автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Славяне и финны на Северо-Западе древнерусского государства

Полный текст автореферата диссертации по теме "Славяне и финны на Северо-Западе древнерусского государства"

003449050 ХВОЩИНСКАЯ НАТАЛИЯ ВАДИМОВНА

СЛАВЯНЕ И ФИННЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

специальность 07 00 06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 6 ОКТ 2008

003449050

ХВОЩИНСКАЯ НАТАЛИЯ ВАДИМОВНА

СЛАВЯНЕ И ФИННЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

специальность 07 00 06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры РАН

Официальные оппоненты

доктор исторических наук Кочкуркина Светлана Ивановна

доктор исторических наук, член-корреспондент РАН Макаров Николай Андреевич

доктор исторических наук Панова Татьяна Дмитриевна

Ведущая организация Государственный исторический музей

Защита состоится 27 октября 2008 г в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 501 001 78 МГУ им М В Ломоносова по адресу 119992, г Москва, Воробьевы горы, Ломоносовский пр , д 27, 4-ый корпус, исторический факультет, ауд

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки 1-го корпуса гуманитарных факультетов МГУ им М В Ломоносова

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

Ю И Зверева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Формирование территории Древнерусского государства - одна из ключевых проблем отечественной истории, которая волновала умы десятков исследователей Она охватывает вопросы славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы, появление первых русских городов как системообразующих центров, сложение округов, тяготеющих к ним экономически и политически, взаимоотношения славян с балтскими, финскими и скандинавскими народами, поскольку Киевская Русь и ее регионы складывались на многонациональной основе Особенно сложно решение этих вопросов относительно окраин Древнерусского государства, где пестрота процесса взаимодействия культур и народов была наиболее многообразна В полной мере это касается Новгородской земли и в частности ее западного пограничья Славянское население, продвигавшееся в середине I тыс н э на территорию бассейнов Ильменского и Чудского озер из более южных и юго-западных районов, столкнулось здесь с местным финским населением - чудью (эстами русских летописей) и водью

Первый этап славянского проникновения фиксируется появлением в третьей четверти I тыс н э культуры длинных курганов, известной от бассейна р Мологи на востоке до Чудского озера на западе Это было новое явление в лесной зоне Восточной Европы Однако массовая колонизация Северо-Восточного Причудья и Ижорского плато начинается позднее - со второй половины XI в Сложившаяся древнерусская культура впитала в себя не только культуру славян, но и культуру местных финнов Оценка этого вклада и его различных составляющих неоднократно привлекала внимание многих ученых (А А Спицын, Н К Рерих, X Моора, В В Седов, Е А Рябинин, П Лиги и др) На окраинах курганного массива Причудья довольно долго существовали островки местного населения — води и эстов, сохранявшие свои этнографические черты

Цели и задачи исследования. В задачу работы входит изучение археологических древностей Северо-Запада Новгородской земли, выделение в материальной культуре этноопределяющих признаков, характеризующих вклад русского, водского и эстонского населения в ее сложение Характер взаимоотношения многоэтничного населения региона является одним из ярких примеров, отражения процессов, происходивших на периферии древнерусского мира Данный случай помогает потнть механизм формирования древнерусской культуры в зоне соприкосновения иноязычных народов При анализе археологического материала особое внимание уделено реконструкции женского погребального убора, являющегося устойчивым этнографическим признаком и дающим широкие возможности для этнокультурных выводов Первостепенное значение придается не только сходству в комплексе элементов костюма, но и характеру использования одних и тех же украшений населением разных территорий Я стремилась охарактеризовать материальную культуру в ее динамичном развитии на протяжении столетий, при восприятии различных иноэтничных компонентов, их симбиозе, выработке новых форм взаимовлияния Именно такие регионы как Северное и Северно-Восточное Причудье, представленные по археологическим, этнографическим и письменным источникам дают основу для комплексного понимания процессов взаимовлияния культур разных народов

Источники Работа основывается на археологических источниках с широким привлечением данных этнографии, лингвистики, топонимики, антропологии и письменных свидетельств Последние представлены, прежде всего русскими летописями и Хроникой Генриха Латвийского В диссертации используются материалы археологических раскопок, проводившихся на Северо-Западе России и в Эстонии, начиная с конца XIX в Это исследования Л К Ивановского, В Н Глазова, Н К Рериха, А А Спицына и его учеников, а также К Д Трофимова, Н Н Чернягина, А

Фриденталя, X Моора, А Вассара, М Шмидехельм, М Аун, С Лаул, П Лиги, А Лави, В Ланга, Е А Рябинина и др Сведения о них собраны по публикациям, при изучении архивов и фондов Института истории материальной культуры РАН, Института археологии РАН, Государственного Эрмитажа, Государственного исторического музея, Музея истории Санкт-Петербурга, Новгородского объединенного историко-архитектурного музея-заповедника, Псковского историко-архитектурного музея-заповедника, Института истории АН Эстонии, Национальных музеев Финляндии и Швеции В диссертации использованы материалы собственных полевых изысканий и наблюдений Мною неоднократно обследовались памятники Ижорского плато, восточного побережья Псковско-Чудского водоема, бассейнов рек Нарвы, Плюссы, Желчи и Черной В 1975-1976 гг в рамках совместной экспедиции ЛОИА АН СССР и Института истории Эстонии я смогла осмотреть различные археологические памятники в восточных регионах Эстонии В 1974-1984 гг возглавляемая мною экспедиция провепа крупномасштабные исследования погребального комплекса у дер Залахтовье на восточном берегу Чудского озера, раскопки могильников Кятицы и Безьва, а также начала раскопки на городище Сторожинец В работе привлечены материалы погребальных памятников и поселений центральных районов Новгородской земли, в частности, полученные автором при многолетнем участии в раскопках Рюрикова городища и селища Прость

Методика исследования основывается на комплексном подходе к анализу различных видов источников Археологические памятники рассматриваются в динамике их развития и во взаимосвязи в единых хронологических периодах Это позволило проследить процесс консолидации отдельных групп населения, их взаимоотношение между собой в контактных зонах и, то, как это отражается на материальной культуре При этнической ат рибуции погребальных памятников привлекаются данные этнографии Археологические материалы рассматриваются на широком

историческом фоне начала II тыс н э, когда земли по обе стороны Псковско-Чудского водоема попадают в сферу влияния Древнерусского государства и Ливонского ордена При оценке структуры и численности отдельных древних коллективов использовался метод демографической статистики

Новизна диссертации определяется введением в научный оборот новых материалов исследований археологических памятников восточного побережья Чудского озера, раскопанных под руководством автора -Залахтовье, Кятицы, Безьва, и др, широким привлечением материалов раскопок эстонских археологов (М Аун, С Лаул, А Лави, Ю Пеэтс и др ) на западном побережье Чудского озера в Лахепера, Раатвере, Веду и др Именно сопоставление результатов новейших раскопок на берегах Чудского озера при учете деталей погребального обряда, устройства могил и комплекса инвентаря позволило сделать выводы об их хронологии и этнической принадлежности Опираясь на комплексный подход к разным видам источников и накопленные в последние десятилетия данные, в диссертации по новому рассматривается вопрос о локализации племени водь На материалах археологии показано, что история этого региона в начале II тыс н э тесно связана с тремя народами эстами, водью и славянами Особое место в работе уделено выявлению общих закономерностей развития культур этих народов, их взаимовлиянию и локальным особенностям При конкретном анализе и сравнении погребальных памятников в качестве основного индикатора различных культур используется характер женского наряда как наиболее устойчивый и этноопределяющий признак На материалах раскопок крупнейшего некрополя на восточном побережье Чудского озера, - Залахтовья - впервые сопоставлены две хронологические шкалы древностей новгородская и прибалтийско-финская, которые построены на различных принципах Датировка древностей Новгородской земли опирается на хронологическую схему Новгорода, Рюрикова городища

и примыкающих поселений Приильменья В ее основу положено стратиграфическое распределение находок по городским ярусам, для которых имеются точные дендрохронологические даты Прибалтийская хронология основана исключительно на типологии отдельных категорий предметов Механическое сопоставление двух систем порой приводит к расхождению в датировке некоторых предметов иногда до полстолетия Имея четкую относительную хронологию Залахтовья и богатый материал, я, ориентируясь на абсолютные даты Новгорода, постаралась сопоставить находки с материалами прибалтийских, финских и шведских памятников, чтобы определить общие хронологические рамки бытования предметов и избежать односторонних ошибок Впервые проведено детальное сравнение культуры, сложившейся на западной окраине Новгородской земли, с древнерусской культурой ее центральных районов, показана их единая основа

Актуальность темы исследования. Диссертация посвящена крайне важному периоду в истории становления древнерусского государства и развития прибалтийско-финских племен Именно в середине I тыс н э финское население в лесной зоне Восточной Европы вступило в контакт со славянами Славянское расселение явилось последним этапом эпохи Великого переселения народов Славяне как центрально-европейский народ, несомненно, всколыхнули местный финно-угорский мир Преобразования в материальной культуре выразились в появлении курганного обряда и его унификации, изменении идеологических представлений местного населения, стандартизации женского комплекса украшений В это же время городские центры становятся законодателями моды и формируют областную специфику различных регионов, заменяя племенные особенности

Однако в последнее время в некоторых работах эстонских исследователе)!, прежде всего П Лиги, было подчеркнуто, что славянское расселение - миф (российская национально-романтическая идея) Это

противоречит выводам крупнейших отечественных историков С М Соловьева, В О Ключевского, А М Преснякова, Б Д Грекова, В Т Пашуто, А Н Насонова и приводимой ими аргументации Исторический процесс, затронувший огромные территории, рассматривается П Лиги как принятие финским населением нового языка без смены самого этноса Выдвинутая им в начале 90-х гг после распада СССР концепция вызвала оживленную дискуссию на страницах финского журнала 1 Один из ее участников Л С Клейн справедливо задался вопросом, что в условиях средневековой изоляции, когда торговля не была решающим фактором общения, мог ли славянский язык распространиться среди неславянского населения без инфильтрации самих славян9 Вряд ли Даже религия не насаждает язык При всем влиянии Византии на древнерусское общество греческий язык не стал языком общения славян 2 Невозможно отрицать роль славян в процессе формирования средневековой культуры в лесной зоне Восточной Европы Позиция П Лиги казалось бы, должна быть не приемлема для самих финских националистов, так как ошибочно подчеркивает слабость финских культур, которые в одночасье были заменены древнерусской культурой, а финны, быстро забыв свои обычаи и родную речь, заговорили на русском языке Возвращение прибалтийско-финским племенам их национальных, самобытных культур, оценка реальной роли славян в сложении на Севере Руси государства, под экономическое влияния которого сначала попадает местное население (летописные «инии языци»), а затем частично или полностью ассимилируется, характер взаимоотношения между отдельными народами - все это и определяет актуальность работы Культуры различных этносов имеют равные права На примере археологических памятников Северного и Северо-Восточного Причудья можно проследить как, попадая в разные условия, происходит ассимиляция русского населения западнее

'Р Ligi National romanticism in archaeology the paradigm of Slavonic colonization in north-west Russia// Fennoscandia Archaeologica, X, Helsinki, 1993 P 31-39

2LS Klejn Overcoming national romanticism in archaeology //Fennoscandia Archaeologist, XI, Helsinki, 1994 P 88

Нарвы и финского - в более восточном регионе Объективное решение вопросов этногенеза народов, формирование их материальной культуры, взаимовлияния и обогащения позволяет подойти к взвешенной оценке роли разных этносов в сложении различных территориальных образований

Практическое значение работы Результаты диссертации, конкретизирующие представления о характере формирования народонаселения Северо-Запада России могут быть использованы для написания обобщающих трудов по археологии и древней истории Восточной Европы, проблеме сложения территории Древнерусского государства, при чтении спецкурсов по археологии, построении музейных экспозиций и научно-просветительной работе Материалы, полученные автором во время многолетних раскопок, пополнили фонды Эрмитажа, Музея истории Санкт-Петербурга, Псковского и Новгородского историко-архитектурных государственных музеев-заповедников Они постоянно экспонируются на различных выставках

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации представлены в монографии 2004 г, 14 статьях в рецензируемые изданиях, 10 публикациях в трудах международных конференций, 30 статьях, а также в 31 тезисах и информациях о раскопках Разделы работы неоднократно обсуждались на заседаниях отдела славянофинской археологии ИИМК РАН, всесоюзных, всероссийских и региональных конференциях (Санкт-Петербург, Москва, Новгород, Псков, Сыктывкар, Тарту, Старая Ладога, Таллинн), Всероссийском археологическом съезде (Новосибирск 2006 г) Основные положения диссертации многократно докладывались на советско — и российско-финляндских симпозиумах по археологии в Ленинграде, Хельсинки, Выборге, Пушкинских горах, а также на международной конференции по изучению древнего текстиля в Северной Европе (Копенгаген, 1992 г )

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, семи глав и заключения К тексту прилагается список использованной литературы и архивных источников, а также иллюстративный материал карты, таблицы с чертежами, рисунки, фотографии вещей и мест раскопок, дополняющих информацию по рассматриваемой теме

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении дается общая характеристика этнокультурной ситуации, сложившейся в западных районах Новгородской земли к началу II тыс н э Формулируются цели и задачи работы, ее актуальность Отмечается, что накопленный в последнее время новый материал позволяет переосмыслить некоторые устоявшиеся взгляды на характер сложения здесь древнерусской культуры и взаимоотношения финнов и славян

Глава I. Финские племена Северо-Запада Восточной Европы по данным смежных дисциплин.

Чудь в письменных источниках и фольклоре

До прихода славян обширные пространства лесной зоны Восточной Европы были заняты финно-угорскими народами Об этом свидетельствуют многочисленные данные топонимики и гидронимии Русские летописи упоминают здесь чудь, мерю, водь, ижору, весь, карелу и другие племена Проблема, связанная с чудью, сложна и многообразна В историографии предложено множество этимологических объяснений этому слову, а в топонимике, наряду с древним пластом наименований финского происхождения, имеется немало вторичных, связанных с собственным именем Чудим

Проблема использования наименования чудь и производных от него многопланова Р А Агеева, посвятившая многие годы ее исследованию, пришла к заключению, что она может рассматриваться в двух аспектах,

отражающих совершенно разные источники С одной стороны, существует летописный блок сведений, в котором «в качестве чуди в первую очередь выступали эсты Об этом убедительно говорят русские летописи — при описании походов на чудь в местности, занятые издавна эстонским населением» Автор подчеркивает, что «начиная с XI в эсты именуются в летописях чудзЮ, а Эстония - Чудской землей» В этой связи интересно, что по сравнению с другими прибалтийско-финскими языками в эстонском языке фиксируется наибольшее количество восточнославянских заимствований (П Аристе) Одним из первых финских народов, с которым столкнулись славяне, были эсты, и только после знакомства с ними термин чудь стал использоваться шире, и перешел на другие финские группы (например, чудь заволочская) Видимо, не случайно крупнейший водоем на пограничье с эстами называется Чудским озером

Второй блок источников составляют различные упоминания о чуди, которые отразились в таких названиях, как чудь, чудин, чухна, чухарь и производных от них, в топонимике, в фольклоре, в народной лексике по отношению различных финно-угорских групп населения Если первый блок достаточно определенен, то второй - представляет собой смешение самых разнообразных и разновременных понятий и названий, которые не возможно без противоречий привести к единому знаменателю и однозначно сопоставить с тетописными сведениями

Эстии и их земля Эйстлачд

Русские летописи называют эстонцев чудью, и их страну Чудской землей, выделяя иногда отдельные эстонские группировки (например, сосолов) В свою очередь этимология собственно имени эстии не ясна Сообщения об эстиях, приводимые в сочинениях Тацита (конец I в н э), а затем Иордана (середина VI в н э), весьма туманны, и не могут быть безоговорочно соотнесены с реальными эстами, населяющими территорию Эстонии В них эстиями могли называться либо западно-балтские племена,

либо это было обобщающее имя прибалтийских народов (Ф А Браун, X Моора, А С Бобович) Эсты в сообщении Вульфстана IX в ас социируются с пруссами (АН Анфетьев) Издревле земли, заселенные эстонскими племенами входили в сферу политических и экономических интересов скандинавов Именно поэтому в скандинавских источниках начала II тыс н э мы встречаем первое реальное известие о «Земле эйстов» (Эйстланд/Eistland), в частности на руническом камне первой половины XI в, а также в географическом трактате «Какие земли лежат в мире» второй половины XIII - начала XIV вв (Е А Мельникова) Неоднократно Эстланд при изложении исторических событий упоминается и в скандинавских сагах Достоверные сведения об Эстонии имеются у арабского географа ал-Идриси середины XII в и у Генриха Латвийского начала XIII в

Водь по данным письменных источников

Родственным эстам народом была водь По мнению П А Аристэ, водский язык наиболее близок северо-эстонскому диалекту эстонского языка и, по сути, является его продолжением Исторические сведения о води неоднократно рассматривались в работах С С Гадзяцкого, А Н Насонова, X Моора, А В Кузы, Е А Рябинина, П Лиги В русских летописях вожане упоминаются восемь раз, начиная с XI в и вплоть до XIV в 13 Никоновской летописи под 1558 годом на Нарве в Сыренецком уезде наряду с эстами и немцами упомянуты «баты», по всей видимости, это искаженное немецкое название води «waten» Известна водь и в западноевропейских письменных источниках с момента, когда она попадает в сферу влияния католической церкви (папские буллы второй половины XII - первой половины XIII вв) В XV-XVI вв интересные сведения имеются в различных донесениях нарвских магистров Анализируя материалы письменных источников, следует подчеркнуть, что в них четко различаются чудь (эсты), водь, ижора, немцы, как отдельные этнические группы Водское население фиксируется в гг Нарве и Копорье и их окрестностях

Водь и «Водская зелпя» (проблема локализации води)

Известный эстонский лингвист П Аристэ, специально изучавший водский язык, убедительно показал, что он является продолжением североэстонского диалекта эстонского языка В отличие от территории эстов выявление древних памятников води вызывало споры Выразительных погребальных конструкций с использованием камней к востоку от р Нарвы найти не удавалось, хотя исследователи предполагали, что ранние водские древности, скорее всего, должны были быть похожи на эстонские Именно это подтолкнуло Н К Рериха интерпретировать в качестве таковых зафиксированные им в имении Извара каменные «выкладки» Такая их оценка стала переходить из работы в работу (В В Седов, П Н Третьяков, Г С Лебедев) Проведенный мной анализ архивной документации раскопок НК Рериха показал, что никакого отношения к археологии эти «каменные фигуры» не имеют Это природные скопления камней без какой-либо структуры, лекащие на слое лесного подзола В них не было найдено ни костей, ни вещей Нельзя отнести к памятникам води и так называемые «могилы» у д Лисино

Исследователи, начиная с XIX в , опираясь на сведения письменных источников и этнографические материалы, старались определить регион расселения води и центр ее земли Водь представлялась племенем, занимавшим огромную территорию от низовьев р Луги на западе до р Волхова на востоке Так считали А X Лерберг и А И Шегрен, а Я Ставровский в водскую территорию включал даже районы южнее Ильменя За их суждениями стояли границы южной части Водской пятины Великого Новгорода, кот орые углом расходились от Новгорода к северу по р Волхову, а к северо-западу по р Луге вплоть до Финского залива Само название «Водская пятина» довлело над исследователями, как своего рода указание на район, заселенный водью

Все, кто занимался проблемами расселения води в XX в, оказались в «плену» данного представления Во многом этому способствовала статья X Моора и А Моора 1965 г, в которой на основе привлечения данных лингвистики, рассматривался вопрос о территории, занимаемой водью Авторы отмечали, что в XI в «основная часть води обитала между низовьем реки Луги и современной Гатчиной, на Ижорском плато (которое, таким образом, правильнее было бы называть Водским плато) Однако раньше, в I тысячелетии, территория расселения водских племен была намного шире и охватывала также восточное побережье Чудского озера, по меньшей мере, до 30 километров к югу от современного Гдова Как далеко к востоку от Чудского озера простиралась территория расселения води, мы еще не знаем»3 Авторы восточнее Нарвы выделяли три водских племени северо-восточное на Ижорском плато, северо-западное - в междуречье Луги и Нарвы и южное - в районе Гдова Водь, согласно их взглядам, в древности занимала огромную территорию, что как бы не противоречило мнению первых ее исследователей

Разделить водь на различные племена эстонских исследователей подтолкнуло существование в водском языке различных диалектных групп По данным Э Эрнитс 1848 г водский язык делился на три диалекта восточный (32% населения), западный (65%) и диалект Куровицы (3% - одна деревня) В свою очередь западный диалект распадается на три группы (уафооЬ, огко, таа) Все эти диалектные различия зафиксированы у населения ряда деревень между нижним Полужьем и Копорьем Таким образом, язык небольшой группы потомков води, стал основой для предположения о существовании в древности значительных племенных объединений обширных территорий

На чем же основывались выводы X Моора и А Моора относительно деления води на племена, кроме как на предположении, что современные

3 X А Моора, А X Моора Из этнической истории води и ижоры // Из истории славяно-прибалтийско-финских отношений Таллин, 1965 С 63

диалектные группы отражают существование древних племенных образований^ Как это ни парадоксально, авторы вообще не приводят никаких аргументов, подтверждающих наличие в I тыс н э водского населения в Восточном Причудье («южной води») Они прямо пишут, что в письменных источниках об этом нет никаких сведений, а на этнографической карте П Кеппена и в приложенных к ней списках на восточном побережье Чудского озера води не обнаружено, а следовательно это племя растворилось среди славян раньше, чем северная водь Все же, что побудило X Моора и А Моора поместить вожан на восточное побережье Чудского озера9 Их основным аргументом было то, что в 1815 г К И Шлегель, путешествуя из Нарвы в Псков, в нескольких десятках верст южнее Гдова, в окрестностях деревни Замогилье встретил «полуобрусевших финнов» Доказательство не выдерживает никакой критики, тем более, что П Кеппен, собирая материалы для этнографической карты в 30-ые годы XIX в , то есть через 15 лет после К И Шлегеля никаких вожан в этом районе не обнаружил По историческим источникам хорошо известны многочисленные факты переселения эстонского населения на восточный берег Чудского озера Значительное передвижение эстонского населения на соседнюю восточную территорию фиксировалось в конце XVIII - начале XIX вв Многие эстонцы осели в Середкинской волости на юге Гдовского уезда Этот район и сейчас нередко называют «Чухонщиной» По археологическим данным в начале II тыс н э наблюдалась та же самая картина - присутствие отдельных групп эстов среди древнерусского населения (Залахтовье, Городище, Сторожинец, Ополье) Так что, каких обрусевших финнов К И Шлегель в 1815 г встретил на восточном берегу Чудского озера, не известно По крайней мере, это никак не доказывает существование особого древнего водского племени, жившего южнее Гдова

«Южная водь» остается не более чем мифом, но именно этот постулат служит в построениях X Моора основой для заключения о переселении в

середине I тыс н э «южной» води на западный берег Чудского озера Археологическим доказательством этого исследователь считает наличие курганов в окрестностях Алику, Кокора и Коза Однако это насыпи культуры длинных курганов, т е гигантского массива памятников, которые сам же X Моора не считал водскими, а был склонен относить к славянам

Помещение води на Ижорском плато является данью традиции, восходящей к XIX в и основанной на отождествлении административного деления Новгородской земли и этнических границ племени X Моора априорно это принимает Однако на территории Ижорского плато нет никаких памятников, которые бы можно было связать с водским населением I тыс н э На плато, отсутствуют городища эпохи раннего металла, сюда не проникло население культуры длинных курганов и сопок Позднее освоение плато обусловлено его физико-географическими особенностями Земли здесь плодородные, но тяжелые для обработки и без высокого уровня агротехники их использовать для сельского хозяйства невозможно Ситуация осложнялась также отсутствием на плато рек и ручьев Аграрное освоение плато происходит только на рубеже XI-XII вв

Таким образом, оснований для выделения эстонскими ш следователями нескольких водских племен нет Остается водское население издревле, жившее на компактной территории вдоль побережья Финского залива западнее эстов Южная граница расселения води проходила по краю Ижорской возвышенности

Суммируя данные письменных и этнографических источников, можно очертить зону проживания води от Понаровья, включая районы СевероВосточной Эстонии (Алатагузе) до Копорья и его окрестностей Центрами этнографического района занятом водью были город-крепость Копорье и Котлы (старый приход Каттила) На середину XIX в окрестностях Котлов и Копорья существовало 37 деревень, населенных водью (П Кеппен) Именно

в пределах «черченного региона и были выявлены археологические памятники, которые можно связать с водью Водь по данным антропопогии

Начиная с середины XX в появился целый ряд работ, в которых по антропологическим данным рассматривался состав населения Северного и Северо-Восточного Причудья, а также Ижорского плато (КЮ Марк, В В Седов, Т И Алексеева, В И Хартанович, Ю К Чистов, С Л Санкина, Н Н Гончарова) Их основной целью была попытка отделить местное финское население от славян Однако прийти к согласованному мнению оказалось невозможным

Определенный интерес заслуживает наблюдение С Л Санкиной, о том, что антропологические материалы по Ижорскому плато отчетливо делятся на две хронологические группы Х1-ХШ вв и ХШ-ХУ1 вв В ранней группе не присутствует финская составляющая черепа по своим параметрам однородны и близки балтским Учитывая индоевропейское родство балтов и славян, С Л Санкина полагает, что они принадлежат последним В свою очередь, поздние новгородцы неоднородны, обладают повышенной изменчивостью признаков и типологически близки финнам (либо это славяне, впитавшие в себя финский субстрат, либо потомки ославянившихся финнов) Ижора

Письменные источники не дают определенных данных о территории проживания ижоры Большинство авторов считают, что ее центр находился в бассейне Невы, а западная граница первоначально доходила до рр Стрелки и Оредежа, (А М Талльгрен, С С Гадзяцкий, И П Шаскольский, Е А Рябинин) В позднем средневековье отдельные ижорские коллективы продвинулись в западном направлении на территорию води Постепенно ижора стала ассимилировать водское население

Археологические древности ижоры (грунтовые захоронения и случайные находки) обнаружены по южному берегу Финского залива, в

бассейне р Невы, на территории С -Петербурга и его окрестностей, в бассейне Мги, в Гатчине и т д В районе обитания води и отдельных групп эстов на северо-западе Новгородской земли ижора расселяется лишь в позднем средневековье Точка зрения О И Коньковой, идущая в разрез с мнением подавляющего большинства исследователей, о том, что ижорское население в данном регионе автохтонно лишена археологической аргументации

К вопросу о загадочном племени нарова

Один раз в «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку при перечислении финно-угорских и балтских народов, платят их дань Руси, упоминается племя норова Созвучие названий племени и р Нарвы натолкнули некоторых исследователей на мысль о локализации этого народа в районе последней (А М Шегрен, П Н Третьяков) Текст «Повести Временных лет» гласит «А се суть инии языци, иже дань дають Руси чюдь, меря, весь, мурома, черемись, моръдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, норома, либь си суть свой язык имущее, от колена Афетова, иже живуть въ странахъ полунощных» (ПВЛ С 10)

Впервые на определенный порядок в перечне племен обратил внимание Н П Барсов, который заметил, что «летописец в перечне племен, несомненно, держится того порядка, на каком они, по его представлению расселились, - и, помещая Норову, Нерому, с Корсью и Либью (Литва, Зимигола, Корсь, Норова, Либь), тем самым указывает на их близкое соседство» Наблюдения Н П Барсова были поддержаны М Хеллманом, Э С Мугуревичем, В Т Пашуто и А И Поповым Все они считали, что нарова одно из балтийских племен (латгалы или жемайты) В 1975 г А В Куза подытожил дискуссию, подчеркнув строгую последовательность списка «вси языци», и нарова, расположенная между куршами и ливами, может соответствовать летьголе (латгалам)

Однако, недавно полностью отвергнув всякую возможность отождествлять норову с латгалами, Д А Мачинский предположил, что она жила восточнее ливов и латгалов по соседству с чудью и, таким образом, «населяла этническую «пустую» (по ПВЛ) область в бассейне Великой и в восточном Причудье» Ее он очерчивает с помощью выборки различных топонимов и 1идронимов в Псковско-Чудском и Ильменском бассейнах В результате автор приходит к выводу, что племя норова/морово/морева/нерева/нероиа занимало обширные пространства, охватывающие широким полукругом «оз Ильмень с запада, с юга и востока, нигде не подходя к нему вплотную», где в У1-1Х вв была распространена культура длинных курганов Отождествление культуры длинных курганов с памятниками норовы несерьезно Летописный текст вообще не дает повода для превращения норовы в крупное племенное объединение, территориально значительно превышающее все другие известные по летописи финно-угорские народы (водь, ижору, корелу и весь), которые, долгое время не сходили со страниц русских летописей, а норова, занявшая половину территории лесной зоны Восточной Европы, упомянута лишь один раз Географические названия не могут прямолинейно привлекаться для локализации исчезнувших народов Р А Агеева и Л В Васильев полагают, что такие топонимы как Нарва, Нерета, Мереть, Мерета и т д могут иметь балтскую этимологию Речку Маревку (приток Полы) Л В Васильев определенно относит к кругу балтских гидронимов В качестве аргумента Д А Мачинский приводит упоминание в двух отрывках Псковских летописей норовлян (под 1463-1464 гг и под 1485 г), как он считает потомков той самой древней наровы Однако здесь речь идет о территориальном определении жителей псковского пограничья

Наиболее аргументированной является логика исследователей, склоняющихся к балтской принадлежности данного племени Речь идет о группах, прежде всего, балтского населения к востоку и западу от р Даугавы

Именно в этом районе известна еще одна р Нарва (Нарев) - правый приток р Западного Буга В западнорусских летописях и хрониках она несколько раз упомянута в связи с событиями ХШ-Х1У вв и имеется достаточно оснований, что какая-то группировка балтов по р Нарве - притоку Западного Буга и была упомянута летописцем

Глава II. Консолидация древних эстов в I тысячелет ии до н. э. - I тысячелетии нашей эры.

Погребальные памятники

В I тыс до н э Эстония и районы южной Финляндии и северовосточной Латвии выделяются на археологической карте Восточной Европы по распространению своеобразных погребальных памятников - каменных могильников В их появлении на северном и южном побережье Финского залива, включая острова Сааремаа и Муху, впервые на археологическом материале отразился процесс консолидации предков эстонских и ливских племен

На территории Эстонии совершение погребений в каменных могильниках стало устойчивой традицией, и здесь эти памятники просуществовали от середины I тыс до н э вплоть до начала II тыс н э К наиболее ранней группе, датируемой второй половиной I тыс до н э, относятся могильники с ящиками Они были распространены в Северной Эстонии и только единичные памятники встречаются в ее центральных районах Каменные курганы сооружались из плитняка Основание кургана образовывали одна или две круглые площадки, выложенные камнями В площадки были встроены каменные ящики, в которых находились погребения по обряду ингумации Инвентарь погребений скуден и однообразен (булавки, шилья, ножи), а многие погребения и вообще не сопровождались инвентарем В начале нашей эры в погребениях встречаются проушные втульчатые железные топоры, имеющие сбоку маленькое ушко В конце периода существования каменных могильников с ящиками в них

появляются захоронения, совершенные по обряду кремации В дальнейшем обряд трупосо жжения становится основным на территории Эстонии В I тыс до н э жившие здесь племена представляли единую культурную общность с населением северного побережья Финского залива и северо-восточной Латвии, где таюке был распространен сходный тип погребальных памятников В начале нашей эры каменные курганы с ящиками уступают место генетически связанными с ними могильникам с оградками Их структура складывалась постепенно в течение длительного времени Исчезает, прежде всего, сам яшик и остается только окружавшая курган оградка На юге Эстонии оградки выложены из валунов, на севере — из известняковых плит Наиболее типичные оградки имели прямоугольную форму и были вытянуты по линии север-юг Площадь внутри оградок забутована более мелкими камнями Между камнями внутри оградки находились кальцинированные кости и вещи Оградка могла использоваться для захоронений в течение ста -двухсот лет, а иногда и больше Погребальный инвентарь и кости от разных погребений перемешаны По сравнению с захоронениями в ящиках погребения в оградках отличались богатством инвентаря Со II в н э в его состав входят различные украшениями фибулы, браслеты, полые замкнутые перстни, иногда гривны, всевозможные подвески, пинцеты, посоховидные булавки, бусы и др Самой многочисленной категорией украшений являлись фибулы Со II по V вв н э были рапространены глазчатые, профилированные, со щитком у головки, перекладчатые, арбалетовидные, дискообразные и подковообразные фибулы Незначительную группу металлических вещей составляют бытовой и сельскохозяйственный инвентарь, а также оружие Расцвет культуры каменных могильников с оградками приходится на II[-IV вв н э

Именно в первой половине I тыс н э внутри финского мира происходит консолидация собственно древних эстов, как единого народа, чго отражается в унификации материальной культуры и погребальной

обрядности В это время складывается тот вещевой комплекс, на котором в дальнейшем вырастает своеобразная средневековая материальная культура эстов Однако внутри эстонского мира сохраняются и различия Выделяются две значительные историко-культурные зоны - северная и южная, отличающиеся по типам и комплексу украшений, а также семь более мелких культурно-этнографических районов (островной, северо-западный, западный, центральный, земли Сакала, Уганди и Выру) Судя по количеству памятников, в это время на территории Эстонии происходит демографический взрыв Наряду с прибрежными территориями, освоенными еще в бронзовом веке, значительно увеличивается плотность населения в Центральной и Юго-Восточной Эстонии

В конце IV в н э каменные могильники с оградками постепенно перестают сооружаться Население хоронит в прежних оградках или в краевых кладках Во второй половине I тыс н э на их базе формируются каменные могильники без внутренней структуры Это небольшие каменные курганы, в центральной части которых камни лежат без особого порядка Как и в предшествующий, период кальцинированные кости вместе с переплавленным погребальным инвентарем ссыпались и перекрывались камнями Многие вещи поломаны и согнуты Выделить отдельные погребения не представляется возможным В отличие от могильников с оградками уменьшается количество сопровождающих вещей Здесь чаще встречается оружие, арбалетовидные фибулы и спиральные перстни

Итак, начиная с I тыс до н э на территории Эстонии прослеживается развитие одной материальной культуры, на базе которой выросла средневековая культура эстов Если бы не своеобразие погребальных памятников Эстонии, то на основе поселений, синхронных могильникам мы такой вывод сделать не могли бы Материал поселений крайне единообразен, а для периода I тыс до н э он даже не дифференцируется хронологически

Поселения

Поселения синхронные каменным могильникам с ящиками представлены рядом городищ в северной Эстонии и селищами Материалы последних невыразительны Среди городищ наиболее изучены многослойные городища Иру (близ Таллина), Асва (о Сааремаа) и однослойное городище Ридали (о Сааремаа) Состояние источников таково, что исследователи не смогли стратиграфически расчленить слой I тыс до н э Все материалы рассматриваются суммарно, хотя радиоуглеродные даты на Иру свидетельствуют о двух этапах в жизни раннего поселения (800-600/500 гг и 350-175 гг дон э) Предметы из металла редки, значительную часть находок составляют костяные изделия и керамика В I тыс до н э населением было освоено морское побережье, острова, бассейны крупных рек и озер Центральная и Юго-Восточная Эстония остаются малонаселенными Наличие на городищах и селищах слабо выраженных культурных напластований свидетельствует о малочисленности жителей и кратковременности жизни Население вело комплексное хозяйство и занималось скотоводством, земледелием и морским промыслом

Эстонскими археологами изучены крайне интересные археологические объекты - остатки древних полей, ограниченных каменными оградами В условиях каменистой местности Северной Эстонии земледельцам приходилось подготавливать участки для посевов, очищая их от камней Выявление каменных куч и оград позволило найти расчищенные поля, и, основываясь на их размерах, сделать выводы о типах различных систем организации полей, их формах и размерах, а также численности населения В Ланг выделяет три варианта полей Первоначально они создавались стихийно без определенной системы (поздний бронзовый век) - камни собирались в кучи Второй вариант участки ограничивались межевыми оградами и приобретали прямоугольную форму Кучи оказывались как бы встроенными в ограды Это гак называемая «балтийская система» полей (начало I тыс до н

э ) На смену ей приходит «кельтская система» (середина — вторая половина I тыс до н э), известная в Северной и Западной Европе, при которой поля изначально планировались Исходя из размеров обрабатываемой площади, В Ланг приходит к выводу, что одно поселение (например, такое как Саха-Лоо) являлось реально одним хозяйством

В первой половине I тыс н э с появлением каменных могильников с оградками количество памятников возрастает в несколько раз, что соответствует росту численности населения Заселяется Центральная и Юго-Восточная Эстония К памятникам этого времени относятся как немногочисленные поселения существовавшие ранее, такие как Асва и Иру, так и новые в Северной Эстонии - Койла, Клооди, Пуртсе, Муукси и др , в Юго-Восточной Эстонии - Тарту, Отепя, Унипиха, Алт-Лаари, Пеэду Керикмяги и др Для жизни выбирались различные ландшафтные зоны поблизости у воды В Центральной Эстонии сначала были заселены холмы с запада и юго-запада от Пандиверской возвышенности, а также богатый ручьями бассейн р Пярну В Юго-Восточной Эстонии расселение идет по бассейнам оз Выртсъярв и р Эмайыги, а также по западному и северозападному склонам возвышенности Хаанья В дальнейшем осваиваются области вокруг возвышенности Отепя и далее на северо-восток в бассейн р Ахья Несмотря на возросшую численность памятников, исследователи столкнулись с парадоксальной ситуацией На городищах, продолжавших существовать или появившихся вновь, в той или иной степени представлены находки данного времени, но культурные напластовании практически отсутствуют Хронология поселений строится на керамике Однако обломки посуды настолько фрагментарны, что сравнение идет на сопоставления характера поверхности (сетчатая, штрихованная, гладкостенная), хотя по этому показателю сосуды данного периода мало чем отличаются от комплекса керамики I тыс до н э Были ли это городища-убежища, как думал X Моора сказать сложно Поиски селищ также не принесли успехов

Выявленные В Лангом селища в Северной Эстонии показали, что жизнь на них была кратковременной, и они имели тонкий культурный слой Единичные на <одки представлены в основном мелкими обломками керамики

Ситуация меняется во второй половине I тыс н э Наряду с появлением нового типа могильников, фиксируются многочисленные городища и се тща с остатками долговременной жизни По мнению В Ланга, к этому времени, видимо, были исчерпаны возможности внутренней колонизации и происходит «уплотнение» населения На месте прежних отдельных хозяйств возникают более крупные сельские объединения (деревни) Во второй половине I тыс н э на территории Эстонии повсеместно наряду со старыми городищами, на которых возобновляется жизнь, появляются городища нового типа Ю Селиранд называет около 18 таких городищ Рядом с ними или отдельно от них около могильников возникают о гкрытые селища Значительным раскопкам подверглись поселения Иру, Тарту, Унипиха, Отепя, Пеэду Керикмяги, а самые крупномасштабные исследования были проведены на городище Рыуге, площадка которого была раскопана полностью Материалы Иру в Северной Эстонии и Рыуге в Юго-Восточной стали эталонами для этого времени Изучение городищ и селищ показало, что, несмотря на определенные локальные особенности, они были единообразны по своей материальной культуре и вместе с материалами могильников свидетельствуют об окончательной консолидации эстонских племен Значительные поселенческие комплексы (городище, селище) М Аун считала региональными центрами В дальнейшем при формировании более крупных территориальных объединений на первый план выходят городища, расположенные на путях внутренней и международной торговли

Культура длинных курганов

Во второй половине I тыс н э вся восточная часть Эстонии, примыкающая к Псковско-Чудскому водоему, не была занята носителями

каменных могильников, и здесь появляются памятники совершенно иного характера - курганы Они представляют собой песчаные насыпи разной формы и величины (круглые, овальные, длинные) с погребениями по обряду кремации Могильники сосредоточены в восточной части Юго-Восточной Эстонии (более 136), но отдельные группы встречаются и севернее р Эмайыги в западном и северном Причудье (13 пунктов) На северной и западной границах ареала курганы соприкасаются с каменными могильниками В семи пунктах они расположены непосредственно рядом с каменными могильниками Всего на территории Эстонии исследовано более 60 насыпей Большой вклад в их исследование и обобщение материала внесла М Аун В культурном отношении курганы в восточных частях Эстонии являются частью значительного массива погребальных памятников, распространившихся в это время на широкой территории лесной зоны Восточной Европы Их хронологические рамки и этническую принадлежность надо определять в рамках всего этого пласта древностей Большинство исследователей полагают, что на территории Эстонии курганы появляются с приходом сюда нового населения с востока и юго-востока (X Моора, В В Седов, Е Н Носов, П Лиги и др ) С другой стороны существует точка зрения, что они сооружены теми же племенами, что и каменные могильники (С Лаул)

Глава III. Восточное побережье Чудского озера в I тысячелетии н. э.

Территория, прилегающая с востока к Псковско-Чудскому водоему, судя по гидронимии, издревле была занята финноязычным населением Как и в восточной части Юго-Восточной Эстонии древности ранее середины I тыс н э здесь почти не известны Можно назвать лишь отдельные пункты, где встречены находки и керамика первой половины I тыс н э Это городища Люботежь и городище и селище Сторожинец Вероятнее всего к периоду раннего железного века относятся небольшие городища-убежища без выраженного культурного слоя у дц Городище, Мда и Большое Крюково

Аналогичная картина прослеживается на материалах соседних более восточных территорий бассейна р Плюссы Здесь также не найдено погребальных памятников эпохи раннего железа, имеются лишь укрепленные городища-убежища Только в последнее время раскапывается селище при городище Горка с материалами конца I тыс до н э — первой половины I тыс н э Для характеристики облика культуры рассматриваемого периода мы имеем два исследованных памятника - Сторожинец и Горка (С Г Попов) Характер керамического материала и находки сопоставимы с синхронными древностями территории Эстонии

Как и в восточной части Юго-Восточной Эстонии, поселенческий «взрыв» произошел в Восточном Причудье в середине I тыс н э Он ознаменовался появлением населения культуры длинных курганов В бассейне рр Желчи и Черной известно 32 могильника Самые большие из них (Полна Л, Светлые Вешки, Совий Бор, Залахтовье) содержат по несколько десятков насыпей На северной окраине этой культуры наряду с селищами известны и городища (Сторожинец, Городище)

По своему внешнему облику, топографическому расположению, характеру погребального обряда и инвентаря курганы Причудья входят в так называемую псковско-новгородскую группу длинных курганов, которая занимает территорию от Юго-Восточной Эстонии на западе до верхнего течения Чагодощи на востоке, и от бассейна Западной Двины на юге до верхнего Полужья, бассейнов Меты и Чагодощи на севере В главе рассмотрены различные типы сооружения курганов в Причудье В настоящее время схема становления погребального обряда длинных курганов выглядит так - от грунтовых захоронений, совершавшихся первоначально на естественных всхолмлениях, через сооружение специальных площадок, окруженных ровиками, к курганам, возведенным в качестве специальных платформ для захоронений В ее пользу говорят, как находки грунтовых захоронений культуры длинных курганов на естественных возвышениях, так

и сами курганы, сооруженные специально для впускньга захоронений Однако в связи с последними открытиями картина может быть более сложной И В Исланова при исследовании могильников на Верхней Мете убедительно показала, что грунтовые погребения обычны в могильниках культуры длинных курганов, если исследовать не только сами насыпи, а межкурганные пространства Подобные захоронения встречены и в западной части их ареала (Лезги, Залахтовье, Городище, Березицы) Не случайно в литературе появился термин «курганно-грунтовые могильники»

У большинства исследователей не вызывает сомнений, что появление курганных древностей в слабозаселенных районах лесной зоны Восточной Европы в середине I тыс н э, свидетельствует об импульсе со стороны нового населения Точка зрения о том, что культура длинных курганов вырастает из местных дославянских культур, в настоящее время имеет гораздо меньше сторонников (И И Ляпушкин, Е А Шмидт С Лаул, Г С Лебедев, В Я Конецкий) На окраинах Новгородской земли в Юго-Восточной Эстонии и в бассейне р Мологи, где хорошо известна местная, самобытная финно-угорская культура, появление культуры длинных курганов свидетельствует о проникновении туда нового населения У исследователей, занимавшихся изучением указанных районов это не вызывает сомнений (X Моора, П Лиги, А Н Башенькин, М Г Васенина) М Г Васенина на материалах памятников Юго-Западного Белозерья показала, что комплекс женских украшений длиннокурганного населения принципиально иной, чем у местных финнов, а появление культуры длинных курганов связано с инфильтрацией славянского населения и 1 более южных районов Опираясь на анализ керамического комплекса, Н В Лопатин считает, что исходной областью распространения культуры псковских длинных курганов был Двинско-Ловатский регион Не следует, однако, переоценивать численность славянского населения Подсчеты, сделанные по отдельным микрорегионам, показывают, что одновременно в небольшом

районе проживало от 10 до 20 человек Сотни памятников и тысячи курганных насыпей отражают картину растянутую на полтысячелетия Микрорегиональные исследования позволяют проследить преемственность культуры длинных курганов и погребальных памятников древнерусской поры (Безьва, Березицы IV)

Глава IV. Феномен Залахтовья

В главе детально рассматривается погребальный обряд, материальная культура и хронология крупнейшего на восточном берегу Чудского озера уникального могильника у д Залахтовье Его раскопки проводили К Д Трофимов (1908-1909 гг), А А Спицын и К В Кудряшов (1911 г) Начиная с 1973 г в течение десяти полевых сезонов работы продолжались нами Всего раскопано 148 курганов, 21 деревоземляное сооружение типа "домиков мертвых", 15 грунтовых трупосожжений, 8 грунтовых трупоположений На северной окраине могильника находится позднесредневековое кладбище, исследования которого в охранных целях проводил А В Михайлов в 20042005 гг

Погребальный обряд

Древнейшее ядро залахтовского могильника составляют насыпи культуры длинных курганов Исследовано 18 насыпей Их я рассматриваю в третьей главе, где анализирую псковско-новгородскую группу этих памятников Следующий пласт древностей в могильнике относится к XI в Он никак не связан с населением культуры длинных курганов и представляет именно тот феномен, который выделяет Залахтовье среди всех известных погребальных памятников Восточного Причудья

Среди погребальных сооружений XI в выделяется три основных типа захоронений 1 - грунтовые трупосожжения, 2 - сооружения типа «домиков мертвых» и 3 - грунтовые трупоположения Все они концентрировались в центральной части памятника Деревоземляные конструкции представлены двумя вариантами легкими квадратными дощатыми сооружениями и более

внушительными срубами, заполненными песком Ближайшими аналогиями им являются погребальные сооружения финно-угорского населения Юго-Восточного Приладожья и Молого-Шекснинского междуречья Эта традиция у финского населения восходит к раннему железному веку и сохранялась вплоть до XIX в В могильнике раскопано 8 трупоположений в фунтовых ямах В них нет стабильности в ориентировке Ямы отличаются значительной глубиной (более 1 м) и наличием деревянных перекрытий

Следующим этапом развития погребального обряда явилось появление над грунтовыми ямами насыпей Стены ям обшивались деревом, а умерших заворачивали в кору Стабилизируется ориентировка погребенных - преобладает восточная с отклонением к югу и северу Со временем глубина ям уменьшается, и на смену курганам с грунтовыми ямами приходят насыпи с погребениями на горизонте земли При этом сохраняется восточная ориентировка умерших и традиция заворачивать их в луб По сравнению с погребальными сооружениями предшествующего периода курганы с захоронениями на горизонте земли отличались скудостью сопровождающего инвентаря На северной окраине памятника встречены поздние грунтовые погребения с западной ориентировкой

Материальная культура

Источником для анализа материальной культуры служит погребальный инвентарь Для каждой половозрастной группы был характерен свой строго определенный набор украшений Наиболее роскошный убор встречается в захоронениях людей среднего возраста К устойчивой традиции следует отнести украшение тканей мелкими бронзовыми спиральками и колечками, благодаря окислам которых сохранились сами ткани В погребениях широко представлены предметы быта, сельскохозяйственный инвентарь, оружие и глиняные сосуды Материалы погребений, совершенных по обряду кремации, дошли до нас не полностью (многие предметы оплавились) В главе подробно рассматриваются наборы погребального инвентаря разных половозрастных групп

В целом в могильнике с рубежа Х-Х1 вв наблюдается развитие единой материальной культуры, которая имеет ярко выраженный прибалтийско-финский облик Многие элементы, характерные для нее и придающие ей особый колорит, фиксируются во всех типах залахтовских захоронений - от ранних грунтовых трупосожжеиий до наиболее поздних курганных погребений на горизонте земли Длительное время у запахтовцев бытовали нагрудные и головные булавки с цепочками, витые гривны, различные типы подковообразных фибул, спиральные, узкомассивные, ленточные и пластинчатые браслеты, усатые, спиральные перстни и перстни с волютами, зооморфные подвески амулеты, грушевидные бубенчики и др В различных по обряду погребениях встречались массивные ножны единой формы, калачевидные кресала, всевозможные бронзовые и железные цепочки

Хронология могильника

Богатые вещами погребальные комплексы позволяют детально рассмотреть хронологию отдельных групп захоронений Группа населения оставившая данный памятник жила здесь на протяжении двух столетий в Х1-Х11 вв В течение значительной части XI в господствовал обряд трупосожжения Наряду с кремациями появляются и первые ингумации в грунтовых ямах В конце XI в обряд трупосожжения уступает место обряду трупоположения и над ямами начинают возводиться насыпи Курганный обряд становится единственным типом обряда в могильнике В середине XII в на смену курганам с грунтовыми ямами приходят курганы с погребениями на горизонте земли

Глава V. Место Залахтовья среди древностей лесной зоны Восточной Европы

В главе рассматривается численность древнего коллектива, его социальный состав, проводится сравнение могильника с близлежащими погребальными памятниками на берегах Чудского озера, определяется этническая принадлежность обитателей, дается обзор исторических событий, о которых сохранились сведения в письменных источниках

Антропологический материал и состав инвентаря позволяет составить таблицы дожития и расчета численности группы обитавшей в Залахтовье с рубежа X-XI вв до XIII в Подсчеты численности популяции произведены аналогично схеме, использованной Н А Макаровым для Нефедьевского могильника в Белозерье Нефедьево и Залахтовье синхронны, сходны по социальной структуре коллективов, расположены в близких природных условиях Среднее число захоронений в Залахтовье достигало приблизительно 410 Кладбище существовало примерно в течение двух веков и продолжительность его функционирования составляла от 180 до 240 лет Численность коллектива, жившего одновременно на поселении, скорее всего, не могла быть менее 50 и более 70 человек Вероятно, на берегу Чудского озера обитало 7-9 семей

Экономика залахтовской общины имела комплексный характер Население занималось сельским хозяйством, охотой, рыболовством, ремеслом, различными промыслами, участвовало в торговле

Следует подчеркнуть социальное равенство древнего коллектива Лишь в нескольких мужских захоронениях можно отметить некие редкие вещи, которые следует рассматривать как определенные символы власти (меч, боевые топорики, роскошные одежды и пояса) В этих случаях мы, видимо, имеем дело с захоронениями глав семейств или старейшин этого общества

На восточном побережье Чудского озера и в Понаровье есть четыре пункта (Сторожинец, Городище, Кунигаюоля и Ольгин Крест), где представлены элементы залахтовской культуры, свидетельствующие о пребывании здесь отдельных представителей или маленьких групп такого же населения

К юго-востоку от Залахтовья, значительный пласт курганных древностей XI-XII вв, находится в бассейнах рр Желчи и Черной По характеру погребального обряда и инвентаря курганы коренным образом

отличаются от могильника Залахтовье Здесь погребения были ориентированы на запад, отсутствовали грунтовые захоронения и деревоземляные конструкции

Для женского убора были характерны различные типы височных колец В качестве шейных украшений использовались в основном ожерелья из бус В редких погребениях найдены гривны, браслеты и фибулы В мужских захоронениях Х1-ХП вв встречались пряжки и простые бронзовые кольца, калачевидные кресала, отдельные украшения По составу и характеру погребального инвентаря курганы Желчи и Черной сопоставимы с древнерусскими памятниками центральных районов Новгородской земли В количественном отношении в отдельных залахтовских погребениях обнаружено предметов больше, чем во всех вместе взятых курганах рассматриваемого района

Для каждого женского погребения в Залахтовье был обязателен определенный набор украшений, который ни разу не был встречен в древнерусских курганах более южного региона При этом среди украшений в Залахтовье отсутствовали височные кольца В набор мужских захоронений обязательно входило оружие, а во всех курганах бассейнов рек Желчи и Черной зафиксирован только один топор Большинство мужских погребений в Залахтовье сопровождались определенным комплексом предметов и украшений массивными подковообразными фибулами, металлическими элементами пояса, инструментами и предметами домашнего обихода, различными типами наручных украшений В свою очередь население бассейнов рек Желчи и Черной характеризуется бедной и, в основном, безынвентарной культурой Различия наблюдаются не только в количественном, но и в качественном составе инвентаря Основу материальной культуры Залахтовья составляли вещи прибалтийско-финского характера, в то время как в курганах более южного района они единичны

Второе ближайшее к Залахтовью скопление погребальных древностей начала II тыс н э находится в Северо-Восточном Причудье - в бассейнах рр Чермы, Кунести и верхнего течения Нарвы По материальной культуре население, оставившее их, отличалось как от группы жителей района Желчи и Черной, так и от залахтовцев

В непосредственной близости к Залахтовью находятся памятники расположенные на западном берегу Чудского озера на территории Эстонии Здесь во второй половине I тыс н э не получили широкого распространения каменные могильники, столь характерные для большей части Эстонии В XI в тут бытовали грунтовые захоронения (кремации и ингумации) Наиболее яркими памятниками являются Лахепера, Раатвере, Саваствере и Паламыйса В работе проведено сопоставление их материалов с Залахтовьем Погребальный обряд (помещение остатков сожжения в грунтовые ямки, трупоположения в глубоких грунтовых ямах) близок ранним погребениям Залахтовья Полностью тождественен по набору и типам украшений оказался и инвентарь

Нет сомнения, что Залахтовье, Лахепера и Раатвере являлись памятниками одной культурной группы населения на момент перехода от обряда кремации к обряду ингумации На западном берегу Чудского озера есть памятники не только по материальной культуре близкие Залахтовью, но и аналогичные по динамике развития погребальной традиции Например, в Раатвере трупосожжения без каменных конструкций сменились грунтовыми трупоположениями

Каждый финский народ Балтийского региона, использовавший мелкие бронзовые элементы для декора тканей, создавал свои собственные неповторимые узоры, которые рассматривались как знаки связи человека с его племенной группой Залахтовские узоры однозначно свидетельствуют, что они полностью соответствуют по технике исполнения и по знаковому характеру орнаментов украшениям на тканях древних эстов К числу

эстонских этнических индикаторов относятся также головные булавочки, женские массивные ножны, комплекс нагрудных украшений, определенные типы фибул, браслетов, перстней Таким образом, не вызывает сомнения, что Залахтовье оставлено группой эстов Письменные и этнографические источники указывают на многочисленные случаи перемещения групп населения с одного берега на другой

В погребальном обряде залахтовцы не смогли сохранить своей этнической чистоты и переняли от древнерусских соседей обычай сооружения курганных насыпей, а в XIII в их материальная культура теряет свои характерные особенности Развитие погребальной обрядности на западном берегу Чудского озера пошло другим путем Курганных могильников здесь не появилось Жители региона продолжали хоронить умерших в грунтовых ямах без каменных конструкций вплоть до позднего средневековья (Лахепера, Раатвере и Веду)

В диссертации показано, что Х1-ХП вв время достаточно напряженных взаимоотношений между новгородцами и псковичами и различными группами эстов, которых принуждали выплачивать дань В 1030 г Ярослав Владимирович захватил эстонское укрепление Тарту и основал на его месте крепость Юрьев На фоне бурных военных событий на новгородско-эстонском пограничье существование общины эстов на восточном берегу Чудского озера весьма примечательно Жизнь здесь продолжалась непрерывно и шла в обычном русле Все мужское население было вооружено, определяются захоронения лидеров или старейшин общины Как эта группа появилась на восточном берегу Чудского озера, объяснить сложно, но то, что она нашла здесь свою жизненную нишу бесспорно

Глава VI. Памятники дославянского населения южного побережья Финского залива (междуречье бассейнов рр. Нарвы и Коваши)

В Северном и Северо-Восточном Причудье большую часть площади занимали низменности и болота, а территории пригодные для развития

производящего хозяйства были весьма ограничены Это отразилось в характере освоения региона древним населением.

Памятники каменного века расположены исключительно по побережью Финского залива и в низовьях р Нарвы Основой хозяйства обитателей была промысловая морская охота Картина не изменилась и в эпоху раннего металла В отличие от прибрежной полосы Эстонии, где в этот период известны городища, территории Северного и Северо-Восточного Причудья, нижнего Полужье и Ижорского плато характеризуются полным отсутствием укрепленных поселений, хотя именно эпоха раннего железа стала временем появления многочисленных городищ в лесной зоне Восточной Европы

Население в раннем железном веке, очевидно, размещалось здесь также как и в каменном веке Только в отличие от Эстонии, памятники этой группы прибалтийско-финского населения выявлены хуже Вероятно, оно было редким, но два важных открытия, сделанные в одном небольшом микрорегионе (примерно на середине расстояния между Копорьем и Усть -Лугой) показывают, что эти территории не пустовали Первое открытие связано с озерной стоянкой эпохи раннего металла на берегу Хабаловского озера (В И Тимофеев) По характеру керамического комплекса М А Юшкова относит данное поселение к кругу памятников волховского типа (УШ-У1вв донэ)

Важным открытием явилось обнаружение Е А Рябининым в нескольких километрах северо-восточнее Хабаловского озера у дд Великино и Валговицы каменных могильников, первой половины I тыс н э Данный тип памятников был выявлен случайно при раскопках позднесредневековых грунтовых кладбищ Каменные кладки находились в их центре, а по характеру и структуре они близки каменным могильникам Эстонии первой половины I тыс н э Их основу составляли прямоугольные кладки В Великино кальцинированные кости, как и в эстонских могильниках рассыпаны между камней Среди них найдена железная булавка и коса-

горбуша Е А Рябинин датирует Великино Ш-1У вв н э Валговицы, судя по находке втульчатого железного кельта с ушком и трех браслетов, относится к 1-И вв н э

Открытые могильники близкие эстонским не единственные памятники подобного типа в данном регионе X Моора указывал ссылаясь на ПП Ефименко, что один каменный могильник находился в районе Нижнего Полужья (видимо, в окрестностях Котлов) В 2006 г при случайных обстоятельствах в 15 км юго-западнее Копорья у д Удосолово на пашне найдены пять арбалетовидных бронзовых фибул, головка подковообразной фибулы с выемчатой эмалью и четыре посоховидных булавки (П Е Сорокин) Начиная со II в н. э арбалетовидные фибулы составляли основную часть инвентаря в эстонских каменных могильниках с оградками Компактное нахождение столь значительного числа этих редких предметов и наличие кальцинированных костей свидетельствует о том, что здесь находился могильник 1-Ш вв н э В 2007 г значительное количество подобных фибул (целых и обломков) встречено на поле в районе Кингисеппа у д Керстово При исследовании этого места М А Юшковой найдены остатки каменного могильника с захоронениями по обряду трупосожжения Итак, по побережью Финского залива восточнее Нарвы в 1 тыс н э, судя по археологическим памятникам, жило близкое эстам прибалтийско-финское население - предки води Не случайно, здесь же Е А Рябининым были найдены и позднесредневековые могильники води (Валговицы, Великино, Вердия, Рассия, Понделово и Маттия) На Ижорском плато ничего подобного не известно, как нет на нем и древностей второй половины I тыс н э - длинных курганов или сопок В главе рассмотрен вопрос о хорошо известных в литературе «каменных фигурах» в имении Извары и д Лисино которые никакого отношения к археологии не имеют

Глава VII. Археологические древности Северо-Запада Новгородской земли в начале II тыс. н. э.

На Северо-Западе Новгородской земли в начале II тыс н э были представлены три главные этнические группы - чудь (эсты), водь и славяне На сравнительно незначительной территории переплелись культурные и погребальные традиции трех народов, а несколько позже, к ним присоединилась ижора Местами, где проживали замкнутые коллективы (подобно залахтовскому) черты самобытных культур сохранялись дольше, в других же районах постоянное взаимоотношение этих народов выражалось в причудливых этнокультурных симбиозах

Начиная с XI в ив течение XII в Новгород выстраивает даннические отношения с чудью (эстами) В результате ряда успешных походов, значительная часть материковой Эстонии оказалась под влиянием древнерусского государства Непосредственный сбор дани находился в руках местной знати, которая неоднократно привлекалась на службу князьями Древней Руси Аналогичным образом строились отношения Новгорода с водью С проникновением во второй половины XI в славян в зону проживания води, сюда распространяются и новгородские дани И когда в 1240 г немцы захватили Копорье и Тесово, Новгород болезненно реагирует на поход, считая эти земли зоной своего влияния Многообразные взаимоотношения древнерусского населения с местными финнами нашли свое отражение в сложении своеобразной материальной культуры на окраине Новгородской земли В одних микрорегионах это культура достаточно однородна и в своей основе сходна с древнерусской культурой центрального Приильменья, в других она явно свидетельствует о сохранении обособленных островков финского населения, в-третьих, имеет смешанный характер Стремление выработать единую модель культурного взаимодействия не представляется продуктивным В каждом конкретном случае ситуация должна рассматриваться индивидуально

Грунтовые могильники води

По этнографическим сведениям XVIII в центром расселения води являлся приход Каттила (нынешние Котлы) Здесь Е А Рябининым были найдены и исследованы древние захоронения води (Валговицы, Великино, Вердия) Это - захоронения по обряду ингумации, часто в неглубоких ямах, иногда выделенных на поверхности камнями, с доминирующей западной ориентировкой Могильники датируются от ХН-ХШ вв до XVIII в В Валговицах и Великино более древние погребения непосредственно примыкали к кладкам эпохи римского времени Все три могильника оставлены одной культурно-исторической группой населения В погребальном обряде проглядывают архаические традиции каменных могильников (поверхностные погребения ХН-ХШ вв, ритуальная порча орудий труда) Специфичен женский этнографический убор По сравнению с эстами в нем отсутствуют фибулы, ожерелья из бус, браслеты, крайне редко встречаются перстни Зато в более чем 70% всех инвентарных женских захоронений представлен набор нагрудных украшений, состоящий из одной или двух булавок и цепочки Они были оригинальны и разнообразны по форме, а большинство булавок изготовлено из железа Этим они отличались от булавок других прибалтийских финнов В местной среде булавки были популярны вплоть до XVI в К числу прибалтийско-финских элементов следует отнести широкое использование для оконтуривания деталей одежды небольших бронзовых спиралек и оловянных бляшек

По вещественным, письменным и изобразительным источникам конца XVIII - XIX вв нам хорошо известен этнографический водский женский костюм Он изменялся на протяжении столетии, а поэтому его сопоставление с одеждой, известной по данным археологии, крайне сложно Однако особые детали в уборе, которые сохранялись на протяжении длительного времени, свидетельствуют о его преемственности К таким специфическим элементам одежды водских женщин относятся нагрудные украшения из двух кусков

красного сукна в форме серпа или полумесяца Одно, более широкое, - мюэци (пи^О - надевалось пониже, другое, более узкое, - риссико (тзЖо) - ближе к шее Эти украшения хорошо видны на гравюре Фр -Л Трефурта Точно такие же нагрудники были обнаружены Е А Рябининым в девяти женских погребениях ХН-ХУ вв Они были расшиты с обеих сторон оловянными бляшками и декорированы по краю спиральками В более позднее время войлочные нагрудники расшивались бисером, «кораллами» и раковинами каури Подобный элемент костюма имеет семантическое значение и не был известен ни у одного из прибалтийско-финских народов, кроме води

Памятники местной чуди (эстов)

Письменные источники, как русские, так и западноевропейские фиксируют эстов в ХП-Х1У вв в Северном Причудье, Понаровье и восточнее Нарвы вплоть до Копорья Встает вопрос о характере их памятников На большей части территорий, занятых эстами в начале II тыс н э обряд кремации сменяется обрядом ингумации Сначала первые трупоположения появляются в поздних каменных могильниках, а затем умерших начинают хоронить в грунтовых ямах Иная ситуация прослеживается на западном побережье Чудского озера вне ареала каменных могильников Здесь на рубеже Х-Х1 вв фиксируются могильники, где грунтовым погребениям по обряду ингумации предшествуют захоронения по обряду кремации, также помещенные в материковые ямки (Раатвере, Веду) Данные памятники полностью соотносятся с ранним этапом захоронений в Залахтовье Такие же захоронения выявлены и в Северном Причудье (Йыуга), в Понаровье (Кунингакюля, Ольгин Крест), на северо-восточном побережье Чудского озера (Городище, Сторожинец) и северо-восточнее Кингисеппа (Ополье) В тех случаях, когда захоронения зафиксированы в не потревоженном виде, они представляли собой остатки кремации на стороне, помещенные в грунтовые ямки П Лиги полагал, что часть из них были поверхностными В состав инвентаря обычно входило оружие и украшения Вещи прокалены и

отавлены, часто поломаны и воткнуты в землю Украшения в данных захоронениях являются типично эстонскими и отличными от известных нам древностей води Погребения отражают проникновение отдельных групп эстов на территории к востоку от Чудского озера

Курганная культура древнерусского населения

Во второй половине XI в в Северо-Восточном Причудье на полстолетия раньше, чем на Ижорском плато появляются многочисленные курганы с погребениями по обряду трупоположения В отличие от более южных районов, где древнерусская курганная культура формируется на основе культуры длинных курганов, здесь это было пришлое население, поскольку более ранних курганных древностей нет Новое население осваивает побережье Чудского озера, берега Нарвы и нижнее течение р Плюссы Первые курганы, относящиеся ко второй половине XI в, немногочисленны Из нескольких сотен исследованных курганов и жальников 58 датируются второй половиной XI - XII вв (подсчеты Ю М Лесмана) Для 16 насыпей можно сузить дату до второй половины XI -начала или первой трети XII в Такие ранние могильники тяготеют к озеру и к р Нарве (Калихновщина, Верхоляны, Павлов Погост, Ольгин Крест, Скарятина Гора, Криуши) и только два - расположены в бассейне Плюссы (Засторонье, Куклина Гора) На территории эстонского Причудья к этому времени относятся отдельные погребения в Кунигакюля, Куремяэ и в Йыуга П Лиги отмечал, что это пришлое население с восточного берега р Нарвы

Главным привнесенным элементом курганной культуры явился сам обычай сооружать насыпи Представленный обряд характерен для древнерусской культуры в целом Курганы содержали по одному захоронению головой на запад Половина насыпей окружена венцами из валунов

В главе проведено детальное сравнение женского костюма населения Северо-Восточного Причудья и обитателей центра Новгородской земли

Характерными примерами для обоих районов являются хорошо раскопанные могильники, соответственно Калихновщина в Причудье и Деревяницы близ Новгорода Убор женщин в Деревяницах составляли височные кольца, ожерелья из бус, нагрудные и поясные цепочки с привесками Находки перстей и браслетов редки Металлическое убранство костюма женщин Калихновщины было значительно богаче, но основа его состояла из тех же элементов (височные кольца, ожерелья из бус, подвески) До сих пор остается справедливым заключение А А Спицына, о том, что важнейшим индикатором славянского костюма являлись височные кольца, а именно они присутствуют как основной элемент в уборе женщин Причудья В отличие от центрального Приильменья в костюме населения Причудья шире использовались фибулы, гривны, браслеты, перстни Иногда убор дополнялся цепочками, либо висящими на шее, либо прикрепленными к цепедержателю и украшавшими одну половину груди. Славянки, живущие на пограничье с финским миром, охотно заимствовали у соседей отдельные типы украшений, но приспосабливали их к своему традиционному костюму Так, нагрудные цепочки использовались иначе, чем у прибалтийских финнов, что объясняется различным покроем одежды Древнерусской женщине не нужны были булавки Она вполне довольствовалась красивой бляхой-цепедержателем по которой спускалась цепочка Финская женщина не использовала цепедержатели без булавок Они являлись лишь промежуточным звеном в наборе нагрудных украшений, а поэтому иногда вовсе отсутствовали, так как основными деталями финского костюма были именно булавки (или парные фибулы), служившие для скрепления на плечах полотен одежды На материалах Х1-ХШ вв наличие височных колец и отсутствие булавок служит признаком древнерусского костюма, отсутствие колец и наличие булавок - финского

Возникновение курганной культуры в Северном и Северо-Восточном Причудье и на средней Плюссе связано с продвижением сюда

древнерусского населения Поскольку зона нижнего Полужья и районы Котлов оказались вне ареала курганов, то здесь финское население сумело сохранить свою самобытность и продолжало хоронить в грунтовых могильниках В свою очередь в области распространения курганов выявить островки финского населения много сложнее С конца XIX в внимание исследователей привлекли памятники, которые выбивались из общего контекста (Мануйлово - XII - первая половина XIII вв , Войносолово - XIII -конец XV вв) Правы были А А Спицын и Е А Рябинин, считая Мануйлово памятником, оставленной группой эстов, воспринявшей, как в Залахтовье курганный обряд Войносолово памятник другого рода, и оставлен он был, видимо, водским населением, перешедшим к курганному обряду

Заключение

Северо-Западный регион Северной Руси представляет собой зону активного взаимодействия трех основных групп населения - эстов (летописной чуди), родственной им води и продвинувшихся сюда с юга славян В диссертации показана консолидация эстов к рубежу 1-11 тыс н э , чья археологическая культура характеризуется своеобразными погребальными памятниками - каменными могильниками На протяжении всего этого времени прослеживается развитие одной материальной культуры Ко второй половине I тыс н э складывается основа самобытной средневековой культуры эстов, отличной от других финских народов Балтийского региона Распространение древних поселений и связанных с ними погребальных памятников показывает, что население первоначально концентрировалось по побережью Западной и Северной Эстонии, в гораздо меньшей степени проникая в ее континентальную часть С ростом плотности населения и развитием агрокультуры, началось более интенсивное освоение новых возвышенных районов

В восточной части территории Эстонии каменные могильники единичны Здесь было более редкое население, и несколько иной

погребальный обряд На рубеже Х-Х1 вв тут фиксируются погребения по обряду кремации в грунтовых ямках, которые сменяются грунтовыми ингумациями Погребальный инвентарь захоронений типично эстонский

В слабозаселенные районы Юго-Восточной Эстонии продвигаются носители культуру длинных курганов Никакой связи с традициями прибалтийских каменных могильников данная культура не имеет и отражает инфильтрацию в Причудье славянского населения Хронологически этот период может быть определен в рамках VI-X вв

Группы эстов с запада и с севера от Чудского озера, проникали восточнее него Некоторые из них уже в XI в восприняли курганный обряд Так сформировался уникальный погребальный комплекс у д Залахтовье В диссертации показано, что на рубеже 1-И тыс н э здесь обитала община из 50-70 человек, материальная культура которой полностью отличалась от культуры населения близлежащих территорий восточного побережья Чудского озера Прослежена эволюция погребального обряда и его особенности, охарактеризована материальная культура, особое внимание уделено деталям богато расшитой бронзовыми элементами одежды Обитатели Залахтовья пересекли Чудское озера с запада Ближайшие аналогии Залахтовью представляют собой могильники Лахепера и Раатвере К XIII в яркая залахтовская культура теряет свою самобытность, что свидетельствует о постепенной ассимиляции эстов древнерусским населением

Родственное эстам прибалтийско-финское племя водь заселяло территории от Северного Причудья и р Нарвы на западе до окрестностей Копорья на востоке Его центр находился в районе погоста Катилла (Котлы) Для води в начале I тыс н э были характерны типологически близкие эстонским каменные могильники, для ХП-ХШ вв и последующего времени -грунтовые захоронения В работе выделены присущие только води в

сравнении с другими прибалтийско-финскими племенами детали женской одежды - серповидные войлочные нагрудники

В XI в в Северо-Восточное Причудье и в бассейн нижней Плюссы из более южных и юго-восточных районов проникает славянское население, потомки носителей длинных курганов Последние во второй половине I тыс н э заселяли Юго-Восточную Эстонию, бассейны рек Желчи, Черной, среднее и верхнее течение Плюссы и Луги Курганная культура СевероВосточного Причудья характеризуется наличием ярких славянских индикаторов - височных колец и полным отсутствием, характерных для прибалтийских финнов парных нагрудных украшений Основу женского убора составляли те же украшения, что и з самом центре Новгородской земли, хотя он был несколько усложнен включением прибалтийско-финских элементов

В работе выделены древности, которые можно рассматривать как свидетельства восприятия отдельными группами финского населения (эстами и водью) курганного обряда захоронення (Залахтовье, Мануйлово, Войносолово) Предположение некоторых исследователей, основанное на созвучии загадочного летописного племени «нарова» с рекой Нарвой, не подтверждается археологическими материалами и анализом летописных текстов Всестороннее изучение материальной культуры населения Северо-Запада Новгородской земли позволяет прояснить процесс интеграции иноязычных племен в многонациональное Древнерусское государство на фоне многообразных взаимоотношений между Древней Русью и прибалтийскими финнами, которые нашли свое отражение в русских летописях

Монография

1 Хвощинская, Н В Финны на западе Новгородской земли (по материалам могильника Залахтовье) /Н В Хвощинская - СПб Изд-во «Дмитрий Буланин», 2004 -290 с (30 п л )

Статьи, помещенные в изданиях, утвержденных ВАК

2 Хвощинская, НВ Население восточного побережья Чудского озера /НВ Хвощинская // Краткие сообщения Института археологии АН СССР - 1976 - Вып 146 -С 18-24

3 Хвощинская, НВ О новом типе курганов в могильнике у дер Залахтовье /Н В Хвощинская // Краткие сообщения Института археологии АН СССР - 1977 - Вып 150 -С 62-68

4 Хвощинская, НВ О некоторых различиях курганов северо-запада Новгородской земли /Н В Хвощинская // Краткие сообщения Института археологии АН СССР-1981 -Вып 166 -С 34-39

5 Хвощинская, НВ К вопросу о древних захоронениях води/Н В Хвощинская И Краткие сообщения Института археологии АН СССР - 1983 - Вып 175 - С 43-48

6 Хвощинская, НВ Новые данные о мужской одежде населения западных окраин Новгородской земли /Н В Хвощинская // Краткие сообщения Института археологии АН СССР - 1984 - Вып 179 - С 39-44

7 Хвощинская, НВ Открытие в Хегоме (уникальные данные по истории древнего североевропейского костюма /Н В Хвощинская // Археологические Вести — № 2 -СПб, 1993 - С 207-209

8 Хвощинская, НВ Контакты между Скандинавией и восточно-балтийскими землями в свете новых исследований /Н В Хвощинская // Археологические Вести - № 4 -СПб Изд-во «ДмитрийБуланин», 1995 -С 263-266

9 Хвощинская, НВ Могильники Готланда - начало новой серии публикаций /Н В Хвощинская // Археологические Вести - № 5 - СПб Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998 - С 342-344

10 Хвогцинская, НВ Юго-восточная Эстония в эпоху железного века /НВ Хвощинская // Археологические Вести - № 12 - СПб Изд-во «Дмитрий Буланин», 2005 -С 228-231

11 Хвощинская, НВ Древние эсты на западе Новгородской земли /Н В Хвощинская//Вестник Российской Академии наук - 2006 - Т 76, №4 -С 325-332

12 Хвощинская, НВ Учебная практика на Рюриковом городище /В Н Седых, Н В Хвощинская // Вестник Санкг-Петербургского университета Серия 2 «История» -Вып 3 -СПб «Изд-во СПбГу », 2007 -С 245-252

13 Хвощинская, H В «Загадочное» летописное племя нарова в историко-археологическом контексте /Н В Хвощинская // Исторические записки - № 11 - M «Наука», 2008 - С 424-432

14 Хвощинская, H В Прикосновение к прошлому к итогам полевого сезона

2007 г на Рюриковом городище / В H Седых, H В Хвощинская // Вестник Санкт-Петербургского университета Серия 2 «История» - Вып 3 - СПб «Изд-во СПбГу »

2008 - С 184-194

15 Хвощинская, H В Рец на книгу Anna Zanna Salaspils Laukskolas kapulauks 10-13 gadsimts Riga, 2006 S 463 il+ piehkums Tatjana Berga Salaspils Laukskolas kapulauka monëtas S 435-444 Gunita Zarma. Salaspils Laukskolas 10-13 gs ledzivotaju paleodemografija S 445-463 /II В Хвощинская//Российская археология - 2008 -№3 -С 128-131

Публикации в трудах международных конференций

16 Хвощинская, H В О финно-угорском и славянском населении центральных районов Новгородской земли / В Я Конецкий, Е H Носов, H В Хвощинская // Новое в археологии СССР и Финляндии Сборник докладов третьего советско-финлянского симпози>ма по вопросам археологии (11-15 мая 1981 г )-JI «Наука», 1984 -С 161-167

17 Khvoshchmskaya, N V Dress of the Finnish Population of the Early Second Millennium A D in the Western Areas of the Novgorod Land /Н В Хвощинская // Papers presented by the participants in the Soviet-Finnish Symposium (9-13 May 1983) - Helsinki 1SKOS 4, 1984 -P 174-178

18 Khvoshchmskaya, N V Evolution of the Burial Rite of the Finnic Population of the Eastern Coast of the Lake Peipus in the Beginning of the second Millennium A D /Н В Хвощинская // Papers presented by the participants in the Finnish-Soviet archaeological Symposium (10-16 May 1988)-Helsinki ISKOS 9,1990 -P 107-111

19 Khvoshchmskaya, N V New finds of Medieval textiles in the North of Novgorod Land /Н В Хвощинская // Archaeological textiles in Northern Europe Tidens tand № 5 -Copenhagen, 1992 -P 128-133

20 Khvoshchmskaya, N V Evidence of Economic Activities in the Burial Rite of the Population of the Novgorod Land // Fenno-Ugri et Slavi 1992 Prehistoric economy and means of livelihood /Н В Хвощинская // Papers presented by the participants in the Finnish-Russian archaeological Symposium (11-15 May 1992) Arkeologian osasto julkaisu № 05 - Helsinki, 1994 -P 23-25

21 Хвощинская, Н В К вопросу о формировании древнерусской культуры на западе Новгородской земли (по материалам могильника Безьва) /НВ Хвощинская // Славяне и финно-угры Археология, история, культура Доклады пятого российско-финлянского симпозиума по вопросам археологии (Выборг, 1994 г) - СПб «Изд-во ДмитрийБуланин», 1997 -С 123-138

22 Khvoshchmskaya N V Penannular brooches from Ryunkovo Gorodishche // Fenno-Ugn et Slavi 1997 Cultural Contacts in the Area of the Gulf of Finland m the 9th - 13th centuries /НВ Хвощинская // Papers presented by the participants m the archaeological Symposium (13-14 May 1997) Arkeologian osasto julkaisuja № 08 - Helsinki, 1999 - С 6069

23 Хвощинская, НВ Об этнической атрибуции подвесок с изображением головок быка /Н В Хвощинская // Славяне, финно-угры, скандинавы, волжские булгары Доклады международного научного симпозиума по вопросам археологии и истории (11-14 мая 1999 г , Пушкинские Горы) - СПб «Изд-во ИПК Вести», 2000 - С 246-253

24 Хвощинская, НВ Приладожские курганы в свете финской погребальной обрядности /НВ Хвощинская // Ладога и истоки Российской государственности и культуры Международная научно-практическая конференция, проведенная в Старой Ладоге Лен обл под эгидой ООН по вопросам образования, науки и культуры (30 июня -2 июля 2003г , Старая Ладога) -СПб «Изд-во ИПК Вести», 2003 -С 47-50

25 Хвощинская, НВ Некоторые аспекты изучения котьцевидных булавок на территории Древней Руси /Е Н Носов, Н В Хвощинская // Славяне и финно-угры Контактные зоны и взаимодействие культур Доклады российско-финляндского симпозиума по вопросам археологии и истории (7-10 октября 2004 г , Пушкинские Горы) - СПб «Изд-во Нестор-История», 2004 - С 130-140

Статьи в русских и зарубежных изданиях

26 Хвощинская, Н В Новые данные о длинных курганах восточного побережья Чудского озера /НВ Хвощинская // Новое в археологии Северо-Запада СССР - Л «Наука», 1985 - С 28-33

27 Хвощинская, НВ Погребальные памятники северного и северо-восточного побережья Чудского озера начала II тыс н э /Н В Хвощинская // Новое в археологии Прибалтики и соседних территорий - Таллин «Изд-во АН ЭССР», 1985 -С 168-179

28 Хвощинская, НВ Одежда финского населения начала II тыс н э западных регионов Новгородской земли в связи с историей древнего костюма народов Балтийского

региона /НВ Хпощинская // Фишю-угры и славяне (Проблемы историко-культурных контактов) - Сыктывкар, 1986 - С 67-74

29 Хвощинская, НВ Погребальный обряд финского населения западной окраины новгородской земли в кон I - нач II тыс н э /Н В Хвощинская // Современное фшшо-угроведение Опыт и проблемы - Л «Ленуприздат», 1990 - С 36-39

30 Хвощинская, IIВ Население восточного берега Чудского озера /Н В Хвощинская// Финны в Европе У1-ХУ века Прибалтийско-финские народы Историко-археологические исследования Вып 2 Русь, финны, саамы, верования - М «Наука», 1990 -С 6-14

31 Хвощинская, НВ Культура прибалтийско-финского и русского населения северо-западных районов Новгородской земли на современном этапе ее археологического изучения /Е А Рябннин, Н В Хвощинская // Финны в Европе У1-ХУ века Прибалтийско-финские народы Историко-археологические исследования Вып 2 Русь, финны, саамы, верования -М «Наука», 1990 -С 41-47

32 Хвощинская, НВ О погребальном обряде населения восточного побережья Чудского озера во второй половине I тыс и э /НВ Хвощинская // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 5 - Новгород, 1992 - С 104-108

33 Хвощинская, НВ Об особенностях костюма населения восточноприбалтийского региона /НВ Хвощинская // Древности Северо-Запада России (славяно-финно-угорское взаимодействие, русские города Балтики) - СПб «Петербургское востоковедение», 1993 - С 157-166

34 Хвощинская, Н В Бронзовые украшения на одежде населения Балтийского региона /Н В Хвощинская // Проблемы этнической истории и межэтнических контактов прибалтийско-финских народов (памяти Д В Бубриха) - СПб, 1994 -С 44-49

35 Хво1цинская, НВ По следам забытой коллекции Новгородского музея (могильник у дер Кривой Наволок на р Паше /Е Н Носов, Н В Хвощинская, И Янссон // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 8 -Новгород, 1994 - С 103116

36 Хвощинская, Н В Могилыгик у деревни Кривой Наволок в Юго-восточном Приладожье (по следам забытой коллекции Новгородского музея) /Е Н Носов, Н В Хвощинская, И Янссон//Новые источники по археологии Северо-Запада - СПб, 1994 -С 107-129

37 Хвощинская, Н В Новые данные о типологии широких ленточных брасаетов /Н В Хвощинская // Памятники средневековой культуры Открытия и версии - СПб, Псков, 1994 - С 250-256

38 Хвощинская, НВ Подковообразная фибула со звериными головками с Рюрикова городища /Н В Хвощинская // Древности Поволховья - СПб «Петербургское востоковедение», 1997 - С 176-179

39 Хвощинская, НВ О некоторых типах бронзовых подвесок из могильника Залахтовье /Н В Хвощинская // Памятники старины Концепции, открытия, версии Том 2 -СПб-Псков, 1997 - С 374-378

40 Хвощинская, НВ Подковообразные фибулы Рюрикова городища /НВ Хвощинская // Великий Новгород в истории средневековья К 70-летию В Л Янина - М «Русские словари», 1999 -С 39-50

41 Хвощинская, НВ Погребальные деревоземляные сооружения на западе Новгородской земли /Н В Хвощинская // Ладот а и ее соседи в эпоху средневековья -СПб, 2002 -С 114-121

42 Хвощинская, НВ Кольцевидные фибулы с Рюрикова городища /НВ Хвощинская // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси - СПб , 2002 - С 98-101

43 Хвощинская, НВ Финское население западных окраин Новгородской земли /НВ Хвощинская // «Прекрасное ведет нас через все мосты» Сборник статей, посвященный русско-эстонским культурным связям - Извара, 2004 - С 30-38

44 Хвощинская, НВ Финно-угорские элементы в материальной культуре Рюрикова городища /Е Н Носов, Н В Хвощинская // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы - СПб «Изд-во СПбГУ», 2004 - С 125-133

45 Хвощинская, НВ К вопросу о характере материальной культуры раннего этапа Рюрикова городища /Е Н Носов, Н В Хвощинская // Восточная Европа в средневековье К 80-летию В В Седова - М «Наука», 2004 - С 227-233

46 Хвощинская, НВ Новые свидетельства ремесленного производства в ранний период Рюрикова городища /Н В Хвощинская // Мастера средневековья Stratum+№ 5 -СПб, Кишинев, Одесса, Бухарест, 2005 - С 305-308

47 Хвощинская, НВ Еще раз о за1адочном племени «норова» в древнерусских летописях /Н В Хвощинская // In situ К 85-летию профессора А Д Столяра - СПб «Изд-во СПбГУ», 2006 - С 236-248

48 Khvoshchinskaya, AT In the Appearance of Pendants with Bull Head Images in Ancient Rus/Н В Хвощинская // Arheologija un Etnografija XXIII - Riga, 2006 -P 113118

49 Khvoshchinskaya, N V Links of the Population of Western Finland and Estonia with the Central Iimen Region in the Context of International Trade ю the Baltic Sea Region in the 9-th - 10-th Century /ЕН Носов, HB Хвощинская // Etnos ja kultuur Uurimusi Silvia Laulu auks - Tarty-Tallinn, 2006 -P 147-158

50 Хвогцинская, H В Связи населения центрального Приильменья с Западной Финляндией и Эстонией в контексте международной торговли в регионе Балтики в IX-X в /ЕН Носов, НВ Хвощинская // Северная Русь и народы Балтики - СПб ' «Изд-во Дмитрий Буланин», 2007 - С 6-17

5) Хвощинская, Н В Бронзолитейное производство Рюрикова городища в IX-X вв Я1В Хвощинская // Северная Русь и народы Балтики - СПб «Изд-во Дмитрий Буланин», 2007 - С 123-141

52 Хвощинская, НВ Некоторые итоги изучения Гдовского района (К 30-летию Гдовского отряда ИИМК РАН) /С Г Попов, Н В Хвощинская // Археология и история Пскова и псковской земли -Псков, 2007 - С 199-216

53 Хвощинская, 11В Каменные литейные формочки в коллекции Рюрикова городища и стеатитовые находки на Руси /Н В Хвощинская // У истоков русской государственности К 30-летию археологического изучения Новгородского Рюрикова городища и Новгородской областной экспедиции - СПб «Изд-во Дмитрий Буланин», 2007 - С 199-202

54 Khvoshchinskaya, N V Some aspects of Studies of Ringed Pms from Rus' /Е H Носов, H В Хвощинская // Cultural interaction between east and west Archaeology, Artifacts and human contacts in the northern Europe - Stockholm, 2007 - P 238-242

55 Хвогцинская, HB Первый ремесленный комплекс X в на Рюриковом городище /Е Н Носов, Н В Хвощинская // Труды по русской истории Сборник статей в память о 60-летии Игоря Васильевича Дубова - М «Изд-ский дом Парад», 2007 - С 257-263

Тезисы н информация о раскопках

56 Хвощинская, Н В Разведка в верховьях р Плюссы /НВ Хвощинская, 3 В Прусакова// Археологические открытия 1972 г -М,1973 -С 43

57 Хвощинская, НВ Раскопки курганов у дер Залахтовье /НВ Хвощинская, ОМ Прудько//Археологические открытия 1973 г - М, 1974 - С 33-34

58 Хвощинская, НВ Раскопки курганов у дер Залахтовье /НВ Хвощинская, ОМ Прудько, В А Тюленев, О И Тюленева // Археологические открытия 1974 г - М , 1975 -С 42-43

59 Хвощинская, НВ Раскопки могильника у деревни Залахтовье /НВ Хвощинская, Е Л Фридберг // Археологические открытия 1975 г -М, 1976 -С 46-47

60 Хвощинская, НВ Погребения в грунтовых ямах в могильнике у дер Залахтовье /Н В Хвощинская // Проблемы истории и культуры Северо-запада РСФСР -Л «Изд-во СПбГУ», 1977 -С 118-120

61 Хвощинская, НВ Исследование погребальных памятников на восточном берегу Чудского озера /Н В Хвощинская // Археологические открытия 1978 г - М, 1979 -С 43-44

62 Хвощинская, Н В Финно-угорские элементы в одежде населения восточного побережья Чудского озера (Х1-ХШвв) /Н В Хвощинская // Вопросы финно-угроведения Этнография, антропология, археология, фольклористика, литературоведение (тезисы докладов на XVI Всесоюзной конференции финно-угроведов) июнь 1979 - Сыктывкар, 1979 - С 61

63 Хвощинская, Н В О взаимоотношениях славянского и финского населения Новгородской земли в конце I - начале II тысячелетия н э /Н В Хвощинская // Тезисы докладов советской делегации на 4-ом международном конгрессе славянской археологии -М, 1980 -С 27-28

64 Хвощинская, НВ Культурные инновации и эпический процесс (по материалам залахтовского могильника) /Н В Хвощинская // Преемственность и инновации в развитии древних культур Материалы методологического семинара Ленинградского отделения Института археологии -Л, 1981 -С 112-114

65 Хвощинская, НВ О связях населения западных окраин Новгородской земли с населением Финляндии и Скандинавии /Н В Хвощинская // IX Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, титературы и языка скандинавских стран и Финляндии -Тарту, 1982 -С 198-199

66 Хвощинская, НВ Новые данные о погребальных памятниках западных районов Новгородской земли /Н В Хвощинская // Археологические открытия 1981 г - М , 1982 -С 42-43

67 Хвощинская, НВ Новые данные о погребальном комплексе у дер Залахтовье /Н В Хвощинская // Археологические открытия 1982 г - М , 1984 - С 35-36

68 Хеощинская, HB О фшшо-угорском населении Северо-Восточного Причудья /Н В Хвощииская // Археология и история Пскова и псковской земли Краткие тезисы докладов к предстоящей научно-практической конференции - Псков, 1985 - С 33-34

69 Хвощииская, HB О работе Гдовского отряда /НВ Хвощииская // Археологические открытия 1983 г - М, 1985 - С 36-37

70 Хеощинская, HB Фшто-угорское население западных окраин Новгородской земли /НВ Хвощииская // Тезисы докладов советской делегации на IV международном конгрессе финно-угроведов - Сыктывкар, 1985 - С 130

71 Хеощинская, НВ Встреча археологов в Ленинграде /А Н Кирпичников, Н В Хвощииская // Известия Академии наук Эстонской ССР, общественные науки, № 36/1 Таллин, 1987 - С 84-86

72 Хеощинская, НВ Новые данные о развитии погребального обряда в могильнике Залахтовье /Н В Хвощииская // Новгород и Новгородская земля История и археология - Новгород, 1988 - С 53-54

73 Khvoshchmskay, N Textiles with bronze ornaments of the Eastern Baltic region /Н В Хвощииская // Archaeological textiles Newsletter № 12, May 1991 - Copenhagen, 1992 - P 5-6

74 Хеощинская, HB Новгородская областная экспедиция в 1993 году /ЕН Носов, В М Горюнова, Т С Дорофеева, А В Плохов, Н В Хвощииская // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 8 -Новгород, 1994 -С 14-17

75 Хеощинская, Н В Исследования Рюрикова городища /Е Н Носов, В М Горюнова, Т С Дорофеева, А В Плохов, Н В Хвощииская, И Янссон // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 9 -Новгород, 1995 -С 17-20

76 Хеощинская, Н В Раскопки на Рюриковом городище /Е Н Носов, В М Горюнова, Т С Дорофеева, К А Михайлов, Н В Хвощииская // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 12 - Новгород, 1998 - С 22-24

77 Хеощинская, НВ Раскопки на Рюриковом городище /ЕН Носов, ТС Дорофеева, К А Михайлов, Н В Хвощииская, И Лнссон // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 13 - Новгород, 1999 -С 22-24

78 Хеощинская, Н В Славяне и их соседи (археология и ранняя история восточных славян) /Н В Хвощииская // Археология мечты Образовательные и учебные программы Сектор археологии, этнографии и истории религии отдела краеведения и туризма Серия методологическая библиотека - СПб, 2000 - С 78-83

79 Хвощинская, НВ О продолжении исследований на поселении Прость под Новгородом /Е Н Носов, Б Д Ершевский, Н В Хвощинская // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 14 - Великий Новгород, 2000 - С 41-44

80 Хвощинская, НВ Продолжение исследований на поселении Прость под Новгородом /Е Н Носов, Б Д Ершевский, Н В Хвощинская // Археологические открытия 1999 -М 2001 -С 33-34

81 Хвощинская, НВ Исследования Рюрикова городища и поселения Шкурина Горка в 2002 /Е Н Носов, Т С Дорофеева, И И Еремеев, М В Медведева, Н В Хвощинская, М А Юшкова // Новгород и Новгородская земля История и археология Выл 17 -ВеликийНовгород,2003 -С 19-23

82 Хвощинская, НВ Новые раскопки Рюрикова городища и Шкуриной Горки /Е Н Носов, Т С Дорофеева, И И Еремеев, М В Медведева, Н В Хвощинская, М А Юшкова // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 18 - Великий Новгород, 2004 - С 18-22

83 Хвощинская, Н В Работы на Рюриковом городище /Е Н Носов, Т С Дорофеева, М В Медведева, Н В Хвощинская, М А Юшкова // Новгород и Новгородская земля История и археология Выл 19 - Великий Новгород, 2005 -С 29-31

84 Хвощинская, НВ Раскопки на Рюриковом городище /Е Н Носов, Т С Дорофеева, М В Медведева, Н В Хвощинская, М А Юшкова // Археологические открытия 2004 года - М, 2005 - С 61-63

85 Хвощинская, НВ Центральное Приильменье в контексте международной торговли с регионом западной Балтики в 1Х-Х вв /Е Н Носов, Н В Хвощинская // Современные проблемы археологии России ТII (Материалы Всероссийского археологического съезда) - Новосибирск, 2006 - С 175-176

86 Хвощинская, НВ Работы на Рюриковом городище в 2005 году /Е Н Носов, Т С Дорофеева, М В Медведева, Н В Хвощинская, М А Юшкова // Новгород и Новгородская земля История и археология Вып 20 - Великий Новгород, 2006 - С 1416

87 Хвощинская, НВ Итоги работ Новгородской областной экспедиции /Е Н Носов, Т С Дорофеева, М В Медведева, А В Плохое, Н В Хвощинская, М А Юшкова // Археологические открытия 2005 года - М, 2007 - С 48-50

ХВОЩИНСКАЯ НАТАЛИЯ ВАДИМОВНА

СЛАВЯНЕ И ФИННЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Подписано к печати 11 08 2008 Формат 60x84/16 Гарнитура Tunes New Roman Тираж 300 экз

Отпечатано в ЗАО «Новгородский технопарк» 173003, Великий Новгород, ул Б Санкт-Петербургская, 41 Тел (816 2) 73 76 76

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Хвощинская, Наталия Вадимовна

Введение.4

Глава первая

Финские племена Северо-Запада Восточной Европы по данным смежных дисциплин.11

Чудь в письменных источниках и фольклоре.11

Эстии и их земля Эйстланд.17

Водь по данным письменных источников.20

Водь и «Водская земля» (проблемы локализации води).26

Водь по данным антропологии.36

Некоторые итоги.40

Ижора.42

К вопросу о загадочном племени нарова.51

Выводы.60

Глава вторая

Консолидация древних эстов в I тысячелетии до нашей эры и в

I тысячелетии нашей эры.64

Погребальные памятники.64

Поселения.73

Культура длинных курганов.100

Некоторые итоги.113

Глава третья

Восточное побережье Чудского озера в I тысячелетии нашей эры.115

Глава четвертая

Феномен Залахтовья.147

Погребальный обряд.152

Материальная культура. .178

Хронология могильника. .187

Глава пятая

Место Залахтовья среди древностей лесной зоны Восточной

Европы.204

Глава шестая

Памятники дославянского населения южного побережья

Финского залива (междуречье рр. Нарвы и Коваши).250

Глава седьмая

Археологические древности Северо-Запада Новгородской земли в начале II тысячелетия нашей эры.265

Грунтовые могильники води.269

Памятники местной чуди (эстов).281

Курганная культура древнерусского времени.287

Введение диссертации2008 год, автореферат по истории, Хвощинская, Наталия Вадимовна

Сложение территории Древнерусского государства - одна из ключевых проблем отечественной истории, которая волновала умы десятков исследователей. Данная проблема охватывает вопросы славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы, образование первых русских городов, взаимоотношения славян с балтийскими, финскими и скандинавскими народами, поскольку Киевская Русь и её регионы формировались на многонациональной основе. Особенно сложно решения этих вопросов относительно окраин Киевского государства. В полной мере это касается Новгородской земли и особенно её западного пограничья с эстонским миром. Славянское население, продвигавшееся на территорию Ильменского и Чудского бассейнов из более южных и юго-западных районов, в середине I тыс. н. э., столкнулось здесь с местным финским населением чудью (эстами в русских летописях) и водью.

Первый этап славянского проникновения фиксируется появлением в третьей четверти I тыс. н. э. культуры длинных курганов от бассейна р. Мологи на востоке до Чудского озера на западе. Это было, несомненно, новое явление в лесной зоне Восточной Европы. Однако массовая колонизация Северо-Восточного Причудья и Ижорского плато начинается позднее - с середины XI в. Сложившаяся древнерусская культура впитала в себя не только культуру славянского населения, но и элементы культуры местных финнов. Оценка роли славянского и финского вклада, их соотношения, своеобразия неоднократно привлекало внимание многих ученых (А. А. Спицын, Н. К. Рерих, X. А. Моора, В. В. Седов, Е. А. Рябинин, П. Лиги и др.). На окраинах этого курганного массива Причудья существовали островки местного населения - води и эстов, сохранявшие вплоть до позднего средневековья свои этнографические черты.

В задачу работы входит изучение археологических древностей региона, выделение в материальной культуре этноопределяюгцих признаков, характеризующих вклад русского, водского и эстонского населения в ее сложение. Характер взаимоотношения многоэтничных компонентов населения региона является одним из ярких примеров тех процессов, которые происходили в целом на периферии древнерусского мира. Данный случай помогает понять механизм формирования особенностей древнерусской культуры в зоне соприкосновения с иноязычными народами. При конкретном анализе археологического материала особое внимание уделено реконструкции женского погребального убора, являющегося устойчивым этнографическим признаком и дающим широкие возможности для этнокультурных выводов. При этом мы придавали первостепенное значение не только сходству в комплексе элементов костюма, а также характеру использования одних и тех же украшений населением отдельных регионов. Я стремилась показать развитие материальной культуры в ее динамическом развитии на протяжении столетий, восприятии различных иноэтничных компонентов, их симбиозе, выработке новых форм взаимовлияния культур и т. д. Именно подобные регионы как Северное и Северно-Восточное Причудье, представленное археологическими, этнографическими и письменными источниками дают основу для комплексного понимания процессов взаимовлияния культур разных народов.

Работа основывается на археологических источниках с широким привлечением данных этнографии, лингвистики, топонимики, антропологии и письменных свидетельств. Последние представлены, прежде всего, русскими летописями и Хроникой Генриха Латвийского. В диссертации привлекаются материалы археологических раскопок, проводившихся на северо-западе России и территории Эстонии, начиная с конца XIX в. Это исследования Л. К. Ивановского, В. Н. Глазова, Н. К. Рериха, А. А. Спицына и его учеников, К. Д. Трофимова, Н. Н. Чернягина, А. Фриденталя, X. Моора, А. Вассара, М. Шмидехельм, М. Аун, С. Лаул, П. Лиги, А. Лави, В. Ланга, Е. А. Рябинина и др. Сведения о них собраны нами по публикациям при изучении архивов и археологических фондов Института истории материальной культуры РАН, Института археологии РАН, Государственного Эрмитажа, Государственного исторического музея, Музея истории Санкт-Петербурга, Новгородского объединенного музея-заповедника, Псковского историко-архитектурного музея-заповедника, Института истории АН Эстонской ССР, Национальных музеев Финляндии и Швеции. В диссертации в полной мере использованы материалы собственных полевых изысканий и наблюдений. Мною неоднократно осматривались памятники Ижорского плато, восточного побережья Псковско-Чудского водоёма, бассейнов рек Нарвы, Плюссы, Желчи и Черной. В 1975-76 гг. в рамках совместной русско-эстонской экспедиции я смогла осмотреть различные археологические памятники в восточных регионах Эстонии. В 1974-1984 гг. возглавляемая мною экспедиция провела крупномасштабные исследования погребального комплекса у дер. Залахтовье на восточном берегу Теплого залива Чудского озера, раскопки могильников Кятицы и Безьва, а также начала работы на городище Сторожинец.

Методика исследования основывается на комплексном источниковедческом подходе к различным видам источников. Археологические памятники рассматриваются в динамике их развития во времени и во взаимосвязи в единых хронологических периодах. Это позволило проследить процесс консолидации отдельных групп населения, их взаимоотношения друг с другом в контактных зонах и, то, как это отражается на материальной культуре региона. При этнической атрибуции отдельных погребальных памятников широко применяются данные этнографии. Археологические материалы рассматриваются на широком фоне исторических событий начала II тыс. н. э., когда земли по обе стороны Псковско-Чудского водоёма попадают в сферу влияния древнерусского государства и Ливонского ордена. При оценке структуры и численности отдельных древних коллективов использовался метод демографической статистики.

Новизна диссертации определяется введением в научный оборот новых материалов исследований археологических памятников восточного побережья Чудского озера, раскопанных под руководством автора -Залахтовье, Кятицы, Безьва, Сторожинец и др., широким привлечением материалов раскопок эстонских археологов (М. Аун, С. Лаул, А. Лави, Ю. Пеэтс и др.) на западном побережье Чудского озера в Лахепера, Раатвере, Веду и др. Именно сопоставление результатов новейших раскопок на берегах Чудского озера при учете деталей погребального обряда, устройства могил и комплекса инвентаря позволило сделать выводы об их хронологии и этнической принадлежности. Опираясь на комплексный подход к разным видам источников и на накопленные в последние десятилетия данные, в диссертации по новому рассматривается вопрос о локализации племени водь. На материалах археологии показывается, что история этого региона в начале II тыс. н. э тесно связана с тремя народами эстами, водью и славянами. Особое место в работе уделено выявлению общих закономерностей развития культур этих народов, их взаимовлиянию и локальным особенностям. При конкретном анализе и сравнении погребальных памятников используется в качестве основного индикатора различных культур характер женского наряда как наиболее устойчивый и этноопределяющий признак. На материалах собственных раскопок крупнейшего некрополя, расположенного на восточном побережье Чудского озера, - Залахтовье - впервые сопоставлены две хронологические шкалы новгородская и прибалтийско-финская, которые построены на различных принципах. Датировка древностей Новгородской земли опирается на хронологическую схему самого Новгорода, Рюрикова городища и поселений Приильменья (Прость, Георгий, Васильевское, Холопий городок и др.). В ее основу положено стратиграфическое распределение находок по городским ярусам, для которых имеется дендрохронологическая шкала абсолютных дат. В свою очередь, прибалтийская хронологическая шкала основана исключительно на типологии отдельных категорий предметов. Механическое сопоставление двух хронологических систем порой приводит к расхождению в датировке некоторых предметов иногда до полстолетия. Имея четкую относительную хронологию Залахтовья, мы, ориентируясь на абсолютные даты Новгорода, постарались сопоставить их с материалами прибалтийских, финских и шведских памятников, чтобы определить общие хронологические рамки бытования предметов и таким образом избежать односторонних ошибок. Впервые проведено детальное сравнение культуры, сложившей на западной окраине Новгородской земли с древнерусской культурой центральных районов Приильменья и показана её единая основа.

Диссертация посвящена крайне важному периоду в истории древнерусского государства и прибалтийско-финских племен. Именно в середине I тыс. н. э. финское население, находившееся на окраинах Северной Руси, вступило в контакт со славянами. Славянское расселение явилось последним этапом эпохи Великого переселения народов. Славяне как центрально-европейский народ, появившийся на просторах лесной зоны Восточной Европы, несомненно, всколыхнул местный балтский и финно-угорский мир. Преобразования в материальной культуре выразились в появлении курганного обряда и его унификации, изменении идеологических представлений местного населения, стандартизации женского комплекса украшений. В это же время городские центры становятся законодателями моды и формируют областную специфику различных регионов, заменяя племенные особенности территорий.

Однако в последнее время в ряде работ эстонский исследователей подчеркивается, что славянское расселение - миф (национально-романтическая идея, парадигма русской и советской историографии). Эо противоречит выводам крупнейших российских историков - С. М.

Соловьева, В. О. Ключевского, А. М. Преснякова, Б. Д. Грекова, В. Т. Пашуто, А. Н. Насонова и др. Весь исторический процесс, затронувший огромные территории, рассматривается П. Лиги, как принятие финским населением нового языка без смены самого этноса. Выдвинутая им в начале 90-х годов после распада СССР концепция на страницах финского журнала вызвала оживленную дискуссию (Ligi, 1993. Р. 31-39). Один из её участников Л. С. Клейн справедливо заметил, что в условиях средневековой изоляции, когда торговля не была решающим фактором, мог бы славянский язык распространиться среди неславянского населения без инфильтрации самих славян? Вряд ли. Даже религия не насаждает язык. При всем влияние Византии на древнерусское общество греческий язык не стал языком общения славянских племен {К1е]п, 1994. Р. 88). Невозможно отрицать роль славян в процессе формирования средневековой культуры в лесной зоне Восточной Европы. Позиция П. Лиги, и сейчас поддерживаемая некоторыми исследователями, казалось бы, должна быть не приемлема для самих финских националистов, так как показывает всю слабость финских культур, которые в одночасье были заменены древнерусской, а финны забыв свои обычаи и язык, заговорили на русском. Возвращение прибалтийско-финским племенам их национальных самобытных культур, оценка роли славян в сложении на Севере Руси государства, под экономическое влияния которого сначала попадает местное население (летописные «инии языци»), а затем частично или полностью ассимилируется, характер взаимоотношения между отдельными народами - все это и определяет актуальность работы. Культуры разных этносов имеют равные права. На примере археологических памятников Северного и Северо-Восточного Причудья можно проследить, как, попадая в разные условия, происходит ассимиляция русского населения западнее Нарвы и финского - в более восточном регионе. Объективное решение вопросов этногенеза народов, сложения их материальной культуры, взаимовлияния и обогащения позволяет подойти к взвешенной оценке роли разных этносов и формированию их культуры без ущерба национального достоинства.

Результаты диссертации, конкретизирующие представления о характере формирования народонаселения Северо-Запада России могут быть использованы для написания обобщающих трудов по археологии и древней истории Восточной Европы, при чтении спецкурсов по археологии, построении музейных экспозиций и научно-просветительной работе. Материалы, добытые автором диссертации во время многолетних раскопок, пополнили фонды Эрмитажа, Музея истории Санкт-Петербурга, Псковского и Новгородского историко-архитектурных государственных музеев-заповедников. Они постоянно экспонируются на различных музейных выставках.

Основные положения и выводы диссертации представлены в одной монографии и 50 статьях на русском и английском языках. Разделы работы обсуждались на заседаниях отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН, пленумах ИИМК РАН, региональных, всесоюзных и всероссийских конференциях (Санкт-Петербург, Москва, Новгород, Псков, Сыктывкар, Тарту, Старая Ладога, Таллинн), Первом Всероссийском археологическом съезде (Новосибирск 2006 г.). Основные положения диссертации неоднократно докладывались на советско- и российско-финляндских симпозиумах по археологии в Ленинграде, Хельсинке, Выборге, Пушкинских горах, а также на международной конференции по изучению древнего текстиля в Северной Европе (Копенгаген, 1992 г.).

Диссертация состоит из введения, семи глав и заключения. К тексту прилагаются список использованной литературы и архивных источников, а также иллюстративный материал: карты, таблицы с чертежами, рисунки, фотографии вещей и мест раскопок, дополняющих информацию по рассматриваемой теме.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Славяне и финны на Северо-Западе древнерусского государства"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Северо-Западный регион Северной Руси представляет собой зону активного взаимодействия трех основных групп населения - эстов (летописной чуди), родственной им води и продвинувшихся сюда с юга славян. В диссертации показана консолидация эстов к рубежу I - II тыс. н. э., чья археологическая культура характеризуется своеобразными погребальными памятниками - каменными могильниками. Первоначально это были каменные курганы с ящиками, в которых неоднократно помещались погребения по обряду ин-гумации (вторая половина I тыс до н. э.). В начале I тыс. н. э. распространяются выложенные из камня прямоугольные оградки, куда многократно ссыпались остатки сожжений. В середине I тыс. н. э. появляются плоские каменные курганы без внутренней структуры. На протяжении всего этого времени прослеживается развитие одной материальной культуры. Ко второй половине I тыс н э. складывается основа самобытной средневековой культуры эстов, отличной от близкородственных финских народов Балтийского региона. Распространение древних поселений и связанных с ними погребальных памятников показывает, что население первоначально концентрировалось по побережью Западной и Северной Эстонии, в гораздо меньшей степени проникая в ее континентальную часть. С ростом плотности населения и развитием агрокультуры, началось более интенсивное освоение новых возвышенных районов.

В восточной части территории Эстонии каменные могильники единичны. Это связано с тем, что здесь было редкое население, и его погребальный обряд был несколько иной. На рубеже Х-Х1 вв. тут фиксируются погребения по обряду кремации в грунтовых ямках, которые сменяются грунтовыми ин-гумациями. Погребальный инвентарь захоронений типично эстонский.

В слабозаселенные районы Юго-Восточной Эстонии продвигаются носители культуру длинных курганов. Никакой связи с традициями прибалтийских каменных могильников данная культура не имеет и отражает инфильтрацию в Причудье славянского населения. Хронологически этот период может быть определен в рамках У1-Х вв.

Группы эстов с запада и с севера от Чудского озера, проникали восточнее него. Некоторые из них уже в XI в. восприняли курганный обряд. Так сформировался уникальный погребальный комплекс у д. Залахтовье. В диссертации показано, что на рубеже 1-Н тыс. н э. здесь обитала община из 60-70 человек, материальная культура которой полностью отличалась от культуры населения близлежащих территорий восточного побережья Чудского озера. Прослежена эволюция погребального обряда и его особенность, охарактеризована материальная культура, особое внимание уделено деталям богато расшитой бронзовыми элементами одежды. Обитатели Залахтовья пересекли Чудское озера с запада. Ближайшие аналогии Залахтовью представляют собой могильники Лахепера и Раатвере на западном берегу Чудского озера. К XIII в. яркая залахтовская культура теряет свою самобытность, что свидетельствует о постепенной ассимиляции эстов древнерусским населением.

Родственное эстам прибалтийско-финское племя водь заселяло территории от Северного Причудья и р. Нарвы на западе до окрестностей Копорья на востоке. Его центр находился в районе погоста Катилла (Котлы). Для води в начале I тыс. н. э. были характерны типологически близкие эстонским каменные могильники (Валговицы, Великино). Для ХН-ХШ вв. и последующего времени - грунтовые захоронения. В работе выделены присущие только води в сравнении с другими прибалтийско-финскими племенами детали женской одежды - серповидные войлочные нагрудники, которые являются своеобразным связующим звеном между археологическим и этнографическим материалом.

В XI в. в Северо-Восточное Причудье и в бассейн нижней Плюссы из более южных и юго-восточных районов проникает славянское население, потомки носителей длинных курганов. Последние во второй половине I тыс. н.

304 э. заселяли Юго-Восточную Эстонию, бассейны рек Желчи, Черной, среднее и верхнее течение Плюссы и Луги. Курганная культура Северо-Восточного Причудья характеризуется наличием ярких славянских индикаторов - височных колец и полным отсутствием, характерных для прибалтийских финнов парных украшений. Основу женского убора составляли те же украшения, что и в самом центре Новгородской земли, хотя он был несколько усложнен включением прибалтийско-финских элементов.

В работе выделены древности, которые можно рассматривать как свидетельства восприятия отдельными группами финского населения (эстами и водью) курганного обряда захоронения (Залахтовье, Мануйлово, Войносоло-во). Предположение некоторых исследователей, основанное на созвучии загадочного летописного племени «нарова» с рекой Нарвой, не подтверждается археологическими материалами и анализом летописных текстов. Всестороннее изучение материальной культуры населения Северо-Запада Новгородской земли позволяет прояснить процесс интеграции иноязычных племен в многонациональное Древнерусское государство на фоне сложных взаимоотношений между Древней Русью и прибалтийскими финнами, которые нашли свое отражение в русских летописях.

Список научной литературыХвощинская, Наталия Вадимовна, диссертация по теме "Археология"

1. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А., 1989. Три погребальные камеры из Гнездова // История и культура древнерусского города. С. 190-205. М.

2. Агеева P.A., 1970. Об этнониме чудь (чухна, чухарь) // Этнонимы. М.

3. Агеева P.A., 1990. Страны и народы: происхождение названий. М.

4. Айбабин А.И., 1998. Этническая история ранневизантийского Крыма. Автореф. дисс. . докт. ист. наук. Л.

5. Алексеева Т.П., 1990. Антропология циркумбалтийского экономического региона // Балты, славяне, прибалтийские финны: Этногенетические процессы. С. 124-144. Рига.

6. Амброзиани Б., Гайдуков ИГ., Носов E.H., Янссон И., 1994. Первая находка скандинавской равноплечной фибулы типа Вальста на Руси // AB № 3. С. 110-120. СПб.

7. Анфертъев А.Н., 1991. Комментарии к Иордану // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 1 (I-VI вв.). С. 114-161. М.

8. Аристэ П.А., 1947. Происхождение водского языка // Ученые записки Тартуского гос. Университета. Филологические науки. Вып. 4. С. 35-47. Тарту.

9. Аристэ П.А., 1956. Формирование прибалтийско-финских языков и древнейший период их развития // Вопросы этнической истории эстонского народа. С. 5-48. Таллин.

10. Археология, 1985. Археология Украинской ССР. T.I. Киев

11. Арциховский A.B., 1930. Курганы вятичей. М.

12. Асотское городище, 1961. Рига.

13. Аун М.Э., 1980. Курганные могильники восточной Эстонии во второй половине I тысячелетия нашей эры. Таллин.

14. Аун М.Э., 1992. Археологические памятники второй половины 1-го тысячелетия н. э. в Юго-Восточной Эстонии // Известия АН Эстонской ССР,т. 21. Общественные науки № 2. С. 176-181. Таллин.

15. Аун М.Э., 1975 Селище Кививаре в Валгаском районе // Известия АН Эстонской ССР, т. 24. Общественные науки № 1. С. 81-84.

16. Аун М.Э., 1992а. Археологические памятники второй половины 1-го тысячелетия н. э. в Юго-Восточной Эстонии. Таллин.

17. Аун М.Э., Лиги П., 1986. Могильники культуры длинных курганов в Северном Причудье // Известия АН Эстонской ССР, т. 35. Общественные науки № 4. С. 355-358. Таллин.

18. Барсов Н.П., 1885. Очерки русской исторической географии. География начальной (несторовой) летописи. Варшава.

19. Бажан H.A., Кагапольцев С.Ю., 1986. Хронология В-образных рифленых пряжек в Европе (к проблеме нижней датировки длинных курганов) // Финно-угры и славяне (Проблемы историко-культурных контактов). С. 129-135. Сыктывкар.

20. Бажан И.А., Кагапольцев С.Ю., 1989. В-образные рифленые пряжки в Европе как хронологический индикатор синхронизации // КСИА. Вып. 198. С. 28-35.

21. Башенькин А.Н., 1985. Погребальное сооружение у д. Никольское на р.Суде // Новое в археологии Северо-Запада СССР. С. 77-81. JI.

22. Башенькин А.Н., 1987. Сопки и длинные курганы на востоке Новгородской земли // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 1. С. 12-14. Новгород.

23. Башенькин А.Н., 1988. Работы Северорусской экспедиции // Археологические открытия 1986 года. С. 10-12. М.

24. Башенькин А.Н., 1990. К вопросу о сложении погребального обряда культуры длинных курганов // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 3. С. 48-50. Новгород.

25. Башенькин А.Н., 1992. Сопки и длинные курганы в Юго-Западном Белозерье // Славянская археология. 1990. Этногенез, расселение и духовнаякультура. (Материалы по археологии России. Вып.1). С. 11-15. М.

26. Башенъкин А.Н., 1995. Культурно-исторические процессы в Молого-Шекснинском междуречье в конце I тыс. до н.э. I тыс.н.э. // Проблемы истории Северо-запада Руси. Славяно-русские древности. Вып. 3. С. 3-29. СПб.

27. Башенъкин А.Н., 1996. Работы Северорусской экспедиции // Археологические открытия 1995 года. С. 27-28. М.

28. Белецкий C.B., 1979. Керамика Псковской земли второй половины I -начала II тыс. н. э. как исторический источник. Автореф. дисс.канд. истор. наук. М.

29. Вернадский В.Н., 1961. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.1. Л.

30. Бобович A.C., 1969. Аннотированный указатель собственных имен, географических и этнических названий // Корнелий Тацит. Т. 2. История. С. 300-369. Л.

31. Богуславский О.И., 1995. Раскопки могильника Яглино // Археологические открытия 1994 года. С. 22-23. М.

32. Бранденбург Н.Е., 1895. Курганы Южного Приладожья. MAP №18.1. СПб.

33. Браун Ф.А., 1889. Разыскания в области гото-славянских отношений. Т. I. Готы и их соседи до V в. Первый период: готы на Висле. СПб.

34. Бубрих Д.В., 1947. Происхождение карельского народа. Петрозаводск. Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С., 1978. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л.

35. Вайткускене Л., 1980. К вопросу о балто-славянских культурных отношениях в IX-XIII веках // Rapports du III-e Congrès International d'Archéologie Slave. T. 2. C. 461-469. Bratislava.

36. Васенина М.Г., 1990. Женские украшения Белозерья середины -третьей четверти I тыс. н. э. // Новгород и Новгородская земля. История иархеология. Вып. 3. С. 50-52. Новгород.

37. Васильев В.Л., 2002. К вопросу о балтском топонимическом наследии в Новгородском регионе // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы научной конференции 2001-2002 гг. Часть 1. С. 49-54. Великий Новгород.

38. Вассар А.К., 1955. Укрепленное поселение Асва на острове Сааремаа // Muistsed asulad ja linnused. С. 113-137. Tallinn

39. Виртаранта 77., 1995. Прибалтийско-финские языки // Прибалтийско-финские народы. История и судьба родственных народов. С. 19-36. Ювяскюля.

40. Висковатов П.А., 1891. Тюрсельские раскопки (неосновательность теории о «корабельных могилах» в прибалтийском крае) // Труды VII археологического съезда в Ярославле. Т. 2. С. 199-207. М.

41. Висковатов П.А., 1894. Пюхтецкое древнее кладбище // Труды Эстляндского губернского статистического комитета IX. «Временник Эстляндской губернии». Кн. 1. С. 237-244. Ревель.

42. Волкайте-Куликаускене Р., 1966. О весах и весовой системе в Литве в эпоху раннего феодализма // Pronksiajast varase feodalismini. S. 216-222. Tallinn.

43. Гаген-Торн Н., 1960. Женская одежда народов Поволжья (материалы к этногенезу). Чебоксары.

44. Гадзяцкий С.С., 1940. Вотская и Ижорская земли Новгородского государства // Исторические записки. Т. 6. С. 100-148. М.

45. Генинг В.Ф., 1977. Могильник Синташта и проблема ранних индоиранских племен // СА № 4. С. 53-73. М.

46. Генрих Латвийский, 1938. Хроника Ливонии. М.,-Л.

47. Голубева Л.А., 1973. Весь и славяне на Белом озере Х-Х1П вв. М.

48. Голубева Л.А., 1997. Поволжские финны // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. С. 67-92, 97-107. М.

49. Гончарова H.H., 1995. Антропология словен новгородских и их генетические связи. Автореф. дис. .канд. биол. наук. М.

50. Горюнова Е.И., 1961. Этническая история Волго-Окского междуречья. МИА № 94. М.

51. Граудонис Я.Я., 1967. Латвия в эпоху поздней бронзы и раннего железа.1. Рига.

52. Гроздилов Г.П., 1965. Археологические памятники Старого Изборска // Археологический сборник Гос. Эрмитажа. Вып.7. С. 65-88. Л.

53. Гурина H.H., 1961. Древняя история Северо-Запада европейской части СССР. МИА № 87. Л.

54. Гурина H.H., 1963. Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Костромском Поволжье. МИА № 110. Л.

55. Даринский A.B., 1975. Ленинградская область. Природа, население, хозяйство, районы. Л.

56. Джаксон Т.Н., 1993. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.). М.

57. Джаксон Т.Н., 2000. Исландские королевские саги о Восточной Европе (середина XI середина XIII в.). М.

58. Дополнения, 1846. Дополнения к Актам историческим. Т. I. СПб.

59. Древнерусские.у ставы, 1976. Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М.

60. Енуков В.В., 1990. Ранние этапы формирования смоленско-полоцких кривичей. М.

61. Жиганов М.Ф., 1963. Из истории хозяйства мордвы в XIII-XIV вв. // Исследования по материальной культуре мордовского народа. Т. И. Труды института этнографии. Вып. 86. С. 5-76. М.

62. Журжалина H.H., 1961. Древнерусские привески-амулеты и их датировка // CA № 2. С. 122-140. М.

63. Зеленин Д.К., 1991. Восточнославянская этнография. М.

64. Ильинская В.А., Тереножкин А.И., 1983. Скифия VII-IV вв. до н.э. Киев. Исланова И.В., 1989. Субстратные традиции в элементах погребального обряда Федовского могильника // КСИА. Вып. 198. С. 84-89. М.

65. Исланова И.В., 1990. Население бассейна верхней и средней Мологи и верховьев Меты в VI-XIII вв. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М.

66. Исланова И.В. 1997. Удомельское Поозерье в эпоху железа и раннего средневековья. М.

67. Исланова И.В., 2006. Верхнее Помостье в раннем средневековье. М. Казанский М. М., 1999. О балтах в лесной зоне России в эпоху великого переселения народов // AB № 6. С. 404-419. СПб.

68. Кеппен П.И., 1851. Об этнографической карте Европейской России Петра Кеппена, изданной Русским географическим обществом. СПб.

69. Кеппен П.И, 1851а. Водь и Водская пятина // ЖМНП, Ч. LXX, Отд. II.1. СПб.

70. Кеппен П.И, 1853.Селища, обитаемые ижорами, в С.-Петербургской губернии // Ученые записки Императорской АН по I и II отделению. Т.П. Вып. 3. СПб.

71. Кеппен П.И., 1861. Хронологический указатель для истории инородцев Европейской России. СПб.

72. Кирпичников А.П., 1966. Древнерусское оружие. САИ. Вып. Е 1-36. Т.1.1. М.-Л.

73. Кирпичников А.Н., 1966а. Древнерусское оружие. САИ. Вып. Е 1-36. Т.2. М.-Л.

74. Кирпичников А.Н., Дубов И.В., Лебедев Г.С., 1986. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и Скандинавы. С. 189-291. М.

75. Кирпичников А.Н., Рябинин Е.А., 1982. Финно-угорские племена в составе Новгородской земли (некоторые итоги новых исследований) // CA № 3. С. 47-62. М.

76. Кирпичников А.Н., Сарабъянов В.Д., 2003. Старая Ладога. Древняя столица Руси. СПб.

77. Киселев C.B., 1949. Древняя история Южной Сибири. МИ А № 9. М.,-Л.

78. Койшевский Б.А., 1931. Археологическая карта Середкинского района // Сообщения ГАИМК № 6. С. 16-20. Л.

79. Колчин Б.А., 1963. Дендрохронология Новгорода // МИА № 117. С. 5103.

80. Колчин Б. А., 1982. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. С. 156-177. М.

81. Колчин Б.А., Черных Н.Б. 1977., Дендрохронология Восточной Европы.1. М.

82. Кольчатое В.А., 1982. О времени заселения Ижорского плато // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. С. 61-65. Л.

83. Конецкий В.Я., 1981. Нередицкий могильник // КСИА. Вып. 164. С. 8386.

84. Конецкий В.Я., 1984. Население центральных районов Новгородской земли в начале II тысячелетия н. э. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Л.

85. Конецкий В.Я., 1984а. Древнерусский грунтовый могильник у поселка Деревяницы около Новгорода // Новгородский исторический сборник № 2 (12). С. 39-61. Л.

86. Конецкий В.Я,. 1985. О «каменных кругах» Юго-Западного Приильменья // Новое в археологии Северо-Запада СССР. С. 37-44. Л.

87. Конецкий В.Я., 1989. Некоторые вопросы исторической географии Новгородской земли в эпоху средневековья // Новгородский исторический сборник №3 (13). С. 3-19. Л.

88. Конецкий В.Я., 1990. О роли христианства в эволюции погребального обряда населения Новгородской земли в эпоху средневековья (по данным археологии) // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 3. С. 76-78. Новгород.

89. Конецкий В.Я., 1997. К вопросу о формировании культуры длинных курганов // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 11. С. 213-225. Новгород.

90. Конецкий В.Я., 1998. Славянская колонизация северо-запада в отечественной исторической и археологической литературе // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 12. С. 226-241. Новгород

91. Конецкий В.Я., Носов E.H., Хвощинская Н.В., 1984. О Финно-угорском и славянском населении центральных районов Новгородской земли // Новое в археологии СССР и Финляндии. С. 161-167. JT.

92. Конецкий В.Я., Самойлов КГ., 2000. К проблеме возникновения пашенного земледелия в лесной зоне Восточной Европы в I тыс.н. э. // AB № 7. С. 320-327. СПб.

93. Конькова О.И., 1990. Исследования ижорских средневековых могильников. Итоги и перспективы // Современное финно-угроведение. Опыт и проблемы. С. 31-35. JL

94. Конькова О.И., 1992. Предварительные выводы по этнической истории ижоры // Материалы полевых этнографических исследований 1988-1989 гг. С. 164-174. СПб.

95. Конькова О.И., 1995. Ижора и корела: Проблема ранней дифференциации // Русский Север. К проблеме локальных групп. С. 43-62. СПб.

96. Конькова О.И., 2001. Ингерманландская историко-культурная зона в свете данных гуманитарных наук // Очерки исторической географии. Северо-Запад России. Славяне и финны. С. 188 231. СПб.

97. Конькова О.И., 2008. Археологические находки на западе Ленинградской области и проблема происхождения ижоры // Археологическое наследие Санкт-Петербурга. Вып. 2. Древности Ижорской земли. С. 9-32. СПб.

98. Косарев М.Ф., 1987. Бронзовый век Сибири и Дальнего Востока //

99. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. С. 248-314. М. Кочкуркина С.И., 1973. Юго-Восточное Приладожье в X-XIII вв. JI. Кочкуркина С.И., 1981. Археологические памятники Корелы V-XV вв.1. Л.

100. Кочкуркина С.И., 1982. Древняя Корела. Л.

101. Кравченко Т.А., 1974. Шатрищенский могильник (по раскопкам 19661969 гг.) // Археология Рязанской земли. С. 116-183. М.

102. Краснов Ю.А., 1971. Раннее земледелие и животноводство в лесной полосе Восточной Европы (II тысячелетие до н. э. первая половина I тысячелетия н. э.). МИ А № 174. М.

103. Краснов Ю.А., Краснов H.A., 1978. Погребальные сооружения на городищах «дьякова типа» // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. С. 152-156. М.

104. Кудряшов КВ., 1913. Отчет о раскопках 1911 г. в Гдовском уезде С.-Петербургской губернии // ЗОРСА Т. IX:. С. 255-263. СПб.

105. Куза A.B., 1968. Кто был наследником Остромира в Новгороде? // Славяне и Русь. С. 298-304. М.

106. Куза A.B., 1975. Новгородская земля // Древнерусские княжества. С. 144-201. М.

107. Лаанест А., 1966. Ижорские диалекты // Лингвогеографическое исследование. С. 3-20. Таллин.

108. Лаанест А., 1975. Прибалтийско-финские языки // Основы финно-угорского языкознания: Прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки С. 6-17. М.

109. Лави А., 1978. Исследование погребальных памятников в Лахепера // Археологические открытия 1977 года. С. 458-459. М.

110. Лави А., 1983. О раскопках в Раатвере // Археологические открытия 1981 года. С. 392. М.

111. Лави А., 1984. Об исследованиях в Раатвере // Археологические открытия 1982 года. С. 406. М.

112. Ланг В.Й., 1987. Археологические памятники железного века в низовьях р. Пирита (Северная Эстония). Автореф. дисс. кандидата исторических наук. Ленинград.

113. Лаул С.К, 1973. Раскопки каменного могильника и кургана в Пыльгасте // Археологические открытия 1972 года. С. 400. М.

114. Лаул С.К., 1974. Исследование курганов в Пыльгасте // Археологические открытия 1973 года. С. 413-414.

115. Лаул С.К., 1974а Каменный могильник курганы в Пыльгасте (Юго-Восточная Эстония) // Известия АН Эстонской СССР. Т. 23. Общественные науки № 1. С. 87-89. Таллин.

116. Лаул С.К., 1975. Погребальные памятники прибалтийских финнов в I тысячелетии н. э. // Вопросы Финно-угроведения. Вып. VI. С. 378-384. Саранск.

117. Лаул С.К., 1979. Об этнической принадлежности курганов Юго-Восточной Эстонии // Известия АН Эстонской СССР. Т. 28. Общественные науки № 3. С. 319-329. Таллин.

118. Лаул С.К, 1985. Проблемы изучения этнического состава населения культуры каменных могильников с оградками // Новое в археологии Прибалтики и соседних территорий. С. 57-67. Таллин.

119. Лаул С.К., 1986. Одежда эстонцев 1-ХVII вв. // Древняя одежда народов Восточной Европы. С. 190-207. М.

120. Лебедев Г.С., 1977. Археологические памятники Ленинградской области. Л.

121. Лесман Ю.М., 1981. О сидячих погребениях в древнерусских могильниках // КСИА. Вып. 164. С. 52-58.

122. Лесман Ю.М., 1981а. К методике разработки хронологии древнерусских памятников Северо-Запада// КСИА. Вып. 166. С. 98-103.

123. Лесман Ю.М., 1982. Хронологическая периодизация курганов Ижорского плато // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. С. 65-74. Л.

124. Лесман Ю.М., 1984. Погребальные памятники Новгородской земли Новгород (проблема синхронизации) // Археологические исследования Новгородской земли. С. 118-133. Л.

125. Лесман Ю.М., 1985. Памятники культуры длинных курганов в Лужско-Оредежском междуречье // Новое в археологии Северо-Запада СССР. С. 3337. Л.

126. Лесман Ю.М., 1988. Погребальные памятники Северо-Запада Новгородской земли и Новгород Х1-Х1У вв. (синхронизация вещевых комплексов). Автореф. дисс. .канд. ист. наук. Л.

127. Лехтосало-Хиландер П.-Л., 1992. Погребения по обряду ингумации в Финляндии // Древности славян и финно-угров. Доклады советско-финляндского симпозиума по вопросам археологии 16-22 мая 1986 г. С. 95100. СПб.

128. Лиги П.Х., 1982. Об исследовании водских курганов в Йыуга // Известия АН Эстонской СССР. Т. 31. Общественные науки № 3. С. 384-387. Таллин.

129. Лиги П., 1986. О води на территории Эстонии // Известия АН Эстонской СССР. Т. 35. Общественные науки № 2. С. 156-167. Таллин.

130. Лиги П. X., 1987. Водский этнический элемент на территории Эстонии. Автореф. дисс. .канд. ист. наук. Л.

131. Лозе И.А., 1984. Памятники гребенчато-ямочной керамики в Восточной Прибалтики // Новое в археологии СССР и Финляндии. С. 28-34. Л.

132. Лопатин Н.В., 2000. Культурные традиции населения Верхнего Поднепровья и Подвинья в III-V вв. н. э. Автореф. дисс.канд. ист. наук. М.

133. Лопатин Н.В., 2003. О происхождении и локальной специфике керамических наборов культуры псковских длинных курганов // КСИА. Вып. 214. С. 43-58. М.

134. Лопатин Н.В., 2005. Группы древностей V-VIII вв. н. э. в Верхнем Поднепровье и на Сеевро-Западе России (по керамическим материалам) // Archeologia о pocz^tkach Slowian. С. 463-478. Krakow.

135. Лопатин Н.В., Фурасъев А.Г., 1994. О роли памятников III-V вв. н. э. в формировании культур псковских длинных курганов и Тушемли-Банцеровщины // Петербургский археологический вестник. С. 136- 141. СПб.

136. Лыугас В.А., 1970. Период раннего металла в Эстонии (с середины II тыс. до н. э. до начала н. э.). Автореф. дисс. .канд. ист. наук. Таллин.

137. Люцинский могильник. 1893. MAP № 14. СПб.

138. Львова З.А., 1968. Стеклянные бусы Старой Ладоги // Археологический сборник Гос. Эрмитажа. Вып. 10. С. 64-94. Л.

139. Ляпушкин H.H., 1968. Славяне Восточной Европы накануне образования древнерусского государства (VIII первая половина IX в.). Историко-археологические очерки. МИА № 152. Л.

140. Макаров H.A., 1991. К оценке христианизации древнерусской деревни в XI-XIII вв. (Погребения с крестами и образками в могильниках Белозерья и Каргополья). КСИА. Вып. 205. С. 11-21.

141. Макаров H.A., 1997. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI-XIII вв. (по материалам археологических памятников на волоках Белозерья и Поонежья). М.

142. Макаров H.A., Захаров С.Д., Бужилова А.П., 2001. Средневековое расселение на Белом озере. М.

143. Мильков В.В., 1995. Нетипичные элементы в средневековой погребальной обрядности Новгородской земли // Новгород и Новгородскаяземля. История и археология. Вып. 9. С. 82-91. Новгород.

144. Мальм В.А., 1967. Подковообразные и кольцевидные застежки-фибулы // Очерки по истории русской деревни Х-ХШ вв. Труды ГИМ. Вып. 43. С. 149-208. М.

145. Мальм В.А., Фехнер М.В., 1967. Привески-бубенчики // Очерки по истории русской деревни Х-ХП1 вв. Труды ГИМ. Вып. 43. С. 133-148. М.

146. Марк К.Ю., 1956. Вопросы этнической истории эстонского народа в свете данных палеоантропологии // Вопросы истории эстонского народа. С. 219-242. Таллин.

147. Мачинский Д.А., 1986. Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси (период зарождения древнерусской народности) // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. С. 3-29. Л.

148. Медведев А. Ф., 1959. Оружие Новгорода Великого. МИА № 65. М. Мейнандер К., 1982. Финны часть населения северо-востока Европы // Финно-угорский сборник. Антропология, археология, этнография. С. 10-32. М.

149. Минасян P.C., 1979. Поселение и могильник на берегу оз. Узмень // Труды Гос. Эрмитажа Т. XX. С. 168-185. Л.

150. Минасян С. Р., 1980. Четыре группы ножей Восточной Европы эпохи раннего Средневековья (К вопросу о появлении славянских форм в лесной зоне) // Археологический сборник Гос. Эрмитажа. Вып. 21. С. 68-74. Л.

151. Михайлов К.А., 1996. Южноскадинавские черты в погребальном обрядеплакунского могильника // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 10. С. 52-60. Новгород.

152. Михайлов К.А., Соболев В.Ю., 2000. Новгородские наборные пояса XI-XII вв.// АВ № 7. С 222-228. СПб.

153. Моора Т.Х., 1974. Раскопки каменного могильника у с. Выхма в Северной Эстонии // Известия АН Эстонской СССР. Т. 23. Общественные науки № 1. С. 84-86. Таллин.

154. Моора Х.А., 1952. Памятники позднего неолита и ранней бронзы в Прибалтике // КСИИМК. Вып. XLVIII. С. 3-24.

155. Моора X.А., 1954. Археологические памятники I-IV вв. в Прибалтике // КСИИМК. Вып. 53. С. 3-22.

156. Моора Х.А., 1956. Вопросы сложения эстонского народа и некоторых соседних народов в свете данных археологии // Вопросы этнической истории эстонского народа. С. 49-143. Таллин.

157. Моора Х.А., 1963. Об оловянных украшениях и их изготовлении в Прибалтике // Muñera archeologica Josepho Kostrzewski. С. 355-365. Poznañ.

158. Моора X.A., Моора АХ, 1965. Из этнической истории води и ижоры // Из истории славяно-прибалтийско-финских отношений. С. 63-85. Таллин.

159. Моора АХ, 1956. Об историко-этнографических областях Эстонии // Вопросы этнической истории эстонского народа. С. 243-292. Таллин.

160. МоцяА.П., 1987. Население Среднего Поднепровья IX-XIII вв. Киев.

161. Моця О.П., 1993. Населения швденно-руських земель IX-XIII ст. Кшв.

162. Мугуревич Э.С., 1965. Восточная Латвия и соседние земли в X-XIII вв.1. Рига.

163. Мусин А.Е., 1997. Христианские древности средневековой Руси IX-XIII вв. (по материалам погребальных памятников на территории Новгородской земли). Автореф. дисс. .канд. ист. наук. СПб.

164. Назаренко В.А., 1979. Об этнической принадлежности Приладожских курганов // Финно-угры и славяне. Доклады первого советско-финлянскогосимпозиума по вопросам археологии. С. 152-156. JI.

165. Назаренко В.А., 1987. Находка «домика мертвых» в Приладожье // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС. Тезисы докладов всесоюзной конференции (Суздаль, 1987). С. 181. М.

166. Назаренко В. А., Назаренко Ю.А., 1988. «Домики мертвых» и погребальная обрядность Приладожской чуди (некоторые аспекты ее представлений о загробном мире) // Новгород и Новгородская земля. История и археология. С. 38-41. Новгород.

167. Назаренко В.А., Овсянников О.В., Рябинин Е.А., 1990. Чудь Заволочская // Финны в Европе. VI-XV века. Прибалтийско-финские народы. Историко-археологические исследования. Вып.2. С. 93-101.

168. Назарова Е.Л., 2001. Заметки к истории похода на Чудь 1054 г. // Норна у источника Судьбы. С. 282-288. М.

169. Насонов А.Н., 1951. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М.

170. Неволин К.А., 1853. О пятинах и погостах новгородской земли в XVI веке. Записки Русского географического общества. Кн. VIII. СПб.

171. Недошивина Н.Г., 1963. Торговый инвентарь // Ярославское Поволжье X-XI вв. С. 71-74. М.

172. Недошивина Н.Г., 1967. Перстни // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. Труды ГИМ. Вып. 43. С. 253-274. М.

173. Нидерли Л., 1956. Славянские древности. М.

174. Новгородские писцовые книги, 1868. Переписная оброчная книга 1500 года (первая половина). Т. III. СПб.

175. Носов E.H., 1981. Поселение и могильник культуры длинных курганов на оз. Съезжее // КСИА. Вып. 66. С. 66-68.

176. Носов E.H., 1982. Проблемы изучения погребальных памятников Новгородской земли (к вопросу о славянском расселении) // Новгородский исторический сборник. Вып. 1(11). С. 43-78. J1.

177. Носов E.H., 1984. К вопросу о сложении погребального обряда длинных курганов // КСИА. Вып. 179. С. 11-17.

178. Носов E.H., 1992. Новгородская земля IX-XIII вв. (Историко-археологический очерк). Автореф. дис. .док. ист. наук. J1.

179. Носов E.H., 1994. Первобытно-общинный строй. Возникновение производящего хозяйства // История крестьянства северо-запада России. С. 521. СПб.

180. Носов E.H., Горюнова В.М., Плохое A.B., 2005. Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья. СПб.

181. Носов E.H., Хвощинская Н.В., 2007. Связи населения Центрального Приильменья с Западной Финляндией и Эстонией в контексте международной торговли // Северная Русь и народы Балтики. С. 6-17. СПб.

182. НПЛ, 2000. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т. 3. М.

183. Нукшинский могильник, 1957. Материалы и исследования по археологии Латвийской ССР. T. I. Рига.

184. Овсянников О.В., 1985. Средневековый грунтовый могильник на Терском берегу // Новое в археологии Северо-Запада. С. 84-88. Л.

185. Орлов С.Н., 1968. Археологические исследования в низовьях реки Меты // CA №2. С. 166-167.

186. Ошибкина C.B., 1994. Неолит лесной зоны и севера Восточной Европы // Петербургский археологический вестник № 9. С. 62-70. СПб.

187. Павлова КВ., 1974. Могильники у деревень Мольничи и Сулятичи // КСИА. Вып. 139. С. 59-68.

188. Пашуто В.Т., 1965. Особенности структуры Древнерусского государства // Древнерусское государство и его международное значение. С. 77-116. М.

189. Пашуто В.Т., 1972. Страны Прибалтийского региона // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма (Закавказье,

190. Средняя Азия, Русь, Прибалтика). С. 252-301. М.

191. ПВЛ. 1996. Повесть временных лет. СПб.

192. Пихо М.Э., 1997. Металлические украшения сету XIX-XX вв. Автореф. дисс.канд. ист. наук. СПб.

193. Псковская писцовая книга 1584-1587, 1913.Сб. МАМЮ. М.

194. Платонова Н.И., 1988. Погосты и формирование системы расселения на северо-западе Новгородской земли (по археологическим данным). Автореф. дис.канд. ист. наук. JI.

195. Плоткин К.М., 1974. К вопросу о хронологии городища Камно Псковской обл. //КСИА. Вып. 139. С. 13-16.

196. Погодин А.Л., 1912. К вопросу о древнем населении нашего Севера -лопарях и чуди // ЖМНП № 11. С. 94-111. СПб.

197. Попов А.И., 1948. Топонимическое изучение Восточной Европы // Ученые записки Ленинградского университета, № 105. Серия востоковедческих наук. Л.

198. Попов A.M., 1973. Название народов СССР: введение в этнонимику. Л.

199. Попов С.Г., 1987. Работы на городище Сторожинец // Археологические открытия 1985 года. С. 27-28. М.

200. Попов С.Г., 1988.Работы на восточном берегу Чудского озера // Археологические открытия 1986 года. С. 35. М.

201. Попов С.Г., 1989. Городище Сторожинец // КСИА. Вып. 198. С. 45-56.

202. Попов С.Г., 2004. Исследования поселения Горка на средней Плюссе // Археологические открытия 2003 года. С. 64-67. М.

203. Попов С.Г., Хвощинская Н. В. 2007. Некоторые итоги изучения Гдовского района (к 30-летию Гдовского отряда ИИМК РАН) // Археология и история Пскова и Псковской земли. С. 199-216. Псков

204. Прибалтийско-финские народы. 1995. Прибалтийско-финские народы. История и судьба родственных народов. Ювяскюля.

205. Псковские летописи. Вып. 2. 1955. М.

206. ПСРЛ, 1926. Т. 1. Лаврентьевская летопись. Л. ПСРЛ, 1962. Т. 2. Ипатьевская летопись. М.

207. ПСРЛ, 2000. Т. 3. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.

208. ПСРЛ, 1915. Т. 4, ч. 1. Новгородская четвертая летопись. Вып. 1. Петроград.

209. ПСРЛ, 1917. Т. 4, ч. 2. Новгородская пятая летопись. Вып. 1. Петроград.

210. Путешествие, 1938. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. Перевод и комментарии под редакцией И. Ю. Крачковского. М.-Л.

211. Равдоникас В. И. 1932. Ижорский могильник в г. Красногвардейске (б. Гатчина) // СГАИМК № 11-12: 24-31.

212. Равдоникас В.П., 1934. Памятники эпохи возникновения феодализма в Карелии и Юго-Восточном Приладожье. Известия ГАИМК. Вып. 94. М.-Л.

213. Радинъш A.A., 1987. Новые данные о курганном обряде на территории латгалов в первой половине II тысячелетия н.э. (по материалам Резекненского р-на) // КСИА. Вып. 190. С. 80-83.

214. Раппопорт П. А., Станкевич Я.В., Годунова И.К., 1966.

215. Археологическое обследование восточного побережья Чудского озера // Ледовое побоище 1242 г. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. С. 31-59. М.-Л.

216. Рафалович И.А., 1986. Данчены. Могильник Черняховской культуры Ш-1У вв н.э. Кишинев.

217. Рериховский сборник, 1999. Петербургский Рериховский сборник. Вып. 1. Самара.

218. Розенфелъд Р.Л., 1987. Прикамские финны // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. С. 116-153. М. Рыбаков Б.А., 1932. Радз1м1ч1. Минск. Рыбаков Б.А., 1987. Язычество Древней Руси. М.

219. Рыук А.-М., 1979. Некоторые вопросы сооружения и морфологии курганов Юго-Восточной Эстонии // Известия АН Эстонской СССР. Т. 28. Общественные науки № 3. Таллин.

220. Рябинин Е.А., 1981. Зооморфные украшения Древней Руси Х-Х1У вв. САИ. Вып.Е 1-60. Л.

221. Рябинин Е.А., 1986. Средневековая ижора (итоги и перспективы исследования) // Финно-угры и славяне (проблемы историко-культурных контактов). С. 27-40. Сыктывкар.

222. Рябинин Е.А., 1987. Об исследовании средневековых могильников води в Ленинградской области // Известия АН Эстонской ССР. Т. 36. С. 408-410. Таллин.

223. Рябинин Е.А., 1989. К этнической истории води // Нарва, Ивангород, Принаровье : Взаимодействие культур. История и археология. С. 15-18. Нарва.

224. Рябинин Е.А., 1990. Водь // Финны в Европе. У1-ХУ века. Прибалтийско-финские народы. Историко-археологические исследования. Вып.2. С. 15-31. М.

225. Рябинин Е.А., 1990а. Этнокультурная ситуация на северо-западе

226. РСФСР в эпоху средневековья (проблемы археологического изучения) // Балты, славяне, прибалтийские финны: этногенетические процессы. С. 183215. Рига.

227. Рябинин Е. А. 1994. К проблеме этногенеза води // Проблемы этнической истории и межэтнических контактов прибалтийско-финский народов: 23-29. СПб.

228. Рябинин Е.А., 1997. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. К истории славяно-финских этнокультурных связей. Историко-археологические очерки. СПб.

229. Рябинин Е.А., 1993. Финно-угорские племена Новгородской земли на современном этапе историко-археологического изучения // Древности Северо-Запада. С. 114-131. СПб.

230. Рябинин Е.А., 2001. Водская земля Великого Новгорода. СПб.

231. Сабурова М.А., 1988. Погребальная древнерусская одежда и некоторые вопросы ее типологии // Древности славян и Руси. С. 266-271. М.

232. Сакса А.И., Тюленев В.А., 1990. Корела // Финны в Европе. VI-XV века. Прибалтийско-финские народы. Историко-археологические исследования. Вып.2. С. 68-82. М.

233. Свердлов М.Б., 1972. К изучению древнерусских топонимов как исторических источников // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. XIII. С. 109-131.

234. Седакова O.A., 1990. Тема «доли» в погребальном обряде (восточно- и южнославянский материал) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. С. 54-63. М.

235. Седов В.В., 1952. Антропологические типы населения северо-западных земель Великого Новгорода // КСИЭ. Вып. 15. Вып. 78-85.

236. Седов В.В., 1953. Этнический состав населения северо-западных земель Великого Новгорода (IX-XIV вв.) // CA. Т. XVIII. С. 190-229.

237. Седов В.В., 1961. Следы восточно-балтийского погребального обряда в курганах Древней Руси // CA № 2. С. 103-121.

238. Седов В.В., 1966. Финно-угорские элементы в древнерусских курганах // Культура Древней Руси. С. 246-251. М.

239. Седов В.В., 1984. Водь // Новое в археологии СССР и Финляндии. С. 112-117. Л.

240. Седов В.В., 1987. Прибалтийские финны // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. С. 12-44. М.

241. Седов В.В., 1988. Восточнославянское язычество накануне «крещения Руси». (Погребальный обряд) // Археология и история Пскова и Псковской земли. С. 48-50. Псков.

242. Седов В.В., 1993. Распространение христианства в Древней Руси // КСИА. Вып. 208. С. 3-11.

243. Седов В.В., 1995. Славяне в раннем средневековье. М. Седов В.В., 1999. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М.

244. Седова М.В., 1959. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X-XV вв.) // МИА № 65. С. 223-261.

245. Седова М.В., 1981. Ювелирные изделия Древнего Новгорода (X-XV вв.). М.

246. Селиранд Ю.Я., 1965. Курганы второй половины I тысячелетия в западном Причудье // Известия АН Эстонской СССР. Т. 14. Общественные науки № 4. С. 471-485. Таллин.

247. Селиранд Ю.Я., 1966. Могильные памятники Х1-ХШ вв. в материковой Эстонии. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Таллин.

248. Семенов С.А., 1974. Происхождение земледелия. Л.

249. Семенов В.А., 1982. О некоторых культурных компонентах в этногенезе финно-угров // Проблемы этногенетических исследований европейского Северо-Востока. С. 15-21. Сыктывкар.

250. Смирнов К.А., 1970. Железные изделия Троицкого городища // Древнее поселение в Подмосковье. С. 170-178. М.

251. Смирнов К.Ф., 1964. Савроматы (ранняя история и культура савроматов). М.

252. Смирнов Ю.И., Смолицкий В.Г., 1978. Новгород и русская эпическая традиция // Новгородские былины. С. 314-335. М.

253. Соболев В.Ю., 2008. Могильник финальной стадии культуры длинных курганов Березицы VI // АВ № 15. СПб. (в печати)

254. Соловьев С.М., 1988. История России с древнейших времен. Т. 1-2 // Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. 1. М.

255. Соловьева Г.Ф., 1956. Славянские союзы племен по археологическим материалам УШ-ХГУ вв. (вятичи, радимичи, северяне) // СА. Т. XXV. С. 138170.

256. Сорокин П.Е., 2006. Раскопки ижорских могильников в бассейне реки Невы // Записки ИИМК РАН № 1. С. 94-111. СПб.

257. Сорокин П.Е., 2008. Археологическое изучение средневековых памятников в Приневье. Новые данные по археологии ижоры // Архелогическое наследие Санкт-Петербурга. Вып. 2. Древности Ижорской Земли. С. 88-127. СПб.

258. Сорокин П.Е., Шаров О.В., 2008. О новых находках римского эпохи на

259. Северо-Западе // Археологическое наследие Санкт-Петербурга. Вып. 2. Древности Ижорской Земли. С. 167-201. СПб.

260. Спиридонова Е.В., 2001. К вопросу о погребальном обряде у финно-угров // Тверской археологический сборник № 4. Т. 2. С. 120-124. Тверь.

261. Спицын A.A., 1896. Курганы С.-Петербургской губернии в раскопках J1. К. Ивановского. MAP № 20. СПб.

262. Спицын A.A., 1899. Расселение древнерусских племен по археологическим данным // ЖМНП № 8. С. 301-340.

263. Спицын A.A., 1903. Гдовские курганы в раскопках В.Н. Глазова. MAP № 29. СПб.

264. Спицын A.A., 1914. Производство археологических раскопок. С.-Петербургская губерния // OAK за 1911 г. С. 67-68. Петроград.

265. Тараканова С.А., 1951.Псковские курганы с трупосожжениями // КСИИМК. Вып. 36. С. 148-154.

266. Тимофеев В.И., 1993. Памятники мезолита и неолита региона Петербурга и их место в системе культур каменного века Балтийского региона // Древности Северо-Запада. С. 8-34. СПб.

267. Третьяков В.П., 1972. Культура ямочно-гребенчатой керамики в лесной полосе европейской части СССР. JI.

268. Третьяков П.Н., 1941. К истории племен Верхнего Поволжья в первом тысячелетии н. э. МИ А № 5.

269. Третьяков П.Н., 1966. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге.1. М.-Л.

270. Третьяков П.Н., 1970. У истоков древнерусской народности. МИА № 179. Л.

271. Трофимов К.Д., 1909. Раскопки курганов при д. Залахтовье-Кувшиново Санкт-Петербургской губернии Гдовского уезда. М.

272. Трумалл В.К., 1971. Археологические раскопки в Тарту и поход князя Ярослава в 1030 г. // CA № 2. С. 265-271.

273. Тыниссон Э.Ю., 1976. Монография о длинных курганах // Известия АН Эстонской СССР. Т. 25. Общественные науки № 3. С. 300-305. Таллин.

274. Успенская A.B., 1953. Курганы южной Белоруссии X-XIII вв. // Труды ГИМ. Вып. 22. С. 97-124. М.

275. Успенская A.B., 1967. Нагрудные и поясные привески // Очерки по истории русской деревни Х-ХШ вв. Труды ГИМ. Вып. 43. С. 88-132. М.

276. Успенский Б.А., 1994. Антиповедение в культуре Древней Руси. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. С. 320-332. М.

277. Фасмер М, 1973. Этимологический словарь русского языка. Т. 4. М.

278. Федоров И.Т., 1983. Расселение ижоры в XVIII-XX веках // СЭ № 5. С. 101-110.

279. Фехнер М.В., 1963. Изделия косторезного производства // Ярославское Поволжье XI-XII вв. С. 39-42. М.

280. Фехнер М.В., 1967. Шейные гривны // Очерки русской деревни X-XI 11 вв. Труды ГИМ. Вып. 43. С. 55-87. М.

281. Филин Ф.П., 1972. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. JI.

282. Фурасъев А.Г., 2001. Динамика культурных трансформаций в междуречье Западной Двины и Великой во второй и третьей четверти I тыс. н. э. Автореф. дис.канд. ист. наук. СПб.

283. Хайрединова Э.А., 1999. Женский костюм с большими пряжками с христианской символикой из Юго-западного Крыма // Херсонесский сборник № 10. С. 334-348. Севастополь.

284. Хайрединова Э.А., 2000. Женский костюм с южнокрымскими орлиноголовыми пряжками // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Вып. VII. С. 91-133. Симферополь.

285. Хвощинская Н.В., Прудъко О.М., 1974. Раскопки курганов у д. Залахтовье // Археологические открытия 1973 года. С. 33-34. М.

286. Хвощинская Н.В., Прудько О.М., Тюленев В.А., Тюленева О.И., 1975. Раскопки курганов у дер. Залахтовье // Археологические открытия 1974 года. С. 42-43. М.

287. Хвощинская Н.В., Фридберг E.JI., 1976. Раскопки могильника у деревни Залахтовье // Археологические открытия 1975 года. С. 46-47. М.

288. Хвощинская Н.В., 1977. О новом типе курганов в могильнике у дер. Залахтовье //КСИА. Вып. 150. С. 62-68.

289. Хвощинская Н.В., 1979. Исследование погребальных памятников на восточном берегу Чудского озера // Археологические открытия 1978 года. С. 42-43. М.

290. Хвощинская Н.В., 1983. К вопросу о древних захоронениях води // КСИА. Вып. 175. С. 43-48.

291. Хвощинская Н.В., 1983а. Новые данные о погребальных памятниках западных районов Новгородской земли // Археологические открытия 1981 года. С. 42-43. М.

292. Хвощинская Н.В., 1984. Новые данные о погребальном комплексе у д. Залахтовье // Археологические открытия 1983 года. С. 35-36. М.

293. Хвощинская Н.В., 1985. Погребальные памятники северного и северовосточного побережья Чудского озера начала II тыс.н.э. // Новое в археологии Прибалтики и соседних территорий. С. 168-178. Таллин.

294. Хвощинская Н.В., 1985а. Новые данные о длинных курганах восточного побережья Чудского озера // Новое в археологии Северо-Запада СССР. С. 28-33. Л.

295. Хвощинская Н.В., 19856. О работе Гдовского отряда // Археологические открытия 1983 года. С. 36-37. М.

296. Хвощинская Н.В., 1986. Раскопки на берегу Чудского озера и разведки в бассейне Плюссы // Археологические открытия 1984 года. С. 31-32. М.

297. Хвощинская Н.В., 1997. К вопросу формирования древнерусской культуры на западе Новгородской земли (по материалам могильника Безьва) // Славяне и финно-угры. Археология, история, культура. С. 123-138. СПб.

298. Хвощинская Н.В., 2004. Финны на западе новгородской земли (по материалам могильника Залахтовье). СПб.

299. Хейнсоо X, 1995. Водь и ее этнокультурное состояние // Прибалтийско-финские народы. История и судьба родственных народов. С. 169-182. Ювяскюля.

300. Цалкин В.И., 1962. К истории животноводства и охоты в Восточной Европе. МИА № 107. М.

301. Цалкин В.И., 1966. Древнее животноводство племен Восточной Европы и Средней Азии. МИА № 135. М.

302. Чернягин H.H., 1941. Длинные курганы и сопки // МИА № 6. С. 93-148.1. М.-Л.

303. Шасколъский И.П., 1965. Норманская теория в современной буржуазной науке. М.-Л.

304. Шасколъский И.П., 1979. Проблемы этногенеза прибалтийско-финских племен Юго-Восточной Прибалтики в свете данных современной науки // Финно-угры и славяне. С. 41-51. Л.

305. Ширинский-Шихматов A.A., 1906. Федовский могильник // Труды областного Археологического съезда. С. 53-62. Тверь.

306. Шлыгина Н.В., 1977. О русских элементах в женской одежде води // Этнографические исследования Северо-Запада СССР. Традиции и культура сельского населения. Этнография Петербурга. С. 124-140. Л.

307. Шлыгина Н.В., 1986. Архаические формы одежды води и ижоры // Древняя одежда народов Восточной Европы. С. 208-228. М.

308. Шмидехелъм М.Х., 1955. Археологические памятники периода разложения родового строя на северо-востоке Эстонии (V в. до н. э. V в. н. .э.). Таллин.

309. Шмидехелъм М.Х., 1956. О племенах северо-восточной Эстонии во второй половине I тысячелетия до н. э. и в первой половине I тысячелетия н. э. // Вопросы этнической истории эстонского народа. С. 172-186. Таллин.

310. Шмидехельм М.Х., 1959. Городище Рыуге в Юго-Восточной Эстонии // Труды прибалтийской объединенной комплексной экспедиции. М. С. 154185. М.

311. Шмидехельм М.Х., 1968. Раскопки на территории Эстонии // Археологические открытия 1967 года. С. 279-285. М.

312. Шмидт Е.А., 1971. Особенности формирования восточно-славянского племени кривичей // Actes du VII Congrès Internanional des Sciences Préhistoriques et Protohistoriques. T. 2. S.105-109. Praha.

313. Щапова Ю.Л., 1956. Стеклянные бусы древнего Новгорода // МИА № 55. С. 164-179. М.

314. Щеглова O.A., 2002.Свинцово-оловянистые украшения VIII-X вв на Северо-Западе Восточной Европы // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. С. 134-150. СПб.

315. Янитс Л.Ю., 1952. Поздненеолитические могильники в Эстонии // КСИИМК. Вып. XLII. С. 53-65.

316. Янитс Л.Ю., 1956. К вопросу об этнической принадлежности неолитического населения территории Эстонской ССР // Вопросы этнической истории эстонского народа. С. 142-171. Таллин.

317. Янитс Л. Ю. 1984. Ранненеолитические группы в Эстонии // Новое в археологии СССР и Финляндии: 16-21. Л.

318. Alexsandrov B.V., Tallgren А.М., 1930. Funde aus der römischen Eisenzeit im Gouv. Novgorod // ESA № 5. S. 100-108.

319. Alvre P., 1973. Läänemttresoome aluskeele varasest murdeliigendusest silmas pidades // Keel ja kirjandus № 3. S. 32-51. Helsinki.

320. Andersen H., 1951. Tomme h0je // KUML, Ârbok for jysk arhaeologisk selskab. S. 9-22. Aarhus.

321. Appelgren-Kivalo H., 1897. De runda djurspännena iFinland. Finskt Museum. Helsingfors.

322. Appelgren-Kivalo H., 1907. Finnische Trachten aus der jüngeren Eisenzeit.1. Helsingfors.

323. Arbman H., 1940. Birka I. Lie Gräber. Tafeln. Stockholm.

324. Archaeological Research, 2006. Archaeological Research in Estonia 18652005. 2006. Tartu: Tartu University Press.

325. Arheologija, 1974. Latvijas PSR Arheologija. Rïgâ.

326. Arne T.J., 1931. Scandinavische Holzkkammergräber aus der Wikingerzeit in der Ukraine II Acta Archaeologica № 2/3. S. 285-302. K0benhavn.

327. Ariste P., 1964. Velaarpalataalse sulghääliku "k" afrikaadistumine // Riikliku Ulikooli toimetised. V. 162. Tartu.

328. Ariste P., 1965. Vadja keele ja eesti murrete suhetest II Söna körvale. S. 106110. Tallinn.

329. Arne T.J., 1914. La Suède et l'orient. Upsala.

330. Atlasas, 1978. Lietuvos TSR Archeologijos. Atlasas IV (I-XIII a. radiniai). Vilnius.

331. Boehm M., Goerz L., 1897. Die Skeletgräber von Allatskiwwi, ausgegräben am 5. Und 6. Juni 1895 von M. Boehm und L.Goerz // Sb. GEG. S. 53-57. Dorpat.

332. Brongers J.A., 1976. Air Photography Celtic Field Research in the Netherland. Nederlandse oudheden № 6. Amersfoort.

333. Callmer J., 1977. Trade beads and bead trade in Scandinavia ca. 800-1000 A.D. Acta Archaeologica Lundensia. V. 4:0/11. Bonn-Lund.

334. Carlsson J., 1979. Kulturlandskapets utveckling pâ Gotland. En Studie av jordbruks och bebyggelseförändringar under järnäldern. Visby.

335. Eisenschmidt. S., 1994. Kammergraber der Wikingerzeit in Altdänemark. Universitätsforschungen prähistorischen zur Archäologie. Bd. 25. Bonn.

336. GrenL., 1991. Fossil âkermark. Fornlämningar i Sverige, 1. Stockholm.

337. Hausmann R., 1898. Allattzkiwwi, Skeletgrab VIII II Sb. GEG. S. 144-151. Jurjev.

338. Hellmann M, 1954. Das Lettenland im Mittelalter. Studien zur ostbaltischen Frühzeit und lettischen Stammgeschichte, insb. Lettgallens. Münster Köln.1.konen T., 1983. Välikatsaus suomtn kielen juuriin. Virittäjä.

339. Kirkinen H., 1970. Karjala Idän ja Lännen välissä № I: Venäjän Karjala Renessanssiajalla (1478-1617). Helsinki.

340. Kivikoski E., 1961. Suomen esihistoria. Suomen histiria I: Porvoo -Helsinki.

341. Kivikoski E., 1973. Die Eisenzeit Finnland. Helsinki.

342. Klejn L.S., 1994. Overcoming national romanticism in archaeology // Fennoscandia Archaeologica. Vol. XI. S. 87-88. Helsinki

343. Kreutzwald. Fr., 1851. Mitteilung über alte Gräber in der Umgegend Werro's // Archiv für Geschchte Liv-, Esth-, u. Curlands. Bd. 6. S. 80-89. Reval.

344. Kuujo E., 1969. Inkerin vaiheita keskiajalta 1700-loppuun // Inkerin Suomalaisten historia. Jyväskylä.

345. Jaanusson H., 1981. A study of pottery from a Late Bronze Age settlement in Central Sweden. Stockholm.

346. Mägi- Löugas M., 1995. Eesti viikingiaegsed käevörud ja nende ornament // Muinasaja teadus 3. Eesti arheologia historiograafilisi, teoreetilisi ja kultuuriajaloolisi aspekte. S. 271-325. Tallinn.

347. Mägi M, 1999. Viking age inhumations in Estonia new interpretations // Fenno-Ugri et Slavi 1997. Cultural contacts in the area of the gulf of Finland in the 9th - 13th centuries. S. 29-43. Helsinki: Museovirasto.

348. Meinander C.F., 1954. Die Bronzezeit in Finnland. Suomen Muinaismuistoyhdistyksen Aikakauskirja № 54. Helsinki.

349. MooraA., 1964. Pepsimaa etnilisest ajaloost. Tallinn.

350. Moora A., 1972. Über die alten rituellen Getreidespeisen der Esten und der anderen finnisch-ugrischen Völker // Eesti NSV teaduste Akadeemia Toimetised. Vol. 21 (№ 2). S. 176-181. Tallinn.

351. Moora H., 1929. Bemerkungen über einige ostbaltische Schmucksachen der jüngeren Eisenzeit I // Sb. GEG 1928. S. 141-170. Tartu.

352. Moora H., 1929a. Wotische Altertümer aus Estland // ESA. Vol. IV. S. 272283.

353. Moora H., 1931. Bemerkungen über einige ostbaltische Schmucksachen der jüngeren Eisenzeit II // Sb. GEG 1929. S. 25-44. Tartu.

354. Moora H., 1938. Die Eisenzeit in Lettland bis etwa 500 n. Chr. Bd. II. Tartu.

355. Moora H., 1955. Muistsete linnuste uurimise tulemustest Eesti NSV-s // Muistsed asulad ja linnused. S. 46-94. Tallinn.

356. Must M., 1965. Vene-Eesti kakskeelsus Kirde-Eestis //Из истории славяно-прибалтийско-финских отношений. S. 107-127. Таллин.

357. Müller-Wille М., 1965. Eisenzeitliche Fluren in den festalndishen Nordseegebieten. Landeskundliche Karten und Hefte der Geographischen Komission für Westfalen. Bd. 5. Münster.

358. Nazarenko N.V., 1990. The «home of the dead» in the South-Eastern Ladoga region // ISKOS № 9. S. 137-140. Helsinki.

359. Nielsen V., 1984. Prehistoric fields boundaries in Eastern Denmark // Journal of Danish Archaeology № 3. S. 135-163. Odense.

360. Nirvi R., 1961. Inkeroismurteiden asema // Kalevalaseuran vuosikirja № 4. S. 129-135. Porvoo Helsinki.

361. Pall V., 1969. Pöhja-Tartumaa rohanimed. Т. I. Tallinn.

362. Petersen J., 1919. De norske vikingesverd. En typogisk-kronologisk Studie over vikingetides vaaben. Videnskapsselskapet skrifter. Bd. II. Kristiania.

363. Price N.S., 2002. The Viking Way. Religion and War in Late Irone Age Scandinavia. AUN № 31. Uppsala.

364. Radius A., ZemTtis G., 1988. Izrakumi Daugmales arheogiskajä kompleksä// Materiäliäli par arheologu un etnogräfu 1986. Un 1987. gada. Rlgä.

365. Randsborg К., 1980. The viking age in Denmark. London.

366. Ränk G., 1960. Vatjalaiset. Helsinki

367. Saksa A.I., 1998. Rautakautinen Karjala. Muinais-Karjalan asutuksen synty ja varhaiskehitys. Studia Carelica Humanistica №11. Joensuu.

368. Salmo H., 1956. Finnische Hufeisenfibeln. SMYA. Vol. 56. Helsinki.

369. Salo U., 1968. Die frührömische Zeit in Finnland. SMYA. Vol. 67. Helsinki

370. Schlegel Chr. J., 1831. Reise von St.-Petersburg nach dem Pleskowschen Gouvernement im Monat Julius 1815. Meiningen.

371. Schmiedehelm M., Laul S., 1970. Asustuseet ja etnilistest oludest Kagu-Eestis I aastatuhandel // Studia archaeological in memoriam Harri Moora. S. 154165. Tallinn.

372. Schwindt Т., 1893. Tietoja Karjalan rautakaudesta. Ja sitä seuraavilta ajoilta. SMYA. Vol. XIII. Helsinki.

373. Sedov V.V., 1990. The orientation of the dead in the Finno-Ugrian cemeteries of the early Middle Ages // ISKOS № 9. S. 141-149. Helsinki.

374. Selirand J., 1974. Eestlaste matmiskombed varafeodaalsete suhete tärkamise perioodil (11.-13. sajand). Tallinn.

375. Selirand J., Tönisson E., 1984. Through past millennia. Archaeological discoveries in Estonia. Tallinn.

376. Sitzung, 1895. Sitzung der Gelehrten estnishen Gesellschaft am 7. (19) Dezember 1894 // Sb. GEG. S. 157-158. Dorpat.

377. Stenberger M., 1947. Die Shatzfunde Gotlands der Wikingerzeit. Lund.

378. Uino P., 1997. Muinais-Karjala. Arkeologisia tutkimuksia. Helsinki.

379. Urtäns V, 1977. Senäkie depozTti Latvija (lldz 1200. g.). Riga.

380. Valk H., 2001. Livonia and North-Western Russia: Reflections of Communication and Contacts in the Archaeological Material of Rural Sites // Староладожский сборник. Вып. 4. С. 21-32. СПб. Старая Ладога.

381. Valk Н., 2001а. Rural cemeteries of southern Estonia 1225-1800 AD. Visby,1. Tartu.

382. Vassar A., 1939. Iru Linnapära. Muistse Eesti linnused. 1936 1938. a. uurimiste tulemused. Tartu.

383. Wiklund К., 1911. Lapparnes forna utbredning i Finland och Ryssland, belyst af ortnamnen // Monde orient № 5. S. 175-196. Helsinki.

384. Zarina A., 1970. Seno latgaju apgërbs 7.-13. gs. Rïgâ.

385. Zarina A., 1988. Lïbiesu apgërbs 10.-13. gs. Rïgâ.

386. Zolk M, 1982. Hantide kultusehitised // Eesti NSV teaduste Akadeemia Toimetised (köide ühiskonnateadused). Vol. 31 (№ 2). S. 156-162. Tallinn.

387. Zoll Adamikowa H., 1968. Czworok^tne konstrukcje drewniane w kurhanach cilopalnych z Kornatki, pow. Mysnice. Acta Arch. Carpat № 10. S. 141-155.

388. Zoll Adamikowa H., 1975. Wczesnosredniowieczne cmentarzyska cialopalne slowian na terenie Polski. Cz. I. Zrodla. Wroclaw, Warszawa, Kraków, Gdañsk.

389. Zoll Adamikowa H., 1979. Wczesnosredniowieczne cmentarzyska cialopalne slowian na terenie Polski. Cz. II. Analiza. Wnioski. Wroclaw, Warszawa, Kraków, Gdansk.

390. Zoll Adamikowa H., 1979a. Туру konstrukcji drewnianych w slowiañskich kurhanach cialopalnych // Acta Arch. Carpat 17 (za 1977). S. 73-119.

391. СПИСОК АРХИВНЫХ ИСТОЧНИКОВ

392. Глазов В.H., А-1903. О раскопках г. В. Н. Глазовав Гдовском и Ямбургском уездах Санкт-Петербургской губернии. Архив ИИМК РАН. Ф. 1, дело № 49.

393. Годунова И.К., 1964. Отчет по открытому листу № 133 о раскопках курганов в Псковском районе Псковской области в 1964 г. Архив ИА Р I, дело №2873.

394. Годунова И.К., 1966. Отчет по открытому листу № 16 о раскопках курганов в Псковском и Бежаницком районах псковской области в 1966 г. Архив ИА Р -1, дело № 3213.

395. Лиги П.Х., 1987. Водский этнический элемент на территории Эстонии. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук.

396. Архив ИИМК РАН. Ф. 35, дела №№ 375, 376.

397. О раскопках, 1909. О раскопках Московского Археологического Института в Гдовском и Лужском уездах С.-Петербургской губернии. Архив ИИМК. Ф. 1, дело 31.

398. О раскопках, 1911.0 раскопках члена Комиссии А.А.Спицына в 1911 г. Архив ИИМК. Ф. 1, дело № 89.

399. Рерих Н.К., 1894. О раскопках студента Н.К. Рериха в С.-Петербургской губернии. Архив ИИМК РАН. Ф. 1, дело № 74.

400. Рерих Н.К., 1896. О раскопках Н.К. Рериха в С.-Петербургской губернии. Архив ИИМК РАН. Ф. 1, дело № 56.

401. Рерих Н.К, 1897. О разрешении Н.К. Рериху производства раскопок в Петергофском уезде С.-Петербургской губернии. Архив ИИМК РАН. Ф. 1, дело № 54.

402. Спицын A.A., корочки № 61. Архив ИИМК РАН. Ф. 5, дело № 61.

403. Тимофеев В.И., 1983. Отчет о работе неолитического отряда ЛОИА АН СССР в Ленинградской области в 1983 г. Архив ИИМК. Ф. 35, дело № 69.

404. Трофимов К.Д., 1908. О раскопках К.Д.Трофимова в Гдовском уезде С.-Петербургской губернии. Архив ИИМК. Ф. 1, дело № 32.

405. Трофимов К.Д., 1908-1909. Раскопки К.Д.Трофимова в Гдовском и Лужском уездах в 1908-1909 гг. (подготовительный материал к отчету). Архив ИИМК. Ф. 1, дело № 233.

406. Трофимов К.Д., А-1909. Отчеты о раскопках, произведенных в 1909 г. при д. Кятицы Спицинской волости, при дд. Жеребятино, Замежничье и Дуброшкино Полновской волости Гдовского уезда С.-Петербургской губернии. Архив ИИМК РАН. Ф.1, дело № 31.

407. Учетный каталог, 1931. Учетный каталог археологических памятников Ленинградской области. Лужский округ. Архив ИИМК. Ф. 2, дело № 739.

408. Чернягин H.H., 1938. Отчет о раскопках в Псковском округе в 1938 г. Архив ИИМК. Ф. 35, дело № 70-а.340

409. Чернягин H.H., 1938. Краткие отчеты о работах экспедиций (Горьковская обл., Муромский р-н; Ленинградская обл., Середкинский и Новосельский р-ны). Архив ИИМК. Ф. 35, дело № 109.

410. Чернягин H.H., 1939. Отчеты о раскопках курганов в Середкинском районе Псковского округа. Архив ИИМК. Ф. 35, дело № 146.

411. Чернягин H.H., 1940. Отчет о раскопках курганов в Середкинском, Полновском и Гдовском районах Псковского округа. Архив ИИМК. Ф. 35, дело № 35.