Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов

Прохорова, Наталья Ильинична

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.10
диссертация на тему: Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов

Год: 2003
Автор научной работы: Прохорова, Наталья Ильинична
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.10

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М. а ЛОМОНОСОВА ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ

КАФЕДРА ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КРИТИКИ И ПУБЛИЦИСТИКИ

Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов

Специальность 10.01.10 — "Журналистика"

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

Прохорова Наталья Ильинична

Москва-2003

Работа выполнена на кафедре литературно-художественной критики и публицистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Богомолов Николай Алексеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Клинг Олег Алексеевич;

кандидат филологических наук Спивак Моника Львовна.

Ведущая организация: кафедра русской литературы и

журналистики XX века Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Защита диссертации состоится " 2003 г. часов,

ауд. 333 на заседании диссертационного совета Д 501.001.07 по журналистике при Московском государственном университете по адресу: 125009 Москва, ул. Моховая, 9 (факультет журналистики).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке факультета журналистики МГУ.

Автореферат разослан

"Л." ЮШ^Д 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук

доцент

В.В. Славкин

2ооЗ - Д

В последнее время отечественная гуманитарная наука столкнулась с необходимостью переосмыслить или даже впервые открыть многие явления интеллектуальной истории России первых десятилетий XX века. Политические и культурные события новейшей истории стали предпосылкой к коррекции рационально-понятийной картины мира в современном общественном сознании. Социальные институты, участвующие в формировании мировоззренческих идеалов общества, «ищут отвечающие современному положению вещей новые концептуальные подходы и решения, которые включают как сохраняющие свое значение прежние идеи и взгляды, так и модифицированные, преобразованные представления, возникающие на базе новых обобщений, вызванных к жизни изменениями общественных реалий»1. Одним из отражений этой тенденции эпохи стала постепенная реставрация и возвращение в научный обиход философских концепций, изъятых из культурной парадигмы России в период советской истории. Наряду с прочими утраченными на долгие годы страницами летописи ранней советской эпохи, отечественной гуманитарной науке предстоит также реконструировать и историю психоанализа в России.

Значение теории Зигмунда Фрейда в формировании культурного облика Западной Европы первых десятилетий XX века переоценить трудно. «Всякий, желающий глубже понять духовное лицо современной Европы, не может пройти мимо психоанализа: он стал слишком характерной, неизгладимой чертой современности», - писал в 1925 году один из наиболее выдающихся отечественных мыслителей XX столетия М.М. Бахтин2. С момента возникновения и до сегодняшнего дня психоанализ продолжает завоевывать позиции в самых различных областях знания: философии, психологии, медицине, лингвистике, педагогике. Психоанализ литературного творчества, существующий на границе клинической психологии и литературоведения, в общем ряду прикладных гуманитарных дисциплин занимает далеко не последнее место.

1 Прохоров Е. Введение в теорию журналистики. - М., 2002. С.54

1 Бахтин М. Фреймом// Бахтин под маской. - М., 2000. С.97

психоаналитической направленности. Однако по мере накопления материала становилось все более заметно, какое количество «пробелов» еще предстоит восполнить отечественным исследователям. Некоторые явления, о которых на страницах западных специализированных и научно-популярных изданий говорится как о хорошо известных массовой аудитории, российским специалистам еще только предстоит осмыслить.

Актуальность настоящей работы определяется двумя положениями. Во-первых, систематизация и исследование методологии психоаналитического литературоведения России первых десятилетий XX века помогает поместить вновь актуализированный интерес российской научной аудитории к теории Фрейда в русло классической традиции, связь с которой в силу исторических обстоятельств на долгие годы была прервана. Сегодня, когда психоанализ стал неотъемлемой частью западной цивилизации, напоминающей человеку о своем существовании не только терапевтическими сеансами в кабинете психоаналитика, но и произведениями литературы и живописи, представляется необычайно важным выявить специфику отечественного психоанализа, истоки которого находятся в психоаналитическом течении первых десятилетий XX века. Понимание истории и теории психоанализа требуется современным ученым-гуманитариям для интерпретации процессов, трансформирующих общественное сознание и в наши дни. Например, исследователь психологии журналистского творчества Е.Е. Пронина рассматривает феномен «драйв мышления», ставшего сегодня «главной парадигмой сознания»3, сквозь призму учения Фрейда о способах реализации подсознательных влечений. Кроме того, в связи с тем, что в последние десятилетия в русле прикладного психоанализа сформировалась школа, занимающаяся исследованием коммуникационных процессов, без знания теории классического психоанализа становится невозможным изучение стратегий манипуляции массовым сознанием в политике и рекламе. Таким образом, реконструкция истории отечественного психоанализа представляется насущной задачей современной гуманитарной науки.

Во-вторых, настоящее исследование является вкладом в решение одной из наиболее актуальных задач современности - восполнение пробелов в знании о

3 Пронина Е. Психологи» журналистского творчества. - М., 2002. С. 169. См., также с. 149-169.

»»л

тех эпизодах культурной истории России, которые на протяжении советской эпохи не могли получить объективного и всестороннего истолкования. В период, когда учебники истории переписываются заново, а соотечественники учатся извлекать из прошлого нашей страны новые уроки, настало время признать значение психоаналитической концепции в формировании культурного облика России 1920-х годов. Симптоматичным представляется то обстоятельство, что авторы и составители новейших учебных пособий по литературоведению и критике либо вовсе игнорируют факт существования в России школы психоаналитического литературоведения, либо при разговоре о нем ограничиваются общими фразами и описанием западных тенденций этого направления. Вместе с тем, появляющиеся в последнее время на книжном рынке исследования современных отечественных психоаналитиков литературы демонстрируют насущную потребность в приобщении русскоязычных специалистов к традиции. Не имея возможности учитывать опыт и ошибки предшественников, некоторые из них и сегодня испытывают своеобразный «азарт первооткрывателя», который зачастую уводит исследователя в сторону от здравого смысла. Ознакомление профессиональной аудитории с работами психоаналит икон-литературоведов 1920-х годов, поможет современным исследователям сделать необходимые выводы и будет способствовать сокращению объема литературоведческих работ, ссылаться на которые можно лишь как на научный курьез.

психоанализ в России» (2000), предлагающем достаточно основательное исследование В. Лейбина, посвященное общественной деятельности русских психоаналитиков. Американский исследователь Мартин А. Миллер (Martin А. Miller), пожалуй, единственный из современных ученых пытавшийся целенаправленно уделить внимание русскому психоаналитическому литературоведению, обратившись к этой проблеме в работе «Фрейд и большевики» (Yale University Press, 1998). Однако, в силу ограниченного доступа автора к первоисточникам, это исследование не носит исчерпывающего характера и может претендовать лишь на постановку проблемы. Необходимость в дальнейшей разработке данной темы, а также привлечение к анализу ранее не исследованных архивных материалов и источников, определяет новизну предпринимаемого исследования.

Цель работы состоит в определении характера и степени влияния психоаналитической концепции на русскую литературную критику и литературоведение 1920-х годов. При этом мы исходим из уже традиционного для историков русской филологии представления о том, что в 1910-1920-е гг. литературоведение и литературная критика были теснейшим образом связаны и немыслимы друг без друга. В соответствии с поставленной целью, в настоящем исследовании решаются следующие задачи:

■ определить круг источников, отражающих специфику русской литературной критики, связанной с психоанализом;

• исследовать основные черты истории отечественного психоанализа как части культурного контекста России 1920-х годов, нашедшей отражение в средствах массовой информации;

■ раскрыть содержание авторских терминов, и специальных понятий, заимствованных русскими психоаналитиками из словаря клинического психоанализа и адаптированных к литературно-критическим суждениям и системе средств массовой информации;

■ описать и систематизировать специфические методы и приемы психоаналитической интерпретации художественного текста, разработанные и применяемые русскими психоаналитиками 1920-х годов.

Объектом исследования является литературная критика, связанная с психоаналитическим течением в России первой трети XX века, проявившая себя в различных СМИ. В качестве отечественного психоаналитического течения мы рассматриваем совокупность следующих компонентов: 1) выступления психоаналитиков на страницах научных, научно-популярных, и общественно-политических изданий с материалами, касающимися теории и практики психоанализа; 2) деятельность научных объединений и обществ, направленная на изучение, популяризацию, и практическое применение концепции Фрейда; 3) публикация в сборниках или в качестве отдельных изданий работ отечественных ученых-клиницистов и литературных критиков.

Предметом исследования в настоящей работе является русская рецепция психоанализа в приложении к интерпретации художественного текста. Исходным материалом исследования - литературно-критические и литературоведческие работы русских ученых, в которых особенности художественного текста и психологии автора анализируются с позиций теории Фрейда, преимущественно публиковавшиеся и обсуждавшиеся в СМИ СССР и русского Зарубежья.

Идеологический климат советской России предопределил раскол внутри русского психоанализа — некоторые русские психоаналитики в начале 1920-х годов оказались вне пределов России. В результате истолкование литературы психоаналитическими методами велось русскими учеными не только в нашей стране, но и за рубежом. Предметом исследования в настоящей диссертации являются опыты психоаналитического литературоведения русских ученых Москвы (И.Д. Ермаков) и Праги (А.Л. Бем и Н.Е. Осипов) как представляющие собой наиболее яркие образцы применения метода Фрейда и его зарубежных последователей в интерпретации текстов русской литературы.

Метод исследования может быть описан как системный подход, сочетающий в себе принципы сравнительно-исторического и теоретико-типологичсского анализа, и ориентированный на сведение многообразных типов связей внутри исследуемого объекта в единую теоретическую картину.

Поскольку заключительного слова в дискуссии по вопросу «что следует считать концом эпохи 1920-х годов?»4 еще не сказано, определенные темой настоящей работы хронологические рамки можно считать до известной степени условными. Как отмечает H.A. Богомолов, традиционно в хронологии советской литературы в качестве исторического рубежа указывают I съезд писателей, то есть, 1934 год. Как альтернатива этой дате часто называется «год великого перелома» -1929. В отношении психоаналитического течения в советской России при определении рубежа эпохи 1920-х годов, на наш взгляд, умсстнсс ссылаться на более раннюю дату, поскольку уже к 1930-му году в Москве не существовало ки одной действующей психоаналитической структуры, а касающиеся психоанализа публикации в периодической печати не выходили за границы критических нападок. В то же время культура диаспоры имела свою, отличную от культуры метрополии, хронологию. Представляется возможным достаточно точно определить дату зарождения русского психоаналитического течения в Чехословакии — 1921 год, когда Н.Е. Осипов основал и возглавил «Русский психиатрический кружок в Праге», занимавшийся преимущественно вопросами психоанализа. Снижение активности психоаналитических структур в Праге произошло вскоре после смерти Н.Е. Осипова в 1934 году. При разговоре о психоаналитических опытах русских литературоведов-эмигрантов именно эту дату мы считаем условно ограничивающей исслсдусмый период.

В исследовании использованы четыре группы источников. Во-первых, это работы литературоведов и психоаналитиков, опубликованные отдельными изданиями в России и за рубежом. В первую очередь, в эту группу следует включить работы Фрейда и его ближайших последователей, являющиеся методологическим основанием для разысканий русских психоаналитиков. Кроме того, в эту группу входят опубликованные исследования русских ученых И.Д. Ермакова и A.JI. Бема.

Вторую группу образуют критические и аналитические статьи, опубликованные в периодической печати России и русского зарубежья. Основное место здесь занимают научные и научно-популярные статьи, появившиеся в 1920-v |иды na Ci^äimiiäA OiC4CClh£KHM\ Ж)рН0ЛОЬ, Как OilVIGiaCl iVl.lJ. UlAÜllMäi:.

* Богомолов 11.1 lecKuuibKo ри 'мышлений пи поводу двух дат в истории литературы советского периода// Неюикндарный XX век. - Великий Новгород. 2001. С. <4

предметом журнальной редакционной системы является «отражение текущей действительности в аналитическом, художсствснно-публицистичсском вариантах», а одной из задач - формирование в сознании аудитории научной картины мира-1. Пути реализации этой задачи отчетливо прослеживаются на материале публикаций Б. Быховского, А. Воронского, А. Залкинда, И. Григорьева, А. Лурии, М. Рсйснсра, И. Сапира и других деятелей отечественного психоаналитического течения, предлагавших популярное переложение концепции Фрейда на страницах журналов «Красная новь», «Молодая гвардия», «Печать и революция», «Под знаменем марксизма». Среди неспециализированных периодических изданий русского зарубежья, выступавших с оценкой русской рецепции психоанализа либо предоставлявших свои страницы русским последователям Фрейда, были крупнейший журнал русской эмиграции «Современные записки» (Париж), газеты «Возрождение» (Париж), «Руль» (Берлин»), «Меч» и «Молва» (Варшава). Специализированные журналы (такие как «Психиатрия», «Психо-неврологический вестник», «Журнал психопатологии и психоневрологии имени Корсакова» и другие издания, а также издававшийся в Праге журнал «Русский врач в Чехословакии») также учтены в обзоре периодических изданий, формировавших в российском (шире -русскоязычном) обществе представление о психоанализе.

Третья группа использованных источников представлена архивными материалами РГАЛИ и ГАРФ. Ббльшая часть этих материалов - рукописи Пражского архива русского психоаналитика Н.Е. Осипова. Начавший свою научную и врачебную карьеру в России, Осипов в 1921 году эмигрировал в Чехословакию, где и создал свои основные работы по психоанализу литературного творчества. Многие из этих работ так и не были опубликованы, однако обнародовались в качестве докладов на заседаниях различных культурных и общественных объединений. Кроме того, в исследовании использованы неопубликованные материалы переписки Н.Е. Осипова и А.Л. Бсма, а также некоторые официальные документы, касающиеся деятельности московских психоаналитических структур.

' Шкоидии М. Система средств массовой информации как фактор общественного диалога. - М., 2002. С.67

Наконец, в четвертую группу использованных источников входят работы, позволяющие сформировать методологическую основу исследования. В первую очередь, сюда относятся исследования в области литературы и литературной критики таких признанных отечественных и зарубежных специалистов как М.М. Бахтин, В .Г. Белинский, В.В. Виноградов, ЛЯ. Гинзбург, Ю.М. Лотман, Жорж Батай, Ролан Барт, и других. Учтены также в исследовании литературоведческие работы современных ученых. В эту группу входят также работы отечественных и зарубежных ученых, критически анализирующие методы и приемы психоаналитического литературоведения. Кроме того, при систематизации и обзоре материалов псриодичсских изданий использованы книги и статьи таких специалистов теории, практики и истории периодической печати, как А.Г. Бочаров, Я.Н. Засурский, И.В. Кузнецов, Р.П. Овсспян, Е.Е. Пронина, Е.11. Прохоров, М.В. Шкондин.

Практическая значимость диссертации определяется потенциальной возможностью применять выявленную типологию при изучении более широкого круга работ, отмеченных влиянием теории Фрейда. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в обобщающих исследованиях по истории гуманитарной мысли XX века, а также для работы спецкурсов по истории и методологии литературной критики.

Апробация основных положений. Материалы диссертации были представлены в качестве доклада на заседании литературоведческой секции конференции «Русская филология» (Тарту, 2001), а также использованы при подготовке научных публикаций по теме диссертации. Дважды работы автора по теме диссертации были премированы на конкурсе студенческих и аспирантских научных работ, проводившимся кафедрой литературной критики факультета журналистики МГУ и кафедрой русской литературы XX века и журналистики филологического факультета Новгородского Государственного Университета.

Структура и содержание диссертационной работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, и библиографического списка использованной литературы.

Первая глава диссертации «Возникновение и специфика развития психоанализа в России» состоит из двух параграфов. Первый из них посвящен

истории, методологии, и типологии психоаналитического литературоведения и позволяет определить ту методологическую базу, на которую опирались в своих исследованиях русские психоаналитики. С позиций психоаналитической эстетики художественное творчество объяснялось как один из способов реализации подсознательных устремлений человека. На протяжении своего творческого пути Зигмунд Фрейд использовал различные методы исследования психологии творческой личности и продуктов творчества. Ранний психоанализ искал разгадку тайн творчества в «основном инстинкте» и сублимации, поздний - в компромиссе между «влечением к жизни» и «влечением к смерти». От герменевтики Фрейд Перешел к биографическому литературоведению, а затем вновь ограничил сферу своих литературоведческих интересов анализом художественного текста.

В силу того, что в отечественном литературоведении традиция классификации приемов и методов психоаналитического исследования литературы еще не сложилась, в настоящей диссертации предложена классификация с использованием типологических моделей современных западных психоаналитиков. Согласно западной традиции, в зависимости от предмета анализа внутри школы психоаналитического литературоведения можно выделить два основных направления: биографическое и психолого-герменевтическое. Литературоведы, работающие в русле первого направления, преимущественно предпринимают попытки объяснения различных особенностей художественного текста через исследование биографии автора. В этом случае предметом психоанализа становится внутренний мир самого писателя с заключенными в нем комплексами и подсознательными устремлениями. Прибегающие к психолого-герменевтическому методу литературоведы занимаются исследованием символики художественного текста, рассматривая произведение как объективный феномен, доступный рациональному истолкованию. Соотнесение данной типологии с материалом отечественного психоаналитического литературоведения указывает на то, что в русской практике широко применялись оба этих метода.

Второй параграф первой главы представляет собой краткий исторический очерк, определяющий место психоанализа в культурной парадигме России первых десятилетий XX века. Динамика вхождения психоанализа в культурный контекст

эпохи прослеживается па материале освоения психоаналитической проблематики периодическими изданиями России 1900-1920-х годов. Первое знакомство русскоязычной аудитории с именем Фрейда произошло в 1884 году, когда на страницах специализированной медицинской газеты «Врач» была опубликована статья, посвященная первым исследованиям Фрейда в области исследования центральной нервной системы. К моменту, когда в Европе имя венского психиатра стало уверенно ассоциироваться именно с психоаналитической концепцией, в России уже сформировался круг ученых, знакомых с теорией и практикой психоанализа. То, что в начале XX века идеи Фрейда в России излагались в специализированных медицинских изданиях, и лишь позднее - в периодике более широкого профиля, определило специфику русской рецепции психоанализа. Апробацией теории Фрейда в России, включая психоаналитическое литературоведение, занялись ученые-клиницисты, а не специалисты-гуманитарии. Практикующий психоаналитик Н.Е. Осипов в это время констатировал: «Мы приходим к выводу, что практическая психиатрия есть не естественнонаучная, а культурно-научная дисциплина»6.

В дореволюционный период идеи Фрейда распространялись в первую очередь среди тех ученых-медиков, которые имели возможность познакомиться с психоанализом во время зарубежных стажировок в клиниках Фрейда и Юнга. Однако обширный круг специализированных журналов (таких как «Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова», «Психотерапия», «Психоневрологический вестник», «Современная психиатрия», «Современная неврология») предоставлял отечественным психиатрам возможность осмыслять результаты зарубежных психологических исследований, не покидая страны. Примечательно, что основанный Н.Е. Осиповым журнал «Психотерапия» стал выходить в России на шесть месяцев раньше, чем аналогичный журнал «Zentrablatt für Psychoanalyse» в Вене, и стал первым в мире периодическим изданием, явно ориентированным на психоанализ. Вместе с тем еще до революции началось освоение психоанализа и представителями отечественной гуманитарной науки. Так, общественно-литературный журнал «Вестник Европы» опубликовал одну из

' Осипов Н.Е. Мысли и сомнения по поводу одного случая дегенеративной психопатии// Психотерапия. -1912. №1-6. С.207

первых статей, популярно объясняющих теорию психоанализа, еще в 1912 году7, то есть задолго до того, как распространение психоанализа в России стало сопровождаться журнальными дискуссиями.

Русская революция и события ранней советской эпохи послужили предпосылкой к активной популяризации теории Фрейда в нашей стране. Как известно, революция разрушила многие морально-этические ограничения и спровоцировала кризис нравственных норм, частично выразившийся и в трансформации сексуальной культуры. Подтверждение этому можно найти на страницах советской периодики первой половины 1920-х годов. Как отмечает Р.П. Овсепян, «1921-1925 годы по праву могут быть названы временем массового развития журнальной периодики»8. Диапазон тем, осваиваемых новой журнальной публицистикой, был достаточно широк, но некоторые из массово обсуждаемых вопросов заслуживают отдельного упоминания, поскольку являются своеобразным «индикатором» культурного климата ранней советской эпохи. На страницах журналов «Красная новь», «Молодая гвардия», «Печать и революция», «Под знаменем марксизма» и других изданий с начала 1920-х годов стали разворачиваться пространные дискуссии о возможностях государственного вмешательства в личную жизнь граждан с целью направить «основной инстинкт» в русло революционного созидания. Наиболее показательны в этом отношении многочисленные статьи А. Залкинда, публиковавшиеся в двадцатые годы в журнале «Красная новь». По его мнению, класс в интересах революционной целесообразности вполне вправе вмешиваться в интимную жизнь граждан. Примерно в это же время один из ближайших соратников и последователей Фрейда В. Райх сделал попытку трансформировать фрейдовский «принцип наслаждения» в революционный лозунг, выступив на страницах журнала «Под знаменем марксизма» со статьей «Диалектический материализм и психоанализ», доказывающей, что сексуальность - это единственный рычаг, с помощью которого можно освободить пролетариат от оков социального угнетение

7 См.: Керы^ев Н. Фрейд и фрейдисты// Вестник Европы. - 1912. Кн.4. С. 253-278

Кроме того, нц страницах «Вестника Европы» трижды были опубликованы обширные рецензии на труды Фрейда «Психопатология обыденной жизни» (1910. Кн.б. С. 162-164), «Теория полового влечения» (Кн. 11. 1911. С. 198-203), «Леонардо да Винчи. Воспитание детства» (1913. Кн.13. С. 347-349).

* Овсепян Р. История новейшей отечественной журналистики. - М., 199Л. С. 69

Одновременно с этим журналы вступили в полемику о перспективах синтеза фрейдизма и марксизма в единое «материалистическое учение о духе». По инициативе членов Казанского психоаналитического кружка Р. Авербух, А. Лурии, Б. Фридмана дискуссии о возможностях взаимодействия двух разнородных мировоззренческих концепций перешли из стен научных институтов на страницы общественно-политических и литературно-критических изданий. Механическое соединение разнородных теорий убедительно объяснялось родством философских платформ фрейдизма и марксизма: «Фрейд утверждает, <...> что любое чувственное отношение к любой вещи или лицу может дать те же интеллектуальные результаты, как противоположное ему отношение, причем эти противоположные отношения сосуществуют. Не чистая ли тут диалектика?» - с удивлением вопрошает В.А. Юринец, автор статьи, опубликованной в журнале «Под знаменем марксизма»9. Эту мысль поддерживал и близкий к властям М. Рейснер: «Для Фрейда, так же, как для Маркса, в науке не существует никаких сверхъестественных сил или идеальных сущностей, но, наоборот, на первом плане стоит отнюдь не «идея», а совершенно определенное общественное отношение»10. Аналогичные идеи развивали в периодике 1923-1925 годов А. Залкинд и Б. Быховский. Однако уже к концу 1920-х годов политический климат в стране поменялся настолько, что в одной из передовиц журнала «Под знаменем марксизма» учение Фрейда было названо «духовной пищей капиталистического Запада», питающей «идеологических врагов марксизма и ленинизма»11. Изменение отношения официальных властей к психоанализу в СССР не осталось незамеченным эмигрантской периодикой. Например, Н. Лосский, анализируя динамику распространения психоаналитических идей в России, отмечал, что «стремления фрейдизма стать целым мировоззрением скоро оказались несовместимы с такими же притязаниями марксизма»12. Несмотря на то, что для обсуждения идеологического преломления психоаналитической концепции российская периодика 1920-х годов предоставляла трибуну гораздо охотнее, чем для обсуждения проблем психоаналитического литературоведения, йредлагаемый

9 Юринец В. Фрейдтм и марксизм//Под знаменем марксизма. - 1924. №8. С.36

,0 Рейснер М. Фрейд и его школа о религии// Печать и революция. -1924. №1. С.40

" Передовая. О последнем выступлении механистов// Под знаменем марксизма. - 1929. №10-11. С.12

12 Лосский Н. Философии и психологи* ■ СССР// Современные записки. - 1939. Т.68-69. С.372

эпохой материал позволяет говорить о значительной роли психоанализа в формировании интеллектуального климата ранней советской эпохи.

Вторая глава диссертации «Русская рецепция психоанализа в критике и литературоведении советской России 1920-х годов» преимущественно посвящена анализу творческого наследия психиатра и литературоведа Ивана Дмитриевича Ермакова. В недолгий период лояльного отношения советских властей к учению Фрейда Ермаков был главным администратором, участником и вдохновителем всех действовавших в Москве психоаналитических структур, а также основным переводчиком работ Фрейда на русский язык. Научная и издательская активность Ермакова сделала его настолько известной фигурой, что, когда психоанализ уже перешел в разряд опальных доктрин, журнал «Под знаменем марксизма», уличая русских ученых в идеологических заблуждениях, писал: «Разве неизвестно, что по-русски 1 усссрль читается Шлет, Фрейд, скажем, Ермаков, а Бергсон - Лосев'/»'J В первом параграфе второй главы настоящей диссертации проанализированы произведения психоаналитической трилогии Ермакова: «Эподы по психологии творчества A.C. Пушкина», «Очерки по анализу творчества Н.В. Гоголя» и «Ф.М. Достоевский. Он и его произведения».

Исследование приемов психоанализа, применяемых И.Д. Ермаковым к текстам русской литературы, позволяет определить некоторые специфические черты русского психоаналитического литературоведения. Во-первых, традиционно высказываемые в адрес Ермакова обвинения в буквальном следовании положениям Фрейда не вполне справедливы, так как при анализе литературного творчества Ермаков использовал свою собственную, адаптированную для неподготовленной аудитории редакцию психоанализа, что местами приводило к значительному упрощению оригинальной концепции Фрейда. Вместе с тем, в анализе формы художественного текста Ермаков пошел значительно дальше Фрейда и сумел разработать оригинальную методику психоанализа эвфонии поэтического текста. Во-вторых, следует отметить, что свойственная психоанализу патерналистическая модель мира, определяющая взаимоотношения Фрейда с его учениками как отца, соперничающего с детьми, нашла отражение и в отечественном психоанализе. Приемы Ермакова не сложились в самостоятельное ответвление классического

" Перелови. О последнем выступлении механистов// Под знаменем марпяома. -1929. №10-11. С.12

психоанализа, однако во многом обусловили специфику его русской рецепции. Под воздействием личности Ьрмакова, русские психоаналитики 1920-х годов, равно как и их идейные оппоненты, высказывая суждения о прикладных аспектах психоаналитической теории, апеллировали к тому се типу, который знали из работ Ермакова. Это обстоятельство на долгие годы предопределило сложившееся в российском обществе представление о вульгарном панссксуализме психоанализа. В-третьих, обзор психоаналитической методологии И.Д. Ермакова дает представление об общей традиции русского психоаналитического литературоведения, включающего в себя множество приемов разной степени значимости и достоверности. Примененные Ермаковым (одни более, другие -менее удачно) для интерпретации художественного текста методы можно классифицировать как: I) биографическое описание с элементами психоаналитического истолкования реальных событий жизни автора; 2) реконструкция внутреннего мира писателя на материале сексуальной символики его произведений; 3) психоанализ литературного героя как реального носителя бессознательного; 4) психоанализ формы поэтического творчества как отпечатка бессознательных переживаний автора. Таким образом, диапазон представленных в исследованиях Ьрмакова приемов представляет все выделяемые современными исследователями психоанализа возможные методы психоаналитической интерпретации художественного произведения.

Во втором параграфе второй главы исследуются проблемы восприятия психоаналитического литературоведения русской журнальной критикой 1920-х годов на материале критических откликов на публикацию трудов И.Д. Ермакова. Появившиеся в печати отзывы на «Этюды по психологии творчества А.С. Пушкина» и «Очерки по анализу творчества Н.В. Гоголя» были подписаны именами наиболее авторитетных литературных критиков 1920-х годов: В. Ьрюсова, Л. Гинзбург, Е. Замятина, В. Переверзева, Б. Томашевского. В контексте общего развития литературной критики 1920-х годов эти рецензии имели особое значение.

Основной тенденцией русской журналистики 1920-х годов можно назвать стремительное расширение сегмента журнальной периодики. Ыа фоне возрастающего значения СМИ особенно было заметно укрепление позиций литературно-критических изданий. Новая политическая культура ранней советской

эпохи настойчиво требовала переориентации художественной литературы в соответствии с требованиями марксистской эстетики, что, в свою очередь, вынуждало теоретиков и критиков литературы пересматривать вопросы о мировоззрении художника, задачах искусства, методах отображения действительности. В связи с этим в 1920-е годы литературно-критические журналы приобретают особое значение. Специфика критико-библиографических разделов таких журналов, как «Красная новь», «Печать и революция», «На посту», «Леф» и других литературно-критических изданий 1920-х годов, вне зависимости от эстетической платформы журнала, определялась необходимостью соотносить рецензируемые издания с актуальным историческим контекстом. Как следствие, одной из основных проблем, решавшихся критикой 1920-х годов, стала проблема «нового героя» литературы. Литературная критика все настойчивее рекомендовала писателям изображать на страницах своих произведений представителей рабочего класса, людей индустриальной эпохи, не склонных к мучительной рефлексии и болезненным проявлениям внутреннего мира. При постановке такой проблемы критика невольно обращалась к терминологии психоанализа, собственно, и занимавшегося исследованиями «темных закоулков» того самого внутреннего мира, которого не пристало иметь герою новой советской литературы.

Даже критики марксистской ориентации, выступавшие против психоаналитической интерпретации текста, не избежали соблазна обогатить свой профессиональной тезаурус заимствованными у Фрейда терминами. Особо симптоматичной в этом отношении представляются статьи В. Фричс и В. Ермилова, противопоставлявших «сознание» и «подсознание» как мотивационные импульсы пролетариев и представителей всех прочих социальных слоев. Очевидно, что подобный поиск «психо-идеологического равновесия» (В.Ермилов) был, с одной стороны, развитием в литературно-критической плоскости полемики о возможности синтеза фрейдизма и марксизма, с другой - органичной частью литсратурно-критичсского процесса эпохи. Таким образом, публикация литературоведческих исследований И.Д. Ермакова совпала с периодом максимально пристального интереса советских критиков к вопросам, интенсивно осмысляемым психоанализом, а потому работы по психоанализу литературы просто не могли остаться незамеченными. Опыт использования психоанализа в

литературе достаточно явственно отразился в широко известных дискуссиях о «живом человеке» и о соорнике рассказов не. Иванова «1 аиное тайных».

Рецензиями на психоаналитические исследования Ермакова отозвались «толстые» журналы самых различных направлении: от проповедующего эстетику новой культуры журнала «Печать и революция»» до наименее политически ангажированного журнала «кусскии современник», иостоятельство это оыло глубоко символично: до момента публикации работ Ермакова полемика о возможностях взаимодеиствие психоанализа и литературы разворачивалась преимущественно на страницах специальных психиатрических изданий, и вовлечены в нее оыли врачи и ученые, а не критики и литературоведы, выход в свет исследований Ермакова послужил импульсом к широкому осмыслению этой проолемы людьми и искусства. 1 юказательным для истории русской журналистики можно считать тот факт, что воззрения критиков на перспективы психоанализа литературы высказывались ими исключительно в пределах журнальных разделов критики и библиографии. В отличие от психиатров, обычно посвящавших вопросу статью, положения которой иллюстрировались ссылками на раооты Ермакова, представители гуманитарного знания использовали публикацию исследований психоаналитика как повод высказать свое мнение по данной проолеме.

Разгромные рецензии на исследования Ермакова, появлявшиеся на протяжении "1924-1 у/э годов в журналах, в значительной мере спосооствовали стимулированию интереса читающей аудитории к новому явлению в отечественном литературоведении. Поскольку авторы рецензий, анализируя работы Ермакова, уделяли внимание и вопросу взаимодействия теории Фрейда с методологией академического литературоведения и современной критики, исследование откликов на предпринятые Ермаковым попытки проанализировать творчество Пушкина и Гоголя позволяет восстановить общую картину отношения академического литературоведения и литературной критики 1920-х годов к психоанализу. При общей негативной оценке работ Ермакова, мнения критиков о потенциальных возможностях применения психоанализа для интерпретации художественной литературы были представлены в достаточно широком диапазоне. Одни категорически отрицали пользу психоаналитического литературоведения (В. Переверзев), другие сдержанно признавали, что этот метод «парадоксален, но

стоит внимания» (В. Брюсов), третьи предполагали, что истинного фрейдизма в методе ьрмакова «не так уж и много» (Л. Гинзбург). Частные претензии, высказываемые на страницах журналов в адрес исследований Ермакова, позволяют выявить наиболее уязвимые стороны отечественного психоаналитического изучения литературы в целом.

Как показали рецензии литературоведов 1920-х годов, фрейдисты чувствовали себя наиболее неуверенно во всем, что касается вопросов поэтики. Поскольку, по мнению психоаналитиков, структура художественного текста возникает спонтанно, независимо от конкретных задач, которые ставит перед собой автор, само произведение перестает быть предметом литературоведческого анализа. Изучение стихотворных размеров, ритма, эвфонии, равно как и анализ образов художественного произведения, подчиняется одной задаче - развить цепь психологических ассоциаций, которая может привести к пониманию личности писателя. Определяемый этой задачей субъективизм исследования просто не мог вызвать одобрения литературоведов эпохи, характеризующейся поиском объективных способов изучения художественного текста. Таким образом, несоответствие методологического аппарата психоанализа запросам критики 1920-х годов повлияло на оценку работ Ермакова — в целом они были восприняты современниками как не обладающая литературоведческой ценностью адаптация уже сложившихся методов интерпретации текста к психоанализу. В связи с этим, исследования Ермакова в дальнейшем упоминались лишь в обзорно-перечислительном контексте как образцы злоупотребления теорией Фрейда.

Третья глава диссертации носит название «Психоанализ в литературоведении русской диаспоры в Праге». Благодаря правительственной поддержке, в 1920-е годы в Праге сформировалась обширная русская диаспора, значительную часть которой составляли деятели культуры, искусства и образования, объединенные общим стремлением к поддержанию национальной традиции и в изгнании. Как отмечают И.В. Кузнецов и Е.В. Зеленина, «в эмиграции литература приобрела <...> существенное значение для сохранения «русскости» коллектива эмигрантов, поскольку язык, слово выступают как основные признаки принадлежности к определенной группе»14. В Праге одним из

14 Кузнецов И., Зеленина Е. Во ими России// Публицистика русского зарубежья. - М., 1999. С. б

таких объединений, помогающих эмигрантам обрести национальную самоидентификацию через соприкосновение с русской литературой, стал образованный при Русском народном университете «Семинарий по изучению творчества Достоевского».

В первом параграфе третьей главы рассматриваются психоаналитические опыты основателя и идейного вдохновителя Семинария, литературоведа Альфреда Людвиговича Бема. Более всего известный как исследователь творчества Достоевского, Бем испытал значительное влияние теории Фрейда. В 1920-е -начале 1930-х годов литературоведческая и литературно-критическая методология Бема пополнилась рядом приемов, заимствованных из психоанализа. Особо отмеченные влиянием фрейдизма работы Бем издал отдельной книгой «Достоевский. Психоаналитические этюды», однако анализ критических статей, с которыми Бем выступал на страницах газет «Руль», «Молва» и «Меч», а также его деятельность как руководителя весьма заметной в контексте русской эмиграции литературной группы «Скит поэтов» позволяет обнаружить, что терминология и методология психоанализа использовалась им и в критической практике.

Регулярно появлявшиеся на страницах эмигрантских изданий литературно-критические статьи, Бем планировал издать отдельной книгой под общим заглавием «Письма о литературе», но при жизни Бема этот замысел реализован не был." В этих статьях Бем отмечал юбилеи великих русских писателей, представлял творчество молодых литераторов, комментировал общественно-политические события, затрагивающие литературный процесс. Работа над «Письмами о литературе» разворачивалась на фоне подготовки к публикации сборника «Достоевский. Психоаналитические этюды»1'', и многие осмысляемые Бемом в психоаналитическом аспекте проблемы творчества Достоевского нашли отражение в его литературно-критических статьях. Местами такое влияние прослеживается на уровне заимствования терминологии. Например, творческую манеру Е. Замятина Бем описывает словом «сгущение», которое Фрейд использовал для характеристики одной из разновидностей организации сюжета сновидения. Иногда

" Сборник «Достоевский. Психоаналитические этюды» Бем предложил к публикации издательству «Петрополис» одновременно с проектом издания отдельной книгой «Писем о литературе». Официальный |цне1 и 11<11с.м-1.1м.1. |:11жх.'маммыи ю лекаооя IVн 1 111,1. уьсяомляч автора 41" —■ >• этюды» приняты к публикации, однако с изданием «Писем о литературе» «придется подождать». (Репринтное воспроизведение письма издательства «Петрополис» АЛ. Бему см. в Приложении к изданию: Бем А. Письма о литературе)

мотивы творчества Достоевского, исследованные Бемом при помощи психоанализа, проявляли себя в художественных текстах более поздних писателей, и в этом случае такие образы включались Бемом в единый ряд, описываемый в психоаналитических понятиях. Так, например, герой «Индустриальной подковы» А. Ремизова, согласно Бему, является таким же носителем подсознательного «чувства вины», как и герои Достоевского (исследованию «проблемы вины» в творчестве Достоевского в «Психоаналитических этюдах» Бема посвящена отдельная глава). Более подробное исследование литературно-критических статей Бема позволяет установить, что на протяжении всей творческой деятельности эмигрантского периода Бем интегрировал опыт психоаналитической интерпретации текста в традиционный литературоведческий и критический анализ. Это обстоятельство представляется чрезвычайно важным для понимания специфики «Психоаналитических этюдов», поскольку является подтверждением того, что психоаналитическая интерпретация произведений Достоевского для Бема не была вызвана желанием исследователя апробировать на знакомом материале новеИшие концепции. Напротив, исследование «Достоевский. Психоаналитические этюды» представляло собой концентрацию идей Фрейда, адаптированных Бемом к анализу художественного текста и составляющих органичное целое с его собственным методом анализа.

Второй параграф третьей главы посвящен анализу работ о литературе психоаналитика Николая Евграфовича Осипова. Имя этого выдающегося и оригинального мыслителя в наши дни основательно забыто. Между тем, за пятнадцать лет эмиграции Осипов создал свыше сорока работ, демонстрирующих возможности психоанализа при исследовании литературы. Статьи Осипова отличало крайне осторожное использование методов психоанализа для интерпретации произведения. Исследовательская интуиция и профессиональный опыт помогли ему сделать ряд выводов, заслуживших высокую оценку не только коллег по научным объединениям Праги, где Осипов выступал с докладами, но и самого Фрейда, с которым Осипов на протяжении многих лет состоял в творческой переписке.

Методологической основой приемов, используемых Осиповым для интерпретации текстов русской литературы, помимо Фрейда, были положения

отечественного психологического литературоведения. Некоторые из работ Осипова обнаруживают явные параллели с «Историей русской интеллигенции» Д.Н. Овсянико-Куликовского. Как для Овсянико-Куликовского, так и для Осипова, автор и герой оказываются в одном пространственно-временном поле, с той лишь разницей, что для первого исследователя мотивацией такого объединения является единство социальной среды героя и автора, для второго - единство индивидуально-психологического опыта. Осипов в своем методе исходил из того, что талантливый писатель изображает в своих произведениях объективные психологические явления максимально жизненно, а, значит, принципиальной разницы между литературной и внелитературной реальностью нет. Кроме того, в основу методологии Овсянико-Куликовского и литературоведческих опытов Осипова легла классификация персонажей литературных произведений и писателей по типам. Так, в одной из работ Осипов определяет «тип Чацкого» как невротика, склонного к «бегству в болезнь» при столкновении со стрессовой ситуацией. К такому типу Осипов относит самого Грибоедова и Салтыкова-Щедрина. Другой подробно описанный Осиповым психологический тип получил в его работах традиционную для русской критики характеристику «обломовщина». Черты этого типа психоаналитик обнаруживает у литературных персонажей, авторов и реальных людей из своего окружения, испытывающих описанное Фрейдом бессознательное «влечение к смерти».

Под воздействием позднего психоанализа, практически изжившего пансексуализм, Осипов привносит в свой литературоведческий метод такие нова юрские компоненты, как психоанализ жанровой формы произведения, исследование механизма воздействия произведения на читателя («литературное врачевание»), обоснование хронологии литературного процесса с позиций теории Фрейда, и некоторые другие положения, оригинальные для мирового психоаналитического литературоведения.

В Заключении работы делается вывод о существенном значении психоаналитической школы для русской критики и литературоведения. Сопоставление методологии исследований И.Д. Ермакова с работами пражских психоаналитиков А.Л. Бема и Н.Е. Осипова позволяет установить, что мы имеем дело с двумя независимыми течениями внутри русского психоаналитического

литературоведения. В первом случае доминирующим компонентом психоаналитического исследования литературы являются положения раннего психоанализа с его установкой на выявление психосексуального подтекста художественного произведения. В работах «пражской школы» психоанализ был ограничен требованиями литературоведения. Бем и Осипов, настаивавшие на том, что учение Фрейда не исчерпывается понятиями «Эдипова комплекса» и «основного инстинкта», значительно расширили границы понимания художественного текста, рассматривая его сквозь призму описанных Фрейдом природы страха, противоборства Эроса и Танатоса, проблемы вины, а также с использованием других категорий позднего психоанализа. При этом, в отличие от Ермакова, пражские ученые исходили из «данности, зафиксированной в тексте», и не ставили перед собой задачу реконструировать психологический портрет писателя путем анализа его бессознательного. Такая позиция, несомненно, представляется более продуктивной.

Рассмотрение появившихся в советских журналах в середине 1920-х годов критического обсуждения работ И.Д. Ермакова позволяет заключить, что демонстрируемые этим ученым приемы психоанализа литературы не встретили одобрения со стороны филологов и критиков. Вместе с тем, опыты психоаналитического истолкования текстов Достоевского, предпринятые А.Л. Бемом были отмечены хотя и немногочисленными, но исключительно положительными рецензиями в эмигрантской прессе. Это обстоятельство представляется дополнительным доказательством необходимости подчинения техники психоанализа требованиям филологии при психоаналитическом исследовании литературы.

Проведенное исследование помогает установить, что история отечественной литературной критики, написанная в советскую эпоху, нуждается в некоторых поправках. Образцы психоаналитического литературоведения, созданные русскими учеными 1920-х годов, представляют собой достаточно серьезные исследования, позволяющие сопоставить их с лучшими образцами западного психоаналитического литературоведения. Настоящая диссертация не претендует на

полное и окончательное восстановление исторической справедливости, однако в ней была предпринята попытка указать на необходимость постановки работ русских психоаналитиков-литературоведов в общий контекст отечественного Литературоведения. Дальнейшее изучение истории психоанализа в России поможет проследить связь трансформаций классического психоанализа, входящих в научную парадигму современного общества, с отечественной традицией. Некоторые из выявленных при исследовании творческого наследия И.Д. Ермакова, А.Л. Бема, Н.Е. Осипова приемов литературно- критического анализа не утратили актуальности и сегодня. Именно поэтому отдельные положения работ этих ученых могут быть использованы при профессиональной подготовке литературоведов и критиков. Знание основ теории русского психоаналитического литературоведения поможет будущим профессионалам избежать ошибок ранних психоаналитиков.

Небольшой сегмент глобальной проблемы влияния психоанализа на русскую литературоведческую критику и литературоведение 1920-х годов, исследованный в настоящей диссертации, позволяет судить о том, насколько масштабен потенциал этой проблемы. Открытым остается еще множество вопросов, поиск ответов на которые будет символизировать восполнение пробелов в истории гуманитарной мысли России XX века.

На основе диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

1. Прохорова Н. Психоанализ в русском литературоведении первых десятилетий XX века. Введение в проблему // Некалендарный XX век. - Великий Новгород. 2001.(0,8 п. л.)

2. Прохорова Н. Литература и психоанализ: встреча на русской почве // Русская филология. Сборник научных работ молодых филологов. - Тарту. 2002. (0,3 п.л)

3. Прохорова Н. К вопросу о происхождении «гастрономической метафоры» в творчестве М.М. Зощенко (на материале психоаналитической повести «Перед заходом солнца») // Опыты. Сборник научных работ студентов и аспирантов. -Великий Новгород. 2002. (0,8 пл.)

4. Прохорова Н. Об источниках психоаналитических мотивов романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» // Филологические науки. - 2003. - №3. (0,3 п.л.)

5. Прохорова Н. Литературоведческая деятельность Н. Е. Осипова. К истории русского психоаналитического литературоведения// Вопросы литературы. - 2003. -№6 (1 п.л. - в печати)

ЫЛА. 3«к. зв1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Прохорова, Наталья Ильинична

Введение

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1. ПСИХОАНАЛИЗ ЛИТЕРАТУРЫ

В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ ИСТОРИИ 1920-Х ГОДОВ.

§ 1. Психоаналитическое литературоведение: история, методология, типология.

§ 2. Психоанализ в культурной парадигме России первых десятилетий XX века.

Глава 2. ПСИХОАНАЛИЗ В СОВЕТСКОМ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ И КРИТИКЕ 1920-Х ГОДОВ.

§ 1. Психоаналитическое литературоведение И.Д. Ермакова.

§ 2. Проблемы восприятия психоаналитического литературоведения журнальной критикой 1920-х годов.

Глава 3. ПСИХОАНАЛИЗ В ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ

РУССКОЙ ДИАСПОРЫ В ПРАГЕ.

§ 1. Психоанализ как прием литературной критики и литературоведения А.Л. Бема.

§ 2. «Литературное врачевание» Н.Е. Осипова.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Прохорова, Наталья Ильинична

В последнее время отечественная гуманитарная наука столкнулась с необходимостью переосмыслить или даже впервые открыть многие явления интеллектуальной истории России первых десятилетий XX века. Политические и культурные события новейшей истории стали предпосылкой к коррекции рационально-понятийной картины мира в современном общественном сознании. Социальные институты, участвующие в формировании мировоззренческих идеалов общества, «ищут отвечающие современному положению вещей новые концептуальные подходы и решения, которые включают как сохраняющие свое значение прежние идеи и взгляды, так и модифицированные, преобразованные представления, возникающие на базе новых обобщений, вызванных к жизни изменениями общественных реалий»'. Одним из отражений этой тенденции эпохи стала постепенная реставрация и возвращение в научный обиход философских концепций, изъятых из культурной парадигмы России в период советской истории. Наряду с прочими утраченными на долгие годы страницами летописи ранней советской эпохи, отечественной гуманитарной науке предстоит также реконструировать и историю психоанализа в России, поскольку знание прошлого -необходимое условие для понимания настоящего.

Значение теории Зигмунда Фрейда в формировании культурного облика Западной Европы первых десятилетий XX века переоценить трудно. «Всякий, желающий глубже понять духовное лицо современной Европы, не может пройти мимо психоанализа, он стал слишком характерной, неизгладимой чертой современности», - писал в 1925 году один из наиболее выдающихся отечественных мыслителей XX столетия М.М. Бахтин . С момента возникновения и до сегодняшнего дня психоанализ продолжает завоевывать позиции в самых различных областях знания: философии, психологии, медицине, лингвистике, педагогике. Психоанализ литературного творчества, существующий на границе

1 Прохоров Е. Введение в теорию журналистики. - М. 2002. С.54 Бахтин М. Фрейдизм// Бахтин под маской. - М., 2000. С.97 клинической психологии и литературоведения, в общем ряду прикладных гуманитарных дисциплин занимает далеко не последнее место.

Критики обычно указывают на два парадокса во взаимоотношениях теории Фрейда и литературной критики, - отмечает американский литературовед Фрэнкланд Грэхам (Frankland Graham), - Первый заключается в том, что хотя Фрейд и называл себя представителем естественных наук, изредка практикующим литературоведение как любитель, его естественнонаучная репутация в наши дни нередко ставится под сомнение, в то время как достоинства его литературоведческих методов критикой широко признаются. Суть второго парадокса - в неизменном интересе литературных критиков именно к тем фрейдовским текстам, в которых непосредственно вопросов литературы он не касается»3. На наш взгляд, говорить о широком признании литературоведческих заслуг Зигмунда Фрейда следует достаточно осторожно - они ставились под сомнение как современниками Фрейда, так и более поздними оппонентами его учения. Более того, Россия, хотя и является страной с сильной литературоведческой и критической традицией, в силу исторических причин освоила психоанализ в гораздо меньшей степени, чем Франция или США. Однако не будем отрицать того, что в целом востребованность творческого наследия Фрейда литературоведением, особенно литературоведением западным, сегодня можно считать фактом вполне состоявшимся. В этом отношении замечание американского литературоведа относительно интереса критиков к клиническим аспектам теории Фрейда представляется весьма справедливым. Пожалуй, на сегодняшний день не осталось ни одной работы основателя психоанализа, положения которой не были бы апробированы вне медицины. Каждый опыт применения учения Фрейда в антропологии, социологии, культурологии, или литературоведении добавлял что-то новое в копилку прикладного психоанализа, и, несомненно, должен быть учтен при воссоздании адекватной картины истории гуманитарной мысли XX столетия.

5 Frankland Graham The Literary-critical Paradigm: Sources of Freud's Hermeneutic// Freud's Literary Culture. -Cambridge. 2001. P. 117

В начале 1990-х годов психоанализ после долгого периода забвения вернулся на российскую почву. В нашей стране стали возрождаться психоаналитические институты, переиздаваться труды классиков психоанализа, появилась популярная справочная литература, знакомящая читателя с основами концепции Фрейда, и периодические издания психоаналитической направленности. Однако по мере накопления материала становилось все более заметно, какое количество «пробелов» еще предстоит восполнить отечественным исследователям. Некоторые явления, о которых на страницах западных специализированных и научно-популярных изданий говорится как о хорошо известных массовой аудитории, российским специалистам еще только предстоит осмыслить.

Вхождение в русло традиции — процесс сложный, но необходимый. Нельзя отрицать, что глубокое понимание истории и теории психоанализа требуется современным ученым-гуманитариям для интерпретации процессов, трансформирующих общественное сознание в наши дни. Например, исследователь психологии журналистского творчества Е.Е. Пронина рассматривает феномен «драйв мышления», ставшего сегодня «главной парадигмой сознания»"1, сквозь призму учения Фрейда о способах реализации подсознательных влечений. Кроме того, в связи с тем, что в последние десятилетия в русле прикладного психоанализа сформировалась школа, занимающаяся исследованием коммуникационных процессов, без знания теории классического психоанализа становится невозможным изучение стратегий манипуляции массовым сознанием в политике и рекламе5. Таким образом, реконструкция истории отечественного психоанализа представляется насущной задачей современной гуманитарной науки.

4 Пронина Е. Психология журналистского творчества. - М. 2002. С. 169. См. также. Указ изд. С. 149-169.

О психоаналитических исследованиях коммуникационных парадигм, например, см.: Kuspit D. Some Contemporary Psychoanalytic Constructions// Quarterly of American Psychoanalytical Association. - 1996. Vol. 44. - P. 257-269;

Wohllen S. Seit W. A Retrospect of Freud: Political Discourse and Mass Communication// Psychoanalytical Contemporary Thought. - 1997. Vol. 20. - P. 207-227 русло классической традиции, связь с которой в силу исторических обстоятельств на долгие годы была прервана. Сегодня, когда психоанализ стал неотъемлемой частью западной цивилизации, напоминающей человеку о своем существовании не только терапевтическими сеансами в кабинете психоаналитика, но и произведениями литературы, живописи, и даже бродвейскими мюзиклами, представляется необычайно важным выявить специфику отечественного психоанализа, истоки которого находятся в психоаналитическом течении первых десятилетий XX века. Систематизация психоаналитической методологии, однажды адаптированной русскими психоаналитиками к отечественному литературоведению, также может способствовать более глубокому пониманию постсоветской литературы, многие образцы которой как по форме, так и по содержанию тесно связаны с психоаналитической концепцией.

Во-вторых, настоящее исследование является вкладом в решение одной из наиболее актуальных задач современности - восполнение пробелов в знании о тех эпизодах культурной истории России, которые на протяжении советской эпохи не могли получить объективного и всестороннего истолкования. В период, когда учебники истории переписываются заново, и соотечественники учатся извлекать из прошлого нашей страны новые уроки, настало время признать значение психоаналитической концепции в формировании культурного облика России 1920-х годов.

Симптоматичным представляется то обстоятельство, что авторы и составители новейших учебных пособий по литературоведению и критике либо вовсе игнорируют факт существования в России школы психоаналитического литературоведения, либо, упоминая о нем, ограничиваются общими фразами и описанием западных тенденций этого направления6. Вместе с тем, появляющиеся в последнее время на книжном рынке исследования современных отечественных психоаналитиков литературы демонстрируют насущную потребность в приобщении русскоязычных специалистов к традиции. Не имея возможности учитывать опыт и ошибки предшественников, некоторые из них и сегодня См. например. Зинченко В. Зусман В., Кирнозе 3. Методы изучения литературы. Системный подход. - М.,

2002. испытывают своеобразный «азарт первооткрывателя», который зачастую уводит исследователя в сторону от здравого смысла. Ознакомление профессиональной аудитории с работами психоаналитиков-литературоведов 1920-х годов, поможет современным исследователям сделать необходимые выводы и будет способствовать сокращению объема литературоведческих работ, ссылаться на 7 которые можно лишь как на научный курьез .

История взаимодействия психоанализа и литературы на русской почве в настоящее время изучена весьма неполно. До недавнего времени исследования этого вопроса носили преимущественно эпизодический и бессистемный характер. Впервые основательная работа по освещению истории раннего русского психоанализа была проделана А. М. Эткиндом в работе «Эрос невозможного. История психоанализа в России» . Собранный исследователем богатый фактографический материал позволяет проследить основные вехи истории развития психоанализа в России и познакомится с биографиями наиболее видных деятелей отечественного психоаналитического течения. Однако такой аспект рецепции теории Фрейда в России, как психоаналитическое литературоведение, Эткинд не рассматривает. Точно также этот вопрос оказался не затронут в сборнике «Зигмунд Фрейд и психоанализ в России»9, предлагающем достаточно основательное исследование В.М. Лейбина, посвященное общественной деятельности русских психоаналитиков. Американский исследователь Мартин А. Миллер (Martin A. Miller), пожалуй, единственный из современных ученых пытавшийся целенаправленно уделить внимание русскому психоаналитическому литературоведению, посвятил этой проблеме главу в работе «Фрейд и большевики»10. Однако в силу ограниченного доступа автора к первоисточникам,

См. например, истолкование символики поэмы В. Ерофеева «Москва-Петушки»: «Белобрысая дьяволица» обладает косой «от затылка до попы» <.> Эта коса - фаллический символ, то есть, любовница Венички -женщина с фаллосом». Там же: «Герой на своем пути в поисках мужественности запасается фаллическими символами - многочисленными бутылями, но использовать их он может лишь инфантильно, для удовлетворения оральных влечений». (Благовещенский Н. По ту сторону Москвы - к Петушкам// Russian Imago. - СПб. 2001. С 438). Другой современный исследователь предлагает такую интерпретацию душевных исканий героини романа Чернышевского «Что делать?»: «Вера Павловна испытывает дискомфорт и недовольство собой из-за досадной разницы: у мужчин есть пенис, а у женщин, и у нее лично, нет». (Колотаев В. Поэтика деструктивного эроса. - М. 2001. С. 145).

8 Первая публикация: СПб.: АОЗТТ «Медуза», 1993. - 463 с. Далее цит. как: Эткинд А. Эрос невозможного

9 Указ изд.// М-; Воронеж: МПСИ. 2000. - 528 с.

10 Martin A. Miller. Freud and the Bolsheviks. - New Haven & London: Yale University Press. 1998. - 231 c. это исследование не носит исчерпывающего характера и может скорее претендовать лишь на постановку проблемы. Необходимость в дальнейшей разработке данной темы, а также привлечение к анализу ранее не исследованных архивных материалов и источников, определяет новизну предпринимаемого исследования.

Цель работы состоит в определении характера и степени влияния психоаналитической концепции на русскую литературную критику и литературоведение 1920-х годов. В соответствии с поставленной целью, в настоящем исследовании решаются следующие задачи: определить круг источников, отражающих специфику русской литературной критики, связанной с психоанализом; исследовать основные черты истории отечественного психоанализа как части культурного контекста России 1920-х годов, нашедшей отражение в средствах массовой информации; раскрыть содержание оригинальных авторских терминов, а также специальных понятий, заимствованных русскими психоаналитиками из тезауруса клинического психоанализа и адаптированных к литературоведческому исследованию и системе средств массовой информации; проанализировать методологию отечественных психоаналитиков и соотнести ее с западной психоаналитической традицией; описать и систематизировать специфические методы и приемы психоаналитической интерпретации художественного текста, разработанные и применяемые русскими психоаналитиками 1920-х годов,

Объектом исследования является психоаналитическое течение в России ранней советской эпохи и его фиксация в различных СМИ. В качестве отечественного психоаналитического течения мы будем рассматривать совокупность следующих компонентов: 1) выступления отечественных психоаналитиков на страницах научных, научно-популярных, и общественно-политических изданий с материалами, касающимися теории и практики психоанализа; 2) деятельность научных объединений и обществ, направленную на изучение, популяризацию, и практическое применение концепции Фрейда; 3) публикацию в сборниках или в качестве отдельных изданий работ по психоанализу отечественных ученых-клиницистов и литературоведов.

Предметом исследования в настоящей работе является русская рецепция психоанализа в приложении к интерпретации художественного текста. Исходным материалом исследования - литературно-критические и литературоведческие работы русских ученых, в которых особенности художественного текста и психологии автора анализируются с позиций теории Фрейда, а также обсуждение этих работ на страницах средств массовой информации.

Идеологический климат советской России предопределил раскол внутри русского психоанализа - некоторые русские психоаналитики в начале 1920-х годов оказались захвачены потоком, уносящим многих представителей интеллектуальной элиты за пределы Советской России. В результате Моисей Вульф и Макс Эйтинтон положили начало психоанализу в Израиле. Николай Осипов и его ученик Федор Досужков основали психоаналитическое движение в Праге. Близкий к психоанализу философ Борис Вышеславцев, высланный большевиками из страны в 1922 году, вначале работал в созданной Бердяевым в Берлине Религиозно-философской Академии, но затем увлекся идеями Фрейда и Юнга ив 1931 году опубликовал труд «Этика преображенного Эроса», в котором интерпретировал идею сублимации эротических переживаний. Таким образом, говоря о психоаналитическом литературоведении 1920-х годов, на наш взгляд, целесообразнее придерживаться не хронологического принципа, а принципа разделения русского психоанализа на метрополию и диаспору. В настоящей диссертации исследованы опыты психоаналитического литературоведения русских ученых Москвы (И.Д. Ермаков) и Праги (A.J1. Бем и Н.Е. Осипов), как представляющие собой наиболее яркие образцы применения метода Фрейда в интерпретации текстов русской классики.

Метод исследования может быть описан как системный подход, сочетающий в себе принципы сравнительно-исторического и теоретико-типологического анализа, и ориентированный на сведение многообразных типов связей внутри исследуемого объекта в единую теоретическую картину.

Поскольку заключительного слова в дискуссии по вопросу «что следует считать концом эпохи 1920-х годов?»11 еще не сказано, определенные темой настоящей работы хронологические рамки можно считать до известной степени условными. Как отмечает Н.А. Богомолов, традиционно в хронологии советской литературы в качестве исторического рубежа указывают I Всесоюзный съезд писателей, то есть, 1934 год. Как альтернатива этой дате в новейшей литературе фигурирует «год великого перелома» - 1929. В отношении психоаналитического течения в советской России при определении рубежа эпохи 1920-х годов, на наш взгляд, уместнее ссылаться на более раннюю дату, поскольку уже к 1930-му году в Москве не существовало ни одной действующей психоаналитической структуры, а касающиеся психоанализа публикации в периодической печати носили резко выраженный характер критических нападок. К 1934 году в советской России психоанализ уже был окончательно зачислен в разряд реакционных доктрин, дополнительным свидетельством чему может считаться то обстоятельство, что в одном из докладов, прозвучавших на I Всесоюзном съезде писателей, теории Фрейда и Шпенглера упоминались как не заслуживающие внимания «давно разоблаченные маленькие и учебные философствования»12.

Однако культура диаспоры имела свою, отличную от культуры метрополии хронологию, в гораздо меньшей степени зависящую от директив вождей и политических настроений в обществе. В связи с этим, представляется возможным достаточно точно определить дату зарождения психоаналитического течения в Праге - 1921 год, когда русский эмигрант Н.Е. Осипов основал и возглавил «Русский психиатрический кружок в Праге», занимавшийся, преимущественно, вопросами психоанализа, но вряд ли можно назвать событие, знаменующее собой конец эпохи. Снижение активности психоаналитических структур в Праге произошло вскоре после смерти Н Е. Осипова в 1934 году. При разговоре о

1 Богомолов Н. Несколько размышлений по поводу двух дат в истории литературы советского периода/'/ Некалендарный XX век. - Великий Новгород. 2001. С. 84. ь Доклад В. Герасимовой// Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. - М. 1990. С. 262 психоаналитических опытах русских литературоведов-эмигрантов именно эту дату мы будем считать условно ограничивающей исследуемый период.

Апробация основных положений. Материалы диссертации были представлены в качестве доклада на заседании литературоведческой секции конференции «Русская филология» (Тарту, 2001), а также использованы при подготовке научных публикаций по теме диссертации. Дважды (в 2001 и 2002 гг.) работы автора диссертации были награждены грантами «Института Открытое Общество» Фонда Содействия за победу в конкурсе студенческих и аспирантских научных работ.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги работы, в первую очередь, хотелось бы отметить, что предпринятое исследование не может считаться исчерпывающим, скорее оно намечает пути для будущего изучения обозначенных проблем. Тем не менее, в исследовании вопроса о влиянии психоанализа на русское литературоведение и критику 1920-х годов, нам удалось прийти к некоторым выводам, помогающим преодолеть традицию пренебрежительного отношения к отечественному психоаналитическому литературоведению как к методу малодостоверному, и определить специфические черты этого направления, позволяющие считать его частью культурного контекста эпохи. В качестве итоговых положений мы можем выделить следующие:

• 1. Общее исследование психоаналитического течения России 1920-х годов позволяет сделать вывод о его массовом и организованном характере. В метрополии и диаспоре существовали организованные психоаналитические структуры, специализированные издания, а русские ученые состояли в переписке с ведущими деятелями западного психоанализа. Разворачивавшиеся в 1920-е годы на страницах советских общественно-политических изданий дискуссии о перспективах развития психоанализа в России и синтезах фрейдизма и марксизма, указывают на то, что учение Фрейда было значительным компонентом интеллектуального контекста ранней советской эпохи.

2. Литературно-критические статьи, опубликованные на страницах журнальной периодики 1920-х годов, наглядно демонстрируют высокую степень | влияния психоанализа на методологические установки отечественных критиков.

Даже те из них, которые выступали с резкой критикой концепции Фрейда

Например, Фриче, Ермилов, Гинзбург, и другие), активно использовали предложенную им терминологию для объяснения специфики художественного текста.

3. При соотнесении материала работ русских ученых Ивана Дмитриевича Ермакова, Альфреда Людвиговича Бема, Николая Евграфовича Осипова с традицией западного психоаналитического литературоведения было установлено, что все выделяемые зарубежными учеными методы психоаналитической интерпретации художественного текста были применены и для анализа русской классической литературы. Среди этих методов особенно следует выделять психоаналитическую трансформацию биографического и психолого-герменевтического методов.

4. Сопоставление методологии и терминологии исследований Ермакова с работами пражских психоаналитиков Бема и Осипова позволяет заключить, что мы имеем дело с двумя независимыми течениями внутри русского психоаналитического литературоведения. В первом случае доминирующим компонентом психоаналитического исследования литературы являются положения раннего психоанализа с его установкой на выявление психосексуального подтекста художественного произведения. Прозаик или поэт интересовали Ермакова как яркая индивидуальность, выразившая себя в некоторой сумме текстов, при этом вопросы «художественности» произведения оставались вне компетенции психоаналитика. В работах «пражской школы», напротив, психоанализ существенно ограничен требованиями психоаналитического литературоведения. Бем и Осипов, настаивавшие на том, что учение Фрейда не исчерпывается понятиями «Эдипова комплекса» и «основного инстинкта», существенно расширили границы понимания художественного текста, рассматривая его сквозь призму описанных Фрейдом природы страха, противоборства Эроса и Танатоса, проблемы вины, а также с использованием других категорий позднего психоанализа. При этом, в отличие от Ермакова, пражские ученые исходили из «данности, зафиксированной в тексте», и не ставили перед собой задачу реконструировать психологический портрет писателя путем анализа его бессознательного. Такая позиция, несомненно, представляется более продуктивной.

5. Обзор появившихся в советских журналах в середине 1920-х годов критических отзывов на публикацию работ Ермакова, позволяет выявить те аспекты психоаналитического литературоведения, которые были особенно уязвимы для критических нападок академического литературоведения. Как можно заключить из критических статей В. Брюсова, Л. Гинзбург, В. Переверзева, и других, в глазах авторитетных литературоведов и критиков психоанализ литературы носил характер произвольных и недоказуемых умозаключений, иногда имевших оскорбительный характер для анализируемого автора. Вместе с тем, опыты психоаналитического истолкования текстов Достоевского, предпринятые пражским ученым Бемом были отмечены хотя и немногочисленными, но исключительно положительными рецензиями в эмигрантской прессе. Это обстоятельство представляется дополнительным доказательством необходимости подчинения техники психоанализа требованиям филологии при психоаналитическом исследовании литературы.

6. Несмотря на устоявшуюся традицию обвинения Ермакова в буквальном следовании положениям классического психоанализа, его работы были отмечены определенным элементом новаторства. В частности, Ермаков провел несколько экспериментов с психоанализом ритмики и строфики поэтического текста, доказывая, что выбор размера стиха диктуется индивидуальным бессознательным поэта. К сожалению, ограниченная филологическая компетенция Ермакова не позволила ему развить намеченные положения и привести их в систему. Однако в своих далеко не бесспорных исследованиях, Ермакову удалось продемонстрировать весь диапазон выделяемых современными теоретиками психоанализа методов исследования художественного творчества: 1) биографическое описание с элементами психоаналитического истолкования реальных событий жизни автора; 2) реконструкция внутреннего мира писателя на материале сексуальной символики его произведений; 3) психоанализ литературного героя как реального носителя бессознательного; 4) психоанализ формы поэтического творчества как отпечатка бессознательных переживаний автора. Это обстоятельство, на наш взгляд, указывает на определенную исследовательскую интуицию, позволившую Ермакову если не обосновать, то хотя бы наметить ряд вопросов, заслуживающих дальнейшей разработки. Работа с творческим наследием Ермакова, на наш взгляд, должна протекать в русле текстуального анализа. Это позволило бы, во-первых, выявить и отсеять неточности, вызванные традиционно невнимательным отношением Ермакова к воспроизведению цитат и ссылок, а, во-вторых, обнаружить в кажущихся на первый взгляд абсолютно ненаучными работах Ермакова наблюдения, предвосхитившие положения более поздних психоаналитиков. Кроме того, изучение литературоведческих опытов Ермакова позволяет реконструировать значительную часть общей картины истории отечественного психоанализа.

7. Постановка работы Бема «Достоевский. Психоаналитические этюды» в общий контекст его литературоведческой и критической деятельности позволяет установить, что влияние концепции Фрейда на научное мировоззрение Бема было значительно глубже, чем это принято считать. Психоаналитическая терминология присутствует как в литературоведческих статьях, не вошедших в сборник «Психоаналитические этюды», так и в литературно-критических обзорах и рецензиях, созданных Бемом на фоне подготовки «Психоаналитических этюдов» к печати. Кроме того, Бему удалось избежать упрощения психоаналитической концепции, к которому приводят поиски психосексуальной патологии автора художественного текста, и создать качественно новый образец психоаналитического литературоведения. Работы Бема, созданные с ориентацией на последние тенденции академического литературоведения, не претендуют на бунт против традиции, но, напротив, являются вкладом в копилку интерпретационных методик литературоведения. Разработанный Бемом вопрос о соотношении фигур автора и повествователя в текстах Достоевского не утратил своей актуальности и является существенным для понимания специфики нарратива произведений русского классика.

8. Исследования Осипова, неизвестные сегодня широкому кругу исследователей, вполне заслуживают возвращения в научную парадигму современного гуманитарного знания. Созданные как междисциплинарные исследования на периферии клинического психоанализа и академического литературоведения, работы Осипова открывают принципиально новую перспективу понимания художественного текста. Учитывая работы отечественных и зарубежных литературоведов, Осипов, в отличие от своего московского коллеги Ермакова, не спешит создать универсальную модель для истолкования художественного текста. Метод Фрейда дает ему ключ к пониманию гениальности автора, сумевшего обнаружить те явления человеческой души, которые были детально исследованы под микроскопом психоаналитика. Осипов обнаруживает, что творческая интуиция заменяет талантливому писателю весь арсенал психоаналитических приемов, и если литературовед может доказать, что писатель изобразил в произведении явление, подтвержденное и описанное в научных терминах психоаналитиком, то мы имеем дело с произведением действительно выдающимся. Выявление таких совпадающих деталей, которые Осипов назвал «усмотрениями», и является задачей психоаналитического литературоведения. Подобное понимание возможностей применения учения Фрейда для интерпретации художественного текста было новаторским не только для отечественного, но и для западного психоанализа.

Также первым из русскоязычных ученых Осипов пришел к психоаналитическому обоснованию динамики литературного процесса, а также специфики жанрово-стилистической формы классических произведений русской литературы. Выводы Осипова, сделанные на материале внимательного и бережного прочтения текстов Грибоедова, Гоголя, Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Достоевского, Толстого, и других русских писателей, помогают осознать единство исторического контекста, индивидуального психического опыта автора, и специфики литературного жанра и стиля автора.

Интересной чертой работ Осипова также являются попытки реабилитировать Фрейда, доказать, что обвинения его в пансексуализме неосновательны. На пути преодоления «диагностического азарта» Осипов разрабатывает несколько психоаналитических положений, не связанных напрямую с пониманием сексуальности, как основного компонента творческого процесса. Ученый предлагает оригинальное психоаналитическое истолкование механизма воздействия художественного текста на читателя и разрабатывает концепцию «литературного врачевания», утверждая, что чтение истинно талантливых произведений позволяет корректировать психопатологии людей, подверженных невротическим заболеваниям. Значителен вклад Осипова в исследование природы «страха» - одной из метафизических категорий, понимание которой было особенно актуализировано в историческом контексте конца 1920-х - начала 1930-х годов. Анализ исторического процесса сквозь призму литературы привел эмигранта Осипова к пониманию общественно-политического климата России ранней советской эпохи, и в этом смысле работы психоаналитика ценны не только вклад в гуманитарную науку XX века, но и как человеческие документы времени,

9. Проведенное исследование помогает установить, что история отечественного литературоведения и критики, написанная в советскую эпоху нуждается в некоторых поправках. Образцы психоаналитического литературоведения, созданные русскими учеными 1920-х годов, представляют собой достаточно серьезные исследования, позволяющие сопоставить их с лучшими образцами западного психоаналитического литературоведения. Настоящая диссертация не претендует на полное и окончательное восстановление исторической справедливости, однако в ней была предпринята попытка указать на необходимость постановки работ русских психоаналитиков-литературоведов в общий контекст отечественного литературоведения. Дальнейшая работа по реставрации истории психоанализа в России поможет проследить связь трансформаций классического психоанализа, входящих в научную парадигму современного общества, с отечественной традицией.

10. Некоторые из выявленных при исследовании творческого наследия Ермакова, Бема и Осипова приемов литературоведческого и критического анализа не утратили актуальности и сегодня. Психоаналитическое литературоведение и критика активно используются в наши дни на Западе, а история и методология этого литературоведческого направления входят в университетские курсы для студентов филологов. Мы имеем свидетельства использования этого метода современными русскоязычными учеными (наиболее успешно, на наш взгляд, Александром Жолковским и Игорем Смирновым), что позволяет прогнозировать дальнейший процесс интеграции психоаналитической методологии в русское литературоведение. Знание и понимание истории отечественного психоаналитического литературоведения может придать этому процессу характер осознанного вхождения в традицию. Именно поэтому отдельные положения работ Ермакова, Бема и Осипова могут быть использованы в теоретических курсах профессиональной подготовки литературоведов и критиков. Знание основ русского психоаналитического литературоведение поможет будущим профессионалам избежать ошибок ранних психоаналитиков, опыт которых основательно забыт в наши дни.

Небольшой сегмент глобальной проблемы влияния психоанализа на русскую литературоведческую критику и литературоведение 1920-х годов, исследованный в настоящей диссертации, позволяет судить о том, насколько масштабен потенциал этой проблемы. Открытыми остаются еще множество вопросов, поиск ответов на которые будет символизировать восполнение пробелов в истории гуманитарной мысли России XX века.

Список научной литературыПрохорова, Наталья Ильинична, диссертация по теме "Журналистика"

1. Актуальные проблемы методологии литературной критики: Сб. статей/ Под ред. Г А. Белой, В.В. Кожинова, А.С. Мясникова. М.: Наука, 1980. - 340 с.

2. Античность и современность: Сб. статей/ Под ред. М.Е. Грабарь-Пассек. -М.: Наука, 1972. 230 с.

3. Анти-мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература/ Сост. Н.А. Богомолов. М.: Ладомир, 1996. - 409 с.

4. Балухатый С. Периодика по литературе и искусству. 1917-1932. — Л.: Издательство АН СССР, 1933. 122 с.

5. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-Универс. Рея, 1994.-615 с.

6. Батай Ж. Литература и зло. М.: Издательство МГУ, 1994. - 166 с.

7. Бахтин М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Лабиринт, 2000. - 640 с.

8. Бахтин М. Собр. соч.: В 7 т. М.: Русские словари, 1997.

9. Бахтин М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. - 304 с.

10. Белая Г. Дон-Кихоты 20-х годов: «Перевал» и судьба его идей. М.: Советский писатель, 1989. - 395 с.

11. Белинский В. Собр. соч.: В 3 т. М.: Гослитиздат, 1948.

12. Белый А. Мастерство Гоголя. М.: Издательство Московской Ассоциации лингвистов-практиков, 1996. - 351 с.

13. Белый А. На рубеже двух столетий. М.: Художественная литература, 1989. - 542 с.

14. Бем А. Достоевский. Психоаналитические этюды. Берлин.: Петрополис, 1938- 190 с.

15. Бем А. Письма о литературе/ Под ред. Л. Белошевской, М. Бубениковой. -Praha: Slovansky ustav Euroslavica, 1996 357 с.

16. Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе/ Под ред. С. Бочарова, И. Сурат. М.: Языки славянской культуры. 2001 - 448 с.

17. Бердяев Н. Философия свободы. Смысл творчества. — М.: Университетская книга, 1989. 602 с.

18. Бессознательное. Сб. статей/ Под. ред. Ю.В. Макогоненко. Новочеркасск: Сагуна, 1994.-224 с.

19. Бицилли П. Трагедия русской культуры. Исследования. Статьи. Рецензии/ Сост. М.А. Васильева. М.: Русский путь, 2000 - 608 с.

20. Богомолов Н. Несколько размышлений по поводу двух дат в истории литературы советского периода// Некалендарный XX век: Материалы Всероссийского семинара. Великий Новгород. 2001. - С. 84-93.

21. Богомолов Н. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск: Водолей, 1999 - 640 с.

22. Брюсов В. Среди стихов. 1894-1924: Манифесты. Статьи. Рецензии/ Сост. Н.А. Богомолов, Н.В. Котрелев. М.: Советский писатель, 1990 - 714 с.

23. Быховский Б. Метапсихология Фрейда. — Минск. 1926 — 92 с.

24. Веселовский А. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989 - 404 с.

25. Виноградов В. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский. Л.: Academia, 1929-391 с.

26. Волошин М. Россия распятая. — М. Агентство Пан, 1992. — 252 с.

27. Воспоминания о Ю. Тынянове: Портреты и встречи/ Сост. В.А. Каверин. -М.: Советский писатель, 1983. 311 с.

28. Выготский Л. Психология искусства/ Под ред. Вяч. Вс. Иванова. М.: Искусство, 1965 - 392 с.

29. Гельман И. Половая жизнь современной молодежи. Опыт социально-биологического обследования. — М.; Пг., 1923. — 86 с.

30. Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. Статьи, эссе, заметки. Л.: Советский писатель, 1987 - 397 с.

31. Гинзбург Л. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999 - 416 с.

32. Гоголь Н. Собр. соч.: В 5 т. М.: Издательство АН СССР, 1960.

33. Григорьев А. Литературная критика. — М.: Художественная литература, 1967.-631 с.

34. Доклады и дискуссии о брачно-семейном Кодексе/ ВЦИК 12-го созыва. Вторая сессия/Стенографический отчет. М., 1926. - 156 с.

35. Достоевский Ф. Преступление и наказание. Л.: Художественная литература, 1978 - 560 с.

36. Достоевский и русская эмиграция// Труды Института славяноведения Академии наук СССР/ Под ред. Н С. Державина. Л., 1932. Т. 1. - С.531-532

37. Ермаков И. Д. Психоанализ литературы. М.: Новое Литературное Обозрение, 1999. - 512 с.

38. Жизнь и смерть: сборник памяти доктора Н. Е. Осипова/ Под ред. А.Л. Бема, Ф.Н. Досужкова, Н.О. Лосского: В 2 т. Прага. 1934-1935

39. Жолковский А. Блуждающие сны. М.: Советский писатель, 1992. - 429 с.

40. Жолковский А., Щеглов Ю. Мир автора и структура текста. Статьи о русской литературе. Tenafly (NJ): Эрмитаж, 1986. - 349 с.

41. Замятин Е. Сочинения/ Сост. Т В. Громова, М О. Чудакова. М.: Книга, 1989.-574 с.

42. Зинченко В., Зусман В., Кирнозе 3. Методы изучения литературы. Системный подход. М.: Издательство Флинта - Наука, 2002. - 200 с.

43. Иванов Вяч. Лик и личины России. Эстетика и литературная теория. — М.: || Искусство, 1995 669 с.

44. Иванов Вс. «Кремль», «У», и другие романы. М.: Советский писатель, 1990. - 528 с.

45. Иванов Вс. Тайное тайных. М.; Л.: Госиздат, 1927. - 192 с.

46. Каверин В., Новиков Вл. Новое зрение. М.: Книга, 1988 - 384 с.

47. Кашина-Евреинова А. Подполье гения: Сексуальные источники творчества Достоевского. Л.: Современные проблемы, 1991. - 213 с.

48. Кобринский А. Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного j авангарда: В 2 т. М.: Издательство МКЛ№1310, 2000.

49. Колотаев В. Поэтика деструктивного эроса. — М.: АГРАФ, 2001. 496 с.

50. Кормилов С., Скороспелова Е. Литературная критика в России XX векаi (после 1917 г.). М.: Диалог МГУ, 1996. - 64 с.

51. Кузнецов И. История отечественной журналистики (1917 — 2000). — М.:

52. Издательство «Флинта», Наука, 2002. 586 с.

53. Культура русской диаспоры: саморефлексия и само идентификация.

54. Материалы международного семинара. 25 29 сентября/ Под ред. А.i Данилевского, С. Доценко. Тарту: Tartu Ulikooli Kirjastus, 1996. - 260 с.

55. Ласс Д. Современное студенчество (быт, половая жизнь). М.; Л.: Молодая гвардия, 1928. - 214 с.

56. Лейбин В. Зигмунд Фрейд и психоанализ в России. М.; Воронеж: НПО j «МОДЭК», 2000. - 528 с.

57. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М.: Республика, 1995. - 397 с.

58. Лотман Ю. Смерть как проблема сюжета// Ю.М. Лотман и тартускомосковская семиотическая школа. — М.: Гнозис, 1994. С.417-432

59. Малис Г.Ю. Пути психологии. Л., 1929. 134 с.

60. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. - 365 с.

61. Мандельштам Н. Вторая книга. М.: Согласие, 1990. - 750 с.

62. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч.: В 50 т. М.: Политиздат, 1960-1963.

63. Ф 61. Маслов С. Россия после первых четырех лет революции: В 2 т. Париж.:

64. Франко-русская печать, 1922.

65. Мережковский Д. Лермонтов: Поэт сверхчеловечества. Гоголь: Творчество, жизнь и религия. СПб.: Просвещение, 1911- 219с.

66. Набоков В. Николай Гоголь. Собр. соч. американского периода: В 5 т. -СПб.: Симпозиум, 1997. Т.1. 605 с.

67. Новиков Вл. Книга о пародии. М. Советский писатель, 1989. - 544 с.

68. О Достоевском// Сборник под ред. A.JI. Бема. Т. 1. Прага. 1929

69. О Достоевском// Сборник под ред. А.Л. Бема. Т. 2. Прага. 1933

70. Овсепян Р. История новейшей отечественной журналистики (февраль 191790-е гг.). М.: Издательство МГУ, 1999. - 302 с.

71. Овсянико-Куликовский Д. Литературно-критические работы: В 2 т. М.: Художественная литература, 1989.

72. Оруэлл Дж. 1984,- М: ДЭМ, 1989. 320 с.

73. Осипов Н.Е. Революция и сон// Научные труды Русского Народного Университета в Праге. Прага, 1931. Т.4. - С, 175-204

74. Очерки истории русской советской журналистики. 1917-1932/ Под ред. А.Г. Дементьева. М.: Наука, 1966. - 508 с.

75. Очерки истории русской советской журналистики. 1933-1945/ Под ред. А.Г. Дементьева. М.: Наука, 1968. - 502 с.

76. Памяти Т.Г. Масарика. Объединение русских эмигрантских организаций в ЧСР. Прага, (оттиск без указания года издания). - 68 с.

77. Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. М.: Советский писатель, 1990. - 718 с.

78. Переверзев В. Творчество Гоголя. Изд. 2-е. Иваново-Вознесенск: Основа, 1926- 172 с.

79. Попов П. «Я» и «оно» в творчестве Достоевского// Достоевский. Труды Государственной Академии Художественньгх Наук. М., 1928. - С. 217-275

80. Пронина Е. Психология журналистского творчества. — М.: Издательство МГУ. 2002.-320 с.

81. Пропп В. Фольклор и действительность. Избр. статьи. М.: Наука, 1976 -325 с.

82. Прохоров Е. Введение в теорию журналистики. М.: РИП-холдинг, 2002. -322 с.

83. Публицистика русского зарубежья (1920-1945)/ Сост. И.В. Кузнецов, Е В. Зеленина. М.: Союзполиграфпром, 1999. - 351 с.

84. Розанов В. Люди лунного света. Метафизика христианства. СПб.: Типография товарищества Суворина «Новое время», 1913 . - 297 с.

85. Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировьгми войнами. Praha: Narodni knihovna CR, 1995. - 428 с.

86. Русские в Праге/ Под ред. С.П. Постникова. Прага: Воля России, 1928. -343 с.

87. Рьгсс П. Русский опыт: историко-психологический опыт русской революции. Париж: Север, 1921. - 287 с.

88. Russian Imago. Исследования по психоанализу культуры. — СПб.: Алетейя, 2002. 562 с.

89. Смирнов И. Психодиахр оно логика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое Литературное Обозрение, 1994. -351 с.

90. Скафтымов А. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в теории литературы// Ученые записки Саратовского университета. Т.1. Вып. 1. Саратов, 1923. С. 55-62

91. Спивак М. Посмертная диагностика гениальности: Эдуард Багрицкий, Андрей Белый, Владимир Маяковский в коллекции Института мозга (материалы из архива Г.И. Полякова). — М.: Аграф, 2001. 493 с.

92. Струве Г. Русская литература в изгнании. — Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1956. 408 с.

93. Тарасов К., Кельнер М. «Фрейдо-марксизм» о человеке. М.: Мысль, 1989. -211 с.

94. Тертычный А. Аналитические жанры в публичном диалоге. М.: Пульс. 2002. -40 с.

95. Типология периодической печати: Проблемы и тенденции развития типологической структуры современной периодики/ Под ред. Я. Н. Засурского. М.: Издательство МГУ, 1995. - 144 с.

96. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Прогресс-Культура, 1995. -624 с.

97. Троцкий Л. Собр. соч.: в 25 т. М.-Л.: Госиздат, 1927. Т.21 - 520 с.

98. Тынянов Ю. Литературная эволюция. Избранные труды/ Сост. Вл. Новиков.- М.: Аграф, 2002. 496 с.

99. Тюпа В. Аналитика художественного. Введение в литературоведческий анализ. М.: Лабиринт, 2001. - 192 с.

100. Успенский Б. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

101. Фрейд 3. Достоевский и отцеубийство. М.: ACT, 1997. - 380 с.

102. Фрейд 3. Методика и техника психоанализа. М.: ГИЗ, 1923. - 212 с.

103. Фрейд 3. Основной инстинкт. Работы разных лет. М.: Олимп, 1997. - 656 с.

104. Фрейд 3. Основные психологические теории в психоанализе. М-Пг., 1923.- 156 с.

105. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. М.-СПб.: Университетская книга, 1998. - 320 с.

106. Фрейд 3. Очерк истории психоанализа. СПб.: Алетейя, 1999. - 250 с.

107. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М.: Республика, 1991. - 360 с.

108. Фрейд 3. Работы по психоанализу. М.: Университетская книга, 1998. - 324с.

109. Фрейд 3. Толкование сновидений. М., 1913. - 458 с.

110. Фрейд 3. Я и Оно. Избранные статьи М.: Эксмо-пресс; Харьков: Фолио, 1998. - 1040 с.

111. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М. ACT, 1998. - 672 с.

112. Ходасевич В. Колеблемый треножник: Избранное/ Под ред. Н А. Богомолова. М.: Советский писатель, 1991. - 683 с.

113. Цеткин К. О Ленине. Воспоминания и встречи. М.: Московский рабочий, 1955. - 96 с.

114. Чиж В.Ф. Болезнь Н.В. Гоголя. М.: Республика, 2001. - 512 с.

115. Чуковский К. Дневник. 1901-1929. М.: Современный писатель, 1991. - 541 с.

116. Чуковский К. Сочинения: В 2 т. М.: Правда, 1990.

117. Шкондин М. Система средств массовой информации как фактор общественного диалога. М.: Пульс. 2002. - 120 с.

118. Эмигрантский период жизни и творчества Альфреда Людвиговича Бема: Каталог выставки. СПб.: Серебряный век: 1999. - 61с.

119. Энгелыптейн Л. Ключи счастья. Секс и поиски путей обновления России на рубеже XIX-XX в.в. М.: Терра, 1996. - 572 с.

120. Эрос и порнография в русской культуре. М.: Ладомир, 1999. - 483 с,

121. Эткинд А. Заболоцкий и Хлебников// Velimir Chlebnikov (1885-1922): Myth and Reality: Amsterdam Symposium on the Centenary of Velimir Chlebnikov. -Amsterdam. 1986. P.558-559

122. Эткинд А. Эрос невозможного. Очерки истории психоанализа М.: Гнозис-Прогресс, 1994. 374 с.

123. Юнг К.Г. Человек и его символы. М.: Серебряные нити, 1998. - 368 с.

124. A Psychoanalytic Dialogue: Letters of Sigmund Freud and Karl Abraham, 19071926/ Ed. by Hilda C. Abraham, Ernst L. Freud. New York: Basic Books, 1965. - 420 p.

125. Andrey Bely. A Critical Review/ Ed. by Gerald Janecek. Lexington: The University Press of Kentucky, 1978. - VIII. - 222 p.

126. Chatman S. Story and Discourse: Narrative Structure in Fiction and Film. L.: Ithaca, 1978.-324 p.

127. Ein Leben fur Dichtung und Freiheit/ Herausgegeben von Karlheinz F. Auckenthaller, Hans H. Rudnick, Klaus Weissenberger. Stauffenburg Verlag Brigitte Narr.: GmBH, - 1997. - 686 s.

128. Freud -Jung Letters: The Correspondence between Sigmund Freud and C.G. Jung/ Ed. by W. McGuire. Princeton: Princeton University Press. 1974. - 496 p.

129. Frankland Graham. Freud's Literary Culture. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. - 312 p.

130. Introspection in Biography: The Biographer's Quest for Self-Awareness// Ed.by S.H.Baron and C. Pletsch, Hillsdale. New Jersey. 1985. - 202 p.

131. Kaus, Otto. Der Fall Gogol. Munich: Ernst Reinliar dt, 1912. - 82 s.

132. Miller, Martin. A. Freud and the Bolsheviks. New Haven and London: Yale University Press, 1998. - 231 p.

133. Neufeld, Jolan. Dostojewski: Skizze zu seiner Psychoanalyse. Leipzig, 1923. -110 s.

134. Psychopoetik. Beitrage zur Tagung "Psychologie und Literatur'7 Herausgegeben von A. Hansen-Love. Wiener Slawistischer Almanach, 1992. - 576 s.

135. Russian Literature and Psychoanalysis/ Ed. by D. Rancour-Lafarriere -Amsterdam-Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1989. 488 p.

136. Sirotkina I. Diagnosing Literary Genius. A Cultural History of Psychaiatry in Russia, 1880-1930. Baltimore and London: The John Hopkins University Press, 2002. - 269 p.

137. Stites R. The Women's Liberation Movement in Russia. Feminism, Nihilism, and Bolshevism. Princeton: Princeton University Press, 1990 - 215 p.

138. The Correspondence of Sigmund Freud and Sandor Ferenczi. Vol.1, 1908-1914// Ed. by Eva Brabant, Ernst Falzeder, Patrizia Giampieri-Deutsch. Cambridge: Belknap Press of Harvard University, 1993. - 412 p.

139. The Creative Imagination/ Ed. by J. Crews. Chicago: Chicago University Press, 1989. - 235 p.

140. The Wolf-Man and Sigmund Freud. Ed. by M. Gardiner. New York: Basic Books, 1971.-340 p.

141. МАТЕРИАЛЫ ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЙ

142. Айхенвальд Ю. Бем А.Л. «К вопросу о влиянии Гоголя на Достоевского»// Руль. 1925. - 3 окт.

143. Баженов Н.Н. Болезнь и смерть Гоголя// Русская мысль. 1902. - .№№1,2.

144. Белкин А.И., Литвинов А.В. К истории психоанализа в Советской России// Российский психоаналитический вестник. — 1992. №2. - С.9-32

145. Белоус В.М. Вопросы психотерапии в произведениях Ф.М. Достоевского// Современная психоневрология. 1925. - №5 (сентябрь). - С.80-88

146. Бем А. Первые шаги Достоевского (Генезис романа «Бедные люди») // Slavia. 1933. - Кн. XII. - С. 134-161

147. Бицилли П. А.Л. Бем «У истоков творчества Достоевского»// Современные записки. 1936. - Т.61. — С. 462-463

148. Бицилли П. Параллели// Современные записки. 1932. - Т.48. - С. 334-345

149. Бочаров С. Пражско-русско-советский сюжет двадцатого века в трех разговорах// Неприкосновенный запас. 1999. - №2(4). - С. 66-71

150. Бочаров С., Сурат И. Альфред Людвигович Бем// Вопросы литературы. -1991,-№6.-С. 67-76

151. Брюсов В. Новейшие издания о Пушкине// Печать и революция. 1924. -№1. - С. 260-262

152. Вейдле В. Fanny Lowtzky. Etude psychoanalitique// Современные записки. -1938. Т.67. - С.462-463

153. Воронский А. Фрейдизм и искусство// Красная новь. 1925. - №7. - С. 241262

154. Гаккебуш В. К критике современного применения психоаналитического метода лечения// Современная психоневрология. 1925. - №8 (Декабрь). -С.93-96

155. Гинзбург Л. Ермаков И.Д. «Этюды по психологии творчества А.С. Пушкина», «Очерки по анализу творчества Н.В. Гоголя»// Русский современник. 1924. - №4. - С. 259-261

156. Григорьев И. Психоанализ как метод исследования художественной литературы// Красная новь. — 1925. №7. - С.221-236

157. Давыдова М. Незавершенный замысел. К истории издания трудов 3. Фрейда в СССР// Советская библиография. 1989. - №3. - С.61-64

158. Ермаков И. О белой горячке// Психо-неврологический вестник. 1917. — №1.- С.72-90

159. Ермилов В.В поисках гармоничного человека// На литературном посту, -1927. №20. - С. 56-64

160. Жеребин А.И. О прошлом и будущем одной иллюзии// Вопросы философии.- 2000. №10. - С.56-57

161. Залкинд А. Фрейдизм и марксизм//Красная новь. 1924. - №4 - С. 163-186

162. Замятин Е. Тетрадь примечаний и мыслей Онуфрия Зуева// Русский современник. 1924. - №2. - С.313-314

163. Зеньковский В. Мои встречи с выдающимися людьми. Ч. 1 (Киев)// Записки Русской академической группы в США. 1994. - Т. XX. - С.9-22

164. Кацис Л., Руднев В. Две правды о профессоре Ермакове// Логос. — 1999. -№5 (15).-С.212-222

165. Кишкин Л. Русская эмиграция в Праге: поэты, прозаики, мемуаристы (19201930-е годы)// Славяноведение. 1998. - №4. - С.43-51

166. Козлов А.С. Основные течения литературоведческой мысли США в XX столетии// США и Канада. 2000. - №8. - С. 80-91

167. Лосский Н. Философия и психология в СССР// Современные записки, -1939. Т.68-69. - С.364-373

168. Минц К. К патографии А С. Пушкина. Клинический архив гениальности и одаренности (эвропатологии). 1925. - Т.1 Вып. 2- С. 219-221

169. Мочульский К. Бем A.JI. «Достоевский. Психоаналитические этюды»// Современные записки. 1938. - Т.67. - С.459

170. О последнем выступлении механистов// Под знаменем марксизма. 1929. -№10-11. -С.6-31

171. Осипов Н.Е. Мысли и сомнения по поводу одного случая дегенеративной психопатии// Психотерапия. 1912. - №1-6. - С.204-212

172. Осипов Н.Е. Тотем в свете психоанализа// Русский врач в Чехословакии. -1936. -№7-8. -С.310-321

173. Осоргин М. Российские журналы// Современные записки- 1924. Т.22. -С.426-433

174. Переверзев В. Проф. Ермаков «Очерки по анализу творчества Н.В. Гоголя»// Печать и революция. 1924. - №3. - С. 236-237

175. Пружинина А., Пружинин Б. Психоанализ в России между прошлым и будущим// Вопросы философии. - 2000. - №10. - С.20-26

176. Райх В. Диалектический материализм и психоанализ// Под знаменем марксизма. 1929. - №7-8. - С. 180-206

177. Редакционный некролог// Русский врач в Чехословакии. 1935. - №7-8. — С.206

178. Рейснер М. Фрейд и его школа о религии// Печать и революция. 1924. - №1. -С.40-60

179. Самсонов Н. Значение психоанализа в науке о духе// Психологическое обозрение, 1917. -№2.-С. 381-384

180. Сапир И. Фрейдизм и его марксистская оценка// Молодая гвардия. 1925. -№1. - С. 113-131

181. Сироткина И.Е. Начало психотерапии в России: частные психиатрические лечебницы и санатории// Вопросы истории, естествознания, и техники. -1995. №4. - С.89-96

182. Сладек 3. Русская и украинская эмиграция в Чехословакии// Советское славяноведение. — 1991. — №6. С. 24-26

183. Франк С. О Достоевском. Сборник статей// Руль 1929. - №2709

184. Фриче В. В защиту «рационалистического» изображения человека// Красная новь. 1928. -№1. С. 237-244

185. Халецкий П. Гоголь с психопатологической точки зрения. Современная неврология. 1926. - №3. - С.346-354

186. Ходасевич В. Книги и люди. Сборники о Достоевском// Возрождение. -1934.-26 июля,

187. Ходасевич В. Книги и люди. Курьезы психоанализа// Возрождение. 1938 -15 июля.

188. Щиголев И.И. История московских частных учреждений для душевнобольных XIX, начала XX столетия// Социальная и клиническая психиатрия. 1992. - №4. - С.90-96

189. Юринец В. Фрейдизм и марксизм//Под знаменем марксизма. 1924 - №8. -С.51-93

190. Baudry F. An Essay on Method in Applied Psychoanalysis// Psychoanalytical Quarterly. 1984. -№53. - P.551-581

191. Bubenikova M. Vachalovska L. The Unknown Heritage of a Russian emigre in Czechoslovakia: A.L. Bern// Litteraria Pragensia. 1992. - Vol.2, №4. - P. 406428

192. Chaitin G. Religion as Defense. Essay on Dostoevsky// Literature and Psychology- 1972. №22. P.69-87

193. Fitzpatrick S. Sex and Revolution: An Examination of Literary and Statistical Data on the Mores of Soviet Students in the 1920s// Journal of Modem History 1978.- Vol. 50. —P.253-278

194. Florance E. The Neurosis of Raskolnikov: A Study in Incest and Murder// Archives of Criminal Psychodynamics. 1955. - №1. - P. 344-396

195. Harnik, J. Dostoewski, 'Njetochka Nezvanowa', Bruchstuck eines Romanes// Imago. 1913. - №2. - S. 530-534

196. Kayser W. Wer erzalt den Roman?// Die Vortragsreise: Studien zur Literatur. -1958.-S. 82-101

197. Maze J. Dostoevsky's Problems with the Concept of Conscience: Svidrigailov and Raskolnikov// International Review of Psychoanalysis. Vol.6. 1979. PP. 499-509

198. Reich W. Das Verhalten zur Psychoanalyse im Sovjetunion //Die psychoanalytische Bewegung. Internationaler Psychoanalytischer Verlag. Wien. 1929. Buch 22. - S. 358-368

199. Reik T. Freuds Studie uber Dostojewski// Imago. 1929. - №15. - S.232-242

200. Ryan M.-L. Pragmatics of Personal and Impersonal Fiction// Poetics. 1981. -Vol. 10. № 6. - P.517-539

201. Strangell G. The Dream in Russian Literature// The Psychoanalytic Review. -1921.-Vol. VIII. P.82-96

202. Towne J.-E. Skepticism as a Freudian "Defense-Reaction": A Psychoanalysis of Bazaroff, the Hero of Turgenev's 'Fathers and Sons'// The Psychoanalytic Review- 1920. Vol. VII. - P. 159-162

203. Kuspit D. Some Contemporary Psychoanalytic Constructions// Quarterly of American Psychoanalytical Association. 1996. - Vol. 44. - P. 257-269

204. Wohllen S., Seit W. A Retrospect of Freud: Political Discourse and Mass Communication// Psychoanalytical Contemporary Thought. 1997. - Vol. 20. -P. 207-227

205. Young D., Ermakov and Psychoanalytic Criticism in Russia// The Slavic and East European Journal. 1979. - Vol.23. - № 1. - P.72-861. МАТЕРИАЛЫ АРХИВОВ

206. Бем А. Ответ на анкету Союза русских писателей и журналистов в ЧСР. 1926.// РГАЛИ. Ф. 2474. On. 1. Ед.хр. 48. Л.З

207. Бем. А. Письмо Н.Е. Осипову от 18 июня 1928 г.// РГАЛИ. Ф. 2299. Оп.1. Ед.хр. 42. Л.З

208. Бем А. Письмо в правление Союза русских писателей и журналистов ЧСР от 6 ноября 1930 г.// РГАЛИ. Ф. 2474. On. 1. Ед. хр. 16. Л.32

209. Бем А. Письмо Н. Е. Осипову от 10 мая 1931 г. //РГАЛИ. Ф.2299. Оп.1. Ед.хр.42. Л.40

210. Докладная записка И.Д. Ермакова об организации Кружка по изучению вопросов психологии творчества психоаналитическим методом// ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 2. Ед.хр. 197. Л. 103 об.

211. Осипов Н. Басни Крылова// РГАЛИ. Фонд №2299. Оп.4. Ед.хр. 1. 38 Л. об.

212. Осипов Н. Грибоедов и Салтыков// РГАЛИ. Ф. 2299. Оп.1. Ед.хр.24. 41 Л.

213. Осипов Н.Е. Жизнь, литература и психология. Автограф статьи// РГАЛИ. Ф. №2299. Оп.23. Ед.хр. 1. 21 Л.

214. Осипов Н.Е. Обломов и обломовщина. Записки психиатра// РГАЛИ. Ф. 2299. Оп.1. Ед.хр.5. 157 Л.

215. Осипов Н.Е. Отрывочные заметки о романе Толстого «Война и мир»// РГАЛИ. Ф. 2299. On. 1. Ед.хр. 15. 23 Л.

216. Осипов Н. О футуристах// РГАЛИ. Ф. 2299. On. 1. Ед.хр.2. 9 Л.об.

217. Осипов Н. Психологические заметки к «Вечерам на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя// РГАЛИ. Ф. 2299. Оп.1. Ед.хр. 9. 20 Л.

218. Осипов Н. Страшное у Гоголя и Достоевского// РГАЛИ. Ф. 2299. Оп.1. Ед.хр.8. -33 Л.

219. Отчет Московского Государственного Психоневрологического института за вторую половину 1921 г.// ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 2. Д. 200. ЛЛ. 76-78 об.

220. Письмо в Главнауку сотрудников Государственного Психоаналитического Института// ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 9. Ед.хр. 222. ЛЛ. 36-38 об.

221. Справка научного сектора НКП РСФСР о чтении И.Д. Ермаковым курса экспериментальной эстетики// ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 2. Ед.хр. 197. Л. 72

222. Справка о деятельности Государственного Психоаналитического Института// ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 9. Ед.хр. 222. Л. 14

223. Стенограмма доклада проф. Грузенберга «Проблемы психологии творчества» на VII открытом заседании конференции Института по изучению мозга; прения по докладу// ГАРФ. Ф. 2307. Оп.9. Ед. хр. 230. ЛЛ. 72-75 об.

224. СПРАВОЧНЫЕ И БИОБИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ

225. Антология российского психоанализа: В 2 т.// Под ред. В.М. Лейбина, В.И. Овчаренко. — М.: Издательство Флинта, 1999.

226. Литературная энциклопедия. В 11-ти томах/ Под ред. П.И. Лебедева-Полянского, А.В. Луначарского и др. М.: Издательство Коммунистической Академии, 1929 -1939

227. Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом (19201930). Вып. 1. Белград: Издательство Русского научного института, 1931. -394 с.

228. Писатели современной эпохи// Под ред. Б. Козьмина. М.: Издательство ГАХН, 1928. - 297 с.

229. Современное зарубежное литературоведение. Концепции. Школы. Термины/ Под ред. И.П. Ильина, Е.А. Цургановой. М.: INTRADA, 1999. - 320 с.

230. Список статей свода законов, сенатских указов, и правительственных распоряжений, касающихся быта умалишенных в России. — СПб.: Медицинский департамент Министерства внутренних дел, 1886. 69 с.

231. Bubenikova М., Vachalovska L. Alfred Ljudvigovic Bern (1886 1945?). Bibliografie. - Praha, 1995.- 196 s.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Прохорова, Наталья Ильинична

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Прохорова, Наталья Ильинична

Заключение научной работыдиссертация на тему "Влияние психоанализа на русское литературоведение и литературную критику 1920-х годов"

Список научной литературыПрохорова, Наталья Ильинична, диссертация по теме "Журналистика"

Похожие темы диссертаций