автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэзия И.А. Бродского и русская балладная традиция

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэзия И.А. Бродского и русская балладная традиция"

На правах рукописи

Полторацкая Анастасия Юльевна

Поэзия И.А. Бродского и русская балладная традиция

Специальность 10.01.01 - русская литератра

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2006

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

A.И. Журавлева

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

E.H. Пенская

кандидат филологических наук

B.Г. Кулаков

Ведущая организация: Псковский государственный педагогический

Университет им. С.М. Кирова

Защита диссертации состоится 23 ноября 2006 года на заседании диссертационного Совета Д 501.001.26 при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова.

Адрес: 113992, Москва, ГСП-2, Ленинские горы, МГУ, 1-ый корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан «_»___2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент у А.Б. Криницын

Общая характеристика работы

В последние годы возрастает интерес к единству русского литературного процесса, в исследованиях современных филологов русская литература XX века (и метрополии, и диаспоры) предстает в своих разнообразных связях с литературой предыдущих эпох. Прямой диалог, в том числе иногда и полемический, соседствует с глубинными интертекстуальными перекличками, не всегда осознаваемыми самим писателем, иной раз неявными и для исследователей. Творчество И.А.Бродского, как это очевидно любому читателю и неоднократно отмечено в научной литературе, в высшей степени насыщено культурными ассоциациями, вписано в западную (прежде всего английскую) и русскую литературную традицию. Связи И.А.Бродского с предшественниками и современниками привлекают все более пристальное внимание его исследователей. Появление книги А.М.Ранчина1 явственно обозначило необходимость изучения творчества Бродского в широком контексте русской литературы.

Актуальность работы в том, что, будучи вписана в это активно разрабатываемое направление, она предлагает некоторый новый аспект: исследование романтической традиции в творчестве Бродского, воплотившейся в балладном пласте, явственно ощутимом в его наследии. В работе вносится понятие балладности как существенного явления в художественном мире Бродского.

Предметом настоящего исследования является феномен балладности в поэзии Бродского, воплощающий романтическую парадигму мировоззрения и обусловливающий связь творчества поэта с русской романтической традицией первой трети XIX века.

1 Ранчин А. На пиру Мнемозины: Интертексты Бродского. М., 2001.

В качестве цели настоящей работы мы видим выявление романтической парадигмы в поэтических произведениях Бродского в рамках балладного аспекта. Достижению этой цели подчинено решение следующих задач:

1. определить круг текстов Бродского, так или иначе соотнесенных с жанром баллады, и предложить их классификацию;

2. описать конструктивные элементы поэтики баллады Бродского, ее устойчивые мотивы, порождающее балладу мировоззрение;

3. обнаружить связь балладных произведений Бродского с традицией русских поэтов-романтиков XIX века;

4. проанализировать процесс трансформации, который происходит с жанром баллады в XX веке (при этом мы сознательно ограничиваемся только балладами Бродского, хотя отдаем себе отчет в том, что в XX веке к этому жанру обращались и другие русские поэты, Н.Тихонов, например).

Методология исследования. Методологически работа реализует комплексный подход: поэтический текст анализируется с точки зрения отражения в нем философских представлений через образную систему, типичную для жанра баллады; используются приемы сопоставительного и мотивного анализа.

Апробация работы. Некоторые разделы работы были изложены в докладах на конференции молодых ученых на филологическим факультете МГУ, па Всероссийской конференции «Русский язык и литература рубежа XX-XXI веков: специфика функционирования» (Самара, 2005), на конференции «Лермонтовское наследие в самопознании XXI столе-

тия" (Пенза, 2004), разделы обсуждались на аспирантском объединении при кафедре истории русской литературы филологического факультета МГУ; по теме опубликованы статьи (см. список публикаций).

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в спецкурсах по творчеству И.Бродского и по проблемам романтической традиции в поэзии XX века, а также при комментировании некоторых текстов Бродского.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографии. Введение формулирует задачи исследования и описывает основные для него понятия. Первая глава - «Особенности балладного жанра в их связи с романтическим сознанием» - обосновывает наше понимание баллады как романтического жанра; вторая глава - «Предбалладные стихотворения Бродского и их связь с романтической традицией» — вводит понятие «предбалладные стихотворения», при этом анализируются произведения, связь которых с балладой ранее не отмечалась; в третьей главе - «Баллады Бродского и их связь с романтической традицией» — мы также расширяем круг произведений Бродского, которые могут быть названы балладами (в частности, анализируются балладные фрагменты поэмы «Шествие»); четвертая глава - «Балладные стихотворения Бродского» — посвящена произведеииям, являющимся не балладами в прямом и собственном смысле слова, а полемическим переосмыслением жанра. Заключение кратко формулирует выводы.

Основное содержание диссертации. Во Введении объясняется, почему баллада рассматривается в работе как важнейший проводник романтической традиции в поэзии Бродского. Оговаривается, что романтизм понимается в работе в широком смысле, не только как литератур-

ное направление первой половины XIX века, но и как модель особого мироощущения, в основе которого лежит признание существования сил, находящихся за пределами физической реальности, признание высшей ценности личности, противопоставление исключительного обыденному; в творчестве романтик руководствуется ключевой идеей свободы. Такое понимание было предложено еще на рубеже XVIII — XIX вв., а в XX веке разделялось и некоторыми историками литературы (например, Г.Н.Поспеловым, К.Г.Петросовым, В.М.Толмачевым). Романтизм, таким образом, понимается нами как надстилевое явление, определяемое общей надвременной мировоззренческой парадигмой, объединяющей людей разных эпох (В.М.Толмачев).

Оценивая степень исследованности интересующих нас аспектов поэзии Бродского, мы приходим в выводу, что «сплошной» анализ творчества поэта в сопоставлении с русской балладной традицией не предпринимался, хотя в работах М.В.Жигачевой, П.Е.Спиваковского, Д.Л.Лакербая, В.А.Куллэ, А.М.Ранчина, Дж.Нокс и других есть много конкретных наблюдений, важных для нашего исследования.

Первая глава - «Особенности балладного жанра и их связи с романтическим сознанием» - посвящена теории баллады как жанра. В первом параграфе - «Некоторые жанровые особенности баллад. Спорные вопросы» - описываются дискуссии о природе баллады как явления сложной жанровой природы; «жанр баллады имеет двоякое происхождение, литературное и фольклорное - и уже поэтому не поддается однозначной локализации»2

2 Гугнин A.A. Народная литературная баллада: судьба жанра. - Поэзия западных и южных славян и их соседей. М., 1996.

Относительно жанровой сущности баллады в настоящее время в науке бытуют четыре теории: ряд исследователей (все - фольклористы3) подчеркивают эпическую сторону баллады, другие, начиная с А.Н.Веселовского, рассматривают жанр как лиро-эпический4, сторонники третьей теории принимают в большей мере во внимание роль лирического компонента5. Между тем еще Гете говорил о том, что в балладе соединены все три жанровых начала, эпическое, драматическое и лирическое, причем этот синтез нельзя считать статичным; такой подход к жанру баллады представляется нам наиболее адекватным для нашего материала. В отечественной науке взгляд на балладу как на эпико-лиро-драматический жанр разделяют, например, Б.И.Путилов, А.А.Гугнин, РЛ.Райт-Ковалева, А.М.Микешин, Е.А.Тудоровская, Н.Б.Реморова. При этом В.М.Жирмунский объяснял, что жесткое жанровое определение баллады вообще невозможно, потому что в конкретных балладах может в разной степени доминировать то или иное жанровое начало.

Важным для нашего исследования является и спорный вопрос о соотношении фольклорной и литературной баллады. Признавая, что фольклорную и литературную баллады необходимо различать, мы все же считаем, что в основе и той и другой лежит общая романтическая составляющая.

Романтическая природа жанра баллады подробно обосновывается во втором параграфе — «Связь жанра баллад с романтическим сознанием». Здесь мы солидаризуемся с Д.М.Балашовым, утверждающим, что жанр

3 Например, А.И.Соболевский, Д.М.Балашов, В.В.Пропп.

4 Р.В.Иезуитова, МЛ.Гаспаров, Л.М.Аринштейн. В.В.Ерофеев, А.А.Козин, Л.И.Тимофеев.

5 Н.Н.Копылова, А.В.Ковылин.

баллады, в том числе и фольклорной, представляет собой образец искусства трагического, кризисного, отразившего неразрешимость жизненных конфликтов, что свидетельствует в пользу романтического начала, лежащего в основе балладного жанра6. Кризисная природа фольклорной баллады исследователями объясняется исторически: как отражение противоречий между личностью, начавшей осознавать свою самоценность, и ограничениями свободы, налагаемыми на личность феодальным строем.

В нашей работе обсуждаются такие отличительные признаки баллады, как ее остросюжетность, одноконфликтность, фрагментарность повествования, нередко построенного при помощи повторения с нарастанием7, определенная заданность эмоциональных состояний героев. Постоянная черта балладной поэтики - особый динамизм, эмоциональное напряжение, экспрессия, оказывающая сильное психологическое воздействие. Романтическим по своей сути является почти обязательное присутствие в сюжете баллады потусторонних сил, идея судьбы, некоторая иррациональность происходящего, мотивы таинственного, вещего.

Между тем надо признать, что исследователи, классифицируя баллады, выделяют и, например, так называемую «реалистическую» - у Пушкина8, не вполне вписывающуюся, по крайней мере, внешне, в рамки романтического мировоззрения балладу «сатирическую» (у Маяковского; кстати, для нашего исследования это понятие о сатирической балладе будет важно).

6 Балашов Д.М. Древняя русская эпическая баллада. Л., 1962.

7 Там же.

8 Коровин В.И. Русская баллада и ее судьба. - Воздушный корабль: Русская литературная баллада. М„ 1984.

Вторая глава — «Предбалладные стихотворения Бродского и их связь с романтической традицией» - посвящена обнаружению связей ранних стихотворений Бродского, которые мы условно называем «пред-балладами», с традицией русской литературной романтической баллады 19 века.

В первом параграфе — «Переходный жанр «предбаллады» и его признаки» - вводится понятие «балладности» как особой черты поэзии Бродского и обосновывается целесообразность отграничения явления «предбаллады» - стихотворений, близких к балладе в различных ее разновидностях, но не обладающих полным набором ее признаков.

Балладные черты в некоторых ранних стихотворениях Бродского (1961-1962 гг.) уже анализировались, прежде всего Д.Л.Лакербаем9, говорившим о романтическом мотиве мрака и атмосфере таинственности. Однако это оставалось отдельными наблюдениями над отдельными текстами. Между тем можно, как нам представляется, утверждать, что в раннем творчестве Бродского балладные мотивы, сюжетные ситуации и мироощущение в целом присутствуют в большом ряде текстов, готовя появление баллады как жанра. Кроме названных Д.Л.Лакербаем произведений мы признаем предбалладами также «Пилигримов» (1958), романс - 21 главу третьей части «Петербургского романа» (1961), «Рождественский романс» (1961), «Витезслав Незвал» (1961), сонеты 1962 года («Мы снова проживаем у залива...», «Великий Гектор стрелами убит...», «Прошел январь за окнами тюрьмы...», «Я снова слышу голос

9 Лакребай Д.Л. Мрак, баллада и маятник // Лакербай Д.Л. Ранний Бродский: поэтика и судьба. Иваново, 2001, с.55-57. Разбираются стихотворения «В деревне никто не сходит с ума...» (1961), «В темноте у окна» (1961), «Пограничной водой наливается куст...» (1962), «Вдоль темно-желтых квартир» (1962), «Притча» (1962).

твой тоскливый...»). Не является балладой в полном смысле слова, но содержит существенные балладные элементы также одно позднее стихотворение — «Испанская танцовщица» 1993 года.

Мы объединяем эти стихотворения не только из-за некоторых общих романтических мотивов, но прежде всего из-за присущего им особенного семантико-интонационного поля. Узнаваемые романтические мотивы, явно восходящие к традиции поэзии первой трети XIX века, здесь являются следствием, выражением определенного типа сознания, требующего «балладных средств выражения».

Созданный Бродским в начале 60-х годов жанр предбаллады был синтетическим, результатом поиска художественных форм. Предбаллада соединяет черты баллады с чертами элегии и романса. Заметим, что вообще для Бродского было возможно и обыгрывать жанровую разницу между балладой и романсом, что и происходит в поэме «Шествие», включающей «Балладу и романс Лжеца» и «Балладу и романс Короля», состоящие из различных, соположенных и противопоставленных фрагментов; при этом разница между тем, что Бродский назвал «балладой» и тем, что он назвал «романсом», не связана очевидным и понятным образом с традиционными определениями этих жанров и, следовательно, перед нами что-то вроде предложенной загадки, предполагается, что читатель должен попытаться догадаться, как Бродский различает «балладу» и «романс».

Балладное начало оказалось у Бродского осложнено философским смыслом, не всегда свойственным традиционной балладе (даже литературная баллада, например, у Жуковского, нередко имитировала наивность и непосредственность народного сознания, о чем писал, например, Г.А.Гуковский).

Уточним здесь, что хотя большая часть стихотворений, которые мы называем «предбалладами», относится к раннему творчеству Бродского, «предбаллады» в нашем понимании не состоят в хронологической зависимости от собственно баллад. Они предшествуют балладам скорее не в хронологическом, а в жанрово-тематическом отношении: драматический конфликт, свойственный балладам, здесь не разворачивается, но создается ощущение его предчувствия.

Сюжет предбаллад очевидно редуцирован и подчинен развитию философского смысла10. События в предбалладах если и есть, то они происходят не в мире физической реальности, а скорее в душевном мире героя. Закамуфлированным оказывается и драматический конфликт человека со сверхъестественным — традиционный кофликт баллады, присутствующий и у Бродского. В то время как в традиционной балладе сверхъестественные события передаются всерьез и буквально, как происходившие на самом деле, у Бродского «действие» предбаллад зачастую происходит на стыке реального и воображаемого, допустимого, воображаемого (подобное, правда, встречалось и в романтической литературе XIX века, в некоторых новеллах, например, у Гофмана и Гоголя, о чем писал Ю.В.Манн). Основной тематический диапазон для предбаллад и баллад является общим: он сводится к темам смерти и творчества, часто реализуемым через мотив скачки, символизирующей жизнь (этот мотив очевидно отсылает к знаменитым старым балладам Бюргера, Валь-

10 Заметим здесь, кстати, что и в собственно балладах Бродского развитие действия весьма отличается от традиционной балладной катастрофы с завязкой, кульминацией и т.д. и сводится к описанию необычного, «балладного» героя, пребывающего в постоянном конфликте с миром («Диалог», «Баллада о Короле»); такой тип сюжета, резко отли-

тера Скотта, Жуковского). И для предбаллад, и для баллад Бродского характерно присутствие лирического персонажа", в целом не очень типичного для балладного жанра как такового.

Во втором параграфе главы — «Проблематика, образная система и мотивная сфера предбалладных стихотворений Бродского» - мы анализируем тексты конкретных стихотворений, обнаруживая их связь с русской романтической традицией, мотивные и образные параллели, общие идейно-философские концепции. Так, например, в стихотворении «В темноте у окна» мы считаем отсылающим к Лермонтову и в особенности к стихотворению «Выхожу один я на дорогу» пейзаж, образ звезд; важное для Бродского представление о жизни как движении по кругу, о человеке как пленнике замкнутого временного и бытийного круговорота есть и в балладе Лермонтова «Пленный рыцарь»; мотив утраченного времени, присутствующий, в частности, в стихотворении Бродского «Вдоль темно-желтых квартир...», есть в любимой Бродским и часто цитируемой ими строчке Лермонтова «А годы проходят - все лучшие годы!»; очевидно романтическое происхождение мотивов несчастной любви и одиночества, образов загадочного мрака, бездны, луны, обладающей чудесной властью, музыки и т.д. (здесь мы приводим длинный ряд соответствий из поэзии первой трети XIX века).

Подчеркивая несомненную связь поэзии Бродского с романтической традицией, важно отметить, что Бродский и преодолевает ее, выдвигая свою систему мировидения и поэтику, в определенном смысле противо-

чающийся от сюжетов образцовой для жанра баллады Жуковского, встречается, впрочем, и у романтиков XIX века (прежде всего у Лермонтова).

11 См. об этом: Жигачева М.В. Баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского // Вестник Московского университета, филология, 1992; Лакербай Д.Л., ук. изд.

поставленную традиции. От старой литературной баллады произведения Бродского прежде всего отличает большая или более очевидная философичность и парадоксальная для романтика рационалистичность формы. Такое своеобразное совмещение традиционного и новаторского является краеугольным камнем всей поэзии Бродского, в которой романтическая традиция по-своему преломляется, синтезируется и продолжает существование на новом витке.

Третья глава - «Баллады Бродского и их связь с романтической традицией» — выделяет три подгруппы стихотворений Бродского в этом жанре:

1.две ранние баллады, написанные в контексте лермонтовской традиции, - «Баллада о Лермонтове» (1958 или 1959) и «Баллада о маленьком буксире» (опубликовано в 1962);

2. «Баллада Лжеца» и «Баллада Короля», включенные в текст поэмы-мистерии «Шествие» (1961);

3.несколько произведений, относящихся к 1962 году, не содержащих в названии жанрового определения, но представляющих собой яркие образцы жанра: «Под вечер он видит, застывши в дверях...», «В тот вечер возле нашего огня...», «Диалог», «Ты поскачешь во мраке...», «Холмы»; как своеобразную большую балладу мы можно прочитать, на наш взгляд, и поэму «Зофья».

Перечисленные произведения в творчестве Бродского наиболее адекватно отвечают условиям балладного жанра (не случайно четыре из них даже обозначены самим автором как баллады): здесь зачастую есть столкновение с иномирием в относительно развитой сюжетной коллизии, стремительное движение сюжета, связанное с развитием философской мысли (в чем и состоит специфика балладной поэзии Бродского),

особая атмосфера загадочного пространства, определенный круг тем и мотивов — смерть, призвание поэта, бездна, мрак, пересечение обыденного с запредельным, - а также балладная метрика, ритм, интонация.

По своему сюжету баллады Бродского подразделяются на два вида. К первому относятся произведения, описывающие конфликт между людьми (убийство в «Холмах», например; к этому виду относятся также «лермонтовские» баллады, баллады из «Шествия»). Второй вид составляют баллады, сюжетные коллизии которых напрямую связаны с ино-мирным бытием («Под вечер он видит, застывши в дверях...», «В тот вечер возле нашего огня...», «Ты поскачешь во мраке...», «Зофья»). Заметим, кстати, что у Бродского слово «баллада» входит в название только стихотворений первой группы, т.е. не имеющих типичного для традиционной баллады фантастического элемента; возможно, стихотворения второй группы так насыщены узнаваемыми балладными мотивами, что само прямо произнесенное слово «баллада» представлялось автору избыточным. Балладам второй группы присуща изначальная мотивная заданность, и как изначально заданное понимается иномирное; все наполнено знаками, говорящими о близости иномирного (например, пространство может изображаться как перевернутое — пустой водоем в стихотворении «Под вечер он видит, застывши в дверях...»).

В балладах Бродского присутствует общее проблемно-семантическое поле, отражающее философские взгляды автора. Ключевые понятия этого проблемно-семантического поля (выраженные в виде художественного образа или символического мотива) — Космос и Хаос, Божественное и Земное, тайна Смерти и Творчества как воплощения Бессмертия, взаимопроникновение миров, отношения человека и мира, Душа, Плоть, Время и Вечность. Как видим, важнейшая для романтического миропо-

нимания (в том числе и для русских поэтов-романтиков XIX века) концепция двоемирия — определяющая и для Бродского. Здесь есть и романтическая концепция личности, идея романтически понятого избранничества, исключительности авторского Я, особой роли поэта, его места и назначения в мире.

При этом романтическое сознание раннего Бродского парадоксально оформляется весьма рационалистическим, логизированным образом (что уже отмечалось исследователями, например, Д.Л.Лакербаем, говорившим о «двойном поэтическом коде»). В этом одно из его заметных отличий от предшественников.

В первом параграфе главы - «Ранние баллады Бродского в контексте лермонтовской традиции» - анализируются «Баллада о маленьком буксире» и «Баллада о поручике Лермонтове». Мы приходим к выводу, что ирония «Баллады о поручике...» направлена не на самого Лермонтова, а на советскую пафосность речей о великом поэте; вполне серьезное отношение к лермонтовской традиции и прямое следование ей обнаруживается в «Балладе о маленьком буксире» (к романтической, и прежде всего лермонтовской, традиции принадлежит образ корабля (челнока, буксира и т.д.)-человека, преодолевающего пространства, пересекающего границы; мы сопоставляем произведение Бродского, в частности, с «Парусом» и ранними стихотворениями Лермонтова о Наполеоне).

Второй параграф — «Баллада Лжеца» и «Баллада Короля» («Шествие», 1961)» описывает сложную жанровую природу этих произведений, в некоторых отношениях почти противостоящую жанровой традиции: баллада здесь сопровождается авторскими комментариями, подобными «морали» во вполне антиромантическом жанре басни. С другой стороны, очевидны и романтические черты: в «Балладе Лжеца» это мысль об

абсурдности мироздания, о неизбежности Зла, структурообразующий мотив двойничества, мотив маски, возможно, отсылающий к Лермонтову. «Баллада Короля» находится в сложных отношениях также преимущественно с лермонтовской традицией: с одной стороны, здесь, как и в «Балладе о Лермонтове», есть иронический взгляд на изысканность подчеркнуто-романтического антуража пустых битв, с другой стороны, уважение к искренности романтического подвига героя доказывается присутствием таких романтических аллюзий, которые по своей природе близки художественному миру Лермонтова. Это прежде всего мотив вечной погони героя за счастьем, мотив непреодолимого внутреннего движения, заставляющий вспомнить о «Парусе» и «Мцыри». Возможно, что именно к знаменитым словам из «Мцыри» отсылает у Бродского рифма «власть — страсть» («Гони, гони, гони коней, Богатство, смерть и власть, Но что на свете есть сильней, Но что сильней, чем страсть»).

Третий параграф — «Баллады 1962 года» - посвящен ярким образцам использования жанра, уже разбиравшимся М.В.Жигачевой и Д.Л.Лакербаем; здесь наиболее запоминающимся образом разрабатываются балладные образы скачки и мрака, особенно в лирическом цикле, включающем стихотворения «Под вечер он видит, застывши в дверях...», «В тот вечер возле нашего огня...», «Ты поскачешь во мраке..,». В стихотворении «Под вечер он видит, застывши в дверях...» мы обнаруживаем скрытый мотив двойничества, очень характерный для традиционного романтического творчества. Настроения разочарования, скепсиса, звучащие в рассуждениях лирического героя, по своему характеру настолько близки художественному сознанию Лермонтова, что можно предположить наличие преемственности. Еще один мотив, важный для обоих поэтов, — мотив размежевания с веком. В балладе Бродского ли-

рическое "Я" и век противопоставлены. Этот мотив есть и во многих стихотворениях Лермонтова ("Пленный рыцарь", "Дума" и др.). Еще одна лермонтовская аллюзия содержится в заключительной строфе стихотворения: образ далеких звезд, сияющих в ночном небе над дорогой — вечных ориентиров, символов космического пространства, отсылающих к "Выхожу один я на дорогу". Таинственная скачка двух седоков на фоне мрачного тревожно-динамического пейзажа является общеромантическим мотивом, восходящим к поэзии XIX века, но прежде всего к «Леноре» и «Лесному царю». «Лесной царь» Гете-Жуковского почти буквально цитируется в "Ты поскачешь во мраке, по бескрайним холодным холмам..." (1962). Интертекст проявляет в балладе Бродского отстраненную позицию лирического героя в его взгляде со стороны на самого себя, раскрывающем некую двойственность, а также сигнализирующем о связи сознания поэта с потусторонним, его неограниченности, незамкнутости на предметно-материальной плоскости мира. В качестве важнейших ключевых понятий в этом стихотворении выступают тесно связанные Смерть, Скачка и Творчество. Согласно наблюдению В.Куллэ12, в романтическом сознании скачка нередко ассоциируется со смертью посредством идеи двойничества. Связанные мотивы погони и двойничества, а также прием визуализации абстрактных понятий есть и в романтической поэме Лермонтова "Измаил-Бей". В другой поэме Лермонтова, "Аул Бастунджи", присутствует еще один очень созвучный балладам Бродского мотив - тайного преследования героя невидимыми силами, нередко являющимися его же внутренним голосом, своего рода "двойником", в поэме Лермонтова представленном как совесть героя

12 Куллэ В.А. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России 1957-1972. Автореферат канд. филол. наук, М., 1996.

либо как месть потусторонних сил. Образ черного коня, центральный для стихотворения "В тот вечер возле нашего огня..хотя и фольклорный по происхождению, также может у Бродского отсылать к контексту литературному (например, к «Боярину Орше», к переведенной Жуковским балладе Саути о дьяволе и ведьме, «Рыцарю Роллону»), При этом примечательна разница между балладами Жуковского, «Рыцарем Рол-лоном», например, и поэзией XX века: стихотворение Жуковского в большей степени подчинено сюжету; в отличие от претекста Жуковского, черный конь Бродского предстает не только символическим выразителем идеи потустороннего и смерти, но и воплощением философской абстракции, понятие "черноты" приобретает метафорическо-универсальный характер.

"Зофья" представляет собой самое загадочное произведение Бродского. Исследователи долгое время обходили вниманием эту поэму, смущавшую непрозрачностью своей мотивной структуры и неожиданным для этого периода творчества поэта вторжением в художественный текст мощным потоком сознания, выражающегося в равномерных, подобных ударам раскачивающегося маятника, фразово-интонационных отрезках. Только недавно появились работы о поэме (Д.ЛЛакербая, В.Полухиной, Я.Шимак-Рейфер). В "Зофье" находит отражение такой характерный для поэзии Бродского художественный подход, как сочетание рационалистически-дискурсивного изложения (как у Боратынского) и романтического содержания. Реалии внешнего мира несут символическую нагрузку, указывая на мир внутренний и сложные отношения героя с потусторонним. Поэму можно сблизить с балладой, благодаря, в частности, фантастическому сюжету. В основе его лежит испытание героя, его попытка прорваться сквозь строй таинственных сил к гносеологиче-

ским открытиям, завершающаяся трагическим соприкосновением героя с потусторонним, прикосновением к тайне и безумным криком прозрения; герой приходит к познанию, хотя и не к тому, которого желал. Наиболее яркой особенностью стихотворения, на мой взгляд, сближающей его как собственно с балладой, так и с романтической традицией в более широком смысле, является наличие мотива размежевания двух миров, в то же время символически связанных друг с другом: реального мира, представленного сквозь призму субъективного авторского сознания, действительности со всеми ее образами — пьяницы, трамваев, фонаря и других реалий, которую видит лирический субъект, - и потустороннего мира, мистическим образом вступившего в контакт с героем, пересекаясь в его сознании с первым. Мотив экстраординарного состояния сознания, допускающего проникновение потустороннего, есть и в «Шиль-онском узнике» Байрона-Жуковского; мотив проклятья, хотя и отличающийся большей степенью "реальности", чем у Бродского, находим, например, в поэме Лермонтова"Аул Бастунджи". В "Зофье" есть и характерный балладный мотив темноты и мрака. На одном из уровней философского прочтения поэма Бродского имеет аналогии как мотивного, так и общефилософского характера со стихотворением Боратынского "Последняя смерть": у Боратынского видение героя тоже обладает универсальным смыслом. Как и баллада Бродского, указанное стихотворение Боратынского написано не столько ради сюжета, сколько с целью раскрытия авторских взглядов на эсхатологические проблемы бытия. Что касается перекличек поэмы Бродского со стихотворением Боратынского на мотивном уровне, следует отмстить наряду с мотивом "видения", представшего герою Боратынского "во глубине полночной темноты", также мотив пограничного состояния сознания.

Наиболее "балладным", по словам Д.Л.Лакербая, стихотворением Бродского являются "Холмы" (1962 г.), исследованию которого посвящено несколько обстоятельных научных работ (Д.Л.Лакербай, М.В.Жигачева, П.Е.Спиваковский13 и др.)- Мотив убийства невинного, весьма характерный для народных баллад, есть и в произведениях поэтов-романтиков XIX века. Так, в балладе Жуковского «Варвик» присутствуют, как и позднее у Бродского, мотивы убийства невинного, крика, возмездия; примечательно, что убийство также связано с водой. Но в старой балладе, например, у Жуковского, убийства, лежащие в основе сюжета, имеют тот или иной мотив (ревность, соперничество, зависть), в отличие от баллады Бродского, в которой убийство героев не мотивировано, объяснение которому, правда, можно увидеть в зависти к более высокому и неприятии оригинального. Романтическая концепция обнаруживает себя в стихотворении не только в противостоянии двух миров, но и в обращении поэта к образу холма, наделенному, согласно художественному сознанию Бродского, семантикой абсолютной свободы, творчества, вообще жизни, противостоящей смерти. В стихотворении Бродского отражена присутствующая в народном сознании связь Смерти со свадьбой, которая находит место во многих народных поверьях, лирических песнях и балладах, а также у поэтов-романтиков. Связь свадьбы и смерти есть, например, в балладе Лермонтова "Тамара". Этот же мотив связи смерти со свадьбой есть также в балладе Бюргера — Жуковского «Людмила», в определенном фрагменте которой эта связь маркируется неприятным звуком колокола, раздающимся почему-то в полночь.

13 Спиваковский П.Е, Экзистенциальная аксиология в творчестве Иосифа Бродского // Филологический сборник. М., 1998.

Глава четвертая, «Балладные стихотворения Бродского», посвящена классификации и анализу стихотворений, в которых баллада реализована в виде фрагмента или мотива. Первый параграф — «Балладные стихотворения реалистическо-философского содержания». В стихотворениях этой группы («В горчичном лесу...», «Я шел сквозь рощу, думая о том...», «Переселение», «Дорогая, я вышел сегодня из дому...», «Облако», «Памяти отца: Австралия», «Неважно, что было вокруг...», «Персидская стрела») обнаруживаются два плана - реальный и метафизический, с «реалистическим» описанием бытия сочетаются мотивы потустороннего, «зашифрованный» конфликт, обращение к характерной балладной проблематике.

Второй параграф — «Балладные стихотворения Бродского аллегорически-философского и символического плана с элементами таинственно-фантастического характера». Эти стихотворения более явно связаны с философскими универсалиями авторского сознания и потому имеют ослабленную связь с бытовыми реалиями (фрагмент «Зимою холоден Елагин» из поэмы «Петербургский роман», «Из старых английских песен», «Горячая изгородь», «Замерзший повод жжет ладонь», «Пришла зима, и все, кто мог лететь...», «Фонтан», «Пчелы не улетели. Всадник не ускакал, В кофейне...», «Кентавры II». Перевод с польского из Чесла-ва Милоша - «По ту сторону», перевод из Кавафиса «Один из их богов»14).

14 Мы понимаем, что обсуждение переводов в рамках темы «Бродский и русская романтическая традиция» может вызвать некоторое недоумение, но исходим здссь из того, что Бродский перевел такие произведения, которые органически вписались в его собственную поэтическую систему, сформированную под существенным влиянием отечественной романтической традиции.

В третьем параграфе — «Стихотворения Бродского с балладным элементом в сюжете» — балладный элемент обнаруживается как проявляющийся на уровне отдельных строк и образов. Между прочим, мы находим его в некоторых стихотворениях, обозначенных автором как принадлежащие к другим жанрам (поэма «Горбунов и Горчаков», перевод из Э.Марвелла «Горацианская ода на возвращение Кромвеля из Ирландии»). Мы находим здесь и традиционные для баллады образы и мотивы (так, образ морской бездны с чудовищами, центральный для «Нового Жюля Верна», активно разрабатывался, что хорошо помнится по знаменитому «Кубку» Шиллера-Жуковского), и прямые реминисценции, отсылающие прежде всего к Лермонтову. Например, река — «живой клинок» в «Осеннем крике ястреба» напоминает о «Мцыри»; вообще мотив «крика», воплощенный именно в этом слове, характерен именно для Лермонтова (см. «Мцыри» или «Памяти А.И.Одоевского»); «Трех рыцарей» объединяет с лермонтовскими «Русалкой» и «Дарами Терека» мотив сна и идея сближения человека с обитателями подводного мира.

Четвертый параграф — «Стихотворения фольклорного типа с элементами баллады» - посвящен всего двум произведениям: «Песне» («Пришел сон из семи сел...») и переводу из Галчинского «Заговоренные дрожки». Оба стихотворения связаны с фольклорной традицией и одновременно преобразуют фольклорный комический абсурд в трагический и притом связанный с фантастическим началом, что и позволяет говорить об их балладности.

Последний, пятый параграф — «Сатирическая баллада и антибаллада Бродского». Сатирическая баллада, жанр, блестяще представленный в русской литературе А.К.Толстым (и, конечно, не вполне свойственный романтической традиции), у Бродского появилась всего один раз - это

перевод из Галчинского, «Конь в театре». Разбирая «Коня в театре», нам приходится обратиться уже не к традиции поэзии первой трети XIX века, а к сатирическим балладам Маяковского (вообще близкого Бродскому).

В стихотворениях Бродского, которые мы условно называем «антибалладами», подвергаются сомнению традиционные балладные ценности и сюжеты: в «Новой Англии» героическому пафосу борьбы, свойственному балладе, противопоставлена идея фатальной обреченности человека; старое горацианское стихотворение Э.Марвелла «Застенчивой возлюбленной» (перевод - 1997 г.) востребовано Бродским, потому что оказалось использовано как противовес для ранее развивавшегося и самим Бродским балладного сюжета о любви после смерти, визите мертвого жениха и проч. Кстати, скептическое разрушение этого романтического сюжета встречается и у Лермонтова (см. особенно «Ночь. I» и «Ночь. И»).

Заключение подводит итоги исследования.

В результате проведенного исследования удалось подтвердить гипотезу об особой роли балладной традиции в творчестве И.А.Бродского. Предложенное понятие «балладного среза, балладного пространства» в поэзии Бродского позволило значительно расширить круг произведений, рассматриваемых в связи с этим романтическим жанром. Во многих стихотворных произведениях Бродского присутствуют черты романтического сознания, претерпевшего определенные изменения, но сохранившего связь с романтической парадигмой. Сознавая, что на поэзию Бродского в значительной мере повлияла английская поэзия (где балладное начало было очень важным и где литературная баллада сохранила прочные связи с народной), в данной работе мы сосредоточились именно на

исследовании русского интертекста его поэзии (хотя и представленного иногда балладами переводными, например, у Жуковского). Как мы попытались показать, именно жанр баллады стал едва ли не основным проводником романтической традиции в творчестве Бродского. При этом балладные произведения Бродского ориентированы, как выяснилось, не только на старую балладу, но и и на русскую романтическую поэзию первой трети XIX века вообще, т.е. связаны и с лирикой, и с поэмами, имея с ними общие мотивы, образы, словесные конструкты, некоторые элементы поэтики. Заметнее всего влияние творчества Лермонтова.

Перспективу дальнейшего исследования затронутых нами проблем мы видим в расширении поля сопоставления за счет введения контекста лирики XX века. Другой необходимый аспект — сопоставительный анализ английской и русской балладной традиции в поэзии XIX и XX веков, что, возможно, позволит увидеть новые грани поэтики Бродского.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Литературная традиция Лермонтова в поэзии Бродского («Баллада о маленьком буксире») // Лермонтовское наследие в самосознании XXI столетия. Пенза, 2004 (0,2 пл.).

2. «Антибаллады» Бродского // Русский язык и литература рубежа XX — XXI веков: специфика функционирования. Самара, 2005 (0,3 п.л.).

3. Ранние баллады И.А.Бродского в контексте лермонтовской традиции. М., 2006 (1 п.л.). - Депонировано в ИНИОН № 59881.

4. Полторацкая А.Ю. «Зофья» И.А.Бродского как большая баллада // Вестник МГУ, Филология, 2006, № 6 (0,5 пл.)

Отпечатано в копицентре « СТ ПРИНТ » Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. www,stprint.ru e-mail: zakaz@stprint.ru тел.: 939-33-38 Тираж 120 экз. Подписано в печать 16.10.2006 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Полторацкая, Анастасия Юльевна

Введение.

Глава I. Особенности балладного жанра в их связи с романтическим сознанием.

§ 1. Некоторые жанровые особенности баллад. Спорные вопросы.

§ 2. Связь жанра баллады с романтическим сознанием.

§ 3. Несколько слов из истории старинной фольклорной и новейшей литературной баллады. Романтическая природа обоих жанров.

Глава II. Предбалладные стихотворения Бродского и их связь с романтической традицией.

§ 1. Переходный жанр «предбаллада» и его признаки.

§ 2. Анализ проблематики, образной системы и мотивной сферы пред-балладных стихотворений Бродского.

Глава III. Баллады Бродского и их связь с романтической традицией.

§ 1. Ранние баллады Бродского в контексте лермонтовской традиции.

§ 2. «Баллада Лжеца» и «Баллада Короля» («Шествие»).

§ 3. Баллады 1962 года.

Глава IV. Балладные стихотворения Бродского.

§ 1. Балладные стихотворения «реалистическо-философского» содержания.

§ 2. Балладные стихотворения Бродского аллегорически-философского и символического плана с элементами таинственно-фантастического характера.

§ 3. Стихотворения Бродского с балладными элементами в сюжете.

§ 4. Стихотворения фольклорного типа с элементами баллады.

§ 5. Тип сатирической баллады и «антибаллады» в поэзии Бродского.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Полторацкая, Анастасия Юльевна

Романтическая традиция в творчестве Бродского наиболее очевидным образом проявляется в стихотворениях, так или иначе соотнесенных с жанром баллады.

Рассматривая балладу как один из ведущих романтических жанров, нашедших воплощение в творчестве Бродского, следует оговорить некоторые особенности его балладной поэзии, важные с нашей точки зрения.

Прежде всего это особая романтическая природа сознания, лежащая в основе балладного жанра, что имеет отношение не только к балладам Бродского, но - к литературной балладе вообще, а также к народной классической балладе, с которой в той или иной мере связаны некоторые произведения Бродского.

Особая значимость балладного среза в поэзии Бродского обусловлена ролью баллады как жанра по преимуществу романтического. Предметом настоящего исследования является феномен балладности в поэзии Бродского, воплощающий романтическую парадигму мировоззрения и обусловливающий связь творчества поэта с романтической традицией первой трети XIX века. Выявление этой связи художественного сознания Бродского с поэзией романтиков ведется посредством анализа конкретных текстов, содержащих различные обращения Бродского к творчеству поэтов романтической ориентации первой трети XIX века (Жуковского, Батюшкова, Вяземского, Боратынского, Полежаева, раннего Пушкина, Лермонтова). Об обращении Бродского к традиции этих поэтов свидетельствуют присутствующие в его произведениях отсылки в форме аллюзий, цитат, полуцитат, трансформированных цитат и контаминации, наличие общих мотивов и образов, способов художественного изображения, являющихся следствием общих представлений о мире: в первую очередь романтического двоемирия и романтического призвания, реализованных в художественном мире посредством актуализации тем, релевантных для романтического сознания: смерти, высокой спасительной роли Творчества, поиска собственного пути и свободного выбора поэта - в условиях необычных обстоятельств.

В работе утверждается наличие особого балладного среза в поэзии Бродского, вносится понятие балладности как качественного явления в его художественном мире.

Балладный аспект в творчестве Бродского на сей день остается очень мало изученным, что обусловливает научный смысл настоящего исследования.

Баллады Бродского (даже те из них, которые наиболее полно соответствуют этому жанру), безусловно, сильно отличаются от баллад поэтов первой трети XIX века. В стихотворениях Бродского присутствует двойная мотивировка (мистическая и реальная), нередко авторская эмоция скрывается за внешне рационалистической формой отстраненного описания. Но за всем этим угадывается романтическое мировидение поэта, который, в отличие от своих предшественников, обращается не к откровенному обрисовыванию фантастического запредельного пространства, а предоставляет возможность читателю самому идентифицировать последнее. В балладах Бродского отражены, на первый взгляд, обыденные реалии, но обычные предметы получают новое смысловое наполнение.

Баллады Бродского создаются поэтом во второй половине XX века, то есть в совершенно другой, по сравнению с романтиками, преемником традиции которых он является, исторический период, в контексте иного культурного, социально-политического и бытового пространства, что обусловливает бесспорную модификацию баллады как жанра. Но общей остается некая романтическая парадигма, несущая философский подтекст и лежащая в основе взгляда на мир художника, отраженная в его творчестве. Баллада как жанр, претерпевая изменения, обрела в творчестве поэтов XX века новую форму, в то же время сохранив исходное содержательное ядро, соответствующее романтической эстетике мировидения.

Рассматривая балладу в качестве ключевого проводника романтического сознания в поэзии Бродского, необходимо оговорить некоторые особенности как балладного жанра, претерпевшего существенные изменения на протяжении XX века в ходе литературной эволюции, так и самого понятия "романтизм", нуждающегося в уточнении - в различных своих аспектах, непосредственно относящихся к проблеме художественного мира Бродского.

Прежде всего следует остановиться на доказательствах романтической природы балладного жанра. Баллада, даже претерпевая структурные изменения под влиянием исторического процесса, по-прежнему сохраняет свою романтическую ориентацию.

В нашей работе понятие «романтизм» не сводится к обозначению литературного направления определенной эпохи, конкретной художественной системы; его также нельзя свести к общественному движению. Романтизм в широком смысле обозначает особую модель мироощущения, в основе которого лежит признание господства в мире высших сил, простирающихся за пределами физической реальности; высшей ценности личности, противопоставление исключительного - обыденному во всех аспектах постижения; антиномия двух миров - в самом широком понимании - мира реального, не удовлетворяющего индивидуума, и мира высшего, абсолютного, космического. В своем творчестве романтик руководствуется ключевой идеей свободы и раскрепощенности, независимости от каких-либо "канонов" и установленных рамок.

Разделяя такое понимание романтизма, предложенное еще самими романтиками в конце XVIII - первой трети XIX века, а потом оказавшееся близким и некоторым историкам литературы, например, Г.Н.Поспелову,

К.Г.Петросову, В.М.Толмачеву1, хочу отметить тот факт, что этический идеал романтиков по сей день остался неизменным. Возможно, происходят некие изменения в области формы, не затрагивающие основного содержательного ядра. По словам К.Г.Петросова, «в творчестве романтиков сложилась определенная художественная система, которая объединяет весьма различные направления, течения, школы романтизма и придает ему типологическое единство»2. Характер романтизма менялся в зависимости от различных исторических эпох, примером чего может послужить разительная дистанция между "романтизмом" Маяковского и Блока, Горького, а также романтизмом русских поэтов первой трети XIX века. Таким образом, о романтизме можно говорить как о феномене, объединяющем поэтов и мыслителей, принадлежащих к разным поколениям, представителей разных эпох и школ. Как справедливо отмечает К.Г.Петросов, "Нужно говорить о русском романтизме конца XIX - начала XX века не только как о возрождении тенденции или продолжении традиций романтизма первой трети XIX века, а как о идейно-художественном явлении, типологически с ним связанном и в то же время эстетически самостоятельном, обладающим качественным своеобразием и новизной. Это в принципе определяется тем, что романтизм, как и реализм, способен к о внутреннему развитию и качественному обновлению" . Блестящей иллюстрацией может послужить «романтический извод» поэзии Бродского, имеющий много общего, в частности, с поэзией Лермонтова.

1 Поспелов Г. Н. История русской литературы XIX века. Москва, 1960 г. , История русской литературы XIX века 1840-1860 гг.; Петросов К.Г. О спорных проблемах романтизма в русской литературе конца XIX - начала XX века (итоги и перспективы изучения). - Русский романтизм. - Ленинград; 1978 г.; Толмачев В. М. От романтизма к романтизму. М., 1991 г.

Петросов К.Г. О спорных проблемах романтизма в русской литературе конца XIX - начала XX века (итоги и перспективы изучения). - Русский романтизм. -Ленинград; 1978.стр.248.

Петросов К.Г. О спорных проблемах романтизма в русской литературе конца XIX - начала XX века (итоги и перспективы изучения). - Русский романтизм. -Ленинград; 1978.стр.261.

Романтизм, понимаемый как философская и культурологическая категория «литературной эволюции и культуры»1, обладающая над стилевым характером, выражением которой могут быть различные литературные направления и стили, оказывается важнейшей надвременной философской мировоззренческой парадигмой, общей питательной средой, объединяющей людей, принадлежащих к различным эпохам. По словам В. М. Толмачева, «романтизму как культурологической категории могут соответствовать самые разные и даже спорящие друг с кругом литератури ные стили. различные варианты "романтизма" (эстетика Иенского кружка, Парнас, движение прерафаэлитов), «реализм», "натурализм", "символизм", "неоклассицизм", "экспрессионизм" и т.д. Их смена во многом обусловлена расширением сферы «поиска абсолюта» (космос, природа, физиология, наследственность, общественная среда, капитал, бессознательное, примитив, проблемы пола, "ничто" и т. д. и т. п.), - поиском в процессе романтической анатомии той основополагающей матрицы, которая станет универсальным инструментом для разгадки гения "освобожденного" человека» . Романтизм оказывается надвременным мостом, соединяющим различные литературные пространства, в том числе, "пространство" Иосифа Бродского с его далекими предшественниками, - с одной стороны, - и с другой, - некие созвучия восприятия мира Бродским - с первозданной питательной средой романтического сознания, существовавшей до появления первых выступлений романтиков.

Обосновывая связь творчества Бродского с романтической традицией, мы обратимся к подробному рассмотрению жанровых особенностей баллад как литературных, так и баллад народных, ибо обе эти жанровые разновидности являются по своему характеру и своей сути романтическими в принятом нами толковании термина: древняя баллада, появившаяся задолго до первых выступлений романтиков, является исконно романтическим жанром. Экскурс в область смежной дисциплины фольклористики может, на первый взгляд, показаться несколько излишним, но здесь он необходим.

Особого внимания заслуживает, на наш взгляд, подробное описание сюжетных особенностей баллады, ее композиции и конфликта, так как эти составляющие художественной формы интересующего нас жанра, распадаясь на элементы, нередко присутствуют в поэзии Бродского, образуя скрытую "балладность". Мы попытаемся не только указать собственно романтические черты художественного мира Бродского в "балладном срезе" его поэзии, но и выявить скрытую в ходе процесса трансформации балладного жанра романтическую составляющую оного. Только под пристальным взглядом воспринимающего субъекта обнаруживает себя скрытый «романтизм» Бродского, так как он тщательно закодирован: поэт преломляет внешнюю реалистичность окружающего мира сквозь призму символа, присутствующего в виде намека и переводящего содержание в философскую плоскость. Для понимания и расшифровки этого необходимо остановиться на описании поэтики баллад.

Обнаружить балладный пласт, некое балладное поле в поэзии Бродского - непростая задача из-за сложности, синтетичности природы его произведений, сочетающих в себе черты разных жанров и направлений. Тем не менее "балладность" как таковая, несомненно, присутствует во многих его произведениях, пронизывая их на разных уровнях. Нередко балладные черты есть в стихотворениях, которые не могут быть причислены к жанру баллад и в то же время имеют к нему некоторое отношение. Таким образом, все сказанное наделяет определенной условностью возможное отнесение тех или иных стихотворений Бродского к балладам. Несмотря на эти сложности, в работе предлагается классификация стихотворений Бродского «балладного толка».

Стихотворения Бродского, содержащие балладное начало, мы предлагаем классифицировать по трем основным типам: предбаллады, баллады и балладные стихотворения. В свою очередь названные типы делятся на подгруппы, объединяющие стихотворения на основе более мелких дифференциальных признаков. Описанию каждого из типов посвящена отдельная глава.

Особую подгруппу среди балладных стихотворений Бродского образуют так называемые «антибаллады», т.е. стихотворения, в которых автор ведет своеобразную игру с читателем: по своей форме (понимаемой в широком смысле) они противостоят балладе, но по содержанию оказываются парадоксальным образом связаны с этим жанром.

Среди многочисленных исследований, посвященных изучению творчества Бродского, практически нет отдельных работ, проблемное поле которых связано с рассмотрением балладного аспекта его поэзии. Тем не менее несмотря на отсутствие исследований, всесторонне освещающих эту тему, существует несколько работ, так или иначе затрагивающих материал. На некоторые баллады Бродского обратили внимание М.В.Жигачева, Д. JI. Лакербай, П. Е. Спиваковский, Ядвига Шимак-Рейфер. Отдельные рассуждения и замечания о нескольких балладах встречаются в работах М. Тилло, Джейн Нокс, А. М. Ранчина, Е. Келебая.

Ученые не ставили перед собой задачи создания каких-либо классификаций баллад Бродского; баллада Бродского не рассматривалась ими в качестве научной проблемы, изучение которой требует отдельного исследования. Баллады Бродского привлекали внимание исследователей как таковые, но не с точки зрения их функционального значения - как наиболее ярких проводников романтической традиции в его поэзии, обусловливающих связь стихотворений Бродского не только с литературной, авторской балладой XIX века, но и с классической, фольклорной балладой, восходящей к древности.

Отмечая особый интерес Бродского к балладе в период с 1961 по 1962 годы, М.В.Жигачева в своей статье "Баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского"'называет некоторые стихотворения поэта, наиболее ярко соответствующие жанру баллад: "Балладу Лжеца " и "Балладу Короля", включенные в состав поэмы 1961г. "Шествие", "Диалог" (1962), "Под вечер он видит, заставивши в дверях." (1962), "В тот вечер возле нашего огня."(1962), "Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам."(1962), а также "Холмы"(1962).Примечательно, что в двух стихотворениях из вышеуказанных присутствует авторское определение жанра. Баллада интересует М. В. Жигачеву прежде всего как жанровая форма, расширяющая диапазон авторских средств, выражения художественного изложения; исследователь обращает внимание на особенности поэтики баллад, в первую очередь на ритм и стилистику, как средства решения художественных задач. В числе наиболее ярких особенностей баллады "Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам." она указывает такие черты балладной поэтики, как столкновение реального и чудесного, отсутствие морализации, характерный ритм, несущий смысл, неоднозначность ответов на поставленные жизненные вопросы, наличие мотивов одиночества, раздвоенности духа, "внедрённость в пограничную ситуацию ", подчеркивает важность идеи Творчества, как спасения. Ученый отмечает такую характерную для романтического сознания черту, как двоемирие, находящее отражение, в особенности, в достаточно подробно анализируемом стихотворении "Холмы". М.В. Жигачева говорит об осознанной стилизации "Холмов" под фольклорную балладу, что достигается посредством подробного описания жестокого убийства, а так же использования характерных для народной баллады синонимических вариаций, небрежных рифм (нередко глагольных "спускались-смыкались и "унимался - поднимался")1, неточных ("свадеб-платьев", "встречен-сердце")2 и клише("кровь-вновь")3. Исследователь особо отмечает важность лирического компонента в балладе. По мнению исследователя, подчиненная лирическому целому, «баллада (под которой, вероятно, подразумевается этическая часть повествования )" привносит в лирику новые качества: позволяет реализовать присущую поэтическому зрению Бродского множественность позиций, как в искусстве, не разрушая лирического жанра, но преодолевая его "тесноту"».4 Жигачева имеет в виду прежде всего то, что поэт расширяет границы баллады при помощи "поэтики комментария"5, а также создает новые перспективы в области «крупной строфической формы»6. Исследователь отмечает особенности изображения лирического субъекта (автора), пытающегося скрыться почти на всем протяжении повествования, за исключением заключительной части.

К подробному рассмотрению баллады «Холмы» обращается также П. Е. Спиваковский в статье "Экзистенциальная аксиология в творчестве п

Иосифа Бродского" . Однако, в отличие от М.В.Жигачевой, в своей работе он делает акцент не на поэтике стихотворения, а, скорее, на глубине и

1 Жигачева М.В. баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского//Вестник Московского Университета М.В.Ломоносова, серия 9, филология,-1992.-№4,-стр53

Жигачева М.В. баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского//Вестник Московского Университета М.В.Ломоносова, серия 9, филология,-1992,-№4,-стр53

3 Жигачева М.В, баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского//Вестник Московского Университета М.В.Ломоносова, серия 9, филология.-1992.-№4,-стр53

4 Жигачева М.В. баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского//Вестник Московского Университета М.В.Ломоносова, серия 9, филология,-1992.-№4,-стр56

5 Жигачева М.В. баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского//Вестник Московского Университета М.В.Ломоносова, серия 9, филология,-1992.-№4,-стр56

6 Жигачева М.В. баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского//Вестник Московского Университета М.В.Ломоносова, серия 9, филология,-1992.-№4,-стр56 сложности этико-философской проблематики, центральными понятиями которой оказываются смерть, противопоставленная любви, антитеза одушевленного и неодушевленного начал, проблема экзистенциального абсурда, метафизическая проблематика бытия и небытия.

В своей диссертации "Поэзия Иосифа Бродского 1957-1965 годов.", а также в четвертой главе монографии «Мрак, баллада и маятник»' Д. JI. Лакербай выделяет некоторые наиболее точно отвечающие законам балладного жанра произведения Бродского, относящиеся к 1962 году, который исследователь называет "балладным" . Д. J1. Лакербай вслед за М.В.Жигачевой отмечает такие баллады, как "Баллада Лжеца" и "Баллада Короля" из поэмы-мистерии "Шествие", а также следующие балладные произведения (большинство из которых указано также Жигачевой) : "Диалог", "Под вечер он видит, застывши в дверях.", "В тот вечер возле нашего огня.", "Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам.", "Зофья", "Холмы" и "Кентавры II"; подчеркивает мотив экзистенциального мрака, создающий балладный характер в стихотворениях 1962 г. "Притча", "Сонет" ("Я снова слышу голос твой тоскливый."), "Пограничной водой наливается куст.", "Вдоль темно-желтых квартир.", а также балладные интонации в стихотворениях "В деревне никто не сходит с ума." (1961) и «В темноте у окна.» (1961). Исследователь выделяет такие стороны балладной поэтики, присущие стихотворениям Бродского, как "кристаллизация главных тем - романтически понятого призвания и экзистенциальной мировой тайны смерти - на сюжетно-композиционном уровне» , романтическую тайну, метафизический мрак, создающих особую балладную атмосферу. Анализируется символика, ведущая роль дви

1 Лакербай Д.Л. Иосиф Бродский: поэтика и судьба. Иваново, 2001; канд. дисс. филол. наук. Поэзия Иосифа Бродского 1957-1965 годов.

2 Лакербай Д.Л. Иосиф Бродский: поэтика и судьба. Иваново, 2001; Поэзия Иосифа Бродского стр.56.

Лакербай Д.Л. Иосиф Бродский: поэтика и судьба. Иваново, 2001; Поэзия Иосифа Бродского стр.56. жения в балладном сюжете, а также особый художественный прием, заключающийся в применении так называемого двойного поэтического кода текста: с одной стороны, - рационально ориентированного прочтения, с другой, - иррационально-романтического. Д. J1. Лакербай отмечает важный авторский символ Бродского - маятник, который находит воплощение в художественном мире баллад. При этом ученый не проводит подробного анализа указанных произведений, но использует отдельные фрагменты стихотворений Бродского, приводимые им в качестве цитат как доказательства, подтверждающие наличие того или иного содержащегося в них балладного мотива. В свою очередь Д. Л. Лакербай ссылается на В. А. Куллэ1, обсуждая вопрос о связи мотива романтической скачки героя во мраке со смертью.

Говоря о стихотворении "Холмы", Д. Л. Лакербай вслед за М. В. Жигачевой отмечает наличие особого балладного комментария, имеющего место в поэзии Бродского, также подчеркивает значимость лирического компонента. Тем не менее Д.Л. Лакербай не ставит задачей выявление каких-либо художественных универсалий, связанных с обращением Бродского к балладному жанру. Изучая творчество Бродского, исследователь не стремится к созданию классификаций его баллад, а также выявлению преемственных связей с традицией романтической поэзии первой трети XIX века.

Оставаясь едва ли не самым загадочным произведением Бродского, поэма "Зофья" (1962), на балладные черты которой указывает в частности Д. Л. Лакербай2, послужила предметом анализа польской исследователь

1 Куллэ В.А. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России 1958-1972.Дисс. на соиск.уч. степ, канд.филол.наук. М.,1996.

2 Лакербай Д.Л. Иосиф Бродский: поэтика и судьба. Иваново, 2001; Поэзия Иосифа Бродского 1957-1965 годов. ницы Ядвиги Шимак-Рейфер1. Если для Д. J1. Лакербая поэма "Зофья" -прежде всего художественный текст, заключающий в себе один из важнейших символов поэтики Бродского - маятник, то Ядвига Шимак-Рейфер анализирует философские истоки, способные повлиять на создание этого произведения, однако именно балладные черты остаются вне поля ее исследования.

В докторской диссертации, а также в своей монографии «Поэт в доме ребенка (Пролегомены к философии творчества Иосифа Бродского)» Е.Келебай кратко упоминает о балладе, подчеркивая мотив мрака и связь символа черного коня со смертью, применительно к балладам «Ты поскачешь во мраке, по бескрайним холодным холмам.», а также «В тот вечер возле нашего огня.». О балладном характере стихотворения "Кентавры II" наряду с Д. Л. Лакербаем упоминает в своей статье М. Тилло .

В одной из глав монографии, написанной на основе докторской диссертации, А. М. Ранчиш анализирует (главным образом, с точки зрения формальной стороны стиха) раннее произведение Бродского - «Балладу о Лермонтове». Это стихотворение более подробно рассмотрела ранее Джейн Нокс5.

На протяжении всего творческого пути Бродский постоянно обращался к традиции романтиков, так или иначе впитывал и абсорбировал художественные находки различных поэтов. Особо важное место занимает в

1 Шимак-Рейфер Я. "Зофья" (1961г.) в кн. Как работает стихотворение Бродского. Из исследований славистов на Западе.//Ред.-сост. JL В. Лосев и В. П. Полухина. - М. -Новое Литературное 0бозрение.-2002.,-стр.10-32

Келебай Е.Б. Философия творчества Иосифа Бродского. Дисс. на соискание уч. степени доктора философских наук. М., 2001; Келебай Е.Б. Поэт в доме ребенка (Пролегомены к философии творчества Иосифа Бродского). М., 2000.

3 Тилло М. Иосиф Бродский. Новаторство в контексте русской литературной традиции. Черновцы, 2001.

4 Ранчин A.M. На пиру Мнемозины. Интертексты Бродского. М., 2001, глава ««Кривоногому мальчику вторя»: Бродский и Лермонтов»; Ранчин A.M. Традиции русской поэзии XVIII - XX вв. в творчестве И.А.Бродского. М., 2001.

5 Нокс Дж. Поэзия Иосифа Бродского: альтернативная форма существования, или Новое Звено эволюции в русской культуре // Иосиф Бродский; творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций // Звезда. 1998. его творчестве традиция Лермонтова - самого яркого русского романтического поэта, к творчеству которого Бродский всегда трепетно относился. Общность мировосприятия во многом обусловливает глубинное родство обоих поэтов, в особенности, отраженное на уровне художественного пространства текстов. Наряду с другими произведениями Бродского лермонтовская поэтическая традиция обнаруживает свое влияние в особенности в литературно-художественной пространстве баллад.

Исследованию лермонтовской баллады посвящена восьмая глава монографии А. И. Журавлевой «Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики»1.

Возвращаясь к вопросу исследования балладной поэзии Бродского, следует отметить, что на сегодняшний день не было выявлено связей баллад Бродского с произведениями русских романтиков первой трети XIX века. К тому же творчество Бродского, на мой взгляд, вопреки мнениям некоторых исследователей, представляет собой не только результат накопленного поэтического опыта трех последних веков, но имеет в своей основе гораздо более ранние истоки; здесь следует учесть обращение автора к античности, а также к древнерусской словесности и отчасти к фольклору, весьма важном составляющим его художественного мира.

Дифференцировать балладный пласт в творчестве Бродского весьма непростая литературная задача, в силу ряда особенности его поэтики, таких как синтетичность её природы, сложность философской структуры, включающей в себя контаминации метафизических идей и художественных образов, повышенную символичность, разветвленную мотивную систему, а также различные отсылки (аллюзии и интертексты) к произведениям западных и отечественных классиков и современников, в особенности,-представителей романтической традиции, вследствие чего, предлагаемая в работе классификация носит относительно условный характер.

Следует сделать акцент на таких особенностях стихотворений Бродского, заключающих в себе черты балладного фона, как наличия в них характерных художественных образов, пейзажных зарисовок, несущих дополнительную символическую нагрузку, мотивов с преобладанием философского компонента над лирическим, а также внутренней динамики и конфликта,- послуживших дифференциальными признаками, положенными в основу предлагаемой нами классификации.

В качестве целей настоящей работы мы видим решение ряда задач, связанных с выявлением романтической парадигмы в поэтических произведениях Иосифа Бродского, в рамках балладного аспекта. Достижению этой цели подчинено решение следующих задач:

1. определить круг текстов Бродского, так или иначе соотнесённых с жанром баллады, и предложить их классификацию;

2. описать конструктивные элементы поэтики баллады Бродского, её устойчивые мотивы, порождающее балладу мировоззрение;

3. обнаружить связь балладных произведений Бродского с традицией русских поэтов-романтиков XIX века;

4. проанализировать процесс трансформации, который происходит с жанром баллады в XX веке (при этом мы сознательно ограничиваемся только балладами Бродского, хотя отдаём себе отчет в том, что в XX веке к этому жанру обращались и другие русские поэты, Н.Тихонов, например).

Выдвигается утверждение о сверхжанровой природе романтического сознания, создающего определённую парадигму мышления, лежащую в основе специфического мироотношения, общего как для создателей древнейших классических баллад, так и многих поэтов, ощущающих причастность к этому мироощущению, что даёт возможность говорить, в особенности, о надвременной романтической природе стихотворений балладного толка Иосифа Бродского.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэзия И.А. Бродского и русская балладная традиция"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования удалось подтвердить гипотезу об особой роли балладной традиции в творчестве И.А.Бродского.

Предложенное понятие «балладного среза, балладного пространства» в поэзии Бродского позволило значительно расширить круг произведений, рассматриваемых в связи с этим романтическим жанром.

Во многих стихотворных произведениях Бродского присутствуют черты романтического сознания, претерпевшего определенные изменения, но сохранившего связь с романтической парадигмой.

Сознавая, что на поэзию Бродского в значительной мере повлияла английская поэзия (где балладное начало было очень важным и где литературная баллада сохранила прочные связи с народной), в данной работе мы сосредоточились именно на исследовании русского интертекста его поэзии (хотя и представленного иногда балладами переводными, например, у Жуковского).

Как мы попытались показать, именно жанр баллады стал едва ли не основным проводником романтической традиции в творчестве Бродского. При этом балладные произведения Бродского ориентированы, как выяснилось, не только на старую балладу, но и и на русскую романтическую поэзию первой трети XIX века вообще, т.е. связаны и с лирикой, и с поэмами, имея с ними общие мотивы, образы, словесные конструкты, некоторые элементы поэтики. Заметнее всего влияние творчества Лермонтова. Перспективу дальнейшего исследования затронутых нами проблем мы видим в расширении поля сопоставления за счет введения контекста лирики XX века. Другой необходимый аспект - сопоставительный анализ английской и русской балладной традиции в поэзии XIX и XX веков, что, возможно, позволит увидеть новые грани поэтики Бродского.

Список научной литературыПолторацкая, Анастасия Юльевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аббаньяно Н. Структура экзистенции. Введение в экзистенциализм. //Позитивный экзистенциализм и другие работы. СПб., 1998.

2. Абелинскене И.Ю. Художественное мировоззрение поэта конца XX века: (Творчество И.Бродского): Дисс. канд. филос. наук. Екатеринбург, 1997.

3. Адрианова-Перетц В.П. Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974.

4. Андреев Н.П. Песни-баллады в русском фольклоре //Русский фольклор: эпическая поэзия. М., 1936.

5. Алексеев М.П. Народная баллада Англии и Шотландии // Алексеев М.П. Литература средневековой Англии и Шотландии. М., 1984.

6. Аникин В.П. Балладные песни // Русское устное нардное творчество . М., 1971.

7. Балашов Д.М. Древняя русская эпическая баллада // Автореферат дисс. канд. филол. наук. Л., 1962.

8. Балашов Д.М. История развития жанра русской баллады. Петрозаводск, 1966.

9. Балашов Д.М. «Князь Дмитрий и его невеста Донна» (к вопросу о происхождении и жанровом своеобразии баллады) // Русский фольклор. М.; Л., 1959.

10. Ю.Балашов Д.М. Русская народная баллада // Народные баллады. М.; Л., 1963.

11. Баткин JI.M. Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М., 1996.

12. Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

13. Безносов Э. О смысле некоторых реминисценций в стихотворениях Иосифа Бродского Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб, 1998.

14. М.Бетеа Д. Русская литература XX века. Исследования американских ученых. СПб., 1993.

15. Бродский Иосиф. Беседа с Д.Радышевским // Московские новости. 1995, №50, с.21.

16. Бродский Иосиф. Интервью Свену Бискертсу // Звезда. 1997, №1.

17. Вакуленко А.Г. Функции пародии в поэзии М.Ю.Лермонтова на примере баллад // Проблемы истории литературы. М., 1996.

18. Вакуленко А.Г. Эволюция «страшной» баллады в творчестве русских поэтов-романтиков XIX-начала XX веков (от В.А.Жуковского до Н.С.Гумилева). Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1996.

19. Верхейл К. Танец вокруг мира. Встречи с Иосифом Бродским. СПб., 2002.

20. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

21. Венцлова Т. Статьи о Бродском. М., 2005.

22. Винокурова И. Иосиф Бродский и русская поэтическая традиция // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб., 1998.

23. Власенко Т.А. Типология стихов в русской романтической балладе // Проблемы типологии литературного процесса. Пермь, 1982.

24. Гегель Г.В.Ф. Лирическая поэзия. Лекции по эстетике. Т.2. С.-П., 1999.

25. Гер дер И.Г. Предисловие к сборнику «Народные песни». 1774. Перевод Н.А. Сигал // Эолова арфа. Антология баллады. Сост., предисл. и коммент. А.А. Гугнина. М., 1989.

26. Гете И.В. О балладе. Разбор и объяснения. 1821. Перевод А.Г. Габричевского // Эолова арфа. Антология баллады. Сост., предисл. и коммент. А.А. Гугнина. М., 1989.

27. Голованов И.В. Философско-эстетические взгляды Л.Шестова: дисс. канд. филос. наук. М., 1995.

28. Голованова Т.П. Наследие Лермонтова в советской поэзии. Л., 1978.

29. Гордин А.А. Иосиф Бродский и мир: Метафизика, античность, современность. СПб., 2000.

30. Гордин Я. Странник. Вступительная статья // Иосиф Бродский. Избранное. М., 1993.

31. Гордин Я. Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники. СПб., 2000.

32. Григорьян К.Н. Ультраромантический род поэзии (Из истории русской элегии). Русский романтизм. Л., 1978.

33. Гугнин А.А. Баллады о Робин Гуде: популярное введение в проблему // Проблемы истории литературы: Сб. ст. Вып. 9. М., 1999.

34. Гугнин А.А. Народная и литературная баллада: судьба жанра // Поэзия западных и южных славян и их соседей. М., 1996.

35. Гугнин А.А. Постоянство и изменчивость жанра // Эолова арфа: Антология баллады. М., 1989.

36. Данилевский Р.Ю. Интерес И.В.Гете к русскому фольклору (по архивным патерши) // Русский фольклор. Т. 18. Л., 1978.

37. Длин Я. Эхо из следующего поколения // Новое время. 1998, вып. 8.

38. Диалоги с Иосифом Бродским М., 1998.

39. Диалоги с Иосифом Бродским / Соломон Волков. Из фотоальбома. М., 2002.

40. Ерофеев В.В. Мир баллады // Воздушный корабль. М., 1986.

41. Ефимов И. Нобелевский тунеядец (О Иосифе Бродском). М., 2005.

42. Жирмунский В.М. Английская народная баллада // Северные записки. № 10. Петроград, 1916.

43. Жирмунский В.М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. М.; 1966.

44. Жигачева М.В. Баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского // Вестн. Моск. ун-та им. М.В. Ломоносова. Сер. 9. Филология, 1992, №4.

45. Журавлева А.И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М., 2002.

46. Иезуитова Р.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. М, 1978.

47. Иезуитова Р.В. Из истории русской баллады 1790-х- первой половины 1820-х годов (Жуковский и Пушкин). Автореферат дисс. канд. филол. наук. Л., 1978.

48. Иосиф Бродский: труды и дни. М., 1999.

49. Иосиф Бродский и мир: Метафизика, античность, современность. СПб., 2000.

50. Иосиф Бродский: стратегия чтения. Материалы международной научной конференции 2-4 сентября 2004 г. в Москве. М., 2005.

51. Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба: Итоги трех конференций. СПб., 1998.

52. Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М., 2002.

53. Катилюс Р. Иосиф Бродский и Литва// Звезда, 1997, №1.

54. Кац Б. Фоно на пиру Мнемозины: к генезису поэтического образа рояля у Иосифа Бродского // Звезда, 1995, №11-12.

55. Келебай Е.Б. Философия творчества Иосифа Бродского: дисс. д-ра философ. Наук. М, 2001.

56. Келебай Е.Б. Поэт в доме ребенка: Пролегомены к философии творчества Иосифа Бродского. М., 2000.

57. Кнабе Г.С. Русская античность. Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. М., 1999.

58. Ковылин А.В. Русская народная баллада. Происхождение и развитие жанра. М., 2002.

59. Козин А.А. Баллады И.В.Гёте в контексте немецкой литературной баллады конца XVIII-начала XIX веков. Канд. дисс. М., 1996.

60. Козин А.А. Некоторые историко-теоретические аспекты эволюции жанра баллады // Идейно-художественное мировоззрение зарубежной литературы нового и новейшего времени. М., 1996.

61. Козин А.А. Западноевропейские традиции в русской литературной балладе (И.В.Гёте и Л.А.Мей) // Проблемы истории литературы. Сборник статей. Выпуск второй. М., 1997.

62. Козин А.А. Баллады И.В.Гёте «Рыбак» в русских переводах XIX века (стилистические курьёзы) // Проблемы истории литературы. Сборник статей. Выпуск двенадцатый. М., 2000.

63. Козин А.А. Баллады И.В.Гёте «Рыбак» и «Лесной царь» в переводах русских поэтов XIX-XX веков. Учебное пособие. М., 2002.

64. Копылова И.И. Фольклоризм поэтики баллады и поэмы русской поэтической литературы первой трети XIX века. Воронеж, 1975.

65. Коровин В.И. «Его стихов пленительная сладость» // Жуковский В.А. Баллады и стихотворения. М., 1990.

66. Коровин В.И. Лирические и лиро-эпические жанры в художественной системе русского романтизма. . дисс. М., 1982.

67. Коровин В.И. Русская баллада и ее кубизм // Воздушный корабль. Русская литературная баллада. М., 1984.

68. Коровин В.И. Творческий путь М.Ю.Лермонтова. М., 1973.

69. Крепе М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor: Ardis, 1984.

70. Кулагина А.В. Русская баллада, М., 1977.

71. Кулагина А.В. Традиционная образность баллады //Традиции русского фольклора. М., 1986.

72. Куллэ В. «Демон» Набокова и «Небожитель» // Старое литературное обозрение, 2001, №1

73. Куллэ В. «Поэтический дневник» И.Бродского 1961 года. Формирование линейной концепции времени // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб., 1998.

74. Куллэ В.А. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России 1957-1972: дисс. канд. филолог, наук. М., 1996.

75. Куллэ В.А. Три «Осени» (к вопросу о пушкинской и Баратынской традициях в творчестве Иосифа Бродского) // Пушкин и культура русского зарубежья: Международная науч. конф, посвященная 200-летию со дня рождения, 1-3 июля 1999. М., 2000. Вып. 2.

76. Кушнер А. Здесь на земле. Воспоминания об И.Бродском // Знамя, 1996, №7.

77. Кушнер А. С первых своих шагов в поэзии // Нева, 1988, №3.

78. Кушнер А. Послесловие. И.Бродский. Стихи // Нева, 1983, №3.

79. Лакербай Д.Л. Поэзия Иосифа Бродского конца 1950-х годов: между концептом и Словом // Вопросы онтологической поэтики. Иваново. 1998.

80. Лакербай Д.Л. Поэзия Иосифа Бродского 1957-1965-го годов: Опыт концептуального описания: Дисс. канд. филол. наук. Иваново, 1997.

81. Лакербай Д.Л. Ранний Бродский: Поэтика и судьба. Иваново, 2000.

82. Лермонтовская энциклопедия. М., 1982.

83. Литературное наследство. Тт.43-44. М., 1941.

84. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

85. Ломинадзе С.В. Поэтический мир Лермонтова. М., 1985.

86. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

87. Лотман Ю.М., Лотман М.Ю. Между вещью и пустотой. Избр. ст. в 3-х тт. Таллинн, 1993.

88. Лосев Л. Иосиф Бродский: труды и дни. О Пушкине и его эпохе //Знамя, 1996, №6.

89. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979.

90. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси, М., 1970.

91. Лобкова И.А. О ритме русской литературной баллады 1840-70-х годов // Проблемы литературных жанров. Томск, 1972.

92. Лобкова И.А. Русская баллада 40-х годов XIX веков. Прочтение жанра в истории русской литературы. Л., 1969.

93. Лозовой Б.А. Из истории русской баллады. Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1970.

94. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

95. Лосев А. Иосиф Бродский. Предисловие // Эхо. 1980, №1.

96. Лосев Л. Новое представление о поэзии // Звезда, 1997, №1.

97. Лотман Ю.М. Лекции по структурной поэтике // Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994.

98. Лотман Ю.М. Стрз'ктура художественного текста. М., 1970.

99. Лурье С. Бог и Бродский // Нева, 2001, №1.

100. Малышева Г.Н. Некоторые особенности раннего творчества Иосифа Бродского // Актуальные проблемы литературоведения. Сборник работ молодых ученых филол. ф-та МГУ им. М.В.Ломоносова. Вып.2.М., 1997.

101. Маркович В.М. Балладный жанр Жуковского и русская фантастическая повесть эпохи романтизма // Жуковский и русская культура, Л., 1987.

102. Медведев В. Творчество Иосифа Бродского в зеркале культурологии. Тула, 2000.

103. Меньшиков Г., Диденко В. Романтические баллады М.Светлова // Литературоведческие поиски. Выпуск 29, Самарканд, 1976.

104. Микешин A.M. О жанровой структуре русской романтической баллады // Проблемы литературных жанров. Томск, 1972.

105. Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. Спб., 2003.

106. Новиков А.А. Литературно-критические взгляды Иосифа Бродского: дисс. канд. филол. наук. М., 2001.

107. Новиков А. А. Поэтология Иосифа Бродского. М., 2001.

108. Нокс. Дж. Поэзия Иосифа Бродского: альтернативная форма существования, или Новое звено эволюции в русской культуре // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций.СПб., 1998.

109. Остолопов Н. Словарь Древней и новой поэзии, составленный Николаем Остолоповым, действительным и почетным членом разных Ученых обществ. СПб., 1821.

110. Памяти Иосифа Бродского: Новая Одиссея // Старое литературное обозрение, 2001, №2.

111. Петросов К.Г. О спорных проблемах романтизма в русской литературе XIX начала XX века. Итоги и перспективы изучения // Русский романтизм. Л., 1978.

112. Петрушанская Е.М. Музыкальный мир Иосифа Бродского. СПб., 2004.

113. Петрушанская Е. Слово из звука и слово из духа. Приближенные к музыкальному словарю Иосифа Бродского // Звезда,1997, №1.

114. Петрушанская Е. Удержать ноту от тишины: вокруг музыкального словаря И.Бродского // Литературное обозрение. М.,1998, №5/6.

115. Плеханова И.Л. Преобразование трагического (Метафизическая мистерия Иосифа Бродского). Иркутск, 2001.

116. Подольская Г.Г. Английская романтическая баллада в контексте русской литературы первой четверти XX века (С.Т.Колридж, Р.Саути). Автореф. дисс. докт. филол. наук, М.,1999,

117. Полухина В. Оппозиция «поэт-мир» в творчестве Бродского // Литературное обозрение, 1996, №3.

118. Полухина В. Ахматова и Бродский (К проблеме притяжений и отталкиваний) // Ахматовский сборник. Вып. 1. Париж, 1989.

119. Полухина В. Бродский глазами современников. М., 1997.

120. Поспелов Г.Н. История русской литературы XIX века. М, 1960.

121. Поспелов Г.Н. История русской литературы XIX века 1840-1860 (учебн. пособие для филол. фак. вузов). М., 1972.

122. Поспелов Г.Н. Проблемы истории развития литературы (учебн. пособие для пед. подготовки спец. № 2101 «русский язык и литература»). М., 1972.

123. Поэтика Иосифа Бродского: Сб. научи, трудов. Тверь, 2003.

124. Поэтика Бродского. Tenafly, N.j.: Hermitage, 1986.

125. Путилов Б.Н. Экскурсы в теорию и историю славянского эпоса. Спб., 1999.

126. Райт-Ковалева Р. Роберт Берне и шотландская народная поэзия //Роберт Берне. Стихотворения. Поэмы; Шотландские баллады. М., 1976.

127. Ранчин A.M. Иосиф Бродский и русская поэзия XVIII-XX в. М., 2001.

128. Ранчин A.M. На пиру Мнемозины (Интертексты Бродского). М., 2001.

129. Ранчин A.M. Иосиф Бродский: поэтика цитаты // Русская словесность, 1998, № .

130. Ранчин A.M. Традиции русской поэзии XVIII-XX вв. в творчестве И.А.Бродского. Дисс. доктора филол. наук. МГУ им. М.В.Ломоносова, 2001.

131. Ранчин А. «Человек есть испытатель боли.»: Религиозно-философские мотивы поэзии Бродского и экзистенциализм // Октябрь, 1997, №1.

132. Реизов Б.Г. Жуковский, переводчик В.Скотта («Иванов вечер») // Русско-европейские литературные связи. М.; Л., 1966.

133. Реморова Н.Б. Пушкинские традиции в творчестве Дм.Кедрина. (Статья третья. Драма «Рембрандт») // Проблемы метода и жанра. Вып. 3. Томск, Изд-во Томск, ун-та, 1976.

134. Слесарев А.Г. Мифический элемент в балладах И.В.Гёте, В.А.Жуковского, А.С.Пушкина и М.Ю.Лермонтова // Проблемы истории литературы. Выпуск седьмой. М., 2000.

135. Слесарев А.Г. Оппозиция «свой»/ «чужой» в традиции немецкой народной баллады // Проблемы истории литературы. Выпуск шестой. М., 1999.

136. Слесарев А.Г. Трансформация баллады от природно-магического к социально-магическому (модель конфликта: социальное преступление иррациональное нападение) // Проблемы истории литературы. Сборник статей. Выпуск пятый. М., 1998.

137. Смирнов И.П. Порождение инертности // Wiener Slawistischer Almanach. Sb 17. Wien, 1985.

138. Смирнов И.П. Урна для табачного пепла // Звезда, 1997, №1.

139. Соболевский А.И. Великорусские народные песни. Т. 1. СПб., 1895.

140. Соколова В.К. Пушкин и народное творчество // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Выпуск 1. М., 1956.

141. Спиваковский П.Е. Экзистенциальная аксиология в творчестве Иосифа Бродского // Филологический сборник. Памяти А.А.Парфенова (1930-1996). М., 1998.

142. Степанова Л,Г. Неудавшаяся комиссия, или история одного автографа // Звезда, 1997, №1.

143. Степанян Е. Миротворец Бродский // Континент, 1993, №76.

144. Тилло М. Иосиф Бродский. Новаторство в контексте русской литературной традиции. Черновцы, 2001.

145. Толмачев В.М, От романтизма к романтизму: Американский роман 1920-х годов и проблема романтической культуры. М., 1997.

146. Тудоровская Е.А. Становление жанра народной баллады в творчестве А.С.Пушкина // Русский фольклор (материалы исследования). Т.VII. Издательство АН СССР. М.; Л., 1962.

147. Уланов А. Параллельные миры Иосифа Бродского// Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб, 1998.

148. Уфлянд В. Традиции и новаторство в поэзии Иосифа Бродского // Звезда, 1997, №1.

149. Фоменко И.В. Три статьи о поэтике. Пушкин, Тютчев, Бродский. Тверь, 2002.

150. Цветаева М.И. Два «Лесных царя» // Просто сердце. Стихи зарубежных поэтов в переводе Марины Цветаевой. М., 1967.

151. Шаталов С.Е. Характерология элегий и баллад Жуковского (к вопросу о единстве художественного мира поэта) // Жуковский и литература конца XVIII XIX века. М., 1988.

152. Шимак-Рейфер Я. «Зофья» (1961) // Как работает стихотворение Бродского. Из исследований славистов на Западе. М., 2002.

153. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. Минск, 1998.

154. Янушкевич А.С. Этапы и проблемы творчества эволюции В.А.Жуковского. Томск, 1985.1. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

155. Батюшков К.Н. Сочинения. М., 1955.

156. Боратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. -М.,1951.

157. Бродский И.А. Баллада о маленьком буксире // Костер, 1962, № 11

158. Бродский И. В ожидании варваров. Мировая поэзия в переводах Иосифа Бродского. С.-П., 2001.

159. Бродский И.А. Сочинения в четырех томах // Сост. Комаров Г.Ф. С.-П. Пушкинский фонд, 1994.

160. Бродский И.А. Собрание сочинений: В 7 тт. СПб., 2001.

161. Булгаков М.А, Мастер и Маргарита. М., 1992.

162. Вяземский П.А. Стихотворения. М., 1978.

163. Жуковский В.А. Сочинения в 3-х т. Т.2. М, 1980.

164. Лермонтов М.Ю. Стихотворения. Поэмы. Маскарад. М., 1976.

165. Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений в 2-х т. М., 1990.

166. Полежаев А.И. Сочинения. -М., 1955.

167. Пушкин А.С, Евгений Онегин. Стихотворения. М., 1978.

168. Пушкин А.С. Избранные произведения. Минск, 1953.