автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Историософия как метафизика истории: опыт эпистемологической рефлексии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историософия как метафизика истории: опыт эпистемологической рефлексии"

На правах рукописи

Зайцева Наталья Валентиновна

ИСТОРИОСОФИЯ КАК МЕТАФИЗИКА ИСТОРИИ: опыт эпистемологической рефлексии

09.00.11 - Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Чебоксары - 2005

Работа выполнена на кафедре философии ГОУ ВПО «Поволжская государственная академия телекоммуникаций и информатики»

Официальные оппоненты:

доктор философский наук, профессор Филатов Владимир Петрович доктор философский наук Мазур Борис Наумович

доктор философский наук, профессор Пурынычева Галина Михайловна

Ведущая организация Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет

Защита состоится__2005 года в_часов на заседании

диссертационного Совета Д 212.301.04 в Чувашском государственном университете по адресу: 428015, г.Чебоксары, ул. Университетская, 38 а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова

Автореферат разослан «_»__2005 года

Ученый секретарь диссертационного Совета, профессор ' ' В.К.Кириллов

лет

1 <14Ш$

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. С древнейших времен человек, обращаясь к прошлому, стремился проникнуть в суть минувших событий, определенным образом представить и объяснить себе исторический процесс Реконструируя прошлое, исследователь согласовывает свое видение с правилами и нормами современности, ориентируется на понятные и привычные ему ценности и идеалы общественной жизни Именно так создается большинство базовых историософских представлений, являющих собой опыт своеобразной метафизической рефлексии над ходом истории.

Каждая историософская модель представляет собой своеобразную объяснительную матрицу, исходную интуицию истории как целого Можно утверждать, что любая историософия в качестве концептуальной модели объяснения представляет собой неповторимый авторский синтез всех исторических явлений и, в конечном счете, регулятивную идею Истории как таковой Вполне естественно, что при рассмотрении такого рода концентуальных моделей важно принимать во внимание, что их создатели принадлежат к определенной эпохе и используют уникальный исторический и интеллектуальный опыт для интерпретации исторического процесса.

Анализ проблемы свидетельствует, что потребность в историософиях сильнее ощущается в тех обществах, где наиболее остро стоит вопрос о национальной и культурно-исторической идентичности отдельной личности или народа, их месте в мировой цивилизации. Эта потребность, по всей видимости, и является той благодатной почвой, которая интенсивно подпитывает объективным образом существующие и постоянно воспроизводящиеся историософские построения Во многом благодаря таким построениям историческое знание каждый раз являет нам торжество настоящего над прошлым: исторические модели заново воскрешают, реконструируют прошлое для современности, открывая в нем неведомые доселе грани, извлекают из забвения все новые факты, когда-то непонятые современниками, создают неожиданные образы ушедшего. Все эти обстоятельства свидетельствуют о непреходящей ценности историософии, ибо только она в состоянии дать целостное представление о цели, смысле и направленности исторического процесса

В свете вышеизложенного является актуальным осмысление историософии как концептуально-когнитивного феномена в сфере исторического знания и познания. Поскольку и сегодня полный драматизма опыт истории, разворачивающаяся «мистерия свободы» (Н.А.Бердяев), сам ход и исход которой заранее не определены, с необходимостью полагают обращение к предшествующей историософской традиции, задавшей целый спектр порой альтернативных описаний истории. Разумеется, для того, чтобы ранее созданные историософские конструкты помогли понять смысл происходящего, они должны быть вписаны в современный интеллектуальный и социальный

кошекст, в столкновении с которым выявляются новые точки роста исторического понимания.

Современная эпоха представляет собой переломный этап в истории человечества, когда осгро встает вопрос о будущем земной цивилизации, когда свободный человек ощущает свою несвободу от природных и социальных сил, когда сознание ею разорвано и угеряны идеалы. Именно поэтому в наше время вопросы о смысле истории, о ее направленности и имманентной логике, роли знаний о прошлом в самосознании народов, являющихся одновременно и актерами, и зрителями собственной истории, которую они творят и которая вместе с тем развивается часто независимо от них, снова приобрели актуальность и злободневность.

Степень научной разработанности проблемы. Проблематика философии истории как особой отрасли научного знания, содержащей равно онтологическую (историософскую) и эпистемологическую проблематику, получила широкое освещение в трудах многих отечественных ученых. Наиболее значимыми в этом ряду представляются нам труды, созданные А С Ахиезером, М.А. Баргом, М.С Бобковой, JT.C. Васильевым, И.А. Гобозовым, П К. Гречко, Б.Л Губманом, А.Я. Гуревичем, В.А Дьяковым, И.М. Дьяконовым, В.Д. Жигуниным, И.Н. Ионовым, В.В.Ильиным, М.М. Ковалевским, Э С Кульпиным, В.М. Межуевым, A.B. Полетаевым, Б В Поршневым, А И. Ракитовым, Л.П Репиной, М.Ф. Румянцевой, О.Ф. Русаковой, И М Савельевой, Е.В Тарле, В.А.Тихоновым, В.К. Финном, В.М. Хачатуряном, КВ. Хвостовой, Б.В. Царевым, Е.Б. Черняком, М. Чешковым, В С Шмаковым, А. Шубиным1.

Традиция изучения историософии в отечественной философской и исторической мысли имеет глубокие корни. Так, конец XIX — начало XX вв. было ознаменовано появлением целого ряда блестящих работ по философии истории К их числу можно отнести труды Л.И. Аксельрод-Ортодокс, Э. Бернгейма, П.М Бицияли, Р Ю. Виппера, В.И. Герье, Г. де Греефа, Н.И. Кареева, Л П. Карсавина, A.C. Лаппо-Данилевского, Г.В. Плеханова, Х.Л Раппопорта, М. Стасюлевича, В.М. Хвостова, Г Г. Шпета2 Наиболее авторитетные западные исследования по философии истории принадлежат перу Р. Арона, Дж Б. Бари, П. Барта, Дж. Бентли, М. Гинсберга, Ч. ван Дорепа, Г. Зиммеля, Д. Келли, Р.Дж. Коллингвуда, Б. Кроне, К. Левита, Р.Л. Мика, М Мюллера, Р Нисбета, X. Ортеги-и-Гассета, С. Полларда, К Поппера,

1 См , нанр . Савельева И П , Полетаев А В История и время В поисках утраченного М , 1997, Царев Б В Исторический опыт' проблемы освоения и мобилизации Казань, 2001, Шубин А Гармония истории М., 1992

2 См , напр Герье В И Философия истории от Августина до Гегеля М , 1915, Кареев Н И Историология. (Теория исторического процесса). Пг, 1915; Карсавин Л.П Философия истории СПб., 1993

III Раппорта, Г Риккерта, П Тиллиха, Э. Трсльча, Г.В Тромпфа, JI Февра, Р. Флинта3.

Оригинальное видение исторического процесса представлено в трудах целого ряда выдающихся представителей историософской мысли А Августина, Дж Вико, М. Кондорсе, И Канта, И Г. Гердера, Г.В Ф Гегеля, К. Маркса, К. Ясперса, А. Тойнби, О. Шпенглера, Ф. Фукуямы, С.П. Хантингтона4. Труды названных авторов получили глубокое осмысление в работах отечественных ученых, которые, в своей совокупности, представили основательную традицию изучения западноевропейской философско-исторической мысли. Ведущие направления последней были наиболее обстоятельно разработаны в исследованиях В Ф Асмуса, O.JI Вайнштейна, П.П Гайденко, В.И. Гараджи, Б.Т Григорьяна, Ю.Н Давыдова, М.А. Кисселя, И.С. Кона, Т.И. Ойзермана, JI.B. Скворцова

Наличие в интеллектуальной традиции России значительного числа исследований, специально посвященных анализу философско-исторической проблематики, отнюдь не случайно, поскольку отечественная философская мысль изначально тяготела к историософии Последняя неоднократно становилась предметом пристального внимания русских мыслителей. Достаточно упомянугь, в этой связи, имена JI.H Гумилева, В.В. Зеньковского, JT П Карсавина, Н О. Лосского, Э.Л Радлова, Г П.Федотова, Г Ф Флоровского, C.JT Франка, Б.В.Яковенко5, которые, в контексте проводимых ими исследований российской истории и культуры, уделяли главенствующее внимание историософской проблематике.

Это замечание может быть в полной мере адресовано и к современным работам по истории русской философии, созданным учеными петербургской школы - A.A. Галактионовым, А Ф Замалеевым, П.Ф. Никандровым, А И Новиковым6. В последнее время появился целый ряд монографий и учебных пособий, специально посвященных рассмотрению вопросов отечественной философии истории К их числу относятся работы А.Валицкого, С. А. Левицкого, A.B. Малинова, Г.Я. Миненкова, Л И Новиковой, Г К. Овчинникова, И.Н. Сиземской, А.Д Сухова, Л Е. Шапошникова7. Кроме

3 См , напр Арон Р Избранное Введение в философию истории М , СПб , 2000, Бентли Дж Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века // Время мира Вып 1 Историческая макросоциология в XX веке Новосибирск, 2000 С 27-66; Трельч Э Историзм и его проблемы М., 1994.

4 См., напр.: Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций Л , 1940, Гегель Г.В.Ф Философия истории СПб , 1993; Шпенглер О Закат Европы М , 1993

5 См , напр.. Зеньковский В В История русской философии В 2 т Л, 1991, Яковснко Б В История русской философии М , 2003

6 См, напр Галактионов А А , Никандров ПФ Русская философия ГХ-Х1Х вв Л, 1989, Замалеев А Ф Лекции по истории русской философии (Х1-ХХ вв ) СПб , 2001, Новиков А И История русской философии Х-ХХ веков СПб , 1998

7 См., напр: Малинов А В. Философия истории в России Конспект университетского спецкурса. СПб, 2001, Новикова Л И , Сиземская И Н Русская философия исюрии М , 1997, Шапошников Л Е Очерки русской историософии ХГХ-ХХ вв Н Новгород, 2002

того, в литературе представлен целый ряд изданий энциклопедического и хрестоматийного плана, позволяющих получить более или менее четкое представление о специфике отечественной историософской традиции Разумеется, сделать это не представляется возможным без специального обращения к первоисточникам, а именно, трудам классиков отечественной историософской мысли - Н.А Бердяева, JI.H Гумилева, Н Я. Данилевского, К Н. Леонтьева, Л.И. Мечникова, B.C. Соловьева, П.А. Сорокина, Г П Федотова8 Философско-исторические воззрения указанных мыслителей, в полной мере проявивших себя на ниве историософии, получили серьезное осмысление в работах А И. Абрамова,' В.Н Акулинина, К.Н. Бестужева-Рюмина, С И Бажова, Н. Зернова, А.А Королькова, П Милюкова, А Павленко, Л Полякова, Н.Н. Страхова, С С. Хоружего, А Л. Янова

Итак, историко-философский контекст историософской доктрины представлен в отечественной и зарубежной научно-исследовательской литературе достаточно полно. Вместе с тем, трудов, содержащих проблематизирующий анализ историософского знания, как прошлого, так и современного, не так уж и много К числу работ, созданных в стиле этой последней, ключевой, на наш взгляд, исследовательской схематики, можно отнести труды И А Василенко, И А. Гобозова, В В Ильина, Ю А Кимелева, А С Панарина, Ю.И Семенова, В П Филатова9 Работы названных выше авторов содержат проблемное изложение материала, дающее возможность охватить наиболее фундаментальные вопросы и аспекты историософского знания, дать его всесторонний и комплексный анализ.

Объектом диссертационного исследования выступает бытие исторического процесса, получившее свое выражение в различных типах философии истории Предметом исследования является историософия как особый когнитивный феномен в сфере исторического познания, обладающий собственным проблемным полем, специфической методологией анализа и техникой организации конкретных концептуальных построений.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в осмыслении историософии как метафизики истории. В соответствии с этой целью подвергается теоретико-эпистемологическому анализу само многообразие историософских построений; выявляется проблемное поле и тематический состав заключенных в данных построениях метафизик, а также специфическая методология, применяемая историософами

я См , напр Бердяев Н А Смысл истории М , 1990, Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М , 1991, Мечников Л И Цивилизация и великие исторические реки М,1995

9 См , напр Семенов Ю И Философия истории (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней) М , 2001, Филатов В П Историософский и критический подходы в философии истории // Проблемы методологии Сборник научных статей, посвященных памяти профессора В Н Борисова Самара, 1998 С 88-104, Философия истории / Под ред АС Панарина М., 1999

в целях осуществления исторической ретроспекции, моделирования и предвидения

Для достижения указанной цели в работе поставлен ряд научно-исследовательских задач, а именно:

1)Дать целостную характеристику философии истории как особой отрасли философского знания; провести демаркацию историософской и критико-аналитической версий философии истории; выявить принципиальные различия между ними (в предметной области, в сфере решаемых задач и т п), наметить пути их возможною взаимодействия;

2) Проследить процесс становления историософии как "метафизики истории", начиная со времен ее зарождения и заканчивая периодом наивысшего расцвета (XIX в.). На материале зарубежной и отечественной философских традиций продемонстрировать специфику современных историософских изысканий (XX в. - нач. XXI в.);

3) Прояснить специфику взаимоотношений, сложившихся между профессиональной исторической наукой и историософией; выявить суть предъявляемых ими взаимных претензий: обосновать актуальность историософского знания, доказать его социально-культурную значимость и востребованность в рамках современного бытия и познания;

4) Посредством анализа движущих сил, причин и факторов исторического процесса, а также диалектики рационально1 о и иррационального, необходимого и случайного, объективного и субъективного в истории проанализировать своеобразие феномена детерминизма в базовых историософских интуициях; вскрыть суть историософского понимания цели, смысла и назначения истории;

5) Представить ведущие концептуальные историософские модели в качестве проектов целостной истории; осуществить тематизацию, историко-философский и проблемный анализ основных парадигмальных моделей прошлого - циклической и прогрессистской; всесторонне рассмотреть проблему единства и многообразия исторического бытия;

6) Взяв за основу опыт стадиальной периодизации исторического процесса, а также культурологический и цивилизационный подходы к истории, эксплицировать особенности свойственной им историософской хронологии; проанализировать опыт процессуального членения истории на базе ее монистической и плюралистической интерпретаций; рассмотреть проблему соотношения формаций и цивилизаций

Методологические основания исследования. Методологическим основанием исследования стали труды выдающихся представителей и классиков историософской мысли - А Августина. Дж. Вико, М. Кондорсе, И.Канта, И.Г Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, НЯ Данилевского, К Н. Леонтьева, В.С Соловьева, H.A. Бердяева, К Ясперса, А Тойнби, О. Шпенглера, Ф. Фукуямы, С.П Хантингтона. В процессе написания диссертации автор, по остроумному замечанию Гегеля, стремился ". .не дать себя обмануть историкам-специалистам", поскольку даже наиболее

авторитетные ученые допускают субъективные вымыслы в истории Гегель, в частности, приводил целый ряд подобного рода вымыслов: о существовании первого и древнейшего народа, которому сам Бог дал совершенное понимание и мудрость, полное знание всех законов природы и духовной истины, о существовании народов-жрецов, о наличии римского эпоса, из которого римские историки почерпнули древнейшую историю и т.п. Из высказывания философа-классика вытекает очень ценный методологический вывод, которому автор неукоснительно следовал при подготовке данного исследования: "в особенности разум должен не бездействовать, а размышлять, когда дело идет о том, что должно быть научным; кто разумно смотрит на мир, на того и мир смотрит разумно; то и другое взаимно обусловливают друг друга.. "10.

Важность методологическою сомнения при изучении и сравнении различных концептуальных моделей истории подчеркивал и Ф.Фихте. Он обращал особое внимание на то, что исследователь, занимающийся историей, руководствуется "априорною нитью мирового плана", ясного для него безо всякой истории. И история нужна ему не для того, чтобы с помощью своей концепции что-то в ней доказать, а "...только для того, чтобы прояснить и показать в живой жизни то, что ясно и без истории"11 Итак, сравнивать между собой концептуальные историософские модели, созданные разными теоретиками, не имеет смысла Они, подобно произведениям разных художников, представляют мир в оригинальных творческих измерениях: у каждого - своя логика, свой замысел, свои ценности и мотивы

Вместе с тем, в них есть и нечто родственное, объединяющее. В своих рассуждениях автор базировался на исходном допущении, что каждая историософия как творческая интерпретация истории содержит в себе несколько уровней, а именно: 1) отбор фактов в соответствии с критериями важности; 2) оценка причинных зависимостей; 3) представление о личных и общественных структурах и их причинно-следственных отношениях; 4) теория индивидуальной, групповой и массовой мотивации; 5) определенная социальная и политическая философия; 6) предваряющее понимание смысла истории - вкупе со смыслом существования вообще, которое, совершенно независимо от факта своего осознания, составляет основу всего перечисленного12. Такое понимание смысла истории, что вполне очевидно, намеренно или неосознанно воздействует на все прочие уровни исторической интерпретации и, в свою очередь, само зависит от специфического и универсального знания исторических процессов. Признание этой взаимной зависимости истолкования истории и всех пластов исторического знания является базовым основанием диссертационного исследования.

10 Гегель Г В Ф Философия истории Введение//Философия истории Антология М, 1994 С. 77-78

"фихте И Г Основные чер!Ы современной эпохи СПб, 1906 С 126

12 См Тиллих П История и Царство Божие // Философия истории. Антология М., 1994 С 235.

Научная новизна проведенного исследования заключается в следующем

1) Философия истории представлена в качестве одного из тематических разделов философского знания и определенного типа философского рассуждения. Поскольку объектом философского рассмотрения может выступать не только определенный сегмент исторического бытия или всемирная история в целом, но и границы, возможности, формы, методы исторического познания, философия истории подразделяется на две разновидности: первая - критико-аналитическая - уделяет основное внимание проблемам познания исторических фактов и событий Предметом последней являются логико-теоретическис и методологические проблемы изучения исторического прошлого, теоретическая реконструкция и установление истинности исторических фактов Вторая разновидность философии истории - историософия -концентрирует внимание на исследовании бытия исторического процесса, смысла истории, сущности социального прогресса и детерминизма Она изучает саму имманентную логику развития общества, взаимосвязь и взаимообусловленность его различных сторон, словом, весь исторический процесс, представляющий собой сложный комплекс различных элементов, находящихся в постоянном взаимодействии;

2) На материале западноевропейской и отечественной философских традиций прослежена эволюция историософских представлений Доказано, что западноевропейская историософия, первоначально оформившаяся в рамках философской мысли средневековья, достигла своего наивысшего расцвета в ХУШ-Х1Х вв , когда в трудах Ж А. Кондорсе, И Канта, И.Г. Гердера, Гегеля, О. Конта, К. Маркса были предприняты целенаправленные попытки выявления движущих сил и смысла исторического процесса, разработаны основополагающие для историософии идеи: теория прогресса, проблема единства исторического процесса и многообразия его конкретных форм и проявлений, диалектика соотношения в нем свободы и необходимости, идея исторической закономерности и т п. На целом ряде конкретных примеров демонстрируется, что отечественная философская мысль в своей сущности глубоко историософична, поскольку изначально обращена к вопросам о смысле, начале и конце истории, о всеобщих началах человеческой культуры, об исторической миссии сначала Святой Руси, а затем и Великой России в мировом историческом и, более того, космическом процессе;

3) Обоснована актуальность историософии, ее значимость и востребованность в контексте современных социокультурных реалий На основании детального анализа специфики коммуникативного взаимодействия между профессиональной исторической наукой, историософией и философией истории критико-аналитического типа, доказано, что многообразие историософских построений вовсе не является плодом каких-то досужих вымыслов или бесплодных спекуляций. В нем обнаруживается не слишком большой, но достаточно устойчивый набор базисных моделей (метафор), при помощи которых структурируется историческое прошлое. Подобно тому, как предпосылкой конкретной работы историка всегда выступает некое целостное

"видение" истории, в историософиях как своеобразных "исторических метафизиках" апробированы и представлены основные формы нашего исторического воображения, возможные структуры этого общего "видения" Поэтому прагматическая ценность историософий вряд ли когда-нибудь исчезнет, как бы негативно ни оценивали ее теоретическую значимость и возможности профессиональные историки и философы;

4) Tía основании анализа различных концепций историософского детерминизма (географического, технологического, экономического) вскрыта сама имманентная логика исторического процесса, рассмотрены законы его развития и функционирования. Методологические позиции волюнтаризма и фатализма отвергнуты как крайности, ибо историю нельзя переделывать по собственному усмотрению, т е. произвольно и субъективно, но, вместе с тем, история не является и фатальностью, которая автоматически приводит к тем или иным заранее заданным результатам. В процессе рассуждений автор доказывает, что возможности выбора путей общественного развития детерминируются определенными социальными условиями, выйти за пределы которых не представляется возможным. Но внутри этих объективно данных обстоятельств всегда имеются варианты, что прямо свидетельствует об отсутствии в истории однозначных причинно-следственных связей и абсолютного детерминизма;

5) На базе тематического, историко-философского и проблемного анализа основных парадигмальных моделей прошлого - циклической и прогрессистской, рассмотрены ведущие концептуальные проекты целостной истории, выделены принципиальные различия между ними Показано, что в противоположность линейным (прогрессистским, регрессистским и угопистским) моделям, плюрально-циклический подход в историософии подразделяет человечество на несколько во многом самостоятельных образований, предполагает существование не одного, а множества субъектов исторического процесса. Если линейники-унитаристы абсолютизируют единство мировой истории, то плюралисты делают акцент на ее множественности, закономерным следствием которой становится неприятие человечества в качестве единого субъекта исторического бытия и развития Если линейники-унитаристы выдвигают на первый план непрерывность исторического процесса во времени и пространстве, то плюралисты основывают свои рассуждения на признании его изначальной прерывности, раздробленности; первые усматривают его специфику лишь в смене различных стадий истории; вторые утверждают наличие смены самих единиц исторического развития;

6) На основании детального анализа линейно-стадиальных, культурологических, цивилизационных и формационных построений в историософии выявлены специфические особенности разных видов историософской хронологии Выделены основополагающие хронологические критерии, в том числе географические, материальные, духовные, технологические факторы. Доказано, что, несмотря на всю свою, казалось бы, очевидную разнонаправленность, они, в своей совокупности, указывают на

многогранность, многоплановость и многофакторность историческою процесса, получающего свое воплощение в базовых историософских интуициях. Что же касается процессуального членения истории, осуществляемого на основании ее монистической и плюралистической интерпретаций (в частности, формационного и цивилизационного подходов), показано, что, вопреки традиционно установившемуся мнению, они отнюдь не противоречат друг другу. Понятия "формации" и "цивилизации" используются в историософии в качестве специфического гносеологического инструментария для анализа различных аспектов жизни социума как сложного и целостного образования. В этом смысле, они, скорее, не противоречат, а взаимодополняют друг друга.

Положения, выносимые на защиту:

1) Историософия осуществляет философскую тематизацию и осмысление исторического процесса как некоей бытийной сферы, объективной данности, одного из важнейших и во многом определяющих контекстов существования как человека, так и человечества в целом. Названная версия философии истории пытается обнаружить в событиях прошлого некоторые общие схемы, структуры и закономерности, выявить в них общий "смысл", "цель", "назначение" и т.п. Историософы концентрируют внимание на исследовании социального прогресса, социального детерминизма, самой имманентной логики социального развития, взаимосвязи и взаимообусловленности его различных сторон. Они анализируют ход исторических событий, демонстрируют и объясняют факты смены одних цивилизаций другими, прослеживают их рост и гибель. В силу этих обстоятельств в качестве объекта изучения в историософии предстает не какая-то отдельная социальная группа, не какой-то частный социальный организм, а весь исторический процесс, представляющий собой сложный комплекс взаимодействующих элементов.

2) Историософия стремится к решению нескольких основополагающих теоретико-познавательных задач и, прежде всего, к уяснению природы исторического, к установлению главных причин и факторов движения истории как таковой, к обнаружению в событиях прошлого общих закономерностей и структур. Экспликация таких структурных элементов позволяет, с одной стороны, представить историю как особую сферу, наделенную собственной бытийной спецификой, а с другой -продемонстрировать ее структурированность, упорядоченность и, соответственно, представить как нечто понятное и рациональное.

3) Решение такого рода задачи сопряжено с утверждением господства в истории разного рода всеобщностей - законов истории в целом или же законов се отдельных этапов, различных фундаментальных факторов (биологических, технологических, экономических), обуславливающих социогенез, социальную динамику и т.п. Их осмысление истолковывается как постижение чего-то существенного, определяющего само содержание и ритм истории. Определяющим признаком историософского подхода становится установка на концептуализацию истории, осмысление ее первоистоков и движущих сил и на построение, в конечном итоге, специфической метафизики истории.

4) Важнейшая задача историософии продиктована стремлением осуществить хронологическое и процессуальное членение исторической жизни Выделение этой задачи в качестве основной, как правило, служит обоснованием притязаний данной разновидности философии истории на теоретический статус Расчленение истории на эпохи, этапы, стадии и иные относительно замкнутые в содержательном отношении сегменты позволяет отобразить ее как упорядоченный процесс, каждый этап которого обусловлен предыдущими и, в свою очередь, детерминирует будущие стадии истории.

5) С этим непосредственно связана задача выявления общей формы, или "фигуры", протекания истории. Таких ¿фигур» выделяется несколько: это может быть линейно направленное развертывание, при котором этапы развития не в состоянии повторить друг друга, историческое движение по кругу; циклическое развитие, не предполагающие какой-либо принципиальной новизны; это может быть спиралевидное протекание исторической жизни, означающее определенное сочетание линейнообразного и кругообразного движения и т п Та или иная интерпретация исторического процесса способствует решению более общей проблемы - взаимоотношений между всеобщим содержанием истории и ее конкретными проявлениями. Такая констатация позволяет выявить характер взаимосвязей между прошлым, настоящим и будущим Завершающей задачей историософии можно считать выявление смысла истории, ее цели и конечного предназначения.

6) Обозначенные выше ключевые задачи историософии в своей совокупности ориентированы на разработку философской теории исторического процесса В идеале, эта теория реализует основные цели философствования - эксплицирует бытийную специфику исследуемой предметной реальности, устанавливает наиболее общие и фундаментальные структуры, детерминирующие параметры данной сферы, показывает ее отношение к человеку и, соответственно, выявляет ее смысловое содержание в антропологической перспективе, т е. с точки зрения конкретной человеческой личности или же человечества в целом Иными словами, суть историософии как онтологической версии философии истории сводится к выявлению сущностного содержания, процессуальной формы и смысла истории

Теоретическая и научно-практическая значимость работы Представленные в работе теоретические выводы позволят оценить непреходящую значимость историософского наследия в современном социокультурном контексте, а также в некоторой степени смягчить конфронтационность взаимоотношений, складывающихся в современных условиях между профессиональной исторической наукой, историософией и критико-аналитической версией философии истории Диссертационное исследование будет полезно для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов высших учебных заведений. Его основные выводы могут использоваться при проведении дальнейших исследований по историософской и смежной с ней проблематике, а также в преподавательской практике при чтении лекций по истории философии, социальной философии, философии и

методологии истории, культурологии. Содержание диссертационного исследования может быть оформлено в качестве самостоятельного спецкурса или отдельного раздела, рассматриваемого в рамках традиционного вузовского курса по философии.

Апробация исследования. Материалы диссертационного исследования докладывались на ежегодных научных конференциях ГОУ ВПО «Поволжская государственная академия телекоммуникаций и информатики», использовались при чтении спецкурса в НОУ «Телеинфо», а также на научных конференциях в Самаре, Санкт-Петербурге, Казани. На авторские монографии получены положительные отзывы в региональной прессе.

Структура диссертации подчинена поставленным в ней целям и задачам Диссертация включает в себя "Введение", 4 главы основной части, "Заключение" и "Список использованных источников и литературы" Общий объем диссертации составляет 297 страниц Список литературы включает 215 наименований

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи исследования, определяются его методологические основания, новизна и научно-практическая значимость, дается общая характеристика структуры работы.

Глава 1 "Историософия как онтологическая версия философии истории" посвящена осмыслению специфики историософского знания как особого раздела и основания знания философско-исторического Основным проблемным полем, на котором работает большинство историософов, выступают своеобразные "архетипы" нашего исторического понимания, иными словами, метафизика исторического разума Хотя когнитивный статус историософий признается не всегда, все же социально-культурное значение историософских построений весьма велико.

В §1 "Философия истории: между историософией и критической аналитикой" обсуждаются когнитивные возможности двух основных типов философии истории. Первая из них - "историософия" - осуществляет философскую тематизацию, исследование и осмысление исторического процесса как некоей бытийной сферы, объективной данности, одного из важнейших и во многом определяющих контекстов существования человека и человечества в целом. Историософия ставит перед собой задачу обнаружить в событиях прошлого некоторые общие схемы, структуры и закономерности, выявить общий "смысч" истории, ее "цель", конечное "назначение" и т.п Эти феномены, по мысли историософов, ускользают от внимания ученых-историков, занятых исключительно изучением частных проблем и локальных отрезков историческою процесса.

Историософия стремится к решению нескольких теоретико-познавательных вопросов и, прежде всего, к уяснению природы исторического, к установлению главных причин и факторов движения истории как таковой, к обнаружению в событиях прошлого общих закономерностей и структур. Решение этой задачи сопряжено, как правило, с утверждением господства в истории разного рода всеобщностей - законов истории в целом или же законов ее отдельных этапов, различных фундаментальных факторов (биологических, географических, научно-технических), задающих социальную динамику Их последовательная тематизация трактуется как постижение существенного, определяющего само содержание и ритм истории Основополагающим признаком историософского подхода к истолкованию задач философии истории становится установка на концептуализацию истории, анализ ее первоистоков и фундаментальных структур, на построение, в конечном счете, специфической метафизики истории.

Еще одна важнейшая задача историософии продиктована стремлением осуществить хронологическое и процессуальное членение исторической жизни. Расчленение истории на эпохи, этапы, стадии и другие относительно замкнутые в содержательном отношении сегменты позволяет отобразить ее как упорядоченный процесс, каждый этап которого обусловлен в значительной степени предыдущими, что, в свою очередь, детерминирует будущие стадии развития истории. С этим непосредственно связана задача выявления некоей общей формы или "фигуры" протекания истории. Это может быть линейно направленное развертывание, историческое движение по кругу; циклическое или спиралевидное протекание исторической жизни, определенным образом сочетающее в себе линейнообразное и кругообразное движение И, наконец, завершающей задачей историософии можно считать попытку выявления смысла истории, ее цели, конечного предназначения.

Второй тин философии истории - "критико-аналитический" - имеет дело вовсе не с историей как таковой, а с историческим знанием и познанием, с наукой "историей". Специалист данного типа изучает природу и специфику исторических исследований, стремится выявить и критически проанализировать их основные онтологические и эпистемологические предпосылки, концептуальные и методологические схемы, способы исторического описания и объяснения, отношение историографии к прочим наукам В диссертации показано, что интерес философа в данном случае обращен не к прошлому, а к когнитивным структурам историка, его методам и средствам, используемым в процессе научно-исследовательской деятельности. Тем самым философия истории оказывается не столько теорией исторического процесса, сколько теорией исторического познания. Из нее элиминируется историческая реальность в качестве объекта рассмотрения, ибо ее объект -знание о прошлом.

В первой главе диссертации автор сознательно дистанцирует историософский и критико-аналитический тины философии истории с целью более глубокого уяснения свойственных им отличительных черт и специфики.

В соответствии с этим демонстрируются принципиальные отличия этих двух направлений: историософы (онтологи) уделяют основное внимание бытию исторического процесса; сторонники критико-аналитической философии истории (гносеологи) — теоретической реконструкции исторического прошлого В диссертации особо подчеркивается, что в современном идейном контексте не представляется возможным оторвать друг от друга историософию и критико-аналитическую версию философии истории (онтологию и гносеологию) Ведь теория познания перестает быть теорией без объекта познания, ибо без исследования практической деятельности, без анализа системы социальных отношений, без уяснения смысла и цели существования человеческой цивилизации она не может претендовать на научный статус Иными словами, без объекта познания нет субъекта и, тем более, самой теории познания Следовательно, предметом философии истории являются в равной степени гносеологические и онтологические проблемы, которые должны рассматриваться в их единстве, взаимной связи и обусловленности.

В §2 "Становление историософии как "исторической метафизики" прослеживается эволюция историософских представлений, которые, по сравнению с воззрениями критико-аналитического плана, имели явное преобладание на всем протяжении существования философии истории Объектом рассмотрения в данном разделе диссертационного исследования становятся зарубежная и отечественная историософские традиции

Подраздел 2.1 "Зарубежная историософская традиция" посвящен установлению временных рамок, связанных с появлением западной версии историософии Автор считает ошибочной точку зрения, согласно которой рождение историософии связывается с возникновением европейской философии как таковой, т с. с эпохой античности По его мнению, античная мысль еще не знала истории как фундаментального предмета философской рефлексии. История тогда представлялась лишь совокупностью "сырых фактов" и пересказов этих фактов, что само по себе еще не содержало никакого конкретного знания, и, тем более, знания философского Рассматриваемая с подобной точки зрения, история не поддавалась теоретическому оформлению, сведению в целое. Отсюда оказывались невозможными не только историософия, но и сама история — в том смысле, который мы сегодня придаем данному понятию

Позднее, однако, история приобретает у древнегреческих мыслителей умопостигаемую форму. Ею оказывается по преимуществу форма циклического развития, в рамках которой историческое бытие оказывается представленным и осмысленным как совокупность вечно повторяющихся фаз в трансформации общественного устройства (в первую очередь, форм государственного правления). Подвижность и изменчивость социальной жизни истолковывается, в данном контексте, в соответствии с моделью космического движения в целом.

С возникновением и распространением христианства (1-1У вв.), внесшего особый смысл в человеческую историю, историософские построения

универсального характера стали встречаться достаточно регулярно. В них было представлено принципиально иное восприятие истории, которое может быть квалифицировано как линейное Последнее предполагает в истории определенную направленность, присущую ей своеобразную внутреннюю логику, какую-то конечную цель и особый сакральный смысл для всего совершающегося Причем главной движущей силой истории объявляется внешнее божественное провидение. Это позволяет автору сделать вывод, что именно в христианской религиозно-философской традиции впервые складываются определенные предпосылки для постижения исторического процесса как целостности Ярчайшйм представителем христианской философии истории является А. Августин, осуществивший настоящий прорыв в восприятии истории: он попытался, опираясь на христианскую подоснову, описать совокупность человеческих поступков, чаяний и деяний как внутренне связанную, доступную умозрению целостность.

В Новое время, и особенно в эпоху Просвещения, логика истории более не задается извне, но представляется имманентной самой человеческой деятельности, образующей непосредственную канву исторического процесса Земная история теперь уже не воспринимается как история священная - все ее параметры десакрализуются. Одной из наиболее характерных попыток подобного рода десакрализации является историческая концепция Дж Вико. Его знаменитая работа "Основания новой науки об общей природе наций" (1725 I.) представляет собой первую попытку дистанцирования земной истории от истории божественной В ней итальянский мыслитель, исходя из основной особенности людей их общественной природы, ищет внутренние, скрытые причины человеческой истории Проблематика осмысления человеческой исюрии, затронутая Дж Вико, впоследствии нашла продолжение в традиции французского Просвещения, где постепенно начинает складываться новый подход к пониманию смысла и направленности человеческой истории: ее сущностное содержание неизменно сопрягается с прогрессом человеческого разума, а сама история человечества рассматривается, соответственно, как движение по ступеням этого прогресса. Наиболее ярко этот прогрессистский подход был обоснован Ж А. Кондорсе.

Исторический оптимизм французского философа и свойственные ему надежды па роль человеческого разума в приближении золотого века человечества были более чем сдержанно восприняты И. Кантом Согласно взглядам немецкого классика, история как целостная и единая система никогда не дается в опыте Поэтому, в поисках смысла истории следует исходить не из "начала", а из "конца" истории, т.е. из ее предполагаемых результатов, которые природа наметила своей высшей целью. Очевидно, что построения И Канта, а также его телеологическая реконструкция смысла истории являются чересчур жесткими и схематичными, особенно в их соотнесении с практическим опытом мировой истории Попытка их коренного переосмысления была предпринята немецким просветителем И.Г Гердером, полагавшим, что все исторические события равноценны- они совершаются не ради чего бы то ни было

потустороннего, а только ради самих себя, в силу культурной традиции и органической силы Потому учение о конечной цели истории как о некоем золотом веке человечества неприменимо в исследованиях реального исторического процесса Сохраняя просветительскую идею обшей направленности исторического процесса к вечной цели земного существования - воспитанию и совершенствованию человека, мыслитель особо акцентирует многообразие исторических форм культуры, настаивает на их самоценности Таким образом, в творчестве И.Г Гердера по существу зарождается новый историософский подход к пониманию смысла истории, который можно условно обозначить как историцизм

Фундаментальное обоснование историцизм получил в философии истории Гегеля. Свойственный философу историцизм включал в себя два основополагающих принципа: признание субстанциальности истории, наличия в ней в качестве основополагающей субстанции разума, который обладает "бесконечной формой", "бесконечным содержанием" и "бесконечной мощью", а также утверждение целостности и телеологичности исторического процесса, определение конечной цели всемирной истории как осознания духом его свободы В своей историософии Гегель развил свойственную всему немецкому Просвещению идею о поступательном характере человеческой истории, оцениваемой, в конечном счете, как история разума Гегелевская историософия опиралась на фундаментальный принцип "все действительное разумно". Мировой дух осознает логику собственного развития и постигает свое содержание, т е. историю своего развертывания, завершающуюся в философии Гегеля В этом проявляется фундаментальная телеологичность гегелевских построений, проявляющаяся в стремлении интерпретировать историю как целесообразный процесс.

В диссертации обосновывается вывод, что именно этот принцип историософии Гегеля вызвал неприятие у сформировавшегося в конце XIX — начале XX вв. культурологического подхода к осмыслению истории Культурно-историческая школа, развивающая теорию локальных цивилизаций, представлена именами Н.Я Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина. Наряду с культурологическим подходом в историософии в первой половине XX в зарождается также подход экзистенциальный, который стремится увязать смысл истории с целью и смыслом человеческого существования (К. Ясперс) Вместе с тем, подчеркивается в диссертации, многовариантность подходов к осознанию смысла и направленности истории не исключает наличия в историософии и иных теорий, переносящих акцент рассмотрения в область логики всемирной истории, наиболее общих тенденций и законов ее развития. Одной из подобного рода концепций является марксистская теория, трактующая развитие истории как естественно-исторический процесс Определяющими категориями в ней выступаю! понятия "общественно-экономическая формация", "общественные отношения", "Историческая закономерность" С их помощью К Маркс прослеживает логику

всемирной истории как последовательной смены определенных стадий исторического развития.

В подразделе 2.2 "Отечественная историософская традиция" утверждается, что в XIX столетии в России безоговорочно доминировал субстанциальный тип философии истории' он первоначально существовал под именем "историологии", а впоследствии получил название "историософии" и был развит в учениях П Я Чаадаева, A.C. Хомякова, В С Соловьева, Н Я Данилевского, К Н Леонтьева Представленные в них общие схемы мировой и русской истории, размышления о судьбе России, о "русской идее" и месте России среди других народов и цивилизаций сложились в обширную историософскую традицию В качестве особой формы специализированной философской рефлексии историософская парадигма утвердилась в России в 7080-е гг. XIX в Первый ее опыт в духе позитивистской ориентации был предпринят Н И Кареевым Начало собственно историософской традиции в России обычно связывают с именем П Я. Чаадаева. Многое из того, что впоследствии создали выдающиеся отечественные мыслители, такие как В Г. Белинский, Т Н Грановский, А И. Герцен, К.С. Аксаков, ИВ. и П В. Киреевские, А С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин, явилось "ответом" на вопрос, поднятый Чаадаевым.

В полемике славянофилов и западников обозначилась производная от русской идеи, но обретшая самостоятельное значение проблема "Россия -Европа" (И.В Киреевский, А С. Хомяков, К.С Аксаков - А.И Герцен, В Г. Белинский, В П Боткин). Своеобразной модификацией указанной проблемы стала идея России как синтеза цивилизаций Европы и Азии (П.Я Чаадаев, A.C. Хомяков, Ф.М. Достоевский, В С. Соловьев, позднее евразийцы -Н С Трубецкой, П Н Савицкий и др ) Путь же "вверх" от русской идеи, в свою очередь, вел к поиску и экспликации объективных закономерностей исторического процесса Начало этому движению положил А.И. Герцен Не удовлетворяясь пустившей глубокие корни в европейской философии и исторической науке концепцией общественного прогресса, мыслитель противопоставил ей идею алогизма истории, ее "растрепанной импровизации". В диссертации отмечается, что именно включением в модель исторического развития категории случайности А И Герцен открыл для русской мысли очень плодотворную и творческую основу для разного рода утопических построений. Конечным выводом русского мыслителя становится положение, согласно которому при отсутствии цели или единого плана развития история должна "беспрестанно отклоняться" от исторической необходимости, что открывает сферу для исторического творчества и, одновременно, ставит человечество в ситуацию постоянного риска

Проблема соотношения объективной необходимости и многообразия исторического процесса получила дальнейшую разработку в концепции культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского Здесь провиденциалист-ские суждения находятся в сложном переплетении со сциентистской аргументацией В качестве историософской данная концепция связана с

попыткой разрушить представления о европейской культуре как общечеловеческой, но не столько через ее критику, сколько через утверждение своеобразия и жизнеспособности славянства. Однако влияние Н Я Данилевского на историософию связано не только с непосредственным учением о культурно-исторических типах, но и с лежащим в его основании тезисом о единстве законов природы и истории Дальнейшая разработка указанной идеи в плане переосмысления славянофильской проблематики принадлежит К.Н Леонтьеву. В своем обосновании формулы "триединого процесса" отечественный мыслитель широко использует категории органической жизни для объяснения исторического бытия человека. В соответствии с этим подходом в истории, как и в природе, не остается места моральным оценкам. Моральное начало вносится в нее Божиим Промыслом.

В рамках поиска решения проблемы соотношения естественной необходимости и свободной целеполагающей деятельности человека сложилось позитивно-реалистическое направление отечественной философии истории (П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, Н И. Каресп) Представители этого нового течения выступили с резкой критикой исторического детерминизма (как провиденциалистической, так и фаталистической его версий), противопоставив им идею общественного прогресса, дополненную "субъективным методом". Обращаясь к теории исторического познания, сторонники субъективного метода в духе общей позитивистской ориентации склонны были абсолютизировать значение научного знания.

Подобное противопоставление истории как науки и философии истории вызвало решительные возражения со стороны В С. Соловьева Мыслитель выстраивает собственную философию истории как философию всеединства. Историософская проблематика совершает у В.С Соловьева полный цикл развития: начав с поиска смысла истории, пройдя через соблазн эсхатологии, она завершается апокалипсисом. Его утопический проект свободной вселенской теократии как реализации Царства Божьего на земле, предуготовивший России роль теократической империи будущего, сменяется, в конечном счете, разочарованием в мессианском предназначении русского народа. Тем не менее, обозначенная В С. Соловьевым парадигма историософских изысканий во многом предопределила последующее развитие философии истории. Оставаясь в ее пределах, Л П. Карсавин, С.Л. Франк, С.Н Булгаков, П.А. Флоренский, H.A. Бердяев, Г П Федотов пытались найти собственные ответы на вопросы о смысле истории и исторической миссии России.

В §3 "Актуальность метафизической рефлексии в истории: опыт оправдания историософии в современном мировоззренческом контексте"

предметом специального рассмотрения становится специфика коммуникативного взаимодействия между профессиональной исторической наукой, историософией и философией истории критико-аналитического типа Автору представляется крайне важным прояснить специфику сложившейся между ними системы взаимоотношений, установить суть их взаимных

претензий друг к другу, наметить возможные пути взаимодействия. В качестве специальной задачи ставится обоснование актуальности историософии, ее значимости и востребованности в контексте современных социокультурных реалий.

Ход рассуждений в данном разделе диссертационного исследования начинается с констатации антагонизма между историческим и философским мышлением Этот "конфликт", существовавший на протяжении довольно длительного периода времени (конец XIX - XX вв.) во многом явился причиной того, что в отношении к историософии в современном научном сообществе утвердилось в качестве общепринятого' довольно однобокое и, в целом, критичное отношение Однако критика оказала на историософию и продуктивное воздействие: ее доводы, их формулировка, сама постановка вопроса о принципиальной возможности историософии в современном идейном контексте содействовали прояснению основных параметров историософского знания.

Устойчивость и непреходящая ценность историософии обеспечивалась также и тем, что дисциплинарное оформление истории осуществлялось значительно позже аналогичных процессов в естествознании В соответствии с этим, и научное сообщество в ней было гораздо более "открытым" и аморфным: в нем не существовало резкой грани между "профессионалами" и "эрудитами-любителями", к которым, в частности, можно отнести О. Шпенглера, А. Тойнби, Н.Я. Данилевского. Помимо этого, история представляет собой дисциплину так называемого "рефлективного" типа: она надстраивается над значительным слоем донаучного исторического сознания, присутствующего в повседневном опыте людей, выражающемся в устоявшихся толкованиях ключевых событий истории Все это в совокупности и формирует ту благодатную почву, которая на протяжении многих веков интенсивно подпитывает существующие и вновь возникающие историософские построения.

Важным является также и то обстоятельство, что на рубеже XX - XXI столетий наметилась явная переоценка культурной и мировоззренческой значимости естественных и гуманитарных дисциплин Известно, что культурное и мировоззренческое значение социально-гуманитарного знания в современном мире резко возрастает. То обстоятельство, что данные науки помогают прояснить смысл человеческой жизни, дают связное описание ее генезиса и современного состояния, служат серьезным легитимизирующим основанием многих социально-политических программ и экономических трансформаций, определяет их лидирующую роль в сфере человеческого знания Видимо, в силу этих обстоятельств историософия, которая выполняет все указанные функции в предельно цельной и конденсированной форме, оказывается довольно устойчивой формой мироуяснения, отвечающей большинству социальных потребностей и запросов.

Далее, автор обосновывает предположение, что именно в современной России историческое сознание ближе всего подошло к возрождению на новой

основе историософского универсализма, отброшенного за ненадобностью познавательным опытом западноевропейской цивилизации. Размышляя над тем, что же именно благоприятствует появлению таких форм исторического знания и сознания в современной России, автор указывает, во-первых, на глубину общественного кризиса, незнакомую ныне ни одной другой стране мира Во-вторых, отмечается наличие благоприятных духовных предпосылок, выражающихся в промежуточном положении российской культуры, вследствие чего неизбежно ускоряется поиск и, главное, восприятие "синтезных" идей, обладающих наибольшей завершенностью, а значит, и универсальностью И, наконец, автор указывает на универсализм прежней российской философии истории, которая интенсивно развивалась вплоть до 1917 г.

В главе 2 "Проблемное поле историософии: специфика оформления "

предметом рассмотрения становятся ключевые аспекты, предопределившие особенности историософского знания, а именно феномен детерминизма и его место в построении базовых историософских интерпретаций прошлого, проблемы цели, смысла и назначения истории, единства и многообразия исторического процесса, соотношение в нем формаций и цивилизаций, специфика различных концептуальных моделей, представляющих собой различные опыты создания целостных проектов истории, историософская хронология, основанная на линейно-стадиальном, культурологическом и цивилизационном подходах к истории.

В §1 "В поисках движущих сил, причин и факторов исторического развития: проблема детерминизма общественных процессов" автор утверждает, что история всегда предстает как сложный и многогранный процесс, в котором связаны воедино географические, экономические, духовные, социальные, политические и иные факторы. В свете подобного многообразия любая историософская доктрина изначально ориентирована на экспликацию такого детерминирующего фактора, который играл бы решающую роль в развитии общества Вполне очевидно, что без соответствующей процедуры, невозможно понять саму имманентную логику исторического процесса, законы его развития и функционирования, объяснить мотивы и поступки конкретных субъектов в ходе их реальной практической жизнедеятельности.

Несмотря на поразительное обилие трактовок, раскрывающих специфические особенности историософского детерминизма и варьирующихся от монизма до плюрализма, от идеализма до материализма, философов истории по-прежнему привлекает к себе данная проблематика. Анализируя проблематику детерминизма в базовых историософских интуициях, автор концентрируется на его ведущих проявлениях. Рассмотрение начинается с теории географического детерминизма, наиболее яркими представителями которой являются философ-просветитель XVIII в. Ш.Л. Монтескье и отечественный ученый XIX в ЛИ Мечников. Их теории сыграли немаловажную роль в деле становления историософского мировосприятия Признавая определяющую роль географической среды в ходе

исторического процесса, они продемонстрировали, что движущие силы социального развития следует искать не в некоей сакральной сфсрс, но в реальных факторах и причинных связях окружающей действительности. Следующее направление историософского детерминизма придает решающее значение духовному фактору Его представителями были французские материалисты XVIII в., основоположник позитивизма О Конт, немецкий классик Гегель. Последний исходил из признания первичности духовного фактора, он полагал, что творцом истории является Мировой Разум Историософию Гегеля автор считает возможным квалифицировать как спекулятивную: в ней в несколько мистифицированной и завуалированной форме просматриваются идеи о закономерностях исторического развития, о социальном прогрессе, о необходимости и свободе.

Движущие силы общественного развития и его ключевые детерминанты пытался выявить и К. Маркс. Специфика марксистской историософии заключается в том, что она исходит из решающей роли материального производства непосредственной жизни. С этих позиций изучается реальный процесс производства и порожденная им форма общения, т.е. гражданское общество В отличие от многих предшествующих концепций, марксизм всегда остается на почве действительной истории и объясняет не практику из идей, а идейные образования из материальной жизни; он основывается на убеждении, что каждая ступень развития общества застает определенный материальный результат, уровень развития производительных сил, конкретные производственные отношения Неоценимой заслушй К. Маркса автор признает выделение особого экономического поля, на котором создаются материальные ценности, высыпающие, в свою очередь, в роли фундамента всякой социальной жизни Автор диссертации делает весьма существенную оговорку, касающуюся того, что невозможно объяснить все многообразие общественной жизни лишь только экономическими условиями ее существования.

В §2 "Рациональное и иррациональное, необходимое и случайное, объективное и субъективное в истории" автор пытается дать ответ на вопрос: почему иррациональное является имманентной чертой исторического процесса Причина подобной парадоксальной ситуации кроется в том, что общество — это чрезвычайно сложный и многогранный механизм; оно постоянно меняется и развивается Когда человек принимает то или иное решение, он всегда находится в прямой зависимости от сложившихся жизненных обстоятельств, от той или иной конкретной исторической ситуации. Человеку все время приходится приспосабливаться к этим меняющимся социокультурным условиям, состоящим из бесконечного множества разнообразных факторов, оказывающих доминирующее воздействие на конечные результаты его жизнедеятельности. Подобный факт несоответствия желаемого действительному наблюдается не только в системе взаимоотношений отдельных индивидов, но и в среде крупных социальных групп, классов, сословий, объединений.

В стабильно развивающемся обществе всегда доминирует рациональное начало. Кризис общества наступает в том случае, если иррационализм начинает преобладать, если общественное сознание подпадает под определяющее воздействие разного рода иррационалистических тенденций. Вместе с тем, автор обращает особое внимание на то, что абсолютно рационализированное общество таит в себе не меньше скрытых угроз, нежели общество иррациональное. Ведь если человек полностью рационализирует свой образ жизни, это грозит культуре утратой всяких творческих потенций.

Помимо феноменов рационального и иррационального предметом специального рассмотрения в данном разделе диссертационного исследования становятся категории необходимого и случайного Автор исходит из допущения, что если существующие социальные институты необходимы, то они и разумны, т е не являются чем-то случайным для социума, - они связаны с его сущностью Таким образом, необходимость проистекает из внутренней природы вещей, процессов и явлений окружающей объективной действительности. Она неразрывно связана с системой внутренних, устойчивых и повторяющихся отношений в социуме. Необходимость - это то, что не может не произойти в данных конкретно-исторических условиях.

Однако из наличия необходимости в истории автор считает неправомерным делать выводы фаталистического характера, в частности, о том, что исторический процесс фатально, без какого-либо субъективного вмешательства со стороны или же с некоей железной необходимостью ведет к своему логическому завершению. Такой подход, что вполне очевидно, обрекает человечество на пассивное ожидание предуготованной ему свыше судьбы. Однако неправомерен также и волюнтаризм, который придает решающее значение воле человека, которая, по своему собственному усмотрению, способна менять ход развития социума, направлять события в нужное русло, не считаясь при этом ни с какими объективньми обстоятельствами.

Категории необходимости и случайности отражают реальные исторические процессы, имеющие сложный и многогранный характер, находящиеся в постоянной взаимозависимости и изменении. В ходе этого движения проявляются сущностные черты и стороны объективной реальное ги, которые успешно пробивают себе дорогу сквозь бесконечное число случайностей Таким образом, исторический процесс представляет собой неразрывное единство объективного и субъективного. Под "субъективным" в сфере социальной действительности автор понимает то, что зависит непосредственно от самих людей, от их сознательности, уровня культуры, дисциплинированности, ответственности; под "объективным" - факторы, существующие независимо от воли и желаний конкретных субъектов. В диссертации отмечается, что приоритет в социальной жизни и истории, несомненно, принадлежит объективному началу: оно, в конечном счете, детерминирует начало субъективное.

В §3 "О цели, смысле и назначении истории" автор констатирует, что человек всегда задумывался над смыслом своего бытия, стремился понять

сущность и ценность своей жизнедеятельности, сделать осмысленным свое существование в природно-космическом универсуме и истории. Однако, смысл единичной человеческой жизни оказывается неразрывно связанным со смыслом всего всемирно-исторического бытия, и потому нельзя дать ответ на вопрос о смысле жизни, не выяснив смысла истории

Решение этой последней задачи значительно затрудняется тем, что смысл истории всегда предстает неоднозначным, вырисовывается через призму полемического диалога различных мыслителей, каждый из которых, в зависимости от своих жизненных ориентаций и системы мировоззрения, придает ему собственное неповторимое звучание В этой связи, в данном разделе диссертационного исследования подробно рассматриваются взгляды на проблематику смысла истории Р Арона, H.A. Бердяева, И.А Гобозова, В А Дьякова, Э. Калло, М Клемана, Н И Конрада, К. Левита, М. Мюллера, К. Ясперса Исторический процесс представляет собой чрезвычайно сложную совокупность всех многообразных социокультурных связей и отношений. В силу этих обстоятельств смысл истории с необходимостью предполагает анализ всех этих отношений в контексте их исторического развития и трансформации Выявление смысла истории означает, фактически, раскрытие самой имманентной логики исторического процесса. Помимо этого, вопросы смысла истории всегда так или иначе переплетаются с проблематикой направленности общественного процесса, интерпретирующей развитие социума по восходящей или же, напротив, нисходящей линии Так, оппозиция "прогрессизм - регрессизм", оформившаяся в западноевропейской историософии еще в эпоху Античности, прослеживается на протяжении всей истории ее дальнейшего развития. Она полноценно представлена и в отечественной историософской традиции, которую автор анализирует на примере творчества Н.А Бердяева и Л.П. Карсавина.

В процессе анализа он приходит к выводу, что прогресс и регресс в истории сосуществуют, находятся в непрерывном диалектическом взаимодействии Причем социальный прогресс имеет не прямолинейный, а плюралистический характер, т.е. прогрессивное развитие общества протекает в весьма разнообразных формах. В разных регионах в зависимости от конкретных социально-экономических условий прогресс осуществляется по-разному: одни оказываются на вершине социальной пирамиды, другие - у ее подножия. Анализируя историю человечества, автор утверждает, что она, в целом, движется по пути прогресса В качестве наиболее значимых показателей прогрессивной направленности общественного развития диссертант выделяет следующие: непрерывный рост производительности труда; постепенное увеличение объема научной информации; возвышение общественных потребностей, совершенствование способов их удовлетворения, образа жизни, культуры, быта; усиление тенденций овладения стихийными силами природы; интернационализация социальной жизни в планетарном масштабе и т п. В современную эпоху, перед лицом серьезных кризисных процессов этот идеал прогресса несколько омрачается глубиной экологических, социокультурных и

политических катаклизмов, требующих своего незамедлительного разрешения. В этой связи с особой остротой начинают звучать "вечные" историософские вопросы: каковы границы поступательного развития общества? Будет ли оно бесконечным или когда-нибудь достигнет своего предела? Все эти вопросы отнюдь не являются умозрительными или же абстрактно-отвлеченными, ибо тенденции развития современного общества таковы, что вызывают глубокую тревогу и озабоченность не только грядущими, но и самыми ближайшими перспективами.

В главе 3 "Концептуальные историософские модели как проекты целостной истории" рассматривается специфика плюрально-циклической, прогрессистской и утопистской парадигм историософского знания, обсуждается проблематика единства и многообразия исторического процесса

В §1 "Плюрально-циклическая парадигма истории" автор утверждает, что суть плюралистического понимания истории заключается в том, что человечество подразделяется на несколько совершенно автономных образований, каждое из которых имеет свою собственную, абсолютно самостоятельную историю. Каждое из этих исторических образований возникает, развивается и рано или поздно с неизбежностью погибает. На смену погибшим образованиям приходят новые, которые совершают точно такой же цикл развития. В силу того, что каждое историческое образование начинает все с самого начала, оно не может внести в историю ничего принципиально нового Отсюда следует, что все образования совершенно равноценны, эквивалентны. История человечества, таким образом, предстает как полностью раздробленная, причем не только в пространстве, но и во времени: существует множество исторических образований и, соответственно, множество историй. На основании вышесказанного автор квалифицирует такой подход как "плюралъно-циклический", ибо исторический плюрализм неизбежно включает в себя циклизм.

Циклическая парадигма истории впервые получила свое классическое воплощение в историософии Древней Греции Античные философы полагали, что история не знает движения к исторической или сверхисторической цели, она движется по кругу, возвращаясь, в конечном итоге, к своему исходному пункту. Ее течение предусматривает генезис, акме и упадок каждого отдельного бытия в определенное для него время и в определенных пределах Следующим этапом развития циклической парадигмы в историософии становится цивилизационный или культурно-исторический подход, представленный целой плеядой блестящих имен - Н.Я. Данилевского, О Шпенглера, А Тойнби, П Сорокина, Л.Н Гумилева. По мнению автора, наименование "цивилизационный" вряд ли может считаться удачным, хотя бы по той простой причине, что его основоположники использовали иную терминологию' "культурно-исторические типы" (НЯ Данилевский), "культуры" или "великие культуры" (О. Шпенглер), "локальные цивилизации" (А. Тойнби), "культурные суперсистемы" (П. Сорокин). Однако, несмотря на столь существенную разницу в понятиях, данные историософские построения

родиит между собой целый ряд наиболее общих характерных установок, а именно' неприятие однолинейной схемы общественного прогресса; утверждение существования множественности культур и цивилизаций, их локальности и разнокачественное™, внедрение биологизаторских, антропологизаторских и иных схем в объяснение истории становления и развития культур.

Рассуждая о роли исторического циклизма и плюрализма, автор подчеркивает значимость той критики, которой подверглось линейно-стадиальное понимание исторического процесса. В противоположность линейникам-унитаристам, исторические плюралисты обратили внимание на то, что человечество в действительности разбивается на несколько во многом самостоятельных образований, что существует не один, а множество субъектов исторического процесса В результате, они пришли к отрицанию того, что человечество в целом представляет собой субъект истории и что существует единый мировой исторической процесс.

Абсолютизировав раздроблен!госту, человечества как социального целого на относительно самостоятельные исторические единицы, плюралисты, фактически, поставили важнейший в современной историософии вопрос о социоисторических организмах и существующих между ними связях и взаимодействиях. Настаивая на полной самостоятельности развития каждого из выделенных ими исторических образований, плюралисты обращали внимание на их воздействие друг на друга. После появления работ указанных мыслителей стали совершенно очевидными следующие важнейшие историософские постулаты мировой исторический процесс состоит из частных исторических процессов; человечество как субъект истории подразделяется на множество исторических единиц, которые также являются субъектами истории; связи между данными субъектами ни в коей мере нельзя свести лишь к отношениям между стадиями развития внутри тех или иных отдельных сообществ; история дискретна не только в пространстве, но и во времени; субъекты исторического процесса, как правило, не трансформируются из общества одного типа в другое, а возникают и исчезают, проходя в своем развитии последовательные стадии расцвета и упадка

В §2 "Прогрессистская парадигма истории" предметом анализа становится особый историософский подход, сторонники которого рассматривают не только отдельные локальные цивилизации и разного рода их системы, но и человеческое общество в целом. Их интересует вся совокупность ранее существовавших и ныне существующих социально-исторических организмов и, соответственно, единый процесс всемирной, или мировой, истории. Такой подход автор условно обозначает как унитаристский или унитарно-стадиальный. Унитаризм изначально предполагал соотнесение истории с процессом развития, причем развития, как правило, поступательного

Наиболее активно идея прогресса начинает разрабатываться в сфере историософии со времен эпохи Просвещения. Данная идея, как правило, интерпретировалась в качестве некоего всеобщего закона, детерминирующего

всю динамику исторического процесса. Д. Дидро, Д'Аламбер, Вольтер, Ж. А. Кондорсе писали о прогрессе человечества, прежде всего, как о прогрессе человеческого разума. Причем с самого начала в их историософских построениях превалировали две основные формы использования идеи прогресса, а именно: прогрессизм - вера в процесс как таковой, в бесконечность развития, не имеющего предела; утопизм - вера в некое окончательное состояние завершения развития. Важнейшей частью идеологии нрогрессизма является убеждение в профсссивной направленности всякого творческого действия, а также знание тех сфер жизнетворчества, 1де прогресс составляет сущность связанной с ним действительности. Символ прогресса, таким образом, закономерно включает в себя решающий элемент исторического времени — его движение вперед к некоторой предзаданной цели. В целом, положительно оценивая достижения, полученные в рамках парадигмы исторического прогресса, автор обращает внимание на тог факт, что безусловно лидирующие в ХУ1П-Х1Х вв убеждения прогрессизма были сильно поколеблены опытом недавно завершившегося XX столетия Научно-техническая революция обернулась глубоким экологическим кризисом, политическими революциями и мировыми войнами, которые ранее казались давно уже пройденным этапом. Неудивительно поэтому, что лейтмотивом историософских исканий XX в. оказывается не столько идея прогресса, сколько идея кризиса, сторонники которой утверждают, что человеческая история движется по пути регресса. Соотнесение идей общественного регресса с реальными условиями человеческого бытия показывает, что они, как правило, наиболее интенсивно разрабатываются в периоды глубоких социальных кризисов и потрясений. В сфере же современной историософии пессимистические взгляды на историю получили явное преобладание. Ее лейтмотивом становится ожидание гибели, идея апокалиптического конца. Крушение, катастрофа, закат, сумерки, конец - все эти понятия встречаются практически в любом исследовании по истории культуры.

Любопытно, но самыми резкими противниками идеологии про! рсссизма, основывающейся на признании бесконечной неопределенности прогресса, являются сторонники утопизма в философии. В противоположность прогрессистам, философы-утописты считают, что в истории существует вполне определенная цель — достижение такой исторической ступени, кот да будет побеждена неопределенность жизни В течение четырех с половиной столетий утописты, начиная с Т Мора и Т. Кампанеллы и заканчивая многочисленными социалистическими теоретиками XX в., подпитывали революционные движения в самых разных уголках земного шара. Тем не менее, в конце XX в. на смену социалистическим утопиям "светлого будущего" пришла, если можно так выразиться, либеральная утопия "прекрасного настоящего". Как и любая другая утопия, она считает безусловным и окончательным то, что в действительности является весьма проблематичным и относительным. Речь идет о так называемом "конце истории". Наиболее определенно данная концепция была сформулирована Ф. Фукуямой Он утверждает, что у

либерализма не осталось сегодня никаких жизнеспособных альтернатив, а потому все мы являемся свидетелями "триумфа Запада, западной идеи". Коммунизм, фашизм, религиозный фундаментализм, национализм - все эти некогда могущественные идеологии потерпели сокрушительное фиаско. В результате наступило завершение идеологической эволюции человечества, "конец истории как таковой", что неразрывно связано с универсализацией западной либеральной демократии в качестве окончательной формы правления По мнению автора, угопическая историософия Ф. Фукуямы не выдерживает никакой критики, особенно перед лицом резко обострившихся национальных, экономических и политических кризисов конца XX - начала XXI века В современном мире активно развивается множество самых разных форм национализма, авторитаризма, рыночного коммунизма, корпоративизма, религиозного фундаментализма и т п., что исключает саму идею универсализации западного либерализма.

В §3 "Проблема единства и многообразия исторического процесса" развитие человеческого общества представлено как сложный и чрезвычайно многогранный процесс: в нем сосуществуют самые разные социальные организмы, цивилизации, народы Причем каждый такой социальный организм, каждый народ и каждая цивилизация обладают особыми, специфическими свойствами и чертами, которые накладывают определенный отпечаток на ход всей мировой истории Так что на первый взгляд может показаться, что в мире царят хаос и произвол, что существуют кардинальным образом дифференцированные формы человеческого общежития, которые вроде бы не имеют между собой ничего общего.

Однако исторический процесс вовсе не является неким иррациональным потоком событий и явлений История обладает неумолимой логикой, и за кажущимся хаосом разрозненных единичных событий скрывается определенный порядок, за многообразием — единство, а за единством — многообразие Но все вышесказанное, разумеется, требует специального обоснования, что неразрывно связано со скрупулезным изучением и анализом всех сторон общественной жизни Наиболее интересным и спорным, в этой связи, представляется автору вопрос о том, насколько замкнутыми системами являются цивилизации. В какой мере они коммуницируют? Могут ли элементы культуры одной цивилизации проникать в другие системы7 В диссертации отмечается, что вопросы единства и многообразия мира, а также проблемы межкультурной коммуникации волновали многих исследователей: одни (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, Л. Тойнби) абсолютизировали многообразие и отвергали единство; другие (Ж.А Кондорсе, Гегель, К Маркс, К Ясперс), напротив, исходили из признания единства и многообразия исторического процесса К Ясперс, например, полагал, что человек всегда стремится ко всеобщему объединению, ибо без этого было бы просто невозможным взаимопонимание людей.

В противоположность К. Ясперсу, А. Тойнби утверждает, что каждая цивилизация существует изолированно, локально и замкнуто, а сама идея их

единства объявляется ложной концепцией, причина появления которой заключена в неверной, как ему кажется, интерпретации интеграционных процессов. В современном научном сообществе активно обсуждаются проблемы межкультурной коммуникации и продуктивного диалога культур, поднимаются вопросы о будущем развитии цивилизаций. В поисках отвеш многие ученые настаивают на неизбежности будущих конфликтов между цивилизациями, особенно между западным миром и исламом. Весьма характерна в этом отношении позиция американского исследователя С.П. Хантингтона, изложенная в его статье "Столкновение цивилизаций''". Пытаясь дать прогноз на будущее, современный теоретик указывает, что в будущем будут воевать между собой те народы и государства, которые принадлежат к разным цивилизациям. Так что, если в прошлом конфликты, в основном, носили внутрицивилизационный характер, то в будущем они приобретут характер межцивилизационный

В целом концепция современного идеолога направлена на то, чтобы доказать мировой общественности следующий основополагающий факт: в будущем центральной осью геополитики станет конфликт между Западом и другими цивилизациями. Солидаризуясь с С.П. Хантингтоном, автор ютов признать, что культурные ценности вполне могут С1ать основой для политической мобилизации масс: чаще всего это происходит в ответ на воздействия экзогенных факторов, когда существует агрессивный вызов со стороны других культур. Но проблема заключается как раз в том, чтобы не спровоцировать подобной ситуации.

В современную эпоху идут сложнейшие интеграционные процессы среди самых разных цивилизаций, происходит формирование единой мировой цивилизации со своими ценностями и собственным подходом к ведущим общечеловеческим проблемам Но это вовсе не означает, чго в будущем цивилизации исчезнут как уникальные образования, отличающиеся оригинальностью и самобытностью. Вместе с единой мировой цивилизацией сохранятся и локальные, но они станут значительно более богатыми и разнообразными благодаря интенсивному обмену материальными и духовными благами. Это вполне закономерно, ибо, с одной стороны, исторический процесс един, но с другой — чрезвычайно многообразен. Если абсолютизировать единство, то мир предстанет однообразным, а если абсолютизировать многообразие, то мир превратится в нечто хаотическое и иррациональное.

Всемирно-исторический процесс имеет некие универсальные законы, функционирующие на протяжении всей человеческой истории. Они проявляются во всех областях либо как законы функционирования, либо как законы развития, либо как динамические и статистические законы. Однако данные универсальные законы не исключают специфики развития каждого региона или социального организма. В силу исторических, географических и пр обстоятельств складываются специфические особенности, присущие только данному региону Так что па историю следует смотреть диалектически, поскольку она внутренне

противоречива, а именно: в единстве нужно видеть проявление многообразия, а в многообразии - единство исторического процесса.

В главе 4 "Историософская хронология: опыт процессуального членения истории" автор исходит от допущения, что историософский анализ человеческого общества с необходимостью предполагает выяснение вопроса о членении истории на определенные периоды, эпохи, стадии и т п. Это, в первую очередь, обусловлено тем, что в рамках любой историософии представлен определенный взгляд на то, в каком направлении движется история, какие этапы она проходит в процессе своей длительной эволюции, чем эти этапы отличаются друг от друга и какие критерии существуют для их выделения. Эти критерии существенно варьируются в зависимости от специфики историософского подхода - линейно-стадиального, культурологического, цивилизационного, формационного, - на базе которого выстраивается та или иная хронология.

В §1 "Стадиальная периодизация исторического процесса"

отмечается, что проблематика периодизации исторического процесса находилась в центре внимания многих мыслителей, особенно начиная с эпохи Нового времени. Наибольший вклад в решении этой проблемы в философии истории внесли Дж. Вико, Ж.А. Кондорсе, К.А. Сен-Симон, а также Гегель и К. Маркс. Поэтому анализ историософской хронологии и свойственного ей специфического членения истории автор начинает с рассмотрения воззрений указанных мыслителей, чьи опыты в данной сфере он условно обозначает как стадиальные.

Дж. Вико является создателем концепции "Вечной Идеальной Истории" -знаменитой теории историческою круговорота. В своих размышлениях он исходит из предпосылки о закономерном и объективном характере исторического процесса. В довольно туманных мифологических выражениях мыслитель излагает закономерности развития исторического процесса и приходит к выводу, что естественное право народов проходит «совершенно одинаково и с полным постоянством» через три века, а именно: «Век Богов», «Век Героев» и «Век Людей». Смена эпох, по мысли философа, осуществляется отнюдь не мирно, а, чаще всего, в ходе ожесточенной борьбы между различными слоями общества. Каждый цикл, таким образом, завершается кризисом и распадом старого общественного строя. Тем не менее, данный порядок, заложенный в саму основу мира "всеобщ и вечен",он предопределен, в конечном счете, Божественным Провидением, той Вечной Идеальной Историей, которая в нем заключена.

Заложенную в трудах итальянского мыслителя традицию стадиальной хронологии впоследствии продолжил Ж.А Кондорсе. В его концепции весь исторический процесс подразделяется на десять последовательно сменяющих друг друга эпох, причем за основу своей историософской хронологии философ берет прогресс человеческого разума. Последний трактуется им довольно широко и, в сущности, охватывает все сферы и проявления социальной действительности.

Принципиально иные основания деления всемирной истории предлагает немецкий классик Гегель- главное внимание он обращает на Дух, Абсолютную идею и считает историю не чем иным как проявлением Духа во времени Вместе с тем, философ увязывает историю с географической средой, и, в соответствии со своими геополитическими экстраполяциями, подразделяет весь исторический процесс на четыре эпохи: Восточный мир, Греческий мир, Римский мир, Германский мир В диссертации делается вывод' гегелевская историософия абсолютно телеологична, т е. развитие общества направлено в ней к заранее установленной цели. Это и предопределяет, в конечном счете, специфику предложенной им стадиальной периодизации исторического процесса.

Традицию предшествующей историософской хронологии продолжил К. Маркс В основу деления истории он положил материальный фактор - способ производства материальной жизни. Принимая во внимание данное обстоятельство, основоположник диалектико-материалистического

мировоззрения вводит в философию истории новую ка!егорию, используемую им для обозначения различных этапов развития человеческой цивилизации, -"общественно-экономическая формация". Стержнем формации становится способ производства материальной жизни, выражающийся в единстве производительных сил и производственных отношений. А основой производственных отношений, в свою очередь, выступает форма собственности на средства производства. Общественно-экономическая формация — это исторически конкретное общество на данном этапе его развития, это особый социальный организм, развивающийся на базе имманентных, свойственных только ему законов. Вместе с тем, общественно-экономическая формация представляет собой определенную ступень в общем течении исторического процесса, направленного строго по восходящей линии.

В современных философско-историчсских трудах встречаются и иные концепции периодизации исторического процесса. Например, французский философ Р. Арон утверждает, что всю мировую историю можно подразделить на индустриальную и доиндустриалыгую эпохи. А американский социолог У. Ростоу в рамках своей знаменитой теории стадий экономического роста, претендующей на создание общей схемы развития человечества, разбивает исторический процесс на пять периодов: "традиционное общество", "переходное общество", "стадия сдвига", "стадия зрелости", "эра высокого массового потребления". В отличие от теории У Ростоу, в современной западной историософии обычно применяется не пяти-, а трехступенчатая схема членения исторического процесса на традиционное, индустриальное и постиндустриальное общество. Такой подход, в принципе, правомерен, поскольку в нем учитывается один, но зато крайне существенный критерий - уровень технического развития. Но, вместе с тем, он явно недостаточен, ибо из основанных на нем историософских построений фактически полностью выпадают формационные, цивилизационные, культурные признаки исторического развития.

По мысли автора, все это свидетельствует о том, что существуют самые разные критерии исторической хронологии, демонстрирующей разносторонние

опыты процессуального членения истории В одном случае, в качестве критерия периодизации выступает географический фактор, в другом -материальный, в третьем - духовный, в четвертом - технологический и т д. Но все указанные критерии не противоречат друг другу: они указывают на многогранность, многоплановость и многофакторность исторического процесса, развивающегося по восходящей линии и получающего свое воплощение в базовых историософских интуициях.

В §2 "Культурологический и цивилизационный подходы к периодизации истории" предметом рассмотрения становится специфика историософской хронологии, выработанной на базе культурологического и цивилизационного подходов к истории. Особенно ярко она воплощается в рамках теории локальных цивилизаций, оформившейся в исследовательскую традицию и оказавшей существенное влияние на структурирование проблемного поля самой историософии Ее рассмотрение автор начинает с анализа концепции Н Я Данилевского Выражая свое несогласие с традиционным делением мировой истории на древнюю, среднюю и новую, русский мыслитель выдвигает собственную оригинальную теорию. Основанием его периодизации истории становится степень развитости цивилизации. На основании указанного критерия Н.Я. Данилевский выделяет 10 состоявшихся культурно-исторических типов Исследователь также утверждает, что цивилизации, или культурно-исторические типы, развиваются изолированно, что, однако, вовсе не означает их абсолютной замкнутости" они воздействуют друг на друга, просто это воздействие не является непосредственной передачей.

Почти столетие спусгя, многие идеи русского мыслителя были воспроизведены в трудах известного английского исследователя А. Тойнби. Однако, историософская концепция А Тойнби весьма интересна и сама по себе В частности, тем, что в ней представлены четко сформулированные критерии определения цивилизационной идентичности К числу указанных критериев мыслитель относит религию, историю, язык, обычаи, культуру. А Тойнби считал, что цивилизации существуют замкнуто, изолированно, локально, хотя и не исключал их некоторого сходства Концепцию единства цивилизаций он объявлял ложной, усматривая причины ее появления в том, что западная цивилизация распространила свою экономическую и политическую систему на весь мир, из чего многие исследователи сделали вывод об унификации исторического развития.

Автор диссертации признает большую заслугу А. Тойнби в сфере развития историософского знания: он собрал огромный исторический материал, посвященный вопросам цивилизации; есть определенные позитивные моменты и в предложенной им стадиальной периодизации истории Но, в целом, историософская хронология А Тойнби (как и любая другая абстрактная модель) страдает некоторым схематизмом. Данный контраргумент использовался многими видными научными деятелями (в том числе П Сорокиным, Р. Ароном, А. Марру), подвергшими взгляды

британского историка резкой критике. Тем не менее, его историософская система пользовалась колоссальной популярностью. Так, например, С. Хантингтон заимствует у А Тойнби выделенные им критерии цивилизацион-ной идентичности и акцентирует внимание на особой роли религии в жизни общества.

В диссертации особо подчеркивается, что рассмотренные выше модели процессуального членения исторического процесса являю 1ся ошюдь не единственными опытами подобного рода. В трудах многих крупных культурологов современности были разработаны сходные типологии прототипов культуры: священная и светская культура (Г. Беккер); культура -реальность и культура - ценность (А. Кребер), идейная, идеалистическая и чувственная суперсистемы (у П. Сорокина), эстетическая и теоретическая (Ф. Нортроп); гармонический, героический, аскетический и мессианский прототипы (В. Шубарт) Несмотря на существенные отличия в классификации цивилизаций, все они, без исключения, признают наличие у великих культур общих черт, а именно: некую целостность, отличную от единичных, конкретных частей той или иной цивилизации, а 1акже имманентное самоопределение своей жизненной судьбы.

Наряду с цивилизационным подходом в периодизации мировой истории существует также подход культурологический, одним из основоположников которого считают немецкого философа О Шпенглера. Любая культура, по мысли философа, появляется на определенном этапе исторического процесса, а затем с неизбежностью погибает В истории человечества О. Шпенглер насчитал восемь таких обособленных культур. Некоторые из них уже погибли, другие находятся в завершающей предсмертной стадии цивилизации. Таким образом, идея единства человеческой истории оказывается для О. Шпенглера неприемлемой, Культуры у него выступают как совершенно самобытные, неповторимые, изолированные и замкнутые в себе индивидуальности, связь между которыми полностью отсутствует. В диссертации отмечайся, чю идеи О Шпенглера, в сущности, не содержат ничего нового по сравнению, скажем, с историософскими воззрениями Н.Я. Данилевского. Этот автор доводит мысли своих предшественников до крайнего предела: абсолютная замкнутость и непроницаемость культур, никаких связей и взаимного влияния и т.п. В этом отношении он является самым последовательным приверженцем плюрально-циклического понимания истории.

Диссертант приходит к заключению, что, основываясь на плюралыю-циклическом понимании истории, общества как целостного образования не существует Человечество предстает как простая сумма большого множества полностью самостоятельных общественных единиц, а всемирная история, соответственно, - как простая совокупность историй этих отдельных единиц. Следовательно, не может быть и речи о каких бы то ни было стадиях развития человеческого общества в целом и, тем более, об эпохах всемирной истории. Плюралистический подход к истории исключает существование стадий, имеющих всемирно-историческое значен» е.'*ос- национальная ,

БИБЛИОТЕКА СПтрвург { 0« т мт *

В §3 "Монизм и плюрализм в историософских построениях"

анализируются два ключевых методологических подхода, оформившихся в современной историософии - монистический и плюралистический (цивилизационный). В рамках первого из них выделяются две основные концепции — марксистская и теория постиндустриального общества. Марксистская концепция связана с признанием способа производства в качестве основной доминанты общественного развития и выделением на этой основе определенных стадий или формаций (отсюда ее второе название — "формационная"); концепция постиндустриального общества выдвигает в качестве основной детерминанты технический фактор и различает в истории три типа обществ- традиционные, индустриальные и постиндустриальные (информационные и пр.).

Коренная идея историософского монизма — единство человеческой истории и се прогресс, представленный в форме стадиального развития; коренная идея плюралистического подхода к истории человеческой цивилизации — отрицание ее единства и прогрессирующего развития. В соответствии с логикой этого подхода, утверждается существование множества разнообразных исторических образований (цивилизаций), слабо или вообще никак не связанных между собой Все они равноценны: история каждой такой цивилизации уникальна, как, впрочем, и они сами. В рамках цивилизационного подхода выделяется множество разнообразных концепций, построенных на самых разных основаниях: религиозных (теологических); естественнонаучных (натуралистических); культурно-исторических; социально-экономических (формационных); технологических (техницистских).

В диссертации отмечается, что перечисленные подходы к истории существенно различаются по месту и роли в социальном познании, по степени их воздействия на общественную практику. Но наиболее высокие претензии на революционное изменение мира по-прежнему выказывает марксистское учение (формационный подход) Это предопределяет широкую оппозицию по отношению к нему со стороны всех иных подходов и выливается в своеобразную дихотомию — марксистский монизм или западный плюрализм в понимании истории Сегодня эта дихотомия приобрела в среде отечественных ученых форму дискуссии о формациях и цивилизациях и, соответственно, формационном и цивилизационном подходах к истории. Автор подробно анализирует проблему соотношения цивилизационного и формационного подходов к истории и выявляет базовые различия, позволяющие провести четкую грань между ними. Так, предмет и сфера применения цивилизационного подхода это история как процесс жизнедеятельности людей, наделенных сознанием и волей, ориентированных на определешме ценности, специфические для данного культурного ареала Предмет и сфера применения формационной теории — история как объективный, независимый от сознания и воли конкретных субъектов результат их деятельности. Формационная теория представляет собой, по преимуществу, онтологический срез истории, т.е. выявление ее глубинных, сущностных оснований.

Цивилизационный подход — это, в основном, феноменологический срез истории, те описание тех форм, в рамках которых история с гран и народов является взору исследователя.

Продолжая свои рассуждения, автор отмечает, что формационный анализ — это анализ истории "по вертикали". Он показывает движение человечества от изначальных, простых, низших ступеней или форм к ступеням все более сложным и развитым. Цивилизационный подход, напротив, — это анализ истории "по горизонтали". Его предмет - уникальные и неповторимые образования — цивилизации, сосуществующие в особом историческом времени-пространстве (хронотопосе). Цивилизационный подход отдает предпочтение культурологическому фактору. Его исходный пункт — культура, причем, культура, в первую очередь, поведенческого порядка: традиции, обычаи, обряды и т.п. Формационная теория — это, по преимуществу, социально-экономический срез истории В ней исходным пунктом постижения истории выступает способ материального производства. С этой целью разрабатывается соответствующий понятийный инструментарий (противоречия в способе производства - между производительными силами и производственными отношениями, в социально-классовой структуре общества и т.д ) Основное внимание при этом уделяется борьбе противоположностей (т.е. больше тому, что разъединяет людей внутри данной социальной системы, и гораздо меньше тому, что их объединяет). Цивилизационный же подход, напротив, исследует преимущественно то, что объединяет отдельных индивидов в то или иное конкретное сообщество.

Автор отдает себе отчет, что каждый из перечисленных им выше аспектов, да и само их выделение достаточно условны. Так что установленные различия между формационным и цивилизационным подходами отнюдь не являются абсолютными. Тем не менее, такие характеристики формационной теории как линейно-стадиальная логика исторического процесса, экономический детерминизм и телеологизм сильно затрудняют се взаимодействие с теориями цивилизаций, относящимися ко второй половине Х1Х-го - XX вв. Автор, однако, замечает, что данный вывод также не бесспорен, ибо марксова модель исторического развития имеет не столько линейно-стадиальный, сколько более сложный спиралевидный характер, она многое может дать и для развития цивилизационной теории. Как бы ни подчеркивали сторонники этой последней рядоположенность реально существовавших и существующих цивилизаций, отсутствие какого бы то ни было единства и единой логики развития во всей их совокупности (каждая новая цивилизация начинает процесс своего развития буквально с нуля), просто невозможно игнорировать тот очевидный факт, что древние и современные цивилизации заметно различаются по уровню и качеству жизни, по богатству ее форм и содержания. Можно даже не прибегать к специальному термину "прогресс", но нельзя полностью отрешиться от мысли о том, что современные цивилизации гораздо более развиты, нежели цивилизации древнего мира. Кроме того, в некоторых цивилизационных концепциях широко

применяются такие понятия как "традиционное общество", "современное общество" и т.п. А это, в сущности, прямое разнесете цивилизаций по шкале исторического времени, т.е определенный формационный аспект

На основании вышесказанного диссертант приходит к заключению, что сторонники концепции локальных цивилизаций далеко не всегда проявляют логичность и последовательность в своих рассуждениях. Они не отрицают идеи развития каждой конкретной цивилизации, но, вместе с тем, отказывают этой идее в праве на существование применительно к мировой совокупности цивилизаций, прошлых и настоящих, отрицают, что данная совокупность существует как единая целостная система В свою очередь, формационная теория, при всех ее очевидных недостатках, являет собой одну из первых попыток построения глобальной картины человеческой истории, своего рода метатеории исторического процесса. Конечно, отдельные ее частно-научные аспекш во многом устарели, но сам подход, лежащий в ее основе, сохраняет свою силу и значимость. Формационная теория пытается системно раскрыть наиболее общие основания и глубинные тенденции исторического процесса и на этой основе проанализировать общие и особенные свойства конкретно-исторических сообществ.

По причине высоко абстрактного характера данной теории ее опасно напрямую прилагать к конкретному обществу, укладывать отдельные общества в прокрустово ложе общественно-экономических формаций Поэтому, по мысли автора, между этой метатеорией и анализом конкретных обществ должны лежать так называемые «теории среднего уровня». Здесь, однако, возникает целый ряд трудноразрешимых вопросов, связанных с провалами формациопной теории при осмыслении современной истории, перспектив развития капиталистической цивилизации, неудач социалистического эксперимента и т.п Задача, следовательно, заключается в том, чтобы модернизировать формационное учение, очистить его от всевозможных идеологических добавок, усилить его, если можно так выразиться, цивилизационное звучание. Речь, фактически, идет об объединении "противоположностей" - формационного и цивилизационного подходов, которые, вопреки утверждениям многих исследователей, вовсе не противоречат друг другу Понятия "формации" и "цивилизации" используются в качестве гносеологического инструментария для анализа различных аспектов жизни общества как сложного и целостного образования Историософии нужны оба эти понятия, и было бы просто несерьезно игнорировать какое-либо из них.

В Заключении подводятся основные итоги исследования, резюмируются ею основополагающие выводы и результаты

По теме диссертации опубликованы следующие статьи:

1 Зайцева Н.В. Историософия как сфера метафизического поиска: проблемное поле, специфика концептуальных построений, методология историческою моделирования. М., Изд-во Московскою университета, 2005. 200 с.

2. Зайцева НВ. Логика любви: Россия в историософской концепции Георгия Федотова Самара: Изд-во «Самарский университет», 2001. 244 с.

3. Зайцева Н.В. Георгий Федотов как историк // Исследования в области архитектуры и строительства" Материалы докладов областной 52-й научно-технической конференции. Самара: СамАСИ, 1995 С. 4-5.

4. Зайцева Н В. Историософия Г.П Федотова Самара Изд-во «Самарский университет», 1996. 39 с.

5. Зайцева И В Проблема «Востока» и «Запада» в исторической концепции Г.П Федотова Самара-Изд-во «Самарский университет», 1997 12 с.

6. Зайцева Н.В. Философия культуры Георгия Федотова // Философия и культура. Самара: Изд-во «Самарский университет», 1997. С. 242-249.

7. Зайцева Н В. Сущность цивилизационного подхода к изучению истории // VI Российская научная конференция: Материалы докладов. Самара- ПГАТИ, 1999. С. 43-45.

8. Зайцева Н.В. Глобализация и Россия // IX Российская научная конференция: Материалы докладов. Самара: ПГАТИ, 1999. С 190-191.

9. Зайцева Н.В. Проблема «Востока» и «Запада» в исторической концепции евразийцев // VII Российская научная конференция- Материалы докладов. Самара: ПГАТИ, 2000. С. 45-46.

10. Зайцева Н В. В каком смысле можно говорить о кризисе исторического сознания // VIII Российская научная конференция: Материалы докладов. Самара: ПГАТИ, 2001. С. 65-66.

11 Зайцева Н.В. Историки русского зарубежья 20-30-х годов об исторических судьбах России: некоторые аспекты проблемы // Армагеддон: Актуальные проблемы исюрии, философии, культурологии Москва. 2001. С. 40-60.

12 Зайцева НВ. Феномен русской интеллигенции в отечественной общественной мысли первой трети XX века // X Российская научная конференция: Материалы докладов Самара: ПГАТИ, 2003. С 208-209.

13. Зайцева Н.В. Философия истории: между историософией и критической аналитикой // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования». Самара, 2004. С. 14-20.

14. Зайцева Н В. Проблема детерминизма в историософии: в поисках движущих сил и подходов исторического развития // Вестник Самарского государственного университета Гуманитарная серия. 2004. №1(31). С. 96-103.

15 Зайцева Н.В. Своеобразие историософской доктрины П.Я Чаадаева // XI Российская научная конференция: Материалы докладов. Самара, 2004. С. 276-277.

16. Зайцева Н.В. Принципы преемственности в преподавании гуманитарных дисциплин // XI Российская научная конференция: Материалы докладов. Самара, 2004. С. 318-319.

17. Зайцева H.B Исторические формы циклической парадигмы в историософии // Философия. Наука. Культура. Вып.5. М.: Изд-во Московского ун-та, 2004 С 121-134

18 Зайцева Н В Плюрально-циклическая парадигма в историософии // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования». Самара, 2004 С. 15-25.

19. Зайцева Н.В Культура и цивилизация (историософский аспект) // Философия. Наука Культура. Вып. 5 М.: Изд-во Московского ун-та, 2004. С. 3-16.

20. Зайцева Н В Осмысление истории: своеобразие культурно-исторического и цивилизационного подходов // Известия Самарского научного ценгра Российской академии наук Специальный выпуск «Гуманитарные исследования» Самара, 2005 С. 19-28.

21. Зайцева H.B. Методологическое содержание формационного подхода в изучении общества // Философия. Наука. Культура. Вып 1 М.: Изд-во Московского университета, 2005. С. 27-34.

22 Зайцева Н.В Гносеологическое своеобразие цивилизационного и формационного подходов к истории // Философия. Наука. Культура Вып. 1. М.: Изд-во Московского университета, 2005 С 181-188.

23. Зайцева Н.В Историческая метафизика: сущность и гносеологическое своеобразие // Известия Самарского научного центра Российской академии наук Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования». Самара, 2005. С. 22-29.

24. Зайцева Н.В Единство и многообразие историческою процесса // Философия Наука Культура. Вып 4. М.: Изд-во Московского университета, 2005. С 34-43

25 Зайцева Н В Своеобразие унитаристских концепций исторического процесса // Философия. Наука Культура. Вып.4. М.: Изд-во Московского университета, 2005 С. 57-63.

26. Зайцева Н.В. Место понятий «культура» и «цивилизация» в осмыслении общества // Экономика, экология и общество России в XXI столетии. Труды VI Международной научно-практической конференции. 4.1. СПб.. Спб. Государственный политехнических ун-т, 2005. С. 328-332.

Подписано в печать 10.11 2005. Формат 60x84 /16. Печ. л. 2,25. Тираж 100 экз. Бумага офсетная. Печать оперативная. Заказ 1014.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии ООО "Офорт" 443068, г Самара, ул. Межевая, 7. Тел.: 335-37-51,279-08-22.

1224 792

РЫБ Русский фонд

2006-4 26277

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Зайцева, Наталья Валентиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Историософия как онтологическая версия философии истории.

§ 1. Философия истории: между историософией и критической аналитикой.

§ 2. Становление историософии как "исторической метафизики".

2.1. Зарубежная историософская традиция.

2.2. Отечественная историософская традиция.

§ 3. Актуальность метафизической рефлексии в истории: опыт оправдания историософии в современном мировоззренческом контексте.

ГЛАВА 2. Аналитическое поле историософии: специфика оформления.

§ 1. В поисках движущих сил, причин и факторов исторического развития: проблема детерминизма общественных процессов.

§2. Рациональное и иррациональное, необходимое и случайное, объективное и субъективное в истории.

§3. О цели, смысле и назначении истории.

ГЛАВА 3. Концептуальные историософские модели как проекты целостной исюрии.

§1. Плюрально-циклическая парадигма истории.

§2. Прогрессистская парадигма истории.

§3. Проблема единства и многообразия исторического процесса.

ГЛАВА 4. Историософская хронология: опыт процессуального членения истории.

§ 1. Стадиальная периодизация исторического процесса.

§2. Культурологический и цивилизационный подходы к периодизации истории.

§3. Монизм и плюрализм в историсофских построениях.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Зайцева, Наталья Валентиновна

Актуальность исследования. С древнейших времен человек, обращаясь к прошлому, стремился проникнуть в суть минувших событий, определенным образом представить и объяснить себе исторический процесс. Реконструируя прошлое, человек согласовывает свое видение с правилами и нормами современности, ориентируется на понятные и привычные ему ценности и идеалы общественной жизни. Именно так создается большинство базовых историософских представлений, являющих собой опыт своеобразной метафизической рефлексии над ходом истории.

Каждая историософская модель представляет собой своего рода базовую объяснительную матрицу, исходную интуицию истории как целого. Можно утверждать, что любая историософия в качестве концептуальной модели объяснения представляет собой неповторимый авторский синтез всех исторических явлений и, в конечном счете, регулятивную идею Истории как таковой. Вполне естественно, что при рассмотрении такого рода концептуальных моделей важно принимать во внимание, что ее создатели принадлежат к определенной эпохе и используют уникальный исторический и интеллектуальный опыт для интерпретации исторического процесса.

Имеются основания утверждать, что потребность в историософиях сильнее ощущается в тех обществах, где наиболее остро стоит вопрос о национальной и культурно-исторической идентичности отдельной личности или народа, их месте в мировой цивилизации. Эта потребность, по всей видимости, и является той благодатной почвой, которая интенсивно подпитывает объективным образом существующие и постоянно воспроизводящиеся историософские построения. Во многом благодаря таким построениям историческое знание каждый раз являет нам торжество настоящего над прошлым: исторические модели заново воскрешают, реконструируют прошлое для современности, открывая в нем неведомые доселе грани, извлекают из забвения все новые факты, когда-то непонятые современниками, создают неожиданные образы ушедшего, заставляя его служить будущему. Все эти обстоятельства свидетельствуют о непреходящей значимости историософии, поскольку она дает целостное представление о цели, смысле и направленности исторического процесса.

В свете вышеизложенного представляется важным тематический анализ историософии как концептуально-когнитивного феномена в сфере исторического знания и познания. Поскольку и сегодня полный драматизма опыт истории, «мистерия свободы» (Н.А.Бердяев), сам ход и исход которой заранее не определены, с необходимостью предполагают обращение к предшествующей историософской традиции, задавшей целый спектр порой альтернативных описаний истории. Разумеется, для того, чтобы ранее созданные историософские конструкты помогли понять смысл происходящего, « они должны быть вписаны в современный интеллектуальный и социальный контекст, в столкновении с которым выявляются новые точки роста в историческом понимании.

В этом смысле прежняя историософия, преодолевая свою временную ограниченность, приобретает в современных условиях новый теоретический потенциал и новую актуальность. Современная эпоха представляет собой переломный этап в истории человечества, когда остро встает вопрос о будущем земной цивилизации, когда свободный человек ощущает свою несвободу от природных и социальных сил, когда сознание его разорвано и утеряны идеалы. Именно поэтому в наше время вопросы о смысле истории, ее направленности и имманентной логике, роли познания прошлого в самосознании народов, являющихся одновременно и актерами, и зрителями собственной истории, которую они творят сами и которая вместе с тем развивается часто независимо от них, снова приобрели актуальность и злободневность.

Степень научной разработанности проблемы. Проблематика философии истории как особой отрасли научного знания, содержащей равно онтологическую (историософскую) и эпистемологическую проблематику, получила широкое освещение в трудах многих отечественных ученых. Наиболее значимыми в этом ряду представляются нам работы, созданные

A.С.Ахиезером, М.А. Баргом, М.С. Бобковой, JI.C. Васильевым, И.А. Гобозовым, П.К. Гречко, Б.Л. Губманом, А .Я. Гуревичем, В.А. Дьяковым, И.М. Дьяконовым, В.Д. Жигуниным, И.Н. Ионовым, В.В.Ильиным, М.М. Ковалевским, Э.С. Кульпиным, В.М. Межуевым, А.В. Полетаевым, Б.В. Поршневым, А.И. Ракитовым, Л.П. Репиной, М.Ф. Румянцевой, О.Ф. Русаковой, И.М. Савельевой, Е.В. Тарле, В.А.Тихоновым, В.К. Финном, В.М. Хачатуряном, К.В. Хвостовой, Б.В. Царевым, Е.Б. Черняком, М. Пешковым,

B.C. Шмаковым, А. Шубиным1.

Традиция изучения историософии в отечественной философской и исторической мысли имеет глубокие корни. Так, конец XIX - начало XX вв. было ознаменовано появлением целого ряда блестящих работ по философии истории. К их числу можно отнести работы Л.И. Аксельрод-Ортодокс, Э. Бернгейма, П.М. Бицилли, Р.Ю. Виппера, В.И. Герье, Г. де Греефа, Н.И. Кареева, Л.П. Карсавина, А.С. Лаппо-Данилевского, Г.В. Плеханова, Х.Л. л

Раппопорта, М. Стасюлевича, В.М. Хвостова, Г.Г. Шпета. Наиболее авторитетные западные исследования по философии истории принадлежат перу Р. Арона, Дж.Б. Бари, П. Барта, Дж. Бентли, М. Гинсберга, Ч. ван Дорена, Г. Зиммеля, Д. Келли, Р.Дж. Коллингвуда, Б. Кроче, К. Левита, Р.Л. Мика, М. Мюллера, Р. Нисбета, X. Ортеги-и-Гассета, С. Полларда, К. Поппера,

1 См., напр.: Савельева И.П., Полетаев А.В. История и время. В поисках утраченного. М., 1997; Царев Б.В. Исторический опыт: проблемы освоения и мобилизации. Казань, 2001; Шубин А. Гармония истории. М., 1992.

2 См., напр.: Герье В.И. Философия истории от Августина до Гегеля. М., 1915; Кареев Н.И. Историология. (Теория исторического процесса). Пг., 1915; Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1993.

Ш.Раппорта, Г. Риккерта, П. Тиллиха, Э. Трельча, Г.В. Тромпфа, JL Февра, Р. Флинта3.

Оригинальное видение исторического процесса представлено в трудах целого ряда выдающихся представителей историософской мысли - А. Августина, Дж. Вико, М. Кондорсе, И. Канта, И.Г. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, К. Ясперса, А. Тойнби, О. Шпенглера, Ф. Фукуямы, С.П. Хантингтона, К. Ясперса4. Труды названных авторов получили глубокое осмысление в работах отечественных ученых, которые, в своей совокупности, представили основательную традицию изучения западноевропейской философско-исторической мысли. Ведущие направления последней были наиболее обстоятельно разработаны в исследованиях В.Ф. Асмуса, O.JI. Вайнштейна, П.П. Гайденко, В.И. Гараджи, Б.Т. Григорьяна, Ю.Н. Давыдова, М.А. Кисселя, И.С. Кона, Т.И. Ойзермана, JI.B. Скворцова.

Наличие в интеллектуальной традиции России значительного числа исследований, специально посвященных анализу философско-исторической проблематики, отнюдь не случайно, поскольку отечественная философская мысль изначально тяготела к историософии. Последняя неоднократно становилась предметом пристального внимания выдающихся русских мыслителей. Достаточно упомянуть, в этой связи, имена Л.Н.Гумилева, В.В. Зеньковского, Л.П.Карсавина, Н.О. Лосского, Э.Л. Радлова, Г.П.Федотова, Г.Ф. Флоровского, С.Л. Франка, Б.В.Яковенко5, которые, в контексте проводимых ими исследований российской истории и культуры, уделяли главенствующее внимание проблематике историософского свойства.

3 См., напр.: Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. М.; СПб., 2000; Бентли Дж. Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века // Время мира. Вып. 1. Историческая макросоциология в XX веке. Новосибирск, 2000. С. 27-66; Трельч Э. Историзм и его проблемы. М., 1994.

4 См., напр.: Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. JL, 1940; Гегель Г.В.Ф. Философия истории. СПб., 1993; Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.

5 См., напр.: Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. J1., 1991; Франк СЛ. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. 1990. №5. С. 81-91; Яковенко Б.В. История русской философии. М., 2003.

Это замечание может быть в полной мере адресовано и к современным работам по истории русской философии, созданным учеными петербургской школы - А.А. Галактионовым, А.Ф. Замалеевым, П.Ф. Никандровым, А.И. Новиковым6. В последнее время появился целый ряд монографий и учебных пособий, специально посвященных рассмотрению вопросов отечественной философии истории. К их числу относятся работы А. Валицкого, С.А. Левицкого, А.В. Малинова, Г.Я. Миненкова, Л.И. Новиковой, Г.К. Овчинникова, И.Н. Сиземской, А.Д. Сухова, Л.Е. Шапошникова7. Кроме того, в литературе представлен целый ряд изданий энциклопедического и хрестоматийного плана, позволяющих создать более или менее четкое представление о специфике отечественной историософской традиции. Разумеется, сделать это не представляется возможным без специального обращения к первоисточникам, а именно, трудам классиков отечественной историософской мысли - Н.А. Бердяева, Л.Н. Гумилева, Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, Л.И. Мечникова, B.C. Соловьева, П.А. Сорокина, о

Г.П.Федотова . Философско-исторические воззрения указанных мыслителей, в полной мере проявивших себя на ниве историософии, получили серьезное осмысление в работах А.И. Абрамова, В.Н. Акулинина, К.Н. Бестужева-Рюмина, С.И. Бажова, Н. Зернова, А.А. Королькова, П. Милюкова, А. Павленко, Л. Полякова, Н.Н. Страхова, С.С. Хоружего, А.Л. Янова.

Итак, историко-философский контекст историософской доктрины представлен в отечественной и зарубежной научно-исследовательской литературе достаточно полно. Вместе с тем, работ, содержащих проблематизирующий анализ историософского знания, как прошлого, так и

6 См., напр.: Галактионов А.А., Никандров П.Ф. Русская философия IX-XIX вв. Л., 1989; Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии (XI-XX вв.). СПб., 2001; Новиков А.И. История русской философии Х-ХХ веков. СПб., 1998.

7 См., напр.: Малинов А.В. Философия истории в России. Конспект университетского спецкурса. СПб., 2001; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории. М., 1997; Шапошников Л.Е. Очерки русской историософии XIX-XX вв. Н. Новгород, 2002.

8 См., напр.: Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990; Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991; Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995. современного, не так уж и много. К числу работ, созданных в стиле этой последней, ключевой, на наш взгляд, исследовательской схематике, можно отнести труды И.А. Василенко, И.А. Гобозова, В.В.Ильина, Ю.А. Кимелева, А.С. Панарина, Ю.И. Семенова, В.П. Филатова9. Названные выше работы содержат проблемное изложение материала, дающее возможность охватить наиболее фундаментальные вопросы и аспекты историософского знания, дать его всесторонний и комплексный анализ.

Объектом диссертационного исследования выступает бытие исторического процесса, получившее свое выражение в различных типах философии истории. Предметом исследования является историософия как особый когнитивный феномен в сфере исторического познания, обладающий собственным проблемным полем, специфической методологией анализа и техникой организации конкретных концептуальных построений.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в осмыслении историософии как метафизики истории. В соответствии с этой целью подвергается теоретико-эпистемологическому анализу само многообразие историософских концептуальных построений; выявляется проблемное поле и тематический состав заключенных в данных построениях метафизик, а также специфическая методология, применяемая историософами в целях осуществления исторической ретроспекции, моделирования и предвидения.

Для достижения указанной цели в работе поставлен ряд научно-исследовательских задач, а именно:

1) Дать целостную характеристику философии истории как особой отрасли философского знания; провести демаркацию историософской и критико

9 См., напр.: Семенов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М., 2003; Филатов В.П. Историософский и критический подходы в философии истории // Проблемы методологии. Сборник научных статей, посвященных памяти профессора В.Н. Борисова. Самара, 1998. С. 88-104; Философия истории / Под ред. А.С. Панарина. М., 1999. аналитической версий философии истории; выявить принципиальные различия между ними (в предметной области, в сфере решаемых ими задач и т.п.); наметить пути их возможного взаимодействия;

2) Проследить процесс становления историософии как "метафизики истории", начиная со времен ее зарождения и заканчивая периодом наивысшего расцвета (XIX в.). На материале зарубежной и отечественной философских традиций продемонстрировать специфику современных историософских изысканий (XX в. - нач. XXI в.);

3) Прояснить специфику взаимоотношений, сложившихся между профессиональной исторической наукой и историософией; выявить суть предъявляемых ими взаимных претензий; обосновать актуальность историософского знания, доказать его социально-культурную значимость и востребованность в рамках современного бытия и познания;

4) Посредством анализа движущих сил, причин и факторов исторического процесса, а также диалектики рационального и иррационального, необходимого и случайного, объективного и субъективного в истории раскрыть своеобразие феномена детерминизма в базовых историософских интуициях; вскрыть суть историософского понимания цели, смысла и назначения истории;

5) Представить ведущие концептуальные историософские модели в качестве проектов целостной истории; осуществить тематизацию, историко-философский и проблемный анализ основных парадигмальных моделей прошлого - циклической и прогрессистской; всесторонне рассмотреть проблему единства и многообразия исторического бытия;

6) Взяв за основу опыт стадиальной периодизации исторического процесса, а также культурологический и цивилизационный подходы к истории, эксплицировать особенности свойственной им историософской хронологии; проанализировать опыт процессуального членения истории на базе ее монистической и плюралистической интерпретаций; рассмотреть проблему соотношения формаций и цивилизаций.

Методологические основания исследования. Методологическим основанием исследования стали труды выдающихся представителей и классиков историософской мысли - А. Августина, Дж. Вико, М. Кондорсе, И. Канта, И.Г. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева, К. Ясперса, А. Тойнби, О. Шпенглера, Ф. Фукуямы, С.П. Хантингтона. В процессе написания диссертации автор, по остроумному замечанию Гегеля, стремился ".не дать себя обмануть историкам-специалистам", поскольку даже наиболее авторитетные ученые допускают субъективные вымыслы в истории. Гегель, в частности, приводил целый ряд подобного рода вымыслов: о существовании первого и древнейшего народа, которому сам Бог дал совершенное понимание и мудрость, полное знание всех законов природы и духовной истины, о существовании народов-жрецов, о наличии римского эпоса, из которого римские историки почерпнули древнейшую историю и т.п. Из высказывания философа-классика вытекает очень ценный методологический вывод, которому автор неукоснительно следовал при подготовке диссертационного исследования: "в особенности разум должен не бездействовать, а размышлять, когда дело идет о том, что должно быть научным; кто разумно смотрит на мир, на того и мир смотрит разумно; то и другое взаимно обусловливают друга друга."10.

Важность методологического сомнения при изучении и сравнении различных концептуальных моделей истории подчеркивал и Ф.Фихте. Он обращал особое внимание на то, что исследователь, занимающийся историей, руководствуется "априорною нитью мирового плана", ясного для него безо всякой истории. И история нужна ему не для того, чтобы с помощью своей концепции что-то в ней доказать, а ".только для того, чтобы прояснить и показать в живой жизни то, что ясно и без истории"11. Итак, сравнивать между собой концептуальные историософские модели, созданные разными теоретиками, не имеет смысла. Они, подобно произведениям разных художников, представляют мир в оригинальных творческих измерениях: у каждого - своя логика, свой замысел, свои ценности и мотивы.

Вместе с тем, в них есть и нечто родственное, объединяющее. В своих рассуждениях автор базировался на исходном допущении, что каждая историософия как творческая интерпретация истории содержит в себе несколько уровней, а именно: 1) отбор фактов в соответствии с критериями важности; 2) оценка причинных зависимостей; 3) представление о личных и общественных структурах; 4) теория индивидуальной, групповой и массовой мотивации; 5) социальная и политическая философия; 6) определенное понимание смысла истории - вкупе со смыслом существования вообще, которое, независимо от факта своего признания, составляет основу всего перечисленного12. Такое понимание смысла истории, что вполне очевидно, намеренно или неосознанно воздействует на все прочие уровни исторической интерпретации и, в свою очередь, само зависит от специфического и универсального знания исторических процессов. Признание этой взаимной зависимости толкования истории и всех пластов исторического знания является базовым основанием диссертационного исследования.

Научная новизна проведенного исследования заключается в следующем: 1) Философия истории представлена в качестве одного из тематических разделов философского знания и определенного типа философского рассуждения. Поскольку объектом философского рассмотрения может выступать не только определенный сегмент исторического бытия или всемирная история в целом, но и границы, возможности, формы, методы

10 Гегель Г.В.Ф. Философия истории. Введение // Философия истории. Антология. М., 1994. С. 77-78.

11 Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. СПб., 1906. С. 126.

12 См.: Тиллих П. История и Царство Божие // Философия истории. Антология. М., 1994. С. 235. исторического познания, философия истории подразделяется на две разновидности: первая - критико-аналитическая - уделяет основное внимание проблемам познания исторических фактов и событий. Предметом последней являются логико-теоретические и методологические проблемы изучения исторического прошлого, теоретическая реконструкция и установление истинности исторических фактов. Вторая разновидность философии истории - историософия -концентрирует внимание на исследовании бытия исторического процесса, смысла истории, сущности социального прогресса и детерминизма. Она изучает саму имманентную логику развития общества, взаимосвязь и взаимообусловленность его различных сторон, словом, весь исторический процесс, представляющий собой сложный комплекс различных элементов, находящихся в постоянном взаимодействии;

2) На материале западноевропейской и отечественной философских традиций прослежена эволюция историософских представлений. Доказано, что западноевропейская историософия, первоначально оформившаяся в рамках философской мысли средневековья, достигла своего наивысшего расцвета в XVIII-XIX вв., когда в трудах Ж.А. Кондорсе, И. Канта, И.Г. Гердера, Гегеля, О. Конта, К. Маркса были предприняты целенаправленные попытки выявления движущих сил и смысла исторического процесса, разработаны основополагающие для историософии идеи: теория прогресса, проблема единства исторического процесса и многообразия его конкретных форм и проявлений, диалектика соотношения в нем свободы и необходимости, идея исторической закономерности и т.п. На целом ряде конкретных примеров демонстрируется, что отечественная философская мысль в своей сущности глубоко историософична, поскольку изначально обращена к вопросам о смысле, начале и конце истории, о всеобщих началах человеческой культуры, об исторической миссии сначала Святой Руси, а затем и Великой России в мировом историческом и, более того, космическом процессе;

3) Обоснована актуальность историософии, ее значимость и востребованность в контексте современных социокультурных реалий. На основании детального анализа специфики коммуникативного взаимодействия между профессиональной исторической наукой, историософией и философией истории критико-аналитического типа, доказано, что многообразие историософских построений вовсе не является плодом каких-то досужих вымыслов или бесплодных спекуляций. В нем обнаруживается достаточно устойчивый набор базисных моделей, при помощи которых структурируется историческое прошлое. Подобно тому, как предпосылкой конкретной работы историка всегда выступает некое целостное "видение" истории, в историософиях как своеобразных "исторических метафизиках" апробированы и представлены основные формы нашего исторического воображения, возможные структуры этого общего "видения". Поэтому прагматическая ценность историософий вряд ли когда-нибудь исчезнет, как бы негативно ни оценивали ее теоретическую значимость и возможности профессиональные историки и философы;

4) На основании анализа различных концепций историософского детерминизма (географического, технологического, экономического) вскрыта сама имманентная логика исторического процесса, рассмотрены законы его развития и функционирования. Методологические позиции волюнтаризма и фатализма отвергнуты как крайности, ибо историю нельзя переделывать по собственному усмотрению, т.е. произвольно и субъективно, но, вместе с тем, история не является и фатальностью, которая автоматически приводит к тем или иным заранее заданным результатам. В процессе рассуждений автор доказывает, что возможности выбора путей общественного развития детерминируются определенными социальными условиями, выйти за пределы которых не представляется возможным. Но внутри этих объективно данных обстоятельств всегда имеются варианты, что прямо свидетельствует об отсутствии в истории однозначных причинно-следственных связей и абсолютного детерминизма;

5) На базе тематического, историко-философского и проблемного анализа основных парадигмальных моделей прошлого - циклической и прогрессистской, рассмотрены ведущие концептуальные проекты целостной истории, выделены принципиальные различия между ними. Показано, что в противоположность линейным (прогрессистским, регрессистским и утопистским) моделям, плюрально-циклический подход в историософии подразделяет человечество на несколько, во многом, самостоятельных образований, предполагает существование не одного, а множества субъектов исторического процесса. Если линейники-унитаристы абсолютизируют единство мировой истории, то плюралисты делают акцент на ее множественности, закономерным следствием которой становится неприятие человечества в качестве единого субъекта исторического бытия и развития. Если линейники-унитаристы выдвигают на первый план непрерывность исторического процесса во времени и пространстве, то плюралисты основывают свои рассуждения на признании его изначальной прерывности, раздробленности; первые усматривают его специфику лишь в смене различных стадий истории; вторые утверждают наличие смены метрических единиц исторического развития;

6) На основании детального анализа линейно-стадиальных, культурологических, цивилизационных и формационных построений в историософии выявлены специфические особенности разных видов историософской хронологии. Выделены основополагающие хронологические критерии, в том числе географические, материальные, духовные, технологические факторы. Доказано, что, несмотря на всю свою, казалось бы, очевидную разнонаправленность, они, в своей совокупности, указывают на многогранность, многоплановость и многофакторность исторического процесса, получающего свое воплощение в базовых историософских представлениях. Что же касается процессуального членения истории, осуществляемого на основании ее монистической и плюралистической интерпретаций (в частности, формационного и цивилизационного подходов), показано, что, вопреки традиционно установившемуся мнению, они отнюдь не противоречат друг другу. Понятия "формации" и "цивилизации" используются в историософии в качестве специфического гносеологического инструментария для анализа различных аспектов жизни социума как сложного и целостного образования. В этом смысле, они, скорее, не противоречат, а взаимодополняют друг друга.

Положения, выносимые на защиту:

1) Историософия осуществляет философскую тематизацию и осмысление исторического процесса как некоей бытийной сферы, объективной данности, одного из важнейших и во многом определяющих контекстов существования как человека, так и человечества в целом. Названная версия философии истории пытается обнаружить в событиях прошлого некоторые общие схемы, структуры и закономерности, выявить в них общий "смысл", "цель", "назначение" и т.п. Историософы концентрируют внимание на исследовании социального прогресса, социального детерминизма, самой имманентной логики социального развития, взаимосвязи и взаимообусловленности его различных сторон. Они анализируют ход исторических событий, демонстрируют и объясняют факты смены одних цивилизаций другими, прослеживают их рост и гибель. В силу этих обстоятельств в качестве объекта изучения в историософии предстает не какая-то отдельная социальная группа, не какой-то частный социальный организм, а весь исторический процесс, представляющий собой сложный комплекс взаимодействующих элементов.

2) Историософия стремится к решению нескольких основополагающих теоретико-познавательных задач и, прежде всего, к уяснению природы исторического, к установлению главных причин и факторов движения истории как таковой, к обнаружению в событиях прошлого общих закономерностей и структур. Экспликация таких структурных элементов позволяет, с одной стороны, представить историю как особую сферу, наделенную собственной бытийной спецификой, а с другой -продемонстрировать ее структурированность, упорядоченность и, соответственно, представить как нечто понятное и рациональное.

3) Решение такого рода задачи сопряжено с утверждением господства в истории разного рода всеобщностей - законов истории в целом или же законов ее отдельных этапов, различных фундаментальных факторов (биологических, технологических, экономических), обуславливающих социогенез, социальную динамику и т.п. Их осмысление истолковывается как постижение чего-то существенного, определяющего само содержание и ритм истории. Определяющим признаком историософского подхода становится установка на концептуализацию истории, осмысление ее первоистоков и движущих сил и на построение, в конечном итоге, специфической метафизики истории.

4) Важнейшая задача историософии продиктована стремлением осуществить хронологическое и процессуальное членение исторической жизни. Выделение этой задачи в качестве основной, как правило, служит обоснованием притязаний данной разновидности философии истории на теоретический статус. Расчленение истории на эпохи, этапы, стадии и иные относительно замкнутые в содержательном отношении сегменты позволяет отобразить ее как упорядоченный процесс, каждый этап которого обусловлен предыдущими и, в свою очередь, детерминирует будущие стадии истории.

5) С этим непосредственно связана задача выявления общей формы, или "фигуры", протекания истории. Таких «фигур» выделяется несколько: это может быть линейно направленное развертывание, при котором этапы развития не в состоянии повторить друг друга; историческое движение по кругу; циклическое развитие, не предполагающие какой-либо принципиальной новизны; это может быть спиралевидное протекание исторической жизни, означающее определенное сочетание линейнообразного и кругообразного движения и т.п. Та или иная интерпретация исторического процесса способствует решению более общей проблемы - взаимоотношений между всеобщим содержанием истории и ее конкретными проявлениями. Такая констатация позволяет выявить характер взаимосвязей между прошлым, настоящим и будущим. Завершающей задачей историософии можно считать выявление смысла истории, ее цели и конечного предназначения.

6) Обозначенные выше ключевые задачи историософии в своей совокупности ориентированы на разработку философской теории исторического процесса. В идеале, эта теория реализует основные цели философствования - эксплицирует бытийную специфику исследуемой предметной реальности, устанавливает наиболее общие и фундаментальные структуры, детерминирующие параметры данной сферы, показывает ее отношение к человеку и, соответственно, выявляет ее смысловое содержание в антропологической перспективе, т.е. с точки зрения конкретной человеческой личности или же человечества в целом. Иными словами, суть историософии как онтологической версии философии истории сводится к выявлению сущностного содержания, процессуальной формы и смысла истории.

Теоретическая и научно-практическая значимость работы. Представленные в работе теоретические выводы позволяют оценить непреходящую значимость историософского наследия в современном социокультурном контексте, а также в некоторой степени смягчить конфронтационность взаимоотношений, складывающихся в современных условиях между профессиональной исторической наукой, историософией и критико-аналитической версией философии истории. Диссертационное исследование будет полезно для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов высших учебных заведений. Его основные выводы могут использоваться при проведении дальнейших исследований по историософской и смежной с ней проблематике, а также в преподавательской практике при чтении лекций по истории философии, культурологии, социальной философии, философии и методологии истории. Содержание диссертационного исследования может быть оформлено в качестве самостоятельного спецкурса или отдельного раздела, рассматриваемого в рамках традиционного вузовского курса по философии.

Апробация исследования. Материалы диссертационного исследования докладывались на ежегодных научных конференциях ГОУ ВПО «Поволжская государственная академия телекоммуникаций и информатики», ГОУ ВПО «Самарский государственный архитектурно-строительных университет», использовались при чтении спецкурса в НОУ «Телеинфо», а также на научных конференциях в Самаре, Санкт-Петербурге, Казани. На авторские монографии получены положительные отзывы в региональной прессе.

Структура диссертации подчинена поставленным в нем целям и задачам. Диссертация включает в себя "Введение", 4 главы основной части, "Заключение" и "Список использованных источников и литературы". Общий объем диссертации составляет 297 страниц. Список цитированной литературы включает 215 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Историософия как метафизика истории: опыт эпистемологической рефлексии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный выше анализ, как кажется, предложил дополнительные аргументы в пользу заявленного в начале работы тезиса, что историософия является онтологической версией философской рефлексии над историей, своеобразной исторической метафизикой. Под "метафизикой" традиционно понималось философское учение о предельных, сверхопытных принципах и началах бытия. Причем это учение было неразрывно связано с пониманием природы и задач философии, ее функций в сфере науки и культуры. Как известно, для философии начала XX в. свойственно достаточно критическое отношение к метафизике, однако на фоне этой масштабной критики были весьма распространены попытки создания новых интерпретаций содержания и задач метафизики, отождествления последней с мировоззрением, с тематизацией тотальности опыта в целом. В духе этой последней традиции историософия рассматривается в данном диссертационном исследовании в качестве опыта специфического сущностно-онтологического осмысления исторической жизни или своеобразной "метафизики историй".

Следует подчеркнуть, в какой бы сфере научного знания ни проявляла себя метафизика, она неизбежно предстает как своеобразная эвристика, нацеленная на создание базовых моделей научного понимания. Являясь своеобразным полигоном для выработки приемов построения обобщающих теорий, метафизика не только создает для науки ее первичные модели, но, что еще более важно, формулирует исходные элементы концептуальной структуры любой модели в качестве предварительного фактора понимания. Что же касается непосредственно затрагиваемого в данном исследовании исторического понимания, то накопленный человечеством опыт духовного освоения истории при всем несходстве своих мировоззренческих и методологических позиций обнаруживает некоторые близкие черты, а именно:

1) История в этом аспекте всегда интерпретируется как процесс, развертывающийся в реальном пространстве-времени и осуществляющийся в силу ряда причин. Эти причины, где бы их не находить и в чем бы их не усматривать, выступают базовыми факторами, изначально предопределяющими движение истории и ее направленность;

2) Уже на самых ранних этапах осмысления путей и судеб различных народов и цивилизаций в историософии получает оформление проблематика, непосредственно связанная с той или иной интерпретацией единства исторического процесса, уникальности и своеобразия каждой его конкретной составляющей (культуры, цивилизации). Так, для одних мыслителей история человечества, несомненно, обладает неким внутренним единством, для других же - этот факт представляется весьма спорным и проблематичным;

3)В большинстве историософских построений история имеет ярко выраженный или скрытый телеологический характер. Так, в рамках религиозной историософии телеология предстает как хилиастическая эсхатология (учение о конце земной истории), в историософии материалистической - в качестве неких автоматических закономерностей общественного развития, с железной непреложностью ведущих человечество к светлому будущему или же, напротив, к мировому катаклизму;

4) Для историософии изначально свойственно стремление проникнуть в интимный характер движения истории. Это с неизбежностью вызывает к жизни ее основополагающую дихотомию: противопоставленность в истории линеарного или циклического движения;

5) В соответствии с изложенным выше история всегда истолковывается как процесс, имеющий определенные стадии (этапы, периоды и т.п.) развития. Осуществляя стадиальное членение исторического процесса, одни мыслители отталкиваются от аналогии с живыми организмами (отсюда, к примеру, констатация периодов детства, юности, зрелости и старости культур и цивилизаций), другие берут за основу выделения подобных стадий какие-либо особенности развития отдельных элементов или сторон изучаемого социального организма (религии, культуры, орудий труда, собственности);

6) Исторический процесс всегда осмысливается под сильным влиянием социокультурных факторов. Первостепенную роль здесь, как правило, играет национально-государственная, социально-классовая или же культурно-цивилизационная ориентация мыслителей. Общечеловеческое начало выступает в этой связи в весьма специфичной (например, в националистической) форме. Итак, рассуждая о многообразии историософских построений, нельзя сбрасывать со счетов личностные особенности создавших их мыслителей.

Нет нужды специально подчеркивать, что все мы живем в истории и ее понимание крайне важно для всех нас. Вера в то, что исторический процесс имеет какой-то смысл, что его ход ведет к некоей общезначимой цели, чрезвычайно сильна среди людей. Именно поэтому социально-культурное значение историософий весьма велико. Основным полем, на котором работает большинство представителей этой философской специализации являются глубинные "архетипы" нашего исторического понимания, своеобразная метафизика исторического разума. В ней, как правило, обнаруживается не столь уж большой, но достаточно устойчивый набор базисных моделей, при помощи которых осмысливается и структурируется историческое прошлое. Можно предположить, что в историософиях, как своеобразных "исторических метафизиках", проходят апробацию основные формы исторического воображения, а также возможные структуры нашего общего "видения" истории. Это еще раз подтверждает факт серьезной прагматической значимости и непреходящей ценности историософского знания в сфере современного социокультурного бытия.

Список научной литературыЗайцева, Наталья Валентиновна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Августин Аврелий. О Граде Божьем // Творения Блаженного Августина, Епископа Иппонийского: В 8 ч. Ч. Ill-VI. Пер. с лат. 2-е изд. Киев: Б.и., 1915.

2. Аксаков К.С. В ответ А.С.Хомякову // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 146-153.

3. Аксаков К.С. Записка «О внутреннем состоянии России», представленная Государю Императору Александру II // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 154-166.

4. Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. М.: Per Se; СПб.: Университетская книга, 2000. 543 с.

5. Артемьева Т.В. Русская историософия XVIII века: Теоретическое введение, программа спецкурса, текстологические иллюстрации. СПб.: Изд-во СПб. Ун-та, 1996. 110 с.

6. Барг М.А. Цивилизационный подход к истории // Коммунист. 1991. № 3. С. 27-35.

7. Барт П. Философия истории как социология. СПб.: СПб. электропечатня, 1902. 348 с.

8. Бентли Дж. Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века // Время мира. Вып. 1. Историческая макросоциология в XX веке. Новосибирск, 2000. С. 27-66.

9. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии // Бердяев Н.А. Царство Духа и царство кесаря. М.: Республика, 1995. С.4-162.

10. Бердяев Н.А. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация // Бердяев Н.А. Царство Духа и царство кесаря. М.: Республика, 1995. С. 164-286.

11. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. С.43-271.

12. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: «Мысль», 1990. 172 с.

13. Бердяев Н.А. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности. М.: Изд-во МГУ, 1990. 240 с.

14. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. 608 с.

15. Бердяев Н.А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. С.230-316.

16. Бердяев Н.А. Проблема истории и эсхатология // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С.291-312.

17. Бернгейм Э. Философия истории, ее история и задачи. М.:1. B.М.Клочков, 1909.

18. Бохеньский Ю. Сто суеверий. Краткий философский словарь предрассудков. М.: Прогресс, 1993. 187 с.

19. Булгаков С.Н. Апокалиптика и философия истории // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С.256-263.

20. Булгаков С.Н. Основные проблемы теории прогресса // Булгаков С.Н. Соч.: В 2-х т. Т.2. М.: Наука, 1993. С.46-94.

21. Бхаскар Р. Общества // Социо-Логос: Социология. Антропология. Метафизика. М.: Прогресс, 1991. С. 219-240.

22. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. М.: ООО «Изд-во ACT», 2004. 444 с.

23. Вартофский М. Эвристическая роль метафизики в науке // Логика и методология науки. Структура и развитие науки. М.: Изд-во «Прогресс», 1978.1. C. 43-110.

24. Васильев Л.С. Генеральные очертания исторического процесса (эскиз теоретической конструкции) // Философия и общество. 1997. № 1.

25. Васильев Л.С. История Востока: В 2 т. Т. 1. М.: Высш. школа, 1994. 495 с.

26. Вернадский Г.В. Начертания русской истории // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 198-218.

27. Вико Дж. Основания Новой науки: Об общей природе наций. Л., 1940.

28. Виппер Р. Общественные учения и исторические теории XVIII — XIX вв. (теория пргресса). Иваново-Вознесенск: Основа, 1925. 196 с.

29. Виппер Р.Ю. Две интеллигенции и другие очерки. Сборник статей и публичных лекций 1900-1912. М.: И.Н.Кушнерев, 1912. 321 с.

30. Виппер Р.Ю. Очерки теории исторического познания. М., 1911. 284 с.

31. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М.Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. 366 с.

32. Гегель Г.-В.-Ф. Лекции по философии истории. Перевод и вступит, ст. К.А.Сергеева, Ю.В.Перова. СПб.: Наука, Санкт-Петербургская изд. фирма, 1994.

33. Гегель Г.-В.-Ф. Философия истории. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 1993. 479 с.

34. Гегель Г.-В.-Ф. Философия истории. Введение // Философия истории. Антология. М., 1994.

35. Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. 524 с.

36. Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: Мысль, 1974. 452 с.

37. Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Ч. III. Философия духа. М.: Изд-во соц-эконом. лит-ры, 1956. 371 с.

38. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. 703 с.

39. Герцен А.И. Былое и думы // Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 11. М.: Изд. АН СССР, 1957. 807 с.

40. Герцен А.И. Статьи из «Колокола» // Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 16. М.: Изд. АН СССР, 1960. 528 с.

41. Герцен А.И. С того берега // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 167-184.

42. Гершензон М.О. Судьбы еврейского народа (1922) // Тайна Израиля. "Еврейский вопрос" в русской религиозной мысли конца XIX первой половины XX вв. СПб.: София, 1993. С. 468-496.

43. Герье В.И. Философия истории от Августина до Гегеля. М.: Тов-во «Печатня С.П.Яковлева», 1915. 267 с.

44. Гесиод. Теогония // Эллинские поэты. М.: Госполитиздат, 1963. С. 169-202.

45. Гесиод. Работа и дни // Эллинские поэты. М.: Госполитиздат, 1963. С. 141-168.

46. Гидденс Э. Судьба, риск, безопасность // Thesis. 1994. Вып. 5. С. 107134.

47. Гизо Ф. История цивилизации в Европе от падения Римской империи до французской революции. СПб.: Н.Тиблен, 1860. 380 с.

48. Гизо Ф. История цивилизации во Франции от падения Западной Римской империи. СПб.: Н.Тиблен, 1861. 288 с.

49. Гобозов И.А. Введение в философию истории. 2-е, перераб. и доп. изд. М.: Теис, 1999.363 с.

50. Горинов М. Исторические журналы. Вторая половина 1991 года // Свободная мысль. 1992. № 4.

51. Громов М.Н. Славянофильство: историософский аспект // История философии. М., 1999. №4. С.125-134.

52. Губман Б.Л. Смысл истории: Очерки современных западных концепций. М.: Наука, 1991. 189 с.

53. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. М., 1994.

54. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: Ди-Дик, 1994. 638 с.

55. Гуревич А .Я. Двоякая ответственность историка // Проблемы исторического познания: Материалы междунар. конф. 19-21 мая 1996 г. Москва. М.: Наука, 1999. С. 11-24.

56. Гуревич А.Я. Загадка Школы "Анналов". "Революция во французской исторической науке" или Об интеллектуальной ситуации современного историка // Мировое древо. Вып.2. М., 1993. С. 168-178.

57. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа "Анналов". М.: «Индрик», 1993. 328 с.

58. Гуревич А.Я. Теория формации и реальность истории // Вопросы философии. 1990. №11. С. 31-43.

59. Гуревич А.Я. "Территория историка" // Одиссей. Человек в истории. 1996. Ремесло историка на исходе XX века. М.: Наука, 1996. С. 81-109.

60. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. М.: «Книга», 1991. 573 с.

61. Данилевский Н.Я. Цивилизация европейская тождественна ли с общечеловеческой // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 185-197.

62. Демокрит в его фрагментах и свидетельствах древности. М., 1935.

63. Дьяков В.А. Методология истории в прошлом и настоящем. М.: Мысль, 1974. 190 с.

64. Дьяконов И.М. Пути истории: От древнейшего человека до наших дней. М.: Изд-во «Восточная литература», 1994. 382 с.

65. Жигунин В.Д. Древность и современность. Человечество на пути к синтезу. Казань, 2000. 234 с.

66. Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1. 4.1. Л.: Эго, 1991. 221 с.

67. Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1. 4.2. Л.: Эго, 1991. 278 с.

68. Зиммель Г. Проблемы философии истории. Этюд по теории познания. М.: Изд-во маг. «Книжное дело», 1898. 165 с.

69. Игнатьев В.И. Всемирная история как целостность: Автореферат дис. на соиск. уч. степ. док. филос. наук. Барнаул, 1997. 47 с.

70. Иларион митрополит Московский. Слово о законе и благодати // Златоструй. Древняя Русь XI-XIII веков. Антология. М.: Молодая гвардия, 1990. с. 106-121.

71. Ионов И.Н. Теория цивилизаций: этапы становления // Новая и новейшая история. 1994. №4/5.

72. История // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. 13. СПб., 1894. С. 500-508.

73. К новому пониманию человека в истории. Очерки развития современной западной исторической мысли. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1994.

74. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Соч.: В 6-ти т. Т.6. М.: «Мысль», 1966. С. 5-23.

75. Кареев Н.И. Историка. Теория исторического знания. Пг.: М.М.Стасюлевич, 1916. 281 с.

76. Кареев Н.И. Историология. Теория исторического процесса. Пг.: М.М.Стасюлевич, 1915. 320 с.

77. Кареев Н.И. Моим критикам. Защита книги "Основные вопросы философии истории". Варшава: Тип. К.Ковалевского, 1884. 84 с.

78. Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. Изд-е 3-е. СПб.: М.М.Стасюлевич, 1897. 456 с.

79. Кареев Н.И. Философия, история и теория прогресса // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С.219-233.

80. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея. Пг, 1922.

81. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб.: АО «Комплект», 1993. 351

82. Кимелев Ю.А. Философия истории // Современная западная философия. Словарь. М.:, 1998. С. 434-437.

83. Кимелев Ю.А. Философия истории. Системно-исторический очерк // Философия истории: Антология. М.: Аспект-Пресс, 1995. С. 3-19.

84. Киреевский И.В. Девятнадцатый век // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 108-119.

85. Киреевский И.В. В ответ А.С.Хомякову // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 135-145.

86. Кириллов И. Третий Рим. Очерк исторического развития идей русского мессианизма. М.: Тов-во Типо-литогр. И.М. Машистова, 1914.

87. Ключевский В.О. Методология русской истории // Ключевский В.О. Соч.: В 9-ти т. Т.6. М., 1989. С. 5-93.

88. Книга для чтения по истории философии: В 2 т. Т. 2. М., 1924.

89. Кобылин И.И. Русская монархическая историософия XX века // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Н.Новгород, 1998. С.286-288.

90. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980. 486 с.

91. Комиссаров Г.И. Смысл мировой истории. (Богословско-философский трактат). Уфа: Губернская типография, 1916. 51 с.

92. Кондорсе М. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М.: Соцэкгиз, 1936. 265 с.

93. Конев В.А. Человек в мире культуры. Самара: Изд-во «Самарский университет», 1996. 95 с.

94. Конт О. Курс положительной философии: В 6-ти т. Т. 1. СПб.: Экон. типогр., 1899. 141 с.

95. Конт О. Основные законы социальной динамики, или общая теория естественного прогресса человечества // Философия истории. Антология. М.: Аспект-Пресс, 1995. с. 116-130.

96. Копнин П.В. Диалектика как логика и теория познания. Опыт логико-гносеологического исследования. М.: «Наука», 1973. 324 с.

97. Красицки Я. Зло и историософия. В.Соловьев и Н.Бердяев // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Н.Новгород, 1998. С.298-299.

98. Краткая философская энциклопедия. М.: Издат. группа «Прогресс», 1994.575 с.

99. Кульпин Э.С. Бифуркация: Запад Восток. М., 1996.

100. Лёвит К. О смысле истории // Философия истории. Антология. М.: Аспект-Пресс, 1995. с. 262-273.

101. Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М.: Республика, 1996. 799 с.

102. Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Леонтьев К.Н. Собр. соч.: В 9-ти т. Т. 5. М.: В.М.Саблин, 1912. 468 с.

103. Лукреций. О природе вещей. М.: АН СССР, 1958. 259 с.

104. Лурье С.Я. Демокрит. Тексты. Перевод. Исследования. М.: «Наука», 1970. 664 с.

105. Малинов А.В. Философия истории в России. Конспект университетского спецкурса. СПб., 2001. 192 с.

106. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. 700 с.

107. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука: логико-методологический анализ. М.: «Мысль», 1983. 284 с.

108. Маркс К. Капитал. Критика политической экономики. Т.1. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. 907 с.

109. Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8. С. 115-217.

110. Маркс К. Введение (из экономических рукописей 1857-1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 707-738.

111. Маркс К. К критике политической экономики. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 1-167.

112. Маркс К. Замечания к программе германской рабочей партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 13-32.

113. Маркс К. Наброски ответа на письмо В.И.Засулич // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 400-421.

114. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство, или критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 3-230.

115. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 11-544.

116. Маркс К., Энгельс Ф. Наемный труд и капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 428-459.

117. Маркс К., Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 269-317.

118. Межуев В.М. Философия истории и историческая наука // Вопросы философии. 1994. №4. С. 74-86.

119. Метафизические исследования. Вып.2. История. СПб.: Лаборатория метафизических исследований, 1997. 300 с.

120. Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. Статьи. М.: Прогресс, 1995. 464 с.

121. Мизес Людвиг. Теория и история: Интерпретация социально-экономической эволюции. М.: Юнити Дана, 2001. 295 с.

122. Моль А. Социодинамика культуры. Пер. с фр. М.: «Прогресс», 1973. 406 с.

123. Монтескье. О духе законов // Монтескье. Избранные произведения. М.: Госуд. изд-во полит, лит-ры, 1955. С. 159-733.

124. Муравьев Ю.А. Истина. Культура. Идеал. М., 1995.

125. Мюллер М. Смысловые толкования истории // Философия истории. Антология. М.: Аспект-Пресс, 1995. с. 274-282.

126. Назаров М. Тайна России. Историософия XX века. М.: Русская идея, 1999. 734 с.

127. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории. М.: Магистр, 1997. 328 с.

128. Овсянико-Куликовский Д.Н. История русской интеллигенции 80-е -нач. 90-х гг. 5-е изд. // Овсянико-Куликовский Д.Н. Собр. соч. Т. 9. Ч. 3. СПб.: Тип. Стасюлевича М.М., 1914. 212 с.

129. Огурцов А.П. От натурфилософии к теории науки. М., 1995.

130. Панарин А.С. Циклы российской истории // Реформы и контрреформы в России. М.: Изд-во ИГУ, 1996.

131. Полибий. Всеобщая история: В 3 т. Т. 1. М.: А.Г.Кузнецов, 1890. 680с.

132. Полибий. Всеобщая история: В 3 т. Т. 3. М.: А.Г.Кузнецов, 1899. 786с.

133. Поппер К. Нищета историцизма. М.: «Прогресс», 1993. 186 с.

134. Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. Т. 2. М.: Феникс; Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992. 528 с.

135. Поршнев Б.В. О начале человеческой истории // Философские проблемы исторической науки. М.: Наука, 1969. С. 80-112.

136. Послание старца Филофея к великому князю Василию // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV первая половина XVI века. М.: Худож. лит-ра, 1984. С. 436-455.

137. Ракитов А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход. М.: Политиздат, 1982. 303 с.

138. Раппорт Ш. Философия истории в ее главнейших течениях. СПб.: Ф.Ф.Павленков, 1898. 180 с.

139. Репина Л.П. "Новая историческая наука" и социальная история. М., 1991.

140. Риккерт Г. Философия истории // Риккерт Г. Философия жизни. Киев, 1998. С. 167-266.

141. Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М.: Наука, 1995.624 с.

142. Русская философия: Словарь. М.: Республика, 1995. 655 с.

143. Савельева И.П., Полетаев А.В. История и время. В поисках утраченного. М.: «Языки русской культуры», 1997. 800 с.

144. Савицкая Т.Е. Либеральный капитализм глазами Бранко Бокуна: крах культурных оснований // Культура в современном мире: опыт, проблемы, решения. 1997. № 1.

145. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М.: Фирма «Интерпракс», 1994. 598 с.

146. Семенов Ю.И. Всемирная история как единый процесс развития человечеста во времени и пространстве // Философия и общество. 1997. № 1.

147. Семенов Ю.И. Секреты Клио. Сжатое введение в философию истории. М., 1996.

148. Семенов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М.: «Современные тетради», 2003. 776 с.

149. Современная западная философия. Словарь. М.: Тон: Остожье, 1998. 544 с.

150. Соловьев B.C. Смысл любви: Избранные произведения. М.: Современник, 1991. 524 с.

151. Соловьев B.C. Русская идея // Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Изд-во «Правда», 1989. С.219-246.

152. Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе и всемирной истории // Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: «Мысль», 1989. С.635-762.

153. Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Изд-во «Правда», 1989. С. 1-172.

154. Сорокин П.А. Социологические теории современности. М., 1992.

155. Тихонов В.А. Философско-методологические принципы освоения исторического опыта. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003. 224 с.

156. Тиллих П. История и Царство Божие // Философия истории. Антология. М.: Аспект-Пресс, 1994. С. 232-247.

157. Тойнби А. Постижение истории. Сборник. М.: Прогресс-Культура, 1991. 730 с.

158. Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. Сборник. М.: Прогресс-Культура; СПб.: Ювента, 1995. 478 с.

159. Традиции русской исторической мысли. Историософия: Материалы науч. семинара / МГУ. Отв. ред., сост. А.Е.Шикло. М., 1997. 136 с.

160. Трубецкой Е.Н. Старый и новый мессианизм // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С.264-285.

161. Февр J1. От Шпенглера к Тойнби // Февр J1. Бои за историю. М.: Наука, 1991. С. 72-96.

162. Февр J1. Цивилизация: эволюция слова и группы идей // Февр J1. Бои за историю. М.: Наука, 1991.

163. Феллер В.В. Новый миф о будущем. Самара: Изд-во «Самарский дом печати», 2000. 256 с.

164. Филатов В.П. Историософский и критический подходы в философии истории // Проблемы методологии: Сборник научных статей, посвященных памяти профессора В.Н. Борисова. Самара: Изд-во «Самарский университет», 1998. С. 88-104.

165. Философия истории / Под ред. А.С. Панарина. М.: Гардарики, 1999. 431 с.

166. Философия истории // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т.35. СПб., 1902. С. 843-851.

167. Философский энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1983. 815 с.

168. Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи. СПб.: Д.Е.Жуковский, 1906. 232 с.

169. Формации или цивилизации? Материалы "круглого стола" // Вопросы философии. 1989. № 10. С. 34-59.

170. Франк C.JI. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. 511 с.

171. Франк СЛ. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. 1990. №5. С. 81-91.

172. Франк C.JI. Социальная философия и философия истории // Очерк русской философии истории. Антология. М.: ИФ РАН, 1996. С. 286-290.

173. Фромм Э. Иметь или быть? М.: Прогресс, 1990. 327 с.

174. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134-155.

175. Фукуяма Френсис. Конец истории и последний человек. М.: ООО «АСТ»; ЗАО НПП «Ермак», 2004. 588 с.

176. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 33-48.

177. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. 603 с.

178. Хантингтон Самуэль. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М.: ООО «Изд-во АСТ»; ООО «Транзиткнига», 2004. 635 с.

179. Хвостов В.М. Теория исторического процесса. Очерки по философии и методологии истории. Курс лекций. 2-е изд. М.: Г.А.Леман и Б.Д.Плетнев, 1914. 316с.

180. Хвостова К.В., Финн В.К. Гносеологические и логические проблемы исторической науки. М., 1995. 176 с.

181. Хобсбоум Э.Дж. От социальной истории к истории общества // Философия и методология истории: Сб. переводов. М.: Прогресс, 1977. С.289-321.

182. Царев Б.В. Исторический опыт: проблемы освоения и мобилизации. Казань: «Новое знание», 2001. 148 с.

183. Цивилизация как проблема исторического материализма. Ч. 1. М., 1983.

184. Чаадаев П.Я. Сочинения. М.: Правда, 1989. 655 с.

185. Чаадаев П.Я. Философические письма // Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма: В 2-х т. T.l. М.: Наука, 1991. С. 320440.

186. Черняк Е.Б. Цивилиография: Наука о цивилизации. М.: Междунар. отношения, 1996. 381 с.

187. Чешков М. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия: Новые конфигурации мирового пространства: В поисках глобального и теоретического синтеза. М.: Наука, Изд. фирма «Вост. лит-ра» 1994. 171 с.

188. Шапошников JI.E. Очерки русской историософии XIX-XX вв. Нижний Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 2002. 241 с.

189. Шмаков B.C. Структура исторического знания и картина мира. Новосибирск: Наука, 1990. 187 с.

190. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.1: Гештальт и действительность. М.: Мысль, 1998. 663 с.

191. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.2: Всемирно-исторические перспективы. М.: Мысль, 1998. 606 с.

192. Шпет Г.Г. История как проблема логики. 4.1. Материалы. М.: Тип. А.И.Мамонтова, 1916. 476 с.

193. Шубин А. Гармония истории. М., 1992. 342 с.

194. Энгельс Ф. Конраду Шмидту 27 октября 1889 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 414-422.

195. Энгельс Ф. Вводное замечание ко второму немецкому изданию работы К.Маркса «Нищета философии» // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 293-320.

196. Энгельс Ф. Письмо Иозефу Блоху в Кёнигсберг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 394-396.

197. Ясперс К. Истоки истории и ее цель. Вып. 2. М., 1991.

198. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1994. 527 с.

199. Яценко Я.П. Человек, общество, культура как объекты футурологического прогнозирования // Культура в современном мире: опыт, проблемы, решения. 1995. №6.

200. Agnes Н. Theory of history. Cambridge (Mass.), 1982.

201. Althusser L. Positions. P., 1976.

202. Aron R. Lecons sur l'histoire. P., 1989.

203. Chartier R. Philosophic et histoire: un dialogue // L'histoire et le metier d'historien en France. 1945-1995. P., 1995. P. 149-169.

204. Dosse F. Histoire du structuralisme. 1. Le champ du signe, 1945-1966. P., 1992.

205. Febre L., Tonnelat E. Civilisations: Le mot et l'idee. P., 1930.

206. Holton R. Problems of crisis and normalcy in the contemporary world // Rethinking Progress. Boston, 1990.

207. Huntington S. If not civilizations, what? Paradigms of the post-cold war world // Foreign affaires. November-december. 1993. Vol. 72. № 5.

208. Huntington S. Le choc des civilisations? // Commentaire. 1994. № 66.

209. Kreber A.L., Kluckhon C. Culture: Critical review of concept and definitions. N.Y., 1952.

210. Lacroix J. Histoire et mystere. P., 1969.

211. McLannan G. Marxism, pluralism and beyond: classic debates, a new departures. Cambridge, 1989.

212. Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique. P., 1960.

213. Toynbee A. A study ofhistory. Vol. 12. Reconciderations. L., 1961.a