автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Акциональность в лексике и грамматике

Полный текст автореферата диссертации по теме "Акциональность в лексике и грамматике"

ли ~ ^

3979

Московский Государственный университет имени М. В. Ломоносова

Филологический факультет

На правах рукописи

Татевосов Сергей Георгиевич

Акциональность в лексике и грамматике

Специальность: 10.02.20 — сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат Диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2010

Работа выполнена на кафедре теоретической и прикладной. лингвистики филологического факультета ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова».

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Анатолий Николаевич Баранов Институт русского языка РАН

доктор филологических наук, профессор Галина Ивановна Кустова Московский Государственный педагогический университет

доктор филологических наук, профессор Вера Исааковна Подлесская Институт лингвистики Российского государственного гуманитарного университета

Ведущая организация:

Институт языкознания РАН

Защита диссертации состоится 13 октября 2010 года в 14.30 часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.24 при ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова» по адресу: 119991, ГСП-1, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 учебный корпус, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова».

Автореферат разослан. 05 сентября 2010 года. Ученый секретарь диссертационного совета {¡¡¡¿¿У*^ А. М. Белов

Общая характеристика диссертации

В диссертации изложены результаты типологически ориентированного исследования якциональности. Акциональность, известная также как семантический тип предиката, таксономическая категория глагола, аспектуальный класс, Aktionsart (в одном из значений этого термина), аспектуальный характер, тип ситуации, событийный тип (eventuality type), действие (action), положение дел, а также еще под несколькими названиями, — это семантическая характеристика, которая проявляется в различиях между предложениями, подобными английским (1)-(4):

(1) John knows Russian. Джон знает русский язык.

(2) John walked in the garden. Джон (по)гулял в саду.

(3) John ate an apple. Джон съел яблоко.

(4) John reached the summit. Джон достиг вершины.

В то время как (1) описывает состояние, остающееся неизменным в любой момент времени, (2)-(4) предполагают изменение во времени, то есть обозначают динамическую ситуацию. Ситуации, которые вводятся в рассмотрение предложениями (3)-(4), достигают кульминации, или предела, после чего возникает результирующее состояние, соответственно, 'яблоко съедено' и 'Джон находится на вершине'. С возникновением результирующего состояния ситуация с неизбежностью завершается. Напротив, результирующего состояния не предполагается в предложениях (1)-(2). Предложения (3) и (4), далее, различаются тем, что для первого, но не для второго существуют языковые выражения, которые вводят в рассмотрение промежуточные фазы ситуации. У (3) промежуточным фазам можно сопоставить предложение John is (now) eating an apple 'Джон (сейчас) ест яблоко'. Это невозможно для (4): предложение *John is (now) reaching the summit 'Джон (сейчас) достигает вершины' неинтерпретируемо. Различия, подобные тем, которые мы наблюдаем в (1)-(4), составляют главный объект настоящего исследования.

Акциональность можно определять различными способами. В соответствии с классификацией 3. Вендлера,1 предложения (1)-(4) представляют четыре класса предикатов, которые он называет состояниями (states), деятельностями (activities), свершениями (accomplishments) и достижениями (achievements). У 3. Вендлера был целый ряд предшественников, таких, например, как Г. Райл2 и в особенности Ю. С. Маслов.3 Но несмотря на то, что к моменту появления работы 3. Вендлера в изучении взаимодействия аспектуальной семантики и лексического значения глагола уже имелись серьезные наработки, именно вендлеровская классификация принимается в качестве отправного пункта в большинстве последующих исследований вида и акциональности.

1 Vendler, Z. Linguistics in Philosophy. Cornell: Cornell University Press, 1967.

2 Ryle, G. The concept of mind. London: Hutchinson. 1949.

3 Маслов Ю.С. Вид и лексическое значение глагола в современном русском литературном языке // Известия АН СССР. Серия Литература и Язык, 1948. № 7.4. С. 303-316.

Подходы, практикуемые в таких исследованиях, нередко существенно отличаются от исходных допущений и предположений 3. Вендлера. Имеется несогласие относительного того, следует ли рассматривать акциональность как элемент лексического значения глагола, каковы характерологические свойства различных акциональных классов, как классы соотносятся друг с другом, образуют ли они иерархию или формируются полностью независимо друг от друга. Еще в большей степени это относится к теориям, которые сознательно уходят от вендлеровской классификации и выделяют группы естественно-языковых предикатов по другим основаниям, в частности, к фундаментальной классификации предикатов Ю. Д. Апресяна,4 к которой на протяжении исследования мы неоднократно обращаемся.

Есть, однако, то, что объединяет большинство теорий акциональности. Несмотря на многочисленные, в том числе и весьма важные содержательные различия, практически все они атипологичны. Они ничего не говорят о том, различаются ли языки своими акциональными системами. Более того, обычное (часто имплицитное) допущение состоит в том, что исчисление, порождающее вендлеровские классы (или их усовершенствованный вариант), логически универсально и вследствие этого обладает своего рода иммунитетом к межъязыковому варьированию. Ожидается, что в каждом языке все множество предикатов распадается на классы, которые 3. Вендлер выделил для английского языка (возможно, с небольшими модификациями) и что глагол в исследуемом языке имеет такую же акциональную характеристику, как его английский лексический эквивалент. Обнаружение класса, который не предсказывается вендлеровским исчислением, фатально для теории, поскольку тогда от исчисления следует полностью отказаться и построить новое. А отсутствие в некотором языке классов, порождаемых исчислением, требует специального объяснения.

Теоретики, придерживающиеся композиционального подхода к виду и акциональности (X. Веркейл, М. Крифка, К. Пиньон), предлагают формальные теории, в которых наряду со свойствами глаголов принимаются к рассмотрению свойства именных групп и акциональность исчисляется для всей предикации и/или глагольной группы. Композициональный подход предлагает последовательное объяснение того, как взаимодействует информация, заключенная в различных составляющих — глаголах, их актантах, предложных/послеложных сирконстантах, результативных предикациях и т.д. Тем не менее, эмпирическая база композициональных исследований ограничена по большей части германскими, романскими, славянскими языками и финно-угорскими языками. Обнаружив важные различия в аспектуальной и акциональной организации этих языков, приверженцы этого подхода пока не предпринимали широкомасштабного типологического исследования.

Таким образом, актуальность исследования акциональности в типологической перспективе определяется тем, что годы работы по этой проблеме пока мало приблизили семантическую теорию к ответу на важнейший вопрос — как устроен возможный естественный язык с точки зрения структуры и семантики акциональных классов. То, что межъязыковое варьирование в сфере акциональности существует, отмечается в целом ряде работ, в частности, у К. Смит и Л. Юхансона. Тем не менее, практически ничего не известно ни об ограничениях на это варьирование, ни даже о его параметрах. Такое положение вещей мотивирует основные цели и задачи настоящего исследования.

4 Апресян Ю.Д. Фундаментальная классификация предикатов // Апресян Ю.Д. (ред.) Ячыковая картина мира и системная лексикография. М., 2006.

Прежде всего мы стремимся показать, что акционалыюсть представляет собой параметр, которые допускает различные конфигурации в различных языках. Мы последовательно выстраиваем систему понятий, определяющих акциональность на частно-языковом уровне и позволяющих сформулировать межъязыковые обобщения как результат сопоставления частно-языковых акциональных систем.

В работе, далее, предлагается процедура выделения акциональных классов, которая, с одной стороны, позволяет сделать акциональные системы различных языков сопоставимыми, а с другой, эксплицитно и формально фиксирует наблюдающееся варьирование. Создание такой. процедуры требует четкого понимания того, как акциональная семантика соотносится с другими компонентами значения предикации — видовыми и временными значениями, значениями разнообразных деривационных показателей, которые могут быть элементами глагольной основы, значениями, которые привносятся именными актантами глагола и, наконец, лексическим значением самой глагольной основы. Поэтому важной задачей исследования является практическая демаркация всех этих семантических элементов и объяснение того, как акциональность глагола, глагольной труппы и предикации создается и видоизменяется в процессе синтаксической деривации.

Наконец, в работе проводится описание акциональности в нескольких конкретных языках, относящихся к различным генетическим и структурным типам. В частности, подробно обосновывается, что для тех языков, где видовые значения выражаются средствами глагольного словоизменения, анализ акциональности существенно отличается от языков, в которых вид выступает как деривационная категория. Тем не менее, разработанная процедура анализа в обоих случаях должна обеспечивать межъязыковую сопоставимость, и решение этой задачи также предлагается в настоящей работе.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Акциональная интерпретация предложения строится композиционально по мере наращения (морфо)синтаксической структуры — от глагола до полностью развернутой предикации.

2. Акциональные свойства глагола и ближайших доминирующих над ним синтаксических проекций (глагольной группы и группы легкого глагола) недоступны для непосредственного наблюдения. То, что мы наблюдаем, — это глагол в более полной синтаксической конфигурации, в обычном случае — в клаузе. Чтобы объяснить акциональное поведение глагола в составе клаузы, нужны четыре типа информации — о значении видовременных показателей, о семантическом вкладе основных актантов в интерпретацию клаузы, о лексическом значении глагола и о значении деривационных показателей, если они есть.

3. Общая архитектура теории, объясняющей взаимодействие акциональных и аспектуальных компонентов значения клаузы, является двухкомпонентной. Акциональности и грамматическому виду соответствуют две независимые системы теоретических принципов, исходных допущений и единиц анализа.

4. Акциональная классификация проводится без опоры на какие-либо априорные соображения о структуре лексического значения и о семантике грамматических показателей в конкретном языке. Поскольку единственным эмпирически наблюдаемым проявлением акциональности является интерпретация глаголов в комбинации с актантами, деривационными и словоизменительными морфемами в составе полностью развернутых клауз, разбиение на акциональные классы должно опираться именно на наблюдаемое поведение глагольных форм, а не на предполагаемые свойства ненаблюдаемых глагольных лексем.

5. Акциональная классификация проводится по-разному для языков, в которых видовые значения реализуются в рамках глагольного словоизменения, и для языков с деривационным (словообразовательным) видом. В первых классы выделяются исходя из акциональных значений двух основных глагольных словоформ, перфективной и имперфективной. Во вторых объектом классификации выступают акциональные группы — множества лексем, находящихся в отношении морфосинтаксической деривации и различающихся акциональным и видовым значением.

6. Акциональность подвержена межъязыковому варьированию. Вендлеровские акциональные классы представлены в акциональных системах конкретных языков, но диапазон возможностей ими не исчерпывается. Среди акциональных классов, которые регулярно обнаруживаются в языках, но отсутствуют в вендлеровской системе, — инцептивно-стативные, ингрессивно-непредельные, стативно-процессные, мультипликативные и двупредельные классы. Межъязыковое варьирование, однако, ограничено. В акциональных системах выделяется устойчивое ядро, которое универсально или близко к универсальному.

Цели и задачи, сформулированные выше, определяют приемы и методы настоящего исследования как сопоставительные и типологические. Как и в любом типологическом исследовании, развиваемый в настоящей работе подход к акциональности нацелен на выявление параметров межъязыкового варьирования и универсальных ограничений на это варьирование. Материалом исследования (для всех обсуждаемых языков, кроме русского) являются первичные данные об акциональных системах, непосредственно собранные в процессе полевой работы с носителями пяти генетически и ареально независимых языков. Это багвалинский (< андийский, нахско-дагестанский), татарский и карачаево-балкарский (< тюркский, алтайский), марийский (< финно-угорский, уральский) и ненецкий (< самодийский, уральский). Для русского языка широко применяется материал, извлеченный из Национального корпуса русского языка и различных интернет-источников.

Принимая во внимание ограниченность эмпирической базы, мы не претендуем на обобщения о возможном естественном языке. Скорее мы предлагаем углубленное исследование нескольких точек в пространстве типологических возможностей — отдавая себе полный отчет в том, что таких точек может быть существенно больше. Мы, однако, рассчитываем, что разработанный нами метод исследования акциональности, который составляет основной элемент научной новизны работы, может быть распространен на любые глагольные системы.

Теоретическая ценность исследования обусловливается двумя его результатами — построением целостной теории акциональной интерпретации предложения и созданием принципиально нового способа выделения акциональных классов предикатов в естественном языке на эмпирических основаниях. В работе обосновывается, что полная теория акциональности должна состоять по меньшей мере из четырех компонентов — теории лексического представления глагола, которая определяет, какие акциональные характеристики задаются словарно, деривационной теории, которая объясняет, как семантические характеристики деривационных морфем воздействуют на акциональность, теории акциональной композиции, которая выявляет вклад глагольных актантов в интерпретацию семантических характеристик, и теории вида, объясняющей, что происходит с акциональной семантикой предиката при присоединении видовых показателей. Все четыре теоретических компонента подробно обсуждаются в первой части работы, после чего для каждого предлагается теоретико-модельный анализ. Соединение четырех фрагментов этого анализа создает целостную теорию акционального значения.

б

Предложенная теория дополнена эмпирическим исследованием акциональности во второй части работы. Отталкиваясь от вендлеровского разбиения глагольных предикатов на состояния, деятельности, свершения и достижения, мы предлагаем новый подход к выделению акциональных классов. Основа этого подхода — идея о том, что разбиение на классы должно быть независимо от априорных гипотез о структуре глагольного значения, акциональной композиции и семантике видо-временных показателей. Классификация строится на основании поверхностного поведения видо-временных словоформ глагола в языках со словоизменительным видом и групп деривационно связанных глагольных лексем в языках со словоклассифицирующим видом. Предложенная процедура выделяет акциональные классы на эмпирических основаниях, требует минимальной адаптации при переходе от языка к языку и снабжает исследователя сопоставимым межъязыковым материалом. Этот метод извлечения акциональных данных, эксплицитный и простой в использовании, позволяет по-новому увидеть акциональность в естественном языке. Имеется устойчивое акциональное ядро, которое систематически воспроизводится в языках (в него, в частности, входят и вендлеровские классы), и менее стабильная, подверженная варьированию периферия, которую образуют предикаты со сложными акциональными характеристиками. Как представляется, эти результаты в корне меняют устоявшееся теоретическое представление об акциональности как о «логически универсальной», не подверженной межъязыковому варьированию семантической категории.

Практическое значение исследования определяется возможностью использовать предложенный метод акциональной классификации для описания глагольных систем произвольных языков. Этот метод может оказаться полезным в исследованиях по грамматической семантике и теории вида, а также при полевых исследованиях неизученных и малоизученных языков. Кроме того, он может использоваться в теории перевода и практической переводческой деятельности, а также при разработке научных и учебных грамматик малоисследованных языков, в частности, языков народов России. Конкретные результаты исследования, в частности, фрагменты теоретико-модельного анализа предикатного значения может найти применение в системах автоматической обработки текста на естественном языке, системах автоматического реферирования и индексирования, машинного перевода и т. п. Новое описание акциональной системы русского языка возможно инкорпорировать в разнообразные курсы обучения русскому языку как иностранному.

Структура работы. Диссертация состоит из двух частей, заключения, приложения и библиографии. Первая, теоретическая часть, содержит пять глав и заключение. В главе 1 описывается общая архитектура теории акциональности. В главах 2-5 охарактеризованы существующие достижения и наиболее болезненные проблемы в разработке четырех ключевых подтеорий — теории вида, теории акциональной композиции, теории лексического значения и деривационной теории. После обсуждения имеющихся альтернатив в каждой из глав выдвигаются новые эмпирические аргументы в пользу того или того подхода и формулируются новые гипотезы, объясняющие наблюдаемые внутри- и межъязыковые закономерности. В каждой главе содержится фрагмент теоретико-модельного анализа обсуждаемых явлений.

Во второй, эмпирической части исследования, содержащей четыре главы и заключение, предлагается система практических методов и приемов анализа акциональности. В главе 6 предложены общие принципы типологически ориентированного подхода к акциональным значениям. Глава 7 определяет и уточняет процедуру анализа акциональных свойств глаголов в языках, где вид является элементом системы глагольного словоизменения. Здесь же обсуждаются несколько сопутствующих проблем, в частности, проблема акциональной вариативности и

акциональной композиции. В главе 8 предложено углубленное исследование акциональных систем трех генетически и ареально независимых языков — карачаево-балкарского, багвалинского и марийского. В главе 9 на русском материале показано, как распространить разработанную процедуру на языки, в которых вид представляет собой словоклассифицирующую категорию.

В Заключении суммируются основные результаты исследования. Приложение содержит подробное описание глагольных систем трех из исследованных языков. В библиографии представлено более 800 работ российских и зарубежных авторов.

Апробация результатов исследования. По теме диссертации подготовлены 12 статей в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ, более 20 статей в других рецензируемых научных изданиях, 30 статей в прочих научных изданиях, разделы в трех коллективных монографиях. Результаты, полученные в ходе диссертационного исследования, легли в основу монографии. Материалы исследования и некоторые из его основных результатов нашли отражение в курсах «Формальный аппарат лингвистики» и «Современный русский язык. Морфология», которые автор читает студентам отделения теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Описательные обобщения и их теоретический анализ, обоснованные в диссертации, были представлены на следующих российских и мевдународных научных конференциях: XXVI Ежегодная конференция Лингвистического общества Беркли (Стенфордский университет, США, 2000), Конференция по когнитивной типологии (Антверпенский университет, Бельгия, 2000), II международная конференция по контрастивной семантике и прагматике (Кембриджский университет, Великобритания, 2000), X Международный коллоквиум Лингвистического общества кавказоведов (Мюнхенский университет, Германия, 2000), ХХП ежегодная конференция Германского лингвистического общества (Марбургский университет, Германия, 2000), П Зимняя типологическая школа (Москва, 2000), XVIII Морфологический конгресс (Венский университет, Австрия, 2000), IV, V, VI, VIII Международная конференция по формальному описанию славянских языков (Потсдамский и Лейпцигский университеты, 2001, 2003, 2005, 2009), Третья молодежная школа по компьютерной и когнитивной лингвистике (Казань, 2001), конференция «Лингвистические исследования в Европе на рубеже веков» (Левенский университет, Бельгия, 2001), I, V Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2001, 2010), III, IV, V, VII Международные конференции ассоциации лингвистической типологии (Амстердамский, Калифорнийский университеты, университет Кальяри, университет Париж-3, Нидерланды, США, Италия, Франция, 1999, 2001, 2003, 2007), конференция «Перспективы исследования вида» (Утрехтский университет, Нидерланды, 2001), V, VII, VÜI Коллоквиум по виду, времени и модальности «Хронос» (Гронингенский и Антверпенский университеты, университет Париж-8, Нидерланды, Бельгия, Франция,

2002, 2006, 2009), VII, X, ХП конференции «Смысл и денотат» (Констанцкий, Берлинский и Дюссельдорфский университеты, Германия, 2002, 2005, 2007), XIV и XVI Амстердамский коллоквиум по логике, вычислительной математике и языкознанию (Амстердамский университет, Нидерланды, 2003 и 2007), Рабочее совещание по типологии ирреальных категорий (Москва, 2003), Казанская школа-семинар по компьютерной и когнитивной лингвистике (2003,2005, 2006), конференция «Вид русского глагола» (Лейпцигский университет, Германия, 2003), Ломоносовские чтения (Москва, 2003, 2004, 2006, 2008, 2009, 2010), I, II, III, V конференция по формальной алтаистике (Массачусетгский технологический институт, Стамбульский университет, МГУ, Лондонский университет, США, Турция, Россия, Великобритания,

2003, 2004, 2006,2008), Средиземноморская конференция по морфологии (университет Катании, Италия, 2003), XVI Международный симпозиум по теоретической и

прикладной лингвистике (Салоники, Греция, 2003), I, II, ГУ конференции «Перспективны славистики» (Левенский, Регенсбургский, Пражский университет, Бельгия, Германия, Чехия, 2004, 2006, 2009), конференция «Отглагольные имена» (Лилльский университет, Франция, 2004), XIV, XVI, XVII конференция «Формальные подходы к лингвистике славянских языков» (Принстонский университет, Нью-Йоркский госуниверситет в Стоуни-Бруке, Корнельский университет, США, 2005, 2007, 2009), IX международная конференция по прагматике (Рива дель Гарда, Италия, 2005), Международная конференция к 100-летию со дня рождения А.А.Холодовича (Санкт-Петербург, 2006), конференция ТАМ-ТАМ по времени, виду и модальности (Неймегенский университет, Нидерланды, 2006), конференция по аргументной структуре и синтаксической реализации (университет Витории, Испания, 2007), V Коллоквиум по синтаксису и семантике (университет Париж-3, Франция, 2007), Конференция молодых исследователей-типологов (Санкт-Петербург, 2007), конференция «Каузация в грамматической структуре» (университет Париж-4, Франция, 2007), конференция «Кавказские языки» (Лейпцигский университет, Германия, 2007), конференция «Сложные предикаты в иранских языках» (университет Париж-3, Франция, 2008), XVIII международный лингвистический конгресс (Сеульский университет, Корея, 2008), Московская студенческая конференция по лингвистике (Москва, 2008), конференция «Языки 44-го меридиана» (Дюссельдорфский университет, Германия, 2009), IV Международная конференция по иранскому языкознанию (университет Париж-4, Франция, 2009), конференция «Синтаксис и семантика в Москве» (Москва, 2009).

Разработанный автором метод исследования акциональности успешно внедряется в практику типологических и частно-языковых исследований семантики глагольных предикатов. Он применялся для типологически ориентированных описаний акциональных систем в целом ряде генетически и ареально независимых языков — литовском (Аркадьев 2009а), калмыцком (Овсянникова 2009), адыгейском (Аркадьев 20096), алтайском (Пазельская, Рыбинцева 2009).5

Содержание работы

Во Введении обсуждаются основные понятия, связанные с акциональностью в естественном языке, намечаются цели и задачи работы, обосновывается ее актуальность, теоретическая ценность и практическая значимость.

Часть I «Глагол и проблема непрямого доступа» имеет теоретический характер. В ней перечисляются достижения современных теорий акциональности, обсуждаются сопутствующие проблемы, выдвигаются гипотезы о различных компонентах семантики глагольных предикатов и разрабатывается их теоретико-модельная реализация. <.

В главе 1 «Носители акциональных значений» намечается общая архитектура теории, описывающей и объясняющей акциональные характеристики различных компонентов предикации — глагола как лексической единицы, глагольной группы и клаузы. Мы принимаем допущение, что акциональная интерпретация предложения строится композиционально по мере наращения (морфо)синтаксической структуры. Построение начинается с минимального носителя акционального значения — с глагольной основы. Затем добавляется информация, которая содержится в

5 Аркадьев П.М. Теория акциональности и литовский глагол // Балто-славянские исследования. М., 2009. Вып. Х\ТП. С: 72-94. Овсянникова М.А. Акциональные классы глаголов калмыцкого языка // Acta lingüistica Petropolitana — Труды института лингвистических исследований РАН. СПб. 2009. Т. 5. 4.2. Исследования по грамматике калмыцкого языка. С. 94-123. Аркадьев П.М. Глагольная акшганалыюсгь // ТестелецЯГ., Аркадьев ИМ., Летучий А.Б., Сумбатова Н.Р. (ред.) Аспекты полисинтегизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М„ 2009. С. 201-261. Пазельская А.Г., Рыбинцева Н.В. Акциональные классы глаголов и смежные вопросы // С. Г. Татевосов (ред.) Тубапарские этюды. М.: ИМЛИ РАН, 2009. С. 54-77.

деривационных морфемах. Далее создается глагольная группа; в этот момент в игру вступает внутренний аргумент глагола и его семантические характеристики. Затем возникает группа легкого глагола, в которой представлен внешний аргумент. После этого значение группы легкого глагола соединяется со значением словоизменительных видовременных морфем и образуется предложение, в котором мы наблюдаем определенное акциональное значение.

Это означает, что полная теория акциональности должна состоять по меньшей мере из четырех компонентов;

> теории лексического представления глагола, которая определяет, какие акциональные характеристики должны задаваться словарно;

> деривационной теории, которая отвечает за семантические характеристики деривационных морфем и объясняет, как они воздействуют на акциональностъ;

> теории акциональной композиции, которая принимает к рассмотрению семантические характеристики актантов глагола и выявляет их вклад в акциональную интерпретацию;

> теории вида, которая объясняет, что происходит с акциональным значением при присоединении видовых показателей.

В главах 2-4 кратко охарактеризованы существующие достижения и проблемы в разработке каждой из этих теорий и предлагаются некоторые теоретические решения, проясняющие роль различных компонентов морфосинтаксической структуры в акциональной интерпретации.

Глава 2 посвящена обсуждению двух основополагающих проблем, которые возникают перед теорией вида, — проблемы того, как собственно видовой компонент семантики предложения соотносится с акциональным, и проблемы выделения частных видовых значений и их систематизации.

Существующие теории вида распадаются на два класса — однокомпонентные и двухкомпонентные. Первые исходят из того, что вид и акциональность содержательно идентичны и должны описываться и объясняться с помощью одного и того же набора понятий и единиц анализа. Вторые проводят между видом и акциональностью последовательное различие. В однокомпонентных теориях значения, выражаемые глаголом со своими актантами и словоизменительной морфологией, — это значения одной природы, и видовременные морфемы могут изменять акциональное значение предиката, с которым соединяются. В двухкомпонентных теориях формирование акционального значения, которое характеризует тип описываемой ситуации, завершается после соединения предиката со своими индивидными аргументами, и словоизменительная морфология не может его менять - она может лишь разместить ситуацию во времени и задать определенную перспективу ее рассмотрения. Мы показываем, что однокомпонентный подход сталкивается с целым рядом трудноразрешимых проблем, и это предопределяет выбор двухкомпонентной идеологии как приемлемой теоретической альтернативы.

Вторая важнейшая проблема для любой теории вида — выделение частных видовых значений. Известно два пути ее решения. Один из них — априорный: исследователь строит исчисление возможных видовых значений, опираясь на «логически универсальные» семантические признаки и «логически возможные» значения этих признаков. Затем частно-языковые выражения, глагольные формы и грамматические морфемы, характеризуются в терминах этих значений. Одно из наиболее известных достижений на этом пути — система видовых категорий,

разработанная И.А. Мельчуком.6 Другой путь — эмпирический: возможные в естественном языке видовые значения являются не отправным пунктом, а результатом исследования; частно-языковые, формы и показатели, соответственно, выступают источником информации об устройстве системы универсальных значений. Единственным известным нам успешным примером осуществления такой исследовательской программы является работа Э. Даля.7 Сравнив априорную и эмпирическую стратегии выделения частных видовых значений на примере теоретических систем, разработанных И.А. Мельчуком и Э. Далем, мы показываем, что вторая обладает серьезными преимуществами перед первой.

Опираясь на результаты Э. Даля, мы отобрали и охарактеризовали пять основных видовых значений, которые систематически выражаются грамматическими средствами в языках мира, — перфективное, прогрессивное, перфектное, экспериенциальное и хабитуальное.

Эти значения внутренне неоднородны. Первые четыре отличаются от последнего эпизодичностью — они описываю единичную частную ситуацию, эпизод существования ее участников — Володя строит дом, Вода замерзла, Эту книгу Володя уже читал и т.д. Хабитуальное значение вводит в рассмотрение не эпизод, частный случай, а обобщение; это утверждение, характеризующее участника ситуации: Володя знает английский язык, Володя курил (т.е. был курильщиком), Володя каждый год будет ездить в морской круиз.8

Система видовых значений представлена на схеме 1.

Видовые значения

Опираясь на анализ видовых значений В. Кляйна,9 принятый во многих работах по аспектуальности, мы определяем видовые значения с использованием понятий фокусного времени и времени ситуации. Время ситуации— это временной интервал от левой временной границы ситуации до правой временной границы. Фокусное время — это время, о котором делается утверждение в предложении. Прогрессивное и перфективное значения различаются с точки зрения того, как первое соотносится со вторым.

Перфективное значение имеет место, если фокусное время заключает в себе интервал, занимаемый описываемой ситуацией, как показано на схеме 2. Фокусное время [Г], {г], о котором идет речь в предложении, включает в себя левую границу ситуации ^1), ее развитие и правую границу (12). Ситуация, таким образом, вводится в рассмотрение как единое целое: в содержание сообщения включается информация о тех точках на временной оси, между которыми она прошла путь от начала до завершения.

Прогрессивное значение — это когда фокусный интервал является подынтервалом времени ситуации. Согласно схеме 3, прогрессивное значение предполагает, что ситуация занимает в актуальном мире определенный промежуток

6 Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Том II. Часть 2. Морфологические значения. М.— Вена. 1998.

7 Dahl 6. Tense and Aspect Systems. Oxford: Blackwell, 1985.

! Cm. Carlson G., Pelletier F.J. (eds.) The generic book. Chicago, London: University of Chicago Press, 1995.

' См. в первую очередь Klein W. Time in language. New York: Routledge, 1994.

времени [11, 12]. Однако в предложении сообщается о меньшем промежутке , а информация о реальных границах ситуации ^ и 12 в содержание сообщения не включается.

А 6

Схема 2. Перфективное значение Схема 3. Прогрессивное значение

Экспериенциальное значение имеет место, если в предложении спрашивается, сообщается или отрицается, что описываемая ситуация имела место хотя бы однажды на протяжении временного интервала, правой границей которого является момент речи, а левой — некоторый момент времени в прошлом. Соотношение времени ситуации и фокусного времени представлено на схеме 4. Экспериенциальное предложение, согласно этой схеме, содержит в себе утверждение о фокусном временном интервале, простирающемся от некоторого момента в прошлом до момента речи 1о, и внутри этого интервала размещается время ситуации. Время ситуации представляет собой локализованный в прошлом временной интервал, в течение которого ситуация имеет место — один или более раз. То, что фокусный интервал включает в себя время ситуации, сближает экспериенциальное значение с перфективным. Важнейшее отличие — локализация правой границы фокусного интервала: у экспериенциального значения она совпадает с моментом речи. Такое совпадение отражает идею о том, что экспериенциальное значение предполагает «взгляд» на описываемую ситуацию с позиции координат речевого акта.

f2 = to

ti t2 Схема 4. Экспериенциальное значение

конечный подынтервал фокусного времени {= «расширенное сейчас») f, .....______f2=

Схема 5. Собственно перфектное значение в комбинации с прогрессивным

Собственно перфектное значение, или перфект результата, характеризуется тем, что описываемая ситуация имеет место в прошлом, а ее итоговое состояние тем или иньм образом релевантно для ситуации коммуникации. Наибольшую популярность среди теорий перфекта имеет, по-видимому, анализ в терминах «расширенного сейчас» (extended now).10 Общая идея анализа для языков, в которых, как в английском, перфектное значение накладывается поверх прогрессивного и перфективного, а не образует с ними взаимоисключающие возможности, показана на схеме 5 для комбинации перфектного значения с прогрессивным. Предложения типа I have been waiting for you 'Я тебя ждал' сообщают, что описываемая ситуация имеет место начиная с некоторого момента в прошлом и до момента речи. Они содержат в себе грамматический показатель прогрессива, а. значит, информацию о том, что фокусное время является подынтервалом времени ситуации. Перфект, который накладывается поверх прогрессива, извлекает из фокусного времени конечный подынтервал и требует, чтобы его правой границей был момент речи. Этот подынтервал представляет собой

10 См. обзорную статью Alexiadou A, Rathert М„ von Stechow A. Introduction: the modules of Perfect constructions // Rathert M., Alexiadou A., von Stechow A. (eds.) Perfect Explorations. Berlin: Mouton de Gruyter, 2003.

«расширенное сейчас» в том смысле, что в содержание сообщения включается информация о положении дел не только в момент речи, но и в течение интервала в прошлом, непосредственно предшествующего этому моменту. Аналогично можно охарактеризовать и комбинацию перфектного и перфективного значений.

Хябитуальные предложения характеризуют участника ситуации: они не содержат информации о конкретной ситуации, имеющей однозначную пространственную и временную локализацию, а представляют собой обобщающие утверждения. Обобщения извлекаются из множества единичных ситуаций: если известно, например, что ситуация 'Володя курит' регулярно воспроизводится на неограниченном временном интервале, говорящий имеет все основания заключить, что хабитуальное предложение Володя курит истинно. Каждая единичная ситуация при этом может бьгть описана этим же глаголом в одном из эпизодических значений, охарактеризованных выше.

Далее в главе 2 сформулирован фрагмент теоретико-модельного анализа видовых значений, опирающийся на предложенные В. Кляйном понятия фокусного времени и времени ситуации.

Завершает главу обсуждение основной эмпирической проблемы, возникающей при описании взаимодействия вида и акциональности — проблемы акциональной вариативности. Эта проблема состоит в том, что различные видовременные формы глагола систематически проявляют акциональные различия: в целом ряде языков мы обнаруживаем глаголы, перфективные формы которых описывают, например, достижение нового состояния, а имперфективные — само это состояние.

В главе 3 «Теория акциональной композиции» обсуждается вклад неглагольных компонентов клаузы в акциональную интерпретацию. Таких компонентов несколько, и самый важный из них — внутренний аргумент предиката. В языках существуют глаголы, которые могут возглавлять либо предельную, либо непредельную глагольную группу в зависимости от того, каким свойствами обладает этот аргумент. Например, предложение John wrote a letter in an hour || *for an hour 'Джон написал письмо за час || *час' допускает только предельную интерпретацию; прямое дополнение в нем — именная группа с исчисляемым существительным в единственном числе. Предложение John -wrote letters for an hour || *in an hour 'Джон писал письма час || *за час' с той же самой формой того же самого глагола, но с прямым дополнением в виде неопределенной ИГ во множественном числе, непредельно.

С этим наблюдением связана главная онтологическая гипотеза, которая обсуждается в главе 3: именные предикаты, обозначающие индивиды, и глагольные предикаты, обозначающие события, устроены похоже. Именно поэтому свойства одних могут воздействовать на свойства других. В главе 3 подробно охарактеризована мереологическая теория М. Крифки, объясняющая, как осуществляется такое воздействие." Любые предикаты, как именные, так и глагольные, характеризуются в терминах кумулятивности и квантованности. Кумулятивность — это свойство предиката, состоящее в том, что если две сущности входят в его экстенсионал, то входит и их мереологическая сумма. Предикат, обозначаемый существительным вода, например, кумулятивен: сумма двух порций воды — это вода. Аналогично, существительное во множественном числе яблоки обозначает кумулятивный предикат: если соединить две совокупности, каждую из которых можно назвать словом яблоки, получившуюся совокупность можно будет назвать этим же словом. Напротив, предикаты типа яблоко или пять яблок (в той степени, в которой пять яблок можно

11 См., например, Krifka M. Thematic relations as links between nominal reference and temporal constitution // Sag I., Szabolsci A. Lexical matters. Stanford: CSLI, 1992.

рассматривать как предикат) не являются кумулятивными. Если мы возьмем объект, обозначаемый выражением пять яблок, и еще один такой же объект, то их сумму нельзя будет описать как пять яблок\ подходящий для этого предикат — десять яблок.

Квантованность — другое свойство: никакая собственная часть элемента экстенсионала квантованного предиката сама не является элементом экстенсионала. Например, предикат, обозначаемый существительным яблоко, квантован, поскольку никакая часть объекта, который называется словом яблоко, не входит в означаемое яблоко. Предикат вода, напротив, не является квантованным: порция воды, отделенная от большей порции воды, не перестает быть водой.

Коррелятами квантованности и кумулятивности в глагольной сфере выступают предельность и непредельности. Например, непредельный предикат гулять является кумулятивным и неквантованным, а предикат написать письмо, напротив,— некумулятивным и квантованным. Если некоторое событие е, продолжавшееся с 8.30 до 9.00, можно описать с помощью гулять, и это же верно для другого события е\ длившегося с 9.00 до 10.00, то сумма этих двух событий ефе', которая занимает интервал с 8.30 до 10.00,— это событие, для описания которого тоже подходит предикат гулять. Точно так же, любая часть события е, например, та, которая имела место с 8.40 до 8.45, тоже описывается предикатом гулять. Напротив, два события написать письмо в сумме не образуют события написать письмо, а образуют событие написать письмо дважды или написать два письма. Кроме того, никакая часть события написать письмо не является событием написать письмо.

Еще одно важнейшее свойство — инкрементальность — характеризует отношения между индивидами и событиями. Инкрементальность — это одно-однозначное соответствие между частями индивида и частями соответствующего ему события. Если отношение между индивидами и событиями инкрементально, то свойства именного предиката, элементы которого входят в отношение, определяют свойства соответствующего событийного предиката. Кумулятивные именные предикаты создают кумулятивные (= непредельные) событийные, а квантованные именные — квантованные (= предельные) событийные. Если отношение между индивидом и событием, в котором он участвует, не является инкрементальным, кумулятивность / квантованность именных аргументов не имеет последствий для предельности. Так мереологическая теория объясняет механизм взаимодействия референциальных свойств аргументов предиката с его предельностью.

Еще одно существенное наблюдение, которые сделано в главе 3: инкрементальное отношение возникает не только между событиями и их индивидными участниками, но и между событиями и траекториями перемещения участников, или путями, а также между событиями и степенями изменения параметрического свойства. Свойства путей и степеней изменения также оказывают воздействие на предельность. Общая идея анализа, которую можно предложить для этих случаев, близка к той, которая успешно работает для инкрементального индивидного аргумента.

Последний, типологический результат главы состоит в том, что языки распадаются на группы с точки зрения того, как в них организовано взаимодействие событийной и несобытийной референции и как неглагольные компоненты клаузы влияют на предельность. Наиболее известные и теоретически проработанные случаи зафиксированы для языков типа английского: обобщения и анализ, в частности, мереологической теории, предназначены именно для таких языков. Языки типа русского принадлежат к другой группе: в них не аргумент определяет предельность событийного предиката, а наоборот предельность ограничивает интерпретацию аргумента. В предложениях Вася написал письмо {за два часа || *два часа} и Вася написал письма {за два часа 11 *два часа} глагол совершенного вида написал остается предельным независимо от того, какие именные группы выступают в качестве прямого

дополнения. Кроме того, интерпретация прямого дополнения определенным образом ограничена. ИГ письма в написал письма понимается таким образом, что в рассмотрение заранее введено определенное множество писем, и утверждается, что все они задействованы в описываемой ситуации. Другая из возможных интерпретаций — 'неопределенная совокупность писем' — для прямого дополнения недоступна. Ясно, что никакая собственная часть суммы всех писем, которые введены в рассмотрение в данном отрезке дискурса, не является суммой всех писем. Иными словами, в позиции прямого дополнения при глаголе совершенного вида обязательна квантованная именная группа и невозможна именная группа, содержащая в своем означаемом кумулятивный предикат.

Таким образом, основной параметр межъязыкового варьирования в сфере акциональной композиции состоит в следующем. В одних языках, таких, как английский, жестко фиксируется (например, с помощью артиклей) интерпретация именной группы, и от нее зависит, предельную или непредельную интерпретацию будет иметь глагольная группа. В других языках, например, в русском, заранее известно, что будет ли глагольная группа предельной. Если будет, у инкрементального аргумента не остается другого выхода, кроме как быть квантованным.

Основной теоретический результат главы 3 — теоретико-модельный анализ фрагмента акциональной композиции для языков типа английского, который делает наглядными основные идеи мереологической теории. Завершается глава обзором проблем, которые до настоящего времени не получили в теории удовлетворительного решения и которые тем самым оказываются существенными для развития сюжета предлагаемого исследования.

Результаты главы 4 «Теория лексического представления», в которой обсуждаются подходы к анализу структуры лексического значения глагольных предикатов, довольно разнообразны. В начале главы отмечается важнейших сдвиг в понимании природы акциональности, совершившийся в 70-е годы: она перестала рассматриваться как нечто отдельное от лексического значения глагола и превратилась, более того, в его структурообразующее начало. Мы подробно разобрали теорию Д. Даути,12 которой современное понимание лексического значения глагольных предикатов обязано несколькими ключевыми идеями. Во-первых, это сама идея, что все предикатное значение строится вокруг акциональной структуры. Во-вторых, это идея о том, как устроена такая структура. Она создается из очень ограниченного репертуара семантических операторов, do, cause и become, и конфигурации этих операторов характеризуют целые классы предикатов — состояния, деятельности, свершения и достижения. В-третьих, это идея о предикатной декомпозиции предикатов класса свершений. Наконец, в-четвертых, это идея увязать акциональные и актантные свойства предиката: семантическое представление не только задает акциональную структуру, но и фиксирует состав аргументов.

Обсудив анализ Д. Даути для четырех вендлеровских классов, мы обращаемся к трем современным теориям значения, которые, несмотря на огромные различия, обнаруживают важнейшие содержательные сходства и друг с другом, и с теорией Д. Даути. Это теории Б. Левин и М. Раппапорт Ховав, Е.В. Падучевой и Дж. Рэмченд.13

У Б. Левин и М. Раппапорт Ховав мы отмечаем важнейшую идею о том, что у разных предикатов лексически фиксированы разные компоненты смысла: одни

12 Dowty D. R. Word Meaning and Montague Grammar. Dordrecht: Reidel, 1979.

13 Rappaport Hovav M„ Levin B. Building verb meanings // ButtM., GeuderW. (eds.) The projection of arguments: lexical and compositional factors. Stanford: CSL1 Publications, 1998; Падучева ЕВ. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004; Ramchand G. Verb Meaning and the Lexicon: A First Phase Syntax. Cambridge: Cambridge University Press, 2008.

запечатлевают в лексическом значении дескриптивные свойства деятельности, другие -— свойства результирующего состояния. Е. В. Падучева предлагает трехкомпонентную декомпозицию предиката, отсутствующую как у Б. Левин и М. Раппапорт Ховав, так и у самого Д. Даути. Именно эта особенность сближает Е. В. Падучеву с Дж. Рэмченд, которая, кроме того, предлагает невиданный со времен генеративной семантики ход: рассматривать глагольные предикаты исключительно как продукт синтаксической деривации.

Обсудив внутреннюю логику и аналитические приемы каждой из теорий, мы выбрали один из классов предикатов — класс свершений ■— и подвергли его углубленному исследованию. В частности, мы рассмотрели несколько параметров, по которым варьируют возможные способы анализа таких предикатов. Это прежде всего количество и состав (под)событийных компонентов, тип отношения, связывающего эти компоненты, спецификация дескриптивных свойств у каждого из компонентов и распределение актантов глагола между элементами его семантического представления. Рассмотрев данные, которые можно получить, комбинируя предикаты класса свершений с такими операторами, как отрицание и наречия типа 'почти' и 'опять', мы обнаружили, что трехкомпонентная декомпозиция (деятельность — процесс — результирующее состояние) имеет определенные преимущества перед двухкомпонентной (деятельность — результирующее состояние).

Наконец, опираясь на теорию синтаксиса первой фазы Дж.Рэмченд, а также на идеи, сформулированные в ЬуиЙсоуа, Та1етоБ0У 2009, мы предложили еще один фрагмент теоретико-модельного анализа, в котором глагольные предикаты получают последовательно декомпозициональное представление. Дескриптивные свойства подсобытий получают синтаксическую репрезентацию, независимую от отаошений между ними. Мы предложили систему из трех таких отношений — отношения общей каузации, отношения непосредственной каузации и инкрементального отношения на событиях. Эта система делает обширные и достаточно точные предсказания о семантике как отдельных глагольных предикатов, так и целых предикатных классов.

Основная цель главы 5 «Деривационная теория» — инкорпорировать в теорию акциональности разнообразный материал, который дает нам деривационная морфология. Мы начали главу с аргументов в пользу того, что любые глагольные предикаты, содержащие продуктивные деривационные морфемы, нуждаются в морфологической и семантической декомпозиции. Анализ, в котором комбинация глагольной основы с деривационным показателем рассматривается как атомарное целое, существенно прош рывает в эмпирической адекватности анализу, выявляющему семантический вклад того и другого.

Мы предположили, что основополагающая функция глагольной деривационной морфологии, релевантной для теории акциональности, — это разнообразные операции над событийной структурой. Три наиболее типичные функции глагольной деривационной морфологии такого типа суть

> изменение состава подсобытий, описываемых событийным предикатом,

> изменение количественных характеристик событийного предиката,

> изменение фазовых характеристик событийного предиката.

Самая важная из них — это добавление подсобытий. В главе 5 основное внимание уделяется именно деривациям, усложняющим событийную структуру путем введения в нее либо подсобытия деятельности, либо результирующего подсобытия.

Первая операция известна как каузативизация. Традиционно каузативизация понимается как повышающая акгантная деривация, то есть как операция над актантной

14 Lyutikova Е„ Tatevosov S. Causativization and event structure. Ms., Moscow State University.

структурой, увеличивающая количество семантических и синтаксических актантов. Однако в главе 5 приводится несколько важных эмпирических свидетельств, показывающих, что каузативная деривация — это не только и не столько добавление нового участника ситуации, сколько появление в событийной структуре нового подсобытия. Какую бы событийную структуру ни имел исходный предикат, у каузатива будет на одно подсобытие больше. Тем самым исходный глагол и образованный от него каузатив — это разные событийные предикаты с разным экстенсионалом.

Операцию добавления результирующего подсобытия мы рассмотрели на русском материале. В. частности, мы установили, что функция широкого класса глагольных префиксов —• это внедрение в событийную структуру результирующего состояния. Именно этим морфологически простые («имперфективные») основы типа nuca- отличаются от префигированных («перфективных») основ типа написа-. Писа-обладает структурой деятельностей, а написа- — структурой свершений и, соответственно, они характеризуются полным набором свойств, которыми в принципе могут обладать предикаты этих классов.

Мы рассмотрели три группы явлений, подтверждающих это ожидание. Во-первых, если в событийной структуре имеется в качестве самостоятельного компонента результирующее состояние, то в некоторых семантико-синтаксических конфигурациях оно должно иметь поверхностные проявления. В такой конфигурации свершения, обладающие результирующим состоянием, и деятельности, его лишенные, ведут себя по-разному. Во-вторых, событийная структура дает о себе знать, когда речь вдет о синтаксической обязательности прямого дополнения. Для большинства деятельностей оно факультативно, для свершений обязательно. И вновь мы обнаруживаем, что глаголы типа написать ведут себя как свершения, а писать — как деятельности. В-третьих, семантическая неэлементарность структуры свершений проявляется в том, что некоторые операторы мохуг включать в свою сферу действия одни компоненты этой структуры отдельно от других. Мы рассмотрели три оператора — отрицание, почти и опять. Картина, которую позволяют увидеть эти операторы, воспроизводится совершенно систематически. Всякий раз, когда перед нами глагол типа написать, возможно, что в сферу действия оператора входит только результирующее состояние, но не деятельность. Для глаголов типа писать такое невозможно: сфера действия с необходимостью включает всю ситуацию целиком. Таким образом, целый ряд независимых фактов подтверждает гипотезу о событийной структуре приставочных и бесприставочньк глаголов типа писать и написать. Если это верно, то преобладающий в традиционной аспектологии взгляд на приставочную перфективацию как на операцию с грамматическим видом par excellence должен быть существенно скорректирован.

Далее в главе 5 кратко намечаются возможные пути анализа деривационных показателей, отображающих множества единичных событий в множества, составленные из их сумм. (Деривационные морфемы такого типа известны как показатели глагольной множественности.) Кроме того, на примере инхоативных показателей разбираются возможные варианты анализа фазовой модификации.

Теоретико-модельный фрагмент, предложенный в этой главе, состоит из двух частей. Во-первых, здесь предлагается анализ каузативов, опирающийся на такую архитектуру глагольной группы, в которой отношения между подсобытиями получают независимую репрезентацию. Эта архитектура дает нам серьезные преимущества при объяснении того, при каких обстоятельствах каузативы обозначают непосредственную каузацию, а при каких допускают также опосредованную. Во-вторых, сформулирован анализ результативных префиксов в русском языке как операторов над событийной структурой, добавляющих к ней результирующее состояние. Отметив, что

композициональный анализ префиксации сталкивается с серьезной проблемой (в комбинации с любой основой префикс обозначает конкретное состояние, хотя дескриптивные свойства этого состояния не могут быть частью его семантики), мы показали, что параметризованные выбирающие функции открывают многообещающие возможности ее решения.

Наконец, мы суммировали основные затруднения, с которыми сталкиваются теории лексического значения и теории, объясняющие вклад в интерпретацию деривационных показателей. Ни те ни другие не предсказывают однозначно акциональные характеристики глагольного предиката. Хотя отправной точкой для теорий лексического значения послужили, начиная с Д. Даути, именно вендлеровские акциональные/аспектуальные классы, ближе к концу пути лексическая/деривационная и акциональная семантика обособились достаточно, чтобы утратить взаимнооднозначное соответствие.

Завершая первую часть исследования, мы отметили важность так называемой проблемы непрямого доступа для построения полной теории акциональности. Акциональные свойства глагола и ближайших доминирующих над ним синтаксических проекций (глагольной группы и группы легкого глагола) недоступны для непосредственного наблюдения. То, что мы наблюдаем, — это глагол в более полной синтаксической конфигурации, в обычном случае — в клаузе. Чтобы увидеть, какова в точности семантика одного из компонентов клаузы, надо знать, какова семантика остальных, но единственный доступный непосредственному наблюдению семантический объект — это общая сумма всех компонентов.

Преодолению эти проблемы посвящена вторая, эмпирическая часть работы, в которой предлагается новая межъязыковая процедура акциональной классификации, позволяющая работать с акциональностью, не опираясь на априорные гипотезы об устройстве лексического представления, событийной структуры, акциональной композиции и так далее. Мы отказываемся от идеи, что вендлеровская классификация универсальна, и выделяем акциональные классы в исследуемом языке по независимым основаниям, причем так, чтобы обобщения о конкретных языках были сопоставимы и позволяли выявить и объяснить межъязыковые закономерности.

В главе 6 «Акциональная классификация и акциональные значения» сформулированы общие принципы акциональной классификации и выделены пять акциональных значений, которые далее используются при ее проведении. Акциональная классификация в нашем понимании — это разбиение множества объектов классификации на классы, которое производится применением универсальных акциональных критериев.

Основная идея, лежащая в основе предлагаемого метода: если единственный доступный для непосредственного наблюдения объект — это глагол, представленный какой-то видовременной словоформой в окружении аргументов и со всей своей деривационной морфологией, мы должны работать именно с этим объектом. На этапе акциональной классификации мы исповедуем полный агностицизм касательно лексического представления глагола— мы не знаем, как оно устроено, и не интересуемся этим. Мы также исповедуем агностицизм по поводу того, воздействуют ли видовременные показатели на акциональные характеристики глагола, к которому применяются, и не интересуемся этим. Мы договариваемся о том, как зафиксировать и проследить эффекты акциональной композиции и тем самым выносим за скобки их при построении классификации. И главное: акциональная классификация опирается не на свойства ненаблюдаемых лексем, а на свойства наблюдаемых глагольных форм.

Определение акциональности на частно-языковом уровне представлено в (5):

(5) Акционалыгость (в данном языке)— это разбиение множества объектов классификации на непересекающиеся акциональные классы, которое задается множеством универсальных акциональных критериев (далее — АК-множество).

Носители акциональных значений весьма разнообразны. Чтобы определение (5) учитывало разные возможности, в нем использовано нейтральное понятие "объекг классификации", которое в частных классификациях подлежит уточнению. В частности, так называемые языки со словоизменительным видом и языки с деривационным (словоклассифицирукнцим) видом различаются тем, что предполагают разные объекты классификации — в первом случае это глагольные лексемы, а во втором — группы лексем.

Никаких априорных ограничений на то, как может быть устроено АК-множество, по-видимому, нет. Единственное очевидное требование состоит в том, чтобы критерии не задавались на частно-языковых основаниях и были осмысленно применимы к материалу любого языка. Вводя критерии, мы исходим из того, что каждый из них представляет собой приписывание акционального значения из закрытого множества. Список значений, использованных в настоящем исследовании, состоит из пяти единиц: состояние, (единичный) процесс, вхождение в состояние, вхождение в процесс и мультипликативный процесс.

Первое из значений — состояние. Как отмечают исследователи акциональности (3. Вендлер, Б. Комри, Д. Даути, С. Дик, Т.В. Булыгина, О.Н. Селиверстова, Е.В. Падучева, Ю.П. Князев), состояние — это ситуация, которая не претерпевает изменений с течением времени, не предполагает качественно различных временных фаз и не требует постоянного притока энергии для своего продолжения. Теоретико-модельные семантисты, работающие в парадигме темпоральной семантики (Б. Парти, М. Беннет, Д. Даути, А. фон Штехов), отмечают, что предложения, описывающие состояния, обладают свойством подынтервала: всякий раз, когда они истинны на временном интервале I, они истинны и на любом подынтервале I. Приверженцы семантики событий (Т. Парсонс, М. Крифка, X. Филип, С. Ротстин) указывают, что предикаты, обозначающие состояния, обладают свойствами кумулятивности и подразделимости. Действительно, если ситуация е, продолжавшаяся в течение 2008 года, описывается с помощью предиката любить суши, и это же верно для ситуации е' длившейся в течение 2009 года, то сумма этих ситуаций е ® е' которая занимает временной интервал с начала 2008 до конца 2009 года, — это тоже ситуация, для описания которой подходит предикат любить суши. Точно так же, любая собственная часть ситуации е, например, та, которая имела место с июня по август 2008 года, также описывается предикатом любить суши.

В аспектологической литературе (Ю.Д. Апресян, Т.В. Булыгина, Е.В. Падучева, О.Н. Селиверстова, Ю.П. Князев) существует традиция проводить дальнейшие разграничения среди стативных предикатов. Например, Ю.П. Князев15 вводит трехчленное противопоставление постоянных (Село стоит на высокой горе), устойчивых (Володя знает английский язык) и временных (.Володя находится в Нью-Йорке) свойств. Ю.Д. Апресян предлагает еще более дробное разделение: в его фундаментальной классификации разновидности состояния составляют едва ли не половину из 15 главных классов: собственно состояния (знать), локализации [находиться), свойства (виться (о волосах)), способности (владеть шпагой), параметры {вмещать), существования (существовать), отношения (содержать).

Есть, однако, ощущение, что в интерпретации некоторого состояния как постоянного, устойчивого или временного знания о мире играют значительно большую

15 Князев Ю.П. Грамматическая семантика. Русский язык в типологической перспективе. М., 2007.

роль, чем собственно семантика языковых выражений типа находиться в Нью-Йорке, знать английский язык или стоять на высокой горе. В мире, который минимально отличается от нашего тем, что населенные пункты иногда меняют свое местоположение, Село стоит на высокой горе описывает не постоянное, а лишь устойчивое свойство. Устойчивость свойства также не выглядит чем-то заданным раз и навсегда. Свойство знать дифференциальное исчисление менее устойчиво, чем знать таблицу умножения, а знать программу завтрашнего концерта, по-видимому, и вовсе является временным. Встречая все новые и новые примеры такого рода, мы не можем не предположить, что «устойчивость», «неизменность», «постоянство» и другие аналогичные понятия, фигурирующие в определениях подклассов состояний, в большей степени характеризуют экстралингвистические представления об устройстве мира, чем значение предикатов, обозначающих эти состояния. Сами по себе стативные предикаты (или во всяком случае, очень значительная их часть) не специфицированы по параметру устойчивости и постоянства: этот параметр фиксируется, лишь когда мы соединяем семантику предиката с более широким экстралингвистическим контекстом. Это главная причина, по которой при проведении межъязыковой акциональной классификации мы отказываемся от выделения разнообразных подтипов значения СОСТОЯНИЕ.

Важнейший вопрос — чем отличаются состояния и динамические непредельные ситуации, вендлеровские states и activities, и как можно сформулировать разумные правила приписывания акциональных значений СОСТОЯНИЕ и ПРОЦЕСС.

С интуитивной точки зрения процесс, в отличие от состояния, представляет собой ситуацию динамическую, предполагает изменения во времени и, по удачному наблюдению Б. Комри, требует притока энергии для своего осуществления. Более строго разграничить ПРОЦЕССЫ и СОСТОЯНИЯ, однако, довольно трудно. Прежде всего, ПРОЦЕССЫ, как и СОСТОЯНИЯ, кумулятивны: если е — это гулял и е'— гулял, то и про е ® е' можно сказать то же самое. Процессы, однако, регулярно отличаются от состояний отсутствием строгой подразделимости, Имея дело с состоянием любить суши или находиться в Нью-Йорке, мы можем взять сколь угодно малую его часть, и все равно это будет состояние любить суши или находиться в Нью-Йорке. Иначе обстоит дело с процессом ходить: если взять отрезок ситуации длиной в один шаг или еще меньший, обнаружится, что он уже не входит в означаемое ходить. В этом смысле ходить не является строго подразделимым: процесс нельзя дробить на части до бесконечности; рано или поздно мы дойдем до минимального, элементарного кванта процесса.

Отсутствие строгой подразделимости, однако, не может служить единственным критерием демаркации состояний и процессов. Существуют ситуации, которые строго подразделимы, не будучи состояниями. Среди часто упоминаемых глаголов, описывающих ситуации этого типа, — глаголы неагентивного перемещения в пространстве и изменения свойства, как, например, двигаться и краснеть в русском языке. Эти глаголы характеризуются тем, что выделение минимальной части описываемой ситуации невозможно практически так же, как для состояний. Свойства строгой подразделимости в этом случае недостаточно: требуется сделать эксплицитным интуитивное ощущение, что при осуществлении процессов нечто меняется, а при осуществлении состояний нет.

Следуя идеям Б.Тэйлора,16 мы предлагаем придать понятию изменения следующий смысл: чтобы понять, меняется что-то или нет, недостаточно рассмотреть единственный момент времени. Если мы возьмем мгновенный временной срез движения, например, вырежем кадр из кинопленки, на которой заснят бег, собственно движения мы не. увидим— все предметы будут покоиться (именно это соображение

l6TaylorB. Tense and Continuity //Linguistics and philosophy. Vol. l.№3,1977.

лежит в основе парадокса, известного как «Стрела Зенона»), Чтобы оценить, имеются ли какие-либо изменения, требуется по меньшей мере сравнить положение вещей в два разных момента времени. Это в полной мере приложимо к гомогенным предикатам типа двигаться: оценить истинность высказывания типа Машина двигалась по дороге невозможно, если рассмотреть единственную точку на временной оси; об истинности предложений такого рода осмысленно говорить применительно к ненулевым временным интервалам. Этим предикаты типа двигаться отличаются от предикатов типа находиться в Нью-Йорке: последние образуют пропозиции, истинность которых может быть оценена и применительно к точечному моменту времени. Таким образом, перед нами основополагающий критерий разграничения состояний и процессов — истинность в точке. Состояния истинны в точке, а процессы нет.

Отдельная проблема в связи с состояниями и процессами — ролевые свойства тех и других. Большинство современных авторов соглашается, что процессы могут быть как агентивными (Вася ковырял в носу, Мальчик скакал по дорожке), так и неагентивными (Вода кипит, Мячик скакал по дорожке). Допустимость агентивных партиципантов состояний, однако, — вопрос намного более запутанный. Неагентивность — это характеристика, логически независимая от характера протекания ситуации во времени, а значит от интервальных свойств предиката (в частности, от свойства (анти)подынтервала, истинности в точке и т.д.). Поэтому хотя типичные предикаты, которые относятся к состояниям по интервальным свойствам (знать, любить, хотеть), неагентивны, ничто не гарантирует, что это верно для всех таких предикатов.

Возьмем, например, глаголы положения типа сидеть, стоять и лежать, которые создают истинные в точке пропозиции (чтобы убедиться, что индивид лежит, не требуется оценивать ненулевой временной интервал). Если определяющим свойством агентивности считать контролируемость, то возникает впечатление, что все эти глаголы агентивны: ситуация, описываемая предложениями типа Вася лежит, как будто может быть прекращена по усмотрению ее участника. Эта особенность данного класса глаголов склоняет многих исследователей к тому, чтобы придать им особый статус в классификации предикатов.

В действительности, однако, контролируемость в таких предложениях лишь допускается, но не требуется. Вася лежит одинаково возможно и при таких сценариях, когда ситуацию можно прекратить волей ее участника, и в при таких, когда это невозможно (вообразим себе лежачего больного). Становится ясно, что во всех этих случаях контролируемость попросту семантически недоспеиифицирована и определяется исключительно контекстом и общими знаниями.

Это существенно ослабляет аргумент против включения глаголов позиции в класс состояний, согласно которому в этом случае класс будет содержать предикаты с противоположными ролевыми свойствами — как неагентивные, так и агентивные/контролируемые. В действительности состояния мотут быть неагентивными (знать) и неспецифицированными по агентивности (лежать), что, как представляется, серьезно меняет дело. Объектов с противоположными свойствами в классе состояний на самом деле нет, есть лишь неагентивные предикаты и предикаты, агентивность которых жестко не фиксирована.

Исходя из этого, мы рассматриваем истинность в точке как единственный критерий демаркации процессов и состояний и формулируем следующие правила приписывания значений состояние и процесс:

(б) Акциональное значение состояние приписывается объекту классификации,

если он

a. обладает свойством кумулятивности и

b. обладает свойством истинности в точке.

(7) Акциональное значение ПРОЦЕСС приписывается объекту классификации,

если он

a. обладает свойством кумулятивности и

b. не обладает свойством истинности в точке.

Процесс и состояние объединяет кумулятивность, которая у глагольных предикатов принимает обличив непредельности. Предикаты с такими акциональными значениями не предполагают, что участники ситуации претерпевают какие-либо качественные изменения, переходят в новое состояние или начинают участвовать в новом процессе.

Непредельным предикатам противопоставлены предельные. Содержательно вторые отличаются от первых тем, что описываемая ситуация неминуемо завершается кульминацией, при которой с одним из партиципантов происходят качественные изменения. Например, рано или поздно с необходимостью кульминирует ситуация 'таять' — в тот момент, когда вся масса тающей субстанции переходит в новое агрегатное состояние.

Предельные глагольные предикаты обладают свойствами, противоположными свойствам непредельных предикатов, — некумулятивностью и квантованностью. В терминах темпоральной семантики их основную характеристику можно сформулировать как свойство антиподынтервала: предложение имеет это свойство в том и только в том случае, если всякий раз, когда оно истинно на интервале I, оно ложно на любом подынтервале I. Например, пусть в два часа Вася сел писать письмо, в три часа закончил его, и эта ситуация описывается предложением Вася написал письмо. Применительно к происходящему на любом интервале, вложенном в интервал [14.00,15.00], данное высказывание ложно.

Подобно тому как непредельные предикаты подразделяются на состояния и процессы, мы различаем два типа предельных предикатов — предикаты со значением вхождение в состояние и со значением вхождение в процесс. Например, выражения полюбил или написал и их аналоги в других языках описывают вхождение в состояние, а выражения закипел или побежал — вхождение в процесс. Таким образом, вхождение в состояние — это предельный аналог значения состояние, а вхождение в процесс — значения процесс.

Правила приписывания значений вхождение в состояние и вхождение в процесс приводятся в (8)-(9):

(8) Акциональное значение вхождение в состояние приписывается объекту

классификации, если он

a. обладает свойством квантованности/антиподынтервала и

b. после достижения кульминации имеет место состояние.

(9) Акциональное значение вхождение в процесс приписывается объекту

классификации, если он

a. обладает свойством квантованности/антиподьштервала и

b. после достижения кульминации имеет место процесс.

Отдельное значение — мультипликативный процесс: ситуация многократно повторяется с одним и тем же набором участников, но занимает при этом один промежуток времени и рассматривается как единое целое.17 В русском языке мультипликативный процесс описывается, например, предложением Вася покашлял.

17 См. в первую очередь работы B.C. Храковского, в частности, Храковский B.c. Семантические типы множества ситуаций и их естественная классификация // Храковский B.c. (ред.) Типология итеративных конструкций. Л., 1989.

Между обычными и мультипликативными процессами имеется очень важное эмпирическое различие. У глаголов, описывающих мультипликативные процессы, существуют формы, которые обозначают как сам процесс, так и его атомарный квант. «Обычные» процессы такой возможности не имеют. В языках типа русского это различие проявляется в виде ограничения на образование семельфактива — ср. кашлять — кашлянуть и ходить — *ходнуть.

Отдельный вопрос — как отграничить мультипликативность от дистрибутивности и итеративности. Чтобы отделить мультипликативную интерпретацию от дистрибутивной, есть ясный критерий: идентичность участников, задействованных в каждой единичной атомарной подситуации. Если идентичность невозможна, перед нами не мультишшкатив. Значительно сложнее провести черту между мультипликативами и итеративами. В качестве критерия, позволяющего развести собственно мультипликативную и итеративную интерпретации, мы предлагаем доступность в нулевом контексте. Акциональное значение мультипликативный процесс признается в том случае, если интерпретация, предполагающая множественность ситуаций, возникает в составе минимальной клаузы при отсутствии разнообразных обстоятельств (длительности, кратности и т. п.) и/или экстралингвистической информации, наводящей итеративность. Таким образом, правило приписывания этого акционального значения выглядит следующим образом:

( 10) Значение мультипликативный процесс приписывается объекту

классификации К, если

a. К кумулятивен и подразделим лишь до уровня атомарных частей,

b. существует морфологически связанный с К объект К' (в предельном случае К

= К'), обозначающий эти атомарные части, и

c. множественность атомарных частей фиксируется нулевом контексте.

Таковы пять акциональных значений, на которые опирается предложенный нами метод акционапьной классификации.

После того как множество акциональных критериев успешно сформировано, дальнейшие шаги зависят от того, с каким материалом нам предстоит работать. Два основополагающих случая — языки со словоизменительным видом и языки со словоклассифицирующим (деривационным) видом. В языках первого типа глагольные формы различаются с точки зрения видовых значений. Например, в английском языке формы типа Present Progressive выражают прогрессивное значение, формы Simple Past — перфективное и хабитуальное значения, перфектные формы — экспериенциальное и собственно перфектное значения, и так далее. В языках второго типа разные аспектуальные значения разнесены по разным глагольным лексемам. В русском языке, например, глаголы совершенного вида используются в перфективных и собственно перфектных контекстах, а глаголы несовершенного вида — в прогрессивных, хабитуалышх и экспериенциальных. И хотя основная идея акциональной классификации остается неизменной в применении к языкам обоих типов, несколько частных технических приемов различаются.

В главе 7 вырабатывается метод описания акциональности в языках со словоизменительным видом. Основываясь на результатах первой части исследования, мы приходим к выводу, что акциональный класс не может быть приписан лексеме непосредственно. Это обусловлено тем, что в общем случае видовременные словоформы глагола имеют разные акциональные свойства. В (11) показан пример из багвалинского языка:

(11) a. íali-ia helali pat'imat. b. íali-la hel-a:-X ekla pat'imat.._

Лли-DAT mo6ira>.PST Патимат Ara-DAT тобить-lPFV-CONV AUX.PRS Патимат

1. Али полюбил Патимат. Али любит Патимат.

2. * Али любил Патимат.

В (11а) глагол helali 'полюбить, любить' в форме Претерита описывает изменение состояния ('не любить' -> 'любить') и, следовательно, должен получить значение вхождение в состояние. Стативной интерпретации в (1 la.2) эта форма не допускает. В то же время Презенс helaXekía 'любить' в (1 lb) описывает именно состояние.

Это подводит нас к идее выстроить акциональную классификацию на основе поверхностного акционального поведения глагольных словоформ. В случае с глаголом helali 'любить' релевантная акциональная информация — это в точности информация о том, что одна из форм имеет акциональное значение состояние, а другая — значение вхождение в состояние. Это означает, что используемые при классификации акциональные критерии должны содержать эксплицитное указание на то, к каким грамматическим формам глагола они применяются. При таком подходе критерии типа "Предикату приписывается акциональное значение состояние" недопустимы; вместо этого используются критерии вида "Имперфективной форме предиката приписывается акциональное значение состояние". Акциональная характеристика глагола helali 'любить' в этом случае — совокупность акциональных значений его грамматических форм:

(12) Акциональная характеристика глагола helali 'любить':

<Претерит: {вхождениев состояние}; Презенс: {состояние}; ...>

В (12) акциональная характеристика (записана в угловых скобках) представляет собой множество пар вида {форма: акциональное значение}. Количество пар в этом множестве равно, естественно, количеству глагольных форм в исследуемом языке.

Далее мы рассматриваем вопрос, какие в точности видовременные формы следует задействовать в акциональной классификации, и эмпирически обосновываем следующий ответ: для классификации нужна одна перфективная и одна имперфективная форма. Материал имеющихся в нашем распоряжении языков показывает, что акциональные характеристики прочих форм либо совпадают с характеристиками одной из этих двух, либо предсказуемо выводятся из них. Кроме того, акциональные свойства следует выявлять для эпизодических, а не хабитуальных употреблений. Формы должны представлять собой манифестации межъязыковых категориальных типов: соблюдение этого ограничения позволяет обеспечить межъязыковую сопоставимость. Акциональная характеристика приобретает вид (13а), или, более кратко, — (13Ь).

(13) Акциональная характеристика глагола helali 'любить'

a. <PFV: {вхождение в состояние}; IPFV: {состояние}>

b. <вхождение в состояние; состояние>

После того как акциональная характеристика каждого глагола в исследуемом языке установлена, можно сделать следующий шаг на частно-языковом уровне — объединить глаголы с одинаковой акциональной характеристикой в акциональные классы. Таким образом, акциональные классы выделяются независимо от того, как мы анализируем лексическое значение глагола и какое сопоставляем ему семантическое представление, а также независимо от того, что мы думаем о семантике каждой из

обнаруженных в языке глагольных грамматических форм. Выделив акциональные классы с помощью описанной выше процедуры, мы получаем возможность двигаться дальше — развивать обобщения и выстраивать гипотезы, объясняющие, что общего у глаголов, попавших в один и тот же класс, и чем они отличаются от глаголов другого класса. Кроме того, — и это самое главное — становится возможным сопоставление материала разных языков. В первом приближении предлагаемая нами процедура выглядит так, как показано в (14):

(14) Акциональная характеристика глагола — это пара множеств вида

<{х [ х— акциональное значение форм с перфективной интерпретацией}; {у | у — акциональное значение форм с имперфективной интерпретацией}>. И те и другие формы принимаются к рассмотрению в эпизодических употреблениях, если таковые есть. Акциональный класс представляет собой множество глаголов с одинаковой акциональной характеристикой.

Следующий шаг — распространение процедуры (14) на случаи, когда одна и та же видовременная форма имеет более одной акциональной интерпретации, а выбор интерпретации дополнительно обусловлен специальными факторами. Важнейший и самый изученный фактор такого рода — это акциональная композиция, когда предельность глагольного предиката зависит от кумулятивности/квантованности его аргументов. Обсудив основные явления в сфере акциональной композиции, мы предлагаем использовать для классификации глагольные формы в комбинации с квантованными инкрементальными актантами (например, исчисляемыми ИГ в единственном числе), но без инкрементальных адъюнктов. Обобщения, описывающие поведение глагола в комбинации с кумулятивными актантами, остаются за рамками классификации — внутри теории акциональной композиции. Похожие проблемы возникают и в различных случаях стативно-процессной неоднозначности, когда одна и та же глагольная форма в зависимости от выбора актанта обозначает либо состояние, либо процесс, либо и то и другое. В этой случае существенны не референциальные свойства актанта, такие как кумулятивность и квантованность, а агентивность. Для глаголов этого типа мы предложили решение в том же духе, что и для акциональной композиции: актант должен иметь фиксированные семантические характеристики. Проводя классификацию, мы выявляем акциональность глагола в комбинации с актантом, имеющим максимально возможный ранг в иерархии одушевленности. Таким образом, в окончательном виде процедура акциональной классификации для языков со словоизменительным видом выглядит так:

(15) Акциональная характеристика глагола представляет собой пару множеств вида <{х | х — акциональное значение форм с перфективной интерпретацией}; {у | у — акциональное значение форм с имперфективной интерпретацией}>. И те и другие формы принимаются к рассмотрению

(¡) в эпизодических употреблениях

(¡0 в составе предикаций с полным набором синтаксических актантов, но в отсутствие каких-либо адъюнктов.

(ш) Актанты представлены именными группами в единственном числе, (ЬО занимающими максимально возможный для данного глагола ранг в иерархии одушевленности..

Акциональный класс представляет собой множество глаголов с одинаковой акциональной характеристикой.

Задав правила приписывания акциональных значений и сделав классификационную процедуру в достаточной степени эксплицитной, мы имеем возможность проанализировать результаты ее применения.

В главе 8 предлагается исследование акциональности в трех языках — багвалинском, карачаево-балкарском и марийском. Акциональные классы, в соответствии с (15), представляют собой пару множеств акциональных значений основных форм с перфективной и имперфективной аспектуальными интерпретациями. В каждом языке акциональные значения приписываются двум основным аспекгуальным формам, Претеригу/Перфекту и Презенсу. В порядке сокращения вместо полных названий акциональных значений мы используем аббревиатуры в (16):

(16) состояние S state процесс Р process вхождение в состояние ES entry into a state вхождение в процесс ЕР entry into a process мультипликативный процесс MP multiplicative process

Акциональные значения одной и той же формы записываются через пробел, акциональные значения разных форм разделяются запятой. Например, акциональное значение глагола helali из (13) приобретает вид <ES, S>.

В (17) представлен полный список акциональных классов, которые в исследуемых языках обнаружены более чем у одного глагола:

(17) Акциональные классы

Сильный предельный <ES, Р>

Слабый предельный <ES Р, Р>

Пунктивный <ES, —>

Непредельный <Р, Р>

Слабый ингрессивно-непредельный <ЕР Р, Р>

Сильный ингрессивно-непредельный <ЕР, Р>

Расширенный ингрессивно-непредельный <ЕР Р, Р, Р2 >

Двупредельный <EPES Р,Р>

Стативный <S, S>

Слабый инцептивно-стативный <ES S, S>

Сильный инцептивно-стативный <ES, S>

Сильный предельно-стативный <ES S, P>

Слабый предельно-стативный <ES P S, P>

Сильный стативно-процессный <ES S, P S>

Слабый стативно процессный <ES P S, P S>

Собственно мультипликативный <ES MP, MP>

Мультипликативно-процессный <ES P MP, P MP>

В таблицах 1-3 показаны акциональные системы трех исследованных языков. Благодаря таблицам 1-3 можно заметить, что не все акциональные классы представлены во всех, языках. Некоторые, однако, повторяются, и именно они — основные претенденты на статус межъязыкового акционального типа.

(18) Межъязыковой акциональный тип— это типологически стабильный кластер свойств, задаваемый универсальными акциональными критериями.

В соответствии с (18), межъязыковые акциональные типы — это акциональные классы, которые регулярно обнаруживаются в независимых языках. Данные багвалинского, карачаево-балкарского и марийского языков позволяют произвести

предварительный отбор кандидатов на включение в список межъязыковых акциональных типов, представленный в (19).

Таблица 1. Акциональные классы карачаево-балкарского языка

Название Акциональная Представитель Межъязыковой категориальный тип / частноязыковая манифестация

класса характеристика класса <PFV Прете эит IPFV / Презенс

Aut. характеристика Значение Акц. характеристика Значение

Сильный предельный <ES, Р > sin 'ломаться' ES 'сломался* Р 'ломается'

Слабый предельный <ES Р,Р> ас 'открывать' ES Р 'открыл' 'пооткрывал' Р 'открывает'

Пунктнвный < ES, — > tap 'находить' ES 'нашел' —

Непредельный <Р, Р> qijaa 'мучить' Р 'помучил' Р 'мучает'

Слабый ингрессивно- непредельный < ЕР Р, Р> Ш 'смеяться' ЕР Р 'засмеялся' 'посмеялся' Р 'смеется'

Слабый кнцептинно- стативныЙ < ES S, S> süj 'хотеть' ES Н 'захотел' 'хотел' S 'хочет'

Стативный <S, S> znSa 'жить' S 'пожил' S 'живет'

ДвупредельныЙ <EP ESP, P> zan 'гореть' ЕР ES Р 'загорелся' 'сгорел' 'горел' р 'горит'

Сильный предельно- стативный <ES S, P> т 'уставать' ES S 'устал' 'был уставшим' р 'устает'

Слабый предельно- стативный <ES P S, P> bat 'тонуть' ES Р S 'утонул' 'тонул' 'был утонувшим' р S 'тонет' 'находится под водой'

Слабый ' стативно-процессный <ES P S, P S > oltur 'сидеть, садиться' ES Р S 'сел' 'поуса жива лея' 'посидел' р S 'садится' 'сидит'

Мультипликативный <ES MP, MP > а ¡г1 капать' ES MP 'капнул' 'покапал' MP 'капает'

Мультипликативно-процессный <ES P MP, P MP > дар 'кусать' ES P MP 'куснул' 'наносил укус' 'наносил укусы' р MP 'наносит укус' 'наносит укусы'

Таблица 2. Акциональные классы багвалинского языка

Название Акциональная Представитель Межъязыковой категориальный тип / частноязык 01 ия манифестация

класса характеристика класса <PFV i Прете р ит IPFV / Презенс

Aíu. характеристика Значение Аки. характеристика Значение

Сильный предельный <ES. P > Ь-1'с'а 'умирать' ES 'умер' Р 'умирает'

Слабый предельный <ES P, P> Ь-сЬ 7 'пахать1 ES Р 'вспахал' 'попахал' Р 'пашет'

Пунктнвный <BS,—> Ь-ма 'находить' ES 'нашел'

Непредельный <P, P> с'аЮС 'искать* Р 'поискал' Р 'ищет'

Слабый ингрессивно- непредельныЙ < EP P, P> дап 'плакать' ЕР Р 'заплакал' 'поплакал' Р 'плачет'

Расширенный ингрессивно-цепредельный <EP P, Pj Pj > Ь.аШ 'кипеть4 ЕР Р 'закипел' 'покипел' Pi Р2 'закипает' 'кипит'

Слабый инпептнвно- статнвный < ES S, S> ¿-;Хг 'радоваться' ES S 'обрадовался' 'радовался' S 'радуется'

Сильный инцептивно- стативный <ES S, S> Ь-уа 'знать' ES 'узнал' S 'знает'

Сильный стативно-процессный <ES S, P S > ыт Останавливаться' ES S 'остановился' 'постоял' Р S 'останавливается' 'стоит'

Мультипликативный <ES MP, MP > оНог1 'кашлять' ES MP 'кашлянул' 'покашлял' MP 'кашляет'

Таблица 3. Акциональные классы марийского языка

Название класса Аюшональная характернс- тиха Представитель класса Межъязыковой категориальный тип / частнояэыковая манифестация

<т' Прете! риг ПТУ / Презенс

Аад.хяраг-. тернстикв Зкячекне Анн. харпк-теристико Значение

Сильный предельный <Б8,Р> \VZZlS 'ложиться' Е5 'лег' Р 'ложится'

Слабый предельный <Е5 Р, Р> кигп]п£ 'пахать' Ев Р 'вспахал' 'попахал' Р 'пашет'

Пунктивный <ЕЗ,—> рИ<^9Ы 'прилипать' Ев 'прилип' _

Непредельный <Р,Р> агрги 'жужжать' Р 'пожужжал* Р 'жужжит'

Слабый ингрессивно- непредельный < ЕР Р, Р> 'чесаться' ЕР Р 'зачесался' 'почесался' Р 'чешется'

Расширенный ингрессивно-непредельный <ЕР Р, Р, Р2 > ¡оШ 'кипеть' ЕР Р 'закипел' 'покипел' Рх Р1 'закипает' 'кипит'

Слабый инцептивно- стативный < ЕБ в, (ша 'видеть* ЕЗ 5 'увидел' 'видел' Б 'видит'

Стативный 8> И}яй 'лежать' в 'полежал' Ь 'лежит'

Сильный стативно-процессный <Ев в, Р Э > кЫит§ 'замерзать' Е5 'замерз' 'мерз' Р 8 'замерзает* 'мерзнет*

Сильный предельно- ствтавный <еб в, Р> }6га§ 'гаснуть' ЕБ Б 'погас' 'был погасшим' Р 'гаснет'

Мультипликативный <ЕБ МР, МР > Шка5 'касаться' Ев МР 'коснулся' 'касался' МР 'касается'

Мультипликативно-процессный <Е5РМР,РМР> $Я§кп1Ш 'свистеть' Е5 Р МР 'свистнул' <(по)издавад свист' '(по)издавал свистки' Р МР 'издает свист' 'издает свистки'

(19) Межъязыковые акциональные типы:

сильный предельный <Е8, Р>

слабый предельный <ЕБ Р, Р>

пунктивный <Е8, —>

непредельный <Р, Р>

слабый инцептивно-стативный <ЕЭ Б, Б>

слабый ингрессивно-непредельный <ЕР Р, Р>

мультипликативный < ЕБ МР, МР>

Для удобства изложения акциональные классы объединяются в макроклассы, список которых дан в (20):

(20) Акциональные макроклассы:

предельные глаголы (сильный предельный, слабый предельный, пунктивный классы);

глаголы процесса (непредельный и ингрессивно-непредельные классы); глаголы состояния (стативный и инцептивно-стативные классы); процессно-результативные глаголы (предельно-стативные и стативно-процессные классы);

мультипликативные глаголы (собственно мультипликативный и мультипликативно-процессный классы).

Охарактеризуем каждый из этих макроклассов. Общей для всех предельных глаголов является интерпретация вхождение в состояние (ЕБ) у перфективных форм. Эти глаголы, далее, распадаются на три неравновеликих класса — <Е8, Р>, <Е8 Р, Р> и <Е8, —>. Первые являются предельными в строгом смысле, или сильными

предельными: их перфективная форма описывает достижение кульминации, в которой совершается переход одного из актантов в новое состояние, а имперфективные — процесс на пути к кульминации. Таков, например, глагол ciq 'выходить' в карачаево-балкарском языке (PFV: 'вышел', IPFV: 'выходит'). Вторые, или слабые предельные, отличаются от первых наличием дополнительной интерпретации у перфективных форм, когда они описывают процесс, завершающийся до кульминации. Во всех трех языках к этом классу относятся, например, глаголы с инкрементальной темой, такие, как 'писать' или 'пахать' (PFV: 'написал', 'пописал', IPFV: 'пишет'). У пунктивных глаголов класса <ES; —>, как и у сильных предельных, перфективная форма описывает достижение кульминации, однако имперфективная не имеет эпизодической интерпретации. Это глаголы типа 'находить' во всех трех языках (PFV: 'нашел', IPFV: —).

Если для предельных глаголов обязательным является акциональное значение вхождение в состояние (es) у перфективных форм, то для глаголов процесса обязательно его отсутствие. Такие глаголы описывают процессы, которые не кульминируют — соответственно, как у имперфективных, так и у перфективных форм представлено акциональное значение процесс (р). Глаголы процесса далее распадаются на группы, наиболее важные из которых— непредельные глаголы и ингрессивно-непредельные глаголы. Первые, например, багвалинский c'aXXi 'искать' (PFV: '(по)искал', IPFV: 'ищет'), имеют акциональную характеристику <Р, Р>: обе формы вводят в рассмотрение процесс. Вторые, например, марийский korgsktas 'храпеть' (PFV: 'захрапел, (по)храпел', IPFV: 'храпит'), имеют характеристику <ЕР Р, Р>. Их перфективные формы неоднозначны: кроме интерпретации процесс (р), они имеют также интерпретацию вхождение в процесс (ер), то есть вводят в рассмотрение точку кульминации, после которой процесс начинает иметь место. Кроме того, в марийском и багвалинском языках засвидетельствованы глаголы расширенного ингрессивно-непредельного класса, имеющие акциональную характеристику <ЕР Р, Pi Р2 >. Особенность таких глаголов, например, багвалинского к.аШ 'кипеть', отличающая их от глаголов собственно ингрессивно-непредельного класса, — дополнительная интерпретация имперфективных форм, которые описывают и процесс, ведущий к кульминации ('закипает'), и процесс, возникающий после нее ('кипит').

Немногочисленный, но типологически интересный класс, который, насколько нам известно, до сих пор практически не упоминался в литературе, — класс двупредельных глаголов <ЕР ES Р, Р>, которые вводят в рассмотрение две точки кульминации — в первой возникает новый процесс, а во второй этот процесс кульминирует. Например, перфективные формы карачаево-балкарского глагола гап 'гореть' имеют и значение 'загореться' и значение 'сгореть'.

Макрокласс глаголов состояния напоминает ингрессивно-непредельный макрокласс с точки зрения семантических отношений между его членами. В нем есть класс стативных глаголов, у которых акциональное значение перфективнной и имперфективной форм совпадает (характеристика <S, S>, ср. непредельные глаголы <Р, Р>), класс слабых инцептивно-стативных глаголов, которые обозначают также вхождение в состояние (характеристика <ES S, S>, ср. слабые инегрессивно-непредельные глаголы <ЕР Р, Р>), а также класс сильных инцептивно-стативных глаголов, у которых инцептивная и стативная интерпретации распределены между перфективными и имперфективными формами (характеристика <ES, S>). Представителями этих трех классов являются соответственно карачаево-балкарский zaSa 'жить' (PFV: 'по(жил)', IPFV: 'живет'), марийский iisanas 'верить' (PFV: 'поверил', 'верил', IPFV: 'верит') и багвалинский b-uhä 'понимать' (PFV: 'понял', IPFV: b-uhä 'понимает').

Внушительную долю в каждом из трех языков составляют процессно-результативные глаголы, которые описывают процесс, состояние, а также точку кульминации, которая их разделяет. Эти глаголы распадаются на четыре класса — сильные предельно-стативные (характеристика <ES S, Р>), слабые предельно-стативные (характеристика <ES Р S, Р>), сильные стативно-процессные (<ES S; Р S>) и слабые стативно-процессные (<ES Р S; Р S>). Различия менаду этими классами связаны, во-первых, с тем, есть ли интерпретация процесс (Р) у перфективных форм, и во-вторых, с тем, есть ли интерпретация состояние (S) у имперфективных. Отличительное свойство всех таких глаголов — значительная акциональная неоднозначность. Меньше всего значений у сильных предельно-стативных глаголов, например, карачаево-балкарского ял 'уставать' (PFV: 'устал', '(по)был усталым', IPFV: 'устает'). На одно процессное значение больше у слабых предельно-стативных, примером которых является карачаево-балкарский bat 'тонуть': (PFV: 'утонул', 'тонул', '(по)был утонувшим', IPFV: 'тонет'). Особенность стативно-процессных глаголов — неоднозначность имперфективных форм: они могут описывать и процесс, ведущий к кульминации, и возникающее после нее состояние. Перфективные формы таких глаголов идентичны предельно-стативным. Примером сильного стативно-процессного глагола, является багвалинский b-iRi 'останавливаться' (PFV: 'остановился', 'постоял', IPFV: 'останавливается', 'стоит'), слабого предельно-стативного — карачаево-балкарский oltur 'сидеть, садиться' (PFV: 'сел', 'посидел', 'поусаживался', IPFV: 'садится', 'сидит').

Мультипликативные глаголы характеризуются значением мультипликативный процесс. В зависимости от того, какие еще значения представлены в акциональной характеристике, эти глаголы распадаются на собственно мультипликативный и мультипликативно-процессный классы. Более многочисленный класс собственно мультипликативных глаголов имеет акциональную характеристику <ES МР; МР> с неоднозначными перфективными и однозначными имперфективными формами. В перфективных формах мультипликативные глаголы описывают либо мультипликативный процесс, ограниченный во времени, либо единичный квант этого процесса, единичное вхождение в состояние, имперфективные — только мультипликативный процесс. Мультипликативно-процессный класс <ES Р МР; Р МР> содержит глаголы, которые допускают не только мультипликативную, но и процессную интерпретацию.

Охарактеризуем системы акциональных классов, выделенные в исследованных языках, несколько подробнее. Классы, которые мы видим в (17) и в таблицах 1-3, отличаются значительно большим разнообразием, чем четырехчленная система 3. Вендлера и ее позднейшие варианты, предлагаемые другими семантистами. Все четыре вендлеровских класса представлены и в нашей системе: они имеют вид стативных, непредельных, сильных предельных и пунктивных глаголов. Соответствия показаны в Таблице 4.

Таблица 4. Вендлеровские классы и их соответствия

Система З.Вендлера Предлагаемая классификация

Название Акциональная характеристика

Состояния Стативные глаголы <S, S>

Деятельности Непредельные глаголы <Р,Р>

Свершения Сильные предельные глаголы <ES, Р>

Достижения Пунктивные глаголы <ES, —>

Наиболее существенные новшества, которые внес в акциональную классификацию наш метод, — это появление ингрессивно-непредельного и инцептивно-стативного классов, а также последовательное различение сильной и слабой предельности. Важнейший результат эмпирического исследования акциональности, таким образом, — вывод о том, что свести все множество естественно-языковых предикатов к. состояниям, деятельностям, свершениям и достижениям невозможно. А главное преимущество предложенной нами системы состоит в том, что она дает разбиение глаголов на классы без каких-либо первоначальных допущений о структуре лексического значения глагола и о его взаимодействии с другими типами акциональной информации. Таким образом, использованный подход позволяет решить проблему непрямого доступа в общем виде, внутренне непротиворечиво и систематически.

Чтобы увидеть внутреннюю логику системы акциональных классов, представим неупорядоченный список из (17) в иерархизованном виде (для упрощения мы не отображаем на схеме мультипликативные глаголы, образующие отдельное измерение в акциональной системе):

<ЕР,.Р>

<ЕР Р,Р,Р2>

<ЕР Е8 Р, Р>

<Е8РЗ, РБ>

Схема 6. Система акциональных классов

ЕБ Б, Р

На схеме б акциональные классы показаны в виде ориентированного графа. Стрелки обозначают отношение «иметь ровно на одно акциональное значение больше». Стрелки, проведенные сплошной линией, связывают два акциональных класса, которые различаются составом интерпретаций перфективных форм, проведенные пунктиром — классы, у которых различаются имперфективное формы. Рядом со стрелкой отмечено то акциональное значение, на которое различаются классы.

Способ изображения, использованный в схеме 6, делает наглядным важное обобщение: система акциональных классов, которые удалось выделить в ходе исследования, достаточно полна в том смысле, что в пространстве логических возможностей не остается систематически не реализованных лакун. Система классов четко соотносится с набором логических возможностей, которые создаются произвольными (но при этом содержательно осмысленными) комбинациями

акциональных значений. Практически не встречаются ситуации, когда мы ожидаем обнаружить некоторый класс, но в действительности его не обнаруживаем.

Понятие минимально отличных (ровно на одно значение) акциональных классов, — таких, которые на схеме б связаны стрелками, — полезно и еще в одном отношении. Оно задает меру сходства разных глаголов. Классы, связанные стрелками непосредственно, должны содержать глаголы с близкой структурой значения. Глаголы, принадлежащие классам, которые разделяет большее количество стрелок, должны различаться более значительно — тем значительнее, чем длиннее путь от одного класса к другому. По всей видимости, это ожидание подтверждается, причем сразу многими способами. Во-первых, если акциональность глагола колеблется в зависимости от свойств актантов, то это всегда колебания между минимально отличными акциональными характеристиками — теми, которые связаны стрелками. Во-вторых, отношение минимальности между классами на схеме б дает о себе знать и в межъязыковом лексическом варьировании. Глаголы со сходным лексическим значением в разных языках могут относиться к разным акциональным классам. Однако варьирование не произвольно: мы не сталкиваемся со случаями, когда разноязыковые лексические эквиваленты разнесены по разным концам схемы. Сходные лексические значения разных языков проецируются в компактную акциональную область на схеме б, и если варьирование имеет место, оно стремится быть минимальным. Предложенный нами метод классификации, позволяющий сделать это обобщение явным и предсказуемым, получает серьезное эмпирическое подкрепление.

Схема б дает возможность сформулировать и определенные предположения о том, какая часть акциональных классов может претендовать на статус межъязыковых акциональных типов, то есть быть универсальной или близкой к универсальной. Схема частично упорядочивает акциональные классы по степени их неоднозначности и внутренней «сложности». В верхней ее части находятся классы, в которых обе глагольные формы однозначны, в нижней — такие, у которых каждая форма имеет два или даже три значения.

Рассуждая в функциональных терминах, можно предположить, что чаще других мы будем находить в разных языках такие классы, которые наилучшим образом приводят к компромиссу две противоречивые потребности — потребность говорящего в экономии усилий при порождении речи и аналогичную потребность слушающего при ее восприятии и анализе. Интересы говорящего благоволят многозначности: разные значения можно передать с помощью одной и той же формы. В интересах слушающего однозначность: процедура извлечения информации из речевого кода в этом случае максимально упрощается. Применительно к нашему случаю мы можем ожидать, что «компромиссные» классы расположены в центральной части схемы, где акциональная неоднозначность возможна, но в ограниченных пределах.

Ожидание подтверждается. Классы, засвидетельствованные во всех обследованных нами языках, — кандидаты на статус межъязыковых акциональных типов, перечисленные в (19), — занимают компактную область, которая на схеме 7 обведена.

Еще одно ожидание состоит в том, что состав акциональных классов в конкретном языке должен соответствовать когерентной области на схеме: если в языке есть классы X и Ъ и из X в Ъ можно попасть, двигаясь по стрелкам на схеме, то должны быть и все акциональные классы У, У, ... , расположенные между X и Ъ. В этом отношении схемы 6-7 устроены так же, как семантические карты.

Как и у семантических карт, структура акшональных классов на схемах 6-7 отражает семантическую близость. Акциональные классы, связанные одной стрелкой, ближе, чем классы, которые разделяет путь в две и более стрелок. Соответственно, для схем 6-7 выполняются и все требования, которые в функционально-типологических исследованиях принято предъявлять к семантическим картам, в первую очередь требование смежности.

Требование смежности действительно соблюдается. На схеме 8 показан состав акциональных классов в карачаево-балкарском (сплошная линия), багвалинском (штрих-пунктир) и марийском языках (двойной штрих-пунктир).

Схема 8 позволяет отчетливо увидеть как сходство между языками, так и межъязыковое варьирование. Она подтверждает и наиболее важное в контексте нашего исследования обобщение: в каждом языке система классов образует, как и ожидается, когерентное целое. В системе акциональных классов выявляется устойчивое ядро, которое систематически воспроизводится в конкретно-языковых системах, и периферия, где наблюдается варьирование. Классы, образующие ядро, имеют статус межъязыковых акциональных типов. Периферийные классы отвечают за языковое своеобразие.

В главе 9 показывается, как распространить методы и приемы предлагаемой классификации на языки с деривационным видом.

В языках типа багвалинского или карачаево-балкарского, а также английского, французского и других языков среднеевропейского стандарта глагольная основа реализует свой аспектуальный потенциал внутри лексемы. Иначе обстоит дело в русском и аналогичных языках. Исследователь, который принимает деривационную трактовку русского вида, обнаруживает, что в парадигме русской глагольной лексемы выражается исключительно семантическое противопоставление по временной референции (если не брать в расчет род, лицо и число). Вид оказывается выброшен в сферу межлексемных отношений, и видовое противопоставление — лишь одно из частных семантических отношений между разными дериватами от одной основы.

Из этого следует, что никакая акциональная классификация, характеризующая глагольные лексемы языка типа английского (например, классификация 3. Вендлера), неприменима непосредственно к лексическим единицам русского языка — просто потому, что в этих языках лексические единицы имеют различный "аспектуальный вес". Тот набор значений, который в английском языке реализуется словоформами, например, глагола write, в русском языке выражается словоформами более чем одной лексемы —- писать и написать. Написать имеет ровно половину акциональных возможностей write, а вторую половину берет на себя писать. По сравнению с английскими лексемами русские лексемы акционально неполны.

Из этой ситуации напрашивается очевидный выход: в русском языке следует принять к рассмотрению не изолированный глагол совершенного либо несовершенного вида, а пару деривационно связанных глаголов. Одному глаголу в английском языке соответствует пара глаголов в русском языке, а значит только пара глаголов может получить полную акциональную характеристику. К этому же выводу, хотя и другим путем — сравнивая классификации 3. Вендлера и Ю.С. Маслова — приходит и Е.В. Падучева.18 Первое приближение к желаемому анализу представлено в (21):

(21) a. write: <{вхождение в состояние},{процесс}>

Ь. написать/писать: <{вхождение в состояние},{процесс}>

Главное и очевидное преимущество такого анализа: сходство между глаголом write в английском языке и парой писать/написать в русском оказалось эксплицитным, как и то, что набор акциональных возможностей, присущий одной английской лексеме, в русском реализуется двумя. Благодаря (21) мы получаем возможность видеть, что основы write и nuca- производят сопоставимые аспектуальные

18 Падучева Е.В. Лексическая аспеюуальность и классификация предикатов по Маслову — Вендлеру // Вопросы языкознания №б, 2009. С. 6-20.

словоформы с одинаковым акциональными свойствами, пусть даже в русском языке эти словоформы распределены по разным лексемам. Таким образом, анализ акциональности в языке с деривационным видом начинается с выделения пар глаголов, где элементы пар относятся к разным видам и при этом образуют "единое акциональное целое", как писать/написать в (21). Главная проблема состоит в том, чтобы выяснить, какие пары произвольно взятых деривационно связанных глаголов образуют единое акциональное целое, а какие нет.

Мы рассматриваем и отвергаем напрашивающуюся возможность — провести акциональную классификацию на множестве видовых пар. Классификация такого рода создает неустранимые эмпирические проблемы, а ее результат сразу по многим параметрам делает русский язык необъяснимым исключением в ряду других. Мы показваем, что для построения акциональной классификации следует использовать акциональные пары, определение которых дается в (22):

(22) Акциональной парой является пара деривационно связанных разновидовых глаголов таких, что если перфективный член пары рассматривается в собственно перфективном (конкретно-фактическом) значении, а имперфективный — в прогрессивном (актуально-длительном), то семантическое различие между ними, если оно есть, исчерпывается одним из межъязыковых акциональных значений.

В соответствии с определением (22), первым необходимым условием членства глаголов в акциональной паре является их различная видовая принадлежность. Кроме того, определение требует, чтобы мы рассматривали глагол СВ в собственно перфективном, или конкретно-фактическом значении, а глагол НСВ — в прогрессивном, или актуально-длительном значении. Это требование вытекает из общего ограничения на отбор материала для акциональной классификации. Для исследования языков со словоизменительным видом мы привлекаем глагол в комбинации с двумя грамматическими показателями — перфективным и имперфективным/прогрессивным, и это же ограничение должно соблюдаться и при работе с такими языками, как русский. Далее, члены акциональной пары могут (хотя и не обязаны) различаться одним из универсальных акциональных значений — состояние, процесс, вхождение в состояние, вхождение в процесс, мультипликативный процесс. Наконец, определение (22) требует, чтобы больше никаких семантических различий между глаголами не было.

Например, глаголы читать и прочитать подходят под это определение, поскольку различаются, помимо собственно видовых значений, и акционально — первому приписывается ярлык процесс, а второму вхождение в состояние. Подходят под определение и пары вида петь/запеть — глагол НСВ имеет значение процесс, а глагол СВ — вхождение в процесс. Определение, далее, не исключает возможности того, чтобы глаголы отличались привативно — у одного элемента пары присутствовало бы в эпизодической интерпретации какое-то акциональное значение, а у другого не было бы никакого. Поэтому акциональной парой являются также найти/находить: первый, перфективный, элемент имеет акциональное значение {вхождение в состояние}, второй, имперфективный — значение {—} (глагол находить, как известно, актуально-длительной интерпретации не допускает). Кроме того, определение не требует, чтобы члены пары непременно различались акционально, а значит, допускает пары вида спать/поспать и писать/пописать, у которых оба элемента характеризуются значением процесс. Не являются акциональной парой глаголы вида писать/дописать и писатъ/треписать, не говоря

уже о писать и надписать: для них явным образом не выполняется требование, чтобы семантические различия исчерпывались видом и/или акциональностью. Невозможно считать акциональными и большинство пар глаголов, различающихся, помимо вида, способом действия, например, бросать (камни) vs. набросать (камней). Наконец, поскольку один из компонентов семантики предиката — это его актантная структура, определение (22) автоматически исключает существование таких акциональных пар, элементы которых различаются составом аргументов. Не попадают в множество акциональных пар такие глаголы как работать и заработать (много денег), гулять и прогулять (урок), махнуть и смахнуть (бумаги со стола), у которых перфективный префиксальный вариант, в отличие от имперфективного, является переходным.

Выделенные акциональные пары отчасти совпадают с видовыми. В частности, вспахать и вспахивать являются видовой и акциональной парой. Большинство акциональных пар, например, вспахать и пахать, видовыми, однако, не являются. В (23) указаны возможные типы семантических отношений между глаголами, составляющими акциональную пару.

(23) а. Глагол НСВ обозначает процесс, естественное продолжение которого завершается вхождением в состояние, которое обозначает глагол СВ, например, писать и написать;

b. глагол СВ обозначает вхождение в состояние, которое обозначается глаголом НСВ, например, увидеть и видеть;

c. глагол СВ обозначает вхождение в процесс, который обозначается глаголом НСВ, например, закипеть и кипеть;

d. глагол СВ обозначает вхождение в состояние, мультипликативное повторение которого обозначается глаголом НСВ, например, кашлянуть и кашлять;

e. глагол СВ обозначает то же СОСТОЯНИЕ, что и глагол НСВ, но описывает его как ограниченное во времени, например, поспать и спать;

f. глагол СВ обозначает тот же ПРОЦЕСС, что и глагол НСВ, но описывает его как ограниченный во времени, например, погулять и гулять.

g. глагол СВ обозначает тот же МУЛьташшкАтешный процесс, что и глагол НСВ, но описывает его как ограниченный во времени, например, капать и покапать.

Будучи необходимым для адекватного сопоставления деривационных и словоизменительных языков, понятие акциональной пары все же недостаточно. Рассмотрим татарский глагол sukalarga, который относится к слабому предельному акциональному классу и имеет характеристику (24):

(24) sukalarga 'пахать': <{вхождение в состояние, процесс} ; {пр0цесс}>

Перфективные формы этого глагола допускают и предельную (вхождение в состояние, 'вспахал') и непредельную (процесс, 'позанимался вспахиванием, попахал') интерпретации. В русском языке, если не брать в расчет деривационную природу видового противопоставления, ситуация складывается в точности такая же: процесс, вводимый в рассмотрение глаголом пахать, может завершиться наступлением результирующего состояния, и тогда это событие описывается глаголом вспахать, а может и не завершиться, и тогда мы имеем глагол попахать. Неоднозначность перфективных форм, которую мы наблюдаем в татарском языке,

имеет точный аналог в русском языке, но чтобы увидеть это, нам недостаточно множества акциональных пар в (25):

(25) • а. вспахать/пахать: <{вхождение в состояние}; {процесс}> Ь. попахать/пахать-. <{процесс}, {процесс}>

Необходимо принять к рассмотрению тройку глаголов — в данном случае вспахать/попахать/пахатъ. Если рассматривать эту тройку как объект акциональной классификации, мы немедленно обнаружим, что ее акциональная характеристика совпадает с характеристикой вЫа\аща\

(26) вспахать/попахатъ/пахать: <{вхождение в состояние, процесс}; {процесс}>

Это наблюдение подводит нас к понятию акциональной группы — такого набора глаголов, который реализует весь акциональный потенциал, заключенный в общей для них глагольной основе. Определение акциональной группы дано в (27):

(27) Акциональная группа — это такая совокупность деривационно связанных глаголов, что

a. любой элемент этой совокупности образует акциональную пару с каким-то элементом этой же совокупности,

b. никакой элемент этой совокупности не образует акциональную пару с глаголом за пределами той же совокупности.

К определению акциональной группы прилагается правило, позволяющее построить акциональную характеристику группы из акциональных характеристик ее элементов:

(28) Пусть глаголы V, V', V", ... образуют акциональную группу. Тогда характеристика акциональной группы представляет собой пару множеств <АР&,

где Ар£у — объединение акциональных значений всех перфективных элементов группы, а Аф^ —акциональных значений всех имперфективных элементов группы.

В соответствии с (27а), в акциональную группу входят только такие глаголы, которые образуют друг с другом акциональные пары. Согласно (27Ь), в акциональную группу входят все такие глаголы. Кроме того, на процедуру приписывания акциональной характеристики акциональной группе распространяются все дополнительные условия, сформулированные для языков со словоизменительным видом в (15).

Таким образом, акциональная классификация для русского языка и других языков с аналогичной видовременной системой — это классификация акциональных групп, множество которых разбивается на акциональные классы.

Основные акциональные классы русского языка перечислены в (29), для каждого класса приводится по одному примеру.

(29) а. Сильный предельный <Е8, Р>

убить (ЕБ) / убивать (Р)

b. Слабый предельный <Е8 Р, Р> прочитать (ЕЭ) / почитать (Р) / читать (Р) / прочитывать (—)

c. Пунктивный <Е8,—>

прийти (ЕЭ) / приходить (—) (3. Непредельный <Р, Р>

погулять (Р) / гулять (Р) е. Слабый ингрессивно-непредельный <ЕР Р, Р>

заработать (ЕР) / поработать (Р) /работать (Р) £ Сильный ингрессивно-непредельный <ЕР, Р>

заторопиться (ЕР) / торопиться (Р) g. Расширенный ингрессивно-непредельный <ЕР Р, Р[ Рг >

закипеть (ЕР) / покипеть (Р), закипать (Р1), кипеть (Р2) И. Стативный <8, 8>

жить (Б) / пожить (Б) л. Слабый инцептивно-стативный <Е8 Э>

удивиться (Ев) / поудивляться (Б) / удивляться (Б) Сильный инцептивно-стативный <Е8, Б>

увидеть (Е8) / видеть (в) к. Двупредельный < ЕР ЕЭ Р, Р>

запеть (ЕР) / спеть (ЕБ) 1 попеть (Р) / петь (Р) / запевать (—) 1. Сильный стативно-процессный <ЕБ Р

сесть (Е8) / посидеть (Э) / садиться (Р) / сидеть (Э) т. Суженный стативно-процессный <Е8, Р Э>

расположиться (ЕБ) /располагаться ({Р Э}) п. Собственно мультипликативный <ЕБ МР, МР>

выстрелить (ЕБ) / пострелять (МР) / стрелять (МР) о. Ингрессивно-мультипликативный <ЕМР ЕЭ МР, МР>

капнуть (ЕБ) / закапать (ЕМР) / покапать (МР) / капать (МР) р. Сильный мультипликативный <Е8, МР>

бабахнуть (ЕБ) / бабахать (МР)

Из (29) видно, что акциональные группы русского языка распадаются на классы, поразительно похожие на те, которые выделяются в языках со словоизменительным видом. Прежде всего, в нем представлены все классы из (19), которые систематически засвидетельствованы в рассмотренных нами языках' и которые, как мы предполагаем, образуют ядро любой акциональной системы. Большая часть классов из списка в (29) имеется по меньшей мере в одном из языков со словоизменительным видом, см. (18). Всего три класса — суженный стативно-процессный, ингрессивно-мультипликативный и сильный мультипликативный (в (29) выделены полужирным шрифтом) — являются, по-видимому, исключительной собственностью русского.

Таким образом, ключевое обобщение, которое выводится из анализа русских акциональных групп, состоит в том, что русская акциональная система организована по существу так же, как и в других обсуждавшихся в этом исследовании языках. Мы видим те же классы, примерно таким же способом организованные в систему. Более того, структура акциональных классов в русском языке подчиняется тому же фундаментальному ограничению, которое мы уже наблюдали: она занимает когерентную область в пространстве акциональных возможностей. Это структура показана на схеме 9.

Как и в других языках, в русском акциональные классы образуют связное семантическое пространство. Для любого акционального класса К на схеме 9 можно указать по меньшей мере один класс К', отличающийся от него ровно на одно акциональное значение. Мы не сталкиваемся с ситуацией, когда в системе классов

возникают пропуски или зияния и какой-нибудь класс отстоит от всех своих соседей по схеме на два или более значения.

Русский материал показывает, таким образом, что предложенная процедура выделения классов, адаптированная в этой главе к языкам с деривационным видом, успешно справляется со своей задачей. В конечном итоге мы сумели преодолеть барьер, который разделяет два типа видовременных систем: удалось устранить из наших обобщений тот факт, что акциональный потенциал глагола в языках типа карачаево-балкарского, багвалинского и марийского реализуется его видовременными словоформами, а в русском — разновидовыми лексемами, находящимися в отношении морфологической деривации. Данные русского языка органично встраиваются в систему обобщений, полученных на карачаево-балкарском, багвалинском и марийском материале, и в результате возникает последовательная и систематическая картина. Имеется неизменное — по-видимому, универсальное или близкое к универсальному — ядро акциональных классов, вокруг которого монотонно, с соблюдением принципа смежности, нарастает периферия, подверженная достаточно ограниченному межъязыковую варьированию. Причем русский язык не более отличается от языков со словоизменительным видом, чем эти языки друг от друга: русская акциональная система — не нечто отдельное от других, нечто, что подчиняется собственным закономерностям и ограничениям, а лишь одна из точек в универсальном пространстве типологических возможностей. Это главный положительный результат исследования акциональных классов в русском языке.

В Заключении суммируются основные результаты работы.

Исследование позволило существенно расширить представления о возможном и невозможном в сфере акциональности естественно-языковых предикатов. Выясняется, что вендлеровские классы, вопреки традиционному мнению, не свободны от меясъязыкового варьирования и в действительности представляют собой лишь одну из типологических возможностей, далеко не единственную и, возможно, даже не преобладающую.

Исследуя акхшональность в типологической перспективе, мы предложили процедуру, позволяющую обнаружить и зафиксировать акциональные сходства и различия между языками. Изучив акциональные системы багвалинского, карачаево-

балкарского и марийского языков, мы выявили ряд параметров межъязыкового варьирования и важных ограничений на это варьирование.

Наконец, мы предложили способ сделать сопоставимыми акциональные системы языков с деривационным видом, где акциональный потенциал глагольной основы распределяется по нескольким лексемам, и языков со словоизменительным видом, в которых он реализуется в пределах парадигмы одного глагола. Мы показали, что понятие акциональной группы (максимального множества деривационно связанных глаголов, которые отличаются друг от друга видовыми и/или акциональными значениями) позволяет сделать эксплицитными сходства и различия между такими языками, как русский, с одной стороны, и английский, багвалинский, карачаево-балкарский — с другой.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях: Монография

Татевосов С.Г. Акциональность в лексике и грамматике. Глагол и структура события. М.: Языки славянских культур, 2011.

Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Татевосов С.Г., Майсак Т.А. Кодирование эпистемического статуса средствами морфосинтаксиса (на материале цахурского языка) // Вопросы языкознания, 1998. №1. С. 60-88. (1,5 п.л.)

2. Татевосов С.Г., Майсак Т.А. Пространство говорящего в категориях грамматики, или Чего нельзя сказать о себе самом // Вопросы языкознания, 2000. №5. С. 63-80. (1,3 п.л.)

3. Татевосов С.Г. Метафизика движения в грамматике естественного языка: глагольная префиксация в северо-кавказских языках. Вестник МГУ. Филология, 2000. №6. С. 35-47. (1,3 п.л.)

4. Tatevosov S. From resultatives to evidentials: múltiple uses of the perfect in Nakh-Daghestanian languages // Journal of pragmatics, 2001. Vol. 33. № 3. P. 443-464. (1,8 п.л.)

5. Татевосов С.Г. Рецензия на кн. «Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность» //Вопросы языкознания, 2001. №3. С.68-76. (0,7 п.л.)

6. Tatevosov S. The parameter of actionality // Linguistic typology, 2002. Vol. 6. №3. P.317-401. (4,5 п.л.)

7. Татевосов С.Г. Семантическое картирование: теория и метод // Вестник МГУ. Филология. 2004. №1. С. 27-42. (1,5 п.л.)

8. Татевосов С.Г. Рецензия на кн. «Events as grammatical objects», ed. by C. Tenny and J. Pustejovsky // Вопросы языкознания, 2005. №2. С. 125-133. (0,8 п.л.)

9. Татевосов С.Г. Акциональность: типология и теория // Вопросы языкознания, 2005. №1. С. 108-141. (3 п.л.)

10. Татевосов С.Г. Пдзвичное и вторичное в структуре имперфективов // Acta lingüistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследования РАН, 2010. Том 6. Часть 2: Избыточность в грамматическом строе языка. СПб.: Наука. С. 300-322. (1,5 п.л.)

11. Татевосов С.Г. Из наблюдений над событийной структурой приставочных глаголов // Вестник МГУ. Филология, 2011. №1. (1,1 п.л.)

12. Tatevosov S. Detelicization and argument suppression: evidence from Godoberi // Linguistics, 2011. Vol. 49. №3 (3,5 п.л.)

Статьи в других рецензируемых научных изданиях

13. Tatevosov S. Between perfective and past: Preterits in Turkic and Nakh-Daghestanian // Berkeley Linguistic Society. Vol. 26. Berkeley: Stanford University, 2000. P. 758-770. (1,1 п.л.)

14. Tatevosov S. A theory of Slavic Aspect and the Ruusiaa Delimmtative // Kosta P., Blasczak J., Frasek J., Geist L., Zygis M. (eds.) Investigations into Formal Slavic Linguistics. Frankfurt: Peter Lang, 2003. Vol. 2. P. 873-893. (1,2 п.л.)

15. Tatevosov S. From habituais to futures: Discerning the path of diachronic development // Verkuyl H., de Swart H., van Hout A. (eds.) Perspectives on Aspect. Dordrecht: Springer, 2005. P. 181-198. (2,2 пл.)

16. Tatevosov S., Pazelskaya A. Uninflected VPs, deverbal nouns and aspectual architecture of Russian // Lavine J., Franks S., Tasseva-Kurktchieva M., Filip H. (eds.). Formal approaches to Slavic Lingustics. The Princeton Meeting 2005. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2006. P. 258-277. (1,4 п.л.)

17. Tatevosov S. Pluractionality vs. discontinuity // Aloni M., Dekker P., Roelofsen F. (eds.) Proceedings of the XVII Amsterdam Colloquium. Amsterdam: University of Amsterdam, 2007. P. 217-223. (0,5 пл.)

18. Татевосов С. Г. Эвиденциальностъ и адмиратив в багвалинском языке // Храковский B.C. (ред.) Эвиденциальностъ в языках Европы и Азии. СПб.: Наука, 2007. С. 351-397. (3,1 пл.)

19. Tatevosov S. Measuring individuals, partitioning events: Semantics of cumulative verbs in Russian // Kosta P., Schruecks L. (eds.) Linguistic Investigations into Formal Description of Slavic Languages. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2007. Vol. 1. P. 529-545 (1,3 п.л.)

20. Tatevosov S. Evidentiality and mirativity in the Mishar dialect of Tatar // Guentcheva Z., Landaburu J. (eds.) L'énonciation médiatisé II. Louvain — Paris: Editions Peeters, 2007. P. 405433. (2,2 пл.)

21. Tatevosov S., Maisak T. Beyond evidentiality and mirativity: Evidence from Tsakhur // Guentcheva Z., Landaburu J. (eds.) L'énonciation médiatisé П. Louvain — Paris: Editions Peeters, 2007. P. 377-406. (2,4 пл.)

22. Tatevosov S. Intermediate prefixes in Russian // Antonenko A., Baylin J., Bethin C. (eds.) Formal approaches to Slavic Lingustics. The Stony Brook Meeting 2007. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2008. P. 423-442. (1,3 пл.)

23. Tatevosov S. Subevental structure and non-culmination // Bonami O., Cabredo P. (eds.) Empirical Issues in Syntax and Semantics 7. http://www.cssp.cnrs.fr/eiss7, 2008. P. 393-423. (2 пл.)

24. Tatevosov S., Ivanov M. Event structure of non-culminating accomplishments // de Hoop H., Hogeweg L., Malchukov A. (eds.) Tense-Aspect-Mood systems cross-linguistically. Dordrecht: Springer, 2009. P. 81-130. (3,4 пл.)

25. Tatevosov S. Building Intensive Resultatives // Browne W. (ed.) Formal approaches to Slavic Lingustics. The Cornell Meeting 2009. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2010. P. 289302. (1,2 пл.)

26. Tatevosov S., Lyutikova E. Atelicity and anticausativization // Duguine M., Madariaga N., Huidobro S. (eds.) Argument structure and syntactic relations: A cross-linguistic perspective. Amsterdam: John Benjamins, 2010. P. 35-68. (2,9 пл.)

Прочие статьи и разделы в коллективных монографиях

27. Татевосов С.Г. Квантификадия в естественном языке: некоторые модели межъязыкового варьирования // Нариньяни А.С. (ред.) Труды Международного семинара Диалог'97 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 1997. С. 272-278. (0,5 п.л.)

28. Татевосов С.Г., Майсак Т.А. Вид и модальность: способы взаимодействия (на материале цахурского языка) // Черткова М.Ю. (ред.) Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Издательство МГУ, 1998. С. 265-281. (1,4 пл.)

29. Татевосов С.Г. Предельность и вид (об одном морфологическом явлении в багвалинском языке) // Нариньяни A.C. (ред.) Труды Международного семинара Диалог'98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 1998. С. 187-196. (0,8 п.л.)

30. Татевосов С.Г. Отрицательная полярность и прагматическая шкала: эмфатические глагольные формы в багвалинском языке // Дагестанский лингвистический сборник. M.: Academia, 1999. Вып. 7. С. 60-69. (0,6 п.л.)

31. Татевосов С.Г. Семантические типы предикатов: опыт типологического исследования // Нариньяни А. С. (ред.) Труды международного семинара Диалог'99 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 1999. Т.1. С. 291-302. (0,7 п.л.)

32. Татевосов С.Г. Квантификация и дистрибутивность // Труды математического центра им. Лобачевского. Т.4. Компьютерная лингвистика. Материалы школы-семинара. Казань, 1999. С. 69-92. (2,1 п.л.)

33. Татевосов С.Г. Состав и организация глагольной парадигмы. Грамматические категории глагола. Употребление глагольных форм. Маркеры эпистемического статуса. Глагольные формы в нарративном дискурсе. Кванторные слова: структура, семантика, дистрибуция. Тематический указатель // Кибрик А.Е. (ред.) Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М.: Наследие, 1999. (12,6 п.л.)

34. Татевосов С.Г. Лютикова Е.А. Теория, описание, приложение: полемика и диалог II Нариньяни А. С. (ред.) Труды международного семинара Диалог-2000 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 2000. Т.1. С. 182-193. (0,8 п.л.)

35. Татевосов С.Г. Где кончается эвиденциальность и начинается эпистемическая модальность: наблюдения над показателями логического вывода // Труды математического центра им. Лобачевского. Т.5. Компьютерная лингвистика. Материалы школы-семинара. Казань, 2001. С. 78-94. (1,4 п.л.)

36. Татевосов С.Г. Морфонология.. Глагол. Местомение. Числительное. Деривационная морфология. Вид. Время. Эвиденциальность. Ядерные формы глагольной парадигмы. Словари // Кибрик А.Е. (ред.) Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. М.: Наследие, 2001. С.49-54, 67-125 (в соавторстве с А.Е.Кибриком и Н.Р.Добрушиной), 155167, 231-272, 273-291 (в соавторстве с Т.А.Майсаком), 293-319, 345-369 (в соавторстве с Т.А.Майсаком). (15 п.л.)

37. Татевосов С.Г. Электронная энциклопедия «Кругосвет». Словарные статьи «Время грамматическое», «Спряжение», «Лицо», http://www.krugosvet.ru, 2001. (2 п.л.)

38. Татевосов С.Г. Теория акциональности и марийский глагол // Кибрик А.Е. (ред.) Лингвистический беспредел. Сборник статей к 70-летию А. И. Кузнецовой. М.: Издательство МГУ, 2002. С. 95-106. (0,6 п.л.)

39. Tatevosov S. Inferred evidence: Language-specific properties and. universal constraints // Jaszczolt K.M., Turner K. (eds.) Meaning through language contrast: The Cambridge papers. Amsterdam: John Benjamins, 2002. Vol. 1. P. 177-193. (1,3 п.л.)

40. Татевосов С.Г. Семантическое картирование: объяснительная теория или описательный метод // Труды Казанской школы по компьютерной и когнитивной лингвистике. Казань, 2002. С. 239-259. (2 п.л.)

41. Tatevosov S., Pazelskaya A. Nominalization in Russian: eventuality types and aspectual properties // Dekker P. (ed.) Proceedings of the XVII Amsterdam Colloquium, 2003. P. 169-175. (0,5 п.л.)

42. Татевосов С.Г. Семантика акциональности и межъязыковое варьирование // Труды конференции "Когнитивное моделирование в лингвистике-2003". М., 2003. С. 89-101. (1 п.л.)

43. Tatevosov S. Aspectual Variability and Nominal Reference: Evidence from Turkic Languages // MIT Working papers in Linguistics. Cambridge: MIT, 2004. Vol. 46. P. 273-284. (1 п.л.)

44. Татевосов С.Г. Есть — бывает — будет: на пум грамматикализации II Плунгян В.А., Ландер Ю.А., Урманчиева А.Ю. (ред.) Исследования по теории грамматики. Выпуск 3. Ирреалис и ирреальность. M., 2004. С. 226-256. (2,2 п.л.)

45. Tatevosov S. Degree modification and discontinuous events // Kelepir M., Ozturk B. (eds.) MIT Working papers in Linguistics. Cambridge: MIT, 2006. Voi. 54. P. 347-364. (1,1 пл.)

46. Лютикова E.A., Татевосов С.Г., Иванов М.Ю., Пазельская А.Г., Шлуинский А.Б. Структура события и семантика глагола в карачаево-балкарском языке. М., 2006. С.213-366 (9 п.л.)

47. Татевосов С.Г. (Де)каузативизация, (не)предельность и структура события // Четвертая конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей. Материалы. СПб., 2007. С. 37-45. (0,5 п.л.)

48. Татевосов С.Г. Вид и акииональность // Лютикова Е.А., Казенин К.И., Соловьев В.Д., Татевосов С.Г. (ред.) Мишарский диалект татарского языка. Очерки по синтаксису и семантике. Казань, 2007. С. 192-252. (3,5 п.л.)

49. Татевосов С.Г. Номинализация и проблема непрямого доступа // Динамичесюше модели. Слово. Предложение. Текст. Сборник статей в честь Е.В. Падучевой. М., 2008. С. 750-773. (2,1 пл.)

50. Татевосов С.Г., Пазельская А.Г. Отглагольное имя и структура русского глагола // Плунгян В.А., Татевосов С.Г. (ред.) Исследования по глагольной деривации. М., 2008. С. 348-380. (3 п.л.)

51. Татевосов С.Г. Аспектуальная композиция // Татевосов С.Г. (ред.) Тубаларские этюды. М., 2009. С. 78-133. (3,9 п.л.)

52. Tatevosov S., Ivanov M. Causativization and Aspectual Composition // Shi R., Vermeulen R. (eds.) MIT Working Papers in Linguistics. Cambridge: MIT, 2009. Vol. 58. P. 380-394. (1,2 пл.)

53. Татевосов С.Г. Множественная префиксация и анатомия русского глагола // Киселева К.Л., Плунгян В.А., Рахилина Е.В., Татевосов С.Г. (ред.) Корпусные исследования по русской грамматике. М., 2009. С. 92-157. (4,3 пл.)

и-гюб 5

2009127980

Напечатано с готового оригинал-макета

Издательство ООО "МАКС Пресс" Лицензия ИД N 00510 от 01.12.99 г. Подписано к печати 03.09.2010 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печ.л. 2,0. Тираж 80 экз. Заказ 385. Тел. 939-3890. Тел./факс 939-3891 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2-й учебный корпус, 627 к.

2009127980

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Татевосов, Сергей Георгиевич

Принципы подачи материала.

Общая характеристика диссертации.

Часть I. Акцпональность: глагол и структура события.

Глава I. Носители акционалъпых значений.

1.1. Структура клаузы и проблема непрямого доступа.

1.2. Семантика словоизменительных показателей.

1.3. Семантика аргументов.

1.4. Лексическая семантика.

1.5. Семантика деривационных показателей.

1.6. Выводы.

Глава 2. Теория вида.

2.1. Двухкомпонентная теория вида.

2.2. Видовые значения.

2.3. От дистрибуции к семантике.

2.4. Об универсальности вида.

2.5. Формальный фрагмент— 1.

2.6. К вопросу о количественном и фазовом виде.

2.7. Проблема акциональной вариативности.90'

2.8. Выводы.

Глава 3. Теория акциональной композиции.

3.1. Аргумент предиката как источник предельности.

3.2. Именная референция и глагольная референция.

3.3. Семантика событий и мереология.!.

3.4. Кумулятивность и квантованность.

3.5. Инкрементальность.

3.6. Инкрементальный путь и инкрементальное свойство.

3.7. Акциональная композиция финского типа.

3.8. Акциональная композиция в славянских языках.

3.9. Формальный фрагмент — 2.

3.10. Проблемы для теории акциональной композиции.

3.11. Выводы.'.

Глава 4. Теория лексического представления.

4.1. Акциональное значение и лексическое значение.

4.2. Аспектуалыгое исчисление Д. Даути.

4.3. Новые теории предикатного значения.

4.4. Декомпозиция свершений.

4.5. Формальный фрагмент — 3.

4.6. Выводы.

Глава 5. Деривационная теория.

5.1. Проблема минимальности.

5.2. Типы дериваций.

5.3. Каузативизация.

5.4. Добавление результирующего подсобытия.

5.5. Глагольная множественность и фазовость.

5.6. Формальный фрагмент — 4.

5.7. Проблемы для лексической и деривационной теорий.

5.8. Выводы.

Итоги Части 1.

Часть II. Акцпональность: эмпирические исследования.

Глава 6. Акциональная классификация и ащиональные значения.

6.1. Общая схема исследования акциональности.

6.2. Акциональные критерии.

6.3. Акционалыше значения.

6.4. Выводы.

Глава 7. Акционалъность в языках со словоизменительным видом.

7.1. Объекты классификации.

7.2. Акциональная классификация и акциональная вариативность.

7.3. Акциональная характеристика.

7.4. Акциональная многозначность.

7.5. Стативность и прогрессив.

7.6. Выводы.

Глава 8 Акциональные системы.

8.1. Акциональные классы и межъязыковые акциональные типы.

8.2. Предельные глаголы.

8.3. Глаголы процесса.

8.4. Двупредельные глаголы.

8.5. Глаголы состояния.

8.6. Процессно-результативные глаголы.

8.7. Мультипликативные глаголы.

8.8. Глаголы с уникальными акциональными характеристиками.

8.9. Межъязыковое варьирование и теория акциональности.

8.10. Выводы.

Глава 9. Акционалъность и деривационный вид.

9.1. Аспектуальные лексемы и аспектуальные словоформы.

9.2. Вендлеровские классы и деривационный вид.

9.3. Акциональные пары vs. видовые пары.

9.4. Акциональные классы русского языка.

9.5. Глаголы вне классов?.

9.6. Опыт межъязыкового сопоставления.

9.7. Акциональная система русского языка в пространстве типологических возможностей

9.8. Выводы.

Итоги Части II.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Татевосов, Сергей Георгиевич

Таким образом, актуальность исследования акциональности в типологической перспективе определяется тем, что годы работы по этой проблеме пока мало приблизили семантическую теорию к ответу на важнейший вопрос — как устроен возможный естественный язык с точки зрения структуры и семантики акциональных классов. То, что межъязыковое варьирование в сфере акциональности существует, отмечается в целом ряде работ (см., например, Smith 1996: 228, Johanson 1996: 232). Тем не менее, " практически ничего не известно ни об ограничениях на это варьирование, ни даже о его параметрах. Такое положение вещей мотивирует основные цели и задачи* настоящего исследования.

Прежде всего мы стремимся показать, что акциональность представляет собой параметр, которые допускает различные конфигурации в различных языках. Мы последовательно выстраиваем систему понятий, определяющих акциональность на частно-языковом уровне и позволяющих сформулировать межъязыковые обобщения как результат сопоставления частно-языковых акциональных систем.

В работе, далее, предлагается процедура выделения акциональных классов, которая, с одной стороны, позволяет сделать акциональные системы различных языков сопоставимыми, а с другой, эксплицитно и формально фиксирует наблюдающееся варьирование. Создание такой процедуры требует четкого понимания того, как акциональная семантика соотносится с другими компонентами значения предикации — видовыми и временными значениями, значениями разнообразных деривационных показателей, которые могут быть элементами глагольной основы, значениями, которые привносятся именными актантами глагола и, наконец, лексическим значением самой глагольной основы. Поэтому важной задачей исследования является практическая демаркация всех этих семантических элементов и объяснение того, как акциональность глагола, глагольной группы и предикации создается и видоизменяется в процессе синтаксической деривации. Для решения этих задач в работе широко применяются приемы и методы семантического анализа, разработанные современной лингвистической семантикой, как лексической и когнитивно-ориентированной (см. Апресян 1985, 1986, 1995, 2004, Падучева 1996, 2004, Баранов, Добровольский 1997, Кронгауз 2001а, Кобозева 2001, Гловииская 2001, Кустова 2004, Зализняк 2006, Князев 2007) так и теоретико-модельной, берущей начало в работах Р.Монтегю (Montague 1970a-b, 1973).

Наконец, в работе проводится описание акциональности в нескольких конкретных языках, относящихся к различным генетическим и структурным типам. В частности, подробно обосновывается, что для тех языков, где видовые значения выражаются средствами глагольного словоизменения, анализ акциональности существенно отличается от языков, в которых вид выступает как деривационная категория. Тем не менее, разработанная процедура анализа в обоих случаях должна обеспечивать межъязыковую сопоставимость, и решение этой задачи также предлагается в настоящей работе.

На защиту выносятсяследующие положения:

1. Акциональная интерпретация предложения строится- композиционально по мере наращения (морфо)синтаксической структуры — от глагола до полностью развернутой предикации.

2. Акциональные свойства глагола и ближайших доминирующих над ним синтаксических проекций (глагольной группы и группы легкого глагола) недоступны для непосредственного наблюдения. То, что мы наблюдаем, — это глагол в более полной синтаксической конфигурации, в обычном случае — в клаузе. Чтобы объяснить акциональное поведение глагола в составе клаузы, нужны четыре типа информации — о значении видовременных показателей, о семантическом вкладе основных актантов в интерпретацию клаузы, о лексическом значении глагола и о значении деривационных показателей, если они есть.

3. Общая архитектура теории, объясняющей взаимодействие акциональных и аспектуальных компонентов значения клаузы, является двухкомпонентной. Акциональности и грамматическому виду соответствуют две независимые системы теоретических принципов, исходных допущений и единиц анализа.

4. Акциональная классификация проводится без опоры на какие-либо априорные соображения о структуре лексического значения и о семантике грамматических показателей в конкретном языке. Поскольку единственным эмпирически наблюдаемым проявлением акциональности является интерпретация глаголов в комбинации с актантами, деривационными и словоизменительными морфемами в составе полностью развернутых клауз, разбиение на акциональные классы должно опираться именно на наблюдаемое • поведение глагольных форм, а не на предполагаемые свойства ненаблюдаемых глагольных лексем.

5. Акциональная классификация проводится по-разному для языков, в которых видовые значения реализуются в рамках глагольного словоизменения, и для языков с деривационным (словообразовательным) видом. В первых классы выделяются исходя из акциональных значений двух основных глагольных словоформ, перфективной и имперфективной. Во вторых объектом классификации выступают акциональные группы множества лексем, находящихся в отношении морфосинтаксической деривации и различающихся акциональным и видовым значением.

6. Акциональность подвержена межъязыковому варьированию. Вендлеровские акциональные классы представлены в акциональных системах конкретных языков, но диапазон возможностей ими не исчерпывается. Среди акциональных классов, которые регулярно обнаруживаются в языках, но отсутствуют в вендлеровской системе, — инцептивно-стативные, ингрессивно-непредельные, стативно-процессные, мультипликативные и двупредельные классы. Межъязыковое варьирование, однако, ограничено. В акциональных системах выделяется устойчивое ядро, которое универсально или близко к универсальному.

Цели и задачи, сформулированные выше, определяют приемы и методы настоящего исследованиям как сопоставительные и типологические. Как и в любом типологическом исследовании (см. Givon 1984, Croft 1990/1999, Кибрик 1992, 2003, Татевосов 2002а, Майсак 2005 и другую литературу по теоретической- типоологии), развиваемый в настоящей работе подход к акциональности нацелен на выявление параметров межъязыкового- варьирования и универсальных ограничений на это варьирование. Материалом, исследования (для всех обсуждаемых языков, кроме русского) являются первичные данные об акциональных системах, непосредственно собранные в процессе полевой работы с носителями пяти генетически и ареально независимых языков. Это багвалинский (< андийский, нахско-дагестанский), татарский и карачаево-балкарский (< тюркский, алтайский), марийский (< финно-угорский, уральский) и ненецкий (< самодийский, уральский). Для русского языка широко применяется материал, извлеченный из Национального корпуса русского языка и различных интернет-источников.

Принимая во внимание ограниченность эмпирической базы, мы не претендуем на обобщения о возможном естественном языке. Скорее мы предлагаем углубленное исследование нескольких точек в пространстве типологических возможностей — отдавая себе полный отчет в том, что таких точек может быть существенно больше. Мы, однако, рассчитываем, что разработанный нами метод исследования акциональности, который составляет основной элемент научной новизны" работы, может быть распространен на любые глагольные системы.

• Теоретическая ценность исследования обусловливается двумя его результатами построением целостной теории акциональной интерпретации предложения и созданием принципиально нового способа выделения акциональных классов предикатов в естественном языке на эмпирических основаниях. В работе обосновывается, что полная теория акциональности должна состоять по меньшей мере из четырех компонентов — теории лексического представления глагола, которая определяет, какие акциональные характеристики задаются словарно, деривационной теории, которая объясняет, как семантические характеристики деривационных морфем воздействуют на акциональность, теории акциональной композиции, которая выявляет вклад глагольных актантов в интерпретацию семантических характеристик, и теории вида, объясняющей, что происходит с акциональной семантикой предиката при присоединении видовых показателей. Все четыре теоретических компонента подробно обсуждаются в первой части работы, после чего .для каждого предлагается теоретико-модельный анализ. Соединение четырех фрагментов этого анализа создает целостную теорию акционального значения.

Предложенная теория дополнена эмпирическим исследованием акциональности во второй части работы. Отталкиваясь от вендлеровского разбиения глагольных предикатов на состояния, деятельности, свершения и достижения, мы предлагаем новый подход к выделению акциональных классов. Основа этого подхода — идея о том, что разбиение на классы должно быть независимо от априорных гипотез о структуре глагольного значения, акциональной композиции и семантике видо-временных показателей. Классификация строится на основании поверхностного поведения видо-временных словоформ глагола в языках со словоизменительным видом и групп деривационно связанных глагольных лексем в языках со словоклассифицирующим видом. Предложенная процедура выделяет акциональные классы на эмпирических основаниях, требует минимальной адаптации при переходе от языка к языку и снабжает исследователя сопоставимым межъязыковым материалом. Этот метод извлечения акциональных данных, эксплицитный и простой в использовании, позволяет по-новому увидеть акциональность в естественном языке. Имеется устойчивое акциональное ядро, которое систематически воспроизводится в языках (в него, в частности, входят и вендлеровские классы), и менее стабильная, подверженная варьированию периферия, которую образуют предикаты со сложными акциональными характеристиками. Как представляется, эти результаты в корне меняют устоявшееся теоретическое представление об акциональности как о «логически универсальной», не подверженной межъязыковому варьированию семантической категории.

Практическое - значение исследования определяется возможностью использовать предложенный метод акциональной классификации для описания глагольных систем произвольных языков. Этот метод может оказаться полезным в исследованиях по грамматической семантике и теории вида, а также при полевых исследованиях неизученных и малоизученных языков. Кроме того, он может использоваться в теории перевода, и практической переводческой деятельности, а также при разработке научных и учебных грамматик малоисследованных языков, в частности, языков народов России. Конкретные результаты исследования, в частности, фрагменты теоретико-модельного анализа предикатного значения может найти применение в системах автоматической обработки текста на естественном языке, системах автоматического реферирования и индексирования, машинного перевода и т. п. Новое описание акциональной системы русского языка возможно инкорпорировать в разнообразные курсы обучения русскому языку как иностранному.

Структура*, работы. Диссертация состоит из двух* частей, заключения, приложения и библиографии. Первая, теоретическая часть, содержит пять глав и заключение. В главе 1 описывается общая архитектура теории акциональности. В главах 2-5 охарактеризованы существующие достижения и наиболее болезненные проблемы в разработке четырех ключевых подтеорий -— теории вида, теории акциональной композиции, теории лексического значения и деривационной теории. После обсуждения имеющихся альтернатив в каждой из глав выдвигаются новые эмпирические аргументы в пользу того или иного подхода и формулируются новые гипотезы, объясняющие наблюдаемые внутри- и межъязыковые закономерности. В' каждой главе содержится фрагмент теоретико-модельного анализа обсуждаемых явлений.

Во второй, эмпирической части исследования, содержащей четыре главы и заключение, предлагается система практических методов и приемов анализа акциональности. В главе 6 предложены общие принципы типологически ориентированного подхода к акциональным значениям. Глава ? определяет и уточняет процедуру анализа акциональных свойств глаголов в языках, где вид является элементом системы глагольного словоизменения. Здесь же обсуждаются несколько сопутствующих проблем, в частности, проблема акциональной вариативности и акциональной композиции. В главе 8 предложено углубленное исследование акциональных систем трех генетически и ареально независимых языков — карачаевобалкарского, багвалинского и марийского. В главе 9 на русском материале показано, как распространить разработанную процедуру на языки, в которых вид представляет собой словоклассифицирующую категорию.

В Заключении суммируются основные результаты исследования. Приложение содержит подробное описание глагольных систем трех из исследованных языков. В библиографии представлено более 800 работ российских и зарубежных авторов.

Апробация результатов исследования. По теме диссертации подготовлены 12 статей в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ, более 20 статей в других рецензируемых научных изданиях, 30 статей в прочих научных изданиях, разделы в трех коллективных монографиях. Результаты, полученные в ходе диссертационного исследования, легли в основу монографии. Материалы исследования и некоторые из его основных результатов нашли отражение в курсах «Формальный аппарат лингвистики» и «Современный русский язык. Морфология», которые автор читает студентам отделения теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Описательные обобщения и их теоретический анализ, обоснованные в диссертации, были представлены на следующих российских и международных научных конференциях: XXVI Ежегодная конференция' Лингвистического общества Беркли (Стенфордский университет, США, 2000), Конференция по когнитивной типологии (Антверпенский университет, Бельгия; 2000), II международная конференция по контрастивной семантике и прагматике (Кембриджский университет, Великобритания, 2000), X Международный, коллоквиум Лингвистического'* общества кавказоведов (Мюнхенский университет, Германия, 2000), XXII ежегодная конференция Германского лингвистического общества (Марбургский университет, Германия, 2000), II Зимняя типологическая школа (Москва, 2000), XVIII Морфологический конгресс (Венский университет, Австрия, 2000), IV, V, VI, VIII Международная конференция по формальному описанию славянских языков (Потсдамский и Лейпцигский университеты, 2001, 2003, 2005, 2009), Третья молодежная школа по компьютерной и когнитивной лингвистике (Казань, 2001), конференция, «Лингвистические исследования в Европе на рубеже веков» (Левенский университет,.Бельгия, 2001), I, V Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2001, 2010), III, IV, V, VII Международные конференции ассоциации лингвистической типологии (Амстердамский, Калифорнийский университеты, университет Кальяри, университет Париж-3, Нидерланды, США, Италия, Франция,. 1999, 2001, 2003, 2007), конференция «Перспективы исследования вида» (Утрехтский университет, Нидерланды, 2001), V, VII, VIII Коллоквиум по виду, времени и модальности «Хронос» (Гронингенский. и Антверпенский университеты, университет Париж-8, Нидерланды, Бельгия, Франция, 2002, 2006, 2009), VII, X, XII конференции «Смысл и денотат» (Констанцкий, Берлинский и Дюссельдорфский университеты, Германия, 2002, 2005, 2007), XIV и XVI Амстердамский коллоквиум по логике, вычислительной математике и языкознанию (Амстердамский университет, Нидерланды, 2003 и. 2007), Рабочее совещание по типологии ирреальных категорий (Москва, 2003), Казанская школа-семинар по компьютерной и когнитивной лингвистике (2003, 2005, 2006), конференция «Вид русского глагола» (Лейпцигский университет, Германия, 2003), Ломоносовские чтения (Москва, 2003, 2004, 2006, 2008, 2009, 2010), I, II, III, V конференция по формальной алтаистике,(Массачусеттский технологический институт, Стамбульский университет, МГУ, Лондонский университет, США, Турция, Россия, Великобритания, 2003; 2004, 2006, 2008), Средиземноморская конференция по морфологии (университет Катании, Италия, 2003), XVI Международный симпозиум по теоретической и прикладной лингвистике (Салоники, Греция, 2003), I, II, IV конференции «Перспективны славистики» (Левенский, Регенсбургский, Пражский университет, Бельгия, Германия, Чехия, 2004, 2006, 2009), конференция «Отглагольные имена» (Лилльский университет, Франция, 2004), XIV, XVI, XVII конференция «Формальные подходы к лингвистике славянских языков» (Принстонский университет, Нью-Йоркский госуниверситет в Стоуни-Бруке, Корнельский университет, США, 2005, 2007, 2009), IX международная конференция по прагматике (Рива дель Гарда, Италия, 2005), Международная конференция к 100-летию со дня рождения А.А.Холодовича (Санкт-Петербург, 2006), конференция ТАМ-ТАМ по времени, виду и модальности (Неймегенский университет, Нидерланды, 2006), конференция по аргументной структуре и синтаксической реализации (университет Витории, Испания, 2007), V Коллоквиум по синтаксису и семантике (университет Париж-3, Франция, 2007), Конференция молодых исследователей-типологов (Санкт-Петербург, 2007), конференция «Каузация в грамматической структуре» (университет Париж-4, Франция, 2007), конференция «Кавказские языки» (Лейпцигский университет, Германия, 2007), конференция «Сложные предикаты в иранских языках» (университет Париж-3, Франция, 2008), XVIII международный лингвистический конгресс (Сеульский университет, Корея, 2008), Московская студенческая конференция по лингвистике (Москва, 2008), конференция «Языки 44-го меридиана» (Дюссельдорфский университет, Германия, 2009), IV Международная конференция по иранскому языкознанию (университет Париж-4, Франция, 2009), конференция «Синтаксис и семантика в Москве» (Москва, 2009).

Разработанный автором метод исследования акциональности успешно внедряется в практику типологических и частно-языковых исследований семантики > глагольных предикатов. Он применялся для типологически , ориентированных описаний акциональных систем в целом ряде генетически и ареально независимых языков — литовском (Аркадьев 2009а), калмыцком (Овсянникова 2009), адыгейском (Аркадьев 20096), алтайском (Пазельская, Рыбинцева 2009).

Благодарности

K.JI. Киселевой, Г.С. Татевосову и JI.C. Татевосову — за любовь, сочувствие и ободрение;

А,Е. Кибрику — за мегебскую экспедицию 1990 года и все, что за ней последовало;

И.М. Кобозевой — за семантику;

Л.И. Звавичу — за математику;

А А. Чеботареву — за физику;

С.Б. Долгошеину — за метафизику;

Е.А. Лютиковой — за научное понимание и дружбу;

А.В.Богданову, П.В. Гращенкову, М.А. Даниэлю, Н.Р. Добрушиной, Л.Б. Зосимовой, Д.О. Иванову, М.Ю. Иванову, Е.Ю. Калининой, Т.А. Майсаку, А.Г. Пазельской, Н.Р.Сумбатовой, О.В. Федоровой, И.А. Царевской, М.Э.Чумакиной, А.Б. Шлуинскому и другим экспедиционерам 1990-2010 годов — за полноту бытия;

Э. Далю, Е.В. Падучевой, М. Крифке и А. фон Штехову — за надежду и вдохновение; кафедре и отделению теоретической и прикладной лингвистики — за образование и становление; информантам-переводчиками с даргинского, аварского, годоберинского, цахурского, багвалинского, татарского, марийского, карачаево-балкарского, ненецкого, алтайского и осетинского языков — за щедрость и терпение; российским научным фондам2 и ИД «Коммерсантъ» — за финансовую поддержку исследователя.

2 В диссертации отражены многие результаты, полученные при осуществлении исследовательных проектов РФФИ №№ 05-06-80258а и 08-06-00411а и РГНФ №07-04-00337а.

Часть I. Акциональность: глагол и структура события

Заключение научной работыдиссертация на тему "Акциональность в лексике и грамматике"

9.8. Выводы

В главе 9 мы распространили предложенный в главах 7-8 метод акциональной классификации на так называемые языки с деривационным видом — такие, как русский.

Основная проблема, возникающая при сопоставлении акциональных систем языков типа русского с языками типа багвалинского или карачаево-балкарского, а также английского, французского и других языков среднеевропейского стандарта, связана с тем, что глагольные лексемы в этих языках имеют разную «акциональную массу». В языках со словоизменительным видом глагольная основа полностью реализует акциональный потенциал внутри набора своих словоформ. В языках с деривационным видом те же самые акциональные возможности распределены по нескольким лексемам. Из этого следует, что никакая акциональная классификация глагольных лексем (в частности, и та, которая использовалась в главах 7-8 для языков со словоизменительным видом), неприменима непосредственно к лексическим единицам русского языка. Для русского языка необходимо избрать другой объект классификации.

Мы рассмотрели и нашли эмпирически неадекватной напрашивающуюся возможность — провести акциональную классификацию русских видовых пар. Классификация такого рода создает неустранимые эмпирические проблемы, а ее результат сразу по многим параметрам делает русский язык необъяснимым исключением в ряду других. Мы обосновали, что для построения акциональной классификации следует использовать акциональные пары. Это пары деривационно связанных разновидовых глаголов таких, что если перфективный член пары рассматривается в собственно перфективном (конкретно-фактическом) значении, а имперфективный — в прогрессивном (актуально-длительном), то семантическое различие между ними, если оно есть, исчерпывается одним из межъязыковых акциональных значений.

От акциональных пар мы перешли к акциональным группам — к таким совокупностям деривационно связанных глаголов, что любой элемент этой совокупности образует акциональную пару с каким-то элементом этой же совокупности, и никакой элемент не образует акциональную пару с глаголом вне совокупности.

Акциональная группа — это тот объект, в котором полностью реализуется акциональный потенциал глагольной основы. Поэтому акциональная классификация для русского языка — это именно классификация акциональных групп.

Проведя классификацию групп, мы выявили основные акциональные классы русского языка — сильный предельный (<Е8, Р>), слабый предельный (<Е8 Р, Р>), пунктивный (<Е8, —>), непредельный (<Р, Р>), слабый ингрессивно-непредельный (<ЕР Р, Р>), сильный ингрессивно-непредельный (<ЕР, Р>), расширенный ингрессивно-непредельный (<ЕР Р, Р1 Р2>), стативный (<8, 8>), слабый инцептивно-стативный (<Е8 8, !3>), сильный инцептивно-стативный (<Е8, 8>), двупредельный (<ЕР Е8 Р, Р>), сильный стативно-процессный (<Е8 8, Р Б>), суженный стативно-процессный (<Е8, Р 8>), собственно мультипликативный (<Е8 МР, МР>), ингрессивно-мультипликативный (<ЕМР ЕБ МР, МР>), сильный мультипликативный (<Е8, МР>).

Самое существенное обобщение по поводу акциональной системы русского языка состоит в том, что она организована принципиально так же, как и в обсуждавшихся этом исследовании языках со словоизменительным видом. Это проявляется и в составе акциональных классов, и в их внутренней организации, и в ограничениях на внутри- и межъязыковое варьирование, которое мы кратко охарактеризовали с использованием материала мишарского диалекта татарского языка. Наконец, структура акциональных классов в русском языке подчиняется фундаментальному и, по-видимому, универсальному ограничению: она занимает когерентную область в пространстве акциональных возможностей.

Таким образом, метод классификации, приспособленный к языкам с деривационным видом, успешно справляется со своей задачей. Мы обнаруживаем, что русский язык не более отличается от языков со словоизменительным видом, чем эти языки друг от друга. Русская акциональная система — не нечто отдельное от других, а лишь одна из точек в универсальном пространстве типологических возможностей. Это главный положительный результат исследования акциональных классов в русском языке.

Итоги Части II

Часть II — это эмпирическое исследование акциональности в разноструктурных языках.

В главе б мы сформулировали общую идею подхода к акциональной классификации. Акциональная классификация — это разбиение множества подлежащих изучению объектов на классы в результате применения акциональных критериев. Каждый критерий принимает форму «Объекту классификации может быть приписано акциональное значение а!». В этой же главе были выделены пять акциональных значений, создающих акциональные критерии, — состояние, процесс, вхождение в состояние, вхождение в процесс и мультипликативный процесс. Мы подробно охарактеризовали каждое из этих значений и отметили свойство истинности в точке как определяющий признак состояний, а свойство кумулятивности — как определяющих признак любых непредельных предикатов. Соответственно, акциональное значение состояние получают те объекты классификации, которые удовлетворяют обоим условиям, а значение процесс — те, которые, будучи кумулятивными, не являются истинными в точке. Предельные объекты классификации выделяются при помощи свойства квантованности. Они распадаются на две группы. Если после кульминации возникает состояние, им приписывается значение вхождение в состояние, если процесс, то, соответственно, значение вхождение в процесс. Отдельное значение —-мультипликативный процесс, которым обладают объекты классификации, обозначающие суммы событий, при условии что единичные атомарные события также входят в их означаемое.

Глава 7 посвящена уточнению и проработке предложенной процедуры классификации применительно к языкам, в которых словоформы глагольной лексемы противопоставлены с точки зрения выражаемых ими видовых значений. Такие языки мы называем языками со словоизменительным видом. В главе 7 обосновывается, что акциональные значения должны приписываться не непосредственно глагольным лексемам, а их аспектуальным словоформам — перфективной и имперфективной. Акциональная характеристика глагола — это пара акциональных значений таких словоформ. Кроме того, в главе 7 предлагается несколько решений, позволяющих учесть при проведении классификации эффекты, которые связаны с акциональной композицией и с другими типами акциональной вариативности.

В главе 8 разработанная процедура классификации применяется к материалу трех разноструктурных языков с ранее неизученной акциональной системой. В общей сложности в этих трех языках выделяется 17 акциональных классов. Шесть из них представлены во всех трех, и именно они рассматриваются в первом приближении как межъязыковые акциональные типы — типологически | стабильные кластеры акциональных характеристик. Завершают главу 8 несколько обобщений о параметрах межъязыкового варьирования в акциональной сфере и об ограничениях на него.

В главе 9 описывается способ, позволяющий распространить предложенную процедуру на языки со словоклассифицирующим видом. В таких языках акциональный потенциал глагольной основы реализуется не внутри набора словоформ одной лексемы, а в пределах группы лексем, связанных отношением морфологической деривации. В качестве примера языка этого типа обсуждается русский. Опираясь на понятие акциональной группы, — максимального множества деривационно связанных глаголов, различающихся только видовыми и/или акциональными значениями, — в главе 9 мы выстраиваем акциональную классификацию для русского языка. Обнаруживается, что русская акциональная система в наиболее существенных своих чертах соответствует системам языков со словоизменительным видом, а ее отличия имеют систематический и предсказуемый характер.

Таким образом, во второй части исследования ролучен ряд важных результатов.

Во-первых, создан метод выделения акциональных классов, устойчивый к межъязыковому варьированию видовременных систем и позволяющий обнаружить и зафиксировать акциональные сходства и различия между языками.

Во-вторых, мы избавились от затруднений, создаваемых проблемой непрямого доступа в разнообразных ее проявлениях, обсуждению которых была посвящена значительная доля части I.

В-третьих, исследование позволило существенно расширить представления и возможном и невозможном в сфере акциональности естественно-языковых предикатов. Оно показало, что вендлеровские классы, вопреки традиционному мнению, не свободны от межъязыкового варьирования и в действительности представляют собой лишь одну из типологических возможностей, далеко не единственную и. возможно, даже не преобладающую.

В-четвертых, в пределах исследованного материала выявлены наиболее существенные константы и перемененные акциональных систем — типологически стабильные акциональные классы, классы, подверженные варьированию, а также ограничения на варьирование, которые, как можно предположить, универсальны или близки к универсальным.

В-пятых, удалось сломать глухую стену, раздеющую языки со словоизменительным и со словоклассифицирующим видом, и за поверхностными различиями обнаружить фундаментальное сходство их акциональных систем.

Заключение

Продолжающиеся в течение многих лет исследования акциональности дали ответы на многие вопросы о том, как организованы акциональные системы некоторых конкретных языков и как акциональная семантика взаимодействует с другими компонентами грамматической структуры. Однако до сих пор теоретическая семантика не получила ясной картины того, как устроена акциональная система в возможном естественном языке. Выше мы попытались наметить несколько необходимых шагов в этом направлении.

Исследуя акциональность, мы нуждаемся в ясном понимании того, как взаимодействуют различные компоненты структуры предикации и как акциональная информация создается и видоизменяется в процессе синтаксической деривации. Первая часть нашего исследования посвящена построению целостной теории, объясняющей, каков вклад в акциональную интерпретацию четырех основных элементов предикатной структуры — лексического значения глагола, семантики деривационных показателей, актантов глагола и видовременной морфологии.

Значительная часть акционалыюй информации заключена в лексическом представлении глагола (глава 4), который мы предлагаем анализировать как предикат, обозначающий события, или ситуации. Предикаты разных классов различаются во многих отношениях, в первую очередь с точки зрения состава и дескриптивных свойств элементарных подсобытийных компонентов и отношений между ними. Параметры варьирования включают наличие подсобытия деятельности, результирующего подсобытия, отношения общей каузации или инкрементального отношения, и так далее. Многие из этих параметров позволяют предсказать разнообразные аспекты акционалыюй семантики, в первую очередь предельность и непредельность.

Деривационные показатели (глава 5) модифицируют событийную структуру лексического предиката за счет добавления отдельных подсобытий, изменения их количественных характеристик и фазовой модификации. Важнейшие операции над событийной структурой - это добавление подсобытия деятельности, или каузативизация, и добавление результирующего состояния. Событийный анализ таких явлений позволяет принципиальным образом объяснить, почему они затрагивают одновременно и актантные и акциональные свойства предикации.

Еще один существенный элемент акционалыюй интерпретации — предсказуемое взаимодействие событийной структуры, выражаемой глаголом, и несобытийной структуры, заключенной в его актантах. Предельность и непредельность определенного класса глагольных предикатов непосредственно зависит от референциальных характеристик актантов, в первую очередь от их кумулятивности и квантованности. Теория акциональной композиции (глава 3) позволяет дать принципиальное объяснение фактам такого рода и тем самым интегрировать их в целостную теорию акциональности.

Центральное место в теории занимает и вопрос о том, могут ли видовременные показатели изменять акциональные свойства событийных предикатов, к которым применяются (глава 2). Мы выдвинули аргументы в пользу отрицательного ответа на этот вопрос. Получила дополнительные подтверждения двухкомпонентная архитектура общей теории аспектуальной и акциональной интерпретации, при которой вид и акциональность анализирую гея в терминах разных исходных допущений, теоретических принципов и описательных приемов.

Наши обобщения и теоретические построения, изложенные в первой части диссертации, создают много возможностей для типологически-ориентированного исследования акциональности, которое проводится во второй части. Потребность в таком исследовании обусловлена несколькими причинами. Во-первых, теория нуждается в эмпирическом материале, позволяющем пролить свет на несколько проблем, до сих пор не получивших удовлетворительного решения, ---- на проблему акциональной вариативности, проблему непредельной интерпретации: ттри наличии квантованного аргумента, проблему частичной непредсказуемости а---г<ционалыюсти исходя из событийной структуры. Во-вторых и в главных, именно т-апологическое исследование — это кратчайший путь к выявлению эмпирическим путем: .—т>/пе:>къязыковых закономерностей и ограничений.

Акциональность как явление естественного языка до сих по£з> не изучалась типологическими методами. Поэтому для исследования нам понадобила-«-специальная процедура, которая позволяет сделать видимыми акциональные сходои-за и различия между языками и при этом не опирается на априорные гипотеза ^ о структуре лексического значения, семантике деривациониых морфем, акциональнотй—— композиции и т.д. Предложенный в настоящей работе механизм приписывания акциональных значений, а также определение самих значений (главы 6-7), позволяем--ч как кажется, успешно решить эту задачу.

Харакгерной особенностью языков, в которых словоформы глагс^т—лхт>ной лексемы противопоставлены аспектуально, является то, что выделяемый в них набор акциональных классов значительно шире, чем традиционно предполагаелс^гс-яс. Исследовав данные карачаево-балкарского, багвалинского и марийского языков (глава 8), мы пришли к выводу, что вендлеровские классы, которые, как пр -—Дполагается в большинстве исследований акциональности, универсальны и свободны от межъязыкового варьирования, в действительности представляют собо££- лишь одну из типологических возможностей, далеко не единственную и, возмо»: ->хсно; даже не статистически преобладающую.

Успешно проведенное описание акциональности в этих языках псз^^зззоляет сделать несколько существенных типологических обобщений и наметить кон:--хуры того, что можно считать прототипический акциональной системой. Эта система <-: г-одержит шесть базовых акциональных классов — сильный предельный, слабь.:с^==3: предельный, пунктивный, непредельный, слабый инцептивно-стативный и муль-= игипликативные. Более сложные классы, прежде всего процессно-результатив^=1-1Ьте, образуют акциональную периферию, в которой наблюдается межъязыковое варыгрг>-==<сз>1зание

Исключительно важной особенностью системы является ее когерентность: степень акциональной сложности нарастает монотонно. Если в языке ^ч^еются классы, значительно различающиеся по составу значений, то есть и классы, хг.-игредставляющие промежуточные случаи. В этом отношении акциональная семантика у--ситроена так же, как и любые другие области грамматических значений.

Благоприятный для общей теории акциональности результат удгт ггхось получить и при исследовании языков с деривационным видом (на примере русского-*=—- ^тзыка; глава 9). Характерной особенностью таких языков является то, что акционадхз^-==~:н:ый потенциал глагольной основы распределяется по нескольким глагольным: лексемам. В словоизменительных" языках он реализуется в пределах одной лексемг^г '^п- Чтобы сделать материал тех и других типологически сопоставимым, мы пуждае^-ггч/гся в понятии акциональной группы, максимального множества деривационно связ-^^=г иных глаголов, которые отличаются друг от друга исключительно видовыми или -акциональными значениями. Выстроив акциональную классификацию для русск:«^^-языка как классификацию акциональных групп, мы можем сделать эксплицитгзгг=&хзми сходства и различия между такими языками, как русский, с одной сторонне и карачаевобалкарский, багвалинский, английский,— с другой. В ыясняетс5г^^ что русская акциональная система предсказуемым образом соотносится с -теми, которые представлены в языках со словоизменительным видом, обпаружива<&~=^г~г те же самые тенденции и закономерности и, что важнее всего, подчиняется тем же ограничениям. Этот результат исследования — один из самых существенных.

Лексическая и грамматическая семантика акциопальности, которую мы исследовали в этой работе, дает исключительно богатый материал для общей теории интерпретации естественно-языковых выражений. Она позволяет увидеть, как информация о внутренней структуре ситуации создается в лексическом значении глагола и видоизменяется в процесс сингаксической деривации. Она дает возможность понять, каким образом естественный язык концептуализирует основополагающие измерения внеязыковой действительности. И самое главное, она является идеальным испытательным полигоном для лингвистической теории.

Ясно, что теоретические построения, которые должны вместить в себя все многообразие акциональных систем и объяснить, почему естественный язык в этом отношении устроен так, как он устроен, нуждаются в дальнейшем уточнении и прояснении. Но основной результат этого исследования мы видим в том, что позволяет сделать явным важнейший эмпирический факт: хотя акциональность многообразна, это многообразие не хаотично — оно имеет внутреннюю логику и подчиняется универсальным ограничениям.

Дальнейшее движение в этом направлении сулит открытия, намного более увлекательные, чем тем, которые уже сделаны. Если это исследование приблизило достижение цели, его задача выполнена. Но мы находимся в самом начале пути, и много препятствий еще предстоит преодолеть.

Список научной литературыТатевосов, Сергей Георгиевич, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Авилова 1976 —Авилова Н.С. Вид глагола и семантика глагольного слова. М., 1976.

2. АГ 1980 — Русская грамматика. М., 1980.

3. Алексеев 1988 — Алексеев М.Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. М., 1988.

4. Алиев 1930—Алиев У. Б. Карачаево-балкарская грамматика. Кисловодск, 1930.

5. Алиев 1972 —Алиев У.Б. Синтаксис карачаево-балкарского языка. М., 1972.

6. Аминова 1995 — Алшнова A.A. Внутрнглагольная деривация в русском и татарском языках. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1995.

7. Анштатт 2004 — Анштатт Т. Актуально-длительная функция у мшгозначных глаголов несовершенного вида в русском языке // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Т. 4. М., 2004.

8. Апресян 1965 —Апресян Ю. Д. О валентностях отпредикатных имён. // НТИ. Сер. 2, № 6.

9. Апресян 1974 — Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974.

10. Апресян 1985 — Апресян Ю.Д. Принципы описания значений граммем // Типология конструкций с предикатными актантами. Л.: Наука, 1985.

11. Апресян 1986 — Апресян Ю. Д. Интегральное описание языка и толковый словарь // ВЯ. 1986. №2.

12. Апресян 1988 — Апресян Ю. Д. Глаголы моментального действия и перформативы в русском языке // Русистика сегодня. М.: Наука, 1988. С. 57—78.

13. Апресян 1990 — Апресян Ю.Д. Лексикографический портрет глагола выйти // Язык логики и логика языка. М., 1990.

14. Апресян 1994 — Апресян Ю.Д. О языке толкований и семантических примитивах // В кн.: Апресян Ю. Д. Избранные работы. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995.

15. Апресян 1995а -— Апресян Ю.Д. Трактовка избыточных аспектуальных парадигм в толковом словаре // Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том II: Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995.

16. Апресян 1995b — Апресян Ю. Д. Избранные работы. Т. И. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995.

17. Апресян 2000 — Апресян Ю. Д. Фундаментальная классификация предикатов и системная лексикография // Грамматические категории: иерархии, связи, взаимодействие. СПб.: Наука, 2003. С. 7—21.

18. Апресян 2004 — Апресян Ю. Д. Принципы организации центра и периферии в лексике и грамматике // Типологические обоснования в грамматике. К 70-летию проф. В. С. Храковского. М.: Знак, 2004. С. 20—35.

19. Апресян 2006 —Апресян Ю.Д. Фундаментальная классификация предикатов // Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006.

20. Апресян и др. 2006 —Апресян В. Ю., Апресян Ю. Д., Бабаева Е. Э., Богуславская О. Ю., Иомдги Б. Л., Крылова Т. В., Левоюпша И. Б., Санников В. 3., Урысон Е. В. Языковая картина мира и системная лексикография. М.: Языки славянских культур, 2006.

21. Аркадьев 2009а — Аркадьев П.М. Глагольная акциональность // Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского языка. М., 2009. С. 201-261.

22. Аркадьев 2009b — Аркадьев П.М. Теория акциональности и литовский глагол // Балто-славянские исследования. М., 2009. Вып. XVIII.

23. Ахатов 1980—Ахатов Г.Х. Мишарский диалект татарского языка. Уфа, 1980.

24. Ахуизяиов 1987 — Ахунзяиов Э.М. Коитрастивиая грамматика: морфология русского и тюркских языков. Казань, 1987.

25. Балашов 2010 — Балашов С.Н. Стативные употребления глаголов движения и изменения состояния в русском языке. Дипломная работа. Филологический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова, 2010.

26. Баранов, Добровольский 1997 — Баранов А. Ii., Добровольский Д. О. Постулаты когнитивной семантики // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1997. №1.

27. Белошапкова 2007 — Белошапкова Т. В. Когнитивно-дискурсивное описание категории аспектуальности в современном русском языке. Москва: URSS, 2007.

28. Белошапкова и др. 1981 — Белошапкова В.А., Земская Е.А., Милославский И.Г., Панов М.В. Современный русский язык. М., 1981.

29. Бирюлин 2001 —Бирюлин Л. А. Мультипликативные vs. семельфактивные конструкции в русском языке // Functional Grammar: Aspect and Aspectuality. Tense and Temporality. Essays in honour of Alexander Bondarko. München: Lincom Europa, 2001.

30. Богданов 2005 — Богданов A.B. Сложные слова в русском языке: лексические или синтаксические ограничения? Курсовая рубота. Филологический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова, 2005.

31. Богданов 2009 — Богданов A.B. Свойства глагольной основы, виляющие на возможность эпизодической интерпретации номинализаци-композитов // Корпусные исследования по русской грамматике. М., 2009.

32. Бондарко 1971 — Бондарко А. В. Вид и время русского глагола. М.: Просвещение, 1971.239 с.

33. Бондарко 1976—Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. М.: Наука, 1976.

34. Бондарко 1978 —Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл. М.: Наука, 1978.

35. Бондарко 1986 — Бондарко A.B. Семантика предела. ВЯ. 1986. №1.

36. Бондарко 1987 — Бондарко А. В. Лимитативность как функционально-семантическое поле // ТФГ. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: Наука, 1987.

37. Бондарко 1990 — Бондарко А. В. О значениях видов русского глагола // ВЯ. 1990. №4.

38. Бондарко 1996 —- Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996.

39. Бондарко 2004 — Бондарко А. В. К вопросу о семантической немаркированности несовершенного вида в русском языке // Типологические обоснования в грамматике. К 70-лстию проф. В. С. Храковского. М.: Знак, 2004.

40. Бондарко, Буланин 1967 — Бондарко A.B., Буланин Л.Л. Русский глагол. М.: Просвещение, 1967.

41. Бонч-Осмоловская 2007 — Бонч-Осмоловская A.A. Семантика актантных дериваций // Мишарский диалект татарского языка. Очерки по синтаксису и семантике. М., 2007.

42. Бонч-Осмоловская, Лютикова 2002 — Бонч-Осмоловская A.A., ЛютиковаЕ.А. Каузативы в языке, словаре и грамматике // Труды казанской школы по компьютерной и когнитивной лингвистике TEL-2002. Казань, 2002.

43. Браккер 1979 — Браккер Н.В. Формализованное описание контекстных видовых значений и способы их реализации в отглагольных именах // Вопросы информационной теории и практики. 1979. №41.

44. Браккер 1980 —Браккер Н.В. Синтез видовых значений глагола и числа отпредикатного имени ситуации // НТИ. 1980. Сер. 2. №9.

45. Браккер 1982 — Браккер Н.В. Синонимические преобразователи конструкций с отпредикатными именами // НТИ. 1982. Сер. 2. №12.

46. Буланин 1978 — Буланин Л. Л. К соотношению пассива и статива в русском языке // Проблемы теории грамматического залога. JL: Наука, 1978.

47. Буланин 1996 — Буланин Л. Л. Русский пассивный перфект // Язык: история и современность. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996.

48. Булыгина 1982 — Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982.

49. БЯ 2001 — Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. М., 2001.

50. Валеева 2001 — Валеева Н.Т. О некоторых пространственно-направительных свойствах приставки за- // Russian Linguistics. 2001. №25.

51. Валиуллина 1983 — Валиуллина З.М. Сопоставительная грамматика русского и татарского языков: словообразование и морфология. Казань, 1983.

52. Венедиктов 1961 — Венедиктов Г.К. О морфологических средствах имперфективации в русском языке//Вопросы языкознания. 1961. №2.

53. Вопросы 1982 — Актуальные вопросы карачаево-балкарской грамматики и лексики. Нальчик, 1982.

54. Вопросы 1986 — Вопросы структуры татарского языка. Казань, 1986.

55. Вопросы 2002 — Вопросы лексики, грамматики и семантики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 2002.

56. Вострикова 2009 — Вострикова Н.В. Типология средств выражения экспериентивного значения. Дисс. . канд. филол. наук. МГУ им. М.В.Ломоносова.

57. Габдрахманова 2009 — Габдрахманова A.C. Грамматическая семантика и функциональные характеристики аспектуально-видовых форм глагола прошедшего времени в татарском, турецком и английском языках. Дисс. . канд. филол. наук. Чебоксары, 2009.

58. Гаврилова 1998 — Гаврилова В. И. Краткое причастие на -п/-т как форма статалыюго вида страдательного залога // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской культуры, 1998.

59. Гагарина 1996 — Гагарина И. В. Аспектуальная семантика и функционирование видов русского глагола в детской речи. Дисс. . канд. филол. паук. СПб, 1996.

60. Газизов 1966 — Газизов P.C. Сопоставительная грамматика татарского и русского языков. Казань, 1966.

61. Гак 1996 — Гак В. Г. Функциональные видовые пары в русском языке // Словарь. Грамматика. Текст. М.: Институт русского языка РАН, 1996.

62. Ганиев 1963 — Ганиев Ф.А. Видовая характеристика глаголов татарского языка: Проблема глагольного вида в татарском языке. Казань, 1963.

63. Ганиев 1980 —Ганиев Ф.А. Вопросы морфологии татарского языка. Казань, 1980.

64. Геляева 1999 — Геляева А.И. Словоизменительная и словообразовательная функции залоговых аффиксов в карачаево-балкарском языке. Нальчик, 1999.

65. Гиро-Вебер 1990 — Гиро-Вебер М. Вид и семантика русского глагола // ВЯ. 1990. №2.

66. Гиро-Вебер, Микаэлян 2006 — Гиро-Вебер М., Микаэлян И. Л. Проблема видовых соотношений и ее отражение в аспектологическом словаре // Глагольный вид и лексикография. Семантика и структура славянского вида. Мюнхен, 2006.

67. Глаголы 2007 — Глагол движения в воде. М., 2007.

68. Гловинская 1981 —Гловинская М. Я. Общефактическое значение несовершенного вида // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1981.

69. Гловинская 1982 —Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М.; Наука, 1982.

70. Гловинская 1989 — Гловинская М. Я. Семантика, прагматика и стилистика видо-временных форм // Грамматические исследования. Функционально-стилистический аспект: Суперсегментная фонетика. Морфологическая семантика. М.: Наука, 1989.

71. Гловинская 1998 —Гловинская М. Я. Инвариант совершенного вида в русском языке // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской культуры, 1998.

72. Гловинская 2001 — Гловинская М. Я. Многозначность и синонимия в видо-временной системе русского глагола. М., 2001.

73. Головин 1959 —Головин В. Н. Словообразовательная типология приставочных глаголов // Славянское языкознание. М., 1959.

74. Головин 1974 — Головин В. Н. Каталог типов приставочного внутриглаголыгого словообразования в современном русском литературном языке // Лексика. Терминология. Стили. Межвузовский сборник. Вып. 3. Горький, 1974.

75. Головин 1976 — Головин В. Н. Каталог словообразовательных значений русских приставочных глаголов // Лексика. Терминология. Стили. Межвузовский сборник. Вып. 5. Горький, 1976.

76. Горелик 2001 — Горелик Е.В. Описание глагольной приставки у- // Московский лингвистический журнал. 2001. №5-1. Глагольные префиксы и префиксальные глаголы.

77. Грайс 1985 — Грайс П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистке. Вып. XVI.

78. Гудава 1967 — Гудава Т.Е. Багвалинский язык // Языки народов СССР. Иберийско-кавказские языки. М., 1967.

79. Гудава 1971 —Гудава Т.Е. Багвалинский язык Bagwaluri епа (на грузинском языке). Тбилиси, 1971.

80. Гуревич 1971 —Гуревич В. В. О значениях глагольного вида в русском языке // РЯШ. 1971. №5.

81. Гуревич 1979—Гуревич В. В. Вид и лексическое значение глагола // ФН. 1979. № 5.

82. Добрушина и др. 2001 — Добрушина Н.Р., Кибрик А.Е. Татевосов С.Г. Глагол // Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. М., 2001.

83. Додуева 1997 — Додуева А. Т. Формально-семантические модели простых предложений с предикатами движения в карачаево-балкарском языке. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Махачкала, 1997.

84. Долинина 1990 —Долинина И.Б. Глагольная множественность: содержательные типы // Типология и грамматика. М., 1990.

85. Долинина 1996 — Долинина КБ. Количественность в сфере предикатов (категория "глагольной множетсвенности") // Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. СПб., 1996.

86. Долинина 1998 —Долинина И. Б. Маркировка глагольной множественности в индейских языках Центральной Америки // Типология. Грамматика. Семантика. СПб.: Наука, 1998.

87. Дудчук 2004 — Дудчук Ф.И. Вид и аспектуальная композиция в ненецком языке. Техниеский отчет 04-2004-Н. МГУ им. М.В.Ломооносова.

88. Жаппуев 1982 — Жаппуев A.A. Глаголы с десемантизированными морфемам в карачаево-балкарском языке // Жаппуев A.A. (ред.) Актуальные вопросы карачаево-балкарской грамматики и лексики. Нальчик, 1982.

89. Закамулина 1999 — Закамулина М.Н. Аспектуальность в татарском и французском языках. Казань, 1999.

90. Закиев 1963 —Закиев М.З. Синтаксический строй татарского языка. Казань, 1963.

91. Закиев, Сафиуллина 1977 — Закиев М.З., Сафиуллина Ф.С. Сопоставительный синтаксис русского и татарского языков. Казань, 1977.

92. Зализняк 1992—- Зализняк Анна А. Контролируемость ситуации в языке и в жизни // Логический анализ языка. Модели действия. М.: Наука. 1992.

93. Зализняк 2006 — Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М.: Языки славянских культур, 2006. 672 с.

94. Зализняк и др. 2010 — Зализняк Анна А., Микаэлян И. Л., Шмелев А. Д. Видовая коррелятивность в русском языке: в защиту видовой пары // ВЯ. 2010. №1.

95. Зализняк, Шмелев 2000 — Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Введение в русскую аспектологию. М.: Языки русской культуры, 2000.

96. Зализняк, Шмелев 2001 — Зализняк Анна А., Шмелев АД. Типы видовой связи // Труды международного семинара Диалог-2001 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. T.l. М., 2001.

97. Зельдович 1999 — Зельдович Г. М. Семантика совершенного вида: к вопросу об инварианте // Wiener Slawistisher Almanach. 1999. Bd. 43.

98. Иванникова 1972 — Иванникова Е. А. К вопросу об аспекте изучения категории вида у отглагольных существительных в русском языке. // Известия АН СССР. Сер. лит. и языка. 1972. Том 31. №2.

99. Иванов, Тужаров 1972 — Иванов И.Г., Туэюаров Г.М. Северо-западное наречие марийского языка. Йошкар-Ола, 1972.

100. Исаченко 1960 — Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Т. 2. Братислава: Изд-во Словацкой АН, 1960. Т. 2. 577 с,

101. Исследования 1986 — Исследования по лексике и грамматике татарского языка. Казань, 1986.

102. Иткин 1998 — Иткин И.Б. Теоретические и типологические проблемы описания русской морфонологии. Дисс. канд.филол. наук. М., 1998.

103. Кароляк 2004 — Кароляк С. О зависимости между видом глагола и определенностью имени // 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе. М.: Знак, 2004.

104. Кибрик 1992 — Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М.: Изд-во МГУ, 1992.

105. Кибрик 2003—Кибрик А. Е. Константы и переменные языка. СПб.: Алетейя, 2003.

106. Кибрик, Кодзасов 1988 — Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Глагол. М., 1988.

107. Кибрик, Кодзасов 1990 — Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. М., 1990.

108. Князев 1981 — Князев Ю. П. Заметки о перфекте пассива в русском языке // Лингвистические исследования 1981. Грамматическая и лексическая семантика. М.: Институт языкознания АН СССР, 1981.

109. Князев 1982 — Князев Ю. П. «Пассив действия» и «пассив состояния» (объектный результатив) в русском и других славянских языках // Лингвистические исследования 1982. Структура и значение предложения. М.: Институт языкознания АН СССР, 1982.

110. Князев 1983 — Князев Ю. П. Результатив, пассив и перфект в русском языке // Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассив, перфект). Л.: Наука, 1983.

111. Князев 1989b — Князев Ю. П. Конструкции с русскими причастиями на -и, -т в семантической классификации предикатов // ВЯ. 1989. № 6.

112. Князев 1989а — Князев Ю. П. Акциональность и статальность: их соотношение в русских конструкциях с причастиями на -и, -т. // Specimena Philologicae Slavicae. Bd. 81. München: Verlag Otto Sagner, 1989.

113. Князев 1997 — Князев Ю. П. Типология вида и русский вид // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Т. 2. М.: Изд-во МГУ, 1997.

114. Князев 2001 — Князев Ю. П. Безличный пассив на -я, -т в русских диалектах и литературном языке // Топонимия и диалектная лексика Новгородской земли. Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2001.

115. Князев 2003 — Князев 10. П. Порядок и контроль: способы понижения агентивности в русском языке // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка. М.: Индрик, 2003.

116. Князев 2007 —■ Князев Ю.П. Грамматическая семантика. Русский язык в типологической перспективе. М.: Языки славянских культур, 2007.

117. Кобозева 2001 —Кобозева ИМ. Лингвистическая семантика: Учебник. М., 2001.

118. Козинцева 1991 — Козинцева И. А. Временная локализованность действия и ее связи с аспектуальными, модальными и таксисными значениями. Л.: Наука, 1991.

119. Кормушин 1966 — Корму шин И. В. О грамматическом и лексическом в глагольных каузативах//Тюркологический сборник. М., 1966.

120. Кормушин 1976 — Кормушин И. В. О пассивном значении каузативных глаголов // Turcologica. M., 1976.

121. Корнилов и др. 1969 — Корнилов Г.Е., Холодович A.A., Храковекий B.C. Каузативы и антикаузативы в чувашском языке // Типология каузативных конструкций. Л., 1969.

122. Крейдлин, Рахилина 1981 — Крейдлин Г. Е., Рахшина Е. В. Денотативный статус отглагольных имён // НТИ. Сер. 2. 1981. №12.

123. Кронгауз 1995 — Кронгауз М. А. Приставки и глаголы: грамматика сочетаемости // Семиотика и информагика. Вып. 34. М., 1995.

124. Кронгауз 1997 — Кронгауз М.А. Исследования в области глагольной префиксации: современное положение дел и перспективы // Глагольная префиксация в русском языке. М.: Русские словари, 1997.

125. Кронгауз 1998 — Кронгауз М.А. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. М., 1998.

126. Кронгауз 2001а— Кронгауз M. А. Семантика. М.: РГГУ, 2001.

127. Кронгауз 2001b — Кронгауз М.А. Опыт семантического описания приставки над- // Московский лингвистический журнал. 2001. №5-1. Глагольные префиксы и префиксальные глаголы.

128. Крысин 1984 — Крысин Л.П. Словарная статья глагола резать // Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Вена, 1984.

129. Кузнецов 1950 — Кузнецов П.С. К вопросу о сказуемостном употреблении страдательных причастий в русском литературном языке XVIII и начала XIX в. // Труды Института русского языка АН СССР. Т. 2.1950.

130. Кустова 1992 — Кустова Г. И. Некоторые проблемы анализа действия в терминах контроля // Логический анализ языка. Модели действия. М.: Наука, 1992.

131. Кустова 1996 — Кустова Г. И. О коммуникативной структуре значения глаголов с событийным каузатором // Московский лингвистический журнал. Т. 2. 1996.

132. Кустова 1997 — Кустова Г.И. Модели семантической деривации: семантическая парадигма глаголов способа // Труды международного семинара «Диалог-97» по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 1997.

133. Кустова 2000 — Кустова Г.И. Когнитивне модели в семантической деривации и система производных значений // ВЯ. 2000. №4.

134. Кустова 2001 — Кустова Г.И Типы производных значений и стратегии семантической деривации (на примере русских глаголов физического действия) // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25. №1.

135. Кустова 2004— Кустова Г. И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М.: Языки славянской культуры, 2004.

136. Кустова, Падучева 1994 — Кустова Г. И, Падучева Е.В. Словарь как лексическая база данных//ВЯ. 1994. №4.

137. ЛАЯ 1992 — Логический анализ языка. Модели действия. М.: Наука, 1992.

138. Левицкая 1976—Левицкая JI.C. Историческая морфология чувашского языка. М., 1976.

139. Леман 1997 — Леман Ф. Грамматическая деривация у вида и типы глагольных лексем // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. М., 1997.

140. Лисани 1994 — Лисани X. Регулярные изменения валентности при префиксации глаголов деятельности в современном русском языке // Русский филологический вестник. Том 79, 1994. №1.

141. Ломов 1977 — Ломов А. М. Очерки по русской аспектологии. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977.

142. Лютикова 2006 — Лютикова Е.А. Общие представления об аргументной структуре // Лютикова Е.А., Татевосов С.Г., Иванов М.Ю., Пазельская А.Г., Шлуинский А.Б. Структура события и семантика глагола в карачаево-балкарском языке. М.: ИМЛИ РАН, 2006.

143. Лютикова и др. 2006 — Лютикова Е.А., Татевосов С.Г., Иванов М.Ю., Пазельская А.Г., Шлуинский А.Б. Структура события и семантика глагола в карачаево-балкарском языке. М.: ИМЛИ РАН, 2006.

144. Лютикова, Татевосов 1999 — Лютикова Е.А., Татевосов С.Г. Багвалинский язык // Языки мира. Кавказские языки. М., 1999.

145. Майсак 2005 — Майсак Т. А. Типология грамматикализации конструкций с глаголами движения и глаголами позиции. М.: Языки славянских культур, 2005.

146. Майсак, Татевосов 2001— Майсак Т.А., Татевосов С.Г. Вид // Багвалинский язык. Грамматика. Тексты. Словари. М., 2001.

147. Маслов 1948/1984 — Маслов Ю. С. Вид и лексическое значение глагола в современном русском литературном языке //Маслов 1984.

148. Маслов 1973 —Маслов 10. С. Универсальные семантические компоненты в содержании грамматической категории совершенного/несовершенного вида // Советское славяноведение. 1973. № 4.

149. Маслов 1978 — Маслов Ю. С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Вопросы сопоставительной аспектологии. Вып. 1. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978.

150. Маслов 1983 — Маслов Ю. С. Результатов, перфект и глагольный вид // Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассив, перфект). Л.: Наука, 1983. С. 41—54.

151. Маслов 1984 —Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984.

152. МД 2007 — Мишарский диалект татарского языка. Очерки по синтаксису и семантике. Казань, 2007.

153. Мелиг 1985 — Мелиг X. Р. Семантика предложения и семантика вида в русском языке // НЗЛ. Вып. XV. М.: Прогресс, 1985.

154. Меллина 2001 —Меллина Е. Приставка на-: семантическое взаимодействие с четырыуз^-глагольными основами: шить, бить, брать, гнуть // Русские приставку-многозначность и семантическое единство. М.: Русские словари, 2001.

155. Мельчук 1974 — Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл Текст». М., 1974

156. Мельчук 1995 — Мельчук И. А. Русский язык в модели «Смысл-Текст». М.; Вена: Язьгкц русской культуры; Венский славистический альманах, 1995.

157. Мельчук 1998 — Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. 2. Морфологические значения. М.: Языки русской культуры, 1998.

158. Насилов 1989 — Насилов Д.М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональность. jj 1989.

159. Недялков, Сильницкий 1969 — Недялков В. П., Сильницкий Г. Г. Типологх,Г5г морфологического и лексического каузативов // Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив. Л.: Наука, 1969.

160. Недялков, Яхонтов 1983 — Недячков В. П., Яхонтов С. Е. Типология результативных конструкций // Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассцв перфект). Л.: Наука, 1983. С. 5—41.

161. Овсянникова 2009 — Овсянникова М.А. Акциональные классы глаголов калмыцкого языка // Acta lingüistica Petropolitana — Труды института лингвистических исследований РАН. СПб, 2009. Т. 5. 4.2. Исследования по грамматике калмыцкого языка.

162. Падучева 1974 — Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М: Наука, 1974.

163. Падучева 1977 — Падучева Е. В. О производных диатезах отпредикатных имён в русском языке // Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. $vj 1977.

164. Падучева 1984 — Падучева Е. В. Притяжательное местоимение и проблема залога отглагольного имени // Проблемы структурной лингвистики. М., 1984.

165. Падучева 1985 — Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука, 1985.

166. Падучева 1986 — Падучева Е. В. Семантика вида и точка отсчета // Изв. АН СССР. Сер лит. и яз. 1986. Т. 45. № 5. С. 413-424.

167. Падучева 1991а — Падучева Е. В. К семантике несовершенного вида в русском языке-общефактическое и акциональное значение // ВЯ. 1991. № 6. С. 34—45.

168. Падучева 1991b — Падучева Е. В. Отпредикатные имена в лексикографическом аспекте //НТИ. 1991. Сер. 2. №5.

169. Падучева 1992 — Падучева Е. В. О сочетаемости обстоятельства времени с видом ц временем глагола: точка отсчета // НТИ. Сер. 2. 1992. № 3.

170. Падучева 1996 — Падучева Е. В. Семантические исследования. М.: Языки русской культуры, 1996.

171. Падучева 1997 — Падучева Е.В. Семантические роли и проблема сохранение инварианта при лексической деривации // НТИ. Сер. 2. 1997. №1.

172. Падучева 1998 — Падучева Е. В. Семантические источники моментальности русского глагола в типологическом ракурсе // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской культуры, 1998.

173. Падучева 1999 — Падучева Е.В. Глаголы движения и их стативные дериваты (в связи с так называемым движением времени) // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна, 1999.

174. Падучева 2004а — Падучева Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры, 2004. 608 с.

175. Падучева 2004Ь — Падучева Е. В. «Накопитель эффекта» и славянская аспектология // ВЯ. 2004. №5.

176. Падучева 2009 — Падучева Е.В. Лексическая аспектуальность и классификация предикатов по Маслову — Вендлеру. ВЯ. 2009. №6.

177. Пазельская 2002 — Пазелъская А.Г. Аспектуальность и другие параметры значения русских предикатных имён. Дипломная работа. Филологический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова, 2002.

178. Пазельская 2003 — Пазелъская А Г. Аспектуальность и русские предикатные имена // ВЯ. 2003 №4.

179. Пазельская 2006 — Пазелъская А.Г. Наследование глагольных категорий именами ситуаций. Дисс. . канд. филол. наук. Москва, МГУ им. М.В.Ломоносова, 2006.

180. Пазельская, Рыбинцева 2009 — Пазелъская А.Г., Рыбинцева Н.В. Акциональные классы глаголов и смежные вопросы // Тубаларские этюды. М.: ИМЛИ РАН, 2009.

181. Пазельская, Татевосов 2008 — Пазелъская А.Г., Татевосов С.Г. Отглагольное имя и структура русского глагола //Исследования по глагольной деривации. М., 2008.

182. Пайар 1997 — Пайар Д. Формальное представление приставки от- // Глагольная префиксация в русском языке. М.: Русские словари, 1997.

183. Перцов 1998а — Перцов Н.В. Русский вид: словоизменение или словообразование? // Типология вида. Проблемы, поиски, решения. М., 1998.

184. Перцов 1998Ь — Перцов Н.В. К проблеме инварианта грамматического значения. Глагольное время в русском языке'// ВЯ. 1998. №1.

185. Перцов 2001 —Перцов И. В. Инварианты в русском словоизменении. М.: Языки русской культуры, 2001.

186. Петрухина 1990—Петрухина Е. В. К вопросу о конкуренции первичных и вторичных имперфективов в современном русском языке // Русский язык за рубежом. 1990: № 4. С. 82—87.

187. Петрухина 1996 — Петрухина Е. В. Аспектуальная категоризация действий в русском языке в сопоставлении с некоторыми другими славянскими языками. Дисс. . доктора филол. наук. Москва, 1996

188. Петрухина 2000 — Петрухина Е. В. Аспектуальные категории глагола в, русском языке в сопоставлении с чешским, словацким, польским и болгарским языками. М.: Изд-во МГУ, 2000.

189. Плунгян 1989—Плунгян В.А. К определению результатива (универсальна ли связь результатива и предельности?). ВЯ. 1989. №6.

190. Плунгян 1997 — Плунгян В. А. Вид и типология глагольных систем // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Том 1. М., 1997.

191. Плунгян 1998 — Плунгян В. А. Перфектив, комплетив, пунктов: терминология и типология // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской кулыуры, 1998.

192. Плунгян 2000 —Плунгян В. А. Общая морфология. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

193. Плунгян 2001 — Плунгян В.А. Приставка под- в русском языке: к описанию семантической сети // Глагольные префиксы и префиксальные глаголы. Московский лингвистический журнал. 2001. №5. Вып. 1.

194. Подлесская 1993 —Подлесская В. И. Сложное предложение в современном японском языке. Материалы к типологии полипредикативности. М., 1993.

195. Префиксация 1997 — Глагольная префиксация в русском языке. М.: Русские словари, 1997.

196. Пупынин 2002 — Пупынин Ю. А. О семантическом инварианте несовершенного вида в русском языке // Основные проблемы русской аспек-тологии. СПб.: Наука, 2002.

197. Рассудова 1968 — Рассудова О. П. Употребление видов глагола в русском языке. М.: Изд-во МГУ, 1968.

198. Рахилина 1998 Рахилина Е.В. Семантика русских «позиционных» предикатов: стоять, лежать, сидеть и висеть // Вопросы языкознания. 1998. № 6.

199. Резюков 1959 — Резюков H.A. Сопоставительная грамматика русского и чувашского языков. Чебоксары, 1959.

200. Ремчукова 1992 — Ремчукова Е. Н. Аспектуальность русского глагола.М.: Изд-во РУДН, 1992.

201. Селиверстова 1982 — Селиверстова О. Н. Второй вариант классификационной сетки и описание некоторых предикатных типов русского языка// Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982.

202. Серебренников 1958 — Серебренников Б.А. Проблема глагольного вида в тюркских языках // Вопросы грамматики. М., 1958.

203. Серебренников 1963 — Серебренников Б.А. Система времен татарского глагола. Казань, 1963.

204. Серебренников, Гаджиева 1986 — Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 1986.

205. Сильницкий 1983 — Силътщкий Г. Г. Структура глагольного значения и результатов // Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассив, перфект). JL: Наука, 1983.

206. Сичинава 2009 — Сичинава Д. 'Стремиться пресекать на корню': современная русская конструкция с было //Корпусные исследования по русской грамматике. М., 2009.

207. Славкова 2004 — Славкова С. Б. Синтагматическое взаимодействие грамматических категорий аспектуальности глагола и определенности имени в русском, болгарском и итальянском языках. М.: Изд-во МГУЛ, 2004.

208. Смит 1998 — Смит К. Двухкомпонентная теория вида // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской культуры, 1998.

209. Сумбатова 2000 — Сумбатова Н.Р. Глагольная система марийского языка. Рукопись. РГГУ, 2000.

210. Татевосов 2002а — Татевосов С.Г. Типологические проблемы квантификации в естественном языке. М., 2002.

211. Татевосов 2002b — Татевосов С. Г. Теория акциональности и марийский глагол // Лингвистический беспредел. Сборник статей к 70-летию А. И. Кузнецовой. М.: Издательство МГУ, 2002.

212. Татевосов 2004а — Татевосов С. Г. Есть — бывает — будет: на пути грамматикализации II Исследования по теории грамматики. Выпуск 3. Ирреалис и ирреальность. М., 2004.

213. Татевосов 2004b — Татевосо в С.Г. Семантическое картирование: теория и метод // Вестник МГУ. Филология. 2004. №1.

214. Татевосов 2005 — Татевосов С.Г. Акциональность: типология и теория. ВЯ. 2005. №1.

215. Татевосов 2007b — Татевосов С.Г. (Де)каузативизация, (не)предельность и структура события // Четвертая конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей. СПб., 2007.

216. Татевосов 2007а — Татевосов С.Г. Вид и акциональность // Мишарский диалект татарского языка. Очерки по синтаксису и семантике. Казань, 2007.

217. Татевосов 2007с — Татевосо в С. Г. Эвиденциальность и адмиратив в багвалинском языке // Эвиденциальность в языках Европы и Азии. СПб.: Наука, 2007.

218. Татевосов 2008 — Татевосов С.Г. Номинализация и проблема непрямого доступа // Динамическиие модели. Слово. Предложение. Текст. Сборник статей в честь Е.В. Падучевой. М., 2008.

219. Татевосов 2009а — Татевосов С.Г. Аспектуальная композиция // Тубаларские этюды. М., 2009.

220. Татевосов 2009b — Татевосов С.Г. Множественная префиксация и анатомия русского глагола // Корпусные исследования по русской грамматике. М., 2009.

221. Татевосов 2010 — Татевосов С.Г. Первичное и вторичное в структуре имперфективов // Acta lingüistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследования РАН. 2010. Том 6. Часть 2.

222. Татевосов 2011— Татевосов С.Г. Из наблюдений о событийной структуре приставочных глаголов // Вестник МГУ. Филология. 2011. №1.

223. ТГ 1992 — Татарская грамматика. Т. 3. Синтаксис. Казань, 1992.

224. ТГ 1993 —Татарская грамматика. Т. 2. Морфология. Казань, 1993.

225. ТГ 1995 — Татарская грамматика. Т. 1. Фонетика. Казань, 1995.

226. Тестелец 2001 — Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

227. Тимберлейк 1985 — Тимберлейк А. Инвариантность и синтаксические свойства вида в русском языке // H3JI. Вып. XV. М.: Прогресс, 1985.

228. ТИмК 1992 — Типология императивных конструкций. СПб., 1992.

229. ТИтК 1989 — Типология итеративных конструкций. JL, 1989.

230. ТКК 1969 — Типология каузативных конструкций. Л., 1969.

231. ТКС 1984 — Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Вена, 1984.

232. ТРК 1983 — Типология результативных конструкций: результатив, статив, пассив, перфект. Л., 1983.

233. ТФГ 1987 — Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: Наука, 1987.

234. ТФГ 1990 — Теория функциональной грамматики. Темпоральность, модальность. Л., 1990.

235. ТФГ 1991 — Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. СПб: Наука, 1991.

236. Урусбиев 1963 — Урусбиев И.Х. Спряжение глагола в карачаево-балкарском языке. Черкесск, 1963.

237. Филипенко 2003 — Филипенко М.В. Семантика наречий и адвербиальных выражений. М.: Азбуковник, 2003.

238. Филоненко 1940 — Филоненко В.И. Грамматика балкарского языка. Нальчик, 1940.

239. Флайер 1997 — Флайер М.С. Делимитативные приставки в русском языке // Глагольная префиксация в русском языке. М.: Русские словари, 1997.

240. Хайдаков 1975 —Хайдаков С.М. Система глагола в дагестанских языках. М., 1975.

241. Ханина 2005 — Ханина Е.В. Структура события и баскский глагол. Дипломная работа. Филологический факультет МГУ им. М.в.Ломоносова, 2005.

242. Хохлачева 1969 — Хохлачева В. Н. К истории отглагольного словообразования существительных в русском языке нового времени. М.

243. Храковский 1986 — Храковский B.C. Семантические типы множества ситуаций (опыт классификации) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1986. №2.

244. Храковский 1987 — Храковский B.C. Семантика фазовости и средства ее выражения // ТФГ. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: Наука, 1987.

245. Храковский 1989 — Храковский В. С. Семантические типы множества ситуаций и их естественная классификация // Типология итеративных конструкций. Л.: Наука, 1989.

246. Храковский 1990 — Храковский В. С. Взаимодействие грамматических категорий глагола//ВЯ. 1990. № 5. С. 18—36.

247. Храковский 1996 —Храковский B.C. Грамматические категории глагола (опыт теории взаимодействия) // Межкатегориальные связи в грамматике. СПб., 1996.

248. Храковский 1998а —Храковский В. С. Мультипликативы и семельфакти-вы (проблема видовой пары) // Лики языка. М.: Наследие, 1998.

249. Храковский 1998b — Храковский B.C. Типология семельфактива // Типология вида. Проблемы, поиски, решения. М., 1998.

250. Храковский 2005 — Храковский В. С. Аспектуальные тройки и видовые пары // Русский язык в научном освещении. 2005. №9.

251. Черткова 1996 — Черткова М.Ю. Грамматическая категория вида в современном русском языке. М., 1996.

252. Черткова 1997 — Черткова М. Ю. Инварианты русского вида и аспектуальные универсалии // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Т. 1. М.: Изд-во МГУ, 1997.

253. Шатуновский 1999 —Шатуновский II. Б. Настоящее динамическое НСВ в современном русском языке // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна: Международный университет «Дубна», 1999.

254. Шатуновский 2004 — Шатуновский И. Б. Общефактический НСВ: коммуникативные функции и референция // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н. Д. Арутюновой. М.: Языки славянской культуры, 2004.

255. Шатуновский 2009 — Шатуновский И.Б. Проблемы русского вида. М. Языки славянских культур, 2009.

256. Шелякин 1977 — Шелякии М. А. Основные проблемы современной русской аспектологии // Вопросы русской аспектологии. Вып. 2. Тарту, 1977 (Учен. зап. Тартуского ун-та. Вып. 434). С. 3—22.

257. Шелякин 1978 — Шелякин М. А. Предельные и непредельные глаголы несовершенного вида // Вопросы русской аспектологии. Вып. 3. Тарту, 1978

258. Шелякин 1983 — Шелякин М. А, Категория вида и способы действия русского глагола. Таллинн: Валгус, 1983. 216 с.

259. Шелякин 2008 — Шелякин М. А. Категория аспектуальности русского глагола. Москва: URSS, 2008

260. Шлуинский 2005 — Шлуинский А.Б. Типология предикатной множественности: количественные аспектуальные значения. Дисс. . канд. филол. наук. М., 2005.

261. Шлуинский 2006а — Шлуинский А.Б. Акционалыюсть и аспектуальный показатель: конструкция со вспомогательным глаголом il- в чувашском языке // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2006. №1.

262. Шлуинский 2006с — Шлуинский А. Б. К типологии предикатной множественности: организация семантической зоны // ВЯ. 2006. № 1.

263. Щербак 1981 — Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков: глагол. Л., 1981.

264. Элементы 1999 — Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1999.

265. Юлдашев 1965 — Юлдашев А.А. Аналитические формы глагола в тюркских языках. М., 1965.

266. Юлдашев 1977 — Юлдагиев А.А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М., 1977.

267. Якобсон 1957/1972 —Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Ревзина О.Г. (сост.). Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.

268. Якобсон 1985 —Якобсон P.O. Избранные работы. М.: Прогресс.

269. Янда 1997 — Япда Л. А. Русские глагольные приставки. Семантика и грамматика // Глагольная префиксация в русском языке. М.: Русские словари, 1997.

270. Ясаи 2001 — Ясаи Л. О специфике вторичных имперфективов // Исследования по языкознанию. К 70-летию А. В. Бондарко. СПб., 2001

271. Abney 1987 —Abney S. The English noun phrase in its sentential aspect. Ph.D. dissertation. MIT, 1987.

272. Abraham, Kulikov (eds.) 1999—Abraham W., Kulikov L. (eds.). Tense-Aspect, Transitivity, and Causativity: Essays in Honor of Vladimir Nedjalkov. Amsterdam: John Benjamins, 1999.

273. Abush 2005 —Abush D. Causatives and mixed aspectual types // Carlson G.N., Pelletier F. J. (eds.) Reference and quantification. The Partee effect, Stanford: CSLI Publications, 2005.

274. Agreil 1908 —Agrell S. Aspektanderung und Aktionsartbildung beim polnischen Zeitworte: Ein Beitrag zum Studium der indogermanischen Prдverbia und ihrer Bedeutungsfunktionen. Lunds Universitets Arsskrift, 1908.

275. Aissen 1974 —Aissen J. The syntax of causative constructions. Ph.D. dissertation. Harvard University, 1974.

276. Alexiadou 2001 —Alexiadou A. Functional Structure in Nominals. Amsterdam-Philadelphia: John Benjamins, 2001.

277. Alexiadou 2005 — Alexiadou A. Argument Structure in Nominals // Alexiadou A., Haegeman L., Stavrou M. (eds.) Noun Phrases: a Generative Approach. Berlin: Mouton de Gruyter, 2005.

278. Alexiadou et al. 2003 —Alexiadou A., Rathert N.y von Stechow A. Introduction: the modules of Perfect constructions // Rathert M., Alexiadou A., von Stechow A. (eds.) Perfect Explorations. Berlin: Mouton de Gruyter, 2003.

279. Alexiadou et al. 2006 — Alexiadou A., Anagnostopoulou E., Schafer F. The properties of anticausatives crosslinguistically // Frascarelli M. (ed.). Phases of Interpretation. Berlin: Mouton, 2006.

280. Alsina 1992 —Alsina, A. On the Argument Structure of Causatives I I Linguistic Inquiry. 1992. Vol.23. №4.

281. Typology. (Empirical approaches to language typology 12.) Berlin: Mouton de Gruyter, 1994.

282. Anderson 1982 — Anderson L.D. The perfect as a universal and as a language particular category // Hopper P. (ed.). Tense and aspect: between semantics and pragmatics (Typological studies in language №1). Amsterdam: John Benjamins, 1982.

283. Asher 1992 —Asher N. A default truth conditional semantics for the progressive // Linguistics and Philosophy. 1992. Vol. 15.

284. Babby 1997 — Babby L.H. Nominalization in Russian // Browne W„ Dornisch E., Kondrashova N., Zee D. (eds.) Formal Approaches to Slavic Linguistics. The Cornell Meeting 1995. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 1997. >■

285. Babko-Malaya 1999 — Babko-Malaya O. Zero Morphology: A Study of Aspect, Argument Structure, and Case. Ph.D. dissertation. Rutgers University, 1999.

286. Bach 1981 —■ Bach E. On time, tense, and aspect: An essay in English metaphysics // Cole P. (ed.) Radical pragmatics. New York: Academic Press, 1981.

287. Bach 1986 — Bach E. The algebra of Events // Linguistics and Philosophy. 1986. Vol. 9.

288. Bache 1982 — Bache C. Aspect and Aktionsart: towards a semantic distinction // Linguistics. 1982. Vol. 18.

289. Bache 1995a — Bache C. The study of aspect, tense and action. Toward a theory of the semantics of grammatical categories. Frankfurt am Main: Peter Lang, 1995.

290. Bache 1995b — Bache C. Another look at the distinction between aspect and action // Bertinetto P. M., Bianchi V., Dahl O., Squartini M. (eds.) Temporal Reference, Aspect, and Actionality. Vol. 2. Torino: Rosenberg and Sellier, 1995.

291. Bache et al. (eds.) 1994 — Bache C., Basboll LI., Lindberg C.-E. (eds.) Tense, Aspect and Action. Empirical and Theoretical Contributions to Language Typology. (Empirical approaches to language typology 12.) Berlin: Mouton de Gruyter, 1994.

292. Baker 1985 — Baker M. Incorporation: a theory of grammatical function changing. Ph.D. dissertation. MIT, 1985.

293. Bar-el , et al. 2005 — Bar-el L., Davis H., Matthewson L. On Non-Culminating Accomplishments // Proceedings of the North Eastern Linguistics Society 35. Amherst: GLSA, 2005.

294. Barvvise, Cooper 1981 — Barwise J., Cooper R. Generalized Quantifiers and Nartural Langauge // Linguistics and Philosophy. 1981. Vol. 4.

295. Bary, Egg 2007 — Bary C., Egg M. Aspect and coercion in Ancien Greek // Proceedings of the Sixteenth Amsterdam Colloquium. Amsterdam: ILLC, University of Amsterdam, 2007.

296. Bennett, Partee 1978 — Bennett M., Partee B. Toward the Logic of Tense and Aspect in English. Bloomington, Indiana: Indiana University Lnguistics Club, 1978.

297. Bertinetto 1986 — Bertinetto P.M. Tempo, Aspetto e Azione nel verbo italiano. II sistema dell'indicative. Firenze: Accademia della Crusca, 1986.

298. Bertinetto et al. (eds.) 1995 — Bertinetto P. M„ Bianchi V., Dahl Ö., Squartini M. (eds.) Temporal Reference, Aspect, and Actionality. 2 volumes. Torino: Rosenberg and Sellier, 1995.

299. Bertinetto, Delfitto 2000 — Bertinetto P.M., Delfitto D. Aspect vs. Actionality: Why they should be kept apart // Dahl Ö (ed.). Tense and aspect in the languages of Europe. Berlin:Mouton de Gruyter, 2000.

300. Bhat 1999 — Bhal S. The prominence of tense, aspect, and mood. Amsterdam: John Benjamins, 1999.

301. Bickel 1997 — Bichel B. Aspectual Scope and the Difference Between Logical and Semantic Representation//Lingua. 1997. Vol. 102.

302. Binnick 1991 — Binnick R. Time and the verb. A gide to tense and aspect. Oxfors:Oxford University Press, 1991.

303. Binnick 2004 — Binnick R. Project on the Annotated Bibliography of Contemporary Research on Tense, Aspect, Aktionsart, and Related Areas // http://www.utsc.utoronto.ca/ ~binnick/old%20tense/BIBLIO.html

304. Bittner 1999 — Bittner M. Concealed Causatives // Natural Language Semantics. 1999. Vol. 7.

305. Bjerre 2001 —Bjerre T. Causation, event structure and process specifying adverbials //Nordic Journal of Linguistics. 2001. Vol 24.

306. Bohnemeyer, Swift 2004 — Bohnemeyer J., Swift M. Event Realization and Default Aspect // Linguistics and Philosophy. 2004. Vol. 27.

307. Boneh, Doron 2008 — Boneh N., Doron E. Habituality and the Habitual Aspect // Rothstein A. (ed.) Theoretical and Crosslinguistic Approaches to the Semantics of Aspect. Amsterdam: John Benjamins, 2008.

308. Borer 1999 — Borer H. The Form, the Forming, and the Formation of Nominals. Ms. University of Southern California, 1999.

309. Borer 2005 — Borer H. Structuring Sense: An Exo-Skeletal Trilogy. New York: Oxford University Press, 2005

310. Bowers 2002 — Bowers J. Transitivity // Linguistic Inquiry. 2002. Vol. 33.

311. Breu 1994 — Breu W. Interations between lexical, temporal, and aspectual meanings // Studies in language. 2004. Vol. 18. №1.

312. Breu 1996 — Breu W. Komponentenmodell der Interaktion von Lexik und Aspekt II Girke W. (ed.) Slavistische Linguistik 1995. München: Otto Sagner, 1996.

313. Brinton 1988 —Brinton L.J. The development of English aspectual system. (Cambridge Studies in Linguistics 49.) Cambridge:Cambridge University press, 1988.

314. Bybee 1985 — Bybee J.L. Morphology: a study of the relation between meaning and form. Amsterdam: John Benjamins, 1985.

315. Bybee, Dahl 1989 — Bybee J.L., Dahl Ö. The creation of tense and aspect systems in the languages of the world // Studies in Language. 1989. Vol. 13.

316. Bybee et al. 1994 — Bybee J.L., Perkins R., Paglittca W. The Evolution of Grammar. Tense, Aspect, and Modality in the Languages of the World. Chicago, London: University of Chicago Press, 1994.

317. Carlson 1977 — Carlson G. Reference to kinds in English. Ph. D. dissertation. University of Massachusetts at Amherst.

318. Carlson 1981 — Carlson L. Aspect and Quantification // Tedeschi Ph., Zaenen A. (eds.) Tense and Aspect. (Syntax and Semantics, 14). New York City: Academic Press, 1981.

319. Filip, Carlson 2001 — Filip K, Carlson G. Distributivity strengthens reciprocity, collectivity weakens it // Linguistics and Philosophy. 2001. Vol. 19.

320. Carlson, Pellletier (eds.) 1995 — Carlson G. N. Pelletier F.J. (eds.) The Generic Book. Chicago: The University of Chicago Press, 1995.

321. Chierchia 1995 — Chierchia G. Individual level predicates as inherent generics // Carlson G. N., Pelletier F.J. (eds.) The Generic Book. Chicago: The University of Chicago Press, 1995.

322. Chierchia 1998 — Chierchia G. Plurality of mass nouns and the notion of 'semantic parameter' // Rothstein S. (ed.) Events and Grammar. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1998.

323. Chomsky 1970 — Chomsky N. Remarks on nominalization // Jacobs R, Rosenbaum P. (eds.) Readings in English Tranformational Grammar. Waltcham: Ginn, 1970.

324. Chomsky 2001 — Chomsky N. Derivation by Phase // Kenstowicz M. (ed.) Ken Hale. A Life in Language. Cambridge: MIT Press, 2001.

325. Chung, Timberlake 1985 — Chung S., Timber lake A. Tense, aspect, and mood // Shopen T. (ed.) Language typology and syntactic description. Vol. 3. Grammatical categories and the lexicon. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.

326. Cinque 1999 — Cinque G. Adverbs and Functional Heads: A Cross-Linguistic Perspective. New York: Oxford University Press, 1999.

327. Comrie 1976 — Comrie B. Aspect: An introduction to the study of verbal aspect and related problems. Cambridge: Cambridge University Press, 1976.

328. Comrie 1980 — Comrie B. Nominalization in Russian: Lexical Noun Phrases or Transformed Sentences // Chvany C.V., Brecht R.D. (eds.) Morphosyntax in Slavic. Columbus: Slavica Publishers, 1980.

329. Comrie 1985 Comrie B. Causative verb formation and other verb-deriving morphology // Shopen T. (ed.) Language typology and syntactic description. Vol. Ill: Grammatical categories and the lexicon. Cambridge, Cambridge University Press, 1985.

330. Cooper 1976 — Cooper R. Lexical and Nonlexical Causatives in Bantu // Shibatani M. (ed.) Syntax and Semantics. Vol. 6. Grammar of Causative Constructions. New1 York: Academic Press, 1976.

331. Croft 1990 — Croft W. Typology and universals. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

332. Cruse 1972 — Cruse D. A. A Note on English Causatives // Linguistic Inquiry. 1972. Vol. 3. №4.

333. Cusic 1981 — Cusic D. Verbal plurality and aspect. Ph.D. dissertation. Stanford University, 1981.

334. Dahl (ed.) 2000 — Dahl O (ed.). Tense and aspect in the languages of Europe. Berlin:Mouton de Gruyter, 2000.

335. Dahl 1981 — Dahl O. On the definition of the telic-atelic (bounded-unbounded) distinction // Tedeschi P., Zaenen A. (eds.) Tense and Aspect. (Syntax and Semantics 14.) New York: Academic Press, 1981.

336. Dahl 1985 — Dahl O. Tense and Aspect Systems. Oxford: Blackwell, 1985.

337. Dahl 2000 — Dahl O. The tense-aspect systems of European languages in a typological perspective // Dahl O (ed.) Tense and aspect in the languages of Europe. Berlin:Mouton de Gruyter, 2000.

338. Dahl, Hedin 2000 — Dahl O., Hedin E. Current Relevance and Event Reference // Dahl O. (ed.) Tense and aspect in the languages of Europe. (Empirical Approaches to Language Typology 20. Vol. 6.) Berlin, 2000.

339. Davidson 1967 — Davidson D. The logical form of action sentences // Reschcr N. The logic of Decision and Action. Pittsburg: University of Pittsburg Press, 1967.

340. De Groot 1995 — de Groot C. Aspect, mood, and tense in Functional Grammar // Bertinetto P. M., Bianchi V., Dahl Ó., Squartini M. (eds.) Temporal Reference, Aspect, and Actionality. Vol. 2. Torino: Rosenberg and Sellier, 1995.

341. De Swart 1998 — De Swart H. Aspect shift and coercion // Natural Language and Linguistic Theory. Vol. 16.

342. De Swart 2000 — de Swart H. 2000. Tense, aspect and coercion in a cross-linguistic perspective // Butt M., King T. H. (eds) Proceedings of the Berkeley Formal Grammar Conference. Stanford: CSLI, 2000.

343. Declerck 1979 —Declerck R. Aspect and the bounded / unbounded (telic / atelic) distinction // Linguistics. 1979. Vol. 17.

344. Delfitto 2002 — Delfitto D. Genericity in Language: Issues of Syntax Logical Form and Interpretation. Alessandria: Edizioni dell'Orso, 2002.

345. Demirdache, Uribe-Etxebarria 2000 — Demirdache II, Uribe-Etxebarria M. The primitives of temporal relations // , Martin R., Michaels D., Uriagereka J. Step by step. Essays on minimalist syntax in honor of Howard Lasnik. Cambridge: MIT Press, 2000.

346. Desclés, Guentchéva 1995 — Desclés J.-P., Guentchéva Z. Is the notion of process necessary? // Bertinetto P. M., Bianchi V., Dahl Ó., Squartini M. (eds.) Temporal Reference, Aspect, and Actionality. Vol. 2. Torino: Rosenberg and Sellier, 1995.

347. Di Sciullo, Slabakova 2005 — Di Sciullo A.M., Slabakova R. Quantification and Aspect // Verkuyl H., de Swart H., van Hout A. (eds.) Perspectives on Aspect. Dordrecht: Springer, 2005.

348. Dickey 2000 — Dickey S. Parameters of Slavic Apect: a cognitive approach. Stanford: CSLI, 2000.

349. Dickey 2006 — Dickey S. Aspectual Pairs, Goal Orientation and /?c>-Delimitatives in Rusian. Glossos. 2006. №7. seelrc.org /glossos/issues/7.

350. Dickey, Hutcheson 2003 — Dickey S., Ilutcheson J. Delimitative Verbs in Russian, Czech and Slavic // Maguire A., Timberlake A. (ed.) American contributions to 13th international congress of Slavists. Bloomington, 2003.

351. Diesing 1988 — Diesing M. Bare plural subjects and the stage/individual contrast // Krifka M. (ed.) Genericity in Natural Language. Proceedings of the 1988 Tubingen Conference. Tubingen, 1988.

352. Dik 1989 — Dik S. The theory of Functional Grammar. Vol. 1. The structurre of the clause. Dordrecht: Foris, 1989.

353. Dini, Bertinetto 1995 — Dim L, Bertinetto P.M. Punctual verbs and the Linguistic Ontology of Events // Quaderai del Laboratorio di Lingüistica. 1995. №9.

354. Dixon 2000 — Dixon R. M. W. A typology of causatives: Form, syntax and meaning // Dixon R.M.W., Aikhenvald A. (eds) Changing Valency. Cambridge: Cambridge University Press, 2000.

355. Dolinina 1999 — Dolinina I.B. Distributivity: more than aspect // Abraham W., Kulikov L. (eds.) Tense-aspect, transitivity, and causativity: Essays in honor of Vladimir Nedjalkov. Amsterdam: John Benjamins, 1999.

356. Doron 2003 Doron E. Agency and voice: The semantics of Semitic templates // Natural Language Semantics. 2003. Vol. 11.

357. Dowty 1977 — Dowty D.R. Towards a semantic analysis of verb aspect and the English 'imperfective' progressive // Linguistics and philosophy. 1977. Vol. 1.

358. Dowty 1979 — Dowty D.R. Word Meaning and Montague Grammar. The Semantics of Verbs and Times in Generative Semantics and in Montague's PTQ. Dordrecht: Reidel, 1979.

359. Dowty 1989 — Dowty D. On the Semantic Content of the Notion of 'Thematic Role' // Chierchia G., Partee B.H., Turner R. (eds.) Properties, Types and Meaning. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1989. Volume II: Semantic Issues.

360. Dowty 1991 — Dowty D.R. Thematic proto-roles and argument selection. Language 67(3): 547-619.

361. Dubinsky et al. 1988 — Dubinsky S., Lloret M., Newman P. Lexical and Syntactic Causatives in Oromo // Language. 1988. Vol. 64. №3.

362. Durst-Andersen 1992 — Dnrst-Andersen P. Mental grammar. Russian aspect and related issues. Ohio:Slavica Publishers, 1992.

363. Durst-Andersen 1994 — Durst-Andevsen P. Russian aspects as different statement models // Bache C,, Basboll H., Lindberg C.-E. (eds.) Tense, Aspect and Action. Empirical and Theoretical Contributions to Language Typology. Berlin: Mouton de Gruyter, 2004.

364. Durst-Andersen 2000 — Durst-Andersen P. The English Progressive as picture description // Acta Lingüistica Hafniensia. 2000. №32.

365. Ebert 1995 — Ebert K. Ambiguous prefect-progressive forms across languages // Bertinetto P.M., Bianchi V., Dahl Ó., Squartini M. (eds.) Temporal reference, aspect, and actionality. Vol 2. Torino: Rosenberg and Sellier, 2005.

366. Egg 1995 — EggM. Ingressive as a new category of verbal aktionsart // Journal of semantics. 1995. Vol. 12.

367. Embick 1997 — EmbickD. Voice and the interfaces of syntax. PhD dissertation. University of Pennsylvania, 1997.

368. En? 1987 — Enq M. Anchoring Conditions for Tense // Linguistic Inquiry. 1987. Vol. 18.

369. Endriss 2009 — Endriss C. Quantiiicational topics. Dordrecht: Springer, 2009.

370. Falk 1991 — Falk Y. Causativization // Journal of Linguistics. 1991. Vol. 27. №1.

371. Filip 1993 — Filip II. Aspect, Situation Types and Nominal Reference. Ph.D. dissertation. University of California at Berkeley, 1993.

372. Filip 1996 — Filip II. Quantification, aspect, and lexicon // Proceedings of the Conference on Formal Grammar. Prague, 1996.

373. Filip 1997 — Filip II. Integrating telicity, aspect, and NP semantics: The role of thematic structure // Toman J. (ed.) Formal Approaches to Slavic Linguistics. The College Park Meeting 1994. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 1997.

374. Filip 1999 — Filip H. Aspect, eventuality types and noun phrase semantics. New York, London: Garland Publishing, 1999.

375. Filip 2000 — Filip H. The Quantization Puzzle // Tenny C., Pustejovsky J. (eds.) Events as grammatical objects. Stanford: CSLI Press, 2000.

376. Filip 2005a — Filip H. The Telicity Parameter Revisited // Semantics and Linguistic Theory XIV. Ithaca: CLC Publications, 2005.

377. Filip 2005b — Filip H. On accumulating and having it all // Verkuyl H., de Swart H., van Hout A. (eds.) Perspectives on Aspect. Dordrecht: Springer, 2005.

378. Finch 2001 — Finch Sh. Copular elements in Bengali and the stage / individual level distinction // Paper presented at 21st South Asian Languages Analysis Roundtable. University of Konstanz, 2001.

379. Flier 1975 — Flier M.S. Remarks on Russian verbal prefixation // Slavic and East European Journal. 1975. Vol. 19.

380. Flier 1977 — Flier M. S. Remarks on Russian Verbal Prefixation // Brecht R. D., Davidson D. E. (eds.) Soviet-American Russian Language Contributions. Urbana: G and G Press, 1977.

381. Flier 1984 — Flier M.S. Syntagmatic Constraints on the Russian Prefix pere- II Flier M.S., Brecht R.D. (eds.) Issues in Russian Morphosyntax. Columbus: Slavica, 1984

382. Flier 1985 — Flier M.S. The scope of prefixal delimitation in Russian // Flier M.S., Timberlake A. (eds.) The scope of Slavic aspect. (UCLA Slavic Studies 12.) Columbus: Slavica, 1985.

383. Flier, Brecht 1985 — Flier M., Brecht R. (eds.) Issues in Russian morphosyntax (UCLA Slavic Studies, 10). Columbus, Ohio: Slavica Publishers, 1985.

384. Fodor 1970 — Fodor J. A. Three Reasons for Not Deriving "Kill" from "Cause to Die" // Linguistic Inquiry. 1970. Vol.1.

385. Folli 2002 — Folli R. Constructing Telicity in English and Italian. PhD dissertation. University of Oxford, 2002.

386. Folli, Harley 2004 — Folli R., Harley H. On obligatory obligation: The composition of Italian causatives // Castro A., Hacquard V., Salanova A.P. (eds.) Collected Papers on Romance Syntax, MIT Working Papers in Linguistics 47, 2004.

387. Folli, Harley 2007 — Folli R., Harley H. Causation, obligation and argument structure: on the nature of little v// Linguistic Inquiry. 2007. Vol.38. №2.

388. Forsyth 1970 — Forsyth J. A grammar of Aspect. Usage and meaning in the Russian verb. Cambridge: Cambridge University Press, 1970.

389. Fu et al. 2001 — Fu J., Roeper Th., Borer H. The VP within Process Nominals: Evidence from Adverbs and VP anaphor .Do-so//Natural Languages & Linguistic Theory. 2001. Vol. 19.

390. Gallant 1979 — Gallant J. Russian verbal prefixation and semantic features: An analysis of the prefix vz-. (Slavistische Beitrage 135.) Munchen: Otto Sagner, 1979.

391. Gawron 2005 — Gawron J.-M. Generalized paths // Proceedings of SALT XV. Ithaca: Cornell University, Department of Linguistics, CLC Publications, 2005.

392. Gerdts 1988 — Gerdts D. Anti-passives and causatives in Ilokano: Evidence of an ergative analysis // McGinn R. (ed.) Studies in Austronesian linguistics. Athens: Center for Southeast Asia Studies, 1988.

393. Ginet 1990 — Ginet C. On action. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

394. Giorgi, Pianesi 1998 — Giorgi A. Pianesi A. Tense and Aspect: From Semantics to Morphosyntax. Oxford: Oxford University Press, 1998.

395. Givon 1984 — Givun T. Syntax: A functional-typological introduction. Vol. I. Amsterdam: John Benjamins, 1984.

396. Goedsche 1940 — Goedsche R. Aspect versus Aktionsart // The journal of English and Germanic Philology. 1940. №39.

397. Goksel 1993 — Goksel A. Levels of representation and argument structure in Turkish. Doctoral Dissertation. University of London, 1993.

398. Goldsmith, Woisetschlaeger 1982 — Goldsmith J., Woisetschlaeger E. The logic of the English progressive// Linguistic Inquiry. 1982. Vol. 13.

399. Goledzinovska 2004 — Goledzinovska L. Deriving se in Polish: A Distributed Morphology Approach. Paper presented at Formal Approaches to Slavic Languages. University of Southern California, 2004.

400. Greenberg 1972 — Greenberg J.H. Numeral classifiers and substantial number: problems in the genesis of a linguistic type // Working Papers on Language Universals. 1972. Vol. 9.

401. Grimshaw 1990 — Grimshaw J. Argument Structure. Cambridge: MIT Press, 1990.

402. Grimshaw 1993 — Grimshaw J. Semantic Structure and Semantic Content. Ms. Rutgers University, 1993.

403. Hale, Keyser 1993 — Hale K„ Key ser S.J. On argument structure and the lexical expression of syntactic relations // Hale K., Keyser S.J. (eds.) The view from building 20. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1993.

404. Hale, Keyser 1998 — Hale K., Keyser S.J. The basic elements of argument structure // MIT Working Papers in Linguistics. 1998. Vol 32.

405. Hale, Keyser 2000 — Hale K., Keyser S.J. Conflation // Martin A.B. Berenguel C.L., Jimenez LP. (eds.) Cuadernos de lingüistica VII 2000. Documentos de trabajo. Lingüistica Teórica. Madrid: Instituto Universitario Ortega y Gasset, 2000.

406. Hale, Keyser 2002 — Hale K, Keyser S.J. Prolegomena to a Theory of Argument Structure. Cambridge: The MIT Press, 2002.

407. Harley 1995 — Harley H. Subjects, Events and Licensing. Ph.D. dissertatation. MIT, 1995.

408. Harley 1996 — Harley H. Sase bizarre: the Japanese causative and structural case // Koskinen P. (ed.) Proceedings of the 1995 Canadian Linguistics Society Meeting. Toronto: University of Toronto, 1996.

409. Harley 2006 — Harley H. On the causative construction. Ms. University of Arizona, 2006.

410. Haspelmath 1998 — Haspelmath M. The semantic development of old presents: new futures and subjunctives without grammaticalization // Diachronica. 1998. Vol. XV.

411. Haspelmath 2003 — Haspelmath M. The geometry of grammatical meaning: semantic maps and cross-linguistic comparison // Tomasello M. (ed.) The new psychology of language. Makah: Erlbaum, 2003

412. Hay et al. 1999 — Hay J., Kennedy C., Levin, B. Scale structure underlies telicity in 'degree achievements' // Matthews T., Strolovitch D. (eds.) Semantics and Linguistic Theory 9. Ithaca: CLC Publications, 1999.

413. Heim 1994 — Heim I. Comments on Abusch's Theory of Tense. Ms. MIT, 1994.

414. Heim Kratzer 1998 — Heim I., Kratzer A. Semantics in Generative Grammar. Oxford: Blackwell, 1998.

415. Heinämäki 1984 — Heinämäki O. Aspect in Finnish U De Groot C., Tommola H. (eds.) Aspect bound. Dordrecht:Foris, 1984.

416. Hermann 1927 — Hermann E. Objektive und subjektive Aktionasart II Indogermanische Forschungen. 1927. №6.

417. Hermann 1933 — Hermann E. Aspekt und Aktionsart II Nachrichten der Gesselschaft der Wissenschaften zu Göttingen. Fachgruppe III: 10, 1933.

418. Herweg 1990 —Herweg M. Zeitaspekte. Die Bedeutung von Tempus, Aspekt und temporalen Konjunktionen. Wiesbaden: Deutscher Universitätsverlag, 1990.

419. Higginbotham 2000 — Higginbotham J. On Events in Linguistic Semantics II Higginbotham J., Pianesi F., Varzi A.C. (eds.) Speaking of Events. New York and Oxford: Oxford University Press, 2000.

420. Jackendoff 1996 — Jackendoff R. The proper treatment of measuring out, telicity, and perhaps even quantification in English //Natural Language and Linguistic Theory. 1996. Vol 14.

421. Jackendoff 1997 — Jackendoff R. The architecture of the language faculty. Cambridge: MIT Press, 1997.

422. Janda 1985 —Janda L.A. The meaning of Russian verbal prefixes: Semantics and Grammar // The scope of prefixal delimitation in Russian // Flier M.S., Timberlake A. (eds.) The scope of Slavic aspect. (UCLA Slavic Studies 12.) Columbus: Slavica, 1985.

423. Janda 2007 — Janda L. Aspectual clusters of Russian verbs // Studies in Language. 2007. Vol. 31. №3.

424. Janda 2008 — Janda L. Semantic Motivations for Aspectual Clusters of Russian Verbs // Bethin C. (ed.) American Contributions to the 14th International Congress of Slavists. Bloomington: Slavica Publishers, 2008.

425. Johanson 1971 •—Johanson L. Aspect im Türkischen: Vorstudien zu einer Beschreibung des türkischen Aspektsystems. (Acta Universitatis Upsaliensis. Stuidia Turcica Upsaliensis. №1.) Uppsala: Almqvist and Wiksell, 1971.

426. Johanson 1999 —Johanson L. Typological notes on aspect and actionality in Kipchak Turkic // Abraham W., Kulikov L. (eds.) Tense-aspect, transitivity, and causativity: Essays in honor of Vladimir Nedjalkov. Amsterdam: John Benjamins, 1999.

427. Kachru 1976 — Kachru Y On the Semantics of the Causative Construction in Hindi-Urdu // Shibatani M. (ed.) Syntax and Semantics. Vol. 6. Grammar of Causative Constructions. New York: Academic Press, 1976.

428. Kagan, Pereltsvaig 2009 — Kagan 0., Pereltsvaig A. Bare NPs and semantic incorporation: objects of na-sja verbs at the syntax-semantics interface. Paper presented at FASL 18. Cornell University, May 2009.

429. Kamp and Rohrer 1983 — Kamp H., Rohrer C. Tense in texts // Bäuerle R. et al (eds.) Meaning, Use and Interpretation of Language. Berlin: De Gruyter, 1983.

430. Katz 1995 — Katz G. Stativity, genericity, and temporal reference. Ph.D. Dissertation. University of Rochester, 1995.

431. Kearns 2005 — Kearns K. Telic Senses of Deadjectival Verbs // Lingua. 2005. Vol. 117. № 1.

432. Kennedy 2007 — Kenn edy C. Va gueness and Grammar: The Semantics of Relative and Absolute Gradable Adjectives // Linguistics and Philosophy. 2007. Vol. 30. №1.

433. Kennedy, Levin 2002 —- Kennedy C., Levin B. Telicity corresponds to degree of change. Ms. Northwestern University and Stanford University, 2002.

434. Kennedy, Levin 2008 — Kennedy C., Levin B. Measure of change: The adjectival core of degree achievements // McNally L., Kennedy C. (eds.) Adjectives and Adverbs: Syntax, Semantics and Discourse. Oxford: Oxford University Press, 2008.

435. Kennedy, McNally 2005 — Kennedy C., McNally L. Scale structure and the semantic typology of gradable predicates // Language. 2005. Vol. 81.

436. Kenny 1963 — Kenny A. Action, emotion, and Will. London: Routledge and Kegan Paul, 1963.

437. Kibrik 2002 — KibrikA. Discourse status of clauses in Karachay-Balkar: A corpus-based and experimental study. Рукопись. Институт языкознания РАН, 2002.

438. Kiparsky 1998 — Kiparsky P. Partitive Case and Aspect // Butt M., Geuder W. (eds.) The Projection of Arguments. Stanford: CSLI Publications, 1998.

439. Kiparsky 2001 — Kiparsky P. Structural Case in Finnish // Lingua. 2001. Vol. 111.

440. Kisseleva, Tatevosov 2004 — Kisseleva X„ Tatevosov S. Incrementality and Delimitative. Paper presented at the Perspectives on Slavistics conference, K.U.Leuven, September 2004.

441. Kistler 2002 — Kistler M. Causation in contemporary analytical philosophy 11 Quaestio. 2002. Vol. 2.

442. Klein 1992—Klein W. The present perfect Puzzle // Language. 1992. №68.

443. Klein 1994 — Klein W. Time in language. New York: Routledge, 1994.

444. Klein 1995 —Klein W. A time-relational analysis of Russian aspect // Language. 1995. Vol. 71.

445. Klein 2000 — Klein W. An analysis of the German perfect // Language. 2000. Vol. 76.

446. Klein 2003 —Klein W. On times and arguments. Ms. MPI Nijmegen.

447. Koenig, Muansuwan 2000 — Koenig J.-P., Muansuwan N. How to end without ever finishing: Thai semi-perfectivity H Journal of Semantics. 2000. Vol. 17. №2.

448. König 1995 — Konig E. He is being obscure: non-verbal predication and the progressive // Bertinetto P. M., Bianchi V., Dahl Ö., Squartini M. (eds.) Temporal Reference, Aspect, and Actionality. Vol. 2. Torino: Rosenberg and Sellier, 1995.

449. Koontz-Garboden 2007 — Koontz-Garboden A. Aspectual coercion and the typology of change of state predicates // Journal of Linguistics. 2007. Vol. 43. №1.

450. Koptjevskaja-Tamm 1993 — Koptjevskaja-Tamm M. Nominalizations. London: Routledge, 1993.

451. Koschmieder 1929 — Koschmieder E. Studien zum slavischen Verbalaspekt II Zeitschrift ñ>r vergleichende Sprachforschung. 1929. №№55-56.

452. Kratzer 1994 — Kratzer A. On External Arguments II Benedicto E., Runner J. (eds.) Functional Projections. Amherst: GLSA, 1994.

453. Kratzer 1995 — Kratzer A. Stage level and individual level predicates // Carlson G. N., Pelletier F.J. (eds.) The Generic Book. Chicago: The University of Chicago Press, 1995.

454. Kratzer 1996 — Kratzer A. Severing the External Argument from its Verb // Rooryck J., Zaring L, (eds.) Phrase Structure and the Lexicon. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1996.

455. Kratzer 1998 — Kratzer A. Scopc or Pseudoscope? Are there Wide-Scope Indefinites? // Rothstein S. (ed.) Events and Grammar. Dordrecht: Kluwer, 1998.

456. Kratzer 2000 — Kratzer A. Building Statives // Conathan L.J. et al. (eds.). Proceedings of the 26th Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society. Berkeley, 2000.

457. Kratzer 2003 — Kratzer A. The Event Argument and the Semantics of Verbs. Ms. Amherst: University of Massachusetts, 2003.

458. Kratzer 2004 — Kratzer A. Telicity and the Meaning of Objective Case // Guéron J., Lecarme J. (eds.) The Syntax of Time. Cambridge: MIT Press, 2004.

459. Kratzer 2005 — Kratzer A. Kratzer, A. Building resultatives // Maienbaum C., Wollstein-Leisen A. (eds.) Events in Syntax, Semantics, and Discourse. Tubingen: Niemeyer, 2005.

460. Krifka 1989 — Krifka M. Nominal reference, temporal constitution and quantification in event semantics // Bartsch R., van Ben them J. van Emde Boas P (eds.). Semantics and contextual expression. Dordrecht: Foris Publications, 1989.

461. Krifka 1992 — Krifka M. Thematic relations as links between nominal reference and temporal constitution // Sag I., Szabolsci A. (eds.) Lexical matters. Stanford: CSLI, 1992.

462. Krifka 1998 — Krifka M. The origins of telicity // Rothstein S. (ed.) Events and Grammar. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1998.

463. Krifka et al. 1995 — Krijka M., Pelletier F. J., Carlson G.N., ter Meiden A., Link G., Chierchia G. Genericity: An Introduction // Carlson G., Pelletier F.J. (eds.) The generic book. Chicago, London: University of Chicago Press, 1995.

464. Kulikov 2001 — Knlikov L.I. Causatives // Language Typology and Language Universals: An International Handbook. Vol. 2. Haspelmath M., König E., Oesterreicher W., Raible W. (eds.). Berlin: Walter de Gruyter, 2001.

465. Malchukov 2004 — Malchukov A. Nominalization / verbalization: constraining a typology of transcategorial operations. München: Lincom Europa, 2004.

466. Matthewson 2000 — Matthewson L. On distributivity and pluractionality // Jackson B., Matthews T. (eds.) Proceedings of SALT X. Ithaca: CLC Publications, 2000.

467. May 1985 — May R. Logical Form. Cambridge: MIT Press, 1985.

468. McCawley 1968 — McCawley J. The role of semantics in grammar // Bach E., Harms R. (eds.) Universals in Linguistic Theory. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1968.

469. McCawley 1971 — McCawley J. Pre-lexical Syntax // O'Brien R.J. (ed.) Linguistics: Developments of the Sixties Viewpoints for the Seventies. Washington: Georgetown University Press, 1971.

470. McCoard 1978 — McCoard R.W. The English Perfect: Tense-Choice and Pragmatic Inferences. Amsterdam: North Holland, 1978.

471. Michaelis 2004 — Michaelis L. Type shifting in construction grammar: An integrated approach to aspectual coercion // Cognitive Linguistics. 2004. Vol. 15.

472. Miklosich 1883 — Miklosich F. Vergleichende Grammatik der slavischen sprachen. Vol. 4. Wien, 1883.

473. Milsark 1974 —Milsark G. Existential sentences in English. PhD dissertation. MIT, 1974.

474. Mittwoch 1980 — Mittwoch A. The grammar of duration // Studies in language. 1980. Vol. 4.

475. Mittwoch 1982 — Mittwoch A. On the Difference between Eating and Eating Something: Activities versus Accomplishments // Linguistic Inquiry. 1982. Vol. 13.

476. Mittwoch 1988 — Mittwoch A. Aspects of English Aspect: On the Interaction of Perfect, Progressive and Durational Phrases // Linguistics and Philosophy. 1988. Vol. 11.

477. Miyagawa 1984 —Miyagawa S. Blocking and Japanese causatives // Lingua. 1984. Vol. 64.

478. Miyagawa 1998 — Miyagawa S. (S)ase as an Elsewhere Causative and the Syntactic Nature of Words // Journal of Japanese Linguistics. 1998. Vol. 16.

479. Moens 1987 — Moens M. Tense, aspect, and temporal reference. Ph.D. dissertation. University of Edinburgh. 1987.

480. Moens, Steedman 1988 — Moens M., Steedman M. Temporal onthology and temporal reference // Computational Linguistics. 1988. №14.

481. Moltmann 1991 —Moltmann F. Measure Adverbials // Linguistics and Philosophy. 1991. Vol. 14.

482. Moltmann 1996 — Moltmann F. Parts and Wholes in Semantics. Oxford: Oxford University Press, 1996.

483. Montague 1970a — Montague R. English as a Formal Language // Visentini B. et al. (eds.) Linguaggi nella Societä e nella Tecnica. Milan: Edizioni di Comunitä, 1970.

484. Montague 1970b — Montague R. Universal grammar//Theoria. 1970. Vol. 36.

485. Nedjalkov (ed.) 1988 — Nedjalkov V.P. (ed.) Typology of Resultative Constructions.

486. Semantics. Cambridge: MIT Press, 1990. Parsons 1995 — Parsons T. Thematic Relations and Arguments // Linguistic Inquiry. 1995. Vol. 26.

487. Partee 1973 —Partee B. Some Structural Analogies between Tenses and Pronouns in English

488. Piñón 2001 —Piñón C. A Problem of Aspectual Composition in Polish // Zybatow G., Junghanns U., Mehlhorn G., Szucsich L. (eds.) Current Issues in Formal Slavic Linguistics. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2001.

489. Piñón 2005 — Piñón C. Determiners in aspectual composition // Proceedings of the Fiftteenth Amsterdam Colloquium. Amsterdam: ILLC, University of Amsterdam, 2005.

490. Piñón 2008 — Piñón C. Aspectual composition with degrees // McNally L., Kennedy C. (eds.) Adjectives and Adverbs: Syntax, Semantics and Discourse. Oxford: Oxford University Press, 2008.

491. Plungian 1999 — Plungian V.A. A typology of phasal meanings // Abraham W. Kulikov L. (eds.) Tense-aspect, transitivity, and causativity: Essays in honor of Vladimir Nedjalkov. Amsterdam: John Benjamins, 1999.

492. Poppe 1968 — Poppe N. Tatar manual. Descriptive grammar and texts with a Tatar-English glossary. Bloomington: Indiana University, 1968.

493. Portner 1998 — Portner P. The progressive in modal semantics // Language. 1998. Vol. 74. №4.

494. Prior 1967 — Prior A. Past, Present, and Future. Oxford: Oxford University Press, 1967.

495. Pustejovsky 1995 — Pustejovsky J. The Generative Lexicon. Cambridge:MIT Press, 1995.

496. Pustejovsky 2000 — Pustejovsky J. Events and the semantics of opposition // Tenny C., Pustejovsky J. (eds.) Events as Grammatical Objects. Stanford: CSLI, 2000.

497. Pustejovsky, Bouillon 1995 — Pustejovsky J., Bouillon P. Aspectual Coercion and Logical Polysemy // Journal of Semantics. 1995. Vol. 2.

498. Pylkkanen 1999 — Pylkkanen L. Causation and External Arguments // MIT Working Papers in Linguistics 35. Cambridge: MIT, 1999.

499. Pylkkanen 2002 — Pylkkanen L. Introducing arguments. Ph.D. disertation. MIT, 2002.

500. Ramchand 1997 — Ramchand G 1997. Aspect and Predication: The Semantics of Argument Structure. Oxford: Oxford University Press, 1997.

501. Ramchand 2002 — Ramchand G. Aktionsart, L-syntax and Selection // Verkuyl H., de Swart II., van Hout A. (eds.) On-line proceedings of the Perspectives on Aspect confernce. University of Utrecht, 2002.

502. Ramchand 2003 —Ramchand G. First Phase Syntax. Ms. University of Oxford, 2003.

503. Ramchand 2004 — Ramchand G. Time and the event: The semantics of Russian prefixes // Nordlyd. 2004. Vol. 32. №2. Special issue on Slavic prefixes.

504. Ramchand 2008 — Ramchand G. Verb Meaning and the Lexicon: A First Phase Syntax. Cambridge: Cambridge University Press, 2008.

505. Rappaport Hovav, Levin 1998 — Rappaport Hovav M., Levin B. Building verb meanings. // Butt M., Geuder W. (eds.) The projection of arguments: lexical and compositional factors. Stanford: CSLI Publications, 1998.

506. Reinhart 1997 — Reinhart T. Quantifier Scope: How Labor is Divided Between QR and Choice Functions // Linguistics and Philosophy. 1997. Vol. 20.

507. Reichenbach 1947 — Reichenbach H. Elements of Symbolic Logic. New York: MacMillan, 1997.

508. Richards 2001 — Richards N. An idiomatic argument for lexical decomposition // Linguistic Inquiry. 2001. Vol. 32. №1.

509. Ritter, Rosen 1993 — Ritter E., Rosen S.T Deriving Causation // Natural Language and Linguistic Theory. 1993. Vol. 11. №3.

510. Roeper 2004 — Roeper Th. Nominalizations: how a marginal construction rebuilds primaryprinciples. Ms. University of Massachusetts, 2004. Romanova 2004 — Romanova E. Superlexical vs. lexical prefixes // Nordlyd. 2004. Vol. 32.

511. Special issue on Slavic prefixes. Romanova 2006 — Romanova E. Constructing perfectivity in Russian. Ph.D. dissertation.

512. University of Tromso, 2006. Rothstein (ed.) 1998 —Rothstein S. (ed.). Events in Grammar. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1998.

513. Rothstein 2004 — Rothstein S. Structuring events: a study in the semantics of lexical aspect.

514. Rundgren 1959 — Rnndgren F. Intensiv und Aspectkorrelation. (Acta Universitatis

515. Shopen (ed.) 1985 — Shopen T. (ed.) Language typology and syntactic description. Vol. 3.

516. Smith 1996 — Smith C.S. Aspectual categories in Navajo // International Journal of American Linguistics. 1996. Vol. 62.

517. Smith 1999 — Smith C. Activities: events or states? II Linguistics and Philosophy. 1999. Vol. 22.

518. Squartini 1999 — Squartini M. On tire semantics of the pluperferct: evidence from Germanic and Romance // Linguistic typology. 1999. Vol. 3. №1.

519. Svenonius 2003 — Svenonius P. Slavic {idées) Pre-flxes. Paper presented at FDSL-V, University of Leipzig, November 2003.

520. Svenonius 2004a — Svenonius P. Slavic prefixes inside and outside VP // Nordlyd. 2004. Vol. 32. №2. Special issue on Slavic prefixes.

521. Svenonius 2004b — Svenonius P. Russian prefixes are phrasal. Ms. University of Tromso, 2004. Available at wwvv.auf.net/lingBuzz.

522. Svenonius 2008 — Svenonius P. The cartography of P. Pater presented at the Syntacic Structures 2 conference. Moscow, 2008.

523. Tatevosov 2002 — Tatevosov S. The parameter of actionality // Linguistic Typology. 2002. Vol. 6.

524. Tatevosov 2003 — Tatevosov S. A theory of Slavic Aspect and the Ru&isian Delimuitative // Kosta P., Blasczak J., Frasek J., Geist L., Zygis M. (eds.) Investigations into Formal Slavic Linguistics. Frankfurt: Peter Lang, 2003. Vol. 2.

525. Tatevosov 2004 — Tatevosov S. Aspectual Variability and Nominal Reference: Evidence from Turkic Languages // MIT Working papers in Linguistics. Cambridge: MIT, 2004. Vol. 46.

526. Tatevosov 2005 — Tatevosov S. From habituais to futures: Discerning the path of diachronic development // Verkuyl H., de Swart H., van HoutA. (eds.) Perspectives on Aspect. Dordrecht: Springer, 2005.

527. Tatevosov 2007 — Tatev osov S. Measuring individuals, partitioning events: semantics of cumulative verbs in Russian // Kosta P., Schruecks L. Linguistic Investigations into Formal Description of Slavic Languages. Vol. 2. Frankfurt am Main, 2007.

528. Tatevosov 2008 — Tatevosov S. Subevental structure and non-culmination // Bonami O., Cabredo Hofherr P. (eds.) Empirical Issues in Syntax and Semantics 7, 2008.

529. Tatevosov 2009 — Tatevosov S. Perfectivity dilemma: Verbless aspect and aspectless verb. The keynote talk given at the MOSS conference. Vinogradov Institute for Russian Language, October 2009.

530. Tatevosov 2010 — Tatevosov S. Building Intensive Resultatives // Browne W. (ed.) Formal approaches to.Slavic Lingustics. The Cornell Meeting 2009. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2010.

531. Tatevosov, Ivanov 2009 — Tatevosov S., Ivanov M. Event Structure of non-culminating accomplishments // Hogeweg L., de Hoop H., Malchukov A. (eds.) Cross-linguistic semantics of Tense, Aspect, and Modality. Amsterdam: John Benjamins, 2009.

532. Taylor 1977 — Taylor B. Tense and Continuity // Linguistics and philosophy. 1977. Vol. 1.

533. Tedeschi, Zaenen (eds.) 1981 — Tedeschi Ph., Zaenen A. (eds.) Tense and Aspect. (Syntax and Semantics, 14). New York City: Academic Press, 1981.

534. Tenny 1994 — Tenny C. Aspectual roles and the syntax-semantix interface. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers.

535. Tenny 2000 — Tenny C. Core events and adverbial modification // Tenny C., Pustejovsky J. (eds.) Events as Grammatical Objects. Stanford: CSLI, 2000.

536. Timberlake 1982 —- Timberlake A. Invariance and the Syntax of Russian Aspect // Hopper P. (ed.) Tense-Aspect: Between Semantics and Pragmatics. Amsterdam: John Benjamins, 1982.

537. Timberlake 1985 — Timberlake A. Temporal Schemata of Russian Predicates // Flier M., Brecht R. (eds.) Issues in Russian morphosyntax (UCLA Slavic Studies, 10). Columbus, Ohio: Slavica Publishers, 1985.

538. Travis 2000 — Travis L. Event structure in syntax // Tenny C., Pustejovsky J. (eds.) Events as grammatical objects: The converging perspectives of lexical semantics and syntax. Stanford: CSLI Publications, 2000.

539. Travis 2005 — Travis L. Articulated VPs and the computation of aktionsart // Kempchinsky P., Slabakova R. (eds.) Syntax, semantics, and acquisition of aspect. New York: Springer Publishers, 2005.

540. Travis 2006 — Travis L. Inner Aspect: The Articulation of VP. Ms.

541. Van Driem 1987 — van Driem G. A grammar of Limbu. Berlin: Mouton de Gruyter, 1987.

542. Van Geenhoven 2005 — van Geenhoven V. Aspect, Pluractionality, and Adverbial Quantification // Verkuyl II., de Swart H., van Hout A. (eds.) Perspectives on Aspect. Dordrecht: Springer, 2005.

543. Van Hout, Roeper 1998 — van Hout A., Roeper T. Events and Aspectual Structure in Derivational Morphology 11 Harley H. (ed.) Papers from the UPenn / MIT Roundtable on Argument Structure and Aspect. MIT Working Papers in Linguistics. 1998. Vol. 32.

544. Van Valin 2005 — Van Valin, R. D. Exploring the syntax-semantics interface. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

545. Van Valin, LaPolla 1997 — Van Valin R.D., LaPolla R. J. Syntax: structure, meaning and function. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

546. Vendler 1957 — Vendler Z Verbs and times // The Philosophical Review. 1957. Vol. 66.

547. Vendler 1967 — Vendler Z. Linguistics in Philosophy. Cornell: Cornell University Press, 1967.

548. Verkuyl 1972 ■— Verkuyl H. J. On the Compositional Nature of the Aspects. (Foundations of Language Supplementary Series. Vol. 15.) Dordrecht: Reidel, 1972.

549. Verkuyl 1989 — Verkuyl H. J. Aspectual classes and aspectual composition. Linguistics and philosophy. 1989. Vol. 12.

550. Verkuyl 1993 — Verkuyl H. J. A Theory of Aspectuality. The Interaction between Temporal and Atemporal Structure. (Cambridge Studies in Linguistics. Vol. 64.) Cambridge: Cambridge University Press, 1993.

551. Verkuyl 1995 — Verkuyl H. J. Indices and habituality // Bertinetto P. M., Bianchi V., Dahl O., Squartini M. (eds.) Temporal Reference, Aspect, and Actionality. Vol. 2. Torino: Rosenberg and Sellier, 1995.

552. Verkuyl 1999 — Verkuyl H. J. Aspectual Issues. Structuring Time and Quantity. (CSLI Lecture Notes. Vol. 98.) Stanford: CSLI Publications, 1999.

553. Verkuyl 2003 — Verkuyl H. J. A Young Person's Guide to the Theory of Tense and Aspect. Ms. Univerity of Utrecht.

554. Verkuyl, de Swart 2001 — Verkuyl H.J., de Swart H. Tense and Aspect in Sentence and Discourse. Ms. University of Utrecht, 2001.

555. Vet 1994 — Vet C. Future tense and discourse representation // Vet C., Vetters C. (eds.) Tense and aspect in discourse. Berlin, New York, 1994.

556. Vikner 1994 — Vikner C. Change in homogeneity in verbal and nominal reference // Bache C., Basboll H., Lindberg C.-E. (eds.) Tense, Aspect and Action. Empirical and Theoretical

557. Contributions to Language Typology. (Empirical approaches to language typology 12.) Berlin: Mouton de Gruyter, 1994.

558. Vlach 1993 — V lach F. Te mporal Adverbials, Tenses, and the Perfect // Linguistics and Philosophy. 1993. №19.

559. Yon Stechow 1996 — Von Stechow A. The different readings of wieder 'again': A structural account// Journal of Semantics. 1996. Vol. 13.

560. Von Stechow 2001a — von Stechow A. Some remarks on choice functions and LF-movement // von Heusinger K., Egli U. (eds.) Reference and Anaphoric Relations. Dordrecht: Kluwer, 2001.

561. Von Stechow 2001b — von Stechow A. How are Results Represented and Modified? Remarks on Jäger & Blutner's Anti-Decomposition. Ms. Universität Tübingen, 2001.

562. Von Stechow 2002 — von Stechow A. German seit 'since' and the ambiguity of the German perfect // Stiebeis B., Kaufmann I. .(eds.) More than Words: A Festschrift for Dieter Wunderlich. Berlin: Akademie Verlag, 2002.

563. Von Stechow 2009a — von Stechow A. Syntax and semantics: An overview. Ms. University of Tubingen, 2009. ,

564. Von Stechow 2009b — von Stechow A. Tenses in compositional semantics. Ms. University of Tubingen, 2009.

565. Wunderlich 1997 — Wunderlich D. Cause and the Structure of Verbs // Linguistic Inquiry. 1997. Vol. 28. №1.

566. Wunderlich 1999 — Wunderlich D. Category changing and argument changing operations in derivational morphology. Ms. University of Düsseldorf, 1999.

567. Wyngaerd 1998 — Wyngaerd G. Aspects of (Un)boundedness // Belgian Journal of Linguistics. 1998. Vol. 12.

568. Yang 1976 — Yang I.-S. Semantics of Korean Causation // Foundations of Language. 1976. Vol. 14. №1.

569. Yu 2003 — Yu A.C.L. Pluractionality in Chechen // Natural Language Semantics. 2003. Vol. 11.

570. Zaucer 2009 — Zaucer R. A VP-internal / Resultative Analysis of 4 "VP-External" Uses of Slavic Verbal Prefixes. Ph. D. Dissertation. University of Ottawa, 2009.

571. Zimmer 1976 — Zimmer K. Some constraints on Turkish causativization // Shibatani (ed.) Syntax and semantics. Vol. 6: The grammar of causative constructions. New York: Academic Press, 1976.

572. Zubizarreta, Oh 2007 — Zubizarreta M.L, Oh E. On the Syntactic Composition of Manner and Motion. Cambridge: MIT Press, 2007.

573. Zucchi 1998 — Zucchi A. Aspect shift // Rothstein S. (ed.) Events and grammar. Dordrecht: Kluwer, 1998.

574. Zucchi 1999 — Zucchi A. Incomplete Events, Intensionality and Perfective Aspect // Natural Language Semantics. 1999. Vol. 7. №2.

575. Zucchi, White 1996 — Zucchi A., White M. Twigs, Sequences and the Temporal Constitution of Predicates // Proceedings from the conference on Semantics and Linguistics Theory VI. Ithaca: Cornell University, 1996.