автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Развитие вооруженных сил России и военная революция в Западной Европе во 2-й половине XV - XVIII вв.: сравнительно-исторический анализ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Пенской, Виталий Викторович

Введение

Глава 1. Военная революция в Западной Европе конца XV - сер. XVII вв. и ее влияние на мировой исторический процесс

I. Основные положения концепции военной революции

II. Военная революция в Европе в конце XV - середине XVII вв.

Глава 2. Военная революция и проблемы формирования и развития российской государственности (2-я пол. XV - XVIII вв.)

I. Россия и Запад: столкновение цивилизаций

II. Влияние географического и природно-климатического факторов на становление и развитие российской государственности

III. Церковь, государство и реформы в России в допетровскую эпоху

Глава 3. Развитие вооруженных сил Российского государства во

2-й пол. XV-XVI вв.

I. Кризис древнерусского военного искусства и военная организация Русской земли накануне образования Российского государства

1-я пол. XIII-1-я пол. XV вв.)

II. Русское войско во 2-й пол. XV— 1-й пол. XVI вв.

III. Военные реформы середины XVI в. и их последствия

Глава 4. Военные реформы в России в 1-й пол. XVII в.

I. Попытка создания новой армии в начале XVII в.

II. Смоленская война и формирование армии «новой модели» в 30-х-40-х гг. XVII в.

III. Строительство Белгородской черты и формирование солдатских и драгунских полков на юге России в конце 30 — начале 40-х гг.

XVII в.

Глава 5. Армия Российского государства во 2-й пол. XVII в. Попытка создания регулярной армии 331 I. Традиции и новации в военной организации России в 2-й пол.

XVII в. 331 И. Проблемы формирования и содержания постоянной армии во 2-й пол. XVII в. и попытки их решения русским правительством

Глава 6. Армия Российской империи в XVIII в.: выбор модели развития

I. Завершение военной революции в России

II. Армия Петра Великого

III. Армия России после Петра и борьба вокруг русской военной доктрины

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Пенской, Виталий Викторович

На рубеже XX/XXI вв. Российское государство и общество снова, как это было неоднократно в истории, переживают период сложных, радикальных реформ всех сторон их жизни. Эти преобразования, растянувшиеся больше чем на десятилетие, вопреки первоначальным ожиданиям и эйфории, оказались значительно более трудными и были сопряжены с многочисленными потерями. Все это способствовало росту интереса к прошлому России. С одной стороны, в прошлом ищут ответа на вопрос, в чем причины неудачи нынешних реформ. С другой стороны, пытаются проанализировать опыт предыдущих реформ, которыми столь богата история нашего Отечества, с тем, чтобы использовать результаты этого анализа для поиска выхода из создавшегося положения.

Особый интерес в этом отношении представляют процессы становления и развития российской государственности и общества со 2-й половины XV до конца XVIII в., когда создавалась Российская империя, наследником которой стал Советский Союз, а затем — современная Россия. Интерес к изучению именно этого периода в истории Отечества значительно вырос в конце 80-х гг. минувшего столетия и не ослабевает до сих пор. Ведь в эти столетия сложились характерные черты российской государственности, присущей русскому народу ментальности, которые предопределили дальнейшую историю страны и общества.

В этой связи в отечественной и зарубежной науке, публицистике, литературе, общественном мнении в целом уже давно идет спор относительно того, частью какой цивилизации является Россия - Западной, Восточной или же она сама по себе представляет особый мир, особую цивилизацию? В рамках этой дискуссии изучению подвергаются самые различные аспекты отечественной истории - политические, экономические, социальные и культурные. Но не все стороны жизни Российского государства и общества рассматриваются одинаково дотошно и тщательно в поисках ответа на традиционные вопросы - «Кто виноват?» и «Что делать?». К числу таких «отодвинутых» на второй план проблем относится и история развития военного дела в России в этот период.

Актуальность темы исследования обусловлена прежде всего недостаточным развитием военно-исторической тематики в исследованиях по истории Российского государства и общества XV - XVIII вв.

Эти столетия по праву занимают одно из важнейших мест в истории нашего Отечества. В это время строившееся Российское государство прилагало большие усилия для того, чтобы найти свое место в окружающем его мире, настроенном по отношению к нему далеко не всегда дружелюбно и благосклонно. Такое отношение к России было обусловлено как сложившимися в предыдущие столетия культурно-историческими и духовными отличиями Руси от соседних стран, так и нарушением традиционной системы политических связей и отношений в Европе и Азии, в которую она не «помещалась» в силу своего своеобразия и неожиданного появления на исторической арене. Положение осложнялось еще и тем, что русская правящая элита вскоре после выхода России на международную арену заявила о своих претензиях не только на наследие киевских великих князей XI - начала XII вв., но и на византийское имперское на» следие, на статус великой державы. Все это способствовало осложнению отношений с соседями, поскольку «лишняя» империя, загадочная и таинственная, никого ни на Востоке, ни на Западе не устраивала.

Добиться равноправия и уважения можно было единственным путем - путем применения насилия, «продолжения политики иными средствами», то есть использования вооруженных сил. Язык силы в международной дипломатии того времени был хорошо понятен. При наличии мощных вооруженных сил одна только угроза их применения порой заставляла несговорчивых противников садиться за стол переговоров.

В родившемся в XV в. Российском государстве армия занимала далеко не последнее место. Но иначе и быть не могло - в памяти русского народа и московских государей еще были свежи впечатления от ордынского ига, а непрерывные набеги татар не давали забыть о нем. Ее развитию власти уделяли большое внимание, и необходимость поддерживать вооруженные силы на должном уровне боеспособности оказывала серьезное воздействие на становление как государства, так и общества. Естественно, что изучение различных аспектов развития военного дела в России в XV - XVIII вв. являлось одной из важнейших тем в исследованиях как отечественных, так и зарубежных историков. Однако необходимо признать, что степень разработанности различных аспектов российской военной истории того времени далеко не одинакова. Есть темы, которые изучены глубоко и основательно, но есть и другие, исследование которых или только началось, или же намечено пунктиром. Отчетливо прослеживается недостаток аналитических работ, написанных со сравнительно-исторических позиций.

К числу явно недостаточно разработанных тем относится история вооруженных сил Российского государства 2-й половины XV - XVIII вв. в плане сопоставления характерных и особенных черт развития военного дела в России, в Западной Европе и на Востоке. В это время в военном деле Западной Европы происходили серьезные изменения, которые во 2-й половине XX в. получили название «военная революция».

Под военной революцией позднего Средневековья - начала Нового времени в Западной Европе мы понимаем радикальные перемены в области вооружения, тактики и стратегии, которые привели к рождению новой военной традиции, в корне отличавшейся от предыдущей, средневековой. Эти перемены, выразившиеся на первых порах во внедрении в повседневную военную практику огнестрельного оружия, сначала тяжелого (артиллерия), а затем и ручного (пистолеты, аркебузы и мушкеты), привели к коренному перевороту в тактике и стратегии европейских армий. На смену малочисленным средневековым милициям пришли громадные в сравнение с прежними временами постоянные регулярные армии, находившиеся целиком и полностью на государственном содержании и обеспечении. Исход битвы решался теперь не рукопашным боем, а массированным применением огнестрельного оружия. Для того, чтобы с наибольшей эффективностью использовать его, была создана линейная тактика, которая, в свою очередь, потребовала радикальных изменений в вопросах подготовки и обучения солдат и офицеров. Это способствовало возрождению и стремительному росту военно-теоретических знаний. На качественно иной уровень поднимается фортификация и военно-морское дело. Война из искусства все больше стала превращаться в науку, а армии - в обладавшие колоссальной ударной мощью машины, где не было места героям-одиночкам, растворившимся в массе одинаково вооруженных, обмундированных и обученных солдат и офицеров.1

Эта военная революция не могла не привести к серьезным переменам в политической, социальной, экономической и культурной жизни европейского общества, ибо отставание в перенимании новинок военной теории и практики неизбежно вело к превращению неспособного к модернизации государства из субъекта международных отношений в объект. Начавшись в виде изменений в военной сфере, эта революция в конечном итоге привела к трансформации средневекового западноевропейского общества и государства с присущими им политическими, экономическими, социальными и культурными институтами в государство и общество Нового времени. В конечном итоге она в немалой степени способствовала формированию современной западной цивилизации и обеспечила военно-политическое преобладание Запада над всем остальным миром, которое продолжает сохраняться до сих пор.

Страны, оказавшиеся в сфере воздействия Европы, должны были сделать свой выбор и дать ответ на вызов со стороны европейцев. Сохранение собственной независимости, культуры и образа жизни было связано со способностью общества воспринять идеи военной революции и реализовать их применительно к своим условиям. России, в отличие, к примеру, от Турции, Крыма, Индии или Китая, сделать это удалось, и она сумела добиться своего «места под солнцем» среди европейских держав.

1 Как метко отмечено в «Истории боевых искусств», «.военная история XVI - XVIII вв. — история жестокой борьбы воина и солдата, интенданта и рыцаря, точку в которой поставил «император от артиллерии» (Наполеон Бонапарт - П.В.), окончательно отучивший Европу предпочитать пуле штык, а искусство расчету.» (История боевых искусств. Колыбель цивилизации. М., 1996. С. 39).

Эта проблема в отечественной историографии фактически не разработана. Хотя существует достаточно много работ, описывающих перемены в русском обществе, государстве, в политике, культуре и экономике, тем не менее, все они не складываются в единую картину, позволяющую дать логичное и вместе с тем законченное объяснение процессам, происходившим в российском обществе и государстве в это время. Необходимость же в такого рода работе существует, и концепция военной революции, на наш взгляд, является именно тем связующим звеном, способным собрать воедино все наработки как в отечественной, так и в зарубежной историографии, объясняющие своеобразие исторических процессов в России в эту эпоху.

Таким образом, актуальность исследуемой темы определяется ее научно-теоретическим и практическим значением как примера успешного преобразования одного из важнейших государственных и общественных институтов на основе заимствования иностранного опыта. Исследование данной темы и ее структурных компонентов может сыграть значительную роль в изучении истории Российского государства и российского общества 2-й половины XV - XVIII вв. также и потому, что проблемы модернизации современного российского общества, выбора пути дальнейшего развития России сейчас стоят весьма остро.

Степень изученности темы. История возникновения и последующей эволюции вооруженных сил Российского государства в конце XV - XVIII вв. привлекала и продолжает привлекать внимание отечественных и зарубежных исследователей. Этой теме посвящено много исследований. Однако степень разработанности различных вопросов русской военной истории сильно различается. В имеющихся публикациях получили отражение те вопросы военной истории, которые были тесным образом связаны с историей политической и социально-экономической, а также история войн и военного искусства. Вопросам же развития военного дела в России как целого в указанный период уделено значительно меньшее внимание, особенно в плане проведения сравнительного анализа развития военного дела в России, Азии и Европе в конце Средневековья и в начале Нового времени.

Для исследования развития военного дела в России в конце XV - XVIII вв. важное значение имеют работы зарубежных ученых, касающиеся проблемы военной революции. Изменения в тактике и стратегии европейских армий, вызванные внедрением огнестрельного оружия, были отмечены европейскими учеными и специалистами достаточно давно. Они нашли свое отражение как в теоретических трактатах2, так и в трудах европейских военных 2-й половины XV - начала XIX вв.3 Однако сам термин «военная революция» применительно к событиям в военной и политической истории Западной Европы конца Средневековья и начала Нового времени ввел в научный оборот в 1955 г. М. Роберте.4

Суть выдвинутой им концепции заключалась в том, что внедрение в военную практику Европы на исходе Средневековья огнестрельного оружия и его широкое распространение в XVI - начале XVII в. привели к радикальным переменам в европейском военном деле, вызвавшим лавинообразный процесс экономических, социальных, политических и культурных перемен. Они изменили лицо Европы, заложив основы современного европейского общества.

Концепция военной революции активно использовалась западноевропейскими историками 60-х - начала 70-х гг. XX вв. при изучении проблем политического и социально-экономического развития Европы XIV - XVIII вв.5 Во 2-й

2 См., например, трактат Н. Макиавелли «О военном искусстве» (Макиавелли Н. Государь. Рассуждение о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1997). В этом сочинении, написанном в 1519 г., флорентийский мыслитель предпринял едва ли не первую попытку обобщить новинки в военной теории и практике, накопившиеся со времен окончания Столетней войны и обусловленные широким распространением огнестрельного оружия.

3 См., например: Коммин Ф. де. Мемуары. М., 1986; Монтекуколи Р. Записки Раймунда графа Монтекукули, генералиссимуса цесарских войск, генерал-фельдцейгмейстера и кавалера Златаго Руна или главные правила военной науки вообще. М., 1760; Фридрих II. Поэма военное искусство в шести песнях, сочинение Фридерика Великого. СПб., 1817; Наполеон. Воспоминания и военно-исторические произведения. СПб., 1994 и др.

4 См., например: Roberts М. The Military Revolution, 1560-1660 // Roberts M. Essays in Swedish History. L., 1967. P. 195-225.

5 См., например: Bean R. War and Birth of the Nation State // The Journal of Economic History. Vol. 33. № 1 (Mar., 1973). P. 203-221; Howard M. War in European Histoiy. L., 1976. половине 70-х - начале 80-х гг. XX в. интерес к этой теме вырос. К этому времени накопились новые материалы, появились новые идеи, которые потребовали критического пересмотра концепции военной революции. Начало процессу ревизии этой идеи положил Дж. Паркер своей программной статьей «Военная революция» 1560-1660 -миф?».6 За этим небольшим, но весьма содержательным исследованием последовал целый ряд других работ, в которых были изложены все основные «за» и «против» военной революции.7 Интерес к изучению данной проблемы продолжал оставаться значительным и в 90-х гг. XX в., захватывая все новые и новые аспекты тех перемен, которые имели место в военном деле позднего Средневековья и начала Нового времени.8

При этом мнения историков расходятся по нескольким основным пунктам: являлись ли эти перемены действительно революционными, каков их временной и пространственный охват и в чем заключались их последствия как для истории Европы, так и для всего мира.9 В целом по отношению к проблеме военной революции XVI-XVII вв. в зарубежной историографии можно выделить несколько основных линий. Прямым продолжателем дела, начатого М. Робер-тсом, стал Дж. Паркер. В ряде своих работ он аргументированно и обстоятельно изложил все доводы «за», при этом существенно дополнив и развив концепцию своего предшественника, придав ей большую стройность и определен

6 Parker G. The "Military Revolution," 1560-1660 - a Myth? // The Journal of Modern History. Vol. 48. № 2 (June 1976). P. 195-214.

7 Black J. War and the World. Military Power and the Fate of Continent 1450-2000. New Haven, 1998; Parker G. The Military Revolution. Military innovation and the Rise of the West, 1500-1800. Cambridge, 1988; Tallett F. War and Society in early modern Europe 1495-1715. L. 1992 и др.

8 См., например: Hall B.S., DeVries K.R. The Military Revolution Revisited // Technology and Culture. 1990. № 31. P. 500-507; Downing B.M. Constitutionalism, Warfare, and Political Change in Early Modern Europe // Theory and Society. Vol. 17. № 1 (Jan., 1988). P. 7-56 и др.

9 Обзор основных направлений в изучении проблем, связанных с коренными изменениями в европейском военном деле конца Средневековья - начала Нового времени, см., например: Frost R.J. The Polish-Lithuanien Commonwealth and the "Military Revolution" // Poland and Europe: Historical Dimensions. Vol 1. Selected Essays from the Fiftieth Anniversary International Congress of the Polish Institute of Arts and Sciences of America. N.-Y., 1993. P. 19-23; Parrott D. The Constraints on Power: Recent Works on Early Modern European History // European History Quaterly. 1990. Vol. 20. P. 101-108. ность.10 В таком виде военная революция привлекла к себе значительное число сторонников и нашла отражение в серии исследований других зарубежных историков.11 Эта линия в настоящий момент является господствующей.

Вместе с тем в эти же годы возникло и окрепло течение, подвергающее сомнению саму идею военной революции. Ученые, которых можно причислить к этой группе, являются сторонниками постепенного, эволюционного развития и изменения западноевропейского военного дела в период между концом Средневековья и началом Нового времени. Так, Дж. Хэйл предложил использовать для описания процессов эволюции военного дела в позднем Средневековье и в начале Нового времени термин «военная эволюция», поскольку, по его мнению, для революции процесс перемен в военной сфере оказался слишком растянут во времени.12 Более того, один из главных «эволюционистов», Дж. Линн, предложил вообще отказаться от идеи военной революции, выдвинув взамен гипотезу поэтапного развития европейского военного дела.13

Анализируя эволюцию европейского военного дела, Дж. Линн подчеркивал, что для изучения особенностей военного строительства на каждом этапе намного более важным представляется исследование таких его аспектов, как способы комплектования вооруженных сил, их организация, проблемы мотивации и морального духа, состояние командования, формы оплаты военнослужащих и отношения армии к обществу и власти. Технологические и тактические новшества вместе со способами подготовки и обучения личного состава вооруженных

10 В наиболее законченном виде концепция военной революции в трактовке Д. Паркера изложена им в упомянутом выше исследовании «The Military Revolution. Military innovation and the Rise of the West, 1500-1800». Здесь же он дал сжатое и вместе с тем емкое определение сущности военной революции: «Трансформация военного дела в Европе на заре Нового времени включала в себя три основных компонента — широкое использование огнестрельного оружия, распространение новых систем фортификации и рост численности армий.» (Parker G. Op. cit. P. 43).

11 См., например: Childs J. The Military Revolution I: The Transition to Modern Warfare // The Oxford Illustrated History of Modern War. Oxford, 1997. P. 19-34; Raudzens G. Military Revolution or Maritime Evolution? Military Superiorities or Transportation Advantages as Main Causes of European Colonial Conquests to 1788 // The Journal of Military History. Vol. 63. № 3. (Jul. 1, 1999). P. 631-641 и др.

12 См.: Hale J.R. War and Society in Renaissance Europe, 1450-1620. N.-Y., 1985. P. 46.

13 Lynn J. Giant of the Grand Siecle. The French Army 1610-1715. Cambridge, 1997. P. 5-9. сил, которым сторонники военной революции уделяли и продолжают уделять первостепенное внимание, на взгляд Линна, конечно же важны, но по отношению к названным выше аспектам занимают второстепенные позиции. По его мнению, сводить причины изменений в военном деле позднесредневековой Ев* ропы и Европы на заре Нового времени к одним только технологическим новшествам типа новой системы фортификации, trace italienne, нельзя.14

Эволюционизм в целом не нашел серьезной поддержки среди основной массы специалистов, занимающихся проблемами военной истории Западной Европы в указанный период, но в известной степени способствовал «размыванию» временных и территориальных рамок военной революции. Ряд западноевропей

• ских историков полагает, что на протяжении более чем трехсот лет, с середины XV и до начала XIX вв., было по меньшей мере две военные революции.15 Кроме того, по их мнению, рассматривая эту проблему, не стоит замыкаться только европейскими рамками, а необходимо изучить изменения в военном деле в других регионах мира, имевшие место в это же время, а также их взаимовлияние.16 Некоторые же, как, например, М. Прествич, и вовсе полагают, в чем-то смыкаясь с «эволюционистами», что военная революция XV-XVIII вв. была естественным продолжением средневековой военной революции, проходившей по

1 Т этапно с конца XII по 40-е гг. XIV вв.

Спорным и неоднозначным выглядит, по мнению ряда современных историков, и вопрос о степени влияния перемен в военной сфере на заре Нового времени на политическое и социальное устройство европейских государств. Если с 9 точки зрения сторонников военной революции необходимость создания силь

14 Lynn J. The Trace Italienne and the Growth of Armies: The French Case // The Journal of Military History. Vol. 55. № 3 (Jul. 1991). P. 323.

15 По мнению К. Роджерса, за четыреста лет, с XIV по XVII вв., европейское военное дело пережило четыре военных революции: «пехотную», «артиллерийскую», «артиллерийско-крепостную» и собственно «военную» (См.: Rogers C.J. The Military Revolution of the Hun

• dred Years' War // The Journal of the Military History. Vol. 57. № 2. (Apr., 1993). P. 276).

16 См., например, названные выше работы Дж. Блэка и Дж. Чайлдса. Сама по себе эта идея представляет значительный интерес, если учесть те глобальные перемены, которые повлекла за собой военная революция в Европе.

17 См: Prestwich М. Armies and Warfare in the Middle Ages. The English Experience. New Hawen & London, 1996. P. 345-346. ных и многочисленных постоянных армий стимулировала процессы становления сильной власти и рождение абсолютистских монархий, то, к примеру, Н.

1Я

Хеншелл полагает, что все было с точностью до наоборот.

Таким образом, можно заключить, что разброс мнений по проблеме военной революции к настоящему времени достаточно велик. Очевидно, что эти разногласия обусловлены во многом тем, что М. Роберте и его первые последователи оперировали материалами даже не всей Европы, но, прежде всего, Европы протестантской, северной и северо-западной. В основу его концепции легли результаты многолетних изысканий по шведской политической, социально-экономической и военной истории XVII в.19 Привлечение же материалов из других регионов Европы давало порой весьма неожиданные результаты, которые нельзя было однозначно истолковать в свете разработанной им гипотезы.20 Это вызывало сомнения в ее действенности и критику «классической», робер-тсовской концепции военной революции, а также появления ее модификаций и отрицающих ее новых, построенных на совершенно других принципах гипотез. Оживленная дискуссия вокруг проблемы военной революции, начавшаяся пятьдесят лет назад, отнюдь не закончилась. Она продолжается и по сей день, о чем свидетельствуют все новые и новые работы, в которых затрагиваются различные аспекты, связанные с этим коренным переворотом в истории европейского военного дела, и не только его одного.21

В отечественной историографии проблема военной революции и тех перемен, которые она вызвала в военном деле и обществе, применительно к России, практически не разработана. Из современных отечественных историков о ней

1 ft

Хеншелл Н. Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени. СПб., 2003. С. 10-11.

19 См., например: Roberts М. From Oxenstierna to Charles XII. Four studies. Cambridge, 1991; Ibid. The Swedish Imperial Experience 1560-1718. Cambridge, 1979 и др.

20 Это напрямую касается России и ее ближайших соседей - Речи Посполитой и Османской империи, где механизмы военной революции отличались от западноевропейских. См., например: Hellie R. Enserfment and Military Change in Muscowy. Chicago-London, 1971; Рое M. The Consequences of the Military Revolution in Moscovy: A Comparative Perspective // Comparative Studies in Society and History. Vol. 38. № 4 (Oct., 1996). P. 603-618, а также исследование P. Фроста «Северные войны» (Frost R.J. The Northern Wars 1558-1721 L. N.-Y., 2000).

21 См., например: Wood J.B. The King's Army. Cambridge, 1996; Frost R.J. The Northern Wars 1558-1721 L. N.-Y., 2000. упоминает А.Б. Каменский. В ряде работ получили отражение лишь отдельные положения, характерные для военной революции.23

Почему эта проблема не вызвала интереса у отечественных историков - не совсем понятно, поскольку многие аспекты, связанные с военной революцией, были достаточно подробно разработаны не только в трудах дореволюционных отечественных профессиональных военных историков24, но и в работах основоположников марксизма. Особенно много внимания этим вопросам уделял Ф. Энгельс. В ряде своих работ на военную тематику он не только достаточно подробно рассмотрел основные перемены в тактике и вооружении, но и те изменения, которые вызвали военные перемены в экономической, социальной и

ЛС политической сферах жизни общества. При этом он неоднократно использовал для характеристики этих перемен прилагательное «революционный».

Возможно, невнимание отечественных историков к проблеме военной революции связано с тем, что для русской классической, а потом и советской исторической науки в целом было присуще некоторое пренебрежение изучением вопросов военной истории. Считалось, что это прерогатива военных историков. Они же подходили к изучению военной истории особенным образом. Как спра

22 См.: Каменский А.Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII века. Опыт целостного анализа. М., 1999. С. 85. Отдельные упоминания о «военной революции» применительно к России если и имеются, то, как правило, со ссылкой на зарубежных авторов. См., например: Козляков В.Н. Служилый «город» Московского государства XVII века (от Смуты до Соборного уложения). Ярославль, 2000. С. 119.

23 См.: Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XVIII в. М., 1958; Епифанов П.П. Войско. Оружие. Крепости // Очерки русской культуры XVII века. Ч. 1. М., 1979; Золотарев В.А., Межевич М.Н., Скородумов Д.Е. Во славу Отечества Российского. М., 1984.

24 См., например: Масловский Д.Ф. Строевая и полевая служба русских войск времен императора Петра Великого и императрицы Елизаветы. М., 1883; Михневич Н.П. Основы русского военного искусства. Сравнительный очерк состояния военного искусства в России и Западной Европе в важнейшие исторические эпохи. СПб., 1898; Пузыревский А.К. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого. СПб., 1889.

25 См.: Энгельс Ф. Армия; Артиллерия; Кавалерия; Фортификация; Пехота // Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. Т. 14. М., 1959. С. 5-50; 196-221; 296-325; 326-351; 352-379; его же. Анти-Дюринг // Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. М., 1961. С. 5-338; его же. Тактика пехоты и ее материальные основы 1700-1870 гг. // Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. С. 655-662; его же. О разложении феодализма и возникновении национальных государств // Маркс К. Энгельс Ф. Избранные сочинения. Т. 6. М., 1987. С. 255-264.

26 См., например: Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. М., 1961. С. 171. ведливо отмечал Ф. Таллетт, военные писатели XIX и XX вв., как правило, были преподавателями военных училищ и академий. Поэтому они стремились преподнести своим ученикам примеры того, как нужно правильно планировать операции, руководить войсками, использовать разные рода войск и виды ору

77 жия. Поэтому они писали историю битв, а не военную историю. Военные и гражданские историки как досоветского, так и советского времен, занимаясь подчас близкими проблемами и вопросами, говорили об одном и том же на разных языках. Это, с одной стороны, приводило к параллелизму в исследованиях, а с другой стороны, не позволяло сделать целостный анализ процессов, происходивших в развитии отечественного военного дела и искусства в конце Средневековья и в начале Нового времени.

Анализ современного состояния отечественной военно-исторической литературы, касающейся проблем развития военного дела России в XV — XVIII вв., показывает, что в ней ощущается недостаток работ не описательного характера - их за прошедшие двести лет вышло достаточно много, а аналитических исследований. Особенно недостаточно работ сравнительно-исторического характера, в которых давался бы анализ основных тенденций развития военного дела в России позднего Средневековья — начала Нового времени на фоне тех перемен, которые происходили в это же время в Западной Европе и на Востоке, с учетом последних достижений отечественной и зарубежной исторической науки.

Отмечая это, вместе с тем было бы неверным полагать, что такая работа в России не ведется. В последние годы в Российской Федерации интерес к отечественной и зарубежной военной истории значительно возрос. Активизировал свою работу в этом направлении коллектив историков Института военной ис

27 Tallett F. Op. cit. P. 1.

Классическим примером такого параллелизма может служить выход в Москве соответственно в 1954 и 1953 г. двух очень близких по кругу рассматриваемых проблем и структуре исследований — монографии А.В. Чернова «Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. С образования централизованного государства до реформ при Петре I» и работы Ф.И. Калинычева «Вопросы военной организации и военного права России в период образования феодально-абсолютистского государства (вторая половина XVII века)». тории Министерства обороны Российской Федерации, где в последние годы был подготовлен ряд серьезных работ по истории как отечественного, так и зарубежного военного дела и искусства.29 К достоинствам этих работ можно отнести тщательную проработку материала, широкий круг источников, задействованных при их написании, большой временной и пространственный охват. Вместе с тем нельзя не отметить, что все эти исследования написаны в рамках старой, достаточно консервативной традиции изучения военной истории России, в особенности средневековой и Нового времени. В них не учитываются последние веяния в зарубежной военно-исторической литературе.30

Однако этих работ явно недостаточно, чтобы полностью удовлетворить существующий голод на серьезную, академическую военно-историческую литературу.31 Переиздание же таких классиков военно-исторического жанра, как Н.А. Разин, А.А. Свечин или Г. Дельбрюк, не решает проблемы, поскольку их работы, при всем богатстве собранного фактического материала, уже успели в значительной степени устареть. За прошедшее с момента их создания время историческая наука вообще и военно-историческая наука в частности существенно обогатилась новыми источниками и фактами, что позволило ей иначе взглянуть на ряд проблем развития военного дела и искусства. Особенно это касается вопросов, связанных с историей вооруженных сил России конца

Средневековья - начала Нового времени, когда русская армия, как и все

29 См.: Золотарев В.А. Военная безопасность государства Российского. М., 2001; История военной стратегии России. М., 2000; История западноевропейских армий. М., 2003.

30 Учет их представляется важным хотя бы потому, что в зарубежной историографии достаточно давно наметился отход от написания военной истории в традиционном ключе, как истории битв и сражений. Напротив, большинство значительных, серьезных работ по военной истории, вышедших за рубежом в последние полвека, написаны с позиций изучения войны как феномена культуры, социально-политической и духовной жизни общества и отдельного человека. Ярким примером такого отношения к истории военного дела может служить вышедшее в Париже в 1980 г. исследование Ф. Контамина «Война в Средние века» (русский перевод-2001 г.).

31 Существует необходимость именно в академических изданиях, подготовленных специалистами, поскольку работы непрофессионалов зачастую имеют чрезвычайно низкое качество и не могут считаться удовлетворительными. К таковым относится, к примеру, вышедшая в Минске в 1999 г. достаточно объемная работа В.В. Тараторина «Конница па войне». Рецензию на нее см.: Нефедкин А.К. Новая история конницы // Para bellum.2002. № 14. С. 107-117.

32 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. III. СПб., 1996; Т. IV. СПб., 2001; Разин Н.А. Истории военного искусства. Т. 1-4. СПб., 1994-1995; Свечин А.А. Эволюция военного искусства. М., 2002. невековья - начала Нового времени, когда русская армия, как и все российское общество и государство переживало мучительный период переоценки привычных и создания новых ценностей и традиций.33

Именно этот период в военной истории России относится к числу интереснейших и в тоже время недостаточно изученных. Специальных работ, посвященных этому вопросу или его отдельным аспектам, немного, хотя первые исследования по этой проблеме появились очень давно. Первым, кто попытался проанализировать те перемены, которые произошли в русском военном деле с внедрением огнестрельного оружия, был писатель и публицист 2-й половины XVII в. Ю. Крижанич.34 Однако родоначальником изучения истории вооруженных сил России в конце Средневековья — начале Нового времени в отечественной историографии может считаться генерал-майор Русинов, подготовивший в конце 90-х гг. XVIII в. по приказу императора Павла I записку об истории создания и развития регулярной армии в России.35

Вслед за Русиновым отдельных страниц истории русской армии коснулся на страницах «Истории государства Российского» Н.М. Карамзин. Первым же историком-профессионалом, подготовившим специализированные исследования по истории вооруженных сил Российского государства на рубеже Средневековья и Нового времени, стал И.Д. Беляев.36 Два его небольших исследования фактически положили начало изучению истории вооруженных сил допетровской России. Они стали первой попыткой обобщения уже накопленных к тому времени сведений по истории развития русской армии XVI - XVII вв. Опираясь на значительный комплекс опубликованных к началу 40-х гг. XIX в. докумен

33 Особенно это относится к работам Свечина и Дельбрюка. Последний вообще не рассматривал вопросы, связанные с развитием русского военного дела, а А.А. Свечин основное свое внимание уделил эволюции западноевропейского военного искусства, оставив в стороне азиатское и русское военное дело.

34 См.: Крижанич Ю. Политика. М., 1997.

35 Эта записка была опубликована в Санкт-Петербурге в 1904 г. в XVI выпуске «Сборника воепно-исторических материалов» под названием «Записки, собранные по повелению императора Павла 1 о начале регулярных войск, о ново и славяносербских поселениях, о полках гусарских и пандурских и о военных школах».

3 См.: Беляев И.Д. О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после его, до преобразований, сделанных Петром Великим. М., 1846; его же. О сторожевой, станичной и полевой службе на Польской украине. М., 1846. тов московских архивов XVI - XVII вв., И.Д. Беляев сумел описать основные особенности развития русской армии и пограничной сторожевой службы на юге России в допетровскую эпоху. Именно в этом плане его исследования и представляют интерес и в наши дни. Однако аналитическая часть его работ смотрится значительно слабее, многие выводы устарели или просто ошибоч

XI ны. Тем не менее, это был первый шаг, и за ним можно было ожидать следующего, тем более что русская историческая школа во 2-й половине XIX в. развивалась семимильными шагами.

Однако новых исследований, посвященных истории развития русской армии времен Московского государства пришлось ждать достаточно долго. В конце 50 — 80-х гг. XIX в. внимание русских историков, как гражданских, так и военных, было сосредоточено главным образом на изучении военной истории России недавнего прошлого. Истории же русской армии XVIII в. и тем более ран

38 них периодов уделялось значительно меньшее внимание.

Положение стало изменяться к концу XIX в. С воцарением императора Александра III с его демонстративным русофильством в русской военно

47

Например, что новые солдатские полки делились на «русские» и «немецкие», т.е. укомплектованные русскими даточными людьми и иностранными наемниками (См.: Беляев И.Д. О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после его, до преобразований, сделанных Петром Великим. М., 1846. С. 60-61). Такое разделение имело место во время Смоленской войны 1632-1634 гг., но после этого полки новой армии комплектовались исключительно русскими новобранцами, и только лишь командный состав в значительной степени состоял из иностранцев. Со временем же и среди начальных людей полков новой армии процент иноземных командиров сократился до минимума - во 2-й половине XVII в. все чаще иностранцы занимали, как правило, лишь обер-офицерские должности, тогда как унтер-офицерские и штаб-офицерские замещались русскими.

38 См., например: Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения русских войск. 2-е издание. Т. 1-19. СПб., 1899-1902; Иванов П.А. Обозрение состава и устройства русской регулярной кавалерии от Петра Великого и до наших дней. СПб., 1864; Милютин Д.А. История войны 1799 года между Россией и Францией в царствование императора Павла I. Т. 1-3. СПб., 1857; Петров А.Н. Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II. 1787-1791 гг. Т. 1-2. СПб., 1880; Штейнгейль В. Настольный хронологический указатель постановлений, относящихся до устройства военно-сухопутных сил России 1550 до 1890. СПб., 1890 и др. исторической мысли обострилась борьба между представителями «академической» и «русской» школ военно-исторической и теоретической мысли.39

Академисты» Г.А. Леер, П.А. Гейсман, П.О. Бобровский, Н.С. Голицын доказывали, что существует некая «столбовая дорога» в развитии военного дела и военного искусства. По их мнению, в рамках этого генерального направления развивалось военное дело западноевропейских государств, а Россия была вынуждена подтягиваться вслед за ними, заимствуя у европейцев основные принципы военного строительства. Представители «русской» школы, крупнейшими из которой являлись Д.Ф. Масловский, А.З. Мышлаевский, Н.П. Михневич и А.К. Пузыревский, напротив, утверждали, что русское военное искусство вполне самобытно и влияние Запада на его развитие если и имелось, то лишь в самой малой степени.40 Дискуссия между «академистами» и представителями «русской» военно-исторической школы способствовала росту интереса к изучению отечественной военной истории, повышению качества публикуемых военно-исторических сочинений, подъему их на качественно иной, более высокий уровень.

В конце XIX - начале XX вв. больше внимания вопросам военной истории России стали уделять и гражданские историки. Проблемы, связанные с военно-исторической тематикой, занимали немалое место в трудах таких корифеев отечественной исторической мысли, как С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, И.Д. Иловайский и др. Наряду с общеисторическими появляется ряд специальных военно-исторических исследований, не утративших своего значения до наших дней. Так, изучив сведения иностранцев относительно численности армий московских государей, С.М. Середонин попытался обобщить их и определить, какова же была численность вооруженных сил Российского государства на конец

39 Основательный разбор споров между представителями «академической» и «русской» военно-исторических школ и анализ основных течений в русской военной историографии дал Л.Г. Бескровный в своей монографии «Очерки военной историографии России» (М., 1962).

40 См., например: Гейсман П.А. Война, ее значение в жизни народа и государства. СПб., 1896; Масловский Д.Ф. Записки по истории военного искусства в России 1683-1762 гг. Вып. 1. СПб., 1891; его же. Поместные войска русской армии в XVII столетии. Б.м. Б.г.; его же. Русская армия в Семилетнюю войну. Вып. 1-2. М., 1886-1888; Михневич Н.П. Стратегия. Кн. 1. СПб., 1911 и др.

XVI в.41, а Н.П. Павлов-Сильванский собрал и тщательно проанализировал значительный материал об эволюции службы' и социального статуса служилых людей Московского государства.42 Интерес к военно-историческим исследованиям не исчез даже в тяжелые годы Гражданской войны.43

Таким образом, к 1917 г. отечественная историческая наука создала солидный задел по истории развития военного дела в России и истории русских вооруженных сил. При этом нужно иметь в виду, что у гражданских историков наибольший интерес вызывали все-таки проблемы политической, социально-экономической истории и истории культуры. Вопросы же военной истории имели для них второстепенное значение. Военных же историков интересовала в первую очередь «история битв и сражений», а не история военного дела как феномена культуры.

После 1917 г. в исследованиях по истории вооруженных сил дореволюционной России наступил длительный перерыв. Внимание профессиональных военных историков сосредоточилось на обобщении опыта Первой мировой и Гражданской войн, а гражданские историки касались вопросов военной истории старой России лишь мимоходом. Лишь с конца 30-х гг., и особенно в 40-х и в 1-й половине 50-х гг., в связи с проводимой руководством СССР политикой возрождения традиций патриотизма и державности, интерес к истории военного дела России как XV-XVIII вв., так и более раннего времени, усилился. Именно к этому времени относится появление таких работ, как «История военного искусства» Е.А. Разина, исследований Л.Г. Бескровного, В.Д. Королюка, И.А. Корот-кова, А.В. Чернова и других.44

41 Середонин С.М. Известия иностранцев о вооруженных силах Московского государства в конце XVI в. СПб., 1891.

42 Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служилые люди. М., 2001.

43 См.: Сташевский Е.Д. Смоленская война 1632-1634. Организация и состояние Московской армии. Киев, 1919; Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 1. М., 1918.

4 Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XVIII в. М., 1958; Богоявленский С.К. Вооружение русских войск в XVI-XVII вв. // Исторические записки. № 4. 1938; Бибиков Г.Н. Опыт военной реформы 1609-1610 гг. // Исторические записки. № 19. 1946; Зимин А.А. К истории военных реформ 50-х годов XVI в. // Исторические записки. № 55. 1956; Калинычев Ф.И. Правовые вопросы военной организации Русского государства второй половины XVII века. М., 1954; Коробков Н.М. Семилетняя война. Действия России в 1756-1762 гг. М., 1940; Ко

Начиная с 60-х гг. число специальных работ по вопросам, связанным с изучением процессов эволюции отечественного военного дела эпохи Средневековья и начала Нового времени, резко пошло на спад. Серьезные исследования продолжались лишь в одной области - в истории военного дела Древней Руси и кочевников Азии. Этот вопрос был подвергнут основательному изучению такими крупными историками-оружиеведами, как А.Н. Кирпичников и А.Ф. Медведев, Ю.С. Худяков и М.В. Горелик, и с учетом ряда последних работ и исследований в эту проблему внесена определенная ясность.45 Достоинством этих работ является широкое использование письменных, археологических источников, памятников средневековой живописи и архитектуры, привлечение материалов военно-исторической реконструкции, применение для проведения сравнительно-исторического анализа материалов из других регионов мира, прежде всего Ближнего Востока, Передней и Малой Азии и Западной Европы.

Изучение же русской армии с конца XV по конец XVIII в. в этот период должного продолжения не получило, если не считать серии очерков по истории русского военного дела в многотомном издании «Очерки русской культуры XIII - XVIII вв.», вышедших в конце 60-х - начале 80-х гг. XX в.46 В ряде отролюк В.Д. Ливонская война. М., 1954; Короткое И.А. Иван Грозный. Военная деятельность. М., 1952; Тарле Е.В. Северная война и шведское нашествие на Россию. М., 1958; Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М., 1954 и др.

45 См.: Горелик М.В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV — начала XV в. // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983; Кирпичников А.Н. Военное дело на Руси в XIII-XV вв. JL, 1976; Худяков Ю.С. Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья. Новосибирск, 1991. Среди последних работ в этом направлении см.: М.В. Горелик «Армии монголо-татар X-XIV вв.» (М., 2002); Щербаков А., Дзысь И.Куликовская битва. М., 2001. См. также статьи: Бобров JI.A. Вооружение и тактика монгольских кочевников эпохи позднего средневековья (XVII в.) // Para bellum. 2002. № 13; Васильев А. Войско Великого княжества Литовского в сражении при Грюнвальде // Цейхгауз. 2000. № 10 (1); Васин П. «Воины христовы». Вооружение тяжелой боярской конницы времен Куликовской битвы (2-ая половина XIV в.) // Империя истории. 2002. № 2 (2); Кирпичников А. Ледовое побоище. Тактические особенности, построение и численность войск // Цейхгауз. 1997. № 1(6) и др.

46 Рыбаков Б.А. Военное искусство; Арциховский А.В. Оружие; Косточкин В.В. Военно-оборонительные сооружения // Очерки русской культуры XIII - XV вв. Ч. 1. М., 1969. С. 348464; Епифанов П.П. Оружие и снаряжение. Крепости. Войско и военная организация // Очерки русской культуры XVI века. Ч. 1. М., 1976. С. 292-380; Епифанов П.П. Войско. Оружие. Крепости // Очерки русской культуры XVII века. Ч. 1. М., 1979. С. 234-296; Епифанов П.П., Комаров А.А. Военное дело. Армия и флот // Очерки русской культуры XVIII века. Ч. 2. М., 1987. С. 187-257. дельных работ рассматривались некоторые аспекты развития русской армии в указанный период.47 Но этих работ было немного, поскольку большинство отечественных исследователей сосредоточились на социально-экономической, политической и культурологической проблематике.48

Положение стало изменяться к лучшему в конце 80-х - 1-й половине 90-х гг. минувшего столетия. В это время появился ряд работ, посвященных именно военной истории Российского государства и развитию его военного дела. В них рассматривались различные аспекты развития русского военного дела во 2-й половине XV — XVIII вв.: организация пограничной службы, состав и численность армейских группировок, развитие военной мысли, производство оружия и амуниции, морально-психологическое состояние личного состава армии и флота и многое другое.49 Вслед за этими работами во 2-й половине 90-х гг. минувшего столетия началась вторая волна исследований50 и публикаций по отечественной военной истории, подготовленных на значительно более высоком научном уровне. Их авторы, используя широкий круг источников, как опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот, сумели по-новому взглянуть на многие страницы отечественной военной истории.51

Однако пробелы в отечественной историографии, связанной с проблемами развития вооруженных сил России позднего Средневековья - раннего Нового

47 См.: Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969; Зимин А.А. Опричнина. М., 1964 и др.

48 См.: Каштанов С.М. Социально-политическая история России конца XV - первой половины XVI в. М., 1967.

49 См., например: Волков С.В. Русский офицерский корпус. М., 1993; История Северной войны. М., 1987; Леонов О., Ульянов И. Регулярная пехота 1698-1801 гг. М., 1995; Павленко Н.И. Петр Великий. М., 1990; Ростунов А.В. Генералиссимус А.В. Суворов. М., 1989; Эй-дельман Н.Я. Грань веков. СПб., 1992 и др.

50 См., например: Курбатов О.А. Из истории военных реформ в России во 2-й половине XVII в. Реорганизация конницы на материалах Новгородского разряда 1650-х - 1660-х гг.: Авто-реф. дис. . канд ист. наук. М., 2003; Малов А.В. Выборные полки солдатского строя 16561671 гг.: Автореф. дис. . канд ист. наук. М., 2002.

51 Кротов П.А. Гангутская баталия 1714 года. СПб., 1996; Богданов А.П. Неизвестная война царя Федора Алексеевича // Военно-исторический журнал. 1997. № 6. С. 61-71; Малов А.В. Государевы выборные московские полки солдатского строя // Цейхгауз. 2001. № 1 (13). С. 27; его же. Государевы выборные московские полки солдатского строя. Командиры выборных полков // Цейхгауз. 2001. № 4 (14). С. 7-14; Курбатов О.А. Наемный корпус Делагарди на службе царя Василия Шуйского // Цейхгауз. 2002. № 3(19). С. 4-6 и др. времени, все равно остаются. История русской армии этой эпохи по-прежнему делится на два периода, как бы несвязанных друг с другом - до начала XVIII в. и после, где своеобразной гранью, разделяющей непрерывный ход развития русского военного дела, является царствование Петра Великого.

Таким образом, несмотря на то, что отечественными историками в предыдущие десятилетия была проделана огромная работа по разработке проблем русской военной истории эпохи Средневековья и начала Нового времени, до сих пор не было опыта написания истории развития русского военного дела в этот период как единого целого. Исследования, которое бы позволило взглянуть на историю военного дела в России позднего Средневековья - начала Нового времени как на целостный процесс, насчитывающий не одно столетие, нет.

Исследуя проблему развития военного дела России в конце Средневековья -начале Нового времени, автор исходил из предположения, что всеобщая история является единым, общемировым процессом развития человеческого общества, с поддающимися выявлению и изучению закономерностями. Вместе с тем особенности их воплощения в конкретно-исторических условиях той или иной человеческой общности определяются спецификой данного общества. По мнению автора, связующим звеном, позволяющим соединить в единое целое весь процесс развития военного дела в России 2-й половины XV — XVIII вв., является концепция военной революции. Ее свершение в России стало ответом на вызов Запада, сделавшего в это время рывок в развитии тактики, стратегии и военной технологии. Затянувшийся же процесс реализации ее основных положений в России был результатом своеобразия конкретно-исторических условий, в которых она протекала.

Цель исследования заключается в выявлении и характеристике основных этапов военной революции в России как ответа на аналогичные процессы в западноевропейском военном деле, ее наиболее ярких и примечательных черт и свойств применительно к конкретно-историческим условиям формирования российской государственности и российского общества.

Задачи исследования:

1. Исследовать особенности военной революции как исторического явления;

2. Изучить воздействие европейской военной революции конца Средневековья - начала Нового времени на процессы развития русского военного дела во 2-й половине XV - XVIII вв.;

3. Найти ответ на вопрос, чем обусловлено запаздывание России в сравнение с Европой с переходом к новой модели военного строительства;

4. Выявить основные этапы военной революции применительно к России и дать характеристику их характерных черт и особенностей;

5. Обозначить воздействие военной революции на процесс развития российской государственности и общества и их основных общественно-политических и социально-экономических институтов.

Объектом исследования выступает сложный, многогранный, во многом противоречивый процесс развития русского военного дела во 2-й половине XV — XVIII вв. и влияние военной революции конца Средневековья - начала Нового времени в западноевропейском военном деле на изменения в организации, структуре, вооружении и тактике русских вооруженных сил в рассматриваемый период.

Предметом исследования являются особенности и закономерности развития вооруженных сил Российского государства во 2-й половине XV - XVIII вв., обусловленные его спецификой и влиянием военной революции в Западной Европе конца Средневековья - начала Нового времени как главного фактора, вызвавшего радикальные перемены в русском военном деле в указанный период.52

52 Для понимания сущности военной революции необходимо иметь в виду, что она представляет собой комплексное, многогранное историческое явление, охватившее все стороны жизни европейского (и российского в том числе) общества на рубеже Средневековья и Нового времени - и социально-экономическую сферу, и политику, и культуру, и, само собой, военное дело. Однако мы преднамеренно ограничили поле исследования только лишь военным делом, поскольку в противном случае тщательное изучение всех основных аспектов военной революции потребовало бы значительного увеличения объема работы.

Источнжовую базу исследования составили как опубликованные, так и неопубликованные документальные материалы.

Все использованные в процесс исследования источники могут быть разделены на несколько групп в зависимости от формы и содержания. Первую группу источников составили законодательные и другие нормативные документы, касавшиеся развития вооруженных сил и военного дела в России в указанный период. Прежде всего, это военные уставы и различные инструкции, регламентировавшие структуру, порядок обучения, особенности действия в бою отдельных подразделений, частей и соединений. Именно в них наиболее ярко отражены особенности официальной военной системы, принятой в качестве основной на время создания и использования устава.53

Различные актовые материалы составили вторую группу источников. Большую ценность для работы составили также изданные в течение XIX - XX в. материалы разрядных и записных книг, а также сметные списки военных сил России. В них содержится ценная информация относительно структуры, дислокации и численности армейских группировок, состава вооружения и других вопросов внутренней жизни вооруженных сил Российского государства.54 Автором было также использовано значительное число актовых материалов, опубликованных в разные годы в различных сборниках архивных материалов. Все вышедшие за два с лишним столетия сборники документов также можно разделить на две основные подгруппы. К 1-й относятся издания, в которых содер

53 Артикул воинский // Российское законодательство X - XX вв. Т. 4. М., 1988; Военные уставы Петра Великого. М., 1946; Суворов А.В. Наука побеждать // Русская военная мысль. XVIII век. М. — СПб., 2003; Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. СПб., 1904; Перевод с галансково письма, что подал боярину Илье Даниловичу Милославскому рейтарсково строю полковник Исак фан Буковен, как всяких чинов урядников воспросить про ратное ученье, что всякому уряднику в ратном строе подобает ведать. И против тех вос-просов - ответ // Русский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. Т. VI. М., 1995 и др.

54 См., например: Дворцовые разряды. Т. I-III. СПб., 1851; Записные книги Московского стола 7143, 7147, 7149, 7155, 7157, 7171 гг. // Русская историческая библиотека. Т. X. СПб., 1886; Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга оффициалыюй редакции (по 1565 г.). М., 1901; Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966; Разрядная книга 1637-38 года. М., 1983; Сметный список военных сил России 1651 г. // Дворянство России и его крепостные крестьяне. XVII - первая половина XVIII в. М., 1989; Сметный список 7139 г. // Временник императорского Московского общества истории и древностей российских. Ч. 4. М., 1849 и др. жатся документы по широкой проблематике - политической, социально-экономической и, в том числе, по военной.55 Ко 2-й группе - сборники документов исключительно по военной истории России, в которых отражена как деятельность отдельных полководцев и военных администраторов, участие русской армии и флота в войнах и отдельных кампаниях и др.56

Для характеристики особенностей развития вооруженных сил Российского государства позднего Средневековья нами также широко использовались данные, содержащиеся в средневековых русских летописных сводах.57 Летописи образовали третью группу источников исследования. Информацию, содержащуюся в летописях, дополняют сведения из произведений средневековой русской литературы, опубликованных в таких многотомных продолжающихся изданиях, как «Библиотека литературы Древней Руси» и «Памятники литературы го

Древней Руси», а также в отдельных изданиях. Они образовали четвертую группу источников.

Пятая группа источников - записки современников и иностранцев, побывавших в России в конце XV - XVIII в., оставивших ценные свидетельства о

55 См.: Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1-5. СПб., 1841-1842; Акты Московского государства. Т. 1-3. СПб., 1890-1901; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией императорской Академии наук. Т. 1-4. СПб., 1836; Дополнения к Актам историческим. Т. 1-12. СПб., 18461875; Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающихся; изданная Николаем Новиковым. Издание 2-е, вновь исправленное, умноженное и в порядок хронологический приведенное. Ч. 1-20. М., 1788-1791; Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Ч. 1-5. СПб., 1813-1894 и др.

56 Например: Сборник военно-исторических материалов. Вып. I-XVI. СПб., 1891-1904; П.А. Румянцев. Документы. Т. I-III. М., 1951-1959; Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 1756-1762 гг. М., 1948; Суворов А.В. Походы и сражения в письмах и записках. М., 1990; Фельдмаршал Румянцев. М., 2001 и др.

57 См.: Воскресенская летопись // Полное собрание русских летописей (далее ПСРЛ). Т. VII-VIII. М., 2001; Иоасафовская летопись. М., 1957; Ипатьевская летопись // Русские летописи. Т. XI. Рязань, 2001; История о Казанском царстве (Казанский летописец) // ПСРЛ. Т. XIX. М., 2000; Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // ПСРЛ. Т. XII-XIV. М., 2000; Псковские летописи // ПСРЛ. Т. V. Вып. 2. М., 2000 и др. со

См., например: Памятники литературы Древней Руси. XIV - середина XV века. М., 1981; Библиотека литературы Древней Руси. Т. 7. СПб., 1999; Воинские повести Древней Руси. Л., 1985 и др. численности, вооружении, организации, тактике и стратегии русских, их поведении в бою и боеспособности отдельных родов войск.59

Для подготовки данного исследования нами были привлечены также и неопубликованные архивные материалы, хранящиеся в фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) и Российского государственного архива древних актов (РГАДА). Из неопубликованных, рукописных архивных документов, хранящихся в РГВИА, были использованы материалы, отложившиеся в фонде 23 (материалы работы воинских комиссий Военной Коллегии), фонде Военно-ученого архива (ВУА), а также материалы фонда 52, который включает в себя документы князя Г.А. Потемкина. Использование этих документов, особенно появившихся в процессе работы воинских комиссий, позволило сделать определенные выводы относительно направлений и тенденций развития русского военного дела в XVIII в., в особенности относительно выбора модели развития русской армии в послепетровское время.

Из материалов, хранящихся в фондах РГАДА, наибольшую ценность для написания данного исследования составили фонды Разрядного приказа (фонд 210), в том числе «Дела десятен» (дела описи 4), столбцы Московского, Владимирского, Белгородского, Новгородского и Севского столов (дела описей 9, 10, 11, 12, 14). Применение архивных материалов, в том числе и впервые вводимых в научный оборот60, позволило сделать ряд важных выводов относительно направления развития военного дела в России XVII - XVIII вв. и внести коррективы в периодизацию истории вооруженных сил России в позднем Средневековье - начале Нового времени.

59 См.: Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000; Манштейн Х.-Г. Записки о России генерала Манштейна. М., 1998; Мархоцкий Н. История московской войны. М., 2000; Россия XVI в. Воспоминания иностранцев. Смоленск, 2003; Иностранцы о древней Москве. Москва XV-XVII веков. М., 1991; Проезжая по Московии. (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов). М., 1991 и др.

60 См., например: РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 9. Столбцы Московского стола. № 862. Документы, касающиеся службы служилых иноземцев. J1. 1-206; Ф. 210. Оп. 4. Дела десятен. № 105. Десятая разборная и денежной выдачи бежецким детям боярским. JL 1-113; Экзерциция конная в полку Его Императорского Высочества // РГВИА. Ф. 23. Воинские Комиссии Военной Коллегии. Оп. 1/121. Д. 1162. J1. 21-32; Разсуждение учиненное в Военной коллегии обще с собранным генералитетом в 742 году о кирасирских 3-х полках // Там же. Д. 1175. JI. 1-9; Разсуждение о преобразовании кавалерии // Там же. Д. 945. JI. 1-15 и др.

В целом же вместе с архивными материалами опубликованные документы, записки иностранцев, летописные свидетельства и разбросанные в большом количестве по работам отечественных и зарубежных историков разрозненные сведения по истории русской армии конца XV - XVIII вв. позволяют воссоздать в целом картину развития отечественного военного дела в рассматриваемое время. Используя их, можно выделить его основные, характерные черты и особенности и дать ответ на поставленные вопросы - имела ли место в России в конце XV - XVIII вв. военная революция, как соотносились в русском военном деле конца Средневековья - начала Нового времени традиции и новации, какими были основные тенденции и направления развития русского военного дела и военного искусства в рассматриваемый период.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины XV и по конец XVIII вв. с экскурсами в более ранние периоды развития русского военного дела. Выбор таких хронологических рамок был обусловлен тем, что в это время в военном деле России постепенно накапливались количественные изменения с последующим резким переходом, скачком в изменения качественные. Этот процесс был обусловлен широким распространением огнестрельного оружия. Под его влиянием постепенно менялись тактика и стратегия русских войск, причем эти перемены обуславливались, помимо развития военной технологии, изменением характера главного противника и театра военных действий, на котором предстояло сражаться вооруженным силам Российского государства. Вплоть до середины XVI в. главным неприятелем для России являлись татары, что нашло отражение в процессах «ориентализации» русского военного дела. Однако впоследствии главные внешнеполитические ориентиры Москвы все более и более смещались на Запад. Столкнувшись во 2-й половине XVI — начале XVII в. с более передовой западноевропейской военной школой, русские были вынуждены ускорить процесс перенимания последних европейских новинок в военном деле. В 1-ю четверть XVIII в. в развитии военного дела Российского государства произошел переход на качественно иной уровень развития, после чего в течение XVIII в. происходила адаптация новой модели строительства вооруженных сил к русским условиям. С военными преобразованиями императора Павла I, фактически завершившими процесс создания современной армии, военная революция в России стала свершившимся фактом.

Теоретико-методологические основы исследования. Научной основой исследования послужили главные принципы исторической науки - историзм, требующий конкретного изучения общественно-исторического явления в процессе его развития и во всех его взаимосвязях, со всесторонним анализом и оценкой фактов; объективность, нацеленная на комплексное изучение и анализ как негативных, так и позитивных аспектов исторического явления; достоверность, основанная на привлечении широкой источниковой базы; всесторонность и комплексность исследования.

Рассматривая исторический процесс как волнообразный, нелинейный, многовариантный, автор использовал в ходе исследования цивилизационный и формационный подходы. Использование этих подходов позволило органично соединить их достоинства, совместить такие фундаментальные научные принципы, как историзм, объективность и логичность, избежать искажений при воссоздании реальной картины протекания исторических процессов в прошлом, максимально учесть все основные факторы, оказывающие воздействие на исторический процесс - от географического и природно-климатического до духовного. Все это имеет непосредственное отношение к России и к истории русского военного дела. История России является неотъемлемой частью мирового исторического процесса, а история русского военного дела — частью российского исторического процесса. Поэтому к ним в той или иной степени приложимы основные исторические закономерности, присущие развитию человеческой цивилизации в целом.

Такой подход позволяет исследовать реально совершавшийся исторический процесс в действительной системе координат и оценить итоги развития исторических явлений по их промежуточным и конечным результатам, а также по их соответствию реальным национально-государственным интересам.

В ходе исследования были использованы сравнительно-исторический, ретроспективный, проблемно-хронологический, синхронный и системно-логический методы. Применение сравнительно-исторического метода позволило сопоставить особенности протекания общественно-исторических процессов на разных этапах в различных обществах и регионах с целью выявить общее и отличное с дальнейшим обоснованием причин возникновения черт сходства и различия. Ретроспективный метод позволил вычленить наиболее существенные процессы, факторы и закономерности, отбросив в сторону все несущественное для раскрытия сущности исторического процесса применительно к конкретным условиям. Проблемно-хронологический метод дает возможность соединить в единое целое различные сюжетные линии в их временной последовательности, проследить внутреннюю логику развития изменений событий и явлений, тогда как синхронный - сопоставить явления, имевшие место в различных регионах Земли в одно и тоже время с целью выявить общее и различное в них. Применение системно-логического метода позволяет объективно анализировать в единой системе координат различные исторические сюжеты, внешне, казалось бы, ничем не связанные.

В методологическом плане автор разрабатывал проблему, заявленную в исследовании, с использованием различных концепций, придерживаясь принципа плюрализма. В качестве методологической основы исследования автором использовались работы как отечественных, так и зарубежных историков и военных теоретиков прошлого и настоящего — Н. Макиавелли, Наполеона, С.М. Соловьева, Н.Я. Данилевского, В.О. Ключевского, Н.П. Михневича, А. Тойнби, Г. Дельбрюка, А.В. Чернова, М. Робертса, М.А. Барга, JI.B. Милова и ряда других ученых. Исходя из принципа объективности, диссертант принципиально отверг неоправданное неприятие марксистской философской и общественной мысли, особенно в той ее сфере, что непосредственно касалась истории военного дела, поскольку многие положения и идеи относительно закономерностей его развития, высказанные основателями и последователями этого философского течения, не утратили своей актуальности до сих пор. Привлекая к подготовке исследования работы различных авторов, диссертант исходил, прежде всего, из степени важности вклада историка или мыслителя в постижение закономерностей развития военной сферы.

В целом методологическая задача исследования заключается в поиске решения вопроса об оптимальном сочетании эмпирического и теоретического начал в изложении исторического материала и его проблемно-содержательной реконструкции.

Научная новизна исследования состоит в том, что после полувекового перерыва, предпринята попытка целостного, комплексного изучения истории развития вооруженных сил России в конце Средневековья — начале Нового времени, должным образом неразработанной в отечественной историографии последних десятилетий. На основании привлечения опубликованных и неопубликованных источников в исследовании освещены основные аспекты истории вооруженных сил Российского государства во 2-й половине XV - XVIII вв.

Исследование подготовлено с позиции критического подхода к сложившимся в отечественной историографии в целом негативным стереотипам восприятия вооруженных сил России конца Средневековья - начала Нового времени, с позиций приоритета объективного рассмотрения исторической истины.61

Научная новизна исследования проявляется также в том, что процесс развития военного дела в России во 2-й половине XV - XVIII вв. был подвергнут изучению в тесной взаимосвязи с процессами, происходившими в военном деле как Востока, так и Запада. Впервые в отечественной историографии для изучения особенностей развития русского военного дела этой эпохи была использована концепция «военной революции», разработанная первоначально применительно к условиям Западной Европы. В ходе исследования в определение сущности данной концепции были внесены определенные коррективы и уточнения, придавшие ей более законченный и универсальный вид.

61 См., например: Соловьев С.М. Сочинения. Кн. V. Т. 9. М., 1990. С. 163; Кн. VII. Т. 13. М., 1991. С. 67 и др.

В диссертационном исследовании предлагается комплексный, интегратив-ный подход к изучению влияния глобального процесса военной революции конца Средневековья — начала Нового времени на ход развития русского военного дела во 2-й половине XV - XVIII вв. Развитие военного дела в России представлено как часть общеевропейского, общемирового процесса развития военного дела и военного искусства. В ходе исследования автор, сосредоточившись на исследовании военных аспектов этой революции применительно к России, предложил новую периодизацию развития русских вооруженных сил в указанный период, раскрыл характерные черты реализации основных компонентов военной революции применительно к русским условиям; дал объяснение причинам выбора русским правительством в качестве основного образца для подражания шведско-голландской, протестантской модели военного строительства. При этом соискатель показал, что:

Во-первых, Россия вступила на этот путь несколько позднее, чем Европа, и процесс накапливания количественных изменений в военном деле в России отличался более медленными темпами, чем в Западной Европе. Вместе с тем новые явления в военном деле, связанные, прежде всего, с внедрением огнестрельного оружия, внедрялись в повседневную русскую военную практику быстрее, чем у ее азиатских противников.

Во-вторых, с течением времени подход русских властей к заимствованию опыта европейского военного строительства изменялся в соответствии с общим изменением внешнеполитической доктрины и ориентации, а также в связи с особенностями тактики вероятных противников.

В-третьих, скачок в развитии русского военного дела, переход на качественно иной уровень произошел очень быстро, значительно быстрее, чем в Западной Европе. Если в последней период создания новой военной модели и ее совершенствования занял более полустолетия, то в России на это ушло около десятка лет - по существу, собственно военная революция в России как переход к новому качеству произошла в первом десятилетии XVIII в.

Такой ускоренный в сравнение с Западной Европой переход к новой модели военного строительства был обусловлен, с одной стороны, накопленным русскими к тому времени значительным опытом использования отдельных положений новой военной теории и практики, а с другой - активным привлечением к делу изменения основных составляющих русской военной теории и практики иностранных военных специалистов. По мнению автора, прежняя точка зрения о незначительном влиянии иностранных военных специалистов на развитие русского военного дела в позднем Средневековье и в начале Нового времени, господствовавшая в отечественной историографии, нуждается в серьезной корректировке. Вопрос необходимо ставить в иной плоскости - признавая значительный вклад иностранцев в развитие русского военного дела 2-й половины XV - XVIII вв., особенно в XVII - XVIII вв., основное внимание необходимо сосредоточить на проблеме характера восприятия европейского опыта военного строительства применительно к конкретным условиям развития русского военного дела на определенных этапах его истории. В целом же концепция военной революции применительно к истории России подтверждает концепцию «догоняющей» модели развития Российского государства и общества по отношению к Западной Европе в эпоху позднего Средневековья и Нового времени.

Эти выводы стали возможны потому, что развитие русского военного дела в конце Средневековья - начале Нового времени было подвергнуто рассмотрению в широком временном и пространственном диапазоне с привлечением большого количества документальных материалов. Применение концепции военной революции к исследованию процессов развития военного дела в России в тесной взаимосвязи с эволюцией всего Российского государства, общества, их основных институтов в целом представляет новый научный подход к изучению истории России. Он позволяет рассмотреть известные исторические факты и явления в новом ракурсе, выявить глубинные закономерности исторического процесса в России и в целом в мире, внести определенный вклад в историческое знание о прошлом России и сделать практические рекомендации относительно особенностей реформирования современного Российского государства и общества.

Апробация исследования. Основные теоретические разработки, положения и выводы изложенные в исследовании, были апробированы диссертантом в 24 печатных работах, в том числе 2-х авторских и 1-й коллективной монографиях, 12-ти научных статьях и 1-м учебном пособии (в соавторстве) общим объемом 48,2 п.л. Они получили также отражение в докладах и сообщениях на ряде научных конференций63, а также были использованы в процессе чтения соискателем лекционных и специальных курсов по истории России и истории отечественного государства и права.

Достоверность исследования подтверждается широкой источниковой базой, использованием самых разнообразных источников, их критическим анализом, проверкой и перепроверкой в случае необходимости фактического материала с посредством сопоставления с параллельными источниками и свидетельствами независимых авторов, а также привлечением широкой историографии по проблеме.

Научная значимость исследования заключается в разработке одной из важных проблем российского исторического процесса - развития русского военного дела в контексте изменения военного дела во всем мире с началом внедрения

См., например: Пенской В.В. Военная революция в Европе и вооруженные силы России второй половины XV - XVIII вв.: от дружины к регулярной армии. М.: Московский городской институт управления Правительства Москвы, 2004; Пенской В.В. Попытка военных реформ в России начала XVII века // Вопросы истории. 2003. № 11. С. 127-138; Пенской В.В. Армия Российской империи в XVIII в.: выбор модели развития // Вопросы истории. 2001. № 7. С. 119-136; Пенской В.В. Строительство Белгородской черты и формирование солдатских и драгунских полков на юге России в конце 30 — начале 40-х гг. XVII в. // Научные труды аспирантов и докторантов / ФНПК МосГУ. 2004. № 6 (29). М.: Социум, 2004. С. 34-47; Пенской В.В. Военная реформа в России начала 30-х гг. XVII в. и Смоленская война 1632-1634 гг. // Сборник научных трудов преподавателей и аспирантов. Вып. 11. Белгород: ИПЦ «По-литерра», 2003. С. 64-77; К истории начала формирования профессионального офицерского корпуса в русской армии в XVII в. // Классы и социальные группы в судьбах России. Материалы 32-й Всероссийской заочной научной конференции. СПб.: Изд-во «Нестор», 2003. С. 18-21 и др.

В том числе на Первой общероссийской научно-технической конференции «Вузовская наука - региону» (Вологда, 27-28 февраля 2003 г.); Всероссийской научной конференции «Военная реформа в России: история и современность» (Екатеринбург, 23-24 ноября 2002 г.); Двадцать третьей Всероссийской заочной научной конференции «Актуальные вопросы российской военной истории» (Санкт-Петербург, 2001) и ряде др. в военную практику огнестрельного оружия; в создании целостной, неразрывной картины последовательных, тесно взаимосвязанных друг с другом изменений в военном деле России в конце Средневековья — начале Нового времени; в показе тесной связи между процессами перемен в политической, экономической, социальной и культурной жизни Российского государства и общества и изменений в военном деле на фоне европейских и общемировых тенденций исторического процесса в эту эпоху; в обосновании обусловленности модерниза-ционных процессов в России потребностями поддержания уровня военной мощи, необходимой для решения жизненно важных для государства и общества задач.

Практическая значимость исследования. Научно-практическое значение диссертации заключается в том, что проведенный соискателем анализ особенностей развития вооруженных сил России в конце Средневековья - начале Нового времени позволяет сделать вывод о наличии преемственности и непрерывности в процессе изменения русского военного дела в указанную эпоху. Результаты исследования показывают, что военные реформы Петра I, от которых обычно ведется отсчет истории регулярной армии в России, на самом деле стали результатом многовекового процесса заимствования и приспособления под конкретно-исторические условия опыта военного строительства как Запада, так и Востока и попыток создания применительно к российским условиям наиболее эффективной военной системы, в наибольшей степени отвечавшей возможностям и потребностям Российского государства и общества.

Положения и выводы исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении истории Российского государства и общества эпохи позднего Средневековья - начала Нового времени в контексте мировой истории, исследовании особенностей протекания модернизационных процессов в России в различные исторические периоды, при подготовке и издании обобщающих трудов по истории России. Вместе с тем они могут быть использованы как учебный материал в процессе преподавания истории Отечества и всеобщей истории, истории российской и мировой культуры в учебных заведениях высшей и средней школы, при чтении учебных и специальных курсов на исторических факультетах, а также при подготовке курсантов и слушателей военных училищ и академий.

Научные выводы, выносимые на защиту, сводятся к следующему:

1. Исходной посылкой к настоящему исследованию послужила концепция военной революции, которая заключается в том, что военное дело развивается неравномерно, скачкообразно. Периоды длительного, относительно неторопливого накопления количественных изменений в этой сфере сменяются временами бурного роста, перехода в новое качество, когда из недр прежней военной системы рождается и начинает развиваться новая, в корне отличающаяся по основным параметрам.

2. В Западной Европе в позднем Средневековье - начале Нового времени имела место глобальная военная революция, связанная с радикальными изменениями в тактике и стратегии, которые были вызваны широкомасштабным внедрением в повседневную военную практику огнестрельного оружия. Эта революция, распространясь подобно кругам от брошенного в воду камня, затронула весь мир и способствовала формированию современного мироустройства. Первыми вступив на путь кардинальных изменений в военном деле, европейцы сумели удержать это первенство до наших дней, что, в конечном итоге, привело к установлению политического, экономического и военного господства Европы над всем остальным миром.

3. Сохранить свою независимость и способность оставаться субъектом международных отношений можно было только одним путем — вовремя подключиться к процессу изменений в военном деле и удерживать необходимый темп перемен не только в военной сфере, но и в политике, экономике и культуре.

Исходя из этого, мы предложили свое видение особенностей процесса развития военного дела в России в позднем Средневековье — начале Нового времени, исходя из того, что российский исторический процесс является частью мирового:

1. Образование Российского государства совпало по времени с формированием централизованных, абсолютистских монархий в Западной Европе, причем если в ведущих европейских державах появление такого рода государства стало возможным в результате длительного вызревания внутренних предпосылок и в меньшей степени - внешних, то в России дело обстояло несколько иначе -внешние предпосылки играли большее значение, чем внутренние.

2. На формирование Российского государства и присущих ему характерных черт и особенностей огромное влияние оказало внешнее давление, выразившееся в постоянном военном противоборстве сначала с татарскими ханствами, а потом с Великим княжеством Литовским, Речью Посполитой (с 1569 г.) и Швецией. Попытка добиться закрепления за Россией имперского статуса встретила негативную реакцию соседей России, отнюдь не стремившихся допускать ее в качестве равноправного партнера «европейского концерта».

3. Прорыв образовавшегося вокруг России кольца враждебных государств, без чего было невозможно ускорение социально-экономического, культурного и политического развития страны, был возможен только при наличии мощных, современных вооруженных сил.

4. Создание современной армии и поддержание ее боеспособности на должном уровне требовало постоянного отслеживания и внедрения в собственную военную практику последних новинок в военном деле окрестных государств, и, прежде всего, на Востоке и на Западе.

5. Генеральная линия в развитии русского военного дела определялась прежде всего в зависимости от основного направления внешнеполитической деятельности. До середины XVI в. главным противником России были татары, после этого на первый план все больше стали выходить Литва, Польша и Швеция. Поэтому первоначальный вектор развития русского военного дела, выразившийся в перенимании восточного опыта ведения войны, в «ориентализации» русского войска в конце XV — 1-й половине XVI в., сменился в XVII в. на следование в струе формирующейся новой западноевропейской военной системы, возникшей в результате военной революции.

6. Необходимость не отстать от Европы в столь важном для дальнейшего существования государства деле вынудили русское правительство в XVII в. приступить к широкомасштабным военным реформам, которые завершились радикальными преобразованиями XVIII в., в ходе которых патриархальное Московское царство была заменено на «регулярную» Российскую империю.64 Это превращение было обусловлено требованиями завершения в России военной революции.

7. Развитие военного дела в России с середины XV по конец XVIII в. в исследовании трактуется, таким образом, как непрерывный процесс накопления количественных изменений в технологии, тактике и стратегии, которые привели в начале XVIII в. к резкому скачку, после чего наступил период адаптации европейской модели развития военного дела применительно к конкретным российским условиям.

8. Признавая неверным отрицание значительного европейского влияния на развитие русского военного дела, мы предлагаем иначе взглянуть на проблему взаимодействия России и Европы в этом вопросе - главное внимание в этом разрезе нужно сосредоточить на решении вопроса о характере перенимания европейской военной теории и практики позднего Средневековья — начала Нового времени применительно к конкретным условиям развития русского военного дела в указанный период.

Структура диссертации состоит из Введения, шести глав, Заключения, Списка источников и литературы, приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Развитие вооруженных сил России и военная революция в Западной Европе во 2-й половине XV - XVIII вв.: сравнительно-исторический анализ"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Конец Средневековья - начало Нового времени в мировой истории - особое время, время смены лидера. Вплоть до XVI и даже начала XVII вв. Восток превосходил Запад по всем основным параметрам - по численности населения, экономической, политической и военной мощи, и даже по уровню культуры. Однако веками накапливавшиеся перемены в общественно-политической, экономической и культурной жизни Европы на переломе Средневековья и Нового времени дали свой эффект. Количество перешло в качество, и Европа, ранее отстававшая в темпах развития от более динамичной Азии, в XVI в. стала резко набирать «скорость» и к началу XVIII в. вышла на передовые позиции в мире. Это лидерство Европа сохраняет и до сих пор (если считать, что Северная Америка является частью европейской цивилизации).

Если отбросить в сторону политические, экономические, культурные предпосылки этого лидирующего положения Европы в современном мире, то необходимо признать, что во многом оно было предопределено военным превосходством европейцев над своими потенциальными противниками за пределами родного континента. Военное же превосходство европейцев во многом стало следствием военной революции, произошедшей как раз на переломе Средневековья и Нового времени. Основные черты ее заключались в замене холодного оружия на огнестрельное как основного вооружения сухопутных армий и флотов; в преобладании пехоты над кавалерией; в повсеместном введении линейной тактики, носившей в целом оборонительный, а не ударный, как в Средневековье, характер; в создании постоянных регулярных армий, превосходивших по численности на порядок средневековые милиции; в полной ликвидации частных армий и превращении вооруженных сил как инструмента насилия в исключительную прерогативу государства.1

1 Военную революцию в определенном смысле можно сравнить с революцией промышленной, В экономике на смену мастерской ремесленника пришла мануфактура, и в военном деле исход сражений и битв решали не индивидуальные бойцы, а обезличенные однообразным

Введение в повседневную военную практику и быстрое совершенствование огнестрельного оружия в корне изменило европейское военное дело на рубеже двух эпох - Средневековья и Нового времени. Отныне никакое мужество отдельно взятого воина, его сноровка, опыт, качества бойца, умение драться ничего не значили перед лицом слаженных действий десятков и сотен солдат, вооруженных огнестрельным оружием, действующих как одно целое под началом опытных, знающих офицеров при поддержке могущественной артиллерии.

В результате военной революции военное дело в начале Нового времени снова, как и в античное время, превратилось из искусства в науку. Острое соперничество между европейскими государствами, межгосударственная конкуренция за господство на континенте, обусловленная религиозными, династическими, политическими и многими другими причинами способствовало стремительному развитию военного дела. Это обстоятельство вкупе с принадлежностью к одной и той же европейской, христианской цивилизации обусловили тот факт, что новые находки, изменения в военной сфере, будь то в технике, в тактике или стратегии, быстро перенимались и передавались от одного европейского государства к другому.3 Малейшее отставание в этих вопросах означало для государства и нации поражение, утрату политического и экономического статуса, своего места в «европейском концерте» и превращение из субъекта пообмундироваиием, амуницией и обучением массы рядовых солдат и офицеров, являвшихся легко заменяемыми винтиками огромного военного механизма.

2 Меняется даже характер военной музыки. Как отмечал Й. Хейзинга, «в конце XV в. появляются ландскнехты с огромными барабанами - обычай, который был заимствован на Востоке. Барабаны с их чисто гипнотизирующим воздействием, лишенным всяческой музыкальности, знаменуют разительный переход от эпохи рыцарства к милитаристскому духу нашего времени: это одни из элементов процесса механизации войн (выделено нами -П.В.)» (Хейзинга Й. Осень Средневековья. М., 2002. С. 125).

3 При всех различиях между католиками и протестантами европейцы в целом воспринимали внешний мир как враждебный, чуждый им. Особенно это заметно начиная с середины XVII в., когда религиозные разногласия по завершению Тридцатилетней войны отошли на второй план и на первый план вышли интересы правящих европейских дииастий. Так, в конце XVII в. религиозные разногласия отнюдь не помешали объединиться католикам французам и баварцам с протестантами шведами в борьбе с протестантами англичанами и голландцами и католиками имперцами за гегемонию в Европе. литики в ее объект. В свою очередь, это стимулировало дальнейшее развитие европейского военного дела, не позволяя ему останавливаться.4

Вызов со стороны Европы всему остальному миру требовал адекватного ответа, если соседи европейцев не хотели оказаться в положении завоеванных и покоренных. Далеко не все смогли это сделать, и примеры успешной модернизации, удачного включения в «гонку за лидером» можно перечесть буквально по пальцам одной руки. Еще в начале XVI в. на политической карте мира существовало немало могущественных империй, казавшихся несокрушимыми на фоне слабых, непрерывно враждующих между собой европейских государств. Однако по прошествии трех столетий они исчезли, захирели или попали в зависимость от Европы.

Особенно показателен в этом отношении пример Османской империи. Как отмечала A.JI. Хорошкевич, «.турецкий султан в Европе XVI столетия был олицетворением идеального и могущественного государя, сумевшего разумно управлять своей богатой страной и создать мощное прекрасно вооруженное войско».5 Под натиском казавшихся непобедимыми и неисчислимыми полчищ «Великого турка» трепетала вся Европа, дважды османы подступали к стенам Вены, причем в последний раз в 1683 г., исламские корсары добирались даже до берегов Англии и фактически на время превратили Средиземное море в турецкое озеро. Даже в 1-й половине XVIII в. Османская империя оставалась достаточно сильным и опасным противником. Но ее могущество к этому времени в значительной степени было уже эфемерным. Империя превратилась в колосса на глиняных ногах. Уже в конце XVI в. появились первые признаки серьезного политического, экономического и социального кризиса империи, а к концу XVII в. они проявились в полную силу. Наиболее трезвомыслящие политиче

4 Интересное объяснение причин этой борьбы выдвинул И. Яковенко. Он писал: «Модернизация рождает войны и противостояние с остальным миром. Модернизирующееся общество должно себя отстаивать. Почему? Потому, что модернизация дает преимущества в конкурентной борьбе за людей и территории. И, естественно, те, кто лишен этих преимуществ, стремятся противостоять качественным переменам» (Яковенко И. В чем ошибся Хантингтон // Знание - сила. 2002. № 1. С. 15).

5 Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. С. 247. ские деятели Турции 2-й половины XVII в. (например, великие визири семейства Кепрюлю) понимали это, и уже тогда были сделаны первые попытки выйти из затянувшегося кризиса. Они попытались решить накопившиеся проблемы традиционными, испытанными средствами, посредством восстановления старых политических, социальных и военных институтов, в частности, пришедшей было в упадок тимарной системы и возврата к политике завоевательных войн, ранее приносивших немалый доход султанской казне и участникам походов. Не случайно в тюркологической литературе время их правления получила название «эпоха традиционных реформ». 6 Однако эти меры османского правительства дали лишь временный эффект и оттянули начало падения турецкого могущества на полсотни лет. Уже в начале XVIII в. Османская империя окончательно перешла к обороне, отказавшись от попыток расширения своих владений за счет соседей.

Таким образом, правящая верхушка Порты, успешно включившись на первых порах в процесс военной революции, не смогла поддержать заданный темп перемен. Благоприятный момент для начала модернизации был упущен. Потребовались сокрушительные поражения в войнах 1768-1774 и 1787-1791 гг. от обученных и вооруженных по-европейски русских армий, чтобы османские власти наконец-то обратились к новым методам ведения войны. Но было уже слишком поздно начинать реформы. Турция утратила прежнюю мощь и славу и

6 См., например: Витол А.В. Османская империя (начало XVIII в.). М., 1987. С. 41.

7 Изучение опыта неудачных реформ в Турции имеет определенный интерес для исследования особенностей аналогичных процессов в России на рубеже Средневековья и Нового времени. Поскольку Россия, как уже было отмечено выше, в отличие от Турции смогла подняться на иной, более высокий уровень развития, ответ на вопрос о причинах неудачи реформаторской политики в Турции имеет большую важность. В качестве рабочей гипотезы можно предположить, что она может быть объяснена, исходя из принадлежности Турции к иной, мусульманской, цивилизации, вследствие чего взаимодействие двух разных культур в определенной степени было затруднено. Кроме того, Турция, в отличие от России, была более богатой людскими и природными ресурсами страной, что обусловило более длительное существование традиционных политических, экономических и социальных институтов. Наконец, глубина социально-политического кризиса, поразившего Османскую империю па рубеже XVI/XVII вв. (т.е. примерно в то же самое время, что и Россию), была меньшей, и преодолен он был с относительно меньшими затратами, что создало иллюзию определенной эффективности, устойчивости традиционных форм жизни. Этой же иллюзии способствовали и временные успехи «традиционных реформ» визирей семейства Кепрюлю в середине XVII в. во 2-й половине XIX в. окончательно превратилась во второстепенное государство между Европой и Азией.

Похожая судьба ожидала Цинскую империю, которая, прибегнув к политике самоизоляции и не сумев подключиться к процессу модернизации, в 40-х гг. XIX в. оказалась бессильна что-либо предпринять против европейских колонизаторов, а к началу XX в. и вовсе оказалась поделена на сферы влияния европейскими державами. Конгломерат индийских государств, образовавшийся после фактического распада к середине XVIII в. империи Великих Моголов, и вовсе превратился в британскую колонию. И лишь два неевропейских государства сумели избежать общей участи - Япония и Россия.

В развитии военного дела позднесредневековой России и Турции можно найти много общего, но, в отличие от своего южного соседа, Россия стала ярким примером успешной модернизации в военной сфере. Родившееся в конце XIII в. и мужавшее в упорной борьбе как со внешними, так и со внутренними противниками, Московское княжество постепенно собрало под своей властью прилегающие русские земли и превратилось в могущественное и влиятельное государство на востоке Европы. Постоянное внешнее давление как с Востока, так и с Запада обусловило то огромное внимание, которое московские государи уделяли развитию своей армии. Мощные вооруженные силы были не только залогом сохранения православной русской цивилизации и Московского государства, выступавшего в роли своеобразного «кокона» для нее, но и для дальнейшей экспансии и расширения. Ибо в те времена, да и сейчас, авторитет и влияние государства на международной арене был непосредственно связан с успешной и активной внешней политикой, а армия выступала ее главным инструментом.

8 Историю реформ в Турции и анализ причин неудач реформаторской политики османской правящей верхушки см.: Петросян И.Е., Петросян Ю.А. Османская империя: реформы и реформаторы (конец XVIII - начало XX в.). М., 1993. Можно предположить, что и великие державы Европы не были слишком сильно заинтересованы в том, чтобы Турция смогла вернуть себе былое величие. Во всяком случае, они практически единым фронтом выступили против попыток египетского паши Мохаммеда-Али и его преемников модернизировать Египет и сделать его сильным и независимым государством, используя европейский опыт создания сильной регулярной армии в сочетании с восточными политическими традициями.

Естественно, что в этих условиях не могла не возникнуть проблема - по какому пути развивать вооруженные силы, на кого ориентироваться, что взять за образец. Геополитическое и стратегическое положение России делало ее решение сложным процессом, поскольку Российское государство, взаимодействуя и с Западом, и с Востоком, испытывало воздействие культурных импульсов и с той, и с другой стороны. Анализ основных тенденций развития русского военного дела в эпоху позднего Средневековья показывает, что первоначально оно развивалось в рамках восточной военной традиции. Это было обусловлено как борьбой России с осколками Золотой Орды за наследство Чингизидского дома, спецификой ведения войны в степных условиях с мобильными и маневренными кочевыми ордами и несомненным, на то время, превосходством восточных способов ведения войны над западными.9 Все это обусловило ускоренный процесс «ориентализации» русского военного дела во 2-й половине XV - XVI вв. Азиатское влияние сильнейшим образом сказывалось на облике, тактике, стратегии, одним словом, на всех основных особенностях вооруженных сил молодого Российского государства. Не случайно практически все иностранцы, бывавшие в России в XVI в., в один голос подчеркивали чрезвычайную схожесть русских и татар в методах и приемах ведения войны.

Вместе с тем, в России внимательно следили за всеми новинками военного дела, прежде всего техническими, которые появлялись на Западе, и быстро вводили их на вооружение русских ратных людей. Если первые упоминания об артиллерии на русской службе появляются немногим более чем пятьдесят лет спустя ее использования в осадной войне в Западной Европе, то ручное огнестрельное оружие активно применяется русскими практически в одно и то же время, что и на Западе — в начале XVI в. В дальнейшем напряженная борьба с Крымом, Казанью и Великим княжеством Литовским вынуждала московских государей и царей постоянно напрягать все силы своего государства. Поиск московитами наиболее эффективных, оптимальных способов организации воо

9 Военная революция как коренные изменения в военном деле, связанные с широким внедрением в повседневную военную практику огнестрельного оружия, еще только делала и в Европе, и на Востоке первые шаги. руженных сил не прекращался ни на минуту. В ходе предпринятых Иваном IV и правительством Избранной рады реформ было в целом завершено формирование во многом схожей с османской военной машины, в которой составлявшая основу вооруженных сил конная поместная милиция (аналог турецких тима-риотов) удачно была дополнена организованной на более или менее постоянных началах пехотой, оснащенной огнестрельным оружием, и сильной артиллерией, полевой и осадной.

Такая армия успешно сражалась с татарами крымскими (типичными кочевниками) и казанскими (тактика которых существенно отличалась от крымских вследствие того, что армия Казанского ханства включала в себя многочисленную пехоту, набранную из народов Поволжья), и с организованными схожим с русским способом войсками Великого княжества Литовского.

Однако в последней трети XVI в. внешнеполитическая ситуация вокруг России стала постепенно изменяться. Ливонская война способствовала ускорению переориентации внешнеполитической деятельности Российского государства. «Балтийский» вопрос стал занимать в ней все более и более важное значение. Попытки России утвердиться на берегах Балтики, добиться признания имперского статуса у своих соседей, продолжить начатую в конце XV в. экспансию на западном направлении ускорили образование единого польско-литовского государства - Речи Посполитой, которое сменило Великое княжество Литовское в борьбе за гегемонию в Восточной Европе. Успешные войны, которые вела Речь Посполитая в конце XVI - 1-й четверти XVII в., во многом стали следствием военных реформ конца 70-х — начала 80-х гг., в ходе которых была создана мощная военная машина, сочетавшая в себе элементы восточной и западноевропейской военных традиций. Она обеспечила Речи Посполитой победы в Ливонской войне и серии польско-литовско-шведских войн на рубеже XVI/XVII вв., а также возврат ряда пограничных земель, в том числе Смоленска, утраченных столетие назад во время неудачных войн Литвы с Россией.

Успешные действия польско-литовской армии ускорили процессы военных перемен в Швеции, где король Густав-Адольф воспринял голландскую модель военного строительства и усовершенствовал ее, и в России, где правящая верхушка убедилась в недостаточной эффективности прежней военной машины в борьбе с интервентами в годы Смуты. Начался процесс постепенной переориентации генеральной линии развития русского военного дела с «восточного» на «западное» направление.

Первые его признаки наметились еще во 2-й половине XVI в., когда процессы заимствования русскими европейских военных технологий ускорились. Число западноевропейских военных специалистов на русской службе выросло, появились первые отряды иностранных наемников, принимавших активное участие в столкновениях с татарами начиная с 70-х гг. XVI в. Смута сыграла роль своего рода спускового механизма для начала более серьезных перемен. В эти тяжелые годы благодаря активному участию европейских наемников и военных специалистов в борьбе враждующих партий и группировок русские получили неплохое представление относительно последних новинок военного дела, появившихся к тому времени в Западной Европе. Был получен также и первый опыт применения полученных знаний на практике. Правда, на первых порах после завершения Смутного времени дальнейшего продолжения политики преобразований в военной сфере, начатых в 1609-1610 гг., не последовало, и, прежде всего, по экономическим причинам - страна была разорена, казна пуста, и даже для содержания прежней армии не хватало средств, не говоря уже об ее модернизации.

Возврат к политике преобразований в военной сфере произошел в конце 20-х гг., когда раны, нанесенные Смутой, были залечены. Активизация внешнеполитической деятельности и возросшие имперские амбиции первых Романовых потребовали, вопреки консервативно настроенному общественному мнению, модернизации вооруженных сил. На протяжении «бунташного» XVII столетия русские опробовали практически все европейские военные новинки. В результате опытным путем была выработана достаточно эффективная модель военной организации, включавшая в себя элементы старой восточной традиции, переходной польско-литовской и потенциально самой прогрессивной протестантской военных школ. Новая военная машина, универсальная по своей сущности, была не без успеха опробована против самых разных противников в ходе крупных военных конфликтов XVII в., в которых пришлось принять участие России — в Смоленской войне 1632-1634 гг., войне с Речью Посполитой из-за Украины в 1654-1667 гг., русско-шведской войне 1656-1661 гг. и войне с Турцией и Крымом в 1672-1681 гг.

Однако процесс накопления количественных изменений в русском военном деле в XVII в. не был завершен переходом в иное качественное состояние. Военная революция в России к концу XVII в. еще не победила, еще не стала свершившимся фактом. В борьбе традиций и новаций перевес пока оказался на стороне традиций. Попытка перенять новейшие достижения европейской военной техники, тактики и стратегии без коренных перемен в остальных сферах жизни общества и государства не могли привести к положительным конечным результатам. Столкнувшись со множеством неразрешимых на то время в рамках прежней традиции проблем, прежде всего финансовых и экономических, московские власти были вынуждены пойти на компромисс. Компромиссные же решения редко когда бывают удачными и приносящими длительный положительный эффект. Так оказалось и в этом случае. Стоило только правительству в конце 80-х — начале 90-х гг. XVII в. ослабить внимание к вопросам военного строительства, и непрочные еще основания новой военной системы стали быстро разрушаться, а боеспособность армии, втянутой во внутриполитические интриги, стала падать.

Это наглядно подтвердили состоявшиеся в 1695-1696 гг. Азовские походы Петра Алексеевича, когда для овладения небольшой турецкой крепостью на окраине Османской империи потребовалось организовать два больших похода и мобилизовать значительные по тем временам силы. Однако не только негативное впечатление от походов побудили Петра изменить генеральную линию военного строительства. На это повлияли неудача в создании большой антиосманской коалиции, неудовлетворенные внешнеполитические амбиции Петра и, не в последнюю очередь, его сомнения в благонадежности старой армии, особенно усилившиеся после дела полковника Цыклера в 1697 г. и очередного стрелецкого бунта 1698 г.

Готовясь к Северной войне со Швецией, Петр попытался отказаться от прежних принципов военного строительства. Полностью это ему не удалось, поскольку именно старые полки, их кадровый состав стал основой новой армии. Однако стремясь создать политически благонадежную и в тоже время бое* способную армию, Петр завершил процесс перехода от старой, квазипостоянной и полурегулярной армии к новой, полностью регулярной и постоянной. Военная революция в России свершилась. Многочисленная, хорошо обученная и вооруженная, отличавшаяся высоким моральным духом, регулярная русская армия XVIII в. вынудила иностранных политиков считаться с мнением России, которая стала полноправным членом «европейского концерта».

Итак, развитие вооруженных сил России с середины XV по конец XVIII в. можно представить как единый, непрерывный процесс поиска наиболее эффективной модели военного строительства, в наибольшей степени соответствовавшей как внешнеполитическим интересам Российского государства, так и его ресурсам — людским, материальным и иным. В Москве достаточно быстро оценили те преимущества, которые можно было получить, заимствуя на Востоке и на Западе новинки военной технологии, теории и практики. Однако в отличие от правящей элиты Османской и других великих восточных империй, mockorh-ты, принадлежавшие к восточной ветви христианства, раньше столкнулись с военным вызовом со стороны Запада, перешедшего на новые принципы организации военного дела, и почувствовали растущую неэффективность собственной военной машины. В итоге Россия вовремя успела присоединиться к начавшемуся процессу радикальных перемен в военном деле, которые в конечном итоге привели к созданию новой, в корне отличающейся от старой военной машины, более совершенной и эффективной.

Характеризуя процесс развития русского военного дела в указанный период, можно выделить основную идею, красной нитью проходившей через все перемены в военном деле в XV - XVIII вв. Она заключалась прежде всего в постепенном превращении милиционного, средневекового по форме и по содержанию войска в регулярную армию Нового времени. Этот процесс проходил на фоне и являлся частью постепенного усиления позиций государства и напротив, умаления значения общества, которое в конце концов оказалось подчинено государством. Главным итогом военной революции в России стало превращение Московского царства в Российскую империю, в могущественное государство, голос которого учитывался европейскими политиками при решении важных политических проблем.

Вместе с тем полагать, что процесс развития вооруженных сил Российского государства во 2-й половине XV - XVIII вв. представлял собой единую восходящую линию, было бы явной ошибкой. Ему был присущ сложный, во многом противоречивый, нелинейный характер, когда шаги вперед сменялись откатами назад. В нем можно выделить ряд основных этапов. Первый, начавшись в середине XV в., завершился в середине XVI столетия, когда Иван IV приступил к серьезным преобразованиям, в том числе и в военной сфере. В это время вооруженные силы Российского государства в целом продолжали развиваться в русле средневековой традиции — традиции восточной, ориентированной на применение многочисленного конного поместного ополчения, вооруженного холодным оружием. Лишь в небольшой степени в них проникают новые веяния, связанные прежде всего с появлением и распространением огнестрельного оружия.10 Такая армия в наибольшей степени соответствовала достигнутому на то время уровню политического, экономического и социального развития Российского государства и общества, где формирующийся аппарат центральной власти дополнялся на местах сильными элементами местного самоуправления. Государство пока было относительно слабым, а власть, по замечанию Н.Н. По

10 Развитие русского военного дела в эту эпоху было весьма сходно с турецким, причем последнее даже шло на шаг впереди русского (См.: Каменев Ю.А. К истории реформ я османской армии в XVIII в. // Тюркологический сборник 1978. М., 1984. С. 140-143). Влияние позднесредневековой европейской военной традиции, в которой уже наметился переход на применение на поле боя крупных масс пехоты, вооруженной холодным и частично огнестрельным оружием, практически не ощущалось. Русских на Западе пока интересовали лишь технические новинки, связанные с совершенствованием огнестрельного оружия. кровского, «базировалась не на единственном понятии «государство», а на двух понятиях - «государство» и «общество», на продуманной системе не только прямых, но и обратных связей между ними.».11

Вместе с тем в это время наметилась и тенденция постепенного отмирания прежних средневековых институтов, связанных с военной сферой, и усиления тех элементов, что были тесно связаны с государством и властью монарха. Прежде всего это касается судьбы пешего ополчения, собиравшегося с «земли». Вплоть до конца XV в. оно еще играет важную роль в походах и сражениях русских ратей, но по мере развития поместной системы и роста численности конной поместной милиции значение пешего ополчения стремительно падало. Из важного компонента русских ратей XIII - 1-й XV вв. оно в первые десятилетия XVI в. превратилось в «посоху» - вспомогательные части, на плечи которых ложилась служба при обозе, артиллерийских парках, саперные, инженерные и дорожные работы.12 Тем самым зависимость монархии от «земли», государства и общества в определенной степени снизилась.

Второй этап, начавшись в середине XVI в., закончился во время Смуты. Попытки модернизировать вооруженные силы, повысить их боеспособность за счет отдельных технических заимствований в целом показали свою неэффективность. В годы Смуты не только традиционное русское войско, но и все остальные институты Российского государства оказались в глубоком кризисе. Столкнувшись с более прогрессивной западноевропейской военной системой,

11 Алексеев Ю.Г. Государь всея Руси. Новосибирск, 1991. С. 6.

12 Примечательно, что аналогичное превращение примерно в это же время произошло и с пешим (яя) и конным (мюселлем) ополчением свободных крестьян-общинников в Турции. Созданное во 2-й четверти XIV в. спустя сто лет оно из важного компонента османского войска превратилось во вспомогательные части, несшие примерно те же обязанности, что и русская посоха. На смену ему окончательно приходит султанская гвардия-капыкулу и ополчение тимариотов. Падение роли ополчения «яя ве мюселлем» в историографии связывают с усилением центральной, султанской власти (См., например: Орешкова С.Ф. Государственная власть и некоторые проблемы формирования социальной структуры Османского общества // Османская империя. Система государственного управления, социальные и этнорелигиозные проблемы. М., 1986. С. 7; Шамсутдинов A.M. Проблемы становления османского государства по турецким источникам XIV - XV вв. // Там же. С. 33-38; Градева Р. О некоторых проблемах формирования османской системы управления (XIV - нач. XVI вв.) // Османская империя: государственная власть и социально-политическая структура. М., 1990. С. 43-48). прежде всего польско-литовской, а затем и протестантской, русские вооруженные силы показали недостаточную боеспособность и неспособность обеспечить надлежащую защиту интересов государства и общества. Вместе с тем наплыв в Россию в годы Смуты иностранных наемников способствовал более близкому знакомству русских с последними новинками в европейском военном деле. Поэтому именно в это время и были сделаны первые попытки внедрения новых принципов военного строительства в русскую практику. Однако эти новшества не получили дальнейшего развития в первые годы после Смуты, главным образом по причинам экономического характера.

Третий этап военного строительства начался спустя 10 лет после завершения Смутного времени, когда накануне Смоленской войны 1632-1634 гг. началось формирование воинских частей, позднее, уже в XIX в., получивших наименование полков «иноземного строя». При Алексее Михайловиче эта армия «новой модели» стала играть главенствующую роль в вооруженных силах Российского государства. Процесс ее создания был одной из сторон общего усиления позиций государства и власти монарха, постепенного вытеснения «земли» на обочину политической жизни. Пожалуй, наиболее ярким примером того может служить постепенное угасание в 40-50-х гг. XVII в. земских соборов, игравших важную роль в управлении страной в первые послесмутные годы. Окрепнув-шая, вставшая на ноги монархия перестала нуждаться в подпорках в виде со-словно-представительных органов и местного самоуправления и предприняла успешное наступление на них, равно как и на те военные институты, которые служили их опорой. Вслед за отмиранием земского ополчения наступил черед ополчения поместного, сыгравшего свою историческую роль.

Вместе с тем в Москве пока еще не были готовы полностью отказаться от старых начал в практике строительства вооруженных сил. В XVII в., несмотря на серьезные сдвиги, процесс преобразования средневекового войска в армию Нового времени не был завершен. Объяснялось это тем, что на протяжении почти двух с половиной столетий русские все время пытались найти наиболее эффективное сочетание старой традиции, от которой они не собирались пока отказываться, и европейских новшеств в военной сфере. Такой консервативный подход к развитию военного дела во многом был обусловлен как экономической отсталостью России, так и господствовавшими в тогдашней русской правящей и интеллектуальной элите ксенофобскими настроениями. Армия России XVI и в особенности XVII в. представляла собой яркий пример сочетания традиций и новаций, попыток приспособления новой западноевропейской военной системы, «изюминкой» которой было создание постоянной, регулярной армии, без изменения освященного многовековой традицией привычного образа жизни. Опытным путем была выработана довольно эффективная, неплохо зарекомендовавшая себя в многочисленных войнах 2-й половины XVII в. военная машина, разнородные элементы которой взаимно дополняли и компенсировали слабые места друг друга.13

Естественно, что и как всякая новая машина, она была еще несовершенна, имела определенные недостатки и требовала дальнейшей работы по «притирке» отдельных ее компонентов друг к другу. Однако отрицать ее достоинства и полагать, что 2-я половина XVII в. — время хронических неудач русского оружия, что создание армии «новой модели» всего лишь попытка «влить новое вино в старые мехи», что эта армия есть ничто иное, как «новый побег на старом дере

13 Яркое описание этого механизма, включавшего в себя самые разнообразные компоненты, оставил русский посол в Венеции И.И. Чемоданов в 1656 г. В беседе с герцогом Козимо Медичи он сказал: «У Великого государя нашего, у Его Царскаго Величества, против Его Госу-дарских недругов рать сбирается многая и несчетная, и строенье многое, различными ученьи и строеньем: перво, устроены многие тысячи копейных рот, гусарскаго строю; а иныя многия тысячи устроены конныя с огненным боем, рейтарскаго строю; а иныя многияж тысячи устроены драгунским строем, с большими мушкеты; а иныя многие тысячи устроены салдат-ским строем: и над теми надо всеми устроены начальные люди: генералы, и полковники, и подполковники, и мойоры, и всякие начальные люди по чинам. А Низовая сила, казанская, и астраханская, и сибирская, и иных многих государств, Его Царскаго Величества, сбирается многая несчетная рать, и бьются конныя лучным боем; а болынаго и меньшаго Нагаю татарове и башкирцы и калмыки бьются лучным же боем: и стрельцов московских устроено на Москве сорок тысяч, опричь городовых; а бой у них салдатского строенья. А донские и терские и яицкие козаки бьются огненным боем и запорожские черкасы бьются лучным и огненным боем. А государевых городов дворяне, и дети боярские, и всяких чинов люди, те быотся розным обычаем, лучным и огненным боем, и кто к которому бою навычен. А Его Царскаго Величества, Его Государева полку спальники, и стольники, и страпчие, и дворяне московские, и жильцы, те бьются своим обычаем; только у них бою, что под ними аргамаки резвы, да сабли у них востры: на которое место не приедут, никакие полки против их нестоят; то у Великого Государя нашего и строенье.» (ДРВ. Ч. VIII. М., 1789. С. 192-193). ве»14, будет, на наш вгзляд, явной несправедливостью. И если войны с Речью Посполитой, Швецией и Османской империей не завершились триумфом русского оружия и капитуляцией неприятеля, то причина заключалась вовсе не в русской армии 2-й половины XVII в. Груз имперских амбиций оказался слишком велик для бедной природными и людскими ресурсами России XVII в. с ее архаичной, аграрной экономикой15, несовершенной государственной машиной, неспособной обеспечить мобилизацию скудных ресурсов страны, да и само общество, переживавшее сложный период внутренней трансформации, поиска своего места в меняющемся мире, было неготово к решению столь грандиозных по размаху задач.

Свою роль сыграло и своеобразное «наложение» пока еще недоведенной до совершенства, но обладавшей большими потенциальными возможностями русской военной машины на находившуюся на излете своего могущества польско-литовскую армию и переживавший последний подъем военный механизм Османской империи. Главные противники русских на полях сражений XVII в. еще обладали достаточной силой и способностью к сопротивлению. Вместе с тем опыт создания солдатских, рейтарских, драгунских, копейных и гусарских полков послужил хорошей основой для петровских военных реформ, в немалой степени способствовав их успешному осуществлению.

Четвертый этап охватывает 1-ю четверть XVIII в. Его содержание заключалось прежде всего в доведении до логического завершения тех новых тенденций и явлений, что наметились в предыдущее столетие. Вынеся из общения с иностранцами идею об отсталости России, Петр I поставил перед собой задачу в кратчайшие сроки преодолеть ее. Государственная машина, организованная на началах регулярности, военной дисциплины и порядка, казалась ему опти

14 Именно так, считает, например, отечественный историк Е.В. Анисимов (См.: Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989. С. 96-97,100-101).

15 Не случайно в ходе постоянных дипломатических контактов между Россией и Швецией в 20-80-х гг. XVII в. шведская сторона подчеркивала, что Россия богата прежде всего продуктами сельскохозяйственного производства - хлебом, пенькой, посконыо, воском и пр., которые она желала покупать или обменивать па шведские промышленные товары (См., например, письмо шведских послов в Москве в 1629 г. А. Мониера и Ю. Бепгарта // Экономические связи между Россией и Швецией в XVII веке. Москва - Стокгольм, 1978. С. 36-37). мальным орудием для решения этой проблемы, поскольку она, управляемая никем и ничем неограниченной волей монарха, могла осуществить мобилизацию ресурсов страны для совершения рывка вслед за ушедшим вперед Западом. В итоге государство полностью подчинило себе общество, а государственные интересы, отождествляемые с интересами монарха и его ближайшего окружения - общественные интересы и интересы отдельного человека. «Петровские реформы - это еще и апофеоз этатизма, не оставляющего практически и до сих пор места для иных (негосударственных) форм общественного существования.» - с такой оценкой преобразований 1-й четверти XVIII в. трудно не согласиться.16

В таком государстве, где централизаторская идея и идея абсолютной власти монарха была доведена до логического завершения, старая армия, продолжавшая сочетать в себе начала регулярные и иррегулярные, более соответствовавшая периоду относительно слабой монархии, вынужденной считаться с мнением «земли», была непригодна. Царь нуждался в надежном инструменте реализации своих планов, как внутри-, так и внешнеполитических. Ему нужна была собственная армия, полностью оторванная от общества и преданная только ему одному. Волнения 1682, 1689 и 1698 гг. убедили Петра в ненадежности прежней армии, и по возвращению из Европы он приступил к формированию «своей» армии из «новоприборных» пехотных и драгунских полков, взяв за пример имперский и саксонский образцы.

Выбранная Петром модель строительства вооруженных сил отличалась от предыдущей прежде всего тем, что новые полки создавались как полностью постоянные, не распускавшиеся ни частично, ни целиком на время паузы в боевых действиях. Тем самым в России к исходу 1-й четверти XVIII в., примерно с полувековым опозданием против ведущих стран Западной Европы, было прак

16 Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 11. Для объяснения процессов ускоренной модернизации по типу российской начала XVIII в. и впоследствии заимствованной в определенной степени Египтом, Турцией и Японией, была предложена модель т.н. «имперской модернизации», суть которой заключалась прежде всего в создании мощных вооруженных сил и обслуживающих их интересы и нужды политических, социальных и экономических институтов (См., например: Зеленев Е.И. Указ. соч. С. 262-263). тически завершено создание настоящей постоянной и регулярной армии. Тот факт, что эта армия оказалась способной разгромить считавшуюся одной из лучших европейских армий, армию Шведского королевства, позволяет утверждать, что вооруженные силы Российской империи, преобразованные Петром, были ничуть не хуже любого из потенциальных противников как на Западе, так и на Востоке.

Однако процесс создания регулярной армии Петром I не был доведен до конца. Петровская армия, как показал опыт Прутского похода (и позднее походы Миниха) против турок, была оптимизирована для ведения войны против такого же регулярного противника. Продолжавшийся Петром до самого конца своего правления поиск наилучшей формы организации вооруженных сил позволяет утверждать, что он сам был не до конца удовлетворен итогами своих преобразований в военной сфере. Этот поиск был продолжен и после его смерти. Вплоть до конца XVIII в. преемники царя-реформатора продолжали с разной степенью интенсивности заниматься вопросами военного строительства и совершенствования русской армии и флота, стремясь не отстать от Западной Европы и поддержать должный уровень милитаризма, обеспечивавший прочные позиции в межгосударственной конкуренции. На этом последнем, пятом этапе, охватившем три четверти XVIII столетия, шел процесс достраивания здания новых русских вооруженных сил, созданных Петром. Главная проблема, которая решалась на этом этапе - приспособление, адаптация европейского опыта военного строительства к конкретным русским условиям. Хотя полного возврата к той модели, которая была отработана во 2-й половине XVII в. и, на наш взгляд, для русских условий той эпохи представляется оптимальной, не произошло — слишком многое изменилось с того времени, тем не менее, отдельные ее элементы были сохранены и получили дальнейшее развитие. Это касается активного использования русскими военачальниками в XVIII в. иррегулярной легкой конницы азиатского типа - казаков, калмыков, башкир, формирование поселенных войск-ландмилиции на степных границах России, а в начале XIX в. — создание ополчения и военных поселений.

Еще раз подчеркнем, что все перемены в военной сфере начиная с середины XV и кончая рубежом XVIII/XIX вв. проходили на общем фоне развития российской государственности в сторону образования самодержавной империи, в которой власть монарха была абсолютной и полностью независимой от кого бы то ни было. Формирование такого типа власти и соответствующего ей типа социально-экономического уклада, который можно определить как мобилизационный17, основанный на тотальном закрепощении все и вся, обращения общества на службу государственным интересам, которые мыслились как высшая ценность, было не случайным. Весь исторический опыт, накопленный к тому времени русским обществом, показывал, что только сильная власть способна обеспечить как внутреннюю, так и внешнюю стабильность - залог нормальной, предсказуемой жизни и развития этого общества. Армия как главная опора самодержавного государства в этом процессе играла не последнюю роль, и потому правительство уделяло ее развитию значительное внимание во все времена, стремясь заполучить в свои руки надежный инструмент реализации своих внутри- и внешнеполитических замыслов. Потребности развития именно военной сферы во многом обуславливали особенности эволюции политических, социально-экономических и культурных отношений в России на рубеже Средневековья - начала Нового времени.

Однако желание властей иметь сильную, боеспособную армию постоянно наталкивались на одну очень серьезную и длительное время трудноразреши

1 R мую проблему — бедность Московского государства. Явно недостаточные природные ресурсы, суровый климат, неплодородные почвы, малочисленное, рассеянное по огромным просторам население и протяженные, практически не защищенные естественными препятствиями границы — все это ставило Россию в заведомо невыгодные стартовые позиции в сравнении с Западной Европой или восточными соседями, прежде всего Османской империей.

17 См., например: Домников С.Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традиционное общество. М„ 2002. С. 365.

1Я

Ситуация изменилась к лучшему только в XVIII в., и то Россия все равно отставала от лидеров развития - той же Англии или Франции.

Аграрной России приходилось рассчитывать только на свои собственные силы, а их было немного в сравнение с более богатыми (Литва, Польша, Швеция, Турция) или менее притязательными (Крым, Ногайская орда) соседями. Невысокий уровень развития сельского хозяйства препятствовал быстрому развитию ремесла и торговли, становлению мануфактурной промышленности, росту городов как экономических, научных и культурных центров. Вынужденно экстенсивный характер развития сельского хозяйства и обусловленный фискальными и политическими причинами процесс постепенного полного закрепощения крестьян и прикрепления посадских людей к посадам отнюдь не способствовал образованию должного количества свободных рук и рынка наемного труда как одного из важнейших условий развития товарно-денежных отношений в стране и активизации процесса экономического роста. Отставание России в экономическом развитии неизбежно вело и к отставанию в развитии интеллектуальной сферы. Невысокий уровень развития науки и техники был характерен для России на протяжении всего периода с конца XV по конец XVII вв.

Одним словом, прежде чем Москва могла рассчитывать на создание соответствующей ее растущим запросам армии, необходимо было осуществить крупномасштабные внутренние перемены, прежде всего в политической и экономической сфере. Но для этого было необходимо прежде всего изменить сознание, причем не только сознание отдельных личностей, но в целом социальной элиты, обладавшей политической властью. Процесс же смены прежней системы ценностей оказался намного сложнее, чем это можно предположить, и здесь действовал целый ряд факторов, как объективных, так и субъективных, которые существенно замедлили ход военной революции в России.

Таким образом, можно смело утверждать, что процесс перенимания европейского военного опыта, приспособления к русским условиям главных принципов европейской военной революции имел особенный характер. Военная революция эпохи позднего Средневековья — начала Нового времени в Европе имела три этапа: подготовительный, во время которого создавался необходимый критический уровень количественных изменений в военном деле; собственно этап скачка, переворота в военном деле, который имел место в ограниченном временном и географическом пространстве, и, наконец, период адаптации найденной новой, более эффективной, чем прежняя, модели развития военного дела в остальных европейских странах.

В России первый, подготовительный этап в сравнение с Европой затянулся, заняв примерно на полстолетия больше. Причинами этого, как было показано в исследовании, явились явная недостаточность ресурсов, отсутствие ярко выраженных преимуществ новой военной традиции, медленно вырабатывавшейся на Западе, и определенный консерватизм мышления российской правящей элиты, обусловленный, по нашему мнению, нежеланием расходовать скудные ресурсы государства и общества на непродуманные эксперименты с неясным концом. Перенимание европейских новинок в военной практике в позднесред-невековой России проходило в несколько замедленном темпе, но быстрее, чем у ее азиатских противников, что дало русским перевес в конфликте с кочевниками и позволило перейти от обороны к наступлению и экспансии в южном и юго-восточном направлениях.

Эта задержка, в свою очередь, ускорила совершение радикального переворота в русском военном деле на рубеже XVII/XVIII в. Медленное, постепенное «вживление» технологических новшеств способствовало своего рода «привыканию» русского общества к мысли о необходимости перемен и связанных с ними серьезных расходов. В итоге переход к новой военной традиции совершился в кратчайшие сроки - менее чем за два десятилетия. Разгром блестящей, отличавшейся высочайшей боеспособностью армии короля Швеции Карла XII в 1709 г. под Полтавой наглядно продемонстрировал это. Остальную часть XVIII столетия, как было показано выше, занял процесс адаптации новой военной модели к русским условиям и поиск наилучшей формы военной организации, в наибольшей степени соответствующей российским условиям.

Еще одной своеобразной чертой процесса протекания военной революции в России, но уже в отличие от ее восточных соседей, стало успешное его завершение. Вне всякого сомнения, развитие военного дела в России было частью общемирового, глобального процесса перемен в военной сфере, и события, имевшие место в Европе, неизбежно сказывались и на России, и на ее восточных соседях. Почему же именно Россия смогла сделать этот скачок, а Турция, едва ли не идеальное с военной точки зрения государство позднего Средневековья - нет? Мы считаем, что к счастью для России, она испытала «великие потрясения» ранее, чем Турция, и потому смогла приступить к переменам в то время, когда Европа еще не была готова к активной экспансии в Старом Свете. Османская правящая элита почувствовала симптомы кризиса слишком поздно, в конце XVII в., почти на сто лет позже России, но время было уже упущено, и потому ее реформы безнадежно опоздали. Кроме того, сыграл свою роль и религиозный фактор — все-таки Россия при всех ее отличиях от Западной Европы входила в христианский мир, христианскую цивилизацию, тогда как турки

19 нет.

Все эти выводы стало возможным сделать только после того, как был предпринят комплексный, всесторонний анализ изучения истории развития вооруженных сил Российского государства в эту эпоху. Еще раз подчеркнем, что она представляет единую, непрерывную линию, хотя и крайне изломанную. Для того, чтобы сделать такие выводы, пришлось отказаться от традиционного стереотипа, предполагавшего существование разрыва в развитии вооруженных сил России на рубеже XVII/XVIII вв. Переворот, совершенный Петром, основывал

19 В этом отношении интересным представляется также сравнение опыта перенимания основ европейского военного дела Японией и Китаем. Китайское общество, ценности которого базировались на отработанной веками конфуцианской философии, презирало военных и милитаризм вообще. Карьера чиновника-бюрократа для китайца всегда была намного более почетной и предпочтительной, нежели карьера военного. Японское же общество было устроено иначе — здесь военная элита, знаменитые самураи, считались «солью земли», и престиж военной службы стоял не в пример выше, чем в соседнем Китае. Очевидно, что милитаристское начало в японской цивилизации способствовало в немалой степени успешному освоению японцами европейской военной технологии, тактики и стратегии. Китай же этого сделать не смог. ся на опыте, накопленном несколькими поколениями его предшественников, и лп это обусловило успех военных реформ царя-преобразователя.

Успешное завершение военной революции в России потребовало также пересмотра и другого стереотипа - о незначительном и даже отрицательном влиянии европейских и вообще иностранных военных специалистов на развитие русского военного дела. Проблема должна быть поставлена иначе. Признавая тот факт, что иностранные военные специалисты, практики и теоретики, внесли большой вклад в становление новой военной традиции в России, необходимо сосредоточиться на изучении вопроса о характере восприятия зарубежного опыта военного строительства применительно к конкретным российским историческим условиям, т.е. поставить во главу угла вопрос о выборе модели развития.

В целом же анализ особенностей развития вооруженных сил России во 2-й половине XV - XVIII вв., использование концепции военной революции применительно к истории России подтверждает гипотезу о «догоняющей» модели развития Российского государства и общества в эпоху позднего Средневековья и Нового времени. Такой подход позволяет рассмотреть известные факты и явления в истории России в новом ракурсе, выявить глубинные закономерности российского исторического процесса как части мирового, внести определенный вклад в историческое знание о прошлом России и сделать практические рекомендации относительно особенностей реформирования современного Российского государства и общества.

20 Очевидно, именно отсутствие длительного опыта попыток «вживления» новой европейской военной традиции в ткань старой обусловило провал предпринятых в последней четверти XVIII в. первых попыток создания обученной и вооруженной по европейски армии в Турции.

Список научной литературыПенской, Виталий Викторович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники.1. Летописи и хроники.

2. Временник дьяка Ивана Тимофеева // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Русская историческая библиотека. Т. XIII. СПб., 1909. Стб. 261-472.

3. Иное сказание // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Русская историческая библиотека. Т. XIII. СПб., 1909. Стб. 1-144.

4. Иоасафовская летопись. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 240 с.

5. Ипатьевская летопись // Русские летописи. Т. XI. Рязань: Александрия, 2001.672 с.

6. История о Казанском царстве (Казанский летописец) // Полное собрание русских летописей. Т. XIX. М.: Языки русской культуры, 2000. 328 с.

7. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. I. М.: Языки русской культуры, 2001. 496 с.

8. Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки // Полное собрание русских летописей. Т. XVI. М.: Языки русской культуры, 2001. 252 с.

9. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // Полное собрание русских летописей. Т. XII — XIV. М.: Языки русской культуры, 2000. 272 + 302 + 600 с.

10. Летопись по Воскресенскому списку // Полное собрание русских летописей. Т. VII-VIII. М.: Языки русской культуры, 2001. 312 + 346 с.

11. Повести о князе Михаиле Васильевиче Скопине-Шуйском // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Русская историческая библиотека. Т. XIII. СПб., 1909. Стб. 1323-1348.

12. Повесть Временных лет. СПб.: Наука, 1999. 668 с.

13. Повесть князя Ивана Михайловича Катырева // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Русская историческая библиотека. Т. XIII. СПб., 1909. Стб. 625-712.

14. Псковские летописи // Полное собрание русских летописей. Т. V. Вып. 1-2. М.: Языки русской культуры, 2000-2003. 256 + 368 с.

15. Рашид ад-Дин. Сборник летописей (Джами' ат-таварих). В 2-х книгах. Т. 13. М.: Ладомир, 2002. 316 + 340 с.

16. Рогожский летописец. Тверской сборник // Полное собрание русских летописей. Т. XV. М.: Языки русской культуры, 2000. 432 с.

17. Сокровенное сказание монголов. М.: Изд-во КМК, 2002. 156 с.

18. Софийская вторая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. VI. Вып. 2. М.: Языки русской культуры, 2001. 240 с.

19. Тамерлан. М.: Гураш, 1992. 543 с.

20. Типографская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. XXIV. М.: Языки русской культуры, 2000. 288 с.

21. Тихомиров М.Н. Записки о регенстве Елены Глинской и боярском правлении 1533-1547 гг. // Исторические записки. № 46. 1954. С. 278-288.л1. Архивные материалы.

22. Размышление, в каком состоянии армия была в 1764 г., и отчего перешла в нынешнее ея положение, и способ, как оное исправить, за подписью генерала от инфантерии Алексея Хрущова // РГВИА. Ф. ВУА. Д. 17880. Л. 120.

23. Разсуждение князя Потемкина-Таврического о составлении армии для предполагаемых против разных держав военных действий в 1785 году // РГВИА. Ф. 52. On. 1. Ч. 1. Д. 45. Ч. 18. Л. 7-11.

24. Разсуждение, учиненное в Военной коллегии обще с собранным генералитетом в 742 году о кирасирских 3-х полках // РГВИА. Ф. 23. Оп. 1/121. Д. 1175. Л. 1-9.

25. Рукописный устав кавалерийской службы, составленной в 1773 году генералом-поручиком Романиусом // РГВИА. Ф. ВУА. Д. 140. J1. 1-19.

26. Экзерциция конная в полку Его Императорского Высочества // РГВИА. Ф. 23. Оп. 1/121. Д. 1162. Л. 21-32.1. Актовые материалы.

27. Акты Земских соборов // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 3. М.: Юридическая литература, 1985. 512 с.

28. Белокуров С.А. Дневальные записки Приказа тайных дел 7165-7185 гг. М., 1908.357 с.

29. Боярские списки последней четверти XVI начала XVII в. и роспись русского войска 1604 г. В 2-х частях. М.: ЦГАДА, 1979. 342 + 186 с.

30. Вержбовский Ф.Ф. Материалы к истории Московского государства в XVI и XVII столетиях. Вып. II. Война с Польшей в 1609-1611 годах. Варшава, 1989. 99 с.

31. Витебская старина. Т. IV. Витебск, 1885. 161 с.

32. Военные уставы Петра Великого. М.: Государственная Публичная библиотека, отдел рукописей, 1946. 80 с.

33. Воскресенский Н.А. Законодательные акты Петра I. Т. 1. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1945.646 с.

34. Генералитетское разсуждение от 3 мая 1736 «Коим образом надлежит инфантерии во время баталии, акции и в ретранжаментах против неприятеля действовать оружием» // СВИМ. Вып. XIV. СПб., 1904. С. 319-324.

35. Дворцовые разряды. Т. II. СПб., 1851. 982 стб; Т. III. СПб., 1851.1655 стб.

36. Диспозиция боевого порядка и маневров в генеральной баталии с турками // СВИМ. Вып. XV. СПб., 1904. С. 56-67.

37. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV XVI вв. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1950. 586 с.

38. Законодательные акты Русского государства второй половины XVI первой половины XVII века. JI.: Наука, 1986. 264 с.

39. Записные книги Московского стола 7143, 7147, 7149, 7155, 7157, 7159 гг. // Русская историческая библиотека. Т. X. СПб., 1886. С. 1-587.

40. Записная книга Московского стола 7187/7188 года // Русская историческая библиотека. Т. XI. СПб., 1889. С. 329-525.

41. Инструкция или воинское наставление короля Прусского его генералитету. М„ 1761. 144 с.

42. Инструкция полковничья коннаго полку, конфирмованная от Ея Императорскаго Величества в 1766 году, генваря 14-го дня. СПб., 1826. 134

43. Милюков П.Н. Древнейшая Разрядная книга оффициальной редакции (по 1565 г.). М., 1901.322 с.

44. Миних Б.-Х. Экзерциция пеша // Материалы к истории военного искусства в России. Вып. III. М., 1892. С. 1-24.

45. Опыт полевого кавалерийского воинского искусства. СПб., 1793. 179 с.

46. Правила о службе кавалерийской // ПСЗ. Т. XXIV. СПб., 1830. № 17589.

47. Разрядная книга 1475-1598 г. М.: Наука, 1966. 614 с.

48. Разрядная книга 1637-1638 года. М.: Институт Российской истории АН СССР, 1983. 188 с.

49. Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. I. Ч. 1-3; Т. И. Ч. 1-3; Т. III. Ч. 1-2. М.: Институт истории СССР АН СССР, 1977-1982. 610 + 665 + 467 с.

50. Распросные речи полуголовы московских стрельцов Алексея Матвеева сына Лужина об обороне Чигирина // Российское государство в XIV — XVII вв. Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю.Г. Алексеева. СПб., 2002. С. 500-507.

51. Румянцев П.А. Обряд службы // Русская военная мысль XVIII в. М., 2003. С. 118-145.

52. Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 17561762 гг. М.: Воениздат, 1948. 915 с.

53. Сказка полковника Александра Краферта о количестве пороху, свинца и фитилей и разных других запасов, необходимых для 4 солдатских полков // Акты Московского государства. Т. 2. СПб., 1894. С. 335-336.

54. Статьи, какое опасение и ратных людей в украйных городех иметь от крымскаго хана // Записки отделения русской и славянской археологии императорского Русского археологического общества. Т. II. СПб., 1861. С. 374-376.

55. Суворов А.В. Наука побеждать // Русская военная мысль XVIII в. М., 2003. С. 303-316.

56. Суворов А.В. Полковое учреждение // Русская военная мысль. XVIII век. М.-СПб., 2003. С. 177-300.

57. Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 2. М.: Юридическая литература, 1985. С. 54-62.

58. Судебник 1550 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 2. М.: Юридическая литература, 1985. С. 97-120.

59. Тихомиров М.Н., Епифанов П.П. Соборное уложение. М.: Изд-во МГУ, 1961.414с.

60. Тысячная книга 1550. Дворовая тетрадь пятидесятых годов XVI века. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 456 с.

61. Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. СПб., 1904. 298 с.

62. Фельдмаршал Румянцев. Сборник документов и материалов. М.: Госполитиздат, 1947. 408 с.

63. Экономические связи между Россией и Швецией в XVII веке. Москва — Стокгольм: Наука, 1978. 296 с.1. Мемуары.

64. Аввакум. Житие протопопа Аввакума и другие его сочинения. М.: Сов. Россия, 1991. 368 с.

65. Барбаро И. Путешествие в Тану Иосафато Барбаро, венецианского дворянина // Библиотека иностранных писателей о России. Т. 1. Отд. 1. СПб., 1836. С. 1-156.

66. Безвременье и временщики. Воспоминания об эпохе дворцовых переворотов (1720-е 1760-е годы). Л.: Художественная литература, 1991. 368 с.

67. Боплан. Описание Украины. СПб., 1832. 371 с.

68. Буссов К. Московская хроника 1584-1613. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. 400 с.

69. Витсен Н. Путешествие в Московию 1664-1665. СПб.: Симпозиум, 1996. 272 с.

70. Гейденштейн Р. Записки о московской войне (1578-1582). СПб., 1889. 423 с.

71. Герберштейн С. Записки о московитских делах // Россия XVI в. Воспоминания иностранцев. Смоленск, 2003. С. 152-301.

72. Главинич С. О происшествиях московских. М., 1875. 15 с.75,7677,78,79.80,81,8283,84