автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Древнерусские элитарные погребения X - начала XI вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Древнерусские элитарные погребения X - начала XI вв."

На правах рукописи

МИХАЙЛОВ Кирилл Алексеевич

Древнерусские элитарные погребения X - начала XI вв. (по материалам захоронений в погребальных камерах).

Специальность 07.00.06

Автореферат Диссертации на соискание ученой степени Кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры РАН

Научный руководитель - чл.-корр.РАН, доктор исторических наук, профессор Евгений Николаевич Носов

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Свердлов Михаил Борисович

кандидат исторических наук, доцент Седых Валерий Никандрович

Ведущая организация - Государственный Эрмитаж

Зашита состоится « » 2005 г. в 14 часов на засе-

дании диссертационного совета Д 002.052.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая наб, 18.

С диссертацией можно ознакомится в библиотеке Института истории материальной культуры РАН

Автореферат разослан « <?*с/и!и--Р 2005 года

Ученый секретарь У/ лА^ч

Диссертационного совета, --

Кандидат исторических наук —уп^Нехорошев

мое-£

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. До настоящего времени одной из самых актуальных проблем отечественной исторической науки является реконструкция социальной организации Древней Руси. При этом наиболее сложным для изучения остается начальный этап сложения древнерусского государства. Для периода IX - XI вв. круг письменных источников ограничен и давно не пополняется новыми данными. Поэтому на первый план выдвигаются, регулярно возрастающие и многочисленные, археологические источники. Из их числа самую разностороннюю информацию для реконструкции социальных и культурных процессов в древнерусском обществе предоставляют погребальные памятники. Среди них наиболее информативными считаются так называемые «дружинные» некрополи, которые традиционно считаются захоронениями древнерусской элиты.

В качестве объекта исследования нами выбрана та часть погребений древнерусской элиты, на основе которой можно наиболее полно изучать складывающуюся древнерусскую культуру. Наиболее наглядно этот процесс можно рассматривать на примере захоронений по обряду тру-поположения. Однако далеко не все первые древнерусские трупополо-жения являются захоронениями элиты. К числу элитарных в отечественной археологии, традиционно, относят погребения в деревянных погребальных камерах. Они привлекли внимание археологов уже с конца XIX в. Однако вокруг этих ярких памятников до сих пор продолжается дискуссия. Нерешенными остаются вопросы о культурной и этнической принадлежности захоронений в камерах, не изучены проблемы связанные с особенностями их обряда и хронологией.

За последние десятилетия эта группа погребений пополнилось десятками новых находок. В свою очередь, в Северной Европе опубликованы многочисленные аналогии этим ярким захоронениям. В работах А-С Грэслунд Югаз1ипс1, 1980) и С.Айзеншмидт (^¡БепвсИгш'сИ, 1994) был подведен итог изучению камер в Скандинавии. Исследовательницы собрали и изучили весь существующий фонд датских и шведских захоронений в камерах эпохи викингов. На новом этапе перед отечественными исследователями встает задача выявления и обработки накопленных новых материалов, соотнесение его с погребальными традициями изучаемого периода, выявление происхождения древнерусских камер,

«срубных» или «погребальных гробниц». Собранные материалы на примере древнерусских «срубных гробниц» или камер позволяют впервые, в таком объеме, выявить истоки материальной культуры древнерусской элиты, реконструировать погребальные традиции верхушки древнерусского общества.

Географические рамки исследования ограничены территорией Древнерусского государства. За рамками исследования остались проблемы связанные с распространением погребений имитирующих жилища (так называемые, «домики мертвых»).

Цели и задачи исследования. Главной задачей исследования является выявление среди первых древнерусских трупоположений захоронений в деревянных погребальных камерах, изучение особенностей погребального ритуала и создание каталога всех доступных погребений данного типа. В рамках исследования важным становится выяснение общих черт обряда отдельных захоронений и, на их базе, общих, универсальных критериев отбора древнерусских камер. Значение этих критериев увеличивается из-за той быстрого пополнения числа захоронений, которые отечественные исследователи называют камерами. Важным этапом стал анализ всех черт присущих группе захоронений и, в дальнейшем, синтез наиболее важных из них. На основе синтеза общих, сохранившихся и зафиксированных археологами, деталей погребального обряда древнерусских камер мы попытаемся реконструировать погребальный ритуал, характерного для данного типа захоронений В задачу работы входят также рассмотрение материальной культуры, которые характеризуют группу людей захороненных в камерах. Особое внимание уделено социальным реконструкциям места, которое занимали в древнерусском обществе создатели похороненные в камерах.

Территориально-хронологические рамки исследования. Исследовательские задачи ограничивают территориальные рамки работы границами распространения древнерусской культуры и древнерусского государства в X - XI вв. Так как главным объектом изучения стали погребальные памятники древнерусской элиты, то за рамками исследования остались памятники небольших этнических групп, находящиеся на границах Древней Руси X - XI вв. (могильники Юго-Восточного При-ладожья, Карелии и западных районов Новгородской земли, которые в этот период были заселены финно-угорскими племенами и формально находились за пределами древнерусских территорий).

Методика исследования. Методика исследования основана на комплексном источниковедческом подходе, когда учитывается, что археологизированное древнее захоронение не идентично погребению в момент его совершения (Клейн, 1978). Поэтому историческим реконструкциям, опирающимся на находки из погребений, должен предшествовать всесторонйий анализ материалов захоронения и затем, по возможности, восстановление облика первоначально погребального памятника и погребального обряда. Главное внимание в этом анализе уделено поиску общих закономерностей в сохранившихся остатках погребального ритуала. При изучении погребальных камер применялись различные методы: картографический, планиграфический и стратиграфический. При выяснении временных рамок бытования погребальных камер в Восточной Европе особое внимание было уделено предметам с высокими датирующими возможностями из Северной Европы.

Источники. Работа базируется на материалах из полевых археологических отчетов хранящихся в Научном архиве ИА РАН, Архиве ИИМК РАН, Научном архиве ИА НАНУ, материалах архива главного антиквара в Стокгольмском историческом музея (ATA), полевых материалах Старокиевской экспедиции ИА НАНУ и Гнёздовской экспедиции МГУ. Во время подготовки работы использовались археологические коллекции из фондов Государственного Эрмитажа, Государственного Исторического музея, Смоленского государственного музея-заповедника, Черниговского областного краеведческого музея, Киевского государственного исторического музея, Музея исторического факультета МГУ. В исследовании так же использовались памятники известные по публикациям и отдельные вещи из комплексов, изданные в каталогах выставок. Источниковедческая основа работы суммирована в приложениях-каталогах, включающих 105 комплексов из 13 древнерусских некрополей.

Научная новизна работы. В исследовании впервые в отечественной историографии полностью собран и изучен материал древнерусских погребальных камер. На основе анализа погребального обряда и вещевого набора погребального инвентаря рассмотрены вопросы происхождения, структуры, хронологии и социальной значимости обряда камерных захоронений.

Практическая ценность работы. Результаты работы могут быть использованы при дальнейшем изучении этнической и социальной

структуры древнерусского общества. Основные её положения могут быть использованы для составления обобщающих трудов по истории России.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации опубликованы в 15 печатных работах. Главы обсуждались на заседаниях отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН. По теме диссертации сделаны доклады в Государственном Историческом музее (Москва) на конференции «125 лет изучения Гнёздовского археологического комплекса» (2001 г); В Новгородском государственном музее-заповеднике на научных конференцях «Новгород и Новгородская земля. История и археология» (1996, 1997, 2003); в Староладожском государственном музее-заповеднике на конференции «Ладога первая столица Руси» (2002 г ); в Гос.Эрмитаже на конференции посвященной 100-тию со дня рождения М.К.Каргера (2003 г.); на 2-й ежегодной московской конференции группы средневековой археологии евразийских степей Института Археологии РАН «Восточные древности в истории России. Эпоха средневековья» (2004 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, перечня литературы и архивных документов, альбома иллюстраций. В структуру работы входят приложения, состоящие из четырех приложений, в том числе двух каталогов погребений.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи исследования, его территориальные и хронологические рамки, определяется методика решения задач работы, дается описание источников, обоснована новизна исследования.

Гпава /. Историография и источники. Начало массовых научных исследований древнерусских могильников X - XI вв. связано с деятельностью сотрудников Московского археологического общества и Императорской археологической комиссии в Санкт-Петербурге. Важное значение для популяризации древнерусской археологии сыграл археологический съезд в Чернигове, во время которого Д.Я Самоквасов проводил показательные раскопки захоронений черниговского средневекового некрополя. На строительных площадках конца XIX- начала XX вв. В Киеве, Гнёздово и Чернигове В.Б.Антонович, В.Гёзе, Д.В.Милеев и С.П.Вильмин, Д.Я.Самоквасов, С.И.Сергеев, И.А.Хойновский первыми

обратили внимание на яркие ранние древнерусские трупоположения, которые вошли в историографию под названием «срубные гробницы». Дальнейшее изучение подобных захоронений происходило в 1920-1930 гг. в могильнике Шестовица и киевском некрополе. В могильнике Шес-товица П.И.Смоличеву удалось исследовать четыре захоронения в срубах с многочисленным инвентарем, сопроводительными захоронениями женщин и коней. Скопление захоронений в погребальных камерах была раскопана экспедициями Киевского института археологии и ИИМК АН СССР под руководством Ф.Н. Молчановского и М.К.Каргера в районе Десятинной церкви.

Первые попытки обобщить материалы древнерусских «срубных» гробниц стали возможны только во второй половине XX в. (работы Л.А.Голубевой, Д.И.Блифельда, М.К.Каргера, Б.А.Рыбакова). В разделе «История изучения погребальных камер в Восточной Европе» прослежены основные этапы исследований погребальных камер в отечественной науке. В Приложении № 3 к главе I рассмотрены отдельные аспекты изучения центральной части киевского могильника вокруг Десятинной церкви, основанные на вновь открытых архивных источниках. В разделе История изучения погребальных камер эпохи викингов в Северной Европе представлена зарубежная историография. В разделе «Погребальные камеры Древней Руси- проблема и дискуссия» анализируются методики и критерии выделения камер из числа раннесредневековых трупоположений. В результате, в качестве основополагающих приняты критерии базирующиеся на формулировках Я.Н.Ламма (Lamm, 1973) и Ю.Э.Жарнова (1991). На основе принятой методики произведено вычленение древнерусских погребальных камер из общего ряда древнерусских трупоположений (Приложение I). Погребальные комплексы, информация о которых недостаточна включены в отдельный каталог (Приложение II).

Глава И. Топография и география могильников с камерными погребениями. В главе анализируются районы распространения погребальных камер эпохи викингов. На территории Дании концентрация подобных погребальных комплексов, преимущественно, зафиксирована в Средней Ютландии, Юго-Западной Ютландии, в провинции Шлезвиг-Голштейн, на островах Лангеланд и Лолланд; концентрация камер совпадает с зонами, плотно заселенными в эпоху раннего средневековья (со значительной концентрацией могильников эпохи викингов). В Швеции

захоронения в камерах этой, сконцентрированы, преимущественно, на одном городском памятнике - Бирке на острове Бьёрко, а остальные немногочисленные погребения распределены по небольшим родовым кладбищам области Уппланд За пределами Скандинавии отдельные камерные погребения эпохи викингов обнаружены на южном побережье Балтики, на землях польского Поморья. Общее расположение могильников с погребальными камерами указывает на то, что они концентрируются вокруг раннегородских памятников (Хедебю, Бирка и Стари-гард). Целый ряд камер связан с крупными усадьбами скандинавской аристократии и королевскими резиденциями (Еллинге). Главное отличие датской и шведской зоны распространения камерного обряда, по-видимому, заключается в неравномерном распределении погребений в могильниках. Так, например, в Швеции около 90% всех камер сосредоточено в могильнике Бирки, а в Дании значительное число камер раскиданы в небольших сельских некрополях. Большинство древнерусских захоронений в камерах связаны с крупными курганными могильниками, которые насчитывали сотни погребений. Подавляющее число этих могильников являлись кладбищами при первых русских городах или крупных торгово-ремесленных центров, таких как Тимерёво, Киев, Чернигов, Псков, Ладога или Шестовицы. На иримере погребений из Гнёз-дово, Тимерево, Шестовиц и Старой Ладоги особенно заметно, что захоронения в камерах тяготеют к границам могильников или к краям рядов курганов. По-видимому, в отличие от Скандинавии, древнерусские погребения в камерах не были дистанцированы от основной массы других погребений Однако заметно, что их расположение «привязано» преимущественно к окраинам раннесредневековых городских кладбищ.

Глава Ш. Конструкции и погребальный обряд. Большинство конструктивных особенностей свидетельствуют о том, что древнерусские камеры возводились с учетом, несущественных для погребения, особенностей древнерусского домостроительства Среди способов сооружения главными были столбовая и срубная техника строительства. В первом случае угловые деревянные столбы вкапывались или вбивались по углам могильной ямы, а уже к ним крепились деревянные стены погребального склепа (18 могил). Деревянные камеры каркасно-столбовой конструкции оказались наиболее характерны для могильников Шесто-вица, Чернигова и Гнёздова. Камеры -срубы достоверно зафиксированы в 19 древнерусских могилах, а ещё в девяти захоронениях наличие сру-

ба было прослежено исследователями, по сохранившимся следам дерева на стенах могильной ямы. Срубы сооружались в двух техниках рубки углов срубов: «в обло» и «в лапу». Потолок или фрагменты верхних перекрытий могильной ямы безусловно присутствовали в 38 захоронениях. Остатки деревянного настила из досок или пол достоверно зафиксирован в 18 древнерусских камерах. В пяти погребениях зафиксированы деревянные лаги - брусья на которые в домах укладывали доски пола. В 9 случаях, вместо досок дно могильной ямы обмазывали глиной или покрывали берестой. Следы бересты, покрывавшей дно могилы, зафиксированы в Старой Ладоге, Тимерёво, Гнёздово и Пскове. В ряде случаев исследователями отмечено существование камер отличной от срубной и столбовой конструкций. Они обнаружены как в Шестовицах, так и в Киеве, Чернигове, Тимерево и Гнёздово.

В качестве важной и отличительной черты погребального обряда камерных погребений следует упомянуть камеры с захороненными в них лошадьми (19 комплексов), причем наличие захоронения коня повлияло на саму конструкцию погребального сооружения Кони в камерах захоранивались вместе с упряжью и обязательно целиком. Параллели этой детали древнерусских камер известны в могильниках Бирка и некрополях из округи Хедебю.

Внутреннее пространство камер было разделено дополнительными конструкциями. Можно выделить два членения внутреннего пространства камеры: разделение на две половины досками и встроенные конструкции для помещения тела. Первое встречено только в двух древнерусских камерах. В пяти камерах встречены остатки гробов, которые можно отнести к числу «дополнительных» конструкций.

Одной из главных задач исследователей погребальных камер стал поиск четких критериев для этого типа трупоположений, выделяющих их среди прочих «обычных» ингумаций.

По наблюдениям А.-СГрэслунд (в^ипс!, 1980), важнейшими, качественными критериями камерных погребений могильника Бирка являются как ширина самой могильной ямы, так и определенные пропорции соотношения ширины и длины ямы. По мнению С.Айзеншмидт (Е18еп8сЬппск, 1994) среди датских трупоположений эпохи викингов камерами можно считать могилы со следами деревянных сооружений шириной не менее 1.20 и длиной около 2.0 м. Могилы без следов дерева и с шириной ямы между 1.20 и 1.50 м исследовательница отнесла к за-

хоронениями без внутренних конструкций в больших могильных ямах - «GrabergroBe». Могилы с шириной дна погребальной ямы более 1.5. С.Айзеншмидт причисляет к захоронениям в камерах.

Для древнерусских захоронений сравнение размеров могильных ям проведено на материалах Гнездовского комплекса. Ю.Э.Жарнов обнаружил, что для камерных захоронениях Гнездово чаще всего ширина дна ям варьировала от 135 до 195 см длина - от 220 до 310 см. (Жарнов, 1991, 1998). Результаты сравнений «обычных» древнерусских трупопо-ложений и погребений в камерах подтверждают выводы исследователей, сделанные на примере скандинавских и древнерусских могильников. В тенденции поперечные размеры камерных погребений превышают аналогичные параметры «обычных» трупоположений в ямах, или в ямах с захоронениями в фобу или домовине. В большинстве «обычных» древнерусских ингумаций X-XI вв. в древнерусских городских могильниках ширина ямы не превышала 1 м, а максимальная длина колебалась от 2 до 3 м. Ширина могильной ямы (по дну) у большинства камер колебалась от 1.5 до 3 м, а длина от 3 м. и более. Значительные размеры могильной ямы могут служить признаком камерного обряда только в сочетании с другими конструктивными и ритуальными особенностями.

Как правило, древнерусские камерные погребения ориентированы по оси запад-восток с некоторыми отклонениями. Большинство погребенных лежат в могиле головой на запад. Из-за плохой сохранности костных останков, в некоторых камерах определить положение умершего можно только по расположению инвентаря. Около 65% всех погребенных в древнерусских камерах ориентированы головой на запад, с отклонениями на северо-запад или юго-запад. В пяти погребениях умершие были положены головой на восток, с отклонениями к северо-востоку, в двух камерах тела были расположены головой на юг и только в трех случаях головой на север с отклонениями к С-В и С-3. Эта статистика согласуется со статистикой скандинавских камер эпохи викингов, где большинство погребенных были захоронены головой на запад (Graslund, 1980). Самая распространенная поза погребенных в камерах это положение лёжа на спине с вытянутыми вдоль туловища руками. Иногда руки были скрещены на животе покойного. Положение noipe-бенных на спине зафиксировано в 25 древнерусских камерах Одним из характерных и ярких элементов погребального обряда камер является

сидячее положение умершего Сидячее или полу сидячее положение тел умерших отмечено в камерах не менее 18 раз.

Из 71 древнерусских камерных погребений в 61 удалось определить пол погребенных. Одиночных мужских захоронений в камерах насчитывается 36 от общего числа Одиночные захоронения с набором женского инвентаря составляют 21 комплекс. Всего имеется 12 парных комплексов (Таблица I). Из этого числа девять являлись парными захоронениям мужчины и женщины, два парными захоронениями двух мужчин и только одно в Тимерево погребениями двух женщин. Из общего числа похороненных в камерах удалось определить шесть комплексов, которые являлись захоронениями детей и подростков. Три из них, по-видимому, относились к мальчикам три - девочкам. Всего в 71 камере было захоронено примерно 50 мужчин и 33 женщины. Однако сами могилы принадлежали (вместе с парными захоронениями) 44 мужским и 22 женским захоронениям. То есть мужские комплексы составляют примерно 62%, женские - около 32%, а детские могилы - 8.5% от общего числа. Это соотношение между группами погребенных расходится с данными о демографическом составе средневекового общества. Соотношение мужских, женских и детских захоронений подтверждает экстраординарный характер этого обряда. Он выражается в том, что захоронения мужчин непропорционально доминируют над женскими захоронениями, а погребения детей составляют слишком незначительную величину.

В разделе Положение погребального инвентаря рассмотрено размещение инвентаря в могиле. Главные особенности, которые удается проследить следующие: тело помещали в центре камеры, а крупные предметы укладывали вдоль стен. Тела женщин лежат слева от мужчин, но оружие и, особенно, меч - справа. Боевые топоры, чаще всего укладывали, справа от мужчины, а стрелы - у изголовья. Кони, чаще всего, лежат в ногах погребенных вместе со снаряжением всадника. Снаряжение всадника без коня встречено единственный раз в погребении из раскопок М.К.Каргера в Десятинной церкви. Керамика, чаше всего, помещалась в ногах покойника, а деревянные ведра - справа. Такое размещение инвентаря, в большинстве случаев, совпадает с размещением вещей в камерах Бирки и Дании (ТИаНп-Вегдтап, 1986; Е15еп5сН1ги(Й, 1994;).

Существуют также особенности характерные только для древнерусских камер. Например, умбоны от щитов, которые в могильнике Бирка находят в изголовье мужских погребений, в древнерусских камерах встречены только в одном экземпляре в Киеве, в камере на Б.Житомиркой ул. (Каталог I № К-10). Также немного в древнерусских камерах, в сравнении с Биркой, и мечей. Яркой особенностью древнерусских погребений можно считать помещение рядом с покойником взнузданного верхового коня. Необычно много в древнерусских погребениях боевых топориков-чеканов - оружие конного воина причерноморских степей. Большие пространства камер остаются без предметов инвентаря. Возможно, в таких пустых пространствах размещались громоздкие вещи из дерева (стулья, столы, сундуки), впоследствии истлевшие. Основанием для таких реконструкций могут стать камеры, где полностью сохранились предметы из органики. В некоторых случаях можно предположить, что пустое пространство сохраняли для совершения дополнительных обрядовых действий.

Внешние формы погребального сооружения, к которым отнесены, курганы, ровики, кострища, а так же другие намогильные сооружения рассмотрены в самостоятельном разделе. По-видимому, подавляющее число погребальных камер было обозначено над поверхностью земли курганом. Остатки земляных насыпей были обнаружены в 45 случаях. Для остальных погребений наличие кургана предполагается на основе остатков насыпей или ровиков, зафиксированных во время раскопок. В большинстве захоронений верхние перекрытия обрушились в могильную яму вместе с землей, что косвенно указывает на наличие насыпей. Кольцевые ровики, вокруг курганов зафиксированы в не менее чем 17 случаях и особенно часто эта деталь наблюдается в Гнёздово При тщательной фиксации древних городских слоев иногда удается проследить остатки древних курганов, перекрытых городской застройкой (Псков, погр. № 15; Киев, погр. на Софийской площади) Большинство из курганов имели вокруг кольцевые ровики с перемычками. Диаметр насыпей от 6-7 до 15 м, высота до 1 м. Из общего числа курганов над камерами, своей величиной, выделяются курганы из Гущино под Черниго-вым, курган в Чернигове на «старом кладбище в Березках», шестовиц-кие погребения №36 и 145, камера в большом кургане могильника Плакун, гнёздовское погребение Оль-ЗО и погребение из раскопок 1998 г. на Софийской площади в Киеве.

Важной деталью намогильных сооружений и важной особенностью погребального ритуала являются остатки костров, которые разводили на месте погребения. Следы сгоревших деревянных перекрытий так же обнаружили в погребальных камерах в Чернигове, Шестовице, Тимереве и Старой Ладоге, то есть на основании имеющихся данных, можно предположить, что костры сопутствовали похоронному обряду большинства древнерусских погребальных камер.

Среди древнерусских некрополей существует особая ситуация, когда камеры оказались связаны с местом строительства средневековой церкви. Подобное совпадение известно в Киеве (погребальные камеры под и вокруг первого древнерусского каменного храма - собора Богородицы Десятинной, см.: Приложение № 4)

В специальном разделе рассмотрена проблема т.н. «домиков мёртвых» и других подобных погребальных конструкций в средневековых некрополях Восточной Европы и Карелии Погребальные сооружения, которые археологи называют «домиками мёртвых» известны в районах Юго-Восточного Приладожья и Карелии. Они представляли собой деревянные, часто срубные, сооружения высотой в 1-2 венца, внутри которых находились различные захоронения по обряду сожжения. Эти конструкции располагались на поверхности земли как в открытом, не засыпанном виде, так и под курганными насыпями Подобные срубные сооружения зафиксированы у раннесредневековых финно-угорских групп Прионежья, Приладожья и Молого-Шекснинского междуречья (Наза-ренко В.А., Назаренко В.Ю, 1988; Башенькин, 1985; Башенькин, 1995; Богуславский, 1995; Назаренко, 1987). Погребальные сооружения, внешне напоминающие срубы, были открыты в средневековых могильниках Верхнего Поволжья, где такие захоронения по обряду кремации иногда называют «камерами». Большинство этих сооружений принципиально отличаются по конструкциям и особенностям обряда от североевропейских камерных сооружений эпохи викингов и древнерусских камер. Значительно различается набор инвентаря, обряд и хронология. Поэтому, не вполне корректно использовать т н. «домики мёртвых» для сравнения с погребальными камерами эпохи викингов

В некоторых случаях во время раскопок удалось выявить г.н. «ограбленные захоронения» После подробного изучения всех подобных случаев, можно считать установленным, что преднамеренное вскрытие камер и изъятие богатого инвентаря современниками не практикова-

лось: если разрушение могилы и происходило, то это было связано со строительными работами или разрушением некрополя

В результате исследований особенностей погребальных конструкций и сохранившихся вещественных остатков обрядовых действий в конце главы подводится итог исследованиям. Конструктивные особенности погребальных камер указывают на то, что для них были характерны деревянные крыши и полы. Они строились в той же технике, что и реальные жилые постройки, известные нам по раскопкам в Новгороде и Старой Ладоге. В тех случаях, когда полностью проследить деревянные конструкции не удалось, на наличие таких сооружений, указывают косвенные данные (положение тела и инвентаря в могиле). Характерной особенностью этого погребального обряда является сидячее размещение покойников внутри сооружения. Сидячая поза имеет несколько вариантов, которые свидетельствую об использовании дополнительных предметов инвентаря (подушек и стульев). Следовательно, главным, для тех, кто сооружал камеры, важен был сам принцип размещения и сохранения покойника в сидящем положении Ориентировка большинства умерших единообразна - головой на запад. Одной из особенностей древнерусского варианта обряда в погребальных камерах можно считать сооружение костра над могилой, ещё до возведения кургана. Важной особенностью всей группы погребений стал половозрастной состав захороненных по этому обряду. Преобладают мужские погребения при значительно меньшем числе женских и, фактически, при отсутствии детских захоронений. Для мужских погребений важной отличительной особенностью было совместное захоронение с конем и захоронением женщины В большинстве древнерусских погребальных камер прослежены общие закономерности в размещении инвентаря и сопроводительных погребений в могиле Многие особенности обряда этих погребений имеют параллели и аналогии в одновременных погребальных камерах Дании и Швеции. Однако целый ряд особенностей погребальной практики древнерусских захоронений помогают выделить древнерусские погребальные камеры в особую группу или вариант, отличающийся от своих скандинавских прототипов. Выявленные закономерности позволяют говорить именно о древнерусском «варианте» обряда захоронений в камерах, общие, характерные черты которого просматриваются во всей группе захоронений от Старой Ладоги и Пскова до Киева и Чернигова.

Глава IV. Инвентарь и хронология. Погребальный инвентарь, наряду с конструкцией могилы, размерами могильного сооружения, топографическими особенностями расположения захоронения, составляет единое целое, представляя собой материальные остатки погребального ритуала Вместе со всеми сохранившимися элементами обряда инвентарь помогает реконструировать средневековый ритуал захоронения. Он также представляет собой материал для исследований и реконструкции социальной структуры древнего общества. Для оценки набора инвентаря из захоронений существуют различные методики. При изучения вещей из древнерусской группы камер, на начальном этапе, мы используем традиционный метод рассмотрения инвентаря по категориям вещей. Подобный метод исследования наборов инвентаря широко применяется современными исследователями ^¡зсшсИггисЬ, 1994; Хвощинская, 2004).

По числу предметов инвентаря в могиле древнерусские камеры подразделяются на четыре группы' в первую группу входят 24 захоронения с числом предметов от 1 до 5; во вторую - 12 камер с числом предметов от 6 до 8; в третью - 25 камер с числом предметов инвентаря от 9 до 16; в четвертой - 10 погребальных камер с числом предметов свыше 18 Среди захоронений четвертой группы есть три камеры с числом вещей от 29 до 32. Статистические подсчеты демонстрирует, что более половины древнерусских камер имели в составе набора инвентаря свыше 5 предметов. К числу «малоинвентарных» камер можно огнесги около 22% захоронений, а к числу «богатых» (с большим числом предметов) - не менее 78% захоронений. Среди «малоинвентарных» также оказались погребения с немногочисленным, но дорогим инвентарём.

В отдельном разделе рассматривается инвентарь из мужских и женских погребений. Около 81% всех мужских захоронений в камерах имели наборы оружия, отдельные предметы вооружения или снаряжения всадника. Первую, наиболее многочисленную группу погребений с наборами оружия составляют захоронения мужчин, где главным и самым дорогим предметом являются меч или скрамасакс (всего 17). Вторую группу составляют наборы с копьём и топором или с набором вооружения, состоящим из копья, топора и набора стрел (всего 9). 56 камер имеют в составе наборов инвентаря вещи, изготовленные из драгоценных металлов или украшенные драгоценными металлами, а так же предметы импортного, привозного происхождения. Этот признак со-

вершенно отсутствует как в древнерусских трупоположениях в ямах, так и во многих трупосожжениях X столетия. По комбинациям инвентаря в древнерусских камерах выделяются две группы захоронений. Для первой группы характерно сочетание таких основных элементов как: конь, разнообразное снаряжение воина-всадника и набор вооружения, который состоит из топора и копья. Отличительной чертой этой группы является присутствие в могиле сопутствующие захоронение «раба», а так же набор лучника, скрамасакс. Для второй группы характерно сочетание набора оружия без всаднического снаряжения. Однако в захоронениях второй группы встречаются и мечи, и весы с гирьками. Обе группы имеют в своем составе такие элементы, как североевропейские фибулы и остатки кафтанов с бронзовыми пуговицами. Сочетание подковообразной фибулы и пуговиц от кафтана зафиксировано в 13 по!ре-бениях из 32 с фибулами и пуговицами.

Наборы женского погребального инвентаря представлены в 21 одиночных, одном парном женском и в 8 парных мужских погребениях. Собственно женскими захоронениями можно причислять только 22 захоронения в камерах. Остальные восемь женских захоронений невозможно отнести к числу отдельных захоронений. Они сопутствуют основному - мужскому захоронению, являясь частью обряда мужских погребений. Женский инвентарь состоит из украшений, одежды и её аксессуаров, посуды, предметов обихода, и «громоздких» предметов -сундуков и ларцов В отличие от скандинавских погребений в камерах, где иногда встречаются детали повозок, конская упряжь или захоронения коней, древнерусские женские захоронения в камерах, за редким исключением, обходятся без предметов крупногабаритного, громоздкого инвентаря. Погребения женщин можно разделить, так же как и мужские, на четыре группы по количеству вещей в захоронении: к первой группе, с числом предметов от 2 до 5, относится 7 погребений; ко второй группе - три захоронения; в третью, самую многочисленную, отнесено 9 погребальных камер, в четвертой группе с самым многочисленным набором инвентаря отнесено две камеры с 22 и 18 предметами. Более половины погребальных камер имеют в своем наборе более 5 предметов. Наиболее часто встречающийся набор женских украшений состоит из ожерелья и различных металлических фибул. С этим набором фурнитуры сочетаются находки остатков головного платка вышитого серебряными или золотыми нитями. Во всех погребениях с подобным

сочетанием вещей найдены украшения скандинавского или североевропейского происхождения. Всего с костюмом украшенным фибулами, предметами скандинавского происхождения и головным платком можно соотнести 12 погребений, что составляет около половины женских захоронений. В погребальных камерах 8 умершие женщины были помещены в могилу в сидячем положении. В пяти погребальных камерах элементы скандинавского женского костюма сочетаются с сидячим положением покойницы. В остальных погребальных камерах главным, сохранившимся элементом костюма, является ожерелье. В состав ожерелья входили как стеклянные бусы, так и металлические подвески североевропейского происхождения. Следует отметить, что большинство женских погребений с признаками скандинавского костюма принадлежит к числу наиболее богатых по числу предметов. Шесть из них имеют более 9 предметов. В двух погребениях число предметов превышает шесть экземпляров Ещё два захоронения с овальными фибулами и одно с подковообразной принадлежат к числу «малоинвентарных)) захоронений. То есть наличие скандинавского костюма и «богатых» украшений прямо не связаны с «богатством» захоронения. В то же время, два женских захоронения в камерах из Киева и одно из Тимерево, без признаков скандинавских фибул на платье и с единственным ожерельем в качестве главного украшения, принадлежат к числу комплексов с самым многочисленным инвентарем.

В разделе Фаунистический комплекс погребений рассмотрены находки костей животных и связь этих находок с обрядом захоронения. Помимо19 захоронений коня, кости животных зафиксированы в 15 комплексах. Те данные, которые приведены в публикациях, позволяют нам говорить о том, что в могиле находят только разрозненные части животных, отдельные ребра, лопатки или черепа. Этот факт свидегельс!-вует в пользу того, что части животных входили в набор «заупокойной» трапезы. В пользу такого предположения свидетельствуют наборы из таких останков, где вместе находят: ребра барана, быка, свиньи и кости курицы, черепа барана и свиньи, челюсть свиньи и кость теленка. В одной из шестовицких камер кости свиньи были найдены вместе с яичной скорлупой, которая по данным русской этнографии является традиционной заупокойной пищей.

Для понимания условий в которых появляется и формируется обряд древнерусских погребальных камер необходимо установить хронологи-

ческие рамки бытования как отдельных захоронений, так и всей группы погребений. Все погребения разделяются на три разновременные группы. К первой хронологической группе относятся шесть погребальных камер сооруженных в последней четверти X в (960-970-гг). Поздняя датировка этих комплексов основана на монетах и некоторых типах вещей; датировка двух комплексов (Гнездово) уточнена по дендродатам. Во вторую хронологическую группу включены комплексы, которые появились не ранее середины - второй половины X в. В третью хронологическую группу включены погребальные камеры в которых погребальный инвентарь широко датируется X в Пока не представляется возможным сузить датировку этих погребений. Сравнение данных о существовании отдельных погребений указывают на то, что обряд захоронения в камерах окончательно формируется и распространяется в древнерусских могильниках во второй - третьей четверти X в (930-960-е гг).

По-видимому, особняком в этом ряду стоит захоронение в кургане № 11 могильника Плакун с дендродатой - 890-895 гг. Это захоронение отстоит от общей группы древнерусских погребальных камер на время жизни целого поколения. Так же обособлено от хронологии большинства древнерусских погребальных камер выглядит датировка погребений могильника Удрай II с датировками по монетам 996-1006 гг. В то же время, изучение датировок погребальных камер демонстрирует, что определение нижней даты погребения по дате монеты не совсем оправдано Так, например, в погребальных камерах построенных не ранее середины X в. найдены арабские дирхемы 911, 913/914, 905/911 и 892907 гг. Общие границы бытования древнерусских погребальных камер совпадают с датировками камер Скандинавии. В шведской Бирке большинство камер относится именно к поздней стадии существования некрополя Бирки, те 880-970 гг (Graslund, 1980. Р. 29-30) В Дании погребения в камерах распространяются с конца IX в. Древнейшие сооружения этого типа открыты в Хедебю, где королевское захоронение под большим курганом с ладьей датирую около 900 г. Значительное большинство исследованных камер относятся к X в Одно из последних была построена погребальная камера в Хенигкирхе: она относится к концу X или рубежу X - XI вв (Eisenschmidt, 1994. Р. 70). По-видимому, большинство древнерусских и североевропейских камер были возведены

одновременно, не ранее второй четверти X в. или, возможно, во второй половине X в.

Гпава V. Происхождение древнерусских погребальных камер. Глава посвящена проблеме появления и развития погребального обряда в камерах в раннесред'невековой Европе, этнической и конфессиональной принадлежности захороненых в них людей. Подробно рассматривается дискуссия о принадлежности погребальных камер в Скандинавии и Западной Европе. С проблемой происхождения обряда камер тесным образом связана проблема «этнической» принадлежности погребенных в них людей. Самые ранние погребальные камеры датского города Хеде-бю, которые открыты в могильнике внутри городских валов, долгое время считали чужеродным, иноэтничным обрядом. Эти погребения исследователи связывали с завоеванием Хедебю в IX в. королем Ола-фом. По сообщению средневекового хрониста, Адама Бременского, Олаф прибыл в Данию из Швеции Поэтому и ранний могильник с камерами некоторое время считали погребениями шведских пришельцев. В литературе также существовало мнение о возникновении Хедебю как колонии фризов и первые погребальные камеры связывали с ними. Долгое время камеры Бирки так же интерпретировали как захоронения фризских или других, не шведских, приезжих купцов. То есть проблема «иной» культурной принадлежности камер существует не только в Древней Руси, но и в Скандинавии. Аналогичная ситуация прослеживается в отечественной историографии, где часть исследователей считает камеры захоронениями исключительно скандинавских пришельцев-викингов или «преуспевающих» североевропейских торговцев.

С проблемой происхождения обряда тесным образом связан вопрос о религии, которую исповедовали люди, воздвигавшие погребальные камеры. Существуют два подхода к этой проблеме. Одни исследователи считают захоронения в погребальных камерах наследием языческой эпохи Другие обращают внимание на отдельные предметы с христианской символикой и, на этом основании, настаивают на христианской принадлежности всех камер. Эта точка зрения подробно изложена в работах А.Е.Мусина (2002), который главным аргументом в споре считает «предметы личного благочестия». Большинство из них оказались нательными крестиками лежащими на груди погребенных в камерах X в. Действительно, в некоторых женских и мужских захоронениях нашли,

вырезанные из дирхемов кресты, но примеров не так много Они найдены в шести камерах из 71, т.е. только в 8% захоронений.

Важным в этом споре мне представляется анализ ритуальных особенностей камер. Изучение половозрастного состава группы населения, которую хоронили в камерах, свидетельствует о том, что в Бирке и в древнерусских могильниках доминирующее положение в составе погребенных занимали мужчины. Именно в этом варианте обряда второе -женское захоронение было сопровождающим. Важным фактом является непропорционально малое число детских погребений и полное отсутствие погребений грудных детей, которые характерны для христианских кладбищ. Сочетание подобных черт с языческими амулетами, многочисленными сидячими захоронениями с разнообразным инвентарем, где важную роль играет «пиршественный» набор посуды и наличие заупокойной пищи заставляет сомневаться в христианской принадлежности как лиц, погребенных в камерах, так и всей группы хоронившей своих представителей по этому обряду.

Доминирующим фактором в реконструкции статуса погребенных в камерах является не конфессиональная или этническая, а социальная характеристика. На высокий социальный статус погребенных указывают как сопровождавшие мужские захоронения погребения женщин, так и многочисленные предметы международного импорта. Среди них оружие, вывезенное из области Рейна и Скандинавии, бусы из районов Средиземноморья, серебряные дирхемы из Халифата, а так же шелковые и льняные ткани, привезенные из Византии и Ирана. В раннесред-невековом обществе предметы импорта были доступны, преимущественно, представителям верхней страты общества и являются ярким показателем высокого, элитного статуса погребений с такими импортами.

Достаточно осторожно, в некоторых случаях можно реконструировать стоимость некоторых погребальных наборов Например, на инвентарь одного из самых богатых, по количеству вещей, шестовицкого погребения № 42 должны были потратить от 900 до 1500 г серебра, т.е. примерно 300-500 дирхемов или от 17.6 до 29 гривен по 51 г. Эта сумма была близка к сумме в 309 - 515 серебряных византийских милиарисиев. Для сравнения, во время приема в Константинополе княгиня Ольга получила от императора Константина Багрянородного 500 милиарисиев, а на следующем приеме - 200. Следовательно, во время проведения обря-

да сооружения камер сородичи умершего могли тратить достаточно большие суммы.

Важным для реконструкции статуса погребенных является топографическое расположение могил . Практически все древнерусские и шведские, а так же значительная часть датских, погребальных камер связаны с могильниками первых торговых городов. В X в. этот обряд, практически не распространялся за пределы складывающихся древнерусских городских общин Анализ инвентаря показывает, что в камерах хоронили состоятельных, но далеко не самых важных членов общества Для верхушки древнерусской аристократии существовал свой собственный погребальный обряд - большие «княжеские» курганы типа Черной Могилы, Гульбища в Чернигове или большие курганы в Гнёздово. Они демонстрируют иной, более значительный уровень трудозатрат и «пышности» погребального ритуала, чем в погребальных камерах (Пет-рухин, 1998).

Существует определенное противопоставление, обряда погребальных камер, традиционным ритуалам сельских родовых общин Это заметно как по материалам Средней Швеции, так и Восточной Европы, где господствуют малоинвентарные захоронения по обряду сожжения. С другой стороны, не всегда можно объяснить разницу между самыми богатыми и самыми бедными погребениями в камерах. Все они принадлежат к одному типу погребального обряда с высоким статусом. На мой взгляд, это противоречие связано с тем, что высоким статусом обладала вся группа, которая хоронила в камерах, но внутри этой 1руппы её представители имели различное благосостояние Эта группа связана, почти, исключительно с ранними городами. По-видимому, люди, хоронившие своих умерших в камерах являлись частью древнерусских городских общин На мой взгляд, единственная в это время группа, обладающая подобным высоким коллективным статусом, обозначена в ПВЛ термином «вся Русь». Подтверждения этой гипотезе можно найти в трудах арабских авторов. Ибн-Фадлан и Ибн-Русте упоминают обширные деревянные склепы в качестве особого похоронного ритуала древних русов По-видимому, камеры - это дохристианский погребальный обряд новой, социальной, и в какой-то мере, новой для Восточной Европы этнической группы - руси. Эта 1руппа формируется в городах, отличается от окружающих славянских и финно-угорских племен Она имеет

ярко выраженную североевропейскую составляющую и вещевой набор, указывающий на её связи с международной торговлей.

В заключении кратко подведены итоги исследования. Выявленное единство погребального обряда древнерусских камер, заключающееся в характерных конструктивных особенностях, составе инвентаря и наборе обрядовых действий, позволяет предположить, что за этими погребениями стоит достаточно сплоченная, но территориально дисперсная группа населения. В X в. единственная известная нам группа с подобными характеристиками и эклектичной культурой называлась Русь («вся Русь», «род Русский»),

Основные положения диссертации изложены в следующих работах:

1. К вопросу о формировании всаднической субкультуры в Древней Руси // Новгород и Новгородская земля: История и Археология. Вып 8. Новгород, 1994. С. 93-103.

2. Южноскандинавские черты в погребальном обряде плакунского могильника // Новгород и Новгородская земля: История и Археология. Вып 10. Новгород, 1996. С. 52-60.

3. Погребение мужчины с двумя конями на вершине сопковидной насыпи на Плакуне в сфере погребальных традиций эпохи викингов // Древности Поволховья СПб , 1997 С. 105-116.

4. Пентральноазиатские ременные украшения в материалах древнерусских памятников X в // Новгород и Новюродская земля: История и Археология. Вып.11 Новгород , 1997. С. 251-260

5. Камерные погребения эпохи викингов в Дании Рец • Eisenschmidt S. Kammergraber der Wikingerzeit in Altdanemar // Universitatsforschungen zur Prähistorischen Archäologie. Bd. 25, Bonn, 1994 // Археологические Вести. № 7. СПб., 2000. С. 344346.

6. Новгородские наборные пояса XI-XII вв // Археологические Вести. № 7. СПб., 2000. С. 222-228 (в соавторстве с В .Ю.Соболевым).

7. Древнерусские камерные погребения и Гнёздово // Гнёздово. 125 лет исследования памятника // Труды ГИМ. Вып. 124. М, 2001. С. 159-175.

8. Скандинавский могильник в урочище Плакун (заметки о хронологии и топографии) // Ладога и её соседи в эпоху средневековья. СПб., 2002. С. 63-68.

9 Новые находки наконечников ножен мечей на Рюриковом городище//Археологические Вести № 9., СПб., 2002 С 136-140 (в соавторстве Е Н Носовым).

10 Развитие древнерусской поясной гарнитуры в XI в (по материалам поясов "новгородского" типа) // Русь в IX-XIV веках, взаимодействие Севера и Юга Тезисы докладов М , 2002 С 58-60

11. Скандинавский могильник в урочище Плакун, (на японском яз Перевод Эйити Имамура) // Discussion Paper №02-3 School of Information and Sciences & Graduate School of Humanan Informatics. Nagoya, 2003. P. 17-24.

12. Курганные могильники Старой Ладоги // Старая Ладога древняя столица Руси Каталог выставки в Государственном Эрмитаже. СПб., 2003. С. 153-158.

13. Время появления камерных погребений в Старой Ладоге// Ладога первая столица Руси. 1250 лет непрерывной жизни// Седьмые чтения памяти А. Мачинской СПб., 2003 С. 73-78

14. Киевский языческий некрополь и церковь Богородицы Десятинная // Российская археология. 2004. №1. С. 35-45.

15. Новые архивные материалы по археологическому изучению древнего Киева H Археологические Вести. №11. СПб., 2004. С. 227-232 (в соавторстве с Д.Д.Елшиным).

Отпечатано в "Копи-Р" С-Петербург, ул. Пестеля 11 Подписано в печать /-/ О4*- 200&г Тир.

í-7079

РНБ Русский фонд

2006-4 5065

1 /

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Михайлов, Кирилл Алексеевич

Введение. 4

Глава I. ориография и очники.

1.1 История изучения погребальных камер в Восточной Европе:

Обзор отечвенной ориографии (Приложение № 3) 11

1.2 История изучения погребальных камер эпохи викингов в

Северной Европе: Обзор зарубежной ориографии 32

1.3 Погребальные камеры Древней Р: проблема и дия

1.3.1 Критерии выделения камер 40

1.3.2 Перечень древнерких погребальных камер 48

1.3.3 Погребальные камеры с недостаточной или с недостоверной информацией об обряде захоронения 51

Глава II. Топография и география могильниковкамерными погребениями

2.1 География ррранение обряда погребения в камерах 58

2.2 Топография и структура древнерусских могильников с погребальными камерами 60

Глава III. Корукции и погребальный обряд

3.1 Спборужения камер 70

3.1.1 Столбовая техникароителва камер 71

3.1.2 Срубная техникароителва камер 72

3.1.2.1 Верхнее перекрытие и пол 74

3.1.3 Камеры иной корукции78

3.1.4 Камерызахоронением коня 79

3.1.5 Итог:боружения камер 83

3.2 Внутреннее рово и членение камер 86

3.3 Размеры камерных могил 89

3.4 Ориентировка камерных захоронений и положение тел умерших 94

3.5 Пол и возр погребенных 97

3.6 Положение погребального инвентаря103

3.7 Внешние формы погребальногооружения

3.7.1 Курганы, ровики, крища 107

3.7.2 Камерные погребения и церкви. (Приложение № 4)

3.7.3 «Домики мёртвых» и срубные погребальные конструкции в средневековых некрополях Вочной Европы и Карелии 109

3.7.4 Ограбленные погребальные камеры 112

3.8 Выводы 116

Глава IV. Инвентарь и хронология

4.1 Методика изучения. Метод поета предметов инвентаря 118

4.2 Чо предметов инвентаря 121

4.3 Категории инвентаря

4.3.1 Инвентарь муих погребений 123

4.3.2 Инвентарь жеих погребений 177

4.3.3 Наборы и комбинации инвентар^югребениях 194

4.3.4 Фауничий комплепогребений 196

4.3.5. бенни вещевого набора камерных погребений 199

4.4 Проблемы хронологии и датировки погребального обряда 200

Глава V. Проождение обряда древнерких погребальных камер

5.1 Ррранение камерного обряда захоронения в эпоху викингов 217

5.2 Камерные погребения и проблема христианизации Древней Руси:

Хриане или язычники? Pro et contra 224

5.3 Социальная характерика погребенных в камерах 226

5.4 Деие погребения в камерах: дополнительные характерики обряда 235

5.5 Погребальный ритуал камер и религия Древней Р 246

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Михайлов, Кирилл Алексеевич

Во второй половине XX столетия отечественные историки неоднократно возвращались к вопросу появления и формирования в Восточной Европе древнерусского государства и древнерусского общества. Представители нескольких научных школ подходят к этому вопросу с диаметрально противоположных позиций, предлагая реконструкции форм социальной организации Древней Руси от феодальных до рабовладельческих и дофеодальных, варварских «вождеств» (Свердлов, 1996). Дискуссия, периодически возобновляющаяся в отечественной науке, связана с тем огромным значением, которое придается историками тем социальным структурам и формам организации, с которых начинается процесс организации Древней Руси. В этих обсуждениях именно начальный этап государственного строительства в IX-X вв. является основополагающим периодом для создания всех социальных структур Древней Руси X-XIII вв. Ограниченный круг письменных памятников X - XI вв. до сих пор не позволяет ни одному историческому направлению выдвинуть наиболее аргументированную реконструкцию этого процесса. В сложившейся ситуации главным, и постоянно пополняющимся, источником для реконструкции социальных процессов, проходивших в древнерусском обществе, становятся памятники археологии. Среди них одними из самых информативных, следует признать древнерусские погребальные памятники. Именно материалы захоронений дают возможность реконструировать социальные, культурные и духовные изменения, происходившие в древнерусском обществе в течение X столетия. Именно древнерусские погребения могут служить тем своеобразным репером, позволяющим обозначить период появления древнерусского общества с собственной материальной культурой, религиозными и социальными особенностями, отличающими его от окружавших народов. В то же время' до превращения в полноценный исторический источник археологические материалы требуют предварительной, специальной обработки.

Научное изучение древнерусских погребальных памятников продолжается уже почти полтора столетия. За этот период выявлен основной фонд источников и очерчен круг археологических памятников, связанных с образованием Древней Руси. Благодаря работам отечественных исследователей в научный оборот были введены такие известные некрополи как Плакун, Гнёздово, Шестовица, Тимерево, Михайловское, Киевский и Черниговский могильники и ряд других ранних древнерусских могильников. Эти древнейшие некрополи связаны с первыми древнерусскими городами, такими как: Ладога,

Новгород, Псков, Суздаль, Смоленск, Киев и Чернигов. Для того, чтобы отличать эти памятники от других, более поздних древнерусских погребальных памятников, в отечественной историографии для их обозначения закрепился термин «дружинные» могильники, «дружинные» погребения. В первую очередь, он связан с многочисленными находками вооружения и снаряжения всадников, которые отечественные исследователи долгое время считали отличительными признаками, исключительно, древнерусской дружинной прослойки. Вместе с тем, после многолетних исследований было выяснено, что разнообразие инвентаря и находки оружия могут быть связаны как с полиэтничным составом коллективов, которые оставили эти кладбища, так и с их конфессиональной неоднородностью. В связи с этим, термин «дружинные» погребения и «дружинные» могильники перестал удовлетворять многих современных исследователей. Он уже не являлся объективным обозначением той группы, которая возвела курганы в этих некрополях. Большинство исследователей отмечают, что отличительной чертой этих, в своем большинстве, городских кладбищ является многообразие погребальных ритуалов. В составе так называемых дружинных некрополей есть «большие» курганы, различные виды сожжений, как совершенные на месте, так и на стороне, есть как сожжения, помещенные в глиняный горшок, так и рассыпанные по дневной поверхности. Этим многообразием погребальных обрядов «дружинные» могильники отличаются от большинства сельских некрополей Восточной Европы. Впервые на древнерусской территории именно в «дружинных» могильниках, ещё в до~-христианский период появляются захоронения по обряду трупоположения. Без сомнение в этих могильниках хоронили представителей элиты формирующегося древнерусского общества. Возможно, среди погребенных могли быть и представители княжеской дружины, но у исследователей пока отсутствуют четкие материальные индикаторы этой социальной группы. Поэтому в качестве более нейтрального, позволяющего расширить рамки социальных реконсгрукций, обозначения нами выбран термин «элитарные». Элита -отборная, лучшая часть чего-либо, лучшая часть общества. При исследовании человеческого общества под элитой подразумевают ту часть или те части общества, которые непосредственно участвуют в управлении или распределении различных благ внутри общества.

В качестве объекта исследования нами выбрана та часть погребений древнерусской элиты, на примере которой можно наиболее полно изучать складывающуюся древнерусскую культуру. Наглядно этот процесс можно рассмотреть на примере захоронений по обряду трупоположения. Однако далеко не все первые древнерусские трупоположения являются захоронениями элиты. К числу элитарных в отечественной археологии, традиционно, относят погребения в деревянных погребальных камерах или, как их ещё называют, в «срубных» гробницах. Они привлекли внимание археологов уже с конца XIX в. Однако вокруг этих ярких памятников до сих пор продолжается дискуссия. Нерешенными остаются вопросы о культурной и этнической принадлежности захоронений в камерах, не изучены проблемы^ связанные с особенностями обряда и хронологией древнерусских погребальных камер.

За последние десятилетия число этих погребений пополнилось десятками новых находок. В свою очередь, в Северной Европе опубликованы многочисленные аналогии этим ярким захоронениям. В работах А.-С.Грэслунд и С.Айзеншмидт был подведен итог изучению камер в Скандинавии. Исследовательницы собрали и изучили весь существующий фонд датских и шведских захоронений в камерах эпохи викингов. Неизученным остается фонд древнерусских захоронений. Поэтому на новом этапе исследований перед отечественными исследователями встает задача выявления и обработки накопленных материалов, соотнесение его с погребальными традициями исследуемого периода, выявление происхождения древнерусских камер, «срубных» или «погребальных гробниц». Собранные материалы на примере древнерусских «срубных гробниц» или камер позволяют впервые, в таком объеме, выявить культурные истоки древнерусской элиты, реконструировать культуру и погребальные традиции верхушки древнерусского общества.

Географические рамки нашего исследования ограничены древнерусскими памятниками и территориями с древнерусской культурой. Поэтому следует сразу же оговорить, что за рамками работы остались проблемы, связанные с распространением погребений, имитирующих жилища, или так называемые «домики мертвых». Эта погребальная традиция существовала в Восточной Европе в различные хронологические периоды на территориях, заселенных финно-уграми. Данная тема слишком обширна и требует своего отдельного изучения. Погребения, которые рассматриваются в этой работе, относятся только к кругу древнерусских памятников.

Главными задачами исследования становится выявление среди первых древнерусских трупоположений захоронений в деревянных погребальных камерах, изучение особенностей погребального ритуала и создание научной выборки всех доступных погребений данного типа. В рамках этой задачи важным становится выяснение общих черт обряда и, на их базе, общих, универсальных критериев отбора древнерусских камер. В последнее время это становится актуальным из-за той быстроты, с которой отечественные исследователи увеличивают группу этих захоронений. Собственно, задачи пополнения и отбора источниковедческой базы становится одной из важнейших задач исследования. Это связано с тем, что уже предпринимались попытки исследовать погребальный обряд древнерусских камер. Каждый новый исследователь стремился максимально расширить источниковедческую базу камер. Часто подобное расширение происходило за счет материалов, не относящихся к данному погребальному обряду. В свою очередь^ это «размывало» как сам источник исследований, так и добавляло множество посторонних деталей, которые не позволяли синтезировать материалы ранних древнерусских захоронений, выявить их особенности. Поэтому важным этапом становится анализ всех черт,присущих этой группе захоронением, в дальнейшем, синтез наиболее важных из них. На основе обобщения общих, сохранившихся и зафиксированных археологами черт погребального обряда древнерусских камер, мы попытаемся реконструировать их погребальный ритуал. Параллельно должны быть рассмотрены отдельные аспекты материальной культуры, которые характеризуют группу людей захороненных в камерах. После решения вопросов историографии и анализа источника особое внимание будет уделено социальной реконструкции того места, которое занимали в древнерусском обществе их создатели и похороненные в них.

Цели исследования ограничивают территориальные рамки исследования границами распространения древнерусской культуры и древнерусского государства, главным образом X - XI вв. Так как главным источником анализа в работе стали захоронения из так называемых древнерусских «дружинных» некрополей, связанных с формированием древнерусской народности и древнерусской культуры. Так главным объектом исследования стали ранние древнерусские памятники, то за рамками исследования остались памятники небольших этнических групп, находящиеся на границах Древней Руси X - XI вв. Главным образом, это относится к могильникам Юго-Восточного Приладожья, Карелии и западных районов Новгородской земли, которые в этот период были заселены финно-угорскими племенами и формально находились за пределами древнерусских территорий.

Главными источниками исследования стали вещественные, археологические памятники. Работа базируется на материалах из полевых археологических отчетов, хранящихся в научно-отраслевом архиве ИА РАН, рукописном и фотоархиве ИИМК РАН, научном архиве ИА НАНУ, материалах их архива главного антиквара в Стокгольмском историческом музее, полевых материалах Старокиевской экспедиции ИА НАНУ и Гнёздовской экспедиции МГУ. Во время подготовки работы использовались археологические материалы, хранящиеся в фондах Государственного Эрмитажа, Государственного Исторического музея, Черниговского областного краеведческого музея, Киевского государственного исторического музея. В исследовании так/же использовались памятники, известные по публикации, и так^-же отдельные вещи из комплексов, опубликованные в каталогах выставок. Основой работы стали каталоги, насчитывающие 105 комплексов из 13 древнерусских некрополей.

Методика исследования основана на комплексном источниковедческом подходе. Опыт исследования различных погребальных памятников демонстрирует, что археологизированное, древнее захоронение вовсе не идентично погребению в момент его совершения. Следовательно, оно не может служить в качестве прямого источника для дальнейшего исследования. Поэтому историческим и другим реконструкциям, опирающимся на находки из погребений, должен предшествовать всесторонний анализ и затем, по возможности, наиболее полное восстановление облика первоначально погребального памятника и погребального обряда. Главное внимание в этом анализе памятников уделено поиску общих закономерностей в сохранившихся остатках погребального ритуала. Эти общие особенности, которые объединяют различные захоронения, связаны, как с конструкциями, так и с набором погребального инвентаря. В том числе их можно систематизировать, исследовав позы умерших, размещение вещей в могиле и тому подобное. В связи с этим, при изучении погребальных камер применялись различные методы: картографический, планиграфический и стратиграфический. При выяснении временных рамок бытования погребальных камер в Восточной Европе особое внимание было уделено предметам с высокими датирующими возможностями.

Научная новизна работы. В исследовании впервые на древнерусском материале обобщены погребения, относящиеся к числу погребальных камер. Впервые в полном объеме исследован погребальный обряд древнерусских захоронений в камерах и весь комплекс погребального инвентаря.

Основные положения работы изложены в 15 публикациях. Главные положения исследования были изложены автором в докладах, а также в выступлениях автора на заседаниях отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН и на конференциях в Институте археологии РАН, в Государственном историческом музее, в Новгородском государственном музее-заповеднике и Староладожском музее-заповеднике. Всего 12 докладов. Например, 24 ноября 1999 г на конференции «125 лет изучения Гнёздовского археологического комплекса» (Древнерусские камерные погребения эпохи викингов и Гнёздово); 29.01.2003 в Новгородском государственном музее-заповеднике на XVII научной конференции "Новгород и Новгородская земля. История и археология ("Связи Новгорода и Швеции в XI-X11 вв. (по находкам поясной гарнитуры); на международной конференции (организаторы: СПБГУ-Эрмитаж-ИИМК): 27 ноября 2003 г., посвященной 100-тию со дня рождения М.К.Каргера ("Историографические заметки о подготовке монографии "Древней Киев"(по материалам рукописного архива ИИМК РАН); на 2-й ежегодной московской конференции группы средневековой археологии евразийских степей Института Археологии РАН «Восточные древности в истории России. Эпоха средневековья» (Древнерусские кафтаны «восточного» типа (мода, происхождение, хронология )28.04.2004 г.

Отдельные положения работы опубликованы в 15 статьях и тезисах докладов. Главные выводы диссертации были доложены на заседании Отдела славяно-финской археологии РАН (1998-2003), на конференциях в Институте археологии РАН, в Государственном историческом музее, в Новгородском государственном музее-заповеднике и Староладожском музее-заповеднике. Всего 12 докладов.

За возможность ознакомиться с документацией и планами захоронений из Центральной, Лесной и Днепровской курганных групп Гнёздова и возможность использовать их в своей работе я благодарю руководителя Гнёздовской экспедиции МГУ к.ист.наук Т.А.Пушкину. Также мне хотелось выразить свою благодарность Ю.Э.Жарнову^ который позволил мне ознакомиться с текстом своей диссертации, посвященной погребальным обрядам могильника Гнёздово.

Особо я бы хотел высказать свою признательность своему научному руководителю чл.-корр. РАН, д.и.н. Е.Н.Носову, который на разных этапах подготовки работы помогал мне своими научными рекомендациями и осуществлял общее руководство моей работой. Также мне хочется особо поблагодарить его за возможность ознакомиться с полевой документацией и находками исследованного им в 1971 г- захоронения в могильнике Плакун в Старой Ладоге, изучение которого впервые открыло для меня тему моей будущей работы. Мне хотелось бы высказать свое отдельное спасибо моим киевским коллегам В.Н.Зоценко, Г.Ю.Ивакину, В.Козюбе и Ф.А.Андрощуку, которые помогали мне в изучении киевских и, в целом, украинских материалов.

Особая сердечная благодарность доктору стокгольмского университета Ингмару Янссону за поддержку в изучении скандинавских погребальных камер и реализацию проекта ШведЕкого Института.

Отдельную сердечную благодарность я хочу высказать всем сотрудникам библиотек и архивов Санкт-Петербурга, Москвы и Киева, которые помогали мне во время работы над историографией. Особенно я благодарен всему коллективу и отдельным сотрудникам библиотеки ИИМК РАН: Л.М.Всевиову, М.Е.Мазуренко, Р.Ш.Левиной, О.Н.Сажиной, без многолетней и сердечной поддержки которых эта работа не смогла бы состояться.

Мне так^-же хочется отметить роль сотрудников отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН во главе с д.и.н. А.Н.Кирпичниковым. В течение многих лет они оказывали поддержку в моих исследованиях, советом и практической помощью помогали мне приблизить завершение этого исследования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Древнерусские элитарные погребения X - начала XI вв."

Заключение

1) Материалы раннесредневековых погребальных памятников Восточной Европы наглядно демонстрируют, что среди многообразия погребальных традиций отдельным культурным феноменом выделяется группа ранних древнерусских трупоположений. Эти захоронения с ярким и специфическим обрядом отечественные исследователи традиционно обозначают терминами «срубные гробницы» или «погребальные камеры». Первые открытия подобных захоронений состоялись в конце XIX в. на территории Смоленска, Киева и Чернигова. Многолетние исследования этих памятников продемонстрировали, что помимо общих черт в конструкции могилы, обряде и наборе инвентаря погребальные камеры имеют общие хронологические и временные рамки распространения. Все они оказались связаны с памятниками эпохи возникновения Древней Руси. История исследований средневековых погребальных камер на территории Древнерусского государства демонстрирует связь камерных захоронений с некрополями первых русских городов. Главные вопросы, которые волновали первых исследователей, были вопросы, связанные с этнической и социальной принадлежностью этих могил. Некоторые исследователи относили захоронения в камерах к числу погребений скандинавских пришельцев, другие настаивали на их исключительном местном, славянском или древнерусском происхождении. История вопроса демонстрирует нам, что исследования европейских и отечественных исследователей в XIX-XX вв. зачастую протекали параллельно. В ряде работ по этой теме можно проследить, как скандинавские работы влияли на исследования отечественных археологов, а в некоторых случаях исследования Г.С.Лебедева, Д.А.Авдусина и ряда других отечественных ученых учитывались в зарубежной историографии. Со временем наибольшее распространение получила гипотеза о североевропейских истоках этого обряда. В то же время, до сих пор в историографии существуют слишком различные методические подходы к вычленению подобных захоронений из общей массы древнерусских трупоположений. Мы попытались решить эту проблему, рассмотрев различные методики отбора признаков камерных гробниц. В ходе работы был' проанализирован самый широкий список погребальных камер и выделена группа захоронений, которая отвечает единым критериям.

2) Эта группа камер была подробно рассмотрена во второй главе, где подробно исследовались все аспекты погребального обряда. Так, например, подробному анализу подверглись элементы конструкций и строительная техника. Оказалось, что столбовая и срубная техника строительства сосуществуют и представлены пропорциональным числом захоронений. Исследованию подверглось внутреннее устройство камер и размещение в них погребального инвентаря. Отдельно рассматривался вопрос о размерах могильных ям и деревянных конструкций, который является одной из главных методических проблем. Так как многие исследователи настаивают на том, что обосновывать единство группы трупоположений в камерах можно только основываясь на величине погребального сооружения. Соотношение размеров и пропорций древнерусских камер и трупоположений в ямах наглядно демонстрирует их различия, что величина погребальной ямы не является решающим аргументом при определении типа захоронения. Изучение ориентировки тел умерших и их положение в могиле продемонстрировало общие черты для всей группы захоронений. Яркой особенностью обряда является широкое распространение сидячих захоронений. Количество подобных захоронений среди древнерусских камер увеличилось, что позволяет считать подобное положение умершего важным качественным признаком обряда. Так^-же нами подробно рассматривались следы наземных сооружений и сохранившиеся следы погребальных ритуалов, которые были зафиксированы в виде кострищ или следов распашки под курганами. В качестве возможного элемента погребального ритуала нами были рассмотрены даже зафиксированные исследователями следы средневековых грабительских ям и лазов. Однако, в ходе исследований версия ритуального ограбления древнерусских камер не получила своего подтверждения. В то же время, изучения всех, даже самых небольших, материальных элементов погребального ритуала позволяет нам говорить о том, что древнерусские камеры имеют свой собственный, характерный только для них набор элементов. На основе выявленного обряда можно предположить, что существует общий набор ритуальных особенностей, характерный для всех камер Северной Европы, как для Древней Руси, так и для Средней Швеции, Ютландии и Польского Поморья. Однако некоторые выявленные элементы обряда и вещевого набора, характерные только для древнерусских погребальных камер, позволяют нам предположить существование собственно древнерусского варианта погребального обряда в камерах, несколько отличающегося от аналогичного скандинавского ритуала.

3) Изучение элементов погребального инвентаря позволяет проследить как компилятивность мужского набора, так и характерные этно-культурные черты наборов женского инвентаря. В нём особенно ярко выделяются скандинавские украшения и североевропейские черты ритуала. Мужской инвентарь имеет большее своеобразие, в нём сочетаются элементы византийского и кочевнического костюма, украшения и оружие из Скандинавии, Венгрии, Булгара, Хазарии и Северного Кавказа. Несмотря на разнообразие и богатство вещевого набора погребальных камер в нем наблюдается единство, отличающее его от наборов прочих захоронений. Исследование инвентаря позволило рассмотреть хронологию как отдельных захоронений, так и всего обряда в целом. Судя по всему, этот похоронный обряд получил распространение не ранее второй четверти X в. и существовал до последней четверти X в.

4) Исследования распространения захоронений и микротопография могильников с камерами позволили сопоставить материалы на широких территориях Северной и Восточной Европы. В таких огромных погребальных комплексах, как некрополь на Старокиевской горе или Гнёздово, камеры обнаружены в различных, зачастую далеко отстоящих друг от друга курганных фуппах. В могильнике Гнёздово под Смоленском, который наиболее полно исследован среди других, особенно заметно, что камеры распределены достаточно равномерно между всеми могильниками, чаще всего, по фаницам курганных фупп. Также заметно, что в самых поздних фуппах пофебений - Правобережной Ольшанской и Днепровской камеры находятся хаотично, по всей площади могильника. Подобное размещение также заметно в могильнике Шестовицы под Черниговым. На мой взгляд, естественное развитие могильника с камерным обрядом просматривается в настоящий момент только в Киеве и, возможно, в Шестовицах. По-видимому, в большинстве древнерусских могильников камеры были достаточно поздним элементом. Они или искусственно присоединены к основному массиву некрополя, или начинают равномерно распространятся в самой поздней его части. Обычно ранние могильники с камерами расположены сразу же за границей поселения, иногда даже рядом с жилой зоной. Исключениями из этого правила можно считать погребения в могильниках Плакун в Старой Ладоге, Правобережный Ольшанский могильник в Гнёздово и, вероятно, могильник на «Романихе» в Пскове. Эти небольшие кладбища были отделены от поселения рекой. Такое отдельное расположение этих курганных фупп дает возможность предполагать, что коллективы людей, которые их оставили, подобным образом могли подчеркивать свою чужеродность, свое противопоставление основной части городской общины. В большинстве случаев такого противопоставления не наблюдается. На примере погребений из Гнёздово, Тимерево, Шестовицы и Старой Ладоги становится особенно заметно, что захоронения в камерах тяготеют к границам могильников или краям рядов курганов. В случаях с камерами, сооруженными в больших курганах как Оль-ЗО в Гнёздово и камере на вершине большого кургана на Плакуне, эти погребения находятся отдельно от основной массы погребений. Однако эти два захоронения являются скорее исключениями из общего правила. Повидимому, в отличие от Скандинавии, древнерусские погребения в камерах не дистанцированы от основной массы других погребений и не образуют особых участков.

Почти все достоверные находки древнерусских погребений в камерах связаны с некрополями первых древнерусских городов и крупных торгово-ремесленных центров, ориентированных на международную торговлю. Исключением из этого ряда является погребение из могильника Гущино под Черниговым, которое обнаружено на небольшом «сельском» кладбище. Эта особенность расположения могильников с древнерусскими камерами является одним из главных топографических отличий древнерусской группы камер от их скандинавских аналогов. В Скандинавии, как, например, в Дании, камеры не связаны с определенным типом поселения и встречены как на сельских, так и на городских могильниках. Число небольших семейных кладбищ с одной или двумя камерными могилами в Дании даже преобладает над числом городских некрополей с камерами. Напротив, в Швеции около 90% всех погребальных сооружений этого типа сосредоточены на единственном некрополе города викингов на остове Бьёрко. Количество остальных шведских родовЫх кладбищ с камерами невелико и большинство из них сосредоточено в области озера Меларен.

5) Культурно-историческая группа, которая практиковала данный ритуал была тесным образом связана с древнерусскими и скандинавскими городами городскими общинами . По-видимому, эта связь обусловлена международной торговлей, в которую были вовлечены первые балтийские и древнерусские города. Трудно четко определить конфессиональную или этническую принадлежность этих людей. Скорее всего, они принадлежали к. верхушке складывающихся северо-европейских городских общин, но в Восточной Европе эти люди стали составной частью древнерусской группы населения.

С одной стороны, не вызывает сомнений единство в ритуале, конструкциях и наборе инвентаря большинства древнерусских камер. Следует подчеркнуть тесное единство обряда и вещевого набора всех захоронений, что, вероятно, отражает тесные связи внутри самой группы населения с ним связанной. С другой стороны, в рамках одного погребального обряда существуют захоронения с различными наборами и, вероятно, различного социального статуса. Преимущественно эти захоронения прочно связаны с городскими некрополями. В Древней Руси эта взаимосвязь наиболее заметна, так же как скандинавская «вуаль» в обряде и вещевом наборе. Достаточно необычно на фоне господства в Восточной и Северной Европе обряда кремации, выглядит обряд камер с трупоположениями. Одни исследователи, пытаясь объяснить особенности обряда, предлагают считать камеры захоронениями королевских и княжеских дружинников. Другие, отмечая слабые места в таких интерпретациях, предлагают считать камеры захоронениями неких «преуспевающих скандинавских торговцев». На мой взгляд^ многие особенности в обряде древнерусских камер связаны с теми социально-политическими и социо-культурными процессами, которые происходили в Восточной Европе в течении X столетия. Это время проходит под знаком сложения древнерусского государства. Параллельно с этим процессом происходило сложение новой для Восточной Европы, древнерусской народности. Как неоднократно отмечали отечественные исследователи, в этом процессе участвовали различные этнические группы от балтов, финно-угров и славян до жителей Скандинавии и Причерноморских степей. Сложение этой общности происходит вокруг городов и вокруг первых древнерусских князей^ к которым примыкают выходцы из различных племенных и родовых групп. В Русс кой Правде эта категория называется изгоями и именно они, так же как выходцы из Скандинавии, подпадают под юрисдикцию князя. Судя по переводам дипломатических договоров с Византией, эта общность осознавала себя как новый род, как особую племенную группировку в ряду других племен и родовых общностей Восточной Европы. Эта обособленность и осознание своей общности высказывалось в формуле: «мы от рода русского». Складывающаяся народность и элита осознавали себя в привычных рамках родового права и родовой организации. Эта ситуация требовала своего религиозно-идеологического осмыслениями мы знаем, что древнерусская верхушка создавала свои собственные религиозные пантеоны. Можно предположить, что новая социальная и религиозная ситуация не сразу, но обрела свое обрядовое воплощение. Люди из окружения князя и «весь род русский» состоял из изгоев - своеобразных «маргиналов» родового общества. В случае возвращения в родовой коллектив они, скорее всего, возвращались к своему старому социальному статусу, который демонстрировался при обряде погребения. По-видимому, по этой причине погребальных камер нет на сельских могильниках. Скорее всего, обряд камер является ритуалом, который сложился в качестве обряда именно некоторой части «рода русского», как отражение его религиозной и культурной обособленности от других племенных коллективов. Вероятно, по этой причине внутри самой группы камер существует некоторая имущественная разница, связанная с различной степенью личного «богатства» членов группы. В то же самое время, на определенном этапе часть коллектива стала осознавать себя как единую общность - «вся Русь». Это обособление могло найти свое воплощение в новом для Восточной Европы погребальном обряде.

Список научной литературыМихайлов, Кирилл Алексеевич, диссертация по теме "Археология"

1. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. 1989 Три погребальные камеры из Гнездова // История и культура древнерусского города. М.

2. Авдусин Д.А. 2001 Главы из монографии «Гнёздово». (1992-1993) // Гнёздовский могильник: исследования и публикации. Часть 1 // Труды ГИМ. Памятники культуры. Вып. XXXVI. М.

3. Авдусина С.А., Ениосова Н.В. 2001 Подковообразные фибулы Гнёздова // Археологический сборник. Гнёздово. 125 лет исследованиям памятника // Труды ГИМ. Вып. 124. М. С.93-101.

4. Айбабин А.И. 2003 Степь и Юго-Западный Крым // Крым, СевероВосточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII вв. // Археология. М. С.74-81.

5. Аксёнов B.C., Крыганов А.В., Михеев В.К. 1996 Обряд погребения с конём у населения салтовской культуры (по материалам Красногорского могильника) // Материалы I тыс.н.э. по археологии и истории Украины и Венгрии. Киев.

6. Алексеева Т.И. 1973 Этногенез восточных славян. М.

7. Алексеева Т.И. 1974 Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневековья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы // Рассогенетические процессы в этнической истории. М. С. 71-84.

8. Алёкшин В.А. 1986 Социальная структура и погребальная обрядность древнеземледельческих обществ (по археологическим материалам Средней Азии и Ближнего Востока). JI.

9. Андреева Е.Г. 1963 Фауна Ярославского Поволжья по костным остаткам из курганных погребений X-XI веков // Ярославское Поволжье X-XI вв. М. С. 92-95.

10. Андреева Е.Г. 1980 Остеологические материалы из Гнёздова // С А. 1980.1.

11. Андрощук Ф.А. 1993 Курганы в раскопках Д.Я.Самоквасова и "дружинная" погребальная культура // Словяни i Русь у науковей спадщиш Д.Я.Самоквасова. Чернтв. С. 29-31.

12. Андрощук Ф.А., Осадчий P.M. 1994 Про культурний тип та конструктивно-ритуальш особливосп камерних поховань Швденно1 Pyci (за материалами Киева та Чершгова) // Археолопя. № 3. С. 99-106.

13. Андрощук Ф.А. 1995 Топограф1я та хронолопя шестовицкого могильника // Археолопя. №3. С. 115-122.

14. Анрощук Ф., Панченко М., Ковалюх М. 1996 До передюторп спорудження Десятинно! церкви (Хронолопчний анал!з поховальних комплекс1в) // Церква Богородиц! Десятинна в Киэвь До 1000-лггтя освячення. Киев. С. 43-46.

15. Андрощук Ф.А. 1999 К датировке скандинавских фибул типа Petersen-51 // Vita Antiqua. №1. Киев. С.89-93.

16. Андрощук Ф.А. 2004 О первой археологической находке из Шестовицы // Стародавнш 1скоростень i сло'янсю града VIII-X ст. Зб1рка наукових праць. Киев. С. 3-7.

17. Антонович В.Б. 1879 Археологические находки и раскопки в Киевской губернии 1876 г. // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. Книга 1 (1873-1977гг). Киев. С. 244-261.

18. Архипов Г.А. 1973 Марийцы IX XI вв. Йошкар-Ола.

19. Артамонова О.А. 1963 Могильник Саркела-Белой Вежи // МИА. №109. М.

20. Асташова Н.И. (Ред.) 1996 Путь из варяг в греки и из грек.Каталог выставки. М.

21. Ахмедов Г.М. 2003 Азербайджан в IX-XIII вв. // Крым, Северо-ВосточноеО

22. Причернморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века // Археология. М.

23. Башенькин А.Н.1985 Погребальное сооружение у д.Никольское на р.Суде // Новое в археологии Северо-Запада СССР. JI. С. 77-81.

24. Башенькин А.Н. 1995 Культурно-исторические процессы в Молого-Шекснинском междуречье в конце I тыс. до н.э. Ш тыс.н.э. // Проблемы истории Северо-Запада руси. Славяно-русские древности. Вып.З. СПб. С. 3-29.

25. Белецкий С.В. 1996 Начало Пскова. Псков.

26. Беляшевский Н.Ф. 1903 Курган-могикан на территории Киева // АЛЮР. №6. Киев.

27. Бессарабова З.Д. 1973 Славянские курганы второй половины I тысячелетия н.э. с трупосожжением и деревянными сооружениями на территории Восточной Европы // АСГЭ. Вып. 15. Л.

28. Блифельд Д.И. 1954 К исторической оценке дружинных погребений в срубных гробницах Среднего Поднепровья IX-X вв. // СА. том XX, М. С. 148-162.

29. Бл1фельд Д.1. 1965 Древньоруський могильник в Чершгов1 // Археолопя. том XVIII. С. 105-138.

30. Бл1фельд Д.1. 1977 Давньорусьи памятки Шестовищ. Киев. 1977.

31. Бломквист Е.Э. 1956 Крестьянские постройки русских, украинцев и белоруссов (поселения, жилища и хозяйственные постройки) // Восточнославянский этнографический сборник // Труды ИЭ. Новая серия. Том. XXXI. М.

32. Богуславский О.И. 1991 К хронологии Юго-Восточного Приладожья IX -XII веков // Проблемы хронологии и периодизации в археологии. Сборник статей молодых ученых. JL С. 99-114.

33. Богуславский О.И. 1995 Раскопки могильника Яглино // Археологические открытия 1994 года. М. С. 22-23.

34. Бокий Н.М., Плетнёва С.А. 1988 Захоронение семьи воина-кочевника X в. в бассейне Ингула // СА. №2. М. С.99-115.

35. Боровський Я. €., Калюк О.П. 1993 Дослщження кшвського Дитинця // Стародавшй Ктв. Археолопчт дослщження 1984-1989 гг. Киев. С. 3-42.

36. Боровський Я.С., Архипова G.I. 1993 Дослщження «Мюта Ярослава» // Стародавшй Кшв. Археолопчш дослщження 1984-1989 гг. Киев. С. 206-216.

37. Брайчевський М.Ю. 1963 Коли i як виник Кшв. Киев.

38. Булкин В.А., Назаренко В.А., Носов Е.Н. 1972 О работах Староладожского отряда // АО 1971. М. С. 23-24.

39. Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. 1978 Археологические памятники древней Руси IX-XI вв. Л.

40. Булкин В.А. 1982 «Курган 97» из раскопок С.И.Сергеева в Гнёздове // Северная Русь и её соседи в эпоху раннего средневековья. Л. С. 138-142.

41. Великанова М.С. 1993 Антропология средневекового населения Молдавии (по материалам могильника Старый Орхей) // Антропологические исследования. Выпуск X. Кн.З. М.

42. Вельмин С.П. 1910 Археологические изыскания императорской археологической комиссии в 1908 и 1909 г. на территории Древнего Киева // Военно-исторический вестник. N°7-8. Киев.

43. Вешнякова К.В. 2001 Становление методов хронологии в Скандинавии (на примере работ по эпохе викингов) // XIV конференция по изучению скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов 12-16 сенября. Москва-Архангельск. С. 125-129.

44. Винников А.З. 1995 Славяне лесостепного Дона в раннем средневековье VIII-начало XI в. Воронеж.

45. Воронцова М.А. 2002 Этнический состав населения поречья Упы IX-X вв. (по данным анализа украшений городища у с.Супруты) // Н.И.Троицкий исовременные исследования историко-культурного наследия Центральной России. Том I. Археология. Тула. С.109-119.

46. Гайдуков П.Г., Макаров Н.А. 1993 Новые археологические материалы о пушном промысле в Древней Руси // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып.7. Новгород. С. 179-188.

47. Гезе В. 1905 Заметки о некоторых киевских древностях // ЗОРСА. т. VII. вып. 1.СП6. С. 143-146.

48. Гири П. 1999 Использование археологических источников в истории религии и культуры// Одиссей. Человек в истории. М.

49. Голубева Л.А. 1949 Киевский некрополь // МИА. № 11. М.-Л. С. 103-118.

50. Грибанова Н. 1996 «Втрачене» джерело про археолопчш досл1дження 19081914 pp. // Церква Богородищ Десятинна в Киевь До 1000-лптя освячення. Киев.

51. Гурьянов В.Н. 1993 Камерные погребения на Брянщине // Слов'яни i Русь у науковш спадщшп ДЛ.Самоквасова. Чернигов.

52. Гущин А.С. 1936 Памятники художественного ремесла Древней Руси X-XIII вв. М-Л.

53. Давидан О.И. 1962 Гребни Старой Ладоги // АСГЭ. Вып.4. Л. С. 94-108.

54. Давидан О.И. 1966 Староладожские изделия из кости и рога // АСГЭ. Вып. 8. Л. С. 103-115.

55. Даконт Н.Г. 1978 Кочевническое погребение XI в. у с.Мирное // Археологические исследования Северо-Западного Причерноморья. Киев. С. 193-196.

56. Дедюхина B.C. 1967 Фибулы скандинавского типа // Труды ГИМ. Вып. 43. Очерки по истории русской деревни X XIII вв. М. С. 191-206.

57. Диакон Лев 1988 История. М.

58. ДРЗИ Древняя Русь в свете зарубежных источников (под редакцией Е.А.Мельниковой). М. 1999.

59. Дубов И.В. 1982 Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья (Историко-археологические очерки). Л.

60. Дубов И.В., Седых В.Н. 1992 Новые исследования Тимеревского могильника// Древности славян и финно-угров. СПб. С. 115-123.

61. Дубов И.В., Седых 1993 В.Н. Камерные и срубные гробницы Ярославского Поволжья // Историческая этнография. Выпуск 4. СПб. С. 143-152.

62. Дубов И.В., Седых В.Н. 1995 Тимерево в свете новейших исследований // Древняя Русь: новые исследования. Славяно-русские древности. Вып.2. СПб. С.102-117.

63. Дяденко В.Д., Моця О.П. 1986 Жовнинский могильник XI-XIII ст. // Археолопя. Том 54.

64. Ениосова Н.В. 1994 Ажурные наконечники ножен мечей X-XI вв. на территории Восточной Европы // История и эволюция древних вещей. М. С. 100-121.

65. Ениосова Н.В., Нефёдов B.C. 1999 Погребение странствующего ювелира близ д.Лопино под Смоленском // Археологический сборник памяти М.В.Фехнер. Труды ГИМ выпуск 111. М. С.64-73.

66. Ениосова Н.В. 2001 Скандинавские рельефные фибулы из Гнёздова // Археологический сборник. Гнёздово. 125 лет исследованиям памятника // Труды ГИМ. Выпуск 124. М. С.83-92.

67. Жарнов Ю.Э. 1991 Женские скандинавские погребения в Гнёздове // Смоленск и Гнёздово. М. С. 200-225.

68. Жарнов Ю.Э. 1991а Животные в погребальном обряде курганов периода становления древнерусского государства// СА. №2. С.76-89.

69. Жарнов Ю.Э. 1998 Гнёздовские курганы с остатками трупоположения// Историческая археология. Традиции и перспективы. (К 80-летию со дня рождения Д.А.Авдусина). М. С.92-105.

70. Жаров Г.В., Коваленко В.П., Козаков А.Л. 1999 Новые исследования на черниговском предградье в 1998-1999 г. // Археолопчш вщкриття в Украш! 1998-1999 pp. Кшв.

71. Жилина Н.В. 1998 Об эволюции металлических бус славянских типов // Историческая археология: Традиции и перспективы. К 80-летию со дня рождения Д.А.Авдусина. М. С. 107-113.

72. Жилина Н.В. 2001 Реконструкция металлического убора по кладам второй половины XI — начала XII вв. с территории кривичей и словен // Археология и история Пскова и Псковской земли. Материалы научного семинара за 2000 год. Псков. С. 192-206.

73. Жиронкина О.О., Цитковская Ю.И. 2004 Несколько интепретационных стереотипов в свете стратиграфических и иных наблюдений на Нетайловскоммогильнике // Древности 2004. Харьковский историко-археологический ежегодник. Харьков. С. 205-224.

74. Завьялов В.И., Розанова J1.C. 1990 К вопросу о производственной технологии ножей в древнем Новгороде (по материалам Троицкого раскопа) // Материалы по археологии Новгорода 1988. М. С. 154-186.

75. Зализняк А. А. 1995 Древненовгородский диалект. М.

76. Зализняк А.А. Янин B.J1. 2003 Берестяные грамоты из Новгородских раскопок 2002 г. // Новгород и новгородская земля: история и археология. Вып. 17. В. Новгород. С. 92-107.

77. Заходер Б.Н. 1967 Каспийский свод сведений о Восточной Европе.том II. М;

78. Зоценко В.Н. 2001 Гнёздово в системе связей среднего Поднепровья IX-X вв// Гнёздово. 125 лет исследования памятника // Труды ГИМ. Вып. 124. М. С. 121125.

79. Зоценко В.Н. 2003 Скандинавские древности в топографии Киева «дружинного периода» // Ruthenica. Том II. Кшв. С.27-52.

80. Ивакш Г.Ю., Козюба В. 2001 Поховання X столггтя на Софшськш raioini в Kneei // Киевский альбом. Исторический альманах. Выпуск 1. Кшв.

81. Ивакин Г.Ю., Козубовский Г.Ю., Козюба В.К., Поляков С.Е., Чмиль J1.B. 1999 Исследования на территории Михайловского Златоверхого монастыря в 19981999 гг. // Археолопчш вццсриття в Украш1 1998-1999 pp. Кшв.

82. Иванов П.Н. 1952 Материалы по истории мордвы VIII IX вв. Моршанск;

83. Иерусалимская А.А. 1992 Кавказ на шелковом пути. Каталог временной выставки. СПб.

84. Иерусалимская А.А. 2001 Некоторые вопросы изучения раннесредневекового костюма (по материалам анализа одежды адыго-аланских племен VIII-IX вв.) // Культуры евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Самара. С. 87-105.

85. Измайлов И.Л. 1993 Об одной конструкции сложносоставного лука из Волжской Болгарии // Народы Среднего Поволжья: история, культура (секция археологии): Тез.докл.краевед.чтений. Казань. С.15-16.

86. Измайлов И.Л. 1997 Вооружение и военное дело населения Волжской Булгарии X начала XI в. Казань-Магадан.

87. Измайлов И.Л. 1998 К истории сложносоставного лука населения Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья конца VIII-X вв. // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (вопросы хронологии). Самара. С. 242-259.

88. Изюмова С.А. 1998 К вопросу о "погребениях" на супрутском городище // Историческая археология: традиции и перспективы. М.

89. Иоаннисян О.М. 1996 Деревянные храмы домонгольской Руси // Успенская церковь в Кондопоге. Сборник статей по материалам конференции. Кондопога -СПб.

90. Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Том второй. М. 1998.

91. Исландские саги. Под ред. Стеблин-Каменского. М. 1956.

92. Йотов В. 2003 Викингите на Балканите. Варна.

93. Йотов В. 2004 Въоръжението и снаряжението от българското средновековие (VII-XI век). Варна.

94. Казаков Е.П. 1992 Культура ранней Волжской Болгарии (Этапы этнокультурной истории). М.

95. Каинов С.Ю. 1998 Мечи из раскопок Гнёздова // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб. С. 205-209.

96. Каинов С.Ю. 2002 Древнерусские щиты X века // Цейхгауз. №2 (18). М. С.З7.

97. Каменецкая Е.В. 1991 Заольшанская курганная группа Гнёздова// Смоленск и Гнёздово. М. С. 125-174.

98. Каменский В.Н. О Конструкции лука и стрел северокавказских аланов // КСИА. № 170. С. 48-51.

99. Каргер М.К. 1940 Княжеское погребение XI в. в Десятинной церкви // КСИИМК t.IV. М-Л. С. 12-20.

100. Каргер М.К. 1950 Археологические исследования древнего Киева (19381947). Киев.

101. Каргер М.К. 1958 Древний Киев. Том.1. М.-Л.

102. Каргер М.К. 1961 Древний Киев. Том II. М-Л.

103. Кардини Ф. 1987 Истоки средневекового рыцарства. М.

104. Килиевич С.Р. 1982 Детинец Киева IX первой половины XIII веков. По материалам археологических исследований. Киев.

105. Кирпичников А.Н. 1966 Древнерусское оружие. Мечи и сабли // САИ. Вып. Е1-36, том I, М-Л.

106. Кирпичников А.Н. 1966а Древнерусское оружие. Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени IX-XIII вв. // САИ. Вып. Е1-36, том II, М-Л.

107. Кирпичников А.Н. 1971 Древнерусское оружие. Доспех, комплекс боевых средств IX-XIII вв. // САИ. Вып. Е1 -36, том III, Л.

108. Кирпичников А.Н. 1973 Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX-XIII вв. // САИ. Вып. Е1-36. Л.

109. Кирпичников А.Н., Дубов И.В. Лебедев Г.С. 1986 Русь и варяги // Славяне и скандинавы. М. С. 189-296.

110. Клейн Л.С., Лебедев Г.С., Назаренко В.А. 1970 Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения // Исторические связи Скандинавии и России. Л. С. 226-252.

111. Клейн Л.С. 1999 Норманизм антинорманизм: конец дискуссии // Stratum plus. №5. СПб-Кишинев-Одесса. 1999, с.91-101.

112. Ковалевский А.П. 1956 Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921 922 гг. Харьков.

113. Коваленко В.П. 2001 Новые исследования в Шестовице // Археологический сборник. Гнёздово. 125 лет исследованиям памятника // Труды ГИМ. Выпуск 124. М. с. 176-196.

114. Коваленко В.П., Черненко О.С. 2003 Перил досл1дження в Шестовищ // Дружинш старожитност1 Центрально-Сх1дно1 Свропи VIII-XI ст. Чернтв. С. 84-101.

115. Коваль В.Ю. 2003 Амфоры византийского культурного круга в средневековой Руси (X-XIII вв.) // Русь в XIII веке. Древности тёмного времени. М. С. 340-352.

116. Колосова И.О., Харлашов Б.Н. 1983 Дружинное погребение Псковского могильника // СА. № 2. М. С. 241-244.

117. Колчин Б.А. (отв.ред.) 1985 Древняя Русь. Город. Замок. Село // Археология СССР. М.

118. Кольчатов В.А. 1971 Камерные гробницы Шестовицкого могильника // Тезисы докладов пятой всесоюзной конференции по изучению скандинавских стран и Финляндии. Часть 1. М. С.18-21.

119. Комар А.В. 1999 Предсалтовские и раннесалтовские горизонты^ Восточной Европы (вопросы хронологии) // Vita Antiqua. № 2. Киев. С. 110-136.

120. Комарович B.JI. 1960 Культ рода в княжеской семье XI-XIII вв // Труды отдела древнерусской литературы ИРЛИ. Том XVI. М-Л.

121. Кондаков Н.Л. 1929 Очерки и заметки по истории средневекового искусства и культуры. Прага.

122. Конецкий В.Я., Носов Е.Н., Хвощинская Н.В. 1984 О финно-угорском и славянском населении центральных районов Новгородской земли // Новое в Археологии СССР и Финляндии. Л. С. 161-167.

123. Копилов Ф.Б. 1951 Зрубне поховання бшя Десятинши церкви // Археолопя. T.V. С. 233-235.

124. Корзухина Г.Ф. 1954 Русские клады IX-XIII вв. М-Л.

125. Корзухина Г.Ф. 1956 Новые данные о раскопках В.В.Хвойка на усадьбе Петровского // СА. том XXV. М.

126. Корзухина Г.Ф. 1963 Из истории игр на Руси // СА. №4.

127. Корзухина Г.Ф. 1971 Курган в урочище Плакун в Старой Ладоге // КСИА. вып. 125 М. С. 59-64.

128. Корзухина Г.Ф. 1979 Об Одине и кресалах Прикамья // Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.

129. Корзухина Г.Ф., Давидан О.И. 1969 раскопки на урочище Плакун близ Старой Ладоги // АО 1968. М.

130. Коробов Д.С. 2003 Социальная организация алан Северного Кавказа IV-IX вв. СПб.

131. Кочкуркина С.И. 1973 Юго-восточное Приладожье в X XIII вв. Л.

132. Крачковский И.Ю. 1939 Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М-Л.

133. Крыганов А.В. 1987 Кистени Салтово-Маяцкой культуры Подонья // Российская археология. №2. М. 63-69.

134. Крыганов А.В. 1996 Налучья и их ношение раннесредневековыми кочевниками Евразии // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. Самара. С.344-352.

135. Кузьмин С.Л., Волковицкий А.И. 2001 К вопросу о некрополе Старой Ладоги // Вестник молодых учёных, Серия: исторические науки. № 1. СПб.

136. Лабутина И.К. 1973 Охранные раскопки в Пскове // АО 1972 г. М.

137. Лабутина И.К, Кильдюшевский В.И, Урьева А.Ф. 1981 Древнерусский некрополь Пскова (по раскопкам 1976г.) // КСИА. № 166. М. С. 69-77.

138. Лабутина И.К. 1983 Изучение начальных отложений культурного слоя в пределах стены 1309 г. // Археологическое изучение Пскова. М. С. 137-159.

139. Лабутина И.К. 1991 Открытие псковского некрополя // Археологи рассказывают о древнем Пскове. Псков.

140. Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. T.I. М., 1997.

141. Лебедев Г.С. 1970 Разновидности обряда сожжения в могильнике Бирка // Статистико-комбинаторные методы в археологии. М.

142. Лебедев Г.С. 1971 Камерные могилы Бирки // Тезисы докладов пятой всесоюзной конференции по изучению скандинавских стран и Финляндии. Ч. 1. М. С. 11-13.

143. Лебедев Г.С. 1973 Отражение социальной структуры в археологических материалах// Философия, история, современность. Л.

144. Лебедев Г.С. 1977 Погребальный обряд как источник социальной реконструкции (по материалам Скандинавии эпохи викингов) // КСИА. Вып. 148, МЛ. С. 24-30.

145. Лебедев Г.С. 1985 Эпоха викингов в Северной Европе. Л.

146. Лебедев Г.С. 1992 История отечественной археологии. 1700-1917. СПб.

147. Лебедев Г.С. 1999 Varangica Проблемного семинара Л.С.Клейна, тринадцать лет движения к неизвестному Городу на пути из Варяг в Греки // Stratum plus. №5. СПб-Кишинев-Одесса. С. 102-111.

148. Лебединцев П.Г. 1888 О раскопках на Софийском дворе в мае 1878 г. // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. Книга 2. Киев.

149. Лебек С. 1993 Новая история средневековой Франции. Происхождение франков. V IX вв. том I. М.

150. Леонтьев А.Е. 1989 Тимерево. Проблема исторической интерпретации археологического памятника // СА. № 3. С. 79-86.

151. Лесман Ю.М. 1981 О сидячих погребениях в древнерусских могильниках // КСИА. №164. С.52-58.

152. Лесман Ю.М. 1990 Хронология ювелирных изделий Новгорода (X-XIV вв.). Введение // Материалы по археологии Новгорода 1988. М. С.29-98.

153. Лшка-Геппенер Н. 1948 Копшвський скарб // Археолопя. T.I. Кшв. С. 182191.

154. Литаврин Г.Г. 2000 Византия, Болгария, Древняя Русь (IX начало XII в.). СПб.

155. Лихтер Ю.А., Щапова Ю.Л. 1991 Гнёздовские бусы. По материалам раскопок курганов и поселения // Смоленск и Гнёздово. М. с.244-259.

156. Ловмянский Г. 2003 Религия славян и её упадок (VI XII вв.). СПб.

157. Львова З.А. 1968 Стеклянные бусы Старой Ладоги, ч.1 // АСГЭ. Л. Вып. 10. с. 64 94.

158. Львова З.А. 1970 Стеклянные бусы Старой Ладоги, ч.И // АСГЭ. Л. Вып. 12, с. 89-111.

159. Макаров Н.А. 1990 Население русского Севера в XI-XII вв.: по материалам могильников восточного Прионежья. М.

160. Макаров Н.А. 1997 Колонизация северных окраин Древней Руси в XI XIII вв. (По материалам археологических памятников на волоках Белозерья и Поонежья). М.

161. Мальм В.А. 1967 Подковообразные и кольцевидные застежки-фибулы// Очерки по истории русской деревни X-XIII в. // Труды ГИМ. Вып.43. С. 149-190.

162. Массон В.М. 1976 Экономика и социальный строй древних обществ (в свете данных археологии). Л.

163. Медведев А.Ф. 1966 Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII-XIV вв // САИ. Вып. Е1-36. Л.

164. Мезенцева Г.Г. 1997 Дослщники археологи Укра'ши: Енциклопедичний словник-довщник. Чернигов.

165. Мельник Е.Н. 1901 Раскопки в земле лучан, произведенные в 1897-1899 гг. // Труды XI Археологического съезда. T.I. М.

166. Мельникова Е.А., Бибиков М.В., Глазырина Г.В. 1999 Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов. М.

167. Милютина Н.Н. 1994 Некоторые результаты изучения древнерусского кладбища Пскова (погребальный обряд) // Археологическое изучение Пскова. Вып. 2. Псков, С. 128-150.

168. Милютина Н.Н. 1996 О погребениях древнерусского некрополя Пскова // РА. № 3. С. 148-160.

169. Михайлов К.А. 1994 К вопросу о формировании всаднической субкультуры в Древней Руси // Новгород и Новгородская земля: История и Археология. Вып. 8. Новгород. С. 93-103.

170. Михайлов К.А. 1996 Южноскандинавские черты в погребальном обряде плакунского могильника // Новгород и Новгородская земля: История и Археология. Вып. 10. Новгород. С. 52-60.

171. Михайлов К.А. 1996а Византийские поясные пряжки в северных русских землях // Ладога и Северная Европа. Вторые чтения памяти Анны Мачинской. СПб. С. 30-32.

172. Михайлов К.А. 19966 Две традиции сооружения высоких погребальных насыпей в Старой Ладоге // Курган: Историко-культурные исследования и реконструкции. Тезисы докладов тематической научной конференции. СПБ. 2325.04.96. СПб. С. 48-49.

173. Михайлов К.А. 1997 Погребение воина с конями на вершине плакунской сопковидной насыпи в свете погребальных традиций эпохи викингов // Древности Поволховья. СПб. С.105-116.

174. Михайлов К.А. 1997а Центральноазиатские ременные украшения в материалах древнерусских памятников X в // Новгород и Новгородская земля: История и Археология. Вып. 11. Новгород. С. 251-260.

175. Михайлов К.А., Соболев В.Ю. 2000 Новгородские наборные пояса XI-XII вв. // Археологические вести. Вып.7. СПб. С.222-228.

176. Михайлов К.А. 2001 Древнерусские камерные погребения и Гнёздово // Археологический сборник. Гнёздово. 125 лет исследованиям памятника // Труды ГИМ. Выпуск 124. М.

177. Михайлов К.А., Носов Е.Н. 2002 Новые находки наконечников ножен мечей на Рюриковом городище // Археологические вести. №9. СПб. С. 136-139.

178. Михайлов К.А. 2002 Скандинавский могильник в урочище Плакун (заметки о хронологии и топографии) // Ладога и её соседи в эпоху средневековья. СПб.

179. Михайлов К.А. 2002а Развитие древнерусской поясной гарнитуры в XI в. (по материалам поясов "новгородского" типа) // Русь в IX-XIV веках: взаимодействие Севера и Юга. Тезисы докладов. М.

180. Михайлов К.А. 2003 Курганные могильники Старой Ладоги // Старая Ладога древняя столица Руси. Каталог выставки в Государственном Эрмитаже. СПб. С. 153158.

181. Михайлов К.А. 2003а Время появления камерных погребений в Старой Ладоге // Ладога первая столица Руси. 1250 лет непрерывной жизни // Седьмые чтения памяти А.А.Мачинской. СПб. С. 73-78.

182. Михайлов К.А. 2004 Киевский языческий некрополь и церковь Богородицы Десятинная // РА. №1. М. С. 35-45.

183. Михайлов К.А., Елшин Д. Новые архивные материалы по археологическому изучению древнего Киева // Археологические вести. .№11. СПб. С. 226-232.

184. Мовчан И.И. 2002 Новые данные о дружинном некрополе древнего Киева // Русь в IX-XIV веках: взаимодействие Севера и Юга. Тезисы докладов. М.

185. Мовчан I.I., Климовський СЛ. 2002 Дослшження "граду Ярослава" стародавньго Киева // Археолопчш в1дкритгя в Укра'нп 2000-2001 pp. Кшв.

186. Мовчан I.I., Боровський Я.С., Гончар В.М., 1евлев М.М. 2003 Дослшження дитинця стародавньго Киева// Археолопчш в!дкриття в УкраУш 2000-2001 pp. Кшв.

187. Мовчан I.I., Боровський Я.С., Гончар В.М., 1евлев М.М. 2003 Дослшження в "горо,щ Володимира" стародавньго Киева // Археолопчш вщкриття в Укра'пп 20012002 pp. Кшв.

188. Мовчан I., Боровський Я., Гончар В. 2003а Hoei знахццси з дружинного некрополя верхньного Киева // Дружинш старожитност! Центрально-СхщноТ Свропи VIII-XI ст. 4epHiriB.

189. Моця А.П. 1988 Курганный могильник X в. у с.Клонов // Чернигов и его округа в IX-XIII вв. Киев. С. 110-118.

190. Моця А.П. 1990а Погребальные памятники южнорусских земель IX-XIII вв. Киев.

191. Моця А.П. 19906 Срубные гробницы Южной Руси // Проблемы археологии Южной Руси. Киев. С. 99-107.

192. Моця О.П. 1993 Населения швденно-руських земель IX-XIII ст. Киев.

193. Мурашева В.В. 1997 Реконструкция облика древнерусского наборного пояса X-XI вв. (по материалам «дружинных» курганов) // Погребальный обряд. Труды ГИМ. Вып. № 93. М. С. 71-79.

194. Мурашева В.В. 2000 Древнерусские ременные наборные украшения (X-XIII вв.). М.

195. Мурашева В.В, Нефёдов B.C. 2002 Сошники из Гнёздова // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 16. Новгород. С. 187-199.

196. Мурьянов М.Ф. 1978 О Десятинной церкви князя Владимира // Восточная Европа в древности и Средневековье. М.

197. Мусин А.Е. 1999 Меч и крест: новое религиозное сознание Древней Руси по данным археологии // Раннесредневековые древности Северной Руси и её соседей. СПб.

198. Мусин А.Е. 2001 Становление церкви на Руси в IX-XIV веке// Российские исследования в гуманитарных науках. Том 17. Lewiston.

199. Мусин А.Е. 2002 Христианизация Новгородской земли в IX XIV веках. Погребальный обряд и христианские древности // Archaeologica Petropolitana. XII.

200. Назаренко А.В. 2001 Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX XII вв. М.

201. Назаренко В.А. 1985 Могильник в урочище Плакун // Средневековая Ладога. Л. С. 156-169.

202. Назаренко В.А. 1987 Находка «домика мёртвых» в Приладожье // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС. Тезисы докладов всесоюзной конференции. Суздаль. М.

203. Назаренко В.А., Назаренко В.Кх) 1988 «Домики мёртвых» и погребальная обрядность Приладожской чуди (Некоторые аспекты её представлений о загробном мире) // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород. С. 38-41.

204. Назаренко В.А., Овсянников О.В., Рябинин Е.А. 1990 Чудь Заволоческая // Финны в Европе. VI-XV века. Прибалтийско-финские народы. Историко-археологические исследования. Вып.2. 93-101.

205. Недошивина Н.Г. 1963 Предметы вооружения из Ярославских могильников // Ярославское Поволжье в X-XI вв. М. С. 55-62.

206. Недошивина Н.Г. 1967 Перстни // Очерки по истории русской деревни XXIII в. // Труды ГИМ. Вып.43. с.253-274.

207. Недошивина Н.Г. 1983 Крестовидные подвески из листового серебра // СА. 1983. №4.

208. Недошивина Н.Г., Фехнер М.В. 1985 Погребальный обряд тимеревского могильника // С А. №2.

209. Недошивина Н.Г., Фехнер М.В. 1987 Этнокультурная характеристика тимеревского могильника по материалам погребального инвентаря // С А №2.

210. Недошивина Н.Г. 1991 Предметы вооружения, снаряжение всадника и верхового коня тимеревского могильника // Материалы по средневековой археологии Северо-Восточной Руси. М. С. 165-181.

211. Недошивина Н.Г.(Ред.) 1999 Труды ГИМ. Памяти М.В. Фехнер. Выпуск 111.

212. Новикова Г.Л. 1991 Скандинавские амулеты из Гнёздова // Смоленск и Гнёздово. М. С. 175-199.

213. Новикова Е.Ю. 1999 Подвески-маски из кладов Швеции, Восточной Прибалтики и Древней Руси // Археологический сборник памяти М.В.Фехнер. Труды ГИМ № 111. М. С. 47-53.

214. Носов Е.Н. 1985 Сопковидная насыпь близ урочища Плакун в Старой Ладоге // Средневековая Ладога. Л. С. 147-155.

215. Носов Е.Н. 1991 Новгородское (Рюриково) городище. Л.

216. Носов Е.Н. 1993 Проблема происхождения первых городов Северной Руси // Древности Северо-Запада. СПб. С. 59-78.

217. Носов Е.Н. 1999 Современные данные по варяжской проблеме на фоне традиций русской историографии // Stratum plus. №5. СПб-Кишинев-Одесса. С. 112118;

218. Носов Е.Н. 2002 Происхождение первых городов Северной Руси (постановка проблемы: история и археология) // Исторические записки. Вып.5 (123). М. С. 5-42.

219. Носов Е.Н., Хвощинская Н.В. 2004 К вопросу о характере материальной культуры раннего этапа Рюрикова городища // Восточная Европа в Средневековье: К 80-летию В.В.Седова. М., 2004. С.227-233.

220. Ольховский B.C. 1995 Погребальная обрядность и социологические реконструкции // РА. №2. М. С.85-98.

221. Петегирич В.М. 1990 Могильники Волыни // Археология Прикарпатья, Волыни и Закарпатья (раннеславянский и древнерусский периоды). Киев. С. 55-58.

222. Петренко В.П. 1985 Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) // Средневековая Ладога. Л. С.81-116.

223. Петренко В.П. 1994 Погребальный обряд населения Северной Руси VIII X вв. Сопки Северного Поволховья. СПб.

224. Петров Н.И. 1994 Сопковидная насыпь близ урочища Плакун в Старой Ладоге: Социокультурная позиция в «блоке» погребальных традиций Северного

225. Поволховья // Новгород и Новгородская земля: История и археология. Вып. 8. Новгород. С. 23-36.

226. Петрухин В.Я. 1875 К характеристике представлений о загробном мире у скандинавов эпохи викингов (IX-XI вв.) // Советская Этнография. №1. М. С.44-54.

227. Петрухин В.Я. 1993 Варяги и хазары в истории Руси // Этнографическое обозрение. №3. М. С.68-83.

228. Петрухин В.Я. 1995 Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. М.

229. Петрухин В.Я. 1998 Большие курганы Руси и Северной Европы. К проблеме этнокультурных связей в раннесредневековый период // Историческая археология. Традиции и перспективы. (К 80-летию со дня рождения Д.А.Авдусина). М. С. 361369.

230. Петрухин В.Я. 2003 Мифы древней Скандинавии. М.

231. Платонова Н.И. 1992 Камерные погребения в кургане у д. Удрай Новгородской обл. // Новгород и Новгородская земля: История и Археология. Вып. 5. Новгород. С. 102-10.

232. Платонова Н.И. 1998 Камерные погребения XI начала XII вв. в новгородской земле (анализ погребального обряда) // Труды VI международного конгресса славянской археологии. Том 4. М. С. 372-380.

233. Плетнёва С.А. 1967 От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. М.

234. Плетнева С.А.1989 На ха^аро-славянском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. М., 1989.

235. Плетнёва С.А. 2000 Очерки хазарской археологии. Москва-Иерусалим.

236. Покас П.М. 1988 Средневековое население Среднего Подесенья по данным антропологии // Чернигов и его округа в IX-XIII вв. Киев. С. 118-127.

237. Пресняков А.Е. 1993 Княжое право в Древней Руси. Очерки по истории XXII столетий. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М.

238. Пушкина Т.А. 1987 Височные кольца гнёздовского комплекса // Труды V международного конгресса славянской археологии. Киев, том 3. Вып. 16. М.

239. Пушкина Т.А. 1991 Торговый инвентарь из курганов смоленского Поднепровья // Смоленск и Гнёздово. М. С. 226-243.

240. Пушкина Т.А. 1993 Изделия косторезного ремесла из Гнёздова // Труды ГИМ Вып № 8 И Средневековые древности Восточной Европы. М. С. 57-68.

241. Пушкина Т.А. 1996 Новый гнёздовский клад // Древнейшие государства Восточной Европы. 1994 год. Новое в нумизматике. М., с. 171-186.

242. Пушкина Т.А. 1997 Воск и свечи в древнерусских погребениях // Погребальный обряд. Труды ГИМ. Вып. № 93. М. С. 122-133.

243. Пушкина Т.А. 1999 Нумизматические материалы из раскопок Гнёздова // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М. С. 405-415.

244. Пушкина Т.А. 1999а Об одной группе Скандинавских фибул на территории Древней Руси // Древности Пскова. Археология. История. Архитектура. К юбилею И.К.Лабутиной. Псков. С. 81-83.

245. Пчелов Е.В. 2001 Генеалогия древнерусских князей. М.

246. Равдина Т.В. 1988 Погребения X XI вв. с монетами на территории Древней Руси. М.

247. Равдоникас В.И. 1934 памятники эпохи возникновения феодализма в Карелии и Юго-Восточном Приладожье // Известия ГАИМК. Вып.94.

248. Раппопорт П.А., Колчин Б.А., Борисевич Г.В. 1985 Жилище // Древняя Русь. Город, замок, село// Археология СССР. М.

249. Ратич О.О. 1957 Древньорусыа археолопчш пам'ятки на теритрп Захщних областей УРСР. Киев.

250. Ратич О.О. 1971 Богате похования рубежу X-XI ст. у Судовш Вишш // Средш вжи на Укр1аш. Выпуск 1. Киев. С.162-168.

251. Розенфельд P.JI. 1997 Металлическая посуда, кухонная и столовая // Древняя Русь. Быт и культура. Археология. М. С. 38-40.

252. Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Историко бытовые очерки XI-XIII вв. М-Л.

253. Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993 Языческие святилища древних славян.1. М.

254. Русанова И.П. 2002 Истоки славянского язычества. Культовые сооружения Центральной и Восточной Европы в I тыс. до н.э. — I тыс. н.э. Черновцы.

255. Рыбаков Б.А. 1949 Древности Чернигова // МИА. №11. М.-Л, 1949, с. 7-93.

256. Рыбина Е.А. 1997 Шашки, «мельница», шахматы // Археология. Древняя Русь. Быт и культура. М.

257. Рябинин Е.А. 1994 У истоков ремесленного производства в Ладоге // Новые источники по археологии Северо-Запада. СПб.

258. Рябинин Е.А. 1995 Начальный этап поступления полудрагоценных камней на Север Европы (новые материалы древнейшей Ладоги и их скандинавские аналогии) // Ладога и Северная Русь. Чтения посвященные памяти А.Д.Мачинской, Вып. 1.СП6.

259. Рябинин Е.А. 1997 Финно-угорские племена в составе Древней Руси. К истории славяно-финских этнокультурных связей. Историко-археологические очерки. СПб.

260. Рябинин Е.А. 2002 Новые данные о «больших домах» Старой Ладоги (по материалам раскопок Земляного городища в 1973-1985 гг.) // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. Памяти О.И.Давидан. СПб.

261. Рябцева С.С. 1999 «Близнецы» или «двойники»? О сходстве и отличиии «волынских» и «прикамских» серег // Stratum plus. №5. СПб-Кишинев-Одесса.

262. Томсинский С.В. 1999 Скандинавские находки из углического кремля и легенда об основании Углича // Stratum plus. №5. СПб-Кишинев-Одесса. С. 338-356.

263. Сабурова М.А., Елкина А.К. 1991 Детали древнерусской одежды по материалам некрополя г.Суздаля // Материалы по средневековой археологии СевероВосточной Руси. М. С.53-77.

264. Сабурова М.А. 1997 Одежда // Древняя Русь. Быт и культура. Археология. М. С.93-102.

265. Савин A.M., Семенов А.И. 1992 Реконструкция шестовицкого лука // Арх1тектурни та археолопчш старожитност1 Чершпвщини. Чершпв. С.62-67.

266. Савин A.M., Семенов А.И. 1998 О центрально-азиатских истоках лука хазарского типа // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб. С. 290-295.

267. Сага о Греттире. 1976 Новосибирск.

268. Сага об Эгиле 1956 Исландские саги. М.

269. Сага о людях из Лаксдаля // Исландские саги. Под ред. Стеблин-Каменского. М. 1956.

270. Сагайдак М.А. 1988 О конструкциях погребальных комплексов киевщины и чернговщины IX-XI вв. // Чернигов и его округа в IX-XI вв. Киев. С. 127-135.

271. Самашев З.С. 1998 Одежда и прически средневековых номадов // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс.н.э. (Вопросы хронологии). Самара. С. 406-423.

272. Самоквасов Д.Я. 1916 Раскопки северянских курганов во время XIV археологического съезда. М.

273. Самоквасов Д.Я. 1917 Могильные древности Северянской Черниговщины. Посмертное издание. М.

274. Свердлов М.Б. 1988 От закона Русского к Русской Правде. М.

275. Свердлов М.Б. 1996 Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII XX веков. СПб.

276. Седов В.В. 1982 Восточные славяне в VI-XIII вв // Археология СССР. М.

277. Седов В.В. 1984 Водь // Новое в археологии СССР и Финляндии. JI.

278. Смирнова Л.И. 1994 Ещё раз о тупых стрелах (К вопросу об охотничьем промысле в средневековом Новгороде) // Новгород и Новгородская земля: История и археология. Вып. 8. Новогород. С. 143-156.

279. Смол1чев П.И. 1931 Подвшш поховання X ст. коло Шестовищ на Чершпвщиш // Записки Чершпвського наукового товариства, т.1. Пращ юторико-краезнавчо! секци. Чернигов.

280. Соболев В.Ю. 1997а О древнерусских камерных погребениях Новгородской земли // Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Памяти В.Д.Белецкого. том И. СПб, Псков. С. 272-277.

281. Сорочан С.Б. 1998 Византия IV-IX веков. Этюды рынка. Структура механизмов обмена. Харьков.

282. Сорочан С.Б. 2001 Византия IV-IX вв. Этюды рынка. Структура механизмов обмена. 2-е издание. Харьков.

283. Спегальский Ю.П. 1972 Жилище Северо-Западной Руси IX XIII вв. Л.

284. Спицын А.А. 1905 Гнездовские курганы в раскопках С.И.Сергеева // ИАК. Вып. 15. СПб.

285. Стальсберг А. 2001 Археологические свидетельства об отношениях между Норвегией и Древней Русью в эпоху викингов: возможности и ограничения археологического изучения // Древнейшие государства Восточной Европы. М. С. 93115.

286. Станкевич Я.В. 1962 Шестовицкое поселение и могильник по материалам раскопок 1946 года // КСИА. № 87. С. 6-30.

287. Станко В.Н. 1966 Детское захоронение кочевника возле с.Тузлы // ЗОАО. т.1 Одесса.

288. Сташенков Д.А. 1998 Евразийская мода в эпоху раннего средневековья (к постановке проблемы) // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс.н.э. (Вопросы хронологии). Самара. С.213-231.

289. Стурлусон Снорри 1980 Круг Земной. М.

290. Тодорова А.А. 2004 О наборах бус в камерных погребениях X в // Новгород и Новгородская земля: История и археология. Вып. 18 Великий Новгород.

291. Толочко А.П. 1992 Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев.

292. Толочко П.П. 1978 1сторична топограф1я стародавнього Киева. Киев.

293. Толочко П.П., Боровський Я. С. 1979 Язичницьке капище в «города» Володимира // Археолопя Киева. Дослщження i матер!али. Киев.

294. Тотев Т. 1969 Археологически музей. Преслав-София.

295. Труды III Археологического съезда в Киеве в 1874 г. том I-II, Киев.

296. Уртан В.А. 1961 Древние щиты на территории Латвийской ССР // СА. №1.1. М.

297. Успенский Ф.Б. 2002 Скандинавы. Варяги. Русь. Историко-филологические очерки. М.

298. Фараджева Н.Н 1998 Срубно^-столбовые постройки середины XI в., открытые на Троицком XI раскопе в 1997 г. // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 12. Великий Новгород. С. 127-132.

299. Фараджева Н.Н 1999 Древнейшие постройки Троицкого XI раскопа // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 13. Великий Новгород. С. 89-99.

300. Фараджева Н.Н. 2000 Типология и эволюция срубных построек древнего Новгорода // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 14. Великий Новгород. С. 80-99.

301. Фехнер М.В. 1963 Тимеревский могильник // Ярославское Поволжье X-XI вв. М. С. 5-19.

302. Фехнер М.В. 1999 Ткани из Гнёздова // Археологический сборник памяти М.В.Фехнер. Труды ГИМ № 111. М. С. 8-10.

303. Флёров B.C. 1998 Обезвреживание погребенных на Северном Предкавказье и на Дону в I VIII вв. н.э. // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы: Тез.докладов. Ростов-на-Дону.

304. Флёрова В.Е. 2000 Костяные детали луков, колчанов и налучий Белой Вежи // Степи Европы в эпоху средневековья. T.I. Донецк.

305. Флёрова В.Е. 2001 Резная кость Юго-Востока Европы IX-XII веков: искусство и ремесло. По материалам Саркела-Белой Вежи из коллекций Гос.Эрмитажа. СПб.

306. Формозов А. А. 2004 Русские археологи в период тоталитаризма: Историографические записки. М.

307. Франклин С., Шепард Д. 2000 Начало Руси 750 1200. СПб.

308. Ханенко Б.И. и В.И. 1902 Древности Приднепровья: Эпоха славянская (VI -XIII вв.). Вып. V. Киев.

309. Харке Г., Савенко С.Н. 2000 Проблемы исследования древних погребений в западноевропейской археологии // С А. №1. М. С.217-226.

310. Харламов В.А. 1990 Архитектура жилых деревянных комплексов Киева X -первой половины XIII. (По раскопкам Подола). Автореферат на соискание ученой степени кандидата архитектуры. JI.

311. Херрман Й. 1986 Славяне и норманны в ранней истории Балтийского региона // Славяне и скандинавы. М. С. 8-128.

312. Хвойка В.В. 1913 Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена. Киев.

313. Хвощинская Н.В. 1999 Подковообразные фибулы Рюрикова городища // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М. С. 39-50.

314. Хвощинская Н.В. 2004 Финны на западе Новгородской земли (по материалам могильника Залахтовье) // Труды ИИМК РАН. том VI. СПб.

315. Херрман Й, 1986 Славяне и норманны в ранней истории Балтийского региона // Славяне и скандинавы. М. С. 8-128.

316. Хойновский И.А. 1893 Раскопки великокняжеского двора древнего града Киева, произведённые весною 1892 г. Киев.

317. Чаллань Д. 1954 Памятники византийского металлообрабатывающего искусства. Часть I // Acta Antiqua. Academiae Scientiarum Hungaricae. Budapest.

318. Черных Н.Б. 1985 Дендрохронология древнейших горизонтов Ладоги (по материалам Земляного городища) // Средневековая Ладога. Л.

319. Черных Н.Б. 1996 Дендрохронология и археология. М.

320. Шекун А.В. 2002 Некропол1 Чершговпцни // Черниговькие старожитности. Перил науков1 читання. Тезисы межд. Науковой конференции. Чернигов.

321. Шинаков Е.А. 1982 Население верхнего течения реки Псёл в X-XII вв. // ВМУ. Серия 8: История № 3. М.

322. Шинаков Е.А. 1995 Камерные захоронения Среднего Подесенья // Деснинские древности 1994. Материалы межгосударственной конференции "История и археология Подесенья". Брянск.

323. Шинаков Е.А. 1998 Северные элементы в культуре Среднего Подесенья // Историческая археология. Традиции и преспективы. К 80-летию со дня рождения Д.А.Авдусина. М.

324. Шинаков Е.А. 2002 Образование древнерусского государства. Сравнительно-исторический аспект. Брянск.

325. Ширинский С.С. 1999 Указатель материалов курганов, исследованных В.И.Сизовым у д.Гнёздово в 1881-1901 гг. // Гнёздовский могильник: исследования и публикации. Часть 1 // Труды ГИМ. Памятники культуры. Выпуск XXXVI. М.

326. Штукенберг А.А. 1892 Древняя курганная могила около деревни Белымер (Балымер) в Спасском уезде Казанской губернии // ИОАИЭ КУ. Том X. Вып. 2. С. 155-160.

327. Щавелев А.С. 2002 Камерные погребения гочевского могильника (Вопросы атрибуции, социокультурной интерпретации) // Русский сборник. Брянск.

328. Щавелев А.С., Щавелев С.Д. 2003 Камерные ингумации Гочева: юго-восточная реплика варяго-русского погребального обряда // Дружинш старожитносп Центрально-Сх1дно'1 Свропи VIII-XI ст. Чершпв. С. 194-200.

329. Щавелев С.Д. 2001 Сеймский путь (в системе междуннародных коммуникаций Восточной Европы I и II тысячелетий н.э.) // Археологический сборник. Гнёздово. 125 лет исследования памятника // Труды ГИМ. Выпуск №124. М.

330. Щеглова О.А. 1997 О возможном прототипе изображений на оковке большого рога из Черной могилы // Stratum+Петербургский археологический вестник. СПб-Кишинёв.

331. Эдгрен Т. 1984 Находки древних луков в Восточной Финляндии // Новое в археологии СССР и Финляндии. J1. С. 60-63.

332. Яковлева Е.А. 2004 Камерное захоронение из раскопок в окольном городе Пскова (предварительное сообщение) // XV Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов, часть I. С.253-255.

333. Яковлева Е.А. 2004а Охранные раскопки на Старовознесенском раскопе в окольном городе Пскова. Открытие камерного захоронения X в. // Археологические открытия 2003. М. С. 77-79.

334. Янин В.Л. 1985 Русские денежные системы IX-XV вв. // Древняя Русь. Город, замок, село // Археология СССР. М. С.364-370.

335. Янссон И. 1999 Скандинавские находки IX-X вв. с Рюрикова городища // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М. С. 18-38.

336. Янссон И. 2001 К вопросу о полнэтннчных общностях эпохи викингов // Древнейшие государства Восточной Европы 1999. М. С. 116-126.

337. Aagard G.-B. 1984 Gleicharmige Spangen // Birka 11:1. Systematische Analysen der Graberfunde. Stockholm. S. 94-110.

338. Almgren H. 1907 Vikingatidsgrafvar i Sagan vid Sala// Fornvannen. 2. Stockholm.

339. Ambrosiani B. 1988 Birka // Svenska Kulturminnen 2. Riksantikvarieambetet. Stockholm.

340. Ambrosiani K. 1981 Viking Age combs, comb making and comb makers in the light of finds from Birka and Ribe // Stockholm studies in archaeology 2. Stockholm.

341. Andersen H, H, Madsen H.J, Voss O. 1976 Danevirke. Tekst. Plancher // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd. XIII. Kobenhavn.

342. Andersen H.H. 1985 Graves of pre-Christian Danish monarchs and their historical background // Kuml. Arhus, P. 11-34.

343. Andersen H.H. 1987 Vorchristliche Koningsgraber in Danemark und ihre Hintergrunde Versuch einer Synthese // Germania. D. 65.1. Mainz am Rhein. S. 159-173.

344. Androscuk F. 2000 Cernigov et Sestovica, Birka et Hovgarden: Le modele urbain Scandinave vu de l'Est // Les centers proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient // Realties Byzantines 7. Paris. S. 257-266.

345. Aner E. 1952a Das Kammergraberfeld von Haithabu // OfFa. Bd. 10.

346. Aner E. 1952b Das wikingerzeitlichen Kammergraberfeld am Thorsberger Moor // Offa. Bd.ll.

347. Arbman H. 1936 En kammergrav fran vikingatiden vid L&ngtora, Uppland // FornvSnnen. Vol.31. Stockholm.

348. Arbman H. 1940-1943 Birka I. Die Graber. Tafeln (1940). Text (1943). Birka, untersuchungen und Studien hrsg.von KVHAA. Stockholm.

349. Arne T. 1931 Scandinawische Holzkammergrabber aus der Wikingerzeit in der Ukarine // Acta Archaeologica. Т.П. b.3. Kobenhavn.

350. Arrhenius B. 1984 Bugelfibeln // Birka 11:1. Systematische Analysen der Graberfunde. Stockholm.

351. Arwidson G. 1986a Heibmesser // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Stockholm/ S/ 35-37.

352. Arwidson G. 1986b Schilde // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Ed. G.Arwidson. Stockholm. S. 38-44.

353. Arwidson G. 1986c Klappwaagen // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfiinde. Ed. G.Arwidson. Stockholm. S. 163-164.

354. Arwidson G. 1986d Die Eissporen // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfiinde. Ed. G.Arwidson. Stockholm, S. 111-112.

355. Arwidson G. 1986e Glas // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfiinde. Ed. G.Arwidson. Stockholm, S. 202-212.

356. Arwidsson G., Berg G. 1983 The Mastermyr find. A Viking tool chest from Gotland. Stockholm.

357. Arwidson G., Holmqvist L. 1986 Holmeimer: Daubengefasse und ubrige Eimer aus Holz // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfiinde. Ed. G.Arwidson. Stockholm. S. 237-241.

358. Avdusin D.A., Puskina T.A. 1988 Three chamber graves at Gnezdovo // Fornvannen. Vol. 83. № 1 Stocholm, 1988. P. 20-33.

359. Biddle M., Kjolby-Biddle B. 2001 Repton and the 'great heathen army', 873-4 // Vikings and Danekaw. Select Papers from the Proceedings of the Thirteenth Viking Congress. Ed. By J.Graham-Cambell, R.Hall, JJesch, D.N.Parsons. Oxford.

360. Brondsted J. 1936 Danish Inhumation Graves of the Vikin Age // Acta Archaeologica. Vol 7. Kjabenhavn.

361. Callmer J. 1977 Trade beads and bead trade in Scandinavia ca.800-1000 A.D. // Acta archaeologica Lundensia. Ser. In 4. №11. Bonn-Lund, Habelt-Gleerup.

362. Chudziak W. 2001 Wczesnosredniowieczne groby komorowe z Kaldusa pod Chelmnem na pomorzu Wschodnim // Slavia Antiqua. Tom XLII. Poznan.

363. Clarke H., Ambrosiani B. 1991 Towns in the Viking Age. Leicester-London.

364. Cleve N. 1978 Skelettgravfa pa Kujlohom i Kjulo. II Vikingatid och korstagstid.Gravfaltet С // Fornminnesforeningens Tidskrifit. 44:2. Helsingfors.

365. Davidson G.R. 1952 The Minor objects // Corinth. Results of excavations. VoLXII. Princeton.

366. Duczko W. 1995 Kungar, thegnar, Tegnebyar, juveler och silverskatter. Om danskt inflytande I Sverige under senvikingatid // TOR. Vol.27:2.Uppsala. S. 625-662.

367. Eisenschmidt S. 1994 Kammergraber der Wikingerzeit in Altdanemark // Universitatsforschungen zur Prahistorischen Archaologie. Bd. 25. Bonn.

368. Evans H.C., Wixon W.D Ed. 1997 The Glory of Byzantium. Art and Culture of the Middle Byzantine Era A.D. 843-1261. New York.

369. Ericson P.G.P., Iregren E., Vretemark M. 1988 Animal exploitation at Birka -preliminary report // Fornvannen. Vol. 83. P. 81-88.

370. Fettich N. 1932 Die Mettalkunst der landnehmanden Ungarn // Archaeologia Hungarica Vol.III. Budapest.

371. Floderus E. 1938 Ett kammergravfalt i Vastergotland // Fornvannen 33. Stockholm.

372. Fuglesang H.F. 1991 The axehead from Mammen and the Mammen style // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.28. Hojbjerg. P. 83-107.

373. Fodor I. (Ed.) 1996 The Ancient Hungarians. Exhibition Catalogue. Budapest.

374. Forsaker A.-L. 1986 Zaumzeug, Reitausriistung und Beschirrung // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Ed. G.Arwidson. Stockholm, P.113-136.

375. Geijer A. 1938 Birka III. Die Textilfunde aus den grabern. Uppsala.

376. Grabar A., Manussacas M. 1979 L'illustration du manuscript de Skylitzes de la Bibliotheque Nationale de Madrid. Venise.

377. Graham-Campbell J. 1984 Western influences on penannular brooches and ringed pins // Birka 11:1. Systematische Analysen der Graberfunde. Stockholm.

378. Graham-Campbel J. 1980 Viking Artefacts. A select catalogue. London.

379. Graslund A.S. 1975 Vikingatidsva skan fran Rosta i As // Jamten Vol.69. 1975-1976-Ostersund. P.l 10-121.

380. Graslund A.-S. 1980 The Burial Customs. A study of the graves on Bjorko // Birka IV. Stocholm.

381. Graslund A.-S. 1995 Kammargravar // Vikingatidens ABC. Stockholm.

382. Graslund A.-S. 1998 A Princely Child in Birka // Studien zur Archaologie des Ostseeraumes Von der Eisenzeit zum Mittelalter. Festchrift fur M.Muller-Wille. Neumunster. S. 281-289.

383. Graslund A.-S. 2003 Birka between West and East // Offa. Bd.58. 2001. Neumunster. P. 129-140/

384. Gran O., Krag A.H., Bennike P. 1994 Vikingetidsgravpladser pk Langeland. Rudkobing.

385. Hampel J. 1904 Ornamentika a Honfoglalasi koremlekein // Archaeologiai Ertesito. Т. XXIV. Budapest.

386. Holmqvist Olausson L. 1993 Aspects on Birka. Investigation and surveys 19761989 // Theses and papers in archaeology B:3. Stockholm.

387. Holmqvist L., Gotherstrom A. 1998 Sex indentification of a skeleton in a new chamber-grave from Birka // Laborativ Arkeologi. Journal of Nordic Archaeological Science. Stockholm. P. 105-108.

388. Hagg.I. 1986 Die Tracht // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Stockholm. S.51-72.

389. Hagg I. 1984 Birkas orientaliska praktplagg // Fornvannen. 1984 (1983). Arg. 78. Stockholm. C.204-223.

390. Ierusalimskaja A.A. 1996 Die graber der Moscevaja Balka. MUnchen.

391. Iversen M., Nasman U., Vellev J. (ed.) 1991 Mammen. Grav, kunst og samfund i vikingetid // Viborg Stiftsmuseums raekke. Bd.l // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.28. Hojbjerg.

392. Ivakin G. 2000 Kiev aux VIII-e-X-e siecles.// Les centers proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient // Realites Byzantines 7. Paris. 225-239.

393. Ivakin G.J. 2004 Scandinavian grave finds in Kiev // Historiska Nyheter. Specialnummer om Olga & Ingegerd. Statens Historiska Museum 2004-2005. Stockholm. P. 50-53.

394. Jakovleva Je.A. 2004 New burial finds in central Pskov from the time of Princess Olga // Historiska Nyheter. Specialnummer om Olga & Ingegerd. Statens Historiska Museum 2004-2005. Stockholm. S. 18-20.

395. Jansson I. 1985 Ovala spannbucklor. En studie av vikingatida standardsmycken med utgcingspunkt fr&n Bjorko-fynden // AUN 7. Uppsala.

396. Jansson J. 1986 Kleine Rundspangen // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Ed. G.Arwidson. Stockholm. P. 59-84.

397. Jansson I. 1988 Wikingerzeitlicher orientalicher Import in Skandinavien // Bericht der Romisch-Germanischen Kommission. Bd.69. Mainz am Rhein. S. 564-647.

398. Jansson I. 1991 970/971 AD and the chronology of the Viking Age // Mammen. Grav, kunst og samfund i vikingetid // Viborg Stiftsmuseums raekke. Bd.l // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.28. Hojbjerg.

399. Jorgensen L. 1991 Vabengrave og krigeraristokrati. Etableringen af en centralmagt pa Bornholm I det 6.-8. arh. // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.22:2. Hejbjerg. S. 109-125.

400. Kjellmark K. 1906 Ett graffalt fran den yngre jarnaldern i As i Jamtland // Ymer, Tidskrift utg. Av Svenska Sallskapet for Antropologi och Geografi. Vol.25. Stockholm. P.351-371.

401. Knorr F. 1911 Bootkammergrab sudlich der Oldenburg bei Schleswig // Mitteilungen des Antropologischen Vereins in Schleswig-Holstein. Bd.19.

402. Krogh К. 1982 The Royal Viking-Age Monuments at Jelling in the Light of recent Archaeological Excavations. A Preliminary Report // Acta Archaeologica. Vol.53. Kjabenhavn.

403. Krogh K.J. 1993 Gaden om Kong Gorms Grav. Historien om Nordhejen I Jelling. Vikingekongerness Monumenter I Jelling. Bd. I. Poul Kristensen Forlag.

404. Krzyszowski A. 1995 Ein reiches graberfeld aus dem 10./11. Jh. In Sowinki bei Poznan // Slavia Antiqua. Tom XXXVI. Poznan.

405. Kyhlberg O. 1986 Die Gewichte in den Grabern von Birka Metrologie und Wirtschaft // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfimde. Ed. G.Arwidson. Stockholm. S. 147-162.

406. Lamm J.P. 1973a Fornfynd och fornlamningar pa Lovo. Arkeologiska stadier kring upplandsk jarnaldersbygd // Theses and papers in North-European Archaeology №. 3. Stockholm.

407. Lamm J.P. 1973b En folkvandringstida kammargrav vid Torsatra // Fornvannen. № 68 Stockholm. 1973b. S. 81-89.

408. Laszlo G. 1955 A kenezloi honfoglala kori ijtegez.The Conquest period bow case from Kenezlo. // Folia Archaeologica 7. Budapest. S. 111 -122.

409. Lyngstram H. 1995 Knives from the Late Iron Age in Denmark // Archaeology East and West of the Baltic. (Ed. I.Jansson) // Theses and papers in archaeology N.S. A 7. Stockholm. P. 79-82.

410. Malinowska-Lazarczyk H. 1982 Cmentarzysko Sredniowieczne w Cedyni. Tom I. Szczecinie.

411. Movtjan I.I. 2004 Royal guard grave in Kiev (Varingagrav I Kiev) // Historiska Nyheter. Specialnummer om Olga & Ingegerd. Statens Historiska Museum 2004-2005. Stockholm. P. 54-56.

412. MuraSeva V.V. 1997 The Viking Age monuments in the Jaroslavl' region on the Upper Volga // The rural Viking in Russia and Sweden. Orebro.

413. Muyingo H.F. 2000 Borgvallen II. Utvidgad undersokning av Borgvallen och underliggande grav 1997 // Birkas befastning 1995-1998. №3. Rapportserie fran Arkeologiska forskningslaboratoriet. Stockholm.

414. Muller-Wille M. 1976a Das Bootkammergrab von Haithaby // Berichte uber die Ausgrabungen in Haithaby. B. 8. Neumunster.

415. Muller-Wille M. 1976b Das wikingerzeitliche Graberfeld von Thumby-Bienebek (Kr.Rendsburg-Eckerforde) Teil I // Offa-Bticher. Bd.36. Neumtinster.

416. Muller-Wille M. 1978 Das Schiffsgrab von der lie de Groix (Bretagne) Ein Exkurs zum "Bootkammergrab von Haithabu" // Berichte uber die Ausgrabungen in Haithaby. B. 12. Neumunster. S. 48-84.

417. Muller-Wille M. 1982 Konigsgrab und Konigsgrabkirche. Funde und Befunde im friihgeschtlichen und mittelalterlichen Nordeuropa // Bericht der Romisch-Germanischen Kommission. Bd.63. Mainz am Rhein. S. 349-412.

418. Miiller-Wille M. 1983 Royal and aristocratic graves in central and western Europe in the Merovingian period // Vendel Period Studies. Transactions of the Boart-grave symbolism in Stockholm, Feb. 2-3 1981 (Lamm & Nordstrom, eds.). Stockholm. Studies 2.

419. Miiller-Wille M. 1987 Das wikingerzeitliche Graberfeld von Thumby-Bienebek (Kr.Rendsburg-Eckerforde) Teil II // Offa-Biicher. Bd.62. Neumiinster.

420. Miiller-Wille M. 1991 Wikingerzeitliche Kammergraber// Mammen. Grav, kunst og samfund i vikingetid // Viborg Stiftsmuseums raekke. Bd.l // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.28. Hojbjerg.

421. Nadolski A., Abramowicz A., Poklewski T. 1959 Cmentarzysko z XI wieku w Lutomiersku pod Lodzi^ // Acta Archaeologica Universitatis Lodziensis. №7. Lodz.

422. Nazarenko N.V. 1990 The "home of the dead" in the South-Eastern Ladoga region // ISKOS 9. Helsinki, 1990. P. 137-140.

423. Nylen E. 1986 Die Sporenvon Birka // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Ed. G.Arwidson. Stockholm.

424. Nylen E., Schonback В. 1994 Tuna i Badelunda. Bd. 1 -2. Vaster&s.

425. Nasman U. 1991 Grave and axe Mammen and weapon graves of the Viking Age // Mammen. Grav, kunst og samfund i vikingetid// Viborg Stiftsmuseums raekke. Bd. 1 // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.28. Hojbjerg. P. 163-180.

426. Nasman U. 1991a Mammen 1871 // Viborg Stiftsmuseums raekke. Bd.l // Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter. Bd.28. Hojbjerg. P. 219-260.

427. Olsen O. 1966 Herg, Hov og Kirke: historiske og arkasvikingetidsstudier. Kjabenhavn.

428. Papanikova-Bakirtzi D. (Ed.). 2002. Everyday life in Byzantium. Athens.

429. Paulsen P. 1953 Schwertortbander der Wikingerzeit. Stuttgart.

430. Petersen J. 1919 De norske vikingesverd. Kristiania.

431. Price N. 2002 The Wiking Way. Religion and War in Late Iron Age Scandinavia // AUN Vol.31. Uppsala.

432. Purhonen P. 1997 East and West in early Finnish Christianity // Rom und Byzanz im Norden. Bd. I. Stuttgart. 1997.

433. Revesz L. 1985 Abatok a honfogzalalas kori tegez szerkezetehez // Acta Antiqua et Archaeologica Universitatis de Attila Jozsef Nominatae. Suppl. V. Szeged. S. 35-47.

434. Rigstedt N. 1997 The Birka chamber-graves. Economic and Sicial Aspects. An analysis based on quantitative methods // Stockholm Archaeological Reports. № 32. Stockholm.

435. Roesdahl E., Wilson D.M. (Ed.) 1992 From Viking to Crusader. The Scandinavia and Europe 800-1200. Uddevalla.

436. Roesdahl E. 1997 Cultural change religious monuments in Denmark c. AD 9501100 // Rom und Byzanz im Norden. Bd. I. Stuttgart.

437. Sargalis K. 2003 Local Societies and Scandinavians in the Light Grave Goods in Pomerania and Great Poland // Offa. Bd.58. 2001. Neumiinster. P. 123-128.

438. Schvindt T. 1893 Tietoja Kaijalan rautakaudesta. Ja sita seuraavilta ajoilta // SMYA. XIII. Helsinki.

439. Schmidt V. 1992 Lieps. Die slawischen Graberfelder und Kultbauten am Sudende des Tolensesees. Liibsdorf.

440. Sebestien Cs. 1932 "A sagittis Hungarorum". A magyarok fjja es nyila Bogen und Pfeil der alten Ungarn. // Dolgozatok a Szegedi Tudomanyegyetem Regisegtudomanyi Intezetebol. Szeged. S. 107-255.

441. Seitz H. 1963 Saxvapnens nomenklatur och dess forutsattningar // Fornvannen. Ar.58. Stockholm. P. 20-29.

442. Selinge K.-G. 1977 Jarnalderns bonddekultur i Vasternorrland // Vasternorrlands forhistoria (ed. E.Baudou, K.G.Selinge). Motala.

443. Shepard J. 1986 A cone-seal from Shestovitsy // Byzantion. Revue Internationale des Etudes Byzantines. T. LVI. Bruxelles. 1986. P. 252-274.

444. Sindbaek Seren M. 2003 Varaegiske vinterruter (Varangian winter routes. Sledge transport and question of Oriental imports in Northern Europe in the Early Viking Period) // Fornvannen 98.3. Stockholm. P. 179-193.

445. SjosvSrd L., Vretemark M., Gustavson H. 1983 A Vendel warrior from Vallentuna // MNAS Studies 2 (Vendel period studies). Ed. J.P.Lamm, H.-A.Nordstrom. Stockholm. P. 133-150.

446. Sperber E. 1996 Balances, Weights and Weighing in Ancient and Early Medieval Sweden // Theses and Papers in Scientific Archaeology. Stockholm.

447. Spinei V. 1996 Ultimele Valuri Migratoare de la Nodul Marii Negre si al Dunarii d jos // Bibliotheca Archaeologica Iassiensis. X. Iasi.

448. Stenberger M. 1942 En ryttargrav pa Ihrefaltet // Gotlandskt Arkiv. 1942. Lund.

449. Stenberger M. 1947 Die Schatzfunde Gotlands. Der Wikingerzeit. Vol.11. Fundbeschreibung und Tafelen. Stockholm.

450. Stenberger M. 1958 Die Schatzfunde Gotlands. Der Wikingerzeit. Vol.I. Text. Stockholm.

451. Stenberger M. 1962 Das Graberfeld bei Ihre Kirchspeil Hellvi auf Gotland. Der wikingerzeitliche Abschnitt // Acta Archaeologica. Vol.32. Kjabenhavn.

452. Thunmark-Nylen L. 1995. Die Wikengerzeit Gotlands. Bd.I. Abbildungen der grabfunde. Stockholm.

453. Thunmark-Nylen L. 1998. Die Wikengerzeit Gotlands. Bd.II. Typentafeln. Stockholm.

454. Thalin-Bergman L. 1986 Die Waffengraber von Birka // BIRKA 11:2. Systematische Analysen der Graberfunde. Ed. G.Arwidson. Stockholm. S.5-10.

455. To6ik B. 1968 Altmagyarische graberfelder in der sildwestslowakei // Archaeologica Slovaca. T.III. Bratislava.

456. Trotzig G. 1984 Gefasse aus Kupfer und seinen Legierungen // Birka 11:1. Systematische Analysen der Graberfunde. Stockholm. S. 219-230.

457. Trotzig G. 1985 An Axe as Sign of Rank in a Viking Community // Archaeology and Environment 4, Umea. S. 83-87.

458. Trotzig G. 1991 Craftsmanship and function. A study of metal vessels found in Viking Age tombs on the island of Gotland, Sweden // The museum of national Antiquities, Stockholm, Monographs I. Stockholm.

459. Voss O. 1991 Horning-graven. En kammergrav fra o. 1000 med kvinde begravet i vognfading // Mammen. Jysk Arkaeologisk Selskabs Skrifter №28, Hojbjerg. S. 189-203.

460. Zbior wiadomosci do antropologii krajowej. Krakow. 1882. V.IV.

461. Zbior wiadomosci do antropologii krajowej. Krakow. 1883. V.VII.

462. Ohman I. 1983 The Merovingian dogs from the boat-graves at Vendel // MNAS Studies 2 (Vendel period studies). Ed. J.P.Lamm, H.-A.Nordstr6m. Stockholm. P. 167-182.1. Архивные источники:

463. Авдусин Д.А. 1963 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1963 г // НА ИА РАН, дело Р-1 №2708.

464. Авдусин Д.А., Асташова Н.И., Пушкина Т.А. 1976 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1976 г // НА ИА РАН, дело Р-1 №6150.

465. Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В.1977 Отчёт Смоленской археологической экспедиции за 1977 г // НА ИА РАН, дело Р-1 №6852.

466. Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. 1978 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1978 г // НА ИА РАН, дело Р-1 №8395.

467. Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. 1980 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1980 г // НА ИА РАН, дело Р-1 №8250.

468. Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. 1982 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1982 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №8970.

469. Авдусин Д.А., Каменецкая Е.В., Пушкина Т.А. 1983 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1983 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №9877.

470. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. 1984 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1984 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №9515.

471. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. 1985 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1985 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №10727.

472. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. 1986 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1986 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №11966.

473. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. 1987 Отчёт Смоленской археологической экспедиции за 1987 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №12251.

474. Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. 1990 Отчёт Смоленской археологической экспедиции МГУ за 1990 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №15792, 15794.

475. Боровский Я.Е., Калюк А.П., Сыромятников А.К., Архипов Е.И. 1989 Археологические исследования в «Верхнем Киеве» в 1988 году. // НА IA НАНУ, дело №1988/17.

476. Жарнов Ю.Э. 1992 Погребальный обряд Древней Руси по материалам Гнёздовского некрополя. Диссертация на соискание ученой степени к.и.н. // Библиотека исторического факультета МГУ.

477. Каменецкая Е.В. 1977 Керамика IX XIII вв. как источник по истории Смоленского Поднепровья. Дисс.канд.ист.наук // Кафедра археологии МГУ.

478. Килиевич С.P. 1972 Отчет об археологических исследованиях на территории Великого княжьего двора в Киеве в 1972 г. // НА IA НАНУ, дело №1972/346.

479. Килиевич С.Р., Харламов В.А. 1984 Отчёт о раскопках Старокиевского отряда Киевской археологической экспедиции за 1984 г. // НА IA НАНУ, дело №1984/18Г.

480. Кильдюшевский В.И. 1976 Отчёт о раскопках в городе Пскове в 1976 г. // Архив ИА РАН фонд Р-1, дело № 6508, 6508а, 65086.

481. Коваленко В.П., Моця А.П., Ильяшенко Э.М., Покас П.М., Простантинова В.В. 1986 Отчёт о раскопках Чернигово-Северской экспедиции в 1985 г. т.1. Киев-Чернигов // Архив Института Археологии НАНУ. Дело №21628.

482. Корзухина Г.Ф. «Киевский некрополь». Личный фонд// Рукописный архив ИИМК РАН, фонд №77, дело №2.

483. Лебедев Г.С. 1972 Погребальный обряд скандинавов эпохи викингов. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук // Библиотека СПбГУ. Санкт-Петербург.

484. Милеев Д.И., Вельмин С.П. 1914 Раскоп Д.И.Милеева и С.П.Вельмина на углу Б.Владимирской и Ирининской ул. В 1914 г. // Опись коллекций негативов и отпечатков к ним Археологической комиссии. Том X. // Фотоархив ИИМК РАН. СПб.

485. Мудрицкий Г.А. 1989 Отчёт об охранных археологических раскопках на Черниговском посаде (ул.Коцюбинского, 52) за 1989 г // Архив IA НАНУ, дело №1989/97, №23518, 23819.

486. Платонова Н.И. 1981 Отчёт об археологических раскопках Лужского отряда Ильменской экспедиции И А АН СССР в 1981 г // Архив ИИМК РАН, Р-1 дело №8740, 8740-а-б.

487. Платонова Н.И. Отчёт о полевых исследованиях в Ленинградской и Новгородской области в 1983 г.//Архив ИИМК РАН, Р-1 дело №10653, 10653 а-б.

488. Платонова Н.И. 1988 Погосты и формирование системы расселения на Северо-Западе Новгородской земли (по археологическим данным). Диссертация на соискание ученой степени к.и.н. // Архив ИИМК РАН, фонд 35, опись 2 Д. Дело №419.

489. Платонова Н.И. 1989 Отчёт о полевых работах Лужского отряда Новгородской областной экспедиции ЛОИА АН СССР в Батецком районе Новгородской области в 1989 г. // Архив ИИМК РАН, фонд 35, опись 1989, дело №46.

490. Седых В.Н. 1988 Отчёт о работах Ярославской археологической экспедиции кафедры археологии ЛГУ в 1987 г. // Архив кафедры археологии СПБГУ.

491. Сергеев С.И. 1899 О раскопках близ д.Гнездово Смоленской губ. и уезда// Архив ИИМК РАН, Ф. 1. on. 1. дело №106.

492. Смол1чев П.И. 1925 Щоденник разкопок у с.Шестовищ на Чершпвщиш, на городипц "Коровель" 21.03-11.07.1925 р. // Архив ИА НАНУ, фонд 6, дело № 23.

493. Смол1чев П.И. 1925а Дневник раскопок северянских курганов в с.Шестовицы, Черниговского округа, произведенных по поручению черниговского государственного музея П.И.Смоличевым летом 1925 г. // Архив ИА НАНУ, фонд 6, дело №24.

494. Смол1чев П.И. 1926 Щоденник розкошв аверяньких могил б1ля с.Шестовиця на Чершговщиш липень-серпень 1926 р. // Архив ИА НАНУ, фонд 6, дело 30.

495. Фехнер М.В. 1976 Отчёт о раскопках Б.Тимеревского могильника близ Ярославля в 1976 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №6036.

496. Фехнер М.В. 1977 Отчёт о раскопках Б.Тимеревского могильника близ Ярославля в 1977 г. // НА ИА РАН, дело Р-1 №6611.

497. Floderus Е. 1932 Hov, Hallstad sn., Vastergotland // ATA Inv.20038, Dnr.1797.

498. Voss O. 1950 Holm, Overlannas sn., Vaster Norrlds lan // ATA №1656/50, Dnr.002425.