автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Прецедентные имена в сознании носителя русского языка

Полный текст автореферата диссертации по теме "Прецедентные имена в сознании носителя русского языка"

На правах рукописи

Попадинец Роман Васильевич

ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ИМЕНА В СОЗНАНИИ НОСИТЕЛЯ РУССКОГО ЯЗЫКА

(экспериментальное исследование)

Специальность 10.02.19 —Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Курск-2006

Работа выполнена на кафедре иностранных языков Курского государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Мягкова Елена Юрьевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Макеева Марина Николаевна

Ведущая организация - Тверской государственный университет

Защита состоится «29» августа 2006 г. в 12 часов на заседании регионального диссертационного совета КМ 212.104.03 при Курском государственном университете по адресу: 305000, г. Курск, ул. Радищева, 33

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Курского государственного университета

Автореферат разослан </Л> июня 2006 г.

Ученый секретарь регионального

кандидат филологических наук Рева Татьяна Николаевна

диссертационного совета

И.С. Кпимас

В контексте современных условий коммуникации (в том числе, и межкультурной коммуникации), обучения языку и переводу важное место занимает проблема понимания. Изучение процессов понимания - одна из самых важных областей психолингвистических исследований в настоящее время. В многочисленных отечественных и зарубежных публикациях так или иначе затрагиваются вопросы, связанные с восприятием и пониманием текста ([Залевская 1988; 1999; Горелов, Седов 1997; Красных 1998; Сорокин 1985; Солсо 1996; Стернбернг 1996; Garnham 1985; Miller 1978; Anderson 1983; ван Дейк 1989; Грайс 1985; Ришар 1998; Haberlandt 1994; Thomas 1995] и др.). Понятно, что проблемы эти исключительно сложны и для их решения необходима интеграция данных, полученных в рамках различных научных направлений. Кроме того, сложность проблематики обусловливает многоаспектность ее исследования: изучаются отдельные стороны процесса понимания, виды знаний, задействованных в этом процессе, зависимость его от психических и социокультурных факторов и т.д. Один из таких аспектов — проблема прецедентности, связанная как с общей совокупностью знаний и представлений некоторого лингвокультурного сообщества, так и с вариантами и способами использования этой базы конкретными носителями языка.

Прецедентные феномены (ПФ) широко обсуждаются в научной литературе (см., например: [Караулов 2000а; 20006; Красных 1997; 2004; Красных и др. 1997; Захаренко 1997; Гудков 1997; 2004; Кремнева 1999; Кузь-менко 2003; Литвин 2002; Кислякова 2006; Свицова 2005] и др.). Однако на многие связанные с этим понятием вопросы все еще не имеется ответов. В частности, недостаточно полно исследованной оказывается сфера использования ПФ носителями языка: что стоит за этими словами в сознании индивида, как связаны разные типы ПФ со структурами знаний и т.п. Поиск ответа на эти и другие связанные с ними вопросы важен не только в плане развития теории языковых явлений, но и с точки зрения обучения языку, как родному, так и иностранному. Сказанное выше определяет актуальность темы настоящего диссертационного исследования.

Объектом исследования являются прецедентные имена в общем корпусе прецедентных феноменов, а ее предметом — структура прецедентного имени в сознании современного носителя русского языка.

Цель диссертации заключается в исследовании «бытования» прецедентных имен в сознании современного носителя русского языка, а также в выявлении особенностей их динамики с точки зрения прецедентной базы языка. Для достижения этой цели в работе решаются следующие задачи:

• определение места прецедентного имени в общем корпусе прецедентных феноменов;

• рассмотрение прецедентного имени с точки зрения процесса метафоризации (как «свернутой метафоры»);

• организация экспериментального исследования для изучения особенностей «бытования» прецедентного имени в сознании носителя языка;

• анализ ассоциативных полей прецедентных имен по результатам эксперимента;

• на основании анализа экспериментальных данных определение динамики прецедентного имени и ее специфики.

Теоретическую базу настоящего исследования составили теория прецедентности (Ю.Н. Караулов, В.В. Красных, Д.Б. Гудков, И.В. Захарен-ко, Д.В. Багаев), психолингвистическая теория слова и теория ментального лексикона как функциональной динамической системы (A.A. Залевская).

Материалом для исследования послужили данные серии экспериментов, в которых участвовали носители русского языка (общее количество участников — 217 человек); всего проанализировано 7335 реакций испытуемых.

В соответствии с целью и задачами настоящей работы основными методами исследования послужили свободный ассоциативный эксперимент, направленный ассоциативный эксперимент, метод субъективных дефиниций, сопоставительный метод, а также методика количественного анализа.

В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие теоретические положения:

• прецедентное имя может рассматриваться как «свернутая метафора» и в связи с этим может трактоваться как базовый элемент прецедентности;

• на разных временных срезах функционирования языка корпус ПФ будет меняться, т.е. прецедентная база имеет тенденцию к динамике;

• динамика прецедентной базы в значительной степени обусловлена динамикой прецедентного имени, которая может быть обнаружена посредством обращения к сознанию носителя языка.

Новизна предпринятого исследования заключается в том, что на материале результатов эксперимента показана динамика прецедентного имени, а также особенности его «бытования» в сознании носителя русского языка. Показано, что в процессе функционирования ПИ в речи могут появляться новые основания для прецедентности. Возникновение нового ПИ

рассмотрено с точки зрения работы механизма метафоризации как одного из основных принципов работы мышления человека.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в дальнейшей разработке теории прецедентности, в частности - прецедентного имени, которое рассматривается с точки зрения работы механизма метафоризации. Показана значимость изучения феномена прецедентности для дальнейшего развития общей теории знания.

Практическая значимость. Данные, полученные в результате настоящего исследования, могут бьггь использованы в лексикографической практике для составления словарей прецедентных имен. Они также могут быть учтены в практических курсах обучения языку и теоретических курсах по языкознанию.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования в виде докладов, выступлений обсуждались на заседаниях научного семинара кафедры иностранных языков Курского государственного университета, методологического семинара кафедры романо-германской филологии Регионального открытого социального института, были представлены на международных конференциях «Актуальные проблемы языковедения и теории перевода» (Курск 2005) и «Актуальные проблемы современного иноязычного образования» (Курск 2005). По теме диссертации опубликовано 5 работ общим объемом 1,9 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения. По каждой главе имеются выводы. В конце работы приводятся список использованной литературы и семь приложений.

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, излагаются цель и задачи исследования, теоретические основания рассмотрения прецедентных феноменов, в частности прецедентных имен, в контексте общей проблемы понимания и индивидуального знания человека, материал и методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, характеризуется научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, приводятся сведения об апробации полученных результатов.

В первой главе рассматриваются теоретические вопросы, связанные с трактовкой основных понятий теории прецедентности. В главе представлены и описаны классификации прецедентных феноменов (ПФ), их соотношение с феноменами знаний и представлений. Кроме того, ПФ обсуждаются с точки зрения метафорического переноса; в частности, прецедентное имя рассматривается как свернутая метафора.

Во второй главе обсуждаются результаты экспериментального исследования, включавшего три эксперимента, в которых разные группы испытуемых работали с базовым списком прецедентных имен и их характеристик.

Основное содержание работы Феномен прецедентности обычно рассматривается в связи с изучением системы культурных ценностей, сложившихся у определенного этноса [Сорокин, Михалева 1993; Гудков 1999; Красных 1996; 1998; Захаренко и др. 1997в; Слышкин 2000, 2004; Павликова 2003; Хрусталева 2001; Кузьменко 2001; Постнова 2001; Михайлова 2002; Ке 2004; Ефремова 2004]. Прецедент-ность как культурное, духовное явление «пронизывает» жизнь определенного социума, этноса и выступает необходимым элементом в сложных взаимоотношениях между сознанием, языком и мышлением [Уфимцева 2003].

В общем смысле феномен прецедентности предполагает отражение в человеческом сознании неких духовных и материальных объектов, функционирующих как ориентиры в коммуникации для представителей того или иного этноса. Современные исследователи говорят о разных уровнях существования прецедентности: коллективном, национальном, общечеловеческом.

Таблица 1. Типы ПФ и их общие характеристики

Типы ПФ Общая характеристика Примеры

Социумно-прецедентные феномены Входят в коллективное когнитивное пространство того или иного социума (конфессионального, профессионального и т.д.), не зависят от национальной культуры Текст Евангелия для любого представителя христианского социума

Национально-прецедентные феномены Входят в когнитивное пространство того или иного национально-лннгвокультурного сообщества, зависят от национальной культуры Для русского языкового сознания ПТ («Война и мир» и др.), ПИ (Ломоносов, Баба Яга), ПС (Иван Сусанин) и пр.

Универсально- прецеденпь-ные феномены Входят в универсальное когнитивное пространство человечества, предположительно известны любому современному homo sapiens Предашюжигепыю техяы Е Шекспцза, изоесгньк ПС (ситуация открытая Колумбом Америки), наюгорые ПИ ( Колумб, ЛвинХ ПВ («Быть или не&>ш>?»итд

Использование ПФ в речи носителя языка предполагает обращение к культурным фоновым знаниям и осуществляется в разных текстовых объёмах, в разных формах, то есть при продуцировании и понимании соответствующих феноменов мы оперируем знанием, которое может быть вербализовано в коммуникации. Принято считать, что употребление прецедентов придает общению национально-маркированный характер и позволяет широко использовать ссылки на них, экономно используя языковые средства [Гудков 1999]. Прецеденты, обращаясь к знаниям коммуниканта, в сжатой, удобной форме передают речевые интенции говорящего.

К числу прецедентных феноменов (ПФ) обычно относят (см.: [Гудков 1996; 2000; Карасик 2002; Красных 1998; Захаренко, Красных 19976; Слышкин 1999; 2004] и др.) прецедентные имена (ПИ), прецедентные высказывания (ПВ), прецедентные ситуации (ПС) и прецедентные тексты (ПТ). Эти феномены принято считать составляющими когнитивного пространства носителей данной лингвокультурной общности.

Таблица 2. Разновидности ПФ

Разновидности ПФ Общая характеристика Примеры

Прецедентный текст В языковое национальное сознание входит инвариант воспргепия ГГГ, обращение к ГГГ в дискурсе происходит через связанные с этом текстом ПВ или символы Различные ПТ («Анна Каренина», »Дубровский»), библейские тексты, древнегреческие мифы, тексты популярных песен и тл

Прецедентное вы-сктышше В когнитивное пространство вход ит само ПВкактаковое. Цшты из различных ПТ («Быть или не бьпь?»), пословицы («Утро вечера мудренее») итд

Прецедентная ситуация «Эталонная», «идеальная» ситуация, связанная с определенными кош шли игами; в югниптное пространство входит набор дифференциальных признаков и афибу-товПС. Сгауация предательства Иудой Христа; дифференциальные признаки ПС (пшшость человека, награда за предательство), а1рибуш ПС (30 сребреников, поцелуй Иуды)

Прецедентное имя Индивидуальное имя, связанное или с ПТ, или с ПС, ющивилуальные имена реальных истерических лиц считающихся прецедентными Обломов, Плюшкин, Колобок, Иуда, Наполеон, Ломоносов, Колумб и тд.

Вышеуказанные формы прецедентное™ хранятся в сознании в «свернутом», редуцированном виде. «В сознании языковой личности прецедентный текст хранится не от первого до последнего слова, а виде концепта...сжатого представления, включающего его название, автора, сюжет, персонажей...наиболее яркие детали, крылатые слова и отношение ко всему перечисленному» [Слышкин 2004: 43]. Сжатое представление подразумевает присутствие в сознании трех структурных компонентов, так или иначе ассоциируемых с концептом любого ПФ: образного представления (образа, сложившегося в результате восприятия феномена), энциклопедической информации об объекте (фактической информации, которая изначально предлагается реципиенту), ценностного отношения к нему (объект, взятый в определенных характеристиках, оказывается значимым в глазах коммуниканта). Следует согласиться с Г.Г. Слышкиным в том, что вряд ли представляется возможным говорить о главенстве одного из компонентов. Они,

скорее, определяют друг друга, выявляя сложность упомянутого представления о ПФ. Наличие коллективного представления о феномене с тремя вышеуказанными компонентами говорит о его прецедентном статусе.

Несомненно, прецедентность и выражающие её формы являются неотъемлемыми единицами коммуникации, способом хранения и передачи информации. Они выделяют коммуникантов как представителей данной культуры в определенное историческое время и отражают и выражают внутреннюю, духовную жизнь человека. Однако вместе с тем можно предположить, что в сознании носителя языка наряду с общекультурными представлениями о ПФ должны быть специфические индивидуальные характеристики, связанные, в частности, с особенностями «вхождения» индивида в общую совокупность знаний и представлений определенного лингвокуль-турного сообщества, которая формирует когнитивное пространство (КП) индивидуума.

ПФ входят в так называемую когнитивную базу лингвокультурного сообщества, отражая, таким образом, общую для всех носителей языка базу знаний и ценностей. Носитель языка, «присваивая» эти знания в процессе социализации, формирует индивидуальную базу знаний и представлений, в контексте которой он пользуется известными ему ПФ. Поскольку задачей нашего исследования является выяснение специфики существования ПИ в сознании современного носителя русского языка, в первой главе рассматриваются вопросы соотношения понятий знания и представления, а также обсуждаются проблемы разных видов знаний и различные подходы к анализу знаний. Рассмотрение проблемы знаний с позиций носителя языка позволяет понять, как жизненный опыт отдельного человека «модифицирует» коллективные знания и представления и как это влияет на существование ПФ в сознании индивида. По нашему мнению, знания и представления, стоящие за соответствующими ПИ, слиты в сознании отдельного индивидума в сложный образ/представление, что связано со спецификой индивидуального знания (см., например: [Залевская 1992]). Для данного образа/представления характерна образность, эмоциональная и оценочная окрашенность. Общающиеся личности могут актуализировать в дискурсе различные признаки данного сложного образа, что зависит от личного опыта отдельного человека, в котором, несомненно, присутствует и общенациональное представление о ПФ.

В настоящем исследовании прецедентные имена (ПИ) рассматриваются в целом в рамках классификации, предложенной в работе [Гудков 1999]. В качестве рабочего определения ПФ мы будем использовать следующее: ПФ — это различные «культурные предметы», стоящий за которыми сложный образ/представление в достаточной степени известен ши-

рокому кругу носителей данного языка и культуры. ПФ могут выступать в разных формах, как правило, имеют языковое выражение. В таком контексте прецедентные имена (ПИ) понимаются нами как имена литературных персонажей, известных людей, используемые в данной лингвокультуре как отсылки к каким-либо ПВ, ПС или ПТ.

Следует отметить еще одну очень важную черту ПФ: «Знание прецедентных текстов есть показатель принадлежности к данной эпохе и ее культуре, тогда как их незнание, наоборот, есть предпосылка отторженности от соответствующей культуры» [Караулов 1987: 216]. Данный тезис можно рассматривать в качестве основания для формулировки гипотезы о динамическом характере ПФ.

На основании анализа публикаций по теории прецедентности и результатам экспериментальных исследований было сформулировано предположение о том, что в разные эпохи корпус ПФ будет меняться, а также о том, что значительная роль в динамике прецедентной базы (рассматриваемой как совокупность прецедентных феноменов данной культуры) принадлежит прецедентному имени.

1. Мы предположили, что ПИ может рассматриваться как «свернутая метафора» и в связи с этим может трактоваться как базовый элемент прецедентности. В данном случае ПИ служит средством выхода на другие ПФ.

Мы анализируем особенности употребления ПИ в речи в контексте когнитивного подхода к метафоре, считая, что ПИ - не чисто языковые явления, а продукты метафорического словотворчества мыслящего субъекта. ПИ суть метафоры, которые мы рассматриваем с точки зрения прецедентности. Основанием для подобной точки зрения является специфика функционирования ПИ в дискурсе, которая предполагает, что человек с его знаниями и представлениями, эмоциями способен переносить характерный признак имени на какой-либо объект действительности при наименовании, что и позволяет нам называть данный процесс метафорическим по своей сути. Признак трактуется как опора и необходимое условие функционирования ПИ в речи. В случае ПИ этот признак является основанием для развертывания целой предметно-чувственной области (например, может выводить от ПИ к ПС, ПВ или ПТ). В этом смысле ПИ и рассматривается как «свернутая метафора».

2. Прецедентная база имеет тенденцию к динамике, которая выражается в том, что одни ПИ (их инварианты восприятия) постепенно «вымирают» в языковом сознании носителей данного языка, актуальными становятся другие феномены, а также в том, что могут появиться новые варианты «метафорического значения» некоторых ПИ.

3. Динамика прецедентной базы в значительной степени обусловлена динамикой прецедентного имени, которая может быть обнаружена посредством обращения к сознанию носителя языка.

С такой точки зрения ПИ, «присвоенные» членом данной лингво-культурной общности, должны выводить его как носителя языка и культуры не только на те общие структуры знаний, которые и делают данное ПИ прецедентным, но и,на индивидуальные переживания, чувства и оценки, связанные в сознании данного индивида с ПИ. Кроме того, как базовые элементы прецедентности, ПИ должны выступать не только в качестве основы для идентификации других ПФ, но и служить моделью для формирования новых ПФ.

Для проверки наших предположений было организовано экспериментальное исследование на базе ПИ и словосочетаний-характеристик ПИ, в котором участвовали носители русского языка (общее количество участников — 217 человек). Особенности «бытования» ПИ в сознании носителей русского языка были рассмотрены нами в контексте экспериментального исследования, где испытуемые давали ассоциации на слова-стимулы ПИ и их дефиниции. Всего проанализировано 7335 реакций испытуемых. Эксперимент состоял из трех процедур, проводимых с разными группами испытуемых и с применением разных методик, направленных на решение определенных задач: свободный ассоциативный эксперимент, направленный ассоциативный эксперимент, метод субъективных дефиниций. Испытуемые (ии.) представляли несколько групп.

1. В первом свободном ассоциативном эксперименте приняли участие 164 человека (106 женщин и 58 мужчин). В свою очередь, количество ии. по первому эксперименту (164 чел.) можно разделить на две подгруппы с точки зрения возраста участников.

Первая подгруппа — студенты учебных заведений г. Курска в возрасте от 18 до 24 лет. Ии. были студенты вузов (РОСИ, КГУ, КГТУ) и учащиеся Курского кооперативного техникума. Общее количество ии. в этой группе составило 140 человек (84 женщины / 56 мужчин).

Участниками эксперимента были студенты различных факультетов: РОСИ - переводческий факультет, 3, 4, 5 курсы, всего 43 человека; КГУ -факультет иностранных языков, исторический, информатики и вычислительной техники, 1, 3, 4 курсы, всего 39 человек; КГТУ — факультет фундаментальной подготовки, 1,2 курсы, всего 40 человек; техникум - факультет менеджмента, 2, 3 курсы, всего 18 человек.

Вторая подгруппа ии. — взрослые респонденты, проживающие в Курске и Курской области, которые являлись представителями разных про-

фсссий. Всего 24 человека (22 женщины и 2 мужчины). Возраст ии. в данной группе варьировался в интервале от 35 до 50 лет.

2. Вторая группа ии. - студенты КГУ (1 курс исторического факультета и 4 курс факультета иностранных языков). Всего 16 человек (9 женщин, 7 мужчин).

3. Количество ии. в третьей группе составило 37 человек (23 женщины и 14 мужчин). Возраст участников — от 17 до 25 лет. Это были студенты КГУ, РОСИ, КГТУ: факультет информатики и вычислительной техники (КГУ, I курс), переводческий факультет (РОСИ, 3 курс), факультет фундаментальной подготовки (КГТУ, 2 курс), по одной группе из каждого вуза соответственно. Данная группа ии. участвовала в направленном ассоциативном эксперименте.

В ходе первого эксперимента испытуемым предлагалось отреагировать на слово-стимул (ПИ) первым словом, пришедшим в голову при упоминании данного имени.

Выбор ассоциативных методик был обусловлен, прежде всего, тем, что специфика исследования требовала обращения к живому носителю языка, обладающему набором знаний и представлений и готовому реагировать на предъявленные слова-стимулы.

При выборе методики проверки наших теоретических положений мы основывались на теории единой информационной базы и концепции лексикона человека как динамической, функциональной системы, разработанной A.A. Запевской [Залевская 1977, 1985, 1990, 1992, 2005]. Согласно этой концепции слово представляет собой средство доступа к единой информационной базе человека.

Специфика слова как единицы лексикона состоит в том, что оно является средством доступа к единому информационному тезаурусу человека, где хранится совокупность языковых и энциклопедических знаний, которые необходимым образом эмоционально окрашены и обусловлены системой норм и оценок того сообщества, к которому принадлежит личность.

Таким образом, слово при идентификации включается во внутренний контекст (перцептивный, когнитивный, аффективный), который связан с внешним контекстом (вербальным, ситуативным). При этом слово как ключевая единица «запускает в действие сложную совокупность процессов функционирования индивидуального знания, осуществляемых при постоянном взаимодействии восходящих и нисходящих процессов отождествления с продуктами предшествующего опыта, синтезирования и прогнозирования». A.A. Залевская уподобляет процесс идентификации слова «двунаправленному раскручиванию гипотетической спирали», нижняя часть кото-

рой символизирует предшествующий опыт человека, а верхняя — перспективу развертывания данного сообщения [Залевская 1992:90 - 91].

Слово актуализирует в индивидуальном сознании определенный уча- .• сток опыта, который по-разному осознается индивидом. Опыт актуализируется в виде целостного чувственно-когнитивно-аффективного образования, состоящего из признаков и признаков признаков. При этом учитываются разнообразные знания человека, которые составляют единство. «Актуализация отдельного наиболее рельефного признака объекта неизбежно сопровождается подсознательным учетом и других характеристик этого объекта, одновременно включенного в некоторую ситуацию, в свою очередь, находящуюся в составе более полного фрагмента индивидуальной картины мира» [Залевская 2005:434].

Можно предположить, что ПИ при его идентификации носителями языка будет «работать» таким же образом, актуализируя некоторый специфический контекст связанных с ним знаний, что в экспериментальном исследовании может выявить основные особенности «бытования» (термин В.В. Красных) ПИ в сознании носителя языка.

В проведенном нами свободном ассоциативном эксперименте от испытуемых требовалось в письменной форме отреагировать на слова-стимулы (ПИ) первым, что приходит им в голову. Испытуемые не были ограничены в своих реакциях, то есть они могли написать одно слово (прил., сущ., глагол и т.д.), целое предложение, суждение, умозаключение.

Свободный ассоциативный эксперимент должен был выяснить, какие образы-представления стоят за ПИ в сознании носителя русского языка. Особенно нас интересовало соответствие этих образов «эталонному» значению ПИ (т.е. есть ли изменения в функционировании ПИ в когнитивной базе современного носителя языка по сравнению с данными экспериментов десятилетней давности). Кроме того, мы хотели выяснить, на основании каких стратегий идентифицируются ПИ и какие компоненты стоящего за ними образа-представления оказываются наиболее «рельефными». При обсуждении результатов нашего эксперимента сравнивали их с данными исследования Д.Б Гудкова и его коллег [Гудков 1999].

При работе со второй группой ии. мы использовали методику субъективных дефиниций. Ии. предъявлялся экспериментальный бланк с теми же самыми 33 ПИ, что и в эксперименте на свободные ассоциации, но содержащий другое задание. Оно носило следующий характер: что мы имеем в виду, когда называем наш/его/у знаком/ого/ую одним из имен, приведенных ниже? Разработанное задание анкеты было направлено на решение следующих задач:

а) сравнение с результатами, полученными в первом эксперименте, т.е. выявление особенностей существования ПИ в сознании носителя русского языка;

б) выявление и подтверждение нашего предположения о том, что образы/представления, стоящие за рядом ПИ, изменились в сознании носителя русского языка (появились новые варианты этих имен).

В третьем направленном ассоциативном эксперименте ии. Предъявлялся экспериментальный бланк со словосочетаниями-характеристиками, которые мы составили сами. Данный бланк включал 36 характеристик, которые должны были отражать основной признак, содержащийся в основе образа-представления, стоящего за ПИ. При выборе характеристик мы ориентировались на исследование [Гудков 1999], а также на наше интуитивное представление о соответствующем имени, исходя из инварианта восприятия ПТ или ПИ. В задании ии. предлагалось закончить характеристики первым пришедшим к ним широко известным именем.

Выполнение данного вида задания предполагало решение двух задач:

а) сравнение полученных результатов с данными по первому эксперименту;

б) выявление некоторых тенденций в динамике современной прецедентной базы, которая может выражаться в наличии новых ПИ в сознании носителя русского языка.

Всего по свободному ассоциативному эксперименту проанализировано 5 289 ответов ии.; число отказов — 223. По второй группе ии. (методика субъективных дефиниций) число обработанных ответов равняется 477. Отказов отвечать — 51. Число проанализированных ответов по результатам, полученным в направленном ассоциативном эксперименте с третьей групп-пой ии., - 1182; число отказов - 113. Общее количество реакций ии., которые были обработаны нами в ходе анализа практического материала, равняется 7335.

Основную массу испытуемых составила возрастная группа от 18 до 24 лет. В эксперименте нас интересовал именно данный возраст, от начала относительно сформировавшейся социализированной личности 17-18 лет и выше, до 25 лет. Человек обладает уже достаточно устойчивой совокупностью знаний и представлений. Наше внимание в эксперименте было сосредоточено на возможной динамике КБ в сознании современного молодого поколения. Нас также интересовало сравнение результатов полученного материала с исследованиями, проведенными ранее.

Экспериментальную группу из 24 человек в возрасте от 30 до 50 лет мы взяли для того, чтобы выявить возможные различия в функционировании ПИ в сознании двух разных поколений. Таким образом, работа с

экспериментальным материалом предполагала использование методики сопоставительного анализа.

Результаты экспериментального исследования в целом подтвердили предположения о специфике прецедентного имени в сознании носителя языка и о тенденции к динамике прецедентной базы.

Например, ПИ Обломов, Плюшкин, Тарас Бульба и некоторые другие апеллируют к соответствующим ПТ. Некоторые ПИ (Гамлет, Тарас Бульба, Робинзон) ассоциируются с ПВ (здесь и далее в примерах сохранена грамматика и орфография ии.):

Гамлет — «быть или не быть»;

Тарас Бульба - «я тебя породил, я тебя и убью»;

Аполлон - «красив как аполлон»;

Иванушка Дурачок - «дуракам всегда везет».

Некоторые ПИ (Дон Кихот, Робин Гуд, Сталин и др.) вызывают в сознании другие ПИ:

Робин Гуд — Шрек, Саша Белый, Тимур и его команда;

Шерлок Холмс — агент 007.

В плане ПИ метафора имеет особое значение, поскольку позволяет описать то, как работает такое имя, почему носители языка в той или иной степени пользуются ПИ в самых различных жизненных ситуациях. Рассмотрение ПИ как свернутой метафоры, как нам представляется, позволяет с большей степенью достоверности описать, как реализуется принцип динамики прецедентной базы: что меняется в ПИ с течением времени или с изменением условий его функционирования.

Мы предполагаем, что при употреблении прецедентов в речи, в частности ПИ, действует универсальный механизм прецедентное™, работающий в контексте творческого, метафорического мышления человека. С психолингвистической точки зрения механизм прецедентности обеспечивает возможность использования индивидом некоторых «эталонных» элементов собственного (социально-интегрированного) опыта для переноса их на иные ситуации. Такой механизм работает при условии сформированное™ закрепленного за некоторым именем (Шрек, Аполлон) устойчивого образа/представления.

ПИ суть метафоры, которые мы используем в речи. Называя кого-либо Иудой или Ломоносовым, человек вряд ли старается приукрасить свою речь и вряд ли задумывается, зачем он вообще употребил данное имя. Анализ того, почему мы употребили то или иное имя, может иметь место в случае коммуникативного конфликта. Тогда может последовать объяснение, которое чаще всего эксплицирует «скрытую» метафору. Например, «ты умный, как Ломоносов, потому что...». При этом социально-интегрированный

и

опыт (наши знания и представления) преломляется через индивидуальный опыт восприятия.

Анализ материала по ассоциативным полям ПИ показал, что, например, за ПИ Ломоносов чаще стоит образ ученого; Моцарт — композитор, талантливый композитор; музыкант.

По-видимому, в данном случае ПИ «работает» в рамках общего устойчивого представления о нем. Тем не менее, ПИ может выступать в вариантах, разновидностях, на которые ориентируются члены разных групп лингвокультурного сообщества.

Например, Ломоносов может выступать как прецедентное имя в двух вариантах: разносторонне развитый человек и ученый. Эти варианты ситуативно и личностно обусловлены.

Исследование показало, что такие ПИ, как Илья Муромец, Колумб, дядя Степа, Дюймовочка, Айболит, Шерлок Холмс, Иуда, Буратино, Аполлон и нек. др. обладают устойчивым образом/представлением по одному или нескольким признакам. Например:

Илья Муромец - представление о сильном и мужественном человеке;

Буратино — представление о человеке с длинным носом;

Аполлон - красивый мужчина;

Айболит — доктор, врач.

Другие ПИ опознаются реже (Плюшкин, Обломов, Кощей), но все же остаются достаточно устойчивыми элементами прецедентной базы:

Плюшкин — жадный человек; человек, который собирает ненужный

хлам;

Кощей — худой человек.

Некоторые ПИ, как показывает исследование, не являются актуальными для той группы носителей русского языка, которую представляли наши испытуемые. Например, за ПИ Павка Корчагин, по данным исследователей (см., например: [Гудков 1999]), стоит представление о «смелом, самоотверженном человеке, готовым идти до конца ради идеи, работать во благо Родины и т.д.». В нашем исследовании лишь 5 реакций свидетельствуют о причислении данного имени к числу прецедентных - 3,6% от общего числа ии. 53 % молодых респондентов отказались каким-либо образом реагировать на данный стимул. Причем в процессе проведения эксперимента у ии. во всех случаях возникали вопросы по поводу этого имени, а также таких имен, как Кулибин, Хлестаков. 4,3 % ии. путают Павку Корчагина с Павликом Морозовым.

Результаты эксперимента с группой в возрасте от 30 лет и выше убедительно показывают, что у старшего поколения сохраняется инвариант восприятия ПИ Корчагин. Не наблюдалось ни одного отказа отвечать. 58,3

процента ии. в своих ответах выделяют такие характеристики ПИ, как «сила духа, борьба за идею, самоотверженность, патриотизм, бесстрашие, смелость, отвага, фанатизм». Причем оценка данного имени может быть самой различной. Например:

Павка Корчагин — герой нашего времени; доказать себе и всем; борец за идею, но все это бессмыслица.

Появление вариантов восприятия ПИ может объясняться динамикой прецедентной базы. Меняется поколение, меняются взгляды на жизнь и, соответственно, представления о феноменах, появляются новые реалии, «новые» прецеденты.

На основании сказанного выше представляется возможным заключить, что с изменением условий функционирования языка в социуме/культуре (с появлением новых реалий и их наименований и уходом старых) появляются, с одной стороны, новые значения ПИ (ср.: Карлсон — вертолетчик, вертолет; Робинзон — последний герой и пр.), а с другой стороны, появляются новые ПИ, обозначающие уже «занятые» ранее предметно-чувственные области (Шрек — великан, ср.: дядя Степа).

Например, на характеристику-стимул «добродушный великан» ПИ Шрек присутствовало в 40,5 % ответов испытуемых по сравнению с такими именами, как Гулливер (13,5 %) и дядя Степа (10,8 %).

В целом реакции ии. отражают разнообразные продукты мышления человека. На наш взгляд, можно классифицировать ответы по используемым ии. опорам для идентификации ПИ. Мы выделяем несколько основных типов опор, разделив реакции на соответствующие группы.

1. К первой группе мы отнесем ответы ии., в которых выражаются образы/представления. Очень наглядно они отражены в реакциях на ПИ Колобок. Это в основном представление о чем-то круглом.

Колобок - круг; мяч; глобус; шарик из теста; апельсин; голова и т.д.

Здесь также возникают вкусовые, осязательные, зрительные, двигательные образы.

Колобок — вкусный пончик; сладкий пончик; что-то вкусное; горячий бок; круглый, катится.

В образах/представлениях содержатся следы разных модальностей. Слуховые образы характерны также в реакциях на ПИ Моцарт:

Моцарт - музыка сразу всплывает в сознании; музыка!!! или Остап Бендер — «нет, я не плачу и не рыдаю!». Причем в последней реакции, помимо актуализации слухового образа, ПИ служит средством выхода на ПТ (ссылка на кинофильм).

2. Ко второй группе мы отнесем образы/представления, обусловленные инвариантом восприятия ПИ / ПТ. В данном случае образы/представления доминируют в человеческом сознании по тем или иным причинам. Ии. воспринимают некоторые ПИ, основываясь на внешнем образе, включающем необходимые атрибуты.

Пушкин у многих ассоциируется с кучерявым парнем, с бакенбардами;

Сталин с усами и трубкой', Гитлер —усы, зверский взгляд; Тарас Бульба — усы, толстый; Карлсон — толстый, варенье', Буратин о — длинный нос\ Айболит — врач, белый халат, боль.

3. К третьей группе относятся реакции, обусловленные формой или семантикой слова-имени (Кулибии — бипибин, Раскольников — раскол, Обломов — Обрезов, Ломоносов — тот, кто ломает нос; нос; нос ломать; травма).

К этой же группе, видимо, следует отнести реакции, данные на слово-стимул Плюшкин.

Плюшкин — толстяк, хитрый и подлый; толстый; толстый, глупый; плюшка; пончики; булочка; любит поесть.

4. К четвертой группе мы относим реакции, которые мы в свою очередь подразделили на несколько подгрупп, исходя из материала эксперимента:

во-первых, абстрактные понятия, которые ии. предлагали в качестве реакций при встрече со словом-стимулом. За каждым ПИ ии. выделяют абстрактное понятие:

Ломоносов—ум, мудрость',

дядя Степа — рост, высота, уважение;

Золушка — труд, скромность, красота',

Обломов —лень;

Гамлет — смерть',

Гитлер—жестокость',

Иванушка Дурачок — русская судьба;

во-вторых, некоторые реакции выражают способность человеческого мышления выводить абстрактные обобщения, основанные на инварианте восприятия ПТ / ПИ. На некоторые слова-стимулы получены следующие обобщения:

Робинзон — Человек — общественное животное', Иванушка Дурачок — в семье не без урода',

Кощей Бессмертный — вечная жизнь не приносит счастья;

Раскольников — не нашел в себе сил, выход есть всегда;

в-третьих, реакции, актуализирующие представления о стоящих за ПИ качествах, приписывание статуса ПИ и нек. др. (парадигматические, синтагматические реакции), сюда же относятся ответы ии., дающие энциклопедическую информацию о соответствующих ПИ. Например:

Ломоносов — писатель; великий математик; образованный и мн. др.;

Золушка — падчерица; бедная девушка; милая, кроткая и др.

5. В данной группе мы выделяем ответы ии., которые апеллируют к необычным сравнениям. Механизм прецедентности позволяет переносить характерный признак с одного объекта на другой:

«высота»: дядя Степа — небоскреб-,

«маленький рост»: Дюймовочка — метр в прыжке с кепкой; мутант; децл; киллограм; карлик.

Как мы видим, современное поколение способно найти много способов вербального выражения концепта «маленький рост», что ещё раз свидетельствует о неисчерпаемых возможностях языка и человеческого мышления.

ПИ Иван Сусанин, являющееся символом ПС, когда проводник заводит в место, откуда нет выхода, нашло свое выражение в необычных сравнениях:

Иван Сусанин — полупроводник; компас; навигационная система спутниковая.

Можно еще привести такие примеры:

Баба Яга - пилот;

Карлсон — вертолет; вертолетчик', говорящий куллер; марка электровентиляторов; промышленный альпинизм;

Буратино — простачок, россияне в 90-е;

Дон Кихот — новая марка испанских внедорожников.

Некоторые из обсужденных выше сравнений мы бы отнесли к мета-форам-ирониям: марка электровентиляторов, навигационная система спутниковая, новая марка испанских внедорожников.

6. К шестой группе мы отнесли ответы ии., в которых преувеличивается или преуменьшается основное качество, стоящее за ПИ. Например, в нашем эксперименте зафиксированы следующие реакции:

дядя Степа — шпингалет;

Баба Яга - красавица;

Иван Сусанин — «друг» поляков.

В этих ответах преобладает положительная оценка. Создание подобных выражений в речи, несомненно, свидетельствует о том, что человек об-

ладает инвариантом восприятия ПИ, и о том, что его мышление креативно и непредсказуемо.

7. В данной группе мы выделили многочисленные яркие эмоционально-оценочные реакции как со знаком плюс, так и со знаком минус, которые присутствуют в ассоциативных полях каждого слова-стимула. Надо сказать, что эмоциональная оценка присутствует практически во всех реакциях ии. кроме, пожалуй, чисто энциклопедической информации, которая дается о ПИ.

В связи с этим достаточно привести реакции на некоторые ПИ в нашем эксперименте:

Пушкин — A.C. негр не люблю его; люблю умных людей; ещё тот был матершиник; крутой писатель. Сравните с примерами реакций на ПИ Ос-тап Бендер:

Остап Бендер — шулер; хам; бездельник; свободная душа; единственный счастливый человек; странный человек; высокомерный человек; прикольный человек, но другом он бы мне не был; бодрый и быстрый; сильный.

Как нам кажется, представление о ПИ в ярко выраженной эмоциональной реакции, помимо актуализации инварианта восприятия, выражается в субъективном выделении чего-то нового в феномене, видения его в другом свете. Индивидуальные представления — неотъемлемая часть сознания человека.

Проведенная интерпретация экспериментального материала и сопоставительный анализ реакций ии. с точки зрения стратегий идентификации прецедентного имени, эмоционально-чувственного значения, а также динамики прецедентного значения дают возможность сделать некоторые выводы относительно особенностей существования ПИ в языковом созна-нии русского лингвокультурного сообщества и в сознании современного носителя русского языка.

Анализ фактического материала позволил нам выделить несколько групп ПИ, которые обладают разным прецедентным статусом для той группы носителей русского языка, которую представляли наши испытуемые.

Имена первой группы (Илья Муромец, Колумб, дядя Степа, Дюймовочка, Айболит, Шерлок Холмс, Иуда, Буратино, Робинзон, Золушка, Обломов, Иван Сусанин, Баба Яга, Робин Гуд, Аполлон, Кощей Бессмертный, Плюшкин) остаются актуальными и значимыми (устойчивыми элементами прецедентной базы).

Имена второй группы (Хлестаков, Дон Кихот, Павка Корчагин, Гамлет, Раскольников, Тарас Бульба, Кулибин) не являются актуальными.

В третью группу входят имена, инвариант восприятия которых оказывается утраченным (Ломоносов, Моцарт, Тарас Бульба, Колобок и

нек. др.). Данные имена остаются актуальными, значимыми, но обладают иными существенными признаками. Ломоносов чаще ассоциируется с образом ученого, Тарас Бульба — с образом типичного украинца.

Реакции испытуемых, полученные в ассоциативном эксперименте, были классифицированы по нескольким группам в соответствии с базовыми стратегиями идентификации: образы/представления, основанные на инварианте восприятия ПИ/ПТ, реакции, обусловленные формой слова-стимула, реакции, апеллирующие к необычным сравнениям, и некоторые другие.

Общий анализ результатов эксперимента показал, что прецедентная база имеет сложный, «диффузный» характер: в ней отсутствует инвариант восприятия некоторых литературных персонажей (Павка Корчагин, Тарас Бульба, Гамлет); появляются новые имена, на которые ориентируется личность: имена известных политиков (Джордж Буш, Жириновский, Абрамович), популярные киногерои (Антикиллер, Гарри Поттер, гоблин), персонажи современных мультипликационных фильмов (Шрек) и некоторые другие (бен Ладен, Тайсон). О прецедентном статусе многих из них, видимо, ещё рано судить. Необходимо проводить дополнительные исследования. Можно лишь говорить об определенных тенденциях в динамике прецедентной базы.

Представляется, что дальнейшее исследование прецедентного имени в сознания носителей русского языка и других языков позволит сделать новые шаги в развитии теории прецедентное™, а также общей теории организации и функционирования индивидуального знания. Такие исследования могут оказаться полезными и для практики составления словарей прецедентных имен, необходимых не только для дальнейшей разработки теории, но и в практическом отношении: они весьма актуальны в современных условиях межкультурной коммуникации для минимизации эффекта «культурного шока». Совершенно очевидно, однако, что дальнейшее исследование в этом направлении потребует расширения экспериментальной базы как с точки зрения увеличения количественного и качественного состава испытуемых, так и с точки зрения используемых экспериментальных методик.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1) Попадинец Р.В. Метафора и некоторые особенности функционирования прецедентных имен // Человек. Язык. Культура: Межвузовский сборник статей. Выпуск 5. — Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2005. - С. 55-66.

2) Попадинец Р.В. Метафора и проблема понимания текста // Актуальные проблемы языковедения: Межвузовский сборник научных трудов (по материалам Международной конференции «Актуальные проблемы языковедения и теории перевода». Курск, 13-14 октября 2005 г. -Курск: Изд-во РОСИ, 2005. - С.79-83.

3) Попадинец Р.В. Прецедентные имена как продукты метафорического словотворчества мыслящего субъекта И Актуальные проблемы современного иноязычного образования: Матер. Междунар. конф. (Курск, 26-29 апреля 2005 г.): В 3 ч. Ч. 1 / Отв. ред. В.И. Провоторов. - Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2005. — С. 166 -168.

4) Попадинец Р.В. Психологические механизмы понимания метафоры И Человек. Язык. Культура: Межвузовский сборник статей. Выпуск 6. -Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2006. — С. 57-63.

5) Попадинец Р.В. Прецедентное имя в сознании носителя русского языка (экспериментальное исследование) // Ученые записки РОСИ. Вып. 8. Серия: Лингвистика. Межкультурная коммуникация. Перевод. Курск: Изд-во РОСИ, 2006. - С. 78-82.

Попадинец Роман Васильевич

ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ИМЕНА В СОЗНАНИИ НОСИТЕЛЕЙ РУССКОГО ЯЗЫКА

(экспериментальное исследование)

Автореферат

Лицензия на издательскую деятельность ЛР № 020065 от 27.09.01 г. Подписано в печать 08.06.2006 г. Тираж 100 экз. Заказ № 1604

Изд-во Курского госуниверситета 305000, г. Курск, ул. Радищева, 33

Отпечатано в лаборатории информационно-методического обеспечения КГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Попадинец, Роман Васильевич

список сокращений.

Введение.

Глава 1. Прецедентное имя в системе прецедентных феноменов

1.1. Основные характеристики феномена прецедентности и преце- 9 дентное имя в системе ПФ.

1.2. Проблема «знания - представления» в аспекте анализа ПФ

1.3. Метафорический перенос как «способ действия» прецедент- 24 ных имен.

1.3.1. Основные трактовки принципа метафорического переноса.

1.3.2. Прецедентное имя как свернутая метафора.

1.3.3. Образование новых метафор как основания динамики преце- 40 дентной базы культуры.

1.4. Выводы по Главе

Глава 2. Экспериментальное исследование функционирования прецедентных имен в сознании носителя русского языка

2.1. Общие вопросы организации эксперимента.

2.1.1. Исходные предпосылки.

2.1.2. Отбор материала для исследования.

2.1.3. Процедура эксперимента и испытуемые.

2.2. Обсуждение результатов первого этапа - ассоциативного экс- 63 перимента.

2.2.1. Сопоставительная интерпретация результатов первого 72 эксперимента с двумя группами испытуемых.

2.2.2. Обсуждение результатов направленного ассоциативного 89 эксперимента.

2.2.3. Анализ динамики прецедентной базы.

2.3. Выводы по Главе 2.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Попадинец, Роман Васильевич

В контексте современных условий коммуникации (в том числе, и межкультурной коммуникации), обучения языку и переводу важное место занимает проблема понимания. Следует отметить, что изучение процессов понимания - одна из самых важных областей психолингвистических исследований в настоящее время. В многочисленных отечественных и зарубежных публикациях так или иначе затрагиваются вопросы, связанные с восприятием и пониманием текста ([Залевская 1988; 1999; Горелов, Седов 1997; Красных 1998; Сорокин 1985; Солсо 1996; Стернбернг 1996; Garn-ham 1985; Miller 1978; Anderson 1983; ван Дейк 1989; Грайс 1985; Ришар 1998; Haberlandt 1994; Thomas 1995] и др.). Понятно, что проблемы эти исключительно сложны и для их решения необходима интеграция данных, полученных в рамках различных научных направлений. Кроме того, сложность проблематики обусловливает многоаспектность ее исследования: изучаются отдельные стороны процесса понимания, виды знаний, задействованных в этом процессе, зависимость его от психических и социокультурных факторов и т.д. Один из таких аспектов - проблема прецедентно-сти, связанная как с общей совокупностью знаний и представлений некоторого лингвокультурного сообщества, так и вариантами и способами использования этой базы конкретными носителями языка. Прецедентные феномены (ПФ) широко обсуждаются в научной литературе (см., например: [Караулов 2000а; 20006; Красных 1997; 2004; Красных и др. 1997; Захарен-ко 1997; Гудков 1997; 2004; Кремнева 1999; Кузьменко 2003; Литвин 2002; Кислякова 2006; Свицова 2005] и др.). Однако на многие связанные с этим понятием вопросы все еще не имеется ответов. В частности, недостаточно полно исследованной оказывается сфера использования ПФ носителями языка: что стоит за этими словами в сознании индивида, как связаны разные типы ПФ со структурами знаний и т.п. Поиск ответа на эти и другие связанные с ними вопросы важен не только в плане развития теории язы5 ковых явлений, но и с точки зрения обучения языку, как родному, так и иностранному. Сказанное выше определяет актуальность темы настоящего диссертационного исследования.

Объектом исследования являются прецедентные имена в общем корпусе прецедентных феноменов, а ее предметом - структура прецедентного имени в сознании современного носителя русского языка.

Цель диссертации заключается в исследовании «бытования» прецедентных имен в сознании современного носителя русского языка, а также в выявлении особенностей их динамики с точки зрения прецедентной базы языка. Для достижения этой цели в работе решаются следующие задачи:

• определение места прецедентного имени в общем корпусе прецедентных феноменов;

• рассмотрение прецедентного имени с точки зрения процесса метафоризации (как «свернутой метафоры»);

• организация экспериментального исследования для изучения особенностей «бытования» прецедентного имени в сознании носителя языка;

• анализ ассоциативных полей прецедентных имен по результатам эксперимента;

• на основании анализа экспериментальных данных определение динамики прецедентного имени и ее специфики;

Теоретическую базу настоящего исследования составили теория прецедентности (Ю.Н. Караулов, В.В. Красных, Д.Б. Гудков, И.В. Захарен-ко, Д.В. Багаев), психолингвистическая теория слова и теория ментального лексикона как функциональной динамической системы (А.А. Залевская).

Материалом для исследования послужили данные экспериментального исследования на базе ПИ и словосочетаний-характеристик ПИ, в котором участвовали носители русского языка (общее количество участников - 217 человек); всего проанализировано 7335 реакций испытуемых.

В соответствии с целью и задачами настоящей работы основными методами исследования послужили свободный ассоциативный эксперимент, направленный ассоциативный эксперимент, метод субъективных дефиниций, сопоставительный метод, а также методика количественного анализа.

В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие теоретические положения:

• прецедентное имя может рассматриваться как «свернутая метафора» и в связи с этим может трактоваться как базовый элемент прецедентности

• на разных временных срезах функционирования языка корпус ПФ будет меняться, т.е. прецедентная база имеет тенденцию к динамике

• динамика прецедентной базы в значительной степени обусловлена динамикой прецедентного имени, которая может быть обнаружена посредством обращения к сознанию носителя языка

Новизна предпринятого исследования заключается в том, что на материале результатов эксперимента показана динамика прецедентного имени, а также особенности его «бытования» в сознании носителя русского языка. Показано, что в процессе функционирования ПИ в речи могут появляться новые основания для прецедентности. Возникновение нового ПИ рассмотрено с точки зрения работы механизма метафоризации как одного из основных принципов работы мышления человека.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в дальнейшей разработке теории прецедентности, в частности - прецедентного имени, которое рассматривается с точки зрения работы механизма метафоризации. Показана значимость изучения феномена прецедентности для дальнейшего развития общей теории знания.

Практическая значимость. Данные, полученные в результате настоящего исследования, могут быть использованы в лексикографической практике для составления словарей прецедентных имен. Они также могут быть учтены в практических курсах обучения языку и теоретических курсах по языкознанию.

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования в виде докладов, выступлений обсуждались на заседаниях научного семинара кафедры иностранных языков Курского Государственного Университета, методологического семинара кафедры романо-германской филологии Регионального открытого социального института, были представлены на международных конференциях: «Актуальные проблемы языковедения и теории перевода» (Курск 2005) и «Актуальные проблемы современного иноязычного образования» (Курск 2005). По теме диссертации опубликовано 5 работ общим объемом 1,9 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 2 глав, заключения. По каждой главе имеются выводы. В конце работы приводится список использованной литературы и 7 приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Прецедентные имена в сознании носителя русского языка"

2.3. Выводы по главе 2

Проведенная интерпретация экспериментального материала и сопоставительный анализ реакций ии. с точки зрения стратегий идентификации прецедентного имени, эмоционально-чувственного значения, а также в плане динамики прецедентного значения дают возможность сделать некоторые выводы относительно особенностей существования ПИ в языковом сознании русского лингвокультурного сообщества и в сознании современного носителя русского языка.

Анализ фактического материала по первому эксперименту позволил нам выделить 4 группы ПИ, которые обладают разным прецедентным статусом для носителей русской культуры. Из этих 4 групп можно выделить три основных блока имен, которые мы делим по критерию: актуально, значимо / неактуально, незначимо.

Первая группа имен (Илья Муромец, Колумб, дядя Степа, Дюймовочка, Айболит, Шерлок Холмс, Иуда, Буратино, Робинзон, Золушка, Обломов, Иван Сусанин, Баба Яга, Робин Гуд, Аполлон, Кощей Бессмертный, Плюшкин) все ещё остаются актуальными и значимыми. Некоторые из них обладают инвариантом восприятия по одному или нескольким признакам: Илья Муромец, Колумб, дядя Степа, Дюймовочка и нек. др.). Другие опознаются меньше (Плюшкин, Обломов, Кощей), но все же остаются достаточно устойчивыми элементами прецедентной базы.

Вторая группа имен (Хлестаков, Дон Кихот, Павка Корчагин, Гамлет, Раскольников, Тарас Бульба, Кулибин) не являются актуальными, значимыми для языкового сознания молодого поколения. Эту часть экспериментального списка составляют в основном герои классической русской и зарубежной литературы. Все они получили очень низкий процент опознаваемости. Уточним, что под неактуальностью, незначимостью соответст

122 вующих имен понимается отсутствие инварианта восприятия прецедентного имени.

В третью группу имен входят имена, инвариант восприятия которых утрачен в языковом сознании русского лингвокультурного сообщества (Ломоносов, Моцарт, Тарас Бульба, Колобок и нек. др.). Данные имена остаются актуальными, значимыми для русского сознания, но обладают иными существенными признаками. Ломоносов чаще ассоциируется с образом ученого, Тарас Бульба с образом типичного украинца, Колобок с представлением о круге. Таким образом, в данных именах меняется основание прецедентности, позволяющее им осуществлять статус прецедентности на другом основании метафорического переноса.

Нами была выделена еще одна группа имен (Гитлер, Сталин, Карлсон, Иванушка Дурачок). Было сделано предположение, что данные имена имеют соответствующие устойчивые представления в русском лингво-культурном сообществе: Гитлер, Сталин - жестокий человек, деспотичный правитель. В этом представлении они совпадают. Гитлер, в свою очередь, ассоциируется с образом типичного фашиста, нациста. Карлсон - толстый человек, любитель варенья, любит поесть; Иванушка Дурачок - глупый, везучий человек / ленивый человек.

Анализ результатов по второму эксперименту показал, что КБ современного поколения имеет сложный, «диффузный» характер. Эта «диф-фузность» определяется тем, что:

1. в прецедентной базе отсутствует инвариант восприятия некоторых литературных персонажей (Павка Корчагин, Тарас Бульба, Хлестаков);

2. появляются новые имена, новые герои, идеалы на которые ориентируется личность (имена известных политиков - Жириновский, Джордж Буш, Абрамович; популярные киногерои - антикиллер, Гарри Поттер, гоблин; персонажи современных мультипликационных фильмов - Шрек; некоторые другие имена - бен Ладен, Тайсон).

Особенности «бытования» ПИ в сознании носителей русского языка были рассмотрены нами в контексте экспериментального исследования, где испытуемые давали ассоциации на слова-стимулы ПИ их дефиниции.

Гипотетически мы выделили работу различных механизмов при понимании и осмысливании ПИ (механизм узнавания, ассоциирования, аналогии, метафоризации, получения выводных знаний) и этапы обработки поступающей к нам извне информации (период первичной целостности образа, аналитико-синтетическая обработка информации, период вторичной целостности образа). Мы думаем, что указанные механизмы и этапы обработки внешней информации работают в контексте универсального механизма прецедентности. Благодаря универсальному механизму прецедентное™, существующему в творческом, метафорическом мышлении человека, становится возможным перенос признака с одного объекта на другой при употреблении ПИ в речи.

На основании результатов анализа реакций испытуемых мы классифицировали вербализованные продукты мышления, выражающие представления о ПИ при их осмыслении, по нескольким группам: образы/представления, образы/представления, основанные на на инварианте восприятия ПИ/ПТ, ответы, обусловленные семантикой (формой) слова-стимула, образы/мысли, реакции, апеллирующие к необычным сравнениям и некоторые другие. Как представляется, эта классификация соответствует основным стратегиям идентификации ПИ носителями русского языка.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе была предпринята попытка исследовать прецедентное имя как базовый элемент прецедентности, показать его специфику в сознании носителя современного русского языка и определить тенденции динамики прецедентного имени.

В первой главе диссертации были рассмотрены основные теоретические вопросы, связанные с трактовкой базовых понятий теории прецедентности. Это было необходимо для определения «системы координат», в рамках которой затем интерпретировались результаты представленного во второй главе диссертации экспериментального исследования. Для этого проблема прецедентности была рассмотрена в целом, с точки зрения классификации прецедентных феноменов (ПФ), их соотношения с феноменами знаний и представлений. В качестве рабочего использовалось определение ПФ как различных «культурных предметов», стоящий за которыми сложный образ/представление в достаточной степени известен широкому кругу носителей данного языка и культуры; при этом ПФ могут выступать в разных формах, как правило, имеют языковое выражение. Прецедентные имена (ПИ) понимались в работе как имена литературных персонажей, известных людей, используемые в данной лингвокультуре как отсылки к каким-либо ПВ, ПС или ПТ.

На основании анализа публикаций по теории прецедентности и результатам экспериментальных исследований было сформулировано предположение о том, что в разные «эпохи» корпус ПФ будет меняться, а также о том, что значительная роль в динамике прецедентной базы (рассматриваемой как совокупность прецедентных феноменов данной культуры) принадлежит прецедентному имени. Эта значимость определяется спецификой функционирования прецедентного имени как «свернутой метафоры», «работающей» на основании универсального механизма метафорического переноса. Динамика прецедентной базы обусловлена тем, что в условиях раз

125 вития социума меняются основания для метафорического переноса, в результате чего возникают новые прецедентные имена, а старые могут терять свойства прецедентности.

Результаты описанного во второй главе экспериментального исследования, в котором были осуществлены свободный ассоциативный эксперимент, направленный ассоциативный эксперимент и эксперимент на субъективные дефиниции, в целом подтвердили предположения о специфике существования прецедентного имени в сознании носителя языка и о тенденции к динамике прецедентной базы.

Анализ фактического материала по первому эксперименту позволил выделить 4 группы ПИ в соответствии с различиями прецедентного статуса для носителей русской культуры. Результаты второго эксперимента показали, что прецедентная база современного поколения имеет сложный, «диффузный» характер. Эта «диффузность» определяется тем, что в прецедентной базе отсутствует инвариант восприятия некоторых литературных персонажей; кроме того, появляются новые имена, новые герои, идеалы на которые ориентируется личность (имена известных политиков, популярные киногерои, персонажи современных мультипликационных фильмов и некоторые другие). О прецедентном статусе многих из них, видимо, ещё рано говорить. Необходимо проводить дополнительные исследования. Можно лишь говорить об определенных тенденциях в динамике прецедентной базы современного поколения.

Реакций испытуемых, полученные в свободном ассоциативном эксперименте были классифицированы по нескольким группам в соответствии с базовыми стратегиями идентификации: образы-представления, образы-представления, основанные на инварианте восприятия ПИ/ПТ, внутренняя семантика/форма слова-стимула, образы/мысли, реакции, апеллирующие к необычным сравнениям и некоторые другие.

Представляется, что дальнейшее исследование прецедентного имени в сознания носителей русского языка и других языков позволит сделать новые шаги в развитии теории прецедентности, а также общей теории организации и функционирования индивидуального знания. Такие исследования могут оказаться полезными и для практики составления словарей прецедентных имен, необходимых не только для дальнейшей разработки теории, но и в практическом отношении: они весьма актуальны в современных условиях межкультурной коммуникации для минимизации эффекта «культурного шока». Совершенно очевидно, однако, что дальнейшее исследование в этом направлении потребует расширения экспериментальной базы, как с точки зрения увеличения количественного и качественного состава испытуемых, так и с точки зрения используемых экспериментальных методик.

Список научной литературыПопадинец, Роман Васильевич, диссертация по теме "Теория языка"

1. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность: Монография. М.: Наука, 1988.-287 с.

2. Акатьева И.С. К проблеме понимания инокультурного текста // Дискуссионные вопросы современной лингвистики. Выпуск 1.: Сб. науч. трудов / Под. ред. д.ф.н., проф. Л.Г. Васильева. Калуга: КГПУ им. К.Э. Циолковского, 2005. С. 4 - 6.

3. Алексеев Н. И. Метафора как объект исследования в философии и психологии // Вопросы психологии 1996, №2 С. 73 - 85.

4. Аристотель Поэтика. Риторика. Перевод с греч. В.Аппельрота, Н. Платоновой Санкт - Петербург: Изд-во «Азбука», 2000. - 346с.

5. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сборник. М.: Прогресс, 1990.-С.5-32.

6. Белянин В.П. Психологические особенности художественного текста. М.: Изд-во МГУ, 1988.-120 с.

7. Бессонова О.М. Очерк сравнителной теории метафоры // Научное знание: логика, понятия, структура: Сб. статей. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 205277.

8. Блэк М. Метафора // Теория метафоры: Сб. М.: Прогресс, 1990. - С. 153 -172.

9. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. -М.: «Смысл», 1998.-685 с.

10. П.Выготский Л.С. Психология. М.: Изд-во Эксмо-пресс, 2000. 1008 с.

11. Галкина ОБ. Метафора как инструмент восприятия нового // Слово и текст: психолингвистический подход. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. - Вып. 1. - С. 19-25.

12. Галкина О.В. Метафора как инструмент познания (на материале терминов-метафор компьютерного интерфейса): Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Тверь, 2004.-18 с.

13. Гальперин П.Я. Языковое сознание и некоторые вопросы взаимодействия языка и мышления // Вопросы философии. 1977. №4. С. 97-101.

14. Голикова Т.А. Этнопсихолингвистическое исследование языкового сознания. На материале алтайско-русского ассоциативного эксперимента. М.: Ин-т языкознания РАН, 2005. 322 с.

15. Гольдин В.Е., Сдобнова А.П. Языковое сознание школьников в современной коммуникативной ситуации // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 2000. С. 133-141.

16. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт, 1997. -221 с.

17. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 217 - 237.

18. Грановская P.M., Березная И.Я., Григорьева А.Н. Восприятие и признаки формы.-М.: Наука, 1981.-208 с.

19. Губернаторова Э.В. Метафора как компрессированный компонент перевола: деятелностный аспект: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Барнаул, 2003. -21с.

20. Гудков Д.Б., Красных В.В., Захаренко И.В., Багаева Д.В. Некоторые особенности функционирования прецедентных высказываний // Вестник МГУ. Сер 9. Филология. М., 1997. № 4 С. 106 - 117.

21. Гудков Д.Б. Прецедентные имена и парадигма социального поведения // Лин-гвостилистические и лингводидактические проблемы коммуникации. М., 1996. С. 58-69

22. Гудков Д.Б. Прецедентное имя. Проблемы денотации, сигнификации и коннотации. // Лингвокогнитивные проблемы межкультурной коммуникации. М., 1997. С. 116-129.

23. Гудков Д.Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности. М.: Изд-во МГУ, 1999.-152 с.

24. Гудков Д.Б. Прецедентная ситуация и способы её актуализации // Язык, сознание, коммуникация. М.: Диалог-МГУ, 2000. - Вып. 11. - С. 40-46.

25. Гудков Д.Б. Проблема изучения и описания русского культурного пространства // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты: Сб.ст. /Под общ. Ред. В.А. Пшцальниковой. Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2004. - С. 22-31.

26. Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии: философ-ско-гносеологический анализ. -М.: Политиздат, 1985. -192 с.

27. Гуц Е.Н. Психолингвистическое исследование языкового сознания подростка: Монография. Омск: Вариант-Омск, 2005. 260 с.29. ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с англ. яз. М.: Прогресс, 1989.-310 с.

28. Дмитрюк Н.В., Сандыбаева Н.А. Языковое сознание как форма существования этнического сознания // Человек. Язык. Культура: Межвузовский сборник статей. Выпуск 2. Курск: Курск, гос. пед. ун-т, 2002. - С. 30 - 31.

29. Ефремова М.А. Прецедентный кинотекст в диалоге культур // Культура взаимопонимания и взаимопонимание культур: Коллективная монография. Часть 1. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2004. - С. 118 -129.

30. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. -М.: Наука, 1982. 159 с.

31. ЗЗ.Залевская А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека:

32. Калентьева Т.Л. Об универсальных и национальных особенностях языкового сознания // XII международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Москва, 2-4 июня 1997 г. М., 1997. С. 74-75.

33. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

34. Караулов Б.С., Петров В.В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса // Т.А. ван Дейк. Язык. Сознание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -310с.

35. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. - 261 с.

36. Караулов Ю.Н. Показатели национального менталитета в ассоциативно вербальной сети // Языковое сознание и образ мира. М.: Ин-т языкознания РАН, 20006.-С. 191-206.

37. Кислякова Е.Ю. Особенности концептуализации библейских смыслов в английском и русском языковом сознании // Человек. Язык. Культура: Межвузовский сборник статей. Выпуск 6. Курск: Изд-во Курск, гос. унт, 2006.-С. 16-23.

38. Красных В.В., Гудков Д.Б., Багаева Д.В. О tempora? О mores! Новые структуры русской когнитивной базы. // Лингвостилистические и лингводидактиче-ские проблемы коммуникации. М., 1996. С. 107-120.

39. Красных В.В. Когнитивная база vs культурное пространство в аспекте изучения языковой личности (к вопросу о русской концептосфере). // Язык, сознание, коммуникация.-М.: Диалог-МГУ, 1997.-Вып. 1.-С. 128-144.

40. Красных В.В., Гудков Д.Б., Захаренко И.В., Багаева Д.В. Когнитивная база и прецедентные феномена в системе других единиц в коммуникации // Вестник МГУ. Сер 9. Филология. М., 1997. № 3 С. 62 - 75.

41. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). Монография. М.: Диалог - МГУ, 1998. - 352 с.

42. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. М.: ИТДГК «Гнозис», 2001. -270 с.

43. Кремнева А.В. Функционирование библейского мифа как прецедентного тек-. ста (на материале произведений Джона Стейнбека): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Барнаул, 1999. - 23 с.

44. Кубрякова Е.С. Память и ее роль в исследовании речевой деятельности // Текст в коммуникации Сб. науч. трудов М.: Институт языкознания АН СССР, 1991.-С.4-20.

45. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М.: Наука, 1986.- 158 с.

46. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. - 245 с.

47. Кузьменко Л.А. Перевод духовной христианской культуры и языковое сознание. // Человек. Язык. Культура: Сб. статей аспирантов и соискателей. Выпуск 1. Курск: Курск, гос. пед. ун-т, 2001. - С. 28 - 35.

48. Кузьменко Л.А. Национально-культурная специфика функционирования религиозного знания в языковом сознании русских и американцев: Дис. .канд. филол. наук. Тверь, 2003. - 170 с.

49. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры: Сборник.-М.: Прогресс, 1990.-С.387-415.

50. Леонтьев А.А. Язык и разум человека. М., Политиздат, 1965. 128 с.

51. Леонтьев А.А. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: Ин-т языкознания РАН, 1993. - С. 16-21.

52. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1972.-579 с.

53. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. -304 с.

54. Лотман Ю.Н. и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994. -547 с.

55. Лурия А.Р. Язык и сознание. Под ред. Е.Д. Хомской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979.-320 с.

56. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. -280 с.

57. Михайлова С.Е. Различные подходы к определению понятия «крылатое слово» // Психолингвистические исследования слова и текста: Сб. науч.тр. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. С. 67 - 73.

58. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова. -Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 2000. 110 с.87.0бщая психология /А.В.Петровский, А.В.Брушлинский, В.П.Зинченко и др.; Под. ред. А.В.Петровского. М.: Просвещение, 1986. - 464 с.

59. Петрова Н.В. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003, № 6. С. 123 -131.

60. Постнова Т.Е. Прецедентный текст в печатной рекламе // Вестник Московского Университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001, № 2. С. 106 - 115.

61. Привалова И.В. Структура и составляющие этнолингвокультурного сознания // Сибирский филологический журнал. 2004. №2. Научное издание. Новосибирск: НГУ, 2004. С.54-59.

62. Реформатский А. А. Введение в языковедение: Учебник для вузов/Под ред. В. А. Виноградова. М.: Аспект Пресс, 2001. - 536 с.

63. Ричардс А. Метафора // Теория метафоры: Сборник. М.: Прогресс, 1990. -С.44-67.

64. Ришар Ж.Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. Сокр. пер. с франц. Т.А. Ребеко. М.: Изд-во «Институт психологии РАН». 1998. 232 с.

65. Рожкова О.Е. Метафоры в политическом дискурсе // Вопросы когнитивной лингвистики. Изд-во Тамбов гос. ун-т. 2005, № 1- С. 99 101.

66. Сабурова Н.А. Пространство в русском языковом сознании: концептуализация пути (на материале фразеологизмов и метафор) // Вестник МГУ. Сер 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. М.: Изд-во Моск. ун-т., 2005. № 2-С. 47-58.

67. Свицова А.А. Лингвокультурная доминанта «Дом Родина - Чужбина» в русских и английских пословицах. Дис. .канд. филол. наук. - Киров, 2005. -153 с.

68. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры: Сборник. М.: Прогресс, 1990. -С.307-341.

69. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов. Дис. .канд. филол. наук. Волгоград, 1999. - 174 с.

70. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. - 128 с.

71. Слышкин Г.Г., Ефремова М.А. Кинотекст (опыт лингвокультурологи-ческого анализа). -М.: Водолей Publishers, 2004. 153 с.

72. Солсо Р.Л. Когнитивная психология / Пер. с англ. М.: Тривола, 1996. -598 с.

73. Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста: Монография. М.: Наука, 1985. - 168 с.

74. Сорокин Ю.А., Михалева И.М. Прецедентный текст как способ фиксации языкового сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: Ин-т языкознания РАН, 1993. С. 98 - 117.

75. Староселец О.А. Экспериментальное исследование понимания метафоры текста: Автореф. дисканд. филол. наук. Барнаул, 1997. - 23 с.

76. Стернберг Р. Триархическая теория интеллекта // Иностранная психология.- 1996.-№6.-С. 54-61.

77. Стернин И.А. О понятии «коммуникативное сознание» // Проблемы психолингвистики: теория и эксперимент. М.: Ин-т языкознания РАН, 2001. С. 290-300.

78. Стернин И.А. Психолингвистика и виды сознания // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Вып.8. М.Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2004. С. 141-159.

79. Стеценко А.П. О специфике психологического и лингвистического подходов к проблеме языкового сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: Ин-т языкознания РАН, 1993. - С. 22-34.

80. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. - М.: Ин-т языкознания РАН, 1996. - С. 7-22.

81. Тарасов Е.Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира. М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. - С. 24-32.

82. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и её экспрессивно-оценочная функция. // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 26-52.

83. Терентьев В.А. Некоторые данные о формировании образа сюжетной картины // Восприятие и память. Калинин: Изд-во КГУ, 1972. С. 3 -15.

84. Толочин И.В. Метафора и интертекст в англоязычной поэзии. Спб: Изд-во Санкт-Петербургский ун-т, 1996. 96 с.

85. Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование. М.: Ин-т языкознания РАН, 1998. - С. 135-170.

86. Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира. М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. - С. 207-219.

87. Уфимцева Н.В. Языковое сознание как отображение этносоциокультурной реальности // Вопросы психолингвистики. 2003. № 1. С. 102-110.

88. Уфимцева Н.В. Ассоциативный тезаурус русского языка как модель языкового сознания русских // Языковое сознание. Теоретические и прикладные аспекты. -М.-Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2004. С. 188-202.

89. Ушакова Т.Н. Языковое сознание и принципы его исследования // Языковое сознание и образ мира. М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. - С. 13-23.

90. Ушакова Т.Н. Понятие языкового сознания и структура рече-мысле-языковой структуры // Языковое сознание. Теоретические и прикладные аспекты. -М.-Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2004. С. 6-17

91. Филиппович Ю.Н. Метафоры информационных технологий: рабочие материалы исследования. М.: МГУП, 2002. - 288 с.

92. Фрумкина P.M. Психолингвистика: Учеб. Для студ. высш. учеб. заведений М.: Издательский центр "Академия", 2001. - 320 с.

93. Чудинов А.П., Будаев Э.В. Концептуальная метафора в политическом дискурсе: новые зарубежные исследования (2000-2004) // Вопросы когнитивной лингвистики. Изд-во Тамбов гос. ун-т. 2005, № 1- С. 41 50.

94. Шитикова Е.В. Процесс формирования метафорического значения: когнитивный аспект. Автореф. дисканд. филол. наук. Барнаул, 2002. -19 с.

95. Этнокультурная специфика языкового сознания. Сб. науч. статей. М.: Ин-т языкознания РАН, 1996. - 226 с.

96. Этнопсихолингвистика / Ю.А. Сорокин, И.Ю. Марковина, А.Н. Крюков и др. М.: Наука, 1988. - 192 с.

97. Языковое сознание: формирование и функционирование: Сб. статей. М., 1998.-256 с.

98. Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Тезисы докладов. Москва, 1 3 июня 2000 г. М.: Ин-т языкознания РАН; Моск. гос. лин-гвистич. ун-т, 2000. - 288 с.

99. Языковое сознание: устоявшееся и спорное. XTV Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Тезисы докладов. Москва, 29 31 мая 2003 г. М., 2003.

100. XII международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира». Москва, 2-4 июня 1997 г. М. Институт языкознания РАН; Моск. гос лингвистич. ун-т, 1997. -180 с.

101. Anderson J.R. The architecture of cognition. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1983.

102. Black M. Models and metaphor. Studies in Language and Philosophy. Ithaca London, Cornell University Press, 1962. - Pp. 25 - 47.

103. Black M. More about metaphor. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. -Pp. 19 - 41. // Ortony A. Metaphor & thought

104. Garnham M. Psycholinguistics: Central topics. London; New York: Methuen, 1985.-269 p.

105. Glucksberg S. & Keysar B. How metaphors work. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 401 - 424. // Ortony A. Metaphor & thought

106. Haberlandt K. Methods in reading research // Gernsbcher M.A. (Ed) Handbook of psycholinguistics. San Diego etc. Academic Press, 1994. Pp. 1 - 31.

107. Jarvella R.J. & Nelson T.R. Focus on information and general knowledge in sentence understanding // Language and comprehension / Ed. by J. -F. Le Ny and W. Kintsch. Amsterdam, 1982. Pp. 193 - 206.

108. Kess J.F. Psycholinguistics: Psychology, linguistics and study of natural language Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1993.

109. Kittay E. F. Metaphor. Its cognitive force and linguistic structure. New York: Oxford Univ. Press, 1989. - 358 p.

110. Lakoff G. & Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1980.-Pp. 3-32.

111. Lakoff G. Cognitive models and prototype theory // Neisser U. (Ed.)/ Concepts and conceptual development: Ecological and conceptual factors in categorization. -Cambridge; London; New York etc.: Cambridge Univ. Press, 1987. Pp. 63 - 100.

112. Lakoff G. The contemporary theory of metaphor // New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 202 - 251. // Ortony A. Metaphor & thought

113. MacCormac E.R. A cognitive theory of Metaphor. London: MIT Press, Cambridge, 1985.-Pp. 1-50.

114. Miller G.A. Practical and lexical knowledge // Rosch E. & Lloyd B.B. (Eds.). Cognition and categorization. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 1978. - Pp. 305— 319.

115. Miller G.A. Images and models, similes and metaphors. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 357 - 399. // Ortony A. Metaphor & thought

116. Moscovici S. The phenomen of social representations // Social representations. Cambridge, 1984. - P. 3-69.

117. Ortony A. Metaphor // Spiro R.J., Bruce B.C & Brewer W.F. (Eds.). Theoretical issues in reading comprehension. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 1980. -Pp. 349-365.

118. Ortony A. The role of similarity in similes and metaphors. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 342 - 355. // Ortony A. Metaphor & thought

119. Paivio A., & Begg A. Psychology of language. Englewood Cliffs, N.J.: Prentice -Hall, 1981.-417c.

120. Paivio A., & Walsh M. Pychological processes in metaphor comprehension and memory. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 307 - 328. // Ortony A. Metaphor & thought

121. Petofi J.S. Text comprehension, objects and processes, text theory: Semantic aspects of text processing (I) // Quaderni di Semantica. Bologna, 1985. - Vol. 6. -№. l.-Pp. 81 -92.

122. Ricoeur P. The metaphorical process as Cognition, Imagination and Feeling. -Chicago: The Univ. of Chicago, 1978, vol. 5, № l.-Pp. 143 -159.

123. Ricoeur P. La metaphor vive. Paris, Editions du Seuil, 1975. Pp. 242 - 272.

124. Rumelhart D. Some problems with the notion of literal meanings. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 71 - 82. // Ortony A. Metaphor & thought

125. Searle J. Metaphor. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 76 -116.// Ortony A. Metaphor & thought

126. Singer M. Discourse inference processes // Gernsbacher M.A. (Ed.) Handbook of psycholinguistics. San Diego etc. Academic Press, 1994. Pp. 479 - 515.

127. Sticht Th. G. Educational uses of metaphor. New York: Cambridge Univ. Press, 1996. - Pp. 621 - 632. // Ortony A. Metaphor & thought

128. Thomas J. Meaning in interaction: An introduction to pragmatics. London; New York: Longman, 1995. - 224 p.

129. Ungerer P. & Schmid H.J. An introduction to cognitive linguistics. London; New York: Longman, 1994.