Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова

Лукьяненко, Ирина Николаевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова

Год: 2004
Автор научной работы: Лукьяненко, Ирина Николаевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Калининград
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова"

На правах рукописи

ЛУКЬЯНЕНКО Ирина Николаевна

СЕМАНТИКА И СПЕЦИФИКА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ КРАСНОГО ТОНА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. НАБОКОВА

10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Калининград - 2004

Работа выполнена в Калининградском государственном университете Научный руководитель — доктор филологических наук,

профессор М.А. Дмитровская

Официальные оппоненты —

Ведущая организация —

доктор филологических наук, профессор С.Л. Гехтляр

кандидат филологических наук, доцент В.В. Васенькин

Смоленский государственный педагогический университет

Защита состоится июня 2004 г. в /У на заседании диссертационного совета К 212.084.04 при Калининградском государственном университете (236000, г. Калининград, ул. Чернышевского, 56, факультет славянской филологии и журналистики, ауд. 203).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Калининградского государственного университета.

Автореферат разослан

Й- мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О.Л. Кочеткова

Интерес к изучению цветообозначений возник в 50-60-е годы XX века и был продиктован следующими причинами: древней историей цветообозначений, основанной на чрезвычайной важности цвета для человеческого опыта, их ролью в концептуализации действительности, значимостью в формировании лексической системы языка, своеобразием семантических связей и грамматических признаков. Цветообозначения, функционирующие в художественном тексте, представляют собой отдельную область изучения. Отраженные в художественном пространстве текста, они становятся репрезентантами индивидуальной картины мира. Индивидуально-авторское употребление цветообозначений может отличаться от общеязыкового; в этой связи представляет интерес специфика использования цветообозначений в художественной системе писателя.

Настоящее диссертационное сочинение посвящено семантике и специфике функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова. Обращение к его прозе не является случайным: В. Набоков - писатель чрезвычайно наблюдательный, воспринимающий мир посредством исключительно чуткого оптического «инструментария», в котором цвету отводится важное место.

Исследование творчества Набокова началось уже в 20-30 х гг. прошлого столетия, когда о Набокове заговорили его современники, русские эмигранты: Г. Иванов, М. Цетлин, М. Кантор, М. Осоргин, В. Вейдле, Вл. Ходасевич, П. Би-цилли, Н. Берберова, Г. Адамович. Они наметили основные направления изучения набоковского творчества, которые были продолжены сначала западными, а потом и российскими учеными. Среди наиболее значительных исследований творчества Набокова отметим работы Б. Аверина, В. Александрова, Г. Барабтар-ло, С. Давыдова, А. Долинина, А. Люксембурга, К. Проффера, А. Пятигорского, С. Сендеровича, П. Тамми и др.

Следует обратить внимание на тот факт, что исследования, посвященные Набокову, являются по преимуществу литературоведческими. Языковые аспекты творчества писателя остаются мало изученными, между тем как мастерство Набокова-стилиста отмечали даже недоброжелательные критики его произведений. Широко известно также утверждение самого Набокова: «Всякая великая литература - это феномен языка, а не идей». В отечественном набоковедении исследование языка писателя началось не так давно. Труды Ю. Левина посвящены специфике языкового выражения набоковского мировидения (биспациальности), а также анализу некоторых образных средств. Л. Рягузова рассматривает концеп-тосферу В. Набокова, в частности, языковую концептуализацию важнейшего фрагмента художественной системы писателя - «творчество». В. Виноградова и И. Улуханов исследуют окказиональное словообразование писателя. Ряд произведений В. Набокова проанализирован М. Дымарским в свете лингвистики текста. В центре внимания Г. Гиржевой и В. Заики находятся языковые средства создания портретных характеристик в романах Набокова. М. Дмитровская выявляет сюжетообразующую функцию набоковских метафор в романе «Машенька» и рассказе «Тяжелый дым». О. Вертинская исследует эмоционально-оценочную лексику. В работах А. Люксембурга и Г. 1'" Унй'й"ЛиЦц п етдаТИСТМУГИР1*- произРОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ[ БИБЛИОТЕКА С. Петер 09

ведения Набокова рассматриваются в аспекте языковой игры. Ряд авторов намечает подходы к исследованию цвета в творчестве В. Набокова (Г. Левингтон, С. Сендерович, Е. Шварц, А. Яновский, Ю. Левинг, И. Паперно). Однако, отмечая важную роль, которую играют цветообозначения в художественных произведениях В. Набокова, никто из исследователей до сих пор не рассматривал их специфику как целостного образования, не анализировал их роль в организации художественного текста. Сказанное определяет актуальность исследования.

Цель диссертационного сочинения заключается в исследовании семантики и специфики функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова.

Достижение цели исследования потребовало решения ряда частных задач, в числе которых:

1) определение теоретических основ и методологической базы анализа цветообозначений;

2) описание структуры микрополя цветообозначений красного тона в русском языке и языке художественных произведений В. Набокова; выделение общеязыковых и индивидуально-авторских средств со значением красного тона у В. Набокова;

3) анализ особенностей сочетаемости цветообозначений красного тона с определенными семантическими группами объектов;

4) анализ образных языковых средств цветономинации: сравнений, метафор, метонимических конструкций;

5) исследование сложного эпитета.

Теоретическую основу исследования составили работы по лексической семантике, структурной организации лексической системы, в частности по проблемам полевого описания лексики АЛ. Уфимцевой, В.Г. Гака, Г.С. Щура, Д.Н. Шмелева, И.Л. Стернина, Л.М. Васильева, Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой; сочинения, посвященные специфике художественного слова, А.А. Потебни, Б.А. Ларина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Р. Якобсона, Я. Мукаржовского, М. Дымарского; концепции цветовой номинации Б. Берлина и П. Кея, Н.Б. Бахили-ной, Р.М. Фрумкиной, А. Вежбицкой, в особенности работы, в которых рассматриваются проблемы цветообозначений красного тона: Р.В. Алимпиевой, Т. Михайловой; интерпретация текстов В. Набокова и их специфики опирается на труды ученых-набоковедов.

Научная новизна работы заключается в комплексном исследовании фрагмента цветового поля в языке В. Набокова, которое позволяет концептуализировать его эстетические и этические воззрения, описать фрагмент индивидуальной картины мира.

Теоретическая значимость определяется комплексным подходом к исследованию микрополя узуальных и окказиональных цветономинации, функционирующих в эстетически значимой системе художественного текста.

Материалом для исследования послужили тексты художественных произведений, написанные В. Набоковым в течение 1918-1940 гг. на русском языке, а также романы «Лолита» и «Другие берега», переведенные на русский язык са-

мим автором и практически созданные им заново. Из них методом сплошной выборки было извлечено 1009 примеров употребления лексем со значением красного тона, в том числе 167 употреблений сложных прилагательных, в составе которых присутствует по крайней мере одна основа, содержащая цветовой признак красного тона1. Они и стали объектом настоящего исследования, которое базируется на анализе цветовых прилагательных, существительных, глаголов, причастий, деепричастий, наречий.

В процессе исследования были использованы следующие методы: анализ словарных дефиниций, полевый метод, контекстуальный и компонентный анализ, статистический метод, а также этимологический анализ и метод культурной реконструкции.

Практическое значение работы состоит в возможности использования результатов исследования в спецсеминарах по лингвистическому анализу художественного текста и творчеству В.В. Набокова, в разработках курсов лексикологии и стилистики, а также при составлении словаря языка писателя.

Апробация исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах на научной конференции преподавательского состава и студентов КГУ «Кирилл и Мефодий: духовное наследие» (Калининград, 2002); международной научно-методической конференции «Слово в тексте и в словаре» (Калининград-Светлогорск, 2003); на научно-практических семинарах «Текст в лин-гводидактическом аспекте» (Калининград-Зеленоградск, 2002); «Язык и культура: кирилло-мефодиевская традиция в славянских языках и литературах» (Калининград-Светлогорск, 2003), на ежегодных научных семинарах аспирантов КГУ (2002,2003,2004) и отражены в 5 публикациях.

Положения, выносимые на защиту:

1. Систематизация цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова может быть проведена в двух направлениях - парадигматическом, что позволяет рассмотреть цветообозначения с точки зрения структуры и исследовать системные отношения между ними, и синтагматическом, что приводит к выявлению приоритетных сочетаемостных связей цветообозначений с определенными семантическими зонами.

2. Микрополе цветообозначений красного тона, представленное в произведениях В. Набокова, является многокомпонентным развернутым структурным образованием, которое включает в свой состав как узуальные, так и окказиональные цветообозначения.

3. Сочетаемость цветообозначений у Набокова может соответствовать общеязыковому стандарту, а может выходить за его пределы. Анализ их употреблений особенно важен для реконструкции авторской картины мира.

4. В набоковском тексте цветообозначения не только выполняют функции называния признака, но и часто сопровождаются эмоциональной оценкой.

1 Цветообозначения красного тона - самая частотная группа среди хроматических цветообозначений в произведениях В. Набокова. Далее следуют (по убывающей) группа синего тона - 644 употреблений, желтого - 529, зеленого - 269.

5. Особенности идиостиля писателя проявляются в тропах (сравнениях, метафорах, метонимических конструкциях) и сложных эпитетах, часто воплощающих игровое начало, свойственное в целом поэтике В. Набокова.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, 3 глав, заключения, списка сокращений названий произведений В. Набокова, списка словарей и библиографического списка.

Содержание и основные результаты работы.

Во введении обосновываются тема и актуальность диссертации, формулируются ее цели и задачи, определяются теоретические основы работы, устанавливаются научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, его объект, описываются исследовательские методы.

Первая глава «Микрополе красного тона в русском языке и языке произведений В. Набокова» состоит из четырех параграфов.

Первый параграф посвящен вопросам полевого устройства цветообозначе-ний. В современной лингвистике сложилась традиция рассматривать лексическую систему языка как совокупность пересекающихся полей, при помощи которых вербализируется, распределяется, структурируется и хранится информация о предметах и явлениях окружающего мира, их свойствах и отношениях, а также о языковых признаках и категориях (С.Д. Кацнельсон, Л.М. Васильев, Г.С. Щур, А.М. Кузнецов, З.Д. Попова, ИЛ. Стернин и др.). Представляется, что системные отношения цветообозначений могут быть интерпретированы с позиции полевого подхода, поскольку цветообозначения удовлетворяют основным критериям полевой структуры: они имеют семантическую общность и выполняют в языке единую функцию; в составе цветообозначений выделяются ядерные и периферийные конституенты; ядерные компоненты (лексемы-доминанты) наиболее специализированы для выполнения функций поля, на их основе выделяются микрополя; периферия имеет зошгую организацию. Г.С. Щур, рассматривая поле как лингвистическое понятие, приходит к выводу, что лексические группировки могут быть исследованы со стороны структурной организации и со стороны функционального подхода. Этот принцип позволяет рассмотреть цветообозначения как лингвистический феномен с двух сторон.

Во втором параграфе выявляются основные направления изучения цвета. Учитывая чрезвычайную важность цвета для человеческого опыта, его исследования проводятся в рамках различных отраслей знания: физики, физиологии, психологии, лингвистики. Большое внимание уделяется изучению культурной значимости цвета. Уже на архаической стадии формирования духовной культуры, в мифах творения находят свое отражение представление человека о цвете: ассоциативная связь с важнейшими элементами человеческого опыта - кровью, огнем, солнцем - провоцирует вычленение красного цвета из окружающего человека однообразного фона. Различение трех «первоначальных цветов — красного, белого, черного, соответствующих крови, молоку, выделениям человека», лежит в основе «антропоморфичного кода», с помощью которого мифологическое сознание строит Вселенную (В.Н.Топоров). Культурно-историческое разви-

тие человеческого общества, возникновение социальной иерархии сопровождаются расслоением мыслительных структур и чувств. Становление письменности приучает сознание человека к разделению на знаки и означаемое: цвет становится условным обозначением, знаком, появляется цветовая символика. Символ порождается национальным сознанием и потому становится значимым только в обществе, спаянном единством культуры. Специфика национального мышления сказывается также в различных способах членения цветового спектра, в языковой репрезентации его отдельных фрагментов. Отсутствие единого цветового пространства, единого кода цветообозначений позволяет определить способ цветовой концептуализации как национально специфичный.

Среди лингвистических исследований семантики цвета, в которых затрагиваются онтологические, эволюционные, психолингвистические, сопоставительные, когнитивные, лингвокультурологические и др. аспекты цветономинации выделяются работы, посвященные анализу «базовых» цветов, существующих в разных языках мира (Б. Берлин и П. Кей); установлению прототипов цветовых категорий (А. Вежбицкая); коммуникативной значимости цвета в языковой картине мира (Е.В. Рахилина); процедуре приписывания цвета объекту носителем языка (Р.М. Фрумкина); соотношению цветовых полей в русском и польском языках (В.Г. Кульпина); истории цветообозначений в русском языке (Н.Б. Бахи-лина); системным отношениям цветообозначений красного тона в русском языке (Р.В. Алимпиева). Широкое использование цвета в социальной и культурной сферах, длительная традиция изучения цветовых номинаций позволяют говорить об антропоцентричности и этноспецифичности цветообозначений.

В третьем параграфе рассматривается микрополе номинаций красного тона в русском языке, а также проводится анализ структурных особенностей микрополя красного тона в произведениях В. Набокова. Микрополе обозначений красного тона организовано как фрагмент единой полевой структуры и отличается многочисленностью компонентов, объединенных общностью содержания - денотативной соотнесенностью с определенным участком спектра. Р. М. Фрумкина считает, что в него входит более 20 лексических единиц. В диссертации микрополе структурируется следующим образом: выделяется ядерный компонент -лексема красный, вычленяются и систематизируются периферийные конститу-енты. Лексемы ближней периферии не содержат в семантической структуре сем, ограничивающих их сочетаемость, например, карминный, кумачовый, розовый; зону дальней периферии образуют цветообозначения, в структуре которых обнаруживаются семы, свидетельствующие об отступлении от «нормы» яркости, например, багровый, малиновый, пурпурный. Границы микрополя красного цвета в языке нечетко обозначены, размыты, что приводит к образованию зон смешанных цветов, номинации которых формируют крайнюю периферию. Элементы микрополя красного тона связаны внутриязыковыми отношениями, обусловленными особенностями их развития и употребления в языке, поэтому в параграфе рассматривается этимология его основных компонентов.

В этом же параграфе определяются структурные особенности микрополя красного тона в языке В. Набокова. Микрополе цветообозначений красного тона

- самая многочисленная группа цветономинаций в произведениях писателя. В него входят 39 лексем, не считая сложных эпитетов:2 абрикосовый, алый, багровый, багряный, бланжевый, вишневый, гранатовый, жаркий, закатный земляничный, карминовый, кирпичный, клубничный, коралловый, красный, кровавый, кумачовый, малиновый, младенческий, огненный, перламутровый, персиковый, пламенистый, пламенный, поросячий, пунцовый, пурпурный, рдяный, розовый, рубиновый, рудой, румяный, спелый, телесный, теплый, томатовый, фруктовый, червленый, червонный. В отличие от общеязыкового, в структуре микрополя писателя выявляется значительное количество индивидуально-авторских средств цветовой номинации, которые могут быть отнесены к зоне крайней периферии именно в силу своей уникальности. Это цветообозначения смешанных тонов: абрикосовый, жаркий, земляничный, кирпичный, клубничный, перламутровый, персиковый, низкочастотные, устаревшие цветолексемы: рудой, бланжевый, а также окказиональные языковые образования, «цветовые» значения которых не зафиксированы в толковых словарях: закатный, младенческий, пламенный, пла-менистый, поросячий, спелый, теплый, томатовый, фруктовый. Вследствие того что поле может быть представлено «морфемными рядами лексических средств с общим значением» (Г.С. Щур), цветообозначения исследовались как составная часть общей языковой системы. С точки зрения морфемного состава, наиболее частотными структурными моделями цветообозначений у Набокова следует считать модели как непроизводных в синхронном аспекте прилагательных, например, алый, багровый, красный, так и производных, например, абрикосовый, вишневый, гранатовый. Анализ цветообозначений в словообразовательном аспекте позволил выделить те способы образования, которые отмечены авторской индивидуальностью: лексико-семантический, в рамках которого у общеупотребительного слова на основе метафорического переноса наблюдается развитие цветовой семантики, например, фруктовый, поросячий, младенческий, и морфологический (сложение), например, «резиново-красные губы», «пурпурно-бархатный шнур». С морфологической точки зрения, цветообозначения красного тона представлены наиболее приспособленными для выражения цветового признака именами прилагательными, а также «неспециализированными» средствами передачи цветовой информации - существительными, глаголами, глагольными формами, например, «краснота костра», «Мартын запунцовел», «алеющая скала», «багровея пятнами». Цветообозначения, будучи представленными основными лексико-грамматическими классами слов, активно проявляют себя в любой синтаксической роли.

В четвертом параграфе устанавливаются особенности употребления художественного слова, характер которого определяется общей эстетической направленностью художественной произведения (Р. Якобсон Я. Мукаржовский, АЛ. Потебня Б А. Ларин В.В. Виноградов, Г.О. Винокур и др.).

Обоснование художественного значения как особого функционального типа словесного значения предполагает, что смысловой объем авторского слова отли-

3 Дм сравнения: цветообозначения желтого тона представлены » текстах Набокова 21 лексемой, белого -17, серого —12, черного и синего—по 11, зеленого - 7.

чается от стандартного: оно может значить больше, чем зафиксировано в словаре, ядерный компонент может смещаться на периферию семантической структуры или же обогащаться новыми семантическими признаками. Специфика словоупотребления должна рассматриваться «изнутри самой авторской системы» (ДМ. Поцепня), которая проявляет себя как индивидуальный вариант лексической системы литературного языка. Таким образом, цветообозначения можно рассматривать в качестве функциональных элементов художественной системы Набокова.

Во второй главе «Значение и употребление цветообозначений красного

тона в произведениях В. Набокова» проводится исследование специфики значения и употребления цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова. Выявление двух функций у цветообозначений позволяет исследовать их на уровне парадигматических и синтагматических связей. Поэтому чрезвычайно важным оказывается анализ наиболее частотных синтагматических связей цве-тообозначений, которые обнаруживаются в рамках конкретных контекстов употребления. Такой анализ позволяет определить роль цветообозначений в организации художественного текста. Именно с учетом этого факта при рассмотрении сочетаемости цветообозначений в рамках отдельных семантических зон необходимо прибегать к более широкому контексту функционирования цвето-лексем, а в некоторых случаях - анализировать их употребление, исходя из контекста всего произведения, и шире - творчества писателя. Исследование сочетаемости проводилось в двух направлениях: от объекта, маркируемого цветом, к цветообозначению, и наоборот, от цветообозначения к объекту. Эти подходы находят свое отражение в рамках соответствующих параграфов.

В первом параграфе рассматривается специфика сочетаемости цветообозначений красного тона у В. Набокова по отношению к объектам разного типа. В результате анализа были установлены следующие закономерности сочетаемости цветообозначений красного тона. Цветообозначение красный и его дериваты3 - самое частотное лексическое средство. Зафиксировано 418 их употреблений, что составляет 41 % от общего количества употреблений номинаций красного тона; соответствующие лексемы функционируют во всех семантических зонах и преобладают во всех анализируемых произведениях писателя, за исключением сборника рассказов «Возвращение Чорба», романа «Лолита», повести «Волшебник», где наблюдается перевес употреблений лексемы розовый. Самая высокая их частотность выявлена в сфере артефактов - 199 употреблений; в семантической области «человек» - 85 употреблений, «природа» - 51. Лексема розовый и ее дериваты представлены 296 примерами, что составляет 29 % от общего количества употреблений лексем со значением красного тона; они также выявляется во всех семантических зонах, при этом доминируют при обозначении внешности человека - 108 употреблений, а также при обозначении артефактов - 105; в семантической области «природа» отмечено 40 употреблений.

3 Здесь и далее учитываются все средства цветовой номинации: прилагательные и образованные от них существительные, глаголы, глагольные формы, сложные эпитеты.

Другие цветообозначения красного тона в произведениях Набокова менее частотны. Лексема малиновый представлена 53 употреблениями (5,3 %), багровый / багряный-36 (3,6 %), пунцовый - 22 (2,2 %), румяный - 21 (2,1 %), алый -19 (1,9%), пурпурный - 17 (1,7 %), рубиновый - 15 (1,5%), огненный,рдяный по 9 (по 0,9 %), вишневый - 8 (0,8 %), абрикосовый, жаркий, перламутровый, телесный по 7 (по 0,7 %), гранатовый - 6 (0,6 %), земляничный, коралловый, пла-менистый/пламенный, червонный по 5 (по 0,5 %), карминовый, кирпичный, кровавый по 4 (по 0,4 %), бланжевый, персиковый по 3 (по 0,3 %), закатный, теплый, червленый по 2 (по 0,2 %), клубничный, кумачовый, младенческий, поросячий, рудой, спелый, томатовый, фруктовый употреблены по 1 разу. В диссертации указаны основные зоны сочетаемости для каждого цветообозначения.

В языке В. Набокова выделяются как стереотипные сочетаемостные связи цветообозначений красного тона, например, при обозначении внешности человека, его физиологических и эмоциональных состояний, одежды, цветов, солнца, так и специфические - при обозначении цвета земли, строений, бабочек. Через презентацию реалий стандартного цвета автор передает достоверность описываемой действильности, а уникальные связи цветообозначений характеризуют авторскую интенцию.

Цветообозначения красного тона представляют собой системное образование, которое может быть также структурировано, исходя из приоритетных семантических связей с определенными семантическими зонами4. Поскольку сочетаемость регламентируется на основе наиболее существенных признаков денотатов, совместимость слов обусловлена реальной совместимостью обозначаемых ими денотатов. Реалии могут группироваться и закрепляться в языке в виде определенных семантических зон, а зоны — образовывать более крупные смысловые области, что позволяет систематизировать функциональное поле цветообо-значений. Сочетаемостные связи цветообозначений со смысловыми областями, соотносимыми с фрагментами действительности «природа», «человек», «артефакты», рассматриваются в рамках соответствующих параграфов.

Во втором параграфе проводится анализ сочетаемости цветообозначений красного тона в рамках семантической области «природа». В произведениях В. Набокова цветообозначения природной среды образуют достаточно обширную лексическую область, которая может быть систематизирована в рамках определенных семантических зон: «свет / огонь», «фауна», «флора», «земля».

Семантическая зона «свет / огонь» традиционно выявляется в языковой картине мира как наиболее соотносимая с цветовыми маркерами красного тона, в ней функционируют лексемы красный, огненный, пламенистый, сохранившие связь с прототипной референцией. У Набокова они характеризуют цвет огня с ограниченным объемом распространения (костра, камина), его отсветов, распространяющихся на окружающие объекты, цвет солнца и связанных с ним явлений — восхода, заката, например, «огненный закат млел». При номинации цвета утренней зари встречается цветообозначение розовый, при характеристике вечер-

4 Понятие «семантическая зона» являете* традиционным дм исследований подобного рода, см.: Алин-пиева Р.В. Семантическая значимость слова и структура лексгосо-семантической группы. Л., 1986.

ней используются лексемы розовый, червонный, малиновый, обладающие высокой стилистической маркированностью, например, «червонная полоса зари», «малиновый вечер». Следует отметить нетрадиционное употребление лексемы алый: в произведениях писателя она получает сниженную эмоциональную оценку и противопоставляется указанным цветолексемам по коннотативному ореолу. В языке Набокова цветообозначения красного тона (часто в соотнесенности с контрастными цветовыми лексемами) репрезентируют свет искусственных источников освещения - лампочек, прожекторов, фонарей и рекламы; они являются неотъемлемой частью городского пространства, в котором развивается сюжет многих произведений писателя. Набоков сопоставляет такие огни со свечением драгоценных камней. Употребляя лексемы рубиновый, гранатовый, метафору «бриллиантовые пожарь», Набоков актуализирует возможности внутренней формы относительных прилагательных, что поддерживает установку на создание яркого, красочного освещения города.

В семантической зоне «фауна» лексемы со значением красного тона выступают нерегулярно, маркируя цвет животных, а также, птиц, бабочек, других насекомых. Цветообозначение розовый привлекается как специфическое, нетрадиционное средство цветовой номинации лошади, коровы, собаки и получает у Набокова положительную эмоциональную оценку. Как правило, в этом случае речь идет об очень старом животном, чья шерсть значительно поредела и сквозь нее просвечивается розовая кожа, поэтому такое животное кажется незащищенным и трогательным. В описаниях птиц лексемы красного тона употребляются в качестве маркера определенных частей оперения (крыло с «красным глазком», «огненные хвосты», «пунцовый клюв») или всей особи в целом («румяно-золотой фазан»). При этом совершенно отчетливо проявляется стилистическая окраска цветообозначений. Важное место в художественном мире Набокова занимают цветопоминации бабочек. Бабочка связана у Набокова с ощущением гармонии и непрерывности бытия, а метаморфозы насекомого - одна из основных набоков-ских метафор, посредством которой он передает эволюцию художника в процессе творчества. Набоков стремится как можно точно описать цвет бабочек, и в этом случае цветообозначения красного тона семантизируют отдельные части бабочки: «рубиновое брюшко», «кровавый крап у корней сложенных крыльев», «румяное крыло». Чаще всего многоцветье бабочки описывается при помощи сложного эпитета, способного передать тонкие цветовые нюансы: «красно-черная евфидриада», «изумрудно-перламутровая с исподу аглая», «красно-синяя, с синими сяжками цыганка». Другие насекомые, внешние признаки которых маркируются лексемами со значением красного тона, представлены в текстах Набокова не так широко. Выявлены такие примеры употребления: «глянцевито-красная гусеница», «прозрачно-розовые малютки» (клопы), «ярко-алый паук», «красный комар».

Зона «флора» включает в себя описание объектов растительного происхождения: цветов, деревьев, грибов, ягод, среди них цветообозначения, характеризующие цветы, - наиболее частотная группа словоупотреблений. Здесь чаще всего используется лексема розовым - для обозначения весеннего цветения мин-

даля, каштанов, рододендронов, а также цветов георгинов. Ассоциативный комплекс цветовой номинации особенно ощутим в метафорах «розовый дымок миндаля», "розовая пена рододендронов", подчеркивающих общую тенденцию возвышенного, романтического, приподнятого изображения весны, которая традиционно символизирует утро года, олицетворяет собой положительное начало. Значительное место в картине мира Набокова занимает сирень. С одной стороны, название цветка паронимически соотносится с псевдонимом писателя — Сирин, с другой - связано с мотивом ностальгии. Сирень у Набокова «вырастает из легкой смеси красного и синего», встречается также «малиновая сирень в набо-кой вазе», что воспринимается как индивидуальное цветовое решение. Однако лексема малиновый актуализирует в контексте сему с фиолетовым оттенком' (ср.: «малиново-лиловая гроздь»), сближая цветовой признак и реальный цвет сирени, который варьируется от светло-лилового до густо-фиолетового. Для обозначения цвета осенних листьев Набоков использует лексемы красноватый и багровый, которые противопоставлены по коннотативному ореолу: нейтральному и негативному. Цветообозначения также маркируют листву, чей цвет зависит от красного цвета стекла, через которое на них смотрят, например, «рубиново-черная листва», «темно-рубиновая листва», «листва, как бургундское вино».

Значительная часть контекстов, относящихся у Набокова к подзоне «земля», выявлена в романах «Другие берега» и «Машенька». Цветолексемы в них отражают реальную окраску глинистых «крутых красных берегов реки Оредеж», а также «красноватого песка аллеи» села Рождествено и «мягкой красной дороги перед парадным крыльцом» имения в Выре, посыпанных толченым кирпичом. Очевиден факт предпочтения Набоковым садовой усадебной культуры.

В третьем параграфе цветообозначения рассматриваются как компонент портретного описания. Цветообозначения красного тона традиционно репрезентируют цвет губ, щек, при определенных условиях - цвет глаз, носа, ушей, при этом речь идет о цветообозначениях кожи. Обычно цвет кожи фиксируется на открытых участках тела, доступных для наблюдения, - лице, руках, ногах. Возможна проекция цвета этих участков на все тело человека. Цвет кожи может зависеть от внутреннего состояния человека и от внешнего воздействия - в этом случае он является временным параметром. Вместе с тем цвет кожи — важнейшая характеристика внешности человека и потому может подвергаться оценке. В произведениях В. Набокова при обозначении цвета кожи регулярной номинацией выступает лексема розовый. Она функционирует как номинация цвета женской кожи и ассоциируется с красотой, молодостью. При этом она обычно сочетается с именами собственными и нарицательными («Марта розовая», «розовая душенька»), а также со словом «лицо». Цветообозначение реализует представление об эстетической привлекательности объекта описания, ср.: «я обожаю этот оттенок Боттичеллиевой розовости». Упоминание имени художника связано с сюжетом его знаменитой картины о рождении богини красоты и создает перспективу восприятия цветолексемы. Подобная эмоционально-эстетическая нагрузка цветообозначения отмечена почти во всех контекстах употребления. Лексема сопровождается антропоцентричными эмотивами нежный, приятный, лас-

ковый, которые распространяют присущие им коннотации на цветообозначепие. Противоположный эффект достигается Набоковым в тех случаях, когда он прибегает к лексеме розовый в качестве цветовой составляющей мужского портрета; розовый цвет мужского лица всегда получает у. Набокова негативную оценку, как правило, поддерживаемую контекстом: «пухлый розовый мужчина», «жирный розовый отец». Такие же процессы характеризуют употребление лексемы красный для характеристики внешности женских персонажей.

Цвет лица может зависеть от физиологического и эмоционального состояния человека. Покраснение лица - показатель повышения температуры тела, кровяного давлепия — сопровождает состояние, демонстрирующее высокую интенсивность переживания эмоций. Цветономинация красный служит колористической характеристикой диаметрально противоположных эмоций и чувств: страха, стыда, смущения, радости, а также сигнализирует о состоянии опьянения («я стоял перед зеркалом весь красный, с расширенными глазами», «она [жена] была красная, глаза блестели»). Для передачи эмоционального напряжения человека, находящегося, например, в состоянии гнева и раздражения, Набоков употребляет лексему багровый, используя ее негативную коннотативную заданность. Цвето-обозначения красного тона фиксируют в текстах Набокова различного рода патологические состояния и отличающуюся от физиологической нормы окраску кожи, получаемую в результате избыточного воздействия солнца («красный крап накожной болезни», «обожженные на солнце малиновые голени»). Тем самым выражается общая негативная оценка объекта описания, которая не зависит от причин, вызывающих покраснение кожи.

В диссертации рассматриваются цветономинации наиболее важных участков лица, подвергающихся у Набокова цветовой характеристике: щек, губ, носа, ушей, глаз, которые «поддерживают» общее цветовое впечатление об объекте описания. При этом при обозначении цвета щек Набоков прибегает к достаточно широкому спектру цветовых маркеров: румяный, красный, краснощекий, жаркий, фруктовый, специфика употребления которых определяется теми же факторами, что и при обозначении цвета лица, а цветообозначения ушей сопряжены с фиксацией эмоциональных состояний и представляют собой временные характеристики. Уши могут быть более заметными из-за тока крови, если на них попадает свет («прозрачно розовели уши»). При номинации цвета носа, глаз цвето-лексемы проявляют себя как факультативные компоненты описания. У Набокова для цветовой характеристики губ используются следующие цветообозначения: красный, розовый, пурпурный, пунцовый, малиновый, кровавый, коралловый, и среди них лишь сложный эпитет «дивно-коралловая улыбка» имеет позитивную эмоциональную окраску, абсолютное же большинство словоупотреблений обладает явно выраженной негативной оценкой. Отрицательная коннотация актуализируется за счет ближайшего окружения лексем: «толстые пунцовые губы», «красные, мокрые губы», «с пухлой, мясисто-красной нижней губой».

Вследствие специфики сочетаемости отдельно исследуются цветообозна-чения кожи рук, ног, а также номинации цвета волос. Красная кожа рук выступает у Набокова средством социальной характеристики («малиново-бурые от

стирки и стряпни руки», «краснорукая прачка»); розовая кожа ног - эстетической («розовые колени», «розовые щиколотки»). Это связано с тем, что обычно характеристика цвета ног входит в описание внешности женского персонажа, чаще молодого, основным цветовым маркером кожи которого служит именно лексема розовым. Примеры цветообозначений волос у Набокова немногочисленны, так как их природный, естественный цвет весьма редко характеризуется как красный; учитывая это, Набоков использует лексемы, содержащие в своей семантике представление о смешанном - красно-желтом - цвете: «абрикосовые волосы», «медно-красные кудри».

В четвертой параграфе рассматриваются номинации, выступающие цветовыми характеристиками артефактов - вещных реалий в произведениях В. Набокова. Образы-вещи играют важную роль в его художественном мире. В рамках параграфа устанавливается специфика функционирования цветообозначений одежды, строений, а также различных бытовых мелочей.

При номинации цвета женской одежды отмечается определенная закрепленность цветообозначений за верхней одеждой (в нее входят платья, блузы, халаты, капоты, брюки) и нижней (белье, ночные сорочки, чулки). Так, для обозначения цвета платьев своих героинь Набоков избирает целую гамму лексем со значением красного тона от самого яркого - «пламенного цвета» до «бело-розового», тогда как цвет нижней одежды фиксируется при помощи лексемы розовый. Розовый цвет, ассоциативно соотносясь с розовым цветом юной кожи, функционирует и в качестве маркера одежды молодых девушек и женщин. ГЛм-берт, рассуждая о возможности нарядить Лолиту «в первое бальное платье», в скобках замечает: «воздушное, розовое - в котором тонкорукая <...> девочка выглядит, как фламинго». Красный цвет одежды как цвет выраженной сексуальности и страсти приобретает у Набокова символическую функцию, поэтому лексема красный выступает цветовым маркером одежды тех героинь Набокова, за которыми закреплен статус героинь-любовниц — Марты и Магды. Магда предстает в «красном шелковом халатике», «красном платьице», «ярко-красном джампере»; Марта приходит на первое свидание к Францу «в легком темно-красном платье», в пальто на «малиновой подкладке». Привлечение лексемы красный для обозначения цвета мужской одежды связано с ее способностью ассоциироваться с активным началом, чаще всего она употребляется для обозначения каких-либо деталей мужского костюма: галстуков, кушаков, шейных платков, которые должны оттенить и подчеркнуть достоинство костюма («в пунцовом нашейном шарфе», «галстуки, как пламя»). Лексема розовый как цветовой маркер мужской одежды представлена у Набокова не так широко, она подчеркивает своеобразие костюма мужчин-щеголей: «выделялись шелковая, с пышными сборками, рубашка и сине-сиренево-розовый жилет с алмазными пуговицами». Лексема малиновый маркирует цвет кучерской рубахи, униформы бармена, мундиров английской дворцовой стражи.

В семантической зоне «строения» цветообозначения красного тона употребляются по отношению к домам, хозяйственным постройкам, а также зданиям общественного назначения: фабрикам, церквям, вокзалам и т.д. Наиболее актив-

ными средствами их цветовой номинации выступают лексемы розовый, красный, багровый. Лексемы розовый и красный устанавливают цвет зданий в соответствии с цветом исходного материала: розовый - с гранитом; красный - с кирпичом. Ср.: «с крыши красного амбара», «розовый гранитный особняк». Лексема красный в связи с универсальным характером семантики обычно обнаруживает нейтральную стилистическую оценку, тогда как цветономинации багровый и розовый образуют четко прослеживаемую оппозицию коннотативных признаков. На отрицательном полюсе эмоциональной шкалы Набоков помещает лексему багровый. Например, драматическую ситуацию потери Подтягиным паспорта в романе «Машенька» предваряет визит в «громадное, багровое здание центрального полицейского управления». Цветообозначение розовый позволяет установить внутреннюю связь с позитивными устремлениями повествователя, даже если такая связь формально не выражена. Так, в примере «другой холм, с липами, розовой церковью, мраморным склепом» из автобиографического произведения «Другие берега» цветообозначение сопровождается позитивной эмоциональной оценкой, хотя в ближайшем его окружении не содержится соответствующих эмотивов, более того, реальный цвет церкви в Рождествено - красный, так как она сложена из кирпича. Ср. в другом контексте: «красная церковь, а рядом с ней - небольшой белокаменный склеп». Однако все, что связано у Набокова с памятью детства, наделяется позитивной оценкой и «поддерживается» розовым цветом.

Набоков уделяет большое внимание различным «мелочам»: предметам быта, мебели и тому подобных вещам, которые являются необходимым компонентом художественного пространства его произведений. Эти «мелочи» весьма часто приобретают характер сюжетообразующей детали. Красно-синий мяч, влетающий по сложной траектории в камеру Цинцинната, намечает путь, по которому будет возвращен осужденный после побега. Губительная страсть имеет над Кречмаром такую власть, что он принимает красную шелковую подушку за уголок платья Магды. Внимание к вещному космосу выдает в Набокове европейского человека, склонного к строгой упорядоченности во всем. Вместе с тем значимость, которую приобретают у писателя подробности жизни, напрямую связана с темой ненасытного зрения, которая является доминирующей в его творчестве.

Третья глава «Тропы и сложные эпитеты с цветообозначениями красного тона в языке В. Набокова» посвящена исследованию сравнений, метафор, метонимических конструкций и сложных эпитетов, включающих цветообозна-чения красного тона.

В первом параграфе исследуются сравнения на основе цветообозначений. Анализ структуры набоковских сравнительных оборотов показал особую активность синтаксических средств. Так, из 27 примеров набоковских цветовых сравнений, включающих лексемы со значением красного тона, 19 вводятся союзами, тогда как морфологические средства вводят только 8 сравнений. Из 19 сравнений, выраженных синтаксическими средствами, 14 являются полными, 5 сокращенными. В полных сравнениях основанием уподобления объектов служит тож-

дество цветовой информации, например, «Краснову как апельсин-королек, солнце», «Густав красный, как вестфальская ветчина», «глазарозовые, как язвы». В структуре сокращенных сравнений, несмотря на формальную невыраженность цветового признака, семантика цвета выявляется как имплицитный компонент значения объекта сравнения: «рубины, как кровь», «окна, как раскаленные угольки». Сравнения, базирующиеся на морфологических основаниях, выражаются у Набокова именем существительным в форме творительного падежа: «огненным веером расходились лучи»; прилагательным в сравнительной степени: «уши алее герани»; предлогом: «дегенеративный рот в виде розового бутончика». Сопоставление двух объектов, которые представляются близкими в цветовом отношении, производится Набоковым и в рамках регулярного морфологического средства - конструкции цвета чего ? Зависимый генитив служит названием предмета-прототипа, вызывающего прямые цветовые ассоциации, например, «лицо цвета сырой ветчины», «платье цвета фламинго».

При рассмотрении сравнений важным является характер объектов и субъектов сравнения, их привычность или необычность для художественной речи. В качестве субъекта сравнения у Набокова выступают артефакты (6 примеров): платье, галстук, дом, окно, драгоценные камни, граммофон; объекты природы (7 примеров): солнце - 3 раза, небо, листва, берег, стволы сосен; человек (14 словоупотреблений), в том числе его тело, лицо - 2 раза, глаза, уши, губы - 3 раза, сердце, руки. Объекты сравнения, принадлежащие миру человека, представлены у Набокова 3 примерами: румянец, кровь, язвы; артефакты - 9 примерами: вино, ветчина - 2 раза, ростбиф, сырое мясо, облизанный леденец, сургуч, корабль, подкладка, веер; мир природы - 13 словоупотреблениями: угольки, пламя, облако, снег, терракота, герань, розовый бутончик, апельсин, змеиная кожа, фламинго, свинья, слизни, петушиный гребень. В ходе анализа структуры сравнительных оборотов выявлены следующие закономерности. Субъекты, относящиеся к миру природы, сопоставляются по цвету с природными объектами: солнце - с апельсином, берег — с глиной, небо - с пламенем, стволы — со змеиной кожей; с артефактами: листва — с вином; с миром человека: солнце — с румяным лицом, в этом случае Набоков использует традиционный антропоморфный образ. Артефакты сравниваются с объектами природы: платье - с фламинго, галстук - с облаком, окно - с угольками. Такие сравнение по преимуществу воспринимаются с нейтральной точки зрения или оцениваются положительно. Сравнение объектов неживой природы с объектами животного мира и миром человека, артефактов с природными объектами связано с повышением их статуса и, соответственно, с повышением эмоциональной оценки. Иные закономерности устанавливаются в том случае, когда субъектом сравнения выступает человек. Сравнения по цвету с артефактами: тело, как ветчина; лицо, как ростбиф; губы, как облизанный леденец, губы, как сургуч - обладают отрицательной оценочно-стью, мотивированной тем, что человек сопоставляется с объектами, предназначенными для поддержания физиологической сущности. Даже когда природный объект обладает закрепленной в языке позитивной эмоциональной окраской, снижение впечатления производится за счет включения негативного эмотива в

структуру сравнения, ср.: «дегенеративный рот в видерозового бутончика». Выбор неожиданных, нетрадиционных объектов сравнения определяет запоминающийся характер тропа и направлен на деэстетизацию субъекта.

Во втором параграфе устанавливается специфика метафор, относящихся к области цветообозначений. Поскольку такая метафора до сих пор специально не изучалась, в своем исследовании мы опирались на частеречную классификацию языковой метафоры, а также учитывались типологии метафор Н. Арутюновой и Ю. Левина. В произведениях Набокова выявлены 44 метафоры, включающие цветовой признак красного тона (27 субстантивных и 17 адъективных). Субстантивные метафоры (в классификации Н. Арутюновой такие метафоры называются номинативными) представлены в произведениях Набокова двумя типами. К первому типу относятся субстантивные метафоры (3 примера), в семантическом механизме которых участвуют основной и вспомогательный субъекты, но не названы их признаки: «нежный вечерний пожар». Поскольку указанные метафоры базируются на признаке, который надо домыслить, то, по типологии Левина, они относятся к метафорам-загадкам. В произведениях Набокова наиболее частотны (24 примера) субстантивные метафоры, в которых указан цветовой признак. Так, метафора «красный ломоть» имеет в основе перенос по сходству формы черепицы с плоским куском хлеба; метафора «розовый дымок миндаля» подчеркивает сходство совокупности нежных цветков миндаля с аморфной, разреженной газообразной субстанцией, оно становится очевидным вследствие того, что цветы распускаются на растении еще до появления листьев; метафора «пурпурный комок» фиксирует форму сжатых губ. В структуре такой метафоры цветообозна-чение является эксплицитным компонентом и служит необходимым условием переноса значения с одного предмета на другой, при этом цветовой признак, характеризуя цвет черепицы, цветов, губ, перемещается из позиции вспомогательного субъекта метафоры в основной. Субстантивные метафорические переносы у Набокова являются метафорами-сравнениями {«красный глаз прыща», «розовая пена рододендронов») и метафорами-загадками {«розовая трещотка» — рот младенца, «алый лепесток» — кончик сигареты). Специфика набоковской метафоры-загадки такова, что ее отгадка содержится в ближайшем контексте, например, в структуре сочетания «красные яблоки вместо скул» эксплицированы оба объекта - вспомогательный и основной.

Адъективные метафоры (в терминологии Н. Арутюновой, когнитивные) представлены у Набокова 17 примерами и дифференцируются в рамках двух типов. К первому типу относятся адъективные метафоры (10 примеров), в которых цветовой признак развивается на основе нецветового, причем механизм метафоры работает как на базе качественного прилагательного: «жаркий цвет лица», так и на базе относительного: «земляничный халат», «младенческий цвет лица», при этом перенос значения осуществляется при сопоставлении признаков, относящихся к общей сфере чувственного восприятия. Более сложные семантические процессы отмечаются в метафорах второго типа (7 примеров), когда происходит движение от признаков, обозначающих свойства предмета и постигаемых в ходе чувственного восприятия, к признакам, познаваемым посредством абстрактного

мышления. В результате этого цветономинации у Набокова могут маркировать непредметные сущности: «качать люльку розового упования», «дивное розовое событие». Поскольку «метафора любит работать на той области идеального, которую принято называть коннотациями» (Н.Д. Арутюнова), представляется возможным оценить коннотативный ореол цветолексемы. Ассоциативная соотнесенность с цветом детской кожи подкрепляется присутствием в контексте лексем «люлька» (розового упования), «не вылупилось» (дивноерозовое событие), при этом развиваются дополнительные коннотации 'приятный', но 'иллюзорный'; 'радостный', но 'наивный', что предопределяет метафорическое употребление цветообозначения розовый в рассмотренных контекстах. Метафорическое использование характеризует и лексему румяный. В диссертации рассмотрен механизм метафорического переноса цветообозначения в рамках контекстов: «румяные водопады реклам», «бабочкино крыло, румяное, с шелковистой тенью», «кровь, зарумянившая платок», «румяно-карие глаза». Динамика развития метафорического значения в таких контекстах обусловлена первичной семантикой, соотносимой с цветом лица. Перенос цветности с кожи щек на другие наблюдаемые объекты связан с повышением их эмоциональной значимости, так как цветообозначепиерумяным исходно относится к человеку.

В третьем параграфе выявляется специфика метонимических конструкций, включающих цветовой признак красного тона.

При всей сложности и многоплановости исследуемого явления следует отметить, что в произведениях Набокова метонимия встречается не часто: отмечено 10 примеров ее употребления. У писателя основанием метонимического переноса служат лексемы красный, румяный, розовый, малиновый. В романе «Приглашение на казнь» выражение «боль расставания будет красная, громкая» базируется на метонимическом переносе цвета крови на саму казнь и цвет боли, сопровождающей отсечение головы. Эта конструкция, являясь художественным обобщением, суммирует значение всех цветообозначений красного тона в романе. Специфика метонимических переносов у Набокова состоит в том, что они часто осложняются метафорой. Так, сложность интерпретации метонимической конструкции «румяная лавка мясника» состоит в том, что на метонимический перенос цвета мяса на цвет мясной лавки наслаивается метафорическое осмысление цветового признака. Употребление цветообозначения румяный мотивировано комплексом присущих ему позитивных коннотативных свойств, которые приглушают резко отрицательные коннотации цветообозначения красный, стандартной языковой номинации цвета мяса, актуализирующей представление о цветовом признаке крови. Тесное взаимодействие метонимических и метафорических переносов у писателя может закрепляться в рамках единого образа, в котором метонимия работает на базе цветообозначения, а метафора - на базе коннотаций, ср.: «румяные обстоятельства моего средиземноморского приключения». Метонимические употребления цветообозначения розовый отмечены в таких контекстах: Гумберт замечает замешкавшуюся «в розовом оцепенении» Лолиту, Цинциннат вспоминает первые встречи с Марфинькой, «ее лепет, ноги в бархатных туфельках, холодную грудь, розовые поцелуи со вкусом лесной зем-

ляники». В общем виде содержание метонимических моделей может быть сформулировано следующим образом: розовый цвет кожи I губ переносится на непредметные сущности оцепенение I поцелуи. Метонимическое использование лексемы малиновый в произведениях Набокова связано с ее способностью обозначать различные эмоциональные состояния («Метались малиновые тени мелодрам»; «М-сье Пьер наливался малиной, топал, злился»). Метонимический сдвиг осуществляется на основе переноса цветовой характеристики лица, подверженного сильным эмоциям, на сами эмоции. Таким образом, представленный материал показывает разнообразие типов метонимических употреблений цветообо-значений, при этом на фоне устойчивых, регулярных общеязыковых метонимических смещений в произведениях Набокова выделяются метонимические конструкции, обладающие особым эстетическим потенциалом.

Четвертый параграф посвящен анализу сложного эпитета. Сложные эпитеты у Набокова имеют по преимуществу окказиональный характер и относятся к тем языковым средствам, которые в силу особого характера семантических отношений между компонентами выступают в роли художественной характеристики предмета.

В произведениях В. Набокова было выявлено 106 лексем сложных цветообо-значений со значением красного тона, которые в сумме дают 167 употреблений, из них 19 образованы сложением основ прилагательных и существительных, например, «красноносый вдовец» и в данном параграфе не рассматриваются. Остальные сложные цветообозначения можно отнести к двум типам. Первый представляет собой сложения, которые в качестве производящих основ содержат основы имен прилагательных-цветообозначений3. К такому типу образований относятся 73 лексемы /ИЗ употреблений, обозначающих различные цветовые комбинации:

а) основы представляют собой равнозначные компоненты сложения, по отношению к определяемому ими существительному они выступают как равноправные. Такие прилагательные (40 лексем /58 словоупотреблений) обозначают единый признак, который, по существу, является суммой признаков, названных составляющими основами, например: «малиново-лиловые грозди сирени», «бело-розовые спаленки», «сине-сиренево-розовый жилет». Уникальным как с точки зрения образования, так и с точки зрения правописания выступает слово-бриллиантоволуннолилитовосизолазоревогрозносапфиристосинелилово - название триллиона тонов световой рекламы из романа «Дар», состоящее из 9 компонентов.

б) одно прилагательное конкретизирует второе, более общее по значению, выступая обозначением оттенка основного цвета (отмечено 8 лексем / 8 употреблений), например, «розовато-серые стены», «лиловато-розовый цвет», «рыжевато-розовое лицо».

5 Такие модели имеют общеязыковую природу, однако, как показал анализ, набоковские цветообозначения, образованные таким способом, могут иметь индивигуально-ааторский характер. Границы между общеязыковым и авторским словоупотреблением является размытой, нечеткой. Вместе с тем подавляющее количество набошвских сложных образований, построенных по регулярным языковым моделям, не зафиксированы в «Словаре-справочнике» БЗ. Букчиной иЛЛХ Калакуцкой [1998].

в) сложение объединяет в одном цветообозначении базовое прилагательное и компоненты бледно-, темно-, ярко-, которые несут семантику некоей нормы: достаточности / недостаточности цвета, высокой / низкой степени его насыщенности. Выявлено 27 лексем / 47 употреблений. При этом цветономинация определяет место признака внутри предполагаемой шкалы, ср.: «бледно-красная полоса», «ярко-красное пятно», «темно-красное платье». Для характеристики степени интенсивности проявления цвета Набоков употребляет также нестандартные модификаторы с «количественным» значением {«нежно-розовый дымок», «грязно-красные флаги»)

Ко второму типу мы отнесли сложения, в которых только один компонент является цветообозначением. Этот тип сложений представлен 33 индивидуально-авторскими образованиями / 35 употреблениями, т. е. практически каждое сложение отличается импровизационным характером.

а) сложение образовано на основе сравнения, при этом средство сравнения представлено компонентом в препозиции, а базовое прилагательное (объект сравнения) находится в постпозиции. Выявлено 7 таких сложений / 9 употреблений: «портвейно-красный оттенок», «гранатово-красное яйцо», «кроваво-красное кожаное кресло». Такое двухчастное, не обозначенное формально сравнение, несложно развернуть в сравнительную конструкцию: «портвейно-красный оттенок» - оттенок красный, как портвейн. Это позволяет перенести на предмет семантические признаки другого предмета, что служит базой создания метафоры. «Эдемски-румяное» яблоко, которое подбрасывает на ладони Лолита, это, с одной стороны, спелый, с красными боками плод фруктового дерева, с другой - запретный плод

б) сложение характеризует предмет с разных сторон, определяя его качество с точки зрения не только зрительного, но и других видов чувственного восприятия, а также содержит оценку признака, выраженного прилагательным-цветообозначением, таких 26 лексем / 26 употреблений, например, «курчаво-красная борода», «шелковисто-багряные крылья», «пурпурово-бархатный шнур».

Индивидуально-авторские сложения - характерная примета набоковского стиля. Они самодостаточны с функциональной точки зрения, поскольку совмещают в себе краткость формы и емкость семантики: объединение основ двух слов в составе сложения аккумулирует их семантические признаки, в результате чего появляется новый, интегральный смысл.

В заключении диссертации излагаются основные результаты исследования.

1.Цветообозначения красного тона, функционирующие в произведениях В. Набокова, представляют собой единое системное образование, структурирование которого проводилось на основе полевого подхода. Микрополе объединяет 39 лексем и 106 моделей сложных образований, в которых присутствуют номинации со значением красного тона. Выстраивание лексической парадигмы было связано также с необходимостью дифференциации семантических признаков цветообозначении, обеспечивающих их сочетаемость.

2. Применение полевого метода позволило описать семантические, словообразовательные, морфологические, синтаксические особенности цветообозначе-ний. В соответствии с лексическим значением цветообозначений были выделены ядерные и периферийные конституенты микрополя. Своеобразие набоковских цветообозначений в словообразовательном плане проявляется в преобладании лексико-семантического и морфологического (сложение) способов производства. Исследуемые цветообозначения относятся к основным лексико-грамматическим классам (прилагательным, существительным, глаголам и глагольным формам, наречиям) и выполняют синтаксические функции, обусловленные их морфологической природой.

4. Соотносясь с определенными реалиями (группами реалий), цветообозна-чения позиционируются в языке Набокова не только по значению, но и по кон-нотативному ореолу, в силу этого интерпретация цветообозначений базировалась на установлении внутритекстовых смысловых связей. Цветообозначения, употребленные в определенном контексте, приобретают целый спектр аксиологических «приращений», выступая средством эмоциональной оценки. Оценочное значение может быть мотивировано фактическими свойствами предмета, но чаще специфика выражения эмоционального комплекса детерминирована этическими устремлениями личности повествователя. Таким образом, эстетический компонент авторской картины мира сопрягается с этическим.

5. Исследование набоковских тропов и сложного эпитета показало, что цветообозначения активно включаются в сравнения, метафоры, метонимические конструкции, сложный эпитет. В текстах Набокова наиболее представлены полные сравнения, включающие сравнительные союзы, при этом нарушение языкового стандарта происходит вследствие включения в сравнительные конструкции необычного для узуса объекта. Субъекты сравнения, относящиеся к миру природы, повышают свой статус при сравнении с объектами мира человека, субъекты, принадлежащие миру человека, при сравнении с объектами природного происхождения приобретают отрицательную эмоциональную оценку. Цветообозначе-ние-прилагательное входит составной частью в субстантивную (номинативную) метафору. Метафорическому переосмыслению подвергается и сам цветовой признак (когнитивная метафора). У Набокова отмечен процесс развития цветового признака у нецветовых прилагательных, цветовая характеристика становится возможной и при непредметных сущностях. В произведениях Набокова используются метонимические конструкции, основанные на цветовом признаке красного тона, при этом метонимия может выступать во взаимодействии с мета-

форой. У Набокова часто встречаются сложные эпитеты, специфика которых состоит в том, что их компонентами выступают как прилагательные-цветообозначения, так и прилагательные, сочетающие цветовой и нецветовой признак. Цветообозначения в тропах и сложном эпитете часто воплощают игровое начало, которое в целом свойственно игровой поэтике Набокова.

6. Цветообозначения красного тона, функционирующие в художественной системе Набокова, отличаются широким семантическим диапазоном, охватывают разнообразные оттенки цветового тона. Цветообозначения не только обладают собственным эстетическим потенциалом и организуют пространство художественного текста, но и решают задачи по созданию яркого, красочного образа действительности. При этом важное место отводится поэтизации объектов, относимых к миру природы, а в мире человека - установке на антиэстетизм.

7. В творчестве Набокова как одного из наиболее ярких писателей новейшего времени находят отражение важнейшие принципы эстетического освоения действительности: элементы внешнего и внутреннего опыта образуют единый смысловой комплекс, необычайно ярко и синтетично воспроизводящий непосредственное впечатление от предметов. Набоков-художник апеллирует прежде всего к «предметной», «чувственной» основе своего жизненного опыта, поэтому «биографическое сознание» определяет витальный и ментальный рисунок произведений в целом и отдельных образов Принцип же, положенный в основу системы средств, при помощи которых Набоков «выстраивает» конкретный образ, может быть сформулирован как принцип тесной связи оптики (зрительного образа) и поэтики (образности) набоковского творчества.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Прилагательные-цветообозначения как средство создания образа в романе В. Набокова «Лолита» // Семантика языковых единиц в диахронии и синхронии: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во КГУ, 2002. С. 70 - 76.

2. Особенности функционирования цветолексем в рассказе В. Набокова «Рождество» // Кирилл и Мефодий: Духовное наследие: Материалы Международной научной конференции. Калининград: Изд-во КГУ, 2002. С. 112 - 119.

3. Сложный эпитет в прозе В. Набокова // Филологический вестник Ростовского государственного университета. 2002. № 3. С. 26 - 30.

4. Цветообозначения природных явлений в произведениях Набокова // Структура текста и семантика языковых единиц: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во КГУ, 2003. С. 71 - 81.

5. Цветообозначение красный как репрезентант источников искусственного освещения в произведениях В. Набокова // Литература России и Польши: Методология и поэтика текста. Тезисы международной научной конференции. Смоленск: СПГУ, 2004. С. 19 - 20.

Лукьяненко Ирина Николаевна

Специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 07.05.2004 г. Ризограф. Гарнитура «Таймс». Усл. печ. л. 1,5 Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 115

Издательство Калининградского государственного университета 236 041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14

^-98 3 7

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лукьяненко, Ирина Николаевна

Введение.

Глава I. Микрополе красного тона в русском языке и языке произведений В. Набокова.

§ 1. Полевое устройство цветообозначений.

§ 2. Основные направления изучения семантики цвета.

2.1. Принципы и подходы к изучению цвета.

2.2. Культурная и социальная значимость цвета.

2.3. Лингвистические аспекты изучения цветообозначений.

§ 3. Языковые номинации красного тона в русском языке и в произведениях В. Набокова.

3.1. Цветообозначения красного тона как полевая структура.

3.2. Структурные особенности микрополя красного цвета в произведениях В. Набокова.

§ 4. Особенности употребления слова в художественной речи.

Глава II. Значение и употребление цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова.

§1. Специфика сочетаемости цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова.

§ 2. Особенности употребления цветообозначений красного тона в семантической области «природа».

2.1. Свет / огонь.

2.1.1. Огонь.

2.1.2. Солнце.

2.1.3. Свет от источников искусственного освещения.

2.1.4. Свет рекламы.

2.2. Фауна.

2.2.1. Животные.

2.2.2. Птицы.

2.2.3 Насекомые.

2.3. Флора.

2.3.1. Цветы.

2.3.2. Деревья.

2.3.3. Грибы / ягоды.

2.4. Земля.

§ 3. Особенности употребления цветообозначений красного тона в семантической области «человек».

3.1. Кожа / лицо.

3.1.1. Физиологические / эмоциональные состояния.

3.2. Щеки.

3.3. Губы.

3.4. Уши.

3.5. Нос.

3.6. Глаза.

3.7. Руки.

3.8. Ноги.

3.9. Волосы.

3.10. Кровь.

§ 4. Особенности употребления цветообозначений красного тона в семантической области «артефакты».

4.1. Одежда.

4.1.1. Женская одежда.

4.1.2. Мужская одежда.

4.2. Строения.

4.3. «Мелочи».

Глава III. Тропы и сложные эпитеты с цветообозначениями красного тона в языке В. Набокова.

§ 1. Сравнения на основе цветового признака красного тона.

§ 2. Метафоры, включающие цветовой признак красного тона.

§ 3. Метонимические конструкции на основе цветового признака красного тона.

§ 4 Сложный эпитет у В. Набокова.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Лукьяненко, Ирина Николаевна

Интерес к изучению цветообозначений возник в 50-60-е годы XX века и был продиктован следующими причинами: во-первых, древней историей цветообозначений, основанной на чрезвычайной важности цвета для человеческого опыта. Поскольку ни один объект окружающего человека мира не существует вне цвета, цветовые характеристики - необходимый компонент визуализации пространства. Во-вторых, внимание к цветообозначениям обусловлено их важностью в формировании языковой картины мира, его концешуализации. Е.В. Рахилина утверждает, что цвет служит для того, чтобы отличить один предмет физического мира от другого ему подобного. Эта «различительная» функция особенно проявляется в тех случаях, когда объекты существуют в большом количестве экземпляров, т.е. цвет становится с языковой точки зрения релевантным и может быть описан языковыми средствами [Рахилина 2000]. В-третьих, цвето-обозначения представляют собой иерархически упорядоченную лексическую группу, системные отношения которой могут быть исследованы с позиции полевого подхода. В-четвертых, цветовая семантика пронизывает всю лексическую систему языка, и потому выявление семантических, словообразовательных, морфологических, синтаксических особенностей цветообозначений представляет исключительно важную языковедческую задачу. В-пятых, цвегообозначения содержат в себе значительные эстетические потенции: семантическое богатство и способность к образованию новых, экспрессивно-образных значений способствуют активному использованию цветообозначений в художественных целях.

Цвегообозначения, функционирующие в художественном тексте, представляют собой отдельную область изучения. Отраженные в художественном пространстве текста, они становятся репрезентантами индивидуальной картины мира. Индивидуально-авторское употребление цветообозначений может отличаться от общеязыкового, в связи с чем специфика функционирования цветообозначений в художественной системе писателя представляет особый интерес для исследователя.

Исследование творчества Набокова началось уже в 20-30 х гг. прошлого столетия, когда о Набокове заговорили его современники, русские эмигранты: Г. Иванов, М. Цет-лин, Н. Андреев, М. Кантор, М. Осорган, В. Вейдле, Вл. Ходасевич, П. Бицилли, Н. Берберова, Г. Адамович. Они наметили основные направления изучения набоковского творчества, которые были продолжены сначала западными исследователями, а потом и российскими учеными, обратившимися к произведениям В. Набокова только в конце 90-х годов XX в. Среди наиболее значительных исследований творчества Набокова отметим работы Б. Аверина [1997], В. Александрова [1999], Г. Барабтарло [1997; 2001], С. Давыдова [1997; 2001], А. Долинина [1997], Д. Конноли [1997], А. Люксембурга [1996; 2001], М. Медарич [1997; 2000], К. Проффера [2000], А. Пятигорского [1997], С. Сенде-ровича [1997; 1999], П. Тамми [1997] и др.

Обращает на себя внимание тот факт, что исследования, посвященные В. Набокову, являются по преимуществу литературоведческими. Языковые аспекты набоковского творчества остаются мало изученными, между тем как мастерство Набокова-стилиста отмечали даже недоброжелательные критики его произведений. Широко известно также утверждение самого Набокова: «Всякая великая литература - это феномен языка, а не идей» [Набоков 1996: 124]. В отечественном набоковедении исследование языка писателя началось не так давно. Труды Ю. Левина [1998; 1998а; 19986] посвящены специфике языкового выражения набоковского мировидения (биспациальности), а также анализу некоторых образных средств. Л. Рягузова [1999; 2000] рассматривает концептосфе-ру В. Набокова, в частности, языковую концептуализацию важнейшего фрагмента художественной системы писателя - «творчество». В работе В. Виноградовой и И. Улуха-нова [1996] находит отражение окказиональное словообразование писателя. Ряд произведений В. Набокова проанализирован М. Дымарским в свете лингвистики текста [2001]. В центре внимания Г. Гиржевой и В. Заики [2001] находятся языковые средства создания портретных характеристик в романах Набокова. М. Дмитровская [2001] исследует сюжетообразующую функцию набоковских метафор в романе «Машенька» и рассказе «Тяжелый дым». О. Вертинская [2001] выявляет специфику эмоционально-оценочной лексики. Следует отметить монографию Г. Рахимкуловой [2003], в которой рассматриваются художественные произведения Набокова в аспекте языковой игры. Названная работа продолжает исследования по игровой поэтике писателя (см. также: [Люксембург, Рахимкулова 1996; Люксембург 2001; Рахимкулова 2001]).

Ряд авторов намечает подходы к исследованию цвета в творчестве В. Набокова. Так, Г. Левинггон считает, что «цвет может оказаться важным средством дешифровки набоковских намеков» [Левинггон 1997: 329]. С. Сендерович и Е. Шварц полагают, что «программа» и «концептуальное ядро» романа «Лолита» «были получены» Набоковым у Блока, влияние которого ощущается даже на уровне цветописи, в ключевом образе «сине-лилового сумрака» [Сендерович, Шварц 1999: 63]. А. Яновский, исследуя роман

Машенька», пишет: «Важно отметить значимость цветопередачи в поэтике Набокова: "эмигрантское" пространство романа по-достоевски насыщено желтым цветом» [Яновский 1997: 845]. Ю. Левинг считает, что в «Даре» «топос красно-коричневого заката имманентно несет в себе некую катастрофичность, сопровождаясь состоянием почти физического увечья» [Левинг 1999а: 85], а «в "Машеньке" предвестие изгнания пульсирует в тексте вкраплением тревожных красок—оранжевым вечером <. .> лиловая синева переходит <.> в червонную красноту» [Там же: 88]. Эти подходы в общем виде сформулированы И. Палерно: «Создается впечатление, что Набоков как бы украшает и расцвечивает канву» материала [Палерно 1997: 504], при этом «расцвечивание» выступает, по мнению исследователя, метафорой творчества: «Введение цвета в текст <. .> операция, равносильная превращению сырого словесного материала в творение искусства» [Там же]. Однако, отмечая важную роль, которую играют цветообозначения в художественных произведениях В. Набокова, никто из исследователей до сих пор не рассматривал их специфику как целостного образования, не анализировал их роль в организации художественного текста. Сказанное определяет актуальность исследования.

Цель диссертационного сочинения - исследование семантики и специфики функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова. Достижение цели исследования потребовало решения ряда частных задач:

1. Определение теоретических основ и методологической базы анализа цвеголексем.

2. Описание структуры микрополя цветообозначений красного тона в русском языке и в языке художественных произведений В. Набокова; выделение общеязыковых и индивидуально-авторских средств со значением красного тона в произведениях В. Набокова.

3. Анализ особенностей сочетаемости цветообозначений красного тона с определенными семантическими группами объектов.

4. Анализ образных языковых средств цвегономинации: сравнений, метафор, метонимических конструкций.

5. Исследование сложного эпитета.

Теоретическую основу исследования составили работы по лексической семантике, сгруюурной организации лексической системы, в частности по проблемам полевого описания лексики А А. У фимцевой [1962], В.Г. Гака [1977], Г.С. Щура [1974], Д.Н. Шмелева [1977], ИА. Стернина [1985], Л.М. Васильева [1990], Ю.Д. Апресяна [1995], Н.Д. Арутюновой [1999]; сочинения, посвященные специфике художественного слова, АЛ. Потебни [1976; 1993], Б А. Ларина [1974], ВВ. Виноградова [1980; 1981], Г.О. Винокура [1997], Р. Якобсона [1975], Я. Мукаржовского [1996], М. Дымарского [2001]; концепции цветовой номинации Б. Берлина и П. Кея [1969], Н.Б. Бахилиной [1975], Р.М.

Фрумкиной [1984], Л. Вежбицкой [19%], в особенности работы, в которых рассматриваются проблемы цвегообозначений красного тона: Р.В. Алимпиевой [1986], Т. Михайловой [1994]; интерпретация текстов В. Набокова и их особенностей опирается на труды ученых-набоковедов.

Теоретическая значимость определяется комплексным подходом к исследованию микрополя цвегономинаций как узуального, так и окказионального порядка, функционирующего в эстетически значимой системе художественного текста.

Предмет исследования - функциональные особенности структурно-семантической организации микрополя цвегообозначений красного тона в произведениях В. Набокова.

Материалом для исследования послужили тексты художественных произведений, написанные В. Набоковым в течение 1918-1940 гг. на русском языке1, а также романы «Лолита» и «Другие берега», переведенные на русский язык самим автором и практически созданные им заною. Из них методом сплошной выборки было извлечено 1009 примеров употребления лексем со значением красного тона, в том числе 167 употреблений сложных прилагательных, в составе которых присутствует по крайней мере одна основа, содержащая цветовой признак красного тона. Они и стали объектом настоящего исследования, которое базируется на анализе цветовых прилагательных, существительных, глаголов, причастий, деепричастий, наречий.

В процессе исследования были использованы следующие методы: анализ словарных дефиниций, палевый метод, контекстуальный и компонентный анализ, статистический метод, а также в ряде случаев этимологический анализ и метод культурной реконструкции.

Практическое значение работы состоит в возможности использования результатов исследования в спецсеминарах по лингвистическому анализу художественного текста и творчеству ВВ. Набокова, в разработках курсов лексикологии и стилистики, а также при составлении словаря языка В. Набокова.

1 Список произведений В. Набокова, использованных в диссертации, а также их сокращенных названий приведен в конце работы. лининград-Зеленотрадск, 2002); «Язык и культура: Кирилло-мефодиевская традиция в славянских языках и литературах» (Калининград-Светлогорск, 2003), а также на ежегодных научных семинарах аспирантов ЮГУ (2002,2003,2004) и отражены в 5 публикациях.

Положения, выносимые на защиту.

1. Систематизация цвегообозначений красного тона в произведениях В. Набокова может быть проведена в двух направлениях — парадигматическом, что позволяет рассмотреть цветообозначения с точки зрения структуры и исследовать системные отношения между ними, и синтагматическом, что приводит к выявлению приоритетных со-четаемосшых связей цвегообозначений с определенными семантическими зонами.

2. Микроноле цвегообозначений красного тона, представленное в произведениях В. Набокова, является многокомпонентным развернутым структурным образованием, которое включает в свой состав как узуальные, так и окказиональные цветообозначения. 3. Сочетаемость цвегообозначений у Набокова может соответствовать общеязыковому стандарту, а может выходить за его пределы. Анализ их употреблений важен для реконструкции авторской картины мира.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова"

Заключение

В настоящем диссертационном сочинении ставилась цель выявить семантику и специфику функционирования цвегообозначений красного тона в произведениях В. Набокова Это обусловило логику работы: определение объема исследуемого лексического материала, его систематизацию и выявление индивидуальных особенностей значения и употребления данных лексем на фоне языкового стандарта Систематизация языковых средств была проведена в двух направлениях - парадигматическом, что позволило рассмотреть цветообозначения красного тона с точки зрения структуры и исследовать системные отношения между ними, и синтагматическом, что привело к выявлению приоритетных сочетаемостных связей цвегообозначений с определенными семантическими зонами. Были также проанализированы индивидуально-авторские семантические связи цвегообозначений, тропы и сложный эпитет.

Проведенное исследование показало:

1. Цветообозначения красного тона представляют собой единое системное образование, структурирование которого проводилось на основе полевого подхода Выстраивание лексической парадигмы было связано и с необходимостью дифференциации семантических признаков цвегообозначений, обеспечивающих их сочетаемость.

2. Применение полевого метода позволило не только выявить системные отношения цвегообозначений красного тона в рамках микрополя, но и описать их словообразовательные, морфологические, синтаксические особенности. Микрополе цвегообозначений красного тона, функционирующее в произведениях В. Набокова, объединяет 39 лексем и 106 моделей сложных образований, в которых присутствуют номинации со значением красного тона В соответствии с лексическим значением цвегообозначений были выделены ядерные и периферийные консгитуенты микрополя. Своеобразие набоковских цвегообозначений проявляется в словообразовательном аспекте, в частности, при метафорическом переносе цветовой семантики у прилагательных закатный, младенческий, пламенистый, поросячий, спелый, теплый, томатовый, фруктовый, а также при преобразовании сложных наименований цвета, когда в рамках одного сложного цветообозначения могут соединяться прилагательные, обозначающие признаки, относящиеся к разным понятийным сферам. Взаимодействие смыслов отдельных слагаемых цветообозначения приводит к образованию сложного эпитета, который рассматривается нами наряду с другими изобразительно-выразительными средствами — сравнением, метафорой и метонимией. В морфологическом плане исследуемые цветообозначения относятся к основным лексико-грамматическим классам: существительным «пурпур шелков», «розовость ладоней»); к глаголам и глагольным формам {«багровел от вина», алеющая скала»); наречиям («докрасна наливался смехом»). Основная часть исследуемых цветообозначений принадлежит к прилагательным («червонная полоса зари», «малиновый плюш»). Цвегообозначения красного тона выполняют синтаксические функции, обусловленные их морфологической природой. Они могут быть подлежащим, сказуемым, определением, обстоятельством.

3. В диссертации исследовались цветолексемы с точки зрения их употребления, то есть в сочетаемости. Статистический метод позволил установить частоту словоупотреблений каждой цветолексемы в целом и в отдельных семантических зонах, а также сравнил. эти данные между собой. Выделение семантических зон проводилось на основе наиболее частотной сочетаемости цвегообозначения с номинациями соответствующих объектов. Эти зоны, с одной стороны, входят в более крупные смысловые области, которыми оперирует языковое сознание, а с другой стороны, подвержены более частному дроблению. Чрезвычайно важно, что цветообозначение, употребленное в определенном контексте, приобретает целый спектр аксиологических и конногативных «приращений». В силу этого интерпретация цветообозначений базировалась на установлении внутритекстовых смысловых связей.

4. Анализ показал, что наибольшей репрезентативностью обладает лексема красный, это объясняется ее статусом доминанты микрополя, универсальным характером лексического значения и широкой сочетаемостью: она употребляется при семантизации цвета объектов, относящихся ко всем зонам. При обозначении цвета природных объектов: костра, лучей солнца, огоньков поезда, цветов розы, стволов сосны, шляпок грибов - она выступает как стилистически нейтральное средство, при обозначении цвета земли приобретает позитивную оценку, так как ее употребление связано с цветом земли в Ро-ждествено и Выре - родовых гнездах В. Набокова. Цветообозначение красный активно функционирует в семантической зоне «человек» и вполне предсказуемо маркирует цвет различных участков кожи лица и тела, при этом наиболее часто она употребляется как показатель эмоционального и физиологического состояния. Такая сочетаемость стереотипна, так как цветолексема выступает в языке средством обозначения стыда, смущения; красным можно быть от слез, холода, алкоголя. Лексема красный может конкретизировать свое значение в сочетании с негативными эмотивами. С помощью этой цветолексемы Набоков маркирует недостатки и изъяны внешности. Отрицательными коннотациями также обладает красный цвет носа, глаз, ушей — таким образом фиксируются патологические состояния. Лексема красный, будучи употребленной в семантической зоне «артефакты», выступает частотным средством, обозначающим цвет женской одежды. В этом случае Набоков использует ее в символической функции, так как красный — цвет сексуальности и страсти. Лексема красный участвует в организации набоковских тропов, выступая структурным компонентом сравнений («красные, как сургуч, губы»), метафор («красный ломоть черепицы»), метонимических конструкций («боль расставания будет красной»).

Лексема розовый также отличается высокой частотностью, она зафиксирована во всех семантических зонах, однако доминирует при обозначении внешности человека. Она выступает как средство цветовой характеристики лица, тела, и в этом случае может рассматриваться в качестве гендерной характеристики. При обозначении цвета женской кожи цветолексема сопровождается позитивными коннотациями, тогда как при обозначении мужской - отрицательными, что поддерживается у Набокова контекстом. Подобные же тенденции отмечаются при употреблении цветообозначения розовый в зоне «одежда». Оно наделяется позитивным коннотативным статусом при обозначении цвета женской одежды и негативным - при обозначении цвета мужской. Лексема розовый приобретает положительные коннотации при номинации цвета природных объектов: животных, цветов, солнца и связанных с ним явлений - восходов и закатов. Выявленные закономерности позволяют считать цветообозначение розовый универсальным позитивным цветовым маркером: в художественном мире Набокова почти все, отмеченное розовым цветом, представляется ценным и важным для субъекта повествования. Ассоциативная соотнесенность с молодой женской кожей предопределила дальнейшее семантическое развитие цветообозначения. С одной стороны, оно идет по пути актуализации признаков 'молодой1, 'юный1, что реализуется в метафорах («дивное розовое событие», «качать люльку розового упования»), с другой - по гута метонимического переноса, цветообозначение по смежности связывается с первым сексуальным чувством («розовый путь», «девственность в розовом смысле слова»). Этим фактом можно объяснить преобладание лексемы розовый в произведениях «Волшебник» и «Лолита».

Лексема малиновый частотна в зоне «одежда», она маркирует цвет униформы бармена, кучера, гвардейцев, подкладку пальто, бант на плюшевой собачке; при этом она функционирует как нейтральное лексическое средство. В других случаях лексема проявляет себя как яркая эмоциональная номинация. При семантизации цвета заката солнца, света лампочек она наделяется позитивной эмоциональной оценкой, при обозначении внешности человека: обожженной на солнце кожи, губ; эмоциональных состояний - негативной. В произведениях Набокова лексема участвует в создании метонимических конструкций («малиновая волна умиления»).

Лексема багровый по преимуществу маркирует деструктивные состояния: гнев, раздражение, злость, а также характеризует цвет осенних листьев, строений, причем во всех случаях она реализует имплицитно присущие ей и закрепленные в узусе коннотации тревоги, угрозы. Для сравнения: при характеристике окраски цветов Набоков использует лексическое средство с тождественной семантикой, но нейтральное по стилистической окраске («багряные георгины»).

Лексема пунцовый обозначает цвет губ, цветов; наибольшей частотностью она отмечена в зоне «одежда». При этом она маркирует отдельные ее детали: шарф, нашейный платок, орденскую ленгу, помпоны на ночных туфельках.

Лексема алый привлекается для семангизации цвета солнца и ягод, по сравнению со стандартным языком ее употребление у Набокова является стилистически сниженным.

Лексема пурпурный маркирует по преимуществу внешность человека - цвет ушей, губ, кожи лица. Тем самым нарушается узус употребления, поскольку общеязыковой зоной сочетаемости лексемы обычно выступает зона «одежда».

Цветообозначение румяный выступает средством обозначения цвета лица (щек), причем такой цвет оценивается субъектом повествования как чересчур яркий и потому соотносится с общей негативной оценкой внешности персонажа. Лексема обладает устойчивой языковой сочетаемостью, однако ее сочетаемостные связи у Набокова часто нарушаются, и она употребляется для цветовой характеристики широкого класса нестандартных объектов, что закрепляется в метафорах («румяная нога») и метонимических конструкциях («румяная лавка мясника»).

Во всех случаях употребления лексемы рубиновый Набоков актуализирует внутреннюю форму цветообозначения; его способность соотноситься с игрой цвета и света на гранях драгоценного камня задействована при обозначении цвета окрашенного стекла, электрических лампочек, при обозначении капельки крови используется также сходство по форме. Аналогичные условия характеризуют т употребление лексемы гранатовый: «гранатовые огоньки», «незабвенный гранатовый блеск» в киоте.

Лексема рдяный выступает прогнозируемым средством обозначения цвета щек, покрасневших в результате смущения, стыда, неловкости. Как правило, такая семантика цвета связана с темпоральными характеристиками и потому цветообозначение представлено по преимуществу глаголом и его формами, в том числе и в метафорических переносах: «блеск дня рдел».

Лексемы огненный, пламенистый в силу соотнесенности с прототипной референцией, а также очевидностью внутренней формы семантизируют цвет солнца.

Лексема червонный, выступающая цветовым маркером в зоне «солнце», актуализирует семантику красного и золотистого цветов, которые предопределяют употребление лексемы для обозначения величественных закатов.

Лексемы жаркий, кирпичный, абрикосовый характеризуют цвет лица, при этом лексемы жаркий и кирпичный сопровождаются негативными коннотациями. Лексема абрикосовый, напротив, обладает положительной эмоциональной оценкой.

Лексемы персиковый, бланжевый, телесный обозначают смешанные цветовые оттенки (как правило, желто-розовые). Вследствие этого они привлекаются Набоковым в качестве маркера приглушенного цвета: персиковый для обозначений цвета чулок, пушка на коже; телесный — цвета стволов деревьев, листа бумаги; бланжевый - дороги, гор. Лексема перламутровый соотносится с указанными выше лексемами по цвету, но отличается по коннотативному статусу. Позитивный эмоциональный фон цвегообозначения перламутровый обусловлен выявляемым в его семантической структуре семантическим признаком 'светящийся', вследствие чего оно употребляется для обозначения восходящего солнца и девичьей кожи.

Лексема вишневый употребляется Набоковым для обозначения цвета автомобилей и женской одежды; карминовый характеризует цвет солнца, просвечивающего сквозь пальцы, цвет губ; коралловый обозначает цвет губ и воспаленных миндалин.

Значительная группа окказиональных цветообозначений: земляничный, клубничный,. спелый, фруктовый - функционирует при описании внешности человека, Они демонстрируют способность к обозначению цвета кожи, отступающего от обычного, но все же не настолько яркого, как при характеристике эмоциональных состояний.

Итак, цвегообозначения красного тона, отличаясь широким семантическим диапазоном, охватывают разнообразные оттенки цветового тона. Соотносясь с определенными реалиями (группами реалий), цвегообозначения позиционируются в языке Набокова не только по значению, но и по коннотативному ореолу, выступая средством эмоциональной оценки. Оценочное значение может быть мотивировано фактическими свойствами предмета, но чаще специфика выражения эмоционального комплекса детерминирована этическими устремлениями личности повествователя. Таким образом, эстетический компонент авторской картины мира сопрягается с этическим.

5. Исследование набоковских тропов и сложного эпитета показало, что цвегообозначения активно включаются в сравнения, метафоры, метонимические конструкции, сложный эпитет. В текстах Набокова наиболее представлены полные сравнения, включающие сравнительные союзы («красные, как сырое мясо, руки»), при этом нарушение языкового стандарта происходит вследствие включения в сравнительные конструкции необычного для узуса объекта. Субъекты сравнения, относящиеся к миру природы, повышают свой статус при сравнении с объектами мира человека («солнце проникало томным клубничным румянцем»), субъекты, принадлежащие миру человека, при сравнении с объектами природного происхождения приобретают отрицательную эмоциональную оценку («губы, как большие пунцовые слизни»). Цветообозначение-прилагательное входит составной частью в субстантивную (номинативную) метафору: («розовая пена рододендронов»). Метафорическому переосмыслению подвергается и сам цветовой признак (когнитивная метафора). У Набокова отмечен процесс развития цветового признака у нецветовых прилагательных («жаркий цвет лица»), цветовая характеристика становится возможной и при непредмегных сущностях («вырастает дивное розовое событие»). В произведениях Набокова выявляются метонимические конструкции, основанные на цветовом признаке красного тона («боль расставания будет красной», «розовое оцепенение» Лолиты), при этом метонимия может выступать во взаимодействии с метафорой («румяная лавка мясника»). У Набокова часто встречаются сложные эпитеты, специфика которых состоит в том, что их компонентами выступают как прилагательные-цветообозначения («красно-синий мяч»), так и прилагательные, сочетающие цветовой и нецвеговой признак («гнусно-розовый пластырь»). Таким образом, цветообозначения в тропах и сложном эпитете часто воплощают игровое начало, которое в целом свойственно игровой поэтике Набокова.

6. Цветообозначения, функционирующие в художественной системе Набокова, не только обладают собственным эстетическим потенциалом и организуют пространство художественного текста, но и решают задачи по созданию яркого, красочного образа действительности, при этом важное место отводится поэтизации объектов, относимых к миру природы, а в мире человека - установке на антиэстетизм.

7. В творчестве Набокова как одного из наиболее ярких писателей новейшего времени, который «синтезировал открытия, сделанные в прозе и поэзии XX века» [Аверин 1997: 853], находят отражение важнейшие принципы эстетического освоения действительности. Его поэтику можно определить как поэтику «просачивания и смешения» [Левин 1998а: 312], которая базируется на «одновременности процесса воссоздания и сопереживания восприятия и запечатления» [Рягузова 1999: 19]. Элементы внешнего и внутреннего опыта образуют единый смысловой комплекс, необычайно ярко и синтетично воспроизводящий непосредственное впечатление от предметов.

8. Писатель апеллирует прежде всего к «предметной», «чувственной» основе своего жизненного опыта, поэтому «биографическое сознание» определяет витальный и ментальный рисунок произведений в целом и отдельных образов Принцип же, положенный в основу системы средств, при помощи которых Набоков «выстраивает» конкретный образ, может быть сформулирован как принцип тесной связи оптики (зрительного образа) и поэтики (образности) набоковского творчества

Список сокращений названий произведений В.В. Набокова

М - «Машенька» КДВ - «Король, дама, валет» ВЧ - «Возвращение Чорба» Сборник рассказов «Возвращение Чорба» ВЧ-П-«Пор1» ВЧ-3 - «Звонок» ВЧ-ПР - «Письмо в Россию» ВЧ-С - «Сказка» ВЧ-Р - «Рождество» ВЧ-Г- «Гроза» ВЧ-Б - «Бахман»

ВЧ-ПБ - «Путеводитель по Берлину» ВЧ-Подл. - «Подлец» ВЧ-Пас. - «Пассажир» ВЧ-К - «Катастрофа» ВЧ-Бл - «Благость» ВЧ-КЭ - «Картофельный эльф» ВЧ-У-«Ужас» ЗЛ - «Защита Лужина» П-«Подвиг» С - «Соглядатай» Сборник рассказов «Соглядатай»: С-О - «Обида» С-Л-«Лебеда.» C-Ti - «Terra incognita» С-В - «Встреча» С-Х-«Хват» С-ЗЧ - «Занятой человек» С-М - «Музыка» С-П - «Пильграм.» С-С - «Совершенство» С-СЖ - «Случай из жизни» С-К - «Красавица» С-0 - «Оповещение»

Д - «Дар» О - «Отчаяние» ПК - «Приглашение на казнь» ДБ - «Другие берега» ВФ - «Весна в Фиальте» Сборник рассказов «Весна в Фиальте»: ВФ-К—«Круг» ВФ-К - «Королек» ВФ-ТД - «Тяжелый дым» ВФ-ПШ - «Памяти Л.И. Шигаева» ВФ-ПМ - «Посещение музея» ВФ-Н - «Набор» ВФ-Л - «Лик»

ВФ-ИТ - «Истребление тиранов» ВФ-ВШ - «Василий Шишков» ВФ-АИ - «Адмиралтейская игла» ВФ-ООБ - «Облако, озеро, башня» ВФ-УУ - «Уста к устам» ВФ-UT - «Ultima Thule» КО - «Камера обскура» В - «Волшебник» РР - ранние рассказы РР-Н - «Нежить» РР-С-«Слово» РР-УК - «Удар крыла» РР-Д-«Драка» РР-В - «Венецианка» РР-ПД - «Пасхальный дождь» РР-РР - «Рождественский рассказ»

Список сокращений словарей:

1. БАС - Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. M.-JL, 19481965.

2. Букчина Б.З., Калакуцкая Л.П. Слитно или раздельно? Орфографический словарь справочник. М., 1998.

3. Ведерников Н.В. Краткий словарь эпитетов русского языка. М., 1975.

4. Горбачевич К.С., Хабло ЕЛ. Словарь эпитетов русского литературного языка. Л., 1979.

5. Даль - Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1994.

6. Краснянский В.В. Сложные эпитеты русской литературной речи. Опыт словаря. Орехово-Зуево, 1995.

7. MAC - Словарь русского языка: В 4 т. М., 1957-1961.

8. Ожегов - Ожегов С. И. Словарь русского языка М., 1984.

9. Ожегов, Шведова - Ожегов СЛ., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка М., 2002.

10. СССРЯ - Словарь сочетаемости слов в русском языке. М., 2002.

11. СЭС - Советский энциклопедический словарь. М., 1990.

12. Фасмер - Фасмер М.Р. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М., 1971.

13. ФСРЯ - Фразеологический словарь русского языка М. 1968.

14.Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971.

Список научной литературыЛукьяненко, Ирина Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М., 1996.2. . Набоков ВВ. Доклад «Расписное дерево» // Звезда 1996а №11.

2. Набоков В.В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. Спб. 1997

3. Набоков В.В. Предисловие к англ. пер. романа «Машенька» // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997а

4. Набоков В.В. Предисловие к англ. пер. романа «Приглашение на казнь» // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 19976.

5. Набоков В.В. Доклад в Берлинском кружке «Человек и вещь» // Звезда 1999. № 4.

6. Набоков В.В. Из интервью Бернару Пиво на французском телевидении // Звезда 1999а №4.

7. Набоков ВВ. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 1999-2000.1. Научные издания:

8. Аверин Б. Набоков и набоковиана // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

9. Аверин В.В. Поэтика ранних романов Набокова // Набоковский вестник. Спб., 1998. Вып. 1.

10. Аверин Б.В. «. .Пародия ли он?» (о соотношении автора и героя в романе «Смотри на арлекинов!») // Набоковский вестник. Спб., 2000. Вып. 5.

11. Аверин Б. Воспоминания у Набокова и Флоренского // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

12. Адамович Г. Владимир Набоков: (Из кн. «Одиночество и свобода») // ВБ. Набоков: Pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

13. Адмони BP. Полевая природа речи // Вопросы теории частей речи. Л., 1968.

14. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: Метафизика, этика, эстетика Спб., 1999.

15. Александров Д Набоков натуралист и энтомолог // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

16. Алимпиева Р.В. Становление лексико-семангической группы цветовых прилагательных в русском языке первой половины XIX в. // Вопросы семантики: Исследования по истории семантики. Калининград, 1982.

17. Алимпиева Р.В. Семантическая значимость слова и структура лексико-семангической группы. М., 1986.

18. Алимпиева РБ. Свет и цвет в византийской христианской эстетике и их отражен-ность в образной системе А. Блока // Актуальные проблемы и перспективы филологии. Сб. научн. трудов. Калининград, 1996.

19. Алимпиева РБ. Цветовые прилагательные со значением красного тона в поэтических текстах С. Есенина и их эквивалента в польских переводах // Семантические единицы и категории русского языка в диахронии. Калининград, 1997.

20. Алимпиева РБ. Этнокультурный компонент текста как средство выражения русского национального самосознания // Семантические единицы русского языка в диахронии и синхронии. Калининград, 2000.

21. Аллмере РА., Василевич АЛ. Психолингвистический подход к установлению двуязычных лексических соответствий // Экспериментальные исследования в психолингвистике. М., 1982.

22. Андреев Н. Сирин // ВБ. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

23. Апресян Ю.Д. Коннотации как часть прагматики слова // Апресян Ю.Д. Избр. труды.: В 2т. М., 1995. Т. 2.

24. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика // Апресян Ю.Д. Избр. труды.: В 2 т. М., 1995а. Т.1.

25. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Апресян Ю.Д. Избр. труда: В 2 т. М., 19956. Т. 2.

26. Аристотель. О душе // Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1976. Т. 1.

27. Артеменко-Толстая Н.И. Германия. Немцы. Рассказы В. Набокова 20-30-х годов // Набоковский вестник. Спб., 1998. Вып. 1.

28. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора // Лингвистика и поэтика. М., 1979.

29. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990.

30. Арутюнова Н.Д. Метонимия // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990а.

31. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

32. Афанасьев А.Н. Происхождение мифа. М., 1996.

33. Ахматова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969.

34. Бабенко HP. Окказиональное в художественном тексте. Калининград, 1997.

35. Бабиков А А О способе построения дома времени в произведениях В.В. Набокова //Набоковский вестник. Спб., 1999. Вып. 3.

36. Бабиков А. Образ «дом время» в произведениях В. Набокова: способ построения и композиционное значение // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков -100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

37. Бакина МА. Словотворчество // Языковые процессы современной русской художественной литературы: поэзия. М., 1977.

38. Бакина МА., Некрасова ЕА Эволюция поэтической речи XIX-XX вв. Перифраз. Сравнение. М., 1986.

39. Баевский B.C. Эпитет // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

40. Балли Ш. Французская стилистика М., 1961.

41. Барабтарло Г. Бирюк в чепце. Звезда. 1996. №11.

42. Барабтарло Г. Очерк особенностей устройства двигателя в «Приглашении на казнь» // В .В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

43. Барабтарло Г. Троичное начало у Набокова // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

44. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.

45. Бахилина Н.Б. История цвегообозначения в русском языке. М., 1975.

46. Бахтин ММ. Эстетика словесного творчества М., 1979.

47. Бекова С. В. Семантико-сгалистический анализ слов со значением цвета у М. Горького: К проблеме идеологического словаря писателя. Прага, 1977.

48. Белецкий А.Н. Избр. труды по теории литературы. М., 1964.

49. Белов А.И. Цветовые этноэйдемы как объект этнопсихолингвистики // Этнопсихо-лингвистика М., 1988.

50. Берберова Н. Набоков и его «Лолита» //В.В. Набоков: pro et contra Т. 1. Спб., 1997.

51. Берестнев ГЛ. Семантика русского языка в когнитивном аспекте. Калининград, 2002.

52. Бирих А.К. Метонимия в современном русском языке. Л., 1987.

53. Битов А. Ясность бессмертия. Смерть как текст // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

54. Бицилли П. В. Сирин. «Приглашение на казнь» // ВВ. Набоков: pro et contra Т. 1. Спб., 1997.

55. БлэкМ. Метафора// Теория метафоры. М., 1990.

56. Букс Н. Звуки и запахи // Новое литературное обозрение. 1996. № 17.

57. Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова 1998.

58. Валгина Н.С. Синтаксис современного русского языка М., 1973.

59. Василевич АЛ. Цветонаименования и проблемы перевода текста // Текст и перевод. М., 1988.

60. Васильев Л.М. Теория семантических полей // Вопросы языкознания. 1971. №5.

61. Васильев JIM. Современная лингвистическая семантика. М., 1990.

62. Вежбицкая А. Сравнение градация—метафора // Теория метафоры. М., 1990.

63. Вежбицкая А. Обозначения цвета и универсалии зрительного восприятия // Язык. Культура Познание. М., 1996.

64. Вейдле В. В. Сирин. «Отчаяние» //В.В. Набоков: pro et contra Т. 1. Спб., 1997.

65. Вережникова Т.В. Владимир Набоков и искусство книги Англии рубежа веков: «Храм Шекспира» в библиотеке В. Набокова // Набокове кий вестник. Спб., 1998. Вып. 1.

66. Вертинская ОМ. Концепт «нежность» в произведениях В. Набокова // Филологический вестник Ростовского государственного университета. 2003. № 1.

67. Веселовский А.Н. Историческая поэтика M.-JL, 1940.

68. Виноградов В.В. Академическая грамматика М., 1953. Т. 1.

69. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слов // Избр. труды. Лексикология и лексикография. М., 1977.

70. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980.

71. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.

72. Виноградова В Л. Стилистический аспект русского словообразования. М, 1984.

73. Виноградова В.Н. Игорь Северянин // Очерки истории языка русской поэзии XX века Опыты описания идиостилей. М., 1995.

74. Виноградова В Л., Улуханов И.С. Словотворчество В. Набокова // Язык как творчество. М., 1996.

75. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста М., 1997.

76. Вольф-Тальбот А. Пудель. М., 1998.

77. Гак BP. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики. М., 1971.

78. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. На материале французского и русского языков. М., 1977.

79. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

80. Гаретго Э. Владимир Набоков и Итало Кальвино: в поисках идеального читателя // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков 100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

81. Гаспаров МЛ. Ритмико-синтаксическая формульность в русском 4-стопном ямбе // Проблемы структурной лингвистики: 1983. М., 1986.

82. Герасимов ГЛ. Снежно-белый, изумрудно-зеленый // Русская речь. 1978. № 2.

83. Гинзбург ЕЛ. Конструкции полисемии в русском языке: таксономия и метонимия. М., 1985.

84. Гиржева Г.Н., Заика ВЛ. Об особенностях портрета В. Набокова // Набоковский сборник: Искусство как прием. Калининград, 2001.

85. Гогсшь HJ3. Мертвые души. М., 1982.

86. Грейсон Дж. Метаморфозы «Дара» // ВБ. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

87. Григорьев В.П. Грамматика идиостиля. М., 1983.

88. Григорьева А.Д. Слово в поэзии Леонида Мартынова и Бориса Слуцкого // Языковые процессы современной русской художественной литературы: поэзия. М., 1977.

89. Григорьева А.Д. Слово в поэзии Тютчева. М., 1980.

90. Григорьева А.Д., Иванова НЛ. Поэтическая фразеология Пушкина. М., 1969.

91. Григорьева А.Д., Иванова Н.Н. Язык поэзии XIX XX вв. Фет. Современная лирика. М.: Наука, 1985.

92. ГудмэнН. Метафора-работа по совместительству//Теория метафоры. М., 1990.

93. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // В. фон Гумбольдт. Избр. труды по языкознанию. М., 1984.

94. Давыдов С. «Гносеологическая гнусность» Владимира Набокова: Метафизика и поэтика в романе «Приглашение на казнь» // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

95. Давыдов С. Набоков: герой, автор, текст // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

96. Данилова Н Л. Психофизиология. М., 1998.

97. Двинятин Ф. Пять пейзажей с набоковской сиренью // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

98. Дмитриева НЛ. Изображение и слово. М., 1962.

99. Дмитровская МА. Образная параллель «человек-дерево» у А. Платонова // Творчество А. Платонова. Исследование и материалы. Кн. 2. Спб., 2000.

100. Дмитровская МА От первой метафоры к последней: смысл финала романа В. Набокова «Машенька» // Текст. Интертекст. Культура. Сб. докладов международной научной конференции. М., 2001.

101. Дмитровская МА Образная система, смысл названия и интертекстуальные связи рассказа В. Набокова «Тяжелый дым» // ВБ. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001а.

102. Долинин А. Цветная спираль Набокова // В. Набоков. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе. Интервью. Рецензии. М., 1989.

103. Долинин А. Три заметки о романе Владимира Набокова «Дар» // В.В. Набоков: Pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

104. Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина: первые романы // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 1999. Т. 2.

105. Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина: две вершины «Приглашение на казнь» и «Дар» // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 2000. Т. 4.

106. Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина: от «Соглядатая» к «Отчаянию» // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 2000а. Т. 3.

107. Долинин А., Утгоф Г. Примечание к роману «Подвиг» // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 2000. Т. 3.

108. Дымарский МЛ. Проблемы текстообразования и художественный текст. На материале русской прозы XIX-XX века. М., 2001.

109. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры. М., 1990. ЮЗ.Золотова ГА. Соотношение формальной и семантической структуры предложения // Проблемы синтаксической семантики. М., 1970.

110. Золян С.Т. От описания идиолекта к грамматике идиостиля: (на материале поэзии Л. Мартынова) // Языки русской поэзии XX века. М., 1990.

111. Иванов Г. В. Сирин. «Машенька», «Король, дама, валет», «Защита Лужина», «Возвращение Чорба», рассказы // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

112. Иванова ИЛ. О полевой структуре частей речи в английском языке // Теория языка. Методы его исследования и преподавания. Л., 1981.

113. Измайлов Ч. А., Соколов Е.Н., Черноризов А.М. Психофизиология цветового зрения. М., 1989.

114. Кайдалова А.И., Калинина ШС Современная русская орфография. М, 1983.

115. Кантор М Бремя памяти (о Сирине) // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

116. О.Карпов И.П. Автор — предмет цвет // Открытый урок по литературе. Русская литература XX века. М., 2000.

117. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

118. Кац Б A «Exegi monumentum» Владимира Набокова: К прочтению стихотворения «Какое сделал я дурное дело» // Литературное обозрение. 1999. № 2.

119. Кацнельсон С Д. Содержание слова, значение и обозначение. М., 1965.

120. Клименко Л.Ф. Библиотека дома Набокова // Набоковский вестник. Спб., 1998. Вып. 1.

121. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М, 2000.

122. Ковалев В.П. Языковые выразительные средства русской художественной прозы. Киев, 1981.

123. Ковтунова ИЛ. О поэтических образах Б. Пастернака // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиостилей. М., 1995.

124. Кожевникова НА. Об обратимости тропов // Лингвистика и поэтика. М., 1979.

125. Кожевникова НА. Словоупотребление в русской поэзии начала XX в. М., 1986.

126. Кожевникова НА. Язык Андрея Белого. М., 1992.

127. Козлова С. Гносеология отрезанной головы и утопия истины в «Приглашении на казнь», «Ultima Thule», «Bend sinister» B.B. Набокова // B.B. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

128. Колшанский ГВ. Контекстная семантика. М., 1980.

129. Конноли Дж.В. «Terra incognita» и «Приглашение на казнь» Набокова // ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

130. Корж Н.Н., Ребеко ТА. Красный цвет: существует ли он // Проблема цвета в психологии. М., 1993.

131. Костанди О. «Король, дама, валет»: искусство как прием // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков -100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

132. Котелова Н.З. Значение слова и его сочетаемость. Л., 1975.

133. Кравец А.С. Топологическая структура смысла // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001.

134. Краснянский В.В. Сложный эпитет в русской литературной речи. Владимир, 1991.

135. Крючков С.Е., Максимов Л.Ю. Современный русский язык. М., 1977.

136. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкранц Ю.Г., Лузина Л Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

137. Кузнецов А.М. Структурно-семантические параметры в лексике. М. 1980.

138. Кузнецов А.М. Поле // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

139. Кузнецова Э.В. Значение слова и его сочетаемость. Л., 1975.

140. Куприн АЛ. Шестое чувство // Рукописи не горят. М., 1990.

141. Куприянов Л. Эпитет // Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.

142. Кульпина ВГ. Лингвистика цвета. М., 2001.

143. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990.

144. Ларин БА. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974.

145. Левин ЮЛ. Биспациальносгь как вариант поэтического мира В. Набокова // Левин Ю.И. Избр. труды: Поэтика. Семиотика. М., 1998.

146. Левин Ю.И. О прозе В. Набокова // Левин Ю.И. Избр. труды: Поэтика. Семиотика. М, 1998а.

147. Левин Ю.И. Структура русской метафоры // Левин ЮЛ. Избр. труды: Поэтика. Семиотика. М., 19986.

148. Левинг Ю. Заметки о «Машеньке» В.В. Набокова // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

149. Левинг Ю. Примечания к рассказам // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 1999. Т. 1.

150. Левинг Ю. Тайны литературных адресатов В.В. Набокова: Гайто Газданов // Набоковский вестник. Спб., 1999а. Вып. 4.

151. Левинг Ю. Раковинный гул небытия (В. Набоков и Ф. Сологуб) // ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

152. Левинтон Г. The Importance of Being Russian, или Les allusions perdues // B.B. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

153. Леденев A.B. B.B. Набоков: «Ничья меж смыслом и смычком» // Литература russkogo зарубежья (1918-1996). М, 1998.

154. Леденев АВ. В. Набоков // Русская литература XX века. М., 1999.

155. Липовецкий М Эпилог русского модернизма // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

156. Лотман Ю.М. «Пиковая дама». Тема карт и карточной игры в русской литературе нач. XIX в. // Лотман Ю.М Избр. статьи: В 3 т. Таллин, 1992. Т. 2.

157. Лыков А .Г. О некоторых особенностях словообразования сложных имен прилагательных // Русский язык в школе. 1969. № 5.

158. Люксембург А.М. Коварный конструктор игровых структур: организация набоков-скош метатекста в свете теории игровой поэтики // Набоковский сборник: Искусство как прием. Калининград, 2001.

159. Люксембург A.M., Рахимкулова Г.Ф. Магистр игры Вивиан Ван Бок (Игра слов в прозе В. Набокова в свете теории каламбура) Ростов-на-Дону, 1996.

160. Маликова М. Жертва тотального воспоминания // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков -100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

161. Медарич М. Владимир Набоков и роман XX столетия // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

162. Медарич М. Томас Манн и Владимир Набоков (об одной типологической аналогии) // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков 100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

163. Мелетинский Е.М Поэтика мифа. М., 1976.

164. Михайлова ТА. «Красный» в ирландском языке: понятие и способы его выражения // Вопросы языкознания. 1994. № 6.

165. Михеев М. Заметки о стиле Сирина: еще раз о не-русскости ранней набоковской прозы//Логос 11-12(1999)№21.

166. Могульский К. Поэтическое творчество А. Ахматовой // Литературное обозрение. 1988. №5.

167. Морковкин В.В. Предисловие // Словарь сочетаемости слов русского языка. М., 2002.

168. Мукаржовский Я. О поэтическом языке // Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М., 1996.

169. Мукаржовский Я. Поэтические наименования и эстетическая функция языка // Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М., 1996а.

170. Наумович А.Н. Современная русская пунктуация. Минск, 1983.

171. Некрасова ЕЛ. Метонимический перенос в связи с некоторыми проблемами лингвистической поэтики // Слово в русской советской поэзии. М., 1975.

172. Некрасова ЕЛ. Сравнения // Языковые процессы современной русской художественной литературы: поэзия. М., 1977.

173. Некрасова ЕЛ. Сравнения общеязыкового типа в аспекте сопоставительного анализа художественных идиолектов // Лингвистика и поэтика. М., 1979.

174. Никитин МБ. Лексическое значение слова М., 1983.

175. Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. М., 1996.

176. Новиков ЛЛ. Семантика русского языка. М., 1982.

177. Новиков Л. А. Сема // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 172.0гольцев В.М. Огольцева Е.В. Семантико-грамматический аспект лексикографического описания слова «в сравнении» // Фразеология и слово. Новгород, 1996.

178. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

179. Останин Б. Равенство, зигзаг, трилистник, или о трех родах поэзии // Новое литературное обозрение. 1997. № 23.

180. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. М., 1994.

181. Павлович Н.В. Парадигмы образов в языке русской поэзии XX века // Языки русской поэзии XX в. М., 1989.

182. Панов М.В. Ритм и метр в русской поэзии // Поэтика и стилистика 1988-1990. М., 1991.

183. Паперно И. Как сделан «Дар» Набокова // ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

184. Паршин П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания. 1996. № 2.

185. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. М. 1997Покровский М.М. Избр. труды по языкознанию. М., 1959.

186. Полевые структуры в системе языка. Воронеж, 1989.

187. Полшцук В. Жизнь приема у Набокова // В JB. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

188. Полишук В.Б. Комментарии к роману «Король, дама, валет» // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 1999. Т. 2.

189. Полшцук В. Поэтика вещи в прозе Набокова (ключи к роману «Король, дама, валет») // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков — 100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

190. Полшцук В.Б. Поэтика вещи в прозе ВВ. Набокова. Автореф. дис. канд. филол. наук Спб. 2000а.

191. Полшцук В.Б. Вещные реалии в прозе В.В. Набокова // Набоковский сборник: Искусство как прием. Калининград, 2001.

192. Польская С. О рассказе Владимира Набокова «Пасхальный дождь» // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков 100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

193. Потебня АЛ. Мысль и язык. Киев, 1993.

194. Потебня АЛ. Эстетика и поэтика. М., 1976.

195. Поцепня ДМ. Образ мира в слове писателя. Спб., 1997.

196. Проффер К. Ключи к «Лолите». Спб., 2000.

197. Пятигорский А. Чуть-чуть о философии Владимира Набокова // ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

198. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М., 2000.

199. Рахимкулова Г.Ф. Окказиональный мир Владимира Набокова // Набоковский сборник: Искусство как прием. Калининград, 2001.

200. Рахимкулова Г.Ф. Олакрез Нарцисса. Проза В. Набокова в зеркале языковой игры. Росгов-на-Дону, 2003.

201. Ревзина О.Г. Категория числа в поэтическом языке // Актуальные вопросы русской морфологии. М., 1988.

202. Ревзина О.Г. Марина Цветаева // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиосгилей. М., 1995.

203. Рогачевский А. «Король, <пиковая> дама, валет»: К вопросу о пушкинском фоне у Набокова // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков 100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

204. Розенгрант Дж. Владимир Набоков и этика изображения. Двуязычная практика // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

205. Розенталь Д.Э., Теленкова МА. Словарь-справочник лингвистических терминов. М, 1985.

206. Ронен О. Пути Шкловского в «Путешествии по Берлину» // Звезда. 1999. № 4.

207. Рягузова JLH. Концепт «творчество» в идиостиле Набокова // Набоковский вестник. Спб., 1999. Вып. 4.

208. Рягузова JI.H. Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе В.В. Набокова. Краснодар, 2000.

209. Рягузова JI.H. Эстетические и теоретико-литературные понятия В.В. Набокова // Текст. Интертекст. Культура. Сб. докладов международной научной конференции. М., 2001.

210. Сендерович С., Шварц Е. «Лолита»: по ту сторону порнографии и морализма // Литературное обозрение. 1999. № 2.

211. Сендерович СЛ., Шварц Е.М. Поэтика и этология Владимира Набокова // Набоковский вестник. Спб., 2000. Вып. 5.

212. Сидельников В.М. Поэтика в русской народной лирике. М., 1959.

213. Скляревская ГЛ. Метафора в системе языка. Спб., 1993.

214. Сконечная О. «Я» и «Он»: о присутствии Марселя Пруста в русской прозе Набокова // Литературное обозрение. 1999. № 2.

215. Сливинская СБ. Магистр игры и чародейства. Цветной слух Владимира Набокова //Набоковский вестник Спб., 1998. Вып. 1.

216. Смирнов И. Art a lion // ВБ. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

217. Старк В.П. Реалии родовых гнезд в текстах Набокова // Набоковский вестник. Спб., 1999. Вып. 3.

218. Старк В.П. Знаменательные даты в хронографии ВЛабокова // Набоковский вестник. Спб., 2000. Вып. 5.

219. Стернин ИЛ. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.

220. Тамми П Заметки о полигенетичности в прозе Набокова // В Б. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

221. Телия В.Н. Фразеология // Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М, 1972.

222. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация (виды наименований). М., 1977.

223. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М., 1986.

224. Тернер В.У. Проблема цветовой классификации в примитивных культурах // Семиотика и искусствометрия. М., 1972.

225. Токер Л. Набоков и этика камуфляжа // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

226. Томашевский ББ. Стилистика. Л., 1983.

227. Тонквист Г. Аспекты цвета. Что они значат и как могут быть использованы // Проблема цвета в психологии. М., 1993.

228. Топорков АЛ. Теория мифа в русской филологической науке. М, 1997.

229. Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.

230. Топоров В.Н. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах // Топоров В Л. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М, 1995а.

231. Топоров В.Н. Пространство и текст // Из работ московского семиотического круга. М., 1997.

232. Туровский ВБ. Как, подобно, напоминать, творительный сравнения: толкование для группы квазисинонимов // Референция и проблемы текстообразования. М., 1988.

233. Усанкова НБ. Способы семантического описания этимологически соотнесенных цветовых номинаторов розовый и rozowy в художественном тексте // Текст в лингводи-дактическом аспекте. Калининград, 2003.

234. Уфимцева АЛ. Опыт изучение лексики как системы. М, 1962.

235. Уфимцева АЛ Лексическое значение (принцип семиологического описания лексики). М., 1986.

236. Филимонов А.О. «Обезумевшие вещи»: Пространство сна в поэзии Владимира Набокова // Набоковский вестник. Спб., 1999. Вып. 4.

237. Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания. М., 1982.

238. Флоренский П. Иконостас. М, 1990.

239. Фомин А. Сирин: Двадцать два плюс один // Новое литературное обозрение. 1997. №23.

240. Фрумкина Р.М. Цвет, смысл, сходство. М., 1984.

241. Фундаментальные направления современной американской лингвистики: Сб. обзоров. М., 1997.

242. Хасин Г. Между микро и макро: повествование и метафизика в романе В. Набокова «Король, дама, валет» // ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 2. Спб., 2001.

243. Ходасевич В. О Сирине //ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 1.Спб., 1997.

244. Хроленко А.Т. Лексика народной поэзии. Курск, 1976.

245. Цветы. Комнатные растения и декоративные кустарники. Киев, 1978.

246. Цетлин М. В. Сирин. «Возвращение Чорба». Рассказы и стихи // ВВ. Набоков: pro et contra. Т. 1.Спб., 1997.

247. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях // Вопросы языкознания. 1996. № 2.

248. Черемисина М.И. Сравнительные конструкции русского языка. Новосибирск, 1976.

249. Чернова А. Все краски мира, кроме желтой. М., 1987.

250. Чичерин АВ. Стиль лирики Тютчева // Контекст. 1974. М., 1975.

251. Шапиро Г. Поместив в своем тексте мириады собственных лиц: К вопросу об авторском присутствии в произведениях Набокова // Литературное обозрение. 1999. № 2.

252. Шаталова С.Е. Слитный эпитет // Русская речь. 1974. № 1.

253. Шаховская З.А. В поисках Набокова. Отражения. М., 1991.

254. Шекспир В. Комедии. Хроники. Трагедии. М., 1989.

255. Шкуркина Ю.А. Семантическая доминанта цветообозначений в структуре художественных текстов А. Блока // Актуальные проблемы лингвистической семантики. Калининград, 1998.

256. Шлегель К. Восприятие города: Набоков и таксисты // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков -100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

257. Шмелев А.Д. Могут ли слова языка быть ключом к пониманию культуры // Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001.

258. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

259. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977.

260. Шраер М.Д. Сексография Набокова // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков —100. Материалы научной конференции. Таллинн, 2000.

261. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. Л., 1979.

262. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М., 1974.

263. Юдина О.В. Структура коннотативной части лексического значения слова в его нейтральном и экспрессивном употреблении в художественном тексте // Текст в лин-гводидактическом аспекте. Калинин град, 2003.

264. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика// Струюурализм: «за» и «против». М., 1975.

265. Яновский А. О романе Набокова «Машенька» // В.В. Набоков: pro et contra. Т. 1. Спб., 1997.

266. Яновский А. Примечание к роману «Машенька» // В. Набоков. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Спб., 1999. Т. 2.

267. Яньшин П.В. Цвет как фактор психической регуляции // Прикладная психология. 2000. №4.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лукьяненко, Ирина Николаевна

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Лукьяненко, Ирина Николаевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика и специфика функционирования цветообозначений красного тона в произведениях В. Набокова"

Список научной литературыЛукьяненко, Ирина Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций