Патронат и протежирование: российские салоны второй половины XIX - начала XX вв.

Леонов, Михаил Михайлович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Патронат и протежирование: российские салоны второй половины XIX - начала XX вв.

Год: 2011
Автор научной работы: Леонов, Михаил Михайлович
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Самара
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

450 руб.

Диссертация по истории на тему 'Патронат и протежирование: российские салоны второй половины XIX - начала XX вв.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Патронат и протежирование: российские салоны второй половины XIX - начала XX вв."

На правах рукописи

двмаоч

ЛЕОНОВ Михаил Михайлович

ПАТРОНАТ И ПРОТЕЖИРОВАНИЕ: РОССИЙСКИЕ САЛОНЫ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫXIX-НАЧАЛАXXВВ.

07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

2 9 СЕН 2011

Самара-2011

4854954

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Самарский государственный университет»

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Пушкарева Наталья Львовна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Степанов Валерий Леонидович доктор исторических наук, профессор Баринова Екатерина Петровна доктор исторических наук, доцент Белова Анна Валерьевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Казанский (Приволжский)

Федеральный университет»

Защита состоится « 20 » октября 2011 г. в часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.218.02 при ГОУ ВПО «Самарский государственный университет», по адресу: 443011, Самара, ул. Академика Павлова, 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета.

Автореферат разослан « /5» 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета ¿¿/е^^у Леонтьева О.Б.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

Во второй половине XIX - начале XX веков в России шел поиск диалога между властью и обществом. В политический лексикон прочно вошло понятие «общественность». Ядро нарождавшегося гражданского общества, по представлению исследователей, формировалось в негосударственных объединениях (кружках, ассоциациях, клубах), которые служили агентами социализации и формировали общественное мнение, являясь, по сути, предшественниками политических партий. Важной вехой стала первая русская революция: в стране сложилось новое «социальное пространство», одним из признаков которого был рост политической деятельности, другим - активность прессы. Российское общество все меньше ожидало указаний сверху, все больше проявляло самостоятельность.1 В свою очередь, власть в пореформенную эпоху, особенно в конце XIX - начале XX вв., не могла не считаться с общественным мнением. Осведомленность о настроениях элиты и масс стала насущной необходимостью. Столичные салоны были важнейшим источником этой осведомленности.

Государство регулировало должностные обязанности служащих, но редко вмешивалось в их частную жизнь. Посещение салонов, личную переписку, трапезы в узком кругу приятелей было принято относить к области досуга. Между тем, люди из «светского» мира оказывали серьезное воздействие на ход служебных дел. Локальные сети, сплетенные в салонах, объединяли людей с разными статусами и до некоторой степени регулировали их поведение. Салонный мир культивировал взаимную поддержку. Забота о «своих» вырастала из семейных отношений и рассматривалась как социальная норма, как естественная обязанность любого человека. Это обусловило широкое распространение патроната и протежирования. По устоявшимся представлениям, патронат, в самом общем виде, представляет собой диадическую связь между неравными: один из них, патрон наделяет другого, клиента, покровительством, открывая ему доступ к ресурсам и гарантируя защиту, получая взамен от него лояльность и услуги. Поддержка влиятельных знакомых позволяла сделать стремительную карьеру. Общественные силы, сплотившиеся вокруг салонов, оказывали непосредственное воздействие на власть не только в сфере подбора кандидатур на высшие посты, но и в сфере формирования курса правительственной политики.

Данное исследование посвящено салонам как общественному явлению. В нем предпринята попытка осветить значение неформальных

1 Хильдермайер М. Российский «долгий XIX век»: особый путь европейской модернизации? // Ab Imperio. -2001. - №1. - С.97-100.

связей в жизни русского чиновного мира рубежа веков. Актуальность темы обусловлена необходимостью изучения скрытых механизмов назначения на государственные должности, роли элит в вопросах селекции и продвижении во власть «своих» кандидатур. Данная тема крайне важна для более полного представления о механизмах взаимодействия общества и власти.

иьъект исследования - российские салоны второй половины XIX -начала XX веков как общественно-политическое и социокультурное явление.

Предметом исследования является локальная сеть: неформальные отношения внутри салона с одной стороны, а также салона и власти - с другой; отношения патрон-клиент, обычай протежирования и феномен салонного посредничества.

Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XIX - начало XX веков, «пореформенный период» в истории Российской империи, время активного участия салонов в общественной жизни.

Территориальные рамки исследования. Салоны - явление городской, по преимуществу столичной жизни. Так было в Европе: популярные салоны располагались в Париже, Берлине, Лондоне. В России центрами салонной культуры были, в первую очередь, Санкт-Петербург и Москва, а также региональные центры.

Степень изученности темы. Поставленная в данной диссертации проблема «патронат, протежирование, салоны» не была предметом специального исследования отечественных историков. Изучались лишь некоторые аспекты неформальных отношений и отдельные салоны.

Первые попытки изучения русского салона также относятся к дореволюционной эпохе. В начале XX века эти сюжеты были затронуты в

Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом // Соловьев С М Сочинения. - Кн. 18. - М„ 1995; Ключевский В.О. Боярская дума древней Руси. - М„ 1994; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.: Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. - М, 1994; Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. - М., 1994.

3 Романович-Славатинский A.B. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. - Киев, 1912; Евреинов Г.А. Прошлое и настоящее значение русского дворянства. - СПб., 1898.

статьях В.А. Верещагина, Б. Модзалевского, барона Н.В. Дризена и ряда других авторов.

Академическая традиция изучения салонов в советскую эпоху начинается с двадцатых годов прошлого столетия с выходом сборников, составленных М. Аронсоном и С. Рейсером, H.JL Бродским.5 Они содержали как публикации источников, так и аналитические статьи, ставившие своей задачей очертить контуры литературных кружков и салонов в России первой половины XIX века, а также определить их место в процессе литературной эволюции.

С 30-х гг. XX в. исследования дворянской культуры были свернуты. Имена хозяев салонов упоминались лишь эпизодически. История самодержавия и дворянства рубежа XIX - XX веков оставалась одним из наименее изученных сюжетов отечественной историографии. И только начиная с 70-х гг. XX в. исследователи вновь обратились к этой проблеме. Ю.Б. Соловьев, B.C. Дякин, В.Г. Чернуха, В.А. Твардовская значительно расширили горизонты представлений о пореформенном самодержавии и дворянстве, жизненном пути наиболее известных фигур салонного мира: князя В.П. Мещерского, генерала Е.В. Богдановича, П.А. Бадмаева и дрб. Необходимо особо отметить новаторские по многим параметрам труды П.А. Зайончковского. Он собрал и обработал колоссальный опубликованный и архивный материал, что позволило наметить контуры биографии и социальной концепции хозяев салонов, видных представителей консервативного лагеря7. Приходится сказать, что

4 Верещагин В.А. Московский Аполлон. Альбом кн. A.M. Белосельского // Русский библиофил. - 1916. - №1; Модзалевский Б. Из альбомной старины // Русский библиофил. - 1916. - №6; Дризен Н.В. Тетушкин альбом // Столица и усадьба. -1916. - №68.

5 Современные издания этих сборников: Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. - СПб, 2001; Литературные салоны и кружки. Первая половина XIX века. - М., 2001.

6 Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. - Л., 1973; Соловьев Ю.Б. К истории Манифеста 26 февраля 1903 г // Вспомогательные исторические дисциплины. - 1979. - Т.11; Дякин B.C. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907- 1911 гг. - Л., 1978; Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. - Л., 1978; Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н. Катков и его издания). - М., 1978; Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861-1904 гг. Состав, численность, корпоративная организация. - М., 1979.

7 Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х - начала 90-х годов). - М., 1970; Его же. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. - М., 1978;

идеологические установки, доминировавшие в историографии той поры, выразились в негативных оценках личности и взглядов «реакционеров».

В 70-е и 80-е гт. отечественная наука вернулась также и к исследованию салонов. Светские гостиные попали в поле зрения историков русской литературы и общественной мысли, а также ученых, писавших о традициях и быте русского дворянства.8 Широкую известность получи пи труды Ю.М. Лотмана. Особого упоминания заслуживают не утратившие своегозиачения до настоящего времени исследования В.Э. Вацуро, написанные на основе богатого архивного материала и заложившие основы изучения салонного быта в России.

В начале 80-х годов отечественные исследователи обратились к изучению процесса формирования нового самосознания городских элит. В этой связи необходимо упомянуть труды А.Д. Степанского." Появились монографические исследования, посвященные неформальным отношениям, так называемому «протекционизму», который расценивался как негативное явление и пережиток прошлого12.

С 90-х гг. XX в. наступил новый период в изучении темы. Прежние оценки были подвергнуты коррекции. С середины 90-х в свет стали выходить работы, посвященные различным аспектам светской жизни, причем их количество росло год от года.

По-новому поставил проблему отношений власти и общества В.П. Булдаков, что дало толчок ее плодотворному изучению.13 Определенные

Его же. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX - XX столетий

1881-1903.-М., 1973.

g 7

Авилова О. Пушкинская эпоха домашнего альбома // Декоративное искусство в СССР. - 1985. - №6; Корнилова A.B. Альбомы // Знание-сила

- 1971. -№9.

Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб., 1994; Его же. Семиосфера

- СПб., 2000.

Вацуро В.Э. С.Д.П. Из истории литературного быта пушкинской поры. -М, 1989; Его же. Литературные альбомы в собрании пушкинского дома (1750 - 1840-е годы) // Ежегодник Рукописного отдела пушкинского дома за 1977 год. - Л., 1979; Его же. Из альбомной лирики и литературной полемики 1790-183 0-х годов // Там же.

Степанский А.Д. Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX - XX вв. Учебное пособие по спецкурсу. - М., 1980; Его же. Общественные организации России на рубеже XIX - XX вв.' - М., 1982.

Овсепян A.A. Протекционизм и проблема борьбы' с ним (методологический аспект). - М., 1989.

Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. -М., 1997.

результаты были достигнуты в изучении общественного мнения.14 Отношения власти и общества, изменения в жизни дворянства в российской провинции стали предметом исследования региональных историков.15

Новый импульс к освещению салонной жизни в конце прошлого века дала тендерная история. Как известно, центральными фигурами множества гостиных первой половины XIX века были именно хозяйки; эти «светские львицы» попали на страницы исследований по истории женщин.16

К концу XX века были достигнуты некоторые результаты в изучении салонов. Правда, работ, посвященных непосредственно салонам, были единицы; гораздо чаще сюжеты салонной жизни являлись периферийными в публикациях. Это обстоятельство сказалось, в частности, в том, что из множества салонов авторы выбирали преимущественно известные, посещавшиеся знаменитыми литераторами, и в том, что теоретических проблем они старались избегать. 17

В последние пятнадцать лет довольно интенсивно разрабатывались сюжеты неформальных отношений, клиентелизма и локальных сетей. Значительный вклад в освещение этой проблемы внесли М.Н. Афанасьев, М.М. Кром, П.В. Седов, A.B. Бекасова и др.18 Участники «круглого стола»,

14 Розенталь И.С. «И вот общественное мнение!» Клубы в истории российской общественности. Конец XVIII - начало XX вв. - М., 2007; Селунская Н.Б., Тоштендаль Р. Зарождение демократической культуры: Россия в начале XX века. - М., 2005; Туманова A.C. Общественные организации и русская публика в начале XX века. - М., 2008.

15 Баринова Е.П. Власть и поместное дворянство России в начале XX века. - Самара, 2002; Кабытова H.H. Власть и общество российской провинции в революции 1917 года. Самара, 2002; Шаповалов В.А. Дворянство Центрально-черноземного района России в пореформенный период. -Белгород, 2002.

16 Пушкарева H.JI. Частная жизнь женщины в доиндустриальной России. X - начало XIX в. Невеста, жена, любовница. - М., 1997.

17 Башня Вячеслава Иванова и культура серебряного века. - СПб, 2006; Муравьева И.А. Салоны пушкинской поры: очерки литературной и светской жизни Санкт-Петербурга. - СПб, 2008; Келлер Е.Э. Светская жизнь в интерьерах столичных особняков. - СПб., 2007.

18 Седов П.В. «Он мне свой...» (Свойство при московском дворе XVII в.) // Нестор. Ежеквартальный журнал истории и культуры России и Восточной Европы. Технология власти. - СПб., 2005. - №7; Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. Исследование клиентарных отношений, их роли в эволюции и упадке прошлых форм российской государственности, их влияния на политические институты и деятельность властвующих групп в современной России. - М., 2000.

посвященного патронату и клиентеле в русской истории, констатировали, что изучение неформальных связей, существовавших рядом с официальной системой, открывает новые горизонты в изучении истории императорской России.

Заметно активизировался интерес к чиновному миру России. Широкую известность получили работы JI.E. Шепелева.20 A.C.. Карцев разрабатывал проблему «вневедомственного влияния» в России рубежа веков. Особое внимание он уделил салону В.П. Мещерского: изложил историю собраний, очертил состав посетителей, разобрал основные приемы протежирования. Большое количество фактов и характеристик, касающихся истории столичных салонов, привел в недавно вышедшей монографии Д.И. Стогов.22 К сожалению, хитросплетения салонных связей, сюжеты салонного быта и салонной культуры оказались на периферии его внимания.

Интерес к салонной тематике неуклонно возрастает, о чем свидетельствует масса диссертационных исследований, научных и научно-популярных изданий, подготовленных за первое десятилетие нового века.23 Из их числа можно выделить содержательную работу A.B. Чекановой о салонных альбомах XIX века.24

Патронат и клиентела в истории России (материалы «круглого стола») // Новая политическая история. Сборник научных работ. - СПб, 2004.

Шепелев JI.E. Чиновный мир России XVIII - начало XX в.'- СПб., 1999. См. также: Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века. Социальный портрет, быт и нравы // Вестник Московского университета. Серия 8: История. 1993. № 6.

Карцов A.C. Русский консерватизм второй половины XIX - начала XX века (князь В.П. Мещерский). - СПб, 2004; Его же. Правовая идеология русского консерватизма. - М., 1999.

Стогов Д.И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX - начало XX века). - СПб., 2007 - С.35.

Канторович И.В. Московские литературные салоны второй четверти XIX века в общественно-культурной жизни России. Автореферат дисс канд. ист. наук. - М„ 1997; Бунтури В.В. Петербургский литературный салон в русской культуре первой трети XIX века. Автореферат . канд культурологии. - СПб, 2009; Сайкина Н.В. Московский литературный салон кн. Зинаиды Волконской. Автореферат... дисс. канд. филол. наук. -М., 2002; Палий E.H. Салон как феномен культуры России XIX в.: традиции и современность. Автореферат... дисс. докт. культурологии -М., 2008.

Чеканова A.B. Рукописный девичий альбом (традиция, стилистика, жанровый состав). Дисс... канд. филол. наук. - М., 2006.

Надо констатировать, что в отечественной историографии по-прежнему преобладает традиция изучения салонов лишь как центров литературной и художественной жизни, предполагающая акцентирование внимания на формах интеллектуального досуга. Вместе с тем, в последнее время стали появляться публикации, посвященные салонному протежированию, участию салонов в политической борьбе, а также неформальным связям, пронизывавшим салонное общество. Они наглядно продемонстрировали, что салоны были больше, чем просто центрами светской жизни: они вводили моду на людей, служили социальным лифтом, возносившим к карьерным вершинам.

Зарубежная историография о неформальных отношениях имеет большую традицию. Существуют обобщающие теоретические работы и большое количество прикладных исследований по разным странам и эпохам. Патронат и посредничество, как феномены общественной жизни в странах Европы и Америки, изучают представители различных дисциплин. Опыт исторических реконструкций они сочетают с исследованиями антропологов, посвященными патронату и посредничеству в современных обществах.25 В первую очередь следует назвать работы Дж. Бойссвейна, опубликованные в 70-е годы прошлого века. Дж. Бойссвейн трактовал посредничество как частное предприятие, потенциально позволявшее извлекать внушительные дивиденды, но вместе с тем требовавшее больших затрат. В своей знаменитой работе «Друзья друзей: сети, манипуляторы и коалиции» он сформулировал ряд понятий, с помощью которых можно описать функционирование индивидуальной сети

25 Asch R.G. The revival of monopolies. Court and patronage during the personal rule of Charles I, 1629-1640// Princes, patronage, and the nobility. The court at the beginning of the Modern Age. c.1450-1650. - New York, 1991; Bean J.M.W. From lord to patron. Lordship in late medieval England. -Manchester, 1989; Community development. - London, 1981; Discourses of development: anthropological perspectives. - Oxford, 1997; Eisenstadt S.N., Roniger L. The study of patron-client relation and recent development in sociological theory//Political clientelism, patronage and development. -London, 1981; Elliot J.H. Imperial Spain. 1462-1716. - London, 1963; Friends, followers and factions: a reader in political clientelism. - Berkeley, 1977; Kettering S. Patrons, brokers, and clients in seventeen-century France. - New-York - Oxford, 1986; Tadmor N. Family and friends in eighteenth-century England. Household, kinship, and patronage. - Cambridge, 2001; Schmidt S. Patrons, brokers and clients: party linkages in the Colombian system// Political parties and linkage: a comparative perspective. - New Haven, 1980; Sunter R.M. Patronage and politics in Scotland, 1707-1832. - Edinburgh, 1986; Weber C. Familienkanonikate und Patronatsbistuemer: ein Beitrag zur Geschichte von Adel und Klerus im neuzeitlichen Italien. - Berlin, 1988.

посредника.26 Бойссвейн рассматривал посредничество как бизнес, со своей системой правил и расчетов. Это отразилось и в используемой им терминологии: «брокер», «кредит», «инвестиции». По его мнению, корыстные мотивы посредника, как правило, скрыты.

Одной из наиболее значимых работ об отношениях патроната до сих пор остается изданное в 1984 году фундаментальное исследование С Айзенштадта и Л. Ронигера. Авторы показали, что в основе отношений патроната лежал не только обмен ресурсами, но и удовлетворение потребности в доверии. Поэтому изучение неформальных связей должно отвечать на вопрос о том, как доверие конструировалось в социальном порядке.

В конце 80-х годов в Европе было проведено несколько международных конференций, посвященных изучению неформальных отношений. Их участники сошлись во мнении, что, хотя отношения патроната были известны у многих народов и в разные эпохи, нельзя сказать, что за внешним сходством стояло идентичное содержание. Было установлено, что вариативность коренилась не столько в самих связях патрон-клиент (или патрон-брокер-клиент), сколько в «социально-политической матрице» современных им обществ.29 По словам Дж. Борна, «отличительной чертой патроната было его многообразие».30

Зарубежные исследователи выявили, что патронат не обязательно представлял собой простую диадическую связь; для сложноорганизованных сообществ, включавших множество потенциальных патронов и клиентов, было характерно наличие профессиональных посредников. Работа посредника состояла в «сведении» патронов и клиентов, хотя и не ограничивалась этим. Опытные посредники отличались масштабами деятельности. Они обладали развитой индивидуальной сетью и были хорошо информированы об имевшихся и намечавшихся вакансиях, о характерах и предпочтениях «друзей», об их

26 Boissevain J. Friends of friends: networks, manipulators and coalitions -Oxford, 1978.-P. 147-148.

Eisenstadt S.N., Roniger L. Patrons, clients and friends: interpersonal relations and the structure of trust in society. - Cambridge, 1984. - P.29.

Klientelsysteme im Europa der Fruehen Neuzeit. - Muenchen, 1988; Patronage und Klientel. Ergebnisse einer polnisch-deutschen Konferenz ' Koeln-Wien, 1989.

Maczak A. From aristocratic household to princely court: restructuring patronage in the sixteenth and seventeenth centuries// Princes, patronage, and the nobility. The court at the beginning of the Modern Age. c. 1450-1650 - New York 1991. - P.315-316.

Bourne J.M. Patronage and Society in Nineteenth-century England. - London 1986.-P.13.

отношения между собою и о ресурсах, подконтрольных каждому из них. Посредники постоянно находились на виду, и могли совершать разом множество сделок. Все это требовало значительных усилий и больших затрат времени, поэтому посредники, по возможности, избегали каждодневной обременительной работы, предпочитая ей синекуру.

Западные исследователи на протяжении многих десятилетий изучали неформальные отношения в России. Уже в первой половине XX века они обратились к теме неведомственного влияния на курс правительственной политики. Чаще всего писали о конкретных лицах. Особое внимание привлекал салон В.П. Мещерского, а еще более - личность хозяина салона. На первых порах, в исследованиях западных исследователей в 30-е гт. XX в., упоминания о Мещерском были фрагментарны.31 Начало скрупулезного изучения биографии Мещерского и его салона зарубежными исследователями положила публикация в 60-х годах материалов его переписки с императорами.

Третья четверть XX века отмечена появлением большого количества работ о русской «реакции».32 Некоторые из них, такие, как сочинения Э.Тадена, часто цитировались советскими историками.33 В немецкой историографии появилось несколько монографических исследований о русском чиновном мире, не потерявших своей актуальности по сей день.

Важньм событием в историографии проблемы стали опубликованные на рубеже 70-80-х годов статьи X. Беннета и Д. Орловского, посвященные отношениям патрон-клиент в России Нового времени.35 В 80-х годах

31 Cm: Sumner B.H. Russia and the Balkans. 1870-1880. - Oxford, 1937. -P.315-316; Pares B. A fall of the Russian monarchy. A study of the evidence. -New York, 1939. - P.61-62, 152.

32 Byrnes R.E. Pobedonostsev. His life and thought. - Bloomington-London, 1968; Katz M. Mikhail N. Katkov. A political biography. 1818-1887. - The Hague-Paris, 1966; Santoni W.D. P.N. Durnovo as a minister of internal affairs in the Witte cabinet: a study in suppression. - Ann Arbor, 1969.

33 Thaden E.C. Conservative nationalism in nineteenth-century Russia. -Seattle, 1964; Thaden E.C. Russia since 1801. The making of a new society. -New York - London, 1971.

34 Amburger E. Geschichte der Behoerdenorganisation Russlands von Peter dem Grossen bis 1917. - Leiden, 1966; Torke H. Das russische Beamtentum in der ersten Haefte des 19 Jahrhunderts. - Berlin, 1967.

35 Bennett H.A. Evolution of the meanings of chin: an introduction to the

Russian institution of rank ordering, and niche assignment from the time of Peter the Great's Table of ranks to the Bolshevik revolution// California Slavic Studies. - 1977. - Vol.10; Orlovsky D. Political clienelism in Russia: the historical perspective// Leadership selection and parton-client relations in the

USSR and Yugoslavia. - London, Boston, Sydney, 1983.

различные сюжеты истории верхушки русского бюрократического мира, в частности, проблемы вневедомственного влияния и фаворитизма разрабатывались рядом зарубежных историков, в частности, Г.М. Хамбургом и В. Моссе.

Надо отметить работы Д. Ливена, часть из которых переведена на русский язык. В монографии «Аристократия в Европе» Ливен сравнил русскую, немецкую и английскую аристократию.38 В его работах имеется несколько интересных идей, а именно: старая русская аристократия была живуча и умела сохранить свое могущество в виде земельных владений, а новые фавориты, выбившиеся из провинциального дворянства благодаря «случаю», торопились связать себя узами брака со старой знатью.

На рубеже нового века продолжала прирастать новыми исследованиями западная историография, охватывавшая проблемы политической активности масс, отношений власти и общества, неформальных связей в придворном мире.39 Особого упоминания заслуживает монография X. Вилана, содержащая любопытные сведения о «закулисье», придворном мире эпохи контрреформ.40

Научный интерес к проблеме неформальных отношений остается по-прежнему высоким. Мы располагаем значительным количеством работ, проливающих свет на то, как патронат практиковался на русской почве,' однако нельзя сказать, что проблема исследована комплексно. Весьма интересны в этом отношении сочинения Д. Рансела, X. Нольте, Дж. Хоскинга.

Hamburg G.M. Politics of Russian nobility 1881 - 1905. - New Brunswick, 1984; Mosse W.E. Russian bureaucracy at the end of the ancient regime- the Imperial State Council, 1897-1915// Slavic review. - 1980. - Vol.39. - №4.

Li even D. Russia's rulers under the old regime. - New Haven - London, 1989; Lieven D. Nicholas II: twilling of the empire. - New York, 1993.

39 Ливен Д. Аристократия в Европе. 1815-1914 гг. - СПб., 2000. • См. например: Martin A.M. Romantics, reformers, reactioners. Russian conservative thought and politics in the reign of Alexander I. - Dekalb, 1997; Weeks T.R. Nation and State in late imperial Russia. Nationalism and rassification on the Western Frontier, 1863-1914. - Dekalb, 1996.

Whelan H.W. Alexander III and the State Council. Bureaucracy and counter reform in late imperial Russia. - New Jersey, 1982.

Rancel D. Character and style of patron-client relations in Russia// Klientelsysteme im Europa der Fruehen Neuzeit. - Muenchen, 1988; Nolte H.-H. Patronage und Klientel im fruehneuzeitlichen Russland: ein Orientirungsversuch// Patronage und Klientel. Ergebnisse einer polnisch-deutschen Konferenz. - Koeln-Wien, 1989; Hosking G. Patronage and the Russian state// Slavonic and East European Review. - 2000. - №2; Хоскинг Дж. Россия и русские: В 2 кн. - М.,

В исследованиях западных историков затрагивались и отдельные сюжеты неформальных отношений в салоне. Значительное внимание было отдано салонам начала XIX века как явлению литературной жизни. В этой связи можно указать на опубликованную недавно монографию А. Тоси.43 В работах Б. Холмгрен и Л. Берниггейн сделаны важные выводы о «феминизации» русского общества и роли салонов в повышении социальной активности женщин.44 Необходимо отдельно упомянуть работы Барбары Волкер о литературных кружках начала XX века. Анализируя взаимоотношения участников этих кружков, Волкер пришла к заключению о доминирующем положении хозяина, игравшего роль «отца».45

Подводя итоги обзору литературы, следует сказать, что исследователи выполнили значительную работу, которая, однако, не получила завершения. Многие вопросы патроната и протежирования в российских салонах рубежа Х1Х-ХХ вв. остались неразработанными. Требуют нового освещения понятие «российский салон», характер отношений внутри салона, структура локальной сети, механизмы протежирования и посредничества, модель поведения клиента, роль внебрачных связей при протежировании, участие салонов в публичном обосновании власти, степень влияния салонного общества на кадровую политику властей, финансовая подоплека сотрудничества с властями, тендерный аспект салонной реальности. Кроме того, необходимо более четкое представление о салоне как передаточном механизме между обществом и властью.

42 Schattenberg S. Die korrupte Provinz? Russische Beamte im 19. Jahrhundert. Frankfurt am Main, 2008; Шаттенберг С. Культура коррупции, или к истории российских чиновников//Неприкосновенный запас. - 2005. - №4 (42). 3 Tosi A. Waiting for Pushkin: Russian fiction in the reign of Alexander I

(1801-1825). Amsterdam - New-York, 2006.

44 Holmgren B. Stepping out/ going under: women in Russia's twentieth-century salons// Russia - women culture. - (Indiana), 1996; Bernstain L. Women on the verge of a New language; Russian salon hostesses in the first half of the Nineteenth century// Russia - women culture. - (Indiana), 1996.

45 Walker B. Kruzhok culture: the meaning of patronage in the early Soviet literary world// Contemporary European history. - 2002, -11,1.

Цели и задачи исследования. Цель работы заключается в исследовании неформальных связей и механизмов протежирования в салонной культуре, а также в изучении роли салонов в процессе развития публичной сферы'и общественного мнения в России. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

_1- Очертить контуры понятия «салон» применительно к российским

реалиям второй половины XIX - начала XX веков.

2. Изучить характер отношений хозяев и посетителей салона, проанализировать структуру локальной сети и возможные способы ее скрепления, выявить механизмы протежирования и посредничества в ее рамках.

3. Охарактеризовать методы поиска патрона и модель поведения клиента в салонном мире, выявить значение деловых, родственных, внебрачных связей в вопросах предоставления протекции.

4. Дать анализ участия салонов в публичном обосновании самодержавной власти.

5. Исследовать переписку хозяев столичных салонов с императорами и правительственными чиновниками, охарактеризовать степень влияния салонного общества на кадровую политику властей.

6. Рассмотреть салон как передаточный механизм между обществом и властью.

7. Выявить финансовую подоплеку сотрудничества с властями, установить факты получения хозяевами салонов правительственных субсидий.

8. Исследовать такие явления светской культуры, как альбомы, приглашения в салон, торжественные речи во время застолий.

9. Исследовать тендерный аспект поставленной темы, роль женщины в патронате и протежировании.

10. Установить характерные особенности российского салона рубежа XIX - XX веков как общественно-политического и социокультурного явления.

Источниковая база исследования. Для решения поставленных исследовательских задач был проработан значительный массив архивных и опубликованных источников. Комплекс материалов, использованных при подготовке диссертационного сочинения, включает политические трактаты и публицистику, материалы официального делопроизводства, периодическую печать, дневниковую, мемуарную, эпистолярную, художественную литературу, альбомы. В исследовании использованы документы 114 фондов одиннадцати российских (девяти центральных, двух местных) и одного зарубежного архивов.

письма хозяев столичных салонов к двум последним императорами и членам их семей, а также дневниковые записи, воспоминания, теоретические произведения представителей салонного мира. (Ф. 109, 543, 586, 601, 677, 1718, 1729 и др.) В Российском Государственном Историческом Архиве (РГИА) хранятся цензурные материалы о периодических изданиях, книгах и брошюрах, публиковавшихся хозяевами салонов и представителями салонного общества, а также их переписка между собой и с видными политическими деятелями России (Ф.733, 776, 777, 908, 934, 1093, 1101, 1571, 1620, 1622, 1661 и др.) Письма, записки, юридические акты, относящиеся к истории семьи Мещерских, собраны в фондах Государственного архива древних актов (РГАДА) (Ф.1378, 1379). Богатый материал содержат фонды Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ). Помимо обширной коллекции альбомов (Ф.1336), здесь находятся документы по истории салонов Е.В. Богдановича, Я.П. Полонского, К.К. Случевского, Е.О. Марцинкевича, Н.М. Соллогуб (Ф. 87,197,442,453,459, 512,1761, 2555).

Несомненный интерес представляют документы фондов Государственного центрального театрального музея им. A.A. Бахрушина (ГТЦМ). Здесь хранится большое собрание альбомов («коллекция альбомов» - Ф.536, а также отдельные экземпляры альбомов в Ф.11, 98, 147, 201, 242, 380 и др.) и переписка хозяев столичных салонов и видных деятелей культуры: П.П. Гнедича, В.А. Морозовой, М.К. Морозовой, В.Е. Шмаровина, Е.П. Носовой, A.A. Бахрушина (Ф.1, 67, 170). Значительный массив документов, связанных с историей петербургских салонов, - в частности, тексты приглашений, адресованных видным деятелям культуры, - находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (РНБ ОР) (Ф. 124, 377, 847). Важные сведения о салонах М.К. Морозовой, Е.В. Богдановича и В.П. Мещерского извлечены нами из их переписки, хранящейся в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Особенно информативны материалы фондов 93, 171, 231, 359, 664. Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) содержит личные фонды Случевских, князей Барятинских, князей Гагариных (Ф. 342, 359, 361), включающие в себя многообразные свидетельства салонной жизни: рекомендательные письма, альбомы, приглашения в салон.

Документы о зданиях и ином имуществе, находившемся во владении хозяев некоторых столичных салонов, хранятся в Центральном государственном историческом архиве города Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). В Центральном государственном архиве Самарской области (ЦГАСО) имеются любопытные документы о протежировании в гостиной самарского губернатора A.C. Брянчанинова (Ф.468).

При подготовке диссертации также были использованы материалы фонда В.П. Мещерского Бахметьевского архива Колумбийского университета, США (Columbia university libraries. Manuscript collections. Bakhmeteff archive).

Источники, использованные в работе, распадаются на следующие группы: материалы официального делопроиздолг.тая гудрбнп-следственные материалы, публицистические произведения, политические трактаты, периодическая и непериодическая печать, мемуарные и эпистолярные источники, беллетристика, альбомы.

Ценную информацию о хозяевах салонов и клиентах, общении их с представителями органов власти, общественном восприятии неформальных отношений содержат документы официального делопроизводства правительственного аппарата. К их числу относятся, в частности, документы о награждениях хозяев салонов, о выданных им ссудах и т.д. Судебно-следственные материалы содержат сведения о громких судебных процессах, в которых были замешаны хозяева салонов и некоторые клиенты. К этой же группе относятся опубликованные в многотомном издании «Падение царского режима» материалы допросов разных лиц, касающиеся вмешательства салонов в решение кадровых вопросов и распределение ресурсов.46

Публицистика Е.В. Богдановича, А.С. Суворина, К.К. Случевского, В.П. Мещерского, Н.Ф. Бурдукова, И.И. Колышко и их современников является ценным источником для освещения сюжетов салонной жизни и истории отношений с цензурой. Надо отметить, что в салонную жизнь было вовлечено значительное число столичных литераторов и журналистов. Политические трактаты позволяют полнее выявить представления хозяев салонов о прошлом, настоящем и будущем России, предлагаемые ими планы преобразований и оценки проводимых реформ.

Ценные сведения содержат периодические и непериодические издания. Нами использован ряд периодических изданий разной идейной направленности («Правительственный вестник», «Гражданин», «Добро», «Воскресенье», «Дружеские речи», «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Наблюдатель», «Знамя», «Русское богатство»), брошюры Е.В. Богдановича.

Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства. -/ Под. ред. П.Е. Щеголева: В 7 т. - Л., 19241927; М.А. Стахович и кн. В.П. Мещерский. - СПб, 1905; Оскорбление военных врачей в печати (дело редактора-издателя газеты "Гражданин" князя В.П. Мещерского). - СПб, 1893.

Богданович Е.В. К серебряной свадьбе царя и царицы. 1866-1891. -СПб, 1891; Богданович Е.В. Стрелки императорской фамилии.

Дневники и мемуары содержат многофакторную информацию. Количество их огромно, но опубликована лишь небольшая часть. Им присуща субъективность и не всегда точная передача фактов. При работе с этой группой источников использовался сравнительно-исторический метод. Особую ценность при раскрытии темы исследования представляют дневники и мемуары С.Ю. Витте, В.Н. Коковцова, A.A. Половцова, Е.М. Феоктистова, ряда других правительственных чиновников и общественных деятелей. Важно то, что хозяева салонов, В.П. Мещерский и A.B. Богданович, вели дневники на протяжении многих лет. В.П. Мещерский использовал форму дневника для распространения своих идей: отсылал его Александру III и Николаю II, публиковал в «Гражданине» и отдельными оттисками.

Эпистолярная литература, опубликованная лишь в небольшой части, зачастую содержит огромную информацию, которая отсутствует в других группах источников, и дает возможность выяснить личные отношения, понимание участниками переписки событий в момент свершения или по свежим следам. Переписка с именитыми «патронами» и многочисленными «клиентами» салона, выявленная нами в десятках фондов различных хранилищ, составила источниковый фундамент нескольких разделов данной книги.

Для раскрытия темы неоценимо значение художественных произведений. В первую очередь, это гениальные творения JI.H. Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина». Объемные картины салонной жизни были созданы В.А. Соллогубом, Е.П. Ростопчиной и другими писателями.

Исторический очерк. - СПб., 1899; Богданович Е.В. Трехсотлетие державному дому Романовых. 1613-1619. - СПб., 1913.

48 Витте С.Ю. Воспоминания: В 3 т. - Таллинн-Москва, 1994; Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1911-1919. - М., 1991; Половцов

A.A. Дневник государственного секретаря: В двух томах. - М., 2005; Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848-1896. - М., 1991; Белецкий С.П. Воспоминания// Архив русской революции. - Т. 12. -М., 1991; Волконский С. Мои воспоминания: В 2 т. - Т.2. - М., 2004; Головин К.Ф. Мои воспоминания. В 2 т. Т.2. (1881 - 1894). - СПб., 1910; Извольский А.П. Воспоминания. - М., 1989; Мосолов A.A. При дворе последнего российского императора. Записки начальника канцелярии министерства императорского двора. - М.,1993; Ламздорф В.Н. Дневник. 1891-1892. - М.-Л., 1934; Дневник П.А. Валуева. Министра внутренних дел: В 2х т. - Т.2. 1865-1876. - М., 1961.

49 Богданович A.B. Три последних самодержца. - М., 1990; Дневник князя

B.П. Мещерского. 1906 г. - СПб., 1906; См. также Мещерский В.П. Дневник В.П. Мещерского (февраль-апрель 1901) - СПб., 1901; Мещерский В.П. Дневник за 1882 год. - СПб., 1883; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). - Ф. 601. - Оп.1. - Ед. Хр. 987.

Отдельную разновидность источников представляют собой альбомы Их отличительная черта заключалась в том, что альбом принадлежал одному лицу (хотя мог переходить из рук в руки, например, передаваться по наследству), однако записи в нем делали разные лица. Таким образом, классический альбом автографов имел много авторов, каждый из которых^

как правило, отмечался прозаическими или стихотворными тккяттеш,™«] зарисовками и т.д. Существовали и другие разновидности альбомов в частности, нотный альбом, альбом - собрание стихотворений, альбом-коллекция, пансионский альбом. Альбом не относится к какой-либо из традиционных разновидностей источников, предложенных ЛН Пушкаревым и М.Ф. Румянцевой50. Мы разделяем основные положения классификации альбомов, предложенной В.Э. Вацуро.51

Немало сведений было почерпнуто из трудов отечественных и зарубежных исследователей.

Весь комплекс привлеченных в ходе исследования литературы и источниковых материалов позволяет, на наш взгляд, аргументировано ответить на поставленные в начале этого сочинения вопросы.

Методологической основой исследования являются как общенаучные, так и специальные исторические методы. Принципы историзма и объективности предполагают изучение общественной жизни в ее динамике, рассмотрение исторических событий в их взаимосвязи и взаимообусловленности. Индуктивный метод, основанный на формировании цельного образа объекта по имеющимся данным, позволяет выявить объективные тенденции, лежащие в основе исторического процесса и превалирующие в изучаемый период. Историко-системный подход предоставляет возможность исследовать внутренние механизмы общественной жизни в изучаемый период в ее основных формах Биографический метод дает основания для выявления специфики общественных явлений через призму персональной истории. Посредством историко-генетического метода выявляются причинно-следственные связи и обусловленность исторических событий в их непосредственности Историко-типологический метод позволяет установить общее в пространственно-единичном и выявить однородное в непрерывно-временном. Историко-сравнительный метод дает возможность вскрыть сущность изучаемых явлений и по сходству, и по различию присущих им

50 Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. - М„ 1975; Данилевский И.Н., Кабанов В В Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение: теория, история' метод. Источники Российской истории. - М., 1998.

л-7^Ц,УР° В'Э' ЛиТераТурНые альбомы в собрании Пушкинского дома 1750-1840-е годы)// Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома за 1977 год.-Л., 1979.

свойств, а также проводить сравнения в пространстве и времени. Ретроспективный метод позволяет рассматривать изучаемые события в контексте их изменчивости. Описательно-повествовательный метод используется для описания событий в их последовательности.

Тематика диссертационного исследования заставила обратить особо пристальное внимание на метод терминологического анализа, направленный на раскрытие сущности исследуемых общественных явлений посредством выявления и уточнения значений и смыслов терминов, их обозначающих.

Исследование выполнено на стыке истории, политологии, антропологии, истории культуры, в русле динамично развивающегося течения социальной истории, исследующего самоорганизацию активного общества («общественности»), с использованием научного инструментария теории патроната.

Научная новизна данного исследования заключается в том, что в нем впервые осуществлена многоуровневая и многофакторная историческая реконструкция неформальных связей в Российских салонах второй половины XIX - начала XX веков. С привлечением опубликованного и впервые вводимого в научный оборот архивного материала исследованы процессы установления клиентарных отношений, протежирования и конструирования репутации в салонном мире пореформенной эпохи. Тема диссертационного исследования представлена как часть большой проблемы взаимоотношения власти и общества, формирования передаточного механизма между ними. Салоны, являясь центрами кристаллизации общественного мнения, публично обосновывали правительственную политику в периодических и непериодических изданиях. Этот исторический сюжет еще не разрабатывался и является новым для отечественной и зарубежной историографии.

Впервые в диссертации исследуется салонный интерьер как пространство коммуникации, дана характеристика салонных зон, каждая из которых имела свое предназначение. Салонные альбомы изучаются не только как памятники литературной и художественной жизни, но и как исключительно важный и информативно насыщенный источник социально-политической истории, позволяющий реконструировать сеть неформальных связей светского человека.

В диссертационном сочинении выявлены группы клиентов, определены типы рекомендательных писем, показано, что в процессе протежирования традиционное «свойство» все более дополнялось идейной близостью. Раскрыта реальная политическая сила салонов второй половины XIX - начала XX вв., способных выдвигать кандидатуры во власть и влиять на положение действующих чиновников: связи с политически активным обществом провоцировали интерес императоров и членов императорской фамилии к сведениям, сообщаемым хозяевами

гостиных, а также побуждали бюрократическую элиту искать поддержки наиболее значимых салонов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Русский «салон» второй половины XIX - начала XX веков - это тип гостиной, отличительным признаком которой являлся высокий престиж, обусловленный участием «знаменитостей»: известны* писателей и деятелей культуры, правительственных чиновников или даже членов императорской семьи. «Салон» - оценочное понятие. Салоны следует рассматривать не как единичные явления, а в контексте светской культуры, общей практики частных приемов и застолий.

2. Салоны привлекали государственных служащих как места отдыха и интеллектуального досуга, но вместе с тем - и как источники новых знакомств. Интеграция в локальную сеть позволяла им приобщиться к сетевым ресурсам. Чиновник, наладивший контакт с хозяином престижного салона, мог обрести существенные преимущества: влиятельные «друзья» были в состоянии порекомендовать его высокому начальству, защитить от критики, оказать материальную поддержку.

3. Протежирование, попечение о «своих», относилось к традиционным ценностям патриархальной культуры: родственники и друзья семьи рассматривались как естественные покровители. В салонном мире пореформенной эпохи отношения патрон-клиент могли также держаться и на «идейном родстве» (общности политических взглядов). В этом случае инициатива в установлении отношений с патроном исходила, как правило, от претендента на статус клиента. Карьерные успехи клиента во многом зависели от его личных качеств и готовности следовать правилам сетевой коммуникации.

4. В России XIX - начала XX веков принадлежность к категории «своих», сохраняя прежнюю значимость, уже не считалась достаточным основанием для получения преференций. В процессе протежирования покровитель выдвигал также и иные дополнительные аргументы в пользу клиента.

5. Салоны в России второй половины XIX - начала XX веков являлись реальной политической силой. Они были в состоянии организовать кампанию за или против чиновника любого уровня, участвовали в выдвижении кандидатур во власть, что побуждало бюрократическую элиту искать поддержки и считаться с мнением ключевых фигур наиболее значимых^ салонов. В основе «дружеских», по внешности, салонных отношений зачастую лежало взаимовыгодное практическое сотрудничество. Оно побуждало стороны демонстрировать приязнь и доверие.

6. Политические салоны представляли собой передаточный механизм между обществом и властью, являлись центрами кристаллизации общественного мнения. Хозяева политических салонов рубежа Х1Х-ХХ веков стремились стать корреспондентами императора. В их письмах и

донесениях содержались разнообразные сведения о настроениях всех общественных слоев, а также советы по различным аспектам государственного управления, прежде всего, по вопросам кадровой политики. Благодаря связям с представителями власти, салоны конца XIX - начала XX века были интегрированы в дело управления страной.

7. Хозяева ряда политических салонов манипулировали общественным мнением, распространяя слухи о своем «влиянии», по секрету сообщая сведения или предъявляя документы, которые могли быть истолкованы как свидетельство их исключительного положения в чиновном мире и при дворе. Их действия имели общественный резонанс, повышавший престиж салона.

8. Хозяева некоторых наиболее влиятельных салонов вели активную издательскую деятельность, направленную на публичное обоснование власти, чем сама власть не занималась. Осознавая, в известной степени, значимость этой пропагандистской функции, правительство выдавало отдельным салонам субсидии на различные проекты (прежде всего, на компенсацию расходов на выпуск периодических изданий и другой пропагандистской литературы). Это было знаком особого расположения властей и закрепляло за салоном привилегированный статус.

9. Женщины традиционно активно занимались протежированием, распространяли слухи о событиях бюрократического мира и частной жизни его представителей; от них во многом зависела репутация должностных лиц. Салоны открыли женщинам дорогу в сферу политики. A.B. Богданович, М.К. Морозова, Е.П. Носова и многие другие активные фигурантки салонов поддерживали тесные контакты с высокопоставленными чиновниками, вмешивались в их служебные и личные дела, воздействовали на ход событий в правительственном и чиновном мире.

10. Альбомы, приглашения в салон, застольные речи и другие источники данного типа, которые раньше изучались только как памятники художественной, чаще всего литературной жизни, и игнорировались исследователями социально-политической истории, являются исключительно важными и информативными. Они содержат сведения о нормах и ценностях салонного общества, позволяют реконструировать сеть неформальных связей светского человека второй половины XIX -начала XX вв. Масштабное распространение альбомов в пореформенной России совпало по времени с ростом числа салонов, что свидетельствовало об увеличении количества образованных людей из нижних страт общества, перенимавших внешние формы элитарной культуры.

11. В пореформенную эпоху российские салоны эволюционировали, шел процесс специализации гостиных, в которых, наряду с дворянами, принимали выходцев из других сословий. Протежирование приобретало черты всесословности. .

Практическая значимость работы заключается в том, что она способствует более глубокому пониманию взаимоотношений власти и общества, формирования общественного мнения и функционирования общественных организаций, ментальности и мотивации поведения общественных деятелей, чиновников, аристократов, представителей художественного мира и всех тех, кто был вовлечен в систему неформальных отношений. Исследование позволяет вскрыть механизмы поддержки «своих» и дискредитации оппонентов, саму логику противостояния группировок в общественной, придворной и бюрократической среде. Диссертация может быть использована при разработке общих курсов по истории России, курсов по истории государственного управления, истории общественных движений, истории русской культуры.

Апробация работы. Результаты исследования апробированы автором в двух монографиях, а также в 44 опубликованных статьях, в том числе 17 публикациях, реферируемых ВАК РФ. Эти работы получили положительную оценку отечественных и зарубежных историков. Отдельные положения диссертации излагались автором в докладах на российских и международных научных конференциях, в том числе, в Центральном Европейском университете (Будапешт, 2001), в Университете Тарту (Тарту, 2001), Самарском государственном университете (Самара, 2001, 2002), в Университете им. Гумбольдта (Берлин, 2002), в Европейском университете в Санкт-Петербурге (Санкт-Петербург, 2002), в Университете Билефельда (Билефельд, 2003), в Санкт-Петебургском государственном университете (Санкт-Петербург, 2004), в Институте истории им. М.Планка (Геттинген, 2003, 2004, 2006), на VII Конгрессе этнографов и антропологов России (Саранск, 2007), в Самарском научном центре РАН (Самара, 2008), в Самарской академии государственного и муниципального управления (Самара, 2008-2010), на VIII Конгрессе этнографов и антропологов России (Оренбург, 2009), в Самарской гуманитарной академии (2010), а также во время докладов в Институте Этнологии и Антропологии РАН (Москва, 2007, 2010).

Структура исследования. Поставленные цели и задачи обусловили архитектонику исследования. Оно состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснованы актуальность темы, научная и практическая значимость, определены цели и задачи исследования, хронологические и территориальные рамки, показана степень изученности проблемы, проанализирована источниковая база диссертации, сформулированы новизна исследования и основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Салоны и русское общество второй половины XIX -начала XX веков», которая состоит из четырех параграфов, определяется содержание понятия «салон», дается характеристика салонных интерьеров, проводится анализ важных источников по истории российского салона, -салонных приглашений и альбомов.

В первом параграфе «Салон как явление общественной жизни» рассматриваются основные трактовки понятия «салон», сложившиеся в отечественной и зарубежной историографии, обобщаются характерные признаки салона как явления городской культуры. Особое внимание было акцентировано на том, что понимали современники под термином «салон» и в какие отношения вступали люди, примкнувшие к салону.

Было отмечено, что русский «салон» - это тип гостиной, отличительным признаком которой являлся высокий престиж, обусловленный участием «знаменитостей»: известных писателей и деятелей культуры, правительственных чиновников или даже членов императорской семьи. «Салон» - оценочное понятие. Салоны следует рассматривать не как единичные явления, а в контексте светской культуры, общей практики частных приемов и застолий. Встречи в салонах, как и в гостиных вообще, это, изначально, форма времяпровождения, отдыха, обычных человеческих отношений и интеллектуального досуга.

Было установлено, что, вопреки распространенному в историографии тезису об «угасании» салонов во второй половине XIX века, эта форма социального взаимодействия оказалась способной эволюционировать и приспосабливаться к изменениям среды. В России салоны существовали на протяжении XIX - начала XX столетий. Их жизнеспособность, в частности, служит индикатором того, что в обществе множились силы, питавшие склонность к интеллектуальному досугу. Салоны в пореформенной России заметно различались по направленности и составу участников, привлекали административную элиту и, оставаясь полифункциональными, приобретали все большую политическую окраску.

Во втором параграфе «Интерьеры салонов» отмечается, что салонные интерьеры не только служили декорацией для встреч, но также отражали стратегию взаимодействия посетителей. Салон, в его пространственном измерении, это один или несколько залов, предназначенных для встречи гостей. Посетители не были ограничены периметром парадного зала и

допускались в смежные помещения, каждое из которых было функционально. Это обстоятельство позволяет говорить о наличии в салоне нескольких зон. Как правило, к ним относились гостиная, кабинет хозяина или будуар хозяйки, столовая, а в некоторых случаях также другие помещения, имевшие уникальные названия. Разделение салона на зоны -позволяло—сделать—пребывание—в—нем—максимально—комфортным—и-создавало условия для ведения переговоров и заключения сделок.

Циркуляция посетителей в периметре гостиной способствовала установлению и укреплению дружеских отношений. Люди, регулярно встречавшиеся в одном салоне, переставали быть «чужими». Они могли обмениваться информацией и договариваться об оказании услуг. Таким образом, салонный досуг, призванный удовлетворять потребности гостей в общении и развлечениях, одновременно создавал предпосылки для протежирования.

Изучение интерьеров подводит к заключению о стремительной эволюции салонов XIX столетия: наряду с сохранявшейся в аристократических кругах традицией «ослепления посетителей» роскошью, в моду все более входила скромная обстановка. Социальный состав посетителей также претерпел существенные изменения.

Третий параграф «Приглашения в салоны» посвящен анализу печатных и рукописных документов, содержащих приглашение к участию в деятельности салона.

Существенной корректировке было подвергнуто укоренившееся в историографии мнение, что традиция салонных вечеров не предполагала рассылки приглашений. На эмпирическом материале было доказано, что в российских салонах второй половины XIX - начала XX веков, наряду с мероприятиями, открытыми для широкого круга лиц, проводились и закрытые встречи, участники которых подбирались с большой тщательностью и получали персональные приглашения.

Были выявлены четыре группы приглашений, наиболее распространенных в светском быту. Во-первых, это приглашения официального характера, нередко отпечатанные типографским способом. Во-вторых, это неформальные приглашения, помещенные в текст дружеского письма. Характерно, что многие из текстов подразумевали беседу с глазу на глаз или в узком кругу доверенных лиц, то есть общение в пространстве столовой или кабинета, а не наполненной случайными людьми гостиной. В-третьих, это афиши спектаклей, концертов и иных театрализованных действий, проводившихся в частных апартаментах для избранного круга зрителей. В-четвертых, это приглашения в форме билетов на различные благотворительные мероприятия, организованные хозяевами салонов.

Сохранившиеся тексты приглашений позволяют судить о числе, происхождении, материальном достатке и социальном статусе

посетителей, а также об интересах, развлечениях и даже гастрономических пристрастиях салонного общества. С помощью этих текстов можно очертить круг представителей власти, поддерживавших связь с салоном. Приглашение в салон может быть интерпретировано как знак признания в конкретном сообществе. Тексты приглашений прокламировали раскрепощенную атмосферу встречи, что имело принципиальное значение в рамках неформального общения и протежирования «своим».

В четвертом параграфе «Салонный альбом» представлен анализ альбома как одного из наиболее важных источников по истории салонной культуры, намечены контуры эволюции альбома в пореформенный период. Прежде изучавшиеся только как памятники литературной жизни, альбомы являются исключительно важньми и информативными источниками по социально-политической истории, поскольку позволяют реконструировать сеть неформальных связей светского человека второй половины XIX - начала XX вв.

Салонные альбомы содержат обширные сведения о ценностях и приоритетах светского общества. Как правило, альбомы автографов, принадлежавшие хозяевам известных гостиных (С.Д. Пономаревой, членам семейства Карамзиных, П.П. Варгунину), отмечены записями целой плеяды знаменитостей.

Во второй половине XIX века альбом распространился в широких слоях образованного общества. Он претерпел существенные метаморфозы, коснувшиеся его внешнего вида и характера записей, и отражающие адаптацию элементов светской культуры в среде разночинцев, купцов и мещан. На практике это зачастую приводило к утрате внешнего лоска, к снижению литературной ценности посвящений, к вытеснению импровизации цитатой. Вместе с тем, как показал разбор записей, «массовый альбом» второй половины XIX - начала XX веков представлял собой нечто большее, чем шаблонный набор сентиментальных стихов и комплиментов. Альбом был продуктом общественной жизни: он появлялся там, где складывалось общество. Секрет популярности альбомного жанра, на наш взгляд, следует искать в расширении горизонтов просвещенных масс, нижние слои которых перенимали внешние формы элитарной культуры и пытались усвоить ее содержание. Следовательно, распространение альбомов в недворянской среде может рассматриваться не как частный факт усвоения элемента светской жизни, но как признак структурных изменений в общественной жизни России, возникновения и развития новых форм социальной интерактивности в городских кругах.

Во второй главе «Неформальные отношения в салоне», которая состоит из трех параграфов, исследуются отношения патрон-клиент, пронизывавшие светское общество и бюрократическую верхушку, рассматриваются ритуалы салонных застолий и юбилейных торжеств.

В первом параграфе «Локальная сеть: патроны, клиенты, посредники» выявлена структура типичной салонной сети и механизмы взаимодействия ее членов. Локальные сети, сплетенные в салонах, объединяли представителей светского и чиновного мира. Поддержка сети обеспечивала ее членам реальные шансы на успех в борьбе за должности на

Салонное общество отбирало и делегировало в структуры власти тех, кто, обладая необходимыми знаниями, способностями и убеждениями, в то же время проявлял достаточно гибкости и готовности к сотрудничеству с «друзьями».

Интеграция в локальную сеть открывала перед человеком возможность приобщиться к ресурсам сетевого сообщества, но в то же время связывала его определенными обязательствами. Полезный участник сети, стремящийся использовать ее ресурсы для карьерного роста, должен был зарекомендовать себя верным и исполнительным сотрудником, безоговорочно подчиняться групповым нормам поведения, оказывать посильную помощь «друзьям». Именно обязательность взаимопомощи между «своими людьми» создавала благоприятные условия для салонного протежирования.

Хозяева салона занимали центральное положение в своей локальной сети. К разряду наиболее значимых ее представителей относились также люди, которые добились успеха и признания на своем поприще, или по праву рождения обладали высоким социальным статусом. В соответствии со своей функцией, участники процесса протежирования могут быть разделены на патронов, клиентов и посредников. Ни один из этих статусов не приобретался раз и навсегда; в разных ситуациях человек обладал разным статусом. Примечательно, что хозяева многих салонов оказались успешными посредниками, чему способствовали обилие их социальных связей и хорошая осведомленность о текущих и намечающихся вакансиях. Традиционно протежированием занимались и мужчины, и женщины. A.B. Богданович, М.К. Морозова, Е.П. Носова и многие другие хозяйки салонов поддерживали тесные контакты с высокопоставленными чиновниками, воздействовали на ход событий в чиновном мире. От мнения женской половины светского общества во многом зависела репутация должностных лиц.

Во втором параграфе «Салонные застолья и локальная сеть» выявлены и изучены типы застолий, получившие распространение в российских салонах пореформенной эпохи.

В параграфе отмечается, что угощение являлось неотъемлемой чертой светских приемов. В пореформенный период в моду вошли «завтраки». В известной степени это объяснялось стремлением хозяев некоторых гостиных, заинтересованных в формировании широкой сети и поддержании контактов с представителями различных общественных

слоев, привлечь к себе большое число посетителей. Так, в салоне Е.В. и A.B. Богдановичей завтраки считались открытыми, и за столом собирались до двадцати посетителей: чиновники, военные, купцы, священники, а порой и простые рабочие. Подобные встречи способствовали осведомленности Богдановичей о настроениях широких масс. Люди самого разного происхождения и культурного уровня встречались в салонах В.А. Морозовой, Е.О. Марцинкевича, Е.Е. Синегуб и целом ряде других гостиных рубежа веков. Процесс инфильтрации дворянского общества представителями низших сословий, завершившийся появлением «народных» гостиных, может рассматриваться как свидетельство менявшихся представлений о престиже и назначении салонов. Характерно, что «завтраки» для широкого круга лиц не отменяли «обедов» для избранной публики. В упомянутом салоне Богдановичей практиковались оба типа застолий. Приглашая к обеду, хозяева проявляли известную щепетильность в подборе гостей, учитывали их социальный статус и личные склонности. Застолья различались функционально. Чайный стол и завтраки для широкого круга посетителей создавали комфортную атмосферу для установления контактов и обмена информацией. Обед или ужин в узком кругу приглашенных открывали возможности для разнообразных сделок, актов протежирования. Люди, разделявшие трапезу, сближались между собой, становились «своими». Салонные застолья в известных пределах способствовали солидарности членов локальной сети.

В третьем параграфе «Юбилейные торжества в салонах», на примере столичных салонов генерала Е.В. Богдановича и князя В.П. Мещерского, исследованы сценарии праздничных мероприятий, проводимых в честь хозяина дома. При этом особое внимание было обращено на роль членов локальной сети в в распространении позитивных отзывов о салоне.

Тщательно спланированная церемония была призвана подчеркнуть всеобщее признание заслуг хозяина дома. Многочисленные речи, единодушно воспевавшие таланты юбиляра, являлись, в некотором роде, подтверждением лояльности патронов и клиентов салона в отношении посредника. Многолюдные обеды требовали серьезных расходов, самому мероприятию предшествовала большая организационная работа, однако все затраты с лихвой окупались эффектом, который производили на современников визиты и телеграммы высокопоставленных лиц. Было установлено, что юбилеи также демонстрировали образованному обществу потенциал локальной сети, связи хозяина салона при дворе и в правительстве. Поздравление от министра или портрет, подаренный императором, напечатанные в газете и ставшие достоянием читающей публики, служили лучшей рекламой салону. Существенно и то, что юбилеи позитивно сказывались на материальном положении именинника. Торжество нередко становилось поводом для назначения пенсий и

субсидий. Таким образом, расположение правительства конвертировалось и в финансовую поддержку.

В третьей главе «Протежирование в салонном мире второй половины XIX - начала XX веков», которая состоит из трех параграфов, освещается роль неформальных связей в процессе селекции кандидатур на -административные должности. Особое-внимание-уделено-взаимодействию-участников салонных собраний и механизмам протежирования в чиновном мире пореформенной России.

В первом параграфе «Поиск покровителя. Модель поведения клиента» очерчена стратегия поведения клиентов, нацеленных на поиск и эффективное взаимодействие с патроном.

Было доказано, что люди, претендовавшие на статус клиентов, сами проявляли инициативу в установлении контактов. Устное или письменное обращение содержало просьбу о помощи, порой оформленную в виде предложения услуг. Покровитель имел возможность, по своему усмотрению, или проигнорировать обращение, или принять клиента под свою опеку. В последнем случае между ними устанавливалась неформальная связь (открывался «канал коммуникации»). Успех обращения всегда зависел от множества конкретных обстоятельств, однако несомненное значение имело то, как клиент проявлял себя с человеческой стороны. Анализ переписки с патроном позволил выявить качества, которые считались залогом прочных и долговременных отношений: клиент должен был показать себя скромным, исполнительным и верным человеком. Иными словами, чтобы получать пользу от клиентарных отношений, требовалось понимать их логику и соответствовать ожиданиям потенциальных покровителей.

Каждый клиент мог отблагодарить патрона за полученное назначение или награду, просто оставаясь в орбите его влияния и выполняя его поручения. Тот, кто забывал о патроне сразу после того, как добивался желаемой цели, существенно сокращал свои шансы на повторную поддержку. Это обстоятельство имело важное следствие для клиентов, ориентированных на карьеру: неблагодарные быстро отсеивались. Вот почему большинство считало за лучшее хранить лояльность покровителю и выполнять свои неписаные обязательства перед ним.

Во втором параграфе «Тактика гостиных: протежирование в пореформенной России» были выявлены основные модели протежирования, принятые в образованном обществе, а также установлено, кто попадал в категорию «своих» на рубеже XIX - XX веков.

практический расчет. Особую группу составляли люди, получившие протекцию благодаря внебрачным связям. Анализ рекомендательных писем, основанный на характере содержащейся в них аргументации, позволил выделить четыре основных тактических модели, распространенные в салонном обществе. Необходимо сделать оговорку, что предложенное подразделение условно, допускает варьирование и дальнейшее дробление каждой из четырех базовых схем.

Было установлено, что разнообразие тактических приемов было связано с осмотрительностью покровителей, подчас затруднявшихся изложить просьбу прямым текстом. Лишь там, где рекомендательные письма были адресованы самым близким знакомым, речь шла о помощи клиенту из уважения к покровителю. В большинстве же случаев искали дополнительные аргументы. Принадлежность к категории «своих», сохраняя прежнюю значимость, уже не выдвигалась в качестве достаточного основания для получения различных преференций. По-видимому, это следует связывать с ростом правосознания в образованном обществе: руководствуясь обычаем, люди, в то же время, стремились проявить уважение к закону и обосновать свою просьбу, не затрагивая темы «свойских» отношений.

В третьем параграфе «Внебрачные связи и покровительство» исследуется отношение светского общества к покровительству, возникавшему на фундаменте внебрачных связей. В центре внимания находятся вопросы о том, как это явление вписывалось в светскую жизнь и как оно осмысливалось с позиций нравственности и морали.

Анализ различных по происхождению источников показал, что внебрачная любовь не роняла человека в глазах светского общества, при условии, что он воздерживался от демонстративных жестов и не допускал обнародования доказательств супружеской измены. При этом мужчинам прощалось много больше, чем женщинам. Интимное покровительство позволяло людям, лишенным блестящих родственных связей, найти опору в сильном человеке. Старшим партнером в этих отношениях, независимо от пола, выступал тот, кто обладал большими ресурсами. Финансирование нужд младшего партнера встречалось достаточно часто, хотя далеко не в каждом случае позволительно говорить о корыстной любви.

Внебрачные связи открывали новые возможности для строительства карьеры. В то же время, принимая помощь, человек рисковал оказаться заложником своей репутации. Упоминая о нем, современники, как правило, указывали на его близость к старшему партнеру. При желании, это позволяло дискредитировать человека, изобразить его «приживалкой», прячущейся в тени покровителя и всем обязанной ему.

Таким образом, протежирование в салонном мире пореформенной России было разнообразно и многопланово. Процедура взаимодействия посредника с «патронами» и «клиентами», посещавшими салон, во многом

зависела от конкретной ситуации. Арсенал доступных посреднику средств выглядел достаточно внушительно: использовались периодические издания, письма, уговоры, даже слухи. Тактика протежирования зависела от многих обстоятельств, в частности, от близости покровителя к клиенту. Разнообразие тактических приемов было связано с осмотрительностью покровителей, подчас-затруднявшихся изложить просьбу прямым текстом. Это следует связывать с ростом правосознания в образованном обществе: руководствуясь обычаем, люди, в то же время, стремились проявить уважение к закону и обосновать свою просьбу, не затрагивая темы «свойских» отношений.

В четвертой главе «Салонный патронат и правительственные чиновники», которая состоит из четырех параграфов, рассматриваются вопросы взаимоотношений салонов и власти, как часть большой проблемы «власть и общество в России». Основное внимание сосредоточено на том, как выстраивалась коммуникация наиболее влиятельных членов локальных сетей: с одной стороны, хозяев салонов, с другой -правительственных чиновников и видных общественных деятелей. В главе поставлены новые для отечественной историографии "вопросы, касающиеся характера и правил неформального сотрудничества представителей власти и общества, интегрированных в салонные сети: во-первых, как открывался канал коммуникации; во-вторых, в каком формате развивались отношения; в-третьих, в какой степени слухи о «делателях министров» соотносились с реальным участием салонов в выдвижении кандидатур во власть; и, в-четвертых, какую роль в кадровой политике правительства играли салонная пропаганда и публицистика.

В первом параграфе «Установление контакта и открытие канала коммуникации» на основе широкого круга источников показано, какими соображениями руководствовались и какими приемами пользовались хозяева салонов, пытавшиеся завязать дружеские отношения с правительственными чиновниками и видными общественными деятелями.

Конечно, не всякий салон был нацелен на сотрудничество с властями. Ряд музыкальных, художественных, литературных салонов держался вне политики. Кроме того, существовал тип гостиных, посетители которых куда больше увлекались критикой правительства, чем поиском путей взаимодействия с ним. Объектом изучения в четвертой главе стали салоны, принимавшие участие в политической жизни страны и имевшие прочные связи с чиновниками высшего звена. В первую очередь, это салоны Е.В. и A.B. Богдановичей, В.П. Мещерского, К.К. Случевского, В.А. Морозовой. Отдельные аспекты темы были проиллюстрированы примерами из деятельности салонов и придворных кружков М.М. Андронникова, К.Ф. Головина, Н.Ф. Бурдукова и П.А. Бадмаева, набравших силу в годы правления последнего императора.

Было установлено, что к разряду самых ценных представителей салонной сети относились люди, которые добились успеха и признания на своем поприще, или по праву рождения обладали высоким социальным статусом. Сотрудничество представителей бюрократической элиты с салоном осуществлялось не только во время встреч за обеденным столом или в приватной атмосфере гостиной: хозяева салонов вели обширную переписку, вовлекая своих сановных корреспондентов в разнообразные предприятия.

Анализ корреспонденции хозяев салонов и крупных должностных лиц позволил сделать заключение о том, что условием их успешного взаимодействия была интеграция в салонную сеть, осуществлявшаяся посредством открытия «канала коммуникации», то есть строительства доверительных отношений. К заветной цели вели два пути. Первая стратегия установления контакта базировалась на желании чиновника сотрудничать с салоном. Вторая заключалась в попытках установить контакт с должностным лицом, не делавшим встречных шагов. Хозяева салонов стремились найти индивидуальный подход к своим корреспондентам, выявить и использовать их интересы, привязанности, слабые стороны. В ряде случаев им сопутствовал успех. Расширение локальной сети за счет приобщения к ней нового патрона повышало престиж салона, привлекало в него новых посетителей и давало хозяину прекрасные возможности для реализации своих посреднических дарований.

Во втором параграфе «Роль доверительных отношений во взаимодействии патронов и посредников» рассмотрены различные аспекты отношений патронов и посредников в салоне, и, прежде всего, сюжеты взаимной защиты, протежирования, а также получения наград, финансовой поддержки и иных благ.

Преодоление официальных барьеров, обходительность, доверительный тон переписки, - все это накладывало заметный отпечаток на характер сотрудничества патронов и посредников. Единение посетителей салонов, по существу, выступало суррогатом семейных связей. Лица, составлявшие локальную сеть, идентифицировали друг друга как «свои». Конечно, отношения, базировавшиеся на единстве интересов и убеждений, как правило, оказывались слабее кровнородственных. Однако они открывали большие перспективы для расширения сети, а значит, и для увеличения ее потенциала. Представители бюрократической верхушки, принимавшие правила «дружеской» коммуникации, получали возможность в облегченном режиме, по-приятельски, добиваться желаемого от посредника и связанных с ним людей. В частности, приобщение к источникам информации позволяло им быть в курсе значимых событий и тенденций. Если над ними нависала угроза, они могли рассчитывать на помощь, ведь сеть была заинтересована в сохранении «своих» у власти. Моральная поддержка «друзей» выступала

залогом их душевного спокойствия. «Дружба» предполагала постоянный контакт, как на личном уровне, посредством салонных встреч и переписки, так и на деловом, в виде оказания взаимных услуг.

Несомненно, что среди прочих оснований доверительных отношений был и прагматический расчет. Патрона и посредника сближала заинтересованность в обмене услугами. Борьба за собственные выгоды порой приводила к осложнению отношений и даже к открытым конфликтам. Эксцессы, возникавшие стихийно, как правило, удавалось быстро и безболезненно урегулировать. Напротив, долго зревшие конфликты, осложненные нарушением правил сетевой коммуникации, порой приводили к разрыву отношений и публичным скандалам. В этом случае, прежние доверительные отношения оборачивались против рассорившихся «друзей»: взаимная осведомленность о делах и планах грозила компрометацией каждой из сторон.

В третьем параграфе «Влияние салонных связей на репутацию должностных лиц» рассмотрен вопрос о том, как светское общество воспринимало принадлежность должностного лица к той или иной сети, а также, какими средствами пользовались посредники, стремившиеся повлиять на реноме «своих».

Так называемое «образованное общество», суждения которого все более учитывались в вопросах кадровой политики правительства, представляло собой сравнительно небольшую, в численном измерении, прослойку городского населения. Салоны в этом мире занимали важную позицию. Они собирали вокруг себя аристократию и интеллектуальную элиту, аккумулировали информацию, выносили на повестку дня острые проблемы и варианты их решения, одним словом - служили центрами кристаллизации общественного мнения. Вот почему интеграция в локальную сеть позволяла патронам надеяться, что поддержка «друзей» защитит их от критики и хорошо скажется на их реноме.

Было установлено, что политические салоны обладали набором мощных инструментов, пригодных для поддержки «своих». Во-первых, в салонах распространялись слухи, касавшиеся карьерных перспектив видных чиновников. Во-вторых, хозяева наиболее известных салонов вели активную издательскую деятельность. Так, К.К. Случевский был редактором «Правительственного вестника»; Е.В. Богданович выпускал «Кафедру Исаакиевского собора», разнообразные брошюры и картины, ориентированные на различные слои населения; В.П. Мещерский, при поддержке посетителей салона, издавал несколько журналов и газет, в том числе широко известный «Гражданин»; в салоне М.К. Морозовой координировалась деятельность издательства «Путь». Это позволяло, при необходимости, инициировать газетную кампанию, нацеленную на поддержку или дискредитацию должностных лиц. В-третьих, хозяева ряда салонов были корреспондентами двух последних императоров, и,

следовательно, обладали возможностью довести собственные оценки деятельности того или иного чиновника до высочайшего сведения.

Памфлеты, слухи, письма высокопоставленным особам оказались средствами, способными повлиять на репутацию и перспективы должностного лица. В то же время, констатируя участие салонов в целом ряде назначений эпохи Николая И, необходимо отметить, что распределение министерских портфелей и иных высоких постов редко являлось следствием усилий лишь одной салонной сети. Куда чаще приходится говорить о существовании особых «процедур согласования», когда решение о выдвижении и назначении кандидатуры на должность являлось следствием компромисса, коллективных усилий ряда заинтересованных сторон. Локальные сети не только конкурировали, но и сотрудничали между собой, обменивались услугами и под держкой.

Четвертый параграф «Стратегия репрезентации посредника» посвящен тому, как хозяева столичных салонов интерпретировали отношения с представителями бюрократической элиты и собственную роль в заметных назначениях и отставках. Критический разбор их текстов призван содействовать уточнению представлений о степени участия салонов в процессе делегирования кандидатур во власть, а также адекватной оценке феномена «рекламы» посредником своих услуг, с целью привлечения в локальную сеть новых членов.

Стремительный карьерный рост некоторых посетителей салонов вселял в современников мысль о могуществе их покровителей. Людям свойственно строить догадки насчет того, к кому прислушивается законная власть, и приписывать «серым кардиналам» исключительное «влияние». Не только современники, но и некоторые профессиональные историки возводили того или иного хозяина салона в ранг «делателя министров». Например, П.А. Бадмаеву приписывали проведение на должность министра внутренних дел А.Д. Протопопова, а на должность товарища министра - П.Г. Курлова. Руку князя В.П. Мещерского усматривали в назначениях И.А. Вышнеградского и С.Ю. Витте.

Было установлено, что молва, изображавшая салонных лидеров «серыми кардиналами» и «делателями министров», существенно преувеличивала их возможности. На практике посредник не мог насильно вовлекать людей в свою неформальную сеть, не мог принуждать их к выполнению просьб или удерживать в орбите своего салона. Временами хозяину салона приходилось мириться с отказами и невниманием. В вопросах назначения на солидные должности его голос был совещательным, а не решающим. Все это - издержки положения посредника, действующего через третьих лиц, способного внушать и уговаривать, но не повелевать. Тем не менее, можно утверждать, что салоны в России второй половины XIX - начала XX веков являлись реальной политической силой. Члены локальной сети были способны

организовать кампанию в поддержку или против чиновника любого уровня, и в некоторых случаях высказанные ими идеи находили отклик у монарха. Такое положение дел побуждало бюрократическую элиту считаться с мнением ключевых фигур наиболее значимых салонов.

В пятой главе «Салоны и император», которая состоит из трех параграфов,—впервые-предпринято комплексное-исследование-проблемы-сотрудничества хозяев салонов и двух последних императоров. Очерчены контуры отношений императора и его информаторов, исследовано воздействие неформальной коммуникации на кадровые назначения и курс правительственной политики, выявлена экономическая подоплека сотрудничества.

В первом параграфе «Право непосредственного обращения»: хозяева салонов в переписке с императором» показано, как строились отношения двух последних императоров с теми из хозяев столичных салонов, кому в конце XIX - начале XX века удалось добиться «права непосредственного обращения» к монарху. Важнейшим источником стала частная переписка. Сохранился значительный комплекс писем Е.В. Богдановича, В.П. Мещерского, П.А. Бадмаева и ряда других лиц к Александру III и Николаю II. Авторы изображали себя верноподданными русского монарха, готовыми информировать его об общественных настроениях. Однако, как показала практика, простая передача слухов и мнений не удовлетворяла их амбиций: немало места в письмах было уделено борьбе за царский патронат и попыткам протежировать людям, входившим в салонные сети. Пик активности корреспондентов пришелся на начало XX века, когда центральная власть стала обнаруживать слабость. Хозяева салонов настраивали монарха на боевой лад, стремились принять участие в определении программы насущных политических мер, в решении кадровых вопросов, в реформировании законодательства.

Информаторы позиционировали себя как тайных, надежных и опытных советников. Они легко переводили корреспонденцию в русло личных отношений. Сам факт «тайной» переписки позволял рассчитывать на доверие монарха. Наличие канала коммуникации с царем открывало блестящую перспективу для усиления авторитета и влияния той локальной сети, которая формировалась вокруг хозяина салона.

Во втором параграфе «Социально-политические и кадровые вопросы в корреспонденции хозяев салонов» установлено, какие рекомендации давали информаторы, какими средствами они пытались побудить царя к принятию решения, и, наконец, насколько эффективными оказывались их усилия.

Письма информаторов к двум последним императорам были полны отсылок к общественному мнению: они пересказывали «толки», «речи», «шепот благочестивых людей», услышанные в собственном салоне («на моей литературной вечеринке»), в «кабинетах государственных людей», или в разговорах со знакомыми. В отдельных случаях, под видом

донесений о настроениях масс, информаторы помещали рассказы о своих друзьях или даже протежировали гостям своего салона. Примерами могут послужить обращение Е.В. Богдановича к Николаю II о кандидатурах на пост премьер-министра в 1911 году, а также история участия князя В.П. Мещерского в продвижении И.А. Вышнеградского на пост министра финансов.

Отдельно разобраны попытки дискредитации должностных лиц и конкурентов, представлявших конкурирующие локальные сети. Иллюстрацией такого противостояния является интрига П.А. Бадмаева против С.Ю. Витте или долговременное противостояние кружков Н.Ф. Бурдукова и М.М. Андронникова. Было установлено, что, вопреки распространенным в историографии представлениям, «влияние» хозяев салонов не предопределялось исключительно расположением монарха. Личная приязнь Николая II была слишком непрочной, чтобы полагаться на нее одну. Именно по этой причине реконструкция отношений императора с В.П. Мещерским, Е.В. Богдановичем и П.А. Бадмаевым была бы однобокой без учета их салонной деятельности. Салоны давали своим лидерам тесные связи с интеллектуалами и правительственными чиновниками, делали их информированными людьми, позволяли найти опору в единомышленниках. Именно это богатство связей, позволявшее им позиционировать себя как знатоков общественных настроений, и привлекало внимание императоров. В свою очередь, царский патронат оборачивался весомой добавкой к социальному капиталу и способствовал успеху многих начинаний посредников, а также сказывался на популярности их салонов.

В третьем параграфе «Царский патронат и финансовое обеспечение деятельности салонов» рассматривается вопрос о том, как хозяевам салонов удавалось получать субсидии. Опираясь на тексты прошений о материальной помощи, в параграфе последовательно разобраны несколько эпизодов правительственного участия в финансировании частных начинаний хозяев столичных салонов.

В письмах хозяев салонов систематически затрагивалась тема материальной поддержки различных проектов. Речь шла о важных государственных делах: приобретении новых территорий, укреплении престижа самодержавия, защите его интересов на публицистическом фронте. Выделение денег на эти проекты породило в обществе множество слухов о злоупотреблениях. Часть из них была верна. Так, финансовая афера П.А. Бадмаева разорила казну на два миллиона рублей. В других случаях сплетни о растрате казенных денег в особо крупных размерах не находили документального подтверждения. Князь В.П. Мещерский упоминался в деле А.К. Кривошеина в связи с завышением цен на заказы в его типографии, однако сам не подвергался преследованию. Постоянные убытки «Гражданина» и других консервативных изданий не позволили ему

сколотить капитал. Даже недвижимое имущество Мещерского — пятиэтажный дом в столице - было заложено и перезаложено. Еще меньше оснований для подозрений давал Е.В. Богданович, издававший пропагандистские брошюры преимущественно на собственные средства. Можно предположить, что слухи о сверхдоходах корреспондентов императора,—беспрестанно—курсировавшие—в—бюрократическом—и_ придворном мире, отражали стремление представителей отдельных группировок скомпрометировать своих противников и конкурентов.

Борьба за правительственные субсидии была сложной и трудоемкой. Корреспонденты императора составляли пространные письма, в которых обосновывали необходимость материальной поддержки. Хозяева салонов изобретательно подбирали аргументы, однако сохранившиеся свидетельства убеждают в том, что решающим фактором в вопросе назначения субсидий являлось все-таки доверие монарха. Следствием особого доверия стало, в частности, отсутствие отработанного механизма контроля за расходованием отпущенных средств. Лапидарная отчетность П.А. Бадмаева вызывала многочисленные нарекания С.Ю. Витте; В.П. Мещерский, обещавший «двойную отчетность» перед царем и перед кружком доверенных лиц, на деле тратил деньги по собственному усмотрению. Вполне естественно, что власти не афишировали такие субсидии: даже когда торговый дом Бадмаева прогорел, Николай II лично распорядился прекратить расследование.

Таким образом, исследование темы на основе широкого круга источников, в том числе и впервые введенных в научный оборот материалов, убеждает в том, что салоны, в лице их лидеров, тесно сотрудничали с властью. Серьезность этих отношений подтверждается солидными денежными суммами, предоставленными в распоряжение хозяев салонов без надлежащего контроля над их расходованием. Корреспонденты императора являлись одновременно его информаторами, советниками, исполнителями частных поручений. Благодаря подобным связям, салоны конца XIX - начала XX века были интегрированы в дело управления страной.

В заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы выводы и обобщения.

Показано, что салоны и кружки в России второй половины XIX -начала XX веков стояли особняком от властных структур, однако оказывали ощутимое воздействие на власть по неформальным каналам. Салоны, наряду с другими негосударственными объединениями (кружками, ассоциациями, клубами), являлись агентами социализации и консолидировали ядро гражданского общества России.

участвовали в выдвижении кандидатур во власть, что побуждало административную элиту искать поддержки и считаться с мнением ключевых фигур наиболее значимых салонов. Представители бюрократической верхушки, принимавшие правила «дружеской» коммуникации, получали возможность в облегченном режиме, по-приятельски, добиваться желаемого от посредника и связанных с ним людей. «Дружба» предполагала постоянный контакт, как на личном уровне, посредством салонных встреч и переписки, так и на деловом, в виде оказания взаимных услуг. На обширном источниковом материале показано, что «дружба» была немыслима как односторонний процесс. Правительственные чиновники, интегрированные в салонные сети, не были пассивными объектами воздействия, - напротив, они предпринимали встречные шаги, сигнализировавшие об их готовности к сотрудничеству.

Установлено, что салоны представляли интерес для двух последних императоров, прежде всего, потому, что собирали вокруг себя аристократию и интеллектуальную элиту, аккумулировали информацию, обсуждали острые проблемы и предлагали варианты их решения, одним словом - служили центрами кристаллизации общественного мнения. Генерал Е.В. Богданович, князь Э.Э. Ухтомский, князь В.П. Мещерский, П.А. Бадмаев получили «право непосредственного обращения» к ним. В их письмах и донесениях царям содержались разнообразные сведения о настроениях всех общественных слоев, а также советы по различным аспектам государственного управления, прежде всего, по вопросам кадровой политики. Благодаря связям с представителями власти, салоны конца XIX - начала XX века были интегрированы в дело управления страной, представляли собой передаточный механизм между обществом и властью. Два последних императора лишь изредка встречались с хозяевами салонов лично, зато регулярно читали их газеты, брошюры и письма. Вопреки расхожему мнению, сведения и рекомендации, представленные хозяевами салонов, отнюдь не всегда сказывались на курсе правительственной политики. В то же время, есть единичные примеры их участия в принятии значимых решений и разработке проектов реформ (отставка графа Д.М. Сольского с поста председателя Государственного совета, назначение И.А. Вышнеградского министром финансов, манифест 26 февраля 1903 года).

Хозяева некоторых наиболее влиятельных салонов вели активную издательскую деятельность, направленную на публичное обоснование правительственной политики, чем сама власть практически не занималась. Осознавая, в известной степени, значимость этой пропагандистской функции, правительство выдавало отдельным салонам субсидии на различные проекты (прежде всего, на компенсацию расходов на выпуск периодических изданий и другой пропагандистской литературы). Это было знаком особого расположения властей, и закрепляло за салоном

привилегированный статус. В то же время, было установлено, что слухи о сверхдоходах корреспондентов императора, беспрестанно курсировавшие в бюрократическом и придворном мире, не соответствовали действительности и отражали стремление представителей отдельных группировок скомпрометировать своих противников и конкурентов.

_В литературе взаимосвязь патрона и клиента, в простейшем виде,

обычно представляется как замкнутая система, базирующаяся на обмене услугами. Нами выявлено, что присутствие профессионального посредника не только усложняло схему отношений, но и «разрывало» круговорот услуг внутри нее. Салоны не были изолированы от внешнего мира. Посредники нуждались в рекламе, в распространении молвы о своем «влиянии» ради приращения символического капитала и вовлечения в индивидуальную сеть новых патронов и клиентов. Информация об отношениях с царем и министрами неотразимо действовала на русский бюрократический мир. Слухи о непосредственном участии хозяина салона в назначениях на значимые должности были лучшей рекламой для его локальной сети. Не только крупные успехи, но и вполне рядовые события, такие, как ужин с министром или пособие, выхлопотанное для очередного протеже, вносили свою лепту в копилку его авторитета. Поэтому успехи хозяев политических салонов не были секретом для образованного общества. В диссертационном исследовании показано, как хозяева салонов манипулировали общественным мнением, распространяя слухи о своем «влиянии», по секрету сообщая сведения или предъявляя документы, которые могли быть истолкованы как свидетельство их исключительного положения в чиновном мире и при дворе.

Салонный мир культивировал взаимную поддержку. Забота о «своих» уходила корнями в семейные отношения и рассматривалась как естественная обязанность, как социальная норма, что и обусловило широкое распространение протежирования. Силы, сплотившиеся в салонах и вокруг них, оказывали воздействие на общественное мнение, на власть, и на формирование правительственной политики. Органы государственного управления России традиционно испытывали «нехватку людей»: образованных, способных, жаждущих посвятить себя работе. Хозяева салонов, афишируя богатство своих связей, отмечали, что к ним прибывало немало «живых и умных людей», как из столицы, так и из провинции. Из числа посетителей иногда подбирались подходящие кандидаты на должности. Локальная сеть работала как фильтр, отбирая и делегируя во власть тех, кто, обладая необходимыми знаниями, способностями и убеждениями, в то же время проявлял достаточно гибкости и готовности к сотрудничеству с «друзьями».

В диссертации показано, что интересы локальной сети порой расходились с интересами государства. Тактика опутывания бюрократической верхушки личными обязательствами вела к тому, что

чиновникам приходилось считаться не только с соображениями служебного долга, но и с желаниями «друзей». Забота о «своем» клиенте побуждала блокировать всех прочих кандидатов, даже если они оказывались более способными людьми. С точки зрения закона, такой порядок можно трактоваться как одно из проявлений коррупции. Обычай предъявлял встречные требования. Крылатая фраза: «Ну как не порадеть родному человечку?» - наглядно отразила бытовую подоплеку покровительства: содействие «своим» вменялось успешным людям в обязанность. Жизнеспособность российских салонов второй половины XIX - начала XX веков во многом объяснялась тем, что они создавали комфортные условия для протежирования и патроната.

Установлено, что в пореформенную эпоху российские салоны эволюционировали, шел процесс специализации гостиных, в которых, наряду с дворянами, принимали выходцев из других сословий. Протежирование приобретало черты всесословности. На рубеже XIX - XX вв. русский салон как общественно-политическое и социокультурное явление нес в себе черты традиционности, в известной степени, замкнутости, сословности, и одновременно - черты формирования нового типа: открытого, всесословного, объединяющего представителей разных страт. Салоны все более приобретали характерные признаки политического собрания.

Публикации автора по теме диссертационного исследования

I. Монографии

1. Леонов М.М. Салон В.П.Мещерского: патронат и посредничество в России рубежа Х1Х-ХХ вв. Самара, «Самарский научный центр РАН», 2009.-24,3 п.л. 388 с.

2. Леонов М.М. Российские салоны второй половины XIX - начала XX вв.: патронат и протежирование. - Самара, «Издательство СМИУ», 2010. -8,5 п.л. 144 с.

II. Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, утвержденных ВАК РФ

3. Леонов М.М. Салон В.П.Мещерского: неформальные связи и протежирование в чиновном мире России рубежа Х1Х-ХХ вв. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. Москва, Издательство РУДН, 2008. №4. - 0,8 п.л. С. 118-130.

4. Леонов М.М. Патронат в салонной культуре российского дворянства рубежа Х1Х-ХХ веков // Известия Самарского научного центра Российской

академии наук. Самара, Издательство СНЦ РАН, 2009. Т.П. №2(28). - 0,7 п.л. С.64-69.

5. Леонов М.М. Современная историография неформальных связей и патроната // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Самара, Издательство СНЦ РАН, 2009. T.l 1. №6(32). - 0,7 п.л. С.271-276.-

6. Леонов М.М. А.В.Богданович и ее салон // Научные ведомости Белгородского государственного университета. 2009. №15(70). Вып.12. Белгород, Издательство БГУ, 2009. - 0,7 п.л. С. 129-136.

7. Леонов М.М. Театральные альбомы в России рубежа XIX - XX вв. // Вестник Самарского муниципального института управления. 2009. №10. Самара, Изд-во «Самарский муниципальный институт управления», 2009. -0,4 п.л. С.120-125.

8. Леонов М.М. Альбомные коллекции как исторический источник (по материалам ГЦТМ им. А.А.Бахрушина) // Вестник Самарского государственного университета. 2009. №7 (73). Самара, Издательство «Самарский университет», 2009. - 0,5 п.л. С.63-68.

9. Леонов М.М. «Духовные сыновья»: интимный патронат в салоне В.П.Мещерского // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Самара, Издательство СНЦ РАН, 2010. Т. 12. №2(34). - 0,5 п.л. С.52-56.

10. Леонов М.М. Салонные связи и карьера генерала Е.В.Богдановича // Вестник Самарского муниципального института управления. Самара, Издательство Самарского муниципального института управления, 2010. №1 (12).-0,5 п.л. С.103-110.

11. Леонов М.М. Обычай протежирования в повседневной жизни русского дворянства второй половины XIX - начала XX вв. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Самара, Издательство СНЦ РАН, 2010. Т.12. №6. - 0,5 п.л. С.41-46.

12. Леонов М.М. Финансовое обеспечение издательских проектов князя В.П.Мещерского // КЛИО. Санкт-Петербург, Издательство «Нестор», 2011. №1 (52).-0,75 п.л. С.46-51.

13. Леонов М.М. Понятие историко-культурного термина «салон» в отечественной и зарубежной историографии // Вестник Самарского муниципального института управления. Самара, Издательство Самарского муниципального института управления, 2011. №1 (16). - 0,7 п.л. С.143-150.

14. Леонов М.М. Клиентелизм в русском салоне второй половины XIX — начала XX веков // Вестник Самарского государственного университета. 2011. №1/1 (82). Самара, Издательство «Самарский университет», 2011. -0,6 п.л. С.205-210.

15. Леонов М.М. Финансовые источники салонов П.А.Бадмаева и Е.В.Богдановича // Известия Самарского научного центра Российской

академии наук. Самара, Издательство СНЦ РАН, 2011. Т.13. №3. - 0,5 п.л. С.16-19.

16. Леонов М.М. Застолья в российских салонах второй половины XIX - начала XX веков // Вестник Тверского государственного университета. Серия: История. Тверь, Издательство ТвГУ, 2011. Вып.1. -0,8 п.л. С.35-45.

17. Леонов М.М. Российский политический салон рубежа Х1Х-ХХ веков как локальная сеть // Вестник Самарского государственного экономического университета. Самара, Издательство СГЭУ, 2011. № 1 (75)-0,5 п.л. С. 97-99.

18. Леонов М.М. Доверительно-патерналистские отношения в политических салонах Петербурга как инструмент лоббирования карьерных интересов бюрократии. Рубеж Х1Х-ХХ веков // Вестник Челябинского государственного университета. Серия: История. Вып. 44. Челябинск, Издательство ЧелГУ, 2011. №9. - 0,8 п.л. С.37-43.

19. Леонов М.М. Внебрачные связи и покровительство в России второй половины XIX - начала XX в. // Женщина в российском обществе. Российский научный журнал. Иваново, Изд-во «Ивановский государственный университет», 2011. №1(58). - 0,7 п.л. С. 17-24.

III. Научные статьи, опубликованные в научных журналах, сборниках материалов меяедународных, всероссийских, региональных научно-практических конференций

20. Леонов М.М. Русское консервативное общество и голод 1873 года в Самарской губернии // Самарский земский сборник. Вып.З. Самара, Изд-во «Самарский университет», 1996.-0,3 п.л.

21. Леонов М.М. «Ментор последнего императора» (В.П. Мещерский при дворе Николая II) // Самарский земский сборник. Самара, Изд-во «Самарский университет», 1997. №1. - 0,3 п.л.

22. Леонов М.М. Русские консерваторы и «народная школа» // Платоновские чтения. Материалы всероссийской конференции молодых историков. Самара, Изд-во «Самарский университет», 1998. - 0,3 п.л.

23. Леонов М.М. Тенденции пореформенного консерватизма: В.П. Мещерский и Ф.М. Достоевский // Актуальные проблемы преподавания российской истории в университетах России и США. Российско-американский симпозиум. Самара, Изд-во «Самарский университет», 1998. - 0,5 п.л.

24. Леонов М.М. Православие и консерватизм (история и программа журнала «Добро») // Третьи Иоанновские чтения памяти митрополита Санкт Петербургского и Ладожского. Самара, Изд-во «Самарский университет», 1999. - 0,2 п.л.

25. Леонов М.М. В.П. Мещерский и великие князья // Самарский земский сборник. Самара, Изд-во «Самарский университет», 1999, № 1(3).

- 0,4 п.л.

26. Леонов М.М. Идея теократического самодержавия в трудах русских консерваторов второй половины XIX века // Четвертые Иоанновские чтения-памяти-митрополита Санкт Петербургского и Ладожского. Самара, Изд-во «Самарский университет», 2000. - 0,2 п.л.

27. Леонов М.М. Князь В.П. Мещерский и русские министры конца XIX

- начала XX веков // Платоновские чтения. Материалы всероссийской конференции молодых историков. Самара, Изд-во «Самарский университет», 2000. - 0,4 п.л.

28. Леонов М.М. Политический и христианский консерватизм в России второй половины XIX века // Философский век. Альманах. № 16. СПб., Санкт-Петербургский центр истории идей, 2001. - 0,5 п.л.

29. Леонов М.М. «Тайный оборонительный союз» В.П. Мещерского и Николая II // Проблемы национальной идентификации, культурные и политические связи России со странами Балтийского региона в XVIII -XIX веках. Самара, Изд-во «Парус», 2001. - 1 п.л.

30. Леонов М.М. А.С. Карцов. Правовая идеология русского консерватизма. (Рецензия) // Ab Imperio. Казань, 2001, № 4. - 0,2 п.л.

31. Леонов М.М. Из истории русской камарильи: кружок Н.Ф. Бурдукова // Самарский земский сборник. Самара, Изд-во «Самарский университет», 2002. №2(6). - 0,4 п.л.

32. Леонов М.М. Деньги за преданность: правительственные дотации журналу «Гражданин» // Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт. Самара, «Самарский научный центр РАН», 2002. - 1 п.л.

33. Леонов М.М. Телесные наказания в воспоминаниях о школе середины 19 века (педагогико-антропологический аспект) // Педагогическая антропология: концептуальные основания и междисциплинарный контекст. М., Изд-во УРАО, 2004. - 0,5 п.л.

34. Леонов М.М. Тендерные стереотипы в России XIX века (по публикациям журнала «Гражданин») // VI Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы докладов. СПб: МАЭ РАН, 2005. - 0,1 п.л. -С.298.

35. Леонов М.М. «Мозг женщины иначе устроен, чем мозг мужчины»: семья в зеркале политических дискуссий России конца XIX в. // VII Конгресс этнографов и антропологов России. Доклады и выступления. Саранск, 9-14 июля 2007. Саранск, Изд-во «НИИ гуманитарных наук при правительстве республики Мордовия», 2007. - 0,1 п.л.

36. Леонов М.М. Юбилейные торжества в салоне В.П.Мещерского // Вестник Самарского муниципального института управления. 2007. №5. Самара, Изд-во «Самарский муниципальный институт управления», 2007. -0,5 п.л. С.221-229.

37. Леонов М.М. Мещерский Владимир Петрович. Mieszczerski Wlodzimierz. Meshcherskii Vladimir // Идеи В России. Idee w Rosji. Ideas in Russia. Leksykon rosyjsko-polsko-anglielski. Tom 6. Lodz, "Ibidem", 2007. -0,5 п.л. C. 144-153.

38. Леонов М.М. «Содома князь и гражданин Гоморры». Князь В.П.Мещерский и его протеже // Социальная история. Ежегодник. 2007. М„ РОССПЭН, 2008. - 0,9 п.л. С.259-272.

39. Леонов М.М. Эксплуатация мужских страхов: газетная кампания против женского образования в России 70-80-х годов XIX века // Тендерное равноправие в России. СПб, «Алетейя», 2008. - 0,2 п.л. С. 164167.

40. Леонов М.М. «Демонстративная дружба»: к характеристике неформальных отношений в салоне В.П.Мещерского // Самарский земский сборник. Самара, Изд-во «Самарский университет», 2008. №1 (17). - 0,8 п.л. С.31-45.

41. Леонов М.М. Из истории благотворительности в годы русско-турецкой войты 1877-1878 гг. // Роль конфессий в развитии межнациональных отношений: Россия - Балканы - Поволжье. Самара, «Самарский научный центр РАН», 2008. - 0,3 п.л. С.359-363.

42. Леонов М.М. Дворянский салон как коммуникативное пространство // Вестник Самарского муниципального института управления. 2008. №7. Самара, Изд-во «Самарский муниципальный институт управления», .2008.

- 0,8 п.л. С.46-58.

43. Леонов М.М. Теория патроната в зарубежной историографии конца XX - начала XXI вв. // Философско-методологические проблемы науки и техники. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 8. Самара: СамГУПС, 2009. - 0,4 п.л. С.53-58.

44. Леонов М.М. «Ослы и львицы»: к характеристике семейного уклада в светском обществе России XIX в. // VIII Конгресс этнографов и антропологов России. Оренбург 1-5 июля 2009 г. Оренбург, 2009. - 0,1 п.л. С.513-514.

45. Леонов М.М. Интерьеры салонов в России середины XIX - начала XX вв. // Преемственность и новации в культуре: сб. статей и материалов международной научной конференции. Самара, Изд.-во «Самарский университет», 2010. - 0,5 п.л. С.83-88.

46. Леонов М.М. Сетевой подход к изучению российских салонов // Проблемы методологии и источниковедения в историческом исследовании. Самара, Изд-во «Самарская гуманитарная академия», 2011.

- 0,8 п.л. С.24-37.

Подписано в печать 16.06.2011. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная. Объем 2,5 усл. печ. л. Тираж 100 экз. Заказ № 2043 443011 г. Самара, ул. Академика Павлова, 1 Отпечатано УОП СамГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Леонов, Михаил Михайлович

Введение.

Глава I. Салоны и русское общество второй половины XIX начала XX веков.

§1. Салон как явление общественной жизни.

§2. Интерьеры салонов.

§3. Приглашения в салоны.

§4. Салонный альбом.

Глава II. Неформальные отношения в салоне.

§1. Локальная сеть: патроны, клиенты, посредники.

§2. Салонные застолья и локальная сеть.

§3. Юбилейные торжества в салонах.

Глава III. Протежирование в салонном мире второй половины

XIX - начала XX веков.

§1. Поиск покровителя. Модель поведения клиента.

§2. «Тактика гостиных»: протежирование в пореформенной

России.

§3. Внебрачные связи и покровительство.

Глава IV. Салонный патронат и правительственные чиновники.

§1. Установление контакта и открытие канала коммуникации.

§2. Роль доверительных отношений во взаимодействии патронов и посредников.

§3. Влияние салонных связей на репутацию должностных лиц.

§4. Стратегия репрезентации посредника.

Глава V. Салоны и император.

§1. «Право непосредственного обращения»: хозяева салонов в переписке с императором.

§2. Социально-политические и кадровые вопросы в корреспонденции хозяев салонов.

§3. Царский патронат и финансовое обеспечение деятельности салонов.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Леонов, Михаил Михайлович

Актуальность темы исследования. Во второй половине XIX — начале XX веков в России шел поиск диалога между властью и обществом. В политический лексикон прочно вошло понятие общественность.1 Ядро нарождавшегося гражданского общества, по представлению исследователей, формировалось в негосударственных объединениях (кружках, ассоциациях, клубах), которые служили агентами социализации и формировали общественное мнение, являясь, по сути, предшественниками политических партий.2 Важной вехой стала первая русская революция: в стране сложилось новое «социальное пространство», одним из признаков которого был рост политической деятельности, другим - активность прессы. Российское общество все меньше Л ожидало указаний сверху, все больше проявляло самостоятельность. В свою очередь, власть в пореформенную эпоху, особенно в конце XIX - начале XX вв., не могла не считаться с общественным мнением. Осведомленность о настроениях элиты и масс стала насущной необходимостью. Столичные салоны были важнейшим источником этой осведомленности.

Государство регулировало должностные обязанности служащих, но редко вмешивалось в их частную жизнь. Посещение салонов, личную переписку,

1 Хэфнер J1. «Храм праздности»: ассоциации и клубы городских элит в России (на материалах Казани. 1860-1914 гг) // Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. - Ульяновск, 2000. - С.482. О понятиях «общество» и «общественность» см: Розенталь И.С. «И вот общественное мнение!» Клубы в истории российской общественности. Конец XVIII - начало XX вв. - М., 2007.-С.5-7, 10-11.

Время политический партий еще не пришло, - отмечал Элан Кимбэлл, -однако это было уже начало организованного гражданского общества». Кимбэлл Э. Русское гражданское общество и политический кризис в эпоху великих реформ. 1859-1863 // Великие реформы в России. 1856-1874. - М., 1992. -С.260.

Хильдермайер М. Российский «долгий XIX век»: особый путь европейской модернизации? // Ab Imperio. -2001. - № 1. - С.97-100. трапезы в узком кругу приятелей было принято относить к области досуга. Между тем, люди из «светского» мира оказывали серьезное воздействие на ход служебных дел. Локальные сети, сплетенные в салонах, объединяли людей с разными статусами и до некоторой степени регулировали их поведение. Салонный мир культивировал взаимную поддержку. Забота о «своих» вырастала из семейных отношений и рассматривалась как социальная норма, как естественная обязанность любого человека. Это обусловило широкое распространение патроната и протежирования. По устоявшимся представлениям, патронат, в самом общем виде, представляет собой диадическую связь между неравными: один из них, патрон наделяет другого, клиента, покровительством, открывая ему доступ к ресурсам и гарантируя защиту, получая взамен от него лояльность и услуги.4 Поддержка влиятельных знакомых позволяла сделать стремительную карьеру. Общественные силы, сплотившиеся вокруг салонов, оказывали непосредственное воздействие на власть не только в сфере подбора кандидатур на высшие посты, но и в сфере формирования- курса правительственной политики.

4 Burke P. History and social theory. - Cambridge, 1992. - P.72. Как правило, речь идет не об отгороженных от внешнего мира взаимоотношениях патрона и клиента, а о вовлеченности индивидов в своеобразную «паучью сеть», сплетенную из индивидуальных связей. См.: Lande С.Н. Networks and groups in Southeast Asia: some observations on the group theory of politics // Patrons and clients. - London, 1977. - P.76, 77. По определению M.H. Афанасьева, «в политической социологии утвердилось понимание патрон-клиентных отношений как отношений преимущественно (1) личностных, частных и неформальных, основанных (2) на неравенстве в обладании ресурсами власти и разнице социальных статусов и в то же время (3) на взаимных обязательствах и заинтересованности». Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. С.42. В числе ключевых работ по патронату также следует назвать: Maczak А. Ungleiche Freundschaft. Klientelbeziehungen von der Antike bis zu Gegenwart. - Osnabrueck, 2005; Eisenstadt S.N., Roniger L. Patrons, clients and friends: interpersonal relations and the structure of trust in society. - Cambridge, 1984; Patrons and clients in Mediterranean societies. - London, 1977; Patronage und Klientel. Ergebnisse einer polnisch-deutschen Konferenz. - Koeln-Wien, 1989; Klientelsysteme im Europa der Fruehen Neuzeit. - Muenchen, 1988.

Данное исследование посвящено салонам как общественному явлению. В нем будет предпринята попытка осветить значение неформальных связей в жизни русского чиновного мира рубежа веков. По традиции, термином «салон» обозначали регулярные приемы в частном доме. Характерные признаки европейского салона были суммированы в классическом исследовании П. Зайберта: присутствие гостей обоего пола, центральная роль хозяйки, периодические встречи в частично открытом для посетителей доме, отсутствие приглашений, беседа как важнейшая форма деятельности, склонность к веселому и внецелевому времяпровождению.3 Салоны Петербурга, Москвы, Казани и других культурных центров России, по мнению исследователей, в целом соответствовали этим критериям.6

Актуальность темы обусловлена необходимостью изучения скрытых механизмов назначения на государственные должности, роли элит в вопросах селекции и продвижении во власть «своих» кандидатур. Данная тема крайне важна для более полного представления о механизмах взаимодействия общества и власти.

Объект исследования - российские салоны второй половины XIX - начала XX веков как общественно-политическое и социокультурное явление.

Предметом исследования является локальная сеть: неформальные отношения внутри салона с одной стороны, а также салона и власти - с другой;

5 Seibert Р. Der literarische Salon. Literatur und Geselligkeit zwischen Aufklae-rung und Vormaerz. - Stuttgart, 1993.

6 Хэфнер Jl. «Храм праздности»: ассоциации и клубы городских элит в России (на материалах Казани. 1860-1914 гг)// Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. - Ульяновск, 2000. - С.481. По мнению Хэфнера, большинство салонов Петербурга и Москвы отличались «внецелевым, практически бесформенным и свободным времяпрепровождением» и отсутствием приглашений. В установленные приемные дни в салон съезжались люди одного круга, обладавшие правом вводить новых гостей. Салонное общение предполагало беседы об искусстве, литературе, музыке, философии и политике, а также разнообразные развлечения (игры, чтение, лекции, театральные инсценировки). отношения патрон-клиент, обычай протежирования и феномен салонного посредничества.

Цели и задачи исследования. Цель работы заключается в исследовании неформальных связей и механизмов протежирования в салонной культуре, а также в изучении роли салонов в процессе развития публичной сферы и общественного мнения в России. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

1. Очертить контуры понятия «салон» применительно к российским реалиям второй половины XIX - начала XX веков.

4. Дать анализ участия салонов в публичном обосновании самодержавной власти.

6. Рассмотреть салон как передаточный механизм между обществом и властью.

9. Исследовать тендерный аспект поставленной темы, роль женщины в патронате и протежировании.

10. Установить характерные особенности российского салона рубежа XIX — XX веков как общественно-политического и социокультурного явления.

Методологической основой исследования являются принципы историзма и объективности, которые предполагают изучение исторических явлений в их развитии, рассмотрение исторических событий в их взаимосвязи и взаимообусловленности. В качестве методов исследования используются описательно-повествовательный, биографический, сравнительноисторический и историко-генетический, историко-типологический, историко-системный, ретроспективный методы исторического исследования, метод терминологического анализа. Разнообразие применяемых методов, традиционных для российской историографии, обусловлено многомерностью исторического процесса.

Исследование проведено в русле динамично развивающегося течения социальной истории, исследующего самоорганизацию активного общества («общественности»), с использованием научного инструментария теории патроната.

Интерес к «свойству», неформальным отношениям, которые существовали с глубокой древности, имеет большую историографическую традицию. Большой вклад в их изучение внесли классики: С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, П.Н. Милюков.7 Проблемы истории дворянской корпоо рации разрабатывали A.B. Романович-Славатинский и Г.А. Евреинов. Эпический гений Л.Н. Толстого создал изумительные по глубине картины салона дореформенной и пореформенной России.9 С большим мастерством и знанием салонный быт был воспроизведен В.А. Соллогубом, Е.П. Ростопчиной, В.П. Мещерским.

Первые попытки изучения русского салона также относятся к дореволюционной эпохе. В начале XX века эти сюжеты были затронуты в статьях В.А. Верещагина, Б. Модзалевского, барона Н.В. Дризена и ряда других авторов.10 Главное внимание авторы этих публикаций отдавали описанию альбомов, принадлежавших хозяевам знаменитых гостиных (A.M. Белосельского, С.Д. Пономаревой, С.Н. Карамзиной) и содержавших множество автографов современников. Исследователям удалось установить авторство целого ряда записей, при этом характерной особенностью4 упомянутых работ был повышенный интерес к произведениям пера знаменитостей. Анализируя альбомы

Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом // Соловьев С.М. Сочинения. - Кн. 18. - М., 1995; Ключевский В.О. Боярская дума древней Руси. -М., 1994; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.: Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. - М., 1994; Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. - М., 1994. g

Романович-Славатинский A.B. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. - Киев, 1912; Евреинов Г.А. Прошлое и настоящее значение русского дворянства. - СПб., 1898.

9 Толстой Л.Н. Война и мир // Собр. соч. в 22 т. - Т.4-7. - М., 1979-1980; Его же. Анна Каренина//Там же. - Т.8-9. - М., 1981-1982.

10 Верещагин В.А. Московский Аполлон. Альбом кн. A.M. Белосельского // Русский библиофил. - 1916. - №1; Модзалевский Б. Из альбомной старины // Русский библиофил. - 1916. - №6; Дризен Н.В. Тетушкин альбом // Столица и усадьба. - 1916. -№68. семейства Карамзиных, Б. Модзалевский отмечал: «Самыми замечательными записями в этих альбомах оказались два неподписанных автографа Пушкина (.); остальные записи менее важны, но имена их авторов дают и им полное право на внимание: Лермонтов, Жуковский, князь Вяземский.»11 Аналогичным образом В.А. Верещагин противопоставлял «драгоценный автограф» Екатерины II и записи людей, «которых только альбом выводит из мрака забвения», в частности, «какого-то неизвестного Гварини».12 Налицо вполне сложившийся подход к определению ценности текстов. Во главу угла ставилось авторство; в альбомах искали громкие имена и автографы классиков.

Академическая традиция изучения салонов в советскую эпоху начинается с двадцатых годов прошлого столетия с выходом сборников, составленных М. Аронсоном и С. Рейсером, Н.Л. Бродским.13 Они содержали как публикации источников, так и аналитические статьи, ставившие своей задачей очертить контуры литературных кружков и салонов в России первой половины

XIX века, а также определить их место в процессе литературной эволюции.

С 30-х гг. XX в. исследования о дворянской культуре были свернуты. Имена хозяев салонов упоминались лишь эпизодически. История самодержавия и дворянства рубежа XIX - XX веков оставалась одним из наименее изученных сюжетов отечественной историографии. И только начиная с 70-х гг.

XX в. исследователи вновь обратились к этой проблеме. Ю.Б. Соловьев, B.C. Дякин, В.Г. Чернуха, В.А. Твардовская значительно расширили горизонты представлений о пореформенном самодержавии и дворянстве, жизненном пути наиболее известных фигур салонного мира: князя В.П. Мещерского, ге

11 Модзалевский Б. Указ. соч. С.67.

12 Верещагин В.А. Указ. соч. С. 17, 22. 11

Современные издания этих сборников: Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. - СПб, 2001; Литературные салоны и кружки. Первая половина XIX века. - М., 2001. нерала Е.В. Богдановича, П.А. Бадмаева и др14. Необходимо особо отметить новаторские по многим параметрам труды П.А. Зайончковского. Он собрал и обработал колоссальный опубликованный и архивный материал, что позволило наметить контуры биографии и социальной концепции хозяев салонов, видных представителей консервативного лагеря15. Приходится сказать, что идеологические установки, доминировавшие в историографии той поры, выразились в негативных оценках личности и взглядов «реакционеров».

Работы советских историков были направлены, главным образом, на реконструкцию внешней стороны событий, однако уже в то время на повестку дня был вынесен ставший актуальным на многие годы вопрос о причинах «влияния» хозяев ряда политических салонов на императора и бюрократическую верхушку, и, следовательно, на правительственную политику. Само понятие «влияние» обыкновенно употреблялось без пояснений.16 Как следует из текста работ, авторы имели в виду особый характер взаимоотношений, основанный на личной симпатии к советчику и предполагавший обсуждение насущных тем в приватной обстановке (с глазу на глаз или посредством переписки), с правом советчика не только высказывать свое мнение, но и добиваться его претворения в жизнь. История неформального «влияния» на двух

14 Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. - JL, 1973; Соловьев Ю.Б. К истории Манифеста 26 февраля 1903 г // Вспомогательные исторические дисциплины. - 1979. - Т. 11; Дякин B.C. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907- 1911 гг. - JI., 1978; Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. - Л., 1978; Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н. Катков и его издания). - М., 1978; Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 18611904 гг. Состав, численность, корпоративная организация. - М., 1979.

15 Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х - начала 90-х годов). - М., 1970; Его же. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. - М., 1978; Его же. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX - XX столетий. 1881-1903. - М., 1973.

16 Твардовская В.А. Александр III // Российские самодержцы. 1801-1917. - М., 1993; Кризис самодержавия в России. 1895-1917. - Л., 1984. императоров стала предметом статьи В.М. Далина, основанной, главным образом, на опубликованной в 60-е гг. XX в. И. Виноградовым переписке русских царей с В.П. Мещерским. 17 Выдвинутая В.М. Далиным периодизация их отношений в целом совпадала со схемой, предложенной публикатором писем, И. Виноградовым; различие заключалось в характеристике участников переписки. Хлесткие фразы, при помощи которых В.М. Далин «конструировал» моральный облик князя, были направлены на дискредитацию самодержавия: многолетняя дружба «негодяя» Мещерского с императорами естественным образом бросала тень на последних.

В 70-е и 80-е гг. после продолжительного перерыва, отечественная наука вернулась к исследованию салонов. Светские гостиные попали в поле зрения историков русской литературы и общественной мысли, а также ученых, писавших о традициях и быте русского дворянства.18 Широкую известность получили труды Ю.М. Лотмана.19 Особого упоминания заслуживают не утратившие своего значения до настоящего времени исследования В.Э. Вацуро, написанные на основе богатого архивного материала и заложившие основы изучения салонного быта в России.20

17 Далин В.М. Последние Романовы и князь Мещерский // Вопросы истории внешней политики СССР и международных отношений. - М., 1976; Vinogra-doff I. Some Russian imperial letters to prince V.P. Meshchersky (1839-1914) // Oxford Slavonic papers. - 1962. - Vol.X.; Vinogradoff I. Further imperial correspondence with prince V.P. Meshchersky // Oxford Slavonic papers. - 1964. -Vol.XI. В

Авилова О. Пушкинская эпоха домашнего альбома // Декоративное искусство в СССР. - 1985. - №6; Корнилова А.В. Альбомы // Знание-сила. - 1971. -№9; Изданы литературные памятники, связанные с деятельностью конкретных салонов. См.: В царстве муз: московский литературный салон Зинаиды Волконской. 1824-1829./Сост.: Вл. Муравьев. - М., 1987.

1<; Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб., 1994; Его же. Семиосфера. — СПб., 2000.

Вацуро В.Э. С.Д.П. Из истории литературного быта пушкинской поры. -М., 1989; Его же. Литературные альбомы в собрании пушкинского дома (1750 - 1840-е годы) // Ежегодник Рукописного отдела пушкинского дома за

В начале 80-х годов отечественные исследователи обратились к изучению процесса формирования нового самосознания городских элит. В этой I связи необходимо упомянуть труды А.Д. СтепанскогсГ Появились монографические исследования, посвященные неформальным отношениям, так называемому «протекционизму», который расценивался как негативное явление и пережиток прошлого22.

С 90-х гг. XX в. наступил новый период , в изучении-темы. Прежние оценки были подвергнуты коррекции. С середины 90-х в свет стали выходить работы, посвященные различным аспектам светской жизни, причем их количество росло год от года. Энтузиазм исследователей был подогрет с интересом к консерватизму как малоизученному- явлению русской жизни, а также антиподу радикальных, и, в частности, социалистических учений. Хозяева политических консервативных салонов,оказались в центре внимания. Появлялись центры изучения; консерватизма; проводились конференции, издавались сборники.23

По-новому поставил проблему отношений власти и общества В.П. Бул-даков, что дало толчок ее плодотворному изучению.24 Определенные резуль

1977 год. - JL, 1979; Его же. Из альбомной лирики и литературной полемики 1790-1830-х годов//Там же.

9 |

Степанский А.Д: Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX - XX вв. Учебное пособие по спецкурсу. - М., 1980; Его же. Общественные организации России на рубеже XIX - XX вв. - М., 19821 " Овсепян A.A. Протекционизм и проблема борьбы с ним (методологический аспект).-М., 1989.

23 Назовем лишь несколько изданий из числа опубликованных, в первые годы нового века:. Русский консерватизм XIX столетия: идеология и практика. -М., 2000; Консерватизм и цивилизационные вызовы современности: материалы международной научно-практической конференции. Пермь, 29 февраля - 1 марта 2000: - Пермь, 2000; Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее - Воронеж, 2001; Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт. Материалы международной научной конференции. Самара, 26-29 апреля 2002 года. - Самара, 2002. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. - М., 1997. таты были достигнуты в изучении общественного мнения.23 Отношени^гзап власти и общества, изменения в жизни дворянства в российской провинцшп&^г стали предметом исследования региональных историков.26

Новый импульс к освещению салонной жизни в конце прошлого* века дала тендерная история. Как известно, центральными фигурами мно»ег-<^ства гостиных первой половины XIX века были именно хозяйки; эти «свег-^г-ские львицы» попали на страницы исследований по истории женщин.27

К концу XX века были достигнуты некоторые результаты в изученЕ-зЕ л салонов. Правда, работ, посвященных непосредственно салонам, были е^ш^ини-цы; гораздо чаще сюжеты салонной жизни являлись периферийными & публикациях. Это обстоятельство сказалось, в частности, в том, что из мно^^сест-ва салонов авторы выбирали преимущественно известные, посещавишЕ:иеся знаменитыми литераторами, и в том, что теоретические проблемы а^^иггоры старались избегать. Появление в последние годы несколько новых издг:^з.ний

Розенталь И.С. «И вот общественное мнение!» Клубы в истории росз^с;ий-ской общественности. Конец XVIII - начало XX вв. - М., 2007. См. таюкг«^: рецензию В.В. Шелохаева на книгу И.С. Розенталя: Вопросы истории. - 20 08.

4; Селунская Н.Б., Тоштендаль Р. Зарождение демократической культ—^уфы: Россия в начале XX века. - М., 2005; Туманова A.C. Общественные орхг^анизации и русская публика в начале XX века. - М., 2008.

26 Баринова Е.П. Власть и поместное дворянство России в начале XX ве^зЕса. -Самара, 2002; Ее же. Российское дворянство в начале XX века: социокг^уль-турный портрет. - Самара, 2006; Кабытова H.H. Власть и общество росг<с:ий-ской провинции в революции 1917 года. Самара, 2002; Шаповалов В.А. .^Дворянство Центрально-черноземного района России в пореформенный период.

- Белгород, 2002; Семенов В.Н. Саратов дворянский. - Саратов, 2004-~ Ларионова М.Б. Дворянская усадьба на Среднем Урале (вторая половина >d^VIII

- начало XX вв.) Дисс. канд. ист. наук. - Екатеринбург, 2006; Ковалева ~ L\B. История сельской дворянской усадьбы в губерниях центрального Черноз^^змья (вторая половина XVIII - начало XX вв.) Дисс. канд. ист. наук.

2004.

27 Pushkareva N.L. Women in Russian History from the Tenth to the Tweruitieth Century. - New York, 1997; Пушкарева H.JI. Частная жизнь женщины в .постиндустриальной России. X - начало XIX в. Невеста, жена, любовница. — JVi., 1997. об отдельных салонах следует связывать скорее с желанием отечественных авторов осветить слабо разработанную тему, нежели с отражением европейского тренда по изучению дворянства («тонких отличий» благородного сословия, стратегий сохранения его господствующего положения).28

В последние пятнадцать лет довольно интенсивно разрабатывались сюжеты неформальных отношений, клиентелизма и локальных сетей.29 Значительный вклад в освещение этой проблемы внесли М.Н. Афанасьев, М.М. Кром, П.В. Седов, A.B. Бекасова и др.30 Участники «круглого стола», посвященного патронату w клиентеле в русской истории констатировали, что изучение неформальных связей, существовавших рядом с официальной систе

9 о Юнггрен А. Поэзия Тютчева и салонная культура XIX века. - М., 2006; Башня Вячеслава Иванова и культура серебряного века. - СПб, 2006; Сайкина Н.В. Московский литературный салон княгини Зинаиды Волконской. - М., 2005; Муравьева И.А. Салоны пушкинской поры: очерки литературной и светской жизни Санкт-Петербурга. - СПб, 2008; Келлер Е.Э. Светская жизнь в интерьерах столичных особняков. - СПб., 2007; Лаврентьева Е.В. Светский этикет пушкинской поры. - М., 1999; Киселева Е.Г. Рассказы о художественной Москве. - М., 2003; Смирнова И.А. А.О. Смирнова-Россет в русской культуре XIX века. - М., 2004.

29 Бирюков C.B. Клиентела как модель политического' порядка и политических изменений: монография1 — М, 2009; Барсукова С.Ю. Вынужденное доверие сетевого мира// Полис. - 2001. - №2; Сморгунов Н.В. Сетевой подход к политике и управлению // Полис. - 2001. - №3; Меркель В., Круассан А. Формальные и неформальные институты в дефективных демократиях // Полис. - 2002. - №2; Чураков А.Н. Анализ социальных сетей // Социс. - 2001.

3 о

Седов П.В. «Он мне свой.» (Свойство при московском дворе XVII в.) // Нестор. Ежеквартальный журнал истории и культуры России и Восточной Европы. Технология власти. - СПб., 2005. - №7; Бекасова A.B. Семья, родство и покровительство в России XVIII века: «домовое подданство» графа П.А. Румянцева. Автореф. дисс. канд. ист. наук. - СПб, 2006; Леонов М.М. Патронат в салонной культуре российского дворянства рубежа XIX-XX веков // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - Т. 11. -2009. - №2; Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. Исследование клиентарных отношений, их роли в эволюции и упадке прошлых форм российской государственности, их влияния на политические институты и деятельность властвующих групп в современной России. - М., 2000. мой, открывает новые горизонты в изучении истории императорской России.31

Заметно активизировался интерес к чиновному миру России. Широкую известность получили работы JI.E. Шепелева.32 A.C. Карцов разрабатывал проблему «вневедомственного влияния» в России рубежа веков. Особое внимание он уделил салону В.П. Мещерского: изложил историю собраний, очертил состав посетителей, разобрал основные приемы протежирования. Рассматривая салон Мещерского как часть «камарильи», A.C. Карцов пришел к заключению, что политические решения в России рубежа веков не отражали волю одного лишь самодержца, но были следствием «аккумуляции решений» элиты. Заслуживают упоминания содержательные и основательно фундированные работы Н.В. Черниковой и И.Е. Дронова.34

31 Патронат и клиентела в истории России (материалы «круглого стола») // Новая политическая историям Сборник научных работ. - СПб, 2004

32 Шепелев JI.E. Чиновный мир России XVIII - начало XX в. - СПб., 1999. См. также: Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века. Социальный портрет, быт и нравы // Вестник Московского университета. Серия 8: История. 1993. № 6.

33 Карцов A.C. Русский консерватизм второй половины XIX - начала XX века (князь В.П. Мещерский). - СПб, 2004; Его же. Правовая идеология русского консерватизма. - М., 1999.

34 Черникова Н.В. Князь Владимир Петрович Мещерский в общественной жизни России; Ее же. Князь Владимир Петрович Мещерский (к портрету русского консерватора) // Отечественная история. - 2001. - №4; Ее же. Князь В.П. Мещерский и Александр III (история одной дружбы) // Cahiers du Monde Russe. - 2002 - №43/1; Дронов И.Е. Разработка консервативной концепции развития России в творчестве В.П. Мещерского (вторая половина XIX - начало XX вв.) Автореферат дисс. . канд. ист. наук. - М., 2007; Его же. Путь консерватора // Князь В.П. Мещерский. Гражданин Консерватор. - М., 2005; Его же. Кружок князя В.П. Мещерского. 1865-1871 гг. // Вестник Московского университета. - Серия 8. История. - 2001. - №3; Его же. Князь Владимир Петрович Мещерский // Вопросы истории. - 2001. - № 10

Большое количество фактов и характеристик, касающихся истории столичных салонов, .привел в недавно вышедшей монографии Д.И. Стогов.35 К сожалению, хитросплетения салонных связей, сюжеты салонного быта и салонной культуры оказались на периферии его внимания. Интерес к салонной тематике неуклонно возрастает, о чем свидетельствует масса диссертационных исследований, научных и научно-популярных изданий, подготовленных за первое десятилетие нового века.36 Из их числа можно выделить содержа

•> п тельную работу A.B. Чекановой о салонных альбомах XIX века.

Надо констатиррвать, что в отечественной историографии по-прежнему преобладает традиция изучения салонов лишь как центров литературной и художественной жизни, предполагающая акцентирование внимания, на формах интеллектуального досуга. Вместе с тем, в последнее время стали появляться публикации, посвященные салонному протежированию, участию салонов в политической- борьбе, а также неформальным связям, пронизывавшим салонное общество. В их числе - и несколько моих работ, подготовленто ных за четырнадцать лет изучения темы. Они наглядно продемонстрирова

35 Стогов. Д.И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX - начало XX века). - СПб., 2007 - С.35.

36 Канторович И.В. Московские литературные салоны второй четверти XIX века в общественно-культурной жизни России. Автореферат дисс. канд. ист. наук. - М., 1997; Бунтури В.В. Петербургский литературный салон в русской культуре первой трети XIX века. Автореферат. канд. культурологии. - СПб, 2009; Сайкина Н.В. Московский литературный салон кн. Зинаиды Волконской. Автореферат. дисс. канд. филол. наук. - М., 2002; Палий E.H. Салон как феномен культуры России XIX в.: традиции и современность. Автореферат. дисс. докт. культурологии. - М., 2008; Бухаркина М.В. Поэтика русского мадригала XIX века. Дисс. канд. филол. наук. - СПб, 2008.

3 7

Чеканова A.B. Рукописный девичий альбом (традиция, стилистика, жанровый состав). Дисс. канд. филол. наук. - М., 2006.

Леонов М.М. Российские салоны второй половины XIX - начала XX веков: патронат и протежирование. - Самара, 2010; Леонов М.М. Салон В.П.Мещерского: патронат и посредничество в России рубежа XIX - XX вв. -Самара, 2009; Леонов М.М. A.B. Богданович и ее салон // Научные ведомости ли, что салоны были больше, чем просто центрами светской жизни: они вводили моду на людей, служили социальным лифтом, возносившим к карьерным вершинам.

Зарубежная историография, о неформальных отношениях имеет большую традицию. Об отношениях патроната, пронизывающих различные сферы западной общественной жизни, написано немало. Существуют обобщающие теоретические работы, и большое количество прикладных исследований по разным странам и эпохам. Как явление мировой истории, патронат проявлял себя в различных сферах жизни: говорят о патронате в социально-экономической сфере, сфере политики, а также сферах науки, искусств и т.д.39 Разыскания по^ каждому из этих «узких» направлений представляют значительный интерес для исследователей из сопредельных областей, так как они касаются и общих вопросов, например, языка патроната. В то же время, специфические особенности покровительства в сфере искусств и науки" побуждали зарубежных авторов к разграничению понятий. По мнению Т. Купера, целесообразно пользоваться терминами, аналогичными тем, которые существуют в итальянском языке: тесепаНБто для обозначения меценатства

Белгородского государственного университета. - 2009. - №15(70). - Вып. 12. -Белгород, 2009. Подробнее см.: «Список источников и литературы».

39 См. подробнее: Maczak A. From aristocratic household to princely court: restructuring patronage in the sixteenth and seventeenth centuries // Princes, patronage, and the nobility. The court at the beginning of the Modern age. c. 1450-1650. - New York, 1991. - P.315. О меценатстве (под которым традиционно понимают покровительство искусствам, поддержку ученых и писателей) как разновидности патроната см.: Patronage and institutions. Science, technology, and medicine at the European court. 1500-1750. - Rochester, New York, 1991. Smuts R.M. Court culture and the origins of a royalist tradition in early Stuart England. -Philadelphia, 1987. The search for a patron in the Middle Ages and the Renaissance. - Lewiston - New York, 1996 и патроната искусств, и clientelismo для обозначения других видов, - в частности, политического патроната.40

Патронат в смысле clientelismo, «привязанный» к обществу, политике и государственной службе, в англоязычной традиции-также представлен разными терминами, наиболее употребительными из которых являются patronage, clientelism и patron-client relationship. Диссертационное сочинение JI. Тевеса показало, что на практике они обозначают один концепт.41 В данном исследовании в качестве синонимов будут использоваться понятия патронат и отношения патрон-клиент.

Патронат и посредничество, как феномены общественной жизни в^ странах Европы и Америки, изучают представители различных дисциплин. Опыт исторических реконструкций они сочетают с исследованиями антропологов, посвященными патронату и посредничеству в современных обществах.42 В

40 Cooper, Т.Е. Mecenatismo or clientelismo? The character of Renaissance patronage// The search for a patron in the Middle Ages and the Renaissance. - Lewiston - New York, 1996. - P.27, 31 -32.

41 Teves L.B. The sociostructural dimension of people's participation in community-based development. The role of patron-client system in the Philippines. - Kassel, 2000. - P.19; См. также: Maczak A. From aristocratic household to princely court. P.315. Нужно отметить, что в литературе на русском языке также встречаются понятия «клиентелизм» и «клиентарность», несколько различающиеся по смыслу. В фундаментальном исследовании М.Н .Афанасьева отмечается, что понятие «клиентарность» («клиентарные отношения») шире, нежели понятие «клиентелизм», поскольку охватывает как отношения патронов и клиентов, так и уподобляемые им отношения в современном обществе. См: Афанасьев, М.Н. Клиентелизм и российская государственность. С.79.

42 Asch R.G. The revival of monopolies. Court and patronage during the personal rule of Charles I, 1629-1640// Princes, patronage, and the nobility. The court at the beginning of the Modem Age. c. 1450-1650. - New York, 1991; Bean J.M.W. From lord to patron. Lordship in late medieval England. - Manchester, 1989; Community development. - London, 1981; Discourses of development: anthropological perspectives. - Oxford, 1997; Eisenstadt S.N., Roniger L. The study of patron-client relation and recent development in sociological theory//Political clientelism, patronage and development. - London, 1981; Elliot J.H. Imperial Spain. 1462-1716. - London, 1963; Friends, followers and factions: a reader in political clientelism. - Berkeley, 1977; Kettering S. Patrons, brokers, and clients in sevenпервую очередь следует назвать работы Дж. Бойссвейна, опубликованные в 70-е годы прошлого века и признанные «классическими» и «новаторски

43 ми». Дж. Бойссвейн трактовал посредничество как частное предприятие, потенциально позволявшее извлекать внушительные дивиденды, но вместе с тем требовавшее больших затрат. В своей знаменитой работе «Друзья друзей: сети, манипуляторы и коалиции» он сформулировал ряд понятий, с помощью которых можно описать функционирование индивидуальной сети по5 средника.44 Бойссвёйн отмечал: «человек, который строит предприятие и управляет им с целью получения выгод, в свете его инноваций и рисков может быть назван антрепренером (entrepreneur). Ресурсы, которыми манипулирует антрепренер, относятся к двум определенным типам, хотя,очень<.часто встречаются в комбинации. Одни, такие как земля, работа, научные фонды или специальные знания, он контролирует напрямую. Другие — это стратегические контакты с другими людьми, которые владеют ресурсами сами, или имеют выход на таких владельцев. Первые можно назвать ресурсами первого порядка, вторые - ресурсами второго порядка. Лица, которые распределяют ресурсы первого порядка, могут быть названы патронами. Те, кто распределяет ресурсы второго плана, - посредники (brokers). Посредник это особый тип антрепренера: антрепренер', контролирующий ресурсы второго порядка и манипулирующий ими ради собственной выгоды. Таким образом, посредники - высококвалифицированные специалисты по связям». teen-century France. - New-York — Oxford, 1986; Tadmor N. Family and friends in eighteenth-century England. Household, kinship, and patronage. - Cambridge, 2001; Schmidt S. Patrons, brokers and clients: party linkages in the Colombian system// Political parties and linkage: a comparative perspective. - New Haven, 1980; Sunter R.M. Patronage and politics in Scotland, 1707-1832. - Edinburgh, 1986; Weber C. Familienkanonikate und Patronatsbistuemer: ein Beitrag zur Geschichte von Adel und Klerus im neuzeitlichen Italien. - Berlin, 1988.

Оценку трудов Бойссвейна см: Maczak A. Ungleiche Freundschaft.

Klientelbeziehungen von der Antike bis zu Gegenwart. S.42. 14 Boissevain J. Friends of friends: networks, manipulators and coalitions. - Oxford, 1978. - P. 147-148.

Стратегические связи, которыми оперирует посредник, Бойссвейн именовал «каналами коммуникации», «открытым каналом» коммуникации — связь с человеком, готовым сотрудничать и оказывать услуги. Каналы коммуникации, полагал он, образуют личную сеть посредника и помогают ему держаться на плаву; благодаря этому создается «капитал» посредника. Выводы Бойссвейна, в основном, сводятся к следующему. Для успешного функционирования, помимо разветвленной системы каналов коммуникации, посреднику необходимо соответствовать нескольким ключевым характеристикам. Во-первых, он должен был занимать «центральное положение», то есть быть в курсе событий. К посреднику приходят не только по делу, но и за новостями. Во-вторых, посредник должен быть доступен в любое время, поскольку зачастую решение вопросов, входящих в его компетенцию, не терпит отлагательств. Следовательно, свободный от семьи и рутинных служебных обязанностей человек лучше подходит на эту роль, поскольку располагает свободным временем. В-третьих, необходимы природная склонность к деятельности такого рода, и осознанное желание заниматься ею. Наконец, существенным плюсом является обладание ресурсами первого порядка

Бойссвейн рассматривал посредничество как бизнес, со своей системой правил и расчетов. Это отразилось и в используемой им терминологии: «брокер», «кредит», «инвестиции». По его мнению, корыстные мотивы посредника, как правило, скрыты.46 Для обозначения выгоды, извлекаемой посредником из взаимодействия со своими партнерами по сети, Бойссвейн использовал понятие «тариф».47 Выгода, подчеркивал он, могла быть разной: услуги,

43 Ibid. Р. 156-158. ,6 Ibid. Р. 148.

47 Думается, что термин «тариф» - не самое удачное определение для этой выгоды, поскольку понятие «тариф» предполагает стабильные величины, в то время как выгода, извлекаемая посредником, на практике не всегда поддается измерению и тем более не всегда идентична. Другие исследователи предлагали альтернативные термины. В частности, в работе Ш. Кеттеринг информация, даже просто психологическое удовлетворение; и лишь в редких

48 случаях оплата услуг посредника осуществляется деньгами. Оплата деньгами означала бы, что клиент «расплатился» и более ничего не должен, - то есть посредник потерял канал коммуникации и ослабил свою индивидуальную сеть. Чтобы избежать такого поворота, посредники практиковали отсрочку платежей: предполагалось, что оплата будет произведена впоследствии ответными услугами. Посреднику было выгодно иметь как можно больше должников, и держать каналы коммуникации открытыми. «Это инвестиции в будущее», - подчеркивал Бойссвейн.49

Сравнивая положения посредника и патрона, Бойссвейн пришел к выводу, что посредник потенциально мог располагать большим символическим капиталом,30 чем патрон, поскольку он оперировал ресурсами второго порядка, а патрону приходилось распределять ресурсы первого порядка, материальные блага, которые по определению не безграничны. Собственно говоря, ресурсы второго порядка трудно поддаются учету, и никто не знал достоверно, насколько велик символический капитал посредника. Именно поэтому значение имело не только то, чем располагал посредник в реальности, но также и то, что другие думали о его капитале. Престиж посредника, таким образом, был зависим от общественного мнения: «посредник спекулирует и использовался термин «комиссионные посредника». См: Kettering S. Op.cit. Р.63. йЯ

Хотя это положение справедливо для многих случаев, в частности, для случая князя Мещерского, оно не абсолютно. Как показали исследования Р. Аша (Ronald G. Asch) об английских монополиях XVIT века, обмен услугами мог конвертироваться в финансовый расчет: «То, чего ждали от пэра, который купил титул, или владельца патента, получившего монополию, заключалось не в лояльности и службе, а в денежных платежах, либо напрямую королю, либо придворному, действовавшему как посредник в операции». Asch R.G. Op.cit. P.359.

49 Boissevain J. Op.cit. P. 161.

50 В своей работе Бойссвейн использовал понятие «кредит». обнадеживает».51 По той же причине посреднику было проще, чем патрону, вербовать клиентов: его обещания обеспечивались потенциалом его сети, а не принадлежавшими ему лично материальными благами. Конечная цель посредника, согласно концепции Бойссвейна, состояла в максимально возможном расширении своей сети за счет включения в нее людей, контролирующих ресурсы первого порядка.

Концепция Бойссвейна была принята зарубежными, а позднее и некоторыми отечественными авторами. Конечно, она схематична и на практике о чистых типах «патронов» и «посредников» можно рассуждать лишь с оговорками. Дж. Бин убедительно продемонстрировал, что патроны не только опирались на материальные фонды, но и содействовали своим людям, мобилизуя контакты с другими патронами, то есть ресурсы второго порядка. В этом Бин видел отличие патрона от лорда, который оперирует исключительно материальными ценностями.52 Иными словами, констатировал он, «патрон» мог выступать в роли «посредника», и наоборот, «посредник» мог иметь собственных клиентов, по отношению к которым он являлся патроном; грань между ними условна, и состоит, по-видимому, в том, что профессиональный «посредник» аккумулирует в своих руках гораздо большее, чем патрон, количество ресурсов второго порядка, даже преимущественно такие ресурсы, и систематически посвящает посредничеству свое время.

На неоднозначность положения посредника обращали внимание и многие другие исследователи. Так, Дж. Борн называл посредников «псевдопатронами»-, и полагал, что посредники, в зависимости от ситуации, могут выступать не только в роли патрона, но и в роли клиента.33 Аналогичные выводы содержит и работа Ш. Кеттеринг о патронах, посредниках и клиентах во Франции. Согласно наблюдениям автора, посредник мог действовать как

51 Boissevain J. Op.cit. Р.161.

52 Bean J.M.W. Op.cit. P. 236-237.

53 Bourne J.M. Patronage and Society in Nineteenth-century England. - London, 1986. - P.82. патрон, обещая награду своим клиентам, и как клиент, обеспечивая лояльность и службу для патрона: клиенты посредника становились «субклиентами», и, иногда, клиентами патрона.54

Одной из наиболее значимых работ об отношениях патроната до сих пор остается изданное в 1984 году фундаментальное исследование С. Айзен-штадта и JI. Ронигера. Авторы показали, что в основе отношений патроната лежал не только обмен ресурсами, но и удовлетворение потребности в доверии. Поэтому изучение неформальных связей должно отвечать на вопрос о том, как доверие конструировалось в социальном порядке. 55 Они выделили три типа отношений патроната: простейшую форму представляет традиционная диадическая связь патрона и клиента («localised, patron-client relations of a traditional kind»); на следующей ступени эволюции возникает «патрон-посредничество» (patron-brokerage) и «организационное посредничество» (organizational brokerage), которые различаются между собой структурно. Если система «patron-brokerage» характеризуется наличием разрозненных сетей, не связанных друг с другом формально иначе как через деятельность глав-посредников, то система «organizational brokerage» предполагает стремление сетей к интеграции.56 Ряд положений, выдвинутых Айзенштадтом и Рониге-ром, вызвал возражения. Так, М.Н. Афанасьев отмечал: «.архаичность локального патроната и модерность «оргброкерства» очевидны, но вот разведение - будь, то структурное, будь то стадиальное - «локальных сетей» и посредничества представляется спорным. Локальный патронат не сводится к диадическим связям. «Локальная диадическая межперсональная форма» есть, на мой взгляд, разновидность робинзонады с прибавлением Пятницы. Даже в отдельной родовой общине, не говоря уже о более сложных социальных пространствах, главы больших семей представляют интересы своих домочадцев

54 Kettering S. Op.cit. P.42.

53 Eisenstadt S.N., Roniger L. Patrons, clients and friends: interpersonal relations and the structure of trust in society. - Cambridge, 1984. - P.29.

56 Ibid. P. 230, 243-244. в отношениях с вождем или старейшиной. В любых локальных сетях (именно что в сетях) наличествуют свои влиятельные посредники, к тому же локальные патроны нигде не существуют изолированно - во всех традиционных обществах они образуют пирамиду. Посредничество как новое явление - т.е. принципиальная несамодостаточность патроната, невозможность подтвердить авторитет и влиятельность иначе, как обеспечивая-опосредуя доступ к более широким рынкам ресурсов, - отличается от традиционных локальных и надлокальных форм не организационно (либо опосредованная, либо «чистая» диадическая зависимость), а функционально — когда «игры обмена» вскрывают местные мирки и прежние актеры меняют социальные роли». Следует согласиться как с этим мнением М.Н. Афанасьева, так и с тем, что значение имеет не только изучение собственно структуры взаимоотношений патронов, клиентов и посредников, но также то, как эти отношения вплетались в социально-политический контекст, как осуществлялось их взаимодействие с социальными институтами и, наконец, какие изменения провоцировало такое взаимодействие.57

В конце 80-х годов в Европе было проведено несколько международных

58 конференций, посвященных изучению неформальных отношений. Их участники сошлись во мнении, что, хотя отношения патроната были известны у многих народов и в разные эпохи, нельзя сказать, что за внешним сходством стояло идентичное содержание. Как выразился Э. Мончак, феномен патроната был представлен по всей Европе во многом похожими формами, особенно внешними, - лексикой, обычаями и обрядами. Однако отношения патроната играли различные, даже противоположные роли в различных локальных системах власти. Конференции по патронату выявили, что вариативность коренилась не столько в самих связях патрон-клиент (или патрон-брокер-клиент),

57 Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. С.77.

Klientelsysteme im Europa der Fruehen Neuzeit. - Muenchen, 1988; Patronage und Klientel. Ergebnisse einer polnisch-deutschen Konferenz. - Koeln-Wien, 1989. сколько в «социально-политической матрице» современных им обществ.59 По словам Дж. Борна, «отличительной чертой патроната было его многообра

60 зие». I

Среди работ, посвященных практике функционирования конкретной локальной сети, выделяется вышедшее в 1990-м году сочинении польского исследователя В. Тыгиельского «Политика патроната в Польше эпохи Ренессанса». Автор сделал любопытные выводы о ресурсах, подконтрольных посреднику. Так, выяснилось, что «центральное положение» определялось не только наличием собственной территории для встреч, но и тем владел ли посредник необходимой информацией; в руках успешного посредника сходились сведения из самых разных источников о перспективах и вакансиях, открывавшихся на государственной службе (например, о серьезной болезни чиновника или его скором выходе со службы). Аккумулируя ценную информацию, он мог действовать быстро и напористо, подбирая достойных кандидатов из числа своих клиентов и пристраивая их на освобождающиеся должности, опережая при этом других. Обладание уникальными данными о намечающихся вакансиях, отмечал В. Тыгиельский, имело первостепенное значение для многих локальных сетей, ориентированных на бюрократию61.

59 Maczak A. From aristocratic household to princely court: restructuring patronage in the sixteenth and seventeenth centuries// Princes, patronage, and the nobility. The court at the beginning of the Modern Age. c. 1450-1650. - New York, 1991. - P.315-316.

60 Bourne J.M. Patronage and Society in Nineteenth-century England. - London, 1986. -P.13.

61 Tygielski W. Politics of patronage in renaissance Poland: chancellor Jan Za-moyski, his supporters and the political map of Poland, 1572-1605. - Warsaw, 1990. P.35. стояла в «сведении» патронов и клиентов, хотя и не ограничивалась этим. Опытные посредники отличались масштабами деятельности. Они обладали развитой индивидуальной сетью и были хорошо информированы об имевшихся и намечавшихся вакансиях, о характерах и предпочтениях «друзей», об их отношения между собою и о ресурсах, подконтрольных каждому из них. Посредники постоянно находились на виду, и могли совершать разом множество сделок. Все это требовало значительных усилий и больших затрат времени, поэтому посредники, по возможности, избегали каждодневной об1 ременительной работы, предпочитая ей синекуру.

АО ния о Мещерском были фрагментарны. ~ В те годы европейские и американские ученые не имели возможности посещать СССР для архивных разысканий, что существенно ограничивало источниковую базу их работ." Вместе с тем, некоторые из западных русистов использовали иные, нежели их советские коллеги, подходы к изучению темы.63 На Западе выходило также немало своего рода увлекательных повествований. В ряде работ встречались трафаретные, подчас тенденциозные оценки. Краткие упоминания о Мещерском

62 См: Sumner В.Н. Russia and the Balkans. 1870-1880. - Oxford, 1937. - P.315-316; Pares B. A fall of the Russian monarchy. A study of the evidence. - New York, 1939.-P.61-62, 152.

63 Об основных этапах развития американской русистики см. прекрасную статью Майкла Дэвид-Фокса: Дэвид-Фокс М. Введение: отцы, дети и внуки в американской историографии царской России //Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период. Антология. - Самара, 2000. сопровождались эпитетами «циничный», «продажный и зловещий», «низкопробный временщик и интриган» и т.д.64

Начало скрупулезного изучения биографии Мещерского и его салона зарубежными исследователями положила публикация в 60-х годах материалов его переписки с императорами.65 Публикатор писем, И. Виноградов, сопроводил их вступительным очерком и обширными комментариями, выделил четыре периода «сближения» Мещерского с Александром III и Николаем II: 1861-1872, 1883-1894, 1902-1904, и 1913-1914 годы. Работы Виноградова до сих пор представляют несомненный интерес.

Третьямчетверть XX века отмечена появлением большого количества1 работ о русской «реакции».66 Некоторые из них, такие, как сочинения^. Таде

64 Chargues R.D. The twilling of imperial Russia. - New Jersey, 1959. - P.51-52, 73, 75; Crankshaw E. The shadow of the Winter Palace. Russia's drift to revolution. 1825-1917.-New-York, 1976.-PI315.

65 Vinogradoff I. Some Russian imperial letters to prince V.P. Meshchersky (18391914); Vinogradoff I. Further imperial correspondence with prince V.P. Meshchersky. Прежде это собрание писем, хранящихся сейчас в Бахметьевском архиве Колумбийского университета, готовилось к изданию и было частично опубликовано В.Франком. См: Франк В. Из неизданной переписки имп. Александра1 III и Николая II с кн. В.П.Мещерским// Современные записки. -Париж, 1940. - T.LXX.

66 Adams А.Е. Pobedonostsev: preserve the autocratic system and its institutions// Imperial Russia after 1861. Peaceful modernization or revolution? - Boston, 1965; Adams A.E. Pobedonostsev's thought control// The Russian review. - 1952. -Vol.11. - №4; Backor J. M.N. Katkov: introduction to his life and his Russian national policy program, 1818-1870. - Indiana, 1966; Bohon J.W. Reactionary politics in Russia: 1905-1909. - Ann-Arbor, 1967; Byrnes R.E. Pobedonostsev. His life and thought. - Bloomington-London, 1968; Byrnes R.E. Pobedonostsev on the role of change in history// The Russian review. - 1967. - Vol.26. - №3; Katz M. Mikhail N. Katkov. A-political biography. 1818-1887. - The Hague-Paris, 1966; Mori-son J.D. Katkov and panslavism// The Slavic and East European review. - 1968. -XLVI. - №107; Santoni W.D. P.N. Durnovo as a minister of internal affairs in the Witte cabinet: a study in suppression. - Ann Arbor, 1969; Kohn H. The idea of nationalism. A study of its origin and background. - Toronto, 1969; Seton-Watson H. The decline of imperial Russia. 1855-1914. - New York, 1960; Seton-Watson H. The Russian Empire. 1801-1917. - Oxford, 1967; Tidmarsh K. Lev Tikhomirov and a crisis in Russian radicalism// The Russian review. - 1961. - Vol.20. - №1; на, часто цитировались советскими историками.67 В немецкой историографии появилось несколько монографических исследований о русском чиновном 68 мире, не потерявших своей актуальности по сеи день.

Важным событием в историографии проблемы стали опубликованные на рубеже 70-80-х годов статьи X. Беннета и Д. Орловского, посвященные отношениям патрон-клиент в России Нового времени.69 В 80-х годах различные сюжеты истории верхушки русского бюрократического мира, в частности, проблема вневедомственного влияния и фаворитизма разрабатывалась рядом

7П зарубежных историков, в частности, Г.М. Хамбургом и В. Моссе.

Надо отметить, работы Д. Ливена, некоторые из которых переведены на

71 русский язык. В монографии «Аристократия в Европе» Ливен сравнил рус

Walsh W.B. Pobedonostsev and panslavism// The Russian review. - 1949. - Vol.8.

- №4; Wilson C. Rasputin and the fall of the Romanovs. - New York, 1964.

67 Thaden E.C. Conservative nationalism in nineteenth-century Russia. - Seattle, 1964; Thaden E.C. Russia since 1801. The making of a new society. - New York

London, 1971.

Amburger E. Geschichte der Behoerdenorganisation Russlands von Peter dem Grossen bis 1917. - Leiden, 1966; Torke H. Das russische Beamtentum in der ersten Haefte des 19 Jahrhunderts. - Berlin, 1967.

69 Bennett H.A. Evolution of the meanings of chin: an introduction to the Russian institution of rank ordering and niche assignment from the time of Peter * the Great's Table of ranks to the Bolshevik revolution// California Slavic Studies. -1977. - Vol.10; Orlovsky D. Political clienelism in Russia: the historical perspective// Leadership selection and parton-client relations in the USSR and Yugoslavia.

- London, Boston, Sydney, 1983

70 Hamburg G.M. Politics of Russian nobility 1881 - 1905. - New Brunswick, 1984; Mosse W.E. Russian bureaucracy at the end of the ancient regime: the Imperial State Council, 1897-1915// Slavic review. - 1980. - Vol.39. - №4; Mosse W.E. The Tsarist ministerial bureaucracy 1882-1904: its social composition and political studies// Canadian-American Slavic studies. - 1984. - Vol.18. - №3; Mosse W.E. Imperial favourite: V.P. Meshchersky and the Grazhdanin// The Slavic and East European review. - 1981. - Vol.59. - №4.

71 Lieven D.C.B. Russia and the origins of the First World War. - New York, 1983; Lieven D. Russia's rulers under the old regime. - New Haven - London, 1989; Lieven D. Nicholas II: twilling of the empire. - New York, 1993. скую, немецкую и английскую аристократию. ~ В его работах имеется несколько интересных идей, а именно: старая русская аристократия была живуча и умела сохранить свое могущество в виде земельных владений, а новые фавориты, выбившиеся из провинциального дворянства благодаря «случаю», торопились связать себя узами брака со старой знатью. На рубеже нового века продолжала прирастать новыми исследованиями западная историография, охватывавшая проблемы политической' активности масс, отношений власти и общества, неформальных связей в придворном мире.74 Особого упоминания заслуживает монография X. Вилана, содержащая любопытные сведения о «закулисье», придворном мире эпохи контрреформ.75

Научный интерес к проблеме неформальных отношений остается по-прежнему высоким'. Мы располагаем значительным количеством работ, проливающих свет на то, как патронат практиковался на русской почве, однако нельзя сказать, что проблема исследована комплексно. Весьма интересны в этом отношении сочинения Д. Рансела, X. Нольте, Дж. Хоскинга.76

72 Ливен Д. Аристократия в Европе. 1815-1914 гг. - СПб., 2000.

73 Там же. С.66.

74 См. например: Martin A.M. Romantics, reformers, reactioners. Russian conservative thought and politics in the reign of Alexander I. - Dekalb, 1997; Martin A. The Napoleonic wars and the origins of conservative politics in Russia and Spain// Эволюция консерватизм: европейская традиция и русский опыт. - Самара, 2002; Weeks T.R. Nation and State in late imperial Russia. Nationalism and russification on the Western Frontier, 1863-1914. - Dekalb, 1996; Rawson D.C. Russian rightists and the revolution of 1905. - Cambridge, 1995.

7 с

Whelan H.W. Alexander III and the State Council. Bureaucracy and counter reform in late imperial Russia. - New Jersey, 1982.

76Rancel D. Character and style of patron-client relations in Russia// Klientelsysteme im Europa der Fruehen Neuzeit. - Muenchen, 1988; Raeff M. The Russian nobility in the eighteens and nineteenth centuries: trends and comparisons// The nobility in Russia and Eastern Europe. - New Haven, 1983; Nolte H.-H. Patronage und Klientel im fruehneuzeitlichen Russland: ein Orientirungsversuch// Patronage und Klientel. Ergebnisse einer polnisch-deutschen Konferenz. - Koeln-Wien, 1989; Hosking G. Patronage and the Russian state// Slavonic and East European1 Review. - 2000. - №2.

Новая трактовка истоков и сущности неформальных связей в русском чиновном мире была предложена С. Шаттенберг, чьи работы имели значительный научный резонанс. Она высказала убеждение, что и в России XIX в. сохранялась система «кормлений», при которой чиновник рассматривал свою должность как источник дополнительных выгод, и решительно возражала против применения к российским чиновникам концепта Макса Вебера «bu-erocratische Beamte», ввиду их большего соответствия образу «patrimoniale Beamte», то есть «патримониальных служащих». Это позволило рассматривать поведение русских провинциальных чиновников под иным углом зрения. «Патримониальный чиновник» держался за личные связи, был верен своему руководителю и не разграничивал личную и должностную сферы. Отношения между служащими трактовались как отношения патроната w обмена услугами. По мнению Шаттенберг, эта глубоко укоренившаяся практика вполне соответствовала миросозерцанию российской бюрократии, то есть являлась не отклонением от нормы, но самой нормой.77

В современной западной историографии ведутся споры о том, применимы ли к России понятия, укоренившиеся в европейском контексте, и в частности те из них, которые касаются становления правового государства и гражданского общества. Традиционные представления об «особом пути» России подвергаются ревизии. По словам Манфреда Хильдермайера, в настоящий момент, пока еще «грубыми мазками», пишется «новый образ» истории рус

78 ского общества. Как известно, концепт «особого пути» не является специфическим продуктом российского научного дискурса; его аналогом в европейской традиции служит, например, немецкий Sonderweg. «Сходство здесь

Schattenberg S. Die korrupte Provinz? Russische Beamte im 19. Jahrhundert. Frankfurt am Main, 2008; Краткое изложение ее концепции в русском переводе см.: Шаттенберг С. Культура коррупции, или к истории российских чиновников// Неприкосновенный запас. - 2005. - №4 (42).

Хильдермайер М. Российский «долгий XIX век»: особый путь европейской модернизации? // Ab Imperio. - Казань, 2001. - № 1. - С.96-97. очевидное и ошеломляющее», - отмечали Г.-Ф. Будде и Ю. Кока.79 Одним из характерных следствий приверженности постулату об уникальности российского «пути» стала распространенная (хотя и далеко не всеобъемлющая) практика исследования общественной жизни России в отрыве от европейско

80 го контекста. Сейчас от этой практики отказываются. Работы ряда крупных авторов — М. Хильдермайера, Л. Хефнера, И. Баберовского - свидетельствуют; что в России, как и в Европе, но своими темпами и со своей спецификой, развивалось гражданское общество, а негосударственные объединения, вовлекавшие в себя общественность, служили- агентами этого нарождавшегося

81 ' гражданского общества. Такая постановка вопроса позволяет рассматривать салоны не изолированно, а в числе прочих неформальных объединений, аккумулировавших чаяния элит и масс, и пытавшихся наладить диалог с властью.

Российские салоны неоднократно становились предметом изучения зарубежных исследователей. Значительное внимание было отдано салонам начала XIX века как явлению литературной жизни. В этой связи можно указать

79 Будде Г.-Ф., Кока Ю. Концепт немецкого «особого пути»: история, потенциал, границы применимости // Ab Imperio. - Казань, 2001. - №1. - С.81.

80 О тенденциях развития российской историографии см: Miller А. Between local and inter-imperial: Russian imperial history in search of scope and paradigm Kritika. - 2004. - Vol.5. - №1.

81 • Hildermeier M. Russland oder Wie weit kam die Zivilgesellschaft? // Europaeische Zivilgesellschaft in Ost und West: Begriff, Geschichte, Chancen. - Frankfurt -New York, 2000. - S.131; Hildermeier M. Liberales Milieu in russischer Provinz. Kommunales Engagement, buergerliche Vereine und Zivilgesellschaft 1900-1917 // Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas. - 2003. - Band 51. - Heft 4; Baberowski J. Autokratie und Justiz: zum Verhaeltnis von Rechtsstaatlichkeit und Rueckstaen-digkeit im ausgehenden Zahrenreich 1864-1914. - Frankfurt/Main, 1996; Хэфнер Л. «Храм праздности»: ассоциации и клубы городских элит в России (на материалах Казани. 1860-1914 гг) // Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. - Ульяновск, 2000; Кимбэлл Э. Русское гражданское общество и политический кризис в эпоху великих реформ. 1859-1863 // Великие реформы в России. 1856-1874. - М., 1992. на опубликованную недавно монографию А. Тоси. * В работах Б. Холмгрен и Л. Бернштейн сделаны важные выводы о «феминизации» русского общества и роли салонов в повышении социальной активности женщин. " Необходимо отдельно упомянуть работы Барбары Волкер о литературных кружках начала XX века. Анализируя взаимоотношения участников этих кружков, Волкер пришла к заключению о доминирующем положении хозяина, игравшего роль

84 отца».

Подводя итоги обзору литературы, следует сказать, что исследователи выполнили значительную работу, которая, однако, не получила завершения. Многие вопросы патроната и протежирования в российских салонах рубежа XIX-XX вв. остались неразработанными. Требует нового освещения понятие «российский салон», характер отношений внутри салона, структура локальной сети, механизмы протежирования и посредничества, модель поведения клиента, роль внебрачных связей при протежировании, участие салонов в публичном обосновании власти, степень влияния' салонного общества на кадровую политику властей; финансовая подоплека сотрудничества с властями, тендерный аспект салонной реальности. Кроме того, необходимо более четкое представление о салоне как передаточном- механизме между обществом и властью.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. На наш взгляд, русский «салон» второй половины XIX - начала XX веков - это тип гостиной, отличительным признаком которой являлся высокий престиж, обусловленный участием «знаменитостей»: известных писате

О") Tosi A. Waiting for Pushkin: Russian fiction in the reign of Alexander I (18011825). Amsterdam - New-York, 2006.

83 Holmgren B. Stepping out/ going under: women in Russia's twentieth-century salons// Russia - women culture. - (Indiana), 1996; Bernstain L. Women on the verge of a New language; Russian salon hostesses in the first half of the Nineteenth century// Russia - women culture. - (Indiana), 1996.

84 Walker B. Kruzhok culture: the meaning of patronage in the early Soviet literary world// Contemporary European history. - 2002. — 11,1. лей и деятелей культуры, правительственных чиновников или даже членов императорской семьи. «Салон» - оценочное понятие. Салоны следует рассматривать не как единичные явления, а в контексте светской культуры, общей практики частных приемов и-застолий.

3. Протежирование, попечение о «своих», относилось традиционным ценностям патриархальной культуры: родственники и друзья семьи рассматривались как естественные покровители. В салонном мире пореформенной эпохи отношения патрон-клиент могли также держаться и на «идейном родстве» (общности политических взглядов). В этом случае инициатива в установлении отношений с патроном исходила, как правило, от претендента на статус клиента. Карьерные успехи клиента во многом зависели от его личных качеств и готовности следовать правилам сетевой коммуникации.

4. В России XIX — начала XX веков принадлежность к категории «своих», сохраняя прежнюю значимость, уже не считалась достаточным основанием для получения преференций. В процессе протежирования покровитель выдвигал также и иные дополнительные аргументы в пользу клиента.

5. Салоны в России второй половины XIX - начала XX веков являлись реальной политической силой. Они были в состоянии организовать кампанию за или против чиновника любого уровня, участвовали в выдвижении кандидатур во власть, что побуждало бюрократическую элиту искать поддержки и считаться с мнением ключевых фигур наиболее значимых салонов. В основе «дружеских», по внешности, салонных отношений зачастую лежало взаимовыгодное практическое сотрудничество. Оно побуждало стороны демонстрировать приязнь и доверие.

6. Политические салоны представляли собой передаточный механизм между обществом и властью, являлись центрами кристаллизации'общественного мнения. Хозяева политических салонов рубежа XIX-XX веков стремились стать корреспондентами императора. В их письмах и донесениях- содержались разнообразные сведения о настроениях всех общественных слоев, а также советы по различным аспектам государственного управления^ прежде всего, по вопросам кадровой политики. Благодаря: связям с представителями власти, салоны конца XIX - начала XX века были интегрированы в дело управления страной.

7. Хозяева политических салонов манипулировали общественным мнением, распространяя слухи о своем «влиянии», по секрету сообщая сведения или'предъявляя документы, которые могли быть истолкованы как свидетельство их исключительного положения в чиновном мире и при дворе. Их дей

• f ствия имели общественный резонанс; повышавший престиж салона.

8; Хозяева некоторых наиболее влиятельных: салонов вели активную издательскую деятельность, направленную на публичное обоснование' власти, чем сама власть не занималась. Осознавая, в известной степени, значимость этой пропагандистской функции, правительство выдавало отдельными салонам субсидии на различные проекты (прежде всего, на компенсацию расходов на выпуск периодических изданий и другой пропагандистской литературы). Это было знаком особого расположения властей, и закрепляло за салоном привилегированный статус.

9. Женщины традиционно активно? занимались, протежированием, распространяли слухи о событиях бюрократического мира и частной жизни его представителей; от них во многом зависела репутация должностных лиц. Салоны открыли женщинам дорогу в сферу политики. A.B. Богданович; М;К. Морозова, Е.П. Носова и многие другие активные фигурантки салонов поддерживали тесные контакты с высокопоставленными чиновниками, вмешивались в их служебные и личные дела, воздействовали на ход событий в правительственном и чиновном мире.

10. Альбомы, приглашения в салон, застольные речи и другие источники данного типа, которые раньше изучались только как памятники художественной, чаще всего литературной жизни, и игнорировались исследователями социально-политической истории, являются исключительно важными и информативными. Они содержат сведения о нормах и ценностях салонного общества, позволяют, реконструировать сеть неформальных связей светского человека второй половины XIX — начала XX вв. Масштабное распространение альбомов в пореформенной России совпало по времени с ростом числа салонов, что свидетельствовало об увеличении количества образованных людей из нижних страт общества, перенимавших внешние формы элитарной культуры.

Архивные документы, связанные с историей российских салонов, содержатся во многих хранилищах. Значительный комплекс материалов находится в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ): письма хозяев столичных салонов Е.В. Богдановича, Э.Э. Ухтомского, В.П. Мещерского, П.А. Бадмаева к двум последним императорами и членам их семей, а также дневниковые записи, воспоминания, теоретические произведения представителей салонного мира. (Ф. 109, 543, 586, 601, 677, 1718, 1729 и др.) В Российском Государственном Историческом Архиве (РГИА) хранятся цензурные материалы о периодических изданиях, книгах и брошюрах, публиковавшихся хозяевами салонов и представителями салонного общества, а также их переписка между собой и с видными политическими деятелями России (Ф.733, 776, 777, 908, 934, 1093, 1101, 1571, 1620, 1622, 1661 и др.) Письма, записки, юридические акты, относящиеся к истории семьи Мещерских собраны в фондах Государственного архива древних актов (РГАДА) (Ф.1378, 1379). Богатый материал содержат фонды Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ). Помимо обширной коллекции альбомов (Ф.1336), здесь находятся документы по истории салонов Е.В. Богдановича, Я.П. Полонского, К.К. Случевского, В.П. Мещерского, Е.О. Марцинке-вича, Н.М. Соллогуб (Ф. 87, 197, 442, 453, 459, 512, 1761, 2555).

Несомненный интерес представляют документы фондов Государственного центрального театрального музея им. A.A. Бахрушина (ГТЦМ). Здесь хранится большое собрание альбомов («коллекция альбомов» - Ф.536, а также отдельные экземпляры альбомов в Ф.11, 98, 147, 201, 242, 380 и др.) и переписка хозяев столичных салонов и видных деятелей культуры: П.П. Гнеди-ча, В.А. Морозовой, М.К. Морозовой, В.Е. Шмаровина, Е.П. Носовой, A.A. Бахрушина (Ф.1, 67, 170). Значительный массив документов, связанных с историей петербургских салонов, - в частности, тексты приглашений, адресованных видным деятелям культуры - находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (РНБ ОР) (Ф. 124, 377, 847). Важные сведения о салонах М.К. Морозовой, Е.В. Богдановича и В.П. Мещерского извлечены нами из их переписки, хранящейся в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Особенно информативны материалы фондов 93, 171, 231, 359, 664. Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) содержит личные фонды Случевских, князей Барятинских, князей Гагариных (Ф. 342, 359, 361), включающие в себя многообразные свидетельства салонной жизни: рекомендательные письма, альбомы, приглашения в салон.

Документы о зданиях и ином имуществе, находившемся.во владении хозяев некоторых столичных салонов, хранятся в Центральном, государственном историческом архиве города Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). В Центральном государственном архиве Самарской области (ЦГАОО) имеются? любопытные документы о протежировании в гостиной, самарского губернатора А.С. Брянчанинова (Ф.468).

При подготовке диссертации также были использованы материалы фонг да В.П. Мещерского Бахметьевского архива Колумбийского университета, США (Columbia university libraries.Manuscript collections. Bakhmeteff archive)., Основная масса документов из этого собрания, включая корреспонденцию императоров, была опубликована В. Франком и И; Виноградовым, однако некоторые материалы не были введены в научный'оборот. Речь идет о части переписки В.П. Мещерского с престолонаследником Николаем Александровичем (братом Александра: III) и принцем Н.М. Лейхтенбергским, а также о ряде разрозненных документов разного времени.

Источники, использованные в работе, распадаются на следующие группы: публицистические произведения, материалы официального делопроизводства, судебно-следственные материалы, беллетристика, мемуарные и эпистолярные источники, периодическая и непериодическая печать, политические трактаты, альбомы. •

Ценную информацию о хозяевах салонов и клиентах, общении их с представителями органов власти, общественном восприятии неформальных отношений содержат документы официального делопроизводства правительственного аппарата. К их числу относятся, в частности, документы о награждениях хозяев салонов, о выданных им ссудах и т.д. Судебно-следственного материалы содержат сведения о громких судебных процессах, в которых были замешаны хозяева салонов и некоторые клиенты. К этой же группе относятся опубликованные в многотомном издании «Падение царского режима» материалы допросов разных лиц, касающиеся вмешательства салонов в решение кадровых вопросов и распределение ресурсов.85

Публицистика Е.В. Богдановича, A.C. Суворина, К.К. Случевского, В.П., Мещерского, Н.Ф. Бурдукова, И.И. Колышко и их современников является ценным источником для освещения сюжетов салонной жизни и истории отношений с цензурой. Надо отметить, что в салонную жизнь было вовлечено значительное число столичных литераторов и журналистов. Политические трактаты позволяют полнее выявить представления хозяев салонов о прошлом, настоящем и будущем России, предлагаемые ими планы преобразований и оценки проводимых реформ.

Ценные сведения содержат периодические и непериодические издания. В первую очередь - это газета-журнал «Гражданин», издателем и основным автором которой в течение долгих лет был В.П. Мещерский. Он неустанно полемизировал как с идейными оппонентами, так и с властями. Тема «реакционного князя Мещерского» была чрезвычайно популярна у либералов и революционеров, ведущие издания которых систематически помещали направленные против него и его журнала статьи.86 Нами также использован ряд периодических изданий разной идейной направленности («Правительствен

Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства. -/ Под. ред. П.Е. Щеголева: В 7 т. - JI., 1924-1927; М.А. Ста-хович и кн. В.П. Мещерский. - СПб., 1905; Оскорбление военных врачей в печати (дело редактора-издателя газеты "Гражданин" князя В.П. Мещерского). - СПб., 1893.

86 Наблюдатель. - 1882. - №2; Русское богатство. - 1904. - №12; Русское богатство. - 1896. - №1. ный вестник», «Добро», «Воскресенье», «Дружеские речи», «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Наблюдатель», «Знамя», «Русское богатство»), брошюры Е.В. Богдановича.87

Дневники и мемуары содержат многофакторную информацию. Количество их огромно, но опубликована лишь небольшая часть. Им присуща субъективность и не всегда точная передача фактов. При работе с этой группой источников использовался сравнительно-исторический, метод.Особую ценность при раскрытии темы исследования представляют дневники и мемуары С.Ю. Витте, В.Н. Коковцова; A.A. Половцова, Е.М. Феоктистова, ряда других оо правительственных, чиновников; и общественных деятелей. Важно то, что хозяева.салонов, В:П. Мещерский и A.B. Богданович, вели дневники на протяжении многих лет. В.П. Мещерский: использовал форму дневника для распространения своих идей: отсылал его Александру III и Николаю II, публиковал в «Гражданине» и отдельными оттисками:89

Богданович: Е.В: К серебряной; свадьбе царя и царицы. 1866-1891. - СПб., 1891; Богданович Е.В; Стрелки императорской ' фамилии. Исторический очерк. - СПб., 1899;; Богданович Е.В. Трехсотлетие державному дому Романовых. 1613-1619. - СПб., 1913:

Витте С.Ю. Воспоминания: В 3 т. - Таллинн-Москва, 1994; Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 191 1-1919. - М., 1991; Половцов A.A. Дневник государственного секретаря: В двух томах. - М., 2005; Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848-1896. - М., 1991; Белецкий С.П. Воспоминания// Архив русской революции. - Т.12. - М., 1991; Волконский С. Мои воспоминания: В 2 т. - Т.2. - М., 2004; Головин К.Ф. Мои воспоминания. В 2 т. Т.2. (1881 - 1:894). - СПб;,. 1910; Извольский А.П. Воспоминания. - М., 1989; Мосолов A.A. При дворе последнего российского императора. Записки начальника канцелярии министерства императорского двора. -М.,1993; Ламздорф В.Н. Дневник. 1891-1892. - М.-Л., 1934; Дневник П.А. Валуева. Министра внутренних дел: В 2х т. - Т.2. 1865-1876. - М., 1961.

89 Богданович A.B. Три последних самодержца. - М., 1990; Дневник князя В.П. Мещерского. 1906 г. - СПб., 1906; См. также Мещерский В.П. Дневник В.П. Мещерского (февраль-апрель 1901) - СПб., 1901; Мещерский В.П. Дневник за 1882'год. - СПб., 1883; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). -Ф; 601Оп.1.-Ед. Хр. 987.

Для раскрытия темы неоценимо значение художественных произведений. В первую очередь - это гениальные творения Л.Н. Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина». Объемные картины салонной жизни были созданы В.А. Соллогубом, Е.П. Ростопчиной и другими писателями.

Отдельную разновидность источников представляют собой альбомы. Их отличительная черта заключалась в том, что альбом принадлежал одному лицу (хотя мог переходить из рук в руки, например, передаваться по наследству), однако записи в нем делали разные лица. Таким образом, классический альбом автографов имел много авторов, каждый из которых, как правило, отмечался прозаическими или стихотворными посвящениями зарисовками и т.д. Существовали и другие разновидности альбомов, в частности, нотный альбом, альбом - собрание стихотворений, альбом-коллекция, пансионский альбом. Альбом не относится к какой-либо из традиционных разновидностей источников, предложенных Л.Н. Пушкаревым и М.Ф. Румянцевой90. Мы разделяем основные положения классификации альбомов, предложенной В.Э. Вацуро.91

90 Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. - М., 1975; Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение: теория, история, метод. Источники Российской истории. - М., 1998.

91 Вацуро В.Э. Литературные альбомы в собрании Пушкинского дома (17501840-е годы)// Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома за 1977 год,-Л., 1979.

Немало сведений было почерпнуто из трудов отечественных и зарубежных исследователей.

Весь комплекс привлеченных в ходе исследования литературы и источ-никовых материалов позволяет, на наш взгляд, аргументировано ответить на поставленные в начале этого сочинения вопросы.

Научная новизна данного исследования заключается в том, что в нем впервые осуществлена многоуровневая и.многофакторная историческая реконструкция неформальных связей в Российских салонах второй половины XIX - начала XX веков. С привлечением опубликованного и впервые вводимого в научный оборот архивного материала, исследованы, процессы установления клиентарных отношений, протежирования и конструирования репутации в салонном мире пореформенной эпохи. Тема диссертационного исследования представляет собой часть большой проблемы взаимоотношения власти и общества, формирования передаточного механизма между ними. Этот исторический сюжет еще не разрабатывался и является новым для отечественной и зарубежной историографии.

Практическая значимость работы, заключается в том, что-она способствует более глубокому пониманию взаимоотношениям власти и общества, формирования общественного мнения и функционирования общественных организаций, ментальности и мотивации поведения общественных деятелей, чиновников, аристократов, представителей художественного мира и всех тех, кто был вовлечен в систему неформальных отношений. Исследование позволяет вскрыть механизмы поддержки «своих» и дискредитации оппонентов, саму логику противостояния группировок в общественной, придворной и бюрократической среде. Диссертация может быть использована при разработке общих курсов по истории России, курсов по истории государственного управления, истории общественных движений, истории русской культуры.

Апробация работы. Результаты исследования апробированы автором в двух монографиях, а также в 44 опубликованных статьях, в том числе 17 публикациях, реферируемых ВАК РФ. Эти работы получили положительную оценку отечественных и зарубежшлх историков.92 Отдельные положения диссертации излагались автором в докладах на российских и международных научных конференциях, в том числе, в Центральном Европейском университете (Будапешт, 2001), в Университете Тарту (Тарту, 2001), Самарском государственном университете (Самара, 2001, 2002), в Университете им. Гумбольдта (Берлин, 2002), в Европейском университете в Санкт-Петербурге (Санкт-Петербург, 2002), в Университете Билефельда (Билефельд, 2003), в Санкт-Петебургском государственном университете (Санкт-Петербург, 2004), в Институте истории им. М.Планка (Геттинген, 2003, 2004, 2006), на VII Конгрессе этнографов и антропологов России (Саранск, 2007), в Самарском научном центре РАН (Самара, 2008), в Самарской академии государственного и муниципального управления (Самара, 2008-2010), на VIII Конгрессе этнографов и антропологов России (Оренбург, 2009), в Самарской гуманитарной академии (2010), а также во время докладов в Институте Этнологии и Антропологии РАН (Москва, 2007, 2010).

92 The Russian Review. - 2011. - Vol. 70. - № 4; Новое литературное обозрение. -2010. -№12.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Патронат и протежирование: российские салоны второй половины XIX - начала XX вв."

Заключение

Социальная история расширяет свои горизонты. В настоящее время изучение союзов, ассоциаций и локальных сетей представляется столь же значимым, как и традиционные исследования о фракциях и партиях.1 В негосударственных объединениях (кружках, ассоциациях, клубах), которые являлись агентами социализации' и, по сути, предшественниками политических партий- консолидировалось ядро гражданского общества России; Салоны и кружки.в России второй половины XIX начала; ХХ.веков стояли особняком от властных структур, однако оказывали ощутимое воздействие на власть по неформальным каналам. По нашему мнению, русский «салон» - это тип гостиной, отличительным признаком которой являлся высокий престиж, обусловленный участием «знаменитостей»: известных писателей и деятелей культуры, правительственных чиновников или даже членов императорской семьи. «Салон» - оценочное понятие. Салоны следует рассматривать, не как единичные явления, а в контексте светской культуры, общей практики частных-приемов и застолий. Встречи в салонах, как и в гостиных вообще, это; изначально, форма" времяпровождения, отдыха, обычных человеческих отношений и интеллектуального досуга. Наряду с этим, салон имел и некоторые другие функции, на которые мы обратили пристальное внимание в данном диссертационном исследовании.

Локальные сети, сплетенные в салонах, объединяли представителей светского и чиновного мира. Поддержка сети обеспечивала ее членам реальные шансы на успех в борьбе за должности на государственной службе, награды, денежные пособия и иные блага. Салонное общество отбирало и делегировало в структуры власти тех, кто, обладая необходимыми знаниями, спо

1 Эта тенденция отмечена в работах Манфреда Хильдермайера. См: Hildermeier М. Russland oder Wie weit kam die Zivilgesellschaft? // Europaeische Zivilgesellschaft in Ost und West: Begriff, Geschichte, Chancen. - Frankfurt -New York, 2000. - S. 1.16. собностями и убеждениями, в то же время проявлял достаточно гибкости и готовности к сотрудничеству с «друзьями».

Как мы показали, процедура взаимодействия посредника с «патронами» и «клиентами», посещавшими салон, во многом зависела от конкретной ситуации. Тем не менее, следует выделить несколько этапов, типичных для большинства случаев. Сотрудничество, как правило, начиналось с обращения за помощью. Как было установлено в ходе проделанного нами анализа корреспонденции, инициатива установления контакта обыкновенно исходила от потенциального клиента. Письменное обращение содержало просьбу о помощи, порой оформленную в виде предложения услуг. Покровитель имел возможность, по своему усмотрению, или проигнорировать обращение, или принять клиента под свою опеку. В последнем случае между ними устанавливалась неформальная связь (открывался «канал коммуникации»). При этом важно отметить, что если речь, шла не о мелких одолжениях, а выдвижении на крупные посты, то обращений к посреднику могло не быть вовсе. Обладая сведениями о грядущей отставке или назначении ответственноголица* хозяин салона мог по собственной инициативе хвалить или критиковать его. В частности, на страницах газеты «Гражданин» этим успешно занимался князь В.П. Мещерский.Такая практика отражалась на имидже локальной сети, поскольку целевая аудитория издания, слабо информированная о подоплеке событий, начинала связывать подъем или падение того или иного деятеля с воздействием- газеты. Внешние выгоды в этом случае, однако, не всегда дополнялись созданием канала коммуникации с назначаемым лицом* а, следовательно, ни о каком статусе «клиента» речь не шла.

Вслед за этапом установления связей, начинался этап борьбы за интересы клиента. Как правило, речь шла о получении определенных благ, будь то должность, награда или пособие. В отдельных случаях дело касалось также лоббирования экономических и прочих интересов различных группировок (получение государственных заказов, открытие банков и т.д.) Арсенал доступных посреднику средств выглядел достаточно внушительно: использовались периодические издания, письма, уговоры, даже слухи. Можно выделить две фундаментальные составляющие процесса борьбы за результат, - публичную и закулисную. Публичная составляющая подразумевала воздействие на общественное мнение через печатные издания, а закулисная предполагала индивидуальную работу с должностным лицом, от которого зависело принятие решений.

Тактика протежирования зависела от многих обстоятельств, в частности, от близости покровителя к клиенту. Выявлено несколько групп клиентов: одни приходились покровителю кровными родственниками, другие были его старыми знакомыми, а с третьими, порой малознакомыми людьми, встреченными в салоне, связывали идейное родство или практический расчет. Особую группу составляли люди, получившие протекцию благодаря внебрачным связям. Анализ рекомендательных писем, основанный на характере содержащейся в них аргументации, позволил выделить четыре основных тактических модели, распространенные в салонном обществе. Необходимо сделать оговорку, что предложенное подразделение условно, допускает варьирование и дальнейшее дробление каждой из четырех базовых схем.

Наконец, третий этап сотрудничества, пользуясь биржевой терминологией, мы предлагаем назвать «фиксацией прибыли». Как это неоднократно отмечалось в историографии, важнейшим приобретением посредника вследствие удачно совершенной операции было расширение его индивидуальной сети, а также приращение его символического капитала, прежде всего, за счет распространения слухов о его «влиянии». Оплата услуг посредника деньгами была редкостью. Средства к существованию он получал другим путем. Связи в правительственных и финансовых кругах обеспечивали хозяевам салонов и их ближайшим помощникам солидные доходы за счет синекур (например, места в совете директоров банка), размещения правительственных заказов в типографии, публикации казенных объявлений, выплаты субсидий и пенсий.

Доказано, что салоны в России второй половины XIX - начала XX веков являлись реальной политической силой. Они были в состоянии организовать кампанию за или против чиновника любого уровня, участвовали в выдвижении кандидатур во власть, что побуждало бюрократическую элиту искать поддержки и считаться с мнением ключевых фигур наиболее значимых салонов. Важно подчеркнуть, что так называемое «образованное общество», суждения которого все больше учитывались в вопросах кадровой политики правительства, представляло собой сравнительно-небольшую прослойку населения. Салоны занимали важную позицию в этом мире. Они собирали вокруг себя аристократию и интеллектуальную элиту, аккумулировали информацию, обсуждали острые проблемы и предлагали варианты их решения, одним словом - служили центрами кристаллизации общественного мнения. Неудивительно, что хозяева наиболее известных салонов вели активную издательскую деятельность. Так, К.К. Случевский был редактором «Правительственного вестника», Е.В. Богданович выпускал «Кафедру Исаакиевского собора», разнообразные брошюры и картины, ориентированные на различные слои населения; В.П. Мещерский, при поддержке посетителей своего салона, издавал несколько журналов и газет, в том числе широко известный «Гражданин»; в салоне М.К. Морозовой координировалась деятельность издательства «Путь». Интеграция в локальную сеть давала патронам основания надеяться, что поддержка «друзей» защитит их от критики и благотворно скажется на их реноме.

Чтобы понять логику людей, вовлеченных в деликатный процесс протежирования, недостаточно анализа одних рекомендательных писем; необходимо реконструировать коммуникативное пространство российского салона. Большое значение имеет изучение салонных интерьеров, не только служивших декорацией для встреч, но также отражавших стратегию взаимодействия посетителей. Разделение салона на зоны, каждая из которых имела свое предназначение, позволяло сделать пребывание в нем максимально комфортным, и создавало условия для ведения переговоров и заключения» сделок. Важные сведения о ценностях и приоритетах светского общества почерпнуты нами из анализа альбомов. Как правило, альбомы автографов, принадлежавшие хозяевам известных гостиных (С.Д. Пономаревой, членам семейства Карамзиных, П.П. Варгунину), отмечены записями целой плеяды знаменитостей. Прежде изучавшиеся только как памятники литературной жизни, альбомы являются исключительно важными и информативными источниками социально-политической истории, поскольку позволяют реконструировать сеть неформальных связей светского человека второй половины XIX - начала XX вв.

Бытует мнение, что традиция салонных вечеров не предполагала рассылки приглашений. Применительно к российским реалиям второй половины XIX - начала XX веков это утверждение требует оговорок. Установлено, что наряду с мероприятиями, открытыми для широкого круга лиц, в салонах проводились и закрытые встречи, участники которых подбирались с большой тщательностью и получали персональные приглашения. С помощью этих текстов можно очертить круг представителей творческой и бюрократической элиты, поддерживавших связь с салоном. Приглашение в салон может быть интерпретировано как знак признания в конкретном сообществе. Тексты приглашений прокламировали раскрепощенную атмосферу встречи. Психологический настрой гостей имел принципиальную важность для «задушевных бесед», и приглашения являлись, по сути дела, прелюдией к ним.

Неотъемлемой чертой светских приемов в России являлось угощение. В пореформенный период в моду вошли «завтраки». В известной степени это объяснялось стремлением хозяев некоторых гостиных, заинтересованных в формировании широкой сети и поддержании контактов с представителями различных общественных слоев, привлечь к себе большое число посетителей. Так, в салоне Е.В. и A.B. Богдановичей завтраки считались открытыми, и за столом собирались до двадцати посетителей: чиновники, военные, купцы, священники, а порой и простые рабочие. Подобные встречи способствовали осведомленности Богдановичей о настроениях широких масс. Люди самого разного происхождения и культурного уровня встречались в салонах В.А. Морозовой, Е.О. Марцинкевича, Е.Е. Синегуб и целом ряде других гостиных рубежа веков. Думается, что процесс инфильтрации дворянского общества представителями низших сословий, завершившийся появлением «народных» гостиных, может рассматриваться как свидетельство менявшихся представлений о престиже и назначении салонов. Характерно, что «завтраки» для широкого круга лиц не отменяли «обедов» для избранной публики. В упомянутом салоне Богдановичей практиковались оба типа застолий. Приглашая к обеду, хозяева проявляли известную щепетильность в подборе гостей, учитывали их социальный статус и личные склонности. Застолья различались функционально. Чайный стол и завтраки для широкого круга посетителей создавали комфортную атмосферу для установления контактов и обмена информацией. Обед или ужин в узком кругу приглашенных открывали возможности для разнообразных сделок, актов протежирования. Люди, разделявшие трапезу, сближались между собой, становились «своими». Салонные застолья в известных пределах способствовали солидарности членов локальной сети.

Атмосферу салонных встреч и линию поведения посетителей во многом определяли прагматические установки. Кодекс салонного поведения был закреплен в целом ряде популярных изданий. Богатые сведения для анализа содержит также художественная литература. Некоторые из русских романистов (граф В.А. Соллогуб, графиня Е.П. Ростопчина, князь В.П. Мещерский) сами владели салонами, а значит, не имели недостатка в сюжетах и персонажах для произведений о жизни «большого света». Залогом плодотворного сотрудничества являлась демонстрация лояльности, и здесь особо значима была политическая окраска салонного общества. Постулировалось, что участники собраний разделяют общие ценности и готовы вложить свою лепту в достижение общих целей. Идейное единение было наиболее заметно во-время праздников, когда собравшиеся посредством участия в молебне, совместной трапезы и торжественных речей подчеркивали свою солидарность.

Салонное общение предполагало дружеский настрой. Благовоспитанному светскому человеку вменялось в обязанность скрывать переживания, держаться легко и непринужденно, демонстрировать расположение к* окружающим. Подобный настрой создавал предпосылки для обращения к знакомым с просьбами о содействии: во время застольной беседы' за бокалом вина; найти* общий язык с влиятельным чиновником было намного проще, нежели в официальной обстановке еп> рабочего кабинета. Представители бюрократической верхушки, принимавшие правила «дружеской» коммуникации, получали возможность в облегченном режиме, по-приятельски, добиваться желаемого от посредника и связанных с ним людей. «Дружба» предполагала постоянный контакт, как на личном уровне, посредством салонных встреч и переписки, так и на деловом, в виде оказания взаимных услуг. В ряде случаев, действия посредника могут быть интерпретированы как нарушение границ индивидуального пространства и вторжение в «духовную» сферу корреспондента. Главные усилия направлялись на преодоление барьера, «официальности», с тем, чтобы раскрепостить партнера. Эта ювелирная операция требовала тонкого чутья, поскольку излишнее давление могло вызвать в собеседнике раздражение и спровоцировать отпор.

Фокусируя внимание на тактике посредника, важно иметь в виду, что «дружба» была немыслима как односторонний процесс. Правительственные чиновники, интегрированные в салонные сети, не были пассивными объектами воздействия, - напротив, они предпринимали встречные шаги, сигнализировавшие об их готовности к сотрудничеству. Манипулируя своими социальными связями, хозяин салона мог добиваться впечатляющих результатов, поскольку действовал не в одиночку, а совместное «друзьями». Чем больше влиятельных «друзей» удавалось завоевать, тем больше был «кредит» посредника, и тем большую силу он обретал в мире неформальных отношений. Видимость этого могущества и привлекала на его сторону новых знакомых, стремившихся добиться с его помощью своих целей. Воспользовавшись услугами посредника, чиновник превращался, в некотором смысле, в должника, и тем самым увеличивал потенциал его личной сети. Такие связи несли в себе определенные угрозы для репутации, но вместе с тем облегчали доступ к важной информации и гарантировали известную поддержку.

Установлено, что молва, изображавшая салонных лидеров «серыми кардиналами» и «делателями министров», существенно преувеличивала их возможности. На практике, посредник не мог насильно вовлекать людей в свою неформальную сеть, не мог принуждать их к выполнению просьб или удерживать в орбите своего салона. Временами хозяину салона приходилось мириться с отказами и невниманием. В вопросах назначения на солидные должности его голос был совещательным, а не решающим.

Потенциал локальной сети определялся не только количеством открытых каналов коммуникации, но и качеством отношений между ее членами. Неформальные отношения салонного общества держались на доверии, подкрепленном личными заслугами человека или ручательством его знакомых. Такое положение вещей обуславливало известную стабильность связей при меняющейся конъюнктуре. Нарушение правил коммуникации, партнерская недобросовестность вели к отторжению сети. Это, в свою очередь, ухудшало карьерные шансы: в патриархальном мире русской бюрократии добиться успеха в одиночку было крайне затруднительно. По существу, жизненные обстоятельства заставляли чиновников искать поддержки сложившихся группировок и интегрироваться в систему неформальных отношений; Таким; образом, в основе салонных отношений зачастую лежало взаимовыгодное практическое сотрудничество. Перманентное обретение новых каналов коммуникации и потеря; некоторых старых обуславливали; динамичное изменение локальной сети; Она не существовала в покое.

Установлено,' что хозяева консервативных салонов: конца XIX - начала XX веков? стремились стать корреспондентами- императоров, сначала Александра IIIV а затем> Николая, II. Генерал Е.В. Богданович, князь Э.Э. Ухтомский, князь В.П. Мещерский, П.А. Бадмаев получили «право непосредственного обращения» к ним. В их письмах и донесениях царям.содержались разнообразные сведениям настроениях всех общественных слоев, а также советы по различным аспектам? государственного управления, прежде всего, по вопросам кадровой политики; Благодаря связям с представителями власти, салоны конца XIX - начала XX века были интегрированы; в дело;управления; страной; представляли собой; передаточный: механизм между обществом и властью. . ' .'

Доказано, что хозяева салонов представляли интерес для царственных корреспондентов в силу своих связей; с политически активным обществом. В I их «верноподданнических донесениях» акцент сделан именно на хорошей информированности, о настроениях масс. Этим объясняется тот факт, что два последних императора лишь изредка встречались с хозяевами салонов лично, зато регулярно читали их газеты, брошюры и письма. Вопреки расхожему мнению, сведения и рекомендации, представленные хозяевами салонов; отнюдь не всегда сказывались на курсе правительственной политики. В то же время, есть единичные примеры их участия в принятии значимых решении и разработке проектов реформ (отставка графа Д.М. Сольского с поста председателя Государственного совета, назначение И.А. Вышнеградского министром финансов, манифест 26 февраля 1903 года).

Хозяева некоторых наиболее влиятельных салонов вели активную издательскую деятельность, направленную на публичное обоснование власти^ чем сама власть практически- не занималась. Осознавая, в известной степени, значимость этой пропагандистской функции, правительство выдавало отдельным салонам субсидии на различные проекты, (прежде всего, на компенсацию расходов на выпуск периодических изданий и? другой пропагандистской литературы); Это было' знаком особого расположения властей, и закрепляло за салоном привилегированный-статус. В то же время, было установлено, что слухи о сверхдоходах корреспондентов императора, беспрестанно курсировавшие в бюрократическом и придворном мире, не соответствовали действительности и отражали стремление представителей отдельных группировок скомпрометировать своих противников и конкурентов.

В литературе взаимосвязь патрона и клиента, в простейшем виде; обычно представляется* как замкнутая система, базирующаяся на обмене услугами. Нами- выявлено; что присутствие профессионального посредника, не только* усложняло схему отношений, но и «разрывало» круговорот услуг внутри нее. Салоны не были изолированы от внешнего мира. Посредники нуждались в рекламе,, в распространении молвы о своем «влиянии», ради приращения символического капитала и вовлечения в индивидуальную сеть новых патронов и клиентов. Информация об отношениях с царем и министрами неотразимо действовала на русский бюрократический мир. Слухи о непосредственном участии хозяина салона, в назначениях на значимые должности были лучшей рекламой для его локальной? сети. Не только крупные успехи, но и вполне рядовые события, такие, как ужин с министром или пособие, выхлопотанное для очередного протеже, вносили свою лепту в копилку его авторитета. Поэтому успехи хозяев политических салонов не были секретом для образованного общества. В диссертационном исследовании показано, как хозяева салонов манипулировали общественным мнением, распространяя слухи о своем «влиянии», по секрету сообщая сведения или предъявляя документы, которые могли быть истолкованы как свидетельство их исключительного положения в чиновном мире и при дворе.

Забота о деловой репутации побуждала посредников серьезно относиться даже к второстепенным обстоятельствам, а также тем клиентам, чей политический и социальный статус в данное, время был незначителен. Каждый* клиент мог отблагодарить своего благодетеля за полученное назначение или награду, просто оставаясь в орбите салона и распространяя позитивные отзывы о нем. Часто других услуг и не требовалось. Любая история о волшебной протекции, открывшей запертые прежде двери, могла благотворно сказаться на «кредите» посредника. Забота о репутации видна и в том, что посредники охотно участвовали в делах, далеких от политики и государственной службы. Среди розданных ими рекомендательных писем было немало таких, где речь шла об определении- больного в лечебницу, устройстве ребенка в училище, приеме актера в труппу или назначении пенсии старику. Учитывая, что многие ответственные лица считались с хозяевами салонов, подобная рекомендация могла оказаться серьезным подспорьем клиенту в достижении цели. Не исключено, что систематические обращения к патронам с просьбами о помощи помогали посреднику поддерживать стратегически важные каналы коммуникации в рабочем состоянии. Кроме того, в отдельных случаях посредником могли двигать филантропические мотивы.

В России конца XIX - начала XX вв., как выявлено нами, существовали салоны, которые можно назвать проправительственными, салоны консервативного направления (Е.В. Богдановича, В.П. Мещерского, Г1. А. Бадмаева и др.), а наряду с ними, салоны фрондирующие, как правило, либеральные по своей направленности.

Органы государственного управления России традиционно испытывали «нехватку людей»: образованных, способных, жаждущих посвятить себя работе. Хозяева салонов, афишируя богатство своих связей- отмечали, что к ним прибывало немало «живых и умных людей», как из столицы, так и из провинции. Из числа посетителей иногда подбирались подходящие кандидаты на, должности. Локальная сеть работала как фильтр, отбирая и делегируя во власть тех, кто, обладая необходимыми знаниями, способностями и убеждениями, в то же время проявлял достаточно гибкости и; готовности к сотрудничеству с «друзьями».

Интересы локальной сети порой расходились с интересами государства. Тактика опутывания бюрократической верхушки личными обязательствами вела к тому, что чиновникам приходилось считаться не только с соображениями служебного долга, но и с желаниями «друзей». Забота о «своем» клиенте побуждала блокировать всех прочих кандидатов, даже если они оказывались более способными людьми. С точки зрения закона, такой порядок можно трактоваться как одно из проявлений коррупции. Обычай предъявлял встречные требования. Крылатая фраза: «Ну как не порадеть родному человечку?» - наглядно отразила бытовую подоплеку покровительства: содействие «своим» вменялось успешным людям в обязанность. Жизнеспособность российских салонов второй половины XIX - начала XX веков во многом объяснялась тем, что они создавали комфортные условия для протежирования и патроната.

Список научной литературыЛеонов, Михаил Михайлович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ1. ГАРФ).

2. Фонд 102. Департамент полиции. Особый отдел. Оп. 226. Ед. Хр. 13; Оп. 233. Ед. Хр. 13; Оп. 236. Ед. Хр. 186, 462; Оп. 241. Ед. Хр. 20, 219, 244, 246; Оп. 265. Ед. Хр. 68.

3. Фонд 109. Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии. Секретный архив. Оп. 1. Ед. Хр. 1791, 1969, 2051, 2181, 2211; Оп. 2. Ед. Хр.460; Оп. 3. Ед. Хр. 69, 109, 114, 128, 198, 565, 931, 1072, 1994, 2853.

4. Фонд 543. Коллекция рукописей Царскосельского дворца. Оп. 1. Ед.Хр. 584, 588, 603, 611.

5. Фонд 569. Лорис-Меликов М.Т. Оп. 1. Ед. Хр. 39, 143а, 197. Фонд 586. Плеве В.К. Оп. 1. Ед. Хр. 904.

6. Фонд 601. Николай II. Оп. 1. Ед. Хр. 4, 5, 370, 819, 861, 862, 864, 870, 987, 1044, 1046, 1050, 1051, 1052, 1053, 1055, 1061, 1062, 1063, 1067, 1238, 1339, 1383,2088.

7. Фонд 1729. Святополк-Мирский П.Д. Оп. 1. Ед. Хр. 720, 1086, 1371, 1694, 1725.

8. Фонд 5881. Коллекция отдельных документов и мемуаров эмигрантов. 1859-1944. Оп. 1. Ед. Хр. 345, 347.

9. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ДРЕВНИХ АКТОВ1. РГАДА).

10. Фонд 1378. Мещерские. Оп. 1. Ед. Хр. 4, 6, 12, 44, 56. Фонд 1379. Мещерские. Оп. 1. Ед. Хр. 2258.

11. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА (РГАЛИ)

12. Фонд 5. Анненский. Оп. 1. Ед. Хр. 6.

13. Фонд 40. Арсеньевы. Оп. 1. Ед. Хр. 20, 21.

14. Фонд 56. Брюсов В .Я. Оп. 1. Ед. Хр. 95; Оп. 3. Ед. Хр. 27.

15. Фонд 87. Барсуковы. Оп. 1. Ед. Хр. 69, 72, 78, 81, 254, 291.

16. Фонд 143. Голенищев-Кутузов A.A. Оп. 1. Ед. Хр. 115, 170, 296, 391, 475.

17. Фонд 195. Вяземские. Оп. 1. Ед. Хр. 2312.

18. Фонд 197. Желиховские. Оп. 1. Ед. Хр. 27, 56.

19. Фонд 200. Жилкин И.В. Оп. 1. Ед. Хр. 5.

20. Фонд 290. Леонтьев К.Н. Оп. 1. Ед.Хр. 12, 15.

21. Фонд 373. Погодин М.П. Оп. 1. Ед. Хр. 4, 56, 86, 93, 134, 149, 168, 193, 235, 345, 373; Оп. 2. Ед. Хр. 4; Оп. 3. Ед. Хр. 10. Фонд 442. Соколовские. Оп. 1. Ед. Хр. 9.

22. Фонд 453. Соллогубы. Оп. 1. Ед. Хр. 34, 64, 102, 130, 131, 151, 612, 613, 752, 995.

23. Фонд 1336. Коллекция альбомов. Оп. 1. Ед. Хр. 1, 2, 4, 6, 7, 8, 10, 12, 14, 15, 20, 21, 24, 25, 32, 34, 35, 44, 50, 51, 60, 61, 65, 68, 71, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111.

24. Фонд 1380. Миллер О.Ф. Оп. 1. Ед. Хр. 3, 11. Фонд 1761. Мещерский В.П. Оп. 1.Ед. Хр. 1,2,3,5,6, 7,9. Фонд 2555. Кельген. Оп. 1.Ед. Хр. 915, 916, 959, 1097, 1167. Фонд 2558. Цявловские. Оп. 2. Ед. Хр. 1872.

25. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ1. РГИА)

26. Фонд 468. Кабинет его императорского величества министерства императорского двора. Оп. 8. Ед. Хр. 1055.

27. Фонд 472. Канцелярия министерства императорского двора. Оп. 40. Ед.Хр. 7, 139.

28. Фонд 547. Придворная контора великого князя Михаила Николаевича министерства императорского двора. Оп. 2. Ед. Хр. 1632.

29. Фонд 560. Канцелярия министерства финансов. Оп. 1. Ед. Хр. 1391. Фонд 583. Особенная канцелярия по кредитной части при министерстве финансов. Оп. 3. Ед. Хр. 968.

30. Фонд 652. Всеволожские. Оп. 1. Ед. Хр. 456. Фонд 721. Сипягины. Оп. 1. Ед. Хр. 64, 65.

31. Фонд. 733. Департамент народного просвещения. Оп. 194. Ед. Хр. 1465. Фонд 776. Главное управление по делам печати. Оп. 5. Ед. Хр. 95 Ч. I-II; Оп. 6. Ед. Хр. 426; Оп. 8. Ед. Хр. 42, 409, 1722; Оп. 34. Ед. Хр. 25.

32. Фонд 777. Санкт-Петербургский цензурный комитет. Оп. 3. Ед. Хр. 56, 61, 63, 80, 86, 98, 107; Оп. 4. Ед. Хр. 88, 133; Оп. 5. Ед. Хр. 55; Оп. 7. Ед. Хр. 463.

33. Фонд 857. Зарудный A.C. Оп. 1. Ед. Хр. 442, 1499. Фонд 908. Валуев П.А. Оп.1. Ед.Хр. 340.

34. Фонд 922. Глазов В.Г. On. 1. Ед. Хр. 548.

35. Фонд 934. Дурново П.П. On. 1. Ед. Хр. 549.

36. Фонд 961. Кобылинский П.П. On. 1. Ед. Хр. 18.

37. Фонд 1093. Щегол ев П.Е. On. 1. Ед. Хр. 363.

38. Фонд 1101. Документы личного происхождения, не составляющие отдельных фондов (коллекция). On. 1. Ед. Хр. 1096.

39. Фонд 1339. Контора двора наследника великого князя Александра Александровича министерства императорского двора. On. 1. Ед. Хр. 59.

40. Фонд 1405. Министерство юстиции. Оп. 94. Ед. Хр. 10917.

41. Фонд 1571. Кривошеин A.B. On. 1. Ед. Хр. 287.

42. Фонд 1574. Победоносцев К.П. Оп. 2. Ед. Хр. 173.

43. Фонд 1620. Богданович Е.В. On. 1. Ед. Хр. 188.

44. Фонд 1621. Булацель П.Ф. On. 1. Ед. Хр. 24.

45. Фонд 1622. Витте С.Ю. On. 1. Ед. Хр. 346, 425, 426, 432, 433, 434, 435, 436, 437, 439, 446, 447, 448, 449, 450.

46. Фонд 1661. Сербинович К.С. On. 1. Ед. Хр. 1265.

47. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ТЕАТРАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ

48. ИМ. A.A. БАХРУШИНА (ГЦТМ).

49. Фонд 11. Андреев-Бурлак В.Н. On. 1. Ед. Хр. 1, 2.

50. Фонд 53. Верстовский А.Н. On. 1. Ед. Хр. 299, 300, 302, 303, 305, 306, 307, 309, 311, 312, 313, 314, 315, 316, 360.

51. Фонд 67. Гнедич П.П. Он. 1. Ед. Хр. 4, 10, 12, 16, 19, 20, 22, 23, 24, 25, 26, 28, 29, 31, 34, 35, 37, 38, 38, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 47, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 60, 64, 66, 69, 73.

52. Фонд 72. Горбунов И.Ф. Оп. 1. Ед. Хр. 227, 228, 229, 233, 234, 365. Фонд 98. Ермолова М.Н. Оп. 1. Ед. Хр. 518, 1141.

53. Фонд 133. Куманин Ф.А. Оп. 1. Ед. Хр. 1108, 1109, 1110, 1281, 1167, 1685.

54. Фонд 147. Лошкарева Е.В. Оп. 1. Ед. Хр. 9. Фонд 170. Мещерский В.П. Оп. 1. Ед. Хр. 1, 2, 3, 4, 5. Фонд 180. Бороздины В.В., Е.В., В.П., Музиль Н.И., Рыжова В.Н. Оп. 1. Ед. Хр. 574.

55. Фонд 200. Островский А.Н. Оп. 1. Ед. Хр. 830, 1229, 1934, 1935, 1936, 1937, 1938, 1939, 1940, 1946, 1947, 1948, 1952.

56. Фонд 201. Павловские Э.К., С.Е. Оп. 1. Ед. Хр. 46. Фонд 242. Самарин И.В. Оп. 1. Ед. Хр. 39. Фонд 280. Теляковский В.А. Оп. 1. Ед. Хр. 409. Фонд 380. Полевицкая Е.А. Оп. 1. Ед. Хр. 8, 9. Фонд 467. Федоров В.В. Оп. 1. Ед. Хр. 696.

57. Фонд 536. Собрание альбомов. Оп. 1. Ед. Хр. 1, 4, 6, 9, 11, 12, 13, 14, 16.

58. НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ РУКОПИСЕЙ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ1. НИОР РГБ).

59. Фонд 93. Достоевские. Картон 6. Ед. Хр. 74, 77, 79а. Фонд 169. Милютин Д.А. Картон 68. Ед. Хр. 64.

60. Фонд 171. Морозова М.К. Картон 1. Ед. Хр. 16, 36а, 49; Картон 2. Ед. Хр. 26а, 33, 35, 67, 89; Картон 3. Ед. Хр. З, 11; Картон 6. Ед. Хр. 1; Картон 8. Ед. Хр. 1; Картон 23. Ед. Хр. 1.

61. Фонд 231. Погодин М.П. Картон 20. Ед. Хр. 96, 100, 101, 102, 109, 112.

62. Фонд 359. Мещерский В.П. Картон 8226. Ед. Хр. 8; Картон 8227. Ед. Хр.

63. Фонд 386. Брюсов В.Я. Картон 72. Ед. Хр. 12; Картон 98. Ед. Хр. 19, 20,21.

64. Фонд 664. Богданович Е.В. Картон 1. Ед. Хр. 1, 5, 6, 11, 12, 13, 17, 18, 21,22.

65. Фонд 120. Катков М.Н. Картон 23. Л.67, 68, 188. Фонд 237. Черкасский В.А. Картон 20. Ед. Хр. 9.

66. ОТДЕЛ РУКОПИСЕЙ РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ1. БИБЛИОТЕКИ (ОР РНБ)

67. Фонд 37. Артемьев А.И. Оп. 1. Ед. Хр. 488. Фонд 52. Батюшков П.Н. Оп. 1. Ед. Хр. 172. Фонд 73. Бильбасов В.А. Оп. 1. Ед. Хр. 498. Фонд 85. Богушевич Ю.М. Оп. 1. Ед. Хр. 58.

68. Фонд 124. Вакслер П.Л. Оп. 1. Ед. Хр. 1316, 2093, 2788, 2789, 2790, 2791. Фонд 208. Головнин А.В. Оп. 1. Ед. Хр. 157. Фонд 236. Данилевский Г.П. Оп. 1. Ед. Хр. 103.

69. Фонд 316. Научно-исследовательский институт книговедения. Оп. 1. Ед. Хр. 375.

70. Фонд 874. Шубинский С.Н. Оп. 1. Ед. Хр. 86, 90, 98.

71. Фонд 1000. Собрание отдельных поступлений. Оп. 2. Ед. Хр. 21, 33, 54, 672, 1652.

72. ОТДЕЛ ПИСЬМЕННЫХ источников ГОСУДАРСТВЕННОГО ИСТОРИЧЕСКОГО МУЗЕЯ

73. ОПИ ГИМ) Фонд 342. Барятинские. On. 1. Ед. Хр. 204, 205.

74. Фонд 359. Случевские. On. 1. Ед. Хр. 7, 8, 29, 34, 36, 37, 43, 95, 104, 117, 162, 165

75. Фонд 361. Гагарин Н.В. On. 1. Ед. Хр. 9, 29, 37.

76. АРХИВ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК (АРХИВ РАН)

77. Фонд 489. Семевский В.И. On. 1. Ед. Хр. 29, 410, 595; Оп. 3. Ед. Хр. 20, 316, 324, 342,368,400,483.

78. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ

79. САНКТ-ПЕТЕРБУРГА (ЦГИА СПБ)

80. Фонд 515. Правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества. On. 1. Ед. Хр. 2866, 2866а.

81. Фонд 1695. Прокурор Петроградской судебной палаты. Оп. 2. Ед. Хр.254.

82. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ САМАРСКОЙ ОБЛАСТИ (ЦГАСО)

83. Фонд 468. Самарское губернское жандармское управление. Оп. 2. Ед. Хр. 1390.

84. COLUMBIA UNIVERSITY LIBRARIES. MANUSCRIPT COLLECTIONS.1. BAKHMETEFF ARCHIVE (BAR)

85. V.P.Meshcherskii collection.1. S.U.Witte collection.

86. V.K.Korostovets collection.

87. A.N.Shuberskiy (General manuscript collection)1. A.V.Shvarts collection.1.. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ 1. Теоретические и публицистические произведения

88. Адрес Мещерскому В.П., в день 30-летней годовщины основания газеты «Гражданин». СПБ, 1901.

89. Анненский Н. Хроника внутренней жизни// Русское богатство. 1896. -№1.

90. Арнольд Ф. Журнальное обозрение// Русская мысль. 1908. - Кн. 1.

91. Бабецкий А.В. Революция и реакция// Гражданин. 1906. - №33.

92. Баян (Колышко И.И.). Ложь Витте. Ящик Пандоры. Берлин, б/д.

93. Баян-Рославлев (Колышко И.И.). Пыль. Сборник политических статей. 1907-1912. -М., 1913.

94. Богданович Е.В. К серебряной свадьбе царя и царицы. 1866 1891. -СПб., 1891.

95. Богданович Е.В. Стрелки императорской фамилии. Исторический очерк. СПб., 1899.

96. Богданович Е.В. Трехсотлетие державному дому Романовых. 1613 -1619.-СПб., 1913.

97. Глинский Б.Б. Эпоха реформ (исторические очерки)// Исторический вестник. 1908. - Т. 111.

98. Глинский Б.Б. Цареубийство 1 марта 1881 года// Исторический вестник. 1910. -Т.122.

99. Глинский Б.Б. Период твердой власти (исторические очерки)// Исторический вестник. 1912. - Т. 128.

100. Глинский Б.Б. Период твердой власти// Исторический вестник. 1912. -Т. 129.

101. Головин К.Ф. Кому нужна реформа местного управления?// Русский Вестник. 1886. -№12.

102. Грибовский В.М. Настоящее и будущее европейского парламентаризма. СПб., 1906.

103. Данилевский Н.Я. Сборник политических и экономических статей Н.Я.Данилевского. СПб., 1890.

104. Изгоев A.C. Политическая провокация// Русская мысль. 1909. - Кн.З.

105. Кавелин К.Д. Наш умственным строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989.

106. Канина В.Г. Двадцатипятилетие Высших женских курсов в С.Петербурге (1878-1903)// Исторический вестник. 1904. - Т.95.

107. Катков М.Н. О самодержавии и конституции. М., 1905.

108. Катков М.Н. Собрание передовых статей "Московских ведомостей" 1863 г. М., 1897.

109. Князь Кемский (Мещерский В.П.) Анна Каренина под ножом критики (по поводу статей Громеки). СПб., 1885.

110. Кое-что о литературных подвигах кн. Мещерского// Русское обозрение. 1877. -№10-11.

111. Колышко И.И. Два преступления и два искушения. Критико-психологический этюд. СПб., 1901.25