автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Традиционные представления о собственности тундровых оленеводов России (конец XIX-XX век)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиционные представления о собственности тундровых оленеводов России (конец XIX-XX век)"

Московский Государственный Университэт имени М.В.Ломоносова

Р Г Б ОД

На правах рукописи ГУЛ03СКИЙ Александр Николаевич

ТРАДИЦИОННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СОБСТВЕННОСТИ ТУНДРСБЫХ ОЛЕНБЕОДСВ РОССИИ (конец Ш-ХХ век)

Исторические науки - 07.00.07 - этнография

АВТОРЕФЕРАТ

на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва - 1994

Работы выполнены в Институт этнологии и антропологии Российской Академии Наук Научный руководитель - доктор исторических наук П.б.Симченко Официальные оппоненты: доктор исторических наук В.А. Карлов кандидат"исторических наун Л.А.Функ

Ведущая организация - Музей антропологии и этнографии ии. Петра Великого.

Защита состоится /5- часов

на заседании специализированного совета по археологии и этнографии при историческом факультете Московского государственного университета ии. М.В.Ломоносова.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. В.В.Горьж Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.

Автореферат разосланС&и-пя^У г>

Ученый секретарь специалиэироваиного совета

кандидат исторических наук

доцент Л.Б.Заседателева

ОБЩАЯ Ш>А1ГГЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ.

Научная новизна работы.

При всей обширности этнографической литературы, посвященной корзнным народам Крайнего Севера России, слабо исследованными остаются все вопросы, связанные с обычным, правой. Актуальность темы.

В данной работе рассматривается лишь один из элементов юридического быта оленеводов тундровой зоны - традиционные представления о собственности. Этот вопрос имеет в наше время особенное значение в связи с возрождением правового самосознания северных народов и с попытками как общественности, так и государственных органов определить основы этого правосознания на базе исторической, традиции.

Объектом для исследования выбраны тундровые оленеводы, • ведущие крупнотабунное хозяйство: европейские и азиатские ненцы, энцы и нганасаны, а также тундровые чукчи-оленеводы. Задачей работы является выявление главных принципов, опреде-ляшшх собственность, объекты собственности и все формы обычной юрисдикции, связанные с собственностью, характерные для вышеназванных народов. Источники.

Источниковым массивом для предлагаемого исследования кроме литературных данных служат собственные полевые сборы автора у различных групп коренного населения тундры, полевые материалы этнографов-собирателей, которым автор искренне благодарен, документальные материалы Центрального архива древних актов, Красноярского областного архива, Тобольского архива, а также статистические и директивные материалы Министерства сельского хозяйства России и его структурных частей.

Цели и задачи исследования.

Автор не ставил перед собой задачи определить насколько претерпело изменения традиционное правосознание крупнотабунных оленеводов в советское время. Главная цель монографии

- I -

заключалась в экспозиции обычных правовых установок и объяснении их применения. Это определило хронологию исследования: конец XIX - начало XX вв. В работе базовш статистическим источником являются данные Первой приполярной переписи, которая застала народы тундровой зоны в последней фазе их естественного развития. Методика исследования.

Следует, отметить неравномерность распределения материалов по отдельным народам, выэвач!ту:э неодинаковостью их исторических контактов в процессе освоения государством территории, а также внутренними социальными особенностями каждого.

Для европейских ненцев оказалось возможным проанализировать документальные материалы, рисующие их имущественные и товарно-денежные отношения уже в конце ХУШ века, которые почти не эволюционировали за полторы сотни лет. Для таймырских аборигенов, .- нганасан и энцев, - аналогичных материалов нет. Они в начале века вели полностью натуральное хозяйство и лишь частично платили ясачные подати,, приобретая в основном хлеб за шкуры диких оленей. На эти шкуры ощущался постоянный спрос, т.к. в них упаковывали более ценные меха, собираемые на востоке Империи. Чукчи также не выходили за рамки традиционного натурального хозяйства, образовав симбиотические группы морских зверобоев и оленеводов. Тундровые крупнотабуннне оленеводы на Чукотке просуществовали практически до начала пятидесятых годов нашего столетия. Поэтому разделы о названных народах неравнозначны.

Необходимость восстановить юридический быт коренного населения тундры России досоветского периода определила и •методический подход, разработанный в специальной Программе, для собирания народных юридических обычаев, составленной до Первой всенародной переписи населения России. Эта программа готовилась достаточно длительное время и вьщержана в юридических дефинициях конца прошлого столетия. Потребность в знаниях народного юридического быта ощущалась рос- 2 -

сийскими общественными деятелями давно. Уже в обшей программе, по которой собирались этнографические сведения о народах России, подготовленной Российским Географическим Обществом в 1847 году, бил выделен специальный раздел об особенностях общественного быта российских граждан, где рассмотрены и юридические обычаи. Этот раздел был составлен преимущественно этнографами и почти не касался практических возможностей использования обычного права. После крестьянской реформы стала очевидным необходимость учитывать в повседневной юридической практике и в системе государственного управления обычное право. Это породило потребность в совершенствовании Программы уже с чисто правовых позиций. Инициатором этой работы выступил известный археограф, историк и этнограф, председатель Отделения этнографии Императорского Российского Географического Общества Н.В.Калачов. Он привлек к работе такого видного юриста, как П.А.Муллов и к 1864 закончил и опубликовал Программу для собирания соботвенно юридических обычаев. Однако и усовершенствованная Программа имела ряд изъянов, касающихся в основном неадэкватности народных юридических установлений и классических правовых понятий. После выхода Программы в свет была только через двенадцать лет образована специальная комиссия, которая учла огромный материал, накопленный по народным юридическим обычаям, изданный в 1874 году в Трудах Комиссии о волостных судах. Были привлечены также богатые материалы, собранные П.С.Ефименко, а также программа, разработанная В.Н.Майковым на основании этнографических сборов П.С.Ефименко, программа по собиранию южнославянских обычаев В.В.Богишевича, изданная в 1865 году на сербском языке, программа по уголовному праву А.Ф.Кистяковского и Другие юридические и этнографические источники. В 1877 году П.А.Матвеев представил на обсуждение Комиссии разработанную на основе упомянутых источников Программу по гражданскому праву и судопроизводству, а И.Я.Фойницкий - по уголовному праву. Эти Программы.были тщательно отрецензированы такими выдающимися правоведами,

- 3 -

как Н.С.Таганцев и Н.А.Неклюдов. Выправленные Программы на "ряд лет стали основными, методическими пособиями для этнографов, занимающихся проблемами обычного права. К 1888 году после смерти Н.В.Кодачева должность председателя Отделения этнографии занял С.В.Пахман, который сразу же взялся за составление общой Программы, которая могла быть представлена от самой Комиссии. С.В.Пахман коренным образом переработал все разделы Программы, внеся в них дополнения о методике собирания сведений, а также поправки по сушсству вопросов. В новую Программу вошли следующие разделы: гражданское право, уголовное право и судопроизводство. Самым большим получился раздел гражданского права. Это было закономерно. Именно в области гражданского права и сосредоточены все особенности народных юридических представлений и повседневная практика: веинне права и обязательства, семейное право и -наследство, владение и собственность. Специально был выделен вопрос об общинном владении, как о специфически российском явлении в области.народных юридических установлений. Комиссия в процессе рассмотрения новой Программы обсудила ряд вопросов, связанных с чисто методической стороной дела. В частности, решался вопрос о том, какой круг проблем нужно включить в область обычного права: только юридические аспекты или же и явления, которые стоят, на грани юрисдикции и'обычной.практики.-Было реиено включить, в программу вопросы,. касаго'лиеся разного рода обыкновений и народных воззрений, без которых невозможно понять значение тех или иных сторон обычая. Именно с позиций народных представлений о законе и законности собиратель должен был трактовать все стороны обычного права, приведенные в Программе. Было рекомендовано не ограничиваться описанием казусов и правил, а фиксировать формулы оценок - поговорки и пословицы, предания и миологические-сюжеты, связанные с правом. Програм-m подчеркнула, что народ есть понятие сложное и нельзя огран;:чиратьсп описанием представлений исключительно крес-тьп'лг.ксн! гапси, н привлекать данные по прочим сословиям,

-4 -

живущим в городах и заводских поселениях. При собрании этнографических данных рекомендовалось учитывать происхождение крестьян - бывшие помещичьи, государственные, однодворцы, удельные, горно-заводские и другие. Был выделен специальный методический раздел о собирании материала у инородцев. При этом указывалось на необходимость отмечать самостоятельные установления и те, которые формируются под влиянием соседних народов или же государственного аппарата. Программа обращала внимание на необходимость точной фиксации мест*а, времени, источника информации и условий работы.

Эта программа для настоящего исследования представляет собо{» ценнеГжшй методический документ, так как позволяет рассмотреть вопросы традиционных представлений о собственности в рамках традиционных понятий. Она была адаптирована автором применительно к целям труда и дополнена целым рядом вопросов, связанных со спецификой оленеводческого хозяйства северных самодийцев и чукчей.

Рассмотрение темы потребовало подробно проанализировать историю формирования крупнотабунного оленеводства тундровой зоны в конце прошлого - нашем веке на фоне истории оленеводства вообще. Три раздела - о ненцах, нганасанах и чукчах соответствуют трем специфическим центрам крупнотабунного оленеводства, претерпевающего изменения уже в наше время-Практическое значение работы.

Автор надеется, что выявленные им закономерности действия обычного права на Крайнем Севере в какой-то степени смогут помочь при создании нормативных актов для народов Крайнего Севера.

Апробация результатов исследования.

Монография "Традиционные представления о собственности трудовых оленеводов России (конец XIX,- начало XX века)" обсуждалась в Институте этнологии и антропологии РАН, на кафедре этнологии Исторического факультета МГУ им. Ломоносова, Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого (СПб),

- 5 -

а также на научных конференциях в Хабаровске, Владивостоке, Москве и Новосибирске в 1993-1994 гг. Структура диссертации.

Работа состоит из Введения, гл. I.Формирование крупнотабунного оленеводства в Х1Х-ХХ вв.; гл. 2. Представления о собственности ненцев-оленеводов; гл. 3. Основы юридического бьгга нганасан и энцев; гл. 4. Некоторые элементы традиционного правосознания чукчей-оленеводов и Заключения. Содержание диссертации.

Введение.

Работа предворяется введением, где автор формулирует задачи исследования, описывает источники и методику работы.

Глава I. Формирование крупнотабунного оленеводства в конца XIX - XX веке.

Судить о движении оленьего стада Севера России до начала нынешнего столетия не представляется возможным в виду отсутствия достаточно корректных данных. Имеется обширная этнографическая литература, свидетельствующая о том, что становление нрупнотабунного оленеводства сравнительно недавний процесс, насчитывающий едва ли два столетия. Начало формирования крупных стад в тундровой зоне от Лапландии до Чукотки большинством исследователей относится к.концу ХУШ в.

Поэтому за основу для исчисления поголовья домашних 'оленей берутся данные Первой Приполярной Переписи, отражающей состояние дел на конец XIX - начало XX столетия.

Дальнейшая эволюция оленеводства уже в советское время привела к ряду кардинальных изменений.

Старейший' традиционный оленеводческий регион - Русский Север также пережил много существенных перемен. Первая из них связана с появлением на исконных ненецких землях оленеводов кош - ижемцев в начале прошлого столетия. Коми - оленеводы быстро захватили большую часть пастбишных угодий ненцев на Европейском Севере и даже в некоторых регионах севера Западной Сибири. Хозяйственная эволюция лесной зоны Севера Русской равнины привела к перегруппировке отраслей,

- 6 -

вследствие чего кош оленеводство сильнейшим образом сократилось в республике. Оно колебалось вокруг 65 тыс. оленей и осталось примерно на этом уровне и в наши дни. В то же время ненецкое оленеводство - имеется в виду оленеводство автономно»1 области, - достигло приблизительно 130 тыс. голов и почти использовало все пастбищные резервы. Ненецкий округ стал лидером зоны. Однако, следует отметить, что в ненецком оленеводстве заняты и коми, которые с годами переселились в Малоземельскую, Болыпеземельскую и Канин-скуто тундры. Ненецкое оленеводство Русского Севера начинает полосу определенного типа крупнотабунного содержания животных, протянувшуюся почти до Колымы.

Эпицентр тундрового ненецкого оленеводства приходится на север Западной Сибири. Ненецкий азиатский * центр занимает третье место в России по численности оленей. Азиатский ненецкий очаг успешно развивался примерно до начала семидесятых годов, когда обшая численность поголовья достигала 680 тыс. голов. Затем наступил спад и оленей сохранялось не.более половины этого числа. В личной же собственности по весьма некорректным оценкам численность около 140 тыс. животных -самое;большое число личных оленей по всей зоне. Это число для Ямало-Ненецкого округа сильно занижено. Автору этих строк на практике приходилось убеждаться, что личное поголовье, к примеру, на Гыде соотносилось с отчетными данными," как два к одному или три к одному. Как бы там ни было, личные олени азиатских ненцев в обшей массе частного поголовья тундры и тайги составляют около 40%. Тюменский север в последние десятилетия и сейчас является, буквально, зоной экологического бедствия. Неразумные работы нефтегазодобывающей промышленности превратили ряд территорий, ценнейших для ведения северных отраслей хозяйства, в пустыни. Почти уничтожен Ямал, на очереди - Гццан и территории сопредельные с Таймыром. Нсли разорение северотюменских земель будет проходить с той ке скоростью, как в последние годы, ненецкое азиатское оленеводство будет потеряно.

- 7 -

В таежной полосе Тюменской области - в Ханты-мансийском округе ситуация с домаиним ^леноводстпом еше более плачевная. Прежде всего таежнуЬ зоны расселения охотников,-на севере это - лесные ненцы и селькупы, в восточной части - эвенки и кеты, в южной - ханты, манси, селькупы и немного коми, - постигло обиее расстройство традиционных отраслей. Это связано в первую очередь с административными перестройками на Севере: возведение крупных поселков, сселение людей из таежных угодий в большие центры, внедрением механического транспорта, введением интернатского обучения и т.п. Максимальное количество животных в Ханты-мансийском округе за последние годы но превышало 100 голов. В наше время особенно сказывается потеря навыков содержания оленей у всех групп населения, когда в хозяйство пошло новое поколение. За последние десять лет по всей зоне непроизводительно потеряна почти третья часть поголовья оленей округа. Более или монее значительные очаги оленеводства сохранились лишь на Северной Сосьве и Каэыме. Все мелкие оленеводческие хозяйства, характерные для таежных охтников, отличающиеся своими региональными особенностями, ушли в прошлое. Хантыйские и мансийские земли в еке большей степени нежели другие регионы попали под промышленный пресс. Именно здесь происходят громадные ежегодные потери угодий за счет грубейших нарушений экологии.

Таймыр практически продолжает традиционный ненецкий оленеводческий тип хозяйства. Но и здесь произошли кардинальные перемены в сравнении с двадцатыми годами. Строительство таких гигантов, как Норильск, Талнах и прочие промышленные центры полуострова не затронуло ощутимо традиционного хозяйств коренного населения. Исконные занятия нганасан, энцев, долган, мелких группок якутов, эвенков я других пришлых контингентов сохранялись во всей полноте еше в начале семидесятых годов. Очаговый характер промышленности определил слабое влияние на обшее состояние сельского хозяйства.

Спецификой Таймыра, которая остается и в наше время, было наличие большой популяции диких северных оленей* Полуостров издревле привлекал людей именно дикими оленями. После разгона Мангазеи на Таймыр переселились многие русские промышленные люди, быстро освоившие Енисей, Пясину и Хатангу, многие группы эвенков и ненцев - оленеводов. Как известно, конгломерат представителей разных народов, - эвенки родов Долган, Донгот и Эдеян, русские "затундренские" крестьяне, "затундренские" якуты и небольшая часть самодий-цев, - явились тем фундаментом, на котором сформировались долганы.

Таймырское стадо дикого кормило не только лесотундровый и тундровый самый северный полуостров планеты, но и лесные тунгусские территории соседней Эвенкии. Как уже говорилось выше, таймырские аборигены всегда были прежде всего охотниками на дикого оленя, а потом уже - оленеводами. Нганасаны и энцы имели значительные стада домашних животных, которых использовали в основном на транспорт. Долганы в начале вообще занимались оленями, как средством передвижения. Уже в колхозный период на Таймыре стал расширяться объем домашнего стада. Максимальное поголовье, которое было достигнуто к концу пятидесятых годов - 120 тыс. оленей. Затем происходит буквально демографический взрыв дикого оленя. Популяция "дикаря" стремительно растет: 1959 г. - 120 тыс., 1966 г. -' 252 тыс., 1969 г. - 333 тыс., 1972 г. - 386 тыс., 1975 г. -449 тыс., 1978 г.'- 475 тыс., 1980 г. - 485 тыс., 1981 г. -510 тыс., 1982 г. - 525 тыс. голов. (I). Практически все таймырские хозяйства в той или иной степени переключаются на добычу дикого оленя. Создаются специализированные хозяйства, которые ежегодно промышляют огромное количество животных, поставляя мясо в Норильск, Талнах, Дудинку и другие города Красноярского края.

Поголовье домашних оленей так же стремительно сокращается. В итоге домашних оленей сейчас насчитывается едва 60 тыс. голов. Повторяется также история, что и в других

_ 9 -

местах. Сокращается оленеводство - утрачиваются навыки по содержанию и разведению домашних животных. Уке сейчас аборигены Таймыра ощущают последствия промышленного освоения полуострова. Постоянное нарагаивание мощностей металлургического производства, строительство новых газопроводов и нефтепроводов, пересекающих Таймыр, сказывается на пастбищных ресурсах и домашних оленей и их диких собратьев. Еще при строительстве газопровода Мессояха-Норильск погибло огромное количество диких оленей, для которых впоследствии были выстроены проходы. Дальнейшее возведение подобных сооружений неминуемо повлечет за собой перемены в экологии таймырской фауны. Эти перемены трудно предсказать, как и прогнозировать дальнейшее развитие хозяйства коренных жителей тундры и лесотундры.

Лесная часть Красноярского края - Эвенкия характеризовалась исключительно транспортным направлением оленеводства. Тунгусский тип содержания домашних животных заключался в употреблении оленей под вьюк и поголовном использовании оленей для транспорта. Стада домашних оленей были небольшими. В самые благоприятные годы в сумме по трем основным оленеводческим районам - Илимпейском, Байкитстом и Чунском насчитывалось около 60 тыс. голов, что для эвенкийского хозяйства выглядело порядочной цифрой. Оленеводство в Эвенкии ныне составляет половину этого количества. В Эвенкии, как и на соседнем Таймыре, в последние десятилетия отмечается некоторый рост количества диких оленей. Однако, в таежных угодьях дикий и домашний олень не конкурируют. Причины сокращения поголовья животных здесь совершенно иные, чем на Таймыре. Дело в постоянном оттоке промыслового населения в поселки и города. Молодежь'не-идет в тайгу на промысел и не облада- . ет необходимыми навыками ведения лесного оленеводческого хозяйства. К тому же здесь принят официальный курс на замещение оленного транспорта механическим. Дальнейшая судьба эвенкийского оленеводства не внушает оптимизма. То же можно сказать и об оленеводстве Читинской области, Тувы и

Иркутской области, где транспортный олень повсеместно выдавливается мотонартами и вездеходами.

Якутия в общегосударственном масштабе стабильно является третьим по числу оленей регионом. Если еше в двадцатых годах нашего столетия в Якутии регистрировалось лишь 120 тыс. домашних оленей, то сейчас в наиболее благоприятные периоды обдее поголовье республики достигает более 380 тыс. голов только по тундровой зоне. Якутия является вторым местом, где сохранилось в низовьях Лены и в Яно-Нндигирском мездуречье приличное стадо диких оленей - приблизительно 150 тыс. голов. Оленеводство в Якутии типично-тундрового типа, в котором заняты северные якуты и эвены по большей части, а также некоторые группы тундровых юкагиров и эвенков. Специалисты полагают, что пастбищные возможности республики исчерпаны. Однако, в лесной части имеется еше весьма значительный массив угодий, которые могли бы позволить расширить лесное оленеводство. В таежной части Якутии сейчас сохранились лишь небольшие очажки домашнего транспортного оленеводства.

Главный очаг самого продуктивного тундрового оленевод- ■ ства находится в чукотско-корякском ареале. Чукотка совершенно заслуженно является постоянным лидером в оленеводстве на всем протяжении его истории. На Чукотке оленеводство поставляет примерно половину всего потребляемого мяса и дает более трети от валового дохода всех сельскохозяйственных отраслей.

Чукотка содержит примерно полмиллиона оленей, несмотря на значительную порчу пастбищ промышленными очагами и постоянный дефицит кадров оленеводов. Здесь и поныне сохраняется высочайшая культура ведения тундрового крупнотабунного оленеводства при совершенном минимуме .затрат.

Весьма небольшая часть оленного поголовья России содержится в Хабаровском крае и на Сахалине.

Таким образом, тундровая зона является основной территорией развития оленеводческого хозяйства, где сосредоточено

около 88/5 всего поголовья домашних животных. В тундре оленеводством ныне занимается около 10 тыс. человек или 1000 про-из водст венных коллективов.

Современные темпы промышленного освоения Крайнего Севера не оставляют надежд на расширение отрасли за счет освоения более широкой пастбищной базы. Большинство специалистов по сельскому хозяйству зоны считают, что дальнейшее развитие оленеводства может идти только по пути совершенствован].',"! технологии содержания и репродукции животных.

Все эти вопросы влекут за собой необходимость решить целый ряд проблем, связанных с совершенствованием использования пастбищных ресурсов, наиболее рациональной оргашшаци-ей структуры стада, потдаением производительности труда пастухов и специалистов, внедрением современных способов забоя и переработки мяса, постоянной селекцией животных, эффективными способа™ лечения оленей и предохранением их от кровососущих насекомых, механизацией наиболее трудоемких процессов, восстановлением перетравленных и испорченных пастбиш, обучением оленеводов, модернизацией быта и т.п.

Подводя итог всему сказанному, следует отметить, что в течение периода, который прошел с начала социалистического переустройства на Крайнем Севере.до нынешнего времени, оленеводство пережило ряд кардинальных перемен.

Два основных момента, которые характеризуют эти перемены - перегруппировка половозрастной структуры стада и соотношения транспортных и нагульных частей. По всем категориям хозяйств уменыгшлась доля плодовой части стада примерно на 10%. Если обтаее количество важенок в стаде еше в двадцатых годах превышало 60% от общего количества животных всех групп, в конце восьмидесятых годов - начало девяностых тот же показатель едва достигал 50$. Это уменьшение плодовой части еше разительнее, если принять во внимание, что за тот же период ощутимо уменьшилась транспортная часть стада. Сокращение части транспортных животных произошло за счет резкого ограничения числа кочующих людей. Целый ряд мероприятий по внедрению

- 12 -

так называемого "производственного кочевания", по ьведению "оседлости" для членов семей оленеводов, укрупнение поселков и сселение привели к тому, что транспортная часть оленей перестала играть ту основную роль, которая была характерной для периода развитого крупнотабунного оленеводства. Уменьшение транспортной части привело к большим изменениям в способах содержания животных на пастбище, управления ими и т.п. Наконец, оленеводство на большей части тундровой территории приобрело ярко выраженный нагульный характер. Это тоже отразилось на технологии ведения отрасли. С сокращением числа людей, занятых в оленеводстве резко увеличилась нагрузка на каждого пастуха. Отсутствие женшн'в бригадах самым пагубным образом сказалось на бытовом укладе пастушьих коллективов. Отрыв детей от оленево,пов-родителей привел к понижению квалификации и дефициту оленеводческих кадров. Перестройка в снабжении Крайнего Севера вызвала уменьшение потребления продукции оленеводства в Северных районах, а привозная одежда стала вытеснять традиционную, которая приобрела характер промысловой.

Повсеместное уменьшение личного стада олензй резко изменило картину оленевладения на Крайнем Севере; Общие идеологические новации коснулись и представлений о собственности на угодья, на оленей и прочее имущество. Однако,эти перемены оказались не настолько глубокими, чтобы стереть традиционные правовые установки.

Глава 2. Представление о собственности у ненцев-

оленеводов.

Становление крупнотабунного оленеводства на Европейском Севере России независимо от трактовки его причин большинство исследователей, как уже говорилось, относит к ХУП1 в. В этнографической литературе довольно распространена точка зрения на этот процесс, как на спровоцированное извне явление.

- 13 -

Некоторые авторы связывают зарождение и лавинообразное развитие. крупнотабунного оленеводства в европейско-ненецкой среде прежде всего с усилением-влияния Русского государства на присоединенные и осваиваемые более южным населением окраины. Указывалось на заметную роль установления общегосударственного правопорядка, прекращения междоусобных стычек и явное поощрение царской администрацией частнособственнических тенденций богатых оленеводов.

Отрицать воздействие государственных установлений на внутреннюю жизнь Европейских ненцев было бы неверным. Русское государство ощутимо влияло на весь жизненный уклад населения северных окраин. Однако, это влияние как на экономику, так и на юридический быт коренных жителей тундры, не было той единственной причиной, по которой происходили изменения в сфере правовых представлений о собственности. Правильнее было бы говорить о трансформации уже сложившихся дефиниций под воздействием внешних факторов. Эти же факторы в первую очередь связывались с контактами лесных и тундровых ненцев с саамами и пришлым русским и коми населением.

Можно предположить, что•натуральное право представителей обеих народов имело какие-то различий.

В главе анализируются конкретные примеры правовых отношений ненецкого, русского и коми населения. Однако, документальные источники рассматриваемого периода позволяют судить о процессе исключительно с позиций русской государ- . ствевдой юрисдикции.

-Можно совершенно конкретно говорить о том, что правовые основы ненцев и коми и соответственное решение всех вопросов на их базисе имели скорее внутрисоциальные, а не государственные основания. Этим и объясняется, по всей ви- . димости, более глубокое и быстрое проникновение коми хозяйств, занимающихся оленеводством, на ненецкую территорию, более широкий круг контактов исключительно оленеводов, а также и большие территориальные притязания коми по отношению к коренным насельникам европейских тундр.

• - 14 -

Если рассматривать весь круг контактов русского пришлого поморского населения и ненцев, то здесь выявится совершенно определенная тенденция преемственных связей промысловых слоев с обеих сторон и некоторая изолированность оленеводческих групп. Сам характер связей был иным как по масштабам, так и по сути. Русские.промышленники и ненецкий промысловый слой не формировали симбиотических общностей, как это было с оседлыми русскими людьми и кочевыми ненецкими оленеводами.

Если оценивать роль государства и его правовых позиций в смешанно?* этнически социальной среде, то его влияние ощущается псе же менее, чем взаимодействие сфер естественного права разных народов. Последний вопрос рассматривался преимущественно на основе этнографических данных, а первый - на базе документальных материалов исследуемого времени.

По отношению к ненцам Европейского Севера та протекционистская политика имела даинюю традицию. Егае в 1535 году Иваном Васильевичем Грозным на основании челобитной "канин-ских и тиунских садаядцев Лески и Дпицы" была пожалована государева охранная грамота. Ненцы Леска и Алицы сообщали: "...де и отцы их, и деды, да и они свои ухожаи ведали, рыбные ловли и зверя всякого били от Толстая тундры, Самоедскую тонь, да Мелкую тонь, да против тех тоней на берегу, да Во-логу реку, да Пеш, да Индигу, да железные реки, чем владели самоеды Малкей, до Точило, да Енба, и те де рыбные ловли и звериные ухожаи отнимают у них Печеряне и Пермяки за -себя..." В гой же челобитной есть жалоба на церкви: "... А мелкая де тонь у них отдана к Преображенью Спасову, да к Введению Пречистыя, да к Николе Чудотворцу в дом..." Там же были ссылки на различные утеснения ненцев в Лампожне, куда те приезжали торговать. Этот документ(важен тем, что рисует наличие уже в такое раннее время развитой обмен ненцев с русским северным населением.

Реакция на эту челобитную была совсем не та, какую бы следовало ожидать от государства, проводившего, целенаттрав-

- 15 -

Ленную колониалиетскую политику- Грамота от царя была целиком в пользу ненцев. Она строжайшим образом предписывала вернуть все угодья ненцам, независимо от их задолженности торговым людям и загтретала под страхом наказания чинить им любые обиды. Эта грамо.та самый ранний документ о русской государственной протекционистской политике, которая положила начало традиции, не нарушенной и социалистическим государством.

Мо&ю предполагать любые дативы подобного решения. Практически позиция правительства достигала сразу несколько целей. Прежде всего, она оберегала данников царской фамилии от какого-либо ущерба. Ясачные люди в Русском государстве были обложены самым мапеньким налогом и поставляли "мягкую рухлядь", которая была собственностью царской фамилии. Сами ясачные отношения оформлялись в виде договора царя и отдельных обптн коренного населения, где с одной стороны правящая власть обешала охрану интересов ясачных людей от любых посягательств, а со стороны ясачных подтверждалась обязанность поставлять пушнину в весьма умеренных количествах. При том, все это рисовалось, как "поминки" - т.е. подарки с обеих сторон. Государь жаловал ясачным свое "государево жалованье" - хлеб, метиллическче изделия и соль, а позже и охотничьи припасы. Охрани личных данников не была единственной целью такой политики. Правительство не было заинтересовано в том, чтобы на Севере возник большой слой русских промышленных людей. Во-перв'-к, с появлением в тундре и тайге большого числа промышленных, неукоснительно следовало оскудение пушного промысла, в чем государство имело значительный опыт, а также из среды крестьянского податного населения вырывалось большое количество тяглнх, что не могло не нанесли урона всему государству. Как бы там ни было, но эта традиция •отстаивать интересы коренного населения Севера 'и в последующее время неукоснительно проявлялась.

Таким образом, если говорить о внешнем влиянии на формирование ненецких правовых установлений, можно определенно

- 16 -

признать, что Русское государство в течение протяженного вре-

вплоть до социалистического переустройства утверждало ¿5 Отстаивало принципы наследственного владения землей коренным населением Европейского Севера, сопоставимого с вот- . чинными принципами дореформенного периода, т.е. до Петровской эпохи. Этнографические данные свидетельствуют о том, что . эти принципы не были искусственными паллиативами в ненецком естественном правосознании. У ненцев до настоящего времени существует понятие "родовой земли" - "хари-я". Это понятие не означает "земля рода" или же "землю такой-то семьи". Это понятие не имеет с одной стороны четких границ, т.к. нет более или менее определенных представлений о масштабах .кровного родства в отдаленном прошлом. По представлениям европейских ненцев в каждом человеке течет несколько "ручьев" крови по числу кровно-родственных пртаых предков. Обычно эти "ручьи" родственной крови считаются включая отца отца, мать отца, отца матери и мать матери данного человека. Далее родство не столько представляется сомнительным, сколько мало учитывается. Практически для каждого человека важно было знать собственную фратриальную принадлежность, фратриальную принадлежность предполагаемого полового партнера,- а также всех членов рода своего отца и своей матери. Наследование, традиционных территорий было всегда строго по отцовской линии. Таким образом, каждый наследник того или иного оленевода должен был знать историческую ретроспекцию землепользования той обшины, к которой он принадлежал. Знание всех исторических коллизий, связанных с землепользованием было необходимо прежде всего для решения внутриземельных вопросов как в границах своего большого рода, так и в отношениях между родами и между большими семьями.

Ненецкая традиция избрала единственно абсолютно надежную форму маркирования наследственных земельных владений -"хальмеры" - традиционные захоронения предков. О порядке ч ненецких захоронений существует обширная литература. Для рассматриваемого вопроса важен не сам способ захоронения или

- 17 -

же какие-либо другие этнографические особенности традиций региональных групп. Захоронения, по двум основным типам были или поверхностными - устройством надмогильного яшика, или же полууглубленные в землю с тем же защитным устройством.* Главное для рассматриваемой теш то, что эти захоронения устраивались в узловых точках ненецких пастбитных и промысловых угодий. Для каждого из родов трудно определить изначальные родовые могильники и историю их формирования. На предполагаемой традиционно-родовой территории большого ненецкого рода можно всегда найти несколько "хальмеров" - мест захоронений, которые могут свидетельствовать о самой парцелляции прежнего кровно-родственного единства. Но как бы ни было, свидетельством наследственной принадлежности определенной земли группе кровно-родственных людей служат именно "хальмеры". Если посмотреть на карты как европейско-тундро-вой части, так и на карту зауральских земель ненцев, можно увидеть множество топонимов с приставкой "хальмер" - это и есть те самые маркеры, по которым определяется наследственное землевладение. Ту же роль, отчасти, играли "сядеи" -священные места с идолами, связанные с "хальмерами", почитавшиеся также как коми, так и русскими поморами.

Сакральное значение этого явления достаточно осмысляется и в наше время как европейскими, так и азиатскими ненцами. Считаетег, что Душа человека, определявшая связь бренного тела с миром во время жизни на средней Земле, т.е. в этом свете, не теряет связи с останками и на всем протяжении их существования. В упрошенном варианте эти представления сводятся к тому, что пока не нарушены останки человека, душа ошушает с ниш постоянную связь. Народная ненецкая этнографии объясняет необходимость строить крепкие надмогильные сооружения именно потому, чтобы они не были сломаны извне реальными супествами или же нарушены какими-то сверхъестественными силами. Реальными сугаествами могли быть разные звери - медведи в частности. Известно, что из реальных существ именно бурые медведи, заходящие летом далеко в тундру часто разру-

- 18 -

шают "халъмр-он* - захоронения. Медведи ¡;очитаются сг представителей, связанных с миром духов, которые не боятся по- • койников и поэтому ломают захоронения. Ненецкий обычай носить на ремне медвежий зуб имеет причиной это поверье. Медвежий зуб защищает человека от нападения покойников. Зуб веиагат сзади, т.к. опасаются нападения покойника именно сзади. Интересно и то, каких покойников обычно боятся люди. Это - не родственники. Умершие предки, как правило, считаются существами, которые продолжают помогать своим потомкам и в этой жизни. Опасны с точки зрения некоторых верующих ненцев-информаторов неродные покойники, точнее - души чужих покойников.

Обычный этикет не позволяет посторонним людям как-либо контактировать с захоронениями чужих, не кровно-родственных людей. Если такое случается по недоразумению -например, человек наезжает, заблудившись на "хальмер", то он обязан проявить всяческое уважение к данному месту самым определенным образом. Он должен "угостить" покойных. Сейчас нередко люди брызжут водкой на все ялики "хальмеров", сыплют немного табаку - по шепотке, а если нет ни того, ни другого, то оставляют немного пиши - крупицы сала или мяса. •

В ненецком фольклоре имеются косвенные свидетельства о попытках разрушать различными людьми "хальмеры". Без представлений о маркирующей роли "хальмеров" наследственных территорий, причины таких поступков становятся совершенно неясны. По всем ненецким сакральным представлениям разорение "хальмеров" - страшный грех. Он оправдывается лишь тем, что отдельные отчаянные смельчаки ради земной корысти идут на это нарушение обычая. Они разрушают "хальмеры", чтобы прервать связь душ прежних владельцев этой земли с их истлевшими останками и таким образом отстранить щ. от покровительства на этой же земле своим кровным'наследникам.

Строго говоря, такая ситуация могла возникнуть лишь в одном случае - когда на данной территории не оставалось претендентов на ее использование по принципу .наследственного

права. .

Уже стояшие на неП "хальмеры" оберегали ее от покуси-тельств со стороны других. Чтобы снять эту незримую охрану, нужно было разрушить "хальмеры". Но и в этом случае фолысло| рисует страшные кары, которые обрушиваются на нарушителя. Обычный сюжет: на человека, который потревожил "хальмер" нападает сам покойник, имеющий признаки разложения, перерождения в каннибала, в страшное сказочное существо, которое преследует этого человека и тот или же умирает сам, как только покойник его коснется, или же он спасается, благодаря счастливой случайности - быстрым оленям, заступничеству собак, огни и т.п. В любом случае "хальмер" препятствует овладению той землей, а узловой точке которой он находится.

Обычно "хальмеры" располагаются на высоких мысах у излучин рек. С этих мест бывает очень хорошо видны окрестности. Места "хальмеров" всегда являются господствующими вершинами на местности. Простейшие народные представления предполагают прямое воздействие духов мертвых на всю территорию в пределах видимости, и на всю землю, которая этой территории принадлежит. Этот вопрос о принципах традиционного выделения различных территорий также имеет -весьма важное значение для того, чтобы представить себе механизм межевания земельного владения. Обычно, в повседневной речи места захоронения предков так и называются "свои холмы". Сейчас стали говорить "свои .сапки",

И в наше время обычай требует неукоснительного погребения человека на "его сопках" - там, где лежат его предки по мужской линии. Известно множество примеров, когда захоронение откладывается из-за невозможности Перенести останки на законное место. Основание этому такое: умерший человек должен оставаться в своей общине. Предполагается, что время разрушает "хальмеры" и души покидают эти места с исчезновением внешних признаков захоронений. Пока они там, души вновь умерших лучше будут устроены в .обществе родных людей. Они с одной стороны менее болезненно перейдут от

одного состояния к другому, а также они сменят на глхте тех, кто уже утерял связь со своими бренными останками. Народная-ненецкая вера так прямо и объясняет земную связь души с телом. Постоянными локальными захоронениями поддерживается и непрерывное маркирование традиционной территории.

Позиция Душ новопреставленных людей с другой стороны \ определяется также и их взаимоотношениями с духами данной местности, данной территории.

Возвращаясь к теме землевладения, можно, констатировать, что наследственная территория ненецких землевладений, определенная -академиком И.Лепехиным в качестве "вотчины" рассматривалась ее владельцами - ненцами в качестве огромной цепи взаимосвязанных одушевленных объектов, с которыми у предков данной общины и у самой общины существуют некие взаимообра:»,. •• сношения, которые ни данный человек, ни данная группа люде?* не может самостоятельно порушить без вреда для себя. Этот вывод определяет отношение ненца-оленевода в саиой идее перекройки той территории, которая ему попала -. в наследство. Вот почему и пришельцы коми, которые постоянно апеллировали к русским властям, указывая на неопромышление многих земель ненцами, на пустование их в оленеводческом смысле, встречали такое жестокое сопротивление ненцев. История не донесла до нас письменных свидетельств о кровавых вооруженных столкновениях хозяев и пришельцев,, но народная . память передает сведения о битвах и стычках, сопровождавшихся убитыми и искалеченными людьми. Сами же ненцы попадали в ту же точно ситуацию на востоке, когда пытались перейти Енисей и вклиниться в земли энцев и нганасан.

Таким образом, подводя итог сказанному о принципах землевладения в зоне тундрового крупнотабунного оленеводства у ненцев, следует признать господство единственного принципа - общинный собственности на пастбищные угодья. Перед лицом иноэтнических притязаний в официальных актах фигу рирует "оленная самоядь" как некое юридическое лицо, включающее все местные общины. При этом "самоядь" вряд ли отож

Дествлялась с единым народом, как сейчас понимаются ненцы. Это понятие идентифицировалось с оленными самоедами- перво-насельниками данной местности до прихода сюда тех, кто притязает на их земли. Для ненцев вплоть до нашего времени вряд ли будет правильно говорить о едином этническом самосознании. Старшее поколение европейцев и ныне отличает себя от зауральских едмнокровников.

Общинной была и система управления землепользованием.

Земельные отношения европейских ненцев значительно ранее, чем это было у азиатских оленеводов оказались отрегули- . рованными общегосударственным законодательством. Во все времена Русское государство осуществляло по отношению к ненцам-оленеводам охранную политику, учитывающую их традиционную юрисдикцию.

Основным объектом собственности и ненцев был олень. Олень служил и эквивалентом стоимости.

Все представления о собственности на отдельные предметы у ненцев были теснейшим образом связаны с анимистическими воззрениями оленеводов и определяли все формы поведения людей по отношению к ним. •

Таким образом, главный вывод, который можно сделать на ненецком примере - отсутствие ценностей, которые могли быть объектом коллективной собственности независимо от ее характера: племенной, родовой, семейной или общинной.

Глава 3. Основы юридического быта нганасан и энцев.

Самоедоязычные аборигены Таймыра нганараны и энцы до 1 настоящего времени в известной мере сохранили культуру охоты на дикого оленя. Большинство этнографов и путешественников, описывающих нганасан и энцев, отмечали, что и те и другие занимались оленеводством, применяя его к охотничьим нуждам. Дикий северный олень.был основной пишей самоедоя-зычных автохтонов Таймырского полуострова0 и вся жизнь практически подчинялась сезонным охотам на дикого. Это не меша-

- 22 -

ло нганасанам и знцам быть одними из самых состоятельных крупнотабунных оленеводов Таймыра и сопредельных территорий. Именно ориентация на дикого, как ьа основной источник пиши, вызывало то обстоятельство, что домашние олени почти никогда не забивались для питания. Они играли исключительно транспортную роль. Чем больше обученных ездовых оленей было в . стаде охотника на диких оленей, тем успешнее был промысел. В стадах нганасан и энцев. содержались и специальные охот- ; ничьи олени - маншики, с которыми охотились еше до начала шестидесятых годов нашего столетия. Домашние олени Таймырскими аборигенами забивались в крайних случаях и это отличало их от ненцев.-тундровых оленеводов, у которых стада делились на ездовых и на "оленей для еды".

Нганасанско-энецкое оленеводство практически зависело от поведения диких оленей. Обычно домашние илени содержались возле летних чуыиш, где происходила весенняя охота на диких оленей и затем объединялись в стада по 2-3 тыс. животных и двигались с пастухами на Север. Большая часть людей после отела домашних оставалась на "поколчных" местах и занималась летним промыслом редких оленей. Затем следовала в сентябре осенняя "поколка" - добыча оленей на воде и стада домашнего заворачивались на юг. Домашний олень постоянно держался позади стад диких оленей. Дикий.олень проходил через пастбиша домашних животных и, как правило, уводил некоторое количество оленей. Это ставило людей в стесненное положение и пастухи всегда старались отделять домашнего от дикого, держа его на некотором расстоянии от охотничьих стад.

Домашний олень, как уже говорилось, рассматривался исключительно как транспортное средство. Это определяло и все отношение к нему. У нганасан и энцев практически все взрослые группы оленей - и самцы и самки. Сталкивающиеся с нганасанскими и энецкими оленеводами посторонние люди говорят с недоумением о том, что те запрягают даже стельных вяже-нок весной. Это полностью соответствовало истине.. Нужно сказать, что нганасанско-энецкий домалний олень самый мелки?!

в Арктике и Суарктике. Он, как уже говорилось вше, обладает исключительной выносливостью. На многоснежных или даже гололедных пастбищах таймырский домашний олень ухитряется кормиться в то время как олени из других мест, случается погибают. Особенно ярко проявляется выносливость таймырских нганасанских и энецких оленей в пургу. Обычно домашние олени способны в пургу лежать некоторое время, а потом они разбегаются и по большей части безвозвратно пропадают. Нганасанские же олени могут в пургу лежать несколько дней без корма и уходят всегда против ветра только, если она затягивается более, чем на пять-шесть дней.

Как известно, "мясошкурное" направление оленеводства требует значительной доли маточного поголовья в стаде -не менее 50%. У нганасан и знцев плодовая часть была больше, чем в хозяйствах крупнотабунно-тундрового типа. Однако, в то- время, как и маточная часть была в транспортном использовании, приплода получалось меньше, чем в нагульных стадах. К тому же эксплуатация важенок приводила к высокому проценту яловьпс. маток в стаде. Это обстоятельство, наносившее ущерб в обычных хозяйствах, для охотников-нганасан и энцев было своего рода полезным явлением, так как именно яловые важенки - бангаи для целого ряда случаев предпочтительнее в упряжке. Они выносливее и быстроходнее других оленей.

Для нормальной.жизни охотников на диких оленей требовалось гримерно до сорока ездовых животных. При таком количестве упряжных животных должны были постоянно использоваться, что практ"чески невозможно. Поэтому общее количество оленей на одного взрослого человека должно было быть приблизительно семьдесят голов. Для охотничьей общины, обычно состояшей из семи взрослых мужчин, домашнее стадо должно , было составлять приблизительно пятьсот животных. В действительности, на одном стойбище транспортных оленей было около четырехсот голов. Вместе с плодовой частью и телятами у одного стойбища, как правило, насчитывалось до 1000 домашних оленей. Если этого числа не набиралось, то хозяйство .считалось пенгим, что и соответствовало практике.

Однако, у нганасан, в отличие от ненцев, не сложился ' комплекс установлений, связанных именно с оленеводством.' Протяженность во времени самого явления была не слишком ощутима, а отношения с промысловыми местами у людей носили несколько иной характер. До настоящего времени неизвестны какие-либо свяшенные объекты, связанные с охотой на диких оленей, которые носили клановый, родовой характер. У нганасан и энцев, которые состояли с ними в родственных связях через постоянную систему брачного обмена, постоянно использовались места охот на переправлявшихся диких оленей, обозначенные целым рядом священных предметов. Так, в устьях Тареи и Агалы, в ряде мест на Пясине в предгорьях Быр-ранга поколениями охотников проводились "поколки" на местах, где были общеизвестные "Фала-койка" - фетиши в виде скал, отдельно стояших камней и скальных выходов возле мест оленьих переправ. "Койка" (энецк. "кэхэ") нганасаны называют любой сакральный предмет - фетиш как рукотворного, так и естественного происхождения. На самых знаменитых и добычливых покольных местах эти фетиши имели естественный характер. Некоторые из каменных останцов были, антропоморфны по форме. Во всяком случае,все они были весьма выразительны независимо от их сходства с человеческим обликом. Эти фетиши служили предметами всеобщего почитания. Они, в соответствии с традиционными сакральными представлениями направляли движение стад диких оленей. Они подзывали диких и велели им переправляться именно в атих местах, обеспечивая людям успех, они и определяли количество зверей, которых можно было добыть в этот сезон, они давали людям хорошую погоду, обращаясь к силам, которые эту пого-Иу обеспечивали и этим достигали безопасность .промысла. Каменные фетиш играли непереоцанимую.роль в жизни охотников на диких оленей. Возле этих фетишей представители нганасанских родов вели промысел все обозримое время. Казалось, что какая-то монополизация этих священных мест неизбежна. Однако, даже в шестидесятых годах, когда

Ю.Б.Симченко регулярно посещал эти места и присутствовал как на сакральных действиях по случаю сезонных промыслов, так и на самих охотах, никаких преимуществ, никаких представителей нганасанских родов не обнаружил. Сам Ю.Б.Сим-ченко допускался как равный человек и должен был принести общеустановленные жертвы для того, чтобы быть допущенным на роль второстепенного участника промысла. Второстепенная роль определялась не тем, что он был новичком здесь, а. его квалификацией охотника. Этот факт позволяет говорить о том, что никаких элементов развитого представления о собственности у нганасан и энцев на охотничьи и на оленеводческие угодья не существовало. У нганасан и энцев отсутствовали даже такие маркеры традиционных территорий землепользования, как ненецкие хальмеры. Нганасанские захоронения устраивались' в тех местах, где людей заставала смерть. Только с возникновением поселков возле них стали образовываться кладбища, еше сохранившие традиционные черты погребального обряда - наружного трупоположения, сооружения "маталир-ма" -иммитаций перекрытых деревом жилиш и т.п. Нганасанский фольклор содержит массу упоминаний о невольных нарушениях заблудившимися людьми захоронений ненцев или энцев и ответные действия покойников самого устрашающего характера. Но нет никаких известий о мести нганасанских покойников тем, кто нарушил их уединение или же покусился на принадлежащее им имущество.

Таким образом, для людей, ведших преимущественно охотничий образ :*чзни, хотя и имеющих значительно крупнотабунное' оленеводческое хозяйство, представлений о земельной собственности не оформилось. Это и следует иметь в виду при.оценке современных тенденций в определении земельной собственности тундровой зоны.

У нганасан и энцев не обнаруживается примеров собственности, которая могла принадлежать коллективу любого W

. ze

Своеобразные права имела хозяйка чума по отношению к пише. Когда охотник добывал дикого оленя, то он должен был доставить его я чуму, но он не мог даже смотреть, как его разделывают. Это считалось самым неэтичным поступком. Обычно принесенную добычу обрабатывали женщины, которые и производили раздел. Права окончательного суждения принадлежали самой старой женщине обшины. Но как только пиша была поделена, она становилась полной собственностью хозяйки чума. Именно хозяйка определяла кому сколько дать пиши. Она могла передать еду и посторонним людям. Она могла продать эту еду. Мужчина не имел на нее никаких прав. Только по отношению к своим личным домашним оленям хозяин сохранял некоторые права собственности, пока мясо или шкура не внесены в чум. Хозяин мог свежевать зверя» мог выделить пай по своему усмотрению. Мог даже продать тушу или ее часть, пока от находилась под открытым небом. Хозяин терял права собственности на любую добычу, как только она оказывалась в сфере собственности женщины - в чуме.

У нганасан в соответствии с общим правилом, по которому все произведенное данным человеком принадлежит лично ему, даже сшитая какой-то женщиной одежда считалась ее собственностью. Так, одежда, изготовленная для мужа, считалась женской собственностью. Муж не мог продать или же обменять, или еше каким-то способом утратить ту одежду, которую носил. Когда женщина умирала, то весь запас одевды, кроме смертной парки и остального комплекта, клался ей в похоронный аргиш. Одежда детей также считалась принадлежащей той женшине, которая ее шила.

У нганасан и у энцев не было предметов, которые могли бы выступать в качестве менового объекта или же служить в какой-либо форме капиталом, который, можно накопить и переумножить или же просто использовать в качестве страхового запаса. Таким образом, в обществе охотников на дикого оленя, сочетавших свое основное занятие с крупнотабунным тунд-"ровым оленеводством не возникло предпосылок для развития

представлений о собственности, адекватных общепринятым в развитом обществе.

Глава 4. Некоторые элементы традиционного правосознания чукче Г?-оленеводов.

Землепроходцы, пересекшие в различных направлениях Чукотскую зешш в ХУЛ веке на большей ее территории обнаружили юкагирские группировки омоков, чуванцев, ходынцев, анаулов, лавренцев и других. Чукчи занимали в то время ограниченную -территорию в районе собственно Чукотского носа. Значительная часть их жила на узкой полосе океанского побережья вперемежку с эскимосами, занимаясь морским зверобойным промыслом. Наибольшая часть чукчей обитала на территории современной Якутии, на месте нынешнего озера Илирыйгымгым и реки Гальга-ваам. Пребывание чукчей здесь зафиксировано в топонимике. Еще ранее чукчи были расселены на более западных территориях - примерно междуречье Индигирки и Алазеи. Время, когда чукотские группы кочевали по этим землям, определяется приблизительно ХШ-Х1У веками. Именно к этому времени относятся, видимо, и постоянные контакты предков чукчей с предками юкагиров, которые, несмотря на разное этническое происхождение и принадлежность к различным языковым семьям - Чукотско-корякской и Уральской до настоящего времени сохранили туманные представления о прежнем родстве. Точнее - о прежней близости. По всей видимости в Х1У веке начались ощутимые передвижки юкагирских групп, которые доминировали на всей тундровой и северотаежной зоне Якутии, а также на восточных границах Таймыра,-

■ В результате этих перемещений, значительная часть чукчей отошла на восток,, на Чукотский полуостров, а меньшая часть оказалась локализованной.на малой территории в междуречье Нижней Алазеи и Большой Чукочей. Русские землепроходцы впервые вошли-.в контакт с чукчами именно через эту группу. Исход чукчей с территории Якутии за Колыму, видимо, был ". - 28 -

весьма протяженным и занимал несколько столетий с Х1У по ХУЛ в.в. В этот период постепенно и сложились чукотские поселения оседлых зверобоев, по ктомке Восточно-Сибирского и Чукотского морей от мыса Шелагского до мыса Дежнева и на побережье Берингова моря от мыса Дежнева до залива Креста.

Внутритундровые чукчи в это время пришли к мелкотабунному оленеводству, которое обслуживало в основном охоту на диких оленей. Надо сказать, что жизнь в Высоких Широтах без оленьего мехового сырья невозможна. И еше в этот период, предшествовавший собственно чукотской крупнотабунной оленеводческой культуре, связи прибрежных зверобоев и материковых охотников достаточно определенно оформились. Самая значительная часть чукчей континентальных тундр осваивала главным образом долину Анадыря, которая отделяла их от южных коряков, живших соседстве с более многочисленными юкагирскими группами. Коренные изменения в расселении чукчей произошли в конце ХУЛ - начале ХУШ веков в связи с взрывным развитием крупнотабунного оленеводства. Этот процесс отчасти стал инициирован большими контингентами пришлого русского населения в регион. Пришедшие русские и переселившиеся к ним многочисленные аборигены более западных регионов -тунгусоязычные группы, юкагиры и северные тюрки вклинились в исконные чукотские угодья. В частности, они включились в сезонные охоты на оленей во время их массовых переправ через Анадырь и ее притоки.

Русские на богатейших местах образовали множество поселений, от которых ныне остались некоторые следы в виде старожильческих групп и очаги метисного населения, которое постепенно сливалось с окружающим коренным. Такие видные исследователи, как В.В.Леонтьев и Й.С.Вдовин показали, что развитие крупнотабунного оленеводства, как то. Варной отрасли, было следствием вовлечения в обменные отношения больших групп чукчей на Крайнем Северо-Востоке

Передвижки мобильного оленеводческого населения в ХУШ веке были следствием не только естественного процесса освоения новых пастбищных площадей. Приведя к столкновению с коряками - оленеводами и с группами кереков и юкагиров, они стали настоящим разбойным периодом в чукотской истории. Фольклор чукчей рисует постоянные набеги на соседей-коряков, захват и отгон больших масс домашних оленей и постоянный грабеж захваченных врасплох тундровиков. У кереков чукчи-оленеводы забирали силой практически все трудоспособное мужское население и обращали его в пастухов. Генеалогические исследования групп на юге Чукотки и на севере Камчатки показали, что многие керекские обшины попросту были поглошены чукчами и вошли в состав их генеалогий. Чукотские группы постоянно переселяются все далее и далее на восток; Некоторые передвижки оказались документированными. Так, в 1756 году 43 чукотских яранги -семьи выселились на юг от Анадыря, на юкагирские земли. Затем чукчи всего за шестьдесят лет, - между 20-ми и 60-ми годами ХУШ столетия, - окончательно растворили поселения юкагиров между притоком Анадыря рекой Яблон и Анадырским острогом, который стоял в 18 км восточнее нынешнего поселка Маркове. Чукотские стада заняли все пастбища в этом регионе, с чего и началось очук-чивание местных юкагиров Чуванского рода. Через весьма не-протяжечное время на этом месте образовалось местное население, перешедшее на чукотский язык и освоившее крупнотабунное оленеводство чукотского типа.

Русская администрация чутко улавливала эти тенденции в эволюции чукотского хозяйства и планомерно занималась организацией торговли на гранитах тогдашнего расселения чукчей. Крупнотабунные оленеводы уже в 60-х годах ХУШ века появились на территориях к югу от реки Анадырь, а в 80-х годах они пришли уже на земли, расположенные к западу от Чаунской губы на притоках Колымы между Большим и Малым Анюями. В конца 80-х годов западная граница чукотских земель была близ реки Чаун. К 30-м годам XIX века их пастбища

30

уже занимали исконные юкагирские земли по реке Варанихе, куда прикочевали группы оленеводов - чукчей из залива св. Лаврентия, с мыса Шелагского и с реки Чаун.

Во второй половине XIX века чукчи прикочевали на притоки Малого Анюя Лабучене и Починдене. Здесь они потеснили отступивших к Колыме юкагиров. В 50-60-х г.г. чукотские стада перешли на западный берег Колымы, где они освоили пастбище между Колымой и Алазеей, дойдя до Индигирки.

В то же время на юг двигались другие группы оленеводов - чукчей от Малого Анюя к Большому, к долинам Олоя и Омолона, вытесняя в лесную часть эвенков. Часть эвенков оставалась в лесотундре, где жила с чукчами чересполосно и, естественно, смешивалась с ними. До этого времени в их этногенезе влияние имели юкагиры. Таким образом, сравнительно недавно чукчи - оленеводы заняли огромнейшие территории, занятые ранее юкагирами и эвенками на юго-западе от Чаун-ской губы. Кочевые оленеводческие группы, занявшие тундры, прилегающие к Тихоокеанскому берегу, в то же время медленно шля на юг. Их движение было не столь стремительным, т.к. они входили в густонаселенные земли. Все же во второй половине XIX века большая группа чукчей - оленеводов заняла верховье реки Апуки и Пахачи, а также овладела равниной в области Парапольских гор. Все эти земли перед этим переселением были почти безлюдны из-за частых столкновений чукчей и коряков. Другая же группа чукотских оленеводов прошла через Парапольский дол - высоко расположенную равнину между рекой Пенжиной и бухтой Корфа, совершенно подавив здесь коряков. В то же приблизительно время чукчи завершали процесс вытеснения и ассимиляции эскимосов на мысе Пэзе, в Сирениках и Чаплино. Таким образом, современные позиции чукотских крупнотабунных оленеводов имеют сравнительно недавнее происхождение.

По данным, полученным от значительного числа информаторов, традиционное чукотское общество характеризовалось

- 31 -

прежде всего ярко выраженной личной собственностью на оленей.

Именно собственность на основное богатство чукчей -оленей опеределяла положение человека в обществе.

Многочисленные сведения свидетельствуют о том, что в обществе группы оленеводов существовала достаточно четкая иерархия. Так на вершине иерархической лестницы находилась группа владельцев стад или превышающих по количеству требуемые нормативы прожиточного минимума или же соответствующие оптимальным потребностям владельцев и их семей. Формально к этой группе принадлежали все владельцы стад, ведущие самостоятельное хозяйство, независимо от их размеров.

Согласно чукотскому правовому установлению, собственность на оленей не может иметь коллективного характера.

Это положение распространяется буквально на все элементы общественной жизни оленеводов. Так, в производственном коллективе всегда выделялся человек, которому принадлежала большая часть поголовья. Его жена не имела никаких прав на оленей супруга. В случае его смерти право распоряжаться оставленным имуществом - оленями - переходило к старейшему в чинынкин - патрилинейной кровно-родственной группе, к которой он принадлежал.

Согласно обычному праву, за женой данного человека закреплялись права на тех оленей и их потомство, которое она получила в качестве приданного. Так, обязательной нормой приданн' 'о было двадцать важенок, пять ездовых оленей и четыре быка - кастрата, играющие роль живых запасов мяса на случай нужды в ближайшее время. Этические нормы по отношению к жене и ее родне предписывали супругу беречь потомство плодовой части оленей, данное за женой в качестве приданного. Так существовало установление, по которому родственники жены - ее отец и братья должны были справячгься о состоянии оленей этой женщины и высказывать свое многие о том, как они содержатся и размножаются.

Допустимо было порицать мужа, если он забивал в пишу не собственных оленей, а оленей жены. И, напротив, старшее поколение отмечало, как положительный факт то, что тот или иной супруг сохранил и приумножил стадо своей жены. Объясняли информаторы такое установление исключительно заботой старших о детях данной женшнн. Так, в случае смерти их отца они не наследовали его оленей, если были живы его братья. В том случае, если наследников было несколько, то право на оленей переходило к старшему, а младшие не могли наследовать стадо наравне с ним. В этом случае источником существования становилось стадо матери, если мать оставалась в чинынкин покойного мужа или же выходила замуж за его младших братьев или же за сыновей его братьев (см. далее). В том случае, если женщина решала уходить к своей чинынкин или же выходить замуж за человека, не имеющего отношения к линии мужа, то дету переходили на попечение самых старших оставшихся родственников мужа. Шеншина не могла претендовать на собственных детей в том случае, если она порывала с семьей мужа. В то время родственники мужа были обязаны возвратить оленей и их приплод, данные за ней в приданное. Эти олени считались принадлежностью мужской линии женшини и старшие мужчины требовали их возвращения, как своих собственных.

Совершенно идентичными были бракоразводные установления: дети оставались с отцом, а приданное жены возвращалось ее родственникам.

Сыновья данного владельца стада при его жизни, если он не передавал гласно права на оленей кому-либо сам, не считались ни в коей мере совладельцами. Они могли владеть только теш животными, которые либо приобрели путем обмена, либо отогнали, либо завоевали на атлетических соревнованиях или же просто отбили разбоем. При жизни отца или старшего брата-владельца стада молодые люди из этой же семьи приравнивались к прочим малооленным по своему социальному статусу.

При четкой системе индивидуального владения оленями у чукчей до самого последнего времени не было знаков собственности даже такого неопределенного свойства, как это наблюдалось у северных самодийцев - нганасан, энцев и ненцев. Только в самое последнее время в некоторых стадах на северной Камчатке чукчи-оленеводы стали отличать личных оленей от казенных, пришивая им к ушам разноцветные пластмассовые пуговицы. Обычные металлические жетоны там не применяются, т.к. ими клеймятся в основном совхозные и колхозные олени для нужд ветеринарной службы и зоотехнической части.

Исконным чукотским способом клеймения оленей были ушные метки. Эти метки делались совершенно также, как и во всей тундровой зоне. Терминологически они определялись формулами, напоминавшими детские"считалки": "один-верх-сле-ва, нет конца - справа" и т.п. Приведенная формула означала: "... на верхней кромке левого уха вырезан один треугольник, а на правом ухе срезан кончик".

Для постановки меток использовались верхняя и нижняя кромки ушей и оба кончика. На каждой из кромок можно было вырезать один треугольник с открытым основанием, два треугольника и три треугольника. Для этого ушко теленка перегибалось поперек и перегиб срезался. На кончиках можно было по продольному перегибу срезать лишь один треугольник, отрезать кончик по прямой и по срезу также обозначить треугольник. Метки читались как комбинация знаков на обоих ушах. Общее число комбинаций составляло 4096 вариантов. Эти метки практически маркировали оленьи кровно-родственные линии. Правило маркировки гласило: олененок получает ушную метку своей матери. Обычно пастухи определяли оленей по особенностям экстерьера. На коррализациях приходилось наблюдать, как безошибочно они выбирают оленей, принадлежащих тому или иному человеку. Оленей определяют по группам, группы различают по приметным оленям и т.д. Как правило, группы состоят из родственных животных, которые и пасутся вместе.

- 34 -

Оленеводы особенно ценят таких тавотных, которые держатся родственными кланами. Они плотнее держатся в стаде и меньше откалываются от основной массы животных. Обычное пастушье убеждение состоит в том, что такое содружество целиком зависит от самой старшей важенки - матери всех этих.оленей. Ей приписываются свойства характера заботливых родительниц и рассудительных глав семейств. Олени, в этих группах действительно имеют ее ушные метки. В этом оленеводы-чукчи видели некоторый практический смысл ушного помечания, как в том, что по ушной метке, всегда можно определить мать, бросившую олененка. По мнению чукчей - пастухов старшего поколения ушные метки играпи роль неких сакральных символов, передавая по наследству качества прародителей животных и маркируя их в мире мертвых, куда оленьи души уходят после смерти. Обычай сожжения оленьих костей связан с представленач** о переселении оленьих душ в тот мир, где находятся-предки их хозяев. Считалось, что мир оленей повторяет на идеальном уровне здешний мир. Поэтому сожжение костей преследовало ту же цель, что и сожжение трупов людей- Считалось, что съеденный олень, от которого осталась для сожжения хотя бы.маленькая косточка, не исчезает из трех миров совсем, а совершает тот же путь, что и человек - теряет на Земле земную оболочку и далее сушествует в идеальной сфере в кругу своих родственников. Все эти рассуждения о причинах л'Ч^ления оленных меток на ушах и порядке их применения все же совершенно не связываются с проблемами собственности. В каждом стаде, как правило, пасутся олени с самыми разнообразными ушными метками, принадлежа самым разным хозяевам, не связанным родством по чукотским канонам. Сейчас не удается выяснить и то, каким образом формировались комбинации ушных меток, далеко превосходящие по своему количеству потребность собственно чукотского оленеводства. По единодушной оценке многих ветеринаров, связанных с оленеводством, .трудно представить себе более чем четыре тысячи центров более или менее одновременного формирования крупных табу-

нов, если при полно« загрузке пастбига на Чукотке по оптимальной схеме можно содержать около 300 стад по 2000 голов животных. Применяемый арсенал меток превосходит потребности в маркировке родственных групп более чем в тринадцать раз.

Имеется еще одно обстоятельство, на которое нельзя Не обратить внимание - совершенно идентичный способ клеймения оленей принят на всем протяжении тундры от Берингова пролива до Скандинавии. Естественно, что нет никаких аргументов в пользу предположения о заимствовании этой системы из какого-то единого центра. Если же данное явление возникло на различных территориях конвергентно, то сам этот факт служит eme одним подтверждением прямой функциональной связи производства и идеологии.

Заключение.

• Рассмотренный материал относительно традиционных представлений о собственности на используемую территорию у тундровых оленеводов выявил парадоксальную ситуацию. В качестве объекта исследования были выбраны идеологические комплексы различных по происхождению народов, находящихся в поло пении, исключающем не только пряше контактные заимствования, но и диффузию идей. Единственно возможным объяснением подобия тех или иных установок правосознания может быть признана исключительно конвергенция. Значимость такой выборки прежде всего в том, что она позволяет выявить закономерности формирования важнейших элементов обычного права, связанны исключительно с хозяйсчпенно-культурным типом данных групп населения экстремальной ноны. При этом учитывалось, что тундровые ненцы, нганасаны и энцы, а также чукчи-оленеводы имеют столь значимые отличья в хозяйственной организации на уровне технологии главного производства, не говоря о прочих элементах национальной культуры, общественной организации и духовннх начал, что априори ожидать различия в стереотипах правосознания было вполне естественным.

- 36 -

Прежде всего, оленеводы ненецкого Севера, Таймыра и Крайнего Северо-Востока создали различные типы оленеводства: крупнотабунное пастушеское хозяйство с применением собаки и круглосезонного оленьего транспорта; крупнотабунный пеший выпас специфически чукотского типа. При всех трех направлениях оленеводства в тундровой зоне отмечены существенные различия в эксплуатации пастбищ, а, следовательно, и в отношениях конкурирующих хозяйств.

Различной была и протяженность проживания предков ту?>-дровнх оленеводов на тех или иных территориях, которые со-, хранились за ними до настояшего времени. Нсли на Европейском Севере и в Приуральских областях азиатской части Арктики ненцы относятся бесспорно к давнему, но пришлому населению, хотя дооленеводческие насельники этих территорий оставили лишь фольклорные следы, то Таймырские аборигены -нганасаны и энцы являются автохтонами полуострова - потомками древнейшего населения, пришедшего в Высокие Широты вслед за диким северным оленем. Чукчи же, как показано в работе, появились на землях своего теперешнего расселения сравнительно недавно.

Наконец, у всех этих народов отмечена различная социальная структура. У ненцев существует отчетливо оформленная родовая организация, как субподразделение более крупной фратриальной системы. Родовой институт при этом сказывается не столько на экзогамной системе, сколько на морально-духовном облике его представителей, если вспомнить об особенностях "су" каждого из родовых подразделений. У нганасан и энцев, как показывают исследования Г.М.Афанасьевой, родовая структура имеет сравнительно недавний и вполне искусственный характер, вызванный нуждами управления со стороны русской администрации. У чукчей обеих филиаций, оседлых зверобоев и оленеводов, как известно, родовая организация не существовала.

Более или менее одинаковыми оказались стартовые условия для всех тундровиков, раявивавшх крупнотабунное

- 37 -

оленеводческое хозяйство. Все обозначили время перехода к оленеводству, как главному занятию, приблизительно в конце ХУШ века.

Для всех оленеводческих групп населения тундровой зоны России следует констатировать совершенную неопределенность прав на осваиваемую территорию. Там, где время освоения этой территории оказалось более или менее протяженным, как на Европейском Севере, в Северном Предуралье и Зауралье, возникли лишь слабые предпосылки в обычно правовом оформлении традиционного использования тех или иных угодий группой людей в определенных рамках кровного родства. Законодательно имперское оформление этих прав было категоричнее и обширнее, чем обычай и сами отношения внутри ненецкого общества. Даже существуя в правовых границах Российского государства, ненцы-оленеводы не осуществляли своих прав, связанных с собственностью на землю для других регионов Империи. Государство, учитывая эти тенденции, постоянно утверждало специальную форму некоего вотчинного владения, выглядевшего на фоне обшеземельного права анахронизмом. Интересно отметить, что ненецкое общество не выдвинуло никаких способов маркирования традиционной территории освоения, кроме естественно неизбежного - "хальмеры", "поселений покойников", которые с некоторой натяжкоп могут быть соотнесены с родовыми кладбищами. От родовых кладбищ у других народов их существенно отличает то, что они были скорее "землями мертвых" для каких-то частей экзогамных общностей, которые у ненцев принято считать родами. Однако, это вла-до ше совершенно т означало, что земля для крупнотабунных ненцев-оленеводов могла стать капиталом.

Не менее характерен вопрос о представлениях охотников на диких оленей и оленеводов- нганасан и энцев. В нганаса-но-энецкой истории отчетливо прослеживается бескомпромиссная непримиримость таймырских аборигенов по отношению к экспансионистам - ненцам с запада и эвенкам с востока. Жестокие, войны и твердая позиция ничтожного по численности на-

селения остановило нашествие иноплеменников и помешало вытеснению их с исконных территорий. В других же местах, где энцы выступали без поддержки, они быстро исчезли с этнической карты, как это было, например, в Западной Сибири, оста--вив лишь следы в топонимике и фольклоре пришельцев. В то же" время самая большая временная протяженность на самом северном полуострове Старого Света не привела к установлению какой-либо обычной систем-! предпочтения земельной эксплуатации определенными грушами людей на базе наследственных прав. У нганасан и энцев даже Не возникли такие маркирующие объекты, как у ненцев. Более того, именно неопределенность наследственных земельных прав привела к возможности расселения на Таймыре групп инородного происхождения: русских эатундренских крестьян, якутов и эвенков сопредельных родов, которые и послужили этнической основой для формирования долган. Практически, предки нганасан и энцев отстояли свою традиционную зешгю военным путем, даже не имея обшеэт-нического самосознания, но никак не оформили представлений' о правах на оту землю и их оснований.

Чукчи на любой территории их теперешнего расселения и содержания самого большого в Арктике оленеводческого хозяйства не задерживались на ней более трех-четмрех поколений. Они также не создали никаких маркирующих систем, которые могли бы быть формальным основанием для преимущественно-' го землевладения, вроде " могил предков" и не сохранили в памяти народа каких-либо установок, определяющих преимущественные права землепользования. При этом следует подчеркнуть и крайнюю социальную аморфность чукотских общностей, несмотря на включение их отчасти в товарные отношения, : и, во всяком случае, определенные вхождения их в симбио-тическую систему "морские зверабои-олйневоды" с элементами товарности.

Для всех крупнотабунных оленеводов тундры, таким образом, собственность на землю выглядела не более, чем некая \градиция испольпованил тех или иттъгх плопйдей теш или ины-

' - 39 -

ми группировками, состав которых не определялся кровной близостью к предшествующим пользователям. Более того, идеологические установки всех трех групп оленеводческого населения рассматривали Землю как объект, который не может по своей сущности находиться в собственности человека или группы людей. Сакральный характер отношений с Землей предопределял все действия зримые и мысленные, касавшиеся Земли, как выражение подчиненных отношений человека к Всеобщему божеству. Это отношение- для многих мест лежит в основе и нынешних усилий северян, направленных на спасение собственного жизненного пространства и определяющее непонимание всех современных форм осуществления земельных прав. По утверждению выдающегося чукотского оленевода Кергувье сказать: "Эта земля-моя, уйди с нее!" Все равно, что сказать: "Не смотри на Солнце! Оно - мое!" Как показал представительный опрос ненецких, нганасанских и чукотских оленеводов, сама мысль об исключительном праве на Землю неправомерна с позиций обычного права этих народов.

Не менее парадоксальной выглядит правовое оформление , собственности на основное богатство оленеводов - домашних оленей. Как было показано, домашний олень считается всеобщим эквивалентом стоимости. Он являлся и главным меновым объектом, мерилом состоятельности и гарантом самого существования людей. Пли исключительно общинном бытии оленеводов у всех названных народов, олень никогда не служил предметом групповой собственности, как бы эта группа не выглядела. Не обнаружено даже каких-либо проявлений семейной собственности на оленей, не говоря уж об общинной или же о родовой. У чукчей само оформление оленеводческих коллективов, созданных прямо на Сазе прежних оленеводческих облин, и законное оформление ответственности за оленей бригадиров и председателей колхозов было принято чукчами как продолжение прежнего порядка, когда олени могут принадлежать кому-либо только, лично при рс^й соподчиненности, которой обязаны придерживать о>т лидер» за оленей членов своей семьи и их близких. Это,

собственно говоря, я сохранило скотское оленеводство в относительно хорошем состоянии до наших дней. Нынешний возврат . к прежним установкам также предощ еделеН этой ситуацией. Следует иметь в виду и то, что чукчи были коллективизированы окончательно только в пятидесятые годы, т.е. позже чём остальная часть оленеводов. В других же регионах обобществлении оленей привело к прямому упадку отрасли и к длительному процессу ее восстановления уже на новых основах.

И здесь, как и в случае с Землей, представления о собственности на(оленей имели исходно сакральный характер. Некая мистическая связь Демиургов и человека с его потомством, индивидуальные отношения каждого с Творцом мира определяли отношения этого человека к основному благу, дарованному Высшими существами - домашнему оленю. Это отношение также исключает полное тождество любых установлен»J по отношению к собственности в остальном мире и отношение к оленю у тундровых оленеводов.

В заключение следует сказать и о том, что в wipe тундровых оленеводов России просто не было объектов, вторые могли быть предметами групповой собственности.

Н -

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях: .

1. Монография - А.Н.Гулевский. Традиционные представления

о собственности тундровых оленеводов России (конец XIX - XX век). Этнографические очерки. Москва. 1993 г.

2. Монография - Alexander N. Gulavaky and Yury В. Simchen-

ko. Eoonomy of Peoplea of Rueaian North: Hietory and Contemporaneity. Moecow 1994*.

3. Монография - Alexander B. Gulewski and Yuri B. Slmchen-.

ko. Administrative Unite of Peoplea of Rua-aian North. Economy.and.Social Development In the laat deqade of the 20th oentury, Мое ■ 00» 1994.

4. Монография - Alexander N. Gulevaky, Pavel Kh. Zaldfudim.

and Щгу B. Simchenko. Sooial RebAMlitaU-qb and Economy. ofPeoplea of Rueatan North.

ШМОН РАН. Зак .179.£ир,IOQ

42