автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русско-калмыцкие литературные связи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русско-калмыцкие литературные связи"

На правах рукописи

Логаева Алла Андреевна

Русско-калмыцкие литературные связи

Специальность 10.01.01 -русская литература, 10.01.02. - литература народов Российской Федерации (литература народов Поволжья)

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Москва 2006

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении вьгсшего профессионального образования «Московский педагогический государственный университет» на кафедре русской литературы XX века филологического факультета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Трубина Людмила Александровна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Рсдькин Валерий Александрович

Кандидат филологических наук Бозиев Руслан Сахитович

Ведущая организация:

Московский Государственный Университет им.

М.В. Ломоносова

Зашита диссертации состоится « Л » 2006 года на

заседании диссертационного совета Д 212.154.15 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, в 14. ОО.ч.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ по адресу: 119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1., ауд._,

Автореферат разослан

Учёный секретарь диссертационного совета

аЖгумик, 2006 года

В.К. Сигов

Общая характеристика работы.

Калмыцкий народ, добровольно вошедший в начале семнадцатого века в состав России, получил уникальные возможности в собственном развитии и открыл новую страницу во взаимодействии разнонациональных литературных систем. Самобытная культура калмыцкого народа, основанная на буддистском мировидении, стала притягательной для выдающихся русских писателей, интерес которых не основывался только на поверхностном тяготении к чему-то необычному и экзотическому. В стремлении проникнуть в инокультурное пространство, постичь духовные ценности малознакомых сограждан налицо два положительных фактора этого явления. Первый заключается в том, что интерес к чужой культуре обогащал и расширял идейное и эстетическое мировосприятие русских и калмыцких художников, служил источником для новых художественных импульсов. Следует обратить внимание и на следующий значительный фактор:. в стремлении писателей познакомиться самим и познакомить современников с культурой и историей разных народов своей страны в высокой степени проявляется уникальность многонационального состава России.

Исследование русско-калмыцких литературных связей представляется актуальным в силу того, что анализ разных уровней взаимодействия - от контактных связей до выявления генетических и историко-типологических схождений — позволяет обнаружить закономерные явления в развитии национальных литератур России, дает научные основания для всестороннего осмысления значительных явлений в русской и калмыцкой поэзии.

О&ьекгом исследования послужили произведения A.C. Пушкина, отражающие «калмыцкую тему»; стихотворения Д.Н. Кугультинова, в разной степени демонстрирующие воздействие предшественника.

Предметом изучения является взаимодействие русской и калмыцкой литератур на примере творчества A.C. Пушкина и Д.Н. Кугультинова.

В качестве рабочей гипотезы в настоящей работе выдвигается положение, что функционирование поэтического опыта A.C. Пушкина в инокультурной и иновременной парадигме способствует постижению не только пушкинского феномена, но и глубокому пониманию самобытного творчества калмыцкого поэта.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые вопросы творческого взаимодействия русской и калмыцкой литератур рассмотрены на примере творчества A.C. Пушкина и Д.Н. Кугультинова; впервые стихотворения калмыцкого поэта, «Пушкин в наших сердцах» (1976-1986) («Пушкин мана зуркнд»), «Три слова» (1976-1986)' («Урглжин ьурвн шам»), «Надпись на памятнике Пушкине в Элисте» («Цецн уха») (1983) рассматриваются как поэтическая трилогия.

Поставлена цель - 1) определить формы литературного восприятия

' Годы создания приведены по изданию: Кугультинов Д.Н. Собрание сочинений. В 3-х т.. / Предисл. Ч.Айтматова. - М.: Худож. лит.,1998.

русского поэта - калмыцким; 2) раскрыть особенности влияния творчества A.C. Пушкина на лирику Д.Н. Кугультинова через исследование способов художественного воплощения образа поэта и классических тем.

Исходя из вышеизложенного, задачи работы определяются следующим образом:

- выявить, опираясь на творчество A.C. Пушкина и Д.Н. Кугультинова, особенности литературного взаимодействия русской и калмыцкой литератур;

- раскрыть значение личности и творчества A.C. Пушкина в художественном опыте Д.Н. Кугультинова;

- рассмотреть формы литературного взаимодействия Д.Н. Кухультинова с идейно-художественным опытом A.C. Пушкина;

-показать масштабность и значительность пушкинского наследия в развитии и становлении национальных литератур России в целом и калмыцкой литературы, в частности.

Методология ■ и конкретная методика исследования определены теоретическим аспектом и конкретным материалом исследования. Методологическую основу диссертации составляют работы П.Н. Беркова, A.C. Бушмина, А.Н. Веселовского, Д.Дюришина, В.М. Жирмунского, Б.А. Кичиковой, Н.И. Конрада, Д.С. Лихачёва, И.М. Мацакова И.Г. Неупокоевой, C.B. Никольского, В.Д. Пюрвеева, М.Б. Храпченко; материалы «Круглого стола» (2003 г.) Отдела классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ им. А.М.Горького, посвященного проблемам современного сравнительного литературоведения; исследования ученых кафедры русской литературы XX века МПГУ - A.A. Газизовой, В.А. Лазарева, Р.З. Хайруллина. В работе применяются сравнительно-исторический и культурно-исторические методы; при анализе художественного текста используется литературоведческая и лингвистическая методика.

Практическое значение диссертации заключается в том, что полученные данные могут быть использованы в исследованиях типологических связей в литературах народов России, при разработке курсов лекций, проведения семинаров по истории литературы народов России,

Апробация работы

Основные положения диссертации обсуждались на аспирантском семинаре и на заседании кафедры русской литературы XX века МПГУ. Содержание работы апробировано в четырех публикациях: «Пушкинские мотивы в творчестве калмыцких поэтов» (Москва, 2004), «О пушкинской идее самоценности в творчестве Д.Кугультинова» (Москва, 2005), «Пушкинский текст в стихотворении Д.Кугультинова «Бахчисарай» (Москва, 2005), «О переводах Пушкина на калмыцкий язык. Образ Пушкина в изображении Кугультинова-переводчика» (Москва, 2006); в выступлениях на международных научных конференциях «Шешуковские чтения» (Москва, 2004, 2005), на VIII международной конференции молодых ученых (Киев, 2005).

Структура диссертации определена целью исследования и поставленными задачами. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка литературы. Общий объем работы составляет 169 страниц. Список литературы

насчитывает 211 наименований.

Основное содержание диссертации.

Во Введении дается обзор критических, научных публикаций по теме исследования; обосновываются актуальность работы, теоретико-методологическая база, принципы и методы анализа; формулируются цели и задачи диссертации, определяются научная новизна и практическая значимость.

Первая глава «Образ A.C. Пушкина в творчестве Д.Н. Кугультинова» состоит из двух параграфов В первом параграфе «Концепция «своего живого

A.C. Пушкина» в поэзии Д.Н. Кугультинова» образ A.C. Пушкина рассматривается как самостоятельная тема в лирике Д.Н. Кугультинова. Полагаем, калмыцкий поэт создает образ «своего живого Пушкина», следуя за известным признанием В.В. Маяковского из стихотворения «Юбилейное»: «Я люблю вас, но живого, а не мумию».- Формула «живои. Пушкину воспринималась неоднозначно. Исследователи Р.В. Иезуитова, Я.Л. Левкович,

B. Сахаров выделяют «закономерные» сложности в восприятии и интерпретации классического образа. Р.В. Иезуитова указывает на то, что «интенсивное воздействие личности и творчества великого поэта не прекратилось и после его смерти, оно только обрело новые формы <...>.»2 К одной из таких форм исследовательница относит «поэтическую пушкиниану». Я.Л. Левкович на примере творчества Вересаева замечает в стремлении снять «хрестоматийный глянец» другую крайность - «измельчение и опошление» облика классика3. В. Сахаров отмечает, что в литературе, с одной стороны, «много Пушкиных», так как у каждого из обращавшегося к личности классика своё субъективное отношение к образу поэта; с другой, « ни одна эпоха не может понять и разъяснить A.C. Пушкина во всей полноте его исторического, культурного и исторического значения, « ни одна и никогда не выскажет всего».4 Исследователь приходит к выводу: «<..,> «собственный» A.C. Пушкин каждый раз по-своему нов и интересен, но никогда не равен A.C. Пушкину подлинному и вечному. Так что созданные советскими писателями образы A.C. Пушкина характеризуют не только и не столько самого поэта, сколько творцов этих образов и - шире - литературу их времени, её состояние и тенденции»5, (курсив мой. — Л.А.). Субъективность восприятия наиболее точно сформулировала М. Цветаева в названии известной статьи «Мой Пушкин».

«Поэтическая пушкиниана», отразившая представления калмыцкого поэта о судьбе, личности и творчестве классика, стала формироваться в его ранней лирике. Стихотворение «Маяковскому» («Маяковскд») (1940) можно считать началом творческого взаимодействия калмыцкого поэта с A.C. Пушкиным. Эволюция взглядов на классический образ отразилась в автобиографических заметках Д.Н. Кугультинова: « Я очень рано начал писать стихи, до школы ещё,

'Иезуитова Р.В. Эволюция образа Пушкина в русской поэзииЛ1Хвека// Исследования и материалы. Т.5 - Л,: Наука. Ленинградское отд-ние, 1967.-С.114

3 Левкович Я.Л. Пушкин в советской и художественной прозе и драматургии, и Пушкин. Исследования и материалы. Т.5 -Л.: Наука. Ленинградское отд-ние.19Й7. -С.143.

4 Сахаров В. Вечный спутник. Образ Пушкина в русской советской литературе. // Наш современник. - 1987. -Л»11. - С. 177

5 Там же, с. 177.

и когда познакомился со стихами Пушкина, наивно увидел в нем поэта-соперника. И надо было дать времени и стать более взрослым, чтобы увидеть Пушкина - далеко впереди, высоко и всюду вокруг недосягаемого и прекрасного!»6

В «кугультиновской пушкиниане» классический образ рассматривается в трех направлениях: 1) великий поэт, запечатлевший в своём творчестве имя степного народа, и благодарный «друг степей»; 2) поэт-учитель и поэт-читатель-ученик; 3) A.C. Пушкин как современник в диалоге с калмыцким поэтом. Особенность «кугультиновской пушкинианы» заключается в том, что поэт не ставил перед собой задачи сделать A.C. Пушкина достоверным литературным персонажем, создать образ, строго соответствующий исторической и биографической правде. К отличительным чертам концепции Д.Н. Кугультинова мы относим стремление калмыцкого поэта биографию, личность и творчество A.C. Пушкина рассматривать как определяющие в его жизни и творчестве. Образ Пушкина осмыслен в лирике Д.Н. Кугультинова в первую очередь как духовный символ, объединяющий народы и поколения. В публицистических выступлениях Д.Н. Кугультинов не раз подтверждал эту мысль: « <...> поначалу у нас был «общий», именно — хрестоматийный A.C. Пушкин. С годами в душе у каждого возникал образ «своего» Пушкина. Но в то же время существует и «единый» Пушкин — единый образ, сближающий нас всех в чем-то главном, единое начало — пушкинское"7

Нам представляется, что своеобразие концепции «мой Пушкин» у Д.Н. Кугультинова состоит в следующем: 1) калмыцкий поэт выступает как постоянный, читатель A.C. Пушкина, поэт, наконец, как его переводчик 2) интерпретация образа A.C. Пушкина, его воссоздание характеризуют самого «творца этого образа» и его современников.

Размышляя о судьбе и личности Пушкина, о назначении поэта и поэзии, Кутультинов-поэт говорит о предшественнике как о явлении всей отечественной культуры, постижение и осмысление которого для каждого поэта становится духовной потребностью, профессиональной необходимостью и проверкой собственного творчества.

Развивая мысль о A.C. Пушкине как о нравственном идеале, Кугультинов -читатель приходит к парадоксальному выводу: русский поэт остается непознанным не только в силу своей чрезвычайной одаренности, особого душевного величия, сколько из-за малодушия потомков, которым удобнее признать классика недосягаемым эталоном, чем требовать от себя нравственного самосовершенствования, желания достичь пушкинских высот-вершин. В поэтической форме калмыцким поэтом развита и подтверждена формула В.Я. Брюсова о труднодоступности миросозерцания A.C. Пушкина. В таком восприятии темы нам видится оригинальность концепции Кугультинова — «свой живой Пушкин».

В лирике Д.Н. Кугультинова впервые в калмыцкой поэзии в создании образа A.C. Пушкина выразилась позиция переводчика. Работа калмыцких

'Кугультинов Д.Н. Автобиография, статьи, выступления. - Элиста.: Калм. кн. Изд-во,1997. -С.41

' Кугультинов Д.Н. Желай мне здравия, калмык. И Теегин герл. - 1999.№4. - С. 6.

поэтов, в том числе и Д.Н. кугультинова, над переводами стихотворений A.C. Пушкина на калмыцкий язык рассматривается как важный период в становлении национальной литературы. Известный поэт и переводчик Хасыр Сян-Белгин признавался: <«...>переводить A.C. Пушкина совсем нелегко и непросто. Зато это великолепная школа»8

В единственном стихотворении о муках поэта-переводчика «Одолевая труд высокий» («Зун жилин туршарт туурсн») из цикла «Жизнь и размышления» («Жирьл болн ухалльн») (1963-1975) A.C. Пушкин представлен в роли учителя-экзаменатора, испытывающего «осмелевшего» ученика и приоткрывающего ему творческую лабораторию поэтического слова. Интересен способ изображения образа A.C. Пушкина: «присутствие отсутствующего». Классика в тексте нет, на первом плане только переводчик, который пытается проникнуть в тайну подлинника. Через это проникновение происходит самобытное и уникальное превращение переводчика A.C. Пушкина в проводника творчества классика в инонациональную культуру и даже в его соавтора. При этом Д.Н. Кугультинов испытывает такие же муки творчества, как и при создании собственного произведения, но с той разницей, что внутренний мир переводчика приходит в воодушевление от мира подлинника. Непосредственное соприкосновение с личностью поэта и его творчеством стали для переводчика трудным, и в то же время радостным этапом ученичества, экзаменом мастерства в освоении мира A.C. Пушкина. Образ A.C. Пушкина как мастера, заставляющего расти своего ученика, предстаёт в финальной части стихотворения:

Ьарлцсн келнэсн салшгоьар зуткж; Гигант мне задавал загадки

Ьундлтаьар шулгуд намаг генулв, И рифму бедную мою

Ьазрла наалдулж билгим дарад Клал то и дело на лопатки....

Ьаслц зовлц нанд узулв. Но всё ж я ощущал сквозь труд,

Болв, уханам бульчц есжэхиг Как мыслей мускулы растут.

Би кедлжэьэд байрлж; медвв. (К.т. 1 с.290)9

(К.т.2 с.150)10

Рассмотренное позволяет сделать вывод: для Д.Н. Кугультинова, читателя, поэта и переводчика, A.C. Пушкин важен не как явление инонациональное, а как духовный ориентир, что подтверждает универсальность пушкинского гения, преодолевающего барьеры времени и языка.

Во втором параграфе «Образ A.C. Пушкина и тема народной памяти в поэтической трилогии Д.Н. Кугультинова. Калмыцкий памятник поэту» рассмотрены три стихотворения: «Пушкин в наших сердцах» («Пушкин мана зуркнд») (1976-19.86)), «Три слова» (1976-1986) («Урглжин ьурвн шам»), «Надпись на памятнике Пушкину в Элисте» («Цецн уха»)(1983). В первых двух

'Суржок А.И. Пушкин и калмыки, — Элиста.: Калм. Кн. Иэд-во, 1991. -С.151.

' Произведения Д.Н. Кугультинова цитируются по изданию: Собрание сочинений. В 3-х т.Т.1. Стихотворения, поэмы. /Предисл. Ч.Айтматова. - М.: Худож. лит., 1998. - 558 с.

10 Произведения Д.Н. Кугультинова цитируются по изданию: Кеглтин Дава. Ьурвн ботьта уулзврмудин ьураньу. -Элст: Хальмг дегтр карьач, 1981, - 182 с.

стихотворениях первостепенной становится тема памяти, логически ведущая к мотиву памятника, который наиболее явственно звучит в третьем стихотворении.

Благодарная память о поэте не сводится к формальному упоминанию или цитированию пушкинского текста. Необходимо указать на такую важную особенность этих трёх стихотворений: автор наполняет произведения особым чувством признательности к самому имени A.C. Пушкина, но не указывает на причины такого отношения. Но опыт калмыцкого читателя, к которому обращается поэт, объясняет его уверенность. Считаем обоснованным Мнение Б.А.Кичиковой о «калмыцкой» теме в творчестве A.C. Пушкина: «.<,..>это целая, сложная и развивающаяся, система в творчестве гения «всемирной отзывчивости» — своего рода галактика в необозримом космосе пушкинского художественного мира»11. Исследовательница рассматривает калмыцкую тему в творчестве A.C. Пушкина «как своеобразное тематическое единство», представленное совокупностью комплексов: 1) комплекса текстов и фрагментов текстов, содержательно связанных с проблематикой литературно-политического общества «Зелёная лампа» и объединенных формулой «Желай мне здравия, Калмык!»; 2) комплекса текстов и фрагментов текстов, связанных с поездкой на Кавказ в 1829 и объединенных эпизодом встречи с калмычкой; 3) ряда строф, которые в составе «Евгения Онегина» занимают, пусть скромное, но вполне определенное место и связаны с историческими, бытовыми и «геополитическими» реалиями романа как «энциклопедии русской жизни»; 4) комплекса текстов и фрагментов текстов и примечаний к «Истории Пугачёва», которые практически не поддаются комментированию, настолько самоочевидно их объективное социально-политическое и нравственно-философское, гуманистическое значение в проблематике исторического труда; 5) комплекса эпизодов из романа «Капитанская дочка», обусловленных проблематикой чести и свободы и объединенных символикой казни и гибели; 6) вплоть до итогового «Памятника», к которому стягиваются все силовые линии и световые потоки пушкинского творчества»12 «Друг степей калмык», по мнению Б.А.Кичиковой, это единственная формула «Памятника», которая не подчинена временным изменениям; в ней найдено и выделено качество постоянное, и идея постоянства, верности себе заложена в самом определении «друг степей», как уже в слове «степи» содержится представление о вольности и свободе»13.

Опираясь на мнение Б.А.Кичиковой, считаем необходимым обратить внимание на важную особенность мотива памятника в стихотворной трилогии Д.Н. Кугультинова, который становится ключевым в выражении благодарности калмыков русскому поэту. Д.Н. Кугультинов усиливает его звучание в тексте, избрав строку «друг степей калмык» («Теегин иньг хальмг») в качестве сквозного лейтмотива.

Калмыцкий поэт допускает в стихотворении «Пушкин в наших сердцах»

11 Кичикова Б.А. Калмыцкая теми в творчестве Пушкина. //Пушкинский сборник. Материалы конференции «Пушкинская муза на рубеже веков». - Элиста, 1999.- С.16.

Там же, с.22.

13 Там же, с. 19.

(«Пушкин мана зуркнд») отклонение от нейтрального синтаксиса для усиления собственного живого голоса. Действенность избранного способа лирического повествования увеличивается тем, что в него включены читатель, к которому обращается поэт, и сам классик, присутствие которого выражено лейтмотивом. Стихотворение перекликается с «Памятником» A.C. Пушкина как диалог после монолога: завет A.C. Пушкина - «Слух обо мне пройдёт / По всей Руси великой...» вызывает ответ калмыцкого поэта и народа. Д.Н. Кугультинов от имени степного народа отвечает классику в стиле его традиции: духовное завещание автора «нерукотворного памятника» исполнено теми, кому оно предназначалось: «Пушкин» гиен нерэн / Падрулж зуркнд делсклэ» - «И наши благодарные сердца / Чтят памятник певца нерукотворный».

Сквозной лейтмотив становится идейной основой центрального произведения трилогии «Урглжин ьурвн шам». Название дословно переводится как «Беспрерывный тройной свет», у переводчика - «Три слова». Три слова -это перифраз Д.Н. Кугультинова, в котором подразумевается пушкинское: «друг степей калмык». Автор выбирает для этих слов сильную позицию - начало стихотворения, так как пушкинские слова стали символом надежды и высшей справедливости, что подтверждается всем ходом лирического повествования, связанного с трудными воспоминаниями о депортации, — самых трагических страницах в истории калмыцкого народа.

В годы испытаний классические строки противостояли официальной политике власти, попытавшейся предать забвению всё, что было связано со словом «калмык». Пушкинское слово стало для калмыков охранительным, о чем уверенно говорил Д.Н. Кугультинов: «Когда нашему народу было особенно тяжело, во времена, когда на страницах БСЭ второго издания можно было найти любое слово, но отсутствовало слово «калмык», и этим молчанием энциклопедия утаивала тайну. Пушкин на столичной площади в конце Тверского бульвара не лгал, ибо, да простится перефразирование, - гений и ложь — две вещи несовместные (а может быть, ложь тоже злодейство и нет надобности перефразировать?), он не отрекался от своего «глагола»: «и друг степей калмык»'4.

Пушкинская строка звучит жизнеутверждающе, этим оправдан торжественный тон первых двух стихотворений этого цикла, который в финальном стихотворении трилогии возвысится до пафоса.

Стиль и жанр надписей на памятниках традиционно требуют высокого одического тона. Сама ситуация - открытие памятника Пушкину в Элисте -призывала Д.Н. Кугультинова следовать древней' традиции, содержательной основой которой являлся перечень великих деяний того, кому памятник предназначался. Оригинальный текст стихотворения «Надпись на памятнике A.C. Пушкину в Элисте» («Цецн уха») строго выдержан в традициях восточной поэзии: «Восточная поэзия афористична, она требует лаконичного, предельно ясного выражения мысли, взятой из жизни. <...> Я выбираю только ту форму, которую диктует мне содержание»15 Д.Н. Кугультинов строго следует

'* Кугультинов Д,Н. Автобиография, статьи, выступления. - Элиста.: Калм. Кн.изд-во„ 1997. - С.42.

15 Кугультинов Д.Н. Интервью журналу «Вопросы литераторы». - 1968.— №2. - С-89.

каноническим нормам построения стиха на родном языке. Очевидно стремление автора выразить обращение к пушкинскому тексту уже на качественно новом уровне. Лаконичное содержание, взыскательное воссоздание канона калмыцкого стихосложения, торжественный высокий тон лирического повествования, вобравший голос народа служат воплощением пророческой строки «И назовет меня всяк сущий в ней язык». Главным элементом связи стихотворения с пушкинским текстом служит сам калмыцкий язык, вобравший афористичность, оригинальные приметы национального стихосложения, средства выразительности. Обращение ко «всякому сущему языку» воспринято и овеществлено калмыцким поэтом. (Курсив мой - Л.А.)

Таким образом, стихотворения «Пушкин в наших сердцах» («Пушкин мана зуркнд»), «Три слова» («Урглжин ьурвн шам»), «Надпись на памятнике Пушкине в Элисте» («Цецн уха») раскрывают образ A.C. Пушкина в новом свете: в благодарной памяти калмыков имя поэта стало охранительным символом, символом веры в торжество справедливости. Избранный Д.Н. Кугультиновым способ взаимодействия с пушкинским «Памятником» не только не потерял свой первоначальный смысл, а, напротив, стал фактором, усиливающим замысел калмыцкого поэта.

Вторая глава «Восприятие идейно-художественного опыта A.C. Пушкина в лирике Д.Н Кугультинова» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Тема поэта и назначения поэзии в лирике Д.Н. Кугультинова» проводится анализ стихотворений, показывающий, что в восприятии классического наследия первостепенной для Д.Н. Кугультинова явилась сложившаяся под влиянием A.C. Пушкина система взглядов и представлений о роли поэта и назначении поэзии. Рассмотренные различные формы пушкинского присутствия в лирике калмыцкого поэта: обращение к имени Пушкина, его биографии и образам, вариации на пушкинские темы, наследование мотивов - свидетельствуют о тематической перекличке с важными в пушкинском творчестве произведениями, в первую очередь -«Пророком», «Осенью».

Стихотворение «О, Пушкин» («О, Пушкиниг умшлхла») (1976-1986) представляет собой оригинальную эксплицитную реминисценцию классической темы о поэте как пророке. Духовное перерождение поэта в пророка у A.C. Пушкина произошло под прямым воздействием шестикрылого Серафима; в стихотворении Д.Н. Кугультинова таинственное прозрение происходит в процессе глубокого осмысления пушкинских строк. Д.Н. Кугультинов акцентирует мотив действенной силы, мощи поэзии A.C. Пушкина, способной быть равной действиям Серафима. В диссертации показано, как поэзия A.C. Пушкина становится преобразующей, побудительной силой в становлении калмыцкого поэта.

Пушкинская тема о поэте и назначении поэзии стала отдельной в творчестве Д.Н. Кугультинова. Размышляя о силе пушкинского слова, его судьбе, калмыцкий поэт убеждается в способности поэзии изменять духовный мир человека. Об этом свойстве поэзии и о личности самого поэта Д.Н. Кугультинов рассуждал в статье «Некоторые мысли о поэзии» (1975): «Поэт

н

помогает человеку стать человеком, имя которого звучит гордо. Конечно, поэт прежде всего сам должен быть Человеком с большой буквы: когда я думаю о назначении поэта приходит мысль: может, и человек стал человеком оттого, что в человечестве появился первый Поэт» 16

Лирические размышления Д.Н. Кугульгинова на данную тему позволяют ( расширить и уточнить авторскую позицию: слово поэта рассматривается как культурный общечеловеческий опыт, передаваемый одним мировым поколением другому. Идея нетленности поэтической мысли подтверждена в стихотворении «Древо жизни» (1976-1986) («Эмдрлин модн») использованием архаического жанра калмыцкого фольклора йоряла (благопожелание), основа которого - знание о магической силе слова. В структуре стихотворения йорял служит внешним, формальным подтверждением иносказательного плана в содержании произведения - о гармоничной связи прошлого, настоящего и будущего, о единстве Вселенной, о смысле человеческого бытия, о силе и торжестве поэтического'слова.

Литературное наследование прослеживается в однотемных стихотворениях «Юному поэту» (Дидактические стихи) (1964) («Баь наста шулгч») «Когда давно желанные слова» («Хээсн угмудэн олж») (1963 - 1975), «Чингис» («Цусч Чингис хан нег цагг») (1963-1975) и особенно легко в стихотворениях с общим названием: «Поэт» («Дууч») (1957) Д.Н. Кугультинова и «Поэт» A.C. Пушкина.

В традициях A.C. Пушкина развивалась Д.Н. Кугультиновым тема о поэте как о свободном Творце, верном своему дару, в минуты вдохновения равному богам. В поэтике эта особенность проявилась как обращение к известным образам-символам, включаемым в иной национальный контекст. Так, говоря о • поэтическом труде, вдохновении, помимо пушкинского образа ключа, калмыцкий поэт обращается к символам калмыцкой традиционной культуры. В стихотворении «Кто знает, когда у поэта...» («Кен медхв, шулгчд») из цикла «Время» («Цаг») (1988) — глубоко индивидуальном описании творческого акта — состояние, предшествующее творческому порыву, отождествляется с началом священного пути, сам поэт - с путником, идущим по следу, но ищущим свои пути. О святости этого пути для путника говорят заключительные строки стихотворения, в которых рождение нового стиха мыслится как своего рода освобождение от долгого творческого напряжения. «Рожденное в сердце творение» («зуркнднь ууДэвР падрад») сравнено с «искрометным ключом» («цегэн булг» - доел, прозрачный родник), окропляющим живительной влагой священный путь («цаьан хааль» - белая дорога; это устойчивое словосочетание в калмыцком языке, пожелание «белой дороги» -означает пожелание легкого, беспрепятственного пути), (курсив мой. - Л.А.). Д.Н. Кугультинов изображает вдохновение, используя классический символ — живительный ключ, а путь к нему - через традиционную калмыцкую символику белой дороги. Одухотворенность, избранного пути подчеркнута в заключительных строках стихотворения выбором слов высокой стилистической окраски - глагол «цавдх» (окроплять) в словаре дается с пометкой «рел.»17 и обозначает ритуал

Кугультиное Д.Н. Некоторые мысли о поэзии. //Теегин герл- 1997,№4. - С.76. " Я изучаю калмыцкий. Калмыцко-русский словарь / Сост. Э.Ч.Бардаев, Р.А.Джамбинова, А.Л.Каляев,

г

окропления водой при религиозных церемониях. В стихотворении его использование выполняет важную смысловую роль. Во-первых, он объединяет символы ключа и белой дороги; во-вторых, отражает авторское понимание поэтического труда как священнодействие.

Во втором параграфе «Тема вечного и временного в поэзии Д.Н. Кугультинова» рассмотрены разные виды рецепции: 1) открытое обращение к пушкинским образам и их интерпретация; 2) заимствование пушкинского образа; 3) использование пушкинской модели в осуществлении собстренных эстетических задач; 4) обращение к пушкинской идее о равнодушии природы к человеческой судьбе.

В диссертации показано усложнение преемственных связей, вызванное сочетанием классического опыта русской поэзии с особенностями национальной культуры и традиции, восходящей к народно-мифологическому сознанию. Известное стихотворение «Возраст» («Теегин аьуд, тольан ташуд») (1963-1975) имеет к тому же биографическую основу.18 Новаторским художественным решением считаем введение в структуру произведения образа кургана, приобретающего в стихотворении особое символическое значение. Курган используется Д.Н. Кугультиновым как отражающий архаические представления о природе и человеке традиционный в калмыцкой культуре символ, связанный с культом общенационального божества Цаьан евгн - Белого Старца, хозяина «земли-воды»", почитаемого как прорицателя, знающего продолжительность жизни каждого из живущих существ, 20 В стихотворении курган, одновременно существующий в двух пространственных измерениях (в глубь земли и ввысь к небу) и в трех взаимосвязанных временных измерениях (прошлое — настоящее — будущее), рассматривается как символ времени (от культа хозяина времени Белого старца) и вечности (место поклонения предкам и выпрашивания благословения на продолжение рода). Отсюда предмет диалога в стихотворении — о жизни и смерти, мертвых и ровесниках - на фоне кургана приобретает символическое значение.

Автор диссертации предполагает, что Д.Н. Кугультинов в этом стихотворении, создавая образ кургана, опирался на пушкинский способ развертывания темы вечности. Дуб как символ бессмертия, «соединяющий микрокосм-могилу — со вселенной»,21 из известного произведения русского поэта «Когда за городом, задумчив, я брожу » переосмыслен и развит Д.Н. Кугультиновым в рассмотренном нами образе кургана в соответствии с собственными идейно-эстетическими задачами и культурными традициями калмыцкого народа.

Образная преемственность, основанная на единстве настроения, обнаруживается между стихотворением Д.Н. Кугультинова «Как долго, о как

АШ.Кичиков и др. - Элиста: Калм. Кн. изд-во, 2004. - С. 864. " Леонов Б.А. Поэзия судьбы народной. — Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1970. - С. 92. " Устойчивое выражение, являющееся понятием, в которое входит асе пространство, под которым подразумеваются родные кочевья, родина. — Бакаева Э.П. Доббуднйские верования калмыков — Элиста: АПП

«Джангар»; 2003. - С.206.

м Там же, е.99, 105.

21 Логман Ю.М Анализ поэтического текста. Структура стиха. —Л., 1972. -С.196

долго дуб растет!» «Дегд уданар хар модн» (1968) и стихотворением A.C. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных». Полагаем, произведение Д.Н. Кугультинова демонстрирует не столько отдельный, показательный элемент сходства со строками известного стихотворения, а общность мировосприятия и идейно-эстетических принципов. В рассматриваемом стихотворении восприятие заимствованного образа дуба интересно не только как очевидное, на наш взгляд, свидетельство рецепции, ассоциативно создавшее нужную автору атмосферу, но и как прямое развитие его потенциала в отдельном стихотворении Д.Н. Кугультинова.

Эстетические' ассоциации с миром A.C. Пушкина возникают, при чтении стихотворения Д.Н. Кугультинова «Шторм на море» (1960) («Тецгсин аюл»). Пейзажная философская лирика наиболее открыто свидетельствует о родстве эмоциональных состояний A.C. Пушкина и Д.Н, Кугультинова, которые выражаются в близости медитативной лирики. Стихотворения строятся как непосредственные созерцания, устремленные к постижению сокровенных закономерностей бытия; лирический монолог пронизан элегическими интонациями, полон параллельными образами-символами. Силовое начало «свободной стихии» выделено национальными героическими образами: море вспенено, словно огромный богатырь «гороподобными руками» («оврмжтэ баатр ьарарн») - такие эпитеты свойственны поэтике калмыцкого героического эпоса «Джангар» - кидает в пучину огромные камни; гигантские волны сравниваются с яростным табуном богатырских коней («баатрмудин ьалзу адуншн»). Картина моря после шторма в стихотворении Д.Н. Кугультинова отсылает к образам родной степи.

Ьалв зевэр удан И словно задремало, лёжа.

Ьалзурж аздлад зогсв, Чуть-чуть вскипает на краю. Тецгс уран гееж Сейчас оно точь-в-точь похоже

Тогтнад дэкнос тинив22. На степь весеннюю мою.

(K.T.IC.84)

Ю.Б.Розенблюм, говоря о бытовании мотива степи в калмыцкой литературе, указывает, что он, во-первых, был и остаётся «сквозным» для всей калмыцкой поэзии. Во-вторых, для поэзии образ степи - это прежде всего созвучие, взаимопроникновение мира внешнего и внутреннего, одна из главных форм устанавливаемых связей восприятия реальности.23. Финальной частью стихотворения Д.Н. Кугультинов подтверждает выводы исследователя. Стихотворение заканчивается строками, которые обнаруживают впечатляющий масштаб таланта A.C. Пушкина, раскрывшийся в такой, казалось бы, обыденной ситуации.

В пейзажно-философской лирике Д.Н. Кугультинова интересным для нас представляется стихотворение «Когда вхожу в степной простор» («Уняртсн теегтэн дурищ») (1973). Предметный план произведения расширяется: наряду со степным простором появляются образы высоких гор, бескрайнего моря. Осознание торжества красоты и мощи природы сменяется у поэта непонятной

22 Кеглтин Дала. Шууьэд барлен шулгуд. - Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1971. - С. 608.

и Розенблюм Ю.Б. Песнь степи обновленной. -Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1980.-С.4, б.

тревожностью и отчуждением от созерцаемой красоты. Поэт подавлен величием природы. Чем уравняется это противоречие? Ответ, на наш взгляд, можно предварить словами поэта: «Мне всегда казалось, что тайна, сокрытая в самом человеке, гораздо сложнее тайны природы, как бы ни была она сложна»24

Противоречие снимается пониманием феноменальности, заложенной в самой сущности человеческого существования, отличного от стихийного, природного тем, что наделено разумом. Эта исключительная способность выделяет человека из природного мира и наделяет его преимуществом -возможностью познавать природные явления, а также собственным творческим воображением постигать и создавать такие формы, которые самой природе создать невозможно: Алдр ик йиртмжин Аьуд умш боли?, Би чип! бас, Бийэрн туунлэ ниилж; Негн болсан санхинь, -Негт, эн агчмд, Тольаьарн тецгр тулж, Тенгсин ус икдулж;, Теегтэн сээх немж, -Тедншц болж, байрлнав.

(К. т.З. с.60)

Развитие пушкинских идей о равнодушии природы к человеческой судьбе выступает на первый план в стихотворениях, посвященных проблеме обретения человеком внутренней гармонии, счастья и любви. Примером воплощения пушкинской интонации, напоминающей о пушкинском, и в то же время близком Кугультинову переживании, может служить стихотворение «Порою жизни позднею, осенней» (1976-1986) («Ж,ирьлин киитрсн намрар»). Оно предстает перед читателем как философско-лирическое размышление о прожитой жизни, о преобразующей силе поэзии и любви, о творчестве как утешении. Произведение Д.Н. Кугультинова косвенно отсылает читателя к известной поэтической строке: «Любви все возрасты покорны». Отсылка к известному высказыванию подключает стихотворение калмыцкого поэта к традиции и выступает средством, демонстрирующим новизну и отличие.

В третьем параграфе «Пушкинский текст в стихотворении Д.Н. Кугультинова «Бахчисарай» рассмотрены два вида прямого обращения к пушкинскому тексту. Это, во-первых, реминисцентное название произведения, отсылающее читателя к южной романтической поэме «Бахчисарайский фонтан», и, во-вторых, предпосланный эпиграф - цитата из «Памятника» «...друг степей калмык », приведенная на калмыцком языке, - «Теегин ины хальмг».

Впервые к проблеме отношений заглавий и текста обратился С.Д.Кржижановский. («Поэтика заглавий» М., 1931). Писатель обращает

24 Кугультинов Д.Н. Некоторые мысли о поэзии. // Теегин герл. - 1997. №4. - С.76.

И — мира малая частица, Разумный атом бытия, -Ликуя, сознаю, что я Врастаю в ширь степи могучей, И моря постигаю лик, И ухожу с горами в тучи... Подобно им и я - велик!

(К.т.2с.109)

внимание на важный аспект - способность «заглавия показать стилистику и мышление данного писателя»25

В поэтических текстах заглавие часто отсутствует. Роль ^заглавия в таких случаях выполняет первая строка произведения, потому наличие заглавия свидетельствует о его важной функции в воплощении авторского замысла.

Поэту удалось соединить и позицию читателя (внешняя функция) - того, кто будет читать его стихотворение, и свою позицию читателя - ценителя A.C. Пушкина (отсюда в тексте два читателя: сам Д.Н. Кугультинов и читатель стихотворения) с позицией автора - вновь самого себя (внутренней функцией). Такое заглавие настраивает читателя на особое восприятие художественного текста, так как сразу возникает апелляция к поэме A.C. Пушкина «Бахчисарайский фонтан». Это преднамеренный авторский «текстовый и метатекстовый» ход26. Д.Н. Кугультинов стремится акцентировать внимание читателя не на «фонтане слез», воспетом A.C. Пушкиным и Мицкевичем. Из этого следует, что Д.Н» Кугультинова привлекает отнюдь не романтическая история любви. Бахчисарай - для Д.Н. Кугультинова, в первую очередь, один из символов пушкинской культуры. Поэтому топонимическое заглавие обращено больше к месту, в котором пребывал известный поэт, чем к его произведению. Интерпретация на основе пушкинского заглавия формирует отношения «через заглавия на уровне образов, сюжета и текста в целом »27 Таким образом, заглавие выполняет и информативную (коммуникативную) функцию: дает читателю информацию о художественном тексте.

Эпиграф стоит после заглавия, но над текстом и является тем рамочным компонентом, который еще до прочтения текста дает читателю «свободу сотворчества»28, т.е. возможность самому предопределить смысл художественного произведения. Автор, предпослав своему тексту тот или иной эпиграф, обязательно открывает внешние границы своего текста. «Чужое слово» (Бахтин М.М.) вводит свой текст в диалог с другими. Роль цитаты двойственна, так как она принимает участие в формировании нового текста и при этом хранит в себе информацию первоисточника. Роль цитаты усиливается, если она вынесена в эпиграф. «Сама необязательность присутствия эпиграфа делает его особенно информативным, если он есть»29

Д.Н. Кугультинов использует в качестве эпиграфа строку из хрестоматийного стихотворения A.C. Пушкина «Памятник» - «друг степей калмык» и приводит её на калмыцком языке «Теегин иньг хальмг» специально, отступая от традиции приводить цитату-эпиграф на языке оригинала. Преднамеренность такого решения очевидна из/ содержания стихотворения. Д.Н. Кугультинов делится первыми впечатлениями от пребывания на земле Бахчисарая. Д.Н. Кугультинов для воплощения собственного художественного замысла создаёт новый прием - условную ретроспекцию: память отсылает его

21 Там же, с. 19.

26 Там же, с.7.

27 Арнолад И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста.// Иностранные языки в школе. -1978.N»4.-C.25.

"Арнольд И.В. Герменевтика эпиграфа.// Hermeneutics in Russia - Volume. 1.1998-С. 1

2° Арнольд И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста.// Иностранные языки в школе. -1978.№4.-С.24-27.

сознание не к конкретным реалиям из его прошлой жизни, а к сюжетам, описанным в пушкинских произведениях, или к событиям из личной жизни русского поэта. Приём представляется нам интересным и тем, что доказывает очевидное: пушкинский мир стал уже неотъемлемой частью жизни калмыцкого поэта, поэтому прочитанное о A.C. Пушкине и написанное A.C. Пушкиным он помнит как реалии из собственной жизни.

Своё присутствие в Бахчисарае Д.Н. Кугультинов воспринимает как личный долг, свидетельствующий о желании поэта самому продемонстрировать подтверждающий пророчество факт - «друг степей калмык» читает, ценит, чтит A.C. Пушкина. Поэтому использование цитаты на калмыцком языке несет важную смысловую нагрузку. Во-первых, доказывает воплощение пророческих слов A.C. Пушкина и отметает упреки в его адрес о самовосхвалении. Национальный «пиит» и он же «друг степей калмык» весомо подтверждает: «славен» A.C. Пушкин «в подлунном мире» Во-вторых, цитирование свидетельствует: «слух» услышан и воспринят- теми, кому он предназначался. Кроме тога, цитата показывает, что творчество классика нашло интерпретаторское отражение в инонациональной культуре. Наконец, почтительное отношение к личности русского поэта выражено тем, что его произведения переведены на калмыцкий язык.

Таким образом, пушкинский эпиграф как композиционный приём в сильной самостоятельной позиции выполняет интертекстуальную художественную установку - интерпретирует, сам являясь при этом интерпретацией, кугультиновский текст в том русле, который был задан классиком в его стихотворении «Памятник».

В Заключении подводится итог проделанной работе, намечаются перспективы дальнейшего исследования:

— Изучение конкретных форм взаимодействия, обнаружение механизмов рецепции способствовали вычленению основных форм литературного восприятия творчества A.C. Пушкина в лирике Д.Н. Кугультинова. К ним мы относим влияние, переводы, образные аналогии, обращение к родному фольклору, аллюзии, реминисценции, точные цитаты в виде эпиграфа и неточные - в виде аллюзивного названия произведения. Проведенный анализ помогает проследить причины обращения Д.Н. Ку1ультинова к творчеству русского классика» определяет истоки подчёркнутого внимания калмыцкого поэта к личности A.C. Пушкина.

- Совершенно очевидно, что взгляды Д.Н. Кугультинова на поэтическое ремесло, на понимание роли поэта и поэзии сформировались под воздействием родной культуры и под влиянием жизни и творчества A.C. Пушкина. Д.Н. Кугультинову свойственна избирательность в рецепции, соизмерение воспринимаемого с собственным представлением о поэзии, миром человека. Обнаруживая близость к пушкинским поэтическим декларациям, Д.Н. Кутультинов строит свою художественную концепцию, в которой имена великих предшественников символизируют воплощенную в творчестве идею безграничной свободы мира художника.

- Особенности концепции «Мой Пушкин» в лирике Д.Н. Кугультинова

заключаются в том, что, определяя роль A.C. Пушкина в судьбе своего народа, наш современник расширяет видение общепризнанной общественной и исторической роли классического поэта. Концепция неделимости Пушкина-поэта и Пушкина-человека раскрывает значение личности и творчества классика в собственном художественном мире Образ A.C. Пушкина предстаёт как загадка, осмысление и разгадка которой далеко впереди. Отсюда образ классического поэта осмыслен Д.Н. Кугультиновым как символ Вечности, так как его именем объединены поколения и народы России.

- Нами показано, что произведения Д.Н. Кугультинова, сколько бы реминисценций и заимствований из пушкинских текстов мы в них ни определяли, являются глубоко оригинальными произведениями. Д.Н. Кугультинову удалось положительно «преодолеть» влияние, суметь выразить собственное начало, свое поэтическое «я». Учитывая вышесказанное, восприятие пушкинского наследия показано нами не только как обращение к классическим темам и Ъбразам, но и как прямое развитие их потенциала в лирике Д.Н. Кугультинова в сочетании с родными национальными традициями, размышлениями над исторической судьбой калмыцкого народа.

- Реферируемая работа раскрывает масштабность и значительность пушкинского наследия в развитии и становлении национальных литератур в целом и художественных миров отдельных её представителей.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Логаева A.A. Пушкинские мотивы в творчестве калмыцких поэтов // Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения. Сборник научных статей, посвященных 90-летию С.И.Шешукова. Вып.9. М.: Издательство МПГУ, 2004. - С. 319-322. (0,16 п.л.)

2. Логаева A.A. О пушкинской идее самоценности поэзии в творчестве Д.Н. Кугультинова // Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения: Материалы X Шешуковских чтений. — Москва, 2005. — с.322-327. (0,32 п.л.)

3. Логаева A.A. Пушкинский текст в стихотворении Д.Н. Кугультинова «Бахчисарай» // Актуальные проблемы социогуманитарпого знания. Сборник научных трудов кафедры философии МПГУ. Вып. XXXIV. - М.: Прометей, 2005. - С. 142-147. (0,25 п.л.)

4. Логаева A.A. О переводах Пушкина на калмыцкий язык. Образ A.C. Пушкина в изображении Кугультинова-переводчика. /У Аспирант и соискатель. Журнал актуальной научной информации. - 200б.№ 1. -С.82-85. (0, 37п.л.)

Подл, к печ. 08.06.2006 Объем 1 п.л. Заказ №. 97 Тир 100 экз.

Типография МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Логаева, Алла Андреевна

Введение.

Глава 1. Образ А.С. Пушкина в творчестве Д.Н. Кугультинова.

1.1. Концепция «своего живого Пушкина» в поэзии Д.Н. Кугультинова.

1.2. Образ А.С. Пушкина и тема народной памяти в поэтической трилогии Д.Н. Кугультинова. Калмыцкий памятник поэту.

Глава 2. Восприятие идейно-художественного опыта А.С. Пушкина в лирике Д.Н Кугультинова.

2.1. Тема поэта и назначения поэзии в лирике Д.Н. Кугультинова.

2.2. Тема вечного и временного в поэзии Д.Н. Кугультинова.

2.3. Пушкинский текст в стихотворении Д.Н. Кугультинова «Бахчисарай».

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Логаева, Алла Андреевна

Калмыцкий народ, добровольно вошедший в начале семнадцатого века в состав России, получил уникальные возможности в собственном развитии и открыл новую страницу во взаимодействии разнонациональных литературных систем. Самобытная культура калмыцкого народа, основанная на буддистском мировидении, стала притягательной для выдающихся русских писателей, интерес которых не основывался только на поверхностном тяготении к чему-то необычному и экзотическому. В стремлении проникнуть в инокультурное пространство, постичь духовные ценности малознакомых сограждан налицо два положительных фактора этого явления. Первый заключается в том, что интерес к чужой культуре обогащал и расширял идейное и эстетическое мировосприятие русских и калмыцких художников, служил источником для новых художественных импульсов. Следует обратить внимание и на следующий значительный фактор: в стремлении писателей познакомиться самим и познакомить современников с культурой и историей разных народов своей страны в высокой степени проявляется уникальность многонационального состава России.

В представленной работе мы обращаемся к теме русско-калмыцких литературных связей. Мы учитываем её грандиозные масштабы; она могла бы быть разделена на отдельные конкретные научные исследования, каждое из которых нашло бы достойный литературный и исторический материал для отдельного научного изыскания. Подтверждая мысль, обозначим лишь типологические схождения, например, калмыцкого героического эпоса «Джангар» и русских былин; этнографический очерк Н.В. Гоголя «Калмыки»; калмыцкую тему в русской вояжной литературе; роль М.Горького в становлении калмыцкого романа; калмыцкую тему в лирике С. Есенина; калмыцкое и русское литературное зарубежье; творчество билингвальных писателей в контексте обеих культур; наконец, комплекс проблем художественного перевода и особенно - способы передачи национального колорита как русского языка, так и калмыцкого.

В предлагаемом исследовании мы остановились на творческом взаимодействии «через века» русской и калмыцкой поэзии на примере творчества Александра Сергеевича Пушкина (1799 - 1837) и лирики народного поэта Калмыкии Давида Никитича Кугультинова (род. 1922). Поставлена цель - раскрыть особенности влияния творчества А.С. Пушкина на лирику Д.Н. Кугультинова через исследование способов художественного воплощения классических тем, определить формы литературного взаимодействия в восприятии опыта одной литературы другой.

Указанный ракурс в исследовании взаимовлияния обеих литератур позволит осмыслить на конкретном материале процесс вхождения национальной литературы в контекст мировой культуры. Избирательный подход к именам оправдан тем, что, во-первых, калмыцкая тема наиболее последовательно и разнопланово разрабатывалась в русской литературе А.С. Пушкиным. Его устойчивый интерес к истории и культуре калмыков уже само по себе явление значительное и уникальное. Во-вторых, мы целенаправленно обращаемся к поэзии Д.Н. Кугультинова - самого яркого представителя калмыцкой литературы, поэта-философа, который «как мастер стиха, как мыслитель весьма интересен, глубок и современен»' (курсив мой, JI.A.). Именно с творчеством Д.Н. Кугультинова связано значительное явление: его поэзия позволила калмыцкой литературе выйти за ставшие ей уже тесными рамки национального искусства, а его имени - стать олицетворением целого народа. Интересно наблюдение по этому поводу Ч. Айтматова: «Современный национальный поэт, в данном случае речь идет о Д.Н. Кугультинове, рождается как бы дважды - возникая в недрах народа, дарующего художнику свой язык, мечты и чаяния, художник, развиваясь, выходит с именем этого народа из

1 Кугультинов Д.Н. Собрание сочинений. В 3-х т.Т. 1. Стихотворения, поэмы. / Предисл. Ч.Айтматова. - М.: Худож. лит., 1998,- С. 7. узкоместной поэзии в большой мир, в литературу общечеловеческого значения»2.

Нельзя не заметить настойчивости, с какой многие литературоведы указывают на воспринимающий характер лирики Д.Н. Кугультинова, а сам поэт во многих выступлениях подтверждает влияние русского поэта на его творчество3.

М.П. Бажан отмечал, что «Поэзия Д.Н. Кугультинова читается легко, просто доходит до сознания читателя, но сложна, многослойна, неоднообразна та почва, на которой она выросла и растет. <. .> Он, «друг степей - калмык», ищет и находит новые и новые слова о светоносном гении Пушкина»4. С.Я. Маршак после прочтения поэмы-сказки Д.Н. Кугультинова «Сар-Герел», сделав вывод о самобытности авторского слова, «с полным основанием относит эту вещь к разряду поэм, подобных «Руслану и Людмиле», потому что через сказочный сюжет автор выразил своё отношение к явлениям современной действительности».5 Но есть и свидетельства мнимой рецепции, которая отвергается самим калмыцким поэтом. А.И.Суржок в поэме Д.Н. Кугультинова «Бунт разума» склонна видеть аналогии с «Медным всадником» и «Евгением Онегиным». Д.Н. Кугультинов же опровергает предположение исследовательницы, указывая, что видит в этом только «некоторое сходство ситуаций, но не более»6.

Приведённый факт доказывает, насколько сложны механизмы взаимодействия, скрытые или явные, насколько легко можно принять кажущееся влияние за реальное. Распознать действительное влияние, обосновать его - эта одна из сложнейших задач в современном сравнительном литературоведении, ибо, по В.М. Жирмунскому, «влияние не есть случайный,

2 Там же, с. 6.

3 Кугультинов Д.Н. Автобиография, статьи, выступления. - Элиста.: Калм. кн. изд-во. 1967-с. 40-47; Интервью с Д.Н. Кугультиновым. // Суржок А.И Пушкин и калмыки. - Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1991. - С. 155.

4 Бажан М.П. Раздумья и воспоминания. - M. :Сов. писатель. 1983. - С.276.

5 Ипполитова H.B. На большом пути. Заметки о калмыцкой литературе. - Элиста.: Калм. кн. изд-во. 1967 - С.ЗЗ

6 Суржок А.И Пушкин и калмыки. - Указ. изд. - С. 157. механический толчок извне» И.Г. Неупокоева в этой связи отмечает: «<.> нередки случаи, когда влиянием неоправданно объяснялись явления совершенно самобытные, имеющие глубочайшие корни в исторических потребностях социального и духовного развития данного народа или в о особенностях индивидуального таланта».

В-третьих, мы стремились осмыслить причины наследования, найти обоснования, подтверждающие аспекты творческого взаимопроникновения, чтобы анализ литературных связей был более продуктивен, показателен и выразителен. И, наконец, приведенное исследование выражает личное стремление автора в форме исследования выразить уважение к именам А.С. Пушкина и Д.Н. Кугультинова, преданного родным традициям, достойно возвеличившего русского классика в своем оригинальном творчестве, сумевшего привести калмыцкую литературу к новым высотам.

Исходя из вышеизложенного, задачи работы определяются следующим образом:

- проследить, опираясь на творчество А.С. Пушкина и Д.Н. Кугультинова, литературное взаимодействие русской и калмыцкой литератур;

- рассмотреть формы литературного взаимодействия в восприятии идейно-художественного опыта А.С. Пушкина в лирике Д.Н. Кугультинова;

- раскрыть значение личности и творчества А.С. Пушкина в художественной системе Д.Н. Кугультинова;

- показать масштабность и значительность пушкинского наследия в развитии и становлении национальных литератур в целом и художественных миров отдельных её представителей.

В истории мировой литературы немало примеров, когда известные писатели прошлого становились значительными явлениями в инонациональной среде разных эпох. В.М. Жирмунский, рассуждая о влиянии В. Шекспира и

Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. - Л.: «Наука» Ленинградское отделение, 1979.-С. 74 . g

Неупокоева И.Г.Некоторые вопросы изучения взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур. Материалы к дискуссии о взаимосвязях и взаимодействии национальных литератур. - М.:1960. - 32 с.

И. Гёте на мировой литературный процесс, отмечал, что « в богатом и сложном, а иногда и противоречивом наследии великих классиков прошлого писатели, принадлежащие к разным литературным направлениям и различным общественным группам, в разные исторические эпохи могут находить те или иные аспекты и элементы, созвучные их современности и необходимые им при решении тех или иных актуальных творческих задач».9 К интенсивным формам творческого взаимодействия И.Г. Неупокоева относит преобладающее воздействие одного художника на литературное развитие другой страны или ряда стран. Исследовательница говорит о влиянии А.С. Пушкина на славянскую поэзию в XIX веке, о роли Л.Н.Толстого в развитии европейского романа, о международном значении творчества М.Горького в период роста революционного движения и становления демократических течений в литературе разных стран.10 Фактор мощного влияния русской классической литературы на литературы народов бывшего советского пространства неоспорим. Авторы коллективного труда «История советской многонациональной литературы» (1970) справедливо отмечают, «что взаимодействие литератур народов Советского Союза было связано и с очень близким по своей сути процессом - взаимодействия русского и национальных языков. Вместе с тем нельзя забывать, что в этом процессе существенную роль играло не только взаимодействие литератур советских - в нём принимали участие и дооктябрьские литературы. В особенности, конечно, русская».11

В этом отношении имя А.С. Пушкина как основоположника многих литературных традиций в национальных литературах России должно быть названо в первом ряду. Из обширного собрания высказываний о роли А.С. Пушкина в развитии русской и мировой литературы выберем слова Ф.М. Достоевского, которые наиболее отвечают задачам нашего исследования. В знаменитой Пушкинской речи Достоевский указал, что для первого русского национального поэта характерна «способность всемирной отзывчивости», в

9 Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. - Указ. изд. - С.73

10 Там же, с. 31. История советской многонациональной литературы. В 6-ти т. т.1. / Гл. ред. Ломидзе Г.И., Тимофеев Л.И. -М.: Наука, 1970 -С.27. этой способности Достоевский видел «великое и пророческое для нас 12 указание» . И сам он в первом произведении «Бедные люди» органично продолжил тему «маленького человека», вместив в своё художественное пространство героя пушкинского «Станционного смотрителя»; в романе «Идиот» Аглая Епанчина читает пушкинское стихотворение «Жил на свете рыцарь бедный».

Рецептивное пушкинское поле поэта настолько продуктивно, что каждая эпоха и культура способна находить в нем близкие черты. Литература XX века также богата различными примерами обращения к наследию поэта. В этой связи уместно назвать многоплановую работу В.В. Мусатова «Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века», кандидатские и докторские диссертации: Л.С.Борисовой «Пушкинская традиция в контексте творчества Б.Л. Пастернака (Саратов, 2003), М.В. Загидуллиной «Классические литературные феномены как историко-функциональная проблема: Творчество А.С. Пушкина в рецептивном аспекте (Екатеринбург, 2002), А.П. Забровского «Пушкинская традиция в творчестве М.А. Булгакова» (Москва, 1994)., Л.А. Карпушкиной «Образ А.С. Пушкина в русской литературе конца Х1Х-начала XX века и проблема литературной рецепции (ИМЛИ, 2000), Г.М. Темненко «Пушкинская традиция в творчестве А.А. Ахматовой» (МПГУ, 1997) и др.

Фундаментальная работа монографического плана о влиянии А.С. Пушкина на литературы народов России ещё не написана. В.Д. Пюрвеев в работе «Обретение зрелости»(1975), в разделе «Пушкин и калмыцкая литература» указывает на малую изученность «вопроса о влиянии творческого наследия А.С. Пушкина на формирование «младописьменных литератур».13 При этом вопросы влияния творчества А.С. Пушкина и самой личности поэта на литературы народов России и Содружества Независимых государств становились предметом отдельных научных конференций и в советское, и в постсоветское время, которые в юбилейные годы достигали рекордных

12 Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30т. - Л., 1972 - 1990. Т.26. - С. 129-131

13 Пюрвеев В.Д. Обретение зрелости. - Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1976 - С. 165 количеств. Например: Пушкин и литература народов Советского Союза. Ереван, 1975; А.С. Пушкин и взаимодействие национальных литератур и языков. Международная научная конференция, посвященная 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Казань, 1999; Пушкинская муза на рубеже веков. Научно-практическая конференция. Элиста, 1999 и др.

В представленной работе считаем логичным включение материала, связанного с опытом изучения литератур народов Поволжья, что обусловлено географической близостью калмыков с народами названного региона, социально-экономическими, культурными и историческими факторами. Примечательны слова Д.С. Лихачёва: «<.> как много ценного для мировой культуры дают народы Поволжья. <.> Сколько мы, русские, получили культурных ценностей от других народов именно потому, что сами давали им много!» 14

И.И.Андреева, ссылаясь на обширный фактографический материал и теоретические выводы исследователей национальных литератур Поволжья (В. Канюкова, Р. Лыткина, А. Микушева, М. Сироткина, Р. Юсуфова и др.) о своеобразии восприятия творчества А.С. Пушкина первыми национальными просветителями, обобщает и выделяет следующие основные моменты этого воздействия и взаимодействия:

1. От Пушкина к ним шли прежде всего прогрессивные и гуманистические просветительские идеи, в его поэзии они находили философию мира и человека, созвучную национальным чаяниям, этическим и эстетическим традициям.

2. Многие из первых национальных литераторов Поволжья в своём художественном развитии прошли путь от романтизма фольклорного типа к реализму просветительскому и критическому, от поэзии к прозе, идя вслед за Пушкиным. (Кедра Митрей, К. Иванов, С. Чавайн и др.).

3. Интерес Пушкина к русскому фольклору и поэтическому творчеству других народов послужил толчком для обращения национальных авторов к

14 Лихачев Д.С. Заметки о русском: В Зх т. - Л., 1987. - Т.2 - С.467-468 фольклору, этнографии и истории собственных народов (с записи и обработки фольклорных материалов, с пересказа фольклорных сюжетов начинали многие из них свой творческий путь).

4. Переводы Пушкина и творческая переделка его произведений стали своеобразным и необходимым этапом к оригинальному творчеству первых просветителей: лирику русского поэта переводят чуваш И. Яковлев, мариец Г. Микай, мордвин 3. Дорофеев, коми И. Куратов, поэму «Полтава» - чуваш Г. Тихонов, «Сказку о рыбаке и рыбке» - удмурт Г. Верещагин, дав ей название «Золотая рыбка» и перенеся действия на национальную почву, как результат работы над переводом «Бесов» явилась баллада М. Фёдорова «Леший» - первое оригинальное произведение на чувашском языке.

5. Отсюда и прямые заимствования из Пушкина, подражания ему как по форме, так и в содержании, открытые реминисценции и включение пушкинских строчек, поэтических образов в оригинальные творения поволжских авторов.

6. Используются и приспосабливаются к национальной почве на творческой основе и типы пушкинских героев (женские персонажи, романтический герой-бунтарь, исторический правитель и народный вождь, сказочные персонажи.)

7. Творчески осваивается и поэтическое мастерство Пушкина, органично включаясь в национальную поэтику (строфические построения, ритмика и метрика стихов), а также все многообразие его прозаической и поэтической жанровой системы (на основе её складываются свои системы жанров, отличные от прежних, фольклорных): появляются баллады и поэмы, сонеты и романсы, элегии и дружеские послания, любовная и философская лирика и многое другое.15

В достижении поставленной цели и задач основные подходы были намечены нами в результате изучения исследовательских работ калмыцких литературоведов. В них мы условно выделяем два основных направления. Первое связано с изучением истории калмыцкой литературы и её связей с

15 Андреева И.И. А.С. Пушкин и первые национальные просветители народов Поволжья // А.С. Пушкин и взаимодействие национальных литератур и языков. Тезисы международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. - Казань, 1988 - С.8-9 русской и советской литературой. Второе направление больше отражает круг вопросов, объединённых изучением связей отдельных русских писателей - в первую очередь А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.А. Горького, С.А. Есенина, К.Г. Паустовского - с Калмыкией, калмыцким устным народным творчеством и литературой.

Считаем правомерным остановиться на коллективном труде «История калмыцкой литературы» (1980), составленном учеными Калмыцкого научно-исследовательского института истории, филологии и экономики совместно с Институтом мировой литературы им. A.M. Горького АН СССР. Раскрывая историю становления калмыцкой литературы, авторы называют в качестве художественной основы формирования калмыцкой литературы фольклор, русскую классическую литературу и советскую литературу16. Авторы отмечают идейно-эстетическое значение переводов на калмыцкий язык русской классики, произведений советской литературы. В переделках, подражаниях, переводах в период становления калмыцкой литературы заключались формы усвоения литературного опыта других народов.17 Во Введении указанного исследования, написанном Д.Н. Кугультиновым, даны краткие сведения об интересе А.С.

18

Пушкина и Гоголя к калмыцкой теме. Для нас важным представляется сам факт участия Д.Н. Кугультинова в научно-исследовательском проекте. Д.Н. Кугультинов как исследователь творчества Пушкина представлен нами в основной части работы. (см.Гл. 1, п.2). О глубоком интересе Д.Н. Кугультинова к русской классике в аспекте сопряжения её с родной культурой свидетельствует его статья «Об очерке Н.В.Гоголя «Калмыки» (1963). В ней Д.Н. Кугультинов вступает в полемику с литературоведами, не признающими оригинальности этнографического произведения классика и права включения этого текста в Полное собрание сочинений: «Слов нет, очерк «Калмыки», конечно же, не «Мертвые души». Но факты и явления, трансформированные

16 История калмыцкой литературы. В 2 - х тт. Т.2. Советский период. - Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1980 - С.31

17 Там же, с.32.

18 Там же, с.6-7. через мышление гения, для нас приобретают значение первоисточника, который никто не вправе игнорировать»19.

Взаимовлиянию русской и советской литературы с калмыцкой посвящены многие работы известных калмыцких литературоведов. Профессиональный критик и литературовед И.М. Мацаков в докладе «О калмыцкой художественной литературе» на Первом съезде писателей Советской Калмыкии в 1935 году впервые дал анализ живому литературному процессу и определил общие черты его развития. Основные положения доклада были отражены затем в его работе «У истоков». Исследователь выделяет сложные моменты в становлении родной литературы. Во-первых, критик отвергает стремление отрицать наличие дореволюционной калмыцкой письменной литературы. Исследователь приводит объективные аргументы, объясняющие причины, по которым «начинающие писатели не могли надёжно опираться на национальные литературные традиции»20. Такие памятники дореволюционной калмыцкой письменной литературы, как «Сокровенное сказание» (1240), «Ойратская историческая песнь о разгроме халхасского Шолой-Убуш-Хунтайджи в 1587 году войсками ойратского четырёхцарствия» не были широко доступны ни читателям, ни профессионалам. Даже калмыцкий героический эпос «Джангар» являлся библиографической редкостью. Этим, во-вторых, объясняется преобладание в творчестве начинающих калмыцких писателей жанров устного поэтического творчества. В-третьих, критик отмечает стремление молодых поэтов и прозаиков к реализму, «правдивому отражению жизни» и писательскому мастерству. В этом отношении опыт в первую очередь русской

71 классической литературы, по мнению Мацакова, положительно неоспорим .

Почти все писатели Калмыкии попробовали свои силы в переводе произведений А.С. Пушкина на родной язык, хотя освоение калмыцкой литературой наследия А.С. Пушкина не ограничивалось переводами. Это только первый этап взаимодействия. Затем наступает период погружения в

19 Кугультинов Д. Н. Об очерке Н.В.Гоголя «Калмыки» // Дружба народов. - 1966. №5. - С.230

20 Мацаков И.М. У истоков. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1981 - С. 15

21 Там же, с. 15. художественный мир классика на других уровнях. Мотивы пушкинской лирики, по мнению В.Д.Пюрвеева, в отдельных произведениях прозы и поэзии прослеживаются, к примеру, в произведениях А. Сусеева «Пушкину» (1929), Ц. Леджинова «Кавказ» (1935). В.Д. Пюрвеев указывает на творческий характер взаимодействия русской классики в творчестве Д.Н. Кугультинова: «Он создаёт новый тип композиции, широко вводит в поэтическую речь фольклорную лексику современной эпохи. Но поиски нового опирались на опыт прошлого: поэт не повторял, а развивал созданное предшественниками»22.

Член Всесоюзного Пушкинского общества А.И. Суржок в книге «Пушкин и калмыки» обстоятельно анализирует обращение А.С. Пушкина к калмыцкой теме в исторических трудах и в творчестве классика. В поле зрения исследовательницы находятся вопросы, связанные с наследованием художественных традиций русского поэта калмыцкими литераторами. На страницах указанного исследования помещено интервью с Д.Н.

УХ

Кугультиновым, полностью посвященное интересующей нас теме . В размышлениях калмыцкого поэта мы находим подтверждения выдвинутым в нашей работе положениям.

Пушкинский интерес к калмыцкой теме из области традиционного предмета гуманитарных рассуждений и констатации фактов в национальном литературоведении перешёл в сферу научного поиска. Считаем обоснованным мнение Б.А. Кичиковой, доказывающей, что «калмыцкая» тема в творчестве А.С. Пушкина «не сводится к простым, однозначным и плоским упоминаниям. Это целая сложная и развивающаяся система в творчестве гения «всемирной отзывчивости» - своего рода галактика в необозримом космосе пушкинского художественного мира»24. Исследовательница рассматривает калмыцкую тему в творчестве А.С. Пушкина «как своеобразное тематическое единство», представленное совокупностью комплексов:

22 Пюрвеев В.Д. Обретение зрелости. - Указ. изд. - С. 169-170.

23 Суржок А.И Пушкин и калмыки. - Указ. изд. - С. 154-160.

24Кичикова Б.А. Калмыцкая тема в творчестве Пушкина // Пушкинский сборник. Материалы конференции Пушкинская муза на рубеже веков. Элиста.: 1999. -С.20

- комплекса текстов и фрагментов текстов, содержательно связанных с проблематикой литературно-политического общества «Зелёная лампа» и объединенных формулой «Желай мне здравия, калмык!»;

- комплекса текстов и фрагментов текстов, связанных с поездкой на Кавказ в 1829 и объединенных эпизодом встречи с калмычкой;

- ряда строф, которые в составе «Евгения Онегина» занимают, пусть скромное, но вполне определенное место и связаны с историческими, бытовыми и «геополитическими» реалиями романа как «энциклопедии русской жизни»;

- комплекса текстов и фрагментов текстов и примечаний к «Истории Пугачёва», которые практически не поддаются комментированию, настолько самоочевидно их объективное социально-политическое и нравственно-философское, гуманистическое значение в проблематике исторического труда;

- комплекса эпизодов из романа «Капитанская дочка», обусловленных проблематикой чести и свободы и объединенных символикой казни и гибели;

- вплоть до итогового «Памятника», к которому стягиваются все силовые линии и световые потоки пушкинского творчества».25

Основные подходы в разработке поставленной темы были выявлены автором не только на основе работ калмыцких литературоведов. Для обоснования методологической базы исследования использованы работы П.Н. Беркова, А.С. Бушмина, А.Н. Веселовского, Д. Дюришина, В.М. Жирмунского, Д.С. Лихачёва, Н.И. Конрада, И.Г. Неупокоевой, С.В. Никольского, Р.З. Хайруллина, М.Б. Храпченко, материалы «Круглого стола» (2003 г.) Отдела классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ им. A.M. Горького, посвященного проблемам современного сравнительного литературоведения.

Сравнительно-исторический метод стал одним из ведущих в отечественном литературоведении благодаря научным трудам академика А.Н. Веселовского: «Разысканиям в области русского духовного стиха» (1879-1891), «О методе и

25 Там же, с.22. задачах истории литературы как науки» (1870) и, конечно же, «Исторической поэтике» (1896-1897), признанной в своё время новой теорией литературы. Важное значение имеет тезис учёного о «встречных течениях», предполагающих у заимствующего «сходное направление мышления». Учёный предлагал обратить особое внимание на поэзию, так как «<.Сравнительный метод откроет ей в этой более тесной сфере совершенно новую задачу -проследить, каким образом новое содержание жизни, этот элемент свободы, приливающий с каждым новым поколением, проникает старые образы, эти формы необходимости, в которые неизбежно отливалось всякое предыдущее развитие»26.

Традиции А.Н. Веселовского были продолжены В.М. Жирмунским. Учёный развивал научные идеи о литературных связях: «Всякое идеологическое (в том числе литературное) влияние закономерно и социально обусловлено. Эта обусловленность определяется внутренней закономерностью предшествующего национального развития, общественного и литературного. Чтобы влияние стало возможным, должна существовать потребность в таком идеологическом импорте, необходимо существование аналогичных тенденций развития, более или менее оформленных, в данном обществе и в данной литературе»27. Указанный тезис относится Жирмунским к первому методологическому соображению «для исторически правильной постановки проблемы международных литературных взаимодействий». Во-вторых, учёный отмечает неизбежность при литературном влиянии «социальной трансформации заимствуемого образа, под которой мы понимаем его творческую переработку и приспособление к тем общественным условиям, которые являются предпосылкой взаимодействия, к особенностям национальной жизни и национального характера на данном этапе общественного развития, к

26 Веселовский А.Н. О методе и задачах истории литературы как науки. // Историческая поэтика. -школа, 1989.-С.41.

27 Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. - Указ. изд. - С.74.

М.: Высшая национальной литературной традиции, а также к идейному и художественному

28 своеобразию творческой индивидуальности заимствующего писателя»

В-третьих, В.М. Жирмунский намечает путь для постановки основной и наиболее общей проблемы, связанной с изучением международных литературных взаимодействий, - о роли традиций и «влияний». Учёный настаивает на том, что литература определенной эпохи и определенного общественного направления возникает не на пустом месте, а в сложном процессе взаимодействия с литературной традицией. Литературное произведение как отражение общественной действительности - это «не пассивная копия, оно активно оформляется исторически обусловленным общественным сознанием писателя.<.> Отсюда ясно, какое огромное методическое значение имеет сравнение творчества писателя с литературной традиций, национальной и международной, с влиявшими на него предшественниками и современниками в целях установления исторически обусловленного сходства и различия между ними. Именно с помощью подобных сопоставлений познается творческая самостоятельность писателя и его место в общем развитии литературы, национальной и мировой»29.

С.В. Никольский при выявлении закономерностей взаимодействия и взаимовлияния также обращает внимание на «активную избирательность» принимающей литературы, т.е. воспринимается лишь то, что «отвечает потребностям её развития именно в данный момент»30.

Вопросам преемственности в связи с проблемой традиции и новаторства посвящены работы А.С. Бушмина. Исследователь выделяет цель изучения литературных влияний, преемственных связей. Цель, по мнению ученого, состоит в раскрытии их творческого результата, который «тем значительнее, чем полнее, совершеннее осуществлено творческое преобразование о 1 унаследованного, воспринятого элемента». Отмечая ценность

28 Там же, с.75.

29 Там же, с.76-77.

30 Никольский С.В. Творческое восприятие художественного опыта другой литературы. // Взаимосвязи и взаимодействия национальных литератур. М., 1961 -С.374.

31 Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. - Л., Художественная литература. 1978. - С.97 художественных традиций, автор указывает на закономерную необходимость в художественной эволюции писателя эту традицию преодолевать, чтобы создать новое.32 По мнению А.С. Бушмина, в искусстве жизненны только те традиции, которые вызваны «внутренней потребностью выразить своё. В процесс внутреннего стилевого и сюжетного вызревания произведения включаются внешние влияния, идущие от литературной традиции, они впадают в течение собственной творческой фантазии писателя и видоизменяются до утраты

33 всяких следов стороннего источника». Исследователь считает необходимым при изучении историко-литературной преемственности выделять не отдельные элементы сходства, а то, что даёт основание говорить об общности творческих замыслов, единстве или близости идейно-эстетических принципов. При этом «воздействие предшественника на преемника может быть непосредственным, прямым или косвенным, осуществляемым через посредника».34 В связи с этим А.С. Бушмин в проявлении генетической связи последователя с предшественником определяет следующие результаты и формы: 1) глубокое творческое освоение; 2) заимствование; 3) подражание.

Под глубоким творческим освоением ученый понимает «такое творческое освоение образцов, когда следы последних остаются почти или вовсе неуловимыми текстуально; здесь чужой опыт играл только роль вдохновляющего начала и органически перевоплотился в самостоятельное новое произведение. Заимствование предполагает преднамеренное использование тех или иных элементов произведения другого автора. Оно может быть и непроизвольным, неосознаваемым, если само представление о конкретных исходных образцах запамятовано, а впечатление о них сохранилось в психике художника и так или иначе сказалось в его творческом акте»35. Отличие подражания от заимствования, по мнению исследователя, заключается в том, «что в этом случае образец используется как целое или в каком-либо

32 Там же, с. 166.

33 Бушмин А.С. Литературная преемственность как проблема исследования. // Вопросы методологии литературоведения. - С.240

34 Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. - Указ. изд. - С. 137.

35 Там же, с. 136. отношении в качестве лишь общей исходной модели для самостоятельного творчества по принципу аналогизирования, без очевидных следов конкретных заимствований. Подражание может быть вольным, иногда прямо декларируемым и невольным, сближаясь в этом случае с такой разновидностью, как реминисценция»36.

Основополагающее значение для нашего исследования имеют труды И.Г. Неупокоевой. Обширные и разноплановые связи между национальными литературами исследовательница сводит к двум основным типам: контактные связи и связи по исторически обусловленному сходству литературных процессов. В область изучения контактных литературных связей И.Г. Неупокоева относит взаимосвязи литератур народов, близких по своим историческим судьбам (славянские, скандинавские, латиноамериканские литературы и др.); взаимосвязи литератур, развивающихся в сходных исторических условиях (литературы народов СССР); взаимные связи разных национальных литератур, близких по языку или имеющих общий литературный язык; взаимосвязи литературных направлений, близких по своей идейно-эстетической устремленности, хотя и развивающихся в различных исторических условиях; роль литературных связей в становлении и развитии младописьменных литератур.37

К более сложным связям, идущим не по линии прямых или опосредованных общений двух или нескольких литератур, а по линии единства мирового исторического процесса, относятся взаимоотношения по исторически обусловленному сходству литературных процессов38. Современное литературоведение использует классификацию связей, которая во многом вытекает из выводов И.Г. Неупокоевой. В настоящий момент выделяют три типа литературных связей: контактные, типологические и генетические (у Бушмина - преемственные). Нам следует обратить внимание на генетический тип связей, о которых И.Г.Неупокоева писала, но не выделяла в

36 Там же, с. 136.

37 Неупокоева И.Г.Некоторые вопросы изучения взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур. Материалы к дискуссии о взаимосвязях и взаимодействии национальных литератур. - М.:1960. - С. 16

38 Там же, с. 19. самостоятельный тип связей39. Под генетическими связями понимаются связи, предусматривающие воздействия идейно-творческого характера одного писателя на другого, результатом которых является сходство, обусловленное воздействием предшественников на последователей через общее движение эстетической мысли и литературы40.

Предмет нашего исследования находится в поле контактных связей (роль литературных связей в становлении и развитии национальных литератур - в терминологии И.Г. Неупокоевой) и генетических связей, так как рассматривает взаимодействие творчества А.С. Пушкина с лирикой Д.Н. Кугультинова.

И.Г. Неупокоева произвела анализ конкретных форм, в которых происходит творческое взаимодействие. Задача эта сложна тем, что они «бесконечно разнообразны, как бесконечно разнообразно само искусство».41 К наиболее интенсивному творческому взаимодействию относится влияние, к менее -перевод, заимствование, подражание, стилизация, образные аналогии, использование писателем иноязычного фольклора и др. Д. Дюришин, признавая заслуги И.Г. Неупокоевой, называет эти явления формами межлитературной рецепции и дополняет перечень реминисценциями, импульсом, литературным совпадением, аллюзией, филициацией, пародией, травести, плагиатом.42

И.Г. Неупокоевой прояснен один из труднейших моментов процесса взаимодействия литератур - понятие «литературное влияние». Под влиянием она понимает «глубокое идейно-художественное воздействие», приводящее к творческому взаимодействию. Актуальность вывода исследовательницы подтверждает использование такого понимания понятия «влияние» современными учёными.43

Подходы автора диссертации к анализу русской и калмыцкой литературы на примере творчества А.С. Пушкина и Д.Н. Кугультинова основываются на таких интенсивных формах литературного взаимодействия, выделенных И.Г.

39 Там же, с.31.

40 Хайруллин Р.З.Теория и методика изучения литературы народов России в школе. - М.: 1999. - С.52 - 53.

41 Там же, с.24.

42 Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. -М.: Прогресс. 1979. -С. 144

43 Проблемы современного сравнительного литературоведения. Сборник статей. - М.:ИМЛИ РАН, 2004 - С.69.

Неупокоевой, как литературное влияние; восприятие в творчестве представителя иноязычной литературы не только тех или иных отдельных приемов изображения, но и более широкого идейно-художественного опыта.

А.П. Забровский многообразие форм художественных влияний сводит к двум главным типам. Первый - реминисценции в прямом смысле этого слова и второй - художественные влияния, перерастающие в принципиальные

44 ,. i идеологические соответствия. Трудность состоит в том, что процесс взаимодействия влияющего и испытывающего влияние не всегда находится на поверхности, а в произведениях талантливых художников оно (влияние) происходит глубокими внутренними каналами, поэтому в оригинальном творчестве воспринимающего сложно убедительно вскрыть механизм литературного взаимодействия. Особенно если это касается вопросов не стиля, а мировоззрения.

В нашем исследовании мы исходим из того, что обозначенные формы взаимодействия последователя с предшественником были свойственны Д.Н. Кугультинову. В поэзии Д.Н. Кугультинова мы определили различные формы литературного взаимодействия: обращение к пушкинскому образу, реминисценции, точные цитаты (эпиграфы), аллюзивные названия, переводы, заимствования. Заимствование относится к одной из самых распространенных форм литературного взаимодействия. И.Г. Неупокоева видит положительную особенность этого литературного явления в том, что «заимствованный материал не только не сковывает индивидуальность художника, но, напротив, становится ему в каком-то отношении подмогой в выявлении того нового, что хотел он сказать миру своим искусством»45. Исследовательница развивает свою мысль, показывая, что «<.>плодотворность художественного заимствования не определяется в существе своём большей или меньшей «удачи» в его смысле близости к источнику заимствования, но непосредственно связана с историзмом мышления художника, с проблемой поступательного развития

44 Забровский А.П. Пушкинская традиция в творчестве М.А.Булгакова: Дис.канд. филол .наук, 1994.—С.20.

45 Неупокоева И.Г.Некоторые вопросы изучения взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур -Указ. изд. - С.26. искусства, его способностью, опираясь, на традиции искусства прошлого или отталкиваясь от них, отражать новые потребности общественного развития»46.

Ученые выделяют объективную трудность исследований по литературным взаимодействиям: «Чем более крупные художественные индивидуальности вступают между собой во взаимодействие, тем более это влияние «спрятано», тем более глубокими внутренними путями оно осуществляется: не через заимствования, подражание, переделки и другие простейшие формы литературного взаимодействия, а путём «снятия» его осязаемого результата, путём самостоятельного творческого переосмысления художественного опыта другой литературы» (курсив мой - JI.A.).47

Взаимодействие унаследованного и личного оказывается настолько сложным и взаимопроникающим, что ответить на вопрос: что принадлежит традиции и что автору? - всегда бывает трудно и тем труднее, чем крупнее художник, чем мощнее его творческая сила. И не потому, что здесь нет традиции или её роль была незначительна, а потому, что она освоена глубоко творчески, перестала быть только традицией, сделавшись органическим элементом духовного развития общества данного времени», - писал А.С. ла

Бушмин (курсив А.С. Бушмина).

Актуальность диссертации обусловливается отсутствием исследований, посвященных изучению взаимодействий русской и калмыцкой литератур в избранном автором ракурсе. Исследование русско-калмыцких литературных связей представляется актуальным в силу того, что анализ разных уровней взаимодействия - от контактных связей до выявления генетических и историко-типологических схождений - позволяет обнаружить закономерные явления в развитии национальных литератур России, дает научные основания для всестороннего осмысления значительных явлений в русской и калмыцкой поэзии.

46 Там же, с. 26.

47. Материалы к дискуссии о взаимосвязях и взаимодействии национальных литератур. - М.:1960. - С.ЗЗ—34.

48 Бушмин А.С. Литературная преемственность как проблема исследования. // Вопросы методологии литературоведения. - М. -Л. Наука. 1966.—С. 239.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые вопросы творческого взаимодействия русской и калмыцкой литератур на примере творчества А.С. Пушкина и Д.Н. Кугультинова вынесены в самостоятельный предмет исследования; выявлены и рассмотрены различные формы литературных взаимодействий в восприятии идейно-художественного опыта одной литературы другой. Впервые исследуемые стихотворения («Пушкин в наших сердцах» (1976-1986) («Пушкин мана зуркнд») (пер. Ю. Нейман), «Три слова» (1976-1986) («Урпщин ьурвн шам») (пер. 10. Нейман), «Надпись на памятнике Пушкине в Элисте» («Цецн уха»)(1983) (пер. Я. Хелемского)) рассматриваются как поэтическая трилогия.

Методологическую основу диссертации составляют работы П.Н. Беркова, А.С. Бушмина, А.Н. Веселовского, словацкого учёного Д. Дюришина, В.М. Жирмунского, Д.С. Лихачёва, Б.А. Кичиковой, Н.И. Конрада, И.М. Мацакова И.Г. Неупокоевой, С.В. Никольского, В.Д. Пюрвеева, М.Б. Храпченко, материалы «Круглого стола» (2003 г.) Отдела классических литератур Запада и сравнительного литературоведения ИМЛИ им. A.M. Горького, посвященного проблемам современного сравнительного литературоведения; исследования ученых кафедры литературы XX века МПГУ - А.А. Газизовой, В.А. Лазарева, Р.З. Хайруллина.

Практическое значение диссертации заключается в том, что полученные данные могут быть использованы в исследованиях типологических связей литературах народов России, при разработке курсов лекций, проведения семинаров по истории литературы народов России, на факультативных занятиях и в общеобразовательной системе обучения.

Апробация работы

Содержание работы апробировано в четырех публикациях: «Пушкинские мотивы в творчестве калмыцких поэтов» (Москва, 2004), «О пушкинской идее самоценности поэзии в творчестве Д.Н. Кугультинова» (Москва, 2005), «Пушкинский текст в стихотворении Д.Н. Кугультинова «Бахчисарай» (Москва, 2005), «О переводах А.С. Пушкина на калмыцкий язык. Образ А.С.

Пушкина в изображении Д.Н. Кугультинова-переводчика» (Москва, 2006), выступлениях на международных научных конференциях «Шешуковские чтения» (Москва, 2004), на VIII международной конференции молодых ученых (Киев,2005).

Структура исследования

Поставленная цель и задачи определили структуру диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русско-калмыцкие литературные связи"

Заключение.

Наша работа - одна из первых работ, в которой проведен анализ генетических связей лирики Д.Н. Кугультинова с творчеством А.С. Пушкина.

Наше внимание было сосредоточено на результатах творческого взаимодействия классического наследия и лирики Д.Н. Кугультинова. Неоспоримым остаётся фактор преобладающего воздействия на художественное мышление Д.Н. Кугультинова не только творчества А.С. Пушкина, но и самой личности русского классика, что послужило основой для создания в лирике калмыцкого поэта собственной концепции образа А.С. Пушкина. Нами отмечена особенность кугультиновской пушкинианы: в его поэзии создан лирический образ на основе личного читательского восприятия творчества классика, при этом Д.Н. Кугультинов не ставил перед собой задачу вывести образ А.С. Пушкина, строго соответствующий исторической и биографической правде. Нами выделены основные направления, способствующие воплощению образа А.С. Пушкина в лирике Д.Н. Кугультинова: великий поэт, отразивший в своем творчестве имя степного народа, и благодарный «друг степей»; поэт-учитель - читатель-ученик; обращение к А.С. Пушкину как к современнику.

В интерпретации классического образа для Д.Н. Кугультинова одинаково важны и творческий, и личностный аспекты в изображении А.С. Пушкина. Д.Н. Кугультинов создает образ поэта, касаясь важных для искусства проблем о сущности поэзии, её назначении, роли поэта и значимости его человеческой судьбы, о правах такой человеческой судьбы, как пушкинской. Данный подход помогает определить концепцию неделимости Пушкина-поэта и Пушкина-человека в лирике калмыцкого поэта.

Д.Н. Кугультинову наиболее дорога мысль об объединяющей поколения роли классического образа. Эта мысль раскрывается во многих произведениях калмыцкого поэта.

Новаторским в лирике является аспект создания образа А.С. Пушкина через позицию Д.Н. Кугультинова как переводчика произведений великого предшественника.

Рассмотренное позволяет сделать вывод: для Д.Н. Кугультинова, читателя, поэта и переводчика, А.С. Пушкин интересен не как явление инонациональное, а как духовный ориентир, прочно вошедший в ментальность калмыцкого народа, что подтверждает универсальность пушкинского гения, преодолевшего барьеры времени и языка

С особой выразительностью предстает образ А.С. Пушкина в стихотворениях, полных признательности русскому поэту за интерес к истории, устному народному творчеству и судьбе калмыцкого народа. В отдельный предмет исследования вынесены три стихотворения Д.Н. Кугультинова, объединённых нами в трилогию, связанную общим лейтмотивом и обращением к «Памятнику» А.С. Пушкина. В разнообразии отношений к оригиналу определены различные формы рецепций, которые явно обнаруживают творческое взаимодействие Д.Н. Кугультинова с воспринимаемым наследием.

Автор подводит черту своим размышлениям о русском поэте в русле классического «мотива «Памятника». В смысловом контексте этих трёх произведений значение следования этой форме рецепции состоит в том, чтобы настроить читателя на восприятие трилогии, усилив её идейное содержание обращением к сложившейся литературной традиции. В произведении, завершающем пушкинскую тему, Д.Н. Кугультинов расширяет собственное видение общепризнанной общественной и исторической роли поэта. Идейно-эмоциональная оценка образа А.С. Пушкина, поэта и человека, авторское отношение к нему, глобальный взгляд на художественную и общественную значимость классика изложены Д.Н. Кугультиновым в финальном стихотворении трилогии, утверждающий пафос и выразительность которого продиктованы высоким предметом изложения.

Произведения русского классика осознаны калмыцким поэтом как идейно-эстетический эталон, как образец искусства. Отсюда постоянное внимание, устойчивый интерес и устремленность Д.Н. Кугультинова к художественному наследию А.С. Пушкина.

Пушкинская традиция представлена нами в поэзии Д.Н. Кугультинова в двух наиболее значимых аспектах:

1. Рецепция пушкинских тем и образов в лирике Д.Н. Кугультинова.

2. Интертекстуальное обращение к пушкинскому тексту в виде реминисценций, цитат аллюзивных названий.

Ранний Д.Н. Кугультинов обращается к пушкинской теме чаще только номинативно, называет его своим учителем, выделяя его имя среди авторитетного писательского списка. Позже, в момент формирования и становления собственной художественной системы, Д.Н. Кугультинов обратится к пушкинской эстетике как основополагающей. «Свобода», «вдохновение», «труд» как эстетические константы мира А.С. Пушкина (Н. Гей) найдут свое интерпретаторское выражение в произведениях калмыцкого поэта.

Д.Н. Кугультинов смело обращается к классическим образам-символам и темам русской литературы: образу дуба, темам поэта-пророка, самоценности поэзии, назначении поэта и поэзии. Необходимо подчеркнуть, что творчество Д.Н. Кугультинова вбирает в себя опыт воспринимаемой литературы и в тоже время не отдаляется от национальной культуры. Напротив, творчески осваивая лабораторию А.С. Пушкина, калмыцкий поэт постоянно обращается к народно-мифологическому мировоззрению своего народа, плодотворно включает в собственные произведения жанры национальной литературы. Интерес А.С. Пушкина к русскому устному народному творчеству и фольклору других народов явился примером для Д.Н. Кугультинова.

Отметим также, что пушкинский текст присутствует в поэзии Д.Н. Кугультинова не только имплицитно, но и эксплицитно. Опираясь на анализ заголовочного компонента стихотворения «Бахчисарай», мы определили роль аллюзивного названия и эпиграфа-цитаты в отношении с художественным текстом. Д.Н. Кугультинов на основе эпиграфа развивает основную тему своего стихотворения. Таким образом происходит диалог А.С. Пушкина и Д.Н. Кугультинова, учителя и ученика, - диалог вне времени и пространства.

Изучение конкретных форм взаимодействия, обнаружение механизмов рецепции способствовали вычленению основных форм литературного восприятия творчества А.С. Пушкина в лирике Д.Н. Кугультинова. К ним мы относим влияние, переводы, образные аналогии, обращение к родному фольклору, аллюзии, реминисценции, точные цитаты в виде эпиграфа и неточные - в виде аллюзивного названия произведения. Проведенный анализ помогает проследить причины обращения Д.Н. Кугультинова к творчеству русского классика, определяет истоки подчёркнутого внимания калмыцкого поэта к личности А.С. Пушкина.

Раскрывая степень влияния А.С. Пушкина на художественный мир Д.Н. Кугультинова, мы определили творчески-интерпретирующий характер рецепции калмыцким поэтом духовного наследия русского классического наследия, показали объём и особенности такого эстетического восприятия.

Совершенно очевидно, что взгляды Д.Н. Кугультинова на поэтическое ремесло, на понимание роли поэта и поэзии сформировались под воздействием родной культуры и под влиянием жизни и творчества А.С. Пушкина. Д.Н. Кугультинову свойственна избирательность в рецепции, соизмерение воспринимаемого с собственным представлением о поэзии, миром человека. Обнаруживая близость к пушкинским поэтическим декларациям, Д.Н. Кугультинов строит свою художественную концепцию, в которой имена великих предшественников символизируют воплощенную в творчестве идею безграничной свободы мира художника. Такое влияние определило гражданские позиции самого Д.Н. Кугультинова.

Калмыцкий поэт, определяя роль А.С. Пушкина в судьбе своего народа, расширяет видение общепризнанной общественной и исторической роли классического поэта. Концепция неделимости Пушкина-поэта и Пушкина-человека, раскрывает значение личности и творчества классика в собственном художественном мире Образ А.С. Пушкина предстаёт как загадка, осмысление и разгадка которой далеко впереди. Отсюда образ классического поэта осмыслен Д.Н. Кугультиновым как символ Вечности, так как его именем объединены поколения и народы России.

Нами показано, что Д.Н. Кугультинову удалось положительно «преодолеть» влияние, не раствориться в подражательстве и эпигонстве, суметь выразить собственное начало, свое поэтическое «я». Об этой опасности предупреждал в своё время М.М.Бахтин, утверждая, «что творческое понимание не отказывается от себя, от своего места во времени, от своей

977 культуры и ничего не забывает» Отмечая прогрессивный характер приобщения к комплексу общемировой культуры новых народов, учёные обращают внимание на необходимость сохранения «этнически специфических, так называемых национальных элементов культуры, так как трудно угадать, какой из них может оказаться ценным приобретением для всего человечества».228

Учитывая вышесказанное, восприятие пушкинского наследия показано нами не только как обращение к классическим темам и образам, но и как прямое развитие их потенциала в лирике Д.Н. Кугультинова в сочетании с родными национальными традициями, размышлениями над исторической судьбой калмыцкого народа.

В исследовании не рассматривались поэмы Д.Н. Кугультинова, в тематическом плане нами была сознательно «обойдена» любовная лирика калмыцкого поэта. Возможно, они станут предпосылками дальнейшей работы.

Исследованный нами материал позволяет говорить о русско-калмыцких литературных связях как об уникальном явлении в мировом культурном процессе, который особенным образом оказал воздействие на ментальность калмыцкого народа и отразил его богатые духовные возможности. Устойчивый интерес А.С. Пушкина к калмыцкой теме и обращенная к имени и творчеству классика поэзия Д.Н. Кугультинова - диалог разных эпох, диалог разных

227 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, - 1986. - С.353.

228 Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. -М.:Наука. 1989.-С. 137. народов, продемонстрировавший высокий потенциал восприимчивости и самосохранения калмыцкой культуры. Нельзя не согласиться с доводами В.Д. Пюрвеева, выраженными в статье «Калмыцкая литература на рубеже двух веков и нового тысячелетия»: « Русская культура - это большая часть духовной культуры калмыцкого народа. В нашем духовном мире должно быть Восточное и Западное полушария. Чтобы выйти на свой духовный путь, мы должны иметь два крыла. Если одно крыло взлетает, а другое падает, не может быть полёта. И неумение работать обоими крылами не надо считать особым преимуществом. Отрицание одной традиции - отрицает обе».229

229 Традиции и творческая индивидуальность писателя: Сб. науч. тр. / Калмыцкий гос. Ун-т - Элиста, 2001. -С.78.

Список научной литературыЛогаева, Алла Андреевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Алексеев М.П. Взаимосвязи русской и зарубежной литератур: сб.ст.. АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин, дом); [Отв. ред. М.П. Алексеев]. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1983. - 332с.

2. Алексеев М.П. Пушкин и Китай // Пушкин в странах зарубежного Востока. С.75

3. Алексеев М.П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. Избр. тр./ Отв. ред. Г.В.Степанов, В.Н.Баскаков. Л.: Наука. Ленинград, отд-ние, 1984.-478с.

4. Алексеев М.П. Россия, Запад, Восток. СПб., 1996.

5. Алексеев М.П. Русская литература и ее мировое значение. Избр. тр. / Отв. ред. В.Н.Баскаков, Н.С. Никитина. АН СССР, отд-ние лит. и яз.. Л. Наука. Ленингр. отд-ние 1989. - 410 с.

6. Алексеев М.П. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг.» // Пушкин и мировая литература. Л. Наука. Ленингр. отд. 1987. - 613 с.

7. Арнольд И.В. Герменевтика эпиграфа.// Hermeneutics in Russia. Volume. 1. 1998 с. 1

8. Арнольд И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста.// Иностранные языки в школе. 1978.№4. - с.24 -27

9. Ю.Арутюнов С.А.Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука. 1989.-247 с.

10. П.Атаханов Д.Т. Восточные мотивы в творчестве А.С. Пушкина: Дис.канд. филол. наук. Душанбе, 2000.—178 с.

11. Бажан М.П. В степях Джангара. // Дружба народов 1982. № 3. - с.221-224.

12. Бажан М.П. Раздумья и воспоминания. М. :Сов. писатель. 1983. - 278 с.

13. Бакаева Э.П. Добуддийские верования калмыков. Элиста: АПП «Джангар», 2003.-358 с.

14. Баранова О.Ю. Русско-бурятское литературное пограничье: теоретический и эстетический аспекты: Дис.канд. филол. наук. Улан-Удэ, 1998 165 с.

15. Басаев Д.Э. Семь звезд. Калмыцкие легенды и предания. Элиста. Калм. Кн. Изд-во. 2004.-416 с.

16. Батчаева К.Х. Историко-нравственный аспект памяти в образной структуре произведения: На материале кабардино-балкарской литературы: Дис.канд. филол. наук. Нальчик. 2000, 156 с.

17. Батырева С.Г. Образная память предков. Элиста: Джангар. - 2003. - 104 с.

18. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, - 1986. - 445 с.

19. Белинский В.Г. Поли. собр. соч. Т./Х. М.: Изд. АН СССР, 1955. с.276-277

20. Берков П.Н. Проблемы исторического развития литератур. Л. Худ. лит., 1981.-496 с.

21. Биткеев Н.Ц. Калмыцкий героический эпос «Джангар»: Проблемы типологии национальных версий. Элиста: Калм. кн. Изд-во, 1990. - 155 с.

22. Биткеев Н.Ц. Пушкин хальмгин зуркнд / Пушкин в сердце калмыка. -Элиста.: Джангар, 1999 346 с.

23. Биткеев Н.Ц. Поэтика калмыцких народных песен. // Калмыцкий песенный фольклор. Элиста: АПП «Джангар», 2005. - 214 с.

24. Борджанова Т.Г. Магическая поэзия калмыков: Исследования и материалы. -Элиста: Калм.кн.изд-во, 1999. 182 с.

25. Борисова В.В. «Калмыцкая» сказка в романе А.С. Пушкина «Капитанская дочка» / Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. Вып. 15.-Уфа.1988.-с. 108-118.

26. Борисова Л.С. Пушкинская традиция в контексте творчества Б.Л.Пастернака: Дис.канд. филол. наук. Саратов, 2003 184 с.

27. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: в 7 т. т.6. с.387.

28. Бушмин А.С. Литературная преемственность как проблема исследования. -В кн.: Вопросы методологии литературоведения. М - Л.: Наука, 1966 -с.218-256.

29. Бушмин А.С. Наука о литературе. М.: Современник - 1980 - 334 с.

30. Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы.: 2-е изд., доп. Л.: Худож. лит., 1978.-224 с.

31. Введение в литературоведение. / Под ред. Чернец Л.В. М.:Высш.шк., 2004. -680 с

32. Величие личности. Материалы научно-практической конференции, посвященной 80-летию Народного поэта Калмыкии Д.Н. Кугультинова. -Элиста, 2003.-124 с.

33. Вересаев В.В. Загадочный Пушкин. -М.: Республика, 1999. -399 с.

34. Веселова Н.А. Заглавие литературно-художественного текста: онтология и поэтика. Дис.канд.филол.наук. Тверь, 1998. 188 с.

35. Веселовский А. Н. Этюды и характеристики. М., 1903 524 с

36. Веселовский А.Н. «О методе и задачах истории литературы как науки». // Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. - 406 с

37. Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе: Материалы международной научной конференции Гродно, 1997 - 241 с.

38. Взаимодействие национальных художественных культур в условиях совершенствования социализма. Махачкала, 1986 - 177 с.

39. Взаимообогащение литератур народов России Тбилиси, 1989. - 49 с.

40. Взаимообогащение национальных советских литератур и художественный перевод: Сб. науч. ст. / Киргизский Гос. Ун-т им. 50-летия СССР / Ред. Ч.Т. Джолдошева Фрунзе, 1987 - 164 с.

41. Взаимообогащение языков и культур народов СССР в условиях развитого социализма. М., 1980. - 242 с.

42. Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур. 1976-1980. в 2-х частях. / Сост. И.Н. Исаева М., 1983.

43. Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур. 1981-1985. в 3-х частях. / Сост. И.Н. Исаева М., 1988.

44. Взаимосвязи и закономерности развития литератур Центральной восточной Азии: Сб. науч. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. Горького / Ред. Неклюдов С.Ю. -М.: Наука, 1991 182 с.

45. Взаимосвязи русской и советской литературы с литературой стран Азии, Африки и Латинской Америки: Сб.науч.тр. / Ун-т дружбы народов им. П.Лумумбы / Ред. В.М.Сидельников-М.:1980. 150 с.

46. Вопросы методологии историко-литературных исследований: Сб. статей. АН СССР, Ин-т. рус. литературы (Пушкин, дом) / Ред. Ровда К.И. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1981. -259 с.

47. Гачев Г.Д. Неминуемое: Ускоренное развитие литературы. М.: Худож. литра, 1989.-431 с.

48. Гей Н. «Свобода», «вдохновение» и «труд» как эстетические константы мира Пушкина. // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М.: ИМЛИ, «Наследие», 1999-с. 52-72.

49. Гинзбург Л.В. Над строкой перевода: Статьи разных лет. М.: Сов. Россия, 1981.- 144 с

50. Глинин Г.Г. Путь исканий: Современная литература Калмыкии. Проблемы и характеристики. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1987. - 95 с.

51. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4т. М.:Рус. яз.,2000.-Т.4.-688 с.

52. Данилевский Р.Ю. Пушкин и Гёте: Сравнительное исследование. Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом), - СПб: Наука, 1999 - 287 с.

53. Деятели советской культуры и науки о творчестве Д.Кугультинова. // Теегин Герл 1982 №1 - с.70-73.

54. Джамбинова Р.А. Дыхание современности. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1982. -112 с.

55. Джимгиров М.Э. О калмыцких народных сказках. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1970.- 104 с.

56. Джимгиров М.Э. Писатели Советской Калмыкии. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1966.-223 с.

57. Диалог культур: русско-татарские связи. Материалы научно-практического семинара всероссийской конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие». Москва-Ярославль: Ремдер, 2005. - 128 с.

58. Дорджиева Д.Б. По велению времени. Размышления о стихах Д.Кугультинова. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1984. - 122 с.

59. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30т. JL, 1972-1990. т.26

60. Дудин М.А. По завету Пушкина: О жизни и творчестве Давида Кугультинова. // Дудин М.А. Собр. соч.: В 4 т. Т.З: Пер.; Поле притяжения: Проза о поэзии. М., 1988. - с. 490-493.

61. Дюришин Д.Теория сравнительного изучения литературы. М.: Прогресс. 1979.-320 с.

62. Емельянов И.С. Русско-якутские литературные связи в прозе, 1880-1930-е гг.: Дис. канд. филол. наук. Якутск, 1997. 171 с.

63. Жирмунский В.М. «Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. JL: «Наука» Ленинградское отделение, 1979. - 493 с.

64. Жирмунский В.М. «Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. Л.: «Наука» Ленинградское отделение, 1979. - 493 с.69.3абровский А.П. Пушкинская традиция в творчестве М.А. Булгакова. Дис.канд.филол.наук. М., 1994.- 181 с.

65. Зайцев В.А. Жанровая традиция памятника в русской поэзии XX века. // Филологические науки. 1993. №3. С.3-14.

66. Закономерности формирования и развития калмыцкой советской литературы: Сб. ст. / Калм. НИИ истории, филологии и экономики / Ред. Р.А. Джамбинова Элиста: Калм. НИИ истории, филологии и экономики, 1980. -167 с.

67. Ильясов Х.И. Взаимосвязи национальных литератур в контексте эволюции культур: А. А. Бестужев-Марлинский и дагестанские фольклорно-литературные традиции: Дис.канд. филол. наук. Махачкала, 2003.—189 с.

68. Иезуитова Р.В. Эволюция образа Пушкина в русской поэзии XIX века // Исследования и материалы. Т.5 Л.: Наука. Ленинградское отд-ние.1967. с. 113-139

69. Ильичёв А.В. Поэтика противоречия в творчестве А.С. Пушкина и русская литература конца XVIII XIX века.: Автореф. дисс. доктор, филолог, наук. Владивосток, 2004. - 43 с.

70. Ипполитова Н.В. За пушкинской строкой. // Теегин герл. 1999.№4. - с.51-71.

71. Ипполитова Н.В. На большом пути. Заметки о калмыцкой литературе. -Элиста.: Калм. кн. изд-во. 1967 91 с.

72. История калмыцкой литературы. В 2 т. т.1. Дооктябрьский период. -Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1980 445 с.

73. История калмыцкой литературы. В 2 т. т.2. Советский период. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1980-445 с.

74. История советской многонациональной литературы. В 6-ти т. т.1. / Гл. ред. Ломидзе Г.И., Тимофеев Л.И. М.: Наука, 1970.

75. Казбекова З.Г Дагестанско-европейские литературные связи: Периодизация, функции, типы контактов: Дис.докт. филол. наук. Махачкала, 1995 414 с.

76. Калмыцкая народная поэзия: Сб. ст. / Калм. НИИ истории, филологии и экономики / Ред. Биткеев Н.Ц. Элиста: Калм. НИИ истории, филологии и экономики, 1984. - 165 с.

77. Калмыцкие народные сказки». Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1962 .327 с.

78. Карпунов Г.В. Русско-мордовские литературные связи как диалог: Дис.канд. филол. наук. Саранск 196 с.

79. Карпушкина J1.A. Образ А.С. Пушкина в русской литературе конца XIX -начала XX веков и проблема литературной рецепции: Дис. канд. филол. наук. М. 2000.-239 с.

80. Касумова М.Ю. Русско-кабардинские литературные связи: К проблеме художественного билингвизма: Дис. канд. филол. наук. Нальчик, 1998 -156 с.

81. Килганова З.И. Поиски и находки: Очерки творчества современных писателей Калмыкии Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1977. - 78 с.

82. Килганова З.И. Поэты и время: статьи о калмыцкой поэзии. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1971. - 124 с.

83. Кичиков А.Ш. Героический эпос «Джангар» Сравнительно-типологическое исследование памятника. М.: Наука. «Восточная литература», 1994 - 320 с.

84. Кичикова Б.А. Калмыцкая тема в творчестве Пушкина // Пушкинский сборник. Материалы конференции Пушкинская муза на рубеже веков. Элиста.: 1999. с. 15-23.

85. Кожина Н.А. Заглавие художественного произведения: структура, функции, типология (на материале восприятия русской прозы 19-20вв): Автореф. дис .канд.филолог.наук. М., 1986.-24 с.

86. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. Изд-во «Наука» М. 1980. 485 с.

87. Конрад Н.И. Запад и Восток. -М.: Наука 1966 519 с.

88. Копелович М. Он говорил от имени России: Высказывания о творчестве Д.Кугультинова. // Новый мир. 1994. №11.- с.235-240.

89. Кошелева A.JI. Хакасская поэзия 20-90-х гг. и русско-хакасские литературные связи этого периода: Вопросы поэтики и творческой индивидуальности: Дис.докт. филол. наук. Абакан, 2001. -422 с.

90. Красухин Г.Г. Четыре пушкинских шедевра. 3-е изд. - М.: Изд-во МГУ, 2000. - 126 с - (Перечитывая классику).

91. Кржижановский С.Д Поэтика заглавий. М., 1931.

92. Кугультинов. Д.Н Автобиография, статьи,выст-я. Э. Калм.кн. изд-во. 1997, -101с.

93. Кугультинов Д.Н. Некоторые мысли о поэзии. // Теегин герл. 1997. №4. -с.75-77.

94. Кугультинов Д.Н. Интервью с поэтом. // Вопросы литературы. 1968. №2. -с. 83-95.

95. Кугультинов Д Н. История создавалась не нами, и не нам её переписывать. // Российская газета. 1993. - 10 июля.

96. Кугультинов Д.Н. Диалог о Пушкине // Теегин герл. 1999.№4. - с. 41-49

97. Кугультинов Д.Н. И назвали имя Его. Стихи и поэмы: пер. с калмыц./ Давид Кугультинов.- Элиста, 1999. 183 с.

98. Кугультинов Д.Н. Об очерке Н.В.Гоголя «Калмыки» //Дружба народов. -1966. №5. с.229-233.

99. Кугультинов Д.Н. Собрание сочинений. В 3-х т.Т.1. Стихотворения, поэмы. / Предисл. Ч.Айтматова. М.: Худож. лит., 1998. - 558 с.

100. Кугультинов Д.Н. Утоление жажды. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1966. 223 с.

101. Кугультинов Д.Н. Желай мне здравия, калмык. // Теегин герл. 1999.№4. -с. 4-10.

102. Кулиев К. Почва и судьба: К 60-летию Давида Кугультинова // Лит. Россия 1982.-№11.- 12 марта.-С.10.

103. Лазарев В.А. Из истории чехословацко-советских литературных взаимоотношений. Д.Бедный и литературная жизнь Чехии 20-30 годов. Уч. зап. / Моск. Обл. пед. ин-т /, 1963, т.130. Зарубежная литература., вып.8., с.297-341.

104. Лебедева Л. Мужественная поэзия: О творчестве Д.Н. Кугультинова // Новый мир. 1965. №6. - с.250-252.

105. Левкович Я.Л. Пушкин в советской и художественной прозе и драматургии. // Пушкин. Исследования и материалы. Т.5 Л.: Наука. Ленинградское отд-ние.1967. - с. 140-178

106. Леонов Б.А. Поэзия судьбы народной Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1970 -104 с.

107. Липкин С. О большом поэте небольшого народа: О калм. поэте Д.Кугультинове. // Дружба народов. 1997. № 3. - с. 212-213.

108. Липкин С.О. О стихотворениях Давида Кугультинова // Теегин Герл -1997 №4 с.64-72.

109. Литература Калмыкии на современном этапе: проблемы идейно-художественного развития: Сб. ст. / Калм. НИИ истории, филологии и экономики / Ред. Р.А. Джамбинова Элиста: Калм. НИИ истории, филологии и экономики, 1987. - 125 с.

110. Литература народов России XIX-XX веков: Учебное пособие для 10-11 кл. общеобразоват. учреждений / Ред.В.В. Агеносов. М.: Просвещение -1995.-366 с.

111. Литература народов Российской Федерации. Биобиблиографический справочник. М.: Знание - 1993 - 126 с.

112. Лихачёв Д.С. Заметки о русском. В Зх т. Л., 1987. - т.2 - 494 с.

113. Лотман Ю.М Пушкин. С.-П., 1995. с. 44

114. Лотман Ю.М. и тартуско-московская семиотическая школа / Сост. Кошелев А.Д. М.:Гнозис, 1994. - 560 с.

115. Лотман Ю.М. Идейная структура «Капитанской дочки». // В школе поэтического мастерства: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М.: Просвещение, 1988.-352 с.

116. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л., 1972. -196 с.

117. Лукьянова В.П. Советско-немецкие литературные взаимосвязи 1920-60-х годов. (Идеология. Традиции. Поэтика).: Автореф. дис. докт. филол. наук. М.- 1990.-29 с.

118. Макарова З.И. Пушкинская тема в современной калмыцкой поэзии. // Пушкинский сборник. Материалы конференции «Пушкинская муза на рубеже веков». Элиста.: 1999. 112 с.

119. Макогоненко Г.П. «Капитанская дочка» А.С. Пушкина. JL: Худож. л-ра, 1977.- 110 с.

120. Макогоненко Г.П. Творчество А.С. Пушкина в 1830-е гг. (1833-1836). JL: Худ. Лит., 1982-476 с.

121. Мамонов А.И. Пушкин в Японии. М. - 1984 - 326 с.

122. Мандельштам О.Э. Слово и культура, с. 168-169

123. Мацаков И.М. Писатель и время. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1987. - 159 с.

124. Мацаков И.М. У истоков. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1981 - 153 с.

125. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. 3-е изд., репринтное. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000.- 407 с.

126. Мифологический словарь. / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.: Сов. энц-я, 1990.-672 с.

127. Могучий талант: Стеногр. вечера, посвящ. 50-летию со дня рождения Д.Н. Кугультинова // Теегин герл. 1995. №7. - с.51-64.

128. Мужев B.C. О функциях заголовков//. Ученые записки МГПИИЯ им. М.Тореза. М.,1970. Вопросы Романо-германской филологии. Вып.55. с.86-94

129. Мусатов В.В. «Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века» М.: Издат. центр РГГУ, 1998. 484с

130. Мусова Н.Н. Литература 70-х годов О поэзии Давида Кугультинова. // Литература Калмыкии на современном этапе: Проблемы идейно-художественного развития / КНИИИФЭ. Элиста, 1987. - с.55-60.

131. Мухина В.М. Воздействие русской художественной традиции на литературы народов Дагестана: Дисс.канд. филол. наук. Махачкала, 22 с.

132. Небольсин С.А. Пушкин и европейская традиция. М.: Наследие. - 1999. -336 с.

133. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба: Книга о Пушкине / 3 изд, - доп. -М.: Моск. Гор. Фонд поддержки школьного книгоиздания: Моск. Учебник, 1999-476 с.

134. Непомнящий B.C. Феномен Пушкина как научная проблема. К методологии историко-литературного изучения: Автореф. дисс.д-ра филол.наук: М.1999. 63 с.

135. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба: Статьи и заметки о Пушкине. М.: Сов. писатель, 1983. -367 с.

136. Неупокоева И.Г.Некоторые вопросы изучения взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур. Материалы к дискуссии о взаимосвязях и взаимодействии национальных литератур. М.:1960. - 53 с.

137. Неупокоева И.Г. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравнительного анализа. М.: Наука. - 1976. - 359 с.

138. Неупокоева И.Г. Проблемы взаимодействия современных литератур. М, Изд-во Акад. Наук СССР, 1963 227 с.

139. Никольский С.В. Творческое восприятие художественного опыта другой литературы. В кн.: Взаимосвязи и взаимодействия национальных литератур. М, 1961,-439 с.

140. Николюкин А.Н. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М, 2003.- 1600 стб.

141. Ожегов С.И, Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М, 2000. -944 с.

142. Оконов Б.Б. Калмыцкие народные пословицы и поговорки. Элиста, 1980.- 141 с.

143. Ользен Софья Хальмг улсин авьясмуд. // Ользеева С.З. Калмыцкие обычаи и традиции. Элиста, 2003. - с.53.

144. Палиевский П. В. Русские классики: Опыт сравнительной характеристики. М.: Худож. Лит, 1987.

145. Палиевский П. В.Пушкин как человеческая задача в русской литературе // День поэзии, М,1969.

146. Петрунина Н.Н. Проза Пушкина. JL: Наука. Ленингр. отд. 1987. 336 с

147. Петрунина Н.Н.,Фридлендер Г.М. Над страницами Пушкина. Л. Наука. 1974

148. Поляков Н.Н. Д.Н. Кугультинов // Вестн. ин-та №8: Лит. портр. / КНИИЯЛИ Элиста, 1973. - С. 22-42.

149. Проблемы современного сравнительного литературоведения. Сборник статей. М.: ИМЛИ РАН, 2004 - 96 с.

150. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. В 10-и т. Л.: Наука. Ленингр. отд.- 1978.

151. Пушкин А.С. Сказка о рыбаке и рыбке. Элиста. Джангар. 2002

152. Пушкин в русской философской критике. М., 1990.С. 102

153. Пушкин и взаимодействие национальных литератур и языков. Тезисы международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Казань - 1988 - 64 с.

154. Пушкин и мир Востока. / Сост. Челышев Е.П.- М.: Наука 1999. - 431 с.

155. Пушкин и литература народов Советского Союза. Ереван: Изд. Ереван. Ун-та, 1975.

156. Пушкин и мировая литература./ Отв. ред. Г.П. Макогоненко, С.А. Фомичев; АН. СССР. Отд-ние, 1987, - 613 с.

157. Пушкин и теоретико-литературная мысль: Сб.науч.тр. / ИМЛИ / Гл.ред.Ю.Борев. М. ИМЛИ - Наследие, 1999. - 407с.

158. Пушкинский сборник. Материалы конференции Пушкинская муза на рубеже веков. Элиста.: 1999. 112 с.

159. Пущин И.И Из «Записок о Пушкине» // Пушкин в воспоминаниях современников. Т.1.М., 1985 -107 с.

160. Пюрвеев В.Д. В семье братских литератур // Динамика ценностных и культурных ориентаций народов Калмыкии. Сб. научн. трудов. Элиста.: Изд-во Калмыцкого Государственного Университета., 2001. - с. 129-141

161. Пюрвеев В.Д. Движение жизни движение литературы: Критические этюды и портреты. - Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1981. - 119 с.

162. Пюрвеев В.Д. Жанровое движение: (эволюция жанровых форм и внутренние закономерности развития калмыцкой поэзии XX века): Дис.докт. филол. наук. Элиста, 1999. -376 с.

163. Пюрвеев В.Д. Обретение зрелости. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1976 - 173 с.

164. Пюрвеев В.Д. Поэзия мысли. // Теегин Герл 1997 №2 - с. 4-25

165. Розенблюм Ю.Б. В поисках волшебного Амуланга. М.: Современник., 1976.-221 с.

166. Розенблюм Ю.Б. Давид Кугультинов. М., Сов. Россия, 1969. 144 с.

167. Розенблюм Ю.Б. Песнь степи обновлённой. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1980.- 115 с.

168. Розенблюм Ю.Б. Сквозь пламя костров: прошлое и настоящее калмыцкой литературы. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1970. - 340 с.

169. Русская литература XX века: Учеб. пособие: в 2т. т.2:1940- 1990-е годы. / под ред. Кременцова Л.П. - М.: «Академия», 2005. - 464с.

170. Русская критика о Пушкине: избранные ст., комментарии: учеб. пособие. 2-е изд. / сост. A.M. Гуревич. - М.: Изд-во Моск. Ун-та: Наука, 2005. -288с.

171. Салдусова А.Г. Поэтическая философия культуры // Мир Центральной Азии. т.4. ч. 2. - Улан-Удэ. - 2002. - с. 110-116.

172. Санакоева Л.Л. Осетинская поэзия и русская литература 30-40 гг. XX века.: Вопросы перевода и литературных взаимосвязей.: Автореф. дис. канд. филол. наук. Владикавказ. 2002. -26с.

173. Сахаров В. Вечный спутник. Образ Пушкина в русской советской литературе. // Наш современник. 1987. № 11. - с. 176-183.

174. Семь звезд. Калмыцкие легенды и предания / Сост. Басаев Д.Э. Элиста. Калм. кн. изд-во., 2004.-416с.

175. Слово о Давиде Кугультинове. / Сост. Дорджиева Д.Б., Бадмаев З.Д. -Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1983. 109 с.

176. Современный литературный процесс и литературная критика в Калмыкии: Сб. ст. / Калм. НИИ языка, литературы и истории при Совете Министров Калм. АССР. / Ред. Р.А. Джамбинова Элиста: - 1977 - 158 с.

177. Суржок А.И Пушкин и калмыки. Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1991. -с. 176

178. Тартаковская JI.A. «Путешествие в Арзрум»: художественное исследование Востока» В кн.: Пушкин и мир Востока». - М.: Наука, 1999. 431 с.

179. Творческая индивидуальность писателя и развитие калмыцкой советской литературы: Сб. ст. / Калм. НИИ истории, филологии и экономики / Ред. Р.А. Джамбинова Элиста: Калм. НИИ истории, филологии и экономики, 1987. -142 с.

180. Топоров В.Н. Об « экстропическом» пространстве поэзии (поэт и текст в их единстве) // От мифа к литературе: Сб. в честь 75-летия Е.М. Мелетинского / РГГУ, М.: Российский университет, 1993. - 352 с.

181. Традиции и творческая индивидуальность писателя: Сб. науч. тр. / Калмыцкий Государственный Университет-Элиста-2001. 144 с.

182. Франк C.JI. «О задачах познания Пушкина» // Этюды о Пушкине. М.: Согласие, 1999.- 178 с.

183. Хайруллин Р.З. Теория и методика изучения литературы народов России в школе.-М., 1999.-215 с

184. Хайруллин Р.З., Пушкин В.Н Писатели народов России. Биобиблиографический словарь. М. - 1993. - 120 с.

185. Хализев В.Е. Теория литературы. М.:Высш. шк.,2004. - 405 с.

186. Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М.: Сов. писатель. 1970. - 392 с.

187. Цеденова М.Б. Д.Н. Кугультинов. Библиографический указатель. -Элиста.: Калм. кн. изд-во, 1982. 35 с.

188. Черейский J1.A. Пушкин и Северный Кавказ. Ставрополь: Кн. изд., 1986 -110с.

189. Чибирова M.J1. Художественный перевод и проблема национального колорита (на материале русских переводов осетинской поэзии второй половины XX века).: Автореф. дис.канд. филол. наук. Владикавказ.,- 2005. -22 с.

190. Шанский Н.М. Лингвистический анализ стихотворного текста. М.: Просвещение, 2002. - 224 с.

191. Чилданова Н.Ч. Изучение лирики Д.Н. Кугультинова в калмыцкой школе: Автореф. дис. .канд. пед. наук. М. 1975 - 24 с.

192. Цветаева М.И. Мой Пушкин.-М.: Сов. писатель, 1981.-223 с.

193. Энциклопедия знаков, символов, эмблем. М. 2001 - 576 с.

194. Якубович Д.П. Новые тексты Пушкина // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.-Л., 1937. Вып. З.с.6.

195. Яцковская К.Н. Пушкин в Монголии. // В кн. Пушкин и мир Востока. -М.: Наука 1999.-275-288 с.

196. Даньр. Хальмг баатрлгч эпос. Элст. Хальмг дегтр ьарьач. Т.2. 1990. -476 с.

197. Кеглтин Дава. Багъ насна шулгуд. Элст.: Халмг Госиздат, 1940 - с.87.

198. Кеглтин Дава. Шууьэд барлсн шулгуд. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1971,-655 с.

199. Кеглтин Дава. Урсхл. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1981, - 108 с.

200. Кеглтин Дава. Ьурвн ботьта уудэврмудин ьурацьу. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1981,- 182 с.

201. Кеглтин Дава. Тзэлвр. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1983, - 108 с.

202. Кеглтин Дава. Эмдрлин зууцэн: Шулгуд болн поэме. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1986, - 252 с.

203. Кеглтин Дава. Урглж; амсльн. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1984, - 94 с.

204. Кеглтин Дава. Ж^ирьлин хаальар. Элст: Хальмг дегтр ьарьач, 1988, -333 с.

205. Кеглтин Дава. Мини зальврл- Элст хальмг дегтр ьарьач. 2002, 384 с.