автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проза Леонида Андреева: поэтика эксперимента и провокации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза Леонида Андреева: поэтика эксперимента и провокации"

На правах рукописи

ПЕТРОВА ЕКАТЕРИНА ИВАНОВНА

ПРОЗА ЛЕОНИДА АНДРЕЕВА: ПОЭТИКА ЭКСПЕРИМЕНТА И ПРОВОКАЦИИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 5 ^яэд

Москва-2010

004614450

Работа выполнена на кафедре русской литературы и фольклора ГОУ ВПО г. Москвы «Московский городской педагогический университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Нина Михайловна Малыгина Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Татьяна Константиновна Савченко кандидат филологических наук, доцент Любовь Валерьевна Суматохина

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Московский государственный университет печати», г. Москва.

Защита состоится «29» ноября 2010 г. в 15-00 на заседании диссертационного совета Д 850.007.07 при ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет» по адресу: 129226, г. Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, кор. 4, ауд. 3406.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Московский городской педагогический университет» по адресу: 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, кор. 4.

Автореферат разослан «28» октября 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета /— В. А. Коханова

Общая характеристика работы

Леонид Андреев - оригинальный, не укладывающийся в традиции писатель. Критики не всегда признавали его новаторство, указывали на повышенный интерес художника к изображению разного рода отклонений.

Отношение прижизненной критики к творчеству Андреева было обусловлено тем, что писатель стремился расширить рамки традиционного реализма, экспериментировал с формой и содержанием, провоцировал читателей «вызывающими» образами и сюжетами.

Долгое время Андреева причисляли с некоторыми оговорками к продолжателям реалистической традиции в русской литературе. Однако еще в начале прошлого века появились исследования, предлагающие новый взгляд на художественную систему писателя. В ней были замечены отголоски символизма, импрессионизма, экспрессионизма. Ведущие исследователи творчества Андреева 1970 -1980 годов В. А. Келдыш, Л. А. Иезуитова, Ю. В. Бабичева и др. признавали двойственную природу произведений Андреева, взаимодействие в них реализма и модернизма.

В монографии Л. А. Иезуитовой «Творчество Леонида Андреева (1892 -1906)» (1976) был предложен новый взгляд на эстетику Л. Андреева. Исследователь признала двойственную природу художественного метода писателя, синтез реализма и модернизма, но при этом преобладание реалистического письма. Там, где прижизненная критика упрекала писателя в малохудожественное™ и антиэстетизме, исследователь увидела разнообразные виды гротеска, символизации, экспрессионистской плакатности, то есть новаторские принципы поэтики. Л. А. Смирнова продолжила традицию Л. Иезуитовой, рассматривая художественный метод Андреева как синтез реализма и модернизма. Место творчества Андреева в мировом литературном процессе определил А. Л. Григорьев, доказав, что новаторство Андреева далеко опередило его время.

Исследователи постсоветской эпохи чрезвычайно расширили границы подходов к творчеству писателя. Л. А. Колобаева высказала идею об экзистенциализме Андреева. Эту мысль развивала В. В. Заманская. Е. А. Михеичева изучила специфику и роль психологизма и панпсихизма в творчестве Л. Андреева, чрезвычайно расширив при этом интерпретацию идейно-художественного содержания произведений.

Существенное обновление теоретического фундамента литературоведения, а также публикация материалов из архива Леонида Андреева дали возможность современным исследователям изучать его наследие с новых позиций. Благодаря этому выяснилось, что он явился предтечей многих литературных направлений и течений, которые оформились в европейском культурном пространстве позднее: экспрессионизма, экзистенциализма, литературы абсурда.

В масштабном исследовании И. И. Московкиной' впервые детально изучено все многожанровое творчество Андреева. Отстаивая мысль о том, что Андреев - писатель-модернист, новатор, Московкина рассмотрела основные образы-символы, лейтмотивы его творчества, формы гротеска, поэтику абсурда, игры, черного юмора, космизм, психологизм и панпсихизм.

Достижения андрееведения последних десятилетий обобщены А. В. Тата-риновым в главе о Леониде Андрееве в труде «Русская литература рубежа веков (1890-е — нач. 1920-х годов)» (2001), выпущенном Институтом мировой литературы. Подчеркивается новаторство Андреева, сумевшего предчувствовать многие тенденции, которые позднее станут актуальными в русской и особенно зарубежной литературе.

Среди зарубежных исследователей наследия Андреева особое место занимает английский ученый Ричард Дэвис. При его участии подготовлен и опубликован архив Андреева, хранящийся в Лидсе (Великобритания), а также готовится Полное собрание сочинений Леонида Андреева в 23 томах, первый том которого уже вышел из печати ИМЛИ им. Горького РАН (2007).

Современные исследователи сходятся во мнении, что Л. Н. Андреев стал родоначальником русского экспрессионизма (Л. А. Иезуитова, И. Ю. Вилявина, М. В. Козьменко, Н. Ю. Филоненко, Н. А. Бондарева, В. Н. Терехина и др.). Соглашаясь с этим, считаем необходимым уточнить, что художественный метод писателя экспрессионизмом не исчерпывается. Важнейшие элементы поэтики Андреева: игра, театральность, ирония, черный юмор, слияние противоположностей, образ высшей реальности, - не соотносятся с экспрессионизмом, а связаны с поэтикой сюрреализма. В то же время «ошеломляющий» образ, оксюморон, фотеск, характерны как для экспрессионизма, так и для сюрреализма.

В настоящем исследовании в художественной прозе Леонида Андреева выявляются элементы поэтики сюрреализма, которые дополняют существую-

1 Московкина И. И. Между «PRO» и «CONTRA»: координаты художественного мира Леонида Андреева. -Харьков, 2005.

щие представления о синтезе как основе художественного метода писателя.

Сюрреализм возник как одно из авангардных течений в 20-е годы XX века во Франции и связан с именем Андре Бретона. Однако тенденции, которые принято называть «предсюрреалистическими», возникли задолго до их теоретического осознания в связи с потребностью в обновлении художественного образа. Особенно ярко эти тенденции воплотились в творчестве поэтов и писателей Серебряного века, в частности Л. Андреева, А. Белого, Ф. Сологуба.

В 1999 году в Институте мировой литературы им. Горького РАН состоялся русско-французский коллоквиум, где исследователи пришли к выводу, что «как определенный принцип творчества сюрреализм имел своих предшественников в русской литературе XIX века; в XX же веке элементы сюрреалистической эстетики вызревали на почве разных художественных систем, произрастали в опыте разных литературных поколений»1.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью нового прочтения творчества Л. Андреева сквозь призму поэтики эксперимента и провокации, соотносимой с формирующимся авангардным течением - сюрреализмом, впоследствии оказавшим значительное влияние на искусство XX века.

Цель настоящего исследования - выявить экспериментальные и новаторские художественные приемы в прозе Л. Андреева, предвосхитившие элементы поэтики сюрреализма, доказать связь художественных поисков писателя с сюрреалистическим сознанием, возникшим в конце XIX - начале XX века.

Для достижения основной цели в ходе исследования необходимо решить ряд конкретных задач:

- охарактеризовать культурную ситуацию рубежа веков, способствующую возникновению сюрреалистического сознания;

- выявить элементы новой поэтики в произведениях писателей конца XIX - начала XX века;

- определить основные провокационные приемы в прозе Л. Н. Андреева;

- провести сопоставительный анализ произведений Л. Андреева и Ф. Кафки с целью выявления общих признаков новой поэтики, отразившей сюрреалистическое сознание «переходной» эпохи;

- рассмотреть способы создания «ошеломляющих» образов в прозе Л. Н. Андреева;

1 Чагин А. Русский сюрреализм: миф или реальность? // Сюрреализм и авангард: Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Институте мировой литературы. — М.: ГИТИС, 1999. — С. 147.

- раскрыть новаторство художественных приемов Л. Н. Андреева в повести «Мои записки» и романе «Дневник Сатаны».

При этом важно продемонстрировать скрытые соответствия, раскрыть и осмыслить новаторство поэтики прозы Леонида Андреева, выявив в ней «ген» сюрреализма.

Объектом исследования являются наиболее репрезентативные в аспекте обозначенной темы произведения Л.Н.Андреева «Большой шлем» (1899), «Первый гонорар» (1900), «Рассказ о Сергее Петровиче» (1900), «Ложь» (1901), «В подвале» (1901), «Бездна» (1902), «Город» (1902), «Мысль» (1902), «В тумане» (1902), «Жизнь Василия Фивейского» (1903), «Нет прощения» (1904), «Красный смех» (1904), «Из глубины веков» («Царь») (1904), «Христиане» (1906), «Елеазар» (1906), «Иуда Искариот» (1907), «Проклятие зверя» (1908), «Рассказ о семи повешенных» (1908), «Мои записки» (1908), «Правила добра» (1911), «Он (Рассказ неизвестного)» (1911), «Ипатов» (1911), «Полет» (1913), «Герман и Марта» (1914), «Возврат» (1916), «Чемоданов» (1916), «Дневник Сатаны» (1919) и другие, воспоминания о писателе, его дневники, произведения Ф. Кафки «Описание одной борьбы» (1904 - 1905), «Свадебные приготовления в деревне» (1906 - 1907), «Превращение» (1912), «Решения» (1913), «Горе холостяка» (1913), «Голодарь» (1922), «Процесс» (1914 - 1918), «Пропавший без вести» («Америка») (1911 - 1916), «Замок» (1921 - 1922), а также теория сюрреализма.

Предмет исследования — экспериментальные, новаторские элементы поэтики прозы Л. Н. Андреева.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые художественные приемы прозы Л. Н. Андреева рассматриваются в контексте сюрреалистической поэтики; в повести «Мои записки» и романе «Дневник Сатаны» выявлен прием псевдооткровения; при анализе повести «Мои записки» использовались черновые рукописи из архива Л. Н. Андреева, не публиковавшиеся ранее (РГАЛИ, Ф. 11, оп. 6, д. 8, л. 45; РГАЛИ, Ф. 11, оп. 6, д. 8, л. 48); подробно раскрываются типологически родственные мотивы и образы в произведениях Леонида Андреева и Франца Кафки.

Методология исследования.

При исследовании поэтики прозы Л. Н. Андреева мы опираемся на методологический подход М. Бахтина, в соответствии с которым поэтика писателя

рассматривается во взаимосвязи с художественным мышлением эпохи. Новаторство М. Бахтина заключается в создании новой модели мира с множественностью систем отсчета, предполагается «взгляд на мир как на вечно сжимающуюся текучую данность, где нет границ между верхом и низом, вечным и сиюминутным, бытием и небытием»1.

Методологически продуктивная модель рассмотрения новой парадигмы художественного сознания XX века, явившейся «общим знаменателем» для русской и европейской литературных традиций, предложена в монографии В. В. Заманской «Русская литература первой трети XX в.: проблема экзистенциального сознания» (1996). Для более глубокого понимания литературного процесса «переходной» эпохи мы считаем необходимым наряду с экзистенциальным выделять сюрреалистический тип сознания, который в той или иной мере определил структуру художественного мира Л. Андреева и его эстетические основания.

Методика исследования основана на сочетании структурного и сравнительно-исторического подходов (Ю. М. Лотман, Ю. Н. Тынянов, В. Н. Топоров, 3. Г. Минц, Б. В. Томашевский и др.). Выявление элементов поэтики сюрреализма в прозе Л. Н. Андреева требует применения контекстно-герменевтического метода, который позволяет через выявление скрытых историко-литературных диалогов установить глубинные закономерности литературного процесса (В. Заманская). Художественные принципы сюрреализма в связи с эстетикой сюрреалистического движения рассматриваются в трудах Л. Г. Андреева, С. А. Исаева, Т. В. Балашовой, Е. Д. Гальцовой, А. К. Якимови-ча, В. П. Бранского, В. А. Крючковой, Ж. Шенье-Жандрон.

Сюрреализм понимается нами как художественная система, формировавшаяся в русско-европейском культурном пространстве в конце XIX и первые десятилетия XX века в результате поисков новых форм и средств воплощения художественного образа. Ее философскую основу составили труды Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, 3. Фрейда, А. Бергсона. Ее идейно-эстетическими принципами являются обращение к сфере бессознательного, устранение границ реального и нереального, удивительные метаморфозы, иррационализм, смещение смысла, поэтика абсурда, бунта, установка на эпатаж, сенсационность, культ таинствен-

1 Лейдерман Н. Л. Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века И Русская литература XX века. - Вып. 1. - Екатеринбург, 1992. - С. 21.

ного, загадочного, чудесного, черный юмор.

При анализе художественных произведений Андреева мы опираемся на результаты исследований андрееведов, прежде всего Л. А. Иезуитовой, Е. А. Михеичевой, И. И. Московкиной.

Теоретическая значимость исследования состоит в раскрытии основных провокационных приемов в прозе Л. Н. Андреева, что позволило углубить понимание художественного мира писателя и его эстетических принципов. Результаты сравнительного анализа произведений Леонида Андреева и Франца Кафки могут послужить основанием для дальнейших научных исследований в области скрытых историко-литературных диалогов.

Практическая значимость заключается в том, что результаты диссертационной работы могут быть использованы в курсах по истории русской литературы конца XIX - начала XX века, в спецкурсах, посвященных Л. Н. Андрееву, в междисциплинарных курсах, предполагающих изучение взаимодействия русской и зарубежкой литературы, в элективных курсах в старших классах гуманитарного профиля в средних общеобразовательных школах.

Положения, выносимые на защиту:

1. Новаторство Л. Н. Андреева, проявившееся в поэтике его прозы, было обусловлено тем, что он воплотил зарождающееся в конце XIX - начале XX века сюрреалистическое сознание. В основе этого типа сознания лежит интерес к сфере бессознательного, плюрализм взглядов, расширение сознания, ощущение эфемерности реального, стирание границ между противоположностями, ощущение абсурдности бытия, поиск новой реальности, «абсолютный» бунт, жажда глобальной революции. Результатом нового художественного сознания становится сюрреализм - художественная тенденция, которая появляется в русском и европейском искусстве в начале XX века.

2. Новый взгляд на русскую литературу конца XIX - начала XX века позволяет установить, что элементы поэтики, впоследствии развившиеся в художественной системе сюрреализма, уже существовали в творчестве русских писателей-реалистов: наличие плана «другой реальности», мотив таинственности, нарочитая странность, загадочность повествования, внимание к подсознательным импульсам человека, к его загадочной душе, появление персонажей из другой реальности, переплетение сна и яви, возникновение нового типа героя -человека с деформированной психикой, способного воспринимать мир иначе,

видеть и ощущать то, что не видят и не ощущают «нормальные» люди.

3. Экспериментальные художественные приемы Л. Н. Андреева: изображение психических отклонений, откровенных сцен насилия, «абсолютного бунта» героев, интерес к бессознательному, к теме самоубийства, феноменам случайного, таинственного и иррационального, использование сновидческих форм пространства и времени, поиск высшей реальности, объединяющей бинарные оппозиции, - предполагают установку на сенсационность, скандал и предваряют поэтику сюрреализма.

4. «Ошеломляющие», экспрессивные образы в прозе Л. Н. Андреева, построенные на ассоциативности, гротеске, контрасте, черном юморе, призваны поразить читателя, создать «эффект неожиданности», вызвать предельную реакцию. Сознательная провокация, эпатаж, экспрессия дают основание причислять Андреева к основоположникам русского литературного авангарда.

5. В произведениях Леонида Андреева («Мысль», «Нет прощения», «Город», «Проклятие зверя», «Из глубины веков» («Царь»), «Он (Рассказ неизвестного)», «Возврат», «Герман и Марта») и Франца Кафки («Превращение», «Процесс», «Пропавший без вести» («Америка»), «Описание одной борьбы», «Замок») с помощью приемов деперсонализации и дереализации передается состояние отчужденности человека от мира, утрата «Я», призрачность существования.

6. Повесть «Мои записки» и роман «Дневник Сатаны» Леонида Андреева представляют собой псевдооткровение, которое заключается в нарушении автором предварительного условия: все описываемые события происходили именно так, как они представлены, - и условия искренности: повествователь говорит правду. Художественное пространство «Моих записок» и «Дневника Сатаны» раскрывает перед читателем игровой мир, в котором наряду с предполагаемой правдой царят обман и фальсификации.

Апробация работы. Основные положения диссертации были апробированы на трех научных конференциях: X Международных Виноградовских чтениях «Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Москва, ноябрь 2007), Всероссийской научно-практической конференции «Молодежь и наука: проблемы современного образования» (Саранск, апрель 2009), Всероссийской научно-практической конференции «Литература в современном мире» (Орехово-Зуево, ноябрь 2009). Результаты исследования обсуждались на кафедре русской литературы и фольклора ГОУ ВПО МГПУ. По

теме исследования опубликованы четыре работы.

Структура диссертации. Настоящее исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

Основное содержание работы

Во введении обоснована актуальность настоящего исследования, охарактеризованы степень научной разработанности темы, научная новизна, определены цель, задачи и методология исследования.

Первая глава «Эксперимент и провокация как основные художественные принципы сюрреализма» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Предпосылки зарождения сюрреалистического сознания» рассматривается историко-культурная ситуация конца XIX — начала XX века, способствующая формированию сюрреалистического сознания. Утрата веры, ощущение своего онтологического одиночества в бесконечной Вселенной, развитие идей субъективизма, когда моральные и эстетические ценности становятся относительными, источником истины является бессознательное, а мотивом для поступков служит субъективное желание, - все это способствовало появлению у человека новых представлений о существовании собственного «я», своем месте в мире. Революционные открытия в мире науки и философии вызвали необходимость поиска новых художественных форм и концепций, воплощающих и отражающих состояние и самосознание человека новой эпохи [В А. Мескин].

Для сюрреалистического сознания характерно расширение границ осознания явленной действительности — все относительно, лишено центра, антиномии переходят друг в друга, рождаются двусмысленные и изменчивые фантазмы, двуприродные сущности, амбивалентность чувств и самого существования, ирреальное возникает в реальном, повседневном. Французские сюрреалисты явились выразителями того художественного сознания эпохи.

Ведущее свою родословную из первобытных времен, усиленное «оволшеб-ствлением» [А. Якимович] XX века, сюрреалистическое сознание глубоко укоренилось в человеке вплоть до современности.

Во втором параграфе «Основы эстетики и поэтики сюрреализма» рассматриваются основные принципы сюрреализма. При анализе феномена сюрреализма исследователи и теоретики искусства не могут обойтись без понятий «эксперимент», «бунт», «отрицание» [Ж. Шенье-Жандрон]. В основе эстетики

сюрреализма лежит интерес к бессознательному. Творческий акт не подчинен выражению конкретной авторской идеи, мысли. Автор создает субъективную реальность и вовлекает воспринимающего в процесс сотворчества. Идеал сюрреалистов - слияние мечты, грезы и реальности в абсолютную реальность -сюрреальность, которая стоит выше противоположностей реального и воображаемого, субъективного и объективного. Сюрреалисты искали абсолютной свободы. Так называемая сюрреалистическая революция - это борьба со всеми существующими канонами, устоявшимися формами.

Сюрреализм выработал свои особые эстетические принципы: снятие границ между реальным и воображаемым, принцип абсолютного метаморфизма, при котором образуется хаотическое всеединство смыслов и ценностей, необходимость игры, культ чудесного, принцип неожиданности, удивления. Главная задача сюрреализма - сенсационность, вызов, эпатаж [Л. Г. Андреев]. Для сюрреалистов важно было вызвать предельную реакцию у воспринимающего, пробудить в нем инстинкты, воображение.

Для произведений, созданных в духе сюрреализма, характерно динамическое движение от образа к образу по принципу свободных ассоциаций, немыслимые метаморфозы, анаморфозы, игра, обман, нарочитая загадочность, парадоксальная ситуация, порождающая амбивалентность чувств, «ошеломляющие» образы, эпитеты, метафоры, гротеск, фантасмагории, культ эроса, несмешные шутки, черный юмор, абсурд. Сюрреализм создает собственную эстетическую систему, отражающую потребности и поиски эпохи и эксплицитно или имплицитно нашедшую отражение в творчестве многих писателей, поэтов, художников, музыкантов, кинематографистов XX века.

В третьем параграфе «Предсюрреалистические элементы в русской литературе середины XIX- начала XX века» рассматриваются явления «протосюр-реализма» в русской литературе. Впервые они обнаруживаются в творчестве писателей — реалистов, которые, открывая новые способы выразительности, расширяли рамки традиционной эстетики. Наиболее выраженное предощущение сюрреализма можно найти у Н. В. Гоголя. Элементы поэтики сюрреализма в творчестве Гоголя: «психопатия» («Записки сумасшедшего», «Невский проспект»), двоемирие, амбивалентность чувств и ситуаций («Вий»), онирическая реальность («Невский проспект»), таинственная роковая реальность («Портрет»), натуралистический гротеск, фантасмагории («Невский проспект»), амби-

валентность живого-мертвого, «карнавал уродов» («Мертвые души»). Гоголь привлекал внимание к человеку с больной психикой, проявлял интерес к снам, галлюцинациям, потустороннему миру, который пересекается с миром повседневности, порождая удивительные фантасмагории (превращения майора Ковалева и Носа в повести «Нос»).

Элементы поэтики сюрреализма можно уловить в романах «Мелкий бес», «Творимая легенда» Ф. Сологуба и «Петербург» А. Белого.

Таинственная власть высшей силы, трагический абсурд жизни человека-основные направляющие творчества Леонида Андреева. Он осуществлял поиск подлинной скрытой реальности, но, в отличие от символистов, подлинная реальность для Андреева не потусторонняя, она скрывается за прозрачной пеленой действительности, ее следует искать в самой жизни, внутри человека, в его бессознательном, в этом Андреев явился предтечей сюрреалистов.

Вторая глава «Элементы поэтики сюрреализма в прозе Л. Н. Андреева» включает в себя пять параграфов.

В первом параграфе «Изображение психических отклонений как способ провокации в прозе Л. Н. Андреева» рассматриваются основные «провокационные» приемы писателя, рассчитанные на эпатаж читателя. Прежде всего это интерес Андреева к изображению психических отклонений. Тема безумия присутствует в большинстве его произведений, многие герои его рассказов, новелл, повестей либо безумцы, либо находятся в состоянии, близком к помешательству. Интерес к пограничным состояниям разума сближает Андреева с сюрреалистами. На основании сведений из биографии писателя и воспоминаний о нем делается предположение о том, что Андреев вел с читателем игру на тему собственного безумия. Эта амбивалентная игра-миф напоминает стратегию Сальвадора Дали, который так же любил провоцировать публику ужасными кричащими образами и играть роль «нормального безумца».

Двойственность человека, чудовища его подсознания, таящиеся в нем желания- основная тема художников-сюрреалистов. С неконтролируемым бессознательным связан один из важнейших образов-символов Андреева - бездна, который соотносится с понятием «фрейдистско-сюрреалистический "взрыв"» [Л. Г. Андреев]. Безумие окрашено Андреевым в трагические тона, но, с другой стороны, душевная болезнь связывается писателем с расширенным видением и сознанием. Главный герой повести «Он (Рассказ неизвестного)» обостренно чувствует фальшь и искусственность мира «настоящего», видит признаки ре-

ального существования другого мира, источник которого - собственное бессознательное. Воскресший Елеазар из одноименной повести Андреева познал тайну смерти и сохранил ее отпечаток в своих глазах. Тот, кто смотрел в глаза Елеазара, сходил с ума, так как великую тайну жизни и смерти не в состоянии вместить в себя хрупкий разум человека. Сюрреалисты так же видели в безумии возможности расширенного видения и восприятия подлинной реальности.

Творчество Л. Андреева заслужило эпитет «психопатологическое» в том числе потому, что его произведения изобилуют подробностями, деталями, которые призваны напугать читателя. «Стена», «Жизнь Василия Фивейского», «Красный смех», «Елеазар» Андреева кажутся вербализацией кошмарных снов. Стратегия писателя, испытывающего особый интерес ко всему болезненному, гротескному, вызывающему, во многом близка, с одной стороны, «Театру жестокости» А. Арто, призванному добиться наивысшей степени вовлеченности воспринимающего, заставить зрителя кричать, с другой стороны, ужасающим провокациям сюрреалистов. Страсть Андреева к фантастическому и ужасному роднит его с предтечами сюрреализма - И. Босхом, Ф. Гойей, Э. Гофманом и Э. По.

Для многих героев Андреева характерна тяга к самоубийству. Эта тема присутствует в «Рассказе о Сергее Петровиче», «Молчании», «Весной», «В тумане», «Моих записках», «Дневнике Сатаны». Одержимость героев прозы Андреева идеей самоубийства, как и тема «безумие и ужас», вызывала у читателей сильные переживания.

Сознательно провоцируя читателя, Леонид Андреев еще до С. Дали создал свой «параноико-критический» метод, позволяющий достигнуть шоковой реакции публики и привлечь к себе максимальное внимание.

Во втором параграфе «Приемы дереализации и деперсонализации в прозе Л. Н. Андреева и Ф. Кафки» рассматриваются вопросы, связанные с утратой героями Л. Н. Андреева и Ф. Кафки своего «я», потерей чувства реальности происходящего, расщеплением «я» на «других» (деперсонализация). Расщепленное «я» субъекта не может адекватно воспринимать действительность, и все происходящее для него подобно зыбкому сну, галлюцинации, либо связывается им с игрой высших сил (дереализация). Люди и вещи подозреваются в нереальности, призрачности. Действительность приобретает другой смысл, в мире открываются иные сущности, между вещами устанавливаются другие связи. Привычное представляется как нечто странное и противоестественное. Так, герой новеллы Андреева «Проклятие зверя» в ресторане видит себя и других людей в образах

«серьезных скелетов».

Человек, неуверенный в самом себе и в окружающих предметах, погружается в глубину бессознательного. Его жизнь проходит на грани яви и сна, когда стираются границы между противоположностями, пробуждая амбивалентность чувств. Этим определяются принципы поэтики Андреева: фантазмы, онириче-ские формы пространства и времени, абсурд, таинственность, цикличность (движение мысли по кругу).

Андреев показал процесс дереализации изнутри в повести «Он» (Рассказ неизвестного)», центральный мотив которой - тайна. Здесь нет ярких красок, резких контрастов - все неопределенно, зыбко, изменчиво, таинственно и иррационально. Подобная атмосфера зыбкого, тягучего сна, странной отчужден мости, таинственности царит в новеллах Андреева «Возврат» и «Герман и Марта», а также в романах Кафки «Пропавший без вести» («Америка») и «Замок».

Иллюзорная реальность, сомнения в существовании «я» в действительном жизненном пространстве представлены в повести Кафки «Описание одной борьбы» и в романе «Пропавший без вести» («Америка»).

Неслыханна и провокационна тема не опубликованного при жизни Андреева рассказа «Из глубины веков» («Царь») - высшее утверждение «Я» через саморазрушение и падение. Более других это произведение напоминает скандальные выпады сюрреалистов. Андреев показал превращение гордого царя-полубога в скота и обратно, не стремясь к реалистическому правдоподобию. В рассказе стираются границы между жизнью и смертью, между прошлым и настоящим, между богом, царем, человеком и животным.

При дереализации характерно восприятие человека как неживой материи, куклы, механизма, призрака, карикатуры, «рожи». Эти образы встречаются в произведениях Андреева «Из глубины веков» («Царь») и Кафки «Замок». Схематизм персонажей, эффект «восковых кукол», призванные подчеркнуть отчуждение главного героя от других, сближают поэтику Андреева и Кафки с театром сюрреалистов.

Андреев и Кафка, как и сюрреалисты, использовали образы реального мира для сотворения собственных мифов.

Третий параграф называется «Способы создания «ошеломляющего» образа у Л. Н. Андреева». Эпатирующий образ Л. Андреева по способу создания близок «ошеломляющему» образу сюрреалистов, в пределах которого сводится не-

сопоставимое. Такой художественный образ строится и развивается по закону свободных ассоциаций, призванному освобождать видения, скрытые в глубинах подсознания. «Ошеломляющий» образ создает эффект неожиданности.

Эпатирующий образ Андреева часто основан на вольном обращении с евангельскими образами и сюжетами. Андреев всей силой своего писательского воображения «играет» библейскими мотивами, переосмысляя их, выворачивая наизнанку. Такая стратегия писателя напрямую предваряет поэтику сюрреалистов, которые, по словам А. Камю, «обожествили святотатство». Сюрреалисты активно используют мифологические сюжеты, создавая на их основе собственные мифы, или привносят сюрреалистический способ видения в канонические евангельские сюжеты.

Андреев, как и сюрреалисты, трансформировал культурные, мифологические контексты. В «Елеазаре» представлена изнанка мифа о воскресшем, в «Жизни Василия Фивейского» - мифа об Иове, в «Иуде Искариоте» - о предательстве Христа, в «Моих записках» - мифа о Спасителе. Кроме того, стоит отметить особенный интерес Андреева к образам трупа, разлагающейся плоти, присутствующим во многих его произведениях. Подобный интерес испытывал почитаемый сюрреалистами Ш. Бодлер, а также С. Дали.

В последнем романе Андреева «Дневник Сатаны» множество «ошеломляющих» образов, которые основаны на свободных ассоциациях, натуралистических подробностях, поражающих контрастах, черном юморе. Как характерный художественный прием черный юмор выявляется в произведениях писателя 1909 - 1917 годов. Черный юмор Андреева связан с игрой образами смерти с нарочито отталкивающими и шокирующими сравнениями и часто выступает источником бунта.

Четвертый параграф «Выражение «абсолютного бунта» героев Л. Н. Андреева и Ф. Кафки» посвящен реализации мотива бунта в творчестве двух писателей. Он объединяет в себе ряд героев одиночек-бунтарей, бросающих вызов общественным морали и ценностям, всему миру и его творцу. Бунт, протест против лицемерия и фальши современных общества и культуры, самих законов жизни весьма характерны для творчества Леонида Андреева и Франца Кафки. Для многих героев русского писателя жизнь без борьбы неприемлема, их протест нередко доходит до высшей степени - самоубийства. Главный герой повести «Рассказ о Сергее Петровиче» приходит к выводу о том, что «нет таких

фактов, с которыми должен мириться человек». Эта формула и есть в чистом виде абсолютный бунт, аналогичный тому, о котором заявляли французские сюрреалисты. Духом анархизма и индивидуализма проникнута повесть Андреева «Мысль». Доктор Керженцев вполне соотносится с типом «сюрреалистического субъекта» [Ж. Шенье-Жандрон]. Одинокого, безумного бунтаря Андреев показал в рассказе «Из глубины веков» («Царь»). Главный герой совершает акт абсолютного бунта: он отказывается от мудрости, счастья, добра, от норм и границ, даже от облика человека во имя абсолютного освобождения и утверждения собственной личности. Один из самых ярких героев-бунтарей Андреева Фома Магнус из романа «Дневник Сатаны» создал собственную теорию «спасения» старого, ложного, прогнившего мира. Абсолютный бунт, уличение культуры, общества, человечества, самой жизни во лжи, жажда «тотальной» революции, которая освободила бы человека во всех его проявлениях, роднит мрачного русского анархиста Магнуса с сюрреалистическим героем.

Своеобразно протестует против жизни герой рассказа Ф. Кафки «Голо-дарь». Человек добровольно ограничивает свою жизнь железной решеткой и отказывается от человеческой пищи, потому что она ему не по вкусу. Герои-одиночки, протестующие против существующего положения вещей, представлены также в романах Ф. Кафки «Процесс» и «Замок».

Безумный бунт и абсурдный вызов героев Андреева и Кафки заключаются в неприятии жизни с ее непостижимыми законами, с ее неограниченной властью и порабощением человеческой воли и во многом соотносятся с бунтом сюрреалистов, искавших абсолютной свободы. Однако смысл бунта сюрреалистов заключался в стремлении преобразить мир, изменить жизнь силою творчества, вдохновения, а для мировосприятия героев Андреева и Кафки больше характерны глубокий трагизм и отчаяние.

Пятый параграф называется «Образ высшей реальности в прозе Л. Н. Андреева». Иррациональная реальность, незримая, таинственная и неизъяснимая, проявляется уже в ранней новелле писателя «Большой шлем». Действительность, в которой живет человек, ограничена и замкнута сама в себе, но в мире существуют иные связи, обнажающие другую реальность, настоящую, таинственную, которая бесконечна и непознаваема логическим разумом человека. В тюрьме в ожидании смертной казни Вернер («Рассказ о семи повешенных») видит мир совсем другим. Он начинает отличать повседневную действитель-

ность, в которой живет человек, от настоящей природы бытия. Ограниченный реальный мир для него становится призрачным, Вселенная предстает перед ним во всей своей необъятности, чистоте и истинности. Прозревшему Вернеру открывается сущность бытия, бесконечная, гармоничная, в которой нет смерти и нет жизни, нет красоты и нет уродства, а есть лишь «бесконечный широкий простор», в который сливается все, вне пространства, вне времени. То, что увидел Вернер перед казнью, и есть истинная реальность, сверхреальность, в которой нет границ между противоположностями, которая освобождает человека от условностей.

Соприкосновение с высшим миром, абсолютной свободой, отменяющей все различия и смерть, изображено в новелле «Полет». Главный герой Пушка-рев во время полета на аэроплане чувствует и видит мир по-новому. Он ощутил безграничность Вселенной и самого себя, осознал свое «Я» свободным от физических законов и любых границ. Авиакатастрофа обозначила физическую смерть героя для других людей. Но для того, кто осознал себя свободным и единым со всем миром, потеря телесности - это ступень на пути обретения бессмертия. Соприкосновение со сверхреальностью часто несет в себе трагедию: деформируется психика человека либо человек теряет свою физическую оболочку.

Предчувствия сверхреальности наиболее явно обозначились в романе Андреева «Дневник Сатаны». Сатана говорит о том, что человек имеет только понятие о жизни и смерти, тогда как существа более высокого порядка знают «нечто третье». Это «третье» есть «Необыкновенное», невыразимое на человеческом языке, возможно, точка, где объединяются бинарные оппозиции. Выход к нему для человека ограничен его физическими возможностями, возможностями разума, языка, но именно отсутствие этого «третьего» делает все человеческое существование абсурдным. Сверхреальность в романе просвечивает там, где начинается разговор про «нечто третье», примиряющее противоречия, про бесконечность мира, вечный немеркнущий свет и любовь.

Сверхреальность не потусторонний мир, это новое ощущение реальности, выход в другое измерение, расширение сознания и видения, когда человеку открываются другие связи, окружающее видится с новой стороны. Соприкоснуться с ней можно, заглянув в глаза любимой женщины, любуясь пленительной красотой природы. Дверь в сверхреальность приоткрывает осознание повсе-

дневного как чудесного. Доктор Керженцев («Мысль») вспоминает об увиденной им однажды «картинке»: крохотная девочка испугалась крохотной собачонки и спрятала лицо в коленях няньки, у которой было доброе и простое лицо. Именно здесь доктор Керженцев почувствовал «разгадку бытия».

Сверхреальность может быть постигнута через созерцание. В заключительном эпизоде рассказа «Из глубины веков» («Царь») старик, отец юноши, растревоженного происходящими событиями, смотрит на звездное небо. Созерцание великого бесконечного примиряет все земные противоречия.

Глава III «Псевдооткровение в повести Леонида Андреева «Мои записки» и романе «Дневник Сатаны» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Характеристики псевдооткровения» рассматривается специфика псевдооткровения. В повести «Мои записки» и романе «Дневник Сатаны» автор-повествователь при изначальной установке на откровение с читателем заявляет о преднамеренной лжи «в некоторых местах» повествования. Признание автора-повествователя в собственной неискренности дает основание считать все, им написанное, симуляцией откровения. Кажущееся откровение основано на сходстве с Копией. В нашем случае Копией является код откровения дневника, личных записок (люди обычно искренни в своих личных записях). В «Моих записках» и «Дневнике Сатаны» представленная личными записями форма откровения оторвана от содержания: правдивое изложение событий. Саморазоблачение автора-повествователя создает абсурдную ситуацию, когда признание во лжи, с одной стороны, нарушает условие искренности, с другой стороны, подтверждает его, так как может восприниматься и как форма высшего доверия читателю. Стратегия автора-повествователя в данном случае состоит в игре с читателем.

Второй параграф называется «Псевдоподобия в прозе Л.Н. Андреева». Леонид Андреев одним из первых в русской литературе почувствовал разрыв привычных связей между вещами, явлениями и их образами, подобиями. Это нашло отражение в его творчестве начиная с раннего периода. В «Первом гонораре» писатель показывает, как в обществе функционируют псевдоподобия истины и справедливости, в «Христианах» - псевдоподобие веры. Ведущими мотивами в «Моих записках» и «Дневнике Сатаны» Андреева являются мотивы лжи/игры, маски/роли. В последнем романе Андреева ложь становится синонимом игры, которая пронизывает собой все произведение начиная с жанра

(дневник, написанный в форме пьесы-игры, является пустой формой, симуляцией жанра), заканчивая каждым отдельно взятым словом автора-повествователя Сатаны, который не доверяет своему языку и называет слова «проклятой маской» мысли.

В своих произведениях Андреев развивает мотив вечного возврата или мысли «по кругу», замыкающийся идеей абсурдности существования. В «Рассказе о Сергее Петровиче» герой заранее представляет себе схему жизни, в которую он вписывается по своим природным качествам и склонностям. Данный бесконечно повторяющийся схематизм существования человека обнаруживает искусственность, зависимость от чьей-то воли. Разорвать круг вечного возврата к началу, вырваться за пределы того, что называется «жизнью», но не является таковой, а превращается в схему, можно лишь достигнув смерти. На это в конце концов решается Сергей Петрович, чтобы утвердить свою, а не чужую волю.

Оказавшийся на границе двух миров - реального и ирреального - герой повести «Он (Рассказ неизвестного)» в попытке осознать происходящее с ним возвращается к одному и тому же, попадает в замкнутый круг, который приводит его к безумию. Герой новеллы «Возврат» в «сновидческой» реальности мечется по незнакомым улицам в поисках своей невесты, блуждает по кругу, подходит к дому, в котором, как ему кажется, она находится, и стучит в двери собственной тюрьмы.

Приведенные примеры свидетельствуют о предчувствии Леонидом Андреевым приближения культуры, в которой вещи и явления утрачивают связи с реальностью, образ отделяется от конкретного объекта и тем самым выступает как копия, не соответствующая оригиналу.

В третьем параграфе «Игра и псевдоподобия в повести Л. И. Андреева «Мои записки» анализируются принципы игры в названной повести. Автор записок именует случайной, стихийной игрой событий все, что привело его к обвинению и тюрьме. В игру вступают перетекающие друг в друга антиномии правда - ложь, виновность - невинность, разумность - безумие, логичное - иррациональное. Автор записок использует жанр проповеди, преподносит себя как нового «Учителя». Идея свободы, лежащая в основе теории героя, представляет собой псевдоподобие. Отрыв означаемого от означающего заключается в том, что в понятие свободы герой вкладывает иной смысл: свобода есть предельная замкнутость. Эта идея не затрагивает душу героя, она есть сконструированная как цепь логических рассуждений комбинация, рождающая псев-

досмысл.

Игра антиномиями разумность - безумие реализует себя в вопросах, касающихся психического здоровья героя. При общей логичности и внешнем правдоподобии повествования дедушка неоднократно демонстрирует читателю свою пугающую «странность», близкую к сумасшествию. Игра, к которой прибегает герой, сообщая о своей невиновности, направлена, с одной стороны, на самооправдание: невиновность - это самообман, за которым можно спрятаться от дьявола, скрывающимся в собственном бессознательном. С другой стороны, это игра с читателем, проникнутая трагикомическим пафосом. За ней скрывается вопрос: где же правда в мире лжи-игры, если сама человеческая природа обманывает человека, скрывая в своих недрах монстров подсознания, под властью которых можно совершить самые жуткие и необъяснимые злодеяния?

Игра с читателем достигает своего пика, когда повествователь объявляет о том, что «очень много лгал в этих бесцельных и наивных записках». Таким образом, автор записок признает, что сконструированная им языковая реальность во многом не соответствует действительности. При этом читателю самому предстоит разобраться, в чем состояла ложь, а в чем правда. Обвиняя весь мир во лжи, автор записок интуитивно осознает «реальность игры». В рамках этой реальности возможно все: самые немыслимые противоречия, совмещения несовместимого, чудовищные контрасты, карнавал понятий. «Реальность игры» невозможно постичь рациональным путем, так как это сверхреальность, где действуют законы, которые в переложении на привычные рационально-логические человеческие понятия кажутся абсурдом.

Четвертый параграф « "Реальность игры " в романе Л. Н. Андреева "Дневник Сатаны "» посвящен анализу игровой стихии в последнем романе Андреева. Разоблачая себя в псевдооткровении, повествователь «затягивает» читателя в сети игры: всю информацию о герое читатель получает от автора дневника, который не доверяет своему языку, более того, предупреждает о возможности намеренного обмана, но в то же время призывает верить всему сказанному. Психологической установке на доверие автору и ожидание от него откровенности служит также использование имени жанра в названии: дневник. Герой-повествователь не говорит о том, что все сказанное - это игра или ложь. Он лишь предупреждает, что будет прибегать к игре и лжи тогда, когда это будет служить для достижения эффекта неожиданности. Тем самым читателю, поми-

мо условно действительной, повседневной реальности жизни героя, предлагается взаимодействующая с ней «реальность игры». Недоверие словам-маскам, признание героя-повествователя в вынужденном и сознательном искажении действительности делает «Дневник Сатаны» «открытым произведением» [У. Эко], требующим работы читательского воображения, предоставляющим возможности для многочисленных интерпретаций. Читателю отводится роль не только зрителя, но и игрока: он может не верить Сатане и делать собственные выводы, полагаясь на свою интуицию.

Игра для Сатаны, представителя «высшего мира», адекватна главному смыслу существования. «Вочеловечившемуся» Сатане игра дает наслаждение, избавляет от скуки и, кроме того, противостоит чувству экзистенциального одиночества, избавляет от страха смерти. Так как игра «лежит вне сферы нравственных норм» [И. Хейзинга], свободна от антиномий добра и зла, жизни и смерти, то сущность ее для человека можно истолковать как выход к бессмертию. Не случайно в тексте дневника слова «игра» и «бессмертие» часто соседствуют. Весь мир, «который хочет быть обманут», стремится к игре. Магнус, рассуждая о «перевороте», который он хочет совершить на земле, настаивает на том, что его желает и готовит сам мир.

История взаимоотношений Сатаны-Вандергуда и Магнуса практически полностью можно рассматривать в сфере «реальности игры», каждая встреча героев — поединок игроков. На протяжении всего повествования Сатана не отказывается от игры. Стиль и законы контраста - вот формула удачной игры для него. Героя привлекает контраст Сатана — Мадонна, и все лирические переживания и превращение героя в «кроткую голубицу» можно отнести к области игры с самим собой. Сатана согласен на все не ради любви к Марии, а упоенный страстью игры. Сатана-Вандергуд, безусловно, знает, чем рискует, он сознательно отдает свое состояние Магнусу, увлеченный страстью игры и жаждой трагедии. Герой предполагает любые варианты того, как распорядится ими Магнус, включая возможность употребления этих денег «во зло», а также возможность своего полного разорения. Страсть к великой и свободной игре привела его к краху. Роман оканчивается не поражением Сатаны, а абсурдом, выходом к беспредельности.

Оба героя соединяют в себе черты Христа и Антихриста. Трудно разграничить, где заканчивается один и начинается другой, пока нет ответа на вопрос,

что спасительно для человека, а что губительно, «кто приносит больше пользы человеку: тот, кто ненавидит его, или тот, кто любит». Хотя Магнус и несет в себе определенное сатанинское начало, страсть к разрушению, он не победитель, а такой же побежденный, как и все остальные герои. Магнус велик тем, что способен играть ценой своей жизни, он бесстрашен («такой человек не пойдет к попу за утешением»), непримиримый борец. Его игра отчаянная и трагическая, он хорошо знает, что на кону стоит его жизнь, но играет «без оглядки». Жестокая и бескомпромиссная игра Магнуса обусловлена такой же игрой жизни с человеком. Магнус не хочет быть игрушкой, куклой в чужих руках. Ставя превыше всего свободу воли, он сам хочет быть кукловодом.

Особое место в романе принадлежит Марии. Безусловно, она относится к «великим игрокам», предлагая человеку величайший обман красотой и чистотой. Оказавшись блудницей с ликом Мадонны, но с абсолютной пустотой вместо души, она разрушает веру человека в идеал, разрушает образ женщины-богини, богоматери. Но ее образ неоднозначен. На протяжении повествования герои меняют маски, возможно, что и образ блудницы - лишь очередная маска Марии. Поскольку «Дневник Сатаны» - это «открытое произведение», можно предположить, что Мария - «вочеловечившаяся» Мадонна, которая так же, как и Сатана, соскучилась по игре в раю. У нее остался ясный взгляд, который способен обмануть и Сатану, и Магнуса, обладающих уникальной интуицией. Метаморфоза Мария-блудница - играющая Мадонна вполне соответствует духу романа. Во Вселенной, существующей как «реальность игры», возможно все.

Игра Сатаны на Земле была игрой с самим собой. То, что автор называет своего читателя «плоским отражением», вызванным им «на этой сцене», и «земной тенью», дает представление о том, что читатель — это образ, который является проекцией человеческого «я» героя. В своем условном театре герой является и актером, и зрителем, разделяя себя на «я»-играющего и «я» - воспринимающего игру. Такое разделение обусловлено необходимостью выразить себя, свою человеческую природу, а также потребностью в друге, зрителе, соучастнике, партнере. Фигура читателя нужна автору-повествователю для того, чтобы вести игру, успешно обманывая самого себя. Волна играет сама собой, Вселенная играет сама собой, Магнус играет сам собой, обманывает себя желанием власти, революции, войны, ведь конечной цели у него нет, а есть только желание своей игры.

Дневник является площадкой, подмостками, на которых герой-повествователь перед самим собой разыгрывает театральное действо с самим собой в главной роли. Постепенно герой-повествователь перестает понимать, что выдумано, а что правда. Лирические монологи Сатаны прерываются сомнениями в подлинности собственных чувств («или я выдумал ее?», «или я выдумал и это?»)- О сознании Сатаны-Вандергуда, сомневающемся в себе, в собственном слове, размывается граница между «реальностью игры» и «действительной» реальностью, между ролью, амплуа и истинным «я».

В романе «Дневник Сатаны» выявляется план игры автора-творца. Эта игра основана на принципе неожиданности, на «кощунственной» игре с религиозными образами, на контрастах, оксюморонах, выворачивании наизнанку, доведении сюжетных линий до абсурда. «Очеловечение» Сатаны, «демонизация» человека, превращение черта Топпи в праведника, Марии с ликом Мадонны в бездушную куклу — все это служит задаче поразить читателя, привести его в негодование, состояние шока либо в восхищение. Нацеленность на эпатаж предвосхищает основополагающий принцип эстетики сюрреализма - публику нужно эпатировать, оскорблять.

Игра автора-творца прослеживается и в многоуровневой жанровой структуре «Дневника Сатаны», в основе которой лежит «взаимоисключающий» контраст: дкевник-роман-пьеса. В этой игре, ставшей пророчеством, есть место всему: трагедии, иронии и сатире, безумию и абсурду, выходу к беспредельности.

В заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы.

Творчество Леонида Андреева передало сюрреалистическое сознание «переходной» эпохи конца XIX - начала XX века, для которого были характерны ощущения беспорядочности, случайности, иррациональности бытия, потребность в радикальном обновлении жизни.

Леонид Андреев - писатель-экспериментатор. В своей прозе он бросает вызов религиозным чувствам, разуму, здравому смыслу, общественной морали. Такие художественные приемы, как черный юмор, абсурд, кощунства, которые использовал писатель в своих произведениях, легли в основу поэтики сюрреализма.

Андреев сознательно эпатировал и шокировал читателей и критиков своими произведениями — именно с этим, как представляется, связаны необычай-

ный ажиотаж, буря споров, которые вызывало в литературных кругах и среде читателей творчество писателя. Создавая из собственной жизни и личности образ «нормального безумца», писатель демонстрировал эксцентричность оригинального художника.

Андреев был одним из первых, кто почувствовал приближение культуры, в которой вещи и явления утрачивают связи с реальностью, образ отделяется от конкретного объекта и выступает как копия, не соответствующая оригиналу. Писатель показал, как в общественной жизни функционируют псевдоподобия -истины, справедливости, веры. На интуитивное выявление природы псевдоподобия указывают основные мотивы творчества Л. Н. Андреева- всевластие лжи, вечный возврат, мотивы маски и роли.

Повесть «Мои записки» и роман «Дневник Сатаны» Леонида Андреева представляют собой псевдооткровение, которое отвечает основному признаку подобия откровения: мнимое высказывание истины. Использование жанров записок и дневника для реализации псевдооткровения обусловлено функционированием этих жанров как личных откровений.

В романе «Дневник Сатаны» недостоверность повествования принципиальна не только по признанию автора-повествователя во лжи «в некоторых местах», но и вследствие «симулятивности» самого языка. Весь дневник Сатаны - это игра, основанная на языковом компромиссе. Вкладывая в уста автора-повествователя мысли о том, что язык играет с говорящим, затягивая в сеть ярлыков-стереотипов, Андреев оказался не только на высоте передовой мысли своего времени, но и предугадал идеи, которые будут развивать мыслители, искусствоведы середины и конца XX века.

Экспериментальные, новаторские приемы Л. Н. Андреев использовал для того, чтобы заставить читателя задуматься о жизненных ценностях, о вопросах, которые поставила перед человеком новая эпоха. Изучение принципов поэтики эксперимента и провокации в прозе Леонида Андреева открывает перспективы изучения этих принципов и в драматургии писателя, а также в творчестве других авторов начала XX века.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Петрова Е. И. Игра, симулякры и псевдоподобия в повести Леонида Андреева «Мои записки» // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». - № 2. -2010. - М.: Изд-во МГОУ. - С. 208 - 215.

2. Тарасова Е. И. (Петрова Е. И.) Анализ элементов поэтики сюрреализма в романе Л. Андреева «Дневник Сатаны» // Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. - Т. 3. - М., МГПУ, 2007. - С. 62 - 66.

3. Петрова Е. И. Эпатирующие образы в прозе Л. Андреева // Молодежь и наука: проблемы современного образования: сб. ст. Всерос. науч.-практ. конф.: в 3 ч. Ч. 3. / Под общ. ред. В. В. Кадакина. - Мордов. гос. пед. ин-т. - Саранск, 2009,- С. 145- 149.

4. Петрова Е. И. Актуализация признаков симулякра в прозе Леонида Андреева //Литература в современном мире. Сборник статей. - Орехово-Зуево: МГОГИ, 2010. - С. 224 - 230.

Подписано в печать 28.10.2010 г. Усл. печ. л. 1,56 Формат 60x90 1/16 Заказ №596/10А Тираж 120 экз. Отпечатано в типографии ООО «Аналитик» 125171, г. Москва, Ленинградское шоссе, д.18

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Петрова, Екатерина Ивановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЭКСПЕРИМЕНТ И ПРОВОКАЦИЯ КАК ОСНОВНЫЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРИНЦИПЫ СЮРРЕАЛИЗМА.

1.1. Предпосылки зарождения сюрреалистического сознания

1.2. Основы эстетики и поэтики сюрреализма

1.3. «Предсюрреалистические» тенденции в русской литературе середины XIX — начала XX века

ГЛАВА II. ЭЛЕМЕНТЫ ПОЭТИКИ СЮРРЕАЛИЗМА В ПРОЗЕ Л. Н. АНДРЕЕВА.

2.1. Изображение психических отклонений как способ провокации в прозе Л. Н. Андреева

2.2. Приемы деперсонализации и дереализации в прозе Л. Н. Андреева и Ф. Кафки

2.3. Способы создания «ошеломляющего» образа у Л. Н. Андреева

2.4. Выражение «абсолютного бунта» героев Л. Н. Андреева и Ф. Кафки

2.5. Образ высшей реальности в прозе Л. Н. Андреева

ГЛАВА III. ПСЕВДООТКРОВЕНИЕ В ПОВЕСТИ Л. Н. АНДРЕЕВА \2о «МОИ ЗАПИСКИ» И РОМАНЕ «ДНЕВНИК САТАНЫ».

3.1. Характеристики псевдооткровения

3.2. Псевдоподобия в прозе Л. Н. Андреева

3.3. Игра и псевдоподобия в повести Л. Н. Андреева «Мои записки»

3.4. «Реальность игры» в романе Л. Н. Андреева «Дневник Сатаны»

3.4.1. Роль читателя

3.4.2. Игра как двигатель Вселенной

3.4.3. Игра героев

3.4.4. Театр для одного актера

3.4.5. Игра автора-творца

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Петрова, Екатерина Ивановна

Леонид Андреев - оригинальный, не укладывающийся в традиции писатель. «Властителем дум» назвали его современники благодаря необычайному резонансу, который создавали его произведения. Критики не всегда признавали новаторство писателя и упрекали его за «малохудожественность» произведений, указывали на повышенный интерес художника к изображению разного рода отклонений, называли его творчество «патологическим» и «психопатическим».

В 1910 году вышла в свет книга «Психопатические черты в героях Леонида Андреева»1, написанная врачом-психиатром. Проанализировав «Красный смех», «Бездну», «В тумане», «Жизнь Василия Фивейского», «Мои записки», автор воссоздал историю болезни героев и поставил каждому из них конкретный диагноз. При этом исследователь признал бесспорный талант Андреева в точном изображении поведения душевнобольных героев с медицинской точки зрения.

В 1913 году появилась книга «Патологическое творчество Леонида Андреева»2, где уже средствами литературоведческого анализа, методом проекции героев Андреева и их поступков на реальный жизненный план автор книги настойчиво убеждает, что творчество Андреева «странно», «патологично», «болезненно и специфично»3.

Отношение прижизненной критики к творчеству Андреева обусловлено тем, что писатель стремился расширить рамки традиционного реализма, постепенно выходил из них, экспериментировал с формой и содержанием, провоцировал читателей «вызывающими» образами и сюжетами.

Леонид Андреев — писатель-новатор, предугадавший и воплотивший в своем творчестве новейшие тенденции искусства задолго до того, как они сформировались в определенные направления и течения. В настоящем исследовании в художественной прозе Леонида Андреева выявляются

1 Муморцев А. Н. Психопатические черты в героях Леонида Андреева. — СПб, 1910.

2 Ткачев Т. Я. Патологическое творчество (Леонид Андреев). — Харьков, 1913.

3 Там же. - С. 17 - 19. элементы поэтики сюрреализма, которые дополняют существующие представлениям синтезе как основе художественногометодаписателя.

Сюрреализм возник как одно из авангардных течений в 10 - 20-е годы. XX века во> Франции и связан-с именем-Андре Бретона и его группой. Однако тенденции; которые среди исследователей* принято, называть «предсюрреалистическими», возникли задолго до- их теоретического обоснования в связи с потребностью в обновлении художественного образа. «Не будет преувеличением сказать, что европейская культура долго вынашивала и пестовала основные идеи, принципы и методы, которые вошли в арсенал сюрреалистов»1, - пишет А. Якимович.

Русские писатели и мыслители почувствовали необходимость в новых художественных приемах еще в середине - конце XIX века: элементы новой поэтики появляются в творчестве А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, И. А. Бунина, А. И. Куприна. Более ярко эти тенденции воплотились в творчестве поэтов и писателей Серебряного века, в частности, А. Белого, Ф. Сологуба, Л. Андреева.

В 1999 году в Институте мировой литературы им. Горького РАН прошел русско-французский коллоквиум, основной темой которого стал сюрреализм как явление общенациональное. Исследователи выявили несколько линий в отечественной литературе XX века, в которых просматриваются национальные модели сюрреализма, и пришли к мысли о том, что «как определенный принцип творчества сюрреализм имел своих предшественников в русской литературе XIX века; в XX же веке элементы сюрреалистической эстетики вызревали на почве разных художественных систем, произрастали в опыте разных литературных поколений»2.

Несмотря на то, что вопрос о-«национальных моделях сюрреализма» был поставлен исследователями, объектом специального изучения-эта тема не стала. Достижения сюрреалистов в области поэтики настолько глубоко

1 Якимович А. Магическая вселенная. - М., 1995. - С. 124.

2 Чагин А. Русский сюрреализм: миф или реальность // Сюрреализм и авангард. (Материалы российско-французского коллоквиума). - М., 1999.-С. 147. укоренились в художественном творчестве, что стали1 неотъемлемой' частью* современного искусства.

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью нового прочтения творчества Л. Андреева сквозь призму поэтики эксперимента^ провокации, соотносимой с формирующимся» авангардным течением — сюрреализмом, впоследствии оказавшим значительное влияние на искусство XX века. Многие произведения Л. Андреева поддаются интерпретации с позиции сюрреализма, ибо «чем значительнее масштаб писателя, тем большее число парадигм художественного сознания вбирает и интегрирует его индивидуальная художественная система, пространство его художественного мышления»1.

В отдельных произведениях русских писателей середины XIX века — начала XX века можно обнаружить художественные образы и приемы, в которых улавливаются «предсюрреалистические» черты. Это дает основание утверждать, что последующее формирование сюрреализма явилось «<.> своеобразной внутренней потребностью искусства, <.> выражением необходимости явить взору (слуху) не только ясно очерченные феномены внешнего или внутреннего мира, но и тьму подсознания, необъяснимые, смутные импульсы, фантомы пригрезившегося.»2.

Мы исходим из того, что сюрреализм в конце XIX - начале XX века является художественной тенденцией, которая возникла в результате формирования сюрреалистического сознания и воплотилась в той или иной степени в творчестве многих авторов.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые художественные приемы прозы Л. Н. Андреева рассматриваются в контексте сюрреалистической поэтики; в повести «Мои записки» и романе «Дневник "Сатаны» выявлен прием псевдооткровения; при анализе повести «Мои записки» использовались черновые рукописи из архива Л. Н. Андреева, не публиковавшиеся ранее (РГАЛИ, Ф. 11, оп. 6, д. 8, л. 45; РГАЛИ, Ф. 11, оп. 6,

1 Заманская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий -М.,2002 -С.21.

2 Балашова Т. Введение: взгляд с двух полюсов И Сюрреализм и авангард. (Материалы российско-французского коллоквиума). - М., 1999. - С. 6. д. 8, л. 48); подробно раскрываются типологически, родственные мотивы и образы в произведениях Леонида Андреева и Франца Кафки.

Творчество Леонида Андреева привлекало внимание, критиков и литературоведов еще при жизни писателя. На сегодняшний день множество крупных исследований^ посвящено творчеству. Андреева и отдельным-аспектам его поэтики. Несмотря на это, ученые не пришли к единому мнению о том, в рамках какой художественной системы необходимо рассматривать его литературное наследие.

Долгое время Андреева причисляли, с некоторыми оговорками, к продолжателям реалистической традиции в русской литературе1. Однако еще в начале прошлого века появились исследования, предлагающие новый взгляд на художественную систему писателя. В ней были замечены черты символизма2, импрессионизма3, экспрессионизма4.

Начало андрееведения положил труд Л. Н. Афонина «Леонид Андреев» (1959). В нем впервые предпринята попытка дать целостный анализ жизни и творчества писателя, установить его место и роль в литературном процессе тех лет, охарактеризовать основные мотивы его произведений. Афонин одним из первых отметил новаторство Андреева, его отход от реалистических традиций. «Пренебрежительно относясь к натуре, к изучению и осмысливанию фактов живой жизни, чрезмерно надеясь на фантазию, «нутро», Л. Андреев порой не выходил за пределы ограниченного круга своих настроений, выдавая призраки, порождаемые потрясенной человеческой психикой, за картины действительности»5, - писал Л. Н. Афонин.

Ведущие исследователи творчества Андреева 1970 - 80 годов

1 I

1 См., например:' Беззубов В. И. Леонид Андреев и традиции русского реализма. - Таллин, 1984; Полоцкая Э. А. Реализм Чехова и русская литература конца XIX — начала XX в. (Куприн, Бунин, Андреев) //

4 Развитие реализма в русской литературе: В з-х т. - М., 1974. - Т. 3. - С. 77 — 164.

2 Например, В. Ф. Боцяновский писал о том, что «. отличительная черта произведений г. Андреева есть символизм» (Боцяновский В. Ф. Леонид Андреев. Критико-библиографический этюд. - СПб., 1903). См. также: Столяров-Суханов М. Символизм и Л. Андреев как его представитель. - Киев, 1903.

3 «Импрессионизм письма» Андреева отмечал, в частности, Т. Я. Ткачев (См.: Ткачев Т. Я. Патологическое ^ творчество (Л. Андреев). - Харьков, 1913).

4 См. об этом: Иоффе И. И. Избранное. Часть 1. Синтетическая история искусств. Введение в историю * художественного мышления. — М., 2010.

5 Афонин Л. Н. Леонид Андреев. - Орел, 1959. - С. 195.

1 О Я

В. А. Келдыш , Л. А. Иезуитова , Ю. В. Бабичева» признавали двойственную' природу произведений Андреева, взаимодействие в них реализма1 и модернизма.

В монографии «Творчество -Леонида! Андреева (1892 - 1906)» (4976) Л. А. Иезуитова высказала- идею о синтезе реализма- и модернизма в произведениях писателя с преобладанием» реалистического письма: «Событийно-бытовое, «непреднамеренное», жизнь в формах самой жизни как часть общей палитры присутствуют в той или иной мере в каждом произведении Андреева», «<.> все его символы не только реальны <.> в своей основе, но строятся на «земных» образах жизни действительной, выделяя, подчеркивая ее сущностное содержание»4. В книге большое внимание уделено личности писателя, его дневниковым записям и письмам, раскрывается своеобразие его видения мира.

По-новому исследователь подходит к принципам поэтики Л. Н. Андреева. Там, где прижизненная критика упрекала писателя в малохудожественности и антиэстетизме, Л. А. Иезуитова увидела разнообразные виды гротеска, символизации, экспрессионистской плакатности, то есть новаторские принципы поэтики, призванные выразить «катастрофичность и фантастичность социальной действительности начала века, границы непознанного и иррационального, «рокового» и свободного в объективном мире и субъективном мире человека <.>»5.

Исследователь установила жанровые особенности произведений Андреева, признала его новатором в области художественного стиля, впервые определила проблематику прозы Андреева как экзистенциальную, не употребляя самого слова «экзистенциальный».

Монография** Л. А. Иезуитовой позволила понять творчество, Леонида Андреева как целостное явление литературы.

1 Келдыш В. А. Русский реализм начала XX века. - М., 1975.

2 Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). - Л., 1976.

3 Бабичева Ю. В. Эволюция жанров русской драмы XIX — начала XX века: Учебное пособие к спецкурсу. -Вологда, 1982.

4 Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). - Л., 1976. - С. 71.

3 Там же. - С. 72.

Л. А. Смирнова1 также рассматривала художественный* метод писателя; на стыке реализма и модернизма. Уже в. ранних произведениях («Большой, шлем», «В' подвале» и др.) исследователь видит отголоски мистицизма,, склонность к художественной абстракции: «Общим для-всех произведений было« пристальное внимание к беспредельно' искаженному миру, но миру, социально детерминированному, обрекающему разные общественные слои на разную судьбу»2. Одним из постоянных мотивов творчества Андреева Л. А. Смирнова считала мучительное самочувствие не принадлежащего себе человека. Впервые этот мотив появился в рассказе «Жили-были», где «в маленькой ячейке бескрайнего мира Андреев сосредоточил массив бессознательных порывов.»3. Исследователь подчеркивала в рассказах Андреева мастерство символизации деталей, «одухотворения» звуков, цвета. Наряду с этим отмечала внимание писателя к раскрытию полярных начал человеческой психики. Герои Андреева часто отстраняются- от реальной жизни, замыкаясь в себе. Именно во внутренних движениях души писатель видел истоки и результаты происходящего.

Л. А. Смирнова отмечала новаторство Андреева в обращении к совершенно иному, чем его предшественники и учителя Достоевский и Толстой, пласту жизни, иному типу «интеллектуала», «оторванного от народной трудящейся массы», «объевшегося до расстройства желудка хлебом духовным, опившегося уксусом и желчью своего бесцельного и беспутного существования»4. «Идеи, бытующие в этом мирке, - писала Л. А. Смирнова, — теряют глобальность, используются в узко эгоистических целях, уводя, от правды. В поле зрения художника оказывается ущербное познание. А в его нелегком течении, неоднородной специфике ясно вырисовываются приметы эпохи»5.

В итоге анализа произведений Андреева разных лет Смирнова сделала

1 Смирнова Л. А. Творчество Леонида Андреева. Проблемы художественного метода и стиля. Учебн. пособ. -М., 1986.

2 Смирнова Л. А. Творчество Леонида Андреева. Проблемы художественного метода и стиля. Учебн. пособ. -М„ 1986. -СЛО -11.

3 Там же. - С. 12.

4 Там же.

5 Там же. - С. 13. вывод о том, что писатель, несмотря на новаторство в формах художественного выражения, типе героев, проблематики, в целом продолжает следовать путем критического реализма начала века. Не противоречит этому, по мнению исследователя, и поиск Андреевым новых форм повествования, «расширяющих пространственно-временные границы изображения, предельно усиливающих роль авторского начала; экспрессию конструкций, слова»1.

Место творчества Андреева в мировом литературном процессе определил A. JI. Григорьев: «Новаторство Андреева далеко опередило его время; в некоторых сценических исканиях он даже предвосхитил театральные находки Брехта, его эстетический принцип «отчуждения»»2.

Исследователи постсоветской эпохи чрезвычайно расширили границы подходов к творчеству писателя. 3

В монографии JL А. Колобаевой высказана идея об экзистенциализме Андреева. Эту идею поддержали другие литературоведы. В. В. Заманская пишет: «JL Андреев, на наш взгляд, - один из основателей русской экзистенциальной литературной традиции; современник Кафки и Белого, в творчестве которого реализуется совершенно оригинальная для русского экзистенциального сознания и европейского экзистенциализма типологическая модель — психологический экзистенциализм; в русской литературе в его творчестве экзистенциальная концепция воплотилась как целостное концептуально-стилевое явление»4.

Е. А. Михеичева изучила специфику и роль психологизма и панпсихизма в прозе и драматургии писателя, чрезвычайно расширив при этом интерпретацию идейно-художественного содержания произведений5. Исследователь сформулировала содержание понятия «психологизм» в творчестве Андреева: «Для него психологизм — это художественное

1 Смирнова Л. А. Творчество Леонида Андреева. Проблемы художественного метода и стиля. Учебн. пособ. -М., 1986.-С. 28.

2 Григорьев А. Л. Леонид Андреев в мировом литературном процессе // Русская литература. - 1972.-№ 3. -С. 190-205.

3 Колобаева Л. А. Концеция личности в русской реалистической литературе рубежа XIX — XX в - М., 1990.

4 Заманская В. В. Указ. соч. - С. 111.

5 Михеичева Е. А. О психологизме Леонида Андреева. - M., 1994. выражение авторского сознания через психику героя с учетом уровня сознания читателя и с целью воздействия-на него»1.

В' работе рассмотрены» основные способы психологического1 исследования в творчестве Андреева: «прямые» (самоаттестация| внутренний1 монолог, субъективно-оценочные характеристики) и» «косвенные» -(пейзаж, портрет, музыка, движение, жест и др.). Андреев расширяет возможности психологического исследования, используя для создания философско-психологического подтекста иносказательные названия произведений: «Большой шлем» - жизнь - игра, ее исход непредсказуем; «Стена», «Великан» - метафорические названия рока; судьбы, смерти; «Черные маски» - многогранность, таинственность человеческой души; «Призраки» — иллюзорность, абстрактность жизни2.

Е. А. Михеичева признала, что основополагающей в концепции человека Леонида Андреева является идея двойственности человеческого сознания. Противоречия человеческой натуры отражают противоречия мироустройства, в котором изначально заложено существование добра и зла, жизни и смерти, Бога и Сатаны. По словам исследователя, воспринимая смерть как «нестерпимое противоречие», Андреев следует за «великими мечтателями-смертоборцами» (Лев Толстой, Достоевский, Горький, Бунин). При этом писатель по-новому представляет эту общую тенденцию: в отличие от Достоевского, с которым его роднит стремление изобразить человека на духовном изломе, Андреев критически оценивает возможности религиозного сознания в нравственном возрождении личности.

Е. А. Михеичева проанализировала ранние редакции художественных текстов, чтобы понять, в каком направлении развивалось мастерство психологического анализа у Андреева. В монографии также изучена жанровая, природа произведений писателя-и доказано, что Андреев, стоял у истоков создания «нового романа». Исследователь проследила «андреевские тенденции» в творчестве последователей писателя: Б. Пильняка, М. Булгакова, Ю. Нагибина.

1 Там же. - С. 20.

2 Михеичева Е. А. О психологизме Леонида Андреева. - М., 1994. - С. 28 - 29.

Существенное обновление теоретического фундамента' литературоведения, а также публикация материалов из архива Леонида Андреева- далиг возможность современным исследователям изучать его наследие с. новых позиций. Выяснилось, что- он? явился предтечей многих литературных" направлений и течений, которые' оформились в европейском культурном пространстве позднее: экспрессионизма, экзистенциализма, литературы абсурда.

Н. П. Генералова отметила в творчестве Андреева романтическое начало1.

В 1996 и 2006 годах в Орле состоялись юбилейные международные конференции, посвященные творчеству Андреева, где в поэтике писателя были выявлены роль гротеска, мифопоэтики, специфики психологизма и «панпсихизма», танатологии, игрового и смехового начала, художественной демонологии и др.2

Большинство современных исследователей сходятся во мнении об Андрееве как родоначальнике русского экспрессионизма3. И. Ю. Вилявина сформулировала мысль о том, что в русской литературе начала XX века многие литераторы стремятся к экспрессии стиля и «на фоне этой общей тенденции в творчестве некоторых авторов <.> формируется экспрессионизм как некая художественная система, определенный стиль или <.> художественный метод»4. Тенденцию к экспрессии стиля в литературе этого времени Вилявина объяснила появлением нового типа мышления, «основанного на крушении всех существующих ценностей и воспринимающего переживание как единственную данность»5.

Исследователь привела многочисленные трактовки термина

1 Генералова Н. П. Леонид Андреев и Николай Бердяев (к истории русского персонализма) // Русская литература 1997.-№2.-С. 42-55.

2 См.: Эстетика диссонансов: О творчестве Леоннда Андреева. - Орел, 1996; Международная научная конференция «Творчество Леонида Андреева: современный взгляд», посвященная 135-летию со дня рождения писателя. - Орел, 2006.

3 См., например: Иезуитова Л. А. Леонид Андреев и Эдвард Мунк (О зарождении экспрессионизма в европейском искусстве конца XIX - начала XX века) // Стиль писателя и культура эпохи (Межвузовский сборник научных статей) / Пермский университет. - Сыктывкар, 1984. - С. 45 - 65; Вилявина И. Ю. Художественные искания русского экспрессионизма. — М., 2004; Терехина В. Н. Экспрессионизм в русской литературе первой трети XX века. - М., 2009.

4 Вилявина И. Ю. Указ. соч. - С. 4.

5Там же.-С. 5. экспрессионизм», но в конечном итоге это, понятие осталось расплывчатым и обобщенным. И. Ю. Вилявина заключила, что «экспрессионизм использует все многообразие средств, существующих в литературе и даже других видах искусства», и при этом- «экспрессионисты подчиняют их своей' цели — усиленно воздействовать на, читателя: реальность у них символична, символ реален, натуралистическая деталь абстрактна, экзистенциальные ситуации^ обыденны»1. В работе сформулированы основные эстетические принципы экспрессионизма: конкретный факт действительности рассматривается автором как проявление объективных процессов бытия; в произведении действуют некие абстрактные силы, движущие поступками абстрактных героев, которые попадают в абстрактные, чаще всего критические ситуации; в центре внимания экспрессиониста — человек. Он часть страшного мира, его жертва и, одновременно, орудие зла. В нем борются рациональные и биологические начала, и темные силы подсознания одерживают победу; в экспрессионистском произведении пристально рассматривается психика человека; экспрессионист мыслит контрастами: жизнь-смерть, свет-тьма. Никакие компромиссы невозможны; разница между субъектом и объектом в экспрессионистском произведении сведена к минимуму.

Особенности русского экспрессионизма автор рассмотрела на примере творчества Л. Н. Андреева и А. М. Ремизова.

Формирование экспрессионистского стиля Андреева происходило, по мнению исследователя, постепенно в произведениях «Ложь», «Красный смех», «Губернатор», «Полет». И. Ю. Вилявина находит в них, все признаки экспрессионизма.

Особый интерес представляет выявление особенностей экспрессионистского стиля в романе «Сашка Жегулев» (1911). Исследователь

1 Вилявина И. Ю. Указ. соч. - С. 5. увидела в нем попытку Андреева создать экспрессионистский роман, так как в этом произведении писатель рассматривает исключительные обстоятельства как типические, предполагает проявление в них сущностных начал бытия. Указывается на то, что в романе преобладает «оксюморонность экспрессионистского мышления, что* выражается в соединении несовместимых для читателя понятий»1, и основным художественным приемом становится контраст. На первый план выходит борьба рациональных и подсознательных сил в человеке. Обращается внимание на масштабы хронотопа в романе: «.автор охватывает пространство вневременного, вселенского масштаба, читая любой факт проявлением космического бытия»2. На основе проведенного анализа прозы Андреева разных лет И. Ю. Вилявина сделала вывод о том, что писатель явился одним из ярких представителей русского экспрессионизма XX века.

В исследовании И. И. Московкиной3 целостно изучено многожанровое творчество Андреева. Отстаивая мысль о том, что Андреев прежде всего писатель-модернист, новатор, Московкина предлагает новую классификацию жанров его прозы. Этой классификации мы придерживаемся в нашем исследовании. В монографии И. И. Московкиной рассмотрены основные образы-символы, лейтмотивы, формы гротеска, поэтика абсурда, игры, черного юмора, космизм, психологизм и панпсихизм в прозе и драматургии писателя.

Достижения андрееведения последних десятилетий обобщены А. В. Татариновым в главе о Леониде Андрееве в масштабном труде «Русская литература рубежа веков (1890-е — нач. 1920-х годов)»4. Автор представляет современный взгляд на художественную систему писателя, опираясь на основные исследования его творчества. Подчеркивается новаторство Андреева, сумевшего предчувствовать многие-тенденции, которые позднее станут актуальными в русской и особенно зарубежной литературе: «Одним из

1 Вилявина И. Ю. Указ. соч. - С. 137.

2 Там же. - С. 138.

3 Московкина И. И. Между «PRO» и «CONTRA»: координаты художественного мира Леонида Андреева. -Харьков, 2005.

4 Татаринов А. В. Леонид Андреев // Русская литература рубежа веков (1890-е — начало 1920-х годов): В 2-х кн. - М., 2001. - Т. 2. - С. 286 - 340. первых Андреев сумел создать художественный, мир, однозначно» не определимый в терминах традиционной эстетики и принципиально конфронтационный по, отношению к идеологизированным теориям реализма* и модернизма», «творчество-писателя.стало одним* из ранних осуществлений, экзистенциалистского конфликта человека и бытия и экспрессионистской поэтики»1. При этом автор отмечает, что ни экзистенциализм, ни экспрессионизм применительно к творчеству Андреева не являются «<. .> до конца продуманными и завершенными системами, скорее они свидетельствуют об интуитивном проникновении автора в недалекое будущее искусства и жизни»2.

Указывая на любовь писателя к мифологическим «играм» и сопуствующую им иронию, Татаринов предполагает, что Андреев предсказал постмодернистские мотивы, однако оговаривается, что «подлинная серьезность подтекста и непридуманная боль о человеке заставляют признать глубокие нравственные основы андреевского творчества»3.

Среди зарубежных исследователей наследия писателя особое место занимает английский ученый Ричард Дэвис, написавший статью об Андрееве в труде «История русской литературы: XX век: Серебряный век»4. При его участии подготовлен и опубликован архив Андреева, хранящийся в Лидсе (Великобритания), а также готовится Полное собрание сочинений Андреева в 23 томах, первый том которого под руководством М. В. Козьменко уже вышел из печати ИМЛИ им. Горького РАН5.

Интерес к творчеству Леонида Андреева в наши дни растет. Издано несколько сот монографий, сборников, статей, касающихся общих и частных проблем поэтики писателя. Но и сейчас можно говорить о том, что Андреев все еще не вполне изученный писатель, так как не до конца оценен тот новаторский путь, который позволил писателю оказаться предтечей многих

1 Татаринов А. В. Леонид Андреев // Русская литература рубежа веков (1890-е — начало 1920-х годов): В 2-х кн.-М., 2001.-Т. 2.-С. 286.

2 Там же. - С. 287.

3 Там же.

4 История русской литературы: XX век: Серебряный век / Под ред. Жоржа Нива, Ильи Сермана, Витторио Страды и Ефима Эткинда. - М, 1995.

5 Андреев Л. Н. Полное собрание сочинений и писем: В 23 т. Т. 1. - М., 2007. литературно-художественных направлений и тенденций^ возникающих с 20-х годов XX века.

Цель настоящего' исследования .— выявить экспериментальные и новаторские художественные приемы в прозе Л. Андреева, предвосхитившие элементы поэтики сюрреализма, доказать связь художественных поисков писателя с сюрреалистическим сознанием, возникшим в конце XIX - начале XX века.

Для достижения цели исследования необходимо решить ряд задач: охарактеризовать культурную ситуацию рубежа веков, способствующую возникновению сюрреалистического сознания; выявить элементы новой поэтики в прозе писателей конца XIX - начала XX века; определить основные провокационные приемы в прозе Л. Н. Андреева; рассмотреть способы создания «ошеломляющих» образов в прозе Л. Н. Андреева; провести сопоставительный анализ произведений Л. Н. Андреева и Ф. Кафки с целью выявления общих признаков новой поэтики, отразившей сюрреалистическое сознание «переходной» эпохи; раскрыть новаторство художественных приемов Л. Н. Андреева в повести «Мои записки» и романе «Дневник Сатаны».

При этом мы не ставим своей задачей прикрепить к Андрееву «ярлык» сюрреалиста. Нам важно продемонстрировать скрытые соответствия, раскрыть и осмыслить новаторство экспериментальной поэтики прозы Леонида Андреева, выявив в ней «ген» сюрреализма.

Основоположники сюрреалистического движения обозначали сюрреализм весьма расплывчато, загадочно, двусмысленно. А. Бретон в первом «Манифесте сюрреализма» (1924) дал следующее определение этому понятию: «Чистый психический автоматизм, имеющий целью выразить <. .> реальное функционирование мысли. Диктовка мысли вне всякого контроля со стороны разума, вне каких бы то ни было эстетических или нравственных соображений»1. «Сюрреализм, основывается на, вере в высшую« реальность определенных ассоциативных форм, которыми до него пренебрегали, на вере во всемогущество' грез, в бескорыстную* игру мысли. Он стремится? бесповоротно разрушить .все иные психические механизмы и занять их местоо при решении главных проблем жизни» . Луи Арагон в «Волне грез» (1924) писал о том, что сюрреализм, - это «поглощение понятий», «общий горизонт религий, магий, поэзии, грезы, безумия, опьянения и жалкой жизни»3.

В последние десятилетия исследователи выделяют три основных значения термина «сюрреализм» [А. Чагин]:

1. Обозначение явлений, связанных с возникшей во Франции 1920-х годов группой сюрреалистов во главе с Андре Бретоном и непосредственным их продолжением.

2. Обозначение пред сюрреалистических тенденций, выявляющихся в творчестве писателей разных эпох и стран.

3. Так называемое «метафорическое» значение, предполагающее отказ от реалистического правдоподобия.

В последнее время среди филологов и культурологов сюрреализм рассматривается как «художественное направление, имеющее свою философию-онтологию, этику (или анти-этику) и эстетику (анти-эстетику) <.»>4.

Сюрреализм понимается нами как художественная система, формировавшаяся в русско-европейском культурном пространстве в конце ХЕК- первые десятилетия XX века в результате поисков новых форм и средств воплощения художественного образа. Ее философскую основу составили труды Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, 3. Фрейда, А. Бергсона. Ее идейно-эстетические принципы: обращение к сфере бессознательного, устранение границ реального и нереального, порождающее удивительные метаморфозы; иррационализм, смещение смысла, поэтика абсурда, бунта,

1 Бретон А. Манифест сюрреализма // Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров запад -европ лит. XX в. Сост., лредисл., общ. ред. Л. Г. Андреева. - М., 1986. - С. 56.

2 Там же.

3 Цит. по: Андреев Л. Г. Сюрреализм. - М., 2004. - С. 80.

4Якимович. А. Магическая вселенная. -М., 1995.-С. 123. установка на эпатаж, сенсационность, культ таинственного, загадочного, чудесного, черный юмор, эротизм, то есть суть те принципы,.которые отчасти сформулированы в манифестах сюрреализма группы Андре Бретона, а также воплощены, в творчестве писателей- этой группы и близких к- ней по своим эстетическим установкам.

Проекция художественных принципов сюрреализма на творчество Леонида Андреева предпринимается впервые, хотя критики и литературоведы и раньше обращали внимание на многие элементы поэтики эксперимента и провокации в прозе писателя, не указывая на их связь с сюрреализмом: ярко выраженный субъективизм, интерес к бессознательному, преобладание фантасмагорий над реальностью, нагромождение метафор, многообразные виды гротеска, неправдоподобие, культ любви, мотив тайны, ошеломляющие образы, экспрессионистская плакатность, вместе с тем исповедальность, кощунства, абсурд, всеохватная стихия игры. Отмечались устремленность Андреева к высшей реальности и в то же время изображение сладострастия зла, самоуничижения, боли. Важное замечание, дающее основание видеть в Андрееве предшественника сюрреализма, сделал И. Анненский: «Андреев не бережет, а напротив, с особой радостью рушит привычности, а взамен заставляет меня искать в мире новых сцеплений и слитий, наподобие тех, которые так прихотливо слагаются вокруг меня вечером из отовсюду нахлынувших теней»1. Стремление разрушить привычные связи, потрясти читателя, вызвать к работе его воображение, увидеть мир по-новому характерно для сюрреалистов.

Перспективным явилось изучение творчества- Андреева в аспекте игры2. Специальное исследование этой темы провела М. В. Карякина, убедительно обосновав вывод о том, что «игра в творчестве Л. Андреева характеризует

Анненский И. Ф. Иуда // Книги отражений / Иннокентий Анненский. - М., 1979. - С. 152.

2 См., например, Корнеева Е. В. Мотивы художественной прозы и драматургии Леонида Андреева: автореф. дне. .канд. филол. наук. - Елец, 2000;Еременко М. В. Мифопоэтика творчества Леоннца Андреева 1908 -1919 гг.: автореферат дис. . кандидата филологических наук. - Саратов, 2001 ;Московкина И. И. Игровой дискурс (стилизация, пародия, гротеск) в художественной системе Л.Андреева // Юбилейная конференция по гуманитарным наукам, посвященная 70-летию Орловского госуниверситета: Материалы. Выпуск II: Л. Н.Андреев и Б. К. Зайцев. - Орел, 2001. - С. 4 - 5;Евреинов Н. Н. Демон театральности / Сост., общ. ред. и комм. А. Зубкова и В. Максимова. - М.; СПб., 2002;Карякина М. В. Феномен игры в творчестве Леонида Андреева: автореф. дис. .канд. филол. наук. - Екатеринбург, 2004. прежде всего сам тип сознания и сформированный' на его основе способ художественного мышления* и, как следствие, стилевую доминанту андреевской художественной' системы»1. В нашем исследовании мы» рассматриваем игру в «Моих записках» и «Дневнике Сатаны» Андреева1 с позиции псевдооткровения.

Методология исследования.

При- исследовании поэтики прозы Л. Н. Андреева мы опираемся на методологический подход М. Бахтина, в соответствии с которым поэтика писателя рассматривается во взаимосвязи с художественным мышлением эпохи. Новаторство М. Бахтина заключается в создании новой модели мира с множественностью систем отсчета, предполагается «взгляд на мир как на вечно сжимающуюся текучую данность, где нет границ между верхом и низом, вечным и сиюминутным, бытием и небытием»2.

Методологически продуктивная модель рассмотрения новой парадигмы художественного сознания XX века, явившейся «общим знаменателем» для русской и европейской литературных традиций, предложена в монографии В. В. Заманской «Русская литература первой трети XX в.: проблема экзистенциального сознания» (1996). Для более глубокого понимания литературного процесса «переходной» эпохи мы считаем необходимым наряду с экзистенциальным выделять сюрреалистический тип сознания, который в той или иной мере определил структуру художественного мира Л. Андреева и его эстетические основания.

Методика исследования основана на сочетании структурного и сравнительно-исторического подходов (Ю. М. Лотман, Ю. Н. Тынянов, В. Н. Топоров, 31 Г. Минц, Б. В. Томашевский и др.). Выявление элементов поэтики сюрреализма в прозе Л. Н. Андреева требует применения контекстно-герменевтического метода, который позволяет через выявление скрытых историко-литературных диалогов установить глубинные закономерности литературного процесса (В. Заманская). Художественные

Карякипа М. В.Указ. соч. - С. 21.

2 Лейдерман Н. Л. Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века // Русская литература XX века. - Вып. 1. - Екатеринбург, 1992. - С. 21. принципы сюрреализма в связи с эстетикой сюрреалистического движения рассматриваются в< трудах Л. Г, Андреева, С. А. Исаева, Т. В. Балашовой, Е. Д. Гальцовой, А. К. Якимовича, В. ГГ. Бранского, В. А. Крючковой, Ж. Шенье-Жандрон.

При анализе художественных произведений Андреева мы опираемся на результаты исследований андрееведов, прежде всего Л. А. Иезуитовой, Е. А. Михеичевой, И. И. Московкиной.

Общее в мироощущении Андреева и Кафки дает основание исследовать их творчество в сопоставлении для того, чтобы выявить общие тенденции духовного поиска человека XX века. Представляется уместным сравнивать двух писателей, разделенных пространством, но объединенных духом времени, на основании сходства проблематики, основных мотивов, образов их творчества.

Андреев и Кафка — художники в высшей степени оригинальные, занимающие особое место в литературе. Отстраненность от какого-либо художественного направления, синтез различных художественных систем -характерные черты их творческого метода. Андреева и Кафку называют родоначальниками экспрессионизма. В творчестве этих писателей выявляются также элементы поэтики сюрреализма.

Связи Леонида Андреева и Франца Кафки с русской и европейской культурной традицией предопределили возможность сопоставления двух писателей на основе общей культурной почвы. Леонид Андреев и Франц Кафка избрали себе одних и тех же учителей: Ф. Достоевского и Л. Толстого, а также впитали в себя дух английских и немецких писателей-романтиков. Эти литературные влияния ярко отразились в произведениях русского и австрийского писателей.

Сопоставление творчества Андреева и Кафки предпринималось В. В. Заманской1. Исследователь, раскрывая экзистенциальные параметры художественного мира Л. Андреева, провела параллели с произведениями Ф. Кафки. При этом сопоставления ограничились задачей исследователя

1 См. Зачанская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий. - М., 2002. - С. 110 - 142. представить читателю, насколько творчество Андреева вписывается в модель европейского экзистенциального сознания.

Сравнению произведений Андреева и Кафки на основании сходства важнейших мотивов- их творчества посвящены статьи О. В'. Вологиной1 и Е. А. Михеичевой2.

При анализе художественных произведений Андреева мы опираемся на результаты исследований андрееведов.

Положения, выносимые на защиту:

1. Новаторство Л. Н. Андреева, проявившееся в поэтике его прозы, было обусловлено тем, что он воплотил зарождающееся в конце XIX - начале XX века сюрреалистическое сознание. В основе этого типа сознания лежит интерес к сфере бессознательного, плюрализм взглядов, расширение сознания, ощущение эфемерности реального, стирание границ между противоположностями, ощущение абсурдности бытия, поиск новой реальности, «абсолютный» бунт, жажда глобальной революции. Результатом нового художественного сознания становится сюрреализм - художественная тенденция, которая появляется в русском и европейском искусстве в начале XX века.

2. Новый взгляд на русскую литературу конца XIX - начала XX века позволяет установить, что элементы поэтики, впоследствии развившиеся в художественной системе сюрреализма, уже существовали в творчестве русских писателей-реалистов: наличие плана «другой реальности», мотив таинственности, нарочитая странность, загадочность повествования, внимание к подсознательным импульсам человека, к его загадочной, душе, появление персонажей из другой реальности, переплетение сна и яви, возникновение нового1 типа героя — человека с деформированной психикой,

• способного воспринимать, мир иначе, видеть и ощущать то, что не видят и не ощущают «нормальные» люди.

1 Вологина О. В. Разорванный мир Леонида Андреева и Франца Кафки // Творчество Леонида Андреева: современный взгляд: материалы международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня » рождения писателя, 28 - 30 сентября 2006 г. - Орел, 2006. - С. 137 - 143.

Михеичева Е. А. «Формула железной решетки» в прозе Леонида Андреева и Франца Кафки // Там же. - С. 29 -137.

3. Экспериментальные художественные приемы Л. Н. Андреева: изображение психических, отклонений, откровенных сцен насилия, «абсолютного бунта» героев, интерес к бессознательному, к теме самоубийства, феноменам случайного, таинственного^ и иррационального, использование сновидческих форм пространства- и времени, поиск высшей реальности, объединяющей бинарные оппозиции, - предполагают установку на сенсационность, скандал и предваряют поэтику сюрреализма.

4. «Ошеломляющие», экспрессивные образы в прозе Л. Н. Андреева, построенные на ассоциативности, гротеске, контрасте, черном юморе, призваны поразить читателя, создать «эффект неожиданности», вызвать предельную реакцию. Сознательная провокация, эпатаж, экспрессия дают основание причислять Андреева к основоположникам русского литературного авангарда.

5. В произведениях Леонида Андреева («Мысль», «Нет прощения», «Город», «Проклятие зверя», «Из глубины веков» («Царь»), «Он (Рассказ неизвестного)», «Возврат», «Герман и Марта») и Франца Кафки («Превращение», «Процесс», «Пропавший без вести» («Америка»),

Описание одной борьбы», «Замок») с помощью приемов деперсонализации и дереализации передается состояние отчужденности человека от мира, утрата «Я», призрачность существования.

6. Повесть «Мои записки» и роман «Дневник Сатаны» Леонида Андреева представляют собой псевдооткровение, которое заключается в нарушении автором предварительного условия: все описываемые события происходили именно так, как они представлены, - и условия искренности: повествователь говорит правду. Художественное пространство «Моих записок» и «Дневника Сатаны» раскрывает перед читателем игровой мир, в котором наряду с предполагаемой правдой царят обман и фальсификации.

Объектом исследования являются наиболее репрезентативные в аспекте обозначенной темы произведения Л.Н.Андреева «Большой шлем» (1899), «Первый гонорар» (1900), «Рассказ о Сергее Петровиче» (1900), «Ложь» (1901), «В подвале» (1901), «Бездна» (1902), «Город» (1902), «Мысль» (1902),

В тумане» (1902), «Жизнь Василия Фивейского» (1903), «Нет прощения» (1904), «Красный смех» (1904), «Из глубины веков» («Царь») (1904), «Христиане» (1906), «Елеазар» (1906), «Иуда Искариот» (1907), «Проклятие зверя» (1908), «Рассказ о семи повешенных» (1908), «Мои записки» (1908), «Правила добра» (1911), «Он (Рассказ неизвестного)» (1911), «Ипатов» (1911), «Полет» (1913), «Герман и Марта» (1914), «Возврат» (1916), «Чемоданов» (1916), «Дневник Сатаны» (1919), воспоминания о писателе, его дневники, произведения Ф. Кафки «Описание одной борьбы» (1904 - 1905), «Свадебные приготовления в деревне» (1906 - 1907), «Превращение» (1912), «Решения» (1913), «Горе холостяка» (1913), «Голодарь» (1922), «Процесс» (1914 - 1918), «Пропавший без вести» («Америка») (1911 - 1916), «Замок» (1921 - 1922), а также теория сюрреализма.

Предмет исследования — экспериментальные, новаторские элементы поэтики прозы JI. Андреева.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав: Эксперимент и провокация как основные художественные принципы сюрреализма, Элементы поэтики сюрреализма в прозе Л. Н. Андреева, Псевдооткровение в повести Леонида Андреева «Мои записки» и романе «Дневнике Сатаны», заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проза Леонида Андреева: поэтика эксперимента и провокации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество Леонида Андреева передало сюрреалистическое сознание «переходной» эпохи конца XIX - начала XX века, для которого были характерны ощущения беспорядочности, случайности, иррациональности бытия, потребность в радикальном обновлении жизни.

Леонид Андреев — писатель-экспериментатор. При создании произведений он руководствовался интуицией, а не стремлением к жизнеподобию. Для его поэтики было характерно погружение во внутренний мир героев, расщепление личности персонажа на множество «других», погружение в бездну бессознательного или воспарение в бесконечность, фрагментарность, бессюжетность произведений, придание реальности форм сна, мифа, игры, идея утверждения своего «Я» в том числе через падение, культ любви, предчувствие сверхреальности. В своей прозе Л. Андреев бросает вызов религиозным чувствам, разуму, общественной морали. Писатель использовал в своих произведениях черный юмор, абсурд, кощунства — художественные приемы, которые впоследствии легли в основу поэтики сюрреализма.

Андреев сознательно применял приемы провокации и эпатажа читателей и критиков. Каждое новое его произведение вызывало взрыв эмоций, бурю споров в литературных кругах и среде читателей. Создавая из собственной жизни и личности образ «нормального безумца», писатель демонстрировал эксцентричность оригинального художника. Все это говорит о том, что Андреев стоял у истоков авангардистского искусства, формировал тип авангардной личности. Писатель был неравнодушен к славе, о чем свидетельствуют воспоминания К. Чуковского, в которых он передает слова Андреева: «<.> иногда я чувствую, что для меня необходима слава, - много славы, столько, сколько может дать весь мир. Тогда я концентрирую ее в себе, сжимаю до возможных пределов и, когда она получит силу взрывчатого вещества, - я взрываюсь, освещая мир каким-то новым светом»1.

1 Чуковский К. И. Леонид Андреев // Собр. соч.: В 6-ти т. Т. 6. - М., 1969. — С. 28.

Установка на скандал, создание публичного мифа1 о «нормальном безумце», «театральная^ истерия» (И. П. Карпов) дает основание видеть» в Андрееве ближайшего предшественника сюрреалистов.

Способность Андреева вызывать у читателей* эмоциональный шок предваряет находки А. Арто в создаваемом им «Театре жестокости», аналоге сюрреалистического театра.

Предчувствия сверхреальности, недоступной разуму, а только интуитивному «прозрению», объединяющей противоречия, освобождающей человека от условностей, в художественном мире Андреева выразились в том, что в нем появился новый образ — «нечто третье», доступное человеку в состоянии созерцания, в пограничном состоянии, либо постигаемое через любовь, общение с природой и осознание чудесного в повседневном.

Сопоставительный анализ произведений Л. Андреева и Ф. Кафки, писателей, разделенных пространством, но объединенных духом времени, позволил выявить общие глубинные процессы развития художественного сознания эпохи.

Художественные миры писателей сближало ощущение эфемерности, абсурдности мира, деперсонализация, протест против существующего положения вещей. В своем творчестве писатели показали исчезновение антиномий разума и безумия, объективного и субъективного, бодрствования и сна, жизни и смерти. Безумный бунт и абсурдный вызов героев Андреева и Кафки заключаются в неприятии жизни с ее непостижимыми законами, с ее неограниченной властью над человеком и порабощением человеческой воли.

Леонид Андреев был одним из первых писателей, сумевших почувствовать приближение литературы, в которой вещи и явления утрачивают связи с реальностью, образ отделяется от конкретного объекта и тем самым выступает как копия, не соответствующая оригиналу.

Андреев показал, что в общественной жизни функционируют псевдоподобия — истины, справедливости, веры. На интуитивное выявление писателем природы псевдоподобия указывают основные мотивы его творчества — всевластие лжи, вечный возврат, мотивы маски и роли.

Повесть «Мои записки» и роман «Дневник Сатаны» Леонида Андреева представляют собой псевдооткровение, которое отвечает основному признаку подобия откровения: мнимое высказывание истины. В" этих произведениях автор создал игровую языковую реальность, которая существует параллельно действительности, искажая, как кривое зеркало, ее законы. Игра параллельно реализуется в двух планах: игра автора-повествователя с условным читателем и игра автора-творца с «реальным» читателем. Эта игра основана на поразительных метаморфозах мысли и слова, на неожиданных контрастах, пародии и стилизации.

В романе «Дневник Сатаны» недостоверность повествования принципиальна не только из-за признания автора-повествователя во лжи «в некоторых местах», но и вследствие «симулятивности» самого языка. Весь дневник Сатаны - это игра, основанная на языковом компромиссе. Вкладывая в уста автора-повествователя мысли о том, что язык играет с говорящим, затягивая в сеть ярлыков-стереотипов, Андреев оказался не только на высоте передовой мысли своего времени, но и предугадал идеи, которые будут развиваться на протяжение всего XX века.

Основной сюжетообразующий мотив романа - одержимость игрой. Замысел автора-творца состоит в том, чтобы представить процесс претворения игры в реальность, а реальности в игру, правды в ложь, а лжи в правду, рационального в иррациональное и обратно, «перетекание» одного явления в свою противоположность, стирание границ между противоположностями, признание самих этих противоположностей несуществующими и призыв к поиску «третьего». Поэтому определить точно, где в романе заканчивается действительная реальность и начинается «реальность игры», невозможно, так как языковая действительность, создаваемая автором — это «безумная пляска на грани».

Исследование «реальности игры» в «Дневнике Сатаны» привело нас к выводу, что роман явился формой игры Автора с читателем и самим собой, игрой-пророчеством, трагической и ироничной одновременно. В то же время недоверие словам-маскам, признание героя-повествователя в вынужденном и сознательном искажении действительности делает «Дневник Сатаны» «открытым произведением», требующим работы читательского воображения, открывающим возможности для многочисленных интерпретаций.

Экспериментальные, новаторские приемы в художественном мире JI. Н. Андреева используются писателем для того, чтобы заставить читателя задуматься о жизненных ценностях, о вопросах, которые поставила перед человеком новая эпоха.

Изучение принципов поэтики эксперимента и провокации в прозе Леонида Андреева открывает перспективы исследования этих принципов и в драматургии писателя, а также в творчестве других авторов начала XX века.

Список научной литературыПетрова, Екатерина Ивановна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Раздел 1. Тексты писателей, мемуаристика

2. Андреев, Л. Н. Собрание сочинений Текст.: В 6 т. Т. Г / Л. Н. Андреев.- М.: Худож. лит., 1990. 639 с.

3. Андреев, Л. Н. Собрание сочинений Текст.: В 6 т. Т. 2 / Л. Н. Андреев.- М.: Худож. лит., 1990. 559 с.

4. Андреев, Л. Н. Собрание сочинений Текст.: В 6 т. Т. 3 / Л. Н. Андреев.- М.: Худож. лит., 1994. 655 с

5. Андреев, Л. Н. Собрание сочинений Текст.: В 6 т. Т. 4 / Л. Н. Андреев.- М.: Худож. лит., 1994. 639 с.

6. Андреев, Л. Н. Собрание сочинений Текст.: В 6 т. Т. 5 / Л. Н. Андреев.- М.: Худож. лит., 1995. 511 с.

7. Андреев, Л. Н. Собрание сочинений Текст.: В 6 т. Т. 6 / Л. Н. Андреев.- М.: Худож. лит., 1996. 720 с.

8. Андреев, Л. Н. Полное собрание сочинений и писем Текст.: В 23 т. Т. 1 / Л. Н. Андреев. М.: Наука, 2007. - 805 с.

9. Андреев, Л. Н. Из глубины веков. Царь. Текст. / Л. Н. Андреев. -Публикация и вступительная статья Л. Н. Афонина и Л. А. Иезуитовой // Творчество Л. Андреева. Исследования и материалы. — Курск: Курский гос. пед. ун-т., 1983. - С. 99 - 129.

10. Ежегодник рукописного-отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб.: Наука, Институт рус. лит., 1994. - С. 84 - 141.

11. Андреев, Л. Н. «Дневник» Леонида Андреева Текст. / Л. Н. Андреев // Лит. архив. Материалы по истории русской и общественной мысли. —

12. СПб: Наука, 1994. С. 247 - 294. •

13. Андреев, Л. Н. Дневник,, 1897 1901 гг. Текст.; / Л; Н. Андреев: -, Подготовка текста М. В. Козьменко и Л. В. Хачатурян (при участии Л.

14. Д. Затуловской), сост., вст. ст. и коммент. М: В. Козьменко. М.: ИМ Л И РАН, 2009. -296 с.

15. Анненский. И. Ф. Книги отражений Текст. / Иннокентий Анненский. — М.: Наука, 1979. 679 с.

16. Арто, А. Театр и его двойник Текст.: С прил. текста «Театр Серафима» / Антонен Арто / Пер. с фр. и коммент. С. Исаева. М.: Мартис, 1993. — 199 с.

17. Белый, А. <Как мы пишем> Текст.; / А. Белый // Как мы пишем [Сборник] / Сост. С. Лесневский, А. Михайлов; <Послесл. М. Чудаковой>. — М.: Книга, 1989. С. 6 - 20.

18. Белый, А. Симфонии Текст. / А. Белый / Вступ. ст., сост., подгот. текста, примеч. А. В. Лаврова. — Л.: Худож. лит., 1991. 528 с. (Забытая книга).

19. Белый, А. Собрание сочинений. Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака Текст. / Общ. ред. и сост. В.М. Пискунова / А. Белый. -М.: Республика, 1997. 543 с.

20. Блок, А. Воспоминания о Л. Н. Андрееве Текст. / А. Блок // Книга о Леониде Андрееве. Петербург - Берлин: Изд-во 3. И. Гржебина, 1922.-С. 11-15.

21. Блок, А. Памяти Леонида Андреева Текст. / А. Блок // Собрание сочинений: В 6 т. Т. 51: Проза. М.: Т12РРА - Книжный клуб, 2009. - С. 500-506. . :

22. Бретон, А., Арагон, JL Пятидесятилетие истерии Текст.1 / А. Бретон, JI. Арагон // Антология французского сюрреализма: 20-е годы. / Сост., пер. с франц., коммент. С. А. Исаева и Е. Д. Гальцовой. М.: ГИТИС, 1994.-С. 185-186.

23. Максим Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка Текст. / Институт мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР; Редакция: И. И: Анисимов (гл. ред.), Д. Д. Благой, А. С. Бушмин и др. -Литературное наследство — Т. 72. — М.: Наука, 1965. 630 с.

24. Дали, С. Дневник одного гения Текст. / Сальвадор Дали / Пер. с франц. О. Захаровой. М.: Эксмо, 2009. - 384 с.

25. Дали, С. Суждения об искусстве Текст. / Сальвадор Дали // Дружба народов. 1994. - № 1. - С. 238.

26. Достоевский, Ф. М. Полное собрание сочинений Текст.: В 18 т. Т. 10 / Ф. М. Достоевский. М.: Воскресенье, 2004. - 552 с.

27. Иванов, Вяч. Родное и вселенское Текст. / Вячеслав Иванов. -[Сборник] [Сост., вступ. ст. и примеч. В. М. Толмачева]. М.: Республика, 1994. - 427 с.

28. Камю, А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство Текст. Пер. с фр. / А. Камю. — М.: Политиздат, 1990. 415 с.

29. Кафка, Ф. Афоризмы. Письмо к отцу. Письма. Пер. с нем. Текст. / Ф. Кафка / Сост. Д. В. Затонского. — Харьков: Фолио; М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 2000. 400 с.

30. Кафка, Ф. Дневники Текст. / Ф. Кафка / Вступ. ст., пер. с нем. и коммент. Е. А. Кацевой. Харьков: Фолио; М.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. - С. 540.

31. Кафка, Ф. Замок: Роман Текст. / Ф. Кафка / Пер. с нем. Р. Райт-Ковалевой. СПб:: Азбука, 2000. - 480 с.

32. Кафка, Ф. Пропавший* без вести (Америка): Роман; Рассказы, 1904 — 1922 Текст. Пер. с нем. / Ф. Кафка. М.: ООО «Издательство ACT»; Харьков: Фолио, 2003. - 349.

33. Кафка, Ф. Процесс: Роман Текст. / Ф. Кафка / Пер: с нем. Р. Райт

34. Ковалевой. СПб.: ООО «Издательский Дом «Кристалл», 2001. - 208 с.

35. Книга о Леониде Андрееве (воспоминания М. Горького, К. Чуковского, А. Блока, Георгия Чулкова, Бор. Зайцева, Н. Телешова, Евг. Замятина) Текст. Петербург —Берлин: Изд-во З.И. Гржебина, 1922. - 112 с.

36. Набоков, В. В. Собрание сочинений Текст.: В 4 т. Т. 3. Приглашение на казнь. Дар / В. В. Набоков. СПб.: Азбука-классика, 2010. - 567 с.

37. Сологуб, Ф. Творимая легенда Текст. / Ф. Сологуб // Соб. соч.: В 20 т. -СПб.: Шиповник, 1914. Т. 18. - 301 с.

38. Чуковский, К. И. Леонид Андреев Текст. / К. Чуковский // Собр. соч.: В 6-ти т. Т. 6.-М.: Худож. лит., 1969. С. 22 - 47.

39. Чуковский, К. И. Леонид Андреев большой и маленький Текст. / К. Чуковский. СПб: Изд. бюро, 1908. - 134 с.

40. Чуковский, К. И. О Леониде Андрееве Текст. / К. Чуковский. СПб, 1911.-88 с.

41. Чехов, А. П. Полное собрание сочинений и писем Текст.: В 30 т. Письма: В 12 т. Т. 5. / А. П. Чехов. М., 1977.

42. Раздел 2. Монографии, статьи, сборники

43. Альман, А. Д. Леонид Андреев. Мои записки: Крит, очерк Текст. / А. Д. Альман. — Саратов: типография Техн. о-ва, 1908. 52 с.

44. Аменицкий, Д. А. Анализ героя «Мысли» Леонида Андреева (К вопросу о параноидальной психопатии) Текст. / Д. А. Аменицкий. — [Москва]: типография Штаба Московского военного округа, 1915. — 29 с.

45. Андреев, Л. Г. Сюрреализм Текст. / Л. Г. Андреев. М.: Гелеос, 2004. — 352 с.

46. Арабажин, К. И. Леонид Андреев. Итоги творчества. Литературно-критический этюд • Текст. / К. И. Арабажин. — Санкт-Петербург: Общественная польза, 1910. [8], 279 с.

47. Арзамасцева, И. Н. О психической реальности в прозе поставангарда

48. Текст.:/ И. H. Арзамасцева // Проблемы эволюции русской литературы XX века.-iM., 1995.-С. 14.

49. Арсентьева, H. Н; Проблема нравственного самосознания личности; в творчестве Леонида, Андреева; Текст./ / H. Н. Арсентьева // Леонид Андреев: материалы; и исследования (сборник РАН) (ред. Келдыш). -М., 2000.-С. 175- 194.

50. Антология французского сюрреализма: 20-е годы. Текст. / Сост., пер. с франц., коммент. С. А. Исаева и Е. Д. Гальцовой. —М-.: ГИТИС, 1994. -390 с.

51. Афонин, Л. Н. Леонид Андреев Текст. / Л. Н. Афонин. Орел: Орловское книжн. изд-во, 1959. — 224 с.

52. Бабичева, Ю. В. «Дневник Сатаны» Л. Андреева как антиимпериалистический памфлет Текст. / Ю. В. Бабичева // Творчество Леонида Андреева. Исследования и материалы. — Курск, 1983.-С. 75 -85.

53. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика Текст.: Пер. с фр. / Р. Барт / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. — М.: Прогресс, 1989.- 615 с.

54. Басинский, П. Поэзия бунта и этика революции: Реальность и символ в творчестве Л. Андреева Текст. / П. Басинский // Вопросы литературы. 1989. — № 10.-С. 132-148.

55. Бахтин, М. М1 Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М. Бахтин. -М.: Советская Россия, 1979. 320 с.

56. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества Текст. / М. Бахтин. -М.: Искусство, 1986. 445 с.

57. Бергсон, А. Творческая эволюция. Материя и память. Текст. Пер. с фр. / Анри Бергсон. Минск: Харвест, 1999. — 1407 с.

58. Бердяев, Н. А. Духи русской революции. 1918 Электронный ресурс. / Н. А. Бердяев // Из глубины. Сборник статей о русской революции. -Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы «Вехи». http://www.vehi.net

59. Бердяев, Н. А. Кризис искусства Текст. / Николай Бердяев.— [Репринт, изд.]. — М.: СП «Интерпринт», 1990. — 47 с.

60. Бердяев, Н. А., Самопознание (опыт философской автобиографии) Текст. / Н. А. Бердяев. -М.: Мир книги. Литература, 2010. 414 с.

61. Бердяев, Н. А. Философия творчества, культуры и искусства Текст. / Н. А. Бердяев. М., 1994. - Т. 2.

62. Беззубов, В. И. Леонид Андреев и традиции русского реализма Текст. /

63. В. И. Беззубов. Таллин: Ээсти раамат, 1984. - 335 с.

64. Богданов, А. В. Идея вседозволенности: от Достоевского к Андрееву и Камю Текст. / А. В. Богданов // Классика и современность. М., 1991. -С. 217-227.

65. Богданов, А. В. «Безумное одиночество» героев Леонида Андреева с точки зрения литературной преемственности Текст. / А. В. Богданов // Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX-началаXXв. -М., 1992.-С. 188-204.

66. Богданов, А. В. Комментарии. [Текст] / А. В. Богданов // Андреев Л. Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1990. - С. 503 - 558.

67. Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть Текст. / Жан Бодрийяр. — [пер. с фр. С. Н. Зенкина]. [3-е изд.]. - М.: Добросвет: КДУ, 2009. -389 с.

68. Бодрийяр, Ж. Прозрачность зла Текст. / Жан Бодрийяр. [Пер. с фр. Л. Любарской и Е. Марковской]. - М.: Добросвет, 2000. - 257 с.

69. Боева, Г. Н. Идея синтеза в творческих исканиях Л. Н. Андреева Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Воронежский государственный университет. — Воронеж, 1996. — 18 с.

70. Боева, Г. Н. Синтетизм в творчестве Л. Андреева: роман «Дневник Сатаны» Текст. / Г. Н. Боева // Филологические записки. Вып. 9. -Воронеж, 1997. - С. 38 - 47.

71. Большаков, В. П. Сюрреализм, его традиции и преемники Текст. / В. П. Большаков // Вопросы литературы. 1972. — № 2. - С. 104 - 123.

72. Боцяновский, В. Ф. Леонид Андреев: Критико-библиографический этюд Текст. / В. Ф. Боцяновский. — СПб.: Литература и наука, 1903. — 64 с.

73. Бранский, В. П. Сюрреалистический идеал и метод Текст. /

74. B. П. Бранский // Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград: — Янтарный сказ, 1999. —1. C. 421-444.

75. Зарождение и развитие русского экспрессионизма) Текст. / И: Ю. Вилявина. Астрахань, 1999. - 173 с.

76. Виноградов, В. В. Натуралистический гротеск (Сюжет и композиция повести Гоголя «Нос») Текст. / В. В. Виноградов // Избранные труды: Поэтика русской литературы. М., 1976. - С. 5 - 44.

77. Волошин, М. Леонид Андреев и Федор Сологуб Текст. / М. Волошин // Лики творчества. Л.: Наука, 1988. - С. 443 - 449.

78. Воровский, В. В. В ночь после битвы Текст. / В. В. Воровский // Статьи о русской литературе. М.: Худож. лит., 1986. — С. 161 — 177.

79. Воровский, В. В. Леонид Андреев Текст. / В. В. Воровский // Статьи о русской литературе. М.: Худож. лит., 1986. — С. 303 - 326.

80. Гальцова, Е. Д. Театральность в художественной системе французского сюрреализма Текст.: автореф. дис. . докт. фил. наук: 10.01.03 / Гальцова Елена Дмитриевна. — М., 2008. — 38 с.

81. Ганжулевич, Т. Я. Русская жизнь и ее течение в творчестве Леонида Андреева Текст. / Т. Ганжулевич. 2-е изд., доп. - М.: Т-во М; О. Вольф, [1910] (Санкт-Петербург). - 151 с.

82. Генералова, Н. П. «Мои записки» Леонида Андреева (К вопросу об идейной, проблематике повести) Текст. / Н. П. Генералова // Русская литература. 1986. -№ 4. - С. 172- 185:

83. Гинзбург, Л. Литературам поисках реальности: Статьи. Эссе. Заметки Текст. / Л. Гинзбург. Л.: Советский писатель, 1987. - 400 с.

84. Горбов, Д. А. Леонид Андреев Текст. / Д: Горбов // Поиски Галатеи. Статьи^ литературе. М.: Федерация, 1929. - С. 217 - 233.

85. Гречнев, В. Я. О прозе XIX XX в.: Л. Толстой, А. Чехов, И. Бунин, Леонид Андреев, М. Горький Текст. / В. Я. Гречнев. — СПб.: Санкт-Петербургский гос. ун-т культуры и искусств, 2000. — 288 с.

86. Григорьев, А. Л. Леонид Андреев в мировом литературном процессе Текст. / А. Л. Григорьев // Русская литература. — 1972. № 3. - С. 190 — 205.

87. Давыдова, Т. Т. Русский неореализм: идеология, поэтика, творческая эволюция (Е. Замятин, И. Шмелев, М. Пришвин, А. Платонов, М. Булгаков и др.): учеб. пособие Текст. / Т. Т. Давыдова. 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2006. — 336 с.

88. Данилин, Я. Леонид Андреев и общественная реакция Текст. / Я. Данилин. М.: Заря, 1909. - 32 с.

89. Делез, Ж. Платон и симулякр. 1969 Электронный ресурс. / Ж. Делез. — Библиотека философии. http://filosof.historic.ru

90. Доброхотов, А. Карьера Леонида Андреева (Этюд о популярности, арлекинах и толпе) Текст. / Анатолий Доброхотов. — М.: Печатня А. И. Снегиревой, 1909. 32 с.

91. Дуганов, Р. В. Гоголь Достоевский - Блок в перспективе «русского мифа» Текст. / Р. В. Дуганов // Российский литературоведческий журнал. - 199Ф. - № 5 - 6. - С. 39 - 55.

92. Дэвис, Р. Леонид Андреев Текст. / Ричард Дэвис // Истоия русской литературы: XX век: Серебряный век / [В. Страда, Ж. Нива, Е. Эткинд и др.]. — Под ред. [и с предисл.] Ж. Нива и др. М.: Прогресс: Литера, 1995.-С. 379-389.

93. Евреинов, В. В. Демон театральности Текст. / Николай Евреинов // Демон театральности. Сост., общ. ред. и коммент. А. Зубкова и В. Максимова. -М., СПб.: Летний сад, 2002. - С. 409 -418.

94. Еременко, М. В. Мифопоэтика творчества Леонида Андреева 1908 — 1919 гг. Текст.: автореферат дис. . кандидата филологических наук: 10.01.01. / Сарат. гос. ун-т им. Н. Г. Чернышевского. Саратов, 2001. — 19 с.

95. Жураковский, Е. Трагикомедия современной жизни О Чехове, Ибсене, Пшибышевском, Л. Андрееве и о злословии.: Литературно-критические очерки [Текст] / Евгений Жураковский. М.: тип. П. К. Прянишникова, 1906.- 194 с.

96. Заманская, В. В. Русская литература первой трети XX в.: проблема экзистенциального сознания: Монография Текст. / В. В. Заманская -Магнитогорск: Изд-во Магнитогорского гос. пед. ин-та, 1996. 408 с.

97. Заманская, В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий: Учебное пособие Текст. / В; В. Заманская. М.: Флинта: Наука, 2002. - 304 с.

98. Западова, Л. А. Источник текста и «тайны» рассказа-повести «Иуда Искариот» / Л. А. Западова // Русская литература. 1997. — № 3. — С. 83 -98.

99. Иванов, П. Врагам Леонида Андреева. Психологический этюд Текст. /

100. П. Иванов. М.: Издание В. Н. Егорова, 1904. - 48 с.

101. Иванов-Разумник, В. И. О смысле жизни. Федор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов Текст. / В. И. Иванов-Разумник. Санкт-Петербург: тип. Mi М. Стасюлевича, 1908 — [8], 312 с.

102. Иезуитова, Л. А. «Преступление и наказание» в творчестве Леонида Андреева («Мысль», «Мои записки») Текст. / Л. А. Иезуитова // Метод и мастерство. Вып. 1. - Вологда, 1970. - С. 333 - 347.

103. Иезуитова, Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906) Текст. / Л. А. Иезуитова. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1976. — 240 с.

104. Иезуитова, Л. А. Леонид Андреев и Эдвард Мунк (О зарождении экспрессионизма в европейском искусстве конца XIX — начала XX века). Текст. / Л. А. Иезуитова // Стиль писателя и культура эпохи. — Сыктывкар, 1984. С. 45 - 65.

105. Измайлов, Н. А. Очерки творчества Пушкина Текст. / Н. А. Измайлов. -Л.: Наука, 1976.-340 с.

106. Ильев, С. П. Леонид Андреев и символисты Текст. / С. П. Ильев // Русская литература XX века. Дооктябрьский период. — Сб. 2. Калуга, 1970.-С. 202-216.

107. Иоффе, И. И. Избранное. Часть 1. Синтетическая история искусств. Введение в историю художественного мышления Текст. / И. И. Иоффе. — М.: Говорящая книга, 2010. 656 с.

108. Исаев, С. А. Предисловие Текст. / С. А. Исаев // Антология французского сюрреализма: 20-е годы. Сост., пер. с франц., коммент.

109. С. А. Исаева и Е. Д. Гальцовой. М.: ГИТИС, 1994. - С. 5 - 11. »

110. Кандинский, В. Текст художника. Ступени. Текст. / В. Кандинский // Точка и линия на плоскости. — СПб.: Азбука-классика, 2008. — С. 17 — 62.

111. Келдыш, В. А. К проблеме литературных взаимодействий в начале XX века: (О так называемых «промежуточных» художественных явлениях) Текст.?/ В: Av Келдыш // Русская литература, 19791— № 2! С. 3:- 27.

112. Келдыш; В. А. Повесть Леонида Андреева «Жизнь Василия Фивейского» и духовные искания5 времени Текст. / В. А. Келдыш // Русская литература. 1998. - №1. -С. 35 - 43.

113. Келдыш^ В. А. Русский реализм начала XX века Текст. / В. А. Келдыш. М : Наука, 1975. - 279 с.

114. Козьменко, М. Неупокоенный дух (О жизни и книгах Леонида Андреева) Текст. / М. Козьменко // Андреев Л. Н. Странная человеческая звезда .- М.: Панорама, 1998. — С. 5 — 16.

115. Козьменко, М. В. Дневник-роман Леонида Андреева Текст. / М. В: Козьменко // Андреев, Л. Н. Дневник. 1897 1901 гг. - М.: ИМЛИ РАН, 2009. - С. 3 - 34.

116. Колобаева, Л. А. Русский символизм Текст. / Л. А. Колобаева. М.: Изд-во Московского университета, 2000. — 294 с.

117. Колобаева, Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX — XX вв. Текст. / Л. А. Колобаева. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 333 с.

118. Корнеева, Е. В: Мотивы художественной прозы и драматургии

119. Леонида Андреева Текст.: автореф. дис:канд. филол: наук: 10.01.01

120. Елецкий гос: пед. институт. Елец, 2000- — 17 с.

121. Крючкова, В. А. Антиискусство: Теория и практика авангардистских движений Текст. / В. А. Крючкова. М.: Изобразительное искусство. -1985.-303 с.

122. Кубе, О. Кошмары жизни. Критически-психологический очерк о JI. Андрееве и Пшибышевском Текст. / Ольга Кубе. — С.-Петербург: типография А. С. Суворина, 1909. 76 с.

123. Куликова, И. С. Сюрреализм в искусстве Текст. / И. С. Куликова. М.: Райт, 1995.- 176 с.

124. Леви-Строс, К. Первобытное мышление Текст. / Клод Леви-Строс / [Пер., вступ. ст. и примеч. Островского А. Б.] . — М.: Республика, 1994. -382 с.

125. Лесли, Р. Сюрреализм: Мечта о революции* Текст. / Р. Лесли. — Минск: Белфакс, 1998.- 128 с.

126. Леонид Андреев: материалы и исследования Текст. / Рос. акад. наук. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; [Сборник] [Ред. В. А. Келдыш, М. В. Козьменко]. М.: Наследие, 2000. - 412 с.

127. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста Текст. / Лотман Ю. М. // Об искусстве. СПб.: Искусство, 1998. - С. 14 - 285.

128. Львов-Рогачевский, В. Две правды. Книга о Леониде Андрееве Текст. / В. Львов-Рогачевский. — С.-Петербург: Прометей, 1914. —236 с.

129. Мартынова, Т. И. Леонид Андреев и Лев Шестов о феномене личности Текст. / Т. И. Мартынова // Российский литературоведческий журнал. — 1994. № 5/6. - С. 134 - 142.

130. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа Текст. / Е. М. Мелетинский; [РАН, Институт мировой лит. им. А. М. Горького]. 2-е изд., репринт. - М.: Восточная литература, 1995. — 406 с.

131. Мескин, В. А. Грани русской прозы: Ф. Сологуб, Л. Андреев, И. Бунин Текст. / В. А. Мескин. Южно-Сахалинск, 2000. - 150 с.

132. Мескин, В. А. Кризис сознания и русская проза конца XIX начала XX вв.: Пособие по спецкурсу Текст. / В. А. Мескин; Моск. пед. гос. ун-т им. В. И. Ленина. - М.: Прометей, 1997. - 136 с.

133. Михеичева, Е. А. О психологизме Леонида Андреева Текст. / Е. А. Михеичева; М-во образования Рос. Федерации. Моск. пед. ун-т. — М.: Моск. пед. ун-т, 1994. 189 с.

134. Михеичева, Е. А. «Формула железной решетки» в прозе Леонида

135. Московкина, И. И. Поэтика легенд и притч Л: Андреева Текст.' / И. И: Московкина // Поэтика жанров русской' и советской литературы: Межвузовский сборник научных трудов. Вологда, 1988. - О. 86 - 102.

136. Московкина, И. И; Развитие традиций Э. По в прозе Л. Андреева Текст. / И. И. Московкина // Вопросы русской литературы. Вып. I (53). - Львов, 1989. - С. 106 - 112.

137. Московкина, И. И. Новелла «Полет» в контексте прозы Л. Андреева Текст. / И. И. Московкина // Русская филология. Украинский вестник.- Харьков, 1994. № 2. - С. 35 - 38.

138. Молок, Н. Сюрреализм на белом коне Текст. / Н. Молок // Известия. — 2002. 26 марта.

139. Муморцев, А. И. Психопатические черты в героях Л. Андреева Текст. / Д-р А. Муморцев. Санкт-Петербург: тип. Брауде, 1910. - 13 с.

140. Муратова, К. Д. Рассказ Леонида Андреева «Полет» Текст. / К. Д. Муратова // Русская литература. — 1997. — № 2. — С. 63 — 67.

141. Муслиенко, Е. В. Л. Андреев, М. Хвылевый: концепция абсурдного мира Текст. / Е. В. Муслиенко // Эстетика диссонансов. О'творчестве

142. JI. Н. Андреева. Межвузовский сборник научных трудов к 125-летию со дня рождения писателя. — Орел, 1996. — С. 43 — 46.

143. Назаревский, Б. Леонид Андреев Текст. / Б. Назареъский // Сумерки русской литературы. Очерки (Максим» Горький, Леонид Андреев, Чириков, Юшкевич). М.: Т-во А. А. Левенсон, 1912. — С. 29 - 64.

144. Носов, Н. А. Виртуальная реальность Текст. / Н. А. Носов // Вопросы философии. 1999.J - № 10. - С. 152 — 164.

145. Пикон, Г. Сюрреализм Текст. / Г. Пикон / Пер. с франц. Париж: DIAKOM — FRANCE, 1995. - 216 с.

146. Плотникова, С. Н. Лингвистические аспекты выражения неискренности в английском языке Текст.: автореф. дис. . док. филол. наук: 10.02.04 / Институт языкознания РАН. — М., 2000. — 42 с.

147. Подгаецкая, И. Ю. Поэтика сюрреализма Текст. / И. Ю. Подгаецкая // Критический реализм XX века и модернизм. М.: Наука, 1967. - С. 177 -193.

148. Поддубная, Р. Н. Музыка и фантастика в русской литературе XIX в. Текст. / Р. Н. Поддубная // Русская литература. №1. — 1997. — С. 48 -65.

149. Полоцкая, Э. А. Реализм Чехова и русская литература конца XIX — начала XX в.: (Куприн, Бунин, Андреев) Текст. / 3. А. Полоцкая // Развитие реализма в русской литературе: В 3-х т. — М.: Наука, 1974. Т. З.-С. 77-164.

150. Прохоров, Г. В. Индивидуализм в произведениях Леонида Андреева Текст. / Г. В: Прохоров. — Санкт-Петербург: тип. М. МГеркушева, 1912. -27 с.

151. Рокмакер, X. Р. Современное искусство и смерть культуры Текст. / Ханс Рокмакер / Пер. с англ. СПб.: Мирт, 2004. - 218 с.

152. Руднев, Bf. П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты Текст. / В. П. Руднев. -М.: Аграф, 1999. 381 с.

153. Руднев, В. П. Прочь от реальности. Исследования по философии текста Текст. / Вадим Руднев. М.: Аграф, 2000. - 428 с.

154. Скабичевский, А. М. Дегенераты в нашей современной беллетристике: «Жизнь Василия Фивейского» Леонида Андреева Текст. / А. Скабичевский // Русская мысль. 1904 - № 9. - С. 85 - 101.

155. Смирнов, В. В. Проблема экспрессионизма в России: Андреев и Маяковский Текст. / В. В. Смирнов // Русская литература. 1997. - № 2.-С. 55-63.

156. Смирнова, Л. А. Творчество Леонида Андреева. Проблемы художественного метода и стиля Текст. / Моск. обл. пед. ин-т им. Н. К. Крупской. [Учеб. пособ.]. - М.: МОПИ, 1986. - 94 с.

157. Смирнова, Л. А. Единство духовных устремлений в литературе серебряного века Текст. / Л. А. Смирнова // Российский литературоведческий журнал. 1994. - № 5—6. — С. 3 — 16.

158. Сюрреализм и авангард (Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Ин-те мировой литературы) Текст. / Рос. акад. театр, искусства и др.; [Редкол.: С. А. Исаев и др.]. М.: ГИТИС, 1999. - 190 с.

159. Тагер, Е. Б. У истоков XX века Текст. / Е. Б. Тагер / Избранные работы о литературе. — М: Советский писатель, 1988. — С. 284 — 314.

160. Татаринов, А. В. Леонид Андреев Текст. / А. В. Татаринов // Русская литература рубежа веков (1890-е — начало 1920-х годов): Книга 2. ИМЛИ РАН. М.: Наследие, 2001. - С. 286 - 339.

161. Татаринов, А. В. Жанровая природа и нравственная философия художественных текстов о евангельских событиях Текст. / А. В. Татаринов; М-во образования и науки Российской Федерации,

162. Кубанский гос. ун-т, Кафедра зарубежной' лит. Краснодар: КубГУ, 2005.-263 с.

163. Творчество Леонида Андреева. Исследования и, материалы / Курский государственный педагогический институт. Ред. кол. Г. Б. Курляндская (отв. ред.) и др. — Курск, 1983. 162 с.

164. Терехина, В. Н. Экспрессионизм в русской литературе первой трети XX века: Генезис. Историко-культурный контекст. Поэтика Текст. / В. Н. Терехина. М.: ИМЛИ им. А. М. Горького РАН, 2009. - 320 с.

165. Тихонов, И. А. Формы и функции фантастики в русской прозе начала XX века Текст.: автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Вологодский гос. пед. ин-т. — Вологда. 1994. — 21 с.

166. Ткачев, Т. Я. Патологическое творчество (Леонид Андреев) Текст. / Д-р Ткачев Т. Я. Харьков: тип. «Мирный труд», 1913. — 32 с.

167. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика Текст. / Б. В. Томашевский. — М.: Аспект Пресс, 1999. — 334 с.

168. Топоров, В. Н. Петербург и Петербургский текст русской литературы Текст. / В. Н. Топоров // Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. — М.: Издательская группа «Прогресс» «Культура». — С. 259 — 367.

169. Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино Текст. / Ю. Н. Тынянов / Подг. изд. и комментарии Е. А. Тоддеса, А. П. Чудакова, М. О. Чудаковой. —М.: Наука, 1977. — 574 с.

170. Уайт Ф. Леонид Андреев: лицедейство и обман Электронный ресурс. Пер. с англ.: Е. Канищева / Ф. Уайт // «НЛО». 2004. - № 69. -http://magazines.russ.ru

171. Фостер, Л. А. К вопросу о сюрреализме в русской литературе Текст. /

172. Jl. А. Фостер // American Contributions to the Seventh^ International Congress of Slavists. The Hague Paris, 1973. Vol. 2. - C. 199 - 220.

173. Хейзинга, Й. Homo ludens. Человек играющий Текст. Пер. с нидерланд. / Й. Хейзинга. СПб.: Азбука-классика, 2007. — 384 с.

174. Хоружий, С. С. Поэтика Джойса: Русские связи и соответствия Текст. / С. С. Хоружий // Российский литературоведческий журнал. — 1993. — № 1.-С. 164- 183.

175. Чагин, А. Русский сюрреализм: миф или реальность Текст. / А. Чагин // Сюрреализм и авангард. (Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Ин-те мировой литературы). — М.: ГИТИС, 1999. С. 133 - 148.

176. Частотный словарь рассказов Л. Н. Андреева Текст. / С.-Петерб. гос. ун-т / Под ред. Г. Я. Мартыненко. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.-396 с.

177. Чирва, Ю. Вселенная, человек, история (К 100-летию со дня рождения Л. Андреева) Текст. / Ю. Чирва. Нева. - 1971. - № 8. - С. 177 - 185.

178. Чуваков, В. Комментарии. [Текст] / В. Чуваков // Андреев Л. Н. Собрание сочинений: В 6-ти т. Т. 1. М.: Худож. лит., 1990. - С. 581 -637.

179. Шапир, М. Что такое авангард? Текст. / М. Шапир II Даугава. 1990. -№3.

180. Шаршун, С. Магический реализм Текст. / С. Шаршун // Числа. — 1932. № 6. — С. 229-231.

181. Швейбельман, Н. Ф. Опыт интерпретации сюрреалистического текста Текст. / Н. Ф. Швейбельман. Тюмень: ТГУ, 1996. - 112 с.

182. Шенье-Жандрон, Ж. Сюрреализм Текст. / Ж. Шенье-Жандрон / Пер. с франц. С. Дубина. -М.: Новое лит. обозрение, 2002. 410 с.

183. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию Текст. / Умберто Эко / Пер. с итал. Веры Резник и Александра Погоняйло. — СПб.: Symposium, 2004. 538 с.

184. Эко, У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста Текст. /

185. Умберто Эко / Пер. с англ. и итал. Сергея Серебряного. СПб: Symposium, M.: Изд-во РГГУ, 2007. - 501 с.

186. Энциклопедический словарь сюрреализма Текст. / Отв. редакторы и составители Т. В. Балашова, Е. Д. Гальцова. М.: ИМЛИ РАН, 2007. -584 с.

187. Эстетика диссонансов (О творчестве JI. Н. Андреева): Межвузовский сборник научных трудов К 125-летию со дня рождения писателя. / Инт мировой лит. им. А. М. Горького и др.; [Редкол.: Е. А. Михеичева (отв. ред.) и др.]. Орел: ОГПУ, 1996. - 159 с.

188. Юзбашева, Ю. Отзвуки творчества Эдгара По в русской литературе начала XX век-a Текст. / Ю. Юзбашева // Русская филология. Сб. 8. -Тарту, 1997.-С. 118-126.

189. Якимович, А. К. Двадцатый век. Искусство, культура, картина мира: От импрессионизма до классического авангарда Текст. / А. Якимович; Рос. акад. художеств, Научно-исслед. ин-т теории и истории изобразит, искусств. -М.: Искусство, 2003. 491 с.

190. Якимович, А. К. Магическая вселенная. Очерки по искусству, философии и литературе XX века Текст. / А. Якимович. — М.: Галарт, 1995.- 168 с.

191. Раздел 3. Архивные источники

192. РГАЛИ, Ф. 11, оп. 6, д. 8, л. 45.

193. РГАЛИ, Ф. 11, оп. 6, д. 8, л. 48.

194. Раздел 4. Литература на иностранном языке

195. Giuliani, Rita. Leonid Andreev Text. / Rita Giuliani. — Firenze: La Nuova Italia, 1977.- 135 p.

196. Karancsy, L. Träume und Visionen in den Erzählungen von Leonid Andrejew Text. /L. Karancsy// Slavica. 1967. - C. 81 - 115.

197. Kaun, A. Leonid Andreyev. A critical Study By Alexander Kaun Text. / Alexander Kaun. New York: Huebsch, 1924. - 361 c.

198. King, H. H. Dostoyevsky and Andreyev: Gazers upon the Abyss NV Text. Ithaca: Cornell Alumni New Corporation, 1936. — 88 p.

199. Martini, A. Erzähltechniken Leonid Nikolaevic Andreevs Text. -München: Otto Sagner, 1978. 322 p.

200. Woodward, J. B. Leonid Andreyev. A study Text. / J. B. Woodward. -Oxford: Clarendon press, 1969 p.r. 290 c.

201. White, F. H. Memoirs and madness: Leonid Andreev though the prism of the literary portrait: includes an annotated translation of A Book about Leonid Andreev Text. / Frederick H. White. Montreal [etc]: McGill - Queen's univ/ press, 2006 - X, 346 c.J