автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Черниговское подесенье в 1 тысячелетии нашей эры (взаимодействие населения со средой и вариации материальной культуры)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Черниговское подесенье в 1 тысячелетии нашей эры (взаимодействие населения со средой и вариации материальной культуры)"

САНКТ - ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

РГ6 од

1 8 АВГ 1998

На правах рукописи

Шевченко

Юрьевич

ЧЕРНИГОВСКОЕ ПОДЕСЕНЬЕ В I ТЫСЯЧЕЛЁТИ1ГНАШЕЙ ЭРЫ (взаимодействие населения со средой и вариации материальной культуры).

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ Специальность - 07.00.06 - археология.

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук.

Санкт-Петербург. 1998

Работа выполнена на кафедре археологии Исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель: доктор исторических наук

Марк Борисович Щукин

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Глеб Сергеевич Лебедев доктор исторических наук

Ирина Петровна Засецкая

Ведущая организация: Институт истории материальной культуры Российской Академии наук (Санкт-Петербург).

Защита диссертации состоится «/->>>,

1998 г. в

часов на

заседании диссертационного совета К-063.57.40 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук в Санкт-Петербургском государственном университете (199034, СПб, В.О.. Менделеевская линия, дом 5, ауд.70)

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан « » _199S г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

Валерьян Александрович Козьмин

. Общая характеристика работы.

Уктуалыюсть темы исследования обусловлена ощутимостью того давления, кото-ое оказывает среда обитания на человеческое общество. Экологический взгляд на азвитие человеческих общностей в историческом прошлом, когда степень воздей-гвия лимитировалась численностью населения и господствовавшими системами гмлепользования, помогает объяснить коллизии процессов: расселения из одного ультурного ареала, или переселений в другой; конкретные изменения культурных радиций, связанные с этими процессами, и, в конечном итоге, - смену этнического аполнения в исследуемой среде обитания. Избранная хронологическим ядром ис-ледования эпоха Великого переселения народов является наиболее показательной в тношении этнических изменении.

Количество народонаселения в соотношении к системе земледелия, в свою оче-;дь. являлось показателем степени воздействия на вмещающий ландшафт, индика->ром его антропогенного характера. Антропогенные изменения природного окруже-1я создавали новые типы ландшафтов, поддерживаемые в рамках изменений при абилизации численности населения и сохранения градицгонного типа природо-)льзования. Поддержание окультуренных ландшафтов в пределах заданных измене-1Й представляло этническую традицию того или иного культурного ареала при аимодействии этноса и ландшафта на протяжении определенного исторического )емени. Нарушения в системе население-хозяйство-ландшафт, рост народонаселе-1я. появление новых технологий (систем землепользования), изменения климата, а кже проявление иных экологических факторов, приводили к дестабилизации всей 1стемы, к катаклизмам и последствиям различного исторического масштаба. Акту-[ьность исследования механизма этих процессов в естественном физико-геогра-пческом регионе на значительном, - 1000-летнем временном отрезке, - является швидной.

ель работы. Рассмотрение эволюции взаимодействия населения с окружающей >едой в сопоставлении с изменешбши в культурной традиции на примере единого изико-географического комплекса субрегионального уровня - Черниговского Поленья. Избранная цель предполагает и определить место населения региона в

комплексном процессе, получившем общее название «славянский этногенез Этнические процессы, протекавшие в недрах культурогенеза Восточной Европы, том числе киевской культуры и её «производных» эпохи Великого переселения нар дов, рассматриваются на фоне эволюции взаимодействия населения с природнс средой на примере региона на границе Верхнего и Среднего Поднепровья. Главная задача, вытекающая из целей исследования - моделирование взаим действий в системе: население-хозяйство-ландшафт Черниговского Подесенья I ты н.э. по следам, оставленным населением региона в археологических материалах. В к честве анализируемых структур на картах хронологических срезов выступают зог различной степени воздействия на ландшафт и структура заселения во взаиморасп ложении селитебных систем (поселений), связанных с контрастностью территории почвенного покрова. Возможность проследить изменения в организации населения i связанным с ней структурам территориальных максимумов освоения ландшафт позволила сделать выявление такой связи еще одной задачей. Аналогичным образ< сформировалась и задача интерпретации прогрессирующей эволюции антропогени модифицированных ландшафтов в эпицентре формирования крупнейшего цент Киевской Руси - Чернигова. Вывод о дискретности наблюдаемых культурных обра: ваний в плане становления, а затем прекращения киевской традиции в её наибол поздних пепьковско-колочинских проявлениях, привел к формулировке проблемы пришлых компонентах в этногенезе северянского населения Черниговского Поде( нья на исходе раннего средневековья, разрешение которой составляет одну из зад исследования в перспективе.

Научная новнзна диссертации состоит не столько в том, что впервые свел археологический материал исследуемого субрегиона за тысячелетний перш вводятся в научный оборот неопубликованные материалы разведок в Низовьях Дес (1946-1967 гг.) и раскопочные материалы (1977-1990 гг.), сколько в комплексн применении палеогеографической методики, частично использованной в археоло ческих исследованиях иных регионов Восточной Европы (Давыдчук B.C., C>poj И.К., 1976; Томашевский А.П., Гавритухин И.О., 1992; Гунова B.C., Кирьянова Н. Кренке H.A., Низовцев В.А.. Спиридонова Е.А.. 1996). Впервые предложена се]

карт по семи хронологическим срезам, отражающим структуру хозяйственного освоения территории. Впервые предпринята попытка найти соответствия культурной традиции и механизма взаимоотношений с окружающей средой (вмещающим ландшафтом) на примере единого ландшафтного комплекса с максимальной археологической (палеоэтнографической) изученностью. Впервые предпринято моделирование демографической динамики в регионе для реконструкции этнических процессов. Связь этноса с ландшафтом, либо теоретически обоснованная, либо постулированная, никогда не подвергалась конкретному исследованию на долговременном (1000-лстнсм) археологическом материале, отражающем динамику численности населения в ключевом для столь важных в понимании исторических судеб славянства регионов Восточной Европы - на пограничье Верхнего и Среднего Поднепровья.

Методы. Возрастание корпуса палеоэтнографических (археологических) данных, позволило применить методы картографического моделирования для исследования этнодемографической динамики при взаимодействии народонаселения с окружающей средой и. сопоставив результаты в разных хронологических срезах, сделать выводы об организации населения в регионе. При рассмотрении археологического материала использовались типологический метод и корреляционные приемы в культурной и хронологической систематизации. Кроме методов сопоставления исследованных и интерпретированных исторических данных с археологическими источниками и сопоставления археологических и почвенных карт, использован метод «скользящего круга» для построения изолиний степени освоения различных типов ландшафтов, и методы балансового моделирования в историко-ланд-шафтных исследованиях, с использованием «спектральноостеологического метода» выявления антропогенного преобразованных ландшафтов и «синхронистического метода» определения численности синхронного населения по археологическим источникам С.П.Романчука (1976. 1981).

Источниками исследования явились материмы, содержащиеся в публикациях, в Научных архивах и фондах Государственного Эрмитажа, Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) и Института истории материальной культуры (Санкт-Петербург) Российской Академии наук; Брянского государственного

объединенного краеведческого музея (РФ); Гомельского областного краеведческог музея (Беларусь); Государственного Исторического музея Украины, Института архес логии и Музея археологии Национальной Академии наук Украины; Черниговског государственного архитектурно-исторического заповедника и Черниговского истс рического музея; Менского, Сосницкого и Новгород-Северского краеведческих рс ионных музеев, Мезенского и Радульского археологических музеев Черниговско. области (Украина); а также материалы полевых (археологические раскопки и развел ки в Низовьях Десны в 1976-1990 гг.) и камеральных (археологические кодлекцп, 1946-1967 гг. с памятников Низовий Десны) исследований автора. Практическая значимость работы заключается, прежде всего, в возможное!] экстраполяции её результатов в рассматриваемый период на значительную тер риторию лесного и лесостепного пограничья Восточной и Центральной Европы. Вы явленные механизмы взаимодействия населения с природным окружением помогу объяснить коллизии в перегруппировках населения в зонах лиственных и смешанны: лесов Евразийского континента в эпоху применения подсечных и переложных фор!» земледелия. Совмещение картографированных поселений определенного хронологи ческого среза и почвенной карты с построенной моделью освоенности территори: поможет в практическом выявлении новых, еще неизвестных памятников, то ест имеет практическую значимость при подготовке археологической разведки любо1 изучаемой территории. Материал и выводы диссертации могут быть использованы научных исследованиях и при подготовке лекционных курсов, учебных пособий 1 музейных экспозиций на территории России, Украины и Белоруссии; при написанш работ по истории народонаселения Восточной Европы в период I тыс. н.э. Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены в доклада: на: XVIII Международном конгрессе византинистов (Москва, 1991), II Международ иом симпозиуме по хозяйственно-культурным типам и этническому менталитету ! МАЭ РАН (СПб. 1997), IV Международных финно-угорских чтениях в РЭМ (СПб. 1997), Межгосударственных научных конференциях «История и археология Поде сенья» (Брянск, 1995, 1997); I Республиканской конференции молодых ученых Инсти тута археологии АН Украины (Киев, 1975), V Республиканском съезде Географичес

кого общества при АН Украины (Ворошиловград, 1980), Украинской Республиканской конференции- по охране памятников археологии (Винница, 1989); Отделении этнографии Географического общества при АН СССР (Ленинград, 1976, 1977, 1978). Тнхановских чтениях (СПб., 1993); IV Коллоквиуме по ювелирному искусству в Эрмитаже (СПб., 1997), конференции «Природа и цивилизация: реки и культуры» МАЭ РАН и Российского Географического Общества (СПб., 1997); и ряда юбилейных и областных конференций в Брянске (РФ, 1988); Гомеле (Беларусь, 1991); Херсоне (1990), Запорожье (1994), Чернигове-Нежнне-Славутиче-Чернобыле (1985, 1986, 1987. 1988, 1992, 1993, 1995, 1996) на Украине, отраженных публикациями. Структура работы определяется взаимосвязанностыо её задач и методов исследования при изучении и интерпретации археологических источников и состоит и; шести глав. Введения, Заключения и дополняется списком использованной литературы, таблицами, картами и альбомом иллюстраций. 2. Основное содержание работы.

Во Введении («Пространственно-хронологический континуум исследования i его наполнение») кроме целей, задач и методов исследования, определяется его акг -альность, новизна, пространственно-хронологические границы и содержание н контексте общей характеристики рассматриваемого круга проблем. Глава I. Исследуемые древности в контексте географин и этнологической проблематики. Некоторые дефиниции. В составе Среднеднепровско-Деснянского геоморфологического ареала (Днепровско-Деснянской низменности), на погранич^е Верхнего и Среднего Поднепровья, выделено его ядро - субрегион Черниговского Подесенья, у юго-западной оконечности Среднерусской возвышенности. Субрегион Черниговского Подесенья лежит вдоль западной макро меандры широтного течеш!'; Низовий Десны.

Памятники Черниговского Подесенья рассмотрены на фоне этногенеза раннгл славянских общностей. Все три версии: частично - западная (Русанова, 1976, Седс;-:. 1979), южная (Рыбаков, 1978) и её инновации (Даниленко, 1976; Максимов, 1982; Г.-рюнов. 1981; Третьяков, 1982: Терпиловский. 1984), и близкие к последним пололч-ния северной или «лесной» версии (Щукин. 1987), а также появившаяся -

«комплексная» версия украинских археологов (Толочко, Козак, Крыжицкий, Мурзй Симоненко, Телегин, 1995), - все солидарны в причастности памятников субрегим в I тыс. н.э. к процессам славянского этногенеза. Типологическая связь памятнике киевской культуры III-V вв. с предшествующими древностями типа Вовки, - < «штрихованным компонентом» в керамическом наборе конца II - 1-ой пол. III вв., -наличие типологического разрыва с предшествующими почепскими древностями I II вв. свидетельствует о разрыве в процессе культурогенеза, что и привело формулировке северной «лесной» версии, включившей^ данный процесс гшеме! культуры штрихованной керамики. Рассмотрение славянского глоттогенеза на фо! археологической ситуации М.Б.Щукиным (1994), привело к выводу о формироваш культуры ранних исторически известных славянских образований (антов и склавено в недрах единого культурного массива - киевского III-V вв. Анализ результат« математических методов обработки керамического материала И.П.Русановой (197 подтверждает положение о памятниках типа Корчака, Пеньковки и Колочина к; древностях киевской традиции, где в корчакском и колочинском ареалах представл( по-разному обедненный пеньковский керамический набор.

Киевская культурная традиция рассмотрена на взаимосвязи понятий «хозяйстве но-культурного типа» (ХКТ) и «историко-этнографической области» (ИЭО). Стру тура взаимосвязей с окружающей средой и её динамика как конкретный ХКТ и е модификации, находясь в кругу явлений, передающихся из поколения в поколет представляет традицию - элемент культуры каждого этноса, и является предмете изучения палеоэтнографии. Это означает неразрывную связь ХКТ с ИЭО. Данн положение является теоретическим звеном взаимосвязи двух базовых понят] современной этнографии.

Ячейкой передачи традиций является община, локализуемая археологически к селитебная система, а пределом типологической дробности ХКТ - единичное седеш Археологический памятник (поселение) является звеном, где осуществляется свя традиций природопользования, с культурными традициями. Структура заселения те ритории (взаиморасположения поселений) позволяет определить антропогенно-мол фицированные ландшафты - источники пищи. Традиционный набор питан

отражается в керамическом наборе поселения каждого хронологического среза. Эволюционные или инволюционные изменения в керамическом наборе отражают изменения в культурной традиции, коррелирующие с внешними/внутренними колебаниями взаимодействий общности со средой. Несмотря на ограниченность систем земледелия, крайнее разнообразие ландшафтных условий и почв рождает значительное количество ХКТ, при комбинировании систем землепользования. Каждый конкретный случаи вскрывает структуру взаимосвязи населения и вмещающего ландшафта (освоенной территории). Вслед за А.П.Томашевским и И.О.Гавритухиным (1992) в данной работе использовалась методика сопоставления археологических и почвенных карт, предложенная С.П.Романчуком (1976, 1980), но в более полном наборе имеющихся приемов исследования. «Синхронистический метод» создает шк.:-,iy относительных величин в пространственном или хронологическом ряду материалов. Реальные величины определяются по фаунистическим остаткам на поселениях с учетом различной продуктивности охотничьих и сельскохозяйственных vi -дий (СХУ). еСпектралъноостеологичсский метод» задает «масштаб» ряду от! ептельных величин.

Глава II. Смена традиции и характер освоения территории 1-ой пол. I тыс.

Рассмотренные памятники I в. до н.э. - 1-11 вв. н.э. свидетельствуют о множественности культурных импульсов в это время. Наиболее ранние отложения блшки памятникам верчнсднепровского варианта зарубинеикои культуры и древностям ти;::> Поянешти-Лукашевка. К горизонту их распространения относятся ранние веши l Высокого Груда, Гребли и Смычина (Зорванщина). Поздний («постзарубинецкий» > памятник Киселевка (III) - население среднеднепровского происхождения. Деснянка и Яловщина в бассейне Стрижпя имеют общие черты с синхронными верхи -днепровскими памятниками. Высокий Груд па Белоусе I в. н.э.. как население, ос к вившее могильник у Хотяновки в Низовьях Десны, видимо, - потомки выходцев Карпато-Дунайского региона, также связанные с населением Нижнеднепровск; \ нозднескифских городищ и сарматским миром. Обшим знаменателем для разных : происхождению древностей позднего этапа следует считать наличие пшеворск

компонентов в керамическом наборе. Судя по материалам Высокого Груда они свя заны с южной окраиной пшеворской культуры, где сохраняются рсминисценцш кельтской культуры.

Видимо на исходе последней фазы Латена (ЛТ)-Д, на памятнике Высокий Гру^ наблюдается сокращение численности населения и северная часть поселени: превращается в функционирующий могильник, где сочетаются вещи характерные дл: ЛТ-Д и раннеримского периода В]. В южной части сохраняется жилая застройкс синхронная ряду погребений нач. I в. н.э. Кроме лощеной'и кухощюй ночепекой носу ды встречена лощенная керамика, близкая зарубиноидной керамике на городища: Нижнего Днепра и соответствующая поянешти-лукашевским формам в Долиняна времени 4-го ясторфского импульса (Еременко, 1997). Представлена на Высоко? Груде (как па верхнедеснянском Почепе) керамика, сочетающая сарматское красно лощение поверхности с пшеворекпми формами, ранее всего датированная в погре бенни поднестровского Грипева 1-ой пол. 1 п. н.э. Подобная керамика найдена н Пижнеднепровскпх городищах (Золотая Балка) и ко 11 в. появляется в Тирс и н Косиоре.

Изменение топографии поселения Высокий Груд в первые десятилетия поел рубежа эр с появлением на памятнике пшеворской керамики синхронизуется со cu новлением явления, классифицированного как «горизонт Рахны-Лютеж-Почеп» (Щу кии. 1986). что не является случайным совпадением. Время бытования почепски (постчарубинецких) памятников следует считать апогеем чересполосицы культурны влияний, связанных с разнородными группами населения.

Материал с памятников I тыс. был типологически разделен на группы: 1) накати рубежа ip - II в.. 2) киевской культуры Ill-1-ая пол. V вв., 3) колочпнекий 2-ой пол.У 3-ей четв. VII вв., 4) типа Целикова Бугра (жил.2) 2-ой пол. (или поел, трети) VII - на' VIII вв. Картографически обозначены находки посуды сахновского типа поел, трет VII-нач. VIII вв., пастырской VII в., канипрской 2-ой noJvVII-Ha4.VIII вв., вольи невской поел, четверти VI1-V1II вв., салтовской VIIi-нач. IX в., роменской IX в.. ;ipi »нерусской X в. На основании картографирования этихздревпостей выделены nepi

оды освоения территории: 5) VIII в.(«салтоидная»), 6) IX в.(«роменская»), 7) X в. (древнерусская).

На карте M 1:400000 площадью 6500 кв. км были картографированы памятники 1-ой и 2-ой хронологических групп, и методом скользящего круга построены градуированные поля освоения. Изолинии градиентов (от «1» до «26», обозначающие нагрузку на ландшафт - от 1-ой до 26-ти селитебных систем на единую охотничью территорию) отражают территориальное взаимоотношение селитебных систем - структуру шсгясшш. Полученные относительные величины в пространственном ряду перелают коэффициенты нагрузки на вметающий ландшафт, степень его освоения. Градуировка освоения проведена в хронологическом континууме II1-V вв.. имеющем «максимально полное насыщение;), на участках с археологической изученностью, близкой к 100 °'о.

Выделено пять степеней освоенности ландшафта: градация «1-2» - слабо освоенные. -'3-5" - редко используемые. «6-8» - периодически используемые, «9-12» - ре-[улярно используемые. чП-16» - часто используемые, ч17-2(Ь - постоянно используемые земли. Даны характеристики соотношения в них пород деревьев и основные сельскохозяпс]венные характеристики. Сопоставление территориального размещения памятников «почепской группы» и киевской культуры III-V вв. показало несовпадение в фациап.ном размещении. Из 20-ти «sites» («местонахождений»), откуда происходит тюменский материал 1-11 вв.. 12 расположено в пойме на незначительных возвышенностях боровых останцев или дюн. Прочие расположены на плато террас. И только отдельные памятники лежат на высоких плато второй надпойменной террасы. Дюнные и пойменные поселения Высокий Груд, Смычин. Гребля освоены ран-некиевским населением, наследующим здесь почепское. Сохраняется поселение в ур. Яловщипа. хотя оно перемещается на иную часть плато террасы, сохраняя преемственность с почепским только но освоенным фациям ландшафта, а не но местоположению селитебной системы. Хотя в период киевской культуры предпочтительнее осваиваются места на террасах, из 92-х учтенных памятников киевской культуры черниговского участка широтного течения Низовий Десны только 5 поссле-

ний связываются с лессовыми почвами на террасах. Из общего числа памятников III V вв. 43,5% расположены в пойме или на «равнинных участках» долин малых рек.

Почву называют «памятью ландшафта». Сохранился след воздействия н ландшафт в виде "островов подзолов". Их формирование связано с антропогенньн воздействием: оподзоленность обусловлена гарями регулярно выжигаемых по. посевы лесов и процессами выщелачивания при повышенной гумидности, уменьшение индекса тяжести механического состава - механическим воздействие! вспашки. Аналогичным воздействием может объяснятся наличие лессовых участков легким механическим составом.

Картографирование зарубинецких и памятников с культурой типа Почепа I в. д н.э. - 1-ой пол. II века н.э. на более дробном масштабе (1:200000) вскрывает иеравш мерную структуру освоения территории, с различными эпицентрами максимуме освоения (полицентризма максимумов освоения). Максимальное освоение террит( рии в почепское время («9-10») приходилось на пойменные территории (50%), п располагались паетбищно-сенокосные угодья (ПСУ), и подзолы легкого мехам ческого состава на террасах (50%), где практиковалось подсечное земледелие. Наря; с хронологической, не исключена территориальная и организационная разрозне ность групп населения, оставившего эти памятники.

Глава III. Демографическая ситуация в Черниговском Подесенье Iil-V вв. П

строенная на более детальной картографической основе (М 1:200000; 2020 кв. кь модель освоенности территории в III-V вв, позволила выделить районы с бол высоким градиентом освоения («23-26»), При наложении на почвенную карту поло «сверхосвоенности» в 60 кв. км («25-26») заняла: основную часть возвышенной ш чаной пойменной территории (27 %), тяжелые аллювиальные почвы пойм и боле (30 %), подзолы и боровые пески легких механических составов на террасах (28%) небольшой участок лессов облегченного механического состава (15 %). По «радиу освоения» (ок. 4-ех км) такая территория соотносима с площадью «ресурсной зо одного поселения», если бы не конфигурация: вытянутость вдоль течения Десны связанность с 12-ю населенными пунктами. Данная структура освоения территор связана с господствовавшей системой землепользования. Подсека с длительн

грелогом регламентирует циклические микро миграции населения с периодичностью

50-55 лет и наличие недолговечных поселков (починков) с незначительным эличеством построек (6-7), как поселения киевской культуры Черниговского одесенья. «Неполная земледельческая оседлость» славянского населения Днепров-<ого Левобережья (Шенников, 1971) становилась возможной при малой плотности аселения. когда практиковалась подсека (Горюнов, 1981), требующая намного еныпе трудозатрат. Это согласуется с известиями Прокопия Кессарийского, которые ^ответствуют положению о неполной земледельческой оседлости у племен антов.

При известной плошали поселений и количества жилых объектов на ней, рассчи-ываегся демографическая ситуация (вместо усреднения приняты экстремальные начения. между верхними и нижними границами которых, сохраняются реальные

сличины):

осилен! 1С кол-во ОДНО ЖИДП- всех пос- одна пос- пдошадь население

кп'нпн па ! ще н:1 к-во фоек па тройка на поседения по обшей'

:а кв.м посе- 1 га к-во кв.м (и га) жилоп зас-

ления поседения фоике ¡не;!)

эшие 24 420 52 190 2 288/512

льяиоика 1333 13 ,500 ;

лексаилп. 7 1500 15 667 4.5 189/279

иселенклИ 350 29 350 1.6 274/274

сспянка -1*7 375 40 250 1.7 368 456

сспяпка 12 900 17 600 1 7 168/203

¡арпапг)

начепие среднего числа населения на один гектар площади селитебной спсюмм

олеблется от 42-уч человек в Длександровке до 144-ех человек в Роищах.

С помощью «снектралыюостеодогического метода» определено соотношение ее: • твенных и окультуренных ландшафтов и рассчитаны площади антропогенных

анлшафтов (СХУ) вокруг поселений с условным радиусом:

амлшик Оощая гпощадь СХУ в кв.км Общая посевная площадь п кв. км и десятинах К в км

Мах 1 \liii Мах 1 Мш Мах Мш

ошде 23.2 20 22.2/2036.7 19.2/1761.5 2.72 24-

льяиовка 53.4 50.2 15.7/1440 4 12.6/1156 4.12 2.0

.лександр. 26.1 С) 11.6/1063.3 8.5/779.3 2.9 2.71

иселевка-2 31.4 2Я.З 11.8/1080.7 9.4/ 864.2 3.16 1.73

иселевка-3 27.6 24.5 11.9/1089 8.7/800.9 2.96 1.66

моли 15.7 12.6 10.4/950.5 6.3/576.1 2.24 1.42

ысокин п\ д 28.5 25.3 12.1/1106.4 8.8/818.3 3.01 1.68

Площади годового засева (8п), определяющие количество населения, вычисляются продолжительности частей ротационного цикла. Использование (№) и восстановлен (Чз) в годах: Бп = (100 х №) / (+ Ш). В связи с различной длительностью использоваг подсеки, зависящей от видового состава растительности, невозможно избрать оби усреднение и приходится принимать модель оптимального экстремума: (ЮОх 5) /( 2: 5) или (¡00 х 5) / (50 + 5), что при принятой системе экстремумов учетверяет резулм В связи с этим, площадь засева одного года может составлять как 9,09%. так и 16.7%

СХУ, по которым рассчитан экстремум населения:

Памятник урожаи года от 9,09% урожай года от 16,7% население от 16,7% население от 9,09%

в центнерах в центнерах

тах тт тах тт тах тт тах ПИП

Рошне 1135 1024.8 2176.8 1882.7 544 471 296 256

Ульяновка 838 672.8 1539.5 1235.5 385 309 168 131

Александр. 618.6 453.9 1136.5 833.5 284 208 155 ИЗ

КиселевкаЭ 628.7 502.8 1106.6 923.7 276 230 157 126

КиселевкаЗ 633.5 466 1164 856 291 214 159 117

Выбли 553 335.2 1015.7 615.74 254 154 138 в4

Выс. Груд 643.7 476 1182.5 874.6 296 219 162 119

Данные, рассчитанные по средней урожайности ржи с десяпшы. - 6.4 щ. как нанос плодоносной в условиях подсеки культуре, учитывали недороды различною прс хождения. В пределах приведенных экстремумов находятся данные по просу - культ; доминировавшей в зарубинецкое и почепское время, и активно использовавшейся в 1 тыс.

Было проведено сопоставление населенности по возможностям окультурен

ландшафтов и по артефактам селитебных систем:

Памятник Пл. жил. частр.[ Пл. общ. частр пип 9.09% | тах 9.09% тт 16.7% | тах 16.7%

население (мел.) население (чел.) население(мел.)

1'оище 288 512 256 296 471 544

Ульяновка 96 144 16» 210 285 309

Длексанлровка 189 279 ИЗ 155 208 284

Киселевка-2 174 274 126 157 230 276

Для Ропща экстремальные значения населенности, полученные разными метод совпадают или довольно близки. По продолжительности эксплуатации, вторая мо. (16.7%) более соответствует исторической реальности. В пределах экстремума I лепия. рассчитанного но модели 16,7% (471-544) находится количество населения, чанное с общим количеством построек (512). В Ульяновке (144) население сопоста!

с расчетной демографией начального этапа освоения (168 - 210), по первой модели (9,09 %). Поселение с наибольшей выборкой, - Александрова, - дает почти полное совпа дение населенности по всей застройке (274) и максимальному демографическому пока зателю освоенных территорий (284). Аналогична ситуация на Киселевке-2 ( 274 и 274).

Киевская культура достигла апогея на финальном этапе своего существования Наследующие её колочинские памятники в регионе Черниговского Подесенья характеризуются оскудением керамического набора, уменьшением количества построек на поселениях, и редкостью самих поселений.

Глава IV. Колочинское наследие киевской культуры. С конца V и до VII в. наблк. дается изменение демографической ситуации. Построек киевской культуры, раско панных на 0.24 га поселения в Роищах - 11, колочинских - всего 2. Аналогично сокра щение населения в колочинское время на других памятниках: на раскопанные 1.8 га на Александрова - 2 колочинских постройки; на 4000 кв. м поселения Выгоры (2) - 4 постройки. Общая площадь перечисленных поселений составляет соответственно 2 га. 4.^ га, и 2 га.

I и>селснпе плшноегь застроики экстрем\м ВС1МОЖПОГО населения (чел >

(кол-во поароек на 1 га) тт ПК1\

Рошие 9-10 95 133 |

Ллекслндровкз 1-2 34 63 1

[Зыгоры-2 10 84 ¡05 ;

1

Для пропитания такого количества населения вокруг поселений располагались С'ХУ:

поселение распашка 1-го гола (лес.) в радиусе (км) СХУ по моделям 9.09% и 16.7% 1 лес 1

тт 1ШХ тт тл.\ К п км

Ротце 86.0 115."' 0.54-0.63 494.6 908.7 692.8 1272.8 !.3-1.5 1.8-2.1

Александров. 29.6 54.Я 0.3-0.44 177.3 325.6 328 1 602.9 0.79-1.07 1.0-1.45

Выгоры-2 73 178.3 0.5-0.79 437.1 803 1961 1.23-1.67 1.92-2 61

Удвоение верхних и нижних границ показателей общих площадей агроландшафтов (СХУ). создает «зону оптимального экстремума», от которого была зависима численность населения в селитебных системах (693 - 909 дес. для Роища. 325-328 -Александровки. около 803 - Выгор), которая позволяет определить максимальную синхронную численность на каждом рассмотренном поселении: соответственно до 95-ти, около 64-х и до 85-ти чел. Сокращается и количество самих поселений. При сопоставлении карт освоенности территории киевской культуры и колочинского вре-

мени наблюдается почти 20-кратное сокращение населения в регионе. «Плотность населенности территории» отразилась на показателях освоения территории, значение которых упало в три раза. Изменяется и структура антропогенного воздействия на ландшафт.

Население киевской культуры, по установившейся при длительном перелоге системе залежей, передвигается вдоль водных магистралей. Это результат деятельности населения, объединенного на очень значительных пространствах в рамках всего Черниговского Подесенья. Регион микромиграционных процессов увеличивается до всего Среднего Поднепровья, территория переселений расширяется. Не исключено долговременное (около полувека) запустение территории Черниговского Подесенья в конце 111 - 1-ой пол. IV в.

В к'олочинское время крайне незначительные группы населения, перемещавшиеся вокруг некоторого участка земель, создают замкнутый максимум территориального освоения («16-17»), отражающий изолированность группы (обшины). Территория с освоением в «10-12» захватывает около 23 % лессов легкою механическото состава на icppacax, пойму - более 50% пойменных земель от всей территории хозяйственного освоения. Эпицентр максимального освоения V-VII вв. может быть связан с присутствием здесь же памятников следующего хронологического этапа, маркируемых наличием сахновското п салтоидного материала. Изолинии освоенности, по-разному фушшруюшнеся территориально, свидетельствуют о различной структуре оощностсИ киевскою и колочинского населения. Пх различное взаимодействие со средой, вызвано уменьшением плотности населения и экологическими факторами, по сохраняет традицию микромиграций.

Падение численности населения в V1-V1I вв. могло соответствовать процессу опока поднепровского населения при славянской колонизации Подунавья в результате образования южного «степного коридора» в связи с падением гуннского могущества после сер. V в. Бытующее объяснение ситуации «вынужденной эмиграцией» вряд ли верно: расчеты возможных экстремальных вариантов населенности территории Черниговского Подесенья позволяют отрицательно ответить на вопрос об «относительной перенаселенности». Вместо предельного синхронного колочинского насе-

ления до 250-300 человек, рассматриваемая территория, при сложившейся в киевское время структуре освоения, могла прокормить до 7000 человек. «Экологический кризис ресурсной зоны» был не локальным (Томашевский, Гавритухин, 1992), а глобальным явлением.

Циркумполяция центров освоения и почти 20-кратное падение численности населения в колочинское время по сравнению с киевским, получили объяснение в традиционной практике подсечно-огневой системы земледелия, послужившей катализатором оподзоливания почв, при гидроэрозионном выносе из поверхностных почвенных горизонтов двух- и трехвалентных металлов, и сложения «кобальтового дефицита» в фигосообществах (естественных кормах). Результатом «кобальтового дефицита» являлись массовые эпизоотии, катастрофическое сокращение стад и вынужденные миграции населения. Кризисы, в основе которых лежат эпизоотии (для общностей скотоводов), приводившие даже к возврату присваивающих форм хозяйства, отнесены В.А.Шнире.тьманом (1991) к 5-му типу кризисных ситуаций. Стабилизация минимизированного населения в VII в. связывается с выпасами на болотных фито-сообшествах, как кобальтосодержащих.

Для более северных территории, как и для рассматриваемой, наблюдается стабитшция минимальной численности населения. Территории, использовавшиеся сократившимся населением, в 5-10 раз превосходили необходимые для создания СХУ и ПСУ. Это позволяло широко использовать естественные ресурсы окружающей среды (собирательство, покосы и выпасы) в различных типах биоценозов, в том числе - болот. Использование в пищу болотных растений связывало интересы населения с биоценозами последних. Болота, как микрорегиональные базисы эрозии, аккумулировавшие сточные воды, являлись и аккумуляторами кобальта, выносимого гидроэрозионными потоками из обрабатываемых почв. Ограниченный выпас на болоте предотвращал эпизоотии в условиях «кобальтового дефицита» надпойменных террас, но из-за незначительности доступных площадей минимизировал количество населения «кобальтосодержащими добавками» в биомассе болотных кормов. Сохранение минимальной численности населения в колочинское время фиксируется вблизи болотистых низин.

Глава V. Финал памятников киево-колочинской традиции и проблемы хронологии древностей 2-ой пол. I тыс. н.э. Рассмотрены датирующие вещи памятников конца IV - 1-ой пол. V вв. Выделяются вещи из Ульяновки (зеркало с центральной петлей, браслет с расширяющимися концами), появление которых соотносится в паннонских могильниках с гуннским присутствием (427-470 гг.), а для браслетов подобных ульяновскому аналогии уходят в мир Предкавказья V в. и европейскую среду VI в. Гладкие лунницы найденные в Роищах - позднее подражание изделиям типа клада в Валя Стрымба (конца IV в.). Их попадание на киевские памятники наиболее вероятно после 452 г. Пряжки, гарнитурные роищенским лунницам, с гладкими неорнаментированными обоймами, связаны с появлением изделий типа Пордфритхоф в сер.У в. и их дериватами, бытующими до сер. VI в.. Появление в Приазовье пряжек типа Наумбург, которые ранее сер^ в. вообще не известны, прямо связывается с попаданием Черняховской керамики в погребение 1 Сопнно и 1-й Пашковский могильник с возвратной волной гуннов на восток. Не исключается возможность синхронного попадания Черняховской керамики на наиболее поздние киевские памятники Подесенья.

Датировка памятника Выгоры и его полного аналога (по керамическому набору) в Подесенье-Целикова Бугра (жил.1) с прилегающим к поселению могильником в устье р.Смячь. по пряжке и бляшке из могильника, соотносит материал с вещами из погребений 4. б. 8 и катакомб 12 и 17 в Чми. в 3-м Катульском западном склепе, в погребении 2 Мокрой Балки ок. рубежа вв. Распространение подобных бляшек в Европе, вплоть до Балтики, датируется на Готланде фазой 1В VI в. (погребения в Гла-сергсрд 2). Пряжка пос. Целиков Бугор имеет аналогии в погребениях 33 и 137 Сер-повского и погребениях 2 и 15 Старшего Кужендеевского могильников древней мордвы и датируются не ранее периода Д-1 (VI в.) по хронологии П.П.Ефименко. так же, как и бусина из Выгор.

Рассмотрены случайные находки, связанные с колочинскими памятниками Черти овското Подесенья. Поселение на месте Черниговского детинца, заселенное на начальных этапах киевской культуры нач. III в., затем - в IV в., и позднее - ок. сер^ в. (костяной наконечник гуннской стрелы), не имеет более поздних датирующих

материалов. С поселением Татарская Горка связаны находки около сер. V в.(поздняя треугольная фибула - .дериват изделий комплекса выемчатых эмалей). Следующий этап его заселения относится ко времени не ранее рубежа У-У1 вв. по находке «ран-нелучевой фибулы» (типа цикад) вв., браслетов с расширяющимися концами VI в. н вероятной находке пальчатой фибулы 1-ой пол. VI в. Аналогично сочетание однотипных браслетов и более поздней фибулы в составе Менского клада на восточном пограничье Черниговского Подесенья. К тому же времени относится сочетание антропоморфной бляшки и пальчатой фибулы (с ножкой типа двупластинчатых) с поселения Мощенка, и поясной наконечник (типа погребений 79, 89, 125, ¡26, 128 Бирска), связанный с колочннским слоем Высокого Груда. Более позднего времени находка у Шестовиц двух браслетов с расширяющимися концами и трёхлопастного наконечника аварской стрелы, вероятно, связанных с погребением типа погребений 102 Лебяжинского и 20. 21 Княжинского колочинских могильников на Сейме, с наиболее поздними датами поясных бляшек геральдических гарнитур. Наличие в одном пункте вешей-хроноиндикаторов различных периодов помогает точнее датировать культурные напластования, поскольку время заселения не превышало полувековой период, а запустение (когда происходит естественное восстановление биоценоза ресурсной зоны) также длится не более полувека. Корректировка дат по ве-щам-хроноиндикаторам и «вероятным периодам заселения» показала приближение дат колочинских поселений на Татарской Горке и на месте Черниговского детшша к рубежу вв.

Завышенная хронологическая шкала А.К.Амброза (1971, 1989, 1993) десинхро-ннзует соответствия совокупностей артефактов с историческими процессами и событиями. Их сопоставление и синхронизация были сделаны М.И.Артамоновым (1970). но почти не отразились на отечественных хронологических разработках. Первый шаг по удревнению хронологии вслед за И.Вернером (1984) был сделан О.А.Щегловой (1987, 1990) признанием адекватности Перещепинской находки погребению Кубрата. Но 2-ой группа «кладов древностей антов» О.А.Щегловой, насыщенная предметами произведенными на Пастырском городище, которая должна датироваться их выпадением во время болгаро-хазарской войны 679 г., по-прежнему датируется около

сер. VIII в., т.е. по хронологическим разработкам 50-х гг. XX в. Вместе с тем пр ставляется очевидным, что пастырскую культуру Поднепровья времен Великой Бог рин VII в. продолжает культура Болгарской Добруджи с поел. четв. VII в., - болп Аспаруха (к 680 г.). Здесь сочетаются типы пастырских и волынцевских украшени соответствующей керамики на монокультурных древнеболгарских некрополях.

Удрсвнение как минимум на полстолетия хронологии корреляционного построе: А.И.Айбабина ( 1987) снимает полувековое расхождение в датировке болгарских др ностей. Наблюдение за выпадением и появлением вещей в погребениях Бирск могильника помогло скорректировать хронологическую шкалу А.К.А.мброза, выде «догеральднческий горизонт» распространения вещей 2-ой пол.У - 1-ой пол.VI в., соответствует хронологическим выводам 11.П.Засечкой (1987. 1994).

Наличие в поздних (типа Колосковского) «кладах древностей антов» 1-ой rpyi О.А.Щегловой широкопластинчатых фибул датирует их 1-ой пол. VII в. Подоб фибулы получают распространение на арберийской' территории Византине империи с конца VI в.. где датируют VII веком типы встречаемых с ними украше пастырских и, в двух случаях, - волынцевских типов. Даты сокрытия кладов 1 группы могут соотноситься со становлением Великой Болгарии Кубрата в 1-ой i VII в. Более ранние клады 1-ой группы. во!можно, связаны с аваро-антс конфликтом нач.VII в.

Глава VI. Вспнление Черниговского Подесеньн в эпоху раннею и высокого i дневековья. Синхронное появление на раннесредневековых памятниках салтоил керамики (прежде всего пастырской) и форм, свойственных волынцевской и са: вской посуде, связано с распространением пастырских украшений в горизонте бт вания геральдических поясных гарнитур 2-ой пол. VI - 1-ой пол. VII вв. Процс отражают становление Великой Болгарии. Возможный союз оставшихся в Север Причерноморье утригуров и других болгарских племен с савирамн может дат; вагьея между последним упоминанием савир на Кавказском фронте (578 г.). i появлением на северных рубежах Византии (591 г.), с чем связывается «пастырс этап» в Поднепровье. На Пастырском городище иод влиянием технологий, прим емых мастерами балки Канцирки. волынцевские сосуды появляются непоередст

после сер. VII в., что определяет хронологию памятников Подесенья типа Целикова Бугра (жил. 2, 3) и Александрович где присутствует салтоидная, в т. ч. канцирская керамика. Происхождение орнаментации вдавлениями или насечками по венчику сахновской посуды представляется процессом адекватным появлению посуды волын-цевского типа.

Почепский импульс из Подесенья в культуры Волжского региона привнес обе формы керамики, где они существуют в именьковской культуре и доживают до VII в. в древностях типа Рязано-Окских могильников. Участие именьковской культуры в сложении турбаслинских памятников в Южном Приуралье (не позднее конца V в.) и наличие этих двух («протосахновской» и «протоволынцевской») видов керамики в романовском типе памятников Южного Урала, связано с присутствием в их наборе «мажущей» керамики с пролощеной орнаментацией (турбаслинской). Появление керамики типа волынцевской в джетыасарской культуре Низовий Сырдарьи не позднее нач. IV в. и попадание джетыасарского населения в Южное Приуралье не позднее времени выхода Тюркютского каганата в Причерноморье (558 г.), могло лишь упрочить традиционное использование данной формы турбаслинским населением. Наблюдается «хронологический стык» турбаслинских древностей Приур&тья и пастырских Поднепровья, которые проявляют максимальную типологическую близость на фоне всех восточноевропейских культур того времени. Волынцевские памятники Левобережья Днепра и Среднего Поднепровья являются пастырским наследием на этой территории.

Отсутствие в колочннских комплексах вещей, появившихся в VIII в., определяет время сосуществования колочннских и волынцевских керамических наборов в комплексах поел, трети VII в. Наиболее раннее появление волынцевской керамики в пределах Черниговского Подесенья - в комплексе постройки, перекрытый оборонным валом Черниговского детинца. Вскрытые комплексы с волынцевской и пастырской керамикой на Киселевке (3) и Брусилове по бляшке с пальметтой семнлистника, железной сбруйной пряжке и ременной железной квадратной пряжке датируется поел. четв. VII - нач. VIII в. При картографировании памятников с саптоидным материалом и сах-новского типа максимальная освоенность с градиентом «8-9» попадает на ту же тер-

piiTopuio, что и в колочинское время. Это территория культивирования зерновы; культур, связанная с «шестовицким эпицентром» памятников (сахновским). Прояв ляется ещё один центр максимального освоения (с градациями «9-10»), связанный пойменными территориями на правобережье Замглая при впадении в Десну и с фор мами хозяйства, базирующеюся на ПСУ. Он связан с «киселевско-брусилоиским эпицентром памятников (салтоидно-волынцевским).

Ландшафтные различия двух центров максимально освоенных территорий cbi детельствуюг о дифференциации хозяйства у оставивших эти центры групп наее.к пия. Их незначительная удаленность друг от друга (10-14 км) говорит- о их прина; ложности двум общностям, связанным территориально. Их специализация способ етвовала пересечению в процессе хозяйствования, что должно было привести к koi вергенции и синкретизму в культурах. Видимо это и отразилось на керамическо комплексе постройки, перекрытой валом детинца, где сочетаются биконические пен: ковско-колочипские, сахновекие. пастырские и волынпсвскпе формы.

Картографирование находок роменской керамики с «псепичным» орнамент показало пойменную территорию максимального освоения при впадении Замглая Десну. Зона хозяйственного максимума выделилась вне связи с данными о микр' географии размещения салтоидных находок, по территориально ей соответствует. Т кой вариант освоения можно считать продолжением освоения территории население с «салтопдной» культурой. Находки переотложенной салтовской керамики VH1-1X в на Черниговском детинце связываются с составной керамического набора, - по вившейся в IX в. роменской посудой с «гусеничной» орнаментацией.

Все это позволяет объединить на одной карте салтопдные и роменские ма( риалы для ситуации IX в. Наличие компактной зоны максимального освоения как д V1-V11 вв.. так и для V11I-1X вв., и концентрическое размещение изолиний градиент освоенности вокруг одного эпицентра, возможно, связано с «протогородской í соцпацией поселений», где с X в. располагался крупный раннесредневековый цен 14 си - Чернигов. Учитывая стабилизацию мест заселения при незначительн' количестве волынцевских памятников, концентрация трёх поселений в «черниговск ',оне:> может рассматриваться как «ассоциания».

Для X в. наблюдается развитие террасового «земледельческого» центра в междуречье Стрижня - Белоуса - «квазиосвоенной» территории («30-36»), Степень освоен-юсти падает по мере удаления от раннесредневекового Чернигова, находящегося на тубеже нового периода - высокого средневековья.

Последовательная регенерализация масштаба (до М 1:25000) при картографическом моделировании дает возможность рассмотреть временные процессы на микрогеографическом уровне. Наиболее показательна зона заселения древнего Чернигова в контексте формирования территории средневекового центра.

Поселения зарубиненко-почепского пласта группируются парами. Селитебные системы киевской культуры и наследующие их колочинские расположены по цепочке вдоль действующих русел гидросети, что характерно для «культуры речных то-дин». Включение населения с культурой типа Целикова Бугра (жил. 2, 3) - Длек-сандровки. несушею еалтоидные элементы, происходило на территории уже занятой редким населением с кул мурой волынцевского типа. Население с этой кулылрои включалось в колочинскую среду, образуя смешанные комплексы.

Салтовский материал Черниговского детинца VIII-IX вв. сопровождает малочисленные переотложенные фрагменты ленной посуды, близкой типу Целикова Бугра или ранней Луки-Райковецкой. Несомненной представляется хронологическая связь лого материма с переотложенным ромеиским. что связано с освоением территории Черниговского детинца всеми окрестными группами населения: «шесгопицкого» и «киселевско-брусиловского» эпицентров заселения.

Сохраняющееся поселение на Еленкой горе и появившиеся пункты с исключительно роменской посудой свидетельствует о тяготении населения к какому-то определенному центру в IX в. Таковым было поселение, превратившееся в детинец. Версия о дохристианском «детинце» на Елецкой горе (Богусевич 1955), как резиденции военной аристократии скандинавского происхождения, подкрепленная информацией о территориальном тяготении могильника к этому пункту, полностью соответствует представлениям о «слиянии» «протогородской ассоциации» поселений в единый средневековый центр.

Заключение. Проблема взаимодействия человека с окружающей средой в ис ческом прошлом рассмотрена на археологических материалах I тыс. н.э. в эпид физико-географического региона Среднсднепровско-Десняиской низменности, легающей к Юго-Западной оконечности Среднерусской возвышенности. Исслед! структура заселения по 7-ми хронологическим срезам. Их сопоставление и ai позволил проследить демографическую динамику и территориальную организ населения для каждого хронологического среза по структуре освоения террпп Изменения культурной традиции к концу II и во 2-ой пол. VII вв. позволили св различия в структуре освоения территории с этим фактором и сделать выв изменении традиции землепользования, что свидетельствует о смене nacc,rn Эволюция структуры освоения среды в II1-V11 вв. свякша с эволюцией ед традиции киевской культуры, при её постепенной трансформации в колочинскук этом этапе культура региона связана с кристаллизующимися общностями ра исторически известных славян. Циркумполяция центров освоения и 20-кра падение численности населения в колочннское время по сравнению с киевс получили объяснение в традиционной практике подсечно-ог невой cnci земледелия, послужившей катализатором оподзоливания почв и причиной слож «копалыового дефицита» в фигосообшсствах (естественных кормах). Результ. «кобальтового дефицита» являлись .массовые эпизоотии, кагастрофиче сокращение стад и вынужденные миграции населения. Стабилиз; минимизированного населения свяшвается с выпасами на óonoi фтосообгцествах как кобальтосодержащнх. В условиях минимизирован; населения наблюдается специализация центров освоения территс (земледельческих и животноводческих) с VII в., на фоне включения новых тоидных (болгаро-савирских) элементов в культуру населения. Процесс проходи финала Пастырского городища (679/680 г.). Его начало - перемещение болгарекг савирских племен от Кавказского к Дунайскому фронту военных действий (578-п.) и соответствует «пастырскому этапу» истории савир (591-679 гг.). К конпу ц о.га наблюдается появление форм волынцевской посуды.

Четко определившаяся дифференциация пойменных центров освоения (выпасов) и террасных - земледельческих (точно совпадающих с предшествующими - коло-чинскими) связана с появлением наиболее ранних салтоидных материалов (пастырских, канцирских). Интеграция данных специализированных зон сельского хозяйства наблюдается в VIII в., в процессе становления Черниговского средневекового центра. Процесс проходит на фоне появления населения с культурой типа Целикова Бугра (ранней Луки-Райковецкой), во времена «дунайского этапа» в истории савир-северитов (679-769 гг.) и отражает процессы в славянском мире, подвластном Хазарии. Обратное северитское движение из Подунавья в Поднепровье (с 769 г.) стабилизирует культурный «волынцевский тин». Становление ромепской культуры (с 830-х гг.) отразило перемены на северо-восточном хазарском пограннчье, при сохранении «салтоидной традиции» землепользования и продолжении роста средневекового Черниговского центра.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. На рубеже двух этнических субстратов Восточной Европы VIII-X вв. // Этнография народов Восточной Европы. Л., 1977. С.39-58.

2. Картографическое моделирование в историко-ландшафтных исследованиях // Труды V съезда Геогр. общества УССР в Ворошиловграде. К.,1980 (совм. с С.П. Романчуком. А.В.Шекуном. Ф.В.Подорваном)

3. Керамша перших стсштть наикн ери з околиць Чершгова // Археолопя. Вин.42. К.. 1983. С.63-65.

4. Хронолопя дюнного поселения Високий Груд бпя Чершгова // I Чершпвська обласна наукова конференция з ¡сторичного краезнавства. Грудень 1985 р. (Тез. доповщ.). 4epn¡rÍB, 1985. С.110-111.

5. Географический подход и моделирование микромиграционных процессов в Подесенье в I тыс. н.э. // Тез. Черниговской науч.-метод. конф., посвященной 90-летию Черниговского исторического музея. Чернигов, 1986. С.49-5 i.

6. Страна «Рус» арабоязычных географов накануне и в эпоху «Слова о полку Игореве» // Черниговская обл. науч.-метод. конф., посвященная 800-летию «Слова о полку Игореве». Май 1986.(Тез. докл.). Ч. I. Чернигов, 1986. С.50.

7. О времени появления летописной «северы» и формирования древнего Чернигова // Тез. Черниговской обл. науч.-метод. конф., посвященной 20-летию Черниговского архитектурно-исторического заповедника (сент. 1987 г.). Чернигов, 1987. С.30-33.

8. Еволющя антропогенних ландшафте в Низов'ях Десни в I тис. н .е. // II Чершпвська обл. конф. з вторичного краезнавства. Тез.доповщ. Вип.П. Чершпв-Н1жин, 1988. С.8-9.

9. Динам1ка населения 1 господарства в Низов'ях Десни в II - XII ст. н. е. // Там же. С. 12-13 (совм. с С.П.Романчуком).

10. Хронология и проблема появления древностей волынцевского типа на Левобережье Среднего Днепра // Тез. Докл. Межвуз. истор.-краевед. конф. Брянск, 1988. С.88-90.

11. Хронология зарубиноидной керамики на городищах Нижнего Днепра // Проблемы археологии Северного Причерноморья (к 100-летию Херсонского музея Древностей). Тез. докл. юбил. конф. Ч. II. Херсон, 1990. С.41-43.

12. Хронолопя дюнен пам'ятки Високий Груд бшя Чершгова // Охорона та охоронш дослщження пам'яток археологи на Украпп. Тез. доповщ. та повщомл. на наук.-прак-тич. сем'ш. (березень 1989 р.). Вйшиця, 1990. С.96-98.

13. Спасский собор и Черниговский детинец // XVIII Международный конгресс византинистов. Резюме сообщений. Ч. II. М, 1991. С.1041-1042

14. Мшрогеограф1ч;п змнш Чершпвсько1 дшянки течи Десни 1 топограф1я мюького подолу II Проб.чеми ¡сторичного '1 гсограф1чного краезнавства Чер1пг1вщини. Вип.1. Чергйпв. 1991. С.66-67.

15. Начальная дата почепских древностей в Низовьях Десны // Гомелыцина: археология, история, памятники (Тезисы Второй Гомельской областной научной конференции по историческому краеведению). Гомель, 1991. С.32-36.

16. Детинец и Елецкое - охранные зоны архитектурно-исторического заповедника (колонная секвенция) // Архггектурш та археолопчш старожитност! Чершпвщини. Чершпв. 1992. С.24-28, рис. 1-4.

Чричерниговские памятники начала эпохи Великого переселения народов // гектурш та археолопчш старожитносп Чершлвщини. 4epniriB, 1992. С.30-40 \. с А.Н.Уманцем).

нахщки речей великокчяз'шського вжитку та деям питания топографн Чершгова III ст. // Чершпвська старовина. 36. Наук, праць, присвячений 1300-pi44io ¡гова. 4epniriB, 1992. С.62-65.

Сультурний ¡мпульс i ¡сторична доля: вщ болгар1в-сав1р1в до сх1днословянсько1 in середньов1чного Чершгова // Проблеми ¡сторичного краезнавства Mepni-ини. Вип.2. Черш'п'в, 1993. С. 8-13.

Проблема культурогенезу давньорусьюм «cißepn» з центром у 4epniroBi // 5леми 1Сторпчного i географ1чного краезнавства Чершпвщини. Вип.П. Чершпв. . С.3-8 (совм. с А.Н.Уманцем).

Вступление Подесенья в римское время // Слов'яно-pycbKi старожитносзз ¡чного Лшобережжя . 4epniriB. 1995. С.97-100.

1мпульсы культур латенского круга в Подесенье // Словяно-Русьи старожитносгт ¡чного Лтвобережжя. Mepniriß, 1995. С.106-109 (совм. с А.Н.Уманцем). Почепские древности Десны: хронология связей // Деснинские древности. Сб. . памяти Ф.М.Заверняева. Брянск, 1995. С.48-51.

Эволюция Чернигова к X в. в контексте Киеворусской государственности Н шнские древности. Сб. труд, памяти Ф.М.Заверняева. Брянск, 1995. С.63-66 (совм. -¡.Уманцем).

Сняжеская династия Чернигова и киевские Рюриковичи // Деснинские древности. ick, 1995. С.96-100 (совм. с Т.Г.Новик).

Э севере и разделении племен накануне образования Киевского государства /7 голопчш старожитноеп Подесення. 4epniriB, 1995. С.149-152. Черниговский великокняжеский стол // Материалы конференции к 750-летию лшческого венца Св.Михаила Черниговского и его боярина Федора. Чернигов-гобыль, 1996.

Сняз1вське поховання бшя Чернтвського Спасу (знахщка 1969 р.) // Матер1али

Mi>KHapcwHoi конференцп в Киево-Могилянськш Академи. К., 1996 (совм. с H.V Игнатенко, С.Г.Бойчснко).

29. Раннесредневековые украшения в Низовьях Десны // Ювелирное искусство. IV коллоквиум Гос. Эрмитажа. Тез. докл . СПб, 1997. С.76-78.

я».

30. Раннесредневековые арберийские украшения с территории Албании в контексте европейской хронологии // Ювелирное искусство. IV коллоквиум Гос. Эрмитажа. Тез докл. СПб, 1997. С.46-48. (совм. с A.A.Новиком).

31. «Культуры речных долин» в эпоху Великого переселений народов (на примере пограничья Верхнего и Среднего Поднепровья) // Природа и цивилизация: реки и культуры. СПб, 1997 (совм. с Т.Г.Богомазовой).

32. Экологический кризис V-VII вв. и финал «культуры речных долин» (на пример пограничья Леса и Лесостепи Днепровского Левобережья) // Природа и цивплизацш реки и культуры. СПб, 1997.

33.Высокий (Белый) Груд на рубеже нашей эры // Stratum Петербургски археологический сборник (к 60-летию Д.А.Мачинского и М.Б.Щукина). СПС Кишинев, 1997. С. 121-135.

34. New Finds of «Kronenhaisringe» in the Chernigov Region, Ukraine and some Probien' of their Interpretation /7 Acta Arcaeologica. Vol. 63. 1992. P.39-56 (Shchukin M.B..Valko\ T.P. & Shcvchenko Yu.Y.).