Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева

Раскина, Елена Юрьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева

Год: 2009
Автор научной работы: Раскина, Елена Юрьевна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева"

и ^ — На правах рукописи

РАСКИНА Елена Юрьевна

Теософские аспекты творчества Н.С. Гумилева

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 3 !Ш 2099

Архангельск - 2009

003471137

Работа выполнена на кафедре теории и практики журналистики

Московского гуманитарного института имени Е.Р. Дашковой

Официальные оппоненты: Доктор филологических наук, профессор

Леденев Александр Владимирович ГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» доктор филологических наук, профессор Зобнин Юрий Владимирович НОУ «Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов» доктор филологических наук, профессор Кихней Любовь Геннадьевна НОУ «Институт международного права и экономики имени A.C. Грибоедова»

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Тверской государственный

университет»

Защита состоится 05 июня 2009 года в 10.00 ч. на заседании диссертационного совета ДМ 212.191.04 при ГОУ ВПО «Поморский государственный университет имени М.В. Ломоносова» по адресу: 164520, Архангельская область, г. Северодвинск, ул. Торцева, д. 6, ауд. 21.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 163002, г. Архангельск, пр. Ломоносова, 4.

Автореферат разослан «4» мая 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор

Эмилия Яковлевна Фесенко

Общая характеристика работы Постановка проблемы.

Для творчества Н.С. Гумилева характерно художественное, религиозное и культурно-философское осмысление географических образов, тем и мотивов. В произведениях поэта география перерастает в геософию (сакральную географию). Теософия исследует систему взаимосвязей между природой и культурой и понимается нами не как география («землеописание»), а как наука об «умной сущности земли» - «землемудрие». К геософии относятся характерные для «серебряного века» русской литературы идеи о сакральности природных и культурных объектов, о «благодатности» или «безблагодатности» земель. Изучением теософских тем, мотивов и образов в русской литературе XX века в настоящее время занимаются такие исследователи, как Р.Д. Тименчик1, Н.М. Теребихин2, H.A. Богомолов3, Д.В. Громов4, Ю.В. Зобнин5 и др.

«Приключения и путешествия были для него всего лишь аскезой. Он мечтал о создании собственной науки - геософии, как он ее назвал, умудренной в климатических зонах и пейзажах»6, - писал французский поэт Жан Шюзевиль, близко общавшийся с Гумилевым в 1910 г. в Париже. Анализируя стихотворение Гумилева «Современность» (1911), Р.Д. Тименчик упоминает о «недовоздвигнутом» поэтом «здании новой науки о чудесах земли». «Он (Н.С. Гумилев - Е.Р.) открыл ее в 1909 г., назвал теософией, решил основать «Теософическое общество» с участием М. Кузмина и В.К. Ивановой-

1 Тименчик Р. Теософия и Джаграфия // SANKIRTOS. Studies in Russian and Eastern European Literature, Society and Culture: In Honor of Tomas Venclova. Ed. by Robert Bird, Lazar Fleishman, and Fedor Poljakov. Frankfurt am Main et al.: Peter Lang Verlag. 2007. P. 161-166.

2 Теребихин H.M. Сакральная география Русского Севера. Архангельск: Изд-во Архангельского государственного университета. 1993.

3 Богомолов H.A. Оккультные мотивы в творчестве Гумилева // Н. Гумилев и русский Парнас. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. 1992. С. 47.

4 Энциклопедия сакральной географии / Сост. Д.В. Громов. М.: Ультра-Культура. 2005.

6 Тименчик Р. Указ. соч. Р. 161-162.

Шварсалон и в связи, возможно, с этими проектами «Вере Шварсалон какую-то нечисть подарил... (тритона?)», - пишет ученый7. По мнению Р.Д. Тименчика, гумилевская теософия сродни «джаграфии» барона Брамбеуса (О. Сенковского), которую последний называл наукой о чудесах и редкостях земли («геософия Гумилева рифмовалась с джаграфией и другими научными шутками барона Брамбеуса»8).

Как справедливо указывает М. Баскер, «преобладавший долгое время литературно-критический стереотип Гумилева как поэта-воина, путешественника и влюбленного в Музу Дальних странствий открывателя новых земель заметно модифицировался, а образ Гумилева - тайновидца и тайнописца - стал получать некоторое признание как в России, так и за границей»9. По мнению М. Баскера, многие гумилевские культуронимы нельзя назвать «географической реальностью», поскольку они являются не реальными точками, указанными на карте, а землями, городами и странами, существующими лишь в творческом сознании поэта.

Восприятие Гумилева как тайновидца и тайнописца, стремление рассмотреть скрытые, образно-символические значения под трудно проницаемой внешней оболочкой стихов, характерно для работ Р.Д. Тименчика, А.И. Павловского, H.A. Богомолова, Ю.В. Зобнина. Тем не менее, о религиозных, философских и культурных смыслах гумилевской географии литературоведы, как правило, упоминали только в связи с «африканскими» стихотворениями и путешествиями поэта.

Так, H.A. Богомолов предложил «оккультные ключи» к некоторым важным особенностям жизни и творчества Н.С. Гумилева, в частности, к африканским стихотворениям. «Исходя из концепции доктора Папюса, к которой Гумилев обращался в ранний, парижский период (1907 - 1908 гг.), именно Африка являлась континентом, где «обитали наследники

7 Тименчик Р. Указ. соч., С. 162.

8 Тименчик Р. Указ. соч., С. 165.

9 Баскер М. Гумилев, Рабле и «путешествие в Китай»: к прочтению одного прото-акмеистаческого мифа // Н. Гумилев и русский Парнас. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. 1992. С.5-25.

предшествующих цивилизаций, рассматривалась как хранилище важнейших данных о магических корнях современного «тайного знания»», - утверждает исследователь10. А.И. Павловский писал, что «Африка была для него (Гумилева - Е.Р.) без всякого преувеличения «отражением рая», а может быть, и самим раем, существовавшим, как это ни странно, не на небе, а на земле»". «Именно эта «тайна природы» - способность ее в определенных состояниях напоминать о Творце - и присутствует в «натурфилософии» Гумилева. Он никогда не забывает том, что за «безбожным», стихийным, «греховным» состоянием мироздания, скрывается идеальный образ первозданного рая», - пишет Ю.В. Зобнин12.

«В ранних поездках Гумилева немалую роль сыграло стремление к эксцентричности, желание привлечь к себе внимание. Отчасти и попытки уйти от самого себя. И, разумеется, любопытство. <...> Но последнее путешествие вызвано уже глубоким интересом, любовью к тем краям (Абиссинии - Е.Р.) и стремлением их понять»13, - трактует значение, цели и смысл африканских путешествий поэта А.Б. Давидсон. В монографии «Муза странствий Николая Гумилева» А.Б. Давидсон обращает внимание на следующие слова поэта: «Самое ужасное - мне в Африке нравилась обыденность... Быть пастухом, ходить по тропинкам, стоять у плетня...»14. Эту «обыденность» Давидсон связывает с «первозданностью» африканского континента, его подлинной, девственной природой, которая и привлекала поэта.

Однако любовь Гумилева к чудесам и тайнам земли вызывала насмешки современников: Иванова-Разумника, JI.H. Войтоловского, В.Л. Львова-Рогачевского, Б.А. Садовского и др. Все эти литературные критики видели в Гумилеве «Тартарена русской поэзии», упрекали его в бутафорских эффектах и

10 Богомолов H.A. Оккультные мотивы в творчестве Гумилева // Н. Гумилев и русский Парнас. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. 1992. С. 47.

11 Павловский А.И. О творчестве Николая Гумилева и проблемах его изучения // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб: Наука. 1994. С. 3.

12 Зобнин Ю.В. Николай Гумилев - поэт православия. СПб.: СПбГУП. 2000. С. 77.

13 Давидсон А.Б. Муза странствий Николая Гумилева. М.: Наука. 1992. С. 188.

14 Давидсон А.Б. Указ. соч., С. 303.

бегстве от современности в декоративный, условный Восток. «У Н. Гумилева большое тяготение к Востоку, - писал В.Л. Львов-Рогачевский, - он любит придумать что-нибудь этакое экзотическое, он любит «небывалые плоды», «нездешние слова». У Алексея Толстого один из его помещиков уехал из своего медвежьего угла в Африку и оттуда прислал своему дядюшке Мишухе Налимову банку с живым крокодилом. В поэзии Гумилева, как в банке симбирского помещика, плавает «темно-изумрудный крокодил». Впрочем, тут целый зверинец: «Изысканный бродит жираф». Встречаются «свирепые пантеры», слоны, львы, обезьяны, какаду, «перья страуса»15.

Многообразие флоры и фауны, характерное для образного ряда стихотворений Н.С. Гумилева, является, однако, доказательством «чудес и тайн земли», указанием на красоту и необычность тварного мира. Даже в небесных сферах поэт видит «зоологический сад планет» (стихотворение «Память»), «Первозданность» африканской природы сближает ее с раем. Но эта подлинная, девственная природа искажена первородным грехом. В сборнике «Шатер» изображена не только прекрасная в своей первозданности, но и страшная, ужасающая Африка. Так, в стихотворении «Судан», после описания тенистых рощ и галерей лесов, тихого озера Чад и «самых чудесных, неожиданных птиц и животных» перед читателями предстает картина африканской охоты: «Бродят звери, как Бог им назначил, / К водопою сбираются вместе, / К водопою сбираются мирно. / И не знают, что дивно прекрасны, / Что таких, как они, не отыщешь, / И не знает об этом охотник, / Что в пылающий полдень таится / За кустом с ядовитой стрелою, / И кричит над поверженным зверем, / Исполняя охотничью пляску, / И уносит владыкам Судана / Дорогую добычу свою»16 [4, 171]. Африка — это «отражение рая», искаженное, смутное земное воспоминание о рае, которое наполняет душу лирического героя поэзии Гумилева тоской по раю небесному.

15 Львов-Рогачевский B.J1. Н. Гумилев. Жемчуга. Рец. // Н.С. Гумилев: PRO ЕТ CONTRA. Личность и творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей. СПБ.: РХГИ. 1995. С. 381.

16 Здесь и далее произведения Н.С. Гумилева цитируются по: Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 1-8. М.: Воскресенье, 1997-2007, с указанием в тексте тома и страницы.

Образ рая - земного и небесного - в творчестве Н.С. Гумилева связан с архетипическим сюжетом «изгнания из рая». Этот сюжет присутствует в ряде стихотворений поэта, таких как «Адам», «Сон Адама», «Райский сад», в поэме «Блудный сын» и т.д. «Господь, изгнав человека на землю из рая, вселил его на ней прямо рая сладости (Быт 3, 24), чтоб он, непрестанно обращая взоры к раю и вместе питаясь надеждой возвращения в рай, пребывал в непрестанном плаче покаяния», - писал свт. Игнатий (Брянчанинов)17. Надежда на возвращение в райский сад, сны о святой земле («Индии Духа») являются для лирического героя поэзии Гумилева путеводной звездой, сопровождают его в странствиях. Так, в стихотворении «Райский сад» перед читателями предстает картина Эдемского сада: «В золотисто-лиловом мираже / Дивный сад предо мною встает. / Ах, такой раскрывался едва ли / И на ранней заре бытия, / И о нем никогда не мечтали / Даже Индии солнца - князья. / Бьет поток; на лужайках прибрежных / Бродят нимфы забытых времен; / В выем раковин длинных и нежных / Звонко трубит мальчишка-тритон...» [2, 63].

Уже современники и соратники по второму «Цеху поэтов» отмечали, что экзотизм африканских стихов Гумилева обладает совсем иной породой, нежели «экзотизм Гогена и все, что ему родственно»18. «Только близорукому Гумилев покажется потомком Гогена, - справедливо утверждал Г. Адамович в рецензии на вышедший в Севастополе сборник «Шатер». - Он всегда был и остался в новой своей книге прежде всего мужественным в смысле желания работать в мире, «преображать» его, как любят у нас говорить, а не очаровываться им...»19. «Природа этих стихов совсем иная, - продолжал Г. Адамович. - Есть мир и есть человек, хозяин его. Хорош тот хозяин, который все любит и все хочет описать.. .»20.

Если в пассивном экзотизме Гогена Адамович видел выдумку мечтательного и усталого поколения, «отвыкшего от действия и ищущего

17 Свт. Игнатий (Брянчанинов). Слово о человеке. СПБ. 1995. С. 54.

18 Альманах Цеха поэтов. Книга вторая. Петроград. 1921. С. 69.

19 Там же, С. 70.

20 Там же, С. 71.

утешения и обмана», то в африканских стихах сборника «Шатер» поэт и соратник Гумилева по второму Цеху совершенно справедливо усмотрел желание одухотворить «огромную, беспредельную во всех измерениях материю», преобразить движением, поэтическим ритмом «косный сон стихий». Однако, как резюмировал Адамович в своей рецензии на «Шатер»: «Огромная, беспредельная во всех измерениях материя еще не одухотворена, и наша культура есть еще младенческий слабый лепет»21.

Работа поэта (человека-хозяина) в мире заключается в том, чтобы открыть («исчислить») и назвать неведомые пространства, одухотворить и окультурить материю. Поэт подобен географу, который «исчислил» неведомый мир, предугадал его существование, или мореплавателю, который первым увидел на горизонте никому не известную землю. Лирический герой поэзии Н.С. Гумилева - это «искатель нездешних Америк». Стихия лирического героя - движение, понимаемое как вечное совершенствование. Географические реалии в произведениях Гумилева становятся элементами сакральной географии, приобретают не только художественное, но и культурно-философское и религиозное значение. Символические, культурно-философские и религиозные аспекты географических образов, тем и мотивов, характерных для творчества Н.С. Гумилева, рассмотрены нами в диссертационном исследовании.

Объектом исследования являются все доступные на сегодняшний день художественные тексты Н.С. Гумилева (поэзия, проза и драматургия), литературная критика, письма, переводы, воспоминания, дневники современников. Мы старались учесть все наиболее значительные работы критиков и литературоведов о творчестве поэта, а также упоминания о нем в литературоведческих и культурологических штудиях Серебряного века.

Предмет исследования - теософские аспекты творчества поэта, культурно-философская и религиозная направленность присутствующих в художественном пространстве поэзии, прозы и драматургии Н.С. Гумилева

21 Альманах Цеха поэтов. Книга вторая. Петроград. 1921. С. 72.

географических тем, образов и мотивов. При анализе роли географических тем, образов и мотивов в творчестве Н.С. Гумилева следует учитывать, что мы имеем дело с философией географии - теософией. Земля предстает в творчестве поэта живым, мыслящим, окультуренным пространством, что предвосхищает идеи В.И. Вернадского, К.Э. Циолковского, П.Н. Савицкого об окультуривании биосферы, превращении ее в качественно новое состояние, пронизанное светом духовности, - ноосферу.

Странствия лирического героя поэзии Н.С. Гумилева направлены на постижение «души земли», являются поисками «рая земного», особого, сакрального пространства, подобного райскому саду, Эдему. Многие, наиболее важные топонимы, присутствующие в произведениях Н.С. Гумилева, являются культуронимами - географическими реалиями, наполненными культурно-философским и религиозным смыслом. Такими культуронимами являются Абиссиния, Египет, Китай, Индия, Византия, Ирландия, Франция, Россия. Гумилевский экзотизм является не пассивным, а активным, он направлен на постижение новых, далеких земель, подобных в своей первозданности райскому саду. Для творчества Гумилева характерно сближение образов поэта, дающего вещам имена, и географа, путешественника, открывающего и познающего далекие земли. Как следствие, путешествие сродни познанию, открытию, называнию, одухотворению и окультуриванию земного пространства.

Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы проанализировать теософские аспекты творчества Н.С. Гумилева, рассмотреть основные культуронимы, относящиеся к гумилевской сакральной географии.

Постановка подобной цели исследования определила и его задачи, среди которых можно назвать:

1) изучение сакральной географии произведений Н.С. Гумилева, ее основных маршрутов и ориентиров, геософской проблематики творчества поэта;

2) анализ наиболее значимых для творчества Гумилева топонимов, которые наполнены культурно-философскими и религиозными смыслами (культуронимов). В диссертационном исследовании рассматриваются такие культуронимы, как Индия, Китай, Абиссиния, Египет, Византия, Персия, Ирландия, Франция, Россия-,

3) изучение темы «странничества духа» в произведениях Н.С. Гумилева в контексте «паломнической литературы» и «литературы путешествий»;

4) исследование образно-символической наполненности концепта «путь к раю» в творчестве Н.С. Гумилева;

5) анализ значений «родного» и «вселенского» в сакральной географии произведений Н.С. Гумилева;

6) осмысление роли Руси-России в теософской проблематике произведений поэта.

Научная новизна исследования обусловлена необходимостью целостной интерпретации гумилевской «сакральной географии», теософских аспектов творчества поэта. Нуждается в пересмотре само представление о гумилевском «экзотизме». Каждая из экзотических стран, упомянутых в контексте гумилевской сакральной географии (Абиссиния, Персия, Китай, Индия, кельтская Ирландия), является не просто чужим и таинственным миром, интересным для путешественника, привлекательным в своей чужеродности и непохожести, но наследницей древней магической культуры, одним из сакральных центров земли. Так, Абиссиния - это страна царя Соломона и царицы Савской, Персия - страна поэтов-суфиев, Ирландия - «земля друидов, снов и струн», Китай - край великих поэтов эпохи Тан, «заклинателей стихий», поэтов-монахов.

Экзотизм Гумилева - это не бегство усталого и мечтательного декадента от европейской цивилизации, а стремление освоить новые для русской поэзии пространства. Так, благодаря «Шатру» в пространство русской поэзии вошла Абиссиния-Эфиопия - одна из самых таинственных и насыщенных культурными реалиями стран загадочного «черного континента», земля

«черных христиан». Поэтому мы можем говорить о гумилевском «активном экзотизме» как о совершенно особом феномене, восходящем к теософским аспектам творчества поэта.

«Пассивный экзотизм» связан с отторжением западных ценностей, бегством от них, часто - физическим и безвозвратным. «Активный экзотизм» предполагает сближение Запада и Востока в контексте теософской проблематики, постижение «чудес» и «тайн» мирской географии, проникнутой духом божественного.

Странствие к истокам великой реки, плавание к неведомой, благодатной земле или стремление достичь чудесного сада уподобляется в текстах Гумилева паломничеству к святыне. В этом контексте путешествие/ странствие является вариантом паломничества, а сюжетные линии, связанные с путешествиями, -элементами «паломнического текста». В то же время лирический герой - это не только «странник духа», но посредник между различными культурными мирами, между древнейшими культурами земли, такими как Египет, Китай, Индия, Персия, Эллада-Византия, Русь-Россия, «остров друидов» Ирландия, прекрасная Франция и т.д.

«Сквозной» сюжет путешествия к благодатной земле, чудесному саду, великой реке или «родине иной» необыкновенно важен для произведений Гумилева. Как странник, идущий «путем жемчужным по садам береговым», изображен Христос в одноименном стихотворении поэта. В этом стихотворении Спаситель говорит своей пастве о светлом рае, «что розовее / Самой розовой звезды» [1, 277]. По «жемчужному пути» за Христом следуют апостолы: «Не томит, не мучит выбор, / Что пленительней чудес?! / И идут пастух и рыбарь / За искателем небес» [1, 277]. Этот сюжет может быть интерпретирован как путь к чудесному саду, подобному райскому (стихотворение «Эзбекие»), или же - как возвращение в небесную прародину после «странствия земного» (стихотворение «Прапамять»).

Одним из самых ярких воплощений образа-символа (паломник) в творчестве Гумилева является стихотворение «Паломник», герой которого -

Ахмет-оглы - движется к земной Мекке, но обретает Мекку небесную. В этом стихотворении поэт дает ему следующую характеристику: «Он очень стар, Ахмет, а путь суров, / Пронзительны полночные туманы, / Он скоро упадет без сил и слов, / Закутавшись, дрожа, в халат свой рваный <...> Он упадет, но дух его бессонный / Аллах недаром дивно окрылил. / Его, как мальчик страстный и влюбленный, / В свои объятья примет Азраил / И поведет тропою разрешенной / Для демонов, пророков и светил. / Все, что свершить возможно человеку, / Он совершил - и он увидит Мекку» [2, 89-90]. В стихотворении «Ослепительное» лирический герой восклицает: «И я когда-то был твоим, / Я плыл, покорный пилигрим, / За жизнью благостной и смирной, / Чтоб повстречал меня Гуссейн / В садах, где розы и бассейн / На берегу за старой Смирной» [2, 11]. На пути к благодатной земле героев ожидают соблазны, искушения и испытания: «пещеры джиннов и волков, хранящих древнюю обиду» (стихотворение «Ослепительное»), пропасти и бездны. Герои могут не дойти до цели, свернуть с намеченного пути, духовно погибнуть, выбрать «ужасную дорогу» «капитана с ликом Каина» (заключительное стихотворение цикла «Капитаны»). Но персонажи, одетые «в броню своих святынь», следуют по правому пути, «пути слова». В стихотворении «Правый путь» описана праведная дорога: «Что ж, это путь величавый и строгий: / Плакать с осенним пронзительным ветром, / С нищими нищим таиться в берлоге / Хмурые думы оковывать метром» [1,201].

22 Подосинов A.B. «Ex oriente lux!» Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М.: Языки славянской культуры. 1999. С. 100-110.

самой чудесной является загадочная страна «на севере мира» (Крайняя Туле, о которой сообщал древнегреческий путешественник Пифей, совершивший туда плаванье)23. Так, в поэме «Северный раджа» сакральной оказывается далекая северная страна, в которой герой поэмы намеревается создать «иную Индию, Ьиденье».

В индоевропейской мифологической системе север символизировал истоки индоевропейской культуры, изначальный нордический рай, центр, неподвижный полюс, точку, где сходятся противоположности, символическое место, не подвластное космической энтропии. Как «движение на юг», так и «движение на север» (на «восток» и «запад») в том контексте, который создает все творчество Гумилева, изначально ориентированное не только на «физику», но и на «метафизику» в мировидении, имеет религиозно-философский смысл. Для реконструкции географической символики и образности мы привлекаем такое понятие, как «карта мира по Н.С. Гумилеву». «Географический код» произведений Н.С. Гумилева понимается нами как совокупность знаковых, символических географических реалий, как иерархическая последовательность культуронимов, каждый из которых является этапом на пути к «Индии Духа»

Культуронимы - это историко-культурные и религиозные центры-локусы. Бесспорно, в произведениях Н.С. Гумилева есть топонимы, не являющиеся культуронимами, не наполненные культурными и сакральными смыслами, однако в задачи данного исследования не входит рассмотрение подобной топонимики. Такие топонимы имеют «проходное» значение, не обладают образно-символическим содержанием, не участвуют в создании художественной образности.

23 Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПБ: Евразия. 2000. С; 50-70.

данной работе мы рассматриваем лирического героя поэзии Гумилева именно как странника, блуждающего по миру в поисках «Индии Духа»24, которая может быть интерпретирована как духовно-поэтическая вершина, религиозная, культурная или природная святыня, благодатная земля, «царство поэтов», священная прародина человечества. В творчестве Гумилева присутствуют две Индии: Индия как культурно-историческое пространство, входящее в восточный мир «от Индии до Византии», и Индия как «мир иной», «негеографическая реальность» - «Индия Духа». Религиозно-философская интерпретация темы странничества сближает творчество Гумилева с паломнической литературой русского и европейского средневековья.

К «паломнической литературе» относятся произведения разных жанров, повествующие о путешествии к святыне (святыням), сакральной, благодатной земле (землям). Такие произведения описывают жизнедействие в священном пространстве - месте проявления божественной силы, которая «вмешивается в историю различными путями, неизменно оставляя в ней глубокий след»25. В произведениях паломнической литературы пространство предстает упорядоченным континуумом, космосом, где зло является последствием человеческих грехов. Соответственно, описываются плодоносные местности Святой земли, которым противопоставляются опустошенные и заброшенные места, проклятые Творцом. Горы играют свою роль в паломническом путешествии: на них расположены святыни, с их вершин открывается вид на святые земли. Флора и фауна являются частью священного пространства: «так,

25 Гардзанити М. У истоков паломнической литературы Древней Руси // «Хожение» игумена Даниила в Святую Землю в начале XII в. Н изд. Подг. O.A. Белоброва, М. Гардзанити, Г.М. Прохоров, И.В. Федорова; отв. ред. Г.М. Прохоров. СПб.: Издательство Олега Абышко. 2007. С. 289.

дикие звери, уже не существовавшие к тому времени в Святой земле, связаны в памяти Даниила с отрывками из Писания или Житий святых»26.

В гумилевской сакральной географии представлены не только святые, но и проклятые земли, что во многом соответствует описанию райских (плодоносных) и мертвых (опустошенных) земель в паломнической литературе. Так, в цикле стихотворений «Капитаны» упоминаются благодатные земли, где «с деревьев стекают душистые смолы» и «розы краснее, чем пурпур царей», и, одновременно, проклятая Богом «окраина», «где капитана с ликом Каина / Легла ужасная дорога» [1, 240]. От благодатной или безблагодатной земли лирического героя поэзии Гумилева часто отделяет река («Полночь сошла, непроглядная темень, / Только река от луны блестит, / А за рекой неизвестное племя, / Зажигая костры, шумит» - [2, 156]). Соответственно, назвать реку своим именем - высшая честь для странника («Древний я отрыл храм из-под песка, / Именем моим названа река» - [2, 17]).

В художественном пространстве поэзии Н.С. Гумилева значим не сам факт экзотического путешествия, а смысл и цель этого путешествия, духовная наполненность странствий героя. Смыслом и целью странствий в творчестве Гумилева является «родина иная» - райский сад, утраченный «праотцем Адамом» после грехопадения, а движущей силой - тоска по утраченному раю, символизирующему полноту Бытия в Боге. Так, в стихотворении «Эзбекие» герой обретает душевный мир и покой только в чудесном саду, подобном райскому: «Но этот сад, он был во всем подобен / Священным рощам молодого мира: / Там пальмы тонкие взносили ветви, / Как девушки, к которым Бог нисходит; / На холмах, словно вещие друиды, / Толпились величавые платаны, / И водопад белел во мраке, точно / Встающий на дыбы единорог...» [3,162].

26 Гардзанити М. У истоков паломнической литературы Древней Руси // «Хожение» игумена Даниила в Святую Землю в начале XII в. // изд. Подг. O.A. Белоброва, М. Гардзанити, Г.М. Прохоров, И.В. Федорова; отв. ред. Г.М. Прохоров. СПб.: Издательство Олега Абышко. 2007.С. 303.

«Родное» в гумилевской сакральной географии постигается через «вселенское», Русь-Россия - через мировую культуру. Русская культура сосредоточила в себе модели различных культур, различные культурные парадигмы. Сердце России в стихотворении Н.С. Гумилева «Наступление» названо «золотым» («Золотое сердце России / Мерно бьется в груди моей» - [3, 52]). В записных книжках А.Ахматова отмечала: «Сколько раз он говорил мне о той «золотой двери», которая должна открыться перед ним где-то в недрах его блужданий, а когда вернулся в 1913 году, признался, что «золотой двери» нет. (См. «Пятистопные ямбы»). Это было страшным ударом для него»27.

«Золотая дверь» как религиозный символ связана с мистическим посвящением и, одновременно, с вечно женственным началом мироздания. После насыщенных и ярких странствий под «чужими небесами» именно Россия оказалась для Гумилева заветной «золотой дверью», ведущей к «Индии духа». Образ-символ России интерпретирован в произведениях Гумилева в духе теософской проблематики. Россия понимается как пространство «духовного змееборчества», небесными покровителями Руси-России в произведениях Гумилева предстают герои-змееборцы: Вольга, св. Георгий Победоносец, Михаил Архистратиг.

Сакральная география произведений Н.С. Гумилева - это единство «родного» и «вселенского», топонимика, осмысленная в религиозно-философском и культурологическом контексте. Интерпретация основных элементов этой сакральной географии, анализ теософской проблематики творчества поэта является актуальной задачей современного литературоведения.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) Географические мотивы, символы и образы являются одним из важнейших содержательных пластов поэзии, прозы и драматургии Н.С. Гумилева. Эти мотивы, символы и образы интерпретированы поэтом в русле «философии географии» - теософии (сакральной географии).

27 Ахматова А. Записные книжки (1958-1966). Москва-Топпо. 1996. С. 639-640.

2) Теософия (сакральная география) была для Н.С. Гумилева наукой об «умной сущности земли», о ее чудесах и тайнах. В своей поэзии Гумилев предвосхитил многие идеи В.И. Вернадского, К.И. Циолковского и П.Н. Савицкого об «умном веществе», организующем земную оболочку, о превращении биосферы в ноосферу. Земля виделась поэту пронизанной сиянием духовности, тогда как земные дороги в его представлении вели к потерянному раю - Эдемскому саду. Земным отражением, отблеском этого рая являются благодатные земли, к которым стремится лирический герой поэзии Н.С. Гумилева - странник, путешественник, паломник.

3) Элементами сакральной географии являются многочисленные культуронимы, присутствующие в произведениях Н.С. Гумилева. Особенное значение для творчества поэта имели культуронимы Ирландии (острова жрецов-поэтов друидов), «священного Китая» (страны поэтов-монахов), таинственной Индии, «сестры-красоты» - Франции, Руси-России, коварной, двоящейся Византии, «страны черных христиан» - Абиссинии, мистического Египта. Все эти культуронимы подробно рассмотрены нами в диссертационном исследовании.

4) Для творчества Н.С. Гумилева важен мотив пути к «Индии Духа», которая понимается как «царство поэтов», священная отчизна, утраченная человеком в ходе истории. Однако именно к этой «священной отчизне» упрямо и упорно стремится лирический герой поэзии Н.С. Гумилева - путешественник, странник, паломник, географ, визионер.

5) В своих произведениях Гумилев сближал образ поэта («заклинателя стихий», мага, «воина Слова») с образами странника, путешественника, географа. Путешествия связаны в произведениях Гумилева с символикой движения, понимаемого как стремление к Абсолюту, постижение высшего смысла бытия, самосовершенствование. Гумилевскую «философию движения» необходимо рассматривать в контексте теософской проблематики произведений поэта.

Теоретико-методологической базой работы является соединение элементов историко-биографического, структурно-семиотического методов с мотивным и мифопоэтическим. Выбор обусловлен их адекватностью объекту исследования. Основополагающее значение имеет для нашей работы мифопоэтический метод, разработанный русской и зарубежной мифопоэтической школой литературоведения. Методологическая база диссертационного исследования основана на трудах К. Хюбнера28, М. Элиаде29, Е.М. Мелетинского30, М.М. Маковского31, С.С. Неретиной32, Н.С. Широковой33 и др.

В частности, в работах К. Хюбнера указывается, что элементами мифической (сакральной) географии являются теменосы (культуронимы). Как доказывает Хюбнер, главное отличие мифической или сакральной географии от географии в ее обычном понимании состоит в том, что в мифической географии роль составных элементов играют священные элементы пространства.

«Местности, освященные культом, с целью предохранения их от всякого осквернения были отделяемы межою или оградою от мест неосвященных, и таким образом получалось то, что называется Тецеуо£; (от те р.v со - режу). Такой священный участок не мог быть употребляем для каких-то человеческих надобностей»34, - подобное определение термина «теменос» дал исследователь античной культуры В.В. Латышев. Ученый указывал на существование священных земель, которые могли использоваться людьми в светских целях, а также на участки, которые становились культовыми под условием «оставаться

28 Хюбнер К. Истина мифа. М.: Логос. 1996.

29 Элиаде М. Священное и мирское. М.: Алетейа. 1994.

30 Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Языки русской культуры. 1995.

31 Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: Языки русской культуры. 1996.

32 Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. М.: Алетейа. 1995.

33 Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПб: Евразия. 2000.

34 Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Часть 2-я: богослужебные и сценические древности. СПб.: В типографии В. Безобразова и К. 1889. С. 19.

совершенно необработанными»35. Культовыми могли также становиться реки, озера, сады, дороги. Элементами «сакральной географии» являются скрытые духовные центры, существующие в определенных местах земли.

В диссертационном исследовании мы использовали терминологическую базу мифопоэтической школы отечественного и зарубежного литературоведения. В частности, такие понятия, как «теменос (культуроним)», «культовое пространство», «сакральная география».

Теоретическая ценность исследования.

Диссертация позволяет углубить представления об интерпретации географических терминов, тем и мотивов в русской литературе «серебряного века». Результаты исследования дают возможность интерпретировать сакральную географию текстов Н.С. Гумилева, ее маршруты и ориентиры.

Практическая ценность исследования.

Полученные результаты могут быть применены в теоретических разработках, связанных с русской литературой и культурой начала XX века, а также в процессе преподавания русской литературы XX века в высших учебных заведениях, при составлении учебных пособий и программ для высшей и средней школы.

Апробация основных положений и выводов диссертации осуществлялась в докладах, прочитанных на конференциях: «Язык и культура» (5-я, 6-я, 7-я, Киев, 1996-1998), Международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения С.А. Есенина (Киев, Киевский национальный университет имени Т.Г. Шевченко, 1996), «XII Юпоевские чтения» (Вытегра, 1996), «Николай Заболоцкий и его литературное окружение» (СПб: ИР ЛИ, 2003 г.), «Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте поэзии XX века» (Тверь, ТГУ, 2005), «Молодежь и политика в условиях глобализации» (Париж: Университет Париж-4 (Сорбонна), 2006), «Дашковские чтения» (М, МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2005-2009), «Гумилевские чтения: международная конференция

35 Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Часть 2-я: богослужебные и сценические древности. СПб.: В типографии В. Безобразова и К. 1889. С. 20.

филологов-славистов» (СПб.: СПБГУП, 2006); «Михаил Булгаков в XXI веке: к 40-летию выхода в свет романа «Мастер и Маргарита» (СПб: ИР ЛИ, 1-2 ноября 2006 г.), «II Международный Гумилевский поэтический фестиваль «Коктебельская весна-2007» (Коктебель, 2007), IV Международный Гумилевский поэтический фестиваль «Коктебельская весна-2009», «Московская городская научно-практическая конференция «Языкознание для всех» (М.: Государственный институт русского языка им. Пушкина, Гимназия №1541, 2007), «Время в поэтике акмеизма» (Лионский университет, Centre d'études slaves André Lirondelle, 2009).

По материалам докторской диссертации опубликованы две монографии36. Материалы исследования были использованы в комментариях к Полному собранию сочинений Н.С. Гумилева37, подготовленному Отделом новейшей литературы ИР ЛИ (главный редактор - H.H. Скатов, зам. гл. редактора - В.П. Муромский, Ю.В. Зобнин).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

Содержание работы Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна темы, обусловившие ее выбор, анализируется состояние и степень изученности темы, определяются цели, основные задачи и теоретическая база диссертации, обосновывается практическая значимость исследования.

Первая глава диссертационного исследования «Темы, мотивы и образы «путевой словесности» в творчестве Н.С. Гумилева» посвящена анализу темы «странничества духа» в произведениях Н.С. Гумилева в контексте «путевой словесности». В этой главе диссертационного исследования изучаются теософские аспекты творчества Н.С. Гумилева, анализируется сакральная география текстов поэта. В контексте теософских теорий первой половины XX века рассматривается принадлежавший поэту проект

36 Раскина Е.Ю. Поэтическая география Н.С. Гумилева. M.: МГИ имени Е.Р. Дашковой, 2006; Теософские аспекты творчества Н.С. Гумилева. М.: МГИ имени Е.Р. Дашковой. 2009.

37 Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 5-8, М.: Воскресенье. 2002-2007.

Теософического общества, определяются основные культуронимы, входящие в состав гумилевской сакральной географии.

«Путевая словесность» (литература путешествий) понимается в данном исследовании как произведения разных жанров, центральным для которых является тема странствий. В работе была рассмотрена трансформация средневекового жанра «хождений» в русской литературе «серебряного века», в частности, в творчестве Н.С. Гумилева. В контексте творчества Н.С. Гумилева нас особенно интересовала литература путешествий к благодатным землям или святыням (паломническая литература), центральной для которой является тема «странничества духа». Героев паломнической литературы привлекает не столько наглядная, сколько знаковая сущность святых мест, «возможность вспомнить в связи с ними персонаж или событие священной истории»38.

Исторически сложились два понимания паломничества -узкое и широкое. Согласно узкому понимаю данного термина, паломничество - это путешествие к религиозной святыне. В широком смысле паломничество - это путешествие, обладающее духовным или культурным смыслом. В данном исследовании мы будем придерживаться второй (широкой) трактовки понятия. Согласно этой трактовке, в качестве паломничества может рассматриваться путешествие к культурным святыням - местам, связанным с жизнью и творчеством выдающихся деятелей культуры и искусства.

В поэзии Н.С. Гумилева присутствуют образы-символы как религиозных, так и культурно-природных святынь. К религиозным можно отнести «сияющий Иерусалим» (стихотворение «От всех заклятий Трисмегиста»), «сикомору Богоматери» из стихотворения «Вступление» (сборник «Шатер»), Красное море, исполнившее «Божий закон» (стихотворение «Красное море»), острова Родос и Патмос (стихотворения «Родос» и «На острове», константинопольский собор св. Софии («Африканский дневник»), «таинственный город, тропический Рим» (стихотворение «Галла») и т.д.

38 У истоков паломнической литературы Древней Руси // «Хожение» игумена Даниила в Святую Землю в начале XII в. / Изд. подг. O.A. Белоброва, М. Гардзанити, Г.М. Прохоров, И.В. Федорова; отв. ред. Г.М. Прохоров. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2007. С. 289.

Религиозные святыни могут быть связаны с бегством Святого Семейства в Египет, с ветхозаветными и новозаветными географическими реалиями. Так, в стихотворении Н.С. Гумилева «Вступление» описана «евангельская сикомора»: «И последняя милость, с которою / Отойду я в селенья святые: / Дай скончаться под той сикоморою, / Где с Христом отдыхала Мария» [4, 13]. В стихотворении «Евангелическая церковь» под самым сводом храма герою видится остов корабля, устремленного в вечность («Дрожал вверху под самым сводом / Неясный остов корабля, / Который плыл по бурным водам / С надежным кормчим у руля» - [4, 58]).

К культурным и природным святыням, представленным в творчестве поэта, относятся «старая Смирна» (стихотворение «Ослепительное»), «Адис-Абеба, город роз» (одноименный акростих), каирский сад Эзбекие, подобный «священным рощам молодого мира» (стихотворение «Эзбекие»), абиссинский Гондар - «столица поэтов и роз» (стихотворение «Абиссиния») и т.д. В ряде стихотворений поэт вводит в пространство паломнической литературы новые святыни и маршруты - как культурно-исторические, так и религиозные. К числу таких святынь относятся столицы древних царств, в прошлом - центры великих культур, а также священные города древности и «оазисы» девственной, гармоничной природы, такие как Гондар, столица древнего Аксума, Левант, символизирующий святыни и культуру Ливана, Израиля, Сирии и Иордании, таинственный остров Мадагаскар (стихотворение «Мадагаскар») и т.д.

Святыня понимается нами как объект, побуждающий героя к подвигу паломничества. Под религиозными и историко-культурными святынями подразумеваются храмы, монастыри, чудотворные иконы, святые мощи, реликвии, священные источники и реки, а также места, связанные с жизнью и творчеством известных культурных деятелей, памятники архитектуры и искусства. Дорога являлась в паломнических ритуалах «пограничной территорией», разделявшей сакральное и мирское. Отдельные черты языческого паломничества не исчезли с принятием христианства. Наиболее ярко они проявились в народном христианстве. В христианской культуре

паломничество понимается как повторение крестного пути Христа. Путь паломника подобен земной жизни человека, представляющей собой движение к смерти и миру иному. Паломник бескорыстно служит святыне, отдает себя ей.

Ярким примером «паломнических текстов» являются не только древнерусские хождения в Святую землю, но и апокрифические путешествия к раю. Рассказы о поисках таинственного Царства Пресвитера Иоанна и плаваниях св. Брендана, в русской литературе - многочисленные хождения к Святой земле39 - являются вариантами «паломнического текста» мировой литературы. Для паломнической литературы характерен определенный повторяющийся круг сюжетов: к числу таковых относится посещение Святой земли (часто - сакральных царств и островов). Святой (райский) остров может пониматься как цель водного путешествия героя (героев). Так, иной мир представлялся кельтским монахам-паломникам в виде острова Радости или Юности.

В произведениях Н.С. Гумилева присутствует мотив поиска райских (золотых) островов. Так, в рассказе «Путешествие в страну эфира» героям предстают «Острова Совершенного Счастья»: «Огромный вал выплеснул меня на серебряный песок, и я догадался, что это острова Совершенного Счастья. Их было пять. Как отдыхающие верблюды, лежали они посреди моря, и я угадывал их длинные шеи, маленькие головки и характерный изгиб задних ног» [6, 112]. Представление о «земном рае» как об острове («золотых островах») на краю света восходит к образу-символу скрывшейся под водой (водами мирового океана) благодатной земли (чудесного града, ушедшего под воду, подобно Китежу и Кер-Ису). Остров является частью, «осколком» сакральной «первой

39 К паломнической литературе относятся такие произведения древнерусской литературы, как «Поклоненье святого града Иерусалима» (XVI в.), «Повесть о святых и богопроходных местах святого града Иерусалима» Гавриила Назаретского (XVII в.), «Хождения» Василия Познякова и Трифона Коробейникова (XVI в.), «Слово о некоем старце» (ХУ1-ХУП вв.), «Хождение в Царьград» Добрыни Ядрейковича (XIII ст.) и др. К паломническим текстам косвенно примыкают «Хождения за три моря» Афанасия Никитина (XV ст.), где в качестве волшебной земли фигурирует «Индейское царство».

земли», которая была сотворена на заре Бытия40. Таким чудесным островом на краю света в драматической поэме «Гондла» Гумилева является «лебединая» Ирландия, противостоящая суровой Исландии воинов-«волков». В стихотворении «Пощади, не довольно ли жалящей боли...» священные «золотые острова» изображены как место для молитвы и самосовершенствования («Но теперь, словно белые кони от битвы, / Улетают клочки грозовых облаков, / Если хочешь, мы выйдем для общей молитвы / На хрустящий песок золотых островов» - [1,225]).

В сакральной географии Н.С. Гумилева «благодатная земля» - цель и итог странствий героя-паломника - может быть уподоблена саду, девственной, неведомой земле, морскому побережью или оазису в пустыне. В этом случае поэт опирался на библейскую традицию изображения Рая в Ветхом и Новом Заветах, в Книге Бытия и в Откровении Иоанна Богослова.

В своем творчестве Гумилев обращался ко многим культуронимам, упомянутым авторами средневековых «Хождений в Святую землю» (о. Патмос и Родос, Ливан, Палестина, Иерусалим, Индия и др.). В одной из долин восточного Ливана происходит действие рассказа «Золотой рыцарь». Именно в этой долине, которая, как и все центры гумилевской сакральной географии, «близка к раю», к семерым рыцарям-крестоносцам приходит Христос и уводит их за собой в рай: «Неизвестный рыцарь показывал дорогу, и скоро уже ясно стали различаться купы немыслимо дивных деревьев, утопающих в синем сиянии <...> Навстречу едущим вышла нежная и блистательная дева Мария, больше похожая на старшую сестру, чем на мать золотого рыцаря, Властительного Синьора душ, Иисуса Христа» [6,31].

Описание острова Патмос, присутствующее в стихотворении Н.С. Гумилева «На острове», приближается к паломническому осмыслению историко-культурного и религиозного значения места, где был создан Апокалипсис. В строфах «Над этим островом какие выси, / Какой туман! / И

40 См., к примеру: L'île et le sacré dans la Russie de Nord. Cahiers Slaves №7. Civilisation russe.

Université de Paris-Sorbonne (Paris IV). 2004.

Апокалипсис здесь был написан / И умер Пан! / А есть другие: с пальмами, с лугами, / Где весел жнец / И где позванивают бубенцами / Стада овец» [3, 47] культурологически и философски связываются книга Откровения св. Иоанна Богослова, повествующая о конце христианского мира, Страшном Суде и втором пришествии Христа, и легенды о смерти Пана, относящиеся к концу мира языческого. В тоже время для стихотворения «На острове» характерная «географическая контаминация»: поэт соединяет острова Патмос и Паксос (Палодес). Остров Патмос, упоминаемый в кн. Откровения Иоанна Богослова (Откр. 1, 9), не имеет никакого отношения к легендам о смерти Пана. Эти легенды связаны с островом Паксос (Палодес). Однако в христианской традиции упомянутый выше эпизод связывается с рождением Христа и гибелью языческого мира, поэтому «сопряжение книги упоминания о кн. Откровения, повествующей о конце нашего мира, и легенды о смерти Пана -мира языческого - в тексте Гумилева логически оправдано» [3, 318].

Иерусалим представлен в произведениях Н.С. Гумилева как цель и итог земных странствий - «Иерусалим пилигримов» («Да, ты в моей беспокойной судьбе - / Иерусалим пилигримов, / Надо бы мне говорить о тебе / На языке серафимов» - 3, 112). В произведениях Гумилева присутствует и образ «горнего Иерусалима» - небесного града, отражением которого является земной Иерусалим («Стыдимся мы входить слепыми / В сияющий Иерусалим» - [4, 75]). В стихотворении «Память» лирический герой предвидит дни, «когда взойдут, ясны / Стены Нового Иерусалима / На полях моей родной страны» [4, 92]. Новый Иерусалим в стихотворении «Память» - это символический образ Царства Божия, которое наступит после Страшного Суда и Светопреставления, на Новой земле. У Гумилева этой Новой землей названы поля родной страны поэта - России.

Родос - остров в Эгейском море, у юго-западного побережья Турции, где обосновались члены военно-монашеского ордена иоаннитов (другое название -госпитальеры, родосские рыцари), представлен у Гумилева как некий идеал, который нужно отвоевать «у веков, у пространств, у природы». «Мы идем

сквозь туманные годы, / Смутно чувствуя веянье роз, / У веков, у пространств, у • природы / Отвоевывать древний Родос» [2, 102]. Родос изображен в одноименном стихотворении Гумилева как святое место, охраняемое «Небесной Невестой», Девой Марией: «Но в долинах старинных поместий, / Посреди кипарисов и роз, / Говорить о Небесной Невесте, / Охраняющей нежный Родос!» [2, 102]. И Патмос, и Родос в сакральной географии Гумилева заключают в себе символику и образность «золотых островов» («островов Совершенного Счастья»).

Маршруты паломнических странствий, упомянутые в средневековых «Хождениях в Святую землю», и маршруты гумилевской сакральной географии во многом совпадают. Однако в произведениях Гумилева читателям предлагаются не сжатые путевые комментарии паломника, а пространные и художественно разработанные сюжеты. В произведениях Гумилева поэт - это не только географ, мореплаватель и землепроходец, но и «странник духа», искатель Абсолюта.

Во второй главе диссертации «Историко-культурное пространство Европы в художественном мире Н.С. Гумилева» подчеркивается, что пространство Европы представлено в гумилевской сакральной географии такими культуронимами, как Ирландия, Франция и др. Доказывается, что поэт видел в Ирландии страну друидов - древних кельтских жрецов-поэтов. Н.С. Гумилев не только увлекался кельтской культурой и историей друидизма, но и усматривал в друидах «идеальных поэтов», способных стать наставниками «свободных народов». Так, в стихотворении «Канцона» поэт писал: «Земля забудет обиды / Всех воинов, всех купцов, / И будут, как встарь, друиды / Учить с зеленых холмов, / И будут, как встарь, поэты / Вести сердца к высоте, / Как ангел водит кометы / К неведомой им мете» [3,175].

В этой главе диссертационного исследования рассматриваются причины обостренного интереса русского поэта к древней кельтской культуре Ирландии, анализируются «творческие плоды» этого интереса - в частности, драматическая поэма «Гондла». Деятели «кельтского возрождения» начала XX

ст., такие как У.-Б. Йейтс, Дж. Рассел и другие, видели в Ирландии «страну друидов, снов и струн» воскрешали в воображении читателей друидическое прошлое этой страны, кельтские культурные традиции. Гумилев обращался к кельтскому прошлому Ирландии в контексте своих «поэтократических» идей -представлений о высокой роли поэзии и поэтов в жизни народов и государств.

«Зеленый Эрин» в текстах поэта предстает как часть пространства Севера, духовный центр кельтского мира. От стихотворения «Оссиан» (1905) до неоконченной пьесы «Красота Морни» (1920) культуроним Ирландия неизменно присутствовал в творчестве Гумилева. В стихотворении «Оссиан» изображены «суровые и гневные» герои древней Ирландии - Кухулин и Фингал («По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи, / Меж них багровела луна, как смертельная рана. / Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий / Упал под мечом короля океана, Сварана» - 1, 40). Это стихотворение являлось своеобразным откликом на перевод поэм Оссиана, выполненный Е.В. Балобановой в 1890 г.41. Макферсон называет войско Кухулина «зеленого Эрина воинами», а Фингала -«королем пустынь». У Гумилева Фингал назван «владыкой пустыни» («И встретил Сваран исступленный, в грозе ликованья, / Героя героев, владыку пустыни, Фингала» - [1, 40]). В «Оссиане» Ирландия - «зеленый Эрин» - это, прежде всего, родина «суровых и гневных героев», страна, символизирующая мужество и воинскую доблесть.

Наиболее яркое воплощение культуроним Ирландия получил в драматической поэме «Гондла». В «Гондле» Ирландия - это блаженная страна, райский уголок вечной молодости и счастья. «... Родина наша не эта / Ненавистная сердцу тюрьма, / А страна, где зеленое лето / Никогда не сменяет зима», - говорит об Ирландии Лера-Лаик [5, 108]. Драматическая поэма «Гондла» стала продолжением кельтской темы, важной для творчества Гумилева. К кельтской теме относятся образы и мотивы, навеянные ирландскими и исландскими сагами, «артуровским» эпосом, «Оссианом» Д.

41 Поэмы Оссиана Джеймса Макферсона: Исследование, перевод и примечания Е.В. Балобановой. СПб.: Художественная литература. 1890.

Макферсона и играющие важную роль в стихотворениях из сборников «Путь конквистадоров», «Романтические цветы», «Жемчуга», в поздних стихотворениях «Лес», «Дева-Птица» и в неоконченной драме «Красота Морни». В «Красоте Морни» упоминается мудрость кельтских жрецов-друидов, которая «питает нас в этом страшном мире, где каждый шаг грозит гибелью, каждое движение - несчастием» и, в тоже время, «как сорная трава, растет из славных могил» [5,306].

По свидетельству самого Гумилева, в «основание» пьесы «Гондла» положен цикл кельтских легенд, которые приведены французским исследователем Арбуа де Жубанвиллем в его «Истории кельтской литературы»42. В одной из этих легенд говорится о горбатом принце Гондле или Кондле, жившем во втором веке от Рождества Христова в Ирландии, о его несчастьях и отъезде на Острова Блаженства в таинственной стеклянной ладье. Гумилев писал в «Заметках о Гондле», что легенда, изложенная Жубанвиллем, была им изменена и переработана за счет введения «параллельных мотивов», собранных в книге «Древнесеверные саги и песни скальдов в переводах русских писателей» (СПб.: Серия «Русская классная библиотека». Сер. 2. Вып. 25,1903).

В контексте русского восприятия кельтской (ирландской) культуры и «кельтского возрождения» начала XX века рассматривали драматическую поэму «Гондла» как современники поэта (Н. Оцуп, П. Медведев), так и позднейшие исследователи (М. Баскер, Ю.В. Зобнин, Д. Рейфилд). Д. Рейфилд интерпретировал пьесу в контексте русского восприятия кельтской культуры. Как утверждал исследователь, к началу XX века русские поэты и деятели культуры стали откликаться на кельтские мотивы и настроения и даже отождествляли кельтский дух со славянским. «Обе нации жили за счет интуиции и племенных обычаев; обе находились под угрозой беспощадного рационалистического мировоззрения и организации латинских и германских

42 Jubanville H. D'Arbois. Cours de littérature celtique (T. 5, Paris. 1892. L'Epopée celtique en Irlande. Part. 1. P. 385-390.

культур»43, - утверждает Рейфилд. Исследователь называет драматическую поэму «истолкованием двух миров, поэзии и реальной действительности, на фоне норманнской победы над кельтскими обитателями Исландии»44. Интерес к друидизму и кельтской культуре Ирландии сближал Гумилева с «отцом» «кельтского возрождения», ирландским поэтом-символистом У.Б. Йейтсом.

Во второй главе диссертационного исследования рассматриваются парижские маршруты Н. Гумилева 1907-1908 и 1917 гг. в контексте интереса поэта к эстетике и культуре средневековой Франции. Подчеркивается, что средневековую эстетику Гумилев воспринимал и изучал как непосредственно (сквозь призму французских рыцарских романов и хроник ХП-ХШ ст.), так и косвенно - через образность и символику произведений французских художников-модернистов на средневековые сюжеты. Культуронимы Ирландия и Франция рассматриваются им в контексте «кельтского возрождения» начала XX века.

Франция сыграла поистине судьбоносную роль в жизни и творчестве Гумилева. В биографическом плане пребывание поэта во Франции может сравниться по яркости и насыщенности только с абиссинскими путешествиями. Изучение средневековых французских хроник и рыцарских романов помогло Гумилеву проникнуть в пространство средневекового французского искусства, воссоздать знаковые элементы этого пространства в своем творчестве. Так, например, райские деревья в рассказе «Золотой рыцарь» утопают в синем сиянии, тогда как «синее свечение» готических витражей символизировало в средневековой Европе свет высокой духовности. Средневековые витражи создавались с учетом трех основных цветов - синего, красного и фиолетового.

Гумилевский интерес к средневековым хроникам и рыцарским романам предполагал увлечение легендой о чаше Грааль в интерпретации Кретьена де Труа и Робера де Борона. Для Гумилева было особенно привлекательным видение кельтских стран как владений Грааля, земель, освященных

43 Rayefild D. Celtic, Wagner and Blok // Symbolism and after. Essays on Russian Poetry in Honour of Georgette Donchin. Ed. McMillan A. London. Bristol Classical Press. 1992. P. 15.

44 Там же.

присутствием в них христианских реликвий. Так, например, в стихотворении «Я откинул докучную маску...» фигурирует чаша Грааль: «Я хотел бы бродить по селеньям, / Уходить в неизвестную даль, / Приближаясь к далеким владеньям, / Зачарованной чаши Грааль" [1,91].

В 1907-1908 гг., а затем спустя десять лет, в 1917-1918 гг., поэт постигал «парижский текст», оказавший несомненное влияние на его видение России. В поэзии Гумилева Россия неразрывно связана с Францией, их судьбы удивительным образом сплетены. В стихотворении «Франции» читаем: «Франция, на лик твой просветленный / Я еще, еще раз обернусь / И как в омут погружусь бездонный, / В дикую мою родную Русь» [3, 192]. Постигая «чужое небо», иные культуры и страны, интерпретируя в своей поэтической географии самые разные культуронимы, поэт неотвратимо приближался к постижению «золотого сердца России».

Третья глава диссертации «Многоликая Африка: африканский континент в сакральной географии Н.С. Гумилева» посвящена интерпретации «многоликой Африки» в творчестве поэта. В частности, рассматривается значение культуронима Египет в «сакральной географии» Гумилева. Подчеркивается, что в творчестве Гумилева тема Египта распадается на два периода: имеется ввиду книжное знакомство поэта с культурой Египта, ознаменовавшееся выходом журнала «Сириус» и появлением на его страницах неоконченного прозаического произведения «Вверх по Нилу» («Листы из дневника»), и знакомство реальное, связанное с гумилевскими поездками в Египет, датировка первой из которых является дискуссионной (1907 или 1908 г.г.?). В этой главе диссертационного исследования рассматриваются египетские паломнические маршруты, характерные для православной духовности и присутствующие в поэзии и прозе Гумилева: путешествие к «сикоморе Богородицы», паломничество по маршруту, связанному с бегством Святого Семейства в Египет.

Сикомора, в тени которой отдыхало Святое Семейство во время бегства в Египет, это вполне реальная, а не легендарная точка египетского маршрута

паломников-христиан. Священную сикомору Богоматери показывали паломникам-христианам в Гелиополе. Так, Е.Э. Картавцов45 вспоминал, что это было уже не то самое дерево, но, согласно преданию, от того же самого корня. А. С. Норов в своих «Путешествиях по Египту и Нубии» (Санкт-Петербург, 1840) писал, что Священная сикимора Богоматери находилась в саду, в стороне от дороги, на территории коптского монастыря, в Гелиополе, тогда и ныне -Эль-Матарии, пригороде Каира.

При изучении первого, книжного знакомства поэта с культурой Египта следует, прежде всего, обратить внимание на египетское название журнала «Сириус» («Звезда Нила»). В «Истории неба» К. Фламмариона указано следующее: «Тесная связь между появлением этой звезды (Сириуса - Е.Р.) и разлитием Нила заставила народ еще чаще называть ее Звездой Нила или просто Нилом, - по египетски и по-еврейски - Сихор, по-гречески So9i£, по-латыни Sirius"46. Верховья Нила, египетский бассейн которого манил к себе исследователей и поэтов, располагаются на территории современных Судана и Эфиопии (гумилевской Абиссинии). В верховьях Нила находится таинственная страна «короля-волхва Бальтазара», упомянутая в рассказе («Один нищий дервиш рассказал мне, что в тропических лесах еще могуче племя мудрых эфиопов под властью потомка короля-волхва Бальтазара» - [6,20]).

Культуроним Египет в текстах Гумилева подается и через образ "преступной, но пленительной царицы", как, например, в стихотворении "Гиена" (1907): «Над тростником медлительного Нила, / Где носятся лишь бабочки да птицы, / Скрывается забытая могила / Преступной, но пленительной царицы» [1, 133]. Царица из стихотворения «Гиена» отождествляется некоторыми исследователями, к примеру, В.С.Баевским, с Клеопатрой. Образ «преступной, но пленительной царицы» - ключевой для творчества Гумилева -не исчерпывается версией В.С.Баевского. Царица, подобная крадущейся из пещеры гиене («Она была такою же гиеной, / Она, как я, любила запах крови» -

45 Картавцов Е.Э. По Египту и Палестине. Путевые заметки. СПб., 1896.

46 Фламарион К. История неба. М.: Золотой век, 1994. С.120.

[1, 133]), напоминает о девушке с головой гиены из стихотворения «Ужас» («Я встретил голову гиены / На стройных девичьих плечах» - [1,149]).

В стихотворении «Ужас» девушка с головой гиены предстает перед лирическим героем в «тени столпившихся колонн», окруженная статуями из ниш. Архитектурный фон, на котором происходит встреча героя с инфернальной героиней «Ужаса» («лес столпившихся колонн»), - египетский. Гигантские колонны древнеегипетских храмов (Карнак) располагались по квадратно-гнездовой схеме и действительно представляли собой «лес столпившихся колонн».

Образы девушки с головой гиены и подобной гиене царицы восходят к древнеегипетской богине войны и палящего солнца - Сехмет, образ которой снова актуализировался в творчестве Гумилева в 1909 г., когда поэт прислал будущей Черубине де Габриак, Е.И. Дмитриевой, сонет на конкурсные рифмы «Тебе бродить по солнечным лугам». Поэтесса ответила сонетом «Закрыли путь к нескошенным лугам» и предложила М.А. Волошину включиться в соревнование. М.А. Волошин написал сонет «Сехмет» («Влачился день по выжженным лугам»), в котором появился образ богини «с узкой грудью, с профилем гиены», подобный гумилевской инфернальной героине «Ужаса» и «Гиены», и назвал эту богиню - Сехмет («Кто с узкой грудью, с профилем гиены / Лик обращал навстречу вечерам?»47). 13 мая 1909 г. Дмитриева писала Волошину: «Ваш сонет «о гиене» лучший из трех»48.

Гумилеву и Волошину была известна привезенная в Эрмитаж из Карнакского храма большая статуя богини Сохмет в облике восседающей на троне женщины с головой львицы. Эту статую в 1837 г. привез в Северную Пальмиру A.C. Норов. В «Ужасе» и «Гиене» Гумилева, и в «Сехмет» Волошина речь идет об инфернальной героине, но создать такой образ можно было лишь с привлечением символики гиены, а не львицы. В египетской мифологии гиена была животным, посвященньм Тифону, - противнику светоносного Осириса.

47 Волошин М. Киммерия. Киев: Молодь. 1990. С. 38.

48 Письма Е. Дмитриевой к М.А. Волошину // Новый мир. 1988. №12. С. 154.

Гумилевская трактовка египетской темы не исчерпывается символистскими аллюзиями и оккультным мистицизмом. Напротив, Гумилев обращал читательское внимание на православные паломнические маршруты. Поэт неоднократно упоминает египетские реалии, связанные с бегством Святого Семейства в Египет и пророком Моисеем. Пророк Моисей упоминается в «африканских» стихах Гумилева в связи с Красным морем, исполнившим Божий закон, именно это море «раздвинуло цепкие руки зыбей, / чтоб прошел Моисей и погиб Фараон» [4, 15]. Мотив исхода евреев из Египта, когда Господь шел перед ними в «столпе огненном», необыкновенно важен для творчества Гумилева. Как полагал поэт, и природа, и человек следуют закону божественного движения, преображения и совершенствования.

«Карфагенский миф» получил свое отражение не только в рассказе «Лесной дьявол», поэме «Капитаны», но и, косвенно, в теме Леванта в творчестве Гумилева. Карфагенская тема сближается в творчестве Гумилева с темой древних библейских земель (Ливана - Палестины). Левант упоминается в текстах поэта как собирательный культуроним, отсылающий нас к культурным центрам Восточного Средиземноморья, к основанным финикийцами средиземноморским городам. Достаточно вспомнить «нетленный пурпур королевских мантий», который ищет на Леванте лирический герой «Пятистопных ямбов», и, конечно, стихотворение «Ослепительное»: «Я тело в кресло уроню, /Я свет руками заслоню, / И буду плакать о Леванте» [2,11].

Замыкает африканскую тему исследования анализ функциональной значимости культуронима Абиссинии в творчестве поэта. Анализируются произведения Н. Гумилева и Вячеслава Иванова на абиссинскую тему, рассматриваются представления об Абиссинии как о священной стране царя Соломона и царицы Савской, характерные для трактовки «абиссинского мифа» в творчестве поэтов «серебряного века».

Абиссиния (Эфиопия) была окружена в начале XX века значительным историко-культурным ореолом. Сформировался "абиссинский миф", отдельные элементы которого были чрезвычайно важны для текстов христианского

средневековья, европейского романтизма и, с другой стороны, для масонской и мусульманской традиции. В сакральной географии Н.С. Гумилева культуроним Абиссиния необыкновенно значим для интерпретации образности и символики пространства Африки. В стихотворении «Абиссиния» из сборника «Шатер», описывая прошлое страны, воскрешаемое звуками баганы,: «Было время, когда перед озером Тана / Королевской столицей взносился Гондар. / Под платанами спорил о Боге ученый, / Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом... / Живописцы писали царя Соломона / Меж царицею Савской и ласковым львом» [4, 26]. Упоминание о царе Соломоне и царице Савской в стихотворении «Абиссиния» является вполне обоснованным. Царица Савская была легендарной властительницей Сабейского царства (Сабы), расположенного на юге Аравии (Йемен). Иногда Абиссинию (древний Аксум) называли провинцией, входившей во владения царицы. История Абиссинии восходит к Аксумскому царству.

В Библии, в Третьей книге Царств, сказано, что царица Савская, услыхав о мудрости царя Соломона, "пришла испытать его загадками" (3 Царств 10, 113). По эфиопским преданиям, по возвращению из Иудеи, у царицы Савской родился сын Менелик. В Аксум, по воле Соломона, был перевезен из Иерусалима Ковчег Завета. Потомком Менелика I считал себя правивший Абиссинией во время путешествий Гумилева император Менелик И.

После принятия христианства Аксум воспринимался как второе по значению христианское государство, младший брат Византии. Впоследствии наследницей Византии ощущала себя Русь. Эта историческая и религиозная близость Руси, Византии и Абиссинии была одной из причин влечения к Абиссинии русского поэта. Сближал Византию, Русь и Абиссинию и Л.Н.Гумилев, разделявший отцовскую увлеченность историей Абиссинии и, в частности, Аксумским царством. Так, в книге «Поиски вымышленного царства» ученый писал о Византии: «Брызги ее золотого сияния застывали на зеленых равнинах Ирландии (Иоанн Скотт Эригена), в дремучих лесах Заволжья (Нил Сорский и нестяжатели), в тропических нагорьях вокруг озера Цана

(Аксум) и в Великой Евразийской степи...»49. В гумилевской поэтической географии Ирландия, Русь и Византия сближаются благодаря «брызгам золотого византийского сияния» - религиозному культурному родству. Тема России в текстах Гумилева переплетается с темами друидической Ирландии, Франции, Византии, Абиссинии - ее ближайших духовных спутниц.

Четвертая глава «Восток» в мифопоэтическом пространстве Н.С. Гумилева» посвящена образно-символическим и культурным кодам поэзии Н.С. Гумилева, связанным с Китаем и Персией. Для Гумилева, как и для Вячеслава Иванова и Н.А. Клюева, «старая Персия», соединяла в себе зороастрийскую и мусульманскую духовную традицию, была страной поэтов-суфиев: от Гафиза (Хафиза) до Руми. Гумилев выступал в переписке с Ларисой Рейснер под именем Гафиза - величайшего поэта-мистика средневекового Ирана. «Князь Шираза» Гафиз является главным героем пьесы Гумилева «Дитя Аллаха».

Культуроним Персия рассмотрен на материале пьесы «Дитя Аллаха» (образ Гафиза) и стихотворений, вошедших в рукописный сборник «Персия» (1921). Интерес Н.С. Гумилева к культуре древней Персии был во многом связан с вниманием поэта к творчеству Насири Хосрова, основателя секты исмаилитов. Русский перевод Песни Насири Хосрова послужил источником стихотворения Гумилева «Пьяный дервиш», включенного поэтом в рукописный сборник «Персия»50.

Для стихотворений, вошедших в сборник «Персия», характерно использование элементов суфийской духовности. В суфийской мистической лирике, как правило, упоминается лицо (лик) красавицы или красавца и ее (его) пышные темные кудри (локоны). «Кудри красавца всегда темны, как ночь, -писал востоковед Е.Э. Бертельс в своей классической работе «О поэтической терминологии персидских суфиев». - Лицо сияет, как солнце; сравнение

49 Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. Легенда о "государстве пресвитера Иоанна". М.: Ди-Дим. 1994. С. 112.

50 Об источниках "Пьяного дервиша" см. подр.: Баскер М. Стихотворение Н.Гумилева "Пьяный дервиш" (творческий генезис и метапоэтика текста) // Филология-РЫЫо^са, Краснодар. 1994. №3. С. 46-53.

эманации единства, озаряющих мрак множественности, с лучами солнца известно всякому, кто хоть раз заглядывал в диваны суфийских поэтов»51. Дуновение ветра (откровение - ихлам) отбрасывает кудри с лица красавицы (красавца), позволяет заглянуть за «покровы вечности».

Подобная расшифровка перекликается со следующими строками стихотворения Н.С. Гумилева «Пьяный дервиш», основанными на суфийской символике: «Мир - лишь луч от лика друга, / Все иное - тень его» [4, 102], где под Другом подразумевается Бог. Лик Друга символизирует высшую духовную энергию, Благодать Божию, а луч от Лика Друга - творческую энергию Бога, посредством которой был создан мир. Источником для этого гумилевского стихотворения послужила «Песня» великого персидского поэта Насири Хосрова52.

Гафиз в пьесе Гумилева «Дитя Аллаха» торжественно обращается к Хизру - покровителю странствующих и путешествующих, духовному наставнику суфиев («Великий Хизр, отец садов, / В одеждах, как листва зеленых, / Хранитель звонких родников, / Цветов и трав на пестрых склонах, / На мутно-белых небесах / Раскинул огненную ризу... / Вот солнце! И судил Аллах / О солнце ликовать Гафизу» [5, 84]. Имя «Хызр» («Хизр») постоянно встречается в суфийской поэзии. В Коране сказано, что Муса (Моисей) и его служитель «встретили одного слугу из слуг наших, на которого Мы низвели нашу милость, и которому Мы дали познать высшее знание» (Коран, 18:64). В этом мудром слуге, учителе и наставнике, суфии видели Хызра.

Согласно суфийской традиции, бессмертный Хызр владел источником живой воды и творил чудеса, защищал странников и путешественников. В пьесе Гумилева «Дитя Аллаха» Хизр назван «отцом садов»: речь идет о «садах истины», которые неоднократно упоминаются в поэтических произведениях персидских средневековых поэтов-мистиков. Хизр считался хранителем

51 Бертельс Е.Э. Заметки по поэтической терминологии персидских суфиев. Локон и лицо // Язык и литература, I, Л., 1926. С. 361-386.

52 Записки Восточного отделения Русского археологического общества. СПб., 1890. С. 386393.

«источника бессмертия». У Гумилева Хизр назван «хранителем звонких родников, / Цветов и трав на горных склонах» [5, 84], что вполне соответствует суфийской поэтической традиции.

История встречи Мусы (Моисея) с Хызром, согласно суфийской традиции, может служить примером взаимоотношений между мастером и учеником. Суфийская трактовка ученичества Моисея по отношению к Хызру оказала влияние на семантику названия последней поэтической книги Гумилева «Огненный столп». В суфийских источниках пророк Моисей (Муса) следует за своим учителем Хызром, который может предстать не только в зеленых, но и в огненных одеждах. В обращении Гафиза к Хизру из пьесы «Дитя Аллаха» упоминается огненная риза Хизра («На мутно-белых небесах раскинул огненную ризу» - [5, 84]).

При рассмотрении «персидской темы» в творчестве Гумилева мы учитывали тот факт, что Персия была для русских поэтов олицетворением мусульманского мистицизма - страной поэтов-суфиев: от Гафиза до Руми. Многие поэты начала XX века (Вяч. Иванов, H.A. Клюев, С.А. Есенин и др.) считали мусульманский мистицизм родственным русскому православному мистицизму.

В данной главе диссертационного исследования рассматривалась также китайская тема в творчестве Гумилева, анализировался мотив «путешествия в Китай». «Священный Китай» занимал Гумилева на протяжении всей его жизни, но можно проследить определенные вспышки этого интереса, связанные с созданием стихотворения «Путешествие в Китай» (1910), незавершенной китайской поэмой «Два сна» (1918) и «сборником китайских стихов» «Фарфоровый павильон» (1917). М. Баскер справедливо считает, что стихотворение «Путешествие в Китай» в творчестве Гумилева является символом «поисков рая» - в духе Пушкина и Бодлера. «Китай, как конечное

место назначения, должен, естественно, восприниматься как достижение совершенного понимания...»53, - утверждает М. Баскер.

Знакомство Гумилева с китайской культурой началось в ранний царскосельский период, поскольку в Екатерининском дворце, Китайской деревне и Китайском театре было сосредоточено немало китайских «диковин». В 1910 г., в Париже, Гумилев любовался обширной коллекцией китайского искусства из Музея Восточного искусства Гимэ (Musée Guimet des arts asiatiques). Среди петербургских коллекций китайского искусства Гумилеву, бесспорно, была знакома коллекция Кунсткамеры (музея Антропологии и этнографии имени Петра Великого). В 1880-е - 1910-е гг. происходило интенсивное пополнение фондов музея, в том числе и китайской коллекции. Академик В.В. Радлов, возглавлявший музей с 1894 по 1918 годы, в 1903 г. возглавил Русский комитет по изучению Средней и Восточной Азии, направлял в азиатские страны, в том числе и в Китай, исследователей. При непосредственной помощи академика В.В. Радлова была осуществлена и гумилевская абиссинская экспедиция 1913 г. За тот период, когда В.В. Радлов руководил Музеем антропологии и этнографии имени Петра Великого, китайскую коллекцию музея существенно пополнили такие исследователи-китаисты, как В.М. Алексеев (1881-1951), А.И. Иванов, Н.М. Пржевальский, П.К. Козлов, В.Ф. Ладыгин, М.М. Березовский.

В сборник «китайских стихов» «Фарфоровый павильон» вошли вольные переводы стихотворений китайских поэтов эпохи Тан: Ли Бо, Ли Вэя, Чжан Цзи, Юань Цзе, Тзе Тие, Цзяо Жаня, Ду Фу и др. В работе над переводами Гумилев, по собственному признанию, пользовался «Яшмовой книгой» Юдифь Готье, также представлявшей собой вольные переводы китайской поэзии, работами маркиза Сен-Дени, Юара, Уэлея (Уили) и др. Наиболее важным источником стихотворений, вошедших в «Фарфоровый павильон», является «Яшмовая книга» Юдифь Готье (1845-1917), опубликованная в 1867 г.

53 Баскер М. Гумилев, Рабле и «Путешествие в Китай». К прочтению одного прото-акмеистического мифа // Н. Гумилев и русский Парнас: Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. 1992. С. 15.

Личность и творчество дочери Теофиля Готье были особенно близки Гумилеву в связи с тем, что именно Юдифь Готье, по словам Реми де Гурмона, вместе с Пьером Лоти открыла для французской поэзии «вкус экзотики» («Judith Gautier semble, avec Pierre Loti, représenter, dans la littérature française contemporaine, le goût de l'exotisme»54).

Юдифь Готье была хозяйкой литературного салона, который среди поэтов назывался «Отелем Синего Дракона». Название этого салона глубоко символично: синий (лазурный) дракон в китайской мифологии - один из четырех духов-защитников человечества, символ Востока, познания, мудрости и стабильности. Китайский дракон «лунь» относится к четырем волшебным животным, так называемой «четверке совершенных», остальные - это единорог, феникс и черепаха. Особый интерес в связи с творчеством Гумилева представляет тот факт, что дочь Теофиля Готье была поклонницей и ученицей Элиафаса Леви (Альфонса-Луи Константа), чьи книги «Учение и ритуал высшей магии», «История магий», «Ключ к тайнам» и др. пользовались успехом в парижских литературных кругах. Книга Э. Леви «Учение и ритуал высшей магии» в 1910 г. была переведена на русский язык.

В 1906-1908 гг. Н.С. Гумилев обращался к работам Э. Леви и даже называл себя «адептом оккультизма», что зафиксировано в письмах к В. Брюсову («Когда я уезжал из России, я думал заняться оккультизмом. Теперь я вижу, что оригинально задуманный галстух или удачно написанное стихотворение могут дать душе тот же трепет, как и вызыванье мертвецов, о котором так не красноречиво трактует Элифас Леви» - 8, 23). Юдифь Готье интересовала Гумилева не только как писательница, подарившая французской литературе начала XX ст. «вкус экзотики», но и как ученица и последовательница Элиафаса Леви. В 1907-1908 гг., во время пребывания Н.С. Гумилева в Париже, салон Юдифь Готье («Отель Синего Дракона») являлся одним из центров литературного Парижа.

54 Les Célébrités d'aujourd'hui: Judith Gautier, par Remy de Gourmont. Paris: Bibliothèque internationale d'édition. 1903.

Для образно-символической интерпретации «сборника китайских стихов» «Фарфоровый павильон» важна символика фарфора как «императорского» материала (слово «фарфор» на фарси обозначает «императорский»), заключающего в себе величие Поднебесной империи. Беседка или павильон, наряду с башней, колодцем и дверью, являются символическим обозначением Вечной Женственности. В стихотворении «Китайская девушка» (1914) фигурирует голубая беседка «посредине реки», ставшая «темницей» для лирической героини стихотворения («Голубая беседка / Посредине реки, / Как плетеная клетка, / Где живут мотыльки (...) У меня же в темнице / Куст фарфоровых роз, / Металлической птицы / Блещет золотом хвост»» - [3, 50]). Образ беседки «посредине реки» из стихотворения «Китайская девушка» соотносится с образом-символом фарфорового павильона, поднявшегося «среди искусственного озера» (стихотворение «Фарфоровый павильон», открывающее сборник «китайских стихов»), И беседка, и павильон символизируют убежище, подобное райскому саду, где находят приют избранные души. Соответственно, китайская тема связана с мотивом «райского убежища», огражденного сакрального пространства, благодатной земли.

Создание незавершенной «китайской» поэмы «Два сна» было связано с эстетическими взглядами Гумилева, сформулированными в интервью графу Карлу Бечхоферу Робертсу. «Новая поэзия ищет простоты, ясности и точности выражения. Любопытно, что все эти тенденции невольно напоминают нам лучшие произведения китайских писателей, и интерес к последним явно растет в Англии, Франции и России»55, - утверждал Гумилев. Простота, ясность и точность были присущи поэзии эпохи Тан. Великие поэтические произведения, созданные в эпоху Тан, символизировали для Гумилева культуру и эстетику Китая - священной страны поэтов-пророков древности.

Пятая глава диссертационного исследования ««Русь» и «Россия» в произведениях Н.С. Гумилева» посвящена религиозно-философским и

55 Гумилев в Лондоне. Неизвестное интервью. Публикация Э. Русинко // Н. Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб.: Наука. 1994. С. 305.

эстетическим аспектам культуронима Россия в творчестве Гумилева. Анализируется тумилевское видение «генеалогии» русского духа: финской колдовской культуры, византийской и индийской, «в странном перекрещении которых», по мнению поэта, рождалась Русь. Доказывается, что в текстах Гумилева последовательно раскрывается «генеалогия» русского духа, в художественной форме рассматривается влияние эллинства, византинизма, «скандинавского костяка» и «таинственной Индии» на становление русского национального сознания.

Если Швеция в текстах Гумилева - это страна «суровых мужей», подобных Рюрику, пришедших править дикой, степной, печенежьей Русью и подъять ее для силы, славы и победы (стихотворение «Швеция»), то Византия -женственна и коварна. Русь, сформировавшаяся в атмосфере «перекрещения» мужественной скандинавской культуры и женственной византийской, в сакральной географии Гумилева переняла силу и удаль варяжских «суровых мужей» и византийскую печаль. Гумилев не был ни славянофилом, ни западником. Поэта увлекала генеалогия русского духа, в котором соединились завоевательный дух норманнов и грезы Афанасия Никитина о таинственной Индии.

Для сборников «Колчан», «Костер» и «Огненный столп характерно обращение Гумилева к теме России, теме, которая, несомненно, имела место и в раннем творчестве поэта, но не получила должного художественного развития. Осмысление пространства России в рамках сакральной географии сопровождалось у Гумилева сближением мотивов духовного странствования и духовного воинствования, где поэт - Божий странник, становится в то же время «воином Бога», ведущим духовную борьбу с силами «всемирного распада».

Миф о поэте - «воине духа» - непосредственно связан с образами небесных патронов земного воинства. Так, «воин Георгий» и святой Пантелеймон являются страждущему воину и исцеляют его тело и дух (стихотворение "Видение"). В стихотворении «Смерть» из сборника «Колчан» погибшему воину является Михаил Архистратиг: «Там Начальник в ярком

доспехе, / В грозном шлеме звездных лучей, / И к старинной, бранной потехе / Огнекрылых зовет трубачей» [3, 55]. В рать Михаила Архистратига после героической кончины на земле попадает герой поэмы «Мик» Луи. Рать Михаила Архистратига в творчестве Н.С. Гумилева - это не только ангельское воинство, но и воинство словесное, где мечом является Слово.

Поиски Индии Духа соотносились у Гумилева с поисками языка "девственных наименований" (стихотворение «Роза»), Слова, согласно которому мир был сотворен. Эти поиски были направлены на постижение Божественного Слова путем вхождения в его пространство, часто в стихах Гумилева представляющееся пространством географическим - древним «царством поэтов».

В Заключении подводятся итоги исследования.

Географические темы, образы и мотивы играют важную роль в творчестве Н.С. Гумилева, обладают яркой образностью и символикой, наполнены историко-культурными, философски-религиозными и мифологическими смыслами. Топонимы, присутствующие в гумилевской поэтической географии, в большинстве своем являются культуронимами, а «география в стихах» перерастает в теософию - философию географии.

«Геософия» «отца акмеизма» предшествовала теософским теориям «евразийцев» - П.И. Савицкого, Н.С. Трубецкого, П.И. Савицкого, Г.В. Вернадского, Л.П. Карсавина, П.П. Сувчинского, а также работам «последнего евразийца» - Л.Н. Гумилева. Путешествие в гумилевской сакральной географии сродни открытию, художественному постижению, «называнию» историко-культурного и религиозного центра-локуса. Путешествие в поэзии Н.С. Гумилева - реализация «божественного движенья», в котором «живым становится, кто жил» (поэма «Открытие Америки»). Сакральные царства древности представлены в произведениях Гумилева как «царства поэтов», поданы в контексте поэтической истории человечества. Так, Китай - это страна поэтов эпохи Тан, пространство Персии актуализировано именем Гафиза, древняя Ирландия представлена как земля поэтов-друидов. Гумилевская

сакральная география актуализирует основные религиозные и историко-культурные центры-локусы мировой истории, предлагает читателю уникальное путешествие по временам и культурам, в котором тема России занимает едва ли не главное место.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

I. Издания, рекомендованные ВАК РФ

1. Мотив „благочестивого творчества" („смиренного знания") в художественной программе акмеизма [Текст] // Русская литература. - 1999. -№3 - С. 168-175. (0,6 пл.).

2. Пространство России в поэтической географии Н.С. Гумилева [Текст] // Русская литература. - 2001. - №2 - С. 37-41. (0,6 пл.).

3. «Кельтское возрождение» начала XX века и образ кельтского мира в текстах Н.С. Гумилева [Текст] // Наука и школа. - 2005. -№2 - С. 25-30 (0,3 пл.).

4. Лирический герой поэзии Н.С. Гумилева: «нищий Лазарь» или «великолепный волхв»? [Текст] // Наука и школа. - 2005. - №3 - С. 59-62. (0,2 пл.).

5. Образы китайской культуры в творчестве Н.С. Гумилева [Текст] // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». Спецвыпуск. - 2008. - С. 61-66. (0,4 пл.).

6. Образы и символы китайской культуры в творчестве Н.С. Гумилева [Текст] // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. -

2008. - №4 (2) - С. 93-97. (0,5 пл.).

7. Странничество и паломничество как формы духовного совершенствования героя в произведениях Н.С. Гумилева [Текст] // Вестник Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". - 2009. -№1 - С. 113-118. (0,4 пл.).

8. Куда ведет «путь конквистадоров»? [Текст] // Латинская Америка. -

2009. - №4 _ с. 94-100. (0,5 пл.).

9. Значение творчества Н.С. Гумилева для поэзии Русского Зарубежья [Текст] // Русский язык за рубежом. - 2009. - №3. - С. 83-86. - (0,4 пл.).

II. Монографии

9. Поэтическая география Н.С. Гумилева [Текст]: Монография / Е.Ю. Раскина. - М.: МГИ имени Е.Р. Дашковой, 2006. - 164 с. (7 пл.)

10. Теософские аспекты творчества Н.С. Гумилева [Текст]: Монография / Е.Ю. Раскина; [Рецензенты: д.филол.н., проф. Л.Г. Кихней, д.филол.н., проф. Ю.В. Зобнин]. - М.: МГИ имени Е.Р. Дашковой, 2009. - 222 с. (10 пл.).

III. Публикации в других изданиях

11. Гумилев, Есенин, Клюев (к проблеме рецепции новокрестьянской традиции культурой «серебряного века») [Текст] // Сергей Есенин: Научные статьи и материалы Международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения поэта. - Киев: Киевский национальный университет имени Т.Г. Шевченко, 1996. - С. 45-57. (0,5 пл.)

. 12. Контуры абиссинского мифа в африканских текстах Н.С.Гумилева [Текст] // Материалы Пятой Международной научной конференции «Язык и культура». - Киев: Фонд гуманитарного развития «Collegium", 1997. - Том II. -С. 133-139. (0,3 пл.).

13. Поэтика и логика гумилевского мифа об «Индии Духа» (базовый код) [Текст] // Материалы Шестой Международной научной конференции «Язык и культура». - Киев: Фонд гуманитарного развития «Collegium», 1998. - Том V. -С. 221-228. (0,3 пл.)

14. Контуры абиссинского мифа в африканских текстах Н.С.Гумилева: (Поэма «Мик», сборник «Шатер») [Текст] // Ритуально-мифолопчний шдхщ до штерпретацн тексту: зб1рник наукових праць / За заг. Ред. JI.O. КисельовоТ, П.Ю. ПоберезкшоУ. - Кшв: I3MH, 1998. - С. 156-171. (0,5 пл.).

15. Вернется ли «отлетевшая Русь»? Н.С.Гумилев и поэты «крестьянской купницы»: Н.А.Клюев и С.А.Есенин [Текст] // Русская словесность в школах Украины. - 1999. - №4. - С. 45-49. (0,2 пл.).

16. Поэтическая география Николая Гумилева [Текст] // Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте поэзии XX века. - Тверь: ТГУ, 2005. - С. 100-112.(0,5 пл.).

17.- 25. Словарные статьи: Раевский Г.; Ставров П., Познер В., Анстей О., Величковский А., Бобров С., Ильязд, Федорова Н., Озеров JI. // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Библиографический словарь в 3 т. Т. 1-3. - М.: Олма-Пресс, 2005. - (1 пл.).

26. Культуроним Персии в сакральной географии Н.С. Гумилева [Текст] // Гумилевские чтения. Материалы Международной научной конференции 14-16 апреля 2006 г. - СПб: Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов, 2006. - С. 66-77. (0,6 пл.).

27. Теософские аспекты творчества Н.С. Гумилева [Текст] И Культура. Филология. Образование. Выпуск четвертый. - Смоленск: СмолГУ, 2006. - С. 42-51. (0,3 пл.).

28. «Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий»: карфагенский миф в произведениях Н.С. Гумилева [Текст] // Россия и мир: вчера, сегодня, завтра. Проблемы психологии и межкультурной коммуникации. - М.: МГИ имени Е.Р. Дашковой, 2007. С. 153-162. (0, 5 пл.).

29. Дом поэтов в Тверской Карелии [Текст] // Москва: сегодня, завтра. -2007. - №10 - С. 50-54 (0,4 пл.).

30. Историософское видение Руси-России в произведениях Н.С. Гумилева [Текст] // Вестник Луганского национального педагогического университета

имени Т.Г. Шевченко. Филологические науки. - Часть II. - 2008 - С. 119-124. (0,3 п.л.).

31. Значение историко-литературного архива П.Н. Лукницкого для изучения творчества Н.С. Гумилева и А.А. Ахматовой [Текст] // ЕИсник Одеського нащонального ушверситету. Матер1али М1жнародноТ науковоУ конференцп до 190-р1ччя Науково!" б1блютски ОНУ ímchí I. I. Мечникова "Вуз]вська б1блютека в реал1заци нових концепцш ocbíth: принцини розвитку та результата д!яльностГ' 18-20 вересня 2008 р. Т. 13. Вип. 8. Сер1я: Ыблютекознавство, б!блюграфознавство, книгознавство. Одеса, 2008. - С. 184 -189. (0,3 п.л.)

32. Власть поэзии и образы «поэтов-королей» в произведениях Н.С. Гумилева [Текст] // Власть. - 2008. - №9 - С. 126-130. (0,6 п.л.).

IV. Подготовка текстов, научный комментарий

33. Гумилев Н.С. Собрание сочинений в 10 т. Т. 5. М.: Воскресенье, -

2004.-(0,5 п.л.).

34. Гумилев Н.С. Собрание сочинений в 10 т. Т. 6. - М.: Воскресенье,

2005. - (0,5 п.л.).

35. Гумилев Н.С. Собрание сочинений в 10 т. Т. 7. - М.: Воскресенье,

2006.-(0,5 п.л.).

36. Гумилев Н.С. Собрание сочинений в 10 т. Т. 8. - М.: Воскресенье,

2007.-(0,5 п.л.).

Заказ №821. Объем 2 п.л. Тираж 100 экз.

Отпечатано в ООО «Петроруш» г. Москва, ул. Палиха-2а, тел. 250-92-06 ivww.postator.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Раскина, Елена Юрьевна

Введение.

Глава I. Темы, мотивы и образы «путевой словесности» в творчестве Н.С. Гумилева

1.1. Жанровые и образно-тематические особенности травелогов: от хождений до путевых заметок.

1.2 Основные понятия, образы и символы «сакральной географии» Николая Гумилева.

Глава II. Историко-культурное пространство Европы в художественном мире Н.С. Гумилева

1.1. Образ кельтского мира.

1.2. Парижские маршруты поэта.

Глава III. Многоликая Африка: африканский континент в сакральной географии Н.С. Гумилева

1.1. «Египетская» тема в произведениях поэта.

1.2. «Карфагенский миф» в поэзии и прозе Н.С. Гумилева.

1.3. Абиссиния и Н.С. Гумилев.

Глава IV. «Восток» в мифопоэтическом пространстве Н.С. Гумилева

1.1. Культуроним Персии в произведениях поэта,

1.2,Образы китайской культуры как элемент поэтики.

Глава V. «Русь» и «Россия» в произведениях Н.С. Гумилева

1.1. Россия как пространство «духовного воинствования».

1.2. Историософское видение поэтом «пути России».

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Раскина, Елена Юрьевна

Для творчества Н.С. Гумилева характерно художественное, религиозное и культурно-философское осмысление географических образов, тем и мотивов. В произведениях поэта география перерастает в теософию (сакральную географию). Теософия исследует систему взаимосвязей между природой и культурой и понимается нами не как география («землеописание»), а как наука об «умной сущности земли» -«землемудрие». К теософии относятся характерные для «серебряного века» русской литературы идеи о сакральности природных и культурных объектов, «благодатности» или «безблагодатности» земель. Изучением теософских тем, мотивов и образов в русской литературе XX века в настоящее время

1 2 занимаются такие исследователи, как Р.Д. Тименчик , Н.М. Теребихин , Н.А. Богомолов3, Д.В. Громов4, Ю.В. Зобнин5 и др.

Приключения и путешествия были для него всего лишь аскезой. Он мечтал о создании собственной науки — теософии, как он ее назвал, умудренной в климатических зонах и пейзажах»6, - писал французский поэт Жан Шюзевиль, близко общавшийся с Гумилевым в 1910 г. в Париже. Анализируя стихотворение Гумилева «Современность» (1911), Р.Д.Тименчик упоминает о «недовоздвигнутом» поэтом «здании новой науки о чудесах земли». «Он (Н.С.Гумилев — Е.Р.) открыл ее в 1909 г., назвал теософией,

2 Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск: Изд-во Архангельского государственного университета. 1993.

3 Богомолов Н.А. Оккультные мотивы в творчестве Гумилева // Н. Гумилев и русский Парнас. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. 1992. С. 47.

4 Энциклопедия сакральной географии / Сост. Д.В. Громов. М.: Ультра-Культура. 2005.

5 Зобнин Ю.В. Странник духа (о судьбе и творчестве Н.С. Гумилева) // Н.С. Гумилев: PRO et CONTRA. Личность и творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей / Сост., вступ. Ст. и прим. Ю.В. Зобнина. СПб.: РХГИ. 1995. С. 5-53. ~Тименчик-Р-УказгсочгР-161-162т-------------^^ решил основать «Геософическое общество» с участием М. Кузмина и В.К. Ивановой-Шварсалон и в связи, возможно, с этими проектами «Вере Шварсалон какую-то нечисть подарил. (тритона?)», - пишет ученый7. По мнению Р.Д. Тименчика, гумилевская теософия сродни «джаграфии» барона Брамбеуса (О. Сенковского), которую последний называл наукой о чудесах и тайнах земли («теософия Гумилева рифмовалась с джаграфией и другими научными шутками барона Брамбеуса»8).

Как справедливо указывает М. Баскер, «преобладавший долгое время литературно-критический стереотип Гумилева как поэта-воина, путешественника и влюбленного в Музу Дальних странствий открывателя новых земель заметно модифицировался, а образ Гумилева — тайновидца и тайнописца — стал получать некоторое признание как в России, так и за границей»9. По мнению М. Баскера, многие гумилевские культуронимы нельзя назвать «географической реальностью», поскольку они являются не реальными точками, указанными на карте, а землями, городами и странами, существующими лишь в творческом сознании поэта.

Восприятие Гумилева как тайновидца и тайнописца, стремление рассмотреть скрытые, образно-символические значения под трудно проницаемой внешней оболочкой стихов характерно для работ Р.Д. Тименчика, А.И. Павловского, Н.А. Богомолова, Ю.В. Зобнина. Тем не менее, о религиозных, философских и культурных смыслах гумилевской географии литературоведы, как правило, упоминали только в связи с «африканскими» стихотворениями и путешествиями поэта.

Так, Н.А. Богомолов предложил «оккультные ключи» к некоторым важным особенностям жизни и творчества Н.С. Гумилева, в частности, к африканским стихотворениям. «Исходя из концепции доктора Папюса, к которой Гумилев обращался в ранний, парижский период (1907 - 1908 гг.),

7 Тименчик Р. Указ. соч., С. 162.

8 Тименчик Р. Указ. соч., С. 165.

9 Баскер М. Гумилев, Рабле и «путешествие в Китай»: к прочтению одного прото-акмеистического мифа // Н. Гумилев и русский Парнас. Материалынаучной конференции-17-1 ^сентября ! 99 Ьгг6Пб;:-Музей Анны^хматошй доме. 1992. С.5-25. именно Африка являлась континентом, где «обитали наследники предшествующих цивилизаций, рассматривалась как хранилище важнейших данных о магических корнях современного «тайного знания»», - утверждает исследователь10. А.И. Павловский писал, что «Африка была для него (Гумилева - Е.Р.) без всякого преувеличения «отражением рая», а может быть, и самим раем, существовавшим, как это ни странно, не на небе, а на земле»11. «Именно эта «тайна природы» — способность ее в определенных состояниях напоминать о Творце — и присутствует в «натурфилософии» Гумилева. Он никогда не забывает том, что за «безбожным», стихийным, «греховным» состоянием мироздания, скрывается идеальный образ

1 О первозданного рая», - пишет Ю.В. Зобнин .

В ранних поездках Гумилева немалую роль сыграло стремление к эксцентричности, желание привлечь к себе внимание. Отчасти и попытки уйти от самого себя. И, разумеется, любопытство. <.> Но последнее путешествие вызвано уже глубоким интересом, любовью к тем краям 1

Абиссинии — Е.Р.) и стремлением их понять» , — трактует значение, цели и смысл африканских путешествий поэта А.Б. Давидсон. В монографии «Муза странствий Николая Гумилева» А.Б. Давидсон обращает внимание на следующие слова поэта: «Самое ужасное — мне в Африке нравилась обыденность. Быть пастухом, ходить по тропинкам, стоять у плетня.»14. Эту «обыденность» Давидсон связывает с «первозданностью» африканского континента, его подлинной, девственной природой, которая и привлекала поэта.

Однако любовь Гумилева к чудесам и тайнам земли вызывала насмешки современников: Иванова-Разумника, JI.H. Войтоловского, B.JI.

10 Богомолов Н.А. Оккультные мотивы в творчестве Гумилева // II. Гумилев и русский Парнас. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991 г. СПб.: Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. 1992. С. 47.

12 Зобнин Ю.В. Николай Гумилев - поэт православия. СПб.: СПбГУП. 2000. С. 77.

13 Давидсон А.Б. Муза странствий Николая Гумилева. М.: Наука. 1992.С.1 .—~

14 Давидсон А.Б. Указ. соч., С. 303.

Львова-Рогачевского, Б.А. Садовского и др. Все эти литературные критики видели в Гумилеве «Тартарена русской поэзии», упрекали его в бутафорских эффектах и бегстве от современности в декоративный, условный Восток. «У Н. Гумилева большое тяготение к Востоку, - писал B.JI. Львов-Рогачевский, - он любит придумать что-нибудь этакое экзотическое, он любит «небывалые плоды», «нездешние слова». У Алексея Толстого один из его помещиков уехал из своего медвежьего угла в Африку и оттуда прислал своему дядюшке Мишухе Налимову банку с живым крокодилом. В поэзии Гумилева, как в банке симбирского помещика, плавает «темно-изумрудный крокодил». Впрочем, тут целый зверинец: «Изысканный бродит жираф». Встречаются «свирепые пантеры», слоны, львы, обезьяны, какаду, «перья страуса»15.

Многообразие флоры и фауны, характерное для образного ряда стихотворений Н.С. Гумилева, является, однако, доказательством «чудес и тайн земли», указанием на красоту и необычность тварного мира. Даже в небесных сферах поэт видит «зоологический сад планет» (стихотворение «Память»). «Первозданность» африканской природы сближает ее с раем. Но эта подлинная, девственная природа искажена первородным грехом. В сборнике «Шатер» изображена не только прекрасная в своей первозданности, но и страшная, ужасающая Африка. Так, в стихотворении «Судан», после описания тенистых рощ и галерей лесов, тихого озера Чад и «самых чудесных, неожиданных птиц и животных» перед читателями предстает картина африканской охоты: «Бродят звери, как Бог им назначил, / К водопою сбираются вместе, / К водопою сбираются мирно. / И не знают, что дивно прекрасны, / Что таких, как они, не отыщешь, / И не знает об этом охотник, I Что в пылающий полдень таится / За кустом с ядовитой стрелою, / И кричит над поверженным зверем, / Исполняя охотничью пляску, / И уносит

15 Львов-Рогачевский B.JI. Н. Гумилев. Жемчуга. Рец. // Н.С. Гумилев: PRO ЕТ CONTRA.

Личность и творчество Николая Гумилева воценкерусских—мыслителей^-и-йсследователёйГСПБТРХГИ. 1995. С. 381. владыкам Судана / Дорогую добычу свою» [4, 171]. Африка — это «отражение рая», искаженное, смутное земное воспоминание о рае, которое наполняет душу лирического героя поэзии Гумилева тоской по раю небесному.

Образ рая - земного и небесного — в творчестве Н.С. Гумилева связан с архетипическим сюжетом «изгнания из рая». Этот сюжет присутствует в ряде стихотворений поэта, таких как «Адам», «Сон Адама», «Райский сад», в поэме «Блудный сын» и т.д. «Господь, изгнав человека на землю из рая, вселил его на ней прямо рая сладости (Быт 3, 24), чтоб он, непрестанно обращая взоры к раю и вместе питаясь надеждой возвращения в рай, пребывал в непрестанном плаче покаяния», - писал свт. Игнатий (Брянчанинов) . Надежда на возвращение в райский сад, сны о святой земле («Индии Духа») являются для лирического героя поэзии Гумилева путеводной звездой, сопровождают его в странствиях. Так, в стихотворении «Райский сад» перед читателями предстает картина Эдемского сада: «В золотисто-лиловом мираже / Дивный сад предо мною встает. / Ах, такой раскрывался едва ли / И на ранней заре бытия, / И о нем никогда не мечтали / Даже Индии солнца - князья. / Бьет поток; на лужайках прибрежных / Бродят нимфы забытых времен; / В выем раковин длинных и нежных / Звонко трубит мальчишка-тритон.» [2, 63].

Уже современники и соратники по второму «Цеху поэтов» отмечали, что экзотизм африканских стихов Гумилева обладает совсем иной породой, нежели «экзотизм Гогена и все, что ему родственно»18. «Только близорукому Гумилев покажется потомком Гогена, - справедливо утверждал Г. Адамович в рецензии на вышедший в Севастополе сборник «Шатер». — Он всегда был и остался в новой своей книге прежде всего мужественным в смысле желания работать в мире, «преображать» его, как любят у нас говорить, а не

17 Свт. Игнатий (Брянчанинов). Слово о человеке. СПБ. 1995. С. 54.

Ц- Ал ьманах-Цеха-поэтовгКнига втораягПетроградП 921тСГ691 очаровываться им.»19. «Природа этих стихов совсем иная, - продолжал Г. Адамович. — Есть мир и есть человек, хозяин его. Хорош тот хозяин, который все любит и все хочет описать. .»20.

Если в пассивном экзотизме Гогена Адамович видел выдумку мечтательного и усталого поколения, «отвыкшего от действия и ищущего утешения и обмана», то в африканских стихах сборника «Шатер» поэт и соратник Гумилева по второму Цеху совершенно справедливо усмотрел желание одухотворить «огромную, беспредельную во всех измерениях материю», преобразить движением, поэтическим ритмом «косный сон стихий». Однако, как резюмировал Адамович в своей рецензии на «Шатер»: «Огромная, беспредельная во всех измерениях материя еще не одухотворена, и наша культура есть еще младенческий слабый лепет»21.

19 Там же, С. 70.

20 Там же, С. 71.

21 Альманах Цеха поэтов.Книга вторая.-Петроград.-l 921-6т-72г^==^-^ современников. Мы старались учесть все наиболее значительные работы критиков и литературоведов о творчестве поэта, а также упоминания о нем в литературоведческих и культурологических штудиях Серебряного века.

Предмет исследования — теософские аспекты творчества поэта, культурно-философская и религиозная направленность присутствующих в художественном пространстве поэзии, прозы и драматургии Н.С. Гумилева географических тем, образов и мотивов. При анализе роли географических тем, образов и мотивов в творчестве Н.С. Гумилева следует учитывать, что мы имеем дело с философией географии — теософией. Земля предстает в творчестве поэта живым, мыслящим, окультуренным пространством, что предвосхищает идеи В.И. Вернадского, К.Э. Циолковского, П.Н. Савицкого об окультуривании биосферы, превращении ее в качественно новое состояние, пронизанное светом духовности, - ноосферу.

Странствия лирического героя поэзии Н.С. Гумилева направлены на постижение «души земли», являются поисками «рая земного», особого, сакрального пространства, подобного райскому саду, Эдему. Многие, наиболее важные топонимы, присутствующие в произведениях Н.С. Гумилева, являются культуронимами - географическими реалиями, наполненными культурно-философским и религиозным смыслом. Такими культуронимами являются Абиссиния, Египет, Китай, Индия, Византия, Ирландия, Франция, Россия. Гумилевский экзотизм является не пассивным, а активным, он направлен на открытие и познание новых, далеких земель. Для творчества Гумилева характерно сближение образов поэта, дающего вещам имена, и географа, путешественника, открывающего и познающего далекие земли. Как следствие, путешествие сродни познанию, открытию, называнию, одухотворению и окультуриванию земного пространства.

Постановка подобной цели исследования определила и его задачи, среди которых можно назвать:

1) изучение сакральной географии произведений Н.С. Гумилева, ее основных маршрутов и ориентиров, теософской проблематики творчества поэта;

4) исследование образно-символической наполненности концепта «путь к раю» в творчестве Н.С. Гумилева;

5) анализ значений «родного» и «вселенского» в сакральной географии произведений Н.С. Гумилева;

6) осмысление роли Руси-России в теософской проблематике произведений поэта.

Научная новизна исследования состоит в осуществленной в нем интерпретации гумилевской «сакральной географии», в исследовании теософских аспектов творчества поэта. На сегодня нуждается в пересмотре представление о гумилевском «экзотизме». Каждая из экзотических стран, упомянутых в контексте гумилевской сакральной географии (Абиссиния, Персия, Китай, Индия, кельтская Ирландия), является не просто чужим и таинственным миром, интересным для путешественника, привлекательным в своей чужеродности и непохожести, но наследницей древней магической культуры, одним из сакральных центров земли. Так, Абиссиния - это страна царя Соломона и царицы Савской, Персия - страна поэтов-суфиев, Ирландия

- «земля друидов, снов и струн», Китай - край великих поэтов эпохи Тан, «заклинателей стихий», поэтов-монахов.

Экзотизм Гумилева — это не бегство усталого и мечтательного декадента от европейской цивилизации, а стремление освоить новые для русской поэзии пространства. Так, благодаря «Шатру» в пространство русской поэзии вошла Абиссиния-Эфиопия - одна из самых таинственных и насыщенных культурными реалиями стран загадочного «черного континента», земля «черных христиан». Поэтому мы можем говорить о гумилевском «активном экзотизме» как о совершенно особом феномене, восходящем к теософским аспектам творчества поэта.

Пассивный экзотизм» связан с отторжением западных ценностей, бегством от них, часто — физическим и безвозвратным. «Активный экзотизм» предполагает сближение Запада и Востока в контексте теософской проблематики, постижение «чудес» и «тайн» мирской географии, проникнутой духом божественного.

Странствие к истокам великой реки, плавание к неведомой, благодатной земле или стремление достичь чудесного сада уподобляется в текстах Гумилева паломничеству к святыне. В этом контексте путешествие/ странствие является вариантом паломничества, а сюжетные линии, связанные с путешествиями, — элементами «паломнического текста». В то же время лирический герой — это не только «странник духа», но посредник между различными культурными мирами, между древнейшими культурами земли, такими как Египет, Китай, Индия, Персия, Эллада-Византия, Русь-Россия, «остров друидов» Ирландия, прекрасная Франция и т.д.

Сквозной» сюжет путешествия к благодатной земле, чудесному саду, великой реке или «родине иной» необыкновенно важен для произведений Гумилева. Как странник, идущий «путем жемчужным по садам береговым», изображен Христос в одноименном стихотворении поэта. В этом стихотворении Спаситель говорит своей пастве о светлом рае, «что розовее / Самой розовой звезды» [1, 277]. По «жемчужному пути» за Христом следуют апостолы: «Не томит, не мучит выбор, / Что пленительней чудес?! / И идут пастух и рыбарь / За искателем небес» [1, 277]. Этот сюжет может быть интерпретирован как путь к чудесному саду, подобному райскому (стихотворение «Эзбекие»), или же - как возвращение в небесную прародину после «странствия земного» (стихотворение «Прапамять»).

Одним из самых ярких воплощений образа-символа (паломник) в творчестве Гумилева является стихотворение «Паломник», герой которого -Ахмет-оглы — движется к земной Мекке, но обретает Мекку небесную. В этом стихотворении поэт дает ему следующую характеристику: «Он очень стар, Ахмет, а путь суров, / Пронзительны полночные туманы, / Он скоро упадет без сил и слов, / Закутавшись, дрожа, в халат свой рваный <.> Он упадет, но дух его бессонный / Аллах недаром дивно окрылил. / Его, как мальчик страстный и влюбленный, / В свои объятья примет Азраил / И поведет тропою разрешенной / Для демонов, пророков и светил. / Все, что свершить возможно человеку, / Он совершил - и он увидит Мекку» [2, 8990]. В стихотворении «Ослепительное» лирический герой восклицает: «И я когда-то был твоим, / Я плыл, покорный пилигрим, / За жизнью благостной и смирной, / Чтоб повстречал меня Гуссейн / В садах, где розы и бассейн / На берегу за старой Смирной» [2, 11]. На пути к благодатной земле героев ожидают соблазны, искушения и испытания: «пещеры джиннов и волков, хранящих древнюю обиду» (стихотворение «Ослепительное»), пропасти и бездны. Герои могут не дойти до цели, свернуть с намеченного пути, духовно погибнуть, выбрать «ужасную дорогу» «капитана с ликом Каина» (заключительное стихотворение цикла «Капитаны»). Но персонажи, одетые «в броню своих святынь», следуют по правому пути, «пути слова». В стихотворении «Правый путь» описана праведная дорога: «Что ж, это путь величавый и строгий: / Плакать с осенним пронзительным ветром, / С нищими нищим таиться в берлоге / Хмурые думы оковывать метром» [1, 201].

Во многих мифологических системах рай расположен на юге видимого мира, а самая южная страна является, соответственно, самой чудесной. В основе такой трактовки лежит представление об особом, символическолг значении сторон света, когда одно из направлений признается священным22. В пьесе Гумилева «Дерево превращений» таким священным направлением признается юг, а Индия названа самой чудесной и, одновременно, самой южной из стран. Для некоторых других произведений Гумилева характерна «нордическая традиция», в которой священной стороной признается север, а самой чудесной является загадочная страна «на севере мира» (Крайняя Туле, о которой сообщал древнегреческий путешественник Пифей, совершивший туда плаванье)" . Так, в поэме «Северный раджа» сакральной оказывается далекая северная страна, в которой герой поэмы намеревается создать «иную Индию, виденье».

В индоевропейской мифологической системе север символизировал истоки индоевропейской культуры, нордический рай, центр, неподвижный полюс, точку, где сходятся противоположности, символическое место, не подвластное силам энтропии. Как «движение на юг», так и «движение на север» (на «восток» и «запад») в том контексте, который создает все творчество Гумилева, изначально ориентированное не только на «физику», но и на «метафизику» в мировидении, имеет религиозно-философский смысл. Для реконструкции географической символики и образности мы привлекаем такое понятие, как «карта мира по Н. С. Гумилеву». «Географический код» произведений Н.С. Гумилева понимается нами как совокупность знаковых, символических географических реалий, как иерархическая последовательность кулътуронимов, каждый из которых является этапом на пути к «Индии Духа»

22 Подосинов А.В. «Ех oriente lux!» Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М.: Языки славянской культуры. 1999. С. 100-110.

23 Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПБ: Евразия. 2000. С. 50-70.

Культуронимы — это историко-культурные и религиозные центры-локусы. Бесспорно, в произведениях Н.С. Гумилева есть топонимы, не являющиеся культуронимами, не наполненные культурными и сакральными смыслами, однако в задачи данного исследования не входит рассмотрение подобной топонимики. Такие топонимы не обладают образно-символическим содержанием, не участвуют в создании художественной образности.

В отличие от топонима, для культуронима значимо, прежде всего, его культурологическое и мифологическое содержание. Под культуронимами мы понимаем пространственно-временные центры мировой культуры и истории, сакральные центры земли, являющиеся элементами сакральной географии. В данной работе мы рассматриваем лирического героя поэзии Гумилева как странника, блуждающего по миру в поисках «Индии Духа»24, которая может быть интерпретирована как духовно-поэтическая вершина, религиозная, культурная или природная святыня, благодатная земля, «царство поэтов», священная прародина человечества. В творчестве Гумилева присутствуют две Индии: Индия как культурно-историческое пространство, входящее в восточный мир «от Индии до Византии», и Индия как «мир иной», «негеографическая реальность» - «Индия Духа». Религиозно-философская интерпретация темы странничества сближает творчество Гумилева с паломнической литературой русского и европейского средневековья.

24 «Пониманию «Индии» как священного имени мешает наше представление об Индии определенной, географически локализованной стране. Но если прочитать это имя на языке олонецкого наречия, то «Индия» - это указание на иное место, иное царство: «инди - в другом месте, в другой раз» (см.: Пашко О. «Индия» в творчестве Н.А. Клюева (к определению границ мифопоэтического пространства) // Р и туалы ю-м иф о л о ги чес ки й -подход-к-интерпретации-текста?Сборник научных трудовГКиев: КРУ. 1998. С. 131. глубокий след»25. В произведениях паломнической литературы пространство предстает упорядоченным континуумом, космосом, где зло является последствием человеческих грехов. Соответственно, описываются плодоносные местности Святой земли, которым противопоставляются опустошенные и заброшенные места, проклятые Творцом. Горы играют свою роль в паломническом путешествии: на них расположены святыни, с их вершин открывается вид на святые земли. Флора и фауна являются частью священного пространства: «так, дикие звери, уже не существовавшие к тому времени в Святой земле, связаны в памяти Даниила с отрывками из Писания или Житий святых»26.

В гумилевской сакральной географии представлены не только святые, но и проклятые земли, что во многом соответствует описанию райских (плодоносных) и мертвых (опустошенных) земель в паломнической литературе. Так, в цикле стихотворений «Капитаны» упоминаются благодатные земли, где «с деревьев стекают душистые смолы» и «розы краснее, чем пурпур царей», и, одновременно, проклятая Богом «окраина», «где капитана с ликом Каина / Легла ужасная дорога» [1, 240]. От «благодатной» или «безблагодатной» земли лирического героя поэзии Гумилева часто отделяет река («Полночь сошла, непроглядная темень, / Только река от луны блестит, / А за рекой неизвестное племя, / Зажигая костры, шумит» - [2, 156]). Соответственно, назвать реку своим именем -высшая честь для странника («Древний я отрыл храм из-под песка, / Именем моим названа река» - [2,17]).

25 Гардзанити М. У истоков паломнической литературы Древней Руси // «Хожение» игумена Даниила в Святую Землю в начале XII в. / изд. подг. О.А. Белоброва, М. Гардзанити, Г.М. Прохоров, И.В. Федорова; отв. ред. Г.М. Прохоров. СПб.: Издательство Олега Абышко. 2007. С. 289.

26 Там же, С. 303. праотцем Адамом» после грехопадения, а движущей силой - тоска по утраченному раю, символизирующему полноту Бытия в Боге. Так, в стихотворении «Эзбекие» герой обретает душевный мир и покой только в чудесном саду, подобном райскому: «Но этот сад, он был во всем подобен / Священным рощам молодого мира: / Там пальмы тонкие взносили ветви, / Как девушки, к которым Бог нисходит; / На холмах, словно вещие друиды, / Толпились величавые платаны, / И водопад белел во мраке, точно / Встающий на дыбы единорог.» [3, 162].

Родное» в гумилевской сакральной географии постигается через «вселенское», Русь-Россия - через мировую культуру. Русская культура сосредоточила в себе модели различных культур, различные культурные парадигмы. Сердце России в стихотворении Н.С. Гумилева «Наступление» названо «золотым» («Золотое сердце России / Мерно бьется в груди моей» — [3, 52]). В записных книжках А.Ахматова писала: «Сколько раз он говорил мне о той «золотой двери», которая должна открыться перед ним где-то в недрах его блужданий, а когда вернулся в 1913 году, признался, что «золотой двери» нет. (См. «Пятистопные ямбы»). Это было страшным ударом для

27 него» .

Золотая дверь» как религиозный символ связана с мистическим посвящением и, одновременно, с вечно женственным началом мироздания. После насыщенных и ярких странствий под «чужими небесами» именно Россия оказалась для Гумилева заветной «золотой дверью», ведущей к «Индии духа». Образ-символ России интерпретирован в произведениях Гумилева в духе теософской проблематики. Россия понимается как пространство «духовного змееборчества», небесными покровителями Руси-России в произведениях Гумилева предстают герои-змееборцы: Вольга, св. Георгий Победоносец, Михаил Архистратиг.

Сакральная география произведений Н.С. Гумилева - это единство «родного» и «вселенского», топонимика, осмысленная в религиозно

27 Ахматова А. Записныё1шижки (1958-1966)7Москва-Топпо Л 996. С. 639-640. философском и культурологическом контексте. Интерпретация основных элементов этой сакральной географии, анализ теософской проблематики творчества поэта является актуальной задачей современного литературоведения.

Основные положения, выносимые на защиту:

2) Теософия (сакральная география) была для Н.С. Гумилева наукой об «умной сущности земли», о ее чудесах и тайнах. Земля виделась поэту пронизанной сиянием духовности, тогда как земные дороги в его представлении вели к потерянному раю - Эдемскому саду. Земным отражением, отблеском этого рая являются благодатные земли, к которым стремится лирический герой поэзии Н.С. Гумилева - странник, путешественник, паломник.

3) Элементами сакральной географии являются многочисленные культуронимы, присутствующие в произведениях Н.С. Гумилева. Особенное значение для творчества поэта имели культуронимы Ирландии (острова жрецов-поэтов друидов), «священного Китая» (страны поэтов-монахов), таинственной Индии, прекрасной Франции, Руси-России, коварной, двоящейся Византии, «страны черных христиан» - Абиссинии, мистического Египта. Все эти культуронимы подробно рассмотрены нами в диссертационном исследовании.

Местности, освященные культом, с целью предохранения их от всякого осквернения были отделяемы межою или оградою от мест неосвященных, и таким образом получалось то, что называется Ts^isvo^; (от

28 Хюбнер К. Истина мифа. М.: Логос. 1996.

29 Элиаде М. Священное и мирское. М.: Алетейа. 1994. за Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Языки русской культуры. 1995.

Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: Языки русской культуры. 1996. " Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. М.: Алетейа. 1995.

Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПб: Евразия 2000.----------------"----------------------------.---•• ^

X8JLIVC0 - режу). Такой священный участок не мог быть употребляем для каких-то человеческих надобностей»34, — подобное определение термина «теменос» дал исследователь античной культуры В.В. Латышев. Ученый указывал на существование священных земель, которые могли использоваться людьми в светских целях, а также на участки, которые становились культовыми под условием «оставаться совершенно or необработанными» . Культовыми могли быть реки, озера, сады, дороги. Элементами «сакральной географии» являются скрытые духовные центры, существующие в определенных местах земли.

Практическая ценность исследования.

34 Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Часть 2-я: богослужебные и сценические древности.=СПб.:-Втипографии в. Безобразова и К. 1889. С. 19.

35Там же, С. 20. ~ -= ^^ посвященной 100-летию со дня рождения С.А. Есенина (Киев, Киевский национальный университет имени Т.Г. Шевченко, 1996), «XII Клюевские чтения» (Вытегра, 1996), «Николай Заболоцкий и его литературное окружение» (СПб: ИР ЛИ, 2003 г.), «Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте поэзии XX века» (Тверь, Тверской Государственный университет, 2005), «Молодежь и политика в условиях глобализации» (Париж: Университет Париж-4 (Сорбонна), 2006), «Дашковские чтения» (М, МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2005-2009), «Гумилевские чтения: международная конференция филологов-славистов» (СПб.: СПБГУП, 2006); «Михаил Булгаков в XXI веке: к 40-летию выхода в свет романа «Мастер и Маргарита» (СПб: ИР ЛИ, 1-2 ноября 2006 г.), «II Международный Гумилевский поэтический фестиваль «Коктебельская весна-2007» (Коктебель, 2007), IV Международный Гумилевский поэтический фестиваль «Коктебельская весна-2009», «Московская городская научно-практическая конференция «Языкознание для всех» (М.: Государственный институт русского языка им. Пушкина, Гимназия №1541, 2007), «Время в поэтике акмеизма» (Лионский университет, Centre сГ etudes slaves Andre Lirondelle, 2009), . «Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте поэзии XX века» (Тверь, Тверской Государственный университет, 2009).

По материалам докторской диссертации опубликованы две монографии . Материалы исследования были использованы в комментариях к Полному собранию сочинений Н.С. Гумилева , подготовленному Отделом новейшей литературы ИРЛИ (главный редактор - Н.Н. Скатов, зам. гл. редактора-В.П. Муромский, Ю.В. Зобнин).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева"

В ходе проделанной работы нами были сделаны следующие выводы.Географические темы, образы и мотивы играют важную роль в творчестве Н.С. Гумилева, обладают яркой образностью и символикой, наполнены историко-культурными, философски-религиозными и мифологическими смыслами. Эта наполненность историко-культурным, религиозным и мифологическим содержанием позволяет нам говорить о том, что топонимы, присутствующие в гумилевской поэтической географии, в большинстве своем являются культуронимами, а сама «география в стихах» перерастает в теософию — философию географии.Термины «сакральная география» и «геософия», использованные в нашем исследовании, синонимичны, однако первый из них является современным, используется в работах литературоведов, философов и культурологов (Р.Д. Тименчика, Н.А. Богомолова, А.В. Подосинова, Н.М. Теребихина, Ю.В. Зобнина и др.). Сам Гумилев пользовался термином «геософия». В исследовании был освещен принадлежавший Н.С. Гумилеву проект создания Теософического общества, относившийся к концу 1909 — началу 1910 гг. Н.С. Гумилев во многом предвосхитил теософские концепции разработанные в 20-е-30-е гг. XX ст. «Геософия» «отца акмеизма» предшествовала теософским теориям «евразийцев» - П.И. Савицкого, Н.С. Трубецкого, П.И. Савицкого, Г.В. Вернадского, Л.П. Карсавина, П.П. Сувчинского, а также работам «последнего евразийца» -

Л.Н. Гумилева.В диссертационном исследовании мы использовали широкое понимание паломничества, предполагающее в качестве цели паломнических странствий не только религиозные, но и культурные и природные святыни.В произведениях Н.С. Гумилева нами были выделены как религиозные («сияющий Иерусалим», остров Родос, собор св. Софии в Константинополе, «таинственный город, тропический Рим» из стихотворения «Галла», «твердыня православья» - Исаакиевский собор и др.), так и природно культурные святыни (древний Аксум, священное озеро Тана, сад Эзбекие, Абиссинское нагорье и др.). Поклонение религиозным и природно культурным святыням, путешествие к ним связаны в поэзии Гумилева с поисками Абсолюта, с движением к духовно-поэтической вершине. При этом в качестве сакральных могут изображаться как религиозные, так и природные и культурные объекты.В диссертационном исследовании мы определили экзотические мотивы, присутствующие в творчестве Гумилева, как «активный экзотизм», отличный от «пассивного экзотизма» Поля Гогена и «всего, что ему родственно» (формулировка Г. Адамовича). Активное отношение к экзотическим образам и мотивам связано с поэтическим освоением иных пространств и культур, их художественным постижением и преображением, расширением пространства русской поэзии. «Пассивный экзотизм» представляет собой бегство от реальности в ориентальные «миры», отказ от работы по окультуриванию и одухотворению пространства, которую должен совершить поэт, постигающий «тайны земли». Гумилевский «ориентализм» связан с исследованием «генеалогии русского духа», когда страны, входящие в пространство «блестящего и нежного Востока» (Персия, Индия и Китай), мыслятся как ближайшие спутницы Руси-России.Исследуя «генеалогию русского духа», Гумилев связывал Россию со Скандинавией и Византией (стихотворение «Швеции»), Абиссинией (статья «Умер ли Менелик?»), Индией (пантум «Гончарова и Ларионов»), нордической культурой (поэма «Северный раджа»). Для поэта русская самобытность была неотделима от «странного перекрещения культур, финской колдовской, византийской и индийской, в атмосфере которого рождалась Русь» [7, 30]). «Родное» в гумилевской сакральной географии постигается через «вселенское», Русь-Россия - через мировую культуру, культуроним России - через другие культуронимы «сакральной географии» поэта. В гумилевской сакральной географии «простая Москва» находится между Европой, унаследовавшей «строгий эллинский дух», и пышной, богатой Персией. «Старая Персия» была для Гумилева олицетворением мусульманского мистицизма — страной поэтов-суфиев: от Гафиза до Руми.«Князь веры» Гафиз является главным героем пьесы «Дитя Аллаха», образно-символические ряды которой построены на использовании элементов суфийской символики.В диссертационном исследовании нами было доказано, что героев произведений поэта и, в частности, лирического героя его поэзии, можно рассматривать как странника, паломника, блуждающего по миру в поисках «нездешних Америк» или «Индии Духа» - религиозных и природно культурных святынь, благодатных земель, «царств поэтов». Образ-символ «странника духа» является ключевым для целого ряда стихотворений Н.С. Гумилева, таких как («Паломник», «Родос», «Галла», «Райский сад», «Эзбекие», «Счастье», «Память», «Заблудившийся трамвай», «Евангелическая церковь», «Христос» и т.д.), равно как и для поэм («Открытие Америки», «Два Сна», «Мик»), прозы (рассказы «Золотой рыцарь», «Лесной дьявол», «Путешествие в страну эфира», незавершенной повести «Вверх по Нилу. Листы из дневника», «Африканского дневника» и т.д.) и драматургии (драматическая поэма «Гондла», пьеса «Дитя Аллаха»).В работе подчеркивалось также, что культуронимы Ирландии и Франции воспринимались поэтом в контексте историко-культурного пространства Европы, как часть кельтского мира, объединявшего древнюю Европу. Кельтский языческий мир был воплощен для Гумилева в образах поэтов-жрецов — друидов, управлявших народами и царями. Поэта особенно интересовали те периоды истории человечества, когда миром правили «люди Слова» - поэты-жрецы. Кельтский период истории Европы был важен для Гумилева в связи с властью поэтов-жрецов - друидов. Не менее важным для поэта являлось и готическое искусство средневековой Европы, эпоха раннего Средневековья, отраженная в ряде текстов (стихотворение «Средневековье», рассказ «Золотой рыцарь» и т.д.).В диссертационном исследовании рассмотрена семантика пространства Африки в произведениях Н.С. Гумилева. Это пространство представлено культуронимами Абиссинии, Египта и Карфагена. В частности, подчеркивается, что «многоликая Африка» изображена в сакральной географии Н.С. Гумилева как континент со «звериной душой», которому покровительствует «по-детски неопытный» ангел. «Детская» душа африканского континента связана в «африканских стихах» из сборника «Шатер» с темой «детства человечества», протекавшего в райском саду, и, параллельно, с мотивом «изгнания из рая». «Первозданная» африканская природа искажена грехом, является лишь зыбким земным отражением небесной «первозданности».В исследовании подчеркивалось, что в сакральной географии произведений Гумилева присутствует «другой Египет», отличный от Египта русских символистов. Для интерпретации культуронима Египта в творчестве Гумилева важны христианские паломнические маршруты, связанные с пребыванием в Святого семейства в Египте. В творчестве русских символистов, напротив, как правило, изображались святыни языческого, жреческого Египта.Культуроним Карфагена рассматривался нами в контексте темы Леванта-Ливана у Гумилева. Карфагенская тема в творчестве Гумилева, представленная в рассказе «Лесной дьявол» и, косвенно, в поэме «Капитаны» переплетается с темой левантийской, характерной для стихотворений «Пятистопные ямбы», «Ослепительное» и др.Абиссинская тема в творчестве Гумилева исследовалась нами в контексте абиссинских путешествий поэта и, конечно, на материале произведений на абиссинскую тему (стихотворение «Абиссиния» из сборника «Шатер», «Африканский дневник», поэма «Мик» и др.). В частности, указывалось, что Абиссиния представлена в сакральной географии Гумилева в контексте ветхозаветной истории этой «колдовской страны». Ветхозаветная история Абиссинии (древнего Аксума) подается через образы царя Соломона, царицы Савской и первого императора страны • Менелика.Пространство «пышного и блестящего Востока» представлено в сакральной географии Гумилева Персией и Китаем. В работе подчеркивалось, что Персию Гумилев воспринимал в контексте лирики Хафиза (Гафиза). Имя Хафиза символизировало для Гумилева высокую, мистическую поэзию. Этим условно-поэтическим именем Гумилев пользовался в переписке с Л.М. Рейснер, называя свою конфидентку Лери (условно-поэтическое имя, объединяющее в себе Леру-Лаик из "драматической поэмы «Гондла» и Пери из пьесы «Дитя Аллаха»). В стихотворениях из рукописного сборника «Персия» (1921) присутствуют образы-символы суфийской мистической поэзии.Образы китайской культуры в творчестве Гумилева были рассмотрены нами на материале «сборника китайских стихов» «Фарфоровый павильон», стихотворения «Путешествие в Китай» и незавершенной поэмы «Два сна».В частности, подчеркивалось, что культуроним Китая в сакральной географии Гумилева подан через образы великих поэтов эпохи Тан — Ли Бо, Ду Фу, Ли Вэя и др.В диссертационном исследовании подчеркивалось, что Гумилев не был ни славянофилом, ни западником. Галломания поэта соседствовала с увлеченностью русскими духовными стихами, персидской и китайской поэзией. Для творчества Гумилева характерна «всемирная отзычивость», которая является отличительным свойством русской души. Центральным для творчества поэта является мотив «странничества духа», осмысление земного бытия в категориях путешествия к религиозным и природно культурным святыням, поисков «нездешних Америк», «Индии Духа».

Список научной литературыРаскина, Елена Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Михаил // Мифы народов мира. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1992. Т. 2. С. 160.350 Там же.

2. Петров Н.И. Историко-топографические очерки древнего Киева (с планом древнего Киева 1638 г.). Киев, 1987. Извлечено из "Трудов Киевской духовной академии" за 1896 и 1897 гг.

3. Святой Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды А. Кирпичпикова. СПб., 1879. С. 100.

4. Jacobus a Voragine. Legenda aurea vulgo Historia lombardica dicta. Ad optimorum librorur fidem recensiut. Dr Ih Graesse. Editio secunda. Lipsiae Impensis Librariae Arnoldianae.

5. Сенделович С. Георгий Победоносец в русской культуре. Bern- Wien, 1994.

6. Гумилев Н. Избранное. М: Панорама, 1995. С. 528.

7. Мандельштам О.Э. Собр. соч. в 4 т. М.: Терра Terra, 1994. Т. 3-4, С. 56.

8. Клюев Н. Избранное. М.: Панорама, 1990. С. 100.

9. Гумилев Н.С. Сочинения: В 3 т. М., 1991.

10. Гумилев Н.С. Полн. собр. соч. (Т. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8). М.: Воскресенье, 1998-2007.

11. Гумилев Н.С. Собр. соч.: В 4 т. Репринтное воспроизведение издания 1962-1968 гг. М, 1991.

12. Гумилев Н.С. Драматические произведения. Переводы. Статьи. JL,1990.

13. Гумилев Н.С. Золотое сердце России: Сочинения. Кишинев, 1990.

14. Гумилев Николай. Избранное. М., 1995.

15. Гумилев Н.С. Carmina ab auctore selecta. СПб., 1994.

16. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. JI, 1988 (Б-ка поэта. Большая серия).

17. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. Тбилиси, 1989.

18. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. М., 1989.

19. Гумилев Н.С. Неизданное и несобранное. Paris, 1986.

20. Неизданный Гумилев. Нью-Йорк, 1952.

21. Гумилев. Неизданные стихи и письма. Paris, 1980.

22. Николай Гумилев в воспоминаниях современников. Репринтное изд. М.: 1990.

23. Абеляр П. Теология "Высшего Блага" // Теологические трактаты. М., 1995.

24. Адамович Г. Литературные беседы: в 2 кн. СПб., 1998.

25. Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. СПб., 1995.

26. Анненков Ю.П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. СПб., тт. 1-2,1991.

27. Ахматова А. Собр. соч.: В 2 т. М., 1990.

28. Ахматова А., Гумилев Н. Стихи и письма // Новый мир. 1986. №9. С. 196-227.

29. Ахматова А. «Самый непрочитанный поэт». Заметки о Николае Гумилеве // Новый мир. 1990. №5.

30. Записные книжки А.А.Ахматовой (1958-1966). Москва Torino, 1996.

31. Бальмонт К. Стихотворения. М., 1990.

32. Башляр Гастон. «Грезы о воздухе». Опыт о воображении движения. -М., 1999.

33. Белый Андрей. Символизм как миропонимание. М., 1994.

34. Берберова Н.Н. Курсив мой. Автобиография. М., 1996.

35. Бретонские народные баллады. Барзаз Брейз. Спб., 1995.

36. Бурлюк Д.Д. Фрагменты из воспоминаний футуриста. Письма. Стихи. СПб., 1994.

37. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М., 1994.

38. Берберова Н.Н. Курсив мой. Автобиография. М., 1996.

39. Булгаков С.Н. Размышления о войне // Звезда. 1993. №5. С. 150-160.

40. Вагинов К.К. Козлиная песнь. М., 1991.

41. Вагинов К.К. Опыт соединения слов посредством ритма. М., 1991.

42. Волошин М. Аполлон и мышь // Северные цветы за 1911 год, собранные книгоиздательством «Скорпион». М., 1911. С. 95.

43. Волошин М. Избранное. М ., 1993.

44. Волошин М. История моей души. М., 1999.

45. Всходы вечности: ассиро-вавилонская поэзия в переводах В .К .Шилейко. М., 1987.

46. Герштейн Э. Мемуары. СПб., 1998.

47. Голубиная книга. Русские народные духовные стихи XI-XIX веков. М., 1991.

48. Зенкевич М. Эльга. Беллетристические мемуары. М., 1991.

49. Иванов Вячеслав. Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1971-1987.

50. Иванов Георгий. Собр. соч.: В 3 т. М., 1994.

51. Йейтс У.Б. Видение: поэтическое, драматическое и магическое. М., 2000.

52. Йейтс У.Б. Роза и башня. СПб., 1999.

53. Кольридж С.Т. Стихи. М., 1974.

54. Корнель П. Пути к раю. Комментарии к потерянной рукописи. СПб: Азбука, 1999.

55. Кузмин М.А. Стихотворения. СПб., 1996.

56. Клюев Н. Избранное. М., 1990.

57. Кузмин М. Подземные ручьи. СПБ., 1994.

58. Кузмин М.А. Стихотворения. СПб., 1996.

59. Лествица, возводящая на небо, преподобного отца нашего Иоанна игумена Синайской горы. М., 1997.

60. Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. М., 2000.

61. Маковский С.К.Портреты современников. Нью-Йорк, 1955.

62. Мандельштам О.Э. Собр. соч.: В 4 т. М., 1991.

63. Мережковский Д.С. Жанна д'Арк. М., 1995.

64. Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений. М., 1914.

65. Мэлори Т. Смерть Артура. М., 1974.

66. Набоков В. Комментарий к роману А.С.Пушкина "Евгений Онегин". Спб., 1998.

67. Наппельбаум И.М. Угол отражения. СПб., 1995.

68. Наталья Гончарова, Михаил Ларионов. Воспоминания современников. М., 1995.

69. НарбутВ. Стихотворения. М., 1990.

70. Одоевцева И. На берегах Невы. М., 1988.

71. От берегов Босфора до берегов Ефрата (антология ближневосточной литературы I тысячелетия н.э.). М., 1994.

72. Поэзия английского романтизма. М., 1975.

73. Пунин Н.Н. Дневники. Письма. СПб., 2000.

74. Рождественский В. Страницы жизни. М., 1974.

75. Средневековый роман и повесть. М., 1974.

76. Сто поэтесс серебряного века. СПб., 1996.

77. Стурлусон С. Круг Земной. М., 1980.

78. Флобер Г. Искушение св. Антония // Собр. соч. в 5 т. М., 1956.

79. Флоренский П. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание. М., 1992.

80. Флоренский П.А. Имеславие как философская предпосылка. // Собр. соч. Т. 2 (У водоразделов мысли). М. 1990.

81. Священник Павел Флоренский. Малое собрание сочинений. Выпуск 1. Имена. М., 1993.

82. Форш О.Д. Сумасшедший корабль. JL, 1988.

83. Хафиз. Вино вечности. М., 1999.

84. Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник. М., 1991.

85. Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений в 4 т. М., 1996.

86. Чуковский К.И. Чукоккала. М., 1979.

87. Чуковский Н.К. Литературные воспоминания. М., 1989.

88. Чуковский Н. Правда и поэзия. Из воспоминаний. М., 1987.

89. Я открою тебе сокровенное слово. Литература Вавилона и Ассирии. М., 1981.Научно-критическая литература:

90. Аверинцев С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1997.

91. И.Анненский и русская культура. СПб., 1994.

92. Аржаковский А. Журнал "Путь" (1925-1940). Поколение русских религиозных мыслителей в эмиграции. Киев, 2000.

93. Аллен JI. Литературное потомство тройки Гоголя: Пастернак и Гумилев // Slavica XXIV. Debrecen., 1990.

94. Бабичева Ю.В. Драматические миниатюры Николая Гумилева // Проблемы романтизма. Сборник научных трудов. Тверь., 1990, С. 120-132.

95. Баскер М. Гумилев, Рабле и «Путешествие в Китай»: к выявлению одного прото-акмеистического мифа в сборнике «Жемчуга» // Баскер М. Ранний Гумилев: путь к акмеизму. СПб, 2000.

96. Баскер М. Стихотворение Н.Гумилева "Пьяный дервиш" (творческий генезис и метапоэтика текста) // Филология Philologica. - Краснодар. - №3., 1994, С. 46-53.

97. Белова Г.А., Шеркова Г.А. Русские в стране пирамид. Путешественники. Ученые. Коллекционеры. М., 2003.

98. Бертельс Е.Э. Заметки по поэтической терминологии персидских суфиев. Локон и лицо // Язык и литература, I, Л., 1926. С. 361-386.

99. Богомолов Н.А. «Лишь для тебя на земле я живу» (Из переписки Н. Гумилева и Л. Рейснер) // В мире книг. 1987. №4.

100. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999.93. де Болье Мари-Анн-Поло. Средневековая Франция. М.: Вече, 2006.

101. Бонецкая Н.К. Борьба за Логос в России в XX веке // Вопросы философии, №7, 1998, С. 148-169.

102. Борхес Х.Л. Книга вымышленных существ. СПб., 2004.

103. Верник О.А. Поэзия Н.С. Гумилева в контексте литературы серебряного века. Луганск, 2007.

104. Вилинбахов Г., Вилинбахова Т. Святой Георгий Победоносец (образ святого Георгия Победоносца в России). СПб., 1995.

105. Бронгулеев В.В. Посредине странствия земного. М., 1995.

106. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы XX века. М., 1994.

107. Гаспаров М.Л. Лекции Вячеслава Иванова о стихе в Поэтической академии 1909 г. // Новое литературное обозрение., 1994. №10.

108. Г.О.М. Энциклопедия оккультизма. Киев, 1994.

109. Генон Р. Символы священной науки. М, 1997.

110. Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада. Киев-Москва, 1998.

111. Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. Легенда о «государстве пресвитера Иоанна». М., 1994.

112. Гумилевские чтения. Вена, 1984.

113. Гумилевские чтения. Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб., 1996.

114. Гумилевские чтения. Материалы международной научной конференции 14-16 апреля 2006 г. Сборник докладов. СПб:, 2007.

115. Грачева Д. От «тени» к «пальме»: проза Николая Гумилева. Воронеж, 2008.

116. Давидсон А. Муза странствий Николая Гумилева. М., 1992.

117. Демин В. Русь нордическая. М., 2007.

118. Доливо-Добровольский А.В. Николай Гумилев: поэт и воин. СПб., 2005.

119. Достоевский в конце XX в. М., 1996.

120. Древнерусская книжность по материалам Пушкинского Дома. Л., 1985.

121. Дубнова-Эрлих С. Хлеб и маца: воспоминания, стихи. СПб., 1994.115. «Живя в чужих словах». Воспоминания о JI.H. Гумилеве. СПб., 2006.

122. Жирмунский В. Драма Александра Блока "Роза и крест". JL, 1964.

123. Зобнин Ю.В. Странник духа // Николай Гумилев: pro et contra. Личность и творчество Н. Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей. СПб., 1995.

124. Зобнин Ю.В. Николай Гумилев поэт православия. СПБ., 2000.

125. Иванникова Н.М. Неизвестные тексты Н.С. Гумилева // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность, искусство, археология. М., 1994. . с. 44-68.

126. Иванов Вяч. Вс. "Гильгамеш" в переводе Гумилева // НовоБасманная, 19. М., 1990.

127. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры: в 2 т. М., 2000.

128. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

129. Ирецкий В.Я. Воспоминания о Н.С.Гумилеве // Российский архив. М., 1991. Вып. 1.-С. 205-211.

130. Исаев И.А. Метафизика власти и закона. М., 1998.

131. Исаченко А.В. К вопросу об ирландской миссии у паннонских и моравских славян // Вопросы славянского языкознания. М., 1963, №7. -С.62-70.

132. История старообрядческой церкви: краткий очерк. М., 1991.

133. Казнина О.А. Русские в Англии. М., 1997.

134. Карсавин Л.П. Малые сочинения. СПб., 1994.

135. Картавцова Г.Э. По Египту и Палестине. Путевые заметки. СПб., 1896.

136. Кац Б., Тименчик Р. Анна Ахматова и музыка. Л., 1989.

137. Кебра Нагаст. Книга мудрости Растафари. СПб., 2006.

138. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 2004.- -133. Кирпичников А. Святой Георгий и Егорий Храбрый. Исследованиелитературной истории христианской легенды. Спб., 1879.

139. Киселева JI.A. К проблеме интерпретации поэтического текста (на материале произведений Н.А.Клюева и С.А.Есенина). К., 1995.

140. Кихней Л.Г. Акмеизм: миропонимание и поэтика. М., 2005.

141. Кихней Л.Г., Ткачева Н.Н. Иннокентий Аннеский: вещество существования и образ переживания. М., 1999.

142. Кихней Л.Г. Осип Мандельштам: бытие слова. М., 2000.

143. Кихней Л.Г. Философско-эстетические принципы акмеизма и художественная практика А. Ахматовой и О. Мандельштама. Автореф. канд. дисс. М., 1997.

144. Кихней Л.Г. Философско-эстетические принципы акмеизма и художественная практика Осипа Мандельштама. М., 1997.

145. Кихней Л.Г. «Чуя старинную быль: мифопоэтическое преломление «национальной идеи» в лирике позднего Гумилева // Гумилевские чтения. Материалы Международной научной конференции 14-16 апреля 2006 г. С. 95.

146. Кленовский Д. Оккультные мотивы в русской поэзии нашего века // Грани. № 20, 1953. С. 132-133.

147. Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана. М., 1989.

148. Кружков Г. Гумилев и Йейтс // Ностальгия обелиско77в. Литературные мечтания. М.: НЛО, 2001.

149. Крымский А. История Персии, ее литературы и дервишеской философии. Т.1, №21. М., 1914.

150. Кудасова В. Волшебный хор поэтов. Владимир, 2006.

151. Кудасова В.В. Дон-Жуан Николая Гумилева в культурной парадигме серебряного века // Международная научная конференция «Гумилевские чтения» (14-16 апреля 2006 г.). Сборник докладов. СПб: СПБГУП, 2007.

152. Кузьменко О.О. О культурологической топонимии и топографии в поэзии // Ритуально-мифологический подход к интерпретации литературного текста. Сборник научных трудов. Киев: КГУ, 1998. С. 109

153. Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995.

154. Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Часть 2-я: богослужебные и сценические древности. СПб., 1889.

155. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literature. 1974. № 7/8. P. 47-82.

156. Леденев А.В. Поэия серебряного века. М., 1997.

157. Лейтон Л.Дж. Эзотерическая традиция в русской романтической литературе. Декабризм и масонство. СПб., 1995.

158. Лекманов О.А. Книга об акмеизме. М., 1998.

159. Лопарев Х.М. Книга паломник: Сказание святых мест во Цареграде Антония, архиеп. Новгородского в 1200 году // Православный Палестинский сборник. СПб. 1899.

160. Лосев А.Ф. Миф, число, сущность. М., 1994.

161. Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Труды по знаковым системам. Тарту, 1965. Вып. 181, №2. С. 210-217.

162. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

163. Лукницкая В.К. Любовник. Рыцарь. Летописец. Еще три «сенсации» серебряного века. СПб., 2005.

164. Лукницкая В.К. Николай Гумилев: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990.

165. Лукницкий П.Н. Встречи с Анной Ахматовой. Том I (1924-25 гг.). Paris, 1991.

166. Лущик Н.А. Эволюция лирического мира Н. Гумилева. М., 1994.

167. Лэмб Г. Ганнибал. Один против Рима. М., 2006.

168. Майер Р. «В пространстве время здесь.» История Грааля. М., 1997.

169. Максимов Д. О мифопоэтическом начале в лирике Блока // Максимов Д. Русские поэты начала века: Очерки. Л., 1986. С. 199-239.

170. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М., 1996.

171. Малыгина Н.В. Путешествия Н.С. Гумилева в Эфиопию: исторический контекст // Гумилевские чтения. Материалы Международной научной конференции 14-16 апреля 2006 г. СПб: СПБГУП, 2006. С. 279-283.

172. Мандельштам и античность. Сборник статей. М., 1995.

173. Марков В.Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное. СПб., 1994.

174. Маркова Е.И. Знаки финно-угорской культуры в русской литературе Карелии // Проблемы литературы Карелии и Финляндии. Сборник статей. Петрозаводск, 1994. С.78-85.

175. Маркова Е.И. Творчество Николая Клюева в контексте севернорусского словесного искусства. Петрозаводск, 1997.

176. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.

177. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. 2-е изд., репринтное. М., 1995.

178. Менар Р. Мифы в искусстве старом и новом. М., 1992.

179. Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995.

180. Минский Н.М. Кузмин. Эхо. Н. Гумилев. Огненный столп // Новая русская книга. 1922. №1. С. 15.

181. Михайлов А.А. «Абиссинский миф» в России конца XIX-начала XX в. // Гумилевские чтения. Материалы Международной научной конференции 14-16 апреля 2006 г. СПб.: СПБГУП, 2006. С. 284.

182. Мичурин В. Возрождение Ирана в свете теории этногенеза // Наш современник. №8, 1992. С. 124-148.

183. Мусатов В. Лирика Осипа Мандельштама. Киев, 2000.

184. Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб, 1994.

185. Н. Гумилев и русский Парнас: Материалы научной конференции 1719 сентября 1991 г. СПб., 1992.

186. Николай Гумилев: Pro et Contra: личность и творчество Н. Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология / Сост. И вступ. статья Ю.В. Зобнина. СПб., 1995.

187. Неретина С.С. Концептуализм Абеляра // Слово и текст в средневековой культуре. М., 1995.

188. Никитин A.JI. Неизвестный Гумилев. М., 1996.186. де Нострдам Жан. Жизнеописания древних и наиславнейших провансальских пииттов, во времена графов Прованских процветших. М., 1993.

189. Нюстрем Эрик. Библейский словарь. Спб., 1995

190. Обатнин Г. Иванов-мистик. Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907-1919). М., 2000.

191. Обатнин Г.В. Из материалов Вячеслава Иванова в Рукописном отделе Пушкинского Дома // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1991 год. СПб., 1994.

192. Останина Е.А. Соборы Парижа. М., 2006.

193. Оцуп Н.А. Николай Гумилев: жизнь и творчество. СПб., 1995.

194. Павловский А.И. Анна Ахматова: жизнь и творчество. М., 1991.

195. Павловский А.И. О творчестве Николая Гумилева и проблемах его изучения // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб: Наука, 1994.

196. Панова Л.Г. Русский Египет. Александрийская поэтика М. Кузмина // Ruthenia. Объединенное гуманитарное издательство. Кафедра русской литературы Тартусского университета, www.ruthenia.ru

197. Паперно И. Богословские источники спора Мандельштама с символизмом. //Литературное обозрение. 1991. №1.

198. Пашко О. «Индия» в творчестве Н.А. Клюева (к определению границ мифопоэтического пространства) // Ритуально-мифологический подход к интерпретации текста. Сборник научных трудов. Киев: КГУ, 1998. С. 131.

199. Петров Н.И. Историко-топографические очерки древнего Киева (с планом древнего Киева 1638 г.). Киев, 1987.

200. Петровский М. Городу и миру. Киев, 2008.

201. Письма Гумилева Вячеславу Иванову и В.К. Шварсалон из абиссинского путешествия. Неизвестные письма Н.С. Гумилева / Публикация Р.Д. Тименчика // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 46. №1. С. 62-64, 68-69.

202. Плавание святого Брендана. Средневековые предания о путешествиях, вечных странниках и появлении обитателей иных миров. СПб., 2002.

203. Поберезкина П.Е. Гумилевские аллюзии в творчестве А.А.Ахматовой // Ритуально-мифолопчний шдхщ до штерпретаци л!тературного тексту. Ки1В., 1995.

204. Подосинов А.В. «Ех oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии». М, 1999.

205. Полтавцева Н.Д. Анна Ахматова и "серебряный век" // Царственное слово. Ахматовские чтения. М., 1990.

206. Полушин В. Николай Гумилев. Жизнь расстрелянного поэта. М., 2006.

207. Предания и мифы средневековой Ирландии. М., 1991.

208. Проблемы литературы Карелии и Финляндии. Сборник статей. Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1994.

209. Пругавин А.С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1905.

210. Пругавин А.С. Старообрядчество во второй половине XIX века. М., 1904.

211. Райт Дж. К. Географические представления в эпоху крестовыхпоходов. М.: Логос, 1980.

212. Редькин В.А. Мифологическое сознание и христианская вера в поэтическом творчестве А.А. Ахматовой // Ахматовские чтения. А. Ахматова, Н. Гумилев и русская поэзия начала XX века, Тверь, 1995. С. 3-27.

213. Решетова А.А. Древнерусская паломническая литература XVI XVII вв. (история развития и жанровое своеобразие). Автореф. диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. М.: МПГУ, 2006.

214. Рогозинский В.В. «Золотой и белый монастырь». Евангельские сюжеты и образы в поэзии Н. Гумилева // Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. 1991. №4. С. 64-68.

215. Рождественская М.В. Рай «мнимый» и рай «реальный»: древнерусская литературная традиция // Образ рая: от мифа к утопии. Серия «Symposium», Выпуск 31. СПб, 2003.

216. Ронен О. Серебряный век как умисел и вымысел: материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 4. М., 2000.

217. Ритуально-мифолопчний шдхщ до штерпретащУ л^ературного тексту. 36ipHHK наукових праць. Кшв, 1995.

218. Руденко М.С. Религиозные мотивы в поэзии А. Ахматовой // Вестник Московського университета. Серия 9. Фшолопя. 1995. №4. С.66-76.

219. Русский народ. Его обычаи, предания, суеверия и поэзия. М., 1880.

220. Санкт-Петербург Китай: три века контактов. СПб.: Европейский дом, 2006.

221. Светлов Э. Магизм и единобожие. Брюссель, 1971.

222. Сегал Д. Наблюдения над семантической структурой поэтического произведения // International Journal of Slavic Linguistics and poetics. 1968. XI. P. 151-171.

223. Семенов-Тян-Шанский В.П. Район и страна. М.; Л.:, 1928.

224. Сенделович С. Георгий Победоносец в русской культуре. Bern- Wien, 1994.

225. Смелова М.В. Онтологические проблемы в творчестве Николая Гумилева: автореф. дисс. канд. филол. наук. Тверь, 1998.

226. Смелова М.В. Роль христианства в картине мира Н.С. Гумилева // Ахматовские чтения. А. Ахматова, Н. Гумилев и русская поэзия начала XX в. Сб-к науч. трудов. Тверь, 1995. С. 27-35.

227. Слободнюк C.JI. Н.С. Гумилев: проблемы мировоззрения и поэтики. Душанбе, 1992.

228. Струве Г.П. Три судьбы (Блок, Гумилев, Сологуб) // Новый журнал. №17, 1947. С. 201.

229. Струве Г. Русская литература в изгнании. Париж-Москва, 1996.

230. Суфизм в контексте мусульманской культуры. М., 1989.

231. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989.

232. Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте поэзии XX века. Тверь, 2005.

233. Теории и символы алхимиков. М., 1995.

234. Терапиано Ю. Маздеизм. Современные последователи Зороастра. М., 1997.

235. Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера (религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры). Архангельск: Изд-во Архангельского университета, 1993.

236. Тименчик Р.Д. H. Гумилев и Восток. // Памир. 1987., №3.

237. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме. // Russian literature., 1974. №78. P. 23-46.

238. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме. // Russian literature. 1977. Vol. 5, №3. P. 281-300.

239. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме // Russian literature. 1981. Vol. IX.2. P. 175-189.

240. Тименчик Р.Д. Текст в тексте у акмеистов // Ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1981. Вып. 567. Труды по знаковым системам. 14. С. 65-75.

241. Тихвинская Л.И. Кабаре и театры миниатюр в России. 1908-1917. М., 1995.

242. Топоров В., Цивьян Т. Нервалианский слой у Ахматовой и Мандельштама//Ново-Басманная, 19. М., 1990.

243. Тураев Б.А. История Древнего Востока. Л., 1936.

244. Тураев Б.А. История Древнего Востока. Минск: Харвест, 2004. С. 725.

245. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

246. Ур-Мьедан М. Карфаген. М., 2003. .

247. Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982.

248. Фадеева Т.М. Крым в сакральном пространстве. Симферополь, 2003.

249. Фламмарион К. История неба. М., 1994.

250. Фрейдин Г. Осип Мандельштам. История и миф (1930-1938) // Русская литература XX века. Исследования американских ученых. СПб., 1993.

251. Фрейдин Т.М. Сидя в санях: Осип Мандельштам и харизматическая традиция русского модернизма // Вопросы литературы, 1991. №1. - С. 931.

252. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. Спб., 1999.

253. Хейзинга Йохан. Осень средневековья. М., 1995.

254. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. Пер. с англ. Майкапара А.Е. М., 1996.

255. Холл М.-П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии. Спб., 1994.

256. Хюбнер К. Истина мифа. М, 1996.

257. Шелаева А.А. О символическом смысле названия журнала «Сириус» // Гумилевские чтения. Материалы Международной научной конференции 14-16 апреля 2006 г. СПБ.: СПБГУП, 2007. С. 269-273.

258. Шиммель А. Мир исламского мистицизма. М., 1999.

259. Широкова JI.H. Кельтские друиды. Л., 1984.

260. Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПб: Евразия. 2000.

261. Шукуров Ш. Искусство средневекового Ирана. М., 1989.

262. Шульц С.С. (мл.). Дом искусств. СПб., 1997.

263. Эткинд А. Хлыст: секты, литература и революция. М., 1998.

264. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995.

265. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

266. Энциклопедия сакральной географии / Сост. Д.В. Громов. М.: УльтраКультура. 2005/

267. Эткинд Е. Там, внутри. О русской поэзии XX века. Очерки. Спб. -1997.

268. Ямпольский М. Память Тиресия (интертекстуальность и кинематограф). М., 1991.

269. Ястремский Слава И. Океан Сахара: миф об Ориенте и «Африканское» пространство сборника «Шатер» Н. Гумилева // Художественный текст и культуры. Материалы международной конференции 23-25 сентября. Владимир, 1997. С. 96.Литература на иностранных языках:

270. Antologie de la poesie frangaise du XIXe siecle: de Baudelaire a Saint-Pol-Roux. Paris, 2007.

271. Barzaz Breiz. Chants populaires de la Bretagne, recueillis, traduits et annotes par le vicomte Hersart de la Villemarque. 10-e ed. Paris., 1903.

272. Biet A., Brighelli В., Raspail C. Andre Malraux: La creation d"un destin -Gallimard, 1987.

273. Chacomac P. Eliphas Levy. P.: Ed.Traditionnelles, 1929.

274. Chevalier T. La Dame a la Licorne. Paris, 2003.

275. Dictionnaire des mythes litteraires sous la direction du professeur Pierre Brunei. Paris; 1988.

276. Eshelman R. Nicolai Gumilev and neoclassical modernisme. Fr- at- M., 1993.

277. Guenon R. Le Roi du Monde. Paris, 1927.

278. Ivanov V. Vs. Two images of Africa in Russian literature of thr Beginnung of the Twentieth century: Ka by Chlebnikov and Gumilew's African Poems // Russian literature 29 (1991).

279. Jubanville H. DvArbois. Cours de litterature celtique (T. 5, Paris. 1892. UEpopee celtique en Irlande. Part. 1, Pp. 385-390.

280. La Dame a la Licorne. Interpretation symbolique. Paris, 2000.

281. La vie de saint Cyrille le Phileote moine byzantin (+ 1110) / Ed. E. Sargologos. Bruxelles. 1964. P. 117 (Subsidia Hagiographica. T. 39).

282. LvAge d"argent dans la culture russe. Modernites russes 7. Centre d"etudes Slaves Andre Lirondelle. Universite Jean-Moulin. Lyon. 2007.

283. Lvile et le sacre dans la Russie de Nord. Cahiers Slaves №7. Civilisation russe. Universite de Paris-Sorbonne (Paris IV). 2004.

284. Lacambre G. Gustave Moreau «Maitre sorcier». Paris, 1997.

285. Le Goff Jacques. Un Moyen Age en images. Paris, 2007.

286. Les Celebrites d'aujourd'hui: Judith Gautier, par Remy de Gourmont . (Bibliotheque internationale d'edition), 1903.

287. Litterature: textes et documentes. Moyen Age XVI siecle. Paris, 1983

288. Nivat G. LvItalie de Blok et celle de Gumilev // Revue des Etudes Slaves. 1982. № 54. Paris. 706-707.

289. Maffesoli D. Du nomadisme. Vagabondage initiatiques. Paris, 1997.

290. Malraux A. Royaume-farfelu//Oeuvres completes. Paris, 1989.

291. Ormesson J. Histoire du Juif errant. Paris, 1990.

292. Ottoline and Garsington: Memoirs of lady Ottoline Morrell. 1915-1918 / Ed. And introd. By Robert Gathorne-Hardy. London: Faber and Faber, 1974.

293. Pastoureau M. Les animaux celebres. Paris, 2007.

294. Rufin J.-C. Les causes perdues. Paris, 1999.

295. Stauber J. Influences irlandaises dans la christianisation des Slaves polabes et des Polonais // Etudes slaves et Est-Europeens, vol. 3,1958\1959, fasc. et 4.