автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Поселения и усадьбы латышей и латгальцев Западной Сибири конца XIX - XX в.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Свитнев, Алексей Борисович

Введение

СОДЕРЖАНИЕ

Глава I. История формирования и развития поселений латышей и латгальцев в Западной Сибири.

1.1. Формирование и развитие сельских поселений в Западной Сибири в дореволюционный период.

1.2. Развитие поселений в Западной Сибири в послереволюционный период.

Глава П. Поселения.

2.1. Исследование традиционных поселений латышей и латгальцев.

2.2. Исследование поселенческого комплекса сибирских латышей и латгальцев.

Глава III. Усадебный комплекс сибирских латышей и латгальцев.

3.1. Усадьба.

3.2. Жилище.

3.3 Планировка дома.

3.4 Развитие отдельных элементов жилип];а.

3.5 Архитектурный декор.

3.6 Интерьер.

3.7 Хозяйственные постройки.

Глава IV Формы функционирования домостроительной традиции латышей и латгальцев в сфере духовной культуры.

4.1. Коммуникация как неотъемлемая часть структуры традиционной культуры.

4.2. Функционирование коммуникационной традиции латышей и латгальцев, связанной с домостроительством и усадебным комплексом (традиционность элементов).

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Свитнев, Алексей Борисович

Актуальность. В современной этнографической науке России на фоне разработки вопросов теории возникает интерес к исследованию культуры и современных этнических процессов малых национальных и этнических групп. Причем, этнокультурные исследования приобретают на современном этапе развития этнографии особое значение. Новые методические и методологические основания позволяют рассмотреть феномены культуры во всем их многообразии. Сегодня различные этнологические направления пытаются изучить функционирование этнокультурных традиций в современном культурном поле, и это явление рождает новые подходы к традиционным в российской этнографии темам.

В контексте государственной концепции возрождения и поддержки культуры народов России изучение этнических и национальных групп становится актуальной темой для исследования, а новые методологические основания позволяют по новому взглянуть на формы функционирования традиции.

До настоящего времени культура сибирских латышей и латгальцев оставалась неизвестной, так как исследования культуры латышских переселенцев Сибири не нашли своего отражения в специальных научных работах.

Несомненно, что исследование, посвященное изучению сельских поселений и усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев во всем их многообразии будет способствовать не только изучению культуры латышей и латгальцев Западной Сибири, но и выяснению историко-культурных процессов, протекающих в сибирской деревне вообще, покажет условия формирования и функционирования культурной традиции, характеризующей сибирских латышей и латгальцев.

Поселение и усадьба представляет собой сложный и чрезвычайно детерминированный культурный комплекс. Несмотря на лабильность последнего, мы попытаемся показать реликты длительного функционирования этнических традиций, сложившихся у латышей и латгальцев в различные исторические периоды.

Таким образом, изучение поселенческо-усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев раскроет неизвестный мир традиционной культуры, ставший результатом адаптации национальной группы, нашедшей свою родину в Сибири. Исследование адаптивных механизмов покажет знания, скрытые в этнической памяти латышей-переселенцев.

К настояндему времени в российской и латвийской этнографической науке достаточно полно изучены традиционные формы поселений, а также типы традиционного жилища и традиционной планировки усадьбы, сложившиеся у латышей и латгальцев на территории основного проживания этноса - Латвии (Крастыня, 1958; Степпашз, 1961, 15 - 57; Терентьева, 1966, 30 - 52; Шлыгина, 1997, 126- 162; и др.).

Наличие достаточного экспедиционного и архивного материала позволяет нам провести комплексное исследование поселений и усадебного комплекса латышских переселенцев в Западной Сибири.

Основные проблемы изучения народного жилища связываются с общими проблемами истории культуры народов, их историко-культурных связей и взаимовлияний. Наше исследование является попыткой рассмотреть формирование и функционирование этнической традиции в строительстве и использовании построек, организации форм поселений на региональном уровне и выяснить степень зависимости этих элементов культуры от различных параметров.

Материальная культура латышей и латгальцев Западной Сибири до сегодняшнего дня остается неисследованной в полной мере в этнографической литературе. Лишь в последнее время появились отдельные работы ученых, посвященные исследованию культуры и истории сибирских латышей и латгальцев (Колоткин, 1994; Курило, 1996; Лоткин, 1996; и др.).

Цель. В связи с выше изложенным мы ставим целью работы исследовать сельские поселения и усадебный комплекс латышей и латгальцев западносибирского региона и выявить динамику функционирования традиций на протяжении конца XIX - XX вв.

Задачи. В связи с поставленной исследовательской целью нам необходимо разрешить ряд задач: 1) изучить процесс формирования и развития сельских поселений латышей и латгальцев в Западной Сибири; 2) дать их комплексную характеристику, выделить типы и формы, проследить их эволюцию; 3) раскрыть картину усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев, а также провести его типологический анализ, проследить динамику изменений в обозначенный хронологический период; 4) исследовать традиционную культуру домостроительства сибирских латышей и латгальцев, выделить типы традиционного жилища и хозяйственных построек, проследить динамику их развития на протяжении конца XIX - XX вв.; 5) показать механизмы функционирования традиции, связанной с преобразованием пространственных объемов; 6) показать условия, под влиянием которых происходило развитие поселений и усадебного комплекса во всем их многообразии.

Объект. Объектом нашего исследования являются сельские поселения и усадебный комплекс сибирских латышей и латгальцев.

Предмет. Предметом данного исследования являются традиционные свойства поселенческо-усадебных комплексов в их исторической динамике.

Предками латышей (самоназвание латвиеши) были древнебалтийские племена, пришедшие в бассейн рек Вента и Даугава в конце III - II тысячелетий до новой эры. К началу I тысячелетия новой эры сложились родственные племенные группы: курши, земгалы, латгалы и селы (Народы России, 1994, 220). Эти племенные образования имели достаточно тесные контакты с литовскими, прусскими и славянскими племенами (См.: Алексеев, 1961, 29 -40; Денисова, 1965, 84 - 93; Думпе, 1966, 151 - 154 Уртан, 1968, 82; и др.). Контакты латышей с русскими продолжались и в более поздние времена

Ганцкая, 1965, 14; Савченко, 1959, 10; см.; приложение 2, рис. 29). В XII в. территория современной Латвии была завоевана и поделена между немецкими княжествами и Ливонским орденом.

Именно в период немецкой колонизации среди латышей распространяется католицизм, а с 20-х гг. XVI в. - протестантизм. В период с XII по XVI в. на территории современной Латвии проходили процессы, связанные с сильным немецким влиянием на латышскую культуру.

После распада Ливонского ордена в 1561 г. эти территории многократно завоевывались войсками Дании, Швеции и Польши. В результате Северной войны и разделов Польши 1772 и 1795 гг. территория современной Латвии была включена в состав России как Курляндская (Курземе и Земгале), Лифляндская (Видземе) и Витебская (Латгале) губернии.

Развитие в рамках отдельных административных образований еп];е более способствовало оформлению культурного своеобразия в рамках разных районов, расположенных на территории Латвии.

Результатом исторического процесса стало оформление историко-культурных районов, характеризуюп],ихся языковым и культурным своеобразием латышей (Моора, 1960, 21 - 51). Наиболее контрастно выделялась Латгалия. Население этого района говорило на верхне-латышском диалекте латышского языка, их культурная традиция явилась синтезом латышской и славянской культур. В конце 1930-х гг. в СССР некоторые лингвисты рассматривали этот диалект в качестве самостоятельного языка (Латгальский язык, 1938, 82).

Эти обстоятельства выделяли латгальцев из латышского этноса в качестве особого этнического образования, имеющего компактную территорию расселения и характеризующегося культурной и языковой спецификой, то есть, субэтноса.

Интенсивная эмиграция латышей за пределы Прибалтийского края начинается в начале XIX в., именно в это время возникает первое латышское поселение в Сибирской части Российской империи - в Тюкалинском округе Тобольской губернии формируется прибалтийская колония Рыжково. В дальнейшем латышская эмиграция в Сибирь прошла ряд периодов. И.В. Лоткин выделяет пять периодов, связанных с миграциями сибирских латышей и латгальцев.

1. 1802 - конец 1870-х гг. - уголовная ссылка латышей в Сибирь.

2. Начало 1880-х - 1914 г. - ссылка уголовных и политических преступников, а также добровольное переселение, часто сопровождаемое обратным возвраш;ением.

3.1914 -1917 гг. - эвакуация в Сибирь промышленных рабочих и беженцев из прифронтовых зон.

4. 1920 - 1923 гг. - оптация латышского гражданства и выезд в связи с этим в Латвию.

5. 1940-е - конец 1950-х гг. - двусторонние миграции (Лоткин, 1996, 47 -48). Таким образом, за последние два века в Сибири сложились поселения с компактным проживанием латышей и латгальцев.

По результатам Всесоюзной переписи населения СССР 1989 г. на территории РСФСР проживало 46,8 тыс. латышей, из которых в ЗападноСибирском регионе (Омская, Новосибирская и Томская области) их численность составляла порядка 5,5 тыс. человек (Народы России, 1994, 220).

Основными традиционными занятиями латышей в метрополии являлись земледелие и животноводство, а в прибрежных районах рыболовство. Достаточно высокого уровня достигли ремесла, связанные с обработкой дерева, кожи, а также гончарство, ткачество и вышивание (Государственный музей народов СССР, 1980, 61 - 62; и др.).

В Западной Сибири латыши и латгальцы сохранили свои традиционные занятия и ремесла, как необходимые условия функционирования человеческого коллектива.

Территориальные и хронологические границы исследования. В ареал исследования вошли: Омская область - Калачинский (д. Старая Рига, д. Старый Ревель, с. Орловка, д. Ермолаевка, с. Ковалеве), Крутинский (с. Рыжково), Кормиловский (д. Салтыковка), Оконешниковский (д. Елизаветино), Тарский (д. Бобровка, д. Курлян-Дубовка) районы; Новосибирская область -Венгеровский район (д. Тимофеевка); Томская область - Кривошеинский район (д. Малиновка, с. Кривошеино), Асиновский район (д. Латат).

Территориальные рамки ограничиваются современными территориями Омской, Новосибирской и Томской областей, так как именно в рамках этих административно-территориальных границ сосредоточен основной массив компактного расселения латышей и латгальцев в западносибирском регионе. В дальнейшем в работе мы используем понятие западносибирского региона, которое включает в себя три названные выше административные образования (Омская, Новосибирская и Томская области).

Представленная работа в хронологическом отношении охватывает период конца XIX - XX вв. Нижняя хронологическая граница отодвинута на конец XIX в. в виду того, что основной массив латышских и латгальских поселений в Западной Сибири сложился на рубеже XIX - XX вв. Конечной хронологической границей является конец XX в., так как одной из задач исследования является изучение современного состояния поселенческо-усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев.

История изучения вопроса. В исторической и этнографической литературе проблемы историко-культурного развития латышей и латгальцев, живущих за пределами основной этнической территории, получили определенное освещение. Первые упоминания о лютеранских колониях в Западной Сибири относятся к середине XIX в. О них писали В. Гаупт (1864, 16 - 31; 1865, 58 - 78) и Н.М. Ядринцев (1878, № 3). Однако, сведения, содержащиеся в этих работах о латышских переселенцах, крайне противоречивы и носят отрывочный характер.

Нелестные характеристики быта и трудовых навыков первых сибирских латышей, которые дал Н.М. Ядринцев (1878, № 3), опровергаются материалом, опубликованным в газете «Народное богатство», где сообщалось, что ссыльные прибалты прилежно трудились и вели подсобное хозяйство (Народное богатство, 1863, № 269).

В конце XIX в. появляются объемные работы, в которых делаются первые попытки анализа особенностей переселенцев. Э. Реклю писал: «В настоящее время, господствующее население Сибири, где великорусский элемент является совершенно преобладающим, почти совсем утратило отличия и особенности, характеризующие малороссов и великороссов, литовцев, эстов, немцев балтийских провинций; оно может быть рассмотрено гораздо более однородно, чем население русской империи в Европе. Славяне всякого происхождения, - за исключением поляков, - немцы и финны, говорящие русским языком, суть одинаково русские перед лицом якутов и тунгусов» (Реклю, 1883, 678 - 679). Таким образом, автор отмечал, что культура прибалтийских переселенцев менее экзотична в сравнении с «новой» и необычной, для европейцев, культурой коренных народов Сибири. И это обстоятельство, во многом определило направленность исследований в Сибири на столетие вперед, - экспедиционные исследования практически не коснулись очагов культуры сибирских латышей и латгальцев.

В связи с ростом переселенческого движения из Латвии в Сибирь в начале XX в. тема латышских переселенцев находит отклик в периодических изданиях того времени. Так, в 1909 г. в санкт-петербургской газете «Вгууа» (Нива) появляется статья К. Скринды «Где живут латыши, которые выехали в Сибирь» (8кгт(1а, 1909, № № 27 - 35), в которой автор показывает бедственное положение латгальских переселенцев в Сибири. Однако необходимо отметить, что интерес к латышским и латгальским переселенцам был и со стороны сибирской прессы. в 1899 г. газета «Сибирская жизнь», выходившая в г. Томске, писала, что «появление среди переселенцев выходцев из Прибалтики обращает на себя внимание МВД (Министерство внутренних дел - A.C.), так как это особая группа переселенцев, которая резко отличается от остальных своими привычками и традициями. Латыши привыкли вести у себя на родине хуторское хозяйство. Латыши в высшей степени трудолюбивы и приспособлены к борьбе с лесом, к тому же они обогащены солидными агрономическими практическими сведениями» (Сибирская жизнь, 1899).

Переселенческое движение из Прибалтийского края в Сибирь, а главным образом, организация хозяйственной жизни и быта, вызывало интерес со стороны людей, занимавшихся проблемами колонизации. В 1905 г. A.A. Кауфман в своей работе «Переселение и колонизация» показал организацию хозяйственной жизни латышских переселенцев в Тарских урманах. Он характеризовал латышские хозяйства как образцовые (Кауфман, 1905, 328).

Поселения неправославных переселенцев вызывали интерес и со стороны религиозных учреждений. В 1914 г. вышла работа И. Голошубина «Справочная книга Омской Епархии», в которой автор отмечал национальный и конфессиональный состав переселенческих поселков, в числе которых оказались и латышские, показывал развитие внутренней жизни переселенцев (Голошубин, 1914, 554, 647, 654 - 658, 684, 841, 1073).

В послереволюционный период наблюдается некоторое снижение интереса к быту и истории переселения сибирских латышей. Только в конце 1920-х -начале 1930-х гг. с новой силой возникает интерес к истории и культуре латышских переселенцев. Выходит в свет ряд работ К. Шкилтера, посвященных истории формирования латышских колоний в России (Skilters, 1928, 144; 1931, 67), публикуется работа А.Р. Шнейдера и Л.Н. Добровой-Ядринцевой «Население Сибирского края», в которой авторы сообщают сведения о численности латышей в рассматриваемом регионе и их хозяйственных занятиях (Шнейдер, Доброва-Ядрнцева, 1928, 20, 59, 60, 72), В это же время печатались статьи Я. Боллода и А. Эйсуля о латышах и латгальцах Сибири в «Сибирской советской энциклопедии» (Боллод, 1932, 26 - 28; Эйсуль, 1932, 25 - 26).

А. Боллод писал о том, что на территории Сибири сложилась группа латышей, составляющая около 30 тыс. человек, которая занимается главным образом, земледелием и продуктивным скотоводством. У этой группы, наравне с обособленной хуторской формой землепользования, сложились многодворные латышские селения. Отмечается сильное имущественное расслоение в среде сибирских латышей.

А. Эйсуль в своей статье отмечал, что к 1926 г. на территории Сибири проживало около 9 тыс. человек, которые расселились главным образом «в районах Западно-Сибирского края, лежащих к северу от Сибирской железной дороги», а также привел данные об их хозяйственных занятиях. В конце 1930-х гг. на территории СССР большинство латгальцев проживало в Сибири (Латгальцы, 1938, 83).

Начало 1930-х гг. ознаменовалось выходом цикла статей о жизни сибирских латышей в газетах «Sibirijas Ciña» (Сибирская борьба) и «Taisneiba» (Правда). Результатом исследовательской работы латвийских ученых 1930-х гг. явился выход ряда статей в многотомном издании «Latviesu konversacijas vardnica» (Латышский энциклопедический словарь), вышедшего в 1933 и в 1939 гг. (Kolonijas latviesu, 1933, 17113 - 17142 si.; Plizkova, 1938 - 1939, 36375 -36376 si.). В данных публикациях обобщались сведения о расселении и численности латышей за пределами Латвии, в том числе и в Сибири.

После публикаций 1930-х гг. наступает долгий перерыв в исследованиях истории и культуры сибирских латышей. И.В. Лоткин объясняет это состояние науки волной репрессивных мер, сопровождавшей коллективизацию, и ликвидацией национальных школ (Лоткин, 1996, 8).

Только в конце 1950-х гг. ситуация начинает изменяться. Моменты развития латышской деревни в Западной Сибири, связанные с коллективизацией и хозяйственной историей, поднимаются в работе А.К. Касьяна (Касьян, 1959, 39). В 1964 г. в газете «Омская Правда» выходит статья А.Д. Колесникова «Как тебя звать, деревня?» где повествуется о латышских поселениях в Омской области, а в 1966 г. этот же автор в статье «О национальном составе населения Омской области» указывает количество проживавших в области латышей (Колесников, 1964; 1966, 88 - 104).

В ином ракурсе исследовательской проблематики написана работа Л.В. Малиновского «Сельское хозяйство западных национальных меньшинств Сибири (1919 - 1928 гг.)» (Малиновский, 1967). Он анализирует хозяйственное развитие латышских поселений, и делает вывод о высоком уровне развития хуторского хозяйства у сибирских латышей к моменту коллективизации (Малиновский, 1967, 212). В том же году выходит кандидатская диссертация Д. Виксни «Латышская советская культура в Советском Союзе в 1920 - 1930-х гг.» (Виксни, 1967), в которой исследователь анализирует распространение русско-латышского двуязычия в 1920 - 1930-х гг.

В начале 1980-х гг. с новой силой развиваются исследования, посвященные изучению переселения латышей и латгальцев в Сибирь (Беберс, 1982, 174- 181; Муравская, 1982, 136 - 156; 1984, 55 - 78; 1986).

Качественно новый этап истории изучения культуры сибирских латышей и латгальцев начинается со второй половины 1980-х гг., когда этнографы Омского государственного университета организовывают первую экспедицию, в рамках которой производится сбор полевого материала по традиционной культуре латышских переселенцев. Именно с 1986 г. в архиве Музея археологии и этнографии ОмГУ начинается формирование раздела, посвященного истории и культуре прибалтов Западной Сибири.

Первые результаты исследовательской работы омских этнографов не заставили себя ждать. Уже в 1988 г. в центральном издании отечественных этнографов - журнале «Советская этнография» в рубрике «Коротко об экспедициях» были опубликованы эти первые результаты экспедиционных работ по комплексной исследовательской программе «Сибирь». Ученые сделали ряд предварительных выводов по результатам полевых исследований: «Прибалты продолжают готовить национальные блюда, у них сохраняется национальные особенности в застройке усадеб и интерьере, а так же декоративно-прикладном искусстве» (Коровушкин, Реммлер, Томилов, 1988, 165 - 166).

О.В. Курило в рамках исследования, посвященного изучению истории западных национальных групп России, уделяет внимание материальной и духовной культуре латышских переселенцев, проживающих за пределами Латвии (Курило, 1996, 128 - 139). Участие прибалтийских переселенцев в освоении Сибири затрагивается в работах М.Н. Колоткина (Колоткин, 1987, 121 - 123; 1989, 12 - 125). В своем историческом исследовании «Балтийская диаспора Сибири: опыт исторического анализа 20-х - 30-х гг.» М.Н. Колоткин отодвигает границу появления латышей в Сибири к началу XVII в. (Колоткин, 1994, 15).

В рамках изучения крестьянской колонизации Тарского округа Тобольской губернии П.П. Вибе анализирует ситуацию на переселенческих участках, сложившуюся среди западных национальных меньшинств, в числе которых значительный процент составляли латыши (Вибе, 1994, 102 - 108).

На фоне внутрироссийской активизации исследовательских работ по изучению историко-культурных процессов среди западных национальных групп, латвийские ученые делают попытку исследовать современное состояние культуры сибирских латышей, проживающих в сельских районах Сибири.

В первой половине 1990-х гг. состоялась экспедиция, материалы которой вошли в работу «Lejas Bulana - Latviesu ciems Sibirija». В ней латвийские исследователи обобщают материалы о различных сферах культуры сибирских латышей, проживающих в д. Нижняя Буланка, которая образовалась во второй половине XIX в. на юге Енисейской губернии (Красноярский край). Исследование не обошло своим вниманием и такие элементы материальной культуры как поселение и жилище (Lejas Bulana - Latviesu ciems Sibirija, 1995, 163 - 169). И отметили то, что во многом внешний вид деревни Нижняя Буланка напоминает внешний вид других сибирских деревень.

Одно из последних исследований сибирских латышей проведено в контексте изучения современного состояния национальной группы. В своей работе «Современные этнические процессы у латышей и эстонцев Западной Сибири» (1996) И.В. Лоткин отмечает направленность этнических, в том числе и этнокультурных процессов среди сибирских латышей. Результаты его исследования показывают нивелировку этнически значимых явлений наряду с сохранением отдельных традиционных элементов в жилище, одежде и большей степени в пище (Лоткин, 1996, 136). Во второй половине 1990-х гг. проводит свои исследования ученый из Кембриджского университета (Англия) Р. Килис, его интересуют вопросы связанные с функционированием групповой памяти сибирских латышей (Килис, Двороковская, 1997, № 45).

Конец 1990-х гг. сопровождался интересом журналистов и корреспондентов областных и районных периодических изданий Омской области к истории поселений с компактным проживанием латышей (Капустина, 2000; Килис, Двороковская, 1997; Старая Рига и Новый Ревель., 1998; и др.). Большой интерес к изучению традиционной культуры сибирских латышей проявляют научные сотрудники Омского государственного историко-краеведческого музея (Данченко, 1998, 241 - 242).

Одной из последних публикаций, посвященных исследованию явлений культуры сибирских латышей, является наша совместная с И.В. Лоткиным, работа - «Народное жилище сибирских латышей: эволюция и контакты» (Свитнев, Лоткин, 2000 е, 26 - 28).

Опубликованные работы, посвященные сибирским латышами и латгальцам условно можно разделить на ряд тематик, которые охватывают: 1) вопросы этнической истории сибирских латышей и латгальцев; 2) этнические процессы среди латышей и латгальцев Западной Сибири. Специальных исследований. посвященных изучению поселений и усадебного комплекса сибирских латышей, до недавнего времени не проводилось.

Таким образом, в рамках историографического аспекта четко определяется проблематика нашего исследования. Она видится нам в контексте исследования традиционной культуры, ее адаптивных механизмов и современного состояния.

В связи с поставленной целью нашего исследования второй историографический блок посвящен проблеме изучения поселений и усадебного комплекса латышей и латгальцев, проживающих в Латвии.

Первые исследования форм поселений и усадебного комплекса латышей начались еще в дореволюционный период. В 1882 г. выходит статья А.К. Киркора, посвященная культуре латышей, в которой он показывает состояние традиционного сельского жилища Латвии и его зависимость от общего экономического состояния (Киркор, 1882, 274 - 287). Статья носит чисто описательный характер и касается, главным образом, интерьера латышского жилища. Автор не проводит каких либо аналитических исследований.

В 1901 г. серию историко-культурных очерков продолжает Ч. Ветринский. Из под его пера выходит работа «Среди латышей» (Ветринский, 1901, 60). Ее автор считает, что культура латышей очень своеобразна и требует всяческого изучения. Он отмечает, что дворы местных крестьян располагались на участках от 50 до 5 десятин (Ветринский, 1901, 7). Однако специального внимания исследованию форм поселений и усадебного комплекса Ч.Ветринский не уделяет.

Совершенно выдающимся исследованием на этом фоне, являются две работы: «Труды этнографического отдела. Материалы по этнографии латышского племени» (1881) и целостное этнографическое исследование Ю. Новоселова «Латыши. Очерк по этнографии и современной культуре латышей» (Новоселов, 1911). Первая работа представляет собой сборник полевых материалов по фольклору и народным знаниям латышей. Его изучение позволило выделить духовный аспект комплекса, сопряженного с традицией домостроительства латышей. Второе исследование представляет собой этнографический очерк латышской традиционной культуры, содержащий разделы по духовной и материальной культуре.

Причем Ю. Новоселов не просто выделяет отдельные темы по разделам: орнамент, жилище и т. п., а показывает внутрирегиональную специфику явлений культуры, в том числе и жилища. Так он указывает на отличительные характеристики жилища латыша-лифляндца и жилища латыша-курляндца. На наш взгляд, эта одна из первых работ, посвященная целенаправленному научному исследованию поселенческо-усадебного комплекса латышей, освещающая специфику культурного районирования территории Латвии.

В начале XX в. выходит работа А. Биленштейна «Die Holzbauten und Holzgerate der Letten» («Деревянное зодчество и деревообработка у латышей»), посвященная изучению техники обработки дерева у латышских крестьян (Bielenstein, 1907).

В послереволюционный период исследования латышского деревянного зодчества начались только в 1926 г., когда в Латвии был открыт музей под открытым небом - «Brivibas». Именно этот центр стал специализироваться на изучении деревянного зодчества Латвии и сформировал богатую коллекцию традиционных жилых и хозяйственных построек латышей. Во второй половине 1920-х гг. выходят исследования П. Кундзиньша о жилой риге, работы П. Арендса, посвященные жилищу - истабе и курземскому двору (Шлыгина, 1997, 28).

Новый подъем в исследовании традиционных поселений и построек латышей начинается только в 1950-х гг. Толчком для многочисленных работ по традиционной культуре латышей стала Прибалтийская объединенная комплексная этнографо-археологическая экспедиция 1950-х гг., организованная Институтом этнографии АН СССР.

После того, как в рамках экспедиционных работ был собран огромный полевой материал, в свет выходит серия крупных исследовательских работ по тематике «Поселение и жилище Латвии», авторами которых стали: Б. Дорофеев, А.К. Крастыня, Л.Н. Терентьева, А. Шульц и др. В 1954 г. была опубликована статья Л.Н. Терентьевой «К вопросу о переходе от хуторского расселения к колхозным поселкам в Латвийской ССР» (Терентьева, 1954, 63 -84). Главным тезисом этой работы является утверждение о том, что первичным типом поселения на территории Латвии была деревня с общинным землепользованием, и только в результате социально-экономических изменений происходил переход к однодворному расселению с хуторской системой землепользования (Терентьева, 1954, 64). Автор работы выделяет еще одно интересное явление в системе расселения: «Старые хутора (возникшие до 1920-х гг.) расположены обычно вдоль дорог, причем многие из низ образуют группы по две-три усадьбы. Расстояние между такими группами составляет обычно около одного-трех километров. Новые хутора в большинстве случаев беспорядочно разбросаны, расстояние между ними один-два километра» (Терентьева, 1954, 68). Таким образом, Л.Н. Терентьева раскрыла влияние социально-экономических факторов, породивших различные формы хуторского расселения в Латвии.

К концу 1950-х гг. А.К. Крастьшей была подготовлена серьезная работа по эволюции традиционного крестьянского жилища историко-культурного района Латвии - Видземе (Крастыня, 1958). Результатом долгой исследовательской работы являются интересные выводы о контактной зоне - Видземе, в которой на материале сельского жилища можно проследить влияние эстонцев в северной и западной ее частях и влияние латгальцев и русских в восточной части Видземе. Автор исследования приходит к выводу, что изменение этнического состава на рассматриваемой территории находит отражение в лабильности жилища (Крастыня, 1958, 20 - 21).

Б. Дорофеев в работе «Архитектурное наследие народного жилища Латвии» (1956) показывает функционирование этнических традиций в современном жилом строительстве. А. Шульц посвящает свою статью исследованию этнографии ливов, проживающих в Курземе, и отражает в ней комплексное содержание структуры усадьбы (Suies, 1960, 97 - 109).

Исследования 1950-х гг. были подытожены публикацией первого тома издания «Вопросы этнической истории народов Прибалтики» (1959), в котором пять статей посвящены крестьянскому жилищу народов Прибалтики. Главным итогом исследовательской программы 1950-х гг. стали выводы о районах распространения жилищ - восточного, западного и северного типов на территории Прибалтики, а также контактных районов со смешанными вариантами жилища.

Результатами всесторонних исследований прибалтийской культуры стали статьи Х.А. и А.Х. Моора и Н.П. Чебоксарова, посвященные древним историко - культурным связям народов прибалтийского региона и формированию историко-культурных подобластей и районов Прибалтики (Моора, 1960, 21 -51; Чебоксаров, 1960, 94 - 115).

В 1960-х гг. проблемы этнической специфики и динамики развития сельского жилища латышей отражаются в работах О.О. Берзина, Я. Германиса, А.К. Крастыни, С. Цимерманиса, (Берзин, 1960, 33 - 36; Germanis, 1961, 413 -427; Krastina, 1961, 113 - 130; 1963, 159 - 191; Cimermanis, 1961, 15 - 57; 1961, 413 -427).

С середины 1960-х гг. выходит цикл статей, в которых основным вопросом стоит механизм заимствования и формирования контактных форм жилища на территории Латвии. В статье «Этнографические исследования национальных процессов в Прибалтике» O.A. Ганцкая и Л.Н. Терентьева говорят о системе заимствования у русских ремесленников из Псковской, Новгородской и Тверской губерний домостроительной традиции посредством приобретения новых трудовых навыков (Ганцкая, Терентьева 1965, 3 - 19). В 1968 г. выходят две работы, посвященные исследованию традиционного жилища восточной части Латвии - Латгалии как контактной зоны (Krastina, 1968, 161 - 169; Zavarina, 1968, 171 - 188). В которых авторы показывают типичные для восточной Латвии жилые постройки.

Исследовательская работа по изучению сельских поселений Прибалтики увенчалась выходом в свет сборника статей «Сельские поселения Прибалтики XIII - XX вв.» (1971), в котором были опубликованы статьи Д. Лиепиня «О типах поселений латышских крестьян в XVII в.» - их автор видит постепенное увеличение процента однодворных поселений в Северной Латвии за счет распада деревень. Главной причиной этого явления он считает экономические и природные условия (Лиепиня, 1971, 141). Территория Видземе рассматривается и в статье Л.Н. Терентьевой «Крестьянские поселения Северной Латвии эпохи капитализма (1860 - 1917 гг.)», где она пишет о том, что процесс развития поселений непрямолинеен и распад деревень в Видземе не умоляет обстоятельства образования новых многодворных деревень (Терентьева, 1971,200).

В середине 1970-х гг. выходит исследовательская работа В.В. Седова «Жилища Юго - Восточной Прибалтики (I - начало II тысячелетия новой эры)» (Седов, 1975, 276 - 301), в которой исследователь на основании археологических данных реконструирует жилища балтийских племенных образований в рамках изучаемого культурного ареала. Относительно жилых построек балтийских племен он говорит, что в эпоху раннего железа жилища имели столбовую конструкцию, причем концы горизонтально уложенных бревен запускались в пазы стояков или зажимались стояками, нередко встречались и плетневые конструкции стен. «Очаг располагался в средней части жилища, но не в углу и расположение печи в углу является результатом древнерусского воздействия» - пишет В.В. Седов (1975, 300 - 301). Автор делает попытку проследить начало культурных взаимодействий в рамках прибалтийского культурного ареала.

Л.Н. Терентьева продолжает свои исследования в направлении изучения форм крестьянского расселения в западной и южной Латвии и иллюстрирует картину крестьянского хозяйства и связанной с ним формы крестьянского расселения. Автор сопрягает развитие форм крестьянского землепользования и форм поселений. Она выделяет две формы землепользования, сложившиеся на рассматриваемой территории во второй половине XIX в. Первая - смешанная, когда в подворном пользовании находились пашни и сенокосы, а в совместном

- использование пастбиш;а. Вторая - хуторская, при которой проходило полное обособление всех земельных угодий домохозяйства (Терентьева, 1975, 199).

Дальнейшие исследования традиционного усадебного комплекса, ведутся в направлении поиска функциональных взаимосвязей элементов системы крестьянского двора (Шлыгина, 1983, 88 - 96).

Итогом многолетних исследований латышского традиционного крестьянского жилища стало выступление академика Латвийской АН С. Цимерманиса на симпозиуме, состоявшемся в Санкт-Петербурге в 1994 г., с докладом о пограничном характере латышского традиционного жилища. Он отметил, что Латвия является контактной зоной двзАх строительных традиций -русской на востоке, и центрально-европейской на западе (Мельников, 1994, 156

- 157).

Представленный историографический обзор говорит о достаточно полной и всесторонней изученности традиционного поселенческо-усадебного комплекса, сложившегося на территории Латвии.

К настоящему времени многочисленные работы позволили Н.В. Шлыгиной провести типологическое обобщение исследований традиционного крестьянского жилища латышей. Латышское традиционное жилище представлено тремя типами: 1) жилая рига; 2) дом с теплыми сенями; 3) дом с холодными сенями (Шлыгина, 1997, 126 - 162). При этом Н.В. Шлыгина отмечает, что только один тип жилища на территории Прибалтики обладает четкой этнической характеристикой - жилая рига, которая характерна так же и для эстонского населения (Шлыгина, 1997, 131).

Исходя из вышеизложенного материала, мы можем сделать вывод о достаточно полном исследовании форм поселений и усадебного комплекса латышей, проживаюш;их на основной территории расселения своего этноса. Эти материалы позволяют нам создать интересные в научном плане характеристики лабильности традиционного в культуре этнической общности, а также рассмотреть в историко-сравнительном аспекте процессы оформления элементов культурной традиции сибирских латышей и латгальцев на протяжении конца XIX - XX вв.

Ценный сравнительный материал в рамках западносибирского регионального развития домостроительной культурной традиции содержится в исследовательских работах Е.А. Ащепкова (1973; 1950), А.К. Байбурина (1983), П.Е. Бардиной (1994, 101 - 165), В.А. Липинской (1965, 102 - 114; 1975, 31 - 42; 1997, 60 - 79), Н.В. Лукиной и П.Е. Бардиной (1994, 21 - 32), А.Ю. Майничевой (1997, 120 - 128; 1998, 56 - 65), О.Н. Шелегиной. (1990, 3 - 29; 1992) и др. В этих исследованиях рассмотрены основные условия формирования поселенческо-усадебного комплекса славянского населения Западной Сибири, выделяются основные типы застройки крестьянского двора, производится генерализация материалов посредством типологизации традиционного жилища русских крестьян западносибирского региона и представлений восточных славян о реорганизованном пространстве. Омские исследователи также уделяют определенное внимание изучению структуры традиционных поселений народов Западной Сибири (Ерохин, Томилов, 2000; Селезнев, Тихонов, Томилов, 1997; и др.)

В методическом аспекте важное значение для нашей исследовательской работы имеют публикации, посвященные проблемам генерализации этнографических материалов, принципам классификации и типологизации традиционных явлений этнических культур. Среди этих работ исследования

CA. Арутюнова и Ю.А. Мкртумяна (1984, 19 - 33), Е.Э. Бломквист (1967, 131 -165), М.В. Витова (1953, 27 - 37; 1962; 1974), А.Н. Жилиной (1997, 50 - 63), A.B. Загорулько (1992, 102 - 115), М.В. Крюкова (1984, 7 - 18), В.А. Липинской (1975, 31 - 42), A.A. Попова (1961, 131 - 226), М.А. Рыбловой (1998, 41 - 55), З.П. Соколовой (1998), Л.Н. Чижиковой (1976, 27 - 41), и др.

Результатом историографического исследования проблематики типологии явлений этнической культуры явилось выделение приоритетных типологизирующих признаков и принципов генерализации полевого материала.

Методология. Последнее десятилетие с новой силой обозначило ключевую исследовательскую проблему - проблему методологии. Современному исследователю, находящемуся в широком информационном поле, порой трудно уловить то хрупкое построение, которое придаст его исследовательской работе особенность. Это индивидуальное, - исследовательское методологическое построение порой скрывается за ширмой неопределенного многообразия идей. Главной проблемой ученого становится - осознанная работа над методологической моделью исследования. Работа А.В.Головнева «Говорящие культуры, традиции самодийцев и угров» (1995) показала как раз тот самый процесс осознанного выбора и моделирования методологической системы исследования., когда основной отправной точкой для исследователя этнической культуры является цельная структурная модель культуры (подчеркнуто нами - A.C.).

На наш взгляд, изучение традиций и их функционирования в культуре этнической или национальной группы достаточно сложная задача. Выполнение этой задачи возможно при подходе к рассмотрению культуры как достаточно вариативной системы. Такие модели культуры были разработаны и предложены CA. Арутюновым (1989), A.B. Головневым (1995), H.A. Томиловым (2000, 39 - 43).

Почему именно эта вариативная модель, где отдельные сферы культуры, перекрывают друг друга? Да потому, что она подчеркивает структурную сопряженность отдельных сфер культуры, а исследование функционирования традиций, этнической общности невозможно в жесткой граничной модели культуры. В противном случае теряется этническая составляющая, а на первый план выходит статистическая. Для этнографического же исследования важно изучение формирования и динамики изменений в отдельных компонентах, этнических свойств историко-культурных общностей (См.: Томилов, 1993, 13).

П.Н. Милюков в своей работе «Очерки по истории русской культуры» писал: «Пассивная материя является перед нами вновь - в виде кристаллизовавшихся продуктов культуры, окаменелых форм, созданных процессом культурной эволюции. Активный же дух обнаруживается в свободной инициативе отдельной человеческой личности» (Милюков, 1994, 10). Он подчеркивал структурную целостность - комплексность и динамичность феномена человеческой культуры.

Современное состояние развития науки ставит перед исследователем методологическую проблематику, направленную на объективизацию знания, в том числе - это и поиск новых подходов к проблеме метода.

Развитие междисциплинарных направлений (этносоциология, этноархеология и др.) породило проблему единого объекта (См.: Медушевская, 1997, 23). Но при исследовании объекта только одной дисциплиной жесткая модель культуры, каждая сфера которой четко ограничена, не дает поля для деятельности при исследованиях традиционно-бытовой культуры.

Чрезвычайная детерминированность традиционного деревянного зодчества, дает возможность всестороннего его изучения в различных культурных спектрах, а его многоуровневая функциональность подчеркивает эту специфику (См.: Байбурин, 1983, Космина, 1984, 35 - 36; Орфинский, 1983, 50 -62; 1989, 55 - 62; Татаренко, 1984, 62 - 63; Хохол, 1984, 16 - 19; и др.).

Исследования последних лет указывают на то, что поселенческо-усадебный комплекс является еще и источником для изучения мировоззренческого аспекта культуры этнической общности (Тучкова, 1999, 22; Шелегина, 1997, 118; и др.).

В рамках интеграционных направлений в современной науке сложилось и историко-архитектурное направление, главной методологической проблемой которого является создание полной и адекватной теоретической модели традиционного жилища.

А.Я. Флиер отмечает, что познание и осмысление особенностей любого архитектурного явления гораздо полнее может быть раскрыто через фокус места и времени, через его культурно-историческое содержание, нежели через один только типологический анализ его формы (Флиер, 1989, 32 - 33).

Таким образом, это направление делает попытку изучения архитектурной культуры посредством содержательно-культурологического анализа. Еще далее в методологических поисках исторической архитектуры заходит А.И. Куркчи (Куркчи, 1989, 38 - 47), когда утверждает, что архитектура, являясь организатором пространства, отражает динамику структурных отношений обществ вообще (Куркчи, 1989, 45).

Еще один интересный в научном плане аспект изучения сельских поселений представляет собой статистическое исследование социально-демографической структуры различных групп сельских поселений и как следствие, выделение экономических и демографических типов поселений и их динамики развития (См.: Развитие сельских поселений, 1977).

Становится очевидно, что архитектура в целом и сельская архитектура в частности, отражает все многообразие процессов внутренней жизни этнических образований и представляет собой целостный комплекс культурных явлений, требующий всестороннего изучения.

Методика. В представленном диссертационном сочинении используется комплекс методов, направленный на сбор полевого материала и его обработку. в качестве методов сбора полевого материала нами использованы следующие приемы: метод непосредственного наблюдения; методы фиксации объектов -фотосъемка, рисунок и инструментальная съемка; метод научного описания; метод стандартизированного интервью по адаптированной программе В.А. Липинской (См.: Липинская, 1989, 3 - 28), метод опроса информатора, анкетирование посредством заполнения «Бланка по жилищу и усадьбе». Для обработки полевых материалов и их научной интерпретации нами использовались следующие методические приемы: диахронный (рассмотрение одного явления в различные исторические периоды), картографирование, метод системного подхода и типологизации. При исследовании традиционной терминологии был использован этимологический анализ.

Источники. Источниковую базу исследования составляют две основные группы: письменные источники и изобразительные источники.

Письменные источники представлены описаниями отдельных поселений и построек, а также записями устных сообщений информаторов о жилых и хозяйственных постройках, их расположении и назначении, обрядовых действиях, связанных с постройками. Кроме того, и архивными документами XIX - XX вв., представленными в фондах - Государственного архива Омской области (ГАОО), Российского государственного исторического архива (РГИА), Центра документации новейщей истории Омской области (ЦДНИ 00), Центра документации новейшей истории Томской области (ЦДНИ ТО), Центра документации новейшей истории Красноярского края (ЦДНИ КК) и районных сельских архивов. Они включают в себя материалы по водворению на переселенческие участки, т.е. документы Поземельно-устроительной партии и сведения по разверстанию отдельных земельных участков; материалы переписки по землеустроительным работам и выделу хуторских участков; документы Лютеранской консистории; списки переселенческих участков и селений; материалы по внутринадельному межеванию; протоколы и постановления сельских обществ; сведения о семейно-экономическом положении крестьян; отчеты латинструкторов; документы о ликвидации хуторских поселений; дела о лишении граждан избирательных прав; протоколы общих собраний колхозников; материалы "о ликвидации колхозов"; решения исполкомов о благоустройстве и улучшении санитарного состояния; внутрипостроечные титульные списки колхозов; похозяйственные книги; личные архивы исследователей; переданные в государственные архивы. Опубликованные полевые и статистические материалы представлены следующими изданиями: "Труды этнографического отдела. Материалы по этнографии латышского племени" (1881); "Живописная Россия в ее земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Литовское полесье; Белорусское полесье" (1882), "Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи. в Витебской Белоруссии" (1897), собранные Н.Я.Н11кифоровским; наблюдениями начала XIX в., сделанные Ю. Новоселовым и опубликованные под названием "Латыши" (1911); материалы, объединенные В.И.Далем в издании "Пословицы русского народа" (1996); фольклорные материалы И.М.Снегерева, опубликованные в сборнике "Русские народные пословицы и притчи" (1995); "Латышские народные предания", изданные в 1962 г.; а также "Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии" (1913); "Национальный состав населения РСФСР по данным всесоюзной переписи населения 1989 года" (1990) и др. Описаниями музейных коллекций: "Государственный музей крестьянского быта Латвии XVII - XIX вв." (1958), "Латвийский этнографический музей" (1964).

Изобразительные источники представлены графическими изображениями объектов непосредственного наблюдения (схемы, рисунки, фотографии) -планами поселений, усадеб и отдельных построек. Изобразительные источники представлены и картографическими материалами, хранящимися в архивах -картами Тобольской губернии и отдельных ее округов и волостей; планАши поселений конца XIX - первой половины XX в., а также планами поселений. составленных в результате полевых исследований в конце XX в. Рисунками и схемами, выполненными: И.Х. Бротце, А. Завариной, A.A. Иностранцевым, П. Кундзиньшем, А. Крастыней, Лепренсем, Мейербергом, фотоматериалами из семейных альбомов информаторов, а также фотоматериалами, рисунками и схемами, зафиксировавшими феномены традиционно-бытовой культуры сибирских латышей и латгальцев конца XX в. и созданными в результате этнографических экспедиций автора.

Этнографические материалы являются в настояш;ей работе основным видом источников, комплекс которых был создан автором в результате экспедиционных поездок 1996 - 2001 гг. по сельским районам Омской, Томской и Новосибирской областей (Подробнее см. выше, где речь идет о территориальных рамках исследования).

К сожалению, в исследовании не удалось использовать материалы аэрофотосъемки, в виду их недоступности. Они могли бы епде с большей точностью и информативностью показать динамику развития изучаемых поселений (См.: Игонин, 1967, 142 - 153).

Представленное исследование является первой попыткой изучения поселений и усадебного комплекса сибирских латышей и латгальцев, их прошлого и настоящего.

Научная новизна работы. Данное научное сочинение вводит в научный оборот достаточно объемный массив источников. В ходе исследовательской работы проведено изучение традиционных занятий сибирских латышей и латгальцев, а также картографирование исследуемых параметров культуры в рамках западносибирского региона. Представленным исследованием в научный оборот вводится определенное количество новых архивных и полевых источников. В работе проводится интересное в методическом плане сравнение однопорядковых культурных явлений и сопряжение отдельных феноменов материального и духовного.

Результаты исследования могут быть использованы для составления картографических материалов, посвященных материальной культуре западных национальных меньшинств, проживающих в Сибири, использоваться при изучении вопросов лабильности культурных традиций малых этнических групп. Материалы диссертации могут быть использованы при изучении региональных культурных и этнических связей и разработки отдельных образовательных курсов по этнографии, культурологии и рекреационной географии в учреждениях высшей и средней школы.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, разбитых на разделы и заключения.

Введение определяет основные параметры диссертационной работы: характеризует его предметно-объектную область; цель и задачи; показывает выбор методологических позиций автора исследования и методических приемов; проводит экскурс в историю изучения вопроса; характеризует источниковую базу исследования.

Первая глава нашего исследования посвящена истории формирования и развития поселений прибалтийских переселенцев в западносибирском регионе, а так же вопросам расселения прибывших переселенцев. Исторический аспект исследования поселений является необходимым атрибутом представленного сочинения, так как развитие самого поселения как феномена человеческой культуры непосредственным образом сопряжено с общегосударственными, региональными и др. условиями развития общества и изучается нами в структуре многофакторного воздействия.

К началу XX в. происходит окончательное оформление сети прибалтийских (латышских) поселений (позднее латышские поселений не возникало). Кроме того, происходит изменение социально-исторических реалий развития России (Октябрьская революция 1917 г.), повлекшие за собой значительные преобразования в сфере общественной и хозяйственной жизни. Это обусловило то, что первая глава представлена двумя разделами. Первый, показывает условия формирования первых прибалтийских колоний в Сибири и их дальнейшее развитие и охватывает период с начала XIX в. до 1917 г. Второй, демонстрирует историю развития, и изменения во внутренней жизни поселений латышей и латгальцев в послереволюционный период.

Вторая глава посвяш;ена проблемам формообразования поселений и факторам, определяюш;им развитие формы и внутренней структуры поселения как композиционной и хозяйственной единицы. Ее первый раздел посвяш[ен изучению самой традиции латышских поселений на территории метрополии, второй раскрывает картину формообразования и динамику развития поселений латышей и латгальцев в Западной Сибири. Во втором разделе также проводится анализ типов и форм поселений, выделяются основные типы заселения, сложившиеся у латышей и латгальцев в западносибирском регионе. Исследования отражены и картографическими материалами в приложении 1.

Третья глава посвящена изучению усадебного комплекса (застройка двора; жилище, его горизонтальная и вертикальная планировка, экстерьер и интерьер; хозяйственные постройки), оформившегося у латышей и латгальцев в Западной Сибири. Проводится изучение традиции в организации двора как хозяйственной единицы, его лабильности. Проводится типологизация усадебных комплексов и жилища сибирских латышей и латгальцев в рамках западносибирского региона. Отдельные параметры отражены посредством картографирования (См.: Приложение 1, рис. 1, 2, 3).

Четвертая глава посвящена проблеме функционирования традиции в домостроительстве латышей и латгальцев. В ней выделены два раздела. Первый посвящен коммуникации как функции, обеспечивающей передачу опыта этнической общности. Второй демонстрирует конкретные формы и феномены, отображающие содержание как сопряженность материального и духовного. В рамках второго раздела проводится сравнительный анализ однопорядковых феноменов в различных этнических культурах (славянской и прибалтийской). в заключении кратко отражаются основные результаты исследования, раскрывается многофакторная обусловленность и внутренняя сопряженность феноменов культуры исследуемой национальной группы.

В работе имеются списки использованных источников и литературы, основных информаторов, а также специальные приложения ("Картографические материалы", "Фотографии, рисунки, схемы", "Таблицы"), отображающие основные параметры исследования.

Апробация. Основные положения исследования были представлены в виде докладов на научных конференциях международного уровня: "V Валихановские чтения" проходившие в г. Кокшетау (Казахстан) в апреле 2000 г.; "Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития", проходившей в г. Омске 28-29 марта 2000 г. и регионального уровня: конференция "Молодые ученые на рубеже III тысячелетия", проходившая в г. Омске в 13-15 июня 2001г.; "IV Катанаевские чтения", проходившие в мае 2000 г. в г. Омске; IX научно практический семинар Сибирского регионального вузовского центра по фольклору, состоявшийся в октябре в г. Омске 2000 г.; Региональная западносибирская научная конференция студентов-историков в г. Тобольске, 27-29 марта 1996 г.

Основные идеи диссертационной работы нашли отражение и в ряде публикаций (Свитнев, 1997, 97 -100; 1999 а, 191; 1999 б, 45 - 47; 2000 а, 171; 2000 б, 172; 2000 в, 112 -113; 2000 г, 143 - 144; 2000 д, 136 -139; 2000 е, 26 - 28; 2001, 48 - 50; 2001 а, 129 - 137; 2001 б, 240 - 242).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поселения и усадьбы латышей и латгальцев Западной Сибири конца XIX - XX в."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поселение и жилище на протяжении многих столетий сопровождают жизнедеятельность человека и являются его непосредственным продуктом. Они оказалось способным отразить все многообразие человеческого восприятия, его мироощущение и миропонимание. Жилищно-поселенческий комплекс, как феномен человеческой культуры, вобрал в себя всю полноту знаний и навыков, представлений и верований, и, несмотря на свою материальность, оказался в фокусе психологического.

Данная диссертационная работа является первым исследованием жилища и поселения сибирских латышей и латгальцев во всем его многообразии, во всех проявлениях - и материальных и духовных. Это, в свою очередь, еще и попытка рассмотреть саму природу функционирования традиции через призму коммуникационной связи.

Таким образом, результаты исследования показывают две составляющие комплексов поселения и жилища: их материальную природу и духовное (психологическое) содержание.

Исторический процесс развития поселений латышей и латгальцев в Западной Сибири прошел ряд стадий: от замкнутых моноконфессиональных колоний с моноэтничными поселениями до крупных полиэтничных благоустроенных поселков. На первом этапе организации поселений 1802 -1890-е гг. ведущим был природно-географический фактор. Наиболее жизнеспособные поселениями оказались те, которые возникли близ естественных водоемов и артезианских источников.

На втором этапе - 1890-е - 1930-х гг. происходит формирование поселений, расположенных на значительном расстоянии от естественных водных источников. Формируется водораздельный тип заселения. В этот период ведущим фактором оказывается обстоятельство земельной тесноты у водных источников, то есть хозяйственно-экономический. с 19В0х гг. до настоящего времени определяющим обстоятельством в развитии поселений является социально-экономический фактор, связанный с изменением системы землепользования и организацией коллективных хозяйств.

В первой четверти XX в. однодворные крестьянские хозяйства латышей и латгальцев утвердились как господствующая форма землепользования и расселения в Тарском районе Омской и Кривошеинском и Асиновском районах Томской областей. На территории Кормиловского, Калачинского, Крутинского районов Омской области сложилась ситуация, при которой сосуществовали хуторские поселения и деревни с отрубной системой землепользования.

Безусловно, изменения форм крестьянского землепользования и расселения на территории западносибирского региона были связаны с общегосударственными процессами и мероприятиями, касающимися реорганизации земельных отношений.

Исследование специальных понятий, функционирующих в современном языке латышей и латгальцев, показывает, что сегодня в их языке прочно утвердилось такое явление как билингвизм. И оно особым образом явилось результатом конкретных исторических процессов, протекавших в сибирской латышской деревне, и оказало, в свою очередь, огромное влияние на общее развитие восприятия традиционности культуры сибирскими латышами и латгальцами.

Анализ материалов о поселении латышских переселенцев Западной Сибири позволяет сделать вывод о том, что к началу 1930-х гг. на территории расселения латышей и латгальцев сложилась два района северный - с преобладанием хуторских и мызных (хуторских групп) хозяйств, и южный -представленный преимущественно деревнями улично-рядовой формы. Именно с начала 1930-х гг. в планировочной структуре поселений рассматриваемого населения происходят изменения: исчезают хуторские и мызные селения и складывается линейная планировка поселений.

Появившись в Сибири в конце XIX в. хутор стал для западных нацменьшинств, в том числе и латышей, этномаркируюш,им элементом материальной культуры, который до сегодняшнего дня сохраняется в исторической памяти сибирских латышей.

В ходе наших исследований было установлено, что к началу XX в. в западносибирском регионе у латышей и латгальцев сложилось четыре основных типа планировки усадеб: 1) замкнутая прямоугольная усадьба со службами расположенными по периметру двора (П-образная); 2) Г-образная; 3) трехрядная; 4) свободная застройка двора. В своей вариативности они представляли сооружения: а) с крытым двором, б) с открытым двором.

При исследовании звеньев образующих застройку двора установлено, что до сегодняшнего дня латышский и латгальский дворы делятся на «чистый двор» (seta, sete) и «хозяйственный двор» (luopa laiders).

Изучение техники возведения построек показало широкую региональную зональность распространения конструкций построек, нивелировка которой начинается с 1960-х гг., и связывается с внедрением новых материалов и общим улучшением экономического положения латышской деревни.

Жилые постройки латышей и латгальцев в горизонтальном плане представляли собой четыре основных типа: однокамерное помещение (istaba, ustuba); двухчастное - четырестенок с сенями (maja, istaba, ustuba); двухкамерное - пятистенок без сеней; трехчастное - пятистенок с сенями, и изба со связью.

Во второй половине XX в. происходит некоторое изменение горизонтальной планировки жилища латышей: из традиционной культуры исчезает дом со связью, а усложнение планировки осуществляется за счет выделения новых жилых комнат посредством организации перегородок в рамках существующих объемов помещений. Исследования показали, что у сибирских латышей не сложилось четкой терминологии, обозначающей специфику планировки жилища.

Отопительная система сибирских латышей была вариативна. В начале XX в. она была представлена несколькими типами печей: русской духовой печью (lielu krasna, ceplis); голландкой (contromarka, stava krasna); плитой (plite) с обогревательным щитом (siltaismurs) и дополнительной железной печью (delà krasna). Для латгальских жилых построек Сибири, характерна русская д)осовая печь, она воспринимается ими как традиционная, каковой и является.

О заимствованном характере отопительной системы и типа отопительного центра у сибирских латышей, переселившихся в конце XIX - начале XX в., мы можем говорить с середины 1950-х г., хотя сам процесс заимствования начинается со второй четверти XX столетия.

Таким образом, жилище сибирских латышей и латгальцев характеризовалось большой вариативностью горизонтальной планировки и типами отопительной системы.

Развитие вертикальной планировки латышского и латгальского жилища в Западной Сибири во многом отражает изменения, прежде всего, хозяйственно-экономического положения домохозяйства. На новых местах водворения первые латышские и латгальские переселенцы устраивали землянки и полуземлянки (zemez buda, buda). С улучшением экономического положения устраивались уже постоянные жилища.

До настоящего времени сохраняются термины для обозначения отдельных элементов жилого дома. Однако происходит исчезновение специальной терминологии, связанной с технологией строительства и названием отдельных конструкционных деталей. Это явление культуры сибирских латышей и латгальцев связанно с обстоятельствами, обусловленными билингвизмом и системой интенсивных синхронных связей.

Архитектурный декор, как один из атрибутов жилища и сибирских латышей и латгальцев, был представлен в первой половине XX в. простейшими формами, а дальнейшее его развитие проходило в тесном контакте с архитектурными традициями украшения дома соседних народов, главным образом русского и эстонского населения.

С 1940-х гг. происходит процесс структурного изменения общей планировки усадьбы, который был напрямую связан с изменением хозяйственных потребностей и функций отдельных построек крестьянского двора. Из усадьбы исчезают такие постройки как - рига и овин.

С 1950-х гг. начинают распространяться системы навесов (по]ите), которые соединяя хозяйственные постройки усадьбы, образуют дополнительные объемы, использующиеся в хозяйственных целях. Усиливается стремление к компактному расположению построек на усадьбе и их объединению.

В результате этого процесса к настоящему времени сложились усадебные комплексы, в которых большинство хозяйственных служб располагаются под одной крышей, образуя Г- и П- образную конфигурацию двора.

Таким образом, структура усадьбы и отдельные хозяйственные постройки, сибирских латышей и латгальцев Западной Сибири развиваются в направлении полифункциональности и взаимозаменяемости, детерминированной спецификой хозяйственного уклада.

Анализ терминологии и условий ее функционирования у сибирских латышей и латгальцев показал, что процесс развития языковых единиц в рамках ареалов динамичен. Он находится в прямой зависимости от системы хозяйствования отдельных индивидов, составляющих культурно-языковую группу. По отношению к жилищу, наблюдается некоторое своеобразие в терминологии различных районов исследуемого региона. По ряду параметров фиксируется идентификация латышей и латгальцев в рамках западносибирского региона.

Исследование психологической (духовной) составляющей поселенческо-усадебных комплексов говорит о сохранении отдельных элементов этой системы, связанных, главным образом, с представлениями о доме и отдельными ритуальными действиями, имеющими определенный прагматический смысл. В духовной культуре сибирских латышей и латгальцев прослеживается две мировоззренческих традиции - христианская и языческая.

Таким образом, среди сибирских латышей и латгальцев сохраняется определенный уровень комплексных представлений и навыков, связанных с организацией и функционированием поселения и усадьбы.

Список научной литературыСвитнев, Алексей Борисович, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Андрианов Б.В., Чебоксаров Н.Н. Хозяйственно-культурные типы и проблемы их картографирования // СЭ. 1972. № 2. С. 3-16.

2. Арутюнов С.А. К проблематике этничности и интерэтничности культуры //СЭ. 1980. №3 . С. 61-67.

3. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука. 1989. 247 с.

4. Арутюнов С.А., Мкртумян. Ю.И. Проблемы типологического исследования механизмов жизнеобеспечения в этнической культуре // Типология основных элементов традиционной культуры. М.: Наука, 1984. С. 19-33.

5. Арутюнов С.А., Чебоксаров Н.Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. М., 1972. Вып. 2. С. 8-30.

6. Асаков Ю.Н. Поселения, жилища и хозяйственные постройки балкарцев. Нальчик, 1976. 116 с.

7. Ащепков Е.А. О русском народном зодчестве в Сибири. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во. 1973. 39 с.

8. Ащепков Е.А. Русское народное зодчество Западной Сибири, М.: Изд-во Академии архитектуры СССР, 1950. 139 с.

9. Балтийская мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия, М,, 1991, Т, I, С, 153-158,

10. Бардина П,Е, Русские поселения, жилища и другие постройки // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск, 1994. С. 101-165.

11. Байбурин А.К. Обряды при переходе в новый дом у восточных славян (конец XIX начало XX в.) // СЭ. 1976. № 5. С. 81-87.

12. Байбурин A.K. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.: Наука, 1983. 188 с.

13. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989. С. 63-88.

14. Барсегян И.А. О классификации форм культурной традиции // СЭ. 1981. №2. С. 102-103.

15. Беберс Я. Расслоение латышского крестьянства накануне коллективизации (1925 1928 гг.) // Вопросы аграрной истории Прибалтики. Рига, 1982. С. 174-181.

16. Бернштам Т.А. Рецензия на книгу: Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989. 300 с. // СЭ. 1990. № 5. С. 155-157.

17. Берзин О. Народное жилище Латвии // Архитектура СССР. 1960. № 5. С. 33-36.

18. Бехман А.Д. Черты нового в архитектуре русского крестьянского жилища //СЭ. 1955. №3 . С. 43-55.

19. Бломквист Е.Э., Ганцкая O.A. Типы русского крестьянского жилища середины XIX начала XX вв. // Русские. Историко - этнографический атлас. М., 1967. С. 131-165.

20. Боллод Я. Латыши // Сибирская Советская энциклопедия. М., 1932. Т. 3. С. 26-28.

21. Брук СМ., Козлов В.И. Основные проблемы этнической картографии // СЭ. 1961. №5 . С. 9-26.

22. Будина O.P. О соотношении общих и локальных традиций // СЭ. 1984. № 2. С. 15-27.

23. Будина O.P., Шмелева М.Н. Проблема традиционности современной бытовой культуры русского городского населения // СЭ. 1987. № 6. С. 15-26.

24. Буткявичус И.П., Терентьева Л.Н., Шлыгина Н.В. Крестьянские поселения Прибалтики // СЭ. 1966. № 1. С. 30-51.

25. Бусыгин Е.П, Поселения и жилища русского сельского населения Татарской АССР // СЭ. 1953. № 2. С. 53-75.

26. Вагнер Т.К. Деревянное зодчество русских старожилов по Якутскому тракту//СЭ. 1958. № 6. С. 3-14.

27. Вайнштейн СИ. Актуальные вопросы полевого исследования традиционно-бытовых культур народов СССР // СЭ. 1985. № 3. С. 51-59.

28. Вайнштейн СИ. Еще раз о полевом исследовании традиционной культуры // СЭ. 1986. № 1. С. 61-70.

29. Вайнштейн СИ., Гурвич И.С, Соколова З.П. Рецензия на книгу: Историко-этнографический атлас Сибири. М., 1961. // СЭ. 1963. № 5. С. 152157.

30. Ветровский Ч. Среди латышей. М., 1901. 60 с.

31. Вибе П.П. Политика государственного регулирования переселения немцев-колонистов в Сибирь в конце XIX начале XX вв. // Немцы Сибири. Материалы конференции. Омск, 1996. Ч. 1. С. 40-44.

32. Вийкберг Ю. Эстонские языковые островки в Сибири (Возникновение, изменения, контакты). Таллин, 1986. 32 с.

33. Викманис К.П. О развитии латышского этнографического музея под открытым небом // СЭ. 1963. № 2. С. 112-119.

34. Вилкуна К. Народная культура Финляндии // СЭ. 1968. № 3. С. 27-36.

35. Виноградов A.B. Социальная норма и ее отражение в материальной культуре // Типы в культуре. Л., 1979. С. 88-97.

36. Витов М.В. Историко-географические очерки Заонежья XVI XVII вв. М.: Наука, 1962.289 с.

37. Витов М.В. О классификации поселений // СЭ. 1953. № 3. С. 27-37.

38. Витов М.В., Власова И.В. География сельского расселения Западного Поморья в XVI XVIII вв. М.: Наука, 1974. 189 с.

39. Волости и инородные управы Тарского округа. Список населенных мест по 1893-94 годам. Барнаул. 1896. 131 с.

40. Воронов A.A. Объект истории архитектуры как теоретическая проблема // История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования. Сборник науч. труд. М., 1988. С. 6-13.

41. Воропай П.И. Справочник сельского печника. М.: Стройиздат, 1982. 128с,

42. Втюрина Л. «И нам потомкам бунтарей балтийских, Сибирь родной останется на век» // Сельская трибуна. 1998. 3 июля.

43. Гарданов В.К., Долгих Б.О., Жданко Т.А. Основные направления этнических процессов у народов СССР // СЭ. 1961. № 4. С. 9-29.

44. Головнев A.B. Говорящие культуры традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995. 606 с.

45. Грамотность в Сибири по переписи 1897 г. // Сибирские вопросы. 1907. №18. С. 15-21.

46. Государственный музей крестьянского быта Латвии XVII XIX веков. Рига. 1958. 32 с.

47. Гохман В.М. География культурных традиций и ее место в их комплексном использовании // СЭ. 1981. № 2. С. 110-112.

48. Гранэ И.Г. Новоселы из страны Суоми // Омская старина. 1993. № 1. С. 188-192.

49. Грацианская H.H. К типологии традиционного народного жилища в украинских Карпатах в XIX начале XX века // СЭ. 1973. № 1. С. 25-37.

50. Григорьев В. Ход и метод землеустройства в Сибири // Сибирские вопросы. 1906. № 4. С. 49-57.

51. Губогло М.Н. О влиянии расселения на языковые процессы // СЭ. 1969. № 5. С. 16-30.

52. Гуревич Ф.Д. Древние верования народов Прибалтики по данным «Хроники Ливонии» Генриха Латвийского // СЭ. 1948. № 4. С. 70-77.

53. Гурков B.C. Новые формы жилища в современных сельских поселениях Белоруссии // Современные этносоциальные процессы на селе. М., Наука. 1986. С. 155-159.

54. Даль В.И. Пословицы русского народа. М. Изд-во: "Русская книга", 1996. Т. 1.640 с, Т. 2. 704 с.

55. Данченко Е.М., Розвезева A.M., Сорокин А.П. Этнографические исследования ОГИК музея среди эстонцев, латышей и немцев Тарского района Омской области // Музей и общество на пороге XXI века. Материалы конференции. Омск. 1998. С. 241-242.

56. Денисова Р.Я. Особенности антропологического типа селов в современном населении Латвии // СЭ. 1965. № 4. С. 84-93.

57. Деревня, что стало с тобой // Нива. 1996. 11 октября.

58. Дравиэк Я. Русско-латышский словарь. Рига. 1931. 659 с.

59. Драгун В.И. Деревянные жилища крестьян Закарпатья конца XVIII -начала XX века (по материалам закарпатского музея народной архитектуры и быта) // СЭ. 1972. № 3. С. 121-127.

60. Думпе Л.А. Животноводческие постройки на западе и юге Латвии (XIX в.) // Этнографическое картографирование материальной культуры народов Прибалтики. М., Наука. 1975. С. 105-125.

61. Думпе Л.А. Исследования об этнических связях прибалтийских и славянских народов // Изв. АН Латв. ССР. Рига, 1966. № 3. С. 151-154.

62. Ерохин В.А., Томилов H.A. Инцисс поселение татар бассейна реки Тары // Интеграция археологических и этнографических исследований. Владивосток - Омск, Изд-во: ОмГПУ, 2000. С. 154-156.

63. Желтов A.A. Русская баня и старинный северный быт // ЭО. 1999. № 3. С. 35-51.

64. Живописная Россия в ее земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении. Литовское полесье; Белорусское полесье. Т. III. Ч. 1, 2. Изд-во: М О. Вольфа. СПб., 1882. 490 с.

65. Жилина А.Н. Типы традиционного жилища сельского оседлого земледельческого населения Средней Азии (XIX начало XX в.) // ЭО. 1997. №2. С. 50-63.

66. Жучкевич В.А. К вопросу о балтийском субстрате в этногенезе белорусов //СЭ. 1968. № I.e. 107-113.

67. Загорулько A.B. Проблема типологии традиционного корейского жилища //ЭО. 1992. №2. С.102-115.

68. Западная Сибирь. Географическое описание. М.: Мысль. 1971. 429 с.

69. Зенина М.А. Жилище подмосковных сел второй половины XIX первой половины XX в. (по материалам опросов местных жителей) // ЭО. 2000. № 1. С. 53-70.

70. Злобина В. Кто такие корлаки? // Советское финно-угроведение. 1971. № 2. С. 87-91.

71. Золотова Т.Н. Сибирские старожилы и поздние переселенцы (к вопросу об особенностях материальной и духовной культуры) // Музей и общество. Материалы конференции. Омск, 1998. С. 62-63.

72. И нам потомкам бунтарей балтийских, Сибирь родной останется на век // Сельская трибуна. 1998. 3 июля.

73. Игонин Н.И. Использование материалов аэрофотосъемки в этнографических исследованиях// СЭ. 1967. № 5. С. 142-153.

74. Из истории наших сел // Нива. 1997. 7 октября.

75. Исмаилов А.И., Исмаилова Э.И. Социалистический быт советского народа. М.: Наука, 1986. 154 с.

76. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1993. 351 с.

77. Капустина В. Вместе с газом в Ермолаевке поселилась надежда // Сибиряк. 2000. №9 1.

78. Касьян А.К. Очерк истории колхозного строя в Омской области. Омск, 1959. 40 с.

79. Касьян A.K. Первые шаги колхозного строительства в омской деревне. Омск: Обл. кн. изд-во, 1958. 52 с.

80. Касьян А.К. Социально-экономическое развитие деревни Юго-Западной Сибири в доколхозный период (1919 1928 гг.). Омск. Изд-во: Омского гос. пед. ин-та, 1976. 104 с.

81. Кауфман A.A. Колонизация Сибири в настояпдем и будущем // Сибирские вопросы. 1905. № 1. С. 171-201.

82. Кауфман A.A. Очерк крестьянского хозяйства в Сибири. Томск, 1894. 90с.

83. Кауфман A.A. Переселение и колонизация. СПб., 1905. 349 с.

84. Килис Р., Двороковская Е. Здесь небо кажется высоким. // Тарское Прииртышье. 1997. № 45.

85. Кирилов В.И., Старченко A.A. Логика. М.: Юрист, 1998. 254 с.

86. Козин М.И. Латышская деревня в 50-е 70-е г. XIX в. Рига, 1976. 370 с.

87. Кокурин А., Моруков Ю. Гулаг: структура и кадры // Свободная мысль XXI. 2001. №3 . С. 111-128.

88. Колесников А.Д. Как тебя звать деревня? // Омская правда. 1964. 28 января.

89. Колесников А.Д. О национальном составе населения Омской области // Материалы к третьему научному совещанию географов Сибири и Дальнего Востока. Омск, 1966. Вып. П. С. 88-104.

90. Колоткин М.Н. Балтийская диаспора Сибири: опыт исторического анализа 20 30-х гг. Новосибирск: Изд-во: СГГА, 1994 а. 164 с.

91. Колоткин М.Н. Балтийская диаспора Сибири: социально-политический аспект ( 1917- середина 1930-х гг.). Автореф. док. ист. наук. Томск, 1997. 35 с.

92. Колоткин М.Н. Государственные интересы и проблемы национальных меньшинств // XL VI научно-техническая конференция преподавателей СГГА. Новосибирск, 1994 б. С. 35 36.

93. Колоткин М.Н. Историография прибалтийских поселенцев Сибири // Великий октябрь и социалистическое строительство на Урале и в Сибири в переходный период. Тезисы докладов. Тюмень, 1987. С. 121-123.

94. Колоткин М.Н. Латгальские поселенцы в Сибири. Новосибирск: НИИГАиК, 1994 в. 67 с.

95. Колоткин М.Н. Участие выходцев из Прибалтики в освоении Сибири // Исторический опыт социально-демографического развития Сибири. Тезисы докладов. Вып. 1. Новосибирск, 1989. С. 123-125.

96. Копцева Т.В. Поселение: знаковые признаки // Обозрение результатов полевых и лабораторных исследований археологов, этнографов и антропологов Сибири и Дальнего Востока в 1993 г. Новосибирск, 1995. С. 127-128.

97. Коровушкин д.г., Реммлер В.В., Томилов H.A. Коротко об экспедициях //СЭ. 1988. №2. С. 165-166.

98. Корусенко М.А., Смирнова Е.Ю. Системное исследование ареально-культурных образований Западной Сибири. К постановке проблемы // Музей и общество. Материалы конференции. Омск. 1998. С. 60-61.

99. Косвен М О. Семейная община // СЭ. 1948. № 3. С. 3-32.

100. Космина Т.В. Взаимосвязи народной, профессиональной и самодеятельной форм архитектурного творчества // Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. Тезисы докладов. Киев, 1984. С.35-36.

101. Крастиньш Я.А. Архитектура Латвии эпохи капитализма. Автореферат. Л., 1991.40 с.

102. Крастыня А.К. Крестьянское жилище в Видземе в период разложения барщинного хозяйства и укрепления капитализма. Автореферат. Рига, 1958. 22 с.

103. Крастыня А.К. О строительстве жилых домов в Латвийской ССР // СЭ. 1 960.№З. С.52-64.

104. Кудряшов K.B. Приемы изображения на этнографических картах районов со смешанным национальным составом // СЭ. 1947. № 2. С. 195-198.

105. Кузеев Р.Г., Бабенко В.Я. Малые этнические группы основные этапы этнокультурного развития // СЭ. 1985. № 4. С. 13-22.

106. Курило О.В. Очерки по истории лютеран в России (XV XX в.). М.: ИЭА РАН, 1996. 183 с.

107. Куркчи A.M. Историк и архитектура // История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования. Сборник науч. труд. М., 1989. С.38-47.

108. Крюков М.В. Об общих принципах типологического исследования явлений культуры // Типология основных элементов традиционной культуры. М.: Наука, 1984. С. 7-18.

109. Латвийский этнографический музей. Рига, 1964. 117 с.

110. Латвия // БСЭ. М., 1938. Т. 36. С. 20-82.

111. Латгальский язык // БСЭ. М., 1938. Т. 36. С. 82.

112. Латгальцы // БСЭ. М., 1938. Т. 36. С. 82-83.

113. Латыши // Государственный музей этнографии народов СССР. Л.: Лениздат, 1980. С. 61-62.

114. Латышская литература и искусство // БСЭ. М., 1938. Т. 36. С. 105-108.

115. Латышские народные предания. Рига. Изд-во: Латв. академии наук, 1962. 163 с.

116. Лебедев Г.С. Археологический тип как система признаков // Типы в культуре. Л., 1979. С. 74-88.

117. Лейнасаре И. К вопросу о видах поселений в Латвии в XIII XIV вв. // СЭ. 1966. № I.e. 52-58.

118. Леонтьев A.A. Культуры и языки народов России, стран СНГ и Балтии. М.: Флинта, 1998. 299 с.

119. Липинская В.А. Жилище восточнославянского населения Сибири // Традиционное жилище народов России: XIX начало XX в. М.: Наука, 1997. С. 60-78.

120. Липинская В.А. Программа для сбора материалов по теме «Русские сельские поселения Западной Сибири» // Программы для сбора материалов по материальной культуре. Омск, 1989. С. 3-28.

121. Липинская В.А. Русские поселения в Алтайском крае // СЭ. 1965. № 6. С. 102-114.

122. Липинская В.А. Типы застройки усадьбы русского населения Западной Сибири // СЭ. 1975. № 5. С. 31-42.

123. Локотко А.И. Типы традиционной застройки крестьянского двора в Белоруссии (XIX середина XX в.) // СЭ. 1987. № 3. С. 114-127.

124. Лоткин И.В. Национальные установки латышей и эстонцев Западной Сибири // Индустриальные тенденции современной эпохи и гуманитарное образование. Омск, 1992 а. Т. 1. С. 34-36.

125. Лоткин И.В. Современные этнические процессы у латышей и эстонцев Западной Сибири. М.: Изд-во: ИЭА РАН, 1996. 249 с.

126. Лоткин И.В. Современные этнические процессы у латгальцев и эстонцев Западной Сибири // К новым подходам в отечественной этнологии. Грозный, 1992 б. С. 70.

127. Лоткин И.В. Современные этнокультурные процессы у балтийских национальных групп Западной Сибири // III конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. М., 1999. С. 187.

128. Лоткин И.В. Современные этноязыковые процессы у сибирских латышей и эстонцев // Этнические и социально-культурные процессы у народов СССР. Омск, 1990. Кн. 1. С. 69-71.

129. Лоткин И.В. Этнические процессы у латышей и эстонцев Омской области // Этнография, антропология и смежные дисциплины: соотношение предметов и методов. М., 1989. С. 190-200.

130. Лоткин И.В. Этническое самосознание сибирских латышей и эстонцев // Народы Сибири и сопредельных территорий. Томск, 1995, С. 112-123.

131. Лукина Н.В., Бардина П.Е. Поселения Западной Сибири по этнографическим данным // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск. 1994. С. 21-32.

132. Майков Л. О древней культуре западных финнов по данным языка. СПб., 1877. 107 с,

133. Майничева А,Ю, Крестьянские усадьбы севера верхнего Приобья (конец XIX начало XX в,) // ЭО, 1998, 3, С, 56-65.

134. Майничева А.Ю. Развитие традиционного жилища русских крестьян Западной Сибири // Народы Сибири история и культура. Новосибирск. Изд-во: Института археологии и этнографии, 1997. С. 120-128.

135. Малиновский Л.В. Жилище немцев колонистов в Сибири // СЭ. 1968. № З.С. 97-106.

136. Малиновский Л.В. Немецкая деревня в Сибири в период социалистического строительства: Дис. канд. ист. наук. Томск, 1967. 283 с.

137. Малиновский Л.В. Сельское хозяйство западных национальных меньшинств в Сибири (1919 1928 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1967. Вып. 3. С. 202-213.

138. Маркарян Э.С. К проблеме осмысления локального разнообразия культуры // СЭ. 1980. № 3. С. 68-72.

139. Маркарян Э.С. О значении междисциплинарного обсуждения проблем культурной традиции // СЭ. 1981. № 3, С. 59-78.

140. Материалы по этнографии латышского племени. Труды этнографического отдела. М., 1881. 210 с.

141. Материальная культура компактных этнических групп на Украине. Жилище. М.: Наука, 1979. 188 с.

142. Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Методология истории. М., МАИ РГГУ. 1997. 72 с.

143. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М. Изд-во: "Прогресс-Культура", 1994. Т. 2. Ч. I. 416 с.

144. Миненко H.A. Рецензия на книгу: Л.М. Русаковой. Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири. Новосибирск, 1989. 176 С.//СЭ. 1989. С. 148-150.

145. Моора Х.А., Моора А.Х. К вопросу об историко-культурных подобластях Прибалтики // СЭ. 1960. № 3. С. 21-51.

146. Морозова A.C. Современное народное жилище народов СССР // СЭ. 1963. №2. С. 40-47.

147. Морозова М. О работе латвийского отряда прибалтийской объединенной комплексной экспедиции в 1959 году // СЭ. 1960. № 3. С. 175-179.

148. Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. Тезисы докладов. Киев, 1984. С. 62-63.

149. Мулюков P.P. Латышская диаспора в Башкортостане // III конгресс этнографов и антропологов России. М., 1999. С. 380-381.

150. Национальные меньшинства Томской губернии. Хроника общественной жизни (1885-1919). Томск, Изд-во: ТГУ, 1999. 298 с.

151. Национальный состав населения РСФСР по данным всесоюзной переписи населения 1989 года. М.: Республиканский информационно-издательский центр, 1990. 737 с.

152. Никифоровский Н.Я. Простонародные приметы и поверья суеверные обряды и обычаи. в Витебской Белоруссии. Витебск, 1897. 269 с. Новоселов Ю. Латыши. Рига, 1911. 63 с.

153. Новые публикации по археологии и этнографии в Латвийской ССР // СЭ.1959. № I.e. 182.

154. Об общих принципах типологического исследования явлений культуры (на примере типологии жилища) // Типология основных элементов традиционной культуры. М., Наука, 1984. С. 7-18.

155. Ожегов СМ., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1994, 928 с,

156. Орфинский В,П, Вековой спор типы планировки как этнический признак //СЭ, 1989 №2, С. 55-62.

157. Орфинский В.П. К методике исследования деревянного зодчества // СЭ. 1983. № 4. С. 50-62.

158. Орфинский В.П,, Гришина И,Е, Традиционные системы сельского расселения в Карелии // ЭО, 1999 № 6, С, 16-33,

159. Патрушева Г,М,, Томилов H.A., Хвостов H.A. Вклад народов Сибири в Великой отечественной войне // Д.М.Карбышев: кадет, генерал, патриот. Материалы конференции. Омск, 2001. С. 42-49.

160. Пельше P.A. Связи латышской и русской культуры // Краткие сообщения института этнографии. XII. 1979. С. 38-44.

161. Петерсон А.Ю. Латышское pirts и вепсское per*t в аспекте древнейших этнических связей // Этнические и лингвистические аспекты этнической истории балтийских народов. Рига, 1980. С.83-95.

162. Пименов В.В. Вепсы. Очерк этнической истории и генезиса культуры. М.: Наука, 1965.262 с.

163. Попов A.A. Жилище // Историко-этнографический атлас Сибири. М., Л., 1961. С. 131-226.

164. Попков Ю.В. Современные тенденции развития национальных отношений и международное право // Этносоциальные процессы в Сибири. Новосибирск, 1998. Т. П. С. 10-19.

165. Праздников Г.А. Традиция как диалог культур // СЭ. 1981. № 3. С. 54-56.

166. Пранда А. Влияние билингвизма на некоторые явления народной культуры // СЭ. 1972. № 2. С. 17-25.

167. Пранда А. К некоторым вопросам теории изучения народной культуры // СЭ. 1969. № 4. С. 66-78.

168. Проблемы типологического исследования механизмов жизнеобеспечения в этнической культуре // Типология основных элементов традиционной культуры. М.: Наука, 1984. С. 19-33.

169. Рабинович М.Г. Рецензия на книгу: Сельские поселения Прибалтики XIII XX вв. М., 1971. 250 с. // СЭ. 1974. № 6. С. 171-173.

170. Развитие сельских поселений (лингвистический метод типологического анализа социальных объектов). М.: "Статистика", 1977. 294 с.

171. Реклю Э. Земля и люди. Всеобщая география. Азиатская Россия и Среднеазиатские ханства. СПб, 1883. Т. VI. 700 с.

172. Решетов A.M. О совершенствовании методов этнографической науки // СЭ. 1987. №5 . С. 61-66.

173. Рихтер Е.В., Тынесон Э.Ю. Рецензия на книгу: Вопросы этнической истории народов Прибалтики по данным археологии, этнографии и антропологии. М. 1959. Т.1. 588 с. //СЭ. 1960. № 3. С. 185-192.

174. Родной край. Очерк природы, истории, хозяйства и культуры Томской области. Томск. Изд-во: Томского ун-та, 1974. 274 с.

175. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. СПб, 1907. Т. 16. 591 с.

176. Рубин М. О некоторых характерных чертах водского жилища // Тезисы III региональной студенческой конференции вузов северо-запада СССР. Рига, 1971. С. 74-76.

177. Рыблова М.А. Типы традиционных жилищ казаков // ЭО. 1998. № 6. С. 41-55.

178. Рыжакова СИ. Новые публикации по литовскому народному орнаменту //ЭО. 2001. №2. С. 167-170.

179. Савченко В.Н. Исторические связи латышского и русского народов. Рига. Изд-во: АН Латв. ССР, 1959.136 с.

180. Свитнев А.Б. Из истории формирования и развития прибалтийских поселений на территории омской области // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Омск, 2000 а. С. 171.

181. Свитнев А.Б. Изменения в культуре латышей Омской области // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Омск, 2000 б. С. 172.

182. Свитнев А.Б. К вопросу об исследовании поселенческо-усадебного комплекса латышей и латгальцев Западной Сибири // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2001. № 1. С. 129-137.

183. Свитнев А.Б. О некоторых результатах исследования латышского и латгальского жшища в Западной Сибири // Материалы научной молодежной конференции «Молодые ученые на рубеже третьего тысячелетия». Омск, 2001 а. С. 48-50.

184. Свитнев А.Б. Прибалтийские поселения на территории Западной Сибири // III конгресс этнографов и антропологов России. М., 1999 а. С. 191.

185. Свитнев А.Б. Развитие прибалтийских поселений на территории Западной Сибири // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. V международная конференция. Новосибирск, 1999 б. С. 45-47.

186. Свитнев А.Б. Развитие сельского жилиш;а латышей Омской области // Валихановские чтения V. Материалы республиканской научно-практической конференции. Кокшетау, 2000 в. Т. П. С. 112-113.

187. Свитнев А.Б. Рецензия на книгу: Жилиш;е народов Сибири (опыт типологии). М., 1998. 285 с. // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2000 г. Вып. 2. С. 143-144.

188. Свитнев А.Б. Рецензия на книгу: Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Поселения и жилиш;а. Томск, 1994. Т. 1. Кн. П. 286 с; 1995. Т. 1. Кн. I. // Вестник Омского университета. Омск, 2000 д. Вып. III. С. 136-139.

189. Свитнев А.Б. Хозяйственные постройки латышей и латгальцев Западной Сибири // Исторический ежегодник. Специальный выпуск. Посвяш,ается 60-летию профессора H.A. Томилова. Омск, 2001 б. С. 240-242.

190. Свитнев А.Б. Хозяйство латышей южных районов Омской области // Тобольский исторический сборник. Вып. II, ч. 2. Тобольск, 1997. С. 97-100.

191. Свитнев А.Б., Лоткин И.В. Народное жилище сибирских латышей: эволюция и контакты // Народная культура Сибири. Материалы IX научно -практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. Омск, 2000 е. С. 26-28.

192. Седов В.В. Жилища юго-восточной Прибалтики // Древнее жилище народов Восточной Европы. М.: Наука, 1975. С. 276-301.

193. Седов В.В., Терентьева Л.Н. Ценные исследования о прибалтийско-славянских культурных связях// СЭ. 1969. № 5. С. 143-149.

194. Селезнев А.Г., Тихонов С.С., Томилов H.A. Программа "Поселения" в комплексном исследовании этнографо-археологических комплексов населения юга Западной Сибири // Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск Уфа, 1997. С. 121-124.

195. Селезнев А.Г. Локальные культурные комплексы и проблемы изучения традиционной культуры // Третий конгресс этнографов и антропологов России. М., 1999. С. 53.

196. Сигутов П. Т. Природные предпосылки и условия формирования сельского расселения // Природа, население и хозяйство Омской области. Омск: "Омская правда". С. 61-72.

197. Слава М.К. Культурно-исторические связи прибалтийских народов по данным одежды. М.: Наука, 1964. 11 с.

198. Снегирев И.М. Русские народные пословицы и притчи. М. Изд-во: "Русская книга", 1995. 576 с.

199. Советская Латвия. Рига, 1985. 809 с.

200. Соколов Э.В. Традиция и культурная преемственность // СЭ. 1981. № 3. С. 56-59.

201. Соколова З.П. Жилище народов Сибири (опыт типологии). М.: ИПА "Три Л", 1998. 288 с.

202. Список населенных мест сибирского края. Тарский округ. Вып. I. Новосибирск, 1928. 96 с.

203. Станюкович Т.В., Рождественская СБ. Поселения и жилище // Отражение этнических процессов в материальной культуре народов СССР. М.: Наука, 1976 С 159-207.

204. Старая Рига и Новый Ревель. // Омская правда. 1998. 27 мая. Степанов В.В. Изучение народных способов организации жилой среды // СЭ. 1988. №5.0.79-85.

205. Стефаненко Т.Г, Этнопсихология. М.: Институт психологии РАН, "Академический проект", 1999. 320 с.

206. Татаренко СС Сравнительное изучение народного жилища // Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. Киев, 1984. С. 62-63.

207. Терентьева Л.Н. К вопросу о переходе от хуторского расселения к колхозным поселкам в Латвийской ССР // СЭ. 1954 а. № 1. С. 63-84.

208. Терентьева Л.Н. Крестьянские поселения Латгалии эпохи феодализма (XVIII первая половина XIX вв.) // Сельские поселения Прибалтики XIII -XX вв. М., 1971. С. 198-219.

209. Терентьева Л.Н. На пути к зажиточной и культурной жизни // СЭ. 1954 б. № Т.е. 85-104.

210. Терентьева Л.Н. Формы крестьянского расселения и землепользования в западной и южной Латвии (XIX начало XX в.) // Этнографическое картографирование материальной культуры народов Прибалтики. М.: Наука, 1975. С. 183-234.

211. Типайнис Н. Латвийский этнофафический музей // СЭ. 1960. № 3. С. 170174.

212. Типы в культуре. Л. Изд-во: ЛГУ, 1979. 181 с.

213. Типы сельского жилища в странах зарубежной Европы. М.: Наука, 1968. 368 с.

214. Толстой Н.И. Язык и народная культура. М.: Индрик, 1995. 512 с.

215. Томилов H.A. Культура и ее структурные сферы // Культурологические исследования в Сибири. 2000. № 1. С. 39-43.

216. Томилов H.A. Проблемы этнической истории (по материалам Западной Сибири). Томск. Изд-во: Томского ун-та, 1993. 217 с.

217. Томская область. Исторический очерк. Томск. Изд-во: Томского ун-та, 1994. 654 с.

218. Топорков А.Л. Символика и ритуальные функции предметов материальной культуры // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л, 1989. С. 89-101.

219. Троска Г.Х. Эстонский музей на открытом воздухе // СЭ. 1965. № 4. С. 138-148.

220. Троска Г.Х., Шлыгина Н.В. О формах эстонских деревень (в связи с вопросами картографирования) // Балтийский этнографический сборник. М., 1956. С. 147-160.

221. Труды этнографического отдела. Материалы по этнографии латышского племени. М., 1881.207 с.

222. Тучкова H.A. Жилища и поселения южных селькупов как компоненты обжитого пространства (XIX XX вв.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Томск, 1999. 22 с.

223. Филимонова Т.Д. Об этнокультурном развитии немцев СССР // СЭ. 1986. №4. С. 100-111.

224. Философский энциклопедический словарь. М., 1989. 840 с.

225. Флиер А.Я. Размышления о состоянии и перспективах историко-архитектурной науки // История архитектуры. Объект, предмет и метод исследования. Сборник науч. труд. М., 1988. С. 30-37.

226. Флорец В. Большая семья и ее жилище в западной Болгарии // СЭ. 1965. №З.С. 40-58.

227. Хохол Ю.Ф. Народное творчество в современной архитектуре села // Музеи народной архитектуры и быта, принципы создания, проблемы развития. Киев, 1984. С. 16-19.

228. Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира (на материалах балканских загадок) // Труды по знаковым системам. Тарту, 1978. Вып. 10. С. 24-36.

229. Чебоксаров H.H. Итоги работ Балтийской этнографо-антропологической экспедиции // Тезисы докладов на сессии отделения исторических наук и пленуме института истории материальной культуры. М., 1954, С. 29-32.

230. Чебоксаров H.H. О древних хозяйственно-культурных связях народов Прибалтики // СЭ. 1960. № 3. С. 94-115.

231. Чебоксаров H.H., Чебоксарова И.А. Экология и типы традиционного сельского жилища // Типология основных элементов традиционной культуры. М.: Наука, 1984. С. 34-64.

232. Червонная СМ. Полиэтнический комплекс искусства народов СССР и пути его исследования // СЭ. 1991. № 6. С. 13-25.

233. Чижикова Л.Н. Введение // Традиционное жилище народов России: XIX -начало XX в. М.: Наука, 1997 а. С. 3-10.

234. Чижикова Л.Н. Жилище восточнославянских народов // Традиционное жилище народов России: XIX начало XX в. М.: Наука, 1997 б. С. 11-59.

235. Чижикова Л.Н. Изучение сельского жилища восточных славян. Итоги и задачи классификации // СЭ. 1976. № 4. С. 27-41.

236. Чижикова Л.Н. Рецензия на книгу: М. Званцева. Народная резьба. М., 1957. 88 С.//СЭ. 1958. №6. С 156-162.

237. Чижикова Л.Н. Рецензия на книгу: Косм1иной Т.В. «С1льск1е житло Подшля. Кшец XIX XX вв.». Киев, 1980. 190 с. // СЭ. 1983. № 1. с. 156-158.

238. Шелегина О.Н. Историко-этнографические аспекты адаптации русского крестьянства Западной Сибири в XIX в. // Народы Сибири история и культура. Новосибирск. Изд-во: Института археологии и этнографии, 1997.1. С. 116-120.

239. Шелегина О.Н. Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири. Новосибирск: Наука, 1992. 252 с.

240. Шелегина О.Н. Специфика историко-культурных процессов в ЗападноСибирской деревне феодального периода // Общественно-политическая мысль и культура сибиряков в XVII первой половине XIX века. Новосибирск, 1990. С. 3-29.

241. Шитова СИ. Традиционные поселения и жилище башкир. М.: Наука,1984. 250 с.

242. Шлыгина Н.В. Жилище эстонских крестьян в период буржуазной республики // СЭ. 1956 а. № 3. С. 69-78.

243. Шлыгина Н.В. О функциональной взаимосвязи построек крестьянского двора в восточной Прибалтике // СЭ. 1983. № 2. С.88-96.

244. Шлыгина Н.В. Эстонское крестьянское жилище в XIX начале XX в. // Балтийский этнографический сборник. М., 1956 б. С. 48-94.

245. Шпорт A.M. Хозяйство и традиционно-бытовая культура украинцев-переселенцев Западной Сибири (конец XIX начало XX в.). Автореф. канд. ист. наук. М., 1987. 24 с.

246. Эйсуль А. Латгальцы // Сибирская Советская энциклопедия. М.: ЗападноСибирское отделение ОГИЗ, 1932. Т. 3. С. 25-26.

247. Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л.: Наука, 1989.300 с.

248. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношениях. СПб, 1892. 720 с.

249. Яковлев Я.А. Поселения северо-западной Сибири по фольклорным источникам // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск,1994. С. 10-20.

250. Arends Р. Kursu seta // Senatne un Maksla. Riga, 1937. 2. Lp. 14.-23.

251. Bielenstein A. Holzbauten und Holzgerate der Letteu. Bd. I: Die Hozbauten der Letten. St. Pb., 19C7.

252. Cimermanis S. Celtniciba koka un metala izstradajumi // Latviesu tantasmaksla (19.-20. gs. l.íliga, 1961. Lp. 15.-57; 61.-156.

253. Cimermanis S. Celtnes Latvija 17. gs. 60. gados // Arheologija un etnografija.13mga 1979. Lp. 24.-37.

254. Germanis J. Par Latgales ciema planojumu un apbuvi // Latvijas1.uksaimniecibas akademijas Raksti. 10. Sej. Riga, 1961. Lp. 413.-427.

255. Krastina A. Dzivojamas pirtis Vidzeme (19. gs.- 20. gs. sakuma). //

256. Arheologija un etnografija. 3. Riga, 1^)1. Lp. 113.-130.

257. Kundzins R. Dzivojama rija Latvija. Riga, 1934.

258. Tautas pasakas un teikas. Riga, 1924. 36. lp.

259. Zavarina A. Latgales krevu tautibas iedzivotaju materiala kultura XIX gs. // Arheologija un etnografija. 8. Riga, 1968. Lp. 171.-188.

260. Virchow R. Die altpreussische Bevölkerung, namentlieh Letten und Litauer, sowie deren Hauser // Verhandlunger der Berliner Gesell schall für Anthropologe. 1891.

261. Bouningen F. Das lettische Haus // Magazin hrsg. V. D. Lettisch literarischen Gesellschaft. 1893. № 19, 2.

262. Stnoves baltu simboliai. Vilnus, 1992. 224 p.

263. Rapport A. House From and Culture. L., 1968. P. 253.

264. Pietkiewicz K. Etnografía Lotwy (kultura materialna). T. 8. Wroclaw, 1967. 226 str.1. СОКРАЩЕНИЯ

265. ААВР НО Архив администрации Венгеровского района Новосибирской области

266. ААКР ТО Архив администрации Кривошеинского района Томской области

267. ААОР ОО Архив администрации Оконешниковского района Омской области

268. БСЭ Большая советская энциклопедия

269. ГАНО Государственный архив Новосибирской области

270. ГАОО Государственный архив Омской области

271. ГАТО Государственный архив Томской области1. Д. дело1. Л. лист

272. МЭЭ Материалы этнографической экспедиции об. - оборот

273. ОмГУ Омский государственный университет Он. - Опись

274. РГИА Российский государственный исторический архив СЭ - Советская этнография Ф - Фонд

275. ЦДНИ НО Центр документации новейшей истории Новосибирской области

276. ЦДНИ ОО Центр документации новейшей истории Омской области ЦДНИ ТО - Центр документации новейшей истории Томской области ЦИНИ КК - Центр документации новейшей истории Красноярского края ЭО - Этнографическое обозрение