Нормы социальной регуляции в Русской Православной Церкви

Настоящев, Евгений Олегович

автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Нормы социальной регуляции в Русской Православной Церкви

Год: 2010
Автор научной работы: Настоящев, Евгений Олегович
Ученая cтепень: кандидата социологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 22.00.01

450 руб.

Диссертация по социологии на тему 'Нормы социальной регуляции в Русской Православной Церкви'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нормы социальной регуляции в Русской Православной Церкви"

На правах рукописи УДК: 316.754:281.93.001(043.3)

804633634 Настоящее Евгений Олегович

Нормы социальной регуляции в Русской Православной Церкви

Специальность 22.00.01 - теория, методология и история социологии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Санкт-Петербург 2010

004603634

Диссертация выполнена на кафедре истории и теории социологии Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент

Алексей Владимирович Шевцов

Официальные оппоненты:

доктор социологических наук, доцент

Смирнов Михаил Юрьевич

кандидат философских наук, доцент

Пешков Андрей Иванович

Ведущая организация:

Институт социологии Российской Академии Наук

Защита состоится <<$[/>>> <¿¿42/2^^212010 г. в

диссетл

часов на заседании

Совета Д 212.199.15 по защите диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук при Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 20, ауд. 307.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.

Автореферат разослан « 2010 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

Косицын

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы исследования. Исследование норм социальной регуляции в Русской Православной Церкви актуально, поскольку способно расширить социологические представления о внутреннем устройстве РПЦ, позволяет углубить понимание особенностей взаимодействия РПЦ с внешними по отношению к ней социальными институтами и организациями, уточнить особенности положения РПЦ относительно социальной структуры современного российского общества.

Одной из насущных задач социо-гуманитарных наук является описание социальной реальности как единства в многообразии. В свете этой задачи человечество представляется как единство множества народов и культур, нация - как комплекс классов и страт, социальная группа как единство индивидов и т.д. История исследований религии (в первую очередь - социологических исследований) содержит немало примеров того, сколь сложными являются процедуры определения религии, классификации религиозных феноменов, типологизации религиозных объединений. Особое значение указанная задача приобретает тогда, когда речь идёт об описании систем ценностей, влияющих на деятельность социальных субъектов.

В связи с этим, в работе исследуется общее понятие социальной религиозной нормы наряду с конкретным понятием православного канона. Использование этого понятия позволяет провести социологическое исследование нормативной стороны религиозных институтов. Социологические теории религии (результат социологического исследования религии на теоретическом уровне) рассматриваются диссертантом как набор исследовательских инструментов, используемых в контексте различных моделей исследования конкретных социальных проявлений религии в институциональном, процессуальном, структурном аспектах. Многообразие форм социальной реальности и многообразие социологических теорий приводятся в единство через взаимосоотнесение. Данная разработка может быть актуальна не только с точки зрения социологического исследования канонов (норм социальной регуляции в РПЦ), но и аналогичных феноменов, существующих в иных авраамических религиях, восточных культах, новых религиозных движениях и т.д.

По поводу канонических правил, как норм социальной регуляции, в РПЦ и генетически родственных юрисдикциях ведутся наиболее ожесточённые споры. Внутрицерковная дискуссия, как и любая религиозная полемика, может рассматриваться в традициях нововременного познания как приглашение для светских специалистов к участию в роли третьей стороны, отстранённого компетентного участника. При этом первоочередной задачей здесь является не столько накопление эмпирической информации о канонах, сколько исследование понятия канона; а именно — исследование, рассматриваемое как средство определения координат и таким образом - выявления познаваемости внутреннего устройства РПЦ и закономерностей её взаимодействия с внешними по отношению к ней институтами, в том числе нерелигиозными.

Интенсивность изменений институтов современного общества, мультикультуральный контекст их взаимодействия порождают в общественном

сознании реакцию, которую можно обозначить как стремление к истокам. В связи с этим закономерно повышается ценность устойчивых, относительно неизменных социальных институтов. В этом отношении можно говорить и о повышении значимости нормативных установлений традиционных религий, как образца, эталона и традиционной ценности. Проблема функционирования религиозной (по своему происхождению и значению) социальной нормы, становится доступной для научного понимания через систематизацию и переосмысление исследовательского инструментария классической социологии религии.

Степень научной разработанности проблемы. Нормативно-регуляционный аспект религии исследуется в классических работах по социологии религии - в первую очередь в работах Э. Дюркгейма и М. Вебера, а так же в фундаментальных трудах О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса, Ф. Энгельса, Г. Тарда, В. Зомбарта, П. Бергера, Р.К. Мертона. Кроме того, несомненную важность представляют концепции религии, включенные в общесоциологические теории П.А. Сорокина и Т. Парсонса, в психологические теории 3. Фрейда, К.Г. Юнга, Э. Фромма, в феноменологические и антропологические теории Р. Отго, Э.Б. Тайлора, Дж. Дж. Фрэзера, А.Р. Рэдклифф-Брауна, М. Элиаде.

В современной российской социологии религии превалируют эмпирические исследования (Д.Е. Фурман, М.П. Мчедлов, В.Ф. Чеснокова, Ю.Ю. Синелина), в связи с которыми можно говорить о выявлении объективной социальной нормы, но не о построении теории социальной нормы в её специфически религиозных проявлениях. В последние годы появились специальные социологические работы и публикации в социологической периодике, в которых анализируются канонические нормы в связи с темой социальной концепции РПЦ (М.П. Мчедлов, игумен Вениамин (Новик), А.И. Будов, И.Е. Панкратов, В. Роик и др.).

Объект исследования. Совокупность представлений и понятий о социальной религиозной норме, характерных для светской и конфессиональной социальной мысли.

Предмет исследования. Система норм социальной регуляции в рамках Русской Православной Церкви как социального института.

Цель исследования: построить теоретическую модель социологического исследования нормативной регуляции в религиозной сфере на материале системы канонических норм Русской Православной Церкви.

Задачи исследования:

1) систематизировать социологический инструментарий для исследования религии на теоретическом уровне;

2) выявить возможности исследования в рамках социологии религии процессов формирования и развития социальной религиозной нормы;

3) определить понятие канона как социальной религиозной нормы, выявить социальную и религиозную специфику канонических норм;

-54) проанализировать церковно-историческое развитие формы православного канона и особенности российской традиции канонического нормотворчества;

5) охарактеризовать особенности социально-нормативной системы Книги Правил как свода канонических норм Русской Православной Церкви;

6) раскрыть возможности комплексного подхода к исследованию социальных религиозных норм.

Теоретические и методологические основания исследования определяются ориентацией на классическую социологию религии и установкой на синтез различных исследовательских подходов. Конкретно это проявляется следующим образом.

Во-первых, проблема исследования канона рассматривается в рамках веберовской парадигмы: исследуется (а) «мировая» религия, (Ь) по письменным источникам, (с) в историцистском ключе, ((1) в связи с процессом рационализации, (е) с выходом на проблематику социального действия. В целом мы исходим из того, что в большинстве случаев религиозное явление может быть научно исследовано только в рационализованном и упорядоченном виде. В связи с этим наибольший научный интерес представляют наиболее рационализированные внутри самой религии религиозные представления, к каковым можно отнести исследуемые каноны, а так же социальные религиозные нормы как таковые.

Во-вторых, веберовский подход дополняется методологической установкой Дюркгейма в области социологии религии. Синтез подходов достигается следующим образом: предметом рассмотрения выступает хоть и «мировая» религия, но в первую очередь в наиболее ранних организационных формах.

В-третьих, учитывается проблема соответствия классических подходов в социологии религии современным тенденциям развития научного знания. В данной работе результаты проведённого в веберовской парадигме исследования излагаются с использованием структуралистских приёмов. В первую очередь здесь можно указать на то, что равное внимание уделяется как выявлению структуры объекта исследования, который является частью того, что можно обозначить как социальную реальность, так и структурированию тех средств, которые позволяют описывать эту реальность в рамках социологической теории. При анализе (инвентаризации) указанных средств мы исходим из плюралистической концепции ризомы (Ж. Делёз, Ф. Гваттари), в определённой степени перекликающейся с концепцией методологического анархизма (П. Фейерабенд). Также применяется метод моделирования, который характерен для структурализма как такового, независимо от области применения данного подхода.

социологии религии как отрасли социологического знания используется синтетический метод. При выделении исторических этапов развития социологической науки, различных подходов к социологическому исследованию религии, при учёте различных парадигм, школ и направлений в социологии религии используется аналитический метод. При исследовании религиозных представлений, научных и философских понятий и категорий используется диалектический метод.

Научная новизна исследования. Исследован ранее не изученный с точки зрения социологической теории религиозный феномен, относящийся к предметному полю социологии религии - каноны как нормы социальной регуляции. В связи с этим Церковь рассматривается как субъект социальных процессов и взаимодействий.

Обобщён материал по социологическому исследованию нормативного аспекта религии от начала социологической науки до современных исследований, отечественных и зарубежных.

Посредством критического анализа различных исследовательских подходов разработан теоретический инструментарий, который применён к специфическому предмету — социальным религиозным нормам.

Теоретические подходы классиков даны в их современной трактовке, с учётом позднейшего развития социо-гуманитарного знания и в применении к социальным явлениям, исследование которых актуально с точки зрения развития современного российского общества в целом и его отдельных институтов.

В результате интеграции различных теоретико-методологических подходов к исследованию религиозной сферы жизни общества сконструирована система моделей социологической теории религии и разработаны стратегии применения её к исследованиям социально-религиозных феноменов.

Впервые проведен теоретико-социологический анализ канонических норм Русской Православной Церкви, рассматриваемых как социальные религиозные нормы, а именно - нормы социальной регуляции.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Канон может классифицироваться как социальная религиозная норма Православия и определяться как норма социальной регуляции.

2. Решающее значение для развития канона имеет рационализация религиозных представлений в связи с процессом перехода от харизматического господства к легальному и соответствующими изменениями в социальной структуре Церкви.

3. Система моделей социологической теории религии, включающая редукционистскую, социоцентрическую, индивидуалистскую, гносеоцентрическую, либерально-теологическую, дескриптивную, синтетическую модели, обобщая возможные социологические подходы к исследованию религии, позволяет комплексно исследовать социальные закономерности, присущие религиозной сфере жизни общества.

Теоретическая значимость исследования. Построена система моделей социологической теории религии, которая учитывает как поступательное развитие знания о предмете (от редукции через всестороннюю дескрипцию к синтезу), так и ключевые противоречия, определяющие это развитие (антагонизм знания и веры в религиозном контексте, противопоставление социологического объективизма и субъективизма в социально-теоретическом контексте). Исследование формирования канона как социальной религиозной нормы выявляет следующие точки сближения указанных противоположностей: сакральность канонов (притом, что они следствие рационализации), соборное утверждение канонов (при наличии индивидуального авторства).

Разработанный подход может быть использован для исследования нормативных систем иных авраамических религий, восточных религиозно-философских систем и культов, новых религиозных движений. Принимая во внимание то, что «современная российская социология религии пока лишь в зачаточном виде имеет собственную теоретическую составляющую»1, опыт моделирования можно рассматривать как движение к преодолению методологической эклектики.

Выявлена социальная, проявляющаяся в религиозном контексте специфика канона: соотнесённость с процессом рационализации, с особенностями социальной структуры Церкви, с феноменом наращивания социального значения термина.

Практическая значимость работы складывается из трёх аспектов.

Во-первых, исследование социального смысла канонических норм позволяет, с одной стороны, глубже анализировать управленческие решения церковных иерархов и членов Церкви, занимающих общественные и государственные посты, институционально не связанные с Церковью. А с другой стороны -основательнее просчитывать последствия решений, затрагивающих Церковь и принимаемых государством (на всех уровнях).

Во-вторых, учёт самого факта существования, а также конкретной специфики канонических норм, позволяет рассматривать Церковь как субъект церковно-государственных и церковно-общественных отношений, то есть не как исполнителя чужой воли, выраженной в законах или запросах и пожеланиях, а как самостоятельного актора. Такое рассмотрение может служить гармонизации церковно-государственных отношений и отношений с Церковью отдельных институтов гражданского общества, а также независимых общественных активистов, урегулированию уже существующих и потенциальных конфликтов, стать основой для общественно-полезного и взаимовыгодного взаимодействия церковных и секулярных институтов.

В-третьих, материалы и результаты исследования могут быть использованы в учебном процессе: при преподавании курсов «Социология религии», «Религиоведение», «Социальные нормы и девиантное поведение».

Апробация результатов исследования. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории и теории социологии РГПУ им.

1 Смирнов М.Ю. Очерк истории российской социологии религии. СПб., 2008. С. 71.

А.И. Герцена. Основные положения диссертационного исследования изложены в восьми публикациях автора, включая публикацию в журнале из перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук. Написанная на материалах диссертационного исследования статья «Толерантность в отношениях светского религиоведения и теологии: Российская специфика и перспективы» заняла второе место на общероссийском конкурсе молодых учёных и студентов «Галатея». Основные положения диссертации были изложены автором на социологических конференциях «Герценовские чтения», Санкт-Петербург, 2006,2007,2008 гг., на итоговой конференции общероссийском конкурсе молодых учёных и студентов «Галатея», Санкт-Петербург, 2007 г.

Структура диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объём диссертации - 250 страниц.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность исследуемой темы с точки зрения развития социо-гуманитарной науки и насущных вопросов функционирования современного общества, определяется степень научной разработанности проблемы, обозначаются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи исследования, представляется теоретико-методологическая основа исследования, излагаются элементы научной новизны, теоретической и практической значимости исследования, основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Теоретико-методологические предпосылки анализа социальной религиозной нормы» имеет историко-социологический характер и включает четыре параграфа.

В первом параграфе данной главы - «Фундаментальные предпосылки» рассматриваются те теоретико-методологические предпосылки, которые определяются общими особенностями социологического знания, а также особенностями генезиса и развития социологии религии как отраслевой социологической дисциплины. Исследуется, как совмещалась тематика религии и нормы в творчестве О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса и Ф. Энгельса (предыстория социологии религии), как трактуется нормативная сторона религии в концепциях Э. Дюркгейма и М. Вебера (бесспорных классиков социологии религии). Переход от проблемы «нормальности» религии (актуальной для марксизма и «первого» позитивизма) к исследованию специфики нормативной регуляции в религиозном контексте связывается с (а) переходом от недифференцированного социологического знания к его дифференциации и (б) институционализацией социологической науки. Предварительно определяются особенности социологической теории религии — как результата социологического исследования религии на теоретическом

уровне - и обозначается проблема инвентаризации социо-теоретического инструментария в условиях дифференциации социологического знания.

Во втором параграфе - «Роль междисциплинарных связей в развитии социологической теории религии» рассматриваются те предпосылки анализа социальной религиозной нормы, которые определяются закономерностями междисциплинарных связей в исследованиях религиозной сферы жизни общества. Учитывается то новое (с точки зрения классического этапа развития социологии религии) знание о религиозных явлениях, которое получено благодаря развитию психоаналитической теории, антропологической науки, экзистенциалистской и постмодернистской философии. Междисциплинарные связи трактуются с точки зрения делёзовского концепта ризомы; отдельное внимание уделяется тем закономерностям развития психоанализа и антропологии, которые могут быть образцом для развития социологической теории религии. Общие закономерности развития знания о религии выводят на проблему выработки нового языка религиоведения (частного языка науки), такого языка, на котором полемика в религиозном или идеологическом смысле невозможна.

В третьем параграфе - «Становление социологической теории религии в отечественной социологии» рассматриваются предпосылки теории социальной религиозной нормы, определяемые историческими особенностями отечественной науки о религии, учитывая прежде всего ту особенность, что в российской науке религия рассматривалась преимущественно как социальное явление. При этом, поскольку в отечественной науке теологический тезис и атеистический антитезис получили более яркое историческое воплощение, чем в западной, можно более чётко разграничить собственно религиозную и секулярную тенденции в исследовании религии.

В четвёртом параграфе - «Модели социологической теории религии» совокупность возможных социологических подходов к исследованию религии в целом и её нормативной стороны структурируется в систему моделей социологической теории религии, наглядно представляющей исследовательские возможности социо-теоретического инструментария. Данные модели можно рассматривать как схематически реализованные способы ответа на вопрос: что есть в религии такого, что может быть изучено социологически? С опорой, прежде всего, на опыт классической социологии религии, а так же на основные тенденции несоциологиеского осмысления религиозной проблематики, выделяются следующие модели социологической теории религии: редукционистская, гносеоцентрическая, социоцентрическая,

индивидуалистская, либерально-теологическая, дескриптивная, синтетическая. Первые три из перечисленных моделей группируются как пропозитивистские, оставшиеся четыре - как контрпозитивисткие, в зависимости от отношения к исходным для социологии постулатам контовского позитивизма. Помимо «линейного» способа представления данных моделей, предлагается «нелинейный», при котором две группы моделей противопоставляются друг другу. В зависимости от способа представления рассматриваются способы выстраивания стратегий использования различных моделей. Социологическая

теория религии, таким образом определяется через использование данных моделей, с учётом системных связей между ними и стратегий использования моделей в конкретных случаях. Использование указанной системы моделей увязывается с этапом дифференцированное™ социологического знания, а также с учётом исследовательского внимания не к вопросу о нормальности религии, а к проблеме всестороннего исследования нормативной стороны религиозных институтов, организаций, проходящих в них социальных процессов и социальной деятельности религиозно мотивированной личности.

Вторая глава - «Дефиниция социальной религиозной нормы» включает два параграфа.

В первом параграфе - «Модели социологической теории религии: от редукционизма к гносеоцентризму», рассматриваются редукционистская, либерально-теологическая и гносеоцентрическая модели, на основании чего делается вывод о существенных особенностях нормативной стороны религиозности.

В рамках рассмотрения редукционистской модели исследуются: совмещение редукционизма, характерного для раннего этапа развития социологической теории с редукционизмом ранних религиоведческих школ; соответствующие аспекты функционалистского подхода, фрейдистской трактовки проблем религии и её познания, марксистской и маркетологической версий экономического редукционизма; а так же религиозный редукционизм наряду со светским редукционизмом как его антитезой. С точки зрения развития теории социальной религиозной нормы делается вывод о том, что проблема преодоления редукционизма в социо-теоретическом исследовании нормативной стороны религии приводит к задаче определения понятия социальной религиозной нормы и задаче всестороннего исследования таких норм.

Далее, в рамках рассмотрения либерально-теологической модели, исследуются особенности либеральной теологии в аспектах её отличия от традиционного богословия, взаимодействия со светской наукой и собственного развития либерально-теологической мысли (Ф. Шлейермахер, С. Кьеркегор, П. Тиллих, Р. Бультман, «теология смерти Бога», «христианский атеизм» и пр.), в том числе - в России (школы Владимира Соловьёва и Александра Меня), а также с учётом особенностей так называемого «сектоведения». Для теории социальной религиозной нормы здесь представляют интерес проблема саморазрушения нормы, происходящего в либеральной теологии, а также конкретные варианты взаимодействия и взаимопроникновения светского и религиозного знания и теоретизирования. Социальная религиозная норма в данном случае может определяться именно в контексте такого взаимодействия, основным направлением которого является воздействие теологии и соответствующих способов теоретизирования на светскую науку и её понятийный аппарат.

После этого, в рамках рассмотрения гносеоцентрической модели исследуются подходы к социологическому исследованию религии, для которых характерен взгляд на религию как на специфическую форму знания человека об окружающей среде - не в последнюю очередь о социальной среде. В данном

аспекте в качестве примера рассматриваются концепции Г. Тарда («социальная логика»), К. Шмитта («социология понятий»), А. Штейнзапьца и А. Функенштейна («социология невежества»), феноменологической социологии религии и социологии знания, марксистской теории религии. Социальная религиозная норма здесь, как и в предыдущей модели, определяется в контексте взаимодействия теологических представлений и научных понятий, но направление воздействия - противоположно: от научного знания к религиозному.

В подытоживающей части данного параграфа рассматриваются традиционные подходы к определению социальной нормы с учётом религиозной специфики отдельного вида таких норм. Стратегия исследования определяется соотнесением между собой рассмотренных выше трёх моделей социологической теории религии. «Количественный» подход к определению нормы анализируется на примере теории Э Дюркгейма: на норму указывает наибольшая распространённость некоторого явления, при учёте гармоничности как противоположности аномии. «Качественный» подход исследуется на примере концепций первого поколения Франкфуртской школы: норма здесь увязывается с ценностным самоопределением свободного человека. Специфика религиозной нормы в данном контексте заключается в определённости и ясности «качественной» составляющей. Эта составляющая может быть исследована через рассмотрение соответствующих религиозных представлений и развития их до научных понятий - в соответствии со стратегией использования рассмотренных выше моделей социологической теории религии и с учётом опирающейся на гегелевскую систему концепции соотношения религии, общества и науки. Делается вывод о том, что в теоретической социологии религии религиозные представления о социальной норме через их исследование могут замещаться понятием социальной религиозной нормы.

Во втором параграфе данной главы - «Определение понятия канона как социальной религиозной нормы» канон первоначально определяется как элемент системы норм, принятых и утверждённых Церковью для регламентации церковной жизни. Далее прослеживается этимология термина «канон». Особое внимание уделяется использованию данного термина в новозаветном контексте (Послания апостола Павла), в связи с которым можно определять канон как норму социальной регуляции, и в контексте дальнейшего развития христианства. Для интерпретации материала из истории религии привлекаются концепции и разработки М. Вебера, Р. Мертона, Д.Е. Фурмана, Р. Барта, Т. Парсонса, А. Бадью. Одной из причин использования ап. Павлом термина «канон» является противопоставление этих новых «правил» ветхозаветному Закону. В связи с этим интерпретируется лежащая в основе канонических правил социально-философская концепция Нового Израиля, которая соотносится с предпринятым Т. Парсонсом анализом социальной организации раннего христианства, в рамках которого противопоставляется христианская свободная ассоциация и иудейский «народ». Связанная с указанным противопоставлением проблема универсализма рассматривается как в интерпретации А. Бадью и С. Жижека, так и в контексте традиционно-

теологических трактовок, то есть в связи с соответствующими эллинистическими и средневековыми социально-философскими концепциями (прежде всего апостола Павла и Тертуллиана). Кроме того, рассматривается богатство значений термина канон в христианском и современном светском контекстах. В качестве итога предлагаются несколько разнотипных дефиниций канона: как нормы социальной регуляции, элемента системы канонического права, как специфической ортодоксально-христианской социальной религиозной нормы.

Третья глава - «Формирование социальных религиозных норм» включает два параграфа.

Первый параграф - «Модели социологической теории религии: социоцентрическая, индивидуалистская, дескриптивная».

Вначале рассматривается социоцентрическая модель, обобщающая подходы к исследованию религии с точки зрения «большой социологической теории», то есть возможности рассмотрения религии как элемента социальной системы. Важной особенностью такого рассмотрения является установка на упорядоченное описание разнообразия социальной жизни. В качестве другой особенности можно назвать проблематичность однозначного разграничения религиозного и нерелигиозного при рассмотрении конкретных институтов и организаций. Эти особенности накладывают свой отпечаток и на анализ социальной религиозной нормы. Дополнительно такой анализ в рамках указанной модели характеризуется тем, что на первый план выходят те факторы изменения нормы, которые определяются всей социальной системой в целом. При этом именно в рамках данной модели даются наиболее традиционные определения нормы как «вербального описания конкретного хода действия, который, таким образом, рассматривается как желательный» (Т. Парсонс), или как повторяемого, регулярного, устойчивого явления (В.Д. Плахов), как «социального правила, которым определяются ожидания общества в отношении действий индивидов в определённых обстоятельствах» (Т. Лоусон, Д. Гэррод). Данные определения, не отражая религиозной специфики определённого типа норм, позволяют однако найти подобные нормы в специфически религиозном обиходе и характерно-религиозных формулировках, например у классиков аскезы (Василий Великий, Иоанн Лествичник, авва Дорофей).

Затем рассматривается индивидуалистская модель, обобщающая подходы, акцентирующие внимание не на обществе как целом, а на отдельном акторе, действующем в социальной среде. Одним из ключевых понятий здесь является понятие интернализации норм, с помощью которого характеризуется свойство взаимопроникновения социальной и личностной систем (Т. Парсонс с опорой на 3. Фрейда и Э. Дюркгейма). Помимо акцента на деятельности отдельного индивида, элементы индивидуализации можно найти, например, в веберовском определении социальных слоёв, оказавших решующее влияние на формирования этоса конкретных религий. В целом, индивидуалистская модель дополняет социоцентрическую как в случае отдельных исключений (частных случаев), так и в принципе. Динамика норм здесь рассматривается с точки зрения влияния отдельных индивидов или слоёв на общество как целостность,

особенно с учётом фактора приятия или неприятия регулирующих норм личностью (Ф.Э. Шереги).

Далее рассматривается дескриптивная модель, в рамках которой анализируются теории, характеризующиеся преобладанием описательного момента над нормативным. В рамках этой модели строятся эмпирические исследования, не претендующие на широкие обобщения или обращающиеся к экзотическому, малоизвестному материалу, субкультурам и конткультуре. Важность данной модели определяется тем, что здесь производится поиск материала, который может иметь критическое значение для существующих теорий. С точки зрения теории социальной религиозной нормы особенно важно характерное для контркультуры испытующее отношение к норме, проверка нормы на прочность.

В подытоживающей части данного параграфа делаются выводы о динамическом аспекте религиозной нормативности, путём выявления и сравнения основных тенденций рассмотренных моделей социологической теории религии. Применение общесоциологических понятий к специфическому религиозному материалу - с одной стороны (социоцентризм), и движение к социологическим понятиям от самой социальной реальности, порождаемой религией - с другой (индивидуализм). Дескриптивная модель в этой связи может рассматриваться как инструмент выявления многообразия религий и их социальных форм (в том числе социальных форм объективизации религиозного опыта) и накопления сведений как об уникальных, так и о статистических особенностях развития социальной религиозной нормы.

Во втором параграфе - «Развитие формы канона», с учётом рассмотренных моделей социологической теории религии, на материале доникейских формальных «апостольских» источников канонического права исследуются процессы, оказавшие определяющее влияние на формирование канона в его современном виде. Во-первых, анализируется тенденция приписывания авторства позднейших по отношению к апостольскому веку текстов -апостолам. Анализ данной тенденции позволяет раскрыть особенность легитимации данных текстов и содержащихся в них норм - легитимации не через прямую ссылку на Бога, а через ссылку на Церковь в её первоначальном состоянии и на людей, стоявших у её начала. При этом важно, что в древнейшем из указанных текстов - «Дидахэ» человеческая «природа» противопоставляется институтам социализации, важнейшим из которых и является в данном случае Церковь, что можно противопоставить позднейшим теоретикам «естественного закона» (Акоста, Вольтер, Гельвеций, Дидро, Руссо). Во-вторых, анализируется отражённый в данных источниках процесс изменения социальной структуры христианской общины, изменения значимости различных «служений», то есть социальных статусов, связанных с выполнением определённых социальных ролей в соответствии с определёнными социальными нормами и порождающих социальную стратификацию. Важнейшей тенденцией здесь является возвышение епископа, как - в итоге - безусловного лидера общины и всё более строгое разделение рукополагаемых клириков и нерукополагаемых лаиков (м1рян). В-третьих, анализируется процесс дифференциации христианской

общины от внешних по отношению к ней сообществ: языческих, иудейских, еретических. Высокая эффективность дифференциации достигается за счёт закрепления её в правилах культа. Особо рассматривается русская традиция нормотворчества в каноническом праве, итогом которой является то, что более поздние и чисто русские по происхождению канонические правила не имеют такого же практического значения в современную эпоху как Книга Правил, включающая каноны, составленные более тысячи лет назад и до той даты, от которой традиционно отсчитывается время существования русской государственности.

Четвёртая глава - «Система социальных религиозных норм» включает два параграфа.

В первом параграфе - «Социально-нормативная система Книги Правил»

анализируется система канонических норм, сведённых в Книгу Правил, включающей каноны Апостолов (итог развития рассмотренных ранее формальных источников канонического права), а также каноны Вселенских и Поместных Соборов и Отцов. Оформление канона (как социальной религиозной нормы) в его сегодняшнем виде происходит одновременно с оформлением сохраняющейся в принципиальных моментах до сегодняшнего дня социальной структуры Церкви, которая характеризуется в первую очередь наличием «монархического епископата» как инстанции легального господства, пришедшего на смену харизматическому господству апостолов и пророков. При этом наличие монашества как института возродившегося в новом виде харизматического господства уравновешивает влияние епископов как легалистских лидеров и обеспечивает баланс легального и харизматического господства. Именно в контексте этого баланса существуют и функционируют каноны как результат рационализации религиозных представлений о принципах социальной организации Церкви. При этом каноны выражают не исторически определённое состояние христианской общины (церковное прошлое, или даже древнейший его пласт), а саму социальную сущность Церкви, хотя принципы кодификации канонических норм в православной традиции предполагают не написание нового свода канонов, а создание сборника принятых ранее правил. Канонические нормы Книги Правил, рассматриваемые как система характеризуются через следующие моменты: 1) иерархия норм, отражающая иерархическую структуру Церкви; 2) дублирование норм; 3) историчность норм, как особенность способа кодификации; 4) наличие сквозных социальных тем: социализация, ресоциализация, социальная дифференциация, социальная стратификация, социальная структура; 5) промежуточный статус канонов с точки зрения дихотомии сакральное/профанное: номинально сакральные («святые») каноны являются результатом процесса рационализации, данная двойственность наиболее ярко проявляется, при исследовании проблемы отмены или изменения канонических норм; 6) с точки зрения традиционного для социологии противопоставления объективизма - субъективизму канонические правила на «коллективные» (Соборов) и «индивидуальные» (Отцов), апостольские нормы могут рассматриваться как синтез индивидуальных и коллективных.

Во втором параграфе - «Модели социологической теории религии: синтез» рассматривается синтетическая модель социологической теории религии и особенности системы моделей как целого.

В рамках рассмотрения синтетической модели анализируются подходы к исследованию религии с диалектических позиций, с точки зрения на религию как на символическую систему и как на структурирующую силу, действующую в упорядочиваемом социальном пространстве. Такие подходы открывают перспективы дальнейшего исследования системы нормативной регуляции в религиозной сфере жизни общества, а также конкретно системы норм социальной регуляции в рамках Русской Православной Церкви, и дальнейшего применения разработанного социо-теоретического инструментария. В целом делается вывод о том, что социальные, в том числе нормативные, аспекты религии могут исследоваться (1) как символическая (знаковая) система, (2) в соотнесении с местом (или полем) в структурированном пространстве, (3) в единстве, обеспеченном мифологическим истолкованием социальной реальности.

В рамках рассмотрения системы моделей социологической теории религии, разработанные модели, применённые ранее для исследования конкретного материала, рассматриваются в их возможных закономерных взаимосвязях. С учётом проанализированного материала по каноническим нормам, дополнительно рассмотрен порядок представления данных моделей и выявлен путь получения неиспользованных исследовательских возможностей. Кроме того, рассмотрен альтернативный - нелинейный - способ представления моделей социологической теории религии. Выявлены: а) ось: редукция -дескрипция - синтез, представляющая собой схему развития социологического знания о религии; б) центр: дескрипция, обозначающая связь не только с вершинами оси, но и взаимосвязь всех моделей между собой, как частей целого; в) осевая симметрия: социоцентризм - индивидуализм и гносеоцентризм -либеральная теология, выражающая ключевые внутренние противоречия социологического и религиоведческого знания; г) центральная симметрия: редукция - синтез, представляющая собой противопоставление начала и завершения теоретико-социологического познания религии. С нелинейным представлением системы моделей социологической теории религии связываются аспекты прикладного значения исследования церковной нормативной системы. Системный и децизионистский аспекты связываются соответственно с социоцентрической и индивидуалистской моделями, коммуникативный аспект - с взаимодействием гносеоцентрической и либерально-теологической моделей, прогностический аспект - с синтетической моделью.

В Заключении сформулированы основные выводы и результаты исследования.

Описанный в диссертационном исследовании канон является социальной религиозной нормой. Такая норма представляет собой вид социальной нормы, наряду с правовой и нравственной нормами, как видами одного рода

социальных норм. Наряду с описанием канона как социального феномена, можно определить его в номинальном ключе как норму социальной регуляции.

Религиозная специфика канона характеризуется через анализ его места в процессе рационализации религиозных представлений - канон является примером наибольшей рационализации, без утраты религиозного значения. В связи с таким - промежуточным - статусом, канон имеет ключевое значение в коммуникации и взаимодействии Церкви с внешними по отношению к ней сообществами. В связи с этим качественным своеобразием канона он представляет особый интерес и для светского научного исследования Церкви: в своём нормативно-регуляционном аспекте Церковь с наименьшими затруднениями может быть описана и понята при точке зрения на неё «извне», а не «изнутри».

Социальная специфика канона характеризуется через интерпретацию тех социальных процессов, которые имели решающее значение для формирования канона как религиозного правила жизни. Это процессы перехода от харизматического господства к легальному и формирования епископальной организации, наряду с сохранением центров харизматического господства в новых социальных формах, При этом баланс между различными типами господства и их носителями обеспечивается именно системой канонических правил.

Всестороннее исследование канона как социальной религиозной нормы обеспечивается использованием сконструированной в диссертационном исследовании системы моделей социологической теории религии.

Основания для определения понятия социальной религиозной нормы определяются социологической интерпретацией данных норм в их конкретно-исторической специфике. Такая интерпретация становится возможной благодаря использованию редукционистской модели и взаимодополняющих либерально-теологической и гносеоцентрической моделей. Если сама возможность определения интересующего нас понятия выводится в рамках первой из указанных моделей, то пути выявления религиозной специфики определяются подходами к исследованию интересующего нас феномена с точки зрения системы знания или же с точки зрения системы религиозных представлений - соответственно в рамках противопоставления двух остальных из рассматриваемых моделей.

Социальная специфика норм социальной регуляции в том виде, в котором они характерны для Русской Православной Церкви, то есть, социальных религиозных норм в их конкретно-исторической типичности - выявляется посредством использования социоцентрической, индивидуалистской, дескриптивной моделей социологической теории религии. Указанная специфика определяется социальной динамикой, сформировавшей эти нормы, а эта динамика характеризуется через анализ соотношения общесоциальных (а в конкретных случаях - коллективных) и индивидуальных факторов, определивших в своих сочетаниях особенности социальных процессов, формирующих нормы, учитывая наряду с закономерными исключительные

явления, подходы к исследованию которых обобщаются в дескриптивной модели.

Особенности системы социальных религиозных норм раскрываются в синтетической модели, в рамках которой уточняется значение отдельных элементов данной системы в соотношении с упорядоченным социальным пространством и в единстве интерпретации. Наряду с этим особенности указанной системы норм могут рассматриваться с точки зрения системы моделей как целого и уточняться с точки зрения различных стратегий использования моделей в отдельности и в совокупности.

Исходя из применения разработанной системы моделей социологической теории религии к исследованию канонических правил, можно сделать вывод о возможности применения данной системы моделей к исследованию иных феноменов из религиозной сферы жизни общества.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах автора:

1. Настоящев Е.О. Определение религии у Эмиля Дюркгейма // Герценовские чтения 2003: Актуальные проблемы социологии. СПб., 2003. С. 326-328. 0,15 п.л.

2. Настоящев Е.О. Анализ религиозно значимых текстов в социологическом исследовании религии // Герценовские чтения 2004: Современное общество; Социологическое измерение повседневности. СПб., 2004. С. 353-355. 0,15 п.л.

3. Настоящев Е.О. Социология религии и социология Церкви // Герценовские чтения 2006: Социологическое образование в России. СПб.,

2006. С. 236-238. 0,2 п.л.

4. Настоящев Е.О. Толерантность в отношениях светского религиоведения и теологии: Российская специфика и перспективы // Практики толерантности и интолерантности в современном российском обществе: Публичная сфера и повседневность / Под ред. В.Я. Гельмана. СПб., 2007. С. 69-85. 0,7 п.л.

5. Настоящев Е.О. Редукционистская модель социологической теории религии // Герценовские чтения 2007: Кафедре социологии 15 лет. СПб.,

2007. С. 242-243. 0,4 п.л.

6. Настоящев Е.О. Канон как социальная религиозная норма: опыт номинальной дефиниции // Герценовские чтения 2008: социологическое образование в России. СПб., 2008. С. 281-286. 0,8 п.л.

7. Настоящев Е.О. К проблеме определения понятия социальной религиозной нормы // Вестник Санкт-Петербургского университета: Серия 12: Психология, социология, педагогика. Выпуск 4,2008. С. 517524. 0,8 п.л.

8. Настоящев Е. О. Модели социологической теории религии //Известия российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. № 108, 2009. С. 181-184. (0,3 п.л.)

Подписано в печать 19.02.2010. Формат 60x90/16 Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,25 Тираж 100 экз. Заказ 65

Отпечатано в типографии ООО «Адмирал»

199048, Санкт-Петербург, В. О., 6-я линия, д. 59 корп. 1, оф. 40Н

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Настоящев, Евгений Олегович

Введение.3

Глава первая. Теоретико-методологические предпосылки теории социальной религиозной нормы.12

1.1. Фундаментальные предпосылки.12

1.2. Роль междисциплинарных связей в развитии социологической теории религии.29

1.3. Становление социологической теории религии в отечественной социологии.41

1.4. Модели социологической теории религии.45

Глава вторая. Дефиниция социальной религиозной нормы.51

2.1. Модели социологической теории религии: от редукционизма к гиосео центризму.51

2.1.1 Редукционистская модель.51

2.1.2 Либерально-теологическая модель.58

2.1.3. Гносеоцентрическая модель.69

2.1.4. Нормативная сторона религиозности.79

2.2. Определение понятия канона как социальной религиозной нормы.89

Глава третья. Формирование социальных религиозных норм.108

3.1. Модели социологической теории религии: социоцентрическая, индивидуалистская, дескриптивная.108

3.1.1. Социоцентрическая модель.108

3.1.2. Индивидуалистская модель.116

3.1.3. Дескриптивная модель.124

3.1.4. Динамический аспект религиозной нормативности.132

3.2. Развитие формы канона.135

Глава четвёртая. Система социальных религиозных норм.170

4.1. Социально-нормативная система Книги Правил.170

4.2. Модели социологической теории религии: синтез.198

4.2.1. Синтетическая модель.198

4.2.2. Система моделей социологической теории религии.208

Введение диссертации2010 год, автореферат по социологии, Настоящев, Евгений Олегович

Одной из насущных задач социо-гуманитарных наук является описание социальной реальности как единства в многообразии. В свете этой задачи человечество представляется как единство множества народов и культур, нация - как комплекс классов и страт, социальная группа как единство индивидов и т.д. История исследований религии (в первую очередь -социологических исследований) содержит немало примеров того, сколь сложными являются процедуры определения религии, классификации религиозных феноменов, типологизации религиозных объединений. Особое значение указанная задача приобретает тогда, когда речь идёт об описании систем ценностей, влияющих на деятельность социальных субъектов.

По поводу канонических правил, как норм социальной регуляции, в РПЦ и генетически родственных юрисдикциях ведутся наиболее ожесточённые споры. Внутрицерковная дискуссия, как и любая религиозная полемика, может рассматриваться в традициях нововременного познания как приглашение для светских специалистов к участию в роли третьей стороны, отстранённого компетентного участника. При этом первоочередной задачей здесь является не столько накопление эмпирической информации о канонах, сколько исследование понятия канона; а именно - исследование, рассматриваемое как средство определения координат и таким образом -выявления познаваемости внутреннего устройства РПЦ и закономерностей её взаимодействия с внешними по отношению к ней институтами, в том числе нерелигиозными.

Интенсивность изменений институтов современного общества, мультикультуральный контекст их взаимодействия порождают в общественном сознании реакцию, которую можно обозначить как стремление к истокам. В связи с этим закономерно повышается ценность устойчивых, относительно неизменных социальных институтов. В этом отношении можно говорить и о повышении значимости нормативных установлений традиционных религий, как образца, эталона и традиционной ценности. Проблема функционирования религиозной (по своему происхождению и значению) социальной нормы, становится доступной для научного понимания через систематизацию и переосмысление исследовательского инструментария классической социологии религии.

Степень научной разработанности проблемы. Нормативно-регуляционный аспект религии исследуется в классических работах по социологии религии - в первую очередь в работах Э. Дюркгейма и М. Вебера, а так же в фундаментальных трудах О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса, Ф. Энгельса, Г. Тарда, В. Зомбарта, П. Бергера, Р.К. Мертона. Кроме того, несомненную важность представляют концепции религии, включенные в общесоциологические теории П.А. Сорокина и Т. Парсонса, в психологические теории 3. Фрейда, К.Г. Юнга, Э. Фромма, в феноменологические и антропологические теории Р. Отто, Э.Б. Тайлора, Дж. Дж. Фрэзера, А.Р. Рэдклифф-Брауна, М. Элиаде.

Задачи исследования:

1) систематизировать социологический инструментарий для исследования религии на теоретическом уровне;

4) проанализировать церковно-историческое развитие формы православного канона и особенности российской традиции канонического нормотворчества;

6) раскрыть возможности комплексного подхода к исследованию социальных религиозных норм.

Теоретические и методологические основания исследования определяются ориентацией на классическую социологию религии и установкой 'на синтез различных исследовательских подходов. Конкретно это проявляется следующим образом.

Во-первых, проблема исследования канона рассматривается в рамках веберовской парадигмы, исследуется (а) «мировая» религия, (Ь) по письменным источникам, (с) в историцистском ключе, (d) в связи с процессом рационализации, (е) с выходом на проблематику социального действия. В целом мы исходим из того, что в большинстве случаев религиозное явление может быть научно исследовано только в рационализованном и упорядоченном виде. В связи с этим наибольший научный интерес представляют наиболее рационализированные внутри самой религии религиозные представления, к каковым можно отнести исследуемые каноны, а так же социальные религиозные нормы как таковые.

При исследовании православных канонических норм в тех случаях, когда акцент делается на рассмотрении связанных с ними эллинистических и средневековых социально-философских концепций, которые можно отнести к предыстории социологической теории - используется сравнительный метод. При обобщении материала по истории и предыстории социологии как таковой и социологии религии как отрасли социологического знания используется синтетический метод. При выделении исторических этапов развития социологической науки, различных подходов к социологическому исследованию религии, при учёте различных парадигм, школ и направлений в социологии религии используется аналитический метод. При исследовании религиозных представлений, научных и философских понятий и категорий используется диалектический метод.

Научная новизна исследования. Исследован ранее не изученный с точки зрения социологической теории религиозный феномен, относящийся к предметному полю социологии религии — каноны как нормы социальной регуляции. В связи с этим Церковь рассматривается как субъект социальных процессов и взаимодействий.

Теоретические подходы классиков даны в их современной трактовке, с учётом позднейшего развития социо-гуманитарного знания и в применении к социальным явлениям, исследование которых актуально с точки- зрения развития современного российского общества в целом и его отдельных институтов.

Основные положения, выносимые на защиту:

3. Система моделей социологической теории религии, включающая редукционистскую, социоцентрическую, индивидуалистскую, гносеоцентрическую, либеральнотеологическую, дескриптивную, синтетическую модели, обобщая возможные социологические подходы к исследованию религии, позволяет комплексно исследовать социальные закономерности, присущие религиозной сфере жизни общества.

Выявлена социальная, проявляющаяся в религиозном контексте специфика канона: соотнесённость с процессом рационализации, с

1 Смирнов М.Ю. Очерк истории российской социологии религии. СПб., 2008, С. 71. особенностями социальной структуры Церкви, с феноменом наращивания социального значения термина.

Практическая значимость работы складывается из трёх аспектов.

Во-первых, исследование социального смысла канонических норм позволяет, с одной стороны, глубже анализировать управленческие решения церковных иерархов и членов Церкви, занимающих общественные и государственные посты, институционально не связанные с Церковью. А с другой стороны - основательнее просчитывать последствия решений, затрагивающих Церковь и принимаемых государством (на всех уровнях).

Во-вторых, учёт самого факта существования, а также конкретной специфики канонических норм, позволяет рассматривать Церковь как субъект церковно-государственных и церковпо-общесгвепных отношений, то есть не как исполнителя чужой воли, выраженной в законах или запросах и пожеланиях, а как самостоятельного актора. Такое рассмотрение может служить гармонизации церковно-государственных отношений и отношений с Церковью отдельных институтов гражданского общества, а также независимых общественных активистов, урегулированию уже существующих и потенциальных конфликтов, стать основой для общественно-полезного и взаимовыгодного взаимодействия церковных и секулярных институтов.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории и теории социологии РГПУ им. А.И. Герцена. Основные положения диссертационного исследования изложены в восьми публикациях автора, включая публикацию в журнале из перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук. Написанная на материалах диссертационного исследования статья «Толерантность в отношениях светского религиоведения и теологии: Российская специфика и перспективы» заняла второе место на общероссийском конкурсе молодых учёных и студентов «Галатея». Основные положения диссертации были изложены автором на социологических конференциях «Герценовские чтения», Санкт-Петербург, 2006, 2007, 2008 гг., на итоговой конференции общероссийском конкурсе молодых учёных и студентов «Галатея», Санкт-Петербург, 2007 г.

Структура диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нормы социальной регуляции в Русской Православной Церкви"

Заключение

Религия традиционно обращает на себя пристальное внимание социологов-теоретиков, а так же мыслителей, которые, не будучи социологами, осмысляют с научных позиций социальную проблематику. Предел социологической заинтересованности в религии обозначил Огюст Конт, основав собственную религиозную систему. Для Карла Маркса решение вопроса о религии обозначило начало оригинального творчества. Для Эмиля Дюркгейма и Макса Вебера обращение к исследованию религии явилось наоборот итогом творческой жизни, что можно сказать и о Зигмунде Фрейде. Соответственно, религиозная проблематика занимает заметное место не только в работах прямых последователей перечисленных мастеров мысли, но у гораздо более широкого круга более поздних авторов. Достаточно указать, что с подачи Вебера исследование капитализма неразрывно связано с ответом на вопрос о религиозном импульсе к зарождению капиталистических отношений, а пристальное внимание к религиозности (как первобытной, так и современной) характерно практически для всех восприемников идейного наследия основателя психоанализа.

Замечательна во многих отношениях позиция Толкотта Парсонса: «Интерес к религии. был главной направляющей вехой в моей интеллектуальной карьере»796. При этом Парсонс отмечает, что таковой интерес в его случае был не следствием личной вовлечённости в религиозные отношения, а результатом изучения классиков социологической мысли

796 Парсонс Т. О построении социальных систем: Интеллектуальная биография // Парсонс Т. Система современных обществ. M., 1998. С. 263.

Вебера, Парето, Дюркгейма) и значимых для социологической теории мыслителей не-социологов (в первую очередь Фрейда)797.

Если признать, что интерес вышеперечисленных классиков неслучаен, и если относиться к примеру классиков с подобающей серьёзностью, то можно сделать вывод о высоком значении (для социологической теории) исследований религии. Определяется это значение, на наш взгляд, тем, что в религиозном контексте все социологические темы и сюжеты проявляются если не в высшей степени завершённости, то, по крайней мере, в наиболее открытом для исследования виде. Так например, рассматриваемые нами в этом исследовании религиозные нормы не только настоятельно требуют соблюдения, но и с той же настоятельностью требуют фиксации, сохранения в неизменном виде, осмысления, определения границ толкования и, в связи со всем этим, - рационализации. Раскрывая специфику требований к соблюдению религиозных норм достаточно указать на то, что санкция - в контексте «самоутверждения в вечности» (А.Ф. Лосев) - может быть несравнимой с посюсторонними санкциями, предполагаемыми нравственными или даже правовыми нормами.

История формирования понятия социальной религиозной нормы как процесс переосмысления теории религии и как контекст насущных задач общесоциологической теории даёт нам картину движения от утопических проектов - к такой ситуации, когда надёжность социологического знания не будет страдать от его общедоступности. Движения к такому языку социологической теории, который не будет непосредственно фактором социальной реальности. С этим мы увязываем, подводя итоги, исследовательское возвращение к языку, на котором высказаны представления Древней Церкви о собственной социальности.

В теоретико-методологической части нашей работы мы рассмотрели условия возможности понятия социальной религиозной нормы (в рамках предложенной нами схемы, структурируются вокруг редукционистской

797 Там же. С. 262. модели), и далее — условия определения религиозной и социальной специфики данного понятия (структурируются вокруг гносеоцентрической и либерально-теологической, и, соответственно, вокруг социоцентрической и индивидуалистской моделей), обозначив так же условия синтеза, то есть гармоничного учёта всех условий. Итак: 1) принципиальная возможность (противоположность чему - редукционизм), 2) религиозная специфика (через противопоставление веры и знания в специфически социологическом контексте), 3) социальная специфика (через противопоставления общества как целого и индивидуальности как частности), 4) гармоничный итог, как условие синтеза. О гармонии здесь речь идёт уже потому, что движение по оси (см. схемы последнего параграфа) сверху вниз, не только характеризует степень изученности предмета, но и предполагает снятие противоречий в симметричностях схемы.

1) Понятие канона как социальной нормы христианской ортодоксии возможно в первую очередь потому, что христианство не сводится к иудаизму, и ортодоксия сопротивляется ереси - эти сюжеты прослеживаются от наиболее ранних источников канонического права до современных остроактуальных споров на каноническую тематику. Далее эта возможность подкрепляется принципами из которых исходит Церковь во взаимоотношениях с Империей и теми государствами, которые приходят на смену Римской Империи.

2) Изменение смысла слова «канон» от «тростник» до «социальная норма» завершается в новозаветных текстах. Именно здесь - в бесспорно сакральном, а значит и религиозном по преимуществу, контексте интересующее нас слово несёт наиболее насыщенный социальный смысл. При этом канон является выводом из догмата - применительно к практической (в том числе и повседневной, профанной) жизни. При этом канон является следствием рационализации церковной жизни и церковного управления: каноны регулируют в первую очередь действия епископата и других степеней легального господства, и в их утверждении решающую роль играет епископат (соборио и индивидуально). «Дидахэ» помнит харизматических лидеров, но не ограничивает их деятельности, а только предлагает рациональные критерии определения лжепророков; Вселенские Соборы, начиная с Халкидона, замечают монахов и предписывают им правила: в первую очередь - подчинение епископату. Наряду с безусловной рационализированностыо, каноны всё-таки обладают сакральным статусом, они «святые» номинально, они неотменяемы, канонический строй надлежит благоговейно хранить, каноны тесно связаны со Вселенскими Соборами и святыми людьми, в том числе с особенно широко почитаемыми. Как предельно рационализированные религиозные представления каноны открывают прямой путь для научного исследования религии.

3) Возвращаясь в конце работы к «апостольским» формальным источникам канонического права, можно ещё раз обратить внимание на ту настойчивость, с которой заведомо более поздние тексты приписывались апостолам. Здесь усматривается фундирующая идея, настоятельно требующая, чтобы апостольским авторитетом обладали нормативно-регулирующие тексты определённой структуры и тематики. Как видно из анализа кодекса канонического права в целом, системно, апостольство может рассматриваться как синтез коллективного и индивидуального. Индивидуальный принцип в правилах Отцов и коллективный принцип в соборных правилах находят синтетическое единство в контексте апостольства, поскольку апостольство предполагает объединение идеи преемства и индивидуального призвания к уникальному служению. Человек как продукт общества (дюркгеймовского Бога) и как творец социальности (в том числе Церкви в некоторых представлениях истолковываемой как Тело) может рассматриваться в единстве этих свойств через идею апостольского служения и авторитета апостольских правил.

4) Итак, мы нашли, что канон обозначает границу между правовыми и нравственными нормами, между сакральным и профанным, между индивидуальным и коллективным. При этом в каждом случае он не отделяет строго одно от другого, а гармонизирует, ведёт к синтезу.

Этот синтез, к которому мы вышли через обращение к проблеме языка, возвращает нас на новом витке к этой проблеме. Канон это не религиозная норма как таковая, а достаточно специальная норма даже внутри христианства, но при этом конкретно-историческая норма. Каноничность или некапоничность, то есть, соответствие или несоответствие канону - могут быть предметом ожесточённых идеологических дискуссий, но преодоление этих дискуссий возможно не через акцентуацию на одном из противоположных принципов, соединяющихся в каноне, а как раз через учёт и противоположности этих принципов и их синтетического соединения. В наиболее общем виде это представлено в науке о религии: канон как медиальная точка между религиозным переживанием невыразимого и научным религиоведческим понятием, как, например, инструкция по организации сакрального пространства для воспроизводства иерофании.

Мы надеемся, что показали, что система моделей социологической теории религии, предложенная нами, не только раскрывает потенциал социологического изучения религиозности (в первую очередь - в аспекте нормативной регуляции), но и сама по себе имеет некоторую ценность, как инструмент исследования. В связи с этим, хотелось бы обратить внимание, что «вход» в эту систему обеспечивает не феноменология, не эмпирическая дескрипция, а периферийная по отношению к ней логика. Возможное совмещение эмпирического и логического — в использовании гносеоцентрической модели. Наш вариант такого использования дал в результате поучительную историю превращения аграрного термина в социальный, что может рассматриваться как обращение к первоосновам теоретической мысли об обществе. Альтернативы: исследовать людей или тексты - в таком случае просто нет, а есть альтернативные способы получения от людей текстов и разные оценки ценности этих текстов, в том числе исходя из степени контроля за процессом создания текста. В этом плане, в эмпирической социологии различается знаковая ценность участия в коллективной декламации Символа Веры во время богослужения и ответа на вопрос анкеты, составленной антиклерикалом.

При этом, как очевидно, та степень объективности отражения хода формирующих специфическую социальную структуру социальных процессов, которая характерна для свода канонов, вряд ли может быть получена альтернативными методами. С социологической точки зрения здесь важна сбалансированность моментов, связанных с учётом мнения масс и, в противовес массам, лидеров общественного мнения, со сроками формирования свода канонического права, со статусом ряда авторов канонов, которых можно рассматривать как экспертов.

Само по себе замечательно то, что Книга Правил именно в существующем виде является основным источником канонического права Московского Патриархата, в связи с несформированностью традиции канонического правотворчества в России. Современная неопределённость относительно Поместного Собора 1917-18 гг., личности Патриарха Сергия, конформного епископата, бунтарского монашества - уравновешивается возможностью апеллировать напрямую к канонам первого тысячелетия христианства. К правилам, в которых закреплены основные принципы современных церковных институтов и обозначены итоги процессов, создавших современную Церковь. Не столько к историческим свидетельствам, сколько к источникам социологической информации.

При этом важной представляется позиция социолога-исследователя по отношению к той неопределённости, которая указана выше и является причиной жестоких споров, характерных для современной церковной действительности. Речь идёт о такой позиции, для которой характерна первоочередная заинтересованность в инвентаризации социологических исследовательских средств и осмыслении наследия классиков социологической науки. Причём развитие социологической теории религии от первоначальной постановки вопроса о нормальности религии как таковой, через дифференциацию социологического знания, к постепенной эмансипации дисциплины от контекстуально-исторических предпосылок, рассматриваемых как идеологические, может служить моделью для актуальных дискуссий о каноничности/неканоничности тех или иных практик.

В нашем исследовании инвентаризация социологических исследовательских средств обеспечивает всестороннее исследование канона как социальной религиозной нормы.

Социологические основания для определения понятия социальной религиозной нормы определяются социологической интерпретацией религиозного характера данных норм в их конкретно-исторической специфике. Такая интерпретация становится возможной благодаря использованию редукционистской модели и взаимодополняющих либерально-теологической и гносеоцентрической моделей. Если сама возможность определения интересующего нас понятия выводится в рамках первой из указанных моделей, то пути выявления религиозной специфики определяются подходами к исследованию интересующего нас феномена с точки зрения системы знания или же с точки зрения системы религиозных представлений - соответственно в рамках противопоставления двух остальных из рассматриваемых моделей.

Исходя из успешности применения разработанной системы моделей социологической теории религии к исследованию канонических правил, можно сделать вывод о возможности применения данной системы моделей к исследованию иных феноменов из религиозной сферы жизни общества.

Список научной литературыНастоящев, Евгений Олегович, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. Теоретическая социология религии и смежные дисциплины

2. Аврааменко А.А. Религиозная обстановка в Калуге // Социологические исследования, 2001, № 11. С. 92-100.

3. Адорно Т.В. Негативная диалектика. М.: Научный мир, 2003. 374 с.

4. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс-Универс, 1993. 606 с.

5. Аттали Ж. Карл Маркс: Мировой дух. М.: Молодая гвардия, 2008. 406 с.

6. Бажан Т.А., Старков О.В. Религиоведение для юристов. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007. 491 с.

7. Барт Р. Мифологии. М.: Академический проект, 2008. 351 с.

8. Бауман 3. Мыслить социологически. М.: Аспект-пресс, 1996. 255 с.

9. Бачинин В.А. Христианская мысль: Социология, политическая теология, культурология. Т. 4. СПб.: Новое и старое, 2005. 172 с.

10. Бергер П. Капиталистическая революция: 50 тезисов о равенстве, процветании и свободе. М.: Прогресс, 1994. 320 с.

11. Ю.Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 323 с.

12. П.Бергер П.Л. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. М.: Аспект-Пресс, 1996. 168 с.

13. Будов А.И. Идея гражданского общества в социальном учении православной церкви // Религиоведение, 2006, № 1. С. 130-136.

14. Будон Р. Место беспорядка: Критика теорий социального изменения. М.: Аспект-Пресс, 1998. 284 с.

15. Бурдьё П. Политическая онтология Мартина Хайдеггера. М.: Праксис, 2003. 272 с.

16. Бурдьё П. Социальное пространство: Поля и практики. М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 2005. 576 с.

17. Буржуазная философия XX в. / Под ред. Л.Н Митрохина, Т.И. Ойзерман, Л.Н. Шершенко. М.: Политиздат, 1974. 335 с.

18. Буржуазная философия кануна и начала империализма / Под ред. А.С. Богомолова, Ю.К. Мельвилля, И.С. Нарского. М.: Высшая школа, 1977. 424 с.

19. Вальков М.С. Отечественная социология религии: становление и развитие: Автореф. к. социол. наук. Саратов, 2005. 40 с.

20. Вебер М. Избранное: Образ общества. М.: Юрист, 1994. 702 с.

21. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с.

22. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Ивано-Франковск: Ист-Вью, 2002. 352 с.

23. Вениамин (Новик, игумен) Анализ "Основ Социальной концепции Русской Православной Церкви" (1-5 гл.) // Социологические исследования, 2002. № 4. С. 67-75.

24. Вениамин (Новик, игумен). Социальное учение Православной церкви // Религия и право, 2000, № 5. С. 4-7.

25. Веремчук В.И. Социология религии. М.: Юнити-Дана, 2004. 254 с.

26. Воронцов А.В., Громов И.А. Теория капитализма Макса Вебера и её методологическое значение // Социологические исследования, 2007, № 1.С. 140-149.

27. Гайденко П.П. Давыдов Ю.Н. История и рациональность: Социология М.Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. 367 с.

28. Гараджа В.И. Социология религии. М.: Аспект-Пресс, 1996. 239 с.

29. Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. 703 с.

30. Горский Д.П. Учение Маркса об обществе: Критический анализ. М.: Наука, 1994.311 с.

31. Гоулднер А.У. Наступающий кризис западной социологии. СПб.: Наука, 2003. 576 с.

32. Гофман А.Б. Эмиль Дюркгейм в России: Рецепция дюркгеймовской социологии в российской социальной мысли. М.: ГУ ВШЭ, 2001. 100 с.

33. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семёнов В.А. Западная социология. СПб.: ДНК, 2003. 559 с.

34. Давыдов Ю.Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. М.: Наука, 1977. 320 с.

35. Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология: Актуальные проблемы веберовского социологического учения. М.: Мартис, 1998. 510 с.

36. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М.: Наука, 1993. 432 с.

37. Добрускин М.Е. О социальных функциях Церкви: На материалах Русской Православной Церкви // Социологические исследования, 2002, № 4. С. 76-86.

38. Доусон К.Г. Религия и культура. СПб.: Алетейя, 2000. 281 с.

39. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Канон, 1996. 432 с.

40. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПб.: Союз, 1998. 496 с.

41. История теоретической социологии: Социология XIX в.: профессионализация социально-научного знания / Отв. ред. и сост. Ю.Н.Давыдов. М.: Магистр, 1998. 447 с.

42. Каариайнен К., Фурман Д.Е. Верующие, атеисты и прочие (эволюция российской религиозности) // Вопросы философии. 1997, № 6. С. 35-52.

43. Кобецкий В.Д. Социологическое изучение религиозности и атеизма. JL: ЛГУ, 1978. 178 с.

44. Конкретные исследования современных религиозных верований: Методика, организация, результаты / Отв. ред. А.И. Клибанов. М.: Мысль, 1967.

45. Конт О. Дух позитивной философии. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 162 с.

46. Кравченко А.И. Социология Макса Вебера: Труд и экономика. М.: На Воробьёвых, 1997. 126 с.

47. Кравченко В. И. Харизма: "Божий дар" или феномен власти? // Социологические исследования, 2004, №4. С. 134-137.

48. Кравченко Е.И. Макс Вебер. М.: Весь мир, 2002. 223 с.

49. Левада Ю.А. Социальная природа религии. М.: Наука, 1965. 263 с.

50. Лобье П., де. Социология религиозного феномена. СПб.: РГГУ, 2000. 47 с.

51. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Мысль, 2001. 558 с.

52. Любак А., де. Кризис атеистического гуманизма. Милан, М.: Христианская Россия, 1997. 302 с.

53. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М.: Рефл-Бук, 1998. 304 с.

54. Малиновский Б. Научная теория культуры. М.: ОГИ, 2005. 184 с.

55. Мануйлова Д.Е. Церковь как социальный институт. М.: Знание, 1978.

56. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. 700 с.

57. Маркс К. Социология. М.: Кучково поле, Капон-Пресс-Ц, 2000. 432 с.

58. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произве-дения: В 3-х тт: Т. 1. М.: Политиздат, 1985. С. 95-138.

59. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. М.: Политиздат, 1988. 574 с.

60. Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В.И. О диалектическом и историческом материализме. М.: Политиздат, 1984. 636 с.

61. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: ACT, Хранитель, 2006. 880 с.

62. Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология / Сост. и общ. ред. А.Н.Красникова. М.: Канон+, 1998. 432 с.

63. Митрохин Н. Русская православная церковь: Современное состояние и актуальные проблемы. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 648 с.

64. Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга: Социологический и антропологический анализ / Под ред. В.В. Костюшева. СПб.: Норма, 1999. 304 с.

65. Молодежный Петербург: движения, организации, субкультуры : Опыт социологического описания / Под ред. В.В. Костюшева. СПб.: СПбГУ, Институт социологии РАН, 1997. 111 с.

66. Мчедлов М.П. О религиозности российской молодежи // Социологические исследования, 1998, № 6. С. 107-111.

67. Мчедлов М.П. Особенности конфессиональной социальной доктрины // Религия и право, 2001, № 2. С. 18-20.

68. Мчедлов М.П. Социальная концепция православия // Свободная мысль, 2001, №7. С. 17-30.

69. На пути к свободе совести / Сост. и общ. ред. Д.Е. Фурмана, М. Смирнова. М.: Прогресс, 1989. 496 с.

70. Недельский В.И. Революция рабов и происхождение христианства. М.; Л.: АН СССР, 1936. 74 с.

71. Немецкая социология / Под ред. Р.П. Шпаковой. Спб.: Наука, 2003. 562 с.

72. Немировский В.Г., Стариков П.А. О "квазирелигиозных" представлениях студентов Красноярска: 1988 2000 гг. // Социологические исследования, 2003, № 10. С. 96-101.

73. Николаев А.В. Сравнительная социология А.Р. Рэдклифф-Брауна // Рэдклифф-Браун А.Р. Метод в социальной антропологии. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001. С. 297-390.

74. Панкратов И.Е. Церковь и государство в социальной доктрине Русской православной церкви // Вестник Нижегородского университета, 2002, вып. 1. С. 147-150.

75. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2002. 880 с.

76. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Международный Университет бизнеса и управления, 1996. С. 494-526.

77. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. 270 с.

78. Патрушев А.И. Расколдованный мир Макса Вебера. М.: МГУ, 1992. 208 с.

79. Пашковский В.Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями. СПб.: СПбМАПО, 2007. 144 с.

80. Пирс Ч.С. Начала прагматизма. СПб.: Алетейя, 2000. 352 с.

81. Плахов В. Д. Социальные нормы: Философские основания общей теории. М.: Мысль, 1985. 254 с.

82. Плахов В.Д. Герои и героизм: Опыт современного осмысления вековой проблемы. СПб.: КАРО, 2008. 240 с.

83. Плахов В.Д. Западная социология XIX-XX вв.: От классики до постнеклассической науки: Эпистемологическое обозрение. СПб.: Алетейя, 2006. 304 с.

84. Плахов В.Д. Западная социология: Исторические этапы, основные школы и направления развития XIX-XX вв. СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 2000. 156 с.

85. Радугин А.А. Введение в религиоведение: теория, история и современные религии. М.: Центр, 1999. 240 с.

86. Развитие социологии в России с момента её зарождения до конца XX века / Под ред. Е.И. Кукушкиной. М.: Высшая школа, 2004. 456 с.

87. Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии / Сост. В.И. Гараджа, Е.Д. Руткевич. М.: Аспект Пресс, 1996. 775 с.

88. Роик В. Социальные доктрины христианства: Труд и экономика // Человек и труд, 2004, № 3. С. 40-45.

89. Роик В. Социальные доктрины христианства: Человек, общество и государство // Человек и труд, 2004, № 3. С. 40-47.

90. Руткевич М.Н. Социальная структура. М.: Альфа-М, 2004. 272 с.

91. Рэдклифф-Браун А.Р. Метод в социальной антропологии. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001. 416 с.

92. Рэдклифф-Браун А.Р. Структура и функция в примитивном обществе. М.: Восточная литература, 2001. 304 с.

93. Самыгин С.И. Религиоведение: Социология и психология религии / С.И. Самыгин, В.И Нечипуренко, И.Н. Полонская. Рос говна-Дону. Феникс, 1996. 670 с.

94. Сафронов С.Г. Русская Православная Церковь: Территориальный аспект. М.: Московский центр Карнеги, 2001. 98 с.

95. Синелина Ю.Ю. Атака на РПЦ? // Социологические исследования, 2001, № 11. С. 100-104.

96. Синелина Ю.Ю. Изменение религиозности населения России: Православные и мусульмане: Суеверное поведение россиян. М.: Наука, 2006. 112 с.

97. Синелина Ю.Ю. О критериях определения религиозности населения// Социологические исследования, 2001, № 7. С. 89-96.

98. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994. 688 с.

99. Смирнов М.Ю. Очерк истории российской социологии религии. СПб.: СПбГУ, 2008. 141 с.

100. Смирнов М.Ю. Российское общество между мифом и религией: Историко-социологический очерк. СПб.: СПбГУ, 2006. 228 с.

101. Смирнов М.Ю. Тема религии в русской дореволюционной социологической мысли // Российская социология: Историко-социологический исследования / Под ред. А.О. Бороноева. СПб.: Астерион, 2006. С. 195-213.

102. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб.: РХГИ, 2000. 1054 с.

103. Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. М.: Наука, 1994. 559 с.

104. Социология: Основы общей теории / Отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М.: Инфра-М, 2005. 912 с.

105. Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев: Ника-Центр, Вист-С, 1997. 512 с.

106. Старые церкви, новые верующие / Отв. ред. К. Каариайнеп и Д. Фурман, М., СПб.: Летний сад, 2000. 248 с.

107. Тарасов А.Н. О «безмолвствующем народе» и «социальном взрыве, которого всё нет и нет». URL: http// www.patriotica.ru/actual/tarasovsilent.html.

108. Тард Г. Социальная логика. СПб.: Социально-психологический центр, 1996. 553 с.

109. Телебаев Г.Тг Религиозная идентификация населения и религиозная ситуация в Республике Казахстан // Социологические исследования, 2003, №3. С. 101-106.

110. Токарев С.А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990. 621 с.

111. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М.: Политиздат, 1976. 576 с.

112. Трофимов С.В. Социология религии Эмиля Дюркгейма: Автореф. к. социол. наук. М., 2002. 40 с.

113. Угринович Д.М. Введение в теоретическое религиоведение. М.: Мысль, 1973. 240 с.

114. Уорнер У. Живые и мёртвые. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. 671 с.

115. Фенько А. Бальзам в ассортименте на душу населения. URL: http://www.atheism.ru/library/Fenko2.phtml.

116. Феррис П. Зигмунд Фрейд. Минск: Попурри, 2001. 432 с.

117. Филиппов А.Ф. Ханс Фрайер: Социология радикального консерватизма // Фрайер X. Революция справа. М.: Праксис, 2008. С. 99-143.

118. Фрейд 3. Собр. соч. в 10-ти тт. Т. 9: Вопросы общества; Происхождение религии. М.: СТД, 2007. 606 с.

119. Фрейд 3. Собр. соч. в 26 тт. Т. 2: Автопортрет. СПб.: ВЕИП, 2006. 256 с.

120. Фрейд 3. Я и Оно. М.: Эксмо-Пресс, Харьков: Фолио, 1998. 1040

121. Фромм Э. Здоровое общество; Догмат о Христе. М.: ACT, 2005. 571 с.

122. Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М.: Политиздат, 1989. 542 с.

123. Фукуяма Ф. Конец истории? URL: http://www.patriotica.ru/actual/fukuyamaend.html.

124. Фурман Д.Е. Религия и социальные конфликты в США. М.: Наука, 1981. 256 с.

125. Хархордин О.В. Предисловие редактора // Латур Б. Нового Времени не было: Эссе по симметричной антропологии. СПб.: ЕУ СПб, 2006. 5-56.

126. Ходжаева Е.А., Шумилова Е.А. Возрождение религии и этническая идентичность татарской молодежи в Республике Татарстан // Социологические исследования, 2003 № 3. С. 106-108.

127. Хоркхаймер М., Адорно Т.В. Диалектика просвещения: Философские фрагменты. М., СПб.: Медиум, Ювента, 1997. 310 с.

128. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.: Академический проект, 2008. 208 с.

129. Шахнович М.М. Очерки по истории религиоведения. СПб.: СПбГУ, 2006. 290 с.

130. Шереги Ф.Э. Социология девиации: Прикладные исследования. М.: ЦСП, 2004. 342 с.

131. Шилкина Н.Е. Особенности влияния религиозных ценностей на социальные нормы современного российского общества: Автореф. к. социол. наук. Барнаул, 2002. 40 с.

132. Шмитт К. Теория партизана. М.: Праксис, 2007. 302 с.

133. Штейнзальц А., Функенштейн А. Социология невежества. М.: Институт изучения иудаизма в СНГ, 1997. 168 с.

134. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. 1056 с.

135. Щипков А.В. Во что верит Россия: Религиозные процессы в постперестроечной России. СПб.: РХГИ, 1998. 398 с.

136. Эванс-Притчард Э. История антропологической мысли. М.: Восточная литература, 2003. 258 с.

137. Эванс-Притчард Э. Теории примитивной религии. М.: ОГИ, 2004. 142 с.

138. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. 336 с.

139. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии. М.: Политиздат, 1959. 185 с.

140. ЮнгК.Г. Ответ Иову. М.: ACT, 2001. 384 с.

141. Юнг К.Г. Тибетская Книга Мёртвых: психологический комментарий // Тибетская Книга Мёртвых. Бардо Тхёдол. М.: Эксмо, 2005. 8-37.

142. Яблоков И.Н. Религиоведение. М.: Гардарика, 1998. 536 с.

143. Яблоков И.Н. Социология религии. М.: Мысль, 1979. 182 с.

144. Hamilton М.В. The Sociology of Religion. London: Taylor&Francis, 1999. 320 p.

145. Spencer G. The Evolution of Society. Chicago, London: University of Chicago Press, 1967.1.. Религия как предмет социальной мысли

146. Аринин Е. И. Философия религии: Принципы сущностного анализа. Архангельск: ПТУ им. М.В. Ломоносова, 1998. 297 с.

147. Бадью А. Апостол Павел: Обоснование универсализма. М., СПб.: университетская книга, 1999. 96 с.

148. Бадью А. Обстоятельства, 3: Направленности слова "еврей". СПб.: Академия исследования культуры, 2008. 144 с.

149. Беленький М.С. Вольнодумец Акоста. М.: Мысль, 1984. 128 с.

150. Булгаков С.Н. Философия имени. СПб.: Наука, 1998. 446 с.

151. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М,: Наука, 1990. 412 с.

152. Вениамин (Новик, игумен). Православие. Христианство.

153. Демократия. СПб.: Алетейя, 1999. 365 с.

154. Встань, человек! / Сост. А.И. Володин, Б.М. Шахматов. М.:V

155. Советская Россия, 1986. 528 с.г ,г 162. Вышеславцев Б.П. Этика преображённого Эроса. М.: Республика,1994. 368 с.

156. Галактионов А.А., Никандров П.Ф. История русской философии. Л.: Соцэкгиз, 1961. 459 с.

157. Гегель Г.В.Ф. Философия религии. В 2-х тт. М.: Мысль, 1976, 1977.573,532 с.г

158. Гельвеций К.А. О человеке // Сочинения в 2-х тт. Т. 2. М.: Мысль, 1974. С. 5-568.

159. Герцен А.И. об атеизме религии и церкви / Сост. B.C. Панова,tos ffобщ. ред. А.Ф. Смирнова. М., 1976. 279 с.

160. Гулыга А.В. Гегель. М.: Молодая гвардия, 1970. 270 с.

161. Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. М.: Айрис-Пресс, 2001. 416 с.

162. Делёз Ж. Критика и клиника. СПб.: Machina, 2002. 240 с.

163. Жижек С. 13 опытов о Ленине. М.: Ад Маргинем, 2003. 260 с.

164. Жижек С. Устройство разрыва: Параллаксное видение. М.: Европа, 2008. 516 с.а 172. Жижек С. Хрупкий Абсолют, или Почему стоит бороться за8>tr

165. Л христианское наследие. М.: Художественный журнал, 2003. 178 с.

166. Камю А. Миф о Сизифе; Бунтарь. Минск: Попурри, 2000. 544 с.

167. Каутский К. Происхождение христианства. М.: Политиздат, 1990. 463 с.

168. Кожсв А. Атеизм. М.: Праксис, 2007. 512 с.1.* 176. Косилова Е. Православие в эпоху постмодерна. URL:яhttp://elenakosilova.narod.ru/orth.

169. Крупа А. Дин Мориарти как герой-праведник // Керуак Дж. На дороге; Мэгги Кэссиди. Эссе. М., 2002.

170. Лосев А.Ф. Бытие имя - космос. М.: Мысль, 1993. 958 с.

171. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993. 960 с.

172. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1982. 623 с.

173. Ницше Ф. Антихрист: Проклятие христианству // Ницше Ф. Казус Вагнер; Сумерки кумиров; Антихрист; Ессе Homo. М.: Олма-Пресс, 2001. С. 187-260.

174. Плеханов Г.В. Об атеизме и религии в истории общества и культуры: Избранные произведения и извлечения. М.: Мысль, 1977. 355 с.

175. Шмитт К. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса. СПб.: Владимир Даль, 2006. 300 с.

176. Шмитт К. Политическая теология. М.: Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 2000. 336 с.

177. Поспеловский Д. В. Тоталитаризм и вероисповедание. М.: ББИ, 2003. 655 с.

178. Рассел Б. История западной философии и её связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. М.: Академический проект, 2000. 768 с.

179. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре: Трактаты. М.: Канон-пресс, Кучково поле, 1998. 416 с.

180. Спиноза Б. Богословско-политический трактат // Спиноза Б. Избранные произведения. Т. 2. М., 1957. С. 5-284.

181. Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева. М.: Политиздат, 1989. 398 с.

182. Сухов А.Д. Атеизм передовых русских мыслителей. М.: Мысль, 1980. 228 с.

183. Фейербах JI. Избранные философские произведения в 2-х тт. Т. II. М.: Политиздат, 1955. 942 с.

184. Фейербах Л. Основы философии будущего. М.: Соцэкгиз, 1936. 192 с.

185. Философия в "Энциклопедии" Дидро и Даламбера. М : Наука, 1994. 720 с.

186. Флоровский Г.В. Вера и культура. СПб.: РХГИ, 2002. 832 с.

187. Флоровский Г.В. Христианство и цивилизация. СПб.: РХГА,2005. 864 с.

188. Хаксли О. Двери восприятия; Рай и Ад: Трактаты. СПб.: Азбука,2006. 224 с.

189. Чоран Э.М. После конца истории: Философская эссеистика. СПб.: Симпозиум, 2002. 544 с.

190. Шестов Л. Киркегард религиозный мыслитель // Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов н/Д.: Феникс, 1998. С. 384-411.

191. Шлейермахер Ф.Д. Речи о религии, обращённые к образованным людям её презирающим: Монологи. СПб.: ИСА, 1994. 432 с.

192. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический проект, 2001. 240 с.

193. Элиаде М. Избранные сочинения: Очерки сравнительного религиоведения. М.: Ладомир, 1999. 496 с.

194. Элиаде М. Трактат по истории религии: В 2-х тт. СПб.: Алетейя, 2000. 394, 394 с.

195. I. Философия и методология науки

196. Аристотель. Категории // Аристотель. Сочинения в 4-х тт. Т. 2. М.: Мысль, 1978.

197. Бадью А. Манифест философии. СПб.: Machina, 2003. 184 с.

198. Баранов Г.С. Понятие и образ в структуре социальной теории. Томск: ТГУ, 1991. 172 с.

199. Барт Р. Структурализм как деятельность // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 253-261

200. Батороев К.Б. Аналогии и модели в познании. Новосибирск: Наука, 1981. 320 с.

201. Гегель Г.В.Ф. Наука логики: В 3-х тт. Т. 1. М.: Мысль, 1970. 502 с.

202. Гегель Г.В.Ф. Философская пропедевтика // Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. М.: Мысль, 1971. С. 7-212.

203. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1: Наука логики. М.: Мысль, 1974. 452 с.

204. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3: Философия духа. М.: Мысль, 1977. 471 с.

205. Глинский Б.А. Моделирование как метод научного исследования: гносеологический анализ / Б.А. Глинский, Б.С. Грязнов, Б.С. Дыпин, Е.П. Никитин. М.: Наука, 1965. 245 с.

206. Гордиенко Н.С. Основы научного атеизма. М.: Просвещение, 1988. 303 с.

207. Горский Д.П. Определение: Логико-методологические проблемы. М.: Мысль, 1974. 311 с.

208. Григоренко А.Ю. Фидеизм и наука: Критика теологизации происхождения науки. М.: Знание, 1983. 64 с.

209. Девятова С.В. Религия и наука: Шаг к примирению? М.: МГУ, 1993. 168 с.

210. Делёз Ж. Переговоры. СПб.: Наука, 2004. 234 с.

211. Диалектический и исторический материализм / Под общ. ред. А.Г. Мысливченко, А.П. Шептулина. М.: Политиздат, 1988. 446 с.

212. Кун Т. Структура научных революций. М.: ACT, 2003. 605 с.

213. Плотинский Ю.М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов. М.: Логос, 1998. 296 с.

214. Полкинхорн Д. Наука и богословие: Введение. М.: ББИ, 2004. 158 с.

215. Руткевич М.Н. Диалектика и социология. М.: Мысль, 1980. 365 с.

216. Делёз Ж. Критическая философия Канта: учение о способностях; Бергсонизм; Спиноза. М.: Пер Сэ, 2000. 351 с.

217. Современная буржуазная философия и религия / Под ред. А.С. Богомолова. М.: Политиздат, 1977. 376 с.

218. Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985.470 с.

219. Трёльч Э. Историзм и его проблемы. М.: Юрист, 1994. 704 с.

220. Фарман И.П. Теория познания и философия культуры: Критический анализ зарубежный идеалистических концепций. М.: Наука, 1986. 200 с.

221. Фейерабенд П. Против метода: Очерк анархистской теории познания. М.: ACT, 2007. 413 с.

222. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб.: А-cad, 1994. 408 с.

223. Хиценко В.Е. Принципы моделирования в системной методологии // Социологические исследования, 2001, № 3. С. 8-15.

224. Штофф В.А. Моделирование и философия. М., Л.: Наука, 1966. 301 с.

225. Ядов В.А. Стратегия социологического исследования: Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М.: Добросвет, 2000. 596 с.

226. Robinson R. Definition. Oxford: Clarendon Press, 1950.1.. Издания библейских текстов

227. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке. М.: Российское Библейское общество, 1997.

228. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: В русском переводе с параллельными местами и приложениями. М.: Российское Библейское общество, 1999.

229. Новый Завет в переводе К.П. Победоносцева. СПб.: Российское Библейское общество, 2000.

230. Новый Завет в переводе Российского Библейского Общества. М.: Российское Библейское общество, 2000.

231. Новый Завет на греческом и русском языках. М.: Российское Библейское общество, 2002.

232. Новый Завет на греческом языке с подстрочным переводом на русский язык. СПб.: Российское Библейское общество, 2001.

233. Biblia Sacra iuxta Vulgatam Versionem. Stuttgart: Deutsche Bibelgessellschaft, 1994.

234. Hebrew-Russian Old Testament. Edgware, 2000.

235. Novum Testsmentum Graece et Latine. Stuttgart: Deutsche Bibelgessellschaft, 1994.

236. The Greek New Testsment: Forth Revised Edition/Stuttgart: Deutsche Bibelgessellschaft, United Bibel Societies, 1994.

237. The Holy Bible: King James version. New York: American Bible Sosiety, 1975.

238. The Holy Bible: New international version. London, Sydney, Auckland: Hodder and Stoughton, 1998.

239. The New American Standard Bible. La Habra, 1960.1. V. Библеистика

240. Иванов А.В. Руководство к изучению книг Священного Писания Нового Завета. СПб.: Воскресение, 2006. 912 с.

241. Мецгер Б.М. Канон Нового Завета: Происхождение, развитие, значение. М.: ББИ, 1998. 331 с.

242. Полная симфония на канонические книги Священного Писания. СПб.: Библия для всех, 1996. 1296 с.

243. Роджерс-мл. K.JL, Роджерс III K.JI. Новый лингвистический ключ к греческому тексту Нового Завета. СПб.: Библия для всех, 2001. 1007 с.

244. Смагина Е.Б. История греческого языка: Место и особенности языка Нового Завета // Грешем Мейчен Дж. Учебник греческого языка Нового Завета. М.: РБО, 2002. С. 199-219.

245. Тантлевский И.Р. Введение в Пятикнижие. М.: РГГУ, 2000. 469 с.

246. Юнгеров П.А. Введение в Ветхий Завет: Кн. 1: Общее историко-критическое введение в Священные Ветхозаветные книги. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, 2003. 443 с.

247. VI. Источники канонического права

248. Каноны святых Апостолов // Патристика: Новые переводы, статьи / Под общ. ред. М. Журинской. Н. Новгород: Издательство Братства во имя св. князя Александра Невского, 2001. С. 32-39.

249. Каноны, или Книга правил, Святых Апостолов, Святых Соборов Вселенских и Поместных, и Святых Отцов. СПб.: Общество свт. Василия Великого, 2000. 432 с.

250. Матфей Властарь. Алфавитная Синтагма. Симферополь, 1901. 480 с.

251. Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/418840.html.

252. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М, 2000.

253. Положение о Церковном Суде Русской Православной Церкви (Московского Патриархата). UPL: http://www.sobor2008.ru/428440/index.html.

254. Поместный Собор Русской Православной Церкви: Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июня 1988 г.: Материалы. М.: Московская Патриархия, 1990. 479 с.

255. Постановления Апостольские. СПб., 2002. 208 с.

256. Постановления Апостольские. М.: ТС Л, 2006. 238 с.

257. Стоглав. СПб.: Воскресение, 2002. 273 с.

258. Учение Двенадцати Апостолов // Журнал Московской Патриархии, № 11, 1975. С. 68-72.

259. Учение Двенадцати Апостолов // Писания мужей апостольских. М.:, 2003. С. 39-66.

260. Учение Двенадцати Апостолов // Раннехристианские церковные писатели. М.: Интербук, 1990. С. 3-16.

261. Учение Двенадцати Апостолов // Ранние Отцы Церкви: Антология. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988 С 13-27.

262. Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви: Москва, 13-16 августа 2000 г.: Сборник докладов и документов. СПб.: Издательский отдел Санкт-Петербургской епархии, 2000. 296 с.

263. Code of canon law: Latin-English edition. Washington: Canon Law Society of America, 1995. 668 p.

264. VI. Патрология и патристика, история Древней Церквиа. Источники

265. Августин. О согласии евангелистов // Августин. Об истинной религии; Теологический трактат. Минск: Харвест, 1999. С. 882-1135.

266. Афанасий Великий. Отрывок из 39-го праздничного послания // Афанасий Великий. Творения: В 4 тт.: Т. 3. М.: Спасо-Преображепский Валаамский монастырь. М., 1994. С. 370-373.

267. Василий Великий. Слова подвижнические. М.: Московское подворье СТСЛ, 2001. 222 с.

268. Дионисий Ареопагит. Сочинения; Толкования Максима Исповедника. СПб.: Алетейя, 2002. 864 с.

269. Дорофей (прп.). Душеполезные поучения. М.: Сретенский монастырь, 2004. 240 с.

270. Евсевий Памфил. Церковная история. М.: ПСТГУ, 2001. 606 с.

271. Иоанн Дамаскин. Источник знания. М.: Индрик, 2002. 418 с.

272. Лествица, возводящая на небо преподобного Иоанна Лествичника, игумена монахов Синайской горы. М.: Лествица, 2002. 671 с.

273. Писания мужей апостольских. СПб.: Амфора, 2007. 474 с.

274. Православный катехизис свт. Филарета Московского. М.: Сретенский монастырь, 2002. 222 с.

275. Симеон Новый Богослов (прп.), Никита Стифат (прп.). Аскетические произведения. Клин: Христианская жизнь, 2001. 222 с.

276. Тертуллиан. Против иудеев // Тертуллиан. Апология. М.: ACT, СПб.: Северо-запад Пресс, 2004. С. 101-144.б. Литература

277. Амман А. Путь Отцов: Краткое введение в патристику. М.: Пропилеи, 1994. 239 с.

278. Аман А.-Г. Повседневная жизнь первых христиан. М.: Молодая гвардия, 2003. 322 с.

279. Арранц М. История Типикона. Л.: ЛДА, 1978.

280. Бедуэлл Г. История церкви. М.: Христианская Россия, 1996. 304 с.

281. Василий (Кривошеин, архиеп.). Символические тексты в Православной Церкви. СПб., 2003. 95 с.

282. Василик В.В. Происхождение канона: История, богословие, поэтика. СПб.: СПбГУ, 2006. 306 с.

283. Гонсалес Х.Л. История христианства: Т. 1: От основания церкви до эпохи Реформации. СПб.: Библия для всех, 2001. 400 с.

284. Дворкин A.J1. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Нижний Новгород: Издательство Братства во имя св. князя Александра Невского, 2003. 816 с.

285. Зом Р. Церковный строй в первые века христианства. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2005. 320 с.

286. Казанский П.С. История православного монашества на Востоке. М.: Паломник, 2000. 608 с.

287. Карев А.В., Сомов К.В. История христианства. М.: СЕХБ, 1990. 364 с.

288. Карсавин Л.П. Св. отцы и учители Церкви. М.: МГУ, 1994. 176 с.

289. Карташев А.В. Вселенские соборы. М.: Республика, 1994. 541 с.

290. Кассиан (Безобразов, ел.). Христос и первое христианское поколение. Париж, М.: Русский путь, 1996. 368 с.

291. Керне Э.Е. Дорогами христианства. М.: Протестант, 1992. 416 с.

292. Киприан (Керн, архим.) Патрология. Киев: Изд-во им. свт. Льва Римского, 2003. 304 с.

293. Крывелев И.А. История религий. В 2-х тт. М., 1988.416, 422 с.

294. Кюнг Г. Великие христианские мыслители. СПб.: Алетейя, 2000. 442 с.

295. Лебедев А.П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времён апостольских до X века. СПб.: Алетейя, 1997. 412 с.

296. Лебедев А.П. Очерки внутренней истории Византийско-восточной церкви в IX, X и XI веках: От конца иконоборческих споров в 842 г. до начала крестовых походов. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. 336 с.

297. Лурье В.М. История византийской философии: Формативный период. СПб.: Аксиома, 2006. 553 с.

298. Мейендорф И.Ф. (Иоанн, протоиерей). Введение в святоотеческое богословие. Клин: Христианская жизнь, 2001. 447 с.

299. Муравьёв А.Н. Первые четыре века христианства. СПб.: Общество свт. Василия Великого, 1998. 462 с.

300. Норт Дж. История церкви. М.: Протестант, 1993. 416 с.

301. Поснов М.Э. История Христианской Церкви. Брюссель: Жизнь с Богом, 1994. 612 с.

302. Рудаков А.П. (протоиерей). Краткая история христианской Церкви. М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1999. 286 с.

303. Сагарда Н.И., Сагарда А.И. Полный курс лекций по патрологии. СПб.: Воскресение, 2004. 1216 с.

304. Свенцицкая И. С. Раннее христианство: Страницы истории. М.: Политиздат, 1988. 336 с.

305. Семь Вселенских Соборов: По руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского. Джорданвилль: Holy Trinity Monastery, 1968. 144 с.

306. Сидоров А.И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М.: Паломник, 1998. 526 с.

307. Сидоров А.И. Курс патрологии: Возникновение церковной письменности. Б/м., 2005. 352 с.

308. У истоков культуры святости: Памятники древнецерковной аскетической и монашеской письменности. М.: Паломник, 2002. 480 с.

309. Скурат К.Е. Святые отцы и церковные писатели доникейского периода. М.: ТСЛ, МДА, 2005. 256 с.

310. Тоттон М. Лекции по истории церкви. М.: Русские словари, 1997. 230 с.

311. Филарет (Гумилевский, архиеп.). Историческое учение об Отцах Церкви. М.: Паломник, 1996.

312. Флоровский Г. (протоиерей). Восточные отцы Церкви. М.: ACT, 2005. 367 с.

313. Хегглунд Б. История теологии. СПб.: Светоч, 2001. 370 с.

314. Хольц Офм JI. История христианского монашества. СПб.: Изд-во Святого Креста, 1993. 424 с.

315. Шафф Ф. История христианской Церкви: В 3-х тт. СПб.: Бибилия для всех, 2007. 589, 589, 688 с.

316. Шмемап А. Исторический путь Православия. М.: Паломник, 1993. 389 с.

317. VII. Православное каноническое право и смежные дисциплины

318. Аксаков Н.П. Предание Церкви и предания школы. М.: Свяго-Филаретовская высшая Православно-христианская школа, 2000. 296 с.

319. Афанасьев Н. (протопресвитер). Служение мирян в Церкви. М.: Свято-Филаретовская московская высшая школа, 1995. 102 с.

320. Афанасьев Н. (протопресвитер). Экклезиология вступления в клир. Киев: Задруга, 1997. 110 с.

321. Боровой Д.Д. Каноническое (церковное) право как нормативная система социально-правового регулирования: Автореф. канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004. 40 с.

322. Боровой Д. Д. Каноническое (церковное) право с позиций современного правопонимания // Труды юридического факультета СевКавГТУ, 2004, вып. 2. С. 5-11.

323. Боровой Д. Д. Российское государство и церковь в современных условиях: проблемы правового взаимодействия // Труды юридического факультета СевКавГТУ, 2004, вып. 1. С. 6-20.

324. Боровой Д. Д. Церковное (каноническое) право как особая экстерриториальная система негосударственного права // Вестник СевКавГТУ: Серия "Право", 2003, №1 (5). С. 118-122.

325. Вишневский А.А. Каноническое право: Древняя Церковь и Западная традиция. М.: ИФТИ, 2006. 276 с.

326. Евдокимов П.Н. Православие. М.: ББИ, 2002. 500 с.

327. Иларион (Алфеев, иеромонах). Таинство веры: Введение в православное догматическое богословие. М.: Христианская жизнь, 1996. 304 с.

328. Иустин (Попович, прп.). Догматика Православной Церкви: Экклесиология. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005. 288 с.

329. Кипарисов В.Ф. Вопрос об изменяемости церковной дисциплины // Богословский вестник 1897. Т. 3. № 7. С. 1-26.

330. Кураев А.В. (диакон) Вызов экуменизма. М/ Издательский Совет РПЦ, 2003. 384 с.

331. Кураев А.В. (диакон). Традиции и перемены в социальной этике Православия // Церковь и время, № 4 (25), 2003. С. 29-49.

332. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Лосский В.Н. . Очерк мистического богословия Восточной Церкви; Догматическое богословие. М.,: СЭИ 1991. С. 8-199.

333. Макарий (митр. Московский и Коломенский). Православно-догматическое богословие: Т. 2. М.: Паломник, 1999. 674 с.

334. Мейендорф И. (протопресвитер Иоанн). Живое предание. М.: Паломник, 2004. 349 с.

335. Никодим (Милош, еп.). Православное церковное право. СПб.: Типография В.В. Комарова, 1897. 708 с.

336. Остроумов М. Введение в православное церковное право: Т. 1. Харьков: Типография губернского правления, 1893. 672 с.

337. Цыпин В. (протоиерей) Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь, 2004. 700 с.

338. Цыпин В. (протоиерей). Актуальные проблемы канонического права: Общие вопросы и проблемы межправославных отношений // Альфа и Омега, 2003, № 3(37). С. 132-146.

339. Шмеман А. (протопресвитер). Знаменательная буря: Несколько мыслей об автокефалии, церковном предании и экклезиологии // Альфа и Омега, 1996, № 2/3 (9/10). С. 141-164.

340. VIII. История Русской Церкви

341. Бондаренко Ю.В. Право и православная религия как ценностно-нормативные системы российского общества: Автореф. к. юрид. наук. СПб., 2001. 40 с.

342. Бычков С.С. Русская Церковь и императорская власть. М.: Рус. рекламное изд-во, 1998. 319 с.

343. Василий (Кривошеин, архиеп.) Поместный Собор Русской Православной Церкви и избрание патриарха Пимена. СПб.: Сатис, Держава, 2004. 252 с.

344. Василий (Кривошеин, архиеп.). Две встречи. СПб.: Сатис, 2003. 224 с.

345. Владимир (архиеп. Ташкентский). Слово, растворённое любовью: Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II о современной России и её Церкви. М.: Издательство Московской Патриархии, 2001. 360 с.

346. Глубоковский Н.Н. Русская богословская наука в её историческом развитии и новейшем состоянии. М.: Свято-Владимирское братство, 2002. 192 с.

347. Доброклонский А.П. Руководство по истории русской церкви. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1999. 936 с.

348. Иларион (Алфеев, иеромонах). Православное богословие на рубеже столетий. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1999. 426 с.

349. Иоанн (Снычёв, митр.). Стояние в вере: очерки церковной смуты. СПб.: Царское дело, 1995. 246 с.

350. Карташев А.В. История Русской Церкви: В 2-х тт. М.: Эксмо-Пресс, 2000. 848, 816 с.

351. Макаров И.В. Взаимоотношения местных органов власти и поволжских епархий Русской Православной Церкви накануне и в годы Великой Отечественной войны (1939-1945 гг.) : Автореф. к. ист. наук. Н.Новгород, 2002. 40 с.

352. Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви. Барнаул: БГПУ, 1999. 557 с.

353. Михаил (Мудьюгин, архиеп.) Русская православная церковность: Вторая половина XX века. М.: ББИ, 1995. 124 с.

354. Одинцов М.И. Русская православная церковь в XX веке: История, взаимоотношения с государством и обществом. М.: ЦИНО, 2002. 312 с.

355. Подмарицын А.Г. Взаимоотношения Русской православной церкви и государственных органов в Самарском регионе (1917 1941 гг.): Автореф. к. ист. наук. Самара, 2005. 40 с.

356. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М.: Республика, 1995. 511 с.

357. Потапова Г. А. Историко-политологическое исследование взаимоотношений государства и Русской Православной Церкви (1917 -1999 гг.) : Автореф. к. полит, наук. Н.Новгород, 2000. 40 с.

358. Регельсон JI. Трагедия Русской Церкви: 1917-1945 гг. М.: Крутицкое Патриаршье подворье, 1996. 632 с.

359. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство: 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М.: ББИ, 1996. 352 с.

360. Русская Православная Церковь на рубеже веков. СПб.: Царское дело, 2001. 320 с.

361. Третьяков А.В. Политико-правовые отношения Российского государства и Русской православной церкви: Автореф. к. полит, наук. М., 2004. 40 с.

362. Фёдоров В.А. Русская православная церковь и государство: Синодальный период. М.: Русская панорама, 2003. 480 с.

363. Фирсов C.JI. Православная церковь и российское государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996: РХГИ. 661 с.

364. Церпицкая O.J1. Взаимодействие Русской православной церкви и Российского государства в мировом сообществе. СПб.: СПбГУ, 2006. 174 с.

365. Цыпин В. (протоиерей). История Русской Православной Церкви: Синодальный и новейший периоды. М.: Сретенский монастырь, 2006. 816 с.

366. Чурилина Т.И. Отношения советского государства и Русской православной церкви на Дальнем Востоке в период 1941 1964 гг. : Автореф. к. ист. наук. Комсом.-на-Амуре, 2006. 40 с.

367. Anderson J. Religion, State and Politics in the Soviet Union and Succesor State. N.Y.: Cambridge University Press, 1994. 248 p.

368. Berken W. A social doctrine for the Russian orthodox church // Exchange, 2000, vol. 31(4).

369. Clarke J., Reid D. Orthodoxy and the new Russia // Religion in Eastern Europe, 2007, vol. XXVII, №2.

370. Ellis J. The Russian Orthodox Church: Triumphalism and Defensiveness. N.Y., 1996.

371. Knox Z.K. The Symphonic Ideal: The Moscow Patriarchate's Post-Soviet Leadership // Europe-Asia Studies, 2004, vol. 55, № 4.

372. Meyendorff J. Living tradition: Ortodox Witness in the Contemporary World. N.Y., 1978.

373. West Ch.C. The Russian Orthodox Church and social doctrine // Religion in Eastern Europe, 2002, vol. XXII, №2.1.. Нехристианские и неправославные вероисповедания

374. Баркер А. Новые религиозные движения: Практическое введение. СПб.: РХГИ, 1997. 282 с.ifer v

375. Вейнберг Й. Введение в Танах. М.: Мосты культуры, 2002. 432 с.

376. Гараджа В.И. Критика новых течений в протестантской теологии. М.: Знание, 1977. 64 с.

377. Гартфельд Г. Немецкое богословие нового времени. М.: МБС, 2005.301 с.

378. Гилкрист Дж. Коран Священная Книга мусульман. Казань: т~1 Заман, 2002.1. V?

379. Дворкин A.JI. Сектоведение: Тоталитарные секты: Опыт систематического исследования. Нижний Новгород: Братство во имя св. князя Александра Невского, 2002. 816 с.

380. Добреньков В.И. Современный протестантский теологический модернизм в США: его замыслы и результаты. М.: МГУ, 1980. 248 с.

381. Исаев С.А. Ереси и расколы в раннем лютеранстве СПб.: Светоч, 2000. 48 с.

382. Исаев С. А. Теология смерти: Очерки протестантского модернизма. М.: Политиздат, 1991. 238 с.

383. Кравцов М.А. Книга о праведнике // Фрагменты из трактата "Зогар". М.: Гнозис, 1994. С. 197-254.

384. Лобье П., де. Три града: Социальное учение христианства. СПб.: Алетейя, 2000. 412 с.

385. Любак А., де. Мысли о Церкви. Милан, М.: Христианская Россия, 1994. 304 с.

386. Лютер М. К христианскому дворянству немецкой нации // Лютер I, М. 95 тезисов / Сост. и коммент. И. Фокин. СПб.: Роза Мира, 2002. С. Г 17-86.«► X• ** 390. Мак-Гавран Д. Закономерности роста Церкви. СПб.: Библия для1. X" всех, 1995. 460 с.1 i 4

387. Маккоби X. Революция в Иудее: Иисус и еврейскоесопротивление. М.: Мосты культуры, 2007. 320 с.ч

388. Мартин У. Царство культов. СПб.: Логос, 1992. 351 с.у