автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Метаполитическая проблематика дискурса регионального художественного субъекта

Полный текст автореферата диссертации по теме "Метаполитическая проблематика дискурса регионального художественного субъекта"

На правах

ГенбатовСабир Гейбатович

Метаполитическая проблематика дискурса регионального художественного субъекта (на материалах дагестанского искусства)

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

003061204

Работа выполнена в Институте языка, литературы, искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академ ни наук.

Научные руководители: доктор философских наук, профессор

Билалов М И.

кандидат философских наук, доцент

Курбиев М Л.

Официальные оппоненты; докторфилософских наук, профессор

Абахарова Р.М.

кандидат философских наук, доцент

Шахбанова М.М ,-К.

Ведущая органтация -Чеченский государстве нный университет

Защита состоится « 6 » июля в 10. 00 ч. на заседания диссертационного совета К 212. 053.07 по присуждению ученой степени кандидата философских наук при Дагестанском государственном университете по адресу: 367025, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. Дзержинского, 14, ауд.4-[!.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотек*? Дагестанского государственного университета по адресу: г. Махачкала, ул. Батырая,!.

Автореферат разослан « июня 2007г.

Текст автореферата размещен на сайге ГОУ ВПО «Дагестанский государственный уншерстет»: wwvii.dgia.rii

Ученый секретарь диссертационного сове докторфилософских наук, профессор

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Проблема отношения художественной субъективности (дискурса субъекта) к социокультурным, идеологическим, этико-м ировоззренческим составляющим современной общественно-политической жизни различных регионов мира, является, пожалуй, одной из наиболее востребованных в структуре современных социогумани-тарных исследований, теоретико-методологических и философских рефлексий.

Становление и функционирование в регионе (Дагестан), традиционно находящемся в зоне влияния исламской цивилизации, на протяжении всего XX столетия европеизированных форм профессионального из образ игельного искусства, так же как и новейших форм визуальной культуры (массовая реклама, дизайн и т п ), не только диагностирует характер исторических трансформаций традиционной культурной менгальности, обусловленных вхождением региона в зону влияния проекта «модерна» (Ю Хабермас), но и обретает свою общественно-политическую значимость в контексте воспроизводства современного секулярного дискурса в условиях распространения настораживающих рецидивов «исламского фундаментализма»

Более того, обращение к трансгрессивным сторонам художественного дискурса содержит в себе целый ряд смысловых резонов в аспекте воспроизводства политических и философских креаций, дистанцированных от сложившегося консервативно-либерального политико-идеологического консенсуса государственной власти и апологетико-конформистских задач современной региональной политической философии

Таким образом, принципиально значимый для данной диссертации контекст современной постановки вопросов о дискурсе художественного субъекта обозначен для нас сегодняшними дебатами в постмарксистских кругах по поводу концепций «консенсуальной политики» (X. Аренд и М. Рево д'Алонн) и «радикальной демократии» р Лакло, Ш. Муфф), ведущимися между между представителями «чистой политики» (А Бадью, С. Лазарюс, Ж. Рансьер, отчасти М. Блох и др.) и лидером люблянской школы лакано-марксгома С. Жижеком. Как видится, в контекст антиконсенсуализма попадают и сегодняшние интеллектуальные маневры на правом политическом российском фланге, развиваемые, в том числе в рамках т н «нового традиционалистского реванша» (Г. Джемаль, В.Дугинидр)

Степень разработанности проблемы. Несмотря на то, что

философское осмысление проблем искусства и художественного субъекта

является одним из наиболее древних философских вопросов (традиционная, классическая, неклассическая рациональность), принципиальная апофатичность художественного субъекта породила феномен принципиальной открытости данной категории для постоянных теоретико-методологических и философских рефлексий, развиваемых в русле постнеклассической рациональности, в рамках которой были обоснованы возможности идеографического (Ж. Деррида), антюссенционалистского р. Лакло и др.), релсваптно-ситуат ив ног о (Ж Лакан) и констеляционного (Т. Адорно) подходов истолкования художественного смысла и художественной предметности.

В этой связи необходимо отметить, что в историко-хронологическом и логическом отношениях философская и научно-теоретическая проблематшация непосредственного искусствоведческого материала, накопленного в результате проведенных исследований по истории традиционного и современного искусства Дагестана, на сегодняшний день осуществилась в парадигмальных рамках классической рациональности (сравнительно-описательная этнография, ориенгалистские, романтические и позитивистские направления в историоцизме конца XIX -начала XX вв), и лишь отчасти была затронута воздействием неклассических способов производства философско-герменевтических когниций.

В отношении проблем художественной субъективности представляют интерес работы таких советских философов,как А. Адамян, П. Анохин, М. Бахтин, М. Мамардашвили и др., культуролога Ю. М. Лотмана, эстетиков М. С. Кагана, Ю. Борева и теоретиков искусства Г.А. Недошивина, ВВ. Ванслова и др., а также дагестанских философов и теоретиков общественно-политической, познавательной и художественной культуры М. А. Абдуллаева, А. Г. Агаева, А -Г. К. Алиева, М. И. Билалова, К. С. Гаджиева, Г. Г. Гамзатова, М. Г.-Г. Курбанова, М.М.Курбиева, Д. М Магомедова, К. А Султанова и др.)

Вместе с тем неоспоримым является факт, что на сегодняшний день социофилософская проблематика метаполигических и трансгрессивно-креативных аспектов дискурса художественного субъекта при всем множестве высоко-эвристичесных работ западных (М. Хайдеггер, Г. Марсель, Д. Лукач, Т. Адорно, Ж. Батай, М. Бланшо, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ж. Рансьер и др.) и российских авторов (Н. Бердяев, А.Ф. Лосев, ММ. Бахтин и др.) прошлого столетия не только не имеет соответствующих аналогов в дагестанской философии, но и вообще далека от сколько-нибудь окончательного решения, что особенно касается проблем так называемого современного «геополитического регионализма» и парадигмы «постколониальных исследований».

Наиболее перспективные ракурсы развития данной проблематики усматриваются нами в постсовременной (посткартезианской) теории

субъекта, комплектующейся на стыке самых разных философских традиций, в частности, в точке пересечения психоаналитической, постструктралистской, феномено-герменевтической, аналитической, неомарксистской и постмарксистской традиций, как новейшей философской тенденции, обнаруживаемой в работах целого ряда российских авторов (Б. Гройс, Е Игнатович, Б. Кагарлицкий,В. Мюиано, А. Осмоловский и др ).

Объектом щучеиия являются различные артефакты дагестанского искусства, регистрируемые как на уровне предметики художественного произведения, так и в контексте ее презентации в самых разных текстологических и социально-практических дискурсах.

Предмет тученип обозначен отношением дискурса художественного субъекта к структурам современного социально-политического праксиса. Данное отношение конкретизировано посредством оппозиций глобальное - региональное, межнациональное - национальное, сакральное -секулярное, искусство - наука, художественное — религиозное сознание, политика-философия и т.п.

Цель исследовании связана с процедурой так называемого «симптоматического чтения» и перекодировкой основных познавательно-аксиологических шкал генерализирующего дискурса власти-знания и мыслится в рамках констигуирования дисциплинарной интенции, маркируемой термином «метаполитическая эстетика». В последней автор усматривает деконструкгуивный анализ «налично данного» в перспективе формирования категории «возможного» и иных возможностей «мыслить политическую и эстетическую мысль» р. Лакло, Ш. Муфф, С. Лазарюс, А Бадью, Ж. Рансьер, М. Блох и др ), нежели та, которая предоставляется официальным дискурсом дагестанской политической философии и социогуманигарной науки. Данную возможность можно мыслить как в аспекте воспрошводства демократического дискурса, так и в ракурсе программы «постколониальных исследований» (Э. Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др.)

В соответствии с поставленной целью, в диссертации формулируются следующие задачи.

— санкционировать в региональном масштабе возникновение инновационной философской интенции, которую можно было бы обозначить термином «метаполитическая эстетика», методологически опирающейся на гипотезу наличия/отсутствия «политического» (Ж. Лакан) и «эстетического бессознательного» (Ж. Рансьер), ряд парадигм постмарксистских и «постколониальных» исследований р. Савд и др );

- произвести процедуру «ускользания» (по Делезу/Гваттари) от «господствующих форм интеллектуальности» (А. Бадью) региональной

политической философии и социогуманигариой науки, фундированных непререкаемым авторитетом парадигмы классического

(модифицированного в советского и постсоветское время)историцизма;

- обозначить проблему различения традиционной и современной художественной субъективности, показав тем самым зависимость проблем герменевтической интерпретации художественной предметности от властных инвестиций со стороны государственно-идеологического дискурса власти-знания;

- рассмотреть на основе положений «антропологии имени» С. Лазарюса, «места» и «категории», а также понятийно маркировать современную художественную субъективность номинациями «эмансипированного субъекта» и «приватного субъекта» (позднесоветское и постсоветское время), показав посредством каких эпистемологических, идеологических и социополигических обстоятельств производятся истинностностные процедуры современной государственно-региональной и национальной ментальности,

- проявить диалектику умаления и реактивации художественного субъекта в искусства Дагестана советского времени, показав посредством каких внешних и внутренних факторов из нее были эксплицитно выделены референции постсоветская «приватной» художественной субъективности;

- проанализировать современный художественный процесс с точки зрения метаполигической проблематики, выявляя социально-экономические (арт-рынок) и идеологические детерминанты новейшего эстетико-художестве иного праксиса

Методологический подход развивается в русле самостоятельных компаративистских и о/?ег-постмодернистких исследований новейшего мирового философско-ингеллекгуального ландшафта, в котором для диссертанта оказываются наиболее значимыми традиции феноменологической р. Гуссерль, М. Хайдеггер, М. Шелер, А. Щюц, А. Гурвич, Г. Шпет, А. Лосев и др.), этнометодологической (Г. Гарфинкель, Д. Видер, Д. Циммерман и др.), структуралистской (Р. Якобсон, В. Я. Пропп, М. Лифшиц, К. Леви-Стросс, Л. Альтюссер, Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ф. Гваттарри, Ж. Лиотар, Ж. Бодрийар, Ф.Лаку-Лабарт и др.), неомарксистской р. Беньямин, Т. Адорно, Ю. Хабермас), постмарксистской (С. Жижек, А. Бадью, Ф. Джеймисон и др.), аналитической (от Л. Витгенштейна до С. Крипке, X. Патнэма, Д. Сердя и др), неопрагматической (Р. Рорти), герменевтической (Г.-Г. Гадамер, П Рикер, К.-О. Апель и др) философий.

Методологический подход диссертационной работы связывается автором с гипотезой «ингериорного измерения политики, позволяющего

мыслить политическую мысль, исходя го ее сингулярности, разработанной в «антропологии имени» С. Лазарюса, «метаполигике» А Бадью, которые наряду с лакановской теорией субъекта «как сцепления пустоты и объекта малой а», выполняют роль теоретико-методологичекого основания авторских познавательно-аксиологических интенций, развиваемых в русле программы «воскрешения субъекта», ставшей одним из лейтмотивов новейшего философского, политического и э стетико -художестве иного праксиса постмодерна.

Наряду с этим в процессе подготовки диссертации использовались методы историко-философского, историко-сопоставигельного, семиотического, структурно-функционального, статистического, социологического, историко-искусствоведческого анализа, герменевтической эмпатии, струтурного психоанализа, систем но-комплексного, гипотетико-дедуктивного, смыслоозгачшзающего и междисциплинарного подходов.

На защиту выносятся положения:

- обращение к генеалогии, феноменологии (смыслогенез), эпистемологии (научно-философское осмысление художественной предметности) и социополигическому дискурсу регионального художественного субъекта в ракурсе новейшей социофилософской проблематики, обозначенной в концептах «радикальной демократии» Э. Лакло и Ш. Муфф и «метаполитики» А. Бадью, позволяет наметить пути к формированию самодовлеющего философского праксиса, обозначенного в программе построения «метаполигической эстетики» в качестве особой философской возможности «мыслить политическую мысль» (А. Бадью);

- анализ новейшего регионального и мирового художественного, научно-философского и социополигического процессов позволяет утверждать, что сегодня мы находимся в весьма специфической ситуации, когда наряду с различными формами индивидуальной и приватной субъективности (арт-рынок, индивидуальная научно-философская и общественно-политическая креация и т.п.) все более набирают силу неоконсервативные и неогосударственные тенденции, что еще должно стать поводом для актуализации постмарксистского и других векторов разветия парадигмы «постколониальных исследований» ( Э. Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др );

- в рамках развития постмодернистской теории субъекта и новейшей программы «воскрешения субъекта», видится целесообразным маркировать различие между «сакрально-ориентированной» (традиционное искусство), «эмансипированной» (дагестанское искусство 1900-1970-х г) и «приватной» (1980-2000-е гг.) художественной субъективностью, как таких «центральных означающих», вокруг которых

циркулируют истинностные и идентификационные процедуры этнонациональной и социокультурной менгальности;

- анализ диалектики умаления и реактивации художественного субъекта в искусстве Дагестана советского времени показывает, в противоположность весьма распространенной в постсоветских СМИ критике по поводу де-персонификации советского искусства, всю сложность и многомерность процессов эстетико-художественного означивания и субъект ива ции, что ставит соответствующие теоретико-методологические и научно-практические вопросы, относящиеся к проблеме исследования «советской субъективности» уже санкционированные в работах зарубежных и российских авторов (Й. Хеллбек, И. Хафин, С. Бенхабиб, А. Эткивд и др.),

- эвристические показатели современного философского и социогуманигарного праксиса Дагестана, значотельно влияющие на уровень интеллектуально-креативной респектабельности региональной политической, социокультурной и эстетико-художественной жизни, ставят вопрос о необходимости проведения значительных процедур в области теоретико-методологических и парадигмальных инвестиций со стороны наиболее влиятельных течений и направлений новейшей западноевропейской ф илософ ии;

- сегодняшние социологические параметры развития мирового философского праксиса, предполагают «различение» между государственным и негосударственным типами философии, что указывает на необходимость формирования соответствующего регионального дискурса «ускользающего» (Целез/Гваттари) из-под познавательно-аксиологической юрисдикции официальной «власти-знания», посредством внедрения в парадигмальный корпус дагестанской социогуманитарной науки концепта «метаполитики» (А.Бадью), восходящего к технологии деконструкгивного (Ж. Деррида), симптоматического (Ж. Лакан) и шизоаналигического (Целез/Гваттари) чтения классического эволюционного историцизма;

Новизна исследования состоит:

- в применении инновационных стратегий социального и эстетико-художественного поз нания;

- в актуализации проблемы различения традиционной и современной художественной субъективности и формировании ангиэволюционистской креационисте ко -д иале кт ичес кой концепции истолкования проблем генеалогии современной региональной социо-культурной менгальности;

- в акгуалюации в региональном контексте концептов «антропологии имени» С. Лазарюса, «метаполитики» А Бадью, «эстетического бессознательного» Ж. Рансьера, «шизоаналгаа» Делеза/Гваггари и санкционировании «метаполитической эстетики», как инновационной

области социогуманигариых исследований, направленной на формирование самодовлеющего и субординированного от официального дискурса власти-знания философского дискурса, развиваемого в аспектах постфеноменологической, постнеомарксистской и постструкгуралистской философии;

- в исследовании га социофилософском уровне различных серий современной художественной субъективности;

- во введении в корпус современной текстологической и понятийно-категориальной практики дагестанской философии и социогуманигарной науки целого ряда феноменологических, поструктуралистских, лакано-марксистских и аналитических концептов;

- в философской (метаполигической по Бадью) проблематюации эмпирического материала по истории дагестанского профессионального искусства (традиционные, европеизированные и авангардные практики) и новейших форм современной визуальной культуры (постсоветская архитектура, реклама, дшайн и т п.),

- в анализе идеологических, социально-экономических, общественно-политических констант и детерминаций современного художественного процесса.

Теоретическая значимость. Парадигмально-методологическая ориентация работы на новейшие формы философской постнеклассической рациональности позволяет осуществить категориально-понятийное и теоретико-методологическое перевооружение дагестанской философской и социогуманигарной науки в рамках основных тематюмов постфеноменологической, постнеомарксистской и постструкгуралистской философии. Метаполигический вектор диссертационного исследования позволяет «прорядигь» жесткие концептуальные связи между различными означающими (жесткими десигнаторами по С. Крипке) официального дискурса власти-знания, обуславливающие сцепление между региональной политикой и практикой регионального искусства, философии и науки.

В рамках проекта «метаполигической эстетики» не только введены концепты «ангрополопш имени» С. Лазарюса и «эстетического бессознательного» Ж. Рансьера, «шизоаналша» Делеза/Гваггари, но и намечены новые познавательно-аксиологические возможности развития дагестанской ф илософ ии

Научная и пракгическая значимость диссертации заключается:

- в санкционировании самодовлеющего и субординированного философского дискурса, дистанцированного от апологетических задач современной государственной ф илософ ии, что, на наш взгляд, не только соответствует необходимости воспроизводства дискурсов политики и демократии, но формирует иные перспективы социальной коммуникации

между различными уровнями и отраслями современной эксперт культуры (термин Ю. Хабермаса) и другими субъектами социально-политической активности;

- в актуализации целого ряда проблемных и предметных полей философского социогуманигарного исследования, не освещенных в отечественной эстетической и искусствоведческой науке, таких как феномен творчества первого национального живописца Х.-Б. Мусаева, мастеров дагестанского художественного авангарда, визуальной культуры Дагестана постсоветского времени, проблем, связанных с современным развитием регионального арт-рынка и идеологическими константами современного художественного процесса,

- в терминологическом и категориально-понятийном тренинге философов, гуманитариев, политтехнологов и других субъектов эксперткультуры, ознакомлении последних с новейшим философским контекстом и развитием соответствующих риторических и аналитических навыков;

- в расширении пространства интеллектуальных и эстетико-художественных креаций, которое могло бы мыслится в контексте плюрального метаполигического дискурса, являющегося важнейшим условием воспроизводства и развития региональной демократии;

- в указании на определенную изоморфность терминов «дискурс» и «национальная познавательная культура», «национальный ум», предложенных М.И. Билаповым, что позволяет говорить о значимости проблемы философского перевода;

- в возможности использования материалов диссертации в создании цикла семинаров и телепередач по проблемам современного искусства, философии, политики, религии.

Материал исследования. Общий теоретико-методологический и проблемный подход в немалой степени обязан критической и комментаторской литературе отечественных специалистов в области истории западной философии, неклассической и постнеклассической рациональности как В Л. Абушенко, И С. Вдовина, АА. Грицанов, Б. Гройс, ЮА. Гурко, Л.Г. Ионин, Т.В Коммисарова, ЮА. Кимелев, МА. Можейко, Н. В. Могрошилова, В. С. Степин, А. Р. Усманова и др В ракурсе предпринимаемых метаполигических инициатив диссертационной работы следует сказать о значимости текстов и устных заявления ряда дагестанских и российских политиков, социологов, политологов, экономистов и представителей СМИ.

В диссертации использованы материалы многолетних научно-искусствоведческих и эстетико-философских исследований автора по герменевтике традиционного и современного ш образ игель ног о искусства Дагестана, полученные в процессе написания монографических

исследований «Философские проблемы интерпретации феномена первого национального живописца Дагестана - Х.-Б. Мусаева», «Проблемы художественного символа в традиционном и современном искусстве Дагестана», «Архитектура Махачкалы (история и соврем енность)», ряде статей, посвященных творчеству дагестанских художников, а также, полученные в научных экспедициях в районы республики.

Концептуальный и эмпирический материал получен в процессе разработки идеи и редактировании периодического издания «Новое дагестанское искусствознание» (НаДИ), а также создания и осуществления руководства работой Дагестанского философско-ингеллектуального клуба «Эпохе», функционирующего под патронажем Дагестанского отделения Российского философского общества и практическом участии диссертанта в ряде российских, региональных республиканских художественных выставок, а также в вербальном освещении ряда экспозиционных и телевизионных проектов.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории искусств и Ученом совете Института ЯЛИ ДНЦ РАН.

Отдельные положения апробированы в докладах на международной научной конференции «Белые журавли» (2006), всероссийской конференции «XX столетие и исторические судьбы национальных художественных культур» (2000) и др.

Идеи и материалы исследования легли в основу лекционных курсов по истории современного дагестанского искусства и художественной культуры, прочитанных автором в Дагестанском художественно-промышленном училище им. М.-А. Джемала и Дагестанском институте искусств им. X-Б Мусаева при Дагестанском государственном педагогическом университете. Данные разработки были использованы на лекционных и семинарских занятиях по дисциплине «Основы истории и теории дизайна и архитектуры» в Махачкалинском муниципальном институте декоративно-прикладного искусства и дшайна.

Основные выводы диссертации освещены в общетеоретическом курсе «Традиционная и современная художественная субъективность в западноевропейской и исламской культуре», прочитанном автором в общественно-просветительском проекте «Первой галереи» — «Суфизм и современная художественная практика». Ряд тезисов и положений работы апробирован на заседаниях Дагестанского философско-интеллекгуального клуба «Эпохе» и др.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав (по три параграфа^ заключения и списка библиограф™. В конце работы приводится библиографический список, включающий 192 источника. Объем работы —175 страниц машинописного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ:

Во Введении обосновывается актуальность темы, объект и предает исследования, анализируется степень ее научной разработанности, определяются цели и задачи, кратко описываются различные теоретико-методологические и междисциплинарные подходы к проблеме художественного субъекта.

В первой главе «Историцшм и проблемы генеалогии современного регионального художественного субъекта» проводится анализ истории становления эпистемного профиля власти-знания и рассматриваются возможности «ускользания» (Ж Делез, Ф. Гваттари) от «господствующих форм интеллектуальности» (А. Бадью)

В параграфе 1.1. «Официальная историография и проблема различения традиционной и современной художественной субъективности» проясняются вопросы, связанные с общетеоретической проблематикой традиционной и современной художественной субъективности. В данном проблематическом контексте существенным парадигм ально-познавательным статусом для диссертанта обладает категория «остановленного времени» из «материалистического креационизма» В Беньямина, изоморфная целому ряду таких концептов как* «эпохе» (Э Гуссерль), «кайрос» (теологии культуры П. Тиллиха), «событие» (М. Хайдеггер, Ж. Делез), которые вводятся в качестве указания на проблему онтологической «непрозрачности» и «травматического ядра реального», соотносящихся с тезисом Жака Лакана «истина происходит из неузнавания».

Концепт «остановленного времени» и «травматического ядра» используется в том числе для обозначения двух основных исторических дат неких «мест имени» (по С. Лазарюсу): 1) рубеж XIX - начало XX вв.; 2) начало-середина 1990-х гг., связанных с «приостановкой» и трансформацией символических порядков реального (Ж. Лакан). Первое из указанных «мест», как указано в параграфе, связано с возникновением и легитимацией в Дагестане новых форм эстстико-художествеиного сознания и эпистем (М. Фуко), репрезентированных в факте возникновения европеизированных форм национального из образ игель-ного искусства и видов «национальной познавательной культуры» (термин МЛ. Билалова). Вторая дата — «место» — связана с социально-политическими преобразованиями последнего пятнадцатилетия, выразившихся в возникновении «приватной художественной субъективности».

Диссертант отмечает, что целью «нарративной» (терминЖ.Ф. Лиотара) операции официального дискурса власти-знания является диалектическое преодоление «диссенсуса» в основании любой политической

онтологии (Ж. Рансьер) в пользу различных форм официальнепризнанного «консенсуса» и, как следствие, разрешение на основе «мышления в гетерономных целостностях» и категории «налично данного» онго-феноменологической диспозиции традиционная -современная субъективность. В параграфе подчеркивается социально-историческая детерминированность «эпистемного профиля» (Г. Башляр) официального дискурса власти-знания конфигурацией политических сингулярностей определенного «политического режима» и «режима политики» (С. Лазарюс), особенности которого в региональном масштабе связываются исследователем с феноменом так называемого «постмодернистского провинциализма» Автор полагает, что отмеченный феномен еще должен спать предметом для всестороннего научно-философского анализа, развиваемого в ключе постмарксистской и «постколониальной» р Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др.) критики призванной наметить новые более плюральные контуры региональной социополигической жизни, в том числе и в границах взаимоотношения отношения глобального и регионального, наднационального и национального, общего и частного.

В параграфе 1.2. «Места, категории и структурно-феноменологический анализ имени эмансипированного художественного субъекта» определятся или «означивается» основополагающую референция совокупности политических,

художественных и научно-познавательных дискурсов, выступающей в роли гаранта «вхождения» региона в историческую топологию эпохи или проекта «модерна» (Ю. Хабермас).

Принципиальная теоретико-методологическая возможность

открывается для автора диссертации в «антропологии имени» С. Лазарюса, в которой реализуются такие наиболее радикальные ангиэволюционистские и ангиисторицистские интенции: а) элиминации категории времени, б) замена мышления в «гетерономных целостностях» на мышление в «гомогенных сингулярностях», в) отстаивание так называемой «этики имен», в чем можно обнаружить прямое продолжение лакановского учения о радикальной произвольности именования, г) обособление «ингериорного» измерения политики, позволяющее «мыслить политику, как мысль» (А. Бадью), призванную в нашем случае ввести в работу ряд феноменологических углов рассмотрения общей проблематики.

Как показано в разделе такое опосредование концепта «чистой полигики» (А. Бадью, С. Лазарюс, Ж. Рансьер и др.) Гуссерлем не только реабилитирует феноменологию и открывает перспективы постсовременной феноменологии «политического», но и выполняет значимую функциональную нагрузку в ракурсе деконструктивного

пере прочтения эволюционистской познавательной матрицы официальной историографии, а так же в аспекте герменевтической ингепретации региональной художественного субъекта. Поструктуралистская модификация гуссерлианских ЬеЪет^еЬ, иптенционалъности и интерсубъективности становится, таким образом, дополнительным условием замены «мышления в гетерономных целостностях» (государство) на «мышление в гомогенных сингулярностях» (политика или «полисия» по Ж. РансьеруХ т.е. теоретически более обоснованно открывает «ингериорное измерение политики» (А. Бадью)

Данная установка диссертационного исследования позволяет увидеть в официальной историографиии не объективную данность фактов, а один из сингулярно возможных способов эссенционалшации «реального» социально-исторической действительности, нерасторжимо связанного с определенными предписаниями общественно-политического и государственного мейстрима - «история есть, в конечном счете, сообщение государства» (А. Бадью).

Из мыслительного пространства официальной дагестанской историографии автор выделяет наиболее интересные для него концептуальные позиции академиков ГЛ. Мовчана и Г.Г. Гамзатова, направленные на критику вульгарного советского активизма. Несмотря на то, что в обеих концепциях исследования явлений традиционной культуры можно в латентном виде обнаружить подспудное влияние феноменологической и структурно-семиотической традиции (ГЛ. Мовчан) и модифицированной теории всемирной истории, в которой немалое место уделяется локально-региональным контекстам, в частности проблемам воспрошводства национального своеобразия, национальной памяти и национального ренессанса (Г.Г. Гамзатов), все же близость к классическому историцизму не вызывает сомнения. С точки зрения метаполигического анализа данные векторы развития отечественной гуманитарной мысли классифицируются в русле общедемократических и культурно-гуманигаристских тенденций в официально-советской научно-академической и интеллектуальной жизни позднего советского времени.

В противоположность этому, в диссертации осуществляется попытка по-иному выйти из проблемы «остановки времени», маркированной датой - конец XIX - начало XX вв. Сохраняя в собственной сингулярности возможность указания на ренессансные элементы в традиционной культуре развитого (конец XIV - XV вв.) и позднего (национальный ренессанс XVШ- XIX вв.) дагестанского средневековья диссертант, тем не меже, не переходит на позиции эволюционистской концепции, оставаясь в модусе философии различения традиционной и современной национальной художественной культуры.

В параграфе обосновывается концепция креационистско-диалектической модели интерпретации отношения сакрально-ориентированного быта (традиция) к секулярно-историцистскому модусу (современность) развития дагестанской культуры, в некоторых моментах совпадающую с «диалектической феноменологией» А.Ф. Лосева.

Вместе с тем, диссертант не исключает плодотворности и даже приветствует «умеренно реалистический» (термин X. Патнэма) подход, в рамках которого можно объединить таких столь различных философов, как Ж. Лакан, К Поппер, X. Патюм и др., что позволяет наметить пути к теоретико-методологической реабилитации феноменологии в составе новейших ф ил ос офских трансформаций.

В целях «умеренно-реалистического» обоснования «антропологии имени» С. Лазарюса, автор обращается к проблеме современной теории номинации и известным философским дебатам между дескрипгивизмом (Ц. Серль, Донеллан) и ангидескриптивизмом (С. Крипке), делая попытку преодоления диспозиции дескриптивгом - ангидескрипгивизм на основе сопоставления «номиналистической позиции» К. Поппера и лакановского учения о радикальной произвольности именования.

В параграфе 13. «Разнообразие серий эмансипированного художественного субъекта и статус события в дагестанском искусстве советского временго> рассматриваются различные серии эмансипированного художественного субъекта, маркируемые именами первого национального живописца Дагестана Х.-Б Мусаева и основоположников «дагестанской школы» профессионального изобразительного искусствам.-А. Джемала и X -Б. Аскар-Сарыджи

В параграфе проводится тезис о том, что, предпосылая светский модус развития современной национальной менгальности, дагестанское профессиональное изобразительное искусство, с самого начала своего формирования, презенгировало два основных и альтернативных друг другу вектора развития современной общественно-политической, социокультурной и эстетико-художественной субъективности.

Первый развивался по линии проставления акцента на имманентных закономерностях из образ отельного искусства в рамках концепции «чистого искусства» — индивидуальная художественная эстетика Х.-Б. Мусаева. Второй — по линии сознательного подчинения индивидуальной художественной практики идеям социально-исторического строительства,— в случае основоположников дагестанской школы из образ тельного искусства.

Данное наблюдение позволяет указать на противоположность основных духовпо-м ировоззренческих, эстетико-художественных и общественно-политических устремлений и художественной субъективности Х.-Б. Мусаева, ставящих его в оппозицию не только к внешним и

внутренним детерминациям творчества основоположников «дагестанской школы», но и ко всему концептуально-дискурсивному строю социально-политической и художественной культуры советского времени. В этом ракурсе рассматривается взаимоотношение художественных серий родоначальников дагестанского профессионального изобразительного искусства (Х.-Б. Мусаев, М.-А. Джемал, Х.-Б. Аскар-Сарыджа) к различным явлениям общество-политической, социокультурной и эстетико-художественной жизни первой половины прошлого столетия

Таким образом, генезис современной художественной субъективности рассматривается в непосредственной связи и историей общественно-политической мысли XX века. При этом специально оговаривается социально-историческое значение изобразительного искусства, как той формы современной художественной практики, в которой (в силу его отсутствия в традиционном Дагестане) становление новой эстетико-художественной, социокультурной и общественно-политической субъективности выражено в наиболее наглядной и непосредственной форме

Изучение различных периодов развития дагестанского профессионального искусства советского времени свидетельствует о сложной диалектике субъективного и объективного аспектов эволюции художественной практики в соответствии с трансформациями, проходящими в идеологическом, социально-политическом, общественном и культурно-гуманитарном пространствах. В целом данный процесс характеризуется поэтапной эволюцией от более жестких и деперсонифицированных форм социально-нарратологической аксиоматики первоначального этапа формирования метода социалистического реализма (в рамках сталинского ампира, советского станковюма и неоклассики 1930-1950 гг.) к более либеральным, демократическим, субъективно-артикулированым, осовремененным формам художественного высказывания. В противоположность расхожим идеологическим и масс-медийным доксам перестроечного и постсоветского времени, диссертант полагает, что в советском (в частности региональном) искусстве мы сталкиваемся не столько с полной аннигиляцией субъекта, сколько с особым диалектическим дискурсом умаления и реактивации художественной субъективности, опосредующей определенную иерархию личностей и сингулярностей.

Процесс гуманизации, расширения содержательно-тематической и формально-стилистической составляющей позднего советского искусства, выразившийся в усилении интереса к субъективно-экзистенциональному, национальному и имманентно-художественному аспектам художественной практики, концептуально маркируется диссертантом в качестве своеобразного феномена «предоставления Голоса», в чем можно

обнаружить сопричастность теоретико-методологической позиции автора диссертации с концептом «фоно-фало-лого-тео-телео-ценгртма» Ж.Дерриды.

По мнению диссертанта, имеется реальная аналогия между характером развития поздней советской политики и эпистем советского искусства, науки и философии 1970-1980 гг., эволюционирующей по линии программы построения «социализма с человеческим лицом» (государственная политика), реабилитации национального и субъективного начала в сфере художественного творчества.

Во второй главе «Проблемы метаполитики и постсоветский региональный художественный процесс», диссертант фиксирует основное внимание на явлениях постсоветской политической и эстетико-художественной действительности, мотивируя свое исследование вопросом о возможности формирования независимого и политически актуального философского дискурса, субординированного от государственно-пропедевтических задач современной политической философии, рассматривая последнюю в качестве одного из способов апологетики «налично данного».

В параграфе 2.1. «Метаполитическая эстетика и ее место в новейших констелляциях философской и социо-политнческой мысли», в соответствии с обозначенным объектом и предметом исследования, диссертант стремится обозначить эстетико-креативное измерения метаполитического дискурса, которое должно ставить вопрос о новом начале марксистской философии

Фигуру этого начала исследователь обнаруживает в «Призраках Маркса» Ж. Дерриды,теории интерпелляции Л. Альтюссера, шизоанализе Ж Делеза и Ф. Гваттари, новом историцюме Ф. Джеймисона и, наконец, в полемике, ведущейся между представителями югославской школы лакано-марксизма — С. Жижеком и французской «чистой полигики» (Баллибар, Бадью, Лазарюс, Рансьер, Лакло иМуфф).

Ключевую роль для обоснования проблемного поля и истинностных процедур метаполитической эстетики играют концепции эстетической рациональности и негативной диалектики Т Адорно, концепции «политического бессознательного» Ж Лакана и «эстетики бессознательного» Ж Рансьера, а так же герменевтика П. Рикера (отчасти Г -Г Гадамера) и трансцендентальная прагматика К.-О. Апеля. В этой связи диссертант полагает, что проект «метаполитической эстетики» способен наметить новые констелляции социального познания, традиционного закрепляемые в дихотомии «школа подозрения» (восходящей, по мнению П. Рикера, к именам Маркса, Ницше, Фрейда, сегодня, например, социология П. Бурдье) - «школа доверия» (в частности, социология Тевено-Болтански, этнометодология

Г. Гарфинкеля, Д. Видера Д. Циммермана, различные версии феноменологической социологии от А. Щюца и А. Гурвича до «социологии повседневной жизни» Дж. Дугласа, «структурной социологии» Э. Тиракьяна, «когнитивной социологии» А. Сикурела, «социологии абсурда» С. Лаймена, «социологии знания» П. Бергера и Т. Лукмана).

Иными словами, в метапсшигической эстетике речь идет об ингерсубъективных, инте рте кстуаль ны х и итеративных процедурах истинности, не столько относящихся к категории мнения (докса), сколько к конституированию иного горизонта интенсиональных актуализаций истинны в рамках категории возможного dijferansa и archi-ectriture (Ж. Деррида)

В качестве онгического, субстанционально-релевантного, интенсионально-бессознательного или ингериорного измерения политического и эстетико-художествеиного, в м етаполитической эстетике выступает категория «желания», артикулированного в сингулярности и гомогенности политического и эстетико-художественного предписания, конституируемого диалектикой взаимоотношений «социальных машин» и «машин желания» (Ж. Делез, Ф. Гваттари). При этом важно подчернуть, что в познавательно-аксиологических практиках метаполитической эстетики социальное выступает как регрессивная и седименгированная форта изначальной трансгрессивности политического и художественного желания. Таким образом, реконструируемая в процессе деконструк-тивного анализа метаполигическая симптоматика современного художественного процесса обращена, с одной стороны, к прояснению вопросов, связанных дрейфом и семантической конфигурацией политического бессознательного, с другой, - направлена на прояснение категории возможного, на осмысление иных способов артикуляции политической и эстетической потенциальности «желания».

Автор диссертации, указывая на кризис современного марксизма, на потерю им своей радикально-критической направленности, солидаризируется с А. Бадью относительно «реактивного характера современного антимарксизма», в то же время оставляет открытым вопрос о нынешних формах марксистских положительных референций «класса» и «народно-освободительной борьбы». В этой связи видится логически последовательным первоначально обратиться к анализу политико-идеологического концепта «приватного субъекта», как семантической фигуры, открывающей ряд референций постсовременного социокультурного, общественно-политического и эстетико-художественного праксиса.

Параграф 2.2. «Гипотезне "приватного с>бъекга" в структуре постсоветских социально-экономических констант регионального

художественного прошводства/потребленйп», в котором обрисована общая структура и основные тенденции развития новейшего художественного рынка Республики Дагестан

Наибольшее внимание автора диссертации привлекает герменевтическая интерпретация «приватного субъекта», как смыслового маркера совершившихся преобразований в структуре глобальной и региональной социокультурной и общественно-политической менгаль-ности, диагностированного в «этическом повороте в эстетике и политике» (Ж. РансьерХ «отступлении социального» (Ж. Бодрийяр) и «отступлении политического» (А. Бадью) как нарастающих симптомах государства и общества тотального потребления

Анализ генеалогии «приватного художественного субъекта», которая, с одной стороны, осмысливается с точки зрения социальных закономерностей объективного глобально-исторического процесса, без которого сегодня невозможна легитимация идеологических нормативов функционирования региональной государственной и общественно-политической власти, а с другой, - посредством герменевтической реконструкции имманентных составляющих художественной жизни.

Утверждая целом смысловую соразмерность «приватного субъекта» и «демократии», диссертант полагает, ссылаясь в частности на «Разбойников» Ж. Деррида, что оба термина являются наиболее сложной и недостаточно продуманной апорией постсовременного общества «тотального капитализма» (AJ3. Кожев, JI. Агам бен), «конца истории» (Ф. Фукуяма, С. Хантингтон) и «нового военного гуманизма» (Н Хомский).

В этой связи анализируется местоположение указанной «центральной референции» в структуре идеологических констант теории «идеологии де-идеологюации» (Р.К Ф. Арон) неоконсерватизма (Ц. Белл, И. Кристол, Д.Мойнинхеи) и кибер-технократизма (П. Вирильо, Б. Гейтс), которая, по мнению автора, является одновременно тогалгаирующей и внутренне противоречивой (например, в аспекте отношений частного и общественного, фактического и ном ¡шального) смысловой конструкции фундирующей сложившиеся идеологические стандарты постмодер-нигского государства, реальной общественной материи и феноменологии социального.

Приватный субъект, будучи истолкованным в качестве «жесткого дессигнатора» — «судьбоносно означающего», — «точкой пристежки плавающих означающих», obejt petit а (Ж. Лакан) совокупности современных социально-экономических связей, номинально претендуя на статус декартовско-гуссерлианского аподиктического основания — ego cogito, cogitatum, фактически оказывается зависимым от целого ряда дискурсов общественно-политической, этнонациональной и

социокультурной идентификации. Таким образом, постсовременная приватная субъективность, входя во внутреннюю структуру индивидуума в форме некой канговской «вещи в себе» и/или «единичности без идентичности» (Л. Агамбен), свободного от любых предикативных свойств, на деле оказывается не только расколотым (по Ж. Лакану), но и становится ключевым фактором внешнего идеологического «причинения» и тотализации.

Таким образом, в противоположность мнению Ж.-Ф. Лиотара по поводу «заката больших повествований», автор диссертации полагает, что современный индивид, оказываясь в сетях постсовременной государственной и неоконсервативной референции, всегда улавливается определенными модусами интерпеляции (по Л. Альтгоссеру), принятия/непринятия конкретно заданных тстгалш иругащих

метаиарративов. Более того, постоянно расколотая, нестабильная идентичность приватного субъекта, возникшая в результате дисбаланса между внутренней пустотой приватности и полнотой и избыточностью внешних предикаций, становится с одной стороны причиной различных социальных или клинических девиаций, а с другой, - выступает в качестве необходимого и онтологически гарантированного условия интенсивного воспроизводства и усовершенствования технологии интерпелляции и «экстаза коммуникации» (Ж. Бодрийяр), характеризующих новейший этап развития постиндустриального общества.

Такое радикально-критическое рассмотрение приватного субъекта с логической необходимостью ставит перед исследователем вопрос по поводу выбора определенной этической позиции, выраженной в бинарных оппозициях:присутствия — отсутствия, принятия-непринятия,согласия — несогласия, пессимизма — оптимизма, параноидальнодепрессивно-маниакального синдрома — шизофрении, государственной — негосударственной философии

Пользуясь шизоаналитической терминологией Ж. Делеза/Ф. Гваттари автор диссертации стремится описать процедуры производства приватности и идентичности, желания и социальности, идеологии и де-идеологизации в категориях некой социобиологической машинерии, выделяя в топологии региональной менгальности Дагестана-1) центртно-структурированные - а) «территориальную», соотносимую как общедагестанской, так и с различными традиционно-этнонациональными целостностями республики, б) «семейно-клановую», в) «сакрально-религиозную», г) «рег ионалъно-г осу дарственную » машины желания, и 2) аструктурные - а) «государственно-федеративная» отвечающая за сохранение и воспроизводства геополитического местоположения Дагестана в составе Российской Федерации, б) «межконфессиональная», «межнациональная» и «наднациональная», в

полномочия которых входит контроль над внутри-региональным историко-культурным гомеостазом, в) «глобапьно-цивилгаационная» соотносящую локальное социально-экономическое, правовое, политическое и культурное пространство республики Дагестан в мировое сообщество

Содержание параграфа 23. «Проекции государственной, территориальной и сакральной «машин желания» на теологическом экране Республики Дагестан и современный художественный процесс», развивается в аспекте симптоматического чтения политико-идеологического ландшафта на основе введения словоформы «идеологического экрана», семантически связываемого с цветами — «спектрами политики» представленными на государственном флаге Республики Дагестан.

Диссертант полагает, что бурное развития в конце 1990- начале 2000-х годов дагестанской архитектуры и строительства, монументального искусства и дизайна, рекламы и других форм массовой визуальной культуры, галерейного бизнеса и музейного дела, художественного образования, позволяет выдвинуть ряд значимых предположений по поводу имманентных процессов, проходящих в системе «государственной», «территориальной» и «сакральной» машин желания.

Решение данной задачи осуществляется посредством анализа различных этапов истории формирования в республике системы постсовременного государственного капитализма и такой мега-тенденции (С. Сассен, Б Кагарлицкий), которую можно связать со стремлением к построению суперсовременных мегаполисных и мегаполигических систем, что можно вычленить из непосредственного структурно-семантического анализа таких артефактов, как: становление и развитие частной презенгативной архитектуры, окончание строительства Дагестанской национальной библиотеки им. Р. Гамзатова, реклама фирмы «Денеб», памятника-мемориала «Роли русской интеллигенции», архитектурно-мемориального комплекса «Ватан», проекта строительства дагестанского «Лазурного берега» и др.

Показательно, что эта тенденция находит свое отражение в так называемом «новом историцизме», локализованном в научно-философских программах: «нациологии» (А Г. Агаев), «национальной познавательной культуры» (МЛ Билалов), «национального согласия» (М .Г. Алиев) и «национальной памяти» (Г.Г. Гамзатов).

Как видится, позитивность этих программ находит свое значение в аспекте воспроизводства светского модуса национально-государственной культуры и противодействия рецидивам национально-сепаратистских умонастроений, криминализации дагестанского общества и исламскому религиозному экстремизму. При всех положительных составляющих

новейшего дискурса власти-знания все же стоит обратить внимание на возможные научно-философские, инстигуцинальные и социально-политические следствия, вытекающие из универсалистско-консенсуальных и либерально-консервативных эпистем новейшего государственного мейстрима.

И в этом смысле метаполигический вопрос исследователя, обращенный в сторону современного дагестанского искусства, как особой формы «артикуляции политического желания», обретает существенную значимость в аспекте новых философских перспектив, связанных с возможностью и необходимостью «мыслить политическую мысль».

В заключение диссертации подводятся итоги и результаты исследования, а также намечаются перспективы будущих разработок темы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

В изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1 Структурно-феноменологический анализ субъекта в контексте становления современной эстетико-художественной менгальности Дагестана // Известия высших учебных заведений Северо-Кавказский регион. Гуманитарные и социально-экономические науки - Ростов н /Д , 2006. — № 10.-С 219-223

В прочих изданиях:

2. Историко-аксиологические аспекты интерпретации образа Махача Дахадаева в дагестанском изобразительном искусстве //К 200-летию со дня рождения Махача Дахадаева: Сб науч. ст - Махачкала: Изд-во ДНЦ РАН, 2000.-С. 41-45.

3. К вопросу изучения творчества Х.-Б Мусаева в системе художественных поисков России, Кавказа и Германии // Наука и молодежь: Сб науч. ст. молодых ученых по гуманитарным проблемам / Отв. Ред. М.-С. М. Магомедов. - Махачкала* Изд-во ДНЦ РАН, 2002. -С. 73-75.

4. Проблемы национального своеобразия в современном изобразительном искусстве Табасарана // Возрождение. Табасаранцы. -Махачкала, 2003. - С. 114-118.

5. Творчество X .-Б. М усаева в контексте культур Запада и В остока // XX столетие и исторические судьбы национальных художественных культур традиции, обретения, освоение: Материалы Всероссийской научной конференции /Сост. А. М. Абдурахманов и др. - Махачкала: Изд-во ДНЦ РАН, 2003.-С. 656-660.

6. Презентация репрезентаций // Новое дагестанское искусствознание (НаДИ). Сбст. /Сост. и ред. Д. Дагирова и др- Махачкала Полиграф-сервис, 2005. - С. 5-10.

Формат 60x84.1/16. Печать ризографная. Бумага № 1. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. -1,6, изд. печ. л. -1,5. Заказ - 77-011. Тираж 100 эю. Отпечатано в «Деловой мир» Махачкала, ул. Коркмасова, 35а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Гейбатов, Сабир Гейбатович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЦИЗМ И ПРОБЛЕМЫ ГЕНЕАЛОГИИ РЕГИОНАЛЬНОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО СУБЪЕКТА

1.1 Официальная историография и проблема различения традиционной и современной художественной субъективности.

1.2. Места, категории и структурно-феноменологический анализ имени "эмансипированного художественного субъекта".

1.3. Разнообразие серий эмансипированного художественного субъекта и статус "события" в дагестанском искусстве советского времени.

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ МЕТАПОЛИТИКИ И ПОСТСОВЕТСКИЙ РЕГИОНАЛЬНЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРОЦЕСС

2.1. Метаполитическая эстетика и ее место в констелляциях новейшей философской и социополитической мысли.

2.2. Гипотезис "приватного субъекта" в структуре постсоветских общественно-политических констант регионального художественного процесса.

2.3. Проекции государственной, территориальной и сакральной "машин желания" на идеологическом экране Республики Дагестан.

Введение диссертации2007 год, автореферат по философии, Гейбатов, Сабир Гейбатович

Актуальность темы диссертационного исследования.

Проблема отношения художественной субъективности (дискурса субъекта) к социокультурным, идеологическим, этико-мировоззренческим составляющим современной общественно-политической ментальности различных регионов мира, является, пожалуй, одной из наиболее востребованных в структуре современных социогуманитарных исследований.

Многочисленная научная и философская литература по данной проблематике свидетельствует о неоднозначности подходов и многоаспектности факторов, воздействующих на характер функционирования и специфику истолкования традиционных и новейших художественных практик в системе современной общемировой и отдельно взятой региональной и национальной культуры.

В числе наиболее ключевых вопросов многие исследователи выделяют феномены мультикультурализма, унификации и стирания границ между различными этнонациональными культурами, в результате которых последние теряют исходные способы установления социоприродного гомеостаза, в течение многих тысячелетий поддерживающие устойчивость «обмена» между отдельным этническим коллективом и окружающим историко-географическим ландшафтом. В противоположность этой объективной тенденции, вызванной процессом глобализации, сегодня с неменьшей остротой заявляет о своем значении и обратная тенденция, которую можно описать в терминах взаимного отталкивания и конфликта различных культур, она наиболее ясно зафиксирована в, так называемом, «столкновении цивилизаций»1, в противостоянии развитого в культурном и социально-экономическом отношении Севера и отсталого, варварского Юга, и, наконец, в противоборстве сакрального универсализма исламской цивилизации и секулярного мира современной западной демократии (Ж. Деррида, Г. Джемаль).

1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.

Вместе с тем, многие страны и регионы «третьего мира», в силу различных общественно-исторических событий и катаклизмов XX века, успели значительно видоизменить и модифицировать исконные традиционные формы воспроизводства собственного мироуклада посредством внедрения различных европеизированных видов социально-экономического, общественно-правового, эстетико-художественного дискурсов, презентировав, тем самым, свое непосредственное вхождение в «проект модерна» (Ю. Хабермас). В этом отношении становление и функционирование в Дагестане на протяжении всего прошлого столетия европеизированных форм профессионального изобразительного искусства и новейших форм визуальной культуры (массовая реклама, дизайн и т.п.) стало одним из значимых и наглядных репрезентантов вышеотмеченных исторических трансформаций этнонациональной культурной ментальности.

Когда же вследствие крушения «системы социалистических государств» в регионах, входящих в историко-географическую целостность СНГ и традиционно связанных с культурным ареалом исламской цивилизации, стали нарастать рецидивы национального и религиозного сепаратизма, то, по меньшей мере, внутри исламо-центристского политического дискурса вопрос о культуральной легитимности изобразительного искусства оказался одним из эпицентров мировоззренческих и политико-идеологических баталий и, наряду с другими заимствованиями (например, правовая система, массовая культура, наука, образ жизни, СМИ и т. п.), был истолкован подавляющим большинством дагестанских религиозных авторитетов в качестве одного из факторов идеологической диверсии со стороны государств «первого мира». Уже этого наблюдения достаточно для того, чтобы обнародовать так называемую «социополитическую нагруженность» художественного дискурса, в особенности в том смысле, в каком современная художественная субъективность, по меньшей мере, начиная с периода западно-европейского романтизма, неоднократно конституировала себя в качестве самодовлеющего фактора

2 Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / Пер. с нем. М.М. Беляева. - М., 2003. ментальных, антропологических и общественно-исторических креаций. В этом контексте видится неслучайным возникновение известной диспозиции между концепциями «чистого» и «ангажированного» искусства. Добавим, что ее непосредственное присутствие обнаруживается не только в атмосфере возникновения и развития самых разных идейно-художественных течений XX столетия, но и лежит в основе различий в особенностях мировоззрения, социальной типологии и творческого кредо Х.-Б. Мусаева, - первого национального живописца Дагестана, а также М.-А. Джемала и Х.-Б. Аскар-Сарыджи, - основоположников «дагестанской школы» профессионального изобразительного искусства, становление которой, как известно, проходило в русле идеологических и эстетическо-художественных стандартов советского времени.

Вышесказанное позволяет указать, что социофилософская проблематика дискурса регионального художественного субъекта во всей многомерности соотношений современной эстетико-художественной практики дагестанского искусства со структурой окружающего этнополитического ландшафта находится в значимом семантическом поле далеко неоднозначных отношений внутрирегиональной и международной общественно-политической ситуации, когда вопрос о специфике сложившейся социокультурной ментальное™ становится одним из факторов, непосредственно использующихся в процессе противоборства различных политических сил.

Таким образом, актуализация проблемы дискурса художественного субъекта в ракурсе новейших общественно-политических процессов содержит в себе целый ряд социально-политических, культурно-гуманитарных и научно-философских резонов. В частности, сосредоточение на креативно-трансгрессивных аспектах художественного дискурса может и должно стать своеобразным прецедентом или примером, необходимым для формирования в республике метаполитического и/или метафилософского дискурса, который по своим теоретико-методологическим константам смог бы стать не только самодовлеющим фактором общественно-политической и культурной жизни

Дагестана, но и возвел бы философию на уровень так называемой «освободительной политики», фигуры которой уже были обнародованы в марксистской философии и других философиях Нового времени. Мы говорим о возможности особого метафилософского или «метаполитического» (по А. Бадью) дискурса, который, по меньшей мере, виртуально смог бы различать условия для возникновения иных возможностей региональной политической и эстетико-художественной мысли.

В этом аспекте принципиально значимый для нас контекст современной постановки вопросов о дискурсе художественного субъекта отмечен сегодняшними дебатами в «радикальных кругах» между представителями «чистой политики» (А. Бадью, С. Лазарюс, Ж. Рансьер и др.) и лидером люб-лянской школы лакано-марксизма С. Жижеком по поводу концепции консен-суальной политики, выдвинутой Ханной Аренд и Мириам Рево д'Алонн и проектом «радикальной демократии» Эрнесто Лакло и Шанталь Муфф . При этом имеет смысл заметить, что в этот контекст «антиконсенсуализма» сегодня все больше внедряются и интеллектуальные маневры на правом политическом фланге российской и мировой политики. В России этот процесс отмечен, с одной стороны, неконсервативными интенциями внутри государственной политики, все чаще очерчивающей, при посредничестве различных инструментов идеологических селекций, границы «желаемого» политического и социального консенсуса, а с другой, - феноменом «нового традиционалистского реванша», интеллектуальными лидерами которого сегодня выступают такие политические философы, как В. Дугин4 и Г. Джемаль5, стремящиеся синтетически объединить в своей политической философии принципы «духовной ортодоксии» и правой политической элиты. В качестве философско-интеллектуального остова для последних предлагается активизировать евразийский геополитический проект и политическую философию «интегрально

3 Laclau Е., Mouffe Ch. Hegemony and Socialist Strategy. L., 1985.; Laclau E.and Mouffe Ch. Hegemony und Radikale Demokratie. Zur Dekonsruktion des Marsismus. Wien, 1988.

4 Дугин А. Философия традиционализма. M., 2002.

5 Джемаль Г. Д.Освобождение ислама. М., 2004. го традиционализма» (Р. Генон, М. Элиаде, Т. Букхардт, поздний Э. Юнгер), сочетая последние с сакральным универсализмом русского православия (в случае Дугина) и исламской цивилизации (в случае Джемаля).

Степень разработанности проблемы. Исходя из содержательного и историко-культурного контекста развития западно-европейской, ближневосточной, китайской, индийской, арабо-мусульманской и др. философских традиций, нетрудно констатировать, что проблема художественного субъекта является одной из наиболее значимых, широко распространенных и высоко-эвристичных тем в истории развития человеческой мысли, В рамках традиционной и классической рациональности художественная субъективность имела в достаточной степени ясные и всесторонне отрефлексированные определения, феноменологическая реальность которых определялась на основе четко закрепляемых семантических, онтогносеологических и миро-представленчеких аксиоматик отдельно взятой культуры.

Крайние позиции внутри «неклассической рациональности» (конец XIX- первая половина XX вв.) либо были ориентированы на дальнейшую субъективацию художественной креации - например, эстетико-философские позиции неокантианства Э. Кассирера, А. Ригля, X. Ортеги-и-Гассет, персонализм Н. Бердяева, неотомизм Маринтена и субъективно-идеалистические ориентации внутри феноменологии (те, которые можно было бы вывести из учения Э. Гуссерля периода «Картезианских размышлений», ряда моментов позиций М. Гайгера и Г. Зельдмайера), - либо исходили из фактов обусловленности различных художественных практик социоисторическими и общественно-политическими детерминантами - классический и советский марксизм, различные версии позитивистской социологии искусства и концепция «ангажированного искусства» Ж.-П. Сартра и т.п.

Вместе с тем, сам ход развития теории и практики новоевропейского искусства указал не только на фундаментальную неразрешимость конечных оснований данной сферы духовно-исторического опыта человечества, и утвердил в общей форме конвенцию о прициальной открытости и апофатичности феноменологии художественного субъекта, но и в значительной мере повлиял на характер истолкования истинностных процедур социального познания, что было, в частности, отмечено уже в оппозиции Deutung Т. Адорно -Auslegung классической герменевтики В. Дильтея6. Это открыло дорогу кон-стеляционным, итеративным и интертекстуальным практикам новейшего социального познания, кристаллизировавшихся в деконструкции Ж.Дерриды и других текстологических практиках французского постструктурализма. Последние, как известно, в наиболее радикальном виде выступили в различных вариациях французского постструктурализма, ставшего одним из катализаторов сложения постнеклассической и а-критериальной рациональности.

Благодаря усилию отдельных авторов, на сегодняшний день в академической и иных сферах российского философско-интеллектаульного праксиса с разной степенью интенсивности и научно-философского пиетета осваиваются парадигмы таких постструктуралистских программ, которые связаны с антидеконструктивной (югославская школа лакано-марксизма во главе с С. Жижеком) и постмодернистскими линиями развития структурного психоанализа Ж. Лакана, аутентично западно-европейской (Ж. Рансьер) и модифицированной в русле современных проблем регионализма (Э. Сайд)7 версиями развития «археологии власти-знания» М. Фуко. С неменьшим интересом делаются попытки осмыслить под разным углом рассмотрения шизоанализ Ж.Делеза/ Ф. Гваттари, социологию Ж. Бодрийяра, нарратологию Ж.-Ф. Лио-тара. И конечно, особым рейтинговым преимуществом среди другних постструктуралистских программ пользуется деконструкция Ж. Дерриды. Известно, что каждая из указанных аксиоматических шкал располагает различными способами проблематизации и «видения» объекта и предмета научно-философского анализа художественной субъективности. Следует оговорить, что характер этого «видения» всякий раз обусловлен не только спецификой познавательно-аксиологических возможностей инвестируемой программы,

6 Соловьева Г.Г. Современный Сократ//Путь в философию. Антология. М., 2001. С. 350-359.

7 Сайд Э. Ориентализм: Западные концепции. М., 2006. но и герменевтическими «пред-намерениями» исследовательского субъекта, в том смысле, в котором тот или иной российский исследователь зависит от степени знакомства с аутентичными текстами постструктуралистских классиков и их комментаторов, а также от разнообразных детерминаций, зависящих: а) от степени вовлеченности автора в институциональные и парадиг-мальные нормативы определенной школы отечественной социогуманитари-стики; б) от характера социальных, мировоззренческих и политических предпосылок научного творчества; в) от специфики предметных интересов; г) от качеств исследовательского темперамента, оказывающих заметное воздействие на текстологические пристрастия, уровень риторических и когнитивных навыков; д) от всевозможных автокоммуникативных процессов, сопровождающих исследовательскую работу.

Очерчивая общий контекст осмысления российской философией опыта постструктуралистской и постмодернистской мысли, необходимо отметить, что в силу того, что актуальность настоящего диссертационного исследования мыслится нами в русле социополитической проблематизации дагестанского искусства, в том числе и в виду вышеуказанных обстоятельств, продиктованных необходимостью санкционировать самодовлеющий региональный социогуманитарный дискурс, дистанцированный от апологетиченских задач государственной философии (наличие которого стало бы одним из признаков демократизации общественно-политической жизни региона), мы считаем необходимым концептуализировать свои поиски в русле концепции «метаполитики» А. Бадью8, которая наряду с «антропологией имени» С. Ла-зарюса9 и «эстетикой бессознательного» Ж. Рансьера10, является наименее задействованной в ходе современных теоретико-методологических инвестиций.

Вместе с тем, данные задачи находятся в существенном противоречии со степенью изученности не только высокотеоретических и чрезвычайно

8 Бадью А. Мета/политика: Можно ли мыслить политику? Краткий курс метаполитики. М., 2005.

9 Lazarus S. L' Anhropologie du пот. Р., 1996.

10 Рансьер Ж. Эстетическое бессознательное. М., 2004. сложных концептуальных схем постструктуралистской философии, но и в аспекте крайне недостаточной разработанности онтогносеологической, феноменологической и социоисторической проблем традиционного и современного дагестанского искусства, и более специфических вопросов дискурса регионального художественного субъекта, что побуждает нас обратиться к истории и эпистемологическому анализу дагестанской философской и социо-гуманитарной науки.

В этой связи, в историко-хронологическом и логическом смысле важно отметить, что научно-практическая и теоретико-методологическая актуализация эмпирического материала по предмету традиционного и современного дагестанского искусства первоначально проходила в парадигмальных рамках классической рациональности (сравнительно-описательная этнография, ори-енталистские, романтические и позитивистские направления в историцизме конца XIX -начала XX вв.). В дальнейшем проблематика художественного субъекта развивалась в различных познавательно-аксиологических форматах советской региональной социогуманитарной науки, эклектично сочетающей в себе расхожие идеологические штампы советского марксизма, модифицированные посредством слабо развитого структурно-семантического и системно-комплексного подходов. Кумулятивный подход к истолкованию марксистского философского и социального познания предопределил то обстоятельство, что инновации, развиваемые посредством инвентаризации классической рациональности, лежащей в основе дагестанской академической культурологии, эстетики и исторического искусствознания, не были зафиксированы в форме симптоматического суждении по поводу произошедшей смены теоретико-методологической парадигмы, а рассматривались как последовательный линеарный процесс саморазвития, подчиненный не столько логике диалектического закона «отрицания отрицания», сколько эволюционной логике сциентизма, фундированной приоритетом «ленинской гносеологической спирали» и гегелевским законом перехода количества в качество.

Другим результатом такого понимания специфики социального познания явилось прекращение так называемых «схоластических споров» по поводу субъекта познавательной, общественно-политической и эстетико-художественной деятельности. Вследствие этого высокотеоретичная проблематика художественного субъекта и субъективности теряла свою философскую, теоретическую и герменевтическую нагруженность и была делегирована в область предметно-эмпирического, социоисторического познания и официального политико-идеологического ангажемента. В этих эпистемологических условиях реконструкция художественного субъекта и субъективности в целом либо сводилась к пресловутой социально-исторической проблеме «стокновения личности и общества» (что особенно дало о себе знать в перестроечном и постсоветском идеологическом мейстриме), либо была реализована в ключе «индивидуализирующего подхода» и санкционирована в проекте создания «творческих портретов» деятелей дагестанской художественной культуры.

Объективно отметим, что весомые научные результаты были получены в: 1) сфере сбора, систематизации, научного историко-сопоставительного описания и семантического анализа многочисленного эмпирического материала; 2) области объективно-исторического анализа общих закономерностей развития традиционной и современной художественной культуры; 3) эпистемологических рамках диалектической схемы отношения объективных и субъективных параметров общественного и художественного процесса; 4) области теоретической разработки и эмпирического анализа проблем своеобразия национальной художественной (Д. М. Магомедов)11 и познавательной

1 'У

М. И. Билалов) культуры; 5) разработке на основе универсальных доктринальных положений немецкой культурно-исторической школы «ренессанса»

Я. Буркхардта, приложенных к теории дагестанской художественной культу

11 ры и литературы (Г. Г. Гамзатов) , и к области исследования традиционной Магомедов Д. Развитие социалистических национальных художественных культур. М., 1979.

12 Билалов М.И. Суфизм и познавательная культура. Махачкала, 2003.

13 Гамзатов Г. Г. Дагестанский феномен возрождения ХУШ-Х1Х вв. Махачкала, 2000. общественно-политической и философской мысли (М. А. Абдуллаев)14; 7) национального согласия (М. Г. Алиев15, Р. Абдулатипов16).

Очевидно, что существенный интерес должны представлять исследования в области философской антропологии, эстетики и социологии таких дагестанских авторов, как М. А. Курбанов, М. М. Курбиев, К. А.Султанов, М. Я. Яхьяев, А. М. Ибрагимов, а также материалы по истории традиционного и современного национального искусства, помещенные на страницах искус-своведческих работ Э. Б. Абдуллаевой, С. А. Бачинской, П. Р. Гамзатовой, 3. А. Гейбатовой-Шолоховой, П. М. Дебирова, С. Кускова, А. Дж. Магомедова, М. М. Маммаева, Г. Я. Мовчана, Н. Ф. Мусаевой, Э. М. Путерброта, Г. А. Султановой, А. М. Умахановой, А. К. Шабаевой, М. А. Якубова и др.

В ракурсе метаполитических познавательно-аксиологических инициатив диссертационной работы следует сказать о значимости конкретного общественно-политического ландшафта, об особенностях которого можно многое почерпнуть из текстов и устных заявления ряда дагестанских и российских политиков, социологов, политологов, экономистов и представителей СМИ.

К сожалению, на сегодняшний день дискурс художественного субъекта в качестве высокотеоретичного философского концепта не получил сколько-нибудь значительной самостоятельной проблематизации в дагестанской философии, что существенно отличает парадигмальный характер развития региональной философии от новейших явлений, происходящих на общероссийской интеллектуальной и философской сцене.

Наиболее перспективные ракурсы развития данной проблематики усматриваются нами в постсовременной (посткартезианской) теории субъекта, комплектующейся на стыке самых разных философских традиций, в частности, в точке пересечения психоаналитической, постструктралистской, фено

14 Абдуллаев М. А. Из истории философской и общественно-политической мысли Дагестана. Махачкала, 1993.

15 Алиев М. Г. Согласие. Социально-философский анализ. М., 2001.

16 Абдулатипов Р. Г. Межнациональное согласие - наша общая судьба // Этнополитический вестник. 1995. №6. С.95-105. мено-герменевтической, аналитической, неомарксистской и постмарксистской традиций. Данная компаративистская тенденция зафиксирована, в частности, в исследованиях Ю. А. Кимелева17 и контекстуально присутствует в работах таких российских авторов, как Б. Гройс, Е. Игнатович, Б. Кагарлиц-кий, В. Мизиано, П. Осмоловский и др.

Объектом изучения являются артефакты дагестанского искусства, регистрируемые как на уровне предметики художественного произведения, так и в контексте ее презентации в различных текстологических и социально-практических дискурсах.

Предмет изучения обозначен отношением дискурса художественного субъекта к структурам современного социально-политического праксиса. Данное отношение конкретизировано посредством оппозиций глобальное -региональное, межнациональное - национальное, сакральное - секулярное, искусство - наука, художественное - религиозное сознание, политика - философия и т.п.

Цель исследования связана с процедурой так называемого «симптоматического чтения» и перекодировкой основных познавательно-аксиологических шкал генерализирующего дискурса власти-знания и мыслится в рамках кон-ституирования дисциплинарной интенции, маркируемой термином «метапо-литическая эстетика». В последней автор усматривает деконструктуивный анализ «налично данного» в перспективе формирования категории «возможного» и иных возможностей «мыслить политическую и эстетическую мысль», нежели та, которая предоставляется официальным дискурсом дагестанской политической философии и социогуманитарной науки. Данную возможность можно мыслить, как в аспекте воспроизводства демократического дискурса, так и в ракурсе программы «постколониальных исследований» (Э.

1Й

Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др.) .

17 Кимелев Ю. А. «Субъект и субъективность» в современной западной философии. М., 2006.

18 Бобков И.М. Постколониальные исследования // Новейший философский словарь. М., С. 776-777.

В соответствии с поставленной целью, в диссертации формулируются следующие задачи:

- санкционировать в региональном масштабе возникновение инновационной философской интенции, которую можно обозначить термином «метапо-литическая эстетика», методологически опирающейся на гипотезу наличия/отсутствия «политического» (Ж. Лакан) и «эстетического бессознательного» (Ж. Рансьер), ряд парадигм постмарксистских и «постколониальных» исследований (Э. Сайд и др.);

- произвести процедуру «ускользания» (по Делезу/Гваттари) от «господствующих форм интеллектуальности» (А. Бадью) региональной политической философии и социогуманитарной науки, фундированных непререкаемым авторитетом парадигмы классического (модифицированного в советское и постсоветское время) историцизма;

- обозначить проблему различения традиционной и современной художественной субъективности, показав тем самым зависимость проблем герменевтической интерпретации художественной предметности от властных инвестиций со стороны государственно-идеологического дискурса власти-знания;

- рассмотреть на основе положений «антропологии имени» С. Лазарюса «места» и «категории», а также понятийно маркировать современную художественную субъективность номинациями «эмансипированного субъекта» и «приватного субъекта» (позднесоветское и постсоветское время), показав посредством каких эпистемологических, идеологических и социополитических обстоятельств производятся истинностностные процедуры современной государственно-региональной и национальной ментальности;

- проявить диалектику умаления и реактивации художественного субъекта в искусстве Дагестана советского времени, показав посредством каких внешних и внутренних факторов из нее были эксплицитно выделены референции постсоветской «приватной» художественной субъективности;

- проанализировать современный художественный процесс с точки зрения метаполитической проблематики, выявляя социально-экономические (арт-рынок) и идеологические детерминанты новейшего эстетико-художественного праксиса.

Методологический подход развивается в русле самостоятельных компаративистских и <я//ег-постмодернистких исследований новейшего мирового философско-интеллектуального ландшафта, в котором для нас оказываются наиболее значимыми традиции феноменологической (Э. Гуссерль, М. Хай-деггер, М. Шелер, А. Щюц, А. Гурвич, Г. Шпет, А. Лосев и др.), этнометодо-логической (Г. Гарфинкель, Д. Видер, Д. Циммерман и др.), структуралистской (Р. Якобсон, В. Я. Пропп, М. Лифшиц, К. Леви-Стросс, Л. Альтюссер, Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ф. Гваттарри, Ж. Лиотар, Ж. Бод-рийар, Ф.Лаку-Лабарт и др.), неомарксистской (В. Беньямин, Т. Адорно, Ю. Хабермас), постмарксистской (С. Жижек, А. Бадью, Ф. Джеймисон и др.), аналитической (от Л. Витгенштейна до С. Крипке, X. Патнэма, Д. Серля и др.), неопрагматической (Р. Рорти), герменевтической (Г.-Г. Гадамер, П. Ри-кер, К.-О. Апель и др.) философий.

Методологический подход диссертационной работы связывается нами с гипотезой «интериорного измерения политики, позволяющего мыслить политическую мысль, исходя из ее сингулярности, разработанной в «антропологии имени» С. Лазарюса, «метаполитике» А. Бадью, которые наряду с ла-кановской теорией субъекта «как сцепления пустоты и объекта малой а», выполняют роль теоретико-методологичекого основания авторских познавательно-аксиологических интенций, развиваемых в русле программы «воскрешения субъекта», ставшей одним из лейтмотивов новейшего философского, политического и эстетико-художественного праксиса постмодерна.

Наряду с этим в процессе подготовки диссертации использовались методы историко-философского, историко-сопоставительного, семиотического, структурно-функционального, социологического, историкоискусствоведческого анализа, герменевтической эмпатии, струтурного психоанализа, системно-комплексного, гипотетико-дедуктивного, смыслоозна-чивающего и междисциплинарного подходов.

На защиту выносятся положения:

- обращение к генеалогии, феноменологии (смыслогенез), эпистемологии (научно-философское осмысление художественной предметности) и социо-политическому дискурсу регионального художественного субъекта в ракурсе новейшей социофилософской проблематики, обозначенной в концептах «радикальной демократии» Э. Лакло и Ш. Муфф и «метаполитики» А.Бадью, позволяет наметить пути к формированию самодовлеющего философского праксиса, обозначенного в программе построения «метаполитической эстетики» в качестве особой философской возможности «мыслить политическую мысль» (А. Бадью);

- анализ новейшего регионального и мирового художественного, научно-философского и социополитического процессов позволяет утверждать, что сегодня мы находимся в весьма специфической ситуации, когда наряду с различными формами индивидуальной и приватной субъективности (арт-рынок, индивидуальная научно-философская и общественно-политическая креация и т.п.) все более набирают силу неоконсервативные и неогосударственные тенденции, что еще должно стать поводом для актуализации постмарксистского и других векторов развития парадигмы «постколониальных исследований» (Э. Сайд, Г. Спивак, Г. Бгабха и др.);

- в рамках развития постмодернистской теории субъекта и новейшей программы «воскрешения субъекта» видится целесообразным маркировать различие между «сакрально-ориентированной» (традиционное искусство), «эмансипированной» (дагестанское искусство 1900-1970-х гг.) и «приватной» (1980-2000-е гг.) художественной субъективностью, как таких «центральных означающих», вокруг которых циркулируют истинностные и идентификационные процедуры этнонациональной и социокультурной менталь-ности;

- анализ диалектики умаления и реактивации художественного субъекта в искусстве Дагестана советского времени показывает, в противоположность весьма распространенной в постсоветских СМИ критике по поводу де-персонификации советского искусства, всю сложность и многомерность процессов эстетико-художественного означивания и субъективации, что ставит соответствующие теоретико-методологические и научно-практические вопросы, относящиеся к проблеме исследования «советской субъективности», уже отмеченные в трудах зарубежных и российских ученых (Й. Хеллбек, И. Халфин, С.Бенхабиб, А. Эткинд);

- эвристические показатели современного философского и социогумани-тарного праксиса Дагестана, значительно влияющие на уровень интеллектуально-креативной респектабельности региональной политической, социокультурной и эстетико-художественной жизни, ставят вопрос о необходимости проведения значительных процедур в области теоретико-методологических и парадигмальных инвестиций со стороны наиболее влиятельных течений и направлений новейшей западно-европейской философии;

- сегодняшние социологические параметры развития мирового философского праксиса предполагают «различение» между государственным и негосударственным типами философии, что указывает на необходимость формирования соответствующего регионального дискурса «ускользающего» (Де-лез/Гваттари) из-под познавательно-аксиологической юрисдикции официальной «власти-знания», посредством внедрения в парадигмальный корпус дагестанской социогуманитарной науки концепта «метаполитики» (А.Бадью), восходящего к технологии деконструктивного (Ж. Деррида), симптоматического (Ж. Лакан) и шизоаналитического (Делез/Гваттари) чтения классического эволюционного историцизма;

Новизна исследования состоит:

- в применении инновационных стратегий социального и эстетико-художественного познания;

- в актуализации проблемы различения традиционной и современной художественной субъективности и формировании антиэволюционистской креационистско-диалектической концепции истолкования проблем генеалогии современной региональной социо-культурной ментальности;

- в актуализации в региональном контексте концептов «антропологии имени» С. Лазарюса, «метаполитики» А. Бадью, «эстетического бессознательного» Ж. Рансьера, «шизоанализа» Делеза/Гваттари и санкционировании «метаполитической эстетики», как инновационной области социогуманитар-ных исследований, направленной на формирование самодовлеющего и субординированного от официального дискурса власти-знания философского дискурса, развиваемого в аспектах постфеноменологической, постнеомарксистской и постструктуралистской философии;

- в исследовании на социофилософском уровне различных серий современной художественной субъективности;

- во введении в корпус современной текстологической и понятийно-категориальной практики дагестанской философии и социогуманитарной науки целого ряда феноменологических, постструктуралистских, лакано-марксистских и аналитических концептов;

- в философской (метаполитической по Бадью) проблематизации эмпирического материала по истории дагестанского профессионального искусства (традиционные, европеизированные и авангардные практики) и новейших форм современной визуальной культуры (постсоветская архитектура, реклама, дизайн и т.п.);

- в анализе идеологических, социально-экономических, общественно-политических констант и детерминаций современного художественного процесса.

Теоретическая значимость. Парадигмально-методологическая ориентация работы на новейшие формы философской постнеклассической рациональности позволяет осуществить категориально-понятийное и теоретико-методологическое перевооружение дагестанской философской и социогуманитарной науки в рамках основных тематизмов постфеноменологической, постнеомарксистской и постструктуралистской философии. Метаполитиче-ский вектор диссертационного исследования позволяет «прорядить» жесткие концептуальные связи между различными означающими (жесткими десигна-торами по С. Крипке) официального дискурса власти-знания, обуславливающие сцепление между региональной политикой и практикой регионального искусства, философии и науки.

В рамках проекта «метаполитической эстетики» не только введены концепты «антропологии имени» С. Лазарюса и «эстетического бессознательного» Ж. Рансьера, «шизоанализа» Делеза/Гваттари, но и намечены новые познавательно-аксиологические возможности развития дагестанской философии.

Научная и практическая значимость диссертации заключается:

- в санкционировании самодовлеющего и субординированного философского дискурса, дистанцированного от апологетических задач современной государственной философии, что, на наш взгляд, не только соответствует необходимости воспроизводства дискурсов политики и демократии, но формирует иные перспективы социальной коммуникации между различными уровнями и отраслями современной эксперт-культуры (термин Ю. Хабермаса) и другими субъектами социально-политической активности;

- в актуализации целого ряда проблемных и предметных полей философского социогуманитарного исследования, не освещенных в отечественной эстетической и искусствоведческой науке, таких, как феномен творчества первого национального живописца Х.-Б. Мусаева, мастеров дагестанского художественного авангарда, визуальной культуры Дагестана постсоветского времени, проблем, связанных с современным развитием регионального арт-рынка и идеологическими константами современного художественного процесса;

- в терминологическом и категориально-понятийном тренинге философов, гуманитариев, политтехнологов и других субъектов эксперткультуры, ознакомлении последних с новейшим философским контекстом и развитием соответствующих риторических и аналитических навыков;

- в расширении пространства интеллектуальных и эстетико-художественных креаций, которое могло бы мыслиться в контексте плюрального метаполитического дискурса, являющегося важнейшим условием воспроизводства и развития региональной демократии;

- в указании на определенную изоморфность терминов «дискурс» и «национальная познавательная культура», «национальный ум», предложенных М. И. Билаловым, что позволяет говорить о значимости проблемы философского перевода;

- в возможности использования материалов диссертации в создании цикла семинаров и телепередач по проблемам современного искусства, философии, политики, религии.

Материал исследования. Общий теоретико-методологический и проблемный подход в немалой степени обязан критической и комментаторской литературе отечественных специалистов в области истории западной философии, неклассической и постнеклассической рациональности, таких, как В. Л. Абушенко, И. С. Вдовина, А. А. Грицанов, Б. Гройс, Ю. А. Гурко, Л. Г. Ионин, Т. В. Коммисарова, Ю. А. Кимелев, М. А. Можейко, Н. В. Мотроши-лова, В. С. Степин, А. Р. Усманова и др. В ракурсе предпринимаемых мета-политических инициатив диссертационной работы следует сказать о значимости текстов и устных заявления ряда дагестанских и российских политиков, социологов, политологов, экономистов и представителей СМИ.

В диссертации использованы материалы многолетних научно-искусствоведческих и эстетико-философских исследований автора по герменевтике традиционного и современного изобразительного искусства Дагестана, полученные в процессе написания монографических исследований «Философские проблемы интерпретации феномена первого национального живописца Дагестана - Х.-Б. Мусаева», «Проблемы художественного символа в традиционном и современном искусстве Дагестана», «Архитектура Махачкалы (история и современность)», ряде статей, посвященных творчеству дагестанских художников, а также материалы, собранные в научных экспедициях по районам республики.

Концептуальный и эмпирический материал получен в процессе разработки идеи и редактировании периодического издания «Новое дагестанское искусствознание» (НаДИ), а также создания и осуществления руководства работой Дагестанского философско-интеллектуального клуба «Эпохе», функционирующего под патронажем Дагестанского отделения Российского философского общества, и практическом нашем участии в ряде российских, региональных республиканских художественных выставок, а также в вербальном освещении ряда экспозиционных и телевизионных проектов.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории искусств и Ученом совете Института ЯЛИ ДНЦ РАН.

Отдельные положения апробированы в докладах на международной научной конференции «Белые журавли» (2006), всероссийской конференции «XX столетие и исторические судьбы национальных художественных культур» (2000) и др.

Идеи и материалы исследования легли в основу лекционных курсов по истории современного дагестанского искусства и художественной культуры, прочитанных автором в Дагестанском художественно-промышленном училище им. М.-А. Джемала и Дагестанском институте искусств им. Х.-Б. Му-саева при Дагестанском государственном педагогическом университете. Данные разработки были использованы на лекционных и семинарских занятиях по дисциплине «Основы истории и теории дизайна и архитектуры» в Махачкалинском муниципальном институте декоративно-прикладного искусства и дизайна.

Основные выводы диссертации освещены в общетеоретическом курсе «Традиционная и современная художественная субъективность в западноевропейской и исламской культуре», прочитанном автором в общественно-просветительском проекте «Первой галереи» - «Суфизм и современная художественная практика». Ряд тезисов и положений работы апробирован на заседаниях Дагестанского философско-интеллектуального клуба «Эпохе» и др.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав (по три параграфа), заключения и библиографического списка, включающего 192 источника. Объем работы - 175 страниц машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Метаполитическая проблематика дискурса регионального художественного субъекта"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Многомерность поднимаемой в диссертации проблемы региональной художественной субъективности, рассматриваемой в разноплановых соотношениях дискурсов истории, искусства, политики, науки и философии, не может быть полностью раскрыта в рамках пусть и несопоставимо большего и обстоятельного научно-философского исследования. В этой связи следует сказать, что наша работа является всего лишь одним из способов проблема-тизации предмета и объекта современных философских рефлексий. И все же попытаемся суммарно осветить общие итоги далеко неоднозначных когнитивных и текстологических стараний.

1) Как видится, в работе все же удалось санкционировать достаточно независимый философский дискурс, развиваемый в ключе «философии посреди» (М. Хайдеггер, М. Фуко, Ж. Делез) и ускользающий благодаря развитию в концепции метаполитики А. Бадью и других траекторий феноменологической, неомарксистской и постструктуралистской мысли от одномерности официальной региональной историографии и пропедевтико-апологетических задач государственной философии консенсуса, связывая данную возможность и даже необходимость с онтологическим и социоисторическими аспектами художественнной и политических креаций.

2) В рамках этой инициативы, с известной мерой условности удалась определить эстетико-политический профиль метаполитических и постколониальных рефлексий, презентированный в формировании парадигмы мета-политической эстетики.

3) По мере возможности удалось максимально отрефлексировать в границах рассматриваемых объекта и предмета исследования, и ввести в практику дагестанской философии целый ряд концептов из структурного психоанализа Ж. Лакана, эстетической рациональности Т. Адорно, антропологии имени С. Лазарюса, теории интерпелляции Л. Альтюссера, деконструкции Ж. Дерриды, шизоанализа Делеза/Гваттари и других теоретико-методологических констелляций, развиваемых в ключе парадигмальных инвестиций и категориально-понятийного перевооружения российкой филос-фоской и социогуманитарной мысли.

4) В контексте самостоятельного теоретико-методологического поиска собственных эпистемологических позиций мы рассморели новейшие дебаты по поводу антиконсенсуальной теории политики, проходящие в режиме полемики лидера югославской школы лакано-марксизма С. Жижека с представителями «французской чистой политики» А, Бадью, С. Лазарюсом, Ж. Ран-сьером и др.

5) В ракурсе герменевтического анализа были применены: а) лаканов-ские концепты непроницаемого ядра реального, объекта (малого) а, символического, реального и воображаемого порядков, избыточного наслаждения и политического бессознательного; б) концепция тео-онто-лого-телео-фоно-фало-центризма Ж. Дерриды; в) желания, машин желания, социальных машин, древовидно-ризоматической структуры из шизоанализа Деле-за/Гваттари; г) концепта имени из антропологии имени С. Лазарюса и практики элиминации категории времени; д) понятия эпистемы и общей концепция археологии власти-знания М. Фуко.

6) Благодаря выше указанному удалось философски проблематизиро-вать проблему генеалогии современной и постсовременной художественной субъективности в контексте их взаимоотношений с художественной субъективностью дагестанского традиционного искусства.

7) Проанализированы онто-гносеологическая и социополитическая проблематика основных серий эмансипированного художественного субъекта на основе контекстуального обращения к творческим биографиям первого национального живописца Х.-Б. Мусаева и основоположников «дагестанской школы» профессионального изобразительного искусства М.-А. Джемала и Х.-Б. Аскар-Сарыджи.

8) Показана на основе констатации ряда фактов и анализа такого явления, как «дагестанский художественный авангард», герменевтическая актуальность постмодернистской концепции искусства в аспекте выявления имманентных закономерностей развития позднего этапа развития дагестанского профессионального искусства.

9) В ключе новых текстуальных стратегий описаны политические детерминанты познавательной и эстетико-художественной практики Дагестана постсоветского времени.

10) Очерчен общий парадигмальный контекст развития региональной философии и социогуманитарной науки в ключе изменившихся стандартов государственной идеологии РФ и РД.

11) В процессе развития исследования была сформирована новая креативно-диалектическая и антиэволюционистская модель интерпретации отношения традиционной и современной художественной субъективности в дистанцированная от классических историцистких схем дагестанской официальной историографии.

12) В рамках компаративистских задач исследования современных тео-оетико-методологических спектров была осуществлена попытка констеляци-онного согласования марксистской, феноменологической, аналитической, структуралистской и психоаналитической философских традиций, в соответ-свии с чем заданы определенные условия истинностносных процедур интерпретации и понимания как предметного так и контекстуального профиля диссертационной работы.

Для автора было принципиально значимо, что его подход воспринимался всего лишь как один из возможных путей расширения креативного потенциала новейшего этапа развития региональной философии России, что полностью соответствует эпистемологическому профилю «философии посреди», развиваемого в ключе делезо-гваттарианского требования «путешествие на месте,. экспериментация - почему бы и нет?».

Список научной литературыГейбатов, Сабир Гейбатович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абдуллаев М. А. Из истории философской и общественно-политической мысли Дагестана. Махачкала: Юпитер, 1993. - 352 с.

2. Абдулатипов Р. Г. Межнациональное согласие наша общая судьба // Эт-нополитический вестник. - 1995. - № 6. - С.95-105.

3. Августович Ю.А. Письмо в наследие. Э.Путерброт // Новое дагестанское искусствознание. (НаДИ): Сб. ст. Вып.1 / Под ред. Д. Дагировой. Махачкала: Полиграф Экспресс, 2005. - С. 14-20.

4. Аверин Ю. П. Люди управляют людьми; модель социологического анализа. М.: Академический проект, 1996. - 176 с.

5. Агамбен Дж. Грядущее сообщество //Художественный журнал. 1996. -№12.-С. 38-41.

6. Адамян А. А. Вопросы эстетики и теории искусства. -М.: Искусство, 1978.-301с.

7. Акбиев С. X. Братья Мусаясул. Библиотека Фонда Шамиля. Серия «Знатные люди Дагестана». Махачкала, 1995.-61 с.

8. Алиев М. Г. Согласие. Социально-философский анализ. — М.: Изд-во Республика, 2001. 287 с.

9. Амиров С. Д. Махачкала: Время созидать. Махачкала: Юпитер, 2004. -336 с.

10. Ю.Антонович И. И. Современный капитализм: социодинамика власти. М.: Академия общественных наук, 1990. - 296 с.

11. Антонович И.И. Социодинамика идеологии. М.: Академия общественных наук, 1995.-218 с.

12. Арсланов В. Г. Западное искусствознание XX века. -М.: Академический проект, 2005. 864 с. 13. Арнхейм. Р. Искусство и визуальное восприятие. -М.: Прогресс, 1974. -390 с.

13. Арон. Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. Г.И. Семенова. М.: Текст, 1993.-144 с.

14. Астафьева О.Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов: Возможности и пределы. М.:МГИДА, 2002. - 239 с.

15. Бадью А. Мета/политика: Можно ли мыслить политику? Краткий курс метаполитики. М.: Изд-во Логос, 2005. - 240 с.

16. Банфи А. Философия искусства. М.: Наука, 1989. - 205 с.

17. Барт Р. Драма, Поэма, Роман // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX в./ Сост., предисл., общ. ред. Л. Г. Андреева. М.: Прогресс, 1986. - С. 133-151.

18. Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. -М.: Наука,- 1989.-318 с.

19. Батракова С. П. Искусство и утопия: Из истории западной живописи и архитектуры XX века. М.: Наука, 1990. - 312 с.

20. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -424 с.

21. Бачинская С.А. Театральные художники Дагестана // Новое дагестанское искусствознание. (НаДИ) Вып. 1 / Под ред. Д. Дагировой. Махачка-ла:Полиграф Экспресс, 2005. - С. 32-34.

22. Башляр Г. Новый рационализм / Пер. с фр., предисл. и общ. ред. А. Ф. Зотова. М.: Прогресс, 1987. - 376 с.

23. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Наука, 1994. - 244 с.

24. Беньямин В. О понятии истории // Художественный журнал. 1995. - № 7.-С. 7.

25. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его техничекой воспроизводимости. М., 1996. 123.

26. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. -М.: Медиум, 1999.-453 с.

27. Бертельс Л.Е. Художественный образ в искусстве Ирана 1Х-ХУ века. -М.: Восточная литература, 1997.-422 с.

28. Бибихин B.B. Язык философии. 3-е изд., - СПб.: Наука, 2007. - 390 с.Билалов М.И. Суфизм и познавательная культура. - Махачкала: Дагкниго-издат, 2003. - 120 с.

29. Бобков И.М. Постколониальные исследования // Новейший философкий словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 776 -777.

30. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. / Пер. с фр.Ф. Д. Калугин. М.: Изд-во Добросвет, 2000. - 389 с.

31. Бурдье П. Социология политики. М.: Социо-логос, 1993. - 284 с.

32. Буркхардт Т. Сакральное искусство востока и запада. Принципы и методы.-М.: Алетейя, 1999.-214 с.

33. Ванслов В. В. Изобразительное искусство и проблемы эстетики. —Л.: Художник РСФСР, 1975. 228 с.

34. Вдовина И. С. Эстетика французского персонализма: Критич. очерки. -М.: Искусство, 1981.- 191 с.

35. Вельфлин Г. Классическое искусство. Введение в изучение итальянского Возрождения. СПб.: Искусство, 1997. - 90 с.

36. Взаимодействие национальных художественных культур в условиях совершенствования социализма: Сб. ст./ Отв. ред. 3. А. Колмакова, Е. И. Чернигова. Махачкала: Изд-во Даг. филиала АН СССР, 1986. - 178 с.

37. Восточная поэтика: специфика художественного образа. -М.: Наука, 1983.-260 с.

38. Вуйшвилло Е. К. Понятие как форма мышления. ЛКИ, 2007. - 240 с.

39. Гаджиев К. С. Политическая философия. М.: Экономика, 1999. - 606с.

40. Галкин Д. В. Бодрийяр // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 114-117.

41. Гамзатов Г. Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. М.: Наследие, 1996. - 653 с.

42. Гамзатов Г. Г. Дагестанский феномен возрождения XVIII-XIX вв. Махачкала: ДНЦ РАН, 2000. - 324 с.

43. Гамзатова П. Р. Архаические традиции в народном декоративно-прикладном искусстве (к проблеме культурного архетипа) М.: Едиториал УРСС, 2004. - 144 с.

44. Гачев Г. Д. Наука и национальные культуры. Ростов н /Д.: Феникс,1992.-447 с.

45. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс-Культура, 1995. - 480 с.

46. Генон Р. Символы священной науки / Пер. с фр. Н. Тирос. М.: Изд-во Беловодье, 1997. - 496 с.

47. Грачев Г. В., Мельник И. К. Манипулирование личностью: организация, способы и технология. М.: ИФ РАН, 1999. - 376 с.

48. Гринберг Т. Э. Политическая реклама: портрет лидера. -М.: Аспект-Пресс, 1995.-268 с.

49. Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Наука, 1993. - 376 с.

50. Грязнов А.Ф. Аналитическая философия. -М.: Высшая школа, 2006. -376 с.

51. Гуревич А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов». -М.: Мысль,1993.- 196 с.

52. Гурко E.H. Зиберман // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 383 - 386.

53. Гурко E.H. Смерть в деконструкции // Новейший философкий словарь. -Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. С. 927 - 935.

54. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философия. Философия как строгая наука. Минск: Харвест,-2000.-752 с.

55. Дагестанское искусствознание: Сб. науч. тр. отв./ Ред. и сост. Д. М. Магомедов. Махачкала: Изд-во филиала АН СССР, 1976. - 166 с.

56. Дворжак М. История искусства как история духа. СПб., 2001. - 290 с.

57. Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет, 1998. - 480 с.

58. Делез Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза/Пер. с фр. Б. Скуратов. -М.: ПЕР СЭ, 2001.-483 с.

59. Деррида Ж. Призраки Маркса / Пер. с фр. Б. Скуратов. М.: «Ессе homo», 2006. - 256 с.

60. Деррида Ж. В Москве: деконструкция путешествия. -М.: Мысль, 1993. -135 с.

61. Джеймс Дж. Эффективный самомаркетинг. Искусство создания положительного образа. М., 1998. - 432 с.

62. Джемаль Г. Д.Освобождение ислама. М.: Умма, 2004. - 412 с.

63. Джемаль Г. Д. Революция пророков. М.: Ультра. Культура, 2003. - 362 с.

64. Джугенхайер Д., Уайт Т. Основы рекламного дела. Самара, 1996. - 305 с.

65. Дибиров А.-Н. 3. Теория политической легитимности: Курс лекций. М., Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. - 272с.

66. Динес В. Власть и знание: эволюция технократических концепций // Власть. 1998. -№ 10-11.

67. Дмитриева Н. А. Изображение и слово. М.: Искусство, 1962. - 211 с.

68. Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. М., 1994.- 151 с.

69. Достижения и современные проблемы развития науки в Дагестане: Тезисы докладов международной научной конференции, посвященной 275-летию РАН и 50-ти летию ДНЦ РАН. (Гуманитарные и общественные науки). Махачкала: ДНЦ РАН, 1999. - 272 с.

70. Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита.-М., 1996.-210 с.

71. Дридзе Т. Н. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. -М.: 1980.- 108 с.

72. Дубов И. Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии. 1993 .-№5. - С.47-59.

73. Дугин А. Философия традиционализма. М.:Изд-во Арктогея, 2002. -624 с.

74. Жижек С. 13 опытов о Ленине. М.: Изд-во Ад Маргинем, 2003. - 254 с.

75. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М.: Изд-во Художественный журнал, 1999. - 236 с.

76. Жижек С. Девид Линч, или женская депрессия // Художественный журнал.-1996,-№ 12.-С. 58-64.

77. Захаров А. Народные образы власти // Политические исследования. -1998.-№1.-С. 17-24.

78. Зедльмайр X. Искусство и истина. -М.: Наука. 1999. 168 с.

79. Зингер Е. А. Проблемы интернационального развития советского искусства. -М.: Советский художник, 1977.-272 с.

80. Зыбайлов Л. К., Шапинский В. А. Постмодернизм: Уч. пособие. -М., 1993.-452 с.

81. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм: Уч. пособие. М.: Наука, 1993.-423 с.

82. Ильин И.А. История искусства и эстетика. М.: Наука, 1983. 189 с.

83. Ильясов В. H. Политический маркетинг или как «продать» вождя // Политические исследования. 1997. - №5. - С.32-37.

84. Инновационные подходы в науке. Теоретические и методологические проблемы соцогуманитарного познания / Отв. ред. Волков Ю. Г. Ростов н /Д.: ИППК, 1995.-217 с.

85. Ионин Л.Г. Понимающая социология. Историко-критический анализ. -М.: Наука, 1979.-208 с.

86. Каган М. С. Морфология искусства. Л.: Искусство, 1972. - 440 с.

87. Каган М. С. Системный подход и гуманитарное знание: Избр. ст. Л.: Искусство, 1991. - 326 с.

88. Кагарлицкий Б. Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М.: Изд-во Алгоритм, 2006. - 480 с.

89. Какабадзе 3. Феномен искусства. Тбилиси: Кавказский дом, 1980.-453 с.

90. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. -М.: Политиздат, 1990. 415 с.

91. Канарский А. С. Диалектика эстетического процесса: В 2 т. / Под ред. К. Н. Лащенко. Киев, 1979-1982. - Т.1. - 1979. - 284 е.; Т.2. - 1982. - 256 с.

92. Кант И. Критика чистого разума. Ростов н / Д.: Феникс, 1999. - 672 с.

93. Кант И. Критика способности суждения. М.: Политиздат, 1994. - 314 с.

94. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: Смысл, 2000. - 342 с.

95. Кантор В. Свобода или произвол. К вопросу о российской ментальности // Дружба народов. 1994. - №8. - С.35-41 с.

96. Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 1. Язык. -М.: Университетская книга, 2001. 271 с.

97. Кацук Н. Л. Постмоденисткая социология // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 781784.

98. Кимелев Ю. А. «Субъект и субъективность» в современной западной философии. М.: Юнион РАН, 2006. - 96 с.

99. Киященко Н. И. Сущность прекрасного. М.: Наука, 1977. - 344 с.

100. Князева Е, M. Одиссея научного разума: синергетическое видение научного процесса. М.: Наука, 1995. -212 с.

101. Князева Е. M., Курдюмов С. П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М.: Мысль, 1994. - 206 с.

102. Костенко Н. В. Средства информации в архитектуре Киев, Будивель-ник. 1984.-227 с.

103. Кундера М. Невыносимая легкость бытия. СПб.: МП РИЦ, 1996 - 328 с.

104. Курбатов В. И. Социально-политическая аргументация. Логико-методологический анализ. Ростов н / Д.: Гефест, 1991. - 227 с.

105. Курбатов В. И. Современная западная социология. Ростов н / Д: Гефест, 2001.-366 с.

106. Курицын В. О постмодернизме. М.: Изд-во ОГИ, 2000. - 288 с.11Курбанов М.Г. Философские искания человечности и исторический процесс. Махачкала; Юпитер, 2002. - 253 с.

107. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе / Пер. с фр. Чер-ноглазова A.K. М.: Гнозис, 1995. - 192 с.

108. Лапкин В. В., Пантин В. И. Политические ориентации и политические институты в современной России: проблемы эволюции // Политические исследования. 1999. - №6.- С. 17-26.

109. Леви-Стросс К. Структурная антропология / Пер. с франц. В. В. Иванова.- М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.

110. Лифшиц М. Искусство и общественный идеал. М.: Наука, 1972. - 416 с.

111. Лифшиц М. Лессинг и диалектика художественной формы // Лессинг и современность. М., 1981. - 109 с.

112. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. -М.: Мысль, 1978 623 с.

113. Лосев А. Ф. Самое само. -М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. 1024 с.

114. Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973.- 458 с.

115. Лукач Д. Своеобразие эстетического. Т.1. -М.: Прогресс, 1985.- 188 с.

116. Магомедов Д. М. Профессиональное искусство Дагестана (Основные закономерности становления и развития). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1972. -148 с.

117. Магомедов Д. М. Развитие социалистических национальных художественных культур. М.: Наука, 1979. 140 с.

118. Маньковская Н. Б. Париж со змеями: Введение в эстетику постмодернизма. М.: Мысль, 1995. - 314 с.

119. Массовые виды искусства и современная художественная культура. -М.: Наука, 1986.-446 с.

120. Мейланов В. Опыт частной политическйо деятельности в России. Анализ чеченского кризиса, ложные стереотипы российской демократии. М.: Изд-во: КСП ПЛЮС, 2003. - 616 с.

121. Мец А. Мусульманский Ренессанс / Пер. с нем., предисл., библиогр. и указатель Д. Е. Бертельс. М.: ВиМ, 1996. - 544 с.

122. Мид Дж. От текста к символу // Американская социологическая мысль. -М.: Астрель, 1994. -С.43-50.

123. Мовчан Г. Я. Старый аварский дом. М.: ДМК ПРЕСС, 2001. - 527 с.

124. Можейко М.А., о. Сергий Лепин. Дискурс // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во Интерпресс сервис. Книжный дом, 2001. - С. 327330.

125. Мунье Э. М. Манифест персонализма. / Пер. с франц. И.С. Вдовина, В.М. Володина. М.: Изд-во Республика, 1999. - 560с.

126. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия?-М.: Мысль, 1991.-287 с.

127. Панофский Э. Ренессанс и «ренессансы» в искусстве Запада. М.: Мысль, 1998.-295 с.

128. Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства. -СПб., 1999.-345 с.

129. Пелих А. Имидж делового человека. М.: Наследие, 1998. - 343 с.

130. Пономарев Я, А. Психология творчества. М.: Наука, 1976. - 302 с.

131. Попов Н. П. Политизация массового сознания США. -М., 1981.-225 с.

132. Поппер К. Логика научного исследования / Пер. с англ. В. Н. Садовский. М.: Изд-во Республика, 2005. - 448 с.

133. Поппер К. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. -М.: Эдиториал УРСС, 2000. 138 с.

134. Почепцов Г. Г. Информационные войны. М. 1999. - 211 с.

135. Прозерский В.В. Позитивизм и эстетика. Л.: Политиздат, 1983. - 376 с.

136. Прозерский В. В. Критические очерки эстетики эмотивизма. М.: Логос, 1983.-366 с.

137. Путерброт Э.М. Разнообразие творческих начинаний (Дагестанское изо-броазительное искусство 20-нач. 30 гг.) // Искусство. 1973. -№ 9. - С. 3438.

138. Путь в философию. Антология / Под ред.С.Я. Левит. -М.: ПЕР СЭ, 2001.-445с.

139. Рансьер Ж. Эстетическое бессознательное. M.: Machina, 2004. - 128 с.

140. Рейнгардт Л.Я. Современное западное искусство. Борьба идей. М., 1983. С. 11-12.

141. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Канон-пресс, 2002. - 624 с.

142. Сайд Э. Ориентализм: Западные концепции / Пер. с англ. А. Р. Говору-нова. М.: Изд-во Русский мир, 2006. - 637 с.

143. Самсонадзе Н. Создание мифов, или искусство управлять миром // Советник. 1998. - №7. - С.37-39.

144. Семенов В. Е. Искусство как межличностная коммуникация. (Социально-психологическая концепция). СПб.: Университетская книга, 1995. - 102 с.

145. Сорокин П. А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. -М.: Изд-во Института социологии, 1990. 422 с.

146. Столович JI. Н. Красота. Добро. Истина. Очерк истории эстетической аксиологии. М.: Гелиос, 1994. - 380 с.

147. Тасалов В. И. Хаос и порядок. Социально- художественная диалектика. -М.: Политиздат, 1990. 106 с.

148. Тиллих П. Теология культуры. М.: Изд-во Юрист, 2000. - 479 с.

149. Тишков В. А. Социальное и национальное в историко-антропологической перспективе // Вопросы философии. 1990. - №12. - С. 3-16.

150. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории: Сб.ст./ Отв. ред. Е. В. Дуков. СПб.: Алетейя, 1995. - 388 с.

151. Турчин B.C. По лабиринтам авангарда. М.: Изд-во МГУ, 1993. -248 с.

152. Удальцова М. В. Социология управления. М.: Социо-логос, 1998. - 275 с.

153. Фейнберг Е. JI. Две культуры: Интуиция и логика в искусстве и науке. -М.: Искусство, 1992. 312 с.

154. Фрейд 3. «Я» и «Оно». Тбилиси: Мерани и Веста , 1991. - 398 с.

155. Фремптон К. Современная архитектура: Критический взгляд на историю развития / Пер. с англ. Е.А. Дубченко. М.: Стройиздат, 1990. - 535 с.

156. Фролов. И.Т. Перспективы человека: Опыты комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения. М.: Политиздат, 1983. - 350 с.

157. Фуко М. Рождение клиники. М.: Изд-во Смысл, 1998. - 298 с.

158. Хабермас 10. Философский дискурс о модерне / Пер. с нем. M. М. Беляева.-М.: Изд-во Весь Мир, 2003.-412 с.

159. Хабермас Ю. Философия как местолюбитель и интерпретатор //Путь в философию. Антология. М.: ПЕР СЭ, 2001. - С. 360-375.

160. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет / Пер. с нем. А. В. Михайлов. М.: Изд-во Гнозис, 1993. - 464 с.

161. Халипов В. Ф. Власть. Основы кратологии. М.: Политиздат, 1989. 311 с.

162. Хантигтон С. Столкновение цивилизаций. М.:АСТ, 2003. - 576 с.

163. Харт К. Постмодернизм / Пер.с англ . К. Ткаченко. М.: Изд-во Фаир-пресс, 2006. - 272 с.

164. Художник и общество: Свобода личности и свобода творчества: Сб. ст. / Сост. С.А. Анастасьев и В.М. Литвинов. М.: Художественная литература, 1980.-300 с.

165. Хунагов Р. Д. Проблема рациональности в политике и управлении. М.: Наука, 1995.-282 с.

166. Чагин Б. А. Структура и закономерности общественного сознания. М., 1982.-127 с.

167. Черчилл Г. Современная реклама. М.: Стройиздат, 1995. - 344 с.

168. Чудинова И. М. Политические мифы // Социально-политический журнал.- 1996.- №6.- С.26-31.

169. Чуприна Г. А., Суровцева Е. В. Современное цивилизационное мышление и российский менталитет // Социально-политический журнал. 1994. -№9-10.-С.76-84.

170. Шацкий Е. Утопия и традиции / Пер. с польск. В. А. Чаликова. М.: Изд-во Прогресс, 1990.-454 с.

171. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.: Искусство, 1966. - 283 с.

172. Шепетис Л. К. Искусство и среда: место искусства в современной эстетической среде. -М.: Изд-во Советский художник, 1978. 264 с.

173. Щегорцев В. А. Политика: поиски пути к утраченной культуре. М.: Изд-во Института социологии, 1991. - 166 с.

174. Шукуров Ш. М. Образ человека в искусстве ислама. М.: Изд-во Едито-риал УРСС, 2004.-160 с.

175. Щюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль. М.: Стройиздат, 1994. - 218 с. 181. Элиаде М. Священное и мирское. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.

176. Эткинд А. Одно время я колебался не антихрист ли я. Субъективность, автобиография и горячая память революции // Новое литературное обозрение, Терия и история литературы, критика и библиография 2005. -№73. -С. 41-69.

177. Юнг К. Г.Архетип и символ / Ред. и сост. А. М. Руткевич. М.: Ренессанс, 1991.-304 с.

178. Юнг К. Г, Нойман Э. Психоанализ и искусство. М.: Искусство, 1996. -231 с.

179. Dinrelbacher Р. Europaische Mentaitschichte. Stuttgard, 1993. - 284 p.

180. Lazarus S. L'Anhropologie du nom. P.: Editions du Seuil, 1996. - 252 p.

181. Laclau E., Mouffe Ch. Hegemony and Socialist Strategy. L., 1985.

182. Laclau E. and Mouffe Ch. Hegemony und Radikale Demokratie. Zur Dekons-ruktion des Marsismus. Wien, 1988.

183. Mitchell W. J. T. Ikonology image? Text? Ideology. Chicago, 1986.-203 P

184. Bryson N. Vision and Painting. The Logic of the Gaze? Yale University Press. 1983. P. 3.

185. Wyss В. Der Willer zur Kunst. Zur ästhetischen Mentalität der Moderne. -Köln: Du Mont, 1996.-252 s.

186. Moxey K. The Practice of Theory. Poststructuralism, Cultural, Politics, and Art History. L.: Ithaca, 1994. - 70 p.