автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пушкин как поэт мысли

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пушкин как поэт мысли"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ин. М.В.ЛОМОНОСОВА

Филологический факультет

На правах рукописи

НЕМИРОВСКАЯ Юлия Александровна

ПУШКИН КАК ПОЭТ МЫСЛИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 1991

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.

Научный руководитель:4-'

кандидат филологических наук, доцент ТЮНЬКИН К.И.

Официальные оппоненты: -

доктор филологических наук, профессор ФРИЗМАН Л.Г. кандидат филологических наук МАХОВ А.Е.

Ведущая организация:

Московский областной педагогический институт им. Н.К.Крупской

Защита диссертации состоится " М-О.Л-1991 г. в 4 У час на заседании Специализированного совета Д 053.05.11 при Московски государственном университете им. М.В.Ломоносова по адресу: 119899 Мо<?ква, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов филологический факультет.

С диссертацией нохно ознакомиться в библиотеке филологическо го факультета МГУ.

Автореферат разослан " йи^ШЬ^ 1991 г.

Ученый секретарь Специализированного совета, кандидат филологических наук, доцент

Л.М.Песков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность исследования. Настоящая работа посвящена исследование поэтической ныели в творчестве Пушкина. В обильной пушкино-ведческой литературе эта тема не получила должного развития. Для критики, начиная с современников поэта и Белинского, стало традицией обращаться к Пушкину как к "чистому художнику", творцу крассты и гармонии, и противопоставлять ему "поэтов мысли", например Лермонтова. В конце XIX века в "юбилейных" выступлениях русских писателей, в работах символистов и деятелей русской философской критики произошел пересмотр этого расхожего взгляда, и Пушкин бил назван поэтом мысли. Если в 1830-е годы мысль понималась преимущественно как рефлексия или степень метафизической глубины текста, в 18401860-е - как энергия социального анализа действительности, то в конце века ее в большей степени стали попинать как духовное содержание поэзии. Однако, говоря о значительности и глубине поэтической мысли Пушкина, авторы речей и статей не затрагивали художественной, формальной стороны его произведений. Исследование механизма действия поэтической ныели внутри стихотворного текста могло бы внести ясность во многие литературоведческие и философские разыскания. Такое исследование затруднено из-за того, что отсутствует терминологический аппарат, связанный с понятиями "мысль", "мышление", "разум", "рассудок". В процессе решения различных филологических задач ученые так или иначе затрагивали многие аспекты проблемы художест-вешюго мышления поэта. Однако при разборе как содержательной, так и формальной стороны творчества Пушкина отсутствие целостной и связной концепции его поэтической мысли, а также определения всего комплекса связанных с ней понятий является серьезной помехой. Настоящая работа является попыткой создания такой концепции.

Цели п задачи исследования. Из всего сказанного следует, чт< цель работы - определение характера поэтической мысли Пушкина. Эт< нохно сделать, с одной стороны, путей скрупулезного анализа Пушкин ской лирики с точки зрения организующей ее поэтической мысли и, < другой стороны, путем сравнения пушкинской лирики в указанном ао пекте с лирикой современных Пушкину поэтов. В задачи исследование вошло такхе рассмотрение творчества поэта в контексте общего двиае ния европейской культуры от логико-риторических, рационалистически основ к новым философским и художественным идеям, ронантическим 1 модернистским. Наконец, целью работы является такхе уточнение I разграничение ряда терминов,' связанных с понятиями "мышление" "рассудок", "разун", "рационализм"'.

Научная новизна исследования. Данная работа - первая попытк; всесторонне рассмотреть комплекс проблем, связанных с поэтическо! мыслью-Пушкина. В ходе исследования опровергается часть расхонн представлений о поэте; при этом другая часть наполняется реальны содержанием {"точность", "гармония", "простота"). В работе впервы дан систематический обзор высказываний писателей и критиков XIX ве ка о мысли в стихах Пушкина. ® диссертации определены новые крите рии анализа стихотворного текста, позволявшие, в частности, судит о завершенности или незавершенности оставшихся неопубликованный: при жизни поэта и черновых произведений.

Источником и объектом научного исследования являются: стихо творения Н.М.Карамзина, В.А.Жуковского, К.Н.Батюшкова, содерхащи оппозицию "ум-сердце"; стихи "поэтов мысли" пушкинской эпохи Е.А.Баратынского, П.А.Вяземского, Ф.И.Тютчева; произведения Пушки на, в том числе "отрывки", "альбомные мелочи", "Евгений Онегин" "маленькие трагедии".

Практическая значимость работы заключается в тон, что ее ре-(ультаты ногут быть использованы в дальнейших исследованиях позти-юсхой нысли Пушкина, в общих и специальных курсах по истории рус-асой литературы XIX века в вузах, а также в переизданиях и комментариях к сочинениям поэта.

Апробация. Диссертация обсуждалась и была одобрена на заседали кафедры истории русской литературы Московского государственного Университета им. М.В.Лононосова. Основные положения диссертации отмены в публикациях, апробировались на научных конференциях в Мос-:овскон и Ленинградском университетах, в музее А.С.Пушкина, в-музее {.Е.Салтыкова-Щедрина в Твери, в циклах лекций, прочитанных в Школе зного филолога при Московском университета, в университетах Осло, Стокгольма, Упсалы, в Институтах Славистики в Гетеборге и Лунде.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, ?аключения и списка использованной литератур^.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность проблены, анализируется история вопроса, характеризуется научная литература по исследуе-юй теме, формулируется цели и задачи- исследования. Введение также содержит краткий очерк движения европейской культуры от логико-ри-горической к романтической и модернистской стадии. Понимо истории вопроса в литературоведении XX века автор исследует и суждения критиков, философов и писателей XIX века о нысли в поэзии Пушкина.

Первая глава - "Поэтическая нысль в лирике допушкинской и пушкинской эпохи" - открывается исследованием противоречия нысли и Чувства как ключевого конфликта предронантической и романтической лирики в России.

Первыми против рационализма самого человеческого мышления, против нысли как уточнихаицего теплоту мира орудия разума восстали сентименталисты. Стихи Каранзина, как и стихи идущего поначалу вслед ему Жуковского, могут быть охарактеризованы словами А.Н.Весе-ловского - "поэзия чувства и сердечного воображения". Жуковский тяготился мыслы) как проклятьем. По-новому зазвучал классицистический литературный спор ума и сердца, мысли и чувства, воспринимавшихся теперь как холод и тепло, смерть и жизнь. Противопоставление нысли Сили истины) чувству Силй мечте) стало общин местом предромантичес-кой и романтической поэзии. Рассудок как нечто сковывающее сердце, мертвящее, как лед, как снег - вот один из лейтмотивов Батюшкова, Вяземского, Баратынского, современной Пушкину критики.

На место классицистического поэта-"жреца" "легкая поэзия" поставила беззаботного ленивца, дилетанта, отшельника. Этот образ смыкается с элегическим героем - унылын, нечтателькым, отъединившимся от людей. Соответственно мечта, чувство - удел нового лирического героя, а мысль, дума остаются за героем стихов поэта-классициста.

Таким образон, конфликт ума и сердца - это и столкновение двух литературных эпох, и психологическое противоречие, и поэтический приен.

Но борьба за чувство у русских сентименталистов, Вяземского, Баратынского парадоксально сочеталась с рациональностью творчества. Когда Жуковский ощущал, что тончайшее духовное содержание его поэзии выходит за рамки его рационалистического, предметно-логического мышления, он писал о "невыразимом". Много примеров подобного преодоления внутреннего противоречия между тонкой, почти эфемерной смысловой тканью и грубой осязаеностъю мысли, перевоплощенной в слово, нохно найти у Батюшкова.

Рационализм в поэзии первой трети XIX века не думал сдавать свои позиции. Само требование точности уничтожало романтическую расплывчатость и туманность образа. Не только Кюхельбекер критиковал смысловую непроясненность лирики "мечтателей" школы Жуковского, но и Пушкин подвергал ее ироническому раэбору в "Евгении Онегине".

Конкретность видения нира и изящные извивы мысли, создающие сложный рациональный рисунок, - вот сочетание, присущее пушкинской лирике. С одной стороны, поэт унаследовал традиции карамзинистов с их игрой слов и смыслов; с другой стороны, он тяготел к логической ясности, к "французскому", просветительскому началу литературы. Он прошел и ронантический этап развития своей музы, все его стадии. Наконец, державинская предметность была особенно свойственна ену как художнику объективного склада. В результате мы инеем не синтез, а новое качество поэтической мысли. Для того, чтобы постичь ее сущность, необходимо сравнить ее с поэтической мыслью современных Пушкину авторов.

Поэтом, чьи судьба и творчество проходили под знаком противоречия между умом и сердцем, был Баратынский. Это противоречие в творчестве Баратынского ухе не элегическая формула, не штамп, которому отдают должное в пору литературного ученичества, но реальность - жизненная и художественная.

Обилие оксюморонов в определениях, даваеных своему творчеству самим Баратынским, свидетельствует о глубокой внутреннем разладе в его поэзии.

Одно из противоречий Баратынского - это свойственное каждому мыслящему художнику сомнение в своей одаренности. У поэта оно тяготеет над всеми творческими замыслами. Несмотря на суеверную нгдсхд/

е

на признание потомков. Баратынский мучился неверием в свои творческие силы, ин овладевали столь же суеверные размышления о природе дара, его истоках и сопряженных с ним явлениях непосредственной жизни. Эти мысли часто сводятся к исследованию влияния лиры на судьбу. В снутное противоборство вступаш1 то вдохновение и любовь, то дар и счастье, то творчество и нысль. Несовпадение творческого и жизненного счастья представлено как неизбежный, роковой закон. Даже нысль, или "душа", обычно являющаяся толчком к написанию стихотворения, может предстать как препятствие состоянию озарения и творчества. Мгновения радости, творчества, любви очень редко описываются Баратынским как нечто единое,' нераздельное и непротиворечивое. Им всегда сопутствуют отягчающие их мысли, чувства, законы, обстоятельства. Сан поэт осознавал эту особенность своей лиры и судьбы.

Описание противоречий душевной-жизни, рефлексии - двойственности, разлада в человеческом сознании знаменует приход в литературу психологизма. Психологизм осознавался при своем зарождении как особенность художественного нышления. Он разрушал целостность данного характера, настроения, восприятия. Элегии Баратынского показывают нам путь сознания с его постоянными поворотами, последовательность которых подчиняется свойственной именно Баратынскому внутренней логике. Каждое умозаключение при этом есть словесная формула психического состояния человека, а их последовательность как последовательность именно умозаключений невольно вызывает в сознании читателя понятие мысли, но не чувства. Счастье, с котором столько думал поэт, представлялось ему как "забвенье мысли'

Но непосредственное чувство, которое искал поэт, лежало в основе его стихотворений; только на него сразу накладывалась печап анализа, так что чувство в лирике Баратынского уподоблялось окане-

нелой волне. Шла постоянная борьба чувства с его рациональным оформлением. Стихи изобиловали теми точными формулами, неизбежно воспринимавшимися как мысли, которые принесли поэту его первоначальную славу.

Баратынского провозгласили поэтом нысли. Эта репутация оставалась незыблемой. Но формула, являющаяся "умной" зашифровкой психологического состояния - не просто мысль. Раздумья о страстях, о последовательных изменениях психических состояний человека, его настроений, которые составляли основу каждого из приведенных текстов поэта, свидетельствует о психологизне его творчества. Баратынский -поэт нысли о душе, то есть в самой сути его лирического дара заключено противоречие, осознанное им впоследствии как трагическое.

Сложное переплетение раздуний и чувств, описываемое Баратын-скин, находит свое воплощение в извилистом, тонком развитии самой поэтической нысли в его стихе. Резкие, порой окешоронные рассуждения, зигзаги переживаний, сочетание устойчивых литературных формул с неожиданными, очень личными замечаниями, чередование частных наблюдений и обобщений разнородного характера - вот те особенности творческого нышления, которые создали феномен лирики Баратынского. Они остались единственными, неповторимыми в литературе.

Следующее иня, овеянное ореолон "поэзии нысли" - П.А.Вязен-ский. Он являет собой совершённо иное направление. Он обладал резким общественно-политическим темпераментом. Но фигура Вяземского сложна, его поэзию нельзя свести к дидактическому, например декабристскому направлению русской лирики. Вязенский скорее литератор , чен поэт в чистом виде, и его стихи проницаены для всех направлений и жанров словесного творчества. Снелое экспериментаторство в области поэтической лексики, резкое и своеобразное

остроумие определили особый характер мысли в стихах Вяземского. В самой общем виде ее можно определить как избыточную. Вяземский, .по определению Пушкина, - "язвительный поэт, остряк замысловатый".1 Избыточность мысли у Вяземского была также замечена Пушкинын и вызвала его знаменитое замечание: "Твои стихи к Мнимой Красавице Сах.

извини: Счастливице) слишком умны. - А поэзия, прости господи,

2

должна быть глуповата .

Остановившись на стихотворении, являющемся адресатом пушкинского афоризма С"Мнимой Счастливице"), автор диссертации подробно анализирует каждый поворот поэтической мысли в нем. Перед нами "пестрый фараон" сентенций, парадоксов, умозаключений с неизненно венчающими строфы pointe'aMH. Кажется, поэт обладает неисчислимым количеством метких выражений и причудливых фраз, и малейший повод вызывает к жизни их переливающийся, гибкий поток. Вязенский не но-хет вовремя остановиться, даже когда финал налицо. Мысль стихотворения избыточна, поэтону ее можно и оборвать, и продолжить без ущер ба для смысла. Путь развития ее извилист, но достаточно однообразен Итак, впечатление излишней "унности" вызывают композиционные просчеты Вяземского. А какова природа этой "унности"?

Если у Баратынского она заключена в предельном интеллектуальном самораскрытии чувства, то у Вяземского она располагается в плоскости общественно-политической сатиры и абстрактного морализирования. Здесь открывались необозримые горизонты для развития остроты языка, его афористической сущности. Наблюдения Вяземского над природой человека и общества тонки, его мысли часто выражены изящно.

1 Пушкин A.C. Полн.собр.соч. в 17 т. - М.; Л., 1937-1959. - Т.П. -С. 199.

' 'Тан хе. - Т.ХШ. - С. 278.

А то, что их блеск и переливы не даиг ему поставить точку в нужный монент, свидетельствует не только об ограниченности, но и о своеобразной щедрости его дара. В полной мере развитый в его публицистике и прозе "умный" талант Вяземского, уходящий своими корняни в изящный век разума, дал свой вариант "поэзии мысли" - резко индивидуальный и значимый для русской литературы. Достоинства этой поэзии -афористичность, смелое введение необычных синтаксических конструкций и "непоэтической" лексики. Здесь кроются, правда, и ее недостатки; ведь афористичность, парадоксальность - все виды рассудочности стихов - предполагают их сухость. Причудливый синтаксис- часто занутняет ясность поэтической мысли. А непривычная лексика, вторгаясь в стихи, построенные по гармоническим законан школы Карамзина и Жуковского, нарушает их стилистическую однородность и цельность.

Вторая глава - "Поэтическая нысль как структурообразующий элемент в лирике Пушкина" - посвящена анализу произведений поэта с точки зрения развития в них мысли. Она открывается изложением литературного credo Пушкина в 8 главе "Евгения Онегина" Сописание раута в доме Татьяны). Пушкину, как оказывается, важно безукоризненное светское поведение не только в жизни, но и, в трансформированном виде, а стихах. Одна сторона этой литературной "светскости" - преображение и гармонизация эмоционального надрыва и отчаяния. Другая - отказ от глубокого философствования в лирике.

Намеренная "поверхностность" Пушкина была проявлением общей антитенденциозности его творчества, которая противостояла целому ряду современных ему художественных явлений Споэзин Ф.Н.Глинки, "любомудров", кружка С.Е.Раича и, в частности. Тютчева).

Те, кто-решались на перевод философской ннсли в стихи, казалось, брали на себя непосильную задачу. Но это было не совсем так:

дело в том. что поэтическая речь на русском языке в пушкннскую эпоху была более развита, звучала естественнее, чем, скажем, научная проза. Попытки Д.В.Веневитинова, С. П.Ыевырева и поэтов их круга выразить идеи современных философских систем, в частности шеллингиан-стьа. на языке школы "гармонической точности" по мнению исследовавшей феномен поэзии любомудров Л.Я.Гинзбург не имели успеха.1 Однако эти идеи постепенно овладевают умами.

Поэтом, чье художественное видение мира было во многом обусловлено миросозерцанием Шеллинга и выразилось в точных, индивидуальных словесных формулах, был Ф.И.Тютчев. 0 непосредственном развитии мысли в стихах Тютчева'писал Ю.Н.Тынянов. Заметив, что стих1 Тютчева - как правило фрагненты одной огронной философской темы, ученый противопоставил их структуру структуре пушкинских стихов, являющих законченность любой Си налой) темы.2 Пушкинские стихи, п< сути, состоят из одного или нескольких логически завершенных элементов. Тяготение зрелого Пушкина к фрагменту означало существенно« изменение его художественной системы.

Противопоставление фрагмента завершенной мысли чрезвычайн( ваяко для понимания механизма построения рационалистического стихотворения.

В диссертации дан сравнительный анализ стихотворения Тютчев) 1836 года "Тени сизые смесились" и Пушкина 1829 года "На холма Грузии лежит ночная мгла". В обоих дано описание мглы в природе 1 человека среди этой мглк. В тютчевском зыбкий, размытый мир слива ется с зыбкой, тоскующей душой человека. В пушкинском строго эафик

1 Гинзбург Л.Я. 0 лирике. - Л., 1974. - С. 67-73.

о

Тынянов ¡Э.Н. Пушкин и его современники, - М., 1969, - С. 188.

сированное состояние природы гармонирует с почти афористически точно описанным состоянием героя. На одном полюсе - неизъяснимое смещение явлений мира, на другом - их разумная иерархия. И то и другое с равной гениальностью воспроизведено в первой случае - в лирическом отрывке, во второй случае - в крохотном завершенном шедевре. Перед нами аккорд лишь угадываеной симфонии - и самодостаточная пьеса. Таким образом, слова Ю.Н.Тынянова о фрагменте целого у Тютчева и о завершенном единстве у Пушкина замечательно подтверждаются. Между тем, уже анализируй пушкинское стихотворение "На холмах Грузии лежит ночная мгла", можно предположить, что мысль Пушкина время от времени делает рывки в сторону дерационализированного, неоформленного нира, но - лишь в описаниях парадоксальных сочетаний взаимопротиворечащих чувств.

Завершенность и целостность являются необходимыми в стихах Пушкина. Здесь не переизбыток ро1г^е'ов, как у Вяземского, и не резкие повороты законченных смысловых отрезков, как у Баратынского. Пушкинская нысль плавно движется от одного состояния мира и человека к другому, заставляя нас проходить за ней ее путь ке экспрессивным нагнетаниен описаний или формул, но точным и спокойным называнием явлений.

Конкретность мысли .- то, чего добивался Пушкин; не случайны обилие и сложность его черновиков Счерновой текст "На холмах Грузии лежит ночная игла" в 5 раз превосходит размерани окончательный беловой вариант).

Взгляд Пушкина предполагает и конкретность, оформленность наблюдаемого явления. Другая его особенность - четкая иерархия предметов. отдаленность их друг от друга. У Тютчева же "все во всем": никакой иерархии материального мира, все родственно, каждое дпигс

ние пластически и ритмически воспроизводит другое. Образ в поэзии Тютчева перетекает в другой образ: морской конь в сухопутного, женская душа в призрак. Сравнение у Тютчева - это слияние одного с другим, а не приравнивание одного к другону. Здесь нет ничего стойкого, окончательного - все плавится, все рождается заново. А'у Пушкина иерархия жизненных и художественных ценностей поддерживалась даже строгой композицией его поэтических текстов. Мысль в лирике Пушкина, как правило, развивалась в рамках жесткой, обусловленной риторической традицией структуры.

После того как Пушкин пережил период "байронизна" одним из наиболее "прижившихся" в его творчестве приемов стала композиционная свобода, смело введенная в обиход английским поэтон. "Восточные" поэмы Байрона, а вслед за ними "южные" поэмы Пушкина изобилуют пропусками, недоговоренностями, обозначаемыми разными комбинациями нноготочий. И в "Евгении Онегине" целые строфы опущены или якобы опущены и заменены номерами и точкани. Такова новая романтическая традиция построения художественного текста. Дискретность сюжетного развития текста разрушала привычную логику поэтического повествования и, таким образом, вносила свою лепту в развитие антирациональной, антитрадиционной литературы. Но, как видно из сравнения содержания и композиции пушкинских поэм с содержанием и конпозицией поэм Байрона, русский поэт стремился к большей объективности, к более спокойному и традиционному ходу повествования.1 В этон он един с карамзинистами, Жуковским, большинством поэтов своего круга. Логическая последовательность лирического повествования и композиционная стройность почти обязательны для литераторов первой четверти

Таковы выводы В.М.Жирмунского // Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. - Л., 1978. - С. 298.

XIX века. Структурность как бы постулируется различными поэтическими играни, шарадами. альбомными инпровизациями. Сама идея поэтической импровизации предполагает знание слушателей о тон, как должно строиться словесное воплощение "заданной" мысли, несмотря на непредсказуемость, спонтанность, составляющие основу и главную прелесть жанра.

В импровизациях, стихах "на случай" ярко прослеживается поэтическая логика лирики рационалистического типа. Альбомные "безделки", составляющие, по подсчетам автора диссертации, около 10% всей лирики Пушкина, служили своего рода полигоном для испытания поэтического мастерства: здесь' совершенствовалась виртуозность мысли, вырабатывались определенные композиционные приемы и другие версифи-кационные тонкости.

В работе рассмотрены образцы "салонной" лирики от "Стансов" 1814 года до стихотворения "В альбон" 1832 года. Логические приемы, "уэоры" мысли здесь предельно обнажены. Поэтону они обозначены в работе в виде логических схем. Перечислены их основные типы (перечисление - pointe, параллелизм - resume, описание - "сравнение-pointe" и др.). Пушкинские стихотворения "на случай" - свидетельство присутствия в творчестве поэта свойственного рационалистической эпохе логического механизма. Этот механизм обнаруживается в процессе анализа и в "серьезной" лирике.

Для определения особенностей зрелой пушкинской нысли автор диссертации обращается к ее началу - к трафаретан и маскам эпохи, ко всему ее литературному "реквизиту"., Мысль классициста направленна и однозначна, мысль романтика то столь многозначна, что растягивается до области "невыразимого", то столь относительна, что поглощается бесконечным самоотрицанием Сромантическая ирония), то двой-

ственна (рефлексия). Пушкин прошел школу и классицистических, и романтических трафаретов, и живая и неподражаемая физионония его ныс-ли выглянула из-под маски литературной традиции. Расшатывание творческих основ искусства начала XIX века рассматривается в увеличительное стекло нашей осведомленности о будущем русской литературы и культуры. Тот факт, что здание пушкинской нысли возводилось на фундаменте рушащейся традиции, был благотворен: Пушкин попал как бы в золотую середину между устойчивый каноном и авторским произволом. Можно нащупать грань нежду мыслью-штампом и неповторимой, живорожденной мыслью, нежду жанровым стереотипом, логикой нотива и неожиданной логикой действительности.

Основанием для осуществления в работе сравнения стихотворения 1815 года "Гроб Анакреона" с посланием 1822 года "Друзьям" служит присущий и тому и другому привкус античного нирочувствования. Здесь явлен один и тот же "пиршественный" образ мира и жизни. Е обоих случаях мысль стихотворения преподносится в изящном обрамлении картин, подобных античным барельефам, и кажется неглубокой. На самом деле она не растворена в "чистой художественности", но лишь погружена в нее, и может быть извлечена, оказавшись глубже и важнее для лирики поэта, чем предполагается вначале.

Характерно с точки зрения "работы" поэтической нысли стихотворение, роднящее Пушкина с элегической школой Жуковского, наиболее часто испытывающей на себе упреки d безмыслии- "Цветок". Формальное развитие мысли традиционно для элегии и тривиально: это следующий за картиной ряд вопросов. Содержание каждого из вопросов - литературный штамп. Тем не ненее стихотворение создает впечатление полноты, глубины и совершенства. Незриными героями становятся здесь Вреня и Память, прошлое и воспоминание. Далее - данные лишь как на-

нек или прикосновение любовь и одиночество. Далее - человеческая жизнь с ее цветением и гибелью, упоминание которой и есть кульминация стихотворения. Эта жизнь подобна засохшему цветку: мы не ощущаем ее запаха, не зидим ее цвета, возможно, ее уже нет. или она ветха и вот-вот исчезнет. Но она оставила по себе легкую, как вздох, память, вызывающую у поэта поток ныслей и чувств.

Слишком легкое скольжение смысла по поверхности формы раздражало вкус критики, привыкшей к прямому, "философскому" изложению мыслей. В "Цветке" ничего не названо прямо - ни судьба, ни память, ки бренность бытия, ни смерть. Все содержится в стихе и все скрыто, мимолетно... Эта особенность ' пушкинской мысли названа в работе сня.тием философии в лирике. Философия, присутствующая здесь в снятой форме, глубока и индивидуальна. Но быстрая смена хартин и рассуждений, лаконизм, совершенство формы скрывают ее з поэтической ткани.

Целый ряд проанализированных стихотворений С"Увы! Язык любви болтливый", "Когда твои младые лета", "Сонет" и др.) являют собой каскад из только оригинальных авторских высказываний, но и устойчивых поэтических словосочетаний, подчас лирическга штампов. Однако раз»!Ш58 нысли в них сугубо индивидуально, потону что каждая формулировка точно называет конкретное явление. Подчас возникает предположение, что Пушкин избирает единственно возножный вариант постулирования своей поэтической мысли. Слово и нысль полностью совпадают. Достигнут предельный лаконизм, чаще всего путем перечисления всех возможных явлений одного ряда и обобщения ("исчерпывающего деления" в терминологии Л.В.Пумпянского '). В диссерта-

Пумпянсхий Л.В. Об исчерпывающей делении, одкон из принципов Пушкина // Пуспсин. Исследования и материалы. Т.X. Л., 1982. - С.201.

ции приводятся различные варианты логической композиции пушкинского стиха Сперечисление-обобщение и наоборот, параллелизн - pointe, описание - "параллелизм-pointe" и др.). Особо рассмотрены произведения, характеризуемые в комментариях как "отрывки" и "наброски" и помещаемые в полных собраниях сочинений Пушкина в конце разделов лирики на каждый год.

В современном пушкиноведении имеются две противоположные тенденции: часть исследователей стренится объявить все незавершенные отрывки целостными произведениями; другие, например составитель нескольких полных собраний сочинений Пушкина Б.В.Тонашевский, помещают все спорные стихотворения; не опубликованные поэтом при жизни, в раздел "неоконченных набросков". Автор работы доказывает, что на понощь исследователю в качестве критерия завершенности произведения ножет придти именно понятие поэтической нысли. Зная особенности ее развития в стихах 'Пушкина, можно доверяться не Только внутреннему ощущению, но и знанию законов художественного мышления поэта.

В диссертации произведен переснотр ряда "отрывков" С"На небесах печальная луна", "Зорю бьпг... Из pyicHoux" и др.) с точки зрения их законченности. Рассматривая логические схемы стихотворений, автор доказывает, что они являются, завершенными лроизведенияни.

В работе исследованы и случаи нарочитой незавершенности произведений Пушкина. Так, финал "Осени" являет пример разрушения логического построения стиха, освобождения за счет этого энергии мысли и перевода этой энергии в движение ассоциаций. Такая передача сныс-лообразупцей работы творческого сознания читателю редка у Пушкина, чья поэзия тяготеет к ^гармонической законченности мысли. Однако наличие композиционных решений, подобных финалу "Осени", тем не менее доказывает возможность в пушкинской поэзии иного, сравнительно с

преобладающим, варианта развития лирического действия. В их число входит, помимо уже упоминавшихся сюжетных пропусков в "южных поэмах" и в "Евгении Онегине", и построение стихотворения 1825 года "Сожженное письмо", включенного Пушкиным в раздел элегий сборника 1826 года: оно оканчивается многоточием, прерывающим повествование в нонент наивысшего эмоционального напряжения лирического героя,- и стихотворения 1828 года "Каков я прежде был, таков и ныне я", в оглавлении Ш части "Стихотворений" Пушкина 1832 года названного "Отрывком из Андрея Шенье".1■

Законченность развития мысли - одна из глазных особенностей лирики, следующей риторическим законам. Принеры нарочитой "отрывочности" существуют здесь лишь как не часто реализуемая возможность. Отрывок, импровизация - феномен романтической культуры. Завершенность - черта классицистическая. Как все современные ему авторы, Пушкин, будучи романтиком по духу своих творений, часто содержащих в себе импровизационность, неясности, недоговоренности, все же классицист с точки зрения формального построения стиха. Поэзия Пушкина построена по правилам пиитик, и даже отступления от них (смысловые пропуски) - это логика со знаком минус. Везде просматривается мысль целостная и ясная. Уместно было бы говорить о классицизме формы и романтизме смысла, то есть о назревающем противоречии внешней иерархичности и внутренней перетекаемости мира. Противоречие это, свойственное всему раннему романтизму, придает ему важное достоинство: в тот единственный момент литературного развития многозначность, незавершенность, перетекаемостъ явлений были осознаны в стихе, формальная четкость и проясненкостъ которого isa оставляли у чи-

1Пушкин A.C. Полн.собр.соч. в 17 т. - М.; Л.. 1937-1939. - Т.И. -С. 143.

тателя сомнений в истинности сообщаемого. Когда же форма подверглась окончательной индивидуализации, то есть распались жанровые каноны и риторические законы, освященные литературной традицией, подвижным и неокончательным стал смысл высказывания и беспредельными -его толкования. Рационализм формы служил своего рода гарантом смысла, давал уверенность в существовании Абсолюта, объективного и ненарушимого критерия художественности и даже высоты нравственного чувства, присутствующего в произведении.

В третьей главе - "Мысль и снысл: проблена поэтической мысли и философский контекст творчества Пушкина" - исследуется решение поэтом экзистенциальных проблен.

"Философские нотивы лирики Пушкина" - расхожая тема не только научных исследований, но и школьных сочинений. Ее решение зависит и от мировоззрения ученого, и от исторического момента, в который она рассматривается. Тен не менее здесь есть ряд "постоянных величин", признаваемых исследователями различных взглядов и эпох. Ключевыми словами, найденными русской мыслью в применении к Пушкину, стали гармония, равновесие, равное внимание ко всему, отзывчивость, про-теизм, благоволение.

Не вызывает сомнения и пушкиьокий фатализн, являющийся философским обоснованием его поэзии. В работе рассматривается бытование идеи судьбы в текстах Пушкина и определяется характер его фатализма. Указывается на отсутствие в нем тяжеловесной идеологии и усложненного мистицизма. Провиденциализм Пушкина - это и не унылая резиньяция в духе Жуковского. Поэт оставляет'за собой и за своими героями свободу действий - при полной предопределенности финала. В этом он - "яэычник", это - одна из причин его "языческой", по определению И.О. Гершёнзона, мудрости Пушкина.1

1 Гершензон М.О. Мудрость Пушкина. - М.. 1919. - С.13.

Христианину, осознащену. что подчинение Провидению есть свобода в Боге, даровано покорное приятие радости и страдания. Отличие античной идеи рока от такого провиденциализма заключается в понимании, например, греками, необходимости борьбы и безнадежности исхода. Сходным образом относятся к судьбе пушкинские герои. Это люди действия более, чем мысли. Таковы Лон Гуан, Сальери, Петр, разбойники: все они превращают свои мысли в действия. Скупой деятельно скуп, влюбленный предприимчив. Как бы ни был осторожен Гернанн, с нонента зарождения в его голове "неподвижной идеи" трех карт он становится решителен в своих'действиях. Санону же Пушкину всякая idee fixe чужда. Его художественная нысль развивалась экстенсивно. Он свободно "играл" идеями в'зависимости от художественных задач, и потому очень часто критика, вслед за Белинским, определяла пафос поэзии Пушкина как художественность и даже признавала его апологетом "искусства для искусства". Поэтические мысли Пушкина не становились навязчивыми и могли заимствоваться из любого источника. Отсюда кажущаяся их "неглубокость".

Пушкинская мысль пластична, меняется в зависимости от сиюминутных причин. И все же в духовной мире поэта есть величины постоянные. Таков главный в жизни каждого человека вопрос о смысле существования и "произвольной снерти" - самоубийстве.

Рассматривая мысль в поэзии как степень гаггеллектуальности и даже философичности художественного текста, необходимо исследовать бытование в пушкинских произведениях проблены жизни, снерти и бессмертия, взаимоотношение которых наиболее полно раскрывается именно в мотиве самоубийства. Изучению его в текстах поэта предпослан краткий очерк истории идеи "произвольной смерти" в России начиная с ХУИ столетия с привлечением произведений Радищева. Дашковой, Карамзина. Жуковского.

Если б "гражданственный" ХУШ век самоубийство расценивалось как налодушие, то во время расцвета сентиментализма оно стало модой.

Мысль о смерти напитала собой и фактически создала жанр элегии, предполагавшей сожаление о недостижимости прошлого и конечности бытия. Философская резиньяция, заключавшаяся в самом элегическом чувстве - меланхолии - не вела к активному поиску смысла жизни. Жанровый обьект здесь - состояние души, а не динамика мысли.

Если в 1810-е годы осуществился возврат к гражданским ценностям, то после 1825 года мысль о самоубийстве могла снова существовать лишь в философской плоскости и в сфере личного опыта. Русскую литературу настигла неотвязная мысль о смысле всего - и о самоубийстве как следствии усталости; несовершенства и бессмысленности жизни.

В работе подробно проанализирована посвященная "произвольной смерти" статья Де-Яиня в "Литературной газете" Дельвига и Пушкина, где речь идет об "идеологических" самоубийствах мыслящих людей. Указывается, что их появление характерно для эпохи рефлексии.

Именно обратной стороной рефлексии была идеологическая, "фаустовская" скука. Особенно сильно разыгралась эпидемия скуки - сплина - тоски - хандры в Европе после падения Наполеона. Отраженная в творчестве Байрона, она прокатилась потом ураганон по русской литературе. Мыслящий человек изначально обрекается на нее. В числе таковых - пушкинский Онегин, скучающий путешественник, лбвелас, читатель. Потеря смысла жизни, усталость от ее повторяющихся затей -вопрос не одного поколения или сословия, й поэтому несмотря на то. что в "Евгении Онегине" привыкли видеть верную действительности картину русского общества в известную эпоху, перед нани - роман общечеловеческого философского содержания в первую очередь.'

Однообразной пестроте жизни Онегина противопоставлены описания свежести деятельного петербургского утра, "умной старины" деревенской жизни дяди Онегина и Лариных, восторгенности Ленского, московской и петербургской жизни. Но и здесь - в каждом описании - неизбежно возникает слово "скука". Герои осуждены на однообразное круговращение в мире. Возникает вопрос об оправданности этого круговращения. И тогда раздается примирительный голос автора, утверждающий, что все оправданно, все благо. В отличие от нетерпимых к бюргерам ронантиков, Пушкин снисходителен к обывателям, следующим традиции, норме, привычке - необходимым, по мнению поэта, условиям счастья.

Жизненной скуке в "Евгении Онегине" противостоит светлое миросозерцание автора, радостно воспринимающего то, что герой воспринимает с унылой зевотой: от театра до деревенского уединения.

Главный адвокат в жизни в романе - любовь. "Евгений Онегин" -это история любви, не совпавшей во времени, трагически разомкнувшей свой круг - несбывшейся. Тем более она значительна для каздого из героев. Драма Татьяны создает ее личность такой, какой она являотся читателю в последней, восьмой главе. Драма Онегина встряхивает все его существо, заставляя искать новые жизненные пути.

Любовь у Пушкина всегда плодотворна; она граничит со смертью и одновременно дает смысл и напряженную ясность жизни: так в гибельном чувстве обретает истину Дон Гуан.

Дозодом в пользу жизни становится любовь в ■"Элегии" 1330 года, в стихотворении 1823 года "Надеждой сладостной младенчески днаа". Другой довод - существование и возможность мысли, способности мыслить. Наконец, удерживает на земле гарнонля мира и создания искусства. Почти такой же перечень присутствует в стихотворении 1836 года "Из Пиндемонти", только здесь Пушкин перечисляет ке поводы остаться

на земле, а права свободного человека. Замена одного контекста другим приводит к тому, что между оправданней человеческого существования и признаками счастья и свободы ставится знак равенства. Еще один контекст - в стихотворении "Не дай мне бог сойти с уна" 1833 года. Полная свобода, пламенный бред, грезы, природа - все это на сей раз мерцает как будущее безумца, оставленного в покое. Перечисление всех выгод подобного будущего оканчивается, однако, признанием невозможности свободы для сунасшедшего.

В оправдание жизни Пушкин приводит и доводы профессиональные -надежду на будущие создания,' славу поэта, наслаждение творчеством собратьев "по цеху" ("Евгений Онегин", монолог Сальери, избегшего самоубийства благодаря вере в свою нузыку). Часть нонолога- Сальери совпадает с "Элегией" 1830 года. Столь частое повторение одного и того же хода.нысли у поэта не случайно: проблема смысла - ключевая в поэзии мысли Пушкина.

В реальной жизни человека пушкинской эпохи большую роль играла христианская точка зрения на самоубийство, однозначная.в своен неприятии. В связи с этой точкой зрения в работе рассмотрена поэтическая переписка Пушкина с Филаретом. Сделан вывод, что здесь значение христианской нотивировки отказа от самоубийства подрывалось тем, что целостность всеприятия и снирения бьша нарушена и ясность снысла человеческого существования утрачена всей европейской культурой. С завистью и восхищением обращался Пушкин к Н.Б. Юсупову, живущему для жизни - способность, которой сам он был лишен. В "Стихах, сочиненных ночью во вреня бессонницы" поэт напряженно вслушивается в "мышью беготню" жизни, пытаясь понять ее и наполнить смыслом. Во имя смысла ищутся "обоснования" - "мыслить и страдать", наслаждаться природой, искусством, любовью. Но и этого недостаточно. Поэт уже потону не может "жить для жизни", что он поэт. Этот парадокс объяс-

няет и дальнейшее удвоение, утроение, расслоение вопросов бытия в искусстве новейшего времени. Решение "жить для чего-то" вызывает следующее звено: "стоит ли что-то того, чтобы жить для него". Нужно оправдание оправдания, оправдание оправдания оправдания и так далее. Но тут почва под ногами уже теряется, и зыбкий релятивизм XX века Еступает в свои права. В пушкинском мире еще все на своих местах, bee имеет свои законы. Логика человеческого сувдествления здесь незыблема. а смысл его в том, чтобы не нарушать эту логику, это круговое движение - времен года, возрастов, человеческой любви. Пушкин любил мысль о том, что всему свое время, что каждому - свое,- он трезво воспринимал и историю: в своей жизни и впереди у человечества он видел мгновения просветления и тьмы, а не безоблачный прогресс или безнадежныю эсхатологическую бездну. Он неустанно напоминал о благодарности, с которой следует относиться к жизни. Неблагодарность миру, нарушение его законов, изненение постепенности и последовательности явлений бытия для поэта неприемлемы. И самоубийство могло стать з один ряд с преждевременными, не принимающими в расчет общий ход вещей поступками.'

Спасительное и внерациональное миросозерцание художника не давало Пушкину низвергнуться в бездну отчаяния и бессмыслицы. Но вопрос о смысле шкзни то явно, то подспудно вставал в его поэзии. Поэтому наивно было бы утверждать, что она лишена мысли. Никогда ничего ке навязывая читателю, погружаясь з изображение чаще, чем в схоластику рассуждений, Пушкин именно мыслил в поэзии, решал главные вопросы человеческого бытия.

3 заключении подводятся итога исследования. В 1800-1830-е годы в России, как и з ряде европейских стран, качался период дерациона-летацин культуры. Он бьш знаменателен тем, что содержание произведений уже менялось, а форна еще оставалась почти неизменной. В об-

ласта литературы это выразилось в романтических веяниях и, одновременно, в сильном влиянии классицистического логико-риторического канона, предельно рационализирующего тексты.

Так, в допушкинский, пушкинский и послепушкинский период происходит нарастание тематики невыразиного, тайного, смутного. Классицистический конфликт ума и сердца в 1 четверти XIX века в большинстве случаев решается в пользу последнего.

Важнейшей частьш работы был сравнительный анализ текстов Баратынского, Вяземского, Тютчева и Пушкина с точки зрения бытования в них поэтической мысли. Основное противоречие поэзии Баратынского лежит между свободным самораскрытием чувства и аналитическим расчленением его, производимым' умом. В саном общем виде этот процесс можно охарактеризовать ках мысль о чувстве. Мысль Вязенского находит свое воплощение в законченных формах афоризма, сентенцгл!, bonmot. каламбура - s арсенале "французского" остроуния вольтеровской эпохи. Стихотворения Вяземского изобилуют повторами; не всегда оправданны здесь нагромождения умозаключений, метафор и парадоксов. Еще Пушкин отметил избыточность мысли Вяземского. Что касается поэтической нысли Тютчева, то она развивается в каждом стихотворении как фрагмент универсального философского целого. Ее основа - философия тождества Шеллинга, утверждающая единство и взаимоперетекае-мость мира идей и мира вещей. Стихи Тютчева не вписываются в строгую логическую схему. Они могут быть противопоставлены пушкинским, основанным на представлении о строгой иерархии явлений и ценностей.

На фоне творчества перечисленных авторов, каждый из которых ножет быть.назван поэтом мысли, лирика Пушкина охарактеризована как пространство идеальных соответствий слова и мысли, не оставляющих видимого простора для избыточного психологизма, остроуния, философичности. Возникающее в результате этого впечатление равновесия

служит основанием для известных форнул о гарнонии. покое, точности, ясности пушкинского гения.

Мысль Пушкина претерпела эволюцию, в санок общем виде повторяющую общекультурный процесс. От риторики безупречных ранних опытов, от изящно завершенных альбомных пьес поэт двигался к композиционной отрывочности "южных" поэм, к пропускам С"эквивалентам текста") в "Евгении Онегине", к фрагментарности и недоговоренности поздних стихотворений С"Осень", "Вновь я.посетил").

Анализ мысли как степени философичности и глубины пушкинских текстов потребовал обращения к основополагающим проблемам жизни, смерти и судьбы. 11х решение неизненно присутствует в стихах поэта, однако художественное изящество Сформа) каждый раз "снинает" остроту и резкость вопроса (содержания). Создается обманчивая простота, подчас принимаемая за банальность.

Нахождение философских и религиозных ценностей в произведениях Пушкина, совершенное сначала Жуковским и Баратынским в 1840-е годы, а затем символистами в конце XIX века, стало особенностью и пушкиноведения последнего десятилетия. Оно есть отражение современного общественного развития. Однако решая с помощью текстов Пушкина свои социальные и художественные задачи, каждая эпоха находит и некие объективные качества поэзии Пушкина, скрытые ранее.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. "Заезжий фигляр" у Пушкина // "Русская речь", 1989, N 3. С. 18-23.

2. "Еще твоей молвой наполнен сей предел" // "Кодры", 1900, N 0. - С. 134-138.

3. Рейчерт Дж. Искренни ли поэты? (философия и поэзия) // Общественные науки за рубежом, РЖ, серия 7, 1983, N 2. - С. 67-03.