автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: политическая, экономическая и культурная трансформация

Полный текст автореферата диссертации по теме "Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: политическая, экономическая и культурная трансформация"

Направахрукописи

Алексеева Любовь Васильевна

Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: политическая, экономическая и культурная трансформация

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Екатеринбург-2004

Работа выполнена в отделе Отечественной истории XX века Института истории и археологии Уральского отделения Российской Академии Наук

Научный консультант, доктор исторических наук, профессор Геннадий Егорович Корнилов

Официальные оппоненты: член-корреспондент, доктор исторических наук, профессор Андрей Владимирович Головнев

доктор исторических наук, профессор Михаил Валерьевич Попов

доктор исторических наук, профессор Александр Иванович Прищепа

Ведущая организация: Курганский государственный университет

Защита диссертации состоится « 31 » марта 2004 г. в 10-00 часов на заседании диссертационного совета Д 004. 011. 01 в Институте истории и археологии Уральского отделения Российской Академии Наук по адресу: 620026, г. Екатеринбург, ул. Р. Люксембург, 56.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории и археологии УрО РАН.

Автореферат разослан « 25» февраля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

Е.Т. Артемов

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Формирование современной концепции истории Отечества невозможно без отражения в ней судеб отдельных регионов России.

Российский Север сегодня - это две трети территории страны, 80% ее полезных ископаемых, 60% дохода, получаемого от экспорта. Северный регион имеет огромное значение для страны и мира с точки зрения экономики, политики, морских и наземных транспортных коммуникаций («коридоров»), резко сокращающих расстояния между Европой, Азией и Америкой. Это кладезь неисчислимых полезных ископаемых и природных ресурсов, экологическая и биосферная кладовая, а также климатическая лаборатория планеты. Север - это, наконец, особый уклад жизни1.

Огромная роль Севера для России становится предметом размышлений российских политиков, ученых и специалистов. Показательны в этом отношении события конца 2001 - начала 2002 гг.: парламентские слушания «Основные направления социально-экономической политики развития Севера России и их правовое обеспечение» в Совете Федерации, обсуждение Концепции Федерального закона «Об основах государственной политики РФ в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях», конференция «Русский Север в системе геополитических интересов России» в Российской академии государственной службы при Президенте РФ и др.2

Север Западной Сибири сегодня представляет собой территорию интенсивного промышленного освоения, где проживают народы и пришлые, и коренные; представители последних с конца XX в. ведут активную работу по урегулированию жизнедеятельности и взаимоотношений с предприятиями топливно-энергетического комплекса3. Актуальность исследования вызвана, в частности, современным положением Тюменского Севера, играющего решающую роль в экономической жизни страны, но, несмотря на это, его население, особенно коренное, переживает нелегкие времена. Перспективы и механизмы решения многочисленных проблем, с которыми в очередной раз столкнулись народы Российского Севера, требуют основательного изучения относительно недавнего прошлого с тем, чтобы цивилизованно, без ущерба как для аборигенов, так и для всех остальных жителей края, решать проблемы устойчивого развития региона. В этой связи обращение к исследованию преобразований первых десятилетий советской власти кажется настоятельно необходимым, поскольку позволяет увидеть в них элементы позитивного, понять ошибки прошлого, и на основе этого решать проблемы сбалансированного развития северных округов с учетом традиционного образа жизни народов Севера.

Оценка перспектив развития коренного населения наряду с переживаемыми им экономическими трудностями побуждает обратиться и к проблеме культурного уровня северян. Сегодня как никогда актуален вопрос формирования у молодого поколения потребности в повышении образования, приобретения профессии и интеграции в современное общество с сохранением самобытности. Изучение опыта культурных преобразований на Севере поможет приблизить к пониманию современных проблем коренных народов, обусловленных не только советским прошлым, но и имеющих глубоко внутренний характер, уходящий корнями в долгое время не учитывавшихся властью и обществом этнические и социально-психологические особенности аборигенов, тем более, что мировая наука и сегодня не пришла к единому теоретико-концептуальному подходу относительно

4

развития северных народов .

Объектом исследования являются процессы, происходившие в политической, экономической и социокультурной сферах жизнедеятельности населения Севера Западной Сибири.

Предметом диссертационного исследования стали политическая (территориально-административное устройство, органы власти, изменения в управлении регионом на разных этапах развития с учетом особенностей политической ситуации и состава населения), экономическая (состояние традиционного хозяйства и возникновение новых отраслей; система налогов и заготовок, снабжение населения; использование подневольного труда) и культурная (динамика развития учебных заведений и учреждений культуры, их деятельность; подготовка кадров; медицинское и ветеринарное обслуживание) трансформация.

Территориальные рамки исследования охватывают современную Северо-Западную Сибирь в границах автономных округов Тюменской области: Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского. В период с 1917 г. по 1944 г.

1 См.: Теребихин Н.М. Теософия Поморья II Вестник Поморского университета. Сер. «Гуманитарные и социальные науки». Архангельск, 2001. Вып. 1. С, 12.

г См.: Гопдин В.И. Северная цивилизация и научное сообщество II Северный регион: наука, образование, культура. Научный и культурно-просветительский журнал Сургутского государственного университета. 2002. № 2(6). С. 73-75.

3 8 феврале 20С2 года в Москве состоялась дискуссия 1Усгойчивое развитие коренных народов Севера России: проблемы и перспективы решения», организаторами которой выступили Ассоциация пр"1"- |Г,1п""ГП°Щ1"< нарпппя Севера. Сибири и Дальнего

Востока РФ, Российский учебный центр коренных народов. См.: Новости Юг[ I.

4 См.: Глазырша В, В. Исторические корни адаптационных проблем кор

С.177.

Клио. 2000. №2 (11).

территория неоднократно передавалась в подчинение различным административно-политическим центрам. В 1917-1919 гг. Север Западной Сибири относился к Тобольской губернии (центр -Тобольск), в 1919-1923 гг. край был включен в Тюменскую губернию (центр-Тюмень), затем с конца 1923 г. до января 1934 г. регион находился в составе Уральской области (центр - Свердловск), один год Север был частью Обско-Иртышской области (центр - Тюмень), а с 1 января 1935 г. по 1944 г. Ямальский (Ямало-Ненецкий) и Остяко-Вогульский (Ханты-Мансийский) национальные округа находились в составе Омской области (центр - Омск).

В работе нашли отражение различные названия обозначенных территориальных единиц. Следует пояснить, что Север Западной Сибири в литературе и источниках 1920-х гг. назывался «Тобольский Север»5, иногда употребляли названия «Крайний Север»6 и «Дальний Север», а также «Северный Урал»7. В 1930-х гг. данную территорию соотносили с национальными округами и употребляли названия «Ямальский округ», «Ямальский Север»8 «Ямало-Ненецкий округ», «Вогульский округ», «Остяко-Вогульский округ», «Обской Север». В современной историографии исследуемую территорию называют «Обь-Иртышский Север»9 «Северо-Западная Сибирь», «Тюменский Север», «Север Западной Сибири».

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1917 г. - по июнь 1941 г. В рамках указанного периода новейшей истории Северо - Западной Сибири мы выделяем три этапа:

1. С конца 1917 г. до середины 1920-х гг. происходил поиск различных форм национально государственного строительства, порядок управления территорией неоднократно претерпевал изменения; в экономической жизни преобладала традиционность, однако новые явления, инициируемые органами советской власти и партийными комитетами, к середине 1920-х гг. уже начали отчетливо проявляться; в культурной сфере новации распространялись слабее всего.

2. С середины 1920-х гг. до начала 1930-х гг. шел процесс создания туземных советов у аборигенов; в экономической жизни стали заметны попытки органов власти стабилизировать традиционные отрасли хозяйства, наладить северный завоз и работу кооперации; началось открытие учебных заведений для детей коренных народов и строительство лечебных учреждений в крупных населенных пунктах.

3. В начале 1930-х гг. - начале 1940-х гг. (до Великой Отечественной войны) создавалась структура управления в национальных округах, осуществлялась советизация в регионе; формировались новые отрасли в экономике национальных округов, проводилась коллективизация и началось становление колхозного хозяйства, сложилась система заготовок и налогов, оформилась государственная торговая сеть; произошло становление интернатской системы обучения для детей коренных народов, началась подготовка кадров средней квалификации, шло дальнейшее развитие медицинских учреждений и началось создание сети ветеринарного обслуживания.

В диссертации ставится цель - исследовать трансформацию социальных структур (политическую, демографическую, экономическую и социокультурную) на Севере Западной Сибири в 1917-1941 гг., что позволит выявить главные факторы, вызвавшие ее и идентифицировать социальные изменения (масштаб, уровень, характер) на разных этапах у проживавших на огромной территории разных групп населения. В соответствии с выделенным объектом, предметом, сформулированной целью диссертации поставлены следующие задачи исследования:

1. Выяснить факторы политической трансформации на основе анализа территориально административного устройства и управления, характеристики этапов национально-государственного строительства.

2. Изучить демографические изменения: определить состав и динамику численности населения, особенности его размещения; исследовать историю политической ссылки, репрессий, переселения крестьян.

3. Установить приоритетные направления деятельности советской власти в осуществлении экономической политики на Тобольском Севере в 1920-х гг. и ее влияние на развитие важнейших отраслей экономики; выяснить роль пушной, рыбной отраслей и оленеводства в системе хозяйства края; выявить новые явления хозяйственной жизни.

4. Выявить факторы экономической трансформации на Севере в 1930-х гг.; охарактеризовать роль спецпереселенцев и депортированных народов в хозяйственном освоении региона; исследовать коллективизацию и колхозное производство; раскрыть особенности экономического развития Остяко-Вогульского

' См.: Районы Уральской облаете. Справочник. Свердловск, 1928.

' Под «Крайним Севером» в географии понимается зона с суровыми природными условиями, для которой характерно очаговое освоение. К этой зоне относится большая часть Сибири. См.: Алексее« Л П., Николинэ В. В. География: население и хозяйство России. М.: Просвещение, 1997.С. 265.

7 Северный Урал - часть Урала от широтного отрезка р. Щугор на севере до горы Оспянка на юге. См.: Новая иллюстрированная энциклопедия. М., 2001. Т. 16. С. 155.

* Ямал • низменный полуостров.на Севере .Западной Сибири, между Байдарацкой губой на западе и Обской губой на востоке. Площадь 122 тыс. кв. км, длина 700км. См.; Новая иллюстрированная энциклопедия. М., 2001. Т. 20. С. 239.

• Обь-Иртышский Север рассматривается в географии как экономический район, включающий Тюменскую, Омскую и Новосибирскую области. См.: Алексеев АН, Никопина В £ География: население и хозяйство России. М., 1997. С. 264.

и Ямало-Ненецкого национальных округов; проанализировать развитие хозяйства на Севере Западной Сибири; показать вклад населения в решение задач снабжения страны продуктами и сырьем к началу Великой Отечественной войны.

5. Исследовать культурную трансформацию: выявить приоритеты советской власти в

осуществлении социокультурной политики, проследить развитие просвещения в 1920-х- 1941 гг., исследовать подготовку национальных кадров, деятельность опорных пунктов распространения советской культуры; изучить состояние медико-санитарного и ветеринарного обслуживания, проанализировать результаты советской социокультурной политики на Севере.

Научная новизна диссертации видится автором прежде всего в том, что работа является комплексным исследованием по новейшей истории Севера Западной Сибири (1917-1941 гг.), выполненным на широкой источниковой базе и модернизационном подходе, не имеет аналога в трудах отечественных историков. Новизна полученных результатов состоит в достаточно целостном и упорядоченном историческом знании, выразившемся в предложенной периодизации новейшей истории Севера Западной Сибири и характеристике каждого из выделенных этапов. Дано теоретическое толкование процессов трансформации и выявлены общие закономерности. Основательное изучение пространственных характеристик дало возможность получить достаточно полное представление о динамике изменений в пределах столь обширного региона, выразившейся в трансформации важнейших сфер социальной жизни: политической, демографической, экономической и культурной.

1. Предложена периодизация новейшей истории Севера Западной Сибири 1917-1941 гг.

2. Изучены территориально-административное устройство и управление, выявлена специфика советизации Севера.

3. Исследована демографическая ситуация в крае, уточнены сведения о количестве населения, его составе и структуре; выявлены этапы крестьянской ссылки на Север.

4. Изучено хозяйство края, проведен сопоставительный анализ его развития в 1920-х и 1930-х гг.; показаны особенности северной коллективизации; доказана решающая роль в экономическом развитии края ссыльных крестьян и депортированных народов.

5. Выявлены приоритеты советской культурной политики, изучено ее осуществление, проанализированы результаты.

Получение новых результатов исследования стало возможно благодаря использованию огромного массива исторических источников, преимущественно архивных, что позволило сделать вывод о неравномерности развития мсдернизационных процессов на Севере Западной Сибири, которые в различной степени охватывали территориальные единицы и отличающееся по составу и хозяйственной деятельности население, что накладывало отпечаток на характер, темпы, масштабы социальных изменений. -

Апробация и использование практических результатов исследования. В 1997-2004 гг. положения диссертации были заслушаны и обсуждены на международных, всероссийских и межрегиональных научных конференциях и симпозиумах. Автор принимал участие в научных форумах: Межрегиональная научная конференция «Революция 1917 г. и Зауралье» (Курган, Курганский государственный университет, ноябрь 1997 г.); Всероссийская научная конференция «Урал в прошлом и настоящем» (Екатеринбург, Институт истории и археологии Ур О РАН, февраль 1998 г.); Всероссийская научная конференция «Историческая наука на пороге третьего тысячелетия» (Тюмень, 27-28 апреля 2000 г.); Всероссийская научная конференция «Северный регион: экономика и социокультурная динамика» (Сургут, 23-25 мая 2000 г.); XXVII сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (Вологда, сентябрь 2000 г.); «Культурное наследие народов Западной Сибири». Ill Сибирский симпозиум (Тобольск, декабрь 2000 г.); Всероссийская научная конференция «Урал на пороге третьего тысячелетия» (Екатеринбург, 14-15 декабря 2000 г.); Международная конференция «Государственная власть и российское крестьянство в годы революции и гражданской войны» (Ишим, 13-15 мая 2001 г.); Межрегиональная научно-практическая конференция «Информационные ресурсы архивов как источник по изучению истории народного образования Урала и Западной Сибири» (Тюмень, 18 октября 2001 г.); Первая Всероссийская научно-практическая конференция «Исследования эколого-географических проблем природопользования для обеспечения территориальной организации и устойчивости развития нефтегазовых регионов страны» (Нижневартовск, 14 -16 ноября 2001 г.); Всероссийская научная конференция «Три века сибирской школы» (Тобольск, 20-23 ноября 2001 г.); «Культурное наследие народов Западной Сибири». IV Сибирский симпозиум (Тобольск, 10-12 декабря 2001 г.); Всероссийская научная конференция «Сургут в отечественной истории» (Сургут, 13-14 декабря 2001 г.); Международная, российско-казахстанская конференция «Ишим в панораме веков» (Ишим, май 2002 г.); Всероссийская научная конференция «Северный регион: наука и социокультурная динамика» (Сургут, 21-23 мая 2002 г.); XXVIII сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (Калуга, 24-28 сентября, 2002); XIV Всероссийская научно-практическая краеведческая конференция «Словцовские чтения - 2002» (Тюмень, 13-14 ноября 2002 г.), II Международная научно-практическая конференция «Эколого-географические проблемы природопользования нефтегазовых регионов:

теория, методы, практика» (Нижневартовск, 20-22 октября 2003 г.), XV Всероссийская научно-практическая краеведческая конференция «Словцовские чтения - 2003» (Тюмень, 12-13 ноября 2003 г.), XVI научная конференция кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института РГГУ «Народ и власть: Исторические источники и методы исследования» (памяти В.В. Кабанова) (Москва, 30-31 января 2004 г.) и др.

• По теме диссертации опубликовано более 90 работ (объемом 70 п.л.). К практическим результатам исследования можно отнести вклад автора в решение практических проблем высшего исторического образования. На основе выполненного исследования разработан спецкурс региональной истории для преподавания в вузе, который читается студентам Исторического факультета Нижневартовского государственного педагогического института с 2000 г.

Разработан курс лекций по новейшей истории Северо-Западной Сибири для учителей Ханты-Мансийского автономного округа, который прочитан на курсах повышения квалификации учителей истории и обществознания (п. Пойковский Нефтеюганского района, май 2000 г.; г. Мегион, май 2001 г.; г. Нижневартовск, декабрь 2001 г.; г. Урай, ноябрь 2002 г.; г. Нижневартовск, декабрь 2002 г.; г. Когалым, март 2003 г.; г. Советский и г. Югорск, сентябрь 2003 г., г. Нижневартовск, ноябрь 2003 г.). Создан комплекс учебно-методического обеспечения курса.

Положения работы и отдельные ее результаты докладывались автором на 10 краеведческих конференциях местного уровня (городские, районные) и на 9 научно-практических конференциях регионального уровня (окружные).

Диссертация обсуждена на заседании отдела Отечественной истории XX века Института истории и археологии УрО РАН и рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертационное исследование построено в соответствии с его целью и задачами. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и использованной литературы; приложений, представленных картами, рисунками, таблицами, диаграммами и иллюстрациями.

Основное содержание диссертации

Во введении обоснованы актуальность, предмет и объект исследования, определены его хронологические и территориальные рамки; сформулирована проблема, определена цель и конкретные исследовательские задачи, представлена научная новизна, апробация и использование практических результатов диссертации.

В первой главе «Теоретико-методологические основы исследования, историография и источники» последовательно раскрыты методология, степень изученности и источниковая база диссертации.

Методология исследования. Методологическую основу исследования прежде всего составляют общефилософские принципы и традиционные исторические методы исследования. Однако переосмысление отечественной истории XX века неминуемо требует новых подходов к изучению прошлого регионов, поэтому методология исследования выстраивалась, исходя из поиска теории или концепции, объяснявшей пути, противоречия и трудности процесса социальных преобразований на Севере Западной Сибири.

1990-е гг. оказались переломными и в истории нашей страны и в истории исторической науки. Зазвучавший призыв к совершению «методологической революции» означал в новых условиях поиски принципиально иных теоретико-методологических основ исторической науки и других интерпретаций исторических событий. Начавшаяся демократизация российского общества, усилившееся внимание к проблемам коренных народов в автономных округах Севера России, создание различных общественных организаций по спасению и возрождению коренных народов требовали от научной мысли новых оценок советской истории Севера. Модернизация традиционных обществ народов Севера стала рассматриваться как один из способов, при помощи которого предоставлялась возможность по-другому объяснить социальные изменения на Севере Западной Сибири в первые десятилетия советской власти.

Существенный вклад в разработку теоретико-методологических проблем модернизации внесли труды отечественных историков и зарубежных обществоведов. В имеющейся обширной литературе по проблеме модернизации в России можно выделить работы В. В. Алексеева, И. В Поберажншова, К.И. Зубкова, ЕВ. Алексеевой,' в которых разрабатываются общие вопросы, связанные с содержанием понятия «модернизация», анализом мирового модернизационного процесса, возможностями использования модернизационных теорий к истории Уральского региона и России в целом.

Методологическое осмысление эмпирического материала, положенного в основу нашего исследования, ставшего результатом длительного и кропотливого труда, глубокое знакомство с советской историографией истории Севера, тщательный анализ трудов предшественников и современных исследователей, сбор и систематизация источников, большей частью архивных, позволили представить нам в комплексном виде динамику социальных изменений, иначе говоря, модернизационный процесс. При изучении сложнейших общественных

1 См.: Алексеев ВВ., Алексеева ЕВ., Денисевм МЛ, Лобережкиков И.В. Региональное развитие в контексте модернизации. Екатеринбург, 1997; Алексеев 8.8., ПоСорвхников И.В. Школа модернизации: эволюция теоретических основ II Уральский исторический вестник. 1999. № 5-6. С. 8-49; Алексеев В. В., Алексеева Е. В Модернизация России: назад в будущее. Екатеринбург, Осло, 2000, и др.

процессов, происходивших на Севере Западной Сибири (1917 - 1941 гг.), нами учитывалось, что модернизация должна описывать множество одновременных изменений на различных уровнях. Системное изучение Севера во всем многообразии проблем его исторического прошлого, настоящего и будущего, осмысление уникального опыта продвижения человека на Север, освоения северных территорий мирового пространства суши и океана, своеобразия развития их биосферы и сосуществования здесь человека и природы, характера социальных отношений, укладов жизни коренных этносов, познание особенностей формирования северных государств и политики великих держав на их северной периферии, анализ международных отношений на колоссальном пространстве северных территорий предполагает использование различных глобальных научных подходов, к которым относится и модернизационный. Более того, выяснилось, что процессы трансформации на Севере Западной Сибири приобретали удивительное своеобразие и неповторимость из-за ресурсных возможностей региона, его исторического наследия, уровня социально-экономического, политического и культурного развития, особенностей менталитета членов традиционного общества и т.д.

Принималась во внимание не только специфика региона с его многоукладным хозяйством и населением (аборигены, старожилы и ссыльные), но и та роль, которую отводило советское государство Северу с его природными ресурсами в решении задач социалистической модернизации, особенно в сталинский период развития советского общества. Как известно, модернизация в стране победившего большевизма была инициирована советским государством, однако переход от традиционного общества к современному у части населения Севера Западной Сибири начался задолго до революции 1917 г. в рамках развернувшейся индустриальной модернизации в России. Применительно к северным народам модернизация носила догоняющий характер: изменение политической организации повлекло за собой изменение социальной субстанции, появление иной инфраструктуры, насаждение иной культурной среды.

Методологическое осмысление позволило нам предложить периодизацию новейшей истории Севера Западной Сибири, весьма отличающуюся от тех, что выдвигались ранее. Просматривается несколько этапов в модернизации Севера в 1917-1941 гг.: 1.1917-1925 гг.; 2. Середина 1920-х -начало 1930-х гг.; 3. Начало 1930-х -1941 гг. Для каждого из этапов характерны особенности, которые проявились в различных сферах социальной жизни. В настоящем исследовании наряду с политической и экономической представлена социальная история; вместе взятые, эти компоненты позволяют понять, как складывалась жизнь обычных людей, какие существовали формы общественного бытия, какая связь была между ними и властными институтами, как изменялась их роль и место в системе общественных отношений.

Рассмотрение процессов модернизации через призму интересов и установок социальных факторов предоставляет возможность по-новому взглянуть на прошлое и дает знание, которое не выводится из изучения модернизации в иных перспективах. Действительно, в процессе модернизации структуры — экономические, социальные и т. д. — не ждут замены. Они находятся в процессе формирования, трансформации. Новый социальный порядок строится как результирующая множества выборов и действий конкретных членов общества. Мы исходим из того, что модернизацию нельзя сводить лишь к серии реформ, преобразований, проводимых «сверху». История модернизации должна быть рассмотрена также и как арена социальных взаимодействий, «делание» ее «снизу» людьми, потребности и мотивации которых подвергаются изменениям, адаптируются к запросам времени и в то же время оказывают существенное воздействие на рисунок будущего общества2.

Изучение событий и явлений проводилось с позиции объективизма, что способствовало выявлению совокупности разнообразных, в том числе противоположных тенденций, выяснению соотношения между ними, и в конечном счете позволило разносторонне охарактеризовать изучаемые явления и процессы. Нельзя не упомянуть о том, что выводы формулировались строго в соответствии со всеми учтенными нами фактами и не «подгонялись» под какие либо схемы.

В исследовании важное место занимает структурный метод. Согласно К.И. Зубкову, этот метод способен дать ясные и строгие критерии выделения того или иного конкретного региона как целостного объекта исторического изучения3. Структурный метод в исследовании, посвященном крупному региону, используется нами как метод идентификации и анализа устойчивых пространственных образований.

Диссертационное исследование выполнялось на основе широкой интеграции с общественными и естественными науками: философией, этнографией, этнологией, экономикой, экономической и физической географией, биологией, медициной и др. Это позволило на междисциплинарной основе, как в содержательном, так и жанровом отношении, использовать разнообразные работы, которые способствовали обеспечению комплексного характера изучения поставленной проблемы.

2 См.: Побережников И. В. Перспектива модернизации: культурологическое измерение II Историческая наука на пороге третьего

3 Зубков НИ. Структурный метод в региональных исторических исследованиях II Историческая наука и историческое образование на рубеже ХХ-ХХ1 столетия. Четвертые всероссийские историко-педагогаческие чтения. Екатеринбург Банк культурной информации, 2000. С.

Историография исследования. История Обь-Иртышского Севера в 1917-1941 гг. рассматривалась в трудах отечественных историков советского времени в русле ленинской национальной политики. Изменения, происходившие в различных сферах жизни населения Севера Западной Сибири обозначались понятием «социалистическое строительство». Преобладали исследования по советизации, посвященные проблемам национально-государственного строительства у коренных народов. О народах пришлых и ссыльных, которые составили в 1930-х гг. большинство жителей Севера Западной Сибири, исследований не проводилось. За весь послеоктябрьский период историками урало-сибирского региона в сфере изучения проблем советизации, образования национальных округов, социалистических преобразований на Дальнем Севере сделано немало, но задачи, направления и уровень исследований на разных этапах существенно отличались. История советского строительства рассматривалась через призму побед и преимуществ новой системы для аборигенов Севера, как единственно возможная и верная форма их государственного бытия. Большее внимание в трудах исследователей получил период 1930-х гг. наиболее результативный в проведении советизации, экономических и культурных преобразований; в меньшей степени затронуты вопросы истории родовых и туземных советов; еще слабее изучен начальный этап действий советских и партийных органов на Севере и провалившаяся попытка создания советов у аборигенов в 1918-1925 гг. Тема, которая совсем не была представлена в трудах историков советского времени, - это крестьянская ссылка, роль спецпереселенцев в экономических, политических, демографических и культурных процессах.

Исследования и публикации касающиеся Западной Сибири, северная часть которой в течение десяти лет (с ноября 1923 г. и по январь 1934 г.) входила в состав Уральской области, следует рассматривать, на наш взгляд, в контексте общеуральских. Первые работы по истории края отражали чаще всего вопросы хозяйственного развития, проблемы снабжения и развития системы кооперации, а также содержали сведения о жизни коренных северных народов; в целом, они носили этнографический характер4. В начале 1940 - х гг. в связи с десятилетием образования национальных округов появились работы, в которых подводились итоги политического и культурно - хозяйственного развития. Констатировалось успешное проведение советизации Севера, народы которого, преодолев вековую отсталость, вступили в единую семью советских народов5. Среди восторженных материалов об успехах советского строительства на Севере выделяются работы М.М. Броднева, принципиально осуждавшего и отвергавшего односторонний, упрощенный подход к оценке прошлого и настоящего народов Севера с позиций стандартного торжества ленинской национальной политики.

Перерыв в исследованиях, характерный для 1940-х гг., как известно, стал постепенно преодолеваться в начале следующего десятилетия. С. 6. Бахрушин в 1950 году указывал на полную неразработанность советской истории народностей Севера. Весьма авторитетны в 1950-х гг. были работы М. А Сергеева, который известен как крупный ученый-географ, историк и этнограф, много лет отдавший изучению Мурманского и Обского Севера. Книга Михаила Алексеевича явилась первым монографическим исследованием, посвященным развитию северных народностей Советского Союза, в котором автор, по оценкам советских историков, «изложил по отдельным этапам весь процесс социалистического переустройства малых народов, пришедших к социализму от самых низких ступеней общественного развития»6. Среди трудов, посвященных Обскому Северу, - и работы омского историка М.Е Бударина, содержащие сведения по важнейшим сферам жизни: политической, экономической, кул ьтурной.

Вторая половина 1950-х гг. знаменательна общей активизацией деятельности историков, выразившаяся в проведении региональных и общероссийских конференций, что в свою очередь дало новый импульс исследовательской деятельности. Публикуется целая серия работ об истории национальных округов. Характерной чертой историографии второй половины 1950-х гг. стало появление статей, в которых предпринималась попытка исследования истории первых лет советской власти. Указанная тема вызывала особую сложность у исследователей, поскольку выводы могли идти вразрез с официальной оценкой истории Октября. Историки с большой осторожностью пытались анализировать специфику б7орьбы за советы на Тобольском Севере в условиях гражданской войны и сибирского восстания 1921 г.7 В целом победа красногвардейцев рассматриваюсь как необходимое условие установления советской власти в крае. Однако следует заметить, что представленные исследования ограничивались только Сургутом, что же касается более северных территорий, то они в указанных работах освещения почти не получили. Очевидно, что историческая

4 См.: Янович Д. Северные туземцы II Жизнь национальностей. 1923. №1; Плотников М. О приросте некоторых северных туземных племен II Северная Азия. 1925. № 4; Искра И. На Дальнем Севере II Уральский коммунист. 1927. № 21-22; Старцев Г. Остяки (социально-этнографический очерк). Л., 1928.

' См.: Славный путь народов Севера (К 10-летию образования Ямало-Ненецкого национального округа). Омск, 1941; Возрожденный народ (К 10-летию образования Ханты • Мансийского национального округа). Омск, 1941; Полухин АВ. В борьбе за Советы на Обсхом Севере (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа) II Омская область. 1940. № 11-12.

• Михаил Алексеевич Сергеев (1888-1965) II Летопись Севера. Т. 5. М„ 1971. С. 280-281.

1 Ст.: Иванов ИЛ Борьба за установление Советской власти на Обском Севере (1917-1921 гт.). Ханты-Мансийск, 1957; Беликов И.Т. Разгром Сургутского кулацкого мятежа в 1921 г. II Уч. зап. Тюмен. гас. пед. ин - та. Тюмень, 1958. Т. 5. Вып. 2.

литература 1950-х гг. задала исследовательский вектор и послужила основой для дальнейшей разработки проблематики социалистического строительства.

1960-е гг. стали временем издания значительного количества исследований, посвященных новейшей истории Обь-Иртышского Севера. Историки тех лет заметно продвинулись и в изучении вопросов национально-государственного строительства. Однако, как отмечал б. А. Зибарев, все же эта тема была изучена весьма слабо. Причина, по его мнению, крылась в недостаточной разработанности советской истории народностей Севера вообще. ГА Мазуренко, исследовавший вопросы национальной политики Коммунистической партии, не мог обойти проблему руководства КПСС советским строительством и всем комплексом социалистических преобразований, б. И. Увачан, И. С. Гурвич, Д. И. Копылов, М. А Лаврентьева пытались на примере огромных северных территорий Западной и Восточной Сибири выявить закономерности перехода коренных народов к социализму. Так, В.Ф. Ретунским на большом фактическом материале был сделан вывод, что советы на Севере создавались в подавляющем большинстве на территориальной, а не родовой основе, как ориентировало «Временное положение», и только у некоторых групп ненцев советы возникли на основе родового принципа.

Во второй половине 1960-х гг. развернулась первая дискуссия, которая касалась характеристики социально-экономических отношений у народностей Севера. И. П. Клещенок определял их как родоплеменные и феодальные, а б. Ф. Ретунский - в качестве феодальных и капиталистических8. Важным событием научной жизни второй половины 1960-х гг. явилось издание в 1968 г. четвертого тома «Истории Сибири», посвященного советскому периоду. Литература 1960-х годов не лишена недостатков, однако историками тех лет была проделана значительная работа по изучению проблем социалистического переустройства у народов Севера, что вплотную подвело их не только к созданию комплексных трудов в виде монографических и диссертационных исследований, но и к расширению и углублению проблематики по советской истории Обь-Иртышья 1917-1941 гг.

С начала 1970-х гг. интерес к исследованию истории Северо-Западной Сибири существенно возрос, что объяснялось расширением масштабов хозяйственного освоения, особой стратегической ролью нефтяного края. Среди североведов 1970-1980-х гг. имя Виктора Андреевича Зибарева занимает особое место. К тому времени он изучил исторический опыт преобразований у народов Северо-Востока России: алеутов, ительменов, коряков, чукчей, эвенов, эскимосов, юкагиров. Следующим этапом его научных изысканий стало изучение проблем социально-политического развития народов Севера. Итоги многолетних исследований легли в основу докторской диссертации и монографии «Советское строительство у малых народностей Севера (1917-1932 гг.)». В них затронуты важнейшие составляющие не только политической, но и хозяйственной, а также культурной жизни края. 8.А Зибаревым освещены создание, укрепление и деятельность ревкомов, представлена деятельность судов в ходе реформы судопроизводства для коренных народов, уделено внимание вопросам национально-территориального районирования.

В 1970-х гг. существенно расширилась тематика исследований по Северу, вырос уровень работ, пополнился круг историков. К примеру, б. б. Веселкина, занимаясь проблемой национально-государственного строительства, затронула весьма широкий спектр вопросов, ранее выпадавших из поля зрения ученых. Исследовательница в 1971 г. защитила кандидатскую диссертацию, предметом которой являлось изучение проблемы обретения государственности коренными народами9. В.В. Веселкина, как и В.А Зибарев, пыталась обратить внимание историков на явления, которые происходили в обществах коренных народов до сплошной советизации, а именно, на попытку создать альтернативные органы власти. Среди работ о Севере почти не значилось исследований, которые изучали бы производство, производительность труда и условия, кадры, одним словом, экономические вопросы. Исключение составили труды по кооперации. Североведы 1970-1980-х гг. рассматривали кооперацию по традиционной схеме: виды и деятельность. Так, В.Н. Увачан считал, что кооперация на Крайнем Севере вначале была в основном потребительской и снабженческой; его поддерживал Я £ Киселев, подчеркивая, что первоначально на Севере существовала только потребительская кооперация, которая продавала населению товары в кредит, получая пушнину и рыбу. И. П. Клещенок писал, что в первые годы вся работа по кооперированию сводилась к закупочным операциям у коренного населения. Попытка теоретического обоснования советского кооперативного строительства на Севере была предпринята экономистом А.Б. Баклановой, которая сделала вывод о значении кооперации в переходных экономических формах на пути к социализму у народностей Крайнего Севера, определив его как важнейшее.

8 См.: Клещенок ИЛ. Народы Севера и ленинская национальная политика в действии. М., 1969; Ретунский В.Ф. Характер противоречий и формы классовой борьбы в процессе ликвидации классов на пути некапиталистического перехода к социализму у народностей Севера Западной Сибири // Материалы к межвузовской научной конференции «В.И. Ленин и проблемы строительства коммунизма». М., 1970.

9 См.: Веселкина В.В. Деятельность Тобольского Комитета Севера по созданию советской государственности у малых народностей (1921-1930 гг.) // Уч. зап. Сверд. и Тюмен. пед. ин-тов. Тюмень, 1970. № 154. Вып. 3. С. 22-41; Она же. Возникновение национальной государственности у малых народов Обского Севера (1917-1934). Автореф. дисс.... канд. ист. наук. П., 1971.

В книге и докторской диссертации Л.Е Киселева10 рассмотрены различные стороны хозяйственной и культурной жизни северян. Автор описал заготовки рыбы и пушнины, снабжение населения, деятельность Северосоюза, указал на недостатки в деятельности Облрыбы в 1920-е гг. В конце 1980-х гг. вышла монография Л.Е. Киселева, отразившая руководство партии хозяйственным и культурным строительством в национальных округах Севера. В монографии автор выделил три периода в развитии Севера: восстановительный, реконструктивный и время коллективизации и преобразований в промышленности. Книга Л.Е. Киселева, как оказалось, в сущности, подвела итог советскому периоду отечественной историографии темы.

По социокультурной политике советского государства издано значительное количество исследований в советский период отечественной историографии. Традиционно развитие культуры у «малых народов» в советской историографии отсчитывалось от некой исходной нулевой точки, обычно от Октября 1917 года или времени образования национальной автономии. Оценки прежнего поколения историков свидетельствовали о преимуществах социалистической культуры, и их выводы однозначны: к концу 1930-х гг. советская культура победила. Историки 1960-1980-х гг., отталкиваясь от данного результата, двигались как бы в обратном направлении, точно зная, какие факты подбирать и как их интерпретировать. В последние годы наметилась обратная тенденция, это не только следствие политической конъюнктуры, но и результат влияния объективных обстоятельств.

Национально-региональные особенности, иные темпы распространения форм советской культуры, чем в европейской части страны, возникновение специфичных учреждений культуры на Севере Западной Сибири позволяют определить культурные преобразования здесь как многофакторный процесс, с присущими ему различными сторонами. Специфика культурных преобразований на Северо - Западе Сибири диктует необходимость выделения этапов культурной модернизации. ВЛ. Соскиньм более 30 лет назад была предложена периодизация культурной революции в Сибири, но для северной ее части эта периодизация не может быть применима, поскольку соответствующие процессы развивались здесь иначе11.

Большее внимание в трудах историков уделено школьному образованию. Первыми работами по истории северной школы следует считать труды А Г. Базанова, Н. Г. Казанского и Ф.Ф. Кронгауза, систематизировавших сведения о школах Обь-Иртышского Севера в первые десятилетия советской власти. Они подвели итоги развития просвещения северных народов в советский период. В историографии северной школы имеется два направления, весьма резко отличающиеся друг от друга в оценках результатов просвещения и деятельности школы на Севере. Исследователи советского времени Л.Е. Киселев, Ю.В Костецкий, К. С. Андреева, Г.С Щетинина и др., а также современные ученые Ю.Р. Ванчицкий, Л.Н. Ванчиц/оя, Д В. Городенко, О. И. Еремеева считают, что народы Обского Севера добились в первые два - три десятилетия XXстолетия значительных успехов в области культуры и просвещения. Другая группа исследователей весьма критично оценивает школьное строительство и его результаты на Севере, особенно создание и функционирование школ-интернатов. Так, А Н Грщешо определяет историю северных интернатов для детей туземцев как чрезвычайно драматичную. Вместе с тем необходимо отметить, что комплексного, объективного анализа состояния просвещения народов Обского Севера с учетом социально-экономических и национально-региональных особенностей до настоящего времени не выполнено.

В историографии истории культуры Сибири весьма скромно отражена история национальной интеллигенции. Проблема создания интеллигенции у коренных народов в трудах большинства североведов автоматически «привязывалась к общей картине», в результате чего был сделан ошибочный вывод о формировании интеллигенции у коренных народов еще накануне Великой Отечественной войны (М.Е. Бударин, Л.Е. Киселев и др.). В целом вопросы подготовки кадров из среды коренных народов не нашли достаточно широкого отражения в литературе. Советские историки-североведы рассматривали весьма односторонне вопрос подготовки специалистов, акцентировали внимание на деятельность Института народов Севера, подчеркивая его лидирующую роль в подготовке кадров национальной интеллигенции, не вдаваясь в анализ фактических данных.

Исследованиям советского времени была присуща стереотипная оценка социалистических преобразований на Севере, нашедшая выражение в противопоставлении положения дел в экономической и культурной жизни до советской власти и в ходе социалистического строительства; в замалчивании характера, методов проводимых преобразований, социально-экономического положения жителей края, их отношения к проводимым преобразованиям. Во второй половине 1980-х гг. В.А. Зибарев, М.Е. Бударин, ЮЛ. Прибыльскийс пониманием восприняли оздоровительный процесс избавления и очищения общества от иллюзий и догматов прошлого. Вместе с тем они осуждали крайности: предвзятую, неоправданную идеализацию далекой старины и столь же безосновательное, нарочитое шельмование советского опыта развития12.

" См.: Киселев Л.Е От патриархальщины к социализму. Свердловск, 1976; Сн же. КПСС - организатор социалистических преобразований хозяйства и культуры народностей Севера (октябрь 1917 - июнь 1941 гг.). Дисс.... д-ра ист. наук. Тюмень, 1980.

11 См.: Алексеева Дй Социокультурная политика советской власти на Обь-Иртышском Севере в 1920-х-1941 гг.: Приоритеты, формы осуществления и результаты. Екатеринбург, 2003.

"См.: Прибыльский КШ В поисках истины (К 70-летию со дня рождения ВА Зибарева) II Югра. 1992. № 12. С. 3944.

Важный вклад в активизацию изучения прошлого Северо-Западной Сибири на современном этапе вносят многочисленные научные конференции, конгрессы и симпозиумы, которые регулярно и активно проводятся в Тюменской области с начала 1990-х гг (Тюмень, Тобольск, Сургут, Ханты Мансийск, Салехард и Нижневартовск) В постсоветский период активно занимаются исследованием Севера Западной Сибири Ю П Прибыпьский, А В Головнев, Д И Копылов, В П Петрова и другие

В грудах тобольского профессора Ю П Прибыльного нашли отражение различные сюжеты новейшей истории Обь-Иртышья, в том числе и советизация13 Ю П Прибыльский, А В Головнев и др представили историю Ямало-Ненецкого округа Важен их вывод о том, что в XX столетии, несмотря на все попытки административного и экономического давления советской власти, ненецкое оленеводство сохранило свои основные черты

Особое место среди современных работ по североведению занимают труды Андрея Владимировича Головнева, отличающиеся широкой масштабностью, глубиной постановки проблем и, соответственно, фундаментальностью А.В Головнев основательно изучил традиционное хозяйство коренного населения Так, в книге «Историческая типология хозяйства народов Северо-Западной Сибири» автором воссоздана целостная картина развития хозяйства народов тайги и тундры Западной Сибири на протяжении 400 лет, что, безусловно, помогает в исследовании экономической политики первых десятилетий советской власти14 А В Головневым совместно с Г Ошеренко подготовлена и издана в США книга по истории ненцев Ямало-Ненецкого округа, в которой, как и в работе «Говорящие культуры", использован богатейшей этнографический материал, полевые дневники и личные наблюдения, что делает данные труды не только значимыми для научных исследований, но и по-настоящему увлекательными и интересными для любого читателя, интересующегося историей СевероЗападной Сибири15

Вклад в изучение истории Обь-Иртышья вносят и современные исследователи молодых вузов Западной Сибири (Сургутский госуниверситет, Сургутский пединститут, Нижневартовский пединститут) Так, нижневартовский историк В В Цысь'6 изучает историю Сургутского уезда в годы гражданской войны и ЗападноСибирского восстания Им сделаны любопытные выводы относительно инициативы населения по созданию кооперативов С.А. Черноморец (Сургутский госуниверситет) рассматривает кооперацию и её место в жизни Севера Он исследовал налоговую политику и снабжение Севера17 Е.И. Гололобов (Сургутский педуниверситет) изучает различные аспекты хозяйства и природопользования на Обь-Иртышском Севере Он пришел к выводу, что решение социально-экономических проблем виделось, с одной стороны, в индустриализации традиционных отраслей северной экономики, с другой, - в развитии коллективных форм хозяйствования18 В статьях, публикациях и монографиях автора диссертационного исследования также нашел отражение широкий спектр проблем национально-государственного строительства от начального этапа - как наименее изученного (1917- сер 1920 х гг) до тотальной советизации Севера (1941 г) Нами предложена периодизация истории советского Севера В ряде исследований раскрыты проблемы модернизации хозяйственного уклада характеристика хозяйства, снабжение и торговля, положение традиционных отраслей и др, а также выделены этапы экономического развития Севера с 1917 по 1941 гг0

В современной историографии истории культуры появились работы, в которых затрагиваются темы, в прежние годы не являвшиеся объектом изучения Здесь нельзя не отметить вклад Новосибирской научной школы историков

13 См Прибыпьский ЮП Советизация Югры реалии и фикции II Югра 1998 № 9, Он же Советизация Севера (1920-1940) II Западная Сибирь история и современность Краев эап Нижневартовск 1998 Выл 1, Он же Первостроитепи Ямало-Ненецкого округа II Русские старожилы Материалы Ill-го Сибирского симпозиума Тобольск; Омск, 2000

,4См Головнев AR Историческая типология хозяйства народов Северо-Западной Сибири Новосибирск 1993

15 См Головнев Ай Говорящие культуры традиции угров и самодийцев Екатеринбург, 1995 Golovnev A.V, Osherenko G Sibenen survival The nenets and their story Ithaca, 2000

* См Цысь В В Переход от военного коммунизма к НЭПу на территории Сургутского уезда II Тезисы докладов и сообщении II региональной музейной научно-практической конференции посвященной 70-летию ХМАО Нижневартовск, 1999 С 37-40 Он же Потребительская кооперация в период Западно-Сибирского крестьянского восстания II Открывая Родину, узнаем себя Иэлучинск, 2030 С 26-30, Он же ПИ Лопарев - организатор кооперативного движения на Тюменском Севере в годы гражданской войны // Западная Сибирь история и современность Краев эап Тюмень 2001 Вып 4 С 72-83, и др

" См Черноморец С.А Правовая регламентация рыночных отношений с участием частнопредпринимательских элементов на первом этапе НЭПА, организация снабжения в северных регионах II Северный регион экономика и социокультурная динамика Сургут, 2000 С2931, Он же Кооперация Сибири в период восстановления народного хозяйства (1921-1926 гг) II Северный регион Наука образование культура 2001 №2(4) С 174-178

" См Гололобов ЕИ Об определении перспектив социально-экономического развития Тобольскою Севера в 20-е годы XX века II Тез докл исообщ музейной per науч-лракт конф, посвященной 30-летию города Нижневартовск, 2001 С 89 91

"См Алексеева Л а Экономическое развитие северных районов Уральской области (1923-1934 гг) II Западная Сибирь истсрия и современность Краев зал Нижневартовск 1998 Вып 1 С 74-62 Она же О сельском хозяйстве Тобольского Севера в XIX-начапе XX вв II Там же Екатеринбург, 1999 Вып 2 С 25-27, Она же Хозяйство Остяко-Вогульского округа в первой половине 1930-х гг II Тюменский исторический сборник. Тюмень 2000 Вып 4 С 191 202 Она же Хозяйство Тобольского Севера в 1920-е гг II Сб науч тр Гуманитарные науки Сургут, 2000 Вып 6 Ч 1 С 3-12 Она же Снабжение товарами на Тобольском Севере в 1920-е гг II Северный регион Наука образование культура 2000 № 2 С 45-53, и др

культуры и интеллигенции, которая укрепила в последние годы свой авторитет, стаз одной из ведущих в России. Активно изучают культурные процессы в многонациональном регионе (на примере Урала, Уральской области) ученые Уральского региона и г. Екатеринбурга. В оценке ВЛ Соскина Екатеринбург, как и Омск, выделяется в последние годы своей активностью в историко-культурных исследованиях20. Г.Е Корнилов и его ученики в течение последних лет активно изучают национальную политику в уральском регионе, в том числе и в сфере культуры, а также положение различных этносов в 1920-193С-х гг. в Уральской области21.

В трудах современных историков и краеведов Севера Западной Сибири нашли отражение лишь некоторые сюжеты истории культуры фая22. Так, Н. Загородит23 затронула вопрос об обучении детей спецпереселенцев на Обь-Иртышском Севере. Рассмотрев начало обучения, вскрыв проблемы и труднхти, исследовательница сделала вывод об увеличении числа школ в Ханты - Мансийском автономном округе к середине 1930-х гг. благодаря охвату обучением детей ссыльных крестьян. В трудах автора24 диссертации рассмотрены проблемы туземной школы, формирования национальной интеллигенции, создания кадров специалистов из числа коренных национальностей, проанализирована роль различных учебных заведений в подготовке кадров для. Севера Западной Сибири, изучена деятельность культурных баз, красных чумов и других учреждений культуры, что позволило расширить бытовавшие представления, существенно конкретизировать многие сюжеты, скорректировать, а в ряде случаев пересмотреть выводы о процессе культурной трансформации на Севере.

В последнее десятилетие существенно возрос интерес зарубежных исследователей к прошлому Севера Западной Сибири. В 1980-е гг. здесь были проведены широкомасштабные археологические, этнографические и исторические изыскания по программам «Арктическая культурология», «Мангазейский путь», «Панорама культур Ямала», «Живой Ямал» и другие. Обращение к трудам западных исследователей позволяет не только расширить эмпирическую базу исследования, но, главное, сопоставить позиции различных научных школ в интерпретировании тех или иных событий, явлений. В работе Сеппо Лалуки «Коми-пермяки в тисках»25 обозначены проблемы этноса, оказавшегося разделенного волей административного устройства по разным округам, что нарушило традиционные связи и отношения. Прослеживая судьбу коми-пермяков в советский период, он высказал озабоченность их положением и перспективами развития. В книге Пекки Каупаллы «The Russian Noun: the Rise, Evolution and Current Condition of State Settlement Policy»26 выделено три модели в развитии северных народов: русская, финно-скандинавская и канадская. Относительно русской модели П. Каупалла сделал вывод, что решающим фактором, оказавшим влияние на дальнейшее развитие и положение северных народов, явилась насильственная коллективизация и ссылка на Север Сибири не только русских крестьян, но и представителей других народов, ставших дешевой рабочей силой, которая позволила освоить бесконечные просторы. Однако в целом работ, касающихся темы исследования, не очень много. Лучше представлены сюжеты по археологии и этнографии.

Комплекс изученной литературы по теме диссертации позволяет заключить, что предшествующие достижения отечественной историографии в исследовании проблем новейшей истории региона очевидны: введен в научный оборот большой пласт архивных источников, систематизированы представления об основных фактах и явлениях изучаемого процесса, даны оценки результатов социалистического переустройства. Однако многие работы по теме устарели. Замалчивание проблем, уход от постановки спорных вопросов (часто не по вине историков), преподнесение в упрощенном виде сложнейших процессов сформировали не у одного

20 См.: Соскин ЕЛ История советской культуры: некоторые историографические и методологические аспекты II Культура и интеллигенция сибирской провинции в XX веке. Новосибирск, 2900. С. 9.

21 См.: Корнилов Г. £ Этническая структура населения Урала в первой половине XX века II Каменный пояс на пороге III тысячелетия. Екатеринбург, 1997. С 129-135; Он же. Национальный состав населения Урала в первой половине XX веха II Историкочсулыурное наследие славян на Южном Урале. Оренбург, 1998. С. 42-45; Лзтылов Р. Т. Национальная политика на Урале в 1920-х - первой половине 1930-х годов. Дисс.... канд. ист. неук. Екатеринбург, 2001, и др.

22 См.: Патрикеев Н Просвещение Югры (1920-1930 гг.) II Югра. 1992. № 5. С. 37-38; Он же. Первые шаги народного образования в округе (1931-1940 it.) II Там же. № 10. С. 37-38; Белобородое 8. Ревнитель просвещения II Югра. 2001. № 8. С. 44-48.

23 См.: Загородит И. И. Школы для спецпереселенцев (30-50-е гг.) II Исторический опыт народною образования Тюменского края. Тюмень, 1992; Она же. Культурная жизнь спецпереселенцев II Образование и культура Тюменского края в XV1II-XX ва. Тобольск, 1998. С.59-62.

24 См.: Алексеева Л.& Приоритеты советской культурной политики в отношении северных народов в 1920-1930-х (одах II Гуманизация культуры и образования в Ханты-Мансийском автономном округе на пороге третьего тысячелетия. Нижневартовск, 2000. С. 47; Она же. Национальные кадры в северных районах Уральской области в начале 1930-х гт. II Культура и интеллигенция Сибирской провинции в XX веке. Новосибирск, 2000. С. 182-184; Она же. О роли Института народов Севера в подготовке национальных кадров Ямала в 1Э30-е гг. II Словцовские чтения -2001. Тюмень, 2001. С. 133-134; Она же. К вопросу о значении северных культурных баз в жизни аборигенов Обь-Иргышскога Севера в 1930-е rr. II Северный регион: наука, образование, культура Научный и культурно-просветительский журнал. 2001. № 2 (4). С. 179-186; Она же. Источники по изучению проблемы подготовки кадров национальной интеллигенции для Севера Западной Сибири // Документ. Архивный источник. Исторический источник. Тюмень, 2002. С. 150-169; Она же. К вопросу о формировании национальной интеллигенции в северных округах Западной Сибири (1920-1930-е гг.) II Русь, Россия. Политические аспекты истории. СПб., 2002. С. 195-204, и др.

а См.: Этнокультурное и этнололитическое развитие народов Коми в XX веке. М, 1998. С. 251-253.

21 См.: Pekka Kauppala. The Russian North: the Rise, Evolution and Current Condition of State Settlement Policy. Finland, 2001. P. 19.

поколения образную картину свершившегося перехода у коренных народов «от патриархальщины к социализму» за каких-то 20 лет! Выполненные в рамках формационной концепции труды советского времени не ставили и не могли ставить вопрос о внутренней, качественной стороне преобразований, их целесообразности и полезности, они не учитывали «внутренний мир» субъектов традиционного общества.

Исследования современных ученых направлены на изучение различных сюжетов новейшей истории Обь-Иртышья, опирающиеся главным образом на новые фактические данные, извлекаемые из архивов. В этих исследованиях предпринимаются попытки переосмысления национально-государственного строительства и преобразований советской власти, переоценки ее результатов, определивших основные направления развития народов СССР в XX веке.

Сложности научного характера дополняются социально-политическими изменениями в обществе последнего десятилетия конца XX - начала XXI века, которые выявили, что амплитуда человеческих мнений о «возможностях покорения Сибири» колеблется от полного неверия в будущее этого края до признания успехов и призыва изучать прошлый и современный опыт его освоения. С одной стороны, интерес к исследованию истории народов Сибири приобрел новый импульс и обозначил важность изучения прогрессивного мирового опыта в отношении устройства жизни аборигенов, а, с другой, поставил под сомнение достижения советской власти и вызвал недоверие к однозначно положительным оценкам, высказанным прежним поколением историков.

Источниковая база. Важнейшим условием исследования анализируемых проблем является формирование репрезентативной источниковой базы, позволяющей осветить различные стороны данного явления. Сложность объекта изучения определяет на необходимость привлечения разнообразных источников. Источники советского периода, точно также как и более ранних эпох, требуют критического подхода.

Традиционно в отечественных исторических исследованиях долгие годы выделяли 2 группы источников: опубликованные и неопубликованные. Однако еще в 1950-1960-х гг. ученые касалась структурных параметров исторических источников и архивных документов, споря о проблемах теории источниковедения и классификации исторических источников. В среде преподавателей Историко-архивного института (среди них былиЛ.В. Черепнин, А А Зимин, А.Ц. Мерзон, AT. Николаева, М.Н. Черноморский, В.К. Яцунский) шла дискуссия о концепции курса общего источниковедения и принципах классификации источников в создававшейся программе курса. Так, АЛ. Николаева отстаивала структурно-видовой принцип классификации источников отечественной истории27.

В современной науке проблема видов источников приобрела новую актуальность. Методологическая школа Историко-архивного института в течение последних десятилетий последовательно занимается разработкой видовой структуры корпуса исторических источников российской истории,, что можно, по словам М.Ф. Румянцевой, отнести к существенным достижениям отечественной науки.28 С учетом достижений научной школы Историко-архивного института нами был принят видовой принцип классификации источников. Характерные для XX века типологические изменения корпуса источников значительно расширили источниковую базу исследовательской работы. В комплексе советских источников нами выделяются следующие виды:

1. Законодательные документы.

2. Документы Коммунистической партии (документы высших органов партии: решения съездов, конференций, пленумов).

3. Делопроизводственные материалы государственных учреждений и общественных организаций: организационная и распорядительная документация; протоколы и стенограммы заседаний; текущая переписка; планово-учетная документация; статистика.

4. Статистические документы (учет объектов; учет по отдельным показателям; учет по отдельным отраслям; бюджетные обследования; отчеты: пятилетние, годовые, месячные, декадные; демографическая статистика (обследования, переписи).

5. Публицистика (речи).

6. Периодическая печать.

7. Источники личного происхождения (мемуары, дневники, письма, обращения, жалобы, просьбы).

Каждый из указанных видов источников в большей или меньшей степени нашел отражение в нашем

исследовании.

Часть источников была заимствована из опубликованных сборников документов. Среди имеющихся документальных публикаций следует выделить документальное издание «Судьбы народов Обь-Иртышского Севера...»29, в котором представлены материалы о политическом развитии Севера, извлеченные из 70 фондов архивов Москвы, Тюмени, Омска, Екатеринбурга, Тобольска, Ханты-Мансийска, Салехарда. Документы охватывают период с 1822 г. по 1941 г. и позволяют представить историю развития государственности и

17 См.: Медушеескгя ОМ Новое знание о человеке II Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Тез. докл. и сообц. XV научной конференции. 30 января-Ч февраля 2003 г. Рос. гос. гуманит. ун-т. Ист.-архив. ин-т. М., 2003. С. S.

а См.: Румянцева М.Ф. Историческая компаративистика и проблема исторического синтеза II Там же. С. 20.

а Судьбы народов Обь-Иртышского Севера (из истории национально-государственного строительства. 1622-1941 гг.). Сб. док. I Отв. ред Д И. Копылов. Тюмень, 1994.

самоуправления у народов Севера. Составители сборника констатировали гибель в 1921-1923 гг. документов Обдорской инородной управы, отсутствие документов периода колчаковского правления, что, естественно, затрудняет изучение проблемы управления территорией в то время.

Организации самоуправления в Тобольской губернии с середины XIX в. и до 1919 г. посвящен документальный сборник , в который вошли документы и материалы из фондов ГАРФ, ГАТО, ТФГАТО и ТОЦЦНИ. Глава III сборника содержит документы о деятельности органов местного самоуправления в годы революции и гражданской войны (февраль 1917 г. • март 1919 г.), что существенно восполняет имевшийся ранее пробел, особенно в части деятельности земских собраний.

Для исследования вопроса крестьянской ссылки в Северо-Западную Сибирь были использованы источники, опубликованные в 1990-х гг., а также издания последнего времени'. Особое место занимает здесь труд «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание». Эта документальная публикация задумана и осуществляется историками России (проф. Н. Ивницкий), Австралии (проф. С. Уиткрофт), Англии (проф. Р. Девис), Канады (проф. Л. Виола и Р. Джонсон), Корейской республики (проф. Хан Чжонг Сук), США (проф. Р. Маннинг), Франции (проф. А Берелович) под общим руководством выдающегося исследователя истории советского крестьянства проф. ВЛ. Данилова (Россия). Второй том содержит документы по крестьянской ссылке и позволяет уточнить количество высланных крестьян и их семей из различных районов СССР на Север Западной Сибири.

Необходимо упомянуть о значительном количестве справочной литературы, в которой содержатся различные сведения о социальном развитии региона. Так, при изучении районирования важным подспорьем явились справочники «Районы Уральской области» и «Районы Омской области», в которых содержатся сведения по каждому из районов с информацией, позволяющей проследить изменения территории, границы районов, число населенных пунктов применительно к моменту вхождения фая в с3о2став Уральской, а затем Омской области. Кроме того, использованы и справочные издания общего характера32.

Часть документов, отражающих воздействие промышленного освоения на социально-демографическое и хозяйственно-экономическое положение народов Севера Западной Сибири, представлена в сборнике «На стыке континентов и судеб»33. В книге имеются документы по периоду 1920-1930-х гг., касающиеся этноконфессиальных отношений коренного населения Севера. В сборнике «Продовольственная безопасность...», опубликованном в 2000 г., содержатся обобщающие материалы по сырьевым заготовкам (рыба, пушнина) на Урале, включающие сведения по Тобольскому округу и его северной части34.

Статистические сведения по различным аспектам социальной жизни почерпнуты из хрестоматий «Наш край», изданных 8 Тюменской и Омской областях35. В частности, достаточно широко в указанных работах представлена статистика по культурной сфере (численность школ и учреждений культуры, состав учащихся, количество учителей и медицинских работников).

Широкое использование материалов периодической печати служило дополнением для изучения происходящего, разумеется, с учетом критического анализа. Использовались газеты, журналы, бюллетени и прочие издания, представляющие разнообразную по жанру и содержанию информацию: официальные сообщения и документы, законодательные акты, публицистику, письма, хронику, заметки-очерки, репортажи, объявления36. В периодике 1920-1930-х гг. отразилось все многообразие событий и явлений тех лет. Однако ей присущи тенденциозность в подаче информации, манипулирование общественным мнением, что особенно характерно для изданий 1930-х гг. Местной прессе свойственны искажение смысла и масштаба событий, фрагментарная подача информации, замалчивание, шельмование и примитивизация. Поэтому достоверность этой группы источников выявляется при сопоставлении однотипных фактов с их интерпретацией в других группах источников.

Особое место среди периодических материалов занимают издания по краеведению. Журналы и бюллетени, издаваемые в Свердловске и Тобольске, много внимания уделяли не только организации

" См.: Организация самоуправления в Тобольской губернии (вторая половина XIX - начало XX вв.). Сб. док. и материалов / Отв. ред. Е.В. Фоминых. Тюмень, 1935.

11 См.: Трагедия совегсхой деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы. В 5 т. / Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М., 2000.

12 См.: Уральское хозяйство в цифрах. 1926. Краткий статистический справочник. Свердловск, 1926; Уральсхое хозяйство в цифрах. 1931-1932 гг. Свердлове*, 1933, и др.

93 См.: Зубков НИ., Кипин А.П., Минвнко НА, Побережшков И.В. На стыке континентов и судеб. Екатеринбург, 1996. Ч 1. С. 225-229. м См.: Продовольственная безопасность Урала в XX веке. 1900-1984 гг. Документы и материалы в 2-х тт. I Под ред. Г.Е. Корнилова, В.В. Маслакова. Екатеринбург, 2000. Т. 1. С, 136-137,502-505.

55 См.: Наш край: Хрестоматия по истории Тюменской области (1917-1970 гг.). Свердлов;*, 1973; Наш край: Хрестоматия по истории Омской области. 1917-июнь 1941. Омск, 1985. Ч. 1.

и См.: «Тобольский Север» - орган Тобольского уездного Комитета РКП (б) и уездного исполнительного комитета; «Северная Азия» -общественно-политический журнал; «Советский Север» - орган Тобольского окружкома ВКП (б), «Хозяйство Урала» • орган Уральскою областного статуправления, и др.

краеведческой работы, но и выполняли социальный заказ. Проблематика научных сообщений во многом зависела от проводимой в регионе политической или экономической кампании. Информационный потенциал краеведческих изданий богат и разнообразен, и не подлежит сомнению, что он является уникальным источником по истории края 1920-х гг.

Привлечение воспоминаний помогло восстановить ряд фактов, которые не отразились в других источниках. Наиболее впечатляющими по силе эмоционального воздействия являются воспоминания ссыльных крестьян и членов их семей, оказавшихся в ссылке, которые раскрывают трагизм «Великого перелома». В основном они представлены «воспоминаниями детей». Как известно, волна «детских» воспоминаний прокатилась в стране в конце 1980-начале 1990-х гг. Мемуарные частности позволили получить яркие и образные картины из жизни школ начала 1930-х гг., причем как учителей, так и учащихся. Авторы воспоминаний - ветераны педагогического труда, чья молодость и профессиональное становление выпало на предвоенное десятилетие. Необычайный интерес представляют воспоминания И.В Борщоеа,37 секретаря Ларьякского райисполкома с 1930 по 1937 гг. Они подробно освещают не только советское строительство в одном из самых отдаленных и труднодоступных районов, но и содержат замечательные наблюдения о жизни местного населения, взаимоотношениях их с органами советской власти и хозяйственными организациями. Воспоминания Лидии Николаевны Астраханцевой о Казымском восстании касаются причин, побудивших аборигенов выступить против советской власти.

Таким образом, опубликованные источники по теме диссертации представили довольно широко советское строительство 1930-х гг. (решения съездоз и заседаний исполкомов всех уровней), коллективизацию, историю народного образования, руководство КПСС социалистическим строительством. Эти процессы отражены в огромном количестве документов. Однако значительная часть событий не нашла в них никакого отражения. Но научное переосмысление исторического прошлого невозможно без корректного источниковедческого анализа как уже известных, так и вновь вводимых в научный оборот исторических источников.

В основу диссертационного исследования положены архивные источники. Документы выявлены в 15 архивах, 67 фондах. Широкая география архивов, обусловленная вхождением Севера Западной Сибири в разные годы в различные территориально-административные образования Урала и Сибири, затрудняла сбор источников и отрицательно сказывалась на полноте и глубине исследований по истории края первых десятилетий советской власти. Многолетний, кропотливый труд по извлечению документов из федеральных, областных, окружных и местных архивов позволил нам создать довольно обширную источниковую базу {в которую большей частью вошли документы, ранее недоступные для исследователей), позволяющую разносторонне подойти к исследуемой проблеме. Удалось выявить не только составляющие элементы и позитивные изменения в процессах социального развития, но и затронуть темы имевшихся трудностей, неудач, просчетов, а порой и недопустимых явлений в отношении форм и методов, сроков проводимых властью преобразований. Но самое главное - стало возможным увидеть особенности трансформации политической, экономической и культурной сфер, выявить закономерности этого процесса.

Важнейшие документы извлечены из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Центрального государственного архива города Санкт-Петербурга (ЦГСПБ), Центра документации новейшей истории Омской области (ЦДНИОО), Государственного архива Омской области (ГАОО), Тобольского филиала государственного архива Тюменской области (ТФГАТО), Тюменского областного центра документации новейшей истории (ТОЦЦНИ), Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), Государственного архива Свердловской области (ГАСО). Большая группа источников извлечена из Ямало-Ненецкого (ГАЯНАО) и Ханты-Мансийского (ГАХМАО) окружных архивов, Центра документации новейшей истории Томской области (ЦДНИТО), Архивного отдела администрации города Нижневартовска.

Несмотря на публикации документов в последние годы и расширение эмпирической базы, все же следует подчеркнуть, что ведущее место в документальных изданиях отводилось законодательным источникам, программным, уставным и директивным документам Коммунистической партии, документам советов и общественных организаций, делопроизводственным материалам государственных учреждений и общественных организаций.

Круг документов делопроизводственного характера расширен за счет фондов региональных архивов; авторами этих документов являлись служащие местного уровня. Как известно, положение с оформлением документов на местах было тяжелым. Сказывались малограмотность и низкая квалификация работников, особенно на волостном и сельском уровнях. Мы имеем дело с обилием делопроизводственной документации 1920-х гг. в большинстве архивов (ГАХМАО, ГАЯНАО, ЦДНИТО и др.), которая отражает деятельность государственных, ведомственных, кооперативных организаций. Делопроизводство первых лет советской власти

51 См.: Воспоминания Борщоеа Ивана Васильевича (Страницы истории Алексанровского и Ларьякского районов. 1928-1933 гг.), Нижневартовск, 1997; Воспоминания Борщоеа Ивана Васильевича. Страницы истории Ханты-Мансийского автономного округа (1930-1950 гг.). Нижневартовск, 2000.

порой велось небрежно, не все необходимое сохранялось, но дела этого времени не так «выхолощены», как за 1930-е гг., когда материалы стали отбирать по строгой номенклатуре дел, подлежащих сдаче на государственное хранение.

Документы, позволяющие изучить политическую обстановку в крае, органы власти и управление в 19171920-х гг., представлены приказами, протоколами, следственными документами. Особый интерес вызывают документы органов власти окружного и районного уровней. Однако, как правило, сохранность документов 1920-х гг., особенно первой половины, плохая, да и написаны они в большей части от руки, на бумаге плохого качества. Но именно здесь отразились, и весьма неплохо, события эпохи, что позволило более полно воссоздать прошлое региона в первые годы советской власти. К примеру, приказы Тобольского военно-революционного комитета за 1921 г. отражают методы и стиль его деятельности. В условиях начавшегося крестьянского восстания и последовавшего ухудшения экономического положения в Тобольске и на Тобольском Севере мероприятия комитета можно охарактеризовать как жесткие и непопулярные. (Ф. 29. ТОЦДНИ). Документы фонда Обдорского райисполкома (Ф. 2. ГАЯНАО) дают сведения о создании и деятельности местных советов с 1922 г., располагавшихся в крупных населенных пунктах (с. Нори, с. Мужи, с. Хэ).

Особо ценными являются документы туземных советов. Так, протоколы общих собраний туземцев Юганского тузрика юрт Угутских за 1928 г. дают представление об активности туземцев, способах убеждения их работниками Комитета Севера ради того, чтобы туземцы сумели понять и поддержать национальную политику ВКП (б) (ТОЦДНИ. Ф. 30.). Обнаружены новые источники о создании туземного совета в восточной части Ханты-Мансийского автономного округа - Ваховском (Ларьякском) туземном районе, который был образован в 1928 г. (ТФГАТО. Ф. 695.). Акт обследования Ларьякского туземного райисполкома от 5 января 1929 года (ЦДНИТО. Ф. 91.) содержит достаточно полную характеристику туземного района и деятельности райисполкома с момента их образования, что позволило установить формы и содержание работы совета в начальный период, о чем отсутствовали сведения в исторической литературе.

При изучении политического развития региона в 1930-х гг. исследователи акцентировали внимание на проблеме создания национальных округов и почти не затрагивали проблему неудач в северной советизации, а между тем имеющиеся делопроизводственные документы позволяют восполнить данный пробел. Например, из секретных в недавнем прошлом фондов извлечены документы, связанные с сопротивлением аборигенов советизации (Ф. 3057. ЦДНИОО; Ф. 3894. ТОЦДНИ). Не нашла отражения в исследованиях предыдущих лет и история существования Обь-Иртышской области, которая функционировала в течение короткого времени (один год). Сегодня об истории ее образования и основных мероприятиях областных организаций можно судить по материалам, обнаруженным в фондах РГАСПИ (Ф.17) и ЦДНИОО (Ф.17). Большая группа источников, извлеченных из ЦДНИОО (Ф. 17), характеризует ситуацию в советизации края во второй половине 1930-х гг. Обнаружены источники о спецссылке: количестве трудпоселенцев, спецпоселках, положении ссыльных крестьян, мероприятиях Омского обкома ВКП (б) по решению проблем ссыльных.

Делопроизводственные материалы государственных учреждений и общественных организаций: организационная и распорядительная документация; протоколы и стенограммы заседаний; текущая переписка; планово-учетная документация. Статистика довольно полно отражает вопросы хозяйственного развития. Протоколы заседаний советов, отчеты хозяйственных организаций (Облрыба, Рыбтрест, Маслотрест и др.), документы кооперации (Северосоюз, Интегральная кооперация и другие), а также доклады и отчеты райисполкомов свидетельствуют, что вся деятельность советских, кооперативных и государственных организаций была направлена в те годы на извлечение пушных и рыбных ресурсов, развитию социальной сферы почти не уделялось внимания. Установлены новые организации, осуществлявшие на разных этапах коммерческую деятельность на Севере (Ф.2. ГАЯНАО). Среди наиболее интересных - документы ТФГАТО, позволившие описать и проанализировать развитие традиционных отраслей хозяйства, деятельность кооперации, мероприятия Тобольского Комитета Севера по решению хозяйственных вопросов и др.(Ф. 695.)

Источники, извлеченные из ГАРФ (Ф. 3977), содержат разнообразные сведения о деятельности Комитета Севера: о разработке им хозяйственных вопросов и конкретных фактах решения ряда экономических проблем коренного населения. Изучение личного архива И.Ф. Ного - активиста с Ямала (Ф. 1727, ТФГАТО) -способствовало обнаружению «живых картин» строительства новой жизни в Ямало-Ненецком округе.

Фонды Государственного архива Ханты-Мансийского автономного округа (ГАХМАО) содержат документы о хозяйстве края, начиная с 1926 года. Удалось получить довольно полные представления о структуре хозяйства и его масштабах, о мерах государства по развитию экономики в Остяко-Вогульском округе. Обнаружены сведения о конкретных производственных структурах и предприятиях, что дает возможность реконструировать прошлое конкретно и образно. ГАХМАО является одним из наиболее важных хранилищ документов по истории сельскохозяйственного развития края в 1930-е гг. Документы подтвердили предположение, что роль спецпереселенцев (трудпоселенцев) в развитии сельского хозяйства на Севере Западной Сибири явилась решающей. По ряду причин круг источников по указанной проблеме остается еще недостаточно известным и слабо используется исследователями. Выявление источников по аграрной истории в фондах ГАХМАО сопряжено

с определенными трудностями. Эти источники редко составляют целостные структурные комплексы, чаще распылены внутри крупных по объему фондов. Нельзя не отметить и отсутствие путеводителя в архиве, а также других справочных изданий, поэтому единственно возможным методом выявления необходимых документов стало фронтальное изучение пофондовых описей и визуальный просмотр дел. Среди изученных фондов ГАХМАО наибольшее значение в связи с исследованием экономического развития, несомненно, имеют фонды райисполкомов Остяко-Вогульского национального округа: Самаровского РИКа (Ф. 16), Кондинского РИКа (Ф. 156), Ларьякского РИКа (Ф. 129), Сургутского РИКа (Ф. 100), Березовского РИКа (Ф. 111), Октябрьского (Микояновского) РИКа (Ф. 337). В указанных фондах представлены материалы о состоянии колхозного хозяйства, содержатся статистические отчеты (недельные, месячные, квартальные и тд.) по отраслям сельскохозяйственного производства, контрольные цифры по сельскохозяйственным заготовкам, сведения по налогам и сборам с членов колхозов, планы мероприятий по организационно-хозяйственному укреплению колхозов и др. В фондах отложилась обширная переписка райисполкомов с Комитетом Севера и Окружным земельным управлением, где указывалось на трудности привлечения к колхозному строительству туземного населения и слабое развертывание коллективизации, на проблемы по размещению ссыльных крестьян. В фондах сосредоточена переписка райисполкомов с сельскими советами по развитию сельского хозяйства, имеются списки населения по пунктам проживания с указанием количества скота. Большую группу документов (Ф. 16.) составляют раздельные записи по разделу угодий в Самаровском районе в 1931 г. Разделу подлежали усадебная земля, пашня, покосы, постройки, скот и птица, инвентарь.

Любопытны документы Государственного архива Ямало-Ненецкого автономного округа (ГАЯНАО), в частности, фондов Обдорского Военно-революционного комитета (Ф. 1.), Обдорского райисполкома (Ф. 2.) и Ямало-Ненецкого окрисполкома (Ф. 3.). Найдены уникальные материалы, особенно из фонда Обдорского рика, который изучен исследователями крайне слабо. Например, в обнаруженных протоколах заседаний низовых туземных советов (Хэнский, Норинский, Сынский) достаточно полно отражена деятельность по решению хозяйственных проблем и сбору налогов, о чем ранее в литературе не говорилось. Архивный отдел администрации города Нижневартовска Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области содержит несколько фондов за 1930-е гг., позволяющих конкретизировать экономическое положение местных организаций и колхозов. Например, только в этом архиве обнаружены справки о сдаче аборигенами продукции по заготовкам (свыше 100 справок), которые позволяют представить действительные масштабы заготовок рыбы и пушнины ваховскими ханты в начале 1930-х гг. Большинство документов написаны простым или в лучшем случае химическим карандашом и на подручной бумаге, их сохранность крайне плохая.

Документы местных советов и их исполнительных комитетов, их отчеты в окружные, областные исполкомы и партийные комитеты позволяют исследовать во всем многообразии проблему обучения коренных народов, создание туземных школ и школ-интернатов. Удалось выявить динамику развития школьной сети, на конкретных примерах рассмотреть материальное положение в школах, сравнить темпы школьного строительства и попытку введения всеобуча в двух национальных округах Северо-Западной Сибири.

Документы, извлеченные из фондов Ханты-Мансийского окружного архива (Ф. 5. Окружной отдел народного образования, Ф.42. Ханты-Мансийское педучилище, Ф. 335. Культбазы) дали возможность представить материальную базу, кадровый состав, формы и методы работы типичных учреждений культуры на Севере (культурные базы, красные чумы, красные лодки, дома народов Севера, красные уголки), что в предыдущий период отечественной историографии не нашло достаточно полного отражения.

Рассмотрены и охарактеризованы разные типы учебных заведений, в том числе и школы-интернаты (Государственный архив Ямало-Ненецкого автономного округа. Ф. 2. Обдорский райисполком, Ф. 3. Ямало-Ненецкий окрисполком). Документы фондов окружных архивов позволили рассмотреть и проанализировать деятельность средних специальных учебных заведений, в которых во второй половине 1930-х гг. началась подготовка кадров средней квалификации для школ, больниц и оленеводства. В Государственном архиве Омской области (Ф. 1272. Омский областной отдел народного образования) содержатся документы о педучилищах в 1938-1940 гг. Так, материалы об Остяко-Вогульском училище представлены паспортом и отчетом за 1939-41 гг., а об Ямало-Ненецком отчетами за два предвоенных года. На основе их изучения удалось конкретизировать и прояснить ряд существенных моментов в положении учебных заведений (материальная база, кадры, учебный процесс, материальное положение учащихся). Широкий круг источников существенно расширяет прежнее толкование проблемы культурной трансформации и выводит на иные результаты исследования.

На основе обнаруженных документов удалось воссоздать картину медико-санитарного просвещения, медицинского и ветеринарного обслуживания, которое раньше не являлось предметом специального изучения. Пожалуй, впервые дано обстоятельное описание положения дел в медицинском обслуживании: дана характеристика медицинских учреждений, проанализировано их материальное положение, и, что самое важное, рассмотрена их деятельнхть по оказанию медицинских услуг населению. В части ветеринарии представлена ситуация с положением кадров ветработников, их подготовкой; основными мероприятиями, проводимыми

ветеринарами, состоянием лечебных учреждений, санитарной и эпидемиологической обстановкой, т.е. то, что ранее выпадало из поля зрения ученых.

Статистические документы, извлеченные из архивов, составили важнейшую группу источников. Наибольшую сложность вызвали документы, имеющие расхождения. Поэтому была предпринята попытка познакомиться с большим комплексом материалов по тому или иному вопросу. При работе со статистикой соблюдались общие правила: сравнение сведений однотипных источников, сопоставимых хронологически и территориально. Изучена статистика развития пушного и рыбного хозяйства, заготовок, сельскохозяйственного производства, народонаселения (ТФГАТО, ЦДООСО, ЦДНИОО). Особую сложность вызвали документы экономической статистики. Переход с середины 1920-х гг. в учете не в натуральных единицах, а в рублях привел к утрате достоверности данных (особенно по пушнине).

Комплексы отчетной документации фонда Окружного планового отдела (Ф. 184, ГАХМАО) дают информацию о размерах посевов, видах сельскохозяйственных культур, урожайности. На их основе можно получить представление о развитии сельскохозяйственного производства и участии в нем различных категорий хозяйств. Там же содержатся сведения о спецпереселенцах и их роли в сельскохозяйственном развитии края. Документы по снабжению сельского хозяйства техникой и истории машинно-тракторных станций отложились в фонде Окружного земельно-промыслового отдела (Ф. 43). Обнаруженные документы в указанных фондах позволяют по земледельческой отрасли восстановить динамику роста посевных площадей, виды возделываемых культур и урожайность, вклад в сельскохозяйственное производство различных категорий хозяйств, техническое оснащение.

Демографическая статистика 1920-1930-х гг. отложилась в фондах ТОЦДНИ, ЦЦНИОО, ЦДООСО, ГАХМАО. Данные переписи 1926 г. широко представлены в материалах различных государственных организаций, однако в этих документах обнаружены существенные расхождения. Данные материалы представляют собой обработанную и обобщенную информацию в виде таблиц, диаграмм. Обнаруженные сведения о численности и составе населения в 1930-х гг. позволяют установить приблизительную численность населения и выявить его динамику в связи с крестьянской ссылкой и депортациями на Север Западной Сибири.

Статистические данные охватывают большой круг вопросов социокультурной сферы. Исследователи в большей степени работали с фондами ГАРФ, ТОЦДНИ, ГАСО, ЦДООСО, ТФГАТО, слабо обращаясь к фондам региональных архивов. Извлечение документов из ГАРФ (Ф. 3977) исследователями проводится регулярно, однако, несмотря на активную работу со многими документами из этого фонда, они не заметили, к примеру, планы строительства культбаз, переписку с низовыми комитетами Севера по дискуссионным вопросам и ряд других интересных источников. Документы из ЦГАСПб(Ф. 9471.) позволили выявить дополнительные сведения об обучении представителей коренных народов в Институте народов Севера (число учащихся, сроки пребывания, количество выпускников). Благодаря документам фонда Обдорского Рика (Ф. 2.ГАЯНАО) можно основательно изучить ситуацию в деле школьного образования и деятельности политпросветучреждений в 1920-х гг. (количество школ, учащихся, учителей, изб-читален). Выявлена неодинаковая ситуация в материальном положении школ, их обеспечении кадрами.

Кроме указанных архивных источников, использованы фонды Салехардского краеведческого музея им. Шемановского и Нижневартовского музейно-этнографического комплекса им. Шуваева, Мегионского регионального историко-культурного и экологического музея.

Все вышеназванные источники показывают взаимодействие трех составляющих общественной структуры (политика, экономика, культура). Поиск структурных связей какого-либо исторического явления приоткрывает завесу над причинно-следственной обусловленностью тех или иных процессов в общественном развитии. Только источники помогут нам дать ответы на многие вопросы. Изучение конкретных документов, формирование широкой базы источников и значительного комплекса литературы позволяет выполнить задачи исследования в достаточно полном объеме, а также убеждает нас в сложности и масштабности избранной темы.

Во второй главе диссертации «Территориально-административное устройство и управление, население региона в 1917*1941 гг.» проанализированы различные формы управления, районирование, создание национальных округов, советизация и ее особенности, вопросы демографической истории; выявлены факторы политической трансформации.

В первом параграфе анализируются поиски форм национально-государственного строительства в крае в 1917-1925 гг. Подробно освещается административное устройство и управление в 1917-1921 гг., которое в те годы менялось неоднократно в зависимости от политической ситуации. Исследование показывает, что вопрос о власти, ее характере и формах решался на уровне губернских и уездных центров, а также крупных населенных пунктов, слабо распространяясь на отдаленные территории. 1923-1924 гг. прошли под знаком районирования. Край отошел к Уральской области. Тобольский округ занимал территорию 1 121 300 кв. км. На долю Тобольского Севера приходилось 1045 000 кв. км. Север был разделен на 5 районов: Березовский, Кондинский, Самаровский, Сургутский, Обдорский.

Проблема советизации (ей посвящен второй параграф) изучена по двум направлениям: деятельность местных, в том числе туземных советов в 1920-х гг. и советизация (начало 1930-х -1941 гг.). Исследование показало, что создание туземных советов началось во второй половине 1920-х гг., до этого времени коренное население находилось вне охвата советами, созданными преимущественно в районных центрах и крупных населенных пунктах. В октябре 1926 г. Совнарком принял«Временное положение...! о создании органов туземного самоуправления. К концу 1926 г. на Севере было сформировано 5 туземных советов;38 в 1927 г. их насчитывалось 1139. По данным Отдела Национальностей ВЦИК, в 1927 г. имелось 12 туземных советов40. Тогда же вызрела идея создания районных туземных советов, согласно которой в их состав должны входить юртовые и ватажные советы (т.е. семейные; одна семья - отдельный совет). Сделано это было с целью поднятия количественных показателей в создании советов у туземцев. В1927 г. насчитывалось 65 юртовых советов, в 1929 г. число низовых советов достигло 64,41 в 1930 г. их насчитывалось 72.

Следовательно, советская власть к началу 1930-х гг. присутствовала лишь на уровне крупных, населенных преимущественно русскими, пунктах и охватывала приблизительно четверть населения края. Коренное население, особенно самоеды, оставались вне советов. Реформа районирования и создание органов власти в национальных округах завершились к 1 января 1932 г. В1931 /32 г. произошли выборы в новые советы. В Остяко-Вогульском округе их было создано 53, а в Ямало-Ненецком -1 142. С1933 г. по 1937 г. советы формировались и строили свою работу на основе «Положения об окружных съездах советов...северных окраин РСФСР», утвержденном ВЦИК и СНК РСФСР 20 апреля 1932 г.43 Исследование свидетельствует о наличии недовольства среди коренного населения действиями новой власти. Сопротивление туземного населения советизации приобрело наряду с пассивными активные формы (Казым, Толька, Ямал)44. Число советов почти оставалось на одном уровне. После подавления сопротивления коренных жителей и вхождения округов в состав Омской области советизация стала насаждаться в отдаленных районах. С 1935 по октябрь 1936 г. Омским облисполкомом было проведено 11 пленумов, посвященных работе советов. В конце 1930-х гг. в Ямало-Ненецком округе имелось 19 национальных советов, в Остяко-Вогульском - 5245. К началу Великой Отечественной войны Север стал советским, поскольку созданная система советов обеспечила прикрепление всего населения края (туземного, старожильческого, ссыльных и депортированных) к ней.

В третьем параграфе представлено исследование демографических процессов в регионе: этнический состав, численность и размещение; принудительные миграции (политические ссыльные, спецпереселенцы, депортированные). Изучение вопросов демографии выявило, что в 1920-х гг. на территории Тобольского Севера проживало от 52 до 58 тысяч человек, из которых коренное население составляло почти 60%. Демографическая ситуация у коренного населения отличалась. В процессах смертности и рождаемости решающую роль играли экономическое положение, бытовые особенности и природно-климатические факторы. Переселение на Север Западной Сибири 150 тысяч крестьян и членов их семей привело к изменению демографической ситуации в крае. В 1934 г. в северных округах проживало 117,9 тысяч человек46. В1937 г. население составляло 113 255 человек47. По переписи 1939 г. в Остяко-Вогульском и Ямало-Ненецком округах было учтено 139114 человек. Численность коренного населения в Остяко-Вогульском округе равнялась 18 867 человек (20,23%), в Ямало-Ненецком округе 18 945 человек (41,33 %)48; трудпоселенцев в обоих округах было 39 277 человек49. Изменилась социальная структура: в Ямало-Ненецком округе рабочих и служащих стало 68,1 % населения, колхозников - 21,5%; в Остяко-Вогульском - рабочие и служащие составляли 42,9% трудоспособного населения, колхозники - 46%50. Нарсды Севера Западной Сибири составляли 26,98% от общей численности народов Севера Советского Союза.

В третьей главе «Трансформация хозяйственного уклада» исследованы традиционные отрасли хозяйства и кооперация в 1917-1920-х гг.; проанализировано положение рыбного, пушного промыслов и оленеводства в системе хозяйства Тобольского Севера в 1920-х гг.; изучено применение труда ссыльных крестьян и выявлена роль спецпереселенцев в хозяйственном освоении Севера Западной Сибири. В главе подробно представлены коллективизация, колхозное и совхозное производство, развитие промышленности,

» См.: ЦД00С0, ф.4, ог.4, д. 15, л. 155.

* См.: Ретунский В.Ф. Предпосылки ...С. 103-104.

« См.: ГАРФ, ф. Р-1235, on. 122, д. 43, л. 30-31.

« См.: ЦЦООСО, ф. 4, on. 9, д. 97В, л. 84.

« См.: ТФГАТО, ф. 695, on. 1, д. 132, л. 84

«См.: СУ. 1932. №39. С. 176.

« См.: ЦДНИОО, ф. 3057, on. 1, д. 53, л. 25-36.

« См.: ГАЯНАО, ф. 3, on. 1, д. 17 а, л. 27; ЦДНИОО, ф. 17, on. 1, д 2387, л. 1.

« См.: ЦЦНИОО, ф. 3057. оп. 1, д. 53, а 24-25.

° См.: Тарасенков Г.Н, Перспективы хозяйственного и культурного развития Обского Севера II Омская область. 1937. № 1 -2. С. 37. « См.: РГАЭ,. 1562, on. 336, д. 315, л. 8; д. 316, л. 8. 4 См.: Трагедия.Лабл. 59.

я См.: ГАРФ, ф. 3977, on. 1, д. 2, л. 3; РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 315, л. 8.

строительства и транспорта, налоги, заготовки, товарообмен и выявлены особенности экономического развития каждого из национальных округов в 1930-х гг.

Обь-Иртышский Север после Гражданской войны и Западно-Сибирского восстания переживал не лучшие дни. Хозяйство находилось в упадке, недоставало самого необходимого для жизни более чем пятидесятитысячного населения края. Преобразования, начатые большевиками на Севере в экономической сфере, были противоречивы и непоследовательны, особенно в период 1920-х годов. 1917-1922 гг. - особенно тяжелое время в жизни населения края, характеризовавшееся разрывом существовавших ранее экономических связей и кризисом северного хозяйства. Оживление экономики Березовского и Сургутского уездов прослеживаемое на рубеже 1922/1923 гг., происходило при наличии множества противоречий и трудностей. В их числе жесткая конкуренция между кооперативными, государственными предприятиями и частниками-предпринимателями. Итоги деятельности органов советской власти в отношении северных районов в первые годы советской власти характеризовались негативно. С 1924-1925 гг. началась относительная стабилизация экономической жизни. Основой северного хозяйства традиционно являлась рыбная отрасль, однако ее положение катастрофически ухудшилось в связи с развитием пушного промысла, занявшего в системе хозяйства Тобольского Севера ведущее место. Крупнейшим предприятием на Севере считался Облгосрыбпром, вошедший в 1927 г. в состав Госторга. Количество добытой рыбы в 1923-1924 гг. составляло приблизительно 100 тыс. пудов в год51. Пушнины было продано в середине 1920-х гг. на 1 млн. 58 тыс. руб.52 Благоприятная конъюнктура рынка для пушнины спровоцировала массовую переориентацию экономически активного населения с рыболовства на пушной промысел как наиболее рентабельный, в результате чего на Тобольском Севере к середине 1920-х гг. обнаружились экономические изменения. Стабилизация северного промыслового хозяйства произошла на фоне общего сокращения объемов продукции рыболовства и пушного промысла на 33 %. Сокращение это в большей степени затронуло рыболовство (на 38 % меньше довоенного уровня) и в меньшей степени пушной промысел (на 10 % меньше довоенного 1913 г.). Во второй половине 1920-х гг. вопрос о положении в рыбной отрасли обсуждался неоднократно в областных и окружных организациях; ориентация на увеличение уловов, улучшение снабжения орудиями лова и поставка товаров привели к некоторому возрастанию ежегодной добычи, но довоенный уровень достигнут все же не был. В 1913 г. добывали 19 564 т, в 1927/28 г. - 16 5 0853. Север оставался поставщиком пушнины и рыбы на экспорт. По пушнине экспорт Тобольского Севера характеризовался долей всего российского вывоза за границу в весьма внушительных цифрах. Так, по песцу эта доля составляла 24 %, по соболю-10 %54. Оленеводство не находилось в поле зрения хозяйственных организаций, оставалось вне хозяйственной политики, государство не было заинтересовано в его развитии.

В 1930-х гг. с образованием национальных округов и ссылкой сюда раскулаченных крестьян удалось вовлечь край в орбиту сталинской модернизации: начался процесс развития новых отраслей, создание общественных производств и коллективных форм хозяйства. В первой половине 1930-х гг. были заложены основы для развития аграрного сектора экономики. К тому времени было распахано под посевы 9 тыс. га. В строительстве, лесном хозяйстве, рыбной промышленности и кустарном производстве роль спецпереселенцев (трудпоселенцев) стала определяющей.

Коллективизация на Севере являлась делом политическим, однако в пергой половине 1930-х п*. ее результаты были неутешительны, особенно в Ямало-Ненецком округе (23 %). Репрессивные меры, подавление сопротивления аборигенов мероприятиям советской власти позволили во второй половине 1930-х гг. форсировать темпы создания коллективных хозяйств у коренного населения, однако формы этих колхозов были примитивными, без обобществления средств труда и собственности. К началу войны коллективизация в основном была завершена в Остяко-Вогульском округе, но далека была от окончания в Ямало-Ненецком. Производственная деятельность коллективных хозяйств была направлена на обеспечение поставок государству продуктов и сырья. К началу войны планово-учетная и производственная деятельность в колхозах стабилизировалась. Главной отраслью в хозяйстве края вновь стала рыбная промышленность. Спецпереселенцы, работавшие на рыбзаводах и консервных фабриках (Самарово, Салехард) выпускали в предвоенные годы 7-8 млн. штук банок консервов ежегодно. Рыбодобыча составляла в среднем 200 тыс. ц в год.

В главе уделено внимание проблеме налогообложения, которое ранее почти не рассматривалась в трудах отечественных историков. Налогообложение на Севере являлось эффективным инструментом регулирования экономических и политических процессов, источником пополнения доходной части бюджета. Налоговая политика претерпевала неоднократно изменения. В 1917-1922 гг. население Севера наравне со всеми гражданами республики платило все налоги и сборы. В1922-1929 гг. произошло оформление системы налогов в государстве, осуществлялся дифференцированный подход к коренным народам, выразившийся в весьма кратковременном

51 См.: Северянин. 1924.3 октября.

52 См.: Сигов М. Конъюкгурный обзор хозяйства Урала II Хозяйство Урала. 1928. № 2. С. 116.

Я См.: Хозяйство Урала. 1929. № 4. С. 158-157.

а См.: Беллер Р. Уральский экспорт II Хозяйство Урала. 1928. Ne 2. С. 110.

освобождении их от налогов (1926-1927 гг.). В 1930-е гг. произошло увеличение размеров платежей, введение дополнительных, обязательных сборов.

Заготовки - важнейшая составляющая экономической жизни тех лет, результат деятельности всех производственных коллективов и частников, который рассматривался государством как наиважнейшая составляющая его экономической политики. Изучение проблемы заготовок выявило, что в 1920-х гг. ими занимались такие организации, как Госторг, Хлебопродукт, Северосоюз, Обь-трест. Заготовки рыбы осуществляли кооперативы и Обь-трест, который ежегодно увеличивал заготовки, начиная с середины 1920-х гг. Преимущества в заготовках отдавались пушнине. В 1930-х гг. заготовки велись Интегралсоюзом, Уралпушниной, Сибторгом, ГУСМП, а рыбу преимущественно заготовляли Интегралсоюз, Комсевморпуть и Обьрыбтрест. Во второй половине 1930-х гг. заготовки охватили все сферы сельскохозяйственного производства.

Проблемы торговли, снабжения и северного завоза также стали предметом изучения в указанной главе. Товарный обмен носил преимущественно стихийный характер в 1920-х гг. и стал жестко планомерным в 1930-х гг. Торговля стала носить розничный характер. Через торговую сеть реализовывалась основная масса предметов личного потребления и продуктов питания. Торговля существовала нескольких видов: государственная и кооперативная. Колхозно-рыночная торговля в те годы на Севере распространения не получила. Преобладающую роль играла государственная торговля. Материальная база торговли характеризуется как крайне слабая, ассортимент товаров удовлетворял лишь самые минимальные потребности населения. К концу 1920-х гг. свободная торговля была свернута. Госторг, Севморпуть и Интегралкооперация контролировали товарно-снабженческие поставки. Торговля и северный завоз 1930-х гг. осуществлялся в рамках системы централизованного нормированного снабжения продовольствием и товарами промышленности.

В четвертой главе сСоциокультурное развитие региона (1920-1941 гг.)» выявлены приоритеты социокультурной политики советской власти в 1920-х -1941 гг., формы осуществления и результаты. Национально-региональные особенности, иные темпы распространения форм советской культуры, возникновение специфичных учреждений культуры на Севере Западной Сибири позволяют определить культурные преобразования здесь как многофакторный процесс, с присущими ему различными сторонами. Просвещение и политпросветработа находились в числе приоритетных направлений в деятельности советских органов власти на Севере. В первые годы советской власти школьное строительство не велось, функционировали учебные заведения, созданные еще до революции. Всего в Тобольском округе в 1923/24 уч. г. имелось 39 школ. Число школ в первой половине 1920-х гг. почти не увеличивалось. С созданием Комитета Севера началась корректировка в образовательной политике, которая привела к созданию интернатской формы обучения для детей коренных народов. В 1928 г. на Севере имелось 25 школ, в 1929 г. - 29. Обучением было охвачено около 500 человек55. В конце 1920-х гг. появилось 5 интернатов. Увеличение числа школ и контингента учащихся произошло в начале 1930-х гг., в связи с ссылкой крестьянских семей, потребовавшей организации обучения их детей. Накануне войны число школ в Остяко-Вогульском округе составляло 195, в Ямало-Ненецком -41. Проблемами северной школы явились: невыполнение всеобуча, тяжелое материальное положение, отсутствие зданий, нехватка кадров. Половина детей коренных народов не была охвачена обучением, а те из них, кто посещал школу, учились лишь в начальной школе, а зачастую и ее не могли окончить.

1930-е - июнь 1941 гг. - десятилетие, совпавшее с созданием национальных округов. Под знаком ленинской национальной политики, призванной «подтянуть отсталые народы до уровня передовых», началась борьба за ликвидацию неграмотности и всеобуч, произошло расширение сети школ, началось обучение детей ссыльных крестьян. В окружных центрах были открыты национальные средние специальные учебные заведения, начался процесс подготовки кадров средней квалификации для школ и больниц. Учреждениями, в которых велась подготовка кадров из числа коренных народов, являлись Тобольский педтехникум, Институт народов Севера, национальные педучилища в окружных центрах, медицинское училище в Остяко-Вогульске и оленеводческий техникум в Салехарде. Остро стояла проблема комплектования, низким было качество подготовки учащихся. С 1935 по 1940 гг. педучилище в Остяко-Вогульске выпустило 80 человек с квалификацией «учитель начальной школы»56. Ямальский гедтехникум с 1938 по 1940 гг. выпустил 55 человек57. До войны не была решена проблема по подготовке кадров для промышленности и сельского хозяйства. Оленеводческий техникум (Салехард) ни сделал к тому времени ни одного выпуска Провал кадровой политики по подготовке национальной интеллигенции пытались компенсировать краткосрочной подготовкой кадров на различных курсах. В1931 г. через систему курсов прошло 237 человек, в 1932-1934 гг. -500 человек, в 1936-1938 гг. - 478 человек58. Однако качественный уровень подготовки курсантов оставался низким.

в См.: ТФГАТО, ф 695, оп. 1, а 107, п. 252.

я См.: ГАХМАО, ф. 5, оп. 1, д. 81, л. 22 об.

57 См.: ГАОО, ф. 1272, оп. 1, д. 102; д. 101, л. 6,30-39.

■ См: ЦДНИОО, ф. 17, оп. 1, д 980, а 50; д 1797, я 133.

Изучен состав культурных учреждений и их деятельность. Произошло развертывание стационарных и кочевых пунктов распространения советской культуры среди аборигенов и в их числе красные чумы как передвижные пункты культуры. Накануне войны их было в обоих округах 1 3 59. Наряду с ними среди кочевников работали стационарные учреждения - культурные базы, которые характеризуются как комплексные учреждения новой культуры и быта. Всего имелось 4 базы (Казымская, Ямальская, Тазовская, Сосьвинская). Другие культурные учреждения, представленные домами народов Севера, клубами, красными уголками, красными лодками, были также малочисленны. Культурная жизнь в советских учреждениях культуры носила политико-агитационный характер.

В главе уделено внимание санитарному просвещению и медико-ветеринарному обслуживанию. В 1913 г. на Тобольском Севере отмечено наличие 7 медицинских учреждений; в начале 1920-х гг. имелось 3 больницы, в 1929 г. - 8 больниц. В Остяко-Вогульском округе в 1931 г. - было 9 больниц, в 1940 г. - 32 больницы. В Ямало-Ненецком округе в 1941 г. имелось 11 больниц60. В 1920-х гг. ветслужба практически отсутствовала. Ветеринарную помощь можно было получить в Обдорске, Сургуте и Березове. С начала 1930-х гг. началось некоторое улучшение ветеринарной работы, связанное с расширением сети ветеринарных пунктов, особенно в Остяко-Вогульском округе. Количество их достигло 10, а работников в них - 2 561. Следовательно, к кануну войны оформилась медицинская сеть и были заложены основы для организации ветеринарного обслуживания.

Долгое время в отечественной историографии много неясного оставалось в сфере культурных преобразований на Севере. Восхищенные рапорты партийного и советского руководства различных уровней о преодолении туземцами вековой отсталости не увязывались с реальностью, которая свидетельствовала о низком образовательном, профессиональном уровне и бедности аборигенов.

Заключение содержит итоги исследования, представленные выводами по изученной теме.

Выполненное исследование позволяет заключить, что начавшиеся на Севере политические преобразования после Октября 1917 года параллельно охватили другие стороны жизни обществ коренных и пришлых народов (в 1920-х гг. изменения коснулись в большей степени оседлого, старожильческого населения; в 1930-х гг. преобразования затронули значительную часть коренного населения, вовлекая его в советское и колхозное строительство, а также общественное производство), что дает основания рассматривать произошедшие за четверть века изменения как модернизационный процесс, в результате которого на Тобольском Севере продолжал осуществляться постепенный переход от традиционного общества к современному.

Рассмотрение политической, экономической и культурной трансформации на Севере Западной Сибири в 1917-1941 гг. подтвердило предположение о том, что проблемы в развитии региона долгие годы замалчивались и скрывались. Парадная фразеология и охранительная политика советского государства создавали лишь

видимость их решения, поскольку провозглашенная национальная политика в дальнейшем не получила

62

реального воплощения .

Изучение широкого спектра вопросов истории населения региона осуществлялось с учетом глубоких изменений в демографической сфере первых четырех десятилетий XX века. Этот период насыщен эпохальными событиями, которые не обошли Север и оказали воздействие на демографические процессы. Удалось уточнить сведения по численности населения в первой половине 1920-х гг. (на основе сопоставления данных из различных источников) и по материалам переписи 1926 г. К началу 1930-х гг. здесь проживало около 60 тыс. человек, аборигены составляли из них более половины. Мы констатировали незначительнее увеличение численности коренного населения вопреки существовавшему мнению об угрозе его исчезновения.

Насильственное переселение крестьян в начале 1930-х гг. повлекло за собой не только увеличение численности населения в крае, но и привело к изменению в структуре занятости местных жителей и ссыльных; произошло изменение их роли в общественном производстве. Удалось внести уточнения в определение этапов ссылки и количества ссыльных. Есть основания полагать, что на Север Западной Сибири было сослано не менее 150 тыс. человек из числа раскулаченных крестьян. Изучение проблемы ссылки в Северо-Западную Сибирь обнаружило прагматический взгляд государства на выселяемых. Предпринималась попытка определить людские потери в ходе репрессий 1930-х гг. на Обь-Иртышском Севере, но с максимальной точностью это сделать оказалось весьма сложно. Тем не менее удалось систематизировать имеющиеся данные (например, установлено, что 1937-1938 гг. в Остяко-Вогульском округе была расстреляна почти тысяча человек). Представлены данные о численности трудпоселенцев и депортированных народов во второй половине 1930-х гг. (в составе Омской области).

Исследование показало, что развернувшаяся модернизация на Севере Западной Сибири носила догоняющий характер, ее целью явилось подтягивание региона до уровня относительно развитого в русле общей

» См.: ГАХМАО, ф. 184, оп. 1. д. 4, л. 151; ГАЯНАО, ф. 3, оп. 1, д. 21, л. 42. "См.:ТОЦДНИ,ф.30,оп. 1,д.969, л. 11;ГАЯНАО,ф.3,оп. 1, д. 17а,л.233.

и См.: ГАХМАО, ф. 43, ол. 1, д. 138, л. 63; ф. 184, оп. 1, д 32, Л. 33.

к См.: Корчагин Ю. И. Народы Севера России в двадцатом столетии: процесс преобразований в западноевропейской и североамериканской историографии. М„ 1994. С. 7.

идеологии социалистического строительства в СССР. Просматривается несколько этапов в развитии Обь-Иртышского Севера (1917-1941 гг.):

1. 1917-1925 гг.

2. Середина 1920-х - начало 1930-х гг.

3. Начало 1930-Х-1941 гг.

Для каждого из этапов характерны особенности, которые проявились в различных сферах общественной жизни. В политической жизни для первого этапа была характерна попытка создания автономной республики, но укреплявшийся в советском государстве тоталитарный режим не нуждался в реальной автономии народов бывшей царской империи. Развитие государственности пошло по пути создания советов, однако повсеместно в первой половине 1920-х гг. их сформировать не удалось. Исполкомы советов были образованы в районных центрах (их было 5) и некоторых крупных населенных пунктах, в которых преимущественно проживали русские. Данное обстоятельство заставило власть пойти на некоторые уступки аборигенам в форме создания у них туземных советов, активный процесс формирования которых пришелся на 1928-1931 гг. Однако, как показало исследование, туземные советы почти не занимались политикой, а решали хозяйственные вопросы, что вступало в противоречие с теорией классовой борьбы. Туземные советы не могли пойти на вытеснение из них своих соплеменников (по преимуществу зажиточных), как того требовала политическая обстановка. На Тобольском Севере к началу 1930-х гг. всего было сформировано 12 туземных советов. Проводники советизации выделили в составе туземных райисполкомов (тузрикоз) родовые, ватажные и юртсвые советы. В результате статистика советизации на Севере мгновенно пошла вверх, тах как теперь советов насчитывалось 72. Однако туземные советы не распространяли свое влияние на все коренное население и едва ли охватывали его половину. Создание национальных округов, которое по логике событий должно было опираться в проведении политики и осуществлении преобразований на туземные советы, привело к их расформированию и замене территориальными. Это произошло на втором этапе модернизации. Таким образом, создание национальных округов не только предопределило национальный характер советов, но и указывало на несколько особый их статус, подчеркивавший как отсталость народов Севера, так и снисходительное отношение власти к ним, прикрывавшейся при этом лозунгами равноправия. Для третьего этапа было характерно форсирование советизации. С 1932 г. процесс создания советов пошел значительно быстрее, особенно в Остяко-Вогульском округе. Перелом в северной советизации наступил во второй половине 1930-х гг., когда власть добралась все же до кочевников Ямала, приписав их к советам, и к началу второй мировой войны Север стал советским. Советизация состоялась, что отрицать бессмысленно. Другое дело, что она имела несомненные издержки, которые, надо признать, стали целенаправленным ударом по традиционному Северу.

Трансформация хозяйственного уклада была напрямую связана с ходом советизации и укреплением власти советов. Однако наряду с этим нельзя не учитывать природно-экономических факторов территории. Наличие и разнообразие природных ресурсов Северо-Западной Сибири определило развитие экономики края на долгие годы. К началу советского строительства на Севере его население было представлено тремя различными группами: аборигены, старожилы и политические ссыльные. Обилие ресурсов природы позволяло жить им всем достаточно сносно. Хозяйство края отличалось многоукладностью, но трансформационные сдвиги уже имели место; обусловленные многими факторами, они начались задолго до установления здесь советской власти, но кардинальные изменения стали возможны благодаря политическим мероприятиям советов и целенаправленной государственной политике по освоению северных территорий. В трансформации хозяйственного уклада наблюдаются этапы, которые почти совпадают по времени с политическими мероприятиями, определявшими направления хозяйственного развития.

1.С конца 1917 г. до середины 1920-х гг. время кризиса северного хозяйства и попыток властей стабилизировать экономическую. Исследование показало, что отмена разверстки и свобода торговли в стране предопределили переход к нэповским, рыночным формам хозяйствования на Севере в 1922 г. Как известно, система экономических взглядов руководства страны вполне определенно выражала его стремление осуществить модель «государственного социализма», в которой государство и его институты рассматривались не только как основной распорядитель всех сфер хозяйственной жизни, но и как внутренний источник движения экономики. Тобольский Север с его сырьевыми ресурсами стал объектом пристального внимания со стороны государственных организаций, которые начали беззастенчивую эксплуатацию его природных богатств и населения. Вхождение края в состав Уральской области было продиктовано заинтересованностью Урала (набиравшего темпы промышленного развития) в сырьевых ресурсах. Стремление к их изъятию и введение соответствующих мер (скупка пушнины, чрезмерные ее заготовки, ограничение частников) привели к кризису в северном хозяйстве.

В середине 1920-х гг. для руководства Уральской области стал очевидным факт необходимости организации на Севере «комбинированного хозяйства»63. Поставленные под угрозу истребления пушные ресурсы Тобольского Севера требовали незамедлительных решений охранительного порядка. Создание Комитета Севера и его деятельность способствовали тому, что до руководства страны была доведена вся сложность экономической ситуации на Тобольском Севере, и это заставило правительство в конце 1925 г. принять соответствующие решения, в частности, освобождение от налогов коренного населения.

2. Со второй половины 1920-х гг. до начала 1930 гг. этап, когда северное хозяйство еще развивалось в традиционных формах. На этом этапе довольно четко проявили себя различные отрасли, обозначив свою роль в системе хозяйства края. Ведущую роль в системе хозяйства Тобольского Севера играл пушной промысел. Рыбное хозяйство оставалось в крайне тяжелом состоянии, развиваясь по экстенсивному пути. Производство промышленных товаров почти отсутствовало, некоторые из них выпускались на небольших мелко-кустарных предприятиях, а оленеводство оставалось вообще вне поля зрения государственных структур. Законодательные акты правительства, решения областных организаций были направлены в те годы на упорядочение хозяйственной деятельности, торговли и снабжения населения. Вся деятельность государственных и кооперативных организаций сводилась к увеличению объемов извлечения сырьевых ресурсов Севера. Одновременно усиливалось налоговое бремя. На рубеже 1920-1930-х гг. в результате комплекса политических и экономических мероприятий государство сумело поставить под свой контроль северное хозяйство.

3. Сначала 1930-х гг. до Великой Отечественной войны - этап, связанный с созданием государственного аппарата национальных округов, формированием системы спецпоселений и принудительным привлечением к освоению края ссыльных крестьян, благодаря труду которых началось активное строительство, развитие лесной и рыбной промышленности, сельского хозяйства. Наметились изменения в формах хозяйства у коренного населения, выразившиеся в создании простейших производственных предприятий, колхозов и совхозов.

Государство полностью контролировало производство и распределение продукции, исключив свободные рыночные отношения. Исследование показало, что северное хозяйство развивалось за счет экстенсивного фактора, поэтому на Севере сформировался затратный малоэффективный тип экономики. Экономическая структура в таких условиях не действовала, сбалансированности в ее элементах не наблюдалось. Постоянно не хватало средств, хозяйственные и кооперативные организации жили в долг, потом расплачивались и снова брали кредиты и т.д. Такая хозяйственная система не могла рассчитывать на эффективный и устойчивый рост. Казалось, что использование подневольного труда не создавало дополнительного материального стимула и не несло в себе опасности финансового ущерба для его участников. Но однозначно негативно оценить отношение к общественному производству у его участников нельзя, поскольку известно множество примеров добросовестного отношения к нему. Следует подчеркнуть, что Север, играя важную роль в поставках сырья и продуктов, являясь источником валютных поступлений для страны, не был самостоятельным хозяйственным субъектом.

Трансформация в социокультурной сфере приобрела, быть может, наиболее драматичный характер. Как известно, в основу социокультурной политики советского государства была положена парадигма о народах культурных и народах отсталых. Ставилась задача поднять и подтянуть культурный уровень «отсталых» народов национальных окраин, при этом произошла замена понятия «тип культуры» на «уровень культуры». Высокий уровень культуры отождествлялся с европейским типом культуры, а развитие «отсталых народов» осуществлялось не иначе, как путем уподобления их культуре европейской64. Исследование выявило, что процессы культурной унификации имели точечный характер и касались прежде всего достижения культурного сопровождения модернизационных процессов. Внутри региона сохранялась многоукладность, возникали новые, маргинальные субкультуры65. Национальные культуры объявлялись отсталыми, находящимися на более низкой ступени развития.

Массовая культурно-просветительная работа в округах велась через клубы, избы-читальни, дома народов Севера, красные чумы. Работа, проводимая всеми культпросветучреждениями, дала к концу 1930-х гг. свои пледы- Приоритетными направлениями деятельности органов власти в области культурной политики на Севере были просвещение и культпросветработа. Исследование подтвердило предположение о низком общеобразовательном уровне учителей, что служило одним из главных препятствий для повышения качества учебной работы. В годы советской власти так и не был найден оптимальный вариант обучения детей народов Севера. Устройство школ интернатов и укрупнение малокомплектных школ по ряду причин не привело к нужным результатам. Интернаты не готовили детей к жизни, они не учитывали особенности их психики, мышления, восприятия мира. Следующее приоритетное направление в культурных преобразованиях на Дальнем Севере - попытка создать национальные

м См.: Пути развития и основные задачи хозяйства Урала. Материалы к докладу Уралсовета Совнаркому РСФСР. Свердловск, 1926. С. 53.

н См.: Тыхеева Ю. Ц, ЦыЗеноеа А Я Динамика социокультурного процесса и самобытность региональной культуры II Культура и интеллигенция сибирской провинции ...С. 120.

и См.: Крзсильников С А. Культурное взаимодействие сибирской провинции и центра в 1920-1930-« гг.: некоторые итоги изучения проблемы II Культура и интеллигенция сибирской провинции... С. 32-39.

кадры интеллигенции. В отношении кадров специалистов и руководящих работников в советском государстве практиковалась «переброска», которая, по мысли Центра, должна была решить кадровую проблему. «Переброска» и «закрепление» на новьх местах специалистов осуществлялись без учета богатейшего спектра мотиваций человеческой деятельности и на поверку оказывались неспособными разрешить кадровую проблему на перспективу. Первый шаг к созданию интеллигенции на Тобольском Севере был предпринят в 1920-х гг., когда создали туземное отделение при Тобольском педтехникуме (его первые выпускники пришли в школу лишь в середине 1930-х гг.), а затем открыли факультет народов Крайнего Севера в Ленинграде. Вторым шагом было открытие средних специальных учебных заведений в округах. Однако численность подготовленных кадров накануне войны была невелика, работали по преимуществу специалисты приезжие и из числа ссыльных. Недостаток специалистов побуждал к подготовке кадров через систему краткосрочных курсов. Полученные знания на них никоим образом не соответствовали той производственной деятельности, которую выпускникам приходилось выполнять.

Приобщение представителей коренных народов к просвещению и усвоение частью аборигенной «интеллигенции» начал европейской образованности и культуры не могли в условиях национального неравенства избавить их от статуса «нацмен». Власть рассматривала аборигенов как людей, стоящих ниже по своему положению и развитию по отношению к другим народам региона, и в силу этого относилась к ним снисходительно. В сложнейшем процессе очевидна драма людей, отчасти оторвавшихся от собственной традиционной почвы. По-видимому, издержки модернизационных процессов, заключающихся в распаде традиционного общества, возникновении иных форм зависимости, были неизбежны в тех исторических условиях.

Аборигены постепенно усваивали новые вкусы, взгляды, мораль, склад ума. Все это вступало в сложное взаимодействие с этическими принципами, которые они усваивали с детства и которые сохранялись среди их родичей, а также господствовали в их окружении. Возникал своеобразный тип индивида, который в культурном отношении представлял уже два этноса. Находя в усвоении и распространении европейской культуры залог прогресса для своей страны и своего народа, отчетливо видя в ней воплощение достижения человеческого разума, инородческий интеллигент в тоже время сначала инстинктивно, а затем более сознательно противился ассимиляции, понимая, что это форма закрепощения. Си обращался к родной культуре, чтобы превратить ее в средство отпора духовному порабощению. Если перемены среди коренного населения и происходили, то не только вследствие осознанной необходимости, сколько из-за невозможности сохранять все по-старому. Восприятие всего нового шло через призму устоявшихся традиционных представлений и нравственных установок. Однако, уже тогда, в 1930-х гг., начала прослеживаться тенденция, о которой позже писал А Дж. Тойнби применительно «к народам второй категории (тюркоязычные и финноязыячные народы Урала)»66, отдельные представители которых стремились получить образование в вузах Москвы и Ленинграда с тем, чтобы составить национальную элиту.

Наконец, в числе приоритетов социокультурной политики находилось медикосанитарное просвещение, налаживание медицинского и ветеринарного обслуживания. Результаты развития медицины в округах существенно различались. Лучше обстояло дело с медицинской сетью и кадрами в Остяко-Вогульском округе. Проблема охвата кочевого населения медицинским обслуживанием в обоих округах, к сожалению, не получила разрешения в те годы. Ветеринарное обслуживание только зарождалось, поэтому сеть ветеринарных учреждений не была достаточной для обслуживания животноводства.

Исследование показало, что количественные результаты по созданию школ, культпросветучреждений, а также медицинских и ветеринарных пунктов, наличие медиков, учителей и других специалистов - не достаточное основание для утверждения, что культурный прогресс был здесь достигнут. По мнению ВЛ. Соскина, способ определения культурности на основе количественных характеристик является бесплодным, с чем нельзя не согласиться67. Качество культурного развития и уровень культурности населения на Севере в те годы можно определить как низкие.

Особенностью культурного развития края являлось отсутствие научной интеллигенции. В окружных центрах отсутствовали высшие учебные заведения. Научно-исследовательские учреждения, представленные ветбаклабораториями (Тобольск и Обдорск), опытными станциями в Обдорске (Салехард), Остяко-Вогульске (Ханты-Мансийск), располагали лишь несколькими ветврачами и одним агрономом, не имели в своем составе специалистов высшей квалификации (научных работников, имеющих ученую степень). Отсутствие научных работников и творческой интеллигенции отрицательно сказывалось на культурном развитии региона. И хотя эта проблема в крае оставалась долгие годы нерешенной, только сейчас, быть может, ее значимость осознается в полной мере руководством Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов, где создаются собственные научные учреждения и центры искусств.

66 См.: ТоСнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. У,., 2002. С. 229.

67 Соски» В. П. Советская культура и дореволюционное культурное наследие: проблемы взаимосвязи II Сибирь в XV1-XX веках. Экономика, общественно-политическая жизнь и культура. Новосибирск, 1937. С. 218.

Исследование процесса культурной трансформации обнаружило наличие в нем противоречий, которые не позволяют оценить его однозначно. Культурные преобразования проходили очень болезненно для коренного населения края, что объясняется не только мировоззрением человека традиционного общества, но и (в большей мере) грубым, настойчивым вмешательством власти в его жизнь, стремлением провести преобразования «сдним махом». Существовавшая культурно-политическая доминанта определила двойственный характер советской культуры на Севере: с одной стороны, по сравнению с предыдущим этапом развития имелись определенные успехи в просвещении населения, но с другой, новая культура не оставляла шансов для сохранения традиционной как равноправной и необходимой.

Изучение истории Севера (1917-1941 гг.) показало, что традиционное общество крайне медленно поддается трансформации, но в условиях нараставшего давления на аборигенов со стороны государства времени на постепенность введения нового образа жизни попросту не отводилось. Было очевидно и другое, а именно то, что в 1920-е годы не удалось выполнить ни одного из программных заявлений советской власти относительно продвижения по социалистическому пути коренных народов. 1930-е годы стали для части ханты, ненцев, манси, зырян, селькупов временем, когда им был навязан иной образ жизни и другая культура. Таким образом, 1917-1941 гг. стали временем, когда народы Севера оказались втянутыми в водоворот социалистической модернизации, которая повлекла за собой глубинные изменения во всех сферах жизни обществ, и не только северных народов.

Очевидно, что форсирование модернизационных процессов привело к нарушению отношений, веками существовавших здесь, что было весьма болезненно, если не трагично, в первую очередь для аборигенов. Одни из них быстрее втягивались в модернизацию (юганские и сургутские ханты), другие медленнее (ваховские и казымские ханты, береговые ненцы), а третьи вообще отступили в тундру и сохранили прежний уклад жизни (ямальские кочевые ненцы-оленеводы). В развитии модернизационных процессов очевидно и другое: без ссылки крестьян и тысяч представителей депортированных сюда народов, думается, что Север Западной Сибири еще долго сохранял бы традиционный уклад.

Жизнь доказала, что проводившаяся до сих пор политика государства по отношению к Северу недостаточно эффективна. В XXI веке проблемы взаимоотношений государства и народов, хочется надеяться, будут решаться на условиях равноправия обеих сторон. Право жить и вести традиционное хозяйство на своих исконных землях столь же законно и уважаемо, как право государства добывать из недр этих территорий полезные ископаемые. Только на этих условиях возможно устойчивое развитие Севера Западной Сибири и благополучие его жителей.

По теме диссертации опубликованы следующие работы: 1. Монографии

1.1. Алексеева Л.В. Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: национально-государственное строительство и население. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. лед. ин-та, 2002.264 с. (16,63 п.л.)

1.2. Алексеева Л.В. Экономическое развитие Обь-Иртышского Севера в 1917-1941 гг.: трансформация хозяйственного уклада. Екатеринбург Ин-т истории и археологии, 2003.385 с. (24,13 п.л.)

1.3. Алексеева Л.В. Социокультурная политика советской власти на Обь-Иртышском Севере в 1920-1941 гг.: приоритеты, формы осуществления и результаты. Екатеринбург: Ин-т истории и археологии, 2003. 252 с. (15,88п.л.)

1.4. Философия, наука, образование: Национально-региональный компонент в исследовании и преподавании. Коллективная монография. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2003. Ч. 1.175 с. С. 52-65. (0,9 п.л.)

2. Статьи

2.5. Алексеева Л.В. Хозяйство северных районов в 1930-1932 гг. // Югра. Историко-культурный журнал Ханты-Мансийского автономного округа. 1997. № 12. С. 27-28.

2.6. Алексеева Л.В. Экономическое развитие северных районов Уральской области (1923-1934 гг.) // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Нижневартовск: ЦГБ, 1998. Вып. 1. С. 74-82.

2.7. Алексеева Л.В. Царская семья в Сибири // Югра. 1998. № 6. С. 22-23.

2.8. Алексеева Л.В. План и учет в колхозах округа // Югра. 1999. № 2. С. 29-32.

2.9. Алексеева Л.В. Начало коллективизации // Югра. 1999. № 7. С. 30-31.

2.10. Алексеева Л.В. О сельском хозяйстве на Тобольском Севере в конце XIX - начале XX вв. // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Екатеринбург ООО «Среднеуральское книжное издательство. Новое время», 1999. Вып. 2. С. 25-27.

2.11. Алексеева Л.В. О заготовках продуктов и сырья в северных районах Уральской области // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Екатеринбург. ООО «Среднеуральское книжное издательство. Новое время», 1999. Вып. 2. С. 17-20.

2.12. Алексеева Л.В. Кулацкая ссылка в Остяко-Вогульском округе // Югра. 2000. № 6. С. 44-45.

2.13. Алексеева Л.В. Взгляд белого офицера на разгром Колчака // Югра. 2000. № 6. С. 51-52.

2.14. Алексеева Л.В. Об изучении природных условий и ресурсов в Северо-Западной Сибири в 1920-х -первой половине 1930-х гг. // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Екатеринбург Сред.-Урал. кн. изд-во, 2000. Вып. 3. С. 76-81.

2.15. Алексеева Л.В. Туземные советы на Обском Севере // Югра. 2000. № 7-8. С. 46.

2.16. Алексеева Л.В. Снабжение товарами на Тобольском Севере в 1920-е гг. // Северный регион: Наука. Образование. Культура. 2000. № 2. С. 45-53.

2.17. Алексеева Л.В. Хозяйство Тобольского Севера в 1920-х гг. // Сб. науч. тр. Гуманитарные науки. Сургут. Изд-во Сургут, гос. ун-та, 2000. Вып. 6. Ч. 1. С. 3-12.

2.18. Алексеева Л.В. Хозяйство Остяко-Вогульского округа в первой половине 1930-х гг. // Тюменский исторический сборник. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2000. Вып. 4. С. 191-202."

2.19. Алексеева Л.В. Национальные кадры в северных районах // Югра. 2001. № 1. С. 50-51.

2.20. Алексеева Л.В. К вопросу о создании кадров национальной интеллигенции в северных округах Западной Сибири (1920-1930-е годы) // Проблемы духовности в истории культуры и образования. Нижневартовск: Изд-во «Приобье», 2001. С. 184-194.

2.21. Алексеева Л.В. Национальный состав, размещение, социальная организация населения СевероЗападной Сибири в первой трети XX в. // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2001. Вып. 4. С. 55-62.

2.22 Алексеева Л.В. Национально-государственное строительство у народов Северо-Западной Сибири в отечественной литературе 1920-х - начала 1940-х гг. // Северный регион: Наука. Образование. Культура. 2001. №1(3). С. 155-158.

2.23. Алексеева Л.В. Образование национальных округов и советское строительство в 1930-е гг. // Образование Югории. 2001. № 3. С. 188-203.

2.24. Алексеева Л.В. К вопросу о значении северных культбаз в жизни аборигенов Обь-Иртышского Севера в -1930-е гг. // Северный регион: Наука. Образование. Культура. 2001. № 2 (4). С. 179-186.

2.25. Алексеева Л.В. Численность населения и демографические процессы на Севере Западней Сибири в 1920-е гг. // От Ваха до Агана. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2002. С. 51-65.

2.26. Алексеева Л.В. Источники по изучению проблемы подготовки кадров национальной интеллигенции для Севера Западной Сибири (1920-1930 гг.) // Документ. Архивный документ. Исторический источник. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2002. С. 150-169.

2.27. Алексеева Л.В. О налогообложении на Тобольском Севере в первые годы советской власти // Ишим и Приишимье в панораме веков. Ишим: Изд-во Ишимского гос. пед. ин-та, 2002. С. 85-88.

2.28. Алексеева Л.В. К вопросу о формировании кадров национальной интеллигенции в северных округах Западной Сибири (1920-1930-е гг.) // Русь, Россия. Политические аспекты истории. СПб.: Нестор, 2002. С. 196-204.

2.29. Алексеева Л.В. Отражение проблем национально-государственного строительства на Обь-Иртышском Севере (1917-1941 гг.) в отечественной историографии 1960-х гг. // Современные проблемы науки и образования. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. пед. ин-та, 2002. С. 114-119.

2.30. Алексеева Л.В. К вопросу о значении северных культбаз в жизни аборигенов Обь-Иртышского Севера в 1930-е годы // Научные труды НГПИ. Серия «История». Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. пед. ин-та,

2002. Вып. 2. С. 45-55.

2.31. Алексеева Л.В. Отражение проблем национально-государственного строительства на Обь-Иртышском Севере в советской историографии // Россия и страны Запада: Проблемы истории и филологии. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2002. Ч. 1. С. 169 -184.

2.32. Алексеева Л.В. Красные чумы как очаги советской культуры на Обь-Иртышском Севере в 1930 - е гг. На основе новых документов // Клио. 2002. № 4 (19). С. 132-139.

2.33. Алексеева Л.В. Начало коллективизации и колхозное производство: планы и реальность (на материалах Северо-Западной Сибири) // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2003. Вып. 5. С. 71-84.

2.34. Алексеева Л.В. Медико-санитарные мероприятия и медицинское обслуживание на Тобольском Севере в 1920-х гг. // Десять лет высшего исторического образования в ХМАО. Нижневартовск: Нижневарт. пед. ин-т, 2003. С. 334-341.

2.35. Алексеева Л.В. О медицинском обслуживании на Тобольском Севере в 1920-х гг. // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер. «История, филология». Новосибирск,

2003. Т. 2. Вып. 2. С. 56-64.

2.36. Алексеева Л.В. Заготовки, товарообмен и налоги в северных районах Уральской области в 1923-1925 гг. // Россия и Запад: проблемы истории и культуры. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. пед. ин-та, 2003. С. 171-186.

2.37. Алексеева Л.В. Начало формирования сети школ и политпросветучреждений на Тобольском Севере // Проблемы истории России и зарубежных стран. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. лед. ин-та, 2003. Вып. 2. С. 115-126.

2.38. Алексеева Л.В. Север Западной Сибири в 1917-1941 гг.: Методологический аспект// Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2003. Кн. 2. С. 79-83.

2.39. Алексеева Л.В. Была ли у туземцев Севера Западной Сибири в 1920-х гг. советская власть? // Западно-Сибирское краеведение. Ишим: Изд-во ЙГПИ им. П.П. Ершова, 2003. Вып. 5. С. 68-79.

З.Тезисы

3.40. Алексеева Л.В. Сельское хозяйство Тюменского, Тобольского и Ишимского округов // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск: ЦГБ, 1997. С. 3-5.

3.41. Алексеева Л.В. О заготовках продуктов и сырья на Тобольском Севере в конце 20-х - начале 30-х гг. // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск: ЦГБ, 1998. С. 17-20.

3.42. Алексеева Л.В. О раскулаченных спецпереселенцах в северных районах Уралобласти (начало 1930-х гг.) // «Открывая Родину, узнаем себя». Излучинск: ЦРБ, 1999. С. 22-27.

3.43. Алексеева Л.В. Об обследовании лесных, пастбищных и рыбопромысловых угодий в Ларьякском туземном районе в 1928-1932 гг. // Тез. докл. и сообщ. II региональной музейной науч.-пр. конф., поев. 70-летию Ханты-Мансийского автономного округа. Нижневартовск: Изд. центр «МВ-принт», 1999. С. 1719.

3.44. Алексеева Л.В. О сельскохозяйственном развитии северных районов Западной Сибири в 1930-е гг. // Сибирь: вехи истории. Иркутск, 1999. С. 80-83.

3.45. Алексеева Л.В. Сельскохозяйственное производство Тюменского, Ишимского и Тобольского округов накануне и на первом этапе «сплошной» коллективизации (1928 - весна 1930 г.) // Словцовские чтения -99. Тюмень, 1999. С. 163-165.

346. Алексеева Л.В. Национальные кадры в северных районах Уральской области в нач. 1930-х гг. // Культура и интеллигенция сибирской провинции в XX веке. Новосибирск, 2000. С. 182-184.

3.47. Алексеева Л.В. Национальные округа Северо-Западной Сибири во второй половине 1930-х гг. // Словцовские чтения - 2000. Тюмень, 2000. С. 182-184.

3.48. Алексеева Л.В. О родовых советах на Севере (вторая половина 1920-х гг.) // «Открывая Родину, узнаем себя», посвящается 70-летию ХМАО. Излучинск, 2000. С. 30-33.

3.49. Алексеева Л.В. Приоритеты советской культурной политики в отношении северных народов в 19201930-х гг. // Гуманизация культуры и образования в ХМАО на пороге третьего тысячелетия. Нижневартовск: Изд-во «Приобье», 2000. С. 4 -7.

3.50. Алексеева Л.В. Северные районы Омской области во второй половине 1930-х гг. // Отечественная историография и региональный компонент в образовательных программах: проблемы и перспективы. Омск: Курьер, 2000. С. 142-145.

3.51. Алексеева Л.В. Административно-хозяйственное управление в северных районах Уральской области (1923-1934 гг.)Л Бартеневские чтения. Липецк, 2000. С. 234-239.

3.52. Алексеева Л.В. Национальные кадры в северных районах Уральской области в начале 1930-х гг. // Северный регион: экономика и социокультурная динамика. Сургут, 2000. С. 24 -26.

3.53. Алексеева Л.В. Крайний Север Западной Сибири в конце 1930-х гг. // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск: МУ «БИС»; НГПИ, 2000. С. 37-41.

3.54. Алексеева Л.В. Демографическая ситуация у остяков р. Югана в первой половине 1920-х гг. // Западная Сибирь: проблемы истории и историографии. Нижневартовск, 2000. С. 35-38.

3.55. Алексеева Л.В. Политические ссыльные и репрессии в крае (первая половина XX века.) // Тезисы докладов и собщений Ш-й регион, музейной науч.-практ. конф., поев. 70-летию ХМАО. Нижневартовск: Изд-во «Приобье», 2000. С. 26-30.

3.56. Алексеева Л.В. О спецпереселенцах Остяко-Вогульского округа (1930-1934 гг.) // Культурное наследив народов Западной Сибири: русские старожилы. Материалы II! - го Сибирского симпозиума. Тобольск; Омск, 2000. С. 227-228.

3.57. Алексеева Л В. О родовых и туземных советах в северных районах Уральской области // Урал на пороге третьего тысячелетия. Екатеринбург: ИИиА УрО РАН, изд-во «Академкнига», 2000. С. 278-280.

3.58. Алексеева Л.В. О раскулаченных спецпереселенцах на Севере Западной Сибири (на примере Остяко-Вогульского округа начала 1930-х гг.) // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Омск: Изд-во Омск. гос. ун-та, 2000. С. 76-77.

3.59. Алексеева Л.В. О работе Уралгосторга на Тобольском Севере в 1920-е гг. // Философия и образование. Третьи Соколовские чтения. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. пед. ин-та, 2000. С. 117118.

3.60. Алексеева Л.В. Влияние спецпереселенцев начала 1930-х гг. на демографическую ситуацию в крае // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск, 2001. С. 54-55.

3.61. Алексеева Л.В. Ваховский (Ларьякский) туземный район в 1928 г. (первые месяцы существования) // Тез. докл. и сообщ. IV региональной музейной конференции, поев. 30-летию города. Нижневартовск: Изд-во «Приобье», 2001. С. 91-93.

3.62. Алексеева Л.В. О роли института народов Севера в подготовке национальных кадров Ямала в 1930-е гг.// Словцовские чтения - 2001. Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 2001. С. 133-134.

3.63. Алексеева Л.В. Национальные округа Северо-Западной Сибири во второй половине 1930-х гг. // Сибирь: вклад в победу в Великой Отечественной войне. Омск: Изд-во Омск. гос. ун-та, 2001. С. 201 -204.

3.64. Алексеева Л.В. Сургутский район в середине 1920-х гг. // Сургут в отечественной истории. Сургут Изд-во СурГУ, 2001. С. 71-73.

3.65. Алексеева Л.В. Этнограф Г.Д. Вербов и его вклад в изучение ненцев // Самодийцы. Материалы IV Сибирского симпозиума. Тобольск; Омск, 2001. С. 182-183.

3.6Б. Алексеева Л.В. Педучилища Северо-Западной Сибири в конце 1930-1941 годах // Тез. докл. Всероссийской науч.-практ. конф. «Три века сибирской школы». Тюмень, 2001. С. 120-123.

3.67. Алексеева Л.В. К вопросу о начале трансформации традиционного общества у северных народов Западной Сибири // Исследования эколого-географических проблем природопользования для обеспечения территориальной организации и устойчивого развития нефтегазовых регионов России: Теория, методы, практика. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. пед. ин-та, 2001. Т. 2. С. 107-109.

3.68. Алексеева Л.В. О периодизации и итогах национально-государственного строительства на Севере Западной Сибири // Социально-экономические и правовые проблемы нефтегазового региона. Нижневартовск: Экономико-правовой институт (филиал) ТГУ, 2001. С. 197-200.

3.69. Алексеева Л.В. Налогообложение на Севере Уральской области в 1924-1925 гг. // Четвертые Татищевские чтения. Екатеринбург: ИИиАУрО РАН, 2002. С. 235-238.

3.70. Алексеева Л.В. Раиса Павловна Митусова и ее вклад в изучение народов Тобольского Севера // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск: МУ «БИС»; НГПИ, 2002. С. 52-54.

3.71. Алексеева Л.В. Хозяйство Тобольского Севера накануне революции 1917 г. // Северный регион. Сургут, 2002. С. 155-156.

3.72. Алексеева Л.В. К биографии этнографа ГЛ. Вербова (По материалам ЦГАСПб) // Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания. Докл. и тез. XIV науч. конф. Московского историко-архивнога института. М., 2002. С. 87-88.

3.73. Алексеева Л.В. О роли института народов Севера в подготовке национальных кадров Ямала в 1930-е гг. // Актуальные вопросы истории Сибири. Третьи научные чтения памяти проф. А.П. Бородавкина. Барнаул: Изд-во Алтайск. гос. ун-та, 2002. С 314-315.

3.74. Алексеева Л.В. О землеустройстве и землепользовании на Тобольском Севере (вторая половина 1920-х - 1930-е гг.) // Землевладение и землепользование в России. XXVIII сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. М.: Издат. центр Института российской истории РАН, 2002. С. 154-156.

3.75. Алексеева Л.В. Формирование сети школ на Тобольском Севере в начале 1920-х гг. // Словцовские чтения - 2002. Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 2002. С. 202-203.

3.76. Алексеева Л.В. К вопросу о составе и численности населения Обь-Иртышского Севера в 1920-х гг. // Динамика миграции населения и проблемы современного развития Западной Сибири. Сургут, 2002. С. 6-9.

3.77. Алексеева Л.В. Школы Тобольского Севера и политпросветучреждения после районирования на Урале (1924-1925 гг.) // Тез. докл. межрегион, науч.-практ. конф., поев. 50-летию историко-правоведческого факультета Курганского государственного университета. Курган, 2002. С. 16-19.

3.78. Алексеева Л.В. О развертывании краеведческой работы на Тобольском Севере в 1930-х гг. (По документам Государственного архива Ханты-Мансийского автономного округа) // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Тез. докл. и сообщ. XV научной конференции Московского историко-архивного института. М., 2003. С. 44-46.

3.79. Алексеева Л.В. О проблеме землеустройства и землепользования на Тобольском Севере (вторая половина 1920-х - 1930-е гг.) // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск, 2003. С. 5053.

3.80. Алексеева Л.В. Архивные источники по истории культуры Обь-Иртышского Севера 1920-1941 гг. // Источники по истории Западной Сибири. Сургут, 2003. С. 114-117.

3.81. Алексеева Л.В. К истории Сургутского красного чума (1930-е гг.) // Сургут в отечественной истории. Сургут, 2003. С. 71-75.

3.82. Алексеева Л.В. Туземные советы на Обском Севере // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность. Материалы V межвуз. регион, науч. конф. 1-2 ноября 2001 г. Омск: Омский гос. ун-т, 2003. С. 94-96.

3.83. Алексеева Л.В. Национально-государственное строительство народов Северо-Западной Сибири в отечественной литературе 20-40-х гг. XX в. // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность. Материалы VI межвуз. регион, науч. конф. 1-2 ноября 2002 г. Омск: Омский гос. ун-т, 2003. С. 94-96.

3.84. Алексеева Л.В. О ветеринарной службе на Тобольском Севере в 1920-е гг. // Эколого-географические проблемы природопользования нефтегазовых регионов: теория, методы, практика. Нижневартовск, 2003. С. 198-200.

3.85. Алексеева Л.В. Начало использования труда спецпереселенцев в рыбном хозяйстве, лесной промышленности и строительстве (на материалах Севера Западной Сибири) // Словцовские чтения-2003. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 2003. С. 76-78.

3.86. Алексеева Л.В. О развитии кустарных производств в северных регионах Уральской области (начало 1930-х гг.) // Западная Сибирь в академических и музейных исследованиях. Сургут. Дефис, 2003. С. 7071.

3.87. Алексеева Л .В. О развертывании краеведческой работы в Остяко-Вогульском округе (1930-е гг.) // Уфы. Материалы VI Сибирского симпозиума. Тобольск, 2003. С. 182-184.

4.Публикации исторических документов

4.88. Алексеева Л.В. Документы Нижневартовского городского архива свидетельствуют или хозяйство северных районов Уральской области в 1930-1932 гг. // «Мира не узнаешь, не зная края своего». Нижневартовск: Изд-во «Приобье», 1999. С. 53-56.

4.89. Алексеева Л.В. Комментарий к документам Нижневартовского городского архива // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Екатеринбург ООО «Среднеуральское книжное издательство. Новое время». 1999. Вып. 2. С. 172-173.

4.90. Алексеева Л.В. Документы, извлеченные из Центра документации общественных организаций Свердловской области // Западная Сибирь: история и современность. Краев, зап. Екатеринбург Сред.-Урал. кн. изд-во, 2000. Вып. 3. С.169-176.

4.91. Алексеева Л.В. Комментарий к документам, извлеченным из Тобольского филиала государственного архива Тюменской области // От Ваха до Агана. Эколого-краеведческий альманах. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 2002. С. 61-66.

4.92. Алексеева Л.В. Акт обследования Ларьякского туземного райисполкома от 5 января 1929 г. // Западная Сибирь: История и современность. Краев, зап. Тюмень: Изд-во Ю. Мандрим, 2003. Вып. 5. С. 157-162.

Подписано в печать 24.02.2004 г. Формат 60x84 1/1 Усл. п.л. 1,7. Тираж 100 экз. Заказ 1137.

Отпечатано с готового оригинал-макета в Полиграфическом центре АМБ

620026, г. Екатеринбург, ул. Р. Люксембург, 59. Тел.: 51-65-93, 51-66-04.

»-37 14

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Алексеева, Любовь Васильевна

Введение 3-

Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования, историография и источники по истории Севера

Западной Сибири (1917-1941 гг.) 12

1.1. Методология исследования 12

1.2. Историография 30

1.3. Источники 54-

Глава 2. Территориально-административное устройство и управление, население региона в 1917-1941 гг. 71

2.1. Административное устройство и управление в 1917-1920-х гг. 71

2.2. Образование национальных округов и процессы советизации декабрь 1930 г. - июнь 1941 г.) 113

2.3. Состав, размещение и динамика численности населения региона 130-

Глава 3. Трансформация хозяйственного уклада 158

3.1. Традиционные отрасли и новые явления в хозяйственной жизни

1917-1920-е гг.) 158

3.2. Сельскохозяйственное и промышленное развитие в 1930-х -1941 гг. 184

3.3. Налоги, заготовки и снабжение товарами (1917-1941 гг.) 210-

Глава 4. Социокультурное развитие региона (1920-1941 гг.) 249

4.1. Просвещение и политпросветработа 249

4.2. Попытка решения кадровой проблемы и создания национальной 276-295 интеллигенции

4.3. Учреждения культуры и их деятельность 296

4.4. Медико-санитарные мероприятия, медицинское и ветеринарное обслуживание 318

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Алексеева, Любовь Васильевна

Актуальность исследования. Формирование современной концепции истории Отечества невозможно без отражения в ней судеб отдельных регионов России. Российкий Север сегодня - это две трети территории страны, 80% ее полезных ископаемых, 60% дохода, получаемого от экспорта. Северный регион имеет огромное значение для страны и мира с точки зрения экономики, политики, морских и наземных транспортных коммуникаций («коридоров»), резко сокращающих расстояния между Европой, Азией и Америкой. Это кладезь неисчислимых полезных ископаемых и природных ресурсов, экологическая и биосферная кладовая, а также климатическая лаборатория планеты. Север - это, наконец, особый уклад жизни. По мнению известного архангельского философа и историка Н.М. Теребихина, Север в представлениях народов Арктики никогда не являлся чисто географической категорией, ориентирующей человека в физическом пространстве Земли. «Север - это «метафизическое» явление, существующее в ином плане бытия, в ином измерении, доступном человеческому (земному, здешнему) восприятию только в особом экстатическом состоянии прорыва, выхождения из себя, достигаемом в мистическом озарении»1. Огромная роль Севера для России становится предметом размышлений российских политиков, ученых и специалистов. Показательны в этом отношении события конца 2001 - начала 2002 гг.: парламентские слушания «Основные направления социально-экономической политики развития Севера России и их правовое обеспечение» в Совете Федерации, обсуждение Концепции Федерального закона «Об основах государственной политики РФ в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях», конференция «Русский Север в системе геополитических интересов России» в Российской академии государственной службы при Президенте РФ и др. хТеребихин Н.М. Теософия Поморья // Вестник Поморского университета. Сер. «Гуманитарные и социальные науки». Архангельск, 2001. Вып. 1. С. 12.

2 См.: Голдин В.И. Северная цивилизация и научное сообщество // Северный регион: наука, образование, культура. Научный и культурно-просветительский журнал Сургутского государственного университета. 2002. № 2(6). С. 73-75.

Север Западной Сибири сегодня представляет собой территорию интенсивного промышленного освоения, где проживают народы и пришлые, и коренные, представители последних с конца XX в. ведут активную работу по урегулированию жизнедеятельности и взаимоотношений с предприятиями топливно-энергетического комплекса3. Актуальность исследования вызвана, в частности, современным положением Тюменского Севера, играющего решающую роль в экономической жизни страны, но, несмотря на это, его население, особенно коренное, переживает нелегкие времена. Перспективы и механизмы решения многочисленных проблем, с которыми в очередной раз столкнулись народы Российского Севера, требуют основательного изучения относительно недавнего прошлого с тем, чтобы цивилизованно, без ущерба как для аборигенов, так и для всех остальных жителей края, решать проблемы устойчивого развития региона. В этой связи обращение к исследованию преобразований первых десятилетий советской власти кажется настоятельно необходимым, поскольку позволяет увидеть в них элементы позитивного, понять ошибки прошлого, и на основе этого решать проблемы сбалансированного развития северных округов с учетом традиционного образа жизни народов Севера.

Оценка перспектив развития коренного населения наряду с переживаемыми им экономическими трудностями побуждает обратиться и к проблеме культурного уровня северян. Сегодня как никогда актуален вопрос формирования у молодого поколения потребности в повышении образования, приобретения профессии и интеграции в современное общество с сохранением самобытности. Изучение опыта культурных преобразований на Севере поможет приблизить социум к пониманию современных проблем коренных народов, - проблем, обусловленных не только советским прошлым, но и имеющих глубоко внутренний характер, уходящий корнями в долгое время не учитывавшихся

3 В феврале 2002 года в Москве состоялась дискуссия «Устойчивое развитие коренных народов Севера России: проблемы и перспективы решения», организаторами которой выступили Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ, Российский учебный центр коренных народов. См.: Новости Югры. 2002. 16 февраля. властью и обществом этнические и социально-психологические особенности аборигенов. Да и сегодня мировая наука не пришла к единому теоретико-концептуальному подходу относительно развития северных народов4.

Выполненное исследование истории Севера Западной Сибири (1917-1941 гг.) имеет комплексный характер. Уместно вспомнить Л. Н. Гумилева, подчеркивавшего, что изучение любого предмета имеет практическое значение лишь тогда, когда есть возможность обозреть его целиком5. В диссертации предпринимается попытка охватить широкий комплекс взаимосвязанных политических, экономических и социокультурных событий, явлений, процессов.

Проблема исследования сформулирована в следующем виде: каковы главные факторы трансформационных сдвигов на Севере Западной Сибири? Можно ли рассматривать произошедшие изменения в политической, экономической и культурной жизни края как перемены, охватившие все его население (коренное и старожильческое), оба национальных округа в одинаковой степени? Какую роль в системе хозяйства Севера играли общественное производство, возникшее в результате крестьянской ссылки, и традиционные отрасли, обслуживаемые по преимуществу коренным населением? Каковы темпы продвижения по пути модернизации у разных групп коренного населения и насколько проводимые советской властью преобразования коснулись их?

Объектом исследования являются процессы, происходившие в политической, экономической и социокультурной сферах жизнедеятельности населения Севера Западной Сибири, изученные на широкой эмпирической основе.

Предметом диссертационного исследования стали политическая (территориально-административное устройство, органы власти и управление регионом на разных этапах политического развития с учетом особенностей состава населения), экономическая (состояние традиционного хозяйства Севера и возникновение новых отраслей; система налогов и заготовок, снабжение

4 См.: Глазырина В. В. Исторические корни адаптационных проблем коренного населения Российского Севера//Клио. 2000. № 2 (11). С. 177.

5 См.: Гумилев Л. Этногенез и биосфера Земли. М., 2001. С. 21. населения; использование подневольного труда) и культурная (динамика развития учебных заведений и учреждений культуры, их деятельность; подготовка кадров; медицинское и ветеринарное обслуживание) трансформация.

Территориальные рамки исследования охватывают современную СевероЗападную Сибирь в границах автономных округов Тюменской области: Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского. В период с 1917 г. по 1944 г. территория неоднократно передавалась в подчинение различным административным центрам. В 1917-1919 гг. Север Западной Сибири относился к Тобольской губернии (центр-Тобольск), в 1919-1923 гг. край был включен в Тюменскую губернию (центр-Тюмень), затем с конца 1923 г. до января 1934 г. регион находился в составе Уральской области (центр-Екатеринбург), один год Север был частью Обско-Иртышской области (центр - Тюмень), а с 1 января 1935 г. по 1944 г. Ямальский (Ямало-Ненецкий) и Остяко-Вогульский (Ханты-Мансийский) национальные округа находились в составе Омской области (центр-Омск).

В работе нашли отражение различные названия обозначенных территориальных единиц. Следует пояснить, что Север Западной Сибири в литературе и источниках 1920-х гг. назывался «Тобольский Север», иногда употребляли названия «Крайний Север»6 и «Дальний Север», а также Уральский у

Север и «Северный Урал» .

В 1930-х гг. данную территорию соотносили с национальными округами и g употребляли названия «Ямальский округ», «Ямальский Север» «Ямало-Ненецкий округ», «Вогульский округ», «Остяко-Вогульский округ», «Обской Север». В современной историографии исследуемую территорию называют «Обь

6 Под «Крайним Севером» в географии понимается зона с суровыми природными условиями, для которой характерно очаговое освоение. К этой зоне относится большая часть Сибири. См.: Алексеев А. И., Николина В. В. География: население и хозяйство России. М.: Просвещение, 1997.С. 265.

7 Северный Урал - часть Урала от широтного отрезка р. Щугор на севере до горы Ослянка на юге. См.: Новая иллюстрированная энциклопедия. М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2001.Т. 16. С. 155.

8 Ямал - низменный полуостров на Севере Западной Сибири, между Байдарацкой губой на западе и Обской губой на востоке. Площадь 122 тыс. кв. км, длина 700 км. См.: Новая иллюстрированная энциклопедия. М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2001. Т.20. С. 239.

Иртышский Север»9 «Северо-Западная Сибирь», «Тюменский Север», «Север Западной Сибири».

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1917 г. -по июнь 1941 г. В рамках указанного периода новейшей истории Северо -Западной Сибири выделяем три этапа:

1. С конца 1917 г. до середины 1920-х гг. происходил поиск различных форм национально-государственного строительства, порядок управления территорией неоднократно претерпевал изменения; в экономической жизни преобладала традиционность, однако новые явления, инициируемые органами советской власти и партийными комитетами, к середине 1920-х гг. уже начали отчетливо проявляться; в культурной сфере новации распространялись слабее всего.

2. С середины 1920-х гг. до начала 1930-х гг. шел процесс создания туземных советов у аборигенов; в экономической жизни стали заметны попытки органов власти стабилизировать традиционные отрасли хозяйства, наладить северный завоз и работу кооперации; началось открытие учебных заведений для детей коренных народов и строительство лечебных учреждений в крупных населенных пунктах.

3. В начале 1930-х гг. - начале 1940-х гг. (до Великой Отечественной войны) создавалась структура управления в национальных округах, осуществлялась советизация в регионе; формировались новые отрасли в экономике национальных округов, проводилась коллективизация и началось становление колхозного хозяйства, сложилась система заготовок и налогов, оформилась государственная торговая сеть; произошло становление интернатской системы обучения для детей коренных народов, началась подготовка кадров средней квалификации, шло дальнейшее развитие медицинского и началось создание ветеринарного обслуживания.

В диссертации ставится цель - рассмотреть в комплексе территориально-административное устройство и управление, состав и численность населения,

9 Обь-Иртышский Север рассматривается в географии как экономический район, включающий Тюменскую, Омскую и Новосибирскую области. См.: Алексеев А.И., Николина В.В. География: население и хозяйство России. М.: Просвещение, 1997. С. 264. трансформацию хозяйственного уклада и социокультурной сферы на Севере Западной Сибири в 1917-1941 гг., что позволит выявить и проанализировать главные факторы, вызвавшие трансформацию социальной жизни, особенности модернизационных процессов на огромной территории у разных групп населения.

В соответствии с выделенным объектом, предметом, сформулированной целью диссертации поставлены следующие задачи исследования:

1. Охарактеризовать территориально-административное устройство и управление; выявить этапы национально-государственного строительства, раскрыть содержание каждого из них, проанализировать особенности советизации в 1920-х и 1930-х гг.

2. Определить состав и динамику численности населения, особенности его размещения; исследовать историю политической ссылки, репрессий, переселения крестьян.

3. Установить приоритетные направления деятельности советской власти в осуществлении экономической политики на Тобольском Севере в 1920-х гг. и ее влияние на развитие важнейших отраслей экономики; выяснить роль пушной, рыбной отраслей и оленеводства в системе хозяйства; выявить новые явления хозяйственной жизни.

4. Изучить факторы экономической трансформации на Севере в 1930-х гг.; охарактеризовать роль спецпереселенцев и депортированных народов в хозяйственном освоении края; исследовать коллективизацию и колхозное производство; раскрыть особенности экономического развития Остяко-Вогульского и Ямало-Ненецкого национальных округов; проанализировать развитие хозяйства на Севере Западной Сибири; показать вклад населения в решение задач снабжения страны продуктами и сырьем к началу Великой Отечественной войны.

5. Рассмотреть социокультурные мероприятия советской власти и выяснить особенности культурной трансформации: проследить развитие просвещения в 1920-х - 1941 гг., исследовать проблему подготовки национальных кадров, деятельность опорных пунктов распространения советской культуры; изучить состояние медико-санитарного и ветеринарного обслуживания, проанализировать результаты социокультурной политики за четверть века.

Научная новизна диссертации видится автором, прежде всего, в том, что работа является комплексным исследованием по новейшей истории Севера Западной Сибири (1917-1941 гг.), выполненным на основе широкой источниковой базы и модернизационного подхода, и не имеет аналога в трудах отечественных историков. Новизна полученных результатов проявляется в достаточно целостном и упорядоченном историческом знании, выразившемся в предложенной периодизации новейшей истории Севера Западной Сибири и характеристике каждого из выделенных этапов. Дано теоретическое толкование процесса трансформации и выявлены его общие закономерности.

Основательное изучение пространственных характеристик дало возможность получить достаточно полное представление о динамике изменений в пределах столь обширного региона, выразившееся в трансформации важнейших сфер социальной жизни: политической, экономической и культурной. На Севере Западной Сибири ритмы субпроцессов не совпадали, трансформация протекала неравномерно, в различной степени охватывая экономические и социальные фрагменты общества, территориальные единицы; указанные различия накладывали отпечаток на ее характер в целом, и на ее темпы, в частности.

Апробация и использование практических результатов исследования. В 1997-2004 гг. положения диссертации были заслушаны и обсуждены на международных, всероссийских и межрегиональных научных конференциях и симпозиумах. Автор принимал участие в научных форумах: Межрегиональная научная конференция «Революция 1917 г. и Зауралье» (Курган, Курганский государственный университет, ноябрь 1997 г.); Всероссийская научная конференция «Урал в прошлом и настоящем» (Екатеринбург, Институт истории и археологии Ур О РАН, февраль 1998 г.); Всероссийская научная конференция «Историческая наука на пороге третьего тысячелетия» (Тюмень, 27-28 апреля 2000 г.); Всероссийская научная конференция «Северный регион: экономика и социокультурная динамика» (Сургут, 23-25 мая 2000 г.); XXVII сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (Вологда, сентябрь 2000 г.); «Культурное наследие народов Западной Сибири». III Сибирский симпозиум (Тобольск, декабрь 2000 г.); Всероссийская научная конференция «Урал на пороге третьего тысячелетия» (Екатеринбург, 14-15 декабря 2000 г.); Международная конференция «Государственная власть и российское крестьянство в годы революции и гражданской войны» (Ишим, 13-15 мая 2001 г.); Межрегиональная научно-практическая конференция «Информационные ресурсы архивов как источник по изучению истории народного образования Урала и Западной Сибири» (Тюмень, 18 октября 2001 г.); Первая Всероссийская научно-практическая конференция «Исследования эколого-географических проблем природопользования для обеспечения территориальной организации и устойчивости развития нефтегазовых регионов страны» (Нижневартовск, 14-16 ноября 2001 г.); Всероссийская научная конференция «Три века сибирской школы» (Тобольск, 20-23 ноября 2001 г.); «Культурное наследие народов Западной Сибири». IV Сибирский симпозиум (Тобольск, 10-12 декабря 2001 г.); Всероссийская научная конференция «Сургут в отечественной истории» (Сургут, 13-14 декабря 2001 г.); Международная, российско-казахстанская конференция «Ишим в панораме веков» (Ишим, май 2002 г.); Всероссийская научная конференция «Северный регион: наука и социокультурная динамика» (Сургут, 21-23 мая 2002 г.); XXVIII сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы (Калуга, 24-28 сентября, 2002); XIV Всероссийская научно-практическая краеведческая конференция «Словцовские чтения - 2002» (Тюмень, 13-14 ноября 2002 г.), II Международная научно-практическая конференция «Эколого-географические проблемы природопользования нефтегазовых регионов: теория, методы, практика» (Нижневартовск, 20-22 октября 2003 г.), XV Всероссийская научно-практическая краеведческая конференция «Словцовские чтения - 2003» (Тюмень, 12-13 ноября 2003 г.), и др.

Внедрение результатов исследования. К практическим результатам исследования можно отнести вклад автора в решение практических проблем высшего исторического образования. На основе выполненного исследования разработан спецкурс региональной истории для преподавания в вузе, который читается студентам Исторического факультета Нижневартовского государственного педагогического института с 2000 г.

Разработан курс лекций по новейшей истории Северо-Западной Сибири для учителей Ханты-Мансийского автономного округа, который прочитан на курсах повышения квалификации учителей истории и обществознания (п. Пойковский Нефтеюганского района, май 2000 г.; г. Нижневартовск, декабрь 2001 г.; г. Урай, ноябрь 2002 г.; г. Нижневартовск, декабрь 2002 г.; г. Когалым, март 2003 г.; г. Советский и г. Югорск, сентябрь 2003 г., г. Нижневартовск, ноябрь 2003 г.). Создан комплекс учебно-методического обеспечения курса.

Положения работы и отдельные ее результаты докладывались автором на 6 краеведческих конференциях местного уровня (городские, районные) и на 8 научно-практических конференциях регионального уровня (окружные).

Структура работы. Диссертационное исследование построено в соответствии с его целью и задачами. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и использованной литературы; приложений, представленных картами, рисунками, таблицами, диаграммами и иллюстрациями.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: политическая, экономическая и культурная трансформация"

Заключение

Выполненное исследование по теме «Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: политическая, экономическая и культурная трансформация» позволяет заключить, что начавшиеся на Севере политические преобразования после Октября 1917 года параллельно охватили другие стороны жизни обществ коренных и пришлых народов (в 1920-х гг. изменения коснулись в большей степени оседлого, старожильческого населения; в 1930-х гг. преобразования затронули значительную часть коренного населения, вовлекая его в советское и колхозное строительство, а также общественное производство), что дает основания рассматривать произошедшие за четверть века изменения как модернизационный процесс, в результате которого на Тобольском Севере продолжал осуществляться постепенный переход от традиционного общества к современному.

Рассмотрение проблем управления территорией с разнообразным по составу населением, трансформации хозяйственного уклада и социокультурной сферы на Севере Западной Сибири в 1917-1941 гг. подтвердило предположение о том, что проблемы в развитии региона долгие годы замалчивались и скрывались. Парадная фразеология и охранительная политика советского государства создавали лишь видимость их решения, поскольку провозглашенная национальная политика в дальнейшем не получила реального воплощения1.

Изучение широкого спектра вопросов истории населения региона осуществлялось с учетом глубоких изменений в демографической истории населения страны первых четырех десятилетий XX века. Этот период насыщен эпохальными событиями, которые не обошли Север и оказали воздействие на демографические процессы. Удалось уточнить сведения по численности населения в первой половине 1920-х гг. (на основе сопоставления данных из различных источников) и по материалам переписи 1926 г. К началу 1930-х гг. здесь проживало около 60 тыс. человек, аборигены составляли из них более

1 См.: Корчагин Ю. И. Народы Севера России в двадцатом столетии: процесс преобразований в западноевропейской и североамериканской историографии. М., 1994. С. 4. половины. Мы констатировали незначительное увеличение численности коренного населения вопреки существовавшему мнению об угрозе его исчезновения.

Насильственное переселение крестьян в начале 1930-х гг. повлекло за собой не только увеличение численности населения в крае, но и привело к изменению в структуре занятости местных жителей и ссыльных; произошло изменение их роли в общественном производстве. Удалось внести уточнения в определение этапов ссылки и количества ссыльных. Есть основания полагать, что на Север Западной Сибири было сослано не менее 150 тыс. человек из числа раскулаченных крестьян. Изучение проблемы ссылки в Северо-Западную Сибирь обнаружило прагматический взгляд государства на выселяемых как на рабсилу в районах освоения. Была предпринята попытка определить людские потери в ходе репрессий 1930-х гг. на Обь-Иртышском Севере, но с максимальной точностью это сделать оказалось весьма сложно. Удалось систематизировать имеющиеся данные о численности трудпоселенцев и депортированных народов во второй половине 1930-х гг. (в составе Омской области).

Исследование показало, что развернувшаяся модернизация на Севере Западной Сибири носила догоняющий характер, ее целью явилось подтягивание региона до уровня относительно развитого в русле общей идеологии социалистического строительства в СССР. Просматривается несколько этапов в модернизации Обь-Иртышского Севера: 1. 1917-1925 гг. 2. Середина 1920-х -начало 1930-х гг. 3. Начало 1930-Х-1941 гг. Для каждого из этапов характерны особенности, которые проявились в различных сферах социальной жизни. В политической сфере для первого этапа была характерна попытка создания автономной республики, но укреплявшийся в советском государстве тоталитарный режим не нуждался в реальной автономии народов бывшей царской империи. Развитие государственности пошло по пути создания советов, однако повсеместно в первой половине 1920-х гг. их сформировать не удалось. Исполкомы советов были образованы в районных центрах (их было 5) и некоторых крупных населенных пунктах, в которых преимущественно проживали русские. Данное обстоятельство заставило власть пойти на некоторые уступки аборигенам в форме создания у них туземных советов, активный процесс формирования которых пришелся на 1928-1931 гг. Однако, как показало исследование, туземные советы почти не занимались политикой, а решали хозяйственные вопросы, что вступало в противоречие с теорией классовой борьбы. Туземные советы не могли пойти на вытеснение из них своих соплеменников (по преимуществу зажиточных), как того требовала политическая обстановка. На Тобольском Севере к началу 1930-х гг. всего было сформировано 12 туземных советов; почему проводники советизации выделили в составе туземных райисполкомов (тузриков) родовые, ватажные и юртовые советы. В такой совет, как правило, могли входить одна или несколько семей, либо одно стойбище. В результате статистика советизации на Севере мгновенно пошла вверх, так как теперь советов насчитывалось 72. Однако туземные советы не распространяли свое влияние на все коренное население и едва ли охватывали его половину. Создание национальных округов, которое по логике событий должно было опираться в проведении политики и осуществлении преобразований на туземные советы, привело к их расформированию и замене территориальными. Это произошло на втором этапе модернизации. Таким образом, создание национальных округов не только предопределило национальный характер советов, но и указывало на несколько особый их статус, подчеркивавший как отсталость народов Севера, так и снисходительное отношение власти к ним, прикрывавшейся при этом лозунгами равноправия. Для третьего этапа было характерно форсирование советизации. С 1932 г. процесс создания советов пошел значительно быстрее, особенно в Остяко-Вогульском округе. Перелом в северной советизации наступил во второй половине 1930-х гг., когда власть добралась все же до кочевников Ямала, приписав их к советам, и к началу второй мировой войны Север стал советским. Советизация состоялась, что отрицать бессмысленно. Другое дело, что она имела несомненные издержки, которые, надо признать, стали целенаправленным ударом по традиционному Северу.

Трансформация хозяйственного уклада была напрямую связана с ходом советизации и укреплением власти советов. Однако наряду с этим нельзя не учитывать природно-экономических факторов территории. Наличие и разнообразие природных ресурсов Северо-Западной Сибири определило развитие экономики края на долгие годы. К началу советского строительства на Севере его население было представлено тремя различными группами: аборигены, старожилы и политические ссыльные. Обилие ресурсов природы позволяло жить им всем достаточно сносно. Хозяйство края отличалось многоукладностью, но трансформационные сдвиги уже имели место; обусловленные многими факторами, они начались задолго до установления здесь советской власти, но кардинальные изменения стали возможны благодаря политическим мероприятиям советов и целенаправленной государственной политике по освоению северных территорий. В трансформации хозяйственного уклада наблюдаются этапы, которые почти совпадают по времени с политическими мероприятиями, определявшими направления хозяйственного развития.

1. С конца 1917 г. - до середины 1920-х гг., - время кризиса северного хозяйства и попыток властей стабилизировать экономическую ситуацию к середине 1920-х гг. Исследование показало, что отмена разверстки и свобода торговли в стране предопределили переход к нэповским, рыночным формам хозяйствования на Севере в 1922 г. Как известно, система экономических взглядов руководства страны вполне определенно выражала его стремление осуществить модель «государственного социализма», в которой государство и его институты рассматривались не только как основной распорядитель всех сфер хозяйственной жизни, но и как внутренний источник движения экономики. Тобольский Север с его сырьевыми ресурсами стал объектом пристального внимания со стороны государственных организаций, которые начали беззастенчивую эксплуатацию его природных богатств и населения. Вхождение края в состав Уральской области было продиктовано заинтересованностью Урала (набиравшего темпы промышленного развития) в сырьевых ресурсах. Стремление к их изъятию и введение соответствующих мер (скупка пушнины, чрезмерные ее заготовки, ограничение частников) привели к кризису в северном хозяйстве.

В середине 1920-х гг. для руководства Уральской области стал очевидным факт необходимости организации на Севере «комбинированного хозяйства», обусловленный природно-климатическими условиями . Поставленные под угрозу истребления пушные ресурсы Тобольского Севера требовали незамедлительных решений охранительного порядка. Создание Комитета Севера и его деятельность способствовали тому, что до руководства страны была доведена вся сложность экономической ситуации на Тобольском Севере, и это заставило правительство в конце 1925 г. принять соответствующие решения (освобождение от налогов коренного населения).

2. Со второй половины 1920-х гг. до начала 1930 гг., - этап, когда северное хозяйство еще развивалось в традиционных формах. На этом этапе довольно четко проявили себя различные отрасли, обозначив свою роль в системе хозяйства края. Ведущую роль в системе хозяйства Тобольского Севера играл пушной промысел. Рыбное хозяйство оставалось в крайне тяжелом состоянии, развиваясь по экстенсивному пути. Производство промышленных товаров почти отсутствовало, некоторые из них выпускались на небольших мелкокустарных предприятиях, а оленеводство оставалось вообще вне поля зрения государственных структур. Законодательные акты правительства, решения областных организаций были направлены в те годы на упорядочение хозяйственной деятельности, торговли и снабжения населения. Вся деятельность государственных и кооперативных организаций сводилась к увеличению объемов извлечения сырьевых ресурсов Севера. Одновременно усиливалось налоговое бремя. На рубеже 1920-1930-х гг. в результате комплекса политических и экономических мероприятий государство сумело поставить под свой контроль северное хозяйство.

2 См.: Пути развития и основные задачи хозяйства Урала. Материалы к докладу Уралсовета Совнаркому РСФСР. Свердловск, 1926. С. 53.

3. С начала 1930 -х гг. до Великой Отечественной войны, - этап, связанный с созданием государственного аппарата национальных округов; формированием системы спецпоселений и принудительным привлечением к освоению края ссыльных крестьян, благодаря труду которых началось активное строительство, развитие лесной и рыбной промышленности, сельского хозяйства. Наметились изменения в формах хозяйства у коренного населения, выразившиеся в создании простейших производственных предприятий, колхозов и совхозов.

Государство полностью контролировало производство и распределение продукции, исключив свободные рыночные отношения. Исследование показало, что северное хозяйство развивалось за счет экстенсивного фактора, поэтому на Севере сформировался затратный малоэффективный тип экономики. Экономическая структура в таких условиях не действовала, сбалансированности в ее элементах не наблюдалось. Всегда не хватало средств, хозяйственные и кооперативные организации жили в долг, потом расплачивались и снова брали кредиты и т.д. Такая хозяйственная система не могла рассчитывать на эффективный и устойчивый рост. Казалось, что использование подневольного труда не создавало дополнительного материального стимула и не несло в себе опасности финансового ущерба для его участников. Но однозначно негативно оценить отношение к общественному производству у его участников нельзя, поскольку известно множество примеров добросовестного отношения к нему. Следует подчеркнуть, что Север, играя важную роль в поставках сырья и продуктов, являясь источником валютных поступлений для страны, не был самостоятельным хозяйственным субъектом.

Трансформация в социокультурной сфере приобрела, быть может, наиболее драматичный характер. Как известно, в основу социокультурной политики советского государства была положена парадигма о народах культурных и народах отсталых. Ставилась задача поднять и подтянуть культурный уровень «отсталых» народов национальных окраин, при этом произошла замена понятия «тип культуры» на «уровень культуры». Высокий уровень культуры отождествлялся с европейским типом культуры, а развитие отсталых народов» осуществлялось не иначе, как путем уподобления их культуре европейской . Исследование выявило, что процессы культурной унификации имели точечный характер и касались прежде всего достижения культурного сопровождения модернизационных процессов. Внутри региона сохранялась многоукладность, возникали новые, маргинальные субкультуры4. Национальные культуры объявлялись отсталыми, находящимися на более низкой ступени развития.

Массовая культурно-просветительная работа в округах велась через клубы, избы-читальни, дома народов Севера, красные чумы. Работа, проводимая всеми культпросветучреждениями, дала к концу 1930-х гг. некоторые плоды. Приоритетными направлениями деятельности органов власти в области культурной политики на Севере были просвещение и культпросветработа. Исследование подтвердило предположение о низком общеобразовательном уровне учителей, что служило одним из главных препятствий для повышения качества учебной работы. В годы советской власти так и не был найден оптимальный вариант обучения детей народов Севера. Устройство школ интернатов и укрупнение малокомплектных школ по ряду причин не привело к нужным результатам. Интернаты не готовили детей к жизни, они не учитывали особенности их психики, мышления, восприятия мира. Следующее приоритетное направление в культурных преобразованиях на Дальнем Севере - попытка создать национальные кадры интеллигенции. В отношении кадров специалистов и руководящих работников в советском государстве практиковалась «переброска», которая, по мысли Центра, должна была решить кадровую проблему. «Переброска» и «закрепление» на новых местах специалистов осуществлялись без учета богатейшего спектра мотиваций человеческой деятельности и на поверку оказывались неспособными разрешить кадровую проблему на перспективу. Первый шаг к созданию интеллигенции на Тобольском

3 См.: Тыхеева Ю. Ц., Цыденова А. Л. Динамика социокультурного процесса и самобытность региональной культуры // Культура и интеллигенция сибирской провинции .С. 120.

4 См.: Красильников С. А. Культурное взаимодействие сибирской провинции и центра в 19201930-е гг.: некоторые итоги изучения проблемы // Культура и интеллигенция сибирской провинции . С. 32-39.

Севере был предпринят в 1920-х гг., когда создали туземное отделение при Тобольском педтехникуме (его первые выпускники пришли в школу лишь в середине 1930-х гг.), а затем открыли факультет народов Крайнего Севера в Ленинграде. Вторым шагом было открытие средних специальных учебных заведений в округах. Однако численность подготовленных кадров накануне войны была невелика, работали по преимуществу специалисты приезжие и из числа ссыльных. Недостаток специалистов побуждал к подготовке кадров через систему краткосрочных курсов. Полученные знания на них никоим образом не соответствовали той производственной деятельности, которую выпускникам приходилось выполнять.

Приобщение представителей коренных народов к просвещению и усвоение частью аборигенной «интеллигенции» начал европейской образованности и культуры не могли в условиях национального неравенства избавить их от статуса «нацмен». Власть рассматривала аборигенов как людей, стоящих ниже по своему положению и развитию по отношению к другим народам региона, и в силу этого относилась к ним снисходительно. В сложнейшем процессе очевидна драма людей, отчасти оторвавшихся от собственной традиционной почвы. По-видимому, издержки модернизационных процессов, заключающихся в распаде традиционного общества, возникновении иных форм зависимости, были неизбежны в тех политических условиях.

Аборигены постепенно усваивали новые вкусы, взгляды, мораль, склад ума. Все это вступало в сложное взаимодействие с этическими принципами, которые они усваивали с детства и которые сохранялись среди их родичей, а также господствовали в их окружении. Возникал своеобразный тип индивида, который в культурном отношении представлял уже два этноса. Находя в усвоении и распространении европейской культуры залог прогресса для своей страны и своего народа, отчетливо видя в ней воплощение достижения человеческого разума, инородческий интеллигент в тоже время сначала инстинктивно, а затем более сознательно противился ассимиляции, понимая, что это часть закрепощения. Он обращался к родной культуре, чтобы превратить ее в средство отпора духовному порабощению. Если перемены среди коренного населения и происходили, то не только вследствие осознанной необходимости, сколько из-за невозможности сохранять все по-старому. Восприятие всего нового шло через призму устоявшихся традиционных представлений и нравственных установок. Однако, уже тогда, в 1930-х гг., начала прослеживаться тенденция, о которой позже писал А. Дж. Тойнби применительно «к народам второй категории (тюркоязычные и финноязыячные народы Урала)»5. Наконец, в числе приоритетов социокультурной политики находилось медикосанитарное просвещение, налаживание медицинского и ветеринарного обслуживания. Результаты по развитию медицины в округах существенно различались. Лучше обстояло дело с медицинской сетью и кадрами в Остяко-Вогульском округе. Проблема охвата кочевого населения медицинским обслуживанием в обоих округах, к сожалению, не получила разрешения в те годы. Ветеринарное обслуживание только зарождалось, поэтому сеть ветеринарных учреждений не была достаточной для обслуживания животноводства.

Исследование показало, что количественные результаты по созданию школ, культпросветучреждений, а также медицинских и ветеринарных пунктов, наличие медиков, учителей и других специалистов - не достаточное основание для утверждения, что культурный прогресс был здесь достигнут. По мнению В.Л. Соскина, способ определения культурности на основе количественных характеристик является бесплодным, с чем нельзя не согласиться. Ученый подчеркивает: «Даже данные об уровне грамотности, развитии сети образовательных учреждений и другие показатели состояния массовой культуры мало что дают. . Здесь гораздо важнее выяснить, каково, назовем его так,

5 Некоторые представители коренного населения понимали, что «в культурном плане Россия предлагает им кратчайший и самый легкий доступ в современный мир и русский язык является лучшим инструментом для того, чтобы овладеть современными знаниями и идеями. Таким образом, самые способные и самые амбициозные представители этих народов сознательно стремятся выучить русский язык и завершить свое образование в Москве или Ленинграде. Они могут чувствовать враждебность по отношению к России в политическом плане и могут не иметь склонности к русификации как таковой. Но они смиряются с ней как с неприятным, но необходимым средством на пути к той вершине, которую они видят; и все это для того, чтобы стать гражданами первого класса в восходящем современном ойкуменическом обществе». См.: Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М., 2002. С. 229. социально-политическое качество культурности масс»6. Качество культурного развития и уровень культурности населения на Севере в те годы можно определить как низкие.

Особенностью культурного развития края являлось отсутствие научной интеллигенции. В окружных центрах отсутствовали высшие учебные заведения. Научно-исследовательские учреждения, представленные ветбаклабораториями (Тобольск и Обдорск), опытными станциями в Обдорске (Салехард), Остяко-Вогульске (Ханты-Мансийск), располагали лишь несколькими ветврачами и одним агрономом, не имели в своем составе специалистов высшей квалификации (научных работников, имеющих ученую степень). Отсутствие научных работников и творческой интеллигенции отрицательно сказывалось на культурном развитии региона. И хотя эта проблема в крае оставалась долгие годы нерешенной, только сейчас, быть может, ее значимость осознается в полной мере руководством Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов, где создаются собственные научные учреждения и центры искусств.

Исследование процесса культурной трансформации обнаружило наличие в нем противоречий, которые не позволяют оценить его однозначно. Культурные преобразования проходили очень болезненно для коренного населения края, что объясняется не только мировоззрением человека традиционного общества, но, и (в большей мере) грубым, настойчивым вмешательством власти в его жизнь, стремлением провести преобразования «одним махом». Существовавшая культурно-политическая доминанта определила двойственный характер советской культуры на Севере: с одной стороны, по сравнению с предыдущим этапом развития, имелись определенные успехи в просвещении населения, но с другой, новая культура не оставляла шансов для сохранения традиционной как равноправной и необходимой.

Изучение истории Севера (1917-1941 гг.) показало, что традиционное общество крайне медленно поддается трансформации, но в условиях

6 Соскин В. JJ. Советская культура и дореволюционное культурное наследие: проблемы взаимосвязи // Сибирь в XVI-XX веках. Экономика, общественно-политическая жизнь и культура. Новосибирск, 1997. С. 218. нараставшего давления на аборигенов со стороны государства времени на постепенность введения нового образа жизни попросту не отводилось. Было очевидно и другое, а именно то, что в 1920-е годы не удалось выполнить ни одного из программных заявлений советской власти относительно продвижения по социалистическому пути коренных народов. 1930-е годы стали для части ханты, ненцев, манси, зырян, селькупов временем, когда им был навязан иной образ жизни и другая культура. Таким образом, 1917-1941 гг. стали временем, когда народы Севера оказались втянутыми в водоворот социалистической модернизации, которая повлекла за собой глубинные изменения во всех сферах жизни обществ, и не только северных народов.

Очевидно, что форсирование модернизационных процессов привело к нарушению отношений, веками существовавших здесь, что было весьма болезненно, если не трагично, в первую очередь для аборигенов. Одни из них быстрее втягивались в модернизацию (юганские и сургутские ханты), другие медленнее (ваховские и казымские ханты, береговые ненцы), а третьи вообще отступили в тундру и сохранили прежний уклад жизни (ямальские кочевые ненцы-оленеводы). В развитии модернизационных процессов очевидно и другое: без ссылки крестьян и тысяч представителей депортированных сюда народов, думается, что Север Западной Сибири еще долго сохранял бы традиционный уклад.

Жизнь доказала, что проводившаяся до сих пор политика государства по отношению к Северу недостаточно эффективна. В XXI веке проблемы взаимоотношений государства и народов, хочется надеяться, будут решаться на условиях равноправия обеих сторон. Право жить и вести традиционное хозяйство на своих исконных землях столь же законно и уважаемо, как право государства добывать из недр этих территорий полезные ископаемые. Только на этих условиях возможно устойчивое развитие Севера Западной Сибири и благополучие его жителей.

Источники

1. Распорядительная документация

1.1. Временное положение об управлении народностей и племен северных окраин РСФСР // Северная Азия. 1925. № 1-2.

1.2. Временное положение об организации судебной части на северных окраинах РСФСР // Северная Азия. 1926. Кн. 3.

1.3. Известия ЦИК СССР. 1927. 17 декабря.

1.4. О работе в национальных районах Крайнего Севера. Постановление ЦК ВКП (б) от 26 июня 1932 г. // Партийное строительство. 1932. № 10.

1.5. О формах коллективизации в районах народностей Севера. Постановление ЦК ВКП (б) от 1 сентября 1932 г. // Партийное строительство. 1932. № 13.

1.6. О разукрупнении Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского краев и об образовании новых областей Сибири. Постановление президиума ВЦИК от 9 декабря 1934 г. // Омская область за 50 лет (цифры и факты). Омск, 1985.

1.7. О состоянии подготовки и переподготовки национальных кадров в Ямальском и Остяко-Вогульском округах. Постановление Уралобкома ВКП (б) от 18 декабря 1933 года // Бюллетень Уралобкома ВКП (б). 1933.

1.8. Об утверждении Положения о первоначальном земельно-водном устройстве трудового промыслового и земледельческого населения северных окраин РСФСР. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 10 сентября 1930 г. // Судьбы народов Обь-Иртышского Севера (Из истории национально-государственного строительства. 1822-1941 гг.).Тюмень, 1994.

1.9. Об утверждении положения о смешанных (интегральных) кооперативных объединениях на Крайнем Севере. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР // СУ РСФСР. 1928. № 2. ст. 13; № 58. ст. 564.

1.10. О подготовке и переподготовке национальных северных кадров. Постановление Уралобкома ВКП (б) // Бюллетень Уралобкома ВКП (б). 1932. № 2-3. 15 декабря.

1.11. Об очередных мероприятиях по административно-хозяйственному укреплению колхозов. Постановление ЦК ВКП (б) от 4 февраля 1932 г. //

Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. М., 1957. Т. 2.

1.12. Пути развития и основные задачи хозяйства Урала. Материалы к докладу Уралсовета Совнаркому РСФСР. Свердловск, 1926.

1.13. IX Уральская областная конференция Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенографический отчет. Свердловск, 1931.

1.14. Собрание узаконений Советского правительства. М., 1921. № 26.

1.15. Собрание узаконений Советского правительства. М., 1924. № 31.

1.16. Собрание узаконений Советского правительства. М., 1925. № 74.

1.17. Собрание узаконений Советского правительства. М., 1928. № 2.

1.18. Собрание узаконений Советского правительства. М., 1931. № 8.

1.19. Собрание узаконений Советского правительства. М., 1932. № 39.

1.20. Съезд советов в документах. М., 1931. Т. 3.

1.21. Хозяйственное и культурное строительство Урала. Краткий обзор за 192627 - 1927-28 гг. К съезду Советов в 1928-1929 гг. Свердловск, 1929.

2. Документальные, справочные и статистические публикации

2.22. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. Россия. СПб.,1999.

2.23. Воробьев Н.Я. Всесоюзная перепись населения 1926 г. 2-е изд. М., 1957.

2.24. Зубков К.И., Килин А.П., Миненко Н.А., Побережников И.В. На стыке континентов и судеб. Сб. документов и материалов. Екатеринбург, 1996. Ч. 1.

2.25. Из истории культурного строительства в Тюменской области. Сб. документов. 1918-1975. Свердловск, 1980.

2.26. Материалы по бюджетам крестьянских, самоедских и остяцких хозяйств. Свердловск, 1925.

2.27. Наш край: Хрестоматия по истории Омской области. 1917-июнь 1941. Омск, 1985. Ч. 1.

2.28. Наш край: Хрестоматия по истории Тюменской области (1917-1970 гг.). Свердловск, 1973.

2.29. Новая иллюстрированная энциклопедия. М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2000. В 20-ти тт.

2.30. Омская область за 50 лет (цифры и факты). Омск, 1985.

2.31. Отчет о работе Сургутского красного чума за время со второго марта по первое мая 1931 года (фрагмент) // Югра. 1994. № 10.

2.32. Организация самоуправления в Тобольской губернии (вторая половина XIX - начало XX вв.) Сб. документов и материалов / Отв. ред. В.Е. Фоминых. Тюмень, 1995.

2.33. Полный энциклопедический справочник. История России в картах, схемах, таблицах/ Авт.-сост. П.Г. Дейниченко. М., 2001.

2.34. Продовольственная безопасность Урала в XX веке. 1900-1984 гг. Документы и материалы в 2-х тт. / Под ред. Г.Е. Корнилова, В.В. Маслакова. Екатеринбург: Изд-во «Академкнига», 2000. Т. 1.

2.35. Районы Уральской области. Справочник. Свердловск, 1928.

2.36. Районы Омской области. Справочник. Смск, 1936.

2.37. Районирование СССР. Сб. материалов по районированию с 1917 по 1925 г. М., 1926.

2.38. Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.). Сб. документов / Под ред. В.В. Алексеева. Екатеринбург, 1993.

2.39. Сплошная коллективизация и раскулачивание в Зауралье (Материалы по истории Курганской области). Сб. документов / Под ред. И.Е. Плотникова. Курган, 1995.

2.40. Судьбы народов Обь-Иртышского Севера (Из истории национально-государственного строительства. 1822-1941 гг.). Сб. документов / Отв. ред. Д.И. Копылов. Тюмень, 1994.

2.41. Смирнова М.А. Обзор документов ТОЦДНИ // Западно-Сибирское крестьянское восстание 1921 г. Тюмень, 2001.

2.42. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930 - весна 1931 г. Сб. документов / Отв. ред. В.П. Данилов, С.А. Красильников. Новосибирск, 1992.

2.43. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 19271939. Документы и материалы. В 5-ти тт. / Т. 2. Ноябрь 1929-декабрь 1930 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М., 2000.

2.44. Уральская область. Справочник / Под ред. П.А. Ковалевского. М., 1933.

2.45. Уральское хозяйство в цифрах. 1926. Краткий статистический справочник. Свердловск, 1926.

2.46. Уральское хозяйство в цифрах. 1931-1932 гг. Краткий статистический справочник. Свердловск, 1933.

Список научной литературыАлексеева, Любовь Васильевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Хозяйственное и культурное строительство в Омской области за 5 лет. Омск, 1939.

2. З.Источники личного происхождения (воспоминания)

3. Воспоминания Г. Кондряковой. От нас держались подальше. // Ленинская правда. 1988. 14 сентября.

4. Воспоминания Я. Савельева. Десять лет, вычеркнутые из жизни // Ленинская правда, 1990. 17 февраля.

5. Воспоминания А.И. Луниной. Время наше // Ленинская правда. 1990. 8 марта.

6. Воспоминания А. Розлач. И моя история // Ленинская правда. 1990. 12 апреля.

7. Воспоминания И.К. Ситникова. Пережитое // Югра. 1994. № 10.

8. Воспоминания Борщова Ивана Васильевича (Страницы истории Александровского и Ларьякского районов. 1928-1938 гг.). Нижневартовск, 1997.

9. Воспоминания В. Салмина. Первые встречи // Югра. 1998. № 4.

10. Воспоминания С. Великопольского. Мы верили в наше дело // Югра. 1998. № 10.

11. Воспоминания А. Силина. Мои незабываемые учителя // Югра. 1998. № 10.

12. Воспоминания В. И. Панкова. Детство в неволе // Образование и культура Тюменского края в XVIII-XX вв. Материалы VII Тюменской областной научно-практической конференции, посвященной памяти П.П. Чукомина. Тобольск, 1998.

13. Воспоминания И. Каскина. Пути дороги // Югра. 1999. № 3.

14. Воспоминания А. Иванова. Школа в моей судьбе // Югра. 1999. № 4.

15. Воспоминания А. Силина. Сургутские ханты (Из записок 1932-1940 годов) //Югра. 1999. №5.

16. Воспоминания И. Каскина. Как мы стали учителями // Югра. 1999. № 10.

17. Воспоминания JI. Самариной-Яровой. Мы сроднились с приобским отеческим краем // Югра. 1999. № 13.

18. Воспоминания Борщова Ивана Васильевича (Страницы истории Ханты-Мансийского автономного округа. 1930-1950 гг.). Нижневартовск, 2000.

19. Воспоминания Лидии Николаевны Астраханцевой. Казым, 1933-1934 годы //Югра. 2000. № 9-Ю.

20. Воспоминания П.И. Лопарева. Партизанщина // Югра. 2000. № 9-10.

21. Воспоминания А. Силина. Чтобы трагедия не повторилась // Югра. 2000. № 9-10.

22. Воспоминания Ю. Созонова. Варшава-Ханты-Мансийск-Варшава // Новости Югры. 2001. 28 июня.

23. Письмо другу, товарищу Сталину // Новости Югры. 2001. 13 октября.

24. Судникович А.Н. Из воспоминаний начальника Обдорского военного гарнизона Судниковича И.Ф. // Западно-Сибирское крестьянское восстание 1921 г. Тюмень, 2001.

25. Воспоминания Надежды Федоровны Тюменцевой (Записаны Л.В. Алексеевой 30 октября 2001 г.).

26. Воспоминания Г.Г. Кушникова Из родников памяти // Югра. 2002. № 3.

27. Учебники для национальных школ

28. Жулев П.Н. Книга для чтения. Ч. 1. Первый класс хантыйской школы. М;1. Л., 1934.

29. Чернецова И.Я. Книга для чтения. Ч. 1. Для 1 класса мансийской школы. Л., 1938.

30. Чернецова И.Я. Книга для чтения. Ч. 2. Для 2 класса мансийской начальной школы (для северных манси, говорящих на сосьвинском диалекте мансийского языка). Л., 1939.

31. Чернецова И.Я. Учебник мансийского языка. Грамматика и правописание. Ч. 2. Для 3 класса мансийской начальной школы. Л., 1940.5. Архивные источники

32. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ)

33. Центральный Комитет ВКП (б).

34. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) Ф. Р-1235. Отдел национальностей.

35. Ф. 3977. Комитет содействия народностям северных окраин при президиуме ВЦИК.

36. Российский государственный архив экономики (РГАЭ)

37. Ф. 1562. Центральное управление народно-хозяйственного учета Госплана СССР

38. Центральный государственный архив города Санкт-Петербурга (ЦГАСПб) Ф. 9471. Институт народов Севера им. П. Смидовича.

39. Государственный архив Свердловской области (ГАСО) Ф. Р-88. Уралоблисполком (1923-1960 гг.).

40. Ф. Р-49. Уральская областная контора руско-английского сырьевого общества Ф. Р-233. Свердловский областной отдел народного образования

41. Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО)

42. Ф.4. Уральский областной комитет ВКП (б).

43. Тюменский областной центр документации новейшей истории (ТОЦДНИ) Ф. 1. Тюменский губком РКП (б).

44. Ф. 23. Обско-Иртышский обком ВКП (б). Ф. 29. Тобольский уком РКП (б).

45. Ф. 30. Тобольский окружком ВКП (б).

46. Ф. 32. Тобольский горком ВКП (б).

47. Ф. 67. Березовский уком РКП (б).

48. Ф. 104. Надымский горком КПСС.

49. Ф. 107. Ханты-Мансийский окружной комитет КПСС.

50. Ф. 135. Ямало-Ненецкий окружком КПСС.

51. Ф. 209. Тобольский Северосоюз (1928-1952 гг.). Ф. 492. Тобольский Интегралсоюз (1922-1932 гг.). Ф. Р-434. Тобольский окрисполком. Ф. 690. Тобольский Комитет Севера.

52. Ф. 1272. Отдел народного образования Омской области;

53. Центр документации новейшей истории Томской области (ЦДНИТО) Ф. 76. Томский окружком ВКП (б)

54. Ф. 91. Александровский райком ВКП (б)

55. Государственный архив Ханты-Мансийского автономного округа (ГАХМАО)

56. Ф. 202. Ханты-Мансийская фельдшерско-акушерская школа Ф. 227. Окружной отдел местной промышленности Ф. 337. Микояновский (Октябрьский) райисполком Ф. 355. Культбазы

57. Ф. Р-415. Лоскутов Аркадий Николаевич5. 90. Государственный архив Ямало-Ненецкого автономного округа (ГАЯНАО) Ф. 1. Обдорский военно-революционный комитет Ф.2. Обдорский РИК Ф.З. Ямало-Ненецкий окрисполком

58. Архивный отдел администрации г. Нижневартовска ХМАО Ф.5. Протоколы заседаний президиума Охтеурского сельского совета. Ф.6. Исполком Болыпе-Тарховского сельского совета.

59. Ф.9. Нижневартовский сельский совет.

60. Ф. 11. Болыпе-Ларьякский сельский совет.

61. Ф.13. Вампугольский сельский совет.5. 92. Фонды Нижневартовского музейно-этнографического комплекса им.1. Шуваева.

62. Фонды Ямало-Ненецкого окружного музея им. Шемановского.

63. Фонды Мегионского регионального историко-культурного и экологическогомузея.6. Периодические издания

64. Бюллетень Уралобкома ВКП (б). 1932. № 2-3; 1933. Декабрь.

65. Варта. Городская газета г. Нижневартовска. 1992. 4 апреля.

66. Культфронт Урала общественно-педагогический журнал Уралоно и Облпроса. 1932. № 1-2.

67. Нефтяник. Еженедельная газета «Нижневартовскнефтегаза».1999. 28 мая.

68. Исследования: авторефераты, диссертации, книги, монографии

69. Аджиев М. Сибирь: XX век. М., 1983.

70. Актуальные проблемы истории советской Сибири / Под ред. В.И. Шишкина. Сб. науч. тр. Новосибирск, 1990.

71. Алексеев В.В., Алексеева Е.В., Денисевич М.Н., Побережников И.В. Региональное развитие в контексте модернизации. Екатеринбург, 1997.

72. Алексеев А. И., Николина В. В. География: население и хозяйство России. М.: Просвещение, 1997.

73. Алексеев В.В., Алексеева Е.В., Денисевич М.Н., Побережников И.В. Региональное развитие в контексте модернизации. Екатеринбург, 1997.

74. Алексеева Л. В. Сельскохозяйственной производство Уральской области в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.). Дисс. . канд. ист. наук. Курган, 1998.

75. Алексеев В.В., Алексеева Е.В. Модернизация России: назад в будущее. Екатеринбург; Осло, 2000.

76. Алексеева Л.В. Северо-Западная Сибирь в 1917-1941 гг.: Национально-государственное строительство и население. Нижневартовск, 2002.

77. Алексеева Л.В. Социокультурная политика советской власти на Обь-Иртышском Севере (1920-1941 гг.): Приоритеты, формы осуществления и результаты. Екатеринбург, 2003.

78. Алексеева Л.В. Экономическое развитие Обь-Иртышского Севера в 19171941 гг.: Трансформация хозяйственного уклада. Екатеринбург, 2003.

79. Альбом ямальских экспедиций В. П. Евладова / Сост. Т.И. Пика. М., 1998.

80. Алферова Е.Ю, Голикова С.В., Епанчинцев С.П., Корнилов Г.Е., Кузьмин А.И., Оруджиева А.Г. Этнодемографическое развитие Урала в XIX-XX (историко-социологический подход). Екатеринбург, 2000.

81. Андросенко В.И. Ханты-Мансийск. Свердловск, 1979.

82. Базаров А.А. Дурелом или господа колхозники. Курган, 1997. Кн. 1.

83. Базанов А. Г., Казанский Н. Г. Школа на Крайнем Севере. Л., 1939.

84. Бакунин А.В. История советского тоталитаризма. Кн. 2. Апогей. Екатеринбург, 1997.

85. Бударин М.Е. Прошлое и настоящее народов Северо-Западной Сибири. Омск, 1952.

86. Бударин М.Е. Коммунистическая партия Советского Союза в борьбе за вовлечение малых народностей Северо-Западной Сибири в построение социализма (По материалам Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского округов). Дисс. . канд. ист. наук. Омск, 1957.

87. Бударин М.Е. Путь малых народностей Крайнего Севера к коммунизму. Омск, 1968.

88. Бортникова О.Н. Развитие пенитенциарной системы Тобольской губернии в конце XIX начале XX вв. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Тобольск, 1998.

89. Васильев В.И. Проблемы формирования северо-самодийских народностей. М„ 1979.

90. Веселкина В.В. Возникновение национальной государственности у малых народов Обского Севера (1917-1934 гг.). Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Л., 1971.

91. Веселкина В.В. Возникновение национальной государственности у малых народов Обского Севера (1917-1934 гг.). Дисс. . канд. ист. наук. Л., 1971.

92. Весь промышленный и торговый Урал. Свердловск, 1927.

93. Возрожденный народ (К 10-летию образования Ямало-Ненецкого национального округа). Омск, 1941.

94. Востряков П., Броднев М. Оленеводство Ямала. Тюмень, 1964.

95. Головнев А.В., Прибылъский Ю.П. и др. История Ямала. Тобольск; Яр-Сале, 1992.

96. Головнев А.В. Историческая типология хозяйств народов Северо-Западной Сибири. Новосибирск, 1993.

97. Головнев А.В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995.

98. Golovnev A. V., Osherenko G. Siberien survival. The nenets and their history. Ithaca, 2000.

99. Головин А.А. Первая в Югре. Березово, 2001.

100. Городенко Д.В. Просвещение народов Севера: на материалах Ханты-Мансийского автономного округа. Нижневартовск, 1997;

101. Гулевский А.Н. Традиционные представления о собственности тундровых оленеводов (конец XIX начало XX вв.). Этнографические очерки. М., 1993.

102. Гемуев И.Н. Семья у селькупов (XIX начало XX века). Новосибирск, 1984.

103. Гуль Р.Б. Красные маршалы: Тухачевский, Ворошилов, Блюхер, Котовский. Ростов на - Дону, 1998.

104. Гумилев JI. Этногенез и биосфера Земли. М., 2001.

105. Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение. Теория, история, метод. М., 2000.

106. Древности Ямала / Отв. ред. А.В. Головнев. Екатеринбург; Салехард, 2000.

107. Дука О.Г. Эпистемологический анализ теорий и концепций исторического процесса с позиций вероятностно-смыслового подхода (на примерах современной российской историографии). Автореф. дисс. . д-ра ист. наук. Екатеринбург, 2001.

108. Жид А. Возвращение из СССР // Два взгляда из-за рубежа: Переводы. М., 1990.

109. Eisenstadt S.N. Tradition, Change and Modernity. New York, 1973.

110. Загороднюк Н.И. Ссылка крестьян в Северо-Западную Сибирь (1929-1940 гг.). Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Омск, 1999.

111. Заболотный Е.Б., Камынин В.Д. Историческая наука в преддверии третьего тысячелетия. Тюмень, 1999.

112. Зибарев В.А. О некоторых вопросах советского строительства у малых народностей Сибири. Томск, 1958.

113. Зибарев В.А. Советское строительство у малых народностей Севера (19171932 гг.). Томск, 1968.

114. Зибарев В.А. Большая судьба малых народов. Новосибирск, 1972.

115. Ивницкий Н.А. Репрессивная политика Советской власти в деревне (19281933 гг.). М., 1999.

116. История социалистической экономики СССР. 1926-1932 гг. М., 1977. Т. 3.

117. История Сибири с древнейших времен до наших дней. В 5 т. Сибирь в период строительства социализма. Л., 1968. Т. 4.

118. История национально-государственного строительства в СССР. М., 1968.Т. 1.

119. История Ханты-Мансийского автономного округа с древности до наших дней. Екатеринбург, 2000.

120. Иванов И.А. Борьба за установление Советской власти на Обском Севере (1917-1921 гг.). Ханты-Мансийск, 1957.

121. Карцов В.Г. Очерк истории народов Северо-Западной Сибири. М., 1937.

122. Карху Э.Г. Малые народы в потоке истории. Петрозаводск, 1999.

123. Карр Э. Большевистская революция. 1917-1923 гг. М., 1990. Тт. 1-2.

124. Касьян А.К. Омск социалистический (1917-1940). Омск, 1971.

125. Киселев Л.Е. От патриархальщины к социализму. Свердловск, 1974.

126. Киселев Л.Е. КПСС организатор социалистических преобразований хозяйства и культуры народностей Севера (октябрь 1917 - июнь 1941 гг.). Дисс. . д-ра ист. наук. Тюмень, 1980.

127. Киселев Л.Е. Партийное руководство хозяйственным и культурным строительством в автономных округах Севера РСФСР (октябрь 1917-июнь 1941 г.). / Под ред. В.Н. Увачана. Томск, 1989.

128. Клещенок И.П. Народы Севера и ленинская национальная политика в действии. М., 1969.

129. Клещенок И.П. Исторический опыт КПСС по осуществлению ленинской национальной политики среди малых народов Севера. М., 1972.

130. Красильщиков В., Зиборов Г., Рябов А. Модернизация. Зарубежный опыт и Россия. М., 1994.

131. Кронгауз Ф.Ф. К истории советской школы на Крайнем Севере. М., 1948.

132. Константинов О.А. СССР по районам. Государственное издательство, 1928.

133. Кокосов Н.М., Никулин В.И., Харин В.И. Ханты-Мансийский национальный округ. Свердловск, 1956.

134. Корчагин Ю.И. Народы Севера России в двадцатом столетии: процесс преобразований в западноевропейской и североамериканской историографии. М., 1994.

135. Культура народностей Севера: традиции и современность / Отв. ред. В.И. Бойко. Новосибирск, 1986.

136. Куриков В. Ханты-Мансийский автономный округ: с верой и надеждой в третье тысячелетие. Екатеринбург, 2000.

137. Курбатов В.В. Советская архитектура. М., 1988.

138. Латыпов Р.Т. Национальная политика на Урале в 1920-х первой половине 1930-х годов. Дисс. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 2001.

139. Ленинская национальная политика КПСС и малые народности Севера. Томск, 1972. Вып. 1.

140. Литвак Б.Г. Парадоксы российской историографии на переломе эпох. СПб., 2002.

141. Мазуренко Г.А. Торжество национальной политики Коммунистической партии на Обском Севере. Тюмень, 1961.

142. Мазуренко Г. А. Социалистическое преобразование жизни малых народов Обского Севера. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Свердловск, 1965.

143. Мазуренко Г.А. Партийное строительство на Советском Севере в период построения социализма. Томск, 1979.

144. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994.

145. Население России в XX веке. В 3-х тт. М., 2000. Т. 1.

146. Национальные округа Севера СССР. М., 1964.

147. Никитин Д.Н. Журнал «Революция и национальности». Теория и практика национального строительства в СССР. (1930-1937 гг.). Дисс. . канд. ист. наук. М., 1997.

148. Новиков В.Г. Народное образование Тюменской области. Тюмень, 1983.

149. Носилов К.Д. У вогулов. Тюмень, 1997.

150. Переход к социализму народностей Севера. Историографический очерк / Под ред В.А. Зибарева. Томск, 1974.

151. Петрушин А.А. «Мы не знаем пощады.». Известные, малоизвестные и неизвестные события из истории края по материалам ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. Тюмень, 1999.

152. Петрова В.П., Харючи Г.П. Ненцы в истории Ямало-Ненецкого автономного округа. Томск, 1999.

153. Pekka Kauppala. The Russian Noth: the Rise, Evolution and Current Condition of State Settlement Policy. Finland, 2001.

154. Pye L.W. Politics, Personality? And National Bulding: Burma's Seach for Identity. New Haven and London, 1962.

155. Ретунский В.Ф. Предпосылки и начало перехода на некапиталистический путь развития народностей Северо-Западной Сибири (1917-1937 гг.). Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М., 1968.

156. Royce А.P. Ethnic Identety: Strategies of Diversiti. Bloomington, 1982.

157. Рощевский П.И. Октябрь и Зауралье. Тюмень, 1959.

158. Сергеев М.А. Некапиталистический путь развития малых народов Севера. М Л., 1955.

159. Северная Сосьва (Исторические и современные проблемы развития коренного населения). Шадринск, 1992.

160. Славин С.В. Освоение Севера Советского Союза. М., 1982.

161. Славный путь народов Севера (К 10-летию образования Ямало-Ненецкого национального округа). Омск, 1941.

162. Соколова З.П. Путешествие в Югру. М., 1982.

163. Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933-1940 гг. / Под ред. И.А. Гладкова. М., 1963.

164. Соскин В.Л. Культурная жизнь Сибири в первые годы новой экономической политики (1921-1923 гг.). Новосибирск, 1971.

165. Сподина В.И. Страницы истории города Мегиона. Новосибирск, 2000.

166. Степанов П. Уральская область с приложением очерка: Башкирская АССР. М„ 1928.

167. Новицкий В. Проблема Уральского Прииртышья // Хозяйство Урала. 1930. № 10. С. 57.

168. Карта-схема Уральского Севера

169. См.: Районы Уральской области. Справочник. Свердловск, 1928.

170. Карта-схема Гражданская война на Тобольском Севере (19181921гг.?1. УСЛОВНЫЕ ЗНАКИ-iHBAPtj TS18

171. Ставка Сибирского временного правительства

172. Утверждение власти большевистских Советов а важнейших населенных пунктах Тобольского Севера

173. Места проведения территориальных съездов Советов

174. Взятие белыми частями Тобольска

175. Районы, наиболее активно охваченные антибольшевистским крестьянским восстанием 192 J г

176. Походы белых частей ■ в 1918-1919 гг. и их отступление в конце 1919 начале 1920 г

177. Походы красных отрядов к- — в 1918-1919 гг—► — в 1921 г.(рейд отряда П И nonapeeaj.

178. Взятие Сургута крестьянами-повстанцами

179. Современные границы Ханты-Мансийского АО

180. История Ханты-Мансийского автономного округа с древности до наших дней. Екатеринбург,1. Шпицбв}рми асср'ТэА чтмщзырян},1. K.S7 \У Майкопо'.Черкесск1. J юх' Сухуми'Х^Д/1. Ч Е Р НО F.1. ФГАНЙСТ-V о /j н,1. ТБИЛИСИ1

181. См.: Полный энциклопедический справочник. История России в картах, схемах, таблицах / Аат,-сост. П. Г. Дейниченко. М., 2001.