автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Иосиф Бродский и русская рождественская поэзия

Полный текст автореферата диссертации по теме "Иосиф Бродский и русская рождественская поэзия"

На правах рукописи

Подгорская Анна Вячеславовна

ИОСИФ БРОДСКИЙ И РУССКАЯ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПОЭЗИЯ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Магнитогорск - 2005

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века Магнитогорского государственного университета

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Торшин Анатолий Александрович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Загидулина Марина Викторовна кандидат филологических наук, доцент Коробейников Евгений Васильевич

Ведущая организация:

Рязанский государственный педагогический университет имени С. А. Есенина

Защита состоится «16» ноября 2005 г. в 10 ч. на заседании диссертационного совета К. 113.72.02 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Магнитогорском государственном университете по адресу: 455043, г. Магнитогорск, пр.Ленина, 114, ауд. _

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Магнитогорского государственного университета.

Автореферат разослан 15 октября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

докт. филол. наук, проф.

М.М. Полехина

ЗН 913

гымло

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Поэтическое наследие И.Бродского в результате интенсивного изучения в последние годы получило разностороннее освещение в литературоведении и критике. Авторами монографий (Гордин Я., Полухина В.), кандидатских и докторских диссертаций (Куллэ В., Фокин А, Ранчин А., Якунов А.), многочисленных статей и эссе (Келебай Е., Калинина М., Гаспаров М., Шапир М., Пробштейн Я., Бетеа Д., Плеханова И., Калашников С.) глубоко исследованы философский, мотивно-тематический, лингво-поэтический, религиозно-метафизический аспекты творчества поэта

Вместе с тем, не вполне проясненными остаются такие вопросы, как истоки лирики Бродского и закономерности его творческой эволюции. Избранный нами аспект исследования дает возможность, с одной стороны, проследить развитие художественного творчества поэта, с другой, - взглянуть на его лирику в широком диахроническом контексте и таким образом увидеть единое пространство русской культуры и литературы ХУИ-ХХ веков Целесообразность такого подхода подтверждается и замечаниями С.И Кормилова по поводу необходимости создания целостной концепции русской литературы с учетом параметров творческой индивидуальности художников, взаимодействия литературных направлений и т.д. Предшествовать же этому вопросу должны исследования проблемно-тематического, сюжетно-композиционного характера, типологии персонажей и др.

Объект исследования диссертационной работы - лирика Иосифа Бродского и русская духовная поэзия от ее истоков до середины XX столе 1ия.

Предмет исследования - своеобразие художественного выражения темы Рождества Христова в русской поэзии (от гимнографии и духовного стиха до произведений И.Бродского).

Цель исследования - рассмотреть процесс актуализации семантики и художественных решений русской рождественской поэзии в творчестве И.Бродского.

В соответствии с поставленной целью выделяются следующие задачи'

1. Определить влияние религиозно-догматической концепции Рождества Христова и церковной словесности на поэтическую интерпретацию

рождественского сюжета.

2. Рассмотреть тенденции развития художественных трактовок Рождества Христова в русской поэзии Х1Х-ХХ веков.

3. Выявить своеобразие «цикла» рождественских стихотворений И.Бродского.

4. Охарактеризовать сюжетообразующую и стилеобразующую функции образа рождественской звезды в поэзии И.Бродского

Теоретической и методологической основой диссертационного исследования служат работы Гадамера Х.Г., Неупокоевой ИГ., Алексеева М.Ф., Дюришин Д., Веселовского А.Н., Кожинова В.В., Пиксанова Н.К., Гинзбург Л.Я. Анализ произведений строится на принципах генетического, сравнительно-исторического и герменевтиче«

Научная новизна. В работе прослежен процесс формирования и развития русской рождественской поэзии от ее древнейших истоков до современности; выявлены тенденции изменений смыслового наполнения и художественных решений рождественского сюжета в Х1Х-ХХ столетиях; обоснована правомерность выделения в лирике Бродского замкнутого цикла, посвященного Рождеству Христову; раскрыто своеобразие, входящих в него произведений; установлены отличия семантики и поэтики рождественских стихотворений Бродского 1987-1995 от 1962-1973 годов.

Научно-практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в общих курсах лекций по истории русской литературы, специальных курсах и семинарах, посвященных углубленному изучению творчества И. Бродского, а также в практике школьного преподавания литературы.

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на аспирантском семинаре и заседаниях кафедры русской литературы XX века Магнитогорского государственного университета, нашли отражение в материалах XV и XVI Пуришевских чтений ( 2003 - 2004, Москва ), в докладах на межвузовских научно-практических конференциях (2004-2005, Магнитогорск).

Структура работы определяется поставленными задачами и исследуемым материалом. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литерагуры, включающего 207 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи диссертации, очерчивается теоретическая база исследования, определяется его методологическая основа, выявляется новизна и научно-практическое значение работы.

В первой главе - «Русская рождественская поэзия от истоков до середины ХХ-го столетия (динамика семантики и поэтики)» анализируется процесс формирования и развития рождественского мотива в русской лирике, изменения его смыслового наполнения и художественного воплощения.

В параграфе первом «Религиозно-догматическая концепция Рождества Христова и ее интерпретация в гимнографии и духовном стихе» рассматривается история возникновения праздника Рождества Христова и особенности формирования рождественского сюжета в искусстве, без чего невозможно продуктивное исследование русской рождественской поэзии, включая лирику И. Бродского.

В Евангелиях история рождения Христа запечатлена только апостолом Лукой: «Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице.» (Лк., 2:6-7). В литературе, и в живописи же соединение

эпизодов рождения Христа, поклонения пастухов и волхвов, отражает изначальное смешение Церковью обстоятельств рождения Христа и Его явления, то есть праздников Рождества и Богоявления. В результате имеются все основания относить к рождественскому сюжету следующие эпизоды: рождения Христа, поклонения пастухов и волхвов, а также бегства в Нгинег, который более всего отдален по времени от факта рождения Христа, но все же неразрывно с ним связан.

Поиск истоков русской рождественской лирики обозначил необходимость рассмотрения религиозно-догматической концепции Рождества Христова. Согласно этой концепции, уникальность рождения Иисуса Христа состоит в том, что родился «богочеловек», «неслиянно и нераздельно» совмещающий в себе божественное и человеческое; рождение Христа, Его приход в мир есть высшая точка диалога между Богом и людьми, а главное Откровение, принесенное Иисусом, - есть любовь Отца, засвидетельствованная людям; наилучший способ донести это «Откровение» до людей есть Богослужение, через которое совершается единение человека с Богом.

Рождественская гимнография является неотъемлемой частью церковного Богослужения. Проведенный нами анализ основных рождественских литургических песнопений (тропарей и кондаков) позволяет выделить характерные черты литургической поэзии и собственно рождественской гимнографии:

- принципиальная анонимность творчества, когда автор лишь переводчик внеземного духовного знания;

- отсутствие изображения вещного мира;

- назидательность и догматизм;

-интонации умиления, чувствительности, благочестивого рвения восславить событие Рождества Христова;

высокоразвитый «художественный символизм» (В.В.Бычков), конструктивной основой которого являлся канон.

Устойчивый комплекс традиционной содержательной информации провоцировал зрителя на углубленное всматривание в знакомый образ, на стремление проникнуть в его сущностные архетипические основания.

Наряду с «литургическим символизмом» в языке Церкви все большее значение приобретал христианский лиризм - обостренно личностное переживание евангельских тем, глубоко сердечная трактовка образов Христа и Богородицы. На Руси он достиг своего расцвета в духовном стихе - песнях религиозного содержания, складывавшихся, с одной стороны, как ответвление церковных песнопений, а с другой - постоянно испытывавших воздейс!вие различных «языческих» песенных жанров русского фольклора. Установка духовных стихов состоит в том, чтобы вызвать умиление страданиями Христа и Богородицы, а их образы поэтически очеловечены.

В итоге, именно литургический символизм, опирающийся на канон и христианский лиризм, выдвигающий на первый план личное, эмоциональное восприятие события Рождества Христова обозначаются нами как два

магистральных направления, в рамках которых и будет развиваться русская рождественская поэзия.

Во втором параграфе «Религиозная и государственная идеи в русской библейской поэзии XVII-XVIII вв.» представлен анализ отечественной библейской поэзии XVII-XVIII веков (в частности стихов Е. Чудовского, С. Полоцкого, М. Хонникова, М. Ломоносова, Г. Державина, Ф. Ключарева, М. Хераскова, Н. Николева), который свидетельствует о том, что поэтическое стихотворство XVII и XVIII веков, при всех различиях, определившихся лишь в послепетровское время, связано единой традицией: и в стихотворстве силлабиков и вдохновенных одописцев Христос предстает прежде всего как Царь, Владыка и Судия. Однако возникает естественный вопрос: поче\гу поэты этого времени говорят о Боге почти исключительно как о Творце? Почему (особенно в XVIII веке) так редки евангельские темы?

Общеизвестно, что высшей ценностью поэзия XVIII века признала государство: «религиозная идея в нем была поглощена государственной» (Ходасевич), и потому поэты XVIII века видели в Боге «прежде всего Созидателя, Первого Двигателя и Правителя». Государство, заняв место высшего авторитета, которое традиционно принадлежало Церкви, стремится подчинить себе и поэтическое слово, а потому господствующим жанром эпохи становится ода, социальная функция которой - прямое служение крепнущему абсолютизму.

Самостоятельное звучание евангельская тема приобретает лишь начиная с 30-х годов XIX века, после того, как традиции духовной оды оказались исчерпаны, а общественное сознание оказалось готовым к художественному осмыслению образа Иисуса Христа.

Тенденция развития русской культуры (и литературы в частности): от грозного ветхозаветного Бога XVIII века к Христу как центральному символу XIX века наглядно предстает, на наш взгляд, в поэзии Г.Р.Державина, "вобравшего в свое творчество все противоречивые явления эпохи" (B.C. Баевский). В 1784 году Державин пишет знаменитую оду "Бог", а через 30 лет, в возрасте 71 года, создает одно из последних своих духовных произведений -оду "Христос". В оде "Бог" автор подводит итог тому, что уже осмыслено и пережито веком восемнадцатым, он гениально воплощает образ ветхозаветного Бога-Творца, главенствующий во всей русской религиозной поэзии XVII-XVIII веков.

Ода «Христос» в художественном отношении значительно проигрывае1 оде «Бог». Недостатки, прежде всего бросающиеся в глаза - сложнейшая многоярусная композиция, соединение тяжелой пышности нагромождаемых друг на друга образов с бесформенностью, отсутствие единого цельного плана Объяснением подобному художественному несовершенству является то, что Державин идет непроторенной дорогой: впервые в русской поэзии он делает историю жизни Христа содержанием оды. Ода «Христос» - это взгляд в будущее, и перспектива движения русской поэзии определена Державиным верно - художественное осмысление сакрального текста и образа Иисуса Христа.

б

Третий параграф «Лирическое начало в рождественском

повествовании XIX века» посвящен анализу уже собственно рождественских поэтических текстов. В 1810 - 1830-е годы рождественская тема начинает звучать самостоятельно. Этому способствует то, что в данный период господствующее положение занимает лирическое стихотворение, а "жанр как совокупность дифференциальных признаков, по которым он противопоставлен всем другим жанрам перестает существовать" (B.C. Баевский). Лирическое стихотворение как таковое, без ясной принадлежности к тому или иному жанру, постепенно выходит на первый план, хотя нередко оно несет в себе черты, память нескольких жанровых форм. Так, в сонете В.Кюхельбекера "Рождество" (1832) главенствующей становится философско-элегическая интонация. В 1834 году П.П.Ершов пишет стихотворение "Ночь на Рождесшо Христово", которое заставляет вспомнить прежде всего идиллию "Вифлеемские пастыри" С.Е.Раича (1827), написанную в той же драматической форме. Ершов во многом повторяет Раича, насыщая текст пейзажными зарисовками, лирическими медитациями и несколько нарочитой поэтичностью. При этом он активно использует высокий одический слог, вводит большое количество церковнославянизмов и создает по сути рождественский гимн .

Совершенно по-другому о Рождестве всего через десять лет (1844) пишет A.A. Фет. Его стихотворение «Ночь тиха, по тверди зыбкой...» открывает традицию духовной рождественской лирики, которую в наше время продолжили Б.Л.Пастернак, а затем и И.А. Бродский. Стихотворение Фета написано в период, когда русская поэзия развивается в новых для нее условиях - в обстановке господства прозы. Установка на прозаические приемы подачи материала окончательно разлагает прежнюю систему поэтических жанров. Жанровые ассоциации сменяются тематическими. В соответствии с выше обозначенными требованиями времени к поэзии стихотворение Фета удивительно лаконично, точно и ясно, при всей изысканности образной структуры, что разительно отличает его от всех предыдущих опытов русской рождественской лирики. Особое выделение этого стихотворения обусловлено еще и тем, что в нем впервые в русской рождественской лирике автор отдает предпочтение индивидуальному чувству перед общечеловеческим разумом, стремясь выразить средствами стиха не извечно неизменное, а неповторимо личное. Образ Марии для Фета - это прежде всего образ просто счастливой матери перед своим новорожденным Сыном. Только существительное "ясли" указывает на то, что она Богородица. Поэт обращается к наследию христианства как к богатому кладезю мотивов и образов, а их использование соответствует прежде всего художественному замыслу самого лирика.

О праве художника на поэтическое толкование Евангелия говорил и Ф.Глинка - один из религиозных поэтов XIX столетия. То, что Глинка вносил в библейские сказания слишком много своей поэтической свободы неоднократно вызывало протест духовной цензуры. С 1820 по 1840 год он работает над поэмой «Таинственная капля», основанной на древнехристианской легенде о разбойнике, который вкусил во младенчестве каплю молока Богородицы. Поэма воссоздает евангельские события вне какой-либо связи с самой

легендой, легшей в ее основу. Читателей автор уведомляет, что стихи «сложенные вместе, как отдельные мозаики, составят полную картину земной жизни Спасителя».

Рождественская тема в цикле Глинки «Черты земной жизни Спасителя» представлена стихотворением «Бегство в Египет» (1840). В нем поэтически осваивается пространство евангельского текста. Поэт наполняет это пространство жизнью природы. Смысл создания идиллических картин природы в том, чтобы ярче оттенить всю горечь и несправедливость события бегства в Египет Святого Семейства. Романтическая прозрачность, изобразительная пластика, принципиально человеческий взгляд на жизнь Спасителя отличают и это стихотворение Глинки, и всю его поэму - первый в нашей поэзии евангельский цикл такого объема и литературного значения.

В 1850 -1860-х годах написаны «Библейские мотивы» Л. А. Мея. Пластическое, живописное начало делает стихотворения этого цикла картинами, каждая из которых дает широкую панораму библейских далей с горами и реками, долинами и селениями, выписанными несколько театральной кистью. Схожий композиционный прием использует Л. Мей и в поэме «Слепорожденный» (1855), начинающейся с описания события Рождества Христова. Рождественский сюжет изложен лаконично, бесстрастно и в четком соответствии с церковными воззрениями. Поэзия J1. Мея, вводящая в духовные темы живописно-пластическое начало, - приметное явление поэзии тех jiei. Ее влияние ощутимо и в цикле «Из Библии» В.В.Крестовского, и в многочисленных библейских стихотворениях 1860 -1890-х годов.

С шестидесятых годов прямое переложение евангельских сюжетов встречается по большей части в третьестепенном стихотворстве эпигонов «большого стиля» духовной оды или же подражателей Глинки и Мея. «Духовные стихотворения» A.B. Здешнего или «По святой земле» С.И. Пономарева (1879) - образцы подобного стихотворства.

Параллельно идет процесс формирования пасхальных и рождественских стихотворений, заполонивших страницы праздйичных номеров газет и журналов. Периодическая печать ввиду ее приуроченности к определенной дате становится основным поставщиком календарной продукции вообще, и рождественской в частности. Ввиду наличия регулярного заказа на стихи с рождественским сюжетом появляется большое количество однотипных стихотворений, анализ одного из них («В рождественскую ночь» И. Никольского) дает представление об особенностях возникшего рождественского поэтического штампа.

В четвертом параграфе первой главы диссертации «Стилевые тенденции в рождественской поэзии 1900-1960-х годов» определяется специфика рождественского поэтического повествования обозначенного периода.

В отличие от поэзии второй половины XIX века, «подчинявшейся прозе и ориентирующейся на нее, поэзия Серебряного века отчетливо противопоставляет себя ей и сосредотачивается на тех художественных задачах, которые прозе недоступны» (М.Л. Гаспаров). Вместо унифицирующей простоты (характерной для предыдущего периода) поэзия стремится к

дифференцирующей сложности, вместо мнимой естественности форм - к сознательной необычности. Поэты создают свою «вторую реальность», сотканную из субъективных представлений, воспоминаний, прогнозов, мечтаний, средствами расширения смысла слова, значения краски, детали. В итоге предельное усиление авторского начала в рождественском повествовании сообщило ему редкое разнообразие лирических форм и жанровых структур (от традиционных религиозных до «антисвяточных» стихо творений).

Рождественские стихи А.Блока «Рождество» (1906) и, в особенности, «Сочельник в лесу» (1912) обозначаются нами как пример создания религиозного рождественского настроения. Блок сознательно отказывается от изложения собственно евангельской истории рождения Христа, а рассказывает прежде всего о празднике Рождества Христова, причем через восприятие ребенка. Ребенок - существо чистое и наивное, «носитель органической цельности» (так же, как и герой религиозной литературы) способен радоваться и празднику Рождества Христова, и с благодарностью принимать созданный Богом мир. Оба стихотворения Блока написаны в том «мажорном юне», который вполне может быть рассмотрен как проявление «целостного положительного религиозного миросозерцания».

М.И. Цветаева в стихотворении «Рождественская дама» (1910 1911) продолжает детскую линию стихов Блока о Рождестве, но расставляет свои акценты. В стихотворении Цветаевой четко просматривается противопоставление двух миров- мира людей, из которого хочет убежать героиня, и мира Богородицы, Христа, рождественского чуда. Подобное противопоставление восходит к финалу рассказа Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке», в котором писатель обнажено и остро противопоставляет подвалу, где умерли мальчик и его мама, елку у Христа, как должное, как чудо, чему, однако, нет места в реальности.

Противопоставление это достаточно традиционно для всей поэзии Серебряного века. «С одной стороны, восприятие своей эиохи как времени необратимых исторических перемен, сопровождающихся крахом веры и духовных ценностей, с другой - страстная жажда гармонии - вот исходная антиномия, пробудившая художественный поиск в поэзии Серебряного века» (Л.А. Смирнова.)

Для русской поэзии рубеж XIX - XX веков - это время поиска и осмысления собственного понимания Бога и мира. Поиск все более рефлективный и противоречивый, но все более глубокий, выразившийся, большей частью, в риторических вопросах, в констатациях религиозных порывов и растерянности. Эстетические игры и умозрительные построения в рамках рождественской тематики (изначально и прежде всего религиозной) подчас уводили поэтов так далеко, что в результате не только нарушались религиозные каноны ( В. Маяковский «Хвои», В. Ходасевич «Мечта моя! Из Вифлеемской дали...»), но и порой стирались границы добра и зла. Так, в 1930 году А. Белый пишет стихотворение «Рождество», хотя назвать его рождественским будет большой натяжкой. Автор обозначает Рождество как «слезливую игру» и «старые турусы -// под бородой Иеговы». В стихотворении

не только нет благодарного приятия созданного Богом мира, но и звучит откровенное проклятие его. Окружающий мир настолько ужасен, что Бога бьпь не может, и потому: «Нет, лучше не кричать,, не трогать // и по нему, как мертвый ноготь,- // Луна переползает зло». В этих строчках очевидны ницшеанские настроения, столь популярные в России начала XX века.

Духовная сумятица и имморализм в России этого периода явились следствием крушения эпохи позитивизма, сменившейся смятением и разноголосицей философско-религиозных исканий. Известно влияние на эти поиски B.C. Соловьева, мыслитель глубоко христианский, Соловьев в своем поэтическом творчестве обнаруживает стройную систему устойчивых образов-символов, в центре которой Бог-Свет-Слово. В рождественском стихотворении «Святая ночь»(1894) он предлагает один из самых весомых ответов ищущим Бога: «Он здесь, теперь - средь суеты случайной, // В потоке шумном жизненных тревог...». Автор не отрицает того, что в современном мире царит зло и безверие, но человечество все еще может спастись, потому что то, что «открылось» в «святую ночь» - «несокрушимо временем», и Христос (Превечное слово) вновь родился, но уже в «душе твоей».

Присутствие Спасителя (вернее, надежда на его приход и присутствие) подчеркивается во многих рождественских стихотворениях эпохи. Об этом пишет Г.Иванов («Рождество в скиту» 1914), в его же стихотворении «Сочельник» (1915), уставшие от войны люди мечтают «о сошедшем на землю Христе», как о «нетленном и благостном чуде», благодаря которому: «...напеву священному внемля, // кровь и ужас забудет земля».

В 1914 году 3. Гиппиус создает два стихотворения, посвященные празднику Рождества Христова: «Наше Рождество» и «Белое», в которых звучит уже знакомое нам противопоставление ужасов войны благости христианского мира.

Мотив повторного прихода Спасителя и его присутствия «здесь, теперь, -средь суеты случайной» звучит и в стихо1ворении С. Есенина «Не ветры осыпают пущи» (1914). Однако, Есенин говорит не просто о рождении Христа в душе человека, в анализируемом тексте обращает на себя внимание мочив повторного распятия Иисуса Христа, причем посылает Его в мир, у Есенина, Мать, а не Отец, как в Евангелиях: «Она несет для мира снова // Распять воскресшего Христа: // Ходи, мой Сын, живи без крова, // Зорюй и полднюй у куста». Общая интонация стихотворения далека от традиционного рождественского звучания: боль и горечь слышны прежде всего. Образ Хрис га у поэта связан с Россией, которая гибнет и нуждается в Спасителе, в новой жертве.

Предельным развитием тезиса Вл. Соловьева о пробуждении божественного начала в земном существовании, о явлении Спасителя среди людей можно рассматривать «Стихи к Блоку» М. Цветаевой: циклы 1916 и 1921 годов. Уже в первом цикле, а именно в третьем стихотворении «Ты проходишь на запад солнца», Цветаева наделяет Блока характеристиками Христа, цитируя строчки литургического песнопения ( исполняемого во время Великой Вечери ), славящие Иисуса Христа. В двухчастном цикле «Вифлеем», снабженном

подзаголовком «Два стихотворения, случайно не вошедшие в «Стихи к Блоку» (1921) Цветаева помещает образ Блока внутрь евангельской рождественской истории. Сохраняя формальные признаки, позволяющие четко идентифицировать сюжет, поэтесса наполняет евангельскую историю своим содержанием. В итоге, рождественский сюжет становится по сути фоном и способом самопроявления лирической героини и личности самой поэтессы. Анализируемые стихи цикла «Вифлеем» являют пример «чистой лирики», которую Цветаева определяла лишь как «запись наших снов и ощущений...»

Проведенный анализ многочисленных рождественских стихов Серебряного века рождает вопрос: чем можно объяснить столь пристальный интерес к сюжету Рождества? И. А. Есаулов рассматривает поэзию русского символизма как «великий переворот», характеризующийся «глобальным смешением традиционной доминанты русской культуры... от (православного) пасхального архетипа к рождественскому (католическому, западному), а объяснением этому перевороту является «переход от иконического типа визуальности», понимаемого как «онтологическое, антиномическое единство явлений Божественного и тварного мира», к «иллюзионизму», с его отказом от сакрального измерения. Если рассматривать символизм как одну из вариаций иллюзионизма, то акмеизм представляет собой не вполне реализованную попытку возвращения к иконическому видению мира - в лоно иконического тапа культуры.

В целом же, отличие русской словесности XX века от предшествующих исторических периодов (в аспекте поставленной И.А. Есауловым проблемы) -в том, что иконическое начало утрачивает позицию культурной доминанты. Отсутствие же плюралистических моделей мира в иконическом типе кулыуры, резко сменившемся одновременным сосуществованием самых различных эстетических ориентаций, привело к такого рода «культурному взрыву» в начале XX века, который создав выжженное поле на месте былой иконической культуры, в очень скором времени завершился утверждением абсолкмною монологизма - в тоталитарной эстетике «социалистического реализма».

Уже к концу 20-х годов, вследствии массированного наступления на религию официальной идеологии, религиозные темы оказались окончательно запрещенными, они возникали либо в эмиграции, либо в стихах, писавшихся тайно. Тем не менее, творчество многих замечательных советских поэтов ( Б. Пастернака, А. Ахматовой, А. Тарковского, Н. Заболоцкого) демонстрирует черты искреннего интереса к вопросам веры, но все же в большинстве случаев (как справедливо отмечает исследователь С. Казначеев) «мы имеем дело не с безусловным предпочтением православия в системе существующих религий, но со сложной, подчас эклектичной системой взглядов, так называемым культур-христианством. В рамках подобного восприятия создает свои рождественские стихи И. Бродский.

В главе второй «Рождество Христово в лирике И. Бродского» внимание сосредоточено на особенностях рождественских стихотворений Иосифа Бродского.

и

В первом параграфе «Рождественский цикл Бродского: история создания и структура» выявляются истоки устойчивого интереса поэта к теме Рождества Христова, основания для циклизации стихов Бродского на эту тему и причины существования двух относительно самостоятельных периодов в рождественской лирике поэта.

В творчестве русских поэтов нами обнаружено значительное количество стихов на евангельские темы, но практически нигде они не выстроены сознательно в цикл взаимосвязанных стихотворений (за редким исключением: Ф. Глинка, А. Мей),тем более объединенных одной темой. Ближе всего по времени создания к циклу Бродского евангельские стихи Б. Пастернака из романа «Доктор Живаго». Однако, объединение их в цикл достаточно условно: авторство Ю. Живаго, да и включают они не только стихи на евангельские темы. Одним из немногих аналогов рождественского цикла Бродского уже в рамках мировой поэзии является венок сонетов английского поэта-мегафизика Дж. Донна «La Corona», последовательно излагающий историю земной жизни Иисуса Христа. На первый взгляд не так уж много общего между «La Corona» Дж. Донна и циклом Бродского. Действительно, венок сонетов Донна написан одномоментно и его фабула - вся евангельская история; Бродский пишет рождественские стихи в течении всей жизни, каждый год на Рождество (за исключением нескольких лет) и в их основе только один рождественский сюжет. Однако, нам представляется, что именно стихи Донна могли послужить толчком к созданию Бродским евангельского цикла. Уже тот факт, что первое стихотворении рассматриваемого цикла Бродского «Рождественский романс» датировано 1962 годом, а это, как отмечает В. Куллэ,- год обращения поэта к опыту английской поэзии,., и прежде всего Джона Донна, о многом говорит Сам Бродский неоднократно говорил о своем ученичестве по отношению к Джону Донну: «.. .переводя его, я очень многому научился... У Донна, ну, не то чтобы я научился, но мне ужасно понравился этот перевод небесного на земной... то есть перевод явлений бесконечных в язык конечный». Рождественские стихи Бродского как раз и являются, с нашей точки зрения примером «перевода небесного» на «земной».

Бродский ни в одном из своих интервью не называет точного числа написанных им рождественских стихотворений. Этот вопрос его явно не интересует. Сам поэт не обозначает свои стихи как цикл, но мы по аналогии с «Денисьевским циклом» Ф. Тютчева ( собранным воедино исследователями) рассматриваем рождественские стихи Бродского как лирический цикл, объединенный общей темой, повторяющимися от текста к тексту художественными приемами и лексикой, а в некоторых случаях и метрической общностью.

Опираясь на дату написания стихотворений (конец декабря - начало января) и на названия стихов, в которых есть указания на рождественскую тематику, можно выделить 19 текстов. Однако есть и такие стихотворения, в которых рождественская тема присутствует только на уровне аллюзий и реминисценций, но они тоже входят в рассматриваемое семантическое поче и

необходимы для анализа цикла в целом. В итоге, рождественский цикл Бродского включает на наш взгляд 24 стихотворения.

Анализ датировки рассматриваемых поэтических текстов в соотнесении с фактами биографии поэта позволяет выделить два, относительно самостоятельных периода развития рождественской темы в творчестве поэта.

Первый период начинается стихотворением «Рождественский романс» (1962) и заканчивается стихотворением «Лагуна» (1973). В этот период Бродский пишет рождественские стихи регулярно (за исключением 1966 года). В период с 1973 по 1986 год он не создает ни одного собственно рождественского стихотворения. Рождество либо вообще отсутствует, либо уходит на второй план, возникая только в качестве упоминания или аллюзии. Только в 1987 году, в год вручения Бродскому Нобелевской премии, он вновь возвращается к интересующей нас теме в стихотворении «Рождественская звезда», после которого уже не пропуская ни одного года, до конца своих дней поэт пишет рождественские стихи. Таким образом, 1972 год ~ год вынужденной эмиграции, и 1987 - год вручения Нобелевской премии - «эпохальные» годы в жизни поэта становятся и явными «вехами» развития его рождественской лирики. Совпадение это неслучайно, оно подтверждает значимость рождественских стихов для самого Бродского.

Предметом анализа во втором параграфе «Актуализация рождественской художественной традиции в творчестве поэта 60-70х годов» являются рождественские стихи Бродского первого периода, написанного с 1962 по 1973 год.

В интервью П. Вайлю «Рождество: точка отсчета» Бродский рассказывает как появились первые рождественские стихи: « все началось даже не с религиозных чувств, не с Пастернака или Элиота, а именно с картинки «Поклонение волхвов». Анализ первого рождественского стихотворения Бродского «Рождественский романс» позволяет нам усомниться в словах поэта. С нашей точки зрения уже первое стихотворение цикла Бродского создано в рамках соперничества с Пастернаком, достигшем своего апогея в стихотворении «Рождественская звезда» (1987).

В структуре романа Пастернака «Доктор Живаго» имеется целый рождественский раздел: «Елка у Свентицких». Именно в этой части Юрий Живаго думает о Блоке как о «явлении рождества во всех областях русской жизни». Вместо статьи о Блоке Живаго полагает, что «просто надо написать русское поклонение волхвов, как у голландцев, с морозом, волками и темным еловым лесом». Практическим воплощением этих мыслей и стало стихотворение «Рождественская звезда».

Первое рождественское стихотворение Бродского, так же как и пастернаковское связано с именем Блока, чтобы убедиться в этом достаточно просто перечислить образы стихотворения: «В ночной столице»... «выезжает на Ордынку // такси с больными седоками, // и мертвецы стоят в обнимку с особняками», «хор пьяниц», «красотка записная», «желтая лестница», «морозный ветер», «бледный ветер», - что ни образ, то явная отсылка к стихам Блока. Бродский не ограничивается только образами, стилистика его

стихотворения тоже блоковская: напевность повествования, пронизанность стиха метафорами, иррациональность построения образов

Чем можно объяснить подобный блоковский подтекст, тем более, что Бродский неоднократно подчеркивал свое скептическом отношении к знаменитому поэту Серебряного века? JI. Лосев по этому поводу говорит следующее: «Иосиф, не будучи большим поклонником Блока, вступает с ними (Вл. Соловьевым и Блоком) в полемические отношения, сплошь и рядом выворачивает их идеи, он их отвергает, он их пародирует и делает всевозможные стилистические операции полемического характера. Но он, повторяю, все время говорит сними на одном языке». Стихотворение Бродского и является, с нашей точки зрения, «стилистической операцией полемическою характера». Перед нами факт поэтического развития через диалектику «своего иного», и это уже не просто «интертекст», а нечто большее.

При всей акцентированной вторичности «Рождественского романса» в нем отчетливо слышен и голос самого Бродского. Впервые именно в этом стихотворении начинает звучать интонация «маятника» - интонация, «присущая времени как таковому» (с точки зрения Бродского).

Стихотворения «Рождество 1963 года» и «Рождество 1963» написаны в рамках поиска и осмысления собственного подхода к раскрытию темы Рождества. В них поэт ограничивает себя рамками строго рождественского сюжета, продолжая тем самым традицию духовных стихов Фета, Элиота, Пастернака; традицию истоком которой является литургическая поэзия. Идея обоих стихотворений в том, чтобы рассказать о значимости и смысле этого события для всего человечества.

В последующих стихотворениях первого периода Бродский отходит от выше обозначенной линии. Тяжело думать и писать о человечестве на фоне известных событий собственной биографии ( арест, суд, ссылка ). Личное, субъективное входит в рождественскую лирику поэта. Усиление авторского начала в рождественском повествовании ( наблюдаемое у Бродского вплоть до 1987 года ) может быть рассмотрено как продолжение традиций Серебряного века, когда поэты опирались прежде всего на субъективные представления и мечтания. Наиболее яркой иллюстрацией подобного подхода к теме является стихотворение «Звезда блестит, но ты далека...» (1964), в котором Бродский использует рождественский сюжет как некую «архетипическую ситуацию»: поэт поздравляет с днем рождения самого себя (ссыльного и одинокого) и говорит о том, что только « Шнурки башмаков и манжеты брюк, // а вовсе не то, что есть вокруг, // мешает почувствовать мне наяву // себя - младенцем в хлеву».

Находясь в ссылке Бродский напишет еще два стихотворения, связанных с темой Рождества: «На отъезд гостя» (1964) и «1 января 1965 года» (1965). Объединяет эти тексты то, что рождественский праздник в них связан прежде всего с идеей структурирования времени, само слово «Рождество» уходит из названий стихотворений, а на его место приходит обозначение неких рубежей в жизни обычного человека. В итоге, Рождество для Бродского в период ссылки выступает как универсальная точка отсчета, но не в жизни человечества (как

оно традиционно изображалось), а в «сознании одного конкретного индивидуума» (И. Бродский)

После долгожданного возвращения домой романтическое смятение чувств уступает место подспудно ощущаемому трагизму бытия, вследствие чего в стихотворении « Речь о пролитом молоке» (1967 ) тема Рождества вновь трактуемая как тема рубежа и точки отсчета, обретает общечеловеческий масштаб (как это уже было в стихах 1963 года), но теперь индивидуальный жизненный контекст принципиально важен для понимания произведения и потому прописан достаточно зримо и ярко.

Тема стихотворения «Anno Domini» (1968) - описание Рождества в римской провинции, но на самом деле рамки поэтического повествования намного шире: наиболее ярко звучит тема империи. Рождественский же мотив, возникающий в тексте в форме видения лирического героя связан с именем Цинтии. Евангельский сюжет вновь истолкован автором как «архетипическая ситуация» , но теперь в роли «Младенца» выступает не сам лирический герой, а его сын. Традиционный сюжет переосмыслен, сознательно снижен и лишен божественности.

В рождественском стихотворении 1969 года «И Тебя в Вифлеемской вечерней толпе...» именно тема Рождества является ведущей, в отличие от большинства предыдущих. Мотив повторного прихода Спасителя ( «И Тебя в Вифлеемской вечерней толпе // не признает никто:..» ) органически связывает это стихотворение с одной из линий рождественской поэзии Серебряного века, восходящей к Вл. Соловьеву. В отличие от традиционного настроя рождественских стихов ( света и радости от сознания того, что родился Спаситель ) главная эмоция стихотворения Бродского - это «страх»: человеческий страх перед «неотвратимостью пустоты» и темноты. Характерно световое решение в стихотворении: все погружено во мрак - вспыхивает лишь «спичка», затем «искра электрички», и в конце «нимб засветился, // на века в неприглядном подъезде». Зажженная спичка, искра, светящийся нимб - в своей совокупности эти образы вполне сопоставимы с образом рождественской звезды, обязательной для всех стихотворений цикла Бродского. Он может отказаться почти от всех элементов сюжета Рождества, но звезда остается всегда, и этому можно попытаться найти объяснение.

Лирический герой Бродского, начиная с самых ранних стихов, напряженно вглядывается во мрак. М.Н. Липовецкий верно замечает, что «повторяющийся ход логики Бродского - максимальное погружение во мрак и безнадежность поразительным образом выводит к свету и, в конечном итоге, к чувству гармонии с мирозданием» ( хотя точнее будет сказать надежды на эту гармонию).

В стихотворении «Второе Рождество на берегу...» (1971) перед нами снова итог - на сей раз любовных отношений. Евангельский сюжет не прописан никак, на первый план выдвигается авторское мироощущение, а «Звезда Царей» воспринимается лишь как атрибут Рождества, как указание времени написания стихотворения. Усиление авторского начала в рождественском повествовании, с одной стороны, может быть рассмотрено как продолжение

традиций Серебряного века, с другой, - в противовес модернизму, Бродский лишает лирического героя права на роль центра мироздания, на роль «нового Бога», творящего свой субъективный универсум. Герои Бродского - лишь песчинки в мире, основанном на «онтологической пустоте».

Пустота в поэзии Бродского осознается как неизбежная среда существования, и поэтическая речь автора всегда исходит из пустоты. В конечном итоге пустота оказывается у Бродского наиболее последовательно доведенным до конца выражением Вечности, и именно воздух пустоты, как это ни парадоксально, становится источником света, одолевающего тьму и безнадежность бытия. В рождественской лирике это положение впервые четко обозначено в стихотворении «24 декабря 1971 года»: «Пустота. Но при мысли о ней //видишь вдруг как бы свет ниоткуда.//Знал бы Ирод, что чем он сильней, // тем верней, неизбежнее чудо».

Постоянное присутствие пустоты формирует образ лирического героя поэзии Бродского, определяющей чертой которого стало состояние отчуждения от социума, от людей, от истории, от природы. Показательно в этом отношении Рождественское стихотворение «Лагуна» (1973). Его герой - это «совершенный никто, человек в плаще, // потерявший память, страну, отчизну, сына;..». Анонимность лирического героя этого стихотворения Бродского имеет более глубокие корни, чем просто факт вынужденной эмиграции в 1972 году. Настойчивое вглядывание в пустоту, отношение к ней как к единственной реальной Вечности определило вектор движения и поэта, и его стихов.

После 1973 года Рождество уходит из поэзии Бродского. В стихах «Декабрь во Флоренции» (1976), «Первый день нечетного года» (1983) о нем нет ни слова, хотя в предыдущие годы в текстах с таким названием оно непременно бы возникло.

В стихотворении 1978 года «Помнишь свалку вещей на железном стуле,..» Рождество существует только на уровне воспоминания. Однако, ахматовская строчка, взятая в качестве эпиграфа («Пора забыть верблюжий этот гам // И белый дом на улице Жуковской») перечеркивает даже воспоминание и о Рождестве, и о любви. В 1980-м году в стихотворении «Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве...» у Бродского все же появляются рождественские образы, но это пока лишь «осколок звезды».

Только в 1985 году Бродский вновь пишет стихотворение «Замерзший кисельный берег» «в день рождения Христа» .И хотя рождественская сказка замерзла, лирический герой все же смотрит в небо, «вглядываясь в начертанья // личных имен там, где нас нету: ..», там где может загореться звезда.

Для Бродского она загорается в 1987 году.

В третьем параграфе «Символика рождественских образов в поздней лирике И. Бродского» анализируются рождественские стихи второго периода.

Этот этап развития рождественской темы в творчестве Бродского включает девять стихотворений, созданных с 1987 по 1995 год. В них поэт сознательно ограничивает себя рамками рождественской фабулы Поэта i еперь интересуют коллизии только внутри этого сюжета, отныне он изображаег Рождество как событие важное не для земного мира, не для людей, но для Бога-

Сына и Бога-Отца. Отказ от изображения человеческих эмоций, повествовательный характер поэзии, без патетики изысков, нейтральность и монотонность звучания - все это способствует восприятию образа Рождества как события вневременного, вечного.

Первое стихотворение периода «Рождественская звезда» (1987) сознательно названо так же, как и пастернаковское стихотворение 1947 года, и по сути является ответом автору «Доктора Живаго». Возражения Бродского «по поводу того, как пастернак обращался с рождественским сюжетом» возникли не в 1987 году, все это плод долгих раздумий и поисков. М. Йованович убедительно доказывает. Что Пастернак был необходим Бродскому, как одна из самых значительных точек отсчета в его поэтическом творчестве: «Без Пастернака осталось бы в нем непонятно многое», хотя расхождения между ним и Бродским основополагающи и принципиальны».

В сравнении с пастернаковской романтической стихийностью и одухотворенностью стихотворение Бродского являет собой пример «формообразующего аналитизма» (Е.Б. Келебай). Это почти математическая формула, сознательно лишенная эмоций. Главное же расхождение Бродского и Пастернака состоит в трактовке образа рождественской звезды. У Пастернака стихотворение заканчивается так: «с порога на Деву, // как гостья, смотрела звезда Рождества».У Бродского: «звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца». Бродский впервые в русской рождественской лирике трактует образ рождественской звезды как взгляд Бога-Отца. Это стержень, на котором строится вся последующая рождественская лирика поэта, сосредоточенная на взаимоотношениях Бога-Сына и Бога-Отца. Так, в стихотворении «Представь, чиркнув спичкой, тот вечер в пещере,..» (1989) Бродский в очередной раз воспроизводя фабулу рождественского сюжета, приглашает читателя погрузиться в атмосферу Рождества и понять, что «...Господь в Человеческом Сыне // впервые Себя узнает на огромном // впотьмах расстояньи: бездомный в бездомном».

В стихотворении 1990 года «Не важно, что было вокруг. .» новый поворот темы состоит в том, что теперь уже «Сын» смотрит на «Отца»: «...и некуда деться Ей (Звезде) было отныне от взгляда Младенца».

В 1991 году в стихотворении «Presepio» (от лат. «ясли») автор на первый взгляд остается в рамках рождественского сюжета, но на самом деле перед читателем картинка-перевертыш: божественная мистерия - «набор игрушек из глины», а сами люди - игрушки для Богов.

В стихотворении 1992 года «Колыбельная» (единственном, написанном от лица Матери) пустота, лежащая, по Бродскому, в основе мира трансформируется в твердь: также как в рождественской лирике первою периода только в непроглядной тьме может загореться звезда, так и здесь -только холодная пустыня может стать колыбелью Христа. В плане развитая образа рождественской звезды стихотворение «Колыбельная» можно рассматривать как итоговое. То, что начиналось в 1967 («Речь о пролитом молоке») с образа горящей перед иконой лампады как символа надежды, в 1992

приходит к своему логическому концу: лампада превращается в «лампу», которую жжет о «Сыне» Бог-Отец.

В последнем из написанных Бродским рождественских стихотворений «Бегство в Египет» (1995) полемика с Пастернаком сходит на нет: поэт отказывается от попыток рационально объяснить величайшую тайну в истории человечества и пишет: «Звезда смотрела через порог. //Единственный среди них, кто мог // знать, что взгляд ее означал // был Младенец; но Он молчал».

В Заключении формулируются основные итоги диссертационного исследования.

Пристальное внимание Бродского к теме Рождества Христова обусловлено отнюдь не его религиозными воззрениями. С точки зрения поэта ни язычество, ни христианство, ни какая другая религия «не могут удовлетворить полностью духовные потребности человека», а потому необходим более широкий, философский взгляд на мир.

Рождество для Бродского интересно прежде всего тем, что это праздник хронологический, связанный с движением времени, «с исчислением жизни -или, по крайней мере, существования - в сознании - индивидуума».Усиление личностного начала в рождественском повествовании (наблюдаемое у Бродского вплоть до 1987г.) рассматривается нами как продолжение традиций поэзии Серебряного века, когда поэты опирались прежде всего на субъективные представления, прогнозы и мечтания. Хотя, в противовес модернизму, Бродский лишает лирического героя права на роль центра мироздания, он лишь песчинка в мире, основанном на «онтологической пустоте».

Не в меньшей мере интерес Бродского к рождественскому сгожсчу обусловлен потребностью в полемике с Б.Л. Пастернаком, стихотворение которого («Рождественская звезда» 1947г.) продолжает традицию духовного стиха, выдвигающего на первый план личное, эмоциональное восприятие события Рождества Христова. Принципы работы Бродского с рождественским сюжетом, начиная со стихотворения «Рождественская звезда» (1987) во многом сродни принципам работы авторов гимнографической поэзии. Поэт, так же как и гимнографы, отказывается от описания собственных мыслей и переживаний и стремится к выражению внеземного духовного знания; при этом, используя устойчивый комплекс традиционной содержательной информации, системой малозаметных отклонений от некоей идеальной схемы в строго ограниченных каноном рамках провоцирует зрителя на углубленное всматривание во вроде бы знакомый сюжет, на стремление проникнуть в его сущностные архетипические основания.

В целом, исследование лирики Бродского в контексте русской рождественской поэзии позволяет нам не только осмыслить своеобразие воплощения одного из доминантных мотивов творчества поэта, но и предоставляет возможность гипотетически продолжить одну из линий русской словесности, истоки которой просматриваются в Средневековье - линию духовную.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Рождественские мотивы в лирике И. Бродского 80-90х годов // XV Пуришевские чтения. Всемирная литература в контексте культуры. М., 2003.- С.207-208.

2. Эволюция рождественских мотивов в лирике И. Бродского // Наука-Вуз-Школа: Сб. науч. тр. молодых исследователей.- Магнитогорск: Изд-во Магнитогорского гос. ун-та, 2003.- Вып-8. С. 274-279.

3. Мотив смерти в лирике И. Бродского // XVI Пуришевские чтения. Всемирная литература в контексте культуры. М., 2004.- С. 148-149.

4. Специфика воплощения рождественской темы в русской поэзии рубежа XIX - XX веков // Современные проблемы науки и образования: Тезисы докладов ХЫП внутривузовской научной конференции преподавателей МаГУ. - Магнитогорск: Изд-во Магнитогорского гос. ун-та, 2005.- С.52-53.

5. И. Бродский и русская рождественская поэзия: Методические материалы к спецкурсу по «Истории русской литературы XX века». -Магнитогорск: Изд-во Магнитогорского гос. ун-та, 2005. - 25с.

РНБ Русский фонд

2006-4 34929

Регистрационный № 1348 от 9.03.2004 г. Подписано в печать 12.10.05 г.

Формат 60x84 /,6. Бумага тип. № 1. Печатьоф&гёия^ел. печ. л. 1,0.

¡*<рЪг% °е> \

Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Зайаз ^З^Бе^пЛако.

Издательство Магнитогорского государстве&ПЯюуниверситета 455038, Магнитогорск, пр. Ленина Л14

Типография МаГУ ^ 1 ЯНВ 200$

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Подгорская, Анна Вячеславовна

Введение.

Глава I. Русская рождественская поэзия от истоков до середины ХХ-го столетия (динамика семантики и поэтики).

1. Религиозно-догматическая концепция Рождества Христова и ее интерпретация в гимнографии и духовном стихе.

2. Религиозная и государственная идеи в русской библейской поэзии XVII - XVIII веков.

3. Лирическое начало в рождественском поэтическом повествовании XIX века.

4. Стилевые тенденции в рождественской поэзии

1900-1960-х годов.

Глава II. Тема Рождества Христова в лирике И.Бродского.

1. Рождественский цикл Бродского: история создания и структура.

2. Актуализация рождественской художественной традиции в творчестве поэта 60 - 70х годов.

3. Символика рождественских образов в поздней лирике И.Бродского.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Подгорская, Анна Вячеславовна

Поэтическое творчество И.А. Бродского - одно из самых ярких и значительных явлений русской лирики второй половины XX века. Отношение к нему никогда не было однозначным. Апологеты Бродского (В. Куллэ, Я. Гордин, В. Полухина, Л. Лосев) ставят поэта в один ряд с О. Мандельштамом, М. Цветаевой и А. Ахматовой, указывая на качественно новую структуру его ф поэтического языка и метафизические горизонты поэтического мира. Другие, признавая техническую виртуозность И. Бродского, отказываются воспринимать его моральную позицию (Э. Лимонов). Холодность, книжность, эстетизм, рационализм - все это вполне традиционные обвинения, предъявляемые поэту. Так Ю. Кублановский упрекает Бродского в том, что «его лирическому герою не хватает того душевного тепла, которым славна наша отечественная поэзия. И.Бродский этап за этапом делает поэзию все более отчужденной от мира. Его стихи зажаты в некий абсолют образа, абсолют одиночества, абсолют совершенства»1.

Стилистика лирики Бродского действительно неуклонно изменялась в сторону абстрагирования эмоций и анонимности изложения. Учитывая, что эти Ш качества весьма новы для русской поэзии, неудивительно, что русский читатель принял его позицию нейтрального наблюдателя за холодность, прием отстранения - за презрение к людям, недискриминированность словаря - за дурной вкус, а многочисленные отсылки к мировой культуре - за книжность.

Сам Бродский воспринимал себя «последним поэтом XX века» и хранителем культурной традиции. М.Н. Липовецкий убедительно доказывает, что эстетика Бродского является «не столько математической суммой модерна, постмодерна и

1 Кублановский Ю. Поэзия нового измерения // Новый мир. -1991. - №2 . - С. 65. 3 традиционализма, сколько интегрированием всех этих художественных систем, извлечением общего для всех художественного и филологического корня».2

Аналогичные мысли развивает и А. Ранчин: «Прежде всего, стихотворения И.Бродского - это своеобразный «каталог русской лирики».3 Среди обширной критической и исследовательской литературы по творчеству поэта можно обнаружить достаточное количество аргументированных заключений того же рода.

В целом, в новейших исследованиях творчества Бродского можно выделить 2 основных подхода (характерных, впрочем, и для литературоведения вообще) : непрерывный (или «панорамный») и «дискретный». «Непрерывный», «сквозной» подход - описание общих эстетических установок, свойств риторики и т.п. -требует привлечения различных, в том числе нелитературных контекстов»4

Дискретный» подход - изучение поэтики автора, на основе совокупности анализов отдельных его текстов. Именно на этом втором подходе основаны два близких по составу сборника статей, вышедших в последние годы под редакцией Л.В. Лосева и В.П. Полухиной.5

При значительных успехах в изучении поэтической философии Бродского (Е.Б. Келебай), мотивно-тематического (Д. Бетеа, В. Полухина), лингвос ч поэтического (М.Л. Гаспаров), религиозно-метафизического (И.И. Плеханова) и других аспектов наиболее дискуссионными остаются главные вопросы - «откуда

2. Лейдерман Н. Л. и Липовецкий М. Н. Современная русская литература. Учебное пособие: в 2 т. Т.2:1968 - 1990. - М.: Изд. центр «Академия», 2003. - С. 666.

3. Ранчин А. На пиру Мнемозины: Интертексты Бродского. - М.: Новое литературное обозрение, 2001 - С. 11

4. Келебай Е.Б. Философия творчества И.Бродского: дис. . докт. филос. наук / Е.Б. Келебай; Моск. гос. ун-т им. Ломоносова. - Москва, 2000. Калашников С.Б. Поэтическая интонация в лирике И. Бродского: дис. . канд. фил. наук / С.Б. Калашников; Воронеж, гос. ун-т. -Волгоград, 2001.

5. Как работает стихотворение Бродского. Из исследователей славистов на Западе» / сост. и ред. Л.В. ЛосевиВ.П. Полухина. - М.: НЛО, 2002.

6. Гаспаров М. Л. Рифма Бродского // Гаспаров МЛ. Избранные статьи. - М., 1995. - С. 83. пришел поэт», то есть проблема традиции, внутренние закономерности эволюционных процессов и их характер. Избранный нами аспект исследования позволяет внести определенную лепту в их разрешение, так как дает возможность, с одной стороны, увидеть движение творческой мысли поэта, с другой - взглянуть на лирику Бродского в контексте всей истории русской поэзии.

Актуальность исследования лирики И.Бродского обусловлена также тем, что в его поэзии особенно отчетливо, драматично и своеобразно воплотился характерный для XX века процесс разобщения и нелегкого, непростого воссоединения трех ветвей русской литературы. В нем по-своему осуществилась «встреча» начала нашего столетия («серебряный» век), его середины («оттепель» — ^ «андеграунд») и завершения, подведения итогов на пороге третьего тысячелетия.

Вхождение в конце XX столетия в научный оборот обширных пластов литературы русского зарубежья, возвращенной литературы сделало насущной задачу создания новой единой истории русской литературы, включающей ранее не изучавшиеся отечественным литературоведением пласты. Решение этой задачи предполагает не только объективное представление о характере каждого из литературных слоев, но и (что очень важно) их взаимодействия. Значительный вклад в осмысление связей и взаимодействия между отдельными потоками русской литературы внесли своими работами: А. Чагин «Расколотая лира: Россия и зарубежье» (М.,1998), Е.Эткинд «Русская поэзия XX века как единый процесс»8, С.И. Кормилов «Проблемы построения теоретической истории русской литературы XX века»9, А.Н. Николюкин. «О целостности русской литературы

7. Плеханова И. Преображение трагического: метафизическая мистерия И.Бродского: дисс. . докт. фил. наук / И. Плеханова; Томский гос. ун-т. - Томск, 2002.

8 Эткинд Э. Русская поэзия XX века как единый процесс // Вопросы литературы. - 1988. -№Ю.- С. 189.

9 Кормилов С.И.Проблемы построения теоретической истории XX века // Русская филология: Ученые записки Смоленского гос. пед. ун-та. Т.8 - Смоленск: СГПУ, 2004. - С. 19.

1920 - 30-е годы)»10, В.В. Агеносов «Литература русского зарубежья» (1918 -1994) (М., 1998).

А.И. Чагин, отмечая, что Е.Г.Эткинд слишком жестко ставит вопрос о русской поэзии XX века как «едином процессе», вносит важную поправку с опорой на последнее слово. Нельзя просто сказать, что в XX веке была одна русская литература. «Ограничиться этой идиллической констатацией значило бы признать лишь одну из сторон литературной целостности за счет другой, забыть о трагическом смысле разделения, рассечения национальной литературы со всеми далеко идущими последствиями этого разделения. Достаточно полным ответом, учитывающим всю непростую диалектику взаимодействия двух потоков русской литературы, могла бы стать «формула»: одна литература и два литературных процесса (Чагин А.И.Указ. соч. - С. 17). А.Н. Николюкин, соглашаясь с тем, что «с раскола страны в конце 1917 года шли два литературных процесса, во многом несхожих», все же подчеркивает, что «русская литература оставалась целостной, и к концу XX века это стало очевидно, благодаря русскому языку, национальной проблематике, а также традициям русской культуры и классической литературы прошлого, хотя и наблюдались различные отличия в восприятии отечественного литературного наследия». (Николюкин А.Н. Указ. соч. - С. 5).

Как видим, поле деятельности по построению целостной истории русской литературы по-прежнему обширно, и эта работа далека от завершения, что делает всякое исследование в данном направлении актуальным.

Пути решения сформулированной задачи разнообразны. Перспективным представляется направление, предлагаемое С.И. Кормиловым. По его мнению, «это должна быть история не только творческого пути некоторых представляющихся наиболее значительными писателей и литературных направлений, но и тематики, проблематики, типов персонажей, жанров,

10 Николюкин А.Н. О целостности русской литературы (1920-1930г.) // РЛЖ. - 1994. - .№3. -С.З. сюжетов»11. Однако, без предварительной работы комплексную историю литературы, с учетом не просто всех параметров, но и их взаимодействия, - не написать. По-видимому, сначала возможны только исследования по отдельным из них: тематическим, «персонажным», жанровым, стилистическим и так далее. Именно в русле такого подхода осуществляется наше исследование.

Цель предлагаемой работы состоит в том, чтобы рассмотреть процесс актуализации семантики и художественных решений русской рождественской поэзии в творчестве Иосифа Бродского.

В соответствии с поставленной целью выделяются следующие задачи:

1. Определить влияние религиозно-догматической концепции Рождества Христова и церковной словесности на поэтическую интерпретацию рождественского сюжета.

2. Рассмотреть тенденции развития художественных трактовок Рождества Христова в русской поэзии XIX - XX веков.

3. Выявить своеобразие «цикла» рождественских стихотворений И. Бродского.

4. Охарактеризовать сюжетообразующую и стилеобразующую функции образа рождественской звезды в поэзии И. Бродского.

Исследование влияний семантики и поэтики библейских текстов на отечественную художественную словесность ведется в последние полтора десятилетия весьма активно и плодотворно, охватывая широкий круг аспектов.

9 Так, М.М. Дунаев в шеститомном труде «Православие и русская литература»12 осуществил систематизированное религиозное осмысление особенностей развития отечественной словесности с XVII до конца XX века. Труд этот уникален как по охвату материала, так и по глубине анализа.

Отличительная черта методологии Дунаева - использование самого широкого спектра понятий и категорий как богословски-церковных, так и

11 Кормилов С.И. Проблема построения поэтической истории русской литературы XX в. //

Русская филология: Ученые записки СГПУ. - Т.8. - Смоленск: СПГУ, 2004. - С. 19 эстетических, общекультурных. Гармоничное сочетание эстетической чуткости к особенностям поэтики и богословской эрудированности не отменяет, однако, иерархичности: высшей ценностью остается православие, с позиций которого и оценивается художественная литература.

Методологической выверенностью и точностью определений отличаются работы В.А.Котельникова. Исследователь разрабатывает такие аспекты, как теоцентрический и антропоцентрический тип миросозерцания, коллизию ветхозаветного и новозаветного типов религиозности, размышляет о религиозно-этической мысли Достоевского.13

Основное направление исследований Котельникова- взаимодействие языка церкви и языка мирской культуры, в рамках которого разрабатываются такие аспекты, как использование христианской топики, образование новых стилевых тенденций. Объектом исследований является, прежде всего, русская поэзия. В сходном же направлении работает и П.Е. Бухаркин, уделяя внимание взаимоотношениям церкви и литературы как двух культурных сфер, сопоставлению художественно-эстетических традиций Церкви и светской культуры.14

Важными представляются и исследования характера религиозности писателей. В качестве примера назовем следующие работы: В.Н. Криволапов «Вновь о религиозности И.А.Гончарова»15; И.П. Карпов «Религиозность в условиях страстного сознания; И. Бунин «Жизнь Арсеньева. Юность»16.

Одной из лучших книг последних лет, отличающихся целостностью и глубиной, является монография И.А.Есаулова «Категория соборности в русской

12 Дунаев М.М. Православие и русская литература: в 6т. - М., 1996-2000.

13. Котельников В.А. Православие в творчестве русских писателей XIX века: дисс. в форме науч. докл. . докт. филол. наук. РАН/В. А. Котельников; ин-трус. лит. - СПб.,1994.

14. Бухаркин П.Е. Православная церковь и русская литература в XVII - XIX веках: проблемы культурного диалога. — СПб., 1996.

15. Криволапов В.Н. Вновь о религиозности Гончарова / В.Н. Криволапов // Христианство и русская литература. Сб.З. - СПб.: Наука, 1999. - С. 263.

16. Карпов И.П. Религиозность в условиях страстного сознания. И. Бунин. // Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX вв. Вып. 1.- Петрозаводск, 1997.-С. 341. литературе». «Среди ее достоинств - то, что автор декларирует и отстаивает ценностный подход к явлениям культуры в противовес безоценочному релятивизму и фактографизму. Он ведет анализ с позиций православной 1 аксиологии». По мнению ученого, русская литература базируется на православной духовности. Во многих отношениях замечательная книга И.А.Есаулова демонстрирует, как использование категории соборности позволяет делать точные и глубокие наблюдения. Но иногда этот инструмент дает сбой. Это происходит тогда, когда соборность из категории строго богословски-церковной претворяется в религиозно-эстетическую, когда различные эстетические, архетипические, ментальные составляющие начинают расширять понятие и уводят его из пределов церковности, в то время как соборность в Символе веры -одно из качеств Церкви, а не сознания, менталитета или культуры.

Многочисленны работы, освещающие бытование христианских тем, евангельского слова в литературе. В их заголовках обычно значится: христианские или антихристианские мотивы (тенденции) - в творчестве того или иного писателя. Декларируемый гносеологический дискурс оказывается вполне правомочным и адекватным по отношению к литературе любого культурного ореола, в том числе и к русской классике, хотя не исчерпывает проблему.

Не обойден вниманием исследователей и рождественский сюжет. Особенности его претворения в образном мире святочного рассказа, в том числе и рождественского, уже осмыслены достаточно основательно.

Становление жанра святочного рассказа рассматривается в содержательной и насыщенной богатым фактическим материалом работе Е.В. Душечкиной 1995 года. Для нее «история святочного рассказа - это в основном история усвоения литературой фольклорных календарных текстов. Святочный жанр и жанр рождественский ею не различаются, в частности она пишет: «Термины эти

17. Есаулов И.А. «Категория соборности в русской литературе». -Петрозаводск, 1995.

18.Любомудров A.M. Церковность как критерий культуры // Христианство и русская литература. Сб.4. - СПб.: Наука, 2002. - С. 95. святочный рассказ», «рождественский рассказ», «новогодний рассказ»), как показывает сравнение текстов с разными подзаголовками, вполне взаимозаменимы, и часто текст с преобладающими святочными мотивами называется «рождественским» и наоборот. Поэтому, представляется возможным говорить об одном корпусе текстов, который покрывается самым употребительным из названных терминов - «святочный рассказ».19

О возросшем интересе к теме свидетельствуют и выпущенные в 90-е годы сборники «Святочные рассказы»(1991), «Святочные истории»(1992), «Чудо рождественской ночи»(1993), «Вифлеемская звезда»(1993) и появившиеся в

80-е - сер.90-х годов статьи Е.М. Пульхритудовой, Е.В. Душечкиной, Н.А.

01

Никипеловой, Р.Н. Поддубной, Х.Барана, И.И.Московкиной, и, наконец, защищенные диссертации О.Н. Калининой «Судьбы малых жанров в русской литературе конца XIX - начала XX вв.», Н.В. Самсоновой «Рождественский текст и его художественная антропология в русской литературе XIX- первой трети XX

19 Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ. - М., 1995. - С. 200

20 Святочные рассказы / сост., прим. и поел. Е.В. Душечкиной. — M., 1991. Святочные истории: Рассказы и стихотворения русских писателей / сост., примеч. С.Ф. Дмитренко. — М., 1992. Чудо рождественской ночи: святочные рассказы / сост., вступ. ст., примеч. Е.В. Душечкиной, X.

W Барана.-СПб., 1993.

21 Пульхритудова Е.М. Творчество Н.С.Лескова и русская массовая беллетристика // В мире Лескова. - М.: Сов. писатель, 1983. - С. 149- 185. Никипелова H.A. Сюжет рождественского рассказа в художественной системе АЛ.Чехова //Поэтический мир Чехова. - Волгоград, 1985. - С. 31-36. Поддубная Р.Н. «Действительность идеала» в малой прозе «Дневника писателя» // Достоевский: Материалы и исследования. - Л.: Наука, 1991.Т.9.- С. 183-198. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. - М.: Издат. группа «Прогресс» - «Универс», 1993. -С.284-328. Московкина И.И. «Рождественские» и «пасхальные» новеллы/МосковкинаИ.И. // Проза Л. Андреева. Жанровая система, поэтика, художественный метод. - Харьков: ХГУ, 1997.-С. 23-37. вв. (1998) и М.А. Кучерской «Русский святочный рассказ и проблема канона в литературе нового времени» (1997).

Поэзия же, связанная с праздником Рождества Христова, практически лишена внимания современной критики. Это можно объяснить сравнительно небольшим корпусом рождественских стихотворений, созданных русскими поэтами, несопоставимым по количеству и объему с многочисленными святочными рассказами и историями. Тем не менее, русская рождественская поэзия представляет значительный интерес в качестве предмета специального изучения, так как, пронзая узким лучом последние полтора столетия истории литературы, она несет на себе печать тех влияний, которые испытывала русская поэзия в целом.

Сформулированная общая цель работы побуждает начать исследование с рассмотрения истории возникновения праздника Рождества Христова и особенностей формирования рождественского цикла сюжетов в искусстве. Не менее важно установить генетические коды русской рождественской поэзии, для чего в первом параграфе первой главы мы обращаемся к гимнографии и народному духовному стиху.

Далее (во втором - четвертом параграфах) рассматривается процесс утверждения и развития рождественской темы, трансформация ее семантики и поэтики на всем протяжении истории отечественной поэзии.

Вторая глава посвящена многоаспектному изучению рождественской лирики Иосифа Бродского, в ее разнообразных сцеплениях с произведениями

22 Самсонова Н.В.Рождественский текст и его художественная антропология в русской литературе XIX-первой трети XX вв: дисс. канд. фил. наук/ Н.В. Самсонова; Воронеж, гос. ун-т. - Воронеж, 1998. Кучерская М.А. Русский святочный рассказ и проблема канона в литературе Нового времени: дисс. канд.фил. наук /М.А. Кучерская; МГУ им. Ломоносова.-М, 1997.

23. В трактовке понятия сюжет мы исходим из определения В.Кожинова: «Сюжет - конкретная последовательность изображенных движений, внешних и внутренних «жестов» людей и вещей». // Кожинов В. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. - М., 1964. - С. 425. сходной тематики, созданных в предшествующие периоды литературного развития. При наличии отдельных упоминаний о рождественской поэзии Бродского в монографических работах А. Ранчина,24 Ли Чжи Ена,25 и ее

Л/Г Л«1 специального рассмотрения в статьях М. Иовановича, O.A. Лекманова, К. Поливанова28 систематическое изучение в контексте русской поэзии отсутствует, что предопределяет новизну нашего исследования. В работе нами прослежен процесс формирования и развития русской рождественской поэзии от ее древнейших истоков до современности; выявлены тенденции изменений смыслового наполнения и художественных решений рождественского сюжета в XIX-XX столетиях; обоснована правомерность выделения в лирике Бродского замкнутого цикла, посвященного Рождеству Христову; раскрыто своеобразие, входящих в него произведений; установлены отличия семантики и поэтики рождественских стихотворений Бродского 1987 - 1995 от 1962 - 1973 годов.

Добиться этих результатов позволило использование в качестве методологической основы теоретических положений, высказанных в трудах А.Н. Веселовского, В.В. Кожинова, Ю.М. Лотмана, О.Н. Фрейденберг, Г.Г. Гадамера, И.Г. Неупокоевой, М.Ф. Алексеева, Н.К. Пиксанова; применение генетического, сравнительно-исторического и герменевтического методов, а также опыта историко-литературных исследований Л. Гинзбург, М.Л. Гаспарова, B.C. Баевского, В.В. Агеносова, И.А. Есаулова.

25.Ранчин А. На пиру Мнемозины: интертексты И. Бродского. - М., 2001.

26.Ли Чжи Ен «Конец прекрасной эпохи». Творчество И. Бродского. Традиции модернизма и постмодернистская перспектива. - СПб.: Академический проект, 2004. - С. 54.

27.Йованович М. Пастернак и Бродский: к постановке проблемы // Пастернаковские чтения. Вып. 2. - М., 1988. - С. 305-323.

28.Лекманов О. А. О луне и реке в «Рождественском романсе» И. Бродского // Русская речь. - 2001. - №1. - С. 19-23. Лекманов O.A. «Рождественская звезда»: текст и подтекст // Новое литературное обозрение. - 2000. - №5. - 162-165.

29.Поливанов К. Негатив Вифлеемской звезды: к возможной интерпретации одного стихотворения И. Бродского // Новое литературное обозрение. - 2000. - №5. - С. 161-162.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Иосиф Бродский и русская рождественская поэзия"

Заключение

Поэзия явление органическое, она продолжение вселенной, природы, человека. Вот как об органичности поэзии писал в конце XIX века академик А.Н. Веселовский: «Одни и те же знакомые образцы, одни и те же мотивы проходят по всей поэтической истории нашей расы: они-то вносят в нее ту связь, которая заставляет нас ощутить в ней присутствие организма, развития, ими главным образом объясняется симпатия, с которой мы относимся к поэтическим произведениям старины, которой содержание нам чуждо и раскрывается перед нами наполовину только трудовым усилием мысли. Зато белая ручка, манящая нас из глубин мифологической сказки (Гейне), приведет нас тридевятью землями

176 к тридесятому царству современной поэзии» .

Наше диссертационное исследование по выявлению и описанию закономерностей развития русской рождественской лирики реализует лишь одну из возможностей обретения целостного представления о тенденциях развития отечественной поэзии на всем протяжении ее истории: от истоков до современности - истории, отражающей процесс смены художественных представлений.

Русская рождественская поэтическая традиция изначально формировалась в двух направлениях. Ее истоком, с одной стороны, являлся литургический символизм, опирающийся на канон; с другой — христианский лиризм духовного стиха, выдвигающий на первый план личное эмоциональное восприятие событий Рождества Христова.

Анализ отечественной библейской поэзии XVII - XVIII веков, в частности стихов Е. Чудовского, С. Полоцкого, М. Хоникова, М. Ломоносова, Г.

176 Цит. по: Баевский. В. С. История русской поэзии: 1730 - 1980. Компедиум: учеб. пособие.- М.: Новая школа, 1996. - С. 5.

Державина, Ф. Ключарева, М. Хераскова, Н. Николева, убеждает в том, что поэтическое стихотворство этого периода, при всех различиях, определившихся лишь в послепетровское время, было связано единой традицией: Христос изображался как Царь, Владыка и Судия. Объяснением этому является тот факт, что русское государство, заняв место высшего авторитета, которое традиционно принадлежало Церкви, стремилось подчинить себе и поэтическое слово, а потому господствующим жанром эпохи стала ода, а поэты видели в Боге, прежде всего, «Созидателя, Первого Двигателя и Правителя».

Самостоятельное звучание евангельская тема приобрела, лишь начиная с 30-х годов XIX века, после того как традиции духовной оды были исчерпаны, а общественное сознание оказалось готовым к художественному осмыслению образа Иисуса Христа. Первым в русской поэзии историю жизни Спасителя сделал содержанием оды Г.Р. Державин («Христос» 1814), и тем самым, как бы, открыл для русской лирики тему Христа.

В этот же период начала самостоятельно звучать и собственно рождественская тема. Этому способствовало то, что в 1810-1830-х годах господствующее положение стало занимать лирическое стихотворение, хотя оно нередко несло в себе черты, память нескольких жанровых форм. Таковы рождественские стихи В. Кюхельбекера, П.Ершова, С. Раича, Ф. Глинки, А. Мея.

В рождественской лирике первой половины XIX века особое значение имеет стихотворение А. Фета «Ночь тиха. По тверди зыбкой.» (1844). В нем, впервые в русской рождественской поэзии, автор, стремясь выразить средствами стиха не извечно неизменное, а неповторимо личное, отдал предпочтение индивидуальному чувству, а не общечеловеческому разуму.

В 60-е годы XIX века, ввиду активного роста периодической печати, сформировался жанр пасхальных и рождественских стихотворений. Наличие регулярного заказа на такие стихи и явилось причиной возникновения рождественского поэтического штампа.

Последние десятилетия XIX века исследователи обозначают как новую эпоху русской духовной жизни. В частности И. Есаулов рассматривает поэзию русского символизма как «великий переворот», характеризующийся «глобальным смещением традиционной эстетической доминанты русской культуры.» от (православного) пасхального архетипа к рождественскому (католическому, западному). Действительно, поэты Серебряного века создали такое количество стихотворений на тему Рождества, что оно несопоставимо по объему ни с одним периодом развития русской поэзии. В подтверждение достаточно назвать лишь фамилии авторов анализируемых нами стихотворений: А. Блок, М. Цветаева, О. Мандельштам, В. Ходасевич, В. Маяковский, А. Белый, Вл. Соловьев, Г. Иванов, 3. Гиппиус, С. Есенин. Для всех этих стихов характерно стремление к дифференцирующей сложности, к сознательной необычности в противовес унифицирующей простоте и мнимой естественности стихов предыдущего периода. Проведенный анализ позволяет нам сделать вывод о том, что именно предельное усиление авторского начала в рождественском повествовании сообщило ему редкое разнообразие лирических форм и жанровых структур: от традиционных религиозных до «антисвяточных» стихотворений.

В советские десятилетия происходило массированное наступление официальной идеологии на религию, в результате чего к концу 20-х годов религиозные темы оказались окончательно запрещенными для печати. Они возникали либо в эмиграции, либо в стихах, писавшихся тайно. В последующие десятилетия в советской поэзии рождественская тема была во многом замещена новогодней, причем основной массив такого рода произведений составляли стихи для детей. Хотя следует отметить, что творчество многих советских поэтов (Б. Пастернака, А. Ахматовой, Н. Заболоцкого, А. Тарковского) демонстрирует черты искреннего интереса к вопросам веры, но все же в большинстве случаев речь идет о сложной, подчас эклектичной системе взглядов, так называемом «культур-христианстве».

Иосиф Бродский актуализирует в своем творчестве рождественскую поэтическую традицию. Он создает единственный в своем роде, уникальный в

148 русской поэзии цикл взаимосвязанных стихотворений, объединенных только одним евангельским сюжетом Рождества Христова. За 38 лет творческой деятельности им написано 24 стихотворения, связанных не только темой, но и повторяющимися от текста к тексту художественными приемами, лексикой, а в некоторых случаях и метрической общностью, что и позволило нам обозначить эти стихи как лирический цикл.

Отталкиваясь от опыта талантливых предшественников (А. Фета, Т.С. Элиота, Б. Пастернака) в ранних стихах, используя приемы работы с рождественским сюжетом поэтов Серебряного века (М. Цветаевой, О. Мандельштама, С. Есенина, В. Ходасевича), наполняя рождественское повествование мироощущением барочной лирики (Дж. Донн), - в итоге, Бродский в стихах 80-90-х годов возвращается к истокам традиции: к гимнографии, к ее семантике и художественным решениям (отказ от изображения человеческих эмоций, отсутствие описаний вещного мира, углубленное всматривание в канонический образ, с целью проникнуть в его сущностные архетипические основания). Но творит Бродский вне пределов «воцерковленного» религиозного опыта. В его стихах отсутствует главная литургическая интонация -благочестивое рвение восславить событие рождения Спасителя. Бродский акцентирует внимание не на праздничных и светлых сторонах Рождества, а на том, что испытания, выпавшие на долю Христа, неизбывны и неизбежны: ибо мир, в который пришел Спаситель, - лишь «бескрайняя пустота», он был и останется таковым, и человек не в силах изменить что-либо в существующем порядке вещей.

Таким образом, можно говорить о том, что Бродский создает отчетливую стилизацию религиозной литургической поэтики, «светскую» вариацию на сакральную тему, сопоставимую с пушкинскими «Подражаниями Корану» и библейскими стихами Ахматовой.

Исследователь А. Архангельский в статье «Огнь бо есть. Словесность и

177 церковность: литературный сопромат» отмечает удивительную особенность русской литературы: « стилизации, вариации, профанации на религиозные темы дают совершенные в литературном отношении образцы, а работа внутри и в пределах церковного опыта сулит почти неизбежное поражение, и решаются на нее чаще всего дилетанты», произведения которых в большом количестве издают церковные органы печати.

Почему действительно так происходит? Автор статьи говорит о том, что «ему не под силу ответить на эти вопросы», но он приглашает коллег «посмотреть сквозь такую призму на устойчивые историко-литературные схемы». Такая работа представляется нам перспективной и интересной, именно ее мы обозначаем как ближайшую перспективу исследовательской работы. И начинать, с нашей точки зрения, следует с уровня формального, с поэтики: с самочувствия отдельного слова, изымаемого из, условно говоря, светского контекста и помещаемого в контекст, условно говоря, религиозный. Со смены его маркировки. С проблемы его уместности за пределами традиционного риторического ряда.

177 Архангельский А. Огнь бо есть. // Новый мир. - 1994. -№2. - С. 230-243.

150

Список научной литературыПодгорская, Анна Вячеславовна, диссертация по теме "Русская литература"

1.Азбука христианства: Словарь-справочник / сост. А. Удовенко. - М.: Наука, 1997.-288 с.

2. Аверинцев С. Истоки и развитие раннехристианской литературы / С. Аверинцев // История всемирной литературы: в 9т. Т. 1. М.: Изд-во Наука, 1983.-С. 501-516.

3. Алексеев М.П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. Л.: Изд-во Наука, 1984.-478 с.

4. Архангельский А. Огнь бо есть: Словесность и церковность: Лит.

5. Сопромат / А. Архангельский // Новый мир. 1994. - №2. - С. 230-242.

6. Афанасьев А.Ю. Эволюция образа: от язычества к христианству / А.Ю. Афанасьев // Вопросы философии. 1996. - №10. - С. 71-83.

7. Баевский B.C. Противостояние поэтических школ // Баевский B.C. История русской поэзии 1730-1980: учеб. пособие. Смоленск, 1994. Ч.З. - С. 189-289.

8. Баевский B.C. История русской поэзии: 1730-1980. Компендиум: учеб. пособие. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Новая школа, 1996. - 320 с.

9. Баженов А. «Там флейты Фебовой серебряные звуки, там и проклятых сребреников звон»: Серебряный век как отражение революции / А. Баженов // Москва, 2001. Ч. 1. - С. 186-210.

10. Барсов Е. Христианская поэзия и искусство в связи с новозаветными• апокрифами / Е. Барсов // Философия русского религиозного искусства

11. XTV-XX вв: Антология / сост., общ. ред. Н.К. Гаврюшина. М.: Прогресс, культура, 1993.-С. 123-140.

12. Ю.Баткин Л. Вещь и пустота / Л. Баткин // Октябрь. 1996. - №1- С. 161182.11 .Баткин Л. Парапародия как способ выжить / Л. Баткин // Новое литературное обозрение.- 1996.- №19.-С. 199-226.

13. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. лит., 1986. -544 с.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. -462 с.

15. Белинский В.Г. Собрание сочинений: в 9т. -М.: Худ. лит., 1977-1982.

16. Белый А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы / сост.: В.М. Пискунова. М.: Республика, 1994. - 559 с.

17. Бельская Л.Л. Часть речи Иосифа Бродского / Л.Л. Вельская // Русская речь. 1998. - №1. - С. 21-27.

18. Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 448 с.

19. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. -М.: Искусство, 1994.

20. Бердяев H.A. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Книга, 1991.-446 с.

21. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. -Синодальное издание.

22. Благой Д.Д. Мир как красота. О «Вечерних огнях» А.А.Фета. М.: Худлитература, 1975. 111 с.

23. Блок А. Полное собрание стихотворений: в 2 т. JL: Сов. писатель, 1946.

24. Боголепов А. Рождество, Страстная и Пасха в православном богослужении. М.: Изд-во «Паломникь» , 1999. - 128 с.

25. Бойко С. «Дивный выбор всевышних щедрот.»: Филологическое самосознание современной поэзии / С. Бойко // Вопросы литературы. -2000.-№1.-С. 44-73.

26. Большая книга Рождества / сост.: Н. Будур и И.Панкеевым. М.: Олма-Пресс. - 2000. - 863с.

27. Болыной путеводитель по Библии Пер. с нем. / Г. Беллингер и др.. М.: Республика, 1993. - 479 с.

28. Бондаренко В. Богоборчество и богоискательство в русской поэзии конца века / В. Бондаренко // Литературная учеба. 2002. - Кн.5 . - С. 8895.

29. Бродский И. Большая книга интервью / сост. В. Полухина. М.: Захаров. -2000.-703 с.

30. Бродский И. Вершина великого треугольника / И. Бродский // Звезда. -1996.-№1.-С. 225-233.

31. Бродский И. На стороне Кавафиса / И. Бродский // Иностранная литература. 1995. - №12. - С. 208-215.

32. Бродский И.А. Собрание сочинений: в 6 т. СПб.: Пушкинский фонд, 2000-2001.

33. Бухаркин П.Е. Православная церковь и русская литература в XIV-XIX вв: проблемы культурного диалога. СПб.: С-П. гос. ун-т, 1996.

34. Былинин В.К. Древнерусская духовная лирика / В.К. Былинин // Прометей: вып. 16. М.: Молодая гвардия, 1990. - С.54-99.

35. Бычков В.В. Две тысячи лет христианской культуры: в 2 т. Т.2. -Славянский мир. Древняя Русь. Россия. М. - СПб.: Университетская книга, 1999. - 527 с.

36. Бычков В.В. Русская средневековая эстетикаХ1-ХУП веков. -М.: Мысль, 1992. 637 с.

37. Ваншенкина Е. Острие: Пространство и время в лирике Иосифа Бродского / Е.Вашенкина // Литературное обозрение. 1996. - №3. - С. 35-41.

38. Венцлова Т. О стихотворении Иосифа Бродского «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» / Т. Венцлова // Новое лит. обозрение. -1998.-№33.-С. 205-222.

39. Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов // Веселовский А.Н. Историческаяпоэтика. M.: Высшая школа, 1989. - 404 с.

40. Винокурова И. Иосиф Бродский и русская поэтическая традиция / И. Винокурова // Новое в школьных программах. Русская поэзия XX века. -М., 1999.-С. 126-133.

41. Виппер Р.Ю. Возникновение христианской литературы. М.: Изд-во АН СССР, 1945. -285 с.

42. Волков С. Разговоры с Иосифом Бродским: Детство и юность в Леннинграде. Аресты, психушки, суд / С. Волков // Звезда. 1998. - №5. -С. 82-107.

43. Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основа философской герменевтики. М.: Прогресс, 1998. - 700 с.

44. Гараджа В.И. Религиеведение: Учебн. пособие для вузов. 2-е изд., доп. -М.: Аспект-Пресс, 1995. - 351 с.44 .Гарднер И.А. Богослужебное пение русской православной церкви. Сущность, система, история: в 2т. Т.2. Нью-Йорк, 1980.

45. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М.: Фортуна Лимитед, 2000. - 352 с.

46. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада, 1997. - 415 с.

47. Гиппиус 3. Сочинения: стихотворения; проза. Л.: Худ. литература, 1991.-672 с.

48. Глинка Ф.Н. Таинственная капля. М., 1871. - 624 с.

49. Гоголь Н.В. Размышление о Божественной Литургии. Репринт, изд. -М.: Современник, 1990. - 124 с.

50. Голубцов А.П. Литургия в первые три века христианства. -«Богословский вестник», 1913. 16 с.51 .Гордин Я. Величие замысла / Я. Гордин // Звезда. 1999. - № 1. - С. 12744.

51. Гордин Я. Жизнь как замысел / Я.Гордин // Искусство: Прил. к газ. «Первое сент.». 2003. - май №9. - С. 5-6.

52. Гордин Я. Перекличка во мраке: Иосиф Бродский и его собеседники. -СПб.: Изд-во Пушкинского фонда, 2000. 223 с.

53. Гордин Я. Странник. // Бродский И. Избранное. М.: Третья волна, 1993.-С. 5-18.

54. Дмитриев А.П. Тема «Православие и русская литература» в публикациях последних лет / А.П. Дмитриев // Русская литература. -1995. -№1. С. 255-269.

55. Дубровина И.М. Прогностическая образность: возвращенная и современная литература / И.М. Дубровина // Вестн. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 1997. - №6. - С. 39-52.

56. Дунаев М.М. Православие и русская литература: в 6т. М., 1996-2000.

57. Душечкина Е.В. Русский святочный рассказ: становление жанра. — СПб.: Изд-во С.-П. гос. ун-та, 1995.-255 с.

58. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М., 1979.- 319 с.

59. Евангельский текст в русской литературе ХУШ-ХХ вв.: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. н. трудов. Петрозаводск: Изд-воПГУ, 1997.-387 с.

60. Евтушенко Е. Избранные произведения: в 2т. М.: Художественная литература, 1975.

61. Есаулов И.А. Христианское основание русской литературы: соборность / И.А. Есаулов // Литературная учеба. 1998. - Кн.1. - С. 105125.

62. Есенин С. Полное собрание сочинений: в 7т. Т.1. М., 1995.

63. Иосиф Бродский и мир: метафизика, античность, современность: сб.ст. -СПб., 2000.-427 с.

64. Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций / сост. Гордин Я.А. СПб.: Журн. «Звезда». 1998. - 320 с.

65. Иосиф Бродский: труды и дни. Поэт на кафедре. // Знамя. 1996. -№8.-С. 145-161.

66. Иованович М. Пастернак и Бродский: К постановке проблемы / М. Иованович // Пастернаковские чтения. М., 1988. - Вып. 2. - С. 305 -323.

67. Калашников С.Б. Поэтическая интонация в лирике И.Бродского: дис. . канд. филол. наук / С.Б. Калашников; Воронеж, гос. ун-т. Волгоград, 2001.-163 с.

68. Калениченко О.Н. Судьбы малых жанров в русской литературе конца

69. XIX нач. XX века. - Волгоград: Перемена, 2000. - 232 с.

70. Келебай Е.Б. Философия творчества И.Бродского: автореф. дис. . д-ра филос. наук / Е.Б. Келебай; Моск. гос. ун-т им. Ломоносова -Москва, 2001.-37 с.

71. Кириллова И. Литературное воплощение образа Христа / И. Кирилова // Вопросы литературы. 1991. - №8. - С. 60-74.

72. Климент Охридски. Събрани съчинения: в 2 т. София, 1970.

73. Кожинов В. В. Размышления о русской литературе. М.: Современник, 1991.-526 с.

74. Колобаева Л.А. Связь времен: И. Бродский и Серебряный век русской литературы / Л.А. Колобаева // Вест. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 2002. №6. - С. 20-39.

75. Коринфский A.A. Народная Русь. // Рождество Христово. Самара, 1995.-С. 412-422.

76. Кормилов С.И. Проблема построения поэтической истории русской литературы XX в. / С.И. Кормилов // Русская филология: Ученые записки СГПУ. Т.8. Смоленск: СГПУ, 2004. - С. 11-21.

77. Котельников В.А. О Христианских мотивах у русских поэтов / В.А, Котельников // Литература в школе. 1994. - №1. - С. 6-13.

78. Котельников В.А. Православие в творчестве русских писателей XX века: дис. в форме науч. докл .докт. филол. наук/ В.А. Котельников;

79. Ин-т русской лит. СПб., 1994.

80. Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ardis, Ann Arbor, 1984. 109 с.

81. Кублановский Ю. На пределе лиризма / Ю. Кублановский // Русская мысль. 11 августа 1983. - С. 10.

82. Кузнецов С. Распадающаяся амальгама: (О поэтике Бродского) / С. Кузнецов // Вопросы литературы. 1997. - №3. - С. 24-49.

83. Куллэ В. Поэтическая эволюция И.Бродского в России (1957-1972): автореф. дис. . канд. филол. наук/В. Куллэ; Литературный институт. -Москва, 1996.- 17 с.

84. Культурология. XX век: Словарь. СПб.: Университ. Книга, 1997. - 640 с.

85. Куллэ В. Иосиф Бродский: Библиографический обзор / В. Куллэ // Литературное обозрение. -1996. №3. - С. 53-56.

86. Куллэ В. Иосиф Бродский: Новая Одиссея. // Сочинения И.Бродского в 6т. Т.1. СПб.: Пушкинский фонд, 2001. - С. 283-297.

87. Кураев А. Человек перед иконой (Размышления о христианской антропологии и культуре) / А. Кураев // Квинтэссенция: Философский альманах, 1991. М.: Политиздат, 1992. - 400 с.

88. Кюст Й. Бродский как предмет исследования: восемь лет спустя / Й. Кюст // Новое литературное обозрение. 2004. - №3. - С. 160-164.

89. Кюст Й. Плохой поэт Иосиф Бродский: к истории вопроса / Й. Кюст // Новое литературное обозрение. 2000. - №5. - С. 248-255.

90. Лакербай Д.Л. Поэзия Иосифа Бродского конца 1950-х годов: между концептом и словом / Д.Л. Лакербай // Вопросы антологической поэтики: потаенная литература.- Иваново, 1998.-С. 166-180.

91. Лакербай Д.Л. Потаенная литература. Исследования и материалы. Вып.2. Иваново, 2000. - 305 с.

92. Лакербай Д.Л. Поэзия Иосифа Бродского 1957-1965-го годов: опыт концептуального описания: автореф. дис. . канд. филол. наук / Д.Л. Лакербай; Иваново, 1997. - 16 с.

93. Лебедев Ю.В. Духовные основы поэтики русской классической литературы / Ю.В. Лебедев // Литература в школе. 2002. - №1. - С. 1820.

94. Левитан Л., Цилевич Л. Основы изучения сюжета. Рига, 1990. - 277 с.

95. Лекманов O.A. О луне и реке в «Рождественском романсе» Иосифа Бродского / O.A. Лекманов // Русская речь. 2001. - №1. - С. 19-23.

96. Лекманов O.A. «Рождественская звезда»: текст и подтекст / O.A. Лекманов // Новое литературное обозрение. 2000. - №5. - С. 162-165.

97. Лермонтовская энциклопедия / гл. ред. В.А. Мануйлов. М.: Сов. энциклопедия, 1981. - 784 с.

98. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М.: Сов. энциклопедия, 1987. - 750 с.

99. Литературная энциклопедия: в 10 т. М.: Изд-во Коммунистической академии, 1929-1939.

100. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «ИНТЕЛВАК», 2003. - 1600 стб.

101. Лихачев Д.С. Литература — реальность — литература. Л.: Сов. писатель, 1984.-221 с.

102. Ли Чжи Ен. «Конец прекрасной эпохи». Творчество Иосифа Бродского. Традиции модернизма и постмодернистская перспектива. -СПб., 2004.-208 с.

103. Ли Чжи Ен. О фольклорной свободе и теургизме в поэме И.Бродского «Представление»: Офольклоривание пространства и времени в поэме «Представление» / Ли Чжи Ен // Русская литература. 2003. - №4. - С.220.231.

104. Ли Чжи Ен. Романтизм и эсхатологизм в творчестве И.Бродского раннего периода (конец 1950-1960-е годы) / Ли Чжи Ен // Русская литература. 2003. - №1. - С. 220-239.

105. ЬЛотман Ю. М. Избранные статьи: в 3 т. Таллин, 1993.

106. Лосев А. (Л.Лифшиц). Ниоткуда с любовью. Заметки о стихах Иосифа Бродского / А. Лосев // Континент. Париж. 1977. - №14. - С. 23-35.

107. Лотман М.Ю. Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция// М.Ю.Лотман и тартуско-московскаяшкола. M.: Гнозис, 1994. - С. 370-392.

108. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб.: Акад. проект, 2002. - 543 с.

109. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л.: Просвещение, 1972. -271 с.

110. Лурье С. Правда отчаяния / С. Лурье // Нева. 1996. - №3. - С. 186-192.

111. Лурье С. Бог и Бродский / С.Лурье // Нева. 2001. - №1. - С. 179-181.

112. Любомудров A.M. О православии и церковности в художественной литературе / A.M. Любомудров // Русская литература. 2001. - №1. - С. 107-124.

113. Любомудров A.M. Церковность как критерий культуры / A.M. Любомудров // Христианство и русская литература. Сб.4. СПб., «Наука». - 2002. - С. 87-108.

114. Любомудров A.M. Церковность как критерий православности явлений культуры / A.M. Любомудров // Литературная учеба. 2000. - кн.5/6. -С. 120-144.

115. Майкапар А. Новый Завет в искусстве: Очерк иконографии западного искусства. М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. - 352 с.

116. Максимов C.B. Нечистая неведомая и крестная сила. СПб.: ТОО «Полисет»,1994.- 267 с.

117. Макуренкова С. А. Джон Данн: Поэтика и риторика. М., 1994. - 232 с.

118. Маслова Ж.Н. Проблема билингвизма и англоязычное влияние в поэзии Бродского и Набокова: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ж.Н. Маслова; Моск. пед. ун-т. Москва, 2001. - 17 с.

119. Матхаузерова И. Древнерусские теории искусства слова. М., 1989. -187 с.

120. Мать Мария. Воспоминания, статьи, очерки: в 2 т. Париж, 1992.

121. Маяковский В.В. Собрание сочинений: в 8 т. -М.: Правда, 1968.

122. Мень А. Таинство, слово и образ. Богослужение Восточной Церкви. J Ферро-Логас, 1991.-208 с.

123. Митин Н.С. Тайна вещих строк. Русское Возрождение:от Державина до Блока / Н.С. Митин // Литература в школе. 1996. -№6.-С. 12-21.

124. Михайлов A.B. Языки культуры: Учебн. пособие по культурологи. М. языки рус. культуры, 1997. - 912 с.

125. Монтале Эудженио. Избранное. Стихи и рассказы / пер.с итал. М.: Прогресс, 1979. - 192 с.

126. Найман А. Заметки для памятника / А. Найман // Новый мир. 1997. -№9.-С. 193-203.

127. Настигнуть утраченное время. Интервью с лауреатом Нобелевской премии И.Бродским//Время и мы- 1987. -№97 -С.176-178.

128. Нестеров А. Джон Донн и формирование поэтики Бродского: за пределами «Большой элегии» / А. Нестеров // Иосиф Бродский и мир: метафизика, античность, современность. СПб., 2000. - С. 151-171.

129. Новиков A.A. К вопросу о «классичности» поэзии Иосифа Бродского: (К 60-летию со дня рождения) / A.A. Новиков // Вестн. Моск. ун-та. Сер.9. Филология. 2000. - №6. - С. 67-74.

130. Новиков A.A. Литературно-критические взгляды И.Бродского: автореф. дис. канд. филол. наук/A.A. Новиков; Моск. ун-т им. Ломоносова. Москва, 2001. - 18 с.

131. Новиков А. Поэтология Иосифа Бродского. М.: Наука, 2001. - 94 с.

132. Неупокоева И.Г. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравнительного анализа. М.: Наука, 1976. - 359 с.

133. Новак В. Актуальные проблемы российского православного церковного Сознания / В. Новак И Вопросы философии. 1993. - №4. - С. 128-141.

134. Новейший философский словарь. Минск: Изд-во В.М. Скакун, 1998. -896 с.

135. Творчество М.И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века: сб. ст. Киров, 2000. - 118 с.

136. Пастернаковские чтения. Вып.2. -М.: Наследие, 1998. 368 с.

137. Пиксанов Н.К. Два века русской литературы / пособие для высш. школы. М.: Госиздат, 1924. - 280 с.

138. Плеханова И.И. Преображение трагического: метафизическая мистерия И.Бродского: дис. докт. филол. наук / И.И. Плеханова; Томск, гос. ун-т. Томск, 2002. - 451 с.

139. Поливанов К. Негатив Вифлеемской звезды.: К возможной интерпретации одного стихотворения Иосифа Бродского / К. Поливанов // Новое литературное обозрение. 2000. - №5. - С. 160-161.

140. Полная энциклопедия символов / сост. В.М.Рошаль. М.: Изд-во ЭКСМО; СПб.: Сова, 2003. - 528 с.

141. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т.- Репринт, изд.. М.: Концерн «Возрождение», 1992.

142. Полухина В. Exegi monumentum Иосифа Бродского / В. Полухина // Литературное обозрение. 1999. - №4. - С. 63-72.

143. Полухина В. Миф поэта и поэт мифа: Пространство и время в лирике Иосифа Бродского / В. Полухина // Литературное обозрение. 1996. -№3. - С. 42-48.

144. Полухина В. Русские поэты о Бродском / В. Полухина // Литературное обозрение. 1996. - №3. - С. 48-52.

145. Пробштейн ЯЗ. Мотив странствия в поэзии Мандельштама, Хлебникова и Бродского: автореф. дис. канд. филол. наук / Я.Э. Пробштейн; Российский гос. гуман. ун-т. Москва, 2000. - 16 с.

146. Пророк: библейские мотивы в русской поэзии: сб. стихов. М.: Изд-во1. Фолио, 2001.-356 с.

147. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: в 10т.Т.5. Евгений Онегин. Драматические произведения. М.: Наука, 1964.

148. Пушкин о литературе / Пушкин-критик / Подбор текстов, коммент. и вступ. Ст. Н.В. Богословского. M - Д.: Академия, 1934. - 679 с.

149. Разумовская А. Страна Бродсковия / А. Разумовская // Русская словесность. 2000. - №4. - С. 49-53.

150. Ранчин A.M. Иосиф Бродский: поэтика цитаты / A.M. Ранчин // Русская словесность. 1998.-№1.-С. 36-41.

151. Ранчин А. На пиру Мнемозины: интертексты Иосифа Бродского. М., 2001.-400 с.

152. Ранчин A.M. Традиции русской поэзии XVIII-XX вв. в творчестве И.А.Бродского: автореф. дис. докт. филол. наук / A.M. Ранчин; Моск. гос. ун-т им. Ломоносова. Москва, 2001. - 47 с.

153. Ранчин А. Человек есть испытатель боли: Религиозно-философские м,отивы поэзии Бродского и экзистенциализм // Октябрь.1997. -№1.- С. 154-168.

154. Ревякин А. И. Сюжет и фабула в художественной литературе / А.И. Ревякин // Проблемы изучения и преподавания литературы. М.,1972. -С. 119-137.

155. Рейн Е. Прозаизированный тип дарования / Е. Рейн // ГОлухина В.

156. Бродский глазами современников. СПб., 1997.-С. 13-29.

157. Русские письменные и устные традиции и духовная культура / поматериалам археологических экспедиций 1966 1980 гг. / сб. ст. под ред. И.Д. Коваленко. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982 - 319 с.163 .Рождество: Библиография . 1994. - №5. - С. 30-34.

158. Розов А.Н. Заметки о церковной критике второй половины XIX-XX вв. (образ священника) / А.Н. Розов // Русская литература. 2001. - №4. - С. 32-50.

159. Романов Б. О кресте твоем высоком. (Христос в русской поэзии) / Б. Романов // Лепта. 1996. - №32. - С. 158-187.

160. Русская художественная культура конца XIX н. XX века (1908 - 1917): Кн.4. - М.: Изд-во Наука, 1980. - 495 с.

161. Русская литература XIX века и христианство. М.: Изд-во МГУ, 1997. -384 с.

162. Русская филология: Ученые записки Смоленского гос. пед. ун-та. Т.8. -Смоленск: СГПУ, 2004. 336 с.

163. Сборник духовной поэзии / сост. И.Беркута. Воронеж, 1990. - 235 с.

164. Седакова О. Кончина Бродского / О. Седакова // Литературное обозрение. 1996.-№3.-С. 11-15.

165. Семенова С. Г. Метафизика русской литературы: в 2т. М.: Изд-й дом «ПоРог», 2004.

166. Сергеева E.B. Античная лексика в поэзии Бродского / E.B. Сергеева

167. Русская речь. 1998. - №2. - С. 35-41.

168. Скабалланович М. Христианские праздники. Кн. 1-6. Киев, 1916.

169. Словарь поэтов Русского Зарубежья / под общ. ред. В. Крейда. СПб.: РХГИ, 1999.-417 с.

170. Слово о Боге. Стихи русских поэтов. М.: Центр Благо, 2000. - 305 с.

171. Служевская И. Бродский: от христианского текста к метафизике изгнания / И. Служевская // Звезда. - 2001. - №5. - С. 198-207.

172. Служевская И. Поздний Бродский: путешествие в кругу идей / И. Служевская // Иосиф Бродский и мир. СПб., 2000. - 588 с.

173. Смирнова JI.A. Единство духовных устремлений в литературе середины века / Л.А. Смирнова // РЛЖ. 1994. - № 5-6. - С. 28-43.

174. Смолицкий В.Г. «Рождественская сказка» Б. Пастернака и духовные стихи / В.Г. Смолицкий // Русская словесность. 1997. - №4. - С. 26-29.

175. Соболевская Е.К. «Стихи к Блоку» М. Цветаевой как поминальный жанр // К.Бальмонт, М.Цветаева и художественные искания XX века. Меж. сб. н. тр. Вып. 3. Ивановский гос. ун-т, 1998. - С. 33-48.

176. Сологуб Ф. Избранное. СПб.: ТОО «Диамант», 1997. - 448 с.

177. Спивак P.C. Философская пародия Бродского / P.C. Спивак // Литературное обозрение. 1997. - №4. - С. 68-72.

178. Стихи духовные / сост., коммент. Ф.М.Селиванова. М.: Сов. Россия,1991.-336 с.

179. Стратановский С. Религиозные мотивы в современной русской поэзии / С. Стратановский // Волга. 1998. - №3. - С. 112-123.

180. Теоретико-литературные итоги XX века: в 2 т. М.: Наука, 2003.

181. Торшин A.A. Произведения художественной литературы: основные аспекты анализа. Магнитогорск: Изд-во Магн. гос. ун-т, 2001. - 189 с.

182. Трофимов А. Рождественские волхвы / А. Трофимов // Наше наследие. -2000.-№52.-С. 74-79.

183. Успенская А. В. Иосиф Бродский и античность / A.B. Успенская // Гумилевские чтения. СПб., 1996. - С. 83-90.

184. Фет A.A. Полное собрание стихотворений: в 2 т. Т.2. СПб.: Издание т-Ва А.Ф. Марксъ, 1912.

185. Философия русского религиозного искусства XIV-XX вв.: Антология / сост., общ. ред. Н.К. Гаврюшина. М.: Прогресс. Культура, 1993. - 339 с.

186. Философы русского послеоктябрьского Зарубежья о России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. - 528 с.

187. Фокин A.A. Рефлексия традиции в творчестве Бродского: автореф. дис. . канд. филол. наук / A.A. Фокин; Ставропольский гос. ун-т -Ставрополь, 2000. 19 с.

188. Фрейденберг О.Н. Поэтика сюжета и жанра. М.: Изд-во Лабиринт, 1997.-448 с.

189. Ханзен Леве H. Русский символизм: система поэтических мотивов. Ранний символизм: Пер. с нем. - СПб.: Акад. проект, 1999. - 507 с.

190. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. - 422 с.

191. Ходасевич В.Ф. Державин. -М.: Книга, 1988.-326 с.

192. Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. -М.: Сов. писатель, 1991.-683 с.

193. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве / пер. с англ. и вступ.ст. А.Е.Майкапара. М.: КРОН-ПРЕСС, 1997. - 656 с.

194. Христианство. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. В Зт. -М.: «Большая Российская энциклопедия», 1993-1995.

195. Хубер П. Иосиф Бродский: к вопросу возникновения автономного субъекта поэта / П. Хубер // Вопросы философии. 2003. - №7. - С. 5666.

196. Цветаева М.И. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1990. -800 с.

197. Шайтанов И. Уравнение с двумя неизвестными: Поэты-метафизики Джон Дон и Иосиф Бродский / И. Шайтанов // Вопросы лит. 1998. -№6. -С. 3-39.

198. Шапир М.И. Три реформы русского стихотворного синтаксиса: (Ломоносов Пушкин - Иосиф Бродский) / М.И. Шапир // Вопросы языкознания. - 2003. - №3. - С. 31-78.

199. Эггелинг В. Политика и культура при Хрущеве и Брежневе. 1953-1970гг.-М.: АИРО-ХХ, 1999.-311 с.

200. Ягодовская А.Т. Образ праздника в русской литературе / А.Т. Ягодовская // Русская художественная культура втор. пол. XIX века: Картина мира. М.: Наука, 1991. - 400 с.

201. Якобсон Р. О. Избранные работы: Пер с англ., нем., фр. яз. / сост. и общ. ред. В.А. Звенгинцева. М.: Прогресс, 1985. - 455 с.

202. Якунов A.B. Функционально-коммуникативная организация текста в жанре эссе (на материале эссе И.Бродского «Путешествие в Стамбул»): автореф. дис. докт. филол. наук. Череповец, 1998. - 31 с.