, но не перевели его в область абсолютного отрицания или утопии. Полемически сформулированный Д.В. Затонским в начале 70-х годов вопрос о специфике австрийской литературы быстро становится предметом дискуссии. Положительно отвечая на него, русские исследователи стремятся определить ее суть и особенности развития. Со всей остротой проблема была поставлена в трудах A.B. Русаковой [398] и A.B. Михайлова [390] и развита в статьях Д.В. Затонского [375 - 377], C.B. Рожновского [397], Н.С. Павловой [392 - 394]. Начав с творчества конкретных авторов, русские исследователи скоро перешли к изучению характерных черт австрийской литературы в целом. Уже работы A.B. Михайлова, написанные в 70-е годы («Варианты эпического стиля в литературах Германии и Австрии» [387], «Стилистическая гармония и классический стиль в немецкой литературе» [389] и др.), дают представление об эстетическом и идейном различии классической немецкой и австрийской литератур. Противопоставляя немецкую и австрийскую литературные традиции середины XIX века, A.B. Михайлов пишет, в частности, об особенностях австрийского бидермайера: «Гармония жизни обязательна: невзгоды и бедствия воспринимаются легковесно, слезы не принимаются.» [391. С. 138.].

Наиболее широким исследованием австрийского романа, опыт которого учтен в данной работе, является книга Д.В. Затонского «Австрийская литература в XX столетии» [281], где дана системная характеристика большой и малой прозы Музиля, Броха, Рота, Додерера в контексте классической традиции австрийской литературы. Необходимо также назвать диссертации Ю.И. Архипова [275] и A.M. Науменко [285], посвященные межвоенной австрийской драме. A.M. Науменко прямо обозначает исследуемый период 1918 - 1938 годами, то есть изучает литературные процессы того же времени, что и мы, но на другом материале.

В 2000-е годы появляются, пока довольно немного, исследования, ставящие своей целью представить развитие австрийской культуры в определенные периоды XX века в соотношении философии, естественных наук и литературы (X. Кассунг [324]), литературы, музыки, живописи и философии (Ю. Цветков [296]), живописи, музыки и литературы (JI. Пухальски [343]). Можно говорить о том, что системный подход, совмещающий хронологический принцип (определенная эпоха) с жанровым (роман) и национальным (Австрия), приобретает в последнее время особую актуальность.

Данное диссертационное исследование посвящено роману как наиболее значимому жанру межвоенного периода. Если на рубеже веков и в первое десятилетие XX века литературный подъем в Австрии связан, прежде всего, с малой прозой и лирикой (А. Шницлера, Г. фон Гофмансталя, Р. Бер-Гофмана, П. Альтенберга, P.M. Рильке, Ф. Кафки), то после Первой мировой войны наступает эпоха романа. В литературе межвоенного двадцатилетия роман занимает лидирующее положение. Продолжают писать те авторы, которые уже заявили о себе как о романистах до войны (Кафка, Майринк, Гютерсло, Музиль), обращаются к роману писатели, ранее творившие в других жанрах (Верфель, Хорват, Цвейг), формируется новое поколение авторов, чье творчество изначально связано с романом (Рот, Брох, Канетти, Браун, Додерер). Интерес к роману, истории его бытования, типологии форм и многообразию структуры предопределен природой жанра. Будучи «эпосом нашего времени» [59. С. 96], он динамичен и подвержен значительным трансформациям, не раз вынуждавшим исследователей заявлять о его смерти. 20 - 30-е годы XX века являются одним из «переломов» в становлении романа. Именно в это время такие разные авторы, как О.Э. Мандельштам («Конец романа», 1921), Т. Манн («Об учении Шпенглера», 1924), Г. Брох («Картина мира в романе» и «Комментарии к "Лунатикам"», 1932 - 1933) приходят к убеждению, что традиционный роман себя исчерпал и необходимо переосмыслить его содержание, функции и задачи, чтобы «оправдать право на существование» [7. S. 92]. На излете межвоенного двадцатилетия, в 1941 году М.М. Бахтин делает доклад («Роман как литературный жанр»), в котором заявляет, что «процесс становления романа не закончился» [60. С. 90]. Очевидно, таким образом, что проблема развития романного жанра между двумя мировыми войнами представляет особый интерес.

Начавшийся на рубеже веков «австрийский ренессанс» (как называет первую половину XX века У.М. Джонстон [279. С. 23]), в 20 - 30-е годы достигает своего расцвета, «судя по культурной жизни Австрийской

Республики, можно сделать вывод, что имеешь дело с молодой, жизнеспособной, направленной в будущее государственностью» [319. 8. 56].

Таким образом, исследование литературы 20 - 30-х годов XX века представляет особый интерес, поскольку культура этого периода исследована недостаточно, несистемно, является областью полемики.

Данное диссертационное исследование актуально, во-первых, в контексте дискуссии о специфике австрийского литературного процесса в ряду немецкоязычных литератур, представленной в австрийском и немецком литературоведении и поддержанной русскими исследователями. На сегодняшний день сам по себе вопрос о существовании австрийской литературы представляется риторическим, однако сохраняют актуальность проблемы: прерывности и самостоятельности литературной традиции в Австрии, круга литературных явлений, ее составляющих, специфических черт австрийской литературы. Во-вторых, диссертация актуальна в силу очевидной недостаточности и неполноты исследований, посвященных истории литературы такого важного и неоднозначного периода, каковыми явились 20 - 30-е годы XX века. Актуальным является объединение авторов, различных по уровню художественного мастерства и взглядам, но связанных друг с другом эпохой и ментальностью, в единый объект исследования, попытка рассмотреть их романы как единый «австрийский текст» с тем, чтобы выделить наиболее значимые философские, этические и эстетические тенденции в развитии национальной литературы целого периода. В-третьих, предлагаемая работа обращается к роману, который переживал период бурного развития между двумя мировыми войнами и сохраняет актуальность как эволюционирующий жанр.

Объектом исследования являются немецкоязычные романы межвоенного периода, написанные авторами, родившимися в Австрии или проживавшими в ней во время работы над ними, чьи тексты характеризуются значимыми для австрийского романа межвоенного десятилетия чертами: особый вид сатиры, сочетающийся с утопией, обязательное наличие мифологического плана, обнаружение идеального проекта возможности духовных ценностей, установка на преодолимость распада и др. (о них речь специально пойдет в первой главе работы). Данная оговорка необходима, поскольку мы, как и многие исследователи австрийской литературы, осознаем «необходимость избежать подозрения в компенсаторном захвате и не причислять к австрийской литературе каждого автора, который когда-либо соприкасался с Австрией» [348. 8. 15]. Наше внимание, таким образом, будет сосредоточено на романах Роберта Музиля (1880 - 1942), Феликса Брауна (1885 - 1973), Германа Броха (1886 - 1951), Франца Верфеля (1890 - 1945), Эриха Ландгребе (1890 - 1979), Йозефа Рота (1894 - 1939), Хаймито фон Додерера (1896 - 1966), Эдона фон Хорвата (1901 - 1938), Элиаса Канетти (1905 - 1995), Фридриха Торберга (1908 - 1970), написанных в рамках межвоенного периода. При этом отдельные романы, завершенные уже во время Второй мировой войны, были начаты еще в рамках рассматриваемого исторического промежутка, отражают духовные искания авторов периода 20 - 30-х годов, сформированы культурной атмосферой межвоенной Австрии, поэтому они также включены в данное исследование. Представительскими текстами, отражающими характерные эстетические и философские тенденции эпохи, являются романы Германа Броха «Лунатики» и Роберта Музиля «Человек без свойств», поэтому им в работе уделяется большее внимание, чем всем остальным. Кроме того, мы специально рассматриваем авторские концепции истории, познания и поэтического творчества Броха и Музиля, для чего привлекаем материал их романов, написанных как в рамках обозначенного двадцатилетия, так и в другие периоды творчества, художественные произведения других жанров, публицистику, письма, дневники, эстетические и философские трактаты.

Если творчеству наиболее известных из рассматриваемых в данном исследовании авторов посвящены отдельные работы, то изучение их романов в типологическом аспекте составляет новаторство этой диссертации. Указания на творческие связи Музиля и Броха в литературоведении есть.

Одним из первых поставил проблему литературной и личной связи Броха и Музиля Манфред Дурцак в своей книге «Герман Брох. Поэт и его время» (1968). Значительное внимание он уделил конфликту двух писателей и использовал этот биографический материал как повод для разговора о философской и художественной самобытности творчества Броха [661.8.114-137].

На биографическом материале (письмах, личных архивах, и лишь в последнюю очередь статьях) строит свою статью Карл Корино («Родство духа и соперничество» 1971). Он делит историю отношений писателей на несколько периодов: 1) довоенное знакомство (когда они вращались в одном литературном кругу, и Брох даже стал одним из персонажей пьесы Музиля «Винченц, или Подруга выдающихся мужей»1) продолжившееся заочным общением через Ф. Бляя, отправившего Музилю аннотацию «Лунатиков» Броха, которая получила у Музиля одобрение и поддержку; 2) цепь обид и недоразумений 1933 - 1936 годов, когда, расстроенный неуспехом своего романа, Музиль делает несколько провокационных заявлений в адрес Броха и, наконец, прямо обвиняет последнего в плагиате; 3) период тесной дружбы и взаимопомощи (а в еще большей мере помощи Броха Музилю) с 1936 по 1941 год, дружбы, начавшейся еще в Вене и продолжившейся в эмиграции. Корино утверждает постоянное соприсутствие писателей в жизни друг друга, несмотря на временные недоразумения и отдаление в начале 30-х годов, однако оснований для типологии текстов не находит: «Хотя отдельно значимых параллелей между "Человеком без свойств" и "Лунатиками", возможно, недостаточно, все-таки в высшем смысле они есть: оба создавали свои романы дедуктивно, исходя из идейной конструкции (Ыеег^егйз!), которую нужно было одеть эпической плотью» [741. Б. 243].

В середине 80-х годов вышла несколько эпатажная монография В. Мозера («Роман как история болезни» 1985), где романы Броха (в большей мере речь в ней идет о «Неизвестной величине», но и о «Лунатиках») и Музиля

1 Корино доказывает, что под именем подающего надежды молодого инженера Марека в пьесе появляется Брох, получивший, таким образом, ироническую, но благожелательную оценку Музиля [741.8.242]. вписываются в общеевропейскую традицию романов о «любви к смерти» [747. S. 27] и «болезненном распаде» [Там же]. Подобная трактовка в применении к художественным текстам, эссеистике и философским трудам обоих авторов представляется сомнительной, недостаточной, а зачастую и неверной.

В отечественном литературоведении произведения Г. Броха и Р. Музиля рассматриваются преимущественно с точки зрения творческой индивидуальности того и другого автора. Литературное и публицистическое наследие Р. Музиля является предметом внимания литературоведов -A.B. Карельского [489 - 491], Д.С. Давлианидзе [482 - 483], Т.А. Свительской [500 - 502], A.B. Белобратова [475 - 481], Н.С. Павловой [496 - 497] и лингвистов - И.М. Солодиловой [503], Н.В. Ивановой [484], Н.В. Тихановой [504]. Творчество Г. Броха - объект исследования в работах А.Г. Березиной [624, 643], H.A. Хрусталевой [632 - 636], A.B. Ерохина [625 - 627], A.A. Стрельниковой [630 - 631]. Сравнительный анализ текстов Р. Музиля и Г. Броха в российском литературоведении не предпринимался, но значительный интерес представляют статьи, посвященные соотношению их текстов с произведениями русской литературы: Броха и Набокова - в большой статье А.Г. Березиной, Броха и Гоголя - в исследовании A.B. Ерохина, Достоевского и Музиля - в нескольких работах A.B. Белобратова.

Работа, которая послужила для нас одним из ориентиров, — небольшая статья Э. Кисса о жанровой связи «Лунатиков» и «Человека без свойств» (1990), где автор рассматривает два текста как прямое воплощение броховской теории полиисторического романа [745]. Мы будем подходить к выбранному материалу с другим методологическим инструментарием, но с той же задачей: установить типологически значимые, существенные для романов эпохи между двумя мировыми войнами, философско-эстетические принципы.

Целью диссертации является исследование поэтики романов австрийских авторов 20 - 30-х годов XX века с точки зрения соотношения традиционного и нового в системе мотивов и концептов.

Для осуществления этой цели поставлены следующие задачи:

- дать системный анализ поэтики австрийского романа 20 - 30-х годов с точки зрения функционирования основных жанровых форм;

- исходя из частотности и универсальности (на основании мотивного, сравнительного и статистического анализа текстов), выявить круг важнейших мотивов и концептов в австрийских романах 20 - 30-х годов;

- выявить закономерности эволюции поэтики австрийского романа внутри описываемого периода, для чего на примере мотивов, являющихся специфическими для данной эпохи, представить, как меняется их функционирование в конкретных текстах от начала 20-х к концу 30-х г.;

- используя возможности концептного2 анализа, показать, как по-разному были осмыслены центральные эстетические и философские категории в австрийском и немецком романе;

- определить, какие традиции (литературные, философские, общекультурные) наследовались и нашли отражение в системе мотивов и концептов в австрийском романе 20 - 30-х годов XX века;

- рассмотреть романы Г. Броха «Лунатики» и Р. Музиля «Человек без свойств» как представительские тексты, в которых концентрированно отразились эстетические и философские идеи австрийского романа 20-30-х годов XX в. Мы исходим из гипотезы, что межвоенный период австрийской литературы, с одной стороны, является самостоятельным и характеризуется внутренней эволюцией мотивов и концептов от начала 20-х к началу 40-х годов, с другой - связан с предшествующим и последующим литературным процессом, и, следовательно, в системе мотивов и концептов сохраняются смыслы и формы их художественной реализации, характерные для австрийской литературы XIX - XX веков в целом.

Ядро методологии в диссертации составляют историко-функциональный и сравнительно-типологический подходы, позволяющие рассмотреть романы различных авторов 20 - 30-х годов в их единстве и индивидуальности, 2

Мы не используем в данном случае часто употребляющийся термин «концептуальный», чтобы избежать омонимии: «концептуальный» - от «концепция», и «концептуальный» - от «концепт». выделить тенденции, характеризующие литературный процесс внутри указанного двадцатилетия. Используются методы мотивного и концептного анализа с тем, чтобы выделить важнейшие художественные тенденции, устойчиво проявляющиеся в структуре различных текстов и свидетельствующие о культурном, историческом и ментальном единстве литературного процесса рассматриваемого периода. В то же время, в различных частях работы используется и другая методология.

Структура работы, состоящей из введения, пяти глав, заключения и библиографии, включающей 752 источника, выстроена в соответствии с поставленными задачами. В первой главе определяется понятийный аппарат диссертации и комментируется ее методология. Рассматривая поэтику романов, мы, безусловно, обращаемся к широкому кругу вопросов, касающихся композиции, героя, хронотопа, однако центральными методами являются мотивный и концептный анализ. Соответственно, в первой главе дается их дефиниция, определяются параметры анализа. Представленная работа является историко-литературным исследованием, поэтому теоретико-литературные вопросы решаются в ней путем систематизации трудов ведущих теоретиков литературы относительно аспектов, актуальных для дальнейшего анализа. Во второй главе дается системное представление о культурном, философском и естественнонаучном фоне, на котором происходит развитие литературы в 20 -30-е годы XX века, о литературоведческой дискуссии по проблеме специфики австрийской литературы и об актуальных для рассматриваемого периода жанровых формах австрийского романа. Поскольку некоторые имена впервые вводятся в оборот отечественной науки о литературе, мы пытались представить творческое наследие авторов настолько широко, насколько позволяли рамки исследования; это же обстоятельство объясняет и большое количество цитат, иллюстрирующих наши рассуждения. Глава базируется на методологических принципах типологического, историко-функционального и социокультурного подходов. Центральная задача третьей главы - дать целостное представление об особенностях поэтики австрийского романа межвоенного двадцатилетия на уровне хронотопа, типологии героя, наиболее важных мотивов и концептов. Поскольку особенности национальной картины мира очевиднее выявляются в ходе сравнения с другими национально-литературными процессами, помимо творчества австрийских романистов межвоенного периода, мы обращаемся к романам наиболее значимых немецких авторов того же периода: Т. Манна, JI. Фейхтвангера, Э. Юнгера, Б. Франка и Э. Людвига. Конкретным материалом для сравнения в этом случае служит специфика функционирования актуальных концептов эпохи в художественной структуре австрийских и немецких романов. Соответственно, методология исследования в этой части работы: типология, мотивный анализ, методы философской критики языка и концептный анализ. В четвертой и пятой главе данного исследования рассматривается функционирование выделенных в первых главах характерных для австрийского романа 20 - 30-х годов XX века мотивов и концептов в наиболее показательных текстах этого периода: романах Р. Музиля «Человек без свойств» и Г. Броха «Лунатики», соответственно. Мы стремимся показать, как в художественной ткани того и другого романа соединяются общезначимые тенденции национальной литературы с авторской эстетикой и философией, что тем более важно, поскольку Музиль и Брох выступают не только как художники, но и как мыслители, и в трудах 30-х годов формулируют целостную историко-гносеологическую концепцию, включающую и переосмысляющую многие идеи актуальной философии. Таким образом, закономерности литературного развития, выделенные в двух первых главах на широком материале и представленные в эволюции в рамках выбранного двадцатилетия, в третьей и четвертой главах рассмотрены в контексте авторской эстетики Р. Музиля и Г. Броха. Методологической основой этих двух глав является мотивный (мы ориентируемся на труды А.Н. Веселовского [87], О.М. Фрейденберг [210 - 211], В .Я. Проппа [182], Б.В. Томашевского [201], А.П. Скафтымова [190], Б.М.Гаспарова [107], И.В.Силантьева [188 - 189]) и концептный (с ориентацией на исследования С. А. Аскольдова [55], Ю.С. Степанова [192 - 194], Д.С.Лихачева [155], Н.Д. Арутюновой [52 - 54],

В.Г. Зусмана [131 - 133]) анализ, кроме того, в них учитываются достижения рецептивной эстетики (X. Блума [71], Х.Р. Яусса [238 - 240], Т.С. Элиота [231]), использованы идеи семиотических трудов Ю.М. Лотмана [157] и В.Н. Топорова [202].

Научная новизна исследования состоит в том, что в диссертации впервые дается системное описание поэтики австрийского романа значительного с точки зрения истории австрийской литературы XX века периода — 20 - 30-х годов. Выдающиеся образцы австрийского романа («Лунатики» Г. Броха и «Человек без свойств» Р. Музиля) рассматриваются на фоне большого количества текстов менее известных авторов (имена некоторых впервые вводятся в оборот отечественного литературоведения), чье творчество, однако, является знаковым для изучаемой эпохи, таким образом, ставится и решается проблема целостности культурной жизни межвоенного двадцатилетия; представленная типология позволяет сделать выводы об эстетическом единстве литературного процесса в Австрии, несмотря на политическую эволюцию и смену государственности. Следует подчеркнуть, что хотя в немецком и австрийском литературоведении существует немало работ о творчестве отдельных авторов рассматриваемого периода, тем не менее, подход, позволяющий рассмотреть основные мотивы и концепты эпохи, во-первых, в их эволюции, во-вторых, в специфике их функционирования в австрийском и немецком романе одного и того же периода, к этому материалу не применялся . Выбранная методика позволяет определить специфику синтеза мифологического, актуального, исторического и философского уровней в австрийском романе, выделить несколько актуальных для эпохи типов героя, проанализировать основные тенденции в образности романов указанного времени.

Научно-теоретическая значимость исследования заключается в существенном расширении представлений о закономерностях литературного и

3 Можно назвать лишь считанное число отдельных статей, рассматривающих, например, концепт «страх» у Броха (Э. Герд [672]), концепт «время отпуска» у Музиля (С. Янкович [567]) или мотив смерти у Музиля (Г. Силяйч [608]). культурного процесса в Центральной Европе первой половины XX века. Полученные выводы позволяют углубить знания о традициях, культурных и философских истоках и своеобразии литературы межвоенного периода, о связи ее с литературным процессом других исторических периодов, прежде всего, новейшей австрийской литературой.

Практическая значимость работы состоит в том, что материалы и выводы исследования могут быть использованы в самых различных областях изучения и преподавания австрийской и, шире, немецкоязычной литературы.

Основные результаты исследования прошли апробацию в различных формах: в ряде статей в научных изданиях и журналах, в докладах на съездах Российского союза германистов, международных конференциях «Пуришевские чтения» (Москва, 2001, 2002, 2004, 2005), «Лафонтеновские чтения» (Санкт-Петербург, 2000, 2002, 2003), «Литература в контексте современности» (Челябинск, 2003, 2005, 2007), «Проблемы литературных жанров» (Томск, 2002), «Ручьевские чтения» (Магнитогорск, 2004, 2006), «Иностранные языки и литературы» (Пермь, 2005, 2007) и др. На основе исследования изданы две монографии «Австрийская параллель: А. Штифтер, Г. Брох, Р. Музиль» (2005) и «Австрийский роман 2ш18с11епкпе§82е}1;» (2006).

НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

1. Межвоенное двадцатилетие (1918 - 1938 годы) — особый, целостный, в эстетическом и идеологическом планах существенно отличающийся от предшествующей и последующей литературной традиции период в австрийской литературе. Единая идеология, которая определила бы целостность литературного процесса в Австрии этого периода, отсутствует, однако анализ демонстрирует эстетическую общность, сходство художественных принципов построения текстов и путей подхода к решению наиболее значимых проблем эпохи.

2. 20 - 30-е годы - время расцвета романа в Австрии. Романный жанр именно в это время подвергается существенной трансформации, что проявляется в австрийском романе межвоенного периода в жанровом синтезе, взаимодействии черт различных романных форм в рамках одного текста; наличии мифологического плана; интеллектуализме как универсальном свойстве романов 20 - 30-х годов. Таким образом, происходит возвращение романа к эпической традиции «нерасчлененности» (синкретизма) знания, взаимопроникновения различных форм научного и художественного познания действительности.

3. В австрийском романе 20 - 30-х годов представлены как общезначимые для мировой литературы, так и сугубо специфические мотивы. К первым можно отнести мотив дороги, войны, двойничества, музыки; разрабатываемые литературой предшествующих десятилетий мотивы бюрократической машины, изгнанничества. Их переосмысление в литературе межвоенного периода проявляется в новом соотношении конкретного и абстрактного смыслов каждого из названных мотивов. Ко вторым - мотивы мнимой смерти и утраты национальной идентичности.

4. Внимание к проблемам языка в 20 - 30-е годы выражается в дифференциации бытия вещей и бытия слов и провозглашении молчания значимой формой коммуникации, в поиске другого, более универсального языка, в языковой игре.

5. Круг концептов, функционирующих в австрийском романе межвоенного двадцатилетия, отражает специфику национального сознания, культуры и социально-исторической ситуации в Австрии этого периода. Специфическими, в отличие от контекста немецкой литературы того же времени, смыслами обладают концепты «слово», «дело», «игра». Особое значение в контексте австрийского романа обретают также концепты «империя», «Австрия», «обычный - чудесный», «ценность».

6. Деструктивная энергия культурного, общественного и технического развития рубежа веков и первого десятилетия XX века сменяется в межвоенный период поиском альтернативного пути познания — познания поэтического или религиозного. И то и другое базируется на равновесии логики (космогонии), этики, эмоции и эстетики. Единство этих четырех сторон духа обеспечивает единение ценности человека с ценностью мира. Главная задача романа 20 - 30-х годов - обнаружение проекта духовных ценностей, духовной опоры в системе меняющихся исторических координат.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика австрийского романа 20-30-х годов XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании проделанного анализа и в соответствии с целью диссертации можно сделать следующие выводы.

В 20 - 30-е годы в австрийскую литературу приходят писатели, чьи взгляды сформированы, с одной стороны, философской, литературной, культурной традицией, революцией в естественных науках, таких, как математика (М. Планк) и физика (А. Эйнштейн) конца XIX - первого десятилетия XX века, с другой стороны - духовным потрясением, каким стали Первая мировая война, европейские революции и распад Австро-Венгрии. Эти события обнаружили кризисность пути развития европейской цивилизации и заставили писателей вновь вернуться к традициям классической литературы и философии, с тем чтобы провести ревизию сознания, духа и культуры. человеке - всего того, что в конечном счете ведет человека к Антихристу. В такой философско-религиозной трактовке ресентимента М. Шелер отталкивается от Ф. Ницше, поэтому он и не считает возможным заменять ницшеанское понятие другим словом, переводя французского на немецкий - ведь это неминуемо исказило бы его значение» [160. С. 207 - 208].

Классическую литературную традицию, переосмысляемую австрийским романом межвоенного двадцатилетия, представляют Гете, романтики (прежде всего Гельдерлин, Новалис и Жан-Поль), Штифтер и Достоевский; новую - Ибсен, Метерлинк, Альтенберг и др. Классическая философия, активно входящая в австрийский роман 20 - 30-х годов XX века, представлена идеями Платона, Лейбница, Канта и Фихте; современная проявляется в четырех основных тематических пластах текстов: 1) проблемы человеческой природы, морали, истины, Бога, свободы осмысляются с учетом философии Ницше, Фрейда, Гуссерля, Хайдеггера; 2) социальная жизнь человека, его коллективная или индивидуальная природа, суть истории - концепций Юнга, Леви-Брюля, Вебера; 3) поиски в области языка ведутся во взаимодействии с философской критикой языка Маутнера и Витгенштейна; 4) учитываются основные идеи философии ценностей -Лотце, Трельча, Риккерта, Шелера и др. Активно рассматривается деятельность реформаторов церкви, прежде всего Мартина Лютера и Жана Кальвина.

Жанровый спектр романов 20 - 30-х годов достаточно широк и включает традиционно продуктивные жанровые формы, такие, как и исторические романы («Марш Радецкого» И. Рота (1932), «Сорок дней Муса-Дага» Ф. Верфеля (1933), X. фон Додерера «Окольный путь» (1940)), социальные и социально-исторические романы (Э.Э. Киша «Солдат Пражского корпуса» (1923), К.Х. Ваггерля «Хлеб» (1930), «Трудная кровь» (1931), «Господский год» (1933), «Мать» (1935), Э. Хорвата «Вечный обыватель» (1930), «Юность без бога» и «Дитя нашего времени» (1937)), романы воспитания (трилогия А. Мюллер-Гуттенбруна о Николасе Ленау (1921), роман Ф. Торберга «Ученик Гербер выпустился» (1930), Э. Ландгребе «Адам идет по городу» (1936), X. фон Додерера «Убийство, которое совершает каждый» (1938)). Новой, разрабатываемой на протяжении межвоенного периода жанровой формой становится роман, который, вслед за Г. Брохом, можно назвать тотальным, или полиисторическим. В 20 — 30-е годы XX века такие разные авторы, как О.Э. Мандельштам («Конец романа», 1921), Т. Манн («Об учении Шпенглера», 1924), Г. Брох («Картина мира в романе» и «Комментарии к "Лунатикам"», 1932 - 1933), приходят к убеждению, что роман, каким он был в XIX веке, переживает кризис и нуждается в «оправдании права на существование» [29. Т. И. С. 401]. Новый роман должен не только стать «эпосом частной жизни», как определял его Гегель, но и синтезировать научное и художественное познание. Его теорию Брох разрабатывает в литературно-критических статьях начала 30-х годов «Картина мира в романе», «Зло в ценностной системе искусства», «Мыслительный кризис и поэтическое познание», а также более поздних -«Мифологическое наследие и поэзия» и «Мифы и старый стиль». Тотальный роман отличается соединением актуального, исторического и мифологического; лирического, драматического, эпического и документального; научного и поэтического. Наиболее ярко его представляют «Лунатики» Германа Броха (1928 - 1932) и «Человек без свойств» Роберта Музиля (1930- 1942).

Роман 20 - 30-х годов эволюционирует в сторону усложнения повествовательной структуры и композиции. Например, интеллектуальное содержание романа Ф. Брауна «Агнес Альткирхнер» (1927) заключается во введенных в текст романа философских докладах, в то время как в основной ткани романа сочетаются два плана: исторический и мифологический. В романе-трилогии Г. Броха «Лунатики» соединяются фрагментарные истории различных персонажей, философское эссе «Распад ценностей», лирические фрагменты «Истории девушки из Армии спасения в Берлине», драматические сцены. Наконец, писавшийся на протяжении тридцатых годов «Человек без свойств» (1930 - 1942) представляет собой роман-эссе, в котором каждый эпизод включен в сложную систему ассоциативных и сюжетных связей с другими эпизодами романа, интертекстуальных связей с современной философией и литературой, интеллектуальных связей с эссеистикой и философией автора и в то же время сохраняет свободу и самостоятельность.

Единение поэтико-мифологического, этического и гносеологического содержания в «Лунатиках» и «Человеке без свойств» происходит в рамках сложной, подвижной, «распадающейся» структуры. Традиционно устойчивые «опоры» в системе художественных координат (тема, герой и др.) в этих текстах динамичны. Целостность романа обеспечивает мотивная структура и система концептов.

Музиль описывает динамический мир, направление движения которого непредсказуемо и определяется действием закона больших чисел, Брох утверждает наличие этической аксиоматики, составляющей цель духовного движения.

В романе «Человек без свойств» сочетаются многие равнозначные мотивы: поиска универсальной формы познания, любви, движения как универсального состояния мира. Исторический, философский, образно-символический, мифологический пласты романа синхронизированы лишь отчасти, следствием чего становятся столкновения не только «взаимоподтверждающих», но и противо- и рядоположных смыслов. Они формируют круг мотивов романа. Раз возникнув, они варьируются и повторяются прямо или ассоциативно. На определенном этапе их смысл приобретает завершенность афористической формулы, однако любой афоризм распадается или опровергается в дальнейшем, он сам по себе нуждается в развитии и уточнении, он не завершен и поддается дальнейшей смысловой трансформации или опровергается другим афоризмом. В центре же этой смысловой воронки, в которую втягиваются все новые размышления, персонажи и события, не формула, способная стать ответом, а очередной вопрос, будоражащий сознание.

Лунатики» Г. Броха, напротив, представляют собой текст, организованный на основе иерархии, симметрии частей, повторяемости. Центральный мотив трилогии - мотив движения, представленный в трех вариантах: исторического, духовного и пространственного движения. Мир существует в состоянии непрекращающегося исторического движения. Если это не прогресс под знаком ценностей, Бога и познания, то - распад, связанный с фрагментарностью мышления, сном, переступанием границы. Целостность трилогии определяет динамически организованная система мотивов, реализуемых в сходных образах. В соотношении частей обнаруживается устойчивая градация: от целостного к распадающемуся, что проявляется 1) в системе образов; 2) в наличии вставных сюжетов; 3) в увеличении жанровой амплитуды; 4) в том, что распад проявляется на все более концентрированном пространстве.

Система концептов формируется у Музиля по принципу сформированности или динамичности их смысла. «Становящимися» в «Человеке без свойств» являются концепты «Война», «Австрия» и «Игра». «Сформированные» концепты, значимые в структуре отражаемого в романе сознания эпохи, - это концепты «Мораль», «Дело» и «Гений».

Принцип систематизации концептов в романе-трилогии Броха -соотношение смысла главного концепта «Ценность» с семантикой прочих. Первую группу концептов, синонимичных ценности, составляют: «Любовь», «Бог», «Братство»; вторую (антонимичных) - «Страх», «Порядок»; переходными, то есть обладающими как позитивным, так и негативным смыслом, являются «Дело», «Гений».

Важнейший концепт у Музиля - «Мораль»; центральный концепт у Броха - «Ценность».

В австрийском романе 20 - 30-х годов сохраняется ряд универсальных мотивов, характерных для романа в целом (как, например, мотив дороги, изгнанничества), актуализируются мотивы, характерные для произведений разных жанров, но связанных с эпохой (войны), продолжают функционировать мотивы, особенно значимые для австрийской, или, шире, для немецкоязычной классической литературы (двойничества), специфически австрийские мотивы, активно представленные в литературе предшествующих десятилетий (бюрократической машины), наконец, формируются характерные для романа этого периода мотивы (мнимой смерти и утраты национальной идентичности). Все они логично соединяются в единое интеллектуально-художественное пространство эпохи.

Свою цель австрийские писатели-романисты 20 - 30-х годов XX века видят в анализе современного состояния культуры, возможностей познания и надежности морали. Роман указанного периода, если суммарно представить результаты анализа, концентрирует внимание на двойном противоречии, приведшем цивилизацию к кризису: противоречие индивидуального и общего и противоречие живого (истинного) и застывшего (ложного).

Человек в австрийском романе 20 - 30-х годов XX века пребывает в ситуации противоречия между стремлением к сохранению себя, индивидуализации, даже одиночеству, и желанием сопричастности обществу, Родине, массе, делу. Этот смысл находит выражение в романах через мотив утраты национальной идентичности, через поиски авторов в области языка, с тем чтобы вернуть человеку возможность коммуникации с миром, через соотношение актуальных семантических слоев концептов «Дело», «Гений», «Бог».

И индивидуум, и общность в романах межвоенного периода оказываются предметом амбивалентного восприятия. Герои избегают массы, но и стремятся к единству с ней. Без единения нет героизма (Верфель), гармонии и познания (Брох), уверенности в завтрашнем дне (Рот). Однако традиционные формы приобщения человека к общественной жизни - через практическую деятельность, чувство сопричастности нации - вызывают сомнение, поскольку делают его участником исторических катастроф, к которым движется мир. Единение - источник этической безответственности (Музиль), подавления свободы чувства и мысли (Торберг). Толпа, масса 1) осмысляются мистически, 2) опасны, враждебны, 3) притягательны и героичны.

Мотив утраты национальной идентичности формируется и трансформируется в 20 - 30-е годы от бесприютности и неприкаянности, находящей путь примирения с миром через сыновей (Ф. Верфель «Сорок дней Муса-Дага»), веру, Бога (Й. Рот «Иов», первые две части «Лунатиков»), обретение цели (Ф. Браун «Агнесс Альткирхнер»), к окончательному разрыву национальных связей человека (в романах Э. Хорвата и Э. Ландгребе). В 20-е, начале 30-х годов герои, не находящие пути к единению с миром, не сумевшие интегрироваться в массу, нацию, страну, - герои негативные, такие, как Петер Кин в «Ослеплении» Э. Канетти, Рудольф Шмиц в «Вечном обывателе» Э. фон Хорвата, не интегрированный в мир Хугюнау в «Лунатиках» Г. Броха. Во второй половине 30-х годов утопические модели примирения человека с миром через семью, Бога и обретение цели постепенно вытесняются из романов.

Такую утрату связей с миром у Музиля в романе «Человек без свойств» демонстрирует Ульрих, еще в детстве высказывавший сомнительные мысли о патриотизме, воспитывавшийся в Дании, - с одной стороны, и граф Лейнсдорф и Диотима, живущие сказкой о добром народе, - с другой. У Броха в «Лунатиках» показаны два представителя «лишенных родины» -Корн и Хугюнау. Оба рождены на границе, живут в морально индифферентном мире, в котором размыты представления о добром и злом, своем и чужом.

Неоднозначность связи человека и мира демонстрируют и поиски авторов в области языка. Провозглашение молчания значимой формой коммуникации (оно предстает как молчание, не обладающее смыслом, и молчание осмысленное, значимое, сакральное), поиск другого, более универсального языка (пристрастие Л. Витгенштейна к математическим формулам и изобретение пиктографии сподвижниками О. Нейрата, провозглашение музыки новым прибежищем духа Г. Брохом), языковая игра - попытки соединить индивидуальное и общее, личностное и национальное.

Разочарование в слове как способе адекватной коммуникации человека и мира находят отражение в романах австрийских писателей 20 -30-х годов в формировании двух специфических типов персонажей, функционирующих в большей части рассматриваемых произведений.

Первый тип представляют герои, наделенные «бессловесностью» в сочетании с достоинством: Люсиль (в «Агнес Альткирхнер» Ф. Брауна), Мендель (в «Иове» И. Рота), Эш (во втором романе «Лунатиков» Г. Броха), Майрик Антарам и аптекарь Григор (в «Сорока днях Муса-Дага» Ф.Верфеля), Пауль Брандтер (в «Окольном пути» X. Додерера). Каждый из них ограничен в слове в силу своего положения, но каждый - носитель высоких ценностей или особой миссии: Люсиль - любви, Мендель - веры, Антарам - мудрости и силы, Брандтер - трудолюбия и смирения. То немногое, что публично говорит и делает этот герой, становится «прорывом», озарением.

Второй тип - «цитатный человек», как называет его Музиль. Герой, который сам не замечает, что говорит и мыслит цитатами, что каждое его слово устарело еще до того, как было произнесено. Таким героем является Пауль Бернгейм в романе Й. Рота «Направо и налево», Питер Кин в романе Э. Канетти «Ослепление», таковы Штумм, Диотима, Арнгейм в «Человеке без свойств» Р. Музиля, герой романа Э. Хорвата «Дитя нашего времени». Они в большой мере карикатура, но и диагноз времени, предупреждение о страшной угрозе. Главной чертой персонажей этого типа является догматизм мышления, который ведет к разрушению. Клишированность языка, обращенность его в прошлое, способность его ограничивать человеческое сознание становится не только лингвистической или литературоведческой проблемой, но проблемой этической.

Идеальным проектом для Музиля, Броха и их современников является духовное единение, не ставящее человека в отношения подчинения или зависимости. Важны те духовные открытия, к которым он приходит через личный опыт (Музиль, Браун), веру (Брох, Рот), ответственное самопознание (Торберг, Додерер).

Эта утопия составляет оппозицию негативно, часто сатиричекски трактуемой действительности в австри йском романе 20 - 30-х годов XX века, однако сама не лишена противоречий. Ее противоречивость находит отражение, в частности, в смыслах, составляющих наиболее значимые концепты.

Концепт «Дело» в австрийском романе 20 - 30-х годов несет в себе специфический семантический пласт: дело - обстоятельство, связывающее человека и массу, посредник между индивидуальностью и общностью. Оно может создать новое единство, базирующееся на принципах общей этики, общей веры, общей цели, или привести к окончательной профессионализации человека, полному отсутствию коммуникации между специалистами. В положительные контексты попадает дело как творчество, размышление, созерцание. Дело как часть профессии, прикладное, временное, конкретное попадает в отрицательный контекст. Дело, с одной стороны, процессуально, этично, находится в сфере добра, имеет цель познания, бесконечно, сопряжено с «Долгом»; с другой стороны, конечно, эстетично, направлено на вещь (предмет), находится в сфере зла, результативно, проявляется в лексемах с более узким, более конкретным значением.

Соответственно, концепт «Гений» устойчиво наделяется семантикой «возможности быть концентрированным воплощением эпохи». Любые представления о сверхспособностях - предмет если не сатиры, то иронии. В общественном сознании утрачены смысловые границы, отделяющие гений от посредственности, но гений в значении «выразитель эпохи» актуален и в «Человеке без свойств», и в «Лунатиках».

Герои австрийского романа межвоенного периода проходят путь от надежды на единение с миром до сознательно выбранного одиночества. Человек, мыслящий ответственно, - человек одинокий. «Безопасность доверия» становится неосуществимой утопией.

В самом широком смысле понимается в австрийском романе 20 - 30-х годов оппозиция истинного и ложного. Истинное - сакральное; предчувствуемое, а не формулируемое; живое и сиюминутно возникающее, а не устоявшееся, не подвижное, преподнесенное в виде незыблемого правила. Ложное - практически ориентированное на пользу и выгоду; застывшее в формулах, бездумно применяемых к любой ситуации; неживое, механическое. Истина - важный и в немецкой, и в австрийской литературе рассматриваемого периода концепт, предмет поиска Броха, Музиля, Канетти, Торберга и Фейхтвангера, Т. Манна, Людвига. Она дифференцируется от правды, обретающей преимущественно социальный смысл, от искренности, обладающей смыслом психологическим.

Оппозиция истинного и ложного находит свое выражение в семантике таких традиционных для романа в целом и австрийского романа, в частности, мотивов, как мотив дороги, сознательного участия или неучастия в войне, столкновения героя с бюрократическим аппаратом, в специфическом для австрийского романа межвоенного периода мотиве мнимой смерти, в круге актуальных смыслов концептов «Истина», «Страх», «Игра».

Помимо традиционных и узнаваемых вариантов - дорога как место встреч и как путь познания, - мотив дороги в 20 - 30-е годы XX века приобретает еще один: отправляясь в дорогу (шире, включаясь в любое движение), человек оказывается в пограничном пространстве, соединяющем живое и неживое, истинное и ложное, он передает себя непостижимой и неподконтрольной силе придуманных им машин. Человека направляет не воля, судьба, путь, а механизм. Все элементы мира существуют в нескончаемом движении, в котором причудливо переплетаются законы духа с законами кинетической механики, поэтому любой значительный шаг деформирует действительность, нарушает равновесие системы мира, порождает непредвиденный результат жестокости и разрушения.

Специфически австрийским можно назвать мотив столкновения героя с бюрократией. В литературе 20 - 30-х годов бюрократическая система предстает недоступным пониманию механизмом, главный смысл которого -противостоять истине. Все, что приводится в соответствие с принципами бюрократической системы, утрачивает истинное содержание, более того, становится враждебно истине.

Сложность и неоднозначность взаимодействия живого (истинного) и неживого (ложного) не в последнюю очередь связаны с кризисом познания, которое стремится свести многообразие мира к строгости рациональной логики или неопределенности иррационализма. Поэтому писатели выдвигают свою концепцию познания, призванную обратить исследователя к живой жизни.

Главный источник знания, по Музилю, опыт, который может быть единичным и регулярным. На этой разнице базируется различие научного и поэтического познания. Позиция настоящего ученого отличается такой же открытостью, как и позиция художника: каждое новое открытие способно опровергнуть все предыдущие выводы, прекратить цепочку регулярных повторений. Поэтому ответственный субъект познания - человек непредвзятый, заранее отказавшийся от устоявшихся представлений и оценок. Суть нравственной ситуации, фиксируемой Музилем, составляет противоречие между стагнацией морали (представления о нравственности устарели и утратили связь с действительностью) и бессилием этики (наука о духе и нравственности не является областью ответственного знания, а дает простор для поверхностности и спекуляций).

Брох стремится представить модель универсального познания, для чего переосмысляет платоновскую дихотомию духа и материи. Для него материя - иррациональная сила, дух - рациональная. С первой связаны индивидуализм, игнорирование этики, тяга к героизму, свершению революционных переворотов, тирании, эстетизация страха и смерти. Со второй - универсализм, стремление подчинить индивидуальную жизнь этической сверхидее, осознание свободы внутри идеи главной ценности, преодоление смерти через осознание вечности. Материя движет героями, тиранами, историей, дух направляет религии, церкви. Искомая истина, для него, универсальна и объективна, путь к ней - индивидуален и субъективен. Противостоит истине страх. «Блуждание во сне» его героев - это блуждание в поисках цели, способной придать их действиям смысл живого и истинного.

Музиль сравнивает открытие с любовью, когда в давно знакомом обнаруживается новое. Брох - с верой, поскольку смысл открытий обнаруживается, только когда становится понятна их общая направленность к единой нравственно-этической цели.

Настоящее и ненастоящее, подвижное и застывшее, истинное и ложное находятся в австрийском романе 20 - 30-х годов в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении. Примером может служить соотношение их в рамках мотива мнимой смерти.

В 20-е годы смерть утрачивает свою реальность, становится неокончательной, превращается в плод игры сознания. На рубеже десятилетий мнимая смерть может быть как трагической (Й. Рот «Иов»), так и комической (Э. Канетти «Ослепление»), как героической (Ф. Верфель «Сорок дней Муса-Дага»), так и бытовой (Ф. Торберг «Ученик Гербер выпустился»). Она включается в оппозицию «жизнь - смерть», где границы того и другого неустойчивы. В связи с подвижными отношениями субъекта и объекта в вариантах мотива, меняется и соотношение комико-игрового и трагического наполнения каждого из них. В романе конца 30-х годов положительная перспектива утрачена. Смерть — результат случайности, шутки, стечения обстоятельств. Эта эволюция отражается в системе образов романов. Начиная с рубежа 20 - 30-х годов, в романах устойчиво появляется сюжетная пара героев, «переживающих» смерть, но по-разному к ней относящихся (Пауль Бернгейм и Николай Брандейс в «Направо и налево» Й. Рота, Питер Кин и Тереза в «Ослеплении» Э. Канетти, Мендель и Менухим в «Иове» Й. Рота). На протяжении последующего десятилетия (30-х годов) в романах соседствуют смерть настоящая и ежедневное умирание, самоограничение, страх (Курт Гербер и учитель Купфер в романе Торберга,

Рихард и Otto Гик в «Неизвестной величине» Броха). Наконец, в конце десятилетия границы жизни и смерти стираются, торжествует смерть (Додерер «Убийство, которое совершает каждый»).

Мотив мнимой смерти в «Человеке без свойств» и «Лунатиках» связан с другим, более общим мотивом любви как одного из рассматриваемых в романах утопических проектов, формы выхода из духовного кризиса, в обоих случаях отвергнутого, признанного не универсальным. Если за исходную точку принять концепцию А. Русеггера, противопоставляющего в «Человеке без свойств» любовь-событие и любовь-состояние, и дополнить еще одним важным для того и другого романа смыслом «любовь-ритуал», то очевидно, что в обоих романах мотив мнимой смерти соотносится с двумя крайностями: любви-события и любви-ритуала. У Музиля Бонадея уподобляется Афродите, Ульрих и Агата - Осирису и Исиде или Эдипу, Леона - языческой жрице. Во всех этих мифологических инвариантах любовь связана со смертью. У Броха мнимая смерть - смерть Руцены в образе загадочной возлюбленной, ежевечерняя смерть Илоны, ассистирующей метателю ножей в цирке; настоящая - парадоксально комически сниженная смерть Гарри. Эротически «заряженная» смерть происходит в соответствующем пространстве - театре, цирке, кабаре. И в конкретно-прикладном (событие) и в поэтико-мифологическом (ритуал) плане любовь несет в себе память о прасмысле, о связи с дихотомией жизни и смерти. В то же время эта сакральная связь помещается в игровой контекст. На протяжении двадцатилетия между мировыми войнами представление о жизни и смерти в австрийском романе сначала последовательно помещается в контекст игры, абсурда, иллюзии, чтобы затем вновь обратить мнимое в истинное, привести героя либо к обретению, либо к краху.

Ревизия сознания», которую ведут Музиль и Брох, имеет цель «проверить на соответствие» цивилизационные формы, которые дух и мораль принимают в современной культуре, и изначальный смысл, смысл живой морали, каждодневной работы духа по определению «знака "плюс-минус"».

Осознание, что путь рациональной дифференциации на отрасли знания и профессии - путь тупиковый, приводит к тому, что Музиль, Брох и их современники ставят перед романом новую задачу - поиска универсального знания и универсального смысла. Искомая утопия духа базируется на равновесии логики (космогонии), этики, эмоционального переживания Бога и эстетической формы служения ему.

Список научной литературыСейбель, Наталия Эдуардовна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Braun F. Agnes Altkirchner / F. Braun. Wien; Hamburg: Paul Zsolnay, 1965. - 731 S.

2. Braun F. Der unsichtbare Gast / F. Braun. Berlin: Wegweiser V., 1924. - 373 S.

3. Broch H. Kommentierte Werke: in 13 Bdn. / H. Broch; Hrsg. von P.M. Lützeler. -Frankfurt a.M.: Suhrkamp V., 1986.

4. Canetti E. Aufzeichnungen, 1942 1972 / E. Canetti. - Frankfurt a.M.: Suhrkamp V., 1978.-248 S.

5. Canetti E. Aufzeichnungen, 1992 1993 / E. Canetti. - München; Wien: Hanser V., 1996.-96 S.

6. Canetti E. Das Augenspiel. Lebensgeschichte 1931 1937 / E. Canetti. - München, Wien: Hansen, 1985. - 353 S.

7. Canetti E. Die Blendung / E. Canetti. Berlin: Volk und Welt, 1978. - 597 S.

8. Doderer H. von. Briefwechsel 1928 1962 / H. von Doderer, A.P. Gütersloh / Hrsg. von R. Treml. - München: Biederstein V., 1986. - 315 S.

9. Doderer H. von. Die Wiederkehr der Drachen / H. von Doderer. München: Biederstein V., 1970. - 325 S.

10. Doderer H. von. Ein Mord, den jeder begeht / H. von Doderer. München: DTV, 1964.-320 S.

11. Doderer H. von. Ein Umweg / H. von Doderer. Frankfurt a.M.: Fischer Bücherei, 1965.- 157 S.

12. Ginzkey F.K. Ausgewählte Werke: in 4 Bdn. / F.K. Gintkey Wien: Kremayr und ScheriauV., 1960.

13. Horvath Ö. von. Gesammelte Werke: in 5 Bdn. / Ö. von Horvath Frankfurt a.M.: Fischer V., 1972.

14. Landgrebe E. Adam geht durch die Stadt / E. Landgrebe. Wien: Kremayr und Scheriau, 1954.-289 S.

15. Musil R. Essays. Reden. Kritiken / R. Musil; Hrsg. von A. Gabrisch. Berlin: Volk und Welt, 1983.-694 S.

16. Musil R. Der Mann ohne Eigenschaften: in 3 Bdn. / R. Musil. Berlin: Volk und Welt, 1975.

17. Musil R. Prosa, Dramen, späte Briefe / R.Musil; Hrsg. von A.Frise. Hamburg: Rowohlt V., 1957.-708 S.

18. Musil R. Tagebücher: in 2 Bdn / R Musil / Hrsgb. von A. Friese. Hamburg: Reinbek V., 1983.

19. Roth J. Werke: in 6 Bdn. / J. Roth; Hrsg. von F. Hackert. Köln: Kiepenheuer und Witsch V., 1989.

20. Roth J.Hiob. Roman eines einfachen Mannes/J.Roth.-Hamburg: Reinbek, 1976.—154 S.

21. Roth J. Radezkymarsch / J. Roth. Berlin; Weimar: Aufbau V., 1979. - 338 S.

22. Torberg F. Der Schüler Gerber hat absolviert / F. Torberg. Wien: Zsolnay, 1954. - 320 S.

23. Werfel F. Barbara oder Frömmigkeit /F. Werfel. -Berlin; Wien: Zsolnay V., 1929. 808 S.

24. Werfel F. Das Lied von Bernadette / F. Werfel. Frankfurt a.M.: Fischer. Taschenbuch V., 1980. - 486 S.

25. Werfel F. Die vierzig Tage des Musa Dagh / F. Werfel. Berlin: Aufbau V., 1962. - 774 S.

26. Werfel F. Realismus und Innerlichkeit / F. Werfel. Berlin; Wien; Leipzog: Zsolnay V, 1932.-36 S.

27. Werfel F. Verdi. Roman der Oper / F. Werfel. Berlin: Aufbau V., 1957. - 405 S.1. An

28. Брох Г. Дух и дух времени // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века / сост. Л.Г.Андреева: пер. Ю. Архипова. М.: Прогресс, 1986. - С. 377 - 381

29. Брох Г. Лунатики: в 2 т. / Г. Брох; пер. Н. Кушнира. Киев: Лабиринт, СПб., Алетейя, 1997.

30. Брох Г. Избранное: сб. / Г. Брох; сост. А.Г. Березина. М.: Радуга, 1990 - 560 с.

31. БрохГ. Новеллы/Г. Брох; сост. и пред. А.Г. Березина.-Л: Худ. лит., 1985.-440с.

32. Брох Г. Предисловие к роману «Обольщение» / Г. Брох; пер. А.Г. Березиной // Нева. 1997 - № 6 - С. 54 - 56.

33. Верфель Ф. Верди. Роман оперы / Ф. Верфель; пер. Н. Вольпина. М.: Гослитиздат, 1962. - 399 с.

34. Верфель Ф. Сорок дней Муса-Дага / Ф. Верфель; пер. Н. Гендиной, В.Розанова. Ереван: Советакан грох, 1982. - 607 с.

35. Герман Брох о литературе / Г. Брох; вступ. статья, пер. и сост. М. Бента // Вопр. лит. 1998. - Вып. 4. - С. 204-259.

36. Додерер X. фон. Окольный путь / X. фон Додерер // Избранное; пер. С.Шлатоперской. -М.: Прогресс, 1981. С. 323 - 454.

37. Канетги Э. Ослепление / Э. Канетга; пер. С. Апта. СПб.: Симпозиум, 2000. - 597 с.

38. Музиль Р. Малая проза: в 2 т. / Р. Музиль; сост. Е. Кацевой. М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 1999.

39. Музиль Р. Из дневников / Р. Музиль // Карельский A.B. Метаморфозы Орфея: Беседы по истории западных литератур; пер. A.B. Карельского. Вып. 2. - М.: РГГУ, 1999.-С. 194-237.

40. МузильР.Чеяовекбезсюйслв:в2т./Р.Музи1ь;пф.С.Апга.-М:Ладомир, 1994.

41. Перуц Л. Мастер страшного суда: сб. / Л. Перуц; состю Р.В. Грищенкова. -СПб.: Издательский дом «Кристалл», 2000. 1152 с.

42. Рот Й. Иов. Марш Радецкого: сб. / Й. Рот; пер. Ю. Архипова и Н. Ман. М.: Терра - Книжный клуб, 2001. - 480 с.

43. Рот Й. Направо и налево / Й. Рот; пер. А. Кантора. М.: Текст, 2004. - 253 с.

44. Рот Й. Отель Савой / Й. Рот; пер. Г. Генкеля. Л.: Прибой, 1925. - 113 с.•2QC. jyu

45. Рот Й. Сказка 1002-й ночи /Й. Рог, пер. Г. Кагана. -Спб.: Лимбус Пресс, 2001. -320 с.

46. ЛИТЕРАТУРА ПО ОБЩИМ ВОПРОСАМ

47. Аверинцев С.С. Агасфер / С.С. Аверинцев // Мифы народов мира: Энциклопедия: в 2 т. М.: Российская энциклопедия, 1994. - Т. 1. - С. 34 - 35.

48. Азначеева E.H. Музыкальные принципы организации литературно-художественного текста / E.H. Азначеева. Пермь: 111 У, 1994. - 228 с.

49. Азначеева E.H. Повторяемость как способ означивания в литературно-художественном произведении / E.H. Азначеева // Разноуровневые единицы языка в содержательно-коммуникативной организации текста. Челябинск: ЧелГУ, 1988.-С. 3-12.

50. Алефиренко Н.Ф. Методологические проблемы теории взаимодействия сознания, значения и смысла / Н.Ф. Алефиренко // Языковая личность: проблемы значения и смысла. Волгоград: ВГУ, 1994. - С. 3 - 13.

51. Алишев Б.С. Психологическая теория ценности: Системно-функциональный подход: дисс. . на соиск. уч. степ, доктора психол. наук / Б.С. Алишев. -Казань, 2002. 34 с.

52. Апресян Ю.Д. Языковая картина мира и системная лексикография / Ю.Д. Апресян. М.: Языки славянских культур, 2006. - 910 с.

53. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык: (К проблеме языковой «картины мира») / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1987. - № 3. - С. 3 - 19.

54. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотации / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991.-С. 21 -31.

55. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

56. Аскольдов С.А. Концепт и слово / Н.Д. Арутюнова // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В.П. Нерознака. -М.: Academia, 1997. С. 267 - 279.

57. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе / Э. Ауэрбах. -М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2000. 511 с.

58. Бакши Н.А. Герой-«чудак» в австрийской и русской литературе XIX века (Грильпарцер, Гоголь, Лесков, Розеггер): автореф. . канд. филол. наук / Н.А. Бакши. М.: РГГУ, 2002. - 24 с.

59. Балашова Е.С. Концепт "бессмертие" в истории и теории культуры: дисс. . канд. филос. наук / Е.С. Балашова. Н. Новгород, 2005. -169 с.

60. Бахтин М. М. Эпос и роман / ММ. Бахтин // Вопр. лит.-1970. № 1. - С. 95 -123.

61. Бахтин М.М. Слово о романе / М.М. Бахтин // Вопр. лит. 1965. - № 8. - С. 84-91.

62. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе / М.М. Бахтин // Литературно-критические статьи-М.: Худож. лит., 1986. С. 121 -291.

63. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин. М.: Худ. лит., 1990. - 543 с.

64. Бем А.Л. К уяснению историко-литературных понятий / А.Л. Бем // Известия Отделения русского языка и литературы Академии наук. 1918. СПб., 1919. - Т. 23,Кн. 1.-С. 225-245.

65. Бент М.И. Кин, или Об ответственности разума / М.И. Бент // Лит. обозрение. -1989. —№11.-С.63-66.

66. Бент М.И. Немецкая романтическая новелла и проблемы её изучения / М.И. Бент // Фил. науки. -1989. — № 1. С. 23 - 30.

67. Бент М.И. Прогулки по Веймару / М.И. Бент // Гете: Личность и культура / под ред. И.Н. Лагутиной. М.: Индрик, 2004. - С. 6 - 20.

68. Берестнев Г.И. Иконичность добра и зла / Г.И. Берестнев // Вопр. языкознания. 1999. — № 4. - С. 99 -113.

69. Берк П. Язык и идентичность в Италии начала Нового времени / П. Берк; пер. Е. Островской, Ю. Кагарлицкого // НЛО. — № 36 -1999. С. 5 - 25.

70. Бланшо М. Пространство литературы / М. Бланшо; пер. Б.В. Дубинина и др. -М.: Логос, 2002.-288 с.

71. Бланшо М. Смерть как возможность / М. Бланшо; пер. С. Зенкина // Вопр. лит.-1994. Вып. 3.-С. 191-213.

72. Блум X. Страх влияния. Карта перечитывания / X. Блум. Екатеринбург: Изд-воУрГУ, 1998.-352 с.

73. Брентано Ф. О происхождении нравственного познания / Ф. Брентано; пер. А. А. Анипко. СПб.: Алетейя, 2000. - 160 с.

74. Булыгина Т.В. Концепт долга в поле долженствования / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Культурные концепты; отв. ред. Н.Д. Арутюнова.-М.: Наука, 1991.-С. 14-20.

75. Булыгина Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. М.: Школа «Мастера русской культуры», 1997. - 574 с.

76. Вайсгербер Л. Родной язык и формирование духа / Л. Вайсгербер; пер. О.Радченко. -М.: УРСС, 2004. 229 с.

77. Вебер М. Избранные произведения / М. Вебер; пер. П. Гайденко, Ю.Давыдов, А. Филиппов- М.: Прогресс, 1990. 804 с.

78. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира / М. Вебер // Избранное. Образ общества ; пер. М.И. Левиной. М.: Юрист, 1994. -С. 7-38.

79. Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий / М. Вебер // Избранное. Образ общества; пер. М.И. Левиной. -М.: Юрист, 1994. С. 43 - 78.

80. Веберн А. фон Лекции о музыке. Письма / А. фон Веберн; пер. с нем. М.: Музыка, 1975. - 143 с.

81. Ведерникова Н.М. Мотив и сюжет волшебной сказки / Н.М. Ведерникова // Филологические науки. -1970. №2. - С. 57 - 65.1. Ш1-ТУ/ 1

82. Вежбицкая А. Из книги «Семантические примитивы». Введение / А.Вежбицкая // Семиотика / под ред. Ю.С. Степанова; пер. А.Д. Шмелева. М.: Радуга, 1983.-С. 225-252.

83. Вежбицкая А. Понимание культур через посредством ключевых слов / А.Вежбицкая / пер. А.Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.

84. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая; пер., ред. М.А.Кронгауз. — М.: Русские словари, 1997 — 416 с.

85. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху / И.Т. Вепрева. -М.: Олма-Пресс, 2005. 377 с.

86. Верещагин Е.М. В поисках новых путей развития лингвострановедения: Концепция речеповеденческих практик / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. -М.: Гос. ин-трусс. яз им. A.C. Пушкина, 1999. 84 с.

87. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. М.: Высш. школа, 1989.-404 с.

88. Виндельбанд В. Дух и история: избранное / В. Виндельбанд; пер. Б.Яковенко, Т. Содейка, М. Ходанович -М.: Юристъ, 1995. 687 с.

89. Виндельбанд В. От Канта до Ницше: История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками / В. Виндельбанд; пер. А.Введенского. М.: Канон-пресс; Кучково поле, 1998. - 494 с.

90. Виноградов В.В. О языке художественной прозы / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1980.-360 с.

91. Витгенштейн Л. Голубая книга / Л. Витгенштейн; пер. с нем. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 127 с.

92. Витгенштейн Л. Коричневая книга / Л. Витгенштейн; пер. с нем. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 158 с.

93. Витгенштейн Л. Лекции и беседы об эстетике, психологии и религии / Л.Витгенштейн; пер. с нем. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 90 с.

94. Витгенштейн Л. Философские работы: в 2 ч. / Л. Витгенштейн; пер. М.С. Козловой, Ю.А. Асеева М.: Гнозис, 1994. - Ч. 1. - 323 с.1ПО1. ПГ

95. Воркачев С.Г. Культурный концепт и его значение / С.Г. Воркачев // Труды КГУ. Сер.: Гуманитарные науки. Т. 17, Вып. 2. - Краснодар, 2003. - С. 34 - 50.

96. Воркачев С.Г. Зависть и ревность: К семантическому представлению моральных чувств в естественном языке / С.Г. Воркачев // ИАН. Сер.: Лит. и яз. - 1998. - Т. 57, № 3. - С. 39 - 45.

97. Воркачев С.Г. Концепт «оскорбление» и его этимологическая память / С.Г. Воркачев, Г.В. Кусов // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып.: 2. -Воронеж: ВГТУ, 2000. - С. 90 - 102.

98. Воркачев С.Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты / С.Г. Воркачев // ИАН. Сер.: Лит и яз. - 2001. - Т. 60, № 6. - С. 47 - 58.

99. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт / С.Г.Воркачев // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64 - 71.

100. Воробьев В.В. Лингвокультурология (Теория и методы). М.: Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 1997. - 331 с.

101. Выжлецова Г. Аксиология культуры / Г. Выжлецова. СПб.: СПбГУ, 1996.—288 с.

102. Гажева И.Д. Опыт концептуального анализа имени игра // Филол. науки. -2000.-№4.-С. 73-82.

103. Гарин И.И. Век Джойса/ И.И. Гарин. М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2002. - 848 с.

104. Гарин И.И. Воскрешение духа / И.И. Гарин. М.: Терра, 1992. - 638 с.

105. Гарин И.И. Пророки и поэты: в 2 т. / И.И. Гарин. М.: Терра, 1992.

106. Гаспаров Б.М. В поисках «другого». Французская и восточноевропейская семиотика на рубеже 1970-х годов / Б.Г. Гаспаров // НЛО. -1995. № 14. - С. 53 - 72.

107. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: очерки русской литературы XX века / Б.Г. Гаспаров. М.: Наука, 1994. - 303 с.

108. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. -М.: НЛО, 1996.-303 с.

109. Гельдерлин Ф. Гипперион. Стихи. Письма / Ф. Гельдерлин; пер. с нем. М.: Наука, 1988.-718 с.

110. Гердер И.Г. Начало языка. Исследование о происхождении языка / ИГ.Гердер; пер. М.Р. Гиршгорн. Рига: М. Гришгорн, 1906. - 87 с.

111. ГетеИ.В. Собр. соч.: в Ют. /И.В. Гете; ред. А. Аникста,Н.Вильмонта.-М.: Худож. лит., 1979.

112. Гинзбург Л.Я. О литературном герое / Л.Я. Гинзбург. Л.: Сов. писатель, 1979.-222 с.

113. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе / ЛЯ. Гинсбург. M.: Intrada, 1999.—464 с.

114. Головатина В.М. Образные репрезентации концепта «вдохновение» в русской литературе XIX XX веков / В.И. Головатина // Актуальные проблемы русского языка: материалы конференции. - Челябинск: ЧПТУ, 2005. - С. 350 - 354.

115. Гольдин В.Е Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействие / В.Е Гольдин, О.Б. Сиротинина // Вопросы стилистики. Вып. 25. - Саратов: СГУ, 1993.-С. 9-19.

116. Гринцер Н.П. Греческая aXrjvsia: Очевидность слова и тайна значения / Н.П. Гринцер // Логический анализ языка Культурные концепты; отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. - С. 38 - 44.

117. Грузберг Л. Концепт, или Отчего Америка концепт, а Финляндия - нет? // Филолог // http:/www.pspu.ru/lecnews.php

118. Гумбрехг Х.У. Дороги романа / Х.У. Гумбрехт // НЛО. -2004. № 70. - С. 63 - 91.

119. Давыдов Ю. «Интеллектуальный роман» и философское мифотворчество / Ю. Давыдов // Вопросы лит. 1977. — № 9. - С. 127 - 172.

120. Данте А. Божественная комедия / А. Данте; пер. М. Лозинского. СПб.: Кристалл, Респекс, 1998. - 704 с.

121. Делез Ж. Критика и клиника / Ж. Делез; пер. O.E. Волчек, С.Л. Фокина. -СПб. : Machina, 2002. 240 с.

122. Делез Ж. Логика смысла / Ж. Делез; пер. Я.И. Свирского. М.: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998. - 472 с.

123. Жан-Поль (Рихтер) Приготовительная школа эстетики / Жан-Поль; пер. А.В. Михайлова и др. М.: Искусство, 1981. - 448 с.

124. Жеребин А.И. Вертикальная линия: Философская проза Австрии в русской перспективе / А.И. Жеребин. СПб.: Mip-ь; ИД СпбГУ, 2004. - 304 с.

125. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика / В.М.Жирмунский. СПб.: Axioma, 1996. - 230 с.

126. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток-Запад / В.М. Жирмунский. Д.: Наука, 1979. - 494 с.

127. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. / В.М.Жирмунский. Д.: Наука, 1977. - 578 с.

128. Зубкова Я.В. Концепт "пунктуальность" в немецкой и русской лингвокулыурах: дисс. канд. филол. наук/Я.В. Зубкова Волгоград, 2003. -188 с.

129. Зусман В.Г. «Вникание / вчувствование» как концепт австрийской культуры / В.Г. Зусман // Вопросы филологии. 2004. - № 1 (16). - С. 53 - 57.

130. Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе: литература и музыка /

131. B.Г.Зусман.-Н. Новгород: ДЕКОМ, 2001. -167 с.

132. Зусман В.Г. Концепт в системе гуманитарного знания / В.Г. Зусман // Воп. лит. 2003. - № 2. - С. 3 - 30.

133. Ильин В.Г. Город как концепт культуры: дисс. . д-ра социол. наук / В.Г.Ильин. Ростов н/Д, 2004. - 331 с.

134. Кабина Э.Т. О соотношении концепта и концептонима / Э.Т. Кабина // Актуальные проблемы русского языка: материалы конференции. Челябинск: ЧГПУ, 2005.-С. 361-365.

135. Кавелти Дж. Г. Изучение литературных формул / Дж. Кавелти; пер. Е.М.Лазаревой // НЛО. 1996. — № 22. - С. 34 - 64.

136. Каган М.С. Философская теория ценности / М.С. Каган. СПб.: Петрополис, 1997.-205 с.

137. Кальдерон П. Великий театр мира / П. Кальдерон // Современная драматургия. 1999. — № 4. - С.64 - 109.

138. Кант И. Критика способности суждения / И. Кант // Сочинения: в 8 т. / ред. A.B. Гулыга и др.; пер. М.И. Левиной-М.:Чоро, 1994.-Т.5 -С. 5-331.

139. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке / В.И. Карасик // Языковая личность: Культурные концепты. Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996. - 259 с.

140. Караулов Ю.К. Русский язык и языковая личность / Ю.К. Караулов. М.: Наука, 1987. -126 с.

141. Карельский A.B. От героя к человеку: Два века западноевропейской литературы / A.B. Карельский. М.: Сов. Писатель, 1990. - 397 с.

142. Козлов С. «Гений языка» и «гений нации»: две категории ХУЛ ХУШ веков / С. Козлов // НЛО. -1999. - № 36. - С. 26 - 47.

143. Колесов В.В. Ментальная характеристика слова в лексикологических трудах В.В. Виноградова/В.В. Колесов // Вестник МГУ. Сер. 9. -1995. -№ 3. - С. 34-48.

144. Комлев Н.Г. Слово, денотация и картина мира / Н.Г. Комлев // Вопр. философии. 1981. — № 11. — С. 25 - 37.

145. Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора / Б.О.Корман // Страницы истории русской литературы. М.: Сов. писатель, 1971. - С. 25 - 37.

146. Корман О.Б. Творческий метод и субъектная организация произведения / О.Б. Корман // Литературное произведение как целое и проблемы его анализа. -Кемерово: КГУ, 1979. С. 64 - 73.

147. Корнилов О.Л. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов / О. Л. Корнилов. М.: МГУ, 1999. - 341 с.

148. Криничная H.A. Указатель типов, мотивов и элементов преданий / H.A. Криничная. Петрозаводск: КФ АН СССР, 1990 - 28 с.

149. Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика / Б.Кроче; пер. с итал. М.: Intrada, 2000. - 358 с.

150. Курочкина О.П. Критика теории ценностей в современной философии: автореф. дисс. канд. филос. наук / O.P. Курочкина. Владивосток, 2000. - 21 с.

151. Лебедев М.В. Стабильность языкового значения / М.В. Лебедев. М.: Эдиториал УРСС, 1998. -168 с.

152. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении / Л. Леви-Брюль; пер. с фр. М.: Педагогика-Пресс, 1999. - 608 с.

153. Лессинг Г.Э. Из писем о новейшей немецкой литературе / Г.Э. Лессинг Избранные произведения; пер. В.Е. Гаккель-Аренс. М.: Худож. лит., 1953. - С. 371-385.

154. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 280 - 288.

155. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма / А.Ф. Лосев / под ред. А.А.Тахо-Годи, И.И. Маханькова. — М.: Мысль, 1993. — 959 с.

156. Лотман Ю.М. Избранные статьи: в 3 т. / Ю.М. Лотман. Таллинн: Александра, 1992.

157. Лотце Г. Микрокосм. Мысли о естественной и бытовой истории человечества. Опыт антропологии: в 4 ч. /Г. Лотце; пер. У. Корша. М.: Издательство К. Солдатенкова, 1866 -1867.

158. Лотце Г. Основания практической философии / Г. Лотце; пер. Я. Огус. -СПб.: Типография М.И. Румша, 1882. 88 с.

159. Малинкин А.Н. Примечания. / А.Н. Малинкин // Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб.: Наука; Университетская книга, 1999. - С. 5 - 21.

160. Манн Т. Фрейд и будущее / Т. Манн; пер. с нем. // Дружба народов. 1996. -№5.-С. 184-199.

161. Манхейм К. Диагноз нашего времени / К. Манхейм; пер. М.И. Левина, А.И. Миллер. М.: Юрист, 1994. - 700 с.

162. Мах Э. Познание и заблуждение: Очерки по психологии исследования / Э. Мах; пер. Г. Котляра, Н. Ланге. -М.: Изд-во Скирмунта, 1909. -112 с.1. Л(\П1. Т V/ /

163. Мелетинский Е.М. Семантическая организация мифологического повествования и проблема создания семиотического указателя мотивов и сюжетов / Е.М. Мелетинский // Текст и культура. Труды по знаковым системам. -Вып. 16.-Тарту, 1983.-С. 115-125.

164. Метерлинк М. Разум цветов: сб. / М. Метерлинк; сост. B.C. Кулагиной-Ярцевой. М.: Московский рабочий, 1995. - 493 с.

165. Мещерякова Ю.В. Концепт "красота" в английской и русской лингвокультурах: дисс. . канд. филол. наук / Ю.В. Мещерякова. Волгоград, 2004.-232 с.

166. Молчанов В.И. Проблема культуры с точки зрения феноменологии сознания / В .И. Молчанов // Вестник СамГУ. Сер. Философия. - 2001. - № 3. - С. 34 - 46.

167. Неретина С.С. Тропы и концепты / С.С. Неретина // http ://www.philosophy .ru/irhras/1 ibrary/neretina/01 .html

168. Нерознак В.П. От концепта к слову: К проблеме филологического концептуализма / В.П. Нерознак // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков: межвуз. сб. научн. тр. Омск: ОмГПУ, 1998.- Вып.6. С. 28-45.

169. Ницше Ф. Антихрист / Ф. Ницше // Сумерки богов: сб. / сост. А.А.Яковлева.- М.: Политиздат, 1989. С. 17 - 94.

170. Ницше Ф. Веселая наука / Ф. Ницше // Песни Заратустры. Веселая наука; пер. М. Кореневой, С. Степановаи В. Топорова. СПб.: Азбука, Терра, 1997. -С 35 - 382.

171. Ницше Ф. Генеалогия морали: Памфлет / Ф. Ницше; пер. В.А. Вейнштака. -СПб.: Вестник знания, 1908. 96 с.

172. Ницше Ф. Избр. соч.: в 3 т. / Ф. Ницше M.: REFL - book, 1994.

173. Ницше Ф. Мы, филологи (отрывки из ненаписанной книги) / Ф. Ницше // НЛО. 2001. - № 50. - С. 9 - 14.

174. Новалис. Христианство и Европа / Новалис // Гимны к ночи; пер. В.Микушевич. М.: Энигма, 1996. - С. 156 - 188.

175. Паскаль Б. Мысли / Б. Паскаль // Библ. всемирн. лит. / пер. Э. Линецкой. М.: Худож. лит., 1974. - Сер. 1. - Т. 42. - С. 109 - 187.

176. Попова З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: ВГУ, 2001. - 313 с.

177. Потебня A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. М.: Лабиринт, 1999. - 268 с.

178. Потебня A.A. Слово и миф / Потебня A.A.; под. ред. А.К. Байбурина и др. -М.: Правда, 1989.-622 с.

179. Потебня A.A. Теоретическая поэтика / A.A. Потебня; сост. А.Б. Муратов. -М.: Высш. Школа, 1990. 342 с.

180. Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г.Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. — № 6. - С. 111 -122.

181. Пропп В.Я. Морфология (волшебной) сказки / В.Я. Пропп; ком. Е.М. Мелетинского, A.B. Рафаевой, И.В. Пешкова. М: Лабиринт., 1998. - 511 с.

182. Пятаева Н.В. Антропоцентрический принцип современного языкознания и понятия картины мира // Филологический класс. 2004, № 12. - С. 58.

183. Рассел Б. Исследование значения и истины / Б. Рассел; пер. Е. Е. Ледникова, А.Л. Никифорова. — М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999 400 с.

184. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Г. Риккерт // Антология культурологической мысли / авт.-сост. С.П. Мамонтов, A.C. Мамонтов. М.: Изд-во РОУ, 1996. - С. 171 -175.

185. Риккерт Г. О системе ценностей / Г. Риккерт // Логос. М. - 1914. - Т. 1, Вып. 1.-С. 7-65.

186. Риккерт Г. Ценности жизни и культурные ценности / Г. Риккерт // Логос. М. - 1912- 1913.-Кн. 1 -2.-С. 7-120.

187. Силантьев И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 294 с.

188. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: Очерк историографии / И.В. Силантьев. Новосибирск: ИДМИ, 1999.-103 с.

189. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей / А.П. Скафтымов. М., 1972. - 348 с.

190. Соколова Е.Е. Из истории проблемы целостности в психологии / ЕБ.Соколова // Вестник МГУ. Сер.: Психология. - 1984. - № 4. - С.41 - 50.

191. Степанов Ю.С. В поисках прагматики: (Проблема субъекта) / Ю.С.Степанов // Изв. АН СССР. Сер.: Лит. и яз. -1981. - Т. 40. - № 4. - С. 325 - 332.

192. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. -изд-е 3-е, испр. и доп. М.: Академический проект, 2004. - 989 с.

193. Степанов Ю.С. Концепт «причина» и два подхода к концептуальному анализу языка логический и сублогический /Ю.С. Степанов // Логический анализ языка. Культурные концепты / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. - М.: Наука, 1991.-С. 5-14.

194. Столович Л.Н. Природа эстетической ценности / Л.Н. Столович. М.: Политиздат, 1972.-271 с.

195. Тамарченко Н.Д. Мотив / Н.Д. Тамарченко, Л.Е. Стрельцова // Литература путешествий и приключений. Путешествие в «чужую» страну. М., 1994. - С. 229 - 231.

196. Тамарченко Н.Д. Мотив преступления и наказания в русской литературе (введение в проблему // Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»: От сюжета к мотиву. Новосибирск: Инст. филологии СО РАН, 1994.-С. 38-48.

197. Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: понятия и определения / НДТамарченко. М.: РГТУ, 2001. - 304 с.

198. Теория литературы: учеб. пособие для студентов филол. фак. высш. учеб. заведений: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. -М.: Академия, 2004.

199. Типологический анализ литературного произведения / под ред. НДТамарченко. Кемерово: КГУ, 1982. -174 с.

200. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект-пресс, 1996. - 333 с.

201. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н. Топоров; ред. В.П. Руднева. М.: Прогресс, Культура, 1995. - 624 с.1. ЛЛ(\1. Ч1и

202. Трельч Э. Историзм и его проблемы: Логическая проблема философии истории / Э. Трельч; пер. с нем. М.: Юрист, 1994. - 719 с.

203. Тюпа В.И. Словарь мотивов как научная проблема / В.И. Тюпа, Е.К.Ромодановская // Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»: От сюжета к мотиву. Новосибирск: Инст. филологии СО РАН, 1994.-С. 5-18.

204. Тюпа В.И. Тезисы к проекту словаря мотивов / В.И. Тюпа // Дискурс. 1996. - № 2 // http://www.nsu.riVeducation/virtual/disciurse2 1 Ohtm

205. Успенский Б.А. История и семиотика: (восприятие времени как семиотическая проблема). Статья вторая / Б.А. Успенский // Труды по знаковым системам / под ред. М.Б. Плюханова. Тарту: ТГУ, 1989. - Т. 23. - С. 28 - 40

206. Флоренский П.А. Иконостас / П.А. Флоренский // http://orel.rsl.ru/nettext/russian/florensky/ikonostas.htm

207. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины: в 2 т. / П.А. Флоренский. -М.: Правда, 1990.

208. Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия / 3. Фрейд // По ту сторону принципа удовольствия: сб. / сост. A.A. Гугнин; пер. Я. Когана. М.: Прогресс, Литера, 1992.-С. 201-256.

209. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / О.М. Фрейденберг. М.: Лабиринт, 1997-448 с.

210. Фрейденберг О.М. Система литературного сюжета / О.М. Фрейденберг // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. -М., 1988. С. 216 - 237.

211. Фридлендер Г.М. Австрийская литература в России и русская литература в Австрии / Г.М. Фридлендер // Русская лит. -1993.-№4.- С. 94 102.

212. Фрумкина Р.М Константы культуры продолжение темы / P.M. Фрумкина // Язык и культура: факты и ценности. - М.: Языки славянской культуры, 2001. -С. 167-179.

213. Хайдеггер М. Время картины мира / М. Хайдеггер // Бытие и время: Статьи и выступления; пер. В.В. Бибихина. М.: Республика, 1993. - С. 41 - 63.1. Л 1 11. Т 1 1

214. Хайдеггер М. Европейский нигилизм / М. Хайдеггер // Бытие и время: Статьи и выступления; пер. В.В. Бибихина. М.: Республика, 1993. - С. 63 - 177.

215. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики / М. Хайдеггер // Вопр. философии / пер. A.B. Ахутина, В.В. Бибихина. 1989. - № 9. - С. 116 - 164.

216. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме / М. Хайдеггер // Бытие и время: Статьи и выступления / пер. В.В. Бибихина. М.: Республика, 1993. - С. 192 - 221.о и

217. Хейзинга И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / И. Хейзинга; пер. Г.М. Тавризян. М.: Прогресс, Прогресс - Академия, 1992. - 464 с.

218. Целкова JI.H. Мотив / JI.H. Целкова // Литературная энциклопедия терминов и понятий/под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2001.-Ст. 593-595.

219. Шекспир В. Полн. собран, соч.: в 8 т. / В. Шекспир; общ. ред. А. Смирнова, А. Аникста. М.: Искусство, 1958.

220. Шелер М. Ресентимент в структуре моралей / М. Шелер; пер. А.Н.Малинкин. СПб.: Наука; Университетская книга, 1999. - 231 с.

221. Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей / М. Шелер // Избранные произведения; пер. с нем. -М.: Гнозис, 1994. С. 259 - 324.

222. Шелли П.Б. Размышления о морали / П.Б. Шелли // Триумф жизни: Избранные философско-политические и атеистические трактаты; пер. Л.Р.Дунаевского. М., Мысль, 1982. - С. 157 -170.1. U U

223. Шеллинг Ф.В.И. Философия откровения: в 2 т. / Ф.В.И. Шеллинг; пер. с нем. -СПб.: Наука, 2002.

224. Шенк. Ф.Б. Ментальные карты: Конструирование географического пространства в Европе от эпохи просвещения до наших дней / Ф.Б. Шенк; пер. А. Жоровой // НЛО. 2001. - № 52. - С. 42 - 62.

225. Шиллер Ф. Собр. соч.: в 7 т. / Ф. Шиллер; пер. с нем. М.: Худож. лит., 1957.

226. Шлегель Ф. Критические фрагменты / Ф. Шлегель // Эстетика. Философия. Критика: в 2 т. / пер. Ю.Н. Попова. М.: Искусство, 1983. - Т. 2. - С. 191 - 227.

227. Шмелев АД. Русская языковая модель мира: материалы к словарю / АД. Шмелев. М., 2002. - 287 с.1. Л 1 о1. TIjU

228. Шопенгауэр А. Собр. соч.: в 6 т. / А. Шопенгауэр; сост. А. Чанышева. М.: Терра - Книжный клуб, 2001.

229. Элиот Т.С. «Улисс», порядок и миф / Т.С. Элиот; пер. Ю. Комова // Иностранная лит-ра. 1988. - № 12. — С. 226 - 229.

230. Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант / Т.С. Элиот // Назначение поэзии. Статьи о литературе. Киев: AirLand, 1996. - С. 157 -166.

231. Эпштейн М. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук / М. Эпштейн. -М. НЛО, 2004.-862 с.

232. Эпштейн M Философия возможного / М. Эпштейн. СПб.: Алегейя, 2001. -334 с.

233. Юнг Э. Мысли об оригинальном сочинении / Э. Юнг; пер. И.А.Грацианского. СПб.: Императорская типография, 1812. - 92 с.

234. Якимович А.К. Двадцатый век: Искусство. Культура. Картина мира: От импрессионизма до классического авангарда / А.К. Якимович. М.: Искусство, 2003.-491 с.

235. Якимович А.К. Магическая вселенная: Очерки по искусству, философии и литературе XX в. / А.К. Якимович. М.: Галарт, 1995. -132 с.

236. Ярхо Б.И. Методология точного литературоведения (набросок плана) // Контекст. 1983.-М., 1984.-С. 197-237.

237. Яусс Х.Р. История литературы как вызов теории литературы / Х.Р. Яусс // Современная литературная теория: Антология. М.: Флинта; Наука, 2004. -С.192-201.

238. Яусс Х.Р. История литературы как провокация литературоведения / Х.Р.Яусс; пер. Н. Зоркиной // НЛО. 1995. - № 12. - С. 39 - 84.

239. Яусс Х.Р. К проблеме диалогического понимания / Х.Р. Яусс // Вопр. филос. -1994.-№3.-С. 97- 106.

240. Bandhauer W. Ungarische Beiträge zur Sprachtheorie, Wissenssoziologie und Semiotik / W. Bandhauer. Wien: Österr. Gesellschaft für Semiotik, 1990. - 100 S.

241. Bandhauer W. Wittgenstein und die Zeichen / W. Bandhauer // Semiotische Berichte: mit Linguistik Interdisziplinär. 1992. - Jg. 16, H. 1 - 2. - S. 235 - 289.

242. Biemel W. Philosophische Analysen zur Kunst der Gegenwart / W. Biemel. Wier Nijhoff, 1968. -263 S.

243. Biemel W. Zeitigung und Romanstruktur: Philos. Analysen zur Deutung de modernen Romans / W. Biemel. München: Alber, 1985. — 375 S.

244. Cremerius J. Der Einfluß der Psychoanalyse auf die deutschsprachige Literatur , J. Cremerius // Psyche: Zeitschrift für Psychoanalyse und ihre Anwendungen. Begründet von Alexander Mitscherlich. -1987. Jg. 41, H. 1. - S. 39 - 54.

245. Duden. Das große Wörterbuch der deutschen Sprache: in 10 Bdn. / Hrsgb. von Wiss. Rat und den mitarb. der Dudenred. unter der Leitung von G. Drosdowski. -Mannheim; Leipzig; Wien; Zürich: Duden V., 1999.

246. Edwards J. Language, society and identity / J. Edwards. Oxford; New York: Blackwell, 1985.-245 p.

247. Ehrenfels Ch. von. Über Gestaltqualitäten / Ch. von Ehrenfels // Vierteljahrsschrift für wissenschaftliche Philosophie. -1890. H. 14. - S.249 - 292.

248. Fishman J.A. Language in sociocultural change / J.A. Fishman. Stanford: Standford univ. press, 1972. - 375 p.

249. Fleck L. Entstehung und Entwicklung einer wissenschaftlichen Tatsache / L.Fleck // Einführung in die Lehre vom Denkstil und Denkkollektiv; Hrgb. von L.Schäfer und T. Schnelle. Basel: Schwabe V., 1935 - 150 S.

250. Grimm J. Deutsches Wörterbuch: in 4Bdn. / J. Grimm und W. Grimm; Hrsgb. von der Deutscher Akad. der Wiss. zu Berlin. Leipzig: Hirtel, 1890 - 1939.

251. Gumperz J. Language and social identity / J. Gumperz. Cambridge ets: Cambridge univ. press., 1982.-272 p.

252. Haman J.G. Erkleidung und Verklärung: Eine Auswahl aus Schriften und Briefen des „Mogus in Norden" / J.G. Haman; Hrsgb. von M. Seils. Berlin: Union V., 1963. - 540 S.

253. Haubrichs W. Kleine Bibliographie zu „Anfang" und „Ende" in narrativen Texten / W. Haubrichs // Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik -1995. H. 99 -S. 36-50.

254. Kiss E. Von Spinoza als Vorbild des Zarathustra bis zur Materialisierung der formalen Ethik / http://www.pointernet.pds.hu/kissendre/nietzsche/knowledge17.html

255. Kitsch: Faszination und Herausforderung des Banalen und Trivialen / Hrsgb. von W. Braungart. Tübingen: Niemeyer, 2002. - 274 S.

256. Klopstock F.G. Von der heiligen Poesie / F.G. Klopstock // Der Messias: in 4 Bdn. -Hall: V. von Carl Hermann. 1760. Bd. 1. -184 S.

257. Mauthner F. Sprachkritik. Skepsis. Mystik / F. Mauthner // http://www.penzberg.de/mauthner/sprakri.html5of6

258. Mölk U. Motiv, Stoff, Thema / U. Mölk // Das Fischer Lexikon. Literatur: in 5 Bdn.- Frankfurt a.M., 1996. Bd. 2. - S. 1327 - 1331.

259. Motiv // Der Literatur-Brockhaus: in 4 Bdn. Frankfurt a.M., 2001. - Bd. 2. -S.648 - 649.

260. Münsterberg H. Philosophie der Werte: Grundzüge einer Weltanschauung / H.Münsterberg. Leipzig: Barth V., 1921. - 486 S.

261. Novalis. Das allgemeine Broullon // Novalis. Dichtungen und Prosa. Leipzig: Reclam, 1975.-S. 15-34.

262. Ratz N. Der Identitätsroman: Eine Strukturanalyse / N. Ratz Tubingen: Niemeyer, 1988.-153 S.

263. Retsch A. Paratext und Textanfang / A. Retsch. Wüiyburg: Böhlau, 2000. — 356 S.

264. Roesler-Graichen M. Poetik und Erkenntnistheorie / M. Roesler-Graichen. -Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1994.-253 S.

265. Romananfänge. Versuch zu einer Poetik des Romans: Essaysammlung // Hrsg. von N. Müller. Berlin: Volk und Welt, 1965. —176 S.

266. Sichelschmidt G. Adalbert Stifter. Leben und Werk / G. Sichelschmidt. München: Bodman, 1988.-243 S.

267. Smith A.D. The Ethic Origins of Nations / A.D. Smith . London: Routhledge and Paul, 1986.-258 p.

268. Synonymwörterbuch: Sinnverwandte Ausdrücke der deutschen Sprache / Hrsg. von H. Gröner und G. Kempehe. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1973. - 643 S.

269. Wagner M. Stoppt das Kulturgeschwätz! Eine zeitgemäße Differenzierung von Kunst und / oder Kultur / M. Wagner. Wien; Köln; Weimar: Böhlau, 2000. - 214 S.

270. Wahrig G. Deutsches Wörterbuch mit einem Lexikon der Deutschen Sprachlehre / G. Wahrig. München: Mosaik Verl., 1980. - 4356 S.

271. Würzbach N. Theorie und Praxis des Motiv Begriffs. Überlegungen bei der Erstellung eines Motiv - Index zum Child-Korpus // Jahrbuch für Volkliedforschung. -1993.-H. 38.-S. 64-89.

272. Zilsel E. Die Geniereligion. Ein kritischer Versuch über das moderne Persönlichkeitsideal mit einer historischen Begründung / E. Zilsel; Hrsgb. von J. Dvorak. Frankfurt a.M.: Suhrkamp V., 1990. - 244 S.

273. ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ И КУЛЬТУРЫ АВСТРИИ20 30-х ГОДОВ XX ВЕКА

274. Архипов Ю.И. Австрийская драма 30 40-х годов: дисс. . уч. степ. канд. филол. наук / Ю. И. Архипов. - М., 1971. - 210 с.

275. Архипов Ю.И. Предисловие. / Ю. Архипов // Зайко Ж. Человек в камышах. -М.: Радуга, 1986. -С. 5 -25.

276. Бургер Р. Антифашистский карнавал / Р. Бургер; пер. С. Ромашко // http://if.russ.ru/2002/ll/20021226 byr.html

277. Джонстон У. М. Австрийский ренессанс. Интеллектуальная история Австро-Венгрии 1848 1938 / У.М. Джонстон; пер. В. Калиниченко. - М.: Московская школа политических исследований, 2004. - 640 с.41 Аtiu

278. Дэвис H. История Европы / H. Дэвис; пер. Т.Б. Менской. М.: ACT: Транзиткнига, 2005. - 943 с.

279. Затонский Д.В. Австрийская литература в XX столетии / Д.В. Затонский. -M.: Художественная литература, 1985. 444 с.

280. Кампиц П. Австрийская философия / П. Кампиц // Вопр. философии. -1990 -№12.-С. 150-168.

281. Лобков А.Е. Символические мотивы в художественном мире Йозефа Рота: автореф. канд. филол. наук/А.Е. Лобков.-Н. Новгород: НГЛУ,2003. 19 с.

282. Лозинский С.Г. Царствование Франца-Иосифа: Политический очерк современной Австрии / С.Г. Лозинский. Петроград: Брокгаузъ-Ефронъ, 1916. - 209 с.

283. Науменко А.М. Жанровая специфика австрийской драмы 1918-1938 годов: дисс. .уч. степ, доктора филол. наук. М., 1989. - 476 с.

284. Нири К. Философская мысль Австро-Венгрии / К. Нири. -М.: Мысль, 1987. -192 с.

285. Полтавский М.А. История Австрии: пути государственного развития: в 2ч. / М.А. Полтавский. М.: РАН, 1992.

286. Райсберг А. Австрия, февраль 1934: причины и следствия / А. Райсберг; пер. Д.Н. Мочалина. М.: Прогресс, 1975. - 248 с.

287. Суздалев E.H. Австрийская философия языка: А. Мейнонг / E.H. Суздалев // Структура и методология современной зарубежной философии: Проблемы исследования и преподавания. СПб.: СПбГУ, 1993 . - С. 19 - 21.

288. Травин Д. Маргания О. Европейская модернизация / Д. Травин, О.Маргания // http://p 16q48 .firstvds.ru/modem

289. Турок В.М. Очерки истории Австрии. 1918 1929 / В.М. Турок. - М.: АН СССР, Инст-т истории, 1955. - 586 с.

290. Турок В.М. Очерки истории Австрии. 1929 1938 / В.М. Турок. - М.: АН СССР, Инст-т славяноведения, 1962. - 551 с.

291. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: короткий XX век 1914 - 1991 / Э. Хобсбаум; пер. Е.М. Нарышкиной, A.B. Никольской. - М.: Независимая газета, 2004. - 630 с.

292. Цветков Ю.Л. Австрийская философия и кризис языка в литературе венского модерна / Ю.Л. Цветков // Научные труды Ml 11 У. Сер.: Гуманитарные науки. - М.: Прометей, 2002. - С. 65 - 67.

293. Цветков Ю.Л. Литература венского модерна / Ю.Л. Цветков. М.: Иваново: МИК, 2003.-431 с.

294. Цветков Ю.Л. Философия Э. Маха как методологическая основа анализа культуры / Ю.Л. Цветков // Научно-исследовательская деятельность в классическом университете. Иваново: ИвГУ, 2003. - С. 251 - 252.

295. Черепанова Е.С. Философский регион «Австрия»: от теории предмета к экологической катастрофе / Е.С. Черепанова. Екатеринбург: УроРАН, 1999. -140 с.

296. Черников И.И. Гибель империи / И.И. Черников. СПб.: Terra Fantestica, 2002.-637с.

297. Шимов Я. Австоро-Венгерская империя / Я. Шимов. -М.: Эксмо, 2003.—608 с.

298. Шорске К.Э. Вена на рубеже веков: Политика и культура / К.Э. Шорске. -СПб.: Изд-во им Н.И. Новикова, 2001. 512 с.302. 1938 Anatomie eines Jahres / Hrsg. von Th. Chorherr. - München: Carl Ueberreuter V., 1987. - 420 S.

299. Althaus H. Zwischen Monarchie und Republik: Schnizler, Hofmannstal, Kafka, Musil / H. Althaus. München: Artenis V., 1976. —188 S.

300. Andics H. Der Staat, den keiner wollte: Österreich 1918 1938 / H. Andics. -Wien: Herder V., 1962. - 563 S.

301. Angelova P. Canettis autobiographische Trilogie als Bildungsroman / P.Angelova // 70 Jahre Germanistik in Bulgarien. Sofia, 1999. - S. 235-247.

302. Arlt H. Österreichische Literatur: „Strukturen", Transformationen, Widerspruchsfelder / H. Arlt. St. Ingbert: RohrigUniversitötsverl., 2000. - 405 S.

303. Bled J.-P. Franz Joseph."Der letzte Monarch der alten Schule" / J.-P. Bled. Wien: BöhlauV, 1988.-617 S.

304. Carsten F.L. Die Erste Österreichische Republik im Spiegel zeitgenössischer Quellen / F.L. Carsten. Wien; Köln, Graz: Böhlau V., 1988. - 235 S.

305. Das größere Österreich. Geistiges und soziales Leben von 1880 bis zur Gegenwart / Hrsgb. von K. Sotriffer. Wien: Böhlau V., 1982. - 548 S.

306. Das ist Österreich. Geschichte. Musik, Dichtkunst. Eine Erinnerungsgabe für groß und klein / Hrsg. von anlässlich der 950-Jahr-Feier vom Kulturreferat der Landesregierung. Salzburg: Salzburger V., 1947.-200 S.

307. Dichtung aus Österreich. Anthologie: in 3 Bdn. / Hrsg. von H. Kindermann. -Wien; München: Österreichischer BundesV. für Unterricht. Wiss. und Kunst, 1966.

308. Dichtung und Dichter Österreichs im 19. und 20. Jahrhunderts: in 5 Bdn. -Salzburg; Stuttgart: Residenz V., 1964.

309. Die Österreichische Literatur: Eine Dokumentation ihrer literarhist. Entwicklung: in 2 Bdn. / Hrsgb. von H. Zeman. Graz: Akad. Druch- und Verl.- Anst., 1982.

310. Dusek P. Zeitgeschichte im Aufriß: Österreich seit 1918 / Dursek P., Weinziert E., Pelinka A. Wien: TR - V.sunion, 1988. - 360 S.

311. Engel-Janosi F. Geschichte auf dem Ballhausplatz: Essay zur österreichischen Außerpolitik 1830 1945 / F. Engel-Janosi. - Graz; Köln; Wien: Styria, 1963. - 346 S.

312. Ernst P. Wiener Literatur-Gedenk-Stätten / P. Ernst / Hrsg. von F. Czeike. Wien: J. & V. Edition, 1990. - 164 S.

313. Geschichte der Literatur in Österreich von den Anfängen bis zur Gegenwart: in 7 Bdn. / Hrsgb. von H. Zeman. Graz: Akad. Druch- und Verl.- Anst., 1999.

314. Habermas J. Zeit der Übergänge / J. Habermas. Frankfurt aM, Suhlkamp, 2001.-348 S.

315. Heindi G. Utopie und Realität: Das Problem der österreichischen Kontinuität in der Literatur der Ersten Republik / G. Heindi // Geistiges Leben in Österreich der Ersten Republik/ Hrsg. von G. Heindi. München: Oldenbourg V., 1986. - S. 54 - 63.

316. Henze V. Jüdischer Kulturpessimismus und das Bild des Alten Österreichs in der Welt: Stefan Zweigs und Joseph Roths / V. Henze. Heidelberg: Winter, 1988. - 375 S.

317. Himmel H. Wirkungen Rilkes auf den österreichischen Roman. Existentielle Probleme bei Musil, Broch und Doderer / H. Himmel. Köln, Wien: Böhlau V., 1981. - 252 S.1. A 1 f»f!7

318. Jambor W. Schlüsseljahre und Grundprobleme der Ersten Republik im Spiegel zeitgenössischer Literatur / W. Jambor // Geistiges Leben in Österreich der Ersten Republik / Hrsg. von G. Heindl. München: Oldenbourg V., 1986. - S. 64 - 77.

319. Kann R.A. Die Vülker des Reiches / R.A. Kann // The Multinational Empire: Nationalism and National Reform in the Habsburg Monarchy 1848 1918. - New York, 1950. - Vol. 3. -Part.2. - 1558 p.

320. Kassung Ch. Entropie Geschichten / Ch. Kassung. Frankfurt a.M.: Suhrkamp V., 2001.-326 S.

321. Kaszynski S.H. Identität, Mythisierung, Poetik: Beitrag zur österreichischen Literatur im 20. Jh. / S.H. Kaszynski.- Posnan: Wydaw. Nauk. UAM, 1991. -198 S.

322. Kleindel W. Österreich. Daten zur Geschichte und Kultur / W. Kleindel / Hrsg. von J. Ackerl, G.K. Kodek. Wien: Carl Ueberreuter V., 1995. - 656 S.

323. Kratochwill K. Verwandte der Luge: Verwandlung und Kitsch als anthologische Konstanten bei Elias Canetti und Hermann Broch / K. Kratochwill // Slovak rev. -2003. Vol. 12, N 2. - S. 123 -141.

324. Literarisches Leben in Österreich / Hrsgb. von G. Ruiss. Wien: Interessengemeinschaft österr. Autoren. 1988. - 743 S.

325. Literarisches Leben in Österreich, 1848 1890 / Hrsgb. von K. Amann. - Köln: Bohlau, 2000.-918 S.

326. Literatur in Wien zwischen 1930 und 1980. Wien, München: Artenis V., 1980. - 348 S.

327. Literaturgeschichte Österreichs / Hrsgb. von H. Zeman. Graz: Akad. Druch- und Verl.- Anst., 1996.-916 S.

328. Literaturgeschichte: Österreich / Hrsg. von W. Schmidt-Dengler. Berlin: Schmidt, 1995.-240 S.

329. Moser M. Musil, Canetti, Eco, Calvino: Die überholte Philosophie / M. Moser. -Wien: V. des Verb. Der Viss. Ges. Österreich, 1986. -127 S.

330. Nadler J. Literaturgeschichte Österreichs / J. Nadler. Salzburg: Müller, 1951. - 568 S.

331. Neudeck W. Die Entwicklung der Wirtschaftswissenschaften in Österreich 1918 bis 1938 / W. Neudeck // Geistiges Leben in Österreich der Ersten Republik / Hrsg. von G. Heindl. München: Oldenbourg V., 1986. - S. 220 - 231.

332. Puchalski L. Imaginärer Name Österreich / L. Puchalski // Der lit. Österreichbegriff an der Wende vom XVHI zum XIX Jh. Wien, Böhlau, 2000. - 298 S.

333. Richter H. Zwischen Bohemien und Utopia: Literaturhistorische Aufsätze und Studien / H. Richter. Jena, Bussert, 2000. - 440 S.

334. Rieder H. Österreichische Moderne. Studien zum Weltbild und Menschenbild in ihrer Epik und Lyrik / H. Rieder. Wien: Bergland V., 1968. - 136 S.

335. Ringer E. Die Österreichische Seele: 10 Vorträge zu Medizin, Politik, Kunst und Religion / E. Ringer. Wien; Köln; Graz: Bohlau V., 1984. - 345 S.

336. Romane von gestern heute gelesen: in 4 Bdn. - Bd.UI: 1933 - 1945. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1990.-214 S.

337. Schmidt-DengerW. Literaturgeschichte Österreichs. Eine Einführung in die Problematik / W. Schmidt-Denger, K. Zeyringer // Literaturgeschichte: Österreich:

338. Prolegomena und Fallstudien / Hrsgb. von W. Schmidt Denger. - Berlin: Schmidt V., 1995.-S. 8-17.

339. Schmidt-Dengler W. Problem zu einer Sozialgeschichte der österreichischen Literatur der Zeit zwischen 1918 und 1938 / W. Schmidt-Dengler // Dialog der Epochen. Wien, 1987. - S. 23 - 34.

340. Sebald W.G. Die Beschreibung des Unglücks. Zur österreichischen Literatur von Stifter bis Handke / W.G. Sebald. Salzburg, Wien: Residenz V., 1985. — 689 S.

341. Seldmayr H. Verlust der Mitte. Die bildende Kunst des 19. und 20. Jahrhunderts als Symptom und Symbol der Zeit / H. Seldmayr. Frankfurt a.M.: Das goldene Vlies, 1955.-191 S.

342. Sokel W.H. The Writer in Extremis: Expressionism in Twentieth-Century German Literature / W.H. Sokel. Stanford, Calif., 1959. - P. 129 - 130

343. Strelka J. Literatur und Politik: Beispiele literaturwiss. Perspektiven / J.Strelka. -Frankfurt a.M. ets.: Lang, 1992. 229 S.

344. Strelka J.P. Des Odysseus Nachfahren: Österreichische Exilliteratur sei 1938 / J. Strelka. Tübingen; Basel: Francke V., 1999. - 297 S.

345. Szell Z. Ichverlust und Scheingemeinschaft. Gesellschaftsbild in den Romanen von Franz Kafka, Robert Musil, Hermann Broch, Elias Canetti und Georg Saiko / Z. Szell. -Budapest: Akad. Kiado, 1979. 139 S.

346. Todtenhaupt M. Unterwegs in der Sprache mit Heidegger und Handke / M.Todtenhaupt // Österreich: Beiträge über Sprache und Literatur / Hrsg. von Pankow Ch. Umea: Universität Umea, 1992. - S. 119 - 133.

347. Treichler W. Mittelalterliche Erzählung und Anekdoten um Rudolf von Habsburg / W. Treichler. Bern; Frankfurt a.M.: TaschenbuchV., 1971. - 286 S.

348. Tromler F. Der Österreichische Roman im 20. Jahrhundert eine Episode? / F.Tromler // Literatur und Kritik. - 1967. - Jg. 17. - S. 380 - 392.

349. Tromler F. Roman und Wirklichkeit. Eine Ortsbestimmung am Beispiel von Musil, Broch, Rot, Doderer und Gütersloh / F. Tromler. Stuttgart, Berlin, Köln, Mainz: Kohlhammer, 1966.-180 S.1.)

350. Von Franzos zu Canetti. Jüdische Autoren aus Österreich. Neue Studien / Hrsg. von M. H. Gelber et al. Tübingen: Francke V., 1996. - 238 S.

351. Weiss W. Ausblick auf Geschichte österreichischer Literatur / W. Weiss // Literaturgeschichte: Österreich: Prolegomena und Fallstudien / Hrsg. von W. Schmidt Denger. - Berlin: Schmidt V., 1995. - S. 19 - 29.

352. Wohl R. The generation of 1914./ R. Wohl. London: Weidenfeld and Nicolson, 1980.-307 p.

353. Zima P.V. Zur Konstruktion von Modemismus und Postmoderne / P.V. Zima // Sprachkunst.-Wien, 1996.-Jg. 27,H. l.-S. 127-141.

354. ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ПРОБЛЕМЕ СПЕЦИФИКИ АВСТРИЙСКОЙ И1. НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

355. Балашов Н. Феномен австрийской литературы : Новые работы советских литературоведов / Н. Балашов, Н. Павлова // Лит. газ. -1987. 26 авг. - № 35. - С. 15

356. Бент М. Сквозь даль и время / М. Бент // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. - 1994. - № 6. - С. 62-63.

357. Бердюгина Л.А. Проблема "искусство и культура" в творчестве Т. Манна, Г. Гессе, Р. Музиля / Л.А. Бердюгина // Искусство в системе культуры. Л., 1987. -С. 237-244.

358. Берк П. Язык и идентичность в Италии начала Нового времени / пер. Е.Островской, Ю. Кагарлицкого // НЛО. № 36 -1999. - С. 5 - 26.

359. Бернхард Т. Старые мастера / Т. Бернхард; пер. Б. Хлебникова // Альманах немецкой литературы. М.: Медиум. - Вып. 5. - С. 5 - 209.

360. Гофмансталь Г. фон. Австрия в зеркале своей литературы / Г. фон Гофмансталь // Избранное / пер. А. Назаренко. М.: Искусство, 1995. - С. 643 - 655.

361. Гофмансталь Г. фон. Мы, австрийцы, и Германия / Г. фон Гофмансталь // Избранное / пер. А. Назаренко М.: Искусство, 1995. - С. 637 - 643.

362. Грюнвальд Л. Когда молчание нарушено / Л. Грюнвальд // Ин. лит. № 6. -1961.-С.212-214.

363. Грюнвальд Л. Новая австрийская проза / Л. Грюнвальд // Ин. лит. № 8. -1963.-С.233-234.

364. Грюнвальд Л. Современная австрийская литература / Л. Грюнвальд // Ин. лит. № 10. - 1958. - С. 200 - 205.

365. Данилина Г.И. Национальная традиция и современный контекст: Актуальные аспекты изучения немецкой и австрийской литературы / Г.И.Данилина. -Тюмень: Изд-во Тюменского ун-та, 2003. 220 с.

366. Затонский Д.В. Заметки на полях статьи Дьердя Шебештьена / ДВ.Затонский //Ин. лит. -№ 10. -1983. С. 181 - 186.

367. Затонский Д.В. Страницы австрийской литературы / Д.В. Затонский // Ин. лит. 1972 - № 11. - С. 205 - 209.

368. Затонский Д.В. Существует ли австрийская литература? / Д.В. Затонский // Современная литература за рубежом. М.: Сов. писатель, 1975. - С. 154 - 174.

369. Зусман В.Г. Австрия и австрийское / В.Г. Зусман // Межкультурная коммуникация: Коллективная монография. / под ред. В.Г. Зусмана. Нижний Новгород: Деком, 2001.-С. 137- 158.

370. Карельский A.B. Предисловие. / A.B. Карельский // Краус В. В роли предтечи: Австрийская культура в силовом поле европейских культурных течений //Ин. лит. № 2. - 1991. - С. 230

371. Кравченко Л.С. «Австрийская проблематика» и ее художественное воплощение в творчестве Томаса Бернхарда: автореф. дис. канд. филол. наук / Л.С. Кравченко. Киев: АН УССР. Ин-т им. Т.Г. Шевченко, 1991. -17 с.

372. Краус В. В роли предтечи: Австрийская культура в силовом поле европейских культурных течений / В. Краус // Ин. лит. № 2. -1991. - С.230 - 235.

373. Куликова E.H. X. фон Додерер и А.П. Гютерсло. К вопросу о национальных традициях австрийской литературы / E.H. Куликова // Проблема взаимовлияния в русской и зарубежной литературе XIX XX веков: межвузовский сб. -Горький: ГГУ, 1986. - С. 48 - 53.

374. Кундера М. Нарушенные завещания / М. Кундера; пер. М. Таймановой. -СПб.: Азбука-классика, 2004. 284 с.

375. Манн Т. Доктор Фаустус / Т. Манн; пер. С. Апта. М. : Республика, 1993. —431 с.

376. Манн Т. Иосиф и его братья: в 2 т. / Т. Манн; пер. С. Апта. М.: Правда, 1987.

377. Менассе Р. Страна без свойств / Р. Менассе; пер. А. Белобратова, 3. Мардановой. СПб.: Петербург XXI век; Симпозиум, 1999. - 128 с.

378. Михайлов A.B. Варианты эпического стиля в литературах Германии и Австрии / A.B. Михайлов // Языки культуры: учеб. пособие по культурологии. -М.: Языки русской культуры, 1997. С. 339 - 377.

379. Михайлов A.B. Вещественное и духовное в стилях немецкой литературы /

380. A.B. Михайлов // Языки культуры: учебное пособие по культурологии. М.: Языки русской культуры, 1997. - С. 269 - 295.

381. Михайлов A.B. Стилистическая гармония и классический стиль в немецкой литературе / A.B. Михайлов // Теория литературных стилей: Типология стилевого развития нового времени. М.: Наука, 1976. - С. 294 - 343.

382. Михайлов, AB. Из источника вешкой культуры / AB. Михайлов // Золотое сечение: Австрийская поэзия XIX-XX веков в русских переводах.-M., 1988.-С. 5-37.

383. Михайлов A.B. Искусство и истина поэтического в австрийской культуре середины XIX века // Советское искусствознание. 1976. — № 1. — С. 137— 175.

384. Павлова Н.С. Предисловие. / Н.С. Павлова // Природа реальности в австрийской литературе. М.: Языки славянской культуры, 2005. - С. 9 -13.

385. Павлова Н.С. О характере австрийской литературы / Н.С. Павлова // Природа реальности в австрийской литературе. -М.: Языки славянской культуры, 2005. -С. 13-47.

386. Павлова Н.С. Типология немецкого романа 1900 1945 годов / Н.С.Павлова. -М.: Наука, 1982.-276 с.

387. Пашигорев В.Н. Роман воспитания в немецкой литературе XVIII XX веков /

388. B.Н. Пашигорев. Саратов: СГУ, 1993. -144 с.

389. Рингер Ф. Закат немецких мандаринов / Ф. Рингер; пер. М. Лоскутовой // НЛО. -2002. -№ 53. -С. 105 159.

390. Рожновский C.B. Прошлое и настоящее австрийской словесности: Не совсем академические раздумья / C.B. Рожновский // Ин. лит. -№ 9. -1981. С. 183 -188.

391. Саймоне П. Австрийская традиция в немецкоязычной философии / П. Саймоне//Вопросы философии. 1994. -№ 5 - С. 64-75.

392. Фейхтвангер Л. Лже-Нерон / Л. Фейхтвангер // Лже-Нерон. Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ / пер. Д. Затонского М.: Эксмо; РИЦ Литература, 2002. - С. 7 - 358.

393. Франк Б. Сервантес / Б. Франк // Бруно Франк Сервантес. Лев Осповат Гарсиа Лорка / пер. А. Кочеткова. М.: Книга, 1982. - С. 7 - 149.

394. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года / Э. Хобсбаум; пер. A.A. Васильева. СПб: Алетейя., 1998. - 305 с.

395. Шебештьен Д. Австрийская литература и ее связи с литературами дунайского региона / Д. Шебештьен // Ин. лит. № Ю. -1983. - С. 176 - 181.

396. Alt Р.-А. Ironie und Krise: Ironisches Erzählen als Form ästhetischer Wahrnehmung in Thomas Manns "Der Zauberberg" und Robert Musils "Der Mann ohne Eigenschaften" /Р.-A.Alt. Frankfurt а. M. etc.: Lang, 1989. - 363 S.

397. Andrian-Werbung V. von. Österreich und dessen Zukunft / V. von Andrian-Werbung. Hamburg: Hoffmann und Campe, 1843. - 168 S.

398. Arntzen H. Der moderne deutsche Roman: Voraussetzungen, Strukturen, Gehalte / H. Arntzen. Heidelberg: Rothe V., 1962. -128 S.

399. Auckenthaler K.F. „Aber, bitte dich, lass mich aus, das eurem ewigen Österreich ist schon die Pure Erfindung!" Zur Diskussion des österreichischen Literaturbegriffs / K.F. Auckenthaler//Sprachkunst.- 1993.- Jg. 24,H. 1.-S. 51 -72.

400. Auckenthaler K.F. Die Dichtung des Biedermeier Die erste Geniezeit der Österreichischen Literatur? Zum Österreichischen Literaturbegriff / K.F .Auckenthaler // Neohelicon. -1992. - Jg. 21, H. 1. - S. 71 - 83.

401. Bahr H. Die Rotte Korahs/H. Bahr.-Wien: Belletristische Darstellung, 1948.-615 S.

402. Bauer R. Österreichische Literatur. Bedeutungswandel eines Begriffes / R. Bauer // Literatur aus Österreich, österreichische Literatur: Ein Bonner Symposium / Hrsgb. von K.K. Polheim. Bonn, 1981. - S. 23 - 35.

403. Baumann G. Österreich als Form der Dichtung / G. Baumann // Spectrum Austriae / Hrsgb. von O. Schulmeister. Wien: Herder, 1957. - S. 583 - 613.

404. Benda O. Die österreichische Kulturidee / O. Benda. Wien: Fink, 1936. - 136 S.

405. Böhm K.W. Der Narziss Thomas Mann und die Pathologisierung seiner Homosexualität: Zu einem „neuen Konzept" der Thomas-Mann-Forschung / K.W.Bohm // Psyche. 1990. - Jg. 44, H. 4. - S. 308 - 332.

406. Corio K Robert Musil Thomas Mann: Ein Dialog / K. Corio. - Pfulligen: Neske, 1971.-77 s.

407. Dalos G. Der schwierige Weg von Europäern nach Europa / G. Dalog // Europäische Rundschau. -1995. Jg. 23, H. 2. - S. 17 - 21.

408. Deutsche Dichter der Moderne. Ihr Leben und Werk / Hrsg. von B. von Wiese. -Berlin: Schmidt, 1965. 524 S.

409. Deutsche Literatur zwischen den Weltkriegen: in 3 Bdn. Bern, Wien: Lang, 1992.

410. Deutsch-Österreichische Literaturgeschichte: in 4 Bdn. / Hrsg. von J. W. Nagl. -Wien: Fromme, 1899-1937.

411. Durzak M. Hermann Broch und Alfred Döblin. Begegnung und Kontroverse, oder Der Deutsche Roman am Scheideweg / M. Durzak // Neue deutsche Hefte. 1987. -Jg. 34, H, l.-S. 92-105.

412. Eisele U. Die Struktur des modernen deutschen Roman / U. Eisele. Tübingen: Niemeyer V., 1984.-367 S.

413. Eisenreich H. Das schöpferische Misstrauen oder ist Österreichs Literatur eine österreichische Literatur? / H. Eisenreich // Österreich im Spiegel des Essays / Hrsg. von F. Richter, R. Rocek. Wien: Hanser, 1973. - S. 46 - 84.

414. Essay und Essayismus. Benjamin, Broch, Kassner, H. Mann, Musil, Rychner / Hrsg. von J. Steineke. Stuttgart: Kohlhammer, 1969. - 240 S.

415. Feuchtwanger L. Der falsche Nero / L. Feuchtwanger. Berlin; Weimar: Aufbau V., 1963.-396 S.1. JT7 /

416. Fietz L. Strukturmerkmale der hermetischen Romane Thomas Manns, Hermann Hesses, Herman Brochs und Hermann Kasacks / L. Fietz // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte. 1966. - Jg. 40, H. 1-2.-S. 178-195.

417. Fischer J. M. Fin de siècle: Kommentar, zu einer Epoche / J.M. Fischer. -München: Winkler V, 1978. 298 S.

418. Frank F. Cervantes / F. Frank. Berlin: Der Morgen Berlin V., 1978. - 359 S.

419. Freundschaft im Exil. Tomas Mann und Hermann Broch / Hrsg. von P.M. Lützeler. Frankfurt aJ№: Fink V., 2004. - 246 S.

420. Füllebom U. Zur Frage der Identität von österreichischer und moderner Literatur / U. Fülleborn // Literatur aus Österreich / Hrsg. von K.K. Polheim. Bonn: TD-V., 1980.-S. 47-72.

421. Glückliches Österreich. Literarische Besichtigung eines Vaterlandes / Hrsg. von J. Jung. Salzburg; Wien: Residenz V., 1978. - 212 S.

422. Goethe und die Deutschen. Vom Nachruhm eines Dichters. Stuttgart: Kohlhammer, 1962.-348 S.

423. Goethe und die Kunst / Hrsg. von S. Schulze. Stuttgart: Hatje, 1994. - 643 S.

424. Greiner U. „Literatur ist das Schreiben von Geschichte". Ein Gespräch / U. Greiner // Der Tod des Nachsommers. Aufsätze, Porträts, Kritiken zur österreichischen Gegenwartsliteratur. München: Hansen, 1979. - S. 180 - 198.

425. Grillparzer F. Worin unterscheiden sich die österreichischen Dichter von den übrigen? / F.Grillparzer // Sämtliche Werke / Hrsg. von A. Sauer. Bd. 15. - Stuttgart: J.G. Gottalichen Buchhandlung, 1887. - S. 140 -144.

426. Harlass G. Das Kunstmittel des Leitmotivs. Bemerkungen zur motivischen Arbeit bei Thomas Mann und Hermann Broch / G. Harlass // Welt und Wort. -15. S. 267 - 269.

427. Himmel H. Die andere Welt: Aspekte der österreichische Literatur des 19. und 20. Jahrhunderts / Hrsg. von K. Bartsch ets. Bern; München: Francke, 1979. - 398 S.

428. Junger E. Auf den Marmorklippen / E. Junger. Hamburg: Haseatische V. - Anst., 1941.-156S.1.O t<iO

429. Kesten H. Vorwort 1956 / H. Kesten // Joseph Roth / Hrsgb. von H. Kesten. -Köln, 1975-1976.-S. 9-28.

430. Koopmann H. Der klassisch-moderne Roman in Deutschland: Thomas Mann -Alfred Döblin Hermann Broch / H. Koopmann. - Stuttgart: Kohlhammer, 1983. -188 S.

431. Literarisches Leben in Österreich. 1814 1890 / Hrsgb. von K. Amann. - Wien: Böhlau, 2000.-918 S.

432. WO. Lüdwig E. Cleopatra. Geschichte einer König. Amsterdam: Querdo, 1937. - 304 S.4\. Magris C. Aktuelle Perspektiven der mitteleuropäischen Literatur / C. Magris // Literatur und Kritik. 1968. - 27/28. - S. 321 - 337

433. Magris C. Der habsburgische Mythos in der österreichischen Literatur / C.Magris. -Salzburg: Salzburger V., 1963. 240 S.

434. Magris C. Der unauffindbare Sinn. Zur österreichischen Literatur des 20. Jahrhunderts / C. Magris. Klagenfurt: Atheneum, 1978. - 110 S.

435. Mann Th. Gibt es eine Österreichische Literatur? / Th. Mann // Gesammelte Werke: in 10 Bdn. Frankfurt a.M., 1960 - 1974. - Bd. 10. - S. 919.

436. Schmid H. Österreichische Literatur Obsession und Phantasma / H. Schmid, S. Schmid-Bortenschlager // Modem Austrian Literature. -1984.-Jg. 17,H.3 /4.-S. 113-128.

437. Seidler H. Deutsche Sprache und österreichische Literatur / H. Seidler // Sprachkunst -1983. Bd. 14. - S. 47 - 55.

438. Siefken H. Heinrich Manns »Der Untertan« und Hermann Brochs »Die Schuldlosen«. Zur Satire und Analyse des »Spießers« als Untertan / H. Siefken // Zeitschrift für deutscher Philologie. -1974. 93. - S. 186 - 213.

439. Siegl W. Was ist Österreichisches an Österreich? / W. Siegl // Österreichische Literatur: Theorie, Geschichte und Rezeption: Jahrbuch der Österreich-Bibliothek in St. Petersburg / Hrsg. von A. Belobratow. -1995/1996. — № 3. S. 6 —14.

440. Steinecke H. Von Lenau bis Broch: Studien zur österreichischen Literatur- von außen betrachtet / H. Steinecke. Tübingen, Francke, 2002. - 215 S.

441. Stephan D. Thomas Manns Tod in Venedig und Hermann Brochs Vergil / D.Stephan // Schweizer Monatshefte. -1960. № 40. - S. 76 - 83.

442. Strelka J. Zwischen Wirklichkeit und Traum: das Wesen des Österreichischen in der Literatur / J. Strelka. Tübingen, Basel: Francke V., 1994. - 336 S.

443. Tandon D. "Melzers Neffe" / D. Tandon // Europäische Rundschau. 1995. - Jg. 23, H. 2.-S. 73-78.

444. Thurnher E. Gibt es eine österreichische Romantik?: Zur literarhistorischen Begriffsbildung / E. Thurnher // Sprachkunst. 1987. - Jg. 18, H. 1. - S. 10 - 20.

445. Titzmann M. Das Konzept der „Person" und ihrer „Identität" in der deutschen Literatur um 1900 / M. Titzmann // Die Modernisierung des Ich. -Passau, 1989. S. 36 - 52.

446. Utopie und Parodie bei Musil, Broch und Thomas Mann / Hrsg. von H. Zeman. -Bonn: Bouvier V., 1969. -120 S.

447. Von Richard Wagner zu Bertolt Brecht. Eine Geschichte der neueren deutschen Literatur / Hrsgb. von J. Strelka. Frankfurt a. M.; Hamburg: Fink, 1964. - 368 S.

448. Washietl E. Österreich und Deutschland: Tabus zwischen Nachbarn / E. Washietl // Europäische Rundschau. -1995. Jg. 23, H. 2. - S. 101 -107.

449. Weigel H. Flucht von der Größe / H. Weigel. Wien; Köln: Böhlau, 1978. - 138 s.1. A1.(\

450. Weiss W. Die Literatur der Gegenwart in Österreich / W. Weiss // Die deutsche Literatur der Gegenwart / Hrsgb. von M. Durzak. Stuttgart: Kohlhammer, 1971. —S. 35 — 73.

451. Weiss W. Österreichische Literatur eine Gefangene des habsburgischen Mythos? / W. Weiss // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissenschaft und Geistgeschichte. - 1969. - Jg. 43, H. 2. - S. 333 - 345.

452. Weiss W. Thematisierung der „Ordnung" in der österreichischen Literatur / W. Weiss // Dauer und Wandel. Aspekte österreichischen Kulturentwicklungen / Hrsgb. von W. Stolz, O. Schatz. Wien; Freiburg; Basel: Francke V., 1975. - S. 19 - 44.

453. Wienold G. Hermann Brochs „Tod des Vergil" und Thomas Manns „Doktor Faustus": Ein Dialog? / G. Wienold // Hermann Broch. Das dichterische Werk. Neue Interpretationen / Hrsg. von M. Kessler, P.M. Lützeler. Tübingen: Stauffenburg V., 1987.-S. 253-263.

454. Wildgans A. Rede über Österreich / A. Wildgans. Salzburg; Stuttgart: Residenz V, 1965.- 44 S.

455. Winter E. Der Josephinismus. Die Geschichte des österreichischen Reformkatolizismus 1740 1848 / E.Winter. - Berlin: Akad. Berlag, 1962. - 380 S.

456. Winter E. Frühliberalismus in der Donaumonarchie. Religiöse, nationale und wissenschaftliche Strömungen von 1790 1868 / E. Winter. - Berlin: Akadem. V., 1968.-365 S.

457. Zimmermann H.D. Die Literaten und der Erste Weltkrieg / H.D. Zimmermann // Neue Gesellschaft. Frankfurter Hefte. 1994. - Jg. 41, H. 12. - S. 1133 -1137.

458. Zymner R. „Namenlos" und „Unantastbar": Elias Cannetis poetologisches Konzept / R. Zymner // Deutschen Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistgeschichte. -1995.-Jg. 69,H. 3.- S. 570-595.

459. ЛИТЕРАТУРА О ТВОРЧЕСТВЕ РОБЕРТА МУЗИЛЯ

460. Белобратов А.В. Концепция культуры в творчестве Роберта Музиля / А.В.Белобратов // Литература в контексте художественной кулыуры. Вып.1. -Новосибирск, НГУ, 1991. - С. 76 - 85.

461. Белобратов А.В. Метод и роман: Роберт Музиль / А.В. Белобратов. Л.: ЛГУ, 1990.-160 с.

462. Белобратов А.В. Музиль и Витгенштейн, или Литература и философия / А.В. Белобратов // Вопросы философии. 1998 - № 5. - С. 113 - 122.

463. Белобратов А.В. Проблема литературного характера в австрийском романе 1930-х годов (Р. Музиль, Г. Брох, Э. Канетти) / А.В. Белобратов // Проблема характера в зарубежных литературах. Свердловск: СГПИ, 1991. - С. 63-70.

464. Белобратов А.В. Роберт Музиль и русская литература /А.В. Белобратов // Межнациональный фольклор в литературном процессе: межвузовский сб. Л.: ЛГУ, 1989.-С. 76-86.

465. Белобратов А.В. Роман Р. Музиля «Человек без свойств» (общество и личность): дисс. канд. филол. наук / А.В. Белобратов. Л., 1985. -154 с.

466. Белобратов А.В. Фридрих Ницше в дневниках Роберта Музиля / А.В.Белобратов // Пробл. истории зарубеж. лиг. СПб.: СпбГУ, 1993. - Вып. 4. - С. 128 -139.

467. Давлианидзе Д.С. Ранние произведения Р. Музиля: автореф. . канд. филол. наук / Д.С. Давлианидзе. Тбилиси, 1974. - 28 с.

468. Давлианидзе Д.С. Роберт Музиль и метаморфоза романа / Д.С. Давлианидзе // Взаимодействие жанра и метода в зарубежной литературе XVIII XX веков. -Воронеж, Изд-во ВГУ, 1982. - С. 140 - 150.

469. Иванова Н.В. Синтактико-стилистический анализ новеллистики Р. Музиля: (На примере новеллы "Тонка") / Н.В. Иванова// Studia lingüistica. СПб., 1996. -2.-С. 72-77.

470. Исупов К.Г. Роман-эпитафия: (Образ истории в романе Р. Музиля "Человек без свойств") / К.Г. Исупов // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX XX веков. - Пермь, 1991. - С. 78-85.

471. Казначеев С.M. Проблема стиля в творчестве Роберта Музиля / С.МХазначеев // Филол. науки. М., 1996. - № 5. - С. 25 - 34.

472. Казначеев С.М. Ульрих на том свете: О судьбах вторых томов / С.МКазначеев // Моск. вестн. -1990. № 5. - С. 298-307.

473. Казначеев С.М. Человек без средств: Читая Музиля / С.М. Казначеев // Моск. вестн. -1996. -№ 5 6. - С. 176 -190.

474. Карельский A.B. Предисловие к публикации: Роберт Музиль. Из дневников. / A.B. Карельский // Метаморфозы Орфея: Беседы по истории западных литератур. Вып. 2. -М.: РГГУ, 1999. - С. 199

475. Карельский A.B. Утопии и реальность / A.B. Карельский // Музиль Р. Малая проза: в 2 т. М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 1999. - Т.1. - С. 7 - 39.

476. Карельский A.B. Утопии Роберта Музиля / AB. Карельский // Метаморфозы Орфея: Беседы по истории западных литератур-М.: РГГУ, 1999.-Вып. 2. -С. 157-188.

477. Кузнецова Е. Вокруг театра "без свойств" Р. Музиля. Идеологические аспекты творчества / Е. Кузнецова // Проблемы идеологической борьбы в современном зарубежном театре.-М.: Наука, 1987.-С. 169-188.

478. Нагибин, Ю. Вокруг "Человека без свойств"/ Ю. Нагибин // Лит. учеба. М., 1986.-№ 1.-С. 186-196.

479. Науменко А. О поэтике Роберта Музиля / А. Науменко // Литературное обозрение. 1991. -№ 8. - С. 53 - 53.

480. Павлова Н.С. Восемь портретов / Н.С. Павлова // Лит. обозрение. -1988. -№ 3. С. 60-62.

481. Павлова Н.С. Уроки Музиля (Поэтика романа «Человек без свойств») / Н.С. Павлова // Вопросы литературы. 2000. - № 5. - С. 181 - 207.

482. Пушкарев A.A. Трагический герой в современном мире /A.A. Пушкарев // Традиционализм и модернизм в русской литературе XX века. Томск: ТГУ, 1999.-С. 13-22.

483. Пушкарев A.A. Эволюция "неклассического" трагизма в современных эпических жанрах: (Достоевский, Камю, Музиль) / A.A. Пушкарев. Кемерово: Кемер. гос. ун-т., 1989. - 125 с.

484. Свительская Т. А., Изображение человека в творчестве Р. Музиля и его роман «Тревоги воспитанника Тёрлесса» / Т.А. Свительская // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж: ВГПУ, 1973. - С. 74 - 86.

485. Свительская Т.А. «Человек без свойств». К вопросу о названии романа Роберта Музиля / Т.А. Свительская // Проблемы эстетического анализа литературных произведений: Известия Воронежского гос. пед. института. Т. 142. - Воронеж: ВГПУ, 1974 - С. 23 - 30.

486. Свительская Т.А. Поиски новой морали в романе Р. Музиля «Человек без свойств» / Т.А. Свительская // Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе. М.: МПГУ, 1977. С. 94 - 106.

487. Солодилова И.М. Скрытые смыслы и их языковое выражение в словесно-образной системе Роберта Музиля: Автореф. дисс. на соиск. уч степ. канд. филол. наук / И.М. Солодилова. СПб.: СПбГУ, 2000. - 21 с.

488. Тиханова Н.В. Осложненный синтаксис как стилистический прием в новеллистике Роберта Музиля: автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук / Н.В. Тиханова. СПб.: СПбГУ, 1996. - 24 с.

489. Хайчевская Т. Творчество Достоевского как источник современного европейского романа: (Типология героев Достоевского, Камю, Музиля) / Т.Хайчевская // Творчество Ф.М. Достоевского: проблемы, жанры, интерпретации. Новокузнецк, 1998. - С. 41-47.

490. Эппггейн М. Законы свободного жанра: (Эссеистика и эссеизм в культуре нового времени) / М. Эпиггейн // Вопросы литературы. -1987. № 7. - С. 120 - 153.

491. Albertsen Е. Ratio und „Mystik" im Werk Robert Musils / E. Albertsen. -München: Nymphenburger, 1968-195 S.

492. Aler J. Als Zögling zwischen Mäterlinck und Mach: Robert Musils literarischphilosophische Anfange / J. Aler // Probleme des Erzählens in der Weltliteratur / Hrsg. von F. Martini. Stuttgart: Klett, 1971. - S. 234 - 290.

493. Aler J. Robert Musil: Ein Kulturkritiker / J. Aler // Duitse Kroniek. -1976. Jg. 28, H. 1/2-S. 32-60.

494. Allesch J. von. Robert Musil in der geistigen Bewegung seiner Zeit / J. von Allesch // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960. - S. 133 - 143.

495. Alt P.-A. Ironie und Krise: Ironisches Erzählen als Form ästhetischer Wahrnehmung in Thomas Manns "Der Zauberberg" und Robert Musils "Der Mann ohne Eigenschaften" / P.-A.AH Frankfurt a. M. etc.: Lang, 1989. - 145 S.

496. Althaus H. Zwischen Monarchie und Republik: Schnizler, Hofmannstal, Kafka, Musil / H. Althaus. München: Artenis V., 1976. - 340 S.

497. Arntzen H. Musil Kommentar zum Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / H. Arntzen. - München: Winkler, 1982. - 500 S.

498. Arntzen H. Satirischer Stil. Zur Satire Robert Musils im „Der Mann ohne Eigenschaften" / H. Arntzen. Bonn: Bouvier, 1960. - 218 S.

499. Arntzen H. Ulrich und Agathe Heilige Gespräche / H. Arntzen // Sprachästhetische Sinnvermittlung. Robert Musil Symposion - Berlin 1980 / Hrsg. von D.P. Farda, U. Karthaus.-Frankfurt a.M.; Bern: Peter Lang V., 1982.-S. 117- 125.

500. Arvon H. Robert Musil und der Positivismus / H. Arvon // Robert Musil: Studien zu seinem Werk. Hamburg, Reinbek, 1970. - S. 200 - 213.

501. Aspetsberger F. Anderen Zustand. Für In. Musil und einige Zeitgenossen / F. Aspetsberger // Robert Musil. Untersuchungen / Hrsgb. von U. Baur, E. Castex. -Königstein: Athenäum, 1980. - S. 46 - 67.

502. Bauer G. Die „Auflösung des anthropozentrischen Verhaltens" im modernen Roman. Darstellt an Musils "Der Mann ohne Eigenschaften" / G. Bauer // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistgeschichte. -1968. Jg. 42, H. 5. - S. 677 - 702.

503. Baumann G. Robert Musil: Zur Erkenntnis der Dichtung / G. Baumann. Bern; München: Francke V., 1965. - 263 S.

504. Bausinger W. Studien zur einer historisch-kritischen Aufgabe von Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / W. Bausinger. Hamburg: Reinbek, 1964. - 948 S.

505. Berger I. Musil mit Luhmann /1. Berger. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 2004. -165 S.

506. Berghahn W. Die essayistische Erzähltechnik Robert Musils / W. Berghahn. -Bonn: Diss., 1956.-136 S.

507. Berghahn W. Robert Musil in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten / WJBerghahn. Hamburg: Rowohlt, 1978. -187 S.

508. Böhme H. Eine Zeit ohne Eigenschaften / H. Böhme // http://www.xs4all.nl/~iikie/Essav/NL/posthistorie.html

509. Böhme H Theoretische Probleme der Interpretation von R. Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / H. Böhme // Robert Musil. Wege der Forschung / Hrsgb. von R. von Heydebrand. -Dormstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982. S. 120 -159.

510. Bohn R. Transversale Inversion : Symptomatologie und Genealogie des Denkens in der Philosophie Robert Musils / R. Bohn. Wurzburg: Königshausen und Neumann, 1988.-393 S.

511. Bringazi F. Robert Musil und die Mythen der Nation / F. Bringazi. Frankfurt a.M.: Lang, 1998.- 136 S.

512. Brosthaus H. Zur Struktur und Entwicklung des „anderen Zustands" in Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / H. Brosthaus // Deutsche Vierteljahresschrift. 1965. - Jg. 39, H. 3. - S. 388 - 440.

513. Büren E. Zur Bedeutung der Psychologie im Werk Robert Musils / E. Büren. -Freiburg i.Br.: Atlantis, 1970. -194 S.

514. Classen A. Robert Musils Novelle „Tonka" im Licht des Neuen Testaments / A. Classen // Colloqua germanica. 1988. - Bd. 21, N 2/3. - S. 169 - 184.

515. Corino K. Ödipus oder Orest? Robert Musil und Psychoanalyse / K. Corino // Robert Musil. Vom „Törles" zum „Mann ohne Eigenschaften" // Hrsg. von U. Bauer und D. Goltschnigg. München, Salzburg: Fink V., 1973. - S. 123 -135.

516. Cremerius J. Der Einfluss der Psychoanalyse auf die deutschsprachige Literatur Freud / J. Cremerius // Psyche / Zeitschrift für Psychoanalyse und ihre Anwendungen. Begründet von Alexander Mitscherlich. -1987. Jg. 41. - S. 39 - 54.

517. Cremerius J. Robert Musil. Das Dilemma eines Schriftstellers vom Typus „poeta doctus" nach Freud / J. Cremerius // Psyche / Zeitschrift für Psychoanalyse und ihre Anwendungen Begründet von Alexander Mitscherlich. -1979. Jg. 33, H 2. - S. 733 - 772.

518. Dawidowski Ch. Die geschwächte Moderne. Robert Musils episches Frühwerk im Spiel der Epochendebatte / Ch. Dawidowski. Frankfurt a.M.; Berlin; Bruxelles; Wien: Peter Lang V., 2000. - 340 S.

519. Dettmering P. Die Doppelgänger-Phantasie in Robert Musils „Der Mann ohne Eigenschaften" / P. Dettemering // Literatur und Kritik. -1980. H. 1. - S. 451 - 458.

520. Dinklage K. Musils Definition des Mannes ohne Eigenschaften und das Ende seines Romans / K. Dinklage // Robert Musil Studien zu seinem Werk / Hrsg. von K. Dinklage, E. Albertsen, L. Corino. Hamburg: Rowohl V., 1970. - S. 112 -124.

521. Eibl K. „Ich liebe mich sehr Parallelgeschichten". Zur Kontinuität der „Kunstperiode" von Goethe zu Musil / K. Eibl // Robert Musil. Untersuchungen / Hrsgb. von U. Baur, E. Castex. Königstein: Athenäum, 1980. - S. 127 - 139.

522. Endres J. Inzest und Tabu als Modelle literarischer Epochenerfahrung / J.Endres // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. 2001. - Jg. 75, H. 3.- S. 446-462.

523. Flinker M. Der Österreicher Robert Musil / M. Flinker // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960. -S. 382-386.

524. Fontana O.M. Erinnerung an Robert Musil / O.M. Fontana // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960. -S. 325-345.

525. Frank M. Auf der Suche nach einem Grund. Über den Umschlag von Erkenntniskritik in Mythologie bei Musil / M. Frank // Mythos und Moderne. Begriff und Bild einer Rekonstruktion // Hrsg. von K. H. Bohrer. Frankfurt a.M.: Surkamph, 1983.- S. 318-362.

526. Freese W. Verinnerte Wirklichkeit. Zur epischen Funktion der Liebe im „Mann ohne Eigenschaften" / W. Freese // Robert Musil Studien zu seinem Werk / Hrsg. von K. Dinklage, E. Albertsen, L. Corino. Hamburg: Rowohl V., 1970. - S. 94 - 112.

527. Friese A. Plädoyer für Robert Musil / A. Friese. Hamburg: Reinbek, 1980. -198 s.

528. Fuld W. Die Quellen zur Konzeption des „anderes Zustands" in Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / W. Fuld // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. — 1976. Jg. 50, H, 4. - S. 664 - 682.

529. Genno Ch.N. Novalis and Musil / Ch.N. Genno // Echoes and influences of German romanticism. -N.Y. etc., 1987. P.124 - 138.

530. Gernzmann W. „Der Mann ohne Eigenschaften". Zur Problematik der Romangestalt / W. Gernzmann // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960. - S. 49 - 76.

531. Gies A. Musils Konzeption des „Sentimentalen Denkens" / A. Gies. Salzburg: Andreas, 2003.-240 S.

532. Goltschnigg D. Mystische Tradition in Robert Musils Roman / D. Goltschnigg // Martin Bubers „Extatische Konfessionen" im „Mann ohne Eigenschaften". -Heidelberg, Stiehm V., 1974. S. 54 - 197.

533. Gumtau H. Robert Musil / H. Gumtau. Berlin: Coloquium, 1967. - 94 S.

534. Gunia J. Die Sphäre des Ästhetischen bei Robert Musil / J. Gunia.-Wien: Böhlau, 2000.-158 S.

535. Henninger P. Der Buchstabe und Geist: Unbewusste Determinierung in Schreiben Robert Musils / P. Hennenger. Frankfurt a.M.: Lang, 1980. - 247 S.

536. Herity E. Robert Musil and Nietzsche / E. Herity // Modern lang. rev. 1991. -Vol. 86, pt. 4.-P. 911-923.

537. Heyd D. Musil-Lekture: Der Text; das Unbewusste: Psychosemiologische Studien zu Robert Musils theoretischem Werk und zum Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / D. Heyd. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1980. - 318 S.

538. Heydebrand R. Zum Thema „Sprache und Mystik" in Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / R. Heydebrand // Zeitschrift für deutsche Philologie. -1963. Jg. 82, H. 2. - S. 249 - 271.

539. Höchstätter D. Sprache des Möglichen : Stilischer Perspektivismus in Robert Musils „Der Mann ohne Eigenschaften" / D. Hochstätter. Frankfurt a.M.: Atheäum V., 1972. —277 S.

540. Hogen H. Die Modernisierung des Ich / H. Hogen. München: Fink V., 2000. -184 S.

541. Honnef-Becker I. Selbstreferentielle Strukturen in Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" /1. Honnef-Becker // Wirkendes Wort. -1994, Jg. 44. — H.2.-S.72-88.

542. Howald S. Ästhetizismus und ästhetische Ideologiekritik: Untersuchungen zum Romanwerk Robert Musils / S. Howald. München: Fink, 1984. - 386 S.

543. Hüppauf B.R. Von sozialer Utopie zur Mystik: Zu Robert Musils „Der Mann ohne Eigenschaften" / B.R. Hüppauf. München: Fink, 1971. - 183 S.

544. Huszai V. Ekel am Erzählen / V. Huszai. Tübingen: Niemeyer, 2002. -126 S.

545. Kaiser E. Robert Musil: Eine Einführung in das Werk / E. Kaiser, E. Wilkins. -Stuttgart, Klett, 1962. — 367 S.

546. Kampitz P. Musil und Wittgenstein / P. Kampitz // Robert Musil: Essayismus und Ironie. München: Artenis V., 1992. —165 S.

547. Karthaus U. Musil Forschung und Musil - Deutung (Ein Literaturbericht) / U. Karthaus // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. -1965. - Jg. 39, H. 3. - S. 441 - 483.

548. Kim R.-H. Robert Musil: Poetologische Reflexionen zur Geschichtlichkeit der Literatur / R.-H. Kim. Bonn: Bouvier, 1986. - 196 S.

549. Kortian G. Das Kunstwerk und die Erfahrung der Differenz / G. Kortian // Merkur. 2000. - Jg. 54. - H. 12. - S. 1163-1171.

550. Kühn D. Analogie und Variation. Zur Analyse von Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / D. Kühn. Bonn: Bouvier V., 1965. - 164 S.

551. Lärmann K. Eigenschaftslosigkeit: Reflexionen zu Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / K. Lärmann. Stuttgart: Metzler, 1970. -167 S.

552. Löbenstein J. Das Problem der Erkenntnis in Musils künstlerischem Werk / J.Löbenstein // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. -Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960. S. 77 -133.

553. Luserke M. Wirklichkeit und Möglichkeit: Modaltheoretische Unters. Zum Werk Robert Musils / M. Luserke. Frankfurt a.M. etc.: Lang, 1987. - 320 S.

554. Maccormik J.O. Fiction as knowledge: The modern post-romantic novel / J.O.Maccormik. New Brunswick: N.J., 1975. - 184 p.

555. Maier-Solgk F. Musil und die problematische Politik / F. Maier-Solgk // Orbis litterarum. -1991. Vol. 46, N 6. - S. 340 - 363.

556. Martini L. Der Dichter als Fragmentist / L. Martini. Wien: Ueberreuter, 2002. - 356 S.

557. Marko K. Robert Musil ohne political correctness gelesen / K. Marko // Jahrbuch des Wiener Goethe-Vereins. - Wien, 1998. - Bd. 100/101.- S. 225-240.

558. Martens G. Ein Text ohne Ende für das Denken / G. Martens. München: Mosaik V., 1999.-220 S.

559. Mehigan T. Robert Musil / T. Mehigan. Stuttgart: Reclam, 2001. - 200 S.

560. Meisel G. "Während einer Zeit, für die es kein Maß gibt": Zur Zeitproblematik in Musils "Mann ohne Eigenschaften" / G. Meisel //Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. u. Geistesgeschichte. -1996. Jg. 70, H 1. - S. 98 - 119.

561. Meister M. ,Anderen Zustand" und ästhetische Erfahrung / M. Meister // Robert Musil. Untersuchungen / Hrsgb. von U. Baur, E. Castex. Königstein: Athenäum, 1980.-S. 152-162.

562. Middell E. Robert Musils "Mann ohne Eigenschaften" / E. Middell // Weimarer Beitr. 1987, Jg. 33. -N 6. - S. 981 -1003.

563. Monti C. Musils „Ratioid" oder Wissenschaft als Analogie der Ratio / C. Monti // Sprachästhetische Sinnvermittlung. Robert Musil Symposion Berlin 1980 / Hrsg. von D.P. Farda, U. Karthaus. - Frankfurt a.M.; Bern: Peter Lang V., 1982. - S. 174 - 197.

564. Moser M. Diskursexperimente im Romantext. Zu Musils „Der Mann ohne Eigenschaften" / M. Moser // Robert Musil / Hrsg. von U. Baur, E. Castex. -Königstein: Athenäum V., 1980. S. 170 -198.

565. Moser M. Romane als Krankengeschichten / M. Moser. Frankfurt a. M.: Suhrkamp., 1985.-240 S.

566. Müller G. Dichtung und Wissenschaft: Studien zu Robert Musils Romanen /

567. G. Müller. Diss. - Uppsala, 1971. - 249 S.

568. Müller G. Isis und Osiris: Die Mythen in Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / G. Müller // Zeitschrift für deutsche Philologie. 1983. - Jg. 102,1. H. 4.-S. 583-604.

569. Müller G. Mathematik und Transzendenz: Die Bedeutung Novalis' für das Werk Robert Musils / G. Müller // Orbis litterarum. -1968. V. 23, Nr. 4. - P. 265 - 275.

570. Neymeyr B. Musils skeptischer Fortschrittsoptimismus. Zur Ambivalenz der Gesellschaftskritik in seinen Essays / B. Neymeyr // Zeitschrift für deutsche Philologie. -1996.-Jg. 115,H. 4.-S. 576-607.

571. Niekerk C. Foucault, Freud, Musil: Macht und Masochismus in den „Verwirrungen des Zöglings Törleß" / C. Niekerk // Zeitschrift für Deutsche Philologie. 1997. - Jg. 116,H. 4.-S. 545-566.

572. Pekar Th. Robert Musils "Bedeutung des Möglichkeit" als Poetologisches Prinzip // Th. Pekar. Ordnung und Möglichkeiten // http ://www.xs4all.nl/~i ikj e/Essay/NL/ordnung.html

573. Pieper H.-J. Musils Philosophie / H.-J. Pieper.—Hamburg: Rowohlt, 2002. 258 S.

574. Rasch W. „Der Mann ohne Eigenschaften". Eine Interpretation des Romans / W. Rasch // Robert Musil. Wege der Forschung / Hrsgb. von R. von Heydebrand. -Dormstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982. S. 54 - 120.

575. Rasch W. Zur Entstehung von Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / W. Rasch // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissen, und Geistgeschichte. 1965. - Jg. 39, H. 3. - S. 350 - 387.

576. Rath W. Zu Robert Musils Novelle „Die Amsel" / W. Rath // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960. -S. 504-527.

577. Reinhardt S. Studien zur Antinomie von Intellekt und Gefühl in Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / S. Reinhardt. Bonn: Bouvier, 1969. - 208 S.

578. Rosebeny R.L. Robert Musil: Ein Forschungsbericht / R.L. Roseberry. Frankfurt a.M.: Athenäum, 1974. - 168 S.

579. Roth M.L. Robert Musil: Ethik und Ästhetik: Zum theoretischen Werk des Dichters./ M.L. Roth München: List, 1972. - 599 S.

580. Rußegger A. Jsis und Osiris": Zur Metafiktionalität in Musils Ästhetik-Theopie / ARußegger// Sprachkunst: Beitrage zur Literaturwissenschaft.-1988.-Jg. 19,H l.-S. 1-20.

581. Scharang M. Ein Mann mit Eigenschaften / M. Scharang // Zeitmagazin. -1988. -23. Sept.-N 39.-S. 64-71.

582. Schärer H.-R. Narzissmus und Utopismus: Eine Lit. psychol. Untersuchen zu Robert Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / H.-R. Schärer. - München: Fink V., 1990.-227 S.

583. Schelling Ul. Das analogische Denken bei Robert Musil / Ul. Schelling // Robert Musil. Studien zu seinem Werk. Hamburg: Rowohlt V., 1970. - S. 36 - 78.

584. Schneider R. Die problematisierte Wirklichkeit: Leben und Werk Robert Musils. Versuch einer Interpretation / R. Schneider. Berlin: V. Volk und Welt, 1975. - 176 S.

585. Seidler I. Das Nietzschebild Robert Musils / I. Seidler // Deutsche Virteljahresschrift. 1965. - Jg. 39, H. 3. - S. 329 - 349.

586. Sileitsch H. „Movere" als Motiv: Zur Topik und Motivik von Robert Musils „Die Vollendung der Liebe" // http://www.xs4all.n1/Hikie/Essay/NL/Sileitsch.html#negativ

587. Smith P.D. The Scientist as spectator: Musil's Torles and the challenge to Mach's neo-positivism / P.D. Smith // Germanic rev. 2000. - Vol. 75, N 1. - P. 37 - 51.

588. Sokel W.H. Agathe und der existenzphilosophische Faktor im "Mann ohne Eigenschaften"/ W.H. Sokel // Melanges offerts a Claude David pour son 70e anniversaire. Berne etc.: Blackwell, 1986. - S. 385 - 403.

589. Spreitzer B. Meister Musil : Eckharts deutsche Predigten als zentrale Quelle des Romans "Der Mann ohne Eigenschaften" / B. Spreitzer // Zeitschrift für deutsche Philologie. 2000. - Bd 119, H. 4. - S. 564 - 588.

590. Venturelli A. Robert Musil und das Projekt der Moderne / A. Venturelli. -Frankfurt a. M.: Lang, 1988. 270 S.

591. Venturelli A. Von dem „Geist" bis zum „Projekt" Anmerkungen zu Musils Roman „Der Mann ohne Eigenschaften" / A. Venturelli // Sprachästhetische Sinnvermittlung.

592. Robert Musil Symposion Berlin 1980 / Hrsg. von D.P. Farda, U. Karthaus. -Frankfurt a.M.; Bern: Peter Lang V., 1982. - S. 229 - 240.

593. Wagner B. Musils Metahistorismus : Zur Konkurrenz von Zeitdiagnostik und Modernem Roman / B. Wagner // Intellektuelle in der Weimarer Republik. Frankfurt a.M. etc.: Lang V., 1996. - S. 49 - 69 .

594. Wagner-Egelhaaf M. Mystik der Moderne: Die visionäre Ästhetik der deutschen Literatur im 20. Jahrhundert / M. Wagner-Egelhaaf. Stuttgart: Metzler, 1989. - 320 S.

595. Weiss W. Stilistik und Textlinguistik am Beispiel eines Textes von Robert Musil / W. Weiss //Kontroversen, alte und neue.-Tübingen: FranckeV., 1986.-Bd3.-S. 103-112.

596. Wilkins E. Musil und die Quadratwurzel aus minus Eins / E. Wilkins // Robert Musil. Leben. Werk. Wirkung / Hrsg. von K. Dinklage. Zürich; Leipzig; Wien: Amalthea V., 1960.-S. 157- 175.

597. Zeller R. Identitätskrisen im Werk R. Walsers und R. Musils / R. Zeller // Модерн. Модернизм. Модернизация / под ред. Н.С. Павловой, О.В. Павленко, Р. Фигут. -М.: РГГУ, 2004. С. 330 - 347.

598. Zeller R. Musils Auseinandersetzung mit der realistischen Schreibweise / R.Zeller // Musil-Forum. -1980. Jg. 6, H. 1. - S. 128 - 144.

599. Zeuch U. "Eine Gerechtigkeit mit Flammen statt mit Logik": Zur Gerechtigkeitsdiskussion in der Postmodeme und Musils Moral des anderen Zustands / U. Zeuch // Zeitschrift für deutsche Philologie. 1995. - Bd. 114, H. 2. - S. 264-284.

600. Zima P. Robert Musils Sprachkritik. Ambivalenz, Polyphonie und Dekonstruktion / P. Zima // Robert Musil. Theater, Bildung, Kritik (Musil-Studien 13) / Hrsg. von J. Strutz, J. Strutz. München: Alber, 1985. - S. 185 - 203.

601. ЛИТЕРАТУРА О ТВОРЧЕСТВЕ ГЕРМАНА БРОХА1. АЛЛ

602. Березина А.Г. Новеллы Германа Броха / А.Г. Березина // Брох Г. Новеллы. -Л.: Худож. лит., 1985. С. 3 - 26.

603. Ерохин A.B. "Надежда на созвучье бытия" / A.B. Ерохин // Лит. обозрение. -1991. -№3.- С. 63-65.

604. Ерохин A.B. Композиция романа Германа Броха "Смерть Вергилия" / A.B. Ерохин // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. - 1990. - № 4. - С. 50-58.

605. Ерохин A.B. Теория романа у Германа Броха и Хаймито фон Додерера / A.B. Ерохин // Вестн. Удмурт, ун-та. Ижевск, 1994. - № 4. - С. 39—48.

606. Затонский Д.В. Искатель Герман Брох / Д.В. Затонский // Брох Г. Избранное: Сб. М.: Радуга, 1990. - С. 5 - 33.

607. Седельник В. Герман Брох и мы/В. Седельник// Лиг. учеба- 1989.-№2.-С. 170-172.

608. Стрельникова A.A. Особенности повествовательной манеры в романе-трилогии «Лунатики» Г. Броха / A.A. Стрельникова // Проблемы зарубежной литературы XIX XX веков: сборник науч. тр. - М.: МГОУ, 2002. - С. 17 - 26.

609. Стрельникова A.A. Раннее творчество Германа Броха (Своеобразие художественных исканий): автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук / A.A. Стрельникова. М., 2003. - 25 с.

610. Хрусталева H.A. К истории создания трилогии Г. Броха "Лунатики": (По материалам переписки писателя) / H.A. Хрусталева // Проблемы истории зарубежных литератур. Л: ЛГУ, 1987. - Вып. 3. - С. 68 - 75.

611. Хрусталева H.A. Роман Германа Броха "Неизвестная величина" и "новая деловитость" /H.A. Хрусталева // Литература в контексте художественной культуры. Новосибирск: НГУ, 1991. - С. 66-76.

612. Хрусталева H.A. Структурные особенности трилогии Броха «Лунатики»: (К проблеме автора) / H.A. Хрусталева // Труды Тбил. ун-та Тбилисис университетис шромеби. Тбилиси: ТГУ, 1987. - Т. 269. - С. 137-146.

613. Хрусталева H.A. Трилогия «Лунатики» в творчестве Германа Броха / H.A. Хрусталева. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. -176 с.

614. Arendt Н. Ethos und Wertidee: Hermann Broch / H. Arendt // Kritischer Führer durch die deutsche Literatur der Gegenwart. -München: Fink V., 1962. S. 381 - 397.

615. Arntzen H. Literatur im Zeitalter der Information. Aufsätze, Essays, Glossen / H. Arntzen. Frankfurt a.M.: Athenöum, 1971. -136 S.

616. Arntzen H. Hermann Brochs „Die Schlafwandler" / H. Arntzen // Der moderne deutsche Roman. Heidelberg: TD - V., 1962. - S. 58 - 75.

617. Barnouw D. Massenpsychologie als Metaphysik: zu Brochs Begriff eines Irdisch -Absoluten / D. Barnouw // Musil Forum. -1977. - Jg. 3, H. 2. - S. 159 -191.

618. Bartram G. Moderne und Modemismus in der „Die Schlafwandler"-Trilogie / G. Bartram // Hermann Broch. Das dichterische Werk. Neue Interpretationen / Hrsg. von M. Kessler, P.M. Lützeler. Tübingen: Stauffenburg V., 1987. - S. 185 - 193.

619. Benedikt M. Hermann Brochs Schweigen in den zwanziger Jahren / M.Benedikt // Forum. 1990. - Jg. 37, H. 442/443. - S. 52-55.

620. Berezina A. Hermann Broch und Vladimir Nabokov im Spiegel des Zitats / ABerezina // Dostojewski. und die russische Literatur in Österreich seit der Jahrhundertwende / Hrsgb. von A. Belobratow, A. Zerebin. St. Petersburg, 1996. - S. 31 - 40.

621. Bertschinger A. Hermann Brochs „Pasenov" — einkünstlicher Fontane-Roman?: Zur Epochenstruktur von Wilhelminismus und Zwischenkriegszeit / A.Bertschinger. -Zürich; München: Artenis V., 1982. — 224 S.

622. Bier J.P. Die formtheoretische Bedeutung des Bertrandproblems in „Die Schlafwandler" von Hermann Broch / J.P. Bier // Revue des Langues Vivantes. -1968.-Jg. 34, H. 5.-S. 508-513.

623. Bier J.P. Hermann Broch und Heinrich Mann / J.P. Bier // Hermann Broch und seine Zeit. Akten des Internationalen Broch-Symposiums Nice 1979 / Hrsgb. von M. Nadeau. Bern; Frankfurt а. M.: Peter Lang V., 1980. - S. 71 - 88.

624. Brinkmann R. Romanform und Werttheorie bei Hermann Broch. Strukturprobleme moderner Dichtung / Brinkmann R. // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. 1957. - Jg. 31. - H.2. - S. 169 -197.

625. Brochs „Verzauberung" / Hrsg. von P.M. Lützeler. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1988.-295 S.

626. Brochs theoretisches Werk / Hrsg. von P.M. Lützeler, M. Kessler. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1988.-234 S.

627. Brude-Firnau G. Wilhelm П. oder die Romantik. Motivübernahme und Gestaltung bei Hermann Broch / G. Brude-Firnau // Zeitschrift für Deutsche Philologie. 1974. -№ 93. - S. 238-257.

628. Burmeister H.P. Теория культуры Германа Броха / Н.Р. Burmeister; пер.с нем. С. Веселовой // Международные чтения по теории, истории и философии. -СПБ.: СПбГУ, 1997.-Вып. 2.-С. 101-109.

629. Canetti Е. Hermann Broch. Rede zum 50. Geburtstag / E. Canetti // Das Gewissen der Worte. Essays. München - Wien: Fischer Taschenbuch V., 1981. - S. 10 - 24.

630. Casey TJ. Questioning Broch's. Der Versucher / T J. Casey // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. -1973. Jg. 47, H. 3. - S. 467 - 507.

631. Chapple G. Demeter in Ait-Aussee: Frischmuth's reponse to Broch's „Die Verzauberung" / G. Chapple // Geschichte der Österreichischen Literatur / Hrsg. von D- Daviau, H, Arlt. St. Ingbert: Röhrig, 1996. - S. 544 - 558.

632. Cohn D.C. The sleepwalkers. Elucidations of Hermann Broch's trilogy / D.C.Cohn. The Hague ets., Mouton, 1966

633. Dörwald U. Über das Ethische bei Hermann Broch / U. Dörwald. München: Carl Hanser V., 1994.-176 S.

634. Durzak M. Der österreichische Joyce. Anmerkungen zu Brochs Joyce-Essay / M.Durzak // Literatur und Kritik. 1974. - Jg. 9, H. 84. - S. 241 - 246.

635. Durzak M. Hermann Broch in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten / M.Durzak. -Hamburg: Rowohlt, 1966. 179 S.

636. Durzak M. Hermann Broch Symboltheorie / M.Durzak // Neophilologus. 1968. -Jg. 52, H. 2.-S. 156-169.

637. Durzak M. Hermann Broch und James Joyce. Zur Ästhetik des modernen Romans / M.Durzak // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. -1966.-Jg. 40,H. 3.-S. 391-433.

638. Durzak M. Hermann Broch. Der Dichter und seine Zeit / M. Durzak. Stuttgart, Kohlhammer, 1968. - 234 S.

639. Durzak M. Hermann Broch: Dichtung und Erkenntnis / M. Durzak. Stuttgart etc.: Kohlhammer V., 1978. - 247 S.

640. Ebner J. Hermann Broch und George Saiko / J. Ebner // Literatur und Kritik. -1971.-№6.-262-270.

641. Eicher Th. Erzählte Visualität. Studien zum Verhältnis von Text und Bild in Hermann Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler" / Th. Eicher. Frankfurt a.M.; Berlin: Peter Lang V., 1993. - 240 S.

642. Fasching W. Hermann Broch / W. Fasching // http://www.bautz.de

643. Grenzmann W. Hermann Broch. Zwischen Tod und Leben / W. Grenzmann / Grenzmann W. Dichtung und Glaube. Probleme und Gestalten der deutschen Gegenwartsliteratur. Frankfurt a.M.: Lang, 1957. - S. 123 -140.

644. Grimrat H. Hermann Broch: „Die Schlafwandler". Die Heilsarmeegeschichte, der Zerfall der Werte und Zusammenhang mit den erzählerischen Partien des Romans / H. Grimrat. Bonn, Diss., 1977. - 336 S.

645. Heizmann J. Neuer Mythos oder Spiel der Zeichen? Hermann Brochs literarästhetische Auseinandersetzung mit James Joyce / J. Heizmann // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. -1998. Jg 72, H. 3. - S. 512-530.

646. Herd E.W. Essay and Novel. Hermann Broch's "Die Schlafwandler" / E.W. Herd // Jahrbuch für Internationale Germanistik. 1976. - № 8. - S. 47 - 70.

647. Herd E.W. H. Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler" (1930 1932) / E.W. Herd // Hermann Broch; Hrsgb. von P.M. Lützeler. - Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1986. - S. 59 - 78.

648. Hermann Broch: Das dichterische Werk; Neue Interpretationen / Hrsgb. von M. Kesseler, P.M. Lützeler. Tübingen: Stauffenburg V., 1987. - 282 s.

649. Hermann Broch: Perspektiven der Forschung / Hrsgb. von M. Durzak. München: Fink, 1972.-428 S.

650. Hermann Broch: Werk und Wirkung / Hrsgb. von E. Kiss. Bonn: Bouvier V. Herbert Grundmann, 1985. - 112 S.

651. Horrock D. The Novel as History. Hermann Broch's Trilogy «Die Schlafwandler» / D. Horrock // Weimar Germany: Writers and Politics. Edinburgh, 1982. - S. 38 - 52.

652. Huxley A. Hermann Broch zum 60. Geburtstag / A. Huxley // Das Silberboot. -1946. -№ 2/3. -S. 26-48.

653. Kahler E.von. Epochale Neuerungen in Hermann Brochs Romanen / E.von. Kahler // Literatur und Kritik. -1986. H. 209/210. - S. 428 - 432.

654. Kann R. Hermann Broch und Geschichtsphilosophie / R. Kann // Histórica. Studien zum geschichtlichen Denken und Forschen / Hrsg. von H. Hantsch u.a. Wien etc.: Bühlau, 1965.-S. 37-50.

655. Kiss E. Probleme und Aspekte des philosophischen Lebenswerkes von Hermann Broch / E. Kiss // Philosophischer Literaturanzeiger. 1980. - 33. - S. 397 -403.

656. Knowlton J. E. Hermann Brochs Sprachtheorie / J.E. Knowlton // Literatur und Kritik. 1976. - H. 4. - S. 405 - 418.

657. Köbner Th. Die mythische Dimension in Hermann Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler" / Th. Köbner. München: Diss., 1967. - 139 S.

658. Köhn L. Entwicklungs- und Bildungsroman. Ein Forschungsbericht / L. Köhl // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. 1968. - Jg. 42, H. 3. - 427 -474; H. 4. - S. 590 - 633.

659. Könneker C. Hermann Brochs Rezeption der Modernen Physik. Quantenmechanik und „Unbekannte Größe" / C. Könneker // Zeitschrift für Deutsche Philologie. 1999. -Jg. 118, H. 2.-S. 205-239.

660. Koopmann H. Der Einzelne und das Ganze. Brochs Romanhelden und Brochs Wertphilosophie / H. Koopmann // Hermann Broch. Das dichterische Werk. Neue Interpretationen / Hrsg. von M. Kessler, P.M. Lützeler. Tübingen: Stauffenburg V., 1987.-S. 79-93.

661. Kreissler F. Hermann Broch und Österreich / F. Kressler // Hermann Broch. Das dichterische Werk. Neue Interpretationen / Hrsg. von M. Kessler, P.M. Lützeler. -Tübingen: Stauffenburg V., 1987. S. 173 -185.

662. Kreutzer L. 1986 Die Schlafwandler oder Vom Verfallen einer Garantie / L.Kreutzer // Hermann Broch. Das dichterische Werk. Neue Interpretationen / Hrsg. von M. Kessler, P.M. Lützeler. - Tübingen: Stauffenburg V., 1987. - S. 1 - 7.

663. Kreutzer L. Erkenntnistheorie und Prophetie. Hermann Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler" / L. Kreutzer. Tübingen: Niemeyer, 1966. - 212 S.

664. Kundera M. Das Vermächtnis von Brochs „Schlafwandler" / M. Kundera // Hermann Broch / Hrsg. von P.M. Lützeler. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1986. - S. 33 - 40.

665. Kurz P.K. Das Böse und die Schuld in der zeitgenössischen Literatur / P.K.Kurz // Stimmen der Zeit. 1972. - № 97. - S. 20 - 34.

666. Kurz P.K. Hermann Brochs „Schlafwandler" Trilogie als zeitkritischer Erlösungsroman / P.K. Kurz // Über moderne Literatur. Standorte und Deutungen. -Frankfurt a.M.: Vittorio Klostermann, 1967. - S. 129 -157.

667. Lorenz K. Brochs erkenntnistheorisches Programm / K. Lorenz // Hermann Broch / Hrsgb. von P.M. Lützeler. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1986. - S. 246 - 259.

668. Lube B. Sprache und Metaphorik in Hermann Brochs Roman "Der Tod des Vergil" / B. Lube. Frankfurt a.M.: Lang V., 1986. -146 S.

669. Lützeler P. M. Aktualität und Unaktualität Hermann Brochs / P. M. Lützeler // Literatur und Kritik. 1986. — H. 3. - S. 406 - 411.1.A tJU

670. Lützeler P. M. Brochs „Schlafwandler" im Kontext der Europa-Schriften der Zwischenkriegszeit / P. M. Lützeler // Weltbürger Textwelten / Hrsg. von L. Boder. -Frankfurt a. M.: Helmut Kreuzer zum Dank, 1995. - S. 177 -194.

671. Lützeler P. M. Hermann Broch Ethik und Politik. Studien zum Frühwerk und zur Romantrilogie „Die Schlafwandler" / P. M. Lützeler. - München: List, 1973. - 273 S.

672. Lützeler P. M. Hermann Broch: »Die Schlafwandler« (1930 32) / P.M.Lützeler // Deutsche Romane des 20. Jahrhunderts. Neue Interpretationen / Hrsg. von P. M. Lützeler. - Königstein, 1983. - S. 200 - 217.

673. Lützeler P.M. Hermann Broch „Die Schlafwandler" / P.M. Lützeler // Romane des 20. Jahrhunderts. Stuttgart, 1993. - Bd. 1. - S. 259 - 297

674. Lützeler P.M. Die Entropie des Menschen / P.M. Lützeler. Innsbruck: Finck, 2000.-238 S.

675. Lützeler P.M. Die Kulturkritik des jungen Broch. Zur Entwicklung von Hermann Brochs Geschichts- und Werttheorie / P.M. Lützeler // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. 1970. - Jg. 44, H.2. - S. 208 - 228.

676. Lützeler P.M. Erweiterter Naturalismus: Hermann Broch und Emile Zola / P.M.Lützeler // Zeitschrift für deutsche Philologie. -1974. Bd. 93, H. 2. - S. 208 - 228.

677. Lützeler P.M. Hermann Broch und Spenglers „Untergang des Abendlandes". ,JDei Schlafwandler" zwischen Moderne und Postmodeme / P.M. Lützeler // Hermann Broch. Modernismus, Kulturkrise und Hitlerzeit. Innsbruck: Finck, 1994. - S. 65 - 79.

678. Lützeler P.M. Hermann Brochs Buch „Hofmanstahl und seine Zeit" / P.M.Lützeler // Literatur und Kritik. -1975. H. 99. - S. 537 - 552.

679. Lützeler P.M. Lukäcs „Theorie des Romans" und Brochs „Die Schlafwandler" / P.M. Lützeler // Hermann Broch und seine Zeit. Akten des Internationalen BrochSymposiums Nice 1979 / Hrsgb. von M. Nadeau. Bern; Frankfurt a. M.: Peter Lang V., 1980.-S. 47-60.

680. Mandelkow K.R. Hermann Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler". Gestaltung und Reflexion im modernen deutschen Roman / K.R. Mandelkow. Heidelberg: Winter, 1975.-212 S.t l

681. Materialien zu Hermann Brochs „Der Tod des Vergil" / Hrsg. von P.M. Lützeler. -Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1979. 364 S.

682. Materialien zu Hermann Brochs „Die Schlafwandler" / Hrsgb. von G. Brude-Firnau. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1972.-202 S.

683. Mayer A. Zeit und Raum bei Hermann Broch. Ein Beitrag zur Theorie des Romans / A. Mayer. Tübingen: Diss., 1962. - 203 S.

684. Midgley D.R. Entfremdete Erzählhaltung. Zur Funktion des fiktiven Erzählers in Hermann Brochs „Schlafwandler"-Trilogie / D.R. Midgley // Zeitschrift für deutsche Philologie. 1981. - Jg. 100, H. 2. - S. 204 - 219.

685. Nubert R Die axiologischen Voraussetzungen des Romans „Die Schlafwandler" von Hermann Broch / R Nubert // Anabele Univ. Din Timisoara. -1987. № 25. - P. 86-91.

686. Orlowski H. Hermann Brochs Metropolen: Berlin, Wien. Die Grostadt im Modernisierungsprozess / H. Orlowski // Metropole und Provinz. Wien: Kremayr undScheriauV., 1994.-S. 151-164.

687. Osterle D.H. Hermann Broch „Die Schlafwandler". Kritik der zentralen Metapher / D.H. Osterle // Deutsche Vierteljahrschrift für Literaturwiss. und Geistesgeschichte. -1970. Jg. 44, H.2. - S. 229 - 268.

688. Osterle D.H. Hermann Broch „Die Schlafwandler". Revolution und Apokalypse / D.H. Osterle // Publications of the Modern Language Association of America. 1971. - № 86. - S. 946-958.

689. Pütz R. Figur des „Schlafwandlers" bei Hermann Broch / R. Pütz. Köln: Hund, 1975.-147 S.

690. Reinhardt H. Erweiterter Naturalismus. Untersuchungen zum Konstruktionsverfahren in Hermann Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler" / H. Reinhardt. Köln; Wien: Bühlau, 1972. - 214 S.

691. Ritzer M. Hermann Broch und die Kulturkrise im frühen 20. Jahrhundert / M.Ritzer. Stuttgart: Kohlhammer, 1988. - 243 S.

692. Roesler M. Hermann Brochs Romanwerk. Ein Forschungsbericht / M. Roesler // Deutsche Vierteljahrschrift für Literaturwiss. und Geisteschichte. -1991. H. 65. - S. 502 - 587.

693. Roethke G. Zum Symbol in Hermann Brochs Werken. Piatons Höhlengleichnis als Subtext. / G. Roethke. München: Carl Hanser V., 1992. - 124 S.

694. Romanstruktur und Menschenrecht bei Hermann Broch / Hrsg. von H. Steinecke, J. Strelka. Bern etc.: Lang, 1990. - 209 S.

695. Roth W. Über das kritische Potential nichtrealistischer Erzählformen / W. Roth // Literatur und Kritik. 1977. - H. 120. - S. 611 - 623.

696. Schachter K. Symbol and Symbolism in Hermann Broch's „Die Schlafwandler" / K. Schachter. -New York: Diss., 1973. 156 p.

697. Schonauer F. Dichtung und Erkenntnis. Hermann Broch und sein Werk / F.Schonauer // Hochland. -1956. № 48. - S. 473 - 480.

698. Schonwiese E. Erinnerungen an Hermann Broch / E. Schonwiese // Literatur und Kritik. 1986. - H. 209/210. - S. 412 - 427.

699. Sebastian Th. Der Gang der Geschichte. Rhetorik als Zeitlichkeit in Hermann Brochs Romantrilogie „Die Schlafwandler" / 1h. Sebastian. Würzburg: Fink, 1995. -134 S.

700. Steinecke H. Broch und Goethe, oder Goethe im österreichischen Exil / HSteinecke // Jahrbuch des Wiener Goethe-Vereins. 2002. -Bd. 102/103. - S. 145 -155.

701. Steinecke H. Hermann Broch und der polyhistorische Roman. Studien zur Theorie und Technik eines Romantyps der Moderne / H. Steinecke. Bonn: Bouvier, 1968. - 221 s.

702. Steinecke H. Romanstruktur und Menschenrecht bei Hermann Broch / H.Steinecke. -Bern; Frankfurt a. M.: Suhrkamph, 1990. 110 S.

703. Strelka J. Hermann Brochs „Parabel von der Stimme" / J. Strelka // Hermann Broch und seine Zeit. Akten des Internationalen Broch-Symposiums Nice 1979 / Hrsgb. von M. Nadeau. Bern; Frankfurt a. M.: Peter Lang V., 1980. - S. 122 - 133.

704. Strelka J. Poeta Doctus Hermann Broch / J. Strelka. Tübingen; Basel: Francke V., 2001.-110 S.

705. Vollhardt F. Hermann Brochs geschichtliche Stellung : Studien zum philos. Frühwerk u. zur Romantrilogie "Die Schlafwandler" (1914-1932) / F. Vollhardt. -Tübingen: Niemeyer, 1986.-316 S.

706. Walther B.E. Hermann Brochs Autonomie- und Einsamkeitsproblematik / В.E.Walther. Bonn: Bouvier, 1980. - 104 S.

707. White J.J. Zur Struktur von Hermann Brochs „Huguenau, oder die Sachlichkeit" / JJ. White // German Life and Letters. 1986 / 87. - 40. - S. 186 -199.

708. Wienold G. Hermann Brochs "Bergroman" und seine Fassungen: Formprobleme der Überarbeitung (mit bisher ungedruckten Quellen) / G. Wienold // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte. 1968. - Jg. 42, H. 5.-S. 773-804.

709. Wioniewski W. Fremdes in der „Schlafwandler"-Trilogie von Hermann Broch / W. Wioniewski // Fremde und Fremdes in der Literatur / Hrsg. von J. Jablkowska, E. Leibfried.-Frankfurt a.M.; Berlin: Fink, 1996.-S. 181-192.

710. Wioniewski W. Hermann Brochs „Schlafwandler"-Trilogie. Arten der Erotik aus der Sicht der Moderne / W. Wioniewski // Das Erotische in der Literatur / Hrsg. von Thomas Schneider. Frankfurt а. M.; Berlin: Fink, 1993. - S. 87 - 98.

711. Wioniewski W. Positivismus und Mythos des Mittelalters Brochs Bemühen um eine Weltanschauung von seiner Zeit / W. Wioniewski // Acta Univ. lodziensis. Folia litteraria. - 1988. - № 21. - S. 165-181.

712. Ziolkowski Th. Zur Entstehung und Struktur von H. Brochs „Schlafwandler" / Th. Ziolkowski // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte. 1964. - Jg. 38, H. 1. - S. 40 - 70.

713. ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ТВОРЧЕСТВУ Г. БРОХА И Р. МУЗИЛЯ

714. Акиндинова Т.А. Новые грани старых иллюзий: Проблемы мировоззрения и культуры в буржуазной эстетической и художественной мысли XIX XX веков / Т.А. Акиндинова, Л.А. Бердюгина. - Л.: ЛГУ, 1984. - 255 с.

715. Corino K. Geistesverwandtschaft und Rivalität Ein Nachtrag zu den Beziehungen zwischen Robert Musil und Hermann Broch / K. Corino // Literatur und Kritik. 1971. -H. 6.-S. 242-253.

716. Friese W. Vergleichungen: Statt eines Forschungsberichts über das Vergleichen Robert Musils mit Hermann Broch in Literaturwissenschaft / W.Freese // Literatur und Kritik. - 1971. - Jg. 6, H. 54 - 55. - S. 372 - 386.

717. Goltschnigg D. Robert Musil und Hermann Broch / D. Goltschnigg // Romanstruktur und Menschenrecht bei Hermann Broch.-Bern etc.: Benn, 1990.-S. 135-151.

718. Hannon A.G.P. Der essayistische Roman in Musils "Der Mann ohne Eigenschaften", Thomas Manns "Zauberberg" und Brochs "Die Schlafwandler" / A.G.P. Hannon. Texas, Houston, 1979. - 483 S.

719. Leppmann W. Zum Goethebild bei Robert Musil, Hermann Broch und Emst Jünger/ W. Leppmann // Monatshefte. 1962. - 54/4. - S. 145 - 155.

720. Moser W. Romane als Krankengeschichten / W. Moser. Frankfurt a. M., Suhrkamp, 1985.— 213 S.

721. Semrau E. Neue Untersuchungen über Musil und Broch / E. Semrau // Welt und Wort. 1968. -23/11. - S. 373 - 374.

722. Sera M. Utopie und Parodie bei Musil, Broch und Thomas Mann / M. Sera. -Bonn, Bouvier, 1969. 203 S.

723. Strelka J. Kafka, Musil, Broch und die Entwicklung des modernen Romans / J.Strelka. Wien, Forum, 1959. -Iiis.

724. Wirkungen Rilkes auf den österreichischen Roman. Existentielle Probleme bei Musil, Broch und Doderer / Hrsg. von E. Kiss. Köln; Wien: Bühlau, 1981. -154 S.

725. Zima P.V. Ideologie und Theorie: Eine Diskurskritik / P.V. Zima. Tübingen: Franke Verl, 1989.-476 S.