Представление авторских смыслов в родах словесности

Кротов, Владимир Николаевич

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Представление авторских смыслов в родах словесности

Год: 2004
Автор научной работы: Кротов, Владимир Николаевич
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Уфа
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Представление авторских смыслов в родах словесности'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Представление авторских смыслов в родах словесности"

На правах рукописи

Кротов Владимир Николаевич

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АВТОРСКИХ СМЫСЛОВ В РОДАХ СЛОВЕСНОСТИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭТИЧЕСКИХ, ПРОЗАИЧЕСКИХ И ДРАМАТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ Ф.К. СОЛОГУБА)

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

УФА - 2004

Работа выполнена в Башкирском государственном университете

Научный руководитель доктор филологических наук,

профессор Каримова Роза Ахметовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Пешкова Наталья Петровна

кандидат филологических наук, доцент Мансветова Елена Николаевна

Ведущая организация Стерлитамакская государственная

педагогическая академия

Защита состоится « и » 2004 года в часов на заседании

диссертационного совета Д 212.13.02 в Башкирском государственном университете по адресу: 450074, г. Уфа, ул. Фрунзе, 32, ауд. 423.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Башкирского государственного университета

Автореферат разослан сентября 2004 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

Ибрагимова В Л.

Актуальность работы. Современная лингвистика рассматривает смысл как сложное семантическое представление, конструируемое из более простых единиц (сем) и передаваемое соответствующими текстовыми единицами. Концепции, где отражено такое понимание языкового смысла, разрабатывались в разное время И.И. Мещаниновым, А.В. Бондарко, И.А. Мельчуком, Ю.С. Степановым, А.И. Новиковым, Н.П. Пешковой, Н.Ю. Шведовой. Основное внимание в данных концепциях обращается на элементы, организующие содержание текста и одновременно подчиняющиеся законам его строения.

Смысл порождает новые смыслы. Этот процесс неоднократно являлся предметом исследования в смежных с лингвистикой дисциплинах: в феноменологии (А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин), психолингвистике (А.И. Новиков, А.А. Залевская, ДА Леонтьев), синергетике (Н.Л. Мышкина, Г.Г. Москальчук). Языковой смысл рассматривается как необходимая составляющая языковой личности (Ю.В. Караулов) и отношений между константами культуры (Ю.С. Степанов). Благодаря возможности многоаспектного изучения, вопросы о категориальных признаках языкового смысла, процессах его производства и понимания, его текстовых представлениях остаются актуальными как для лингвистики, так и для смежных дисциплин.

Предлагаемая работа опирается на концепцию авторского смысла, понимаемого как комплекс текстовых проявлений того или иного содержания, которые повторяются в текстах, принадлежащих одному автору, и сохраняются при интерпретации текстов. На идейно-эстетическом уровне художественного текста авторский смысл отражен в социальном и идейном фоне произведения; на жанрово-композиционном уровне — в принадлежности текста к роду словесности, системе словесных образов и их взаимосвязи в событийном развитии текста; на языковом уровне авторский смысл проявляется через систему изобразительных средств языка, посредством которой выражается идейно-эстетическое содержание текста. Жанрово-композиционный уровень занимает

промежуточное положение между идейно-эстетическим и языковым уровнями и цементирует единство объекта науки о языке художественной литературы. Поэтому изучение типологической принадлежности и образного строя художественных текстов предполагает комплексное исследование с использованием и лингвистических методов, и данных смежных дисциплин.

Объект и предмет исследования. Стремление художникак созданию определенной системы тем, идей и образов, единой для всего творчества, является характерной чертой искусства Серебряного века. Система смыслов, интегрирующая исследуемый корпус текстов Ф.Сологуба, выступает в данной работе как объект исследования; презентации авторских смыслов в текстах Ф. Сологуба, относящихся к различным родам словесности, есть предмет исследования. Материалом стали тексты Ф. Сологуба в наиболее полном доступном нам объеме: 683 стихотворения, 1 поэма, 26 прозаических произведений различных жанров, 6 драматических произведений.

Гипотеза исследования. Смыслы, представленные в художественных текстах Ф. Сологуба, образуют некую систему и предполагают наличие недек-ларируемых способов репрезентации.

Цели и задачи работы. Исходя из гипотезы, мы видим цели работы, в том, чтобы раскрыть систему, которую образуют представленные в художественных текстах Ф. Сологуба смыслы, и выявить способы их репрезентации. Иными словами, в работе предлагается гипотетическая модель, применимая к объяснению практически любого объекта или явления художественной действительности, создаваемой данным поэтом.

Поставленные цели достигаются через решение следующих задач:

• определить содержание понятий «смысл» и «авторский смысл» и сформировать общее представление о системе смыслов, интегрирующей большой контекст творчества Ф. Сологуба как объекте филологического исследования с учетом ряда экстралингвистических факторов (связь творчества Ф. Сологуба с русской и западноевропейской литературными традициями, особенности языковой личности автора, характерные черты авторского стиля);

• изучить внутритекстовые смысловые отношения на материале целостных художественных текстов, принадлежащих к различным родам словесности;

• исследовать экспериментальным путем интерпретации авторских смыслов в звучащем тексте и в процессе восприятия (понимания) текста различными группами реципиентов, что позволяет объективировать анализ и обосновать актуализацию авторских смыслов.

Методы исследования. Спецификой целей и задач, поставленных в работе, обусловлены следующие методы и приемы исследования:

• дискурсивный анализ, понимаемый как изучение связного текста в совокупности с экстралингвистическими факторами;

• эстетический анализ, основанный на эмпирическом выявлении характерных для Ф. Сологуба приемов создания художественной действительности;

• коммуникативно-структурный анализ, направленный на выявление средств репрезентации авторских смыслов в письменном тексте;

• корпусный анализ, предполагающий создание корпуса текстов для выявления слов с наибольшей частотой употребления при помощи оригинальной компьютерной программы;

• акустический анализ, предполагающий исследование звучащего текста при помощи программ для цифровой обработки звука с целью выявления просодически выделенных элементов;

• психолингвистический эксперимент по определению набора ключевых слов (НКС) в текстах, сходных по содержанию, но принадлежащих к различным родам словесности;

• психолингвистический ассоциативный эксперимент.

Обработка данных, полученных в процессе экспериментальной работы, включает элементы статистического анализа.

Новизна работы. Творчество Ф. Сологуба, содержащее ряд примеров реализации одних и тех же смысловых элементов в различных родах словесности, есть идеальный материал для предмета нашего исследования, и впервые к изучению текстов данного автора применен комплекс лингвистических методов с использованием данных смежных областей. Создан корпус текстов общим объемом 378532 словоупотребления, позволяющий изучать репрезентации авторских смыслов в письменных текстах в масштабе всего творчества поэта. Через изучение конкретных ситуативных модификаций авторских смыслов в различных родах словесности становится очевидным, что эмпирически выявляемые основные смыслы подвержены определенной эволюции. Это не согласуется с распространенным мнением о Сологубе, как о поэте консервативном, замкнутом в кругу неизменных онтологических представлений.

Теоретическая значимость определяется комплексным филологическим исследованием художественных текстов Ф. Сологуба с учетом традиционных и новейших идей теории литературы, культурологии и философии. Результаты работы в перспективе могут стать основой для фундаментального многоаспектного исследования художественной речи, в частности, для создания корпуса текстов русской литературы Серебряного века.

других авторов, в учебном курсе «Филологический анализ художественного текста». В работе содержится опыт исследования звучащей и письменной речи при помоши компьютерных программ, что позволяет объективировать результаты эмпирических исследований и применимо в компьютерной лингвистике.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в выступлениях на научных конференциях, проведенных в БашГУ за период с 1999 по 2003 гг., международной научно-практической конференции по Евразийству (ВЭГУ, 2000), дважды обсуждались на семинарах лингвистов филологического факультета БашГУ. Важнейшие аспекты работы отражены в девяти публикациях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений. В библиографии, помимо научной и справочной литературы, указаны источники языкового материала для исследований и биографических данных. Приложения включают в себя тексты для лингвистического анализа, результаты частотного и просодического анализов, анализа ритмической структуры текстов, а также диск CD-R с корпусами текстов, результатами электронного анкетирования и аудиоматериалами.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

• выявленная в ходе исследования корпуса художественных текстов Ф. Сологуба система образов, интегрирующая языковую картину мира поэта;

• динамические смысловые изменения, выявляемые в данной системе при сопоставительном комплексном анализе художественных текстов Ф.Сологуба, принадлежащих к различным родам словесности, где одно и то же содержание реализовано различными видами художественной речи и в различные периоды творчества;

• своеобразие реализации авторских смыслов Ф. Сологуба в текстах различных родов словесности, проявляющееся в тенденции к размежеванию планов автора и субъекта.

Основное содержание работы

Во введении определяется актуальность работы, формулируются ее объект и предмет, гипотеза, цели и задачи, методы исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, выносимые на защиту положения.

В главе первой «Общая характеристика объекта исследования»

определяется содержание понятий «смысл» и «авторский смысл» (§ 1) и излагается представление о дискурсивном аспекте системы авторских смыслов Ф. Сологуба (§ 2). В самом общем виде смысл - это содержание знакового выражения; мысль, содержащаяся в словах (знаках, выражениях); назначение, цель какого-либо действия, поступка. Ментальное образование, называемое смыслом, формируется как результат понимания текста. Возможно представление о

смысле как результате интерпретационной деятельности адресата. В смежных с лингвистикой дисциплинах дифференцируют «поверхностный», «глубинный», «предметный», «образный», «личностный», «идейный» смысл и др.

В научной литературе смысл рассматривается в диалектической связи со значением, как противопоставление содержательного и формального аспектов понятия. Смысл актуализируется только в контексте высказывания. Значения могут исторически изменяться, но смысловое ядро текста при любых изменениях значений остается стабильным. Это смысловое ядро есть доминанта, интегрирующая структуру текста. Динамика текста определяется развертыванием оппозиций, которое на текстовом уровне реализуется через словесные художественные образы - фрагменты текста, в которых сближаются семантически далекие, несовместимые, либо даже противоположные понятия. В свою очередь, образы составляют совокупность взаимосвязанных и следующих в определенном порядке элементов текста или корпуса текстов как целостного образования — систему образов. Смысл текста - это система словесных образов, интегрирующая текст, и именно наличие способности к интеграции отличает смысл от значения.

Психологическая сущность целостности текста связана с единым текстовым смыслом, не вытекающим из компонентов, а как бы надстраивающимся над ними и интегрирующим их. Авторский смысл представляет собой психологическую сущностьмножества текстов, принадлежащиходному автору В отличие от текстового смысла как такового, он подвержен динамическим изменениям, которые выявляются путем сравнительного анализа текстов и связаны с изменениями в текстовой стратегии автора. На текстовом уровне данные изменения эксплицируются через позицию автора в тексте по отношению к предмету изображения, в эмоционально-оценочной сфере, а также через идиостилистические особенности текстов. Предлагаемое представление о системе текстовых элементов, интегрирующей большой контекст творчества Ф. Сологуба, основано на следующем понимании авторской стратегии поэта и стратегии русского символизма как поэтического направления: автор создает систему символов, где все элементы текста онтологически связаны между собой. На основании углубленного осмысления творчества Ф. Сологуба мы предполагаем, что в большинстве текстов как основная оппозиция выступает базовая схема коммуникативного взаимодействия: «угрожающая демонстрация»/ «умиротворение».

Дискурсивный анализ творчества Ф. Сологуба позволяет выявить ряд экстралингвистических факторов, воздействовавших на формирование системы образов, интегрирующей исследуемый корпус текстов. Контекст западноевропейской литературы представлен, в первую очередь, развитием философских учений Шопенгауэра и Ницше, французской литературой середины и конца XIX столетия, модернизмом конца XIX — начала XX века; контекст русской классической литературы - произведениями Жуковского, Фета, Пушкина,

Гоголя, Достоевского, критическим реализмом и поэзией второй половины XIX века, фельетонным жанром. Влияния проявляются как на уровне содержания, так и на уровне формы произведений. Содержание ряда произведений отражает факты из биографии поэта: низкое социальное происхождение, тяжелые условия детской и юношеской жизни, опыт многолетней педагогической деятельности в провинции. В лирическом субъекте и героях прозаических произведений угадываются характерные черты личности автора: спокойный, ровный голос, безынтонационная манера чтения стихов, пренебрежение ко всему демонстративному, скупость движений, скрытность и замкнутость. В текстах Ф. Сологуба реализуются сформулированные поэтом эстетические требования к художественному творчеству: трагические волевые устремления искусства, свобода от публицистических тенденций, взаимное соответствие формы и содержания, художественный индивидуализм и демократичность, возвышающее и очищающее влияние искусства на жизнь. Стилистическое своеобразие проявляется в сокращении количества метафор, многочисленности лексических повторов, постоянной эксплуатации одних и тех же тем и образов, скупости в передаче цветов и форм предметов, постоянном использовании отрицаний, повышенном внимании к звукописи. Многие комментаторы обращали внимание на концентрическую целостность большого контекста творчества поэта, замкнутость поэтического субъекта в собственном внутреннем мире. Углубленный самоанализ является отличительной чертой не только поэзии, но и прозы Ф. Сологуба. Восприятие художественных образов, по замыслу поэта, должно быть интуитивным, скорее музыкальным, чем словесным. Как в поэзии, так и в прозе это достигается с помощью следующих особенностей художественной формы: частое использование приема остраннения; лейтмотивы; лексические, звуковые и цветовые повторы, особенности синтаксиса (инверсия с целью актуализации определенных компонентов предложения и текста в целом); в прозаических текстах имеют место звукопись и ритмизированность отдельных фрагментов, «фигурная» проза. Возможно, Ф. Сологуб - первый русский автор, начавший комплексное использование данных приемов, характерное для «орнаментальной» прозы младших современников.

Глава вторая «Авторский смысл в корпусе текстов и целостном художественном произведении» посвящена изучению внутритекстовых смысловых отношений на материале целостных художественных текстов, принадлежащих к различным родам словесности. В § 1 излагается методика анализа художественного текста посредством ЭВМ и приводятся результаты сопоставительного частотного анализа поэтических, прозаических и драматических текстов Ф.Сологуба.

Частотный анализ корпуса текстов является основанием для рассмотрения творчества поэта как целостной системы и дает представление об особенностях языковой картины мира в текстах изучаемого автора. Порядок частотного анализа включал следующие операции: анализируемый корпус текстов

вводился в память ЭВМ; с помощью созданной нами на базе текстового редактора Microsoft Word макрокоманды производился подсчет количества употреблений определенной словоформы; высчитывалось процентное отношение количества употреблений словоформы от общего количества словоупотреблений в корпусе текстов. Статистическая обработка производилась с помощью текстового редактора Microsoft Word. Полученные результаты сопоставлялись с данными частотного словаря русского языка Л.Н. Засориной, затем следовал вывод о повышенной частоте употребления тех или иных слов в исследуемом корпусе текстов. Важно отметить, что реальной частотностью характеризуются именно словоформы, причем разные формы одного и того же слова могут существенно различаться по частотности, поэтому мы учитывали и частотность отдельных словоформ, являющихся, на наш взгляд, репрезентантами авторских смыслов.

Частота местоимений я и ты в поэзии и драматургии Ф. Сологуба значительно выше, чем в общерусском языке, а в прозе - ниже. Обращает на себя внимание высокая частота слов он, она и они в прозе поэта. На наш взгляд, именно здесь проходит один из главных рубежей между прозой, поэзией и драматургией: хотя между видами художественной речи и существует ряд пограничных явлений, любой читатель различает поэзию, прозу и драматургию, и дело здесь не только во внешней форме произведения. Я в поэтическом тексте реализуется как «лирический субъект», а в драматическом является референтом действующего лица. Повествование в прозаических текстах Ф. Сологуба практически всегда ведется от третьего лица, исключения единичны («Лелька»). Таким образом, диалог внутри текста в поэзии и драматургии противопоставлен повествовательному плану прозаического текста. Впрочем, в отдельных прозаических произведениях Ф. Сологуба частота употребления я-достаточно высока, когда это связано с решением определенной художественной задачи, напр. в эссе «Я. Книга совершенного самоутверждения». В поэтических текстах Ф. Сологуба выше, чем в прозе, драме и общерусском языке частота слов мой, сон, злой. Частота слова один в поэзии, прозе и драматургии приблизительно совпадает при частотных показателях ниже, чем в общерусском языке. В поэтических текстах высока частотность слов душа и сердце, но если слово день в русскоязычных текстах встречается почти в три раза чаще, чем ночь (1345 vs. 486), то в поэтической речи Ф.Сологуба абсолютная частота употребления лексемы ночь приближается к частоте лексемы день (103 vs. 166). На наш взгляд, это одно из проявлений дуализма данной поэтической картины мира. Частота слова и в прозаических текстах приближается к частоте данного слова в поэзии, и в обоих случаях она значительно выше частоты употребления в общерусском языке. Мы полагаем, что это связано с преобладанием как в поэзии, так и в прозе сочинительных конструкций, характерных для стихотворных текстов, т.е. сравнительно частым употреблением однородных рядов и большим числом сложносочиненных предложений в прозаиче-

ской речи. Частота слова и в драматургии поэта несколько ниже, чем в общерусском языке.

В §2 показана связь полученной модели частотности с системой смысловых парадигм в поэзии Ф. Сологуба на материале сборника «Пламенный круг» (1908). Здесь наблюдается несколько иная, чем в большом поэтическом контексте, статистическая картина частотности. У слов душа и сердце абсолютные показатели частотности относительно невысоки (15 и 17), частота употребления лексем ночь и день почти совпадает (20 и 21). Значительно выше, по сравнению с широким контекстом поэзии, частота употребления местоимений я и мой. Это позволяет утверждать, что. основной темой «Пламенного круга» выступает экспликация личного плана субъекта. Наблюдается сочетаемость я с предикатами один, изгнанник, поэт, жесток, зол, зачарован, болен, Смущен; видеть, слышать, таить(ся), ждать, устать, томиться, петь, окру-житъся.

Заметна особая значимость в лексиконе поэта слов ты и мой, частотные показатели которых в общенациональном языке не превышают 0,62% от всех словоупотреблений. Отмечается сочетаемость с местоимением мой лексем ты, враг, кинжал (лукавый, беспощадно-злой), меч (темный), сын, мальчик (миленький, маленький), нрав (верный), удел, век (безумно-мятежный), мир, подвиг, огонь, свет, взор, сон, напиток, друг, двойник, цветок (алый, золотой, ландыш), дом. Местоимение ты, как и в общенациональном языке, служит для обозначения одного лица, собеседника, мыслимого неопределенно или обобщенно, при обращении к Богу или к владыке, к природе, животному или неодушевленному предмету.

Частотная модель «Пламенного круга» отражает на текстовом уровне идейно-эстетический «фон» сборника: субъект поэзии, как центр и властелин поэтического мира, реорганизует бытие магией стихов. Поскольку у круга нет начала и конца, во многих мифологических системах божество истолковывается как круг с вездесущим центром, что символически отражает совершенство и непостижимость бесконечности, вечности, абсолюта. В учениях о магии круг несет функцию ограждения от злых духов. Глубоким сакральным смыслом наделяется и образ пламени: огонь - единственный из стихиальных элементов, который человек может воспроизвести сам, что свидетельствует о богоподобии человека. Отражая предметы и явления действительности, субъект реорганизует их, соизмеряя с определенным ценностным планом. Этапы реорганизации реальности конкретизируются в названиях девяти разделов сборника: «Личины переживаний» (тема метаморфоз субъекта поэзии, реализованная как воспоминания о воплощениях в прошлой жизни); «Земное заточение» (взаимоотношения субъекта и экзистенциального бытия); «Сеть смерти» (представления субъекта о смерти); «Дымный ладан» (определение позиции субъекта в отношении экзистенциального и субзистенцйального бытия); «Преображения» (реализация идеалистических интенций субъекта); «Волхвования» (эрос и магия); «Тихая

долина» (взаимоотношения субъекта и природы, философский эрос); «Единая воля» (концентрация субъекта и овладение художественной реальностью); «Последнее утешение» (философское осмысление предшествующих этапов). Число разделов тоже не случайно: первые три - экспликация экзистенциального бытия, следующие - субъект и его интенции, в последних происходит реализация в поэтической картине мира субзистенциальных представлений.

Инвариант «экзистенциальное» (в базовой схеме - «угроза») представлен референтами со значением эфемерности, обманчивости: мрак, туман, сон, сновиденье; «приземленной» реальности, контрастирующей с небом, высотой: пустыня, долина;ограничения свободы: плен, заточение, пещера, стена, ограда, вериги («заточение» - одновременно и защита личности субъекта от деструктивного воздействия экзистенциального бытия); мучительных состояний: томление, усталость, холод, жара, трудный путь (скитание). С планом экзистенциального бытия часто связаны дискретные словесные образы времени: качели, маятник, волны, дыхание, звенья дней и т.д.

Инвариант «субзистенциальное» (в базовой схеме — «умиротворение») репрезентируется через лексический ряд свет, светлый, сияние, блистанье (свет часто определяется как голубой, печальный, характерен сакральный образ звезды как отражение лирического «я» субъекта, локализованного в экзистенциальном бытии); простор как контекстуальный антоним пустыни; тишина, молчание, сон с положительным оценочным компонентом; знаки, узоры. «Иной мир» исключает дискретное время и построен на отрицании экзистенциального, что выражается на лексико-семантическом уровне через эпитеты со значением отрицания {неземной, нездешний, несказанный, непорочный, безгрешный, бессмертный) и лексемы с возвышенной стилистической окраской {град, чертог, светоч). Лексемы ладан, аромат, фимиам, полет обладают в контексте лирики поэта общим смыслом подъема, возвышения над землей, и шире, над экзистенциальным бытием. Вертикальная семантическая оппозиция усиливается отрицательно-оценочным отношением субъекта к экзистенциальному бытию и положительно-оценочным - к субзистениальному. Конструктивный смысл динамики поэтического субъекта — фокусирование в «световой» точке, предельная концентрация.

Горизонтальная зеркальность смыслов проявляется через семантическую симметрию образов огня и воды, которые рассматриваются в поэтическом контексте как предметы мира культуры, т.е. как концепты. Эти образы метафорически связаны с понятием «кровь», контекстуально синонимичным понятию «жизнь», символизируют чувства, страсти и обладают в контексте «Пламенного круга» определенной семантической амбивалентностью. С одной стороны, они содержат конструктивный смысл: частичное совпадение объемов понятий «огонь» и «вода» с положительным модально-оценочным компонентом репрезентируется образом зари (вечерней или утренней). С другой сторо-

ны, если для субъекта поэзии характерно стремление к концентрации формы, то культурные концепты 'огонь' и 'вода' часто выступают как каузаторы распада и утраты формы, репрезентируются как яд, физическое страдание. Устойчива семантическая связь огня и тоски. Зеркальность смыслов проявляется и в астральной символике, также несущей в себе конструктивное и деструктивное начала.

Обобщая вышесказанное, можно представить смысловую структуру сборника в виде «магического круга», четыре сектора которого отождествлены с четырьмя натурфилософскими стихиальными элементами, а в центре помещается субъект, манипулирующий ими в планах экзистенциального и субзис-тенциального бытия:

Исследования широкого контекста творчества поэта показывают релевантность данной модели и для ряда других произведений Ф. Сологуба, принадлежащих к различным родам словесности.

В § 3 исследуются презентации смысловой оппозиции «угроза» / «умиротворение» в устной и письменной реализации. Материалом для акустического анализа послужила оцифрованная запись радиопостановки по мотивам рассказа Ф. Сологуба «Свет и тени». Изучение радиодискурса - это актуальная проблема современной лингвистики; кроме того, именно в радиоречи, просодия, не столь значительная в обычной речи, становится ведущим элементом, формирующим «виртуальную» радиореальность. Авторский текст подвергся в радиопостановке сокращениям и некоторым изменениям в плане содержания. Очевидно, целью данных изменений явилось стремление к соответствию основным функционально-коммуникативным признакам радиопьесы - малофор-матности, лапидарности, динамичности и схематичности. Но сюжетная линия и общий смысл новеллы, на наш взгляд, не претерпели изменений.

Оппозиция «угроза» / «умиротворение» эксплицируется, например, в следующем фрагменте радиопостановки:

Утро // Мама' дома одна //Погруженная в бессвязные тоскливые думы / она ходит из комнаты в комнату //

На белой двери / обрисовалась ее тень //Мама2 остановилась у двери /и подняла руку широким / странным движением. //Ей стаю еще страшней / и тоскливей //

Надо / переменить место / думает она /уехать куда-нибудь подальше /где будет новое //Бежать'/ бежать2 отсюда //И вдруг / вспоминаются ей / Володины слова / И там / будет стена' / Везде / стена2 /Некуда / бежать3 // И в отчаянии / она ломает бледные /прекрасные руки //

Смысловая ценность фрагмента обусловлена его композиционной ролью, как кульминации данного текста, эмоциональной насыщенностью и экспрессивностью. Мы измеряли наибольшее и наименьшее значение величины интенсивности в интересующих нас фрагментах (фонеме, отдельно взятом слове или синтагме), а затем - значения огибающей ЧОТ в точках максимума концентрации энергии в спектре звука. Исследованные параметры речи определялись по осциллографическим записям и базировались на сравнительно коротких отрезках речи - высказываниях. Согласно полученным данным, словами, выполняющими функцию опорных информационных точек, в данном фрагменте являются утро, мама, одна, тень, стена, везде, некуда, бежать.

Лексема утро характеризуется контрастным выделением по ЧОТ, длительности и интенсивности ударного гласного, наличием после слова сверхдлинной паузы. Причину выделения мы видим в детерминирующей роли данного слова в изучаемом тексте. Повышение и больший диапазон мелодики,' сдвиг формантной структуры гласных в область более высоких частот, увеличение длительности и интенсивности в целом характерны для передачи позитивного эмоционального настроя говорящего, но далее следует постепенное понижение спектра частот, ускоряется темп речи.

Лексема мама выделена как семантическая доминанта, т.к. коммуникативная задача рассказчика - передать эмоциональное состояние героини. В обоих случаях употребления слово мама тематически актуализировано, ему предшествует сверхдлинная пауза. Но во втором случае наблюдается сокращение длительности как всего слова (317 ув. 410 мсек), так и ударного гласного (110 ув. 140 мсек), ослабление интенсивности (28,7 ув. 28,9 дБ), сужение мелодического диапазона (122,48 - 178,59 Гц ув. 133,95 - 143,12 Гц), сопровождающееся понижением высоты основного тона. Эти показатели являются универсальными характеристиками негативных эмоциональных состояний. На лингвистическом уровне каузатором нарастания тревожности выступает слово тень, актуализированное как рема и выделенное на фоне общего понижения тона к концу фразы контрастным повышением ЧОТ и широтой мелодического диапазона.

Далее эмоциональное состояние тревожности субъекта нарастает, что передается слушателю как на уровне актуального членения высказывания (Ей стало еще страшней / и тоскливей), так и на интонационном уровне через паузацию и увеличение темпа речи к концу фоноабзаца. Затем репрезентантами эмоционального состояния нарастающего страха выступают слова бежать' и бежать2. Сопоставляя характеристики ЧОТ, длительности и интенсивности этих слов, мы видим значительное сокращение длительности (510 vs. 658 мсек), отрывистость, эксплицированную паузами, увеличение длительности произнесения ударного гласного (194 vs. 156 мсек), нарастание интенсивности (29,7 vs. 28,8 дБ) и повышение ЧОТ при неизменно узком мелодическом диапазоне слова (105,54 -122,65 vs. 137,21 - 154,61 Гц). Все это в целом есть экспликация панического страха субъекта.

Особую интонационную картину представляют слова Володи. Темп речи замедляется за счет общего увеличения длительности ударных гласных и пауз, среднее значение которых больше по сравнению с паузами, сегментирующими строку на синтагмы. Имеет место однотипность повторяющихся PC и их ограниченный набор, чередование типов PC в начале и конце высказываний. Эти специфические черты, характерные для поэтической речи, в определенных случаях проявляются и в прозаическом контексте и свидетельствуют об эмоциональности высказывания. Присутствие глагола бытийности и номинатива также сближают речь Володи со стихотворной. Лексемы стена' и стена2 в отличие от поэтического звучащего текста, где ЧОТ характеризуется а) отсутствием контрастного выделения текстовых единиц и б) отсутствием ярких завершителей, обладают достаточно сильной утвердительной интонацией завершения, эксплицированной широким частотным диапазоном с понижением тона на ударном гласном конца слова. Сравнение акустических характеристик слов стена' и стена2 показывает некоторое ослабление интенсивности, что, очевидно, связано с их тематизацией, фразовым выделением слов везде и некуда, и сокращением по длительности лексемы стена2. Объясняется это тем, что во «вспоминаемом» высказывании, пресуппозиция которого содержала рему стена, в коммуникативном развитии ремой стали препозитивные (актуализированные) элементы там, везде, некуда. Таким образом, смысл «заточение», как и в поэтических текстах, обретает универсальный характер.

Частотный диапазон слова некуда достаточно узок и близится к среднему значению частотного диапазона завершителя, составляющему 112-104 Гц. Фразовый выделительный акцент эмоционального типа эксплицирован с наибольшей силой: по интенсивности у некуда самый высокий показатель в тексте отрывка. Усилению эмоционального воздействия на слушателя способствуют также значительное понижение ЧОТ и сверхдолгая пауза, предшествующая слову.

Результаты анализа фрагмента радиопостановки приводят к следующим выводам: коммуникативная задача текста - экспликация эмоционального

состояния субъекта текста, которое представляет собой тревожность, последовательно перерастающую в панический страх и, наконец, в отчаяние; каузато-ром нарастания тревожности выступает слово тень; акустические характеристики речи персонажа близки к акустическим характеристикам поэтической речи, т.к. характеризуются замедлением темпа речи, увеличением длительности ударных гласных и пауз, однотипностью и повторяемостью РС; слово некуда обладает наибольшей концентрацией энергии в данном тексте и является средоточием эмоции.

Сопоставительный лингвистический анализ аналогичных фрагментов радиопостановки и рассказа «Свет и тени» показывает, что семантическая оппозиция «угроза» / «умиротворение» выступает и в рассказе, и в радиопостановке в качестве доминанты, однако референты угрозы в текстах различны. В радиопостановке тень - каузатор тревожности, в рассказе — референт семантического поля умиротворения, а каузатор тревожности (Прасковьины шаги) реферирует вторжение экзистенциального бытия в личностную сферу субъекта. Референты умиротворения совпадают лишь частично (в дискурсе Володи). Тень в радиопостановке - каузатор угрозы, в рассказе - чувства «странной отрады». В ходе развития сюжета в рассказе происходит смена эмоциональных состояний, но не нарастание: автору важнее подчеркнуть собственную оценку явления, чем воздействовать эмоционально на читателя или слушателя с целью вызова ответных эмоциональных реакций. Сопоставление полного и компрессированного вариантов прозаического текста позволяет выявить те же смысловые элементы, что и в поэтических текстах: безоговорочное самоутверждение нарратора в ценностно-оценочном плане, оппозицию «угроза» / «умиротворение» и представляющие ее парадигмы.

Глава третья «Интерпретации авторского смысла в процессе восприятия звучащего и письменного текста» посвящена изучению функционирования авторских смыслов в процессе восприятия (понимания) художе-' ственных текстов.

В § 1 анализируются характерные для творчества Ф. Сологуба экспликации одних и тех же образов, тем и мотивов в текстах, принадлежащих разным родам словесности. Эти эксперименты есть доказательство приоритета творческой воли художника, преодоления с помощью силы этой воли законов литературного творчества, т.е. того же, что проявляется на функционально-стилистическом уровне как сближение поэзии и прозы. В произведениях автобиографического характера происходит сближение плана автора и авторского референта в тексте произведения. В плане содержания стихотворения «Ирина» (1892 г.) и рассказа «Помнишь, не забудешь» (1911 г.) совпадают имя главной героини, основные черты ее характера, «фон» произведений, наблюдается композиционное сходство. Сопоставление содержания текстов с широким контекстом творчества поэта позволяет увидеть основные элементы сологубовской картины мира: резко противопоставленные по отношению к субъекту текста

образ экзистенциального бытия, враждебного и мучительного, и образ светлый, возвышенный, абстрагированный от реальности. В стихотворении «В мечтанья погруженный...» (1879 г.) и рассказе «Мечта на камнях» (1912 г.) идентичны описанные ситуации, имеет место композиционное сходство произведений, прослеживается наличие тех же основных элементов сологубовской картины мира, только в данном случае экзистенциальное начало разрушает возвышенный поэтический мир. Однако в хронологически более поздних прозаических текстах намеченные в стихотворениях смыслы конкретизируются, истории становятся предельно реалистичными, усиливается эмоциональное воздействие на читателя, а также происходит размежевание планов автора и субъекта. Субъект стихотворения «Ирина» достигает определенной личностной гармонии, «ясности», тогда как персонаж рассказа «Помнишь, не забудешь», хотя и добивается высокого общественного положения и материального благополучия, не достигает полноты счастья. В рассказе «Мечта на камнях» авторская оценка ситуации тоже иная, чем в стихотворении: «эмоциональная аура» смеха качественно иная - не бытовой комизм, воспринятый мальчишками, а жестокий сарказм Турандины.

В большом контексте творчества Ф. Сологуба присутствует ряд образов и ситуаций, казалось бы, абстрагированных от личного авторского плана. Такова, например, последовательная реализация в прозе, лирике и драматургии сюжета об оборотне (ср. рассказ «Белая собака» (1903 г.), стихотворение «Высока луна Господня» (1905 г.) и драму «Победа смерти» (1907 г.)). Если мы рассматриваем угрожающую демонстрацию и умиротворение как ритуалы, т.е. серии стереотипных действий, присущие не только людям, но и животным, становится понятной связь инварианта «превращение» с основополагающей для творчества поэта схемой коммуникативного взаимодействия. Референты экзистенциального бытия в данных текстах — «пустынность», «тоска», но кауза-торы состояния тоски субъекта в текстах различны: в рассказе - ограничение свободы, в стихотворении - одиночество и неопределенный страх, в драме -«вопль» пролитой крови.

Образ солнца-змея встречается во многих текстах Ф. Сологуба. Отчетливо прослеживается архетипичность данного образа, его характерность для мифологической языковой картины мира. Образ Змия непосредственно связан с образом дискретного времени, подчеркивается цикличность и темпоральное ограничение действий объекта, и в этом заключается противопоставление образов Змия и звезды Маир, как символа субзистенциального бытия. Сопоставление определений данного объекта в поэзии и прозе Ф. Сологуба показывает, что при относительной тождественности характеристик эмоционального плана (мстительный, безумно-злой, лютый, дикий, жестокий в поэзии и злой, лютый, свирепый в прозе) в поэтических текстах больше внимания уделяется описанию внешних признаков объекта (золотой, багряный, в пылающей порфире) и характера деятельности (царящий, пылающий, горящий, сожигающий),

а в прозе - пространственно-временной характеристике объекта (вздымающийся, катящийся, поднимающийся, небесный, древний). Среди референтов образа Змия в качестве наиболее значимых выступают образ лучей-стрел, в системе символов Ф. Сологуба противопоставленный конструктивному образу слияния лучей, улыбка, эрос. Существенно различается в лирике и прозе авторская позиция: если субъект поэтического текста противопоставляет Змию непосредственно себя, то имплицитный повествователь «Творимой легенды» ограничивав ется лишь снятием тождества: «Древний Змий, - не наше солнце», и актантом противостояния становится главный герой - Триродов. Таким образом, если субъект в поэтических произведениях Ф. Сологуба сливается с автором, то в более поздних прозаических и драматических текстах происходит размежевание дискурсов автора и субъекта текста.

В § 2 содержится рассмотрение текстовых презентаций словесного образа и результатов его интерпретации как в звучащем тексте, прочитанном профессиональным диктором, так и в процессе восприятия (понимания) текста различными группами реципиентов. Для анализа был выбран один из самых, по общему мнению, значительных художественных образов, созданных Ф. Сологубом, - образ недотыкомки, представленный в стихотворении «Недотыком-ка серая...» и соответствующих по содержанию фрагментах романа «Мелкий бес» и одноименной драмы. Акустический анализ показал, что в исследуемых фрагментах слова идентичные, производные от одной основы и синонимичные являются и просодически выделенными по одному или нескольким параметрам. Это подтверждает, что данные слова несут в данных фрагментах особую смысловую нагрузку. Задачей психолингвистического исследования стало выявление реципиентами набора ключевых слов (НКС) с последующей «расшифровкой» смысловой нагрузки. В эксперименте принимали участие 77 старшеклассников в возрасте от 14 до 17 лет. Каждому предлагалось выписать слова, наиболее важные для понимания смысла данных текстов, определить, в чем сходство и различие содержания, и объяснить значение слова «недотыкомка». Испытуемые работали как индивидуально, так и в парах, занося ответы в электронные таблицы Microsoft Excel, которые затем были обобщены на главном компьютере локальной сети. В итоге мы получили 55 заполненных и пригодных для анализа анкет. Для каждого появившегося в анкетах слова определялась абсолютная частота встречаемости. При обработке анкет словосочетания разбивались на отдельные слова. Одиночные реакции на данном этапе эксперимента не учитывались. На тех же условиях, что и со школьниками, был проведен дополнительный пилотный эксперимент, участниками которого стали 9 человек (семь женщин и двое мужчин) в возрасте от 20 до 63 лет, различной национальной принадлежности, все с высшим педагогическим образованием. Обработка полученных данных показала, что если НКС школьников говорит о наличии интереса к самому объекту описания (КС с наиболее высокой частотой встречаемости: недотыкомка, истомила, серая, (нет) друзей, ехидная,

волшебная), то НКС взрослых характеризует скорее эмоциональное состояние субъекта (страшная, (нет) друзей, противная, вокруг, избавить, истомила, недотыкомка, отгони).

В плане общей характеристики текстов сходство, по мнению старшеклассников, заключалось в следующем: «одни и те же слова», «одна мысль, один смысл, тема, идея», «все на русском языке», «одинаковы по содержанию», «концовка одинаковая», «писатель, автор», «ключевые слова», «сюжет», «описание», «объяснение». Имели место и эмоциональные характеристики: «одинаковая атмосфера, ситуация и место действия события», «способ написания, восприятие, ясность», «угроза безопасности», «расстройство нервной системы». Испытуемые отмечали «одиночество», «беспомощность героя», содержание текста определялось как «просьба о помощи». Говоря о различиях, большинство респондентов увидели разницу в принадлежности к родам словесности и жанровом своеобразии текстов. Многие обращали внимание на «различие главных лиц», в некоторых анкетах содержались попытки лингвистического объяснения различий. В ряде ответов эксплицируется субъективное восприятие: «в первом чувствуется больший страх, чем в других», «стихотворение более эмоционально, проза понятнее, драма интереснее, в ней есть диалог» и т.д.

Большинство респондентов дали развернутые определения недоты-комки, которые можно разделить на несколько групп. Определения первой группы подчеркивают зооморфные черты недотыкомки, причем очень часто появляется образ собаки: «какая-нибудь грязная, противная собака», «это собака или какая-то вещь», «это имя собаки», «это какое-то животное, плохо пахнущее» и т.д. Другая группа определений подчеркивает сверхъестественную природу объекта: «это что-то неземное, то, что преследуег Передонова», «несчастье, порча, отрицательная черта судьбы Передонова, преследовавшая его повсюду», «мистическое существо», «нечистая сила», «маленький бес». Характерны указания на бесформенность и неопределенность. Третья группа определений представляет собой попытки рационалистического объяснения образа недотыкомки: это «совесть Передонова», «воображаемое существо, которого раньше никогда и нигде не было», (ото абстрактный образ зла, выдуманный законченным шизофреником или наркоманом», «психическая фантазия, наркотическое или алкогольное воздействие», «туман или явление природы, которое угрожает жизни». В некоторых ответах недотыкомка трактовалась как художественный образ: «олицетворение порчи, несчастья», «это существо отрицательное, нехорошее: Конечно, персонаж очень интересный!».

В ответах участников пилотного эксперимента прослеживается повышенное внимание к страху и одиночеству: указывается на «немотивированный страх, доводящий до галлюцинаций, мания преследования, предполагаемый способ избавления, безнадежность», на то, что «автор боится недотыкомку серую, которая навязчиво преследует его всюду»; в качестве различий - на то,

что «в стихотворении герой верит в существование друга», а в остальных текстах - «нет друзей, надо пытаться избавляться от этого самому». Сама же недо-тыкомка определяется как «объект, вызывающий неприятные ощущения, даже пугающий», «объективированный страх душевнобольного человека», «что-то... вызывающее ощущение тревоги»; отмечается, что «иногда что-то подобное бывает во сне». В развернутых ответах встречаются слова, отсутствующие в предлагаемых текстах, но несущие значительную смысловую нагрузку в большом контексте поэта: туман, сон, собака, ясность, угроза, одиночество; имеют место даже стилистические заимствования: очень ловкое, скрытное, хитрое, живучее, льстивое, лживо, что является убедительным доказательством восприятия современным массовым читателем именно авторского смысла.

В заключении подводятся итоги исследования. Система смысловых элементов, интегрирующая большой контекст творчества Ф. Сологуба, представляет собой противопоставление субъекту, которому свойственны концентрическая целостность, замкнутость в собственном внутреннем мире и углубленный самоанализ, образа экзистенциального бытия, всегда выступающего каузатором тревожности субъекта. Идеальный мир, часто исключающий дискретное время, в возвышенной форме отражает многие аспекты земного экзистенциального бытия, что создает содержательное единство контекста. В основе семантической оппозиции «экзистенциальное бытие / иной мир» лежит древнейшая универсальная схема коммуникативного взаимодействия: «угрожающая демонстрация / умиротворение».

Помимо устойчивых тенденций к формальному сближению стихотворной и прозаической художественной речи, и доминированию индивидуально-авторской оценки действительности, в ходе сопоставительного комплексного анализа художественных текстов Ф. Сологуба, принадлежащих к различным родам словесности, выявляется динамика изменения авторских смыслов. В прозе и драме стихотворные образы конкретизируются, обретают выраженный трагический характер, что усиливает эмоциональное воздействие на читателя.

Своеобразие реализации авторских смыслов в поэзии, прозе и драматургии Ф. Сологуба выступает на текстовом уровне как тенденция к размежеванию планов автора и субъекта, слабо выраженная в поэзии, но проявляющаяся в прозе и, наиболее отчетливо, в драматургии. Мы объясняем это тем, что поэт, обращаясь к прозе и драме, одновременно стремился отойти от индивидуализированной формы оценки действительности к более рациональным и объективным формам, когда искусство рассматривается как возможность художественного преобразования действительности не только личной творческой волей, но и путем влияния на общественное языковое сознание.

Основное содержание диссертации отражено и следующих публикациях:

1. Два эпитета луны (А.С. Пушкин и Ф.К. Сологуб). // «И назовет меня всяк сущий в ней язык...»: Сб. материалов, посвященных 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина. - Стерлитамак, 1999, - С.39 - 41.

2. О методе изучения стратегии создания художественного текста в комплексе филологических дисциплин. // Система непрерывного образования: школа - педучилище - педвуз - ИПК: Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Уфа, 2000. - С. 113 - 117.

3. Понятие орнаментальной прозы и его значение в изучении стилистики // Формирование филологических понятий у учащихся школ и студентов вузов: Тезисы докладов республиканской научно-практической конференции. - Челябинск, 2000, С. 94 - 96.

4. Углубленное изучение художественного текста // Эффективность научно-методической деятельности в образовательных учреждениях столицы Башкортостана. Материалы уфимской городской научно-практической конференции Часть 3. - Уфа, 2000. - С. 36-40.

5. Некоторые особенности концептосфер Пушкина и Сологуба // Проблемы филологии: Сборник научных работ аспирантов, соискателей и молодых ученых. Часть Г-Уфа, 2001. -С.88-90.

6. Орнаментальность в прозаических произведениях Ф.Сологуба // Проблемы филологии: Сборник научных работ аспирантов, соискателей и молодых ученых. Часть I- Уфа, 2001. - С.90-94.

7. Доминанты семантического поля в художественных текстах Ф. Сологуба (на примере образа недотыкомки) // Теория поля в современном языкознании: Межвузовский научный сборник. - Уфа, 2001. - С. 101-103

8. Смысл и значение символа в творчестве Ф. Сологуба (на примере образа недотыкомки) // Исследования по семантике: Межвузовский научный сборник в честь доктора филологических наук, профессора Л.М.Васильева. Вып. 21. -Уфа, 2001. - С.16Ы67.

9. Система стихиальных символов в «Пламенном круге» Ф. Сологуба //Герменевтика в гуманитарном знании // Материалы международной научно-практической конференции. - СПб, 2004. - С. 120-123.

Кротов Владимир Николаевич

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Лицензия на издательскую деятельность ЛР № 021319 от 05.01.99 г.

Подписано в печать 08.09.2004 г. Бумага офсетная. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Отпечатано на ризографе. Усл. печ. л. 1,15. Уч.-изд. л. 1,49. Тираж 100 экз. Заказ 571.

Редакционно-издателъский отдел Башкирского государственногоуниверситета 450074, РБ, г.Уфа,ул.Фрунзе, 32.

Отпечатано на множительном участке Башкирского государственногоуниверситета 450074, РБ, г.Уфа,ул.Фрунзе, 32.

ИИ 682 8

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кротов, Владимир Николаевич

Введение.

Глава 1. Общая характеристика объекта исследования.

§ 1. Смысл художественного текста как объект исследования.

1.1.1. Понятие «смысл».

1.1.2. Смысловая организация текста.

1.1.3. Трансформации смысла в различных родах словесности.

§ 2. Творчество Ф. Сологуба в дискурсивном аспекте.

1.2.1. Понятие «дискурс».

1.2.2. Лингвосоциопсихологический портрет личности Ф. Сологуба.

1.2.3. Функциональные особенности большого контекста творчества

Ф. Сологуба.

Выводы к главе 1.

Глава 2. Авторский смысл в корпусе текстов и целостном художественном произведении.

§ 1. Анализ художественных текстов посредством ЭВМ.

2.1.1. Частотный анализ.

2.1.2. Анализ звучащего текста.

2.1.3. Сопоставительный частотный анализ поэтических, прозаических и драматических текстов Ф. Сологуба.

§ 2. Система смысловых парадигм в поэзии Ф. Сологуба (на материале сборника «Пламенный круг»).

2.2.1. Частотная статистика «Пламенного круга».

2.2.2. Общие замечания о парадигматике художественного текста.

2.2.3. Субъект поэтических текстов.

2.2.4. Экзистенциальное и субзистенциальное.

2.2.5. Семантические оппозиции «огонь/вода» и «земля/воздух».

§ 3. Презентации смысловой оппозиции «угроза / умиротворение» в устной / письменной реализации.

2.3.1. Специфика звучащего текста рассказа «Свет и тени».

2.3.2. Акустический анализ фрагмента радиопостановки.

2.3.3. Сопоставительный анализ фрагментов радиопостановки и рассказа.

Выводы к главе 2.

Глава 3. Интерпретации авторского смысла в процессе восприятия звучащего и письменного текста.

§ 1. Инварианты авторского смысла в различных родах словесности.

3.1.1. Персонификация субзистенциального бытия.

3.1.2. Семантическая оппозиция «мечта / действительность».

3.1.3. Инвариант «превращение».

3.1.4. Змий и звезда Маир.

§ 2. Словесный образ в процессе восприятия звучащего и письменного текста: образ недотыкомки.

Общий смысл.

3.2.1. Реализация словесного образа недотыкомки в письменном и звучащем текстах.

3.2.2. Экспериментальное исследование смысловой нагрузки инварианта «недо-тыкомка».

Выводы к главе 3.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Кротов, Владимир Николаевич

Актуальность работы. Современная лингвистика рассматривает смысл как сложное семантическое представление, построенное из более простых единиц (сем) и переданное соответствующими текстовыми единицами. Концепции, где отражено такое понимание языкового смысла, разрабатывались многими исследователями [Мещанинов 1975; Бондарко 1984; Мельчук 1995; Степанов 1997, 1998, 2001; Шведова 1998; А.И. Новиков 2000; Пешкова 2004]. Основное внимание в данных концепциях обращается на элементы, организующие содержание текста и одновременно подчиняющиеся законам его строения.

Смысл порождает новые смыслы. Этот процесс неоднократно являлся предметом исследования в смежных с лингвистикой дисциплинах: в феноменологии [Лосев 1990; Бахтин 1975, 1979], психолингвистике [А.И. Новиков 2000; Залевская 1999, 2001; Д.А. Леонтьев 1999], синергетике [Мышкина 1991, 1999; Москальчук 2000, 2003]. Языковой смысл рассматривается как необходимая составляющая языковой личности [Караулов 1987] и отношений между константами культуры [Степанов 1997]. Благодаря возможности многоаспектного изучения, вопросы о категориальных признаках языкового смысла, процессах его производства и понимания, его текстовых представлениях являются актуальными как для лингвистики, так и для смежных дисциплин.

Выявление комплекса смысловых инвариантов позволяет приблизиться к глубинному, символическому смыслу творчества поэтов и писателей, в частности Федора Сологуба. Произведения этого автора, подробно и разносторонне изученные отечественными [Дикман 1979; Долинин 1989; Колобаева 1998, 1999; Павлова 1996; Соболев 1991; И.П. Смирнов 2001] и зарубежными [S.J. Rabinowitz, О. Ronen, В. Semjatova] литературоведами, практически не рассматривались с лингвистической стороны. Недостаточное внимание к собственно текстовой стороне творчества поэта, вероятно, объясняется его лаконичностью, внешне простой «бинарной» организацией языковой картины мира, относительной однотипностью выразительных средств. В то же время авторитет Ф. Сологуба, его широкая известность, восторженные отзывы выдающихся современников и значительное влияние на литературу последующих лет наводят на мысль о необходимости филологического анализа текстов данного автора. Необходимость исследования скрытого, символического смысла творчества Ф. Сологуба проявляется и через заметный в последние годы рост интереса к художественному наследию поэта. В Интернете действуют сайты, посвященные жизни и творческой деятельности собственно Ф. Сологуба (www.navichary.narod.ru, www.sologub.narod.ru,www.aha.ru). а также целый ряд «дружественных» (www.pbuni ak.narod.ru.: www.tsvetaeva.synnegoria.com.; www.ruthenia.ru. и др.). Внимание к личности и творчеству поэта проявляли такие заметные писатели современности, как В. Пелевин («Девятый сон Веры Павловны», «Мардонги», «Чапаев и Пустота») и Т. Толстая («Кысь»). Не остается в стороне и контркультура: сологубовские образы присутствуют в песнях Б. Гребенщикова и Е. Летова, существует рок-группа «Мелкий бес». Пьесы Ф. Сологуба идут во многих театрах страны, по мотивам романа «Мелкий бес» поставлен художественный фильм, издается собрание сочинений поэта. Все это говорит о том, что произведения Ф. Сологуба представляют интерес не только как принадлежность давно ушедшей эпохи: современный человек интуитивно предполагает в них наличие смыслов, актуальных и для нашего времени.

Предлагаемая работа опирается на концепцию авторского смысла, понимаемого как комплекс текстовых представлений того или иного содержания, которые повторяются в текстах, принадлежащих одному автору, и сохраняются при интерпретации текстов. На идейно-эстетическом уровне художественного текста авторский смысл отражен в социальном и идейном фоне произведения; на жанрово-композиционном уровне — в принадлежности текста к роду словесности, системе словесных образов и их взаимосвязи в событийном развитии текста; на языковом уровне авторский смысл проявляется через систему образных средств языка, посредством которой выражается эстетическое содержание текста. Жанрово-композиционный уровень занимает промежуточное положение между идейно-эстетическим и языковым уровнями, он «объединяет литературоведов и лингвистов в их заинтересованном отношении к художественному произведению и цементирует единство объекта науки о языке художественной литературы» [JI.A. Новиков 2003:17]. Поэтому изучение жанровой принадлежности и образного строя художественных текстов предполагает комплексное исследование с использованием как лингвистических методов, так и данных смежных дисциплин.

Объект и предмет исследования. Стремление художника к выработке определенной системы тем, идей и образов, единой для всего творчества, является характерной чертой искусства Серебряного века, что отражено во многих научных работах по культурологии и философии искусства [Шкловский 1990; Белый 1994; Васильев 1998]. Система смыслов, интегрирующая исследуемый корпус текстов Ф. Сологуба, представляет в данной работе объект исследования; презентации авторских смыслов в произведениях Сологуба, относящихся к различным родам словесности, есть, предмет нашего исследования. Материалом для исследования стали тексты Сологуба в наиболее полном доступном нам объеме: 683 стихотворения, 1 поэма, 26 прозаических произведений различных жанров (в том числе «Афоризмы» и «Сказочки»), 6 драматических произведений. Библиографические данные изданий и сайты, предоставляющие тексты поэта, указаны в списке литературы.

Гипотеза исследования. Смыслы, представленные в художественных текстах Сологуба, образуют некую систему и предполагают наличие недекла-рируемых способов репрезентации.

Цели и задачи работы. Исходя из гипотезы, мы видим цели работы в том, чтобы раскрыть систему, которую образуют представленные в художественных текстах Ф. Сологуба смыслы, и выявить способы их репрезентации. Иными словами, в работе предлагается гипотетическая модель, применимая к объяснению практически любого объекта или явления художественной действительности, создаваемой данным поэтом.

Поставленные цели достигаются через решение следующих задач: • определить содержание понятий «смысл» и «авторский смысл» и сформировать общее представление о системе смыслов, интегрирующей большой контекст творчества Ф. Сологуба как объекте филологического исследования с учетом ряда экстралингвистических факторов (связь творчества Ф. Сологуба с русской и западноевропейской литературными традициями, особенности языковой личности автора, характерные черты авторского стиля);

• дискурсивный анализ, понимаемый как изучение «связного текста в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами» [Языкознание 1998:136];

• эстетический анализ, основанный на эмпирическом выявлении характерных для Ф. Сологуба приемов создания художественной действительности и понимаемый как характеристика художественного своеобразия изучаемой системы смыслов, ее познавательной данности и способов осуществления в тексте.

• коммуникативно-структурный анализ, направленный на выявление средств репрезентации авторских смыслов в письменном тексте, т.е. элементов, информирующих адресата об идеях, интересах и эмоциях продуцента текста;

• Экспериментальные методы: a) корпусный анализ, предполагающий создание корпуса текстов для выявления слов с наибольшей частотой употребления при помощи оригинальной компьютерной программы; b) акустический анализ, предполагающий исследование звуковой структуры текста при помощи программ для цифровой обработки звука с целью выявления просодически выделенных элементов; c) психолингвистический эксперимент по определению набора ключевых слов (НКС) в текстах, сходных по содержанию, но принадлежащих к различным родам словесности; d) психолингвистический ассоциативный эксперимент.

Обработка данных, полученных в процессе экспериментальной работы, включает также элементы статистического анализа.

Новизна работы. Творчество Ф. Сологуба, содержащее ряд примеров реализации одних и тех же смысловых элементов в различных родах словесности, есть идеальный материал для предмета нашего исследования, и впервые к изучению текстов данного автора применен комплекс лингвистических методов с использованием данных смежных областей. Создан корпус текстов общим объемом 378532 словоупотребления, позволяющий изучать репрезентации авторских смыслов в письменных текстах в масштабе всего творчества поэта. Через изучение конкретных ситуативных модификаций авторских смыслов в различных родах словесности становится очевидным, что эмпирически выявляемые основные смыслы подвержены определенной эволюции. Это не согласуется с распространенным мнением о Ф. Сологубе, как о поэте консервативном, замкнутом в кругу неизменных онтологических представлений.

Теоретическая значимость определяется, во-первых, комплексным исследованием творчества Ф. Сологуба, обусловленным лингвистическим изучением корпуса художественных текстов, с учетом традиционных и новейших идей литературоведения, культурологии и философии. Во-вторых, результаты работы в перспективе могут стать основой для фундаментального многоаспектного исследования художественной речи, в частности, для создания корпуса текстов русской литературы Серебряного века.

Практическая значимость исследования. Данная работа расширяет подходы к анализу художественного текста и его компонентов, позволяет показать реализацию смысловой нагрузки элемента художественного текста. Благодаря созданию корпуса текстов, существенно упрощаются поиск языковых единиц, изучение их текстового окружения и частотный анализ. Поэтому методы и результаты исследования художественных текстов Ф. Сологуба в перспективе могут быть применены к изучению широкого контекста творчества других авторов, в учебном курсе «Филологический анализ художественного текста». В работе также содержится опыт исследования звучащей и письменной речи при помощи компьютерных программ, что позволяет объективировать результаты эмпирических исследований и применимо в компьютерной лингвистике.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования содержались в выступлениях на научных конференциях, проведенных в БашГУ за период с 1999 по 2003 гг., научно-практической конференции по Евразийству (ВЭГУ, 2000), дважды обсуждались на семинарах лингвистов филологического факультета БашГУ. Важнейшие аспекты работы отражены в девяти публикациях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав и заключения, а также приложений. Во введении определяется актуальность работы, формулируются ее объект и предмет, цели и задачи, методы исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы. Главы диссертации содержат итоги трех этапов последовательной разработки избранной темы: в главе первой определяется содержание понятий «смысл» и «авторский смысл» и излагается представление о системе авторских смыслов Ф. Сологуба как объекте филологического исследования; глава вторая представляет собой изучение внутритекстовых смысловых отношений на материале целостных художественных текстов, принадлежащих к различным родам словесности; глава третья - исследование авторских смыслов в процессе восприятия (понимания) художественных текстов. В заключении подводятся основные итоги исследования. В библиографии, помимо научной и справочной литературы, указаны источники языкового материала для исследований и биографических данных. Приложения включают в себя тексты для лингвистического анализа, результаты частотного и просодического анализов, анализа ритмической структуры текстов, а также диск CD-R с корпусами текстов, результатами электронного анкетирования и аудиоматериалами. К

Заключение научной работыдиссертация на тему "Представление авторских смыслов в родах словесности"

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 3

1. В текстах Ф. Сологуба присутствует ряд инвариантных образов с отчетливо проявляющимся снятием противопоставления родов словесности. Это образы автобиографического плана, такие как персонификация субзистенциального бытия и столкновения мечты и действительности, мотив превращения, мифологические образы. Сближение проявляется как на уровне плана содержания в виде одних и тех же тем, вариантов развития сюжета, ценностно-оценочной системы, так и на уровне плана выражения в виде сходства ритмической структуры фрагментов, их интонационного оформления при устном прочтении. В то же время в прозаических текстах наблюдается размежевание планов повествователя и персонажа, отчетливо выраженное в эмоциональной оценке описываемых событий, различаются каузаторы эмоциональных состояний субъекта. В поэтических текстах больше внимания уделяется описанию внешнего вида объектов и характера деятельности, а в прозе - пространственно-временной характеристике объекта его места в хронотопе. При устном прочтении степень выраженности мелодики в стихотворных текстах котрастивна, стиховая строка сохраняет исходный уровень интенсивности.

2. Инвариантный образ недотыкомки является одним из важнейших для понимания всего контекста творчества поэта. В поэзии, прозе и драматургии на языковом уровне реализуются идентичные авторские смыслы: недотыкомка определяется идентичными признаками, имеет место обращение к «таинственному другу», намеренно стирается граница между живыми и неживыми объектами; референтами недотыкомки являются существительные с уменьшительными суффиксами или обозначающие небольшие объекты; характерен образ «зыбкой пляски». Инвариант смысла недотыкомки - процесс разрушения, утраты формы, что является каузатором состояния тревожности субъекта текста. Между фрагментами есть сходство и на уровне ритмической структуры. С другой стороны, имеют место разные речевые ситуации, в текстах реализуются разные коммуникативные задачи. Так, в романе описываются прошедшие события, содержание выражено через более сложные по количеству предикативных ядер синтаксические конструкции, присутствует инверсия. В драме воссоздается момент речи, имеет место речевая экспрессия. Двойственность «таинственного друга», как внутреннего либо внешнего адресата, отчетливая в стихотворении, менее отчетлива во фрагменте романа и отсутствует в драме. Такие различия объясняются принадлежностью фрагментов к различным родам словесности. Другой тип различий между реализациями одного и того же образа в лирике, прозе и драме кроется, на наш взгляд, в изменении авторского отношения к главному герою, что проявляется на текстовом уровне как постепенное размежевание дискурсов автора и субъекта.

3. Акустический анализ текстов показал, что в исследуемых фрагментах слова идентичные, производные от одной основы и синонимичные являются и просодически выделенными по одному или нескольким параметрам. Это подтверждает, что данные слова несут в данных фрагментах текстов особую смысловую нагрузку и являются важными в смысловом отношении для всего большого контекста творчества поэта. В результате экспериментального анализа выяснилось, что просодически выделенные слова частично совпадают с КС данных текстов, причем НКС респондентов младшей возрастной группы показывает интерес к самому объекту описания, а НКС взрослых характеризует скорее эмоциональное состояние субъекта. Большинство испытуемых отмечали определенные изменения в характере персонажа, нередко отождествляемого с автором. В развернутых ответах респондентов встречаются слова, отсутствующие в предлагаемых текстах, но несущие значительную смысловую нагрузку в большом контексте поэта, имеют место стилистические заимствования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В художественных текстах Ф. Сологуба развертывание важнейшей системообразующей оппозиции проявляется на текстовом уровне как противопоставление субъекту, которому свойственны концентрическая целостность, замкнутость в собственном внутреннем мире и углубленный самоанализ, образа экзистенциального бытия, всегда выступающего каузатором тревожности субъекта. Идеальный мир, часто исключающий дискретное время, в возвышенной форме отражает многие аспекты земного экзистенциального бытия, что создает содержательное единство контекста, который интегрируется с помощью инвариантных словесных образов, или символов, часто выступающих в художественных текстах как КС и просодически выделенных при устном прочтении. В основе семантической оппозиции «экзистенциальное бытие / иной мир» лежит древнейшая универсальная схема коммуникативного взаимодействия: «угрожающая демонстрация»/ «умиротворение».

Доминантность данной схемы связана со многими фактами биографии автора, характерными чертами его личности и эстетическим кредо. Она сохраняется и при интерпретации текста, что было выявлено путем сопоставлении полного и компрессированного вариантов исследуемого текста (рассказа и радиопостановки). В перспективе намечается исследование текстовых проявлений оппозиции «явное / скрытое», также реализованной во многих текстах Ф. Сологуба как доминанта. Предположительно, эти схемы коммуникативного взаимодействия выступают как базовые и в творчестве других русских символистов начала прошлого века.

На языковом уровне авторский смысл реализуется через сокращение количества метафор, лексические, звуковые и цветовые повторы, скупость в передаче цветов и форм предметов, постоянное использование отрицаний, повышенное внимание к звукописи. Имеют место остраннение, инверсии с целью актуализации определенных компонентов предложения и текста в целом, звукопись и ритмизированность в прозаическом тексте, «фигурная» проза. Частотный анализ позволил выявить как в поэзии, так и в прозе Ф. Сологуба преобладание сочинительных конструкций. Акустические характеристики отдельных прозаических фрагментов близки к акустическим характеристикам поэтической речи. При экспериментальном анализе текстов в ответах респондентов встречаются слова, отсутствующие в предлагаемых текстах, но несущие значительную смысловую нагрузку в широком контексте творчества поэта, и имеют место даже стилистические заимствования, что является убедительным доказательством адекватного восприятия авторского смысла современными читателями.

Идея преображения действительности творческой волей проявляется в текстах Ф. Сологуба как преднамеренное стирание границ между родами словесности. Сближение видов художественной речи в текстах поэта происходит как на уровне плана содержания в виде идентичных тем, вариантов развития сюжета, предлагаемой автором ценностно-оценочной системы, так и на уровне плана выражения в виде сходства ритмической структуры текстов, их интонационного оформления при устной реализации, однако при общей тенденции к сближению стихотворной и прозаической художественной речи и доминированию авторской оценки, в ходе сопоставительного комплексного анализа художественных текстов, принадлежащих к различным родам словесности, выявляется и динамика изменения авторских смыслов. В прозе и драме стихотворные образы конкретизируются, обретают выраженный трагический характер, что усиливает эмоциональное воздействие на читателя.

Различия текстов, принадлежащих к различным родам словесности, проявляются через высокую частоту в прозе поэта слов он, она и они, в поэзии и драматургии — я и ты. В прозе описываются прошедшие события, содержание выражено через более сложные по количеству предикативных ядер синтаксические конструкции. В драматургии нет преобладания сочинительных конструкций, воссоздается момент речи, имеет место речевая экспрессия. Такие различия мы объясняем как собственно родовые. Более сложный тип различий кроется в изменении собственно авторской позиции, что отражают результаты анализа текстов и отмечают испытуемые в ходе психолингвистического анализа.

Субъект в поэтических произведениях сливается с автором, в более поздних прозаических и драматических текстах происходит размежевание планов автора и субъекта. Мы объясняем это тем, что поэт, обращаясь к прозе и драме, одновременно стремился отойти от индивидуализированной формы оценки действительности к более рациональным и объективным формам, когда искусство рассматривается как возможность художественного преобразования действительности не только личной творческой волей, но и путем влияния на общественное языковое сознание.

Поиск новых художественных форм, в том числе становление и развитие «прозы поэта», творческая эволюция от лирики к прозе и драматургии, обращение к древним базовым формам познания мира — все это неотъемлемые черты не только творчества Ф. Сологуба, стоявшего у истоков русского символизма, но и творчества многих более поздних авторов эпохи Серебряного века. Продолжение данного исследования предполагает создание корпуса текстов русской литературы начала XX века с целью изучения общего смысла культуры данной эпохи и частных его реализаций в творчестве других выдающихся поэтов и писателей.

Список научной литературыКротов, Владимир Николаевич, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абульханова К.А. Российская проблема свободы, одиночества и смирения // Психол. журнал. - 1999. - Т. 20. - № 5. - С. 5 - 14.

2. Аверинцев С.С. Поэты. М., 1996. 364 с.

3. Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики. Л.: Наука, 1988. — 240 с.

4. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания. — СПб.: Наука, 1994. — 153 с.

5. Алефиренко Н.Ф. Протовербальное порождение культурных концептов и их фразеологическая репрезентация // Филологические науки. — 2002. — № 5. — С. 72 80.

6. Анненский И.Ф. О современном лиризме // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999.-С. 459.

7. Анненский И.Ф. О Сологубе // Аполлон. — 1909. — №1 http:// www.navichary.narod.ru.

8. Анненский И.Ф. Эстетика «Мертвых душ» и ее наследье // Анненский И.Ф. Избранное. -М.: Правда, 1987. С. 441.

9. Ю.Апресян В.Г. Избранные труды, т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. — 767 с.

10. П.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. — М.: Наука, 1988.-341 с.

11. Бабенко Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. М.: Флинта: Наука, 2003. - 496 с.

12. Баевский B.C. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 336 с.

13. Баевский B.C. Событие в мировой поэтической лексикографии // Вопросы литературы. 2002. - № 1. - С.354-362.

14. Баевский B.C., Романова И.В., Самойлова Т.А. Тематические парадигмы русской лирики XIX XX веков // Известия АН. Серия литературы и языка. - 2000 . - Т. 59. - № 6. - С. 19 - 31.

15. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975 .-С. 17-70.

16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. — С.285-369.

17. Белый А. Символизм как миропонимание. — М., 1994. — 528 с.

18. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. — М., 1999. — 128 с.

19. Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики. (Модели мира в литературе). М.: Тривола, 2000. - 248 с.

20. Береговская Э.М. Система синтаксических фигур: к проблеме градации // Вопросы языкознания. 2003. - № 3. - С. 79 - 91.

21. Берестнев Г.И. Самосознание личности в аспекте языка // Вопросы языкознания. 2001. - № 1. - С. 60 - 84.

22. Блок А.А. Поэзия заговоров и заклинаний // А.А.Блок. Собр. соч. в 8 т. -М.Л.: Гослитиздат, 1962. Т.5. - С. 37-62.

23. Блок А.А. Творчество Ф.Сологуба // Русская литературная критика конца XIX начала XX вв. - М.: Высшая школа, 1982. - С. 306.

24. Болотов В.И. Проблемы теории эмоционального воздействия текста: Авто-реф. дис. доктора филол. наук. М., 1986. — 36 с.

25. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. — Л.: Наука, 1984. — 136 с.

26. Бонч-Осмоловская А.А. Конструкции с «дативным субъектом» (опыт корпусного исследования на материале русского языка): Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 2003. — 30 с.

27. Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. - № 3. - С. 29 — 42.

28. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. — М.: Прогресс, 2000. 528 с.

29. Валгина Н.С. Знаки препинания как средство выражения смысла в тексте // Филологические науки. 2004. — № 1. — С. 16 — 27.

30. Валгина Н.С. Теория текста. М.: Логос, 2003. — 280 с.

31. Васильев Д.Ю. Русский религиозный тип философствования // Философский космос России. Памяти Н.А.Бердяева (1874-1948) / Материалы научной конференции. Уфа, Издание БГУ, 1998. С. 141 - 148.

32. Венцов А.В., Касевич В.Б., Ягунова Е.В. Корпус русских текстов и модель восприятия речи // Материалы III Всероссийской конференции «Теория и практика речевых исследований (АРСО 2003). - М., 2003. - С. 21 - 26.

33. Виноградов В.В. О теории художественной речи. — М.: Высшая школа, 1971.-240 с.

34. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды, — М.: Наука, 1980.-360 с.

35. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963. -256 с.

36. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. — М.: Высшая школа, 1991.-448 с.

37. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Педагогика, 1987. - 344 с.

38. Гайсина Р. М., Григорьева Т. Образы света и тьмы в русском языковом сознании // Русский язык на рубеже тысячелетий. Материалы Всероссийской конференции 26 — 27 октября 2000 г. В 3-х т. Т. 2. СПб: Филологический факультет СпбГУ, 2001. С. 143 - 148.

39. Гаспаров М.Л. Метр и смысл. Об одном механизме культурной памяти. -М., 2000.-289 с.

40. Гачев Г.Д. Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке. — М.: Педагогика, 1991. 272 с.

41. Гвишиани Н.Б. Контрастивные исследования современных языков и корпусная лингвистика // Филологические науки. — 2004. № 1. - С. 59 - 72.

42. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. — Л.: Советский писатель, 1979. — 223 с.

43. Гиппиус З.Н. Слезинка Передонова. 1910. http:// www.navicharv.narod.ru.

44. Гончаров Б.П. Стихотворная речь. Методология изучения. Становление. Художественная функция. М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 1999. — 344 с.

45. Горнфельд А. Недотыкомка. 1907. http:// www.navicharv.narod.ru.

46. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1984.-387 с.

47. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. -450 с.

48. Данилевский Р.Ю. Немецкая диссертация о Ф.Сологубе и А.Шопенгауэре // Русская литература. 1998. - № 4. - С. 221 - 223;

49. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 6. Языкознание: РЖ / РАН: ИНИОН. Центр гуманитарных науч.-информ. исслед. Отд. языкознания. М., 2003. - № 1. - С. 55 - 61.

50. Дворжецкая М.П. Просодическая актуализация ключевого слова в информационной структуре звучащего текста // Вестник Киевского ун-та романо-германской филологии. 1988. - Вып. 22. - С. 90 — 94;

51. Дворянкин С.В. Цифровая обработка изображений динамических спектрограмм аудиосигналов в задачах безопасности речевой связи, http: // www.st.ess.ru.

52. Дворяшина Н.А. Художественный образ детства в творчестве Федора Соло-туба. Сургут, 1998. - 195 с.

53. Дейк ван Т.А., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. — М.: Прогресс, 1988.-С. 153-211.

54. Дикман М.И. Поэтическое творчество Федора Сологуба // Ф. Сологуб. Стихотворения. JL: Сов. писатель, 1979. - С. 5 — 74.

55. Долинин А.С. Достоевский и другие: Статьи и исследования о русской классической литературе. — JI.: Худож. лит., 1989. С. 419 — 451.

56. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. — М.: Высш. школа, 1980. -224 с.

57. Емельянов Б.В., Новиков А.И. Русская философия серебряного века. Курс лекций. Екатеринбург, Изд-во Урал, ун-та, 1995. - 284 с.

58. Жинкин Н.И. Механизмы речи. — М.: Академия педагогических наук РСФСР, 1958.-370 с.

59. Иванова И.А. Функция символа в прозе Евгения Замятина // Филологические науки. 2002. - № 1. - С. 46 - 54.

60. Исакова И.Н. О субъективной организации и системе персонажей в лирике // Филологические науки. 2003. — № 1. - С. 27 — 37.

61. Капанадзе Л.А. Современное городское просторечие и литературный язык // Городское просторечие. Проблемы изучения. — М.: Наука, 1984. с. 5 - 12;

62. Каракуц-Бородина Л.А. Языковая личность В.Набокова как автора художественного текста: лексический аспект (на материале русскоязычной прозы). -Уфа, 2000.-247 с.

63. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. — 261 с.

64. Каримова Р.А. Интерпретация текста в свете современной лингвистики // Русский язык на рубеже тысячелетий. Материалы Всероссийской конференции 26 — 27 октября 2000 г. В 3-х т. — СПб: Филологический факультет СпбГУ, 2001. Т. 2. - С. 346 - 348.

65. Каримова Р.А. Интерпретация текста в плане лингвокультурологии // Сопоставительная филология и полилингвизм: Сб. науч. тр. — Казань, 2003. — С. 91-95.

66. Каримова Р.А. Семантико-структурная организация теста. — Уфа: БашГУ, 1991.-153 с.

67. Катаев В.Б. Повествовательные модели в прозе русского натурализма (1890-е гг.) // Вестник Московского университета. 2000. - № 2. - С.7 - 18.

68. Кедров К.А. Поэтический космос. М.: Сов. писатель, 1989. — 480 с.

69. Кислова Е.П. Метафора в поэзии и прозе: семантико-стилистический аспект (на материале лирики и романа «Доктор Живаго» Б.Пастернака. Уфа, 1998,-209 с.

70. Кобозева И.М. Две ипостаси содержания речи: значение и смысл // Язык о языке. М., 2000. - С. 328 - 333.

71. Кобозева И.М. Интенциональный и когнитивный аспекты смысла высказывания. М., 2003. - 92 с.

72. Ковтунова И.И. Проблема несобственно-прямой речи в трудах В.В.Виноградова (из истории отечественной научной мысли) // Вопросы языкознания. 2002. - № 1. - С. 65 - 72.

73. Кожин А.А. Некоторые особенности структуры повествования текстов орнаментальной прозы // Филологические науки. 2003. — № 6. - С. 53 — 62.

74. Колобаева Л.А. «Никакой психологии», или Фантастика психологии? (О перспективах психологизма в русской литературе нашего века) // Вопросы литературы. 1999. — № 2. — С. 3 - 20.

75. Колобаева Л.А. От временного к вечному. Феноменологический роман в русской литературе XX века // Вопросы литературы. 1998. — № 3. - С. 132 -144.

76. Колодина Н.И. Когнитивное представление знаний и алгоритм понимания текста // Языки и транснациональные проблемы: Материалы I международной научной конференции 22 24 апреля 2004 г. - М. - Тамбов, 2004. — Т. 1. -С. 455-465.

77. Кондратов И. Адова пасть (Русская литература XX в. как единый текст) // Вопросы литературы. 2002. — №1.- С. 3 — 71.

78. Корнеева Т.А. Сложные адъективные новообразования в языке поэзии русских символистов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Казань, 2001. - 24 с.

79. Корытная М.Л. Роль заголовка и ключевых слов в понимании художественного текста: Автореф. дис.канд. филол. наук. — Тверь, 1996. — 22 с.

80. Крапивин В. Тихие сны о смерти (О прозе Ф.Сологуба)// Литературная учеба. 1999.-Кн. 1,2,3.-С. 103-117.

81. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. -М.: Гнозис, 2001. 270 с.

82. Красных В.В. Русское культурное пространство: концепт 'Я' // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста: Материалы международного симпозиума. В 2 ч — Волгоград: Перемена, 2003. — Ч II. С. 196 -200.

83. Кунегин С.В. Системы передачи информации. 1997. http: // www.kunegin.narod.ru:

84. Ладыженская Б.Я. Пауза как элемент просодической организации устного спонтанного высказывания // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1984. - № 2. - С. 70 - 76.

85. Леонтьев А.А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. - С. 18 -37.

86. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. — 287 с.

87. Леонтьев Д.А. Психология свободы, http: // www.nsu.ru

88. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 1999. — 487 с.

89. Леонтьев Д.А. Произведения искусства и личность: психологическая структура взаимодействия // Художественной творчество и психология. -М.: Наука, 1991. -С.109- 131.

90. Лихачев Д.С. Будущее литературы как предмет изучения // Лихачев Д.С. О филологии. М.: Высшая школа, 1989. - С. 101.

91. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. — М.: Правда, 1990. 655 с.

92. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике // Ю.М. Лотман и тар-туско-московская семиотическая школа. — М.: Гнозис, 1994. — С.74.

93. Маккьюин К. Дискурсивные стратегии для синтеза текста на естественном языке // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXXIV. Компьютерная лингвистика. М.: Прогресс, 1989. - С. 311 - 357.

94. Максимов Л.Ю. О методике филологического анализа художественного произведения (На материале рассказа И.А. Бунина «Легкое дыхание») // Русский язык в школе. 1993. — № 6. - С.25 -35.

95. Малышева С.В. О диагностике и коррекции переживаний одиночества у подростков // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 2003. — № 3. -С. 61-68.

96. Маркел Дж.Д., Грэй А.Х. Линейное предсказание речи. — М.: Связь, 1980.-308 с.

97. Матусевич М.И. Современный русский язык. Фонетика. — М.: Просвещение, 1976.-288 с.

98. Медведева И.Л. Психолингвистические проблемы функционирования лексики народного языка. Тверь, 1999. — 350 с.

99. Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл текст». - М., Вена: Языки русской культуры, 1995. — 682 с.

100. Мечковская Н.Б. К характеристике аксиологических потенций слова: концепты 'крут', 'колесо' и их оценочно-экспрессивные дериваты // Логический анализ языка. Языки пространств. — М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 299-308.

101. Мещанинов И.И. Проблемы развития языка. Л.: Наука, 1975. - 351 с.

102. Минибаева С.В. Текстовое представление эмоционального состояния «страх» (на материале малой прозы А.П. Чехова). Уфа, 2002. - 218 с.

103. Михайлов В.Г., Златоустова Л.В. Измерение параметров речи. — М., 1987.-С.142-143.

104. Михайлов В.Г. Статистические и перцептивные характеристики основного тона русской речи // Материалы III Всероссийской конференции «Теория и практика речевых исследований» (АРСО 2003). - М., 2003. — С. 103 -113;

105. Москальчук Г.Г. Структура текста как синергетический процесс. — М.: ЕДИТОРИАЛ УРСС, 2003. 296 с.

106. Мышкина H.JI. Динамико-системное исследование смысла текста. -Красноярск: Изд-во Красноярск, ун-та, 1991. 212 с.

107. Мышкина H.JI. Лингводинамика: контрадиктно-синергетический подход. Пермь, 1999. - 428 с.

108. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувствительный компонент значения слова. Курск, 2000. - 110 с.

109. Надеина Т.М. Просодическая организация речи как фактор речевого воздействия: Автореф. дис. доктора филол. наук. М., 2004. - 50 с.

110. Надеина Т.М. Фразовая просодия как фактор речевого воздействия. — М., 2003.-144 с.

111. Николаева Т.М. От звука к тексту. М.: Языки русской культуры, 2000. -680 с.

112. Николина Н.А. Филологический анализ художественного текста. -М.: «Академия», 2003. — 256 с.

113. Новиков А.И. Текст, смысл и проблемная ситуация // Вопросы филологии.-2000.-№ 3.-С. 20-25.

114. Новиков А.Л. О контекстуальном смысле слова // Филологические науки. 2002. - № 5. - С. 82 - 89.

115. Новиков Л.А. Значение эстетического знака // Филологические науки. — 1999.- №5.-С. 83-91.

116. Новиков Л.А. Лингвистическое толкование художественного текста. -М.: Русский язык, 1979, С. 7 21.

117. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы А.Белого. — М.: Наука, 1990.-181 с.

118. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. — М.: Едиториал УРСС, 2003.-304 с.

119. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб.: Изд-во С.-Петербург, унта, 1994. - 228 с.

120. Нушикян Э.А. Типология интонации эмоциональной речи. Киев — Одесса: ВШ, 1986. - 160 с.

121. Общая психолингвистика: Хрестоматия. Учебное пособие / Составление К.Ф. Седова. М.: Лабиринт, 2004. - 320 с.

122. Павлова М.М. Преодолевающий золаизм, или Русское отражение французского символизма (ранняя проза Ф.Сологуба в свете «экспериментального метода) // Русская литература — 2002. № 1. — С. 211 - 221.

123. Павлова М.М. С «подсказки» Пушкина // Русская литература 2004. -№ 1. —С. 210-217.

124. Павлова М.М. Творческая история романа Федора Сологуба «Мелкий бес»-СПб., 1996.- 165 с.

125. Павлович Н.В. Язык образов. Парадигмы образов в русском поэтическом языке.-М., 1995.-491 с.

126. Падучева Е.В. Разрушение иллюзии реальности как поэтический прием // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. — М.: Наука, 1995.-С. 93-101.

127. Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 404 с.

128. Пайман Аврил. История русского символизма. — М.: Республика, 2000. — 415 с.

129. Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории. М., 2002. -368 с.

130. Петров В.В., Переверзев В.Н. Прагматика: Формальная репрезентация или логическая модель? // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989. - С. 227 - 241.

131. Пешкова Н.П. Исследование влияния типа текста на механизмы смысло-образования // Проблемы прикладной лингвистики. Выпуск 2. — М., 2004. — С. 266-276.

132. Пильд Л. Пушкин в «Мелком бесе» Ф.Сологуба, http: // www.ruthenia.ru.

133. Пильский П. Федор Сологуб // П. Пильский. Критические статьи. СПБ, 1910.-С. 78-91.

134. Пищальникова А.В., Сорокин Ю.А. Введение в психопоэтику. — Барнаул: АГУ, 1993.-110 с.

135. Платек Я. Ясный холод вдохновенья: о творчестве Ф.Сологуба. // Муз. жизнь. -1992. -№ 17/18 С. 25 -27.

136. Поспелов Г.Н. Лирика: Среди литературных родов. М., 1976, — 208 с.

137. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978. - 351 с.

138. Потапов В.В. Некоторые аспекты ритма немецкой прозы с позиции фоно-стилистики // Материалы III Всероссийской конференции «Теория и практика речевых исследований (АРСО 2003). - М., 2003. - С. 122 - 137.

139. Потебня А.А. Мысль и язык. — М.: Лабиринт, 1999. — 300 с.

140. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. — М., 1990. — 344 с.

141. Проблемы функциональной грамматики: семантическая инвариантность -вариативность. СПб: Наука, 2003. — 397 с.

142. Рафикова Н.В. Психолингвистическое исследование процессов понимания текста. Тверь, 1999. — 144 с.

143. Рейсер С.А. Основы текстологии. — Л.: Просвещение, 1978. — 176 с.

144. Рождественский Ю.В. Общая филология. — М.: Фонд «Новое тысячелетие», 1996.-326 с.

145. Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Academia, 1997. - 320 с.

146. Савинский В.Г. Анализ ритмической организации разных видов текста: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1982. — 20 с.

147. Савинский В.Г. Распределение и функции пауз в ритмико-смысловом членении устной речи (экспериментально-фонетическое исследование) // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. — 1981. — № 2. -С. 62-71.

148. Самохвалова В.И. Вячеслав Иванов и русский постмодернизм // Вопросы философии. 2001. - № 8. - С. 66 - 77;

149. Салмина Л.М. Коммуникация. Язык. Мышление // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 6. Языкознание:

150. РЖ / РАН: ИНИОН. Центр гуманитарных науч.-информ. исслед. Отд. языкознания. М., 2002. - № 4. - С. 23 - 29.

151. Сахарный JI.B. Введение в психолингвистику. — JL: Изд-во ЛГУ, 1989. — 180 с.

152. Сахарный Л.В. Опыт анализа многоуровневой тема-рематической структуры текста (к моделированию семантической деривации) // Деривация в речевой деятельности. — Пермь: ПТУ, 1990. С. 28 — 50.

153. Седов К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности. — Изд-во Саратовского университета, 1999. — С. 25 — 26.

154. Сергеева Л.А. Категория оценки и аспекты ее описания // Исследования по семантике: Семантические категории в русском языке. — Уфа: Издательство БашГУ, 1996. С. 63 - 76.

155. Симонов П.В. О двух разновидностях неосознаваемого психического: под- и сверхсознание // Бессознательное. Сб. статей. — Новочеркасск, 1994. — Т. 1.-С. 60-68.

156. Смирнов И.П. Смысл как таковой. СПб., Академ, проект, 2001. — 352 с.

157. Смирнов А.В. Логика смысла. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 504 с.

158. Соболев Л. О Федоре Сологубе и его романе // Ф. Сологуб. Творимая легенда. Кн. 2. М.: Худож. лит. 1991. - С. 260 - 279.

159. Современный русский язык. Теоретический курс. Фонетика / под ред. В.В. Иванова, Л.А. Новикова. М.: Русский язык, 1985. - 160 с.

160. Солодуб Ю.П. Текстообразующая функция символа в художественном произведении // Филологические науки. — 2002. — № 2. — С. 46 — 56.

161. Сомова Е.Г. Звуковая метафора в радиодискурсе // Русский язык на рубеже тысячелетий. Материалы Всероссийской конференции 26 27 октября 2000 г. В 3-х т.- СПб: Филологический факультет СпбГУ, 2001. - Т. 2. -С. 127-132.

162. Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста. -М.: Наука, 1985.-168 с.

163. Соссюр Ф., де. Курс общей лингвистики. — М.: «Логос», 1998. — 296 с.

164. Спроге Л. «Мелкий бес» Федора Сологуба: Айса и Ананке. http: // www.pbunjak.narod.ru.

165. Степанов Ю.С. D.Dobrovol'skij, E.Piirainen. Simbole in Sprache und Kultur: Studien zur Phraseologie aus kultursemiotischer Perspektive. // Вопросы языкознания. 1999.-№ 1. С. 156-158.

166. Степанов Ю.С. «Интертекст», «интернет», «интерсубъект» (к основаниям сравнительной концептологии) // Известия АН. Серия литературы и языка. -2001.- Т.60.- № 1. — С.3-11;

167. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: опыт исследования. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. — 824 с.

168. Степанов Ю.С. Происхождение языка и смежные проблемы в канун наступающего века // Известия АН. Серия литературы и языка. — 2000 . -Т. 59.— № 6.— С.13 — 19.

169. Степанов Ю.С. Язык и Метод. К современной философии языка. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. — 784 с.

170. Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Концепт «действие» в контексте мировой культуры // Логический анализ языка. Избранное. 1988 — 1995. — М.: Индрик, 2003.-С.403-414.

171. Степин B.C. Генезис социально-гуманитарных наук (философский и методологический аспекты)// Вопросы философии. -2004. -№3.-С.37 — 44.

172. Супрун А.Е. Лекции по языкознанию. — Мн., 1971. — 144 с.

173. Тимофеев Л. Слово в стихе. — М.: Советский, писатель, 1987. 420 с.

174. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области ми-фопоэтического. Избранное. М.: Изд. группа «Прогресс» — «Культура», 1995.-624 с.

175. Торсуева И.Г. Интонация и смысл высказывания. — М.: Наука, 1979. -168 с.

176. Трошина Н.Н. Типология звучащего текста // Звучащий текст. Сборник научно-аналитических обзоров. -М., 1983.-С. 151 — 167.

177. Тюпа В.И. Аналитика художественного. М.: Лабиринт, 2001. — 189 с.

178. Утехин Н. Альдонса и Дульцинея Ф. Сологуба // Ф. Сологуб. Мелкий бес. -М., 1991. С. 3-24.

179. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. Сборник статей. — М., 2000. — С. 139 -163.

180. Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание. Формирование и функционирование. — М., 2000.-С. 136-170.

181. Ушакова Т.Н. Языковое сознание и принципы его исследования // Языковое сознания и образ мира. Сб. статей. / Отв. ред. Н.В.Уфимцева. — М.: РАН Института языкознания, 2000. С. 13 - 24.

182. Фант Г. Акустическая теория речеобразования. — М.: Наука, 1964. 284 с.

183. Фатеева Н.А. Стих и проза как две формы существования поэтического идиостиля. АДД. М.: РАН, 1996. - 54 с.

184. Фатеева Н.А. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. М.: НЛО, 2003. - 400 с.

185. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. -С. 52-92.

186. Фланаган Дж. JI. Анализ, синтез и восприятие речи. М.: Связь, 1968. -396 с.

187. Черемисина Н.В. Русская интонация: поэзия, проза, разговорная речь. -М.: Русский язык, 1982. 207 с.

188. Черемисина-Ениколопова Н.В. Законы и правила русской интонации. -М.: Флинта: Наука, 1999. 520 с.

189. Чернец JI.B. Виды образа в литературном произведении // Филологические науки. 2003. - № 4. - С. 3 - 14.

190. Чернявская В.Е. От анализа текста к анализу дискурса: немецкая школа дискурсивного анализа // Филологические науки. — 2003. — № 3. — С. 68 — 77.

191. Чистович JI.A., Шупляков B.C. Слуховое измерение первой форманты // Анализ речевых сигналов человеком. — Л.: Наука, 1971. — С. 19 — 29.

192. Чуковский К.И. Навьи чары мелкого беса. 1910. http:// www.navichary.narod.ru.

193. Шабес В.Я. Событие и текст. М.: Высшая школа, 1989. — 175 с.

194. Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства. -М.: Азбуковник, 1998. — 176 с.

195. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над «Русским семантическим словарем» // Вопросы языкознания. 1999. - № 1. — С. 3 -16.

196. Шестов Л. Поэзия и проза Федора Сологуба. 1909. http:// www.navichary.narod.ru.

197. Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи воспоминания — эссе (1914 -1933). - М.: Советский писатель, 1990. - 544 с.

198. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 496 с.

199. Шмелев А.Д. Сквозные мотивы русской языковой картины мира // Русское слово в мировой культуре. Материалы X Конгресса Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы. — СПб.: Политехника, 2003. Т. I. - С. 309 - 318.

200. Шмелев А.Д. Суждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. - С. 115 - 122.

201. Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Образ и действительность. — Мн.: ООО «Попурри», 1998. — 688 с.

202. Штерн А.С., Мурзин Л.Н. Текст и его восприятие. — Свердловск: УрГУ, 1991.- 171 с.

203. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз., 1957.-С. 97.

204. Эйхенбаум Б. Поэзия Ф.Сологуба // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. — М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999, с. 533-534.

205. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1987. - С. 145 - 249.

206. Ясперс К. Общая психопатология. М., 1997. - С. 103.

207. Eco Umberto. Im Labyrinth der Vernunft. Leipzig, 1989. - 328 S.

208. Rabinowitz S.J. Afterword // Сологуб Ф. Мелкий бес. Драма в пяти действиях. -Berkeley 1988.-С.127-150.

209. Semjatova В. Sologubs Schopenhauerrezeption und ihre Bedeutung fur die Motivgestaltung in seinen Erzahlungen. — Miinchen: Verlag Otto Sagner, 1997. — 451 S.

210. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ И СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

211. Becker 2000: Becker Udo. Lexicon der Symbole. Freiburg, Basel, Wien, 2000.-352 S.

212. Бидерманн 1996: Бидерманн Г. Энциклопедия символов. — М.: Республика, 1996.-335 с.

213. Брокгауз и Ефрон 1900: Энциклопедический словарь. — СПб., 1900. Том XXXs-С. 804.

214. Гранат 1924: Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 7-е изд. - М., 1924. — Том 40. - С. 101 - 104.

215. Даль 1995: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х томах. М.: Терра, 1995.

216. Кондаков 1975: Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. — М.: Наука, 1975.-717 с.

217. Кубрякова и др.: Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. / Под общей ред. Е.С.Кубряковой. М., 1996. - 248 с.

218. Кузин 2000: Кузин Ф.А. Кандидатская диссертация. — М., 2000. 224 с.

219. МС 1991: Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. -М.: Сов. Энциклопедия, 1991. 736 с.

220. ЧС 1977: Частотный словарь русского языка / под ред. Л.Н. Засориной. -М., 1977.-936 с.13^Языкознание 1998: Языкознание: большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева, М., 1998. - 685 с.источники языкового

221. МАТЕРИАЛА ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ1. СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ

222. Сологуб Ф. Стихотворения. — Л.: Сов. Писатель, 1979. — 680 с.

223. Одиночество // Павлова М. «Одиночество» и «Об одиночестве» Ф.К. Тетер-никова: ранняя поэма и психофизиологический очерк Федора Сологуба. — НЛО. 2002. - № 55. - С. 5 - 14.

224. Пламенный круг, http:// www.sologub.narod.ru.1. ПРОЗА

225. Афоризмы // Неизданный Федор Сологуб. М.: НЛО, 1997. - с. 192 - 206.

226. Баранчик, http:// www.sologub.narod.ru.

227. Белая собака // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. -М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. — С. 300-305.

228. В плену // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. М.: Художественная литература, 1990. — С. 316 - 326.

229. В толпе // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. -М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. — С. 221-250.

230. Голодный блеск // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. — М.: Сов. Россия, 1991. С. 472 - 480.

231. Дама в узах // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. -М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. -С. 294-299.

232. Два Готика // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. М.: Сов. Россия, 1991.-С. 446-460.

233. Дым и пепел // Сологуб Ф. Творимая легенда. М.: Художественная литература, 1991. - Т. I. - С. 5 - 140.10. Ёлкич. Январский рассказ II Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. — М.: Художественная литература, 1990. С. 326 - 332.

234. Жало смерти. Рассказ о двух отроках // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. — М.: Художественная литература, 1990. — С. 294 — 316.

235. Заклинательница змей // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. — М.: Сов. Россия, 1991.-С. 265-444.

236. Звериный быт // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. -С. 364-421.

237. Земле земное // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. — М.: Художественная литература, 1990. — С. 267 — 286.

238. Капли крови // Сологуб Ф. Творимая легенда. М.: Художественная литература, 1991.-Т. I.-С. 7-198.

239. Королева Ортруда // Сологуб Ф. Творимая легенда. — М.: Художественная литература, 1991.-Т. I.-C. 199-461.

240. Красногубая гостья // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. — М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992.-С. 260-270.

241. Красота // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. — М.: Художественная литература, 1990. С. 286 - 294.

242. Лелька // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. М.: Художественная литература, 1990. - С. 246 — 250.

243. Маленький человек // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. — С. 359 -377.

244. Мелкий бес // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. М.: Сов. Россия, 1991.- С. 25-263.

245. Мечта на камнях // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. М.: Художественная литература, 1990. - С. 332 - 339.

246. Мудрые девы // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. — М.: Сов. Россия, 1991.-С. 460-465.

247. Наивные встречи // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. — М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992.-С. 336-343.

248. Неутомимость // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. — М.: Сов. Россия, 1991.-С. 515-522.

249. Помнишь, не забудешь // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. — М.: Художественная литература, 1990. — С. 339 — 351.

250. Превращения, http:// www.sologub.narod.ru.

251. Путь в Дамаск // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. - С. 377 - 389.

252. Рождественский мальчик // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. - С. 209 - 220.

253. Свет и тени // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. — М.: Художественная литература, 1990. — С. 250 — 267.

254. Сказочки // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. -М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. С. 395 - 408.

255. Смерть по объявлению, http:// www.sologub.narod.ru.

256. Соединяющий души // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992.-С. 199-208.

257. Тело и душа // Сологуб Ф. (Тетерников Ф.К.) Мелкий бес. М.: Сов. Россия, 1991.-С. 465-472.

258. Турандина // Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. -М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. — С. 324-335.

259. Тяжелые сны // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. М.: Художественная литература, 1990.— С. 17— 244.

260. Улыбка II Сологуб Ф. Капли крови. Избранная проза. Составитель А.Дорофеев. -М.: Центурион, Интерпракс (Серия «Серебряный век»), 1992. -С. 343-353.

261. Царица поцелуев, http:// www.sologub.narod.ru

262. Червяк // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. -М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. С. 338 - 359.

263. Я. Книга совершенного самоутверждения // Сологуб Ф. Творимая легенда. — М.: Художественная литература, 1991. — Т. I. — С. 148— 153.1. ДРАМАТУРГИЯ

264. Ванька Ключник и паж Жеан // Альманах Бобок. М., 1992. - Вып. 35. -40 с.

265. Мелкий бес // Сологуб Ф. Мелкий бес. Драма в пяти действиях. — Berkeley 1988.-С.5-126.

266. Ночные пляски, http://www.navichary.narod.ru.

267. Отравленный сад // Неизданный Федор Сологуб. — М.: НЛО, 1997. -С. 208-215.

268. Победа смерти, http:// www.navichary.narod.ru.

269. Страж великого царя, http:// www.navichary.narod.ru.1. БИОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

270. Адамович Г. Кончина Ф.К.Сологуба. — Тэффи. — Тихонов // Сологуб Ф. Мелкий бес. Стихотворения. Рассказы. Сказочки. М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. - С. 419.

271. Анненский-Кривич В. Две записи. 1928 //www.tsvetaeva.svnnegoria.com.

272. Белый А. Начало века. М.: В/О «Союзтеатр» СТД СССР, 1990. - С. 465 -473.

273. Волынский A.JI. Ф.К. Сологуб // Сологуб Ф. Творимая легенда. — М.: Худ. Литература, 1991. Т.2. - С.219 - 220.

274. Гиппиус З.Н. Отрывочное. О Сологубе // Гиппиус З.Н. Стихотворения. Живые лица. М.: Худ. Литература, 1991. - С. 363 — 366.

275. Клейнборт Л.М. Встречи. Федор Сологуб (публикация М.Павловой) // Русская литература.-2003.-№ 1.-С. 186-213; №2-С.102-121.

276. Магомедова Д.М. Федор Кузьмич Сологуб // Русские писатели. Биобиблиографический словарь / Под ред. П.А.Николаева. М.: Просвещение, 1990.-Ч. 2.-С. 252-254.

277. Неизданный Федор Сологуб. М.: НЛО, 1997. - 576 с.

278. Одоевцева И.В. На берегах Невы: Литературные мемуары. — М.: Худож. лит., 1989.-334 с.