автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Историко-функциональные жанры башкирской литературы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историко-функциональные жанры башкирской литературы"

На правах рукописи

НАДЕРГУЛОВ МИНЛЕГАЛИ ХУСАИНОВИЧ

ИСТОРИКО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ЖАНРЫ БАШКИРСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ГЕНЕЗИС, ТИПОЛОГИЯ, СТИЛЬ И ТРАДИЦИИ)

Специальность 10.01.02.-

Литература народов Российской Федерации (башкирская литература)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

0034857 Ю

УФА-2009

003485710

Работа выполнена в отделе литературоведения Учреждения Российской академии наук Института истории, тыка и литературы Уфимского научного центра Российской академии наук

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор, академик АН Республики Башкортостан Хусяинов Гайса БатЫргаребвич

Официальные оппоненты: доктор .филологических наук

Исламов Рамил Фанавиевич

доктор филологических наук, профессор Нургалин Зиннур Ахмадневич

доктор филологических наук Бйкбаев Равиль ТУхватович

Ведущая организация: ГО У ВПО «Чувашский государственный

университет»

Зашита состоится « 17 » декабря 2000 года в 14.00 часов на заседании днссерташюнною совета Д 212. 013. 06 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Башкирский государственный университет» по адресу: 450074, г. Уфа, ул. X Калили, 32, главный корпус.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Башкирский государственный университет».

Автореферат разослан « 16 » MMfirkim г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

дгекгор фш10Л0ГИЧССКИХДК»'К,

Профессор Федоров Александр Александрович

Общая характеристика работы

Состояние и уровень разработанности темы. Среди письменных памятников Башкирии большое место занимают исторические сочинения. Их изучение началось еще в XIX веке. Первыми на них обратили внимание русские ученые-краеведы, затем башкирские, татарские и казахские просветители, в том числе В. В. Вельяминов-Зернов, Р. Г. Игнатьев, М. В. Лоссиевский, Ч. Ч. Валиханов, Ш. Марджани, М. Уметбаев и другие1. Этих исследователей объединяет одно общее качество: к сочинениям они относились только как к историческим источникам и каждую рукопись оценивали исходя из того, верно ли в ней отражено историческое прошлое или нет. По данному вопросу нередко возникали споры и дискуссии.

Не случайно названы здесь фамилии татарских и казахских ученых, ибо отдельные письменные памятники прошлого, в том числе и некоторые исторические сочинения, считаются общим достоянием культуры тюркских народов Урало-Поволжья. Причины этого явления научно изучены и раскрыты в трудах многих ученых-востоковедов. Они нашли от-

1 Вельяминов-Зернов В. В. Памятники арабско-татарскою надписью в Башкирии // Труды Вост. отд. Императ. русск. археол. об-ва - СПб, 1859. - Т. 4. - С. 257-284; Игнатьев Р. Г. Сказания, сказки и песни, сохранившиеся в рукописях татарской письменности и в устных пересказах у инородцев-магометан Оренбургского края // Записки Оренб. отд. Императ. русск. геогр. об-ва. - Оренбург, 1875. - Вып. 3. - С. 183-236; Лоссиевский М. В. Былое Башкирии и башкир по легендам, преданиям и хроникам: Историко-этнографический очерк // Справочная книжка Уфимской губернии / Сост. Н. А. Гурвич. - Уфа, 1883. - Отд. 5. -С. 368-389; Валиханов Ч. Ч. Собр. соч.: В 5 т. - Алма-Ата: Изд-во АН Каз.ССР, 1961. - Т. 1. - 777 с; Марджани III. Извлечения из известий о положении в Казани и Булгаре. - Казань, 1885. - Т. 1. - С. 40 (па старотат. яз.); Уметбаев М. Памятки. - Казань, 1897. - С. 45-50 (на старотюрк. яз.).

Г

ражение и в работах башкирских литературоведов А. И. Харисова и Г. Б. Хусаинова1.

Начиная с 20-х годов прошлого столетия изучение исторических сочинений приняло более углубленный и разносторонний характер. К ним стали обращаться не только историки, но и представители других наук. Например, в первой половине 1920-х годов татарский литературовед Г. Рахим (Г. М. Габдрахимов), проанализировав средневековое анонимное сочинение «Чингизнаме» («Книга о Чингизе»), пришел к выводу о том, что оно имеет определенную художественно-эстетическую ценность2. Свою мысль он обосновал ссылкой на имеющиеся в тексте памятника многочисленные поговорки и крылатые выражения. В конце 1920-х годов башкирский ученый С. Мрясов (С. Мирас - С.Г. Мрясов) опубликовал тексты нескольких родословных записей - шежере и назвал их своеобразными историко-литературными памятниками3. Другой башкирский литературовед Г. Вильданов (Г.Ф. Вильданов) к подобным источникам относил и исторические сочинения регионального характера4.

Однако к середине 1930-х годов, вследствие чрезмерной социоло-гизации науки и абсолютизации классового сознания, исследования ара-бографичных рукописей и книг прекратились. В сущности, их могли изучать лишь те, кто эмигрировал за рубеж. Так, А. Инан (Ф. М. Сулейманов), находясь в Турции, анализировал «Чингизнаме» неизвестного автора и отметил, что оно тесно связано с башкирским фольклором и литературой и в то же время содержит ряд сюжетов и мо-

1 См.: Харисов А.И. Литературное наследие башкирского народа. XVIII-XIX века. - Уфа: Башкнигоиздат. 1973. - С. 15-44, 180-187; Хусаинов Г.Б. Голос веков. - Уфа: Башкнигоиз-дат. 1984. - С. 11^3, 285-294 (на башк. яз.).

2 Рахим Г., Газиз Г. История татарской литературы. - Казань, 1924. - Т. 1. Древний период. Глава 3. - С. 29-36 (на тат.яз.).

1 Мирас С. Башкирские шежере (тайра) // Башкорт аймагы. 1927. - № 4. - С. 1-6 (на башк.яз.).

4 Вилданов Г. Краткий обзор истории башкирской литературы // Аймак. 1931. - № 1(7). - С. 39-51 (на башк. яз.).

тивов, восходящих к раннесреднековым монгольским и персидским источникам1.

Изучение письменных памятников возобновилось лишь в конце 1950-х - начале 1960-х годов, в так называемые «времена оттепели». В результате, увидела свет книга «Башкирские шежере» (Уфа, 1960), подготовленная Р. Г. Кузеевым. В Татарстане вышла работа М. А. Усманова «Татарские исторические источники XVII—XVIII вв.» (Казань, 1972).

В 1970-х - начале 1980-х годов в области изучения исторических сочинений наиболее активно работал Г. Б. Хусаинов. В своих исследованиях он затронул ряд общетеоретических вопросов, связанных с жанровой природой, истоками и традициями этих памятников, в определенной степени раскрыл их генетические и типологические связи с другими жанрами литературы и фольклора. Ученый сравнительно глубже исследовал жанр шежере. Выявил его основные жанрообразующие признаки, освещал историю возникновения и развития, охарактеризовал стилевые и композиционно-структурные особенности. Кроме того, в печати опубликовал тексты нескольких доселе неизвестных шежере. Другой жанр - та-варих он изучал главным образом в плане истоков и традиций2.

В 1990 году увидел свет транскрибированный и переведенный на русский язык текст сочинения «Тарихнаме-и булгар» («Историческое сочинение о булгарах») Т. Ялсыгула. Книгу подготовил к изданию лингвист И. Г. Галяутдинов (в 1998 году он издал переработанный и дополненный вариант книги). Изучив данное сочинение, М. X. Идельбаев пришел к выводу о том, что «это не чисто историческое сочинение, а своего рода

1 Ииан А. О книге «Дастан-и насл-и Чингиз-хан» // Азербайджан юрт билгиси. 1934. - №3. -С. 25,28 (на турецк. яз.).

1 Хусашов Г. Время. Литература. Писатель. - Уфа: Башкннгоиздат, 1978. - С. 80-90 (на

башк. яз.); Он же. Шежере. Таварихи // История башкирской литературы, в б т. - Уфа: Башкннгоиздат, 1990. - Т. 1. Средневековой период. - С. 270-313 (на башк.яз.); Он же. Литература и наука. Избранные труды. - Уфа: Гилем, 1998. - С. 390-391.

проявление стремления автора к художественности, сопровождаемой вымыслом и фантазией»1.

Актуальность исследования. На нынешнем этапе развития национальной литературоведческой науки актуальность и важность приобретает комплексное, системное изучение историко-функциональных жанров. Привлекая новонайденные архивные источники, необходимо широко и разносторонне осветить историю возникновения, развития и трансформации каждого жанра, особенно малоизученных таварих и тарихна-ме, определить их основные жанрообразующие признаки и жанровые границы, раскрыть художественно-эстетические и стилевые особенности, выявить место и роль историко-литературных сочинений в становлении новой литературы. Настало время провести сравнительно-типологический анализ шежере, тавариха и тарихнаме на широком фоне историко-функциональных жанров восточных и западных литератур. И, наконец, нуждается в дальнейшей теоретической разработке явление функциональности средневековой литературы.

Основная цель работы - дать наиболее полную характеристику ис-торико-функциональным жанрам башкирской литературы, осветить историю их возникновения и трансформации, определить место и роль в становлении новой литературы. Для достижения этой цели ставятся следующие задачи:

- опираясь на труды отечественных и зарубежных ученых, раскрыть сущность функциональности средневековых литературных жанров и определить степень изученности этого явления в башкирском литературоведении;

- на конкретных примерах показать историю возникновения генеалогий у древних тюрков и башкир;

1 Идельбаев М. X. Башкирская литература ХУШ в. и творчество Салавата Юлаева. - Уфа: Изд-во БашГУ, 2003. - С. 52.

- раскрыть жанровые и художественно-стилевые разновидности башкирских родословных записей;

- осветить историю зарождения и становления жанра таварих в тюркско-башкирской литературе с привлечением новонайденных исторических сочинений XVIII—XIX веков;

- на конкретных материалах продемонстрировать бытование в прошлом жанра тарихнаме в башкирской литературе и выявить его основные жанрообразующие признаки;

- в сравнительно-сопоставительном плане показать общие и отличительные стилевые особенности жанров таварих и тарихнаме;

- на основе хронологического анализа башкирских исторических сочинений конца XIX - начала XX веков проследить процесс постепенной трансформации историко-функциональных жанров и зарождения художественной исторической прозы.

Материалы исследования и источники. Фактологическую основу диссертации составили тюркско-башкирские арабографичные историко-литературные сочинения XVI - начала XX веков, хранящиеся в библиотечных фондах и архивах Уфы, Казани и Санкт-Петербурга. Часть рукописных источников была найдена автором этих строк во время археографических экспедиций и командировок, организованных в 80-х годах прошлого столетия Институтом истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. Для научного анализа была привлечена также одна рукописная книга из частной коллекции башкирского литературоведа академика Г. Б. Хусаинова.

Методология и методика исследования. Методологическую основу работы составляют положение об исторической обусловленности возникновения и бытования памятников культуры, принципы объективности и историзма. Основные методы анализа: сравнительно-исторический, системно-типологический, описательный и аналитический. Автор иссле-

дования стремился по возможности полнее учесть достижения отечественного и зарубежного литературоведения по изучению историко-литературных памятников.

Научно-теоретической основой диссертации послужили труды Д. С. Лихачева, Б.Л. Рифтина, В.В. Кускова, Г.Б.Хусаинова, Ю.В. Стенника, М.К. Хамраева, И.Ю. Крачковского, О.В. Творогова, А. Я.Гуревича, Х.А.Р. Гибба, В. М. Жирмунского, М. И. Стеблина-Каменского, А.И. Харисова, Р.Н. Баимова, Г. С. Нунафина и других ученых1.

Наряду с оригиналами и списками первоисточников были использованы публикации древних и средневековых текстов, подготовленных такими исследователями, как И. Халфин. Р. Джиганшин, М. Уметбаев, М. В. Лоссиевский, Р. Г. Игнатьев, В. В. Вельяминов-Зернов, В. И. Даль, С. Мирас, Н. Ф. Натанов, В. А. Панов, С. Е. Малов, А. Шамаро, Р. Г. Кузеев, М. А. Усманов, О. Г. Большаков, А. М. Акрамов, Г. Б. Хусаинов, Ф. А. Надршина, И. Г. Галяутдинов, Р. М. Булгаков и другие.

1 Лихачев Д. С. Избр. работы: В 3-х т. - Л.: Худож. лит., 1987. - Т. 1. Развитие русской литературы Х-ХУП веков. Поэтика древнерусской литературы; Рифтин Б. Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур //Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. - М.: Наука, 1974. - С. 9-116; Кусков В. В. Характер средневекового миросозерцания и система жанров древнерусской литературы XI - первой пол. XIII в. //Вестник Моск. ун-та. - Серия 9. Филология. 1981. - М., 1981. - № 1. - С. 3-12; Хусаинов Г. Б. Башкирская литература Х1-ХУШ вв. Учебн. пособ. для вузов. - Уфа: Гилем, 1996; Стен-ник Ю. В. Системы жанров в историко-литературном процессе //Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С. 168-202; Хамраев М. К. Основы тюркского стихосложения: На материале уйгурской классической и современной поэзии. - Алма-Ата: Изд-во АН Каз ССР, 1963; Крачковский И. Ю. Избр. соч.: В 6 т. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957. - Т. 4. Арабская географическая литература; Творо-гов О.В. Литература Древней Руси: Пособие для учителя. - М.: Просвещение, 1981; Гуре-вич А. Я. История и сага. - М.: Наука, 1972; Гибб X. А. Р. Арабская литература. Классический период: Мусульманская историография /Пер. П. А. Грязневича. - М.: Изд-во вост. лит., 1960; Жирмунский В. М. Тюркский героический эпос: Изб. труды. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974; Стеблин-Каменский М. И. Историческая поэтика. - Л.: Изд-во ЛГУ 1978; Хари-сов А. И. Литературное наследие башкирского народа. ХУШ-Х1Х века; Баимов Р. Н. Великие лики и литературные памятники Востока. - Уфа: Гилем, 2005; Кунафин Г. С. Башкирская литературная песенная поэзия XIX - начала XX веков. Проблемы формирования и развития жанровой системы. - Уфа: Изд-во БашГУ, 1997 и др.

Научная новизна работы. Данный научный труд - первый в башкирском литературоведении и тюркологии опыт, нацеленный на разностороннее изучения историко-функциональных жанров тюркско-башкирской литературы XVI - начала XX веков. Конкретная новизна исследования определяется следующими показателями:

- впервые в национальном литературоведении на богатом теоретическом и фактическом материале раскрыта сущность функциональности средневековых литературных жанров, неразрывно связанных с жизненным укладом патриархально-феодального общества;

- введены в научный оборот тексты более десятка арабографичных рукописных историко-литературных источников, хранящихся в архивах и библиотечных фондах страны, в том числе городов Уфы, Казани и Санкт-Петербурга;

- в башкирском литературоведении бытование в прошлом системы историко-функциональных жанров как объект специального научного изучения поставлено впервые;

- на основе новонайденных источников дана более углубленная характеристика жанра родословия - шежере, выявлены его доселе неизвестные разновидности, определены ряд художественно-стилевых особенностей;

- впервые освещена история зарождения жанра таварих в тюркоя-зычных литературах Урало-Поволжья, раскрыты его генетические и типологические общности с отдельными жанрами средневековой литературы, а также связи с местным фольклором и родословными записями;

- на конкретном материале продемонстрировано бытование в прошлом жанра тарихнаме в тюркско-башкирской литературе, охарактеризованы его основные жанровые признаки и границы, определено отношение к жанрам шежере и таварих;

- проведен общий обзор сохранившихся до наших дней башкирских арабографичных исторических сочинений конца XIX - начала XX веков и на этой основе установлены время и основные причины трансформации историко-функциональных жанров;

- исходя из результатов сравнительно-сопоставительного изучения определены место и роль традиционных историко-литературных произведений в становлении и развитии башкирской исторической прозы.

Диссертация расширит представления читателей о жанровой системе традиционной тюркско-башкирской литературы XVI - начала XX столетий, в частности, об историко-функциональных жанрах, об особенностях исторического мышления народа в былые времена, о связях местной литературы с другими литературами Востока и Запада.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Историко-функциональные жанры занимали особое место в системе жанров средневековой литературы. Они возникли из потребности отражать прошлое. В силу синкретичности общественного сознания в произведениях этих жанров в нерасчлененном виде сосуществовали элементы многих областей познания, в том числе искусства слова.

2. Шежере (родословие) - один из древнейших жанров башкирской литературы. Большинство нарративных шежере тесно связано с фольклором, содержит элементы художественности. Их стиль характеризуется краткостью и выразительностью, зависит от формы повествования.

3. Жанр таварих возник в тюркских литературах Урало-Поволжья в XVI—XVII веках. Он имеет некоторые общие качества с русскими летописями и хрониками, с исландскими королевскими сагами, но генетически связан с историко-литературными памятниками средневекового Востока. «Чингизнаме» - лучший образец произведений этого жанра.

4. В прошлом на стыке шежере и таварих сформировался, бытовал и жанр тарихнаме. В нем, как и в средневековых всемирных хрониках,

повествование начинается с общечеловеческой истории, связанной с мифологическими сюжетами из Библии и Корана. Заключительная часть тарихнаме идентична нарративным шежере.

5. В конце XIX - начале XX веков в башкирской литературе истори-ко-функциональные жанры испытывают процесс трансформации и прекращают бытование в прежнем виде. Историческая наука и историческая проза начинают развиваться как отдельные области познания.

Научно-теоретическое и практическое значение исследования. Материалы и основные его положения могут быть использованы при изучении истории башкирской литературы в вузах, средних школах и средних специальных учебных заведениях, в написании учебников и учебно-методических пособий. Практическая ценность работы заключается также в возможности использования ее фактического материала и теоретических выводов при создании научных работ, в вузовских лекционных курсах и на семинарских занятиях по жанровой системе башкирской литературы.

Апробация работы. Проблемы исследуемой темы освещались в докладах и выступлениях на международных, всероссийских, региональных и республиканских научно-практических конференциях и симпозиумах, в том числе «Прошлое и настоящее башкирской письменной культуры и языка» (Уфа, 1988), «Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР» (Уфа, 1991), «История края и судьбы людей» (Уфа, 1994), «IV Международный конгресс тюркологов» (Уфа, 1997), «VI Международная тюркологическая конференция» (г. Бурса Турецкой Республики, 1998), «Уникальные рукописные книги из фондов библиотек стран-членов ТЮРКСОЙ» (Уфа, 1999), «Археография Южного Урала: исторические источники и современные методы» (Уфа, 2001), «Творчество М. Уметбаева и духовная культура Башкортостана Х1Х-ХХ веков» (Уфа, 2001), «Археография Южного Урала. Вторая межрегиональная научная

конференция» (Уфа, 2002), «Актуальные проблемы башкирского эпосо-ведения» (Уфа, 2002), «Межкультурный диалог на евразийском пространстве» (Уфа, 2002), «Археография Южного Урала. Третья Межрегиональная научная конференция» (Уфа, 2003), «Литература Урала: история и современность. Первая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2005). «Литература Урала: проблема региональной идентичности и развитие художественной традиции. Вторая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2006), «... По уму в своей стране ты будешь знаться». Межрегиональная научная конференция, посвященная 175-летию со дня рождения М.Акмуллы. (Уфа, 2006), «Башкирская духовная культура древности и средневековья, проблемы изучения. Всероссийская научная конференция, посвященная 70-летию Р.Н.Баимова» (Уфа, 2007), «Литература Урала: локальные тексты и типы региональных нарративов. Четвертая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2008), «Литература Урала. Национальные образы мира в региональной проекции. Пятая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2009). Результаты исследования апробированы на совещаниях преподавателей, краеведов и архивистов республики, организованных Министерством народного образования Башкортостана и Башкирским республиканским отделением Российского общества историков-архивистов. В последние несколько лет в Башкирском государственном университете соискателем ведется лекционный курс «Жанровая природа башкирских исторических сочинений XVI - начала XX веков».

Основное содержание и выводы диссертации отражены в 53 публикациях общим объемом 67 авторских листов, в том числе в 7 статьях, опубликованных в рекомендованных изданиях ВАК, а также в 3 монографиях и 4 учебниках, подготовленных в соавторстве с другими исследователями.

Диссертация обсуждена на заседаниях отдела литературоведения Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН и кафедры башкирской литературы и фольклора факультета башкирской филологии и журналистики Башгосуниверситета и рекомендована к защите на соискание ученой степени доктора филологических наук.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии и приложения в виде ксерокопий фрагментов отдельных первоисточников.

Основное содержание диссертации

Во введении ставится проблема исследования, обосновывается ее актуальность, делается обзор имеющейся по теме диссертации литературы, определяется состояние ее научной разработанности, указываются цели и задачи, материал исследования и источники, методология и методика изучения, научная новизна, вынесенные на защиту положения, практическая значимость, апробация работы.

Первая глава «Функциональность как жанровое явление средневековой литературы» носит обзорно-теоретический характер. Здесь вначале вкратце раскрывается значение термина «средневековье» применительно к истории башкирской литературы. Далее на основе углубленного анализа жанровой системы средневековой литературы и рассмотрения научных работ, посвященных ей, раскрываются своеобразие и отличительные особенности ранних жанровых форм, а также определяется степень изученности функциональных жанров башкирской литературы.

Художественная литература, как и все другие виды искусства, имеет свою собственную систему жанров. Эта система не консервативна и не неизменна. Она постоянно развивается, подвергается различным изменениям, преобразованиям. Каждому этапу развития литературы соот-

ветствует определенный тип жанров, на одном этапе доминирующее положение могут занимать одни жанры, а на другом - другие.

Исследователи, как отечественные, так и зарубежные, указывают на наличие существенного различия между литературными жанрами средневековья и современности. По их мнению, в средние века, в отличие от нового времени, в центре системы литературы находились жанры сугубо функциональные, т.е. имеющие большую обрядовую и деловую предназначенность. Например Б. Л. Рифтин пишет, что именно функциональные олицетворяли собой основные жанры, а жанры с ослабленной функциональностью или без нее существовали на самой периферии, а то и вовсе за пределами официально признаваемой средневековыми теоретиками системы литературы1. Подобные мысли высказаны также в работах Д. С. Лихачева, О. В. Творогова, Ю. В. Стенника, В. В. Кускова, Г. Б. Хусаинова и некоторых других литературоведов.

Естественно, ученые не ограничивались одной лишь констатацией, упоминанием функциональности как жанрового явления средневековой литературы. Они стремились вникнуть в самую суть этого явления, раскрыть причины его возникновения, выявить те социальные корни, условия, которые питали и стимулировали его существование, определить место и роль каждого функционального жанра в литературном процессе. Некоторые из них задавались целью рассмотреть и такие проблемы, как общность и своеобразие функциональных жанров, их генетические и типологические связи, отношение к другим жанрам письменной литературы, фольклору и т.п.

На наш взгляд, явление функциональности наиболее глубоко и разносторонне исследовал академик Д. С. Лихачев. В его трудах можно найти ответы на многие вопросы, связанные с этим явлением. Хотя речь он ведет исключительно о древнерусской и иногда древнеславянской лите-

1 Рифтин Е. Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур, с. 13.

ратурах, выводы и обобщения его в большинстве случаев касаются древней и средневековой литературы вообще.

В своих публикациях Д. С. Лихачев часто указывает на обусловленность литературных жанров средневековья от социальной сферы, жанры возникали не только как разновидности художественного творчества, но и как определенные явления жизненного уклада, быта народа в самом широком смысле слова.

Немаловажное значение для литературоведения имеет также выдвинутое академиком положение о различиях, своеобразиях средневековых жанров. Исходя из своих изысканий, он утверждает, что жанры средневековой литературы отличаются друг от друга главным образом по тому, для чего предназначены, т.е. по своим функциональным качествам. Границы между ними очень зыбкие и нечеткие. Эти жанры при всей своей многочисленности находятся в своеобразном иерархическом подчинении друг у друга: есть жанры главные и второстепенные, жанры, объединяющие другие произведения и входящие в состав этих больших объединений1.

В научных исследованиях последних лет немалое место отводится анализу взаимосвязей и взаимоотношений жанров письменной литературы и устного народного творчества. И это не случайно. Литература в своем развитии, особенно в средние века, тесно связана с фольклором, фольклорными традициями. Она постоянно питалась им, присваивала не только мотивы и сюжеты, но и отдельные жанры и жанровые формы. В результате некоторые жанры становились общими для литературы и фольклора. В первом томе многотомной «Истории башкирской литературы» (Уфа, 1990) таковыми называются дастан, кисса, риваят, хикаят, васыятнаме, насихат, хикмет и другие жанры. Авторы этого фундамен-

1 Лихачев Д. С. Избранные работы: В 3 т. - Л.: Худож. лит., 1987. - Т.1. Развитие русской литературы X XVII веков. Поэтика древнерусской литературы. - С. 321 -326.

тального труда подчеркивают также, что в прошлом у башкир на стыке письменной литературы и фольклора бытовала и изустная литература.

Следует отметить, что из функциональных жанров средневековых литератур наиболее полно и подробно изучены русские летописи, хроники и хронографы. В литературоведческом аспекте довольно глубоко исследованы также исландские саги, арабские хитаты и мирабилии.

К настоящему времени определенные успехи достигнуты и в изучении функциональных жанров средневековых тюркских литератур. Например, древнейший жанр муназаре весьма подробно анализирован узбекскими литературоведами. Хороший образец анализа средневековых тюркских путевых записей продемонстрировала в своей статье «Сефа-ретнаме как жанровая форма турецкой литературы XVIII в.» Е. И. Маштакова, опубликованной в книге «Тюркологический сборник. 1973» (М„ 1975. С. 214-222).

К средневековым функциональным жанрам в разные годы обращались и башкирские литературоведы. Некоторые выводы и обобщения относительно жанров хаджнаме, мадхия и марсия, к примеру, можно найти в книге А. И. Харисова «Литературное наследие башкирского народа. XVIII—XIX века» (Уфа, 1973). В 1970-1980-х годах функциональные жанры башкирской литературы активно изучал Г. Б. Хусаинов. Им даны весьма подробные характеристики жанров хикаят, кисса, шежере, шикаятнаме, гарызнаме, хик-мет, насихат и другие1. Ученый рассматривает эти жанры в единой системе со всеми другими жанрами письменной литературы. Р. Н. Баимовым на фоне жанров средневековой восточной поэзии разносторонне анализированы касыда, робаги (рубай), газель и маснави2. Особенности функционального жанра хитап нашли отражение в работах В. И. Ахмадиева и

1 См.: Хусаинов Г. Система традиционных жанров в башкирской литературе // Система жанров в башкирской литературе. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1980. - С. 5-25 (на башк. яз.).

1 Баимов Р. Н. Великие лики и литературные памятники Востока, с. 16-21.

А. X. Вильданова1. Последний высказывал свои суждения и относительно жанров касыда, мадхия и марсия. Р. 3. Шакуров выявил и раскрыл некоторые особенности жанра путевых записей - саяхатнаме2. Очень популярная в башкирской литературе XVIII—XIX веков рисала довольно подробно исследована 3. Я. Шариповой3. В последние годы функциональные жанры национальной поэзии были объектом внимания Г. С. Кунафина. Применительно к литературным памятникам XIX - начала XX веков он предложил новую классификацию поэтических жанров и дал широкую характеристику таким жанрам, как мактуб, васыятнаме, пародия, эпиграмма и другие4. В работах же автора этих строк в определенной мере нашли отражение особенности жанра таварих.

Как видно, в башкирском литературоведении накоплен немалый опыт в изучении средневековых функциональных жанров. В настоящее время перед учеными стоит проблема углубления и расширения начатых исследований и создания обобщающих теоретических работ в данной области. Полная и всесторонняя характеристика жанровой системы, которая предполагает привлечения всех имеющихся источников и применения самых разных методов и приемов научного анализа, помогла бы еще глубже заглянуть в литературный мир средневековья и осветить многие доселе неизвестные стороны истории национального словесного искусства.

Во второй главе, именуемой «Шежере в системе литературных жанров», освещается история возникновения родословных записей, да-

1 Ахмадиев В. Хитапы в башкирской поэзии // Учитель Башкирии. 1970. - № 7. - С. 42-46 (на башк. яз.); Вильданов А. Некоторые жанровые особенности просветительской поэзии // Система жанров в башкирской литературе. - Уфа: Изд-во БФДН СССР, 1980. - С. 73-78 (на башк. яз.).

2 Шакуров Р.З. Путевые записи II История башкирской литературы, в б т. - Уфа: Башкнигоиздат, 1990. - Т. 1. Средневековый период. - С. 415-425 (на башк. яз.).

3 Шарипова 3. Я. Пером и словом. - Уфа: Китап, 1993.

4 Кунафин Г. С. Башкирская сатирическая поэзия XIX - начала XX веков. Проблемы формирования и развития жанровых форм. - Уфа: Изд-во БашГУ, 1996.

ется их классификация и анализируются лучшие образцы дошедших до наших дней эстетически значимых шежере. Ряд источников вводится в научный оборот впервые.

Отмечается, что в древности у многих народов и племен бытовала традиция составлять и в устной или письменной форме передавать от поколения к поколению генеалогию родоплеменной знати-и правителей. Она была широко распространена и у древних тюрков. Об этом ярко свидетельствуют самые ранние из ныне известных письменных памятников - орхоно-енисейские эпитафии, датируемые \/-\/11! веками н.э. Для примера можно назвать рунические надписи на надгробных камнях и стелах в честь Эльтерес-кагана, Кюль-Тегина и других родовых вождей. В них генеалогия и история излагается в повествовательной, эмоционально окрашенной форме1.

В работах А. 3. Валиди-Тогана, Р. Г. Кузеева, Ф. Г. Хисамитдиновой и некоторых других исследователей констатируется, что в орхоно-енисейских памятниках зафиксированы отдельные роды и племена, которые позднее участвовали в формировании башкирского этноса; что буквы рунического алфавита во многом напоминают башкирские родовые тамги, что присутствует ряд общностей между языком древнетюрк-ских эпитафий и средним, караидельским говорами башкирского языка; что тематика и сюжеты рунических текстов в определенной степени находят отражение в древних башкирских легендах, песнях и кубаирах. Это значит, что культура башкир, как и многих других тюркских народов, прямо или косвенно связана с орхоно-енисейскими эпитафиями.

М. Уметбаев, позднее и Р. Г. Музеев писали, что у башкир издавна существовала традиция составлять генеалогию своих предков. Это было

1 См.: Малое С. Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. - С. 36-42. Он же. Памятники древнетюркской письменной Монголии и Киргизии. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. - С. 8-10.

необходимостью, продиктованной обычаями патриархально-родовых отношений, каждый член рода должен был знать имена своих предков до 10-15 колена1.

После принятия ислама и вслед за ним арабского письма генеалогические записи у башкир стали называться арабским словом «шежере» (шэжзрэ), что в дословном переводе на русский язык означает «дерево», в смысловом же переводе - «родословное» или «родословие». В виде синонимов слова «шежере» башкиры в своей письменной практике часто употребляли также слова «насабнаме» (нэсэбнамэ), «насапхат» (нэсэпхат), «силсиля» (силсилэ) и «тайра». Тем не менее в большинстве случаев употреблялось «шежере». Это слово ныне прочно утвердилось как в языке народа, так и в научной литературе.

Башкирские шежере в числе многих других письменных памятников подвергались тяжелым испытаниям времени. Особенно варварски обращались с ними в первые десятилетия советской власти, когда все прошлое, старинное огульно отрицалось, критиковалось и разрушалось. До наших дней дошло около 150 башкирских шежере. В настоящее время они хранятся в архивах и библиотечных фондах Уфы, Оренбурга, Казани и Санкт-Петербурга, а также в частных коллекциях.

По формальным, внешним признакам башкирские шежере делятся на два основных вида: номинальные и нарративные. Первый вид представляет из себя список мужских имен в форме таблицы или текста, расположенных в хронологической последовательности по разным направлениям (иногда по одной линии) и исходящих (или восходящих) из одного общего корня. Второй вид, обычно, также имеет разветвленную цепь имен, но в нем, в отличие от первого вида, содержатся еще и повествовательные тексты.

1 Умегбаев М. Башкиры // Архив географического общества России. Разряд 53. - Оп.1. -Ед.хр.1. - Л.2; Башкирские шежере / Составление, перевод текстов, введение и комментарии Р. Г. Кузеева. - Уфа: Башкиигоиздат, 1960. - С. 8.

Внимание литературоведов, естественно, привлекает второй вид, т. е. нарративные шежере. Ибо некоторые из них представляют ценность не только как исторические и лингвистические источники, но и как своеобразные памятники художественной литературы.

Одним из древнейших сохранившихся башкирских шежере считается шежере рода Юрматы. Оно записано во второй половине XVI века из уст родоначальника юрматинцев - Тетегеч-бея, затем переписано в XIX столетии.

Начальные строки данного памятника состоят главным образом из древних мифов, легенд и преданий. Они написаны живым, эмоциональным языком и придают сочинению художественно-эстетическую окраску. Основная часть рукописи характеризуется более объективным, достоверным изложением событий. Здесь повествовательный текст часто чередуется монологами, диалогами; приводятся даты, географические названия. В последних строках особое внимание уделяется описанию истории принятия юрматинцами российского подданства, освещению взаимоотношений между башкирами и русским царем, определению границ занимаемых юрматинскими родами земель. Однако и в этой части дают о себе знать элементы художественности и образности.

Шежере карагай-кипчакского рода также относится к числу древнейших. По определению Р. Г. Кузеева, его начальная часть, в которой отражены взаимоотношения кипчаков и бурзян, хранит следы ХМ-ХМ веков. Данное шежере интересно главным образом тем, что содержит в себе мотивы увлекательнейшего башкирского народного эпоса «Кусяк-бей». Но, в отличие от эпоса, здесь события изложены более реалистично и правдоподобно. Похоже, что сюжет был основан на объективных исторических фактах, и герои, видимо, были реальными личностями. Г. Б. Хусаинов полагает, что Бабсак, Каракулумбет, Кусяк-бей и события, связанные с ними, первоначально были упомянуты в шежере, затем все

это, приобретя полулегендарный характер, воплотились в форму эпоса. Налицо взаимосвязь и взаимовлияние письменной литературы и фольклора1.

В числе самых старинных можно назвать и повествовательное ше-жере башкир рода Мин (башк.: Мец). Композиционно оно делится на 2 части, которые были составлены в разное время. В первой части описываются события, предшествующие присоединению Башкирии к Русскому государству. Составлена она, как полагает Р. Г. Кузеев, не позднее конца XVI - начала XVII столетий. Вторая же часть, являющаяся фактически пересказом содержания раздельной грамоты, пожалованной царем Алексеем Михайловичем минским башкирам в 1671 году, написана во второй половине XVII века.

В художественно-эстетическом отношении более ценной является первая, начальная часть шежере. Генеалогия имен здесь чередуется сюжетными повествованиями, монологами, диалогами и эмоционально-экспрессивными описаниями отдельных событий. Яркий пример тому эпизод, связанный с взаимоотношениями родоначальников Казанфари-бея и Каракилмета.

Интересно заметить, что некоторые списки башкирских шежере составлялись известными писателями и учеными. Например, Т. Ялсыгулом было написано шежере айлинских, М. Уметбаевым - юмран-табынских, Г. Сокрыем и Г.Кииковым-ирактинских (кара-табынских) башкир.

Свою родословную Г.Сокрый (1826-1889) написал в нескольких вариантах, которые дошли до наших дней как в рукописном, так и в печатном виде. Из этих вариантов наибольший интерес представляют две рукописи, хранящиеся в Научной библиотеке Казанского государственного

1 См.: Хусаинов Г. Б. Шежере как историко-литературный памятник // Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. - С. 11-12.

университета1. Один из них носит прозаический, другой - поэтический характер.

Прозаический вариант назван «Тазкиратен ал-ахуан ва ал-ахбаб» («Воспоминания родных и близких») и состоит из 12-и рукописных листов. Здесь в начале дана генеалогия предков Г. Сокрыя до имени легендарного вождя табынцев Майкы-бея. Далее следует подробное и увлекательное повествование о том, как предки ирактинских башкир в старину жили на долинах Тобола и Иртыша, затем переселились на долину Миас-са и, после долгих поисков лучших земель, обосновались на обширной территории «будущих Пермской, Мензелинской и Бирской областей». В сочинении приводятся интересные сведения об образе жизни и быте древних башкир, их взаимоотношениях с казанским ханством и присоединении северо-западной Башкирии к Русскому государству. Автор довольно подробно описывает и колониальную политику царского самодержавия в крае.

Надо сказать, в художественно-эстетическом отношении определенную ценность имеют также шежере айлинского, тамьянского, юмран-табынского, усерганского, мамбетского, бурзянского и некоторых других башкирских родов и племен. Все они характеризуются повествователь-ностью и сюжетностью. События и явления прошлого изложены в них живым, эмоционально окрашенным языком.

Сравнительно-сопоставительный анализ показывает, что структура башкирских нарративных шежере подчинялась определенным нормам и канонам. Большинство родословных записей состоит из 2-х частей: введения и основной части. Во введении обычно дается название рода (племени) и вкратце излагается какая-либо древняя легенда или миф, которая служит своего рода доказательством древности, благородности

1 Восточный сектор отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки К1'У. - Ед. хр. 684 т., 632 т.

генеалогического древа. Основная же часть представляет из себя хронологию имен по мужской линии, местами переплетающуюся с описанием наиболее важных исторических событий и явлений, связанных с жизнью и деятельностью той или иной личности. Здесь, в отличие от вводной части, повествование приобретает более реалистический, достоверный характер. Составители шежере чаще оперируют датами, географическими названиями и сведениями из документальных источников.

Следует подчеркнуть, что заключения как такового в шежере обычно не бывает. Ибо этот жанр предполагает продолжение, дополнение текста последующими поколениями.

В работах Г. Б. Хусаинова отмечается, что для шежере характерен свой специфический стиль. Он всегда сжат и экспрессивен. Его своеобразие прочно связано с двумя основными органически сочетающимися источниками: письменной литературой и устным народным творчеством. В описании древности в шежере используются мифы, легенды и предания, позднее - рассказы, при необходимости же приводятся данные из документов. Особенности стиля каждого структурного компонента, стилистические трафареты превращают составляющие шежере в обязательные, устоявшиеся элементы стиля или литературный этикет.

Ярким примером стилистических трафаретов могут служить фразы типа «знайте» («белей», «белецез»), «должны знать» («белеу тейеш»), «да будет известно» («мэглум булсын»). Они часто встречаются в родословных записях и, как правило, предваряют наиболее важные и ценные сообщения, описания крупных, значительных событий и явлений из истории рода или племени.

Своеобразие стиля отдельных башкирских шежере напрямую связано с тем, что в них прозаический текст местами чередуется со стихотворным. Включенные в рукописи поэтические строки в большинстве случаев имеют фольклорное происхождение и отличаются простотой,

общедоступностью языка. Это наглядно видно в родословных записях мамбетского, тамьян-катайского, усерганского родов и племен.

Небольшой отрывок из мамбетского шежере: «Кочевья наши прекратились к 14-му, 15-му годам. В результате у деревенского башкира не осталось земли; раз не осталось земли, то кончился скот; раз кончился скот - разорвалась душа башкира, он лишился достоинства, потерял уважение. Мы стали свидетелями верности выражения «У кого больше земли - у того страна богаче». Ваша покорная слуга (по этому поводу) скажет:

Не продавайте землю, башкиры, Лучше земли богатства нет. Все растет и исходит из земли, У нас же ей почета нет»1.

Нетрудно заметить, что самые сокровенные мысли и чувства составителя относительно проблемы башкирских земель выражены в стихотворных строках.

Поэтические же строки, включенные в одну из полных версий шежере рода Усерган, по своему внешнему строению и формальным признакам напоминают кубаира - эпического жанра башкирского фольклора. Эти строки, состоящие в основном из 7-и слогов, рифмуются в строфах либо по схеме: а-а-б-а, либо по схеме а-а-а-а: Хак тэгэлэ кедрэте, Мэ?кур итэмен аны, Илебездэ булга н эш -Сьщгыз хандыч заманы. Башкортлардан бабаИы -Бей Туксаба балаЬы.

1 Шежере рода Мамбет // Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. - С. 144-145 (на башк. яз.).

Муйтэн тибез без аны. Хак яратмыштан аны...1 Одна из версий усерганского шежере целиком написана в поэтической форме, точнее, в форме кубаира. Здесь нет полного генеалогического перечня имен, присущего прозаическим и смешанным текстам родословия. Имена потомков Муйтен-бея сопровождаются небольшими, но меткими характеристиками: Сын Муйтена - Усерган, Его род был многолюден. В то время четыре волости Назывались усерганскими. Сын Усергана - Шигали, Попона его лошади Из отличного сукна. Умирая, свой род Благословил он Святой молитвой...2. Однако не всем поется хвала в шежере. Об отдельных представителях рода говорится с едким сарказмом и иронией: Его сын - Уралбай, Обед у него обильный, Тело его жирное,

Если он ляжет, то не может встать... Его сын - Казаксал,

На спине его было четверть аршина жира...

1 Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. - С. 56-57 (на башк. яз.).

2 Башкирские шежере / Составление, перевод текстов, введение и комментарии Р. Г. Кузеева - Уфа: Башкнигоиздат, 1960. - С. 82.

Изложение родословия в форме кубаира, видимо, издревле было популярным у башкир. Слово «кубаир» (башк.: кобайыр) в смысловом плане переводится как «песня о богатырях». Произведения этого жанра строились в основном на прославлении той или иной личности, народа. Составители шежере, как известно, также не лишены стремления возвеличивать свой род, своих предков.

Родословия в форме кубаира встречаются и в памятниках устно-поэтического творчества. Яркий пример тому - «Байт Киньякая», созданный в конце XVIII века вслед за народными восстанием 1773-1775 годов.

Упомянутое выше поэтическое шежере ирактинских башкир, составленное Г. Сокрыем (ед. хр. 632 т.), представляет интерес в том плане, что написано в строфической форме мурабба, которая была весьма популярна в средневековой восточной поэзии. Оно состоит из четырехстрочных строф, зарифмованных по схеме: а-а-а-б, в-в-в-б, г-г-г-б и т.д. Причем все строки имеют по восемь слогов.

В данном шежере генеалогия имен еще более краткая. Составитель больше внимания уделяет описанию событий из прошлого ирактинцев: ...Предки мои проживали (в древности) На долинах Тобола, Иртыша.

Какой религии придерживались - арцев или черемисов, Никто не знает, мой дорогой.

Один из них был очень мудрым, Вышел странствовать с бодрой душой. Нашел много земли, оставил (богатое) наследие. Когда ушел из жизни, мой дорогой...

Г. Сокрый довольно подробно освещает взаимоотношения соседствующих башкирских родов и в конце произведения призывает всех жить в дружбе и согласии «как одна семья».

Таким образом, есть основание утверждать, что у башкир поэтическое описание истории рода (племени) опиралось на традиции как устного народного творчества, так и письменной литературы. Но в связи с тем, что родословные записи обычно составлялись не единичными авторами, а представителями нескольких поколений, предпочтение отдавалось общеизвестным и близким к простому народу традициям устно-поэтического творчества. И поэтому, наверное, шежере, написанное в форме кубаира, воспринимается как классический образец стихотворного изложения истории предков. Оно по всем признакам соответствует традиционному повествовательному шежере. Тогда как сочинение Г. Сокрыя стоит несколько особняком, ему больше присущи признаки произведений письменной поэзии, индивидуализм языка и стиля.

Поэтическое изложение родословия - явление неординарное в истории мировой культуры. В прошлом оно имело место лишь в творчестве отдельных народов. Рассмотренные стихотворные шежере свидетельствуют о том, что в минувшие века башкиры обладали большим опытом и мастерством в описании истории своих предков.

Третья глава «Синкретичностъ и полижанровость формы таварих» соответственно посвящена освещению истории формирования и развития названного жанра в тюркско-башкирской литературе прошлых веков. Здесь в литературно-художественном и жанровом плане разносторонне анализируется несколько больших исторических сочинений ХУ1-Х1Х веков, в том числе рукопись Г. Сокрыя, введенная в научный оборот автором этих строк.

Отмечается, что зарождение и становление жанра таварих в тюркско-башкирской литературе происходило в прямой зависимости от межлитературных контактов, региональной историографической традиции и местных условий литературно-художественной культуры. Этот жанр, возникший первоначально в средневековых персидской и арабской ли-

тературах, проник и утвердился в тюркско-башкирской литературе, подобно многим другим восточным традиционным жанрам, после принятия башкирами мусульманской религии. На новой культурной почве он обогатился национальными особенностями и традициями местной литературы.

Трансплантация (термин Д. С. Лихачева) этого жанра из восточных классических литератур в башкирскую была вызвана определенными социально-историческими и культурными факторами. В XIII - первой половине XVI века происходит усиленный процесс консолидации башкирских племен и образования единой народности1. В этот период башкиры начинают интересоваться историей не только своего рода или племени, но и всего родоплеменного объединения, народа и даже целого региона. Шежере уже не могут полностью удовлетворить их возросшую духовную потребность, возникает необходимость создания таких сочинений, которые охватили бы историю более крупных этнических общностей и союзов, а также жизнь и деятельность широко известных исторических личностей.

Данный период по времени совпадает с зарождением тюркской переводной исторической литературы. В XVI - начале XVII веков в Средней Азии и Урало-Поволжье создаются сочинения «Таварих-и гузида - Нус-ратнаме» («Избранные истории - Книга побед») неизвестного автора, «Чингизнаме» Утемиша-хаджи, «Джамиг ат-таварих» («Сборник историй») К. Джалаири, являющиеся по сути выборочными переводами трудов таких известных восточных историков как Рашид-ад-дин, Шами, Джувейни и Иазвини.

Позднее на этой благоприятной почве начинают появляться собственно тюркские таварихи, которые в какой-то степени напоминают рус-

1 См.: Кузссв Р. Г. Происхождение башкирского народа (этнический состав, история расселения). - М.: Наука, 1974. - С. 502-504.

ских летописей, хроник и исландских королевских саг, но больше проявляют в себе признаки историко-литературных памятников средневекового Востока и местных шежере.

В прошлые века широкое распространение среди тюркоязычных народов Урало-Поволжья получило сочинение неизвестного автора «Чингизнаме» (или «Дафтар-и Чингизнаме»), Первоначальный вариант его был написан предположительно в конце XVI - начале XVII столетий. Об этом свидетельствуют имеющиеся в тексте народные предания и легенды эпохи Золотой Орды. Окончательно же сочинение было оформлено в конце XVII века, ибо самое позднее событие, упомянутое в нем, это башкирское восстание 1681-1683 годов.

Определенный вклад в изучении анонимного «Чингизнаме» внесли Г. Рахим, А. Инан, М. А. Усманов и Г. Б. Хусаинов.

Сочинение состоит из введения и шести глав. Введение связано лишь с первой и в очень незначительной степени второй главами. В нем приводится генеалогия предков и потомков Чингиз-хана.

В первой главе повествуется о чудесном рождении Чингиза и его приходе к власти. Однако все события происходят на Южном Урале и одними из главных героев выступают башкирские родоначальники Уй-шын Майкы-бей, Юрматы-бей, Кипчак-бей, Тамъян-бей, Муйтен-бей и др. Сюжет главы весьма своеобразен и интересен. Ханская дочь Гуламалик, забеременев от солнечного луча, рожает сына, жена которого Апангуа после смерти мужа также с божьей помощью рожает Чингиза. Последний, взрослев, становится правителем и любимцем народа. Однако из-за вражды завистливых братьев вынужден скрыться у горно-степных казахов. Главы родов после долгих поисков находят его и уговаривают возвратиться на родину. Снова заняв престол, Чингиз-хан дарует беям родовые атрибуты: дерево, птицу, клич и тамгу.

Начало главы в определенной мере перекликается со старинным монгольским манускриптом «Юань чао би ши» («Сокровенное сказание»), в котором также красочно описывается эпизод чудесного рождения Чингиза. Этот эпизод и событие, связанные с дарованием родовых атрибутов, делает анонимное сочинение созвучным «Джамиг ат-таварих» («Сборник историй») Рашид-ад-дина, по-другому именованному «Чингизнаме». Обнаруживаются некоторые общие мотивы и с книгой «Тарих-и джихангуш» («История мирозавоевателя») Джувейни, а также с «Шежере-и тюрк» («Родословие тюрков») Абулгази.

Здесь можно найти много общего и с башкирскими родословными записями, в том числе с шежере усерганских и табынских башкир. Но наиболее тесно данная глава связана с башкирским фольклором. И примеру, завещание аксакалов Буданатая и Белгутая по своему содержанию и стилю напоминают дидактические кубаиры «Хорошая жена и плохая жена», «Хороший человек и плохой человек», «Верное слово», «Слово йырау», «Похвала» и др. Сюжет главы частично отражен в преданиях «Племя тангауров» и «Бурзяне в ханские времена».

О широком распространении среди башкир легенд и преданий о Чингиз-хане писали в свое время В. И. Даль и Д. Н. Соколов. В. И. Даль, к примеру, отмечает, что «в сказках и песнях их поминают родоначальником дивного Чингис-хана, коего предок рожден девственницей от наития солнечного луча, а сам он, Чингис, вдовою Алангу, которую также посетил луч солнца и возвратился от нее серым волком с конскою гривою. Народ башкурт разделился с незапамятных времен на племена, или, как их называют у нас, на волости: у каждой волости свой уран, отклик, своя тамга, рукоприкладной знак, свое дерево и своя птица, розданные, как верит народ, самим Чингис-ханом»1.

1 Даль В.И. Башкирская русалка // Башкирия в русской литературе. Уфа: Башкнигоиздат, 1989. -Т.1. -С. 173.

Башкирские легенды и предания о Чингиз-хане дошли до наших дней также через рукописные переводы и публикации А.В.Попова, Р.Г.Игнатьева и П.С.Назарова. Их общий обзор служит дополнительным подтверждением того факта, что в башкирском фольклоре бытовали разные варианты легенд о грозном мирозавоевателе, но все события, изложенные в них, тем или иным образом связаны с Южным Уралом, с историей местных родов и племен.

Вторая глава посвящена легендарному Аксак Тимеру (Хромому Тамерлану) и его деяниям. Повествуется о страшном сне сына Чингиза Джадай-хана, который впоследствии сбывается: Джадай погибает от рук рожденного калекой Аксак Тимера. Последний через некоторое время становится яростным проповедником и защитником ислама, завоевывает многие города, в том числе Стамбул, Астрахань и Булгар. Он намеревается идти походом и на Москву, однако под Владимиром ему снится Хы-зыр Ильяс, который от имени Всевышнего велит возвратиться назад, и грозный полководец умирает в Самарканде,

В данной главе также обнаруживаются много параллелей как с письменной литературой, так и с фольклором. Например, с эпизода о сновидении одного из главных героев и его последствиях начинаются многие произведения средневековой восточной литературы, в том числе «Кисса-и Йусуф» («Нисса о Юсуфе») Кул Гали и «Хосров ва Ширин» («Хосров и Ширин») Нутби, являющиеся общими памятниками тюркских литератур Урало-Поволжья. Такое же начало имеет «Кисса-и Бузъегет» («Иисса о Бузьегете»), написанная в середине XIX века в Уфе. Героические события, связанные с борьбой народа против аждахи на долинах Зая, имеют место и в шежере юрматинских башкир. Начало главы во многом повторяет сюжет древней башкирской песенной легенды «Мело-

дия Буягым-хана и ее история». Это отмечали в своих работах С.А.Галин и Г.Б.Хусаинов1.

Третья глава посвящена сыну Гайсы Амату. По содержанию, жанровой природе и художественно-эстетическим качествам она имеет довольно большое отличие от предыдущих глав «Чингизнаме». В ней сильнее ощутимы традиции устно-поэтического творчества. Здесь повествуется об Амате, который посредством хитрости и интриг женится на ханской дочери, однако впоследствии теряет жену и сына, ставшего из-за безотцовщины свирепым разбойником.

По мнению исследователей, сюжет данный главы восходит к героическому эпосу периода Ногайской орды2. Произведение характеризуется обилием изобразительных средств и приемов, присущих башкирским народным эпосам «Кузы-Курпес и Маянхылу», «Кужак и Таргын», «Карас батыр» и другие.

Остальные три главы памятника сравнительно небольшие. В них представлены родословия царей, ханов и перечислены их владения. В шестой главе вкратце описываются некоторые события, происходившие в древнем Булгаре, Назани и повествуется о башкирском восстании конца XVII века. В этих главах сильно ощутимы традиции средневековой восточной агиографической литературы.

На основании того, что «Чингизнаме» во многом связано с башкирским фольклором и шежере, содержит много специфически башкирской лексики, Г. Б. Хусаинов полагает, что его автором был выходец из башкир. При этом он ссылается и на тот факт, что в отдельных востоковед-

1 Галин С.А. Мотивы башкирского фольклора и шежере в тюркоязычных памятниках XVI-XVII веков // Проблемы взаимосвязи фольклора, литератур и литературных языков народов Приуралья и Поволжья. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1978. - С. 6-8; Хусаинов Г.Б. Башкирская литература XI- XVIII вв., с. 120.

2 См.: Жирмунский В. М. Тюркский героический эпос: Избранные труды. - 1974. - С. 395: Хусаинов Г.Б. Голос веков, с. 122 (на башк. яз.).

ческих трудах данный таварих назван именно башкирским письменным памятником1.

Следует также отметить структурно-композиционную схожесть данного сочинения обрамленным повестям средневекового Востока, таким как «Тутинаме», «Бахтиярнаме», «Книга попугая», Нахдж ал-фарадис» Махмуда ибн Гали и др.

В прошлом среди тюркского населения Урало-Поволжья было популярным и сочинение «Таварих-и Булгария» («Булгариевы истории») Хисаметдина Муслими, написанное не позднее XVIII века. У населения и поныне бытуют его рукописные и печатные варианты. Оно состоит из введения, основной части, которая делится на две главы и заключительной части. Во введении автор называет себя, дату и место создания сочинения.

Первая глава «Статья о диковинках сотворения» делится в свою очередь на несколько разделов, посвященных описанию и характеристике категории времени, звезд, Земли, ее морей, гор и рек. Многие сообщения X. Муслими сопровождает небольшими мифами и легендами. Им приведены сведения и по географии Башкирии, упомянуты все крупные реки и их притоки. Наличие разделов по географии и космографии, основанных на традиционных теориях ученых средневекового Востока, уподобляет данную главу произведениям жанра хитат ранней арабской литературы.

Вторая глава «Статья о последователях и последовательницах» открывается популярной легендой о принятии булгарами мусульманской религии, известной среди башкир и татар под названиями «Паралич ханской дочери», «Святой мужчина», «Булгары и башкиры», «Туйбике» и др. Далее в пяти небольших разделах перечисляются имена последователей и последовательниц сподвижников Мухаммеда, указываются места их

1 Хусаинов Г.Б. Там же, с. 123 (на башк. яз.).

погребений. Эти разделы напоминают собой произведений восточной агиографической литературы. Как отмечает М. А. Усманов, многие из приведенных сведений вымышленные или почерпнуты из башкирских и татарских шежере1.

Заключительная часть, названная «Последнее слово булгариевого сочинения о нашем господине Сагдетдине ат-Тафтазани», целиком посвящена описанию жизнедеятельности легендарного Аксак Тимера, т. е. «заключением» в обычном понимании ее назвать нельзя. Здесь во многом повторяется сюжет второй главы «Чингизнаме». Однако есть и немало различий. Видимо, анонимный автор и X. Муслими использовали разные варианты одной и той же легенды, бытовавших в народе в устном виде. Будучи сильно подверженным влиянию исламской идеологии, X. Муслими видит в Аксак Тимере ревностного поборника и покровителя мусульман, а не жестокого завоевателя и тирана. Присутствие мотива вещего сна и прорицания уподобляет данную часть сочинения многим памятникам башкирского фольклора, в том числе сказкам «Сон лысого», «Полюбивший во сне», «Страна Идель», «Сейфульмулюк» и др.

По сравнению с «Чингизнаме» и башкирскими шежере в «Таварих-и Булгария» более ярче выражена жанровая синкретичность. Кроме историографии, в нем отчетливо проступают элементы многих областей человеческого познания, и автор предстает перед читателем одновременно и историком, и географом, и астрономом, и теологом и философом. Поскольку весь этот пестрый и разнообразный материал изложен с использованием художественно-изобразительных средств, X. Муслими выступает и как писатель. Однако по художественно-эстетическим достоинствам его таварих нельзя ставить в один ряд с «Чингизнаме». Элементы словесного искусства встречаются в нем сравнительно реже.

1 Усманов М. А. Татарские исторические источники XVII- XVIII вв. - Казань: Изд-во КГУ, 1972.-С. 143.

В начале 70-х годов прошлого столетия исследователями было найдено большое рукописное сочинение Г. Сокрыя под названием «Та-варих-и Булгария, яки Такриб-и Гари» («Булгариевы истории, или Приближенный комментарий Гари»). Оно написано в последней четверти XIX века и связано едва ли ни со всеми произведениями поэта. В отличие от «Чингизнаме» и «Таварих-и Булгария» X. Муслими, в данной рукописи содержатся сравнительно больше сведений, соответствующих исторической действительности. К примеру, упомянут приезд в Волжскую Булга-рию арабского путешественника Ахмеда ибн Фадлана, приведено много ценных, достоверных сведений из жизни и творчества таких известных башкирских и татарских писателей и ученых, как X. Салихов, Т. Ялсыгул, Г. Усман (Утыз-Имяни), Г. Курсави, Г. Мавляви, Ш. Марджани и др. Тем не менее, в целом и сочинение Г. Сокрыя осталось в рамках традиционных таварихов.

Традиционность «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари» дает о себе знать уже в первой главе, где автор выражает свое отношение к популярной легенде «Туйбике». По его мнению, можно критически относиться к содержанию этой легенды, но нельзя отрицать реальность чудотворства пророка Мухаммеда. Вторая глава, в сущности, является логическим продолжением тех глав анонимного «Чингизнаме» и «Таварих-и Булгария» X. Муслими, в которых описывается жизнь и деятельность последователей сподвижников пророка. Общая для ранних таварихов кис-са об Аксак Тимере также включена в данное сочинение. Но Г. Сокрый, в отличие от своих предшественников, резко осуждает деяния и поступки Аксак Тимера, клеймит его позором за захват и разрушение Булгара, уничтожение культурных и исторических ценностей народа. Четвертая и пятая главы воспринимаются как продолжение первой главы тавариха X. Муслими: они также основаны на традиционных теориях древнегреческих и древнеарабских географов. Шестая и седьмая главы по своей те-

матике и содержанию почти не отличаются от памятников средневековой агиографии.

Г. Сокрый не воспринимает содержание ранних источников вечной истиной и догмой. Он позволяет себе делать «самомышление», пытается взять под критику отдельные положения и сведения книги X. Муслими. Однако его критика не затрагивает основополагающих принципов и канонов феодальной историографии.

Рукопись Г. Сокрыя. как и сочинения его предшественников, содержит много мифов, легенд и преданий, которые занимают, увлекают читателя, дают ему эстетическое наслаждение. События и явления прошлого, географический мир Южного Урала и эпизоды из жизни известных людей изложены живым и образным языком. При этом активно использованы сравнения, народные поговорки, пословицы, назывные и инверсированные предложения, монологи и диалоги.

Общий обзор тюркско-башкирских исторических сочинений прошлых веков показывает, что на стыке жанров шежере и таварих сформировался еще один историко-функциональный жанр - тарихнаме. Четвертая глава, названная «Тарихнаме на фоне историко-функциональных жанров», посвящена данному жанру. Предполагается, что он начал складываться в ту эпоху, когда в башкирском обществе окончательно утвердилась мусульманская вера.

В тарихнаме нарративный текст тесно увязан с генеалогией имен и, как правило, заканчивается описанием событий и явлений, имеющих непосредственное отношение к какому-либо роду или племени. В этом его основное сходство и общность с жанром шежере. Но, в отличие от традиционных шежере, в нем повествование обычно начинается с мировой истории, с мифических и легендарных сюжетов, связанных с «сотворением мира», всемирным потопом, первопредками человечества, пророками, святыми и т. п. В последующих строках авторы переходят к собы-

тиям регионального, зонального масштаба, местами вкратце освещая жизнь и деятельность отдельных исторических личностей. В этой части их сочинения становятся похожими на произведения жанра таварих. Они напоминают последних как в тематическом, так и в композиционном и стилевом отношениях. Однако для них не характерны такие важные свойства таварихов, как многоплановость и полижанровость. К тому же они сравнительно невелики по объему.

Башкирские тарихнаме в своей начальной части имеют определенное сходство со средневековыми восточными «всеобщими историями», первые образцы которых были созданы вскоре после возникновения мусульманства (сочинение ат-Табари «Тарих ар-расул ва ал-мулюк» - «История пророков и царей» и др.). Отдельные мифы и сюжетно-композиционные элементы делают их похожими на средневековые западные, в том числе и русские, исторические хроники, начинающиеся с описания «сотворения мира» и возводящие генеалогии к библейским героям («Повесть временных лет» (XII в.), «Русский хронограф» (XVI в.) и ДР)-

Одним из сохранившихся до наших дней башкирских исторических сочинений жанра тарихнаме является «Тарихнаме-и булгар» («Историческое сочинение о булгарах») Тажетдина Ялсыгула (1767-1838). Начальные строки этой рукописи целиком выдержаны в духе средневековых «всеобщих историй»: упоминаются имена Адама и Евы, излагается мифический сюжет, связанный со всемирными потопом, и далее начинается последовательное перечисление потомков прародителей человечества. Причем автор не просто называет имена и события, он стремится строить о них сюжетное повествование. Примечательно то, что здесь обнаруживаются некоторые параллели с мифологической частью поэмы «Шахнаме» знаменитого персидского поэта Фирдоуси. В обоих произведениях описываются одни и те же герои и их поступки, это - Каюмирас

(Каюмарс), Хушанк (Хушанг), Тахмурат (Тахмурас), которые упомянуты и в священной книге зороастрийской религии - «Авесте».

От всеобщей истории Т. Ялсыгуп постепенно переходит к освещению прошлого тюркских племен. Вернее, к перечислению и описанию тех людей из генеалогии, именами которых названы некоторые тюркские племена и народы. В этой части содержание его рукописи становится более реалистичным, правдоподобным. Встречаются остросюжетные картины, эпизоды приключенческого и трагедийного характера. Автор не обходит стороной и традиционный сюжет о принятии волжскими булгарами исламской религии. Его вариант этой легенды несколько иной, чем вариант Х.Муслими. Видимо, был использован другой фольклорный или литературный источник.

Заключительная часть «Тарихнаме-и булгар» ничем не отличается от обычных повествовательных шежере. Здесь генеалогия имен, сопровождающаяся небольшими рассказами и сообщениями, доводится до самого автора и его сыновей. На первый план выходят авторское «я» и индивидуализм стиля, более отчетливо проявляются собственные мысли и чувства повествователя. По-видимому, первоначальной целью Т. Ялсыгула было составление и описание своей родословной. Однако впоследствии его рукопись вышла за рамки жанра шежере и превратилась в историко-литературное произведение более крупного плана, в котором освещается история не только башкирского рода Айле, но и всего Урало-Поволжья и даже часть «общечеловеческой» истории.

Определенное структурное и тематическое сходство с «Тарихнаме-и булгар» Т. Ялсыгула имеет сочинение «Усерган таварихы» («Истории Усергана») неизвестного автора, дошедшего до наших дней в рукописном списке конца XIX века. В нем также вначале излагается «всеобщая история». Но, в отличие от вышерассмотренного тарихнаме, повествование начинается не с упоминания Адама и Евы, а с имени Нуха (Ноя), яко-

бы раздавшего весь земной шар своим трем сыновьям: Саму, Хаму и Яфесу. После краткого «освещения» всемирной истории анонимный автор переходит к изложению прошлого тюркских племен, а затем - собственно башкир.

В тексте данного тарихнаме представлены две параллельно идущие генеалогические линии: генеалогия пророков и святых с одной стороны и генеалогия беев и ханов - с другой. Последняя завершается именем башкирского бея Казаксала. Большинство имен из генеалогий сопровождается повествовательными текстами в виде мифов, легенд и преданий. В художественно-эстетическом отношении наиболее ценными и интересными являются те строки, которые сопровождают имена Туктамыш-хана, Тура-хана, Урмамбета ибн Исмагила и Сурабан-бея. В них автор не просто сообщает или приводит сведения, но и с пристрастием излагает исторические события, происходившие на Южном Урале во времена их правления.

В рукописи сильно ощущается мотивы «Китабы Джиханнаме» («Инига о Вселенной»), «Киссас ал-анбия» («Житие пророков») Рабгузи, анонимного «Чингизнаме», «Шежере-и тюрк» Абулгази, родословных записей усерганского, кипчакского, тамьянского и бурзянского родов и племен, а также отдельных памятников народного устно-поэтического творчества. Текст интересен и в языковом плане. В нем преобладает башкирская лексика и довольно часто встречаются элементы просторечия.

Примечательно, что до наших дней дошел еще один рукописный список данного тарихнаме. Он составлен в 1-й четверти XX века X. Тугызбаевым из п. Бурибай Хайбуллинского района Башкортостана1. По структуре и содержанию рукопись во многом повторяет вышерасмот-ренный список. В то же время имеет и отличительные особенности.

1 Рукопись хранится в личной коллекции академика АН РБ Г. Б. Хусаинова.

X. Тугызбаев не просто пересказывает «Истории Усергана», но и местами выражает свои критические взгляды в отношении того или иного сведения, вносит ряд исправлений и добавлений. Он критикует ранних авторов за допущенные ошибки и вымыслы, приводит интересные сведения о башкирском ученом-просветителе 3. Расулеве, легендарном Алдар-батыре Исянгильдине и некоторых других известных исторических личностях. Рукопись заканчивается увлекательным описанием истории рода Мамбет.

В пятой главе «Историко-функциональные жанры на пороге новой литературы» делается хронологический обзор исторических сочинений конца XIX - начала XX веков. Отмечается, что изучение отдельных рукописных и старопечатных книг, в том числе «Ядкар» («Памятки») М. Уметбаева, «Таварих-и башкордиан ва ансаб-и ирактивиан» («Истории башкир и родословная ирактинцев») Г. Киикова, «Тарих-и булгар ва сакалиба» («История булгар и славян») Г. Салихова, «Талфик ал-ахбар ва талких ал-асар фи вакаиг Казан ва Булгар ва мулюк ат-татар» («Выдуманные сведения и привитые сочинения о казанских и булгарских событиях и татарских правителях») М. Рамзи, «История тюрков и татар» А. Валидова (А. 3. Валиди-Тогана) и «История башкир» М. Хадыева, показывает, что в конце XIX - начале XX столетий башкирская традиционная историография постепенно лишается элементов словесного искусства и из года в год приобретает все более объективный и достоверный характер. Язык и стиль ее все сильнее тяготеют к деловому и нормированному, типичным становится использование документальных источников, а также работ известных восточных и западных историков. Авторы чаще приводят факты и конкретные даты, стремятся к критическим и аналитическим размышлениям; ширится понимание истории как отдельной науки со свойственными только ей целями и задачами.

Шежере как жанр испытывает большие изменения. Его составители начинают ограничиваться лишь генеалогическими схемами и конкретными сообщениями. Таварих и тарихнаме же претерпевают трансформацию и прекращают существование в прежнем виде. Их места занимают жанры сугубо научные и сугубо художественные.

Дифференциация и обособление элементов исторической науки и словесного искусства обусловлены крупными сдвигами в социально-экономической и культурной жизни Башкирии в конце XIX - начале XX столетий.

Новая башкирская литература возникла не на пустом месте. Она зародилась и выросла на почве фольклорного наследия и старой синкретической литературы, неотъемлемой частью которой явились историко-функциональные жанры. В начале XX века стали появляться собственно художественные произведения исторического содержания (стихи С. Як-шигулова, Ш. Аминева-Тамьяни, рассказы и драмы Ф. Сулейманова, Ф. Туйкина, Бахтияра Бахтигарей углы, А. Тагирова и др.). Мотивы произведений этих жанров встречаются и в современной исторической прозе.

В заключении диссертации подведены основные итоги исследования.

Историко-функциональные жанры занимали особое место в системе жанров средневековой литературы. Они возникли из насущной потребности народов отражать, фиксировать свое прошлое. В силу синкре-тичности общественного сознания того времени, которая была обусловлена универсальным характером материального производства, в произведениях этих жанров наряду с элементами историографии в недифференцированном виде сосуществовали элементы многих областей человеческого познания, в том числе искусства слова.

В прошлом у башкир, также как и у многих других народов, было широко распространено составление генеалогий - шежере. Для того, чтобы полнее сохранить в памяти имена предков и важнейшие события прошлого, они нередко излагали их в стихотворном виде. С распространением письменности предпочтение стало отдаваться прозаической форме, однако не забывалась и поэтическая форма изложения.

По формальным признакам башкирские шежере делятся на 2 основных вида: номинальные (или схематические) и нарративные. Внимание литературоведов привлекает второй вид, ибо отдельные повествовательные шежере представляют ценность не только как исторические и лингвистические источники, но и как памятники художественного творчества. В них имена чередуются живым, эмоционально окрашенным рассказом о былых событиях. Составители часто используют образные сравнения, диалоги, монологи и другие художественно-изобразительные средства. Включенные в тексты мифы, легенды, предания, поговорки и пословицы еще более поднимают литературно-эстетическую ценность родословий. Таковы шежере юрматинского, айлинского, кипчакского, усерганского, мамбетского, бурзянского, минского, табынского и некоторых других башкирских родов и племен.

По структуре повествовательные шежере состоят из 2-х частей: введения и основной части. Заключения как такового у них не бывает, поскольку этот жанр предполагает бесконечное продолжение текста последующими поколениями.

Шежере присущ специфический стиль. Он характеризуется краткостью и выразительностью. В освещении древности обычно приводятся мифы, легенды и предания, затем используются рассказы, а иногда и сведения из документальных источников. Своеобразие стиля отдельных башкирских родословных связано с тем, что в них прозаический текст чередуется со стихотворным. Включенные в рукописи поэтические стро-

ки во многих случаях имеют фольклорное происхождение и отличаются выразительностью языка. Это наглядно видно из шежере мамбетского и тамьян-катайского родов. В художественно-эстетическом плане огромный интерес представляют родословные записи усерганских и ирактин-ских башкир, целиком составленных в поэтической форме. Если первая выдержана в духе фольклорного эпического жанра кубаира, то вторая больше тяготеет к произведениям средневековой тюркской поэзии.

Во времена консолидации башкирских племен и образования единой народности люди стали интересоваться историей не только своего рода или племени, но и родоллеменного объединения, народа и даже целого этнического региона. Этот период по времени совпадает с зарождением тюркской переводной исторической литературы. В Х\/1-Х\/111 веках переводятся сочинения Рашид-ад-дина, Джувейни и других известных восточных историков. Переводчики больше внимания уделяют к тем частям источников, где отражена история тюркских племен, и от себя добавляют оригинальные главы, посвященные событиям местного значения.

Позднее на этой почве начинают появляться собственно тюркские исторические сочинения под жанровым названием «таварих». Из них среди башкир, татар и казахов широкое распространение получают «Чингизнаме» неизвестного автора и «Таварих-и Булгария» X. Муслими. Тюркские таварихи имеют определенное сходство с русскими летописями и хрониками, но не идентичны им. По своей жанровой природе они генетически связаны с местными шежере и с историко-литературными памятниками средневекового Востока. В идейно-тематическом плане их можно сопоставить с исландскими королевскими сагами. События и явления регионального масштаба в них тесно переплетаются с родопле-менными генеалогиями и событиями узколокального характера.

«Чингизнаме» - сложное по тематике и структуре историко-литературное произведение. Оно тесно связано с башкирским фольклором, в частности, с древними дидактическими кубаирами, со старинной песенной легендой «Мелодия Буягым-хана и ее история», с народными эпосами «Кузы-Курпес и Маянхыпу», «Кужак и Таргын», «Карас батыр», «Идукай и Мурадым» и др. Произведения устно-поэтического творчества не только поднимают художественно-эстетическую ценность «Чингизнаме», но и вносят в его содержание демократические и гуманистические идеи. В сочинении воспеваются такие качества, как целеустремленность, бескорыстие, уважение к старшим, любовь к родине и осуждаются жестокость, алчность, предательство и высокомерие.

Анонимный автор многое заимствовал также из шежере, в том числе из родословных записей юрматинского, усерганского и других башкирских родов и племен. Восточные традиции, которые обнаруживаются в «Чингизнаме», восходят к средневековым арабским и персидским «всеобщим историям», к сочинениям о пророке Мухаммеде и его последователях, к монгольским манускриптам о Чингиз-хане. В нем сильны также мотивы древнетюркских письменных памятников «Китаб-и дедем Коркут» и «Шежере-итюрк» Абулгази.

Довольно сложное содержание и композицию имеет и «Таварих-и Булгария» X. Муслими. В основе его первой главы лежат традиционные теории средневековых географов и астрономов. Здесь описательность изложения материала часто чередуется сюжетным повествованием. Во второй главе сильны традиции и мотивы восточной агиографической литературы. X. Муслими широко пользуется сведениями местных родословных записей, в том числе некоторых башкирских шежере. Он многое заимствовал также из устного народного творчества. Это отчетливо видно на примере легенды о Туйбике.

В сочинении X. Муслими ярче выражена жанровая синкретичность. Кроме историографии, в нем отчетливо проступают элементы географии, астрономии, агиографии, теологии, мифологии и ряда других областей человеческого познания. Весь этот пестрый и разнообразный материал изложен с широким использованием художественно-изобразительных средств. Однако по художественным, эстетическим качествам данный таварих ощутимо уступает «Чингизнаме». Элементы словесного искусства встречаются в нем гораздо реже.

Сочинение Г. Сокрыя «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари», написанное в последней четверти XIX века, отличается тем, что содержит больше исторически достоверных сведений. Но и оно в целом осталось в рамках традиционных таварихов. Ибо автор, хотя и берет под сомнение отдельные положения и сведения сочинения X. Муслими, не затрагивает основополагающих принципов и канонов феодальной историографии. Его таварих также построен по старым образцам и характеризуется жанровой синкретичностъю. Сочинению присущи индивидуализм стиля и образность языка, приведены много легенд, преданий, народных пословиц и поговорок.

В прошлые века в тюркско-башкирской литературе бытовал и жанр тарихнаме. Он содержит в себе элементы как шежере, так и тавариха. Однако, в сущности, не является ни тем, ни другим. В тарихнаме повествование, как правило, начинается с мировой истории, вернее, с мифических и легендарных сюжетов о сотворении мира, всемирном потопе, первых пророках и т.п. Далее описываются события регионального масштаба, жизнь и деятельность известных исторических личностей. Нарративный текст, который тесно переплетен с генеалогией имен, заканчивается рассказами о событиях, имеющих непосредственное отношение к отдельно взятому роду или племени.

К числу подобных сочинений относится «Тарихнаме-и булгар» Т. Ялсыгула. В нем повествование начинается от Адама и Евы, от всемирного потопа и завершается описанием истории айлинских башкир. Начальная часть типологически сходна средневековым западным историческим хроникам и состоит преимущественно из мифов и легенд. В основной части, где излагается история тюркских племен и народов, чаще встречаются элементы реалистичности и правдоподобности. Заключение же идентично обычным повествовательным шежере. Здесь автор больше рассказывает от своего «я» и генеалогию имен чередует собственными воспоминаниями об увиденном и пережитом.

Сохранилось до наших дней еще одно тарихнаме - «Истории Усер-гана» неизвестного автора. По структуре и содержанию оно несколько отличается от сочинения Т. Ялсыгула. В нем представлены две параллельно идущие генеалогические линии и нарративный текст начинается с имени Нуха (Ноя) и его сыновей. Аноним больше внимания уделяет описанию прошлого башкирских родов и племен и указанию границ занимаемых ими земель. Список данного сочинения, составленный X. Тугызбаевым, заканчивается повествованием истории мамбетского рода. Здесь присутствуют элементы критики ранних источников и стремление к достоверности освещения истории. В «Истории Усергана» преобладает башкирский народно-разговорный язык; повествуя в основном от 3-го лица, автор нередко переходит на собственное «я» и излагает прошлое как увиденное и услышанное им самим.

В конце XIX - начале XX столетий в связи с большими переменами в социально-экономической и культурной жизни башкирского общества историко-функциональные жанры испытывают процесс постепенной трансформации и тем самым создают благоприятную почву для зарождения подлинно художественной исторической прозы. Отдельные сюжеты и мотивы шежере, тавариха и тарихнаме активно используются в со-

временных исторических повестях и романах. Это отчетливо видно в произведениях И. Мэргэна, А. Хакимова, Г. Хусаинова, Б. Рафикова и других прозаиков.

Значит, традиционные историко-литературные произведения прошлых веков не исчезли бесследно, они и поныне продолжают служить литературе.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК МОиН РФ

1. Надергулов, М.Х. Сюжет «Чингизнаме» в башкирском фольклоре (записи русских ученых 19 в.) [Текст] /М.Х. Надергулов II Известия Уральского государственного университета. 2006. - Вып. 12. Гуманитарные науки. - Сер. 2. Культурология. Искусствоведение. Филология. История. - №47. - С. 266-269.

2. Надергулов, М.Х. К вопросу об истоках башкирской исторической прозы [Текст] / М.Х. Надергулов // Вестник Челябинского государственного университета. 2008. - Вып. 24. Филология. Искусствоведение. - № 23(124). - С. 102-110.

3. Надергулов, М.Х. История башкирского края в записях Гарифуллы Киикова [Текст] /М.Х. Надергулов II Вестник Челябинского государственного университета. 2008. - Вып. 26. Филология. Искусствоведение. - № 30 (131). - С. 104-108.

4. Надергулов, М.Х. Башкирские поэтические родословия [Текст]/М.Х. Надергулов II Вестник Челябинского государственного университета. 2009. - Вып. 30. Филология. Искусствоведение. - № 10(148). - С. 73-75.

5. Надергулов, М.Х. Некоторые заметки об анонимном сочинении «История Усергана» [Текст] /М.Х. Надергулов // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. - Вып. 31. Филология. Искусствоведение. №13 (151). - С. 84-88.

6. Надергулов, М.Х. История изучения башкирских историко-литературных сочинений [Текст] /М.Х. Надергулов // Известия Уральского государственного университета. 2009. Гуманитарные науки. -№3(65). - С. 116-122.

7. Надергулов, М.Х. От исторической беллетристики к литературе и

науке [Текст] /М.Х. Надергулов // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. - Вып. 33. Филология. Искусствоведение. - №22 (160). С. 76-78.

Другие публикации

8. Надергулов, М.Х. Сочинение «Таварих-и Булгария, йаки Такриб-и Гари» Г. Сокрыя [Текст] /М.Х. Надергулов II Вопросы метода и стиля в башкирской литературе. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1982. - С. 110-116 (на башк. яз.).

9. Надергулов, М.Х. «Таварих-и Булгария, йаки Такриб-и Гари» - итоговое произведение Г. Сокрыя [Текст] /М.Х. Надергулов // Источниковедение башкирской филологии. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1984. - С. 49-52.

10. Надергулов, М.Х. Шежере кара-табынского рода [Текст] / М.Х. Надергулов // Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. - С. 77-87 (на башк. яз.).

11. Надергулов, М.Х. «Таварих-и Булгария, йаки Такриб-и Гари» Г. Сокрыя как памятник художественной литературы [Текст] / М.Х. Надергулов // Источники по истории и культуре Башкирии. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1986. - С. 162-164.

12. Надергулов, М.Х. К истории зарождения жанра таварих в башкирской литературе [Текст] /М.Х. Надергулов // Из прошлого и настоящего башкирской письменной культуры и языка. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1988. - С. 97-100.

13. Надергулов, М.Х. Шежере и таварих [Текст] /М.Х. Надергулов // Аги-дель. 1989. - № 12. - С. 63-66 (на башк. яз.).

14. Надергулов, М.Х. (в соавторстве) Гали Сокрый [Текст] /М.Х. Надергулов, А. X. Вильданов II История башкирской литературы: в 6 т. - Уфа: Башкнигоиздат, 1990. - Т. 2. Литература XIX - начала XX веков. - С.

185-200 (на башк. яз.).

15. Надергулов, М.Х. Гарифулла Кииков [Текст] /М.Х. Надергулов II Там же. - С. 292-300 (на башк. яз.)

16. Надергулов, М.Х. Некоторые литературно-художественные особенности анонимного «Чингизнаме» [Текст] /М.Х. Надергулов // Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1991.-С. 56-57.

17. Надергулов, М.Х. Орхоно-енисейские памятники [Текст] /М.Х. Надергулов II Агидель. 1992. - № 6. - С. 172-182 (на башк. и древнетюрк. яз.).

18. Надергулов, М.Х. Шежере рода Юрматы [Текст] /М.Х. Надергулов // Агидель. 1993. - №9. - С. 152-155 (на башк. яз.).

19. Надергулов, М.Х. Шежере карагай-кипчакского рода [Текст] /М.Х. Надергулов //Агидель. 1993. - №10. - С. 176-177 (на башк. яз.).

20. Надергулов, М.Х. Краткое описание фонда М. Уметбаева из архива Уфимского научного центра РАН [Текст] /М.Х.Надергулов. - Уфа: Изд-во УНЦ РАН, 1993.-170 с.

21! Надергулов, М.Х. Башкирские шежере как историко-литературные памятники [Текст] /М.Х. Надергулов // История края и судьбы людей. -Уфа: Изд-во БашГУ, 1994. - С. 14-16.

22. Надергулов, М.Х. Шежере ирактинского рода [Текст]/М.Х.Надергулов //Агидель. 1994. - № 1. - С. 142-143 (на башк. яз.).

23. Надергулов, М.Х. Новые страницы творчества Гали Сокрыя [Текст] / М.Х. Надергулов // Вопросы башкирской литературы. Литература. Фольклор. Литературное наследие. - Уфа: Изд-во БашГУ, 1996. - С. 8492 (на башк. яз.).

24. Надергулов, М.Х. Инан, Абдулкадир [Текст] /М.Х. Надергулов II Башкортостан: Краткая энциклопедия. - Уфа: Башк. энциклопедия, 1996. -С. 308.

25. Надергулов, М.Х. «Истории Усерган» [Текст] /М.Х. Надергулов // Там

же. - С. 308.

26. Надергулов, М.Х. Кииков, Гарифулла [Текст] /М.Х. Надергулов // Там же. - С. 333-334.

27. Надергулов, М.Х. Таварих [Текст] /М.Х. Надергулов // Там же. -С. 556.

28. Надергулов, М.Х. «Чингизнаме» [Текст] /М.Х. Надергулов // Там же. -С. 635-637.

29. Надергулов, М.Х. Следы времени в творчестве Г. Сокрыя [Текст] /М.Х. Надергулов II Ватандаш. 1996. - № 1. - С. 113-130 (на башк. яз.).

30. Родословная башкир Юмран-Табынской волости со сведениями титулярного советника и кавалера Мухаметсалима Уметбаева, дополненная относящимися к ней документами [Текст] /Пер. на башк. яз. М.Х.Надергулова, пер. на рус.яз., подг. к изд. P.M. Булгакова. - Уфа: Нур-Полиграфиздат, 1997. - 88 е., 24 л. прил.

31. Надергулов, М.Х. Башкирские историко-литературные памятники [Текст] /М.Х. Надергулов // Ватандаш. 1998. - №7. - С. 186-188 (на башк. яз.).

32. Антология башкирской литературы: в 2 т. - Уфа: Китап, 1999. - Т. 1. XIII-XVIII века [Текст] /Сост., авторы вступ. статьи М.Х. Надергулов, Г.Б. Хусаинов. - 464 (на старотюрк. и башк. яз.).

33. Надергулов, М.Х. Башкирские шежере (особенности языка и стиля) [Текст] /М.Х. Надергулов // Ядкяр. 2000. - №3. - С. 5-25 (на башк. яз.).

34. Надергулов, М.Х. Башкирские рукописные исторические источники и письменное наследие Гарифуллы Киикова [Текст] /М.Х. Надергулов // Археография Южного Урала: исторические источники и современные методы. Материалы межрег. научно-практич. конференции. Уфа, 20-21 сент. 2001 г. - Уфа: Тау, 2001. - С. 211-215.

35. Антология башкирской поэзии [Текст] /Сост. Р.Т. Бикбаев (автор вступ. статьи), Г.Б. Хусаинов, М.Х. Надергулов, И.Л. Киньябулатов,

Ф.С. Ахметова. - Уфа: Китап, 2001. - 816 с. (на башк. яз.).

36. Надергулов, М.Х. Анонимное историко-литературное сочинение «Чингизнаме» (из опыта сравнительно-сопоставительного изучения памятника) [Текст] /М.Х. Надергулов // Межкультурный диалог на евразийском пространстве. Материалы междунар. научн. конференции. Уфа, 30 сент. - 2 окт. 2002 г. - Уфа: Изд-во БашГУ, 2002. - С. 144-145.

37. Надергулов, М.Х. И вопросу о становлении башкирской исторической науки [Текст] /М.Х. Надергулов //Археография Южного Урала. - Уфа: Изд-во БашГУ, 2002. - Вып. II. - С. 163-167.

38. Надергулов, М.Х. Историко-функциональные жанры башкирской литературы (генезис, типология, традиции) [Текст] /М.Х. Надергулов. -Уфа: Китап, 2002. -192 с.

39. Башкирские родословные [Текст] /Сост., предисл., поясн. к пер. на рус. яз., послесловие и указатели P.M. Булгакова, М.Х. Надергулова. -Уфа: Китап, 2002. - Вып. 1. Издание на рус. яз. - 480 с.

40. Надергулов, М.Х. Археография Башкортостана: история и современность [Текст] /М.Х. Надергулов //Археография Южного Урала. - Уфа: Изд-во БашГУ, 2003. - Вып. III. - С. 102-106.

41. Надергулов, М.Х. Элементы эпического фольклора в сочинении «Чингизнаме» неизвестного автора [Текст] /М.Х. Надергулов // Актуальные проблемы башкирского эпосоведения. Материалы научн. конференции.-Уфа: Гилем, 2003.-Вып. I.-C. 119-123.

42. Надергулов, М.Х. Стилевые особенности башкирских исторических сочинений XVI - начала XX веков [Текст] /М.Х. Надергулов. - Уфа: Гилем, 2004.-96 с. (на башк. яз.).

43. Надергулов, М.Х. О состоянии и проблемах изучения башкирских историко-литературных памятников [Текст] /М.Х. Надергулов // Тюркология накануне XXI века (достижения, состояние, перспективы): Труды междунар. конгресса: в 2 т. - Уфа: Гилем, 2005. - Т. 2. - С. 162-165.

44. Надергулов, М.Х. Истоки башкирской художественной прозы [Текст] /М.Х. Надергулов // Литература Урала: история и современность: Сборник статей. - Екатеринбург: УрО РАН; Объединенный музей писателей Урала; Изд-во АМБ, 2006. - С. 233-244.

45. Надергулов, М.Х. Религиозные деятели, писатели и ученые в записях Ризы Фахретдинова [Текст] /М.Х. Надергулов // Проблемы башкирской, татарской культуры и наследие Ризы Фахретдинова. - Уфа: ООО «Принт», 2006. - С. 25-27 (на башк. яз.).

46. Надергулов, М.Х. Состояние и проблемы башкирской археографии в свете литературоведческих изысканий [Текст] /М.Х. Надергулов II Литература Урала: история и современность. - Вып. 2. Материалы Все-росс. научн. конференции «Литература Урала: проблема региональной идентичности и развитие художественной традиции». Екатеринбург, 57 окт. 2006 г. - Екатеринбург: УрО РАН, Издат. дом «Союз писателей», 2006. - С. 137-139.

47. Надергулов, М.Х. и др. Письменные дастаны [Текст]/М.Х. Надергулов, Г.Б. Хусаинов, A.M. Сулейманов. - Уфа: Гилем, 2006. - 163 с. (на башк. яз.).

48. Образцы башкирской прозы XIX - начала XX веков [Текст] /Автор вступ. статьи, отв. ред. М.Х. Надергулов. - Уфа: Гилем, 2006. - 194 с. (на башк. яз.).

49. Антология башкирской литературы; в 2 т. - Уфа: Китал, 2007. - Т. 2. XIX век [Текст] /Сост., авторы вступ. статьи М.Х. Надергулов, Г.Б. Хусаинов, З.Я. Шарипова. - 388 с. (на башк. яз.).

50. Надергулов, М.Х. Фольклорные мотивы в анонимном «Чингизнаме» [Текст] /М.Х. Надергулов // Башкиры из прошлого до настоящего. Исследования по истории, языку и культуре. - Стамбул: Огукен, 2008. -С. 225-228 (на турецк. яз.).

51. Надергулов, М.Х. Башкирские нарративные родословия как литера-

турные памятники [Текст] /М.Х. Надергулов // Литература Урала: история и современность. - Вып. 4. Материалы Всеросс. науч. конференции «Локальные тексты и типы региональных нарративов». Екатеринбург, 5-7 окт. 2008 г. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2008. - С. 409-414.

52. Башкирские шежере [Текст] /Сост., авторы вступ. статей М.Х. Надергулов, А.Г. Салихов; отв. ред. Ф.Г. Хисамитдинова. - Анкара: Анкамат, 2009. - 186 с. (на башк. и турецк. яз.).

Подписано в печать 02.11.2009 г. Бумага офсетная. Формат 60x84/16. Усл.печ.л.3,22. Уч.-изд.л. 3,53. Тираж 110 экз. Заказ 136. Отпечатано на ризографе с готового оригинал макета

ООО "Деловая династия" г. Уфа, пр. Октября, 71, тел. (347) 235-60-50

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Надергулов, Минлегали Хусаинович

Введение

Глава I

Функциональность - жанровое явление средневековой литературы

Глава II

Шежере в системе литературных жанров

Глава III

Синкретичность и полижанровость формы таварих

Глава IV

Тарихнаме на фоне историко-функциональных жанров

Глава V

Историко-функциональные жанры на пороге новой литературы

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Надергулов, Минлегали Хусаинович

В настоящее время башкирское литературоведение располагает богатейшей источниковедческой базой. В этом немалая заслуга интенсивных археографических исследований, проведенных на территории исторической Башкирии с начала 70-х годов прошлого столетия. Инициатором и основным исполнителем сбора, изучения и публикации ара-бографичных рукописей и старопечатных книг выступил Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской академии наук (далее: ИИЯЛ УНЦ РАН). Рукописный фонд этого учреждения ныне насчитывает более 6 тысяч архивных источников, большая доля которых имеет непосредственное отношение к духовной культуре башкирского народа. Кроме хранилищ города Уфы, башкирские письменные памятники хранятся в библиотечных фондах и архивах Оренбурга, Казани, Москвы, Санкт-Петербурга и некоторых других городов страны. Довольно часто встречаются они и в личных коллекциях.

Необходимо отметить, что среди письменных памятников Башкирии огромное место занимают сочинения исторического содержания. Об этом свидетельствуют отчеты археографических экспедиций, организованных Институтом истории, языка и литературы в различные районы Башкортостана, соседних республик и областей, где компактно проживает башкирское население. С отчетами можно ознакомиться в фонде рукописей ИИЯЛ УНЦ РАН.

На исторические сочинения башкир ученые обратили внимание еще в XIX веке. Первые записи о них оставили русские ученые-ориенталисты. Позднее их стали изучать также башкирские, татарские и казахские просветители.

В числе тех, кто в XIX - начале XX веков внес вклад в исследование данных памятников, в первую очередь следует назвать В.В. Велья-минова-Зернова, Р.Г. Игнатьева, М.В. Лоссиевского, Ч.Ч. Валиханова, Ш. Марджани, М. Уметбаева, Н.Ф. Катанова, И.М. Покровского, Г. Ахмарова, М. Хадыева. Их объединяет одно общее качество: к сочинениям они относились только как к историческим источникам и каждую рукопись оценивали исходя из того, верно ли в ней отражено историческое прошлое или нет [См.: 84. С. 257-284; 92. С. 183-236; 101. С. 368389; 30. С. 143-168; 148. С. 40; 149. С. 45-50; 95. С. 303-348; 156. С. 83105; 154]. По данному вопросу нередко возникали горячие споры и дискуссии.

Не случайно названы здесь фамилии татарских и казахских ученых. Отдельные письменные памятники прошлого, в том числе и некоторые исторические сочинения, считаются общим достоянием культуры тюркских народов Урало-Поволжья. Нет необходимости заострять внимания на причинах этого явления, ибо они научно изучены и раскрыты в трудах многих ученых-востоковедов. Они нашли отражение и в работах башкирских литературоведов А.И. Харисова и Г.Б. Хусаинова [80. С. 1544, 180-187; 140. С. 21-42; 120. С. 19-21; 139. С. 11-43, 285-294].

Начиная с 20-х годов минувшего столетия изучение исторических сочинений приняло более углубленный и разносторонний характер. К ним стали обращаться не только историки, но и лингвисты, фольклористы, литературоведы, философы, социологи и представители других областей науки. Литературоведов, естественно, заинтересовали нарративность, сюжетная повествователы-юсть отдельных рукописей, наличие в текстах художественно-изобразительных элементов. Так, в первой половине 1920-х годов татарский литературовед Гали Рахим (Гали Мухаметшакирович Габдрахимов, 1892-1943), анализировав средневековое анонимное сочинение «Чингизнаме» («Книга о Чингизе»), пришел к выводу о том, что оно имеет определенную художественно-эстетическую ценность [151. С. 29-36]. Свою мысль ученый обосновал ссылкой на имеющиеся в тексте «Чингизнаме» многочисленные народные поговорки и крылатые выражения. Данное исследование Г. Рахима следует рассматривать как значительное явление в истории изучения восточных рукописей, как заметный прогресс татарской литературоведческой мысли того времени. К сожалению, ученый несколько отошел от своих позиций при анализе сочинений «Джамиг ат-таварих» («Сборник историй») Кадыргали Джалаири и «Таварих-и Булгария» («Булгариевы истории») Хисаметдина ибн Шарафетдина Муслими. (Имя и отчество автора «Таварих-и Булгария» в одних списках памятника пишется «Хи-саметдин ибн Шарафетдин», в других - «Шарафетдин ибн Хисаметдин», а в третьих - «Хисаметдин ибн Ибрагим». В одном из печатных вариантов сочинения в начале книги написано «Хисаметдин ибн Шарафетдин», а в конце - «Шарафетдин ибн Хисаметдин». По предположению историка М.А. Усманова, они являются лишь псевдонимами автора, а подлинное имя его неизвестно. Мы же в дальнейшем автора «Таварих-и Булгария» условно будем называть Хисаметдином Муслими, поскольку в большинстве рукописных списков его имя фигурирует именно так. -М.Н.). Он оценил их, скорее, сточки зрения историка, нежели литературоведа.

В своей работе «Историческое прошлое башкир», опубликованной в 3-4 номерах «Краеведческого сборника» (Уфа, 1930), башкирский ученый Сагит Мрясов (Сагит Губайдуллович Мрясов - Мирас, 1880-1932) называет несколько видов исторических сочинений. Наиболее распространенными из них, по его мнению, являются родословные. «Родословные - пишет он, - составлялись двух видов: одни брали за основу своего родового вождя и от него исходили до момента составления, другие же доводили это до Ноя и даже Адама. Имеется вид родословной также в форме книги. Мне пришлось встретить таковые 1) у юрматинцев родословную Тэтэгас-бея, относящуюся к XVI веку; 2) у кипчакцев - Тархана Муллакая и 3) муллы Нарымбая Куватова, относящуюся к концу XVIII и началу XIX вв.» [103. С. 76]. Автор указывает на то, что эти источники ценны в такой же степени, как и «летописи и древне-исторические произведения других национальностей», в то же время предупреждает о необходимости классового подхода к ним.

С. Мрясов не ограничивался теоретическими разработками и анализом старинных рукописей, он вел определенную работу и в плане публикации письменных памятников. К примеру, в 1927 году в 4-м номере ежегодника «Башкорт аймагы» («Башкирский род») им были опубликованы шежере кипчакского, юрматинского и кара-табынского родов и племен.

В эти же годы о башкирских исторических сочинениях писал и литературовед Габделахат Вильданов (Габделахат Фазлыевич Вильданов, 1880-1946). В своей статье «Краткий обзор истории башкирской письменной литературы», напечатанной в 7-м номере вышеупомянутого ежегодника (В 1931 году он вышел под сокращенным названием «Аймак»), перечисляя значительные литературные памятники, он называет «Тава-рих-и Булгария» X. Муслими, «Дастан-и Чингиз-хан» («Дастан о Чингиз-хане»), «Аксак Тимер», «Мажмаг ат-таварих» («Сборник историй»), «Таварих» («Истории») и другие сочинения. Здесь же он упоминает поэтическое шежере усерганского рода и приводит отрывок из его текста.

Следует отметить, что к середине 1930-х годов в Башкортостане, как и в других регионах страны, исследования исторических сочинений почти полностью прекратились. Это было следствием чрезмерной со-циологизации науки, абсолютизации классового сознания, огульной критики и отрицания едва ли не всех духовных и материальных ценностей прошлого. К тому же многие талантливые, перспективные ученые, беспочвенно обвиненные в национализме и предательстве, стали подвергаться жестоким гонениям и репрессиям.

В сущности, исследования смогли продолжить только те, кто эмигрировал за рубеж. Одним из таких ученых был Абдулкадир Инан - Фат-хелькадир Мустафаевич Сулейманов (1889 - 1976) [Подр. о нем см.: 17; 25. С. 294-295; 137]. Переехав в середине 1920-х годов в Турцию, он развернул активную научную деятельность: изучал и освещал историю, этнографию, язык, литературу и фольклор тюркских народов. В своих работах, естественно, много внимания уделял духовной культуре родного башкирского народа. Из башкирских исторических сочинений более подробно исследовал «Чингизнаме» неизвестного автора. В статьях «О книге «Дастан-и несли Джингиз-хан» [176], «Общий обзор тюркских дас-танов» [177] он отмечает, что это сочинение тесно связано с башкирским фольклором и письменной литературой, в то же время в нем немало сюжетов и мотивов, которые восходят к древнетюркскому дастану «Огузнаме», («Книга об Огузе») и монгольским преданиям. Есть параллели также с «Джамиг ат-таварих» Рашид ад-Дина. По его предположению, «Чингизнаме» было написано в одной из башкирских деревень, расположенной вблизи Торатау, после татаро-монгольского нашествия, но не позднее XVI века.

Как известно, определенные условия для свободы творчества появились в нашей стране лишь в конце 1950 - начале 1960-х годов, в так называемые «времена оттепели». Воспользовавшись этим, ученые снова стали обращаться к письменным памятникам. В эти годы над изучением башкирских исторических сочинений наиболее активно работал этнограф Р.Г. Кузеев (Раил Гумерович Кузеев, 1929-2005). Подготовленный и изданный им сборник «Башкирские шежере» (Уфа, 1960) получил высокую оценку научной общественности. Книга открыла доступ к башкирским генеалогическим записям широкому кругу специалистов и читателей.

Исследования исторических сочинений возобновили и казахские ученые. Продолжая добрые начинания Ч.Ч. Валиханова, из общих для тюркских народов Урало-Поволжья письменных памятников они глубже анализировали «Джамиг ат-таварих» Кадыргали Джалаири. К. Жунисба-ев, а вслед за ним М.О. Ауэзов и М.М. Магауин, сделали вывод о том, что данное сочинение является не только историческим источником, но и памятником словесного искусства [См.: 91. С. 204-217; 41. С. 378-379].

Прослеживая хронологию изучения средневековых тюркских исторических сочинений Урало-Поволжья, нельзя не упомянуть и работу М.А. Усманова «Татарские исторические источники Х\/11-Х\/111 вв.» (Казань, 1972). Она примечательна главным образом тем, что охватывает довольно большой круг рукописных памятников: «Джамиг ат-таварих» К. Джалаири, анонимное «Чингизнаме», «Таварих-и Булгария» X. Мусли-ми, «Тарихнаме-и булгар» («Историческое сочинение о булгарах») Та-жетдина Ялсыгула (Ялсыгулова), а также несколько старинных татарских и башкирских родословных записей. Исходя из своих наблюдений, автор указывает на вымышленность, недостоверность сведений большинства этих источников и, будучи историком, подвергает их резкой критике.

Подробному, детальному изучению средневековых исторических сочинений башкирские литературоведы приступили лишь в середине 1970-х годов, когда, как сказано выше, сбор и публикация письменных памятников Башкирии приняли подлинно научный, организованный характер и увидели свет описания многих тюркских рукописей, хранящихся в архивах и библиотечных фондах страны. Зачинателем этого дела выступил Г.Б. Хусаинов. В своих работах он затронул ряд общетеоретических вопросов, связанных с жанровой природой, истоками и традициями этих памятников, в определенной степени раскрыл их генетические и типологические связи с другими жанрами письменной литературы и фольклора.

В сравнительно-сопоставительном плане анализировав наратив-ные генеалогические записи юрматинского, минского, бурзянского, кипчакского, усерганского, табынского, тамьянского и айлинского родов и племен, ученый пришел к выводу о том, что башкирские шежере имеют единую структуру. В их начальной части, как правило, излагается какой-либо древний миф или религиозная легенда. Основная же часть состоит из генеалогии имен, местами чередующейся повествованиями о важных событиях и явлениях, которые происходили при жизни той или иной исторической личности. Заключение как таковое обычно отсутствует, ибо шежере как жанр предполагает бесконечное продолжение, дополнение текста последующими поколениями.

Единство башкирских шежере, как отмечает Г.Б. Хусаинов, наблюдается и в области стиля. Каждой структурной части присущ свой стилевой трафарет. В начальных строках обычно доминирует стиль, свойственный религиозной, полуфантастической литературе, а в центральной части на первый план выходит подробное, объективное изложение событий. Однако и здесь повествование ведется живым, художественно окрашенным языком. В целях привлечения внимания читателей к важнейшим сведениям составители родословной часто используют «ключи» типа «знай» («белец»), «пусть станет известным» («мэглум булсын») и т.п. Вообще, стилевые особенности и традиции башкирских шежере тесно связаны, с одной стороны, с письменной литературой, с другой - с народным устно-поэтическим творчеством.

Особый интерес у исследователя вызвали башкирские стихотворные шежере. По его предположению, они были наиболее популярны в дописьменные времена, поскольку стихотворная форма не оставляла места искажениям и изменениям. Шежере усерганского рода, написанное в стиле кубаира, Г.Б. Хусаинов называет одним из лучших образцов башкирских поэтических родословных. Оно не только по своей форме, но и по содержанию является истинно художественным произведением [129. С. 280].

Относительно другого жанра - тавариха ученый пишет, что он появился в тюркских литературах Урало-Поволжья в XVI—XVII веках. В его зарождении и развитии большую роль сыграли традиции устного народного творчества, шежере и историко-литературных памятников Востока. Сильно ощутимо влияние «Джамиг ат-таварих» Рашид ад-Дина. Одноименная же книга К. Джалаири, в которой в сокращенном виде изложен перевод на тюркский язык первой части сочинения средневекового иранского историка, имеет непосредственное отношение к башкирам. А в ее оригинальной части представлено еще больше сведений о башкирах, описаны исторические события, связанные с ними, упомянуты ногайские мурзы Ших Мамай, Исмагил, Юсуф, Ямгырсы и великий эмир по имени Башкурт [139. С. 107-108].

Замечательными образцами башкирских таварихов прошлых столетий исследователь называет анонимное «Чингизнаме», «Таварих-и Булгария» X. Муслими, «Тарихнаме-и булгар» Т. Ялсыгула и «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари» («Булгариевы истории, или Приближенный комментарий Гари») Гали Сокрыя. Следует оговориться, что первое из вышеупомянутых сочинений он изучал будучи незнакомым с работами А. Инана. Тем не менее, ряд его высказываний и выводов совпадает с высказываниями ученого-эмигранта. К примеру, он тоже утверждает, что в «Чингизнаме» наглядно проступает влияние башкирских исторических риваятов, эпоса и шежере, ощущаются мотивы средневековых восточных историко-литературных произведений, в частности, монгольских манускриптов «Юань чао би ши» («Сокровенное сказание») и «Алтан дептер» («Золотая тетрадь»), «Джамиг ат-таварих» Рашид ад-Дина и «Шежере-и тюрк» («Родословная тюрков») Абулгази [Там же. С. 108123].

В отличие от А. Инана, Г.Б. Хусаинов больше внимания обращает художественным и жанровым особенностям «Чингизнаме». Он пишет, что в литературно-эстетическом отношении наиболее ценны и интересны первые три раздела сочинения: кисса о Чингиз-хане, Аксак Тимере и сыне Гайсы Амате. Эти романтические по своему типу произведения, синтезируя в себе элементы фольклора и письменной литературы, способствовали возникновению нового регионального историко-функцио-нального жанра, усилению светских и исторических мотивов в башкирской литературе.

Сочинения X. Муслими, Т. Ялсыгула и Г. Сокрыя ученый анализировал главным образом в плане выявления традиционных сюжетов и мотивов. Он отмечает, что в этих таварихах нашли своеобразное отражение булгаро-башкирские этнокультурные отношения и традиции древнебулгарских историко-литературных памятников [170. С. 112-120].

В 1970-1980-х годах рукопись Т. Ялсыгула подробно изучал языковед И.Г. Галяутдинов. Он ознакомился со всеми известными списками «Тарихнаме-и булгар», провел их сравнительно-сопоставительный анализ и раскрыл важнейшие особенности языка и стиля, кроме того, осуществил научную транскрипцию и перевод на русский язык текста одного из основных списков [87].

Таварих Т. Ялсыгула был объектом исследования и литературоведа М.Х. Идельбаева. В результате своих наблюдений он пришел к заключению о том, что «это не чисто историческое сочинение, а своего рода проявление стихийного стремления автора к художественности, сопровождаемой вымыслом и фантазией» [180. С. 10].

Заметным явлением в истории изучения старинных генеалогических записей стал изданный в 1985 году второй сборник под названием «Башкирские шежере». Он состоит главным образом из теоретических и обзорных статей. С филологической точки зрения исследуются шежере табынских, кипчакских, айлинских, усерганских родов и племен. Дается краткое описание 99 башкирских родословных, хранящихся в архивах и фондах городов Уфы, Казани и Санкт-Петербурга, а также в частных коллекциях. В конце книги представлен транслитерированный текст шежере рода Мамбет.

В 1980-х годах в исследование башкирских историко-литературных сочинений включился и автор этих строк. Нами подготовлена и защищена кандидатская диссертация на тему «Традиции жанра таварих в башкирской литературе и «Таварих-и Булгария, йаки Такриб-и Гари» Гали Сокрыя». Результаты научных изысканий в виде статей опубликованы в различных сборниках, а также в журналах «Агидель», «Ядкяр» и «Учитель Башкирии». Нами изданы также 2 монографии, посвященные этим письменным памятникам [60; 126].

Актуальность исследования. На нынешнем этапе развития национальной литературоведческой науки актуальность и важность приобретает комплексное, системное изучение историко-функциональных жанров. Привлекая новонайденные архивные источники, необходимо шире и разносторонне осветить историю возникновения, развития и трансформации каждого жанра, особенно малоизученных таварих и та-рихнаме, определить их основные жанрообразующие признаки и жанровые границы, раскрыть художественно-эстетические и стилевые особенности, выявить место и роль историко-литературных сочинений в становлении новой литературы. Настало время провести сравнительно-типологический анализ шежере, тавариха и тарихнаме на широком фоне историко-функциональных жанров восточных и западных литератур. И наконец, нуждается в дальнейшей теоретической разработке явление функциональности средневековой литературы.

Основная цель работы - дать наиболее полную характеристику историко-функциональным жанрам башкирской литературы, осветить историю их возникновения и трансформации, определить место и роль в становлении новой литературы. Для достижения этой цели ставятся следующие задачи:

- опираясь на труды отечественных и зарубежных ученых, раскрыть сущность функциональности средневековых литературных жанров и определить степень изученности этого явления в башкирском литературоведении;

- на конкретных примерах показать историю возникновения генеалогий у древних тюрков и башкир;

- раскрыть жанровые и художественно-стилевые разновидности башкирских родословных записей;

- осветить историю зарождения и становления жанра таварих в тюркско-башкирской литературе с привлечением новонайденных исторических сочинений XVIII—XIX веков;

- на конкретном материале продемонстрировать бытование в прошлом жанра тарихнаме в башкирской литературе и выявить его основные жанрообразующие признаки;

- в сравнительно-сопоставительном плане показать общие и отличительные стилевые особенности жанров таварих и тарихнаме;

- на основе хронологического анализа башкирских исторических сочинений конца XIX - начала XX веков проследить процесс постепенной трансформации историко-функциональных жанров и зарождения художественной исторической прозы.

Материалы исследования и источники. Фактологическую основу диссертации составили тюркско-башкирские арабографичные историко-литературные сочинения XVI - начала XX веков, хранящиеся в библиотечных фондах и архивах Уфы, Казани и Санкт-Петербурга. Часть рукописных источников была найдена автором этих строк во время археографических экспедиций и командировок, организованных в 1980-х годах Институтом истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. Для научного анализа была привлечена также одна рукописная книга из частной коллекции башкирского литературоведа академика АН РБ Г.Б.Хусаинова.

Методология и методика исследования. Методологическую основу работы составляют положение об исторической обусловленности возникновения и бытования памятников культуры, принципы объективности и историзма. Основные методы анализа: сравнительно-исторический, системно-типологический, описательный и аналитический. Автор исследования стремился по возможности полнее учесть достижения отечественной и зарубежной литературоведческой науки, а также тюркологии по изучению историко-литературных памятников.

Научно-теоретической основой диссертации послужили труды Д.С. Лихачева, Б.Л. Рифтина, В.В. Кускова, Г.Б. Хусаинова, Ю.В. Стен-ника, Е.К. Ромодановской, М.К. Хамраева, И.Ю. Крачковского, О.В. Творогова, А.Я. Гуревича, Х.А.Р. Гибба, В.П. Демидчика, Е.А. Беляева, В.М. Жирмунского, И.В. Стеблевой, М.И. Стеблина-Каменского, Т.И. Султанова, С.Е.-Малова, А.И. Харисова, Р.Н. Баимова, Г.С. Кунафина, Г. Гачева, К. Жунисбаева, Г. Рахима, А. Инана и многих других ученых.

Наряду с оригиналами и списками первоисточников были использованы публикации таких исследователей, как И. Халфин, Р. Джиганшин, М. Уметбаев, М.В. Лоссиевский, Р.Г. Игнатьев, В.В. Вельяминов-Зернов, Н.Ф. Катанов, В.И. Даль, С. Мрясов, В.А. Панов, С.Е. Малов, А. Шамаро, Р.Г. Кузеев, М.А. Усманов, О.Г. Большаков, A.M. Акрамов, Г.Б. Хусаинов, Ф.А. Надршина, И.Г. Галяутдинов, P.M. Булгаков и другие.

Научная новизна работы. Данный научный труд - первый в башкирском литературоведении и тюркологии опыт, нацеленный на разностороннее изучения историко-функциональных жанров тюркско-башкирской литературы XVI - начала XX веков. Конкретная новизна исследования определяется следующими показателями:

- впервые в национальном литературоведении на богатом теоретическом и фактическом материале раскрыта сущность функциональности средневековых литературных жанров, неразрывно связанных с жизненным укладом патриархально-феодального общества;

- введены в научный оборот тексты более десятка арабографич-ных рукописных историко-литературных источников, хранящихся в архивах и библиотечных фондах страны, в том числе городов Уфы, Казани и Санкт-Петербурга;

- в башкирском литературоведении бытование в прошлом системы историко-функциональных жанров как объект специального научного изучения поставлено впервые;

- на основе новонайденных источников дана более углубленная характеристика жанра родословия - шежере, выявлены его доселе неизвестные разновидности, определены ряд художественно-стилевых особенностей;

- впервые освещена история зарождения жанра таварих в тюркоя-зычных литературах Урало-Поволжья, раскрыты его генетические и типологические общности с отдельными жанрами средневековой литературы, а также связи с местным фольклором и родословными записями;

- на конкретном материале продемонстрировано бытование в прошлом жанра тарихнаме в тюркско-башкирской литературе, охарактеризованы его основные жанровые признаки и границы, определено отношение к жанрам шежере и таварих;

- проведен общий обзор сохранившихся до наших дней башкирских арабографичных исторических сочинений конца XIX - начала XX веков и на этой основе установлены время и основные причины трансформации историко-функциональных жанров;

- исходя из результатов сравнительно-сопоставительного изучения определены место и роль традиционных историко-литературных произведений в становлении и развитии башкирской исторической прозы.

Диссертация расширит представления читателей о жанровой системе традиционной тюркско-башкирской литературы XVI - начала XX столетий, в частности, об историко-функциональных жанрах, об особенностях исторического мышления народа в былые времена, о связях местной литературы с другими литературами Востока и Запада.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Историко-функциональные жанры занимали особое место в системе жанров средневековой литературы. Они возникли из потребности отражать прошлое. В силу синкретичности общественного сознания в произведениях этих жанров в нерасчлененном виде сосуществовали элементы многих областей познания, в том числе искусства слова.

2. Шежере (родословие) - один из древнейших жанров башкирской литературы. Большинство нарративных шежере тесно связано с фольклором, содержит элементы художественности. Их стиль характеризуется краткостью и выразительностью, зависит от формы повествования.

3. Жанр таварих возник в тюркских литературах Урало-Поволжья в XVI—XVII веках. Он имеет общие качества с русскими летописями и хрониками, но генетически связан с историко-литературными памятниками средневекового Востока. «Чингизнаме» - лучший образец произведений этого жанра.

4. В прошлом на стыке шежере и таварих сформировался, бытовал и жанр тарихнаме. В нем, как и в средневековых всемирных хрониках, повествование начинается с общечеловеческой истории, связанной с мифологическими сюжетами из Библии и Корана. Заключительная часть тарихнаме идентична нарративным шежере.

5. В конце XIX - начале XX веков в башкирской литературе историко-функциональные жанры испытывают процесс трансформации и прекращают бытование в прежнем виде. Историческая наука и историческая проза начинают развиваться как отдельные области познания.

Научно-теоретическое и практическое значение исследования. Материалы и основные его положения могут быть использованы при изучении истории и теории башкирской литературы в вузах, средних школах и средних специальных учебных заведениях, в написании учебников и учебно-методических пособий. Практическая ценность работы заключается также в возможности использования ее фактического материала и теоретических выводов при создании научных работ, в вузовских лекционных курсах и на семинарских занятиях по жанровой системе башкирской литературы.

Апробация работы. Проблемы исследуемой темы освещались в докладах и выступлениях на международных, региональных и республиканских научно-практических конференциях и симпозиумах, в том числе «Прошлое и настоящее башкирской письменной культуры и языка» (Уфа, 1988), «Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР» (Уфа, 1991), «История края и судьбы людей» (Уфа, 1994), «IV Международный конгресс тюркологов» (Уфа, 1997), «VI Международная тюркологическая конференция» (г. Бурса Турецкой Республики, 1998), «Уникальные рукописные книги из фондов библиотек стран, членов ТЮРК-СОЙ» (Уфа, 1999), «Археография Южного Урала: исторические источники и современные методы» (Уфа, 2001), «Творчество М. Уметбаева и духовная культура Башкортостана Х1Х-ХХ веков» (Уфа, 2001), «Археография Южного Урала. Вторая межрегиональная научная конференция» (Уфа, 2002), «Актуальные проблемы башкирского эпосоведения» (Уфа, 2002), «Межкультурный диалог на евразийском пространстве» (Уфа, 2002), «Археография Южного Урала. Третья межрегиональная научная конференция» (Уфа, 2003), «Литература Урала: история и современность. Первая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2005), «Литература Урала: проблема региональной идентичности и развитие художественной традиции. Вторая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2006), «.По уму в своей стране ты будешь знаться». (Межрегиональная конференция, посвященная 175-летию со дня рождения М. Акмуллы. Уфа, 2006), «Башкирская духовная культура древности и средневековья: проблемы изучения. Республиканская научная конференция, посвященная 70-летию Р.Н. Баимова» (Уфа, 2007), «Литература Урала: локальные тексты и типы региональных нарративов. Четвертая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2008), «Литература Урала. Национальные образы мира в региональной проекции. Пятая Всероссийская научная конференция» (Екатеринбург, 2009). Результаты исследования апробированы на совещаниях преподавателей, краеведов и архивистов республики, организованных Министерством народного образования Башкортостана и Башкирским республиканским отделением Российского общества историков-архивистов. В последние несколько лет в Башкирском государственном университете автором ведется лекционный курс «Жанровая природа башкирских исторических сочинений XVI - начала XX веков».

Основное содержание и выводы диссертации отражены в 53 публикациях общим объемом 67 авторских листов, в том числе в 7 статьях, опубликованных в рецензируемых изданиях ВАК, а также в 3 монографиях и 4 учебниках, подготовленных в соавторстве с другими исследователями.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Историко-функциональные жанры башкирской литературы"

Выводы Е.К. Ромадоновской имеют обобщающее значение и касаются не только русской литературы нового времени, но и всех постсредневековых литератур. Не является исключением и новая башкирская литература. Ее становление так или иначе связано с определенным уровнем развития общественного эстетического сознания. И это такой уровень, когда вымысел и фантазия, пронизывающие литературные произведения, стали осознанно применяться и восприниматься не только самими авторами, но и рядовыми читателями. Другими словами, новая литература сформировалась на той стадии духовного развития общества, при которой вымышленное стало всеми осознаваться как один из основных элементов художественного творчества.

К началу XX столетия в освещении своей истории башкиры заметно отошли от средневекового традиционализма и синкретизма. О былых событиях и явлениях они стали писать либо только в научной, либо только в художественной формах. Причем это делали преднамеренно, сознательно. Если в первом случае старались строго следовать документально подтвержденной объективности, беспристрастной фиксации и логическому анализу фактов и событий, то во втором - для того, чтобы заинтересовать и увлечь читателя, давали широкий простор своему воображению и фантазии, имея дело преимущественно выдуманными героями и персонажами, строили сюжетное, эмоционально-экспрессивное повествование.

Отмежевание» исторической науки и исторической беллетристики происходило, конечно, не сразу. Это был постепенный и достаточно продолжительный процесс. В ранних исторических рассказах, хикаятах и нэсерах еще дают о себе знать некоторые мотивы и элементы как эпического фольклора, так и средневековой письменной литературы, куда входят и рассмотренные нами нарративные шежере, таварихи и тарих-наме. Это наглядно видно при анализе произведений Ф. Сулейманова, Г. Рафики, А. Тангатарова и некоторых других писателей начала XX века. По наблюдениям известного литературоведа и критика А.Х. Ва-хитова, инерция «фольклорных и дореволюционных художественных традиций» продолжалась в башкирской прозе вплоть до тридцатых годов [178. С. 10].

Таким образом, процесс трансформации, видоизменения шежере, тавариха и тарихнаме длился более чем полвека. За это время рассматриваемые жанры перешли в новое качество не только в формальном, но и в содержательном аспекте. Расставшись с некоторыми прежними особенностями, они перестали быть явлением словесного искусства, а та-варих и тарихнаме вовсе прекратили свое существование.

Однако историко-функциональное жанры не исчезли бесследно. Наряду с эпическим повествовательным фольклором они послужили той благоприятной почвой, на которой родилась и выросла национальная художественная проза.

Шежере, таварих и тарихнаме и поныне продолжают служить литературе. Конечно же, не как жанры, а как исходные материалы и источники. Башкирские писатели, особенно прозаики, часто обращаются к ним. Для передачи в своих произведениях социальной и общественно-политической атмосферы прошлых эпох они используют не только сведения и факты из этих памятников, но и целые сюжеты, образы, художественно-изобразительные средства, стилистические приемы и многое другое. Это в той или иной степени присуще романам «Крылья беркута» Кирея Мэргэна, «Кинзя» Гали Ибрагимова, «Саурова шкатулка» и «Плач домбры» Ахияра Хакимова, «Карасакал» и «В ожидании конца света» Булата Рафикова, «Кровавый 55-й» Гайсы Хусаинова и некоторым другим историческим произведениям 70-90-х годов прошлого столетия.

Вышеупомянутый роман Кирея Мэргэна, состоящий из четырех частей и изданный в 1981 году, в основном написан по мотивам и сведениям старинных башкирских шежере. Освещая исторические события и явления на Южном Урале, предшествующие добровольному присоединению Башкирии к Русскому государству, автор широко опирается на повествовательные тексты шежере ирактинских, тамъянских, минских, юрматинских, карагай-кипчакских, усерганских и бурзянских башкир. Многие герои романа - исторические личности, имена которых взяты из родословных записей, ханских ярлыков, царских указов и грамот. Это Шахман, Канзафар, Тетегес, Бурнак, Шагали, Иске-бей, Карагужак, Бик-бау-турэ, Субай-турэ, Суртмак-баскак, Ядкар, Шейх Мамай и другие.

В начале произведения много места уделяется описанию событий, связанных с взаимоотношениями северо-западных башкирских родов и Казанского ханства. Здесь К. Мэргэн уместно приводит эпизод из шежере ирактинских башкир, в котором отражен трагический конфликт между ирактинцами и ханским налогосборщиком Суртмаком (в шежере - Чурт-мак-хан), закончившийся гибелем последнего. Правда, в романе родоначальником ирактинцев назван Асылгужа, а не Исан-хан, как это имеет место в родословной записи. В роли отомстившего ханскому посланнику за притеснения и грабежи молодого джигита также выступает другой человек. Это Биктимер, а не Кабан из деревни Хансуар.

Надо сказать, различие шежере и романа по данному эпизоду не только в отдельных именах. В «Крыльях беркута» присоединение ирактинцев к Русскому государству происходит не сразу после конфликта с

Суртмак-баскаком и убийством его, а после нескольких событий, поставивших башкир в тяжелейшее и безвыходное положение.

Далее в романе повествуется о том, что вместо убитого Суртмак-баскака казанский хан отправляет Селкей-баскака, затем - Ядкаря. Они также продолжают жестоко угнетать народ непомерными налогами и поборами, что, в конечном счете, приводит к еще большему усилению антиханских настроений у населения края.

К. Мэргэн в своем произведении много места уделяет также освещению событий в других регионах башкирского края. Одно из центральных мест в романе занимают взаимоотношения башкир с Ногайским ханством. При этом автор наряду с материалами устного народного творчества и отдельных документальных источников активно использует данные из нарративных генеалогических записей. В отдельных случаях даже приводит отрывки из текста последних.

К примеру, в романе есть эпизод об избрании Тетегеса родоначальником юрматинцев. После смерти Муштари-турэ, аксакалы рода, собравшись, обсуждают вопрос о его наследнике, решаются дать согласие возглавлять род сыну Муштари Тетегесу и высказывают свои пожелания. Во время беседы они достают из родового сундука священную рукопись с историей юрматинцев, и находящийся рядом с ними молодой шакирд читает им ее текст, который начинается следующими словами:

Безем асыл юрматыларныц угланлары улган Тухал-бейнец ыругы куп булган. Аны барча халайыклар «бей» диуб эйтэлэр. Борон заманда анлар Зэй вэ Шушмэ дигэн ерлэрдэ Ьюр тарафка кучеп йерерлэр ирде. Нугайларныц гэдэте шул ирде: анлар бей, мырза диуб баш эйеп йердилэр. Тухал-бейдэн суцра Шэгэли бей булды. Андин суцра - Гэж-лук, андин суцра углы - шэйех Дэруиш, андин суцра Бурнак бей улды.

Зэй вэ Шушмэ буйларында йыллар кытлык булды. Йылкы малы вэ куй бетти, игенлэр укмады. Нугайлар, йыйылып, кицзш кылдылар: «Боронго аталарымыз Кубандэн килмештер. Жир-су, диуб, салкын жир вэ салкын су эстэп килмешлэрдер. Эммэ кыш салкыны кэн эсселе-гендэн яман имеш. Безлэргэ бу ер лайык улмас», - дип сансыз нугайлар качар улдылар. Эммэ ярлы-ябага Бурнак-бейгэ килуб эйтдилэр: «Якшы заманда бергэ булдык. Имде заман яман булгач, безлэрне таш-ламагыз», - дедилэр. Бурнак-бей кучмэс булды. Энесе Ядигэр мырза сансыз нугай вэ башка халайыклар берлэн Кубанга кучделэр. Бурнак-бей илэн калган халайыклар «иштэк» аталдылар. Анлар юрматылар диуб мэшИурдер .»).

Род потомка наших истинных юрматинцев Тухал-бея был многочисленным. Все народы называют его «беем». В давние времена они кочевали во все стороны земель (по долинам рек) Зяй и Шушма. У ногайцев была привычка: они преклонялись перед беями, мурзами. После Тухал-бея, беем стал Шагали. После него - Гяжлук, после него - его сын шейх Дервиш, после него - Бурнак.

Однажды) на долины Зая и Шушмы годы пришли голодные. Лошадей и овец не стало, хлеба не уродились. Ногайцы, собравшись, держали совет: «Наши деды пришли с Кубани. (Они) пришли из-за земли и воды, пришли в поисках холодных земель и холодной воды. Однако, оказалось, что зимняя стужа страшнее жарких дней. Эта земля нам не подходит», - сказали, и бесчисленные ногайцы решили бежать. Но бедные, худые, придя к Бурнак-бею, сказали: «В хорошие времена жили вместе, а теперь, когда времена стали плохие, не покидайте нас!» Бурнак-бей решил остаться. Младший брат его Ядигяр-мурза во главе бесчисленных ногайцев и других народов перекочевал на Кубань. Те, которые остались с Бурнак-беем, назывались «иштяками». Они известны как «юр-матинцы».».

Далее в представленном тексте указываются точные границы юр-матинских земель, описываются быт и основные занятия юрматинских башкир. Рукопись завершается генеалогией родоначальников, доведенной до имени Муштари-бея.

Сравнительно-сопоставительное изучение свидетельствует о том, что приведенный в романе текст из «старинной священной рукописи» есть ничто иное, как фрагмент шежере юрматинских башкир. По своему содержанию и стилю он очень близко стоит к той родословной записи, которая была упомянута нами во второй главе настоящей работы. Текст ее частично или полностью был опубликован в журнале «Башкорт айма-гы» (1927. № 4. С. 4-6), а также в книгах «Башкирские шежере» (Уфа, 1960. С. 27-31, 31-35, 177-183, 233-243), «Антология башкирской литературы». Том 1. XIII—XVIII вв.» (Уфа, 1999. С. 234-238) и «Башкирские родословные» (Уфа, 2002. С. 51-60).

Вероятнее всего, при написании своего романа К.Мэргэн использовал один из вариантов данного шежере, ибо в текстах документов обнаруживаются небольшие различия. Однако с какой из рукописей он имел дело - определенно сказать невозможно.

В четвертой, заключительной части романа «Крылья беркута» явно проступают мотивы сочинения «Истории Усергана» неизвестного автора. В частности, речь идет о подготовке к отправке послов четырех башкирских родов к царю Ивану Грозному с просьбой принять в свое подданство и защиту. Данной эпизод, связанный с челобитием Бикбау-князя, Шагали Шакмана, Мешавле Каракужака и Иске-бея к Белому падишаху, перекочевал также в родословные записи кипчакских, тамьян-ских и бурзянских башкир. В каждой из них хождение башкирских родоначальников к русскому царю повествуется с разной степенью подробности и конкретности.

Мотивы и сведения объединенной родословной усерганских, кипчакских, бурзянских и тамьянских башкир очень уместно использованы Гайсой Хусаиновым в историко-документальном произведении «Мощные Куватовы», опубликованном в книге «Избранные произведения. Том 1. Сыны отчизны. Историческая проза» (Уфа, 1998. С. 356-362). Он опирается на материал данного шежере при описании точных границ, занимаемых вышеупомянутыми родами земель. Здесь же приводит отрывок из поэтического шежере Усерганского рода и, исходя из своих изысканий, утверждает о том, что генеалогия Куватовых восходит к именам Ка-заксал-бека и Япансы-есаула, упомянутых в рукописи.

Вступительная же часть романа «Крововый 55-й» (Уфа, 1996) Г.Ху-саинова целиком основана на данных башкирских историко-литературных сочинений. В начале произведения один из его персонажей - Кинь-ягул-абыз увлечено читает рукописную книгу об истории башкир. Описывая этот эпизод, автор приводит небольшие отрывки из рукописи. К примеру, он дает нижеследующий фрагмент из начальной части шежере юрматинского рода:

Асыл юрматыларнын угланлары Тухал Шэгэли-бейнец ыругы куп ечен барса халайыклар «бей» диеп эйтмешлэр. Борон заманда был Зэй, Шишмэ дигэн ерлэрдэ Иэр тарафтан кучеп йерерлэр ирде. Анча тса-пыл ул ердэ бер аждаИа йылан пэйдэ булды. Бер ничэ кенлек ердэн ятар ирде. Моцар куп йыллар кисте, аньщ берлэ орош тсылдылар. Куп ха-лайытс Иэлэк булды. Шунан суц ул йылан гэйеп булды. Халайык аманда калды»).

Род потомка наших истинных юрматинцев Тухал Шагали-бея был многочисленным, поэтому все народы называли (его) «беем». В давние времена на этих землях, именуемых Зай, Шишма, кочевали со всех сторон. Потом на том месте неожиданно появился какой-то змей-дракон. Он достигал (всего) на расстоянии нескольких дней (ходьбы). С тех пор прошли многие годы, с ним (долго) сражались. Много людей погибло. После этого тот змей исчез. Народ остался в покое».

Приведенный в романе отрывок мало чем отличается от родословной юрматинских башкир, хранящейся ныне в Научном архиве Уфимского научного центра РАН (Ф. 3. Оп. 93. Д.1. Л. 70 об-78 об). Здесь отсутствует лишь словосочетание «был ногай» во втором предложении и несколько по-иному представлено четвертое предложение.

Прочитанные вслух Киньягул-абызом другие фрагменты из старинной рукописи по истории башкир слово в слово повторяют отдельные строки тарихнаме «Истории Усергана», вернее, того списка сочинения, который хранится в настоящее время в личной коллекции автора романа. В произведении сочинение неизвестного автора названо «Таварих-и башкорт» («Башкирские истории»). Приведем отрывок прочитанного Кинъягул-абызом текста:

Сократ Юнан вилэйэтенэн кэлде. Ахырда Искандер Руми илен-дэ хаким улып, эбелхэйэт варлыгына юл кустэреп, шимал жэнубенэ кэл-делэр. Бер шэЬэр бина эйлэделэр. Адын Болгар куйдылар. Ул заманда Сократ-хаким Болгардан бер кыз никах эйлэде, вэ Искэндэр-шаИ илэ Болгарда тугыз ай тормышлар. Андан суц дияр зелмэткэ китмешлэр»).

Сократ пришел из страны Юнан (Древняя Греция. - М.Н.). После Искандер (Александр Македонский. - М.Н.) стал правителем страны Рум (Византия. - М.Н.), он показал дорогу к воде вечной жизни, и они пришли на север. Там построили один город. Назвали его Булгаром. В то время Сократ-хаким взял в жены одну девушку из Булгара, и они вместе с Искандер-шахом жили девять месяцев в Булгаре. После этого ушли в мир мрака».

Надо сказать, мотивы данного отрывка в опреленной мере нашли отражение также в сочинении «Таварих-и Булгария» X. Муслими.

Некоторые башкирские шежере, а также сочинения «Джамиг ат-таварих» Рашид ад-Дина Хамадани и «Таварих-и гузида - Нусратнаме» неизвестного автора, упоминаются в первом томе трилогии «Кинзя» (Уфа, 1977) Гали Ибрагимова. Один из персонажей романа - Тевкилев вслух читает отрывки из книги «Джамиг ат-таварих» Кадыргали Джалаи-ри (в произведении: Кадыр Гали-бек. - М.Н.).

Прозаик Булат Рафиков (1934-1997) в своем романе «Карасакал» (Уфа, 1989) очень удачно использует сведения шежере юрматинских башкир. Мотивы этого письменного памятника дают о себе знать в том эпизоде, когда Мавлютбай, Салих-турэ и Минлегул говорят о колониальной политике царизма в крае, о судьбе башкирских земель и вспоминают своих предков: Тетегес-бея, Азная, Карамыша и Апсак Тимера, совершивших поездку к русскому царю с челобитьем и получивших ярлыки и грамоты на вечное владение землей.

Основной сюжет народного эпоса «Кусяк-бей», включенный в нарративное шежере карагай-кипчакского рода, нашел своеобразное отражение в романе «Плач домбры» (Уфа, 1987) Ахияра Хакимова (19292003). Скитаясь по бурзянским деревням и кочевьям, юрматинский сэсэн Акай вслух пересказывает содержание этого дастана. Он в душе на стороне бурзянцев и поэтому, конечно же, в своих импровизированных выступлениях перед людьми всячески хвалит Каракулумбета и резко критикует хитрого и вероломного Бабсака.

Как видим, авторы современных исторических романов и историко-документальных повестей наряду с другими видами письменных и фольклорных источников стали довольно успешно и уместно использовать мотивы и сведения башкирских шежере, таварихов и тарихнаме. Это еще раз свидетельствует об огромной научной и культурной ценности синкретичной литературы средневековья, и, в частности, произведений историко-функционального характера.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Литература средневековья и литература современности - явления отнюдь не схожие и не идентичные. Они различаются многими параметрами, в том числе системой своих жанров.

Характерной особенностью большинства средневековых жанров является их практическое назначение, т.е. предназначенность выполнять те или иные внелитературные функции. Зарождение этих жанров тесно связано с определенным жизнеустройством общества, различными обычаями и обрядами народа. Жанровые границы их очень зыбки и непостоянны, и различаются они главным образом по своим функциональным качествам. Им была присуща взаимозависимость и взаимоподчиненность, нередко малые жанры входили в состав крупных жанров и в определенной степени подчинялись их нормам.

В системе жанров средневековой литературы особое место занимают историко-функциональные жанры. Они возникли в результате потребности народов фиксировать и отражать свое прошлое. В силу синкретизма общественного сознания того времени в произведениях этих жанров наряду с элементами историографии существовали элементы многих областей познания, в том числе искусства слова в недифференцированном виде.

Во времена патриархально-родового строя у многих народов и племен бытовала традиция составлять и передавать из поколения в поколение в устной или письменной форме генеалогию родоплеменной знати и правителей. Эта традиция была широко распространена и у древних тюрков. Об этом свидетельствуют орхоно-енисейские эпитафии, датируемые \/-\/111 веками нашей эры.

Башкиры тоже издревле занимались составлением генеалогий. Для того, чтобы надежнее сохранить в памяти имена своих предков и важнейшие события прошлого, они нередко составляли их в стихотворной форме. С возникновением письменности предпочтение стали отдавать прозаической форме изложения, не забывая при этом и поэтическую форму.

В прошлом башкирские родословные записи именовались по-разному: «насабнаме», «насапхат», «силсиля», «тайра». И все же в большинстве случаев родословные назывались арабским словом «шежере» («дерево»).

По формальным признакам башкирские шежере делятся на два основных вида: номинальные (или схематические) и нарративные (или повествовательные). Естественно, что внимание литературоведов прежде всего привлекает второй вид, так как некоторые повествовательные шежере представляют ценность не только как исторические и лингвистические источники, но и как памятники словесного искусства. В них имена чередуются с живым, эмоционально окрашенным рассказом о былых событиях. Их составители часто использовали образные сравнения, метафоры, метонимию, эпитеты, крылатые выражения, обращения, диалоги, монологи и другие художественно-изобразительные средства. Включенные в текст мифы, легенды, предания и народные поговорки еще больше увеличивают их литературно-эстетическую ценность. Таковыми являются, например, повествовательные шежере юрматинского, айлинского, кипчакского, тамьянского, усерганского, бурзянского, минского, табынского, айлинского, ирактинского и некоторых других башкирских родов и племен.

Родословная запись карагай-кипчакского рода интересна тем, что содержит в себе мотивы народного эпоса «Кусяк-бей». Причем полные драматизма и интриг события далекой древности изложены здесь вполне реалистично и правдоподобно. Похоже на то, что ее сюжет был основан на действительных исторических фактах.

Отдельные списки башкирских шежере составлены известными в прошлом писателями. Так, Т. Ялсыгул написал шежере айлинских башкир, М. Уметбаев - шежере киси-табынских, Г. Сокрый - шежере ирак-тинских. История ирактинских башкир изложена Г. Сокрыем в нескольких вариантах. Наиболее интересным из них является вариант, названный «Тазкиратен ал-ахуан ва ал-ахбаб». В нем рассказывается о событиях XV—XVI11 веков, в том числе о присоединении Башкирии к Русскому государству.

Сравнительно-сопоставительный анализ показывает, что структура башкирских нарративных шежере подчинялась определенным нормам. Они состоят из введения и основной части. Во введении обычно приводится название рода (племени) и излагается старинная легенда или миф для доказательства древности и благородности генеалогического древа. Основная часть представляет из себя перечень имен по мужской линии, местами сопровождающийся описанием наиболее значительных исторических событий. Здесь, в отличие от вводной части, повествование становится более реалистичным и достоверным. Составители обращаются к хронологии, географическим названиям и сведениям из документальных источников. Заключения, как правило, в шежере не бывает, поскольку этот жанр предполагает бесконечное продолжение, дополнение текста будущими поколениями. В некоторых рукописях встречаются прямые указания на эту особенность шежере: в конце своих записей составитель обращается к своим сыновьям и потомкам с просьбой продолжать генеалогическую схему.

Шежере имеют свой специфический стиль: всегда краткий и экспрессивный. В описании древности обычно используются мифы, легенды и предания, позднее - рассказы, а при необходимости приводятся данные из документальных источников. Предваряя наиболее важные и ценные сообщения, составители часто прибегают к стилистическим трафаретам типа «знайте» («белек», «белецез»), «должно знать» («бе-леутейеш»), «да будет известно» («мэглум булсын») и т.п.

Своеобразие стиля отдельных башкирских шежере напрямую связано с тем, что в них прозаический текст местами чередуется со стихотворным. Включенные в рукописи поэтические строки во многих случаях имеют фольклорное происхождение и отличаются простотой и выразительностью языка. В этом плане весьма интересны шежере родов мам-бет и тамьян-катай. Их прозаический текст в нескольких местах переходит в поэтический, вернее, прерывается цитатами из байтов и песен.

Смешанный характер текста имеет также одна из полных версий шежере рода усерган. Стих, включенный в него, по своей форме и содержанию напоминает кубаира - древнейшего эпического жанра башкирского фольклора. Его поэтические строки в большинстве своем состоят из семи слогов и настроены на патетику и хвалебный тон.

В художественно-эстетическом отношении еще более интересной и ценной является та версия шежере усерганских башкир, которая целиком написана в поэтической форме, точнее, в форме кубаира. Здесь нет беспрерывного хронологического перечня имен, присущего прозаическим и смешанным текстам шежере. Упомянутые же имена сопровождаются меткими и емкими характеристиками. Личные качества потомков

Муйтен-бея преподносятся в основном в ярких и светлых красках и при этом на первый план ставится их храбрость, отвага и богатство.

Стихотворное шежере ирактинского рода, написанное Г. Сокрыем, отличается своей формой - мурабба, популярной формой средневековой тюркской поэзии. В нем называются лишь несколько имен из генеалогического древа, основное же внимание уделяется описанию важнейших исторических событий и взаимоотношений северо-западных башкирских родов. Это шежере имеет признаки произведений письменной поэзии, индивидульный язык и стиль.

Сохранившиеся письменные памятники свидетельствуют о том, что у башкир поэтическое изложение истории рода (племени) опиралось на традиции устного народного творчества и письменной литературы. Но в связи с тем, что родословные записи обычно составлялись не индивидуальными авторами, а представителями нескольких поколений, предпочтение в них отдавалось общеизвестным и близким простому народу традициям устного поэтического творчества.

В XIII - первой половине XVI столетий в башкирском обществе происходят глубокие социально-экономические и политические перемены -начинается интенсивный процесс консолидации башкирских племен и образования единой народности. В это время усиливается интерес к прошлому не только одного рода или племени, но всего родоплеменного объединения, народа и даже целого этнического региона. Шежере уже не могут удовлетворить возросшую духовную потребность людей, и назревает необходимость создания таких сочинений, в которых излагалась бы история более крупного масштаба, а также жизнь и деятельность широко известных исторических личностей.

Этот период совпадает с зарождением тюркской переводной исторической литературы. В XVI—XVI11 веках на старотюркский язык переводятся сочинения таких известных восточных историков, как Рашид ад-Дин Хамадани, Низам ад-Дин Шами, Ала ад-Дин Джувейни и Хамдаллах Казвини. Переводчики уделяют большое внимание тем частям их сочинений, в которых излагается история тюркских племен, и от себя добавляют оригинальные главы, посвященные событиям и явлениям местного значения.

Позднее на этой благоприятной почве начинают появляться собственные тюркские исторические сочинения под жанровым названием «та-варих». Из них среди башкир, татар и казахов широкое распространение и популярность получают «Чингизнаме» неизвестного автора и «Таварих-и Булгария» X. Муслими.

Тюркские таварихи имеют определенное сходство с русскими летописями и хрониками, однако не аналогичны им. По своей жанровой природе они генетически связаны с местными шежере и историко-литературными произведениями средневекового Востока.

Анонимное «Чингизнаме» - сложное по тематике и структуре историко-литературное произведение. Хотя оно и называется «Книгой о Чингизе», но на самом деле лишь первая его глава посвящена Чингиз-хану. Центральным героем второй главы выступает легендарный Аксак Ти-мер, третьей главы - Амат, сын Гайсы. Остальные три главы описывают события Х1\/-Х\/111 веков.

Данный таварих многими нитями связан с башкирским фольклором, в частности, с дидактическими кубаирами «Хорошая жена и плохая жена», «Хороший человек и плохой человек», «Верное слово», «Слово йырау» и «Похвала», со старинной народной песенной легендой «Мелодия Буягым-хана и ее история», с легендами «Племя тангауров» и «Бур-зяне во времена ханов», с циклом песен о батырах, сложенным в ногайский период истории Башкирии, с народными эпосами «Кузы-Курпес и

Маянхылу», «Кужак и Таргын», «Карас батыр», «Идукай и Мурадым» и другими.

Надо сказать, что башкирские легенды и предания о Чингиз-хане дошли до наших дней не только через устное народное творчество, но и через записи русских ученых-краеведов XIX столетия. В этом плане огромный интерес представляют рукописи и публикации В.И. Даля, A.B. Попова, Р.Г. Игнатьева, Д.Н. Соколова и П.С. Назарова. Их общий обзор лишний раз подтверждает тот факт, что в башкирском фольклоре бытовали разные варианты легенд о грозном мирозавоевателе, но все события, изложенные в них, тем или иным образом связаны с Южным Уралом, с историей местных родов и племен.

Произведения устно-поэтического творчества не только поднимают художественно-эстетическую ценность «Чингизнаме», но и вносят в его содержание демократические и гуманистические идеи. В сочинении воспеваются такие человеческие качества, как целеустремленность, бескорыстность, уважение к старшим и любовь к родине, а осуждаются жестокость, алчность, предательство и высокомерие. В нем нашла выражение народная мечта об идеальном правителе, который бы был добрым и справедливым по отношению к своим подвластным. В этом плане «Чингизнаме» весьма похож на башкирские народные сказки «Справедливый царь», «Царь и странник», «Габдрахман», «Милосердная женщина» и другие.

Анонимный автор многое заимствовал из шежере юрматинского, кара-табынского, усерганского и других башкирских родов и племен. Восточные традиции, которые обнаруживаются в «Чингизнаме», восходят к средневековым персидско-таджикским и арабским «всеобщим историям», в частности к «Джамиг ат-таварих» Рашид ад-Дина и «Тарих-и джихангуша» Джувейни, к сочинениям о пророке Мухаммаде и его последователях, к древним монгольским «Юань чао би ши» и «Алтан деп-тер». В нем сильны также мотивы древнетюркских письменных памятников «Китаб-и дедем Коркут» и «Шежере-и тюрк» Абу-л-Гази. Кисса об Идигэ-бее, включенная в этот таварих, по своему содержанию похожа на одну из оригинальных глав «Джамиг ат-таварих» К. Джалаири.

Довольно сложное содержание и композицию имеет и «Таварих-и Булгария» X. Муслими. Многие явления и события прошлого объясняются в нем с позиций религиозных воззрений. В большинстве случаев свои мысли и идеи автор подкрепляет мифами и легендами религиозно-мистического характера. Будучи сильно подверженным влиянию исламской идеологии, он видит в Аксак Тимере ревностного поборника и покровителя мусульман, а не жестокого завоевателя и тирана, как было в реальности.

В основе первой главы тавариха лежат традиционные теории древних географов и астрономов. Здесь описательность изложения материала часто чередуется с сюжетным повествованием. Разделы по географии в определенной степени напоминают произведений жанра хитат средневековой арабской литературы.

Во второй же главе сильны традиции и мотивы агиографической литературы. Здесь X. Муслими широко пользуется сведениями местных родословных записей, в том числе некоторых башкирских шежере. Содержание главы свидетельствует о том, что автор многое заимствовал также из устного народного творчества. Это отчетливо видно на примере легенды о Туйбике.

В данном таварихе, как и во второй главе «Чингизнаме» и многих произведениях башкирского фольклора, сновидение является одним из важных элементов построения сюжета. Вещий сон и прорицание во многом определяют судьбу главных героев и развитие событий в сочинении.

По сравнению с «Чингизнаме» и башкирскими родословными записями в «Таварих-и Булгария» ярче выражен жанровый синкретизм. Кроме историографии, в нем отчетливо проступают элементы многих других областей человеческого познания, и автор предстает перед читателем одновременно и историком, и географом, и астрономом, и теологом, и философом. Поскольку весь этот пестрый и разнообразный материал изложен с широким использованием художественно-изобразительных средств, X. Муслими выступает и как писатель. Однако по литературно-художественным достоинствам его таварих нельзя ставить в один ряд с «Чингизнаме».

В начале 1970-х годов исследователями было найдено большое рукописное сочинение Г. Сокрыя под названием «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари». Оно написано в последней четверти XIX века и связано едва ли ни со всеми произведениями этого поэта. В отличие от «Чингизнаме» и «Таварих-и Булгария» X. Муслими, в данной рукописи содержатся гораздо больше сведений, соответствующих исторической действительности. К примеру, упомянут приезд в Волжскую Булгарию Ахмеда ибн Фадлана, приведено много ценных, достоверных сведений о жизни и творчестве таких известных башкирских и татарских писателей и ученых XIX столетия, как X. Салихов, Т. Ялсыгул, Г. Усман (Утыз Имя-ни), Г. Курсави, Ш. Марджани и др. Тем не менее, в целом это сочинение Г. Сокрыя все еще оставалось в традиционных рамках таварихов.

Традиционность «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари» дает о себе знать уже в его первой главе, где автор выражает свое отношение к общей для сочинений Якуба ибн Нугмана и X. Муслими легенде о принятии волжскими булгарами исламской религии. Вторая глава, в сущности, является логическим продолжением тех глав анонимного «Чингизнаме» и «Таварих-и Булгария» X. Муслими, в которых описывается жизнь и деятельность последователей сподвижников пророка Мухамма-да. Общая для ранних таварихов кисса об Аксак Тимере также включена в данное сочинение. Но Г. Сокрый, в отличие от своих предшественников, резко осуждает деяния и поступки Аксак Тимера, осуждает за захват и разрушение Булгара, уничтожение культурных и исторических ценностей народа, унижение и грабеж «правоверных». Четвертая и пятая главы воспринимаются как продолжение первой главы тавариха X. Муслими: они также основаны на традиционных теориях древнегреческих и древнеарабских географов. Шестая и седьмая главы по своей тематике и содержанию не отличаются от памятников средневековой агиографии.

Г. Сокрый, в отличие от анонимного автора «Чингизнаме» и X. Муслими, не воспринимает содержание ранних источников как незыблемую истину и догму. Он пытается критиковать отдельные положения и сведения книги X. Муслими. Однако его критика не затрагивает основополагающих принципов феодальной историографии.

Рукопись Г. Сокрыя, как и сочинения его предшественников, содержит много мифов, легенд и преданий, которые занимают, увлекают читателя, доставляют ему эстетическое наслаждение. События и явления прошлого, географический мир Южного Урала и эпизоды из жизни известных людей изложены живым и образным языком. При этом активно использованы сравнения, народные поговорки, пословицы, назывные и инверсированные предложения, монологи и диалоги.

Общий обзор башкирских исторических сочинений прошлых веков показывает, что на стыке жанров шежере и таварих сформировался еще один историко-функциональный жанр - тарихнаме. Предположительно этот жанр возник в ту эпоху, когда в башкирском обществе окончательно утвердилась мусульманская религия.

В тарихнаме повествовательный текст тесно увязан с генеалогией и, как правило, заканчивается описанием событий и явлений, имеющих непосредственное отношение к какому-либо роду или племен. В этом его основное сходство и общность с жанром шежере. Но, в отличие от традиционных шежере, повествование в нем обычно начинается с мировой истории, с мифических и легендарных сюжетов, связанных с «сотворением мира», всемирным потопом, пророками, святыми и т.п. В дальнейшем авторы переходят к событиям регионального масштаба, кратко освещая жизнь и деятельность отдельных исторических личностей. В этой части их сочинения становятся похожими на произведения жанра таварих. Они напоминают последних в тематическом, в композиционном и в стилевом отношениях. Однако у них нет такие важные свойства таварихов, как многоплановость и полижанровость. К тому же они сравнительно невелики по объему.

Башкирские тарихнаме в начальной части имеют определенное сходство со средневековыми восточными «всеобщими историями».

Одним из сохранившихся до нашей дней башкирских исторических сочинений жанра тарихнаме является «Тарихнаме-и булгар» Т. Ялсыгула. Начальные строки этой рукописи целиком выдержаны в духе средневековых «всеобщих историй»: упоминаются имена Адама и Евы, излагается мифический сюжет о всемирном потопе и далее начинается последовательное перечисление потомков прародителей человечества. Причем автор не просто называет имена и события, но стремится строить сюжетное повествование о них.

Примечательно и то, что некоторые герои начальной части данного тарихнаме (Каюмирас, Хушанк, Тахмурат) повторяют имена и поступки мифических героев знаменитой поэмы «Шахнаме» Фирдоуси, обнаруживая связь с древнеиранской мифологией.

От всеобщей истории Т. Ялсыгул постепенно переходит к освещению прошлого тюркских племен, вернее, к перечислению и описанию тех людей, именами которых названы некоторые тюркские племена и народы. В этой части содержание его рукописи становится более реалистичным и правдоподобным. Встречаются остросюжетные картины, эпизоды приключенческого и трагедийного характера. Автор не обходит стороной и традиционный сюжет о принятии волжскими булгарами ислама. Его вариант этой легенды отличается от варианта X. Муслими. Видимо, им был использован другой фольклорный или литературный источник.

Заключительная часть «Тарихнаме-и булгар» ничем не отличается от обычных повествовательных шежере. Здесь перечень имен, сопровождающийся небольшими рассказами, доводится до самого автора и его детей. По-видимому, первоначальной целью Т. Ялсыгула было составление именно своей родословной. Однако впоследствии его произведение вышло за рамки шежере и превратилось в историко-литературное произведение более крупного плана, в котором освещается история не только башкирского рода Айле, но и всего Урало-Поволжья и даже часть «общечеловеческой» истории.

Определенное структурное и идейно-тематическое сходство с «Та-рихнаме-и булгар» Т. Ялсыгула имеет сочинение «Истории Усергана» неизвестного автора, дошедшее до наших дней в рукописном списке конца XIX века. В нем также сначала излагается «всеобщая история». Но, в отличие от вышерассмотренного тарихнаме, повествование начинается не с Адама и Евы, а с Нуха (Ноя), якобы раздавшего весь земной шар своим трем сыновьям: Саму, Хаму и Яфесу. После краткого «освещения» всемирной истории анонимный автор переходит к изложению прошлого тюркских племен, а затем - к истории башкир.

В тексте этого тарихнаме есть две параллельно идущие генеалогические линии: генеалогия пророков и святых, с одной стороны, и генеалогия ханов и беев, с другой. Последняя генеалогия завершается именем башкирского бея Казаксала. Большинство имен в генеалогии сопровождается мифами, легендами и преданиями. В художественно-эстетическом отношении наиболее ценными и интересными являются те строки, которые сопровождают имена Туктамыш-хана, Тура-хана, Ур-мамбета ибн Исмагила и Сурабан-бея. В них автор излагает исторические события, происходившие на Южном Урале в их времена.

В рукописи сильно ощущается влияние «Китаб-и Джиханнаме», «Кысас ал-анбия» Рабгузи, анонимного «Чингизнаме», родословных усерганского, кипчакского, тамьянского и бурзянского родов, а также отдельных памятников народного устно-поэтического творчества. Текст интересен и своим языком. В нем преобладает башкирская лексика и встречаются довольно много элементов просторечия.

Анализ таких исторических сочинений, как «Ядкар» М. Уметбаева, «Таварих-и башкордиан ва ансаб-и ирактавиан» Г. Киикова, «Хуласат ал-ахбар .» Г. Салихова, «Талфик ал-ахбар .» М. Рамзи, «История тюрков и татар» А. Валиди и «История башкир» М. Хадыева, показывает, что в конце XIX - начале XX веков башкирская историография постепенно лишается элементов словесного искусства и из года в год приобретает все более объективный и достоверный характер. Язык и стиль ее все более тяготеют к деловому и нормированному, авторы чаще имеют дело с фактами и конкретными датами, они приближаются к пониманию истории как отдельной науки со свойственными ей целями и задачами.

Шежере как жанр испытывает большие изменения. Его составители предпочитают ограничиваться лишь генеалогическими схемами и конкретными сообщениями. Таварих и тарихнаме тоже претерпевают трансформацию и прекращают существование в своем прежнем виде. Их место занимают жанры сугубо научные и чисто художественные.

Дифференциация элементов исторической науки и словесного искусства обусловлены крупными сдвигами в социально-экономической и культурной жизни Башкирии в конце XIX - начале XX века.

Новая башкирская литература появилась не на пустом месте. Она родилась и выросла на базе фольклорного наследия и старой синкретичной литературы, неотъемлемой частью которой являлись историко-функциональные жанры. Отдельные сюжеты и мотивы нарративных шежере, тавариха и тарихнаме и поныне продолжают служить литературе. Авторы современных исторических повестей и романов, в том числе К. Мэргэн в произведении «Крылья беркута», Г. Ибрагимов в «Кинзе», Г. Хусаинов в «Мощных Куватовых» и «Кровавом 55-м», Б. Рафиков в «Карасакале», А. Хакимов в «Плаче домбры» и другие, активно используют их в качестве первоисточников, а также для передачи живой картины и духа прошлых эпох.

Таким образом, эстетически значимые историко-литературные памятники играли и продолжают играть важную роль в развитии национального словесного искусства.

Список научной литературыНадергулов, Минлегали Хусаинович, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. АВ ИВР РАН. Ф.131. - Оп. 1. - Ед. хр. 2. Кейеков Г. Тэуарих-и башкордиан вэ энсаб-и ирэктэуиэн Текст. .-2л. (на араб. алф.).

2. АВ ИВР РАН. Ф.131. - Оп.1. - Ед. хр. 7. - Л. 182 -183. Нэсэпхат Текст. - 3 л. (на араб. алф.).

3. АГОР. Разряд 53. - Оп.1. - Ед. хр.1. Уметбаев М. Башкиры Текст. - 4 л.

4. ГАОО. Ф. 168. - Оп. 1. - Д. 58. - Л. 42 об -42. Джингись -Хан Текст. - 1 л.

5. ДФ НМ РБ. ОФ 1648/133. Родословная юмран-табынских башкир Текст. (на араб. алф.).

6. НА УНЦ РАН. Ф.З. - Оп.5. - Ед. хр.237. Кинйэкэй бэйете Текст. - 1 л.

7. НБ УНЦ РАН. Рб 2279. Усэргэн тэуарихы Текст. - 69 л. (на араб, алф.).

8. ФАРСК ИИЯЛ УНЦ РАН. 1 а 78. Кейеков Г. Башкорт хакында русчадан тэржемэ Текст. - 11 л. (на араб. алф.).

9. ВС ОРРК НБ КГУ. 632 т. Чсжори М. Хикэйэт Текст. - 4 л. (на араб. алф.).

10. ВС ОРРК НБ КГУ. 684 т. Чокори М. Тэ?кирэтен эл-эхуан вэ эл-эхбаб Текст. - 19 л. (на араб. алф.).

11. ВС ОРРК НБ КГУ. 1967 т. Чокори М. "Кара-Табын аймагы Текст. - 1 л. (на араб. алф.).

12. ФТР ИВР РАН. А 1051. - IV. Салихи Г. Болгар тарихы Текст. -29 л. (на араб. алф.).

13. ФТР ИВР РАН. А 1051. - IV. Салихи Г. Холасат эл-эхбар фи та-рих-и боргор вэ боргоз вэ болгар Текст. - 66 л. (на араб. алф.).

14. ФТР ИВР РАН. В 2662. Чокори М. Тэуарих-и Болгария, йэки Тэкриб-и Гари Текст. -61 л. (на араб. алф.).

15. ФТР ИВР РАН. В 2680. - 11. Салихи Г. Тарих-и болгар вэ сэ-калиба Текст. - 46 л. (на араб. алф.).1.

16. Абдулкадир Инан. Библиографический указатель Текст. / Сост., пер. на рус. яз. А.Г. Салихова; отв. ред. ак. З.Г. Ураксин. Уфа: Гилем, 1996.-60 с.

17. Автобиография Тимура. Богатырские сказания о Чингис-хане и Ак-сак Тимере Текст. / Пер. с тюрк, и джагатай. яз., вступ. ст. и ком-мент. В.А. Панова. М.: Академия, 1934. - 351 с.

18. Баимов, Р.Н. Великие лики и литературные памятники Востока Текст. /Р.Н. Баимов. Уфа: Гилем, 2005. - 496 с.

19. Баимов, Р.Н. Судьба жанра: взаимодействие и развитие жанровых форм башкирской прозы Текст. /Р.Н. Баимов. Уфа: Башкнигоиз-дат, 1984.-320 с.

20. Башкирские предания и легенды Текст. / Сост., вступ. статья и коммент. Ф.А. Надршиной. Уфа: Башкнигоиздат, 1985. -288 с.

21. Башкирские родословные Текст. / Сост., предисл., поясн. к пер: на рус. яз., послесл. и указ. P.M. Булгакова, М.Х. Надергулова. Уфа: Китап, 2002. - Вып. I. Издание на рус. яз. -480 с.

22. Башкирские шежере Текст. / Сост., пер. текстов и коммент. Р.Г. Кузеева. Уфа: Башкнигоиздат, 1960. - 304 с.

23. Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации Текст. /Отв. ред. Г.Б. Хусаинов Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. -162 с.

24. Башкортостан. Краткая энциклопедия Текст. /Гл. ред. Р.З. Шакуров; редкол.: З.Г. Ураксин и др. -Уфа: Башк. энциклопедия, 1996. 669с.

25. Беляев, Е.А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннее средневековье. 2-е изд. Текст. /Е.А. Беляев. М.: Наука, 1966. -279 с.

26. Большая советская энцикопедия: В 30 т. Изд. 3. М.: Сов. энциклопедия, 1976. - Т. 24. Кн. I. Собаки - Струна. Текст. /Гл. ред. A.M. Прохоров. - 608 с.

27. Брагинский, И.С. Из истории персидской и таджикской литератур. Избр. раб. Текст. /И.С. Брагинский. М.: Наука, 1972. - 524 с.

28. Булгаков, P.M. Описание восточных рукописей Института истории, языка и литературы Уфа: Гилем, 2002. - Часть I. Тюркские рукописи. - Вып. I. Произведения XII - начала XVIII века Текст. /P.M. Булгаков. - 128с.

29. Валиханов, Ч.Ч. Собр. соч.: В 5 т. Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1961. - Т. 1 Текст. /Ч.Ч. Валиханов. - 777 с.

30. Восток Запад. Исследования. Переводы. Публикации Текст. /Редкол.: М.Л. Гаспаров и др. - М.: Наука, 1989. - Вып. IV. - 301 с.

31. Галяутдинов, И. Г. «Тарих нама-и булгар» Таджетдина Ялсыгулова. (Лингвотекстологический анализ списков памятника. Грамматический очерк, лексика, сводный текст и перевод). 2-е изд. Текст. /И.Г. Галяутдинов. -Уфа: Китап, 1998. 238 с.

32. Гибб, Х.А.Р. Арабская литература. Классический период: Мусульманская историография Текст. /Х.А.Р. Гибб. / Пер. П.А. Грязневича. М.: Изд-во вост. лит., 1960. - 188 с.

33. Гуревич, А.Я. История и сага Текст. /А.Я. Гуревич. М.: Наука, 1972.-197 с.

34. Гуревич, А.Я. Проблемы средневековой народной культуры Текст. /А.Я. Гуревич. М.: Искусство, 1981. - 358 с.

35. Демидчик, В.П. «География» или «Памятники стран и предания о людях» Закарийа ал-Казвини Текст. /В.П. Демидчик. Душанбе: Ирфон, 1977.-128 с.

36. Дмитриева, Л.В., Мугинов, A.M., Муратов, С.Н. Описание тюркских рукописей Института народов Азии. М.: Наука, 1965. - Т.1. История Текст. /Л.В. Дмитриева, A.M. Мугинов, С.Н. Муратов / Под ред. А.Н. Кононова. - 260 с.

37. Дмитриева, Л.В., Муратов, С.Н. Описание тюркских рукописей Института востоковедения. М.: Наука, 1975. -Т.2. История, акты, библиография, энциклопедии, география, календари Текст. / Л.В. Дмитриева, С.Н. Муратов / Под ред. А.С. Тверитиновой. -230 с.

38. Жирмунский, В.М. Тюркский героический эпос: Избр. тр. Текст. IBM. Жирмунский. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - 727 с.

39. Ислам: Краткий справочник Текст. /Сост. М.Б. Пиотровский, С.М. Алиев и др. М.: Наука, 1983. - 157 с.

40. История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней: В 5 т. -Алма-Ата: Наука КазССР, 1979. Т.2. Развитие феодальных отношений. Образование казахской народности и казахского ханства Текст. /С.Г. Агаджанов, С.М. Ахинжанов и др. -424с.

41. Катанов, Н.Ф. 1. Погребальные обряды тобольских татар. 2. Предания тобольских татар о грозном царе Тамерлане Текст. /Н.Ф. Катанов. Тобольск, 1898. - 4 с.

42. Кононов, А.Н. Родословная туркмен: Сочинение Абу-л-Гази-хана Хивинского Текст. /А.Н. Кононов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. -190 с.

43. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. / Гл. ред. А.А. Сурков. -М.: Сов. энциклопедия, 1971. Т. 6. Присказка - «Советская Россия» Текст. - 1040 стб.

44. Краткое описание фонда М. Уметбаева из архива Уфимского научного центра РАН Текст. / Сост., вступ. статья М.Х. Надергулова. -Уфа: Изд-во УНЦ РАН, 1993. 170 с.

45. Крачковский, И.Ю. Избр. соч.: В 6 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957. - Т.4. Арабская географическая литература Текст. /И.Ю. Крачковский. - 920 с.

46. Кузеев, Р.Г. Происхождение башкирского народа: Этнический состав, история расселения Текст. /Р.Г. Кузеев. М.: Наука, 1974. -571 с.

47. Кунафин, Г.С. Башкирская литературная песенняя поэзия XIX -начала XX веков. Проблемы формирования и развития жанровой системы Текст. /Г.С. Кунафин. Уфа: Изд-во БашГУ, 1997. - 155 с.

48. Кунафин, Г.С. Башкирская сатирическая поэзия XIX начала XX веков. Проблемы формирования и развития жанровых форм Текст. /Г.С. Кунафин. - Уфа: Изд-во БашГУ, 1996. - 134 с.

49. Литература Востока в средние века. Учебник для студентов ун-тов / Под ред. Н.И. Конрада и др. М.: Изд-во МГУ, 1970. - Ч. 1. Текст.- 471 с.

50. Лихачев, Д.С. Избр. раб.: В 3 т. Л.: Худож. лит., 1987. - Т.1. Развитие русской литературы X-XVII веков. Поэтика древнерусской литературы Текст. /Д.С. Лихачев. - 656 с.

51. Лихачев, Д.С. Развитие русской литературы X-XVII веков. Эпохи и стили Текст. /Д.С. Лихачев. Л.: Худож. лит., 1973. - 254 с.

52. Лихачев, Д.С. Человек в литературе Древней Руси Текст. /Д.С. Лихачев. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. - 186 с.

53. Лубсан Данзан. Аптан тобчи Золотое сказание Текст. /Лубсан Данзан / Пер. с монг., введ., коммент. и приложения Н.П. Шастиной. - М.: Наука, 1973.-439 с.

54. Малов, С.Е. Памятники древнетюркской письменности: Тексты и исследования Текст. /С.Е. Малов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951.- 451 с.

55. Малов, С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии Текст. /С.Е. Малов. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. -108 с.

56. Маркс, К. Формы, предшествующие капиталистическому производству Текст. /Карл Маркс. М.: Госполитиздат, 1940. - 52 с.

57. Маркс, К., Энгельс, Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1958. - Т. 12. Текст. /Карл Маркс, Фридрих Энгельс. - 880 с.

58. Надергулов, М.Х. Историко-функциональные жанры башкирской литературы (генезис, типология, традиции) Текст. /М.Х. Надергулов. Уфа: Китап, 2002. - 192 с.

59. Очерки по истории Башкирской АССР. Уфа: Башкнигоиздат, 1959. - Т. 1, Ч. 2 Текст. /Редкол.: С.М. Васильев, Г.М. Деренков-ский и др. -540 с.

60. Письмо Батырши императрице Елизавете Петровне Текст. / Сост., транскрип, текста, глоссарий, введ., коммент. ак. Г.Б. Хусаинова. -Уфа: Изд-во УНЦ РАН, 1993. 252 с.

61. Полное собрание ученых пуешествий по России, издаваемое Императорскою Академиею Наук по предложению ея президента. -СПб., 1822. Т. 4. Продолжение записок путешествия академика Лепехина Текст. - 436 с.

62. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153) Текст. / Публикация О.Г.Большакова, А.Л. Монгайта. М.: Наука, 1971.-135 с.

63. Рашид ад-Дин. Сборник летописей: В 3 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. - Т.1. - Кн. 1 Текст. /Фазлуллах Рашид ад-Дин /Перевод с персид. яз. A.A. Хетагурова; отв. ред. С.П. Толстов. -221 с.

64. Рашид ад-Дин, Фазлуллах. Джами ат-таварих Сборник летописей Текст. / Фазлуллах Рашид ад-Дин / Перевод с перс. яз. А.К. Арендса. - Баку: Изд-во АН АзССР, 1957. - Т.З. - 361 с.

65. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.;

66. Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Т.2. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г. Тизенгаузеном и обработанные Д.А. Ромаскевичем и С.Л. Волиным Текст. - 306 с.

67. Стеблева, И.В. Поэзия тюрков VI-VIII веков Текст. /И.В. Стеблева. -М.: Наука, 1965.-148 с.

68. Стеблин-Каменский, М.И. Историческая поэтика Текст. /М.И. Стеблин-Каменский. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 174 с.

69. Сухомлинов, М.И. О древней русской летописи, как памятнике литературном Текст. /М.И. Сухомлинов. СПб., 1856. -230 с.

70. Таварих-и гузида Нусрат-наме Текст. / Исследование, критич. текст, аннотиров. оглавление и таблица сводных оглавлений A.M. Акрамова. - Ташкент: Фан, 1967. - 127 с.

71. Творогов, О.В. Литература Древней Руси: Пособие для учителя Текст. /О.В. Творогов. М.: Просвещение, 1981. - 128 с.

72. Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. СПб., 1866. - Т.4 Текст. - 460 с.

73. Усманов, М.А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв.: «Сборник летописей», «Дафтар-и Чингизнаме», «Таварих-и Бул-гария», «Татарские шеджере» Текст. /М.А. Усманов. Казань: Изд-во КГУ, 1972.-224 с.

74. Усманов, Х.Ф. Развитие капитализма в сельском хозяйстве Башкирии в пореформенный период (60-90-е годы XIX в.) Текст. /Х.Ф. Усманов. -М.: Наука, 1981.-400 с.

75. Фархшатов, М.Н. Народное образование в Башкирии в пореформенный период (60-90-е годы XIX в.) Текст. /М.Н. Фархшатов. -М.: Наука, 1994. 144 с.

76. Халикова, Р.Х. Язык башкирских шежере и актовых документов XVIII—XIX вв. Текст. /Р.Х. Халикова М.: Наука, 1990. - 200 с.

77. Хамраев, М.К. Основы тюркского стихосложения: На материале уйгурской классической и современной поэзии Текст. /М.К. Хамраев. -Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1963. 214 с.

78. Харисов, А.И. Литературное наследие башкирского народа (XVIII-XIX века) Текст. /А.И. Харисов. Уфа: Башкнигоиздат, 1973. -310 с.

79. Хусаинов, Г.Б. Башкирская литература XI—XVIII вв. Учебн. пособ. для вузов Текст. /Г.Б. Хусаинов. Уфа: Гилем, 1996. - 193 с.

80. Шарипова, З.Я. Пером и словом Текст. /З.Я. Шарипова. Уфа: Ки-тап, 1993.-208 с.

81. Юлдашбаев, Б.Х. История формирования башкирской нации: Дооктябрьский период Текст. /Б.Х. Юлдашбаев. Уфа: Башкнигоиздат, 1972.-336 с.1.l

82. Вельяминов-Зернов, В.В. Памятники арабско-татарскою надписью в Башкирии Текст. /В.В. Вельяминов-Зернов // Труды Вост. отд. Императ. русск. археол. об-ва. СПб., 1859. - Т.4. - С. 257-284.

83. Галин, С.А. Мотивы башкирского фольклора и шежере в тюркоя-зычных памятниках XVI XVII веков Текст. /С.А. Галин // Проблемы взаимосвязи фольклора, литератур и литературных языков народов Приуралья и Поволжья. - Уфа: Изд-во БФ АН СССР, 1978. -С. 6-8.

84. Галяутдинов, И. Г. О языке памятника начала XIX в. «Тарих наме-и булгар» Таджетдина Ялсыгулова Текст. /И.Г. Галяутдинов // Из истории развития культуры в Башкирии. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1978.-С. 27-32.

85. Галяутдинов, И.Г. «Таварих» вариант рукописи «Тарих наме-и булгар» Таджетдина Ялсыгулова Текст. /И.Г. Галяутдинов // Археография и лингвистическая текстология Южного Урала. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1977. - С. 123-138.

86. Гачев, Г. От синкретизма к художественности: На материале болгарской литературы первой половины XIX века Текст. /Г. Гачев // Вопросы литературы, 1958. № 4. - С. 121-148.

87. Гребенюк, В.П. «Повесть о Темир-Аксаке» и ее литературная судьба в XVI—XVII веках Текст. /В.П. Гребенюк // Русская литература на рубеже двух эпох (XVII нач. XVIII в.). - М.: Наука, 1971. -С. 185-206.

88. Даль, В.И. Башкирская русалка Текст. /В.И. Даль // Башкирия в русской литературе /Отв. ред. М.Г. Рахимкулов. Уфа: Башкниго-издат, 1989. - Т. 1. - С. 172-191.

89. Жунисбаев, К. Кадыргали Джалаири Текст. /К. Жунисбаев // Великие ученые Средней Азии и Казахстана 0^Ш-Х1Х вв.). Алма-Ата: Казахстан, 1965.-С. 204-217.

90. История Чингисхана и Тамерлана Текст. // Труды Оренб. уч. ар-хивн. комиссии. Оренбург, 1907 - Вып. 19. - С. 117-157.

91. Ишбердин, Э.Ф. Камень с «загадочным» знаками Текст. /Э.Ф. Иш-бердин //Советская тюркология. 1980. - № 2. - С. 64-67.

92. Катанов, Н.Ф., Покровский, И.М. Отрывок из одной татарской летописи о Казани и Казанском ханстве Текст. /Н.Ф. Катанов, И.М. Покровский // Известия Об-ва археол., ист. и этнографии при Импе-рат. Казан, ун-те. 1905. Т. 21, Вып. 4. - С. 303-348.

93. Кпяшторный, С.Г. По поводу башкирской находки Текст. // Советская тюркология. 1980. - № 2. - С. 67.

94. Короглы, X. Дастан Текст. /X. Короглы // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Сов. энциклопедия, 1964. - Т. 2. Гаврилюк - Зюльфигар Ширвани. - Стб. 530-533.

95. Кунафин, Г.С. М.И. Уметбаев исследователь истории Башкирии и башкир Текст. /Г.С. Кунафин // Из истории развития культуры в Башкирии. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1978. - С. 11-18.

96. Кусков, В.В. Характер средневекового миросозерцания и система жанров древнерусской литературы XI первой пол. XIII в. Текст. /В.В. Кусков // Вестн. Моск. ун-та. - Серия 9. Филология, 1981. - М., 1981.-№1.-С. 3-12.

97. Лихачев, Д.С. Своеобразие древнерусской литературы Текст. /Д.С. Лихачев// Лихачева В.Д., Лихачев Д.С. Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1971.-С. 52-70.

98. Лоссиевский, М.В. Былое Башкирии и башкир по легендам, предании-ям и хроникам: Историко-этнографический очерк Текст. /М.В. Лоссиевский // Справочная книжка Уфимской губернии / Сост. H.A. Гурвич. -Уфа, 1883. Отд. 5. - С. 368-389.

99. Маштакова, Е.И. Сефаретнаме как жанровая форма турецкой литературы XVIII в. Текст. /Е.И. Маштакова // Тюркологический сборник, 1973. М.: Наука, 1975. - С. 214-222.

100. Мрясов, С. Историческое прошлое башкир Текст. /Сагит Мрясов // Краеведческий сборник. Уфа, 1930. - № 3-4. - 1928-1930. - С. 73-79.

101. Надергулов, М.Х. Археография Башкортостана: история и современность Текст. /М.Х. Надергулов // Археография Южного Урала. -Уфа: Изд-во БашГУ, 2003. Вып. Ill - С. 102-106.

102. Надергулов, М.Х. Башкирские шежере как историко-литературные памятники Текст. /М.Х. Надергулов // История края и судьбы людей: Тез. научн. конф. Уфа; Изд-во БашГУ, 1994. - С. 14-16.

103. Надергулов, М.Х. К вопросу о становлении башкирской исторической науки Текст. /М.Х. Надергулов // Археография Южного Урала. Уфа: Изд-во БашГУ, 2002. - Вып. II. - С. 163-167.

104. Надергулов, М.Х. К истории зарождения жанра таварих в башкирской литературе Текст. /М.Х. Надергулов // Из прошлого и настоящего башкирской письменной культуры и языка. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1988. - С. 97-100.

105. Надергулов, М.Х. Некоторые литературно-художественные особенности анонимного «Чингизнаме» Текст. /М.Х. Надергулов // Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР: Тез. науч. конф. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1991. - С. 56-57.

106. Надергулов, М.Х. «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари» Г.Сокрыя как памятник художественной литературы Текст. /М.Х. Надергулов // Источники по истории и культуре Башкирии. Уфа; Изд-во БФАН СССР, 1986.-С. 162-165.

107. Надергулов, М.Х. «Таварих-и Булгария, яки Такриб-и Гари» Итоговое произведение Гали Сокрыя Текст. /М.Х. Надергулов // Источниковедение башкирской филологии. - Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1984.-С. 49-52.

108. Назаров, П. К этнографии башкир Текст. // Этнографическое обозрение. 1890. - № 1. - С. 164-192.

109. Никулин, Н.И. К типологии взаимосвязей средневековой истории-ческой прозы Текст. /Н.И. Никулин // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М.: Наука, 1974. -С. 117-151.

110. Певзнер, С.Б. Рассказ Ибн Абд ал-Хакама о древней истории Египта Текст. /С.Б. Певзнер // Письменные памятники Востока: Историко-филологические исследования. Ежегодник. 1971. М.: Наука, 1974. - С. 61-85.

111. Петрушевский, И.П. Рашид ад-Дин и его исторический труд Текст. /И.П. Петрушевский // Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. -Т.1. - Кн.1. - С. 7-37.

112. Рифтин, Б.Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур Текст. /Б.Л. Рифтин // Типология и взаимосвязи средневковых литератур Востока и Запада. М.: Наука, 1974. - С. 9-116.

113. Ромодановская, Е.К. Русская литература на пороге нового времени. К вопросу о механизме слома древнерусской литературной традиции Текст. /Е.К. Ромодановская // История, философия и филология / Изв. СО АН СССР. Новосибирск, 1991. - Вып. 3. - С. 31-38.

114. Стенник, Ю.В. Системы жанров в историко-литературном процессе Текст. /Ю.В. Стенник // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С. 168-202.

115. Султанов, Т.И. Некоторые вопросы тюркской средневековой переводной исторической литературы Текст. /Т.И. Султанов // Тюркологический сборник. 1976. М.: Наука, 1978. - С. 141-152.

116. Хусаинов, Г.Б. Особенности развития тюркоязычной литературы Ура-ло-Поволжья в Х1-Х\/111 в. Текст. /Г.Б. Хусаинов // Литературоведение и история: Тез. докл. и сообщ. Ташкент, 10-12 сент. 1980 г. Ташкент: Фан, 1980,-С. 19-21.

117. Хусаинов, Г.Б. Шежере как историко-литературный памятник Текст. /Г.Б. Хусаинов // Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. - С. 3-23.

118. Шамаро, А. Сон Тамерлана Текст. /Александр Шамаро // Наука и религия. 1984. - №8. - С. 24-27.1.

119. Акмулла. Шигыр?ар Текст. /Мифтахетдин Акмулла / Те?., ацлатм. Иэм баш Иу? авт. Э.Вилданов. Яуаплы ред. Г.Хесэйенов. ©фе: Башк. кит. нэшриэте, 1981.224 с.

120. Бабич, Ш. Бе? у?ебе? башкорттар: Шигыр?ар, поэмалар, фелье-тондар, мэкэлэлэр Текст. /Шэйхзада Бабич / Те?., баш Ь|у? Ьэм ацлатм. авторы Р.Т. Бикбаев. - ©фе: Китап, 1994. -640 с.

121. Башкорт халык ижады. Бэйеттэр Текст. /Те?. М. Сэгитов, Н. Шоккаров; яуаплы ред. -Г.Хесайенов. ©фе: Башк. кит. нешриете, 1978.-398 с.

122. Башкорт халык ижады. Эпос Текст. /Те?, инеш макэлэ, анл. авторы Н.Т. Зарипов; яуаплы ред. F.Б. Хесэйенов. ©фе: Башк.кит. нэшриэте, 1982. 342 с.

123. Башкорт шигриэте антологияИы. Быуаттар тауышы Текст. / Те?., инеш 1пу? авт. Р.Т. Бикбаев, Г.Б. Хесэйенов, М.Х. Нэ?ерголов И.б. -©фе: Китап, 2001. 816 с.

124. Башкорт э?эбиэте антологияИы: 2 томда. ©фе: Китап, 1999. -Т.1. XIII - XVIII быуаттар Текст. / Те?., инеш 1пу?. авт. М.Х. Нэ?ерголов, Г.Б. Хесэйенов. -464 с.

125. Башкорт э?эбиэте тарихы: 6 томда. ©фе: Башк. кит. нэшриэте, 1990. - Т.1. Урта быуаттар осоро Текст. / Яуаплы ред. Г.Б. Хесэйенов. -608 с.

126. Башкорт эдэбиэте тарихы: 6 томда. ©фе: Башк. кит. нэшриэте, 1990. - Т.2. Х1Х-ХХ быуат башы э?эбиэте Текст. / Яуаплы ред. Г.Б. Хесэйенов - 582 с.

127. Башкорт Ьейлэштэренец Г|у?леге: 2 томда. ©фе: СССР ФА БФ нэшриэте, 1970. - Т.2. Кеньяк диалект Текст. / Ред. Н.Х. Мэксутова. - 327с.

128. Вэлиди Туган, Э. Башкорттар?ын тарихы. Терк 1пэм татар тарихы Текст. /Эхмэтзэки Вэлиди Туган / Текстар?ы тэрж. Ьэм барм. э?ерл. ©. Юлдашбаев, Э. Вилданов. ©фе: Китап, 1994. - 350 с.

129. И?еукэй менэн Мора?ым. Тарихи кобайыр Текст. / Бадмага э?ерл. Н.Т. Зарипов. ©фе: Китап, 1994. - 352 с.

130. Сокорой, Г. Шэм яктыМы: шигыр?ар, тарихи я?малар, хаттар Текст. /Гэли Сокорой / Текстол. эш башк., те?., баш Му? я?. М.Х. Нэ?ерголов. 0фе: Китап, 1995. - 95 с.

131. Селэймэнов, Ф. Башкорт йэйлэуендэ Текст. /Фэтхелкадир Селэймэнов /Те?., баш Иу?. я?. М.Х. Нэ?ерголов. ©фе, Китап, 1996.-80 с.

132. Хесэйенов, Г.Б. Башкорт шигыры. Шигриэт Му?леге Текст. /Г.Б. Хесэйенов. ©фе: Гилем, 2003. - 480 с.

133. Хесэйенов, Г.Б. Быуаттар тауышы Текст. /Г.Б. Хесэйенов. ©фе: Башк. кит. нэшриэте, 1984. - 304 с.

134. Хесэйенов, Г.Б. Заман. ©?эбиэт. ©?ип: Башкорт э?эбиэте тарихы, теорияМы Мэм тэнкит мэсьэлэлэре Текст. /Г.Б. Хесэйенов. ©фе: Башк. кит. нэшриэте, 1978. -430 с.V

135. Борынгы татар эдэбияты Текст. /Тез. X. Мехэммэтов, X. Хисмэтуллин М.6.; жаваплы ред. М.Х. Гайнуллин. Казан: Тат. кит. нэшрияты, 1963. - 577 с.

136. Вэлиди, Э. Терк вэ татар тарихы Текст. /Охмэдзэки Вэлиди. -"Казан, 1912. 1-нче жезьэ. - 280 с. (на араб. алф.).

137. Диуан-и хикэйэт-и татар Текст. /Те?. С. Куклэшев. "Казан, 1859. -114 с. (на араб. алф.).

138. Гарифулла бине Мехэмэдгэли Чокори. Гэйн эр-риза китабы. Хэзрэт чишмэсе, йэки Курдем чишмэсе, йэки Мэрхум карт хэзрэт чишмэсе бэйэнендэ Текст. "Казан, 1900. - 140 с. (на араб. алф.).

139. Гарифулла бине Мехэмэдгэли Чокори. Диуан-и сыбъян, йэки "Ка-фият-и сыбъян Текст. "Казан, 1903. - 24 с. (на араб. алф.).

140. Кулъязмалар тасвирламасы. Казан: КДУ нэшрияты, 1968. - XII чыгарылыш: татар эдиплэре Иэм галимнэренец кулъязмалары. -©ченче булек Текст. / Тез. А. Фэтхи. - 84 с.

141. Меслими, X. Рисалэ-и тэуарих-и Болгария вэ ?икр-и мэулэнэ хэзрэт Аксак Тимер вэ хараб-и шэЬэр Болгар Текст. /Хисаметдин Меслими. "Казан, 1902. -40 с. (на араб. алф.).

142. Мэржэни, LU. ©л-тсисм эл-эууэл мин китап Мостафад эл-эхбар фи эхуэл "Казан вэ Болгар Текст. /ШиИабетдин Мэржэни. -"Казан, 1885. 267 с. (на араб. алф.).

143. Мехэмэдсэлим бине Ишмехэмэд ©медбаевныц тэснифлэрен-дэн. Ядкэр. Бэйетлэр, хатлар, карнауания, йэгни император Александр Александровичньщ таж кейгэн хикэйэте, хэбэр-и

144. Акташ-хан мэгэ ?елкарнэйн шэжэрэ-и татар, таргуткалмаклары, башкортлар, хэбэр-и фэригун вэ Рум, ай башлары вэ дэхи хикэйэтлэр Текст. Казан, 1897. - 122 с. (на араб, алф.).

145. Рэмзи, М. Тэлфик эл-эхбар вэ тэлкиг эл-арар фи ватсаиг "Казан вэ Болгар вэ мелук эт-татар. Эл-жилд эр-рани Текст. /Морад Рэмзи. Оренбург, 1907. - 534 с. (на араб. алф.).

146. Рэхим, Г., Гэзиз, Г. Татар эдэбияты тарихы. Казан, 1923. - I жилд. Борынгы дэуер. Ill булек. XVII, XVIII h3M XIX гасырларда иске эдэбият Текст. /Гэли Рэхим, Гэзиз Гебэйдуллин. - 184 с. (на араб. алф.).

147. Татар эдэбияты тарихы: 6 томда. Казан: Тат. кит. нэшрияты. 1984. - Том 1. Урта гасырлар дэвере Текст. /Жаваплы ред.1. Ш.Ш. Абилов. 508 с.

148. Тэуарих-и Болгария интихаб мин эт-тэуарих эл-метэгэддид вэ мин эр-рисалэт эл-метэгэддид Текст. Казан, 1883. - 88 с. (на араб, алф.).

149. Ьадыев, М. Башкорт тарихы Текст. /Мулламенир Ьадыев. "Казан, 1912. - 72 с. (на араб. алф.).

150. Ьэ?а китап фасыл дастан нэсле Чынгиз-хан вэ Иэм Аксак Тимер нэселендэн бэйэн идэр Текст. "Казан, 1882. - 40 с. (на араб, алф.).

151. Эхмэров, F. Болгар тарихы Текст. /Гэйнетдин Эхмэров. "Казан, 1909. - 114 с. (на араб. алф.).

152. Эхуэл-и Чынгыз-хан вэ Аксак Тимер вэ тэуарихларэ махсус бэгзе кием "китгалар Текст. "Казан, 1822. - 36 с. (на араб, алф.).1. VI

153. Вилданов, Э. Мэгрифэтселек поэзияЬыньщ кайИы бер жанр у?ен-сэлектэре Текст. /Эхэт Вилданов // Башкорт э?эбиэтендэ жанр?ар системаИы. ©фе: СССР ФА БФ нэшриэте, 1980. - С. 73-78.

154. Кунафин, F. Башкорт поэзияИында гэзэл жанры Текст. /Гиниэт Кунафин // Башкорт э?эбиэтендэ жанр?ар системаЬы. ©фе: СССР ФА БФ нэшриэте, 1980. - С. 26-34.

155. Мирас, С. Башкорт тарихына материалдар Текст. /Сэгит Мирас // Башкорт аймагы. 1929. - № 7. - С. 63-67 (на араб. алф.).

156. Мирас, С. Башкорт шэжэрэлэре (тайралары) Текст. /Сэгит Мирас // Башкорт аймагы. 1927. - № 4. - С. 1-6 (на араб. алф.).

157. Нэ?ерголов, М. Башкорт тарихи-э?эби комарткылары Текст.

158. Минлегэли Нэ?ерголов // Ватандаш. 1998. - № 7. - С. 186-188.

159. Нэзерголов, М. Башкорт шэжэрэлэре: тел 1пэм стиль у?енсэлектэре Текст. /Минлегэли Нэзерголов // Ядкяр. 2000. -№ 3. - С. 5-25.

160. Нэзерголов, М. Гэли Сокорой?он «Тэуарих-и Болгарина, йэки Тэкриб-и Гари» исемле эрэре Текст. /Минлегэли Нэ?ерголов // Башкорт эдэбиэтендэ метод Иэм стиль мэсьэлэлэре. ©фе: СССР ФА БФ нэшриэте, 1982.-С. 110-123.

161. Нэ?ерголов, М. Пара Табын ырыуы шэжэрэЬе Текст. /Минлегэли Нэ?ерголов // Башкирские шежере: Филологические исследования и публикации. Уфа: Изд-во БФАН СССР, 1985. - С. 79-89.

162. Нэ^ерголов, М. Рухи хазиналар э^енэн Текст. /Минлегэли

163. Нэ?ерголов // Совет Баштсортостаны. 1989. - 18 октябрь. - № 239 (20436).

164. Нэ?ерголов, М. Шэжэрэ Ьэм тэуарих Текст. /Минлегэли Нэ?ерголов // Аги?ел. 1989. - № 12. - С. 63-66.

165. Сэлимов, С. Буягым-хандыц кейе Иэм тарихы Текст. /Сэйфулла Сэлимов // Башкорт аймагы. 1929. - № 7. - С. 91-95. (на араб, алф.).

166. Усманов, М. Шэжэрэ тарихынан бер сэхифэ Текст. /Миркасим Усманов // Аги?ел. 1966. - № 3. - С. 81-85.

167. Хесэйенов, Г. Башкортостанда Х1-Х1П быуаттар?а э?эби-культура башлангыстары Иэм болгар-башкорт этнокультур менэсэбэттэре Текст. /Гайса Хесэйенов //Аги$ел. 1980. - № 11. - С. 112-120.

168. Хесэйенов, Г.Б. Башкорт эзэбиэтендэ традицион жанр?ар систе-маИы Текст. /¥айса Хесэйенов // Башкорт э?эбиэтендэ жанр?ар системаИы. ©фе: СССР ФА БФ нэшриэте, 1980 - С. 5-25.

169. Эхмэ?иев, В. Башкорт поэзияпында хитаптар Текст. /Вафа Эхмэ?иев // Башкортостан укытыусыИы. 1970. - №7. - С. 42—46.

170. Ялан Берйэн ырыуы шэжэрэИе Текст. / Бадм. э?ерл. Хесэйенов F.Б. // Башкорт э?эбиэтендэ жанрзар системапы. 0фе: СССР ФА БФ нэшриэте, 1980. - С. 109-117.1. VII

171. Кейеков, F. Тел чабыштырыу Текст. /Гарифулла Нейеков // «Шу-ра»ныц тел ярышы / Мерэттэбе Ризаитдин бине Фэхретдин. -Оренбург. -1910. С. 47-48. (на араб. алф.).

172. Вахитов, A.X. Закономерности жанрово-стилевого развития башкирской советской прозы: Автореф. дис. . д-ра филол. наук Текст. /Вахитов Анур Хисматович. Алма-Ата, 1984. - 40 с.

173. Демидчик, В.П. Закарийа ал-Казвини и жанр мирабилий в арабской литературе XIV века: Дис. . д-ра филол. наук Текст. /Демидчик Владимир Павлович Душанбе. 1979.-405 л.

174. Идельбаев, М.Х. Башкирская литература второй половины XVIII в. и творчество Салавата Юлаева: Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. /Идельбаев Мирас Хамзович. Уфа, 1980. - 20 с.

175. Надергулов, М.Х. Традиции жанра таварих в башкирской литературе и «Таварих-и Булгарийа, йаки Такриб-и Гари» Гали Сокрыя: Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. /Надергулов Минлегали Хусаинович Уфа: 1986. - 20 с.

176. Хисамитдинова, Ф.Г. Консонантные сочетания башкирского языка типа «сонорный+глухой смычный» в историческом освещении: Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. Хисамитдинова Фирдаус Гильмитдиновна. Уфа, 1980. -22с.1. Условные сокращения

177. АВ ИВР РАН Архив востоковедов Института востоочных рукописей1. Российской академии наук

178. АГОР Архив Географического общества России

179. БашГУ Башкирский государственный университет4. Башк. Башкирское5. Башк. Башкортостан

180. БФ АН СССР Башкирский филиал Академии наук СССР

181. ВС ОР РК- Восточный сектор отдела рукописей и редких книг

182. ГАОО Государственный архив Оренбургской области

183. ДФ НМ РБ Документальный фонд Национального музея Республики1. Башкортостан

184. ИИЯЛ УНЦ РАН Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской академии наук

185. КГУ Казанский государственный университет12. Кит. Китап13. НА Научный архив14. НБ Научная библиотека15. ОРК- Отдел редких книг16. РФ Рукописный фонд

186. СО АН СССР Сибирское отделение Академии наук СССР

187. СССР ФА БФ СССР Фэндэр академия^ Башкортостан филиалы19. Тат. Татарстан

188. ФАРСК- Фонд арабографичных рукописей и старопечатных книг

189. ФТР Фонд тюркских рукописей