автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Структурно-семантический и лингвокультурологический анализ полевой организации лексики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Структурно-семантический и лингвокультурологический анализ полевой организации лексики"

I

На правах рукописи

КАНАФИЕВ Ринат Нуруллаевич

СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ И ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОЛЕВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ЛЕКСИКИ (на материале семантического поля ОРУЖИЕ в русском языке)

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Иваново 2005

Диссертация выполнена в Ивановском государственном университете

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Ф. Ф. Фархутдинова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор А. М. Мелерович

кандидат филологических наук, доцент Т. А. Лобанова

Ведущая организация: Ярославский государственный

педагогический университет им. К. Д. Ушинского

Защита диссертации состоится 2005 г. в /3 часов на

заседании диссертационного совета К 212.tf62.01 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 39, ауд. 459.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета.

Автореферат разослан "ЯР " ее^тл^А) 2005 г. Ученый секретарь

диссертационного совета ^"- ^ ^ ^аРташкова

<Э ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена исследованию принципа полевого анализа языка, реализуемого в рамках системно-структурной и антропоцентрической парадигм лингвистики, и его применению при описании семантического поля ОРУЖИЕ в русском языке.

Актуальность определяется вниманием современной лингвистики к изучению языковой картины мира и необходимостью поиска методологических основ ее описания. Новейшие теоретические достижения языкознания дают возможность рассматривать категорию семантическое поле (СП) под новым углом зрения и использовать ее в качестве операциональной единицы разных научных парадигм.

Объектом исследования избрано семантическое поле ОРУЖИЕ как один из фрагментов русской языковой картины мира.

Предметом работы стала семантика лексических и фразеологических единиц русского языка, входящих в семантическое поле ОРУЖИЕ, исследование его структуры, а также выявление и описание культурной составляющей конституентов данного поля, отраженной в обиходно-бытовой (наивной) и научной картинах мира.

Объект и предмет диссертационного исследования определили его научную новизну. Был собран и выявлен круг языковых единиц, входящих в семантическое поле ОРУЖИЕ, определены границы данного поля. При этом семантическое поле получило как структурно-семантическое, так лингвокультурологическое описание. Данный фрагмент языковой картины мира анализируется не только в аспекте синхронного взаимодействия языка и культуры, но и с точки зрения исторической ретроспективы, с учетом изменчивости языка. Диалектическое единство синхронического и диахронического подходов к изучению языка позволило рассмотреть семантическое поле ОРУЖИЕ как динамическую систему, взаимодействующую с аналогичными смежными образованиями.

Уровень человеческих знаний в определенной жизненной сфере, степень ее изученности в значительной мере обуславливают изменение количественного состава того или иного семантического поля. Фрагменты языковой картины мира, отражающие явления материальной культуры, в большей мере, нежели духовные феномены, подвержены модификационным изменениям. Сказанное позволяет утверждать о значимости учета динамики при анализе семантического поля ОРУЖИЕ.

Научная новизна исследования заключается также в том, что в его рамках проводится анализ семантики единиц, в основном обладающих предметно-вещественным значением. Особенностью изучения подобных единиц и систем, куда они входят, является то, что национально-культурная составляющая в их семантике эксплицирована не так явно, как у абстрактных единиц, поэтому путь к ее выявлению г*яежит через обращение к

- • .м»

ЙК

энциклопедическим, историческим, этнографическим, фольклорным источникам и другим типам данных.

Уникальные возможности для выявления национальной специфики материальной и духовной культуры, ментальное™ народа дает обращение к феномену оружия, реализованному в семантике разнотипных языковых единиц и речевых произведений русского этноса. В настоящем диссертационном исследовании предпринимается попытка монографического описания лексемы «Оружие» как имени поля и языковых единиц, входящих в состав данного СП.

Цель данной диссертационной работы - осмыслив понятие семантическое поле, реализовать как традиционные, так и новейшие принципы полевого исследования языка при анализе СП ОРУЖИЕ.

Достижение поставленной цели определило необходимость решения ряда конкретных задач:

- осуществить историко-лингвистический анализ теории языкового поля и проверить возможность ее применения в современных исследованиях;

- уточнить содержание термина семантическое поле и соотносимых с ним лингвистических понятий (тематическая группа, лексико-семантическая группа, функционально-семантическое поле и т. д.);

- определить количественный состав семантического поля ОРУЖИЕ и его границы в современном русском языке;

- проанализировать семантическую структуру поля;

- установить существующие связи конституентов данного поля с членами других полевых структур;

- исследовать лингвокультурную специфику поля ОРУЖИЕ как отдельного фрагмента русской языковой картины мира и особенности содержания и реализации знания об оружии в наивной и научной картинах мира;

- описать специфику функционирования членов СП ОРУЖИЕ в образной системе русских паремий.

Поставленные в работе задачи обусловили использование определенных методов исследования. На современном этапе изучение языка характеризуется активным использованием системных методов, с помощью которых анализируются строевые единицы языка и комплексные единицы хранения информации об окружающем мире. Наиболее плодотворным для описания взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры представляется метод семантического поля. В работе использовались описательный метод, метод компонентного анализа, метод контекстологического анализа, сопоставительный метод, методы семантического и концептуального анализа разнотипных языковых и речевых единиц, статистический метод, методика лексикографического портретирования, методика концептного анализа паремического варианта культурного концепта Ф. Ф. Фархутдиновой.

Материалом исследования послужили разнотипные лексические единицы, значения которых включают «оружейные» семы (лексико-

семантические варианты в случаях многозначности): конкретные существительные, обозначающие названия оружия {копье, топор, ружье), его частей (обух, прицел) и атрибутов (ножны, пуля, картечь)', собирательные существительные (оружие, дубье, артиллерия), вещественные существительные (булат, порох)-, прилагательные (огнестрельное, колющее), глагольная лексика (резать, стрелять, строчить), а также паремии (Слово не нож, а до ножа доводит; Без шпаги, что без жены; Не бей дубьем, бей рублем и т. п.) и устойчивые сочетания, фразеологизмы и афоризмы (поднять оружие, без ножа зарезать, как штык; Кто с мечом придет, от меча и погибнет и т. п.), содержащие такие единицы.

Языковой материал извлекался методом сплошной выборки из лексикографических изданий: лингвистических, энциклопедических словарей, сборников паремий русского языка. Материал, подвергаемый анализу, составляют 242 паремии, более 400 лексических единиц, около 2000 словарных статей, извлеченных из 36 словарей. Для иллюстраций использованы тексты русской художественной литературы XIX -XX вв., современной периодики и материалы научных и научно-популярных изданий. Картотека насчитывает более 4000 слово- и фразоупотреблений.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Языковая сущность лингвистического термина семантическое поле до сих пор не имеет единой трактовки и устоявшегося определения, несмотря на длительность его функционирования в научной литературе. Антропологическая парадигма, переносящая акцент с исследования изолированной языковой системы и ее подсистем на раскрытие роли как языковых, так и неязыковых факторов в освоении мира человеком, позволяет охарактеризовать семантическое поле как полипарадигмальное многоуровневое смысловое объединение, сегмент общей языковой картины мира.

2. Языковое знание имеет этнокультурную специфику, которая выявляется как при сопоставлении двух и более национальных языков, так и в рамках единого национального языка с учетом явлений дивергенции, диглоссии, а также исходя из признания стратовости этнической культуры.

3. Сопоставление научного, профессионального, обыденного содержательных инвариантов знания и выявление как формальных, так и внутренних несовпадений между ними позволяет в условиях монолингвистического анализа описать этнокультурную специфику исследуемого фрагмента лексико-семантической системы.

4. Терминосистема ОРУЖИЕ, отражающая научно-техническое знание, и семантическое поле ОРУЖИЕ как языковая репрезентация знаний о материальном мире наиболее подвержены историческим изменениям, что делает целесообразным ретроспективное рассмотрение данных сегментов научной и обиходно-бытовой картин мира.

5. Теория прототипической семантики позволяет выделить в структуре семантического поля наряду с ядром, центром и периферией прототипическое окружение ядра СП ОРУЖИЕ. Данный элемент семантического поля возникает в обыденном сознании под влиянием прототипного восприятия функции оружия.

6. Системные языковые отношения присущи всей лексике независимо от степени ее абстрактности или конкретности. Во внутренней структуре семантического поля ОРУЖИЕ наиболее широко представлена гиперо-гипонимия. Члены данного объединения также вступают в отношения партономии, синонимии, антонимии и реализуют формально-деривационные и эпидигматические потенции.

7. Единицы семантического поля ОРУЖИЕ, включаясь в образный строй паремий русского языка, претерпевают смысловое преобразование, абстрагируются и выступают в роли этнокультурных символов и эталонов, типичных для нормативно-ценностного восприятия действительности русским народом.

Теоретическое значение исследования состоит в дальнейшей разработке категориального аппарата лингвокультурологии и его экспликации на изучение семантического поля, что способствует совершенствованию существующих и разработке новых принципов описания взаимодействия языка и культуры. Кроме того, определенную ценность представляет углубление теории языкового поля, заключающееся в применении синхронического и диахронического аспектов его анализа, что позволяет адекватно и оптимально отразить динамику полевой системы языка на примере одного из ее фрагментов.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования полученных результатов в идеографическом описании конкретной лексики, в практике составления учебных пособий по оружейной терминологии, при составлении соответствующей терминографической литературы, а также в практике вузовского преподавания: при чтении лекционных курсов (лексикологии и лексикографии современного русского языка, исторической лексикологии), спецкурсов и проведении спецсеминаров по культурологии и лингвокультурологии, этнолингвистике, терминоведению, культуре речи, в методике преподавания русского языка как иностранного.

Апробация работы осуществлялась в форме докладов и сообщений на международных, всероссийских, региональных, городских, меж- и внутривузовских научных конференциях: «Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней» (Иваново, 2003); «Молодая наука в классическом университете» (Иваново, 2002, 2003, 2004, 2005); «В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык - словесность -культура - словари» (Иваново, 2003); «Культура: тексты и контексты» (Иваново, 2003), «Проблемы фразеологической и лексической семантики» (Кострома, 2004); «Словарное наследие В. П. Жукова и пути развития

русской и общей лексикографии» (Великий Новгород, 2004); «VII Ушаковские чтения» (Иваново, 2004). Отдельные положения диссертационной работы были изложены в спецкурсе «Русская языковая личность: современные аспекты исследования», а основные положения исследования отражены в 9 публикациях.

Структура работы определяется названными выше целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, перечня сокращений, списка использованной литературы (включает 248 наименований).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении содержится обоснование выбора темы исследования, определяется его актуальность, теоретическая значимость и практическая ценность, а также формулируется основная цель работы и ее конкретные задачи, подчеркивается новизна выполненного исследования, излагаются основные положения, выносимые на защиту, описывается структура работы.

Глава первая «Теория семантического поля как лингвистическая проблема» посвящена анализу терминологического аппарата работы (тематическая группа, лексико-семантическая группа, семантическое поле, ассоциативное поле и т. д.).

Поскольку работа выполняется в рамках двух научных парадигм-системно-структурной и антропоцентрической - в начале первого параграфа {«Принципы системного изучения языка в контексте системно-структурной парадигмы в лингвистике») анализируется общенаучное понятие парадигма и рассматривается его соотношение с термином теория.

Лингвистическая концепция поля прошла этапы становления и развития, сложившись в рамках системоцентрического подхода к языку. Именно при системно-структурной парадигме лингвистики стало возможным найти ее теоретическое обоснование, базирующееся на понимании языка как упорядоченной структуры, «системы систем», совокупности уровней, подуровней и их единиц, характеризующихся многослойными классификационными связями. На современном этапе развития семантических исследований, реализующих антропоцентрический подход к языковым явлениям, изучение различных типов языковых полей представляется неполным без привлечения культурного контекста. При этом не отвергается, а переосмысляется и дополняется теоретическая основа полевого анализа. С одной стороны, системно-структурная парадигма дает точные результаты, т. к. использует четкие методики анализа, проверенные временем, но при этом рассматривает «язык в себе и для себя», т. е. в отрыве от человека. С другой стороны, антропоцентрическая парадигма показывает, как мир объективируется в сознании человека, каким образом он вербализуется. «Очеловечивая» язык, антропоцентрическая парадигма еще не имеет достаточно отработанных методов описания. Поэтому, говоря о двух

возможных подходах к полевому изучению семантики языка, нужно принимать во внимание фундаментальный принцип дополнительности.

Во втором параграфе «Структурированные области словаря как проявление системности элементов языка» рассматривается строение и способы организации различных видов группировок внутри лексико-фразеологической системы языка.

Все виды системных языковых связей могут быть интерпретированы как парадигмальные организации, поскольку в каждом из видов словесных группировок в языке обязательно присутствует общее (тождественное, интегральное) и разное (различное, дифференциальное). Присутствие таких признаков и есть свойство парадигмы. Одна из разновидностей парадигм в таком понимании - лексическая, под которой подразумевается объединение грамматически однородных слов, имеющих семантическую общность. Следует различать простые (синонимические, антонимические, конверсивные, видовые, родо-видовые, партитивные, эпидигматические, деривационные) парадигмы и комплексные лексические парадигмы, характеризующиеся наличием внутренних простых парадигм (лексико-семантическая группа). При рассмотрении лексико-семантических парадигм не следует исключать тематические, тематико-ситуативные, коммуникативные группы слов, которые основываются на предметно-логических связях самих явлений действительности, и чье существование обусловлено не собственно языковыми факторами. Данные виды лексических группировок являются формальными аналогами семантических парадигм и полей.

В парадигмы входят не сами слова, а их отдельные значения (лексико-семантические варианты, семемы или семантемы), которые, в свою очередь, членятся на малые семантические компоненты (семы, семантические множители, маркеры, фигуры плана содержания, семантические примитивы). Лексико-семантические варианты включаются в парадигмы при наличии у них а) общего признака, выраженного общей категориальной (интегральной) семой, а также б) хотя бы одного отличия, эксплицируемого дифференциальной семой.

Введение в научный оборот понятия «компонент значения», а также выделение интегральных и дифференциальных минимальных частиц значений позволяет описать не только отдельную семему, но и определить ее место в общей массе подобных единиц. Результатом применения «принципа минимального толкования» может явиться минимальная, полностью сконструированная сеть, которая более всего станет отвечать идеалу структурной парадигмы в языкознании. Отдельные значения лексических единиц на объективных основаниях могут быть включены в определенную семантическую группировку, более ограниченную (простую парадигму) или достаточно обширную, покрывающую целую область человеческого знания, такую как семантическое поле.

В параграфе третьем «Концепция полевого изучения лексики в свете системно-структурной парадигмы» характеризуется лингвистическая

категория семантическое поле, с одной стороны, являющаяся полипарадигмальным объединением языковых единиц, с другой - понимаемая как метод, к которому прибегают при классификации лексики. В понятии поля удается найти ту структурную величину, в которой различные единицы языка существуют как члены синкретичной системы. Теория поля предполагает, что языковая система, имея полевую организацию, может быть расчленена в процессе исследования на объединения подобного рода и реконструирована с помощью метода поля.

Системные языковые отношения присущи всей лексике независимо от степени ее абстрактности или конкретности. Описание лексики путем ее объединения в парадигмы используется чаще для описания абстрактной лексики, где внеязыковая предопределенность отношений между словами минимальна. При этом конкретная лексика группируется обычно по тематическим группам, формируемым на экстралингвистической основе. Данное разграничение основывается на противопоставлении слов с денотативно ориентированным значением (с предметно ориентированной семантикой, описывающей пространственно воспринимаемые внеязыковые объекты) и сигнификативно ориентированных значений (слов с семантикой, описывающей «непредметные» сущности) (по Н. Д. Арутюновой). В работе доказывается, что системные языковые отношения присущи всей лексике независимо от степени ее абстрактности или конкретности. При игнорировании «предметных» групп идеографическая классификация лексики оказывается фрагментарной.

Если тематическая классификация лексики носит внеязыковой характер, то систематизация слов по лексико-семантическим парадигмам и семантическим полям производится на собственно языковых основаниях. При этом понятия «поле» и «парадигма» также нельзя считать тождественными. Парадигмы - это относительно изолированные семантические структуры, объединения грамматически однородных слов, имеющие в своем составе однозначные соотношения языковых единиц (синонимия, антонимия, гиперо-гипонимия и др.). Семантические поля «диффузны»: они могут пересекаться между собой, что влечет образование общих сегментов, зон семантического перехода. Данный тип объединений включает единицы различной грамматической принадлежности. Семантическое поле - это полипарадигмальное образование, внутри которого конституенты связаны разнотипными отношениями (например, гиперо-гипонимия «соседствует» с синонимией, антонимией и др.).

Развитие теории поля характеризуется наличием двух основных подходов: ономасиологического («сверху - вниз», от логического понятия -к единицам, служащим ее выражению) и семасиологического («снизу -вверх», от значения единиц - к их полевой принадлежности). Основоположником первого направления стал Й. Трир, второе было разработано в работах В. Порцига и Г. Ипсена.

Новый этап разработки теории поля в лингвистике связывается с деятельностью отечественных языковедов А. И. Кузнецова, Д. Н. Шмелева, Е. В. Гулыги, Е. И. Шендельса, В. В. Морковкина, Л. М. Васильева, Г. С. Щура, Ю. Н. Караулова и др. и относится к 60-м годам прошлого столетия. Эти исследователи привнесли качественные изменения в понимание поля и выдвинули новые принципы структурирования лексики с учетом достижений современного теоретического языкознания, хотя, как и зарубежной лингвистике, они шли в тех же - ономасиологическом и семасиологическом - направлениях.

Идеям Й. Трира близка концепция понятийных полей С. Д. Кацнельсона, а также теории ассоциативного (Ю. Н. Караулов, А. А. Залевская, Н. Ф. Уфимцева), функционально-семантического (А. В. Бондарко) и номинативно-функционального (М. И. Лазариди) полей. Понятийные поля в современном понимании соединяют в себе исходное понятие как точку отсчета и лингвистическое описание этого понятия.

Концепции семантических как синтагматических, так и парадигматических полей В. Порцига, Г. Ипсена и их последователей, представителей семасиологического подхода, развивались в отечественном языкознании не менее плодотворно. Изучая синтагматические поля, лингвисты уделяли внимание анализу семантической совместимости (валентности) компонентов синтагмы (Л. А. Новиков, Б. А. Плотников, Н. С. Новикова и др.). Исследование парадигматических полей включало выявление подмножеств лексических и фразеологических единиц, имеющих определенное смысловое сходство: синонимических рядов, антонимических пар, эпидигматических, деривационных парадигм, лексико-семантических групп и др.

Разработка теорий синтагматического и парадигматического полей создала основу для выделения более комплексных объединений в языке -лексико-семантических полей. Возможны различные типы включения лексических единиц в рассматриваемом семантическом объединении. В СП ОРУЖИЕ может входить 1) слово-моносемант (винтовка, застрелить и др.); 2) полисемант: а) его номинативное непроизводное значение (порох 'взрывчатое соединение или смесь', стрелять 'производить выстрел'); б) номинативное производное значение, тогда как номинативное производное является членом другого поля (семема слова орудие 'техническое приспособление, при помощи которого производится работа или действие' входит в семантическое поле ОРУДИЕ, а семема 'артиллерийское оружие' - в СП ОРУЖИЕ); в) производные переносные значения полисеманта, они стилистически маркированы, экспрессивно окрашены (палить, хлопать, строчить 'стрелять'); 3) один и тот же лексико-семантический вариант слова может входить в разные поля: однозначное слово вооруженный 'относящийся к борьбе или нападению с оружием в руках' может рассматриваться как член тематически родственных семантических полей

ОРУЖИЕ, ВОЙНА; АРМИЯ (ср. также: удар, стрелять, взрываться, обезоружить и др.).

Теория семантического поля, во многом опиравшаяся на свойства значения слова, оказалась применима к семантике фразеологических единиц. Со становлением фразеологии связано возникновение интереса к идеографическому описанию устойчивых сочетаний различного типа и к исследованию отдельных фразеосемантических полей (Д. О. Добровольский, В. М. Мокиенко, В. Н. Телия и др.). Полевое описание фразеологизмов, их принадлежность к определенному смысловому объединению может основываться а) на специфике значения всего устойчивого сочетания и б) на особенностях семантики сочетающихся в нем слов (компонентов фразеологизма). Так, в СП ОРУЖИЕ включаются, с одной стороны, такие фразеологические единицы, как адская машина, холодное (белое) оружие и др., которые объединяются на основе своего актуального, чаще идентифицирующего значения. С другой стороны, членами лексико-фразеологического поля ОРУЖИЕ являются такие устойчивые сочетания, в состав которых входят слова той или иной части речи, которые сами соотносятся с понятием «оружие» и служат для создания образности (например, вылететь стрелой, политика большой дубинки и др.). Основанием для включения подобных фразеологизмов в структуру поля служит их компонентный состав, особенности происхождения (по А. В. Жукову, «этимологического значения»), благодаря которому создается образный план фразеологических единиц. В семантическом поле ОРУЖИЕ, как и во всей русской фразеологии, количественно преобладают сочетания второго типа.

Как представляется, квалификаторы «лексико-семантическое», «фразеосемантическое» или «лексико-фразеологическое» при номинации типов полей лишь демонстрируют особенности исследуемого языкового материала. Главным же оказывается смысловая близость членов поля. Упомянутые типы лексических объединений можно расценивать как разновидности, сводимые под единое понятие «семантическое поле».

В четвертом параграфе («Теория семантического поля в русле антропоцентрической парадигмы языкознания») проводится анализ того, как теория поля развивается современной антропоцентрической лингвистикой. Новейшие методики описания полей предполагают не столько противопоставление, сколько синтез в описании не только разноплановых языковых единиц, но и совмещение ономасиологического и семасиологического подходов. Семантическое поле обладает как ономасиологическим, так и семасиологическим свойством: оно содержит в основе обозначающую класс объектов родовую сему, наличие которой позволяет охарактеризовать СП с позиций ономасиологии. Члены поля соотносятся друг с другом по интегрально-дифференциальным признакам, что позволяет объединять и различать эти конституенты в пределах одного СП и составить его семасиологическую характеристику.

Структурный подход к семантике лексических единиц позволил представить словарный состав языка в виде схемы, в которой минимальные семантические элементы восходят к идеографической модели всей лексики. Это привело к тому, что в рамках современной парадигмы языкознания семантическое поле понимается как основной элемент, лежащий в основе языковой картины мира и выражающий ее. Изучение различных типов языковых полей является неполным без привлечения культурного контекста, который позволяет переосмыслить и дополнить теоретическую основу полевого анализа. Языковое поле связывается с понятиями «языковая личность», «тезаурус», «концептосфера», «языковая картина мира».

Переориентация объекта лингвистики с изолированного рассмотрения отдельных языковых систем на человека, языковую личность ведет к синтезу категориального аппарата разных наук, а также предполагает многоаспектный анализ языковых категорий. Представляется необходимым и актуальным перенести рассмотрение различных типов языковых полей в иное русло: уйти от их условной типологии и синтезировать ее в описании семантического объединения как комплексного единого целого, совокупности единиц, связанных различными смысловыми отношениями.

Описание семантического поля ОРУЖИЕ учитывает следующие признаки, свидетельствующие о его комплексности:

- СП ОРУЖИЕ понятийное по той причине, что в его основе лежит понятие 'оружие', охватывающее определенную сферу действительности;

- СП ОРУЖИЕ языковое, т. к. понятие 'оружие' репрезентируется средствами языка;

- СП ОРУЖИЕ является лексическим, поскольку оно объединяет семантически близкие слова, обладающие интегральными и дифференциальными признаками;

- СП ОРУЖИЕ фразеологическое (фразеосемантическое) в том смысле, что в его состав входят фразеологические единицы, обладающие «оружейной» семантикой (их значение либо идентифицирует оружие, либо связано с ним этимологически);

- СП ОРУЖИЕ лексико-фразеологическое: с точки зрения формально-структурного устройства, оно объединяет как лексические, так и фразеологические единицы, интегрируемые общностью содержания, связанные языковыми системными отношениями;

- СП ОРУЖИЕ включает ассоциативный пласт, обусловленный языковым сознанием носителя языка, поэтому оно может быть охарактеризовано как ассоциативно-семантическое;

- СП ОРУЖИЕ лингвокультурологическое, т. к. значения языковых единиц, входящих в его состав, тесно переплетены с явлениями духовной и, прежде всего, материальной культуры.

Перенос акцента с исследования изолированной языковой системы и ее подсистем на раскрытие роли как языковых, так и неязыковых факторов в освоении мира человеком не только не приводит к утрате объективности и

общности лингвистических теорий, но и создает методологически обоснованную и теоретически перспективную программу антропоцентрических исследований в науке о языке. Структурно-семантический и антропоцентрический анализ отдельных полей является не конечной целью семантического исследования, а служит отправным пунктом для описания всей внутренней неоднородной организации языка.

Глава вторая «Семантическое поле оружие в русской языковой картине мира» представляет собой опыт непосредственного применения методической основы к практике анализа языковых фактов.

В первом параграфе «Лексикографический портрет имени поля» использована методика лексикографического портретирования, основывающаяся на максимально полном сборе и изучении сведений о слове, содержащихся в разнотипных словарях определенного языка. С ее помощью осуществляется ономасиологическое описание внутренней структуры семантического поля ОРУЖИЕ, его ядра, которое обуславливает все строение смыслового объединения языковых единиц. Диахронический анализ имени поля дает возможность установить, что в лексико-семантической системе языка отмечаются не только связи отдельных семантических полей на уровне центра и периферии (в зонах перехода), но существует и корреляция между их ядерными частями, что наблюдается на примере СП ОРУЖИЕ и СП ОРУДИЕ в русском языке.

Целостность, общность семантики слова оружие обеспечивается наличием орудийной архисемы как в основном, так в переносном значении или случае смыслового варьирования основного значения. Несмотря на наличие «общего значения» у лексемы, ее главная семема не вступает в отношения синонимии с другими лексическими единицами в отличие от производного значения. Кроме того, слово оружие не имеет омонимов, антонимов. Представляется затруднительным идентифицировать данную лексему как родовое понятие по отношению к какому-либо имени другого поля. Данные факты свидетельствуют о правомерности идентификации лексемы оружие как имени поля, поскольку данная единица удовлетворяет требованиям к ядру лексико-семантического объединения (по Ю. Н. Караулову) как элементу языковой системы.

Методика лексикографического портретирования также позволила подтвердить соответствие слова оружие требованиям к имени поля как отдельной единицы словаря. Лексическая единица хотя и не моносемична, но обладает «общим значением». Смысловая структура слова не включает коннотативных сем. Имя СП ОРУЖИЕ подразумевает определенную денотативную область и покрывает ее, позволяя увидеть его состав, группу близких по значению слов, среди которых оно наиболее частотно по употреблению.

В соответствии с выдвигаемыми требованиями к имени поля как языковой единице оно не должно быть термином. Устранение терминологичности имени семантического поля ОРУЖИЕ оказывается

затруднительным, т. к. слово оружие функционирует в двух плоскостях: оно является и общенародным как единица общелитературного языка, и социально ограниченным, используясь в узко специальном терминологическом аппарате. Это позволяет рассматривать смысловые объединения внутренне соотнесенных с ним языковых единиц в качестве двух информативных инвариантов, являющихся сегментами научной и обиходно-бытовой (наивной) языковых картин мира - терминосистемы ОРУЖИЕ и одноименного семантического поля.

Второй параграф «Особенности организации знания в научной и обыденной картинах мира» начинается с анализа внутренней организации и структуры русской терминологической системы ОРУЖИЕ. Дефиниции терминов, приводимые в энциклопедических и специальных источниках, их анализ и изучение их логико-понятийной соотнесенности позволяют выделить несколько оснований научной классификации вооружений. Она выстраивается следующим образом: 1) источник энергии и вид воздействия на противника: холодное (ударное, колющее, реокущее), огнестрельное, реактивное, минно-взрывное, ядерное, химическое, бактериологическое; 2) масштаб поражающего действия: обычное, массового поражения; 3) вид вооруженных сил и род войск: авиационное, морское (корабельное), ракетное, стрелковое, артиллерийское, бронетанковое; 4) характер обслуживания: индивидуальное, групповое.

Отнесенность термина к определенному классификационному ряду является неотъемлемым и обязательным элементом толкования его значения (кинжал - 'колющее клинковое холодное оружие, предназначенное для рукопашного боя' и т. п.). С помощью отнесения термина к определенному классификационному уровню строятся лишь те из проанализированных дефиниций, которые входят в подсистемы первой степени подчинения. Номенклатура подвидов, модификационных разновидностей оружия толкуется методом отсылки к наименованиям «верхних этажей», обладающим наиболее обобщенным значением: кортик - 'вид кинжала с прямым коротким граненым клинком' и т. д.

Характеристика оружия, которая содержится в научных дефинициях, помимо соотнесения термина с определенной классификационной группой включает уточняющее описание обозначаемой реалии. Для научного знания важны следующие признаки оружия: 1) предназначение; 2) технические характеристики (например, общий размер, темп стрельбы и др.); 3) масса; 4) область применения.

Национальное языковое оформление научной картины мира не затрагивает ее содержательную сторону, а лишь адаптирует универсальное знание к нуждам конкретного языкового сообщества. При анализе русской терминосистемы ОРУЖИЕ как основной составляющей военного словаря учитываются историко-культурные условия, оказавшие влияние на ее формирование.

В работе проведено ретроспективное исследование того, как формировалась оружейная терминология в русском языке XI - XVII вв. Методом сплошной выборки материала было выявлено 149 наименований, входящих в терминосистему ОРУЖИЕ. Полученный материал был охарактеризован количественно и распределен на три основные группы:

Наименования видов оружия 98 единиц

Наименования деталей оружия 35 единиц

Наименования оружейных снарядов 16 единиц

Количественный состав обозначенных групп подтверждает, что определяющую роль в исследуемой терминосистеме играют наименования видов оружия.

Русские наименования оружия дают возможность проследить отдельные факты истории народа и государства. Например, о тюркском культурном влиянии можно судить по терминам-названиям холодного оружия (кинжалъ, булатъ, кордъ, ачира, кончеръ, кистень), явно вошедшим в употребление при монголо-татарском иге. В случае с обозначениями огнестрельного оружия (пистоль, пистолетъ, мушкетъ, мушкетонъ, карабинъ, мортиръ, картуна), пришедшими из французского языка, можно утверждать, что данные номинации появились именно в этом западноевропейском языке. Его носители были первопроходцами в освоении новых оружейных технологий, вместе с которыми были переняты соответствующие термины.

Конкретная лексика характеризуется особой динамичностью. Очередное тому подтверждение - судьба членов терминологической системы ОРУЖИЕ, функционировавшей в русском языке XI - XVII вв. Некоторые из оружейных наименований явились прототерминами и составляют активную часть военного словаря и по сей день (ружье, пистолет, пушка). Названия холодного оружия сохранились в терминосистеме фрагментарно. Другие же слова перестали быть военными терминами, но активно используются в другой сфере человеческой деятельности (копье, рапира, лук и др. образуют группу так называемого «спортивного оружия»). Форма многих слов практически не изменилась, но претерпели модификацию сами обозначаемые реалии, и, как следствие этого, изменился и объем значения соответствующих терминов.

Развитие военных технологий способствовало увеличению и усложнению предметов, называемых оружием, поэтому усложнилось и внешнее и внутреннее строение терминосистемы. Современная оружейная терминология, как и любая другая, конвенциональна, унифицирована и содержательно интернациональна для всех научных сообществ.

Научная картина мира (НКМ) имеет стройную, четкую формальную и содержательную структуру. Обыденному сознанию любого носителя языка не присуща строгая логизированность, наблюдаемая в научном знании.

Данное утверждение доказывается в третьем параграфе «Семантическое поле ОРУЖИЕ как языковой содержательный инвариант обыденного знания», в котором поле анализируется и сопоставляется с соответствующим фрагментом НКМ. Формальная и внутренняя структура СП ОРУЖИЕ у разных носителей неоднородна, что обусловлено размежеванием социальных вариантов одного языка и превращением их в самостоятельные языки, т. е. явлением дивергенции (в другой терминологии: диглоссии). Наличие подобных процессов в языке согласуется с теорией Н. И. Толстого о стратовости единой этнической культуры. Для определенного культурного социума характерен не только свой язык, но и содержательный инвариант знания, анализ которого применительно к каждому из стратов и позволяет выявить национально-культурную специфику языкового материала, исследуемого в данной работе.

Используя в своей официальной языковой практике термины, любой специалист является таким же человеком, как и обычный, средний носитель. Своего рода защитной реакцией от абстрактности, строгости научной терминологии, возникающей у представителей профессиональной культуры, является возникновение арго, социолекта или жаргона. Представители •

профессиональной культуры используют и терминологию своей отрасли, и специфическую жаргонную лексику и устойчивые сочетания. Терминосистемы обогащаются в языке представителей той или иной специальности новыми единицами. Если же взять конкретный случай с терминосистемой ОРУЖИЕ, то наиболее ярко расширение ее состава можно наблюдать в языке военных.

Для оружейной лексики в системе военного социолекта характерно варьирование формы, выделение наиболее значимого или очевидного признака. То, что не типично для термина, присуще живому разговорному слову, в данном случае единицам военного жаргона. Специфика военного социолекта наиболее четко проявляется в деривационных связях слов-социолектизмов. Можно выделить пять основных направлений деривации, при которой термин оформляется в социолектизм как единицу военного жаргона: а) субстантивация комплексного сокращения: пулемет ДШК (Дегтярева - Шпагина крупнокалиберный) - дэшэка; б) суффиксация (как правило, с усечением производящей основы): гранатомет - граник\ в) переход имени собственного (обычно это имя конструктора) в нарицательное: Макаров-, г) модель «имя нарицательное —► имя собственное —» имя нарицательное»: ручной противотанковый гранатомет РПГ-18 «Муха» - муха\ д) замена терминов их кодовыми наименованиями (ассоциативная деривация): весло - снайперская винтовка.

Терминосистема ОРУЖИЕ функционирует в военном подъязыке не только в своем обычном состоянии, но и модифицируется в жаргонные единицы. Социолект является своего рода смежным звеном между реализацией научного знания в НКМ и воплощением донаучного знания в обиходно-бытовой картине мира. Именно для него характерно отражение

«диалога» между научными и ненаучными представлениями человека об окружающей действительности.

В отличие от НКМ, систематика обыденного знания не существует в общепринятом и уже готовом виде. Если фрагментом научной картины мира является терминосистема, то языковой репрезентацией соответствующего сегмента обиходно-бытовой картины мира может быть признано семантическое поле, выстраиваемое посредством анализа толковых словарей литературного языка.

Проведенные наблюдения показали, что дефиниции обыденных наименований оружия в современных толковых (филологических) словарях хоть и содержат элемент научности (например, характеризуют принадлежность реалии определенному классу оружия и его функцию: пушка - 'длинноствольное артиллерийское орудие с отлогой траекторией для стрельбы на дальние расстояния'), все же не тождественны научному определению. Основанием для данного утверждения являются результаты осуществленного анализа дефиниций слов (54 единицы), извлеченных методом сплошной выборки из «Толкового словаря русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой. Критерием выбора той или иной единицы было наличие в его семантике архисемы 'оружие'. Была выявлена лексико-семантическая группа наименований оружия, которая может быть сопоставлена с русской терминосистемой ОРУЖИЕ, где также преобладают субстантивные единицы. Выделяется несколько дифференциальных признаков, уточняющих архисему 'оружие', выражаемые соответствующими семами: 1. Принадлежность к определенному классу оружия: ружье 'ручное огнестрельное оружие' 2. Отнесенность оружия к определенному подклассу (единица определяется через слово более высокой степени абстракции, но относительно общей архисемы 'оружие' более низкой, через «идентификатор ближнего ранга»): карабин 'винтовка', кольт 'револьвер'. 3. Характерные действия, выполняемые оружием, его функциональное назначение служат основанием для классификации, но в некоторых дефинициях могут указываться и непосредственно: лук, праща 'для метания', пистолет 'для стрельбы на короткие расстояния'. 4. Внешняя характеристика обозначаемого (размеры реалии и ее отдельных частей, форма): сабля 'оружие с длинным изогнутым клинком', кастет 'оружие в виде стальной пластинки или спаянных колец' 5. В ЛСГ наименований оружия входит несколько слов-историзмов, в толкованиях которых важен признак их временной отнесенности, выражаемый дифференциальной семой 'старинный': арбалет, бердыш, мушкет, палица, праща, секира, рогатина и др Сема 'современный' в толкованиях отсутствует, хотя имплицитно может быть в наличии у таких слов, как пулемет, гранатомет, автомат и т. п 6. Сфера применения: огнемет 'оружие ближнего действия', рогатина 'для охоты', рапира 'употребляющееся в фехтовании'. Признаки обозначаемых реалий, встречающиеся при филологической семантизации, во многом совпадают с их научными характеристиками, имеют элементы

энциклопедичное™. Очевидно, что в данных случаях научная таксономия проникает в обыденное знание и реализуется отчасти во внутренней форме общелитературной лексики. Однако в отличие от научных определений присутствие всего спектра признаков в статьях толкового словаря необязательно.

Выявленное еще на этапе описания (при составлении лексикографического портрета) ядра исследуемого семантического поля неполное соответствие между смысловым наполнением слова оружие в научном и обыденном знании, объясняет различия в научной и обыденной категоризации объектов, называемых оружием. Обыденная категоризация отличается от научной ровно настолько, насколько не совпадает обиходное и научное знание. Если результатом научной категоризации в языке является выделение различных терминологических систем, то следствием категоризации мира обыденным сознанием, проявляющимся в языковой семантике, должно быть признано семантическое поле.

Значение каждого из членов конкретизирует, уточняет архисему 'оружие'. Однако иерархия членов семантического поля отличается от порядка соподчинения элементов терминосистемы, где каждый из конституентов равноценен другому и может подчиняться лишь понятию высшей «степени подчинения». Уровневая отнесенность термина директивна, ее установление - дело научного сообщества. Как известно, внутренняя структура СП характеризуется наличием в ней смыслового ядра, центра и периферии. Если учесть, что в строении семантического поля ОРУЖИЕ центральное положение занимает ЛСГ названий оружия, то встает вопрос о том, насколько правомерно отнести все члены данной группы к центру СП. Вряд ли такой шаг окажется правильным. Центральный конституент должен иметь статус ключевого слова и быть семантически наиболее близким к ядерному элементу. Такая единица должна быть частотной, употребительной и обладать общим по сравнению с другими (периферийными) единицами значением.

Базой для воссоздания ближайшего окружения ядра СП послужили материалы словаря «Лексическая основа русского языка», при создании которого использовались лексические минимумы русского языка. Данные идеографического словаря были проверены по частотным словарям русского языка (Засорина; Шаров). В результате анализа к центру семантического поля ОРУЖИЕ были отнесены следующие единицы: пистолет, ружье, пушка. Наряду с самим центром СП выделяется окружение центра или ближайшая периферия семантического объединения, в которую входят менее частотные слова, семемы которых принадлежат разным ЛСГ: винтовка, пулемет, автомат, штык, нож; ствол, прицел, дуло, приклад; патрон, пуля, снаряд, граната, мина, бомба, ракета; стрелять, бить, колоть, резать; выстрел, взрыв. Остальные, менее частотные, более специфические по семантике и стилистически маркированные единицы относятся к собственно периферийному уровню поля.

Анализ семантики конституентов поля ОРУЖИЕ позволил описать его внутреннюю иерархию, выделить набор центральных и периферийных единиц и выявить конституенты, организующие особое прототипическое окружение ядра СП. Члены семантического поля, составляющие прототипическое окружение, могут быть тождественны с основными (центральными и периферийными) членами СП. Это утверждение опирается на проведенный анализ статьи ассоциативного словаря, где отмечается совпадение векторов ассоциативных связей с внутренними парадигмами семантического поля (пистолет, автомат, стрельба и др.) и его синтагмами (массового поражения, стреляет, прощай). Однако, прототипическое окружение семантического поля оказывается выходящим за границы смысловой периферии поля. В первую очередь, это происходит за счет расширения гипонимического ряда родового слова оружие. Например, можно выделить лексико-семантическую группу названий орудий удара, наказания (дубинка, кнут, розга, плетка, хлыст и др.), представляющую собой сегмент поля, не входящий даже в дальнюю периферию СП, но принадлежащий его прототипическому окружению. Наличие такого пласта семантической организации поля ОРУЖИЕ обусловлено во многом тем, что в обыденном сознании наряду с научной информацией сохраняются архаические представления о мире.

Особенности обыденной категоризации проявляются в качественном наполнении словарных рубрик идеографических словарей. Их изучение показало, что кроме наименований собственно оружия (кинжал, меч, пистолет, винтовка, автомат, миномет и др.) в словарях встречаются и слова, обозначающие, с позиции научного знания, различные виды вооружений. Например, танк, катюша. При этом, согласно научной классификации, танк - 'вид вооружений', 'боевая гусеничная полностью бронированная машина', а катюша - народное название боевых машин реактивной артиллерии. Идеографическая классификация, представленная в словарях, не расчленяет понятия оружие и вооружение. Она нацелена не на научную таксономию, а на отражение мировидения обычного носителя языка. Это значит, что в рубриках идеографических словарей представлена не научная, а «наивная» (обиходно-бытовая) картина мира. Нерелевантность разграничения категорий оружие и вооружение, характерную для обыденного сознания, можно наблюдать в повседневной речи: В руках Дудаева осталось много оружия: гранатометы, танки, самолеты, вертолеты («Совершенно секретно». НТВ, 1.04.2005).

Обыденная категоризация руководствуется не научной логикой, а отнесенностью обозначаемого явления к определенному прототипическому представлению о нем. Прототипная модель значения включает признаки наивного понятия и закрепленные в коллективном сознании признаки, связанные с представлением о стандартном образце объекта, признака или ситуации. Определяющую роль при отнесении того или иного предмета, обозначаемого языковой единицей, к классу оружия играет способность

выполнять функцию физического воздействия на объект, быть средством нападения и защиты. При этом техническая характеристика реалии, обязательная для научного описания оружия, оказывается не столь важной для «наивной» классификации.

Прототипическая функция, на которой основывается смысловое объединение обыденных наименований оружия, позволяет относить к данной категории не только слова, обозначающие виды вооружения, но и такие единицы, которые вообще не признаются в системе научного знания как оружие, а определяются как «конструктивно сходные с оружием изделия» (см/. Федеральный закон «Об оружии», статья 1): булыжник (Булыжник -оружие пролетариата), дубина народной войны («первая попавшаяся палка», в толстовском контексте противопоставленная французской шпаге) и т. д. Наглядно это подтверждает и языковая таксономия, смоделированная в «Русском семантическом словаре» под редакцией Н. Ю. Шведовой (схема 32) и состав слов, помещенных в рубрику «Оружие и сопутствующие ему предметы. Средства защиты и нападения. Орудия удара, наказания». Семантически родственными оказываются общие обозначения оружия (вооружение, оружие, артиллерия, арсенал, отравляющие вещества)-, слова и сочетания, называющие отдельные виды оружия: холодного (кинжал, копье, кортик, меч, пика), огнестрельного (автомат, винтовка, двустволка, карабин, пулемет), метательного (гарпун, баллиста, праща, лук)-, слова-названия сопутствующих оружию предметов (кобура, колчан, патронташ, портупея)', наименования снарядов, боеприпасов (боеголовка, заряд, снаряд, граната, дробь, мина); названия деталей, частей оружия (взвод, взрыватель, гашетка, магазин, курок, лафет, ствол).

Лексико-семантическая группа существительных, называющих оружие, предопределяет остальной состав единиц семантического поля ОРУЖИЕ, так же как и номенклатурные обозначения видов оружия занимают доминирующее положение в одноименной терминосистеме. Несмотря на это, в структуре рассматриваемого СП присутствуют не только микросистемы, состоящие из членов с предметной семантикой. Кроме шести обозначенных групп в семантическое поле входят следующие смысловые подмножества: наименования процессов, связанных с оружием, осуществляемых с его помощью: стрелять, бить, попадать, сбивать, подбивать, взрывать, бомбить, колоть, прицеливаться-, характерных действий, производимых над ним (заряжать, наводить); наименования свойств оружия: стрелковый, атомный, обоюдоострый, ракетный, ядерный, огнестрельный, скорострельный, разрывной. Данные ЛСГ недостаточно самостоятельны, поскольку в семантике единиц, в них входящих, архисема 'оружие' вытеснена в разряд потенциальных. Если некоторые из лексем называют специфические процессы и свойства оружия (например, стрелять, бомбить, взрывать и стрелковый, разрывной, огнестрельный), то смысловая организация других слов не столь ограничена, о чем можно судить по широким синтагматическим потенциям данных единиц (точнее, их отдельных лексико-семантических вариантов), обусловленных

1 I

I

внеязыковым фактором: колоть штыком - колоть булавкой, попасть во врага -попасть (ниткой) в ушко, ядерная боеголовка - ядерная реакция и т. д. При этом также стоит учитывать вариативность вхождения слова в семантическое объединение.

Семантическое поле ОРУЖИЕ характеризуется наличием внутренних парадигм. Ядром является слово оружие, выражающее архисему. Вокруг ядра находятся разнообразные лексико-семантические группы (микросистемы), среди которых доминирующее положение занимает ЛСГ названий оружия. В свою очередь, внутри данных микросистем, между ними и на уровне взаимодействия с единицами других семантических объединений наблюдаются различные виды парадигматических и деривационных отношений, обеспечивающих целостность семантического пространства языка. Доминирующее положение внутри полипарадигмальной структуры СП ОРУЖИЕ занимает субстантивный гиперо-гипонимический ряд с родовым словом оружие.

Не менее развитыми в структуре семантического поля ОРУЖИЕ являются отношения партонимии, причем смысловая связь «часть - целое» , обладает смежным для разных единиц характером, что обусловлено

онтологически. Например, партонимами к целому ряду наименований холодного оружия (кинжал, меч, шпага) будут слова клинок 'режущая и колющая часть холодного оружия, лезвие 'острый край режущего, рубящего орудия', рукоять (рукоятка) 'ручка оружия', острие 'острый, колющий конец или острая, режущая сторона' и др. Реализацией отношений «часть -целое» для слов, называющих огнестрельное оружие будут, например, такие единицы, как дуло, курок, ствол, прицел, мушка, обойма.

Многие партонимы входят и в СП ОРУЖИЕ, и в другие лексические объединения. Подобная смежность партонимических отношений наблюдается среди членов семантических полей ОРУЖИЕ и ОРУДИЕ. Например, в переходной зоне находятся одни и те же лексико-семантические варианты уже перечисленных слов-партонимов рукоять (кинжала, молотка), острие (штыка, иглы), а также лезвие (сабли, бритвы), тетива (лука, невода), барабан (револьвера, бетономешалки) и т. д. Связь обоих СП осуществляется и через антонимические отношения: тупой - острый (о холодном оружии и, например, о стамеске), точить - тупить (меч, бритву). Такая корреляция членов двух полей позволяет утверждать, что СП ОРУЖИЕ и ОРУДИЕ оказываются связанными не только на уровне своих ядер, но и на уровне своих членов, которые вступают в разнообразные парадигматические отношения. Взаимодействие конституентов данных семантических полей объясняется экстралингвистически: обозначаемые предметы и явления многофункциональны.

Для номинации могут использоваться не только нейтральные по своей семантике единицы, приближенные к центру СП, но и слова, обладающие эмоциональной окраской. Это приводит к развитию синонимических отношений во внутренней структуре поля. Так, более близкие к центру

доминанты распространяются на периферии поля: резать - кромсать, пороть, потрошить; колоть - пырять, всаживать, жалить; стрелять -бухать, палить, пукать, пулять, шарахать, хлопать, строчить, пуделять.

Менее развитой в смысловой системе поля оказывается антонимия. В основном данными отношениями охвачена лексика, обозначающая процессы, производимые над оружием, и его свойства: точить 'делать острым' -тупить 'делать тупым', заряжать 'вложить заряд' - разряжать 'освободить от заряда'; острый 'отточенный, хорошо режущий, колющий' - тупой недостаточно отточенный' (ср.: острие - тупие), холостой 'не дающий полезной работы, не используемый для такой работы' - заряженный 'снабженный зарядом'.

Эпидигматические отношения («семантическая деривация») связывают члены а) внутри семантического поля: ствол - 'часть огнестрельного оружия' —► 'любое огнестрельное оружие'; б) на выходе из СП (т. е. при «переселении» «коренных жителей» (В. 3. Демьянков) в другие семантические поля): взрыв 'освобождение большого количества энергии при воспламенении взрывчатого вещества' —► 'внезапное сильное и шумное проявление'; в) на входе в него (т. е. при «переселении» слов из других полей): строчить 'шить на швейной машинке' —* 'стрелять (из автоматического оружия)'. В эпидигматике СП ОРУЖИЕ часто продуцируется предметный (фетишный) способ мировосприятия (или: код культуры). Наиболее же актуальным применительно к динамике внутренней формы членов СП ОРУЖИЕ оказывается акциональный культурный код, наблюдаемый в метафорах, основанных на сходстве звучания и действия.

Исследование парадигматических отношений членов семантического поля ОРУЖИЕ дополняется рассмотрением образных парадигм, в которые они входят. В четвертом параграфе «Образные парадигмы в структуре семантического поля ОРУЖИЕ» анализируются русские паремии с компонентом, обозначающим оружие. СП ОРУЖИЕ в основном образуется семемами слов, соотнесенными с предметным миром. Однако, входя в образную структуру паремий, данные единицы обнаруживают образные потенции, обретают статус культурно маркированных символов и эталонов, общих для русского этноса и характеризующих его мировосприятие.

Слова-названия оружия в паремиях символизируют различные абстрактные сущности, связанные с миропониманием человека: родство (Без шпаги, что без жены; Солдатская жена (ружье); Тугой лук- сердечный друг), война (Идти в рать, так бердыш брать; Идет воевать, а не хочет сабли вынимать; И сабля остра, и шея толста (что пересилит?), вражда (От слова, да и за нож; Слово не нож, а до ножа доводит), смерть (Застрелю, да и хоронить не велю; Ружье не выстрелит- и птицы не убьешь), судьба (Разве ей (т.е. пуле) не было места в чистом поле пройти (мимо меня)?; Пуля виноватого найдет), ум (С черта вырос, а кнутом не бит (то есть глуп), удаль (Русский ни с мечом, ни с калачом не шутит), наказание (Твой меч, моя голова; Покорной головы (или: повинную голову) и

I '(

меч не сечет), учение (Не научил плетью, и дубиной не научишь, Когда солдат палки не боится, ни в строй, ни в дело не годится), сила (Кому булава, а кому костыль) и др. Внутренняя форма проанализированных единиц качественно изменяется: значения слов-названий оружия, абстрагируясь, привлекаются человеком для выражения его ценностных ориентиров, а конкретные, денотативно ориентированные первичные семемы в контекстуальных образных парадигмах становятся сигнификативно направленными.

Выявленная связь денотативно соотнесенного семантического поля с сугубо абстрактными языковыми категориями посредством образных парадигм позволяет еще раз убедиться не только в системности внутриязыковых и внеязыковых отношений лексических единиц, но и в наличии взаимосвязи между конкретным и абстрактным во внутренней форме языка и культуры. Реалии физического мира, обретая символический смысл, становятся частью духовной культуры, абстрактные же явления материализуются в этих символах, обретая «вещную» природу.

Материалы данной работы показывают, что семантическое поле характеризуется наличием параметров, общих для всей лексико-семантической системы, поэтому СП ОРУЖИЕ может рассматриваться как ее микромодель, но при этой общности каждый фрагмент языковой картины мира являет собой уникальное по содержанию и организации образование.

В Заключении представлены выводы, полученные в результате исследования, намечены перспективы его продолжения.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Семантика слова-названия оружия в русских пословицах //Молодая наука в классическом университете: Тез. докл.: В 6 ч. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2002. - Ч. 4. С. 14 - 15.

2. Культурный слой концепта оружие (На материале русской паремиологии) // Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней: Материалы межвузовской науч. конф. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2003. - С. 122 - 127.

3. Лексикографический портрет лексемы «оружие»// Молодая наука в классическом университете: Тез. докл.: В 7 ч. Иваново: Иван. гос. унт, 2003. -Ч. 6. С. 33-34.

4. Логоэпистема дубина в разножанровых фольклорных текстах // В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык - словесность -культура - словари: Материалы II Всероссийской науч. конф. Иваново: Иван, гос. ун-т, 2004. - С. 260 - 264.

5. Понятие оружие в языковой картине мира // Молодая наука в классическом университете: Тез. докл.: В 8 ч. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2004. - 4.6. С. 40-41.

6. Стратовость понятия оружие в русской культуре // Проблемы фразеологической и лексической семантики: Материалы междунар. конф. М.: ООО «ИТИ ТЕХНОЛОГИИ», 2004. - С. 232 - 234.

7. Культурная маркированность слова бить // Словарное наследие В. П. Жукова и пути развития русской и общей лексикографии (Третьи Жуковские чтения): Материалы Междунар. науч. симпозиума. Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004. - С. 241 - 243.

8. Слова тематической группы ОРУЖИЕ в идеографических словарях // Молодая наука в классическом университете: Тез. докл.: В 7 ч. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2004. - Ч. 6. С. 37-38.

9. Изучение темы «Семантическое поле» в курсе «Лексикология. Фразеология. Лексикография» // Воспитание в процессе обучения русскому языку и культуре речи: Материалы VII Ушаковских чтений. Иваново, Иван. гос. ун-т, 2005. - С. 196-201.

)

Канафиев Ринат Нуруллаевич

СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ И ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОЛЕВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ЛЕКСИКИ (на материале семантического поля ОРУЖИЕ в русском языке)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 04.07.2005. Формат 60 х 84 1/16. Бумага писчая. Печать плоская. Усл. печ. л. 1,37. Уч-изд. л. 1. Тираж 100 экз.

Издательство «Ивановский государственный университет» 153025 Иваново, ул. Ермака, 39

РНБ Русский фонд

2007-4 7365

i

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Канафиев, Ринат Нуруллаевич

Введение.

Глава 1. ТЕОРИЯ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПОЛЯ

КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

1. Принципы системного изучения языка в контексте системно-структурной парадигмы в лингвистике.

1.1. Понятие научной парадигмы.

1. 2. О соотношении терминов «парадигма» и «теория».

1. 3. Учение о системности языка.

1. 4. Макро- и микросистемы в языке.

2. Структурированные области словаря как проявление системности элементов языка.

2. 1; Разновидности лексических парадигм.

2. 2. Структура члена семантического объединения.

3. Концепция полевого изучения лексики в свете системно-структурной парадигмы.

3. 1. Поле как лингвистический метод и категория.

3. 2. Основы ономасиологического и семасиологического подходов в описании языкового поля.

3. 3. Типология языковых полей в современной отечественной лингвистике.

3. 4. Основные свойства семантического поля.

4. Теория семантического поля в русле антропоцентрической парадигмы языкознания.

Выводы.

Глава 2. СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ ОРУЖИЕ В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА

1. Лексикографический анализ имени поля.

2. Особенности организации знания в научной и обыденной картинах мира.

2. 1. Об организации научного и обыденного знания в языке.

2. 2. Терминологическая система ОРУЖИЕ как сегмент научной картины мира.

2. 2. 1. Логико-понятийная соотнесенность членов терминосистемы.

2. 2. 2. Языковая специфика единиц русской терминосистемы ОРУЖИЕ.

3. Семантическое поле ОРУЖИЕ как языковой содержательный инвариант обыденного знания.

3.1. О явлении языковой дивергенции и стратовости национальной культуры.

3. 2. Оружейная лексика в системе военного социолекта.

3.3. Специфика обиходно-бытового знания и моделирование его структуры методом семантического поля.

3. 4. Образные парадигмы в структуре семантического поля ОРУЖИЕ.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Канафиев, Ринат Нуруллаевич

Язык теснейшим образом связан с культурой этноса, продуктом его материальной и духовной жизни. Не существуя вне культуры, он является значимой предпосылкой ее развития. Подобно живому организму, язык «врастает» в тело культуры, развивается в ней и служит для ее формирования и выражения. Кроме того, язык обладает кумулятивным свойством накопления культуры и способностью к ее наследованию (трансляции). Это позволяет отдельной языковой личности приобщиться к культурному со-знанию, став носителем и частью определенной этнической культуры.

Мысли о необходимости комплексного изучения взаимозависимости и соотношения языка, культуры, этноса, казалось бы, совершенно новые для лингвистики, на самом же деле, в зачаточном виде они представлены еще в трудах о слове-логосе Гераклита Эфесского, Платона, Аристотеля (Лосев 1963). Проблема корреляции этих фундаментальных феноменов на современном этапе развития научной мысли имеет междисциплинарный характер. Ее решение лежит в плоскости целого ряда отраслей научного гуманитарного знания: философии, социологии, психологии, культурологии, этнографии, в том числе и языкознания. Ключевая идея изучать язык, чтобы разгадать тайну человека и характер народов, была заложена В. фон Гумбольдтом. Немецкий ученый конца XVIII - начала XIX века разрабатывал мысль о том, что «посредством языка можно обозреть самые высшие и глубокие сферы, все многообразие мира» (Гумбольдт 1984, с. 6), Данные размышления, по сути, стали отправной точкой для формирования особого учения в науке о языке, отличного от традиционной лингвистики.

Изучению триады «язык — культура - этнос» на разных этапах развития лингвистики были посвящены работы большого числа европейских (И. Г. Гердер, Я. Гримм, В. Гримм, Г. Штейнталь, Л. Вайсгербер, К. Фосслер) и американских (Ф. Боас, Б. Л. Уорф, Э. Сепир) языковедов. Гумбольдтовские идеи были продолжены и в трудах отечественных ученых (Ф.И.Буслаев, А.Н.Афанасьев, А. А. Потебня, И. А. Бодуэн де Куртенэ). Г. О. Винокур, рассуждая о воплощении языком «духа народа», утверждал: «Всякий языковед, изучающий язык <.>, непременно становится исследователем той культуры, к продуктам которой принадлежит избранный им язык» (Винокур 1959, с. 211).

В наши дни разработка гумбольдтовского подхода в рамках языкознания тесно связана с формированием антропоцентрической парадигмы, которая пришла на смену главенствовавшей в XX веке системно-структурной парадигме, замкнутой в изучении языка «в самом себе и для себя» (Ф. де Соссюр). Новый этап исследований в рамках лингвистической проблематики характеризуется обращением к принципу антропоцентричности, который состоит в перемещении круга интересов исследователя с объектов на субъект познания. Тем самым объектами лингвистического анализа становятся человеческий фактор в языке и язык в человеке, на передний же план выходит человек как языковая личность. Цель такого исследования — сквозь призму его языка увидеть человека, творящего язык, выявить, как образ человека отражается и сохраняется в языке. С позиций антропоцентрической парадигмы, человек познает действительность через осознание себя, своей теоретической и предметной деятельности в мире. Это позволяет человеку создать в своем сознании «антропоцентрический порядок вещей» (В. А. Маслова), исследовать который можно и на бытовом, и на научном уровне. Такой порядок, существующий в сознании человека, определяет его духовную сущность, мотивы его поступков, иерархию ценностей. Возможность понять все это появляется при обращении к исследованию речи человека, тех оборотов и выражений, которые он наиболее часто употребляет, к которым у него проявляется наивысший уровень эмпатии (Маслова 2001, с. 7).

Безусловно, что вся лингвистика содержит культурно-историческую составляющую на том основании, что своим предметом эта наука имеет язык, который есть условие, основа и продукт культуры. Однако особо перспективным является изучение проблемы «язык — культура — этнос» в 5 рамках лингвоисторических отраслей языкознания, таких как стилистика, диалектология, лексикология, фразеология, семантика, этнолингвистика и др. Интерес к особенностям национального языкового сознания, антропоцентрическая парадигма, доминирующая в языкознании, а также общая тенденция к интеграции научного знания послужили основанием для развития качественно новых, при этом тесно взаимосвязанных дисциплин «синтезирующего типа» (Воробьев 1997; Постовалова 1999), как то: социолингвистика, психолингвистика, когнитивная лингвистика и др. Наряду с исследованиями в названных областях отечественной науки о языке активно разрабатывается и применяется научный аппарат лингвокультурологии.

Появление термина «лингвокультурология» связано с работами В. Н. Телия и ее фразеологической школы, Ю. С. Степанова, А. Д. Арутюновой, В.В.Воробьева, В. М. Шаклеина, В.В.Колесова, Ф. Ф. Фархутдиновой, А. Т. Хроленко и других исследователей. По словам В. А. Масловой, в отличие от культурологии, исследующей самосознание человека по отношению к природе, обществу, истории, искусству и другим сферам его социального и культурного бытия, и традиционного языкознания, рассматривающего мировоззрение, которое отображается и фиксируется в языке в виде ментальных моделей языковой картины мира, лингвокультурология имеет своим предметом и язык, и культуру, находящиеся в диалоге, взаимодействии (Маслова 2001, с. 9).

Важно отметить, что предметом лингвокультурологии является паритетное исследование языка и культуры в их диалоге и взаимодействии. При этом культура, которая охватывает в едином термине общие установки, взгляды на жизнь и специфические проявления цивилизации, позволяющие конкретному народу определить свое место в мире (Сепир 1993, с. 469), становится источником познания, тогда как язык служит его средством, оказываясь ключом к пониманию культуры. Основой всех лингвокультурологических исследований служит тот неоспоримый факт, что язык, словно сеть, сплетенная «узелками» культурной памяти, обладает б кумулятивной функцией: он отражает, накапливает и транслирует опыт народа, его миропонимание.

Несмотря на общность взглядов на язык как ключ к пониманию национальной культуры, ученые не сходятся во мнении об истоках лингвокультурологии. Так, В. Н. Телия утверждает, что становление данной дисциплины произошло в рамках этнолингвистики как особого раздела этой науки (Телия 1996). Иного мнения придерживается В. М. Шаклеин. Он находит зачатки лингвокультурологическои проблематики еще во времена античности и прослеживает дальнейшие попытки ее разрешения в трудах В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, Ф.И.Буслаева, благодаря которым (а также в результате активного влияния исследований в русле этнологии, этнографии, семиотики, психолингвистики и компьютерной лингвистики) возникло отдельное научное направление - лингвокультурологическое (Шаклеин 1997; см. критическую оценку этой точки зрения в: Фархутдинова 2001). Наряду с этим исследователи отмечают преемственную связь лингвокультурологии с лингво страноведением, социолингвистикой и культурфилоСофией и другими науками, обращенными к культуре, при этом подчеркивая, что данная отрасль языкознания — новая филологическая дисциплина (Воробьев 1997, с. 30 — 37).

Дискуссионным среди языковедов является и вопрос о сфере интересов лингвокультурологии. По мнению В. Н. Телия, лингвокультурология изучает способы воплощения в живом национальном языке материальной культуры и менталитета этноса, занимается рассмотрением характера взаимодействия языка и общечеловеческих форм культуры в проекции на национальный язык, исследует языковые процессы через их взаимосвязь с этнической культурой

Телия 1996, с. 216), а также анализирует действующие в современном состоянии языка процессы культурно-языкового синтеза (Телия 1999, с. 15). Это научное направление должно быть нацелено на выявление «повседневной» культурно-языковой компетенции субъектов лингвокультурного сообщества, для чего необходимо выявить способы проявления культурно маркированных сигналов, уточнить понятие культурной коннотации и разработать ее типологию 7

Телия 1999, с. 17). Позицию, близкую данной, занимает и А. Т. Хроленко. Лингвокультурология, по его мнению, призвана «выявить механизмы взаимодействия языковых и культурных фактов на примере различных языков и культур» (Хроленко 2000, с. 79), а также описать «наиболее общие закономерности взаимообусловленности языковой и культурной практики человека и общества» (Хроленко 2004, с. 31). С точки зрения В. В. Воробьева, лингвокультурология «изучает определенным образом отобранную и организованную совокупность культурных ценностей, исследует живые коммуникативные процессы порождения и восприятия речи, опыт языковой личности и национальный менталитет, дает системное описание языковой «картины мира» и обеспечивает выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения» (Воробьев 1999, с. 125). В. А. Маслова считает, что цель данного научного направления — изучение способов, которыми язык в своих единицах воплощает, хранит и транслирует культуру (Маслова 2001, с. 29).

Определенная часть исследователей сходится во мнении, что предметом исследования лингвокультурологии служат как исторические, так и современные языковые факты (В. В. Колесов, В. А. Маслова, В. В. Воробьев, Ф. Ф. Фархутдинова и др.). Так, С. Г. Воркачев, считает, что интерес лингвокультурологов как к фактам синхронии, так и диахронии вполне оправдан и закономерен, и, поскольку настоящее - это «следствие прошлого», важно учесть динамику языкового изменения, в «снятом виде» присутствующую в семантике слова в форме его «культурной памяти» (Е.С.Яковлева) и определяющую направление «семантической деривации» (А. А. Зализняк) (Воркачев 2002, с. 4). Такому подходу можно противопоставить взгляды на данный вопрос В. Н. Телия. Она считает, что, в отличие от этнолингвистики, имеющей диахроническую ориентацию, лингвокультурология исследует только синхронные взаимодействия языка и культуры, т. е. живые коммуникативные процессы, и связь используемых в них языковых выражений с синхронно действующим менталитетом народа (Телия 1999, с. 17).

Неоднозначность понимания лингвокультурологической проблематики и разные подходы к ее решению обусловлены недостаточной разработанностью новой сферы научного знания, проявляющейся в различном понимании объекта, предмета, единицы, исследования. При всех расхождениях во взглядах исследователей, безусловно, объединяет стремление к исследованию взаимосвязи и взаимодействия языка, выступающего транслятором культурной информации, и культуры — исторической памяти народа.

Актуальность определяется вниманием современной лингвистики к изучению языковой картины мира и необходимостью поиска методологических основ ее описания. Новейшие теоретические достижения языкознания дают возможность рассматривать категорию семантическое поле (СП*) под новым углом зрения и использовать ее в качестве операциональной единицы разных научных парадигм.

Объектом исследования избрано семантическое поле ОРУЖИЕ как один из фрагментов русской языковой картины мира.

Предметом работы стала семантика лексических и фразеологических единиц русского языка, входящих в семантическое поле ОРУЖИЕ, исследование его структуры, а также выявление и описание культурной составляющей конституентов данного поля, отраженной в обиходно-бытовой и научной картинах мира.

Материалом исследования послужили разнотипные лексические единицы, значения которых включают «оружейные» семы (лексико-семантические варианты в случаях многозначности): конкретные существительные, обозначающие названия оружия (копье, топор, ружье), его частей (обух, прицел) и атрибутов (ножны, пуля, картечь); собирательные существительные (оружие, дубье, артиллерия), вещественные существительные (булат, порох); прилагательные (огнестрельное, колющее), Список сокращений, использованных в работе, см. на с. 195. 9 глагольная лексика (резать, стрелять, строчить), а также паремии {Слово не нож, а до ножа доводит; Без шпаги, что без жены; Не бей дубьем, бей рублем и т. п.) и устойчивые сочетания, фразеологизмы и афоризмы {поднять оружие, без ножа зарезать, как штык; Кто с мечом придет, от меча и погибнет и т. п.), содержащие такие единицы.

Языковой материал извлекался методом сплошной выборки из лексикографических изданий: лингвистических, энциклопедических словарей, сборников паремий русского языка. Материал, подвергаемый анализу, составляют 242 паремии, более 400 лексических единиц, около 2000 словарных статей, извлеченных из 36 словарей. Для иллюстраций использованы тексты русской художественной литературы XIX-XX вв., современной периодики И! материалы научных и научно-популярных изданий. Картотека насчитывает более 4000 слово- и фразоупотреблений.

Объект и предмет диссертационного исследования определили его научную новизну. Был собран и выявлен круг языковых единиц, входящих в СП ОРУЖИЕ, определены границы данного поля. При этом семантическое поле получило как структурно-семантическое, так и лингвокулыурологическое описание. Данный фрагмент языковой картины мира анализируется не только в аспекте синхронного взаимодействия языка и культуры, но и с точки зрения исторической ретроспективы, с учетом изменчивости языка. Диалектическое единство синхронического и диахронического подходов к изучению языка позволило рассмотреть семантическое поле ОРУЖИЕ как динамическую систему, взаимодействующую с аналогичными смежными образованиями.

Уровень человеческих знаний в определенной жизненной сфере, степень ее изученности в значительной мере обуславливают изменение количественного состава того или иного семантического поля. Между тем явления материальной культуры, по мысли Н. И. Толстого, связаны с природной средой и во многих отношениях зависят от нее, тогда как явления духовной культуры абстрагированы от внешней среды (Толстой 1999, с. 37 —38). Следовательно, фрагменты языковой картины мира (ЯКМ), отражающие первый из названных

10 типов культурных явлений, более подвержены модификационным изменениям, нежели явления второго типа. Сказанное позволяет утверждать о значимости учета динамики при анализе семантического поля ОРУЖИЕ.

Научная новизна исследования заключается и в том, что в его рамках проводится анализ семантики единиц, в основном обладающих предметно-вещественным значением. В исследованиях, посвященных изучению проблемы соотношения и взаимодействия языка, культуры и этноса, авторы чаще обращаются к языковым единицам (или системам единиц) с абстрактной семантикой, апеллирующей к различным онтологическим сферам (например, грех, воля, судьба, счастье, любовь, закон, время и др.: Воркачев 1995; 2002; Веселова 2004; Голованивская 1997; Козина 2003; Михеева 2003 и др.). Такой интерес вполне оправдан тем, что понятия, выражаемые единицами подобного рода, являясь общечеловеческими, имеют яркую национальную маркированность. В то же время нельзя не учитывать, что особую роль в создании языковой картины мира играют единицы с предметно-вещественным значением. В. И. Карасик справедливо отмечает, что любая конкретная предметная область раскрывается в прямых и метафорических обозначениях с неизбежным выделением этнокультурно значимых моментов (Карасик 2001, с. 7). Особенностью анализа подобных единиц и систем, куда они входят, является то, что национально-культурная составляющая в их семантике эксплицирована не так явно, как у абстрактных единиц, поэтому путь к ее выявлению лежит через обращение к энциклопедическим, историческим, этнографическим, фольклорным источникам и другим типам данных.

Объективно существующая картина мира отражается в языке в первую очередь при помощи слов, непосредственно связанных с предметным миром человека. Однако мировидение и его отражение в языке основывается не только на объективных характеристиках предметов, но и на некоем их «переживании», на эмоциональном отношении к ним. Человек определяет «человекообразность вещи», а «когда вещь приобретает и символическое значение <.> или употребляется прежде всего как символ <.>, мир вещей переключается к сфере

11 духовного и человеческого как особый язык и симболарий» (Топоров 1995, 28 — 29). Это приводит, в частности, к тому, что артефакты как часть материальной культуры находят отражение в духовной культуре этноса.

Несомненно, нужно различать материальную культуру (орудия труда, жилища, предметы обихода и т.п.) и духовную культуру (познание, нравственность, воспитание и просвещение и т. п.). При этой дифференциации не следует их противопоставлять — методологически важно подчеркнуть неразрывность, диалектическую связь, преемственность двух основных видов культуры. Материальные явления есть основа духовного, а духовность культуры во многом реализуется в материальной сфере, опирается на нее, объясняется ею (Воробьев 1997, 14 - 15).

Уникальные возможности для выявления национальной специфики материальной и духовной культуры, ментальности народа дает обращение к феномену оружия, реализованного в семантике разнотипных языковых единиц и речевых произведений русского этноса.

Оружие появилось на ранней стадии цивилизации, в эпоху первобытнообщинного строя. Оно сопутствовало человечеству на всех стадиях его развития и является «мощным средством трансляции социокультурного опыта предшествующих поколений» (Гамов 1996, с. 12). Данный феномен, по мысли А. де Бенуа, «глубочайшим образом сопряжен с сущностью человека, являясь частью определения человека как такового» (цит. по: Гуревич 1994, с. 31).

Оружие как элемент культуры представляет собой многогранное явление, что служит причиной интереса к данному феномену целого ряда отраслей гуманитарного знания. Наиболее разработанной в науке является проблема возникновения и истории оружия (Кирпичников 1966, 1976; Винклер 1992;

Асмолов 1994; Куликов 2001 и др.) и определения технических характеристик и свойств его различных видов (Ибрагимов 1989, Кириллов-Губецкий 1937,

Кулинский 1994; Трубников 1998, 2004). Различные аспекты изучения оружия находят описание в рамках юриспруденции (Иванов 2002), философии (Гамов

12

1996-а, 1996-6), искусствоведения (Никольский 1925; Денисова, Портнов 1952; Тарасюк 1971), этнографии (Шереметьев 2003) и др. Лингвистических работ, связанных с изучением слов и выражений, называющих оружие, не так много. Основное внимание исследователей уделено истории оружейной лексики, входящей в состав военного словаря (Черных 1956; Сороколетов 1970), и этимологическому анализу отдельных слов (Одинцов 1973, 1976, 1978 и др.). Существует ряд статей, посвященных изучению устойчивых сочетаний с компонентом-названием оружия (Миротворцев 1984; Вакуров 1986; Шустов 1999; Григорьева 2002 и др.). В настоящем диссертационном исследовании предпринимается попытка монографического описания лексемы «Оружие» как имени поля и языковых единиц, входящих в состав данного СП.

Цель данной диссертационной работы - осмыслив понятие семантическое поле, реализовать как традиционные, так и новейшие принципы полевого исследования языка при анализе СП ОРУЖИЕ.

Достижение поставленной цели определило необходимость решения ряда конкретных задач:

- осуществить историко-лингвистический анализ теории языкового поля и проверить возможность ее применения в современных исследованиях;

- уточнить содержание термина семантическое поле и соотносимых с ним лингвистических понятий {тематическая группа, лексико-семантическая группа, функционально-семантическое поле и т. д.);

- определить количественный состав семантического поля ОРУЖИЕ и его границы в современном русском языке;

- проанализировать семантическую структуру поля;

- установить существующие связи конституентов данного поля с членами других полевых структур;

- исследовать лингвокультурную специфику поля ОРУЖИЕ как отдельного фрагмента русской языковой картины мира и особенности содержания и реализации знания об оружии в наивной и научной картинах мира; описать специфику функционирования членов СП ОРУЖИЕ в образной системе русских паремий.

Поставленные в работе задачи обусловили использование определенных методов исследования. На современном этапе изучение языка характеризуется активным использованием системных методов, с помощью которых анализируются строевые единицы языка и комплексные единицы хранения информации об окружающем мире. По мнению В. В. Воробьева, наиболее плодотворным для описания взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры представляется метод семантического поля, применяемый при описании лексики и других уровней языка (Воробьев 1997, с. 34). Обращение к использованию данного метода применительно к лексико-фразеологической системе русского языка мотивировано тем, что данный уровень более всего подвержен «давлению действительности». Он ярче всего передает своеобразие семантического облика модели мира, позволяя увидеть реальную классификацию человеческого опыта, «субъективную реальность» народа (Вендина 1998).

В ходе анализа данный метод дополняется и уточняется комплексом методов и методик как общенаучных, так и собственно лингвистических. В работе использовались описательный метод, сочетающий наблюдение, интерпретацию и обобщение лингвистического материала, метод компонентного анализа, метод контекстологического анализа, сопоставительный метод, методы семантического и концептуального анализа разнотипных языковых и речевых единиц, репрезентирующих понятия, статистический метод, методика лексикографического портретирования, методика концептного анализа паремического варианта культурного концепта Ф. Ф. Фархутдиновой.

Теоретическое значение исследования состоит в дальнейшей разработке категориального аппарата лингвокультурологии и его экспликации на изучение семантического поля, что способствует совершенствованию существующих и разработке новых принципов описания взаимодействия языка

14 и, культуры. Кроме того, определенную ценность представляет углубление теории языкового поля, заключающееся в применении синхронического и диахронического аспектов его анализа, что позволяет адекватно и оптимально отразить динамику полевой системы языка на примере одного из ее фрагментов.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования полученных результатов в идеографическом описании конкретной лексики, в практике составления учебных пособий по оружейной терминологии, при составлении соответствующей терминографической литературы, а также в практике вузовского преподавания: при чтении лекционных курсов (лексикологии и лексикографии современного русского языка, исторической лексикологии), спецкурсов и проведении спецсеминаров по культурологии и лингвокультурологии, этнолингвистике, культуре речи, в методике преподавания русского языка как иностранного.

Апробация работы осуществлялась в форме докладов и сообщений на международных, всероссийских, региональных, городских, меж- и внутривузовских научных конференциях: «Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней» (Иваново, 2003); «Молодая наука в классическом университете» (Иваново, 2003); «В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык — словесность — культура — словари» (Иваново, 2003); «Культура: тексты и контексты» (Иваново, 2003), «Проблемы фразеологической и лексической семантики» (Кострома, 2004); «Молодая наука в классическом университете» (Иваново, 2004); «Словарное наследие В.П.Жукова и пути развития русской и общей лексикографии» (Великий Новгород, 2004); «VII Ушаковские чтения» (Иваново, 2004). Отдельные положения диссертационной работы были изложены в спецкурсе «Русская языковая личность: современные аспекты исследования», а основные положения исследования отражены в 9 публикациях.

Структура работы определяется названными выше целями и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, перечня сокращений,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Структурно-семантический и лингвокультурологический анализ полевой организации лексики"

Выводы

1. Методика лексикографического портретирования имени поля позволяет произвести ономасиологическое описание внутренней структуры семантического поля, его ядра, которое обуславливает все строение смыслового объединения языковых единиц. Диахронический анализ имени поля дает возможность установить, что в лексико-семантической системе языка отмечаются не только связи отдельных семантических полей на уровне центра и периферии (в зонах перехода), но существует и корреляция между их ядерными частями, что наблюдается на примере СП ОРУЖИЕ и СП ОРУДИЕ в русском языке.

2. Слово-имя семантического поля функционирует в двух плоскостях: как общеупотребительное слово и как термин. Это позволяет рассматривать смысловые объединения внутренне соотнесенных с ним языковых единиц в качестве двух информативных инвариантов, являющихся сегментами научной и обиходно-бытовой (наивной) языковых картин мира — терминосистемы ОРУЖИЕ и одноименного семантического поля.

3. Терминологическая система ОРУЖИЕ отражает как внешнюю, так и содержательную динамику знаний, что обуславливает необходимость диахронического описания как ее логико-понятийной структуры, составляющей план содержания, так и собственно языковой специфики, обуславливаемой планом выражения терминологических единиц.

4. Явление дивергенции (или диглоссии) и признание стратовости единой этнической культуры позволяют а) выявить специфику научной и обыденной таксономии, б) сопоставить путем изучения дефиниций языковых единиц особенности содержания терминосистемы и семантического поля ОРУЖИЕ, в) установить языковую и логическую корреляцию фрагментов научной и обиходно-бытовой картин мира. Кроме того, данный подход позволяет проанализировать особенности трансформации научного знания в профессиональном социолекте и сравнить его обыденными представлениями рядового носителя языка, выраженными внутренней формой общенародной лексики. Сопоставление научного, профессионального, обыденного содержательных инвариантов знания об оружии и выявление как формальных, так и внутренних несовпадений между ними позволяет в условиях монолингвистического анализа описать этнокультурную специфику исследуемого фрагмента лексико-семантической системы.

5. Любой сегмент научной картины мира представляет собой единый для всех сообществ содержательный инвариант знания, тогда как строение семантического поля для разных языков индивидуально. Анализ семантики конституентов поля ОРУЖИЕ позволяет выявить его внутреннюю иерархию, выделить набор единиц, принадлежащих центральной и периферийной областям, а так же конституенты, составляющие прототипическое окружение ядра СП.

6. Семантическое поле ОРУЖИЕ характеризуется наличием внутренних парадигм. Ядром является слово оружие, выражающее архисему. Вокруг ядра находятся разнообразные лексико-семантические группы, среди которых доминирующее положение занимает ЛСГ названий оружия. В свою очередь, внутри данных микросистем, между ними и на уровне взаимодействия с единицами других семантических объединений наблюдаются различные виды парадигматических и деривационных отношений, обеспечивающих целостность семантического пространства языка. Доминирующее положение внутри полипарадигмальной структуры СП ОРУЖИЕ занимает гиперо-гипонимический ряд с родовым словом оружие.

7. Особенности обыденной категоризации действительности проявляются в языке. Это приводит к тому, что в смысловой структуре семантического поля ОРУЖИЕ кроме ядерной части, центральной и периферийной зон выделяется прототипическое окружение.

8. СП ОРУЖИЕ в основном образуется семемами слов, соотнесенными с предметным миром. Однако, входя в образную структуру

188 паремий, данные единицы обнаруживают образные потенции, обретают статус культурно маркированных символов и эталонов. Внутренняя форма таких единиц качественно изменяется: значения слов-названий оружия, абстрагируясь, привлекаются человеком для выражения его ценностных ориентиров, а конкретные, денотативно ориентированные первичные семемы в контекстуальных образных парадигмах становятся сигнификативно направленными.

Заключение

Термин семантическое поле, поначалу употребляемый в лингвистических работах лишь в кавычках, за свое почти вековое существование превратился из красивой метафоры в активную деталь языковедческого механизма.

Вопреки впечатлению о том, что проблема классификации лексического состава языка путем ее разбиения на отдельные подмножества положительно решена, вопросы о закономерностях и механизмах полевого изучения языка все еще остаются в лингвистике животрепещущими. Теоретическая часть данного исследования во многом подтверждает эту мысль, доказывая, что в науке о языке по сей день отсутствует полное, законченное описание тезауруса, не существует интегрального анализа русской языковой картины мира, а отдельные ее микроструктуры — семантические поля — исследуются на разных основаниях, с использованием различных подходов. Как результат этому, фрагменты лексической системы лишь в частных аспектах (понятийном, семасиологическом, ассоциативном, функционально-семантическом и др.).

Кроме того, внутренняя сторона языка реализует в речи и в текстах лишь отдельные свои грани, тогда как остальные остаются скрытыми. Лексикографические источники не имеют своей целью отразить все имплицитные смыслы слов. При изучении смысловых объединений лексических единиц возникает множество проблем, часть из которых решена при исследовании семантического поля ОРУЖИЕ.

Структурный подход в семантических исследованиях не позволяет преодолеть имеющиеся противоречия и в полной мере описать все многообразие содержательной стороны слова. Перенос акцента с. исследования изолированной языковой системы и ее подсистем на раскрытие роли как языковых, так и неязыковых факторов в освоении мира человеком не только не приводит к утрате объективности и общности лингвистических теорий, но и создает методологически обоснованную и теоретически перспективную программу антропоцентрических исследований в науке о языке. Структурно

190 семантический и антропоцентрический анализ отдельных полей является не конечной целью семантического исследования, а служит отправным пунктом для описания всей внутренней неоднородной организации языка.

Сам язык являет собой содержательный континуум, поэтому анализ одного из полей изначально включает элементы описания другого объединения. Семантическое поле ОРУЖИЕ - не замкнутое образование, его ядро, центр и периферия соприкасаются с элементами других объединений. Наиболее тесной для данного семантического подмножества является связь ядерной, центральной и периферийной частями СП ОРУДИЕ. По причине такой диффузии затруднительно с точностью количественно охарактеризовать описываемое подмножество. Непосредственно может быть названо лишь количество единиц ядерно-центральной зоны (1 + 3).

Сложность в решении данной задачи состоит в том, что обыденное языковое сознание находится в постоянном процессе порождения новых смыслов и форм их выражения, а научное знание постоянно совершенствуется, дополняет терминологическую систему и проникает в язык повседневности. Кроме того, смысловая структура и состав СП ОРУЖИЕ оказываются обусловленными социальным фактором, в чем удалось убедиться в ходе сопоставления внутреннего и внешнего асимметрического строения фрагментов военного социолекта и общенародного языка.

Состав семантического поля ОРУЖИЕ также пополняется за счет того, что обыденное сознание категоризирует ряд реалий, которые выполняют аналогичную с оружием функцию, в результате чего в структуре СП помимо традиционно выявляемых ядра (оружие), центральных единиц (пистолет, ружье, пушка, автомат), периферии (стрелять, бомба, прицел и др.) включает не только лексико-семантические варианты таких слов, как танк, катюша, истребитель, но и палка, вилы, камень и т. д. Такие единицы образуют особый слой в структуре семантического поля ОРУЖИЕ, называемого в работе прототипическим окружением.

Исследование показало, что реалии, называемые оружием, составляют обширный гиперо-гипонимический ряд, в который входят единицы всех уровней поля (от ядра до дальней периферии); Однако в составе семантического поля наблюдаются не только предметно соотнесенные по семантике субстантивные единицы, а системные связи его членов не ограничиваются лишь родо-видовыми отношениями, тогда иначе надлежало бы обозначить лингвистическую категорию, вынесенную в название работы. На гиперо-гипонимию в семантическом поле ОРУЖИЕ накладываются синонимические, антонимические, формально-деривационные и эпидигматические парадигмы, связывающие один конституент данного поля с другим элементом той же подсистемы, а также объединяющие их с членами других лексических множеств.

Анализ семантического поля, большее количество членов которого соотнесены с предметным миром, не является традиционным для лингвокультурологии, которая использует полевую методику при выстраивании структуры концепта, вербализуемого семантически родственными единицами, организующими его смысловое окружение. Первоначальная цель описать понятие оружие как русский культурный концепт оказалась невыполнимой ¿по нескольким причинам: сам феномен оружия присутствует в большинстве этнических культур, многие лексические единицы, входящие в исследованное СП, имеют эквиваленты в других языках, ключевое (ядерное) же слово выражает не «прочувствованное», а, скорее, «логизированное» понятие. Тем не менее, лингвокультурология — это наука о языке и культуре, а не об их избранных элементах. Признание концепта основной операциональной единицей данной отрасли антропоцентрической лингвистики не должно сужать круг ее интересов и ограничивать научный поиск.

Этнокультурная специфика языкового знания об оружии проявляется во внешних и содержательных отличиях научного и обыденного содержательных инвариантов, а также в особенностях системных отношений между определенными языковыми единицами. Анализ традиционно выделяемых в

192 семантических исследованиях внутренних и внешних парадигм, наличием которых характеризуется СП ОРУЖИЕ, был дополнен описанием культурно маркированных образных оппозиций. Символические потенции членов поля были выявлены посредством анализа внутренней структуры русских паремий.

По сути, сущность оружия противоречит всему человеческому бытию. По словам Ч.Айтматова, «человек не должен рождаться на свет, чтобы производить оружие». Тем не менее, оно порождается человеком и входит не только в сферу научно-технического прогресса и составляет часть материального окружения, но и входит в духовную жизнь. Сам феномен оружия является интернациональным, но его аксиологическое осмысление культурно обусловлено и индивидуально. С одной стороны, человек выражает свое отношение к оружию, с другой — само оно обладает символической силой, используемой для отражения духовных ориентиров. В языковой же семантике это проявляется в том, что конкретная лексика, называющая оружие, явление физического мира, служит для выражения абстрактных сущностей, составляющих основу нормативно-ценностной базы русского этноса. В этом можно было убедиться при анализе образного строя русских паремий, осуществленного в данной работе.

Связь денотативно соотнесенного семантического поля с сугубо абстрактными языковыми категориями посредством образных парадигм позволяет еще раз убедиться не только в системности внутриязыковых и внеязыковых отношений лексических единиц, но и в наличии взаимосвязи между конкретным и абстрактным во внутренней форме языка и культуры. Реалии физического мира, обретая. символический смысл, становятся частью духовной культуры, абстрактные же явления материализуются в этих символах, обретая «вещную» природу.

Материалы данной работы показывают, что семантическое поле характеризуется наличием параметров, общих для всей лексико-семантической системы, поэтому СП ОРУЖИЕ может рассматриваться как ее микромодель, но при этой общности каждый фрагмент языковой картины мира являет собой уникальное по содержанию и организации образование.

Список условных сокращений

КМ — картина мира

НКМ - научная картина мира

ЛСВ - лексико-семантический вариант

ЛСГ — лексико-семантическая группа

ЛСП - лексико-семантическое поле

ЛФС — лексико-фразеологическая система

НФП — номинативно-функциональное поле

СП — семантическое поле

ТГ — тематическая группа

ТФГ - Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / Отв. ред. А. В. Бондарко. Л., 1987. ФСП — функционально-семантическое поле ЯКМ - языковая картина мира

Список научной литературыКанафиев, Ринат Нуруллаевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Словари, справочники, энциклопедии и их сокращения

2. Александрова 3. Е. Словарь синонимов русского языка /Под ред. Л. А. Чешко. М., 1968. ССА

3. Баранов О. С. Идеографический словарь русского языка. М., 1990. — ИСРЯ

4. Большая советская энциклопедия: В 30 т. М., 1970 1978. - БСЭ

5. Большой толковый словарь русского языка / Сост. С. А. Кузнецов. СПб., 1998.-БТС

6. Большой энциклопедический словарь. М. — СПб., 2000. БЭС

7. Даль В. Я.Пословицы русского народа. М., 2003 • Сборник Даля

8. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка:. В 4 т. М.,1989.-СД

9. Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным. М., 1992.

10. Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. М., 1977. Кондаков

11. Коровушкин В. П. Словарь русского военного жаргона: нестандартная лексика и фразеология воорудженных сил и военизированных организаций Российской империи, СССР и РФ XVIII XX вв. Екатеринбург, 2000.

12. Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е. С., Демьянков В. 3., ПанкрацЮ. Г., Лузина Л. Г.; Под общей редакцией Е.С. Кубряковой. М., 1996. КСКТ

13. Лексическая основа русского языка. Комплексный учебный словарь / В. В. Морковкин, Н. О. Бёме, И. А. Дорогонова, Т. Ф. Иванова, И. Д. Успенская; Под ред. В. В. Морковкина. М., 1984. ЛОРЯ

14. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М.,1990. ЛЭС

15. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1986. СО

16. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1995.-сош

17. Парпаров Л. Ф., Артемов А. П., Азарх Л. С. Немецко-русский военный словарь / Под ред. Л. Ф. Парпарова. М., 1978. — Парпаров

18. Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. М. — Л., 1959.

19. Русский семантический словарь: Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 3 т. / Под общей ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1998. РСС

20. СаяховаЛ.П, Хасанова Д. М., Морковкин В. В. Тематический словарь русского языка / Под ред. В: В. Морковкина. М.: Рус. яз., 2000. ТСРЯ

21. Словарь образных выражений русского языка / Под ред. В. Н. Телия. М., 1995.- СОВ

22. Словарь основных военных терминов. М., 1965. СОВТ

23. Словарь русского языка XI XVII вв. М., 1975. - СРЯ

24. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1981-1984.-МАС

25. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. М. — Л., 1950- 1965.-БАС

26. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка: В 3 т. М., 1989. Срезневский

27. Степанов Ю: С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001. -Степанов 2001

28. Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 т. М., 1990.-Тихонов

29. Толковый словарь военных терминов / Сост. П. И. Скуйбеда. М., 1966. —тсвт

30. Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. JI. Г. Бабенко. М., 1999.

31. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н.Ушакова. М., 1934-1940.-СУ

32. Трубников Б. Г. Определитель оружия и вооружения. СПб.-М., 1998. — Трубников 1998

33. Трубников Б. Г. Холодное оружие: Словарь-справочник. СПб., 2004. -Трубников 2004

34. Учебный словарь сочетаемости слов русского языка /Под ред. П. Н. Денисова, В. В. Морковкина. М., 1978. УССС

35. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М., 1964 -1973.-Фасмер

36. Федеральный закон от 13. 12. 1996 № 150-ФЗ (ред. от 29. 06. 2004) «Об оружии» (принят ГД ФС РФ 13. 11. 1996) // Консультант Плюс: Высшая школа. 2004.

37. Частотный словарь русского языка / Под ред. JI. Н. Засориной. М., 1977. — Засорина

38. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь русского языка. М., 1994.-Черных

39. Шанский Н. М. Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971. Шанский

40. Шарапова Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. М., 2001.

41. Шаров С. Г. Частотный словарь русского языка (URL: http://www.artint.ru/projects/frqlist). Шаров

42. Яранцев Р. И. Словарь-справочник по русской фразеологии: Ок. 8000 фразеологизмов. М., 1981.- Яранцев1.. Научная литература

43. Адмони 5. Г. Основы теории грамматики. М. Л., 1964.

44. Акишина А. А:, Формановская Н. И. Русский речевой этикет. М., 1978;

45. Алексеев77. В., Панин А. В. Философия. М., 1998.

46. Алефиренко 77. Ф.Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М., 2002.

47. Алефиренко Н. Ф. Теория языка: Введение в общее языкознание. Волгоград, 1998.

48. Апресян Ю. Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966.

49. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика. М., 1995. — а

50. Апресян Ю. Д. Новый объяснительный словарь синонимов: концепция и типы информации //Новый объяснительный словарь синонимов русского языка: Проспект. М., 1995. б

51. Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопр. языкознания. 1995. № 1. в

52. Арнольд И. В. Основы научных исследований в лингвистике. М., 1991. — а

53. Арнольд И. В. Современные лингвистические теории взаимодействия системы и среды // Вопр. языкознания. 1991. № 3. б

54. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М., 1976.

55. Асмолов К. В. История холодного оружия. Т. 1. М., 1993; Т. 2. М., 1994.

56. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж, 1996.

57. Баллы Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

58. Березович Е. Л., Рут М. Э. Ономасиологический портрет реалии как жанр лингвокультурологического описания (URL: http://proceedings.usu.ru/procee dings/N1701/koi8/).

59. Бойко Б. «Афганский» лексикон. Опыт исследования русского военного' жаргона участников войны в Афганистане 1979 1989 гг. // Грани слова. М., 2005.

60. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971.

61. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. JL, 1976.

62. Бондарко А. В, Грамматическое значение и смысл. JI., 1978.

63. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983.

64. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л., 1984.

65. Борхвальдт О:В. Специальная лексика прошлых эпох: проблема стратификации //Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. (URL: http://www.philol.msu.ru/~rlc2001 /abstract/files/lexfraz.doc)

66. БрагинаА. А. «Недаром помнит вся Россия.» //Рус. речь. 1982. № 5.

67. Будагов Р.Система и антисистема в науке о языке // Вопр. языкознания. 1978. №4.

68. Бурт Э. М. Научные понятия как системы и их описание в толковых терминологических словарях // Вопр. языкознания. 1984. № 1.

69. Вакуров В Н. Лить пули // Книжное обозрение. 1986. №25.

70. Васильев Л. М. Теория семантических полей // Вопр. языкознания. 1971. №5.

71. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

72. Вендина Т. И. Этнолингвистика, аксиология и словообразование // Слово и культура. М., 1998. т. Г.

73. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция речеповеденческих тактик. М., 1999.

74. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М., 1980.

75. ВеселоваР.И. Концепт воля в трудах В.И.Даля (опыт лингвокультурологического анализа): Дис. канд. филол. наук. Иваново, 2004;

76. Винклер П. П. фон. Оружие: Руководство к истории, описанию, изображению ручного оружия с древнейших времен до начала XIX в. М., 1992.

77. Винклер П. П. фон. Оружие // Энциклопедический словарь Брокгауза; и Ефрона: Электронная версия. М., 2003.

78. Виноградов В. В. Русский язык. М., 1972.

79. Винокур Г. О. О задачах истории языка // Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959

80. Вишневский А. В. К проблеме семасиологического анализа и переводимости древнего слова //Вестник Ивановского гос. ун-та. Сер. «Филология». Вып. 1. Иваново, 2002.

81. Володина М. Н. Теория терминологической номинации. М., 1997.

82. Воркачев С. Г. Безразличие как этносемантическая характеристика личности: опыт сопоставительной паремиологии //Вопр. языкознания. 1997. № 4: С. 115-124.

83. ВоркачевС. Г. Концепт счастья: значимостная составляющая //Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.2. Воронеж: ВГТУ, 2002. С.4 — 18.

84. ВоркачевС.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар, 2002.

85. ВоркачевС. Г. Методические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика Вып. 3. Воронеж, 2002.

86. Воркачев С. Г. Национально-культурная специфика концепта любви в русской и испанской паремиологии // Филол. науки. 1995. № 3.

87. Воробьев В. В. Культурологическая парадигма русского языка: Теория описания языка и культуры во взаимодействии. М., 1994.

88. Воробьев В. В. Лингвокультурология (теория и методы). М., 1997.

89. Востриков А. В. Книга о русской дуэли. СПб., 1998.201

90. ГакВ.Г. К проблеме гносеологических аспектов семантики слова // Вопросы описания лексико-семантической системы языка. М., 1971.

91. ГамовВ.И. Оружие как феномен культуры: Дис. . канд. филос. наук. Ростов н/Д., 1996. -а

92. Гамов В. И. Феномен оружия в культуре. Армавир, 1996. б

93. Герд А. С. Основы научно-технической лексикографии. Л., 1986.

94. Гинзбург Е. Л., Караулов Ю. Н, Цыб Е. А. Русский тезаурус второй половины XIX века. Конкретная лексика//Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. (URL: http://www.philol.msu.ru/~rlc2001/abstract/files/l exfraz.doc)

95. Голованивская М. К. Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка. М., 1997.54; Головин Б. Н. О некоторых доказательствах терминированности словосочетаний // Лексика, терминология, стили. Вып. 2. Горький, 1973.

96. Гордин Я. А. Русская дуэль. СПб., 1993.

97. Горошко Е. .И. Языковое сознание (ассоциативная парадигма). Автореф. дис. докт. филол. наук. М., 2001.

98. Горюшина Р. И. Лексика христианства в русском языке (системные отношения прямых конфессиональных и производных светских значений слов): Дис—канд. филол. наук. Волгоград, 2002.

99. Григорьева Д. УСК-военные наименования и их эквиваленты в газетно-публицистической речи нашего времени // Слово. Фраза. Текст. М., 2002.

100. Губарев В. П1 Проблема семантики разнооформленных знаков прямой и косвенной номинации современного немецкого языка: Дис. канд. филол. наук. М., 1981.

101. Гудавичюс А. Языковая картина мира в словарных дефинициях //Словарное наследие В.П.Жукова и пути развития русской и общей лексикографии. Новгород, 2004.

102. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

103. Гуревич П. С. Философия культуры. М, 1994:202

104. Гулик Д. П. Языковой портрет «цыгана»: (На материале русского и английского языков) // Язык. Система. Личность. Екатеринбург, 2000.

105. ГулыгаЕ.В., Шенделъс Е. И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М., 1969.65; ГухманМ.М. Грамматическая категория и структура парадигм // Исследования по общей теории грамматики. М., 1968.

106. Гухман ММ Лингвистическая теория Л. Вайсгербера // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М., 1961.

107. Давлетукаева А: Ш. Развитие русской терминологии во взаимодействии с английской терминологией (диахронический аспект) //Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001. (1ЖЬ: http://www.philol.msu.ru/~rlc2001/аЬз1гас1Уй1е8/1ех&а7.ёос)

108. Даниленко В. П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания. М., 1977.

109. ДашевскаяВ. Л. К вопросу о статусе фразеосемантического поля // Лингвистика и методика в высшей школе. Вып. 7. М;, 1977.

110. Демъянков В. 3. Доминирующие теории и «теории-меньшинства» в лингвистике конца XX века //Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: Тез. междунар. конф.: В 2 т. Т. I. М., 1995.

111. Демъянков В. 3. Лингвопсихология //Вопросы лингвистики и лингводидактики на современном этапе: Материалы VII научно-практической конференции. М., 1999.

112. Денисов П: Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. М., 1980.

113. Денисова М. М., Портнов М. Э. Тульское художественное оружие XVIII — XIX вв. М., 1952.

114. ДиброваЕ.И. Лексикология //Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц: В 2-х ч. Ч. I. М., 2002. •

115. Добровольский Д: О., Караулов Ю. Н. Идиоматика в тезаурусе языковой личности // Вопр. язызокознания. 1993. № 2.

116. Добрыднева Е. А. Коммуникативно-прагматическая парадигма русской фразеологии. Волгоград, 2000.

117. Дроговоз И. Г. Крепости на колесах: История бронепоездов. Минск, 2002.

118. Дубова М. Е. Структурно-семантический анализ фразеологического поля «речевая деятельность» в русском языке в сопоставлении с английским: Автореф. дис. канд. филол. наук. Кострома, 2001.

119. Дьячок М. Т. Русское солдатское арго (материалы к описанию) //Russian Linguistics. Vol. 14. Dordrecht, 1990.

120. Егоров Б. Ф. Русский характер //Из истории русской культуры. Т. V (XIX век). М., 2000.

121. Елистратов А. А. Военная лексика в языке спорта // Рус. речь. 2005. № 2.

122. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960.

123. Еремина М. А. Лексико-семантическое поле «отношение человека к труду» в русских народных говорах: этнолингвистический аспект: Автореф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2003.

124. Жуков А. В. Развитие лингвистических идей В. П. Жукова: единство теории, методологии и практики // Вестник НовГУ. № 9. Новгород, 1998.

125. Залевская А. А. О комплексном подходе к исследованию закономерностей функционирования языкового механизма человека // Психолингвистические исследования в области лексики и фонетики. Калинин, 1981. С. 28 — 44.

126. Зализняк А. А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии: проект «Каталога семантических переходов» // Вопр. языкознания. 2001. № 2.

127. Заметалина М. Н. Бытийность в функционально-семантическом пространстве русского языка (диахрония и синхрония): Автореф. дис. . докт. филол. наук. Волгоград, 2002.

128. Звегинцев B.A. Теоретическая и прикладная лингвистика. М., 1968.

129. Ибрагимов Д. С. Противоборство. М., 1989.

130. Иванов В. Д. Комментарий к закону «Об оружии». Ростов н / Д., 2002.

131. Каждан А. П. Византийская культура (X XII вв.). М., 1968.204

132. Канделаки Т. JI. Семантика и мотивированность терминов. М., 1977.

133. Карасев Л. В. Толстой и мир // Вопр. философии. 2001. № 1. С. 33 — 53.

134. Карасик В. И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: Сб. науч. тр. Волгоград, 2001.

135. Караулов Ю. Н. Ассоциативная грамматика русского языка. М., 1993.

136. Караулов Ю. Н. Вступительное слово 7/ Русский ассоциативный словарь: Ассоциативный тезаурус современного русского языка. Кн. 5: Прямой словарь: от стимула к реакции. М., 1998.

137. Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

138. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

139. Караулов Ю. Н. Типы коммуникативного поведения носителя языка в ситуации лингвистического эксперимента // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 2000.

140. Касевич В. Б. Буддизм: картина мира и язык. СПб., 1996.

141. Касевич В. Я Элементы общей лингвистики. М., 1977.

142. Кацнельсон С. Д. Содержание слова, значение и обозначение. М. — Л., 1965.

143. Кириллов-Губецкий И. М. Современная артиллерия. М., 1937. (URL: http://militera.lib.ru/science/kirillov-gubetsky/index.htnil)

144. Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII XV вв. Л., 1976.

145. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. М. — Л., 1966.

146. Кожин А. Н. «Лик» ружья в слове солдата // Рус. речь. 2001. № 6.

147. Козина Н. О. Лингвокультурологический анализ русского концепта «грех» (на материале лексических, фразеологических и паремических единиц): Автореф. дис. канд. филол. наук. Иваново, 2003.

148. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986.

149. Комлев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., 1969.

150. Коровушкин В. 77. Лексикографическое описание русского военного социолекта // Грани слова. М., 2005.

151. Кормилов С. И., ХализевВ. Изображение войн и формы поведения в «Войне и мире» // Филол. науки. 1984. № 2.

152. Корнилов О. А. Лексико-семантическая группа энтомосемизмов в современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1993.

153. Корнилов O. A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М., 2003.

154. Костров А. М. Гражданская оборона. М., 1991.

155. Кочнова К. А. Лексико-семантическое поле «природное время» в языковой картине мира А. П. Чехова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Н. Новгород, 2005.

156. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М., 2003 .

157. Кубрякова Е. С., Александрова О. В. О контурах новой парадигмы знания в лингвистике // Структура и семантика художественного текста. М. 1999.

158. Кузнецова А. И. Понятие семантической системы языка и методы ее исследования. М., 1963.

159. Куликов В. А. Эпоха холодного оружия в истории вооружения народов и государств: С древнейших времен до конца ХПГв. М., 2001.

160. Кулинский А. Н. Русское холодное оружие военных и морских и гражданских чинов 1800 — 1917 гг.: Определитель. СПб., 1994.

161. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.

162. КурковаЛ. С. Фразеологический фрагмент семантического поля «мышление» в современном немецком языке в сопоставлении с русским: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1980.

163. Лазариди М. И. Номинативно-функциональное поле психических состояний в современном русском языке: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Волгоград, 2001.

164. Лейчик В. М: Люди и слова. М., 1982.

165. Леонтьева Т В. Интеллект человека в зеркале русского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2003.

166. Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1963. Т. I.206

167. ЛотманЮ.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб., 1994.

168. Лотте Д. С. Основы построения научной технической терминологии. М., 1961.

169. Лукина Г. Н. О признаках отдельных групп и подгрупп древнерусской лексики (XI XIV вв.) // Лексические группы в русском языке XI — XIV вв. М., 1991.

170. Маленкова А. А. Система обозначений добра и зла а русском языке: структурно-смысловой анализ семантического поля: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2004.

171. Маркасов М. Ю. «Милитаристская» метафора Маяковского //Критика и семиотика. Вып. 7. М.,2004.

172. Маслова В; А. Когнитивная лингвистика. Минск, 2004.

173. Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001.

174. Ментруп В. К. К проблеме лексикографического описания общенародного языка и профессиональных языков //Новое в зарубежной- лингвистике. Вып. XIV. М., 1983.

175. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 1996.

176. Минина Н. М. Семантические поля в практике языков. Пособие по лексике немецкого языка. М., 1973.

177. Миротворцев В Н. Камень за пазухой // Рус. речь. 1984. №4.

178. Михайлова О. А. Лексическое значение в свете альтернативных научных парадигм (URL: http://proceedings.usu.ru/proceedings/N1399/koi8)

179. Михайлова О. А. Ограничения в лексической семантике: Семасиологический и лингвокультурологический аспекты. Екатеринбург, 1998.

180. Михеева Л. Н. Время в русской языковой картине мира. Иваново, 2003.

181. Мокиенко В. М. О тематико-идеографической классификации фразеологизмов // Словари и лингвострановедение. М:, 1982.

182. Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973.

183. Морковкин В. В. Идеографические словари. М., 1970.207

184. Морковкин В. В. Предисловие //Саяхова Л. Г., Хасанова Д. М., Морковкин В. В. Тематический словарь русского языка /Под ред. проф. В. В. Морковкина. М., 2000.

185. Нарский И. С. Современная буржуазная философия: два ведущих течения начала 80-х годов XX века. М., 1983.

186. Никольский В. А. Художественное оружие. М., 1925.

187. Новиков А. И. Лингвистические и экстралингвистические элементы семантики текста // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982.

188. Новиков Л. А. Антонимия в русском языке. М., 1973.

189. Новиков Л. А. Современный русский язык. М., 1989.

190. Одинцов Г. Ф. Из истории названий тул, колчан, сайдак (и его вариантов) в русском языке // Этимология. М., 1973.

191. Одинцов Г. Ф. К истории древнерусских названий метательного копья (луща и его варианты) // Этимология. М., 1976.

192. Одинцов Г. Ф. К истории древнейших названий копья // Этимология. М., 1977.

193. Одинцов Г. Ф. К истории русских военных терминов пушка, тюфякъ, пищаль, винтовка И Этимология. М., 1978.

194. Одинцов Г. Ф. К истории старорусских названий мечей // Этимология. М., 1979.

195. Одинцов Г. Ф. К истории старорусских названий боевых ножей // Этимология. М., 1980.

196. Одинцов Г.Ф. История старорусского военного термина самопалъ II Этимология. М., 1981.

197. Одинцов Г. Ф. К истории древнерусского мечъ // Этимология. М., 1982.

198. Одинцов Г.Ф. Из истории древнерусских названий стрел // Этимология. М., 1985.

199. Павлович Н. В. Парадигмы образов в русском поэтическом языке // Вопр. языкознания. 1991. №3.

200. Падучева Е. В. К структуре семантического поля «восприятие» (на материале глаголов восприятия в русском языке) //Вопр. языкознания. 2001. №4.

201. ПичкурА.И. Основные лексико-фразеологические поля в публицистических текстах современного немецкого языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1984.

202. Покровский М. М. Избранные работы по языкознанию. М., 1959.

203. Попова 3. Д., Стернин И. А. Лексическая система языка: (Внутренняя организация, категориальный аппарат и приемы изучения). Воронеж, 1984.

204. Попова 3. Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001.

205. ПостоваловаВ.И: Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (к проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры. М., 1999. С. 25 — 33.

206. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. М., 1958.

207. ПшенинаТ.Е. К вопросу о семантическом поле //IX Международный конгресс МАПРЯЛ. 1. Тезисы докладов и сообщений. Братислава, 1999. С. 144.

208. Рахилина Е. В. О концептуальном анализе в лексикографии А. Вежбицкой // Язык и когнитивная деятельность / Отв. ред. Р. М. Фрумкина. М., 1989.

209. Ревзина О Г. Лингвистика XXI века: на путях к целостности теории языка // Критика и семиотика. Вып. 7. М., 2004.

210. Рей А., Делесалъ С. Проблемы и антиномии лексикографии // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1983.

211. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1967.

212. Рубцов H. H. История литейного производства в СССР. М., 1962.

213. Семененко Н. Н. Лингвокультурологическое описание структуры и семантики паремий: Автореф. дис. докт. филол. наук. Белгород, 2002.

214. Семенова М. Быт и верования древних славян. СПб., 2001.

215. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

216. Скляревская Г. Н. Реальный и ирреальный мир в толковом словаре: (К вопросу о прагматическом компоненте слова).,//Семантика и коммуникация. Вып. 4. СПб., 1996.

217. Славин С. Н. Секретное оружие третьего рейха. М., 1999.

218. Слесарева И. П. Проблемы описания и преподавания русской лексики. М., 1980.

219. Солнцев В. М. О понятии уровня языковой системы // Вопр. языкознания. 1972. № 3.

220. Сороколетов Ф. П. История военной лексики в русском языке XI— XVII вв. Л., 1970.

221. Сороколетов Ф. П. Особенности формирования специально-терминологических разрядов лексики в русском языке XI XVIII вв. // Вопросы семантики. Исследования по исторической семантике. Калининград, 1982.

222. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

223. Степанов Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики. М., 1975.1841 СтепановЮ. С. Номинация, семантика, семиотика //Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977.

224. Степанова В. В. Границы слова в тексте //Проблемы лексико-синтаксической координации. Л., 1985.

225. Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.

226. СтишковаЛ.И. Семантические поля во фразеологии современного английского языка //Принципы и методы лексико-грамматических исследований. Л., 1972.

227. Суперанская А: В., Подольская Н. В., Васильева Н. В. Общая терминология. Вопросы теории. М., 1989.

228. Суродина Н. Р. Лингвокультурологическое поле концепта «пустота» (на материале поэтического языка московских концептуалистов): Дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 1999.

229. СусовИ.П. Введение в теоретическое языкознание: Электронный учебник. Тверь, 1999. (URL: http://homepages.tversu.ru/~ips/LingFakl .htm)

230. Твердохлеб О. Г. К вопросу о репрезентации инструмента (история и современность) // Русский язык: исторические судьбы и современность (URL: www.philol.msu.ru).

231. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / Отв. ред. А. В. Бондарко. JL, 1987.

232. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995.

233. Тарасюк Л. Старинное огнестрельное оружие в собрании Эрмитажа. Европа и Северная Америка, JL, 1971.

234. Телия В. Н< Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М., 1999.

235. ТелияВ.НРусская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокулыурологический аспекты. М., 1996.

236. Токарев Г. В. Концепт как объект лингвокультурологии (На материале репрезентаций концепта «Труд» в русском языке. Волгоград, 2003.

237. Толстой Н. И. Из опытов типологического славянского словарного состава // Вопр. языкознания. 1963. N 1.

238. Толстой Н. И. Культурная семантика славянского *vesel- // Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.-а

239. Толстой Н. И. Этническое самопознание Нестора Летописца //Избр. тр.: В 2-х т.: Т. U.M., 1998.

240. Толстой Н. И. Этногенетический аспект исследований древней славянской духовной культуры // Избр. тр.: В 3-х т.: Т. IIL М., 1999.

241. Толстой Н. И. Язык и культура // Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. — б203; Трубачев О. Н. Реконструкция слов и их значений //Вопр. языкознания. 1980. N 3.

242. Трубачев О. Н. Славянская филология и сравнительность. От съезда к съезду // Вопр. языкознания. 1998. № 3.

243. Улуханов И. С. Мотивация и производность (о возможностях синхронно-диахронического описания языка) // Вопросы языкознания. 1992. №2

244. Усович В. А. Жаргон офицеров и слушателей Сибирского кадетского корпуса (г.Новосибирск): лексика и фразеология //Вестник Омского университета. Вып. 1. Омск, 1999.

245. УфимцеваА.А. К вопросу о лексико-семантической системе языка // Вопр. языкознания. 1962. № 4. — а

246. УфимцеваА.А. Опыт изучения лексики как системы (на материале английского языка). М., 1962. б

247. УфимцеваА.А. Теории «семантического поля» и возможности их применения при изучении словарного состава языка // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М.: Изд-во АН СССР, 1961.

248. УфимцеваН.Ф. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. Сб. статей. М., 2000.

249. Фархутдинова Ф. Ф: Взглянуть на мир сквозь призму слова: опыт лингвокультурологического анализа русскости. Иваново, 2000.

250. Фархутдинова Ф. Ф. Лингвокулыурологическая дилогия В.Даля в парадигме идей и направлений современной русистики: Дис. . докт. филол. наук. Иваново, 2001.

251. Фархутдинова Ф. Ф. Такое простое и понятное слово русский:. //Вестник совета по русскому языку при главе администрации Ивановской области. Иваново, 2003. №1.; №2 / 3.

252. Фархутдинова Ф. Ф. Фразеологические единицы с анималистическимкомпонентом в современном русском языке: Дисканд. филол. наук. Ростовна-Дону, 1987.

253. Федоров В. И. Фемида с мечом или рогом изобилия //Рус. речь. 1993. №6.

254. Феоклистова Н. В. Формирование семантической структуры отвлеченного имени. Д., 1984.

255. Филлмор Ч. Дж. Об организации семантической информации в словаре // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1983.

256. Флоренский П. А. Термин // Вопросы языкознания. 1989. № 1.

257. Хаютин А. Д. Термин, терминология, номенклатура. Самарканд, 1972.

258. Хроленко А. Т. Лингвокультуроведение. Курск, 2000.

259. Хроленко А. Т. Основы лингвокультурологии. М., 2004.

260. Цветков Н. В. Методология компонентного анализа, его сферы и границы (на материале лексики русского языка): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1984.

261. Чепасова A.M. Становление новой системы знаний о языке // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: Тезисы межд. научно-практич. конф. Челябинск, 2001.

262. Чернейко Л. О. Две лингвистические парадигмы // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: Тезисы международной конференции: В 2-х т. М., 1995. Т. II.

263. Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. М., 1956.

264. Чесноков В: П. Неогумбольдтианство // Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М., 1911.

265. ЧулкинаН.Л. Мир повседневности в языковом сознании русских: лингвокультурологическое описание. М., 2004.

266. Шаклеин В. М. Лингвокультурная ситуация и исследование текста. М., 1997.

267. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка. М., 1969.

268. Шапошникова Е. А. Семантика древнеанглийских поэтических наименований славы (опыт текстоцентрического анализа): Дис. . канд. филол. наук. Иваново, 2001.

269. ШведоваН. Ю. Предисловие //Русский семантический словарь: Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 3 т. /Под общей ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1998. Т. 2.

270. Шереметьев Д. А. Оружие как метафора // Звезда. 2003. № 9.

271. ШестакЛ. А. Русская языковая личность: коды образной вербализации тезауруса. Волгоград, 2003.234; Ширшев Л. Г., Акимов Н. И. Гражданская оборона. М., 1982.

272. Ширяева О. С. Отражение культурной информации в толковом фразеологическом словаре // Словарное наследие В. П. Жукова и пути развития русской и общей лексикографии. Новгород, 2004.

273. Шмелев Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964.

274. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

275. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика: М., 1977.

276. Шустов А.Н. «Братья меч вам отдадут» // Рус. речь. 1999. № 3.

277. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974;

278. Щур Г- С. Теории поля в лингвистике. М., 1974.

279. Якимов А. Е. Структурно-семантический анализ глагольно-субстантивных фразеологических единиц фразеосемантического поля «психическая деятельность»: Автореф. дис. канд. филол. наук. Иваново, 2004.243: Якобсон Р. Избранные работы. М., 1985.

280. Яковлев Ю.В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы // Вопр. философии. 1997, №1.

281. Geeraerts D:, Grondeleaers S., Bakema P. The structure of lexical variation: Meaning, naming, and context. N.Y., 1994.

282. Smith-Christopher D. Swords and plowshares: the archaeology and ideology of destroying weapons in the Hebrew Bible // Военная археология. СПб., 1998.

283. Ullmann S. Semantics. «Current Trends in Linguistics». Vol. 9. The Hague — Paris, 1972.

284. WeigandE. Words and their role in language use // E. Weigand, F.

285. Hundsnurscher eds. Lexical structures and language use. Tiibingen: Niemeyer, 1996.214