автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Историко-философский анализ средневековых латинских святоземельных итинерариев

Текст диссертации на тему "Историко-философский анализ средневековых латинских святоземельных итинерариев"

61: ЗУ" 9/об

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В.ЛОМОНОСОВА

Диссертационный совет К. 053. 05. 64 по философским наукам

на правах рукописи

Воронова Анна Александровна

ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

СРЕДНЕВЕКОВЫХ ЛАТИНСКИХ СВЯТОЗЕМЕЛЬНЫХ ИТИНЕРАРИЕВ

Специальность 09.00.03 - история философии

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва -1998

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. Предмет ______4

2. Проблематика ________6

3. Гуссерль и идиллический пейзаж XVII века_12

4. Предельные формы жанра_19

МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

ПОНЯТИЕ ПАЛОМНИЧЕСТВА. ИСТОРИОГРАФИЯ_25

I. СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПАЛОМНИЧЕСТВА В СУЖДЕНИЯХ_26

1. Предметная область_27

а. Собрание суждений_31

б. Форма определенности_33

2. Превратное мнение

а. Паломничество или путешествие?_35

б. Некоторые мнения___36

3. 'Время' определения. Чужие места_41

4. Простые определенности, 'паломничество' и 'путешествие' _42

II. СРЕДНЕВЕКОВОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО. ПОНЯТИЕ И ТЕОРИЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

1. Расхожая форма определенности предмета_44

2. Что такое паломничество: пространство и время?

а. 'Дитя благих намерений'. Средневековое благочестие в географических определениях_48

3. О природе вещей преимущественно прошлого века_50

4. Предмет и метод__52

5. Определенная практика - определенная логическая форма познания _58

6. Нравственность или благочестие? Исследователь-путешественник романтической поры_65

7. Еще раз к форме определенности предмета__68

8. Определение предмета _72

Глава I

Обоснование определения

ПОСЛЕДОВАНИЕ. БОГОСЛУЖЕНИЕ СТРАСТНОЙ И ПАСХАЛЬНОЙ СЕДМИЦ ИЕРУСАЛИМСКОЙ ЦЕРКВИ В РАННИХ ЛАТИНСКИХ ИТИНЕРАРИЯХ И ОБРЯДОВАЯ ЛИТУРГИЯ ЗАПАДНОЙ ЦЕРКВИ (ТОПОГРАФИЯ, ДРАМАТУРГИЯ, МОНУМЕНТАЛЬНОЕ ОКРУЖЕНИЕ)

1. Введение_77

2. 'Архитектоника' паломнических текстов_78

3. Тема ___________79

4. Топография богослужения страстной и пасхальной седмиц иерусалимской церкви в ранних латинских итинерариях. Пейзаж с паломником ___________85

5. Топография западноевропейской литургии. Интерьер с паломником_101

6. Детальный взгляд на ряд 'предметов'_106

7. Топография сюжетов_109

8. Несколько способов смотреть на капитель_114

Глава II

ПРЕДМЕТНЫЙ ПЕЙЗАЖ ПАЛОМНИКА. ПРОБЛЕМЫ РЕСТАВРАЦИИ

1. Предметный пейзаж паломника_119

а. 'Вещи, заслуживающие детального объяснения'_122

б. Паломничество в клуатре_127

2. Субъект паломничества_133

а. Купец, мудрец, шпион, рыцарь_134

б. Мотив_139

3. Двойство восприятия_140

Глава III

Система реальности паломничества в предельных идеализациях СУБЪЕКТИВНАЯ ЛОГИКА ПРАКТИЧЕСКОГО ИТИНЕРАРИЯ

1. Конкретный 'предмет средневекового пилигрима'_146

2. Логический 'предмет средневекового пилигрима'_150

3. Понятие 'предмета средневекового пилигрима'_155

4. Общая форма суждения, выражающая предметное знание (экзистенциальные суждения)_156

5. Общая форма понятия, выражающая непредметное знание _158

6. Понятие итинерария_161

ЗАКЛЮЧЕНИЕ_163

ПРИМЕЧАНИЯ_169

ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ_183

БИБЛИОГРАФИЯ_187

ПРИЛОЖЕНИЯ_195

ВВЕДЕНИЕ

1. Предмет

Предлагаемое исследование посвящено западноевропейскому средневековому паломничеству, такому, как оно представлено в текстах пилигримов (итинерариях), побывавших на поклонении в св. местах, преимущественно Палестины. При анализе итинерариев мы заняты проблемой самоописания определенного социального института, паломничества, его развития и формирования рефлексивной ситуации, благодаря которой индивид становился истинным духовным паломником. Соответственно тексты, привлекаемые к решению проблемы, включают как простые итинерарии - дорожники или 'путники' пилигримов, так и теоретические и философские сочинения одноименного жанра.

Мы были вынуждены избавить себя от попыток воспроизведения исторического пейзажа средневекового паломничества с тем, чтобы предмет не стал блуждающим фантомом в его бескрайних просторах. Этот исторический материал слишком обширен и никогда не подвергался какой-либо серьезной систематизации; паломнические тексты в этом отношении представляют собой своего рода его квинтэссенцию. Тем не менее, предварительно мы сочли возможным систематизировать материал в контексте понятия паломничества, к которому мы приходим анализируя его генетическое развитие и соответственные суждения на предмет паломничества, до сих пор определяющие взгляды на него.

Методологически исследование развертывается в двух направлениях, представляя собой, тем не менее, определенное

единство, упорядоченность изложения от эмпирики паломничества в ее текстах к 'теории'. Первое, там, где мы касаемся только итинерария как такового, исследование идет от простого дорожника, как от формы, возникающей спонтанно и зависимой от содержания, к теоретическому итинерарию как к форме, способной конституировать свое содержание и, наконец, к итинерарию, оперирующему понятием о собственной форме, о форме итинерария. Второе, сказанные формы мы рассматриваем как предельные формы одного жанра.

Иначе, предмет здесь обозначен его предельными формами, которые являются предельными в известном смысле условно, только в их особенности, в отношении определенного соотнесения двух групп текстов одного жанра, средневековых латинских итинерариев, 'дорожников' или 'путников' пилигримов и так называемых 'путеводителей души', образцов высокой философской мысли - мы бы назвали их 'чистой теорией паломничества', - к которым относятся, например, сочинения Бонавентуры и Маймонида.

Обе группы текстов представляют собой по содержанию, соответственно, специфическую текстовую фиксацию опыта паломничества и теоретического о нем знания, а по форме реальный путь и умозрительный путь истолкования значения паломничества.

Итинерарии в отношении текстовой фиксации эмпирического знания представляют собой системность, порожденную содержанием определенной (здесь: паломнической) практики, где системообразующим фактором является субъект паломничества, его восприятие, неотъемлемое от практического контекста, форму, возникающую спонтанно и неспособную определять свое содержание. Применительно к корпусу средневековых латинских итинерариев речь идет преимущественно о текстах, имеющих отношение к itinera Hierosolymitana, датируемых примерно IV-XIIbb. Знание представлено

здесь непосредственно опытом, где предмет, знание о предмете и субъект не отделены от определенной практики и определены через нее как через свое содержание. Итинерарии же в отношении теоретической мысли представляют собой систему знания в отношении посылок, т;е. проблем, поставленных преследованием определенных (не ситуативных) целей, имеющую соответствующий метод рационального познания.

Идеализируемый предмет, реальный путь, который представлен в 'путнике', доведен в 'путеводителе души' до своего логического предела, будучи максимально приближенным к идеальному предмету, он вырождается в умозрительную форму, свободную от эмпирики и способную определять свое содержание.

Преимущественно мы будем заняты именно простыми дорожниками. Следуя Хейзинге1, мы смотрим на произведения философской мысли в жанре итинерария как на блистательный апофеоз паломничества в идеале, сбросивший 'балласт' описания реальных или полуреальных образцов, которыми перегружены обычные 'путники' пилигримов, представляющий собой их последнюю, предельную фазу переразвития, его 'перезревший плод', за которой идет 'умирание' средневекового жанра итинерария, где ничего 'живого' уже не усматривается, но только законченные умозрительные формы. Т.о. большей частью речь пойдет только о формах, в которые облекается опыт и теоретическая мысль Средневековья, об идее пути, следуя которой высокая мысль окружает себя приятными ландшафтами, устраивая мыслительный путь наилучшим образом.

2. Проблематика

Материал анализа* составляют две группы текстов средневековых латинских итинерариев, дорожники или путники (мы

рассматриваем преимущественно имеющие отношение к itinera Hierosoiymitana) и т.н. 'путеводители души1 (образцы высокой философской мысли), представляющих собой, соответственно, текстовую фиксацию опыта паломничества и теоретического знания, иначе, эмпирику пути и путь мышления.

Традиционно эти группы текстов принято различать не только по принадлежности различным литературным традициям, но и по принципам полагаемой в них рациональности, как эмпирическое (географическое) и 'чистое' теоретическое (философское) знание, возникающее после опыта паломничества и не на его основе. Мы, напротив, предположили, что тексты могут быть объединены пределами одного жанра, но, скорее, литературным направлением, и на основе единства принципов рациональности, как непротиворечащие друг другу предельные формы.

Почему вообще мы взялись объединять столь несхожие тексты уже понятно: их давно пора объединить. Философская мысль Средневековья никогда не была выше всякого соприкосновения со своим культурным окружением. Но, это ясно и без всякого анализа. Дело вот в чем. Благодаря анализу простых дорожников пилигримов мы имеем возможность обратиться не только к специфике мышления средневекового человека, вовлеченного в институт паломничества, но и к его культурному окружению, оставленному на родине, к просвещенной западной аудитории т.н. средней руки, на фоне которой, скажем, не без контраста, можно видеть расцвет известных произведений того же жанра, возникших в аристократической среде и среде высшего духовенства. В самом деле, к примеру, самый известный итинерарий времен ранней церкви, написан паломницей, принадлежащей к просвещенным, но, видимо, не столичным, а провинциальным кругам, поскольку ее текст стоит вне рамок

классического образования того времени: трудно представить других знатных паломниц к Св. Земле, например, Павлу (спутницу бл. Иеронима) или Меланию младшую, пользующихся языком Эгерии даже в личном общении.

Почему мы сосредотачиваемся именно на этих критериях?

Что касается объединения текстов пределами одного жанра, то для литературы эпохи Средневековья вообще 'понятие жанра является не только основовполагающим..., но, возможно, - наиболее универсальным и всеобъемлющим. Ощущение самозамкнутости жанра было тогда настолько сильным, настолько все определяло в произведении, что выходы за пределы жанровых параметров бывали не просто редки, но в самой сильной степени маркированы'. Принципиальным здесь является то, что жанр, или литературное направление в Средневековье конституируется не содержательными, методологическими и пр. принципами, по которым привычно его отличать, а принадлежностью соответственному эмпирическому феномену.

Хотелось бы прояснить наперед, что мы не имеем намерения входить в существо проблемы исключительно жанрового своеобразия текстов. Это подразумевает, что мы определенно уверены в том, что жанр средневекового итинерария вполне допускает возможность подобного сосуществования. Но, не только жанр. Сказанное соотнесение групп текстов возможно, если речь идет о пределах одной практики, одного опыта и возможно только тогда, когда речь идет о вещах безусловно общих.

Обе группы текстов мы рассматриваем как различные (предельные) формы одного феномена, феномена средневековых паломничеств. Иными словами, нам важно показать, что оба явных инварианта этого жанра описывают эмпирический опыт

паломничества. Это основная проблема в отношении первого из критериев. Если мы примем, а так мы и принимаем впоследствии, что первая группа текстов представляет собой описание непосредственного опыта паломничества (а не внешних ему вещей -св. мест, топографии и прочего), а вторая - теоретическое разъяснение этого же опыта, как если мы имеем предмет (опыт паломничества, изложеный в 'путнике' пилигрима) и знание об этом предмете, раскрытие для понимания его содержания (изложенное в теоретических сочинениях в жанре итинерария), то мы оказываемся перед необходимостью отвечать на вопрос каким образом вообще опыт паломничества излагается в обоих группах текстов?

Мы пытаемся объяснить, что именно опыт паломничества, то или иное к нему отношение, будет связующим целым, по мере развития которого стала возможной последующая раздвоенность между опытом и его осознанием, и, соответственно, чистой информативностью текстов. Иначе, отвлеченное знание, представленное в теоретических произведениях, поначалу было разъяснением содержания видоизмененного, но совершенно определенного предмета, опыта паломничества.

Так или иначе, культура паломничества формировалась в своих текстовых инвариантах именно как описание определенного опыта и соответственного образца поведения и именно потому произведения в жанре итинерария различаются с произведениями сходного жанра (землеописаниями, периплами и пр.). Сложившаяся система поведенческих стереотипов, культивируемых в паломнической среде норм и правил постепенно приобретает самодовлеющие значение, становится предметом анализа, что можно видеть, к примеру, из описания духовного паломничества, данного в ХНв. в Книге Св. Иакова: 'Хождение в паломничество - превосходнейшее, но трудное

дело, поскольку для человека с одной стороны тропа жизни узка, а смерти, с другой стороны, широка и просторна. Путь паломника есть прямой путь, (и означает) отчуждение пороков, умерщвление плоти, откровение добродетели, прощение наказаний, епитимью покаяний, дорогу справедливости, любовь к святыням, веру в воскрешение и награду благословения, освобождение от ада, прощение небес. Паломничество не приемлет (вкушения) роскошной пиши, сдерживает обжорство, укрощает похоть и подавляет плотские желания, несовместимые со спасением души, дает очищение духа - причины человеческих размышлений, смиряет гордыню, делает кротость благословенной, любит бедность, ненавидит богатство, руководимое алчностью, но любит и щедрость, утоляющую жажду страждущих, вознаграждает тех, кто воздерживается и прилежно трудится, но не спасает само по себе грешников и скупых' [из проповеди Veneranda dies, WhitehiH W.M. (ed.) Liber Sancti Jacobi. Codex Calixtinus i: Texto. Santiago de Compostela, 1944. P. 152].

Но, нам представляется возможным отнести сюда в качестве 'логического' завершения, предела, и 'путеводители души', в которых содержатся принципы построения системы знания о знании в форме итинерария и изложение правил построения умозрительного паломничества. Иначе, мы будем касаться большей частью форм мышления в жанре итинерария.

Средневековые паломнические тексты, разумеется, не самый ранний образец жанра итинерария, но для нас они привлекательны именно потому, что получили в более позднее время свою необходимую форму разъяснения, свой 'теоретический инвариант', наличие которого и позволяет их различать с географическими сочинениями (последние получили текстовые образцы прикладной науки). Паломнические итинерариии эксплицитно содержат некоторые

начатки своего теоретического образца, другой предельной формы. Иначе, их можно отнести к предмету, который заключает в себе условия возможной рефлексии, условия превращения в 'теорию паломничества'. Конечно, речь не идет о том, чтобы найти в дорожнике развитый категориальный аппарат, отвлеченные суждения и прочее, что свойственно рефлексивной мысли, т.е. найти то, чего там нет, но о том, чтобы всеобщие логические принципы чистой теоретической мысли, данные в 'путеводителе души' могли быть обоснованы в особенном (в дорожнике) как в предельной ее форме.

В целом же эта проблема формулируется как влияние содержания определенной практики (паломничества) на создание теоретических методов, отделяющих форму от содержания, позволивших заблистать ей во всей чистоте 'путеводителя души', и как возможность обоснования всеобщих логических принципов чистой теоретической мысли, представленных в 'путеводителе души', в особенном, в 'путнике', как в предельной ее форме.

Скажем, забегая вперед, все проблемы решаются с нахождением жанрового канона итинерария, воссозданного из порядка отправления богослужений в Св. Земле. Он с четкостью обнаруживается во всех текстах независимо от времени написания и авторской индивидуальности.

Если, в поисках жанрового канона итинерария мы анализируем содержание паломнической практики, то здесь анализу подлежит его форма. Если в ранних итинерариях мы находим форму, возникающую спонтанно и зависимую от своего содержания, то в поздних мы приходим к форме, вполне способной конституировать свое содержание - к т.н. 'путеводителям души' - произведениям философской мысли, которые мы рассматриваем в качестве предельной формы того же жанра.

3. Гуссерль и идиллический пейзаж XVII века

Смысл сказанного соотнесения в первую очередь должно прояснить понятие предельной формы, с которым мы его связываем. Понятию предельной формы усваивались разные значения, но мы его берем в самом простом. Предельной формой вообще мы назовем не тол�