автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Традиционные способы и формы социализации детей и подростков у мордвы

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Беляева, Надежда Федоровна

Введение

Глава 1. Дети и мир детства в традиционной культуре мордвы

1.1. Традиционное демографическое поведение мордвы

1.2. Родильная обрядность как вход в социум

1.3. Обряды включения новорожденного в социальную структуру

1.4. Детская лечебно-предохранительная обрядность

1.5. Предметный мир детей

Глава 2. Традиционные институты социализации детей и подростков

2.1. Мордовская семья в системе социальных институтов

2.2. Общество сверстников, подростковая и юношеская субкультура

2.3. Место сельской общины в социальном механизме формирования личности

Глава 3. Функции социализации

3.1. Забота о здоровье

3.2. Способы подготовки и включения детей и подростков в трудовую деятельность

3.3. Развитие умственных способностей

3.4. Формирование морально-нравственных ценностей Заключение

Список сокращений

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Беляева, Надежда Федоровна

Воспроизводство человека - это сложный и длительный процесс. Оно включает в себя этап естественно-биологический (физический) и этап социализации, в ходе чего обеспечивается формирование личности непосредственно как члена определенного коллектива. В процессе социализации человек достигает того уровня физического и психического развития, а также усваивает существующие в данном обществе формы жизнедеятельности (необходимые хозяйственные и социальные навыки, ритуальные функции, нормы поведения и общения), которые позволяют ему занять определенное место в структуре социума и самостоятельно в нем функционировать.

Каждый индивид проходит через социализацию, поскольку без его результатов он не может существовать как член общества и своего этноса. Формирование многих этнических черт человека непосредственно зависит от степени освоения им культуры своего народа, в котором главными для него выступают ценности и нормы жизни, деятельности и поведения. Процесс «врастания» индивида в его этническую общность и культуру начинается в раннем детстве и продолжается всю его жизнь. В нем выделяют две основные стадии: первичную (детскую) и вторичную (взрослую).

На первой стадии социализации дети осваивают самые общераспространенные, жизненно необходимые элементы своей культуры, происходит социокультурная подготовка к взрослой жизни. Социализация реализуется здесь как опосредованно, так и в форме воспитания и является целенаправленным воздействием на ребенка. Для этого периода в любой культуре существуют специальные формы, способы, институты социализации, которые обеспечивают нужное количество знаний и навыков для их повседневной жизни. Первая стадия способствует сохранению стабильности культуры, поскольку основным является воспроизводство уже имеющихся образцов. Стиль социализации определяется характерными для этноса традиционными представлениями о природе и возможности человека, чем он является, может 4 и должен быть. Эти представления составляют ядро, стержневую ось так называемой наивной, обыденной, житейской, народной психологии любого этноса, интегрируя и суммируя особенности его социального воспитания, ожиданий и оценок. Имплицитная, т.е. подразумеваемая, но не сформированная явно, теория личности - центральная ценностная ориентация, с которой, так или иначе, соотносятся все формы социального поведения и в особенности -социализация подрастающих поколений. Именно от нормативного канона взрослого человека непосредственно зависит, чего люди (общество) добиваются от детей и каким образом они это делают [Кон, 1988: 110].

На социализацию существенным образом влияют исторические и социально-экономические особенности народа, ибо то, какой предстоит стать личности, зависит от условий ее жизнедеятельности. К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» писали: «Какова жизнедеятельность индивида, таковы и они сами. То, что они представляют, совпадает.как с тем, что они производят, так и с тем как они производят» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Т.З: 19]. С изменением в обществе форм жизнедеятельности, изменяется и механизм воспроизводства общественной жизни.

Сегодня проблемы социализации детей и подростков, как неотъемлемой части образа жизни и культуры народа и человечества в целом, привлекают внимание исследователей различных направлений: философов, психологов, социологов, педагогов. Для этнографа особый интерес представляет, прежде всего, сравнительно-историческое изучение механизмов, факторов, институтов социализации, посредством которых происходит превращение ребенка в члены этнически конкретного коллектива.

Актуальность изучения данной темы определяется тем, что в ходе социализации личности происходит трансмиссия культуры во времени, т.е. осуществляется передача культурных ценностей от поколения к поколению и тем самым сохраняется культурная преемственность. При этом в каждом конкретном случае передается не культура вообще, а именно этническая 5 культура, в результате чего в процессе социализации происходит воспроизводство этноса как социокультурного единства.

Исторические события XX века показывают о возрастании этнического фактора в культурно-историческом процессе. При этом актуальность этнологических исследований определяется не только академическим интересом ученых, но и требованиями реальной политики. Стала очевидной прагматическая ценность таких работ. Сегодня рекомендации и знания этнологов по вопросам из самых разных сфер общественной жизни становятся необходимыми для осуществления политических, экономических и социальных проблем. Решение этнических вопросов является залогом выживания человечества. Соответственно, произошла переориентация взглядов на роль обычаев и обрядов, произошло понимание их исключительности и значимости как одного из механизмов социализации личности. Традиционная обрядность представляет тот слой культуры, который в современных условиях несет основную этническую нагрузку. Как самая простая и доступная форма, она широко использовалась как средство укрепления единства социальной группы и коллективного сознания, как способ регуляции поведения всех возрастных групп социума. Менталитет человека в определенной степени зависит от традиций народа, он находится под воздействием ценностей ушедших эпох, которые живут в нас. И вполне возможно они передаются не только культурой, но и генетической информацией. Обычаи и обряды, а также устно-поэтическое творчество, игры, игрушки, декоративно-прикладное искусство составляли важнейшую основу социализации подрастающего поколения. С их помощью каждый этнос воспроизводил себя, свой характер, психологию, духовную культуру. Преемственность поколений, верность детей наследию предков народ рассматривал как основной закон своей жизни. Возвращение многих культурных ценностей, преданных несправедливому забвению, является ярким показателем нашей эпохи. 6

Но особенно актуальными стали вопросы социализации с точки зрения разработки новой программы образования. В «Национальной доктрине образования Российской Федерации» указывается, что система образования призвана обеспечить историческую преемственность поколений, сохранения, распространения и развития национальной культуры, воспитания бережного отношения к историческому и культурному наследию народов России [Национальная., 2000. № 41 (595): 6]. Согласно «Национальной доктрины» перспективы развития того или иного народа лежат в плоскости этнокультурного образования, позволяющего с детства заложить основы этнической самоидентификации и этнического самосознания, общенациональной идентичности, сформировать навыки межкультурного и межнационального общения, воспитать толерантное поведение. Эти процессы как результат воздействия на развивающуюся личность формируют культуроведческие качества, способность жить и развиваться в полиэтническом и поликультурном социуме. Общеобразовательные учреждения в таком социуме постепенно превращаются в важные компоненты общественного организма, которые совместно с семьей отвечают за становление и развитие необходимых цивилизованных характеристик человека. В этом отношении интегральное по содержанию образование подчиняется развитию общества по интенсивному типу и является основой, фундаментом его прогресса.

Этнические диаспоры России, заинтересованные в сохранении и развитии своих культур, связывают эти процессы с ревитализацией (возрождением) этнонациональной школы. Проблемы школы и образования для нерусских народов встают особенно остро в связи с «угасанием их культур», обусловленным разными причинами, в том числе административно санкционированным «углублением» изучения русского языка как языка межнационального общения народов России начиная с середины 70-х гг. Постепенно преподавание на родных языках стало сворачиваться сначала в среднем, а затем и в начальном звене школы. Русский язык во все возрастающей степени стал рассматриваться как второй родной. Овладение им расценивалось как меха7 низм обеспечения представителями различных этносов социальной мобильности и предоставления широких возможностей для их самореализации. В результате унитаризации образовательной системы несколько поколений различных этносов оказались оторванными от этнических традиций, а национальные языки были вытеснены из общественной жизни, ограничены бытовой сферой.

Существует еще одна проблема, связанная с овладением этническим (национальным) компонентом содержания образования. Долгое время национальная школа являлась преимущественно школой «родного языка и родной литературы». С конца 80-х гг. общество заявило о переходе к демократическому и правовому государству, в котором около 40 российских этносов, обладающих статусом государственно-политических субъектов, получили управленческие полномочия в сфере образования. Изменившаяся образовательная политика «на местах» повлекла за собой принятие государственных законов, призванных решать задачи защиты и развития национальных культур при обеспечении единого образовательного пространства России [Фадеева, 2000: 329].

Необходимость этнокультурного образования ясна всем. Его актуальность была подчеркнута и фактом работы специальной секции этнокультурного образования и восприятия культурного мира на III конгрессе этнографов и антропологов (июнь 1999 года, г.Москва). В качестве целей этнокультурного образования выдвигается социальное воспроизводство любого этноса. При этом его содержание должно быть построено таким образом, чтобы обеспечить гармоничное сочетание познания собственной этнической культуры и осознания ее места, как в общероссийской, так и в мировой культуре, что возможно лишь при знакомстве с культурами других народов.

В складывающихся социально-политических условиях становится очевидной необходимость создания этнически ориентированных воспитательных систем, близких людям по мировосприятию, родному этносу, что влечет за собой возрождение и переосмысление этнопедагогического насле8 дия. Не зная, как тот или иной народ воспитывает своих детей, (традиционная система воспитания является одним из аспектов социализации, она относится к социализации как часть к целому - Н.Б.), невозможно понять ни его образа жизни, ни особенности его социальной истории [Кон, 1983: 3]. Воспитание создает человека, формирует этническую специфику, национальный характер, делает ребенка «русским», «татарином», «мордвином» и т.п. К.Д. Ушинский писал: «Напрасно мы хотим выдумать воспитание: воспитание существует в русском народе столько же веков, сколько существует сам народ, с ним родилось, с ним выросло, отразило в себе всю его историю, все его лучшие и худшие качества. Эта почва, из которой вырастали новые поколения России, сменяя одно другим. Его можно удобрить, улучшить, приноровившись к ней самой, к ее требованиям, силам, недостаткам, но пересоздать ее не возможно» [Ушинский, 1988. Т.2: 54]. Данная характеристика вполне правомочна для любого народа, в том числе и для мордвы.

Настоятельная необходимость обращения к традиционной системе социализации самым непосредственным образом связана с современной проблемой семьи, от которой зависит воспроизводство самого этноса. В семье пересекаются все силы общества, в ней фиксируются социальные ценности и интересы. Безусловно, процесс ослабления ряда ее функций во многом необратим. Но вместе с тем, происходит утрата и важнейших ее качественных и количественных показателей. Налицо ослабление прочных семейных уз и связей, разрыв преемственности. Усиление роли матери в жизнедеятельности семьи на фоне потери отцовского первенства ведет к разрыву родительского авторитета в целом. Все это оборачивается тем, что ребенок «выталкивается» из семьи в субкультуру, которая во многих случаях перевешивает влияние родителей и учителей. Воспитание ребенка в однодетной семье, порой без участия старшего поколения, негативно сказывается на формировании его характера, ценностных ориентациях, а затем на стабильности его собственных брачно-семейных отношений. 9

Сегодня исследования, связанные с проблемой семьи, признаны приоритетными рядом наук. Современные идеологические установки, ориентируясь на общечеловеческие ценности, должны учитывать опыт прошлого и взять на вооружение то ценное, что служило укреплению семьи, семейно-брачных и родственных отношений, тем более что многие элементы традиционной семьи в явной или скрытой форме сохраняются и поныне. Заложенный в традиционной семье огромный гуманистический потенциал может стать фундаментом нравственного и духовного воспитания подрастающего поколения, привития им устойчивых образцов поведения, в том числе и в брачно-семейной сфере. Семья относится к инертным социальным институтам, и для нее имеет существенное значение прошлое: традиции, обычаи, образ жизни предков. Этим она способствует сохранению преемственности, взаимосвязи между всеми ее ценностными элементами. У мордвы, как и у многих народов, всегда высоко ценились «идея семьи», «дух» семейности.

Изучение традиционной системы социализации детей представляет интерес в контексте рассмотрения общины как социального организма, обладавшего свойством самодостаточности и обеспечивавшего воспроизводство крестьянской жизни. Несомненный интерес представляет осмысление общины как малой общности, аккумулировавшей богатейший крестьянский социальный опыт, многие образцы которого с разной степенью проявления прослеживаются и поныне. Значимость этого института в последнее время реанимировалась как в социальной, так и в идеологических областях. Ряд исследователей, основываясь на примере отдельных государств, полагают, что особая модель развития, сочетающая в себе традиционные общинные нормы и современные технологические принципы, вполне может оказаться жизнеспособной [Саватеев, 1994. №4: 181].

Наконец, актуальность исследования диктуется тем, что смена идеологических парадигм, суверенизация народов России, активизация национальных движений, огромный интерес к историческому прошлому, культуре поставили настоятельную задачу создания современных концепций их этно

10 культурного развития, где вопросы связанные с социокультурной подготовкой молодого поколения, должны занять свое достойное место.

Цель и задачи исследования. Основной целью данной работы является исследование традиционных способов и форм социализации детей и подростков у мордвы в тесной связи с культурой и бытом народа как составная часть его жизни. Основной упор сделан на анализ мира детства, определяющий начальный этап становления личности в рамках мордовского этноса, а также тех отношений и институтов, которые глубже всего укоренены в его традиционно-бытовой культуре.

В соответствии с намеченной целью в работе ставились следующие задачи:

- воссоздать социально-психологическую картину традиционного демографического поведения мордвы; рассмотреть нормативный образ детей в культуре и его влияние на стиль социализации; выявить основные этапы жизненного цикла детей, их особенности, возрастно-специфические формы деятельности; рассмотреть материальную культуру детей и подростков, как первичный институт формирования базового типа личности; проанализировать систему традиционных институтов социализации в целом, удельный вес и значимость каждого из них; охарактеризовать содержание и способы социализации детей и подростков; выявить определенные рациональные стороны традиционной системы социализации с целью их использования при разработке новых концепций становления и развития национальной школы.

Объект исследования, хронологические и территориальные рамки. Объектом исследования является традиционный тип социализации детей и подростков в мордовской крестьянской среде, соответствующий хозяйственному и семейно-бытовому укладу XIX - начала XX в. Данный выбор в значительной степени определяется тем, что в историческом отношении это было время утверждения нового общественного строя - капитализма, борьба {/ между старыми и новыми общественными отношениями. Процесс разложения феодализма сопровождался изменениями в духовном строе общества, когда традиционный социально-психологический комплекс начал постепенно размываться в результате возросшей социальной подвижности массовых слоев населения, роста грамотности, развития новых источников информации и др. На мировоззренческую позицию мордвы заметное влияние стало оказывать христианство. Ряд церковных учений и предписаний прочно входят в его сознание и семейно-бытовую практику. Все эти новации соответственно нашли отражение и в процессе социализации детей и подростков.

Наше исследование не исключает использование более ранних и более поздних материалов, относящихся к традиционным формам культуры, в частности данных ландратских переписей 1716-1717 гг., отчетов Министерства социальной защиты населения РМ за 1994-1999 гг. Автор счел возможным сделать исторический экскурс в прошлое и в некоторой степени в современное состояние мордовской семьи с целью более выпукло показать ее эволюцию, трансформацию семейных функций, а также тенденцию возрождения системы ретрансляции культурных ценностей. Выбор этих хронологических рамок определялся также состоянием источниковой базы. География исследования охватывает основные ареалы расселения мордвы.

Методологическую основу диссертационного исследования составили традиционные подходы: сравнительно-исторический (реконструкция исследуемых процессов путем описания, сопоставления, сравнения), структурно-исторический, позволяющий проследить исторические напластования в обрядовой культуре, определить основу и первоначальное значение ее структурообразующих компонентов, их взаимодействия и тенденции развития. Автором использована также этносоциологическая методика (опросы, анкетирование респондентов; непосредственное, в том числе включенное, наблюдение), позволившая соединить разрозненные элементы анализа, восстано

12 вить достаточно убедительно реальное состояние ряда механизмов социализации.

Из новых подходов, осваиваемых современной наукой, наиболее адекватным диссертанту представляется социокультурный метод, в основе которого лежит понятие неустойчивости, надлома человеческого архетипа в силу исторической несбалансированности отношений личности с природой, социумом, государством, внешним миром.

В самой постановке темы и выявление круга ее вопросов главную роль сыграла методика и программа И.С. Кона [Кон, 1983: 5-8].

Научная новизна. Диссертация является первой обобщающей попыткой исследования традиционных способов и форм социализации детей и подростков у мордовских крестьян, как неотъемлемой части их жизнедеятельности. Автор исходил из того, что вопросы социализации детей могут быть поняты только в единстве с анализом всего образа жизни этноса. В работе представлен оригинальный материал о важнейших этапах жизненного цикла детей, обрядах перехода, способах и материальных средствах ухода за младенцами, социализирующих функциях общества сверстников и детской субкультуры, стили воспитания мальчиков и девочек и т.д. В диссертации впервые рассматривается место детей в системе общественных отношений, выявляются установки и функции культуры в отношении подрастающего поколения, а так же формы и способы их реализации. В научный оборот вводится ряд новых источников, многие вопросы освящаются на основе собственных полевых этнографических материалах, проводимых с 1979 по 1991 гг. в различных регионах проживания мордвы.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что она не только заполняет пробелы, связанные с изучением культуры и быта мордвы, но и способствует лучшему пониманию ее психологии, раскрытию механизмов передачи этнокультурных традиций в процессе социализации детей. Данные исследования могут быть использованы для решения современных педагогических и культурологических задач, при разработке новых

13 концепций становления и развития национальной школы. Фактический материал и выводы диссертации также необходимы при подготовке учебных пособий по этнопедагогике, в других научно-популярных работах по этнической истории и культуре, они широко используются в преподавании спецкурсов «Традиции в воспитании детей у мордвы», «Обряды жизненного цикла у мордвы».

Апробация результатов исследования. Рукопись диссертации обсуждена и одобрена на заседании кафедры истории, политологии и права Мордовского государственного педагогического института им. М.Е. Евсевьева.

Основные положения диссертации были изложены на Всесоюзных сессиях по итогам полевых этнографических и антропологических исследований (Нальчик, 1982; Черновцы, 1984; Махачкала, 1985; Сухуми, 1988; Алма-Ата, 1990), Всероссийских конференциях финно-угроведов (Йошкар-Ола, 1994; Саранск, 2000),VIII Международном конгрессе финно-угроведов (Ювя-скуля, 1995), Международных конгрессах этнографов и антропологов (Рязань, 1995; Уфа, 1997), Конгрессах этнологов и антропологов России (Москва, 1999; Нальчик, 2001), XI Международных Виноградовских чтениях (Ульяновск, 1998), региональных и Республиканских академических, научных, научно-практических конференциях (Устинов, 1985; Казань, 1986; Уфа, 1989; Йошкар-Ола, 1990; Саранск, 1997, 1999; Самара, 2000), Саранск, 2001.

Результаты работы отражены в монографиях «Традиционное воспитание детей у мордвы» (Саранск, 2001), «Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы» (Саранск, 2002); в соответствующих разделах коллективных монографий «Социалистический быт мордовского села» (Саранск, 1986 гл. III, § 3), «Мордва Заволжья» (Саранск, 1994, глава X), «Мордва. Историко-культурные очерки» (Саранск, 1995, глава VIII), в трудах Мордовского научно-исследовательского института языка, литературы, истории, экономики при правительстве РМ (Вып.71, 76, 89, 100) и в других публикациях.

При осмыслении темы автор счел нужным дать определение использованной в работе терминологии, являющейся важной частью каждого науч

14 ного исследования. Для данной работы необходимо, в первую очередь, определить понятие «социализация», поскольку его интерпретация до сих пор многозначна. Не вдаваясь в общую дискуссию, остановимся лишь на его этнологическом аспекте, рассматривающем социализацию, как совокупность всех социальных и психологических процессов, посредством которых индивид усваивает определенную систему знаний, норм и ценностей, позволявших ему функционировать в качестве полноправного члена этнической общности. Она включает в себя не только осознанные, контролируемые, целенаправленные воздействия, но и стихийные, спонтанные процессы, так или иначе влияющие на формирование личности.

Под «традиционными формами социализации» подразумеваются такие отношения, институты и методы, которые «глубже всего укоренены в традиционно-бытовой культуре народа и с которыми прямо или косвенно ассоциируются представления о специфике и преемственности его характера и образа жизни» [Кон, 1983: 5]. Одним из аспектов социализации, ее частью является традиционное воспитание - совокупность педагогических знаний и опыта, накопленных эмпирическим путем и передающихся из поколения в поколение в народном творчестве, обрядах, обычаях. Оно подразумевает систему направленных воздействий, посредством которых стараются привить у подрастающего поколения желаемые черты и качества. Традиционное воспитание является синонимом народной педагогики.

В последнее время широко употребляется термин «этнопедагогика», изучающая процесс социального взаимодействия и общественного воздействия, в ходе которого воспитывается, развивается личность, усваивающая социальные нормы, ценности, опыт. Она собирает и систематизирует народные знания о воспитании и обучении детей, народную мудрость, отраженную в религиозных воззрениях, устном творчестве, в семейном и общественном укладе, быте, традициях и т.п., то есть весь педагогический потенциал, оказывающий влияние на процесс историко-культурного формирования личности [Волков, 1999: 4]. В настоящее время этнопедагогика стала одним из разде

15 лов этнологии, исследующей особенности воспитательного и образовательного процессов у различных этносов.

Автор считает нужным остановится на понятиях «детство», «детский возрастной символизм», «субкультура».

Детство мы рассматриваем как первую стадию социокультурной подготовки ребенка к взрослой жизни, т.е. начальный этап становления личности вплоть до вступления в брак. Исходя из этого, объем и границы мира детства трактуются достаточно широко. Периодизация психологического развития ребенка в разных культурах и в разные исторические периоды сильно варьирует. У мордвы, в отмеченные нами хронологические рамки, верхняя граница определялась возрастом 15-17 лет, а иногда - 19-20 лет.

Детская субкультура - специфический набор признаков и ценностей, по которым определенная возрастная группа осознает и утверждает себя в качестве «мы», отличного от всех остальных возрастных общностей [Кон. 1988: 94]. Она включает в себя предметы детского быта, игрушки, игры, детский фольклор, специфический язык, нормы общения и поведения, свои обрядовые функции и т.п. Синонимом данному понятию является термин «детская традиция», представляющая совокупность разнообразных форм активности детской группы, имеющих тенденцию повторяться из поколения в поколение детей, тесно связанных с половозрастными особенностями психического развития и характером социализации детей в рамках данной культуры [Осорина, 1985: 52-53]. Ряд психофизиологических параметров и особенностей мировосприятия, проявляющих себя в определенных формах коллективного спонтанного творчества, позволяет отнести к миру детства не только подростковую, но и юношескую субкультуру.

Возрастной символизм - разделение общества на определенные слои (страты) соответственно возрасту, исходя из системы представлений и образов, в которых социум воспринимает и освещает жизненный путь индивида. Детский возрастной символизм включает возрастную терминологию, периодизацию жизненного цикла ребенка с указанием длительности и задач его

16 основных этапов, черт и свойств, приписываемых культурой, а также возрастные обряды, посредством которых осуществляется переход из одной группы в другую.

Существенное значение для данной работы имеет определение культуры, обычая, обряда, традиции.

Приобщение индивида к социальному наследию есть приобщение его к культуре общества. Культура — это достижения человечества, представленные в материальных и духовных ценностях, нормах социальных и межличностных отношений, а также передаваемый способ человеческой деятельности. В понятии культура фиксируются эталоны необходимого поведения в различных сферах труда, быта, общественной жизни.

Этническая культура - это специфические элементы культуры, производимые и потребляемые в основном данным этносом [Козлов, 1999: 150]. В научной литературе закрепилось понятие традиционная культура, под которой обычно подразумевается культура, передающаяся из поколения в поколение для поддержания функционирования этноса. В качестве синонима часто употребляется термин народная культура.

Традиционно-бытовая культура - есть обыденная жизнь людей, на уровне которого происходит удовлетворение физических и духовных потребностей. Именно здесь человек с самого детства впитывает в себя этнические стереотипы, делающие его представителем определенного этноса.

Традицию рассматриваем как способ передачи этнического опыта из поколения в поколение в виде обычаев, предписаний, правил поведения. Обычай - это установленные правила поведения в данной этнической общности, фактически детально регламентируемая форма поведения людей. Обряд представляет собой условно-символические действия, которыми оформляют и ознаменовывают те или иные важные события общественной и личной жизни. Обряд - это своеобразная информация общества о том или ином важном событии в жизни человека или группы людей и в тоже время - особая форма санкционирования обществом такого события. Смысл обряда за

17 ключей не в самих составляющих его движениях, а в том, что они обозначают (символизируют). В мордовских языках понятию обычай соответствует термин кой -(м., э.). В значении обряда употребляется понятие ила. В обыденной практике часто используется выражение койтне-илатне, подчеркивающие этим общие установившиеся правила поведения и порядок действий.

Понятию обряд близки термины ритуал, церемония, мы ими будем пользоваться параллельно.

Историография проблемы. В дореволюционной этнографической литературе о мордве мир детства и проблемы подготовки ребенка к взрослой жизни не были предметами специального изучения. Однако определенная информация такого рода содержалась в трудах по истории семьи и быта, фольклористике. Первые фрагментарные упоминания имелись уже в записках иностранных путешественников XIII - XVII вв.: посла Людовика IX Святого Гийома де Рубрука [Путешествия., 1957], австрийского дипломата Си-гизмунда фон Герберштейна [Юрченков, 1991: №3], шведа Петра Петрея де Эрлезунда [История., 1867]. Эти авторы отмечали некоторые стороны хозяйственной и бытовой жизни мордвы. Интересные, даже оригинальные наблюдения имеются в работе Петра Петрея о способах обучения детей к стрельбе: «Они приучают к стрельбе своих детей с измала, и не прежде дают им обедать, пока они не попадут в поставленную для стрельбы цель или мету» [История., 1867: 29]. Заслуживает внимание данная им характеристика материальной и духовной культуры, в частности для нашей темы имеет значение сведения о бытовании пробного брака, статусе женщины [История., 1867: 29-30]. Ряд описаний Петра Петрея не подтверждается иными материалами, однако, исследователи не располагают и свидетельствами, его опровергающими [Юрченков, 1995: 134].

Конец XVII-XVIII в. стали периодом расцвета западно-европейской историографии, посвященной российской тематике. Было издано много трудов, как по истории, так и этнографии народов России.

18

В мордовской историографии высокую оценку получила работа голландского исследователя, политического деятеля Николаса Витсена [Феоктистов, 1963: 4-11; Дербенева, 1975: 373-375; Мокшин, 1993: 24-26; Юрченков, 1995: 159-167]. Автор выделил специальный раздел под названием «Мордвины». Его анализ говорит о наметившейся тенденции обобщения обрывочных эмпирических сведений и данных. Исходя из нашей тематики, наибольший интерес представляет данная им характеристика семейно-брачных отношений у мордвы. Он сообщает о формах заключения браков, одним из первых указывает на бытование многоженства: «держат шесть или семь жен.и больше» [Феоктистов, 1963: 5]. Это сообщение позже было подтверждено русским ученым H.H. Лепехиным. Также заслуживает внимание описание им внешних признаков мордвы, некоторых черт ее характера: «Мордвины крепкого телосложения, мужчины воинственны, суровы, живут грубо и чистоплотно» [Феоктистов, 1963; 5]. Несомненным достоинством работы Н.Витсена является источниковедческая база, главным в которой были его непосредственные наблюдения. Автора «Северной и восточной Татарии» современники называли «новым Колумбом» и «первооткрывателем северовосточного света» [Цит. Юрченков, 1995: 186].

В начале XVIII в. наметился переворот в методологии, эмпирические данные начали перерастать в науку. Этот переворот связывают с именем великого философа и математика Г. фон Лейбница. Он был сторонником теории круговорота в истории. Им же была выдвинута идея, что вопросы происхождения народов необходимо решать путем сравнения языков и установления родства между ними. На основе новой методологии была доказана гипотеза о родстве мордвы с финно-угорскими народами, сформировались финно-угорские научные центры.

Процесс накопления эмпирических знаний о мордовском народе в России и становление на этой основе традиции восприятия его истории и культуры связан с деятельностью Российской Академии наук и организацией ряда крупнейших экспедиций в течение XVIII в. Весной 1768 года были ор

19 ганизованы пять географических экспедиционных отрядов, три из них, получившие названия оренбургских, находились в пути около шести лет. За это время они охватили изучением значительную часть России, включая Поволжье, Урал, Сибирь. Руководителями отрядов были назначены И.П. Фальк, И.И. Лепехин, П.С. Паллас. В ходе экспедиций составлялись путевые журналы, записывались наблюдения, осуществлялся сбор сведений о материальной и духовной культуре народов, в том числе и о мордве. Для нас несомненный I интерес представляют материалы, собранные И.И. Лепехиным [Лепехин, 1771] о религиозных верованиях и обрядах мордвы, в частности родильных, свадебных. Он характеризует ряд традиционных дохристианских молений, отмечает бытование у мордвы кражи невест, обычаев многоженства и левирата. На страницах «Дневных записок» нашли отражение самые разнообразные стороны хозяйственной жизни крестьян, при этом автор предпочитал личные наблюдения сведениям канцелярским. «Я обещал предлагать в моих записках только то, что собственными глазами видел»,- замечает И.И. Лепехин.

Одним из выдающихся ученых XVIII в. был П.С. Паллас. В 1768 г. он возглавил одну из академических экспедиций, обследовавших Среднее и Нижнее Поволжье, Заволжье и т.д. Его основной труд «Путешествие по разным провинциям российской империи» [Паллас, 1809] вобрал в себя черты как источника (дневник, путевые заметки), так и научного исследования. Паллас собрал уникальные материалы по самым различным сторонам быта и культуры мордвы. Несомненный интерес представляет описание брачных отношений и обрядов, связанных с ним. В частности, автор рассматривает заключение браков малолетних мальчиков с взрослыми девицами, обычай наречения молодой новым именем. Он привел значительный материал о мокшанской и эрзянской одежде, кроме того, им собраны уникальные коллекции украшений, мордовских костюмов. Очень подробно им описана прическа женщин и девушек. Одним из первых Паллас зафиксировал ряд средств народной медицины, способы лечения болячек у детей, широкое использование

20 в этих целях различных трав. Автором вводятся в научный оборот данные об антропологических признаках мокши и эрзи.

Исходя из специфики нашего исследования, важным является описание хозяйственного уклада мордвы: «Живущие в лесистых странах ходят зимою и на зверные промыслы и не пропускают никакого случая, при котором можно получить себе прибыль. Они же обыкновенно имеют пчельники и столько оных содержат, сколько им возможно и время к тому допущает.» [Паллас, 1809; 112].

К числу наблюдений Палласа относятся религиозная сфера, которую он рассматривает через призму христианства и сравнения с традиционными верованиями.

Несомненным достоинством работы является стремление автора высказаться более или менее определенно по поводу взаимоотношений и различий между эрзей и мокшей. По мнению П.С. Палласа, наиболее зримо различия просматриваются в женской одежде: «они почти во всем сходствуют, и говорят почти одинаковым языком, однако отличаются^ отменным женским одеянием, произношением и многими собственными словами» [Паллас, 1809: 108]. Анализ трудов П.С. Палласа свидетельствуют, что он дал полную картину жизни мордвы, это было крупное достижение, завершившее перерастание эмпирических данных о мордовском народе в науку [Юрченков, 1995: 212].

На основе накопившегося фактического материала и первых научных разработок стало возможным написание сводной работы о народах России немецким ученым И.Г. Георги [Георги, 1799. 4.1]. Один из ее разделов посвящен мордве и представляет собой первое обобщение научного характера. Автор стремился не к констатации единичных факторов, а их суммированию и осмыслению. Детально описывая семейный быт мордовского народа, И.Г. Георги лишь мимоходом отмечает особенности родильных обрядов, подчеркивая их сходство с марийцами. В целом исследования XVIII в., несмотря на их определенную амбивалентность, подготовили почву для возникновения

21 первых научных концепций по истории и культуре мордвы [Юрченков, 1995: 228].

Этнографическое изучение мордвы в XIX в. связано, прежде всего, с деятельностью Русского географического общества с отделениями географии, статистики и этнографии (1845 г.). На основе тщательно разработанной программы собран уникальный полевой материал, ставший своеобразной энциклопедией для изучения истории и культуры мордвы.

Наиболее весомым по своей значимости для нашего исследования являются работы В.Н. Майнова [Майнов, 1875; 1883; 1885] и прежде всего его «Очерк юридического быта мордвы». Опираясь на господствующую в то время эволюционную школу, он дает подробную характеристику нормам обычного права, анализирует брачно-семейные отношения, положение и статус членов семьи, их имущественное состояние. В.Н. Майнов одним из первых рассматривает многие нравственные принципы мокши и эрзи, подчеркивая при этом их общее и специфическое. Опираясь на работы других исследователей, собственные материалы, автор анализирует традиционные способы общения и поведения, различные формы взаимопомощи.

Свое место в работе нашли отражение и вопросы, связанные с приемышами, незаконнорожденными, сиротами. Ученый показывает отношения к ним в семье, обществе. В частности В.Н.Майнов подчеркивает, что община старалась следить за обращением опекунов с воспитанниками, дабы не допустить причинения обиды ребенку. Исходя из этого, в качестве опекуна выбирали самого достойного [Майнов, 1885: 164].

Исследователь счел возможным обратить внимание на стремление мордвы к образованию, грамоте.

В своих работах В.Н. Майнов затрагивает ряд этнодемографических аспектов, касающихся рождаемости, смертности детей.

Конечно, не все положения автора бесспорны, достаточно аргументированы, о чем писал и сам исследователь: «Да не будет нам поставлено в вину, если картина эта не полна - мы сделали все от нас зависевшее, чтобы дать

22 этот скромный труд по юридическому быту миллионного народа для того, чтобы возможны были дальнейшие исследования в этом направлении» [Майнов, 1855: 267]. Например, через всю работу В.Н. Майнов проводит мысль о влиянии русского народа на мордву, которое, по его мнению, «выразилось в развитии деспотизма и самовластия родителей относительно браков детей, грубости и жестокости семейных отношений не смягчением, а напротив, некоторым ожесточением и одичанием нравов, которое вытекает прямо из ужасного положения женщины и несовершеннолетних в нашей русской народной семье» [Майнов, 1885: 34, 80, 123, 131].

Большой вклад в изучение мордовского народа внес П.И. Мельников (Андрей Печерский) [Мельников, 1839; 1909. Т.1; 1909. Т.7; 1981]. Наряду с изысканиями в области традиционных верований и обрядов мордвы, существенное место в творческом наследии занимают вопросы национального характера и этнопсихологии. Наблюдая за мокшей Темниковского уезда Тамбовской губернии, он подчеркивает высокие нравственные качества, добродушие, гостеприимство, трудолюбие, зажиточность. Немаловажный интерес представляют данные о формах заключения браков, некоторых обычаях имянаречения ребенка, взаимоотношениях молодежи. Однако, касаясь вопросов семьи, быта, П.И. Мельников следовал за славянофилами. Он восхищался старинным бытом мордвы, ее многосемейностью, патриархальностью, именно этим объясняет высокие нравственные устои и зажиточность. В мордовской семье исследователь желал видеть общинную собственность, общинное хозяйство.

Для исследования мордовской семьи и семейных обрядов интерес представляет работа И.Н. Смирнова «Мордва» [Смирнов, 1895]. Им были обобщены и приведены в стройную систему все имеющиеся сведения о мордовском народе в области истории, этнографии, фольклора. Количество цитируемой автором литературы настолько велико, что монография может служить ценной библиографией. Особенно важными являются II и III главы, в которых рассматриваются внешний быт, семейные и общественные отно

23 шения, включая обряды, связанные с рождением ребенка и сохранением жизни новорожденного. И.Н. Смирнов, вслед за В.Н. Майновым, утверждает о равнодушном, даже одобрительном отношении мордвы к внебрачной рождаемости. Это положение получило резкую критику со стороны ряда ученых [Евсевьев, 1966. Т.5: 397-398; Балашов, 1992: 14; Мокшин, 1993: 105]. Как нам кажется, такое явление было характерно для мордвы на определенном историческом этапе развития. Об этом свидетельствует устно-поэтическое творчество, статистические данные о наличие в семье пасынков и падчериц. Сам факт существования для этих случаев особого свадебного обряда, о чем сообщает М.Е. Евсевьев, также говорит в пользу такого утверждения. В мордовской мифологии внебрачное сожительство санкционировалось самими богами. Со второй половины XIX в. общественное мнение стало строже относиться к таким фактам, нравственная сторона стала возобладать над хозяйственными интересами.

По нашей проблеме некоторые сведения содержится в статьях, публикуемых в периодических изданиях различных научных обществ: «Этнографическом обозрение» (ЭО) - орган Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, в «Записках Русского географического общества» (РГО), в Известиях «Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете» (ОАИЭ). В частности на страницах «Записок» РГО и в «Этнографическом обозрении» были опубликованы работы А.Н. Минха о саратовской мордве [Минх, 1890; 1892]. Рассматривая религиозное мировоззрение, некоторые семейные и общественные обряды, автор показывает также отдельные обрядовые функции детей и молодежи.

Представляет интерес содержательная работа П.Матвеева, посвященная народному юридическому быту Самарской мордвы [Матвеев, 1878. Т.8]. В ней освещаются нормы обычного права. Большое внимание уделяется семейным отношениям, положению женщины в патриархальной семье. Некоторый материал имеется и о детях, в частности автор показывает зависимость статуса ребенка от его пола, способы приучения детей к труду.

Сведения о родильной обрядности, обрядах детского цикла содержаться в публикациях Общества АИЭ [Бутузов, 1893: 381-386; Масленников, 1916: 188-196]. Однако все они носят описательный характер и посвящены определенной местности, селу. Ценность их заключается в том, что в какой-то мере, они дают возможность судить о локальных сходствах и различиях.

В 30-х годах XIX в. начинает зарождаться провинциальная печать, при каждом губернском правлении издавались ведомости. Они имели два отдела - официальный и неофициальный. В неофициальной части помещались известия и статьи исторического, археологического, этнографического и прочего характера. На их страницах много места отводилось историко-этнографическим материалам. В различных губернских ведомостях нашли отражение многие стороны мордовского быта, в том числе описание семейных отношений, общины, родильных обрядов [Арнольдов, 1867. №60; A.C., 1892. № 12; Ауновский, 1868; 1870. Т.2: 150-194; Можаровский, 1896; №23; Н-лов Н., 1893; Село., 1888. №89; Прозин, 1865; С.Н.Н., 1894; Орлов, 1876. №106-109; Попов, 1834. №30].

Аналогично губернским ведомостям почти повсеместно по единой программе издавались епархиальные ведомости. В неофициальной части были опубликованы материалы о нравах и быте мордвы, родильных обрядах, поверьях и приметах, общественных молениях. Представляют интерес сведения о праздновании народных и престольных праздников [Милькович, 1905. №18; Гребнев, 1886. №20-24; 1887. №1,2. Иссинский, 1889. №12; Митро-польский, 1876. №12: 355-365; №13: 371-378; Примеров, 1870. №16; Снежиц-кий, 1871. №19-20].

Своеобразным типом периодических изданий были памятные книжки, издававшиеся ежегодно губернскими статистическими комитетами во второй половине XIX в. Они отличались богатым материалом о населении края, содержат сведения по истории, этнографии, культуре. В литературно

25 исторических отделах книжек сотрудничали видные ученые-краеведы, активисты края. Например, обязанности секретаря Симбирского статистического комитета исполнял инспектор гимназии В.А.Ауновский, который занимался также этнографическим изучением мордвы [Ауновский, 1869]. По нашей проблеме представляют интерес его материалы по обыденной жизни мокши Краснослободского уезда Пензенской губернии. Автор отмечает ряд физических и нравственных качеств мокшан, подчеркивает патриархальность, привязанность к родному селению, уважение и бережное отношение к окружающей природе: «.довольство и давно развивающееся посильное умение пользоваться дарами окружающей природы - без сомнения, не что иное, как прямые следствия глубоко укоренившегося расположения к обитаемой ею стране». Рассматривая мокшанские обычаи,, обряды и суеверия, В.А. Ауновский, подробно описывает обряды, приметы, связанные с рождением детей, обычай имянаречения. Заслуживает внимания и характеристика семейно-брачных отношений: «Семейные связи у мордвы крепче, чем у русских».

Мощный толчок в изучении жизни и быта народов России происходит с созданием губернских ученых архивных комиссий. В 1884-1886 гг. архивные комиссии действовали в Нижнем Новгороде, Пензе, Самаре, Саратове, Тамбове и др. К числу их деятельности относилось исследование быта, фольклора местных народов, популяризации знаний по истории, археологии и этнографии края через периодически издаваемые «Известия», «Труды». Членами комиссии создавались исторические музеи из разнообразных коллекций, свидетельствующих о культуре местного населения. В «Известиях» напечатано много историко-статистических описаний, статей научно-популярного характера.

Давая общую оценку дореволюционной литературе, мы можем констатировать отсутствие сколько-нибудь целостного описания мира детей, способов подготовки их к взрослой жизни. Наибольшее число публикаций падает на родильную обрядность. Достаточно слабо изучены положение детей в семье и обществе, вопросы воспитания. Вместе с тем надо отметить,

26 что собранные сведения являются фактологической базой, которая широко использовалась и продолжает использоваться исследователями традиционного быта, семейных обрядов мордвы в качестве иллюстративного источника.

В советский период проблемы социализации детей и подростков также долгое время не были специальным объектом исследования. Однако отдельные вопросы этой тематики рассматривались в процессе изучения традиционной бытовой культуры, семьи и др. В 1923-25 годах по инициативе Пензенского краеведческого музея и общества любителей естествознания и краеведения были проведены этнографические экспедиции в районы расселения мордвы-мокши и мордвы-эрзи. Участники экспедиции собрали оригинальный материал не только по материальной культуре, но и духовной. Большой интерес представляют сведения о молодежных праздниках, ритуальных функциях детей и подростков. Многие материалы находятся в рукописном виде, хранятся в фонде Научно-исследовательского института гуманитарных наук при правительстве РМ (РФ НИИГН) и очень слабо использованы в научной литературе.

В 1925 г. в Москве было создано общество по изучению мордовской культуры, куда входили видные деятели национальной интеллигенции, науки: М.Е. Евсевьев, М.Т. Маркелов, Г.К. Ульянов и др. Помимо организаторской работы, они вели плодотворные исследования по духовной культуре мордвы.

Огромный вклад в изучение быта, культуры и истории внес первый мордовский фольклорист-этнограф М.Е. Евсевьев. Его научное наследие огромно [Евсевьев, 1931; 1959; 1966]. Для нашей темы наиболее значимым является представленная ученым относительно целостная картина обрядов и обычаев детского цикла, условий и обстановки родов, способов вынашивания детей. Большое значение имеют материалы о молодежных праздниках, ритуальных функциях детей, юношей и девушек. М.Е. Евсевьев одним из первых собрал многие детские и подростковые игры, отдельные формы детского и молодежного фольклора. К сожалению, многие его работы этого на

27 правления остались неподготовленными к печати и хранятся в Мордовском государственном архиве [ЦГА РМ, Ф.57; Ф.Р-267], в рукописном фонде НИИГН [РФ НИИГН, Л. 3; 20; 51; 52; 53; 56; 414].

Интересные данные о детской и молодежной субкультуре содержатся в работах М.Т. Маркелова [Маркелов, 1922; 1931]. В частности он рассматривает колядки, великопостные и лирические песни, гадания. Заслуживает внимание описание им праздника в Рождественском доме. В обычаях ряжения и ритуальных играх он рассматривает средства, с помощью которых молодежь доказывала свой социальный статус, утверждала право на создание семьи.

С образованием научно-исследовательского института мордовской культуры (1932 г.) изучение истории, быта, семейных обрядов приобретает плановый, более целенаправленный характер. В 1934 году с целью изучения происходящих культурно-бытовых изменений в жизни мордовской деревни была проведена первая комплексная экспедиция в Мордовии. В ходе работы было заполнено до 4 тысяч анкет, состоящих из 42 вопросов. Ряд из них затрагивал демографическую ситуацию, взаимоотношения в семье, положение женщины. Большая часть этих интересных данных пока еще не включена в научный оборот [РФ НИИГН, И- 1020].

Отдельные аспекты изучаемой темы отражены в статье С.Преображенского [Преображенский, 1930. №8-9], в частности в нем содержится определенный материал о народных средствах лечения бездетности, некоторых детских болезней.

В монографии известного этнографа В.Н. Белицер [Белицер, 1973] довольно подробно характеризуется повседневная и праздничная одежда мордовских девушек и юношей, способы ее изготовления и манера ношения, особенности девичьих головных уборов.

С середины 1950-х годов в процесс этнографического изучения мордвы включаются местные исследователи. Различные стороны традиционной обрядности мордвы рассмотрены в работах Н.Ф. Мокшина [Мокшин, 1968;

28

1977; 1991; 1993; 1998; 2000]. В книге, посвященной религиозным верованиям мордвы и выдержавшей два издания, ученый на основе этнографических, конкретно социологических и собственных полевых материалов, показывает происхождение и развитие дохристианских религиозных верований и обрядов, их роль в традиционной культуре, описывает мордовские праздники, связанные с циклом сельскохозяйственного года, участие в них различных возрастных категорий мордовского общества, включая детей и молодежь.

Значительный интерес представляют материалы, посвященные магическим колдовским обрядам, прежде всего лечебной, вредоносной, любовной магиям, широко бытовавшим, а в ряде случаев функционирующим и сегодня, в традиционном быту мордвы.

Существенное значение для нашей темы имеет также работа «Тайна мордовских имен», в которой Н.Ф. Мокшин довольно полно рассматривает обычаи и обряды имянаречения, мордовский ономастикон [Мокшин, 1991].

Если говорить о целенаправленном исследовании бытовой культуры во всем ее многообразии, в исторической динамике, с учетом сложнейшего механизма взаимодействия традиционных и инновационных черт ее составных компонентов, то она представлена в работах Балашова В.А. [Балашов, 1975; 1992]. На основе различных источников рассматривается мордовская традиционная семья, ее структура, внутренний уклад, обрядовая сфера, а также эволюция в конце XIX - начале XX в. Пристальное внимание автор уделяет формам заключения браков, традиционным критериям выбора брачных пар. Содержится ценная информация о бытовых функциях сельской общины, в том числе общественном досуге. В своих работах исследователь кратко сообщает о воспитательных функциях семьи, прежде всего приемах включения детей в трудовую сферу.

Семье и семейной обрядности мордвы посвящены изыскания московского этнографа Т.П. Федянович [Федянович, 1976; 1979; 1984; 1990]. Автор дает подробную характеристику родильной обрядности, обычаям и обрядам детского цикла, прослеживает тенденцию их развития, выявляет общие и

29 специфические черты в общей связи с культурой финно-угорских народов Поволжья.

Отдельные аспекты традиционной молодежной субкультуры рассмотрены Г.А. Корнишиной [Корнишина. Обычаи мордвы., 1977; Обычаи., 1977; Традиционные., 1977; 1999; 2000]. Наибольший интерес представляет описание обычаев и обрядов мордвы, сопровождавших социовозрастные изменения в молодежной среде, традиционных форм коллективного общения. Автор зафиксировала место и роль юношей и девушек в обрядово-символической системе традиционного сельского коллектива.

Некоторые виды детских спортивных игр у мордвы описаны В.Н. Куклиным, который широко использовал архивные материалы М.Е. Евсевье-ва [Куклин, 1974].

Традиционная детская и подростково-юношеская субкультура довольно успешно разрабатывается фольклористами и музыковедами [Бояркин, 1983; Брыжинский, 1985; Мордовские народные игры, 1996; Самородов, 1980; Таракина, 1971; 1984; Шуляев, 1980]. Ряд авторов (Брыжинский, Шуля-ев) рассматривают молодежную культуру как способ самовыражения и самопознания юношами и девушками себя и окружающего мира. Организатором и главным героем большинства народных театрализованных выступлений являлась молодежь, что накладывало отпечаток на содержание и настроение самих представлений.

Детский фольклор во всем его многообразии представлен в работах Э.Н. Таракиной. Наибольший интерес представляет исследование произведений, созданных самими детьми (дразнилки, поддевки, считалки) и перешедших из репертуара взрослых в детскую среду (игры, колядки, загадки, заклинки, приговорки). Помимо перечисленных проблем, автор показывает роль фольклора в эстетическом и нравственном воспитании молодого поколения.

С педагогических позиций отдельные вопросы социализации рассмотрены Т.Г. Тимошиной [Тимошина, 1982; 2000; 2001]. Достаточно подробно анализируются традиции нравственного воспитания, при этом автор

30 обращает внимание на необходимость использования прогрессивных традиций народной педагогики в воспитании гуманности у детей. Однако педагогический опыт народа исследуется в основном через устно-поэтическое творчество.

В группе социально-этнографических и демографических исследований, посвященных мордовской семье, следует отметить статьи С.Д. Николаева [Николаев, 1989; 1991], написанные на основе материалов IX и X ревизий и работы Л.И. Савинова [Савинов, 1992; 2000], который рассматривает современную семью с точки зрения ценностного подхода.

Историографический обзор литературы как дореволюционной, так и XX в., показывает отсутствие специальных, обобщенных работ по нашей проблеме. Почти все исследования в основном фрагментарны, не систематичны. В целом вопросы социализации находились на периферии их научных интересов и затрагивались главным образом попутно. Отдельные аспекты описывались большей частью самостоятельно, вне связи с целым. Наиболее благоприятная ситуация сложилась в изучении обычаев и обрядов в региональной историографии детского цикла, семьи, но вся общественная сторона проблемы детства, способы жизнедеятельности, положение детей в семье, обществе, их взаимоотношения и методы воспитания не стали объектом анализа. Именно эти вопросы явились предметом научных изысканий диссертанта [Беляева, 1982; 1984; 1980; 1987; 1990; 1995; 1996; 1998; 1999; 2000; 2001]. Оперируя разнообразными источниками, включая собственные полевые материалы, этносоциологические данные, автор дает относительно целостную картину традиционных способов воспитания детей и подростков в тесной связи с культурой и бытом народа. Большое внимание уделяется анализу социального статуса детей, соционормативных представлений о возрастных свойствах, ритуальных функций подростков и молодежи, традиционных институтов социализации, средств и факторов воспитания.

Завершая обзор литературы, автор считает необходимым подчеркнуть, что сегодня по данной теме в отечественной историографии накоплен

31 большой опыт, литература значительна и разнообразна, разнообразна и их методология. Большая часть работ посвящена педагогической теории и практике различных народов, обрядам детского цикла, способам трудового и физического воспитания. Подробная библиография и анализ литературы даны Г.А. Комаровой [Комарова, 1980: 202-212]. Аннотированный библиографический указатель составлен O.A. Северной [Северная, 1993].

В 70-х годах были предприняты первые попытки обобщения народного опыта воспитания. В.Н. Волков создает особую отрасль знаний — этнопе-дагогику, науку об эмпирическом опыте этнических групп в воспитании и образовании детей, о морально-этических и эстетических воззрениях на исконные ценности семьи, рода, племени, народности, нации [Волков, 1999: 4]. Однако почти все этнопедагогические исследования рассматривают народные традиции воспитания через устно-поэтическое творчество, при этом зачастую отождествляют социально-нравственные идеалы, ценностно-нормативные представления народа и его реальную воспитательную практику, ее результаты, которые никогда и нигде не совпадают. По мнению И.С. Кона, в них «не всегда достаточно глубок и социологический анализ фактов: как дифференцируется тот или иной обычай в зависимости от классовой принадлежности семьи, среды обитания, пола ребенка, половозрастного разделения труда в семье и в общественной жизни и т.д.» [Кон, 1988: 18].

Новое в изучение проблем социализации, мира детства связано с появлением социальной психологии, разработок вопросов психологии общения, без которых решение многих тем было бы просто немыслимым.

В 80-х годах XX в. И.С. Коном была составлена общая программа-максимум по изучению положения и способов воспитания детей у разных народов. Она стала своего рода общим ориентиром, не лишающим авторов права на самостоятельный отбор и организацию данных. На основе этой эт-носоциологической программы вышло в свет несколько книг, которые вызвали большой научный интерес, как в нашей стране, так и за рубежом [Су-ботский, 1984: 162-164; Комарова, 1985: 158]. В этом же.русле написана кни

32 • / га о традиционных формах воспитания народов Сибири [Традиционное., 88]. Как пример удачного подхода к рассмотрению традиционных форм и способов воспитания удмуртов можно назвать монографию Г.А. Никитиной [Никитина. 1997].

Большое влияние на развитие этнографии детства оказали работы зарубежных исследователей, и прежде всего, Маргарет Мид, которая доказала зависимость содержания социализации от характера культуры [Мид, 1988]. Не менее значимым является труд «Детство. Юность. Семья», особенно второй том, посвященный истории социализации детей [Martin und А. Nitschke (Kindheit. Jugend. Familie. II). Freiburg-Munchen, 1986]. Широкую популярность получила книга американского социального психолога У. Бронфенбреннер «Два мира детства. Дети в США и в СССР» [Бронфенбрен-нер, 1976], основанная на сопоставлении двух систем воспитания детей, советской и американской. Положительная сторона этих работ заключается в том, что в них впервые дифференцированно поставлен вопрос о социокуль^ турных детерминантах воспитания детей и его значении в процессе межпоколенной трансмиссии культуры, обогатив методический арсенал этнографических исследований новыми психологическими методами (проективные тесты, изучение историй жизни и т.п.).

В последнее десятилетие тема детства, детской и подростковой субкультуры, социализации личности стала одним из продуктивных направлений в фольклористике, психологии и социологии, о чем свидетельствуют публикации [Кон, 1988; 1989; Мудрик, 1984; Осорина, 1985; Положение., 1990; Положение., 1992]. Огромную роль в реализации научных достижений и формировании новых исследовательских интересов в изучении мира детства и детской фольклористики играют проводимые ежегодно с 1987 г. Виноградовские чтения - конференции, посвященные памяти иркутского фольклориста и этнографа Г.С. Виноградова. В 1995 и 1998 гг. в них принимала участие и автор данной диссертации. «Детская тема» занимает все

33 больше места в планах этнографических конференций и конгрессов, а также российских и региональных совещаниях.

В настоящее время происходят изменения в направлении исследований, расширяющихся и углубляющихся за счет междисциплинарного подхода и характера. Объектом научных интересов становятся проблемы современного детства, подросткового и молодежного социума, обычно связанные с психологией, социологией и культурологией, что в свою очередь детерминирует их предметную и методологическую специфику.

Но все же, наиболее привычными, традиционными для этнографии являются монографические труды, сочетающие данные непосредственного полевого материала с изучением основных компонентов культуры, дающие в итоге целостное описание данного народа в эволюционно-историческом или структурно-функциональном плане.

При исследовании семьи как института социализации, огромную роль сыграли работы В.А. Александрова [Александров, 1981; 1984], Ю.В. Бромлея [Бромлей, 1981], O.A. Ганцкой [Ганцкая, 1984; 1986], А.Г. Харчева [Харчев, 1979] и др.

Из зарубежных исследователей можно выделить книгу известного специалиста по истории семьи Р.Зидер [Зидер, 1997], в которой рассматриваются ключевые проблемы социальной истории семьи Западной и Центральной Европы двух последних столетий, включая аспекты семейной жизни (выбор супруга, брачное поведение, воспитание детей и т.п.). Представляют интерес и работы американских ученых М.Ф. Нимкоф [Nimkoff, 1965], P.O. Блоуд и Д.М. Волф [Blood, Wolfe, 1960] по вопросам социальной структуры семьи.

Для автора большое значение имели исследования российских и региональных историков, этнографов по общине: В.А. Александрова [Александров, 1976; 1984], В.П. Данилова [Данилов, 1976; 1979], А.Я. Ефименко [Ефименко,1884], Г.А. Никитиной [Никитина, 1993; 1999].

34

На стадии поиска методики исследования, научно-теоретического обобщения материалов важное значение имела монография видного этнографа В.И. Козлова [Козлов, 1999], в котором изложена теория этноса как особой общности людей, активно проявляющей себя в социальной жизни, рассмотрены проблемы национальной политики.

Источниковедческая база. Для изучения предложенной темы мы располагаем широким кругом источников. Нами использованы книги ланд-ратской переписи 1716-1717 гг. по Саранскому уезду, составленные Львом Аристовым :а [РГАДА, ф.350, оп. 1,д. 357]. Они содержат уникальную информацию о составе и структуре семьи, людности. По данным этих книг можно проследить брачный возраст мордвы, детность семьи, наличие приемышей, выявить бытование повторных браков, многоженства и т.п. Материалы ландратской переписи содержат интересные сведения о дохристианских именах, о возрастной структуре жителей, величине населенных пунктов, численности дворов. Важным подспорьем являлись данные Ревизских сказок третьей ревизии по Самарской губернии [РГАДА, ф.350, оп. 3]. Нас, прежде всего, интересовали сведения о структуре семьи, семейно-брачных отношениях, формах и условиях заключения браков.

Интересные сведения о культуре, общинном быте и социальных отношениях крестьянства на рубеже Х1Х-ХХ вв. мы извлекли из материалов Этнографического бюро В.Н.Тенишева, собранных путем анкетного обследования и хранящихся в Рукописном отделе Государственного музея этнографии (ГМЭ) в Санкт-Петербурге. В присланных корреспондентами рукописях содержатся данные об обычном праве, семье и семейных отношениях, об опеке и призрении, о семейных разделах, религиозных верованиях и обрядах. При рассмотрении семейных отношений нами использовались сообщения корреспондентов из Инсарского, Саранского уу. Пензенской губернии о причинах распада патриархальной семьи, прогрессирующем росте семейных разделов, падение власти в семье «большака» [ГМЭ, ф.7. Оп.1. д.1314].

35

Богаты и разнообразны сообщения о духовной жизни пореформенной деревни, в частности уровне грамотности, создании школ. Существенное место занимают сведения о форме общения крестьян, традициях взаимопомощи. Нами использованы также данные об обрядах и поверьях, связанные с повивальной бабкой [ГМЭ, ф. 7. Д. 1518; 1366; 1506; 1341; 1389;1899].

Для решения поставленных задач использовались материалы, выявленные в Центральном государственном архиве Республики Мордовия [ЦГА РМ]. Важным источником изучения психологии крестьянства, проблем быта, культуры, организации повседневного быта являлась документация органов местного самоуправления, в частности фонды волостных правлений [ф.59]; органов местного земского самоуправления [ф. 52; 72; 46]; фонд Темниковского уездного съезда Тамбовской губернии [ф.139]. В определенной степени привлекаются рукописные материалы М.Е. Евсевьева, хранящиеся в ЦГА РМ.

Интересные данные о социально-экономическом развитии мордовской деревни, структуре семьи накануне революции 1917 г. извлечены из областного государственного архива г. Пензы [ПГОА, ф. 158].

Широкий круг источников образуют официальные материалы, стати-стико-демографические справочники, данные переписей и разного рода обследований по губерниям, уездам, волостям. Они представляют значительный объем статистических сведений по различным сторонам жизни крестьян и крестьянского мира. Среди них особую ценность представляют переписи, позволившие получить информацию о структуре семьи, детности, традиционном демографическом поведении.

Достаточный объем сведений по различным вопросам семейно-брачных отношений, детской обрядности, молодежной культуры содержат отчеты и записи членов мордовских этнографических и фольклорных экспедиций, хранящиеся в архиве НИИГН [РФ НИИГН Ед. хр. 18; 57; 117; 124; 297; 373; 489; 496], ряд из которых вводится впервые в научный оборот.

36

Базовым источником являются полевые материалы автора, собранные во время этнографических экспедиций по мокшанским и эрзянским селам на территории республики, Самарской, Оренбургской, Пензенской областях. Благодаря природному уму и памяти многочисленных информаторов, являющихся носителями богатейшей народной культуры, нам удалось собрать интересный и поистине уникальный материал по различным вопросам мира детства, приобщения детей к материальным и духовным ценностям. Их рассказы и воспоминания также дополняли свидетельства других источников, позволяли проверить объективность их отбора и анализа, восстановить в целостности наиболее важные моменты.

В данной работе, как источник для получения необходимых данных, широко используется устно-поэтическое творчество мордовского народа, которое является выражением исторического сознания. В фольклоре отражены нормативно-педагогические установки и принципы, идеал народного воспитания. Народная педагогика как свод не зафиксированных в письменных источниках целей, приемов и средств воспитания, может быть в определенной мере понята через устно-поэтическое творчество.

В диссертации используется большой комплекс опубликованных источников массового характера. Важным достоинством является их информационная насыщенность. Это позволило использовать их не иллюстрировано, как разрозненные исторические источники, а в комплексе, извлекая из них систему данных. Сходство набора признаков в исследованиях разных лет давало возможность проследить динамику развития традиционных способов и приемов социализации личности в течение нескольких периодов.

Обзор использованных источников позволяет говорить об их многогранности и разнообразии. Однако автор сознает, что за пределами внимания остается еще ряд документов и свидетельств, прежде всего демографического характера. Не все вопросы избранной темы рассмотрены и решены с одинаковой полнотой. И все же хочется надеяться, что многие проблемы, поставленные диссертантом, будут способствовать более полному осознанию

37 механизмов подготовки и включения молодого поколения во взрослую жизнь, в культуру социума. А это, в свою очередь, может и должно быть учтено и использовано в процессе направленного обучения и воспитания детей.

38

Заключение научной работыдиссертация на тему "Традиционные способы и формы социализации детей и подростков у мордвы"

Заключение

Бурные события конца XX в. более чем убедительно свидетельствуют о возрастании этнического фактора в культурно-историческом процессе. Это находит свое выражение в объединении этнических общностей для борьбы за обладание природными ресурсами, политическую власть, территориальную и культурную целостность. В настоящее время фактически невозможно найти ни одного народа, который не проявлял бы интереса к культурной самобытности, не стремился сохранить и развить свою целостность и культурный облик. Эта тенденция отстаивания собственной неповторимости и сохранения культурной традиции подтверждает, что человечество не утрачивает своего этнического многообразия.

Осознание того, что утрата многих прогрессивных традиций привела к духовному обнищанию общества, к разрыву связи времени и поколений, заставляет искать пути возрождения интереса к национальной культуре. Выход из создавшегося положения во многом видится в возвращении народа к своим истокам, в возрождении этнического самосознания, в изменении шкалы внутренних оценок и ориентировок. Такая работа предусматривает глубокое изучение тех ценностей, которые копились народом веками и передавались из поколения в поколение. В связи с этим огромное значение приобретает традиционный опыт социализации детей и подростков. Он позволит понять особенности психологии самого народа, раскрыть механизмы передачи этнокультурных традиций.

Рассмотренный и проанализированный в данной работе материал показывает, что мордва выработала свой стиль социализации молодого поколения, который определялся, во-первых, историческими и социально-экономическими особенностями, во-вторых, традиционными представлениями о роли и значимости детей в мордовском обществе.

Многочисленные источники свидетельствуют, что одним из основных жизненных идеалов мокши и эрзи являлось наличие большого потомства. Чем больше детей в семье, тем выше ее престиж и авторитет родителей. В

398 народном сознании многодетная семья ассоциировалась с муравейником, пчелиным роем. В силу этого обычаи и обряды, многочисленные магические действия, призванные обеспечить чадородие, играли приоритетную роль в семейно-бытовой сфере.

Особое отношение к детям объясняется не только природным чадолюбием, оно коренилось в системе традиционного мировоззрения и жизненном укладе. Дети осуществляют связь поколений, поддерживают непрерывность существования семьи, рода, социума. Народные установки на высокую рождаемость диктовались социально-экономическими причинами. По народным меркам только многодетная семья могла рассчитывать на благосостояние и устойчивость. Высокая детская смертность, необеспеченная старость также были важными стимулами многодетности.

Человек чувствует себя в безопасности и более уверен в будущем, если есть дети. Наличие большого потомства сознавалось как продолжение собственной жизни. Вместе с детьми росли, мудрели сами взрослые, накапливая жизненный опыт. Связь с ними оживала в отношениях к внукам, родители фактически без перерыва продолжали быть воспитателями, но теперь уже в роли дедушек и бабушек. Во внуках они видели не только родовые черты в характере, но и внешности, с ними продолжали сохраняться семейные и родовые традиции.

Дети поднимали статус, ценность человека, его общественную значимость и признание. Честь и хвала многодетным родителям подчеркивается всей мировоззренческой системой мордвы, ее ментальностью.

Однако, человек, родившись, еще не есть личность. Если человеком рождаются, то личностью становятся, и для общества не было безразлично, какой личностью он станет. Это положение глубоко сознавалось народом, поэтому воспроизводство предусматривало не только количественные показатели, но и качественные, что связывалось с процессом социализации. Подготовительным этапом формирования человека как социальной личности служила родильная обрядность. Появление ребенка на свет включало в себя

399 несколько важных этапов: это и великое таинство зачатия, вынашивание в материнском лоне, этап, когда с помощью магических и рациональных способов закладывались не только особенности его физического облика, но и необходимые черты нравственного развития. Рождение - это также этап пересечения границы между миром биологическим и социальным. Многочисленные родильные обряды и обычаи призваны были обеспечить ребенку вход в социум. Традиционная система социализации детей основывалась на принципах последовательности жизненного цикла ребенка. Мордовская культура выделяла четыре периода, маркирующие его возрастное состояние с момента рождения до вступления в брак, которым соответствовала и своя социовозра-стная терминология.

В представлениях многих народов, в том числе и мордвы, наиболее важным и ответственным считался первый период в жизни детей. Он основывался на понимании того факта, что особенности формирования в раннем детстве определяют характер, способы мышления ребенка, дают необходимый потенциал для будущего, позволяя ему подготовленным перейти в следующий возрастной цикл. О значимости этого этапа свидетельствует наличие особой обрядности, составивший заметный культурный фон заботы и воспитания. В традиционной культуре мокши и эрзи большая роль принадлежала обрядам приобщения и социализации новорожденного. Их главное назначение - наделение новорожденного культурными признаками и свойствам, и введение его в круг взрослых, в биологическую, социальную, психологическую и религиозную жизнь. На уровне пространства происходило постепенное перемещение малыша от периферии - бани - к дому, затем - красному углу, столу, печке, т.е. к тем объектам, которые символизировали основные ценности семьи, рода. По мере роста ребенка, его поднимали все выше и выше по иерархической лестнице, каждая из которых сопровождалась повышением социального статуса, изменением отношений как в семье, так и в обществе.

400

Существенное значение в социализации детей придавалось предметному миру, который включал способы и предметы кормления, ухода, средства гигиены, режим и рацион питания, одежду, приспособления для обучения ходьбе, игрушки и др. Именно эти "первичные институты" формировали базовый тип личности. Через механизм смены предметного мира, вещевого комплекса происходил переход в новый возрастной период, при этом отбирались те элементы, которые соответствовали данному состоянию ребенка, отсеивая иррелятивное.

Социализация личности включала как спонтанные воздействия, так и деятельность специфических институтов. Благодаря их функциям, процесс социализации имел определенные организационные формы, обеспечивающие упорядоченность его протекания и более или менее четко фиксируемые результаты. В качестве традиционных институтов социализации выступали семья, общество сверстников и община. Они имели многофункциональный характер, однако по своей значимости они не были равнозначными. Одним из важнейших и главнейших институтов социализации личности в различные исторические периоды и при разнообразных общественных устройствах была и остается семья. Именно она во многом создает для ребенка ту модель жизни, в которую он включается. Влияние семьи в формирование детей определялось зависимостью: какая семья, такой и выросший в ней человек. Это положение мы находим в нормах обычного права, в критериях выбора брачной пары. Она ярко выражена в многочисленных словесных изложениях, в том числе и в пословицах: "Кодама садсь, стамот марьхневок" - м.- "Какой сад, такие и яблоки", "Вадря видьместэ - вадрэ сюро чачи" -э. - "От хорошего семени жди хорошего племени" [МППП, 1986: 43, 82]. Семья определяла социальную позицию молодого поколения, характер его трудовой и общественной деятельности, ценностные ориентации. Стиль социализации во многом определялся структурой и типом семьи.

Огромным воспитательным потенциалом обладали большие семьи, которые функционировали у мордвы вплоть до 30-х годов XX в. Они имели не

401 только более высокий материальный уровень жизни, но и более продуктивную систему социальной передачи. Здесь в воспитательном процессе участвовали представители нескольких поколений. В таких семьях дети усваивали традиционные ценности с максимальной заинтересованностью, быстротой и полнотой. Большая мордовская семья в большинстве случаев представляла собой коллектив разновозрастной, связанный не только отношениями родства, но и свойства. В такой семье было у кого учиться, с кого брать пример, были наставники и подопечные. Здесь также шел активный процесс взаимовоспитания детей, в жизни каждого ребенка естественным образом воспитывали нравственные устои, трудолюбие, сопереживание, доброту, любовь и уважение к родителям, к старшим.

В значительной мере жизненный путь ребенка предопределяли характер, внутренний строй семьи, положение в ней ее членов. Причем эффект этого воздействия накапливался с возрастом, преломляясь в структуре личности. Для традиционной мордовской семьи было свойственно примерно равное участие супругов в управлении домашним очагом. Отец - добытчик, кормилец, он выступал как персонификация власти и высший дисциплина-тор, пример для подражания, наставник в семейной и трудовой жизни. Отец олицетворял и репрезентировал общество и культуру.

Материнство - одна из функций женщины. Матери отводилась исключительная роль в деле первичной социализации. Народная культура закрепила за женщиной также мировоззренческую, социальную, педагогическую и психологическую функции. Если отец задавал форму семейному бытию, определял роль функции семьи в общекрестьянском миропорядке, то мать следила за исполнением этой формы.

Для внутреннего строя традиционной семьи были характерны авторитарность и патриархальность. Жесткий принцип старшинства, зависимое положение младших от старших и всех членов - от главы семьи, четкое возрастное и половозрастное распределение - характерный признак в народной культуре. В традиционных семьях дети вырастали в условиях строгой дисци

402 плины, и весь процесс их социализации шел по накатанной дороге. Патриархально-традиционный образ жизни служил для молодого поколения моделью будущего поведения, основой воспитания своих детей. В целом нравственный уклад мордовской семьи основывался на таких принципах, как самобытность, прочность, теплота отношений между всеми членами, общность интересов. Эти качества отмечали многие исследователи. Большая и малая семьи представляли собой стабильный, нравственно-здоровый и сплоченный коллектив. Для той и другой были характерны постоянно действующие многообразные связи: совместный труд, участие в семейных ритуалах, проведение совместного досуга.

При всей значимости семьи в социализации личности, она не была единственным и всемогущим вершителем судеб детей. Мощным фактором само - и взаимовоспитания выступало общество сверстников со своими правилами, особыми отношениями и бытом. Оно удовлетворяло в первую очередь потребность в свободном, нерегламентированном взрослыми общении. Взаимная заинтересованность, совместное постижение окружающего мира и друг друга приобретало исключительную значимость. В недрах общества сверстников создавались условия для социализации личности. Огромную воспитательную роль играли разновозрастные группы, в которых дети в игровой форме усваивали приемы трудовой деятельности взрослых, развивали силу и вырабатывали навыки общественного поведения. Принадлежность к обществу сверстников повышала уверенность ребенка в себе, давала возможность самовыражения и самоутверждения. Специфические способы общения и досуга способствовали созданию своей субкультуры, при этом молодое поколение усваивало и культуру прошлого, добавляя в нее свое, нечто новое. Историческая преемственность реализовалась через многообразие и изменение, в котором молодое поколение играло активную роль.

Самой "формализованной" группой «являлись молодежные компании. Они были весьма обособлены, обладали ярко выраженными бытовыми и ритуальными функциями. Образ жизни и нормы поведения юношей и девушек

403 имели мировоззренческую мотивированность. При всей своей загруженности работой они располагали разнообразными формами досуга, специфическими местами и домами встреч, игр, гуляний. Время, отведенное молодежи, ее особый статус, по народным представлениям, были необходимы для стадии роста - процесса, подчиненного скорее космобиологическим, нежели социальным законам и поэтому требующего некоторой изоляции, свободы от остальных членов социума. Общество сверстников являлось целостным организмом. Оно давало уникальный социально-психологический опыт, здесь удовлетворялись растущие потребности в общении, в эмоциональном контакте, совместной деятельности.

Ядром молодежных объединений были девушки, по сути руководившие переходными обрядами совершеннолетия. Им же принадлежит ведущая роль в создании молодежной субкультуры, которая по своей эмоциональной силе, идейно-тематической глубине, художественными достоинствами является частью национальной культуры. Многие обрядовые и необрядовые песни органично вошли в современный репертуар сельской художественной самодеятельности. Они звучат и на профессиональной сцене. Некоторые элементы подростковых и молодежных развлечений, игр стали составной частью массовых праздников.

Новым веянием сегодняшней подростковой субкультуры можно назвать так называемую возрожденческую тенденцию в практике современного фольклора. За последние годы в республике появилось несколько детских фольклорных кружков, коллективов, в которых в той или иной степени восстанавливается система ретратрансляции культурных ценностей от старших к младшим, возрождаются свойственные традиционной устной культуре механизмы преемственности художественных знаний от поколения к поколению. В ряде сельских сел возрождаются традиционные посиделки, где свое достойное место находит народная песня.

Община со сложившимся социальным устройством, с функционирующими национальными традициями вы

404 ступала как внешний фактор в системе общественных отношений и во многом определяла особенности развития личности. Она задавала типы поведения для всех возрастных категорий, нормировала действия, определяла их место в обществе, социальную позицию, статус. Социализирующая роль общины осуществлялась как прямым, так и опосредованным способом, который проявлялся в выработанных традициях и обычаях, воздействовавших на сознание и поступки людей.

Если младшие дети непосредственного давления общества пока не испытывали, то подростки и молодежь должны были соизмерять свои действия и поступки исходя из общественных норм и стереотипов. Община осуществляла нравственный контроль над поведением каждого своего члена. Она выступала как хранительница морально-этических принципов, поддерживала и защищала принятые этические нормы не только силой общественного мнения, но и посредством принуждения.

Община возлагала на семью обязанности надлежащим образом воспитывать детей и предусматривала применение санкций к родителям за невыполнение этой обязанности в виде нравственного осуждения, увещевания, наказания денежным штрафом. В отношении сирот - вплоть до лишения прав опеки.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. сельские общества стали уделять серьезное внимание образованию, о чем свидетельствует увеличение числа средств, выделяемых на содержание училищ, школ. В ряде уездов доля их участия составляла более 30% от всех источников расходов на образование.

Обозревая традиционные институты социализации, нетрудно заметить, что их расположение тесно было связано с определенными этапами жизненного пути детей. Эта связь не случайна. Возрастные особенности ребенка обуславливали характер их воздействия, а, следовательно, структуру и функции институтов социализации. Если на раннем этапе главенствующая роль принадлежала семье, то в подростковом и юношеском - весьма ощутимо влияние общества сверстников и общины. Таким образом, процесс обогаще

405 ния социальными качествами неотделим от естественного жизненного пути. Следование этому пути не являлся спонтанным, а было целенаправленным и корректируемым социальными институтами, в деятельности которых получили концентрированное выражение социальные ожидания, нормы и санкции. И чем дальше отходил человек от младенческого возраста, тем существеннее были коррективы со стороны социальных институтов, тем избирательнее и утонченнее их воздействие [Лебедев, 1971: 78].

Традиционные институты социализации призваны были подкреплять друг друга и действовали в унисон. Они являлись достаточно эффективными, успешно обеспечивали усвоение и воспроизводство унаследованных от прошлого ценностей и навыков, готовили подрастающее поколение к самостоятельной жизни. Их содержание и методы были тесно связаны с конкретным, наличным способом ведения хозяйства, экологическими условиями и социальной структурой. Отношение к детям органически было связано с общими ориентациями культуры и опытом предков, поэтому в основе социализации лежала традиционность, основанная на вере в святость издревле установленных порядков и правил. Община и общество сверстников дополняли семейное воздействие, не подрывая его решающего значения.

С изменением социально-экономической структуры и форм общественной деятельности людей происходит эволюция институтов социализации, ее содержания и методов. Здесь есть свои закономерности. По мере усложнения культуры объем передаваемых из поколения в поколение знаний, умений и навыков увеличивается, а сами формы их передачи дифференцируются и специализируются. Если в традиционных обществах преобладало непосредственное практическое вовлечение детей в деятельность, то в дальнейшем все большую роль приобретает систематическое обучение, подготовка к жизни отделяется от практического участия в ней.

С усложнением социальной структуры общества происходит дифференциация процессов и институтов социализации. Наряду с сохранением и трансформацией традиционных социальных институтов на их основе или в

406 противовес им возникают новые общественные институты, специально предназначенные для передачи унаследованного опыта - детские ясли, сады, школы, профтехучилища и т.п., причем их значимость соотносится с конкретными фазами жизненного цикла. По мере урбанизации и индустриализации значение общественных институтов и средств социализации неуклонно возрастает. Воспитание становится непосредственно общественным, государственным делом, требующим планирования, управления и систематической координации усилий. Отдельные аспекты и функции социализации при этом обособляются, что находит отражение в дифференциации таких социально-педагогических понятий, как воспитание, образование, обучение и просвещение, каждому из которых соответствует специфический вид деятельности и своя собственная институциональная система.

Составной частью процесса социализации является традиционное воспитание, представляющее систему целенаправленного воздействия на личность. Педагогическая культура пронизывала все стороны жизни: религиозные воззрения, обычаи и обряды, народные праздники, устно-поэтическое творчество. Воспитательные традиции проявлялись в отношении к природе, в удивительных народных ремеслах, красоте одежды, вышивке, законах гостеприимства и т.п.

Народное воспитание основывалось на принципах последовательности жизненного цикла. Наиболее строгому контролю и регламентации подвергались те сферы деятельности и те социальные группы, которым культура придавала большое значение и ценность. По мере повышения статуса детей, усиливался социальный контроль над ними и уровнем предъявляемых к ним требований.

Один из основополагающих аспектов народной педагогики - раннее включение детей во все сферы жизни. Дети учились не столько слушая и наблюдая, сколько участвуя непосредственно. Крестьянская организация труда предусматривала обучение младших у старших, старших - у отца, деда. На основе живой преемственности: умения, навыки, опыт передавались от отца

407 к сыну, от семьи к семье. Согласно традиционному мировоззрению, труд есть начало воспитания, трудолюбие - его результат, итог формирования подрастающего поколения.

Важнейшим условием успешного воспитания признавался эмоционально-психологический климат семьи. В силу народных традиций, семейные отношения строились по принципу повиновения старшим, на основании взаимной любви и уважения. Не страх перед физической силой, а боязнь огорчить родителей - такой взгляд определял характер взаимоотношений между родителями и детьми. Хотя власть отца должна была распространяться до определенного возраста, нравственная опека над детьми никогда не прекращалась. Согласно народному миропониманию, родители за своих детей должны держать ответ перед высшими силами. Если сотворят зло, то позор прежде всего упадет на семью. Тесная связь родителей и детей - основа народных педагогических воззрений.

Многие современные папы и мамы считают, что смысл воспитания - в создании максимально комфортабельных условий для ребенка, в чтении ему постоянных нравоучений. Народная же мудрость утверждает, что дети никогда не воспринимают просто нравоучения. Главное, что воспитывает, - это проявленное состояние души родителей.

Традиционная педагогика - это, с одной стороны, любовь к ребенку, а с другой - создание тех ситуаций, с которыми он сталкивается в жизни, и подстраховка его в этих ситуациях с одновременной демонстрацией своей любви, что гораздо лучше, чем нежелание принести ему физическую и духовную боль. Доброта без дисциплины, учит народная мысль, не менее опасна, чем насилие и жестокость.

Уважение к старшим - отличительная черта культуры многих народов. Воспитание глубокого сыновнего и дочернего долга являлось основополагающим в формировании морально-нравственного облика детей. По традиции, мордва в состав семьи включала не только родителей, но и одиноких родственников. Не было случаев, чтобы мордвин не нашел своевременной

408 поддержки у близких и сородичей. Авторитет старших среди детей был очень велик, непослушание - явление крайне редкое.

Наши предки были богаты духовно, были более чистыми и здоровыми, для них духовным первоисточником являлся окружающий мир. Воспитание человека начиналось с осмысления мира, постижения его законов, осознания себя частью единой системы мироздания. Огромная роль в духовности людей принадлежала религиозно-этическим представлениям, которые пронизывали всю жизнь, определяли многие стороны морали, нормы обычного права. Бо-гобоязнь была важным средством сдерживания, сохранения порядка, дисциплины как в семье, так и в обществе. Потеря веры привела к потере многих нравственных принципов.

В педагогической практике народ использовал широкий спектр воспитательных методов и приемов. Наиболее действенными способами считались личный пример родителей, взрослых, строго продуманная организация быта детей. Своеобразными уроками служили обычаи и обряды, народные праздники. Традиционная обрядность является одним из наиболее специфических и устойчивых признаков этноса. Именно через нее происходило постоянное воспроизводство его этических показателей. Под воздействием обрядности формировались личностные ориентации, нормы морали, национальное самосознание, система ценностей.

Сегодня, с изменением всей ситуации в стране, произошла переориентация взглядов на роль обычаев, обрядов, пришло понимание их исключительной важности и значимости в жизни народа. Дохристианские верования выступали важной составной мордовского менталитета. Считаем возможным использовать некоторые воззрения в современной жизнедеятельности, в частности, те, что направлены на воспитание рационального отношения к окружающей среде, на упрочнение устоев семейной и общественной жизни, нравственности.

Велика была роль в воспитании устно-поэтического творчества. В нем народная память сохранила духовный опыт народа, его педагогические воз

409 зрения. Сквозь столетия дошли до наших дней пословицы, поговорки, сказки, легенды, предания. Сохранить их, знать, передать следующим поколениям -задача живущих сегодня. В современной практике воспитания необходимо шире использовать устно-поэтическое творчество, народную музыку. В последние годы в республике появилось несколько детских фольклорных студий, кружков, в которых в той или иной степени восстанавливается система ретрансляции культурных ценностей от старших - младшим, возрождаются свойственные традиционной устной культуре механизмы преемственности художественных знаний. Нынешним властным органам необходимо оказать им не только моральную, но и финансовую помощь. Возрождение народа органически связано с развитием его культуры, образования и т.п.

В народной педагогике большое значение придавалось воспитанию чувства собственности, созданной трудом и потом. Недаром кража считалась одним из тяжких преступлений. С малолетства учили, что воровство - это страшный грех. За кражу существовали самые страшные и публичные наказания. Думается, что возрождение деревни сегодня немыслимо без создания условий для возрождения самого духа крестьянства, которому свойственно особое, ответственное, хозяйское отношение к собственной земле, труду, окружающему миру.

Необходимым и действенным методом воспитания считалось наказание, о чем свидетельствует наличие большое количество фольклорного материала о вразумлении детей. Особенно серьезным и значимым было отцовское наказание. Его справедливость признавали большинство наших респондентов. Детей приучали к тому, что за серьезные нарушения следует неотвратимое наказание. В традиционной семье была высокая степень послушания, что объяснялось авторитетом старших, родителей, четким возрастным и половозрастным распределением обязанностей.

Однако, детей воспитывали не только родители, семья. Молодое поколение находилось в подчинении всей общины. Это выражалось и в социальном плане, когда дети выполняли различные ритуальные функции, участво 410 вали в помочах. Община, общество сверстников дополняли семейное воспитание, не подрывая ее решающего значения.

Наряду с целенаправленной системой воздействия на личность ребенка огромную роль играли и различные формы "стихийной" социализации, среда в целом.

Разумеется, мы ни в коем случае не склонны идеализировать народные традиции воспитания. Как и всякая часть культуры, они изменялись вместе с развитием общества. В них много категоричности, часто не сходились концы с концами. Многие из представлений, ценностных установок не соответствовали нормам обыденной жизни, вносившей свои коррективы в народную педагогику. Сами представления о добре и зле менялись от поколения к поколению и часто прямо противоречили друг к другу. Трогательная любовь к родителям, братьям и сестрам нередко сменялась враждой между ними при разделе имущества. Благородный обычай помощи имел и оборотную сторону - готовность эксплуатировать другого и т.п. Однако в народной педагогике много рациональных зерен, много разумного, доброго, вечного.

Рассмотренный материал в основном отражает традиционную социализацию детей и подростков у мордвы, обеспечивавшую межпоколенную преемственность. Их совокупностью достигалось необходимое материальное жизнеобеспечение семьи и само ее существование как социального организма. Другой стороной этого процесса было постепенное постижение новым поколением традиционных представлений о мире, как общей мировоззренческой системы, а также социальной структуры коллектива и его нормативных установок и ценностей.

Наши данные показывают, что традиционная система социализации сходна у мокши и эрзи, хотя имеются некоторые нюансы. Они носят второстепенный характер и касаются в основном терминологии, деталей, степени сохранности тех или иных обрядовых компонентов. Например, у мокши больше бытовало дохристианских обычаев и традиций, дольше сохранялись патриархальные устои, терминология родства. У эрзи, особенно Нижегород

411 ской губернии, интенсивнее шла трансформация ряда обрядов детского цикла, родильной обрядности, семейных отношений. Здесь раньше стали утверждаться христианские нормы морали, большая значимость придавалась церковным обрядам.

В силу особенностей жизни и быта, эрзя Бугульминского, Бугуруслан-ского, Бузулукского уездов Самарской губернии сохранила весьма развитую празднично-обрядовую культуру. Многие общинные обычаи, произведения устно-поэтического творчества, традиционные нормы поведения и общения (посиделки, хороводы, обрядовые и внеобрядовые песни) бытовали еще в середине XX в.

Сравнительный анализ показал много общего в традициях социализации у мордвы с народами Урало-Поволжского региона, с другими этносами. Это выразилось, например, в магических приемах обеспечения многодетности, обрядах социализации новорожденного, формах проведения традиционного молодежного досуга, функциях социализации. Сходство объясняется общностью исторического прошлого, в силу единства культурно-хозяйственного типа, активностью этнокультурных контактов. Эти факторы послужили основой и для формирования общих черт национально-психологического характера. Исследователи национально-психологических особенностей народов Поволжья отмечали их большое сходство. К числу общих черт национального характера выделили такие, как стремление удовлетвориться общением в своем национальном кругу, неприхотливость в быту, непритязательность во всем [Введение., 1996: 104].

Общие черты в культурах различных этносов, в том числе и в вопросах социализации, объясняется и тем, что общечеловеческие принципы и формы социализации целиком и полностью детерминированы биологическими свойствами человека. Специфическое же проявляется в том, что они существенно корректируются социальными культурными механизмами. Особенно ярко действие национальных факторов проявляются в тех случаях, когда естественным действиям придается социальная значимость. С.А. Арутюнов

412 отмечает, что даже такие, казалось бы, чисто биологические явления, как роды и др., осуществляются у человека разными приемами, в которых имеются определенные, очень существенные, этнические различия: "Этнические различия проявляются в том, как люди одеваются, как они едят, в их излюбленных позах стояния или сидения, хотя все люди на земле одеваются, и едят, и сидят" [Арутюнов, 1979: 25].

Общие черты в педагогических воззрениях разных народов объясняется общечеловеческими целями рождения и воспитания детей.

Традиционные формы и способы социализации детей и подростков, как и всякая часть народной культуры, изменялись с развитием общества, господствующего способа производства. Под влиянием капиталистических отношений происходило нарушение патриархальных устоев, естественных привычных отношений между поколениями старших и младших. К концу XIX в. среди мордвы прочно укрепляется христианское мировоззрение, усиливается значимость церковных обрядов (крещение, институт кумовства, роль духовного родства).

Кардинальные изменения внесла революция 1917 г. Новое общество обусловливало рождение новой семьи. В результате принятых декретов были устранены старые политические, юридическиеи экономические ее основы. Ликвидация частного хозяйства, кооперирование мелких и средних крестьян оказали большое внимание на весь образ жизни мордвы, в том числе семьи и ее ценностные ориентации. В итоге стали распадаться многопоколенные семьи, уходил в прошлое патриархальный быт. Заметно ослабли отношения, построенные на экономической зависимости. Целая революция произошла во взаимоотношениях между супругами. За короткое историческое время осуществился переход от большой семьи к малой, где обязанности между мужем и женой, между родителями и детьми варьировали. Патриархально-традиционный образ жизни с непререкаемым главенством мужа, вытеснялся эгалитарным, в основе которого - равноправие всех членов семьи, демократизация взаимоотношений. Однако, наряду с положительными изменениями

413 в отношениях разных поколений, между родителями и детьми, постепенно стали складываться негативные тенденции, а также смещаться духовные ценности. Так, в поведении молодежи появляется непочтительность, фамильярность по отношению родителям и старшим. Произошло нарушение освященного вековой моралью обычая, согласно которому один из детей обязательно оставался с родителями, чтобы "покоить их старость". Разрыв преемственности приводит к тому, что старые люди, имея детей, обречены на одиночество. Зачастую человек обнаруживает духовное родство не с детьми или со своими братьями и сестрами, а с людьми посторонними. Кровные узы размывает не только то, что дети не живут с родителями .^езжают из дома, но и то, что вместе с этим обрываются все нити, связывающие их с родным местом, отцом и матерью, с детством. По справедливому замечанию известной народной сказительницы С.М. Люлякиной: "сегодня в детях мало духовного, молодое поколение стало черствым, бездушным, оно все забывало, а забывчивость оборачивается непоправимыми и невосполнимыми уроками в собственной душе" [Люлякина, 1985].

В традиционной семье детей воспитывали оба родителя. Зато теперь появляются семьи, где бразды правления сосредотачиваются в руках у матери, при этом отец становится пассивным участником воспитательного процесса, его роль принижена. А это приводит к нарушению психологического равновесия. Повышение роли материнского участия в жизнедеятельности семьи на фоне потери отцовского первенства ведет к подрыву родительского авторитета в целом. Все это оборачивается тем, что ребенок "выталкивается" из семьи в субкультуру. К тому же, дефицит мужского влияния в ходе взросления детей существенно затрудняет их развитие как будущих супругов.

В тоже время следует констатировать, что семья перестала обладать той самодовлеющей ролью, на которую она претендовала в предшествующую эпоху. Сказывается развитие дошкольных учреждений, школы и др. Изменились структура и функции самой семьи. Почти до предела ограничивается репродуктивная функция. Если в Мордовии 1926 г. на 1000 человек

414 населения рождалось 49 детей, то в 1998 г. - 8 детей, т.е. в 6 раз меньше [Савинов, 2000: 127]. Показательны в этом плане установки на число детей в будущей семье: на 1 ребенка настроены 24,2%, на двух - 57,9%), на трех -14,0%. У русских соответственно 25,0; 57,2 и 14,0; у татар - 22,3; 55,5 и 17,0 [Савинов, 2000: 191]. Вместе со снижением рождаемости изменяется и структура семьи. Много неполных семей, когда мать одна воспитывает ребенка. В 1999 г. их было 6743, в них воспитывалось 7808 детей [Отчеты., 1999]. Жизнь молодой семьи порознь со старшим поколением лишает возможности ребенка возможности общения со старшим поколением. С другой стороны, остается невостребованными знания и мудрость бабушек и дедушек, их жизненный опыт.

Об ухудшении ситуации в сфере семьи, материнства и детства свидетельствует рост социального сиротства и безнадзорности. В 1997 г. в республике было зарегистрировано 2921 неблагополучная семья, где воспитывалось 4996 детей, в 1999 г. соответственно 3047 и 5076. В 1999 г. на учете в Министерстве социальной защиты населения состояло 82 семьи, родители которых ведут асоциальный образ жизни, в них проживает 150 детей [Отче^ыттг, 19971999].

Актуальна также проблема ослабления в г семье социально-психологического эффекта общности, а он служит средством внутригруппо-вой сплоченности и взаимопонимания. В традиционной семье наличие нескольких детей порождало естественные условия для формирования полноценного семейного коллектива, здесь шло активное взаимодействие. В таком семейном коллективе в жизни каждого ребенка естественным образом воспитывался коллективизм, сопереживание, любовь друг к другу, доброта.

Однако при любых государственно-политических, социально-экономических перемен у преобладающего большинства людей сохраняется стремление к семейной жизни. Семья остается тем ядром, где соприкасаются история людей, их культура, общечеловеческие ценности. Установка на жизнь в семье и в общественном и в индивидуальном сознании весьма ста

415 бильна. При всех трудностях, испытаниях семья живет и исполняет свои функции. Ослабление ее - не в интересах общества, поэтому нужно оказывать действенную помощь этому древнейшему социальному институту, ячейке, без которой оно не может существовать [Савинов, 2000: 42]. Чтобы изменить демографическую ситуацию, необходимы предпосылки для повышения значимости в обществе ценностей семьи, создание условий для нормального функционирования самой семьи. На наш взгляд, очень важно целенаправленно готовить молодое поколение к семейной жизни, при этом используя многие народные традиции.

С распадом общины, основного носителя традиционной культуры, начали уходить из быта многие общинные праздники и обряды, а вместе с ней богатая фольклорно-музыкальное творчество, празднично-обрядовое искусство. В быт народа насильственно внедрялись общесоветские обряды. Все это привело к сужению традиционной культуры, а в ряде случаев вообще забвению многих ее структурных элементов. Исчезновение из активного бытования фольклорных праздничных традиций, в которые представитель каждого последующего поколения был включен как субъект, нанесло ущерб развитию не только национальной культуры, но и формированию личности, способствовало ослаблению национального самосознания, разрушению связей между поколениями. Выход из создавшегося положения в определенной степени видится в возвращении народа к своим истокам, в возрождении памяти, духовности. Обращаясь к истокам, мы ищем в них не только образцы для подражания или готовые рецепты решения современных проблем, но и для того, чтобы расширить границы нашего понимания современности, преодолевая этнокультурный и исторический провинциализм, выражающийся в абсолютизации собственного здесь и сейчас [Кон, 1983: 8]. Переосмысление народного педагогического опыта особо важное значение приобретает в условиях разработки новых концепций становления и развития национальной школы, без которой немыслимо само этническое возрождение. Это необходимо также для лучшего взаимопонимания и межнационального согласия.

416

Список научной литературыБеляева, Надежда Федоровна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. РГАДА. Ф.350, оп. 1, д.357. Ландратские книги 1716-1717 гг. РГАДА. Ф.350, оп.З, ед.хр.4264. Книга переписного населения Ставропольского уезда Самарской губернии. Материалы второй ревизии.

2. РГАДА. Ф.350, оп.З, ед.хр.4265. Ревизские сказки купцов и цеховыхг.Ставрополя, ясачных крестьян, башкир, чувашей, мордвы.

3. РГАДА. Ф.1355, оп.1, ед.хр.1422, 1450, 1874, 1876. Экономические примечания к планам Генерального межевания.

4. Архив РГО. Ф.3-4, оп. 1, № 22. 1854 г. Каминский. Краткий очерк быта и состояния крестьян Самарской удельной дачи.

5. Архив РГО. Ф.28, оп.1, 3 26. Боголюбов Я. Этнографические сведения по селу Адашеву Пензенской губернии Инсарского уезда.

6. Рукописный отдел ГМЭ (РО ГМЭ) Ф.7, оп.1, д. 1314. Пензенская губерния Инсарский уезд.

7. РО ГМЭ Ф.7, оп.1, д. 1341; 1345 Пензенская губерния Краснослободский уезд.

8. РО ГМЭ Ф.7, оп.1, д. 1366 Пензенская губерния Нижнеломовский уезд. РО ГМЭ. Ф.7, оп.1, д. 1389; 1390; 1393. Пензенская губерния Саранский уезд.

9. ЦТ А РМ. Ф.58, оп.1, д.1;2; оп. 2, д.1.2.5.7;Ф.59, оп.1,д.1,2,7,8,9,13,14,21,23, 26. Фонды волостных правлений.

10. ЦТ А РМ. Ф.52, оп.1, д.1,4,8; оп.2, д.1,2; Ф.56,оп.1, д.3,8; Ф.72, оп.1, д. 1а, 12; оп. 2, д. 1,4. Уездные земские управы.418

11. ЦТ А РМ. Ф.139, оп.1, д.1,2,3,5.6,8,10,13,15. Фонд Темниковского уездного съезда Тамбовской губернии.

12. ЦГАРМ. Ф.57; Ф.Р.267, оп.1. Материалы М.Е.Евсевьева.

13. ПГОА. Ф9, оп.1, д.786. Пензенский губернский статистический комитет.

14. ПГОА. Ф158, оп.З, д.3435. Пензенская губернская земская управа.

15. РФ НИИГН. И-124, 147, 152, 210, 224, 267, 489, 657, 947, 1020, 1034, 1057, 1125, 1135, 1191, 1192, 1193, 1195, 1220, 1230. Материалы этнографических экспедиций.

16. РФ. НИИГН. JI.3. 20, 51,52, 53, 56, 414. Материалы личного архива М.Е.Евсевьева.

17. РФ НИИГН. Ед.хр. 57, 124,297,373, 496. Материалы фольклорных и этнографических экспедиций.

18. ПМА, сс. Кишалы, Арга, дд. Пичеполонга, Барашево Атюрьевского района РМ, 1979.

19. ПМА, с. Каньгуши Ельниковского района РМ, 1980.

20. ПМА, с. Старое Синдрово Краснослобоюского района РМ, 1980.

21. ПМА, с. Паракино Болыпеберезниковского района РМ, 1981.

22. ПМА, с. Поводимово Дубенского района РМ, 1981.

23. ПМА, с. Палаевка Рузаевского района РМ, 1982.

24. ПМА, с. Рыбкино Ковылкинского района РМ, 1982.

25. ПМА, с. Польское-Цыбаево Темниковского района РМ, 1982.

26. ПМА, сс. Старые Сосны, Старый Байтермиш Клявлинского района Самарской области, 1984.

27. ПМА, сс. Старое Вечканово, Новый Байтермиш Исаклинского района Самарской области, 1984.

28. ПМА, сс. Шелехметь, Торновое Волжского района Самарской области, 1984.419

29. ПМА, сс. Тимяшево, Багана Шенталинского района Самарской области, 1985.

30. ПМА, сс. Малый Сурмет, Большой Сурмет, Емантаево Абдулинского района Оренбургской области, 1986.

31. ПМА, сс. Сапожкино, Пронькино, Старые Узели, Кирюшкино, Аксаково Бугурусланского района Оренбургской области, 1987.

32. Беззубова Ф.И. Песни и сказы. Саранск, 1955.

33. Евсевьев М.Е. Эрзянь-рузонь валке: Мордовско русский словарь. М., 1931.

34. Евсевьев М.Е. Избранные труды в 5 Т. Т.2. Саранск, 1963.

35. Евсевьев М.Е. Избранные труды в 5 Т. Т. 5. Саранск, 1965.

36. Евсевьев М.Е. Мордовская свадьба. Саранск, 1990.

37. Карельские пословицы, поговорки, загадки. Петрозаводск, 1959. 229 с.

38. Мордовские народные сказки. 2-е изд. Саранск, 1978.

39. Мордовские народные игры Литературная обработка B.C. Брыжинского. Саранск, 1996. 16 с.

40. Мордовские народные песни. М., 1957. 272 с.

41. Мордовские пословицы, присловицы и поговорки. Саранск, 1986. 278 с.

42. Пословицы. М., 1942. Вып. 2.111с.

43. Пословицы. М., 1942. Вып. 3. 160 с.

44. Пословицы и поговорки марийского народа / Сост. С. Ибатов. Йошкар-Ола. 1953.

45. Пословицы русского народа / Сборник В. Даля. М., 1957. 992 с.

46. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.

47. Татарские народные пословицы. / Сост. А. Музофаров. Казань, 1959.

48. Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Т. 1. Эпические и лирико-эпические песни. Саранск, 1963.

49. Т.З. 4.1. Мокшанские сказки. Саранск, 1966. 383 с.

50. Т,3. 4.2. Эрзянские сказки. Саранск, 1967. 382 с.420

51. Т.4. Кн.1. Пословицы и поговорки. Саранск, 1967. 375 с.

52. Т.4. Кн.2. Мордовские загадки. Саранск, 1968. 324 с.

53. Т.7. Ч.З. Календарно-обрядовые песни и заговоры. Саранск, 1981. 359 с.

54. Т.8. Детский фольклор. Саранск, 1978. 300 с.

55. Т.9. Мордовские народные песни Заволжья и Сибири. Саранск, 1982.332 с.

56. Документы, официальные и статистические материалы

57. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Т. 1. Саранск,1940.

58. Документы по истории крестьянской общины. 1861-1880 /Ред. А.И Анфимов. М.: Изд-во АН СССР. 1983.

59. Документы по истории крестьянской общины 1861-1880 гг. /Сост. Кучумова А.И. Вып. 1. М., 1983. 224 с. Вып. 2. М., 1984. 256 с. Вып.З. М., 1987. -202 с. Вып.4. М., 1988. 208 с. Вып.5. М, 1991. 2126 с.

60. Мирские доходы и расходы за 1896 г. в пятидесяти губерниях Европейской России. СПб., 1898.

61. Мордовия в годы трех народных революций. Хроника. /Сост. Захаркина А.Е., Фирстов И.И. Саранск. 1957.

62. Национальная доктрина образования Российской Федерации //Поиск, 2000 №41 (595)

63. Начальное народное образование в России. СПб., 1900. Т.1. Отчеты Министерства социальной защиты населения Республики Мордовии за 1994-1999 гг.

64. Подворная перепись крестьянского хозяйства 1911 г. и материалы сельскохозяйственной переписи 1917 г. Пенза, 1917 г.

65. Подворная перепись крестьянского хозяйства Краснослободского уезда Пензенской губернии. Пенза 1913.421

66. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. Т.4. Темниковский уезд Тамбов 1883. 96 с.

67. Сборник статистических сведений по Самарской губернии. Вып. 1. Самарский уезд.М., 1883.

68. Сборник статистических сведений по Самарской губернии. Т.З. Бузулукский уезд. Самара. 1885. Т4. Бугурусланский уезд. Самара , 1886; Т.5. Бугульминский уезд. Самара, 1887.

69. Свод законов Российской империи. СПб., 1857. Т. 10. 4.1. Сводный сборник статистических сведений по Самарской губернии. Т.8. Самара, 1892.

70. Смертность младенцев Европейской России в 1867-1881// Временник Центрального статистического Комитета Министерства внутренних дел. СПб., 1889. Вып.6.

71. Смертность младенцев в возрасте от рождения до 1 года в 1909-1911 гг.// Статистический временник Российской империи. СПб., 1914. Т.82. C.III-IV.

72. Сметы доходов и расходов Пензенского губернского земства на 1900 год по уездам. Пенза, 1900. 307 с.

73. Списки населенных мест Самарской губернии /Сост. И.А .Протопопов. Самара 1900.

74. Статистический временник Российской империи. Сер.З. Вып.4. СПб., 1884. С.252-275.1. Литература

75. Агафонова H.A. Мордовская свадьба // Волжский вестник, 1879. № 12. Александров Б. Народная мудрость о воспитании // Семья и школа. М., 1956. №1.422

76. Александров В.А. Сельская община в России (XVII начало XX в.). -М.,1976.

77. Александров В.А. Типология русской крестьянской семьи в эпоху феодализма//История СССР. 1984. № 3 С.78-96.

78. Александров В.А. Обычное право крепостной деревни России XVIII -начало XIX в. М., 1984. 254 с.

79. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1969.

80. Антонов А.И. Семья: функции, структура, теория семейных изменений. Основы социологии: курс лекций. М., 1993. С.309-332.

81. Антонов А.И., Медков В.М. Социология семьи. М., 1996.

82. Анфимов A.M. Крестьянское хозяйство Европейской России 1881-1904 г.г.М, 1980.238 с.

83. A.C. Село Старое Пшенево Инсарского уезда // Пензенские епархиальные ведомости. 1892. № 12.

84. Арутюнов С. А. Этнографические науки и изучение культурной динамики. //Исследования по общей этнографии. М., 1979.

85. Аникин С. Мордовские народные сказки. СПб., 1909. 102 с.

86. Ауновский В.А. Краткий этнографический очерк мещеры //Пензенские губернские ведомости. 1862. №26. С.85-107

87. Ауновский В.А. Этнографический очерк мордвы-мокши // Памятная книжка Симбирской губернии на 1869 г. Симбирск, 1869.

88. Ауновский В.А. Инородческие населенные места Симбирской губернии //Симбирский сборник. Т.2. Симбирск, 1870. Отд.П.

89. Афанасьев А.Н. Дерево жизни: Избранные статьи. М., 1983. 460 с.

90. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-сематический анализ восточнославянских обрядов. Санкт-Петербург, 1993. 240 с.423

91. Балашов В.А. Культура и быт мордовского колхозного села: Историко-этнографический очерк по материалам Зубово-Полянского р-на Морд. АССР. Саранск, 1975. 168 с.

92. Балашов В.А. Бытовая культура мордвы. Саранск, 1992. 256 с.

93. Басаева К.Д Воспитание детей у бурят //Культура и быт народов Бурятии. Этнографический сб. Вып. 4. Улан Удэ, 1965. С.38-54.

94. Белицер В.Н. Народная одежда мордвы. Труды мордовской этнографической экспедиции. Вып.З. М., 1973. 216 с.

95. Белореченский И. Очерк села Лабзарь Бузулукского уезда //Самарские епахиальные ведомости Самара. 1874. № 18. С.421-430; № 23 С.506-509.

96. Беляева Н.Ф. Родильные обряды мордвы-мокши Атюрьевского района Морд. АССР (конец XIX начало XX вв.)// Этнокультурные процессы в Мордовии. Саранск, 1982. С. 51-62.

97. Беляева Н.Ф. Традиции физического и трудового воспитания детей у мордвы // Семейные обряды мордвы (традиции и инновации). Труды Мордов. НИИЯЛИЭ. Вып. 76. Саранск, 1984. С. 88-106.

98. Беляева Н.Ф. Традиции трудового воспитания детей у мордвы и их роль в коммунистическом воспитании молодежи // Современные этносоциальные процессы на селе. М., 1986. С. 230-234.

99. Беляева Н.Ф. Воспитание детей у мордвы // Социалистический быт мордовского села. Саранск, 1986. С. 163-177.

100. Беляева Н.Ф. Влияние традиционно-бытовой культуры на социализацию детей (конец XIX нач. XX вв.) // Этнические аспекты современных культурно-бытовых процессов в Мордовской АССР. Труды Мордов. НИИЯЛИЭ. Вып. 89. Саранск, 1987. С. 25-42.

101. Беляева Н.Ф. Дореволюционный быт крестьянской семьи мордвы Заволжья // Бытовая культура мордвы. Труды Мордов. НИИЯЛИЭ. Вып. 100. Саранск, 1990. С. 20-34.424

102. Беляева Н.Ф. Народные традиции воспитания детей у мордвы // Мордва: историко-культурные очерки. Саранск, 1995. С. 227-297.

103. Беляева Н.Ф. Календарно-обрядовые функции детей у мордвы // Язык, музыка, культура. Саранск, 1996. С. 73-74.

104. Беляева Н.Ф. Ребенок в поверьях и приметах мордвы // Традиционная культура и мир детства. Материалы международной научной конференции «XI Виноградовские чтения». Часть 1.: Тезисы. Ульяновск, 1998. С. 45-47.

105. Беляева Н.Ф. Брак в традиционной системе ценностей мордвы (середина XIX начало XX вв.) // Актуальные вопросы истории и этнологии: Сб. статей. Вып. 2. Саранск, 1999. С. 5-13.

106. Беляева Н.Ф. Община как носитель производственно-бытовой обрядности мордвы // Исторические и политические науки в контексте современной культурной традиции: Материалы научных IV Сафаргалиевских чтений. Саранск, 1999. С. 564-572.

107. Беляева Н.Ф. Традиционное воспитание детей у мордвы. Саранск. 2001. 260 с.

108. Беляева Н.Ф. Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы. Саранск, 2002. 103 с.

109. Бернштам Т.М. Молодежь в обрядовой жизни общины XIX начало XX вв.: Половозрастной аспект традиционной культуры. Л., 1988. - 279 с.

110. Биленко М.В. О мордовской семье XVII века. // СЭ, 1979. № 1. С.92-104.

111. Богаевский П.М. Очерки о религиозных представлениях вотяков. //ЭО. М., 1890. Кн. 4. № 1. С. 116-163; Кн. 5. № 2 С.77-109; Кн.7. № 4. С. 42-70.425

112. Бояркин Н.И. Мордовское народное музыкальное искусство. Саранск, 1983.

113. Бронфенбреннер У. Два мира детства. Дети в СССР и США. М.: Прогресс, 1976. 167 с.

114. Бутузов Ф. Из быта мордвы с. Живайкина Жадовской волости Карсунского у. Сим. губ. // ИОАИЭ. Казань, 1893. Т. XI. Вып. 5. С. 485-488.

115. Вавилин В.Ф. Форма сельских поселений мордвы в XVIII середине XX вв.// Материальная и духовная культура мордвы XVIII - XX веков. Саранск, 1997. С.59-72.

116. Васильцева З.П. Мудрые заповеди народной педагогики. М., 1983. 144 с. Виноградов Г.С. Народная педагогика. Иркутск, 1926. Виноградов Г.С. Детский фольклор и быт. Программа наблюдений. Иркутск, 1925. 84с.

117. Виноградов И.С. Детские тайные языки.//Сибирская живая старина. -Иркутск. 1926. Вып. 2 (IV).

118. Вишневский А.Г. Ранние этапы становления нового типа рождаемости // Брачность, рождаемость, смертность в России и в СССР. М., 1977. С. 105134.

119. Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск. 1994. 384 с.

120. Воронцов В.В. Итоги экономического исследования России. Крестьянская община. М., Т. 1. 1892.426

121. Воронцов B.B. Артельное начинание русского общества.- СПб, 1895.85с.

122. Волков Г.Н. Чувашская народная педагогика. Чебоксары, 1958. 264 с.

123. Волков Г.Н. Этнопедагогика чувашского народа (в связи с проблемой общности народных педагогических культур). Чебоксары, 1966. 342с.

124. Волков Г.Н. Этнопедагогика. Чебоксары, 1974. 276с.

125. Волков Г.Н. Этнопедагогика: Учебник для студентов средних и высших педагогических учебных заведений. М., 1999. Т.1. 168с.

126. Воронин И.Д. Достопримечательности Мордовии: Природные, исторические, культурные. Саранск, 1982. 256 с.

127. Ганцкая O.A. Семья: структура, функции, типы. //СЭ. 1984. № 6. С. 1629.

128. Ганцкая O.A. Польская семья. М., 1986. 176 с.

129. Гастгаузен А. Исследование внутренних отношений крестьянской жизни и особенности сельских учреждений. М., 1970. 359 с.

130. Георги И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обычаев, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей. СПб., 1799. 4.1.178с.

131. Глагол С. Русская народная игрушка в XIX в.// Игрушка. Её история и значение. М., 1912. С.65-84.

132. Головин К.Ф. Сельская община в литературе и действительности. СПб., 1887.

133. Голицин Ф.С. Мордва в Хвалинском уезде Саратовской губернии // Саратовский сборник. Саратов, 1881. Т. 1. С. 177-194.

134. Горький A.M. Собр. соч. В 30-ти томах. Т.25. М. 1953.

135. Гофман А.Б., Левкович В.П. Обычай как форма социальной регуляции. // СЭ, 1973. №1. С. 14-24.

136. Гребнев М. Мордва Самарской губернии. Историко-этнографический очерк // Самарские епархиальные ведомости, 1886. №№ 20-23; 1887. № 1,2.427

137. Григоров Г., Шкотов С. Старый и новый быт. М. Л., 1927.

138. Громыко М.М. Территориальная крестьянская община Сибири (30-е г. XVIII 60-е r.XIX в.)// Крестьянская община в Сибири XVII начало XX в. -Новосибирск, 1977. С. 33-103.

139. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986. 278 с.

140. Даишев С.И., Смыков Ю.И. Национальное крестьянство Среднего Поволжья в пореформенный период// Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982. С.66-70.

141. Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. М., 1979. 360 с.

142. Данилов В.П. Об исторических судьбах русской крестьянской общины// Ежегодник по аграрной истории: Проблемы истории русской общины. -Волгоград, 1976. Вып. 6. С. 12-21.

143. Данилова Л.В., Данилов В.П. Проблемы теории и истории общин // Община в Африке: проблемы типологии. М., 1978. С.9-60.

144. Данилова Л.В., Енжаева Т.Т. Имена чувашей в Башкирской АССР // Ономастика Поволжья. Саранск, 1976. Вып. 4. С. 61-64.

145. Денисова Н.П. К вопросу об эволюции общины у народов Поволжья и Приуралья. //Сельское хозяйство и крестьянство в период феодализма и капитальзма. Чебоксары, 1982. С.97-102.

146. Дербенева A.M. Этнографические сведения о мордве в работах голландских и шведских авторов XVII в. // Вопросы финно-угроведения. Вып. 6. Саранск, 1975. С.373-375.

147. Добровольский К. Традиционная крестьянская культура. //Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. /Сост. Т.Шанина. -М, 1992.428

148. Дружинин Н.М. Русская деревня на переломе 1861-1880 гг. М.1978. 288с.

149. Емельянов Ю.Н., Кузьмин Е.С. Теоретические и методологические основы социально-психологического тренинга. Л., 1983.

150. Еникеев М.И. Общая и социальная психология. Учебник для вузов. М., 1999. 624 с.

151. Ефименко А.Я. Исследования народной жизни. М., 1884. Еферина Т.В. Крестьянская община на территории Мордовии (60-е годы XIX века 30-е годы XX века): Автореф. дисс. канд. ист.наук. Саранск, 1995. 21 с.

152. Жиганов М.Ф. Из истории хозяйства мордвы в ХШ-ХУ1 вв. Исследования по материальной культуре мордовского народа // Труды Мордовской этнографической экспедиции. Вып. 2. М., 1963. С. 5-76.

153. Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. 607 с.

154. Заварюхин Н.В. Очерки по истории мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993. 296 с.

155. Зеленин Д.К. Троецыплятница. Вятка, 1906. 54 с.

156. Зеленин Д.К. Саратовская мордва // Живая старина. 1910. Вып. 1. С. 305312

157. Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива Императорского русского географического общества. СПб., 1915. Т.2. 988 с.

158. Зеленин Д.К. Магические функции примитивных орудий //Изв. АН СССР, 1931. С. 713-732.

159. Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVII ХХвв) М., 1997. 302 с.

160. Змеев Л.Ф. Методикотопографическое описание. Статистический очерк народонаселения Бугульминского уезда Самарской губернии. М., 1883.429

161. Зорина Л.И., Мухина 3.3. Воспитание детей в татарских сельских семьях //Вопросы этнографии Среднего Поволжья. Казань, 1980.

162. Зырянов П.Н. Обычное гражданское право пореформенной общины. // Ежегодник по аграрной истории. Волгоград, 1976.

163. И.Б. Этнографические заметки о мордве // Журнал Министерства народного просвещения. 1851. №9. С. 13-16.

164. Иванов Ю.В. Обрядовый огонь. //Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. М., 1983. С. 126-130.

165. Иванцев С. Из быта мордвы деревни Дюрки Паранеевской волости, Алатырского уезда Симбирской губернии // ИОАИЭ. Казань, 1893.Т.Х1. Вып. 6. С.571-575.

166. И.Н. Мордовские общины Инсарского и Норовчатского уездов //Пензенские губернские ведомости. 1894. №28.

167. Ильина И.В. Обычаи и обряды, связанные с рождением и охраной здоровья ребенка у коми // Традиции и новации в народной культуре коми. Сыктывкар, 1983. С. 14-24.

168. Имайкина В.Я. Обряды календаря зимнего сезона у мордвы // уч. записки Мордовского ун-та. №64. Саранск, 1968. С.72-93.

169. Имайкина В.Я. Мордовские весенние календарные песни // Проблемы изучения финно-угорского фольклора. Саранск, 1972. С. 218-224.

170. Инжеватов И.К. О происхождении некоторых мордовских топонимов //Вопросы мордовского языковедения. Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. Зб.Саранск, 1969. С. 192-201.

171. Инжеватов И.К. Время водило его пером. Очерк жизни и творчества Т.А. Раптанова. Саранск, 1971. 148 с.

172. История Мордовской АССР. В 2 томах. Саранск, 1979. Т.1. 320 с.

173. Иссинский В. Браки самокрутки среди мордвы // Пензенские епархиальные ведомости. 1889. №12.

174. Кавтаськин B.C. Языческие и христианские имена в мордовской народной поэзии. Ономастика Поволжья. №4. Саранск. 1976. С. 339-342.

175. Кагарова E.H. Состав и происхождение свадебной обрядности // Сборник музея антропологии и этнографии. Л., 1928. Т.8. С. 153-197.

176. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. М., 1983. 223 с.

177. Поверье и приметы казанских татар. Записки РГО по отдел, этнографии. СПб, 1880. Т.6. С. 239-270.

178. Китиков А.Е. Акустические приметы марийского и мордовского народов //Вопросы финно-угроведения. Вып. 6. Саранск. 1975. С. 321-326. Клеянкин A.B. Отчий дом. Саранск, 1983. 112 с.

179. Ковалевский М. Очерки происхождения и развития семьи и собственности. СПб, 1895.

180. Козлов В.И. Расселение мордвы // Вопросы этнической истории мордовского народа. Труды Института этнографии АН ССР. Т.63. М, 1961. С.5-62.

181. Козлов В.И. Этническая демография. М, 1977. Козлов В.И Этнос. Нация. Национализм. Москва, 1999. 344 с. Козлова К.И. Этнография народов Поволжья. М, 1964. 175 с Колмыков В. Лапти мордовские, броские и ноские// Народное творчество, 1994. №4. С. 21-22.

182. Комарова Г.А. О понятии «этнопедагогика в советской педагогической науке» // Изучение преемственности этнокультурных явлений. М, 1980. С. 202-213.

183. Комарова Г.А. Этнография детства. //СЭ. 1985, № 2. С.158-161.431

184. Кон И.С. Социология личности. М., 1967. 383 с.

185. Кон И.С. Этнография детства (проблемы методологии) //СЭ., 1981. № 5. С.3-14.

186. Кон И.С. Введение // Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1983. С.3-8.

187. Кон И.С. Этнография детства. Исторический очерк// Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1983. С. 9-50.

188. Кон И.С. Материнство и отцовство в историко-этнографической перспективе // СЭ., 1987. № 6. С.26-37.

189. Кон И.С. Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива) М., 1988. 270 с.

190. Кон И.С. Психология ранней юности. Кн. для учителя. М., 1989. 255 с.

191. Корнишина Г.А. Традиционные формы коллективного общения мордвы Самарского края //Этнос и культура. Самара, 1997. № 1. С.5-9.

192. Корнишина Г.А. Дивичий праздник в традиционной культуре мордвы. //Динамика состояния социума. Саранск, 2000. С. 100-102.

193. Корнишина Г.А. Традиционные обычаи и обряды мордвы. Саранск, 2000.

194. Косвен М.О. Проблемы воспитания и психологии ребенка в свете этнографического материала// СЭ, 1946. №2.

195. Косвен М.О. Кто такой крестьянский отец// СЭ, 1963. №3. С. 104-105.

196. Красноперов И. Мордовская община в Бугульминском уезде //Северный вестник., СПб., 1887. Кн. 1. С.60-75.432

197. Красовский В. Ундоровская община Симбирской губернии //Сборник материалов для изучения сельской поземельной общины. -СПб., 1880.

198. Крестьянская община в Сибири XVII начало XX. Новосибирск, 1977. Крюкова Т.А. Мордовское народное изобразительное искусство. Саранск, 1968. 118 с.

199. Куклин В.Н. Изготовление плетеной обуви у мордвы в XIX начале XX в. //Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР. Саранск, 1970. Вып 39. С.142-160.

200. Куклин В.Н. Некоторые виды детских спортивных игр у мордвы. // Материалы по археологии и этнографии мордвы. Саранск, 1974, С. 246-252.

201. Кучумова Л.И. Сельская община в России (вторая половина XIX в.). М., 1992. 64 с.

202. Кутлугильдина Ю.З. Традиции башкирской народной педагогики. Стерлитамак, 1996. 117 с.

203. Лавонен H.A. О древних магических оберегах// Фольклор и этнография. Л., 1977. С.73-81.

204. Лебедев П.Н. Социализация индивида и воспроизводство общества // Человек и общество. Проблемы социализации индивида. Ученые записки. Вып. 9. Л., 1971.С.56-86.

205. Легенды и предания мордвы. Состав. Л.В.Седова. Саранск, 1982. 120 с. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769 году. СПб., 1771. 538 с.

206. Майнов В.Н. Один день среди мокши// Древняя и новая Россия. СПб., 1878. №10. С. 117-134.

207. Майнов В.Н. Очерк юридического быта мордвы. СПб., 1885. 267 с.

208. Майнов В.Н. Результаты антропологических исследований среди мордвы-эрзи. СПб., 1883.

209. Майнов В.Н. Предварительный очерк имеющихся в литературе сведений о мордве //Известия РГО. 1887. Кн. 13. Вып. 2.

210. Макарий. Обычаи и суеверия мордвы-мокши Нижегородской губ.// Нижегородские губ. ведомости. 1849. №49, 50.

211. Максимов А.Н. Несколько слов о куваде// ЭО. 1900. №4. С. 90-105.

212. Маркелов М.Т. Мордва// Религиозные верования народов СССР. М., 1931. Т.2. С.190-212.

213. Маркелов М.Т. Саратовская мордва //Саратовский этнографический сборник. Вып. 1. Саратов, 1922. С.53-238.

214. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч.; Т.З. М., 1983.

215. Мартынов А. Мордва в Нижегородском уезде // Нижегородские губ. Ведомости. 1865. №24

216. Мартьянов В.Н. Памятники прикладного искусства мордвы. Саранск, 1971. 124 с.

217. Маскаев А.И. Мордовская народная сказка. Саранск, 1947. 185с.

218. Масленников Н. Из быта мордвы с. Кученяева Алатырского уезда Симбирской губ.// ИОАИЭ, Казань, 1916. Т.29. Вып. 4. С. 188-195.

219. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX- начала XX в. М., 1984. 216 с.434

220. Матвеев П. Очерки народного юридического быта Самарской губернии // Записки РГО. СПб., 1978. Т.8.

221. Мацковский М.Ц. Социология семьи: проблемы теории, методологии и практики. М, 1989. 116 с.

222. Мельников М.П. Русский детский фольклор Сибири. Новосибирск, 1970. Мельников П.И. Нижегородская мордва// Симбирские губ.вед. Симбирск, 1851, № 26.

223. Мельников П.И. (А.Печерский) Полн. собр.соч. в 7 томах. -СПб, 1900.1. Т.7.

224. Мельников П. Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь //Отечественные записки. 1839. Т.6. С.61-92.

225. Мельников П.И. Очерки мордвы. Саранск, 1981. 134 с. Мельников П.И. На горах. М, 1956. Т. 1.

226. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. Перевод с английского Ю.А.Асеева. М. 1988. 429 с.

227. Милькович И. Быт и верование мордвы в конце XVIII столетия.//Тамбовские епархиальные ведомости. -Тамбов, 1905. № 18.

228. Миненко H.A. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (конца XVIII первой половины XIX вв.). Новосибирск, 1979.

229. Минх А.Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии// Записки РГО. СПб, 1890. Т. 19. Вып.2.

230. Минх А.Н. Моляны и обряды мордвы Саратовской губернии. //ЭО. 1892. №4. С. 116-128.

231. Миронов В.Н. Традиционное демографическое поведение крестьян в XIX- начале XX в.// Брачность, рождаемость, смертность в России и в СССР. М, 1978. С. 83-104.

232. Миронов Б.Н. Семья и внутрисемейные отношения: становление малой демократической семьи. Социальная история России --в период империализма. (XVIII начало XX в.). Т.1. -СПб, 1999.435

233. Митропольский К. Мордва. Религиозные воззрения, их нравы и обычаи// Мирское слово. 1877. № 3-5. Тамбов, епарх. вед. 1876. №2. С.355-365.

234. Можаровский А. Мордово-крещенский приход с. Акузова, Сергачевского уезда Нижегородской епархии// Нижегород.епарх.вед., 1893. №13. С. 340-349.

235. Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Историко-этнографические очерки. Саранск, 1968.

236. Мокшин Н.Ф. Этническая история мордвы (XIX-XX века). Саранск, 1977.-280 с.

237. Мокшин Н.Ф. Мордовский этнос. Саранск. 1991. 160 с. Мокшин Н.Ф. Тайны мордовских имен (исторический ономастикон мордовского народа). Саранск, 1991. 111 с.

238. Мокшин Н.Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993. 240 с.

239. Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Историко-этнографические очерки. Саранск, 1998. 248с.

240. Мокшин Н.Ф., Мокшина E.H., Мокшина Ю.Н. Полигиния и бигиния в брачном праве мордвы/ZCongressus Nons Internationalis Fenno-Ugristarum/ Pars III/Tartu,2000.

241. Мокшина E.H. Этническая ситуация в Мордовии на современном этапе. Саранск, 1998. 180 с.

242. Мордовское устное народное творчество. Уч.пособие. Саранск, 1987.288с.

243. Мудрик A.B. Общение как фактор воспитания школьник. М., 1984. 112с.436

244. Мухина B.C. Возрастная психология: учебник для студентов вузов. М., 1997. 432 с.

245. Н. Н. Н-в. Деревенские очерки. (Мордовская община Инсарского уезда) //Пензенские губернские ведомости. 1853. № 225.

246. Н-лов H.H. Помочи у мордвы Пензенской губернии. //ЭО, 1892. №№ 2-3.

247. Начальное образование в России. СПб., 1900. -Т.1.

248. Некрылова А.Ф., Головин В.В. Уроки воспитания сквозь призму истории: традиционные формы воспитания у русских крестьян в XIX -начале XX в. СПб., 1992. 31 с.

249. Назаркин Н.Я. Народонаселение и охрана здоровья в Мордовии. Саранск, 1973. 264 с.

250. Народные приметы мордвы-мокши/ Составитель Т.П.Девяткина. Саранск, 1992. 84 с.

251. Народы Европейской части СССР. М., 1964. Т.2.

252. Нидерле JI. Славянские древности. М., 1956.

253. Никитина Г.А. Народная педагогика удмуртов. Ижевск, 1997. 136 с.

254. Никитина Г.А. Сельская община бускель в пореформенный период (1861-1900 гг). Ижевск. 1993.

255. Никитина Г.А. Удмуртская сельская община в советский период (1917-начало 30-х годов). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1999. 35 с.

256. Николаев С.Д. Мордовская семья в середине XIX в.// Крестьянское хозяйство и культура деревни Среднего Поволжья. Йошкар-Ола, 1990. С. 134-136.

257. Николаев С.Д. Структура мордовской семьи в первой половине XIX в.//Проблемы дореволюционной истории крестьянской Мордовии. Труды МНИИЯЛИЭ. Саранск, 1991. Вып. 103. С.85-104.437

258. Николаев С.Д. Типология мордовской семьи второй половины XIX -начала XX B.//II Международный конгресс этнографов и антропологов России. Уфа, 1998.

259. Никулин В.И. Пензенское земство. Уроки культурно-просветительской деятельности в 1865-1917 гг. Пенза, 1996.

260. Орлов В. Памятники мордовской старины// Журнал Мин.ин.дел. СПб., 1851. Ч.ЗЗ. С.390-405.

261. Орлов Я. Женщина в праве. СПб., 1885.

262. Осорина М.В. О некоторых традиционных формах коммуникативного поведения детей.//Этнические стереотипы поведения./Под ред. А.К.Байбурина. Л., 1895. С.47-64.

263. П-ва. Мордовское село Лобаски //Нижегородские епархиальные ведомости. 1887. №13. С.725-735.

264. Паллас П.С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. СПб, 1809. 4.1.773 с.

265. Памятная книжка Тамбовской губернии. Тамбов, 1876. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии //Социология сегодня. М., 1965.

266. Памятники мордовского народного музыкального искусства / Под ред. Е.В. Гиппиуса и Н.И. Бояркина. Саранск, 1981. Т. 1.

267. Пахман C.B. Обычное гражданское право в России. Т. 2. СПб., 1879. Положение детей в СССР. 1990 год: Состояние. Проблемы. Перспективы. /НИИ детства АПН СССР. М. 1990. 120 с.

268. Першиц А.И. Проблемы типологизации общины дореволюционной русской и советской историографии. //Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. М., 1978. Вып.8. С. 142-156.

269. Пименов В.В. Удмурты: Опыт компонентного анализа этноса. Л. 1977. 261с.438

270. Пименов В.В. К вопросу о карельско-вепских культурных связях // СЭ, 1960. №5. С. 30-41.

271. Погодин Н.Ф. Картины мордовского быта. //Пензенские губернские ведомости. 1866. № 24.

272. Покровский Е.А. Физическое воспитание детей у разных народов, преимущественно России. М, 1884.128 с.

273. Покровский Е.А. Значение детских игр в отношении воспитания и здоровья. М, 1884. 24 с.

274. Покровский Е.А. Детские игры, преимущественно русские. М, 1895. 388с.

275. Полесских М.Р. В недрах времен // Археологические памятники в Пензенской области. Пенза, 1956. 101 с.

276. Положение детей в России. 1992. (социальный портрет)/Под общ.ред. А.А.Лиханова, Е.Л.Рыбчинского. НИИ детства. Рос.дет.фонд. М. 1993. 96 с.

277. Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб, 1903. 403 с.

278. Попов М. Селиксенская мордва // Санкт-Петербургские ведомости. 1834. С. 127-131.

279. Попова В.В. Праздничное общение молодежи: игры и развлечения (по календарным обрядам бесермян) //Традиционное поведение и общение удмуртов. Сб.статей. Ижевск. 1992. С.61-73.

280. Постников А. Верования и культ мордвы (эрзи) с. Сабанчеево Алатырского уезда Симбирской губернии // Изв. об-ва археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Казань, 1893. Т.П. Вып. 4. С. 381385.

281. Преображенский П.А. Физическая география Симбирской губернии. Самара, 1928.

282. Преображенский С. Культ ведь-авы у мордвы-мокшы. // Антирелигиозник. М, 1930. №№8-9.439b

283. Пургасов Д.В. Жизнь дореволюционной морды. История, предания, быт, обычаи и верования. М., 1995. 82 с.

284. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. Пушкарева H.JI. Женщины Древней Руси. М., 1989. 217 с. Рагозин В. Волга от Оки до Камы. СПб., 1881. Т.З. С. 2-41. Розанов В.В. Уединение. -М, 1990. 543 с.

285. Редько А. Нечистая сила в судьбах женщины-матери // ЭО. М., 1899. Кн. 40-41.№1-2. С. 54-131.

286. Романов Н.П. Чувашские поговорки, пословицы и загадки. Чебоксары, 1960.

287. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье / Под. ред. В.П. Семенова. СПб., 1901. 600 с.

288. Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. M.-JL, 1955. 394 с.

289. Русские писатели о мордовском народе. Саранск, 1957. 132 с. Рученькин В.И. Жизнь и быт мордовского народа в трудах П.И. Мельникова // Материалы по археологии и этнографии Мордовской АССР. Саранск, 1974. С.234-245.

290. Рыбников H.A. Крестьянский ребенок. Очерки по педалогии крестьянского ребенка. М., 1930. 112с.

291. Рыбникова М.А. Детский фольклор и детская литература //Литературный критик. 1935. № 1.

292. Сабурова Л.М. Об изучении народных обрядов // Фольклор и этнография. Л., 1974. С. 3-9.

293. Саватеев А.Д Община и общинная ментальность в истории цивилизации //Восток, 1994. № 4. С.181.

294. Савинов Л.И. Семья и общество: история, современность и взгляд на будущее. Саранск, 1992. 144 с.

295. Савинов Л.И. Семьеведение: Учеб. пособие. Саранск, 1998. 196 с.440

296. Салмин A.K. Религиозно обрядовая система чувашей. Чебоксары, 1993.211 с.

297. Салмин А.К. Народная обрядность чувашей. Чебоксары, 1994. 339 с.

298. Самородов К.Т. Мордовская обрядовая поэзия. Саранск, 1980. 168 с.

299. Северная O.A. Этнология детства (младенческий, ранний и дошкольный возраст): российские этносы. Аннотированный и библиографический указатель. М., 1993. 96с.

300. Семенов Ю.И. Проблемы начального этапа родового общества // Проблемы истории докапиталистического общества. Кн. 1. М., 1968.

301. Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М., 1974. С.91-95.

302. Семенов Ю.И. Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX -начало XX в. //ЭО. 1996. №1. С32-48.

303. Семенова Е.А. Материалы социологического обследования детей и подростков как исторический источник по изучению советского образа жизни (20-е годы) //История СССР. 1986. № 5. С. 112-122.

304. Серебрякова М.Н. Функциональная роль магии в обрядах деторождения у современных турок// Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М., 1986. С. 197-215.

305. Сенигов И. Народные воззрения на учение и воспитание. СПб., 1896.

306. Смирнов И.Н. Мордва. Историко-этнографический очерк. Казань, 1895. 291 с.

307. Смирнов И.Н. Обрядовые параллели в традиционных свадебных ритуалов марийцев и русских // Этнокультурные традиции марийского народа. Археология и этнография Марийского края. Йошкар-Ола, 1986. Вып. 10. С. 98-123.

308. Смыков Ю.И. Крестьяне Среднего Поволжья в период капитализма. М. 1984.-262 с.

309. Снежницкий И. Мордовский праздник «Вермавы» («Вербное воскресенье») и «Вирьавы» // Пензенские епарх. ведомости. 1871. №19-20.441

310. Спрыгина Е.И. Одежда мордвы-мокши Краснослободского у. Пензенской губ. по материалам экспедиции 1925 г. // Средне-Волжский Пензенский областной музей. Пенза, 1928. Вып. 3. 47 с.

311. Соловьев Е.Т. Гражданское право. Очерки народного юридического быта. Казань, 1888. В. 1.

312. Субботский Е.В. История детства: этнография и психология.//Вопросы психологии. 1984. №3. С. 162-164.

313. Сумцов Н.Ф. О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка. Журн. Мин. нар. проев., СПб., 1880, ноябрь. С 68-94.

314. Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Киев, 1881.

315. Сумцов Н.Ф. Хлеб в обрядах и песнях. Харьков, 1885. 140 с.

316. Сурхаско Ю.Ю. Карельская свадебная обрядность (конец XIX начало XX вв.) Л., 1977. 238 с.

317. Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования карел. Л., 1985. 171 с.

318. Суханов И.В. Обычаи, традиции и преемственность поколений. М., 1976.216 с.

319. Таракина Э.Н. Мордовский детский фольклор. Саранск, 1971. 68 с.

320. Таракина Э.Н. Роль фольклора в детском воспитании // Семейные обряды мордвы (Традиции и инновации). Саранск, 1984. Труды МНИИЯЛИЭ Вып. 76. С. 107-126.

321. Терещенко А. Быт русского народа. Т.2. СПб., 1848.

322. Терновский А. Свадьбы самохотки и моляны в мордовском селе Катмисе Городищенского у. // Пензенские губ. ведомости. 1867. №№33-38.

323. Тимошина Т.Г. Использование прогрессивных традиций народной педагогики мордвы в воспитании гуманности у младших школьников (На материалах школ МАССР). Автореф. дис. канд. педагог, наук. Казань, 1982. 16 с.442

324. Тимошина Т.Г. Культ отца и матери в народной педагогике мордвы//Финно-угорский мир: история и современность. Материалы II Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Саранск, 2000. С.322-324.

325. Тимошина Т.Г. Этнопедагогика народов Поволжья./Ючерки истории образования и педагогической мысли в мордовском крае (середина XVII -начало XX в.). Саранск, 2001. С. 12-25.

326. Токарев С.А. Ранние формы религии и их развитие. М., 1964. 624 с. Токарев С>А. Община и семья. //Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М, 1983. С. 194-202.

327. Токарев С.А. Эротические обычаи. //Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М, 1983. С.98-105.

328. Токарев С.А. Проблема происхождения ранних форм религии // Вопросы философии. 1956. № 6. С. 125-138.

329. Токарев С.А. Обычай обычаю рознь.//Наука и религия, 1956. №10. С. 55-60.

330. Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских народов. XIX начала XX вв. М.-Л, 1957.

331. Традиционное воспитание у детей народов Сибири. Сб.статей. Л. 1988. 256 с.

332. Традиционное поведение и общение удмуртов. Сб. статей. Ижевск, 1992. 192 с.

333. Топорков А.Л. «Почему решетом свету наношено?» //Русская речь. 1985. №1. С. 121-123.

334. Топоров В.Н. Об одном способе сохранения традиции во времени: имя собственное в мифоэпическом аспекте. // Проблемы славянской этнографии. Л, 1979.443

335. Трирогов В.Г. Мордовские общины // Русская старина. 1980. Кн. 6. С.245-269.

336. Трирогов В.Г. Наши общины. //Отечественные записки. 1879. № 3.

337. Тумайкин В.П. Семья и семейные отношения у мордвы Самарской губернии в ХУШ-Х1Х в.// Материальная и духовная культура мордвы в ХУ1П-Х1Х вв.: Тр. Мордовского НИИЯЛИЭ. Саранск, 1974. Вып.62. С.77-86.

338. Тумайкин В.П. Соседская община заволжской мордвы в пореформенный период. Автореферат диссертации кандидата исторических наук. М., 1968. 24с.

339. Тэйлор. Первобытная культура. М., 1939. 586 с.

340. Удмурты. Историко-этнографические очерки. Ижевск, 1993. 392 с.

341. Успенский Д.И. Родины и крестины, уход за родильницей и новорожденным// ЭО. М., 1895. Кн.27. №4. С. 71-95.

342. Ушинский К.Д. Избранные педагогические произведения. М., 1968.

343. Ушинский К.Д. Педагогические сочинения. В 6 томах. М., 1988. Т. 2.

344. Федоров В.А. Мать и дитя в русской деревни (конец XIX начала XX вв.)// Вестник Московского ун-та. Сер.8. История. 1994. №4. С.3-21.

345. Федянович Т.П. Мордовские народные обряды, связанные с рождением ребенка (конец XIX 70-ые годы XX в.) // СЭ, 1979. №2. С.79-89.

346. Федянович Т.П. Неофициальные фамилии и прозвища мордвы// Ономастика Поволжья. Вып.З. Саранск, 1973. С. 162-167.

347. Федянович Т.П. Обряды при наречии имени у мордвы// Ономастика Поволжья. Вып.4.Саранск, 1976. С. 42-77.

348. Федянович Т.П. Семья и семейно-родственные связи как фактор сохранения традиции в семейных обрядах (на примере народов Среднего Поволжья)// Семья. Традиции и современность. М., 1990. С.51-65.

349. Феоктистов А.П. Мордовские языки и диалекты в историко-этнографической литературе XVII XVIII в. //Очерки мордовских диалектов. Саранск, 1963. Т.2. С.3-36.444

350. Фрезер Джемс Золотая ветвь. М. 1928. 783 с.

351. Фукс К. Поездка из Казани к мордве Казанской губернии в 1839 году// Журнал МВД, 1839. 4.34. №10.

352. Ханбиков Я.И. К изучению народной педагогики// Кафедра педагогики Казанского педагогического института: Доклады АПН СССР, 1961. №3. С. 47-50.

353. Ханбиков Я.И. Некоторые вопросы изучения народной педагогики// Советская педагогика, 1966. №2. С.83-92.

354. Харузин H.H. Русские лопари. Очерки прошлого и современного быта. М., 1890. 472 с.

355. Харузина В.Н. Программа для собирания сведений о родильных и крестильных обрядов у русских крестьян и инородцев// ЭО. 1904. Кн. 68. №4. М. 1905. С. 120-156.

356. Харузина В.Н. Об участии детей в религиозно-обрядовой жизни. //ЭО. 1911. Кн. 88 -89. № 1-2.

357. Харчев А.Г. Браки и семья в СССР. М., 1979. 367 с. Христолюбова JI.C. Обряды, связанные с рождением ребенка// Этнокультурные процессы в Удмуртии. Ижевск, 1978. С. 53-70.

358. Христолюбова JI.C. Семейные обряды удмуртов: Традиции и процессы обнавления. Ижевск, 1984. 127 с.

359. Чуваши. Этнографическое исследование/ Под ред. М.Я. Сироткина и М.Н. Иванова. Чебоксары, 1970. 4.2. 308 с.

360. Чувашские пословицы и загадки/ Сост. В.А. Долгов. Чебоксары, 1956.445

361. Шабалина Л.П. Семья симбирского Пополжья конца XIX- начале века. Ульяновск, 2001.

362. Шахматов A.A. Мордовский этнографический сборник. СПб., 1910. Шуляев А.Д. Жизнь и песня: Поэтическая система традиционной народной лирики мордвы. Саранск, 1986. 172 с. Эльконин Д.Б. Психология игры. М., 1978.

363. Эпштейн М., Юркина Е. Образы детства //Новый мир. 1979. № 12. С.242-252.

364. Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков Южной и Юго-Восточной Азии. М. 1988. 191с. Этнические стереотипы поведения. Л., 1985.

365. Этносоциальные аспекты изучения семьи, у народов Зарубежной Европы. М., 1987. 186 с.

366. Юрченков В.А. Герберштейн С фон //Вестник Мордовского университета. 1991. №3.

367. Юрченков В.А. Взгляд со стороны: очерки. Мордовский народ и край в сочинениях западноевропейских авторов VI-XVIII столетий. Саранск, 1995. 288с.

368. Konig R. Soziologische Orientierungen. Köln-Opladen, 1965.Mainow W. Lezrestes deyamythologie Mordvine//Voumaldela Société Finno-Ougrienne. Helsingissa,1889.446

369. Malinowski B. Sek and Aggresion in Svage Society.Columbia Unik Press. N.V.,1946. 476.

370. Martin A. And Nitschke A. Kindheit. Jugend. Familie. II. Freiburg-Munchen, 1886.