автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Иноцивилизационные составляющие российского культурно-исторического самосознания

Полный текст автореферата диссертации по теме "Иноцивилизационные составляющие российского культурно-исторического самосознания"

На правахрукописи

КАЛИНИНА НАТАЛЬЯ СТЕПАНОВНА

ИНОЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ РОССИЙСКОГО КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ (КИТАЙ - ЕВРОПА - РОССИЯ. XVIII ВЕК)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Специальность 24.00. 01 - Теория и история культуры

МОСКВА 2004

Работа выполнена на кафедре гуманитарных наук Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма Федерального агентства по культуре и кинематографии.

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор Тюрин ВА.

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор ХазановА.М. кандидат исторических наук Селиверстова П.Н.

Ведущая организация. Московский Гуманитарный Университет

Защита диссертации состоится на заседании, диссертационного совета К 210.001.0l по культурологии и искусствоведению при Академии переподготовки работников искусства культуры и туризма по адресу: 123007, Москва, ул. 5-ая Магистральная, д. 5, стр. 1.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке АПРИКТ. Автореферат разослан ноября -2004 г,

"¿1

" декабря 2004 г. в _час.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат культурологии

Дерябина Е. Д.

/. ОБЩАЯХАРАКТЕРИСТИКАДИССЕРТАЦИИ Актуальность темы исследования. Проблема культурно-исторического бытия и национального самосознания - одна из актуальных и наиболее болезненных проблем современности. От ее осмысления, выражения и решения зависят многие политические, социальные, культурные, идеологические и теоретико-познавательные процессы. На формирование культурно-исторического национального самосознания оказывают влияние «образы» других культур, народов, в контексте взаимодействия с которыми происходят изменения российского самосознания. Для дальнейшего развития современной России необходим анализ постоянно меняющихся «образов», поскольку усвоение иноцивилизационных, инокультурных элементов не может быть процессом чисто механического приращения.

Рассмотрение проблематики самобытности и взаимодействия культур на этническом, национальном и цивилизационном уровнях позволяет увидеть, что эти уровни складываются в ходе адаптации общества к условиям среды, внутреннего общения и взаимодействия с разными народами. Понятие «национальное самосознание» возникает в процессе формирования общественного, субъективного самосознания, трансформации общности, возникшей на основе становления локализованной в пространстве и во времени культуры, в общность политики и экономики. Особенности национального самосознания проявляются при осмыслении свойственных нации общих глобальных перспектив, целей. В этом процессе осознания неизбежен момент выделения нацией самой себя из национального окружения. Иными словами, в национальном самосознании «мы» постоянно соотносится с «они», и лишь через это соотношение национальная самоидентификация приобретает смысл. Исследуя причины и проявления этой дихотомии, В.Б. Земсков пишет, что «...становление сознания Модерна происходит параллельно с открытием архаики — "иного", "природного", и во всех вариантах (начиная с самых ранних проектов Ф. Бэкон - Я. Каменский - Т. Мор - Т. Кампанелла)

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ| БИБЛИОТЕКА |

Гам

имеет глубокие утопические основы, опирается на религиозно-мифологические матрицы в поисках выхода к гармоническому состоянию человека и общества, актуализируемые путем сакрализации рационализма и сциентизма. Самопознание европейского человека и создаваемой им цивилизации может быть представлено как сочетание, казалось бы, несочетаемого: прогресс (движение "вверх") неотделим от спуска "вниз" - в глубины архаического, "докультурного"1.

Наряду с имперским, национальным, региональным и локальным самосознанием цивилизационное самосознание начинает играть существенную роль в политической культуре страны, опосредуя как консолидирующие тенденции, «способствующие объединению различных народов на не имперской основе, в рамках единого гражданского общества, так и внутренние региональные конфликты, которым придается значение культурного противостояния»2.

В разное время возникает необходимость научно-мировоззренческой самоидентификации народов, стран, регионов, которые ранее по разным причинам такой самоидентификации не знали, но, тем не менее, объективно участвовали и в процессе мировой истории, и в мировой культуре как вполне самостоятельные и зрелые культурно-исторические единицы, или культурно-исторические системы. «В этой связи овладение в рамках таких культурно-исторических систем принципами и методами научного мировоззрения, сложившимися на почве Западной Европы, направляется на соответствующее видение самих себя и естественно приводит к возникновению альтернативных западным теоретическим представлениям форм научного видения и понимания мирового исторического процесса и

.. 3

культурных взаимодействий» .

1 Земсков В.Б. Дисбаланс в системе взаимодействия пластов культуры как фактор культурной динамики. // Общественные науки и современность. 2003. № 2. С. 137

2 Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб., 2002. С. 6-7

3 Зимин А И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификацвдсМГ.'ЗОО!-. С. 7

В ряду такого рода культурно-исторических систем оказалась Россия, где поиски своей национальной и культурно-исторической самоидентификации начались с древнейших времен, в разные исторические эпохи принимавшие религиозно-мифологические, религиозно-политические, литературно-художественные или философско-научные формы. Поиск самоидентификации в истории русской культуры осуществлялся не только через осознание своей близости или удаленности от Запада, но и путем осознания своих взаимоотношений с другими культурно-историческими системами - Великой Степью, Индией и даже Китаем.

Это приводило русский мир, с одной стороны, к пониманию своей включенности во всемирно-исторический и общецивилизационный процесс, а, с другой, по мере развития и распространения светского просвещения в русском обществе XVШ-XIX вв., - к справедливому осознанию своей самобытности, почвенничества. Такая линия видения мировой истории и культурно-исторической самобытности в российском мировоззрении XX века оказалась основательно забытой. В современных условиях важно рационально понять и осмыслить особенности не только мировой истории, но и конкретные процессы внутренней динамики различных культурно-исторических систем, включая сюда, прежде всего, Россию.

Не являясь синонимами, «национальное самосознание» и «культурно-историческое самосознание» понятия близкие, особенно для России. А. И. Зимин отмечает: «Культурно-историческое сознание русского народа, формировавшегося под влиянием христианства, тождественно его национальному самосознанию...»4. Национальное сознание не было направлено на восприятие идеи свободы и внутринационального самоопределения — внутреннее единство, напротив, это было внешнее единство, обозначенное государственными границами. Национальное единство не имело твердого внутреннего единения и не могло служить основанием формирования прочной национальной идентичности. В таких

4 Зимин А.И. Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание. М., 2000. С. 151.

условиях не было востребовано «необходимое укоренение национального сознания в демократических принципах»5.

Переплетение сложных политических и национальных отношений, в которые была втянута Россия в XVIII в., стимулировало развитие национального самосознания русских, осознание ими величия своего народа. Постепенно русское национальное самосознание из формы национальной психологии выросло до уровня идеологии и культуры, открыло дорогу процессу национального самопознания. Однако особенности развития российского государства определили то, что русское самосознание во многом носило имперский характер.

Роль образа Другого исключительно важна в формировании собственной идентичности на разных исторических этапах. Ведь познание чужой культуры и самопознание суть явления одного порядка. Всякая культура осознает себя в общении с другой культурой. Контакты с другой культурой

приводят к изменению этой границы и всякий раз новому самоопределению

6

культуры .

Одной из важнейших современных задач культурологии является сравнительное изучение «своего» и «чужого» в диалоге культур (как современных, так и исторически удаленных, как территориально смежных, так и разделенных непреодолимыми географическими и смысловыми расстояниями)7. Тенденции глобализации в современном мире и являются главным основанием самой постановки вопроса о взаимоотношении не только наций, но и цивилизаций, о структуре образов иного народа в восприятии другого народа.

Эта проблематика нуждается в дальнейшем изучении с позиций

8

цивилизационного и культурологического подхода .

См Смит С Класс, нация и общественная политика в русской революции 1917 года //Вестник Омского университета, 1996, Вып 2 С 57-66

6Лучицкая СИ Образ Другого мусульмане в хрониках крестовых походов СПб, 2001 С 7 7 Кондаков И В "Double translation" русская культура в эмигрантском дискурсе (культурно-психологический эффект «разрыва»)//Мир психологии 2000 №ЗС 117

* См по этому вопросу Здравомыслов А Г Россия и русские в современном немецком самосознании // Общественные науки и современность, 2001 № 4, Земсков В Б Дисбаланс в системе взаимодействия

Цели и задачи исследования состоят в изучении различных моделей диалога, осуществлявшихся в XVIII веке - веке Просвещения между Западной Европой и Китаем, между Западной Европой и Россией, между Россией и Китаем для определения того, как в процессе формирования цивилизационного самосознания происходит восприятие Другого (культуры, цивилизации, этноса). Через взаимоотношения России с разными народами, государствами, культурами и цивилизациями сквозь века шел процесс формирования и самопознания народа, становящегося нацией. Обретение исторического опыта давалось нелегко. Сохранение архаичности сознания не позволяло адекватно воспринимать другие народы и их культуры. В данном исследовании представлено, как «образ Китая» (принятое в научной литературе понятие), сформировавшийся в Европе в эпоху Просвещения трудами иезуитов, работавших долгие годы в Китае, в России уже воспринимается как образ «образа». И если Европа пережила и неподдельный интерес (у философов), и моду («шинуазри»), то Россия переживает только модное увлечение, не замечая подчас глубокого изучения своих собственных миссионеров, на содержание которых государство часто не отпускает даже необходимого9.

В представленном исследовании рассматриваются проблемы взаимовлияния цивилизаций в процессе восприятия друг другом, складывание при этом взаимных «образов», благодаря которым и формируется национальное и культурно-историческое сознание.

Наиболее ярко межцивилизационное взаимодействие выразилось в XXVIII веке в так называемом «китайском буме». Прокатившийся по всей Европе и России, он отвечал потребностям общественного развития и был результатом предшествующего культурного обмена.

пластов культуры как фактор культурной динамики // Общественные науки и современность 2003 № 2, Кондаков И В Самосознание культуры на рубеже тысячелетий //Общественные науки и современность 2001 № 4, Межуев В Судьба цивилизаций конфронтация или диалог' // Личность Культура Общество М , 2003 Т V Вып.3-4, Сравнительное изучение цивилизаций М, 1998, Хантингтон С Столкновение цивилизаций'' // Полис,1994, № 1, Шемякин ЯГ Этнические конфликты иивилизационный ракурс // Общественные науки и современность 1998 № 4

9 См Православие на Дальнем Востоке 275-летие российской духовной миссии в Китае Сб ст СПб, 1993 идр

Степень научной разработанности проблемы. При исследовании данной проблемы были использованы как монографии10, так и опубликованные сборники исторических материалов из архивов11 и издания, имеющие характер исторических материалов12.

Российские ученые сосредоточили свою исследовательскую работу в сфере истории культурного взаимодействия главным образом на вопросах деятельности Российской духовной миссии в Пекине и истории развития китаеведения в России13. Известные китаеведы B.C. Мясников, Г.В. Мелихов, А.Н. Хохлов и др. являются авторами специальных работ, в которых затрагиваются вопросы культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период14.

10 Бокщанин А.А, Непомнин О Е Лики Срединного царства, М , 2002,Васильев Л С Культы, религии, традиции в Китае М, 1970, Воскресенский А Д Россия и Китай теория и история межгосударственных отношений М , 1999, Дубровская Д В Миссия иезуитов в Китае Маттео Риччи и другие (1552-1775 гг) М , 2001, Зимин А И Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание М , 2000, Зимин А И , Зуйков В С, Мишарина И К Россия в поисках культур но-исторической и национальной самоидентификации М, 2001, Ильин ВВ, Ахиезер АС Российская цивилизация содержание, границы, возможности М.2000, «И не распалась связь времен » К 100-летию со дня рождения П Е Скачкова М, 1993, Ионов ИН , Хачатурян MB Теория цивилизаций от античности до конца XIX века СПб, 2002, Каменский А Б Российская империя в XVIII веке традиция и модернизация М , 1999, Кульпин Э С Русь между Востоком и Западом М , 2001, Лихачев Д С Поэзия садов К семантике садово-парковых стилей Л, 1982, Лотман Ю М Культура и взрыв М, 1992, Лучицкая С И Образ Другого мусульмане в хрониках крестовых походов СПб, 2001, Конрад Н И Запад и Восток. Статьи М , 1972, Малявин В В Китай в XVI-XVII веках Эпоха, быт искусство М , 1995, Мясников В С Договорными статьями утвердили М , 1996, Мясников В С Империя Цин и Русское государство в XVIII веке М , 1980, Скачков П Е Очерки истории русского китаеведения М , 1977, Стужина Э П Китайское ремесло в XVI - XVII веках М , 1970, Титаренко М Я Россия и Восточная Азия Вопросы международных и межцивилизационных отношений М, 1994, Фишман О Л Китай в Европе миф и реальность СПб, 2003, Яковенко И Г Российское государство национальные интересы, границы и перспективы М, 1999

" Русско-китайские отношения в XVII веке TIM, 1969, ТИМ, 1972, Русско-китайские отношения 1689-1916 Официальные документы М, 1958, Русско-китайские отношения в XVIII веке Документы и материалы ТИМ, 1990,

12 Письма Лейбница к императору Петру Великому и некоторым государственным чиновникам // «Северный Архив», 1823, № 2, Идее И , Бранд А, Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695) М, 1967, Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение Сочинение монаха Иакинфа СПб, 1840, Бантыш-Каменский П Н Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год. Казань, 1882

13 (Адоратский) Николай История Пекинской Духовной Миссии в первый период ее деятельности (16851745) // История Российской Духовной Миссии в Китае М, 1997, Ипатова А С Место Российской духовной Миссии в Китае в истории российско-китайских отношений// Востоковедение и мировая культура М , 1998, Мясников В С Договорными статьями утвердили. М, 19%, Скачков П Е Очерки истории русского китаеведения М, 1977

14 Мясников В С Историко-культурные особенности экономического взаимодействия России с Китаем //Россия во внешнеэкономических отношениях уроки и современность М, 1993, Мясников В С Россиян Китай контакты государств и цивилизаций //Общественные науки и современность 1996 № 2, Мясников В С Дипломатические отношения России с Цинской империей в первой четверти XVIII в //Русско-китайские отношения в XVIII в Т 1 1700-1725 М, 1972, Мясников ВС Сведения китайцев о России в XVII в //Вопросы истории 1985 № 12 С 90 -101, Рифтин Б Л К изучению внутрирегиональных закономерностей и взаимосвязей (литературы Дальнего Востока в XVII в) // Историко-филологические

В Китае издавна существует традиция изучения истории отношений с Россией. Проблеме культурных отношений Китая и России посвящено исследование Су Фэнлиня «История культурных отношений Китая с Россией до середины XIX века»15, в которой автор выделяет три периода развития культурных отношений Китая и России, анализирует историю их формирования и показывает историческую неизбежность и закономерность развития взаимного обмена между культурами двух стран.

А.Д. Воскресенский в работе «Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений»16 воссоздает краткую историю этапов развития российско-китайских отношений. Данная работа представляет собой междисциплинарное историко-политологическое исследование, но проблема культурных отношений в ней не затрагивается.

Книга востоковеда Д. Дубровской «Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775)»17 дает периодизацию развития отношений Китая и Европы. Написанная на обширном материале китайских и западных источников, это - первая серьезная работа на русском языке, посвященная истории проникновения в Китай иезуитской миссии и последующего фактического открытия китайской культуры для европейцев, начало которому и положила деятельность иезуитов. Они представили Китай Западу. Европу практически завалили информацией - письмами, фолио, записками, путевыми заметками, докладами, переводами и учеными трудами, в числе которых можно назвать огромные компиляции, составленные из ежегодных писем-отчетов, где можно найти сведения по широкой тематике от производства фарфора до географии.

исследования. М, 1974; Хохлов АН. Внешняя торговля Китая с 90-х годов XVIII в. //Государство и общество в Китае. М., 1978

15 Су Фэнлинь. История культурных отношений Китая с Россией до сер. XIX века. //Восток-Запад:

Историко-литературный альманах, м., 2002

16 Воскресенский А.Д. Россия и Китай, теория и история межгосударственных отношений. М, 1999

17 Дубровская Д В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775 1Т.) М., 2001

Анализируя историографию вопроса о взаимоотношениях китайской и европейской цивилизациях, Фишман О.Л. систематизирует работы, вышедшие за последние 50 лет, по следующим признакам: работы, посвященные

>> «влиянию» Китая на европейскую культуру, на философскую мысль Франции, на литературу - французскую, английскую, немецкую, >> восприятию Китая отдельными мыслителями и писателями XVIII в.:

Вольтером, Лейбницем, Гете, Кенэ и физиократами. В отечественной науке общих работ на эту тему нет. Именно данную пустоту и занимает теперь работа О. Фишман «Китай в Европе: миф и реальность»19, подготовленная к печати уже после смерти автора ее учениками и вышедшая в Петербурге в 2003 г. Подчеркивая целесообразность обобщающей работы, автор указывает, что в ней идет речь не о влиянии китайской культуры на европейскую, а о восприятии европейскими мыслителями, писателями, художниками, мастерами прикладных искусств и широкой читающей публикой XXVII - XXVIII вв. доступных им сведений о Китае. При этом автор исходил из объективных условий культурно-исторического развития «воспринимающих» стран и специфики смены художественных стилей в разных странах Европы. В монографии речь идет не о подлинном китайском влиянии, а о порожденном «культом Китая» европейском «мифе о Китае», имевшем весьма отдаленное отношение к реальной стране, т.к. он отражал духовные запросы, политические чаяния и эстетические идеалы самой Европы.

Серьезному анализу проблематика ранних культурных связей между Китаем и Россией была подвергнута не только в китайской и российской историографии, но и в западноевропейской, американской, японской. Хотя до сих пор в западной историографии еще не появилось систематической

18 В списке указаны работы западных авторов См Фишман О Л Китай в Европе миф и реальность СПб , 2003 С 220-228, 536-542

19 Фишман О Л Китай в Европе миф и реальность СПб, 2003

специальной монографии на тему ранних китайско-российских культурных связей, этот вопрос был затронут во многих работах. Из них можно выделить монографии Г. Казна (Cahen G.), К.М. Фоуста (Foust СМ.), В. Кокса (Сохе W.) и др.20

Исследования современных российских ученых21, выделяя во взаимодействии Востока и Запада несколько этапов, определяют магистральный путь развития взаимоотношений Запада и Востока, скорее,

как взаимовлияние, включающее в себя на определенных этапах

22

противодействие и синтез» .

В древние времена разные народы мира не имели доступа к достаточно надежной информации об отдаленных частях света, но у них был значительный интерес к пониманию того, как их собственный опыт вписывается в более широкую схему. В средневековой Европе, например, летописцы часто начинали свои работы обзором библейской истории, включая сотворение мира и опыты древних евреев, римлян, христианских народов. Официальные династические истории Китая следовали примеру Сыма Цяня и Бань Гу, обычно включая разделы о кочевниках, других иноземцах и об отношении с ними Китая. Ибн Хальдун, мусульманский философ XIV в., детально разработал замечательную систему принципов для объяснения в весьма общих понятиях динамики государств и обществ23. В период европейского Просвещения Вольтер, Монтескье и Лейбниц делали некоторые попытки изучения исторических и культурных традиций Персии и Китая, включения их в более широкое видение мирового прошлого. Многие из этих ранних попыток понять различные народы мира явно отражали

20 Cahen G Some Early Russo-Chinese Relations Shanghai, 1939, Coxe W The Russian Discoveries between Asia and America Ann Arbor Umversiny, 1966, Foust С М Muscovite and Mandarin 1727-1805 Chapel Hill, 1969

21 Значительным продвижением в изучении рассматриваемой проблемы явились такие труды, как Цивилизации и культуры Вып 2 Россия и Восток цивилизационные отношения М , 1995, Вып 3 Россия и Восток геополитика и цивилизационные отношения М, 1996, Яковец Ю В История цивилизаций. М, 1997, Сравнительное изучение цивилизаций Хрестоматия М, 1999, Россия и Восток. СПб , 2000, Восток-Россия-Запад. М, 2001, Восток-Запад-Россия М, 2002, Лукьянов АЕ Война и мир цивилизаций // Проблемы Дальнего Востока 2002 № 1-2

22 Внуков П К Запад и Восток взаимовлияние или столкновение' //Восток-Запад Историко-литературный альманах М 2002 С 51

23 Ионов И Н, Хачатурян М В Теория цивилизаций от античности до конца XIX в СПб, 2002 С 29-32

некоторые вариации местных предубеждений, поскольку авторы хотели, чтобы их работы демонстрировали превосходство их собственных обществ и традиций. Даже когда просветители не позволяли себе заниматься откровенным самовосхвалением, они обычно рассматривали чужие традиции несколько пристрастно. «Вольтер, например, не утверждал, конечно, что христианская Европа была выше, чем конфуцианский Китай, но скорее стремился критиковать европейскую религиозность как противоположную китайской культурной традиции, предположительно более светской и рациональной, чем традиция Христианства. В этом смысле, однако, Вольтер изучал Китай, держа в уме европейские проблемы»24.

Взаимодействия между различными народами имели огромные социальные и культурные последствия в Новое время, когда развитие и выражение самосознания этносов достоверно отразило рост их межкультурных контактов. Контакты между носителями различных культурных традиций обеспечивали дальнейшее изменение; но изменения часто вводились для того, чтобы защитить местные особенности, а не ради принятия того, что воспринималось как чужое и часто опасное новшество. Человеческие группы даже во времена заимствования у чужаков сохраняют острое чувство своей уникальности. Чем больше они участвуют в этом, тем больше каждая группа фокусирует внимание на оставшихся различиях, поскольку, таким образом, могут поддерживаться сплоченность и мораль общества25.

На протяжении тех же самых столетий китайская, исламская и индийская традиции понимания и изучения имели гораздо больший успех в сопротивлении вызовам извне, превосходя в этом европейцев за счет отказа уделять внимание новой и противоречивой информации. Китайцы очень рано осознали значение распространения своей культуры. При этом варваров подозревали в «культурной дефективности» и старались, скорее,

"Бентли Д Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века //Время мира Вып 1 Историческая макросоциолотя в XX веке Новосибирск, 2000 С 29

25 Макнил В Меняющийся образ всемирной истории //Время мира Вып 2 Новосибирск, 2001, с 16-38

манипулировать ими, применяя хитрость и лесть26, чем вводить в

27 Л7

пространство своей культуры . У китайцев представление о нормативном характере своей культуры, входящее в сферу цивилизационных идей, неразрывно слилось с представлением о своем культурном и политическом превосходстве, что явно препятствовало прогрессу их цивилизационного самосознания и цивилизаторской политики. «Если в Европе универсализирующие тенденции и зачатки цивилизационного самосознания в V в. до н.э. - XVIII в. н.э., хотя и с перерывами, но развивались, то в Китае с XXV в. культурный экспансионизм выродился в культурный изоляционизм,

характерный именно для имперского, а не цивилизационного

28

самосознания» .

Социокультурное взаимодействие с Западом, интенсивное со времени Петра I (которое продолжалось всего 200 лет), положило начало процессу европеизации России. Во взаимодействии с другими культурами русская культура (как и всякая другая) самоопределилась как нечто самобытное. Все, что совершалось в России, было результатом ее всестороннего социокультурного взаимодействия с Западом и Востоком29.

История становления и формирования русской культуры является частным случаем этой более общей проблемы, и ее решение в значительной степени определяется теми методологическими установками, которыми руководствуются в своей работе разные исследователи30.

О теории «гуманного обращения варваров», разработанной в эпоху династии Хань, «Сань бяоу эр» - «три нормы и пять прельщений» см Русско-китайские отношения в XVIII веке Документы и материалы Т11 М, 1990 С 645-646

27 Шемякина О Д Эмоциональные преграды во взаимопонимании культурных общностей // Общественные науки и современность 1994 №4

28 Ионов И Н .Хачатурян МВ Теория цивилизаций от античности до конца XIX века СПб, 2002 С 24 Эти проблемы рассматриваются в следующих работах Мелъянцев В А. Восток и Запад во втором

тысячелетии экономика, история и современность М, 1996, Методология анализа политической традиции в России //Общественные науки и современность 2000 № 2, Улунян А А. Русская геополитика внутрь или вовне7 (Российская научная элита между Западом и Востоком в н XX в) //Общественные науки и современность 2000 №2, Франк А.Г Азия проходит полный круг - с Китаем как "Срединным государством"// Цивилизации Вып5 М , 2002, Фурсов А. Срединность срединной Азии Об историческом месте Центральной Азии в региональной системе // Рубежи, 1997 № 2, Цымбурский В Европа-Россия «третья осень» системы цивилизаций //Полис, 1997 № 2

30 Зимин А.И, Зуйков В С, Мишарина И К Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификации М, 2001, Лурье С В Культурная антропология в России и на Западе концептуальные различия // Общественные науки и современность 1997 № 2, Романенко С А. Типология процессов национального самоопределения // Общественные науки и современность 1999 №2, Сергеева О А. Роль

Теоретическая и методологическая основа диссертации. Теоретическая основа представлена в рамках существующих исторических подходов: формационном, цивилизационном. Миросистемная концепция, глобальная история, социоестественная история, а также синергетический подход помогают решать поставленную проблему.

В целях осуществления комплексного характера исследования в исторической части работы использован сравнительно-исторический и историко-аналитический метод, под которыми подразумевается изучение развития отношений во всей их исторической многогранности и сложности. Объектом исследования являются иноцивилизационные и европейские, и китайские составляющие, оказавшие влияние на процесс формирования российского культурно-исторического самосознания.

Предмет исследования - восприятие Китая и формирование его «образа» в Европе и России в XVIII веке.

Научная новизна работы: впервые показан процесс формирования «образа Китая» Россией через восприятие созданного европейцами «образа» в процессе собственного восприятия Китая; впервые также ставится вопрос о том, почему в XVIII веке Россия не воспринимает Китай. Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры гуманитарных наук Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма и была рекомендована к защите. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в авторских публикациях и докладах на научно-практических конференциях разных лет. В частности, на XXVIII Международных Гагаринских чтениях (апрель 2002 г.) в РГТУ им. К.Э. Циолковского доклад «Проблемы модернизации России в XVIII в.: Россия между Востоком и Западом»; в мае 2002 г. на научной конференции аспирантов АПРИКТ «Дискурсы культурологии: методологический и исторический аспект» доклад «Изменение характера взаимодействия России

этнокультурной и социокультурной маргинальности в трансформации цивилизационных систем. // Общественные науки и современность 2002 .№ 5; Фуре В Н. Глобализация жизненного мира в свете социальной теории (К постановке проблемы) // Общественные науки и современность. 2000. № 6; Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс.// Общественные науки и современность. 1998. № 4

и Китая на протяжении ХХ'П-ХХ'ТН веков»; в июне 2003 года на научной конференции аспирантов АПРИКТ «Науки о культуре и искусстве: обсуждаем актуальные проблемы» доклад «Диалог культур: взаимоотношения России и Китая в XXVIII веке».

II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Во введении обосновывается актуальность темы исследования, охарактеризована ее научная разработанность, дан обзор историографии, обозначена методика исследования, сформулированы его цели и задачи. В первой главе «Изучение Китая в Западной Европе в XVII - XVIII веках. Формирование «образа Китая» рассмотрен вопрос о развитии отношений Китая и Европы: от первых сведений (1 в. до н.э. -1 в. н. э.) до установления торговых, дипломатических отношений; от первых религиозных контактов между Китаем и Западом до «старой иезуитской миссии», деятели которой в XXVII в. принесли свои интерпретации китайской духовности назад в Европу, оказав огромное воздействие на формирование идей Просвещения.

До времен Чингисхана единственным китайским по происхождению объектом, более всего интересовавшим Запад, был таинственный шелк. Интерес средневековой Европы к Китаю установился в связи с возникновением в Азии обширной Монгольской империи, представлявшей серьезную угрозу для европейских стран.

Поиск европейцами морского пути в Индию привел к «повторному открытию» Китая, но теперь уже с моря. Первое место среди предметов вывоза занимали всевозможные виды шелка и шелковых тканей, фарфор и чай.

Но в Пекине не без оснований считали, что влияние «заморских варваров» разлагает традиционные устои конфуцианской системы, а поэтому «закрытие» Китая от внешнего мира — важное условие самосохранения

режима. Это обрекало Цинскую империю на дальнейшее отставание. Постепенно слабели и оборонные возможности Срединного государства, хотя это сказалось только в середине XXIX в., когда страну потрясла полоса торговых, или «опиумных», войн с Англией и Францией.

Вплоть до начала XXVII в. Китай оставался для Запада страной малопонятных традиций где-то далеко у восточных пределов Земли. Одно из самых выдающихся достижений на пути узнавания Китая Европой было сделано во времена так называемой «старой иезуитской миссии», когда группа католических священников, предводительствуемая легендарным, но совершенно неизвестным в России отцом Маттео Риччи, в самом начале XXVII в. достигла Пекина и на сто с лишним лет утвердилась при дворе сначала Минских, а потом и Цинских императоров. Изоляционистский Китай допустил в свою святая святых иноземцев, которые не только смогли свободно проповедовать религию, отличную от господствовавших в Китае морально-этических учений и буддизма, но и впервые почти адекватно представили Европе доселе таинственный «Катай» Марко Поло. Они стал первыми посредниками, ознакомившими китайских шэньши с достижениями европейской науки и, соответственно, представившими Западу реальную, а не сказочную страну с четкими географическими и культурными координатами.

Свидетельства, исходившие из иезуитских источников и имевшие огромное значение для философской мысли и общественной жизни, воспринимались и перерабатывались на Западе. На формирование этого «образа Китая», который иезуитская миссия представила Европе, повлияли два фактора:

во-первых, концепция своей собственной цивилизации, сформированная учеными шэньши Китая, с которыми вступили в контакт миссионеры,

во-вторых, необходимость миссионеров убедить самих себя в том, что в стране были предпосылки для успеха их деятельности.

Деятельность Маттео Риччи в Китае являлась беспрецедентным опытом

пересмотра доминирующих в ту эпоху идеологических позиций и открывала новую страницу в истории культурных связей между Западом и Востоком.

В некоторых своих проявлениях иезуитская политика культурной аккомодации была достойна восхищения, среди них - усилия, приложенные для овладения китайским языком, оценка Китая и китайской культуры, великолепная адаптация к образу жизни и традициям китайских ученых, впечатляющее научное творчество на китайском языке и терпимость в отношении к китайским ритуалам.

Позиция Маттео Риччи в развернувшихся внутри римско-католической церкви спорах о пределах культурной адаптации христианства к китайской традиции, известных как «спор о ритуалах» и «спор об именах», рассматривается ныне Ватиканом и многими учеными как раннее прозрение относительно будущего направления конфуцианско-христианского диалога31.

Иезуиты видели себя в основном миссионерами и лишь с наступлением XVIII в., будучи подвергнутыми гонениями, отчасти почувствовали себя китаеведами поневоле. Они заложили фактическую основу синологии в Европе.

С точки зрения культурного обмена иезуиты представили Китаю культуру Запада в ее научном и художественном выражении, но влияние подобного обмена было более сильным в Европе, чем в Китае.

Деятелями Просвещения пример Китая был взят на вооружение как орудие политической борьбы, особенно с духовной гегемонией церкви. Просветители решили, что в облике Китая, нарисованном иезуитами, они нашли воплощение своего идеала «просвещенной монархии»,

Интерес к глобальным кулыурно-цивилизационным аспектам конфуцианско-христианского диалога среди зарубежных ученых в последние два десятилетия заметно усилился В 1977 году в Токио вышла книга Дж Чинг (Цинь Цзяи) «Конфуцианство и христианство сравнительное исследование», а в 1989 г Дж Чинг и X Кюнг выпустили труд «Христианство и китайские религии», в которой представлена конструктивная программная формулировка «Не может быть мира между народами без мира между религиями Не может быть мира между религиями без диалога между религиями Не может быть диалога между религиями без исследования их теологических оснований» Перевод глав этой работы с английского был сделан А В Ломановым См : http //Chinese orthodoxy ru/russian/kb3/Modernl

«Платонова государства мудрецов». Китай представлялся им царством разума, во главе которого стоит монарх, правящий по воле Неба и отвечающий перед ним за свои действия, пекущийся о благе народа как любящий отец, страной, в которой отсутствует соперничество между церковью и государством (ибо конфуцианство было воспринято как комплекс социальных и моральных правил, разрабатывающих проблемы взаимоотношений личности и государства), где распространяется «естественная религия», отличающаяся поразительной веротерпимостью, где ученые занимают привилегированное положение, а жизнь общества основана на высших нравственных принципах, и конфуцианский «совершенномудрый человек» воплощает просветительский идеал «добропорядочного человека». Разделявшаяся многими ярчайшая надежда политического прогресса в Европе того времени состояла в том, что в Китае существовала абсолютная монархия, какой ее видели в идеале.

Глубокий интерес к Китаю и Индии возник во Франции в первой половине XVII века в кружке друзей и соратников известного Гассенди, которых позже называли либертины. Из-под их пера вышли работы, которые положили начало двум направлениям в оценке стран Востока европейской наукой последующих столетий.

В труде «Добродетель язычников, вторая часть которой называлась «Конфуций - Сократ Китая», как отмечает В.Н. Никифоров32, Ф. Л. Левайе рисовал Китай как государство ученых, построенное на принципах высокой морали (тезис «Никто, кроме философов, не правил Китаем» был выдвинут за сто лет до Вольтера), как патриархальную деспотию, страну всеобщего благополучия и благоденствия. По существу, Китай для автора важен был не сам по себе, а как модель «благожелательного деспотизма», которую он демонстрировал европейским монархам.

32 См.: Никифоров В Н. Восток и всемирная история. 1977. С 38-40.

В «Истории последних политических переворотов в государстве Великих Моголов»33 Франсуа Бернье подошел к государственному строю некоторых стран Востока резко критически. Китай у Бернье становится синонимом Империи, т.е. абсолютной власти, унифицированной и централизованной по всем конфуцианским правилам. Образ государства-чудовища, Левиафана, для которого нет законов, отчасти перекликается с впечатлением Бернье о восточных деспотиях. Бернье, как и Л. Левалье, Восток нужен был как модель решения европейских проблем, на это раз модель отрицательная.

Концепция восточного общества складывалась в XVIII в., когда панегирическое и острокритическое направления в изучении стран Востока были представлены среди ученых такими титанами, как Вольтер и Кенэ, с одной стороны, Монтескье и Руссо - с другой.

Между востокофильской концепцией Левайе - Вольтера, с одной стороны, и теорией Бернье - Монтескье - с другой, шла острая борьба, отражавшая столкновение политических концепций. Сторонники умеренных взглядов, готовые примириться в Европе с абсолютной монархией, лишь бы она стала «просвещенной», возражали противникам всякого деспотизма - азиатского и европейского.

Английские просветители в первой половине XVIII в. восприняли значительную долю идеализации Китая у французских философов, но уже во второй половине века в Англии распространяется критическое отношение к восточному строю.

Немецкая наука в освещении особенностей стран Востока зависела от фактов, собранных англичанами и французами. Она также прошла период увлечения Китаем (Г. В. Лейбниц, X. Вольф, И. Г. Гердер) и перешла к концепции «азиатского деспотизма». Гердер отмечал, что миссионеры посылали в Европу такие идеализированные описания Китая, что «на эти картины, словно на какой-то идеал политического строя, дивились не

Бернье Ф.А. Истории последних политических переворотов в государстве Великих Моголов М.-Л., 1936

только умозрительные философы, но даже и государственные мужи»34. В результате возникало недоверие к рассказам миссионеров.

Под влиянием просветителей европейские ученые и деятели культуры проникались чувством уважения к Китаю, интересом к предметам китайского искусства. Столь широкое увлечение европейцев XVIII в. китайской историей, культурой, философией часто называют «китайским бумом». В конце XVII-XVIII вв. уже по всей Западной Европе возникает своеобразное течение в искусстве, которое пыталось инкорпорировать элементы китайского (или шире — восточноазиатского) искусства в различные изделия прикладного искусства, парковой планировки, архитектуру и интерьеры, исполнялись китайские драматические произведения. Знати нравились изящные китайские вещи, в Европе появилось большое количество их ценителей и собирателей. Французы окрестили эти азиатские диковинки, а также их вольные повторения, выполненные европейскими мастерами, словом chinoiserie («шинуазри», «китайщина»). Они являлись ни чем иным как смешанным эклектическим подражанием, и были весьма и весьма далеки от истинных образцов китайской культуры.

Во второй главе «Восприятие и изучение Китая в России в XVIII веке» рассматривается становление и развитие межцивилизационных отношений Китая и России в новое время; влияние «образа Китая», сформировавшегося в XVIII веке в Европе, на формирование российского культурно -исторического самосознания.

На начальной стадии взаимоотношений Русского государства с Китаем их владения не соприкасались. Между ними пролегала обширная контактная зона. В XIII веке в результате завоевания монголов Русь и Китай практически одновременно вошли в состав монгольской державы, что привело к активизации контактов между ними. Именно к этому периоду относится первое документированное упоминание о русских в китайских династийных

Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977. С. 294

историях, а в русских летописях XXIV в. появляется упоминание о Китае как государстве, покоренном монголами.

Освобождение Китая и России от монгольского ига происходит практически в одно и то же время. Однако ликвидация монгольской державы вновь отдалили Китай и Россию друг от друга и отодвинули на сотни лет начало прямого диалога. В XXVI веке в Европе возрос интерес к Китаю. Иностранцы стали искать удобные пути в Китай, в том числе через Московское государство.

В России интерес к установлению контактов с Китаем появился лишь в XVII в., когда освоение русскими землепроходцами Сибири и Дальнего Востока по сути открыло новый этап эпохи Великих географических открытий и способствовало превращению России в крупную азиатскую и тихоокеанскую державу. Русское правительство было готово установить с Китаем равноправные связи, признав его великой восточной державой, в то время как маньчжурская дипломатия продолжала настаивать на отношениях по типу «сюзерен — вассал». Присоединение Приамурья к русскому государству и продвижение маньчжуров на север, и северо-восток от своих владений привело к тому, что Россия и Китай вошли в территориальное соприкосновение.

Закрепившись на территории, входившей прежде в состав государства Мин, маньчжурская династия Цинн, правившая в 1644-1912 гг., развернула активную внешнюю экспансию. В июне 1685 г. хорошо укрепленная крепость Албазин был сдан маньчжурским войскам. В августе 1689 г. в Нерчинске был подписан первый в истории русско-китайский договор, условия которого удалось полностью пересмотреть лишь к середине XIX века.

Стремясь поддерживать добрососедские отношения с империей Цин, Россия на протяжении двух с половиной столетий (до середины XXIX века) направила в Китай свыше 18 дипломатических миссий различных уровней — от дипломатических агентов до великих и полномочных послов в ранге

министра. Из этих дипломатических контактов лишь один принес несомненный успех русской стороне — посольство С. Владиславича -Рагузинского, заключившего в 1727 году Кяхтинский трактат.

Послы Цинской империи впервые побывали в нашей стране в XXVIII столетии.

В XXVIII в. российские читатели уже могли найти информацию о Китае на страницах первой русской газеты «Ведомости». Однако сведения об этой стране и даже сообщения о приезде в Пекин российских послов попадали в газету в основном через Западную Европу (из Лейдена, Парижа, Рима).

Вместе с тем именно в XXVIII в. в России началось и подлинно научное изучение Китая, в том числе его многовековой культуры. Первым центром которого стала Российская Духовная Миссия в Пекине. В Кяхтинском договоре 1727 г. было зафиксировано право Россия периодически направлять в Пекин вместе с Духовной миссией учеников, что способствовало активизации ее деятельности и росту ее авторитета в Китае. Иногда в состав миссий входили также врачи, художники, ученые и люди других профессий. Руководствуясь указанием, сделанным еще Петром Великим, сотрудники Миссии, в отличие от западных миссионеров, не вмешивались во внутренние дела Цинской империи. Таким образом, Духовная Миссия фактически стала неофициальным представительством российского государства в Пекине (почти до середины XIX в.). Первые русские китаеведы и основатели русского китаеведения были выходцами из Пекинской Православной Миссии. Среди них: И.К. Россохин, А.Л. Леонтьев, Н.Я. Бичурин, К.А. Скачков. На основе собственных независимых взглядов русские китаеведы сформировали отличную от других школу, которая вписала важную страницу в историю мирового китаеведения.

Начавшийся еще в петровское время процесс «вестернизации» общественной жизни нашей страны обусловил стремление определенной части российской интеллектуальной элиты к получению новых знаний исключительно из Западной Европы. В силу постоянных и интенсивных

связей с Западной Европой русское искусство XXVIII в., безусловно, не могло не испытать на себе воздействие «шинуазри». Увлечение «китайщиной» началось в России с Петра Великого. Это увлечение естественным образом попало в Россию, но тогда, когда во Франции мода на все китайское уже начала проходить.

Во 2-й половине XXVIII века в Россию из Европы пришла новая волна увлечения культурой Китая, связанная в первую очередь с влиянием французских просветителей. Многолетнее воздействие западноевропейской и особенно французской литературы на русскую общественную мысль затрудняло концентрацию внимания на собственном опыте изучения Китая, предпочтение отдавалось представлениям, приходившим с Запада. Деятели российского Просвещения, формировавшиеся в значительной мере под воздействием западноевропейского Просвещения, ратуя за ликвидацию крепостничества и абсолютизма, также использовали в своих целях образ Китая.

Н. И. Новиков (1744-1818) в отличие от большинства западноевропейских просветителей не верил в возможность повлиять просветительскими идеями на государя и с его помощью создать просвещенную монархию. «...Он поставил своей главной задачей пробудить в русском обществе инициативу, создать влиятельное общественное мнение»35. В 1779 г. Фонвизин опубликовал свой перевод «Та-гио или Великая наука, заключающая в себе высокую китайскую философию». Это был перевод классического китайского сочинения «Да сюэ» («Великое учение»), сделанный им с перевода на французский язык аббата Сибо. Своей публикацией Д. И. Фонвизин пытался натолкнуть читателей на сопоставление идеального образа государя, отраженного в древних конфуцианских трактатах, с реальным правлением Екатерины П. Русские просветители XXVIII в., считает в своем исследовании О. Фишман, в отличие от ряда французских

Берков П Н. Насущные проблемы изучения общественной позиции Н И. Новикова // XVIII век. Сб. XI: Н И Новиков и общественно-литературное движение его времени. Л, 1976. СП

просветителей, не идеализировали, государственный строй Китая, а, как Голдсмит, обращались к Китаю для имплицитной критики положения в своей стране36.

Екатерина II тоже интересовалась Китаем, но в своем увлечении «китайщиной» (или, в своем «китайском проекте») она подражала французскому двору, а не французским просветителям. Императрица, в свою очередь, стремилась использовать некоторые китайские реалии того времени с целью идеологического укрепления государственной власти. Особым указом Екатерина II повелела перевести Уголовное уложение Цинской империи.

Восприятие широкими кругами общественности информации о Востоке, и Китае, в частности, накопленной в сфере академического востоковедения к концу XVIII в., затруднялось тем, что «главным содержанием востоковедных исследований было выявление, перевод и комментарий древнего и средневекового источника... Актуальными и политическими вопросами восточных стран ориенталисты, как правило, не занимались».37

Таким образом, как и в других европейских странах, «образ Китая» в России стал постепенно превращаться в своеобразный символ, на основе которого складывались стереотипы, использовавшиеся в идеологической борьбе.

Россия училась у Запада, но вместе с тем она тесно взаимодействовала с Востоком. Она пыталась найти себе место как в западноевропейской, так и восточной истории. Но наука Востока не оказала на просвещение России значительного влияния.

На рубеже XVIII-XIX вв. общественная жизнь, вырастая из жизни светской, начинает выплескиваться за ее пределы, приобретая постепенно характер деятельности российской образованной, просвещенной среды. В результате в стране родился так называемый образованный класс. Но

36Фишман О Л Китай в Европе миф и реальность СПб, 2003 С 379

37 История отечественного востоковедения до середины XIX в М.1990 С 371

ощущение своей самобытности, а также промежуточного положения между Западом и Востоком устойчиво сохранялось на всех уровнях российской культуры — светском, народном, религиозном.

В результате титанических трудов В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, А.С. Пушкина, Н.М. Карамзина, М.П. Погодина, НА. Полевого, И.В. Киреевского, А.С.Хомякова и многих других подвижников светского российского самосознания Россия обрела свою мировоззренческую идею, с помощью которой россияне почувствовали не только свое прошлое, но и свою будущую судьбу, особенно в отношении к судьбам других народов — как Востока, так и Запада. Российское национальное светское самосознание было обязано своими просветительскими истоками, безусловно, Западу, но вместе с тем оно не могло не сознавать своей самобытности.

Китай раньше, чем Россия, вступил в научно-философский и культурный контакт с Европой. Но ни освоить, ни овладеть и преумножить культурные и мировоззренческие достижения европейской культуры Китай не захотел. Философский и научный диалог на почве выработанного европейской культурно-исторической системой, а потому понятного ей языка рационального общения ни XXVIII в., ни в XIX вв. не состоялся, хотя, по всей видимости, именно такой диалог и мог стать основой равноправного взаимодействия великих цивилизаций. Россия, имевшая с Китаем и пограничные, и дипломатические, и торговые, и религиозные и культурные контакты в XXVIII веке, не смогла сформировать собственный «образ Китая». И, когда увлечение Китаем на Западе проходит, оно также проходит и в России. Китай не становится предметом изучения, осмысления и даже удивления в России. Одной из причин, приведших к такому результату, стал европоцентризм, сформировавшийся как форма западноевропейской мировоззренческой самоидентификации и повлиявший и на процесс формирования русского культурно-исторического самосознания. Другой причиной стал «культурный изоляционизм» Китая

Культурный облик каждой страны глубоко историчен. Он формируется и глубинным социокультурным опытом народа, и результатами усвоения инокультурных элементов, и - главное - самим процессом межкультурной коммуникации: его содержанием, напряженностью, динамикой. В Заключении подводятся краткие итоги исследования. Показаны пути дальнейшей разработки данной проблемы. По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Калинина Н. С. Особенности цивилизационного взаимодействия России и Китая. Изменение характера отношений на протяжении XVII - XVIII вв. //Актуальные проблемы о культуре и искусстве. Сборник статей аспирантов. Вып.4. М, 2002. С. 47-72 (1,5 п. л.)

2. Калинина Н. С. Межцивилизационное взаимодействие Европы, Китая и России в XVIII в. // Актуальные проблемы о культуре и искусстве. Сборник статей аспирантов. Вып.6. М., 2003. С. 38-51 (1 п. л.)

3. Калинина Н. С. Россия и Китай: начало диалога. // Преподавание истории в школе. 2003. № 8. С. 10-18 (0,8 п. л.)

4. Калинина Н. С. Межцивилизационные взаимоотношения России и Китая: особенности и история развития. // Восток (Опеш). 2004. № 5. С. 106-121 (1,3 п. л.)

Подписано в печать 09 11 04 Объем 1,0 п л Тираж 100 экз Заказ № 142 Ротапринт АПРИКТ Адрес 123007, Москва, 5-я Магистральная ул, д 5, стр 1

»2564 t

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Калинина, Наталья Степановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1.

ИЗУЧЕНИЕ КИТАЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVII - XVIII ВЕКАХ. ФОРМИРОВАНИЕ «ОБРАЗА КИТАЯ».

1.1. Развитие межцивилизационных отношений Европы и Китая в новое время и роль «старой иезуитской миссии» в изучении и формировании «образа Китая», представленного в Европе в XVII -XVIII веках.

1.2. Формирование в просветительской мысли панегирического и критического направлений восприятия и изучения Китая.

1.3. Влияние китайской культуры на западноевропейскую культуру

XVIII века («Шинуазри» в Европе).

ГЛАВА 2.

ВОСПРИЯТИЕ И ИЗУЧЕНИЕ КИТАЯ В РОССИИ В XVIII ВЕКЕ.

2.1. Развитие межцивилизационных отношений Китая и России в новое время.

2.2. «Образ Китая» в российской культуре XVIII века

Шинуазри» в России).

2.3. Влияние «образа Китая» в XVIII веке на формирование российского культурно - исторического самосознания.

Введение диссертации2004 год, автореферат по культурологии, Калинина, Наталья Степановна

Актуальность темы исследования. Проблема культурно-исторического бытия и национального самосознания - одна из актуальных и наиболее болезненных проблем современности. От ее осмысления и решения зависят многие процессы в жизни общества: политические, социальные, культурные, идеологические и теоретико-познавательные. На формирование культурно-исторического национального самосознания оказывают влияние «образы» других культур, народов, в контексте взаимодействия с которыми происходят изменения российского самосознания. Для дальнейшего развития современной России необходим анализ постоянно меняющихся «образов», поскольку усвоение иноцивилизационных, инокультурных элементов не может быть процессом чисто механического приращения.

Рассмотрение проблематики самобытности и взаимодействия культур на этническом, национальном и цивилизационном уровнях позволяет увидеть, что эти уровни складываются в ходе адаптации общества к условиям среды, внутреннего общения и взаимодействия с разными народами. Понятие «национальное самосознание» возникает в процессе формирования общественного, субъективного самосознания, трансформации общности, возникшей на основе становления локализованной в пространстве и во времени культуры, в общность политики и экономики. Особенности национального самосознания проявляются при осмыслении свойственных нации общих глобальных перспектив, целей. В этом процессе осознания неизбежен момент выделения нацией самой себя из национального окружения. Иными словами, в национальном самосознании «мы» постоянно соотносится с «они», и лишь через это соотношение национальная самоидентификация приобретает смысл. Исследуя причины и проявления этой дихотомии, В.Б. Земсков пишет, что «.становление сознания Модерна происходит параллельно с открытием архаики — "иного", "природного", и во всех вариантах (начиная с самых ранних проектов Ф. Бэкон - Я. Каменский - Т. Мор - Т. Кампанелла) имеет глубокие утопические основы, опирается на религиозно-мифологические матрицы в поисках выхода к гармоническому состоянию человека и общества, актуализируемые путем сакрализации рационализма и сциентизма. Самопознание европейского человека и создаваемой им цивилизации может быть представлено как сочетание, казалось бы, несочетаемого: прогресс (движение "вверх") неотделим от спуска "вниз" - в глубины архаического, "докультурного"1.

Наряду с имперским, национальным, региональным и локальным самосознанием цивилизационное самосознание начинает играть существенную роль в политической культуре страны, опосредуя как консолидирующие тенденции, «способствующие объединению различных народов на не имперской основе, в рамках единого гражданского общества, так и внутренние региональные конфликты, которым придается значение культурного противостояния»2.

В разное время возникает необходимость научно-мировоззренческой самоидентификации народов, стран, регионов, которые ранее по разным причинам такой самоидентификации не знали, но, тем не менее, объективно участвовали и в процессе мировой истории, и в мировой культуре как вполне самостоятельные и зрелые культурно-исторические единицы, или культурно-исторические системы. «В этой связи овладение в рамках таких культурно-исторических систем принципами и методами научного мировоззрения, сложившимися на почве Западной Европы, направляется на соответствующее видение самих себя и естественно приводит к возникновению альтернативных западным теоретическим представлениям форм научного видения и понимания мирового исторического процесса и культурных взаимодействий»3.

1 Земсков В.Б. Дисбаланс в системе взаимодействия пластов культуры как фактор культурной динамики. // Общественные науки и современность. 2003. № 2. С. 137

2 Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб., 2002. С. 6-7

3 Зимин А.И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификации. М., 2001. С. 7

В ряду такого рода культурно-исторических систем оказалась Россия, где поиски своей национальной и культурно-исторической самоидентификации начались с древнейших времен, в разные исторические эпохи принимавшие религиозно-мифологические, религиозно-политические, литературно-художественные или философско-научные формы. Поиск самоидентификации в истории русской культуры осуществлялся не только через осознание своей близости или удаленности от Запада, но и путем осознания своих взаимоотношений с другими культурно-историческими системами — Великой Степью, Индией и даже Китаем.

Это приводило русский мир, с одной стороны, к пониманию своей включенности во всемирно-исторический и общецивилизационный процесс, а, с другой, по мере развития и распространения светского просвещения в русском обществе ХУШ-Х1Х вв., - к справедливому осознанию своей самобытности, почвенничества. Такая линия видения мировой истории и культурно-исторической самобытности в российском мировоззрении XX века оказалась основательно забытой. В современных условиях важно рационально понять и осмыслить особенности не только мировой истории, но и конкретные процессы внутренней динамики различных культурно-исторических систем, включая сюда, прежде всего, Россию.

Не являясь синонимами, «национальное самосознание» и «культурно-историческое самосознание» понятия близкие, особенно для России. А. И. Зимин отмечает: «Культурно-историческое сознание русского народа, формировавшегося под влиянием христианства, тождественно его национальному самосознанию.»1. Национальное сознание не было направлено на восприятие идеи свободы и внутринационального самоопределения — внутреннее единство, напротив, это было внешнее единство, обозначенное государственными границами. Национальное единство не имело твердого внутреннего единения и не могло служить основанием формирования прочной национальной идентичности. В таких

1 Зимин А.И. Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание. М., 2000. С.151. условиях не было востребовано «необходимое укоренение национального сознания в демократических принципах»1.

Переплетение сложных политических и национальных отношений, в которые была втянута Россия в XVIII в., стимулировало развитие национального самосознания русских, осознание ими величия своего народа. Постепенно русское национальное самосознание из формы национальной психологии выросло до уровня идеологии и культуры, открыло дорогу процессу национального самопознания. Однако особенности развития российского государства определили то, что русское самосознание во многом носило имперский характер.

Роль образа Другого исключительно важна в формировании собственной идентичности на разных исторических этапах. Ведь «познание чужой культуры и самопознание суть явления одного порядка. Всякая культура осознает себя в общении с другой культурой. Контакты с другой культурой приводят к изменению этой границы и всякий раз новому самоопределению культуры»2.

Одной из важнейших современных задач культурологии является сравнительное изучение «своего» и «чужого» в диалоге культур (как современных, так и исторически удаленных, как территориально смежных, так и разделенных непреодолимыми географическими и смысловыми расстояниями)3. Тенденции глобализации в современном мире и являются главным основанием самой постановки вопроса о взаимоотношении не только наций, но и цивилизаций, о структуре образов иного народа в восприятии другого народа.

Эта проблематика нуждается в дальнейшем изучении с позиций цивилизационного и культурологического подхода4.

1 См.: Смит С. Класс, нация и общественная политика в русской революции 1917 года //Вестник Омского университета, 1996, Вып.2. С. 57-66.

2 Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001. С. 7

3Кондаков И.В. "Double translation": русская культура в эмигрантском дискурсе (культурно-психологический эффект «разрыва») //Мир психологии. 2000. № З.С. 117

4 См. по этому вопросу: Здравомыслов А.Г. Россия и русские в современном немецком самосознании. // Общественные науки и современность, 2001. .№ 4; Земсков В.Б. Дисбаланс в системе взаимодействия

Цели и задачи исследования состоят в изучении различных моделей диалога, осуществлявшихся в XVIII веке — веке Просвещения между Западной Европой и Китаем, между Западной Европой и Россией, между Россией и Китаем для определения того, как в процессе формирования цивилизационного самосознания происходит восприятие Другого (культуры, цивилизации, этноса). Через взаимоотношения России с разными народами, государствами, культурами и цивилизациями сквозь века шел процесс формирования и самопознания народа, становящегося нацией. Обретение исторического опыта давалось нелегко. Сохранение архаичности сознания не позволяло адекватно воспринимать другие народы и их культуры. В данном исследовании представлено, как «образ Китая» (принятое в научной литературе понятие), сформировавшийся в Европе в эпоху Просвещения трудами иезуитов, работавших долгие годы в Китае, в России уже воспринимается как образ «образа». И если Европа пережила и неподдельный интерес (у философов), и моду («шинуазри»), то Россия переживает только модное увлечение, не замечая подчас глубокого изучения своих собственных миссионеров, на содержание которых государство часто не отпускает даже необходимого1.

В представленном исследовании рассматриваются проблемы взаимовлияния цивилизаций в процессе восприятия друг другом, складывание при этом взаимных «образов», благодаря которым и формируется национальное и культурно-историческое сознание.

Наиболее ярко межцивилизационное взаимодействие выразилось в XVIII веке в так называемом «китайском буме». Прокатившийся по всей Европе и России, он отвечал потребностям общественного развития и был результатом предшествующего культурного обмена. пластов культуры как фактор культурной динамики. // Общественные науки и современность. 2003. № 2; Кондаков И.В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий. //Общественные науки и современность. 2001. № 4; Межуев В. Судьба цивилизаций: конфронтация или диалог? // Личность. Культура. Общество. М., 2003. Т. V. Вып. 3-4; Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис, 1994, № 1; Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс.// Общественные науки и современность 1998. № 4

1 См.: Православие на Дальнем Востоке: 275-летие российской духовной миссии в Китае. Сб. ст. СПб., 1993 и др.

Степень научной разработанности проблемы. При исследовании данной проблемы были использованы как монографии1, так и опубликованные сборники исторических материалов из архивов2 и издания, имеющие характер исторических материалов3.

Российские ученые сосредоточили свою исследовательскую работу в сфере истории культурного взаимодействия главным образом на вопросах деятельности Российской духовной миссии в Пекине и истории развития китаеведения в России4. Известные китаеведы B.C. Мясников, Г.В. Мелихов, А.Н. Хохлов и др. являются авторами специальных работ, в которых затрагиваются вопросы культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период5.

1 Бокщанин Л.Л., Непомнин O.E. Лики Срединного царства, М., 2002;Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970; Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999; Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччн и другие (1552-1775 гг.) М., 2001; Зимин А.И. Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание. М., 2000; Зимин А.И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификации. M., 2001; Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М., 2000; «И не распалась связь времен.» К 100-летию со дня рождения П. Е. Скачкова. М., 1993; Ионов И.Н. , Хачатурян М.В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. С-Пб, 2002; Каменский А. Б. Российская империя в XVIII веке: традиция и модернизация. М., 1999; Кульпин Э. С. Русь между Востоком и Западом. М., 2001; Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982; Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992; Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001; Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи. М., 1972; Малявин В.В. Китай в XVI-XVII веках. Эпоха, быт искусство. М., 1995; Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. М., 1996; Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVIII веке. М., 1980; Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977; Стужина Э.П. Китайское ремесло в XVI - XVII веках. М., 1970; Титаренко М.Я. Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивилизационных отношений. М., 1994; Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность. С-Пб., 2003; Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы и перспективы. М., 1999.

2 Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. I. М., 1969; Т. II. М., 1972; Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы. М., 1958; Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т. II. М., 1990;

3 Письма Лейбница к императору Петру Великому и некоторым государственным чиновникам // «Северный Архив», 1823, № 2; Идее И., Бранд А., Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). М., 1967; Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение. Сочинение монаха Иакинфа. СПб, 1840; Бантыш-Каменский П.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с1619 по 1792 год. Казань, 1882.

4 (Адоратский) Николай. История Пекинской Духовной Миссии в первый период ее деятельности (16851745) // История Российской Духовной Миссии в Китае. М., 1997; Ипатова A.C. Место Российской духовной Миссии в Китае в истории российско-китайских отношений// Востоковедение и мировая культура. М., 1998; Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. М., 1996; Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977.

5 Мясников В. С. Историко-культурные особенности экономического взаимодействия России с Китаем //Россия во внешнеэкономических отношениях: уроки и современность. М., 1993; Мясников В. С. Россия и Китай: контакты государств и цивилизаций. //Общественные науки и современность. 1996. № 2; Мясников B.C. Дипломатические отношения России с Цинской империей в первой четверти XVIII в. //Русско-китайские отношения в XVIII в. Т.1. 1700-1725. М., 1972; Мясников B.C. Сведения китайцев о России в ХУП в. //Вопросы истории. 1985. № 12. С. 90-101; Рифтин Б.Л. К изучению внутрирегиональных закономерностей и взаимосвязей (литературы Дальнего Востока в XVII в) // Историко-филологические

В Китае издавна существует традиция изучения истории отношений с Россией. Проблеме культурных отношений Китая и России посвящено исследование Су Фэнлиня «История культурных отношений Китая с Россией до середины XIX века»1, в которой автор выделяет три периода развития культурных отношений Китая и России, анализирует историю их формирования и показывает историческую неизбежность и закономерность развития взаимного обмена между культурами двух стран.

А.Д. Воскресенский в работе «Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений»2 воссоздает краткую историю этапов развития российско-китайских отношений. Данная работа представляет собой междисциплинарное историко-политологическое исследование, но проблема культурных отношений в ней не затрагивается.

Книга востоковеда Д. Дубровской «Миссия иезуитов в Китае. Маттео У

Риччи и другие (1552-1775)» дает периодизацию развития отношений Китая и Европы. Написанная на обширном материале китайских и западных источников, это - первая серьезная работа на русском языке, посвященная истории проникновения в Китай иезуитской миссии и последующего фактического открытия китайской культуры для европейцев, начало которому и положила деятельность иезуитов. Они представили Китай Западу. Европу практически завалили информацией — письмами, фолио, записками, путевыми заметками, докладами, переводами и учеными трудами, в числе которых можно назвать огромные компиляции, составленные из ежегодных писем-отчетов, где можно найти сведения по широкой тематике от производства фарфора до географии.

Анализируя историографию вопроса о взаимоотношениях китайской и европейской цивилизациях, Фишман О.Л. систематизирует работы, вышедшие за последние 50 лет, по следующим признакам: исследования. М., 1974; Хохлов А.Н. Внешняя торговля Китая с 90-х годов XVIII в. //Государство и общество в Китае. М., 1978

1 Су Фэнлинь. История культурных отношений Китая с Россией до сер. XIX века. //Восток-Запад. М., 2002

2 Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999

3 Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775 гг.) М., 2001 работы, посвященные влиянию» Китая на европейскую культуру, на философскую мысль Франции, на литературу - французскую, английскую, немецкую, восприятию Китая отдельными мыслителями и писателями XVIII в.:

Вольтером, Лейбницем, Гете, Кенэ и физиократами1.

В отечественной науке общих работ на эту тему нет. Именно данный вакуум заполняет теперь работа О. Фишман «Китай в Европе: миф и реальность» , подготовленная к печати уже после смерти автора ее учениками и вышедшая в Петербурге в 2003 г. Подчеркивая целесообразность обобщающей работы, автор указывает, что в ней идет речь не о влиянии китайской культуры на европейскую, а о восприятии европейскими мыслителями, писателями, художниками, мастерами прикладных искусств и широкой читающей публикой XVII - XVIII вв. доступных им сведений о Китае. При этом автор исходил из объективных условий культурно-исторического развития «воспринимающих» стран и специфики смены художественных стилей в разных странах Европы. В монографии речь идет не о подлинном китайском влиянии, а о порожденном «культом Китая» европейском «мифе о Китае», имевшем весьма отдаленное отношение к реальной стране, т.к. он отражал духовные запросы, политические чаяния и эстетические идеалы самой Европы.

Серьезному анализу проблематика ранних культурных связей между Китаем и Россией была подвергнута не только в китайской и российской историографии, но и в западноевропейской, американской, японской. Хотя до сих пор в западной историографии еще не появилось систематической специальной монографии на тему ранних китайско-российских культурных связей, этот вопрос был затронут во многих работах. Из них можно выделить

1 В списке указаны работы западных авторов. См.: Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность. СПб., 2003. С. 220-228; 536-542

2 Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность. СПб., 2003 монографии Г. Казна (Cahen G.), K.M. Фоуста (Foust С.М.), В. Кокса (Сохе W.) и др.1

Исследования современных российских ученых2, выделяя во взаимодействии Востока и Запада несколько этапов, определяют магистральный путь развития взаимоотношений Запада и Востока, скорее, «как взаимовлияние, включающее в себя на определенных этапах противодействие и синтез»3.

В древние времена разные народы мира не имели доступа к достаточно надежной информации об отдаленных частях света, но у них был значительный интерес к пониманию того, как их собственный опыт вписывается в более широкую схему. В средневековой Европе, например, летописцы часто начинали свои работы обзором библейской истории, включая сотворение мира и опыты древних евреев, римлян, христианских народов. Официальные династические истории Китая следовали примеру Сыма Цяня и Бань Гу, обычно включая разделы о кочевниках, других иноземцах и об отношении с ними Китая. Ибн Хальдун, мусульманский философ XIV в., детально разработал замечательную систему принципов для объяснения в весьма общих понятиях динамики государств и обществ4. В период европейского Просвещения Вольтер, Монтескье и Лейбниц делали некоторые попытки изучения исторических и культурных традиций Персии и Китая, включения их в более широкое видение мирового прошлого. Многие из этих ранних попыток понять различные народы мира явно отражали некоторые вариации местных предубеждений, поскольку авторы хотели, чтобы их работы демонстрировали превосходство их собственных обществ и традиций. Даже когда просветители не позволяли себе заниматься

1 Cahen G. Some Early Russo-Chinese Relations. Shanghai, 1939; Coxe W. The Russian Discoveries between Asia and America. Ann Arbor Universiny, 1966; Foust C.M. Muscovite and Mandarin. 1727-1805. Chapel Hill, 1969.

2 Значительным продвижением в изучении рассматриваемой проблемы явились такие труды, как: Цивилизации и культуры. Вып.2: Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1995; Вып.З: Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. М., 1996; Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997; Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. М., 1999; Россия и Восток. Под редакцией С. М. Иванова, Б. Н. Мельниченко. СПб., 2000; Восток-Россия-Запад. М., 2001; Восток-Запад-Россия. М., 2002; Лукьянов А.Е. Война и мир цивилизаций // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 1-2.

3 Внуков П.К. Запад и Восток: взаимовлияние или столкновение? //Восток-Запад. М. 2002. С.51.

4 Ионов И.Н., Хачатурян М.В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX в. СПб, 2002. С. 29-32 откровенным самовосхвалением, они обычно рассматривали чужие традиции несколько пристрастно. «Вольтер, например, не утверждал, конечно, что христианская Европа была выше, чем конфуцианский Китай, но скорее стремился критиковать европейскую религиозность как противоположную китайской культурной традиции, предположительно более светской и рациональной, чем традиция Христианства. В этом смысле, однако, Вольтер изучал Китай, держа в уме европейские проблемы»1.

Взаимодействия между различными народами имели огромные социальные и культурные последствия в Новое время, когда развитие и выражение самосознания этносов достоверно отразило рост их межкультурных контактов. Контакты между носителями различных культурных традиций обеспечивали дальнейшее изменение; но изменения часто вводились для того, чтобы защитить местные особенности, а не ради принятия того, что воспринималось как чужое и часто опасное новшество. «Человеческие группы даже во времена заимствования у чужаков сохраняют острое чувство своей уникальности. Чем больше они участвуют в этом, тем больше каждая группа фокусирует внимание на оставшихся различиях, поскольку, таким образом, могут поддерживаться сплоченность и мораль общества»2.

На протяжении тех же самых столетий китайская, исламская и индийская традиции понимания и изучения имели гораздо больший успех в сопротивлении вызовам извне, превосходя в этом европейцев за счет отказа уделять внимание новой и противоречивой информации. Китайцы очень рано осознали значение распространения своей культуры. При этом варваров подозревали в «культурной дефективности» и старались, скорее, манипулировать ими, применяя хитрость и лесть3, чем вводить в

Бентли Д. Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века.//Время мира. Вып.1. Историческая макросоциология в XX веке. Новосибирск, 2000. С. 29

2 Макнил В. Меняющийся образ всемирной истории. // Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001. С. 36.

3 О теории «гуманного обращения варваров», разработанной в эпоху династии Хань, «Сань бяоу эр» - «три нормы и пять прельщений» см.: Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т.Н. М„ 1990. С. 645-646 пространство своей культуры1. У китайцев представление о нормативном характере своей культуры, входящее в сферу цивилизационных идей, неразрывно слилось с представлением о своем культурном и политическом превосходстве, что явно препятствовало прогрессу их цивилизационного самосознания и цивилизаторской политики. «Если в Европе универсализирующие тенденции и зачатки цивилизационного самосознания в V в. до н.э. - XVIII в. н.э., хотя и с перерывами, но развивались, то в Китае с XV в. культурный экспансионизм выродился в культурный изоляционизм, характерный именно для имперского, а не цивилизационного самосознания»2.

Социокультурное взаимодействие с Западом, интенсивное со времени Петра I (которое продолжалось всего 200 лет), положило начало процессу европеизации России. Во взаимодействии с другими культурами русская культура (как и всякая другая) самоопределилась как нечто самобытное. Все, что совершалось в России, было результатом ее всестороннего социокультурного взаимодействия с Западом и Востоком3.

История становления и формирования русской культуры является частным случаем этой более общей проблемы, и ее решение в значительной степени определяется теми методологическими установками, которыми руководствуются в своей работе разные исследователи4.

1 Шемякина О.Д. Эмоциональные преграды во взаимопонимании культурных общностей // Общественные науки и современность. 1994. № 4.

2 Ионов И.Н., Хачатурян M.B. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. С-Пб, 2002. С. 24

3Эти проблемы рассматриваются в следующих работах: Мелъянцев В.А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996; Методология анализа политической традиции в России //Общественные науки и современность.2000. №2; Улунян A.A. Русская геополитика: внутрь или вовне? (Российская научная элита между Западом и Востоком в н. XX в.) //Общественные науки и современность. 2000. №2; Франк А.Г. Азия проходит полный круг - с Китаем как "Срединным государством"// Цивилизации.Вып5.М., 2002; Фурсов А. Срединность срединной Азии: Об историческом месте Центральной Азии в региональной системе // Рубежи, 1997. № 2; Цымбурский В.Европа-Россия:«третья осень» системы цивилизаций. //Полис, 1997. № 2.

4 Зимин А.И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификации. М., 2001; Лурье C.B. Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия // Общественные науки и современность. 1997. № 2; Романенко С.А. Типология процессов национального самоопределения. // Общественные науки и современность. 1999. №2; Сергеева O.A. Роль этнокультурной и социокультурной маргиналыюсти в трансформации цивилизационных систем. // Общественные науки и современность. 2002 .№ 5; Фуре В.Н. Глобализация жизненного мира в свете социальной теории (К постановке проблемы) // Общественные науки и современность. 2000. № 6; Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс.// Общественные науки и современность. 1998. № 4

Теоретическая и методологическая основа диссертации представлена в рамках существующих исторических подходов: формационном, цивилизационном. Миросистемная концепция, глобальная история, социоестественная история, а также синергетический подход помогают решать поставленную проблему.

В целях осуществления комплексного характера исследования в исторической части работы использован сравнительно-исторический и историко-аналитический метод, под которыми подразумевается изучение развития отношений во всей их исторической многогранности и сложности. Объектом исследования являются иноцивилизационные и европейские, и китайские составляющие, оказавшие влияние на процесс формирования российского культурно-исторического самосознания.

Предмет исследования — восприятие Китая и формирование его «образа» в Европе и России в XVIII веке. Научная новизна работы:

- впервые показан процесс формирования «образа Китая» Россией через восприятие созданного европейцами «образа» в процессе собственного восприятия Китая;

- впервые ставится вопрос о том, почему в XVIII веке Россия не воспринимает Китай.

Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. В первой главе «Изучение Китая в Западной Европе в XVII — XVIII веках. Формирование «образа Китая» рассмотрен вопрос о развитии отношений Китая и Европы. Раскрыта роль «старой иезуитской миссии», деятели которой в XVII в. принесли свои интерпретации китайской духовности назад в Европу, оказав огромное воздействие на формирование идей Просвещения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Иноцивилизационные составляющие российского культурно-исторического самосознания"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование проблемы «Иноцивилизационные составляющие российского культурно-исторического самосознания (Китай - Европа -Россия. XVIII век)» позволило сделать следующие выводы.

В разное время возникает необходимость научно-мировоззренческой самоидентификации народов, стран, регионов, которые ранее по разным причинам такой самоидентификации не знали, но, тем не менее, объективно участвовали и в процессе мировой истории, и в мировой культуре как вполне самостоятельные и зрелые культурно-исторические единицы, или культурно-исторические системы. Поиск самоидентификации в истории русской культуры осуществлялся не только через осознание своей близости или удаленности от Запада, но и путем осознания своих взаимоотношений с такими культурно-историческими системами, как Китай.

В диссертации рассматривается, как наряду с имперским, национальным, региональным и локальным самосознанием начинает играть существенную роль в политической культуре страны цивилизационное самосознание. Все, что совершалось в России, было результатом ее всестороннего социокультурного взаимодействия с Западом и Востоком. Во взаимодействии с другими культурами русская культура (как и всякая другая) самоопределилась как нечто самобытное.

В ходе анализа исследуемой проблемы выявлено, что всякое национальное самосознание включает в себя весьма сложные элементы, представляющие собою, с одной стороны, различные способы и структуры самоидентификации, а, с другой, - разнообразные варианты восприятия и оценки иных национальных общностей. Проблема Другого перерастает рамки отдельной дисциплины и превращается в метод, стиль современной гуманитарной рефлексии. В национальном самосознании «мы» постоянно соотносится с «они», и лишь через это соотношение национальная самоидентификация приобретает смысл. Одной из важнейших современных задач культурологии является сравнительное изучение «своего» и «чужого» в диалоге культур (как современных, так и исторически удаленных, как территориально смежных, так и разделенных непреодолимыми географическими и смысловыми расстояниями). Тенденции глобализации в современном мире и являются главным основанием самой постановки вопроса о взаимоотношении не только наций, но и цивилизаций, о структуре «образов» иного народа в восприятии другого народа. Национальное самосознание оказывает влияние на духовную культуру нации, человека, но и духовная культура влияет на формирование, развитие национального самосознания.

Основными факторами формирования и развития национального и культурно-исторического самосознания являются культура, наука, язык, система образования, интеллигенция как основной носитель самосознания и память. В России в XVIII веке они еще полностью не сформировались.

В исследования показано, как в новое время колониальные завоевания и непосредственные столкновения европейцев с коренными народами других континентов потребовали изучения традиционных культур, в том числе и китайской, сравнения их с европейской. Именно в эпоху Просвещения и порожденного ею «национального романтизма» шел процесс идеологического самоутверждения молодых наций и осмысление собственной истории и культуры, в том числе и России.

В диссертации раскрыты различные модели диалога, осуществлявшиеся в XVIII веке - веке Просвещения — между Западной Европой и Китаем, между Западной Европой и Россией, между Россией и Китаем, определены иноцивилизационные, инокультурные составляющие российского культурно-исторического самосознания.

Деятелями Просвещения пример Китая был взят на вооружение как орудие политической борьбы, особенно с духовной гегемонией церкви. Просветители решили, что в облике Китая, нарисованном иезуитами, они нашли воплощение своего идеала «просвещенной монархии», «Платонова государства мудрецов». По существу, Китай важен был не сам по себе, а как модель «благожелательного деспотизма», которую просветители демонстрировали европейским монархам. Концепция восточного общества складывалась в XVIII в., когда панегирическое и острокритическое направления в изучении и Китая, и вообще стран Востока были представлены среди ученых такими титанами, как Вольтер и Кенэ, с одной стороны, Монтескье и Руссо - с другой.

В диссертации раскрыты проблемы взаимовлияния цивилизаций в процессе восприятия друг другом, складывание при этом взаимных «образов», благодаря которым и формируется национальное и культурно-историческое самосознание. Наиболее ярко межцивилизационное взаимодействие представлено в так называемом «китайском буме», прокатившийся по всей Европе он отвечал потребностям общественного развития и был результатом предшествующего культурного обмена. «Образ» идеального Китая нужен был европейским мыслителям, политикам, писателям, художникам, архитекторам и т.д., которые проникались чувством уважения к Китаю, интересом к предметам китайского искусства.

В работе делается вывод, что на европейскую культуру оказывала влияние не сама китайская культура, а восприятие европейскими мыслителями, писателями, художниками, мастерами прикладных искусств и широкой читающей публикой XVII - XVIII вв. доступных им сведений о Китае, представленных Европе иезуитами. В результате определенных установок восприятие Китая в Европе приобретает черты устойчивого мифа. В конце XVII-XVIII вв. уже по всей Западной Европе возникает своеобразное течение в искусстве, которое пыталось инкорпорировать элементы китайского искусства в различные изделия прикладного искусства, парковой планировки, архитектуру и интерьеры; печатались и исполнялись в театрах китайские драматические произведения.

В результате исследования проблемы межцивилизационного взаимодействия, установлено, что философский и научный диалог Европы и Китая на почве выработанного европейской культурно-исторической системой языка рационального общения ни в XVIII в., ни в XIX вв. не состоялся, хотя, по всей видимости, именно такой диалог и мог стать основой равноправного взаимодействия великих цивилизаций. Ни освоить, ни овладеть и приумножить культурные и мировоззренческие достижения европейской культуры Китай в то время не захотел. При этом было определено, что одной из причин, приведших к такому результату, стал европоцентризм, сформировавшийся как форма западноевропейской мировоззренческой самоидентификации, повлиявший и на процесс формирования русского культурно-исторического самосознания. Другой причиной стал «культурный изоляционизм» Китая.

В ходе исследования показано, как переплетение сложных политических и национальных отношений, в которые была втянута Россия в XVIII в., стимулировало развитие национального самосознания русских, осознание ими величия своего народа. Постепенно русское национальное самосознание из формы национальной психологии выросло до уровня идеологии и культуры и открыло дорогу процессу национального самопознания. Однако особенности развития российского государства определили то, что русское самосознание во многом носило имперский характер. Неожиданно для себя в XVIII веке Россия получает от Китая подтверждение тому, что она «не Европа», а также укрепляется в своих имперских притязаниях считаться великой державой.

В диссертации раскрыто, что в ходе социокультурного взаимодействия России с Западом, интенсивного со времени Петра I, положившего начало процессу модернизации по западному образцу, она оказалась не готова воспринять европейские либеральные ценности вместе с технологическими, административными и др. новшествами. Не сформировав полностью собственного национального самосознания, Россия в XVIII веке не может принять ценностей Китая (у нее нет еще такого мощного влияния, как у европейской цивилизации). Россия, имевшая с Китаем и пограничные, и дипломатические, и торговые, и религиозные, и культурные контакты в XVIII веке, не смогла сформировать собственный «образ Китая» и воспринимает «образ», созданный в Европе. То есть, «образ Китая», сформировавшийся в Европе в эпоху Просвещения трудами иезуитов, в России уже воспринимается как образ «образа».

В силу постоянных и интенсивных связей с Западной Европой русское искусство XVIII в. испытало на себе воздействие «шинуазри». Увлечение «китайщиной», начавшееся в России с Петра I, попало в Россию тогда, когда во Франции мода на все китайское уже начала проходить. Увлечение Китаем на Западе проходит, оно также проходит и в России. Китай не становится предметом изучения, осмысления и даже удивления в России.

В ходе исследования выявлено, что деятели российского Просвещения, формировавшиеся в значительной мере под воздействием западноевропейского Просвещения, ратуя за ликвидацию крепостничества и абсолютизма, также использовали «образ Китая» в своих целях. Но русские просветители XVIII века в отличие от ряда французских просветителей, не идеализировали государственный строй Китая, а обращались к Китаю для имплицитной критики положения в своей стране. Таким образом, как и в других европейских странах, «образ Китая» в России стал постепенно превращаться в своеобразный символ, на основе которого складывались стереотипы, использовавшиеся в идеологической борьбе.

Поскольку усвоение иноцивилизационных, инокультурных элементов не может быть процессом чисто механического приращения, то необходим постоянный анализ меняющихся «образов», оказывающих воздействие на формирование российского культурно-исторического самосознания

Таким образом, заявленная в названии тема раскрыта, и замысел реализован в ходе анализа перечисленных аспектов проблемы.

Список научной литературыКалинина, Наталья Степановна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Айзенштадт С. Цивилизационные измерения социальных изменений. Структура и история. // Цивилизации. Выпуск 4. М., 1997

2. Александров В.А. Россия на Дальневосточных рубежах (вторая половина в XVII.) Хабаровск, 1984

3. Алексеев В.М. Наука о Востоке. М., 1982.

4. Алексеев М.П. Вольтер и русская культура XVIII в. //Вольтер. Статьи и материалы. Л., 1947

5. Алексеев М.П. Пушкин и Китай // Пушкин в странах зарубежного Востока: Сб..М., 1979

6. Алексеев М.П. Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей XIII-XIV вв. Иркутск. Т. 1, ч. 1. 1932; Т. 1, ч. 2. 1936

7. Алимов И.А., Ермаков М.Е., Мартынов A.C. Срединное государство. Введение в традиционную культуру Китая. М., 1998

8. Андреева Л.А. Христианство и власть в России и на Западе: компаративный анализ.//Общественные науки и современность, 2001. № 4

9. Арапова Т.Б. Какими видели друг друга китайцы и европейцы в XVIII в. по материалам изобразительного и декоративно-прикладного искусства) //Тринадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае» Тезисы и доклады. М., 1982. Ч. 2

10. Арутюнян A.A. Россия и Ренессанс. // Общественные науки и современность, 2001. № 3

11. Ахиезер М.С. Категория «между» в социокультурной динамике // «Кануны и рубежи. Типы пограничных эпох — типы пограничного сознания». М., 2002. ф 14. Ахиезер А. Культурные основы этнических конфликтов

12. Общественные науки и современность. 1994. № 4.

13. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. Т.1, 2, 3. М., 1991

14. Бантыш-Каменский П.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год. Казань, 1882.

15. Бартольд В.В. История Востока в Европе и России //Бартольд В. В. Соч. Т.2М., 1977

16. Баскин М.П. Шарль Луи Монтескье //Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. М., 1955

17. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев, 1994.

18. Бенуа А. Китайский дворец в Ораниенбауме //Художественные сокровища России. Год. 1-й, 1901. Вып. 10

19. Бентли Дж. Межкультурные взаимодействия и периодизация Всемирной истории. //Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001.

20. Бентли Дж. Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века. //Время мира. Вып.1. Новосибирск, 2000.

21. Бердяев Н. Судьба России. М., 1990.

22. Бернье Ф. А. История последних политических переворотов в государстве Великих Моголов. М.-Л., 1936

23. Берков П.Н. Вступительная статья //Сатирические журналы Н.И. Новикова., М.-Л., 1951

24. Бокщанин A.A., Непомнин O.E. Лики Срединного царства, М., 2002

25. Боровкова Л.А. Экзаменационная система, обряды и первый император династии Мин //Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики.• Сб.. М., 1982.

26. Бородай Ю.М. От фантазии к реальности. М., 1995.

27. Бранский В. П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории //Общественные науки и современность, 1999. № 6

28. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV— XVIII вв. Т. 1-2. М., 1990-1991

29. Бродель Ф. Цивилизация и капитализм. Т. 3. М., 1992.

30. Буданова В.П. Великое переселение народов как универсальная модель взаимодействия цивилизации и варварства. //Цивилизации. Вып.5. М., 2002.

31. Буве И. Письмо досточтимого отца Буве, миссионера Ордена Иисуса г-ну Г.В. Лейбницу // Вестник Московского университета, 1994, № 1

32. Буровский A.M. Мировая цивилизация: генезис, сущность, перспективы. // Цивилизации. Вып.5. М., 2002.

33. Быков В.Ф. Миссионеры-иезуиты и русско-китайские отношения в XVII в. (Нерчинский договор 1689 г.) //Информационный бюллетень ИДВ, № 104. М., 1980

34. Бэкон Ф. Сочинения: В 2-х т. Т. II. М., 1972.

35. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001

36. Васильев Л. С. История Востока. Т. 1. М., 2001

37. Васильев Л.С. История религий Востока (религиозно-культурные традиции и общество). М., 1983

38. Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970.

39. Васильев Л.С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае// Китай: традиции и современность: Сб..М., 1976.

40. Васильев Л.С., Фурман Д.Е. Христианство и конфуцианство (опыт сравнительного социологического анализа) // История и культура Китая. Сб. ст. памяти акад. В.П. Васильева. М., 1997

41. Виноградов А. Исторический очерк западных христианских миссий в1. Китае. Казань, 1886.

42. Виноградов А. Миссионерские диалоги Маттео Риччи с китайскими учеными о христианстве и язычестве и обзор китайско-церковной, римско-католической литературы с XVI по XVIII столетия. СПб., 1889.

43. Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1977.

44. Внешняя политика России в XIX веке. Документы и материалы. Т. IV. М., 1968.

45. Внуков П.К. Запад и Восток: взаимовлияние или столкновение? //Восток-Запад: Историко-литературный альманах. М. 2002.

46. Волгин В.П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII в. М., 1958

47. Волкогонова О.Д. Образ России в философии русского зарубежья. М., 1998

48. Волохова A.A. Российская Духовная Миссия в Китае в XVIII в.: оценка американского историка // Православие на Дальнем Востоке. 275-летие Российской Духовной Миссии в Китае. СПб., 1993.

49. Вольтер и Екатерина II. СПб., 1882.

50. Вольтер. Мемуары и памфлеты. JL, 1924

51. Вольтер. О Востоке и Чингисхане //Залкинд Е.М. Вольтер об империи Чингисхана//ИСОАН. Серия общественных наук. № 1. Вып.1. М., 1977

52. Воскресенский А.Д. Китайские хроники о пребывании И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского в Гуанчжоу // И не распалась связь времен. М., 1993 г.

53. Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999

54. Воскресенский А.Д. Царская Россия и Китай в исследованиях последних лет. М., 1994

55. Воскресенский Д.Н. Из истории общения Китая и Запада в XVI-XVII вв.// Историко-филологическое исследование: Сб. ст. памяти акад. Н.И. Конрада. М., 1974.

56. Восток Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Вып. 1 - 5. М., 1982-1989

57. Восток Запад: Историко-литературный альманах. М., 2002

58. Вяткин Р.В. Критическое направление в средневековой историографии Китая//Китай: традиции и современность: Сб.. М., 1976.

59. Галенович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений. М., 1992

60. Гейне Г. К истории религии и философии в Германии // Гейне Г. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1953. Т. 6.

61. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977

62. Гердер И.Г. Избранные сочинения. М.; Л., 1959

63. Гете И.-В. Западно-восточный диван // Гете И.-В. Собрание сочинений: В 13 т. М.-Л., 1932. Т.1

64. Гете И.-В. Поэзия и правда // Гете И.-В. Собрание сочинений: В 13 т. М.-Л., 1935. Т. 9

65. Голдсмит О. Гражданин мира или Письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке. М., 1974

66. Грин В. Западная периодизация и теории исторического изменения. // Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001.

67. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989

68. Гумилев Л. Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1992.

69. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М., 1993

70. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII-первой половине XVIII в. М., 1983

71. Давыдов А. Л. Проблема медиации в европейской культуре: Запад и Россия. Ст. 1. Представление о богочеловеке как форма медиации и проблема культуры. //Общественные науки и современность, 2000. № 6.

72. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991

73. Делюсин Л.П. Предисловие //Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики: Сб.. М., 1982.

74. Демидова Н.Ф., Мясников В.С. Первые русские дипломаты в Китае («Роспись « И. Петлина и статейный список Ф.И. Байкова). М., 1966

75. Державин К.Н. Китай в философской мысли Вольтера //Вольтер. Статьи и материалы. Л., 1947

76. Дидро Д. Избранные произведения. Т. X. М. 1947.

77. Документы опровергают. Против фальсификации истории русско-китайских отношений. М., 1982

78. Дубовский С.В. Глобальная пирамида как результат исторического развития, характеристик социума и состояния среды.// Общественные науки и современность, 2002. № 4

79. Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775 гг.) М., 2001

80. Ерасов Б.С. Инверсионный характер российской модернизации // Модернизация и национальная культура. М., 1995

81. Ерасов Б. Россия в евразийском пространстве. // Общественные науки и современность. 1994. № 2.

82. Ерасов Б.С. Цивилизация: слово термин — теория // Сравнительное изучение цивилизаций. - М., 1998.

83. Ерасов Б.С. Цивилизация: смысл слова и определение термина. // Цивилизации. Вып.4. М., 1997

84. Есть ли логика в отечественной истории. "Круглый стол" // «Знание — сила». 1990. №11.

85. Живая история Востока. М., 1998

86. Жирмунский В.М. Жизнь и творчество Гердера //Гердер И.Г. Избранные сочинения. М.; JL, 1959

87. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. JL, 1981

88. Жирмунский В.М. Предисловие // Гете И.-В. Собрание сочинений: В 13 т. М.-Л., 1935. Т.9

89. Жирмунский В.М., Сегал, H.A. У истоков европейского романтизма //Уолпол, Казот, Бекфорд. Фантастические повести. Л., 1962

90. Заборов П.Р. Русская литература и Вольтер. XVIII первая треть XIX века. Л., 1978

91. Завадская Е.В. «Беседы о живописи» Ши-тао. М., 1978

92. Завадская Е.В. Культура Востока в современном западном мире. М., 1977

93. Завалько Г.А. Возникновение, развитие и состояние миросистемного подхода. //Общественные науки и современность, 1998. № 2

94. Згура В.В. Китайская архитектура и ее отражение в Западной Европе. М., 1929

95. Здравомыслов А.Г. Россия и русские в современном немецком самосознании. // Общественные науки и современность, 2001.№ 4.

96. Земсков В.Б. Дисбаланс в системе взаимодействия пластов культуры как фактор культурной динамики. // Общественные науки и современность, 2003. № 2

97. Зимин А.И. Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание. М., 2000

98. Зимин А.И., ЗуйковВ.С., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно исторической и национальной самоидентификации. М., 2001

99. Иванов А. И. Походы монголов на Россию по официальной китайской истории Юань-ши // Записки разряда военной археологии и археографии императорского Русского военно-исторического общества. 1914. Т. 3.

100. Идее И., Бранд А., Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). М., 1967

101. Иконников И. Китайский театр и «китайщина». М., 1931

102. Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М., 2000ф 106. Ионов И. Н. Понятие и теория локальных цивилизаций: проблемаисториографического приоритета. // Цивилизации. Вып.4. М., 1997

103. Ионов И.Н. Глобальная история: основные направления и существенные особенности. // Цивилизации. Вып.5. М., 2002

104. Ионов И.Н. Империя и цивилизация (Идеи и догадки Н. Данилевского в сравнительно-историческом освещении). // Общественные науки и современность, 2003. № 2

105. Ионов И.Н. Историческая глобалистика: предмет и метод. // Общественные науки и современность, 2001. № 4.Щ

106. Ионов И.Н. Построение образа российской цивилизации в свете психологии мышления и социологии знания // Общественные науки и современность, 2003. № 6

107. Ионов И.Н. Теория цивилизаций на рубеже XXI века. // Общественные науки и современность, 1999. № 2

108. Ионов И.Н., Хачатурян М.В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб, 2002113.«И не распалась связь времен.» К 100-летию со дня рождения П. Е. Скачкова. М., 1993

109. Ипатова A.C. Место Российской духовной Миссии в Китае в истории российско-китайских отношений// Востоковедение и мировая культура. М., 1998

110. История русской литературы. Т. IV, ч. 2. M.-JL, 1947

111. Ито Ш. Схема для сравнительного исследования цивилизаций // Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001

112. Казанин М.И. Вступительная статья // Записки о русском посольстве в

113. Китай (1692-1695). М., 1967

114. Каменский А. Б. Российская империя в XVIII веке: традиция и модернизация. М., 1999.

115. Каравашкин A.B., Юрганов АЛ. Историческая феноменология и изучение истории России. // Общественные науки и современность. 2003. № 6

116. Карапетьянц А. М. Китайская цивилизация как альтернатива средиземноморской. // Общественные науки и современность. 2000. № 1

117. Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982.

118. Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение. Сочинение монаха Иакинфа. СПб, 1840

119. Кобищанов Ю.М. Место исламской цивилизации в этноконфессиональной структуре Северной Евразии России. // Общественные науки и современность, 1996. № 2

120. Ковалев А. М. Еще раз о формационном и цивилизационном подходах. // Общественные науки и современность, 1996. № 1

121. Кондаков И.В. «Смута»: эпохи «безвременья» в истории России. // Общественные науки и современность, 2002.№ 4

122. Кондаков И.В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий. // Общественные науки и современность, 2001. № 4

123. Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи. М., 1972.

124. Кравцова М. Е. История культуры Китая. М., 2003

125. Кречетова М.Н. Китайский фарфор для экспорта в Европу конца XVI -XVIII в. Л., 1946.

126. Крил Х.Г. Становление государственной власти в Китае. Империя Западная Чжоу. Пер. с англ. СПб., 2001

127. Кроль Ю.Л. О влиянии «ассоциативного мышления» на «Записи историка». М., 1974.

128. Кроль Ю.Л. О концепции «Китай варвары» //Китай: Общество и государство. М., 1973

129. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Этническая история китайцев на рубеже средневековья и нового времени. М., 1987

130. Кульпин Э. С. Русь между Востоком и Западом. М., 2001

131. Кульпин Э.С. Цивилизационный феномен Золотой Орды (Колонизация южнорусских степей в XIII XV веках) // Общественные науки и современность, 2001. № 3

132. Кульпин Э. С. Человек и природа в Китае. М., 1990

133. Курбатов В. Я. Сады и парки. М., 1916

134. КурочкинаИ.Н. Формирование поведенческой культуры русского общества второй половины XVIII века. // Общественные науки и современность, 1992. № 2

135. Крушанов A.A. Язык науки в ситуации пред стандарта. М., 1997.

136. Кычанов Е. И. Образ Китая в России XVII в. //Вестник Восточного института. №2 (б). Т. 3. СПб., 1997

137. Лаптева М.П. Грани непонимания в диалоге «Запад Восток» //Материалы научной конференции "Межкультурный диалог в историческом контексте" ИВИ РАН, Москва, 2003 г.

138. Лапкин В.В., Пантин В.И. Парадокс Запада и генезис «универсальной цивилизации». // Цивилизации. Вып.5. М., 2002

139. Ласло Э. Жить при многообразии культур. //Кравченко А.И. Культурология. Хрестоматия. М., 2003.

140. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992

141. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство // Леонтьев К.Н. Сочинения. Т.6.М., 1912.

142. Ле Руа Ладюри Э. Застывшая история. // THESIS. Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Весна 1993. Т. 1. Вып.2.

143. Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982

144. Ломанов A.B. Религиозно-философские традиции России и Китая: перспективы сравнения и диалога// Востоковедение и мировая культура. Сб. ст. к 80-летию академика С.Л. Тихвинского. М., 1998

145. Литвиненко В.А. Социотехнологические комплексы: новый вид цивилизационного взаимодействия. // Общественные науки и современность, 2000. № 2

146. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

147. Лотман Ю.М. Пути развития русской просветительской прозы XVIII века // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.-Л., 1961

148. Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII века. //Эпоха Просвещения. Из истории международных связей русской литературы. Л., 1967

149. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000.

150. Лукьянов А.Е. Война и мир цивилизаций // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 1-2.

151. Лукьянов А.Е. Лао Цзы и Конфуций: философия Дао. М., 2000

152. Лурье C.B. Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия // Общественные науки и современность. 1997. № 2

153. Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001.

154. Макагоненко Г.П. Николай Новиков и Русское Просвещение XVIII века. М.-Л., 1951

155. Макнил В. Меняющийся образ всемирной истории. //Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001

156. Малыгина И.В. Национализм как форма культурной идентичности и его российская специфика/Юбщественные науки и современность.2004.№ 1.

157. Малявин В.В. К типологии цивилизации Запада и Востока. //Проблемы Дальнего Востока, 1993, № 5

158. Малявин B.B. Китай в XVI-XVII веках. Эпоха, быт искусство. М., 1995

159. Малявин В.В. Синкретические религии в Китае в XX веке: традиционное и посттрадиционное. // Религии мира. Ежегодник, 1987

160. Мартене Ф. Ф. Россия и Китай. СПб., 1881.

161. Мартынов А. С. Россия и Китай: сходство наследия — общность судьбы //Звезда. 1995. № 10.

162. Мартынов А. С. Буддизм и конфуцианцы: Су Дун-по (1036-1101) и Чжу Си (1130-1200) //Буддизм, государство и общество в странах Центральной и Восточной Азии в средние века: Сб. М., 1982

163. Мартынов А. С. Традиционный китайский подход к внешнему миру // Страны и народы Востока: Сб.. Вып.ХХ. М., 1979

164. Мартынов A.C. Традиция и политика в период Цянь-лун // Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики: Сб. М., 1982

165. Материалы для истории Российской духовной миссии в Пекине. Т.1. СПб., 1905

166. Мегатренды мирового развития. М., 2001

167. Межуев В. О. О национальной идее // Вопросы философии. 1997, № 12

168. Межуев В. О. Судьба цивилизаций: конфронтация или диалог? //Личность. Культура. Общество. Т. V. Вып.3-4. М., 2003.

169. Методология анализа политической традиции в России. // Общественные науки и современность, 2000. № 2

170. Мельянцев В. А. Восток и Запад во 2 тысячелетии. Экономика, история, современность. М., 1996

171. Михайлова О. К вопросу о возникновении в Дельфте фаянсов с росписью, подражающей китайскому фарфору // СГЭ. Л., 1960. XIX

172. Моисеева Г.Н. Археографическая деятельность Н.И. Новикова // Н.И. Новиков и общественно-литературное движение его времени: Сб. Л., 1976

173. Монтень М. Опыты: В 3-х кн. М., 1979

174. Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М., 1955

175. Мороз И.Т. Российско-китайские пограничные отношения (Кяхта-Маймайчэн) // Востоковедение и мировая культура. Сб. ст. к 80-летию академика C.JI. Тихвинского. М., 1998

176. Мэннинг П. Проблема взаимодействий во всемирной истории. // Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001

177. Мясников В. С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980.

178. Мясников В. С. Историко-культурные особенности экономического взаимодействия России с Китаем //Россия во внешнеэкономических отношениях: уроки и современность. М., 1993

179. Мясников В. С. Россия и Китай: контакты государств и цивилизаций. //Общественные науки и современность. 1996. № 2

180. Мясников B.C. Дипломатические отношения России с Цинской империей в первой четверти XVIII в. //Русско-китайские отношения в XVIII в. Т.1. 1700-1725. М., 1972

181. Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. М., 1996

182. Мясников B.C. Русские архивные источники о завоевании Китая маньчжурами (1618-1690гг.) // Маньчжурское владычество в Китае: Сб. М., 1966

183. Мясников B.C. Сведения китайцев о России в XVII в. //Вопросы истории. 1985. № 12

184. Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры: синергетика исторического процесса. М., 1996

185. Назаретян А.П. Синергетика в гуманитарном знании: предварительные итоги // Общественные науки и современность, 1997. № 2.

186. Назаретян А.П. Синергетика, когнитивная психология и гипотеза техногуманитарного баланса // Общественные науки и современность 1999. №4

187. Науменкова H.H. «Китайщина» и роль дальневосточного искусства в искусстве Франции первой половины XVIII века // Тринадцатая научнаяконференция «Общество и государство в Китае» Тезисы и доклады. Ч. 2. М., 1982.

188. Неклесса А.И. Конец эпохи большого модерна. М., 1999

189. Образ России. Русская культура в мировом контексте. М., 1988194.0'Брайен П. Статус государства и будущее универсальной истории. // Цивилизации. Вып.5. М., 2002

190. Общественно-политическая мысль европейского Просвещения. Труды исторического факультета МГУ. Серия II. Исторические исследования. М., 2002

191. Общественно-политическая мысль в Китае. М., 1988.

192. Общество и государство в Китае. XXXII научная конференция. М., 2002

193. Общество и государство в Китае. Тридцатая научная конференция. М., 2000

194. Пантин В.И. Глобальная политическая история и современность. // Общественные науки и современность. 2002 .№ 5.

195. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998

196. Переломов JI.C. Учение Конфуция и культура России (XIX-XXI вв.) // Востоковедение и мировая культура. М., 1998

197. Петлин И. Роспись Китайскому государству. // Сибирский вестник. 1818. Кн. 2

198. Петр I и Голландия. Русско-голландские научные и художественные связи в эпоху Петра Великого. М., 1998

199. Петров A.M. Запад Восток. Из истории идей и вещей. М., 1996

200. Письма Лейбница к императору Петру Великому и некоторым государственным чиновникам // «Северный Архив», 1823, № 2

201. Платонов O.A. Русская цивилизация. М., 1992.

202. Позднеев A.M. Об отношениях европейцев к Китаю. СПб., 1887

203. Полное собрание русских летописей. Т. VI. СПб., 1853

204. Померанц Г. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур //Выход из транса. М., 1995.

205. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979.

206. Православие на Дальнем Востоке: 275-летие российской духовной миссии в Китае. Сб. ст. СПб., 1993212. «Пустомеля». Ежемесячное сочинение. 1770 года месяц июль. Издание А. Афанасьева. М. 1858

207. Радищев. А.Н. Письмо о китайском торге // Радищев. А.Н. Поли. собр. соч.: В 3-х т. М.-Л., 1941. Т.2

208. Развитие русского права в XV — первой пол. XVI в. М., 1986

209. Рашковский Е. Целостность и многоединство российской цивилизации. //Общественные науки и современность. 1995. № 5.

210. Рифтин Б.Л. К изучению внутрирегиональных закономерностей и взаимосвязей (литературы Дальнего Востока в XVII в) // Историко-филологические исследования. М., 1974

211. Романенко С.А. Типология процессов национального самоопределения. // Общественные науки и современность, 1999. №2

212. Российская цивилизация. Этнокультурные и духовные аспекты. М., 1998

213. Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998

214. Россия и Восток. СПб., 2000

215. Роуленд Б. Искусство Запада и Востока. М., 1958

216. Русско-китайские отношения в XVII веке. Документы и материалы. Т. I. М., 1969; Т. II. М., 1972; Т. III. М., 1990.

217. Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы. М., 1958.

218. Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т. II. М., 1990

219. Руссо. Ж. -Ж. Трактаты. М. 1969

220. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1988.

221. Самойлов Н. А. Россия и Китай // Россия и Восток. СПб., 2000

222. Сапронов Синергетическнй подход в исторических исследованиях: новые возможности и трудности применения. // Общественные науки и современность, 2002. № 4

223. Сатирические журналы Н.И. Новикова. M.-JL, 1951

224. Сборник докладов конференции Института Дальнего Востока РАН и Китайского института современных международных отношений. М., 1994.

225. Седов Е.А. Информационно-энтропийные свойства социальных систем // Общественные науки и современность, 1993. № 5

226. Семенникова Л.И. Цивилизационные парадигмы в истории России. Ст. 1,2// Общественные науки и современность, 1996. № 5, 6

227. Сергеева O.A. Роль этнокультурной и социокультурной маргиналыюсти в трансформации цивилизационных систем. // Общественные науки и современность, 2002 .№ 5.

228. Сидихменов В.Я. Китай. Страницы прошлого. Смоленск, 2000

229. Сикевич 3.8. Национальное самосознание русских. М., 1996.

230. Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977.

231. Скачков П.Е. Библиография Китая. М., 1960.

232. Сладковский М.И. Китай и Англия. М., 1980

233. Следзевский И. В. Эвристические возможности и пределы цивилизационного подхода. // Цивилизации. Вып.4. М., 1997

234. Следзевский И.В. Глобалистская метатеория: эпистемологические трудности.//Цивилизации. Вып.5. М., 2002

235. Слово о живописи из Сада с горчичное зерно. / Пер. и комментарий Е.В. Завадской. М., 1969

236. Сопленков C.B. Дорога в Арзрум: российская общественная мысль о Востоке. М., 2000

237. Сорокин Д.Е. Россия: проблемы цивилизационного выбора. // Общественные науки и современность, 2002. № 6

238. Спафарий Н.М. Сибирь и Китай. Кишинев. 1960

239. Спир Ф. Структура Большой истории: От Большого взрыва до современности // Общественные науки и современность. 1999. № 5

240. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998.

241. Стернз П. Периодизация в преподавании мировой истории: выявление крупных изменеий и др. //Время мира. Вып.2. Новосибирск. 2001

242. Страноведение Китая. Хрестоматия. М., 1999

243. Стужина Э.П. Китайское ремесло в XVI — XVII веках. М., 1970

244. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. М., 1941

245. Титаренко M.JL Жизнестойкость и стабильность китайской цивилизации — условие развития Китая по пути реформ и модернизации //Востоковедение и мировая культура. М., 1998

246. Титаренко М.Я. Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивилизационных отношений. М., 1994

247. Титаренко М.Я. Россия лицом к Азии. М., 1998

248. Тихвинский С.Л. История Китая и современность. М., 1976

249. Тихвинский С.Л. История международных отношений на Дальнем Востоке. 1945-1977 гг. Хабаровск, 1978

250. Тихвинский С.Л. Маньчжурское владычество в Китае // Маньчжурское владычество в Китае: Сб. М., 1966

251. Тойнби А. Постижение истории. М., 1991

252. Улунян A.A. Русская геополитика: внутрь или вовне? (Российская научная элита между Западом и Востоком в начале XX века). // Общественные науки и современность. 2000. № 2

253. Универсальное и специфическое в российской истории. //Общественные науки и современность. 1999. № 3

254. Урсул Д.Т. Николай Гаврилович Милеску Спафарий. М., 1980

255. Успенский А. Китайский дворец в Ораниенбауме //Художественные сокровища России. Вып. 10. СПб., 1901.

256. Февр Л. Цивилизация: эволюция слова и группы идей // Бои за историю.1. М., 1991

257. Феоктистов В.Ф. Китай Запад: проблема синтеза философских культур // Востоковедение и мировая культура. М., 1998

258. Финкельштейн H.A. Примечания к «Письму о китайском торге»// Радищев. А.Н. Полн. собр. соч.: В 3-х т. Т. 2. M.-JL, 1941.

259. Фишман O.JI. Китай в Европе XVII XVIII вв. // История, культура, языки народов Востока. М., 1970

260. Фишман O.JI. Китай в Европе: миф и реальность. СПб., 2003

261. Фишман O.JI. О политике Цинов в области идеологии // Маньчжурское владычество в Китае: Сб. М., 1966

262. Флиер А .Я. Культура как смысл истории. // Общественные науки и современность. 1999. № 6

263. Флиер А.Я. Культурная компетентность личности: между проблемами образования и национальной политики // Общественные науки и современность. 2000. № 2.

264. Фонвизин Д.И. Собр. Соч.: В 2-х т. Т. 2. М.-Л., 1959.

265. Фофанов В.П. Социальная философия: к новой исследовательской программе // Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 1.

266. Франк А.Г. Азия проходит полный круг — с Китаем как "Срединным государством"// Цивилизации. Вып.5. М., 2002

267. Фуре В.Н. Глобализация жизненного мира в свете социальной теории (К постановке проблемы) //Общественные науки и современность.2000. №6

268. Фурсов А. Срединность срединной Азии: Об историческом месте Центральной Азии в региональной системе // Рубежи, 1997. № 2.

269. Хантингтон С. Запад уникален, но не универсален //МЭИМО, 1997. № 8.

270. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1

271. Хачатурян В.М. Возможна ли глобальная история? (по материалам докладов XIX Международного конгресса исторических наук в Осло) // Цивилизации. Вып.5. М., 2002

272. Хачатурян В.М.Теорня культурно-исторических типов Н. Данилевского: логика и противоречия. // Общественные науки и современность, 2003. №2

273. Ходжсон М. Условия исторического сравнения эпох и регионов: пределы обоснованных условий //Время мира. Вып.2. Новосибирск,2001.

274. Хожение за три моря Афанасия Никитина. Л., 1986

275. Хорос В. Г. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996.

276. Хохлов А.Н. Внешняя торговля Китая с 90-х годов XVIII в. //Государство и общество в Китае. М., 1978

277. Цивилизация и культура. Россия и Восток: цивилизационные отношения. Вып.1. М., 1994

278. Цивилизации. Вып.2, М., 1993

279. Цивилизации. Вып.З, М., 1995

280. Цивилизации. Вып.4, М., 1997

281. Цивилизации. Проблемы глобалистики и глобальной истории. Вып.5, 2002

282. Цымбурский В. Европа-Россия: «третья осень» системы цивилизаций. //Полис. 1997 № 2

283. Чешков М.А. Глобалистика как отрасль научного знания//Цивилизации. Вып.5. М., 2002

284. Чешков М.А. Глобалистика: предмет, проблемы и перспективы //

285. Общественные науки и современность. 1998. № 2. 291.Чубарьян А.О. Глобальная история в системе исторического знания. // Цивилизации. Вып.5. М., 2002

286. Шаповалов В.Ф. Восприятие России на Западе: мифы и реальность. // Общественные науки и современность, 2000. № 1

287. Шафрановская Т.К. Путешествие Лоренца Ланга в Пекин и его дневники // Страны и народы Востока. Вып.2. М., 1961

288. Шафрановский К.И., Шафрановская Т.К. Приобретение в начале XVIII в. китайских книг российским резидентом в Китае Лоренцом Лангом // Страны и народы Востока. Вып.1. М., 1959

289. Швидковский Д.О. Восток Запад в архитектуре эпохи Просвещения. Шинуазри. / /Архив архитектуры. Вып. 1. М., 1992

290. Швидковский Д.О. Восточные стили в архитектуре русского классицизма // Русский классицизм второй половины XVIII начала XIX века. М., 1994.

291. Шемякин Я.Г. Отличительные особенности «пограничных» цивилизаций. //Общественные науки и современность. 2000. № 3

292. Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс. // Общественные науки и современность. 1998. № 4

293. Шемякина О. Д. Эмоциональные преграды во взаимопонимании культурных общностей //Общественные науки и современность. 1994. №4.

294. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.

295. Шукуров P.M. Введение, или Предварительные замечания о Чуждости в истории //Чужое: опыты преодолении. Очерки из истории Средиземноморья. М., 1999.

296. Эмар Э. История и компаративизм //Новая и новейшая история. 1999. №5

297. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Соч., 2-е изд. Т.21.

298. Яковенко И. Г. В чем ошибся Хантингтон? Монолог культуролога. //Знание сила. 2002. № 1

299. Яковенко И.Г. От Тильзитского мира до пакта Молотова-Риббентропа (Большой модернизационный цикл отечественной истории). Ст.1, 2. // Общественные науки и современность. 1998. № 3, 4

300. Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы и перспективы. М., 1999.

301. Яковенко И.Г. Свежий взгляд на историю (Размышлениякультуролога о книге В. Хороса «Русская история в сравнительном освещении») //Общественные науки и современность. 1999. № 1

302. Яковенко И.Г. Цивилизация и варварство в истории России. Ст.1-4. // Общественные науки и современность, 1995. № 4, 6; 1996. № 3, 4.

303. Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997

304. О.Яковлев A.M. Российская государственность (историкосоциологический аспект). //Общественные науки и современность. 2002 №5.311 .Янов. A.JI. Методология анализа политической традиции в России. // Общественные науки и современность. 2000. № 2.

305. Янч Э. Самоорганизующаяся вселенная. Введение и обзор: рождение парадигмы из метафлуктуации // Общественные науки и современность. 1999. № 1

306. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994

307. Ященко А. С. Роль России в сближении Востока и Запада. Казань, 1912.

308. Варна Н.В. Преемственность культур как основная проблема теоретической культурологии. vmurol.com.ua/img/509/Barnal.doc (50 КБ) 27.01.2004)

309. Чинг Дж., Кюнг X. Христианство и китайские религии. Перевод сделан А.В. Ломановым. См.: http://chinese.orthodoxy.ru/russian/kb3/Modernl

310. Люсый А. Непрерывность парков, http://spintongues.msk.ru/lyusy05.htm

311. Cahen G. Some Early Russo-Chinese Relations. Shanghai, 1939

312. China among Equals. The Middle kingdom and its Neighbors. X XIV Centuries. Berkeley, 1983

313. Coxe W. The Russian Discoveries between Asia and America. Ann Arbor Universiny, 1966

314. Foust C.M. Muscovite and Mandarin. 1727-1805. Chapel Hill, 1969.

315. Franke W. China and West. Columbia, 1967

316. Hamashita T. The Tribute Trade System and Modern Aaia. L., N. Y., 1994

317. McNeil W. H. The Changing Shape of World History // History and Teory. 1995. Theme Issue. Vol. 34

318. Needham J. Science and Civilisation in China. 4 vols. Cambridge, 1954-1962. Vol.3

319. Rowbotham A.H. Missionary and Mandarin. The Jesuits at the Court of China. Berkeley and L.A., 1942

320. The Treaty of Nerchinsk //Law Quarterly Review. 1928. №44.

321. Wallerstein I. The Morden World System. V. 1. Capitalist Agriculture and the Origin of the European World Economy. New York, 1974