Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализ

Нехаев, Андрей Викторович

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализ

Год: 2009
Автор научной работы: Нехаев, Андрей Викторович
Ученая cтепень: доктора философских наук
Место защиты диссертации: Тюмень
Код cпециальности ВАК: 09.00.01

450 руб.

Диссертация по философии на тему 'Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализ'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализ"

на правах рукописи

Нехаев Андрей Викторович

Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализ

Специальность 09 00 01 - «Онтология и теория познания»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

1 3 пОл к

Тюмень 2009

003483170

Работа выполнена на кафедре философии ГОУ ВПО «Тюменский Государственный Университет»

Защита состоится «11» декабря 2009 года в_часов на заседании диссертационного совета Д 212 274 02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук в Тюменском Государственном Университете (625003, г Тюмень, ул Перекопская, 15 а, ауд 215)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тюменского Государственного Университета

Автореферат разослан «_»_2009 г

Научный консультант

доктор философских наук, профессор Халин Сергей Михайлович доктор философских наук, профессор Купарашвили Мзия Джемаловна доктор философских наук, профессор Светлов Виктор Александрович доктор философских наук, профессор Селиванов Федор Апдреевич Российский государственный педагогический университет им А И Герцена

Официальные оппоненты.

Ведущая организация

Ученый секретарь

диссертационного совета Д 212 2 74 02 кандидат философских наук, доцент

А И Павловский

Общая характеристика диссертационного исследования

• Актуальность исследования Когнитивная проблема - каким образом мы обретаем знания о действительности и является ли добытое знание «истинным» и достоверным - занимает современных философов не меньше, чем в свое время Платона Безусловно, что проблема познания всегда являлась и будет являться одной из самых фундаментальных на протяжении всей истории философии, и, несмотря на то, что методологические подходы стали более сложными и разветвленными, сама постановка вопроса, не считая нескольких редких исключений, не изменялась При этом следует отметить, что задача философии заключается « не в том, чтобы размышлять или говорить о мире, а скорее в том, чтобы анализировать способы размышлений и высказываний о нем »', и, по сути, философский анализ наших способов размынпений и высказываний о мире становится, в конце концов, общим описанием того, каким мы обязаны представлять мир при существующих способах мышления и языка2 Не случайно современная философия становится преимущественно философией языка, делая предметом своего изучения то, как язык соотносится с миром Являясь продолжением кантовской эпистемологической традиции, стремившейся связать трансцендентальный анализ с лингвистическим3, современная философия - и в особенности аналитгиеские течения - поставила вопрос о том, как язык прицепляется к миру и каким критериям употребления он должен отвечать, чтобы быть истинным сообщением о том, о чем он сообщает Именно на такого рода философские основания опирались в своих исследованиях Г Фреге, Б Рассел, Л Витгенштейн, А Тарский, Р Карнап, К Р Поппер, В ЬСуайн, Д Дэвидсон, Н Гудмен, Р Рорти и многие другие, заложив фундамент логического позитивизма, философии обыденного языка, прагматизма и многих других направлений в философии языка Поэтому вряд ли можно сомневаться в колоссальном влиянии и успехе философии языка XX столетия, но, несмотря на то, что она, безусловно, внесла огромный вклад в историю философии, тем не менее в современной философии языка есть нечто странное, и можно только удивляться, почему на эту странность никогда не обращали внимания И хотя на нас производит исключи-

1См ДантоА Аналитическая философия истории -М,2002 -С 7

2 Ведь « без языка мы вообще не можем составить никакой картины мира » См Юнгер Ф Г Язык и мышление - СПб , 2005 - С 51 Более того, встречая рано или поздно на своем пути язык, мы сталкиваемся с ним « не только в качестве модели, но еще и в качестве конститутивного элемента, посредующе-го звена, означаемого » См Барт Р Основы семиологии//Французская семиотика От структурализма к постструктурализму - М , 2000 - С 248

' Так, в частности, Кант подчеркивал, что « мыслить есть то же, что составлять суждения или относить представления к суждениям вообще» См Кант И Пролегомены ко всякой будущей метафизике, которая может появиться как наука // Сочинения в 8т -М, 1994 -T4 -CS2-63

тельно глубокое впечатление то, с какой проницательностью и точностью в философии языка исследуются проблемы, все же сам перечень этих проблем не может не вызывать недоумения

Поражает неизменно присущее ей крайне узкое понимание того, какие способы языкового употребления должны становиться предметом философского анализа, и если выразить это одним базовым принципом, то философия языка XX столетия является философией высказывания или суждения, независимо от того, что явчяет-ся предметом ее анализа - употребление языка в повседневной жизни или язык науки Иными словами, современная эпистемология и философия языка никогда или почти никогда не обращались к проблеме конечных осмысленных множеств высказываний, организованных в той или иной логической форме дискурса, то есть к проблемам текста или повествования, к тому, как они соотносятся с миром и каким критериям должны отвечать, чтобы быть истинными сообщениями о том, о чем они сообщают, и это тем более удивительно, что большая часть наших способов языкового употребления по своему характеру является именно такими конечными осмысленными множествами высказываний, то есть текстами или повествованиями Таким образом, именно это делает необходимым и диктует актуальность логико-семиотического анализа тех форм, которые принимают наши множества высказываний в процессе дискурса

• Степень разработанности темы исследования Следует отметить, что центральная проблема данного исследования — природа такой особой познавательной формы, как мнение, - рассматриваемая в контексте отношений между языком и миром, означающем в свою очередь необходимость вскрытия логико-семиотических и функциональных свойств доксоморфного дискурса, требовала детального критического анализа современного состояния философской мысли Идеи, изложенные в работах таких философов, как Ксенофан, Алкмеон, Гераклит, Демокрит, Парменид, Протагор, Горгии, Пиррон, Платон, Ксенократ, Аристотель, Зенон Китайский, Клеанф из Асса, Хрисилп из Сол, Александр Афродисийский, Секст Эмпирик, Филон Александрийский, Аниций Боэций Северин, Иоанн Скот Эриугена, Ансельм Кентерберийский, Иоанн Росцелин, Гильом из Шампо, Гильберт Порретанский, Петр Абеляр, Иоанн Солсберийский, Фома Аквинский, Боэций Дакийский, Иоанн Дуне Скот, У Оккам, Р Декарт, Б Паскаль, Дж Локк, Т Гоббс, Г В Лейбниц, А Арно, К Лансло, П Николь, Хр Вольф, Дж Беркли, Д Юм, ЭБ Кондильяк, X Уарте, А Баумгартен, И-И Винкельман, И Кант, ИГ Фихте, Ф В Й Шеллинг, Г В Ф Гегель, И Г Гаманн, И Г Гердер, А В Шлегель, В Гумбольдт, И Бентам, М Штирнер, Ф Майнеке, Э Трельч, В Дильтей, Г Коген, П Наторп, Э Кассирер, Г Риккерт, В Виндельбанд, X Зигварт, Э Мах,

Ф Брентано, А Маинонг, Ф Брэдли (F H Bradley), Г Стаут (G F Stout), Б Кроче, X Ортега-и-Гассет, В С Соловьев, С H Булгаков, В Ф Эрн, П А Флоренский, С Л Франк, Б А Фохт, Г Г Шпет, Б В Яковенко, А Ф Лосев, Л С Выготский, В Сеземан-Ковно, Я А Слинин, В M Богуславский, А А Грякалов, Б А Ерунов, В M Розин, И Т Касавин, Г Геффдинг, Э Гуссерль, Г Ланц, Л Ландгребе, Э Марбах (Е Marbach), У Найссер, Р Л Солсо, Дж Р Андерсон, Э Холешитайн (Е Holenstem), X Дрейфус (H L Dreyfus), X Холл (H Hall), А Пфендер, К Маллиган (К Mulligan), Б Смит (В Smith), А Райнах, П Прехтль, А Пуанкаре, M Хайдеггер, Г -Г Гадамер, Ч X Кули, Э Геллнер, А Бергсон, Э Жильсон, Ж -П Сартр, M Мерто-Понта, M Фуко, П Рикер, H Лобковиц, И M Бохеньский (I M Bochenski) Ф Г Юнгер, Ж -Ф Лиотар, Ж Бодрийяр, Ю Хаберчас, Д Дерри, Дж Тош, M Келли, Ж Лакан, Д Мэйси, П Бурдье, Р Коллинз, H Хинске, П Спинкччи, Ф Бьянко, С Хаак, П Франкастель, Ж Диди-Юберман, помопи автору сформировать и предложить собственный взгляд, а таюке определить возможные перспективы философских исстедований в данной области

Особо необходимо подчеркнуть значение для данного исследования идей трансцендентализма, изтоженных в трудах И Канта, ИГ Фихте и Ф В Й Шелтинга и составляющих одно из важнейших концептуальных оснований доксологии, поскольку они предоставляют возможность осуществить процедуру трансцендентальной дедукции как способа аргументации утверждения, согласно которому наше познание мира во многих сферах становится возможным тотько благодаря такой познавательной форме, как мнение, а также дать необходимое обоснование тем особым «трансцендентальным правилам», которым подчиняется мнение и которые, в отличие от «правил перевода», отстаиваемых сторонниками классической эпистемологии, не претендуют на то, чтобы направлять доксогента в решении проблемы «перевода» реальности в некоторое конечное множество высказываний о ней - мнение, но лишь определяют особую чогическую структуру и связанную с ней специфику доксочорфных описаний мира Кроме того, серьезное влияние на формирование авторской концепции, изложенной в данном исстедова-нии, оказали также идеи таких радикальных конструктивистов, как Дж Вико, Дж Дьюи, Э Глазерсфельд, Дж Ричарде, У Матурана, Ф Варета, С Цеккато, M Вартофский, Ж Пиаже, - сторонников проекта «эпистемологии без онтологии», - многие из которых, по сути, являются продолжением идей кантовского трансцендентализма

Следует отметить, что при решении ключевых - в контексте поставленной проблемы - вопросов, связанных с уже отмечавшейся необходимостью исследования логико-семантических и функциональных свойств, которыми обладает доксоморф-

ный дискурс и которые определяют его специфику в отношении иных видов дискурса, использовались идеи, изложенные в работах крупнейших представителей такого философского направления, как Sprachkritik - Ф Маутнера, Ф Ницше, А Штера, К Л Рейнгольда, О Ф Группе, К Германна, Г Гербера, Ф М Мюллера, Г Рунце, В Камлая, П Лоренцена, К Лоренца, Ю Миттельштрасса, а также современных исследователей данного направления - А А Лавровой, М Е Соболевой, С Л Фурмановой, Е С Черепановой, логико-философские и лопжо-семиотические исследования в области языка философов-аналитиков - Б Больцано, Г Фреге, Б Рассела (В Russell), А Н Уайтхеда, Л Витгенштейна, Ф П Рамсея (F Р Ramsey), М Шлика, Р Карнапа (R Сагпар), О Нейрата, Г Гана, Ф Франка, Ф Кауфмана, К Геделя, К Гемпеля, П Олпенгейма, "К Твардовского, Я Лукасевича (J Lukasiewicz), С Лесневского, К Айдукевича, Т Котарбиньского, А Тарского (A Tarsia), X Расевой (Н Rasiowa), Я Слупецкого, Б Собочиньского, С Яськовского, Дж Мура, Г Райла (G Ryle), Дж Остина, А Дж Айера (A J Ayer), Дж Уисдома (J Wisdom), П Стросона (Р Strawson), КР Поппера (KR Popper), У Селларса (W Sellars), Д Армстронга (D Armstrong), Р Чизолма (R Chisholm), В Куайна (W Quine), М Даммита (М Dummet), Р Уокера (R S Walker), Г Бэйкера (G Р Baker), П Хакера (Р М S Hacker), Г X Вригга, М Девита (М Devitt), К Стерельного (К Sterelny), Э Гетье (EL Gettier), Ф Фитча (F В Fitch), В Харта (W D Hart), А Черча (A Church), Н Гудмена (N Goodman), Д Дэвидсона (D Davidson), И Бар-Хиллела (Y Bar-Hillel), Т Сколема (Т Skolem), Л Тондла, П Гича (Р Т Geach), А Уайта (A White), Р Кэмпсона (R Kempson), П Хорвича (Р Horwich), Д Гэмлина (D W Hamlyn), Т ДеМауро, П Вейнгартнера, Дж Серля (J R Searle), Д Вандервекена (D Vanderveken), Г П Грайса, Г -Н Кастанеды, Э Тугендхата, А Савиньи, Д Льюиза, К -О Алеля, Н Решера (N Rescher), X Патнэма, К Л Кетнера, Д Деннета, Д Чалмерса (D J Chalmers), Дж Катца (J J Katz), С А Крипке (S Kripke), К Доннеллана (К Donnellan), Г Эванса (G Evans), У Сэлмона (W Salmon), Т Берджа (Т Burge), П Хэмфри (Р W Humphreys), Дж Фетцера (J Н Fetzer), П Черчланда (Р Churchland), С Стича (S Stich), Т Нагеля, А Данто, М Оукшота, О Эшейма (О Asheim), Э Голдмана (A Goldman), П Давсон-Галля (Р Davson-Galle), Ф Бьердаля (F Bjssrdal), Я Перегрина (J Peregrin), Дж Коркорана (J Corcoran), С Соумса (S Soames), Н Салмона (N Salmon), С Хэнссона (S О Hansson), Р Рорти (R Rorty), Я Хинтикки (J Hintikka), Е Сааринена, М Оксанена (М Oksanen), Г Санду (G Sandu), Л Колсона (L Colson), А Миру (A Miroiu), Р Чризли (R Chrisley), У Вибранек-Скардовски (U Wybramec-Skardowska), а также исследования, посвященные эволюции взглядов и позиций представителей аналитической философии -

Ф Вайсмана, В Крафта, Г Кюнга, Г Бэйкера (GP Baker), П Хакера (PMS Hacker), Дж Пассмора, Б Страуда, M Чарльзворта (MJ Charlesworth), M Кронфорта, П Кампица, К Нири, П Бенацеррафа, П Куртца, ТИ Хилла, К Нильсена, H Малкольма, К Маллигана (К Mulligan), П Саймонса (Р Simons), Б Смита (В Smith), M Маккинси, А Папа, И Хакинга, Д Фоллесдала (D Follesdal), В Голдфарба (W Goldfarb), KT Фана (К Т Farm), Я Алнэса (J H Aines), M Мак-Гина (M McGinn), Г E Минца (G Mints), П Саймонса (Р Simons), С Шанкера (S G Shanker), В Тэйта (W W Tait), А Андерсона (А Anderson), M Дэвиса (M Davis), H Кокъяреллы (NB Cocchiarella), П Хэйли (P Healy), Ш Сэнфорда (S Sanford), M Ван Атгена (M Van Atten), Дж Кеннеди (J Kennedy), M Круса, Э Эзера, С Д Балмаевой, H Безлепкина, Б В Бирюкова, JIА Бобровой, Г П Григоряна, А Ф Грязнова, И Джохадзе, Б Домбровского, А В Кезина, M С Козловой, А С Колесникова, M Кронгауза, В Г Кузнецова, Е Е Ледникова, M В Лебедева, Л Б Макеевой, M Е Соболевой, Л А Микешеной, С В Никоненко, Т H Панченко, Е Д Смирновой, H В Смотянской, В А Суровцева, Я Шрамко, H С Юлиной, работы в области семиотики и исследования семантики и стилистики дискурса - К Бремона, О Вальцеля, Т Ван Дейка, А Вежбицки, Т Винограда, Р Водака, Ж Дюбуа, К К Жоля, В Кинча, К Леви-Стросса, Г Е Крейдлина, Ч Морриса, Ч С Пирса, Р Якобсона, Т С Элиота, В Беньямина, Э Ауэрбаха, Р Барта, Ж Женетга, П Манна, Б ХоллПарти, Ю M Лотмана, В А Зарецкого, П H Медведева, M Тростникова, Ж Дерриды (J Derrida), Ж Делеза, Ю Кристевой, H Пьеге-Гро, П Серио, Ф Растье, Ц Тодорова, Л Шпитцера, и, наконец, труды лингвистов - В Г Адмони, Ш Балли, Э Бенвениста, M Блумфилда, В Брендаля, К Бюлера, У Вайнрайха, Ж Вандриеса, Г Гийома, Г Глисона, А Ж Греймаса, Дж Грина, Дж Гринберга, Дж Дженкинса, Л Ельмслева, О Есперсена, X Изенберга, Ж Курте, Р Б Лиз, А Мартине, В Матезиуса, Ч Осгуда, А Сеше, Г Скрэгга, Д Слобина, Ф Соссюра, X Спанг-Хансенна, Э Сэпира (E Sapir), Л Теньера, H С Трубецкого, X И Ульдалля, Б Уорфа (В L Whorf), Ч Филлмора, К Фосслера, Д Франка, А Фрея, Ч Фриза, Г Хенигсвальда, H Хомского, 3 Хэрриса, У Л Чейфа, Г Шухардта, M Шютценбергера, а также АР Лурии, ИР Гальперина, H П Гринцера, В А Звегинцева, Г В Колшанского, Е А Реферовской, Л M Скрелиной и П А Соболевой

Кроме того, следует также специально выделить, во-первых, ряд логико-семантических исследований в области историографии, принадлежащих как философам-аналитикам - А Данто (A Danto), H Гудмену, Ф Анкерсмиту, так и историкам-номиналистам, которые в качестве предмета своего анализа избирают сами

методы презентации «вещей» в дискурсивно организованных множествах высказываний - X Уайту, П Вену, П Гэю (Р Gay), Э Гомбричу (Е Н Gombnch), А Мегиллу (A Megill), К МакКуллаху (С В McCullagh), - поскольку именно номиналистский анализ оказывается единственно возможной нередукционистской стратегией при изучении природы такой особой познавательной формы, как мнение, во-вторых, семиологические и транслингвистические исследования Р Барта и Ю Кристевой, анализирующих дискурс в отношении распределения его значения между различными дискурсными инстанциями, в которых закрепляются расколо-тость и множественность, или полиморфность, его субъекта, что дает все необходимые основания для постепенной элиминации закона тождества в системах логического исчисления истинностного значения повествовательных структур нормального языка, в-третьих, труды основоположников системы иллокутивной логики - Дж Серля (J R Searle) и Д Вандервекена (D Vanderveken), а также исследования функциональных и формальных свойств фикционализированного дискурса -Г -Н Кастанеды, Б Миллера и Д Льюиза

Помимо этого, при рассмотрении проблемы специфики и природы научных терминов и понятий, как и в целом вопросов, связанных с логико-семантическими свойствами терминов и понятий, используемых нами в процессе дискурса, а также посвященных структуре и функциям научного дискурса и свойствам номотетико-дедуктивной формы аргументации, автором были использованы работы К Айдукевича, А Тарского (А Tarski), Э Нагеля (Е Nagel), Г Генцена, Г Е Минца (G Mints), Д Бейзина (D Basin), С Мэтьюса (S Matthews), Л Вигано (L Vigano), Ст Тулмина (St Toulmin), К Кнорр-Цетиной (К Knorr-Cetina), Л И Розоноэра, В Н Карповича, И В Полякова, В В Целищева

При разработке компонентов исследования, которые связаны со свойствами и функциями метафорических высказываний, - являющихся, по сути, своего рода «трансцендентальными схемами» для вполне определенных мнений, побуждающих доксогента представлять себе те буквальные высказывания о мире, которые ему предстоит включить в соответствующие доксы, - а также специальными проблемами парафразы выражений естественного, или нормального, языка, были привлечены и критически проанализированы идеи Аристотеля, Э Б Кондильяка, Г Гербера, ФМ Мюллера, Ф Ницше, Ф Маутнера, Э Кассирера, М Блэка (М Black), Г-Г Гадамера, М Хайдеггера, Ж Дерриды (J Derrida), Д Дэвидсона (D Davidson), М Токажа (М Tokarz), К К Жоля, И А Ричардса, У А Шиблза, М Бэрдсли, Ф Уилрайта, Дж Лакоффа, М Джонсона, Р Рорти, Д Ротбарта (D Rothbart), X Уайта, Дж Серля (J R Searle), У Л Чейфа, Т С Элиота, Дж Э Спингарна, Дж К Рэнсома, К Брукса, А Тейта, Т Э Хьюма, В А Суровцева,

В H Сырова, В Г Гака, С Долгопольского, В H Телии, Е M Вольфа, X Д Леэметс, В В Петрова, С А Лебедева, Е О Опариной, О M Бессоновой, A M Шахнаровича, H А Кожевниковой, И В Полозова

При исследовании пробтем, касающихся логики и эволюции социально-гуманитарных наук, закономерностей их развития и существующих проектов дифференциации идеографических и номотетических дисциплин, были использованы труды таких авторов, как Р Арон, У Аутвейт, И Валлерстайн, Э Дюркгейм, И Лакатос, П Монсон, X Ортега-и-Гассет, Т Парсонс, К Р Поппер (К R Popper), Г Риккерт, Дж Тернер, Ч Тилли, П Фейерабенд, Т Холл, К Чейз-Данн, О Шпан, Б Варне (В Barnes), Ж Деррида (J Derrida), П Уинч, А Шютц, Г С Батыгин, Г Беккер, А Босков, А О Бороноев, О Г Дука, В Я Етьмеев, H Ф Овчинников, В H Ортов, НС Розов, В В Ильин, В Ж Кечле, МЛ Ковальзон, В А Кутырев, Р Хрестанов, Ю В Чайковский, В А -Ядов, M Г Ярошевский При этом необходимо особо выделить исследования прагматистски настроенных историков и социологов науки - Т Куна, M Потани, H Хэнсона (N R Hanson), Б Ван Фраассена (В VanFraassen) и Л Фтека, которые выдвинули и посчедоватечьно обосновали гипотезу о «теоретической нагруженности опыта»

В области некоторых общих вопросов эпистемологии, затронутых в данном исследовании, существенную помощь автору оказали работы M Д Купарашвшш, В А Лекторского, Е Я Режабека, Е А Мамчур, H В Мотрошиловой, С С Неретиной, Т Б Романовской, 3 А Сокулер, В M Розина, В С Степина Кроме того, при рассмотрении проблем, непосредственно касающихся некоторых неклассических проектов логики, в частности, ультраинтуиционистских, неочогици-стских, паранепротиворечивых, или параконсистентных, и нечетких, а также анализе вопросов, посвященных правдоподобности умозаключений и вероятностной логике, отдельным проектам модальной логики, принципам конструктивности истинностных значений и логикам с векторной семантикой, большую рочь сыграли идеи, принадлежащие Дж С Милшо, Дж Булю (G Boole), Р Карнапу (R Сагпар), X Рейхенбаху (Н Reichenbach), Р Мизесу (R Mises), С А Кринке (S Кпрке), Д Нечьсону (D Nelson), X Маюсолу, НА Васильеву, Я Лукасевичу (J Lukasiewicz), Э Посту (Е L Post), С Кчини (S С Kleene), А Гейтингу, К Геделю, Д А Бочвару, Дж M Данну (J M Dunn), H Белнапу (N Belnap), Л Заде (L A Zadeh), А Кофману, Г Шаферу (G A Shafer), А Демпстеру (А Р Dempster), А Черчу (A Church), Е Леммону, К Сегербергу, Я Хинтикке (J Hmtikka), Р Монтегю, Д Скотту, К Файну, ДМ Габбаю, Д Пойя, Д Дюбуа, А Праду, Р Сикорскому, M H Бежанишвили, Л В Аршинскому, при этом особо следует отметить значение аналитических исследований и обзорных работ по многозначным

логикам, принадлежащих Дж Россеру (JB Rosser), А Тюркетгу (A Turquette), 3 Готтвальду (S Gottwald), M Глассу (M Glass), П Саймонсу (Р Simons), И Гратан-Гинессу (I Grattan-Gumness), Ф Пекхаусу (V Peckhaus), С Рахмаку (S Rahman), С Риду (S Read), В Стелцнеру (W Stelzner), Г Сандхольму (G Sundholm), Я Воленскому (J Wolenski), M Астро (M Astroh), Р Ягеру (R R Yager) А С Есенин-Вольпину, В К Финну, Ю В Ивлеву, А С Карпенко

Наконец, при решении специальных вопросов, связанных с дискретной математикой, теорией множеств, теорией вероятностей, теорией матриц, а также математической статистикой автор опирался на работы Дж Бендата, Г Вейля, А Пирсона, Г Крамера, А А Френкеля, И Бар-Хиллела (Y Bar-Hillel), X Джефрейса (Н Jeffreys), Д M Кейнса (D M Keynes), Б В Гнеденко, ПС Александрова, АН Колмогорова, С В Яблонского, Р Беллмана, Ф Р Гантмахера, П Ланкастера, Р Пенроуза (R Penrose)

• Цель и задачи исследования

Следует отметить, что в самом общем виде наш доксоморфный дискурс содержит то, что можно обозначить как «суперструктуру» и «инфраструктуру»4 При этом термин «суперструктура» относится к той логической форме, которую обычно имеют доксоморфные описания мира, в то время как термин «инфраструктура»5 указывает на общую совокупность содержаний суждений и представлений, которые доксогент применяет в его описании Убеждение классической эпистемологии, согласно которому развитие познания происходило благодаря эволюционным изменениям в инфраструктуре дискурса, тогда как суперструктура оставалась, по существу, неизменной с момента зарождения языка, часто интуитивно и неявно подводит нас к выводу, что только исследование инфраструктуры может представлять настоящий интерес для философа, но, тем не менее, если логическая форма, в которую доксогент, то есть человек, высказывающий мнение о мире, облекает свои описания мира, не подвержена изменениям, то представляется совершенно очевидным, что именно она и должна быть наиболее важным ключом к пониманию природы доксоморфного дискурса В этом смысле крайне существенным оказывается то, что формы - Gestalt - никогда не являются равновеликой оболочкой содержания - Gehalt - или, другими словами, знак либо всегда отражает лишь часть означаемого, либо наоборот, знак не только прибавляет к означаемому новые смыслы,

4 Данные термины - «суперструктура» и «инфраструктура» - активно используются в семанализе, в частности, в его версии, предложенной Бартом Подробнее см Барт Р Воображение знака // Избранные работы -М, 1989 -С 251

5 Необходимо указать, что так понимаемая инфраструктура доксоморфного дискурса, по сути, составляет основной предмет интереса герменевтики, безразличной или, по крайней мере, мало интересующейся логической формой текста

но и вмещает множество смыслов, предоставляя все необходимые основания для такого феномена, как полисемия, поскольку согласно весьма проницательному наблюдению, принадлежащему исследовательской линии семанализа Барта-Женегг-Кристевой, в знаке находят лишь то, что знают, или думают, что знают, и расчленяя его, даже не задумываются о его собственной природе и значении, хотя между тем знак - Signum - это отнюдь не понятие - Begriff, и тем более не правдивое зеркало воспринимаемой реальности, знаковое мышление ограничивает определенную область нашей интеллектуальной деятельности, которая имеет свои принципы и свою очевидность - Selbstverständlich, предполагая тем самым тщательное и детальное исследование, без которого никак не удастся вскрыть все его внутренние связи и взаимоотношения с миром Как следствие, несмотря на то, что никогда не бывает полного, точного и стабильного соответствия между знаками и значениями, хотя в то же самое время мнения, или дискурсивно организованные множества знаков, рассматриваемые в логическом контексте, демонстрируют - Gleichförmigkeit -равноформенность, становится вполне понятной необходимость анализа именно логико-формальных аспектов мнения, изучаемых в отвлечении от их бесконечно разнообразных содержаний Более того, именно «суперслруктура» доксоморфного дискурса, то есть логическая форма в которую он заключен, выступая, если можно так выразиться, структурообразующей осью для множества более или менее различающихся между собой типов - как письменных, так и устных - дискурсов, позволяет определить среди прочего и сами содержательные особенности каждого из этих языковых феноменов

Приведенные рассуждения позволяют определить в качестве основной ijenu данного исследования логико-семиотический анализ природы такой особой познавательной формы, как мнение, посредством последовательно проведенной экспликации ее логической формы, а также установлением тех свойств и правил доксоморфного дискурса, которые - рассмотренные в контексте проблемы отношения языка и реальности, - позволят прояснитг. некоторые из границ выразительной способности такой знаковой системы, как нормальный, или естественный, язык6 При этом сама процедура логико-семиотического анализа мнения и установление структуры его логической формы с необходимостью требует - как условие корректной экспликации свойств логической формы мнения - элиминации из логического анализа любых онтологических допущений, что означает его ориентацию на такие особенности знаковых изображений - репрезентаций, которые определяются

6 В данном случае бесспорным является то, что сами по себе « возможности языка всегда находят воплощение не в чем ином, как в дискурсе - устном или письменном » См Женетт Ж Вымысел и слог//Фигуры в 2т -М , 1993 -Т 2 -С 410

исключительно семантико-синтаксической структурой нормального, или естественного, языка Таким образом, отказ от любых онтологических предпосылок приводит к иному пониманию свойств такой особой познавательной формы, как мнение, трактуемых не через призму выражения законов мысли, а как способ демонстрации свойств языка и, в частности, доксоморфного дискурса Кроме того, следует обосновать необходимость выбора при проведении логико-семиотического анализа мнения в качестве основной единицы значения - осмысленного конечного множества высказываний Соответственно, специфические свойства такого конечного осмысленного множества высказываний, как докса, позволяют показать, что на его основе могут быть введены все остальные значимые элементы доксоморфного дискурса - высказывания и доксомы, а это в свою очередь означает, что все вопросы о значении знаков в доксоморфном дискурсе должны предваряться вопросом о способах их использования, которые задают возможную интенцию их значения, что, как следствие, позволит обратиться к исследованию прагматики доксоморфного дискурса, то есть установлению возможных критериев для оценки разных по содержанию, но имеющих общий предмет мнений

Итак, все вышеперечисленные исследовательские интенции создают определенного рода концептуальное пространство, в рамках которого предлагается авторская интерпретация проблемы и пути ее решения

• Методология исследования Методологическим основанием диссертационного исследования являются семанализ, позволяющий избежать некритического рассмотрения знаковых построений как построений однозначно детерминированных, ориентированных лишь на свой денотат и игнорирующих свой собственный субъект, логико-эпистемологический анализ, аксиоматическое конструирование, также активно применяется сравнительно-критический анализ Для разработки прикладных аспектов философской проблематики диссертационного исследования применяются методы математического моделирования

• Основные положения исследования, выносимые на защиту

1 Мнение является первичной системой дескрипции и референции, и как особая познавательная форма выступает в качестве инструмента для создания определенного «образа» или «картины» мира, посредством предоставления способа ее описания - «точки зрения» Соответственно, мнение представляет собой уникальную и индивидуальную интерпретацию мира или фрагмента реальности

2 Мнение это мыслимое содержание любого доксоморфного дискурса, логической формой которого является бо^а - осмысленное конечное множество высказываний, теряющих в рамках этого множества свою автономность и выполняющих такую функцию означивания, которая не репрезентирует какую-либо «сущность»

или означаемое, а которая маркирует множественное и случайное распределение бесконечности означивания в теле нормального языка и пространстве знакового мышления, локализуя и индивидуализируя один из возможных способов употребления знаковых структур Любая докса является по своей структуре «тогически простотой» и «тогически недетимой» - это означает, что в доксе заключение лога-чески неотделимо от нее как от целого, что делает невозможным восстановление посылок, из которых оно следует, и не позволяет редуцировать мнение либо к предложениям, либо к выраженным посредством них высказываниям, а, следовательно, доксоморфная форма аргументации принципиально отлична от номотети-ко-дедуктивной

3 Докса имплицитно содержит «точку зрения» - особый логический компонент, который обеспечивает единство и осмысленность доксоморфного дискурса и выполняет супрасегментарную функцию, собирающую множество высказываний в целое, части которого более неразтичимы «Точка зрения» имеет характер и свойства метафорического высказывания, выступая схемой для концептуализации мира, она указывает какие именно высказывания необходимо отобрать для описания мира, тем самым себя показывая Соответственно, «облик» щи «картину» мира, предлагаемые имплицитно содержащейся в доксе «точкой зрения», не следует относить к самой реальности, так как отдавать предпочтение опредетенному виду высказываний о мире не значит утверждать что-то о природе реальности, иными словами, предлагаемые «точками зрения» способы описания мира никогда не включаются в строение самой реальности, а являются трансцендентальными условиями возможности самого описания

4 «Мнимое» - это особое место референции в доксе Трансцендентальным условием возможности существования нескотьких разных по содержанию мнений о некотором «мнимом» предмете является отсутствие в нем какой-либо сущности или иной ингерентной структуры Таким образом, доксогенты спорят не о том, как воспроизвести или репрезентировать предмет доксы - «мнимое», а о том, какое содержание ему лучше придать Соответственно, предмет доксы - «мнимое» - никогда не дан сам по себе, а дан только в некотором доксоморфном описании, помимо которого он вовсе не существует Предмет доксы - «мнимое», явтяется не действительным, а лишь возможным предметом, и, следовательно, любой вопрос о его онтологическом статусе есть лишь вопрос об онтологии возможного, а это означает, что предмет доксы - «мнимое» - взятый сам по себе, есть необходимая функция доксоморфного дискурса, обеспечивающая его единство, но не представляющая никакого предмета, а только лишь его возможность

5 Любой предмет докеы - «мнимое» - обозначается в ней посредством доксом, которые являются особыми терминами или понятиями, отличными по своим свойствам от теоретических понятий Доксомы принципиально омонимичны, что создает условия для неустранимой смысловой множественности, что, в свою очередь, является основанием отсутствия устойчивого соответствия между доксой и миром, соответственно, доксомы, выступающие в качестве имен собственных тех или иных предметов доке - «мнимого», обозначают не явления или аспекты реальности, но исключительно доксоморфные интерпретации мира, то есть наши о нем мнения Как следствие, анализ природы доксоморфного дискурса, сосредоточенный на исследовании такого положения, когда имя предмета занимает его место, позволяет создать между словами и вещами новые связи и уточнить тем самым некоторые свойства языка и предметов, которые обычно просто игнорируются

6 Высказывания в доксе выполняют помимо дескриптивной функции, еще и функцию индивидуализации «точки зрения» То, что высказывания в доксе одновременно выполняют обе эти функции - дескриптивную и индивидуализирующую - является одной из основных причин отсутствия устойчивости в отношениях между таким осмысленным конечным множеством высказываний как докса, с одной стороны, и миром, с другой, а также, соответственно, отсутствия критериев истинности для таких осмысленных конечных множеств высказываний, как докса

7 Прагматистская, корреспондентная и когерентная теории истины являются неприемлемыми в отношении мнения как особой познавательной формы, так как не позволяют дать никакого удовлетворительного определения понятия «истинность или ложность» доксы, и, следовательно, необходимо заключить, что говорить об «истинности или ложности» доке в том смысле, в каком мы говорим об «истинности или ложности» высказываний нельзя, а это, в свою очередь, означает, что для такой особой познавательной формы как мнение критерий «истины», истолкованный фундаменталистски, иррелевантен Взамен терминов «истинность» и «ложность», как критериев для проведения оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет - «мнимое», следует принять имманентное свойство доксы - «быть правдоподобной», которое выступает в качестве признака относительной приемлемости или адекватности доке, а не как степень вероятности того, что то о чем говорится в мнении соответствует действительности

8 Значение такого рода сложных знаковых практик, как повествовательные структуры нормального языка, опосредованных доксой, или логической формой мнения, заключено вовсе не во внеположенном этому дискурсу референте, отражением которого ему предписывается быть, поскольку доксоморфное употребление языка неразрывно связано с не-номологическими, то есть параграмматическими

артикучяциями в дискурсе, что, соответственно, требует замены понятия языкового закона - чоуо<; - понятием языковой упорядоченности - <5/££о5о$-, - ичи осмысленности, когда нормальный язык предстает не как механизм, управляемый определенными заранее установленными принципами, а как своего рода структура, согласуемые части которого зависят друг от друга и поочередно, в зависимости от характера употребления, начинают доминировать, не теряя при этом особенностей, обусчовленных их принадлежностью к той или иной супрасегментарной функции

9 Принимая во внимание специфическую природу доксоморфного дискурса, доксологня предлагает и посчедоватечыю отстаивает проект логики матриц, - особого рода интенсиональной четырехзначной авалентной логики, - который призван стать инструментом, обеспечивающим операции над истинностным значением таких референциально непрозрачных повествовательных структур нормального языка, как мнения, иными словами, логика матриц является системой исчисления истинностного значения конечных и вполне упорядоченных множеств высказываний, взятых как целое и имеющих форму доксоморфной аргументации, это предполагает, что матричная система исчисления, в контексте выявленной специфики структуры и принципов доксоморфной формы аргументации, будет производить операции над тюбыми типами конечных и вполне упорядоченных множеств, истинностное значение которых берется и анализируется как целое, при этом сами процедуры и операции логики высказываний меняют свое значение и приобретают иной характер по сравнению как с классическими, так и не классическими системами исчислений

10 Доксоморфный способ понимания мира или фрагмента реальности может быть осуществлен только при наличии множества разных мнений, поскольку это позволяет взаимно определять имплицитно содержащиеся в них «точки зрения», а это означает, что существование «со-мнения», или альтернативного мнения, не проблематично, а аподиктично Соответственно, максимальная ясность в процессе доксоморфного дискурса может быть достигнута исключительно в усчоЕиях множественности мнений, ичи доксоморфных интерпретаций, но никак не посредством редукции всего их разнообразия к одному-единственному «идеальному» Следовательно, наличие иной «точки зрения» является необходимым условием для уста-нов чеши специфичного характера любой другой «точки зрения» «Доксогенное давление» устанавливает для доксогента чишь контекст, который принимается им во внимание при создании и выдвижении своего собственного мнения о некотором предмете, но никогда непосредственно само содержание нового мнения, а это означает существование принципа «содержательной автономии доксы», согласно которому мнения не произвольны, но, в то же самое время, и не необходимы

11 Любое мнение может возникнуть только путем творения, которое представляет собою такой переход от возможности к действительности, где действительное есть нечто совершенно новое по отношению к возможному Трансцендентальными условиями творчества являются, во-первых, трансцендентальная идея свободы, или самопорождаемость, без которой оказывается не возможен переход от бесконечного к конечному, то есть переход от мира или фрагмента реальности к мнению о нем, и, во-вторых, отсутствие сущности или иной родственной ей ингерентной структуры у предмета творческого акта, поскольку любой творческий акт - это всегда есть нечто из ничего

• Научная новизна исследования Доксология как учение о знаковом мышле-нии-и дискурсивной деятельности, акцентируя свои аналитические усилия на выявлении строения и принципов взаимного сочетания таких дискурсов, которые находятся в процессе самосозидания, или саморефлексии, поскольку мнение есть то место - тотго^, где язык рефлексирует о себе самом, проставляя собственные границы, а заодно и границы знакового мышления, последовательно отстаивает идею о том, что именно саморефлексия языка осуществляемая в пределах доксоморфного дискурса является движущей силой преобразования систем мышления

Необходимо отметить, что мнение как особый означивающий комплекс содержит структуру, образованную множеством сцеплении, которую можно описать как сеть параграмматических связей, и именно матричная, или нелинейная, модель создания знака, взятая в контексте параграмматизма, позволяет продемонстрировать динатомическую и топологическую схему, определяемую тем, что знак в док-соморфном дискурсе оказывается значащим, если он отсылает к другому знаку, но не к универсуму внеположенных ему означающих, и отличную от системы семантических и грамматических норм денотативного и коммуникативного дискурса, -где решающую роль играют отношения означающего к означаемому, - поскольку сама фикционализирующая функция доксоморфного дискурса, то есть денотация без денотата, подразумевает, что доксогент, располагая всей потенциальностью значений дискурсивных практик некоторого нормального языка, избегает номоло-гичности, придавая своему дискурсу катахрезичный характер, разрушая тем самым семантическую тождественность дискурса

ределенного конечного множества знаков и супрасегментарную функцию, которая собирает данное множество в цетое, придавая ему тем самым осмыстенность и наделяя значением, и является своего рода субъектом, згнимающим определенную позицию ради презентации акта самого означивания, маркирующим один из возможных способов означивания в нормальном языке, но в то же время не располагающегося ни в одном из знаков множества в отдетьности, а распределенного по всему означивающему комплексу - доксе

Как следствие, стандартные дедуктивные и индуктивные логические подходы явно недостаточны для моделирования всех, или хотя бы основных, форм легитимной аргументации, поскольку существуют принципы и нормы артикуляции дис-курсивно организованных множеств высказываний, которые помимо чисто логических структур, содержат риторические и эстетические компоненты, и тем самым не явтяются охваченными категориями дедуктивной обоснованности или убедительности и индуктивной силы Все это диктует необходимость создания цетостной теории знакового мышчения, которая находится вне пределов формальной дедуктивной и индуктивной логики, и требует последовательной реализации исследовательских интенций на анализ всех типов дискурсивно выраженной означивающей деятельности, сочетающийся с необходимостью топографирования пограничных линий между различными типами дискурсивного убеждения При этом прояснение оснований знакового мышления и дискурсивной деятельности и логического критицизма в неформальных терминах имеет прямые последствия для таких областей как семиотика, лингвистика, погика, эпистемология и философия языка

• Теоретическая и практическая значимость исследования Значимость диссертационного исследования обусловлена тем, что созданы и аргументированы необходимые философские основания для анализа такой особой познаватетьной формы как мнение

1 Лингвистический и логико-семантический компоненты доксологии, понимаемой как учение о способах преобразования и дискурсивного представления «точек зрения» на мир, предоставляют нам инструмент для соединения двух измерений денотативной и коннотативной сигнификации, с помощью которых доксо-генты не тотько придают миру или его фрагментам статус действительности, но и наделяют их смыслом, и именно в связи с этим они имеют важное теоретико-методологическое значение для теоретической лингвистики, семиотики и философии языка

2 Аргументировано и обосновано утверждение о том, что вопрос о природе такой особой познавательной формы, как мнение, - это вопрос несвязанный с понятием «истинности», то есть возможностью того, что какие-то элементы доксо-

морфного описания мира могут выполняться, или, иными словами, соответствовал, действительности, а какие-то нет, а это, в свою очередь, позволяет утверждать, что указанный вопрос о природе мнения лишается традиционно понимаемого референ-циального измерения, которому в классической теории истины соответствует кор-респондентный элемент, и, соответственно, исходя из всего вышесказанного, необходимым становится кантовский вывод для анализа доке не имеет смысла исследовать внеязыковую действительность, поскольку природа мнения объяснима исходя только из структуры мышления, а также из семантики и синтаксиса языка, и именно в этом смысле, вопрос о природе мнения - это, в той или иной мере, вопрос о когеренции элементов мысли и языка

3 Найдены и проанализированы необходимые аргументы в пользу, индетерми-нистского по своей сути, утверждения о том, что поскольку язык предлагает множество путей для конституирования и конструирования своего предмета и его последующего закрепления в образе или понятии, то, соответственно, доксогенты располагают неограниченным выбором форм и модальностей дискурсивного преображения и представления, которые они могут использовать для того, чтобы строить свои индивидуальные и вполне определенные «точки зрения» на мир, как выявляющие те или иные его смыслы Таким образом, далее если число доксо-морфных описаний и объяснений может быть ограничено, то, тем не менее, их комбинации в дискурсе фактически бесконечны, - что, как следствие, позволяет говорить о творческой функции языка, которая получает свое осуществление в процессе доксоморфного дискурса, - а это, в свою очередь, связано с тем, что в самом языке нет критериев, позволяющих различать «правильное», или «буквалистское», и «неправильное», то есть доксоморфное, использование языка

4 Разносторонний и многофункциональный анализ, проведенный в диссертационном исследовании, позволяет расширить представления о специфике и функциях познавательного процесса, осуществляемого в пределах доксоморфных разновидностей дискурса - обыденного, или повествовательно-прозаического, философского, художественного и историографического Утверждение о том, что мнение является первичной системой дескрипции и референции, и как особая познавательная форма выступает в качестве инструмента дтя создания определенного «образа» или «картины» мира, посредством предоставления способа ее описания -«точки зрения», позволяет целенаправленно аргументировать в пользу того, что мнение - представляя собой уникальную и индивидуальную инлерпретацию мира или фрагмента реальности - как способ репрезентации феноменов внелингвистиче-ской реальности, - во многом содержит «поэтические» и «риторические» свойства, имплицируя принципиальное отличие и специфику доксоморфного дискурса от

всего того, что считается «научным» дискурсом, представленным логической формой номотетико-дедуктивной аргументации По-сути, природа мнения указывает на доксоморфный аспект дискурса, понятый как такой постоянный вид использования языка, с помощью которого мир или некоторый его фрагмент преобразуется в предмет дискурса, и поскольку предмет доксы - «мнимое» - обладает только «лингвистическим существованием», то, соответственно, любое мнение является таким дискурсом, который нацелен на конституирование и конструирование правдоподобного повествования о своем предмете, а не на «статическое» описание положения дет «как-оно-есть-на-самом-деле» при помощи некоторого множества протокольных предложений

5 Авторская концепция, изложенная в иссчедовании, предоставляет возможность дтя проведения релевантного философского анализа таких языковых феноменов, как синонимия и омонимия, а также может быть испочьзована при рассмотрении вопросов, связанных с поиском необходимых оснований для синтактико-семантического определения дискурса, указывая и обосновывая необходимость принятия во внимание при анализе природы доксоморфной аргументации структуры отношений индивидных переменных и их предикатов в контексте того пли иного дискурса

6 Разработана специальная система исчисления истинностного значения конечных и впотне упорядоченных множеств высказываний, взятых как цечое и имеющих форму доксоморфной аргументации - логика матриц, которая позвотяет обеспечить операции над истинностным значением таких референциально непрозрачных повествовательных структур нормального языка, как мнения

7 На основе предлагаемого взпяда был предпринят также и впотне конкретный опыт исчисления правдоподобности мнений, в частности, быч разработан математический аппарат, позволяющий производить оценку «коэффициента правдоподобности» для исторических моделей, являющихся способами видения прошлого, или его доксоморфными интерпретациями В этой связи счедует также отметить, что результаты исследования могут служить основой для разработки специальных математических средств анализа в отношении такой особой познавательной формы, как мнение, открывая "возможность для создания аппарата, позволяющего производить оценку «коэффициента правдоподобности» мнений в целях его применения в области политологии, РЯ-технологий и политической логистики

• Апробация результатов исследования Результаты диссертации апробированы в следующих формах

— Участие в работе конференций (XI Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2004», г Москва, V Все-

российская научная конференция «История идей и история общества», г Нижневартовск, Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная памяти профессора В А Данилова «Историк и его эпоха», г Тюмень, Всероссийская научная интернет-конференция с международным участием «Анализ гуманитарных проблем современного российского общества», г Омск, V Всероссийская конференция «Художественная культура теория, история, критика, методика преподавания, творческая практика», г Красноярск, Всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы вузовской науки теоретические и практические аспекты», г Тамбов, Межвузовская научно-практическая конференция «XXI век Вызовы времени (региональный, российский, международный аспекты)», г Воронеж, VII Всероссийская научная конференция «История идей и история общества», г Нижневартовск), выступления на летних философских школах (VII Летняя философская школа «Голубое озеро», г Новосибирск)

— Исследование, поддержанное грантом федерального агентства по образованию (Грант А04-1 1-223, «Количественные методы и оценка правдоподобности исторических взглядов»)

• Структура и объем исследования Диссертация изложена на 536 страницах и состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, включающего 933 наименования, в том числе 172 на иностранном языке

Основное содержание диссертационного исследования Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, характеризуется степень ее теоретической разработанности, анализируется проблемное поле и формулируется объект, предмет, основные цели и задачи работы, определяется новизна и практическая значимость исследования

В первой главе - «До(а versus етахццц историографические и логико-семиотические основания», предпринимается историко-философский анализ истоков и эволюции центральной проблемы диссертационного исследования - природы такой особой познавательной формы как мнение При этом отмечается, что в основе большинства течений и направлений современной философии лежат два тесно связанные предположения, не позволяющие использовать достигнутые этими течениями и направлениями результаты в том виде, в котором они были получены, без внесения существенных изменений Первое предположение - методологическое, основано на так называемом резолюционно-композиционном методе В самом общем виде этот метод требует, разделения сложных проблем на составляющие их более простые компоненты, в соответствии с чем, любое исследование рекомендуется начинать с более простых проблем и затем постепенно и осторожно добирать-

ся до более крупных и сложных Соответственно, применение резолюционно-композиционного метода в исследовательской практике современной фитософии языка означало появление почти повсеместно разделяемого убеждения, согласно которому философия языка должна начинаться с исследования поведения логических постоянных - имен собственных, а также значения слов и предложений, по-скотьку именно путем анализа предложений, их основных компонентов или простых соединений предложений предполагалось эксплицировать трансцендентальные условия истины и значения, но, несмотря на кажущуюся, на первый взгляд, и неявно полагаемую интуитивную оправданность данного метода, данный метод, тем не менее, отвергается доксологией, разделяющей холистское, по сути, утверждение о приоритете в доксоморфном дискурсе тогической формы над ее составными частями - предложениями и терминами, хотя она, безусловно, не отрицает необходимость детального анализа логико-семантических отношений между терминами и понятиями, включенными доксогентом в свое доксоморфное описание мира, тем ботее что эти отношения - как, например, отношения между предметом конечного осмысленного множества высказываний и его обозначающим его именем собственным - обладают особой природой, которая заключается в необходимости их семантической определяемости исключительно с помощью некоторого вполне определенного мнения взятого как целое Согласно второму предположению, в современной философии языка вообще не расценивается как проблема тот факт, что язык может демонстрировать сложную картину реальности в контексте конечных осмысленных множеств, то есть текстов, лучше, чем с точки зрения индивидуальных предложений, то есть бочыпинство исстедователей логико-семантических свойств языка не усматривало проблемы именно в этом, предпочитая избегать анализа структуры дискурса, того, что, например, совершенно принципиально не могло быть элиминировано семиотикой, лингвистикой текста и литературоведением Исходя из всего этого, особо подчеркивается, что для доксологии, искомая систематическая теория значения должна быть строгой и достаточно богатой по своим объяснительным возможностям, но, в то же время, основывается не на атомарной, то есть берущей в качестве исходной значимой единицы языка отдельное слово - термин или понятие, и не на молекулярной, утверждающей исходной значимой единицей языка - целое предложение, а универсальной и холистской модели языка

В параграфе - §1 «Эволюция проблемы от дистинкции 5о(,а и етогццг} как способа выявления онтолого-гносеологических соответствий до поиска логико-семиотических оснований доксоморфного дискурса», - устанавливается, что возникновение дистинкции 56$а и тотцрп - явтяется результатом процесса осмысле-

ния и категориального оформления основных философских идей и проблем зарождающейся теории познания, среди которых приоритетная роль закрепляется за вопросом об отношении между познанием и миром При этом указанная дистинкция мнения и знания впервые становится основанием для соотнесения способов познания с различными уровнями реальности - «чувственное восприятие», имеющее своим предметом изменчивый мир становления - аювцта, рождает - бо$а, как область веры - тощ, и догадки - икаою, в то время как «мышление» и «разум», обращенные на умопостигаемый мир неизменного бытия, приводят к «истине» -аЛг]ваа, являющейся определяющим свойством для еттютщг] В соответствии с этим, способы познания дифференцируются на непосредственно-интуитивные - 1/о/)ст/^, и дискурсивные - б/атю, и именно последние, то есть дискурсивные способы познания характеризуются либо как еттктгцм — «точное знание», или исходящее из необходимых посылок, либо как бо^а - мнение, если посылки носят вероятностный характер Тесная связь онтологических и гносеологических аргументов в процессе эволюции теории познания привела к постепенному становлению и утверждению «теории отражения» - АЪЫЫзгкеопе, как основания доктрины «эпистемологического фатализма, согласно основным принципам которого все, что может быть «познанным», «увиденным» или «воспринятым» каким-либо другим способом с необходимостью уже должно находиться где-то там вне познающего субъекта еще до того как оно станет предметом «познания» Таким образом, процессу познания приписывается способность и необходимость быть «изображением» и «отражением» мира, который пребывает где-то там - вне субъекта познания, и который должен существовать до того, как познающий субъект его увидит либо воспримет каким-то другим образом Априорное допущение того, что познание является обязательным описанием, или изображением мира, таковым каков он есть, ставит традиционную эпистемологию перед сложнейшей дилеммой - необходимостью выбора критерия, исходя из которого оказывается возможным судить о «правильности» наших описаний и изображений, и, как следствие, на роль такого критерия было выдвинуто понятие «истина» - аЛцвасг, которое в процессе последующей историко-философской эволюции превратилось в совершенно особую семантическую категорию, ставшую специальным предметом логико-философского анализа Наконец, наряду с многочисленными философскими системами, основанными на традиционной эпистемологии, согласно которой человек рождается в предустановленный, в себе и для себя пребывающий мир с единственной задачей - изучить и как можно достовернее познать действительность, возникают системы критической философии софистика, скептицизм, трансцендентализм, радикальный конструктивизм, — которые создают все необходимые основания для аргументации утверждения о

том, что об одном и том же предмете всегда возможны как минимум два мнения, поскольку именно человек является мерой всех вещей, и которые делают предметом философского анализа конституирующую и конструирующую дея тельность познающего субъекта

При этом отмечается, что трансцендентализм, оказав определяющее влияние на смещение акцентов в эпистемологической проблематике, имплицитно содержит в себе все необходимые основания для возникновения философских направлений делающих предметом своего анализа не установление четких границ познавательных способностей, а язык, за которым постепенно утверждается «медиальный» статус посредника между познанием и миром «Лингвистическая», или «семантическая», стратегия исследования природы способов познания состоит в изменении интенции фичософского анализа с рассуждения об объектах на рассуждение о словах, или, иными словами, происходит переход от одного объекта исстедования к другому -от человека и мира к языку, на котором можно говорить о человеке и мире Таким образом, Linguistic Turn - это поворот от наивно-реалистического представления о том, что философия может исследовать мир в его субстанциалистском и эссенциа-листском смысле, к исследованию того, как мы говорим о мире и как рассуждаем о самом рассуждении, и именно с этим связано выдвижение на передний план проблемы значения - центральной проблемы философии языка Проект лингвистической критики метафизической философии имеет своим предметом аристотелевское понимание истины, которое начинает расцениваться как следствие вполне определенной языковой конвенции, поскольку если взаимопонимание на уровне языка неизбежно требует интерсубъективного признания некоторых правил, то и возможность истины как «объективной» оказывается предусмотрена самим языком В философии языка возникает и потучает систематическую аргументацию идея, согласно которой все свои представления о структуре мира человек потучает из структуры языка, ботее того, между обеими структурами имеется столь строгое соответствие, что изменения в «грамматике» языка должны вызывать за собой и изменения в мировоззрении Иными стовами, каждый человек оказывается в семантическом плену своей индивидуальной лингвистической обо точки и это, в свою очередь, объясняет, почему какими бы разными ни были индивидуальные языки и как бы плохо они ни согласовывались друг с другом, тем не менее, каждый из них прекрасно согласуется со своим собственным «миром», но вместе с этим «действительный мир» - «мир-как-он-есть» - вовсе не совпадает по структуре ни с одним из возможных языков, как в отдельности, так и со всеми ними в совокупности Таким образом, постепенно возникает понимание того, что внешний «действительный мир» ничего конкретного субъекту познания не навязывает и ему подходят разные

его «картины», а это, соответственно, делает мир по отношению к нам «бесконечным», ведь у нас нет никакой возможности отрицать то, что мир заключает в себе бесчисленные толкования

Интерес и осознание центральной роли логико-семиотических проблем языка для философии становятся основанием для появления разнообразных логицистских проектов При этом особой чертой логицизма является то, что он никогда не был ориентирован на прояснение сущности языка, то есть логицизм не отталкивается от той общей предпосылки, что язык функционирует, описывая реальность или в каком-либо отношении указывает на нее В соответствии с этим, рассматривая мысль как содержание предложения, логицизм по преимуществу не ставил перед собой задачи выяснения того,, каким образом мысль огносчися к действительности, то есть логицизм не говорит о том, что такое есть язык, но говорит о том, что, если в языке должны осуществляться выводы, а нечто должно признаваться истинным, то использование языка должно отвечать определенной структуре, и эта структура может быть четко зафиксирована с помощью определенных выразительных средств, имеющих формальный характер Изменение способов философского анализа означает замену эпистемологии в качестве главной философской дисциплины «логикой», притом, что под последней понимается не только то, что традиционно обозначается данным словом, но и - что принципиально - философия языка, постепенно, в особенности благодаря исследованиям в рамках аналитической философии, утверждается понимание того, что только с помощью анализа языка можно анализировать мышление, а это, в свою очередь, с необходимостью требует эксплицировать имплицитно усваиваемые нами правила употребления языка Логици-стская стратегия философского анализа делает одной из основных своих проблем -вопрос об отношение структур мысли к тому, что мыслится, поскольку понимание познавательных способностей и онтологических структур ставится в зависимость от форм мышления, выделенных в процессе логического анализа форм представления знания Установление зависимости онтологических представлений от логической структуры указывает на то, что избранный способ формализации затрагивает не только структуру мысли, но и нечто говорит о мире, и, соответственно, это позволяет сделать утверждение, согласно которому способы построения онтологий, базировавшиеся на том, как традиционная логика представляла структуру суждения, не являются единственными, а представляют собой лишь один из возможных вариантов Таким образом, логицизму удается показать, что онтологию можно рассматривать как следствие определенной формально-логической доктрины, а поскольку выявление структуры мысли задает структуру мыслимого, то в этом отношении формальная логика приобретает трансцендентальное содержание В качест-

ве своего естественного следствия логицизм втечет методологический и онтологический плюрализм, согласно которому некоторые истинные утверждения и правильные представления вполне могут вступать друг с другом в противоречие, не теряя при этом своей истинности и правильности, а это, соответственно, обеспечивает все необходимые основания дтя систематической аргументации в пользу номиналистского утверждения, согласно которому действительных миров должно быть больше одного и наш универсум состоит скорее из способов описания мира, чем из самого этого мира или миров, что означает невозможность проведения никакого ясного и устойчивого общего различия между содержанием и способом дискурса, в связи с чем адекватность способа описания никоим образом не может быть вопросом истинности, поскольку любое утверждение истинно, а описание ичи представтение правильно, для того мира, которому оно соответствует, то есть наличие нескольких конфликтующих версий мира не отменяет и не ) меньшает их истинностного значения для разных «концептуальных схем», хотя аналогичным образом признание относитечыюсти и истинности языкового выражения, тем не менее, не отрицает необходимости выявления четких критериев его правильности, в качестве которых могут выступать критерии адекватности правилам конструктивной системы Все это, в свою очередь, означает, что признание конвенционально-сти значения не подразумевает с необходимостью признание его произвольности Онточогический плюрализм, подразумевающий то, что любой предмет может быть категоризован с одинаковым успехом многими способами, которые отличаются по существу в онтологическом наполнении и являются в этих систематизациях взаимно несовместимыми, а также невозможность осуществления завершенной сущностной категоризации мира, поскольку из-за множественности версий мира в различных знаковых системах бесполезно искать полное описание действитетьности, и, наконец, онтологический релятивизм, который заключается в том, что онтологические предложения имеют истинностное значение только относительно «истолкования» или «трактовки» объектов, мира или действительности, то есть указание на «мир» имеет смысл только в том случае, если оно соотносится с какой-то системой описания, - повлекли за собой возникновение и утверждение в философии антифундаменталистской позиции, согласно которой реальность всегда открыта для различных то^ек зрения, то есть, любая ситуация обычно допускает множество разных описаний, и в принципе разнообразие форм наших описаний не ограничено сверху, так как нет никаких способов, которые позволяли бы делать окончательный выбор между конкурирующими описаниями и объявлять одно из них более «истинным», то есть соответствующим природе реальности, чем другое

В параграфе - §2 «Ао^а как специальный предмет логико-философского исследования», - отмечается, что доксология, разделяя классические лингвофило-софские положения, согласно которым целью любого логико-семиотического исследования является анализ структуры мысли, предполагающий четкое понимание того, что изучение мысли следует четко отличать от изучения психологического процесса мышления, при этом в качестве единственно правильного метода признается последовательный анализ языка, ориентируется на принципы трансцендентализма, в частности, на то, что нельзя надеяться на познание чего-либо вне того способа, которым это дано, а, следовательно, при исследовании доксоморфного дискурса необходимо, прежде всего, анализировать его логическую форму Таким образом, доксология не должна рассматриваться в качестве очередной психолингвистической гипотезы о сущности мышления и функциях сознания, так как основную цель систематической теории значения должен составлять лишь анализ формальных аспектов дискурса, к которым сводится владение языком, то есть непосредственно сам процесс понимания слов и выражений

При этом одной из важнейших задач доксологии является создание альтернативы ПО отношению к традиционным теориям значения, для которых определяющим является фундаченталистски истолкованное понятие истины Как следствие, доксология, рассматривая основания двух наиболее распространенных стратегий исследования структур значения во-первых, «статичной» трактовки значения как отдельных объектов либо материальных, либо психических, либо объективно-идеальных, обозначаемых словами или словосочетаниями, и, во-вторых, «динамической» трактовки, согласно которой значение осознается в качестве важнейшей черты языка-деятельности, или языка-практики, и которая, соответственно, в принципе не допускает никакой субстанциализации, «овеществления» или реизации значения, отмечает, что в ситуации, когда язык перестает рассматриваться в качестве пассивного регистратора фактического содержания или структуры реальности и включается в непосредственное практическое взаимодействие с ней, то и значение становится неотъемлемой чертой подобного взаимодействия, иными словами, значение становится функциональным, что, безусловно, заметно усложняет его концептуальное отношение к такой традиционно изучаемой эпистемологией характеристике познавательного процесса, как истина При этом среди многочисленных положений формальной семантики, разделяемых доксологией как учением о знаковом мышлении и дискурсивной деятельности, следует особо выделить то, согласно которому оказывается возможным предположение о том, что сама по себе «истинность» есть следствие дефляционной способности языка, то есть «истинность» есть

такое свойство языковых выражений, которое отнюдь не отсылает нас к предмету или состоянию дел

В целом, доксология предлагает трактовать язык через призму его познавательных форм, которые имеют определяющее значение для свойств дискурса и среди которых системообразующими являются две номотетико-дедуктивная форма аргументации, пли теория, как основная познавательная форма научного дискурса, и доксоморфная форма аргументации, или мнение, являющаяся основной познавательной формой для повествовательных структур, артикулируемых в теле нормального языка При этом современной эпистемологии, решающей пробтему обоснования знания, присуще явное или неявное стремление принижать различие между номотетико-дедуктивной формой аргументации, которая выражается, как правило, в терминах индивидуальных предложений относительно мира, и логической формой доксоморфного дискурса, которая интегрирует все содержащиеся в ней индивидуальные предложения в единое целое - доксу Стедует понимать то, что доксоморфный дискурс не отвечает указанным необходимым формальным требованиям, предъявляемым к номотетико-дедуктивной форме аргументации, поскольку, во-первых, одной из наиболее характерных особенностей таких конечных осмысленных множеств высказываний, как докса, является то, что без детального логико-семиотического анализа, оказывается, невозможно провести в них четкое отличие между теми элементами, которые действительно относятся к миру, то есть содержат референцию, и теми элементами, которые только приписывают ему определенные черты без точной референции к ним, иными сювами, никакой очевидной границы между ними нет, и можно даже продемонстрировать, что референтные элементы полностью совпадают с тем, что только приписано подразумеваемому объекту референции - «мнимому» предмету По сути, если в номотетико-дедуктивной форме аргументации, как некотором данном множестве высказываний, единство и системность обеспечивают правила тогического вывода, организующие это множество в дедуктивную систему, то, соответственно, единство и осмысленность нашему доксоморфному дискурсу, оформленному в виде конечных осмысленных множеств высказываний - доке - придает имплицитно содержащийся в них особый логический элемент - «точка зрения» Именно описание мира, исходя из вполне определенной «точки зрения», и разрешает говорить о связанности, единстве и осмысленности доксоморфного дискурса, не позволяя распадаться ему на совокупность отдельных и атомизированных единиц - предложений, так как в этом случае наше описание мира оказалось бы простой описью содержания наших ощущений, выражаемых ничем между собой не связанными, то есть единичными, и, возможно, даже истинностными высказываниями

В параграфе - §3 «Доксология - исследовательские интенции пролегомены к логико-семиотическому учению о знаковом мышлении и дискурсивной деятельности», - указывается на то, что если предметом исследования для доксоло-гии являются способы и принципы означивающей деятельности в дискурсе, опосредованном логической формой мнения, то она должна стремиться выявлять и анализировать строение и взаимные сочетания таких дискурсов, которые находятся в процессе самосозидания, или саморефлексии, поскольку мнение есть то место, где язык рефлексирует о себе самом, проставляя собственные границы, а заодно и границы знакового мышления При этом доксоморфный дискурс представляет собой такой способ деятельности, который хотя и следует изучать в контексте знаковых систем, в частности, нормального языка, но при этом его нельзя смешивать с областью денотируемого смысла или коммуницирующего сознания, поскольку если для лингвистики язык - это система знаков, то для доксологии, язык - это обез-значенное место - тоттод - мысли, где следует учитывать сам способ, каким перераспределяется знаковая система, а именно логическую форму — бо^а, которая детерминирует артикулируемый дискурс и которая есть особая означивающая функция, которая не репрезентирует какую-либо «сущность» или означаемое, а которая маркирует множественное и случайное распределение бесконечности означивания в теле нормального языка и пространстве знакового мышления, локализуя и индивидуализируя один из возможных способов употребления знаковых структур Иными словами, доксоморфный дискурс ограничивается одним только преобразованием знаковой системы, обнаруживая тем самым не что иное, как место - тоттод -производства смысла, предшествующего самому смыслу, то есть первичную систему дескрипции и референции - мнение Тем самым становится понятным то, что любого рода доксоморфное употребление языка - это освоение и выявление потенций, заложенных в языке, творческая деятельность, с помощью которой субъект-доксогент освобождается от давления целого ряда языковых и психических схем Таким образом, акт означивания, взятый в контексте доксоморфного употребления языка, представляет собой творческий языковой процесс, в рамках которого следует различать два компонента артикуляцию некоторого вполне определенного конечного множества знаков и супрасегментарную функцию, которая собирает данное множество в целое, придавая ему тем самым осмысленность и наделяя значением, и является своего рода субъектом, занимающим определенную позицию ради презентации акта самого означивания, маркирующим один из возможных способов означивания в нормальном языке, но в то же время не располагающегося ни в одном из знаков множества в отдельности, а распределенного по всему означивающему комплексу - доксе

Мнение, имплицитно содержа способ означивания, тем не менее ничего не «изображает» и ничем не денотируется, в нем не найти ничего такого, что было бы внеположено артикулирующему его дискурсу, что было бы независимо от доксы -некоторого вполне определенного конечного множества высказываний, - удостоверяющей и сертифицирующей значение любого из знаков, используемых доксо-морфным дискурсом, именно поэтому предметом анализа для доксологии становится соотнесенность знаков внутри артикулирующего их дискурса Таким образом, мнение - это особая семиотическая практика, преимущество которой заключается в том, что в ней отчетливее, чем в прочих семиотических практиках фиксируются проблемы смыслопроизводства, являющиеся предметом анализа доксологии, поскольку доксоморфный дискурс рассматривается в контексте его несводимости к объекту нормативной лингвистики - к кодифицированному грамматикой денотативному знаку

В целом, такая особая познавательная форма, как мнение, препятствует однозначному и догматическому отождествлению языка с системой, коммуницирую-щей смысл, элиминируя коммуникативную поверхность языка, мнение оказывается таким означивающим комплексом, который позволяет снять линейную понятийную механику, интерпретируя структуру реальности, как структуру, не сводимую к одному-единственному смыслу Все это делает понятным, что мнение представляет собой сложный вид дискурсивной практики, способы которой и должна помочь уяснить особая теория специфического акта означивания, осуществляемого через повествовательные структуры нормального языка - доксология, которая устремляется к определению своего предмета как знаковой системы особого типа, маркирующей различные способы означивания в повествовательных структурах нормального языка, не подчиняя их при этом коммуникативному и денотативному детерминизму, предпринимая исследования доксоморфного дискурса, в контексте их параграмматического употребления

Соответственно, доксология в качестве принципиальной своей цели делает создание формального метода исследования, позволяющего корректно и адекватно анализировать специфику такой саморефлексирующей знаковой системы, как нормальный язык Формальные модели и операциональные понятия для подобной процедуры исследования могут предоставить семиотика, логика, лингвистика и математика, тем самым предлагая определенную формализацию, но и не сводясь к ней, а используя ее лишь операционально, то есть формулируя принципы того или иного типа означивания, доксология представляет собой логико-семиотический дискурс, предпринимающий попытку понять через язык то, что чуждо языковым системам, взятым лишь в коммуникативном или денотативном аспекте, интегрируя

все свои построения в создание нового проекта гносеологии, поскольку, действительно, мнение как познавательная форма представляет собой именно то, что невозможно помыслить в целостной понятийной системе, лежащей в основании современной лингвофилософии, так как именно в рамках мнения и очерчиваются границы языка как системы способов означивания, поэтому доксология, не заблокированная такими концепциями познавательной деятельности, в которых мнение игнорируется как специфический вид дискурсивной и познавательной практики, дает возможность трансформировать семиотическую теорию означивания и логическую теорию значения в гносеологию - учение о правилосообразной означивающей деятельности, поскольку «правильно» означить и есть познать7

Во второй главе - «Ао(аф логико-семиотический анализ», проводится анализ и описание семантических, синтаксических и модальных аспектов доксоморфного дискурса При этом приверженность номинализму как инструменту анализа различных измерений доксоморфного дискурса - онтологического, эпистемологического, этического, эстетического и формального - обуславливает принципиальную несхожесть предлагаемого в диссертационном исследовании взгляда с позициями других течений и направлений, представленных в современной философии языка, в частности, на то, как следует отличать факт и вымысел, описание и объяснение, текст и контекст По-сути, доксология - это теоретическое объяснение доксоморфного, то есть обладающего «фикционалистскими», или вымышленными свойствами, дискурса, содержащее анализ всех способов, какими различные «точки зрения» создают типы образов и связи между ними, способные служить знаками такой реальности, которую, соответственно, в целях ее конституирован«я можно лишь вообразить, а не воспринять непосредственно Особо подчеркивается, что дискурсивные связи между элементами содержания доке не являются логическими связями или дедуктивными соединениями одного с другим, они метафоричны, то есть, основаны на поэтических техниках замещения, символизации, пересмотра, интерпретации и ре-интерпретации, и именно поэтому любое исследование некоторого вполне конкретного мнения, игнорирующее его доксоморфную структуру, обречено на неудачу в том смысле, что в его рамках невозможно понять, почему данный дискурс «имеет смысл» вопреки, во-первых, фактическим неточностям, которые он может содержать, и, во-вторых, логическим противоречиям, которые могут ослаблять его доказательства, а это означает, что отношения между предметом доксы -«мнимым», образованным для обеспечения единства доксоморфного дискурса, и

7 Отсюда становится вполне понятным положение, согласно которому когнитивные процессы и процедуры означивания тесно связаны между собой, поскольку « знак не ожидает пассивно прихода того, кто может его познать он всегда конституируется только посредством акта познания» См Фуко М Слова и вещи Археология гуманитарных наук -М,1977 -С 109

какими бы то ни было формальными доказательствами, выдвигаемыми дтя объяснения его природы, состоят в комбинации чогико-семантических и тропологиче-ски-фигуративных компонентов доксоморфного дискурса

В параграфе - §1 «Принципы и структура доксы», - анализируются логико-семиотические основания и структуры такой особой познавательной формы, как мнение При этом мнение понимается как вербальная структура в форме обыденного, то есть повествовательно прозаического, историографического, художественного, философского или любого другого доксоморфного по характеру дискурса, предназначенная быть моделью или знаком структур и процессов мира ити фрагмента реальности в интересах объяснения, чем они являются, посредством предоставления способа их описания, в то время как бо^а - это логическая форма мнения, или доксоморфного дискурса, представляющая из себя осмысленное конечное множество высказываний, теряющих в рамках этого множества свою автономность, которое индивидуализирует определенную «точку зрения» на мир и обчада-ет определенной степенью правдоподобия, именно так понимаемые особые свойства доксы не оставляют ни одной возможности редуцировать мнение либо к предложениям, либо к выраженным посредством них высказываниям, что вынуждает отвергнуть тинейно-лингвистическую, структурно-лингвистическую, а также формально-логическую стратегии анализа, как редукционистские и не позволяющие адекватно и корректно раскрыть природу доксоморфного дискурса Таким образом, необходимо отметить, что термины мнение и докса, предполагают четкое коннота-тивное различение, которое заключается в том, что когда употребляется термин докса, то речь идет о логической форме мнения, которое, как особая познавательная форма, является инструментом для создания определенного «образа» или «картины» мира, то есть представления особой, уникальной интерпретации мира или фрагмента реальности, посредством предоставления способа ее описания - «точки зрения», соответственно, мнение - это термин, обозначающий суть некоторого уникального взпяда на мир предлагаемого той или иной доксой, то есть мнение -это мыслимое содержание некоторого вполне конкретного осмысленного конечного множества высказываний, или доксы, а докса - это логическая форма любого мнения Исходя их этого, единственной нередукционистской стратегией анализа является номинализм, который предлагает рассматривать доксу не как совокупность отдельных предложений или высказываний, а как единый ансамбль высказываний, демонстрирующий одновременно все свои элементы, а также порядок, которому они подчиняются, так как согласно номинализму любое мнение является уникальным и индивидуальным, что, как следствие, не позволяет однозначно сформулировать набор дедуктивных правил, которые бы объясняли и регулировали

процесс создания вполне конкретных мнений, тем не менее, оказывается возможным наити и сформулировать трансцендентальные условия для любого мнения, как особой познавательной формы

В параграфе - §2 «Правила перевода» и предмет донсы - «мнимое» критика доктрины эпистемологического фатализма», - аргументируется утверждение о том, что не существует никаких «правил перевода» внеязыковой реальности в док-су, регулирующих отношения между миром и любой его доксоморфной репрезентацией в некотором множестве высказываний, поскольку мир как таковой не содержит в себе доксоморфной или родственной ей структуры - доксоморфные структуры появляются только в доксе, и, как следствие, мир не навязывает нам конкретных способов, .какими он должен быть представлен в том или ином мнении Иными словами, докса не производит отбора - тем или иным способом, известным и признанным всеми - некоторого вполне определенного набора аспектов своего предмета - «мнимого», относительно которых были бы согласны все доксогенты и которые впоследствии можно было бы проверить при установлении истинности данной доксы При этом трансцендентальное условие возможности существования нескольких разных по содержанию мнений о некотором «мнимом» предмете, имеющим общее для всех этих мнении имя, состоит в том, что этот «мнимый» предмет не содержит в себе никакой объективно присутствующей в нем «сущности» или родственной ей ингерентной структуры Собственно, предмет доксы -«мнимое», является не действительным, а лишь возможным предметом, а это означает, что предмет доксы - «мнимое» взятый сам по себе есть необходимая функция доксоморфного дискурса, обеспечивающая его единство, но не представляющая никакого предмета, а только лишь его возможность Докса, обозначает свои предмет - «мнимое» — посредством таких особых терминов или понятий как доксомы, которые по своим свойствам и функциям отличаются от теоретических понятий, являясь по своей сути принципиально омонимичными и создавая условия для неустранимой смысловой множественности, что, в свою очередь, является основанием отсутствия устойчивого соответствия между доксой и миром, то есть отсутствия критериев истинности для таких осмысленных конечных множеств высказываний как докса По-сути, отстаиваемый доксологией лингвистический прагматизм, рассматривающий язык как орудие, а не средство репрезентации, отказывается, как и от референциальной теории значения, так и от корреспондентной теории истины, -отказывается в пользу теории значения как употребления, согласно которой, значение любых философских или научных понятий «привязывается» к прагматике их использования, делается зависимым не от указания на объект, а от роли в контексте и специфики употребления в рамках дескриптивной системы В целом, именно та-

кая функциональная трактовка «значения как употребления» разделяемая доксоло-гией, для которой множество контекстов и разнообразие практических задач, стоящих перед доксогентом, обусловливают и принципиальную множественность значений, позволяет утверждать, что, по сути, все формальные теории значения вырастают из веры в то, что все языки обязательно являются системами с четкой структурой Однако подобного рода основания никак не соответствуют базовым принципам доксологии, которая в этом отношении склоняется к позиции Витгенштейна, утверждавшего наличие внутренней связи между объяснением слова и его употреблением, ведь особую угрозу для формальной семантики «условий истинности» представляют именно такие осмысленные конечные множества контекстуально-зависимых предложений как мнения, являющиеся преобладающей познавательной формой в нашей языковой практике, и особенно в нашем повседневном дискурсе, и, соответственно, детальный анализ свойств и специфики подобных множеств предложений демонстрирует необязательность связи того, что имеет значение, с тем, что истинно и ложно

В параграфе - §3 «Метасрора основание и функции «точки зрения» в доксе», -предметом анализа становится тот факт, что высказывания в доксе выполняют двойную функцию описывают мир, приписывая определенные свойства тем вещам, которые обозначаются именами собственными доксоморфных субъектов -доксомами - этих высказываний, и индивидуализируют определенную «точку зрения», создавая «образ» или «картину» мира, предлагая некоторый «метафорический» взгляд на него, - и именно то, что высказывания в доксе одновременно выполняют обе эти функции - дескриптивную и индивидуализирующую - является одной из основных причин отсутствия устойчивости в отношениях между таким осмысленным конечным множеством высказываний как докса, с одной стороны, и миром, с другой По-сути, описательные высказывания могут вносить вклад в индивидуализацию неограниченного числа «точек зрения», поскольку они не имеют собственных доксоморфных пределов, которые появляются лишь тогда, когда док-согент предоставляет некоторую «точку зрения», а описательные высказывания становятся аргументами в ее пользу, однако при этом высказывания в рамках док-сы никогда не становятся чем-то большим по сравнению аргументами и их не следует отождествлять с самими «точками зрения», хотя и выраженных вполне определенными ансамблями или совокупностями высказываний, но обладающими, подобно метафорам, свойством быть тем, о чем идет речь в высказываниях, включенных в данные ансамбли или совокупности, не являясь при этом частью самих этих высказываний, и, соответственно, только имя собственное некоторой «точки зрения» может быть частью высказывания о ней Взятые по отдельности описатель-

ные высказывания в доксе могут указывать во всех мыслимых направлениях, и только «точка зрения» задает им определенное «доксоморфное направление», хотя, соответственно, сама «точка зрения» возникает лишь благодаря этим описательным высказываниям Основная функция «точки зрения», имплицитно содержащейся в любой доксе, состоит в том, чтобы указывать какие высказывания о предмете доксы - «мнимом», следует предпочитать другим, и, как следствие, «точки зрения» могут придавать «облик» или «структуру» относительно большим фрагментам реальности, но, разумеется, этот «облик» или «структуру» никогда не следует относить к самой реальности, поскольку отдавать предпочтение определенному виду высказываний о мире не значит утверждать что-то о природе реальности, иными словами, предлагаемые «точками зрения» способы описания мира никогда не включаются в строение самой реальности, а являются трансцендентальными условиями возможности самого описания «Точка зрения», имплицитно содержащаяся в доксе, является аналитической по форме, то есть содержит все свои свойства с необходимостью, но в то же время, синтетична по содержанию, так как, следуя тому, к чему побуждает нас метафорическое выражение, формулирующее «точку зрения», можно получать больше информации о мире, чем ее содержится в описательном содержании этого метафорического высказывания, поскольку из него невозможно напрямую вывести высказывания о тех свойствах, которые приписываются его субъекту, иными словами, доксоморфное значение некоторого высказывания в рамках такого осмысленного конечного множества как докса, может быть шире, чем дескриптивное значение его описательного содержания, а это оказывается возможным именно благодаря тому обстоятельству, что метафорическое выражение, формулирующее вполне определенную «точку зрения» точно не устанавливает, что будет - если принять данную «точку зрения» - исходя из нее видно Необходимо отметить, что предметы доке - «мнимое» - объясняются не как таковые, а всегда в том описании, которое им было дано, а это означает, что посредством мнения, мы не познаем из фактических вещей ничего, чего бы мы прежде не предопределили им имплицитно содержащейся в нем «точкой зрения», которые, соответственно, имеют свою онтологическую привязку не в вещах, существующих отдельно от них во внеязыковой реальности, как в случае компонентов высказывания - субъекта и предиката, но единственно и исключительно в себе самих, то есть, по сути, «точки зрения» не могут быть использованы для выражения каких-либо истинных высказываний о других вещах Таким образом, «точки зрения», но не их имена собственные, имеют особенный самореференциальный характер, который заключается в том, что все поглощаемые ими высказывания указывают в их сторону, в то время

как сами «точки зрения», но не их имена, не указывают ни на что за своими пределами

В параграфе - §4 «"Доьсогенез" в аспекте творчества анализ пространства интеллектуального внимания и системы "мнение/со-мнение"», - утверждается, что не существует такого определения понятия supredoxa - ни в дескриптивист-ской, ни в эссенциалистской его трактовках, разделяющих редукционистское требование сведения всего многообразия мнений о некотором предмете к одному-единственному «идеальному» - которое бы не приводило к неразрешимым противоречиям, и, следовательно, это понятие необходимо отвергнуть как неприемлемое, что, соответственно, означает признание принципа «аподикгичности "сомнения"», согласно которому существование «со-мнения» не проблематично, а аподиктично, поскотьку доксоморфный, или интерпретативный, способ понимания мира или фрагмента реальности может быть осуществлен только при наличии множества разных мнений, поскотьку они позвотяют взаимно определять имплицитно содержащиеся в них «точки зрения», и, соответственно, максимальная ясность в процессе доксоморфного дискурса может быть достигнута исключитетьно в условиях множественности мнений, или доксоморфных интерпретаций, но никак не посредством редукции всего их разнообразия к одному-единственному Таким образом, «доксогенез», или механизм создания и выдвижения нового мнения, находится под влиянием эффекта «доксогенного давления», что, в свою очередь, дает все необходимые основания дтя аргументации в пользу идеи, согласно которой, если значение некоторого мнения - это его употребление в процессе доксоморфного дискурса, или в целом доксоморфного использования языка, то, соответственно, утверждение о том, что некоторые осмысленные конечные множества высказываний, выражаемые впотне конкретными совокупностями предложений, потучают свое значение отчасти бтагодаря тем устовиям, или контексту, при которых они создаются и выдвигаются, позволяет вполне естественно заключить, что те «сомнения», которые составтяют непосредственное окружение некоторого мнения, имея общий с ним «мнимый» предмет, образуют, по крайней мере, часть этого контекста При этом не следует понимать «доксогенное давление», возникающее в ситуации, когда о некотором «мнимом» предмете имеется определенное чисто альтернативных мнений - «со-мнений», как причину возникновения нового мнения, мыслимое содержание которого, является лишь простым следствием содержаний уже имеющихся «со-мнений» «Доксогенное давление» устанавливает для доксо-гента лишь контекст, который принимается им во внимание при создании и выдвижении своего собственного мнения о некотором предмете, но никогда не непосредственно само содержание нового мнения, а это означает существование прин-

ципа «содержательной автономии доксы», согласно которому мнения не произвольны, но, в то же самое время, и не необходимы Иными словами, любое мнение может возникнуть только путем творения, которое представляет собою такой переход от возможности к действительности, где действительное есть нечто совершенно новое по отношению к возможному, и, соответственно, трансцендентальными условиями творчества являются, во-первых, трансцендентальная идея свободы, или самопорождаемость, без которой оказывается не возможен переход от бесконечного к конечному, то есть переход от мира или фрагмента реальности к мнению о нем, и, во-вторых, отсутствие сущности или иной родственной ей ингерентной структуры у предмета творческого акта, поскольку любой творческий акт - это всегда есть нечто из ничего

В третьей главе «йо%а прагматика» предпринимается попытка адекватной интерпретации понятия «условия истинности» относительно такой особой познавательной формы как мнение «Условия истинности» принято связывать с известным утверждением, в соответствии с которым значение предложения есть метод его верификации, что, тем не менее, отнюдь не исключает возможность различных способов употребления предложений По сути дела, данное утверждение, означает лишь то, что имеются некоторые общие средства выведения конкретных особенностей использования предложения из какой-либо одной характеристики, так что знание этой характеристики и есть то знание, которое необходимо говорящему для постижения смысла предложения, именно в этом случае знать смысл предложения - это знать условия его истинности, или, что то же самое, метод его верификации, и хотя не существует всеобщего и безошибочного критерия для признания истинности того или иного предложения, тем не менее, можно ввести достаточно четкий критерий для признания говорящим выполнения того условия, которое устанавливает любое данное предложение как истинное, и тогда знание говорящим условия истинности предложения будет заключаться в овладении им некоторой разрешающей процедурой, то есть в его способности при благоприятных обстоятельствах осуществлять эту процедуру и, в конце концов продемонстрировать свое понимание того, имеется необходимое условие или нет, хотя в то лее самое время, необходимо отметить, что в естественном языке встречается множество предложений, для которых не существует эффективной процедуры определения того, выполнены или нет их условия истинности Вследствие этого в понятии истины оказывается изначально заложен конфликт между семантическими и прагматическими признаками, поскольку истина обычно трактуется как «объективное» свойство, не зависящее от имеющегося у него определенного «фонового» значения или личностных мотивов произнесения речи, хотя, по сути, такого рода понимание «условий истинности»

возникло из понятий «правильности» или «неправильности» лингвистического акта утверждения, связанного с конкретной языковой практикой, иными словами, принцип соответствия утверждений определенным компонентам реальности представляет собой лишь один аспект общей теории истины, причем он играет в основном регулятивную роль

В параграфе - §1 «Об истинностном значении доксы», - анализируется идея, согласно которой, несмотря на то, что любая докса состоит из некоторого конечного множества высказываний, которые сами по себе могут являться либо истинными, либо ложными, тем не менее, истинное гь доксы взятой как целое не является функцией от истинности составляющих ее высказываний, так как доксу нельзя рассматривать в качестве простой конъюнкции высказываний Представление о доксе как конъюнкции высказываний принципиально лишает смысла любую прагматику доксы - призванную найти и обосновать такой критерий, который позволял бы корректно и адекватно проводить сравнительную оценку мнений, выражаемых посредством тех или иных осмысленных конечных множеств высказываний - поскольку в этом случае полностью отрицается возможности выбора между двумя и более мнениями, которые в соответствии с этим представлением должны будут оцениваться либо как безусловно ложные, в том случае если хотя бы одно из входящих в эти мнения высказываний ложно, и, соответственно, в равной степени неприемлемые, либо, в том случае когда истинность сравниваемых конъюнкции окажется достоверно установлена, тем не менее, останется не понятным какую из наличных «истин», предлагаемых разными мнениями, следует предпочесть Не позволяет корректно и адекватно решить вопрос об «истинности доксы» и более «гибкий» подход, предлагающий ввести в процедуру оценки допущения, согласно которым, во-первых, существуют степени истинности, выражающее процентное содержание в некотором конечном множестве высказываний, обладающих истинностным значением, и, во-вторых, все высказывания, составляющие некоторое данное множество, или доксу, следует оценивать по степени важности сообщаемого в них, - все это означает, что докса должна рассматриваться как истинная, если она сообщает обо всем или почти обо всем, что является важным для правильного понимания ее предмета, иными словами, под «истинностью доксы» следует понимать то, что эта докса сообщает нам некоторую «значимую истину» о своем предмете Тем не менее, оба эти допущения приходят в противоречие, если их попытаться применить к такому осмысленному конечному множеству высказываний как докса, поскольку для того чтобы признать некоторую истину, содержащуюся в доксе о некотором предмете, за «значимую» по отношению к данному предмету, необходимо чтобы сама эта истина имела такой характер, когда относительно ее

мы не можем заведомо знать, явтяется ли она значимой для понимания данного предмета или нет, а это означает, что «гибкий» подход к определению понятия «истинность доксы» должен быть отвергнут, как противоречивый Соответственно, взятая сама по себе истинность или ложность составляющих доксу высказываний не является ни достаточным, ни необходимым условием ее истинности, как следствие, выбрать наиболее успешную интерпретацию предмета доксы - «мнимого» -возможно лишь сравнивая ее содержание с другими наличными интерпретациями этого же предмета, и, соответственно, не предмет доксы - «мнимое», а другие наличные мнения - «со-мнения» - являются окончательным критерием для оценки какой-либо конкретной доксы

Следует отметить, что в отношении к доксе лельзя провести различия, аналогичного различию между высказыванием и предложением Докса имеет определенное сходство с высказываниями, но никак не с предложениями, так как она не может отсылать к разчичным историческим положениям дел, а это означает, что доксу совершенно невозможно использовать для характеристики определенного класса положений дел или ситуаций, то есть докса всегда описывает только одно конкретное положение дел или одну конкретную историческую ситуацию Доксо-гент, или человек, выдвигающий мнение о некотором предмете, решает проблему способа описания мира посредством индивидуализации некоторой своей «точки зрения» на мир, а это, соответственно, означает, что «несовместимыми» могут быть лишь предметы доке - «мнимое», которые доксы, как способы описания мира предлагают, нам видеть посредством имплицитно содержащихся в них «точек зрения», и, как следствие, сами доксы или предлагаемые ими «точки зрения» не могут находиться в отношениях «несовместимости», иными словами, «несовместимыми» могут являться лишь следствия, проистекающие из нашего согласия или не согласия с предлагаемым той или иной доксой «точкой зрения» Контекст, в котором обычно употребляется понятие «несовместимый», в ситуации, когда речь идет о двух и более разных доксах, указывает только лишь на то, что данное отношение между этими доксами находится в плоскости морального воздействия, которое они оказывают на человека, и, соответственно, мнение в отличие от простых констатирующих и эмоционально нейтральных высказываний призвано оказать подобного рода воздействие, объясняя тем самым наличие в любой доксе эристических элементов

В параграфе - §2 «Логика матриц и анализ повествовательных структур нормального языка, опосредованных логической формой мнения», - анализу подвергается положение о том, что мнение, или доксоморфный дискурс, следует интерпретировать как семиотический, или синтактико-семантический процесс, реали-

зующийся в разтичных видах означивающих практик, которые осуществляются через язык, но не сводятся к его категориям, поскольку, хотя они и располагаются в языке, их отношение к языку носит перераспределительный, или деструктивно-конструктивный, характер При этом взятый в топологической перспективе доксо-морфный дискурс описывается некоторым конечным осмысленным множеством предложений - доксой, имплицитно содержащей организующую данное множество операцию - «точку зрения», индивидуализирующую ту перспективу, исходя из которой следует анализировать или рассматривать некоторый предмет мнения -«мнимое», - и которая является своего рода логической аппликацией, или супра-сегментарной функцией, собирающей множество в целое, части которого ботее неразличимы Супрасегментарная функция, выполняемая «точкой зрения», рассматриваемая как своего рода означивающий дифференциал, а точнее маркер бесконечности актуальных означающих, которому не находится места в ряду знаков, налич-но составляющих то или иное множество - доксу, преполагает, что ни один знак не может занять его место, то есть означивающий дифференциал, или «точка зрения», находит свое место в пространстве потенциально бесконечного исчистяющего -нормальном языке, в котором находится и сами тела знаков, но в качестве ограниченного подмножества, а не как исходная и основная данность мысли, а это предполагает, что распространение конкретной функции означивания по всему означающему - доксе

Принимая во внимание специфическую природу доксоморфного дискурса, док-сология предлагает проект логики матриц, который призван стать инструментом, обеспечивающим операции над истинностным значением таких референциально непрозрачных повествовательных структур нормального языка, как мнения, иными словами, логика матриц является системой исчисления истинностного значения конечных и вполне упорядоченных множеств высказываний, взятых как целое и имеющих форму доксоморфной аргументации, это предполагает, что матричная система исчисления, в контексте выявленной специфики структуры и принципов доксоморфной формы аргументации, будет производить операции над любыми типами конечных и вполне упорядоченных множеств, истинностное значение которых берется и анализируется как целое, при этом сами процедуры и операции логики высказываний меняют свое значение и приобретают иной характер по сравнению как с классическими, так и не классическими системами исчислений

независимость 'тривиальной истины', 'тривиальной лжи', 'нетривиальной истины' и 'нетривиальной лжи' является одним из фундаментальных положений, на которое опирается предлагаемый логикой матриц формализм При этом как классические, так и неклассические модели исчислений двузначной бивалентной логики высказываний являются квази-гомоморфными системами матричной логики высказываний, поскольку их преимущественный интерес направлен прежде всего на поиск выполнимых операций над изолированным истинностным значением высказываний, образующих в соответствии с некоторыми принципами систему, при абсолютном неразличении между собой таких истинностных значений, как 'тривиальные' и 'нетривиальные' истина и ложь, что, как следствие, приводит к возникновению многочисленных парадоксов и отсутствию эффективных систем исчисления и операций над дискурсивно артикулированными структурами нормального языка

Необходимо отметить, что мнение как особый означивающий комплекс содержит структуру, образованную множеством сцеплений, которую можно описать как сеть параграмматических связей, и именно матричная, или нелинейная, модель создания знака, взятая в контексте параграмматизма, позволяет продемонстрировать динатомическую и топологическую схему, определяемую тем, что знак в док-соморфном дискурсе оказывается значащим, если он отсылает к другому знаку, но не к универсуму внеположенных ему означающих, и отличную от системы семантических и грамматических норм денотативного и коммуникативного дискурса, -где решающую роль играют отношения означающего к означаемому, - поскольку сама фикционализирующая функция доксоморфного дискурса, то есть денотация без денотата, подразумевает, что доксогент, располагая всей потенциальностью значений дискурсивных практик некоторого нормального языка £„, избегает номо-логичности, придавая своему дискурсу катахрезичный характер, который собственно и лишает его речь однозначно понимаемого денотативного характера, разрушая тем самым семантическую тождественность дискурса При этом область истинностных значений - Д некоторого нормального языка Ь„, которая по своей сути есть диагональ его параграмматического функционирования, позволяет сделать явной саму рефлексирующую продуктивность нормального языка, определяемую как такую область значений дискурсивных практик, которая не присваивается ни одним из субъектов данного языка, и именно поэтому все значения, заключенные в указанной области, не могут быть соотнесены ни с чем, поскольку это то место -тотгод, где язык рефлексируя о себе самом и проставляя тем самым собственные границы, дает начало семиогенезу, согласно которому «означающее-производягцее-

самого-себя», то есть мысль, начинает осознавать себя в качестве знака, образуя и фундируя необходимые основания знакового мышления

Следует указать на то, что по своей сути диагональ параграмматического функционирования - Е- некоторого нормального языка Ь„, где происходит исчезновение субъекта языка, является по сути транс-логической инфра-речью, которая артикулируется в знаках, или высказываниях, образующих некоторый доксоморфный дискурс, нелинейно структурированный в виде матрицы, которая впоследствии присваиваясь некоторым субъектом-доксогентом, наделяется определенной риторической структурой, обретая собственную супрасегментарную функцию, или способ означивания, имплицитно содержащийся в данном языке, и, как следствие, ее истинностное значение, взятое как целое, оказывается принадлежащим либо области 'нетривиальная истина', либо области 'нетривиальная ложь' Тем самым, диагональ параграмматического функционирования - Е- некоторого нормального языка /,„, где происходит исчезновение субъекта языка, является по сути транслогической инфра-речью, которая артикулируется в знаках, или высказываниях, образующих некоторый доксоморфный дискурс, нелинейно структурированный в виде матрицы которая впоследствии присваиваясь некоторым субъектом-доксогентом, наделяется определенной риторической структурой, обретая собственную супрасегментарную функцию, или способ означивания, имплицитно содержащийся в данном языке, и, как следствие, ее истинностное значение, взятое как целое - оказывается принадлежащим либо области Qт - 'нетривиальная истина', либо области (Зр- 'нетривиальная ложь'

Таким образом, мнение как особый означивающий комплекс содержит структуру, образованную множеством сцеплений, которую можно описать как сеть пара-грамматаческих связей Иными словами, матричная, или нелинейная, модель создания знака, взятая в контексте параграмматизма, демонстр!грует динатомическую и топологическую схему, определяемую тем, что знак в доксоморфном дискурсе оказывается значащим, если он отсылает к другому знаку, но не к универсуму вне-положенных ему означающих

В параграфе - §3 «"Правдоподобность" как критерий для оценки доке», -предлагается взамен терминов «истинность» и «ложность», как критериев для проведения оценки двух и более доке, имеющих некоторый общий для них предмет -«мнимое», принять фундаментальное свойство доксы - 'быть правдоподобной', которое выступает в качестве признака относительной приемлемости или адекватности доке При этом, свойство доксы 'быть правдоподобной' нельзя понимать в абсолютном смысле, согласно которому может существовать одна и только одна

правдоподобная докса о некотором предмете, и эта правдоподобная докса должна служить критерием при установлении правдоподобности других доке, относящихся к тому же самому предмету, поскольку это означает, что, во-первых, либо существуют правила, обеспечивающие построение правдоподобной доксы в абсолютном смысле, что неверно, так как сама идея, согласно которой доксогент должен осуществлять доксоморфный «перевод» того, каким действительно является мир, исходит из в корне ошибочного допущения о существовании «правил перевода», точное и аккуратное применение которых может обеспечить правдоподобность доксы, либо, во-вторых, что существуют правила или критерии, позволяющие выделять доксу правдоподобную в абсолютном смысле, среди других доке, имеющий некоторый общий для них всех предмет - «мнимое», но также неверно, поскольку, если количество доке по тому или иному предмету может быть бесконечным, то, соответственно, всегда есть логическая возможность вслед за определенным мнением, которое первоначально было определено правдоподобным в абсолютном смысле, предложить другое, еще лучше соответствующее критериям правдоподобной доксы в абсолютном смысле

Для определения «точки зрения», имплицитно содержащейся в доксе, а значит и для установления относительной правдоподобности доксы необходимо наличие других доке, и, соответственно, установить правдоподобность доксы, если по какому-либо предмету имеется только одно мнение, оказывается невозможно, а, следовательно, именно наличие каждой «точки зрения», являясь необходимым условием специфичного характера любой другой «точки зрения», позволяет устанавливать относительную правдоподобность мнений При этом, утверждение о том, что некоторая докса более правдоподобна, не означает простое заявление, согласно которому данное мнение дает более полный «образ» или «картину» своего предмета, чем «конкурирующие» мнения, не подкрепляя в то же время их никакой аргументацией, так как в доксе любой тезис и аргументы в его пользу неразрывны, и, соответственно, ней выводы никогда нельзя отделить от их обоснования, то это означает, что в отношении любой доксы нельзя одновременно утверждать, что, во-первых, она плохо аргументирована и, во-вторых, она обладает высокой степенью правдоподобности, поскольку эти два положения являются взаимоисключающими Все это означает, по сути, что нет оснований требовать от доксогента, чтобы он отбросил все свои этические, политические или эстетические убеждения, в момент создания своей доксы, поскольку по отношению к любому предмету невозможна «абсолютно нейтральная», или «чисто теоретическая» перспектива, более того именно благодаря приверженности некоторой этической, политической или эстетической позиции иногда становится возможным выдвигать мнения, обладающие

высокой правдоподобностью, ведь сами «точки зрения» доксогентов, имплицитно содержащиеся в доксах и определяющие их структуру зачастую оказываются неразрывно связаны с этическими, политическими, эстетическими и иного рода ценностями, встедствие чего, многие из доке утрачивают свою внутреннюю связанность, когда из них устраняют структурирующие их те или иные системы ценностей В целом, анализ имманентно присущего такому особому означивающему комплексу, как мнение, свойства 'быть правдоподобным' - в контексте функционирования знака в структурах языка - позволяет утверждать, что 'правдоподобие' есть риторическая и, более того, эстетическая ступень смысла, или знака как репрезен-тамена, поскольку доксоморфные способы означивания, в отличие от денотативных, то есть отображающих мир или его фрагменты, лишь подражают действительности, удваивая, трансформируя и конструируя ее, формируя тем самым сам эстетический эффект, в котором и заключается одно из следствий приведения к 'правдоподобию', посредством систематического соположения оппозиции артикулируемых в нормальном языке дискурсов в отношении некоторой общей для шгх «мнимой» предметности

В параграфе - §4 «Опыт исчисления "правдоподобности" доке», — на основе предчагаемого взгляда на природу доксоморфного дискурса предпринимается впотне конкретный опыт исчисления правдоподобности мнений, в частности, был разработан математический аппарат, позвотяющий производить количественную оценку «коэффициента правдоподобности» для исторических моделей, являющихся способами видения прошлого, или его доксоморфными интерпретациями При этом указывается на то, что коть скоро любая историческая модель - это способ видения прошлого, или его доксоморфная интерпретация, то, соответственно, выбрать наиболее успешную «обработку» прошлого можно лишь посредством сравнения результатов некоторой модели-интерпретации прошлого с другими моделями, которые уже имеются на момент сравнения, и именно это позволяет оценивать относительную приемлемость и адекватность данных моделей - их правдоподобность

Основой предлагаемого аппарата для исчисления «коэффициента правдоподобности» выступает идея о том, что любой предмет исторического исследования интерпретируется той или иной исторической моделью, которая носит характер док-соморфрой интерпретации данного предмета и имеет определенную степень прав-доподобь ости, выражаемую числовым значением «коэффициента правдоподобности» Для любой исторической модели имеют значение такие характеристики как, во-первыч, абсолютное временное запаздывание, то есть непосредственное хронологическое отставание, предлагаемой исторической модели от предмета ее рас-

смотрения, доксоморфную интерпретацию которого она и предоставляет, во-вторых, масштаб исторической модели, или уровень исторического анализа, в-третьих, степень синтактико-семантической сложности исторической модели и, наконец, в-четвертых, количество соперничающих в пространстве интеллектуального внимания исследовательских позиций, каждая из которых является переменной, а взятые вместе они образуют между собой систему функциональных зависимостей, что позволяет составить аналитическое выражение для расчета «коэффициента правдоподобности» той или иной исторической модели

Последовательный анализ «коэффициента правдоподобности» исторических моделей позволяет маркировать его зоны роста, располагающиеся в интервале от двух до шести конкурирующих доксоморфных описаний некоторого общего для них всех «мнимого» предмета, что находится в полном соответствии с «законом малых чисел» Коллинза Выход за пределы данного интервала, то есть увеличение числа конкурирующих мнений свыше шести, что означает нарушение верхней границы «закона малых чисел Коллинза», вызывает резкое падение «коэффициента правдоподобности», вплоть до отрицательных величин, что равносильно возникновению ситуации хаоса и недостатка ясных мнений При этом синтактико-семантическая сложность исторических моделей нетривиальным, то есть нелинейным образом, связана с «коэффициентом правдоподобности» Так, в ситуации, когда в пространстве интеллектуального внимания находятся только такие исторические модели, которые имеют минимальную степень синтактико-семантическои сложности происходит нарушение действия «закона малых чисел», как следствие, повышение степени правдоподобности происходит в этом случае экстенсивным путем - через доксоморфное описание некоторого предмета с как можно большего числа сторон, иными словами, чем большее количество исторических моделей будет создано, тем более высокую степень правдоподобности будут иметь конкурирующие между собой мнения, в то же время, появление синтетических позиций позволяет повысить степень правдоподобности конкурирующих мнении, снизив при этом число позиций в пространстве интеллектуального внимания, что является интенсивным путем развития историографии

Особо отмечается необходимость раз течения среди исторических моделей двух их типов - дискретных и континуальных, в основаниях которого лежат особенности хронологической фиксации описываемых двумя этими типами моделей исторических процессов Дискретная историческая модель описывает такие исторические процессы, которые при доксоморфном описании оцениваются как хронологически ограниченные некоторой вполне определенной временной длительностью, соответственно, континуальная модель описывает исторические процессы неза-

вершившиеся на момент ее создания, как следствие, континуальные модели никогда не достигают таких же высоких значений «коэффициента правдоподобности», как дискретные модели, поскольку континуальные модели, в отличие от дискретных, строятся для описания еще не завершившихся исторических процессов, которые именно по причине их временной незавершенности создают серьезные трудности для своей интерпретации

В заключении приводятся и анализируются основные результаты диссертационного исследования, определяются перспективы для дальнейшего развития темы исследования

Во-первых, возможность более тесного привлечения аналитических средств формальной семантики и неклассических логик, а также использование результатов, достигнутых в рамках психологистских теорий суждения, в частности исследований артикулированных процессов суждения, то есть процессов суждения, которые можно адекватным образом выразить предложениями некоторого языка и которые в свою очередь обладают либо позитивной, либо негативной асерцией, понимаемой как момент убеждения в том, что некоторое вполне определенное предложение стоит принять или, наоборот, отбросить Особое значение в связи с этим приобретает момент принципиального отличия процесса суждения, содержащего негативную асерцию, то есть когда человек отбрасывает некоторое вполне определенное предложение, от процесса признания отрицания данного предложения, поскольку процедура отрицания некоторого предложения в психологистских теориях суждения является иным видом асерции, чем его признание

Во-вторых, в качестве еще одного из перспективных направлений для развития данного исследования указывается необходимость сближения философии языка и эстетики вследствие наличия тесных параллелей между предложенным пониманием имманентно присущего мнению свойства 'быть правдоподобным' и эстетикой В этом смысле особый интерес вызывают некоторые проекты создания эстетики языка, которые по замыслу своих создателей призваны реализовать основную интенцию, связанную с синтетическим переходом в актуальных процедурах философского анализа от проблем чистой лингвистики к вопросам чистой эстетики Иными словами, постулирование возможности синтеза лингвистики и эстетики явно или неявно влечет за собой сдвиг интереса от структурного исследования изолированного языкового образования в сторону анализа его функционирования в пространстве наличного языкового произведения, представленного для нас как эстетический объект и связанного с переживанием нами определенного эстетического опыта Следует отметить, что данная интенция вполне отвечает интересам и основным принципам доксологии, которая, аргументируя в пользу отказа от исследования

языкового выражения лишь как факта языковой культуры, настаивает на необходимости анализа самого способа существования языкового выражения в контексте творческого акта При этом, трактуя мнение как самообозначающий знак и рассматривая его не как множество изолированных высказываний, но как последовательно реализуемый контекст, доксология освобождает мнение от «референциаль-ного комплекса», что в свою очередь влечет постепенное проявление эстетической функции языка

• Основные положения исследования отражены в следующих публикациях

Издания ВАК

1 Мнение как познавательная форма логико-эпистемологический анализ // Эпистемология & Философия .науки. 2008 -_№1 -С-209-215 (0,5 пл)

2 Термин «доксома» в логической структуре суждения // Вестник Российского Университета Дружбы Народов Серия «Философия» 2008 - №1 - С 34-40 (0,4 п л)

3 Дескриптивизм и эссенциализм в определении понятия «supredoxa» // Известия Волгоградского государственного педагогического университета Серия «Социально-экономические науки и искусство» 2008 -№3(27) - С 43-46 (0,5 пл)

4 Принципы и структура доксы // Вестник Томского государственного университета -№308 (март2008) - С 33-41 (1,15 п л)

5 «Точка зрения» в логической структуре мнения // Вестник Тамбовского университета Серия «Гуманитарные науки» 2008 -Вып4(60) - С 94-101 (0,7 пл)

6 Прагматика мнения Правдоподобность versus вероятность // Вестник Челябинского государственного университета Научный журнал 2008 -№10 -Вып5 «Философия Социология Культурология» - С 124-132 (0,8 п л)

7 Доксогенез в аспекте творчества // Вестник Челябинского государственного университета Научный журнал 2008 -№11 -Выпб «Философия Социология Культурология» - С 105-115 (1,0 п л)

8 Логика матриц и анализ повествовательных структур нормального языка, опосредованных логической формой мнения // Вестник Тамбовского университета Серия «Гуманитарные науки» 2008 -Вып 10(66) -С 136-143 (1,0пл)

9 Мнение в системе дискурса логико-семиотические аспекты знакового мышления // Вестник Якутского государственного университета 2008 - Т 5 - №3 -С92-97 (0,5 пл)

10 Проблема номинализации в неклассических формах аргументации // Известия Российского государственного педагогического университета им А И Герцена 2009 -№97 - С 175-184 (1,0пл)

Монографии

1 До^а в системе дискурса - Омск «Издатель-Полиграфист», 2006 (20,9 п л )

Статьи и тезисы

1 Количественные методы для поля социально-гуманитарных наук // Сборник тезисов Международной научной конференции студентов, аспирантов и мотодых ученых «Ломоносов-2004» - М Изд-во Московский университет, 2004 - Т 2 -С 449-450 (0,15 п л)

2 О прогностической функции закона малых чисел Р Коллинза для истории и историков // Математические структуры и моделирование, 2004 - Вып 14 - С 101122 (1,0 п л)

3 «Правдоподобность» как критерий историографических оценок // Философия история и современность 2004-2005 Сборник научных трудов Института философии и права Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН/Новосибирского ГУ/Омского ГУ - Новосибирск-Омск, 2005 -С 127-152 (1,1 п л)

4 Социология нарратива и конституирование нарративной предметности // История идей и история общества Материалы V Всероссийской научной конференции (Нижневартовск, 19-20 апреля 2007 года) - Нижневартовск Изд-во НГГУ, 2007 -С 139-140 (0,2 пл)

5 Исторический термин логико-эпистемологический анализ // Историк и его эпоха Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти профессора В А Данилова (24-25 апреля 2007, Тюмень) - Тюмень Типография «Печатник», 2007 -С 79-81 (0,25 пл)

6 8иргес1оха критика дескриптивизма и эссенциализма // Анализ гуманитарных проблем современного российского общества Материалы Всероссийской научной интернет-конференции с международным участием - Омск Институт менеджмента и экономики ОмГУПС, 2007 - С 119-127 (0,5 п л )

7 Принципы анализа логических структур художественного дискурса // Художественная культура теория, история, критика, методика преподавания, творческая практика Материалы V Всероссийской конференции (Красноярск, 29 апреля 2007) - Красноярск Сибирский федеральный университет, 2007 - С 103-106 (0,3 п л)

8 Проблема эстетизации лингвофилософских исследований // Актуальные проблемы вузовской науки теоретические и практические аспекты Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Тамбов, 1 декабря 2008) - Тамбов Издательский дом ТГУ, 2008 - С 17-20 (0,2 п л )

9 Метаморфозы лингвофилософии опыт анализа арпоп языка // Актуальные вопросы социально-гуманитарных наук Межвузовский научный сборник — Вып 7, РосНОУ (ВФ), ВИВТ АНОО ВПО - Воронеж Научная книга, 2009 - С 136-141 (0,3 п л )

10 Критика линейно-лингвистической модели исторического нарратива // История идей и история общества Материалы VII Всероссийской научной конференции (Нижневартовск, 9-10 апреля 2009 года) - Нижневартовск Изд-во НГГУ, 2009 -С 371-373 (0,15 п л)

Типография ОмГУПСа, 2009 Тираж 150 экз Заказ 514 644046, г Омск, пр Маркса, 35

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Нехаев, Андрей Викторович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. versus ешотгцлгj: историографические и логико-семиотические основания.

§1.1. Эволюция проблемы: от дистинкции бо^а и Ётотгщц как способа выявления онтолого-гносеологических соответствий до поиска логико-семиотических оснований доксоморфного дискурса.

§1.2. Aolja как специальный предмет логико-философского исследования.

§1.3. Доксология - исследовательские интенции: пролегомены к логико-семиотическому учению о знаковом мышлении и дискурсивной деятельности.

ГЛАВА ВТОРАЯ. логико-семиотический анализ.

§2.1. Принципы и структура доксы.

§2.2. «Правила перевода» и предмет доксы - «мнимое»: критика доктрины эпистемологического фатализма.

§2.3. MEzacpopa: основание и функции «точки зрения» в доксе.

§2.4. «Доксогенез» в аспекте творчества: анализ пространства интеллектуального внимания и системы «мнение/со-мнение».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, й6%а: прагматика.

§3.1. Об истинностном значении доксы.

§3.2. Логика матриц и анализ повествовательных структур нормального языка, опосредованных логической формой мнения.

§3.3. «Правдоподобность» как критерий для оценки доке.

§3.4. Опыт исчисления «правдоподобности» доке.

Введение диссертации2009 год, автореферат по философии, Нехаев, Андрей Викторович

• Актуальность исследования. Когнитивная проблема - каким образом мы обретаем знания о действительности и является ли добытое знание «истинным» и достоверным - занимает современных философов не меньше, чем в свое время Платона. Безусловно, что проблема познания всегда являлась и будет являться одной из самых фундаментальных на протяжении всей истории философии, и, несмотря на то, что методологические подходы стали более сложными и разветвленными, сама постановка вопроса, не считая нескольких редких исключений, не изменялась. При этом следует отметить, что задача философии заключается «.не в том, чтобы размышлять или говорить о мире, а скорее в том, чтобы анализировать способы размышлений и высказываний о нем.» [193: 7], и, по сути, философский анализ наших способов размышлений и высказываний о мире становится, в конце концов, общим описанием того, каким мы обязаны представлять мир при существующих способах мышления и языка1. Не случайно современная философия становится преимущественно философией языка, делая предметом своего изучения то, как язык соотносится с миром [13; 689: 263-289]. Являясь продолжением кантовской эпистемологической традиции, стремившейся связать трансцендентальный анализ с лингвистическим , современная философия - и в особенности аналитические течения3 — поставила вопрос о том, как язык

1 Ведь «.без языка мы вообще не можем составить никакой картины мира.» [751: 51]. Более того, встречая рано или поздно на своем пути язык, мы сталкиваемся с ним «.не только в качестве модели, но еще и в качестве конститутивного элемента, посредующего звена, означаемого.» [41: 248].

2 Так, в частности, Кант подчеркивал, что «.мыслить есть то же, что составлять суждения или относить представления к суждениям вообще» [264: 62-63]. Интересный взгляд на такую «маргинальную» склонность Канта как лингвистический анализ представлен также в исследовании В.Васильева [105].

3 Следует отметить, что во многом аналитическая философия являет собой всего лишь новый вариант кантианства, отличающийся от прежних вариантов главным образом тем, что репрезентирование теперь понимается не как ментальная, а как языковая деятельность, и не «трансцендентальная критика», а философия языка принимается за дисциплину, которая обеспечивает основание познания, иными словами, «язык» заменил аналитическим философам «опыт», именно он стал представляться как трансцендентальное условие познания [328:133-146]. При этом интересно, что сама проблема соотношения априорности сознания и априорности языка приобретает особое значение в свете появления таких направлений в аналитической философии, как «трансцендентальная прагматика» - Transzendentalpragmatismus, «трансцендентальная семиотика», «интенциональная семантика» и «лингвистическая прагматика» [12: прицепляется к миру и каким критериям употребления он должен отвечать, чтобы быть истинным сообщением о том, о чем он сообщает. Именно на такого рода философские основания опирались в своих исследованиях Г. Фреге, Б. Рассел, Л. Витгенштейн, А. Тарский, Р. Карнап, К.Р. Поппер, В. Куайн, Д. Дэвидсон, Н. Гудмен, Р. Рорти и многие другие, заложив фундамент логического позитивизма, философии обыденного языка, прагматизма и многих других направлений в философии языка. Поэтому вряд ли можно сомневаться в колоссальном влиянии и успехе философии языка XX столетия, но, несмотря на то, что она, безусловно, внесла огромный вклад в историю философии, тем не менее в современной философии языка есть нечто странное, и можно только удивляться, почему на эту странность никогда не обращали внимания. И хотя на нас производит исключительно глубокое впечатление то, с какой проницательностью и точностью в философии языка исследуются проблемы, все же сам перечень этих проблем не может не вызывать недоумения.

Поражает неизменно присущее ей крайне узкое понимание того, какие способы языкового употребления должны становиться предметом философского анализа, и если выразить это одним базовым принципом, то философия языка XX столетия является философией высказывания или суждения, независимо от того, что является предметом ее анализа - употребление языка в повседневной жизни или язык науки. Иными словами, современная эпистемология и философия языка никогда или почти никогда не обращались к проблеме конечных осмысленных множеств высказываний, организованных в той или иной логической форме дискурса, то есть к проблемам текста или повествования, к тому, как они соотносятся с миром и каким критериям должны отвечать, чтобы быть истинными сообщениями о том, о чем они сообщают, и это тем более удивительно, что большая часть наших способов

204-224]. Вместе с тем необходимо отметить и то значительное влияние на возникновение аналитической философии, которое оказала метафизика Г.В. Лейбница, и, в частности, идеи создания универсального философского языка, что нашло свое развитие в рациональной критике естественного языка логическими позитивистами и попытке создания «правильного» логического метаязыка. языкового употребления по своему характеру является именно такими конечными осмысленными множествами высказываний, то есть текстами или повествованиями [8: 4]. Таким образом, именно это делает необходимым и диктует актуальность логико-семиотического анализа тех форм, которые принимают наши множества высказываний в процессе дискурса.

• Степень разработанности темы исследования. Следует отметить, что центральная проблема данного исследования - природа такой особой познавательной формы, как мнение, — рассматриваемая в контексте отношений между языком и миром, означающем в свою очередь необходимость вскрытая логико-семиотических и функциональных свойств доксоморфного дискурса, требовала детального критического анализа современного состояния философской мысли. Идеи, изложенные в работах таких философов, как Ксенофан, Алкмеон, Гераклит, Демокрит, Парменид, Протагор, Горгий, Пир-рон, Платон, Ксенократ, Аристотель, Зенон Китайский, Клеанф из Асса, Хрисипп из Сол, Александр Афродисийский, Секст Эмпирик, Филон Александрийский, Аниций Боэций Северин, Иоанн Скот Эриугена, Ансельм Кен-терберийский, Иоанн Росцелин, Гильом из Шампо, Гильберт Порретанский, Петр Абеляр, Иоанн Солсберийский, Фома Аквинский, Боэций Дакийский, Иоанн Дуне Скот, У. Оккам, Р. Декарт, Б. Паскаль, Дж. Локк, Т. Гоббс, Г.В. Лейбниц, А. Арно, К. Лансло, П. Николь, Хр. Вольф, Дж. Беркли, Д. Юм, Э.Б. Кондильяк, X. Уарте, А. Баумгартен, И.-И. Винкельман, И. Кант, И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинг, Г.В.Ф. Гегель, И.Г. Гаманн, И.Г. Гердер,

A.В. Шлегель, В. Гумбольдт, И. Бентам, М. Штирнер, Ф. Майнеке, Э. Трёльч,

B. Дильтей, Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер, Г. Риккерт, В. Виндельбанд, X. Зигварт, Э. Мах, Ф. Брентано, А. Майнонг, Ф. Брэдли (F.H. Bradley), Г. Стаут (G.F. Stout), Б. Кроче, X. Ортега-и-Гассет, B.C. Соловьев,

C.Н. Булгаков, В.Ф. Эрн, П.А. Флоренский, С.Л. Франк, Б.А. Фохт, Г.Г. Шпет, Б.В. Яковенко, А.Ф. Лосев, Л.С. Выготский, В. Сеземан-Ковно, Я.А. Слинин, В.М. Богуславский, А.А. Грякалов, Б.А. Ерунов, В.М. Розин, И.Т. Касавин, Г. Гёффдинг, Э. Гуссерль, Г. Ланц, Л. Ландгребе, Э. Марбах

E. Marbach), У. Найссер, P.JI. Солсо, Дж.Р. Андерсон, Э. Холенштайн (Е. Holenstein), X. Дрейфус (H.L. Dreyfus), X. Холл (Н. Hall), А. Пфендер, К. Маллиган (К. Mulligan), Б. Смит (В. Smith), А. Райнах, П. Прехтль, А. Пуанкаре, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, Ч.Х. Кули, Э. Геллнер, А. Бергсон, Э. Жильсон, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, М. Фуко, П. Рикёр, Н. Лобковиц, И.М. Бохеньский (I.M. Bochenski) Ф.Г. Юнгер, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр, Ю. Хабермас, Д. Дерри, Дж. Тош, М. Келли, Ж. Лакан, Д. Мэйси, П. Бурдье, Р. Коллинз, Н. Хинске, П. Спиниччи, Ф. Бьянко, С. Хаак, П. Франкастель, Ж. Диди-Юберман, помогли автору сформировать и предложить собственный взгляд, а также определить возможные перспективы философских исследований в данной области.

Особо необходимо подчеркнуть значение для данного исследования идей трансцендентализма, изложенных в трудах И. Канта, И.Г. Фихте и Ф.В.Й. Шеллинга и составляющих одно из важнейших концептуальных оснований доксологии, поскольку они предоставляют возможность осуществить процедуру трансцендентальной дедукции как способа аргументации утверждения, согласно которому наше познание мира во многих сферах становится возможным только благодаря такой познавательной форме, как мнение, а также дать необходимое обоснование тем особым «трансцендентальным правилам», которым подчиняется мнение и которые, в отличие от «правил перевода», отстаиваемых сторонниками классической эпистемологии, не претендуют на то, чтобы направлять доксогента в решении проблемы «перевода» реальности в некоторое конечное множество высказываний о ней -мнение, но лишь определяют особую логическую структуру и связанную с ней специфику доксоморфных описаний мира. Кроме того, серьезное влияние на формирование авторской концепции, изложенной в данном исследовании, оказали также идеи таких радикальных конструктивистов, как Дж. Вико, Дж. Дыои, Э. Глазерсфельд, Дж. Ричарде, У. Матурана, Ф. Варела, С. Цеккато, М. Вартофский, Ж. Пиаже, - сторонников проекта «эпистемологии без онтологии», - многие из которых, по сути, являются продолжением идей кантовского трансцендентализма.

Следует отметить, что при решении ключевых — в контексте поставленной проблемы - вопросов, связанных с уже отмечавшейся необходимостью исследования логико-семантических и функциональных свойств, которыми обладает доксоморфный дискурс и которые определяют его специфику в отношении иных видов дискурса, использовались идеи, изложенные в работах крупнейших представителей такого философского направления, как Sprach-kritik - Ф. Маутнера, Ф. Ницше, А. Штёра, K.JI. Рейнгольда, О.Ф. Группе, К. Германна, Г. Гербера, Ф.М. Мюллера, Г. Рунце, В. Камлая, П. Лоренцена, К. Лоренца, Ю. Миттелыптрасса, а также современных исследователей данного направления - А.А. Лавровой, М.Е. Соболевой, С.Л. Фурмановой, Е.С. Черепановой; логико-философские и логико-семиотические исследования в области языка философов-аналитиков — Б. Больцано, Г. Фреге, Б. Рассела (В. Russell), А.Н. Уайтхеда, Л. Витгенштейна, Ф.П. Рамсея (F.P. Ramsey), М. Шлика, Р. Карнапа (R. Сагпар), О. Нейрата, Г. Гана, Ф. Франка, Ф. Кауфмана, К. Гёделя, К. Гемпеля, П. Оппенгейма, К. Твардовского, Я. Лукасевича (J. Lukasiewicz), С. Лесневского, К. Айдукевича, Т. Котарбиньского, А. Тарского (A. Tarski), X. Расёвой (Н. Rasiowa), Я. Слупецкого, Б. Собочиньского, С. Яськовского, Дж. Мура, Г. Райла (G. Ryle), Дж. Остина, А.Дж. Айера (AJ. Ауег), Дж. Уисдома (J. Wisdom), П. Стросона (P. Strawson), К.Р. Поппера (K.R. Popper), У. Селларса (W. Sellars), Д. Армстронга (D. Armstrong), Р. Чизолма (R. Chisholm), В. Куайна (W. Quine), М. Даммита (М. Dummet), Р. Уокера (R.S. Walker), Г. Бэйкера (G.P. Baker), П. Хакера (P.M.S. Hacker), Г.Х. Вригта, М. Девита (М. Devitt), К. Стерельного (К. Sterelny), Э. Гетье (E.L. Gettier), Ф. Фитча (F.B. Fitch), В. Харта (W.D. Hart), А. Чёрча (A. Church), Н. Гудмена (N. Goodman), Д. Дэвидсона (D. Davidson), И. Бар-Хиллела (Y. Bar-Hillel), Т. Сколема (Т. Skolem), Л. Тондла, П. Гича (Р.Т. Geach), А. Уайта (A. White), Р. Кэмпсона (R. Kempson), П. Хорвича (P. Horwich), Д. Гэмлина

D.W. Hamlyn), Т. ДеМауро, П. Вейнгартнера, Дж. Сёрля (J.R. Searle), Д. Вандервекена (D. Vanderveken), Г.П. Грайса, Г.-Н. Кастанеды, Э. Тугендхата, А. Савиньи, Д. Льюиза, К.-О. Апеля, Н. Решера (N. Rescher), X. Патнэма, К.Л. Кетнера, Д. Деннета, Д. Чалмерса (D.J. Chalmers), Дж. Катца (J.J. Katz), С.А. Крипке (S. Kripke), К. Доннеллана (К. Donnellan), Г. Эванса (G. Evans), У. Сэлмона (W. Salmon), Т. Бёрджа (Т. Burge), П. Хэмфри (P.W. Humphreys), Дж. Фетцера (J.H. Fetzer), П. Чёрчланда (P. Churchland), С.Стича (S. Stich), Т. Нагеля, А. Данто, М. Оукшота, О. Эшейма (О. Asheim), Э. Голдмана (A. Goldman), П. Давсон-Галля (P. Davson-Galle), Ф. Бьёрдаля (F. Bjibrdal), Я. Перегрина (J. Peregrin), Дж. Коркорана (J. Corcoran), С. Соумса (S. Soames), Н. Салмона (N. Salmon), С. Хэнссона (S.O. Hansson), Р. Рорти (R. Rorty), Я. Хинтикки (J. Hintikka), Е. Сааринена, М. Оксанена (М. Oksanen), Г. Санду (G. Sandu), Л. Колсона (L. Colson), А. Миру (A. Miroiu), Р. Чризли (R. Chrisley), У. Вибранек-Скардовски (U. Wybraniec-Skardowska), а также исследования, посвященные эволюции взглядов и позиций представителей аналитической философии - Ф. Вайсмана, В. Крафта, Г. Кюнга, Г. Бэйкера (G.P. Baker), П. Хакера (P.M.S. Hacker), Дж. Пассмора, Б. Страуда, М. Чарльзворта (M.J. Charlesworth), М. Кронфорта, П. Кампица, К. Нири, П. Бенацеррафа, П. Куртца, Т.Н. Хилла, К. Нильсена, Н. Малкольма, К. Маллигана (К. Mulligan), П. Саймонса (P. Simons), Б. Смита (В. Smith), М. Маккинси, А. Папа, И. Хакинга, Д. Фоллесдала (D. Follesdal),

B. Голдфарба (W. Goldfarb), К.Т. Фана (К.Т. Fann), Я. Алнэса (J.H. Alnes), М. Мак-Гина (М. McGinn), Г.Е. Минца (G. Mints), П. Саймонса (P. Simons),

C. Шанкера (S.G. Shanker), В. Тэйта (W.W. Tait), А. Андерсона (A. Anderson), М. Дэвиса (М. Davis), Н. Кокьяреллы (N.B. Cocchiarella), П. Хэйли (P. Healy), TIT. Сэнфорда (S. Sanford), М. Ван Аттена (М. Van Atten), Дж. Кеннеди (J. Kennedy), М. Круса, Э. Эзера, С.Д. Балмаевой, Н. Безлепкина, Б.В. Бирюкова, Л.А. Бобровой, Г.П. Григоряна, А.Ф. Грязнова, И. Джохадзе, Б. Домбровского, А.В. Кезина, М.С. Козловой, А.С. Колесникова, М. Кронгауза, В.Г. Кузнецова, Е.Е. Ледникова, М.В. Лебедева,

Л.Б. Макеевой, М.Е. Соболевой, Л.А. Микешеной, С.В. Никоненко, Т.Н. Панченко, Е.Д. Смирновой, Н.В. Смолянской, В.А. Суровцева, Я. Шрамко, Н.С. Юлиной; работы в области семиотики и исследования семантики и стилистики дискурса - К. Бремона, О. Вальцеля, Т. Ван Дейка, А. Вежбицки, Т. Винограда, Р. Водака, Ж. Дюбуа, К.К. Жоля, В. Кинча, К. Леви-Стросса, Г.Е. Крейдлина, Ч. Морриса, Ч.С. Пирса, Р. Якобсона, Т.С. Элиота, В. Беньямина, Э. Ауэрбаха, Р. Барта, Ж. Женетта, П. Манна, Б. ХоллПарти, Ю.М. Лотмана, В.А. Зарецкого, П.Н. Медведева, М. Тростникова, Ж. Дерриды (J. Derrida), Ж. Делёза, Ю. Кристевой, Н. Пьеге-Гро, П. Серио, Ф. Растье, Ц. Тодорова, Л. Шпитцера; и, наконец, труды лингвистов — В.Г. Адмони, Ш. Балли, Э. Бенвениста, М. Блумфилда, В. Брёндаля, К. Бюлера, У. Вайнрайха, Ж. Вандриеса, Г. Гийома, Г. Глисона,

A.Ж. Греймаса, Дж. Грина, Дж. Гринберга, Дж. Дженкинса, Л. Ельмслёва, О. Есперсена, X. Изенберга, Ж. Курте, Р.Б. Лиз, А. Мартине, В. Матезиуса, Ч. Осгуда, А. Сеше, Г. Скрэгга, Д. Слобина, Ф. Соссюра, X. Спанг-Хансенна, Э. Сэпира (Е. Sapir), Л. Теньера, Н.С. Трубецкого, Х.И. Ульдалля, Б. Уорфа (B.L. Whorf), Ч. Филлмора, К. Фосслера, Д. Франка, А. Фрея, Ч. Фриза, Г. Хёнигсвальда, Н. Хомского, 3. Хэрриса, У.Л. Чейфа, Г. Шухардта, М. Шютценбергера, а также А.Р. Лурии, И.Р. Гальперина, Н.П. Гринцера,

B.А. Звегинцева, Г.В. Колшанского, Е.А. Реферовской, Л.М. Скрелиной и П.А. Соболевой.

Кроме того, следует также специально выделить, во-первых, ряд логико-семантических исследований в области историографии, принадлежащих как философам-аналитикам - А. Данто (A. Danto), Н. Гудмену, Ф. Анкерсмиту, так и историкам-номиналистам, которые в качестве предмета своего анализа избирают сами методы презентации «вещей» в дискурсивно организованных множествах высказываний — X. Уайту, П. Вену, П. Гэю (P. Gay), Э. Гомбричу (Е.Н. Gombrich), А. Мегиллу (A. Megill), К. МакКуллаху (С.В. McCullagh), -поскольку именно номиналистский анализ оказывается единственно возможной нередукционистской стратегией при изучении природы такой особой познавательной формы, как мнение; во-вторых, семиологические и транслингвистические исследования Р. Барта и Ю. Кристевой, анализирующих дискурс в отношении распределения его значения между различными дискурс-ными инстанциями, в которых закрепляются расколотость и множественность, или полиморфность, его субъекта, что дает все необходимые основания для постепенной элиминации закона тождества в системах логического исчисления истинностного значения повествовательных структур нормального языка; в-третьих, труды основоположников системы иллокутивной логики - Дж. Сёрля (J.R. Searle) и Д. Вандервекена (D. Vanderveken), а также исследования функциональных и формальных свойств фикционализирован-ного дискурса - Г.-Н. Кастанеды, Б. Миллера и Д. Льюиза.

Помимо этого, при рассмотрении проблемы специфики и природы научных терминов и понятий, как и в целом вопросов, связанных с логико-семантическими свойствами терминов и понятий, используемых нами в процессе дискурса, а также посвященных структуре и функциям научного дискурса и свойствам номотетико-дедуктивной формы аргументации, автором были использованы работы К. Айдукевича, А. Тарского (A. Tarski), Э. Нагеля (Е. Nagel), Г. Генцена, Г.Е. Минца (G. Mints), Д. Бейзина (D. Basin), С. Мэтьюса (S. Matthews), Л. Вигано (L. Vigano), Ст. Тулмина (St. Toulmin), К. Кнорр-Цетиной (К. Knorr-Cetina), Л.И. Розоноэра, В.Н. Карповича, И.В. Полякова, В.В. Целищева.

М. Хайдеггера, Ж. Дерриды (J. Derrida), Д. Дэвидсона (D. Davidson), М. Токажа (М. Tokarz), К.К. Жоля, И.А. Ричардса, У.А. Шиблза, М. Бэрдсли, Ф. Уилрайта, Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Р. Рорти, Д. Ротбарта (D. Rothbart), X. Уайта, Дж. Сёрля (J.R. Searle), У.Л. Чейфа, Т.С. Элиота, Дж.Э. Спингарна, Дж.К. Рэнсома, К. Брукса, А. Тейта, Т.Э. Хьюма, В.А. Суровцева, В.Н. Сырова, В.Г. Гака, С. Долгопольского, В.Н. Телии, Е.М. Вольфа, Х.Д. Леэметс, В.В. Петрова, С.А. Лебедева, Е.О. Опариной, О.М. Бессоновой,

A.M. Шахнаровича, Н.А. Кожевниковой, И.В. Полозова.

При исследовании проблем, касающихся логики и эволюции социально-гуманитарных наук, закономерностей их развития и существующих проектов дифференциации идеографических и номотетических дисциплин, были использованы труды таких авторов, как: Р. Арон, У. Аутвейт, И. Валлерстайн, Э. Дюркгейм, И. Лакатос, П. Монсон, X. Ортега-и-Гассет, Т. Парсонс, К.Р. Поппер (K.R. Popper), Г. Риккерт, Дж. Тернер, Ч. Тилли, П. Фейерабенд, Т. Холл, К. Чейз-Данн, О. Шпан, Б. Барнс (В. Barnes), Ж. Деррида (J. Derrida), П. Уинч, А. Шютц, Г.С. Батыгин, Г. Беккер, А. Босков, А.О. Бороноев, О.Г. Дука, В.Я. Ельмеев, Н.Ф. Овчинников, В.Н. Орлов, Н.С. Розов,

B.В. Ильин, В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзон, В.А. Кутырев, Р. Хрестанов, Ю.В. Чайковский, В.А. Ядов, М.Г. Ярошевский. При этом необходимо особо выделить исследования прагматистски настроенных историков и социологов науки - Т. Куна, М. Полани, Н. Хэнсона (N.R. Hanson), Б. Ван Фраассена (В. Van Fraassen) и Л. Флека, которые выдвинули и последовательно обосновали гипотезу о «теоретической нагруженности опыта».

В области некоторых общих вопросов эпистемологии, затронутых в данном исследовании, существенную помощь автору оказали работы М.Д. Купарашвили, В.А. Лекторского, Е.Я. Режабека, Е.А. Мамчур, Н.В. Мотрошиловой, С.С. Неретиной, Т.Б. Романовской, З.А. Сокулёр, В.М. Розина, B.C. Степина. Кроме того, при рассмотрении проблем, непосредственно касающихся некоторых неклассических проектов логики, в частности, ультраинтуиционистских, неологицистских, паранепротиворечивых, или параконсистентных, и нечетких, а также анализе вопросов, посвященных правдоподобности умозаключений и вероятностной логике, отдельным проектам модальной логики, принципам конструктивности истинностных значений и логикам с векторной семантикой, большую роль сыграли идеи, принадлежащие Дж.С. Миллю, Дж. Булю (G. Boole), Р. Карнапу (R. Сагпар), X. Рейхенбаху (Н. Reichenbach), Р. Мизесу (R. Mises), С.А. Крипке (S. Kripke), Д. Нельсону (D. Nelson), X. Макколу, Н.А. Васильеву, Я. Лукасевичу (J. Lukasiewicz), Э. Посту (E.L. Post), С. Клини (S.C. Kleene), А. Гейтингу, К. Гёделю, Д.А. Бочвару, Дж.М. Данну (J.M. Dunn), Н. Белнапу (N. Belnap), Л. Заде (L.A. Zadeh), А. Кофману, Г. Шаферу (G.A. Shafer),

A. Демпстеру (А.Р. Dempster), А. Черчу (A. Church), Е. Леммону, К. Сегербергу, Я. Хинтикке (J. Hintikka), Р. Монтегю, Д. Скотту, К. Файну, Д.М. Габбаю, Д. Пойя, Д. Дюбуа, А. Праду, Р. Сикорскому, М.Н. Бежанишвили, Л.В. Аршинскому, при этом особо следует отметить значение аналитических исследований и обзорных работ по многозначным логикам, принадлежащих Дж. Россеру (J.B. Rosser), А. Тюркетту (A. Turquette), 3. Готтвальду (S. Gottwald), М. Глассу (М. Glass), П. Саймонсу (P. Simons), И. Гратан-Гинессу (I. Grattan-Guinness), Ф. Пекхаусу (V. Peckhaus), С. Рахману (S. Rahman), С. Риду (S. Read), В. Стелцнеру (W. Stelzner), Г. Сандхольму (G. Sundholm), Я. Воленскому (J. Wolenski), М. Астро (М. Astroh), Р. Ягеру (R.R. Yager) А.С. Есенин-Вольпину,

B.К. Финну, Ю.В. Ивлеву, А.С. Карпенко.

Наконец, при решении специальных вопросов, связанных с дискретной математикой, теорией множеств, теорией вероятностей, теорией матриц, а также математической статистикой автор опирался на работы Дж. Бендата, Г. Вейля, А. Пирсола, Г. Крамера, А.А. Френкеля, И. Бар-Хиллела (Y. Ваг-Hillel), X. Джефрейса (Н. Jeffreys), Д.М. Кейнса (D.M. Keynes), Б.В. Гнеденко, П.С. Александрова, А.Н. Колмогорова, С.В. Яблонского, Р. Беллмана, Ф.Р. Гантмахера, П. Ланкастера, Р. Пенроуза (R. Penrose).

• Цель и задачи исследования.

Следует отметить, что в самом общем виде наш доксоморфный дискурс содержит то, что можно обозначить как «суперструктуру» и «инфраструктуру»4. При этом термин «суперструктура» относится к той логической форме, которую обычно имеют доксоморфные описания мира, в то время как термин «инфраструктура»5 указывает на общую совокупность содержаний суждений и представлений, которые доксогент применяет в его описании. Убеждение классической эпистемологии, согласно которому развитие познания происходило благодаря эволюционным изменениям в инфраструктуре дискурса, тогда как суперструктура оставалась, по существу, неизменной с момента зарождения языка, часто интуитивно и неявно подводит нас к выводу, что только исследование инфраструктуры может представлять настоящий интерес для философа, но, тем не менее, если логическая форма, в которую доксогент, то есть человек, высказывающий мнение о мире, облекает свои описания мира, не подвержена изменениям, то представляется совершенно очевидным, что именно она и должна быть наиболее важным ключом к пониманию природы доксоморфного дискурса6.

4 Данные термины - «суперструктура» и «инфраструктура» - активно используются в семанализе, в частности, в его версии, предложенной Бартом [35: 251].

5 Следует отметить, что так понимаемая инфраструктура доксоморфного дискурса, по сути, составляет основной предмет интереса герменевтики, безразличной или, по крайней мере, мало интересующейся логической формой текста.

6 В этом смысле крайне существенным оказывается то, что формы - Gestalt - никогда не являются равновеликой оболочкой содержания - Gehalt - или, другими словами, знак либо всегда отражает лишь часть означаемого, либо наоборот, знак не только прибавляет к означаемому новые смыслы, но и вмещает множество смыслов, предоставляя все необходимые основания для такого феномена, как полисемия, поскольку согласно весьма проницательному наблюдению, принадлежащему исследовательской линии семанализа Барта-Женетт-Кристевой, в знаке находят лишь то, что знают, или думают, что знают, и расчленяя его, даже не задумываются о его собственной природе и значении, хотя между тем знак - Sig-пит - это отнюдь не понятие - Begriff, и тем более не правдивое зеркало воспринимаемой реальности; знаковое мышление ограничивает определенную область нашей интеллектуальной деятельности, которая имеет свои принципы и свою очевидность - Selbstverstandlich, предполагая тем самым тщательное и детальное исследование, без которого никак не удастся вскрыть все его внутренние связи и взаимоотношения с миром. Как следствие, несмотря на то, что никогда не бывает полного, точного и стабильного соответствия между знаками и значениями, хотя в то же самое время мнения, или дискурсивно организованные множества знаков, рассматриваемые в логическом контексте, демонстрируют - Glelchformig-keit - равноформенность, становится вполне понятной необходимость анализа именно логико-формальных аспектов мнения, изучаемых в отвлечении от их бесконечно разнообразных содержаний. Более того, именно «суперструктура» доксоморфного дискурса, то есть логическая форма в которую он заключен, выступая, если можно так выразиться, структурообразующей осью для множества более или

Приведенные рассуждения позволяют определить в качестве основной ife-ли данного исследования логико-семиотический анализ природы такой особой познавательной формы, как мнение, посредством последовательно проведенной экспликации ее логической формы, а также установлением тех свойств и правил доксоморфного дискурса, которые - рассмотренные в контексте проблемы отношения языка и реальности, - позволят прояснить некоторые из границ выразительной способности такой знаковой системы, как нормальный, или естественный, язык7. При этом сама процедура логико-семиотического анализа мнения и установление структуры его логической формы с необходимостью требует - как условие корректной экспликации свойств логической формы мнения - элиминации из логического анализа любых онтологических допущений, что означает его ориентацию на такие особенности знаковых изображений - репрезентаций, которые определяются исключительно семантико-синтаксической структурой нормального, или естественного, языка. Таким образом, отказ от любых онтологических предпосылок приводит к иному пониманию свойств такой особой познавательной формы, как мнение, трактуемых не через призму выражения законов мысли, а как способ демонстрации свойств языка и, в частности, доксоморфного дискурса. Кроме того, следует обосновать необходимость выбора при проведении логико-семиотического анализа мнения в качестве основной единицы значения - осмысленного конечного множества высказываний. Соответственно, специфические свойства такого конечного осмысленного множества высказываний, как докса, позволяют показать, что на его основе могут быть введены все остальные значимые элементы доксоморфного дискурса - высказывания и доксомы, а это в свою очередь означает, что все вопросы о значении знаков в доксоморфном дискурсе должны предваряться вопросом о способах их использования, которые задают возможную интенцию их значеменее различающихся между собой типов - как письменных, так и устных - дискурсов, позволяет определить среди прочего и сами содержательные особенности каждого из этих языковых феноменов.

7 В данном случае бесспорным является то, что сами по себе «.возможности языка всегда находят воплощение не в чем ином, как в дискурсе - устном или письменном.» [236:410]. ния, что, как следствие, позволит обратиться к исследованию прагматики доксоморфного дискурса, то есть установлению возможных критериев для оценки разных по содержанию, но имеющих общий предмет мнений.

• Методология исследования. Методологическим основанием диссертационного исследования являются семанализ, позволяющий избежать некритического рассмотрения знаковых построений как построений однозначно детерминированных, ориентированных лишь на свой денотат и игнорирующих свой собственный субъект, логико-эпистемологический анализ, аксиоматическое конструирование, также активно применяется сравнительно-критический анализ. Для разработки прикладных аспектов философской проблематики диссертационного исследования применяются методы математического моделирования.

• Основные положения исследования, выносимые на защиту.

1. Мнение является первичной системой дескрипции и референции, и как особая познавательная форма выступает в качестве инструмента для создания определенного «образа» или «картины» мира, посредством предоставления способа ее описания - «точки зрения». Соответственно, мнение представляет собой уникальную и индивидуальную интерпретацию мира или фрагмента реальности.

2. Мнение это мыслимое содержание любого доксоморфного дискурса, логической формой которого является бд£а - осмысленное конечное множество высказываний, теряющих в рамках этого множества свою автономность и выполняющих такую функцию означивания, которая не репрезентирует какую-либо «сущность» или означаемое, а которая маркирует множественное и случайное распределение бесконечности означивания в теле нормального языка и пространстве знакового мышления, локализуя и индивидуализируя один из возможных способов употребления знаковых структур. Любая докса является по своей структуре «логически простотой» и «логически неделимой» — это означает, что в доксе заключение логически неотделимо от нее как от целого, что делает невозможным восстановление посылок, из которых оно следует, и не позволяет редуцировать мнение либо к предложениям, либо к выраженным посредством них высказываниям, а, следовательно, доксо-морфная форма аргументации принципиально отлична от номотетико-дедуктивной.

3. Докса имплицитно содержит «точку зрения» - особый логический компонент, который обеспечивает единство и осмысленность доксоморфного дискурса и выполняет супрасегментарную функцию, собирающую множество высказываний в целое, части которого более неразличимы. «Точка зрения» имеет характер и свойства метафорического высказывания, выступая схемой для концептуализации мира, она указывает какие именно высказывания необходимо отобрать для описания мира, тем самым себя показывая. Соответственно, «облик» или «картину» мира, предлагаемые имплицитно содержащейся в доксе «точкой зрения», не следует относить к самой реальности, так как отдавать предпочтение определенному виду высказываний о мире не значит утверждать что-то о природе реальности, иными словами, предлагаемые «точками зрения» способы описания мира никогда не включаются в строение самой реальности, а являются трансцендентальными условиями возможности самого описания.

4. «Мнимое» - это особое место референции в доксе. Трансцендентальным условием возможности существования нескольких разных по содержанию мнений о некотором «мнимом» предмете является отсутствие в нем какой-либо сущности или иной ингерентной структуры. Таким образом, доксо-генты спорят не о том, как воспроизвести или репрезентировать предмет док-сы - «мнимое», а о том, какое содержание ему лучше придать. Соответственно, предмет доксы - «мнимое» - никогда не дан сам по себе, а дан только в некотором доксоморфном описании, помимо которого он вовсе не существует. Предмет доксы - «мнимое», является не действительным, а лишь возможным предметом, и, следовательно, любой вопрос о его онтологическом статусе есть лишь вопрос об онтологии возможного, а это означает, что предмет доксы - «мнимое» — взятый сам по себе, есть необходимая функция доксо-морфного дискурса, обеспечивающая его единство, но не представляющая никакого предмета, а только лишь его возможность.

5. Любой предмет доксы - «мнимое» - обозначается в ней посредством доксом, которые являются особыми терминами или понятиями, отличными по своим свойствам от теоретических понятий. Доксомы принципиально омонимичны, что создает условия для неустранимой смысловой множественности, что, в свою очередь, является основанием отсутствия устойчивого соответствия между доксой и миром, соответственно, доксомы, выступающие в качестве имен собственных тех или иных предметов доке - «мнимого», обозначают не явления или аспекты реальности, но исключительно доксо-морфные интерпретации мира, то есть наши о нем мнения. Как следствие, анализ природы доксоморфного дискурса, сосредоточенный на исследовании такого положения, когда имя предмета занимает его место, позволяет создать между словами и вещами новые связи и уточнить тем самым некоторые свойства языка и предметов, которые обычно просто игнорируются.

6. Высказывания в доксе выполняют помимо дескриптивной функции, еще и функцию индивидуализации «точки зрения». То, что высказывания в доксе одновременно выполняют обе эти функции - дескриптивную и индивидуализирующую - является одной из основных причин отсутствия устойчивости в отношениях между таким осмысленным конечным множеством высказываний как докса, с одной стороны, и миром, с другой, а также, соответственно, отсутствия критериев истинности для таких осмысленных конечных множеств высказываний, как докса.

7. Прагматистская, корреспондентная и когерентная теории истины являются неприемлемыми в отношении мнения как особой познавательной формы, так как не позволяют дать никакого удовлетворительного определения понятия «истинность или ложность» доксы, и, следовательно, необходимо заключить, что говорить об «истинности или ложности» доке в том смысле, в каком мы говорим об «истинности или ложности» высказываний нельзя, а это, в свою очередь, означает, что для такой особой познавательной формы как мнение критерий «истины», истолкованный фундаменталистски, ирреле-вантен. Взамен терминов «истинность» и «ложность», как критериев для проведения оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет - «мнимое», следует принять имманентное свойство доксы — «быть правдоподобной», которое выступает в качестве признака относительной приемлемости или адекватности доке, а не как степень вероятности того, что то о чем говорится в мнении соответствует действительности.

8. Значение такого рода сложных знаковых практик, как повествовательные структуры нормального языка, опосредованных доксой, или логической формой мнения, заключено вовсе не во внеположенном этому дискурсу референте, отражением которого ему предписывается быть, поскольку доксо-морфное употребление языка неразрывно связано с не-номологическими, то есть параграмматическими артикуляциями в дискурсе, что, соответственно, требует замены понятия языкового закона - voyog — понятием языковой упорядоченности - 6iE%o6og, - или осмысленности, когда нормальный язык предстает не как механизм, управляемый определенными заранее установленными принципами, а как своего рода структура, согласуемые части которого зависят друг от друга и поочередно, в зависимости от характера употребления, начинают доминировать, не теряя при этом особенностей, обусловленных их принадлежностью к той или иной супрасегментарной функции.

9. Принимая во внимание специфическую природу доксоморфного дискурса, доксология предлагает и последовательно отстаивает проект логики матриц, - особого рода интенсиональной четырехзначной авалентной логики, — который призван стать инструментом, обеспечивающим операции над истинностным значением таких референциально непрозрачных повествовательных структур нормального языка, как мнения, иными словами, логика матриц является системой исчисления истинностного значения конечных и вполне упорядоченных множеств высказываний, взятых как целое и имеющих форму доксоморфной аргументации, это предполагает, что матричная система исчисления, в контексте выявленной специфики структуры и принципов доксоморфной формы аргументации, будет производить операции над любыми типами конечных и вполне упорядоченных множеств, истинностное значение которых берется и анализируется как целое, при этом сами процедуры и операции логики высказываний меняют свое значение и приобретают иной характер по сравнению как с классическими, так и не классическими системами исчислений.

10. Доксоморфный способ понимания мира или фрагмента реальности может быть осуществлен только при наличии множества разных мнений, поскольку это позволяет взаимно определять имплицитно содержащиеся в них «точки зрения», а это означает, что существование «со-мнения», или альтернативного мнения, не проблематично, а аподиктично. Соответственно, максимальная ясность в процессе доксоморфного дискурса может быть достигнута исключительно в условиях множественности мнений, или доксоморф-ных интерпретаций, но никак не посредством редукции всего их разнообразия к одному-единственному «идеальному». Следовательно, наличие иной «точки зрения» является необходимым условием для установления специфичного характера любой другой «точки зрения». «Доксогенное давление» устанавливает для доксогента лишь контекст, который принимается им во внимание при создании и выдвижении своего собственного мнения о некотором предмете, но никогда непосредственно само содержание нового мнения, а это означает существование принципа «содержательной автономии доксы», согласно которому мнения не произвольны, но, в то же самое время, и не необходимы.

11. Любое мнение может возникнуть только путем творения, которое представляет собою такой переход от возможности к действительности, где действительное есть нечто совершенно новое по отношению к возможному. Трансцендентальными условиями творчества являются, во-первых, трансцендентальная идея свободы, или самопорождаемость, без которой оказывается не возможен переход от бесконечного к конечному, то есть переход от мира или фрагмента реальности к мнению о нем, и, во-вторых, отсутствие сущности или иной родственной ей ингерентной структуры у предмета творческого акта, поскольку любой творческий акт - это всегда есть нечто из ничего.

• Научная новизна исследования. Доксология как учение о знаковом мышлении и дискурсивной деятельности, акцентируя свои аналитические усилия на выявлении строения и принципов взаимного сочетания таких дискурсов, которые находятся в процессе самосозидания, или саморефлексии, поскольку мнение есть то место - тоттод, где язык рефлексирует о себе самом, проставляя собственные границы, а заодно и границы знакового мышления, последовательно отстаивает идею о том, что именно саморефлексия языка осуществляемая в пределах доксоморфного дискурса является движущей силой преобразования систем мышления.

Необходимо отметить, что мнение как особый означивающий комплекс содержит структуру, образованную множеством сцеплений, которую молено описать как сеть параграмматических связей, и именно матричная, или нелинейная, модель создания знака, взятая в контексте параграмматизма, позволяет продемонстрировать динатомическую и топологическую схему, определяемую тем, что знак в доксоморфном дискурсе оказывается значащим, если он отсылает к другому знаку, но не к универсуму внеположенных ему означающих, и отличную от системы семантических и грамматических норм денотативного и коммуникативного дискурса, - где решающую роль играют отношения означающего к означаемому, - поскольку сама фикционализи-рующая функция доксоморфного дискурса, то есть денотация без денотата, подразумевает, что доксогент, располагая всей потенциальностью значений дискурсивных практик некоторого нормального языка, избегает номологич-ности, придавая своему дискурсу катахрезичный характер, разрушая тем самым семантическую тождественность дискурса.

Следует признать, что доксоморфное употребление языка - это освоение и выявление потенций, заложенных в языке, творческая деятельность, с помощью которой субъект-доксогент освобождается от давления целого ряда языковых и психических схем. Таким образом, акт означивания, взятый в контексте доксоморфного употребления языка, представляет собой творческий языковой процесс, в рамках которого следует различать два компонента: артикуляцию некоторого вполне определенного конечного множества знаков и супрасегментарную функцию, которая собирает данное множество в целое, придавая ему тем самым осмысленность и наделяя значением, и является своего рода субъектом, занимающим определенную позицию ради презентации акта самого означивания, маркирующим один из возможных способов означивания в нормальном языке, но в то же время не располагающегося ни в одном из знаков множества в отдельности, а распределенного по всему означивающему комплексу — доксе.

Как следствие, стандартные дедуктивные и индуктивные логические подходы явно недостаточны для моделирования всех, или хотя бы основных, форм легитимной аргументации, поскольку существуют принципы и нормы артикуляции дискурсивно организованных множеств высказываний, которые помимо чисто логических структур, содержат риторические и эстетические компоненты, и тем самым не являются охваченными категориями дедуктивной обоснованности или убедительности и индуктивной силы. Все это диктует необходимость создания целостной теории знакового мышления, которая находится вне пределов формальной дедуктивной и индуктивной логики, и требует последовательной реализации исследовательских интенций на анализ всех типов дискурсивно выраженной означивающей деятельности, сочетающийся с необходимостью топографирования пограничных линий между различными типами дискурсивного убеждения. При этом прояснение оснований знакового мышления и дискурсивной деятельности и логического критицизма в неформальных терминах имеет прямые последствия для таких областей как семиотика, лингвистика, логика, эпистемология и философия языка.

• Теоретическая и практическая значимость исследования. Значимость диссертационного исследования обусловлена тем, что созданы и аргументированы необходимые философские основания для анализа такой особой познавательной формы как мнение:

1. Лингвистический и логико-семантический компоненты доксологии, понимаемой как учение о способах преобразования и дискурсивного представления «точек зрения» на мир, предоставляют нам инструмент для соединения двух измерений денотативной и коннотативной сигнификации, с помощью которых доксогенты не только придают миру или его фрагментам статус действительности, но и наделяют их смыслом, и именно в связи с этим они имеют важное теоретико-методологическое значение для теоретической лингвистики, семиотики и философии языка.

2. Аргументировано и обосновано утверждение о том, что вопрос о природе такой особой познавательной формы, как мнение, - это вопрос несвязанный с понятием «истинности», то есть возможностью того, что какие-то элементы доксоморфного описания мира могут выполняться, или, иными словами, соответствовать действительности, а какие-то нет, а это, в свою очередь, позволяет утверждать, что указанный вопрос о природе мнения лишается традиционно понимаемого референциального измерения, которому в классической теории истины соответствует корреспондентный элемент, и, соответственно, исходя из всего вышесказанного, необходимым становится кантовский вывод: для анализа доке не имеет смысла исследовать внеязыко-вую действительность, поскольку природа мнения объяснима исходя только из структуры мышления, а также из семантики и синтаксиса языка, и именно в этом смысле, вопрос о природе мнения - это, в той или иной мере, вопрос о когеренции элементов мысли и языка.

3. Найдены и проанализированы необходимые аргументы в пользу, инде-терминистского по своей сути, утверждения о том, что поскольку язык предлагает множество путей для конституирования и конструирования своего предмета и его последующего закрепления в образе или понятии, то, соответственно, доксогенты располагают неограниченным выбором форм и модальностей дискурсивного преображения и представления, которые они могут использовать для того, чтобы строить свои индивидуальные и вполне определенные «точки зрения» на мир, как выявляющие те или иные его смыслы. Таким образом, даже если число доксоморфных описаний и объяснений может быть ограничено, то, тем не менее, их комбинации в дискурсе фактически бесконечны, - что, как следствие, позволяет говорить о творческой функции языка, которая получает свое осуществление в процессе доксо-морфного дискурса, — а это, в свою очередь, связано с тем, что в самом языке нет критериев, позволяющих различать «правильное», или «буквалистское», и «неправильное», то есть доксоморфное, использование языка.

4. Разносторонний и многофункциональный анализ, проведенный в диссертационном исследовании, позволяет расширить представления о специфике и функциях познавательного процесса, осуществляемого в пределах доксоморфных разновидностей дискурса - обыденного, или повествовательно-прозаического, философского, художественного и историографического. Утверждение о том, что мнение является первичной системой дескрипции и референции, и как особая познавательная форма выступает в качестве инструмента для создания определенного «образа» или «картины» мира, посредством предоставления способа ее описания - «точки зрения», позволяет целенаправленно аргументировать в пользу того, что мнение — представляя собой уникальную и индивидуальную интерпретацию мира или фрагмента реальности — как способ репрезентации феноменов внелингвистической реальности, - во многом содержит «поэтические» и «риторические» свойства, имплицируя принципиальное отличие и специфику доксоморфного дискурса от всего того, что считается «научным» дискурсом, представленным логической формой номотетико-дедуктивной аргументации. По-сути, природа мнения указывает на доксоморфный аспект дискурса, понятый как такой постоянный вид использования языка, с помощью которого мир или некоторый его фрагмент преобразуется в предмет дискурса, и поскольку предмет доксы - «мнимое» - обладает только «лингвистическим существованием», то, соответственно, любое мнение является таким дискурсом, который нацелен на консти-туирование и конструирование правдоподобного повествования о своем предмете, а не на «статическое» описание положения дел «как-оно-есть-на-самом-деле» при помощи некоторого множества протокольных предложений.

5. Авторская концепция, изложенная в исследовании, предоставляет возможность для проведения релевантного философского анализа таких языковых феноменов, как синонимия и омонимия, а также может быть использована при рассмотрении вопросов, связанных с поиском необходимых оснований для синтактико-семантического определения дискурса, указывая и обосновывая необходимость принятия во внимание при анализе природы доксоморфной аргументации структуры отношений индивидных переменных и их предикатов в контексте того или иного дискурса.

6. Разработана специальная система исчисления истинностного значения конечных и вполне упорядоченных множеств высказываний, взятых как целое и имеющих форму доксоморфной аргументации - логика матриц, которая позволяет обеспечить операции над истинностным значением таких ре-ференциально непрозрачных повествовательных структур нормального языка, как мнения.

7. На основе предлагаемого взгляда был предпринят также и вполне конкретный опыт исчисления правдоподобности мнений, в частности, был разработан математический аппарат, позволяющий производить количественную оценку «коэффициента правдоподобности» для исторических моделей, являющихся способами видения прошлого, или его доксоморфными интерпретациями. Соответственно, выбрать наиболее успешную «обработку» прошлого можно лишь посредством сравнения результатов некоторой модели-интерпретации прошлого с другими моделями, которые уже имеются на момент сравнения, именно это позволяет оценивать относительную приемлемость и адекватность данных моделей - их правдоподобность. Следует также отметить, что результаты исследования могут служить основой для разработки специальных математических средств анализа в отношении такой особой познавательной формы, как мнение, открывая возможность для создания аппарата, позволяющего производить оценку «коэффициента правдоподобности» мнений в целях его применения в области политологии, PR-технологий и политической логистики.

• Апробация результатов исследования. Результаты диссертации апробированы в следующих формах:

Участие в работе конференций (XI Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2004», г. Москва; V Всероссийская научная конференция «История идей и история общества», г. Нижневартовск; Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная памяти профессора В.А. Данилова «Историк и его эпоха», г. Тюмень; Всероссийская научная инт ернет-конференция с международным участием «Анализ гуманитарных проблем современного российского общества», г. Омск; V Всероссийская конференция «Художественная культура: теория, история, критика, методика преподавания, творческая практика», г. Красноярск; Всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы вузовской науки: теоретические и практические аспекты», г. Тамбов; Межвузовская научно-практическая конференция «XXI век: Вызовы времени (региональный, российский, международный аспекты)», г. Воронеж; VII Всероссийская научная конференция «История идей и история общества», г.Нижневартовск), выступления на летних философских школах (VII Летняя философская школа «Голубое озеро», г. Новосибирск).

Исследование, поддержанное грантом федерального агентства по образованию (Грант: А04-1.1-223, «Количественные методы и оценка правдоподобности исторических взглядов»).

• Структура и объем исследования. Диссертация изложена на 536 страницах и состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, включающего 933 наименований, в том числе 172 на иностранном языке.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализ"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятый в данном исследовании логико-семиотический анализ - в контексте принятия номиналистических допущений, согласно которым любое мнение необходимо понимать как принципиально уникальное и индивидуальное, что, как следствие, не позволяет однозначно сформулировать набор дедуктивных правил, которые бы объясняли и регулировали процесс создания вполне конкретных мнений, но, тем не менее, можно найти и сформулировать трансцендентальные условия для любого мнения, как особой познавательной формы - позволяет говорить о мнении как о первичной системе дескрипции и референции, то есть как о системе описания мира и указания на мир. При этом доксология, акцентируя свои аналитические усилия на выявлении строения и принципов взаимного сочетания таких дискурсов, которые находятся в процессе самосозидания, или саморефлексии, поскольку мнение есть то место - тоттод, где язык рефлексирует о себе самом, проставляя собственные границы, а заодно и границы знакового мышления, последовательно отстаивает идею о том, что именно саморефлексия языка осуществляемая в пределах доксоморфного дискурса является движущей силой преобразования систем мышления.

Следует особо подчеркнуть, что историко-философский анализ истоков и эволюции центральной проблемы исследования - природы такой особой познавательной формы, как мнение, - дает все необходимые основания для подобного рода трактовки мнения как элемента познания, согласно которой оно является мыслимым содержанием любого доксоморфного дискурса, логической формой которого в свою очередь является 5о£а — осмысленное конечное множество высказываний, теряющих в рамках этого множества свою автономность, и выполняющих такую функцию означивания, которая не репрезентирует какую-либо «сущность» или означаемое, а которая маркирует множественное и случайное распределение бесконечности означивания в теле нормального языка и пространстве знакового мышления, локализуя и индивидуализируя один из возможных способов употребления знаковых струк

832 тур .

При этом среди наиболее значимых свойств доксы следует указать, во-первых, «логическую простоту» и, во-вторых, «логическую неделимость», согласно которым в доксе заключение логически неотделимо от нее как от целого, что делает невозможным восстановление посылок, из которых оно следует, и не позволяет редуцировать мнение либо к предложениям, либо к выраженным посредством них высказываниям, и, как следствие, доксоморф-ная форма аргументации принципиально отлична от номотетико-дедуктивной, являющейся логической формой научного дискурса, с необходимостью заставляя обратиться к анализу и описанию ее семантических, синтаксических и модальных аспектов.

Соответственно, приверженность номинализму как инструменту анализа различных измерений доксоморфного дискурса - онтологического, эпистемологического, этического, эстетического и формального — обусловливает принципиальную несхожесть предлагаемого в данном исследовании взгляда с позициями других течений и направлений, представленных в современной философии языка, в частности, на то, как следует отличать факт и вымысел, описание и объяснение, текст и контекст. По сути, доксология - это теоретическое объяснение доксоморфного, то есть обладающего «фикционалистски-ми», или вымышленными свойствами, дискурса, содержащее анализ всех способов, какими различные «точки зрения» создают типы образов и связи между ними, способные служить знаками такой реальности, которую, соответственно, в целях ее конституирования можно лишь вообразить, а не вое

833 принять непосредственно .

832 w

Тем самым становится вполне понятным основной контекст доксологического исследования, центральным элементом которого является сам знак, или, если сформулировать данное положение более широко-сам нормальный, или естественный, язык, его выразительная способность - Ausdruckfunktion.

833 По сути, «.требуется признать за языком его очевидную способность давать понять нечто большее, меньшее или иное, нежели говорится.» [236: 390]. Знак никогда не бывает нейтральным субститутом концепта или понятия, выработанного интеллектуальной деятельностью иного рода, нежели знаковое мышление, а стало быть, и сама сигнификативная функция мышления, не приводима ни к какой дру

467

Особо подчеркивается, что дискурсивные связи между элементами содержания доке не являются логическими связями или дедуктивными соединениями одного с другим, они метафоричны, то есть основаны на поэтических техниках замещения, символизации, пересмотра, интерпретации и ре-интерпретации, и именно поэтому любое исследование некоторого вполне конкретного мнения, игнорирующее его доксоморфную структуру, обречено на неудачу в том смысле, что в его рамках невозможно понять, почему данный дискурс «имеет смысл» вопреки, во-первых, фактическим неточностям, которые он может содержать, и, во-вторых, логическим противоречиям, которые могут ослаблять его доказательства, а это означает, что отношения между предметом доксы — «мнимым», образованным для обеспечения единства доксоморфного дискурса, и какими бы то ни было формальными доказательствами, выдвигаемыми для объяснения его природы, состоят в комбинации логико-семантических и тропологически-фигуративных компонентов доксоморфного дискурса. Отсюда вполне понятным становится то, что любая докса имплицитно содержит в себе «точку зрения» - ос обый логический компонент, который обеспечивает единство и осмысленность доксоморфно-му дискурсу и который имеет характер и свойства метафорического высказывания, выступая схемой для концептуализации мира. Она указывает, какие именно высказывания необходимо отобрать для описания мира, а это в свою гой и, в частности, к понятийной, поскольку это специфическая деятельность, которая никоим образом не соразмерна понятию - Non-Begriffsmafiige. В этой связи доксология принципиально настаивает, во-первых, на абсолютной некорректности и неадекватности позиций, в соответствии с которыми субъекты познавательной деятельности, обладая понятийным представлением о мире, просто-напросто пользуются им, чтобы ввести его в такие знаковые системы как нормальный, или естественный, язык, прибегая в этих целях к разного рода формальным техникам фиксации, в частности, грамматике, которые передают одни лишь когнитивные ценности, не затрагиваемые никакой самостоятельной и по-настоящему творческой деятельностью, а, во-вторых, полагает, что более продуктивным является отождествление означивающих практик и дискурсивной деятельности с искусством, имея, таким образом, прежде всего намерение вскрыть и продемонстрировать то, что и искусство означивания, и, наравне с ним, искусство рассуждения - ars disserendi, предоставляют в распоряжение индивидов интересную и перспективную возможность открыть особого рода взаимосвязи между различными областями воспринимаемого и представляемого, реального и воображаемого, которые не позволяют ни обнаружить, ни выразить никакая другая форма деятельности чувств или рассудка, трактуя тем самым нормальный, или естественный, язык и актуально имманентные ему системы обозначений в качестве искусства - Ars. Следует особо отметить, что отчасти стремлениям доксологии весьма близки некоторые из исследований в области искусствознания - Kunstwissenschaft, посвященные анализу феномена «фигуративной выразительности», в частности, см. [668: 9-10]. очередь означает, что «облик» или «картину» мира, предлагаемые имплицитно содержащейся в доксе «точкой зрения», не следует относить к самой реальности, так как отдавать предпочтение определенному виду высказываний о мире не значит утверждать что-то о природе реальности, иными словами, предлагаемые «точками зрения» способы описания мира никогда не включаются в строение самой реальности, а являются трансцендентальными условиями возможности самого описания, или своего рода партикулярными перспективами доксогентов в отношении мира.

В целом следует отметить, что репрезентация в доксоморфном дискурсе рассматривается как проекция логической, то есть семантико-синтаксической структуры, мнения, анализ которой дает основания для выявления того, что может быть выражено в знаковой системе, что приводит к изменению понимания символической нагрузки знаков, то есть к необходимости последовательного различения сказанного и показанного, и самого предмета доксы — «мнимое», который, по сути, можно рассматривать в качестве особого места референции в доксе и который в то же время является трансцендентальным условием возможности существования нескольких разных по содержанию мнений о некотором общем для них предмете, поскольку в нем отсутствует какая-либо сущность или иная ингерентная структура, а это в свою очередь означает, что доксогенты спорят не о том, как воспроизвести или репрезентировать предмет доксы - «мнимое», а о том, какое содержание ему лучше придать. Таким образом, мнение, имплицитно содержа способ означивания, тем не менее ничего не «изображает» и ничем не денотируется, в нем не найти ничего такого, что было бы внеположено артикулирующему его дискур

О1* л су , что было бы независимо от доксы — некоторого вполне определенного конечного множества высказываний, - удостоверяющей и сертифицирующей значение любого из знаков, используемых доксоморфным дискурсом, имен

834 По сути, «точка зрения», рассматриваемая как особый компонент логической структуры мнения, расчленяет «мнимое»-означаемое, превращая его в сеть дифференцированных значений. но поэтому предметом анализа для доксологии становится соотнесенность знаков внутри артикулирующего их дискурса.

Все эти рассуждения делают понятным утверждение о том, что предмет доксы - «мнимое» - никогда не дан сам по себе, а дан только в некотором доксоморфном описании, помимо которого он вовсе не существует, и является он не действительным, а лишь возможным предметом, и, следовательно, любой вопрос о его онтологическом статусе есть лишь вопрос об онтологии возможного, а это означает, что предмет доксы - «мнимое», — взятый сам по себе, есть необходимая функция доксоморфного дискурса, обеспечивающая его единство, но не представляющая никакого предмета, а только лишь его возможность. При этом любой предмет доксы - «мнимое» - обозначается в ней посредством доксом, которые являются особыми терминами или понятиями, отличными по своим свойствам от теоретических понятий. Доксомы принципиально омонимичны, что создает условия для неустранимой смысловой множественности, а это в свою очередь является основанием отсутствия устойчивого соответствия между доксой и миром. Соответственно, доксомы, выступающие в качестве имен собственных тех или иных предметов доке - «мнимого», обозначают не явления или аспекты реальности, но исключительно доксоморфные интерпретации мира, то есть наши, о нем мнения.

Предложенное в исследовании понимание функций и специфики такой особой познавательной формы, как мнение, позволяет также обратиться и к анализу прагматики доксоморфного дискурса, то есть поиску тех или иных критериев, на основании которых оказывается возможным осуществить выбор между двумя и более мнениями об одном и том же предмете - «мнимом», вследствие чего предпринимается попытка адекватной интерпретации понятия «условия истинности» относительно такой особой познавательной формы, как мнение. Обычно «условия истинности» принято связывать с известным утверждением, в соответствии с которым значение предложения есть метод его верификации, что, тем не менее, отнюдь не исключает возможность различных способов употребления предложений, хотя, по сути дела, данное утверждение означает лишь то, что имеются некоторые общие средства выведения конкретных особенностей использования предложения из какой-либо одной характеристики, так что знание этой характеристики и есть то знание, которое необходимо говорящему для постижения смысла предложения. Именно в этом случае знать смысл предложения - это знать условия его истинности, или, что то же самое, метод его верификации, и хотя не существует всеобщего и безошибочного критерия для признания истинности того или иного предложения, тем не менее можно ввести достаточно четкий критерий для признания говорящим выполнения того условия, которое устанавливает любое данное предложение как истинное, и тогда знание говорящим условия истинности предложения будет заключаться в овладении им некоторой разрешающей процедурой, то есть в его способности при благоприятных обстоятельствах о существлять эту процедуру и в конце концов продемонстрировать свое понимание того, имеется необходимое условие или нет. В то же самое время необходимо отметить, что в естественном языке встречается множество предложений, для которых не существует эффективной процедуры, чтобы определить выполнены или нет их условия истинности. Вследствие этого в понятии истины оказывается изначально заложен конфликт между семантическими и прагматическими признаками, поскольку истина обычно трактуется как «объективное» свойство, не зависящее от имеющегося у него определенного «фонового» значения или личностных мотивов произнесения речи, хотя, по сути, такого рода понимание «условий истинности» возникло из понятий «правильности» или «неправильности» лингвистического акта утверждения, связанного с конкретной языковой практикой, иными словами, принцип соответствия утверждений определенным компонентам реальности представляет собой лишь один аспект общей теории истины, причем он играет в основном регулятивную роль.

Необходимо отметить, что все высказывания в доксе выполняют помимо дескриптивной функции еще и функцию индивидуализации «точки зрения», и именно то, что высказывания в доксе одновременно выполняют обе эти функции - дескриптивную и индивидуализирующую, - является одной из основных причин отсутствия устойчивости в отношениях между таким осмысленным конечным множеством высказываний, как докса, с одной стороны, и миром - с другой, и, соответственно, отсутствия критериев истинности для таких осмысленных конечных множеств высказываний, как докса, а поскольку, помимо этого, ни прагматистская, ни корреспондентная, ни когерентная теории истины не позволяют дать никакого удовлетворительного определения понятия «истинностное значение доксы», то, соответственно, необходимо заключить, что говорить об «истинности» или «ложности» ,докс в том смысле, в каком мы говорим об «истинности» или «ложности» высказываний, нельзя, а это в свою очередь означает, что для такой особой познавательной формы, как мнение, критерий «истины», истолкованный фунда

835 тт менталистски, иррелевантен . Но, тем не менее, возможность оценки двух и более мнений, имеющих некоторый общий для них предмет — «мнимое» — сохраняется, и в качестве ее критериев следует принять имманентное свойство доксы - «быть правдоподобной», которое выступает как признак относительной приемлемости или адекватности доке, а не как степень вероятности того, что то о чем говорится в мнении, соответствует действительности.

Отсюда, мнение, или доксоморфный дискурс, следует интерпретировать как семиотический, или синтактико-семантический процесс, реализующийся в различных видах означивающих практик, которые осуществляются через язык, но не сводятся к его категориям, поскольку, хотя они и располагаются в языке, их отношение к языку носит перераспределительный, или деструктив

835 При этом следует особо отметить, что сама проблема истины, равно как и проблема логического противоречия, трактуется, в контексте предпринятого анализа доксоморфного употребления языка, исходя из несколько иных оснований, нежели при изучении принципов и структуры денотативного или коммуникативного дискурсов. Так, в частности, в структуре доксоморфного дискурса фиксируются такие транс-логические отношения, как сериация и аппликация, а это значит, что и сама функция означивания, - особенно принимая во внимание то, что логика доксоморфного употребления языка овладевает самим строением знака в его изначальном функционировании, - артикулируемая некоторым вполне определенным конечным и осмысленным множеством высказываний, инкорпорируется в архитектонику так называемой эстетической практики, позволяя тем самым исследовать то, как логическая истина в отношении такой особой познавательной формы, как мнение, приобретает имплицитный характер и подвергается трансгрессии. но-конструктивный, характер. При этом взятый в топологической перспективе доксоморфный дискурс описывается некоторым конечным осмысленным множеством предложений - доксой, имплицитно содержащей организующую данное множество операцию - «точку зрения», индивидуализирующую ту партикулярную перспективу, исходя из которой следует анализировать или рассматривать некоторый предмет мнения - «мнимое», - и которая является своего рода логической аппликацией, или супрасегментарной функцией, собирающей множество в целое, части которого более неразличимы.

По сути, супрасегментарная функция, выполняемая «точкой зрения», рассматриваемая как своего рода означивающий дифференциал, а точнее маркер бесконечности актуальных означающих, которому не находится места в ряду знаков, налично составляющих то или иное множество - доксу, преполагает, что ни один знак не может занять его место, то есть означивающий дифференциал, или «точка зрения», находит свое место в пространстве потенциально бесконечного исчисляющего - нормальном языке, в котором находится и сами тела знаков, но в качестве ограниченного подмножества, а не как исходная и основная данность мысли, а это предполагает, что конкретная функция означивания распространяется по всему означающему - доксе.

Соответственно, значение такого рода сложных знаковых практик, как повествовательные структуры нормального языка, опосредованных доксой, или логической формой мнения, заключено вовсе не во внеположенном этому дискурсу референте, отражением которого ему предписывается быть, поскольку доксоморфное употребление языка неразрывно связано с не-номологическими, то есть параграмматическими артикуляциями в дискурсе, что, соответственно, требует замены понятия языкового закона - vofjog — понятием языковой упорядоченности - 5ie^o5og, — или осмысленности - Beson-nenheit, когда нормальный язык предстает не как механизм, управляемый определенными заранее установленными принципами, а как своего рода структура, согласуемые части которого зависят друг от друга и поочередно, в зависимости от характера употребления, начинают доминировать, не теряя при этом особенностей, обусловленных их принадлежностью к той или иной суп-расегментарной функции.

Принимая во внимание специфическую природу доксоморфного дискурса, доксология предлагает и последовательно отстаивает проект логики матриц, который призван стать инструментом, обеспечивающим операции над истинностным значением таких референциально непрозрачных повествовательных структур нормального языка, как мнения, иными словами, логика матриц является системой исчисления истинностного значения конечных и вполне упорядоченных множеств высказываний, взятых как целое и имеющих форму доксоморфной аргументации, это предполагает, что матричная система исчисления, в контексте выявленной специфики структуры и принципов доксоморфной формы аргументации, будет производить операции над любыми типами конечных и вполне упорядоченных множеств, истинностное значение которых берется и анализируется как целое, при этом сами процедуры и операции логики высказываний меняют свое значение и приобретают иной характер по сравнению как с классическими, так и не классическими системами исчислений.

Логика матриц, рассматриваемая как проект логического исчисления истинностного значения доксоморфного дискурса взятого как целое, есть особого рода интенсиональная четырехзначная авалентная логика, где истинность является конструктивно определяемым значением, а, соответственно, равноправность и взаимная независимость 'тривиальной истины', 'тривиальной лжи', 'нетривиальной истины' и 'нетривиальной лжи' является одним из фундаментальных положений, на которое опирается предлагаемый логикой матриц формализм. При этом как классические, так и неклассические модели исчислений двузначной бивалентной логики высказываний являются квази-гомоморфными системами матричной логики высказываний, поскольку их преимущественный интерес направлен, прежде всего, на поиск выполнимых операций над изолированным истинностным значением высказываний, образующих в соответствии с некоторыми принципами систему, при абсолютном неразличении между собой таких истинностных значений, как 'тривиальные' и 'нетривиальные' 'истина' и 'ложь', что, как следствие, приводит к возникновению многочисленных парадоксов и отсутствию эффективных систем исчисления и операций над дискурсивно артикулированными структурами нормального языка.

Необходимо отметить, что мнение как особый означивающий комплекс содержит структуру, образованную множеством сцеплений, которую можно описать как сеть параграмматических связей, и именно матричная, или нелинейная, модель создания знака, взятая в контексте параграмматизма, позволяет продемонстрировать динатомическую и топологическую схему, определяемую тем, что знак в доксоморфном дискурсе оказывается значащим, если он отсылает к другому знаку, но не к универсуму внеположенных ему означающих, и отличную от системы семантических и грамматических норм денотативного и коммуникативного дискурса, - где решающую роль играют отношения означающего к означаемому, — поскольку сама фикционализи-рующая функция доксоморфного дискурса, то есть денотация без денотата, подразумевает, что доксогент, располагая всей потенциальностью значений дискурсивных практик некоторого нормального языка Ln, избегает номоло-гичности, придавая своему дискурсу катахрезичный характер, который собственно и лишает его речь однозначно понимаемого денотативного характера, разрушая тем самым семантическую тождественность дискурса. При этом область истинностных значений - Б, некоторого нормального языка Ln, которая по своей сути есть диагональ его параграмматического функционирования, позволяет сделать явной саму рефлексирующую продуктивность нормального языка, определяемую как такую область значений дискурсивных практик, которая не присваивается ни одним из субъектов данного языка, и именно поэтому все значения, заключенные в указанной области, не могут быть соотнесены ни с чем, поскольку это то место - голод, где язык рефлексируя о себе самом и проставляя тем самым собственные границы, дает начало семиогенезу, согласно которому «означающее-производящее-самогосебя», то есть мысль, начинает осознавать себя в качестве знака, образуя и фундируя необходимые основания знакового мышления.

Следует указать на то, что по своей сути диагональ параграмматического функционирования - Е— некоторого нормального языка L„, где происходит исчезновение субъекта языка, является по сути транс-логической инфра-речыо, которая артикулируется в знаках, или высказываниях, образующих некоторый доксоморфный дискурс, нелинейно структурированный в виде матрицы, которая впоследствии присваиваясь некоторым субъектом-доксогентом, наделяется определенной риторической структурой, обретая собственную супрасегментарную функцию, или способ означивания, имплицитно содержащийся в данном языке, и, как следствие, ее истинностное значение, взятое как целое, оказывается принадлежащим либо области 'нетривиальная истина', либо области 'нетривиальная ложь'.

В целом доксоморфный способ понимания мира или фрагмента реальности может быть осуществлен только при наличии множества разных мнений, поскольку это позволяет взаимно определять имплицитно содержащиеся в них «точки зрения», а это означает, что существование «со-мнения», или альтернативного мнения, не проблематично, а аподиктично. Соответственно, максимальная ясность в процессе доксоморфного дискурса может быть достигнута исключительно в условиях множественности мнений, или доксоморфных интерпретаций, но никак не посредством редукции всего их разнообразия к одному-единственному «идеальному», следовательно, наличие иной «точки зрения» является необходимым условием для установления специфичного характера любой другой «точки зрения». Возникающее вследствие этого «доксогенное давление» устанавливает для доксогента лишь контекст, который принимается им во внимание при создании и выдвижении своего собственного мнения о некотором предмете, но никогда не непосредственно само содержание нового мнения, а это. означает существование принципа «содержательной автономии доксы», согласно которому мнения не произвольны, но в то же самое время и не необходимы.

Соответственно, любое мнение может возникнуть только путем творения, которое представляет собою такой переход от возможности к действительности, где действительное есть нечто совершенно новое по отношению к возможному. Трансцендентальными условиями творчества являются, во-первых, трансцендентальная идея свободы, или самопорождаемость, без которой оказывается не возможен переход от бесконечного к конечному, то есть переход от мира или фрагмента реальности к мнению о нем, и, во-вторых, отсутствие сущности или иной родственной ей ингерентной структуры у предмета творческого акта, поскольку любой творческий акт - это всегда есть нечто из ничего.

Тем самым, следует признать, что доксоморфное употребление языка — это освоение и выявление потенций, заложенных в языке, творческая деятельность, с помощью которой субъект-доксогент освобождается от давления целого ряда языковых и психических схем. Таким образом, акт означивания, взятый в контексте доксоморфного употребления языка, представляет собой творческий языковой процесс, в рамках которого следует различать два компонента: артикуляцию некоторого вполне определенного конечного множества знаков и супрасегментарную функцию, которая собирает данное множество в целое, придавая ему тем самым осмысленность и наделяя значением, и является своего рода субъектом, занимающим определенную позицию ради презентации акта самого означивания, маркирующим один из возможных способов означивания в нормальном языке, но в то же время не располагающегося ни в одном из знаков множества в отдельности, а распределенного по всему означивающему комплексу - доксе.

На основе предлагаемого взгляда на природу доксоморфного дискурса был предпринят также и вполне конкретный опыт исчисления правдоподобности мнений, в частности, был разработан математический аппарат, позволяющий производить количественную оценку «коэффициента правдоподобности» для исторических моделей, являющихся способами видения прошлого, или его доксоморфными интерпретациями. Соответственно, выбрать наиболее успешную «обработку» прошлого можно лишь посредством сравнения результатов некоторой модели-интерпретации прошлого с другими моделями, которые уже имеются на момент сравнения, именно это позволяет оценивать относительную приемлемость и адекватность данных моделей - их правдоподобность.

Организующим принципом предлагаемого аппарата для исчисления «коэффициента правдоподобности» выступает идея о том, что любой предмет исторического исследования интерпретируется той или иной исторической моделью, которая носит характер доксоморфной интерпретации данного предмета и имеет определенную степень правдоподобности, выражаемую числовым значением «коэффициента правдоподобности». Для любой исторической модели имеют значение такие характеристики, как, во-первых, абсолютное временное запаздывание, то есть непосредственное хронологическое отставание предлагаемой исторической модели от предмета ее рассмотрения, доксоморфную интерпретацию которого она и предоставляет; во-вторых, масштаб исторической модели, или уровень исторического анализа; в-третьих, степень синтактико-семантической сложности исторической модели и, наконец, в-четвертых, количество соперничающих в пространстве интеллектуального внимания исследовательских позиций, каждая из которых является переменной, а взятые вместе они образуют между собой систему функциональных зависимостей, что позволяет составить аналитическое выражение для расчета «коэффициента правдоподобности» той или иной исторической модели. Полученные числовые значения «коэффициента правдоподобности» позволяют, в свою очередь, анализировать историографическую модель, которая является реконструкцией некоторых вполне конкретных диспозиций в пространстве интеллектуального внимания, то есть это некоторая совокупность исторических моделей, для которой оказывается возможным, опираясь на известные числовые значения «коэффициентов правдоподобности» составляющих ее доксоморфных интерпретаций, дать количественную оценку степени проработанности тех или иных тематик, что позволяет оценить в процентном отношении закрытость или открытость для исследований некоторой вполне определенной исторической тематики, оказывая тем самым исследователю помощь в выборе оптимальной интеллектуальной стратегии - синтеза или оппозиции.

Наконец, среди перспектив исследования, - в контексте признания транслингвистикой нередуцируемости семиотических практик и, соответственно, необходимости создания для семанализа классификации всего множества семиотических практик, то есть в ситуации, когда целью анализа уже не является исследование того «как сделано мнение», - следует отметить установление места доксоморфного дискурса в пределах определенной типологии знаковых систем. При этом задача построения типологии знаковых практик, осуществляемая в соответствии со специфическими моделями смыслопроиз-водства, лежащими в их основаниях, вовсе не заключается в том, чтобы составить некий перечень способов означивания, потенциально скрытых в теле языка, но предполагает фиксацию таких типов знакового производства, которые предшествуют возникновению и коммуникации самих конкретных продуктов - дискурсов. В этой связи предварительно можно выделить три типа дискурсивных практик, взятых в их отношении к знаку: во-первых, систематическая семиотическая практика, в основу которой положен знак, а стало быть, и поддающийся коммуникации смысл, позволяющий характеризовать данную практику как консервативную и ограниченную, поскольку все ее элементы ориентированы на денотаты, а также экспликативную и иррито-ричную, так как она по своей сути неизменяема и не стремится изменить «другого»; во-вторых, трансформирующая семиотическая практика, которая риторична, поскольку знаки отрываются от своих денотатов и приобретают интенцию на «другого», с тем, чтобы изменить его; в-третьих, пара-грамматическая семиотическая практика, в которой знак элиминируется, заменяясь коррелятивным параграмматическим рядом, реализующим общую тетралеммическую схему - каждый знак имеет денотат; ни один знак не имеет денотата; каждый знак имеет и не имеет денотат; неверно, что каждый знак имеет и не имеет денотат .

Также среди возможных перспектив для развития данного исследования необходимо указать возможность более тесного привлечения аналитических средств формальной семантики и неклассических логик, а также использование результатов, достигнутых в рамках психологистских теорий суждения, в частности исследований артикулированных процессов суждения, то есть процессов суждения, которые можно адекватным образом выразить предложениями некоторого языка и которые в свою очередь обладают либо позитивной, либо негативной асерцией, понимаемой как момент убеждения в том, что некоторое вполне определенное предложение стоит принять или, наоборот, отбросить [3; 143]. Особое значение в связи с этим приобретает момент принципиального отличия процесса суждения, содержащего негативную асерцию, то есть когда человек отбрасывает некоторое вполне определенное предложение, от процесса признания отрицания данного предложения, поскольку процедура отрицания некоторого предложения в психологистских

837 теориях суждения является иным видом асерции, чем его признание .

836 Подробнее о возможности построения типологии означивающих практик см. [325: 64,160].

837 В этой связи, определенный интерес представляет сам анализ эмоциональной окрашенности выражений нормального, или естественного, языка, предпринятый, в частности, А. Майнонгом и К. Твардовским, которые, исходили, хотя и из разных, но тем не менее весьма схожих для традиции брентанизма оснований, а именно из того, что основой для формирования таких феноменов, как «этическое» или «эстетическое» служит суждение, являющееся по своей сути категорематическим выражением, в котором дан предмет и к которому направлены чувства, подразделяемые Майнонгом на два класса: логические чувства, признаком которых является независимость, и чувства оценки, само качество которых зависит от качества суждения, создающего основу для чувства. Принимая в целом предложенное Майнонгом различение, Твардовский пытается его развивать и модернизировать, указывая, что если принять во внимание утверждение, согласно которому для качества логических чувств качество суждения безразлично, - то есть если как утвердительное, так и отрицательное суждения могут служить основанием «приятного», или удовлетворительного, логического чувства, - то возникают серьезные затруднения, связанные с исследованием условий, при которых возможно появление «неприятного» логического чувства. Ведь если предположить, что условием, при наличии которого появляется «неприятное» логическое чувство, является ситуация невозможности высказать какое-либо суждение, то отнюдь несложно установить, что такое объяснение появления «неприятных» логических чувств находится в прямом противоречии с их основной характеристикой, согласно которой логические чувства являются чувствами убеждения, а потому и требуют суждения, как своего необходимого основания, а стало быть логические чувства также следует считать чувствами оценки, отличающимися от прочих оценочных чувств лишь тем, что предметом оценочного чувства в случае логических чувств является само суждение, а точнее заключенное в нем содержание. Так, суждение А, утверждающее существование суждения В, заключающего в себе определенное содержание в отношении некоторого предмета х, становится основанием для «приятного» чувства, а суждение А', отрицающее существование суждения В', или содержания отно

Кроме того, еще одним из перспективных направлений для развития данного исследования следует назвать сближение философии языка и эстетики вследствие наличия тесных параллелей между предложенным пониманием имманентно присущего мнению свойства «быть правдоподобным» и эстетикой. В этом смысле особый интерес вызывают некоторые проекты эстетики языка, которые по замыслу своих создателей призваны реализовать основную интенцию, связанную с синтетическим переходом в актуальных процедурах философского анализа от проблем чистой лингвистики к вопросам

838 чистои эстетики .

Иными словами, постулирование возможности синтеза лингвистики и эстетики явно или неявно влечет за собой сдвиг интереса от структурного исследования изолированного языкового образования в сторону анализа его функционирования в пространстве наличного языкового произведения, представленного для нас как эстетический объект и связанного с переживанием нами определенного эстетического опыта [177: 164-172; 8: 26, 108-109; 697:

Q7Q

97-109] . Следует отметить, что данная интенция вполне отвечает интересам и основным принципам доксологии, которая, аргументируя в пользу отказа от исследования языкового выражения лишь как факта языковой культуры, настаивает на необходимости анализа самого способа существования языкового выраэ/сения в контексте творческого акта. При этом, трактуя сящегося к какому-то предмету х', становится основанием «неприятного» оценочного чувства, тем самым качество чувства оценки зависит опять-таки оттого, является ли основанием утвердительное суждение Л, или же отрицательное суждение А' о существовании некоторого иного суждения - В или В'. Таким образом, майнонговское разделение оценочных чувств может рассматриваться как вполне корректное, прежде всего постольку, поскольку оно выражает тот факт, что само высказывание суждений, или сам акт суждения, то есть утверждение или отрицание - Position und Negation, а также присущий им характер асерции, напрямую связаны с чувством «приятного», а значит и имеют одним из своих необходимых следствий проявление эстетической функции нормального языка [402: 32-35, 40-41, 44-47; 621; 364: 188206].

838 Так, «подлинное распознавание», лежащее в основе «эстетического наслаждения», на которое указывал еще Аристотель, становится возможным лишь благодаря грамматическому акту, осуществляемому в речи, а именно посредством построения цепи нарративных синтагм, а также через их упорядочение согласно правилам синтаксиса и/или логики повествовательного дискурса. Иными словами, «.каждый вид произведения. есть ни что иное, как цепь утверждений и рассуждений.», более того, рассуждения, задающие логическую структуру какого-либо произведения, правдоподобны и единственно возможны, «.хотя они и приукрашены воображением.» [749: 635].

839 w м ы

Кроме того, целый ряд интересных и перспективных идеи можно наити в исследованиях, посвященных эстетике минимализма, в частности, см. [212]; и изысканиях, делающих своим предметом да-даистский проект эстетики, в частности, см. [684]; а также см. [829]. мнение как самообозначающий знак и рассматривая его не как множество изолированных высказываний, но как последовательно реализуемый контекст, доксология освобождает мнение от «референциального комплекса»840, что в свою очередь влечет постепенное проявление эстетической функции

840 Следует отметить, что эстетические правила вбирают в себя правила референциальные, - по крайней мере, маскируются ими, - поскольку если бы речевой поток не направлялся и не сдерживался требованиями повествовательной структуры с ее функциями и индексами, то было бы непонятно, где остановиться на пути языковой детализации, иными словами, любой «предмет», не будь он подчинен эстетическому или риторическому заданию, стал бы неисчерпаем для дискурса [51: 397]. Таким образом, финитность дискурсивной деятельности, артикулирующей те или иные означивающие практики, во многом определяется эстетическими и риторическими принципами, позволяя продемонстрировать, что в повествовательной структуре нормального языка значимо все.

841 Таким образом, язык, рассматриваемый как искусство, не есть миметическое воспроизводство реальности, но есть замена или замещение ее, тем самым язык и искусство расположены не оппозиционно реальности, но сами являются псевдореальностью, и, соответственно, находятся в пределах реальности [828]. Иными словами, если предметом анализа становится доксоморфный дискурс, то само отсутствие в нем означаемого, поглощенного референтом, становится означающим для псевдореальности: возникает эффект реальности, основа того скрытого правдоподобия, которое и формирует эстетику [51: 400]. При этом 'эстетическое' приходит к нам из созерцания знаковости знака, а сама эстетика, если принять во внимание оригинальные доводы Маутнера, Кроче и Фуко, - это особая форма языка. Как следствие, отнюдь не случайно то, что Ницше и Деррида хотят подвести под эстетизм всю область репрезентации реальности [859: 2-20]. Более того, последовательно проводимая ницшеанская критика познания направлена против наивного языкового реализма, не признающего или забывающего об имманентной риторичности языка, а значит, игнорирующего его эстетические аспекты, показывая тем самым, что забвение конститутивной метафоричности языка создает иллюзию того, будто язык обеспечивает прямой доступ к вещам, обладает самими «чистыми объектами», непосредственным знанием фактов, поскольку одно-однозначное соответствие между предложением и фактом, иногда рассматриваемое как идеальное изоморфически зеркальное отношение между идеальным языком и миром, - это чрезмерно завышенное ожидание, которое вряд ли когда-либо осуществится, и, соответственно, в контексте этого становится вполне уместной идея Ницше о том, что вся деятельность эстетична по своей сути, то есть является преобразованием опыта с помощью метафор и аналогий, образов и иллюзий [194: 53-58]. В целом, следует отметить, что предпринимаемая Ницше и Дерридой попытка уподобления искусству той обозначающей деятельности, которая выполняется мышлением, переносит внимание и аналитические усилия на сами средства искусства с их особыми возможностями выражения и значения. Тем самым, так понимаемое искусство — Ars — мысли оказывается по своей сути системой, согласованной для достижения определенной цели, которая есть прекрасное - каЛоу. И коль скоро само эстетическое отношение к миру, как беспредметное и незаинтересованное, обуславливается со стороны способности воображения, то, без сомнения, необходимым фундаментом для этого в рамках знакового мышления и дискурсивной деятельности является принцип, согласно которому конфигурация логической структуры мнения запечатлевает не только те или иные предметы, но и воображаемые структуры [668: 8].

Список научной литературыНехаев, Андрей Викторович, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Адмони В.Г. Основы теории грамматики. М., 2004.

2. Айдукевич К. К вопросу об универсалиях // Логос. 2000. №1.

3. Айдукевич К. Язык и смысл // Логос. 1999. №7.

4. Айер А.Дж. Язык, истина и логика // Логос. 2006. №1.

5. Александров П.С. Введение в теорию множеств и общую топологию. М.,1977.

6. Аналитическая философия в XX веке // Вопросы философии. 1988. № 8.

7. Андерсон Дж.Р. Когнитивная психология. -М., 2002.

8. Анкерсмит Ф. Возвышенный исторический опыт. М., 2007.

9. Анкерсмит Ф. История и тропология: взлет и падение метафоры. М., 2003.

10. Анкерсмит Ф. Нарративная логика: семантический анализ языка историков.-М., 2003.

11. Анселъм Кентерберийский. Об истине // Антология средневековой мысли. -СПб., 2001.-Т.1.

12. Апелъ К.-О. Лингвистическое значение и интенциональность: Соотношение априорности языка и априорности сознания в свете трансцендентальной семиотики или лингвистической прагматики // Язык, истина, существование. — Томск, 2002.

13. Апелъ К.-О. Трансформация философии. М., 2001.

14. Апелъ К.-О. Трансцендентально-герменевтическое понятие языка // Вопросы философии. 1997. №1.

15. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. -М., 1966.

16. Аристотель. Аналитики. Л., 1952.

17. Аристотель. Большая этика // Сочинения в 4 т. М., 1984. - Т.4.

18. Аристотель. Категории // Сочинения в 4 т. М., 1978. - Т.2.

19. Аристотель. Метафизика. СПб., 2002.

20. Аристотель. Об истолковании // Сочинения в 4 т. — М., 1978. Т.2.

21. Аристотель. О софистических опровержениях // Сочинения в 4 т. М., 1978. -Т.2.

22. Аристотель. Поэтика // Сочинения в 4 т. М., 1984. - Т.З.

23. Аристотель. Топика // Сочинения в 4 т. М., 1978. - Т.2.

24. Арно А., Лансло К. Всеобщая рациональная грамматика (Грамматика Пор-Рояля).-Л., 1991.

25. Арно А., Николь 77. Логика, или Искусство мыслить. М., 1991.

26. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1992.

27. Артемьева Т.В., Микешин М.И. Христиан Вольф и русское вольфианство // Философские науки. 1990. №1.

28. Аршинский JI.B. Векторные логики: основания, концепции, модели. Иркутск, 2007.

29. Аутвейт У. Действие, структура и философия реализма // Социо-Логос. -М., 1991.

30. Аутвейт У. Реализм и социальная наука// Социо-Логос. -М., 1991.

31. Ауэрбах Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе. -М.; СПб., 2000.

32. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 2001.

33. Балмаева С.Д. Аналитическая «философия сознания»: Взгляд скв • призму интеллектуальной биографии Герберта Фейгла // Историкофилософский ежегодник. М., 1991.

34. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Нулевая степень письма. М., 2008.

35. Барт Р. Воображение знака // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М., 1989.

36. Барт Р. Критика и истина // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М., 1989.

37. Барт Р. Лингвистика дискурса // Система моды. Статьи по семиотике культуры. М., 2003.

38. Барт Р. Литература и значение // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М., 1989.

39. Барт Р. Литература и метаязык // Нулевая степень письма. М., 2008.

40. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

41. Барт Р. Основы семиологии // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

42. Барт Р. От науки к литературе // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М., 1989.

43. Барт Р. От произведения к тексту // Избранные работы: Семиотика. Поэтика.-М., 1989.

44. Барт Р. Риторика образа // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989.

45. Барт Р. Сад, Фурье, Лойола. М., 2007.

46. Барт Р. Семантика вещи // Система моды. Статьи по семиотике культуры.-М., 2003.

47. Барт Р. Система моды // Система моды. Статьи по семиотике культуры. -М., 2003.

48. Барт Р. Смерть автора // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989.

49. Барт Р. Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М., 1989.

50. Барт Р. Фотографическое сообщение // Система моды. Статьи по семиотике культуры. М., 2003.

51. Барт Р. Эффект реальности // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М., 1989.

52. Бар-Хиллел И. Разрешающие процедуры для структуры естественных языков // Математическая лингвистика. — М., 1964.

53. Батыгин Г. С. Обоснование научного вывода в социологии. М., 1986.

54. Бежанишвили М.Н. Логика модальностей знания и мнения. — М., 2007.

55. Безлепкин Н. Философия языка в России. СПб., 2001.

56. Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961.

57. Беллман Р. Введение в теорию матриц. М., 1976.

58. Бенацерраф П. Фреге: Последний логицист // Фреге Г. Логико-философские труды. Новосибирск, 2008.

59. Бенвенист Э. Именное предложение // Общая лингвистика. -М., 2002.

60. Бенвенист Э. Категории мысли и категории языка // Общая лингвистика. -М., 2002.

61. Бенвенист Э. О субъективности в языке // Общая лингвистика. М., 2002.

62. Бенвенист Э. Природа языкового знака // Общая лингвистика. М., 2002.

63. Бендат Дж., Пирсол А. Измерение и анализ случайных процессов. М., 1974.

64. Беньямин В. Задача переводчика // Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен. СПб., 2002.

65. Бергсон А. Непосредственные данные сознания // Творческая эволюция. Материя и память. Минск, 1999.

66. Беркли Дж. Трактат о принципах человеческого знания // Сочинения. -М., 1978.

67. Бессонова О.М. Очерк сравнительной теории метафоры // Научное знание: логика, понятия, структура. Новосибирск, 1987.

68. Бирюков Б.В. В логическом мире Фреге // Фреге Г. Логика и логическая семантика. М., 2000.

69. Бирюков Б.В. Крушение метафизической концепции универсальной предметной области в логике. Контроверза Фреге-Шрёдер. М., 2005.

70. Бирюкова Н.Б. Логическая мысль во Франции XVII начала XIX столетий: Французские предвосхищения идей математической логики. -М., 2006.

71. Блумфилъд JI. Язык. М., 2002.

72. Боброва JI.A. Фреге или Витгенштейн? О путях развития аналитической философии // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

73. Богуславский В.М. Паскаль о достоверности наших знаний // Вопросы философии. 1994. №6.

74. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М., 2007.

75. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.

76. Болъцано Б. Учение о науке. СПб., 2003.

77. Борисов Е. Проблема интерсубъективности в феноменологии Э. Гуссерля //Логос. 1999.-№1.

78. Бороноев А. О., Елъмеев В.Я., Орлов В.Н. О предмете социологии как общей науке об обществе // Социологические исследования. М., 1991. — №5.

79. Бочвар ДА. Об одном трехзначном исчислении и его применении к анализу парадоксов классического расширенного функционального исчисления // Математический сборник. 1938. Т.4. - №.2.

80. Боэций А. Комментарии к Категориям Аристотеля // Антология средневековой мысли. СПб., 2001. - Т. 1.

81. Боэций А. Комментарий к Порфирию // «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1990.

82. Боэций А. Против Евтихия и Нестория // «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1990.

83. БоэцийДакийский. О вечности мира// Сочинения. -М., 2001.

84. Боэций Дакийский. Способы обозначения // Сочинения. М., 2001.

85. Бремон К. Структурное изучение повествовательных текстов после В.Проппа // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

86. Брентано Ф. О происхождении нравственного познания. — СПб., 2000.

87. Брёндалъ В. Структуральная лингвистика // Звегинцев В.А. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. М., 1960.

88. Булгаков С.Н. Философия имени. СПб., 1998.

89. Бурдъе П. Поле науки // Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук.-М.; СПб., 2002.

90. Бурдъе П. Структуры, habitus, практики // Современные социальные теории. Новосибирск, 1995.

91. Бъянко Ф. Введение в герменевтику // Итальянская и испанская философия на рубеже XX-XXI веков. М., 2005.

92. Бэрдсли М. Метафорическое сплетение // Теория метафоры. М., 1990.

93. Бюлер К. Теория языка. — М., 2000.

94. Вайнрайх У. Одноязычие и многоязычие // Зарубежная лингвистика. М.,1999.-Ч.З.

95. Вайнрайх У. О семантической структуре языка // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1970. - Вып.5.

96. Вайсман Ф. Людвиг Витгенштейн и Венский кружок // Аналитическая философия: Становление и развитие-М., 1998.

97. Валлерстайн И. Миросистемный анализ // Время мира. Новосибирск,2000.-Вып. 1.

98. Валъцелъ О. Сущность поэтического произведения // Проблемы литературной формы. М., 2007.

99. Ван Дейк Т. Вопросы прагматики текста // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. -М., 2001.

100. Ван Дейк Т. Язык. Познание. Коммуникация. -М., 1989.

101. Ван Дейк Т., Кинч В. Стратегия понимания связанного текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1988. - Вып.23.

102. Вандриес Ж. Язык (лингвистическое введение в историю). -М., 2004.

103. Вартофский М. Модели: Репрезентация и научное понимание. М., 1988.

104. Васильев В.В. Кант, Юм и проблема дедукции категорий // Вопросы философии. 1995. №4.

105. Васильев В. «Маргинальная» Метафизика Канта // Логос. 1997. №10.

106. Васильев Н.А. Воображаемая логика // Избранные труды. М., 1989.

107. Вейлъ Г. О философии математики. М., 2005.

108. Вейнгартнер 77. Фундаментальные проблемы теорий истины. М., 2005.

109. Веэ/сбицка А. Семантика: примитивы и универсалии // Лингвистика XX века: Система и структура языка. М., 2004. - Ч. 1.

110. Вежбицка А. Семантические примитивы // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

111. Вежбицка А. Семантические универсалии и описания языков. М., 1999.

112. Вен 77. Как пишут историю. Опыт эпистемологии. М., 2003.

113. Винделъбанд В. Платон // Избранное: Дух и история. М., 1995.

114. Винделъбанд В. Философия культуры и трансцендентальный идеализм // Избранное: Дух и история. М., 1995.

115. Винкельман И.-И. О способности чувствовать прекрасное в искусстве // Избранные произведения и письма. — М., 1996.

116. Виноград Т. К процессуальному пониманию семантики // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. М., 2001.

117. Витгенштейн Л. Голубая книга. М., 1999.

118. Витгенштейн Л. Культура и ценность // Философские работы. М., 1994.-4.1.

119. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Философские работы. -М., 1994.-4.1.

120. Витгенштейн Л. О достоверности // Вопросы философии. 1991. № 2.

121. Витгенштейн Л. Философские исследования // Философские работы. -М., 1994.-4.1.

122. ВодакР. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград, 1997.

123. Вольф Хр. Метафизика // Христиан Вольф и философия в России. -СПб., 2001.

124. Вригт Г.Х. Гетерологический парадокс // Логико-философские исследования: избранные труды. -М., 1986.

125. Вригт Г.Х. Логика и философия в XX веке // Вопросы философии. 1992. №8.

126. Вригт Г.Х. Объяснение и понимание // Логико-философские исследования: избранные труды. М., 1986.

127. Выготский J1.C. Мышление и речь. М., 1999.

128. Габбай Д.М. Общий метод фильтрации для модальных логик // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

129. Габбай Д.М. Семантика типа Монтегю для модальных логик с пропозициональными кванторами // Семантика модальных и интенсиональных логик. -М., 1981.

130. Гадамер Г.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. М., 1988.

131. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 2007.

132. Гантмахер Ф.Р. Теория матриц. -М., 1988.

133. Гевин У. Понятие «Смутности» в философии Уильяма Джемса // Вопросы философии. 1996. -№3.

134. Гегель Г.В. Ф. Феноменология духа. СПб., 2002.

135. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. СПб., 2001. - Т. 1-2.

136. Геллнер Э. Слова и вещи. М., 1962.

137. Гемпелъ К. Функция общих законов в истории // Логика объяснения. -М., 1998.

138. Гемпелъ К. Дилемма теоретика: Исследования логики построения теории // Логика объяснения. М., 1998.

139. Генцеи Г. Исследования логических выводов // Математическая теория логического вывода. М., 1967.

140. Гердер КГ. Трактат о происхождении языка. -М., 2007.141 .Геродот. История.-М., 1999.

141. Гёделъ К. Расселовская математическая логика // Рассел Б. Введение в математическую философию. -М., 1996.

142. Гёффдинг Г. Психологическая основа логических суждений. М., 2007.

143. Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. В 7-ми т. -СПб., 1997.

144. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М., 2007.

145. Гильберт Д., Аккерман В. Основы теоретической логики. -М., 1947.

146. Гильберт Порретанский. Комментарий к трактату Боэция «Против Ев-тихия и Нестория» // Антология средневековой мысли. СПб., 2001. - Т.1.

147. Глазерсфельд Э. Введение в радикальный конструктивизм // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 2001. -№4.

148. Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику. М., 1959.

149. Гнеденко Б.В. Курс теории вероятностей. М., 1969.

150. Гоббс Т. О теле // Сочинения в 2 т. М., 1989. - Т. 1.

151. Гоббс Т. О человеке // Сочинения в 2 т. М., 1989. - Т.1.

152. Гоббс Т. Левиафан // Сочинения в 2 т. М., 1991. - Т.2.

153. Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. -М., 2006.

154. Горных А.А. Формализм от структуры к тексту и за его пределы. М., 2003.

155. Грайс Г.П. Значение говорящего, значение предложения и значение слова // Философия языка/Ред.-сост. Дж. Сёрль. М., 2004.

156. Греймас А.Ж. В поисках трансформационных моделей // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. — М., 2000.

157. Греймас А.Ж. Размышления об актантных моделях // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

158. Грейлшс А.Ж., Курте Ж. Семиотика. -М., 1983.

159. Григорян Г.П. Витгенштейн Л. и Стросон П. о проблеме чужих сознаний //Историко-философский ежегодник. -М., 1986,

160. Григорян Г.П. Философия сознания Л. Витгенштейна: Проблемы интерпретации // Современная аналитическая философия. М., 1991. - Вып.З.

161. ГринДж. Психолингвистика. Хомский и психология. М., 2006.

162. Гринберг Дж. Некоторые грамматические универсалии, преимущественно касающиеся порядка значимых элементов // Зарубежная лингвистика.-М., 2002.-4.2.

163. Гринберг Дж., Осгуд Ч., Дженкинс Дж. Меморандум о языковых универсалиях // Зарубежная лингвистика. М., 2002. - 4.2.

164. Гринцер Н.П. Языковая теория P.O. Якобсона на фоне античной семиотики //Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования. -М., 1999.

165. Громов Р. Сознание и его части: Мереологическая модель исследования в психологии Ф. Брентано // Логос. 2002. №1.

166. Громов Р. Антон Марти. Философия языка брентановской школы // Логос. 2004.-№1.

167. Грязное А. Ф. Аналитическая философия. -М., 2006.

168. Грязное А.Ф. Аналитическая философия: Проблемы и дискуссии последних лет // Вопросы философии. 1997. №9.

169. Грязное А.Ф. Аналитическая философия и проблема «концептуальной необходимости» //Язык и познание. Вильнюс, 1986.

170. Грязное А.Ф. Как возможна правилосообразная деятельность? // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

171. Грязное А.Ф. «Скептический парадокс» и пути его преодоления // Вопросы философии. 1989. -№ 12.

172. Грязное А.Ф. У истоков прагматизма // Вопросы философии. 1996. -№12.

173. Грязное А.Ф. Феномен аналитической философии в западной культуре XX столетия // Вопросы философии. 1996. №4.

174. Грязное А.Ф. Эволюция философских взглядов Л. Витгенштейна. М., 1985.

175. Грязное А.Ф. Язык и действительность: Критический анализ витген-штейнианства. М., 1991.

176. Грякалов А.А. Письмо и событие: эстетическая топография современности. СПб., 2004.

177. Гудмен Н. Мир индивидов // Факт, фантазия и предсказание. М., 2001.

178. Гудмен Н. На пути к конструктивному номинализму // Факт, фантазия и предсказание. М., 2001.

179. Гудмен Н. О некоторых различиях, касающихся значения // Факт, фантазия и предсказание. М., 2001.

180. Гудмен Н. О сходстве значения // Факт, фантазия и предсказание. М., 2001.

181. Гудмен Н. Способы создания миров // Факт, фантазия и предсказание. -М., 2001.

182. Гумбольдт В. О возникновении грамматических форм и их влиянии на развитие идей // Избранные труды по языкознанию. М., 2001.

183. Гумбольдт В. О мышлении и речи // Избранные труды по языкознанию. -М., 2001.

184. Гумбольдт В. О различении строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию. М., 2001.

185. Гусев С.С. Смысл возможного. Коннотационная семантика. -М., 2002.

186. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии // Избранные работы. М., 2005.

187. Гуссерль Э. Интен циональные предметы// Избранные работы. -М., 2005.

188. Гуссерль Э. Картезианские размышления. М., 2000.

189. Гуссерль Э. Логические исследования. М., 2000.

190. Гуссерль Э. Логические исследования. Том второй // Избранные работы. М., 2005.

191. Гутнер Г,Б; Неявное знание и новизна в математике // Эпистемология & философия науки. 2008. — №1.

192. Данто А. Аналитическая философия истории. М., 2002.

193. Данто А. Ницше как философ. М., 2001.

194. Декарт Р. Начала философии // Сочинения. СПб, 2006.

195. Декарт Р. Правила для руководства ума // Сочинения. СПб., 2006.

196. Декарт Р. Рассуждение о методе // Сочинения. СПб., 2006.

197. Делёз Ж. Логика смысла.-М., 1995.

198. Делёз Ж. Различие и повторение. СПб., 1998.

199. Делёз Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза.-М., 2001.

200. Де Мауро Т. Введение в семантику. М., 2000.

201. Деннет Д. Виды психики: На пути к пониманию сознания. М., 2004.

202. Дерри Д. Фундаментализм и антифундаментализм // Вопросы философии. 2002. №6.

203. Деррида Ж. Difference // Гурко Е. Тексты деконструкции. Томск, 1999.

204. Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен. СПб., 2002.

205. Деррида Ж. Голос и феномен. СПб., 1999.

206. Деррида Ж. О грамматологии. -М., 2000.

207. Деррида Ж. Письмо и различие. М., 2007.

208. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

209. Дёмин И.В. Проблема истинности исторического знания в нарративной философии истории // Вестник Самарского государственного университета. 2008.-№1.

210. Джохадзе И. Неопрагматизм Ричарда Рорти и аналитическая философия //Логос. 1999.-№3.

211. Диди-Юберман Ж. То, что мы видим, то, что смотрит на нас. СПб., 2001.

212. Диллон Дж. Средние платоники. 80 г. до н.э. 220 г. н.э. - СПб., 2002.

213. ДилътейВ. Описательная психология. СПб., 1996.

214. Доброхотов А.Л. «Беспредпосылочное начало» в философии Платона и Канта // Историко-филососфский ежегодник. — М., 1987.

215. Долгополъский С. Извлечение языка: язык и аллегория у Беньямина и де Манна // Логос. 2001. №3.

216. ДомбровскийБ. Львовско-варшавская школа// Логос. 1999. -№3.

217. Домбровский Б. Мир языка Казимира Айдукевича // Логос. 2000. — №1.

218. Домбровский Б. Формальная онтология и логика К.Твардовского: На путях реформ традиционной логики // Твардовский К. Логико-философские и психологические исследования. М., 1997.

219. Досократики: Доэлеатовский и элеатовский периоды. Мн,, 1999.

220. Дука О.Г. Эпистемологический анализ теорий и концепций исторического процесса с позиций вероятностно-смыслового подхода (на примерах современной российской историографии). Омск, 2001.

221. Дьюи Дж. Реконструкция в философии // Реконструкция в философии. Проблемы человека. М., 2003.

222. Дэвидсон Д. Материальное сознание // Аналитическая философия: Избранные тексты. -М., 1993.

223. Дэвидсон Д. Об идее концептуальной схемы // Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993.

224. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

225. Дюбуа Д., Прад А. Теория возможностей. Приложение к представлению знаний в информатике. М., 1990.

226. Дюбуа Ж. Общая риторика. М., 1986.

227. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М., 1995.

228. Елъмслёв Л. Метод структурного анализа в лингвистике // Пролегомены к теории языка. М., 2006.

229. Елъмслёв Л. Можно ли считать, что значения слов образуют структуру? // Пролегомены к теории языка. М., 2006.

230. Елъмслёв Л. Пролегомены к теории языка // Пролегомены к теории языка. М., 2006.

231. Елъмслёв Л. Язык и речь // Пролегомены к теории языка. М., 2006.

232. Ерунов Б.А. Мнение в системе человеческого познания. Л., 1973.

233. Есенин-Волъпин А. С. Об антитрадиционной (ультраинтуиционистской) программе оснований математики и естественнонаучном мышлении // Вопросы философии. 1996. №8.

234. Есперсен О. Философия грамматики. -М., 2002.

235. Женетт Ж. Вымысел и слог // Фигуры в 2 т. М., 1998. - Т.2.

236. Женетт Ж. Повествовательный дискурс // Фигуры в 2 т. М., 1998. -Т.2.

237. Жилъсон Э. Философия в средние века: От истоков патристики до конца XIV века. — М., 2004.

238. Жолъ К.К. Мысль. Слово. Метафора. Проблемы семантики в философском освещении. М., 1984.

239. Журавлев КВ., Никитина Е.С., Сорокин Ю.А., Реут Д.В., Тхостов А.Ш. Психосемиотика телесности. М., 2005.

240. Заде Л. Понятие лингвистической переменной и его применение для принятия приближенных решений. М., 1976.

241. Зарецкий В.А. Ритм и смысл в художественных текстах // Труды по знаковым системам. — Тарту, 1965.

242. Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

243. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 2007.

244. Звегинцев В.А. Проблема знаковости языка. М., 1956.

245. Звегинцев В.А. Эстетический идеализм в языкознании // Фосслер К. Эстетический идеализм: Избранные работы по языкознанию. М., 2007.

246. ЗигвартХ. Логика: Учение о суждении, понятии и выводе. М., 2008.

247. Ивлев Ю.В. Логические модальности // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1996. -№6.

248. Ивлев Ю.В. Модальная логика. М., 1991.

249. Изенберг X. О предмете лингвистической теории текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. - Вып.8.

250. Ильин В.В. Теоретическое и эмпирическое в социологии: смена парадигмы? // Социологические исследования. М., 1996. - №10.

251. Иоанн Дуне Скот. Избранное. М., 2001.

252. Иоанн Дуне Скот. Трактат о первоначале. — М., 2001.

253. Иоанн Скот Эриугена. О разделении природы // Антология средневековой мысли. СПб., 2001. - Т. 1.

254. Иоанн Солсберийский. Металогикон // Антология средневековой мысли. -СПб.,2001.-Т.1.

255. Ипполит Ж. Логика и существование. СПб., 2006.

256. История русской философии. М., 2001.

257. Кайберг Г. Вероятность и индуктивная логика. М., 1978.

258. Кальоти Дж. От восприятия к мысли. М., 1998.

259. Кампиц П. Австрийская философия // Вопросы философии. 1990. №12.

260. Кант И. Критика способности суждения. СПб., 2001.

261. Кант И. Критика чистого разума. М., 1994.

262. Кант И. Что значит ориентироваться в мышлении? // Сочинения в 8 т.' — М., 1994.-Т. 8.

263. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, которая может появиться как наука // Сочинения в 8 т. М., 1994. - Т.4.

264. Кант И. Из рукописного наследия (материалы к «Критике чистого разума», Opus postumum). М., 2000.

265. Карнап Р. Значение и необходимость: Исследование по семантике и модальной логике. М., 2007.

266. Карнап Р. Логицистские основания математики // Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

267. Карнап Р. Логическое построение мира // Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

268. Карнап Р. О протокольных предложениях // Журнал «Erlcenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

269. Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1993. — № 6.

270. Карнап Р. Старая и новая логика // Журнал «Erlcenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

271. Карнап Р. Эмпиризм, семантика и онтология // Значение и необходимость. -М., 1959.

272. Карнап Р., Ган Г., Нейрат О. Научное миропонимание — Венский кружок // Логос. 2005. №2.

273. Карпенко А. С. Многозначные логики. -М., 1997.

274. Карпович В.Н. Проблема, гипотеза, закон. Новосибирск, 1980.

275. Карпович В.Н. Системность теоретического знания. — Новосибирск, 1984.

276. Карпович В.Н. Термины в структуре теории: Логический анализ. Новосибирск, 1978.

277. Касавин И.Т. Конструктивизм: заявленные программы и нерешенные проблемы // Эпистемология & философия науки. 2008. №1.

278. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры // Избранное. М., 1998.

279. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

280. Кассирер Э. Познание и действительность. Понятие субстанции и понятие функции. М., 2006.

281. Кассирер Э. Философия символических форм. Язык. М.; СПб., 2002. — Т.1.

282. Кастанеда Г.-Н. Художественный вымысел и действительность: их фундаментальные связи // Логос. 1999. №3.

283. Катц Дж. Философская релевантность языковой теории // Философия языка/Ред.-сост. Дж. Сёрль. М., 2004.

284. Кауфман Ф. Замечания к спору об основаниях в логике и математике // Журнал «Erlcenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

285. Кезин А.В. Эпистемология на корабле науки: натуралистический вызов или «аргумент отчаяния»? // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1998.-№2.

286. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история: Проблемы теории исторического процесса. М., 1981.

287. Келли М. Пересматривая модернистскую критику // Тендерная теория и искусство. Антология: 1970-2000. М., 2005.

288. Кетнер K.JI., Патнэм X. Введение: следствия математики // Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. -М., 2005.

289. Кларк Дж. Протезированная голова Стеларка // Логос. 2006. №4.

290. Клини С. Математическая логика. М., 2005.

291. Коген Г. Теория опыта Канта // Вопросы философии. 2006. №4.

292. Козлова М.С. Вера и знание. Проблема границы (К публикации работы Л.Витгенштейна «О достоверности») // Вопросы философии. 1991. — № 2.

293. Козлова М.С. Джон Уиздом. Концепция философских парадоксов // История философии. 1997. -№1.

294. Козлова М.С. Идея «языковых игр» // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

295. Козлова М.С. Концепция знания в философии Л. Витгенштейна // Современная идеалистическая гносеология. -М., 1968.

296. Козлова М.С. Концепция природы философского знания в трудах позднего Витгенштейна // Природа философского знания. — М., 1975.

297. Козлова М.С. Логика и реальность (К критике концепции логического отображения реальности в «Логико-философском трактате» Л. Витгенштейна) // Вопросы философии. 1965. -№ 9.

298. Козлова М. С. Философия и язык. М., 1972.

299. Козлова М.С. Философия как деятельность. Мысли JI. Витгенштейна // Аналитическая философия. -М., 1991. — Вып.З.

300. Колбин Д. А. Отрицание как основа негативной дискурсивности // Вестник Удмуртского университета. Серия: Социология и философия. 2007. -№3.

301. Колесников А.С. Рассел и Витгенштейн: Проблема философского взаимовлияния // Философская и социологическая мысль. Киев, 1989. — №8.

302. Коллинз Р. Социология философий: глобальная теория интеллектуальных изменений. Новосибирск, 2002.

303. Колмогоров А.Н. Основные понятия теории вероятностей. М., 1950.

304. Колшанский Г.В. Логика и структура языка. М., 2005.

305. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 2005.

306. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке.-М., 2005.

307. Кондильяк Э.Б. Логика, или начала искусства мыслить // Сочинения в 3 т.-М., 1983.-Т.З.

308. Кондильяк Э.Б. Об искусстве рассуждения // Сочинения в 3 т. М., 1983. -Т.З.

309. Кондильяк Э.Б. Опыт о происхождении человеческих знаний // Сочинения в 3 т.-М., 1980. Т. 1.

310. Кондильяк Э.Б. О языке и методе. М., 2006.

311. Котарбиньский Т. О мысли // Элементы теории познания, формальной логики и методологии наук. Биробиджан, 2000.

312. Котарбиньский Т. О позиции реистической или конкретической // Логос. 1999,-№7.

313. Котарбиньский Т. О понятии // Элементы теории познания, формальной логики и методологии наук. Биробиджан, 2000.

314. Котарбинъский Т. О таких семантических отношениях, как высказывание, обозначение и другие // Элементы теории познания, формальной логики и методологии наук. Биробиджан, 2000.

315. Кофман А. Введение в теорию нечетких множеств. -М., 1982.

316. Крамер Г. Математические методы статистики. -М., 1948.

317. Крафт В. Венский кружок. Возникновение неопозитивизма. -М., 2003.

318. Крейдлии Г.Е. Невербальная семиотика. М., 2002.

319. Крипке С.А. Витгенштейн об индивидуальном языке и правилах // Логос. 1999. -№1.

320. Крипке С. Загадка контекстов мнения // Новое в зарубежной лингвистике.-М., 1986.-Вып. 18.

321. Крипке С.А. Очерк теории истины // Язык, истина, существование. -Томск, 2002.

322. Крипке С.А. Семантическое рассмотрение модальной логики // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

323. Крипке С. Тождество и необходимость // Новое в зарубежной лингвистике. -М., 1982.-Вып.13.

324. Кристева Ю. Егщештисп. Исследования по семанализу // Избранные труды. М., 2004.

325. Кристева Ю. Разрушение поэтики // Избранные труды! М., 2004.

326. Кристева Ю. Текст романа // Избранные труды. М., 2004.

327. Кронгауз М. Критика языка // Логос. 1999. №3.

328. Кронфорт М. В защиту философии. Против позитивизма и прагматизма. -М., 2006.

329. Кроткое Е.А., Носова Т.В. Как мы рассуждаем? // Эпистемология & философия науки. 2008. №1.

330. Кроне Б. Миф об ощущении // Антология сочинений по философии. -СПб., 2003.

331. Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998.

332. Кроче Б. Против «универсальной истории» и ложные универсалии. Похвала индивидуальности // Антология сочинений по философии. СПб., 2003.

333. Кроче Б. Краткое изложение эстетики // Антология сочинений по философии.-СПб., 2003.

334. Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика. -М, 2000.

335. Крус М. Современная философия // Итальянская и испанская философия на рубеже XX-XXI веков. М., 2005.

336. Куайн В. Две догмы эмпиризма // Слово и объект. — М., 2000.

337. Куайн В. О том, что есть // Слово и объект. М., 2000.

338. Куайн В. Расселовская теория типов // Рассел Б. Введение в математическую философию. Избранные работы. Новосибирск, 2007.

339. Куайн В. Референция и модальность // Новое в зарубежной лингвистике. -М., 1982.-Вып.13.

340. Куайн В. Философия логики. М., 2008.

341. Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М., 1991.

342. Кузнецов В.Г. Герменевтика и ее путь от конкретной методики до философского направления // Логос. 1999. №10.

343. Кузнецов В.Г. Женевская лингвистическая школа: от Соссюра к функционализму. -М., 2003.

344. Кузнецов В.Г. Проблема понимания языковых выражений в логико-семантической концепции Л. Витгенштейна // Вопросы философии. 1985. -№9.

345. Кукарцева М.А. Per Aspera: Эпистемология и этика в историческом исследовании // Эпистемология & философия науки. 2008. №1.

346. Кули Ч.Х. Человеческая природа и социальный порядок. М., 2001.

347. Кун Т. Структура научных революций. М., 2002.

348. Купараилвили М.Д. Сумма трансценденталий: Онтология разума. Омск, 2002.-4.1.

349. Купарашвили М.Д. Сумма трансценденталий: Гносеология разума. -Омск, 2003.-4.2.

350. Куртц П. Что такое прагматический натурализм? // Прагматический натурализм в американской философии. М., 2003.

351. Куслий П. С. Имена, дескрипции и проблема жесткой десигнации // Эпистемология & философия науки. 2008. №2.

352. Куслий П.С. Истина, знание и корреспондентная теория // Эпистемология & философия науки. 2008. №2.

353. Кутырев В.А. Современное социальное познание: Общенаучные методы и их взаимодействие. -М., 1988.

354. Кюнг Г. Когнитивные науки на историческом фоне // Вопросы философии. 1992.-№1.

355. Кюнг Г. Мир как ноэма и референт // Аналитическая философия: Становление и развитие. М., 1998.

356. Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. -М., 1999.

357. Лаврова А.А. Критика разума как критика языка: Философско-лингви-стический аспект творчества Ф.Ницше // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1997. -№.2.

358. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ // Кун Т. Структура научных революций. М., 2002.

359. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004.

360. Ландгребе Л. Интенциональность у Гуссерля и у Брентано // Логос. 2002. №2.

361. Ланкастер П. Теория матриц. М., 1982.

362. ЛанцГ. Интенциональные предметы // Логос. 1997. №9.

363. ЛанцГ. Относительность эстетического // Логос. 2006. -№6.

364. Лебедев М.В. Миротехнологии Гудмена // Гудмен Н. Факт, фантазия и предсказание. М., 2001.

365. Лебедев М.В. О метаязыковом статусе концепции «значение как употребление» // Материалы XI Международной конференции по логике, методологии и философии науки. М.; Обнинск, 1995. - Т.5.

366. Лебедев М.В. Стабильность языкового значения. М., 1998.

367. Лебедев М.В., Черняк А.З. Онтологические проблемы референции. М., 2001.

368. Лебедев С.А., Полозова И.В. Метафора как средство познания: традиционная и нетрадиционная модели // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1993. №4.

369. Левин Г.Д. Где находится предмет истинного знания? // Эпистемология & философия науки. 2008. №2.

370. Левин Г.Д. Классическая теория истины и парадокс «лжец» // Эпистемология & философия науки. 2008. №1.

371. Левин Г.Д. Проблема универсалий. Современный взгляд. — М., 2005.

372. Леви-Стросс К. Структура и форма. Размышления об одной работе Владимира Проппа // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

373. Ледников Е.Е. Критический анализ номиналистических и платонистских тенденций в современной логике. Киев, 1973.

374. Лейбин В. Постклассический психоанализ. М., 2006. - Т.2.

375. Лейбниц Г.В. Монадология // Сочинения в 4 т. М., 1982. - Т.1.

376. Лейбниц Г.В. Новый опыт о человеческом разумении // Сочинения в 4 т. -М., 1982.-Т.2.

377. Лейбниц Г.В. Об основных аксиомах познания // Сочинения в 4 т. М., 1982.-Т.З.

378. Лейбниц Г.В. Общие исследования, касающиеся анализа понятий и истин // Сочинения в 4 т. М., 1982. - Т.З.

379. Лейбниц Г.В. Рассуждения о метафизике // Сочинения в 4 т. М., 1982. -Т.1.

380. Лекторский В. А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопросы философии. 1997. —№11.

381. Леммон Е. Алгебраическая семантика для модальных логик // Семантика модальных и интенсиональных логик. — М., 1981.

382. Лиз Р.Б. О переформулировании трансформационных грамматик // Вопросы языкознания. 1961. №6.

383. ЛиотарЖ.-Ф. Состояние постмодерна. М.; СПб., 1998.

384. Лобковиц Н. От субстанции к рефлексии. Пути западноевропейской метафизики // Вопросы философии. 1995. — №1.

385. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Сочинения в 3 т. М., 1985. - Т. 1-2.

386. Лопатинский Ф. Диалектика // Избранные философские произведения. -М., 1997.

387. Лосев А. Ф. Вещь и имя//Бытие имя - космос. - М., 1993.

388. Лосев А. Ф. Философия имени // Бытие имя - космос. - М., 1993.

389. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. М., 1972.

390. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Семиосфера. СПб., 2000.

391. Лотман Ю.М. О проблеме значений во вторичных моделирующих системах // Ученые записки Тартусского государственного университета. 1965. — Вып.181.

392. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

393. Лукасевич Я. В защиту логистики // Логос. 1999. №7.

394. Лукасевич Я. О детерминизме // Вопросы философии. 1995. №5.

395. Лукасевич Я. О науке // Логос. 1999. №7.

396. Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1998.

397. ЛыоизД. Истинность в вымысле // Логос. 1999. №3.

398. Лыоиз Д. Общая семантика // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

399. Льюис К.И. Модусы значения // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

400. Майнеке Ф. Возникновение историзма. М., 2004.

401. Майнонг А. Самоизложение. М., 2003.

402. Макеева Л.Б. Семантические идеи X. Патнэма // История философии. 1997.-№1.

403. Макеева Л.Б. Философия X. Патнэма. М., 1996.

404. Макеева Л.Б. Язык и реальность // Логос. 2006. №6.

405. Маккинси М. Фреге, Рассел и проблема, связанная с понятием «убеждения» // Логос. 1995. №6.

406. Малколъм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения «я знаю» // Философия, логика, язык. М., 1987.

407. Маллиган К. Точность и болтовня: Глоссы к парадигматическим противопоставлениям в австрийской философии // Логос. 2002. — №1.

408. Мамчур Е.А. Еще раз об истине // Эпистемология & философия науки. 2008.-№2.

409. Мамчур Е.А. Проблема выбора теории: к анализу переходных ситуаций в развитии физического знания. -М., 1975.

410. Манн П. Аллегории чтения: фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста. Екатеринбург, 1999.

411. Марбах Э. К пониманию репрезентативного интеллекта (mind): Феноменологическая перспектива // Логос. 1997. №10.

412. Марты А. Об отношении грамматики и логики // Логос. 2004. №1.

413. Мартемъянов Ю.С. Логика ситуаций. Строение текста. Терминологич-ность слов. М., 2004.

414. Мартине А. Основы общей лингвистики. -М., 2004.

415. Мартине А. Распространение языка и структурная лингвистика // Зарубежная лингвистика. М., 1999. - Ч.З.

416. Маслов Ю.С. О «Грамматике Пор-Рояля» и ее месте в истории языкознания // Арно А., Лансло К. Всеобщая рациональная грамматика (Грамматика Пор-Рояля). Л., 1991.

417. Матезиус В. О необходимости стабильности литературного языка // Избранные труды по языкознанию. М., 2003.

418. Матезиус В. О потенциальности языковых явлений // Избранные труды по языкознанию. М., 2003.

419. Матезиус В. Язык и стиль // Избранные труды по языкознанию. — М., 2003.

420. Матурана У., Варела Ф. Древо познания. Биологические корни человеческого понимания. — М., 2001.

421. Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. -М., 2005.

422. Мах Э. Познание и заблуждение. М., 2003.

423. Метафора в языке и тексте. М., 1988.

424. Мегилл А. Историческая эпистемология. М., 2007.

425. Мегилл А. Некоторые соображения о проблеме истинностной оценки репрезентаций прошлого // Эпистемология & философия науки. 2008. — №1.

426. Медведев П.Н. Формальный метод в литературе. Критическое введение в социологическую поэтику. Л., 1928.

427. Мерло-Понти М. Знаки. -М., 2001.

428. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999.

429. Микешина JI.A. Витгенштейн: проблема веры и достоверности в познании // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

430. Микешина Л.А., Медведев Н.В. Витгенштейн и философская герменевтика // Философия, человек, наука: Межвузовский сборник научных трудов. -М., 1992.

431. Миллер Б. Может ли вымышленный персонаж существовать на самом деле? // Логос. 1999. №3.

432. Миллъ Дж.С. Система логики силлогистической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования. М., 2007.

433. Минто В. Дедуктивная и индуктивная логика. Минск, 2002.

434. Минц Г.Е. Теорема Эрбрана // Математическая теория логического вывода.-М., 1967.

435. Молчанов В. Две лекции о Брентано // Логос. 2002. №1.

436. Молчанов В. Одиночество сознания и коммуникативность знака // Логос. 1997.-№9.

437. Молчанов В. Парадигмы сознания и структуры опыта // Логос. 1992. -№3.

438. Молчанов В. Предпосылки и беспредпосылочность феноменологической философии//Логос. 1999.-№10.

439. Монсон П. Современная западная социология: теории, традиции, перспективы. — СПб., 1992.

440. Монтегю Р. Прагматика // Семантика модальных и интенсиональных логик. -М., 1981.

441. Монтегю Р. Прагматика и интенсиональная логика // Семантика модальных и интенсиональных логик. — М., 1981.

442. Монтескье Ш.Л. Размышления о причинах величия и падения римлян. — М., 2002.

443. Моррис Ч. Знаки и действия // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

444. Моррис Ч. Основания теории знаков // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

445. Мотрошилова Н.В. Принципы и противоречия феноменологической философии. -М., 1968.

446. Мур Дж. Доказательство внешнего мира // Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993.

447. Мур Дж. Достоверность // Язык, истина, существование. Томск, 2002.

448. Мур Дж. Природа моральной философии. -М., 1999.

449. МэйсиД. О субъекте у Лакана // Логос. 1999. №5.

450. МюнхД. Intentionale Inexistenz у Брентано // Логос. 2002. № 1.

451. Найссер У. Познание и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии. М., 1981.

452. Нагель Т. Что все это значит? Очень краткое введение в философию. -М., 2001.

453. Наторп П. Философия и психология // Избранные работы. М., 2006.

454. Наторп П. Философская пропедевтика. Общее введение в философию и основные начала логики, этики и психологии // Избранные работы. М., 2006.

455. Наторп П. Кант и марбургская школа // Избранные работы. М., 2006.

456. Нейрат О. Протокольные предложения // Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

457. Неретина С. С. Гильберт Порретанский: искусство именования // Вопросы философии. 1998. -№4.

458. Неретина С.С. Тропы и концепты. М., 1999.

459. Неретина С.С., Огурцов А.П. Пути к универсалиям. СПб., 2006.

460. Никифоров A.JI. История versus псевдоистория // Эпистемология & философия науки. 2008. №1.

461. Никифоров А.Л. Понятие истины в теории познания // Эпистемология & философия науки. 2008. -№2.

462. Никоненко С.В. Английская философия XX века. СПб., 2003.

463. Нильсен К. Натурализм без оснований // Прагматический натурализм в американской философии. — М., 2003.

464. Нири К. Философская мысль в Австро-Венгрии. М., 1987.

465. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М., 2005.

466. Ницше Ф. Об истине и лжи во внеморальном смысле // Философские науки. 1997.-№1.

467. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое // Сочинения в 2 т. — М., 1997.-Т.1.

468. Овчинников Н.Ф. Об интеллектуальной биографии Поппера // Вопросы философии. 1995. -№12.

469. Ойзерман Т.И. К характеристике трансцендентального идеализма И. Канта: метафизика свободы // Вопросы философии. 1996. — №6.

470. Оккам У. Сочинения. М., 2002.

471. Ортега-и-Гассет X. История как система // Вопросы философии. 1996. -№6.

472. Ортега-и-Гассет X Тема нашего времени // Что такое философия? М., 1991.

473. Остин Дж. Другие сознания // Три способа пролить чернила. СПб., 2006.

474. Остин Дою. Значение слова // Избранное. М., 1999.

475. Остин Дж. Истина // Избранное. -М., 1999.

476. Остин Дж. Как говорить // Три способа пролить чернила. СПб., 2006.

477. Остин Дж. Перфомативы констативы // Философия языка/Ред.-сост. Дж.Сёрль. - М., 2004.

478. Остин Дж. Правда о фактах // Три способа пролить чернила. — СПб., 2006.

479. Остин Дою. Существуют ли априорные понятия? // Три способа пролить чернила. СПб., 2006.

480. Оукшот М. Голос поэзии в беседе человечества // Рационализм в политике и другие статьи. — М., 2002.

481. Оукшот М. Деятельность историка // Рационализм в политике и другие статьи. М., 2002.

482. Панченко Т.Н. Дескриптивная метафизика Питера Стросона // Вопросы философии. 1979. -№11.

483. Панченко Т.Н. Стросон и Витгенштейн. Анализ как выявление формальной структуры неформального языка и анализ как терапия // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

484. Пап А. Семантика и необходимая истина: Исследование оснований аналитической философии. М., 2002.

485. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии // Социология сегодня. Проблемы и перспективы. -М., 1965.

486. Паскаль Б. Соображения относительно геометрии вообще. О геометрическом уме и искусстве убеждать // Вопросы философии. 1994. №6.

487. Пассмор Дж. Современные философы. -М., 2002.

488. Патнэм X. Значение «значения» // Философия сознания. М., 1999.

489. Патнэм X. Как нельзя говорить о значении // Философия сознания. М., 1999.

490. Патнэм X. Комментарии к лекциям // Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. М., 2005.

491. Патнэм X. Разум, истина и история. М., 2002.

492. Патнэм X. Философия логики // Философия сознания. -М., 1999.

493. Патнэм X., Патнэм Р. А. Эпистемология как гипотеза // Прагматический натурализм в американской философии. М., 2003.

494. Пелъц Е. Семиотика и логика // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

495. Петр Абеляр. Глоссы к «Категориям» Аристотеля // Антология средневековой мысли. СПб., 2001. - Т.1.

496. Петр Абеляр. Диалектика // Тео-логические трактаты. — М., 1995.

497. Петров В.В., Переверзев В.Н. Формальная семантика речевых актов или иллокутивная логика? // Научное знание: Логика, понятия и структура. -Новосибирск, 1987.

498. Петров Ю.А. Гносеологические аргументы в решении метатеоретиче-ских задач // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1997,-№6.

499. Пиаже Ж. Генетическая эпистемология // Вопросы философии. 1993. -№5.

500. Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение // Семиотика: Антология. -М.; Екатеринбург, 2001.

501. Пиаже Ж. Схемы действия и усвоение языка // Семиотика: Антология. -М.; Екатеринбург, 2001.

502. Пирс Ч.С. Абдукция и индукция // Начала прагматизма. СПб., 2000.

503. Пирс Ч.С. Вопросы прагматицизма // Начала прагматизма. СПб., 2000.

504. Пирс Ч.С. Закрепление убеждения // Начала прагматизма. СПб., 2000.

505. Пир.с Ч.С. Новый список категорий: Фундаментальные категории мышления и природы // Избранные философские произведения. М., 2000.

506. Пирс Ч.С. Принципы философии. СПб., 2001. - Т.1-2.

507. Пирс Ч.С. Пролегомены к апологии прагматицизма // Начала прагматизма. СПб., 2000.

508. Пирс Ч.С. Рассуждение и логика вещей // Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. М., 2005.

509. Платон. Государство //Государство. Законы. Политик. — М., 1998.

510. Платон. Кратил // Сочинения в 4 т. М., 1990. - Т. 1.

511. Платон. Софист // Сочинения в 4 т. М., 1993. - Т.2.

512. Платон. Теэтет // Сочинения в 3 т. М., 1970. - Т.2.

513. Подорога В. Навязчивость взгляда: М.Фуко и живопись // Фуко М. Это не трубка. -М., 1999.

514. ПойаД. Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1957.

515. Полани М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. — М., 1985.

516. Поппер К.Р. Дарвинизм как метафизическая исследовательская программа//Вопросы философии. 1995. -№12.

517. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. М., 1983.

518. Поппер К.Р. Логика социальных наук // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М., 2000.

519. Поппер К.Р. Нищета историцизма. М., 1993.

520. Поппер К.Р. Объективное знание. М., 2002.

521. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля. Томск, 1999.

522. Прист С. Теории сознания. М., 2000.

523. Пъеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности. М., 2008.

524. Райл Г. Понятие сознания. М., 2000.

525. Райл Г. Феноменология против «Понятия сознания» // Логос. 2006. -№1.

526. Райнах А. О феноменологии // Логос. 1999. — №1.

527. Рамсей Ф.П. Истина и вероятность // Философские работы. — Томск, 2003.

528. Рамсей Ф.П. Общие пропозиции и причинность // Философские работы. -Томск, 2003.

529. Рамсей Ф.П. Основания математики // Философские работы. — Томск, 2003.

530. Рамсей Ф.П. Теории // Философские работы. Томск, 2003.

531. Рамсей Ф.П. Универсалии // Философские работы. Томск, 2003.

532. Рамсей Ф.П. Факты и пропозиции // Философские работы. Томск, 2003.

533. Рассел Б. Введение в математическую философию // Введение в математическую философию. Избранные работы. Новосибирск, 2007.

534. Рассел Б. Дескрипции // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. -Вып. 13.

535. Рассел Б. Исследование значения и истины. М., 1999.

536. Рассел Б. Математическая логика, основанная на теории типов // Введение в математическую философию. Избранные работы. Новосибирск, 2007.

537. Рассел Б. Об обозначении // Язык, истина, существование. -Томск, 2002.

538. Рассел Б. О пропозициях: Что они собой представляют и каким образом обозначают // Избранные труды. Новосибирск, 2007.

539. Рассел Б. Философия логического атомизма // Избранные труды. Новосибирск, 2007.541 .Рассел Б. Человеческое познание: Его сфера и границы. Киев, 2001.

540. Растъе Ф. Интерпретирующая семантика. М., 2001.

541. Рахшина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: Семантика и сочетаемость. М., 2000.

542. Режабек Е.Я. Конструктивизм contra самополагания // В поисках рациональности. М., 2007.

543. Резвых П.В. Бытие, сущность и существование в поздней онтологии Ф.В.И. Шеллинга (к шеллинговской постановке проблемы творения) // Вопросы философии. 1996. — №1.

544. Рейхенбах Г. Физикалистское понятие истины // Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

545. Реферовская Е.А. Философия лингвистики Гюстава Гийома: Курс лекций по языкознанию. М., 2007.

546. Решер Н. Границы когнитивного релятивизма // Вопросы философии. 1995.-№4.

547. Рикёр П, Кант и Гуссерль // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск, 1998.

548. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1995.

549. Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий: логическое введение в исторические науки. СПб., 1997.

550. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998.

551. Розин В.М. Типы и дискурсы научного мышления. М., 2000.

552. РозовН.С. Философия и теория истории. М., 2002.

553. Розоноэр Л.И. О семантике противоречивых формальных теорий // Семиотика и информатика. 1993. Вып.33.

554. Романовская Т.Е. Рациональное обоснование вненаучного // Вопросы философии. 1994. №9.

555. Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. М., 1996.

556. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997.

557. Сааринен Е. Являются ли суждения объектами пропозициональных установок? // Модальные и интенсиональные логики и их применение к проблемам методологии науки. -М., 1984.

558. Саймоне П. Австрийская традиция в немецкоязычной философии и ее значение для Центральной и Восточной Европы // Вопросы философии. 1994. №5.

559. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. М., 2002.

560. СветонийГ.Т. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1991.

561. Сегерберг К. Модальные логики с линейными отношениями альтернативности // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

562. Сеземан-Ковно В. К проблеме чистого знания // Логос. 2006. №6.

563. Секст Эмпирик. Против логиков // Сочинения в 2 т. М., 1976. - Т.2.

564. Селларс У. Грамматика и существование: Предисловие к онтологии // Язык, истина, существование. Томск, 2002.

565. Серио П. Анализ дискурса во французской школе Дискурс и интердискурс. // Семиотика: Антология. -М.; Екатеринбург, 2001.

566. Серрюс Ш. Опыт исследования значения логики. М., 2002.

567. Сеше А. Два типа предложений // Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. — М., 2003.

568. Сеше А. Конструктивный метод в грамматике и его применение // Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. М., 2003.

569. Сеше А. От определения фонемы к определению единицы языка // Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. М., 2003.

570. Сеше А. Очерк логической структуры предложения. -М., 2003.

571. Сеше А. Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка // Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. -М., 2003.

572. Сеше А. Три соссюровские лингвистики. Критика «Курса общей лингвистики» // Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. М., 2003.

573. Сёрлъ Дою. Классификация иллокутивных актов // Зарубежная лингвистика. М., 2002. - 4.2.

574. Сёрлъ Дж. Логический статус художественного дискурса// Логос. 1999. -№3.

575. Сёрлъ Дою. Открывая сознание заново. — М., 2002.

576. Сёрлъ Дж. Что такое интенциональное состояние? // Язык, истина, существование. -Томск, 2002.

577. Сёрлъ Дж. Что такое речевой акт? // Философия языка/Ред.-сост. Дж. Сёрль. М., 2004.

578. Сикорский Р. Булевы алгебры. -М., 1969.

579. Скотт Д. Советы по модальной логике // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

580. Скрэгг Г. Семантические сети как модели памяти // Зарубежная лингвистика.-М., 1999.-Ч.З.

581. Скрелина JI.M. Г. Гийом и лингвистика XX века // Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. — М., 2007.

582. Слинин Я.А. Трансцендентальный субъект: феноменологическое исследование. СПб., 2001.

583. Слинин Я.А. Феноменология интерсубъективности. СПб., 2004.

584. СлобинД. Психолингвистика. М., 2006.

585. Смирнова Е.Д. Синкатегорематическое истолкование предикатных знаков и «Логико-философский трактат» Л. Витгенштейна // Философские проблемы истории логики и методологии науки. -М., 1986. 4.1.

586. Смирнова Е.Д. «Строительные леса» мира и логика (логико-семантический анализ Трактата Витгенштейна) // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

587. Смирнова Н.М Научные исторические реконструкции в зеркале обыденного опыта // Эпистемология & философия науки. 2008. №1.

588. Смолянская Н.В. Парадигма символического: Нельсон Гудмен и современная французская философия. — М., 2005.

589. Соболева М.Е. К концепции философии языка Юргена Хабермаса // Логос. 2002.-№2.

590. Соболева М.Е. Очерки по истории философии языка. СПб., 1999.

591. Соболева М.Е. Философия как «критика языка» в Германии. СПб., 2005.

592. Соболева М.Е. Фритц Маутнер // Логос. 2005. №2.

593. Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления/Под ред. А.А.Кибрика, И.М.Кобозеевой и И.А.Секериной. М., 2006.

594. Соколов В.В. Средневековая философия. -М., 2001.

595. Сокулёр З.А. Л. Витгенштейн о значении и знании // Язык и структура знания.-М., 1990.

596. Сокулёр З.А. Л. Витгенштейн о природе философского знания // Философия и ее место в культуре. Новосибирск, 1990.

597. Сокулёр З.А. Проблема обоснования знания: Гносеологические концепции Л.Витгенштейна и К.Поппера. М., 1988.

598. Сокулёр З.А. Проблема «следования правилу» в философии Людвига Витгенштейна и ее значение для современной философии математики // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М., 1996.

599. Сокулёр З.А. Субъект, сознание, «другие сознания»: Некоторые интерпретации философии Л. Витгенштейна // Современная аналитическая философия. М., 1991. - Вып.З.

600. Соловьев B.C. Философское начало цельного знания. Минск, 1999.

601. СолсоР.Л. Когнитивная психология. -М., 1996.

602. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 2006.

603. Спанг-Хансенн X. Глоссематика // Зарубежная лингвистика. М., 2002. -4.2.

604. Спиниччи П. Ощущение, восприятие, понятие // Итальянская и испанская философия на рубеже XX-XXI веков. М., 2005.

605. Спиноза Б. Этика // Сочинения в 2 т. СПб., 1999. - Т.1.

606. Степанов Ю. Семиотика концептов // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

607. Степин B.C. Теоретическое знание. М., 2000.

608. Степин B.C. Философия науки. Общие проблемы. М., 2006.

609. Страуд Б. Аналитическая философия и метафизика // Аналитическая философия: Становление и развитие. -М., 1998.

610. Стросон П. Намерение и конвенция в речевых актах // Философия язы-ка/Ред.-сост. Дж. Сёрль. М., 2004.

611. Суровцев В.А. Онтология и эпистемология Бертрана Рассела // Рассел Б. Избранные труды. Новосибирск, 2007.

612. Суровцев В.А. Принцип автономии логики в философии раннего Витгенштейна: Дис. . д-ра филос. наук. Томск, 2001.

613. Суровцев В.А. Программа логицизма и теория типов Бертрана Рассела // Рассел Б. Введение в математическую философию. Избранные работы. — Новосибирск, 2007.

614. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культорологии. М., 1993.

615. Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук. М., 1948.

616. Татиевская ЕЖ. JI. Витгенштейн и расселовская теория значения // Философские основания неклассических логик. — М., 1990.

617. Твардовский К. К учению о содержании и предмете представлений: психологическое исследование // Логико-философские и психологические исследования. М., 1997.

618. Твардовский К. О действиях и результатах: несколько замечаний о пограничных проблемах психологии, грамматики и логики // Логико-философские и психологические исследования. М., 1997.

619. Твардовский К. Теория суждений // Логос. 1999. №7.

620. ТенъерЛ. Основы структурного синтаксиса. -М., 1988.

621. Тернер Дж. Структура социологической теории. М., 1985.

622. Тилли Ч. Будущая история // Время мира. Новосибирск, 2000. — Вып.1.

623. Тодоров Ц. Грамматика повествовательного текста // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. -М., 2001.

624. Тодоров Ц. Семиотика литературы // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

625. ТондлЛ. Проблемы семантики. -М., 1975.

626. Тош Дж. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. — М., 2000.

627. Трёлъч Э. Историзм и его проблемы. М., 1994.

628. Тростников М. Перевод и интертекст с точки зрения поэтологии // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

629. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. — М., 2000.

630. Тулмин Ст. Человеческое понимание. -М., 1984.

631. Уайт X. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века. -Екатеринбург, 2002.

632. Уайтхед А.Н. Процесс и реальность // Избранные работы по философии. -М., 1990.

633. Уайтхед А.Н. Символизм, его смысл и воздействие. Томск, 1999.

634. УартеХ. Исследование способностей к наукам. М., 1960.

635. Улъдалль Х.И. Основы глоссематики (Исследование методологии гуманитарных наук со специальным приложением к лингвистике) // Зарубежная лингвистика. М., 1999. - Ч. 1.

636. Уинч П. Идея социальной науки и ее отношение к философии. М., 1996.

637. Уорф Б. Лингвистика и логика // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1960.-Вып.1.

638. Уорф Б. Наука и языкознание (О двух ошибочных воззрениях на речь и мышление, характеризующих систему естественной логики, и о том, какслова и обычаи влияют на мышление) // Зарубежная лингвистика. М., 1999.-4.1.

639. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку // Зарубежная лингвистика. М., 1999. - Ч. 1.

640. Файн К. Пропозициональные кванторы в модальной логике // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

641. Фейерабенд П. Против методологического принуждения // Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

642. Филлмор Ч. Дело о падеже // Зарубежная лингвистика. М., 1999. - Ч.З.

643. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Зарубежная лингвистика. М., 1999. - Ч.З.

644. Финн В.К. Неологицизм философия обоснованного знания // Вопросы философии. 1996. - №8.

645. Финн В.К. О возможностях формализации правдоподобных рассуждений средствами многозначных логик // VII Всесоюзный симпозиум по логике и методологии науки. Киев, 1976.

646. Фихте И.Г Наукоучение 1805 г. // Система учения о нравах согласно принципам наукоучения; Наукоучение 1805 г.; Наукоучение 1813 г.; Наукоучение 1814 г. СПб., 2006.

647. Фихте И.Г Наукоучение 1813 г. // Система учения о нравах согласно принципам наукоучения; Наукоучение 1805 г.; Наукоучение 1813 г.; Наукоучение 1814 г. СПб., 2006.

648. Фихте И.Г Факты сознания // Сочинения в 2 т. М., 1993. - Т.2.

649. ФлекЛ. Возникновение и развитие научного факта. М., 1999.

650. Флоренский П.А. Мысль и язык // Сочинения в 2 т. М., 1990. - Т.2.

651. Фоллесдал Д. Аналитическая философия: Что это такое и почему этим стоит заниматься? // Язык, истина, существование. — Томск, 2002.

652. Фома Аквинский. О вечности мира // Сочинения. М., 2002.

653. Фома Аквинский. О сущем и сущности // Сочинения. М., 2002.

654. Фосслер К Грамматика и история языка // Эстетический идеализм: Избранные работы по языкознанию. — М., 2007.

655. Фосслер К. Грамматические и психологические формы в языке // Проблемы литературной формы. М., 2007.

656. Фосслер К. Позитивизм и идеализм в языкознании // Эстетический идеализм: Избранные работы по языкознанию. М., 2007.

657. Фосслер К. Отношение истории языка к истории литературы // Эстетический идеализм: Избранные работы по языкознанию. М., 2007.

658. Фохт Б.А. Об основной идее, существе и главнейших моментах трансцендентального метода и теоретической философии Канта // Избранное (из философского наследия). -М., 2003.

659. Фохт Б.А. О постановке основной проблемы эстетики у Канта и Когена в связи с критикой основных понятий и принципов, примененных Кантом к ее решению // Избранное (из философского наследия). М., 2003.

660. Фохт Б.А. Понятие символической формы и проблема значения в философии языка Э. Кассирера // Кассирер Э. Избранное. — М., 1998.

661. Фрагменты ранних стоиков: Зенон и его ученики. М., 1998. - Т.1.

662. Фрагменты ранних стоиков: Хрисипп из Сол. М., 1999. - Т.2.

663. Франк Д. Семь грехов прагматики: тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике // Зарубежная лингвистика.-М., 2002.-4.2.

664. Франк C.JT. Предмет знания. Об основах и пределах отвлеченного знания. СПб., 1995.

665. Франк Ф. Каково значение современных физических теорий для общей теории познания? // Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

666. Франкастелъ 77. Фигура и место: Визуальный порядок в эпоху Кватроченто. СПб., 2005.

667. Фреге Г. 17 узловых предложений о логике. // Логико-философские труды. Новосибирск, 2008.

668. Фреге Г. Критическое освещение некоторых пунктов в «Лекциях по алгебре логики Э.Шрёдера // Логика и логическая семантика. М., 200Q.

669. Фреге Г. Логические исследования. — Томск, 1997.

670. Фреге Г. Логические исследования. Часть третья: структура мысли // Логика и логическая семантика. М., 2000.

671. Фреге Г. Мысль: логическое исследование // Избранные работы. М., 1997.

672. Фреге Г. О понятии и предмете // Логика и логическая семантика. М., 2000.

673. Фреге Г. О смысле и значении // Логика и логическая семантика. М.: Аспект Пресс, 2000.

674. Фреге Г. Функция и понятие // Логика и логическая семантика. М., 2000.

675. Фреге Г. Что такое функция // Логика и логическая семантика. М., 2000.

676. ФрейА. Грамматика ошибок. -М., 2006.

677. Френкель А.А., Бар-Хиллел И. Основания теории множеств. М., 2006.

678. Фриз Ч. «Школа» Блумфильда // Зарубежная лингвистика. М., 2002. -4.2.

679. ФукоМ. Археология знания. — Киев, 1996.

680. Фуко М. Жизнь: опыт и наука // Вопросы философии. 1993. №5.

681. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М., 1977.

682. Фуко М. Это не трубка. М., 1999.

683. Фурманова С.Л. Ф.Маутнер и его лингвокритическая концепция // Вайс-герберовские чтения: Сборник научных трудов Московского городского педагогического университета. — М., 2000.

684. Хаак С. Очередные похороны эпистемологии // Вопросы философии. 1995,-№7.

685. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. — СПб., 2006.

686. Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков, 2003.

687. Хакинг И. Почему язык важен для философии? // Аналитическая философия: Становление и развитие. М., 1998.

688. Хёнигсвалъд Г. Существуют ли универсалии языковых изменений? // Зарубежная лингвистика. М., 2002. - 4.2.

689. Хилл Т.Н. Современные теории познания. — М., 1965.

690. Хынске Н. Между Просвещением и критикой разума: этюды о корпусе логических работ Канта; Без примечаний: Афоризмы. М., 2007.

691. Хинтикка Я. Виды модальности // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

692. Хинтикка Я. Вопрос об элиминации теоретических терминов // Философские науки. 1973. №1.

693. Хинтикка Я. Модальность и квантификация // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

694. Хинтикка Я. Проблема истины в современной философии // Вопросы философии. 1996. №9.

695. Хлебникова О.В. Образ науки в постмодернизме // Эпистемология & философия науки. 2006. №1.

696. Холл Парти Б. Грамматика Монтегю, мысленные представления и реальность // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

697. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972.

698. Хомский Н. Вопросы теории порождающей грамматики // Философия языка/Ред.-сост. Дж. Сёрль. М., 2004.

699. Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли. М., 2005.

700. Хомский Н. Логические основы лингвистической теории. Биробиджан, 2000.

701. Хомский Н. Язык и мышление. Благовещенск, 1999.

702. Хомский Н. Язык и проблемы знания. Благовещенск, 1999.

703. Хомский Н., Миллер Дж. Введение в формальный анализ естественных языков.-М., 2003.

704. Хрестанов Р. О теории нейтральной и непротиворечивой // Логос. 2001. -№1.

705. Хрестанов Р. Теория и риторика два типа рациональности // Логос. 2001. -№1.

706. Хэррис 3. Совместная встречаемость и трансформация в языковой структуре // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1962. - Вып.2.

707. Целищев В.В., Карпович В.Н., Поляков И.В. Логика и язык научной теории. — Новосибирск, 1982.

708. Цоколов С.А. Радикальный конструктивизм: эпистемология без онтологии? // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 1999. -№2.

709. Цыркун Н.А. Эстетические аспекты философии Л. Витгенштейна // Вопросы философии. 1981.-№10.

710. Чайковский Ю.В. Невостребованный синтез: об эволюционных взглядах Карла Поппера // Вопросы философии. 1995. №12.

711. Чейз-Данн К, Холл Т. Две, три, много миросистем // Время мира «Структуры истории». Новосибирск, 2001. - Вып.2.

712. Чейф У.Л. Значение и структура языка. М., 1975.

713. Чейф У.Л. Память и вербализация прошлого опыта // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики. М., 2001.

714. Черепанова Е. С. Австрийская критика языка: Агностическая мистика Ф. Маутнера // Вестник Московского Университета. Сер.7. Философия. 2001. -№2.

715. Чёрч А. Введение в математическую логику. М., 1960.

716. Чизолм Р. Философы и обыденный язык // Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993.

717. Чизолм Р. Формальная структура интенциональности: Метафизическое исследование //.Логос. 2002. №2.

718. Шадрин А.А. Дискурс в структурах деконструкции // Вестник Удмуртского университета. Серия: Социология и философия. 2007. №3.

719. Шеллинг Ф.В.Й. Об отношении изобразительных искусств к природе // Сочинения в 2 т. М., 1989. - Т.2.

720. Шеллинг Ф.В.Й. Система трансцендентального идеализма // Сочинения в 2 т. М., 1987.-Т.1.

721. Шеллинг Ф.В.Й. Философские письма о догматизме и критицизме // Сочинения в 2 т. М., 1987. - Т. 1.

722. Шлик М. О фундаменте познания // Аналитическая философия: Избранные тексты. -М., 1993.

723. ШликМ. Поворот в философии // Аналитическая философия: Избранные тексты. -М., 1993.

724. Шлик М. Позитивизм и реализм // Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. М., 2006.

725. Шпан О. Философия истории. СПб., 2005.

726. Шпарага О. Феноменология опыта: опыт как «почва и горизонт» познания // Логос. 2001. №2.

727. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гум-больта. М., 2006.

728. Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. -М., 1914.

729. Шпитцер Л. Словесное искусство и наука о языке // Проблемы литературной формы. М., 2007.

730. Шрамко Я. Очерк истории возникновения и развития аналитической философии // Логос. 2005. №2.

731. Штирнер М. Единственный и его собственность. СПб., 2001.

732. Шухардт Г. Вещи и слова // Избранные статьи по языкознанию. М., 2003.

733. Шухардт Г. Заметки о языке, мышлении и общем языкознании // Избранные статьи по языкознанию. М., 2003.

734. Шухардт Г. О книге Ф. де Соееюра «Курс общей лингвистики» // Избранные статьи по языкознанию. -М.3 2003.

735. Шютц А. Понятие и формирование теории в социальных науках // Современная зарубежная социология (70-80-е гг.). -М., 1993.

736. Эзер Э. Динамика теорий и фазовые переходы (В связи со схемой научной эволюции по Карлу Попперу) // Вопросы философии. 1995. №10.

737. Элиот Т.С. Музыка поэзии // Назначение поэзии. Киев, 1996.

738. Элиот Т. С. Назначение критики // Назначение поэзии. Киев, 1996.

739. Эрн В. Ф. Природа мысли // Богословский вестник. 1913. №4.

740. Юлина Н.С. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999.

741. Юлина Н.С. Постмодернистский прагматизм Ричарда Рорти. М., 1998.

742. Юлина Н.С. Проблема метафизики в американской философии XX в. -М., 1978.

743. Юлина Н.С. Философия Карла Поппера // Философия науки: Проблемы рациональности. -М., 1995.-Вып.1.

744. Юлина Н.С. Философия Карла Поппера: мир предрасположенностей и активность самости // Вопросы философии. 1995. №10.

745. Юм Д. Диалоги о естественной религии // Сочинения в 2 т. М., 1996. -Т.2.

746. Юм Д. Исследование о человеческом познании // Сочинения в 2 т. М., 1996. -Т.2.

747. Юм Д. О норме вкуса // Сочинения в 2 т. М., 1965. - Т.2.

748. Юм Д. Трактат о человеческой природе // Сочинения в 2 т. М., 1995. -Т.1.

749. Юнгер Ф.Г. Язык и мышление. СПб., 2005.

750. Яблонский С.В. Введение в дискретную математику. М., 2001.

751. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

752. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». -М., 1975.

753. Якобсон Р. Нулевой знак // Избранные работы. М., 1985.

754. Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.

755. Якобсон Р. Часть и целое в языке // Избранные работы. М., 1985.

756. Якобсон Р. Язык в отношении к другим системам коммуникации // Избранные работы. М., 1985.

757. Яковенко Б.В. Жизнь и философия Иоганна Готлиба Фихте. СПб., 2004.

758. Ядов В.А. Социологические исследования: Методология. Программа. Методы.-М., 1987.

759. Ярошевский М.Г. Социальные и психологические координаты научного творчества // Вопросы философии. 1995. №12.

760. Alnes J.H. Sense and Basic Law in Frege's logicism 11 Nordic Journal of Philosophical Logic. 1999. №1. - Vol.4.

761. Anderson A. Alonzo Church's Contributions to Philosophy and Intensional Logic // Bulletin of Symbolic Logic. 1998. №2. - Vol.4.

762. Armstrong D. The Causal Theory of Mind // The Nature of Mind. — London, 1980.

763. Asheim O. Creatures of Imagination and Belief // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1996. -№1. -Vol.1.

764. Asheim O. Reference and Intentionality. Oslo, 1992.

765. Astroh M. Maccoll's Evolutionary Design of Language // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. №1. - Vol.3.

766. Ayer A.J. Language, Truth and Logic. Harmondsworth, 1976.

767. Ayer A.J. The Criterion of Truth // Analysis. 1936. №3.

768. Ayer A.J. The Problem of Knowledge. London, 1956.

769. I.Baker G.P., Hacker P.M.S. Language, Sense and Nonsense. Oxford, 1984.

770. Baker G.R., Hacker P.M.S. Scepticism, Rules and Language. Oxford, 1984.

771. Baker G.P., Hacker P.M.S. Wittgenstein, Understanding and Meaning. Chicago, 1980.

772. Bar-Hill el Y. Indexical expressions // Mind. 1954. Vol.63.

773. Barnes B. Scientific Knowledge and Sociological Theory. London, 1974.

774. Basin D., Matthews S., Vigano L. Natural Deduction for Non-classical Logics // Studia Logica. 1998. №1. - Vol.60.

775. Belnap N. A Useful Four-Valued Logic // Modern Uses of Multiple-Valued Logic. Dordrecht, 1977.

776. Bjfrrdal F. On Beliefs // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1996. №1. -Vol.1.

777. Black M. Models and Metaphors: Studies in Language and Philosophy. -N.Y., 1962.

778. Bochenski I.M. The Problem of Universals // The Problem of Universals. — Indiana, 1956.

779. Boole G. The Mathematic Analysis of Logic. Oxford, 1948.

780. Bradley F.H. Appearance and Reality. London, 1925.

781. Bradley F.H. Essays on Truth and Reality. — Oxford, 1914.

782. Burge T. Belief De Re // Journal of Philosophy. 1977. Vol.74.

783. Carnap R. The Logical Foundations of Probability. Chicago, 1962.

784. Chalmers D.J. The Conscious Mind: In Search of a Fundamental Theory. -N.Y.; Oxford, 1996.

785. Charlesworth M.J. Philosophy and Linguistic Analysis. Pittsburg, 1959.

786. Chisholm R. Theory of Knowledge. -Englewood Cliffs, 1977.

787. Chrisley R. L. Singular Terms and Reference: Evans and «Julius» // Electronic Journal of Analytic Philosophy. 1998. №2.

788. Church A. Propositions and Sentences // The Problem of Universals. Indiana, 1956.

789. Churchland P. Scientific Realism and the Plasticity of Mind. Cambridge, 1979.

790. Cocchiarella N.B. Russell's Paradox of the Totality of Propositions // Nordic Journal of Philosophical Logic. 2000. №1. - Vol.5.

791. Colson L. Another Paradox in Naive Set-Theory // Studia Logica. 2007. -№85.

792. Corcoran J. Schemata: The Concept of Schema in the History of Logic // Bulletin of Symbolic Logic. 2006. №2. - Vol.12.

793. Danto A. Artworks and the Real Things // Aesthetics Today. N.Y., 1980.

794. Danto A. The Transfiguration of the Commonplace: A Philosophy of Art. -Cambridge, 1983.

795. Davidson D. Communication and Convention // Synthese. 1984. №59.

796. Davidson D. In Defence of Convention // Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1985.

797. Davidson D. The Method of Truth in Methaphysics // Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1985.

798. Davidson D. Truth and Meaning // Inquiries into Truth and Interpretation. — Oxford, 1985.

799. Davis M. American Logic in the 1920's // Bulletin of Symbolic Logic. 1995. -№3.-Vol.1.

800. Davson-Galle P. Neo-Meilandian Truth-Relativism of a Weak Sort // Electronic Journal of Analytic Philosophy. 1996. №2.

801. Davson-Galle P. Realistic Truth Relativism, Frameworks of Belief and Conceptual Schemes // Electronic Journal of Analytic Philosophy. 1994. №4.

802. Dempster A.P. Upper and Lower Probabilities Inducted by Multivalued Mapping // Annals of Mathematical Statistics. 1967. Vol.38.

803. Derrida J. The Truth in Painting. Chicago; London, 1987.

804. DevittM. Realism and Truth. -N.J.; Princeton, 1997.

805. DevittM., Sterelny K. Language and Reality. Oxford, 1999.

806. Donnellan K. Proper Names and Identifying Description // Synthese. 1970. -№3.

807. Donnellan K. Reference and Definite Descriptions // The Philosophical Review. 1966. -№3. -Vol.75.

808. Dreyfus H.L., Hall H. Husserl, Intentionality and Cognitive Science. Cambridge, 1984.

809. Dreyfus H.L. The Current Relevance of Merleau-Ponty's Phenomenology of

810. Embodiment//Electronic Journal of Analytic Philosophy. 1996. №4.

811. Dummett M. Origins of Analityc Philosophy. Cambridge, 1994.

812. Dummett M. The Interpretation of Frege's Philosophy. London, 1981.

813. Dummett M. The Logical Basis of Metaphysics. Cambridge, 1991.

814. Dummett M. Truth // Philosophical Logic. Oxford, 1967.

815. Dunn J.M. Intuitive Semantics for First-Degree Entailment and «Coupled Trees» // Philosophical Studies. 1976. Vol.29.

816. Evans G. The Causal Theory of Names // Meaning and Reference. N.Y., 1993.

817. Fann K.T. Wittgenstein's Conception of Philosophy. Oxford, 1969.

818. Fitch F.B. A Logical Analysis of Some Value Concepts // Journal of Symbolic Logic. 1963.-Vol.28.

819. Follesdal D. An Introduction to Phenomenology for Analytic Philosophers // Contemporary Philosophy in Scandinavia. Baltimor; London, 1972.

820. Follesdal D. Reference and Sesne // Philosophy and Culture (Proceedings of the XVII-th World Congress of Philosophy, Monreal, August 21-27, 1983). -Monreal, 1986.

821. Gay P. Style in History. London, 1974.

822. Geach P.T. Reference and Generality. London, 1970.

823. Gettier E.L. Is Justified True Belief Knowledge? // Analysis. 1963. -№23.

824. Glass M. Representation of Lukasiewicz Many-Valued Algebras. The Atomic Case // Fuzzy Sets and Syst. 1984. №14.

825. Goldfarb W. Kripke on Wittgenstein on Rules // Journal of Philosophy. 1985. №9.-Vol.82.

826. Goldman A. Epistemology and Cognition. Cambridge, 1986.

827. Gombrich E.H. Meditations on a Hobby Horse, or the Roots of Artistic Form // Aesthetics Today. N.Y., 1980.

828. Goodman N. Languages of Art. Indianapolis, 1976.

829. Gottwald S. Treatise on Many-Valued Logics. Leipzig, 2000.

830. Grattan-Guinness I. Are Other Logics Possible? Maccoll's Logic and Some English Reactions, 1905-1912 // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. -№1.-Vol.3.

831. Hacker P.M.S. Insignt and Illusion. Wittgenstein on Philosophy and Metaphysics of Experience. — Oxford, 1975.

832. Hacker P.M.S. Wittgenstein's Place in Twentieth-Century Analytic Philosophy. Oxford, 1996.

833. Hamlyn D. W. The Theory of Knowledge. London, 1985.

834. Hanson N.R. Patterns of Discovery. Cambridge, 1958.

835. Hansson S.O. Formalization in Philosophy // Bulletin of Symbolic Logic. 2000.-№2.-Vol.6.

836. Hart W.D. The Epistemology of Abstract Objects: Access and Inference // Proceeding of the Aristotelian Society. 1979. №53.

837. Healy P. Rationality, Judgment and Rule-Following: A Reply to Reiner // Electronic Journal of Analytic Philosophy. 1994. №2.

838. Hintikka J. Truth Definitions, Skolem Functions and Axiomatic Set Theory // Bulletin of Symbolic Logic. 1998. -№3. Vol.4.

839. Hintikka J., Sandu G. A Revolution in Logic? // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1996. №2. - Vol. 1.

840. Holenstein E. Natural and Artificial Intelligence // Ihde D., Silverman H.J. Description.-N.Y., 1985.

841. Horwich P. Truth. Oxford, 1990.

842. Humphreys P.W., Fetzer J.H. The New Theory of Reference: Kripke, Marcus and Its Origins. Dordrecht, 1998.

843. Jeffreys H. The Theory of Probability. Oxford, 1939.

844. Katz J.J. Semantic Theory.-N.Y., 1972.

845. Kaufmann A. Introduction to the Theory of Fuzzy Subsets. -N.Y., 1975.

846. Kempson R. Presuppositions and the Delimitation of Semantics. Cambridge, 1975.

847. Keynes D.M. Treatise on Probability. London, 1952.

848. Kleene S.C. On a Notation for Ordinal Numbers // Journal of Symbolic Logic. 1938.-Vol.3.

849. Knorr-Cetina K. Epistemic Cultures: How the Sciences Make Knowledge? -Harvard, 1999.

850. Kripke S. Naming and Necessity. Cambridge, 1999.

851. Lukasiewicz J. Many-valued Systems of Propositional Logic // Polish Logic. -Oxford, 1967.

852. Marbah E. How to Study Consciousness Phenomenologically or Quite a Lot Comes to Mind // Journal of the British Society for Phenomenology. 1988. -№19.

853. Marbah E. On Using Intentionality in Empirical Psychology. The Problem of «Mental Images» // Dialectica. 1984. №38.

854. McCullagh C.B. The Truth of History. London, 1998.

855. McGinn M. Kripke on Wittgenstein's Sceptical Problem // Ratio. 1984. №1. -Vol.26.

856. McGinn C. Wittgenstein on Meaning. Oxford, 1984.

857. Megill A. Historical Knowledge, Historical Error: A Contemporary Guide to Practice. Chicago, 2007.

858. Megill A. Prophets of Extremity: Nietzsche, Heidegger, Foucault, Derrida. -Berkley, 1985.

859. Meiland J. W. Scepticism and Historical Knowledge. N.Y., 1965.

860. Mints G. Thoralf Skolem and the Epsilon Substitution Method for Predicate Logic // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1996. №2. - Vol.1.

861. Miroiu A. Worlds within Worlds // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1997.-№1.-Vol.2.

862. Mises R. Probability, Statistics and Truth. -N.Y., 1957.

863. Mulligan К. Speech Act and Sachverhalt: Reinach and the Foundation of Realist Phenomenology. Dordrecht, 1987.

864. Mulligan K., Simons P.M., Smith B. «Truth-makers» // Philosophy and Phe-nomenological Research. 1984. №46.

865. Nagel E. The Structure of Science. London, 1971.

866. Nelson D. Constructible falsity // Journal of Symbolic Logic. 1949. Vol.14.

867. Oksanen M. The Russell-Kaplan Paradox and Other Modal Paradoxes: A New Solution // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1999. №1. - Vol.4.

868. Peckhaus V. Hugh Maccoll and the German Algebra of Logic // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. №1. - Vol.3.

869. Penrose R. A Generalized Inverse for Matrices // Proc. Cambridge Phil. Soc. 1955.-№3.-Vol.51.

870. Peregrin J. Language and Its Models: Is Model Theory a Theory of Semantics? // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1997. №2. - Vol.2.

871. Popper K.R. Self-Reference and Meaning in Ordinary Language // Mind. 1954.-Vol.63.

872. Post E.L. Introduction to General Theory of Elementary proposition // American Journal of Mathematics. 1921. -№3. Vol.43.

873. Putnam H. Is Semantics Possible? // Mind, Language and Reality. Cambridge, 1975.

874. Putnam H. Reference and Truth // Realism and Reason. Cambridge, 1983.

875. Quine W. Designation and Existence // Journal of Philosophy. 1939. №36.

876. Quine W. From a Logical Point of View. — London, 1971.

877. Quine W. Pursuit of Truth. London, 1990.

878. Rahman S. Ways of Understanding Hugh Maccoll's Concept of Symbolic Existence // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. №1. - Vol.3.

879. Ramsey F.P. Philosophical Papers. Cambridge, 1990.

880. Rasiowa H. An Algebraic Approach to Non-Classical Logics. Warszawa, 1974.

881. Read S. Hugh Maccoll and the Algebra of Strict Implication I I Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. -№1. Vol.3.

882. Reichenbach H. Experience and Prediction. Chicago, 1938.

883. Reichenbach H. The Theory of Probability. — Los-Angeles, 1949.

884. Rescher N. The Coherence Theory of Truth. Oxford, 1973.

885. Rorty R. Pragmatism and Philosophy // Consequences of Pragmatism. Minneapolis, 1982.

886. Rosser J.B., TurquetteA. Many-Valued Logics. Amsterdam, 1952.

887. Rothbart D. Semantics of Metaphor and Structure of Science // Philosophy of Science. 1984. №4.

888. Russell B. The Problem of Philosophy. -N.Y.; Oxford, 1997.

889. Ryle G. On Thinking. Oxford, 1982.

890. Ryle G. Ordinary Language // Philosophy and Ordinary Language. Urbana, 1960.

891. Ryle G. The Thinking of Thoughts: What is 'le Penseur' Doing? // University Lectures. 1968. -№18.

892. Salmon N. Reference and Essence. Oxford, 1982.

893. Salmon W. Causality and Explanation. -N.Y.; Oxford, 1998.

894. Sanford S. Undecidability, Epistemology and Anti-Realist Intuitionism I I Nordic Journal of Philosophical Logic. 1997. №2. - Vol.2.

895. Sapir E. Linguistics as a Science // Culture, Language and Personality. -Berkley, 1970.

896. Scala H.J. On Many-Valued Logic, Fuzzy Sets, Fuzzy Logic and Their Applications // Fuzzy Sets and Syst. 1978. №3.

897. Seabright P. Explaining Cultural Divergence: A Wittgensteinian Paradox // Journal of Philosophy. 1987. №1. - Vol.84.

898. Searle J.R. Speech Acts: An Essay in the Philosophy of Language. Cambridge, 1969.

899. Searle J.R. Intentionality. Cambridge, 1983.

900. Searle J.R. Proper Names // Mind. 1958. Vol.67.

901. Searle J.R., Vanderveken D. Foundations of Illocutionary Logic. Cambridge, 1984.

902. Sellars W. Acquaintance and Description Again // Journal of Philosophy.1949. -№46.

903. Sellars W. Science, Perception and Reality. -N.Y., 1963.

904. Sellars W. Truth and 'Correspondence' // Journal of Philosophy. 1962. -№2.

905. Shafer G.A. Mathematical Theory of Evidence. Princeton; London, 1976.

906. Shanker S.G. Sceptical Confusions about Rule-Following // Wittgenstein L. Critical Assessments. London, 1986. - Vol.2.

907. Simons P. Maccoll and Many-Valued Logic: An Exclusive Conjunction // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. №1. - Vol.3.

908. Skolem T. Some Remarks on the Foundation of Set Theory. Cambridge,1950.

909. Soames S. Beyond Rigidity. N.Y., 2002.

910. Stelzner W. Context-Sensitivity and the Truth-Operator in Hugh Maccoll's Modal Distinctions // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998. №1. -Vol.3.

911. Stich S. From Folk Psychology to Cognitive Science: The Case Against Belief. Cambridge; Massachusetts; London, 1983.

912. Stout G.F. Truth and Falsity // Mind. 1932. Vol.41.

913. Strawson P. Individuals: An Essay in Descriptive Metaphysics. London, 1971.

914. Strawson P. Meaning and Truth // Philosophy as It is. Harmondsworth, 1979.

915. Strawson P. On Referring // Mind. 1950. Vol.59.

916. Strawson P. The Bounds of Sense. An Essay in Kant's Critique of Pure Reason. -L., 1966.

917. Sundholm G. Maccoll on Judgement and Inference // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998.-№1.-Vol.3.

918. Tait W.W. Wittgenstein and the «Sceptical Paradoxes» // Journal of Philosophy. 1986.-№9.-Vol.83.

919. Tarski A. The Concept of Truth in Formalized Languages // Logic, Semantics and Metamathematics. Oxford, 1956.

920. Toulmin St. The Uses of Argument. Cambridge, 1958.

921. Tokarz M. Synonimy in Sentential Language: a Pragmatic View // Studia Lo-gica. 1988.-№2.

922. Van Atten M., Kennedy J. On the Philosophical Development of Kurt Godel // Bulletin of Symbolic Logic. 2003. №4. - Vol.9.

923. Van Fraassen B. The Scientific Image. Oxford, 1980.

924. White A. Truth.-N.Y., 1970.

925. WhorfB.L. Language, Thought and Reality. Cambridge, 1956.

926. Wisdom J. Other Minds. Oxford, 1952.

927. Wolenski J. Maccoll on Modalities // Nordic Journal of Philosophical Logic. 1998.-№1.-Vol.3.

928. Walker R.S. The Coherence Theory of Truth. Oxford, 1989.

929. Wybraniec-Skardowska U. Meaning and Interpretation // Studia Logica. 2007. -№85.

930. Yager R.R. On a General Class of Fuzzy Connectives I I Fuzzy Sets and Syst. 1980.-№3.

931. Zadeh L.A. Fuzzy Sets // Information and Control. 1965. №8.

932. Zadeh L.A. Fuzzy Sets as a Basic for a Theory of Possibility // Fuzzy Sets and Syst. 1978. -№1.