Художественная концепция мира и человека в русской прозе конца XX века

Попович, Наталья Олеговна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная концепция мира и человека в русской прозе конца XX века

Год: 2008
Автор научной работы: Попович, Наталья Олеговна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Художественная концепция мира и человека в русской прозе конца XX века'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная концепция мира и человека в русской прозе конца XX века"

На правах рукописи

Попович Наталья Олеговна

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ МИРА И ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ ПРОЗЕ КОНЦА XX ВЕКА (Венедикт Ерофеев, Саша Соколов, Татьяна Толстая)

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2008

003451956

Работа выполнена на кафедре русской литературы и фольклора ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Кременцов Леонид Павлович Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Колядич Татьяна Михайловна кандидат филологических наук, доцент Быстрова Ольга Васильевна

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Московский государственный областной университет»

Защита диссертации состоится 24 ноября 2008 г. в 15.00 на заседании диссертационного совета Д 850.007.07 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет» по адресу: 129226, Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, к. 4, в ауд. 3406.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной научной библиотеке ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет» по адресу: 129226, Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, к. 4.

Автореферат разослан*^ г.

Учёный секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент ¿её/Ья^^ Коханова

Упомянутые процессы стали свидетельством начала нового этапа в развитии русской литературы. Отсутствие сдерживающих рамок создало благоприятные условия для многочисленных экспериментов, творческих исканий современных писателей. Поиск новых художественных форм велся в разных направлениях. Характерным для многих авторов стало обращение к русской истории, в особенности к советскому прошлому, которое переосмыслялось с позиций неомифологизма. Для создания художественного мира произведений писатели обращаются к мифу, притче, сказке, широко используют фантастику, иронию, гротеск, пародию. Следует отметить также стремление авторов к жанрово-стилевым экспериментам, к актуализации широкого спектра литературных традиций. Вместе с тем отсутствие цензуры, непривычная свобода, даже вседозволенность, привели к дезориентации литературы, к потере единого направления развития.

Постмодернизм - тип эстетического сознания в искусстве конца XX в., особенность которого заключается в том, что он вмещает в себя накопления всех культурных эпох, использует так называемые симулякры, образы-копии без нового оригинального содержания, симулирующие действительность и пародирующие ее. Отношение к постмодернизму в обществе сложилось неоднозначное. Некоторые исследователи считают это явление болезнью современной культуры1. Писателей-постмодернистов упрекают в размытости авторской позиции, в отсутствии моральных устоев, в равнодушии к своим героям, в пристрастии к кричащим эффектам и дешевым трюкам, к эпатажу и излишней натуралистичности. Русская литература конца XX в. эклектична, это огромный калейдоскоп образов, мотивов, цитат, сюжетов.

Постмодернизм со всей полнотой и ясностью отразил кризис культурной жизни общества. Кризисные тенденции характерны для рубежа веков, «ситуация постмодернизма» конца XX - начала XXI вв. обнаруживает явное сходство с предреволюционными веяниями начала XX в. В 1919 г. А. Блок пишет статью «Крушение гуманизма», в 1918-1919 гг. В. Розанов издает книгу со знаковым названием «Апокалипсис нашего времени». Наряду с осознанием кризиса духовной жизни общества пристальное внимание религиозных философов-мыслителей привлекает «русская идея» -своеобразие исторической судьбы России, ее предназначение и роль на мировой арене, взаимоотношения интеллигенции и народа. В эпоху переломную, характеризующуюся коренной перестройкой массового сознания, как правило, можно наблюдать процесс оживления мифотворческих способностей человеческого сознания. На рубеже веков этому процессу способствовал кризис традиционного исторического и гуманистического типа мышления. Процесс ремифологизации -«возрождения» мифа в литературе и культуре - становится характерным

1 Ермолин Е. Примадонны постмодерна, или эстетика огородного контекста // Континент - 1995. - № 84 - С. 397-419; Новиков В. Все может случиться // Общая газета. - 1996. - № 49 -11-18 декабря.-С. 4.

признаком целой эпохи. «Мифологическое миромоделирование»2 (термин М. Липовецкого) является особенностью постмодернистских текстов. Таким образом современная литература стремится восстановить прерванные связи с литературой начала XX в., обрести утраченную органическую цельность. Тема России, столь популярная в отечественной философской мысли конца XIX - начала XX вв., вновь становится актуальной в литературе современной.

Русская литература конца XX в. представлена множеством произведений талантливых писателей, поэтов, драматургов. Это время, когда продолжают творить признанные мастера реалистического направления, заявляют о себе представители литературы модернизма, постмодернизм как культурное явление становится одним из ведущих направлений в искусстве. В диссертации рассматриваются тексты писателей-постмодернистов Венедикта Ерофеева, Саши Соколова и Татьяны Толстой. Поэма «Москва -Петушки» написана Вен. Ерофеевым на кабельных работах осенью 1969 г. Роман «Между собакой и волком» создавался С. Соколовым в эмиграции и был завершен в 1980 г. Роман «Кысь», по признанию автора, писался и отлеживался целых четырнадцать лет, с 1986 г. по 2000 г. Возвращение книг Вен. Ерофеева и С. Соколова к широкому кругу читателей происходит почти одновременно: поэма «Москва - Петушки» выходит в свет в журнале «Трезвость и культура» № 12 за 1988 г., роман «Между собакой и волком» -в журнале «Волга» (Саратов) № 8, 9 за 1989 г. Роман Т. Толстой «Кысь» появляется в печати в московском издательстве «Подкова», «Иностранка» в 2000 г.

Появление книг Вен. Ерофеева и С. Соколова, наряду с произведениями А. Битова, Ю. Алешковского и др., связывают с явлением

2 Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург: УрГПУ, 1997.

так называемых «одиноких постмодернистов»3. Изучение их интересно тем, что в литературе того времени впервые появляются произведения, знаменующие собой наступление новой эпохи в русской литературе. Идет активный поиск оригинальных жанров русского романа, особое внимание уделяется развитию и обогащению литературного языка. Роман «Кысь» написан Т. Толстой в постперестроечный период, что дало возможность автору осмыслить новые тенденции в жизни русского общества. Рассуждая об эпохе, о людях и об истории своей страны, писатели Вен. Ерофеев, С. Соколов и Т. Толстая говорят об одном - об утрате духовности в современном обществе. О способах преодоления этого кризиса, о дальнейших путях развития русской культуры, о восстановлении статуса литературы как средства воспитания общества и человеческой души написаны «русские» романы этих авторов.

3 Кякшто Н Н. Русский постмодернизм // Русская литература XX века. Школы,

направления, методы творческой работы / Под ред. С.И. Тиминой. - СПб.: Изд-во

«Logos»; М: «Высшая школа», 2002. - С. 305-325.

«Поэтика прозы Саши Соколова: изменение принципов мифологизации» (2000) романы писателя рассмотрены как «трилогия» создания и разрушения мифа о реальности и творчестве. Мотивные связи и языковые особенности творчества Вен. Ерофеева и С. Соколова рассмотрены в ряде работ сравнительного характера: диссертации Ч.И. Квона «Современная русская постмодернистская проза: Венедикт Ерофеев и Саша Соколов» (1999), диссертации И.Н. Марутиной «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева и «Школа для дураков» Саши Соколова в контексте русской литературы» (2002). Следует отметить исследование O.E. Крыжановской «Антиутопическая мифопоэтическая картина мира в романе Татьяны Толстой «Кысь» (2005), посвященное исследованию поэтико-жанрового своеобразия произведения, выявлению особенностей функционирования в нем архетипического и культурного мифов. Интерес к творчеству писателей заметен и в зарубежном литературоведении, в работах исследователей С. Гайсер-Шнитман, Б. Джонсона, X. Гощило. В Америке вышел специальный выпуск журнала «Canadian American Slavic Studies»4, целиком посвященный творчеству С. Соколова, в частности его роману «Между собакой и волком».

Основной целью диссертации является исследование индивидуальной концепции мира и человека в произведениях Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой, уникальной по сути и неповторимой в содержательно-формальном единстве, ее художественного воплощения на идейно-тематическом, жанровом, композиционном и стилистическом уровнях.

Поставленная цель обусловливает основные задачи исследования: 1. Исследовать художественную концепцию мира и человека Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой на идейно-философском уровне, ее отражение в формально-поэтической структуре изучаемых произведений: в специфике художественного пространства и времени, системе образов, жанровых и стилистических особенностях.

4 Canadian-Amerikan Slavic Studies. - Irvin (Cal.), 1987. -Vol. 21.-№3/4.

2. Выявить особенности функционирования архетипических и культурных мифов в поэме Вен. Ерофеева «Москва - Петушки», романах С. Соколова «Между собакой и волком» и Т. Толстой «Кысь», проанализировать мифопоэтическую структуру данных текстов.

3. Исследовать интерпретацию образа России в неомифологической прозе Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой.

4. Рассмотреть преломление и развитие литературных типов героев в рассматриваемых произведениях.

Материалом исследования являются поэма Вен. Ерофеева «Москва -Петушки», роман С. Соколова «Между собакой и волком» и роман Т. Толстой «Кысь». Помимо основных текстов привлекаются другие художественные произведения указанных авторов, эссе, интервью, творческие семинары с участием писателей.

Актуальность диссертационной работы обусловлена интересом к изучению мифотворчества в современном литературоведении, в статьях и монографиях как российских, так и зарубежных исследователей. В данной диссертации восполняется пробел современного отечественного литературоведения в осмыслении неомифологической картины мира и литературных типов героев, нашедших отражение в художественных текстах Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой. Тематика работы определяется необходимостью углубленного изучения и научного освоения творчества Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой как авторов наиболее интересных и значительных произведений литературы конца XX в., сопоставления их для выявления тенденций дальнейшего развития современного русского романа и литературного процесса в целом.

фоне позволяет, с одной стороны, выявить в произведениях названных авторов общие признаки, с другой стороны, определить индивидуальные черты мировосприятия каждого из писателей. В рамках исследования осуществляется систематизация и обобщение разрозненных суждений о художественной концепции мира и человека в русской прозе конца XX в., а также проводится их анализ в аспекте эволюции русской литературной традиции.

Теоретико-методологической базой диссертации стали работы исследователей М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, В.Н. Топорова, П.Л. Вайля, A.A. Гениса, И.П. Ильина, В.Н. Курицына, М.Н. Липовецкого, И.С. Скоропановой, М.Н. Эпштейна и др.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут способствовать более глубокому изучению литературы конца XX в., в частности поэтики русского романа. Выводы, сделанные в ходе исследования, могут послужить основанием для решения целого ряда вопросов, связанных с перспективами развития и анализа современной русской прозы.

Практическое значение связано с возможностью использования результатов исследования в курсах лекций по истории русской литературы конца XX - начала XXI вв., при чтении спецкурсов и проведении семинаров по проблемам постмодернистской прозы в высших учебных заведениях гуманитарного профиля, а также в старших классах общеобразовательных учреждений.

Положения, выносимые на защиту: 1. Рассматриваемые нами произведения Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой обнаруживают тесную взаимосвязь с предшествующей литературной традицией. В своих книгах современные авторы ориентируются на лучшие образцы классической литературы -произведения A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М.

Достоевского, А.А. Блока, что говорит о продолжении гуманистической традиции русской литературы.

2. Обращение писателей-постмодернистов к неомифу объясняется творческой потребностью заново космологизировать мир, создать целостную картину мира. Играя культурными мифами, писатели создают собственную мифологию, отражающую современное постмодернистское сознание.

3. В русской литературе конца XX в. происходит возрождение «русской темы», одним из важнейших художественных принципов современных авторов становится антиутопический взгляд на человека.

4. В современной литературе продолжается поиск героя, своеобразное преломление и развитие получают традиционные типы «маленького человека», «лишнего человека», юродивого, наивного героя. Структура работы определена целями и задачами исследования.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Основное содержание работы Во Введении дается общая характеристика ситуации, сложившейся в русской литературной среде в конце XX в. Представлен обзор литературоведческих и критических статей, а также диссертационных исследований, посвященных поэтике рассматриваемых произведений. Формулируется предмет исследования, указываются цели и задачи диссертации, обосновывается актуальность, раскрывается научная новизна и научно-практическая ценность работы.

Первая глава диссертации «Мифологическая картина мира» посвящена рассмотрению мифологических мотивов произведений. Век XX становится великой эпохой мифотворчества, так как по количеству потрясений, революций и коренных изменений это время не имеет аналога в мировой истории. Современный миф коренным образом отличен от древнего - понятие мифа стало употребляться как обозначение текста, в котором

рассказывается о событиях, выходящих за рамки обыденного, повседневного. Мифологическими источниками выступают не только древние сказания, легенды или библейские тексты, но и знаковые художественные произведения классической и современной литературы. Они становятся базовой моделью для создания нового текста. Обращение современных авторов к мифопоэтическим образам во многом обусловлено стремлением обрести стабильные ценности и ориентиры в стремительно меняющемся, неупорядоченном мире. Миф органично входит в творческий процесс писателей Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой и может рассматриваться как средство поэтики и на смысловом, и на художественном уровнях. Мифологическая модель мира создается в каждом произведении, при этом мифотворчество теснейшим образом связано со спецификой русской национальной ментальности. «Русская тема» становится основополагающей в произведениях указанных авторов.

Книга Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» содержит элементы жанра путешествия. Повествование Венички может быть определено как дорожные записки. Образ дороги является способом организации сюжета и средством объединения персонажей. Жанр путешествия предполагает определенную специфику изображения героя, особенностью поэмы Вен. Ерофеева является актуализация категории пространства. Для героя становится важным движение по намеченному маршруту, время, которое понадобится ему для достижения цели, не так значимо. Именно пространство позволяет вынести экскурсы героя в прошлое на одну временную линию, представить их как одновременность.

Авторское определение своего произведения как поэмы указывает на преемственность литературной традиции, восходит к поэме-путешествию Н.В. Гоголя «Мертвые души». Критиками неоднократно отмечалось, что в поэме «Москва - Петушки» находит воплощение традиционная для русского общества идея правдоискательства. Однако в своих поисках герой Вен. Ерофеева далек от стремления обличать или разоблачать социальные

причины зла, довлеющего над людьми. Сфера его исканий - человеческие взаимоотношения, моральные и нравственные законы, заложенные в душах людей. Путешествие героя символически означает дорогу от тьмы к свету, из Москвы в Петушки. Москва-столица дана в противовес провинциальным Петушкам. Данная оппозиция определяет сюжет поэмы. Москва в поэме -символ официального, парадного, общественного, бездушного. Город Петушки, куда так стремится Веничка, становится воплощением пространства личного, индивидуального. С образом Петушков входит в роман апокалиптическая тема, получающая развитие на протяжении путешествия героя. На обреченность Венички и трагическую развязку поэмы косвенно указывают многие ее эпизоды. Железная дорога наряду с пушкинской «телегой жизни», гоголевской птицей-тройкой, «заблудившимся трамваем» Н. Гумилева становится символическим образом.

Тема пьянства объединяет всех героев поэмы. Пьют случайные попутчики Венички, рабочие его бригады, пьет Царица, к которой он едет в Петушки, даже у постели больного сына герой пьет «лимонную». Алкоголь в конце XX в. превратился в дешевый наркотик, в предмет первой необходимости. В России «горькой» заливают горе, чтобы еще сильнее саднила душа, клин вышибают клином. Трезвость — аномалия в изображаемом Ерофеевым мире, пьянство - закон. А. Зорин видит в этом своеобразное преломление традиций карнавальной культуры5. Алкоголь является современным заменителем карнавала, смех - лекарством против жизненного абсурда, но смеховая стихия не отменяет трагического восприятия героем событий современности.

Совершая свой путь вместе с другими пассажирами от пункта следования до пункта назначения, герой совершает также путешествие во времени, припоминая и рассказывая читателям поэмы случаи из жизни. В описании заграничного путешествия Венички явно прослеживаются

5 Зорин А. Пригородный поезд дальнего следования // Новый Мир. - 1989. - № 5. - С. 256258

традиции юмористического изображения простака за границей. Мотив неприятия, изгнания, унижения героя различными обществами варьируется многократно. Заграничный мир лишен четких границ, в представлении героя он воссоздан как социально-политический хаос, противопоставлен советскому государству. Утопическая картина Черкасовской «бескровной революции» представляет собой вариацию мотива русского бунта, народного восстания против коммунистического тоталитаризма, который был весьма распространен в самиздате в 1960-1970-е гг. В своих рассуждениях Веничка демифологизирует мифы советской пропаганды, иронизируя над стереотипами массового сознания и официальной точкой зрения, внушаемой людям идеологами советского государства.

Кольцевая композиция поэмы характерна для мифоцентрического текста. На обратном пути героя из Петушков в Москву исчезает пространство и время. Тьма за окнами поезда является предвестницей близости судного часа и смерти, из нее являются посланцы Хаоса. Тема Божьего Суда, проходящая через всю поэму, усиливается по мере приближения к финалу, но разрешается не канонически. К смерти Веничку приговаривают не Бог и не посланцы Хаоса, но четверка людей с «классическими» профилями -символ советской действительности. Тринадцатая поездка Венички по знакомому маршруту - постепенный переход от бодрствования ко сну, от реальности к ирреальному, от дня к ночи, от жизни к смерти, от трезвости ума к безумию. Игра с мифологическими текстами мировой культуры позволяет писателю нарисовать собственную картину современного культурного пространства, главной чертой которой является свободное сочетание различных временных пластов - культурно-исторический хаос, характерный для эстетики постмодернизма. В поисках истины, в надежде обрести счастье герой совершает путешествие сквозь мифологию, мировую историю и культуру.

Специфика изображения романного хронотопа у С. Соколова заключается в мифологическом характере времени и пространства. Автор

намеренно отказывается от привязки романного действия к каким-либо конкретным ориентирам, позволяющим предположить реальное время и место событий. Здесь можно говорить о полном слиянии пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Своей художественной целью С. Соколов поставил создание образа России как специфической мифологической реальности, не имеющей четких границ и затерянной во времени.

Центральным образом романа является образ реки, которая имеет несколько названий - Итиль (древнее тюркское название Волги), Волчья. По имени ее названа вся местность - Заитилье, Заволчье - и жители этих мест -заитильцы. Река символизирует необратимость потока времени и, как следствие этого, потери, забвения. Река Итиль не просто географический объект для жителей Заитилья, она живое существо, отец и мать, воплощение души и философии жизни. С течением реки соотносится и романное повествование. В. Потапов называет роман С. Соколова «речным романом»6. Сплошным потоком течет повествованье, без остановок, без типографских абзацев. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, все течет, изменяется. Люди имеют несколько лиц, события - несколько толкований и вариантов развязки.

С. Соколов пренебрегает линейной концепцией времени. Все события вынесены писателем на одну плоскость и происходят одновременно, отсюда наличие анахронизмов. Романное время граничит с вечностью, придает событиям и героям вневременную значимость и достоверность. Вневременность также означает и освоение культурного наследия предыдущих столетий. Б. Джонсон выделяет в основе сюжета романа «Между собакой и волком» миф об Эдипе: Яков Паламахтеров, потерянный сын Ильи Зынзыреллы, по трагическому неведению убивает своего отца7.

6 Потапов В. Очарованный точильщик: Опыт прочтения // Волга. - Саратов, 1989. - № 9. -. С. 103.

7 Джонсон Б. «Между собакой и волком»: О фантастическом искусстве Соколова // Время и мы. - Нов Иерусалим, Париж, 1982. - № 64. - С. 165-175.

Гулящая Орина обретает черты Вечной Женственности, Смерти, которая является егерям и охотникам и уводит в небытие. С концепцией времени тесно связана концепция смерти. Биографии и судьбы обитателей Заитилья чаще всего рассказаны не от рождения до гробовой доски, а от смерти к другим смертям. Однако смерть не тождественна концу существования, наоборот, она является иной формой бытия, возможностью новой жизни. «Между собакой и волком» - книга о «беспрерывности человеческого существования, о нескольких... инкарнациях одной личности»8, - пишет С. Соколов.

Основополагающим в романе является мотив сумерек, который задается уже в названии книги. Идиома «между собакой и волком» представляет собой дословный перевод французской поговорки «entre chien et loup» - времени сумерек, когда пастух не может отличить собаку от волка, угрожающего его стаду. Сумерки - обозначение пограничного времени, времени неопределенности, сомнений, ошибок, смерти дня и рождения ночи. Завязкой романного действия становится битва на Итиле точильщика Ильи Зынзыреллы с охотничьим псом, которого он в сумерках принимает за волка. Мелкоплесовские егеря, хозяева собаки, в отместку похищают костыли Зынзыреллы и грозят точильщику утоплением. Ошибка Ильи приводит к ссоре и разногласиям среди жителей Заволжья, поводом для взаимной вражды, мести и братоубийства.

Изображение русской глубинки - селения Быдогощи на одном берегу Итиля и Городнища на другом - накладывается писателем на фламандскую живопись XVI в. Точнее, на картину «Охотники на снегу», написанную в 1565 г. известным художником П. Брейгелем-Старшим. Герои картин П. Брейгеля - слепые, убогие, нищие, калеки, - оживают в романе С. Соколова, становятся выразителями «неотмирного духа» этой заброшенной земли. Населяют Заитилыцину егеря и охотники-браконьеры, рыбари, точильщики,

8 Саша Соколов - А. и Н. Воронели: «Я хочу поднять русскую прозу до уровня поэзии...» // 22. - Рамат-Ган, 1984. - № 35. - С. 80.

утильщики, бобылки, речные перевозчики. Это мир, распадающийся на части, живущий сам в себе. Люди не заботятся о будущем, живут на авось, их существование отравлено праздностью, скукой. Темы увечья, пьянства, вражды, воровства, безверия проходят через повествование. Создается впечатление, что жизнь в Заитилье течет вспять. Земля оскудевает, память стирается, идет процесс распада цивилизации. Заитилье воспринимается как некая древняя страна, существующая с незапамятных времен, становится символом потаенной, вечной России. Городнище встает в один ряд с городом Глуповым, Пошехоньем, уездным городом N и другими подобными местами на карте русской литературы.

Книга Т. Толстой «Кысь» представляет собой произведение сложного синтетического жанра, соединяющего в себе черты неомифологической прозы, сатирического и утопического повествования. Точка отсчета событий в романе - Взрыв - условна. Это не только авария на Чернобыльской АЭС, или революция, уничтожившая старую систему ценностей, но метафора глобального масштаба катастрофы, ведущей к разрушению привычного уклада жизни людей. Роман построен так, что повествование разворачивается от золотого века, младенчества истории к неизбежной катастрофе, концу мира. Недавно рожденный мир носит в себе отголоски древних мифов о мироздании, в его основе лежат традиционные мифологемы славянской культуры. Наряду с мифами старыми в романе живут и новые мифы, рожденные в XX в.: подоходный налог тринадцать процентов, Майский и Октябрьский выходные, Бабский Праздник Женский День. Особенностью романа Т. Толстой является соединение мифологического начала с пародийным, гротесковым.

Время в романе разомкнуто, пространство же, наоборот, четко обозначено, закрыто. События разворачиваются в чудом уцелевшем городке Федор-Кузьмичске, возникшем после Взрыва на ядерных обломках Москвы. География столицы вполне узнаваема: Никитские ворота, Балчуг, Полянка, Страстной бульвар, Кузнецкий мост, Арбат. Но это лишь символы ушедшей

эпохи, знаки без значения. Москва в романе Т. Толстой потеряла значение символа России, как потеряла свое название. Историческим символом ушедших эпох выступает в романе дозорная башня, которая может быть соотнесена со знаменитой Вавилонской башней. Значимым становится традиционный для славянской культуры образ Дома. Дом - это символ покоя, благополучия, семьи. Он противопоставлен «чужому» опасному миру. Вечерами торопятся голубчики домой, к остывающей печи, к теплящимся уголькам, горшку щей, лежанке. Оторвавшись от своей среды, бросив работу и предав родительский дом, главный герой романа изменяет себе, теряет важные жизненные ориентиры.

O.E. Крыжановская справедливо замечает, что роман Т. Толстой построен на оппозиции двух центральных мифологических образов - Кыси и Княжьей Птицы Паулин9. Кысь - мифическое существо, неведомая темная сила, несущая людям зло, безумие, смерть, Хаос. Безотчетный, необъяснимый страх, который испытывают люди, персонифицируется в этом образе дикого зверя в далеких лесах. Вмешательством кыси привычно объясняют голубчики все свои неудачи, болезни, несчастья. Птица Паулин, напротив, символ духовной чистоты, невинности, гармонии, любви, мира, вселенского порядка. Этот образ восходит к райским птицам Гамаюн и Алконост из славянской мифологии. Антистановление личности главного героя происходит в соответствии с трансформацией этих двух полярных образов в сознании Бенедикта. Птица Паулин — символ счастья, за которым герой когда-то хотел отправляться в дорогу, - оборачивается вдруг даром сомнительным, насильно данным. Нарушается «баланс» между темными и светлыми силами, в сознании Бенедикта образ кыси пугающе разрастается, начинает занимать главенствующее место.

В романе «Кысь» Т. Толстая строит модель русского общества с четкой иерархией. Во главе государства стоит Наибольший Мурза Федор Кузьмич,

9 Крыжановская O.E. Антиутопическая мифопоэтическая картина мира в романе Татьяны Толстой «Кысь»: Автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01 / Тамбов, гос. техн. ун-т -Тамбов, 2005.

ему подчинены Большие и Малые Мурзы - начальники на местах. Есть также и органы безопасности - карательные отряды санитаров. Народ в романе представлен социальными группами, которые существуют обособленно: это голубчики, Прежние люди и перерожденцы. Внимание автора сосредоточено на отношениях голубчиков и Прежних людей, которые представляют собой развитие проблемы, традиционной для русского общества, - проблемы взаимоотношений интеллигенции и народа. Прежние - последние хранители остатков культурного наследия прошлого. Бенедикт и все остальное молодое поколение послевзрывной эпохи - недоросли, Митрофанушки, манкурты и фомы непомнящие. Оппозиция «люди» - «голубчики» возникает в романе не случайно. Прежние - это «люди», потому что в них, несмотря на «новый неолит», сохранилось что-то человеческое. А «голубчики» - заблудшие овцы в глазах Прежних, поэтому их надо воспитывать и спасать от тьмы невежества. Прежние люди высказывают различные идеи спасения мира, однако и среди них нет единогласия. Никита Иваныч придерживается концепции самобытного развития государства, Лев Львович стоит на позициях приверженцев западной культуры. Бесконечные споры и собрания Прежних не дают никакого результата, между ними и народом глухая стена непонимания.

Мир «Кыси» вывернут наизнанку, мутировало все - и природа, и люди. Фантастическое легко входит в обыденную жизнь обитателей городка, становится для них привычным, знакомым: куры осенью улетают на юг, в лесу растут огнецы - радиоактивные финики, у голубчиков Последствия -петушиная бахрома, рожки, вымя. Но самое главное, исказились не только тела, но и души людей. Русские люди не любят ближнего своего, - считает Т. Толстая. Сосуществование людей в пределах одной страны, города, деревни, дома становится неизъяснимо сложной задачей. Писатель развенчивает миф о самородной духовности, которая якобы присуща народу. Понятие о справедливости начисто отсутствует у голубчиков, равно как совесть, сочувствие и жалость. Жители «ездят друг друга в рыло», побивают

камнями, воруют, глазом не моргнув. Люди озлобились, и убийство ли, увечье, подлость - обычное дело. Этому весьма способствует атмосфера страха и всеобщего малодушия, царящая в городке. Доносы, обыски, изъятия и принудительное «лечение» - способ расправы карательных органов государства с инакомыслящими. Тема запретного своеволия, боязнь выделиться, совершить промах проходит через все повествование. Т. Толстая доводит до абсурда рабскую привязанность голубчиков к вышестоящим, которых они и боятся, и ненавидят. Квинтэссенцией духовного обнищания в романе становятся перерожденцы, прообразом которых явились современные таксисты - новая «каста», поклоняющаяся доллару, мечтающая о легкой наживе. Предприимчивый Тетеря, относя себя к победившему классу «пролетариата», присваивает себе право давить, преследовать и раскулачивать Прежних - «вшивую» интеллигенцию «с трясущимися коленками». Образ Терентия типичен во многом, если обратиться к истории прошлого века. Карьеристы, выходцы из низов, без образования и совести, часто занимали ответственные посты во многих сферах, особенно полицейских. «Они не народ, - утверждает Т. Толстая. - Они горький итог нашего духовного обнищания, произвола и бессердечия»10.

Играя культурными мифами, писатели создают собственную мифологию, отражающую современное постмодернистское сознание. Архетипические образы дороги («Москва - Петушки»), реки («Между собакой и волком»), дома («Кысь») помогают авторам йоссоздать образ России. Характерной чертой повествования, присущей всем трем авторам, становится их обращение в прошлое. Поэма «Москва - Петушки» наиболее «современна» в изображении быта и реалий советского государства. Россия С. Соколова, напротив, погружена в сумерки бытия, непреходяща и вечна. Жизнь ее обитателей протекает вдали от исторических потрясений, революций или войн. Роман «Кысь», несмотря на перенос действия в

10 Толстая Т. Опыт взаимной глухоты: [Семинар писательницы в Токийском ун-те 26 октября 2001 г.] // Электронный ресурс. Режим доступа: http.//www.susi.ru/stol/tolstaya.html

воображаемое будущее, более всего отнесен в древность - это сказочная избяная крестьянская Русь. Исторический мифологизм Т. Толстой продиктован стремлением подвести некий итог эпохи в начале нового тысячелетия. Для создания художественного мира произведений писатели широко используют фантастику, иронию, гротеск, пародию. Авторами смоделировано некое идеальное пространство России, наше «вечное настоящее» для выявления типических черт русского народа. Страна и народ в произведениях современных писателей лишены какого-то ни было ореола, будь то духовность или богоизбранничество. Однако подобная точка зрения не является свидетельством равнодушия авторов или забвения ими великой истории и трагической судьбы народа. Верой в возможность возрождения России, стремлением понять свои истоки, исследовать национальный характер объяснимы обращения писателей к жанру «русского романа».

Вторая глава «Литературные типы героев» посвящена исследованию того, как преломляются и развиваются в современной прозе традиционные типы «маленького человека», «лишнего человека», юродивого, наивного героя. Тип «маленького человека» весьма распространен в литературе конца XX в. В произведениях Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой героическое сознательно отвергается, опровергается героями. Подвиги и энтузиасты изображаются в негативном свете. Явная дидактичность советской литературы обыгрывается в ироническом ключе. «Низкий» герой обладает большей свободой в несвободном обществе, что позволяет ему оказывать влияние на окружающих людей. В таком герое прослеживаются черты юродивого, сочетающего жизнь «на дне» с проповедью слова Божьего.

Связь Венички Ерофеева с традицией русского юродства отмечалась в работах С. Гайсер-Шнитман, М. Липовецкого, М. Эпштейна. В отношении героя поэмы к окружающим, заботе и ответственности за них прослеживаются черты, сближающие его с образом Учителя в евангельском повествовании. Сознательно избегая любых проявлений своего превосходства как в интеллектуальном, так и в социальном статусе, Веничка

старается стать для озлобленных, оглупленных, забытых равнодушным миром людей учителем, врачом душ, покровителем. В проповедях и пророчествах героя явно проступает ответственность за людей, за весь свой народ. «И даже изумительное Венино пьянство было вроде как добровольные вериги и постничество...»11, - считает М. Эпштейн. Сам герой заявляет: «Господь, вот Ты видишь, чем я обладаю. Но разве это мне нужно? Разве по этому тоскует моя душа? Вот что дали мне люди взамен того, по чему тоскует душа! А если б мне дали того, разве нуждался бы я в этом?»12. Алкоголь - не конечная цель, а средство. С одной стороны, он помогает забыться от жестокостей реальной жизни, с другой стороны, это способ вывести человека из привычного состояния замкнутости и отчужденности. Если человек злой, то, выпив, он начинает крушить все вокруг, страшно сквернословить, задирать людей вокруг себя. А если добр, плакать «пьяными слезами», всех прощать, всех любить. Ю. Левин отмечает сходство образов пьющих людей у Ерофеева с героями Ф.М. Достоевского13. Похмельные муки стыда - это та же совесть, о которой трезвый человек и не вспомнит, а писатель Вен. Ерофеев больше всего в людях ценил именно кротость. Мученическая смерть также приближает героя к юродивому. Но жизнь Венички не оканчивается смертью, потому что у Бога все живы.

В романе С. Соколова черты юродивого прослеживаются в образе бродячего точильщика Ильи Зынзыреллы. Даже среди пьяниц-егерей и рыбаков Илья занимает последнее место, часто становится предметом насмешек. Его письма к следователю Пожилых, живописующие быт и судьбы Заитильцев, открывают читателю глубинный смысл народной жизни. В имени героя явственна отсылка к библейскому пророку, предтече Христа. Точильщик произносит свои проповеди перед людом Заитилья,

11 Эпштейн М. После карнавала, или вечный Веничка // Ерофеев В.В. Оставьте мою душу в покое: Почти все. - М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995. - С. 8.

12 Ерофеев В.В. Москва - Петушки // Ерофеев В.В. Оставьте мою душу в покое: Почти все. - М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995. - С. 45.

13 Левин Ю Комментарий к поэме «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева / Перевод Левина 10., предисл. X. Пфандля. -М.: Мартис, 1996.

предсказывает беды, призывает к покаянию. Заступаясь за виноватых, окорачивает он егерей, пытаясь не допустить братоубийственной вражды. Образ Ильи - обобщенный образ народа, в нем собраны все характерные для русского человека свойства и качества, и положительные и отрицательные. Главная его миссия - быть посредником между людьми и Богом, напомнить им о вечности.

В поэме Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» и в романе С. Соколова «Между собакой и волком» заново переосмысляется традиция духовного учительства русской реалистической классики. Традиционно юродивый -носитель частицы «божественного света» под личиной безумия. Веничка и Илья, конечно, не могут претендовать на святость. Однако в них есть поиск небесного града, они сохранили живую душу. В литературе идет возрождение традиций русского юродства, восходящих к древнерусской литературе, Ф.М. Достоевскому, Н.С. Лескову, А. Платонову.

Вместе с тем герои Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой становятся преемниками образа «лишнего человека». В социалистической литературе XX в. с утверждением положительного героя новой эпохи «лишний человек» девятнадцатого столетия оказался непонятным и чуждым. Понятие «лишний человек» совпало с понятием «интеллигент». «Лишними писателями» могут быть названы все «внутренние» и «внешние» писатели-эмигранты, все инакомыслящие, думающие. К «лишним» относятся писатели Вен. Ерофеев и С. Соколов и их герои: пьяница из электрички Веничка, Запойный Охотник Паламахтеров, Прежние люди из романа Т. Толстой «Кысь».

Герой романа «Между собакой и волком» Яков Ильич Паламахтеров родом занятий и судьбой наиболее близок автору. Разочаровавшись в суете и пошлости городской жизни, герой стремится приблизиться к естественности жизни народной, постичь скрытые законы бытия, обрести мудрость. Образ «лишнего человека» Паламахтерова толкуется в романе С. Соколова несколько сниженно. Герой погружается в полумаргинальную среду

обитателей Заволчья, принимая на себя должность егеря-обходчика. О насущной жизни Якова известно мало, главная его страсть - литература. Паламахтеров - философ, мыслитель, прозаик и поэт. Владея несколькими языками, имея поистине энциклопедическое образование, он легко сочетает высшие материи и прозу существования охотника, живущего в глуши. Образ Якова не получает развития в силу некоторой условности повествования: в романе представлены его прозаические и стихотворные опусы, то есть восприятие героя читателем возможно лишь опосредовано. Его роль скромна: он летописец, историограф, литератор. Нужны ли такие люди в жизни и в литературе? В XX в. «лишними людьми» становятся лучшие люди своего времени - интеллигенты, писатели, художники, поэты, радеющие за свое отечество. Тема России - одна из главных тем их творчества.

Одним из важнейших принципов современной литературы становится антиутопический взгляд на человека. Деградация человеческой личности в условиях тоталитарного общества - центральная тема антиутопии Т. Толстой. В центре повествования история рядового голубчика Бенедикта Карпова, страстного поклонника литературы. O.E. Крыжановская замечает, что в романе Т. Толстой «деконструируется центральный миф русской культурной традиции - ожидания от книги (а шире: культуры) высшего и спасительного знания о мире»14. Книга - воплощение всей накопленной веками культуры человечества. «Наивное» прочтение и восприятие героем текстов высокой литературы становится объектом пародии, постмодернистской интеллектуальной игры. Знаковым образом в романе становится образ A.C. Пушкина, символ культурной памяти в одичавшем мире голубчиков. Бенедикт вырезал из дубельта памятник поэту, этот Пушкин в романе пишется с маленькой буквы. Темные голубчики используют Пушкина для различных хозяйственных нужд. Применяя на практике ставшую расхожей формулу А. Григорьева «Пушкин - это наше

14 Крыжановская O.E. Космическое и деструктивное в художественном сознании Т. Толстой (на примере романа «Кысь») // Классические и неклассические модели мира в отечественной и забежной литературах. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. - С. 609.

все», Бенедикт присваивает поэту и авторство всех благ земной цивилизации: «Я колесо изобрел! - Это Пушкин изобрел! - Я коромысло! - Это пушкин коромысло!»15. Герой считает себя носителем культурных ценностей своей эпохи. Вместо того, чтобы научиться думать самому, Бенедикт ищет Голубиную книгу, где, по народным поверьям, записаны все тайны, есть ответы на все вопросы. Несмотря на достигнутое высокое положение, в финале романа герой терпит полное крушение надежд и идеалов.

Роман «Кысь» имеет черты так называемого романа воспитания. До вступления в семью Кудеяровых Бенедикт воплощает в себе самые привлекательные национальные черты народа - тягу к знаниям, любовь к труду, мастерство и смекалку, мечтательность. Отсутствие возможности получить образование и дикие нравы голубчиков делают из него готовый продукт тоталитарного общества. Однако сам герой чувствует, что предал свою мечту. Возможно, именно осознание ошибки и поздние слезы раскаяния (ради спасения старопечатных книг Бенедикт предает своего учителя) дают герою шанс начать все сначала.

Особое место в повествовании занимают женские типы. Образ женщины трактуется не однозначно, в нем часто сочетаются противоположные ипостаси «святая» и «грешная». В отношениях полов стерты рамки и границы, отделяющие порок от добродетели, любовь от ненависти. Идеальный образ возлюбленной, любимой женщины как проводника, посредницы между человеком и Богом почти полностью утрачен. Однако даже погружаясь на самое дно жизни, ерничая, смеясь над своей сентиментальностью, герои тоскуют по идеалу. Образ любимой остался несоединим с образом жены и матери, отсюда невозможность счастливого исхода совместной жизни героя и героини. Подобный трагический разлад ощущается в сюжетном построении романов Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой.

15 Толстая Т. Кысь. - М: Изд-во Эксмо, 2005. - С. 298.

В Заключении подводятся итоги и формулируются основные выводы проделанной работы. Время постмодернизма в русской литературе подходит к концу. Отечественные литературоведы все чаще связывают понятия постмодернизма и так называемого «нового реализма», говорят о возможности их художественного синтеза16. Социальный и духовный «заказ» на реализм - «типический герой в типических обстоятельствах» - снова становится актуальным. Развивая художественно-концептуальные открытия русской классики, литературы Серебряного века, учитывая опыт эстетического сознания постмодернизма в литературе конца XX в., современные русские писатели осмысливают «нового» человека, находящегося в процессе роста и становления. В литературе продолжается поиск героя, при этом направления этого поиска определены - классическая литература, создавшая литературные типы «маленького человека», «лишнего человека», юродивого, наивного героя. Ориентация на гуманистическую концепцию человека свидетельствует о непрерывной связи современной прозы с русской духовной традицией.

16 Иванова Н. Преодолевшие постмодернизм // Знамя. - 1998. - № 4. - С. 193-204; Лейдерман Н, Липовецкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме // Новый мир. - 1993. - № 7. - С. 233-252; Степанян К. Реализм как заключительная стадия постмодернизма// Знамя. - 1992. -№ 9. - С. 231-238.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Попович И.О. Размышления о романе Саши Соколова «Между собакой и волком» // Актуальные вопросы изучения литературы, русского языка и проблемы столичного образования: Материалы второй межвузовской научно-практической конференции молодых ученых-филологов. - М.: МГПУ, 2003. - С. 240-244. (0,4 пл.)

2. Попович Н.О. «Авангард на русской почве» (о языке романа С. Соколова «Между собакой и волком») // Вопросы истории и теории русской литературы XX в.: Материалы VIII Виноградовских чтений. -М.: МГПУ, 2004. - С. 114-118. (0,3 п.л.)

3. Попович Н.О. Образ женщины в современной русской прозе (на материале романов В. Ерофеева «Москва - Петушки» и Т. Толстой «Кысь») // Литература XI-XXI вв. Национально-художественное мышление и картина мира: Материалы международной научной конференции. - Ульяновск: УлГТУ, 2006. - С. 193-200. (0,5 п.л.)

4. Попович Н.О. Мифы о России и о Москве (на материале романов Саши Соколова «Между собакой и волком» и Татьяны Толстой «Кысь») // Москва и «московский текст» в русской литературе XX в.: Материалы IX Виноградовских чтений. Выпуск III. - М.: МГПУ, 2007. - С. 77-84. (0,4 п.л.)

Статья, опубликованная в издании, рекомендованном ВАК РФ:

5. Попович Н.О. Образ рассказчика в русской прозе конца XX века // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». - № 3. - М.: Изд-во МГОУ, 2007. - С. 230-233. (0,3 п.л.)

Заказ № 286. Объем 1 пл. Тираж 100 экз.

Отпечатано в ООО «Петроруш». г. Москва, ул. Палиха-2а, тел. 250-92-06 www.postator.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Попович, Наталья Олеговна

ВВЕДЕНИЕ.С. 2-18.

ГЛАВА 1. МИФОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА.

§ 1. Неомиф и его трансформация в русской прозе конца XX века. . . С. 19-25.

§2. Мифологический контекст в поэме Вен. Ерофеева «Москва —

Петушки».С. 26-44.

§3. Миф о России в романе С. Соколова «Между собакой и волком».С. 44-61.

§4. Исторический мифологизм в романе Т. Толстой «Кысь».С. 61-83.

ГЛАВА 2. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТИПЫ ГЕРОЕВ.

§ 1. «Маленький человек» в русской прозе конца XX века.С. 84-92.

§2. Юродивый в поэме Вен. Ерофеева «Москва — Петушки» и романе С.

Соколова «Между собакой и волком».С. 92-111.

§3. «Лишний человек» в романе С. Соколова «Между собакой и волком».i.С. 112-121.

§4. Наивный герой в романе Т. Толстой «Кысь».С. 121-128.

§5. Женские типы в поэме Вен. Ерофеева, романах С. Соколова и

Т.Толстой.С. 129-152.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Попович, Наталья Олеговна

Проблема художественной концепции мира и человека является одной из основополагающих проблем литературоведения. Взаимосвязь человека и мира, поиск гармоничного их сосуществования, внутреннего единства - задачи, которые находят отклик в творчестве каждого писателя. В художественном произведении автором формируется определенная концепция, обусловленная системой его взглядов на объективную реальность и место в ней человека, на отношения человека к окружающей действительности и к самому себе. Кризис в общественном сознании, культуре и литературе конца XX - начала XXI вв. стал причиной напряженного поиска нового подхода к проблеме мира и человека, осмысления глубокой взаимосвязи и взаимозависимости человека и социума, в котором он существует.

С середины 1980-х гг., в условиях развернувшихся в стране социально-политических перемен, резко изменилась ситуация в общественно-культурной жизни и в литературе. Ослаб цензурный и партийный надзор за идеологией художественных произведений. В культурной жизни страны начался процесс воссоединения русской литературы, распавшейся после 1917 г. на советскую, эмигрантскую и «подпольную». В литературе обозначился феномен «другой прозы», остро полемичной по отношению к советской действительности, к художественным установкам литературы социалистического реализма. Развитие рыночных отношений способствовало расцвету массовой литературы, особенно таких ее жанровых разновидностей, как детектив и любовный роман.

Упомянутые процессы стали свидетельством начала нового этапа в развитии русской литературы. Отсутствие сдерживающих рамок создало благоприятные условия для многочисленных экспериментов, творческих исканий современных писателей. Поиск новых художественных форм велся в разных направлениях. Характерным для многих авторов стало обращение к русской истории, в особенности к советскому прошлому, которое переосмыслялось с позиций неомифологизма. Для создания художественного мира своих произведений писатели обращаются к мифу, притче, сказке, широко используют фантастику, иронию, гротеск, пародию. Следует отметить также стремление авторов к жанрово-стилевым экспериментам, к актуализации широкого спектра литературных традиций. Вместе с тем отсутствие цензуры, непривычная свобода, даже вседозволенность, привели к дезориентации литературы, к потере единого направления развития.

Постмодернизм - тип эстетического сознания в искусстве конца XX в. Теория постмодернизма разрабатывалась многими европейскими теоретиками литературы. В русском постмодернизме принято выделять три волны. Он объединяет таких разных писателей, как Абрам Терц и Иосиф Бродский, Венедикт Ерофеев и Владимир Сорокин, Саша Соколов и Тимур Кибиров, Татьяна Толстая и Людмила Петрушевская. Постмодернизм провозгласил игру одним из своих главных принципов, автор играет с читателем, заставляя его разгадывать многочисленные загадки и ребусы текста. В художественном мире писателя-постмодерниста нарушены причинно-следственные связи, размыты представления о времени и пространстве, необычны отношения автора и героя. Произведения постмодернизма рассчитаны на ассоциативный характер восприятия, на активное сотворчество читателя, такие тексты насыщены аллюзиями, реминисценциями, цитатами. Существенными элементами стиля в них выступают ирония pi пародия. Постмодернизм вмещает в себя накопления всех культурных эпох, использует так называемые симулякры, образы-копии без нового оригинального содержания, симулирующие действительность и пародирующие ее.

Отношение к новому явлению в обществе сложилось неоднозначное. Некоторые исследователи считают постмодернизм болезнью современной культуры. «Это знак изжитости многих культурных традиций, исчерпанности многих идеалов, ценностей, знак усталости культуры, усомнившейся во многих целях и смыслах, и в то же время примета беспрерывного поиска выхода из тупика» [121, 417], - пишет Е. Ермолин. Писателей-постмодернистов часто упрекают в размытости авторской позиции, в отсутствии моральных устоев, в равнодушии к своим героям, в пристрастии к кричащим эффектам и дешевым трюкам, к эпатажу и излишней натуралистичности. Русская литература конца XX в. эклектична, это огромный калейдоскоп образов, мотивов, цитат, сюжетов. Дух творит себе форму; утрата гармонии и красоты в литературе и искусстве привела к возникновению произведений, отражающих дух современного человека - смятенный, потерянный, одинокий. Постмодернизм со всей полнотой и ясностью отразил кризис культурной жизни общества.

Кризисные тенденции характерны для рубежа веков, «ситуация постмодернизма» конца XX - начала XXI вв. обнаруживает явное сходство с предреволюционными веяниями начала XX в. В 1919 г. А. Блок пишет статью «Крушение гуманизма», в 1918-1919 гг. В. Розанов издает книгу со знаковым названием «Апокалипсис нашего времени». А. Блок пишет о кризисе культуры: «Утратилось равновесие между человеком и природой, между жизнью и искусством, между наукой и музыкой, между цивилизацией и культурой - то равновесие, которым жило и дышало великое движение гуманизма. Гуманизм утратил свой стиль; стиль есть ритм; утративший ритм гуманизм утратил и цельность» [4, 334]. В. Розанов говорит об утрате веры: «глубокий фундамент всего теперь происходящего заключается в том, что в человечестве образовались колоссальные пустоты от былого христианства; в эти пустоты проваливается все. Все потрясены. Все гибнут. Все гибнет. Но это проваливается в пустоту души, которая лишилась христианства» [21, 412]. Утрата былых идеалов оборачивается новой болезнью души — иронией. Это страшная болезнь, поражающая «самых живых, самых чутких людей нашего века», - пишет А. Блок. Она «сродни душевным недугам. Ее проявления -приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается — буйством и кощунством» [3, 100]. Иронической оценке подвергаются все и вся, «перед лицом проклятой иронии - все равно для них: добро и зло, ясное небо и вонючая яма, Беатриче Данте и Недотыкомка Сологуба. Все смешано, как в кабаке и мгле. Винная истина, «in vino Veritas» - явлена миру, все - едино, единое - есть мир. Так мне угодно, ибо я пьян. А с пьяного человека - что спрашивать? Пьян иронией, смехом, как водкой; так же все обезличено, все «обесчещено», все — все равно» [3, 101]. Ирония — разрушительная сила, потому что она не утверждает, а отрицает. Отвергая общепринятое, ирония не дает возможности дальнейшего развития мысли. Это тупик, обрыв, предел. Ирония - одно из основополагающих понятий постмодернистской эстетики, однако ее роль в тексте переосмыслена. Постмодернистская «подвешенная ирония» (термин А. Уайльда) способствует утверждению мира хаотически неупорядоченного, разорванного. Появляется даже следующая разновидность иронии — «противоирония» (термин, предложенный В. Муравьевым). По мысли М. Эпштейна, противоирония восстанавливает подлинный смысл слова, вывернутый наизнанку иронией, но без прямоты и однозначности. Трагическая противоирония - определяющий стиль творчества Вен. Ерофеева.

Наряду с осознанием кризиса духовной жизни общества пристальное внимание религиозных философов-мыслителей Серебряного века привлекает русская идея. Своеобразие исторической судьбы России, ее предназначение и роль на мировой арене, взаимоотношения интеллигенции и народа - ряд вопросов, над разрешением которых задумывались Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, А.Ф. Лосев, П.А. Флоренский, Л.И. Шестов. В эпоху переломную, характеризующуюся коренной перестройкой массового сознания, как правило, можно наблюдать оживление мифотворческих способностей человеческого сознания. На рубеже веков этому процессу способствовал кризис традиционного исторического и гуманистического типа мышления. Миф осваивает культурное пространство, позволяет дать новую целостную картину мира и одновременно не противоречит научным знаниям о мире. Русские философы воспринимают миф как отображение реальности духовной жизни, который наряду с символом связывает мир дольний с миром горним. Н.А. Бердяев пишет о том, что «каждая великая историческая эпоха, даже в новой истории человечества, столь неблагоприятной для мифологии, насыщена мифами» [64, 18]. Процесс ремифологизации - «возрождения» мифа в литературе и культуре — становится характерным признаком целой эпохи. «Мифологическое миромоделирование» (термин М. Липовецкого) является особенностью постмодернистских текстов. Таким образом современная литература стремится восстановить прерванные связи с литературой начала XX в., обрести утраченную органическую цельность. Тема России, столь популярная в отечественной философской мысли конца XIX - начала XX вв. вновь становится актуальной в литературе современной. Истории и будущему России в циклах мировой истории посвящены работы русских ученых-философов XX в. - А.С. Панарина, Г.Д. Гачева.

Существует мнение, что ситуация постмодернизма закономерна в развитии мировой литературы, в том числе и русской. «Постмодернизм был всегда, но лишь санкционировался в определенные эпохи» [200, 5], - считает Б. Парамонов. В разных сферах искусства он передает сущность ситуации конца века, конца стиля. «Это особый вид демократии в искусстве, которое освободилось от традиционных обязанностей быть учителем и проповедником, вести за собой людей, с одной стороны, с другой - обслуживать государственную идеологию, строить мир» [158, 305], — пишет Н.Н. Кякшто. Постмодернизм - это синтез возврата к прошлому и движения вперед. Свою задачу писатели-постмодернисты видят в необходимости преодолеть разобщенность литературных течений, воскресить всю культурную память человечества, заявить о своей открытости мировой культуре.

Кысь», по признанию автора, писался и отлеживался целых четырнадцать лет, с 1986 г. по 2000 г. Возвращение книг Вен. Ерофеева и С. Соколова к широкому кругу читателей происходит почти одновременно: поэма «Москва — Петушки» выходит в свет в журнале «Трезвость и культура» № 12 за 1988 г., роман «Между собакой и волком» - в журнале «Волга» (Саратов) № 8, 9 за 1989 г. Первый роман Т. Толстой появляется в печати в московском издательстве «Подкова», «Иностранка» в 2000 г. Появление книг Вен. Ерофеева и С. Соколова, наряду с произведениями А. Битова, Ю. Алешковского и др., связывают с явлением так называемых «одиноких постмодернистов». Изучение их интересно тем, что в литературе того времени впервые появляются произведения, знаменующие собой наступление новой эпохи в русской литературе. Идет активный поиск оригинальных жанров русского романа, особое внимание уделяется развитию и обогащению литературного языка. Роман «Кысь» написан Т. Толстой в постперестроечный период, что дало возможность автору осмыслить новые тенденции в жизни русского общества. Рассуждая об эпохе, о людях и об истории своей страны, писатели Вен. Ерофеев, С. Соколов и Т. Толстая говорят об одном - об утрате духовности в современном обществе. О способах преодоления этого кризиса, о дальнейших путях развития русской культуры, о восстановлении статуса литературы как средства воспитания общества и человеческой души написаны «русские» романы этих авторов.

Писатель Венедикт Ерофеев и его творчество стоят особняком в литературе XX в. Поэма «Москва — Петушки» — уникальное явление в литературе, во многом эта уникальность определена личностью самого писателя. Герой поэмы Веничка Ерофеев воплотил в себе черты целого поколения 70-х, поколения «дворников и сторожей», а его трагическая судьба стала свидетельством косности советского общества, в котором по-настоящему талантливый человек обречен на страдания и гибель. Писатель Вен. Ерофеев за свою недолгую литературную жизнь написал все свои произведения в единственном числе - один роман, одну пьесу, одно эссе, остальное осталось недописанным, в набросках, в черновиках. Но даже этим минимальным количеством текстов он завоевал себе прочное место «классика» современной прозы. «Сирота из Сибири», вечный студент Московского, Владимирского и Коломенского университетов, человек, более десяти лет не имеющий прописки в Советском Союзе, сменивший головокружительное число профессий, с энциклопедическим образованием и репутацией «хронического алкоголика», писатель с мировым именем - эти меняющиеся маски Вен. Ерофеева, по мнению М. Эпштейна, положили начало новому мифу - мифу о Ерофееве. «Он был СОВЕТСКИЙ АНТИСОВЕТСКИЙ писатель, - пишет о Вен. Ерофееве Е. Попов. - Советский - как гражданин СССР, страны, пределы которой ему так и не довелось пересечь. Антисоветский - в том смысле, что все живое в нашей стране было антисоветским, включая деревья, собак и рыбу, которую вылавливают зимой на Клязьминском водохранилище пьяные мужики, не платящие за это налогов и партийных взносов. Такой книги (как «Москва -Петушки») в русской литературе еще не было, да и вряд ли таковая еще когда-нибудь будет по случаю отсутствия Венедикта Ерофеева и отмены советской власти, которая. Венедикту предоставила такие мощные адские условия для создания его шедевра, которые не снились ни Гоголю, ни Кафке, ни другим смятенным душам. Они бы, глядишь, и не поверили, что так может быть не только в литературе, но и в жизни» [204, 10]. А вот В. Розанов, Д. Хармс, А. Платонов и М. Зощенко поверили бы непременно. «Все узнаваемо в «Москве -Петушках», несмотря на экзотику, гиперболизацию и прямой бред: и лица, и одежды, и души, и мысли, - продолжает Е. Попов. - Отсюда, наверное, и тотальная приватизация «Венички», ложное ощущение, что он свой» [204, 11]. Книги писателя переведены более чем на тридцать языков мира, в городе Кировске открыт музей Вен. Ерофеева. Театр на Таганке поставил спектакль по поэме «Москва — Петушки», Театр на Юго-Западе - пьесу «Вальпургиева ночь». В Москве на площади Борьбы установлен памятник литературным героям поэмы «Москва - Петушки»: Веничке Ерофееву и его Царице. В ноябре 2003 г. состоялась первая конференция, посвященная творчеству Вен.

Ерофеева, в местах, где он жил и работал, ведется краеведческая работа. В интернете действуют несколько сайтов любителей его творчества, самый популярный из них носит название «Moskva-Petushki.ru».

Писателя Сашу (Александра Всеволодовича) Соколова называют «русским Сэлинджером», и сходство это вполне оправдано. Он является автором трех романов — «Школа для дураков» (1973), «Между собакой и волком» (1980), «Палисандрия» (1985) - и небольшого сборника эссе, составленного из речей, прочитанных на конференциях различных американских университетов. Однако несмотря на то, что писатель не спешит публиковать свои новые произведения, интерес к его творчеству не уменьшается, признание литературного таланта С. Соколова подтверждается все новыми литературоведческими и критическими отзывами. С. Соколов эмигрировал в 1975 г., в американском издательстве «Ардис» были впервые опубликованы его книги. Возвращению романов С. Соколова на родину способствовала Т. Толстая. Она впервые представила российским читателям прозаика Сашу Соколова, подробно рассказав о его судьбе и творчестве. Это «совершенно необычный писатель, уникальность которого очевидна, - пишет Т. Толстая. — Его русский язык гибок и богат на удивление, он словно бы открыл в нем такие закоулки, оттер от пыли такие оттенки и отливы, которых мы не замечали» [235, 20]. При ее содействии впервые на родине был опубликован роман «Школа для дураков». В 1989 г. С. Соколов вернулся в Москву, участвовал в литературных встречах, давал интервью. Он рассказал о том, что продолжает плодотворно работать, но у писателя достаточно причин, чтобы не публиковать свои новые книги. Одной из таких причин является «явный спад культуры, образования. Достаточно посмотреть телевидение, послушать радио, почитать российские газеты. Мало читателей для моей литературы» [281]. В сентябре 2007 г. С. Соколов принял участие в V Международном литературном фестивале имени Максимилиана Волошина в Коктебеле. Писатель прочел свой новый «текст». Произведение, которое называется «Рассуждения», разбито на небольшие главки — «проэмы». В поиске оригинальных литературных форм писатель продолжает экспериментировать, стремится соединить прозу и поэзию как жанры.

Сам автор признает лучшим свой второй роман. «Я раньше за него боялся, — говорит С. Соколов. — Думал, что. слишком сгустил краски. Я боялся не того, что люди не поймут, - я знал, что не поймут.» [255, 8]. Выход в свет романа «Между собакой и волком» не был столь триумфальным, как публикация «Школы для дураков». После громкого успеха первого романа, удостоенного похвалы В. Набокова, от писателя ждали нового шедевра. Вторая книга оказалась еще более сложной по форме и стилю, трудной для перевода. Все это сужало круг читателей. Один из первых исследователей творчества С. Соколова Б. Джонсон пишет, что этот роман — «квантовый прыжок в литературном развитии, оставивший позади многих из его читателей» [113, 165]. Поэт А. Цветков высказывает интересное мнение: «В «Собаке» уже навешен амбарный замок на всю литературу. Так и подмывает навесить на Соколова титул последнего русского писателя. Можно, по крайней мере, утверждать, что он подвел черту под русским модернизмом» [241, 15]. Книги С. Соколова - не для легкого чтения. Мало того, чтобы читать его романы, нужно быть инициированным в такого рода литературу. И все же читатели подобной литературы существуют. Ленинградский самиздатовский журнал «Часы» присудил роману «Между собакой и волком» приз имени А. Белого за лучшую прозу 1981 г. По мотивам романов С. Соколова ставятся спектакли, пишутся сценарии и даже музыкальные произведения. Например, в 2004 г. на Международном фестивале новой музыки «Звуковые пути» в Санкт-Петербурге состоялась премьера произведения петербургского композитора А. Королева «Школа для дураков». Спектакль с одноименным названием по роману С. Соколова, поставленный петербургским режиссером А. Могучим, собрал все лучшие европейские премии. А следом на сцене воплотился и второй роман — «Между собакой и волком». Этот спектакль получил главный приз на фестивале русского искусства в Ницце. В Москве и Санкт-Петербурге он был показан в рамках Современного экспериментального театрального фестиваля

Нового Европейского Театра (NET). За активный вклад в развитие литературы в 1996 г. писателю С. Соколову была присуждена Гамбургская Пушкинская премия, учрежденная в 1989 г. Фондом Альфреда Топфера.

Татьяна Толстая - активный и авторитетный писатель, чутко реагирующий на события культурной и политической жизни современного общества. Ее публицистическая деятельность, остроумные, иногда язвительные отклики на «злобу дня» - одна из причин ее признания и популярности. «Куда ни посмотри, у меня одни литераторы в роду, - говорит Татьяна Никитична Толстая о себе. — Алексей Николаевич Толстой - дед по отцовской линии. Бабушка Наталия Васильевна Крандиевская-Толстая - поэтесса. Дед по материнской линии - переводчик Лозинский.» [126, 4]. Т. Толстая -признанный мастер малого жанра, ее рассказы стали явлением в литературе 90-х гг. Об идее возникновения романа «Кысь» автор рассказывает так: среди стихотворной чепухи, которую они забавы ради сочиняли с мужем-филологом, проскочило слово «кысь»: «Ворскнет морхлая кысь. Я это слово подобрала, повертела, смотрю — женский род, третье склонение, мне понравилось. Ну а потом, как говорится, слово за слово. Из одного слова можно целый мир вытянуть. Так что когда я, уже дописывая роман, обнаружила в стихах коми слово «кысь», то, конечно, очень обрадовалась; свои, свои!» [192, 327-328]. Новое произведение писателя разительно ' отличалось от прежних ее литературных пристрастий, вызвало целый водоворот противоречивых мнений. «А вот говорят, будто б Татьяна Толстая написала невероятный для Татьяны Толстой текст. Что она, московская барыня, поменяла свой классический интеллигентный трехэтажными метафорами инкрустированный литературный язык «Милой Шуры» и «Петерса» - на что-то несусветное: не то на ильфо-петровское «понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился», не то на фольклорную вязь и плетение словес «Между собакой и волком» Саши Соколова» [271], - пишет в рецензии на роман «Кысь» Л. Данилкин. К. Степаняну «не хочется потерять одного из лучших прозаиков последних десятилетий минувшего века», а такое, по его мнению, возможно: «Чудесное обаяние первых рассказов Татьяны Толстой создавалось, помимо великолепного языка потрясающим чувством сопереживания автора своим странным, «не догоняющим» эту жизнь героям. Серьезная неудача ее последнего романа «Кысь». в том, что точка зрения автора переместилась: она стала наблюдать своих героев снаружи, они стали для нее объектом. иронии» [228, 217]. А вот Б. Парамонов, напротив, утверждает, что Т. Толстая ныне классик русской литературы: «Есть такое выражение: наутро он (она) проснулся знаменитым. Толстая давно уже знаменитость, но после выхода «Кыси» она проснулась классиком. Татьяна Толстая написала самую настоящую модель русской истории и культуры» [280]. Роман «Кысь» называют форменной энциклопедией русской жизни, литературным открытием последних лет. За этот роман в 2001 г. Т. Толстая получила «Книжный Оскар» - приз XIV Московской международной книжной ярмарки в номинации «Проза-2001», в том же году - престижную премию «Триумф».

В изучении проблемы художественной концепции мира и человека существенное значение имеют труды М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Я. Проппа. Их работы посвящены общим вопросам теории литературы в контексте философии, истории и культуры. Теоретические и методологические проблемы, связанные с концепцией мира и человека, разрабатывались в исследованиях отечественных литературоведов — В.И. Борщукова, А.Г. Бочарова, В.И. Воронова, ILK. Гея, Л.А. Колобаевой, М.Б. Храпченко. Публикации о книгах Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой встречаются на страницах таких изданий, как «Волга», «Глагол», «Грани» (Франкфурт), «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Иностранная литература», «Книжное обозрение», «Континент», «Литературное обозрение», «Литературная учеба», «Новое литературное обозрение», «Новый журнал» (Нью-Йорк), «Новый мир», «Огонек», «Октябрь», «Русская литература», «Север», «Соло», «Театр», «Театральная жизнь», «Урал», «Юность»; на газетных полосах «Литературы», «Литературной газеты», «Независимой газеты», «Российской газеты» и т.д. Анализу творчества писателей посвящены монографические очерки в книгах И.С. Скоропановой «Русская постмодернистская литература» и М.Н. Липовецкого «Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики», а также главы учебных пособий «Русская литература XX века» под ред. Л.П. Кременцова, «Русская проза конца XX века» под редакцией Т.М. Колядич, «Современная русская литература: Новый учебник по литературе» Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого, «Современный литературный процесс в России» Т.Т. Давыдовой и И.К. Сушилиной.

Одним из самых фундаментальных исследований о поэме Вен. Ерофеева является диссертационная работа С. Гайсер-Шнитман «Москва - Петушки», или The Rest is Silence» (1989). В этой работе подробно исследованы все компоненты произведения: система образов, сюжет, композиция, время и пространство, стилистика, жанр, роль и функции различных цитат. Ю. Левиным и Э. Власовым написаны подробные историко-литературные комментарии к поэме. Следует отметить работу И. Паперно и Б. Гаспарова «Встань и иди», в которой проанализированы библейские мотивы поэмы, статьи Э. Власова, Е. Попова, М. Эпштейна. Поэме посвящены следующие диссертационные работы: И.В. Вольфсон «Речевая экспликация образа автора в поэме Вен. Ерофеева «Москва - Петушки»: традиции и новаторство» (1998), С.Х. Хан «Языковые единицы с национально-культурной семантикой в произведении Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» (1998), И.С. Конрад «Фольклорные мотивы с семантикой смерти / возрождения в произведении Вен. Ерофеева «Москва - Петушки» (2004), А.Н. Безруков «Поэтика интертекстуальности в творчестве Венедикта Ерофеева» (2005). Мотивные связи и языковые особенности творчества Вен. Ерофеева и С. Соколова рассмотрены в ряде работ сравнительного характера: диссертация Ч.И. Квона «Современная русская постмодернистская проза: Венедикт Ерофеев и Саша Соколов» (1999) представляет собой сопоставление поэтики прозы двух авторов-постмодернистов; диссертация И.Н. Марутиной «Москва - Петушки» Венедикта Вен. Ерофеева и «Школа для дураков» Саши Соколова в контексте русской литературы» (2002) посвящена исследованию традиций русской литературы в постмодернистских текстах, изучению соотношений позиций автора и героя-повествователя, характеристике полифонической направленности произведений.

Основной работой, посвященной проблематике романа С. Соколова, является статья Б. Джонсона «Между собакой и волком». О фантастическом искусстве С. Соколова». В Америке вышел специальный выпуск журнала «Canadian American Slavic Studies», посвященный целиком творчеству С. Соколова, в частности, роману «Между собакой и волком». Это статьи А. Богуславского, Б. Джонсона, О. Матич, Дж. Смита, JI. Токер, Б. Хелдт. На родине о творчестве С. Соколова писали И. Ащеулова, М. Берг, А. Битов, П. Вайль, А. Генис, А. Зорин, Т. Казарина, В. Крейд, Б. Ланин, М. Липовецкий, Г. Подпригора, В. Потапов, Т. Толстая, А. Цветков, Е. Яблоков и др. Творчество С. Соколова - богатый и интересный материал для литературоведческого и языкового анализа, на материале его романов защищено 10 диссертационных исследований. Однако большинство из них посвящено первому роману «Школа для дураков». На материале второго романа С. Соколова защищено три диссертационных исследования. В работе И.В. Ащеуловой «Поэтика прозы Саши Соколова (изменение принципов мифологизации)» (2000) романы писателя рассмотрены как «трилогия» создания и разрушения мифа о реальности и творчестве. Диссертационное исследование Е.А. Череминой «Поэтика Саши Соколова» (2000) сосредоточено на исследовании поэтики и мотивной структуры эссе С. Соколова «Тревожная куколка» в тесной связи с другими произведениями писателя. Языковым особенностям прозы писателя посвящено исследование Т.Д. Брайниной «Ассоциативные связи как основа создания образа в произведениях Саши Соколова» (2006).

Проза Т. Толстой почти сразу после своего появления оказалась в центре внимания отечественной и эмигрантской критики: о ней писали Л. Бахнов, П. Вайль, А. Василевский, А. Генис, М. Золотоносов, И. Муравьева, Е. Невзглядова, В. Пискунов и др. Творчеству Т. Толстой посвящена глава книги о русском постмодернизме М. Липовецкого — «Игра как миф: проза «новой волны» 80-90-е гг.». Среди западных исследователей прежде всего следует назвать X. Гощило, написавшую целый ряд работ о прозе Т. Толстой. О романе «Кысь» писали следующие критики и литературоведы: Д. Бавильский, А. Генис, Т. Давыдова, Л. Данилкин, Н. Елисеев, Н. Иванова, О. Кабанова, Б. Кузьминский, В. Курицын, А. Немзер, Д. Ольшанский, Б. Парамонов, Е. Рабинович, К. Степанян, Э. Шафранская, Н. Щедрина. В 2005 г. О.Е. Крыжановской была защищена диссертация «Антиутопическая мифопоэтическая картина мира в романе Татьяны Толстой «Кысь» (2005). Задачей своего исследования автор диссертации поставила исследование поэтико-жанрового своеобразия произведения, а также выявление особенностей архетипического и культурного мифов в романе Т. Толстой. Связь тематики романа Т. Толстой с творчеством В. Набокова (превосходство искусства над жизнью, духовная деградация тоталитарного общества) отмечена в диссертационном исследовании В.В. Десятова «Русские постмодернисты и В.В. Набоков» (2004).

Поставленная цель обусловливает основные задачи исследования:

1. Исследовать художественную концепцию мира и человека Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой на идейно-философском уровне, ее отражение в формально-поэтической структуре изучаемых произведений: специфике художественного пространства и времени, системе образов, жанровых и стилистических особенностях.

2. Выявить особенности функционирования архетипических и культурных мифов в поэме Вен. Ерофеева «Москва — Петушки», романах С. Соколова «Между собакой и волком» и Т. Толстой «Кысь», проанализировать мифопоэтическую структуру данных текстов.

3. Исследовать интерпретацию образа России в неомифологической прозе Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой.

4. Рассмотреть преломление и развитие литературных типов героев в изучаемых произведениях.

Научная новизна диссертации заключается в том, что это первое комплексное исследование художественной концепции мира и человека в произведениях Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой в культурно-историческом и собственно художественном контексте. Изучение русской художественной прозы конца XX в. на широком историко-литературном фоне позволяет, с одной стороны, выявить в произведениях названных авторов общие признаки, с другой стороны, определить индивидуальные черты мировосприятия каждого из писателей. В рамках исследования осуществляется систематизация и обобщение разрозненных суждений о художественной концепции мира и человека в русской художественной прозе конца XX в., а также проводится их анализ в аспекте эволюции русской литературной традиции.

Теоретико-методологической базой диссертации стали работы исследователей М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, В.Н. Топорова, П.Л. Вайля, А.А. Гениса, И.П. Ильина, В.Н. Курицына, М.Н. Липовецкого, И.С. Скоропановой, М.Н. Эпштейна и др.

Положения, выносимые на защиту:

1. Рассматриваемые нами произведения Вен. Ерофеева, С. Соколова, Т. Толстой обнаруживают тесную взаимосвязь с предшествующей литературной традицией. В своих книгах современные авторы ориентируются на лучшие образцы классической литературы -произведения А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, А.А. Блока, что говорит о продолжении гуманистической традиции русской литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная концепция мира и человека в русской прозе конца XX века"

Заключение.

Поиски новых форм для воплощения художественной концепции мира и человека по-прежнему актуальны в современной литературе. Время постмодернизма в русской литературе подходит к концу. Разговоры об «усталости» постмодернизма появились в аналитической критике еще в конце XX в.: в творчестве писателей-постмодернистов стала заметна тенденция к наращиванию уже известного, повторение сказанного ранее. Отечественные литературоведы все чаще связывают понятия постмодернизма и так называемого «нового реализма». Об этом свидетельствуют названия статей, появляющихся на страницах известных журналов: «Реализм как заключительная стадия постмодернизма» К. Степаняна («Знамя», 1992), «Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме» Н. Лейдермана и М. Липовецкого («Новый мир», 1993), «Преодолевшие постмодернизм» Н. Ивановой («Знамя», 1998), «Накануне реализма» В. Елистратова («Нева», 2007). В своих рассуждениях о путях развития русской прозы критики говорят о художественном синтезе модернизма и реализма, появляются определения «другой реализм», «трансметареализм», «сверхреализм», «постмодернистский реализм». По мнению Н. Лейдермана, взаимодействие классических и модернистских художественных систем является магистральным сюжетом развития русской литературы XX в. Новое направление, укорененное в реалистической традиции и учитывающее опыт постмодернизма, - возможный и перспективный вариант дальнейшего развития русской литературы. Излишнее увлечение модными терминами, вроде «шизоаналитических матриц бриколажа», - это «дым, который рассеется, и никто о нем не вспомнит, — пишет В. Елистратов. - А вот такие слова, как герой, тема и язык, - это великие слова. Простые (вроде бы), но вечные. Этими словами анализировались наши классические тексты. Они же. необходимы для «строительства» отечественной литературы» [120, 174]. Герой, тема и язык - необходимые составляющие любого литературного произведения. Ведь сам читатель уже устал от бесконечных «цветов зла» или легкого чтения массовой литературы. Отсутствие в книгах жизнеутверждающего начала оборачивается после прочтения чувством разочарования и горечи. Такая литература не обогащает человека, время и труд, затраченные читателем на освоение книги, не окупается ее содержанием. «Желание духовно познать мир через литературу» [120, 176] -вот тот мотив, с которым читатель открывает новую книгу. Социальный и духовный «заказ» на реализм - «типический герой в типических обстоятельствах» — снова становится в русском обществе актуальным.

Целью диссертационной работы стало исследование художественной концепции мира и человека в произведениях Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой в культурно-историческом и собственно художественном контексте. В первой главе рассмотрены мифологические мотивы романов. Мифологическое миромоделирование становится характерной чертой современной литературы. Каждый постмодернистский текст представляет собой полное структурное тождество миромодели. Обращение авторов к неомифологии - один из способов создания художественной условности с целью выявления русской ментальности. В работе исследованы особенности жанра, хронотопа, сюжетно-композиционной основы рассматриваемых произведений. Жанр произведения Вен. Ерофеева — поэма в прозе, поэма-путешествие - продолжает гоголевскую традицию философского осмысления жизни через изображение частного. В поэме «Москва — Петушки» наблюдается актуализация пространства по сравнению с категорией времени. В поисках истины, в надежде обрести счастье герой Вен. Ерофеева совершает символическое путешествие от тьмы к свету сквозь мифологию, мировую историю и культуру. С. Соколов создает жанр «речного романа», в котором сюжетообразующую роль играет мифологизированное сознание героев. Особенностью романа «Между собакой и волком» является единство пространственно-временных характеристик. Создавая свое произведение в эмиграции, ориентируясь на определенный круг читателей, писатель творит свой миф о России — непреходящей, вечной, не имеющей четких границ и затерянной во времени. Т. Толстая пишет «Кысь», отталкиваясь от традиционного жанра антиутопии, соединяющего в себе черты неомифологической прозы, сатирического и утопического повествования. Ведущим началом в романе «Кысь» является время, писательница предлагает свою версию российской истории в мифологической форме. Таким образом, произведения изучаемых авторов сочетают в себе как традиционные, так и новаторские черты.

Вторая глава посвящена исследованию литературных типов героев. Развивая художественно-концептуальные открытия русской классики, литературы Серебряного века, учитывая опыт эстетического сознания постмодернизма в литературе конца XX в., современные писатели осмысливают «нового» человека, находящегося в процессе роста и становления. В произведениях Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой своеобразное преломление и развитие получают литературные типы «маленького человека», «лишнего человека», юродивого, наивного героя. В центре повествования - «низкий» герой, рвущий путы цивилизации, отстаивающий свое право на внутреннюю свободу и независимость. Эволюционным является создание образа героя-рассказчика, обладающего своим сокровенным знанием, стремящегося поделиться им с окружающими. В образе такого героя прослеживаются черты юродивого, сочетающего жизнь «на дне» с проповедью слова Божьего, - в современной литературе переосмысляется традиция духовного учительства русской реалистической классики. Герой-рассказчик в поэме Вен. Ерофеева и С. Соколова становится преемником образа «лишнего человека». В литературе XX в. «лишними людьми» становятся лучшие люди своего времени — интеллигенты, писатели, художники, поэты, радеющие за свое отечество. Одним из важнейших принципов современной литературы становится антиутопический взгляд на человека. Деградация человеческой личности в условиях тоталитарного общества — центральная тема антиутопии Т. Толстой. Образ женщины в современной прозе трактуется вовсе не однозначно, в нем сочетаются, казалось бы, противоположные ипостаси «святая» и «грешная». В отношениях полов стерты рамки и границы, отделяющие порок от добродетели, любовь от ненависти. Идеальный образ возлюбленной, любимой женщины как проводника, посредницы между человеком и Богом, почти полностью утрачен. Царица, Орина и Оленька — воплощение типа порочной женщины-грешницы. Однако даже погружаясь на самое «дно» жизни, ерничая, смеясь над своей сентиментальностью, герои тоскуют по идеалу. Романтический образ возлюбленной остался несоединим с образом жены и матери, отсюда невозможность счастливого исхода совместной жизни героя и героини. Этот трагический разлад ощущается в каждом сюжетном построении романов Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой.

Обращение писателей к «запретным» темам, описание «дна» жизни, создание гротескной картины общественных пороков позволяет говорить о продолжении гуманистической традиции в современной прозе. Вместе с тем существует мнение, что несерьезное отношение к таким серьезным понятиям, как жизнь, смерть, любовь, включение их в игровое пространство постмодернистского текста, может привести к их обесцениванию в сознании читателя.

Художественные открытия Вен. Ерофеева, С. Соколова и Т. Толстой обогатили современную литературу, писатели создали оригинальные образцы новой русской прозы. Постмодернизм сделал попытку заново построить здание гуманизма в пространстве хаоса, особое внимание привлек к стилю и языку, возродил словесный артистизм. По мнению М. Эпштейна, «без опыта постмодернизма литература не могла бы почувствовать вкус жизни, будущего и пройти путь воскрешения» [252, 188]. Литература в русском обществе всегда служила задачам воспитания и возрождения общества. В эссе «Открыв — распахнув — окрылив» С. Соколов высказал свое мнение об особой роли отечественной литературы: «В России литература, включая неприкаянную и нищую духом, есть дело чести и доблести, не говоря уже о геройстве. Она же — дело святое. Она же - краеугольный камень культуры» [27, 3].

Список научной литературыПопович, Наталья Олеговна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Библия: Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. М.: Российское Библейское общество, 2005. - 1346, 15. с.

2. Блок А.А. Двенадцать // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. JI.: «Худож. лит.», 1980. - Т. 2. - 472 е., портр.

3. Блок А.А. Ирония // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. JL: «Худож. лит.», 1982.-Т. 4.-С. 100-104.

4. Блок А.А. Крушение гуманизма // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. JL: «Худож. лит.», 1982. - Т. 4. - С. 327-346.

5. Блок А.А. Молнии искусства // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Л.: «Худож. лит.», 1982. - Т. 5. - С. 22-40.

6. Блок А.А. Народ и интеллигенция // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Л.: «Худож. лит.», 1982. - Т. 4. - С. 105-114.

7. Блок А.А. Незнакомка // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. Л.: «Худож. лит.», 1980. - Т. 1.-512 е., портр.

8. Блок А.А. Поэты // Блок А.А. Собр. соч.: В 6 т. — Л.: «Худож. лит.», 1980. Т. 2. - 472 е., портр.

9. Довлатов С.Д. Филиал // Довлатов С.Д. Собр. прозы: В 3 т. СПб.: «Лимбус-Пресс», 1995. - Т. 3. - 373, 2. е., ил.

10. Достоевский Ф.М. Бесы // Достоевский Ф.М. Полное собр. соч.: В 30 т. -Л.: «Наука», 1974. Т. 10. - 520 е., 4 с.ил., портр.

11. Ерофеев В.В. Записки психопата: впервые целиком Венедикт Ерофеев / Ред., послесл., коммент. и указ. Яблоков А. М.: Захаров, 2004. - 272 с.

12. Ерофеев В.В. Из записных книжек // Ерофеев В.В. Оставьте мою душу в покое: Почти все. М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995. - 408, 8. с.

13. Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. М.: «Вагриус», 2003. - 624 е., 14 л.ил.

14. Ерофеев В.В. Москва Петушки // Ерофеев В.В. Оставьте мою душу в покое: Почти все. - М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995. - 408, 8. с.

15. Маяковский В.В. Прочти и катай в Париж и Китай // Маяковский В.В. Полное собр. соч.: В 12 т. М.: «Худож. лит.», 1940. - Т. 5. - 764 е., ил.; 10 л.ил., портр.

16. Маяковский В.В. Облако в штанах // Маяковский В.В. Полное собр. соч.: В 12 т. М.: «Худож. лит.», 1939. - Т. 1. - 508 е., портр.

17. Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо // Некрасов Н.А. Полное собр. соч. и писем: В 15 т. — Л.: «Наука», 1982. Т. 5. - 688 е., портр.

18. Островский А.Н. Гроза // Островский А.Н. Полное собр. соч.: В 16 т. — М.: «Худож. лит.», 1952. Т. 2. - 408 е., 7 л.ил., портр.

19. Пастернак Б.Л. Доктор Живаго // Пастернак Б.Л. Собр. соч.: В 5 т. М.: «Худож. лит.», 1990. - Т. 3. - 734 с.

20. Пушкин А.С. Отрывки из путешествия Онегина // Пушкин А.С. Полное собр. соч.: В 17 т. -М.: Воскресенье, 1995. Т. 6. - 700 е., ил.

21. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени // Розанов В.В. Собр. соч.: В 14 т. М.: Изд-во Республика, 1994. - Т. 2. - 542 е., портр.

22. Святое Евангелие. М.: «Ковчег», «Новая книга», 2004. - 576 с.

23. Соколов С. В доме повешенного // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. СПб., 1993. - С. 11-17.

24. Соколов С. Знак Озаренья // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. СПб., 1993. - С. 45-63.

25. Соколов С. На сокровенных скрижалях // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. СПб., 1993. - С. 18-22.

26. Соколов С. Общая тетрадь, или же групповой портрет СМОГа // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. СПб., 1993. - С. 38-44.

27. Соколов С. Открыв распахнув - окрылив // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. - СПб., 1993. — С. 3-4.

28. Соколов С. Палисандрия // Глагол. М., 1992. - № 6. - 297, 7. с.

29. Соколов С. Портрет русского художника в Америке: в ожидании Нобеля // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. СПб., 1993. - С. 30-37.

30. Соколов С. Тревожная куколка // Соколов С. В ожидании Нобеля, или общая тетрадь. СПб., 1993. - С. 5-10.

31. Соколов С. Школа для дураков. Между собакой и волком. — М.: «Огонек» — «Вариант»: Советско-британская творческая ассоциация,1990.- 183, 190, 11. с.

32. Соколов С. Palissandre С'est moi? // Соколов С. В ожидании Нобеля, или Общая тетрадь. - СПб., 1993. - С. 23-29.

33. Терц А. Любимов // Терц А. Собр. соч.: В 2 т. М.: СП «Старт», 1992. -Т. 1. — 672 е., портр.

34. Терц А. Прогулки с Пушкиным // Терц А. Собр. соч.: В 2 т. М.: СП «Старт», 1992. - Т. 1. — 672 е., портр.

35. Толстая Т. Кысь. — М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 368 с.

36. Толстая Т. Русский мир // Толстая Т. Река. — М.: Изд-во Эксмо, 2007. С. 243-262.

37. Шварц Е. Дракон: сб. М.: ACT: ЛЮКС, 2005. - 446, 2. с.

38. Эрдман Н. Самоубийца // Эрдман Н. Самоубийца: Пьесы. Стихотворения. Интермедии. Воспоминания и переписка. — М.: Эксмо, 2007. 544 с.1. Исследования.

39. Авдиев И. (Современники о Венедикте Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. — М.: «Вагриус», 2003. — С. 546-572.

40. Авдиев И. Клюква в сахаре: Мотив еды и питья в поэме Вен. Ерофеева «Москва Петушки» // Новое лит. обозрение. — 1996. - № 21. - С. 276287.

41. Авдиев И. (Черноусый) Памяти Венедикта Ерофеева // Странник. М.,1991.-Вып. 1.-С. 78-79.

42. Азеева И.В. Игровой дискурс русской культуры конца XX века (Саша Соколов, Виктор Пелевин): Дис. . канд. культорол. наук: 24.00.02. -Ярославль, 1999. 190 с.

43. Айтматов Ч. От автора: Предисловие к роману. // Айтматов Ч. И дольше века длится день. Роман. Повесть. М.: Известия, 1986. - С. 58.

44. Аксенов В. Ненужное зачеркнуть: Заметки о прозе Саши Соколова // Русская мысль. Париж, 1983. - № 3469. - 16 июня. - С. 12.

45. Алейников В. Голос и свет, или СМОГ — самое молодое общество гениев: среди героев кн.: С. Довлатов, JI. Губанов, В. Ерофеев и др. — М.: Звонница-МГ, 2004. 510 е., ил., портр.

46. Альтшуллер М.Г. «Москва Петушки» Венедикта Ерофеева и традиции классической поэмы // Русская литература XX века: направления и течения. - Екатеринбург, 1996. — Вып. 3. - С. 69-77.

47. Асмус В.Ф. Чтение как труд и творчество // Вопросы теории и истории эстетики. М.: Изд-во Искусство, 1968. — С. 55-68.

48. Ащеулова И.В. Мотивы и образы лирики А. Блока в романе Саши Соколова «Между собакой и волком» // Серебряный век. — Кемерово, 1996.-С. 127-133.

49. Ащеулова И.В. Образ города в прозе Саши Соколова // Филол. дискурс. Тюмень, 2001. - Вып. 2. - С. 150-156.

50. Ащеулова И.В. Поэтика прозы Саши Соколова (изменение принципов мифологизации): Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Томск, 2000. -229 с.

51. Ащеулова И.В. Трансформация образа святого в романе Саши Соколова «Между собакой волком» // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. — Тюмень, 2001. — Вып. 5. -С. 173-176.

52. Бабенко Н.Г. Читая «Кысь» Т. Толстой как эпикриз культурного одичания // Кирилл и Мефодий: духовное наследие: Материалымеждунар. науч. конф. / Калинингр. гос. ун-т. Калининград, 2002. - С. 119-136.

53. Бавин С.П. «Самовозрастающий логос»: Вен. Ерофеев.: Библиогр. очерк. -М.: РГБ, 1995.-45 с.

54. Баранов В. Ох, уж этот великий «пост»!: Полемические заметки о том, как «зачисляют» в классику и отлучают от нее: Вен. Ерофеев. // Знамя.- М., 1993. № 10. - С. 205-208.

55. Басинский П. Авгиевы конюшни: Вен. Ерофеев. // Октябрь. М., 1999. -№ 11.-С. 189-190.

56. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. — М.: Алконост, 1994.- 172 с.

57. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. -М.: «Худож. лит.», 1990. 543 е., ил.

58. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: «Худож. лит.», 1975. С. 234-407.

59. Бачинин В.А. Петербург Москва - Петушки, или «Записки из подполья» как русский философский жанр (Ф.М. Достоевский и Вен. Ерофеев) // ОНС: Обществ, науки и современность. - М., 2001. - № 5. -С. 182-191.

60. Безруков А.Н. Поэтика интертекстуальности в творчестве Венедикта Ерофеева: поэма «Москва Петушки»: Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. -Бирск, 2005.-204 с.

61. Бераха JI. Традиция плутовского романа в поэме Венедикта Ерофеева // Русская литература XX века: направления и течения. — Екатеринбург, 1996. Вып. 3.-С. 77-89.

62. Берг М. О литературной борьбе // Октябрь. М., 1993. - № 2. - С. 184192.

63. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. - 173, 2. с.

64. Богомолов Н.А. Блоковский пласт в «Москве — Петушках» // Новое лит. обозрение. -М., 2000. -№ 44. С. 126-135.

65. Богомолов Н.А. «Москва — Петушки»: Историко-литературный и актуальный контекст // Новое лит. обозрение. М., 1999. - № 38. - С. 302-319.

66. Бондаренко В. Подлинный Веничка // Наш современник. М., 1999. - № 7.-С. 177-185.

67. Боровиков С. Татьянин день Текст.: Рецензия // Знамя. 2003. - № 3. — С. 227-228.

68. Бочаров А.Г. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной советской прозы. М.: Сов. писатель, 1982. — 423 е., портр.

69. Бочаров А.Г. Требовательная любовь. Концепция личности в современной советской прозе. -М.: Худож. лит., 1977. 368 с.

70. Борщуков В.И. История литературы и современность. М.: «Наука», 1972.-338 с.

71. Брайнина Т.Д. Ассоциативные связи как основа создания образа в произведениях Саши Соколова: Дис. . канд. филол. наук: 10.02.01. -М., 2006.-216 с.

72. Брайнина Т.Д. Языковая игра в произведениях Саши Соколова // Язык как творчество. М., 1996. - С. 276-283.

73. Бродская А. Преодоление дискурсивных ограничений (на примере творчества Державина и С. Соколова) // Барокко в авангарде, авангард в барокко. М., 1993. - С. 46-48.

74. Булин Е. Откройте книги молодых // Молодая гвардия. 1989. - № 3. -С. 237-248.

75. Бурихин И. Рецензия на роман Саши Соколова «Между собакой и волком» // Грани. 35. - № 118. - С. 273-274.

76. В «Русской мысли» — писатель Саша Соколов // Русская мысль. Р., 1981.-№3386.- 12 ноября.-С. 11.

77. Вайль П., Генис А. Городок в табакерке // Звезда. — Л., 1990. № 8. - С. 147-150.

78. Вайль П., Генис А. Принцип матрешки // Новый мир. 1989. - № 10. — С. 247-250.

79. Вайль П. .прозой и позой // Независимая газета. 1992. — 14 мая. — С. 7.

80. Вайль П., Генис А. Уроки школы для дураков // Литературное обозрение. 1993. -№ 1/2. - С. 13-16.

81. Вайль П., Генис А. Цветник российского анахронизма // Октябрь. М., 1991. -№ 9. -С. 159-164.

82. Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. Ann Arbor: Ardis, 1988.-339 е., ил.

83. Варденга М. ttolstayaahoo.com писательница. Целиком: Текст. // Домовой. 2001. - № 10. - С. 27-34.

84. Васюшкин А. Петушки как второй Рим? // Звезда. 1995. - № 12. - С. 227-229.

85. Ватолин Ю. Венедикт Ерофеев: ландшафтное становление формы // Национальный гений и пути русской культуры: Пушкин, Платонов, Набоков в конце XX века. Омск, 2000. - Вып. 2. — С. 39-43.

86. Верховцева-Друбек Н. «Москва Петушки» как parodia sacra // Соло. -1991. -№ 8. -С. 85-95.

87. Виноградов В.В. Проблема сказа в стилистике // Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избр. тр. — М.: Наука, 1980. 360 е., портр.

88. Владова И. Функции рассказчика в поэме Вен. Ерофеева «Москва -Петушки» 11 Современность. Скопие, 1995. - Г. 45, бр. 7/8. - С. 181187.

89. Власов Э. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва -Петушки»: Спутник писателя II Ерофеев В.В. «Москва Петушки». — М.: «Вагриус», 2000. - С. 121-574.

90. Волгин М. Бессмертное вчера: Чехов и Саша Соколов // Литературное обозрение.-М., 1994. -№ 11/12.-С. 13-15.

91. Вольфсон И.В. Речевая экспликация образа автора в поэме Вен. Ерофеева «Москва Петушки»: традиции и новаторство: Дис. . канд. филол. наук: 10.02.01. - Саратов, 1998. - 220 с.

92. Воробьева Е.П. Литературная рефлексия в русской постмодернистской прозе: А. Битов, Саша Соколов, В. Пелевин: Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01.- Барнаул, 2004. 157 с.

93. Воронов В.И. Художественная концепция. Из опыта советской прозы 6080-х гг.: Статьи. М.: Сов. Писатель, 1984. - 384 е., портр.

94. Гайсер-Шнитман С. Венедикт Ерофеев «Москва — Петушки» или «The rest is silence»: These. /Par Svetlana Geisser-Schnittmann; Univ. de Lausanne. Fac. des lettres Berne etc.: Lang, 1989. 307 е., ил., портр.

95. Гачев Г. Русская дума. Портреты русских мыслителей. М.: Новости, 1991.-267, 1. е., ил.

96. Гашева Н.Н. Человек и мир в отечественной литературе конца XX -начала XXI вв. // Классические и неклассические модели мира в отечественной и забежной литературах Текст.: Материалы междунар. науч. конф. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. — С. 96-100.

97. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М.: Наука, 1975.-472 с.

98. Генис А. Беседа восьмая: рисунок на полях: Татьяна Толстая // Звезда. — СПб., 1997. № 9. - С. 228-230.

99. Генис А. Беседа пятая: благая весть: Венедикт Ерофеев // Звезда. -СПб., 1997. № 6. - С. 227-229.

100. Генис А. Горизонт свободы: Саша Соколов // Звезда. 1997. - № 8. -С. 236-238.

101. Генис А. Треугольник: авангард, соцреализм, постмодернизм //Иван Петрович умер: Статьи и расследования. -М.: Новое лит. обозрение, 1999.-С. 113-122.

102. Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское лит. зарубежье. М.: Кн. палата, 1991, 1992.-318, 1. с.

103. Голубков М. Русский постмодернизм: начала и концы // Литературная учеба. 2003. - № 5. - С. 87-91.

104. Горичева Т. Православие и постмодернизм. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. -63, 1. с.

105. Гощило Е. Взрывоопасный мир Татьяны Толстой Текст.: Монография / Пер. с англ. Д. Ганцевой, А. Ильенкова; Ред. Н.В. Чапаева. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. — 201 с.

106. Давыдова Т.Т. Роман Т. Толстой «Кысь»: проблемы, образы героев, жанр, повествование // Русская словесность. 2002. - № 6. - С. 25-30.

107. Давыдова Т.Т., Сушилина И.К. Современный литературный процесс в России: Учебное пособие. М.: МГУП, 2007. - 364 с.

108. Дарк О. В.В.Е., или Крушение языков (поэтика Венедикта и Виктора Ерофеевых: точки соприкосновения и расхождения) // Новое лит. обозрение. М., 1997. - № 25. - С. 246-262.

109. Дарк О. Мир может быть любой: размышления о «новой» прозе: Саша Соколов. // Дружба народов. М., 1990. - № 6. - С. 223-235.

110. Дарк О. Миф о прозе: Венедикт Ерофеев, Саша Соколов. // Дружба народов.-М., 1992.-№ 5.-С. 219-234.

111. Десятов В.В. Русские постмодернисты и В.В. Набоков: интертекстуальные связи: Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Барнаул, 2004. - 439 с.

112. Джонсон Б. «Между собакой и волком»: О фантастическом искусстве Соколова // Время и мы. Нов. Иерусалим, Париж, 1982. - № 64.-С. 165-175.

113. Джонсон Б. Саша Соколов: Литературная биография / Пер. с англ.

114. B. Полищук // Соколов С. Палисандрия // Глагол. М., 1992. - № 6. - С. 270-294.

115. Дзанич Г. Апокрифическое евангелие от Венички Ерофеева (размышления итал. переводчика о творчестве В. Ерофеева) // Новое лит. обозрение. М., 1999. - № 38. - С. 326-331.

116. Дочева К.Г. Интуиция христианского миропонимания в творчестве литературного поколения 1960-80-х г.: И. Бродский, Вен. Ерофеев, С. Довлатов // Писатель, творчество: современное прочтение. — Курск, 2000.-С. 95-111.

117. Дудек А. Россия, водкой умытая: Крестный путь Венички Ерофеева // Литературные новости. М., 1994. - № 2-3 (58-59). - С. 9.

118. Егоров Е.А. Развитие гоголевской поэтики в поэме Вен. Ерофеева // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 2002.1. C. 25-31.

119. Егоров М.Ю. Продуцирование текста как художественный феномен в романе Саши Соколова «Школа для дураков»: Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01.-Ярославль, 2002.-228 с.

120. Елистратов В. Накануне реализма // Нева. 10. 2007. - С. 169-179.

121. Ермолин Е. Примадонны постмодерна, или эстетика огородного контекста // Континент. 1995. - № 84. - С. 397-419.

122. Ерофеев Вен. «. И остаюсь в живых»: Письма к сестре / Публ. подгот. Гущина Т. // Столица. М., 1992. - № 32 (90). - С. 58-62.

123. Ерофеева Г. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. М.: «Вагриус», 2003. - С. 602-607.

124. Живолупова Н.В. Паломничество в Петушки, или проблема метафизического бунта в исповеди Венички Ерофеева // Человек. М., 1992. -Вып 1.-С. 78-91.

125. Жолковский А. В минус первом и в минус втором зеркале: Т. Толстая, В. Ерофеев — ахматовиана и архетипы // Лит. обозрение. 1995. -№ 6. - С. 25-41.

126. Звонникова Л. «Москва Петушки»: попытка интерпретации // Знамя. - 1996. -№ 8. - С. 214-220.

127. Золотоносов М. Татьянин день // Молодые о молодых. М.: Молодая гвардия, 1988. - С. 105-118.

128. Зорин А. Насылающий ветер: Рецензия на романы Саши Соколова «Школа для дураков», «Между собакой и волком». // Новый мир. М., 1989. -№ 12.-С. 250-253.

129. Зорин А. Опознавательный знак: Венедикт Ерофеев. // Театр. -1991.-№9.-С. 119-122.

130. Зорин А. Пригородный поезд дальнего следования: Венедикт Ерофеев. // Новый Мир. 1989. - № 5. - С. 256-258.

131. Иванов А. Как стеклышко: Венедикт Ерофеев вблизи и издалече // Знамя.-М., 1998.-№9.-С. 170-177.

132. Иванова Н. И птицу Паулин изрубить на каклеты: Т. Толстая. // Знамя. -2001. -№ 3. С. 219-221.

133. Иванова Н. Преодолевшие постмодернизм // Знамя. 1998. — № 4. — С.193-204.

134. Игнатова Е. Венедикт // Нева. СПб., 1993. -№ 1. - С. 217-234.

135. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Интрада, 1996. -256 с.

136. Илюшин Е.А. Пушкинская тема в художественном мире Венедикта Ерофеева: Часть 1. Пушкинская тема в поэме «Москва — Петушки» // Пушкинский сборник. М., 1999. - С. 103-111.

137. Кабанова О. Кысь, брысь, Русь: Татьяна Толстая опубликовала свой первый роман // Известия. 2001.-31 октября (206) - С. 10.

138. Казарина Т.В. Эстетизм Саши Соколова как нравственная позиция // Литература «третьей волны». Самара, 1997. - С. 189-194.

139. Карамитти М. Образ Запада в произведениях Венедикта Ерофеева // Новое лит. обозрение. М., 1999. - № 38. - С. 320-325.

140. Касаткина Т. Мифологема «4» в поэме В. Ерофеева «Москва -Петушки» // Начало. М., 1995. - № 3. - С. 203-210.

141. Касаткина Т. Философские камни в печени: Рецензия на книгу Вен. Ерофеева «Оставьте мою душу в покое: почти все». // Новый мир. -1996.-№7.-С. 228-232.

142. Квон Ч.И. Современная русская постмодернистская проза: (ВенедиктЕрофеев и Саша Соколов): Дис. .канд. филол. наук: 10.01.01. -М., 1999.-206 с.

143. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М.: ИРЯ, 1994. - 333, 2. с.

144. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 336 с.

145. Конрад И.С. Фольклорные мотивы с семантикой смерти / возрождения в произведении Вен. Ерофеева «Москва Петушки»: Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 2004. - 160 с.

146. Корман Б.О. Практикум по изучению художественного произведения // Теория литературы. Хрестоматия. — Чебоксары, Изд-во Чуваш, ун-та, 2004. С. 5-37.

147. Крейд В. Заитилыцина // 22, Тель-Авив. — № 19 (май-июнь). 1981. -С. 213-218.

148. Кременцова M.JI. Художественный мир Саши Соколова: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Моск. пед. гос. ун-т. — М., 1996. 18 с.

149. Крыжановская О.Е. Антиутопическая мифопоэтическая картина мира в романе Татьяны Толстой «Кысь»: Автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Тамбов, гос. техн. ун-т. Тамбов, 2005. - 22 с.

150. Курицын В. Мы поедем с тобою на «А» и на «Ю» // Новое лит. обозрение. М., - 1992. - С. 296-304.

151. Курицын В. Русский литературный постмодернизм. М.: ОГИ, 2001.-286, 1. с.

152. Курицын В. Четверо из поколения дворников и сторожей // Урал. -1990.-№5.-С. 170-182.

153. Кякшто Н.Н. Русский постмодернизм // Русская литература XX века. Школы, направления, методы творческой работы / В.Н. Альфонсов, В.Е. Васильев, А.А. Кобринский и др.; Под ред. С.И. Тиминой. СПб.: Изд-во «Logos»; М.: «Высшая школа», 2002. - С. 305325.

154. Ланин Б. Проза русской эмиграции: (Третья волна): Пособие для преподавателей лит. -М.: Новая школа, 1997. 205, 2. е., ил.

155. Латынина А. «А вот вам ваш духовный Ренессанс!»: Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь». // Литературная газета. — 2000. № 47. - С. 10.

156. Левин Ю.И. Классические традиции в «другой» литературе: Венедикт Ерофеев и Федор Достоевский // Литературное обозрение. -М., 1992.-№2.-С. 45-50.

157. Левин Ю.И. Комментарий к поэме «Москва Петушки» Венедикта Ерофеева / Перевод Левина Ю.И., Предисл. X. Пфандля. ~ М.: Мартис, 1996. - 95 с.

158. Левин Ю.И. Семиосфера Венички Ерофеева // Сб. ст. к 70-летию проф. Ю. М. Лотмана. Тарту, 1992. - С. 486-500.

159. Лейдерман Н., Липовецкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме // Новый мир. 1993. - № 7. - С. 233-252.

160. Лейдерман Н., Липовецкий М. Современная русская литература: Новый учебник по литературе: В 3 кн. — М., 2001.

161. Леонтович А. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. М.: «Вагриус», 2003. — С. 586-589.

162. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом: Заметки о классике, Венедикте Ерофееве, поэме «Москва Петушки» и русском постмодернизме // Знамя. - М., 1992. - № 8. - С. 214-224.

163. Липовецкий М. Мифология метаморфоз: поэтика «Школы для дураков» Саши Соколова // Октябрь 1995. - № 7. - С. 183-192.

164. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург: УрГПУ, 1997. - 317 с.

165. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм с потусторонней точки зрения: «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева // Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики / Урал. гос. пед. ун-т.-Екатеринбург: УрГПУ, 1997.-С. 156-175.

166. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74-87.

167. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. — М.: Изд-во «Наука», 1970. 180 е., 24 л.ил.

168. Лихина Н.Е. Литературная традиция в романе Т. Толстой «Кысь»: к вопросу об интерактивной природе текста // Кирилл и Мефодий: духовное наследие: Материалы междунар. науч. конф. Калининград, 2002.-С. 137-143.

169. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Дополнение к «Диалектике мифа». — М.: Мысль, 2001. 559 е., портр.

170. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. - 383 с.

171. Любчикова Л. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. М.: «Вагриус», 2003. - С. 534-545.

172. Малер И. Имеющий в руках цветы: Саша Соколов. // 22, Тель-Авив. 1980.-№ 16.-С. 219-220.

173. Маньковская Н.Б. «Париж со змеями»: (Введение в эстетику постмодернизма). -М.: ИФРАН, 1995.-219, 2. с.

174. Маркелов О. А. Функции литературной цитаты в структуре поэмы Венедикта Ерофеева «Москва Петушки» // Рус. словесность. - 2001. -№5.-С. 10-18.

175. Маркова Д. Птица Паулин: о роли одной метафоры в романе Татьяны Толстой «Кысь» // Русская филология. 16: Сборник научных работ молодых филологов / Отв. ред.: Т. Кузовкина, А. Штейнгольд. -Тарту: Tartu Ulikooli Kirjastus, 2005. С. 140-144.

176. Марутина И.Н. «Москва Петушки» Венедикта Ерофеева и «Школа для дураков» Саши Соколова в контексте русской литературы: Дис. .канд. филол. наук: 10.01.01. -М., 2002.-208 с.

177. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Изд-во «Наука», 1976. -406, 1. с.

178. Мирошниченко О.Ф. Тайны русского алфавита: Аз буки ведаю. -М.: Епифанов, 2005. 143 е., ил., табл.

179. Моташова С.В. Роман К. Воннегута «Завтрак чемпионов» и поэма Вен. Ерофеева «Москва — Петушки» как знаковые явления культурной эпохи//Филол. записки. — Воронеж, 1998.-Вып. 10. —С. 105-112.

180. Муравьев В. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. М.: «Вагриус», 2003. - С. 573-585.

181. Муравьев В. Высоких зрелищ зритель // Ерофеев В.В. Записки психопата. — М.: «Вагриус», 2000. С. 5-12.

182. Мюмзики и Нострадамус: Интервью Т. Толстой газете «Московские новости». // Кысь. Москва.: Изд-во Эксмо, 2005. - С. 331337.

183. Немзер А. Замечательное десятилетие русской литературы. М.: Захаров; 2003.-608 с.

184. Непальцы и мюмзики: Интервью Т. Толстой журналу «Афиша». // Кысь. М.: Изд-во Эксмо, 2005. - С. 326-330.

185. Непомнящая К. Татьяна Толстая: текст семьи и семья в тексте // Семейные узы. М., 2004. - Кн. 2. - С. 211-225.

186. Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 280, 1. с.

187. Паперно И., Гаспаров Б. «Встань и иди» // Slavica Hierosolymitana (Jerusalem: The Hebrew University). Vol. V-VI. - 1981. - C. 387-400.

188. Парамонов Б. Застой как культурная форма: (О Татьяне Толстой) // Звезда. СПб., 2000. - № 4. - С. 234-238.

189. Парамонов Б. Конец стиля. СПб., М.: Алетейя: Аграф, 1997. -449, 2. с.

190. Петров А.А. Мифы русской идеи: Миф как проблема в творчестве русских религиозных философов «серебряного века» // Вестник Омского ун-та. 1997. - Вып. 4. - С. 47-50.

191. Плуцер-Сарно А.Ю. Веня Ерофеев: разве можно грустить, имея такие познания! Комментарий к комментариям // Новый мир. 2000. -№ 10.-С. 215-226.

192. Подпригора Г. Я правлю письма словоблудные: (О биографии Саши Соколова) // Ставрополье. Ставрополь, 1989. - № 1. — С. 108-109.

193. Попов Е. Случай с Венедиктом // Ерофеев Венедикт «Москва -Петушки» (с комментариями Эдуарда Власова). — М.: «Вагриус». — 2000. -С. 10-11.

194. Потапов В. Очарованный точильщик: Опыт прочтения // Волга. -Саратов, 1989. -№ 9. С. 103-107.

195. Пронина А.В. Наследство цивилизации: о романе Т. Толстой «Кысь» // Русская словесность. 2002. - № 6. — С. 31-32.

196. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки / коммент. Е.М, Мелетинского, А.В. Рафаевой; сост.,науч. ред., текстол. коммент. И.В. Пешкова. — М.: Лабиринт, 1998. -511, 1. е., 1 л.табл.

197. Русская литература XX века: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 2 т. / Л.П. Кременцов, Л.Ф. Алексеева, Т.М. Колядич и др.; Под. ред. Л.П. Кременцова. М.: Издательский центр «Академия», 2002.

198. Русская проза конца XX века: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / В.В. Агеносов, Т.М. Колядич, Л.А. Трубина и др.; Под ред. Т.М. Колядич. М.: Издательский центр «Академия», 2005. - 424 с.

199. Русские писатели XX века. Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А. Николаев. М.: Большая Рос. энцикл.: Рандеву-AM, 2000. -806, 1. е., 16 л.ил., портр.

200. Саша Соколов А. и Н. Воронели: «Я хочу поднять русскую прозу до уровня поэзии.»: (Беседа с Сашей Соколовым, США, 1883 г.) // 22-Рамат-Ган, 1984.-№ 35. - С. 179-186.

201. Саша Соколов: (На анкету ИЛ отвечают писатели русского зарубежья) // Иностранная литература. М., 1989. - № 3. - С. 245.

202. Седакова О. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. М.: «Вагриус», 2003. - С. 590-601.

203. Серегина Л.В. Авторская метафора: (На материале прозы Татьяны Толстой) // Сопоставительное языкознание. С., 1998. - Г. 22, № 1/2. -С. 109-116.

204. Сибиданова С.А. Идея бога в поэме Вен. Ерофеева «Москва -Петушки» и традиции Достоевского // Литература и религия: проблемы взаимодействия в общекультурном контексте. Улан-Уде, 1999. - С. 9297.

205. Сказа А. Традиция Гоголя и Достоевского и поэма «Москва -Петушки» Вен. Ерофеева // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. -1995.-№4.-С. 26-31.

206. Скаковская JI.H. Фольклорные образы и их роль в романе Т. Толстой «Кысь» // Русская литература веков: проблемы теории и методологии изучения: Материалы науч. конф. 10-11 ноября 2004 г. -Изд-во МГУ, 2004. С. 390-392.

207. Скоропанова И.С. Карта постмодернистского маршрута: «Москва -Петушки» Венедикта Ерофеева // Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учебное пособие. 4-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2002. - С. 145-182.

208. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. Минск: Ин-т соврем, яз., 2000. -350 с.

209. Смирнова Е.А. Ерофеев глазами гоголеведа // Русская литература. — Л., 1990. -№3.~ С. 58-66.

210. Соколов С. «Американцы не могут понять о чем это можно говорить два часа» / Записал С. Адамов // Юность. - М., 1989. - № 12. -С. 66-67.

211. Соколов С. «В Мичигане я писал о Волге»: Беседа с писателем. / Записал Ф. Медведев // Российская газета. 1991. - 2 марта. - С. 4.

212. Соколов С. «Время для частных бесед.»: Саша Соколов Виктор Ерофеев. // Октябрь. - 1989. -№ 8. - С. 195-202.

213. Соколов С. «Легко ли быть гражданином мира»: Беседа с писателем. // Учительская газета. 1989. - 29 июля. — С. 2.

214. Стебловская С. Веничка и Христос // Лит. Россия. М., 2001. - № 31. - С. 6-7.

215. Степанян К. Отношение бытия к небытию // Знамя. 2001. - № 3. -С. 207-218.

216. Степанян К. Постмодернизм боль и забота наша // Вопросы литературы. - 1998. - № 5. с. 32-55.

217. Тамарченко Н.Д. Повествователь: Словарная статья. // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. Николюкин А.Н. -М., 2001. С. 750-751.

218. Терновский Е. Состав прозы: (новая повесть Саши Соколова) // Русская мысль. Р., 1980. — № 3314. -26 июня.-С. 13.

219. Терц А. Что такое социалистический реализм // Критика 50-60-х гг. XX века / Сост., преамбулы, примеч. Е.Ю. Скарлыгиной. М.: ООО «Агентство КРПА Олимп», 2004. - С. 65-114.

220. Толстая Т. (О Саше Соколове) // Огонек. 1988. -№ 33. - С. 20-21.

221. Фролова Н. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. — М.: «Вагриус», 2003. С. 529-533.

222. Хан С.Х. Языковые единицы с национально-культурной семантикой в произведении Вен. Ерофеева «Москва Петушки»: Дис. . канд. филол. наук: 10.02.01. -М., 1998. - 116 е., ил.

223. Храпченко М.Б. Художественное творчество, действительность, человек. -М.: Сов. писатель, 1982. — 416 е., портр.

224. Цветков А. Уроки меркатора // Саша Соколов «Школа для дураков», «Между собакой и волком». Романы. — СПб., 1999. С. 5-15.

225. Черемина Е.А. Поэтика Саши Соколова: Автореф. дис. . канд. наук: 10.01.01 /Волгогр. гос. пед. ун-т. Волгоград, 2000. -20 с.

226. Черноусый (Авдиев И.) Некролог, сотканный из пылких и блестящих натяжек // Ерофеев В.В. Оставьте мою душу в покое: Почти все. М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995. - С. 403-407.

227. Чернышева Т.А. Фантастика и современное натурфилософское мифотворчество // Психология художественного творчества: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. Минск: Харвест, 1999. - С. 92114.

228. Шаманский Д.В. 130 лет спустя. Часть I. Татьяна Толстая // Русский язык за рубежом / Russ. lang. М., 2003. - № 4. - С. 99-106.

229. Шафранская Э.Ф. Роман Т. Толстой «Кысь» глазами учителя и ученика: мифологическая концепция романа // Русская словесность. — 2002. -№ 1.-С. 36-41.

230. Шмелькова Н.А. Во чреве мачехи, или Жизнь — диктатура красного. СПб.: «Лимбус-Пресс», 1999. - 292, 1. е., ил., портр.

231. Шмелькова Н.А. Последние дни Венедикта Ерофеева: Дневники. -М., «Вагриус», 2002. 320 е., фот.

232. Шмелькова Н. (Современники о Вен. Ерофееве) // Ерофеев В.В. Мой очень жизненный путь. -М.: «Вагриус», 2003. — С. 608-622.

233. Энциклопедический словарь символов / Авт.-сост. Н.А. Истомина. -М.: ООО «Изд-во ACT»: ООО «Изд-во Астрель», 2003. 1056 с.

234. Эпштейн М. Истоки и смысл русского постмодернизма // Звезда. -1996.-№8.-С. 166-188.

235. Яблоков Е.А. «Нашел я начало дороги отсюда туда» (о мотивной структуре романа Саши Соколова «Между собакой и волком») // Литература «третьей волны». - Самара, 1997. - С. 202-214.

236. Boguslawski A. Death in the works of Sasha Sokolov // Canadian-Amerikan Slavic Studies. Vol. 21. -№ 3 /4. - P. 231-246.

237. In honor of Sasha Sokolov // Canadian-Amerikan Slavic Studies Rev. canad. d' eudes slaves. - Irvin (Cal.), 1987. - Vol. 21. - № 3/4. - P. 201-249.

238. Goscilo H. Paradise, Purgatory, and Post-Mortems in the World of Tat'jana Tolstaja // Indiana Slavic Studies, 1990. № 5. - P. 97-114.

239. Goscilo H. Perspective in Tatyana Tolslaya's Wonderland of Art // World Literature Today: Russian Literature at a Crossroad. A Literary Ouaterly of the University of Oklahoma. Vol. 67. - № 1 (Winter 1993). - P. 80-90.

240. Goscilo H. Tolstaian Times: Traversals and Transfers // New Directions in Soviet Literature. New York: St. Martin's Press, 1992. P. 36-62.

241. Heldt B. Female skaz in Sasha Sokolov («Between dog and wolf») // Canadian-Amerikan Slavic Studies. Vol. 21. - № 3/4. - P. 279-285.

242. Johnson D. Barton Sasha Sokolov: The new Russian avant-garde // Critique. Wash., 1989.-Vol. 30.-№ 3.-P. 163-178.

243. Johnson D. Barton Sasha Sokolov's Twighlight Cosmos: Themes and motifs // Slavic Rewiew, 45. -№ 4 (winter 1986). P. 639-649.

244. Johnson D. Barton The galoshes manifesto: A motif in the novels of Sasha Sokolov // Oxford Slavonic papers. N. S. Oxford, 1989. - Vol. 22. -P. 155-179.

245. Sasha Sokolov «Between dog and wolf» and the Modernist Tradition // Rus. Literatura in Emigration: The Third Wave. Ed. Olga Matich with Michael Heim. Ann Arbor: Ardis, 1984. P. 208-217.

246. Smith G.S. The verse in Sasha Sokolov «Between dog and wolf» // Canadian-Amerikan Slavic Studies. Vol. 21. -№ 3/4. - P. 321-345.

247. Toker L. Gamesman's sketches (found in a bottle): A reading of Sasha Sokolov «Between dog and wolf» // Canadian-Amerikan Slavic Studies. — Vol. 21. -№ 3/4. -P. 347-367.1. Электронные источники.

248. Возможности романа в современном мире: Круглый стол в Токийском ун-те с участием Т. Толстой, В. Сорокина и В. Пелевина 27 октября 2001 г. // Режим доступа: http://www.susi.ru/stol/stoll.html

249. Годер Д. Жизни мышья беготня: Рецензия на спектакль С. Соколова «Между собакой и волком». // Режим доступа: http://www.gazeta.ru/2005/ll/16/oa178052.shtml

250. Данилкин Л. Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь» // Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/kis/danilkin.htm

251. Елисеев Н. Кысь, брысь, рысь, русь, кис, кышь: Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь». // Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/kis/eliseev.htm

252. Кузьминский Б. Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь» // Режим доступа: http://www.guelman.m/slava/kis/kuzm.htm

253. Курицын В. Рецензия на роман «Кысь» // Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/kis/kur.htm

254. Лурье А. Страшнее кыси зверя нет: Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь». // Режим доступа: http://s3000.narod.ru/lof017g.htm

255. Межукина Н. Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь» // Режим доступа: http://edu.novgorod.ru/data/forum/posts.php?flype=0&tid=341

256. Мещерякова М.И. Русская неомифологическая проза в круге детского и юношеского чтения второй половины XX века // Режим доступа: http://denshorin.mars-x.ruyiiter/mescher2.html

257. Немзер А. Азбука как азбука: Татьяна Толстая надеется обучить грамоте всех буратин // Режим доступа: http://www.vremya.ru/2000/156/10/2779.html

258. Ольшанский Д. Что житие твое, пес смердящий? Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь». // Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/kis/olsh.htm

259. Парамонов Б. Русская история наконец оправдала себя в литературе: Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь». // Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/kis/paramonov.htm

260. Поверх барьеров: Выпуск радиожурнала: Беседа с С. Соколовым писателя Н. Ваймана на радио «Свобода». // Режим доступа: http://www.svoboda.org/programs/OTB/2003/OBT.091803 .asp

261. Рабинович Е. Рецензия на роман Т. Толстой «Кысь» // Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/kis/rabinovich.htm

262. Сучков Д. Саша Соколов ворошит прошлое: Интервью с писателем на V Междунар. лит. фестивале им. М.А. Волошина. // Режим доступа: http://www.prs.ru/articles/index.php?id=14493&print=on

263. Толстая Т. Опыт взаимной глухоты: Семинар писательницы в Токийском ун-те 26 октября 2001 г. // Режим доступа: http://susi.ru/stol/tolstaya.htmlYAA

264. Федотова С.В. Человек в антиутопиях XX века: («Мы» Е. Замятина и «Кысь» Т. Толстой) // Режим доступа: http://ipk.admin.tstu.ru/bpi/bpiweb.exe/docl368.doc?id=1368