автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Сатирический модус человека и мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сатирический модус человека и мира"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М.В. ЛОМОНОСОВА ШОЛШЯЕХЖИЙ ФАКУЛЬТЕТ

На правах рукописи

ПЕТРОМ Цветанка Гоортаева

ИСЯУС ЧЕЛОВЕКА И ШЕРА (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА М.В. САЛТЫКОВЛ-адШША)

Специальность: 10.01.03 - Теория литературы

АВТОРЕФЕРАТ диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 1992

-/

Работа выполнена на кафедре теории литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.'

Научный руководитель ~ кандидат филологических наук

я.б. танщ

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук Н.Д. ТЖАРШКО

кандидат филологических наук А.П, АУЭР

Ведущее учреждение - Институт славяноведения и балканистики (сектор историко-культурных проолем) РАН

Защита состоится " 23 " тоня 19Э2 года в I600 часов на заседании специализированного совета Д 053.05.12 при НГ7 ш. М.В Ломоносова, И9899, Москва, Ленинские горы, М1У, 1-й корпус гуманитарных факультетов, фалолоигческяй факультет.

С диссертацией истаю ознакомиться б Научной бзбтаоте-ко им. A.M. Горького МГУ им.. М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан " 25 " ыая 1992 г.

Ученый секретарь сцецпаянзированиого совета доктор филологических гаук

В.С.Бугров

"бЗГДЯРЯП ГК^Л

£!!':/■•• .4

'■*ИССС|Л'ДЦИЗ-

«е. ,. _

Актуальность темы. Сатира есть зеркало социума, ого Чязйщритяка. Интерес к сатира особенно возрастает в периода кризисов, трансформации общества: актуализируются проблемы ценностей, определяющих нормы поведения людей, пх цели . Именно в таком аспекте модус мира сатиры И.Е. Салтыкова-Щедрина, классика XIX века, названным еще своими современниками "вторым Свифтом", представляются богатым материалом для интерпретации.

Цель и задачи настоящей работы состоят в следующем: через сопоставление различных научных градаций изучения сатира определить свой подход к этому сложному явлению; раскрыть модус мира з человека в сатире М.Е. Салтыкова-Щедрина, показать доминирующие аспекты в творчестве писателя и проследить развитие отдельных мотивов в его поэтика.

Научная новизна. В диссертации предпринята попытка уяснения понятийно-терминологического аппарата, используемого при изучении сатиры и сопредельных ей явлений (комическое, смех и др.), границ ыеяду ниш с учетом разнообразия суще-ствущих мнений и подходов филологов и философов. Творчество М,Е. Салтыкова-Щедрина рассматривается как сатирический модус мара п человека. В работа подчеркивается важность экзистенциального измерения человека в сатире. Поэтика, развитие мотивов у Щедрина, становящиеся объектом рассмотрения в диссертации, являются в большей или меньшей степени традиционными темами при изучении его творчества, однако они интерпретируются как свидетельство вхождения сатира Щедрина в определенный круг культуры, как выявление универсальных категорий культуры.

Материалом для исследования служили произведения Салтыкова-Щедрина 1850-1970 годов: "Помпадуры, и помпадурши", "Господа ташхентцыя, "История одного города", "Дневник провинциала в Петербурге", "Современная идиллия". Эти произведения - новый этап в творчестве сатирика, когда в его поэтике условность становится доминантой изобразительности. Работа может быть практически использована в лекционных курсах по теория литературы, истории русской литературы и критики второй половины XIX - начала XX в.

' Во введении рассматриваются различные подходы к сатире , различные традиции ее изучения. Понятийно-терминологическое уяснение комического и смеха, а также выделение сферы сатиры тлеет важное значение в исследовании сущности обозначаемых явлений. По-разному определяются и границы сатиры (вследствие чего возникает узкое и широкое ее понимание), а также ее отношение к жанрам и родам.

В кр-деой главе диссертации выделены важнейшие аспекты изучения сатиры, с опорой на теоретические воззрения филологов и философов.

Наиболее " градационен" и распространен подход к сатире и комическому как эстетическим категориям. Б работе дан небольшой экскурс в историю становления категории "комического" и представлены современные классификации эстетических категорий.

Важнейшая в истории эстетики трактовка "комического" принадлежит Г.В.Ф.-Гегелю, оперирующему понятиями "субстанциального" и "субъективного". Относясь скептически к "сатире, Гегель разграничивает комедию и сатиру в соответствии со своим утениеи о "субстанциальном" содержании, об идеале в искусстве (закономерность в системе мировоззрения философа деэстетизации субъективного, н, соответственно, сатиры подчеркнута в работах Г.Н.Поспелова1 и других исследователей). На гегелевскую концепцию "комического", место сатиры в нем опирается современная эстетика." Однако построение системы эстетических категорий - недостаточно разработанная проблема (работы Н.И. Крюковского, В.М. Еаранова, Т.А. Савиловой, Е.Г,

т

* Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. - М.: Просвещение, 1972. - С. 13?.

Яковлева"). Ей посвящена монография В.П.Шеетакова "Эстетические категории" (1983), в которой "комическое" выделяется как одна из пяти "общих эстетических категорий", генетически связанная с другими "модпфикацлягяГ (гротеск, ирония и катарсис).

Поншание "ксшпеского" как эстетической категории и выделение в нем сатиры, однако, не проясняет полностью специфики явления, поскольку эстетический признак присущ в той или иной степени всем категориям, связанным о искусством.

Другая точка зрения -сатира как пил пафоса (она развита Т.Н. Поспелова, Е.Г. Рудневой, высказывается также Л.И. Буровым, И. Виноградовым и др.). Истоки этого понятия, вехи в развитии теории пафоса усматриваются Е.Г. Рудневой (проследившей исторгго проблег,н°) в античной эстетике, "Гамбургской драматургии" Лессинга, в "Письмах об эстетическом воспитании" Шиллера и, в основном, в "Лекциях по эстетике" Гегэля. Отмечается заслута В.Г. Белинского в конкретизации понятия "пафоса" как вн~ рапенпя миросозерцания псята.

Сатира как "пафос" - ото прежде всего щеейно-эмоцио-наиьпая оценка писателем изображаемой жизни, вытекающая из его мировоззрения, одна из сторон "содержания" произведения; понятие пе учитывает в долтлой море кошушка-

2 Краковский H.H. Основные эстетические категории. Опнт систематизации. - Минск, 1974. - 285 е.; Жаринов В.М, О систематизации категорий эстетики // Философские пауки, 1975, В 5. С. 150-154; Савидова Т.А. Эстетические категории. - Киев; Cfcecca, 1977; Яковлев Е.Г. О сксте-

■ ме основные эстетических категорий (( Философские наух-ки В 4. - Алма-Ата, 1977.

3 См.: Руднева Е.Г. Пафос художественного произведения. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. - IS4 с.

тивные и художественные аспекты текста.

К.Б. Борев, признавая эстетическую природу комического, предлагает вслед за Л.И. Тимофеевым рассмотрение сатиры как рода литературы. Критерием выделения литературных родов, в том числе и сатирического, ученый считй-с",' тип эстетического отношения человека к действительности^. При этом в объем понятия сатиры включается такие модернистская сатира ("асатира", по терминология Ю.Б. Борева), а именно антиутопия и театр абсурда. Эта попытка широкого признания не получила. Больший резон имеет рассмотрение сатиры в системе жанров, в их типологии: к нему приглашает сама традиция жанровых обозначений произведений. С сатирой как жанром ассоциируется прежде всего обличительная стихотворная сатира Юзенала. Некоторые последователя (например, В. Дуров) предполагают наличие в древности двух форм сатиры - исключительно стихотворной (Лущшш, Гораций, Персии, Ювенал) и сочетающей стихи и прозу, "менштозу сатиру" (Варрон). По мнению О.М. Фрейденберг, сознательное смещение поэзии и прозы, смешение языков, конгломерат различных жанров, особенно высоких с низким^, вытекает из специфики мыи-ления в архаическом сблестве.

Точка зрения на сатиру как на особый литературный род формируется вследствие несовпадения сатиры ни с одним из литературных родов нн по своим формальным, ни по содержательным признакам. Еанровая многоликооть сатиры, при неизменном сохранении таких устойчивых признаков образного мышления, как условность художественной изобразительности, гротеск, сарказм, тяготение к односторонней типизации, собирательным образом и т.д., не позволил1 решить вопрос о родовой и кадровой принадлежности сати-

^ Борев Ю.Б. Комическое. - М..: Искусство, 1970. - 270 с.

Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра (Период античной литературы). - Л.: Худож. лит., 1936. - С. 170-172.

рических произведений. Можно говорить яипь о принадлея.-иостп сатиры к отологической (нравоописательной) группе жанров, с характерной для них общностью проблематики и принципов унификации0.

Психологические теории смеха и сатиры в основном представлены работой "Смех в жизни л на сцене" А. Берг-сопл. Многообразие проявлений смеха философ объясняет единой причиной - "автоматизмом" и "косности", вытекающей из противоречий меяду -подвижной духовностью" и "застывшей телесностью"^, между внутренним и внешним в человеческой личности. Имея в виду смех как эстетическое и одновременно внеэстетяческос переживание, опираясь на свой анализ "механичности" реакции индивида как источника смешного, А. Бергсон ставит б основу своей интерпретации смеха социально-поведенческую сторону человека, несоответствие его поведения сложившимся нормам. Мысль философа о принадлежности "комического" и к внеэстетическоЗ сфере подтверждается невозможностью назвать одним и тем яе термином - "эстетической категориеЯ" - "комическое", которое связало со специфичны?,-г феноменом смеха, и "прекрасное", являющееся чисто эстетическим переживанием.

Во гшогом следуя за А. Бергсоне", В. Я.Цропп рассматривает феномен смеха на материале русской сатиры XIX ве- . ка. Для В.Я. Проппа смех возникает при "внезапном обнаружении каких-то скрытых, первоначально совершенно пезамет-

с

См.: Поспелов Г.ЕГ. Проблемы исторического развития литературы. - К.: Просвещение, 1972. - С. 180-181; Его же. Типология литературных родов а жанров. // Вестн. . Моск. ун-та. Сер. II. Филология, 1978, 3 4. - С. 12-13; Чернец Л.В. Литературные яапры. Проблеш типология и поэтике. - И.: йзд-ео Моск. ун-та, 1982. - С. 66-104.

' Бергсон А. Стах в гпзпи я на сцене.. - Спб., 1900. -С. 30.

о

ных недостатков" . Ученый связывает комический эффект с изобракенисм человеческого тега, в отличие от французского философа, акцентируя физиологические моменты, функции тела: мотивы еды, питья, аналогии человека с глгот-нш и др.

Психологические теории выясняют особенности восприятия комического, смеха, порождаемого разными по свозй сути Еизненными ситуациями, отраженными в произведениях. Но эти теории не учитывают неоднозначности восприятия комического в одном и том ке художественном произведении в разные эпохи, на разных ступенях человеческой культуры.

Культурологические теории смеха тоне базируются на анализе психологии восприятия комических ситуаций, но эти теории "работают" в сфере "пограничной" - прекде всего на материале памятников культуры средневековья, а также на этнографическом и мифологическом. Древнее понятие "комического", на стадии мифологического сознания, согласно О.М. Фрейденберт, щре комедии: смех в нем еща не осмеивает, а обозначает переход от смерти к новому рождению, временное господство отрицательной склн, он еще не категория этик.'/, а его носители еще не "характеры"9. Иную специфику ;жзха обнаруживает Ы.М. Бахтин в средневековой народной культуре: выракая карнавальное мироощущение, этот смех принадлежит к совершенно иной сфере бытия - ровдаясь вне официальной жизни, он перевертывает мир "наизнанку"*0. Многообразие проявлений на-

о

Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. - М.: Искусство, 1976. - С. 29.

9 Фрейденберг О.М. Йзф и театр. Лекции. - М.: 1ШЗ, 1988. - С. 74-128.

*%ахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья п Ренессанса. - М.: Худоя. лит., 1965. - С. 8.

роли ой смсховой культуры - обрядово-зрешщше формы, устные п письменные произведения разного рода на латинском п народных языках, а такие различные формы и тглнры фа-мкльярно-плоцадной речи - отратавт единый смеховой аспе7ст мира. Они тесно взаимосвязаны и переплетаются друг с другом.

Развивая точку зрения М.М. Бахтина, А.Я.Гуревич рассматривает средневековый "низ" (снеговое начало, "гротеск", "нечистую силу") в системе категорий данного типа культуры, включая его в картину мира, в "сексу" универсальных для средневекового общества понятий и представлений^.

Обзор разных аспектов изучения сатиры, комического, смеха дает основание заключить, что феномен комического не может быть "схвачен" на основе лишь художественно-литературного изображения. Вопрос о комическом как эстетической категории спорен, чосколысу комическое имеет и внеэстетический аспект. Психологические теории фиксирует особенности восприятия комического характера или сатирического типа, но не учитываю? более глубокий, сущностный, символический смысл смзха, которпй сохраняет свое значение в истории культуры вплоть до настоящего времени. В теории литература под терягаом комическое понимается.прежде всего эстетическая категория, а под смехом - то, что связано с гаором и с физиологической реакцпейна него. Но в действительности широкое понимание комического как феномена бытия и смеха, как культурно-психологического феномена приближает эти понятия друг а другу по их сути, определяемой культурологическим подходом я ним, хотя аспект комическою касается прегдо всего сфэры художественности, а аспект смеха - смеховой культуры.

** Руревич А.Я. К истории гротеска. "Верх" и "пиз" в срег-незековой латинской литературе (I Изв. АН СССР. Сер. л-ры и языка. - Т. 34. - 1975, В 4. - С. 316-327.

с

Точка зрения, отстаиваемая в настоящей работе, заключается в той, что комическое - это феномен бытия и касается не только худокественних форм, но и всего универсума. Эта специфика комического обнаруживается осо-■бенно явно при сравнении комического с тпким феноменом бытия, каким является трагическое. На материале романа "Имя розы" Уиберто Эко прослеживаются в работе две данные ориентации на восприятие мира; при зтогл смех выступает преимущественно динамической ориентацией, связанной с недолговечностью человеческих истин и, вевязя с этим, с переменой ценностей. 11 трагическое, и кошческое связаны с сущностью человека, по трагическое касается внутреннего (душа, дух) чзловека, а комическое, наоборот, имеет своей сфероГ: социальное, различные роли индивида, где внешнее доминирует над внутренним, индивидуальным.

Природа комического шире художественности, комическое неотделимо от аксиологических проблем. Комическое, смех есть изначальное онтологическое измерение структуры нира, укорененное в его бытийственных глубинах. Оно локализовано в сфере социума и связанных с ним отношений.: иерархия ценностей, иератхия структур, социальные ролы человека ц его внешние, социальные проявления. В этом дискурсе сатира является ток "первичной" худо&ественной системой, чьи смысловые акцент устанавливают связь между реалиями и сущностями, ыезду непосредственно дашшмя для восприятия знаками и их скрытыми значениями.

Сатира всегда связана с социальностью и социализацией личности, с усвоением социальных норм и культурных ценностей того общества, к которому индивид принадлежит. А следовательно, сатира немыслима вне аксиологии; каждый человеческий акт предстает осмысленным леев в соответствии с ценностями, в свете которых определяются нормы поведения ладей, их цеди. Одна из характеристик социализации ■■■ ото ее зависимость от ролевой структуры общества, которая регламентируется общепринятыми нормами поведения. Социальная роль, как нормативный образец 'поведения индивида, оп-

ределяется ого позицией в социуме» на что и опирается проблематика сатиры. ¡Сале известно, ролевая интерпретация человека является инструментом познания ого социальных характеристик, а социальные характеристики, типы - это основной предмет сатиры. Сатира интересуется именно такой структурой личности, в которой ролевое поведение доминирует: в ней преобладают мотивы подавленности человека "социальной ролью", выявление ущербности, которая наносится ему социальным. В сатире доминирует этический комплекс - этическое превалирует над эстетическим. Точкой отсчета этического является нравственный идеал, который широко варьируется в разных эпохах культуры. До сатиры модернизма сатирическое было направлено па разоблачение нравов эпохи (сатира Евенала, Свифта) или общечеловеческих пороков (творчество Мольера); XX век обнаруживает, что объект сатиры - отрицательные стороны социальности - заключен в ежой природе социальности, в самой иерархичности человеческих отношений. Если идеалом, точкой отсчета Э. Роттердамского был рационально-практический Разум, то XX век убеждается в алогичности и абсурдности бытия. В талом понимании сатира выходит утке из сферы комического в сферу трагикомического.

Обзор общих теоретических положений в первой главе диссертации не претендует на всеохватпость и но является "историей вопроса", а представляет собой необходимый фон для рассмотрения сатирического модуса человека и мира на материале творчества Салтыкова-Щедрина.

Злу посвящена вторая глава диссертации. Материалом для исследования здесь слугаг произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина 1860-1870-х гг.: "Помпадуры и помпадурши", "Господа ташкегшщ", "История'одного города", "Дневник провинциала в Петербурга", "Современная идиллия". Именно эти произведения намечают новый этап в творчестве сатирика, когда роядаетоя новое качество в его поэтике - проявляется в полной мере условность, и ойа становится доминантой изобразительное!;! (гротеск, собирательный герой,

огшвленке литературных персонажей и др.). Изучение классического наследия Салтыкова-Щедрина практически не прекращалось с конца XIX века. Социальной проблематике произведений сатирика и его мировоззрению посвящены многолетние труды С.А. Накатина, 'А.С, Бутлина, Е.И. Покусаева и др: сих исследователей, В последние годы особое внимание уделялось именно поэтике Салтыкова-Щедрина, в особенности гротеску, чему посвящены работы Д.Г1. Николаева, А.П. Ауэ-ра и др.

В насаоящей работе выбран другой нодход к творчеству Салтыкова-Щедрина: оно рассматривается как сатирический модус человека и мира. Понятие "модус" пришло к литерату-» роведенно из философии. Б работе прослеживается смысл философского понятия "модус" у Б. Спинозы: единичное проявление субстанции (Спиноза юл заменяет терлин акциденция, который использовал еще Аристотель в "Органоне"). Приводятся толкования понятия, которые дают словари: их объединяет понимание модуса как свойства предмета, присущего ему непостоянно, в отличие от атрибута. Применительно к художественной литературе термин впервые использует канадский ученый Н. ФраИ (в 19557 г.)? он разграничиваем "низкий" и. "высокий" миметические модусы, господствующие на разных стадиях художественного развития. Заслуживает внимания мнение ученого о тяготения тоатаческого и коки-

т 1

ческого вариантов модусов в новой литературе к мифу-". Этот термин также используется В.И. Твпой, выделяющим отдельные виды модусов (например, героический, идиллический, иронический); в этом ряду оказывается и сатирический модус. Под модусом художественности понимается общ! .принцип внутренней самоорганизации произведения, оносреду-щий связь аспектов содержания со всеет баз исключения

то

Фрай Н. Анатомия критики // Зарубежная эстетика и теория литературы 19-20 веков. - М.: Изд. Моск. ун-та,

• 1987. - С. 246.

гч

аспектами формы, сорглфувздш неразрывное целое . Основные признаки модуса художественности -- ото целостность, конкретность проявления, указание на принадлежность произведения к трансисторическому, "вертикальному" контексту, а также на эстетическую установку соотношения личного о "инфраличным" л "ультраличним".

Итак, понятие "модус", имещео давнюю традиция упот-рейления в логике и философии, позволяет соотносить и в литературоведении трагизм, комизм, сатиру, идиллию и др., не огранич1шая (как в изложенных в первой главе теориях) их статус, не связывая их, например, только с эстетическим качеством или с пафосом, с жанром нис определенной психологией восприятия. В диссертации подчеркивается целесообразность выбранного подхода: поскольку понятие "модус" как универсальная онтологическая категория означает вид бытия, форму, образ бытия, оно дает возможность, на основании некоего инварианта "картины пцрп", выстраиваемого в ходе анализа текстов 1Л.Е. Салтыкова-Щедрина, предложить свой вариант прочтения этой картины, свою интерпретацию. Интерпретация предполагает "перевод" (в широком, семиотическом смысле слова) ранее гг.-!2е;"лхсл значений па новый язык1'1. Фплософскоо понятно

то

См.: Тша В.И. Художественность литературного произведения. Вопросы типологии. - Красноярск, 1087. -П. 89.

l'! См.: Гадайер Г.Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. - И.: Прогресс, i960. - 704 е.; Бахтин î<U.U Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опит философского анализа // Тахт ни М.Ы. Эстетика словесного творчества. - I'.: Искусство,1979.£31-338; Халнзев В.Е. Инторпрета-ция и яэтераа-урная критика // ТГробяеда теории литера». турноЛ îcpuwrau -М.: Пзд-зо "сек. ун-та, 19 &3. - С. 49-92; п др.

"модус" в применении к художественности позволяет выйти но только на проблему интерпретации. В плане исторической поэтики, система модусов выявляет некоторые закономерности стадиального развития литературы, создавая тем самым возможность прослепить генезис отдельных черт поэтики Щедрина, литературную преемственность. С другой стороны, онтологические измерения модуса связаны с экзистенциальной проолематикой, соизмерением человека с универсумом. Таким образом, пролагается путь к общей концепции человека п мира в сатире М.Е.Салтыкова-Щедрина.

Сатирический модус человека и мира в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина рассматривается в диссертации как образ человека, отраженного в культуре, на фоне картины мира, созданной художником. Мир и человек в художественном тексте отражают в себе особенности восприятия мира в разные эпохи, ибо каждая эпоха по своему структурирует его1^. Проблема "мир и человек" - универсальная; она может быть названа одной из основных в философии, причем в ее решении всегда взаимодействуют два утла зрения: направление сознания "вовне" ведет к формированию той или иной картины мира, универсума, а обращение "внутрь", к самому человеку, позволяет понять его суть, место, предназначение в природном и социальном мире. При этом человек здесь выступает не как часть мира в ряду других "вещей", а как бытие особого рода (по определению Р. Декарта, человек - вещь мыслящая, страдающая). "Полюсами напряжения" в мышлении выступают как мир "внешний" по отношению к человеческому сознанию, так и .мир "внутренний" -психологическая, субъективная, духовная жизнь.

При анализе концепции человека у М.Е. Салтыкова-Щедрина, принципов его типизации используется архетипичес-кая универсальная оппозиция внешнего - внутреннего, в которой микрокосмос, т.е. мир человека, представляется

Софронова ПЛ. Ещэ раз о проблемах истории культуры (( Сов. славяноведение. - М., 1990. - 2. - С. 44-52.

расположенным "внутри", отделенным от "внешнего" - макрокосмоса, что создает переживание самостоятельной и неповторимой личности1®. Оппозиция "внешнего - внутреннего" играет существенную роль семантического классификатора в аксиологической системе христианского понимания человека и мира. В трудах, например, украинского философа-просветителя Г.С. Сковороды оценочно противопоставляется видимая и невидимая натуры, обличается "наружный", духовно омертвевший человек. В творчестве Гоголя эта оппозиция проявляется в "односторонне-негативной реализации его сюжетов"'"'. А в сатирах М.Е. Салтыкова-Щедрина "внешнее" -- мир масок, мир театра, мир социальных ролей -- подменяет "внутреннее" - духовную мгзнь. Механизм подмены "внутреннего" человека "внешним" является основным в "'апсихологических сатирах" (термин В.В. Гиппиуса^) Щедрина. Модус мира Салтыкова-Щедрина - ото мир театра, игрушек, в котором разыгрываются социальные роли: градоначальники ("История одного города"), губернаторы ("Помпадуры и помпадурши"), ташкентцн ("Господа ташкентцы"), провинциалы ("Дневник провинциала в Петероурге") и т.д.

Баз сомнения, в изображении "внесшего" человека Сая-тьков-ч'Дедрлл шюпм обязан, в плане поэтики, П.В. Гоголи, творчество которого объективно свидетельствует об усвоении и трансформации (превращении, смещении) семантики человека п мира, обозначенной Г.С. Сковородой.

Создавая поэтику примитива для характерноттга персо»

ТС

См.: Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. - М.: Наука, 1990. - С. 76-77.

17

Вайскопф М. Гоголь я Сковорода: проблема "внешнего человека" Ц Сов. славяноведение, 4, № СССР. - П., 1990. - С. 39.

18 Гиппиус В.В. Люди я куклы в сатире Салтыкова // Гиппиус В.В. От Путина До Блока. - М.-Л.: Наука, 1966. -С. 295-331.

накей, Гоголь смешивает духовный семантический ряд с рядом материальным (мотивы пищи, плоти в "Шинели", "Миргороде" , "Мертвых душах" и др.) и тем самым подчеркивает пошлость человеческой клзни. У Салтыкова-Щедрина поэтика примитива является доминантой в художественной структуре его сатиры. В развитии этого принципа сатирик достигает предела, широко используя гротеск. Эффект деперсонализации личности достигается благодаря разнообразным приемам предметно-словесного и словесного иносказания: уподоблению человека кукле, марионетке, автомату, подчеркивающему механичность поведения; выполняющим аналогичную функцию "сникающим" метафорам, синекдохам и пр. В работе прослеживается литературная предыстория некоторых щедринских приемов. Так, мотив "отделения головы" от тела встречается в "Земле безглавцев" В.К. Кюхельбекера, в повести "Превращение голов в книги и книг в головы" О.И. Сенковского, в "Сказке о том, как опасно ходить толпою по Невскому проспекту" В.Ф. Одоевского. Эта традиция подготавливает мотив "пустой головы" в "Органчике" ("История одного города") и в "Сказке о ретивом начальнике" ("Современная идиллия") М.Е. Салтыкова-Щедрина. (Актуализация этого мотива характерна такве для творчества А.И. Введенского: "Кругом возможно бог" и "Очевидец и крыса".) Манипуляции о человеческим телом как художественный правы у Щедрина (майор Прыщ в "Истории одного города") встречаются у Гоголя (в "Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Някифоровичем", в повестях "Вий" и "Нос"), у Достоевского (в рассказе ценерала Ивоягина о Лебедеве в "Идиоте"), а позднее в творчестве Д. Хармса (в "Голубой тетрада Л 10").

Являясь одним из мотивов примитива, мотив омертвления, или механизации выступает в многообразии разновидностей и степеней: автоматы, куклы, марионетки^, входит в

Гиппиус В.В. Указ. соч.

русскую литературу под влиянием творчества Э.Т.Л. Гофмана (например, рассказ "Песочной челозек"). В творчество Вл. Ф. Одоевского ("Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Громозейкою...", "Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем") и Н.В. Гоголя ("Невский проспект") отот мотив служит и сатире и романтизации. У Щедрина мотив механистичности встречается уже в раннем рассказе "Противоречия" ''1847), он развивается в сатирических фельетонах 60-х годов, а в гротескном творчестве сатирика 70-х годов он становится доминирующим.

Автоматизм телодвижений, сатирический эффект которого ярко расрнл А. Бергсон, - один из основных приемов поэтики Щедрина при изображении социальных ролей ("Господа ташкентцн", "История одного торода"). Автоматизм телодвижений как прием естественно связан с представлением о технике театра марионеток, имплицитно присутствующем з ряде эпизодов и сцен у Салтыкова-Щедрина ("Игру-печного дела людишки", "Дневник провинциала в Петербурге"). Варианты механизации - куклы, автоматы, марионетки (прием, заимствованный у романтиков) - становятся в поэтике Салтыкова-Щедрина одним из дсминпруюцлх в сатирической типизации персонажей. "Омертвление", "механизация" человеческой личности в сатирическом модусе художника раскрывает мысль о подмена "внутреннего человека", духовности - "внешним человеком", автоматом, потерявши.! свою индивидуальность, идентичным со своей социальной ролью, заданной социумом. Экзистенциальный по своей сути, этот мотив оказывается одним из центральных в картинах мира, создаваемых хуяокшякамл XI века ("Человек" И.Ф. Анненского, "Балаганчик" A.A. Блока, "Рассказ о семи повешенных" Л.Н. Андреева, "Нюрнбергские игрупки" В. Ропшз-на, "Серый автомобиль" A.C. Грина, "Русская история" О.Л.Д'Ора и др.).

Приемы маски, зооризиогнемикн п др. - особенности поэтики Щедрина, которые свидетельствуют о потере челове-

ческой индивидуальности и связаны с отсутствием "внутреннего". Эволюция "образа-маски" шла по линии утраты непосредственной связи с обрядом и театральным действием - от вещной форды к словесному знаку и литературной роли*®. Однако одна из функций "образа-маски" - это указание на законченность, неизменяемость, традиционность поведения, маска уподобляет человека миру вещей. В сатире Салтыкова-Щедрина маска функционирует как клише и схема характера (демоническое лицо-маска Угрш-Бурчеева), как способ сатирической типизации персонажей (собирательный "образчмаска" оловянных солдатиков ставит их вне социума, в ряд примитива, вещей), как минус-прием в раскрытии человеческой индивидуальности.

Лицо - самый дифференцирующий признак человеческой духовности. Семантика маски очень близка к приемам физиогномики и зррсЬизиогномики. Как отмечает М.Б. Ямполь-ский, физиогномический текст имеет фундаментальное антропологическое значение, он интегрирует макрокосмос и микрокосмос ("внешнее" и "внутреннее") в человеке*^.

В диссертации подчеркивается, что отсутствие определенной физиогномики персонажей в сатире Щедрина свидетельствует о нивелировании индивидуальностей, об отсутствии самосознания личности, а зоофизиогномика - прием, использованный Щедриным с целью показать деградацию человека к животной стадии.

Зоологизмц сближают персонакей Щедрина с гоголевскими ("Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с

2П

Кондаков Б.В. "Образ-маска" в системе художественных образов М.Е. Салтыкова-Щедрина // Проблемы типологии литературного процвсоа. - Пермь, 1981. - С. 47.

2т

Ямпольский М.Б. Зоофизиогномика в системе культуры П Труды по знаковых*, системам. - Выпр. 855. - Тарту, . 1989. - С. 63.

рр

Иваном Ншшфоровичем") . Гипербола примитива, усиливающая эффект бестиальности человека у Щедрина, а также выявляющая приоритет физиологического процесса: вместо низни сознания - мотив еды и питья. В работе прослеживается семантика "топики пира" на отдельных этапах история культуры: у греков и римлян пиршестЕо является удобной формой для изображения сатирических типов и социальных ролей; оно оказывается продуктивной художественной формой благодаря особой зоне контакта с незавершенной современностью и своеобразному демократизму в народно-празднично веселье средневековья .

У Щедрина не ощутима карнавальная традиция в изображении еды и питья, отсутствуют иронический лиризм пиршественных образов и сцен, свойственный Гоголю, смещение вещественного и духовного рядов. Образы еды и питья в сатирическом модусе Салтыкова-Щедрина заменяют духовность и как бы компенсируют депрессивное состояние и невозможность человека персонифицировать себя в мире (тома еды в "Господах ташкентцах", например, обязательно возникает в ходе беседы в разных социальных кругах, иногда заставляя забыть обсуждаемый предает). В отличие от Гоголя, семантика еды и питья в рассматриваемых произведениях представлена в сатирической модальности, что усиливает ощущение бестиальности, а многократное повторение мотива еды производит впечатление механичности и автоматизма поведения.

Представление о человеке я его социальности в сатирическом модусе М.Е. Салтыкова-Щедрина приобретает особую специфику посредством изображения психологии средне-

22

Манн В.В. Поэтика Гоголя. 2-е изд., доп. - М.: Худоя. лиг., 1988. - С. 290-301.

ро

Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Худож. лит., 1965. - С. 505-335.

- J8 -

го человека, человека толпы, а также самого собирательного образа толпы, массы. с присущими ему феноменами, х: которым относятся прежде всего слухи, мода. подражание. Групповые портреты, собирательные характеристики - одна из примечательных особенностей произведений сатирика (см. работы Я.Е. Эльсберга, Е.И. Покусаева, "Щедринский словарь" М.С. Ольшнского, С.А. Макашна и др.). Поэтика собирательных образов, оживление литературных персонажей изучались А.Г. Дементьевым, A.C. Бушинкм, В.В. Рыжовым, Л.В. Чернец и другими исследователями. Меньше изучен образ толпы, массы и его функция в поэтике сатирика. Мотив "толпы" (в исторкко-поэтическом аспекте он прослежен А.И. Белецким24) в диссертации рассматривается Kai? входящий в группу "мотивов примитива", подчеркивавших процесс обезличивания индивида. Отношение сатирика к толпе проявляется в особенности через изображение таких социально-психологических феноменов, как накопление и нарастание эмоции в толпе ("Сказание о шести градоначальницах" в "Истории одного города"), слухи (молва о градоначальнике "без головы", механизм распространения слухов в "Органчике" из "Истории одного города"), мода (мода на сочинение "проектов", создание "тайных обществ" в "Дневнике провинциала..."). Своим интересом к теме толпы, актуальной в творчество многих писателей конца XIX века, когда интенсивно развивается социальная психология как наука (Г. Лэбон, Г. Тард, Н.К. Михайловский) , Щедрин созвучен конвендаальнсму стплвэ эпохи.

Оригинально используется сатириком мотив механичности человеческого поведения (в "толпе" или в "груша"). Той ке цели служат прием "елиногодооого хора", ситуации нарушения общих принципов коммуникации (например, бес-

Белецкий А.И. Избранные груды по теории литературы. .- М.: Просвещение, 1964. - С. I4I-I47.

смысленный разговор в одной из групп "общества пенкоснимателей" и разговор генералов о походе через Валдайские горн в "Дневнике провинциала в Петербурге" пли описание "монологичного типа сознания" в "Помпадурах и помпадуршах"). Ситуации неадекватного отношения говорящих к . предмету речи, а также нарушения причинно-следственных связей, дефицита информации в конструируемых высказываниях персонажей приводят к ощущению абсурдности бытия (тема, в начале XX века особенно продуктивно осваиваемая В. Хлебниковым, А. Крученых, Д. Хармсом).

Сатирический модус мира Салтыкова-Щедрина реализуется как сочетание разных семиотических воплощений, создающих единую структуру текста. "Историю одного города" можно считйть произведением-синтезом; здесь создан образ мира, на основе синтеза стилевых исканий эпохи. С другой стороны, эта картина мира, с присущей ей типологией персонажей, провиденциальным финалом, специфически.-! топосом, а такие ресемиотизацией истории монет быть рассмотрена в ряду произведений антиутопического характера в русской литературе.

Разнообразные рецепции произведения, начиная еще с "Письма к А.П. Пыпнну"2^ Щедрина, дают разные ключи и его трактовка (мнения И.С. Тургенева, A.C. Суворина, Л. . Гроссмана, Д.С. Лихачева).

Сатирическое, пародийное произведение Щедрина имело своим предметом исторических лиц и события русской истории. В этом отношении "Истории..." предшествуют "История села Горззхина" A.C. Пушкина, "Русская история от Гостоиысла" А.К. Толстого. Продолжателями этой традиции после Щедрина являются авторы "Всеобщей истории, обработанной "Сатириконом"; Тэффи, 0. Дылов, А. Аверченко, О.Л. Д'Ор. Объектом пародии в "Истории одного города" является и груша русских историков, стоящих па охрапя-

Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: В 20 т. - "Л,: Худо«, лит., 1965-197?. - Г. Ж - С. 455-460.

тельных, официозных позициях.

Однако можно предложить интерпретацию произведения, дополнятацую и, возможно, объединяющую различные прочтения (социальная сатира на современность; пародия на историю и летописный жанр), а также разрешающую проблему прочтения финала произведения, дискуссия о смысле которого особенно обострилась в 1980-е годы (в работах Д.П. Николаева, 1.Я. Паклинсй; И.Б. Павловой, Е.В. Литвиновой В. Саватеева, А.П. Ауэра, М.В. Строганова). Такой интерпретацией может быть определение произведения как антиутопии (дистопии).

Об антиутопической (дистопической) картине мира в "Истории..." свидетельствует ряд элементов поэтики. Это пространственно-временная организация, совмещение различных' пласггов времени, кавднй из которых имеет свою мировоззренчески модель. При этом о точке зрения самого писателя моясно судить,исхода из композиционной структуры "блоков" произведения, описывающих правление каждого из градоначальников: павадиша поведения глуповцев и их градоначальников задана еще в главе "О корени происхождения. ..*', а правление кагдого из них варьирует эту основную социальную парадищу. Если рассматривать исторический процесс как процесс коммуникации (с семиотической точки зрения)^®, то в "Истории..." нарушен "постулат об общей памяти" и гипервылолыен "постулат детерминизма". В результате получается детерминированный мир, в котором повторяется причинно-следственный круг, в предсказуемость будущего в этом социуме вполне возможна. Так "открытый финал" произведения можно рассматривать как футуристическое предвосхищение (на что обратил внимание философ Д.

^ Успенский Б.А. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) / Зеркало. Семиотика зеркальности. ТЗС, вып. 831. - Тарту, 1988. - С. 6684.

27

Андреев ).

Город - специфический топос для утопической литературы. Щедрин опирается на определенную традицию, создавая образ города Глупова: "История села Горвхина" A.C. Пушкина, "Город без имени" Вл. Одоевского, "Мертвые души", "Ревизор" Н.В. Гоголя. Принцип условности географических реалий Салтыков-Щедрин выдерживает и в "Помпадура:: и помпадуршах", "Господах ташкентцах".

Признаки поэтики антиутопии и дистопии - "контрфабула" и "подпольный терой". Роль героев, действительно умалишенных, в "Истории..." выполняют градоначальники с их утопическими проектами ("фантастический путешественник" Фердшценко, политические мечты Бородавкина о Византин, айтиутошнеский проект Угрш-Бурчеева). Герои, противостояние антиутоштческому устройству социума, -это "опасные мечтатели" во время правления Брудастого; Евсепч, Ивашка Фарафонтьов, Алешка Беспятов, Ионка Ко-

З'фЬ.

В диссертации отмечается, что появление яанровнх признаков антиутопии (дистопии) - знак вхождения "Истории одного города" в комплекс идеологических структур эпохи. Подчеркивается, что со своим универсальным сг.шелом, с одной стороны, и с чисто русскими "реалиями", с другой, произведение занимает свое место в традиции русской утопической (антиутопической) литературы (вслед за М.М. Щербатовым, В.К. Кюхельбекером, О.И. Сенковскил, В.Ф. Одоевским), продолженной в XX в. Е. Замятиным, А. Платоновым, В. Шаламовым.

В Заключении подводятся некоторые итоги исследования, подчеркивается важность экзистенциального измерения человека в сатирическом модусе классика XIX в. М.Е. Салтыкова-Щедрина.

27 Андреев Д. Роза пира. - М.: Прсметой, 1991. - С. 288.