автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Становление субъективности в русской прозе XVIII века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Становление субъективности в русской прозе XVIII века"

ООЗДБТиЫ1

На правах рукописи

Аржанов Алексей Павлович

СТАНОВЛЕНИЕ СУБЪЕКТИВНОСТИ В РУССКОЙ ПРОЗЕ XVIII ВЕКА

10.01.08- Теория литературы. Текстология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

о пС'М^

САМАРА-2008 1 ¡Д--1

003457081

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Самарский государственный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Голубков Сергей Алексеевич

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Абрамовских Елена Валерьевна

кандидат филологических наук, доцент Фролова Наталья Викторовна

Ведущая организация Мордовский государственный университет

оо

Защита состоится «18» декабря 2008 г. в /0 часов на заседании диссертационного совета Д 212.218.07 при Самарском государственном университете по адресу: 443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Самарского государственного университета.

Автореферат разослан « п » /(асЛ^Л-_2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета КарпенкоГ.Ю.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено проблеме становления субъективности в условиях перехода от литературы эпохи традиционализма (по С.Н.Бройтману - «эйдетической поэтики») к литературе эпохи индивидуального творчества, то есть к поэтике «художественной модальности»; это проблема исследования процесса формирования поэтики повествовательных форм, в которых обнаруживаются начатки индивидуально-субъективного типа художественного творчества, связанного с процессами роста личностного самосознания, как оно начинает заявлять о себе, художественно себя объективировать в структуре различных литературных форм русской литературы XVIII в.

В ситуации формирования индивидуально ориентированного искусства в условиях ограничений, накладываемых на субъективность «эйдетической поэтикой» самоопределение субъективного начала начинается на «я»-границах (в том числе «я» субъекта эстетической деятельности), которые оформляются благодаря «другому», в его отношении ко мне, и наоборот, субъективность «другого» может быть сформирована только посредством моего «сочувственного понимания» (М.М.Бахтин), - в завершении «другого», который ценностно соразмерен (и потому отграничен от «меня») моему «я». Такой процесс можно признать структурным основанием субъективности в формирующейся поэтике художественной модальности. Но в условиях «абсолютной перспективы» «универсального культурного субъекта» художественного высказывания точка различения индивидуального «я» нам еще неизвестна и без анализа художественных текстов известна быть не может. В этом контексте «сюжет ситуации», как и «сюжет становления», есть симптоматические формы развития эстетических форм, которые, однако, еще не передают индивидуального смысла происходящей в системе эйдетической

поэтики трансформации идеи и образности1, но могут стать точкой отсчета для выделения и оценки структуры субъективности в эйдетической поэтике. Это приводит к необходимости сформулировать рабочее понятие субъективности, которое учитывало бы и самые ограниченные формы проявления субъективности в художественном слове.

Очевидно, что индивидуальность, как некая «программа культуры» (Б.В.Дубин), в которой «индивидуальность как бы подобна, изоморфна «культуре», в частности, «литературе»2, есть код индивидуальности, а реализация этого кода - множество индивидуальных смыслов деятельности, указующих на возможность кода.

Опознание индивидуальности в художественном произведении связано с ситуацией «кодирования\декодирования», что предполагает наличие в структуре кода внешней или внутренней формы индивидуальности. И с этой точки зрения, поскольку единственным материалом литературы является художественное слово, индивидуальность и субъект в литературе возможны только как субъект и индивидуальность художественного высказывания, в структуре которого код обретает свою «плоть».

В связи со специфической связью в литературе эстетического события с высказыванием под субъективностью будет пониматься экспликация индивидуального смысла в художественном тексте. Под индивидуальным смыслом - элементарная персональная отнесенность смысла, передающая

1 Становление поэтики художественной модальности связано с тем, что идея, в ее связности с образом (эйдос - порождающий принцип поэтики предшествующего периода - есть единство образа и идеи), перестает быть безусловным содержанием искусства, проблематизируется в художественном высказывании, что ведет к распадению единства идеи и образа. Если в эйдетической поэтике идея переживалась в ее конкретной чувственной форме, которая (форма) есть жанр, то в поэтике художественной модальности идея теряет безусловную сопряженность с четким образом мира, ранее предполагавшимся идеей. Становление такой автономии и идеи, и образа сопряжено с возникновением субъективности, в которой некогда «безусловно связанные» компоненты искусства становятся «продолжением» индивидуальности. См. Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие/С.Н. Бройтман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. - 320 с. - С.244.

2 Дубин, Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы/Б.В. Дубин - М.: Новое издательство,2004, - 352 с. - С.14.

актуальность «я-для-себя» явления человека в литературе. Под структурой субъективности - механизм текстовой актуализации индивидуального смысла, в его самостоятельности-данности самому себе. В отношении же к субъективности как феномену поэтики этот механизм может быть рассмотрен как совокупность условий формирования и актуализации персонального/индивидуального смысла эстетического события. Причем при разговоре о субъективности в эйдетической поэтике речь, конечно, идет прежде всего о событиях на уровне сюжета и композиции произведения. Такое ограничение пространства анализа субъективности продиктовано структурой «готового» художественного языка эйдетической поэтики, функционированием этого языка посредством готовых смыслов, заданных топосом или жанром -готовых смыслов «универсального субъекта» художественного высказывания.

Актуальность исследования определяется малой изученностью самого процесса становления форм субъективности в русской прозе. Кроме того, не достаточно исследована данная проблема в непосредственных связях с определяющим «лицо» эпохи, доминирующим типом художественного сознания.

Изучение механизма становления субъективности, выявление переходных форм в поэтике литературного произведения позволит рассмотреть субъективность в момент ее формирования. Таким образом, научная новизна определяется тем, что анализируется становление субъективности именно с точки зрения складывающейся структуры индивидуального смысла.

Объектом настоящего исследования является структура субъективности. Предмет исследования - становление структуры субъективности.

С этой точки зрения становление языка мысли и языка чувства в русской прозе восемнадцатого века - этап предельно важный как этап различения в искусстве индивидуального смысла художественного акта (до того поглощенного «готовыми» жанровыми смыслами произведения). С этим связана синхронность развития русской прозы и становления новых эстетических установок в литературе последней четверти восемнадцатого века.

Эта тенденция особенно ярко проявляется в прозе А.Н. Радищева и

H.М.Карамзина, что и определило выбор материала исследования. Основными анализируемыми текстами Н.М.Карамзина являются «Письма

русского путешественника», повести, письма «Филалета к Мелодору», «Мелодора к Филалету», «О счастии», «Об уединении», «Рыцарь нашего времени», «Моя исповедь», и др. Основными анализируемыми текстами А.Н.Радищева являются «Путешествие из Петербурга в Москву», «Житие Федора Васильевича Ушакова», «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске», «О человеке, его смертности и бессмертии», «Дневник одной недели» и др. Помимо этого привлекаются тексты переводных повестей XVIII века, а также рассказы И.А.Бунина, М.М.Пришвина, проза Л.Н.Толстого, Саши Соколова.

Цель исследования - прояснить механизм становления и экспликации индивидуального смысла как реализации субъективного начала в поэтике прозы XVIII века. Цель определила задачи исследования:

I. На основе обобщения имеющихся исследований дать описание механизмов экспликации индивидуального смысла в поэтике художественной модальности.

2. Определить отношение субъективности как самостоятельного феномена к смежным ей понятиям: «точка зрения», «психологизм», «субъект», указать на самостоятельное значение субъективности как структурной единицы поэтики.

3. Выявить актуальный философский и эстетический контекст становления субъективности в русской прозе восемнадцатого века.

4. Проанализировать становление структуры субъективности в русской прозе XVIII в. в аспекте жанра, в аспекте трансформации «топосов внутренней жизни».

Методологическая основа диссертации - В основе методологии исследования лежит концепция исторической поэтики С.С.Аверинцева, С.Н.Бройтмана, А.В.Михайлова, концепция эстетического объекта и критика экспрессивной эстетики М.М. Бахтина, историко-литературный подход А.Я.Гуревича, теория точки зрения Б.О.Кормана и Б.А.Успенского, теория

художественного высказывания И.В.Саморуковой, теория автора Н.Т.Рымаря и В.П.Скобелева. Повлияли на методологию исследования работы, посвященные частным и общим вопросам поэтики текстов восемнадцатого века Н.Д.Кочетковой, П.А.Орлова, Г.А.Гуковского, Г.П. Макогоненко, Ю.МЛотмана, и др.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что субъективность осмысливается в диссертации в качестве категории поэтики, рассматривается как структурный элемент поэтики литературного произведения, в том числе и так называемого «нормативного искусства», устанавливается зависимость структуры субъективности от онтологических ценностей в русской прозе XVIII века.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования основных результатов исследования в преподавании вузовского курса по истории русской литературы восемнадцатого века, в разработке курсов, посвященных проблемам исторической поэтики.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации изложены в 5 научных публикациях. Материалы исследования обсуждались на заседании кафедры русской и зарубежной литературы СамГУ. Основные положения диссертации в виде докладов были представлены на Международных научных конференциях: «Коды русской классики: проблемы обнаружения, считывания и актуализации»(Самара 2005), «Коды русской классики: Провинциальное как смысл, ценность и код» (Самара 2007); Всероссийской научной конференции «Проблемы изучения русской литературы XVIII века» (Самара 2006, 2007). На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе механизма субъективации в русской прозе восемнадцатого века лежит обращение к секулярной онтологии (онтологизация идей просвещения). Результатом такого обращения является возведение изображенной частной и общественной жизни индивида до этического, природного или любого другого «предельного» смысла деятельности, с

опорой на который формируются «готовый» субъект (типологически отражающий закономерности эйдетической поэтики) и субъективность высказывания (типологически отражающая закономерности поэтики художественной модальности).

2. Помимо экспликации индивидуального смысла, обращение к онтологии ведет к осознанному построению субъективности - т.е. в момент становления субъективность есть не бессознательное содержание творчества, но осознанное, сконструированное эстетическое событие.

3. В связи с тем, что красота и этика в русской прозе XVIII века также являются онтологическими основаниями, в отношении к которым формируется субъективность, превалирование одного из этих оснований рождает две противоположные тенденции осуществления субъективации: одна форма субъективации стремится явить индивидуальность в слове, полностью охватив время высказывания - осуществить ее как время «говорения», что ведет к эстетизации, экспликации персонального смысла в восприятии красоты. Другая апеллирует к фигуре умолчания, в которой индивидуальный смысл эксплицируется в настоящем времени умолчания, в постоянно осуществляемом «зазоре» между словом и его смыслом, что порождает аллегоричность художественного текста, проблематизирует композиционные связи.

4. В связи с тем, что авторы восемнадцатого века опирались на систему онтологических понятий, субъективность русской прозы восемнадцатого века демонстрирует относительную самостоятельность в ее отношении к субъекту речи или сознания. Внутри одного сознания возможно распадение субъективности в формулировке множества различных по своему содержанию состояний эксплицированного «я», и наоборот, возможному слиянию разных сознаний и речевых позиций в рамках единой субъективности.

5. Субъективность восемнадцатого века демонстрирует двойственное отношение к жанру. С одной стороны, возможно вторжение

субъективности в сферу деятельности универсального жанрового субъекта - происходит субъективация жанра, в которой завершение высказывания больше не принадлежит жанру; с другой же, на уровне оценки жанра, субъективность стремится сохранить субстанциональное значение жанра и его субъекта, включив жанровое завершение высказывания в более широкий контекст.

Объем и структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, насчитывающего 160 наименований. Общий объем диссертации составляет 163 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, указываются проблема, объект, предмет и материал исследования, формулируется тема диссертации, определяются цели и задачи, указывается методологическая база исследования. Кроме того, во введении дается философское определение субъективности как «я-для-себя» данности индивидуальности. С опорой на исследования М.М. Бахтина формулируется понятие субъективности, релевантное для поэтики художественной модальности. На основе положений исторической поэтики (С.Н. Бройтман), дается краткий обзор литературного процесса и, с учетом особенностей поэтики исследуемого периода, формулируется рабочее понятие субъективности (экспликация индивидуального смысла в художественном тексте). Уточняются необходимые для исследования понятия «индивидуальный смысл» и «структура субъективности».

Первая глава «Субъективность как художественное явление в поэтике художественной модальности» посвящена анализу теоретических исследований, раскрывающих смысл структуры субъективности в поэтике художественной модальности, что необходимо для решения проблемы диссертационного исследования.

Поэтика художественной модальности рассматривается в исследовании на основе концепции исторической поэтики М.М. Бахтина и С.Н. Бройтмана как поэтика, реализующая в себе индивидуальность в качестве необходимого условия осуществления эстетического события. В первом параграфе «Природа субъективности в эстетической мысли М.М.Бахтина» рассматривается механизм «диалога» как основание эстетического конструирования субъективности. М.М. Бахтин, опираясь на теорию стиля, на опыт формальной школы литературоведения, вводит в структуру субъективности закономерность «осуществленности» субъективности, данности ее в процессе, в отражении в «другом» и создании целого. В процессе эстетического завершения примат субъективности ведет к необходимости признать субъективное самоопределение завершающей инстанцией художественного мира. Тем не менее, как показано в следующем параграфе («Субъективность в структуре целого и типология завершения художественного произведения в модусах художественности В.И.Тюпы»), эстетический объект, как и формы завершения, может опираться на множество вариантов человеческого самоопределения в отношении к миру и самому себе. Это предполагает вариативность субъективного основания, сопряжение его с типичными, закрепленными в языке формами эстетического конституирования субъективности. Следующий параграф, «Социальные следствия субъективности. Генерализация субъективности в эпоху художественной модальности и «симптомы» субъективного самоопределения в эпоху рефлексивного традиционализма», посвящен рассмотрению субъективности с точки зрения социологии литературы (Б.В. Дубин).

Литература и литературность существуют как институции, транслирующие актуальные культурные ценности, что позволяет социуму отражать эти ценности в социальном измерении, реконструировать литературные формы в программе действий, в культурных ориентациях. В эпоху художественной модальности происходит последовательная генерализация субъективности как принципа, организующего воспроизводство

культурных моделей в литературе. В основе воспроизводства принципа субъективности лежит обобщенный образ индивидуальности, ориентированной на ряд стереотипных по своей структуре действий, на набор ценностей субъективного самоопределения. Дается набор устойчивых структурных признаков индивидуальности, социальный код субъективности. С опорой на этот код формулируется возможность симптоматического проявления субъективности и в другие эпохи. Следующий параграф посвящен «проблеме соотношения понятия субъективности и понятий «точка зрения», «субъект», «психологизм». Точкой зрения субъективность быть не может, однако как возможное свойство «точки зрения», демонстрирует свою собственную структурность. Субъективность в качестве внутреннего принципа художественного события стремится к преодолению дистанции к своей форме, стремится осуществиться, стать самим событием, а не взглядом на него. Это стремление к «осуществлению» субъективности в явлении индивидуального смысла особенно заметно при рассмотрении субъективности в структуре субъекта, где демонстрируется семантическая и композиционная самостоятельность субъективности. Субъекту, в его взаимодействии с субъективностью, свойственно семантическое пересечение, и, прежде всего, на уровне персональной отнесенности - субъект и субъективность адресованы к инстанции. Если субъект опирается на инстанцию, то субъективность усиливает персональную отнесенность, берет персональность художественного высказывания саму по себе, проблематизирует персональный смысл в высказывании. Если редуцировать это общее до «рабочего понятия», то субъект и субъективность формируют в себе инстанционалыюсть - элементарную персональную отнесенность высказывания, образа чувства, события и т.п. Структурная формулировка этой инстанциональности различна. Если субъект прочитывается в механизме точки зрения, является метафорическим центром какой-либо перспективы, то субъективность инстанциональное свое значение сопрягает с осуществленностью этой инстанции в слове, специализирует субъекта в момент высказывания, сосредотачивая инстанциональный смысл

говорения на самом осуществлении этого смысла. Это обеспечивает семантическую самостоятельность субъективности в поэтике. В конце главы делаются промежуточные выводы о структуре субъективности в поэтике художественной модальности. Дается перспектива дальнейшего анализа субъективности.

Вторая глава, «Актуальный контекст становления субъективности в русской прозе XVIII в.», посвящена анализу конкретной культурной ситуации, анализу эстетики, в том виде как она сложилась в восемнадцатом веке, что вносит свои коррективы в рассмотрение структуры субъективности. Наиболее существенным фактором, влияющим на способы конституирования субъективности в рассматриваемой эпохе, признается влияние нормативного принципа эстетики. Вместе с тем, нормативность рассматривается как исторически сложившийся взгляд на литературу и литературность. Особенность русского восемнадцатого века в том, что в пределах одного столетия был пройден путь от становления литературного языка (в его «высоком» варианте) до разрушения жанрового мышления, утверждения индивидуальности в искусстве (так, например, формирование русского классицизма было синхронно развитию в Европе новых стилей (Г.А.Гуковский). Таким образом, можно констатировать, что в процессе формирования искусства совмещались две противостоявшие друг другу тенденции: 1)стремление к кодификации, нормированию эстетической деятельности; 2)стремление включить в эстетический дискурс уже очевидные прогрессивные просветительские идеи.

Другим актуальным контекстом становления субъективности является комплекс идей, в рамках которого внутренняя жизнь человека получает свою определенность. В следующих трех параграфах («Философия античности как источник «топосов внутренней жизни», «Место субъективности в христианской философии души», «Субъективность как предельная величина сознания в философии Нового времени») как источники «топосов» внутренней жизни рассматриваются идеи античных, христианских

мыслителей и философия Нового времени. Основное внимание уделяется философии души, идее субъективного времени, памяти, идее созерцания.

Третья глава, «Варианты становления субъективности в русской прозе XVIII века», посвящена собственно анализу субъективности, тому, как она являет себя в художественном произведении. В первом параграфе, «Два варианта субъективности. Сотворение красоты в прозе Н.М. Карамзина и примат этического в творчестве А.Н. Радищева», анализируются два варианта субъективности, которые формируются при усилении одной из двух тенденций субъективной «осуществленности» и «трансцендирования». Высказывание в его эстетическом и этическом аспекте становится «возвратным» механизмом субъективности, заставляющим «я» смотреть на «себя». В этом обращении к слову примат этической позиции рождает доминанту высказывания субъективности в аллегорическом ключе как указание на зазор между осуществленным словом и его трансцендентальным вечностным смыслом. Такая субъективность есть в большей степени фигура умолчания, в которой слово свидетельствует о личностном этическом переживании. Другая субъективность «выплескивается» в речь как переживание этой речи в ее самостоятельной красоте - гармонии, которую она означает в «моем» взгляде. Обе тенденции характерны для Н.М.Карамзина и А.Н. Радищева и варианты субъективности могут сменять друг друга. Значение пережитой красоты как и ее источники в нормативном искусстве анализируются в пункте «Память жанра идиллии и красота в русской прозе XVIII века». Из необходимости объяснения природы рождающейся красоты возникает потребность выявления механизма взаимодействия христианского трансцентирования и античной гармонии в русской прозе XVIII века. Этапроблема рассматривается в пункте «Единство христианского трансцендирования и античной гармонии как потенция субъективности». Анализ повестей из сборника 1787г. показывает, что художественное сознание XVIII века уже способно оперировать дискурсами, на стыке дискурсов, образуя смысловое поле, способное указывать на индивидуальность. Наиболее

важными дискурсами оказываются жанр, несущий в себе следы античного переживания гармонии и христианское вероучение как источник глубокого трансцендирующего взгляда. Вместе с тем поле проблематизации дискурсов есть лишь потенция субъективности, функционально равносильная «топосам внутренней жизни». Поле проблематизации дискурсов указывает на наличие инстанции, однако, вне осуществленности и формальной проблематизации этой инстанции можно говорить только о возможной субъективности, но не субъективности - художественном событии. В следующем пункте прослеживается субъективное значение красоты в прозе Н.М. Карамзина «Субъективность и память жанра идиллии в прозе Н.М. Карамзина». Делается вывод о превалировании субъективности как переживания красоты в его творчестве. Противоположная тенденция констатируется при анализе творчества А.Н. Радищева, в прозе которого выявлен примат этической позиции (пункт «Примат этического в прозе А.Н. Радищева»).

В следующем параграфе («Субъективность и «топосы» внутренней жизни в их систематике») анализируются «топосы» внутренней жизни, с опорой на которые формулируется трансцендирование в структуре субъективности. Выделяется в отношении Н.М. Карамзина и А.Н. Радищева общий топос чувствительности (как категория выражающая единство созерцания и природы субъекта - инстанции) в пункте «Чувствительность как «топос» внутренней жизни и структурный источник субъективности». Демонстрируется связь «чувствительности» с осуществленостью субъективности, переживанием художественного слова и с трансцендентальным значением индивидуальности, указующей на свою причастность абсолютной точке зрения в произведении. В дальнейшем как специальные «топосы внутренней жизни», рассматриваютсжшеяднхолмя» («Меланхолия как топос внутренней жизни и структурный источник субъективности в прозе Н.М. Карамзина».) и «совесть» («Смущение» и «возрадование» духа: интеллектуальная сторона субъективности в прозе А.Н. Радищева»), Далее делается заключение о соотношении внутри структуры субъективности топосов и механизма

трансцендирования («Агенты субъективности и механизм трансцендирования».) Смысл этого взаимодействия в том, что искусство восемнадцатого века в России во многом старается сохранить абсолютную перспективу универсального культурного субъекта, сохранить адресацию к организующему мир смыслу. В этом стремлении топосы занимают промежуточное положение между «жизнью» субъекта в произведении и надличностным смыслом, обеспечивая в систематике топосов внутренней жизни трансцендирование и осуществленность субъективности. Другим транслятором «готового» смысла в искусстве являются жанры, с которыми проза уже начинает активно работать на уровне метажанровой рефлексии, но в субъективности непосредственно опирается на традиционное для своей эпохи значение жанров. Проблеме взаимодействия в эйдетической поэтике субъективности и жанров посвящен следующий параграф и его подпункты: «Структура субъективности и кризис жанрового мышления в русской прозе XVIII века»: «Жанр письма и динамика субъективности в прозе Н.М. Карамзина»,'«Трансформация жанра письма в творчестве А.Н. Радищева и субъективность»;«Субъективность в «Дневнике одной недели» А.Н. Радищева и «Моей исповеди» Н.М. Карамзина как условный смысл. Субъективность в поэтике рассказов И.А.Бунина». Делается вывод, согласно которому жанры непосредственно включены во взаимодействие с субъективностью. Причем субъективность осваивает «пространство» универсального культурного субъекта, универсализируя топосы внутренней жизни. В результате вторжения структуры субъективности в жанр, последний начинает означать собой осуществленность субъективности, которую возможно проследить только в метаповествовательных структурах, охватывающих этот жанр. Это означает, что в кризисе жанрового мышления скорее происходит субъективное освоение жанра, чем преодоление и отрицание жанровых форм. В заключении обобщаются результаты исследования. Доказывается, что субъективность в русской прозе XVIII в. становится осознанным явлением индивидуальности в художественном тексте. Делается заключение о характере

становления структуры субъективности в эйдетической поэтике. Указывается

особое значение, которое приобретает в конструировании субъективности обращение к онтологическим ценностям.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, утвержденных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Аржанов, А.П. Созерцание и меланхолия как основание субъектной организации «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина / А.П.Аржанов // Вестник Самарского государственного университета: гуманитарная серия. -2007. №5/2 (55) - с. 45-56.

Публикации в других изданиях:

2. Аржанов, А.П. Локусы «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева: динамика авторской субъективности. / А.П. Аржанов // Коды русской классики: «Провинциальное как смысл, ценность и код. Материалы II Международной научно-практической конференции - Самара: Самарский университет. 2008,-с.80-85.

3. Аржанов, А.П. История и культура в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина / А.П. Аржанов // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 12 - С-Пб - Самара: Издательство НТЦ. 2006. - с. 130-139.

4. Аржанов, А.П. Природа-субъект в «Меланхолических вечерах», переведенных Василием Псиолом, и в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина/А.П. Аржанов // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 13 - С-Пб. - Самара: Издательство НТЦ. 2007. - с. 267-276.

5. Аржанов, А.П. Повесть Н.М. Карамзина «Остров Борнгольм». Опыт прочтения. /А.П. Аржанов // Движение художественных форм и художественного сознания XX и XXI веков. Материалы Всероссийской научно-методической конференции - Самара: Издательство Самарского государственного педагогического университета. 2005. - с. 38-42.

Подписано в печать 10 ноября 2008 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная. Объем 1 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 443011 г. Самара, ул. Академика Павлова, 1 Отпечатано УОП СамГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Аржанов, Алексей Павлович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1 Субъективность как художественное явление в поэтике художественной модальности.

§ 1.1. Природа субъективности в эстетической мысли М.М.Бахтина.

§ 1.2. Субъективность в структуре целого и типология завершения художественного произведения в модусах художественности В.И.Тюпы.

§ 1.3. Социальные следствия субъективности. Генерализация субъёктивности в эпоху художественной модальности и «симптомы» субъективного самоопределения в эпоху рефлексивного традиционализма.

§ 1.4. Проблема соотношения понятий субъективность, «точка зрения», «субъект», «психологизм».

1.4.1. Структура субъективности в контексте понятия «точки зрения».

1.4.2. Субъективность в структуре субъекта. Семантическая и композиционная самостоятельность субъективности.

1.4.3. Субъективность и психологизм. Соотношение понятий.

§ 1.5. Выводы о структуре субъективности в поэтике художественной модальности.

Глава 2 Актуальный контекст становления субъективности в русской прозе

XVIII в.

§ 2.1. Эйдетическая поэтика в России XVIII века как актуальный контекст становления субъективности.

§ 2.2. Философия античности как источник «топосов внутренней жизни».

§ 2.3. Место субъективности в христианской философии души.

§ 2.4. Субъективность как предельная величина сознания в философии

Нового времени.

§ 2.5. Вывод о контексте становления субъективности.

Глава 3 Варианты становления субъективности в русской прозе XVIII века.

§ 3.1. Два варианта субъективности. Сотворение красоты в прозе Н.М. Карамзина и примат этического в творчестве А.Н. Радищева.

3.1.1. Память жанра идиллии и красота в русской прозе 18 века.

3.1.2. Единство христианского трансцендирования и античной гармонии как потенция субъективности.

3.1.3. Субъективность и память жанра идиллии в прозе Н.М. Карамзина.

3.1.4 Примат этического в прозе А.Н. Радищева.

§ 3.2. Субъективность и «топосы» внутренней жизни в их систематике.

3.2.1. Чувствительность как «топос» внутренней жизни и структурный источник субъективности.

3.2.2. Меланхолия как топос внутренней жизни и структурный источник субъективности в прозе Н.М. Карамзина.

3.2.3. «Смущение» и «возрадование» духа: интеллектуальная сторона субъективности в прозе А.Н. Радищева.

§ 3.3. Агенты субъективности и механизм трансцендирования.

§ 3.4.Структура субъективности и кризис жанрового мышления в русской прозе XVIII века.

3.4.1. Жанр письма и динамика субъективности в прозе Н.М. Карамзина.

3.4.2. Трансформация жанра письма в творчестве А.Н. Радищева и субъективность.

3.4.3. Субъективность в «Дневнике одной недели» А.Н. Радищева и «Моей исповеди» Н.М. Карамзина как условный смысл. Безусловность субъективности в поэтике рассказов И.А.Бунина.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Аржанов, Алексей Павлович

Субъективность, в противовес объективности1 часто понимается как нестрогое, не подверженное дискурсивной кодификации, не обоснованное содержание интеллектуальной (в широком смысле этого слова) деятельности. Отсутствие объективных, опирающихся на истину причин субъективного суждения, а еще более нестрогость субъективности2 в ориентации в объективном мире лишает ее статуса истинности, делает вариативной и изменчивой в своих основаниях.

Вместе с тем, признание субъективности законом человеческой жизни может наделять ее бытийным статусом (субъективность обнажает бытие субъекта) - она становится агентом человеческого бытия, феноменальной его истиной, что наделяет субъективность статусом предельного для человека психического закона, указывающего ему границы собственного «Я»3. С этой точки зрения подвижность субъективности является нормой ее осуществления.

Философское понятие субъективности по отношению к человеку пытается указать на то, какое место в системе философского суждения занимает «я - для себя» (то, что сформулировали в отношении человеческой субъективности И. Кант и Г.В.Ф. Гегель, что универсально в понятии

1 Объективным считается то, что принадлежит объекту или определяется им. «В применении к реальным объектам это понятие означает, что предметы, свойства и отношения существуют вне и независимо от субъекта. Примененное к представлениям, понятиям или суждениям, оно указывает источник нашего знания, его материальную основу. Доказательство объективной значимости идеи или теории достигается путем сличения их с объектом мысли в процессе практического овладения предметом или изменения действительности в соответствии с идеей или теорией» (Философский словарь.[Текст]; ред Фролов И.Т. - М.: Полит, издат., 1987. - с.590. С -337.)

2 См. например суждение Б.А. Успенского о авторской субъективности «. характерна субъективность описания, ссылка на ту или иную субъективную — и тем самым неизбежно случайную — позицию автора.» Успенский, Б.А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. [Текст]/Б.А. Успенский// - М.: Искусство, 1970. -.227 с. - С. 214215.

3 Последовательно субъективность рассматривается как феноменальная истина начиная с трудов И. Канта, продолжается такое рассмотрение в экзистенциальной философии (Хайдеггер, М. Время и бытие. Статьи и выступления. [Текст] /М. Хайдегер - М.: Республика 1993.) феноменологии (Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления.- М.: Харвест, 2000. -752 с.) и т.д. Но в основе такого рассмотрения все так же лежит оценка индивидуальности в отношении к истиности. Ставится вопрос о приятии или отторжении субъективности как истинного или ложного в бытии. субъективности), в том числе понятое и как «я — для мира». Такая субъективность вариативна, изменчива, конечна в основаниях собственного конституирования, однако в философии (оперирующей категориями) всегда объективна в содержании'как смысловая единица - философский оператор, подчиненный систематике философского высказывания.

С этой точки зрения субъективность есть понятие, обосновывающее единичность в ее конкретности и как идея единичности, передающая всеобщность субъективности. По отношению к человеку эта единичность есть данность человека самому себе, данность в которой он обнаруживает себя в собственных пределах.

Коперниканский поворот И. Канта открыл относительность знания, что нашло свое отражение в представлении о трансцендентальном субъекте и трансцендентальной субъективности. Феноменальность опыта — данность его человеку, позволяет поставить принципиальный вопрос перед философией: о том, что возможно знать4. И в этом контексте феноменальность, помимо единичности человека в восприятии мира, передает всеобщий смысл субъективности как чистой познавательной способности3. В отношении искусства чистая познавательная способность - есть наслаждение формой предмета, в ее данности «оцельняющему» сознанию человека. Человек в этой форме, минуя понятие, наслаждается игрой познавательных сил, что составляет б его конкретную индивидуальность - его индивидуальный вкус , но как всеобщее правило суждение вкуса есть всеобщее явление, охватывающее все индивидуальности, и потому субъективность есть трансцендентальная величина.

4 Кант, И. Критика чистого разума. [Текст] /И. Кант // Кант, И. Сочинения в шести томах. Т.З. -М.: Мысль, 1964. - с.799. — с.68-756. С.661.

5 Кант, И. Там же. С.443

6 Кант, И. Критика способности суждения. [Текст] /И. Кант // Кант, И.Сочинения в шести томах.Т.5. - М.: Мысль, 1966. - 564 с. - с. 161 -529. С. 274.

Для Г.В.Ф. Гегеля понимание субъективности отразилось в представлении о дифференциации духа , следовательно, о становлении мира вообще. Именно в стремлении вычленить единичность саму по себе рождается суждение об одухотворенном мире, который в своей субъективности подобен человеку, и человек — развитие одухотворенности бытия. В этой логике цветок как «наивысшая субъективность растения, его сосредоточенность в целом и в отдельных частях, его противоположность в самом себе и самому себе, но вместе с тем и противоположность чему-то внешнему, подобно тому, как и само появление цветов происходит последовательно.»8 Точно такова по своему «единичному» статусу эстетическая реакция, в которой смех или слезы есть становление духа, опирающегося на единичность субъективного в его противостоянии чему-то иному (объективному проявлению в плаче или голосе в том числе), в становлении единства объективного и субъективного в «абсолютном духе»9.

Так становится представление о субъективности как принципе, содержащем в себе в свернутом виде закон диалектики, согласно которому всякий тезис единичности содержит в себе и собственный антитезис, относительно которого он получает определенность.

В дальнейшем заинтересованный в обосновании субъективной природы искусства М.М.Бахтин подхватит этот принцип, перенеся его осуществление в сферу этического отношения человеческого «я» к «другому», к «миру», «тексту». По своему внутреннему содержанию такое отношение есть больше чем только этика, но основание конструирования эстетического объекта, который завершается, в «моем» отношении к нему. Осознавая связь эстетической реакции и позиции «вненаходимости» М.М. Бахтин осознавал и необходимость литературоведческой спецификации субъективности, ученый

7 Гегель, Г.В.Ф. Философия духа. [Текст] /Г.В.Ф. Гегель // Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук.Т.З. М.: Мысль. 1977. - с. 471,- с. 6-457. С.32.

8 Гегель, Г.В.Ф. Философия природы. [Текст] /Г.В.Ф. Гегель //Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. T.2. М.: Мысль. 1975. -с. 695. - с. 5-579. С.450.

9 Гегель, Г.В.Ф. Философия духа. [Текст] /Г.В.Ф. Гегель // Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук.Т.З. М.: Мысль. 1977.-е. 471.- с. 6-457. С.123. акцентировал понимание эстетического объекта не как вещно-природного феномена, а как совершенно нового бытийно-эстетического образования, в основе которого лежит персонологические и имманентно-социальные отношения между субъектами — «я» и «другим», автором и героем»,10 перенеся тем самым вопрос единичности творческого акта в структуру эстетического события, структуру эстетического объекта.

Литературоведческий взгляд на субъективность наследует интерес к самостоятельному и конечному «Я», посредством философской категории констатируя существенную включенность этого изменчивого «я» в творческий процесс на всех уровнях произведения. Это заимствование пытается адаптировать понятие субъективности к эстетической конкретности литературного произведения, перенося субъективность в поле таких явлений литературного произведения как характер персонажа, сознание персонажа, авторское сознание и пр., что придает субъективности объективно психологический11 и культурно-психологический смысл12.

Однако более существенное отличие в этой интерпретации заключается в том, что литературоведение занимает двойственную позицию по отношению к субъективности: с одной стороны, субъективность представлена как определенное понимание литературы в ее отношении к индивидуальной жизни13, (на конкретном этапе развития литературного процесса - в этом случае субъективность есть понятие субъективности, близкое философскому, но не равное, поскольку интересуется спецификой субъективности в эстетической деятельности), с другой же, литературоведение в своей попытке объяснить особенности литературной субъективности обращается к субъективности

10 Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст] /С.Н. Броитман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001.- 320 с. - С.13.

11 Выготский, Л.С. Психология искусства. [Текст]/Л.С. Выготский - М.: Искусства, 1968. - 624 с.

12 Имеется ввиду тот факт, что субъективность рассматривается в контексте жизни индивида вообще, в контексте его самосознания, динамики чувств, мыслей, в динамике культурных субстратов индивидуальной жизни, к которым относится творческая способность, процесс творчества и т.п. (см. Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. [Текст] /М.М. Бахтин // Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества - М.: Искусство, 1986. - 445 с.)

13 Таков взгляд, транслируется эстетической теорией и, связанной с ней, исторической поэтикой. образа, к структуре эстетической реакции14, к структуре субъективности в художественном тексте15.

Здесь начинаются интерпретации философской категории, приводящие в итоге к смешению явлений литературы, явлений художественного текста и философского наполнения субъективности. Субъективность как художественный феномен, как явление поэтики от такого рассмотрения выигрывает лишь отчасти.

С одной стороны, субъективность являет себя действительностью человеческого отношения16, выраженного в тексте; с другой, та же самая субъективность явлена как чистая «потребность» художественного текста в человеческой индивидуальности, устанавливая коллективный (условно-коллективный) или индивидуальный характер эстетической деятельности вообще, индивидуальный или «коллективный» смысл эстетического события.

В этом отношении оценка субъективного значения творчества выражает меру включенности человеческой индивидуальности в искусство, что связует идею субъективности в литературоведении с эстетической теорией, с идеей историко-типологической трансформации искусства, наконец, с теорией автора, в рамках которой происходит соединение идеи субъективного (индивидуально ориентированного), личностного в искусстве, с пониманием природы эстетического события.

14 Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. [Текст]/М.М. Бахтин// Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества - М.: Искусство, 1986. - 445 с. - С. 9- 191.

15 Мукаржовский, Я. Лирика. [Текст]/Я. Мукаржовский // Мукаржовский, Я. Структуральная поэтика. - М., 1996. - С. 251-253.; Тодоров Ц. Поэтика// Структурализм: «за» и «против» (Сб. статей). -М.: «Прогресс», 1975.- с.37-113. Строго различить сферу определения субъективности вряд ли возможно, как и сама структурность субъективности исследуется очень мало, но доминанты в определении субъективности могут быть продиктованы методологией исследования.

16 Такой взгляд на субъективность наиболее последовательно проводится в работах М.М. Бахтина, но присущ целому ряду исследователей (Л.Я. Гинзбург, С.Н. Бройтман, Б.В. Дубин.), хотя особенность такого отношения, его оценка в каждом случае различна. Скажем, в исследованиях Ц. Тодорова субъективность - это регистр языка, который реализует полноту н содержательность взгляда «изнутри» в модальности высказывания, в специфике чьего-либо отношения» (Тодоров, Ц. Поэтика. [Текст]/Ц. Тодоров// Структурализм: «за» и «против»;сб. статей - М.: «Прогресс», 1975,- с.37-113, -С.71.). Для Б.В. Дубина отношение обладает преимущественно деятельным измерением, субъективность сводится к преобладанию интенции как деятельности, что определяет субъективность как отношение к самому себе (см. Дубин, Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы. [Текст]/Б.В. Дубин - М.: Новое издательство,2004. - 352 с.)

Наиболее системно субъективность вводится в историю и теорию

1 7 литературы в рамках сравнительно-исторического (А.Н. Веселовский ),

1 Q генетического (О.М. Фрейденберг ) и историко-типологического (М.М. Бахтин19, С.С. Аверинцев20, С.Н. Бройтман21) методов исторической поэтики.

Так, С.Н. Бройтман, во многом подводя итоги исследованию исторической поэтики, создает стройную систему историко-типологического рассмотрения литературного процесса, в котором индивидуальность становится безусловным принципом эстетической деятельности. Однако лишь с середины восемнадцатого века в Европе и в начале двадцатого века на Востоке22. В рамках поэтики «художественной модальности», в которой довлеет убеждение в том, что «смысл всегда личностей — он создается человеком и не существует в готовом и отвлеченном от него виде»,23 индивидуальность есть необходимое условие эстетического события, вообще осуществления эстетической реакции в ее всеобщем значении24.

Предшествует этому примату индивидуального начала в творчестве, ведущему к преодолению риторической культуры, довольно продолжительный период (VII-VI до н.э. - середина восемнадцатого века в Европе) «эйдетической поэтики»25, которая также оценивается как эпоха «личного творчества»26. В

17 Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. [Текст]/А.Н. Веселовский - М.: Высшая школа, 1989. -520 с.

18 Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра. [Текст]/О.М. Фрейденберг - М.: Лабиринт, 1997. — 448с.

19 Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. [Текст]/М.М. Бахтин - М.: Искусство, 1986. -445 с.

20 Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. [Текст]/С.С.Аверинцев -М.: Coda, 1997.-343 с.

21 Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст]/С.Н. Бройтман — М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. — 320 с.

22 Бройтман, С.Н. Там же. С. 15.

23 Бройтман, С.Н. Там же. С.257.

24 Дубин, Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы. [Текст]/Б.В. Дубин-М.: Новое издательство,2004, - 352 с.-С.15.

25 Аналогично понятию «эйдетической поэтики» могут употребляться понятия «нормативное искусство», «монологическое» искусство, «эпоха рефлексивного традиционализма». Суть этого терминологического ряда заключается в том, что он выделяет различные составляющие в творческом типе рассматриваемой эпохи, ориентированной на «готовое» (М.М. Бахтин) слово, готового «героя», «абсолютную перспективу» происходящих событий, на жанровый закон, правило, образец, рефлексивную и традиционалистскую установку и т.п.

26 Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст]/С.Н. Бройтман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. - 320 с. - С. 15. Исследователь в данном поэтике художественной модальности субъективность (указание на единичность человеческого существа) входит в «ядро» эстетического события, является основой, на которой эстетический субъект строит свои отношения с миром.

Вместе с тем, «Высокий уровень развития личного начала достигается в эйдетической поэтике на иных, чем сегодня основаниях: не на «автономной причастности» «я» Богу и миру, а на такой причастности, в глубинах которой еще не разорвана пуповина архаической «партиципациии». «Я» здесь не является вещью «в себе», чистым «Феноменом», полученным в результате редукции не- я. Это не автономное начало, превратившееся в такую точку, от которой отсчитываются все мировые смыслы.27 Иными словами, это не феномен «Я», а эйдос «я», «некое сращивание идеи и образа».28

С.Н. Бройтман говорит об отсутствующей «у личности (равно у автора и героя) суверенной внутренней территории, препятствующей переходу через границы субъектных сфер»29, и человеческое самосознание в рамках художественного слова непосредственно сопрягается с условностью искусства, адресуется к инвариантной идее, относительно которой личное «я» все же оказывается возможно в определениях роли30. Роль определяется отношением к универсальному содержанию искусства в его адресации к вечным ценностям, к вечности красоты и этики. Человеческое «я» в такой ситуации становится либо носителем истины - абсолютной инстанцией не проблематизированной на своих границах, либо только предметом объективного интереса.

По мысли исследователя, границей двух периодов личностного творчества в Европе является эпоха Возрождения и рубеж XVIII-XIX вв., в случае опирается на работы А.Н. Веселовского выделявшего только две эпохи: «синкретизма» н «личного творчества».(См. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. [Текст] /А.Н. Веселовский - М.: Высшая школа, 1989.-520 с.)

27 См. Бахтин, M.M. К переработке книги о Достоевском. [Текст] /М.М. Бахтин // Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества - М.: Искусство, 1986. - 445 с. - с.326-347.

28 Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст] /С.Н. Бройтман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. - 320 с. - С. 143.

29 Бройтман, С.Н. Там же. С. 159.

30 Бройтман, С.Н.Там же. С. 159 которых разрушалась автономность идеи от человека в его творчестве. В этот период возник «сюжет становления», на первый план вышли не вечные законы жизни, стоящие за пределами произведения, но сама изображенная жизнь; не только жанр теперь организует смыслы произведения, но и личность автора31 — образ и идея теперь не автономны от человеческого смысла, что позволяет сформироваться в литературе новому центру эстетического завершения реальности, локализованному в человеке, нашедшему опору в своей собственной субъективности.

Также, замечает ученый, завершающая стадия эйдетической поэтики характеризуется не только «кристаллизацией монологических моделей»32, а и равным ей по силе всплеском — и именно в эпоху Возрождения — того, что М.М. от

Бахтин называет народно-смеховой культурой , в рамках которой формируется альтернативный художественный язык34, что внутри эйдетической поэтики намечает распад монологического искусства.

Человеческое «я-для-себя», индивидуальный смысл, указующий на единичность человеческого существа, растворен в эйдетической поэтике в инвариантных культурных схемах и соотносится с «абсолютной перспективой» происходящих событий, но, как замечает исследователь, здесь уже складывается «сюжет ситуации»,35 сопряженный с развитием действия «самого по себе», имеющий корни в том, что происходит здесь и сейчас - возникает хронотопичность в искусстве. Также складывается «сюжет становления»36, который охватывает подвижность человеческого характера, указывает на событийность человеческой жизни, проблематизирует ее.

31 Аверинцев, С.С., Андреев, M.JI., Гаспаров, M.JI., Категории поэтики в смене литературных эпох. [Тек-ст] // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М., 1994. С.ЗЗ.

32 Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст] /С.Н. Бройтман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. - 320 с. С. 243

33 См. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура в эпоху средневековья и Ренессанса. [Текст] / М.М. Бахтин - М., 1990

34 Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст] /С.Н. Бройтман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. - 320 с. С. 243.

35 Бройтман, С.Н. Там же. С. 196.

36 Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. [Текст] /М.М. Бахтин - М.: Искусство, 1986.445 с. С. 212-215, 245-247.

В этой ситуации возникает вопрос о том, как именно происходит возникновение инвариантного «я-для-себя» интереса в эйдетической поэтике в точке перехода к новому типу культуры, как соотносится этот интерес к субъективности с идеей (эйдосом как единством рефлексивного и образного начал), с «абсолютной перспективой» нормативного (монологического) искусства, как это влияет на характер последующей субъективной основы поэтики художественной модальности? Здесь возможно сформулировать проблему диссертационного исследования как проблему становления субъективности в условиях перехода от литературы эпохи традиционализма (по С.Н. Бройтману - «эйдетической поэтики») к литературе эпохи индивидуального творчества, то есть к поэтике «художественной модальности»; это проблема исследования процесса формирования поэтики повествовательных форм, в которых обнаруживаются начатки субъективного типа художественного творчества, связанного с процессами роста личного самосознания, как оно начинает заявлять о себе, художественно себя объективировать в структуре различных литературных форм русской литературы XVIII в.

Становление в такой формулировке оценивается одновременно как историческое складывание субъективности, у которого есть свои закономерности, так и на уровне природы субъективности, маркирующей подвижность человеческой индивидуальности в искусстве, - событийная природа субъективности, обеспечивающая становление в развитии текста, в установлении контекстуальных связей.

В ситуации формирования индивидуально ориентированного искусства в условиях ограничений, накладываемых на субъективность «эйдетической поэтикой», самоопределение субъективного начала начинается на «я» границах (в том числе «я» субъекта эстетической деятельности), которые оформляются благодаря «другому», и, наоборот, субъективность «другого» может быть сформирована только на «сочувственном понимании» (М.М. Бахтин), в завершении «другого», который ценностно соразмерен (и потому отграничен от «меня») моему «я». Такой процесс можно признать структурным основанием субъективности в поэтике художественной модальности. Но в условиях «абсолютной перспективы» «универсального культурного субъекта» художественного высказывания точка различения «я» нам еще не известна и без анализа художественных текстов известна быть не может. В этом контексте «сюжет ситуации», как и «сюжет становления», есть симптоматические формы развития эстетических форм, которые, однако, еще не передают индивидуального смысла происходящей в эйдетической поэтике трансформации идеи и образности37, но могут стать точкой отсчета для выделения и оценки структуры субъективности в эйдетической поэтике. Это приводит к необходимости сформулировать рабочее понятие субъективности, которое учитывало бы и самые ограниченные формы проявления субъективности в художественном слове.

Очевидно, что индивидуальность как некая «программа культуры» (Б.В.Дубин), в которой «индивидуальность как бы подобна, изоморфна

38 культуре», в частности, «литературе» , есть код индивидуальности, а реализация этого кода - множество индивидуальных смыслов деятельности, указующих на возможность кода.

Опознание индивидуальности в художественном произведении связано с ситуацией «кодирования»/ «декодирования», что предполагает наличие в структуре кода внешней или внутренней формы индивидуальности. И с этой

37 Становление поэтики художественной модальности связано с тем, что идея, в ее связности с образом (эйдос - порождающий принцип поэтики предшествующего периода - есть единство образа и идеи), перестает быть безусловным содержанием искусства, проблематизируется в художественном высказывании, что ведет к распадению единства идеи и образа. Если в эйдетической поэтике идея переживалась в ее конкретной чувственной форме, которая (форма) есть жанр, то в поэтике художественной модальности идея теряет безусловную сопряженность с четким образом мира, ранее предполагавшимся идеей. Становление такой автономии и идеи, и образа сопряжено с возникновением субъективности, б которой некогда «безусловно связанные» компоненты искусства становятся «продолжением» индивидуальности. См. Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие. [Текст]/С.Н. Бройтман - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. - 320 с. -С.244.

38 Дубин, Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы. [Текст]/Б.В. Дубин - М.: Новое издательство,2004, - 352 с.-С.14. точки зрения, поскольку единственным материалом литературы является художественное слово, индивидуальность и субъект в литературе возможны только как субъект и индивидуальность художественного высказывания,39 в структуре которого код обретает свою «плоть».

В связи со специфической связью в литературе эстетического события с высказыванием под субъективностью будет пониматься экспликация индивидуального смысла в художественном тексте. Под индивидуальным смыслом - элементарная персональная отнесенность смысла, передающая актуальность «я-для-себя» явления человека в литературе. Под структурой субъективности - механизм текстовой актуализации индивидуального смысла, в его самостоятельности — данности самому себе. В отношении же к субъективности как феномену поэтики этот механизм может быть рассмотрен как совокупность условий формирования и актуализации персонального/индивидуального смысла художественного события. Причем при разговоре о субъективности в эйдетической поэтике речь, конечно, идет о событиях, прежде всего, на уровне сюжета и композиции произведения. Такое ограничение пространства анализа субъективности продиктовано структурой «готового» художественного языка эйдетической поэтики, функционированием этого языка посредством готовых смыслов, заданных топосом или жанром -готовых смыслов «универсального субъекта» художественного высказывания.

Актуальность исследования определяется малой изученностью самого процесса становления форм субъективности в русской прозе. Кроме того, не достаточно исследована данная проблема в непосредственных связях с определяющим «лицо» эпохи, доминирующим типом художественного сознания.

Изучение механизма становления субъективности, выявление переходных форм в поэтике литературного произведения позволит рассмотреть

39 Так, с точки зрения эстетических закономерностей (но не как предмет словесного искусства) бытие субъекта само по себе становится неинтересным; однако выдвигается на первый план бытие эстетического субъекта как оформляющееся в каждый момент текста бытие его эстетического сознания, тоже касается экспликации индивидуального значения (смысла) образа. субъективность в момент ее формирования. Таким образом, научная новизна определяется тем, что анализируется становление субъективности именно с точки зрения складывающейся структуры индивидуального смысла.

Объектом настоящего исследования является структура субъективности. Предмет исследования - становление структуры субъективности.

Естественно, что всякая переходная эпоха в любой национальной литературе локализована в историческом времени, что при изучении поэтики накладывает определенные ограничения при рассмотрении типологических явлений. Особенно это актуально для русской литературы, в которой процессы становления художественного языка, светской «высокой» литературности и становление в «новом» художественном языке субъективности уместились в рамках одного столетия.

Временем возникновения в русской светской «высокой» культуре индивидуальности как художественного явления40 принято называть рубеж XVIII - XIX вв. и присваивать ее таким эстетическим явлениям, как романтизм, предромантизм, сентиментализм.

Причины возникновения субъективности кроются в просветительской концепции человека, кризисе религиозного сознания (как основании для формирования нового идейного центра внутри культуры). И в этой ситуации эстетическая программа Нового времени в литературоведческой оценке подчинена не собственно эстетическим феноменам, но фактам социального происхождения либо их идеологическим эквивалентам (таким фактом можно считать идею естественного человека или идею становящейся новой культуры чтения, в которой сам процесс чтения, вводящий в письменную культуру

40 Деятельность Протопопа Аввакума и персональность трансформированной житийной литературы («Житие Елеазара Анзерского», «Повесть о Юлиании Лазаревской») в этом отношении является так же показателями становления субъективности. Вместе с тем эта традиция во многом является для светской литературы восемнадцатого века явлением внешним, поскольку весь восемнадцатый век создавал альтернативный этой традиции (как и сакральной письменности) язык, оцененный как собственно художественный. индивидуального читателя, признается основанием нового типа художественного мышления41).

Учитывая становящийся характер эстетики русского восемнадцатого века42, становящуюся природу субъективности наиболее продуктивным представляется рассмотрение субъективности в русской прозе восемнадцатого века.

Являясь предельно свободной в жанровом отношении формой художественной речи, проза охватывает процессы субъективности и в аспекте жанра (как метажанровое образование, в том числе), и сущностно, но главное, позволяет представить субъективность вне суггестии поэтической речи -распределить субъективные константы в пространстве текста, открывая их научному анализу, наконец, бурное развитие прозы в последней четверти восемнадцатого века говорит об усилении кризиса жанрового мышления, об усиленном формировании новых эстетических установок.

По поводу субъективного значения художественного произведения, опираясь на идею временности словесного искусства, Я. Мукаржовский заметил, что: «Так называемая субъективность лирики является следствием иного обращения с темой (содержанием), чем то, какое мы обнаруживаем в эпике. <.> Время лирики - настоящее время, но отнюдь не актуальное настоящее <.> это время без признаков его течения <.> (praesens -гномический). <.> Следствием <.> является то, что отдельные мотивы <.> вступают в непосредственный контакт с творческим субъектом (поэтом), угадываемым за произведением; отсюда ощущение субъективности лирики как

41 См. Брагина, Н.Г. Память в языке и культуре. [Текст] /Н.Г. Брагина- М.: Языки славянских культур, 2007. - с. 520.

42 Имеется в виду ситуация, в которой создание текстов синхронно развитию представлений об эстетическом содержании литературы. Организует становление эстетики не определенная традиция национального художественного языка (таковой в 18 веке в отношении «высокой» литературы еще не существовало), но выработка эстетической программы как сознательное творение литературного слова. черты, отличающей ее от эпики».43 Однако субъективность складывается и в эпическом мире.

С этой точки зрения становление языка мысли и языка чувства в русской прозе восемнадцатого века - этап предельно важный как этап различения в искусстве индивидуального смысла художественного акта (до того поглощенного «готовыми» жанровыми смыслами произведения). С этим связана синхронность развития русской прозы и становления новых эстетических установок в литературе последней четверти восемнадцатого века. Эта тенденция особенно ярко проявляется в прозе А.Н. Радищева и Н.М.Карамзина, что и определило выбор материала исследования.

Основными рассматриваемыми текстами Н.М.Карамзина являются «Письма русского путешественника», повести, письма «Филалета к Мелодору», «Мелодора к Филалету», «Разговор о счастии», «Мысли об уединении», «Рыцарь нашего времени», «Моя исповедь» и др. Основными анализируемыми текстами А.Н.Радищева являются «Путешествие из Петербурга в Москву», «Житие Федора Васильевича Ушакова», «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске», трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии», «Дневник одной недели» и др. Помимо этого привлекаются тексты переводных повестей XVIII века, а также рассказы И.А.Бунина, М.М.Пришвина, проза Л.Н.Толстого, Саши Соколова.

Учитывая все сказанное можно сформулировать тему диссертации: Становление субъективности в русской прозе XVIII века.

Цель исследования - прояснить механизм становления и экспликации индивидуального смысла как реализации субъективного начала в поэтике прозы XVIII века. Цель определила задачи исследования:

43 Мукаржовский, Я. Лирика. [Текст] /Я. Мукаржовский // Мукаржовский, Я. Структуральная поэтика. - М., 1996. С. 251-253.

1. На основе обобщения имеющихся исследований дать описание механизмов экспликации индивидуального смысла в поэтике художественной модальности.

2. Определить отношение субъективности как самостоятельного феномена к смежным ей понятиям: «точка зрения», «психологизм», «субъект», указать на самостоятельное значение субъективности как структурной единицы поэтики.

3. Выявить актуальный философский и эстетический контексты становления субъективности в русской прозе восемнадцатого века.

4. Проанализировать становление структуры субъективности в русской прозе XVIII в. в аспекте жанра, в аспекте трансформации «топосов внутренней жизни».

Методологическая основа диссертации - В основе методологии исследования лежит концепция исторической поэтики С.С:Аверинцева, С.Н.Бройтмана, А.В.Михайлова, концепция эстетического объекта и критика экспрессивной эстетики М.М. Бахтина, историко-литературный подход

A.Я.Гуревича, теории точки зрения Б.О.Кормана и Б.А.Успенского, теория художественного высказывания И.В.Саморуковой, теория автора Н.Т.Рымаря и

B.П.Скобелева. Повлияли на методологию исследования работы, посвященные частным и общим вопросам поэтики текстов восемнадцатого века Н.Д.Кочетковой, П.А.Орлова, Г.А.Гуковского, Г.П. Макогоненко, Ю.М.Лотмана и др.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что субъективность осмысливается в диссертации в качестве категории поэтики, рассматривается как структурный элемент поэтики литературного произведения, в том числе и так называемого «нормативного искусства», устанавливается зависимость структуры субъективности от онтологических ценностей в русской прозе XVIII века.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования основных результатов исследования в преподавании вузовского курса по истории русской литературы восемнадцатого века, в разработке курсов, посвященных проблемам исторической поэтики.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе механизма субъективации в русской прозе восемнадцатого века лежит обращение к секулярной онтологии (онтологизация идей Просвещения). Результатом такого обращения является возведение изображенной частной и общественной жизни индивида до этического, природного или любого другого «предельного» смысла деятельности, с опорой на который формируются «готовый» субъект (типологически отражающий закономерности эйдетической поэтики) и субъективность высказывания (типологически отражающая закономерности поэтики художественной модальности).

2. Помимо экспликации индивидуального смысла, обращение к онтологии ведет к осознанному построению субъективности - т.е. в момент становления субъективность есть не бессознательное содержание творчества, но осознанное, сконструированное эстетическое событие.

3. В связи с тем, что красота и этика в русской прозе XVIII века также являются онтологическими основаниями, в отношении к которым формируется субъективность, превалирование одного из этих оснований рождает две противоположные тенденции осуществления субъективации: одна форма субъективации стремится явить индивидуальность в слове, полностью охватив время высказывания -осуществить ее как время «говорения», что ведет к эстетизации, экспликации персонального смысла в восприятии красоты. Другая апеллирует к фигуре умолчания, в которой индивидуальный смысл эксплицируется в настоящем времени умолчания, в постоянно осуществляемом «зазоре» между словом и его смыслом, что порождает аллегоричность художественного текста, проблематизирует композиционные связи.

4. В связи с тем, что авторы восемнадцатого века опирались на систему онтологических понятий, субъективность русской прозы восемнадцатого века демонстрирует относительную самостоятельность в ее отношении к субъекту речи или сознания. Внутри одного сознания возможно распадение субъективности в формулировке множества различных по своему содержанию состояний эксплицированного «я», и наоборот, возможному слиянию разных сознаний и речевых позиций в рамках единой субъективности.

5. Субъективность восемнадцатого века демонстрирует двойственное отношение к жанру. С одной стороны, возможно вторжение субъективности в сферу деятельности универсального жанрового субъекта - происходит субъективация жанра, в которой завершение высказывания больше не принадлежит жанру; с другой же, на уровне оценки жанра субъективность стремится сохранить субстанциональное значение жанра и его субъекта, включив жанровое завершение высказывания в более широкий контекст.

Структура работы определяется логикой анализа в теоретическом аспекте - от общих аспектов проблемы к более конкретным, в анализе текста -от художественного явления к осмыслению. Первая глава посвящена анализу исследований, раскрывающих смысл структуры субъективности в поэтике художественной модальности. Вторая глава посвящена анализу конкретной „ культурной ситуации, анализу эстетики, в том виде как она сложилась в восемнадцатом веке. Третья глава посвящена анализу субъективности в прозе восемнадцатого века, тому, как субъективность являет себя в художественном произведении. В заключении обобщаются результаты исследования. Доказывается, что субъективность в русской прозе XVIII в. становится осознанным явлением индивидуальности в художественном тексте. Делается заключение о характере становления структуры субъективности в эйдетической поэтике. Указывается особое значение, которое приобретает в конструировании субъективности обращение к онтологическим ценностям.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Становление субъективности в русской прозе XVIII века"

Заключение

В заключении можно констатировать, что субъективность в русской прозе восемнадцатого века изначально становится как механизм контекстуальной экспликации индивидуального смысла художественного высказывания. Сложность этого механизма обусловлена специфическим контекстом, в котором возникала русская литературность вообще. Влияние культурного контекста сказалось, прежде всего, в исключительной важности для прозы восемнадцатого века философской антропологии вообще и в том виде, в котором она существовала в культуре европейского и русского просвещения в частности.

В основе механизма субъективации в русской прозе восемнадцатого века лежит обращение к секулярной онтологии (онтологизация идей Просвещения). Результатом такого обращения является возведение изображенной частной и общественной жизни индивида до этического, природного или любого другого «предельного» смысла деятельности, с опорой на который формируются «готовый» субъект (типологически отражающий закономерности эйдетической поэтики) и субъективность высказывания (типологически отражающая закономерности поэтики художественной модальности).

Помимо экспликации индивидуального смысла, обращение к онтологии ведет к осознанному построению субъективности - т.е. в момент становления субъективность есть не бессознательное содержание творчества, но осознанное, сконструированное эстетическое событие.

В связи с тем, что красота и этика в русской прозе XVIII века также являются онтологическими основаниями, в отношении к которым формируется субъективность, превалирование одного из этих оснований рождает две противоположные тенденции осуществления субъективации: одна форма субъективации стремится явить индивидуальность в слове, полностью охватив время высказывания - осуществить ее как время «говорения», что ведет к эстетизации, экспликации персонального смысла в восприятии красоты. Другая апеллирует к фигуре умолчания, в которой индивидуальный смысл эксплицируется в настоящем времени умолчания, в постоянно осуществляемом «зазоре» между словом и его смыслом, что порождает аллегоричность художественного текста, проблематизирует композиционные связи.

В связи с тем, что авторы восемнадцатого века опирались на систему онтологических понятий, субъективность русской прозы восемнадцатого века демонстрирует относительную самостоятельность в ее отношении к субъекту речи или сознания. Внутри одного сознания возможно распадение субъективности в формулировке множества различных по своему содержанию состояний эксплицированного «я», и наоборот, возможно слияние разных сознаний и речевых позиций в рамках единой субъективности.

Субъективность восемнадцатого века демонстрирует двойственное отношение к жанру. С одной стороны, возможно вторжение субъективности в I сферу деятельности универсального жанрового субъекта - происходит субъективация жанра, в которой завершение высказывания больше не принадлежит жанру; с другой же, на уровне оценки жанра субъективность стремится сохранить субстанциональное значение жанра и его субъекта, включив жанровое завершение высказывания в более широкий контекст.

Субъективность в русской прозе XVIII в. становится как глубоко осознанное явления индивидуальности в художественном тексте. Причем механизм индивидуализации складывается в явной опоре на эйдетический примат смысла, на онтологическое значение его, выводя тем самым (посредством систематики топосов внутренней жизни) значение индивидуальности на один уровень с идеей. Но обретает это смысл свой предел в высказывании смысла. Высказывание в его эстетическом и этическом аспекте становится «возвратным» механизмом субъективности, заставляющим «я» смотреть на «себя». В опоре на оценку художественного слова, на его красоту, наполненность смыслом и т.п., формируется равноправная «моему» индивидуальному «я», «другая» стихия, в которой индивидуальность может быть оформлена, в которой может произойти структурное становление субъективности.

Механизм становления структуры субъективности в русской прозе восемнадцатого века выявлен, задачи диссертационного исследования решены, цель достигнута.

Список научной литературыАржанов, Алексей Павлович, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Список источников

2. Бунин, И.А. Рассказы. Текст. / И.А. Бунин — М.: Гослитиздат, 1955. -255 с.

3. Карамзин, Н.М. Избранные сочинения в 2-х тт. Текст. /Н.М. Карамзин- Т.1. — М.:Л.: Художественная литература, 1964. — 810 с.

4. Карамзин, Н.М. Избранные сочинения в 2-х тт. Текст. /Н.М. Карамзин- Т.2. — М.-Л.: Художественная литература, 1964. 586 с.

5. Карамзин, Н.М. Письма русского путешественника. Текст. /Н.М. Карамзин-Л.: Наука, 1987-716 е. 5-391 с.

6. Меланхолические вечера , или собрание веселых и нравоучительных повестей из разных французских писателей. Текст.; Пер. с французского Василий Псиол. М.: Типография компании Типографической, 1787.

7. Монтень, М. Опыты. Текст. /М. Монтень Ростов-на-Дону: Феникс, 1998.-544 с.

8. Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву. Текст. / сост. Я. Грот, П.Пекарский -СПб.: В типографии Императорской академии наук, 1866.-214 с.

9. Пришвин, М.М. Собрание сочинений в восьми томах. Текст. /М.М. Пришвин Т.4. - М.: художественная литература, 1983. — 734 с.

10. Радищев, А.Н. Полное собрание сочинений Текст. /А.Н. Радищев Т.1. -М.-Л.: АН СССР, 1938. - 659 с.

11. Ю.Радищев, А.Н. Полное собрание сочинений Текст. /А.Н. Радищев Т.2.- М.-Л.: АН СССР, 1941.-432 с.

12. П.Толстой, Л.Н. Анна Каренина. Текст. /Л.Н. Толстой // Толстой, Л.Н. Собрание сочинений в 20-ти т.т., Т. 8. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1963. — 508 с.

13. Список научно-критической литературы

14. Августин, Блаженный. О бессмертии души. Текст. /Блаженный

15. Августин // Об истинной религии. Теологический трактат М.: Харвест, 1999. - с. 414-436.

16. Аверинцев, С.С., Андреев, M.JL, Гаспаров, M.JI. Категории поэтики в смене литературных эпох. Текст. /С.С. Аверинцев, M.JI. Андреев, M.JI. Гаспаров // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. -М., 1994.

17. Аверинцев, С.С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Два творческих принципа. Текст. /С.С. Аверинцев // Вопросы литературы №8, - 1971г. с.40-69

18. Аверинцев, С.С. Древнерусская литература. Текст. /С.С. Аверинцев // История всемирной литературы. T.l -М.: Наука, 1983, с.271-284

19. Аверинцев, С.С. Истоки и развитие раннехристианской литературы.

20. Текст. / С.С. Аверинцев// История всемирной литературы. T.l -М.: НАУКА, 1983. с.501-516

21. Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. Текст. /С.С. Аверинцев -М.: CODA, 1997.-343 с.

22. Аврелий, М.А. Размышления. Текст. /М.А. Аврелий СПб.: Наука,1993.

23. Андронникова, М.И. От прототипа к образу. Текст. / М.И.

24. Андронникова. -М.: Наука. 1974.

25. Аржанова, O.K. Функции цитат, реминисценций и аллюзий всюжетообразовании прозаического произведения. Текст.: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук.: 10-01-08 / O.K. Аржанова Самара: 2002. - 182 с.

26. Аристотель, О душе. Текст. /Аристотель. //Аристотель, Сочинения вчетырех томах.- T.l. -М.: Мысль, 1976. -с. 550. с. 371-448.

27. Аристотель, Поэтика. Текст. / Аристотель // Аристотель, Сочинения вчетырех томах. Т.4.- М.: Мысль, 1983. 830 с. - с. 645 - 680.

28. Атарова, К.Н. Лоренс Стерн и его сентиментальное путешествие по Франции и Италии. Текст. / К.Н. Атарова М., 1988.

29. Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. Текст./ М.М. Бахтин // Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества М.: Искусство, 1986.- 445 с.

30. Бахтин, М.М. К переработке книги о Достоевском.Текст./М.М. Бахтин // Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества — М.: Искусство, 1986. 445 с. - с.326-347.

31. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Текст. /М.М. Бахтин -М.: Художественная литература, 1972. 320 с.

32. Бахтин, М.М. — Волошинов, В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии. Текст. //Бахтин под маской. Маска 5.: статьи — М.: Лабиринт, 1996.

33. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. Текст. /М.М. Бахтин М., 1975. - 504 с.

34. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Текст. /М.М. Бахтин — М.: Советская Россия, 1972. 320 с.

35. Бахтин, М.М. Собрание сочинений. Текст./ М.М. Бахтин Т.5: (работы 1940- начала 1960х) - М.: Рус. Словари, 1997.

36. Бахтин, М.М. Эпос и роман. Текст. /М.М. Бахтин. // Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. М., 1975. -504 с.-234-407 с.

37. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. Текст. /М.М. Бахтин — М.: Искусство, 1986. 445 с.

38. Белинский, В.Г Взгляд на русскую литературу. Текст. /В.Г. Белинский М.: Современник, 1988. - 653 с.

39. Белинский, В.Г. Сочинения Александра Пушкина. Статья первая. Текст. /В.Г. Белинский // Белинский, В.Г. Полн. собр. соч. -Т.7.-М.: 1954. с. 537-542.

40. Бергсон, А. Две формы памяти. Текст. /А. Бергсон // Психология памяти -М., 1979. с-61-75.

41. Благой, Д.Д. История русской литературы 18 века. Текст. /Д.Д. Благой -М.: УЧПЕДГИЗ, 1951.

42. Брагина, Н.Г. Память в языке и культуре. Текст. /Н.Г. Брагина М.: Языки славянских культур, 2007. - 520 с.

43. Бройтман, С.Н. Историческая поэтика. Учебное пособие Текст. / С.Н.Бройтман -М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. — 320 с.

44. Валицкая, А.П. Русская эстетика XVIII века. Текст. /А.П. Валицкая -М.: Искусство, 1983.-238 с.

45. Вацуро, В.Э. Литературно-философская проблематика повести Карамзина «Остров Борнгольм». Текст. / В.Э. Вацуро// Державин и Карамзин в литературном движении XVIII века. Л.: 1969. - 190-209 с.

46. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. Текст. /А.Н. Веселовский — М.: Высшая школа, 1989. 520 с.

47. Виноградов, В.В. Проблема авторства и теория стилей. Текст. /В.В. Виноградов — М.: Художественная литература, 1961. 612 с.

48. Виноградов, В.В. О стиле Карамзина и его развитии: (исправления текста повестей). Текст. /В.В. Виноградов// Процессы формирования лексики русского литературного языка от Кантемира до Карамзина. — М.-Л., 1966.-с. 237-258.

49. Виноградов, В.В. О языке художественной прозы. Текст. /В.В. Виноградов М., 1967. - 622 с.

50. Возникновение русской науки о литературе. Текст. /ред. Е.В. Белова -М. Наука, 1975.-464 с.

51. Волков, И.Ф. Литература как вид художественного творчества. Текст. /И.Ф. Волков М.: Просвещение, 1985.

52. Вольтер. О феноменах природы. Текст. / Вольтер // Вольтер Философские сочинения. М.: Наука, 1988, - 403 с.

53. Выготский, JI.C. Психология искусства. Текст. /JI.C. Выготский М., 1968.-.190 с.

54. Гадамер, Г.Актуальность прекрасного. Текст. / Г. Гадамер //Гадамер, Г. Актуальность прекрасного М.: Искусство. 1991.-е. 266 - 323.

55. Гегель, Г.В.Ф. Философия духа. Текст./ Г.В.Ф. Гегель //Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук.- Т.З. М.: Мысль. 1977. - с. 471.- с. 6-457.

56. Гегель, Г.В.Ф. Философия природы. Текст. / Г.В.Ф. Гегель // Гегель,Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.2. М.: Мысль. 1975.-е. 695.-е. 5-579.

57. Гердер, И.Г. Критические леса, или размышления, касающиеся науки о прекрасном и искусства по данным новейших исследований. Текст. / И.Г. Гердер //Хрестоматия по теории литературы. М.: Просвещение. 1982.-448 с.-с 125-131.

58. Гинзбург, Л.Я. О литературном герое. Текст. /Л.Я. Гинзбург М.: Советский писатель, 1989.

59. Гинзбург, Л.Я. О психологической прозе. Текст. /Л.Я. Гинзбург-Л.: Советский писатель, 1971. 463 с.

60. Гиршман, М.М. Литературное произведение: теория и практика анализа. Текст. /М.М. Гирщман М.: Высшая школа. 1991. - 160 с.

61. Гудков, Л.Д., Дубин, Б.В., Страда, В. Литература и общество: введение в социологию литературы. Текст. /Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, В. Страда М.: Российский государственный гуманитарный университет. 1998. - 80 с.

62. Гуковский, Г.А. Вступительная статья. Текст. /Г.А. Гуковский // Русская литература XVIII века. Хрестоматия Л.: Художественная литература. 1937.- 738 с. - с. 7-63.

63. Гуковский, Г.А. Карамзин. Текст. /Г.А. Гуковский //История русской литературы. -Т.5.-М.: Д., 1941.-е. 55-105.

64. Гуковский, Г.А. У истоков русского сентиментализма. Текст. / Г.А.Гуковский // Гуковский, Г.А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVII1 в. JL, 1938. С. 98-128.

65. Гуревич, А.Я. Категории средневековой культуры. Текст. / А.Я. Гуревич- М.: Искусство, 1984.

66. Гуссерль, Э. Картезианские размышления.Текст./Э. Гуссерль // Гуссерль, Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и. М.: Харвест, М.: ACT., 2000. - 752 с. — с.324 —542.

67. Днепров, В. С единой точки зрения. Текст. / В. Днепров JL: Сов. Писатель, 1989.

68. Дубин, Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы.

69. Текст. /Б.В. Дубин М.: Новое издательство,2004. - 352 с.

70. Дубин, Б.В. Слово письмо - литература: Очерки по социологиисовременной культуры. Текст. /Б.В. Дубин. М.: Новое литературное обозрение, 2001. - 416 с.

71. Дюбуа, Эдлин, Клинненберг. Общая риторика. Текст. / Дюбуа, Эдлин,

72. Клинненберг; перевод с французского Е.Э. Разлоговой -М.: Прогресс. 1986.

73. Есин, А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. Текст. / А.Б. Есин-М.: Флинт: Наука, 1998.

74. Е.П. Зыкова. -М.: Наследие, 1999.-256 с. 70.3юмтор, П. Опыт построения средневековой поэтики. Текст. / П. Зюмтор СПб.: Алетейя, 2003.

75. История и повествование. Сборник статей. Текст. -М.: Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып. LVI; под ред. Г.В. Обатнина, П. Песонена, 2006. 600 с.

76. Йейтс Ф. Искусство Памяти. Текст. /Ф. Йейтс СПб., 1997.

77. Каган, М.С. Эстетика как философская наука. Текст. /М.С. Каган — СПб., 1997. — 544 с.

78. Кант, И. Критика способности суждения. Текст. /И. Кант // Кант, И. Сочинения в шести томах.- Т.5. М.: Мысль, 1966. - 564 с. - с. 161529.

79. Кант, И. Критика чистого разума. Текст. /И. Кант // Кант, И. Сочинения в шести томах. Т.З. - М.: Мысль, 1964. - с.799. - с.68-756.

80. Клейн, И. Пути культурного импорта: Труды по русской литературе XVIII века. Текст. /И. Клейн М.:Языки славянской культуры, 2005. -576 с.

81. Кнабе, Г.С. Русская античность. Текст. /Г.С. Кнабе М., 1999.

82. Книга Екклесиаста или проповедника. Текст. //Библия, (перепечатано с Синодального издания) — Новая жизнь, 1993. 1335с. - с 666 - 679.

83. Кожевников, В.А. Философия чувства и веры в ее отношении к литературе и рационализму XVIII века и критической философии. Текст. /В.А. Кожевникова- М., 1897. 4.1.

84. Кожинов, В.В. Происхождение романа. Текст. /В.В. Кожинов-М., Советский писатель, 1963. 440 с.

85. Козицкая, Е.А. Смыслообразующая функция цитаты в поэтическом тексте. Текст. / Е.А. Козицкая — Тверь, 1999.

86. Комаров, С.В. Метафизика и феноменология субъективности: исторические пролегомены к фундаментальной онтологии сознания. Текст. /С.В. Комаров СПб.: Алетейя, 2007.

87. Корман, Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы. Текст. /Б.О. Корман Ижевск: Издательство удмуртского университета, 1992. -236 с.

88. Корман, Б.О. Лирика Некрасова. Текст. /Б.О. Корман -Ижевск: Удмуртия, 1978.

89. Корман Б.О. Теория литературы. Текст. /Б.О. Корман Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2006. — 552 с.

90. Коровин, В.И. Наслаждающее размышление самого себя. Текст. /В.И. Коровин// Ландшафт моих воображений М.: Современник, 1992.

91. Костин А.А. «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева в контексте современной ему нравоучительной литературы: автореферат дисс. На соискание ученой степени кандидата филологических наук: 10.01.01 Текст. /А.А. Костин СПб., 2005. -22 с.

92. Кочеткова, Н.Д. Карамзин и литература сентиментализма. Текст. / Н.Д. Кочеткова // Русская литература и фольклор (XI-XVIII вв.) Л., 1970.-с. 351-389.

93. Кочеткова, Н.Д. Литература русского сентиментализма. Текст. /Н.Д. Кочеткова-СПб.: Наука, 1994.

94. Кросс, А. Разновидности идиллии в творчестве Карамзина. Текст. / А. Кросс // Державин и Карамзин в Литературном движении XVIII -начала XIX века. Л., 1969. С. 210-228 (XVIII век. Сб. 8)

95. Лафатер. Новейший полный и любопытный способ , как узнатькаждого человека свойства, нравы и участь, по его сложению или Опытный физиогном и Хиромантик. Текст. /Лафатер СПб.: При первом Кадетском Корпусе, 1808. - 184 с.

96. Леви-Строс, К. Структурная антропология. Текст. / К. Леви — Строе —1. М.: Наука, 1985.-536 с.

97. Литературный текст: проблемы и методы исследования. «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте. Текст. :Сборник научных трудов. Тверь: Твер. Гос. Ун-т, 1999. -Вып V

98. Литературный энциклопедический словарь. Текст. — М.: Сов. Энц.1987.

99. Лихачев, Д.С. Литература реальность - литература. Текст. /Д.С. Лихачев-Л., 1981.-343 с.

100. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы. /Д.С. Лихачев Л.,1967.

101. Локк, Дж. Опыт о человеческом разумении. Текст. /Дж. Локк //Локк,

102. Дж. Сочинения в 3-х т.т. T.l. - М.Мысль, 1985. - 621 с. - с. 78 - 582.

103. Лосев, А.Ф. История античной эстетики (ранняя классика). Текст.

104. А.Ф. Лосев М.: Высшая школа, 1963. - 583 с.

105. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Последние века (III VI века).книга вторая) Текст. / А.Ф. Лосев М.: Искусство, 1988. - 447 с.

106. Лосев, А.Ф. История античной эстетики: Последние века, (книга первая) Текст. / А.Ф. Лосев М.: Искусство, 1988. - 414 с.

107. Лосев, А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. /А.Ф. Лосев-М., 1957.

108. Лотман, Ю.М. Замечания о структуре повествовательного текста. Текст. / Ю.М. Лотман. СПб., 1997. - 796 с.

109. Лотман, Ю.М. О содержании и структуре понятия художественная литература. Текст. /Ю.М. Лотман-СПб., 1997.-424с.

110. Лотман, Ю.М. Сотворение Карамзина. Текст. /Ю.М. Лотман М.: Книга, 1987.-336 с.

111. Лотман, Ю.М. Русская литература и культура просвещения. Текст. / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Собрание сочинений. T.l -М.: ОГИ, 2000.

112. Лотман, Ю.М. Руссо и русская культура XVIII века. Текст. / Ю.М. Лотман //Эпоха просвещения; Из истории международных связей русской литературы. Л., 1967. - с. 208-281.

113. Лотман, Ю.М. Эволюция мировоззрения Карамзина (1789-1803). Текст. /Ю.М. Лотман // Ученые записки Тартусского гос. ун-та. 1957.-№51.-С. 122-162.

114. Лотман, Ю.М., Успенский, Б.А. «Письма русского путешественника» Карамзина и их место в развитии русской культуры. Приложение. Текст. /Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский //Карамзин, Н.М. Письма русского путешественника-Л.: Наука, 1987-716 с.

115. Макогоненко, Г.П. Литературная позиция Карамзина в XIX в. Текст. / Г.П. Макогоненко // Русская литература. 1962. — № 1. С. 68-106.

116. Макогоненко, Г.П. Письма русских писателей XVI11 в. и литературный процесс. Текст. /Т.П. Макогоненко // Письма русских писателей XVIII в.; сост. Г.П. Макогоненко Л., 1980. - С. 3-41.

117. Масонство. По ту сторону. Минск: Плопресс, 2002.

118. Мендельсон, М. Федон, или о бессмертии души. Текст. / М. Мендельсон; Пер. с нем. В. Мызникова. — СПб.: в Типографии Эдуарда Праца и К., 1837.- 127 с.

119. Михальская, А.К. Русский Сократ (лекции по сравнительно -исторической риторике.) Текст. /А.К. Михальская —M.:AcademiaA. 1996.

120. Мукаржовский, Я. Лирика. Текст. /Я. Мукаржовский // Мукаржовский, Я. Структуральная поэтика. М., 1996. - с. 251-253.

121. Мэнли, П. Холл. Энциклопедическое изложение Масонской, герметической, Каббалистической, розенкрейцеровской символической философии. Текст. /П. Холл. Мэнли Новосибирск: Наука, 1992.

122. Никитина, И.П. Пространство мира и пространство искусства. Текст. / И.П. Никитина М., 2001.

123. Николина, Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы: Учебное пособие. Текст. / Н.А. Николина М.: Флинта - Наука, 2002. - 424 с.

124. Образцы изучения художественного произведения в трудах отечественных литературоведов. Текст.; Вып. 1. Издание 2е; сост Б.О. Корман. — Ижевск: Ижевский университет, 1995.

125. Орлов, П.А. Русский сентиментализм. Текст. /П.А. Орлов-М., 1977.

126. Перевозчикова, Л.С. Субъективность человека в русском православном измерении. Текст. /Л.С. Перевозчикова//Вестник ТГУ, выпуск 1 (57), 2008. С. 205 213.

127. Пинский, Л.Е. Реализм эпохи возрождения. Текст. /Л.Е. Пинский-М.: Госиздат, 1961.

128. Платон. Государство. Текст. // Платон. Собрание сочинений в 4 т.т.-Т.З М.:Мысль,1994. - 654 с. - с. 529-593.

129. Платон. Диалоги. Текст. /Платон СПб.: Азбука, 2000.

130. Погодин, М.П. Н.М. Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников: Материалы для биографии. Текст. /М.П. Погодин-М., 1866. Ч. 1-2.

131. Поспелов, Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. Текст. / Г.Н. Поспелов М.: Просвещение, 1972. - 271 с.

132. Поэтика рамы и порога: функциональные формы границы в художественных языках. Текст. — Самара: Самарский университет,2006. — 514 с.

133. Проблемы истории критики и поэтики реализма: межвузовский сборник. Текст. -Куйбышев, 1981.

134. Пумпянский, Л.В. Сентиментализм. Текст. /Л.В. Пумпянский// История русской литературы. Т4. - М.: Л., 1947 - С. 430-445.

135. Рогинская, О.О. Эпистолярный роман: поэтика жанра и его трансформация в русской литературе. —дисс. канд. Филол наук: 10.01.08 Текст. /О.О. Рогинская М., 2002.

136. Русская литература XVIII века: Хрестоматия мемуаров, эпистолярных материалов и литературно-критических статей. Текст.; сост. О.М. Буранок М.: Флинта - Наука, 2007. - 368 с.

137. Рымарь, Н.Т. Введение в теорию романа. Текст. /Н.Т. Рымарь -Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1989. 270

138. Рымарь, Н.Т., Скобелев, В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности. Текст. /Н.Т. Рымарь, В.П. Скобелев — Воронеж: Логос-Траст, 1994. 262.

139. Саморукова, И.В. Дискурс художественное высказывание -литературное произведение: Типология и структура эстетической деятельности. Текст. /И.В. Саморукова - Самара.: Самарский университет,2002. - 204 с.

140. Сиповский, В.В. Н.М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». Текст. / В.В. Сиповский СПб., 1899.

141. Словарь литературоведческих терминов Текст. — М.: Просвещение, 1974.

142. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура в эпоху средневековья и Ренесанса. Текст. /М.М. Бахтин. М.: Художественная литература 1990. - 543 с.

143. Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. Текст. -М.: Интрада, 1996.

144. Соколянский, М.Г. Западно-Европейский роман эпохи Просвещения. Текст. /М.Г. Соколянский Киев-Одесса: Вища школа, 1983.

145. Тамарченко, Н.Д. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия для студентов филологического факультета университетов и пединститутов. Текст. /Н.Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2002. - 467 с.

146. Тамарченко, Н.Д., Тюпа, В.И., Бройтман, С.Н. Теория литературы. Текст. /Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман. в 2 т.- Т.1.-М.: Академия, 2004. - 512 с.

147. Тодоров, Ц. Поэтика. Текст. / Ц. Тодоров // Структурализм: «за» и «против» (Сборник статей). М.: «Прогресс», 1975.- с.37-113.

148. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика. Текст. /Б.В. Томашевский М., 1996. - С. 180-182

149. Топопров, В.Н. «Бедная Лиза» Карамзина. Текст. /В.Н. Топоров — М.: РГУ, 1995.

150. Тронский, И.М. История античной литературы. Текст. / И.М. Тронский М.: Высшая школа, 1988. - 464 с.

151. Тюпа, В.И. Аналитика художественного. Текст. / В.И. Тюпа М., 2001.-234 с.

152. Тюпа, В.И. Художественность литературного произведения. Текст. / В.И. Тюпа Красноярск, 1987. -345 с.

153. Тюпа, В.И. Художественный дискурс (введение в теорию литературы). Текст. / В.И. Тюпа Тверь.2002. - 80 с.

154. Успенский, Б. А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. Текст. / Б.А. Успенский М.: Искусство, 1970. - 227 с.

155. Утехин, Н.П. Жанры эпической прозы. Текст. /Н.П. Утехин Л.: Наука. 1982.

156. Философский словарь. Текст.;под ред. И.Т.Фролова-М., 1987.-590 с.

157. Философский словарь. Текст.; под ред. Шмидта Г М.: Республика, 2003.

158. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра. Текст. /О.М. Фрейденберг М.: Лабиринт, 1997. — 448с.

159. Хайдеггер, М. Время и бытие. Статьи и выступления. Текст. / М. Хайдеггер М.: Республика 1993. - 447 с.

160. Хализев, В.Е. Теория литературы. Текст. /В.Е. Хализев М.: Высшая школа, 1999. - 398 с.

161. Хачатуров, С.В. «Готический вкус» в русской художественной культуре XVIII века. Текст. /С.В. Хачатуров М.: прогресс-традиция. 1999.

162. Храпченко, М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. Текст. /М.Б. Храпченко-М.: Сов. Писатель, 1970.

163. Хрестоматия по древней русской литературе. Текст.; сост. И.К.Гудзий М., 1951. - 551 с.

164. Хейзинга, И. Homo Ludens; Статьи по истории культуры Текст. / И. Хейзинга. М.: Прогресс -Традиция, 1997.-416с.

165. Хризомандер, аллегорическая и сатирическая повесть, различного весьма важного содержания. Текст. М.: Вольная типография И. Лопухина, 1783.

166. Черешная, Д.И. Поэтика Осипа Мандельштама: субъектный подход. Текст. /Д.И. Черешная Ижевск, 2004. - 450 с.

167. Шеллинг. Философия искусства. Текст. /Шеллинг —М., 1988.

168. Шиллер, Ф. О наивной и сентиментальной поэзии. Текст. / Ф. Шиллер //Хрестоматия по теории литературы. М.: Просвещение. 1982.-448 с.-с 139- 143.

169. Шмид, В. Нарратология Текст. / В. Шмид М.: Языки славянской культуры. 2003. - 312 с.

170. Эйхенбаум, Б. Мой временник. Текст. /Б. Эйхенбаум Л.: Издательство писателей, 1929.

171. Эйхенбаум, Б. О прозе. Текст. /Б. Эйхенбаум Л.: ИСХЛ, 1969. -502 с.

172. Ямпольский, М. Беспамятство как исток. Текст. /М. Ямпольский — М.: новое литературное обозрение, 1998. — 384 с.

173. Ямпольский, М. Память Тиресия. Текст. /М. Ямпольский М.: Культура. 1993. - 464 с.

174. Ясперс К. Смысл и назначение истории. Текст. / К. Ясперс.; пер с нем. М.И. Левиной М.: Республика, 1994. - 527 с.