Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект

Манкевич, Ирина Анатольевна

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект

Год: 2011
Автор научной работы: Манкевич, Ирина Анатольевна
Ученая cтепень: доктора культурологии
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

450 руб.

Диссертация по культурологии на тему 'Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект"

На правах рукописи ф

МАНКЕВИЧ ИРИНА АНАТОЛЬЕВНА

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ В ТЕКСТАХ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННЫЙ АСПЕКТ

Специальность 24 00 01 - Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

1 7 НОЯ 2011

005002632

На правах рукописи

МАНКЕВИЧ ИРИНА АНАТОЛЬЕВНА

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ В ТЕКСТАХ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННЫЙ АСПЕКТ

Специальность 24 00 01 - Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Работа выполнена в Секторе культурологических проблем социализации ФГНИУ «Российский институт культурологии»

Научный консультант: доктор философских наук, профессор

Шапинская Екатерина Николаевна (РИК)

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Марков Борис Васильевич (СПбГУ)

доктор культурологии, профессор Калашникова Наталья Моисеевна (РЭМ)

доктор культурологии, доцент Грачев Владимир Иннокентьевич (ЛГУ им. A.C. Пушкина)

Ведущая организация: ФГОУ ВПО «Российский государственный

педагогический университет им. А.И. Герцена»

Защита состоится «24» ноября 2011 года в часов на заседании совета Д.212.232.55 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М.Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан «_»_2011 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

A.A. Никонова

Общая характеристика работы

Актуальность. Глобальные изменения в традиционной системе отечественного гуманитарного знания, произошедшие на рубеже ХХ-ХХ1 вв., стимулировали интерес к культурологическим методам освоения феномена "повседневность" и переключение внимания гуманитариев на предметы, ранее считавшиеся маргинальными (частная жизнь, тело, мир чувств, еда, запахи). Сегодня в гуманитарной науке накоплен значительный опыт исторических исследований различных реалий повседневной жизни отдельных эпох, регионов, социальных групп, зафиксированных в документальных свидетельствах и артефактах. Повседневновсдческая тематика обнаруживает себя в традиционном литературоведческом анализе мотивов и образов художественных произведений и в языковедческих исследованиях соответствующего ряда лексических единиц. Культурологические изыскания в этой сфере представлены, главным образом, работами общетеоретического характера и исследованиями конкретных явлений повседневной жизни. Однако указанные ракурсы изучения феномена повседневности не отражают всей совокупности многомерных взаимосвязей, влияний и отношений, существующих между реалиями повседневной жизни как таковой и ее репрезентацией в текстах культуры внелитературной и литературной природы в контексте коммуникационной триады "повседневность -литература - повседневность". Последнее касается, в частности, богатейшего культурологического потенциала классического наследия русской литературной культуры — "хранителя" и "распространителя" моделей повседневного поведения и "жизнестроения", остающегося на сегодняшний день недостаточно востребованным и мало исследованным в качестве потенциального источника культурологической информации о повседневной жизни и генератора культурологического знания. В силу литературоцентричности русской культуры отечественная филология более других областей гуманитарного знания оказалась предрасположенной к освоению культурологического подхода. Отсюда — и специфичность русской филологической школы, питавшейся "соками" разнородных, но взаимодействующих научных идей, на пересечении которых рождались труды М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова.

В условиях масштабной смены ценностных ориентации многие реалии и смыслы русской повседневной культуры, отраженные в классическом репертуаре отечественной литературы, неизбежно исчезают с горизонта восприятия ее "срединного" читателя. В этой связи актуализация культурологического потенциала русской литературы как «хранительницы высших смыслов отечественной культуры» (В.К. Кантор), как этического и образно-эмоционального компонента национального наследия представляется не только перспективной сферой познания повседневной жизни как таковой, но и действенной стратегией самопознания человека. Человек, информация, коммуникация, творчество, наследие — фундаментальные основания культуры, формирующие многослойные структуры повседневности как информационно-коммуникационной систе-

мы, обуславливающие и поддерживающие, в свою очередь, и многообразие репрезентирующих ее текстов.

Постановка проблемы. Проблемное поле настоящего исследования выявляется исходя из наличия следующего ряда противоречий:

1) между сложным комплексом отношений, связывающих реалии внели-тературной и литературной повседневности, и степенью их культурологического осмысления в контексте теории социокультурных коммуникаций;

2) между богатейшим семантическим потенциалом русской литературной классики и степенью ее освоения как источника культурологической информации о повседневной жизни.

Информационно-коммуникационный контекст исследования предопределен спецификой функционирования в пространстве социокультурных коммуникаций текстов повседневности внелитературной и литературной природы — потенциальных носителей социальной/гуманитарной информации, которая в процессе прочтения текстов интерпретируется как культурологическая. Объективно решению указанной проблемы способствуют многомерность и динамичность пространства повседневной культуры как системы социокультурных коммуникаций, а также активные и продуктивные научные коммуникации между филологией и культурологией, ибо ключевыми объектам исследования обеих сфер знания являются тексты культуры. В диссертации отмечается, что информационно-коммуникационный контекст исследования диктует необходимость ориентироваться на предельно широкое толкование понятия "текст " как текста культуры.

Степень разработанности проблемы.

В методологическом плане на формирование исходной гипотезы исследования оказали влияние труды ученых петербургской философско-культурологической школы, связанные с развитием системного и деятель-постного подходов к познанию культуры (С.Н. Артановский, М.С. Каган,

A.П. Марков, К.С. Пигров, Э.В. Соколов, Ю.М. Шор, др.), а также труды отечественных (Г.С. Кнабе и Ю.М. Лотман) и зарубежных (Р. Барт, У Эко) семиоти-ков культуры. Совокупный вклад в разработку теории и истории повседневной культуры внесли зарубежные (Э. Гуссерль, А. Шютц, П. Бергер, Т. Лукман, Г. Гарфинкель, А. Сикурель, И.Гофман, К. Гирц, А. Лефевр, Ю. Хабермас,' П. Бурдье, Л. Февр, М. Блок, Ж. Ле Гофф, Ф. Бродель, Н. Элиас) и отечественные ученые (С.Н. Артановский, Л.В. Беловинский, Т.Д. Бенедиктова, Е.В. Золотухина-Аболина, H.H. Козлова, Л.Г. Ионин, В.Д. Лелеко, Б.В. Марков). '

При разработке информационно-коммуникационных аспектов исследования были востребованы суждения отечественных и зарубежных специалистов в сфере теории и истории культуры (О.Н.Астафьева, Д. Бахман-Медик,

B.C. Жидков, М.С. Каган, Дж. Каллер, В.К. Кантор, K.M. Кантор^ И.В. Кондаков, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, А. Моль, К.Э. Разлогов! К.Б. Соколов, А.Я. Флиер, H.A. Хренов, У. Эко, др.), теории и практики социокультурных коммуникаций (Ю.Б. Борев, В.К Грачев, A.C. Дриккер,

J1.B. Петров, B.E. Семенов, A.B. Соколов, др.), а также отечественный и зарубежный опыт освоения проблем литературной/книжной культуры и литературных коммуникаций (Е. Добренко, Б.В. Дубин, Э. Клоус, Л.И. Рейтблат, др.).

Изучение художественной литературы как источника культурологической информации о повседневной жизни в виду отсутствия теоретических разработок в указанном контексте потребовало обращения к опыту академического источниковедения (С.О. Шмидт, О.М. Медушсвская). Методологические подходы к исследованию информационного потенциала литературного наследия наиболее разработаны в исторических исследованиях (В.О. Ключевский, JI.H. Гумилев, И.И. Миронец, Ю.В. Никуличев, A.B. Предтсчснский, Е.С. Сенявская, А.К. Соколов, E.H. Цимбаева, М.Ф. Румянцева, др.). Весьма ценным оказался опыт книговедческого (A.B. Блюм) и филологического осмысления указанной проблемы (Е.В. Душечкина, Е. Фарыно).

Проблема функционирования текстов повседневности в пространстве социокультурных коммуникаций адресует к информационно-семиотической концепции повседневной/бытовой культуры, представленной в трудах Ю.М. Лотмана и его последователей (И. Паперно, И. Рейфман), в свете которой исследователь рассматривает литературный текст как феномен культуры, формирующий модели мышления, чувствования и поведения людей. Определенную ценность в этой связи представляют и немногочисленные культурологически ориентированные работы, посвященные изучению различных реалий повседневной жизни на материале литературно-художественных текстов (Е.Е. Дмитриева, М.С. Костюхина A.JI. Ястребов). Существенную информационную поддержку оказали исследования, посвященные костюмным (О.Б. Вайнштейн, P.M. Кирсанова, П. Тирген), застольным (Ж.-Ф. Ревель, И.А.Богданов, А.И.Костяев, Ю.М. Логман, В.А. Мильчина, В.В. Похлебкин) и ольфакторным реалиям повседневной жизни (К.А. Богданов, О.Б. Вайнштейн, О.Н. Григорьева, Е.Е. Дмитриева, Е.А. Жирицкая, Д. Захарьин, А.И. Костяев, О.Б. Кушлина, В.В. Лапин, А.Г. Левинсон).

Имеющиеся методологические предпосылки к культурологическому анализу частной жизни гения в контексте проблемы репрезентации повседневности в текстах русской культуры отсылают к традициям русской формальной школы (Б.М. Эйхенбаум, В.Б. Шкловский, Ю.Н. Тынянов, Б.В. Томашевский, И.О. Лериер, Г.О. Винокур, В.В. Вересаев) и трудам Ю.М. Лотмана. Полезным в этой связи оказался опыт отечественных и зарубежных интерпретаторов жиз-нетворчества А.П. Чехова (А.Г. Головачева, В.Я. Звиняцковский, В.Б. Катаев, И.Н. Сухих, А.П. Чудаков, Д. Рейфилд). Философские и психологические проблемы изучения личной жизни художника как предмета творчества получили развитие в работах O.A. Кривцуна. Культурологическая интерпретация художественного и обыденного опыта русских символистов в контексте "текст-личность" представлен в исследовании Т.И. Ерохиной.

Анализ научной разработанности проблемы в объектно-предметном и методологическом плане свидетельствует: 1) об отсутствии в репертуаре культу-

рологических исследований трудов обобщающего, комплексного характера, связанных с осмыслением информационно-коммуникационных аспектов репрезентации повседневности в текстах русской культуры в контексте взаимодействия реалий внелитературной и литературной повседневности; 2) о наличие объективной необходимости и возможности интеграции накопленного гуманитарной наукой опыта для освоения проблемы репрезентации повседневности в текстах русской культуры и их коммуникационных отношений с позиции системного культурологического знания.

В виду необозримости и многообразия структурыых компонентов, образующих пространство повседневности и репрезентирующих его текстов культуры, в данном исследовании выбор ограничен теми составляющими ближайшей среды обитания человека, без которых немыслимо его повседневное бытие. К ним относятся: костюм, застолье (еда вкупе с застольным антуражем), ароматы и запахи.

Объект исследования — формы репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах русской культуры.

Предмет исследования — информационно-коммуникационные аспекты репрезентации костюмных, застольных и ольфакторных текстов культуры в контексте триады "повседневность — литература — повседневность".

В хронологическом и региональном аспекте исследование выстраивается главным образом на материале истории повседневной культуры России XIX-начала XX веков и текстов русской классической литературы. Однако инфор-мациошю-коммуникационный аспект исследования закономерно требует обращения к фактам культуры иных эпох и регионов, обусловивших порождение и функционирование тех или иных форм повседневной культуры, ибо пространство социокультурных коммуникаций не имеет жестких границ.

Цель исследования — выявление и анализ форм репрезентации повседневности в текстах русской культуры внелитературной и литературной реальности как взаимодействующих семантических пространств в контексте системного культурологического знания.

Задачи исследования структурированы по направлениям в соответствии тематикой глав и параграфов:

1. Анализ документальной базы исследования и предметно тематической структуры научных публикаций, составляющих культурологический вектор в исследованиях культуры повседневности; выявление специфики репрезентации повседневности в гуманитарных исследованиях культурологического профиля, посвященных костюмным, застольным и ольфакторным реалиям повседневной жизни.

структуры костюмных, застольных и ольфакторных текстов повседневной культуры; в) выявление специфики репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах внелитературной природы в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода.

3. Актуализация методологического потенциала информационно-коммуникационного подхода применительно к сфере "литературная культура" как системе литературных коммуникаций: а) выявление специфики междисциплинарных взаимодействий культурологии и филологии в пространстве гуманитарной культуры; б) разработка коммуникационной модели "литературная культура" как методологической основы анализа репрезентации повседневности в литературных текстах культуры; в) анализ эволюции представлений в гуманитарном знании об источниковедческом потенциале художественной литературы; г) обоснование ввода в научный оборот концепта "культурологическая информация" как категории культурологического знания; обоснование источниковедческого статуса литературно-художественного текста как потенциального источника культурологической информации о повседневной жизни.

4. Анализ специфики функционирования текстов культуры в контексте коммуникационной триады: "повседневность — литература — повседневность": а) выявление системных взаимосвязей между культурно-семантическими пространствами "внелитературная повседневность — литературная повседневность"; б) выявление форм репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах литературной природы; в) анализ репрезентации повседневности в текстах частной жизни русского писателя (мемуарных, эпистолярных).

специализированные интернет-ресурсы.

Методология и методы исследования выстраиваются исходя из междисциплинарного характера избранной темы, диктующего обращение к достижениям различных наук социально-гуманитарного цикла (философия культуры, семиотика культуры, культурология, культурная антропология, филология, источниковедение, теория социокультурной коммуникации, др.). В тсоретико-методологичсском плане исследование базируется на ряде концептуальных положений, разработанных и апробированных в системе философско-культурологического, исторического и филологического знаний.

ния (Э. Гуссерль), теоретические основания философской герменевтики, ориентированной на толкование человеческого бытия через раскрытие смыслов культуры (Г. Гадамер), информационно-семиотическая концепция культуры (Ю.М. Лотман, У. Эко).

При разработке информационно-коммуникационной версии системного культурологического подхода востребованы идеи диалогичности сознаний и культур (М.М. Бахтин), идеи многомерности культурного пространства, побуждающие к поиску системных оснований его научного освоения (М.С. Каган), концепции теорий социальной (Г.Г. Почепцов, A.B. Соколов) и художественной коммуникаций (Ю.Б. Борев, Ю.М. Лотман).

При обосновании теоретико-методологической потребности ввода в научный оборот понятия "культурологическая информация" как базовой категории культурологического метода познания нашли отражение идеи, развиваемые в русле исторического (С.О. Шмидт) и теоретического источниковедения (О.М. Медушевская). В ходе анализа репрезентации повседневности в текстах русской культуры в контексте триады "повседневность — литература — повседневность" актуализировано теоретическое наследие русской формальной школы, в частности концепция литературного быта как феномена культуры (Б.М. Эйхенбаум, В.Б. Шкловский, ЮЛ. Тынянов). При анализе репрезентации повседневности в текстах частной жизни русского гения использован опыт освоения биографического метода в гуманитарных исследованиях (Ю.М. Лотман, O.A. Кривцун).

В целом теоретико-методологическая база настоящего исследования представляет собой органичный синтез целого ряда разработанных в гуманитарном знании аналитических приемов (структурно-семиотический, функционально-семантический, дискурсивный, контекстуальный), получивших свое воплощение в авторской концепции информационно-коммуникационного подхода к анализу репрезентации повседневности в текстах культуры.

Научная новизна исследования. Впервые на материале истории отечественной культуры и классической литературы проведено системное культурологическое исследование проблемы репрезентации повседневности в текстах русской культуры в контексте взаимодействия семантических пространств "повседневность — литература ~ повседневность" и дано научно-методологическое обоснование методов культурологического анализа репрезентации повседневности в текстах русской культуры внелитературной и литературной реальности, в том числе:

1) разработана концепция информационно-коммуникационного подхода применительно к предметным областям "повседневная культура" и "литературная культура";

2) определена специфика взаимодействия семантических пространств "внелитературная повседневность" и "литературная повседневность";

3) выявлена морфологическая структура костюмных, застольных и оль-факторных текстов как текстов повседневной культуры;

4) введен в научный оборот концепт "культурологическая информация" в качестве специализированной научно-методологической категории культурологического знания;

5) представлена концепция функционального статуса художественной литературы как источника культурологической информации о повседневной жизни;

6) представлена концепция частной жизни творческой личности как текста повседневной культуры (на материале источников личного происхождения и художественных произведений классиков русской литературы).

Теоретическая значимость исследования раскрывается в следующих ключевых положениях.

1). Определены формы репрезентации повседневности в текстах русской культуры (костюмных, застольных, ольфакторных), в том числе в аспекте их функционирования в пространстве социокультурных коммуникаций.

2). Определены формы репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах частной жизни гениальной личности как субъекта повседневных/литературных коммуникаций.

3). Разработан понятийный аппарат исследования, ориентированный на актуализацию информационно-коммуникационного потенциала текстов повседневной культуры, в том числе:

• дано теоретическое обоснование формальной и содержательной структуры категорий "повседневная культура", "литературная культура", "текст повседневной культуры", "костюмный текст", "застольный текст", "ольфактор-ный текст"; "культурологическая информация";

• предложены дефиниции разновидностей социокультурных коммуникаций: "повседневные", "костюмные", "застольные", "ольфакторные", "литературные", "художественные".

Практическая значимость исследования. Представленные в исследовании концепции и выводы могут быть использованы в качестве методологической базы для дальнейших исследований, ориентированных на актуализацию информационно-коммуникационных аспектов функционирования текстов культуры вербальной и невербальной природы. Образцы культурологического анализа текстов русской классической литературы могут быть полезны в практике преподавания дисциплин культурологического и филологического циклов, способствуя развитию междисциплинарного мышления будущих специалистов гуманитарного знания.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Информационно-коммуникационный подход является эффективной методологической базой для анализа форм репрезентации повседневности в текстах русской культуры, реализуемый в совокупности следующих культурологических измерений:

а) общесистемный — в контексте универсальных категорий информационно-коммуникационного подхода (коммуникационное пространство/время,

субъекты коммуникации, коммуникационное сообщение, коммуникационная культура, коммуникационные потребности, социальная/культурная память);

б) морфологический — в контексте морфологической структуры текстов повседневной культуры, в том числе костюмных, застольных, ольфакторных;

в) функционально-семантический — в контексте взаимодействия семантических пространств "повседневность — литература — повседневность".

2. Анализ семантического потенциала понятия "культурологическая информация" свидетельствует о возможности и необходимости введения его в научный оборот в качестве специализированной научно-методологической категории культурологического знания. Информация, выявляемая в рамках культурологического метода прочтения текстов культуры вербальной и невербальной природы, интерпретируется как культурологическая.

3. Литературно-художественный текст, будучи продуктом социокультурной деятельности исторического общества и индивидуального художественного творчества субъектов культуры, является потенциальным источником культурологической информации о повседневной жизни.

4. Костюмные, застольные и ольфакторные реалии повседневной жизни человека, формируя ближайшую среду его обитания, образуют в своей совокупности эффективную источниковедческую базу для выявления форм репрезентации повседневности в текстах культуры внелитературной и литературной реальности.

5. Информационно-коммуникационный эффект взаимодействия пространств внелитературной и литературной повседневности заключается в их потенциальной способности быть друг для друга смыслопорождаю-щей/текстопорождающей средой, стимулирующей генерацию новых источников культурологической информации, новых форм репрезентации повседневности в текстах культуры, новых контекстов интерпретации "старых" культурных форм и обогащение совокупного культурологического знания.

6. В контексте культурологического метода прочтения текстов культуры частная жизнь русского гения должна рассматриваться как культурное наследие и текст повседневной культуры, являющийся потенциальным источником культурологической информации.

иые конференции «Чеховские чтения в Ялте» (Ялта, Дом-музей A.II. Чехова, 2007-2009); Международная и Всероссийская научные конференции «Современные проблемы межкультурных коммуникаций» (Санкт-Петербург , СПбГУКИ, 2005, 2007); Международные и Всероссийские научные конференции «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГУ им. A.C. Пушкина, 1996-2007); Международный форум «Феномен удовольствия в культуре» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2004); Международная научная конференция «Художественный текст и культура» (Владимир, ВГПУ, 2003, 2005); Международные Лихачевские научные чтения (Санкт-Петербург, СПбГУП, 2001, 2003), Международный форум «Игровое пространство культуры» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2002); Международная научная конференция «Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию М.С. Кагана» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2001); Первый Всероссийский социологический конгресс «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (СПбГУ, 2000) и др.

Результаты исследования отражены более чем в 60 научных работах автора, общим объемом 78 п.л., в том числе в монографии «Поэтика обыкновенного: опыт культурологической интерпретации»1 и 13 статьях, опубликованных в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК, а также использованы в учебном процессе при разработке концепций и программ учебных курсов: «Социальные коммуникации», «Теория коммуникации» (СПбГУКИ), «Мировая художественная культура», «Художественная культура региона», «Информационно-библиографическая культура учителя», курс по выбору «Костюм в русской художественной литературе» (ЛГУ им. A.C. Пушкина).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии (более 450 наименований) и двух приложений к тексту диссертации. Объем текста диссертации составляет 455 страницы.

Приложение 1 «Таблицы» включает 6 таблиц, иллюстрирующих теоретические и методологические положения исследования. Приложение 2 «Культурологические сюжеты и портреты» составлено на основе эпистолярных и мемуарных источников и содержит материалы, отражающие жизнетворчество двух русских гениев, A.C. Пушкина и А.П. Чехова, в контексте костюмных, застольных и ольфакторных реалий их частной жизни.

1 Рецензии на указанную монографию: Равинский Д.К. Манкевич И.А. Поэтика обыкновенного; опыт культурологической интерпретации: Монография. СПб.: Алетейя, 2011. 712 с. // Новое лит. обозрение. 2011. № 109; Мъииъякова Н.М. Рецензия на монографию И.А. Манкевич «Поэтика обыкновенного: опыт культурологической интерпретации» (СПб.: Алетейя, 2011.712 с., ил.) // Клио. 2011. № 5 (56); Шор Ю. М. Культурология обыкновенного // Вопросы культурологии. 2011. № 10.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность исследования, оценивается степень разработанности избранной проблемы, формулируются объект и предмет исследования, указываются его хронологические и региональные рамки, формулируются цели и задачи, перечисляются источники, составившие его документальную базу, дается характеристика методологической основы исследования и используемых методов, обосновывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Повседневная культура в гуманитарных исследованиях: культурологический вектор» посвящена теоретическим аспектам исследования повседневной культуры в контексте культурологического знания, основное содержание которой составляют аналитические обзоры научных публикаций, дающие представление о специфике репрезентации в гуманитарных исследованиях образов повседневности, включая образы костюмной, застольной и оль-факторной реальности.

В параграфе 1.1 «Повседневная культура как проблема гуманитарного знания» приводится краткий обзор ключевых подходов к трактовке повседневности как научной категории, нашедших отражение в работах зарубежных (Ф. Бродель, А. Шютц, Н. Элиас) и отечественных исследователей (С.Н. Артановский, JI.B. Беловинский, Т.Д. Бенедиктова, Е.В. Золотухина-Аболина, Л. Г. Ионии, Г.С. Кнабе, H.H. Козлова, В. Д. Лелеко, Ю.М. Лотмаи, Б. В. Марков). К культурологическому вектору филологических исследований повседневности примыкают работы Е.Е. Дмитриевой, М.С. Костюхиной, И. Паперно, И. Рейфман, А. Ястребова, в совокупности своей являющих наглядный пример актуализации культурологического подхода в изучении реалий повседневной жизни на материале текстов русского классической литературы.

В своем обыденном значении понятие "повседневность", как правило, имеет такие смысловые контексты как ежедневный, постоянный, обычный, по-вторяющийся, рядовой, рутинный, привычный и тому подобные свойства будничной домашней или будничной профессиональной жизни, состоящей из повторяющихся изо дня в день событий. Словарные трактовки повседневности сводятся к определению ее как «процесса жизнедеятельности индивидов, развертывающегося в привычных общеизвестных ситуациях на базе самоочевидных ожиданий» (Л.Г. Ионин). При этом единообразие восприятия подобных ситуаций субъектами культуры является основополагающим условием их социального взаимодействия, обеспечивающим нормативный характер повседневной жизни. В научных исследованиях повседневность трактуется: как «видимый, но не замечаемый мир <.. .> привычных структур деятельности и социальных форм» (H.H. Козлова), как «сочетание различных видов специализированной и обыденной деятельности, детерминированной ценностными ориентация-ми человека...» (Л.В. Беловинский), как «привычная ограниченность жизни»,

дающая «чувство защищенности, <...> "онтологической безопасности" и комфорта» (Т.Д. Бенедиктова).

Отмечается, что анализ текстов культуры в контексте оппозиции "повседневное — внеповседнсвное" продуктивен только при учете конкретных пространственно-временных факторов и коммуникационных ситуаций, таких как: статус субъектов культуры (личность, социальная группа, массовая общность, историческое общество), масштаб и специфика их деятельности (обыденная, специализированная, профессиональная). Ибо одно и то же явление может быть рассмотрено в разных системах координат. В частности, в теории повседневной культуры понятие "повседневность" традиционно противопоставляется понятию "праздник". Однако в реальной жизни границы между этими явлениями культурной жизнедеятельности человека размыты и зависят не только от конкретной ситуации, но и от характера ее восприятия и связанных с ней переживаний, ибо то, что для одного праздник, то для другого — будни или, по меньшей мере, праздник, не порождающий праздничного мировосприятия. В то же время ежедневная рутина в силу своей привычности и комфортности может доставлять удовольствие и переживаться "празднично". Однако и в этом случае все зависит от того, в каком контексте читается и интерпретируется конкретный текст, какую информацию он несет как текст "повседневности" или "вне-повседневности", и главное, что исследователь предполагает в нем увидеть — традицию или нечто выпадающее из традиционного контекста. В любом случае повседневность — это не быт в чистом виде, а бытие в быте и быт в бытие плюс сопровождающие эти культурные срезы переживания. Относительно "устойчивой" повседневность оказывается только на уровне научного сознания, то есть как научная категория и понятийный инструментарий. При этом безоговорочно к "повседневным" можно отнести только те реалии бытия, без которых человек не может обойтись "ни дня" без потерь для себя в физическом, интеллектуальном и нравственном отношениях. Хотя и этот критерий относителен, так как у каждого свой порог физической и нравственной устойчивости, свой уровень духовных потребностей. Но в общем случае это воздух, еда, одежда, дом, общение с внешним миром. Из множества компонентов первой необходимости, составляющих "потребительскую корзину" "человека повседневного", независимо от его менталитета, уровня духовных потребностей, социокультурного статуса, психофизических и иных идентифицирующих признаков, в дальнейших культурологических построениях предпочтение отдано тем из них, без которых немыслима повседневная культурная жизнедеятельность человека, а именно костюму, еде и воздуху с насыщающими его ароматами и запахами. Именно эти реалии повседневной жизни в совокупности своей и составляют наиближайшую среду реализации человеческого в человеке, формируя одновременно пространство культурных смыслов, репрезентирующих "повседневное" как "обыкновенное".

В параграфе 1.2 «Костюмная культура в гуманитарных исследованиях» представлен обзор наиболее значимых в контексте задач настоящего исследо-

вания научных публикаций последних лет, посвященных костюму как феномену культуры. Актуализация культурологического вектора гуманитарного знания нашла отражение в оригинальных научных исследованиях костюма и моды отечественных (P.M. Кирсанова, О.Б. Вайнштейн, О. Ю. Гурова) и зарубежных авторов (Дж. Крейк, Л. Свендсен), а также в диссертационных исследовшшях философско-культурологического профиля (Т.О. Бердник, Я.В. Быстрова, Н.М.Калашникова, К.Г.Серебрякова). Особую ценность для разработки концепции исследования имели труды историка костюма P.M. Кирсановой, представляющие собой искусствоведческую версию системного подхода к изучению костюма. Акцентируя внимание на знаковом потенциале костюма, P.M. Кирсанова отмечает его способность информировать о месте человека в системе социальной иерархии, о разделяемых или нарушаемых им моделях поведения, принятых в том или ином сообществе. Представляя филологический аспект своей концепции, P.M. Кирсанова подчеркивает, что в литературе вещь оказывается "знаком знака". Она ставит писателя перед выбором "слова-вещи", отдавая предпочтение тому, что больше соответствует его авторскому замыслу.' Авторский выбор "языка костюма" ориентирует на культурный контекст эпохи со всеми проблемами ее литературной и политической жизни, на обстоятельства личной и творческой биографии художника, его культурного опыта, особенностей художественного стиля, психологии героев произведения и его потенциального читателя. Крупномасштабное филологическое исследование костюма и моды в европейской и русской культурах представлено в монографии О.Б. Вайнштейн «Денди: мода, литература, стиль жизни» (М., 2005), написанной в рамках научной традиции, получившей на Западе название cultural studies. Траектория научных изысканий О.Б. Вайнштейн проходит через три пространства - люда, литература и стиль жизни — в границах пересечения которых, при всей автономности их бытования, проступают неожиданные связи. Рассуждая о денди, автор, по собственному ее замечанию, то и дело ссылается на литературных персонажей, как если бы те были реальнымилюдьми, объясняя это обстоятельство особыми отношениями, существующими между дендизмом и литературной традицией. Хрестоматийные образцы подобного "альянса" искусства жизни и литературы — лорд Байрон и А. С. Пушкин.

Системный анализ разнообразных фактов из истории костюма и моды, представленных в исследованиях, составляющих культурологический вектор гуманитарного знания, дает ценный материал для разработки коммуникационной модели костюмной культуры и обоснования позитивного эффекта взаимодействия филологии и культурологии в исследовании специфики функционирования костюмных текстов в пространстве повседневных/литературных коммуникаций.

В параграфе 1.3 «Застольная культура в гуманитарных исследованиях» представлен обзор научных исследований, посвященных еде и застолью в истории культуры (П.Бранг, Ж.-Ф. Ревель, И.А.Богданов, М.В. Загидуллина, А.В. Костяев, Ю.М. Лошан, В.А. Мильчина, К.С. Пигров, В.В. Похлебкин). Отме-

чается, что в гуманитарных исследованиях последних лет по застольной тематике преобладают работы филологического профиля, посвященные лингвистическим аспектам функционирования кулинарной лексики (С.И. Бахтина, Т.Н. Куренкова, Ма Яньли, И.К. Миронова, И.В. Чирич). Философско-культурологический вектор в исследованиях застольной культуры представлен сравнительно небольшим числом авторов (М.В. Капкан, С.А. Кириленко, Н.В. Скляренко). Ценнейшим материалом при разработке концепции исследования явилась книга Ю.М. Лотмана и Е.Л. Погосян «Великосветские обеды» (СПб., 1996), остающаяся на сегодняшний день практически единственным полноценным опытом культурологической репрезентации картины русского дворянского застолья XVIII-XIX веков. Каждая из составляющих этой картины — застольный интерьер, меню, блюда, напитки, технология их приготовления, этикетные формы обслуживания и потребления пищи, застольные ритуалы и застольные игры, а также творцы и участники застольного действа — несут в историческом времени свою семантическую функцию. Вне конкуренции по своему научному потенциалу и художественным достоинствам остаются труды отечественного историка-международника и историка кулинарной культуры В.В. Похлебкина, область научных интересов которого — гастрономическая история, семиотика кухни, кулинарная антропология, психосоциология русской кухни. В методологическом и фактографическом аспектах особую ценность для настоящего исследования представляет книга В.В. Похлебкина «Из истории русской кулинарной культуры. Кушать подано!» (М., 2005), посвященная гастрономическим мотивам в русской классической литературе, в которой ее автор на основе кулинарного лексикона текстов русской драматургии от Фонвизина до Чехова восстанавливает и подробно комментирует репертуар кушаний и напитков конца XVIII-начала XX века, а вместе с ним и репертуар писательского застолья.

В параграфе 1.4 «Ольфакторная культура в гуманитарных исследованиях» представлен обзор немногочисленных публикаций, посвященных ароматам и запахам в русской культуре, в которых "обоняемая повседневность" Отечества репрезентируется в таких культурологических ракурсах как запах утра, дня и вечера, запах детства и запах смерти, "дымы отечества" и запахи чужбины, статус и запах, аромат перемен, запахи усадьбы, аромат родного дома и запах счастья (К.А. Богданов, Е.Е. Дмитриева, Е.А. Жирицкая, P.M. Кирсанова, А.Г. Левинсон). Ароматы и запахи русской словесности исследуются в работах О.Б. Кушлиной, H.A. Рогачевой, Н.Л. Зыховской. Попытка культурологического анализа феномена запаха в сакральной и профанной сферах культуры предпринята М.А. Епанешниковой.

Оригинальный опыт реконструкции ольфакторного образа Петербурга XVIII-XX столетий представлен в монографии историка В.В. Лапина «Петербург. Запахи и звуки» (СПб., 2007), ориентирующегося в своих изысканиях на известную схему Н.П. Анциферова "анатомия — физиология — психология" жизни города. Важным в контексте концепции настоящего исследования представляется суждение В.В. Лапина о том, что, изучая ольфакторную ауру Петер-

бурга, невозможно обойти произведения отечественных литераторов, ибо ароматы города на страницах их произведений одновременно суть отражения реальности и художественные приемы.

Актуализация повседневности как объекта гуманитарного знания привела к выводу о природной несовместимости ее объектов с всевозможными типологиями и структурами, в то время как именно эта сфера междисциплинарных исследований в силу ее "всемирной отзывчивости" как раз и требует наибольшей методологической строгости. Однако невозможность извлечения "чистой" повседневности из сумрака жизненных реалий и ощущений и фактическое растворение ее во внеповседневиых пластах жизни вовсе не свидетельствуют об отсутствии перспективы в поиске "общих мест" в этой сфере на теоретическом уровне. Последнее достижимо в контексте информационно-коммуникационного подхода, оптимально соответствующего специфике функционирования культурных форм в многомерном пространстве повседневности.

Вторая глава «Повседневные коммуникации и культурологическое знание» посвящена актуализации информационно-коммуникационного подхода применительно к предметной области "повседневная культура". Анализируются формы репрезентации повседневности в костюмных, застольных и оль-факторных текстах культуры в контексте универсальных категорий указанного подхода. Изложение материала сопровождается культурологическими сюжетами.

В параграфе 2.1 «Повседневная культура как информационно-коммуникационная система» приводится обзор различных толкований понятия "коммуникация", получивших распространение в обыденной практике и научном дискурсе (И.М. Быховская, Д.Б. Гудков, М.С. Каган, А.П.Панфилова, A.B. Соколов, А.Я. Флиер, др.). Раскрывается суть авторской версии информационно-коммуникационного подхода и содержание его ключевых категорий. Представляется коммуникационная модель предметной области "повседневная культура", приводятся дефиниции понятий "текст повседневности", "повседневная коммуникация", "культурологическая информация", описывается морфологическая структура текстов повседневной культуры.

С позиции системного культурологического подхода специфика и характер социального функционирования явлений повседневной культуры как подсистемы культуры могут быть исследованы в следующих аспектах: субъектно-объектном, духовно-содержательном, функционально-деятельностном, материально-идеальном, институциональном/внеинституциональном, морфологическом. В своих истоках данная модель восходит к концепции трехмерного строения художественной культуры М.С. Кагана, выделяющего организационно-институциональный, духовно-содержательный и морфологический аспекты ее функционирования . Информационно-коммуникационный подход является версией системного культурологического подхода и основан на понимании куль-

2 Каган М.С. Эстетика как философская наука. СПб.: Петрополис, 1997. С. 247-250.

туры как информационно-коммуникационной системы. В качестве базовых категорий указанного подхода выступают понятия "социокультурная коммуникация", "социальная информация", а также их "производные": коммуникационное пространство/врсмя, субъекты коммуникации, коммуникационные сообщения, коммуникационные потребности, коммуникационная культура, коммуникационная деятельность, социальная/культурная память, повседневная коммуникация, литературная коммуникация, культурологическая информация. В своей совокупности указанные категории образуют коммуникационную модель системы "культура", потенциально адаптируемую к любым ее сферам, и задают соответствующий исследовательский контекст интерпретации текстов культуры как носителей культурологической информации.

Понятие "социокультурная коммуникация" (далее СК) трактуется предельно широко как совокупность процессов, связанных с функционированием смыслов культуры в социальном времени и пространстве, включая их распространение, взаимодействие, трансформацию, а также восприятие, освоение, оценку и интерпретацию. Смыслы культуры (идеи, знания, эмоциональные переживания, волевые побуждения, идеалы, верования, ценностные ориентации, др.) составляют содержание коммуникационных сообщений/текстов, функционирующих в пространстве социокультуных коммуникаций в различных знаковых формах. При выборе базовых признаков, идентифицирующих различные типы СК, определяющее значение имеет коммуникационный ракурс, то есть конкретные варианты коммуникационных ситуаций, в пределах которых происходит передача смыслов или обмен ими, включая коммуникационный статус субъектов культуры, специфику коммуникационного пространства и времени, цели реализации СК, виды используемых каналов, доминирующую форму коммуникационной деятельности, наличие и тип обратной связи, пр.

Социальная информация, будучи продуктом интеллектуальной деятельности человека, идеальна, абстрактна и вне сознания познающего субъекта не существует. Информация обнаруживает себя в коммуникационном взаимодействии субъектов культуры, а коммуникация - в функционировании смыслов культуры, обретающих в процессе их освоения реципиентом статус информационного (коммуникационного) сообщения, которое в контексте культурологического анализа интерпретируется как текст культуры. При этом в зависимости от конкретной исследовательской задачи и исходного материала иод категорию "текст культуры" попадают: текст вербальный (устный, письменный, печатный), в совокупности составляющих его лексических фрагментов и бытующих внутри него мотивов, сюжетов, образов; текст невербальный (артефакты, модели поведения); дискурсивные практики. Вербальные тексты культуры служат инструментом для анализа невербальных текстов. Те и другие рассматриваются как носители культурологической информации.

Формированию концепта "культурологическая информация" как категории культурологического знания объективно содействовали следующие факторы: активное вхождение в обыденный и научный лексикон второй половины

XX века понятия "информация" и последующее осмысление его как феномена культуры и общенаучной категории; актуализация научной проблемы "культура, информация, общество" в контексте социально-гуманитарного знания; активизация междисциплинарных взаимодействий в научно-образовательной сфере и становление культурологии как специализированной системы знаний о культуре. В общем случае к культурологической информации следует отнести те сведения об объектах/субъектах культуры, которые были выявлены, проанализированы и обобщены с позиции системного культурологического подхода. При этом потенциальными источниками культурологической информации являются любые социальные документы, независимо от своего происхождения и используемой знаковой системы. Важно отметить, что в качестве источника культурологической информации текст культуры может быть рассмотрен только при условии вхождения его в отношения с другим текстом, ибо «...сознание нуждается в сознании, текст - в тексте, культура - в культуре» (Ю.М. Лотман).

"Линия жизни" текста культуры потенциально включает в себя различные "срезы" функционирования культурологической информации: производители текстов культуры — тексты культуры — потребители текстов культуры; тексты культуры — тексты культуры; тексты культуры — личность — социачышя группа — массовая общность — историческое общество, др.

Свойство повседневности "ускользать" от окончательных дефиниций и структуризацией свидетельствует в пользу информационно-коммуникационного подхода к познанию явлений культуры, теоретический потенциал которого в большой мере ориентирован на специфику функционирования культурных форм. В данном случае под "повседневностью" понимаются явления/события, переживаемые как обычные, привычные, повторяемые, непременные, естественные. Соответственно под "внеповседневностью" понимаются явления/события, переживаемые как необычные, непривычные, не имеющие постоянных ритмов, необязательные, неестественные.

Повседневная коммуникация трактуется как функционирование (распространение, взаимодействие, трансформация, др.) смыслов/образов повседневной культуры в социальном пространстве и времени. Методология изучения явлений повседневной жизни в контексте коммуникационных координат различного уровня способна дать соответствующий материал для "текстуали-зации" их смыслов/образов, придающей повседневности статус текста культуры, имеющего свои специфические структуру и функции

Под текстами повседневности понимаются тексты культуры, являющиеся потенциальными носителями знаний о субъектах, явлениях, событиях повседневной жизни. При этом репрезентация повседневности является основой текстов различной природы - вербальных (научных, мемуарных, эпистолярных, литературно-художественных) и текстов невербальных (визуальных, поведенческих). Тексты внелитературной повседневности, будучи осмысленными на уровне художественного сознания, трансформируются в тексты литературной повседневности, под которой понимаются реалии повседневной жизни, вопло-

щепные в литературно-художественных образах, повседневность литературных персонажей. Другое значение термина "литературная повседневность" связано с профессиональной повседневностью субъектов литературной культуры и литературных коммуникаций (писатель, издатель, критик, др.), или "литературным бытом". В определенном контексте можно говорить и о пространстве "окололитературной повседневности", если иметь в виду, что образцы, формируемые литературной культурой, входят в повседневную жизнь социума не только путем их прямых заимствований "человеком читающим", но и путем опосредованных влияний на "человека не читающего" или читающего "иные" тексты.

Специфика повседневной среды обитания человека опосредована сложным взаимодействием ее вещно-бытовых и мепталыю-бытийных культурных пластов, которые, в свою очередь, находят отражение в морфологической структуре повседневной культуры. В диссертации структура повседневной культуры представлена в виде перечня категорий информационно-коммуникационного подхода, адаптированных к специфике ее предметной области {коммуникационное пространство/время повседневности, субъекты повседневных коммуникаций, повседневные коммуникационные потребности, повседневная коммуникационная культура, повседневная коммуникационная деятельность, социальная/культурная память). Последние образуют в своей совокупности модель системы повседневных коммуникаций, служащую основой для анализа репрезентации повседневности в текстах культуры.

Одной из самых репрезентативных в информационном аспекте категорий является категория "коммуникационная деятельность", в контексте которой тексты культуры функционируют как диалоговые (диалог-согласие, диалог-конфронтация), управленческие (управление-согласие, управление-конфронтация) или подражательные. В реальной повседневной жизни жестких границ между указанными выше формами коммуникационной деятельности естественно не существует. Но в конкретных коммуникационных ситуациях при наличии всех прочих форм, как правило, доминирует одна, что и позволяет на теоретическом уровне различать диалоговые, управленческие или подражательные виды повседневных СК, а тексты повседневности соотносить в зависимости от коммуникационной ситуации с определенным типом коммуникационного сообщения ("диалог", "управление", "подражание").

Применительно к конкретным реалиям повседневной жизни (костюм, застолье, запахи) содержание перечисленных категорий обретает свою специфику, обусловленную спецификой "жанра" репрезентирующих их текстов культуры (костюмные, застольные, ольфакторные), при сохранении "преемственности" по отношению к исходным категориям общесистемного уровня в семантическом плане. Как неизбежные реалии повседневной жизни костюм, еда, ароматы и запахи, сочетая в своей совокупности материальное и символическое, обладают ярко выраженной коммуникативной функцией, репрезентируя приватный мир человека во всем многообразии его взаимоотношений с миром

внешним. При этом костюмные, застольные, ольфакторные тексты культуры не просто "регистрируют" видимые события частной жизни человека, а репрезентирует ее экзистенциональную сущность. Задача же культуролога заключается в выявлении, контекстуализации и интерпретации этой сущности в рамках культурологического метода.

Параграф 2.2 «Костюмные тексты в пространстве повседневных коммуникаций» посвящен анализу категорий "костюмный текст", "костюмная коммуникация" — производных от исходного понятия "костюм" как текста культуры и знаковой системы. Приводятся авторские дефиниции указанных категорий. Дается морфологическая структура костюмных текстов. Рассматривается специфика репрезентации повседневности в костюмных текстах культуры и характер их функционирования в пространстве повседневных коммуникаций. В материальном измерении костюм — вещь, предмет повседневного обихода и/или художественное произведение. В идеальном — образ эпохи, мира людей, художественный образ. Потребностью в одежде человек «отличается от других животных и тем прямо указывает на отношение одежды к высшей, чисто человеческой стороне своей природы» (С.М. Соловьев). С одной стороны, костюм — «инструмент, посредством которого тела подчиняются социальному правилу» (H.H. Козлова). С другой — знак, свидетельствующий о принадлежности его обладателя к определенной социальной группе. И каким бы ни был костюмный выбор человека, сам по себе он уже является выражением его ценностных ориентации в повседневной жизни (P.M. Кирсанова).

Костюмный текст функционирует на основе исторически сложившейся совокупности знаковых и символических компонентов идеально-материальной природы, используемых при оформлении внешнего вида человека (одежда, обувь, аксессуары, макияж, прическа), которая включает: костюмные средства художественно-эстетической выразительности (форма, ткань, цвет, узор); методы моделирования костюма (пластика, ритм, пространственная композиция); этикетные нормы ношения костюма; эстетические потребности и вкус в сфере костюмной моды; эмоциональные переживания и физические ощущения, связанные с костюмом как ближайшей средой обитания человека. "Костюмная коммуникация " — разновидность невербальных повседневных коммуникаций, связанных с функционированием костюмных текстов повседневной культуры. Костюм является универсальным способом социальной идентификации и самопрезентации человека, защиты и эстетизации его тела, но одновременно и уникальным "индикатором" его души, богатейшим тезаурусом скрытых смыслов культуры.

В диссертации представлен культурологический опыт интерпретации костюмных текстов в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода, наиболее репрезентативными из которых являются категории "коммуникационное сообщение", "коммуникационная деятельность" и "социальная/культурная память".

"Костюм-коммуникационное сообщение". Морфологическая структура костюмного текста как некоего высказывания/послания, обуславливает специфику его репрезентации как артефакта, модели поведения (этикетные нормы, костюмные ритуал) гиги художественного образа на невербальном (визуальном) и вербальном уровнях. "Костюм-визуальный образ " — образы реальных или вымышленных костюмов и костюмного поведения, воспринимаемые непосредственно в процессе межличностных контактов с ближайшим окружением или опосредованно через документальные каналы костюмной СК (произведения изобразительного искусства, изопродукция, рисунки, фотографии, чертежи выкроек). "Костюм-вербальный образ"— словесное описание моделей одежды (модные журналы, руководства для шитья, выкройки), а также реальных костюмов, образцов костюмного поведения и связанных с ними эмоций, представленных в устной, письменной пли печатной форме, включая художественную литературу.

Структура костюмного текста в сокращенном варианте имеет следующий вид: костюмный текст/время-пространство (историческое, локальное, приватное); костюмный текст/имя (происхождение, назначение); костюмный текст/средства художественной выразительности (форма, ткань, цветовой фон, декор, аксессуары); костюмный текст/впечатление (зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные, эмоциональные, художественно-эстетические эффекты костюмных СК); костюмный текст/персона (статус, социально-психологический тип); костюмный текст/социальный институт (индустрия моды, техника/технология); застольный текст/метафора.

"Костюм-коммуникационная деятельность". В рамках диалоговых СК реализуется ключевая функция костюма — служить опознавательным знаком своих и чужих. В аспекте внутриличностных коммуникаций и ощущений "костюмный текст "диалог-согласие" фиксирует некое родство "тел и душ" костюма и его хозяина, ибо здесь костюм не только очерчивает видимую форму человеческого тела, но и составляет с ним единое материально-духовное целое. "Костюмный текст "диалог-согласие" наиболее полно реализует свой информационный потенциал в ритуальном пространстве культуры, в котором субъекты культуры, посредством языка костюмных СК демонстрируют свою добровольную (или вынужденную) причастность к той или иной субкультурной общности. В ситуации "диалог-конфронтация" костюм демонстрирует принадлежность субъектов СК к различным духовным сообществам, становясь формой выражения их идеологических пристрастий, этических позиций, эстетических вкусов, публично противопоставляемых официально принятым моделям поведения. Скрытое противостояние костюмных текстов, проявляемое на интуитивном уровне, поддается распознаванию и объяснению зачастую лишь при соучастии иных текстов культуры, литературных или живописных, хранящих память об эмоциональной ауре исторического момента.

В ситуации "управление-согласие" проявляется важнейшая общественная функция костюмной моды — формирование и внедрение в обыденное сознание

социальных групп или массовых общностей.внешнего стереотипа, идеальной ценности, служащей средством социальной интеграции. В ситуации "управление-согласие" функционирует костюм-униформа — знак принадлежности ее обладателя к классу, ведомству, группе, корпорации. Военные, ведомственные, спортивные и иные униформы создаются, как правило, без участия их будущих владельцев, но принимаются ими согласно требованиям рода их деятельности. Для костюмной культуры дореволюционной России ярким образцом этой формы коммуникации являлся мундир как обозначение причастности человека к государственной службе. В этом же режиме функционирует и традиционный костюм, всегда "согласуемый" с обычаями этнической общности. Ситуация "управление-согласие" обнаруживает себя и во внутргыичностной костюмной СК. Человек "играет" костюмом, подчиняя его форму пластике своего тела. Но и костюм "играет" человеком, заставляя его повиноваться пространству и ритму своего силуэта. «Тело руководило ритмом складок драпирующихся одежд лишь в эпоху античности. Все последующие этапы истории костюма — это диктат внешних оболочек над живым телом» (P.M. Кирсанова). В ситуации "управление-конфронтация" костюм выступает как знак оппозиции своих и чужих взглядов, как средство подавления идеологического сопротивления, как способ реализации социального заказа, инициируемого первыми лицами государства. Ярким образцом костюмной политики являются модные новации времен Петра I, Елизаветы Петровны, Павла I и Николая I.

Взаимодействие форм "подражание" и "управление-согласие" иллюстрируют такие полярные по своей природе феномены как мода и униформа, представляющие две противоположные по вектору движения культурных смыслов тенденции, олицетворяющие собой свободу самовыражения и законопослуша-ние. Однако и мода, и униформа, хотя и в различной степени, являются заложниками "воли" обеих этих тенденций. Ибо мода есть иллюзия свободы выбора, которая всегда будет ограничена предлагаемым ассортиментом объектов и стандартов, "назначенных" быть модными. Законы, регламентирующие норму (униформу), так или иначе, вынуждены "сверять часы" с модными тенденциями времени. В истории европейской моды дендизм, в родословной которого сошлись модные модели жизни различной природы - интеллектуальной, вещной, поведенческой — можно считать классическим образцом костюмного текста "управление / подражание".

Самостоятельное значение приобретают и игровые формы костюмных коммуникаций. "Костюм-состязание " — диалоговая СК, костюмная "ярмарка тщеславия", демонстрация костюма как свидетельства имущественного, сословного, статусного, нравственного, эстетического и иного превосходства. "Костюм-маскарад" — управленческая СК, где костюм используется как самый доступный способ манипулирования окружающими, сокрытия подлинных намерений и эмоционального состояния. Независимо от ситуации, в которой реализуются маскарадные функции костюма, будь то бал-маскарад или заурядное повседневье, политическая арена или профессиональная сфера, "костюм-

маска" это всегда игра в имидж. "Костюм-иллюзия " — управленческая СК — самообман, самовнушение, сотворение себя "Другого" посредством костюмного образа. "Костюм-загадка/разгадка" — подражательная СК, "игра-заимствование" костюмных моделей поведения или "игра-познание", разоблачение скрытой за костюмной формой подлинной сущности человека.

"Костюм-культурная память ". "Костюмная память" обнаруживает себя в названиях различных видов одежд, заимствованных из внекостюмной среды у стран, городов, событий военной, научно-промышленной и художественной жизни, реальных или вымышленных героев. Важнейшее звено "костюмной" памяти поколений — музеи, выставки, частные коллекции костюмов, модные журналы и фотографии образцов одежды былых эпох. С уходом живых носителей костюмной традиции уходит в небытие и костюмная "память тела " — телесные привычки, обусловленные нормами костюмного поведения. Являясь своего рода "штрих-кодом" повседневного быта/бытия, костюм обретает статус источника культурологической информации.

Параграф 2.3 «Застольные тексты в пространстве повседневных коммуникаций» посвящен анализу категорий "застольный текст", "застольная коммуникация" — производных от исходного понятия "застолье" как текста культуры и знаковой системы. Даны авторские дефиниции указанных категорий. Приведена морфологическая структура застольных текстов культуры. Рассматривается специфика репрезентации повседневности в застольных текстах культуры и их функционирования в пространстве повседневных коммуникаций.

В патриархальном обиходе стол — место сакральное. Он и престол Божий, и центр всего домашнего бытия, чем и объясняется авторский выбор лексемы "застольный", покрывающей по своему смысловому содержанию все прочие ("пищевой", "кулинарный", "гастрономический"). В галерее ценностей повседневной жизни еда занимает совершенно особое место. И хотя человек разумный живет не для того, чтобы есть, еда человеку нужна каждый день для того, чтобы вкушать радость повседневного бытия. Если обратиться к онтологии еды с философских позиций, то еда оказывается не просто «фундаментальным аспектом бытия». Само «поглощение пищи есть существенное онтологическое отношение, обозначающее контакт между живой и косной материей. <...> Сначала возникла еда, а уж потом жизнь» (К.С. Пигров). Еда и искусство жизни напрямую связаны с категорией "вкус", если иметь в виду, что вкус это и «мировоззрение, мировосприятие, миропонимание» (П. Вайль). Специфическая область знания гастика квалифицируется специалистами в сфере невербальных коммуникаций как «наука о знаковых и коммуникативных функциях пищи и напитков <...> снадобий и угощений» (Г.Е. Крейдлин). Вопреки традиционному представлению о застольных коммуникациях как беседах за столом, в данном исследовании под "застольными коммуникациями " понимается широкий круг явлений, связанных с функционированием застольных смыслов/образов/текстов культуры в социальном пространстве и времени, их распространением, восприятием, освоением, интерпретацией.

"Застольные тексты повседневной культуры" формируются на основе исторически сложившейся совокупности знаковых и символических компонентов духовно-предметной среды, связанной с потреблением человеком пищи, включающей в себя: исходные продукты и технологию их обработки; ассортимент блюд, напитков и рецептура их приготовления; застольный интерьер и аксессуары; этикетные формы подачи блюд; модели застольного поведения; тосты, застольные беседы; гастрономические предпочтения, вкусы, переживания, сопутствующие застолью. В диссертации представлена авторская версия интерпретации застольных текстов в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода, включая категории "коммуникационное сообщение", "коммуникационная деятельность" и "социальная/культурная память"

"Застолье-коммуникационное сообщение ". В пространстве повседневных СК функционируют визуальные и вербальные образы застолья, выступающие, как минимум, в трех ипостасях: "застолье-вещь", "застолье-модель поведения ", "застолье-описание ", в том числе, в художественной литературе. Первая ипостась - собственно еда или питье как материальная субстанция, то есть съедобная вещь. Вторая — застолье как модель поведения, свод правил, этикетные нормы, застольный ритуал, застольные ситуации. Третья ипостась — словесное описание застолья: от идеи до стадии послевкусия.

В контексте пространственно-временных координат морфологическая структура застольных текстов имеет следующий вид: застольный текст/время застолья; застольный текст/место застолья; застольный текст/статус застолья; застольный текст/тип стола; застольный текст/приглашение к столу; застольный текст/продукты; застольный текст/блюда; застольный текст/напитки; застольный текст/интерьер; застольный текст/аксессуары; застольный текст/этикет; застольный текст/беседы; застольный текст/эмоция; застольный текст/персонал; застольный текст/рецепт; застольный текст/меню; застольный текст/книга; застольный текст/метафора.

"Застолье-коммуникационная деятельность ". Совместная трапеза — одна из самых древних и устойчивых форм социализации, восходящая к ритуальным магическим жертвоприношениям древности, уже включает- в себя диалогическое начало, воплощаемое в коллективном переживании удовольствия от вкушаемых блюд и напитков и обмене мнениями на предмет порождаемых ими вкусовых ощущений, ассоциаций, воспоминаний. Форма "диспог-согласие" проявляет себя в приверженности едоков, принадлежащих одной субкультурной общности (этнической, религиозной, региональной, сословной, клубной, семейной) к застольным традициям своей группы. "Диалог-конфронтация ": любые оппозиции в застольной сфере, в какой бы форме они ни выражались — инь/янь, сырое/вареное, скоромное/постное, мясное/вегетарианское, сладкое/горькое, либо гастрономические пристрастия едоков разных культур — потенциально несут в себе конфронта-ционный заряд. Но наиболее ярко конфронтационный эффект застольных коммуникаций проявляет себя в оппозиции сытость/голод, ибо, как гласит народная мудрость, "сытый голодного не разумеет".

"Застольный текст-управление": даже не будучи гурманом, "человек вкушающий" способен диагностировать управляющую функцию еды вообще и конкретного кулинарного продукта в частности на свое самочувствие, физическое или эмоциональное. Диапазон действия одного и того же блюда или напитка в зависимости от психофизики "человека вкушающего" и конкретной коммуникационной ситуации может значительно колебаться: от благотворного до губительного, от расслабляющего до возбуждающего, от умиротворяющего до агрессивного. При этом обоюдное управляющее воздействие еды и эмоций далеко не всегда прогнозируемо. Так, стресс или обычное волнение, либо антипатия к кому-либо из сотрапезников могут в одночасье вызвать совершенно противоположные реакции у разных людей — от внезапно возникшего чувства голода до полного исчезновения аппетита. В режиме "управление-согласие" функционируют застольные тексты, отражающие сложившиеся в истории повседневной культуры нормы застольного этикета и различные формы унификации застольных услуг, как, например, "право первой ложки" в домостроевские времена или разнос блюд по чинам в дворянской среде. К этой же форме застольных СК можно отнести ресторанное меню или комплексные обеды в студенческой столовой, ибо представленный в них ассортимент блюд и напитков не только управляет аппетитом своих потребителей, но и предполагает вызвать с их стороны адекватный платежеспособный спрос. "Застольный текст-управление-конфронтация": в застольной истории России есть немало примеров, когда власть имущие использовали в качестве силового аргумента для достижения своих целей "продовольственный фактор".

"Застольный текст-подражание ": как и любой другой сфере культуры, застолью не чужда мода. Заимствование модных рецептов для домашнего употребления или блюда европейской кухни в ресторанах российских столиц, модные диеты для коррекции фигуры или лечебное голодание - все эти явления застольной культуры, так или иначе, скрывают в себе установку на подражание, зачастую порождающую манию к азартным играм с предметом своего поклонения. В диссертации представлены сюжеты, репрезентирующие специфику функционирования застольных текстов культуры в контексте "типовых" моделей игровых коммуникаций — игра-маскарад, игра-состязание, игра-иллюзия, игра-загадка.

"Застолье-культурная память". Помимо индивидуальных вкусовых ощущений, иллюстрирующих эффекты ассоциативной, эмоциональной памяти частных лиц о былых застольях и связанных с ними переживаниях, к традиционным образцам застольной памяти относятся старинные поваренные книги и "исторические"меню. Кулинарные реликвии России — книга В.Ф. Одоевского «Кухня. Лекции господина Пуфа...», (1844-1845), неоднократно переиздававшиеся «Подарок молодым хозяйкам» Е.И. Молоховец (1861) и «Книга о вкусной и здоровой пище» (1939), а также многочисленные труды историка кулинарной культуры В.В. Похлебкина. Другим "жанром" застольной культурной

памяти являются музеи еды и напитков, а также выставки, посвященные культуре еды и пития.

Параграф 2.4 «Олъфакторные тексты в пространстве повседневных коммуникаций» посвящен анализу понятий ольфакторная коммуникация, оль-факторный текст. Представлены авторские дефиниции указанных понятий. Описывается морфологическая структура ольфакторных текстов культуры. Дается краткая характеристика специфики репрезентации повседневности в ольфакторных текстах культуры и их функционирования в пространстве повседневных коммуникаций.

Ольфакторная, или обонятельная, коммуникация — разновидность невербальной повседневной коммуникации — определяется как совокупность процессов естественной/социальной природы, обуславливающих порождение и функционирование (распространение, взаимодействие, трансформацию) ольфакторных смыслов/образов/текстов культуры в социальном пространстве и времени. Ольфакторная коммуникация является предметом изучения ольфак-ции — «науки о языке запахов, смыслах, передаваемых с помощью запахов, и роли запахов I! коммуникации» (Г.Е. Крейдлин). Траектория движения обонятельного впечатления от природы к культуре включает в себя несколько стадий: действие пахучего вещества, возбуждение обонятельных рецепторов, оформление "ольфакторного послания", вызывающее обонятельное впечатление. Именно на этой стадии ольфакторных коммуникаций активно включается в "работу" смысловое поле культуры, благодаря чему обонятельный сигнал, попадая через нервные импульсы в головной мозг, соотносится с другой информацией и опознается как приятный/неприятный. Далее следует реакция на уровне поведения и социальных императивов (О.Б. Вайнштейн).

В отличие от костюмных и застольных реалий повседневной жизни запах с трудом поддается вербализации и структуризации. Исключение составляют искусственные ароматы, которые, являясь продуктами парфюмерной индустрии, функционирующей по законам производства, рекламы и потребления, имеют свои типологические характеристики. Любые попытки выявить "законы и меры" функционирования ольфакторной коммуникации как системы невозможны, во-первых, в силу разнообразия потенциальных источников, порождающих ольфакторную среду обитания человека, во-вторых, благодаря доминированию субъективных факторов, обуславливающих ее восприятие и оценку. Однако, несмотря на природную бессистемность "бытия" ароматов и запахов, обыденный опыт и анализ литературных источников различных жанров позволяют выйти на исходный перечень структурно-функциональных составляющих ольфакторных текстов культуры, к которым относятся: природные и искусственные ингредиенты воздушной среды обитания человека, неизбежно вдыхаемые им в силу естественной физиологической потребности организма к насыщению легких воздухом; этикетные модели ольфакторной культуры; ольфак-торные предпочтения и вкусы "человека обоняющего"; эффекты ольфакторной коммуникации (эмоциональные, физиологические).

Специфика функционирования ольфакторных текстов культуры в пространстве СК обнаруживает себя в ходе их прочтения в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода, в том числе, категорий "коммуникационное сообщение", "коммуникационная деятельность", "социальная/культурная память".

''Ароматы/запахи-коммуникационные сообщения ". Специфика порождения и функционирования ольфакторных смыслов/образов/текстов культуры обусловлена взаимодействием целого ряда факторов естественной и социальной природы. К ним относятся: неотвратимость вдыхания человеком ароматов и запахов как неотъемлемых атрибутов окружающего пространства; генетическая предрасположенность или неприязнь человека к тем или иным ароматам и запахам; конкретная коммуникационная ситуация (пространственно-временная, социально-психологическая, эмоциональная); широта диапазона ароматических ингредиентов и вариантов их синтеза. И хотя обоняние человека физиологично, "дешифровка" запаха неизбежно регулируется культурными установками, соответственно и "прочтение" ольфакторного текста во многом зависит от культурного контекста (О.Б. Вайнштейн).

Морфологическая структура ольфакторных текстов культуры в сокращенном варианте имеет следующий вид: ольфакторный текст/время повседневности; ольфакторный текст/пространство повседневности; ольфакторный текст/субъект культуры (статус, профессия, социально-психологический тип); ольфакторный текст/происхождение (источники ароматов и запахов); ольфакторный текст/этикет; ольфакторный текст/коммуникационный барьер; ольфакторный текст/эмоция; ольфакторный текст/социальный институт (парфюмерная индустрия, реклама); ольфакторный текст/метафора.

"Ароматы/запахи-колшуникационная деятельность". Запах оказывает либо негативное, либо позитивное, реже нейтральное действие на эмоции, физическое состояние и мысли человека. Диалогические контакты в ольфактор-ной сфере в форме согласия потенциально имеют место в отношениях близких людей (мать - ребенок, сексуальные партнеры, занах родного дома).

Управление: обонянием человека легко манипулировать. Запахи управляют настроением, самочувствием, поведением, работоспособностью, волей. Они способны отчуждать и притягивать, возбуждать и умиротворять. В публичных пространствах человек вынужденно оказывается под влиянием нежелательных ольфакторных контактов. Исключение составляют ситуации, когда объективно неприемлемый запах, распространяясь в субъективно приемлемой концентрации, не фиксируется сознанием как навязанный извне, и, как следствие, «не порождает текста» (А.Г. Левинсон). "Согласие" вокруг терпимого уровня концентрации чужеродного запаха скрепляет коллектив, но, как и всякое другое "согласие", может быть в одночасье нарушено, став поводом или причиной конфликта. "Конфронтация ": несмотря на то, что нос как орган обоняния, в отличие от зрения или слуха, оказался отключенным от влияния культурной сферы, запах гораздо в большей степени, чем визуальный или слуховой образ, спосо-

бен провоцировать конфликтные ситуации между людьми разных культур, статуса, пола, возраста.

Олъфакторная экспансия любого типа — от неэтичного навязывания своего запаха до несанкционированного вторжения чужеродного аромата в приватное пространство — заставляет соперника испытать дискомфорт провоцируя ответную агрессию. Продукты парфюмерной индустрии являют собой институ-ализированную форму подавления естественных запахов человеческого тела ароматами культуры. Реклама парфюмерных ароматов стимулирует инстинкт подражания, внедряя в массовое сознание стереотипы ольфакторного поведения.

"Ароматы/запахи-кулыпурная память ". Любые изменения в привычной для человека ольфакторной ситуации мгновенно фиксируется им на подсознательном уровне, неизбежно стимулируя активность воображения, интуиции и эмоциональной памяти. Оригинальными образцами ольфакторной памяти поколений являются музейный проект Государственного Эрмитажа (2005) «Ароматы картины Караваджо» по воссозданию запахов цветов и фруктов, изображенных на картине Караваджо «Юноша с лютней», а также выставка «Коллекция Генриха Брокара» в ГМИИ им A.C. Пушкина (2008). Последняя представляла Г. А. Брокара (1836-1900), в том числе и как основателя парфюмерной индустрии в России — главу Торгового Дома "Товарищество Брокар и К°", продукция которого не только имела массовый спрос у населения, но и высоко ценилась при Дворе.

Анализ репрезентации повседневности в костюмных, застольных и оль-факторных текстах культуры внелитературной реальности в контексте категорий коммуникационного подхода позволяет сделать вывод о работоспособности коммуникационной модели "повседневная культура" — методологической основы для интерпретации текстов повседневности как источников культурологической информации.

Третья глава Литературные коммуникации и культурологическое знание» посвящена проблеме актуализации информационно-коммуникационного подхода применительно к предметной области "литературная культура" и ее центральному звену — литературному тексту.

В параграфе 3.1 «Литературная культура в гуманитарных исследованиях: культурологический вектор» анализируется специфика межнаучных коммуникаций культурологического и филологического знаний, дается аналитический обзор научных публикаций, посвященных феномену "литературная культура", анализируется культурологическое содержание ее предметной области. Пограничный характер темы диссертационного исследования выводит на проблему междисциплинарных взаимодействий филологии и культурологии в пространстве гуманитарной культуры. В диссертации представлен обзор суждений по этой проблеме ряда авторитетных специалистов обеих отраслей знания (К. Э. Разлогов, Т.Г. Струкова, Т. Д. Бенедиктова, Дж. Каллер, Д. Бахман-Медик). По мнению К.Э. Разлогова, если в начале XX века культурология име-

ла статус "дочерней" по отношению к филологии сферы знания, а культурологические изыскания литературоведов составляли всего лишь один из векторов филологического знания, то сегодня культурология, теоретический потенциал которой в течение столетия обогащался достижениями различных областей знания, претендует на статус метатеории гуманитарных наук. Схожие суждения относительно сложившихся на рубеже ХХ-ХХ1 веков взаимоотношений между филологией и культуролог ией высказал и профессор литературы Дж. Каллер (США). По его мнению, принципиальных противоречий между культурологическими и филологическими изысканиями нет. Ибо филолог не всегда имеет в виду концепцию литературного объекта, которую должен отвергнуть культуролог, а сама культурология изначально в своем развитии опиралась на технику литературоведческого анализа применительно к нелитературным объектам культуры. При этом культурные артефакты рассматриваются культурологией как тексты, которые подлежат прочтению. Филология выигрывает оттого, что литература рассматривается как одна из форм культурной деятельности, а ее произведения изучаются во взаимосвязи с другими дискурсами. Совместные усилия филологии и культурологии, полагает Дж. Каллер, способствуют возникновению более ясного представления о литературе как сложном интертекстуальном феномене. Несмотря на то, что филологи предпочитают руководствоваться оценочными методами, а культурологи использует симптоматический анализ культурных объектов, оба метода вполне применимы как к литературным, так и нелитературным текстам культуры. Принципиально важным в этой связи является следующее утверждение Дж. Каллера: внимательное чтение нехудожественных текстов не предполагает их эстетической оценки, а ориентация на "культурную репрезентативность" литературного произведения подразумевает, что мы оцениваем этот текст в первую очередь как документ эпохи.

В диссертации отмечается, что в качестве пограничного поля гуманитарной сферы, наглядно демонстрирующего векторы сотрудничества и соперничества филологического и культурологического знаний, может выступить предметная область "литературная культура". Сам факт бытования понятия "литературная культура" в исследованиях гуманитариев, принадлежащих к различным научным школам, свидетельствует о его междисциплинарной, межнаучной природе, поскольку с одной стороны, оно семантически родственно понятиям "литературный процесс" и "литературная деятельность", традиционно причисляемых к филологическому лексикону, а с другой — к категориям культурфи-лософского плана — "культурное пространство" и "культурная реальность".

Впервые профессиональная характеристика категории "литературная культура" была дана В.Г. Белинским в серии критических обзоров литературной жизни России 1840-х годов. В них же, по всей видимости, впервые и появилось само словосочетание "литературная культура"3. Сегодня феномен "ли-

3 Белинский В.Г. Петербургская литература// Белинский В.Г. Собр. соч.: в 9 т. М., 1981. Т. 7. С. 255.

тературная культура" изучают гуманитарии различных научных школа и специализаций, филологи, социологи, философы (Б.В. Дубин, Е. Добренко, Э.Клоус, С.Н. Николаев Л.И. Сазонова, А.И. Рейтблат, др.). При этом каждый из исследователей, демонстрируя в силу своего научного опыта преимущественную ориентацию в сторону тех или иных научных традиций, "под давлением" исследуемого материала неминуемо выходит за границы своей исходной специализации, оказываясь в зоне действия междисциплинарного вектора гуманитарного знания. В диссертации делается вывод, что активный рост междисциплинарных исследований, основанных на использовании методов смежных гуманитарных наук, актуализировал вопрос о культурологическом содержании ключевой составляющей литературной культуры — литературного текста — и необходимости его изучения как феномена социокультурных коммуникаций и источников культурологической информации.

В параграфе 3.2 «Литературная культура как информационно-коммуникационная система» дается толкование понятий "литературная культура" и "литературные коммуникации". Представляется авторская версия коммуникационной модели предметной области "литературная культура". В контексте системного культурологического подхода литературную культуру логично рассматривать как подсистему культуры, функционально ориентированную на задачи литературно-творческой деятельности. С позиции коммуникационного подхода литературная культура — одно из структурных звеньев системы социокультурных коммуникаций — литературные коммуникации, под которыми понимается совокупность процессов, связанных с функционированием смыслов/образов/текстов литературной культуры в социальном пространстве и времени (распространение, взаимодействие, трансформация, восприятие, освоение, оценка, интерпретация).

Модель литературной культуры как системы литературных коммуникаций, формируется на основе совокупности категорий информационно-коммуникационного подхода. Особый статус в пространстве литературной культуры занимает художественная литература, поскольку она принадлежит одновременно двум культурным пространствам: 1) пространству литературному, в границах которого рождаются научные, публицистические, мемуарные, эпистолярные и иные литературные тексты нехудожественной природы; 2) пространству художественному, к которому принадлежат тексты, порождаемые языком искусств (словесные, изобразительные, архитектурные, музыкальные, театральные, кинематографические). В силу тех же причин художественная литература принадлежит одновременно пространству литературных и художественных коммуникаций. Многообразие и специфика функционирования культурных форм в пространстве литературных/художественных коммуникаций выводит на проблему информационного потенциала и источниковедческого статуса литературно-художественного наследия.

В параграфе 3.3 «Литературно-художественное наследие: информационный потенциал и эволюция источниковедческого статуса» приводится обзор

исследований, отражающих эволюцию взглядов гуманитариев на источниковедческий статус художественной литературы как носителя социальной информации различных видов (С.С. Данилов, Л.В. Предтсченский, И.И. Миро-нец, Л.Н.Гумилев, М.Г.Рабинович, Н.Г. Думова, A.B. Блюм, С.О.Шмидт, Е.в! Душечкина, E.H. Цимбаева, Ю.М. Лотман, Е.С. Сенявская, М.Ф Румянцева, Ю.В Никуличев, А.К. Соколов, Е. Фарыно, др.). Оцениваются перспективы изучения художественной литературы как источника культурологической информации.

Проблема художественной литературы как источника культурологической информации имеет свою "родословную", корни древа которой уходят в историю взаимоотношений литературы и исторической науки. Позиция академического источниковедения в отношении художественной литературы длительное время была вполне однозначна: в качестве исторического источника рассматривались только литературные тексты древности. Вопрос о праве историка использовать художественную литературу в качестве исторического источника, впервые поставленный в 1964 г. A.B. Предтеченским, получил свое концептуальное осмысление в знаменитой работе Л.Н. Гумилева, отметившего, в частности, что «каждое великое и даже малое произведение литературы может быть историческим источником, но не в смысле буквального восприятия его фабулы, а само по себе, как факт, знаменующий идеи и мотивы эпохи». Содержанием такого факта «является его смысл, направленность и настроенность, причем, вымысел играет роль обязательного приема» .

В 1990-е гг. академическое источниковедение, обратившись к истории ментальностей, квалифицировало произведения художественной литературы как «источник формирования исторических представлений» у массового читателя и как ценный материал «для понимания менталитета времени их создания и дальнейшего бытования...» (С.О. Шмидт). В трудах Ю.М Лотмана и его школы литературный текст рассматривается как объект реального мира, как феномен культуры, формирующий идеи и представления людей. Постмодернистские тенденции в развитии мировой культуры XX века, повлекшие за собой кардинальный сдвиг в методологии гуманитарного знания, привели к осознанию непреодолимости извечного барьера в любых системах социокультурных коммуникаций, каким является человеческая субъективность. Актуализация опыта французской школы «Анналов» и активное проникновение в отечественную науку методов психологической реконструкции моделей бытия стимулировали российских ученых к новому герменевтическому прочтению субъективных продуктов художественного творчества.

Анализ работ, посвященных источниковедческому потенциалу художественной литературы, позволяет сделать вывод о том, что представители различных гуманитарных дисциплин сближаются в оценках источниковедческих

4 Гумилев Л.Н. Может ли произведение изящной словесности быть историческим источником? // Рус. лит. 1972. № 1. С. 82.

аспектов художественной литературы с культурологическим подходом. Ибо «после той работы, что была проделана структуралистской ветвью общество-знания <...>, сегодня нет, кажется, иной возможности, кроме, как считать все литературные тексты прошлого и даже настоящего документами историческими» . Это обстоятельство побуждает перевести акцент с чисто отраслевого взгляда на проблему источниковедческого статуса художественной литературы в междисциплинарное русло культурологического знания, ориентированного не на поиск исторических "истин" и доказательств их достоверности, а на выявление фактов культуры и их интерпретацию.

В параграфе 3.4 «Литературный текст как источник культурологической информации о повседневной жизни» рассматривается содержание понятия "культурологическая информация" применительно к литературным текстам как потенциальным источникам этой разновидности социальной/гуманитарной информации. Анализируется информационный потенциал литературных текстов различных жанров (источники личного происхождения, художественная литература) как носителей культурологической информации о повседневной жизни. Объективно три обстоятельства придают литературному тексту любого жанра статус источника культурологической информации: 1) уникальность экспрессивных способностей слова как основополагающего "атома" и первичного элемента текстового взаимодействия любого уровня (внелитератур-ная реальность/литературная реальность); 2) коммуникационная природа литературного текста; 3) эволюция читательского опыта, способствующая иному прочтению "старых" текстов (новая социокультурная, прагматическая, эмоциональная ситуация). При этом в перспективе исторического времени культурологический потенциал литературного текста остается практически неисчерпаемым. К традиционным источникам культурологической информации о повседневной жизни относятся так называемые эго-документы — дневники, мемуары, письма, позволяющие благодаря содержащимся в них случайным деталям и не случайным подробностям воссоздать картину повседневной жизни их авторов, равно как и социальной группы, к которым они принадлежали, и эпохи, породившей этих авторов и эти тексты. Очевидно, что художественная литература обладает особым статусом в системе источников социальной/гуманитарной информации, в определенной степени совмещая в себе эвристические способности эго-документов, но, одновременно, превосходя их по своей семантической силе, благодаря экспрессивному потенциалу языка изящной словесности. Смена эпох и уход из жизни реальных носителей культурных традиций делают художественную литературу зачастую единственными источником, способным запечатлеть тот ментальный срез повседневного бытия человека, который далеко не всегда поддается фиксированию на языке науки.

Никушчев Ю.В. Время, бытие, быт в зеркалах русской литературы XIX в. // История России -XIX—XX веков: новые источники понимания. М„ 2001, С. 57, 63.

Информация, заложенная автором в художественном произведении, гораздо обширнее, чем собственно его текст, что и обнаруживается в процессе социокультурной коммуникации как "диалога" сознаний и порождаемых ими текстов, принадлежащих разным культурам. В этом отношении произведения мировой классической литературы, чье текстовое пространство соткано из смыслов/образов разных культурных пластов, можно рассматривать как романы или гипертексты культуры. Эти тексты, понятные для образованного читателя своего времени, для читателей иных поколений превращаются в "архивированный файл", хранящий "мегабайты" культурных смыслов, скрытых в авторских ассоциациях, аллюзиях, аллегориях и идеологических наслоениях, сопровождающих их "другую жизнь" в последующие эпохи. Потенциальными источниками культурологической информации о повседневности являются литературные сюжеты, мотивы, образы, репрезентирующие различные аспекты бытия и быта человека как проявления ментальных стереотипов времени и индивидуальных эмоциональных импульсов. Предметом культурологического анализа становятся информационные (знаковые, символические) функции художественных образов повседневности, "прочитанные" в контексте мысленной интеграции макро- и микроанализа литературного произведения как текста литературной культуры, ядро которой составляют автор — текст — читатель. В методологическом плане одним из самых сложных аспектов исследования литературно-художественного текста как источника культурологической информации становится проблема соотношения в его пространстве художественной и научной информации. В идеале задача культурологического осмысления художественного текста требует от исследователя «равного умения охватить предмет мыслью и уловить чувством то, что еще не поддается мысли» (М.Л. Гаспаров). Именно благодаря взаимодействию логического и внелогического внутри системы "культура" рождаются ее новые смыслы.

В диссертации отмечается, что проблема репрезентации повседневности в текстах культуры напрямую связана с информационно-коммуникационным потенциалом литературного текста и, в свою очередь, может быть интерпретирована как повседневность в литературе и литература в повседневности. Иными словами, речь идет о функционирование текстов внелитературной повседневности в пространстве литературных коммуникаций и текстов литературной повседневности в пространстве повседневных коммуникаций и о той культурологической информации, которую несут эти тексты культуры о повседневной жизни своих "соавторов" — эпохе, авторе, герое, читателе — в текущем и историческом времени.

Четвертая глава «Повседневность — литература — повседневность: поэтика взаимодействия семантических пространств» посвящена коммуникационным аспектам репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах культуры в контексте триады "повседневность — литература — повседневность".

В параграфе 4.1 «Повседневность в литературе и литература в повседневности: культурологические модели функционирования» представлены типовые модели функционирования текстов повседневной и литературной культуры как взаимодействующих культурно-семантических пространств. Коммуникационный ракурс исследования текстов повседневной и литературной культур выводит на традиционную для филологического знания категорию "поэтика". Как показал Ю.М. Лотман, поэтика больше чем контекст, в котором бытуют и изучаются литературные тексты, ибо поэтика изучает законы существования текста как литературного феномена, а "литературность" и "художественность" присущи и житейскому, обыденному. Сама история культуры «фокусирует в себе многочисленные аспекты поэтики», находящиеся «в столь тесных отношениях, что приближаются к синтезу», в котором и «раскрываются смысл и форма текстов, их отношения между собой»6. Именно поэтому логика осмысления взаимодействия внелитературных и литературных текстов повседневности выстраивается как поэтика культуры.

Возникая из вседневной ауры, литературные тексты вбирают в себя "осколки" неофициальной картины мира, являя собой духовный опыт повседневного переживания времени их авторами и потенциальной читательской аудиторией. Попадая в пространство литературной реальности, тексты повседневности аккумулируют и преобразуют в себе "пассионарность" соответствующей среды обитания, будь то литературная повседневность исторического общества, социальной группы, массовой общности или самого творца литературного текста. Оказавшись "на воле" и уже не принадлежа своему создателю, тексты литературной повседневности испытывают на себе влияние "токов" повседневной жизни обывателя. Дальнейшая судьба литературных образцов повседневности зависит от потенциальных потребностей и способностей массовой общности или отдельных социальных групп к преображению виртуальной повседневности в реальную.

В контексте функционирования коммуникационной триады "повседневность — литература — повседневность " выявлены следующие культурологические срезы:

• повседневность — литература: перенос писателем сюжетов из реальной повседневной жизни в литературные сюжеты и образы; трансформация текстов внелитературной повседневности в тексты литературной повседневности;

• повседневность в литературном произведении: тексты литературной повседневности; повседневные коммуникации в пределах текстового пространства литературного произведения (пространство литературных повседневных коммуникаций; литературный герой - литературный герой);

Софроиоеа Л.А. Культура сквозь призму поэтики. М., 2006. С. 5.

• впутрилитературная повседневность: повседневность в литературной среде, "литературный быт" (пространство литературных повседневных коммуникаций; писатели - писатели);

• литература — окололитературная повседневность: функционирование моделей повседневного поведения писателя и/или литературного героя в читательской среде (пространство литературных повседневных коммуникаций; писатели - текст - читатели);

• литература — внелитературная повседневность: функционирование моделей поведения писателя и/или литературного героя во внелитератур-ном пространстве повседневных коммуникаций; освоение социальной группой и массовой общностью заимствованных образцов повседневной культуры (писатель — текст — социальная группа — массовая общность);

• повседневность — повседневность/литература: порождение и функционирование новых моделей поведения в пространстве повседневных и /или литературных коммуникаций; эволюция функционального статуса текстов повседневности (вещь — знак — символ); эволюция знаковых и символических функций литературных моделей повседневных коммуникаций во внелитера-турном пространстве (историческое общество — историческое общество).

Таким образом, суть коммуникационного подхода в указанных контекстах заключается в параллельном рассмотрении литературного текста как феномена (эффекта) повседневных/литературных коммуникаций и текста повседневности как феномена литературных/повседневных коммуникаций, порождающего и распространяющего литературные модели повседневной культуры (литературные тексты/образы). Представленный в диссертации материал дает представление о векторах взаимодействия семантических пространств повседневной и литературной культур и может служить основой для коммуникационного анализа текстов повседневности костюмного, застольного и ольфак-торного "жанров" с учетом специфики того среза повседневной жизни, который они репрезентируют.

В параграфе 4.2 «Костюмные тексты в пространстве литературных коммуникаций» анализируется специфика репрезентации повседневности в костюмных текстах литературной реальности. Приводится типология костюмных текстов и примеры типичных образцов их функционирования в пространстве литературных коммуникаций, сопровождаемые описанием культурологических сюжетов, составленных на основе фактов из истории костюмной культуры России, мемуарных и эпистолярных источников и текстов русской классической литературы

Художественный образ костюма — неотъемлемый атрибут повседневно-бытовой картины мира: знаков и символов социальной среды, этических норм и отношений, социально-психологических типов и жизненных ситуаций. "Литературные одежды" — важнейший источник информации о внелитературных (ментальных, идеологических, биографических) и о внутрилитературных (традиции, мода, полемика) контекстах рождения литературных произведений. Ис-

ходя из специфики функционирования костюмных текстов и своеобразия несомой ими культурологической информации, к костюмным текстам литературной реальности следует отнести', костюмные портреты субъектов литературной коммуникации — писателей, литературных персонажей, читателей; лексемы и фразеологизмы, используемые автором в описании собственно костюма, костюмной среды и костюмных ситуаций; авторские описания любых ситуаций, построенные при соучастии костюмных лсксем и фразеологизмов, но напрямую с костюмом не связанные; костюмные тексты, с литературной "родословной", функционирующие на вербальном (устная речь, литературные тексты) и невербальном уровнях (модели костюмного поведения).

Типичными образцами костюмно-литературных коммуникаций являются: обычные в повседневной жизни одежды, обретшие благодаря русской классической литературе особый знаковый смысл и статус классических костюмных текстов, функционирующих в пространстве повседневных/литературных коммуникаций как образы-символы ("фризовая шинель", "фрак наваринского дыму с пламенем", "драдедамовый платок", "гороховое пальто", "кисейная барышня", др.); модели костюмного поведения писателя как способ выражения его идеологических позиций, ценностных ориентации (армяки и поддевки писателей-славянофилов, блуза Л.Н. Толстого, блуза М. Горького); модели костюмного поведения людного писателя или литературного героя, получившие распространение в читательских кругах (стиль денди, тюрбан мадам де Сталь, "литературные модели" гардероба нигилистов, "толстовка"); названия различных видов костюмов и их аксессуаров, пришедших в костюмный лексикон русской культуры из литературной среды (галстук "Вальтер Скотт", женское пальто "Лалла Рук", "пушкинская" шляпа). Особое место в "костюмной истории" литературной России занимают костюмные портреты A.C. Пушкина и А.П. Чехова как своего рода классические образцы поэтики костюмных коммуникаций в жизнетворчестве русского гения (Приложение 2, разделы 2.1.1, 2.2.1). Анализ сюжетов из истории костюмной и литературной культур России дает возможность смоделировать траекторию движения костюмных текстов в пространстве повседневных и/или литературных коммуникаций от писателя к читателю (индивид — социальная группа — массовая общность — историческое общество) в контексте коммуникационной триады "костюмная повседневность —литература — костюмная повседневность ".

В параграфе 4.3 «Застольные тексты в пространстве литературных коммуникаций» анализируется специфика репрезентации повседневности в застольных текстах литературной реальности. Приводится типология застольных текстов и примеры типичных образцов их функционирования в пространстве литературных коммуникаций, сопровождаемые описанием культурологических сюжетов, составленных на основе литературных источников различных жанров (научных, мемуарных, эпистолярных, художественных).

Застольные тексты русской классической литературы обладают богатейшим знаковым и символическим потенциалом, являясь источником культуро-

логической информации не только о застольных реалиях русской повседневной культуры или застольной жизни персонажей литературных произведений и их авторов, но и реалиях внезастолыюй и внелитературной повседневности своего времени. Исходя их специфики функционирования застольных текстов в пространстве литературных коммуникаций и своеобразия несомой ими культурологической информации, к застольным текстам литературной реальности следует отнести: "застольные" портреты субъектов литературных коммуникаций (писатель, персонаж, читатель); лексемы и фразеологизмы кулинарного/гастрономического происхождения, используемые автором для описания застолья и сопутствующего ему антуража; семантические конструкции кулинарной и гастрономической природы, используемые автором для описания любых ситуаций, событий, явлений, даже если эти ситуации напрямую с собственно застольем не связаны; кулинарные/гастрономические лексемы и фразеологизмы, имеющие литературную "родословную" (литературная среда или собственно литературный текст), функционирующие в литературном и внелитературном пространстве;

К разряду типичных образцов застольно-литературных коммуникаций относятся: литературные трапезы, описанные непосредственно в литературных произведениях; беллетристические обеды разных литературных эпох; литературные меню, реконструированные на основе сведений о гастрономических предпочтениях писателей и их персонажей; рестораны, носящие имена писателей и литературных героев, которые в угоду ресторанному бизнесу становятся "лицом компании".

Так же как и в случае с костюмными текстами, анализ сюжетов из истории застольной и литературной культур России дает возможность смоделировать траекторию движения застольных текстов в пространстве повседневных и/или литературных коммуникаций в контексте коммуникационной триады "застольная повседневность —литература — застольная повседневность". Однако "литературные застолья", оставаясь потенциальными объектами для подражания и культивирования во внелитературной среде, не проявляют себя в этом качестве столь же активно, как "литературные одежды", то есть в форме каких-либо конкретных устойчивых моделей застольного поведения на уровне социальных групп или массовых общностей. Для застольных текстов литературной природы более "привычны" символические/метафорические формы функционирования в пространстве повседневных/литературных коммуникаций как образцов культурной памяти и источников культурологической информации.

В параграфе 4.4 «Ольфакторные тексты в пространстве литературных коммуникаций» анализируется специфика репрезентации повседневности в ольфакторных текстах литературной реальности, описывается их типология и особенности функционирования в пространстве литературных коммуникаций. В силу специфики бытия ароматов и запахов "уловить" и сохранить растворенную во времени ольфакторную ауру человеческой жизни в ее эпохальном, ло-

калыюм, приватном и символическом ракурсах по силам лишь литературным текстам. Все перечисленные выше компоненты ольфакторных текстов культуры находят образное отражение в литературных текстах различных жанров, включая и художественные. Подобно ароматам и запахам внелитературного пространства, литературные ароматы и запахи указывают на социальный статус человека и его социально-психологические характеристики, коммуникационную ситуацию и взаимоотношения персонажей.

К ольфакторным текстам литературной реальности следует отнести: ольфакторные лексемы и фразеологизмы, используемые для описания характеров, ситуаций, отношений, эмоциональных переживаний литературных персонажей; "ольфакторные тексты" литературного происхождения, функционирующие в пространстве повседневных коммуникаций в качестве метафор; "ольфакторные портреты" писателей, составленные на основе анализа литературных текстов ольфакторного жанра, характеризующих личность писателя как субъекта повседневных коммуникаций.

Ольфакторная аура — одна из знаковых характеристик поэтики русской литературы, позволяющая реконструировать культурную ситуацию и связанную с ней психологическую ассоциацию, затерянную в движении времени. В диссертации приведен обзор классических ольфакторных текстов русской литературы, составленный по произведениям A.C. Грибоедова, A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова. Культурологический опыт осмысления специфики ольфакторных коммуникаций позволяет сделать вывод о том, что применительно к триаде "ольфакторная повседневность — литература — ольфакторная повседневность " можно рассуждать лишь о метафорических/символических контекстах функционирования ольфакторных текстов культуры в пространстве повседневных/литературных коммуникаций. В отличие от "литературных одежд" и "литературных обедов" "литературные ароматы и запахи" редко пересекают границы своего постоянного ареала обитания — литературного текста, оставаясь, прежде всего, объектом познания и потенциальными источниками культурологической информации.

В параграфе 4.5 «Частная жизнь гения как предмет культурологического исследования: этика и метод» рассматриваются методологические и этические аспекты изучения частной жизни гения как феномена культуры. Осмысление частной жизни гения как жизнетворческого опыта исторической личности и культурного наследия, не утратившего во времени своей актуальности, есть объективная коммуникационная потребность культурных деятелей, активно стимулируемая общей тенденцией к культурологизации отечественного гуманитарного знания. Материал параграфа сопровожден Приложением 2 «Культурологические сюжеты и портреты», в котором представлен опыт культурологической интерпретации текстов повседневной культуры в контексте костюмных, застольных и ольфакторных реалий жизни A.C. Пушкина и А.П. Чехова, выявленных на основе анализа мемуарных и эпистолярных источников. Смысл об-

ращения к такому роду деталей и подробностей заключаются п отборе и монтаже текстов повседневности, репрезентирующих тонкие энергетические связи между бытийно-бытовыми реалиями частной жизни гения и сферой его литературной повседневности, что позволяет в итоге выйти на метафорический уровень осмысления жизнетворчества Мастера.

Заключение. Итоговые выводы по всем ключевым позициям исследования формулируются в следующих ключевых положениях:

1) доказана эффективность культурологической версии информационно-коммуникационного подхода как методологической и инструментальной основы анализа репрезентации повседневности в текстах русской культуры;

2) обоснована актуальность введения в научный оборот дефиниции "культурологическая информация" как специализированной научно-методологической категории культурологического знания;

3) обоснован функциональный статус литературно-художественного текста как источника культурологической информации о повседневности;

4) доказано, что костюмные, застольные и ольфакторные реалии повседневной жизни человека, формируя ближайшую среду его обитания, образуют в своей совокупности эффективную источниковедческую базу для выявления форм репрезентации повседневности в текстах культуры внелитературной и литературной природы;

5) доказано, что специфика взаимодействия семантических пространств "внелитературная повседневность" и "литературная повседневность" в контексте коммуникационной триады "повседневность — литература — повседневность" заключается в их обоюдной способности генерировать новые формы репрезентации повседневности в текстах культуры;

6) обоснована эффективность культурологического прочтения текстов частной жизни гения в контексте репрезентирующих ее костюмных, застольных и ольфакторных реалий внелитературной и литературной повседневности.

Основные публикации автора по теме диссертации Монография

1. Манкевич И.А. Поэтика обыкновенного: опыт культурологической интерпретации. -— СПб.: Алетейя, 2011. — 712 с. — 45 п. л.

ISBN 978-5-91419-461-8

Статьи в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК

2. Манкевич ИЛ. Литературные коммуникации и культурологическое знание // Вопросы филологии. — 2006. — № 1. — С. 167-175. — 1,0 п. л.

3. Манкевич И.А. Поэтика повседневности в пространстве литературных коммуникаций: опыт культурологической интерпретации // Обсерватория культуры. — 2007. — № 4. — С. 20-27. — 0,75 п. л.

4. Мапкевич И.А. Литературно-художественное наследие как источник культурологической информации // Обсерватория культуры. — 2007. — №5.— С. 17-23, —0,75 п. л.

5. Мапкевич И.А. Филология и культурология: "философия" меж-иаучных коммуникаций в пространстве гуманитарной культуры//Вопросы культурологии. — 2008. — № 2. — С. 8-11. — 0,5 п. л.

6. Мапкевич И.А. Культура повседневности: информационно-коммуникационный подход // Вестн. ЛГУ им. A.C. Пушкина. Сер. Философия.

— 2007. — № 4 (8). — С. 83-92. — 0,6 п. л.

7. Мапкевич И.А. Поэтика костюма в пространстве литературных коммуникаций//Обсерватория культуры. — 2008. — № 3. — С. 98-104. — 0,75 п. л.

8. Мапкевич И.А. Костюмные тексты в произведениях A.C. Пушкина в культурологическом прочтении // Вестн. Томск, гос. ун-та. — 2008. — № 310 (май). — С. 31-37. — 0,8 п. л.

9. Манкевич И.А. Застолье в литературной жизни А.П. Чехова: мифопоэтика культурологических сюжетов в зеркале эпистолярной и мемуарной чеховианы // Вопросы культурологии. — 2008. — № 12. — С. 72-76. — 0,5 п. л.

10. Манкевич И.А. Поэтика костюма в повседневной жизни A.C. Пушкина: культурологические сюжеты // Вестн. Томск, гос. ун-та. — 2009.

— № 318 (январь). — С. 92-98. — 0,8 п. л.

11. Манкевич И.А. Частная жизнь Гения как предмет культурологических штудий // Вопросы культурологии. — 2009. — № 4. — С. 83-87. — 0,5 п.л.

12. Манкевич И.А. Поэтика костюмных коммуникаций: культурологический ракурс//Обсерватория культуры. — 2009. — № 3. — С. 100-107. — 0,75 п. л.

13. Манкевич И.А. Ароматы и запахи в жизни A.C. Пушкина // Человек. — 2009. — № 6. — С. 137-149. — 1,0 п. л.

14. Манкевич И.А. А.П. Чехов: ольфакторные сюжеты "для небольшого рассказа" // Человек. — 2010. — № 6. — С. 146-163. — 1,0 п. л.

Материалы, опубликованные в других научных изданиях

15. Манкевич И.А. Теория социальной коммуникации и художественная культура // Социология и общество: тезисы Первого Всерос. социоло-гич. конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые подходы», 2730 сентября 2000 г./СПбГУ. — СПб.: Скифия, 2000. — С. 355. — 0,25 п. л.

16. Манкевич И.А. Художественная коммуникация: "фабула" и "сюжеты" // Информация — Коммуникация — Общество: мат-лы Межд. науч. конф. 14-15 ноября, 2000 г. / СПбГЭТУ "ЛЭТИ". — СПб., 2000. — С.95-97. — 0, 25 п. л.

17. Мапкевич И.А. Социалыю-коммуникационпый подход в системе культурологического знания // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века: мат-лы Межд. науч. конф. 18 мая 2001 г. /СПбГУ. — СПб.: Санкт-Петерб. философ, об-во, 2001. — С. 83-87. — 0,25 п. л

18. Манкевич И.А. Художественная литература как источник культурологической информации // Мир гуманитарной культуры академика Д.С. Лихачева: Межд. Лихачевские науч. чтения 24-25 мая 2001 г. — СПб.: СПбГУП, 2001. — С. 83-85. — 0,3 п. л.

19. Манкевич И.А. Костюмная коммуникация как игра смыслов // Игровое пространство культуры: мат-лы форума 16-19 апреля 2002 г. /СПбГУ.

— СПб.: Евразия, 2002. — С. 359-362. — 025 п. л.

20. Манкевич И.А. Художественные коммуникации в системе дисциплин социально-гуманитарного цикла // Духовные начала русского искусства и образования: мат-лы Всерос. науч. конф. — В. Новгород: Нов. гос. ун-т, 2002.

— С. 237-246.-0,5 п. л.

21. Манкевич И.А. Жанр как феномен литературных коммуникаций: опыт культурологического прочтения // Вестн. Омск, ун-та. — 2003. — Вып. 4 (30). —С. 93-97.-0,75 п. л.

22. Манкевич И.А Петербургский текст развлекательной культуры: праздники "серебряного века" // Печать и слово Санкт-Петербурга. (Петербургские чтения - 2003). — СПб.: Петербургский ин-т печати, 2003. — С. 291-301 -0,75 п. л.

23. Манкевич И.А. Поэтика костюма: «повседневная жизнь» вещи и образа в культурологическом измерении // Петербургский текст повседневной культуры: мат-лы Всерос. науч. коиф. «Пушкинские чтения - 2003», 6 июня 2003 г. — СПб.: ЛГОУ им. A.C. Пушкина 2003. — С. 54-61. — 0,5 п. л.

24. Манкевич И.А Русская классическая литература и культурологическое знание // Духовные начала русского искусства и образования: мат-лы Всерос. науч. конф. "Никитские чтения", 10-14 мая 2003 г. — В.Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2003. — С. 38-48. — 0,75 п. л.

25. Манкевич И.А. Русские пословицы в зеркале теории социальных коммуникаций // Жанры в историко-литературном процессе: вып. 2. Сб. науч. трудов. - СПб.: ЛГОУ им. A.C. Пушкина, 2003. — С. 3-14. — 0,75 п. л.

26. Манкевич И.А. Будни и праздники императрицы Анны Иоан-новны // Повседневность как текст культуры: мат-лы Межд. науч. конф. «Пушкинские чтения - 2004», 6 июня 2004 г. — СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2004.

— С. 43-57. —0, 8 п. л.

27. Манкевич И.А. Литературная культура как социально-коммуникационная система: текст-контекст-интертекст // Этика и социология текста. Научно-методический семинар «Textus». Сб. статей. Вып. 10. СПб., Ставрополь: СГУ, 2004. — С. 470-474. — 0,65 п. л.

28. Манкевич И.А. Праздники в стиле барокко: "веселящийся" Петербург в эпоху императрицы Елизаветы Петровны // Вестн. С.-Петерб. гос. унта культуры и искусств. — 2004. — № 1. — С. 62-75. — 0,75 п. л.

29. Манкевич И.А. Феномен литературных коммуникаций в контексте культурологического знания // Русская литература и внелитературная реальность: мат-лы "Герценовских чтений" 2003 г. — СПб.: Сага, 2004. — С. 180— 183.-0,25 п. л.

30. Манкевич И.А. Феномен удовольствия в сюжетах и образах русской классической литературы // Феномен удовольствия в культуре: мат-лы Межд. форума 6-9 апреля 2004 г. — С. 267-270. — 0.25 п. л.

31. Манкевич И.А. Феномен повседневных коммуникаций: опыт культурологической интерпретации // Феномен повседневности: Гуманитарные исследования. Философия. Культурология. Филология. Искусствоведение. -СПб.: Астерион, 2005. — С. 34-52. — 1,0 п. л.

32. Манкевич И.А. «Table-talk» по-русски, или русский анекдот как феномен повседневных коммуникаций // Феномен повседневности: Гуманитарные исследования. Философия. Культурология. Филология. Искусствоведение.

- СПб.: Астерион, 2005. — С. 194-203. — 0,65 п. л.

33. Манкевич И.А. Феномен художественной коммуникации в контексте культурологического знания: опыт построения концептуальной модели // Современные проблемы межкультурных коммуникаций: сб. статей /СПбГУКИ.

— СПб., 2005. — С. 68-75. — 0, 5 п. л.

34. Манкевич И.А. Время и пространство повседневности в застольных текстах русской классической литературы // XI Пушкинские чтения: мат-лы Межд. науч. конф., 6 июня 2006 г. / ЛГУ им. А.С. Пушкина. — СПб., 2006. -С. 56-63.-—0,5 п. л.

35. Манкевич И.А. Пространство повседневности в литературном тексте: опыт культурологической интерпретации // Художественный текст и культура: мат-лы Межд. науч. конф., 6-7 октября 2005 г. — Владимир: ВГПУ, 2006. — С. 368-373. — 0,75 п. л.

36. Манкевич И.А. «Застольный сюжет» для небольшого рассказа: поэтика повседневности в прозе А.П. Чехова (коммуникационный аспект) // Пушкинские чтения-2007: мат-лы XII Межд. науч. конф. «Пушкинские чтения», 6-7 июня 2007 г. — СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2007. — С.250-258. — 0,6 п. л.

37. Манкевич И.А. Повседневность и литературная культура в контексте взаимодействия семантических пространств // Современные проблемы межкультурных коммуникаций: сб. статей /СПбГУКИ. — СПб., 2007. — С. 256-265. (Труды СПбГУКИ. Т. 172). — 0,6 п. л.

38. Манкевич И.А. "Повседневные тексты" художественной литературы в культурологическом прочтении: информационный потенциал и функциональный статус // Зритель в искусстве: интерпретация и творчество. Ч. 1: мат-

лы всеросс. конф. 26-27 марта 2007 г./СПбГУ. — СПб.: Роза мира, 2007. — С. 158-167.-—0,75 п. л.

39. Манкевич И.А. Костюм и мода в повседневной жизни А.П. Чехова // Чеховские чтения в Ялте: вып. 13. Мир Чехова: мода, ритуал, миф. Сб. науч. тр./ Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. — Симферополь: Доля, 2009. — С. 33-60. — 1,0 п. л.

40. Манкевич И.А. Время и пространство повседневности в "застольных текстах" А.П. Чехова: культурологический ракурс // Чеховские чтения в Ялте: вып. 14. Мир Чехова: пространство и время. Сб. науч. тр./ Дом-музей А.П. Чехова в Ялте. - Симферополь: Доля, 2010. — С. 227-242. — 1,0 п. л.

41. Манкевич И.А. Феномен литературных коммуникаций: текст — контекст — интсртекст // Славянская лп-аратуры у кантэксце сусветнай = Slavonic Literatures within the World Context: VII Mi>iatap. навук. канф., Мшск, 12-14 кастр. 2005 г.: зб. навук. арт. У 3 т. Т. 3 / Беларус. дзярж. ун-т, фшал. фак.

- Мшск: Р1ВШ, 2010. — С. 185-190. — 0,5 п. л.

42. Манкевич И.А. Застолье в жизнстворчестве А.С. Пушкина: ми-фопоэтика культурологических сюжетов // Материалы Михайловских Пушкинских чтений «...Веселое имя: Пушкин». — Сельцо Михайловское, 2011. — С. 51-63. — (Серия «Михайловская пушкиниана»; Вып. 52). — 0, 9 п. л.

43. Манкевич И.А.Тексты повседневности в пространстве ольфак-торных коммуникаций: морфология, модели функционирования // Семиозис и культура: от реальности к тексту - от текста к реальности: сб. науч. ст.: вып. 7.

— Сыктывкар: Коми гос. пед. ин-т, 2011. — С. 168-173. — 0, 5. п. л.

МАНКЕВИЧ ИРИНА АНАТОЛЬЕВНА

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ В ТЕКСТАХ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННЫЙ АСПЕКТ

Подписано в печать 14 июля 2011. Формат 60x84/16 Бумага офсетная. Усл. печ. л. 2,5 Тираж 100 экз. Заказ №0310/01 Мини-типография «Знакъ» издательства «Знакъ» 191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 32-34 тел.: (812) 571-07-33, тел./факс: 571-16-42 www.znak.in e-mail: info@znak.in

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурологии Манкевич, Ирина Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПОВСЕДНЕВНАЯ КУЛЬТУРА В ГУМАНИТАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕКТОР

1.1 Повседневная культура как проблема гуманитарного знания

1.2 Костюмная культура в гуманитарных исследованиях

1.3 Застольная культура в гуманитарных исследованиях,

1.4 Ольфакторная культура в гуманитарных исследованиях

ГЛАВА 2. ПОВСЕДНЕВНЫЕ КОММУНИКАЦИИ И

КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ

2.1. Повседневная культура как информационно-коммуникационная система!

2.2. Костюмные тексты в пространстве повседневных коммуникацийл 138 2.3- Застольные тексты в пространстве повседневных коммуникации; 179 2.4' Ольфакторные тексты' в пространстве повседневных коммуникаций

ГЛАВА 3. ЛИТЕРАТУРНЫЕ КОММУНИКАЦИИ И

КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ

3.1 Литературная культура в гуманитарных исследованиях: культурологический-вектор

3.2 Литературная культура как информационно-коммуникационная система

3.3 Литературно-художественное наследие: информационный потенциал1. и эволюция источниковедческого статуса

3.4 Литературныйтекст как источник культурологической информации о.повседневной жизни , 278'

Введение диссертации2011 год, автореферат по культурологии, Манкевич, Ирина Анатольевна

Актуальность. Глобальные изменения в традиционной системе отечественного гуманитарного знания, произошедшие на рубеже ХХ--ХХ1 вв., стимулировали интерес к культурологическим методам освоения феномена "повседневность" и переключение внимания гуманитариев на; предметы,, ранее считавшиеся*маргинальными?(частная жизнь, тело;.мирчувств, еда; запахи); Сегодня в гуманитарной? науке накоплен - значительный опыт исторических исследований: различных реалий повседневной, жизни отдельных эпох, регионов; социальных групп, зафиксированных в- документальных свидетельствах и: артефактах. Иовседневноведческая: тематика обнаруживает себя в традиционном литературоведческом анализе, мотивов и образов: художественных произведений^ ш в; языковедческих исследованиях соответствующего рядалексических единиц; Культурологическиеизыскания:в?этой сфере: представлены,, главным? образом; работами« общетеоретического; характера' иг исследованиями» конкретных явлений? повседневной? жизни. Однако указанные ракурсышзучениялфеномена повседневности: не отражают всей, совокупности многомерных взаимосвязей; влияний № отношений;, существующих между реалиями повседневной жизни как таковой и ее репрезентацией* в текстах культуры внелитературной и литературной? природы в контексте коммуникационной триады "повседневность - литература - повседневность»'. Последнее: касается; в частности, богатейшего культурологического; потенциала, классического? наследия, русской литературной культуры. — "хранителя" и "распространителя" моделей повседневного поведения и "жизнестроения", остающегося на сегодняшний день недостаточно востребованным и мало исследованным в качестве потенциального' источника культурологической- информации о повседневной жизни и генератора культурологического знания. В силу ли-тературоцентричности русской культуры отечественная филология более других областей гуманитарного знания оказалась предрасположенной к освоениюкультурологического подхода. Отсюда — и специфичность русской филологической школы, питавшейся "соками" разнородных, но взаимодействующих научных идей, на пересечении которых рождались труды М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова.

В условиях масштабной смены ценностных ориентаций многие реалии и смыслы русской повседневной культуры, отраженные в классическом репертуаре отечественной литературы, неизбежно- исчезают с горизонта восприятия! ее "срединного" читателя. В этой связи актуализация культурологического потенциала русской-литературы как «хранительницы высших смыслов отечественной культуры» (В:к. Кантор), как этического и образно-эмоционального компонента национального наследия представляется не только перспективной'сферой познания повседневной, жизни, как таковой, но* и действенной стратегией самопознания, человека. Человек, информация, коммуникация, творчество,.наследие — фундаментальные основания культуры, формирующие многослойные структуры- повседневности как информационно-коммуникационной системы, обуславливающие и поддерживающие, в'свою очередь, и многообразие репрезентирующих ее текстов.

1) между сложным.комплексом отношений, связывающих реалии вне-литературной" и литературной повседневности, и степенью их культурологического осмысления в контексте теории! социокультурных коммуникаций;

2) между богатейшим семантическим потенциалом русской литературной классики и степенью ее освоения какч источника культурологической информации о повседневной жизни.

Информационно-коммуникационный контекст исследования1 предопределен спецификой- функционирования в пространстве социокультурных коммуникаций текстов повседневности внелитературной и литературной природы — потенциальных носителей социальной/гуманитарной информации, которая в процессе прочтения текстов интерпретируется как культурологическая. Объективно решению указанной проблемы способствуют многомерность и динамичность пространства повседневной культуры .как системы социокультурных коммуникаций, а также активные и продуктивные научные коммуникации; между филологией и культурологией, ибо ключевыми объектам исследования обеих сфер знания являются тексты культуры. В диссертации отмечается, что- информационно-коммуникационный; контекст исследования диктует необходимость ориентироваться) на предельно, широкое толкование понятия "тёкст" как текста культуры. , , ,

В методологическом плане на формирование исходной гипотезы: ис-"следования оказали влияние труды, ученых, петербургской философско-культурологической школы, связанные; с развитием системного и деятелъ-ностного подходов к познанию- культуръь (С;Н1 Артановский; М!С1 Кагащ

A.П. Марков, К.С. Пигров, Э.В. Соколов, Ю.М: Шор, др.), а также труды отечественных (Г.С. Кнабе и Ю.М. Лотман)- и зарубежных: (Р. Барт, У Эко) се-миотиков культуры; Совокупный вклад в разработку теории и истории- повседневной культуры внесли зарубежные (Э; Гуссерль, А. Шютщ П. Бергер, Т. Лукман, Г. Гарфинкель, А. Сикурель, И. Гофман^ К. Гирц, А. Лефевр, Ю. Хабермас, П. Бурдье, Л. Февр, М: Блок, Ж. Ле Тофф, Ф. Бродель, Н: Элиас) и отечественные ученые (С.Ж! Артановский;: ЛШ! Беловинскищ Т.Д. Венедиктова, Е.В1 Золотухина-Аболина;. НЛ Ь Козлова, ЛЛл.Ионин,

B.Д. Лелеко, Б.В. Марков). При разработке 1тформационно-коммуникацио}1ных аспектов исследования были? востребованы суждения отечественных и зарубежных специалистов в сфере теории и истории культуры (О.Н. Астафьева, Д. Бахман-Медик, В.С. Жидков, М.С. Каган, Дж. Каллер, В.К. Кантор, К.М; Кантор, И.В.Кондаков, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, А. Моль, К.Э; Разлогов, К.Б. Соколов, А.Я. Флиер, Н.А. Хренов, У. Эко, др.), теории и практики социокультурных коммуникаций (Ю.Б. Борев, В.И. Грачев, A.C. Дриккер, JI.B. Петров, В.Е. Семенов, A.B. Соколов, др.), а также отечественный и зарубежный опыт освоения проблем литературной/книжной культуры и литературных коммуникаций (Е. Добренко, Б.В. Дубин, Э. Клоус, А.И. Рейтблат,

ДР-)

Изучение художественной литературы как источника культурологической информации о повседневной жизни в виду отсутствия,теоретических разработок в указанном контексте потребовало обращения к опыту академического источниковедения (С.О. Шмидт, О.М. Медушевская). Методологические подходы к исследованию'информационного потенциала литературного наследия наиболее разработаны в исторических исследованиях (В.О. Ключевский, JT.H: Гумилев, И:И. Миронец, Ю.В1 Никуличев, А.В: Предтеченский, Е.С. Сенявская, А.К. Соколов, E.H. Цимбаева, М.Ф. Румянцева, др.). Весьма ценным оказался« опыт книговедческого (A.B. Блюм) и филологического осмысления указанной; проблемы^ (Е.В: Душечкина, Е. Фарыно).

Проблема1 функционирования текстов повседневности в пространстве социокультурных коммуникаций адресует к информационно-семиотической концепции повседневной/бытовой культуры, представленной" В' трудах Ю.М. Лотмана и его последователей (И. Паперно, И. Рейфман), в свете которой исследователь рассматривает литературный текст каю феномен культуры, формирующий модели мышления, чувствования и поведения людей. Определенную ценность в этой связи представляют и немногочисленные культурологически ориентированные работы, посвященные изучению различных реалий повседневной жизни на материале литературно-художественных текстов (Е.Е. Дмитриева, М.С. Костюхина А.Л. Ястребов). Существенную информационную поддержку оказали исследования, посвященные костюмным (О.Б. Вайнштейн, P.M. Кирсанова, П. Тирген), застольным (Ж.-Ф. Ревель, И.А. Богданов, А.И. Костяев, Ю.М. Лотман, В.А. Мильчина, В.В. Похлебкин) и ольфакторным реалиям повседневной жизни (К.А. Богданов, О.Б. Вайнштейн, О.Н. Григорьева, Е.Е. Дмитриева, Е.А. Жирицкая, Д. Захарьин, А.И. Костяев, О.Б. Кушлина, В.В. Лапин, А.Г. Левинсон).

Имеющиеся методологические предпосылки к культурологическому анализу частной жизни гения в контексте проблемы репрезентации повседневности в текстах русской культуры отсылают к традициям русской формальной школы (Б.М. Эйхенбаум, В.Б. Шкловский, Ю:Н. Тынянов, Б.В. Томашевский, НЮ: Лернер, Г.О. Винокур, В.В. Вересаев) и трудам1 Ю.М. Лотмана! Полезным в этой связи оказался опыт отечественных и зарубежных интерпретаторов жизнетворчества А.П. Чехова (А.Г. Головачева, В .Я. Звиняцковский, В.Б. Катаев, И.Н. Сухих, А.П. Чудаков, Д. Рейфилд). Философские и психологические проблемы, изучения личной» жизни художника1 как предмета творчества, получили развитие в работах O.A. Кривцуна. Культурологическая интерпретация .художественного и обыденного опыта русских символистов,в контексте "текст-личность" представлен1 в исследовании Т.И. Ерохиной.

Анализ научной разработанности проблемы, в' объектно-предметном- и методологическом плане свидетельствует: 1) об отсутствии в репертуаре культурологических исследований трудов обобщающего, комплексного характера, связанных с осмыслением информационно-коммуникационных аспектов репрезентации повседневности в текстах русской культуры в контексте взаимодействия реалий внелитературной и литературной повседневности; 2) о наличие объективной необходимости и возможности интеграции* накопленного гуманитарной наукой опыта для освоения проблемы репрезентации повседневности, в текстах русской культуры* и их коммуникационных отношений с позиции системного культурологического знания.

В виду необозримости и многообразия' структурных компонентов, образующих пространство повседневности и репрезентирующих его текстов культуры, в данном исследовании выбор ограничен теми составляющими ближайшей среды обитания человека, без которых немыслимо его повседневное бытие. К ним относятся: костюм, застолье (еда вкупе с застольным антуражем), ароматы и запахи.

В хронологическом и региональном аспекте исследование выстраивается главным образом на материале истории повседневной культуры России Х1Х-начала XX веков и текстов русской классической литературы. Однако информационно-коммуникационный аспект исследования закономерно требует обращения к фактам культуры иных эпох и регионов, обусловивших порождение и функционирование тех или иных форм повседневной культуры, ибо пространство социокультурных коммуникаций не имеет жестких границ.

Задачи исследования структурированы по направлениям в соответствии тематикой глав и параграфов:

2. Актуализация методологического потенциала информационно-коммуникационного подхода применительно к сфере "повседневная культура" как системе повседневных коммуникаций: а) разработка коммуникационной модели "повседневная культура" как методологической основы анализа репрезентации повседневности в текстах культуры; б) анализ морфологической структуры костюмных, застольных и ольфакторных текстов повседневной культуры; в) выявление специфики репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах внелитературной природы в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода.

3. Актуализация- методологического потенциала информационно-коммуникационного подхода применительно к сфере "литературная)- культура" как системе литературных коммуникаций: а) выявление специфики междисциплинарных взаимодействий культурологии- и филологии в пространстве-гуманитарной культуры; б) разработка коммуникационной' модели "литературная культура" как методологической основы» анализа репрезентации повседневности в» литературных текстах культуры; в)-анализ эволюциишред-ставлений в гуманитарном знании об источниковедческом4 потенциале'художественной литературы; г) обоснование ввода в> научный, оборот концепта* "культурологическая- информация" как категории культурологического- знания; обоснование источниковедческого статуса литературно-художественного текста как потенциального источника культурологической информации о повседневной жизни.

4. Анализ специфики функционирования текстов культуры в контексте коммуникационной триады: "повседневность — литература — повседневность": а) выявление системных взаимосвязей^ между культурно-семантическими пространствами- "внелитературная повседневность — литературная, повседневность"; б)> выявление* форм репрезентации повседневности в1 костюмных, застольных и ольфакторных текстах литературной природы; в) анализ репрезентации повседневности в текстах частной жизни русского писателя (мемуарных, эпистолярных).

Документальную базу исследования составили: научные труды, связанные с темой исследования (монографии, сборники статей, материалы конференций, диссертации, статьи из профессиональных периодических изданий), публицистика, художественная критика, очерки, эссе, кулинарные издания, источники личного происхождения (письма, мемуары, дневники), тексты русской художественной литературы XIX — начала XX века, научные каталоги музейных экспозиций и выставок, статьи и рецензии из газетно-журнальных изданий, специализированные интернет-ресурсы. Методология и методы исследования выстраиваются исходя из междисциплинарного характера избранной темы, диктующего обращение к достижениям различных наук социально-гуманитарного цикла (философия; культуры, семиотика культуры, культурология, культурная антропология, филология, источниковедение, теория социокультурной коммуникации, др.). В теоретико-методологическом плане исследование базируется на ряде концептуальных положений, разработанных и апробированных в системе фило-софско-культурологического, исторического и филологического знаний;

В ходе осмысления проблемы репрезентации повседневности в текстах русской культуры нашли отражение: феноменологическая концепция понимания природы культурных явлений как идеальной сущности и феномена сознания (Э. Гуссерль), теоретические основания философской герменевтики, ориентированной на толкование человеческого бытия через раскрытие смыслов культуры (Г. Гадамер), информационно-семиотическая концепция? культуры. (Ю.М. Лотман, У. Эко). При разработке информационно-коммуникационной версии системного культурологического подхода востребованы идеи диалогичности сознаний и культур (М.М. Бахтин), идеи многомерности культурного пространства, побуждающие к поиску системных оснований его научного освоения (М.С. Каган), концепции теорий социальной (Г.Г. Почепцов, A.B. Соколов) и художественной коммуникаций (Ю;Б. Борев, Ю.М. Лотман).

При обосновании теоретико-методологической потребности ввода в научный оборот понятия "культурологическая информация" как базовой категории культурологического метода познания нашли отражение идеи, развиваемые в русле исторического (С.О. Шмидт) и теоретического источниковедения (О.М. Медушевская). В ходе анализа репрезентации повседневности в текстах русской культуры в контексте триады "повседневность — литература — повседневность" актуализировано теоретическое наследие русской формальной школы, в частности концепция литературного быта как феномена культуры (Б.М. Эйхенбаум, В.Б. Шкловский, Ю.Н. Тынянов). При* анализе-репрезентации повседневности в текстах частной жизни русского гения, использован опыт освоения биографического метода в гуманитарных исследованиях (Ю.М. Лотман, O.A. Кривцун).

В целом теоретико-методологическая база настоящего исследования представляет собой органичный синтез целого ряда разработанных в гуманитарном знании аналитических приемов (структурно-семиотический, функционально-семантический, дискурсивный, контекстуальный), получивших свое воплощение в авторской концепции»1 информационно-коммуникационного подхода к анализу репрезентации ^повседневности^ в.текстах культуры.

Научная новизна исследования. Впервые на материале1 истории отечественной «культуры и классической литературы, проведено системное культурологическое исследование проблемы репрезентации повседневности1 в текстах русской культуры в контексте взаимодействия семантических пространств "повседневность — литература — повседневность " и дано научно-методологическое обоснование методов» культурологического анализа репрезентации повседневности' в текстах русской культуры внелитературной и литературной реальности, в том числе:

5) представлена концепция функционального статуса художественной литературы как источника^ культурологической информации о повседневной жизни;

6) представлена концепция* частной жизни творческой личности- как текста повседневной культуры (на материале источников личного происхождения и художественных произведений классиков русской.литературы).

Теоретическая значимость исследования раскрывается в следующих ключевых положениях.

1). Определены формы репрезентации повседневности в текстах русской культуры (костюмных, застольных, ольфакторных), в том числе в аспекте их функционирования* в, пространстве социокультурных коммуникаций:

2). Определены формы репрезентации» повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах частной жизни:гениальной личности как субъекта повседневных/литературных! коммуникаций.

• дано теоретическое обоснование формальной и содержательной структуры категорий "повседневная культура", "литературная культура", "текст повседневной культуры", "костюмный текст", "застольный текст", "ольфакторный текст"; "культурологическая информация";

Практическая значимость исследования. Представленные в исследовании концепции и выводы могут быть использованы в качестве методологической базы для дальнейших исследований, ориентированных-на актуализацию информационно-коммуникационных аспектов функционирования текстов культуры вербальной и невербальной природы. Образцы культурологического анализа текстов русской классической литературы могут быть полезны в практике преподавания дисциплин культурологического и филологического циклов, способствуя развитию междисциплинарного мышления будущих специалистов гуманитарного знания.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Информационно-коммуникационный подход является эффективной, методологической базой для анализа форм репрезентации повседневности в текстах русской культуры, реализуемый в совокупности следующих культурологических измерений: а) общесистемное — в контексте универсальных категорий информационно-коммуникационного подхода (коммуникационное пространство/время, субъекты коммуникации, коммуникационное сообщение, коммуникационная культура, коммуникационные потребности, социальная/культурная память); б) морфологическое — в контексте морфологической структуры текстов повседневной культуры, в том числе костюмных, застольных, ольфак-торных; в) функционально-семантическое — в контексте взаимодействия семантических пространств "повседневность — литература — повседневность".

2. Анализ семантического потенциала понятия "культурологическая информация" свидетельствует о возможности и необходимости введения его в научный оборот в качестве специализированной научно-методологической категории культурологического знания. Информация; выявляемая в рамках культурологического метода прочтения.' текстов культуры вербальной И' невербальной-природы, интерпретируется как культурологическая.

3. Литературно-художественный-^ текст, будучи продуктом социокультурной деятельности исторического общества и индивидуального < художественного творчества субъектов культуры, является потенциальным источником культурологической информации о повседневной жизни.

4. Костюмные, застольные и ольфакторные реалии повседневной жизни.человека, формируя ближайшую среду его обитания, образуют в своей совокупности эффективную источниковедческую базу для; выявления* форм-репрезентации-повседневности в текстах культуры-внелитературной И'литературной реальности.

5. Информационно-коммуникационный эффект взаимодействия пространств внелитературной и литературной повседневности заключается в их потенциальной способности» быть друг для- друга смыслопорождаю-гцей/текстопорождающеш средой, стимулирующей генерацию новых источников культурологической» информации, новых форм репрезентации' повседневности в текстах культуры, новых контекстов интерпретации "старых" культурных форм и обогащение совокупного культурологического знания.

6. В» контексте культурологического метода прочтения текстов культуры частная жизнь русского гения должна рассматриваться как культурное* наследие и текст повседневной культуры, являющийся, потенциальным источником культурологической информации.

Апробация работы. Основные положения исследования обсуждались на заседаниях секторов и Ученого совета Российского института культурологии (2008-2010), кафедре философии и культурологии СПбГУП, а также в виде докладов на более чем 40 международных, всероссийских, межвузовских научных и научно-практических конференций, проводимых научными и образовательными учреждениями-России, Белоруссии, Украины, в том числе: Российский культурологический конгресс (Санкт-Петербург, РИК, 2006, 2008; 2010); Международная научная конференция «Филология — искусствознание — культурология: новые водоразделы и перспективы, взаимодействия» (Москва, РИК, 2009); Международная!научная, конференция' «Язык и культура» (Москва, РАН; Российская; академия лингвистических наук 2005, 2007); Международньіе научные конференции «Чеховские чтения в. Ялте» (Ялта, Дом-музей А.П. Чехова, 2007-2009); Международная и Всероссийская научные конференции «Современные проблемы» межкультурных коммуникаций» (Санкт-Петербург, СПбГУКИ, 2005, 2007);: Международные и Всероссийские научные: конференции «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГУ им. А.С. Пушкина,, 1996-2007); Международный форум «Феномен удовольствия в культуре» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2004); Международная на ■ ■ , . . учная конференция «Художественный текст и культура» (Владимир, ВГПУ,

2003, 2005);: Международные: Лихачевские научные чтения*. (Санкт-Петербург, СПбГУП, 2001,' 2003), Международный форум «Игровое: пространство культуры». (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2002);. Международная' научная* конференциян<Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию М.С. Кагана» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2001); Первый Всероссийский социологический конгресс «Общество и социология:. новые реалии и новые идеи» (СПбГУ, 2000) и др.

Результаты исследования отражены более чем в, 60 научных- работах автора, общим объемом 78 п.л., в том числе в монографии «Поэтика обыкновенного: опыт культурологической интерпретации»1 и 13 статьях, опубликованных в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК, а также использованы в учебном процессе при разработке концепций и программ учебных курсов: «Социальные коммуникации», «Теория коммуникации» (СПбГУКИ), «Мировая художественная культура», «Художественная культура региона», «Информационно-библиографическая культура учителя», курс по выбору «Костюм в русской художественной литературе» (ЛГУ им. А.С. Пушкина).

Структура работы: диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и двух приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Многомерность повседневной жизни и многообразие культурных форм ее репрезентирующих делают повседневность идеальным объектом для культурологических интерпретаций. В настоящем исследовании представлен опыт культурологической интерпретации текстов повседневной культуры в контексте универсальных категорий информационно-коммуникационного подхода, категорий мета-уровня, независимых от конкретных историко-хронологических, национальных, региональных, мировоззренческих, субкультурных и иных социокультурных факторов и ситуаций, а именно: "коммуникационное пространство/время", "субъекты коммуникации", "коммуникационное сообщение", "коммуникационные потребности", "коммуникационная культура", "коммуникационная деятельность", "культурная память ". В своей совокупности перечисленные категории образуют коммуникационную модель системы "культура", потенциально адаптируемую к любым ее сферам (включая "повседневность" и "литературу"), и задают соответствующий ракурс интерпретации текстов как источников культурологической информации. Одной из самых репрезентативных в информационном плане является категория "коммуникационная деятельность", в режиме которой порождается, функционирует и "прочитывается" текст культуры. О "типовой" траектории движения смыслов культуры в контексте категории "коммуникационная деятельность" применительно к специфике повседневной и литературной культур дает представление таблица 1.4 «Циклы коммуникационной деятельности». Используя указанные категории как систему координат, и, приближая тем самым теоретические составляющие контекстуального анализа текстов культуры к ценностно-смысловым пластам реальной действительности, становится возможным смоделировать различные коммуникационные ситуации в контексте классической триады "коммуникант — текст - реципиент". Перевод исходной коммуникационной модели "Культура" в повседневно-культурный и литературно-культурный контекст приводит к построению двух "отраслевых" моделей - "Повседневная культура" и "Литературная культура", которые, сохраняя на общесистемном уровне логическую связь с моделью "Культура", имеют свою специфику, обусловленную характером повседневной и литературной коммуникаций (Табл. 1.5).

Сопоставление коммуникационных моделей обеих культур в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода дает возможность получить представление о границах взаимодействия их семантических пространств на категориальном уровне. Информационно-коммуникационный контекст репрезентации внелитературных и литературных реалий повседневной жизни в текстах русской культуры предполагает осмысление указанной проблемы в рамках семантического пространства "повседневность - литература — повседневность". Последнее касается, в частности, репрезентации повседневности в текстах классического литературного наследия - художественного, эпистолярного, мемуарного. Как гипертексты культуры тексты классического литературного наследия требуют соответствующей технологии освоения, ориентированной на актуализацию их потенциально информативных культурологических контекстов. Обращение к русской литературной классике не только как к технике "быто-летописания", но и как к способу интерпретации бытия "человека частного" является перспективной сферой познания повседневности как таковой и действенной стратегией самопознания человека. Очевидно, что сотворчество двух талантов - писательского и читательского — способно возродить утраченные измерения повседневной жизни, скрывающие в себе "мегабайты" культурных смыслов. Осмысление информационно-коммуникационных аспектов функционирования текстов повседневности внелитературной и литературной реальности как потенциальных источников культурологической информации содействует формированию междисциплинарного мышления и культурологического знания. В отличие от глобальных историко-литературных построений культурологическое прочтение "литературного атласа" повседневной жизни дает возможность извлечь максимум смысла из минимальных по объему "ингредиентов" повсе-дневья, рассыпанных по страницам русской классической литературы. В общем случае семантическое пространство (интер)текста литературно-повседневной культуры обусловлено эффектами взаимодействия внелитера-турных и литературных смыслов культуры. В процессе функционирования литературный текст обретает многозначность, отражая-новые контексты повседневного (интер)сознания. Новые тексты, равно как и новые значения "старых", будучи включенными в циклический круговорот смыслов в культуре и подчиняясь, его энергии, способствуют обновлению межкультурной мозаики знаний и расширению гипертекстового пространства повседневной культуры.

К сказанному следует добавить, что тексты литературной повседневности по. своим, функциям» далеко выходят за пределы собственно предметной области "повседневность", связывая ее русло с внеповседневным миром. В реальной жизни взаимодействие повседневных и внеповседневных смыслов культуры уловить и зафиксировать практически невозможно. Мемуарная, эпистолярная и художественная литература позволяет сделать эту связь наглядной, зримой, неизбежно усиливая семантическую силу литературного текста как источника культурологической информации. В общем случае прочтение/интерпретация текстов литературной повседневности возможно в следующих пространственно-временных контекстах:

• историко-культурный — современная по отношению к периоду создания произведения историко-культурная, политическая, экономическая, идеологическая ситуации, формирующие повседневно-бытовую картину эпохи;

• субкультурный - повседневно-бытовая картина жизни конкретной социальной группы (национально-региональные, сословные, профессиональные, иные субкультурные общности);

• литературно-культурный - взаимосвязь творчества писателя с событиями повседневной литературной жизни, художественно-эстетическими и идеологическими "мотивами" литературной культуры его времени;

• персональный — биографическое и приватное пространство и время субъектов повседневных/литературных коммуникаций; события и обстоятельства повседневной жизни писателя, персонажа, читателя (современника автора или потомка), сформировавшие их ценностные ориентации, идеологические симпатии, этические нормы, эстетический вкус, модели поведения.

• внутритекстовый — повседневность в пространственно-временной композиции произведения в контексте стилистики художественного языка писателя - творца литературных текстов повседневности;

• межтекстовый (межкультурный) — специфика функционирования литературных текстов повседневности как культурных форм в пространстве повседневных/литературных коммуникаций.

Все перечисленные выше контексты функционирования текстов литературной повседневности, взаимодействуя друг с другом на, синхроническом и диахроническом уровнях, обуславливают в конечном» итоге совокупный культурологический (знаковый, символический, метафорический) потенциал текстов повседневной культуры. В контексте информационно-коммуникационного подхода проблема репрезентации повседневности в текстах русской культуры прочитывается, как минимум, в двух ключевых и взаимосвязанных аспектах: литературный текст как феномен (эффект) повседневных/литературных коммуникаций; текст< повседневности как феномен (эффект) литературных/повседневных коммуникаций. Научные изыскания, проведенные в указанном русле, позволили подтвердить исходные положения рабочей гипотезы исследования и решить следующие задачи теоретического, методологического и практического плана:

1) доказана эффективность предложенной версии системного информационно-коммуникационного подхода как методологической основы культурологического осмысления проблемы репрезентации повседневности в текстах русской культуры и выявления их информационного культурологического потенциала; разработан понятийный аппарат исследования; позволяющий проводить информационно-коммуникационный анализ текстов, культуры как источников культурологической информации й- генераторов культурологического знания;

2) разработаны культурологические модели семантических пространств "повседневная, культура" и "литературная культура" как взаимодействующих информационно-коммуникационных систем (пространства повседневных и литературных коммуникаций);

3) разработана дефиниция понятия "культурологическая информация"; обоснована актуальность введения данной; дефиниции в научный оборот как категории гуманитарного знания;

4) выявлены ключевые этапы формирования? научных представлений об источниковедческом потенциале литературно-художественного наследия; .

5) обоснован функциональный, статус мемуарных, эпистолярных и литературно-художественных текстов как источников культурологической информации о повседневности;

6) разработаны дефиниции: "текст повседневной культуры", "повседневные коммуникации"; определена морфологическая; структура текстов внелитературной повседневности;

7) разработаны дефиниции: "костюмный текст", "застольный! текст", "ольфакторный текст"; выявлена морфологическая структура»костюмных, застольных и ольфакторных текстов, внелитературной повседневности;, разработаны дефиниции "костюмные", "застольные" и "ольфакторные" коммуникации;

8) выявлены формы репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторых текстах культуры внелитературной реальности;

9) выявлена специфика функционирования костюмных, застольных и ольфакторных текстов культуры в пространстве повседневных коммуникаций; представлен опыт культурологической интерпретации костюмных, застольных, ольфакторных текстов внелитературной повседневности в контексте категорий информационно-коммуникационного подхода; : . '"■ V

10) определена морфологическая структура костюмных, застольных и ольфакторных текстов литературной повседневности; выявлены формы репрезентации костюмных, застольных и ольфакторых реалий повседневности; в литературных текстах (мемуарных, эпистолярных, художественных); выявлена специфика функционирования; костюмных, застольных и ольфакторых текстов повседневности в пространстве литературных коммуникаций;

11) определена; специфика функционирования; семантических пространств "внелитерагурная повседневность" и "литературная повседневность" в контексте триады "повседневность - литература — повседневность"; выявлена специфика функционирования, костюмных,. застольных и ольфакторых текстов повседневности в контексте триады "повседневность — литература—повседневность";

12) представлен^ культурологический опыт осмысления частной жизни русского гения на материале документов; личного происхождения и художественных сочинений; А.С. Пушкина, и А.П. Чехова в контексте репрезентирующих их жизнетворчество биографических текстов повседневности (костюмных, застольных, ольфакторных) как источников культурологической информации и как культурного наследия.

Методология и методы осмысления форм репрезентации повседневности в костюмных, застольных и ольфакторных текстах культуры в контексте коммуникационной триады "повседневность - литература - повседневность" способствуют формированию культурологическое знание об информационно-коммуникационном потенциале текстов русской культуры внелитератур-ной и литературной реальности, порождающих в процессе своего взаимодействия в пространстве СК новые тексты повседневной культуры.

Дальнейшие исследования указанной проблемы могут быть ориентированы на расширение: "номенклатуры" объектов повседневности и коммуникационных контекстов их функционирования как текстов культуры, репертуара литературных источников, генерирующих смыслы повседневной культуры и "коллекции" репрезентирующих их текстов, а также персонального ряда культурных деятелей различных поколений — творцов и потребителей текстов повседневной культуры.

Повседневность - категория не только сложная, но и вечная. Повседневная жизнь продолжается, усложняются ее структуры и. методология их освоения. Каждая новая веха в эволюции исторических форм СК (словесность, письменность, книжность, мультимедийность) расширяет информационный потенциал текстов повседневной культуры. В эпоху "сплошной" глобализации, благодаря возрастающей мощи "суммы технологии", любые реалии повседневной жизни обретают безграничную * свободу "самопрезентации" и интерпретации в текстах культуры, становясь порождением самовозрастающей "суммы коммуникации" и носителями смыслов гипертекстового пространства культуры.

Список научной литературыМанкевич, Ирина Анатольевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Анненков, П. В. Литературные воспоминания / П. В. Анненков. — М. : Худож. лит., i960. —462 с.

2. Анненков, П. В. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина / П. В. Анненков. — М. : ТЕРРА-Кн. клуб, 2007. — 462 с.

3. Вересаев, В. В. Гоголь в жизни : сист. свод подлин. свидетельств современников / В. В. Вересаев. — М. : Моск. рабочий, 1990. — 640 с.: ил.

4. Вересаев, В. В. Пушкин в жизни : сист. свод подлинных свидетельств современников : в 2 т. / В. В. Вересаев. — М:: Локид-Пресс, 2001.

5. Вигель, Ф. Ф. Записки : в 2 кн. / Ф. Ф. Вигель. — М. : Захаров, 2003.

6. Волконский, С. М. Мои воспоминания : в 2 т. / С. М. Волконский. — М. : Искусство, 1992.

7. Вульф, А. Н Дневники (1827-1842) / А. Н. Вульф // Любовный быт пушкинской эпохи : сб.. — М., 1999. — С. 81—264.

8. Готъе, Т. Путешествие в Россию / Т. Готье ; пер. с фр. Н. В. Шапошниковой ; предисл. А. Д. Михайлова. — М.: Мысль, 1990. — 398 с.: ил.

9. А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников / сост., вступ. ст., подгот. текста С. А. Фомичева. — М. : Худож. лит., 1980. — 448 е., 9 л. ил. — (Серия литературных мемуаров).

10. Достоевская, А. Г. Воспоминания / А. Г. Достоевская. —■ М. : Правда, 1987. — 541 с.

11. Еропкина, Н. М. Воспоминания Н. М. Еропкиной об И. А. Крылове / Н. М. Еропкина; зап. А. С. Сомова // Пушкин и его современники : материалы и исслед. / Комис. для изд. соч. Пушкина при Отд-нии гуманит. наук АН СССР. — Л., 1928. — Вып. 37. —С. 192—199.

12. Керн, А. П. Воспоминания о Пушкине / А. П. Керн (Маркова-Виноградская) ; сост., вступ. ст., примеч. А. М. Гордина. — М.: Сов. Россия, 1987. — 416 с.

13. Литературное наследство / Акад. наук СССР, Отд-ние лит. и яз. — М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1960. — Т. 68 : Чехов. — 974 с.

14. Лихачев, Д.С. Избранное : Воспоминания / Д.С Лихачев. — СПб. : Logos, 2000. — 608 с.: ил.

15. Панаев, И. И. Литературные воспоминания / И. И. Панаев. — М*. : Правда, 1988. —448 с.

16. Переписка А.П. Чехова и О.Л. Книппер : в 2 т. — М. : Искусство, 2004.

17. Пушкин в воспоминаниях современников : в 2 т. — СПб. : Акад. проект, 1998.

18. Пущин, И. И. Записки о Пушкине. Письма / И. И. Пущин. — М. : Худож. лит., 1988. —559 с.

19. Пыляев, М. И. Замечательные чудаки^ и оригиналы / М. И. Пыляев. — М.: Три века истории, 2001. — 359 с.

20. Пыляев, М. И. Старое житье: очерки и рассказы о бывших в отошедшее время обрядах, обычаях и порядках в устройстве домаш. и обществ, жизни / М. И. Пыляев. — СПб. : Журн. «Нева» : «Лет. сад», 2000. — 479 с.

21. Репин, И. Е. Далекое и близкое / И. Е. Репин. — Л. : Художник РСФСР, 1986. — 487 с.

22. Сергеенко, П. А. Как живет и работает граф Л. Н. Толстой / П. А. Сергеенко // Л. Hi Толстой в воспоминаниях современников. — Mi, 1978. — Т. 2. — С. 137— 152.

23. Смирнова-Россет, А. О. Дневник. Воспоминания / А. О. Смирнова-Россет. — -М.: Наука, 1989. — 789 с.

24. Станиславский, К. С. Моя жизнь в искусстве / К. С. Станиславский. — М.: Вагриус, 2004. — 445 с.29: Сухотина-Толстая, Т. Л. Воспоминания / Т. Л. Сухотина-Толстая. — М.: Худож. лит., 1976. — 541 с.

25. Толстой, И. Л. Мои воспоминания / И. Л. Толстой. — М. : Правда, 1987. — 463 с.

26. Фабер, Г. Т. Безделки. Прогулки праздного наблюдателя по Санкт-Петербургу, 1811 / Г. Т. Фабер ; пер. В. Мильчиной // Новое лит. обозрение. — 1993. — № 4. — С. 356—368.

27. Черейский, Л. А: Пушкин и его окружение / JI. А. Черейский ; Акад. наук СССР, Отд-ние лит. и яз., Пушкин, комис.—2-е изд., доп. и перераб. — JI. : Наука, Ленингр. отд ние, 1988. — 544 с.: ил.

28. А. П. Чехов: литературный быт и творчество по мемуарным материалам / сост. Вал. Фейдер.? —Л:: Академия; 1928.—464 с.

29. А. П: Чехов в воспоминаниях современников; — М. .:: Худож. лит., 1986; —735 е., :.;''' •'.■'.

30. А. П. Чехов: pro et contra : творчество АЛ: Чехова в рус. мысли конца XIX -нач. XX в. (1887-1914).Антология сост. И.П. Сухих. — СПб. ': РХГИ, 2002. — 1072 с. — (Русский путь).

31. Чуковская, Л. Записки об Анне Ахматовой : в 3 т. / Л. Чуковская. — М;: Согласие, 1997.

32. Юрьев, Ю. М. Записки:в 2 т. / Ю. М. Юрьев. — М.; Л. -. Искусство, 1963. Литературно-художественные издания

33. Гончаров, И! А. Полное собрание сочинений : в 20 т. / И.А. Гончаров. — СПб:: Наука, 1998:

34. Лермонтов, М. Ю. Собрание сочинений : в 4 т. / М. Ю. Лермонтов. — М. : Худож. лит., 1957-1958.

35. Островский, Al Н: Сочинения : в 3 т. / A. Hi Островский.— Mí : Худож. лиг.1987. ■ ■;■'■'" : '■';■.' . ' .•'. ' : ; .'

36. Помяловский; Н. Г. Сочинения : в 2 т. Г Н: Г. Помяловский —М. : Худож. лит., 1965.45: Пушкин, А. С. Полное собрание сочинений : в 16 т. / А. С. Пушкин.—М.; Л. : Изд-во Акад. наук СССР, 1937 1959.

37. Пушкин, А. С. Полное собрание сочинений : в 10 т. / А. С. Пушкин. — М.: Изд-во Акад. наук СССР. 1957-1958.

38. Толстой, Л. Н. Собрание сочинений : в 12 т. / Л. Н. Толстой — М. : Худож. лит., 1973-1976.

39. Тургенев КС. Собрание сочинений: в 12 т. / И.С. Тургенев. — М.: Худож. лит., 1976. —319.

40. Чехов, А. П. Полное собрание сочинений и писем : в 30 т. / А. П. Чехов ; Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М. : Наука, 1983 -1988. — (Сочинения ; в 18 т.).

41. Культурология. Филология. Социокультурные коммуникации

42. Басин, Е. Я. Искусство и коммуникация : очерки из истории филос.-эстет. мысли / Е. Я. Басин. — М.: Моск. обществ, науч. фонд, 1999. — 237 с.

43. Барт, Р. Мифологии / Р. Барт ; пер. с фр. С. Зенкина. — М. : Изд-во им. Сабашниковых, 2004. — 315 с.

44. Барт, Р. Система моды : ст. по семиотике культуры / Р. Барт ; сост., пер. с фр. и вступ. ст. С. Зенкина. ■— М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. — 512 с.

45. Бахманн-Медик, Д. Режимы текстуальности в литературоведении и культурологии: вызовы, границы, перспективы / Д. Бахманн-Медик // Новое лит. обозрение.- 2011. — № 107. — С. 32—48.

46. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества : Сб. избр. тр. / Бахтин М. М.

47. М. : Искусство. — 1979 — 423 с. — (Из истории советской эстетики и теории искусства).

48. Время/бремя артефактов. (Социальная аналитика непоправимости) : сб. / С.-Петерб. гос. ун-т. — СПб. : [Б.и.], 2004. — 226 с.

49. Гадамер, Г. Истина и метод : Основы филос. герменевтики / Г. Гадамер; пер. с нем.— М. : Прогресс, 1988. — 699 с.

50. Гронас М. «Чистый взгляд» и взгляд практика: Пьер Бурдье о культуре / М. Гронас // Новое лит. обозрение. — 2000. — № 45. — С.6—21.

51. Грачев, В. И. Коммуникации ценности - культура (опыт информационно-аксиологического анализа) / В. И. Грачев. — СПб.: Астерион, 2006. — 248 с.

52. Гудков, Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации / Д.Б. Гудков. — М.: Гнозис, 2003. — 288 с. : ил.

53. Гуревич, А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов» / А. Я. Гуревич. — М.: Индрик, 1993. — 327 с.

54. Гуссерль, Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии / Э.Гуссерль ; пер. с нем. A.B. Михайлова ; вступ. ст. В.А.Куренного. М.: Акад. проект, 2009. — 489 с.

55. Дриккер, А. С. Эволюция культуры : информ. отбор / А. С. Дриккер. — СПб.: Акад. проект, 2000. — 184 с.

56. Дюше, К. К теории социокритики, или вариации вокруг одного зачина / К. Дюше // Новое лит. обозрение. — 1995. — № 13. — С. 120-132.

57. Еремеев, А. Ф. Лекции по марксистско-ленинской эстетике / А. Ф: Еремеев ; Ур. гос. ун-т им. А. М. Горького. — Свердловск : Bi и., 1971. — Ч. 2, 3 : Социально-коммуникативная природа искусства. — 357 с.

58. Жидков, В. С. Системный подход в исследованиях культуры и искусства / В. С. Жидков, К: Б. Соколов // Системные исслед. культуры : 2005. — СПб. : Але-тейя, 2006. —С. 11—38.

59. Запесоцкий, А. С. Культурология-Дмитрия Лихачева / А. С. Запесоцкий. — СПб. : Наука, 2007. — 528 с.

60. Запесоцкий, A.C. Современная культурология как научная парадигма / A.C. Запесоцкий, А:П. Марков-// Вопросы философии. — 2010. — № 8 . — С. 76.— 87.

61. Зиммелъ, Г. Избранное : в 2 т. / Г. Зиммель. — М.: Юристъ, 1996.

62. Каллер, Д. Теория литературы : краткое введ. / Д. Каллер ; пер. с англ. А. Георгиева. —М.: Астрель : ACT, 2006. — 158 с.

63. Канке, В.А. Основные философские направления и. концепции науки. Итоги XX столетия / В .А. Канке. — М.: Логос, 2000. — 320 с.

64. Кантор, В.К. Русская классика, или Бытие России / В.К. Кантор. — М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. — 768 с. — (Серия «Российские Пропилеи»).

65. Кондаков, И.В. Интерсубъективность культуры / И.В. Кондаков // Обсерватория культуры. — 2004. — № 4. — С. 22-30.

66. Крейдлин, Г. Е. Невербальная семиотика : яз. тела и естеств. яз. / Г. Е. Крейдлин. — М. : Новое лит. обозрение, 2004. — 581 с. : ил. — (Новое литературное обозрение. Научное приложение ; вып. 39).

67. Кривцун, О. А. Творческое сознание художника / О. А. Кривцун ; Рос. акад. наук. — М.: Памятники ист. мысли, 2008. — 359 е., 8. л. цв. ил., портр.: ил.

68. Культурология: люди и идеи. — М. : Академ, проект; РИК, 2006. — 539 с.

69. Лихачев, Д. С. Литература реальность - литература / Д. С. Лихачев. — Л. : Сов. писатель, 1984. — 271 с.

70. Медушевская, О.М. Теория и методология когнитивной истории /

71. М. Медушевская. — М.: РГГУ, 2008. — 360 с.80: Моль, А. Социодинамика культуры / А. Моль ; пер. с фр. — М.: ЛКИ, 2008. --418 с.

72. Петров, Л.Б.Коммуникации в культуре : процессы и явления / Л.В. Петров. -- СПб: Нестор, 2005. — 194 с.

73. Петров, Л. В. Структура художественной коммуникации / Л.В. Петров // Проблемы телевидения и радио: исслед., критика, материалы. — М., 1967. — Вып.1, —С. 105—129.

74. Почепцов Г. Г. Теория коммуникации / Почепцов Г.Г. — М.: Рефл-бук Вак-лер, 2006. — 656 с.

75. Разлогов, К. Э. Истоки и основания культурологи // Культурология от прошлого к будущему / К. Э. Разлогов ; Рос. ин-т культурологии. — М., 2002. — С. 15-23.

76. Савранский, И. Л. Коммуникативно-эстетическая функция культуры / И: Л. Савранский. — М. : Наука, 1979. — 231 с.

77. Секацкий, А. К. Онтология лжи / А. К. Секацкий. — СПб. : Изд-во СПбГУ, 2000. — 120 с.

78. Семенов, В. Е. Искусство как межличностная коммуникация (социально-психологическая концепция) / В. Е. Семенов. — СПб. : Изд-во СПбГУ, 1995. — 200 с.

79. Соколов, А. В. Информатика в перспективе (к вопросу о классификации видов информации в системе наук коммуникационного цикла / А. В. Соколов, А.И. Манкевич // Науч.-техн. информ. Сер. 2. Информ. процессы и системы. — М., 1971.— 10. —С. 5—9.

80. Соколов, А. В. Метатеория социальной коммуникации / А. В. Соколов. — СПб.: Рос. нац. б-ка, 2001. — 352 с.

81. Спирин, В. А. Общение и ожидание. Феномен коммуникации в контексте культуры / В. А. Спирин. — СПб. : СПбГУВК, 2006. — 269 с.

82. Струкова, Т. Г. Теория литературы versus культурология, или что дальше? / Т. Г. Струкова // Литература в диалоге культур. — Ростов н/Д., 2004. — С. 154— 170.

83. Теоретическая культурология. — М. : Академ, проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005: — 624 с.

84. Теории, школы, концепции : (критич. анализы) : худож.коммуникация и семиотика' : сб: ст. / Акад. наук СССР, Ин-т мировой лит. им. А. . Горького ; отв. ред. Ю. Б. Борев.* — М. : Наука, 1986. — 231 с. — (Идеологическая борьба в современном мире).

85. Тишунина, Н. В. Методология интермедиального анализа в свете междисциплинарных исследований-'/ Н. В. Тишунина // Методология гуманитарного знанияв перспекгивеХХТвека. — СПб., 2001. — С. 149—153.

86. Филология искусствознание - культурология: новые водоразделы и> перспективы взаимодействия : междунар. науч. конф. : тез. докл. и сообщ. / М-во культуры Рос. Федерации; Рос. ин-т культурологии и др. — М., 2009. — 89 с.

87. Флиер, А.Я. Российская культурология иг ее общие основания* как системы-знаний / А. Я. Флиер // Вестн. Моск. гос. ун-та культуры и искусств: — 2003. — № 1. —С. 34-45.

88. Хренов, Н.А. Публика в истории культуры : феномен публики в ракурсе психологии масс / Н.Хренов. — М-.: Аграф, 2007. — 494 с.

89. Шор, Ю.М. Культура как переживание Гуманитарность культуры.«. / Ю.М: Шор. — СПб.: СПбГУП, 2003. — 220 с.

90. Этнология антропология - культурология: новые водоразделы-и перспективы взаимодействия: мат-лы междунар. научн; конф., Москва, РИК, 3-5 апреля-2008 г. — М.: Весь мир; 2009. — 160 с.

91. Повседневная культура. Литературная культура. Литературная> повседневность. Повседневность в русской литературе

92. Абрамович, С. Л. Пушкин* в 1836 году: (предыстория последней дуэли) / С. Л. Абрамович. — Л.: Наука, 1989. — 312 с.

93. Анисимов, Е. В. Елизавета Петровна / Е. В. Анисимов. — М. : Мол. гвардия, 2001. —427 с

94. Анненский, И. Эстетика «Мёртвых душ» и её наследье / И. Анненский // Книги отражений / И'. Анненский. — М., 1979. — С. 207—216.

95. Аронсон, M. И., Рейсер P.A. Литературные кружки и салоны / М. И. Аронсон, С. А. Рейсер. — СПб. : Академ, проект, 2000. — 400 с.

96. Ахматова, А. О Пушкине / А. Ахматова // Сочинения : в 2 т. / А. Ахматова ; сост., подг. текста и коммент. В. А. Черных. — М., 1986. — Т. 2. — С. 6—179.

97. Белова, А .В. Четыре возраста женщины : повседнев. жизнь рус. дворянки / А. В. Белова. — СПб. : Алетейя, 2010.— 480 с.

98. Беловинский, Л. В. Культурно-исторические аспекты повседневности: содерж., структура и динамика : автореф. дис. . д-ра ист. наук : 24.00.01 / Л. В. Беловинский; Рос. гос. гуманит. ун-т (РГГУ). — М., 2003. — 40 с.

99. Беловинский, Л\ В. Культурно-исторические аспекты повседневности: содержание, структура и динамика : дис. . д-ра ист. наук : 24.00.01 / Л; В; Беловинский; Рос. гос. гуманит. ун-т (РЕГУ). -М:, 2003.— 344 с.

100. Блюм/ А. В. Художественная литература как историко-книговедческий источник (на материале русской литературы) : автореф. дис.1 д-ра филол. наук : 05.25.04 / А. В. Блюм ; С.-Петерб. гос. ин-т культуры. — СПб., 1992. -36. с.

101. Богш, С. Общие места = Common places : мифология повседнев. жизни / С. Бойм. — М. : Новое лит. обозрение, 2002. — 320 с. — (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»). '••':•

102. Броделъ Фі Структуры повседневности: возможное и невозможное. Т. 1. / Ф. Бродель. —М;: Весь мир, 2007. — 592. с.

103. Бурдъе, П. Поле литературы / П. Бурдье // Новое лит. обозрение. — 2000 — jYo 45. — С 22—87. V

104. Бычков, 10. А. Тайны любви или «кукуруза души моей» : Переписка А.П. Чехова с современницами / Ю.А. Бычков. — М. : Дружба народов, 2001. — 256 с.115: Вайлъ, П. Л. Гений места / П. Вайль. — М:: Колибри, 2006. — 488 с.: ил:

105. Вайль, П. Л. Родная речь: уроки изящной словесности / П. Л. Вайль, А. Генис ; предисл. А. Синявского. — 3-е изд;, испр. — М. : Независимая газ., 1999. — 272 с. : нортр.

106. Винокур, Г. О. Биография и культура / Г. О. Винокур. — 2-е изд., испр. и доп. -—■ М.: Изд-во ЛКИ, 2007. -- 86 с. — (Лингвистическое наследие XX века).

107. Витале, С. Пуговица Пушкина / С. Витале ; пер. с англ. Е. М. Емельяновой: --Калининград : Янтар. сказ, 2001. — 418 с.

108. Вострйков, А. В. Книга о русской дуэли / А. В. Востриков. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 320 с.: ил. — (Искусство жизни).

109. Гессен, С. Книгоиздатель Александр Пушкин. Литературные доходы Пушкина / С. Гессен. — М. : Захаров, 2008. — 128 с.

110. Глазкова, Т. В. Повседневность как предмет художественной культуры: репрезентация феномена семьи в лит. дискурсе : автореф. дис. канд. культурологии : 24.00.01 / Т. В. Глазкова ; Гос. ин-т искусствознания М-ва культуры РФ. — М., 2009. —25 с.

111. Головачева, А.Г. Пушкин, Чехов: поэтика литературного диалога / А.Г. Головачева — Симферополь: Доля, 2005. — 304 с.

112. Гордин, Я. А. Дуэли и дуэлянты / Я. А. Гордин. — СПб. : Пушкинский фонд, 1996. —288 с. : ил.

113. Гриц Т., Тренин В., Никитин М. Словесность и коммерция : Кн. лавка А. Ф. Смирдина / Т. Гриц, В. Тренин, М. Никитин / под ред. В. Б. Шкловского и Б. М. Эйхенбаума. — М. : Аграф, 20011. — 304 с. — (Литературная мастерская).

114. Губер, П. К. Донжуанский список А. С. Пушкина / П. К. Губер. — М. : Аль-та-Принт, 2006. —415 е., 8. л. портр. : ил.

115. Гумилев, Л. Н. Может ли произведение изящной словесности быть историческим источником? / Л. Н. Гумилев // Рус. лит. — 1972. — № 1. — С. 73—82.

116. Данилов, С. С. Русский театр в художественной литературе / С. С. Данилов. -- Л. ; М. : Искусство, 1939. — 256 с. : ил., портр.

117. Данилова, И. Е. Портрет и натюрморт: человек и вещь / И. Е. Данилова // «Исполнилось полнота времен.» : размышления об искусстве : ст., этюды, заметки / И. Е. Данилова ; Рос. гос. гуманит. ун-т. — М., 2004. — С. 78—166.

118. Дмитриева, E. Е. Жизнь усадебного мифа: утрачен, и обретен: рай / E. Е. Дмитриева, О. H! Купцова. — М. : О.Г.И, 2003. — 527 с. : ил.

119. Добренко, Е. Формовка советского писателя : соц. и эстет, истоки сов. лит. культуры / Е. Добренко. — СПб. : Акад. проект, 1999. 558 с. — (Современная западная русистика / редкол. Б. Ф. Егоров (пред.) и др. ; т. 25).

120. Добренко, Е. Формовка советского читателя : соц. и эстет, предпосылки рецепции сов. лит. / Е. Добренко. — СПб. : Акад. проект, 1997. — 321 с. — (Современная западная русистика).

121. Дубин, Б. В. Литературная культура сегодня / Б. В. Дубин // Знамя. — 2002. --№ 12. —С. 176—183.

122. Дубин, Б.В. Классика, после и рядом: Социологические очерки о литературе и культуре / Б. В. Дубин. М.: Новое лит. обозрение, 2010 - 345 с. - (Новое литературное обозрение. Научное приложение ; вып. 88).

123. Думова, Н. О. Художественная литература как источник для изучения социальной психологии / Н. О. Думова // О подлинности и достоверности исторического источника (на примере романа-эпопеи М. Горького «Жизнь Клима Самгина»). --Казань, 1991. —С. 112—117.

124. Душечкина, Е. В. Русская елка. История. Мифология. Литература / Е. В. Ду-шечкина. — СПб. : НОРИНТ, 2002. — 416 с. : ил.

125. Еремина, О. И. Культура повседневности загородной дворянской усадьбы второй половины XIX начала XX вв. : автореф. дис. . канд. ист. наук : 24.00.03 / О. И. Еремина; Рос. гос. гуманит. ун-т. — М., 2002. — 26 с.

126. Етоев, А. Книгоедство. Выбранные места из книжной истории всех времен, планет и народов : роман-энцикл. / А. Етоев. — Новосибирск : Сибир. унив. изд-во, 2007. —392 с.

127. Зеркалов, А. Этика Михаила Булгакова / А. Зеркалов. — М. : Текст, 2004. — 239 с.

128. Золотусский, И. П. Гоголь / И. П. Золотусский. — М. : Мол. гвардия, 2009. -- 485 с. : ил.

129. Золотухина-Аболина, Е. В. Повседневность и другие миры опыта / Е. В. Золотухина-Аболина. — М. ; Ростов н/Д. : МарТ, 2003. — 192 с.

130. История повседневности : науч. семинар в РГБ // Библиотековедение. — 2004. — № 6. — С 96—104.

131. История России XIX XX веков: новые источники понимания / под ред. С. С. Секиринского. — М. : Моск. обществ, науч. фонд, 2001. — 304 с. — (Научные доклады ; № 137).

132. Карасев, Л. В. Пьесы Чехова / Л. В. Карасев //Вещество литературы. — М.: Яз. слав, культур. — С. 206—246.

133. Кацура, А. В. Поединок чести : дуэль в истории России / А. В. Кацура. — М. : Радуга, 1999. — 342 с. : ил., портр.

134. Киреев, Р. Т. Чехов. Посещение Бога / Р. Т. Киреев // Нева. — 2004. — № 7. --С. 189—216.

135. Классика и современность : сб. ст. / под ред. П. А. Николаева, В. Е. Хализе-ва. — М. : Изд-во Моск. гос. ун-та, 1991. — 255 с.

136. Ключевский, В. О. Евгений Онегин и его предки / В. О. Ключевский // Исторические портреты / В. О. Ключевский. — М., 1990. — С. 408—426.

137. Кнабе, Г. С. Древний Рим история и повседневность : очерки / Г. С. Кнабе. — М. : Искусство, 1986. — 207 с. : ил. — (Эпоха. Быт. Костюм.).

138. Кнабе, Г. С. Древо познания и древо жизни / Г. С. Кнабе ; Рос. гос. гуманит. ун-т. —М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 2006. — 751 с.

139. Кнабе, Г. С. Знак и его свойства / Г. С. Кнабе // Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуры античного Рима / Г. С. Кнабе. — М., 1993. — С. 93—94.

140. Кобрин, К. Частная жизнь частного человека (Дональд Рейфилд. Жизнь Антона Чехова) / К. Кобрин // Октябрь. — 2006. — № 2. — С. 183—185.

141. Коды повседневности в славянской культуре: еда и одежда / отв. ред. Н.В. Злыднева. — СПб : Алетейя, 2001. — 560 с.

142. Кожинов, В. В. Размышления о русской литературе / В. В. Кожинов. — М. : Современник, 1991. — 526 с.

143. Козлова, H. Н. Горизонты повседневности советской эпохи : голоса из хора / H. Н. Козлова ; Рос. акад наук, Ин-т философии. — М. : ИФРАН, 1996. — 216 с.

144. Костюхина, М. С. Игрушка в детской литературе / М. С. Костюхина. — СПб. : Алетейя : Ист. кн., 2008. — 158 е., 23. л. цв. ил. : ил.

145. Красота повседневности : из собр. Гос. ист. музея / авт.-сост.: О. Б. Стругова. — М. : Гос. ист. музей, 2006. — 111 с. : цв. ил., портр.

146. Кузичева, А.П. Чехов. Жизнь отдельного человека / А. Кузичева. — М. : Молодая гвардия, 2010 . — 847 с. — (Жизнь замечательных людей).

147. Кукуй, И. Международная конференция «концепт вещи в славянских культурах» (Институт славяноведения РАН, Москва, 21—23 сентября 2010 г.) / И. Кукуй // Новое лит. обозрение. — 2011. —№ 108. — С. 408—414.

148. Культурные коды, социальные стратегии и литературные сценарии. "Круглый стол" журнала "Новое литературное обозрение" // Новое лит. обозрение. — 2006. — № 82. С. 93—121.

149. Лаврентьева, Е. В. Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет /Е. В. Лаврентьева; — М. : Мол. гвардия, 2005. — 663 е., 16. л. ил., портр. — (Живая история : повседневная жизнь человечества).

150. Лелеко, В. Д. Пространство повседневности;в европейской культуре / В. Д. Лелеко ; М-во культуры Рос. Федерации, С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств.

151. СПб.: СПбГУКИ, 2002. — 304 с.

152. Ловелл, С. Дачники История летнего жилья в России. 1710—2000 / С. Ловелл; пер. с англ. Л:Г. Семеновой. — СПб. : Академическмй проект; Изд-во ДНК, 2008;- 348 с.: ил. '

153. Лотман, Ю: М Беседы о русской культуре : быт и традиции рус. дворянства (XVIII нач; XIX в.) / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство-СПБ, 1994. — 399 с. : ил.

154. Лотман, Ю. М.' Воспитание души / Ю. М. Лотман. —СПб. : Искусство-СПБ, 2003. — 624 с.:: ил.

155. Лотман, Ю. М. История и типология русской культуры / Ю. М. Лотман. — СПб.: Искусство-СПБ, 2002. — 768 с.: ил.

156. Лотман, Ю. М. О русской литературе / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство-СПБ, 2005. — 845 с. : ил.

157. Лотман, Ю. M. Об искусстве / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство-СПБ, 1998. —704 с. : ил.

158. Лотман, Ю. M. Пушкин : биогр. писателя, ст. и заметки. 1960-1990, «Евгений Онегин». Коммент. / Ю. М. Лотман ; вступ. ст. Б. Ф. Егорова. — СПб. : Искусство-СПБ, 1997. — 847 с. : ил.

159. Лотман, Ю. М. Семиосфера / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство-СПБ, 2000. — 704. : ил.

160. Лотман, Ю. М. Ю. М. Карамзин / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство-СПБ, 1997. — 832 с. : ил.

161. Марченко, Н. А. Быт и нравы пушкинского времени / Н. А. Марченко. — СПб. : Азбука-классика, 2005. — 432 с.

162. Матвеев, М. Ю. Образ библиотеки в произведениях художественной литературы: лит.-социол. очерки / М. Ю. Матвеев, Д. К. Равинский. — СПб. : Рос. нац. б-ка, 2003. —136 с.

163. Махлина С.Т. Семиотика культуры повседневности / С.Т Махлина. — СПб. : Алетейя, 2009. — 232 с.

164. Миронец, И. И. Художественная литература как исторический источник (к историографии вопроса) / И. И. Миронец // История СССР. — 1976. — № 1. — С. 125—141.

165. Муравьева, О. С. Как воспитывали русского дворянина / О.С. Муравьева. — СПб. : Летний сад, 1998. — 224 с.

166. Набоков, В. В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин» / В. В. Набоков. — СПб. : Искусство-СПБ, 1999: — 928 с.

167. Набоков, В. В. Лекции по русской литературе. Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев / В. В. Набоков. — М. : Независимая газ., 2001. — 440 с.

168. Насонова, Л. И. Обыденное сознание как социокультурный феномен / Л. И. Насонова ; Рос. филос. о-во. — М. : Знак, 1997. — 311 с.

169. Нечкина, М. Функция художественного образа в историческом процессе / М. Нечкина // Содружество наук и тайны творчества. — М. : Искусство, 1968. — С. 61-98.

170. Никитина, Н. А. Повседневная жизнь Льва Толстого в Ясной Поляне / Н. А. Никитина. — М.: Мол. гвардия, 2007. — 395 с.

171. Николаев, С. Н. Литературная культура Петровской эпохи / С. Н. Николаев.- СПб. : Дмитрий Буланин, 1996. — 152 с.

172. Объять обыкновенное. Повседневность как текст по-американски и по-русски : материалы VI Фулбрайт. гуманит. лет. шк. / ред.-сост. Т. Д. Бенедиктова. --М.: Изд-во МГУ, 2004. — 258 с. См. т: №№ 442, 446.

173. Онегинская энциклопедия : в 2 т. / под общ. ред. Н.И. Михайловой. — М. : Русский путь, 1999.

174. Орлов, О. Л. Российский праздник как историко-культурный феномен : дис. . д-ра культурологии : 24.00.01 / О.Л. Орлов; С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств. — СПб., 2004. — 335 с.

175. Орлов, Э. Д. Литературный быт 1880-х годов. Творчество А.П. Чехова и авторов "малой прессы" : дисс. . канд. филол. : 10.01.01 / Э.Д.Орлов ; Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. — М., 2008. — 260 с.

176. Паперно, И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский человек эпохи реализма / И. Паперно. — М.: Новое лит. обозрение, 1996. — 207 с.

177. Паперный, 3. С. Тайна сия. Любовь у Чехова / 3. С. Паперный. — М. : Б.С.Г.-ПРЕСС, 2002. — 334 с.

178. Петербургский текст повседневной культуры : материалы Всерос. науч. конф. «Пушкинские чтения 2003», С.-Петербург, 6 июня 2003 г. /Ленингр. гос. ун-т им. А. С. Пушкина / ред.-сост. И. А. Манкевич. — СПб. : ЛГОУ, 2003. — 83 с.

179. Петровская, И. Ф. Биографика : введ. в биографику. Источники биогр. ин-форм. о россиянах, 1801-1917 гг. / И. Ф. Петровская ; Федер. целевая прогр. «Культура России» (подпрограмма «Поддержка полиграфии и книгоизд. России»).

180. СПб.: Изд-во Logos, 2003. — 490 с.

181. Пигров, К. С. Дневник: общение с самим собой в пространстве тотальной коммуникации / К. С. Пигров // Проблемы общения в пространстве тотальной коммуникации. — СПб., 1998. — С. 200—219.

182. Повседневность как текст культуры : материалы междунар. науч. конф. «Филология в XXI веке: проблемы и методы исследования», 6 июня 2004 г. / Пушкинские чтения-2004 ; отв. ред. И. А. Манкевич. — СПб. : Ленингр. гос. ун-т, 2004.—130 с.

183. Повседневность как текст культуры : материалы междунар. науч. конф. «Повседневность как текст культуры», 27-29 апр. 2005 г. — Киров : Изд-во Вят. гос. гуманит. ун-та, 2005. — 374 с.

184. Полоцкая, Э. О поэтике Чехова / Э. Полоцкая. — М.: Наследие, 2001. — 240 с.

185. Поэтика повседневности : Фольклор. Художественная литература : материалы междунар. науч. конф. «Пушкинские чтения 2005», С.-Петербург, 6-7 июня 2005 г. /Ленингр. гос. ун-т им. А. С. Пушкина / отв. ред. И. А. Манкевич. — СПб. : Астерион, 2005. — 155 с.

186. Предтеченский, А. В. Художественная литература как исторический источник / А. В. Предтеченский // Вестн. Ленингр. ун-та. — 1964. — № 14. — С. 76—85:

187. Проскурин, O.A. Литературные скандалы пушкинской эпохи / О. А. Проскурин. М:: О. И., 2000 — 368 с:

188. Проскурин, О. А. Об одной особенности полемики о старом и новом слоге / О. Проскурин // Литературные произведения XVIII XX веков в историческом и культурном контексте : сб. ст. / МГУ им. М. В. Ломоносова. — М. : Изд-во МГУ, 1985. —С. 22—30.

189. Проскурин, O.A. Новый Арзамас Новый Иерусалим (религия общества «Арзамас») / О. А. Проскурин // Новое лит. обозрение. — 1996. — № 19. — С. 73 -128.

190. Пъецух, В. Русская тема. О нашей жизни и литературе / В. Пьецух. — М.: Глобулус, Изд-во НЦ ЭНАС, 2005. — 224 с.

191. Рабинович, В. Л. Повседневность сюжетна / В. Л. Рабинович // Ё. Психотворец. Обуватель. Филозоф. — М.: РИК, 2002. — С. 269—272.

192. Рабинович, М. Г. Город и поэт (к этнографическому источниковедению) / М. Г. Рабинович //Сов. этнография. — 1985. — № 1. — С. 116—129.

193. Радзинский, Э. «На Руси от ума горе» / Э. Радзинский // Загадки истории / Э. Радзинский. — М„ 2002. — С. 945—972.

194. Радзинский, Э. Александр II Жизнь и смерть: докум. роман / Э. Радзинский. — М.: ACT, 2006. — 518 с.

195. Рахманкулова, Д. Р. Вещь как мера культуры человека : автореф. дис. . канд. филос. наук : 24.00.01 / Рахманкулова Д. Р. ; Нижегор. гос. архитекгур.-строит. ун-т. — Н. Новгород, 2005. — 27 с.

196. Рейсер, С. А. Воспоминания. Письма. Статьи : (к столетию со дня рождения) / С. А. Рейсер. — СПб., 2006. — 223 с.

197. Розенталъ, И: С. «И вот общественное' мненье!»; Клубы; в? истории российской общественности. Конец XVIII начало XX вв: / И. С. Розенталь. — М: : Нов: хронограф, 2007. -—399 с.

198. Савченко; Б? А: Знаменитые дуэли:/ Б:; А. Савченко.:—М. : Вагриус, 2005. — 4оос. : V."' . ■' •-.'.: ' ■

199. Скрынников, Р: Г. Дуэль Пушкина / Р: Г. Скрынников. —- СПб; : Блиц, 1999. --367 с.

200. Солодянкина, О: Ю. Иностранные наставники в дворянском домашнем воспитании в России (вторая половина XVIII первая половина XIX в.) : автореф. дис. . д-ра ист. наук : 07.00.02 / О. Ю. Солодянкина ; Моск. гос. обл. ун-т. — М., 2008.- —46 с.

201. Солодянкина, О. Ю. Иностранные гувернантки в России (вторая половина XVIII первая половина XIX века) / О. Ю. Солодянкина. — М. : Academia, 2007. — 511 с.

202. Софронова, Л. А. Культура сквозь призму поэтики / JI. А. Софронова. — М.: Яз. слав, культуры, 2006. — 832 с.

203. Степанов, А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова / А. Д. Степанов. — М. : Яз. слав, культуры, 2005. — 400 с.

204. Сухих, И. Н. Проблемы поэтики Чехова. Филология и культура / И. Н. Сухих. — СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2007. — 492 с.

205. Сухих, И. Н. Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа / И. Н. Сухих — М.: Время, 2010. —415 с.

206. Тело в русской культуре. — М. : Новое лит. обозрение, 2005. — 400 с .

207. Томашевский, Б.В. Литература и биография/ Б.В. Томашевский // Книга и революция. — 1923. — № 4. — С.6-9.

208. Топоров, В. Н. Петербургский текст русской литературы : избр. тр. /

209. B. Н. Топоров. — СПб. : Искусство-СПб, 2003. — 616 с.

210. Турков, А. М. Чехов и его время / А. М-. Турков. — М.: Гелеос, 2003.— 463 с.238: Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция : избр. тр. / Тынянов Ю.Н. — М.: Аграф, 2002. — 496 с.

211. Февчук, Л. П. Портреты и судьбы. Из ленинградской пушкинианы / Л. П. Февчук. — Л.: Лениздат, 1984. — 232 с.

212. Федорчук, И. Царское Село в русской лирике XVIII века / И. Федорчук. — Szctcin : Uniwersytet Szczecinski, 2006. — 343 с.

213. Феномен повседневности: гуманит. исслед. : Философия. Культурология. История. Филология. Искусствоведение : материалы междунар. науч. конф. «Пушкинские чтения 2005», 6-7 июня, 2005 г. / ред.-сост. И. А. Манкевич. — СПб. : Астерион, 2005. — 250 с.

214. Феномен удовольствия в культуре : материалы междунар. науч. форума. — СПб.: Центр изучения культуры, 2004. — 390 с.

215. Филиппова, Е. И. Художественная литература как источник для этнографического изучения города / Е. И. Филиппова II Сов. этнография. — 1986. — № 3-4. —1. C. 26—36.

216. Фомичев, С. А. Комментарий / С. А. Фомичев // Грибоедов А. С. Горе от ума/А. С. Грибоедов. — СПб., 1994. —С. 116—291.

217. Хейзинга, Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / И. Хейзинга ; пер. с ни-дерл. — М.: Прогресс, 1992. — 464 с.

218. Художественная литература как историко-психологический источник : материалы XVI междунар. науч. конф., С.-Петербург, 14-15 декабря 2004 г. / под ред. С. Н. Полторака. — СПб. : Нестор, 2004. — 457 с.

219. Цимбаева, Е. Н. Исторический анализ литературного текста / Е. Н. Цимбаева. — М. : КомКнига, 2005. — 176 с.

220. Чеховиана. Мелиховские труды и дни. М. : — Наука, 1995. — 393 с.

221. Чеховиана. Чехов и Пушкин. — М. : Наука, 1998. — 332 с.

222. Чеховские чтения в Ялте : сб. науч. тр. / Дом-музей А. П. Чехова в Ялте. — Симферополь : Доля, 2008. — Вып. 12 : Мир Чехова: звук, запах, цвет. — 284 с.

223. Чудаков, А. 77. «Неприличные слова» и облик классика / А. П. Чудаков // Лит. обозрение. — 1991.—№ 11. —С. 54—56.

224. Чудаков, А. П. К проблеме тотального комментария «Евгения Онегина» / А. П. Чудаков // Пушкинский сб. — М., 2005. — С. 210—237.

225. Чудаков, А. П. Поэтика Чехова / А. П. Чудаков. — М.: Наука, 1971. — 290 с.

226. Чудаков, А. П. Слово вещь - мир. От Пушкина до Толстого: очерки поэтики русских классиков / А. П. Чудаков. — М. : Совр. писатель, 1992. — 319 с.

227. Шепелев, Л. Е. Чиновный мир России: XVIII начало XX в. / Л. Е. Шепелев. — СПб.: Искусство-СПБ, 2001. — 479 с.

228. Шмидт, С. О. Путь историка : избр. тр. по источниковедению и историографии / С. О. Шмидт; Рос. гос. гуманит. ун-т. — М., 1997. — С.612 с.

229. Шютц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии: очерки по феноменологической социологии / А. Шютц.; пер. с англ. — М.: Ин-т фонда "Общественное мнение". 2003. — С. 163-310.

230. Эйхенбаум, Б. М.: "Мой временник" : Худож. проза и избр. ст. 20-30 гг. / Б. М. Эйхенбаум; сост. Ю. Бережнова. — СПб.: ИНАПРЕСС , 2001. — 650 с.

231. Эмар, М. «Анналы» XXI век / М. Эмар II Одиссей. Человек в истории. — М., 2005. —С. 131—137.

232. Эткинд, А. Содом и Психея: очерки интеллект, истории Серебряного века / А. Эткинд. — М. : «ИЦ-Гарант», 1996. — 413 с.

233. Ястребов, А. Л. Богатство и бедность: поэзия и проза денег / А. Ястребов. — М. : Аграф, 1999. — 528 с.

234. Костюмные тексты культуры. Мода как стиль жизни

235. Бердник, Т. О. Архитектоника костюма: социокульт. динамика : автореф. дис. . канд. филос. наук : 24.00.01 / Т. О. Бердник ; Рост. гос. ун-т. — Ростов-н/Д., 2004, — 28 с.

236. Быстрова, Я. В. Символические функции костюма в культуре : автореф. дис. . канд. филос. наук : 24.00.01 / Я. В. Быстрова ; Новгород, гос. ун-т им. Ярослава Мудрого. — Великий Новгород, 2003. — 18 с.

237. Вайнштейн, О. Б. Денди : мода, литература, стиль жизни / О. Б. Вайнштейн. — М. : Новое лит. обозрение, 2005. — 640 с. : ил.

238. Вайнштейн, О. Б. Европейский дендизм XIX века : лит. традиция и поэтика поведения : автореф. дис. . д-ра филол. наук : 10.01.03 / О. Б. Вайнштейн. ; Рос. гос. гуманит. ун-т (РГГУ). — М., 2005. — 41 с.

239. Васильев, А. А. Европейская мода. Три века / А. А. Васильев. — М. : Слово, 2006. —440 с. : ил.

240. Васильев, А. А. Красота в изгнании : творчество русских эмигрантов первой волны : искусство и мода / А. А. Васильев. — М. : Слово, 2006. — 480 с. : ил.

241. Васильев, А. А. Красота в изгнании : творчество русских эмигрантов первой волны : искусство и мода : автореф. дис. . канд. филос. наук : 09.00.04 / А. А. Васильев ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. — М., 2009. — 20 с.

242. Васильев, A.A. Русская мода : 150 лет в фотографиях / A.A. Васильев. — М. : Слово, 2006. — 448. с: ил.

243. Галитбарова, М. И. Мода как феномен культуры : автореф. дис. . канд. культурологии : 24.00.01 / Галитбарова М. И. ; Челяб. гос акад. культуры и искусств. — Челябинск, 2004. — 22 с.

244. Гофман, А. Б. Мода и люди. Новаятеория моды и модного поведения / А. Б. Гофман. — 3-е изд., доп. — М. ; СПб. : Питер, 2004. — 208 с. : ил.

245. Гурова, О. Ю. Советское нижнее белье : между идеологией и повседневностью / О. Ю. Гурова. — М. : Новое лит. обозрение, 2008. — 288 с.

246. Гусарова, К. Рецензия. Литературные одежды / К. Гусарова // Теория моды. Одежда. Тело. Культура. — 2007. — № 4. — С. 336—343. — Рец. на кн. : Hughes, С. Dressed in Fiction / С. Hughes. — Oxford ; N. Y. : Berg, 2006. — 256 p.

247. Давыденко, JI. А. Костюм в художественном мире Н. В. Гоголя (повествовательные циклы, письма) : автореф. дис. канд. филол. наук : 10.01.01 / Л. А. Давыденко; Сарат. гос. ун-т им. Н. Г. Чернышевского. — Саратов, 2008. — 22 с.

248. Давыдова, В. В. Костюм как феномен культуры : автореф. дис. . канд. фи-лос. наук : 24.00.01 / В. В. Давыдова; С.-Петерб. гос. ун-т. — СПб., 2001. — 25 с.

249. Демиденко, Ю. Императорский костюм XVIII — начала XX века. Новая постоянная экспозиция Гос. музея-заповедника «Павловск» / Ю. Демиденко // Теория моды. — 2006. — № 1. — С. 300—304.

250. Демиденко, Ю. Мода и стиль в Петербурге / Ю. Демиденко // Картина, стиль, мода : альбом. — СПб., 2009. ■— С. 25—29. — (Альманах / Русский музей ; вып. 236).

251. Дилакторская, О. Т. Что значит «куница» в «Шинели» Н. В. Гоголя? / О. Т. Дилакторская // Русская речь. — 1989. — № 2. — С. 29—31.

252. Елиферова, М. «Не шей ты мне, матушка, красный, сарафан». Комическая семантика женского костюма в «Барышне-крестьянке» / М*. Елиферова // Вопр. лит. — 2005. — № 4. — С. 213—231.

253. Ермакова, К. В. Костюм в повседневной жизни москвичей второй половины XIX в. : автореф. дис. . канд. ист. наук : 07.00.00, 07.00.07 / К. В. Ермакова ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. — М., 2008. — 30 с.

254. Ефимова, Л. В. Костюм в »России : XV начало XX века : из собр. Гос. ист. музея : альбом. / JI. В. Ефимова, Т. С. Алешина, С. Ю. Самонин ; под ред. Е. Р. Беспаловой. —М. : Арт-Родник, 2000. — 231 с.: цв. ил.

255. Забродина, Г. Д. Синергия архитектуры и костюма в пространстве культуры : автореф. дис. канд. культурологии : 24.00.01 / Г. Д. Забродина ; Сарат. гос. техн. ун-т. — Саратов, 2003. — 20 с. : ил.

256. Затулий, А. И. Язык костюма и языки в костюме: лабильность текстовых «украшений» одежды / А. И. Затулий, Т. В. Козлова // Язык, культура, общество : IV междунар. научн. конф. : тез. докл. — М., 2007. — С. 190—191.

257. Затулий, А.И. Костюм в социокультурном контексте авангарда / А.И. Затулий. — Хабаровск : Изд-во ДВГУПС, 2005. — 198 с.

258. Захарова, О. Ю. Светские церемониалы в России XVII начала XX в. / О. Ю. Захарова. — М. : Центрполиграф, 2001. — 329 с. : ил. — (Россия забытая и неизвестная : Российский образ жизни).

259. Калашникова, Н. М. Народный костюм в контексте традиций российской культуры: автореф. дис. . доктора культурологии: 24.00.02 /Н.М. Калашникова ; С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств. — СПб., — 1999. — 38 с.

260. Кантор, К. М. Мода как стиль жизни / К. М. Кантор // Сейчас так не пишут : сб. ст. под. ред. В.И. Толстых. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. — С. 151—212.

261. Кантор, К. М. Старина против моды в романе A.C. Пушкина «Евгений Онегин» / К. М. Кантор // Тысячеглазый Аргус : Искусство и культура. Искусство и религия. Искусство и гуманизм / К. М. Кантор. — М., 1990. — С. 172—192.

262. Картина, стиль, мода : альбом. / [авт. аннот. и сост. А. Антонова и др. ; авт. ст. Г. Голдовский и др.]. — СПб. : Palace Editions, 2009. — 280 с. : ил., портр. — (Альманах / Русский музей ; вып. 236).

263. Кирсанова, Л. Нагота и одежда : к проблеме телесности в европейской культуре / JI. Кирсанова // Ступени. — 1991. — № 1. — С. 47—63.

264. Кирсанова, Р. М Сценический костюм и театральная публика в России XIX века / Р. М. Кирсанова. — Калининград : Янтар. сказ ; М. : Артист. Режиссер. Театр, 1997. — 384 с.: цв. ил.

265. Кирсанова, Р. М. История костюма в России как научная дисциплина / Р. М. Кирсанова // Теория моды. Одежда. Тело. Культура. — 2006. — № 1. — С. 54—69.

266. Кирсанова, Р. М. Костюм в русской художественной культуре 18 первой половины 20 вв. : автореф. дис. д-ра искусствоведения : 17.00.04 / Р. М. Кирсанова ; Гос. ин-т искусствознания. — М., 1995. — 45 с.

267. Кирсанова, P.M. Костюм в русской художественной культуре 18 первой половины 20 вв. / P.M. Кирсанова. — М.: Большая российская энциклопедия, 1995. — 383 е.: илл.

268. Кирсанова, Р. М. Павел Андреевич Федотов (1815 1852) : коммент. к живопис. тексту / Р. М. Кирсанова. — М. : Гос. ин-т искусствознания : Новое лит. обозрение, 2006. — 147 е., 8. л. ил. — (Очерки визуальности).

269. Кирсанова, Р. М. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок : коспом-вещь и образ в рус. лит. XIX века / Р. М. Кирсанова. — 2-е изд.. — М. : Родина ; СПб. : [б. и.], 2006. — 175 е.: цв. ил., портр.

270. Кирсанова, Р. М. Русский костюм и быт XVIII XIX веков / Р. М. Кирсанова. — М.: Слово, 2002. —220 с.: цв. ил., портр.

271. Корнилова, А. В. Пушкин в.рисунке П. П. Вяземского / А. В. Корнилова // Временник Пушкинской комиссии, 1966 / Акад. наук СССР. — JI., 1969. — С. 2935:

272. Крейк, Д. Краткая история униформы: форма напоказ: от традиционализма к вызову / Д. Крейк ; пер. с англ.И. Красильщика. — М. : Новое лит. обозрение, 2007. — 234 е., [12] л. ил., цв. ил. — (Культура повседневности).

273. Шилова, Н. В. Семантическое поле «костюм» в культурологическом, пространстве русского языка : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.01 / Н. В. Ми-лова ; Рос. ун-т дружбы народов. — М., 2009. — 17 с.

274. Мильчина, В. А. Маскарад в русской культуре конца XVIII начала XIX века / В. А. Мильчина // Культурологические аспекты теории и истории рус. лит. — М., 1978. —С. 40—50.

275. Романовская, M. Б. Истории костюма и тендерные сюжеты моды / М.Б. Романовская. — СПб. : Алетейя, 2010. — 442 с.

276. Руан, К. Новое платье империи: история российской модной индустрии, 1700 -1917 / К. Руан ; пер. с англ. — М. : Новое лит. обозрение, 2011.— 416. е.: ил. (Серия. «Библиотека журнала "Теория моды"»).

277. Свендсен, JI. Философия моды / JI. Сведсен ; пер. с норв. — М. : Прогресс-Традиция, 2007. — 256 с.

278. Серебрякова, К. Г. Типология и стилистика модного детского костюма XVIII- первой четверти XX веков : автореф. дис. . канд. культурологии : 24.00.03 / К. Г. Серебрякова ; Рос. гос. гуманит. ун-т. — М., 1999. — 28 с.

279. Соловьев, С. М. Публичные чтения о Петре Великом / С. М. Соловьев // Чтения и рассказы по истории России. — М., 1989. — С. 414—583.

280. Суслша, Е. Н. Повседневная жизнь русских щеголей и модниц / Е. Н. Суслина.

281. М. : Мол. гвардия, 2003. — 381 с.

282. Тарабукин, H. М. Очерки по истории костюма / H. М. Тарабукин. — М. : ГИТИС, 1994. — 155 с.

283. Тирген, П. Халат Обломова / П. Тирген // Ars philologiae. — СПб., 1997. — С. 135 — 145.

284. Шульц, С. А. Роль праздника в художественной структуре драмы А. П. Чехова «Три сестры» / С. А. Шульц // Филол. науки. — 2000. — № 2. — С. 24—31.

285. Бахтина, С. И. Заимствованная лексика в составе тематической группы «пища и напитки» XVTII начала XXI вв. : ист.-функц. исслед. : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.01 / С. И. Бахтина. ; Татар, гос. гуманит.-пед. ун-т. — Казань, 2008. — 26 с.

286. Богданов, И. А. Лекарство от скуки, или История мороженого / И. А. Богданов. — М. : Новое лит. обозрение, 2007. — 192 с.

287. Бранг, П. Россия неизвестная : история культуры вегетарианских образов жизни от начала до наших дней / П. Бранг ; пер. с нем. А. Бернольд. — М. : Яз. слав, культуры, 2006. — 568 с.: ил., портр.

288. Вайлъ, П. Л. Русская кухня в изгнании : эссе / П. Л. Вайль, А. Генис ; вступ. ст. Л. Лосева. —М.: Независимая газ., 2005. — 192 с. : ил.

289. Гейченко, С. С. Поварня Михайловского / С. С. Гейченко // У Лукоморья : рассказы хранителя Пушкинского заповедника / С. С. Гейченко. — Л., 1986. — С. 337—341.

290. Гейченко, С. С. Рецепты из поваренных книг семейства Пушкиных-Ганнибалов / С. С. Гейченко. —Псков, Б. и., 1999. — 13 с.

291. Генделев, М. Книга о вкусной и нездоровой пище, или Еда русских в Израиле : учен. зап. «Общества чистых тарелок» / М. Генделев. — М. : Время, 2006. — 461 с.

292. Генис, А. Колобок. Кулинарные путешествия / А. Генис. — М. : АСТ ; Аст-рель, 2008. —319 с.: ил.

293. Генис, А. Сладкая жизнь : рассказы и эссе. / А. Генис. — М. : Вагриус; 2004. — 351 с.: ил.

294. Гудков, Д. Б. Телесный код русской культуры : материалы к словарю / Д. Б. Гудков, М. Л. Ковшова. — М.: Гнозис, 2007. — С. 190—197.

295. Добренко, Е. Гастрономический коммунизм: вкусное уб. здоровое / Е. Добренко // Неприкосновенный запас. — 2009. — № 2 (64) (март-апрель). — С. 155—173.

296. За столом с литературными героями : кулинар, путеводитель по шедеврам мировой лит. / сост. М. Милославская. — М. : Центрполиграф, 2003. — 687 с. : ил.

297. Забозлаева, Т. Б. Шампанское в русской культуре XVIII XX веков / Т. Б. Забозлаева. — СПБ.: Искусство-СПБ, 2007. — 413 с.: ил., портр.

298. Загидуллина, М. В. Рацион : в 3 т. / М. В. Загидуллина. — Челябинск : Энциклопедия, 2007 — 2008.

299. Ивин, А. А «Вишневый сад» А. П. Чехова: кухонно гастроном, подтекст / А. А. Ивин // Наш Чехов : сб. ст. и матер. — Иваново : Иванов, гос. ун-т, 2004. — С. 88—103.

300. Ивлева, Т. Г. Шампанское в художественном мире А. П. Чехова / Т. Г. Ивле-ва // Мотив вина в лит. : сб. ст.. — Тверь, 2002. — С. 74—89. — (Литературный текст: проблемы и методы исследования : сб. науч. тр. ; вып. 8).

301. История вина в цивилизации и литературе : сб. / сост. С. Ключников. — М. : Беловодье, 1999. — 534 с. : ил. — (Традиция культуры).

302. Калинин, И. Между чтением и пищеварением / И. Калинин // Эрмитаж. — 2007. —№6. —С. 28. >

303. Карпов, А. В. Малые музеи для игры и просвещения / А. В. Карпов // Очень um. —2005.—№4(14). —С. 104—110.

304. Кац, Б. А. Как Моцарт и Сальери оказались за трактирным столом? / Б. А. Кац // Одиннадцать вопросов к Пушкину: маленькие гипотезы с эпиграфом на месте послесловия / Б. А. Кац. — СПб., 2008. — С. 54—63.

305. Кириленко, С. А. Культура еды как трансформация телесного опыта (европейская традиция) : автореф. дис.канд. филос. наук : 09.00.13 / С. А. Кириленко

306. С.-Петерб. гос. ун-т. — СПб., 2002. — 18 с.

307. Клейман, Н. «О кашах пренья.» : (опыт текстол. анализа) / Н. Клейман // Болдинские чтения. — Горький, 1982. — С. 91—104.

308. Книга о вкусной и здоровой пище. — М. : Пищепромиздат, 1953. — 400 с. :ил.

309. Костюкович, Е. А. Еда : итальянское счастье / Е. А. Костюкович. — М. : ЭКСМО, 2006. — 816 с. : ил.

310. Костяев, А. И. Вкусовые метафоры и образы в культуре / А. И. Костяев. — M. : URSS : Изд-во ЛКИ, 2007. — 156 с.

311. Кручина, Е. Н. Шоколад / Е. Н. Кручина. — М. : Жигульский : Соврем, роз-нич. и ресторан, технологии, 2002. — 159 с. : ил.

312. Куренкова, Т. Н. Лексико-семантическое поле «Еда» в произведениях Н. В. Гоголя, А. П. Чехова, М. А. Булгакова : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.01. / Т. Н. Куренкова ; Кемер. гос. ун-т. — Кемерово, 2008. — 19 с.

313. Курукин, И. «Государево кабацкое дело» : очерки питейной политики и традиций в России / И. Курукин, Е. Никулина. — М. : ACT : ЛЮКС, 2005. — 383 с.

314. Курукин, И. Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина / И. Курукин, Е. Никулина. — М. : Мол. гвардия, 2007. —519 е., 16. л. ил., портр. : ил.

315. Лотман, Ю. М. Великосветские обеды: панорама столич. жизни / Ю. М. Лотман, Е. Л. Погосян. — СПб.: Пушк. фонд, 1996. — 320 с. : ил

316. Милъчина, В. «Альманах гурманов» некулинарная книга о еде / В. А. Мильчина // Новое лит. обозрение. — 1996. — № 2. — С. 161—175.

317. Милъчина, В. А. О чае и матерьях важных: (первоапрельские чтения «НЛО» «Еда и питье в литературе») // Новое лит. обозрение. — 1996. — № 19. — С. 424— 431.

318. Милъчина, В. А. «Кухня есть дело общечеловеческое» : (Одоевский В. Ф. Кухня: Лекции господина Пуфа, доктора энцикл. и др. наук о кухон. искусстве) // Отечеств, зап. — 2007. — № 3. — С. 348—351.

319. Миняйло, А. Как француз большевиком стал / А. Миняйло // Business Excellence. — 2009. — № 1. с. 55—56.

320. Молоховец, Е. И. Подарок молодым хозяйкам / Е. И. Молоховец. — М.: ACT ; Донецк : Сталкер, 2007. — 1040 с. : ил.

321. Мотив вина в литературе : материалы Четвертой междунар. науч. конф. «Литературный текст: пробл. и методы исслед.», 27-31 окг. 2001 г., Тверь. — Тверь : ТвГУ, 2001.— 193 с.

322. Назарова, О. Путешествия на край тарелки / О. Назарова при участии К. Кобрина. — М. : Новое лит. обозрение, 2009. — 147 с. : ил. — (Культура повседневности). См. т. № 309.

323. Найман, А. Процесс еды и беседы : 100 кулинар, и интеллект, рецептов / А. Найман, Г. Наринская. — М. : Вагриус, 2003. — 204 с.

324. Одоевский, В. Ф. Кухня: лекции господина Пуфа, доктора энцикл. и др. наук о кухон. искусстве / В. Ф. Одоевский ; подгот. текста и вступ. ст. С. А. Денисенко, коммент. И. И. Лазерсона. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2007. — 728 с.

325. Окунь, А. Книга о вкусной и здоровой жизни / А. Окунь, И. Губерман. — М. : Эксмо, 2008. — 464 с.

326. Плетнёва, Е. В. Метафора повседневности в русской и французской языковых картинах мира: «Гастрономия», «Костюм», «Интерьер» : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.20 / Е. В. Плетнёва. ; Волгогр. гос. пед. ун-т. — Волгоград , 2006. —23 с.

327. Попова, Э. Н. Пушкину было дано воспеть виноград и вино / Э. Н. Попова, Н; М. Павленко. — Симферополь : Таврида, Таврия, 2006. — 172 с.

328. Похлебкин, В. В. Из истории русской кулинарной культуры. Кушать подано!' / В^ В. Похлебкин. — М:: Центрполиграф, 2005. — 451 с.

329. Похлебкин, В. В. История водки / В1. В. Похлебкин: —■ М. : Центрполиграф; 2000. —272 с.

330. Похлебкин В.В. Кулинарный словарь / В'. В: Похлебки. — М.: Центрполиграф, 2002. — 503 с.

331. Похлебкин, В. В. Моя- кухня и мое меню / В. В. Похлебкин. — М.': Центрполиграф, 2006. — 510 с.3721 Похлебкин, ВВ. Чай / В. В. Похлебкин. — М. : Центрполиграф, 2007. — 206 с.

332. Ревель, Ж.-Ф. Кухня и культура: лит. история гастроном, вкусов от Античности; до наших дней / Ж.-Ф. Ревель ; пер. с франц. А. Лущанова. — Екатеринбург : У-Факгория, 2004. — 336 с.

333. Романов, П. ВЗастольная история.государства Российского / П. В. Романов.

334. СПБ. : Кристалл, 2000. — 576 с.

335. Романов/ П. В. Петербургская кухня и Пушкин / П. В. Романов // Печать и слово Санкт-Петербурга : сб. науч. тр. : юбил: вып. / Петерб. чтения, [2005 ; сост. и науч. ред.: Е. М. Таборисская]. — СПб. : Петерб. ин-т печати, 2006. — С. 318— 327.

336. Скляренко, И. В. Трапеза как социокультурный, феномен : автореф. дис. . канд. филос. наук : 24.00.01 /Н. В. Скляренко; Рост. гос. ун-т. —Ростов,н/Д., 2002.23 с.

337. Сэффрон, И. Икра. Светлое прошлое и темное будущее великого деликатеса / И. Сэффрон ; пер. с англ. — М:: КоЛибри, 2006. — 357 с.

338. Хартман, Э. Елена Ивановна Молоховец / Э. Хартман ; пер. с гол. А.Ф. Смирновой // Звезда. — 2000. — № 3. — С. 107— 111.

339. Чирич, И. В. Лексика застолья в русской языковой картине мира : автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01 / И. В. Чирич. ; Моск. пед. гос. ун-т. — М., 2004. — 17. с.

340. Ястребов, А. Праздник безумства: Дионис и Мельпомена / А. Ястребов. — М. : Аграф, 2000. — 544 с.

341. Ольфакторные тексты культуры

342. Зыховская, Н: Л «Воздух эпохи»: отечественная словесность нулевых годов XXI века / Н.Л. Зыховская // XI; век. Итоги литературного десятилетия: язык -культура общество / Сост. А.Большакова. — Ульяновск: УлГТУ, 2011. -—С. 8993. ' ' ;••.'■ '

343. Костяев, А. И: Ароматы и запахи в истории культуры : знаки и символы / А. И: Костяев. — M;,: URSS : Изд-во ЛКИ, 2007. — 142 с.

344. Лапин, В. В. Петербург. Запахи и звуки / В. В. Лапин ; С.-Петерб. ин-т истори Рос. акад. наук, С.-Петерб. Европ. ун-т. — СПб. : Еврон. Дом, 2007. — 281 с. : ил.

345. Лернер, Н. О. Курил ли Пушкин?: (ответ на вопрос) / Н. О. Лернер // Пушкин и его совремённики: материалы и исслед. — СПб., 1913. — Вып. 16. —С. 61—65.

346. Муромцева, A.B. Использование запахов при презентации и дистанционном обучении / A.B. Муромцева // Вестн. качества. — 2007. — № 4. —- С. 29—38.

347. Николина, Н. А. Мир запахов в художественной прозе А. П. Чехова / Н. А. Николина // Рус. яз. в шк. — 2004. — № 3. — С. 68—74.

348. Оленцова, H. Пряности / H. Оленцова. — M. : Жигульский, 2002. — 141 с.

349. Папченко, Е. В. Социопсихические и культурные функции запаха в жизнедеятельности человека : автореф. дис. . канд. филос. наук : 09.00.13 / Е. В. Папченко ; Рост. гос. ун-т.— Ростов-на-Дону, 2003. — 25 с.

350. Рогачева, Н. А. Ольфакторное пространство русской поэзии конца XIX начала XX вв.: проблемы поэтики / Н. А. Рогачева. — Тюмень: ТГУ, 2010. — 404 с.

351. Рогачева Н. А. Русская лирика рубежа XIX-XX веков: поэтика запаха автореф; дис. . д-ра. филол. наук: 10.01.01 / H.A. Рогачева; Уральский гос. ун-т им. А. М. Горького.—Екатеринбург, 2011.— 48 с

352. Савинов, А. А. Парфюмер / А. А. Савинов, H. IO. Семенова // Коллекция Генриха Брокара : кат. выст. /ГМИИ им. А. С/Пушкина: — М;, 2008^—С. 11-—15.1. Учебные пособия

353. Асоян,А. А. Prologos: лекции по теории литературы! : учеб пособие / А. А. Асоян — Омск: Изд-во ОмГПУ, 2010: — 160 с.

354. Беловинский, JI. В. Культура русской повседневности : учеб. пособие / JI. В. Беловинский.—М.: Высшая школа, 2008.—• 767 с.

355. Борее, Ю: Б. Эстетика : учеб. пособие в 2 т. / Ю. Б. Ьорев. — Смоленск : Русич; 1997.

356. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории : учеб пособие / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева ; Рос. гос. гуманит. ун-т. — М. : РГГУ, 1998. — 702 с.

357. Демидова; O.P. Литературный быт как эстетический феномен : учеб. пособие / O.P. Демидова. — СПб : Mipb, 2008.— 72 с.403: Конецкая; В. 77.Социология коммуникации / В.П. Конецкая,: учебник. — М. : Междунар. ун-т бизнеса и упр., 1997. — 302 с.

358. Кондаков; И.В. Введение в историю русской культуры: учеб. пособие / И.В. Кондаков. — М.: Аспект Пресс, 1997. — 687 с.

359. Марков А.П. Отечественная культура как предмет культурологи: учеб; пособие/ А.П. Марков. — СПб. : СПбГУП, 1996. — 288 с.

360. Марков, Б. В. Культура повседневности: учеб. пособие / Б; В. Марков. -— СПб. : Питер, 2008. — 352 с.

361. Марков Б. В. Философская антропология: очерки истории и теории / Б.В. Марков. — СПб. : Лань, 1997. 384 с.

362. Основы теории коммуникации : учеб. для студентов вузов, обучающихся по специальности 020300 «Социология» / под ред. М. А. Василика. — М. : Гардарики, 2003. — 615 с.: ил., табл. — (Disciplinae : D).

363. Парыгин, Б. Д. Анатомия общения : учеб. пособие / Парыгин Б. — СПб. : Михайлов В.А., 1999. — 300 с.: ил.

364. Фарыно, Е. Введение в литературоведение : учеб. пособие / Е. Фарыно. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. — 639 с.

365. Флиер, А. Я. Культурология для культурологов: учеб. пособие / А. Я. Флиер.

366. М.: Акад. проект, 2000. — 496 с.1. Статьи из газет

367. Богословская, Е. Книга о вкусной и здоровой жизни / Е. Богословская // Час пик. — 20021 — 24 30 апреля. — № 17. — С. 11.

368. Герусова, Е. Призрачный бал / Е. Герусова // Коммерсантъ. — 2003. — 28 февр. (№35) — С. 15.

369. Зимин, А. «Что за фамилия, создатель» / А. Зимин // Ведомости. — 2000. — 17 марта. — С. 5.

370. Ионова, Л. Музей ностальгии / Л. Ионова // Рос. газ. — 2009. — 17 дек. — С. 28.

371. Кулик, И. Сыть вещей / И.Кулик // Коммерсант ВЛАСТЬ. — 2007. — № 49.- С. 64.

372. Матвеева, А. Искусство вошло в моду. В Русском музее размышляют о моде / А. Матвеева // Коммерсантъ. — 2009. — 28 апр. — С. 14.

373. Михайловская, О. На вечно живую нитку. Валентин Юдашкин в Историческом музее / О. Михайловская // Коммерсантъ. — 2003. — № 209 (15 нояб.). — С. 10.

374. Ненашев, С. «Одним бы солнцем греться нам». На выставке в Российской национальной библиотеке представлены меню торжественных застолий / С. Ненашев // С.-Петерб. ведомости. — 1997. — 18 января. — С. 5.

375. Николаев, Р. Шоколадная лихорадка / Р. Николаев // С.-Петерб. ведомости. --1997. —23 авг. —С. 4.

376. Полянко, П. Шоколадная пленница / П. Полянко // Домовой. — 2001. — № 1.1. С. 42—46.

377. Шевелев, И. «Самовар» Бродского / И. Шевелев // Рос. газ. — 2006. — 27 июня. —С. 1, 13.

378. Яковлева, Ю. Мадам Семнадцать. 130 лет Матильде Кшесинской / Ю. Яковлева // Коммерсантъ. — 2002. — № 156.— 31 авг. — С. 7.1. Иностранная литература

379. Clowes, Edith W. Fiction's overcoat: russian literary culture and the question of philosophy / Edith W. Clowes. — Ithaca ; L. : Cornell University Press, 2004. — 296 p. См. t. № 148.

380. Firle, M. Erzahlstrukturen im Alltag und in der poetischen Kommunikation / M. Firle // Strukturuntersuchung und Interpretation kunstlicher Texte. — Halle (Saale), 1991. —S. 66—73.

381. Hughes, С. Dressed in Fiction / C. Hughes. — Oxford ; N. Y. : Berg, 2006. — 256 p. CM. T. № 98.

382. Kauchtschischwili N. «Мусор» или «красота»? По поводу «Идиота» Достоевского / N. Kauchtschischwili // Studialitteraria Polono-Slavica. — W-wa, 1999. — 4. — С. 181—194.

383. Literary communication and reception = Literarische Kommunikation und Rezeption / ed. by Z. Konstantinovich et al. — Insbruck, 1980. — 436 p.

384. Lovell, S. Summerfolk : A History of the Dacha, 1710-2000 / S. Lovell. — Cornells University Press, 2003. См. т. №№ 192, 391

385. Арсеньева, 3. «Мода и политика»: язык вещей, язык эпохи«// Фонтанка, ру : петерб: интернет-газета. — 2008. — 14 июля. — URL: http://www.fontanka.ru/2008/07/14/053/ (дата обращения: 06.06 2010).

386. Астафьева, О. Н., Разлогов, К. Э. Культурология: предмет и структура // Культурологический журнал. — URL: http://www.cr-journal.ru/2010/l/astafievarazlogov.htm (дата обращения: 10.01.2011).

387. Все дело в шляпе : в фил. Гос. Третьяков, галереи открылась выст. «Дело в шляпе» // Family.ru : развлечения в Москве : сайт. — М., 2003. — URL: http://family.ru/ru/exhibitions/tretiyakovka22012003.php (дата обращения: 06.06 2010).

388. Выставка «Гардероб одной дамы», С.-Петербург, 26.06-26.07.2006 г. // Fashionista.ru : мода, дизайн, стиль жизни : сайт. — [М.], 2006. — URL: http://www.fashionista.ru/news/june06photo.htm. (дата обращения: 06.06 2010).

389. Горяинова, О.И. Культура повседневности в контексте методологии культурологического познания // Культурологический журнал. — 2010. — № 1. — URL: http://www.cr-journal.rU/2010/l/goriainova.htm (дата обращения: 15.10. 2010).

390. Ерофеев, B.B. Чехов и ничтожество : англ. исследователь покусился на рус. гения // Столичные новости : электрон, версия. — М., 2005. — №31 (16-22 авг.). -URL: http://cn.com.ua/N368/culture/book/book.html (дата обращения: 06.06 2010).

391. Иванова, В. Памятник Чехову в Томске // Чудеса России : сайт. — М., 2007-2009. — URL: http://www.ruschudo.ru/miracles/2321/ (дата обращения: 06.06 2010).

392. Какие и где есть необычные музеи еды? // Mail.ru : нац. почтовая служба : сайт. — URL: http://otvet.mail.ru/question/22504056/ (дата обращения: 06.06 2010).

393. Кулинарное кино на Берлинале // Kinote : арт кино в движении и деталях : сайт. — М., 2010. — URL: http://kinote.info/articles/1240-kulinarnoe-kino-na-berlinale.

394. Найман, А. Г. Роман с «Самоваром» : выдержки. / предисл. В. Лебедева // Лебедь : независимый альм. : [сайт]. —■ [Бостон], 2006. — №473. — URL: http://www.lebed.com/2006/art4577.htm (дата обращения: 06.06 2010).

395. Поверх барьеров // Радио Свобода : сайт. — 1989. — URL: http://archive.svoboda.org/programs/OTB/2003/OBT.061703 .asp (дата обращения: 06.06 2010).

396. Посмотрев поэта мир, посетите в Болдино трактир! : даешь кулинарное Бол-дино! // Агентство национальных новостей : сайт. — М., 2007. — URL: http://www.annews.ru/news/detail.php?ID=72015 (дата обращения: 06.06 2010).

397. Программа конференции-семинара «Кулинарная книга русской литературы», 19-22 марта 2009 г. // Государственный мемориальный музей-заповедник

398. А.С. Пушкина «Михайловское» : сайт. — 2009. — URL: http://pushkin.ellink.ru/museum/konf7konf71 .asp (дата обращения: 06.06 2010).

399. Проект «Ароматы картины Караваджо», 3 нояб. 2005 г. — 20 нояб. 2005 г. // Государственный Эрмитаж : сайт. — СПб., 2005. — URL: http://www.hermitagemuseum.org/htmlRu/04/2005/hm4ll 13.html (дата обращения: 06.06 2010).

400. Пушкарева, Н. История повседневности» как направление исторических исследований // Перспективы. Фонд исторической перспективы : сайт. 16. марта 2010 — URL: http://www.perspectivy.info/index.php (дата обращения: 06.06 2010).

401. Ресторан «Мечта Молоховецъ» : кухня былых времен для совр. гурманов : сайт. — [СПб., 2006-2010]. — Разд. Контакты и услуги. — URL: http://molokhovets.ru/contacts/ (дата обращения: 06.06 2010).

402. Русакова, Р. В Румянцевском особняке покажут портреты шляпок. // Коммерсант-СПб : электрон, версия газ.. — 2006. — №112 (23 июня). — URL: http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=684806. (дата обращения: 06.06 2010).

403. С табу и без табу : Анатолий Смелянский и Валерий Семеновский о книге Дональда Рейфилда // МХТ им. А.П.Чехова : сайт. — М., 2006. — URL: http://www.mxat.ru/office/kontora/smelyansky/10423/ (дата обращения: 06.06 2010).

404. Савосышна, Н. Снимая шляпу, не теряйте голову : в Третьяковской галерее на Крымском необычная выставка // Новая газ. : электрон, версия. — 2003. — № 9 (6 февр.). — URL: http://www.novayagazeta.ru/data/2003/09/28.html (дата обращения: 06.06 2010).

405. Соколова, М. Чехова разули : теперь в б-ках Томска рекордный спрос на «Каштанку» // Рос. газ. : электрон, версия. — 2006. — № 4007 (1 марта). — URL: http://www.rg.ru/2006/03/01/chehov.html (дата обращения: 06.06 2010).

406. Толстой, И. Н. Чехов в жизни // Радио Свобода : сайт. — 2005. — URL: http://archive.svoboda.org/programs/otbl/2005/otbl.070305.asp. (дата обращения: 06.06 2010).

407. ФГНИУ «Российский институт культурологии»1. На правах рукописи05201152528

408. Манкевич Ирина Анатольевна

409. РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ В ТЕКСТАХ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННЫЙ1. АСПЕКТ1. Том 2

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурологии Манкевич, Ирина Анатольевна

Введение диссертации2011 год, автореферат по культурологии, Манкевич, Ирина Анатольевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Репрезентация повседневности в текстах русской культуры: информационно-коммуникационный аспект"

Список научной литературыМанкевич, Ирина Анатольевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

Похожие темы диссертаций