автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Формирование литературной критики русского зарубежья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Формирование литературной критики русского зарубежья"

На правах рукописи

4854196

Сорокина Вера Владимировна

Формирование литературной критики русского зарубежья: берлинский период

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2010

1 7 ОНЭ 2011

4854196

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы XX века Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова Официальные оппоненты:

Доктор филологических наук, академик РАЕН

Николюкин Александр Николаевич

Институт научной информации по общественным наукам

РАН

Доктор филологических наук Николаев Дмитрий Дмитриевич

Институт мировой литературы имени А.М.Горького РАН

Доктор филологических наук профессор Клинг Олег Алексеевич

Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова, кафедра теории литературы

Ведущая организация - Литературный институт имени А.М.Горького

Защита диссертации состоится «17» февраля 2011 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д.501.001.32 при Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова

Адрес: 119991, Москва, ГСП-2, Ленинские горы, МГУ имени М.В.Ломоносова, 1-й корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Московского государственного университета.

Автореферат разослан » _

Ученый секретарь диссертационного сове доктор филологически? профессор

М.М.Голубков

Общая характеристика работы

Предмет исследования - литературная критика русского Берлина 1920-х гг. как неотъемлемая часть литературно-критического процесса русского зарубежья XX в. Сложившаяся вследствие объективных причин литературная критика русского Берлина - понятие несколько условное, так как существование любого художественного процесса трудно представить в пределах одного, пусть даже и огромного, города. Но эта критика настолько значительна и интересна, что представляется возможным и необходимым выделить существенные особенности данного явления в литературной критике и даже в рамках ограниченного пространства и времени.

Рассеянность русской диаспоры в Европе способствовала созданию многих духовно-культурных центров: в Берлине, Праге, Париже, Белграде, Софии, Варшаве, Риге и других городах. В каждом из них литературно-художественный процесс, а следовательно, и критика, являющаяся формой самосознания литературы, приобретали качества, позволяющие говорить о специфике критики «парижской», «пражской» или «белградской». Отличительные черты есть и у литературной критики русского Берлина, представляющей собой начальный этап формирования литературной критики русского зарубежья и исторически восходящей к традициям русской литературной критики. Она в целом продолжала развиваться по законам, сложившимся еще в предшествующие десятилетия, вырабатывая свои подходы и приспосабливаясь к новой социокультурной ситуации. Кроме того, эпоха 20-х гг. как в Европе, так и в России имела общие черты, влиявшие на характер литературной критики и в России, и в зарубежье, и на Западе. Важным фактором также является, безусловно, и уникальность культурной, экономической и политической ситуации в Берлине, благодаря чему с этим городом связывается начальный период формирования культуры русского

зарубежья. «1920-1924 годы получили в истории русского зарубежья названия - «берлинский период русской культуры XX века», «Русский Берлин», «романтический период» русской эмиграции»1.

Материалом исследования являются литературно-критические публикации, вышедшие на русском языке в издательствах и периодике Берлина в 20-е гт. XX в.

Научная наввзня диссертации заключается в том, что впервые вводится в научный обиход обширный разножанровый русскоязычный материал и осуществляется последовательный его анализ. Выявляются специфические особенности тематики и проблематики этих работ, жанровое своеобразие и стилистические нюансы, связанные с условиями существования русской критики в условиях уникальной межкультурной общности русского Берлина. При анализе публикаций, посвященных проблемам русской зарубежной критики 1920-1930-х гг., обнаруживается, что такое понятие, как «литературная критика русского Берлина», не рассматривается современными исследователями. Оно не выделяется в научных публикациях ни в связи с изучением русской литературной критики XX в., ни на фоне разговоров о последующих этапах развития критики в зарубежье2.

В то же время в современных исследованиях сам историко-культурный феномен русского Берлина получил освещение под разными углами зрения. Начало было положено в Германии работами X. фон Римша, который ещё в 1920-е гг. посвятил изучению этого явления несколько научных работ3. В 60-е гг. в Европе и Америке выходят труды, продолжившие научные исследования политических и экономических предпосылок возникновения в Берлине в начале 20-х гг. XX в. уникальной межкультурной общности. В книге Г.Фолькмана

1 БазановП.Н., Шомраева И.А. Книга русского зарубежья. СПб., 2001. С.21.

2 См.: Горбунова А.И. Становление и развитие литературной критики "русского Парижа" 1920-1930-х годов: (Обзор литературы и основных источников) // Актуальные проблемы изучения литературы и культуры на современном этапе. Саранск, 2002. С. 96-103.

3 Rimscha Н. von Der russische Bürgerkrieg und die russische Emigration 1917-1921. Jena, 1924. 213 S.; Rimscha H. von Russland jenseits der Grenzen 1921-1926. Jena, 1927.198 S.

«Русская эмиграция в Германии, 1919-1929»4 прослеживается поэтапное развитие русско-германских отношений с начала XX е.

В книге Р.Уильямса «Культура в изгнании. Русские эмигранты в Германии»5 словосочетание «русский Берлин» употребляется уже хае устойчивое понятие. В отличие от Г.Фолькмана, уделяющего в своей книге больше внимания социологии и статистике, Р.Уильяме обращается к культурной инфраструктуре русского Берлина. Именно после выхода этой книги в 1972 г. начинается процесс осмысления культурно-исторической ценности русского феномена в Берлине начала 20-х гг. Следующая волна интереса к русскому Берлину приходится на 80-е гг., когда исследователей начинают привлекать материалы архивов и мемуары: процесс познания направляется вглубь явления. В Париже в 1983 г. выходит книга «Русский Берлин 1921-1923» под редакцией Л.Флейшмана, Р.Хьюз и О.Раевской-Хьюз, где публикуются архивные материалы Б.И.Николаевского, хранящиеся в Гуверовском институте. Сведения из этой книги позволяют издателям ввести в научный обиход новое понятие - «русский литературный Берлин», что значительно расширяет ранее существовавшие представления о жизни русских в германской столице. Авторы отмечают, что характерной чертой «русского литературного Берлина», выделяющей его из других столиц эмиграции первой волны, является «беспрецедентность «диалога» метрополии и эмиграции внутри данного «острова» русской культуры. «Диалог» этот выразился в различных формах неожиданного симбиоза противостоявших друг другу литературных и общественных сил, в лихорадочной их перегруппировке, калейдоскопической пестроте культурных антреприз, но более всего - в характере деятельности причастных к «берлинскому периоду» литераторов»6.

4 Volkmann Н.-Е. Die Russische Emigranion in Deutschland, 1919-1929. Würzburg,1966.154 S.

5 Williams RC. Culture in Exile. Russian Émigrés in Germany. 1881-1941. Cornell, 1972. 404 p.

6 Русский Берлин 1921-1923: По материалам архива Б.И.Николаевского в Гуверовском институте / Сост., подгот. текста, вступ. ст. коммент. Л.Флейшмана, Р.Хьюза, О.Раевской-Хьюз. Париж, 1983. С. 6.

В Берлине одна за другой также выходят книги, в основе которых лежат воспоминания, мемуары, письма, газетная хроника 20-х гг., позволяющие представить картину берлинской жизни в наибольшей полноте. Сборник «Берлинские встречи»7 обращает внимание на факты культурной жизни Берлина, указывающие на взаимопроникновение, взаимообогащение народов, объединенных германской столицей. Правда, другой точки зрения придерживается издатель книги «Русские в Берлине. 1918-1933» Ф.Мирау. Подобранные им цитаты из воспоминаний В.Андреева, Л.Лунца, А.Белого, Б.Пастернака, В.Шкловского иллюстрируют мысль автора о том, что «остров» русских в огромном «море» Германии был поначалу довольно изолированным.

В 80-е гг., когда отношение к русскому Берлину на Западе значительно отличалось от восточногерманского, исследователи тем не менее сходились в одном - признании уникальности явления и необходимости его углубленного изучения. Начиная с 90-х гг. ситуация в деле изучения феномена русского Берлина принципиально меняется: начинается процесс систематизации разрозненных сведений о «берлинской» культурной жизни, и в него включаются российские исследователи, ранее не имевшие широкого доступа к эмигрантским архивам и центрам.

Среди публикаций обобщающего характера, вышедших на Западе, следует отметить работы, выполненные под редакцией К.Шлёгеля, «Великий исход. Русская эмиграция и ее центры с 1917 по 1941 год» и «Русская эмиграция в Германии с 1981 по 1941 год», в которых прослеживается мысль об уникальности берлинского периода русской эмиграции. Редактор отмечает, что благодаря многочисленным изысканиям, проведенным учеными за последние десять лет, были выявлены новые аспекты изучения пребывания русских в Германии: школьное образование, церковь, издательская деятельность и периодическая печать, научные институты, писательские объединения, театр. Публикации источников и различных антологий, по

7 Berliner Begegnungen. Ausländische Künstler in Berlin. 1918-1939. Berlin, 1987. S.16.

мнению автора, свидетельствуют об «интенсивности и плодотворности «русского Берлина» как узлового пункта самопознания и культурного обмена между русскими по эту и ту сторону границы, а также между русскими и немецким окружением...»8.

В отличие от работ К.Шлёгеля, затрагивающих все аспекты культурной жизни русского Берлина, книга Б.Кодзиса «Литературные центры русского зарубежья: 1918-1939» имеет дело в основном с литературным или окололитературным материалом. Касаясь «берлинской» специфики, автор особо выделяет «идею примиренчества, предотвращения расколотости между метрополией и зарубежьем, которая была примечательной чертой культурной жизни «русского Берлина» начала 1920-х годов»9.

Возросший к началу 90-х гг. интерес к литературе русской эмиграции в России в первую очередь был направлен на изучение творчества писателей-эмигрантов, затем внимание постепенно перешло на освещение литературной и культурной жизни Парижа, столицы русской эмиграции. Крупных обобщающих работ, изданных в России, о культурном феномене русского Берлина пока не появилось, однако отдельных статей, публикаций, обзоров, в которых так или иначе затрагиваются вопросы «берлинского» периода русской эмиграции, в последние годы опубликовано большое количество. Об этом писали ИБайнберг, ЛЮниверг, А.Резниченко, А.Лысенко, Г.Михеева, Д.Николаев, ИРеброва, Ю.Емельянов, И.Олегина, А.Старкова, В.Финогенов, КЛанков и др. В 1995 г. в Петербурге вышел сборник научных статей «Русские в Германии»10, где впервые в российской науке ставится вопрос о специфичности этого явления в культуре русской эмиграции; правда, литературная жизнь в нем не освещается. В основном статьи посвящены периодике и издательствам, а также общественно-политической ситуации

8 Schlägel К. Berlin: "Stiefmutter unter den russischen Städten" II Der Grosse Exodus: Die russische Emigration und ihre Zentren 1917 bis 1941. Hrsg. von K. Schlögel. München, 1994. S.234-235.

9 Кодзис Б. Литературные центры русского зарубежья: 1919-1939. Мюнхен, 2002. С.86.

10 Русские в Германии (1914-1933), СПб., 1995.

внутри русской диаспоры. Естественным продолжением работы над систематизацией сведений о русском Берлине стала «Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918-1940. Периодика и литературные центры»11, вышедшая под редакцией А.Н.Николюкииа в 2000г., куда были включены словарные статьи о берлинских издательствах, периодических изданиях, Союзе русских журналистов и литераторов в Германии (1920-1935), Русском научном институте в Берлине (1923-1925), Клубе писателей (19221923), Комитете помощи русским литераторам и ученым (1920-1933).

Благодаря этим работам в исследованиях русской эмиграции сформировалось устойчивое понятие «русский Берлин», обозначающее не только начальный этап на долгом пути русской эмиграции XX в., но и особую межкультурную общность, способствовавшую выработке новых художественных форм.

Актуальность диссертации определяется неразработанностью данной темы. Как видно из работ о русском Берлине, вышедших в нашей стране и за рубежом, вопросы литературной критики и литературоведения в них не поднимались. Но литературно-критическое наследие русской эмиграции в целом довольно подробно освещено современными учеными. В изучении этой проблемы принимают участие исследователи, живущие в эмиграции, а также российские. Западноевропейских специалистов эта тема еще не коснулась.

Заметный интерес к русскому зарубежью как уникальному феномену в истории XX в. породил большой поток работ по вопросам культуры и литературы эмиграции. Однако литературная критика в этих сочинениях или не рассматривается, или пути ее изучения лишь намечены, что свидетельствует об актуальной необходимости обстоятельного исследования в данной области. Постепенно пришло понимание того, что без учета богатого опыта русской литературной критики, созданной в эмиграции, нельзя осознать динамику социокультурного процесса новейшего времени, специфику художественного

11 Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918—1940: Периодика и литературные центры / Гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. М., 2000.640 с.

творчества крупнейших писателей Х1Х-ХХ вв. Тем более что предпосылки для этого уже созданы появлением обобщающих работ о восприятии русской зарубежной критикой творчества отдельных авторов - Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Чехова, Маяковского, Цветаевой, Есенина12. Появились также публикации об известных критиках зарубежья - Айхенвальде, Беме, Слониме, Ходасевиче, Адамовиче и др., исследования, посвященные критике русского зарубежья в целом.

В задачу этой работы входит выявление специфики формирования литературной критики русского Берлина 20-х гг. как начального этапа литературно-критического процесса русского зарубежья XX в., исследование ее жанров, тематических и стилистических особенностей.

В основе методологического и теоретического подхода к изучению литературной критики лежат работы известных отечественных и западноевропейских специалистов по теории и истории критики: Л.Гроссмана, Б.Егорова, В.Кулешова, В.Прозорова, А. Бочарова, В.Кожинова, Н.Анастасьева, Л.Крупчанова, В.Перхина, Р.Уэллека, Е.Ивановой.

Практическая значимость работы заключается в возможности использовать ее основные положения в учебном процессе: при чтении общих и специальных курсов по истории русской критики, в работе специальных семинаров, а также в процессе углубленного изучения культуры русской эмиграции XX в.

Апробация работы. Основные положения исследования изложены в более чем 30 научных работах, посвященных изучению культуры русского зарубежья и литературной критики. Наблюдения и выводы, к которым приходит автор, были доложены на различных научных собраниях:

12 «В краю чужом...». Зарубежная Россия и Пушкин / Сост., вступ ст. и коммент. М.Д.Филина. М.: Русский мир; Рыбинск: Рыбинское подворье, 1998. 495 е.; Дякина A.A. М.Ю.Лермонтов в культуре Серебряного века и русского зарубежья. Елец, 2008. 76 е.; Русские эмигранты о Достоевском / Вступ. ст., подгот. текста и прим. С.В.Белова. СПб., 1994. 429 е.; Русское зарубежье о Сергее Есенине: Воспоминания, эссе, очерки, рецензии, статьи: В 2 т. / Сост., вступ. ст., комм., именной указатель Н.Шубниковой-Гусевой. М., 1993. Т.1. 327 е.; Т.2. 204 с.

Ломоносовских чтениях, проводимых в МГУ (в 2006, 2008, 2009 гг.), Соколовских чтениях (2009) и Андреевских чтениях (2009), проводимых филологическим факультетом МГУ. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории русской литературы XX века филологического факультета МГУ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии, включающей 1514 наименований, из них 1092 источника. Главы делятся на тематические разделы, внутри которых выделены имена наиболее значительных писателей и критиков.

Основное содержание работы

В первой главе «Условия и среда формирования литературной критики русского Берлина» рассматриваются особенности социокультурной ситуации, возникшей в Берлине в 20-е гг. XX в. Фактор места для литературной критики русского Берлина оказался исключительным. Если предмет критики и время ее существования позволяют связывать это явление с русской литературно-критической традицией в целом и с литературной критикой русского зарубежья в частности, так же как и с литературной критикой в Советской России, то влияние места, наоборот, позволяет увидеть неповторимое, уникальное, ни на что в своей совокупности не похожее.

В истории русской эмиграции именно Берлин, где существовала русская послереволюционная диаспора, объединяющую роль сыграл не случайно: зерна русской культуры упали на хорошо подготовленную почву давних и традиционно прочных российско-германских связей. В Берлине и его пригородах находилась примерно треть русского населения Германии, в этом городе сложился мощный культурный центр, вокруг которого объединились русские, жившие в Лейпциге, Дрездене, Гамбурге и рассеянные по всей Германии. Эмигранты обосновались в Берлине довольно прочно, там издавались русские газеты, журналы, открылись русские магазины, банки, учебные заведения, возникли общественные организации, профессиональные союзы.

Особая культурно-историческая общность, слохошшаяся в Берлине, оказала влияние не только на развитие художественного мастерства того или иного писателя, художника, будь то русский или представитель западноевропейской культуры. В этот период шел активный процесс взаимного обогащения общекультурного менталитета разных народов и обмена творческими приемами, создавался новый оригинальный тип общеевропейского художественного мышления. Во многом благодаря русскому Берлину Западная Европа познакомилась с таким явлением, как русский формализм в литературоведении, под влиянием которого сложились многие западные теории и школы изучения литературы (среди последних следует упомянуть структурализм, «новую критику» и современную герменевтику), а также с такими влиятельными течениями в мировом искусстве XX в., как русский авангард и модернизм.

Несмотря на определенные трудности с получением виз и заграничных паспортов, едва ли можно назвать крупного писателя, художника, артиста или деятеля искусства Советской России, не побывавшего в 20-е гг. в Берлине, не выезжавшего в этот город в связи с творческой работой.

В начале 20-х гг. издание русскими книг за границей еще не рассматривалось советскими властями как враждебный шаг. То время можно с полным правом охарактеризовать как не имеющий в мировой истории аналогов момент уникального, но вместе с тем скоротечного баланса политических, экономических и культурных условий, позволявший за пределами России сохранять, развивать и распространять по всему миру подлинные ценности русской культуры и русской литературы, оказавшие заметное влияние на все западноевропейское искусство XX в. и навсегда вошедшие в его историю.

Взаимный интерес обоих народов к культурным, научным и экономическим достижениям существовал на протяжении столетий. После 1900 г. контакты эти стали весьма интенсивными. В 1900-1905 гг. Германия сделалась центром русской либеральной эмиграции, искавшей в немецком социалистическом движении идейную и материальную поддержку.

Относительная простота получения германских въездных виз, территориальная близость, политика «заигрывания» германского правительства с большевиками и большевиков с германским правительством, низкая цена подверженной инфляции немецкой марки по отношению к доллару и франку -основным платежным средствам русской эмиграции, - а также традиционно прочные культурные отношения явились объективными причинами того, что к концу 1919 г. в Берлине проживало около 7 тысяч русских, и ежемесячный приток доходил до тысячи человек. В конце 1923 г. этот процесс пошел на убыль, и к 1930 г. русских в Германии оставалось примерно 100 тысяч.

Характерное настроение русских, оказавшихся в Берлине, при всей их политической, сословной и имущественной разнице, состояло б том, что подавляющее большинство из них рассматривало свое положение как временное. Постоянным оставалось стремление развивать национальную культуру, науку, систему образования. Эта идея объединяла всех русских за границей в 1921-1923 гг.

Одним из ярких воплощений идеи объединения явился организованный в феврале 1923 г. Русский научный институт. Важную роль в объединении русских и в сохранении традиций национальной культуры за границей сыграл основанный в ноябре 1921 г. «Дом искусств», насчитывавший в период наиболее активной работы 58 постоянных и 83 ассоциированных члена (члена-соревнователя). В «Доме искусств» и «Писательском клубе» широко обсуждались художественные тенденции и направления развития нового русского искусства на родине и за рубежом13. Среди их основателей были А.Белый, А.Ремизов, А.Толстой, художник И.Пуни, К.Богуславская, а также А.Ященко, издатель библиографического журнала «Русская книга», Каплун-Сумской, директор издательства «Эпоха».

Культурная жизнь русского Берлина начала 20-х гг. включала в себя вечера в литературных кафе, лекции в многочисленных литературных кружках,

"Дни. 16.11.1922.

например, в «Литературном кружке тени профессора Ю.И.Айхенвальда», до смерти критика бывшего его главным руководителем. В Берлине даже был создан «Союз русских писателей и журналистов в Германии», возглавляемый в разное время И.В.Гессеном, А.А.Яблоновским, Ю.И.Айхенвальдом, С.ПМель-гуновым, В.Е.Татариновым. Уже на самом закате существования русского Берлина, в феврале 1928 г., появился союз «Кружок поэтов», который регулярно (дважды в месяц) проводил собрания, посвященные чтению авторами своих произведений и их обсуждению.

В Берлине были сосредоточены и крупные артистические силы из России, существовало три постоянных русских театра с серьезным репертуаром: «Русский романтический балет», «Синяя птица» и «Русский театр Ванька-встанька». Большая группа русских художников разными путями оказалась в Берлине. В 1922 г. издательство «Русское слово» организовало выставку работ Н.С.Гончаровой, Н.Ф.Ларионова, Н.К.Рериха, С.А.Сорина, А.Н.Бенуа, Н.В.Добужинского, К.А.Коровина, КЛ.Сомова. Кроме того проходили выставки И.Пуни, Г.Лукомского, Э.Лисицкого, П.Челищева, В.Кандинского. Выставлялись в Берлине и полотна М.Шагала, М.Веревкиной, А.Явленского.

Одной из причин массового «исхода» интеллигенции и деятелей культуры в Берлин была традиционно развитая в Германии книжная промышленность с совершенной полиграфической базой, которая сложилась еще в XIX в. и не пострадала во время Первой мировой войны. Лучшие книги европейских авторов часто впервые выходили в Лейпциге и Берлине. И русские писатели, среди которых можно упомянуть И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова, стремились издать свои произведения в Германии. До мировой войны в Берлине существовало издательство И.П.Ладыжникова, печатавшее небольшими тиражами книги русских писателей, и это помогало им защитить свое авторское право за границей, так как Россия не подписала соответствующей Бернской конвенции.

В 20-е гг. русские издательства в Берлине часто возникали как «дилетантские фирмы» без необходимого опыта коммерческой деятельности,

без денежных средств, так что достаточно было малейшей заминки с реализацией тиража, чтобы потерпеть крах. Тем не менее целому ряду издательств удалось не только удержаться на книжном рынке Германии и России, но и внести значительный вклад в развитие русской культуры.

Центром организационной работы по распространению печатной продукции сделался русский книжный магазин «Москва», открывшийся еще в 1919 г. Целью своей деятельности магазин считал сосредоточение в одном месте всей русскоязычной литературы, выходящей за границей.

В начале 20-х гг. в Берлине действовало несколько крупных русских издательств, среди которых «Слово», «Геликон», «Знание», «Ольга Дьякова». В 1920 г. З.Гржебииу удалось организовать в Германии свое издательство и получить огромные льготы. В первый же год им было напечатано около пятидесяти книг,' среди которых главное место занимали произведения Горького, активно поддержавшего идею З.И.Гржебина о создании собственного российского книгоиздательства за границей, где лучше полиграфическая база. Эта идея была принята и даже субсидирована советским правительством. Так в Берлине начали выходить книги с указанием места издания «Берлин -Петроград» и «Берлин- Москва» и направляться в первую очередь на российский рынок.

Едва ли не каждое издательство, существовавшее в то время в Берлине, помимо финансирования своих организаторов черпало средства из публикаций периодики. Выходило несколько ежедневных русских газет: «Голос России», «Дни», «Руль», «Накануне». Кроме эмигрантских периодических изданий в Берлине печаталась ежедневная газета «Новый мир», издаваемая советским полпредством. Газета для берлинцев была основной формой и центром всей духовной, культурной, экономической, бытовой жизни,

Самая крупная ежедневная газета «Руль», основанная И.В.Гессеном, А.И.Каминкой и В.Д.Набоковым, на протяжении всей своей одиннадцатилетней деятельности постоянно имела не только полосу литературы и литературной хроники, но и литературно-критический отдел,

редактируемый до 1928 г. Ю.Айхенвальдом. Содержание этой газеты несомненно отражало литературоцентризм всей русской культуры, унаследованной ею от прежних времен. Литературно-критический отдел «Руля» отличается не столько глубиной и основательностью публикуемого материала, сколько широтой охвата литературных явлений. Имена практически всех русских и западноевропейских писателей от Данте и Шекспира до Т.Манна и Э.М.Ремарка, от Радищева и Карамзина до Л.Леонова и Г.Гребенщикова в той или иной связи там упоминаются.

Газета «Дни» выходила в Берлине с октября 1922 г. по июнь 1925 г. под редакцией А.Милашевского и позднее М.М.Тер-Погасяна, а затем переехала в Париж, где она просуществовала до июня 1928 г. По-настоящему популярным это издание стало благодаря разделу «Литература и искусство», постоянно действовавшему в газете и возглавляемому М.Осоргиным. В отличие от «Руля» литературно-критические материалы давались здесь на более профессиональном уровне, с ориентацией на углубленный интерес аудитории к новинкам литературы и на пропаганду классического наследия прошлого, понимаемого в контексте единой литературной традиции.

Газета «Голос России», выходившая с 1919 г., постепенно с общеполитических вопросов стала переносить свое внимание на литературу и культуру, жизнь и работу писателей, на новые книги, выходившие как в эмиграции, так и в самой России. Газета «налаживала мосты» мевду Советской Россией и эмиграцией, поэтому материалы печатались разные.

Но, несомненно, центральное место среди русских литературно-критических периодических изданий Берлина занимает «Русская книга», позднее - «Новая русская книга», выходившая в 1921-1923 гг. под редакцией А.С.Ященко. Журналы дают возможность показать, как оценивалось то или иное произведение, и учесть все эстетические, нравственные и даже идеологические и личностные факторы этой оценки.

Журнал взял на себя функцию объединения рассеянных по разным уголкам земного шара русских литераторов, ученых, историков, философов.

Структура издания позволяла привлечь к нему внимание широких кругов русскоязычных читателей и специалистов в разных областях литературно-художественной и философской мысли. Характер издания, ставшего важным источником информации о литературной жизни 20-х гг. и судьбах современных писателей, определил исследовательский интерес к нему14.

В регулярных обзорах литературы А.Ященко неизменно настаивал на том, что географическое и политическое деление России не привело к разделению литературы.

Продолжил и расширил работу, начатую А.С.Ящексо, критико-библиографический журнал «Новости литературы», выходивший с августа по октябрь 1922 г. в издательстве «Грани» под редакцией М.Л.Слонима. Помимо необходимого для подобного рода журналов библиографического отдела и справочного материала в «Новостях литературы» публиковались работы о западноевропейской литературе, пущкиноведческие материалы, статьи о литературной жизни в Москве. Желая заинтересовать своих читателей, редакция помещала на страницах журнала литературоведческие обзоры и полемические статьи. В разделе «Иностранная литература» давались обзоры эстонской, латышской и даже украинской литератур. В разделе «Шивка» печатались обзоры русских книг, вышедших в Англии с января по май 1922 г., чешской литературы о России. Раздел «Новые книги» представлял книги, вышедшие как в России, так и за ее пределами. Несмотря не относительно короткое время существования, в журнале успели опубликовать литературно-критические статьи М.Слоним, Е.Аничков, В.Шкловский, А.Амфитеатров, А.Бем.

Журнал «Русский эмигрант» выходил в Берлине всего полгода в 19201921 гг. под редакцией Б.С.Оречкина (И.Грязнова). Основные материалы его были посвящены деятельности «Русской колонии» в Берлине по оказанию

14 Михеева Г. Журнал А.С.Ященко «Русская Книга» («Новая Русская Книга») // Книга: Исследования и материалы. М., 1992; Николаев Д.Д. Журнал «Русская книга» (1921 год): идеологическая платформа и литературная критика // Литературное зарубежье: национальная литература - две или одна? М., 2002. Вып. 2. С.63-237.

материальной помощи эмигрантам, а также по удовлетворению их культурно-просветительских запросов. Из литературно-критического наследия журнала особенно выделяется статья А.Ященко, приуроченная к 10-летию со дня смерти Л.Н.Толстого, в которой рассматривается связь русской революции с идеями великого мыслителя, увидевшего в русском народе «склонность к пассивному сопротивлению злу»15. Интересный материал представил А. Ящекко в публикации «Печать в изгнании»16: со свойственной профессионалу скрупулезностью приводится перечень всей периодики русского зарубежья, существовавшей на тот момент.

Судьбы литературно-политических и научных журналов «Русская мысль» и «Голос минувшего на чужой стороне» («На чужой стороне», «Голос минувшего») во много схожи и очень показательны для начального периода формирования эмигрантской периодической печати. Дореволюционный журнал «Русская мысль» прекратил свое существование в 1918 г., чтобы возродиться в Софии в 1921 г. Через год он уже переместился в Прагу, но и там долго не приживался и какое-то время издание выходило то в Праге, то в Берлине, пока окончательно в 1923 г. не переехало в Париж, где просуществовало до 1927 г.

«Голос минувшего на чужой стороне», как и предшествовавшие ему сборники «На чужой стороне», является непосредственным продолжением исторического журнала «На чужой стороне», выходившего в Москве в 19131923 гг. под редакцией С.П.Мельгунова и В.И.Семевского. Журнал сохранил свою прежнюю структуру, в нем печатались статьи по вопросам русской и западноевропейской истории, культуры, искусства, литературы; публиковались обширные архивные материалы - воспоминания, дневники, письма, документы. Он содержал богатый критико-библиографический отдел «Среди книг», где рецензировались издания историко-культурной тематики, выходившие как за рубежом, в русской эмигрантской и иностранной печати, так и в Советской России. Многие статьи о русских классиках были приурочены к юбилейным

13 Ященко А. Толстой и русская революция // Русский эмигрант. 1921. № 5. С.5.

16 Ященко А. Печать в изгнании // Русский экшгрант. 1920. №2.

датам. В.А.Розенберг писал о Салтыкове-Щедрине, А.Кизеветтер об Островском, М.Гофман о Жуковском, о смерти Пушрша, психологии творчества у Тургенева, много внимания уделялось западноевропейским классикам - П.Мериме, Унамуно, при этом публикации о современной литературе крайне редки, что объясняется её «сумеречностью» и кризисностью.

В литературно-художественном ежемесячнике «Сполохи», редактором которого сначала был А.Дроздов, а позднее редактор-издатель Е.А.Гутнов, печатались произведения К.Бальмонта, В.Ходасевича, Г.Струве, Б.Пильняка, Н.Гумилева, М.Арцыбашева, Ю.Слезкина, А.Ремизова, М.Булгакова и графические работы И.Пуки, Г.Нарбута, И.И.Мозалевского. Своей прямой задачей редакция журнала считала служение русской культуре и русской литературе «из неласкового и невольного далека»17. Некоторые произведения из напечатанных в журнале были отдельно переизданы в виде карманных книжечек «Библиотеки "Сполохов"», всего их вышло 26. В этой серии была опубликована работа Г.Алексеева «Деревня в русской поэзии». После ухода А.Дроздова издательская программа меняется в сторону сокращения материалов отдела художественной литературы и увеличения публикаций по самым широким вопросам современной культуры, что сделало журнал научно-популярным.

Решение А.Белого издавать собственный журнал «Эпопея» явилось значительным событием в культурной жизни русского Берлина. В первом номере были опубликованы стихи А.Белого, «Временник» А.Ремизова и «Мятель» Б.Пильняка. Далее в четырех номерах А.Белый печатал свои воспоминания о А.Блоке. А.Белому удалось привлечь к сотрудничеству в журнале М.Цветаеву («Световой ливень», стихотворения), В.Ходасевича («Об Анненском»), В.Шкловского («К теории комического»).

17 Дроздов А. Домашние страницы // Сполохи. 1921. К» 1. С.27.

Два издания - «Беседа» и «Накануне» - более чем другие издания, выходившие тогда в Берлине, отражали состояние русской художественной мысли и духовной жизни начала 20-х гг.

Журнал литературы и науки «Беседа», издаваемый при «ближайшем участии» профессора Б.Ф.Адлера, А.Белого, профессора Ф.А.Браука, М.Горького и В.Ф.Ходасевича, задумывался и создавался его основателями для советского и зарубежного книжного рынка.

М.Горький много сил отдавал организационным и редакторским проблемам, связанным с «Беседой». В сотрудничестве с Каплуном-Сумским и Гржебиным ему удалось объединить вокруг «Беседы» В.Шкловского, Э.Триоле, А.Белого, К.Васильеву, В.Ходасевича и Н.Берберову. Но журнал долго не просуществовал: из-за начавшегося в 1922 г. политического размежевания русской эмиграции издание М.Горького утратило постоянную читательскую аудиторию. «Беседу», как и газету «Накануне», не считали эмигрантским изданием, поскольку первоначально журнал ориентировался на распространение большей части тиража в Советской России. Однако даже несмотря на авторитет М.Горького на родине, эта задача оказалась неосуществимой.

Журнал все же внес свой вклад в русскую литературу середины 20-х гг. МТорький особенно внимательно следит за тем, чтобы читатель получил представление о состоянии современной мировой литературы, поэтому он просил крупных западноевропейских писателей регулярно присылать специально для «Беседы» свои статьи. Так в журнале появились публикации Р.Роллана, ДжТолсуорси, Б.Кларка, В.Петерса, ЛЛиранделло.

История литературного приложения к газете «Накануне», позднее названного «Литературной неделей», достаточно известна и хорошо изучена18. Неоднозначный характер издания определил и состав сотрудников: с одной

18 Cu:.Scandura С. Das Russische Berlin 1921-24. Die Verlage // Zeitschrift fur Slavistic,1987. Ks5. S.754-762; Urban T. "Berlin - die Stiefmutter der russischen Städte". Die russische Schriftstellerkolonie in Berlin // Berlin in Geschichte und Gegenwar. Jahrbuch des Landesarchivs. Berlin, 1997. S.55-73.

стороны, постоянные сотрудники из среды берлинской эмиграции - критик Э.Голлербах и руководитель издательства «Скифы» Е.Лундберг, с другой -постоянные авторы из России или других стран, где была русская эмиграция. Редакция «Накануне» никогда не разделяла русскую литературу на две. В журнале также не было пристрастий к тем или иным литературным группам.

Выходили в Берлине и русские альманахи: «Веретено», «Грани», «Серапионовы братья», «Завтра».

Уникальность берлинской жизни начала 20-х гг. тесно переплетала пути людей и судьбы писателей. Для многих Берлин оказался не только остановкой в пути или местом первой зарубежной публикации. Большинство русских писателей, живших в Берлине или наезжавших туда время от времени, стали активными участниками берлинского литературно-критического процесса.

А.Белому принадлежат публикации в берлинских изданиях, посвященные юбилеям Г.Гауптмана, МГорького, Л. Толстого, литературные воспоминания о А.Блоке и Вяч. Иванове. В Берлине Б.Пастернак надеялся опубликовать «Темы и вариации», купленные позднее А.Г.Вшшиком - издателем «Геликона» -с правом продажи книг в России, и встретиться с М.Цветаевой, но не застал ее. Зато он встретился и восстановил прерванные ранее отношения с В.Маяковским, который приехал в середине октября 1922 г. В Берлине состоялся дебют МДветаевой как критика - одного из самых тонких ценителей русской поэзии.

Настоящая известность пришла к В.Набокоеу-роматсгу. Ранние его стихи и рассказы, разбросанные по разным газетам и журналам Берлина и Парижа, - их некоторая часть составила книги избранных стихов «Гроздь» и «Черный путь» (1923), - как и рассказы того же периода творчества, опубликованные главным образом в берлинской газете «Руль», были сдержанно встречены критикой и успеха не имели.

Набоков-критик требовал от писателя пристального внимания к стилю и точности воспроизведения деталей окружающей действительности, особенно пристрастен он был к молодежи: И.Одоевцевой, Р.Блох, Д.Кобякову, Е.Шаху,

^Берберовой, а также к М.Цветаевой19. Непревзойденными мастерами для него оставались ЛТолстой, И. Букин, Б.Зайцев20.

Участие писателей в литературно-критическом процессе является довольно характерным явлением его берлинского периода, однако не ими в значительной степени он формировался. Самой знаменитой фигурой, определявшей его развитие, был Ю.Айхеиеалъд. Именно в Берлине получил развитие особый художественно-критический метод Ю.Айхенвальда, сформулированный им еще до революции в «Силуэтах русских писателей» как «принципиальный импрессионизм», в основе которого отказ от научности литературоведческого анализа, утверждение невозможности науки о литературе: «Искусство недоказуемо; оно лежит по ту сторону всякой аргументации»21. До революции критик не был так популярен, как в эмиграции, и в России позднее не был признанным авторитетом. Его взгляды на теорию и предмет критики вызывали неприятие. «Айхенвальд собирает всевозможные обвинения против "реальной критики", ее действительные и мнимые промахи, лишь бы сокрушить ее в главном - в глубокой вере, что искусство - зеркало действительности и могучее средство критики существующего», - замечает

B.Кулешов, автор «Истории русской критики XVIII - начала XX века»22. Практически сразу по прибытии в Берлин Ю.Айхенвальд включается в

деятельность Религиозно-философской академии, где читает курс «Философские мотивы русской литературы», а с февраля 1923 г. начинает работу в Русском научном институте с чтения курса истории русской литературы и проведения семинара по творчеству Пушкина.

19 См .-.Сирин В. «Воля России». 1929. Кн.П // Руль. 08.05.1929; Он же. Ирина Одоевцева «Изольда» // Руль. 30.10.1929; Он же. Раиса Блох «Мой город». Берлин, 1928 // Руль. 07.03.1928; Набоков В. Дмитрий Кобяков «Горечь», Евгений Шах «Семя на камне» // Руль. 11.05.1927; Он же. Н.Берберова «Последние и первые» // Руль. 23.07.1931.

20 Сирин В. Куприн «Елань» (рассказы) II Руль. 23.10.1929; Он же. Литературное обозрение // Руль. 22.05.1928; Он оке. Современные записки XXXVII // Руль. 30.01.1929; Он же. Толстой // Руль. 16.09.1928; Набоков В. В. Торжество добродетели // Руль. 05.03.1930; Он же. Лев Николаевич Толстой (к десятой годовщине) // Руль. 21.11.1920.

21 Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей: В 2 т. М., 1998. Т. 1. СП.

22 Кулешов В.И. История русской литературной критики XVIII - начала XX века. М., 1991.

C.362.

Издание дополненной редакции «Силуэтов русских писателей» в 1923 г. в Берлине вызвало высокую оценку критики. Автора называют «классиком русской критики»23. В его «этюдах» и «заметках» нет эстетического метода анализа, поэтому он скорее не критик-эстет, а критик-публицист. Задачу критики он видел в том, чтобы «уловить и отчетливо воспроизвести перед читателем то, что составляет душу произведения. Критик - психологический комментатор духовной личности поэта. Критик сам должен стать поэтом, конгениальным разбираемому им писателю и потому способным угадать и воспроизвести в отчетливой характеристике те духовные пружины, которыми приводится в движение творческое вдохновение разбираемого поэта»24.

«Твердое философское мировоззрение» сформировалось у Айхенвадьда в процессе работы над переводом книг Шопенгауэра «Мир как воля и представление» и «Афоризмы житейской мудрости». Из шопенгауэровских представлений об этике заимствовал Айхенвальд и понятие «сострадание», благодаря которому происходит преодоление субъективной воли, что и приводит к действенному единению индивидуума с миром. Ориентация Ю.Айхенвальда на западную культуру, на западную художественную критику обнаруживает свойственный ему евроэстетический стиль мышления. С этим связано вхождение в систему ценностных понятий критика индивидуализма, свободы, воли, разума и справедливости и, как следствие, обостренное внимание к человеческой личности, что неизбежно приводит его не к обобщениям, а к выделению отдельности явления, его оригинальности.

Отказываясь от полемического метода оценки современной литературы, Ю.Айхенвальд, тем не менее, подвергал острой критике услужничество, тенденциозность, подчинение таланта политической конъюнктуре. Таковы, например, его замечания о книгах В.Вересаева «В тупике» (1923-24), Н.Никитина «Сейчас на Западе» (1924), И.Ясинского «Роман моей жизни» (1924), А.Толстого «Хождение по мукам» (1922). Но особенно «убедительно

23 N. Юлий Айхенвальд. Силуэты русских писателей, 1923, Берлин. Т.2 // Дни. 03.02.1924.

24 КюеветтерА. КШАйхенвальд // Руль. 09.01.1929.

разоблачая он ничтожество двух кумиров русской литературы - Горького и Бргосова - когда их слава стояла в зените»25.

В то же время он обращал внимание пусть на художественно слабые, но искренне написанные книги Ю.Лебединского «Комиссары» (1923), Д.Четверикова «Бунт инженера Каринского» (1924), Ф.Гладкова «Цемент» (1922-1924), М.Слонимского «Лавровы» (1926). С особым интересом и симпатией знакомил Ю.Айхенвальд читателей с произведениями «Серапионовых братьев». Особенно высоко он ценил «Рассказы Назара Ильича Синебрюхова» (1922) М.Зощенко, стихи Н.Тихонова, «Вне закона» (1920) Л.Лунца, прозу Вс.Иванова, «Сентиментальное путешествие» (1923) В.Шкловского, близкого к «Серапионовым братьям». Эстетический вкус критика улавливал задатки таланта у Г.Алексеева, С.Заяицкого, В.Катаева, К.Тренева, В.Шишкова

Главную цель эмиграции он видел в сохранении и дальнейшем развитии русских культурных традиций. В этой связи он стремился к изучению классического наследия и популяризации среди читателей «Руля» творчества продолжателей русской традиции - Бунина, Шмелева, Зайцева, Куприна. Он ставил целью своих «Литературных заметок» сократить дистанцию между классиками и современниками, выделял среди эмигрантской молодежи М.Алданова, Г.Газданова, Н.Берберову, В.Набокова.

Предметом особого внимания Айхенвальда был его собственный литературный стиль, складывающийся из особой организации текста очерков, которая постоянно менялась в зависимости от идейного и эмоционального содержания. Он менял интонационную окраску при помощи инверсий, чередования предложений разной сложности синтаксиса, использования метафорической лексики, повторов, риторических вопросов. Стиль и композиция его работ закономерно повлияли на постановку вопроса о том, является ли Ю.Айхенвальд литературным критиком в том смысле, который вкладывается традиционно в это понятие. Его называют то «необыкновенным

25 Франк С. Памяти Ю.И.Айхенвальда // Руль. 17.12.1929.

читателем», то «читателем-художником»: «...сам я, - уточнял писатель, -разумеется, не только не причисляю себя к критикам научного типа, но и думаю, что критик моего стиля не вполне критик вообще, во всяком случае, не чисто литературный критик»26.

К концу 1923 г. Берлин постепенно утрачивает значение одного из центров русской культуры наряду с Москвой и Петроградом. Однако до того времени он был в большей степени способен объединить (и реально объединял) представителей литературных и общественных полюсов, чем обе советские столицы.

В результате введения в Советской России НЭПа в марте 1921 г. - после X съезда РКП (б) - среди выехавшей из страны интеллигенции начался процесс идейной дифференциации, выражением которого явился выход в Праге сборника «Смена вех», послуживший причиной возникновения «примиренческих» настроений. Эти настроения нашли отражение в литературно-критических оценках произведений современной литературы и их авторов.

Несмотря на относительно недолгий период существования русского Берлина, он - в силу интенсивности культурной жизни и её насыщенности событиями - оказал определенное влияние не только на немецкую, но и на всю западную культуру. Этот период отмечен своеобразным духовным взаимопроникновением творческого сознания русских и немецких художников, скульпторов, философов, писателей: К.Айнштайна и В.Кандинского; Т.Манна и Д.Мережковского и А.Ремизова; И.Фалуди и С.Есенина; В.Беньямина и А.Лацис; Б.Брехта и С.Третьякова.

Своеобразие литературно-критического наследия русской эмиграции кроется в сознании ею своей особой миссии. Большое значение в эмиграции придавалось философскому осмыслению миссии русской литературы, которое ей предопределялось русскими учеными, в частности Н.Бердяевым. Он считал

26 Айхенвальд Ю. Где начинается литература // Новая русская книга. 1922. № 10. С.7.

ее «памятником русского духа» и видел в этом ее мировое значение и мировое пророчество: «Русская литература - самая профетическая в мире, она полна предчувствий и предсказаний, ей свойственна тревога о надвигающейся катастрофе»27.

В поисках «русской идеи» приняли участие и евразийцы, видевшие истоки своего движения в славянофильстве. В их работах обосновывалась уникальность исторического развития российской государственности, подчеркивалась религиозно-церковная установка евразийства при явно выраженной антибольшевистской направленности, а также утверждалась критика «романно-германского мира» на фоне мира евразийского. В 1922-1925 гг. в Берлине вышло несколько книг евразийского цикла: «На путях: Утверждение евразийцев» (1922), «Евразийский временник» (1923), «Евразийский временник» (1925). Статей о литературе в них мало, но в них отражены особенности литературной критики своего времени, а их содержание может быть понятно лишь в системе евразийского мировоззрения.

Эти факторы коренным образом повлияли на характер зарубежной критики, которая в основном была эссеистической, философской и импрессионистической, соединявшей в себе элементы литературоведения с публицистикой и мемуаристикой, а также философией.

Благодаря осознанию своей особой социокультурной миссии критика русского зарубежья обрела черты, отличные от параллельно развивавшегося литературно-критического процесса в Советской России. Каждый из критиков участвовал в создании русской культуры вдали от дома, от родной речи. Поэтому и задачи, стоящие перед литературной критикой, вытекали из общих задач эмиграции: сохранение русского культурного наследства, объяснение причин духовного кризиса нации и поиск путей выхода из него. Именно с этой социокультурной причиной связаны тематические и идеологические особенности эмигрантской критики.

27 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С.63.

В целом для литературной критики зарубежья было характерно желание разобраться, что случилось с миром, человеком и обществом в последние десятилетия и почему это произошло. Важным обстоятельством, определявшим положение критики, было бесцензурное существование: свобода выбора анализируемых текстов, независимость аргументации при рассмотрении литературных произведений. Ведь до этого в России и затем в Советской России существование русской критической мысли всегда было связано с теми или иными цензурными ограничениями. Впервые в русской истории представители интеллигенции не были ограничены никакими «запретительными» рамками.

Исходя го вышеуказанных особенностей и приоритетов русской зарубежной литературной критики, можно выделить ключевые проблемы, вызывавшие ее постоянный интерес:

- изучение русского классического наследия (прежде всего творчества А.Пушкина, НТоголя, Ф.Достоевского, ЛТолстого, И.Тургенева, А.Чехова) и его места в духовном становлении человека, оказавшегося «вне дома»; параллельно ставилась еще одна задача:

- ознакомление Запада с русской культурой, утверждение ее места в общеевропейском и мировом контексте и установление ее связь с западноевропейской литературной традицией;

- наблюдение за процессами в современной литературе вне ее политической ориентации, выявление истинных художественных ценностей из общего потока тенденциозной продукции.

В своем развитии критика русского зарубежья получила довольно сильный импульс от предыдущей эпохи русской критики и унаследовала многие ее черты. Уже в конце XIX - начале XX в. сформировалась «массовая» журнальная и газетная критика, появились новые жанры: беллетризованный репортаж, статьи-лекции. За этим последовало появление литературно-критических концепций, обращенных к широкому историко-культурному

контексту, и как следствие - в противовес критике социологической - изучение «философии» автора, пафоса его творчества.

Участие в литературной жизни русских религиозных философов началось еще до эмиграции. Благодаря этому их философские рассуждения начали наполняться аллюздами и реминисценциями из русской классической и современной литературы, что значительно содействовало углублению философского взгляда на литературу в критике эмиграции.

Возрастание потребности выражения литературных оценок в обществе рубежа веков привело к появлению литературных клубов и литературных кафе, которые способствовали зарождению вольной критической мысли. Можно, однако, говорить и о том, что литературная критика зарубежья является также наследницей русской критики XIX в. с ее обращением к конкретному читателю и желанием оказывать на него воздействие. Она стремилась к формированию общественно-политической позиции, к учету специфики европейской литературной жизни, что повлияло на повышение интереса критики к психологии и биографии писателей. Очевидно, что в Берлине уже проявились эти черты критики, получившие развитие в Париже.

В культурной среде 20-х гг. литературной критике принадлежала огромная роль: она обеспечивала исключительный по своей динамичности литературный процесс, имела дело с различными эстетическими концепциями и программами, требовавшими внятного объяснения и обоснования. Она была непосредственно вовлечена в политическую борьбу, а порой и ее стимулировала, чего не было раньше и что передалось только зарубежной критике 30-х гг. Проблематика критики этой эпохи менее всего являлась академической. Споры о судьбе Серебряного века, об авангарде, о формализме, о пролетарской культуре, о «традиции» проходили довольно эмоционально и в Берлине, и в России: с одной стороны, критиков беспокоил вопрос о том, одна или две существуют теперь русские литературы; с другой - они разбирались в спорах между пролетарскими писателями и «попутчиками».

Вопрос о границах современного литературного процесса для критики 20-х гг. связан с проблемами традиции и соотношения реалистических и модернистских тенденций в литературе. Одни критики видели современную литературу уже в произведениях писателей Серебряного века. Другие полагали, что приметы современного с наибольшей полнотой проявился в творчестве группы писателей «Серапионовы братья», Е.Замятина, а в поэзии - у Маяковского, Пастернака и Асеева. Их произведения, по мнению критики, имеют характерные черты: точность и ясность плана, внутреннюю сложность, ощущение материала, комбинации различных материалов, верную «настроенность» по отношению к современности.

Анализ содержательной стороны литературной критики русского Берлина невозможен без внимания к жанровой форме, в которой эта критика существовала. Художественное явление, будь то отдельное произведение или литература целого периода, само по себе оказывает решающее воздействие на выбор жанровых форм его критического осмысления. Несомненно, что существует вполне определенная, хотя и довольно сложная, непрямая зависимость между развитием литературы и отдельными жанрами критики. Это, в частности, выражается в некой жанровой стилистике: хотя языковые средства не закреплены за определенным жанром, но тип, структура авторской речи - один из существенных признаков жанра, его формообразующий фактор.

В каждом жанре берлинской критики можно увидеть признаки того или иного функционального стиля, связанного или с индивидуальными особенностями авторской речи (Ю.Айхенвальд), или с принятой в данную эпоху литературно-критической лексикой («художество», «любовность», «пронзаемость», «сочинительство», «талантливость» и др.), или с идеологической направленностью. Последняя проявляется в ироничных названиях («Роман имени нэпмана»), риторических вопросах («Но не в могиле ли он уже теперь?» - о СГородецком), резких личностных выпадах («В Горьком живет чисто босяцкая, чацдалья мужикофобия») и других средствах, проявляющихся в игре полутонов.

В Берлине основным способом выражения мнений и взглядов о литературе становятся газетные и журнальные публикации: справочио-библиографические сведения, рецензии, речи, репортажи с юбилеев, юбилейная статья, некрологи, публицистические эссе, воспоминания, отзывы одного писателя о другом. Особое место в периодической печати занимает информация о литературной жизни в России и за границей. Сюда входят известия о работе Союза писателей, возобновлении деятельности того юга иного издательства, открытии книжных магазинов и библиотек28.

В условиях берлинской жизни особенно важным становится жанр литературной хроники, которая позволяла по крупицам собирать сведения о рассеянных по всему миру литераторах. Развитие хроникального жанра продолжалось в многочисленных рецензиях, призванных не только информировать широкого читателя о выходе книги или поступлении ее в магазин, но и показать произведение в «контексте» окружающей его жизни. Рецензия, как правило, была небольшой по объему, поэтому суждение высказывалось четко и прямолинейно, порой даже резко, чем особенно гордились берлинцы. В силу близкого знакомства писателей и авторов рецензий на них в текстах иногда заметна фамильярность: порой язвительный отзыв рецензента является ответом на отзыв о его же собственной книге. И наоборот, положительный отклик - вежливый ответ писателя на рецензию о своей книге. Это особенно заметно в рамках одного издания, когда автор и рецензент еще и члены редколлегии.

Большое место в литературно-критических публикациях занимали разнообразные обозрения. Среди них можно выделить юбилейные статьи, обзоры выходящих в России и эмиграции литературно-художественных журналов («Современные записки», «Беседа», «Эпопея», «Красная новь», «На

28 См.: Н-в П.И. Литературная жизнь в Москве // Новости литературы. 1922. Кн.1. С.19-20; Петровская Н. Литературный Берлин («Итоги») // Накануне. Литературная неделя.. 29.02.1924, № 50 (567). С.2-3; Шкловский В. Литераторы и литература в Петербурге II Голос России. 31.05.1922.

чужой стороне», «Русский современник»), обзоры современного состояния русской или какой-нибудь европейской литературы.

В юбилейной статье внимание автора сосредоточивалось на изложении позитивного вклада писателя в культуру и делался довольно поверхностный обзор его произведений, без научного анализа наиболее выдающихся из них. Нередко автор юбилейной статьи вносил в неё лирическое начало, делился собственными ощущениями от встречи с творчеством юбиляра. Это придавало юбилейной статье зссеистский характер, она претендовала на обязательный эмоциональный отклик читателя.

В обозрении сам выбор произведений диктуется определенной художественно-эстетической целью. В обзорных статьях нащупывается первый шаг, поэтому зачастую все обзоры служат только цели ознакомления читателя с возможным кругом чтения. Для берлинской литературной критики этот жанр стал самым распространенным, унаследовав традицию русской критики обращаться к широкому кругу читателей, поэтому у критиков нередки обращения к читателю, риторические приемы, пропаганда идей произведения. В европейской литературно-критической традиции, где всегда было принято ориентироваться на знатоков литературы и на самих писателей, от критики ждут профессиональных советов или разоблачений коллег. У берлинцев крайне редки случаи советов писателям, зато беспощадных разоблачений, чаще строящихся на логике автора статьи и его вкусе, чем на учете индивидуальных, социально-политических или литературных пристрастий самого писателя, в избытке. Отсюда и свойственная берлинской критике откровенность суждений, выражающаяся в нелицемерной прямоте восторженных похвал и еще больше -резких неприятий.

Образ автора, авторское отношение к отобранному материалу, степень выраженности авторского «я» определяют не только форму речи, но и общую стилистическую тональность материалов, своеобразие и выбор лексико-грамматических средств. В периодике русского Берлина сложилась традиция обзорных циклов, самым ярким из которых являются «Литературные заметки»

Ю.Айхенвальда, выходившие каждую среду в «Рул^». Цикличность предполагает растущее понимание автором всеобщих сцеплений, всеобщей взаимосвязи явлений. В случае с Ю.Айхенвальдом цикличность обеспечивается исключительно единством неповторимого авторского стиля критика, а ке тематическим или идейным единством. Признаками цикличности обладают также «Письма о русской поэзии» Г.Струве, «Письма о литературе» А.Бема, «Обозрения» В.Сирина, «Литературные обозрения» МХофмана, «Еще о «русской душе» Ю.Офросимова и «Еще о Толстом» того же Ю.Айхенвальда.

При общей нацеленности на познание литературно-художественного процесса обзор и проблемная статья различаются мерой постижения закономерностей этого процесса. В берлинской периодике статье отводится более скромное место. Как правило, в ней соединяются черты публицистичности и доступности с желанием авторов ввести научный материал, особенно если речь идет о литературе прошлого века. Авторы статей придают значение названиям, следуя в этом вопросе классической традиции и подчиняясь влиянию Серебряного века. Идеологических названий немного, но они есть, и в них точно передается проблематика предлагаемого для прочтения. Но чаще встречаются названия, где авторская индивидуальность проступает ярче, а отношение к судьбе произведения, писателя, литературе и искусству в целом очевиднее: «Нам хочется Вам нежно сказать», «На страже сокровищ», «Акмея русского художества», «О звуках сладких и молитвах» и др. Полемический пафос, пронизывающий многие берлинские работы, отражается в характерных названиях: «Споры о Маяковском», «Споры об Островском»; нередко «спорам» подбираются ироничные названия: «Гамлет по-новому» (Ю.Офросимов) - «Гамлет по-старому» (Ю.Айхенвальд); «Ход Конем» (В.Шкловский) - «Шах конем» (ККириллов) - «Ход коня» (Р.Гуль), или же вводятся вопросительные интонации «Куда исчез Булгаков?», «Что есть истина?», «Дедушка» и «Светочи»?». ,

В названиях нередко происходило скрещивание образа и понятия («Культ Пушкина и колеблющие треножник», «Папа и мама имажинизма»);

увеличивалось число цитатных и метафорических названий («Эпоха пепла», «Нежная болезнь», «Блекнут краски», «Дары поэтов»), В силу включенности в европейский литературный процесс берлинцы стали чаще употреблять образы европейской культуры: это обращение к литературным образам («Калибан и каннибал», «Трагедия Кориолана», «Карфаген или Каносса?», «Золотое руно»), включение в заголовок имен писателей, мыслителей («Об Анатоле Франсе», «Евгений О'Нейлль и американская драма», «Саломея» О.Уальда», «Иммануил Кант»), использование латиницы («Das Russenthurm», «Au-dessus de la mêlée», «In Memoriam»).

Наряду с цитатно-метафорическими названиями наблюдается тенденция к появлению простых названий, предваряющих деловитый и обстоятельный анализ («Литература за пять истекших лет», «Современное положение французской литературы в Бельгии», «Беллетристика о революции»). Увеличивается роль сопоставительных заглавий («Некрасов и декабристы», «Демьян Бедный и бедный Некрасов», «Жуковский и Александр I», «А.С.Пушкин и Е.М.Хитрово», «Чехов и Соловьев»), Установка на обновление форм критики сказалась и на названиях, Многие используют интригующие, оригинальные названия («На путях страданий», «О чем пел соловей», «Три сосны русской поэзии», «Живопись словом», «Мировая покинутость».

Интерес к творческой индивидуальности писателя отразился в жанре творческого портрета, где акцент делался на фактах биографии, связи творчества с реальной действительностью. Сюда можно отнести многочисленные «Беседы», «Встречи»: «У Есенина (Беседа)», «Живые встречи», «Из встреч», «Беседы с внуком Л.Толстого», «Встречи с писателями». Юбилейные и памятные материалы: «Памяти Ибсена», «Памяти Некрасова», «Памяти Рильке», «Юбилей Бориса Зайцева», «Максим Горький. По поводу 30-летнего юбилея».

Вторая глава (.(.Современный русский лгапературный процесс в освещении берлинской критики» посвящена полемике вокруг цели и задач литературной критики в новых геополитических условиях. Она развернулась в

берлинских изданиях наряду с обсуждением главного вопроса: судьба современной литературы, пути и направления ее развития, отношение к различным традициям русской и западной литературы, деление ее на два потока. На почве этих дискуссий становится очевидным, что поэзия представлялась наиболее развитой частью современной литературы. При анализе прозы акцент делался на принципиальное художественное и идейное отличие писателей «старых», чье творчество и слава сложились в дореволюционной России, и «молодых», вступивших в литературу в 20-е гг.

Полемика о сути и предназначении литературной критики в берлинской периодике восходит к дореволюционному «спору о Белинском», начатому Ю.Айхенвалъдом29. Исходя из своего метода «принципиального импрессионизма», критик подрывает доверие к своим профессиональным предшественникам - Белинскому, Чернышевскому, Добролюбову, Писареву, -утверждает принцип «незаинтересованности» искусства. В условиях политической и идеологической неопределенности отказ от критического наследия русской классики воспринимался неоднозначно: одни исследователи полагали, что утверждение новых эстетических принципов в литературной критике невозможно без продолжения традиции; другие именно в этом видели оценочную слабость такого подхода.

В этой полемике внимание сторон обращалось не только на то, как оценивать литературное произведение, но и почему оно так оценивается, с учетом каких идеологических, нравственных, эстетических и даже чисто личностных противоречий и точек соприкосновения. В связи с этим в печати обострился интерес к личности критика, несущего главную ответственность за те оценки, которые в конечном счете будут даны тому или иному литературному явлению.

Несмотря на разноголосицу суждений о судьбах русской литературы, обозначившуюся на страницах берлинской периодики начала 20-х гг., к концу

29 Айхенеальд Ю. Спор о Белинском. Ответ критикам. М., 1914.

десятилетия появились уже первые выводы о состоянии дел в России и зарубежье. Особенно серьезное внимание этому вопросу было уделено А.Бемом в «Письмах о литературе», публиковавшихся в берлинском «Руле» в 1931г.

Критик полагает, что споры о задачах эмигрантской литературы, о ее возможностях и самой оправданности ее существования уже закончены. Настоящий момент русской литературы определяется А.Бемом как «большое несчастье, последствия которого могут оказаться очень болезненными для нашей культуры» - «подлинный разрыв между литературой подсоветской и литературой зарубежной»30.

В связи с этим А.Бем возлагает всю ответственность за развитие русской словесности на эмигрантскую литературу и требует от нее полного осознания высоты поставленной задачи. Вместе с тем он понимает, что «литература зарубежная только осколок русской литературы», вынужденный в угоду читателю «себя подстригать, подлаживаться к его вкусам»31. Выполнить возложенную на неё историей миссию зарубежная русская литература может, только следуя развитию национальной традиции, ибо всем находящимся вне пределов родины грозит «иссякание национальных истоков», «соблазн припасть к чужому источнику творчества, могучему самому по себе, но лишенному оплодотворяющих сил дня нас, русских»32. Ростки национального возрождения А.Бем отмечает в рассказе А.Ремизова «Индустриальная подкова», в котором отмечаются традиции Гоголя и Достоевского, связанные с понятием «живой жизни».

Свое отношение к современной поэзии литературная критика русского Берлина выстраивала, с одной стороны, в соответствии с теми принципами, которые сложились в практике дореволюционной оценки явления, с другой -с теми задачами, которые следовали из содержания общеэмигрантской идеи.

50 Бем А. В защиту читателя // Руль. 16,07.1931.

31Там же.

32 Бем А. Письма о литературе «Индустриальная подкова» // Руль. 13.08.1931.

Отсюда повышенное внимание к поэтам и направлениям, которые развивали традиции классического периода русской литературы, и неприязнь к творчеству футуристов и «крестьянских» поэтов.

Публикации обобщающего плана не представляют полную картину восприятия современной поэзии в критике русского Берлина. Конечно, подавляющее количество работ касается частных случаев: публикаций сборников стихов, памятных дат. В этих работах, как правило, критик рассматривает не общетеоретические или идеологические проблемы творчества, а конкретный материал стихотворений или личность поэта. Наибольшим вниманием критики пользуются жизнь и творчество Блока и Есенина. Сильно уступают им В.Брюсов, Н.Гумилез и В.Маяковский, о других поэтах, упоминающихся в обзорных публикациях, написано совсем немного. Интересно, что об А.Белом как поэте практически ничего не говорится. Только Г.Алексеев замечает, что «стих, творчество для А.Белого - сложная вереница цифр, упирающая в вечность»33, да Е.Аничков приписывает ему первенство в разложении стиха, подхваченное футуристами34.

При оценке поэзии в критике русского Берлина не возникало дискуссии по поводу «молодых» и «старых» поэтов, современных и не совсем. Поэтому внимание одинаково привлекали и И.Анненский, и СашаЧерный с Г.Ивановым, творчество которых оформилось еще до революции, и вошедшие в литературу не так давно Б.Пастернак и М.Горлин.

Женская поэзия представлена в рецензиях разных авторов, ко все их объединяет мягкость и снисходительность оценок. Исключение составляет М.Цветаееа. В оценках ее творчества особенно рьяно соревнуются Ю.Анхенаальд и В.Набоков, при этом никто из них не испытывает сочувствия к поэтессе.

Фигура А.Блока занимает центральное место в критических материалах русского Берлина о поэзии. Это связано и с осознанием величия его творчества,

33 Алексеев Г. Живые встречи. 1923. С.58.

34 Аничков Е. Новая русская поэзия. 1923. С. 124.

и с первым осмыслением итогов его творческого пути. Связь Блока с Пушкиным также, как и с Вл. Соловьевым, станет отдельной темой многих публикаций. У поэзии Блока критика находит множество предшественников. Среди ник и Г.Клейст с Новагеисом, и Бальзак с Достоевским. Вопрос о преемственности блоковской поэзии для берлинских критиков оставался до конца не раскрытым. Центральное произведение его творчества - поэма «Двенадцать» - вызывала в целом довольно единодушные одобрительные отклики.

Равным Блоку по степени одаренности признавался В.Маяковский, только в оценке его творчества критика русского Берлина была исключительно предвзята. Сравнение этих двух поэтов всегда было не в пользу последнего. Но после его смерти, касаясь спора критики в эмиграции о поэте, А.Бем довольно точно выразил общую направленность оценки Маяковского: «Он был с большевиками - и этого мы забыть никак не можем и не имеем права... перед нами крупный поэт, имя которого, хотим мы этого или не хотим, войдет в историю русской литературы»35.

Однако в начале 20-х гг. в Берлине творчество Маяковского все же еще напрямую с большевиками не связывалось, наоборот, его поэзия рассматривалась в контексте существовавших тогда литературных направлений футуризма и имажинизма. Выводы о состоянии современной поэзии, к которому приходит берлинская критика, в целом довольно оптимистичны. «Именно теперь русская поэзия переживает период высокого подъема. Вспомним какой-нибудь альманах 1910 г.: патологический индивидуализм, бутафория символистов, туман, бирюльки, пустота», - считает И.Эренбург36. Соглашаясь в принципе с И.Эренбургом в том, что в отличие от прозы поэзия в эти годы чрезвычайно расцвела, А.Ященко сомневается в качестве этого расцвета. Недостижимой вершиной называется «Двенадцать» Блока, все

35 Бем А. Письма о литературе. Спор о Маяковском // Руль. 02.07.1931.

36 Эренбург И. О некоторых признаках расцвета российской поэзии // Русская книга, 1921. №9.С,1.

остальное представляется довольно средним. По мнению критика, есть только два поэта - Маяковский и Есенин, - возвысившихся над средним уровнем поэтов, пишущих «хорошие» стихи. «Оба извращены и избалованны, оба, вследствие этого, в большинстве случаев, не приятны и неприемлемы, но нельзя отрицать подлинное поэтическое вдохновение»37. В Маяковском критика привлекает «подлинная монументальность», но отталкивает грубость и пошлость, а в Есенине приятна «огромная природная песенная сила», несмотря на «не то хлыстовский, не то разбойнический характер» его поэзии.

Проза первой четверти XX в. для критики русского Берлина была продолжением традиции века предшествующего и в отличие от поэзии не проявляла столь яркого разнообразия форм и столь агрессивного отношения к классической традиции. Основная полемика поэтому разворачивалась вокруг взаимоотношений писателей разных поколений. Критика условно выделяла писателей старшего поколения, чей творческий и жизненный путь завершился к середине 20-х гг., - это ААверченко, ЛАндреев, В.Короленко и Ф.Сологуб. Более многочисленную группу составляли писатели, творчество которых получило известность еще до революции, но которые и в новых условиях продолжали активную писательскую деятельность. К их числу относятся М.Алданов, А.Белый, Н.Брешко-Брешковский, И.Бунин, М.Горысий, Е.Замятин, Б. Зайцев, Г.Иванов, П.Краснов, А.Куприн, А.Ремизов, А.Ренников, Б.Савинков (В.Ропшин), С.Сергеев-Ценский, Ф.Степун, А.Толстой, И.Шмелев, Е.Чириков. Уделялось внимание и творческой «молодежи», которой еще только предстояло доказать свое право быть известными писателями. Число их значительно, что говорит о пристальном внимании к ним и озабоченном ожидании критики, кто же будет определять судьбу русской литературы наступившего века. Их имена - Г.Алексеев, М.Булгаков, Г.Гребенщиков, А.Дроздов, М.Зощенко, Вс.Иванов, Л.Леонов, В.Набоков, И.Одоевцева, Б.Пильняк, Ю.Слезкин, К.Федин, В.Шкловский, В.Шульгин, И.Эренбург.

37 Ященко А. Литература за пять истекших лет // Новая русская книга. 1922. № 11/12. С.6.

Основное внимание было сосредоточено на соперничестве активных «стариков» и подающей надежды «молодежи». Однако писатели, закончившие свой творческий путь, также включались в литературный процесс. Абсолютным лидером по критическим публикациям в берлинской печати является В.Короленко, его жизни и творчеству посвящено подавляющее количество публикаций. С ним не могут сравниться ни писатели, непосредственно связанные с берлинской литературной жизнью, как А.Белый, А.Толстой, М.Горький, ни тем более другие талантливые писатели, живущие в России и эмиграции, И.Бунин и тем более начинающий М.Булгаков.

В Берлине начала 20-х гг., как известно, находилось много русских писателей. Одни из них останавливались по дороге дальше на Запад, другие были прикомандированы к советским учреждениям, третьи проживали в городе довольно продолжительное время, определяли характер литературной жизни русской диаспоры и даже издавали журналы: М.Горький - «Беседу», А.Белый -«Эпопею», а А.Толстой - «Литературное приложение к «Накануне». Внимание к ним критики поэтому было особенно продолжительным, но не всегда связывалось с их творческой деятельностью, больше интересовала их жизнь, участие в общественно значимых мероприятиях. А.Белый вызывал раздражение критики своей непонятностью читателю, игрой со словом, туманностью мировоззрения и эпатажностью общественного поведения. Претензии к МГорькому и А.Толстому больше были связаны с их отношением в России, политическими взглядами, а литературно-критические замечания лишь вытекали из этих причин.

Место хранителей традиций русской классики берлинская критика отводила И.Бунину, И.Шмелеву, А.Куприну, А.Ремизову, Б.Зайцеву. Из них крупнейшим писателем эмиграции в Париже В.Ходасевич, М.Цетлин и З.Гиппиус признали И.Бунина. В первые годы пребывания за границей писателем только переиздавались ранее написанные произведения, поэтому критика русского Берлина еще не видела того, что было видно из Парижа, хотя и она признавала за ним первенство. Тема связи А.Релшзова с идеями русской

самобытности, отраженными в творчестве Гоголя и Достоевского, стала предметом нескольких публикаций. Традиция Достоевского просматривается и в творчестве БЗаыцева.

Замятин и Алданов воспринимались критикой настороженно: у них видели стремление развивать западноевропейскую литературную традицию. ЕЗамятин получал довольно скромную оценку в Берлине, так как постижение его таланта в полной мере началось в критике только после его смерти в 1937 г. Но всё же имеется несколько рецензий на «Островитян» и на «Огни Святого Доминика». «Островитяне» представляются как повесть надменная, глумливая, высокомерная, «превзошедшая многое написанное, изреченное и неизреченное самыми неистовыми славянофилами и иными российскими самовеличателями» .

Сильными сторонами М.Алданова критика считает блестящий стиль и искусство композиции, точность фактов, основанную на «египетской работе» в библиотеках и архивах, умение сохранить драматическое напряжение в повествовании, делается акцент на философском взгляде на историю. А среди слабых сторон - подражательность А.Франсу, неспособность выйти на уровень исторического романа Толстого и художественный дилетантизм, мешающий за деталями улавливать главное. Ему вменяют французское влияние, чуждое русской психике и русским запросам39.

Критика русского Берлина вынуждена была ориентироваться на довольно широкую аудиторию, поэтому среди публикаций о достаточно ярких явлениях литературы появлялись отклики на популярную беллетристику, посвященную в основном воспроизведению в более или менее художественной форме событий недавнего прошлого. Это относится к книгам А.Ренникова, Н.Брешко-Брешков-ского, П.Краснова. Нельзя сказать, чтобы отзывы об этих писателях были лестными, но книги их обращают на себя внимание бытовыми и этнографическими деталями, они в некоторой степени документальны.

38 Филиппов А. Евг.Замятин «Островитяне»//Новости литературы. 1922. Кн.1. С.51.

39 См.: ЯщенкоА. Литература за пять истекших лет // Новая русская книга. 1922. №11/12. С.4.

Выделяется критиками русского Берлина и другая группа уже сложившихся писателей, которых к дешевой беллетристике нельзя отнести, но которые и особыми художественными достоинствами не отличаются. Сюда относятся Степун, Чириков, Гребенщиков, Шульгин, Сергеев-Ценский. В целом претензии к этим литераторам сводятся к тому, что их объемистые произведения сильно перегружены эпическими длиннотами, а повествовательная манера далека от современной динамики и сюжетности, которыми хотя бы обладают Брешко-Брешковские и Красновы.

На фоне пристального внимания к творчеству уже известных писателей в критике русского Берлина начался поиск и молодых дарований, что напрямую связано с задачами определения судьбы литературного развития. В оценках молодой прозы наблюдались и пессимистические, и вполне обнадеживающие тенденции. Обзор критики о молодой прозе дает возможность увидеть, где профессиональное чутье критикам изменило, а где точно были уловлены признаки будущих знаменитых писателей.

Красноречивые заголовки обзоров «Блекнут краски» литературного альманаха «Молодая Россия» под редакцией А.Толстого и «На путях страданий» очередной книжки журнала «Беседа», которые предлагает Н.Волковский, свидетельствуют о скептическом настрое критика. Перечисляя имена Перегулова, Пильняка, Н.Никитина, Вд.Лидина, МОсоргина, В. Сизова и других молодых литераторов, критик отмечает «хаотичность» и «массивность» романов, отсутствие поиска новых форм, либо излишнюю «артистичность» изображаемого мира, «манерничанье», «повторяющиеся напевы».

Более взвешенная оценка дается в рецензиях и обзорах, где угадываются в современной прозе попытки утверждения новых форм и канун расцвета. Процесс этот вдет сложно. Критика отмечает, что «новаторские попытки Ф.Сологуба, А.Ремизова и А.Белого пошли очень недалеко. Они ограничились введением фантастического начала и документальных частностей в виде писем, афиш, счетов, немного под Бальзака у Сологуба; введением лирического элемента - у А. Ремизова и утрированной философичностью одновременно с

заботой о звуковой стороне прозы - у А.Белого. Эти частные реформы не

40

коснулись основ романа» .

Открытием берлинской критики можно по праву считать прозу А.Дроздова и Г.Алексеева, заявивших о себе в начале 20-х гг., но потом разом исчезнувших из литературной жизни. И.Василевский (Не-буква) видит в А.Дроздозг нарождение нового писателя с зорким и четким глазом и богатой палитрой художника.

Третьи глава «Восприятие классического наследия русской литературы берлинской критикой» посвящена исследованию особенностей отношения критики к классике в новых социокультурных условиях оторванности от русской культурной и языковой среды, литературных источников и архивных документов.

Вследствие понятного упадка источниковедческой и текстологической работы ощущается заметное смещение интересов и сужение литературоведческой проблематики. Альтернативой русской литературоведческой школы стала в зарубежье критика классической литературы, ориентированная только на печатное слово. Основная ставка теперь делается не на развитие классической традиции «высокого» пушкиноведения, достоевсковедения, толстоведения и тем более не на изучение творчества того или иного писателя, а на новый синтетический подход, когда критик занят «толкованием эстетическим и философским» (Ходасевич), изучением писательского наследия на фоне России и в контексте русской истории.

Мерилом актуальности, ценности классики в таком восприятии считается теперь ее общедоступность и занимательность. На повестку дня стал вопрос о дотоле неслыханном испытании ее как явления пророческого для России, как символе «русскости». Вместе с тем восприятие русской классики носило и некий упрощенно-догматический характер: «в духе момента» понимаются

40 Лундберг Е. «Ветер» роман Ю.Слезкина// Накануне. Лит. прил. 1922. №3.

некоторые аспекты биографии и творчества писателей, к примеру, вопросы об их религиозности, политических воззрениях, патриотизме. Имеют место также и предпочтение, оказываемое определенным темам и сюжетам, и отказ от «неудобных» фактов и литературно-критических суждений предшественников, например Белинского, Добролюбова, Чернышевского, и исследователей русской литературы в Советской России - Воронского, Луначарского, Тынянова.

В Берлине особенно отчетливо проявился процесс пересмотра сложившихся до революции взглядов на русскую литературу. Здесь русская культура стала восприниматься в контексте западной и людьми с ностальгическими настроениями. Достоинства и недостатки ушедшей России освещаются по-новому. Показательно изменение отношения Ю.Айхенвальда к Салтыкову-Щедрину. В дореволюционном издании «Силуэтов...» очерк о Салтыкове-Щедрине отсутствовал. Теперь, в 1923 г., критик пишет, что творчество писателя должно оцениваться по-другому, что теперь становится стыдно перед русским прошлым, так как его недооценивали и зря осуждали.

Неоспоримы успехи эмиграции на поприще философского и философско-религиозного осмысления миссии русских писателей. Именно в Берлине были опубликованы многие критические работы, давшие ускорение интеграции классики в европейскую культурную среду, положившие в дальнейшем начало профессиональной западноевропейской русистике.

Основное внимание берлинской критики сосредоточивалось преимущественно вокруг оси «Толстой - Пушкин - Достоевский», однако и публикации о других писателях также представлены. При этом поражает не глубина освоения материала, а широта интересов. Имеются работы о Грибоедове, Карамзине, Баратынском, Аксаковых, Гоголе, Гаршине, Жуковском, Лескове, Чернышевском, Салтыкове-Щедрине, Успенском, Некрасове, Пушкине, Тургеневе, ПДБоборыкине, А.К.Толстом, Никитине, Герцене, Чехове. Обращает на себе внимание отсутствие публикаций о

Лермонтове, Гончарове и др. на фоне интереса к творчеству и личностям писателей второго порядка.

Интерес к перечисленным писателям не однороден. Большинство из них вызвало лишь небольшие юбилейные публикации по поводу дат рождения или смерти (П.Д.Боборыкин, Гаршин, А.И.Герцен, А.Григорьев, Никитин, А.К.Толстой, Г. Успенский)41; другие стали предметом интереса в связи с публикацией их собраний сочинений или находками новых неизданных произведений, чаще писем или мемуаров (Тургенев, Лесков, Чехов, Грибоедов, Тютчев, Салтыков-Щедрин).

Эти статьи и заметки чаще всего либо носят мемуарный характер, либо не выходят за рамки самого общего наброска, приуроченного к юбилейным датам. Нередко новизна публикации определяется новыми данными о жизни писателя, почерпнутыми из оказавшихся на Западе архивов, либо интересом к малоизвестным сторонам его жизни (болезнь, привязанности, вкусы и др.). Но есть и книги обобщающего характера, правда, написанные еще до революции и лишь переизданные в Берлине42.

Материалы о доклассическом периоде русской литературы и пушкинских современнках предваряют работу критики по созданию культа Пушкина.

В берлинский период существования русской эмиграции уже была сформулирована основная общеэмигрантская идея о великой духовной миссии русский культуры. В этой связи начинает вырисовываться объединяющая идея общепризнанного и доступного гения. На эту роль безусловно был выдвинут

41 См. статьи: B.C. П.Д.Боборыкин // Голос России. 19.07.1919; Быков П. Писатель-мученик (Из воспоминаний о Вс.Гаршине) // Руль. 06.08.1930; Энгелъгарт Б. Из неизданной повести

B.М. Гаршина // Руль. 23.08.1922; Русое H.H. Аполлон Григорьев (по поводу столетия со дня рождения). 1822-1922 //Накануне. Лит. прил. 1922. №25. С.9-10;ЛясковскийА. Культурная работа А.И.Герцена в Вятке (По неизданным материалам) // На чужой стороне. 1924. №8.

C.213-219; Русое H.H. Герцен и Лавров // Накануне. Лит. прил. 1922. № 26. С.10-11; Семейная драма Л.И.Герцена // Руль, 03.04.21; Ященко А. Возвращение Герцена И Голос России, 03.07.1920; Каменецкий Б. Поэт погоста // Руль. 05.31.1924 (100-летие Никитина); Кондратьев А. О смерти Алексея Толстого // Руль. 29.09.1925; Елпатьевский С. Глеб Иванович Успенский II Руль. 27.04.1927.

42 Котляревский Н. Холмы Родины, 1923; Иванов-Разумник Р. Рурская литература от семидесятых годов до нашего времени, 1923.

Пушкин, культ которого начал формироваться в Берлине в связи с празднованием 125-летнего юбилея поэта в 1924 г. и окончательно был создан в Париже к 1937 г. - сотой годовщине его гибели.

В русском национальном самосознании гений Пушкина был уже давно неоспорим, поэтому утверждение культа поэта в эмиграции было естественным для унесших Россию в своем сердце. Но изгнание поставило этих людей в новые отношения, прежде всего порожденные пребыванием в Европе, будничным общением с ее культурой и трудностями проникновения в тщательно отгораживаемый мир западной жизни. Эти обстоятельства выдвинули перед эмиграцией новую задачу приобщения Запада к постижению гениальности Пушкина. Она была сформулирована А.Бемом, который полагал, что миссия эмиграции по отношению к русскому гению может быть выполнена, когда «мы сможем сказать, что Пушкин не только наш национальный гений, но и русский гений всечеловечества»43.

Начало этому процессу было задано в 1923 г., когда в Берлине вышли сразу две книги, посвященные поэту, - факт для эмиграции, а тем более для «берлинского» ее периода беспрецедентный. Ю.Айхенвальд, существенно переработав дореволюционную версию, публикует первый том «Силуэтов русских писателей (Пушкинский период)», и берлинская критика отзывается на это событие сразу тремя рецензиями в «Руле» и «Днях»44. В это же время выходят «Очерки по поэтике Пушкина»45, включившие работы теоретического плана П.Г.Богатырева, Б.В.Томашевского и В.Б.Шкловского - авторов, проживавших в России и не имевших определенной политической ориентации. В начале 1925 г. публикуется также серьезное исследование Н.Котляревского «Пушкин как историческая личность»46.

43 БемА.Л. Культ Пушкина и колеблющие треножник // Руль. 18.06.1931.

44 Руль. 29.04.1923; 25.11.1923; Дни. 03.02.1924.

45 Очерки по поэтике Пушкина. Берлин, 1923.220 с.

46 Копьшревский Н. Пушкин как историческая личность. 1925. 260 с.

Начавшая таким образом складываться зарубежная пушкинистика имела свои характерные, берлинские, черты. Но очевидна еще тесная связь с пушкиноведением в России.

В берлинской периодике постоянно публикуются отклики на издания пушкинских произведений или рецензии на литературоведческие новинки, а также архивные находки. Так как источниковедение и текстология практически находились в то время в упадке, с восторгом было встречено в Берлине известие о находке в архивах Москвы тридцати писем к Е.М.Хитрово от Пушкина47, а также посланий к ИВ.Киреевскому от 1832 г. Материалы Онегинского собрания, в то время еще находившегося в Париже, также попали в сферу внимания критики, которой даже удалось опубликовать в «Руле» текст сонета «Мадонна» в новой редакции из альбома И.В.Малиновского, познакомить читателя с «полушутливым тоном» письма к Дельвигу, найденного в Ленинграде48, а также с запиской лицейского периода «Егозы Пушкина»49.

Осуществились даже попытки соединить усилия пушкинистов России и зарубежья, что нашло отражение в «Очерках по поэтике Пушкина».

Другой стороной берлинского периода в изучении Пушкина в зарубежье является стремление связаться на этой почве с Западом, в частности Германией, известной своим классическим литературоведением. Две статьи А.Матанкина и В.Ирецкого, опубликованные в день 125-летней годовщины со дня рождения поэта в газетах «Руль» и «Дни», представляют полярные взгляды на знакомство немецкого читателя с русским гением.

В довольно обстоятельной статье А.Матанкина «Пушкин в Германии»50 делается подробный анализ восприятия творчества Пушкина начиная с 1820 г., когда на немецкий язык была переведена поэма «Руслан и Люмила». Отмечается большой вклад К.Вольфзона в утверждение славы Пушкина за

47 Бродский Б. А.С.Пушкин и Е.М.Хитрово // Руль, 18.11.25.

48 Бродский Б. Новое о Пушкине II Руль. 10.02.1926.

49 Айхеталъд Ю. Предки//Сполохи. 1923. №21.

50 Матаккин А. Пушкин в Германии // Руль. 08.06.1924.

границей. Именно он первым из европейских критиков поставил Пушкина радом с Шекспиром, а Й.Йордан возвысил Пушкина над Байроном. Современный критик А.Лютер считает Пушкина, «как Гёте, олимпийской» натурой.

Зыбкое состояние отношений мевду Россией и Западом в начале 20-х гг. создало в русском Берлине условия для выработки своего собственного отношения к творчеству и личности Пушкина, которое в дальнейшем ляжет в основу всей зарубежной пушкинистики. Интерес к Пушкину, таким образом, развивался в двух направлениях. Ничто не мешало критикам обратиться к написанию сокровенной биографии поэта, к розыскам в области его личной жизни, что сильно снижало образ, воздвигнутый официальным советским пушкиноведением. Но ничто также и не мешало превращению Пушкина в идеолога русского зарубежья, учителя, пророка и воспитателя. В Берлине были сделаны первые шаги сразу в двух этих направлениях.

Интерес русского Берлина к творчеству и личности Достоевского определялся теми тенденциями, которые обусловливали роль и место писателя в зарубежье как пророка, в чьих произведениях читались предсказания уже свершившейся катастрофы русского народа, но и предвидение неминуемого религиозного и культурного его возрождения. Поэтому именно религиозно-нравственные и философские работы составляют самую значительную часть литературы о писателе. Кроме этой стороны таланта Достоевского обращает на себя внимание берлинской критики способность к проведению психологического анализа, степень художественности произведений и публицистичность его творчества.

Хранителями русской старины представляются берлинцам Аксаковы, Н.Лесков, М.Салтыков-Щедрин, Н.Некрасов. Много споров о степени талантливости и художественном методе породило творчество И.Тургенева.

Толстой замыкает собой круг интересов берлинской критики, проходящий через основные вехи русской литературы XIX в.: Пушкин -Достоевский - Толстой. Из всех писателей этой эпохи он оказался наиболее

востребованным, потому что именно с его наследием были связаны принципиальные споры о сущности русского самосознания, об историческом пути России и о степени ответственности культуры.

Берлинские публикации о Л.Толстом поражают разнообразием форм и интенсивностью появления. Общий объем их, несомненно, превышает литературу и о Пушкине, и о Достоевском, но значительно уступает ей по глубине литературно-критического интереса. Толстой рассматривается с нескольких сторон - как личность, как общественный деятель, как художественный талант и как мыслитель. Основным поводом для появления материалов в периодике были три даты - десятая и пятнадцатая годовщины смерти в 1920 и 1925 гг. и столетие со дня рождения в 1928 г. Это определило и характер публикаций.

Глава четвертая «Западноевропейская литература в литературно-критическом контексте русского Берлина» связана с проблемой двойственного характера положения русского критика и читателя в зарубежье. Отсюда и двойственный характер интереса к западноевропейской литературе, который отразился в первую очередь на форме представления литературно-критических материалов: принцип сопоставления западноевропейского писателя с русским становится основным.

Публикации переводных обзоров французских, итальянских, английских, но особенно немецких исследователей позволяли читателю в эмиграции не только быть в курсе близких точек зрения, но и приобщаться к иным постановкам вопросов и непривычной аргументации. Акцент при анализе западной литературы делался на воссоздание картины жизни писателя, особенно если была возможность сопоставления с судьбой русского писателя, поэтому очевиден интерес к писателям-изгнанникам - Данте, Петрарке, Гейне, Байрону, Уайльду, Мицкевичу, Вольтеру. В издательстве «Грани» в серии «Культурно-историческая библиотека» выходили небольшие книжки просветительского характера, где рассказывалось о судьбах деятелей культуры, искусства, истории, общественной жизни и литературы.

Примечательна книжка Е.Чарского «Петрарка (поэт-гуманист)», в которой судьба Данте сравнивается с судьбой его младшего современника и утверждается исключительная роль изгнанничества в творчестве.

Среди разножанрового потока публикаций о западноевропейской литературе материалы о классиках представлены скромнее, чем работы о современниках, что объясняется литературно-критической, а не литературоведческой направленностью изданий русского Берлина. Наибольшего внимания удостаивается французская литература. Критики отмечают юбилеи братьев Гонкуров, А.Дюма-сына и Ш.Бодлера, вспоминают В.Гюго, С.Малларме, О.Бальзака, А.Мюссе, Вольтера, Г. де Мопассана, Ж.Верна, П.Мериме. Откликаются на издания книг французской литературы не только в Европе, но и в России.

Тема патриотизма, регулярно возникающая в работах эмиграции, получила своеобразное развитие в связи с личностью поэта-романтика Г.Гейне.

В постоянном интересе русской эмиграции к личности и творчеству Байрона можно выделить два четко выраженных подъема. Первый, самый бурный, связан с празднованием 100-летней годовщины со дня смерти поэта в 1924 г., второй - с празднованием 150-летия со дня его рождения в 1938 г., которое как бы стало логическим продолжением празднования пушкинского юбилея в 1937.

Современный литературный процесс и его созвучность явлениям, происходящим в России и эмиграции, стал предметом специально публикуемых обзоров французской, итальянской, немецкой и английской литератур. Нередко авторами этих публикаций становились известные специалисты в области своих национальных литератур или знаменитые писатели, любезно приглашаемые в берлинские издания для предоставления читателям другого взгляда на явления литературы. Из названий этих обзоров -«Новости французской литературы», «О современной английской литературе», «Немецкая литература последних лет» - становится понятно, что в 20-е гг. считалось современностью, а что историей. В круг интересов авторов этих

обзоров входит как литература рубежа веков, так и совсем недавние публикации качала 20-х гг. Неизменным оставался скептический взгляд на утверждавшийся в Европе модернизм и на попытки придать ему статус главного литературного направления. Сильнее всего неприятие модернизма проявилось в оценке современного состояния немецкой драматургии.

Современная европейская проза интересовала берлинцев очень избирательно. Две особенности обращают на себя внимание. Одна из них -отсутствие устойчивого интереса к американской литературе, что, впрочем, относится и к XIX в., о котором ни один критик не проронил ни слова, поскольку тогдашняя литература Америки воспринималась как вторичная и недостаточно колоритная. Другая особенность - привлечение внимания читающей публики к малоизвестным немецким и скандинавским писателям.

В Заключении работы отмечается, что история литературной критики русского Берлина завершена, поскольку завершена история русской эмиграции XX в. и ее критики, поэтому анализ ее как целого вполне оправдан. И хотя история эта еще ждет своего написания, все же можно делать некоторые выводы.

1. Литературная критика русского Берлина представляет собой начальный этап формирования литературно-критического процесса русского зарубежья, связанного с классическими традициям русской литературной критики XIX и начала XX в.

2. Новая социокультурная ситуация, сложившаяся в 20-е гг., привнесла в развитие этого процесса ряд черт, характерных Для эмиграции в целом и для эмигрантской литературы в частности. К ним относятся открытая оппозиционность к порядкам в отечестве и не всегда скрываемая ностальгия; связь с отечественной почвой - не непосредственная, а через память и ощущение пространственно-временного отрыва от современной народной жизни, что давало возможность особенно остро ощущать исторические перемены на родине; склонность к двуязычию и бикультурности или, по

крайней мере, к обогащению родной культуры культурой страны пребывания; установление контактных связей между странами, народами, культурами.

3. Литературная критика в Берлине развивалась параллельно двум протекавшим в то время литературно-критическим процессам - в России и Европе. В Берлине была заложена основа литературно-критической мысли русского зарубежья в формах, отличных от будущих парижских.

4. Характерной чертой литературно-критической жизни в Берлине было отсутствие географических и политических границ между участниками этого процесса.

5. Сложившаяся до революции традиция печатного дела повлияла на приоритет периодических изданий перед книгами. Отсюда вынужденная краткость, доступность, ориентация на широкого читателя, формирование самой демократической среды бытования литературно-критической мысли. Вынужденная рассеянность деятелей русской культуры и литературы по свету привела к необходимости «собирания» сведений об их существовании и деятельности, что определило исключительный интерес периодики к жанру литературной хроники, справочно-библиографической работе.

6. Участие писателей в литературно-критическом процессе является довольно характерным явлением его берлинского периода, однако не ими в значительной степени он формировался. Самой знаменитой фигурой, определявшей его развитие, был один из немногих профессиональных критиков Ю.Айхенвальд.

7. Жанровая стилистика берлинской критики определялась авторской индивидуальностью - большинство критиков были и писателями, - а также публицистичностью и хроникальностью.

8. В публикациях берлинской периодики и редких монографических изданиях основной интерес составляет современный литературный процесс. Полемика вокруг цели и задач литературной критики в новых геополитических условиях разворачивалась в берлинских изданиях наряду с обсуждением главного вопроса: судьба современной литературы, пути и направления ее

развития, отношение к различным традициям русской и западной литературы, деление ее на два потока.

9. Отношение к современной поэзии литературная критика русского Берлина выстраивала в соответствии с теми принципами, которые, с одной стороны, сложились в практике дореволюционной оценки явления, с другой - с теми задачами, которые следовали из содержания общеэмигрантской идеи. Отсюда повышенное внимание к тем поэтам и направлениям, которые развивали традиции классического периода русской литературы, и неприязнь к творчеству футуристов и «крестьянских» поэтов.

10. При анализе прозы берлинские критики больше обращали внимание на ее традиционной характер. Основная полемика поэтому разворачивалась вокруг взаимоотношений писателей разных поколений.

11. Оказавшись в необычной ситуации частичного отдаления от предмета исследования, критика русского Берлина смогла сосредоточить свое внимание на самых важных моментах развития литературы, уловить ее тенденции, предсказать будущее.

12. В Берлине особенно отчетливо проявился процесс пересмотра сложившихся до революции взглядов на русскую литературу. Здесь русская культура стала восприниматься в контексте западной и людьми с ностальгическими настроениями. Достоинства и недостатки ушедшей России освещаются по-новому.

13. В литературной критике русского Берлина в вопросах отношения к классическому наследию сложилась четкая картина представлений и иерархий. В поисках духовных ориентиров литературные критики прежде всего обращались к ценностному миру русской классики, одной из важнейших становилась задача обоснования нового взгляда на русскую культуру - взгляда из далёка. Одним из таких ориентиров становится четко выстроенная духовная ось русской литературы: Пушкин - Достоевский - Толстой, вокруг которой постепенно начинают выстраиваться все остальные понятия и представления.

14. В Берлине был сделан важный прорыв по включению русских классиков в контекст европейской культуры. Переводы на европейские языки и популяризация их творчества дали возможность познакомить европейцев с русской литературой и культурой. Включение западной литературы в русский литературно-критический процесс стало также одной из форм укрепления межкультурных связей эмиграции.

15. В отходе большинства современных западных писателей от пути европейского реализма в угоду современным модернистским веяниям видели берлинские критики причины упадка западноевропейской литературы и надеялись на живительную связь ее с русской.

16. Интерес к западной литературе носил двойственный характер. С одной стороны, критики стремились показать того или иного русского писателя на фоне западноевропейской литературы. С другой стороны, существование зарубежного критика и особенно столь необходимого ему читателя в условиях западноевропейской культуры стимулировало естественную потребность ознакомления и с западной литературой, включения своего существования в контекст страны пребывания.

В данной работе сделан только первый шаг по сбору материала и предложена попытка его начальной классификации. Тем самым созданы условия для продолжения изучения феномена литературной критики русского Берлина в других аспектах.

Включение литературной критики русского Берлина в европейский синхронический контекст дает возможность провести сопоставительный анализ процессов, происходивших в России и на Западе, и позволяет в ином ракурсе рассмотреть тот же литературно-критический материал. Не менее важен и диахронический подход к его изучению. Это позволит не только рассмотреть берлинскую критику в ее связи с эмигрантской в целом, но и включить ее в единую историю русской критики, чего до сих пор еще не было сделано.

Важной стороной дальнейшего изучения критики русского Берлина может стать исследование поэтического мастерства критиков, динамики формы

и жанровой стилистики. Наблюдение за динамикой литературно-критической мысли в изменившихся условиях существования неизбежно приведет к необходимости рассмотрения индивидуальных особенностей авторов критических материалов.

В работе выделена только самая яркая фигура берлинской критики -Ю.Айхенвальд, творчество которого претерпело очевидные изменения не столько в методе подхода к анализу художественного произведения, сколько в форме: «силуэты» писателей в новых культурно-исторических условиях вытиснились «литературными заметками» и рецензиями. Однако в Берлине проявили себя и другие литературные критики. Среди них А.Бем, З.Венгерова, А.Даманская, Ю.Офросимов, Ф.Иванов, М.Слоним и др. Особенности их творчества достойны более пристального внимания, чем то, которое им уделено в данной работе, имевшей целью дать максимально широкую картину литературно-критической жизни в Берлине, а не изучать глубину отдельных явлений, сколь бы они ни были сами по себе значительны.

Основное содержание диссертации отражено в следующих работах:

1. Литературная критика русского Берлина 20-х годов XX века М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010. 328 с.

2. Русский Берлин / Сост., предисловие, персоналии. М.: Изд-во Моск. унта, 2003. 368 с.

3. Изучение советской литературы 60-70-х годов литературоведением ФРГ // Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1989. №6. С.20-27.

4. Творчество И.А.Гончарова в западногерманской критике II Вопросы литературы. 1990. №9. С. 143-158.

5. Взгляд современной критики ФРГ на русскую литературу 20-30-х годов XX века II Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1994. № 1. С.48-59.

6. Взгляд со стороны на русскую литературу XX века // Вестник Моск. унта. Сер.9. Филология. 1995. №5. С.225-230.

7. О постмодернизме и реалистической традиции // Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1998. № 4. С. 100-105.

8. Е. Замятин без «антиутопической нагрузки» // Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1999. №6. С. 135-138.

9. Русский межкультурный модернизм. От «голубого цветка» к «черному квадрату»//ВестникМоск. ун-та Сер.9. Филология. 2007. №4. С. 170-176.

Ю.Литературная критика русского Берлина 1920-х годов о западноевропейской классике // Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 2008. №5. С. И 8-130.

11.Европейский модернизм и русский Берлин. // Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 2010. № 1. С.99-115.

12.Жанровые формы литературной критики русского Берлина 20-х годов XX века//Вестник Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 2010. №6. С.107-115.

13.«Русский Берлин» и русская литература 20-30-х годов // Studia Rossica Ш. Literatura rosyjska na emigracji. Wspolczesni pisarze rosyjscy w Polsce. Frazeologia i frazeografia / Pod red. W. Skrundy i W. Zmarzer. Warszawa, 1996. S.99-110.

14. Аксаковы // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918-1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006. С.14-16.

15.Андреев В.Л. «Детство: повесть об отце» // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). М.: РОССПЭН, 1999. Т.З. 4.1. С.84-86.

16.Байрон Дж.Г. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918-1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006. С.27-30.

17.Брешко-Брешковский Н.Н. «Белые и красные», «Царские бриллианты», «На белом коне», «Голубой мундир», «Дикая дивизия», «Жуткая сила». / Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). М.: РОССПЭН, 1999. Т.З. 4.1. С.161-173.

18.Вяземский П.А. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918 1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006. С. 73-75.

19.Дельвиг A.A. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918— 1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М., РОССПЭН, 2006. С. 145-146.

20.Импрессионизм в литературоведении и критике русского зарубежья. (Ю.Айхенвальд) // IX Международный конгресс МАПРЯЛ. Русский язык, литература и культура на рубеже веков. Тезисы докладов и сообщений. II. Братислава, 1999. С.249.

21.Классическая русская литература в критике русского Берлина 1920-х годов // Классика и современность в литературной критике русского зарубежья 1920-1930-х годов. Сборник научных трудов. 4.2. М.: ИНИОЫ РАН, 2006. С.9-32.

22.Лукаш И.С. «Дворцовые гренадеры» // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940) Книги. М.: РОССПЭН, 2002. С.327.

23.Мальро А. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 19181940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006. С.247-248.

24.Мориак Ф. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918— 1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006. С.280-284.

25.0доевцева И.В. // Литературная энциклопедия русского зарубежья (19181940). Книги. М.: РОССПЭН, 2002. С.423-424.

26.Проблемы современного литературного процесса в критике русского Берлина 20-х годов XX века // Stefanos. Сб. научн. работ памяти А.Г.Соколова / Под общей ред. проф. А.П.Аврамекко. М.: Макс-Пресс, 2008. С. 177-194.

27.Роллан Р. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918-1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 2006. С.356-359.

28.Роман Е.Замятина «Мы» в зарубежных исследованиях // Acta Philologica: Филологические записки. М.: Альма Матер, 2007. № 1. С.240-264.

29.Русский научный институт в Берлине (1923-1925) // Литературн энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). Периодика литературные центры. М.: РОССПЭН, 2000. С.401-402.

30.Свифт Дж. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918 1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 200 С.363-364.

31.Скотт В. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918-194 Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 200 С.371-372.

32. Толстой А.Н. Аэлита // Литературная энциклопедия русского зарубежь М.: ИНИОН, 2000. Т.З. 4.3. С. 121-124.

33.Толстой А.Н. «Повесть о многих превосходных вещах (Детст Никиты)» // Литературная энциклопедия русского зарубежья. ИНИОН, 2000. Т.З. 4.3. С. 119-121.

34.Хаксли О. // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918 1940. Всемирная литература и русское зарубежье. М.: РОССПЭН, 200 С.455-456.

Напечатано с готового оригинал-макета

Издательство ООО "МАКС Пресс" Лицензия ИД N 00510 от 01.12.99 г. Подписано к печати 14.12.2010 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печ.л. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ 578. Тел. 939-3890. Тел./факс 939-3891. 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2-й учебный корпус, 627 к.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Сорокина, Вера Владимировна

1. Введение.

1.1. История изучения-русского Берлина.

1.2. Изучение критики русского зарубежья.

2: Условия и среда формирования литературной, критикирусского

Берлина.

2.1. Особенности социо-культурной ситуации.

2.2. Научные и литературные объединения.

2.3. Театр и художественные выставки.

2.4. Издательская деятельность и книжная торговля.

2.5. Периодические издания.

2.6. Русские писатели и критики в Берлине.

2.7. Сменовеховцы и евразийцы в литературной критике.

2.8.0бщие особенности содержания русской зарубежной критики.

2.9. Жанровые формы литературной критики.

3. Современный русский-литературнышпроцесс в освещении берлинской критики.;.101^

3.1. Полемика о сути и предназначении литературной критики.

3.2. Пути развития современной литературы.

3.3. «Новые веяния» и возрождение традиции в современной поэзии.

3.3.1. Поэтические имена.".

3.4. Связь поколений в рядах прозаиков.

3.4.1. Писатели старшего поколения: В.Короленко, Л.Андреев, А.Аверченко, Ф.Сологуб.

3.4.2. Русские берлинцы: А.Белый, М.Горький, А.Толстой.

3.4.3. Развитие классических традиций в творчестве И.Бунина, И.Шмелева, А.Куприна, А.Ремизова, Б.Зайцева.

3.4.4. Русские западники: Е.Замятин, М.Алданов.

3.4.5. Популярная беллетристика: П.Краснов, А.Ренников, Н.Брешко-Брешковский.:.

3.4.6. Многословные прозаики: Ф.Степун, Г.Гребенщиков, Е.Чириков, С.Сергеев-Ценский, В.Шульгин.

3.4.7. Литературная молодежь: Н.Берберова, В.Шкловский, М.Булгаков, Б.Пильняк, В.Набоков, И.Эренбург.

4. Восприятие классического наследия русской литературы берлинской критикой.:.

4.1. До классическая русская литература.

4.2. Пушкинские современники: А.Грибоедов, В.Кюхельбекер, Ф.Тютчев,

Е.Баратынский.

4.3. Участие берлинцев в создании общеэмигрантского культа Пушкина.

4.4. Оценка вклада Гоголя вфусскую культуру.

4.5. Изучение философских основ творчества Достоевского.

4.6. Хранители русской старины: Аксаковы, Н.Лесков, М.Салтыков-Щедрин,

Н.Некрасов.

4.7. Споры о И.Тургеневе.

4.8. Драма русской жизни: А.Островский, А.Чехов.

4.9. О сущности русского самосознания: Л.Толстой.

5. Западноевропейская литература в литературно-критическом контексте русского Берлина.

5.1. Классическая литература.

5.1.1. Французская литература.

5.1.2. Немецкая литература.

5.1.3. Английская литература.

5.2. Соотношение модернизма и реализма в современном литературном процессе на Западе.

5.2.1. Лирика.

5.2.2. Новая драма.

5.2.3. Проза.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Сорокина, Вера Владимировна

Литературная критика как неотъемлемая часть литературной жизни 20-х гг. XX в. имеет ряд уникальных особенностей. Одна из них - параллельное её существование: в России и за границей в течение очень короткого периода5 времени^ (менее десятилетия) и в рамкам довольно ограниченного пространства (Москва— Петроград— Берлин). Благодаря этому в германскойстолице начали формироваться предпосылки для создания^ уже в другом месте и времени (Париж, 30-е гг.) русской зарубежной'литературной критики, в, свою очередь внесшей неоценимый вклад в. развитие зарубежной русистики второй половины XX в.

Сложившаяся вследствие объективных исторических причин литературная- критика русского Берлина( 20-х гг. XX в. — явление несколько-условное, так как существование любого, художественного процесса трудно представить в рамках одного, пусть даже и огромного, города. Тем не менее можно и должно выделить особенности этого явления.литературной критики в рамках очень ограниченного пространства и времени.

Учитывая специфику развития литературной критики в зарубежье; неотъемлемой частью которой- является и критика русского Берлина, нужно сказать, что известная рассеянность русской диаспоры в Европе способствовала созданию многих духовно-культурных центров: в Берлине, Праге, Париже, Белграде, Софии, Варшаве, Риге и других городах. В' каждом из, них литературно-художественный процесс, как пишут современные исследователи, обладал неоспоримым своеобразием1, и критика, являющаяся формой самосознания литературы, приобретала в своем бытовании в определенной среде некие особенности, позволяющие говорить о ее отличии от критики,

1 Си.:Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции 1919-1939. М., 1994; Ипполитов С.С. и др. Три столицы изгнания: Константинополь, Берлин, Париж: центры зарубежной России 1920-х - 1930-х гг. М., 1999; Кодзис Б. Литературные центры русского зарубежья: 1919-1939. Мюнхен, 2002. например, парижской, пражской* или белградской. Характеристике особенностей этого явления, и посвящена диссертация. Актуальность ее определяется немалым интересом к литературе и критике русского зарубежья, явно недостаточной разработанностью этой темы и необходимостью дополнить картину литературно-критического процесса в зарубежье, а введение в,научный оборот обширного материала, ранее не изученного, определяет новизну работы.

С одной; стороны, литературная критика русского Берлина представляет собой начальный этап формирования литературной критики русского зарубежья, восходящей вообще к традициям русской литературной критики, которая продолжала развиваться по законам, сложившимся еще в предшествующие десятилетия, вырабатывая свои подходы и приспосабливаясь к новой социо-культурной ситуации. С другой стороны, эпоха 20-х гг. как в Европе, так и в России имела общие черты, влиявшие в целом на характер литературной критики и в России, и в зарубежье, и на Западе.

Однако, исходя из целей исследования, в диссертации не предполагается специальный сопоставительный анализ берлинской критики как с до-, так и с послереволюционной критикой метрополии. Задачей настоящей работы являются собирание материала критики 20-х гг. во всем многообразии.её форм, рассыпанного по берлинской периодике и представленной в редких монографических изданиях, его анализ и оценка идейной и тематической направленности критических выступлений. Очевидность этой задачи утверждается и в обзоре современных отечественных исследований «Литературная критика русской эмиграции первой волны» Т.Г.Петровой: «Изучение зарубежных глав истории отечественной литературной критики и по сей день сталкивается с различного рода трудностями, главная из которых — практическая недоступность текстов оригиналов. Поэтому необходимым этапом изучения текстов литературной критики русского зарубежья являетсяшх о введение в научный обиход» .

Важное: место в работе: занимает также: и освещение уникальной?: культурной, экономической« и политической ситуации в Берлине;. благодаря чему с: этим; городом: связывается начальный iюриод формирования? культуры русского зарубежья, важною частью; которой; является« литературная: критика. «1920-1924 годы получили в истории» русского? зарубежья названия? — "берлинский период русской культуры XX века", "Русский Берлин", "романтический период" русской эмиграции»3.

ИК История изучения русского Берлина

В современной? литературе историко-культурный феномен- русского-Берлина, получил; довольно широкое; освещение. Начало- было положено в Германии работами X. фон Римша, который уже в 1920-е гг. посвятил1 изучению этого явления несколько научных работ4. В 60-е гг. в Европе и Америке выходят труды, продолжившие научные исследованияшолитических и экономических предпосылок возникновения в Берлине в начале 20-х гг. XX в. уникальной; межкультурной общности. В книге Г.Фолькмана «Русская эмиграция в Германии, 1919-1929»5 прослеживается: поэтапное развитие русско-германских отношений с:начала^ XX в.

Начиная с 1900» г., по? мнению исследователя; русская интеллигенция, в основном студенчество» активно «импортировала» в Россию возникшие на германской почве философские и социологические идеи подобно тому, как на протяжении столетий русские вывозили, из; Германии научные и технические новинки., Период русского «ученичества»-у Германии подошел к, концу в 1905 г., когда Германия стала центром русской либеральной и революционной

2 Петрова Т.Г. Литературная критика русской, эмиграции первой волны (Современные отечественные исследования): Аналит. обзор. М.,.2010. G.8.

3 Базаное П.Н., Шомраева И.А. Книга русского зарубежья. СПб., 2001. С.21.

4 Rimscha Я vow Der russische Bürgerkrieg und die russische Emigration 1917-1921. Jena, 1924; Rimscha H. von Russland jenseits der Grenzen 1921-192:, Jena, 1927.

5 Volkmann H.-E. Die Russische Emigranioh in Deutschland, 1919-1929. Würzburg, 1966. эмиграции, искавшей в немецком социалистическом движении идейную и материальную поддержку. К 1914 г. политические факторы, считает Г.Фолькман, окончательно взяли верх над интересами культурного сотрудничества и по причинам политического характера культурный взаимообмен почти полностью прекратился. Но уже в1916 г., во время Первой мировой войны, начался процесс восстановления контактов. Так, было образовано Общество русских граждан Берлина (подсекция ИМКА),. которое начало работать в Шарлоттенбурге с русскими военнопленными. В этой книге приводятся вполне достоверные данные6 о численности русских в Германии до Первой мировой войны и после. Автор полагает, что русское население Германии 20-х гг. составляло1 примерно миллион с четвертью человек, хотя никогда не было постоянным.

В статье Р.Уильямса «Смена вех» в русском« Берлине, 1923-1924»7, вышедшей в 1968 г.,.словосочетание «русский.Берлин» употребляется уже как устойчивое понятие. Основные положения этой статьи нашли развитие в книге того же автора «Культура в изгнании. Русские эмигранты в Германии»8. В отличие от Г.Фолькмана, уделяющего в своей книге больше внимания социологии и статистике, Р.Уильямс обращается- к культурной инфраструктуре русского' Берлина. Именно после выхода этой книги в 1972 г. начинается процесс осмысления культурно-исторической ценности русского феномена в Берлине начала 20-х гг. По мнению исследователя, в этот период шел активный процесс взаимного' обогащения менталитета разных народов, обмена творческим опытом, создавался новый оригинальный способ общеевропейского художественного мышления.

Следующая волна интереса' к русскому Берлину приходится на 80-е гг., когда исследователей начинают привлекать материалы архивов, мемуары:

6 Те же цифры называются и в книге: Laqneur W. Russia and Germany. London, 1965.

7 Williams R.C. "Changing Landmarks" in Russian Berlin, 1923-1924 // Slavic Review. 1968. # 27 (Dec.). P.581-593.

8 Williams R.C. Culture in Exile. Russian Émigrés in Germany. 1881-1941. Cornell, 1972. процесс познания направляется в глубь явления. В Париже в 1983 г. выходит книга «Русский Берлин 1921-1923» под редакцией Л.Флейшмана, Р.Хьюз и О.Раевской-Хьюз, где публикуются! архивные материалы Б.И.Николаевского в Гуверовском институте. Сведения; содержащиеся в ней, позволяют издателям ввести в научный обиход новое понятие - «русский литературный Берлин», что значительно расширяет ранее существовавшие представления о жизни'русских в германской столице. Авторы отмечают, что характерно» чертой «русского литературного Берлина», отличающей его от других эмигрантских столиц первой волны, является «беспрецедентность «диалога» метрополии и эмиграции внутри данного острова русской культуры. «Диалог» этот выразился в различных формах неожиданного симбиоза противостоявших друг другу литературных и общественных сил, в лихорадочной их перегруппировке, калейдоскопической' пестроте культурных антреприз, но более всего — в характере деятельности причастных к «берлинскому периоду» литераторов»9.

В Берлине также одна за другой выходят книги, в основе которых лежат воспоминания, мемуары, письма, газетная хроника 20-х гг., позволяющие представить картину берлинской жизни в наибольшей полноте. Сборник «Берлинские встречи» обращает внимание на факты культурной жизни Берлина, указывающие на взаимопроникновение, взаимообогащение народов, объединенных германской столицей: «Культурная жизнь,Берлина обогащалась фильмами Эйзенштейна, литературой Маяковского, Эренбурга или Андерсена Нексе, репортажами Киша и Вайскопфа, картинами Шагала и Малевича. Все они находили понимание публики и критики. В- художественных галереях, студиях, в редакциях и издательствах, театрах, кино или кафе они встречались друг с другом, спорили, изобретали, экспериментировали. И независимо от национальной принадлежности ставили в своих произведениях кардинальные вопросы эпохи. Они формировали новое общество, оставившее заметный след в

9 Русский Берлин 1921-1923: По материалам архива Б.И.Николаевского в Гуверовском институте / Сост., подгот. текста, вступ. ст. коммент. Л.Флейшмана, Р.Хьюза, О.Раевской-Хыоз. Париж, 1983. С. б. истории человечества. Таким образом, непосредственные контакты разных культур оказали существенное воздействие на создание новых художественных приемов целой эпохи»10.

Другой точки зрения придерживается издатель книги «Русские в Берлине. 1918-1933» Ф.Мирау. Подобранные им цитаты из * воспоминаний В.Андреева, Л.Лунца, А.Белого, Б.Пастернака, В.Шкловского иллюстрируют мысль автора о том, что «остров» русских в огромном- «море» Германии был поначалу довольно изолированным. Особый интерес представляют суждения немцев о русских, которые также не видели возможности культурного обмена: «Два мира без мостов, два строго ограниченных государства. Русские остаются русскими даже на Неппском проспекте в Берлине; мы, немцы, живем по нашим правилам. Мимо скольких Базаровых, Карамазовых, Обломовых и Онегиных мы прошли? Сколько« Анн Карениных мы проглядели? Мосты от немцев* в русский-мир должны быть проложены»11.

Работы Т.Урбана, одного из наиболее пристрастных наблюдателей за' жизнью русских литераторов в Берлине, заслуживают внимания не тем, что они строятся' на известных и опубликованных на Западе фактах, а тем, что им придается иное, «потустороннее» видение немца, знатока русской' культуры и литературы. В книге «Берлин — прибежище* русских литераторов» заметно увлечение Т.Урбаном мемуарным произведением И.Эренбурга «Люди, годы, жизнь», изданным в 1982 г. на немецком языке. В центре внимания автора не литературное творчество, а быт двенадцати русских писателей в чужом городе, их заботы и радости, их склонности, а также скандальные истории и романы. «Европа познала казаков из варьете, крестьянские свадьбы в оперном исполнении, русских певцов и балалайки. Чем дальше длилась эмиграция, тем ближе приходили русские к пониманию, что они тут делают. Чтобы нам

10 Berliner Begegnungen. Ausländische Künstler in Berlin.1918-1939. Berlin, 1987. S.16.

11 Russen in Berlin 1918-1933. Eine Kulturelle Begegnung. Hrsg. F. von Mierau. Berlin, 1988. S.159. понравиться, они приспосабливались к нашим клише»12. Автор приходит к выводу, что для каждого писателя Берлин был поворотным, пунктом в жизни: отсюда они или отправлялись дальше в изгнание, или возвращались на родину.

В 80-е гг., когда-отношение к русскому Берлину на'Западе-значительно? отличалось от восточногерманского, исследователи, тем не менее, сходились в одном - признании уникальности явления и необходимости его углубленного изучения. Начиная-с 90-х гг. ситуация по изучению феномена русского Берлина принципиально меняется - начинается* процесс систематизации- разрозненных сведений о «берлинской» культурной жизни, и в него включаются российские исследователи, ранее не имевшие широкого доступа к эмигрантским архивам и центрам.

Среди публикаций- обобщающего характера, вышедших на Западе, следует отметить книгу Б.-Доденхёфн «Верните меня назад в Россию». Русские эмигранты в Германии с 1918 по 1945», а также работы, выполненные под редакцией К.Шлёгеля, «Великий-исход. Русская эмиграция и ее центры с 1917 ПО'1941 год» и «Русская эмиграция в Германии с 1918 по Л 941 год», в .которых прослеживается мысль об уникальности берлинского периода русской эмиграции. Б.Доденхёфн обращает внимание на мотивы и организационные формы пребывания русских в Германии, поэтому особый акцент делается на изучении правовых и социальных основ существования русской колонии в Берлине. Автор приходит к выводу, что русские представляли собой «Россию по ту сторону границы» и рассматривали себя как представителей всего русского народа. Однако им не удалось создать правительство в изгнании и политически противопоставить себя большевикам. «Русская эмиграция межвоенного периода осталась более и менее организованной массой, которая никоим образом не могла влиять ни на положение дел на родине, ни в стране,

12 Urban T. Berlin - Zuflucht russischer Literaten. Die russische Schriftstellerkolonie in Berlin. München, 1988. S.13. приютившей их»13. К.Шлёгель отмечает, что. благодаря, многочисленным изысканиям, проведенным учеными* за. последние десять лет, были выявлены новые аспекты изучения» пребывания русских в Германии: школьное образование,- церковь, издательская деятельность и периодическая печать, научные институты, писательские объединения; театр. Публикации-источников и различных антологий, по мнению автора, свидетельствуют об «интенсивности и плодотворности^ «русского Берлина» как узлового пункта самопознания и культурного обмена между русскими по эту и ту сторону границы, а также между русскими и немецким окружением. Нигде положение русской диаспоры не представлялось столь парадоксальным, нигде так драматично* не была представлена дилемма русской эмиграции, как в приютившей ее Германии. Берлинские годы сыграли важнейшую роль в жизни почти всех эмигрантов* вынужденных посетить, этот полустанок, и стали существенным источником реконструкции всей* жизни русских в этот период в Германии»14.

Поистине титанические усилия, предпринимавшиеся* К.Шлёгелем на протяжении нескольких десятилетий по изучению берлинских периодических изданий и бюллетеней, были увенчаньг выходом в 1999 г. «Хроники русской жизни вГермании. 1918-1941 гг.»15. Благодаря, этому справочнику можно проследить день за днем все события не только литературной, но и театральной, художественной, церковной, научной жизни русских в германской столице.

В отличие от работ Б.Доденхёфн и К.Шлёгеля, затрагивающих все аспекты культурной жизни русского Берлина, книга Б.Кодзиса «Литературные

13 Dodenhoefn B. "Lasst mich nach Russland heim". Russische Emigranten in Deutschland von 1918 bis 1945. Franrfurt a. M., 1993. S. 298.

14 Schlägel K. Berlin: "Stiefmutter unter den russischen Städten" // Der Grosse Exodus: Die russische Emigration und ihre Zentren 1917 bis 1941. Hrsg. von K. Schlögel. München, 1994. S.234-235.

15 Chronik russischen Lebens in Deutschland 1918-1941. Hrsg. von Karl Schlögel, K.Kucher, B.Suchy und Gr. Thum. Berlin, 1999. 671 S. центры русского зарубежья: 1918-1939» имеет дело в основном с литературным или окололитературным материалом. Касаясь «берлинской» специфики, автор особо выделяет «идею примиренчества, предотвращения расколотости между метрополией« и зарубежьем, которая была примечательной чертой культурной жизни «русского Берлина» начала 1920-х годов,.существенно отличавшей его от парижского, пражского, харбинского и других крупных центров диаспоры»16.

В России возросший к началу 90-х гг. интерес к литературе русской эмиграции в первую очередь был направлен на изучение творчества писателей-эмигрантов, затем внимание постепенно перешло на освещение литературной и культурной жизни Парижа, столицы русской эмиграции. Крупных обобщающих работ о культурном феномене русского Берлина в России пока не появилось, однако отдельных статей, публикаций, обзоров, книг, в которых так или иначе затрагиваются вопросы «берлинского» периода русской эмиграции, в последние годы появилось большое количество. Об этом писали И.Вайнберг, Л.Юниверг, А.Резниченко, А.Лысенко, Г.Михеева, Д.Николаев, И.Реброва, Ю.Емельянов, И.Олегина, А.Старкова, В.Финогенов, К.Панков и др. (см. Библиографию). В 1995 г. в Петербурге вышел сборник- научных статей' «Русские в Германии»17, где впервые в российской науке ставится вопрос о специфичности этого явления в культуре русской эмиграции; правда, литературная жизнь в нем не освещается — в основном статьи посвящены периодике и издательствам, а также общественно-политической ситуации внутри русской диаспоры. Через год в Москве Институтом мировой литературы им. А.М.Горького РАН проводится международная научная конференция-«Русский Берлин в культуре России XX века», где основное внимание докладчиков сосредоточивается именно вокруг вопросов литературной жизни: деятельности издательств, роли Берлина в творческой судьбе Булгакова,

16 Кодзис Б. Литературные центры русского зарубежья: 1919-1939. Мюнхен, 2002. С.86.

17 Русские в Германии (1914-1933). СПб.; 1995.

1 ч

Набокова, Ходасевича, А.Толстого и др. Важным, событием для исследователей русского Берлина стал выход в 1997г. «Хроники литературной жизни русского зарубежья. Германия (1920-1927)»19 в «Российском литературоведческом журнале».- Собранные в ней сведения* черпались в основном из берлинских периодических изданий «Руль», «Дни», «Накануне», «Голос России».

Естественным продолжением» работы по систематизации сведений о русском Берлине стала «Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 19181940. Периодика и литературные центры»20, вышедшая* под редакцией А.Н.Николюкина в 2000г., куда, были включены статьи о берлинских издательствах, периодических изданиях, Союзе русских журналистов и литераторов в Германии (1920-1935), Русском научном институте в Берлине (1923-1925), Клубе писателей (1922-1923), Комитете помощи русским литераторам и ученым (1920-1933).

Благодаря этим работам в истории русской эмиграции сформировалось устойчивое понятие «русский Берлин», означающее не только начальный этап на долгом пути русской эмиграции XX в., но и особую межкультурную общность, способствовавшую выработке новых художественных форм. Логически продолжило сбор сведений о- «берлинском» периоде русском эмиграции проведение в декабре 2002 г. в Москве фондом «Русское Зарубежье» Международной научной конференции «Русский Берлин 1920-1945 годов», на которой прозвучала следующая мысль: «Саму правомерность употребления словосочетания «русский Берлин» можно было бы смело поставить под

18 Русский Берлин в культуре России XX века. Международная научная конференция 28 мая 1996 года. М., 1996,4 с.

19 Хроника литературной жизни русского зарубежья. Германия (1920-1923) // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 8. С.308-342; Хроника литературной жизни русского зарубежья. Германия (1924-1925) // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 9. С.320-337; Хроника литературной жизни русского зарубежья. Германия (1926-1927) // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 10. С.342-350.

20 Литературная энциклопедия Русского Зарубежья 1918-1940. Периодика и литературные центры Гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. М., 2000. 640 с. сомнение, если бы не интуитивная уверенность в подлинной исторической реальности описываемого этим словосочетанием денотата»21.

Вопросы литературной критики и литературоведения в работах о русском Берлине не поднимались. Тем не менее литературно-критическое наследие русской эмиграции в целом получило некоторое освещение у современных ученых. В разработке этой проблематики принимают участие исследователи, живущие в эмиграции, а также российские. Западноевропейских специалистов эта тема пока не привлекает.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Формирование литературной критики русского зарубежья"

6. Заключение

Литературная критика, раз-появившись на свет вслед за литературой, так же, как и литература обрела свою историю,- которая бесконечна, в отличие от событий появлений, ее составляющих.

Литературная критика русского Берлина конечна, ее история завершена, поскольку завершена история русской эмиграции XX в. и ее критики, поэтому анализ ее как целого вполне оправдан. Драматическое движение всей литературной критики русского зарубежья становится самостоятельной отраслью историко-литературного знания. И хотя история эта еще ждет своего написания, все же можно делать некоторые выводы.

В подтверждение'важности и актуальности исследования! литературной критики русского^ Берлина можно привести слова одного из исследователей русской литературы эмиграции — Н.Андреева: «Вне зависимости от ответа на вопрос, отразила ли зарубежная русская литература разнообразие идейного спектра в эмиграции <. .> этапы развития, судьбы должны быть рассмотрены как» исторический феномен, то есть должен быть изучен или хотя бы описан

872 материал, составляющий «плоть» этой литературы» .

Литературная критика русского Берлина представляет собой начальный этап формирования литературно-критического процесса русского зарубежья. Она исторически и типологически связана с классическими традициям русской литературной критики XIX и начала XX в. Новая социо-культурная ситуация, сложившаяся в 20-е гг., привнесла в ее развитие ряд черт, характерных для эмиграции в целом и для эмигрантской литературы в частности. К ним относятся открытая оппозиционность к порядкам в отечестве и не всегда скрываемая ностальгия; связь с отечественной почвой, но не непосредственная, а через память и ощущение пространственно-временного отрыва от

872 Андреев Ник. Об особенностях и основных этапах развития русской литературы за рубежом (опыт постановки темы) // Русская литература в эмиграции. Под ред. Н.П.Полторацкого. Питтсбург, 1972. С.23. современной народной жизни, что давало^ возможность особенно остро ощущать исторические перемены на родине; склонность к двуязычию- и бикультурности или, по крайней мере, к обогащению родной культуры культурой страны пребывания; установление' контактных связей между странами, народами, культурами.

Судя по. начальному, «берлинскому», этапу, критика развивалась параллельно двум существовавшим в то время литературным процессам — в России и Европе. В Берлине была заложена основа литературно-критической мысли русского зарубежья-в формах, отличных от будущих парижских.

Характерной чертой литературно-критической' жизни в Берлине было отсутствие географических и политических границ, между участниками' этого процесса. В Берлине публиковались работы авторов, находившихся- в различных частях Европы и России. Например, в декабре 1922 г. на собрании-«Серапионовых братьев» Л.Лунц выступил с речью «На Запад!», а через несколько месяцев она была опубликована в Берлине в редактируемом. М.Горьким журнале «Беседа». В этой речи критик призывал писателей обратиться к опыту западных литератур, владеющих искусством выстраивать фабулу и создавать интригу, чтобы быть интересным читателю: « Крестьянину и рабочему, как всякому здоровому человеку, нужна занимательность, интрига, фабула. Великая революционная заслуга будет принадлежать тому, кто вместо Брешко-Брешковского даст пролетариату русского Стивенсона»873. Эта мысль созвучна общему интересу берлинской критики к западной культуре и ее стремлению к установлению русско-европейских литературных связей:

Если ядро критики в Париже составляла деятельность «толстых» литературных журналов, с их неспешным темпом и внушительной объемностью материала, то в Берлине все начиналось даже не с тонких узко профессиональных литературоведческих журналов - центр литературно-критической мысли располагался в ежедневных газетах «Руль» и «Дни».

873 Лунц Л. На Запад! // Беседа. 1923. №.3. С.273.

Отсюда вынужденная краткость, доступность, ориентация на самого широкого читателя, формирование максимально демократичной, среды бытования литературно-критической мысли.

Освещение современного русского литературного- процесса, естественно, составляло главный интерес берлинцев. Обзор основных для- них современных проблем и тем-дает основание полагать, что в берлинской критике отразились все типичные свойства начального развития литературной критики русского зарубежья: интерес к задачам, стоящим перед исследователем литературы в новых социально-политических условиях, прогнозирование путей развития- литературы. Практически всеобщий процесс одновременного создания и прочтения литературного произведения, а. также оценка его критикой* делали актуальным вопрос о личности^ критика, его' отношениях с читающей публикой и с писателем, произведение которого им анализируется.

Вместе с тем авторов. берлинских изданий, волновали и менее* общие вопросы. Анализ художественных текстов «старых» и «новых» прозаиков постоянно проводился на страницах периодических изданий. Особенное внимание вызывала поэзия^ как наиболее интенсивно развивающаяся^ часть современной литературы. В" ней, как оказалось, было очень много «средних» поэтов, над которыми возвышались единицы.

Время показало, что оценки, сделанные в Берлине 20-х гг., в целом совпали с литературным приговором истории. Художественное чутье, профессиональная эрудиция и отсутствие цензурных и других усложняющих процесс свободного обращения с литературным материалом факторов дало возможность критикам объективно, невзирая на лица, оценивать, нередко и резко критиковать авторские тексты. Высокая оценка начинающих М.Булгакова, В.Набокова и Б.Пильняка вполне была подтверждена их последующим творчеством. Большие надежды на А.Дроздова, Г.Алексеева, даже Б.Пастернака оправдались лишь частично. Скромный интерес к парижским авторам (И.Бунину, И.Шмелеву, М.Алданову, Д.Мережковскому) скорее связан с тем, что за короткий период существования русского Берлина ими не было написано почти ничего значительного, а также с тем; что берлинцы предпочитали А.Блока, В.Маяковского,. С.Есенина, М'.Горького и А.Толстого, с которыми они связывали основное направление современного литературного процесса.

В Берлине пришлось отказаться от строго научного литературоведения в деле рассмотрения классической; литературы. Привыкший к литературоведческому анализу творчества классиков читатель теперь сталкивался с легкостью и доступностью критического взгляда на Пушкина, Достоевского, Толстого, с одной стороны, и предложением посмотреть на их творчество не с эстетических или-воспитательных, а с философских позиций. Кроме того в Берлине был сделан важный прорыв в плане-включения-русской-классики в контекст европейской культуры. Переводы на европейские языки и популяризация творчества русских писателей давали не только надежный кусок хлеба для литераторов, но и возможность познакомить европейцев с русской литературой и культурой.

В отходе большинства, современных западных писателей от магистрального пути' европейского реализма в угоду современным модернистским веяниям-берлинцы видели причины упадка западноевропейской литературы и надеялись на живительную связь ее с русской.

В данной работе сделан только первый шаг по сбору материала и предложена попытка его начальной- классификации. Тем самым созданы» условия для продолжения изучения феномена литературной критики русского Берлина в других аспектах.

Включение литературной критики русского Берлина в европейский синхронический контекст дает возможность провести сопоставительный анализ процессов, происходивших в России и на Западе, и позволяет в ином ракурсе рассмотреть тот же литературно-критический материал. Не менее важен и диахронический подход к его изучению. Это позволит не только рассмотреть берлинскую критику в ее связи с эмигрантской в целом, но и включить ее в единую историю русской критики, чего до сих пор еще не было сделано.

Важной стороной дальнейшего изучения критики русского Берлина может стать исследование поэтического мастерства критиков, динамики формы и жанровой стилистики. Наблюдение за динамикой литературно-критической мысли в изменившихся условиях существования неизбежно приведет к необходимости рассмотрения индивидуальных особенностей авторов критических материалов.

В работе выделена только самая яркая фигура берлинской критики -Ю.Айхенвальд, творчество которого претерпело очевидные изменения не столько в методе подхода к анализу художественного произведения, сколько в форме: «силуэты» писателей в новых культурно-исторических условиях вытиснились «литературными заметками» и рецензиями. Однако в Берлине проявили себя и другие литературные критики. Среди них А.Бем, З.Венгерова, А.Даманская, Ю.Офросимов, Ф.Иванов, М.Слоним и др. Особенности их творчества достойны более пристального внимания, чем то, которое им уделено в данной работе, имевшей целью дать максимально широкую картину литературно-критической жизни в Берлине, а не изучать глубину отдельных явлений, сколь бы они ни были сами по себе значительны.

Список научной литературыСорокина, Вера Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1.1. Критика русского Берлина: источники

2. А. Г. Гребенщиков. Родник в пустыне // Новая русская книга. 1923. № 3/4. С.21.

3. А. М. П. Арцыбашев. Дикие, Берлин, 1923 // Новая русская книга. 1923. № 5/6. С.21.

4. А. Н.Тасин. Катастрофа. Фантастический роман. Берлин, 1922 // Новая русская книга. 1922. № 7. С. 13.

5. А.Б. Глеб Алексеев. Мертвый Бег. Берлин, 1923 // Новая русская книга. 1923. №2. С.21.

6. А.Б. К.Бальмонт. Воздушный путь. Берлин, 1923 // Новая русская книга. 1923. № 3/4. С.12.

7. А.Б. Конст. Федин. Бакунин в Дрездене // Новая русская книга. 1923. № 3/4. С.16.

8. А.Б. Марина Цветаева. Психея. Романтика // Дни. 24.06.1923.

9. А.Б. Мария Шкапская. Кровь-Руда. Берлин, 1922 // Новая русская книга. 1923. №2. С.17.

10. А.Б. Н.С. Гумилев. Письма о русской поэзии // Новая русская книга. 1923. № 5/6. С.25-26

11. А.Б. Николай Оцуп. Град. Берлин, 1923 // Новая русская книга. 1923. № 3/4. С.11.

12. А.Б. Письма о литературе. Еще о Гумилеве. // Руль. 24.0919.31.

13. А.Б. Федор Сологуб. Барышня Лиза // Дни. 19.11.1922.

14. А.В. «Двуликий» (К характеристике творчества Блока) // Накануне. Лит. прилож. 1922. № 13. С.5-7.

15. A.B. Нам хочется Вам нежно сказать // Накануне. 25.05.1922; 04.06.1922.

16. A.B. У С.А.Есенина (Беседа) // Накануне. 16.05.1922.

17. А.Д. «Собачья доля». Петербургский сборник рассказов А.Ремизова, Е.Замятина и др., Берлин, 1922 // Новая русская книга. 1922. № 3. С. 10-11.17,18.21,2223,2425,26