автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа как исторический источник

Полный текст автореферата диссертации по теме "Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа как исторический источник"

На правах рукописи

МУХИНОВА НАТАЛЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

ВОСПОМИНАНИЯ ПОВОЛЖСКИХ УЗНИКОВ ГУЛАГА КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Специальность 07.00,09 -Историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации иа соискание ученом степени

кандидата исторических наук

Казань - 2006

Работа выполнена на кафедре историографии и источниковедения исторического факультета Казанского государственного университета

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Литвин Алексей Львович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Синицын Олег Владимирович кандидат исторических наук Хафизова Сирена Сагитовна

Ведущая организация: Институт истории Академии наук

Республики Татарстан

Защита состоится 2006 г. в {0_ часов на заседании

диссертационного совета Д. 212.081.01. в Казанском государственном университете по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, д. 18, корп. 2, ауд. П12

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Н.И. Лобачевского Казанского государственного университета

Автореферат разослан «^»СШЖ Мгообг.

Ученый секретарь

диссертационного совета а^^ —Р. Г. Кашэфу?диша

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена тематическим и источниковедческим аспектами.

Истории политических репрессий в Советском Союзе посвящены многие отечественные и зарубежные исследования, произведения писателей и публицистов. Достаточно назвать наиболее известные из них «Архипелаг Гулаг». А.И. Солженицына, 7-митомное документальное издание о советской репрессивной карательной политике и ее результатах, труды зарубежных историков1, чтобы убедиться в этом. Изучение истории «человеческих бедствий» всегда актуально, как для того, чтобы подобное не повторилось, так и в плане более глубокого познания прошлого страны.

В настоящее время советские исправительно-трудовые лагеря вспоминаются как один из горьких эпизодов истории страны. Но они показали, как сильно экстремальные условия могут деформировать личность человека, превратив значительную часть своего населения в послушную массу, а «свободных» жителей инфицировав страхом разделения подобной участи.

В российском обществе до сих пор присутствует неуверенность в том, что советская карательная политика стала только историей. Поэтому необходимость изучения влияния репрессивной политики, а особенно ее неотъемлемых механизмов - тюрем, лагерей - на население вызывает особый интерес.

Другой аспект значимости проблемы связан с важностью анализа привлекаемых для раскрытия темы источников.

Советское руководство, стремясь не допустить разглашения «государственных тайн», многие свои распоряжения скрывало за грифами «секретно», «совершенно секретно», а некоторые документы уничтожало вообще. Подобное табу лежало и на документах, раскрывающих деятельность карательных учреждений.

Имеющиеся источники, связанные с историей советского ГУЛАГа весьма разнообразны и сложны. Среди них масса фальсифицированных документов: следствен-

' История сталинского ГУЛАГ». Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов. Собрание документов в семи томах. М., 2004 - 2005; Мална М. Советская трагедия. История социализма в России. 1917-1991. Мч 2002; Черная книга коммунизме. Преступление. Террор. Репрессии. Сб. ст.; перевод с французского. М,, 1999 н др.

3

вые дела, создаваемые в 1930 - начале 1950-х годов, затем были отвергнуты в процессе реабилитации большинства политических заключенных1.

Вследствие этого можно утверждать, что история репрессивной машины времени сталинизма недостаточно отражена в документах и изучена в исследовательских работах3. Большую значимость в этой связи представляют воспоминания бывших узников советских исправительно-трудовых лагерей. Этот ценнейшей источник, раскрывающий многие стороны жизни советского общества и советского человека, позволяет выявить новые возможности исследования феномена сталинизма.

В распоряжении историков находится большое число опубликованных и неопубликованных воспоминании, созданных жертвами государственного террора, арестованными в различных субъектах Советского Союза. Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа, также как и общая масса мемуарных свидетельств о советских тюрьмах и лагерях, представлена неодинаковыми по происхождению, роду занятий, профессии, полу, национальности, религиозной принадлежности авторами, различными причинами и обстоятельствами возникновения, временем создания и публикации. Специфика данной группы источников в уникальных сведениях о проведении в жизнь репрессивной политики сталинского руководства в поволжском регионе.

Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа в качестве одного из ценнейших источников по истории репрессивной политики могут дать ответы на многие вопросы, связанные с ее историей.

Таким образом, актуальность диссертационного исследования определяется огромной важностью изучения истории репрессий и исправительно-трудовых лагерей, а также практической значимостью, так как позволяет углубить представления о методике работы с воспоминаниями, созданными жертвами политических репрессий, как источников личного происхождения.

Объект и предмет исследования. Объектом данного диссертационного исследования являются воспоминания бывших узников тюрем и исправительно-трудовых

1 См.: Дм следственных дел« Евгении Гнтбург /сост. и вступ. статья АЛ. Литвина; иредисл. В.П. Аксенова. Казань, 1994; Из следственных дел Н.В. Некрасове 1921,1931 к 1939 гг.//ВИ. 1998. №11-12. С. 10-48; Литвин АЛ. Следственные дела кис исторический источник // Эхо веков. 1995. №2. С 170-176; Он же: Следственные дола советских полигнческях процессов кис исторический источник // Проблемы публикации документов по истории России XX века. Материалы Всероссийской научно-практической конференции научных и архивных работников. Москва. 1-2 июня 1999 г, М., 2001, С. 332-336; Перемытпекникова U.M. Архивное следственное дело как исторический источник, //Тамже. С. 337-340.

3 Каи A.C. Постсоветские исследования о политических репрессиях в России и СССР //ОИ. 2003. № 1. С. 120133; Павлова И В. Понимание сталинской эпохи и позиция историка. И ВН. 200Z Ш10. С. 6,8 и др.

4

лагерей Советского Союза, созданные в 1920 - начале 2000-х гг. Предметом изучения — анализ мемуарных свидетельств поволжских узников ГУЛА Га, написанных в 1950 -начале 2000-х гг., что позволяет реконструировать общественную обстановку в регионе глазами ее современников, выявить влияние экстремальных условий на жизнь и мировоззрение населения.

Хронологические и территориальные рамки. Хронологические рамки исследования можно охарактеризовать двояко. С одной стороны, источниковедческий аспект вынуждает определить границы исследования - 1920 (время создания и выход в свет первых свидетельств о большевистских (советских) тюрьмах и лагерях) - начало 2000-х гг. (многие узники ГУЛАГА живы и продолжают писать в своих мемуарах о времени репрессий и годах, проведенных в заключении).

С другой стороны, особенность тематики ограничивает исследование периодом с 1918 г. по середину 1950-х годов. Исходная дата определяется временем возникновения советских государственных карательных органов — чрезвычайных комиссий и первых лагерей принудительных работ (концентрационных лагерей). Конечная хронологическая граница связана с окончанием эпохи сталинизма, когда прекращаются массовые политические репрессии, амнистируются и реабилитируются многие жертвы государственного террора, вследствие чего число политических заключенных в исправительно-трудовых лагерях заметно сокращается.

Территориальные рамки диссертационного исследования охватывают, главным образом, поволжский регион: Астраханскую, Волгоградскую, Нижегородскую, Саратовскую, Самарскую, Ульяновскую, Ярославскую области, Республику Башкортостан, Мордовию, Марийскую республику, Республику Татарстан, Чувашию. Этот регион понес немалые потерн в ходе репрессивной политики советского правительства, о чем свидетельствуют различные источники, в том числе многочисленные свидетельства бывших узников ИТЛ СССР.

Цель и задачи исследования

Учитывая актуальность проблемы, целыо данной диссертационной работы является выяснение специфики воспоминаний бывших узников тюрем и исправительно-трудовых лагерей СССР, арестованных в Поволжье и их анализ как источников по истории советской репрессивной политики.

Достижению указанной цепи должно способствовать решение рада задач, которые можно сформулировать следующим образом:

• Выяснить основную специфику мемуарной литературы бывших заключенных исправительно-трудовых лагерей СССР;

• Обозначить особенности поволжской «лагерной» прозы;

• Выявить влияние времени между происходившими событиями и написанием мемуаров на содержательные особенности данного вида исторического источника;

• Показать влияние экстремальных обстоятельств лагерной жизни на внутренний мир «жертв репрессий» и содержание их воспоминаний. Методологическая основа исследования.

Методы исследования определяются представленными целями и задачами. При написании диссертации была использована система методов как общенаучных (анализ, синтез, индуктивные и дедуктивные методы), так и специально-исторических (историко-сравнительный, ретроспективный методы, метод периодизации).

Кроме того, в исследовании были использованы источниковедческие методы: поисковые и исследовательские.

Из всей системы исследовательских методов источниковедения в данном диссертационном исследовании был применен метод критического анализа мемуаров. Данный метод основывается на следующих основных положениях: 1) изучение личности автора, времени и места происходивших событий, степени участия автора в них; 2) изучение событийной канвы происходивших событий, о которых пишет автор; 3) исследование литературы, посвященной интересуемым событиям.

Применение подобных приемов к различным текстам воспоминаний позволяет представить целостную картину интересующих нас событий, такими, как они виделись их современникам и понять причины изменения их оценки с течением времени.

Использование вышеозначенных методов представляется обоснованным, так как они способствуют решению поставленных в работе целей и задач. Состояние научной разработки проблемы

Анализ исторической литературы показывает, что воспоминания бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза, в том числе и его поволжских узников, широко используются во многих исследовательских рабо-

тах по истории сталинизма, политических репрессий, истории исправительно-трудовых лагерей, но практически нет источниковедческих работ, посвященных их анализу. Изучением воспоминаний бывших заключенных ГУЛАГа занимаются, в основном, западные историки1, а также отечественные филологи2. В российском источниковедении до сих пер данные источники не классифицированы, им не даны определения, научно не обоснованы их особенности, не выработаны приемы и методы их анализа и т.п.

Тем не менее, своеобразие темы и источников позволяет выделить несколько групп исследований, в которых в той или иной мере затрагивается изучаемая нами проблема:

— во-первых, это источниковедческие разработки по изучению мемуаристики в целом - это труды Л.И. Деревниной, B.C. Гояубцова, В.В. Кабанова, А.Г. Тартаков-ского, Л.Н. Пушкарева, Е.А. Чекуновой, М.Н. Черноморского3 и др.

Данные работы представляют различные подходы к изучению мемуарного наследия в российской истории, предоставляют в конкретно-исторических разработках способы работы с мемуаристикой, технологию критического анализа мемуарово-вторых, это труды историков, которые исследуют различные аспекты существования советских тюрем и исправительно-трудовых лагерей: историю возникновения4; статистические данные5; организационную структуру, режим и производст-

1 A revolution of Iheir own; voices of soviet history /ed by Engel В .A., Posadskay* A Boulder, CO, 1998; Gorsuch A. Women s autobiographical narratives: soviet presentations of self// Kritik*. Explorations in Russian and Eurasian bistory. № 2(4). Fall 2001. P. 835-847; Mason E. Women in the GULAO in die 1930-». // Women in «ю Stalin era / ed. ву melanie Ilic. Hourdmills; NY, 2001. P.131-150.

1 Васильева Ol) Эволюция лагерной темы нее влияние на русскую литературу 50-60-Х годов // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер.2. Вьш.4. 1999. С. 54-63; Малова Ю.В. Становление и развитее «лагерной прозы» в русской литературе. XIX-XX вв. Дне. ...к. и. и. Саранск, 2003; Урманов A.B. Творчество Александра Солженицына: Учеб. пособие. М., 20044 Френкель В. В круге последнем. Варлам Шдламов я Александр Солженицын //Даугава. 1990, № 4. С. 79-83 и др.

3 Деревиина Л.И. О термине «мемуары» я классификации мемуарных источников. // Вопросы архивоведения. 1963. №4. С. 32-38; Гаранин Л.Я. Мемуарный жанр советской литературы. Минск. 1986; Голубцов B.C. Мемуары как источник по истории советского общества. М., 1970; Кабанов В.В. Между правдой н ложью. (Отечественные мемуары XX в). М„ 2004; Курносой A.A. Приемы внутренней критики мемуаров //Источниковедение.

Теоретические я методологические проблемы, М., 1963; Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М, 1975; Сиротина И.Л. Отечественный тип философствования в мемуарах русской интеллигенция от XIX к XXI веку. Саранск, 2002; ТартаковскиЙ А.Г. Русская мемуаристика XVIII - П.П. XIX в. M, 1991; Черноморский М.Н. Работа с мемуарами по истории КПСС. М, 1963; Чекунова Е.А. Русское мемуарное наследие второй половины 17-18 веков. Опыт исторического анализа. М., 1995 и др. * Иванова Г.М. Как и почему стая возможен ГУЛАГ //Гулаг: его строители, обитатели и герои /под. ред. И.В. Добровольского. М., Франкфурт-на-Майие* 1999. С. 11-129 И др.

5 Голотик С.И.. Минаев В.В. Население и власть. Очерки демографической истории СССР 1930-х годов. №.. 2004; Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные станицы ГУЛАГа // Социально-политические науки. 1990. № 7. С 3S-40; Он же. Сталинизм: легенды н факты //Слово. 1990. Ht 7. С. 67-80.; Земсков D.H. ГУЛАГ, где ковалась победа. // Родина. 1991 JA 6/7. С. 69-70; Он же. ГУЛАГ: историко-социологический аспект. // Социс. I991J6 6. С. 10-27 и др.

венную деятельность1. Отдельную подгруппу составляют работы, которые освещают историю различных лагерей по географическому принципу (Соловецкого, Колымского, Печорского и других)2.

Данные работы важны для составления объективной картины существования советских исправительно-трудовых лагерей;

— в-третьих, это исторические разработки, в которых освещаются политические, идеологические, социально-экономические аспекты существования советского государства в период сталинизма3.

Подобные исследования важны для сопоставительного анализа в свободном и изолированном обществах, атмосферы, царившей иа «свободе» и в ГУЛАГе.

- в-четвертых, это исследовательские работы, освещающие политику террора в поволжском регионе4. Данные работы позволяют представить масштабы репрессий в регионе, понять причины обвинительных заключений тех или иных политических процессов, узнать судьбы многих поволжских узников ГУЛАГа, понять атмосферу, царившую в годы сталинизма в Поволжье.

1 Кокурин А.И. ГУЛАГ: структура н кадры. // Свободная мысль. 1999. Ks 8. С. 109-129; № 9. С. 110-123; № 11. С. 107-124; >6 12. С. 94-111; 2000. № 1. С. 108-123; № 5. С. 99-116; Медведев ЖЛ. Атомный ГУЛАГ. // ВИ. 2001. К» 1. С, 44-60; Нахапетов Е.А. К истории санитарной службы ГУЛАГа. // ВЦ 2001. Jü б. С. 126-137, Росси

Ж. Справочник по ГУЛАГу. В 2-х ч. М, 1999. Ч. 1-2., Систем« исправительно-трудовых лагерей в СССР. 19231960 / сост. М.Б. Смирнов М.,1998; Гулаг: «го строители, обитатели и герои /под, ред. И В. Добровольского М, Франкфурт-на-Майне, 1999 и тд.

аБердмнских В .Я. История одного лагеря (Витпаг). М., 2001; Гвоздков» Л.И. Сталинские лагеря на территории Кузбасса. Кемерово, 1994.; Голубчиков С, Сталинские «освснцимы» на Чукотке // Энергия: экономика, технология, экология. 1991. K« 2. С. 35-39; Иванов Н.С. Это было иа «великих» стройках // ОгоиЗк. 1990. К* 17. С, 1215; Кукушкина А.Р. Акмолинский лагерь жен «изменников Родины»: история и судьбы. Караганда, 200% Марком Е.В., Валков RA., Годный А.НЧ Ясный В.К. Гулаговскке тайны освоения Севера. WL, 2002; Маркова Е, В., Волков ВА„ Годный А.Н., Ясный В.К. Ученые - узники Печорских лагерей. // Новая н новейшая история. 1998. J6 I. С. 19-46; Морозов H.A., Рогвчвв М. Б. ГУЛАГ в Коми АССР. // ОИ. 1995. 2. С. 182-188; Чухии И И Канапоармейцы, Петрозаводск, 1995; Он же: Интернированная юность. М., Петрозаводск, 1995 и др. 1 Блюм A.B. Советская цензура в эпоху тотального террора. 1929-1953. СПб, 2000; Осокииа Б.А. За фасадом «сталинского изобилия». Распределение н рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. М„ 1999; Она же. Иерархия потребления, О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935. М., 1993; Она же: Советская жюнь: Обыденность испытания. На примере истории Торгаша и ОПТУ // ОИ. 2004. №2. С, 113-124; Павлова И.В. Механизмы власти и строительство сталинского социализма. Новосибирск, 2001; Хлевнюк O B. 1937: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1994; Cht же. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996; Стецовский Ю.И. История советских репрессий. В 2-х т. М., 1997. Т. 1-2 и др.

4 Багаутдинов Ф. По закону 1934 г. Казань, 1992; Кузнецов Н.С, Из мрака: О репрессиях интеллигенции в Удмуртии. Ижевск, 1994; Куликов К.И. Дело «СОФИИ». Ижевск, 1997; Лнтвни АЛ. Без права на мысль: Историки в эпоху большого террора. Очерки судеб. Казань, 1994; Он же: Запрет на жизнь. Казань, 1993; Он же: «Кухня дьявола». // Татарстан. 1993. № 12; Сануков К.Н. Из нетории Марий Эл: трагедия 30-х гг. Йошкар-Ола, 2000; Симбирская Голгофа, /сост. свяш. В. Дмитриев. Мч 1997; Степанов А.Р. Расстрел по лимиту: хроника политических репрессий в ТАССР в годы «ежовщины». Казань, 19%; Султанбеков Б.Ф. Сталин и «татарский след». Казань, 199S; Султанбеков Б.Ф., Хакнмзднов Р.Г. Политические репрессии в Татарстане. Законы. Исполнители. Реабилитация жертв. Казань, 2002; Удмуртия: массовые репрессии 1930-50 гг. Исследования документов. М, Ижевск, 1993; Фролов Н. Трагедия народа. (Из истории репрессий Черемшанского района Татарстана). Казань, 1999 и др.

- в-пятых, особую группу литературы представляют исследования, посвященные психологии людей, попавших в экстремальные условия лагеря. К сожалению, в российской исторической науке нет подобных работ, в отличие от зарубежной исто* риографии. За границей, к примеру, вышли работы психоаналитиков Б. Беггельхейма и В. Франкла1. Данные исследователи сами прошли все круги ада в немецких концентрационных лагерях в 1940-е годы, затем стали профессиональными учёными, занимающимися вопросами изменения личности в условиях концлагеря.

Данные исследования оказали большую помощь для постижения психологии человека, попавшего в экстремальные условия лагеря. Хотя в них изучаются несколько иные условия и обстоятельства, но при сопоставлении свидетельств бывших узников советских лагерей и данных исследований замечаются поразительные сходства.

Таким образом, историками была проделана большая работа, но исследуемая нами проблема мемуарных свидетельств бывших заключенных советских тюрем исправительно-трудовых лагерей не получила должного рассмотрения. Данное диссертационное исследование позволит преодолеть данный пробел в области мемуаристики и позволит выявить новые возможности этого источника для исследования феномена сталинизма.

Источниковая база диссертационного исследования. Основной комплекс составили опубликованные и неопубликованные тексты воспоминаний поволжских узников советских тюрем и исправительно-трудовых лагерей, созданные во второй половине 1950 - начале 2000-х тт. В качестве дополнительных источников были использованы мемуарные свидетельства бывших заключенных ГУЛАГа, арестованных в других регионах СССР, написанных в 1920 - первой половине 2000-х гг.

Вышедшие в свет источники представлены как отдельными публикациями, так и свидетельствами, опубликованными в различных сборниках и на страницах периодических изданий.

Многие тексты мемуаров бывших узников ГУЛАГа находятся на хранении в различных архивах. В данном исследовании были использованы источники, отложившиеся в архиве Государственного объединенного музея (ГОМ) Республики Татарстан, а также в архиве Научного историко-просветитсльского центра (НИПЦ) «Мемориал» г. Москвы.

1 Бетгеяьхейм Б. Просвещенное сердце. И Человек. 1992. Я» 3. С. 74-85; № 4. С.55-64, К« 5. С. 48-59, Л» б. С. 5071; Франк» В. Воля к смыслу. М, 2000.

В ГОМе РТ была исследована папка № 309 «Политические репрессии 19301940-х годов»1. В ней представлены личные доку менты, апелляции, жалобы репрессированных, материалы обысков, копии нз архивно-следственных дел. В ней же отложилось несколько писем, отправленных политическими заключенными из лагерей к родным в Казань. В числе прочих документов папка № 309 содержит и воспоминания бывших узников ГУЛА Га, а также их родственников.

В архиве НИПЦ «Мемориал» воспоминания бывших жертв репрессий составляют архивный фонд «Коллекция мемуаров и литературных произведений»2, состоящий из 3 описей. В общей совокупности фонд содержит около 300 текстов воспоминаний. Источники его наполняющие представлены рукописями и машинописными текстами воспоминаний, созданных в разные годы и разными по происхождению, образованию, национальности, религиозной принадлежности, времени заключения авторами. Определенную часть составляют свидетельства, написанные бывшими узниками лагерей, арестованными в Поволжье.

Среди источников имеются как полные законченные воспоминания бывших узников ИТ Л, повествующие о годах, проведенных в заключении, так и незаконченные, недоработанные тексты. Кроме того, в архиве содержатся воспоминания близких родственников жертв политических репрессий, очерки журналистов о судьбах репрессированных.

В качестве источника исследования были привлечены также указы, распоряжения советского правительства, отражающие репрессивную политику; постановление НКЮ о Тюремных рабочих командах (1918 г.), оперативный приказ НКВД СССР « Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» (1937 г.), оперативный приказ НКВД СССР № 00486 «Об операции по репрессированию женщин и детей изменников Родины» (1937 г.) н т.п. Большая часть подобных документов, отражающих карательную полигику советского государства, опубликована в сборнике «ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960»3.

Научно-практическая значимость видится нам в двух аспектах, Во-первых, материалы диссертационного исследования могут составить источниковедческую основу для будущих исследователей воспоминаний бывших узников лагерей в самых

1 ГОМ РТ. п. 309 1 Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2.

1 ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 /под. ред. акад. А Н. Яковлева; сост. А.И. Кокурнн, Н.В. Пет-

ров, М., 2002.

разных аспектах. Во-вторых, вывода и положения работы могут быть использованы не только в качестве источниковедческой основы, но также в качестве своеобразных ориентиров для будущих историков политических репрессий в года сталинизма.

Кроме того, материалы работы могут быть использованы и при написании обобщающих работ по источникам личного происхождения в целом, и мемуаристики, в частности; а также при разработке соответствующих спецкурсов.

Структура диссертации определяется логикой исследования и соответствует поставленным задачам. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Разделение на главы произведено по дисциплинарному признаку (в первой главе анализируются воспоминания бывших узников ГУЛАГа как источник, во второй главе рассматривается содержание данного источника). В первом параграфе первой главы дается классификация данного источника, во втором параграфе дается характеристика авторства.

Во второй главе отражается влияние различных условий и обстоятельств на содержание подобного вида источников (в первом параграфе влияние тюремного заключения, во втором параграфе — лагерного).

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность и научная значимость темы, определены объект и предмет, раскрывается степень разработай проблемы, хронологические и территориальные рамки диссертационного исследования, определяются цель и задачи, охарактеризована его методологическая база, анализируется источниковая база работы, определена научно-практическая значимость работы.

Первая глава — «Воспоминания бывших заключенных исправительно-трудовых лагерей как источник личного происхождения XX в» — посвящена анализу мемуаров бывших узников ГУЛАГа как исторического источника и состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Классификация воспоминаний бывших узников ГУЛАГа» помимо классификации воспоминаний выявляются причины и обстоятельства создания данных источников.

И

Прежде всего, следует заметить, что воспоминания поволжских узников ГУЛАГа, как по форме, так и по содержанию, в большинстве своем, схожи с подобными «неповолжскими» воспоминаниями. Вследствие чего, обозначая особенности присущие мемуарам бывших заключенных ИТЛ СССР как источника личного происхождения, мы будем характеризовать данные источники вне зависимости от места ареста автора.

В настоящее время создано и опубликовано значительное число воспоминаний бывших заключенных исправительно-трудовых лагерей СССР. Как свидетельствую официальные данные, на 1 января 1953 года, то есть в последние месяцы правления Сталина, в исправительно-трудовых лагерях и колониях содержалось 2 472 247 заключенных, среди которых имелись люди разных полов, возрастов, профессий, вероисповеданий, национальностей, уровней образования и т.п. Поэтому среди авторов воспоминаний - научно-технические работники, священнослужители, партийные работники, военные, редакторы журналов и газет, рабочие и крестьяне, арестованные в разное время и за различные «преступления», побывавшие в заключении в различных по географическому расположению лагерях.

Главное, что объединяет весь этот конгломерат источников: воспоминания, в большинстве своем, созданы теми, кому довелось в советское время (большей частью в эпоху правления Сталина) пройти через тюрьмы, лагеря, ссылки, выжить в них и, освободившись на основе тюремно-лагерных впечатлений создать уникальные свидетельства, рассказывающие о масштабах, методах проведения, направленности, содержании репрессивной политики советского государства.

Ввццу неоднозначности, разноплановости и большого количества источников, немалую роль в изучении воспоминаний бывших заключенных ГУЛАГа занимает вопрос о классификации, которая могла бы охватить их разнообразие, обозначить отличительные свойства отдельных групп данного мемуарного комплекса.

Классификация воспоминаний, предложенная Л.И. Дере в ниной1, в ее несколько интерпретированном виде позволяет выделить следующие группы среди данных мемуарных свидетельств:

1 Деревни на Л.И. О термине «мемуары» к классификации мемуарных источников. // Вопроси архивоведения. 1963. №4. С. 33-36

1). Классические воспоминания, в которых авторы повествуют о годах, проведенных в тюрьмах и лагерях, или делают акцент лишь на каком-то ю эпизодов своей жизни, связанным с карательной политикой советского государства.

Типичный путь советского заключенного включал в себя примерно одинаковые жизненные рубежи - арест, тюрьма, этап, лагерь, освобождение (этот крут мог повторяться не один раз), реабилитация (если автор до нее доживал). Вокруг этих ключевых моментов и ведется повествование мемуаристов. Разница зачастую состоит во временной и пространственной заданности событий. Многое при этом в изложении происходивших событий зависит от уровня образованности автора, от его понимания исторической обстановки того времени.

Эту группу воспоминаний составляет наибольшее количество текстов, поэтому среди данной выборки можно выделить отдельные подгруппы по различным критериям: - по региональному признаку, в зависимости от места ареста автора: в Башкирии1, Саратовской2, Самарской3 областях и т.д.;

- по профессиональному признаку, в зависимости от образования и рода занятий создателя мемуаров: воспоминания инженерш4, учителей и преподавателей5, актеров6 и т.д.

- по критерию опубликованности и т.п.

2). Литературная запись воспоминаний бывших узников исправительно-трудовых лагерей.

В зависимости от специфики авторства, в данной группе можно выделить две подгруппы: а) воспоминания, в которых автор сам выступает творцом литературной формы воспоминаний1.

1 Аэнабаев ОС. «Все выдержал и в народ свой верю» //Урал. 1989. №1. С.158-167; Устивова ШЛИ. Моя испо-

ведь. //Архив НИПЦ«Меморнял»Ф.2.0п.1 Д. 120 я др.

3 Борип A.A. Преступление без наказания: ( Воспоминания узника ГУЛАГа). М., 2000; Павлов ПЛ. Двойная жизнь //Иметь силу помнить: Рассказы тех, кто прошел ад репрессий. Мч 1991. С. 350-354; Лапидус Е-А. (Воспоминания) // Булем помнить...: (Воспоминания жертв политических репрессий) / под- рад- Совета ДИПП н БО «Мемориал» Г. Самары. Самара, 2000. С. 39-42 и др.

s Белоусова A.A. Мне разрешили самостоятсльнио полеты, во отказали в возможности их осуществить//Будем помнить...: (Воспоминания жертв политических репрессий) / лсд- ред. Совета ДИПП и БО «Мемориал» Г. Самары. Самара, 2000. С. 9-17; Евсеев П.Я. (Воспоминания)// Там же. С. 23-34 и др.

4 Будашв Г.Г. Записки инженера железнодорожного транспорта Г. Г, Будагова, репрессированного в 1930 г. // Архив НИПЦ «Мемориал». O.Z Оп. 2. Д. 13; Гизатуллнн Р.Х. Нас было много на челне; Документальное повествование. М., 1993 и др.

5 Зюзин П О. Я сеял хлеб... В. Пытма, 1999; Орлов H.A. Время славы и подлости //Пегля-2: Воспоминания очерки, документы /сост. Ю.М. Бел един. Волгоград, 1994. С 19-46

* Жжонов Г. Прожитое. М, 2005; Оку невская Т. Татьянин день. М, 2003 н т.д.

Источники этой разновидности вплотную смыкаются с художественной литературой (в современном учебнике по источниковедению их определяют как «новую», или «лагерную» прозу2), а зачастую и с историческими трудами согласны многие историки, к примеру, авторы исследования по демографической истории, характеризуя мемуарную литературу бывших узников ГУЛАГа, заявляют: «поскольку в ней присутствует и сильный аналитический момент, она в немалой степени определяет современную историографическую ситуацию»3). Мемуары из данной категории источников выделяются глубоким осмыслением общей исторической обстановки, на фоне которой они описывают пережитые ими события и современников.

Таким образом, эта группа источников совмещает в себе, с одной стороны, многие признаки мемуарных произведений, так как материал для написания брался из собственной жизни, а с другой стороны, их можно отнести к самостоятельному жанру литературы, так как они обладают законченной художественной формой.

б) записи воспоминаний бывших узников ГУЛАГа, сделанные профессиональными литераторами, когда профессионал либо редактирует предложенную ему рукопись4, либо сам создает текст воспоминаний на основе взятого интервью у бывшего политического заключенного5. Инициатором создания воспоминаний в первом случае становился сам участник событий, который стремился придать своим запискам законченную форму, во втором случае инициатива принадлежала чаще всего литератору, так как личность бывшего узника ГУЛАГа была ему чем-то интересна.

В любом случае форма и содержание подобных источников в большей или меньшей степени зависели от воздействия литератора, от его видения происходивших событий.

1 Волков О. Погружение во тьму. М., 2000; Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. 1918-1956: Опыт художественного исследования. В 3-х т. М, 1989; Шалемов В. Преодоление зла: Антироман, повесть, рассказы. М., 2004 н ДР-

Источниковедение: Теория. Историография. Метод. Источники российской истории /под. ред. КН. Данилевского н др. М., 2000, С. 639

* Голотнк С.И,, Минаев В.В. Население н власть...С. 21

4 Брухие Л.И. Чужой спектакль: Кн. воспоминаний / лит. эаппсь В.И. Христовского. Рига, 1990; Витмаи Б,В. Шпион, которому изменила Родина / лит. запись Т. Вульфовнчя. Казань. 1993 и др.

а Азнабаев К. К. Через круги ада. // Трудный дуть к правде /сост. ГД. Иргалин, Н.П. Каменев. Уфа, 1997; Барыкин И. Номер 2 М-809, // Петля: воспоминания, очерки, документы. Волгоград, 1992; Ермолаев М.М. Мои лагерные годы: Воспоминания, /лит. запись Т. Львовой. // Репрессированные геологи, /гл. ред. В.П. Орлов. М„ СП<\ 1999; Хахулнна А.Н. Восемь лет В УнжЛаге /лит. запись И. Семенова, И. Сальникова. // Книга памяти жертв политических репрессий Новгородской области. Новгород, 1994. Т. 2. и т.п.

14

3). Воспоминания, написанные с помощью анкет по заказу редакций журналов, газет и сборников.

На родине большая часть мемуаров «по заказу» была создана в перестроечные и постсоветские времена, когда поднялась волна интереса к сталинским репрессиям1. Редакции журналов, правозащитные организации рьяно взялись за привлечение к публикациям обиженных советской властью людей, в том числе и простых советских граждан. С целью привлечения как можно большего количества источников редакции использовали анкетный метод сбора информации. Вследствие этого подобные источники оказывались похожими на простую автобиографию — насыщенными фактами, но лишенными анализа и личных оценок происходившего и имели небольшой объем.

Главное отличие от предыдущей группы состоит в том, что данные источники не были подвержены литературной обработке профессионалов. Воспоминания писались по просьбе, но самими авторами.

Исходя из специфики темы и большого количества источников, необходимо выделить еще одну группу воспоминаний, созданную людьми, на которых целиком и полностью отразилась судьба заключенных советских тюрем и лагерей.

4). Воспоминания, написанные близкими родственниками бывших узников ГУЛАГа. В основном, это воспоминания жен н детей «врагов народа»2. Главная особенность состоит в том, что настоящая группа воспоминаний не может дать того материала, который представлялся непосредственными участниками событий. Записки основываются на собственных размышлениях авторов, воспоминаниях самих узников, материалах следствия и т.д. Можно выделить две основные причины создания подобных источников: во-первых, родственников просили написать воспо-

1 Первым, кто обратился к бывшим узникам советских исправительно-трудовых лагерей с призывом о написания воспоминаний, был А.И. Солженицын. Организовав в Париже серию «Всероссийская мемуарная библиотека», в 1977 году он призвал советских эмигрантов я жителей Советского Союза присылать свои воспоминания о разных периодах советской в эмигрантской жизни. По его мнению, это «был одик из существенных способов сохранить связь с прошлым». См.: Солженицын А. К серии публикаций Всероссийской мемуарной библиотеки //Волков-Муромцев Н.В. Юность: От Вязьмы до Феодосии. Paris, 1983. С.З. В этой серии, выпускавшейся издательством ИМКА-пресс, с большим успехом публиковались и воспоминания бывших заключенных ГУЛАГ*.

1 Нежметдннов Т. Мертвым не больно. Больно живым // Мертвым не больно. Больно живым, /под общ. Реп.

С.Х. Нафнева. Казань, 2000. С. 34-50; Зарядов М. Долгая дорога к правде // Там же. С. 157-169; Тарасова Г. Штрихи к портрету времени //Там же. С. 219-236; Дабудек H.M. Доносчик - материалы семейного архива, // Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. On. 1. Д. 51; Егорова Л.Н. Пока мы живы - память жива. Воспоминания об отце П.И. Егорове,//Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. Он. 1. Д 62; Шаламберидое (Нестор) Т.А, Памяти отц»У/ Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. On. 1. Д. 129; Чсбуркмв П.В. Воспоминания. //Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. On. 1. Д. 125 идр.

минания, во-вторых, авторы желали оправдать, реабилитировать своих близких людей, а с себя снять клеймо «члена семьи изменника Родины», сына, дочери, жены «врага народа».

Причины и обстоятельства создания воспоминаний бывших узников ГУЛАГа являются еще одной их особенностью. Мемуары создавались и создаются в разное время: в заключении, сразу после освобождения, в годы «оттепели», когда стало на какой-то момент можно говорить об этой теме, в годы «перестройки», когда возрос интерес к данной теме, они создаются и в настоящее время.

Карательная политика большевиков берет свое начало с декрета СНК «О красном терроре» от 5 сентября 1918 года, в котором говорилось, что «необходимо обеспечить советскую Республику от классовых врагов путем изоляции их в концентрационных лагерях»1. А к концу 1921 года в РСФСР действовали уж» 122 лаге-ря2

И уже в 1921 году по инициативе большевиков для демонстрации туманного отношения к заключенным в советских тюрьмах была создана первая известная работа, положившая начало воспоминаниям о тюрьмах и лагерях.1 После нее до 1962 года в советском государстве нереально было ознакомиться с подобными свидетельствами, воспоминания создавались и публиковались за рубежом. В основном, это были мемуары бывших советских заключенных, освободившихся еще в 1920-е годы и сумевших выехать за границу, а также воспоминания узников, сбежавших из советского лагерного плена4. Цель данных свидетельств - рассказ о творящихся в пределах большевистской страны беззаконий.

Первые поволжские экземпляры создаются в то же время, что и всемирно известное произведение А.И. Солженицына5. В основном, авторами произведений становились образованные, интеллектуально мыслящие авторы, зачастую и лигера-

1 ГУЛАГ; Главное управление лагерей... С.15

3 Иванова Г.М. Как И почему стал возможен Гулаг...С. 54

3 Ребрух В. Правда о том, что произошло в Бутырской тюрьме в ночь под 26 апреля 1921 г, М, 1921

4 Давыдова Н. Полгода в заключении: дневник, 1920-1921. Берлин, 1923; Дан Ф.И. Два гола скитаний (19191921). Берлин. 1922; Зайцев И.М. Соловки (Каторга или место пыток и смерти): Из личных страданий, переживаний, наблюдений и впечатлений. В 2 ч. Шанхай, 1931; Иванов-Разумник. Тюрьмы и ссылки. Нью-Йорк, 1953; Солоневич Б.Л. Молодежь и ГПУ: Жизнь и борьба советской молодежи. София, 1937; Куракина TJ*. Воспоминания княгини ТХ. Куракиной, урожденной баронессы Врангель. (1918-1921) // Русская летопись. Париж; 1923. Кн.5; Солоневич ИЛ. Россия в концлагере. София, 1936; Солоневич Т.В. Записки советской переводчицы. София, 1937; Ширяев Б.Н. Неугасимая лампада. Нью-Йорк; 1954 ндр.

* Гинзбург Е.С, Крутой маршрут: хроника времен культа личности. М„ 199% Салахов И И. Черная Колыма: (Хроника одной трагической судьбы). Казань, 1991; Ашкенази М.В. И было в те дни: Очерки, воспоминания. Н.Новгород. 1991 и др.

турно одаренные. Освободившись из лагеря им нужно было заставить себя жить заново, а также ответить на многие неразрешимые вопросы: Как такое возможно? За что? Написание воспоминаний становилось чем-то вроде «излечения», «терапии», ответа на см ысложизненные вопросы, поиска мира с самим собой и обществом, а также обращения к потомкам.

Но большая часть воспоминаний приходится на годы «перестройки» и постсоветского времени, когда тема исправительных тюрем и лагерей выходит из рамок запрета и становится популярной и вызывающей интерес. Написание воспоминаний в это время способствовало самоутверждению автора, доказывало его невиновность, нужность и важность советскому обществу и государству, давало возможность избавиться от испытываемого дискомфортного ощущения, позволяло занять достойное место в обществе.

Во втором параграфе «Поволжские узники ГУЛАГа. Кто они?» дается характеристика поволжских авторов воспоминаний о советских политических репрессиях.

Авторы прошли в основном общий путь от ареста до освобождения и реабилитации, поэтому различные источники по многим темам и сюжетам сходны между собой. Многое в изложении событий зависит при этом от уровня образованности, рода занятий, занимаемого автором положения в советском обществе. И, исходя из данных критериев, мы раскрываем специфику авторства воспоминаний бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей, арестованных в Поволжье1.

Репрессивная политика затронула все слои советского населения. Крестьяне и рабочие были самой большой категорией, пострадавшей в ходе репрессий2. Большей

'Списки репрессированных в Поволжье см.: Белая книга: О жертвах полит, репрессий: Самарская обл. /под ред. Н Е. Попкова н др. Самара, 1997-2004. 20 т.; Из тьмы забвения: Книга Памяти жертв полит, репрессий, 19181954 / Рос. Федерация. Астраханская обл. Астрахань, 2000-2003. 2 т.; Книга Памяти жертв полит, репрессий. Республика Башкортостан /под. рея. Х.Х. Ишмуратова и др. Уфа, 1997-2004. 5 т.; Книг* Памяти жертв полит, репрессий: Республика Татарстан / под. ред. И.К. Хайруллина и др. Казань, 2000-2004. 12 т.; Книга Памяти жертв полит, репрессий / Рос. Федерация. Ульяновская обл. / сост. и рад. Ю.М. Зологова. Ульяновск, 1996-2001.

2 т.; Книга Памяти жертв полит, репрессий: Удмуртская Республика, /сост. P.A. Жуйкова в др. Ижевск, 2001; Не предать забвению: Кинга памяти жертв попит, репрессий, связанных судьбами с Ярославской областью, /сост. Г.А. Жохова, A.B. Коноплин, Ярославль, 1993-2003. б т.; Память: Жертвы полит, репрессий / Рос. Федерация, Республика Мордовия, /под. рад. С, В. Кудевева. Саранск, 2004; Трагедия народа: Книге Памяти жертв полит, репрессий. Республика Марий Эл /сост. И.П. Ибраев, Д.А. Изотов. ЙошкарОла, 1996-2004. 3 Т. и др.

3 В настоящее время у историков нет единого мнения в определение числа репрессированных крестьян и рабочих. Как утверждают составители сборника «Мертвым не больно. Больно живым», среди жертв политических репрессий самый большой процент составляет крестьянство - 58 ^ в то время как рабочих пострадало - 7 служащих, деятелей науки, культуры, партийных работников - 8 См.: Мертвым не больно. Больно живым /под. общ. ред. CJX. Нефнева. Казань, 2000. С. 4.

частью в годы «перестройки» и постсоветское время появляются воспоминания крестьян и рабочих - жертв политических репрессий1.

Данную группу источников отличает ряд особенностей:

- незначительное количество экземпляров воспоминаний. Во-первых, подобные источники вызывают у читателей меньший интерес, чем мемуары «великих» и «знаменитых» людей. Во-вторых, малограмотным людям, каковыми зачастую являются рабочие и крестьяне, трудно литературно правильными словами выразить свою жизнь и они редко берутся за написание воспоминаний.

- небольшой объем текстов, зачастую 2-3 страницы, схожесть с заполненными анкетами и автобиографиями, так как подобные авторы при написании мемуаров использовали либо предоставленные анкеты, либо опыт написания автобиографий. К тому же, авторы подобных воспоминаний руководствуются только своей памятью, не привлекая дополнительных истопников. Поэтому их отличают отсутствие точных дат, хаотичность изложения.

- насыщенность фактами без должной оценки происходивших событий. Зачастую они были смутно знакомы с идеологией большевиков, а затем коммунистов. Им трудно рассуждать о политике, трудно анализировать влияние общественных событий на свою судьбу, трудно оценивать деятельность советского государства.

Мемуаристы, конечно, ведут свое повествование в рамках общественных событий, но хотя политика оказала огромное, скорее трагическое, влияние на их жизнь, они более рассказывают о своей будничной жизни, им легко писать о быте, повседневной жизни, как до ареста, так и во время заключения. Они не акцентируют свое внимание на описании того, каким образом политика государственного террора сказалась на их судьбе. Их воспоминания представляют простое описание всей их «многострадальной» жизни. Даже если некоторые авторы и пытались проанализировать

1 Ангел A.D. Дорога с пересидками. // Петля-2: Воспоминания, очерки, документы, /сост. Ю.М. Беледин. Волгоград, 1994. С. 51-54; Волынская Р.Л. Воспоминания//Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. Оп.2. Д. 13; Голубев Н.Ф. Незабытое: (Воспоминания жертвы репрессий). И Гул ал его строителя, обитатспн и герои: (раскулачивание н гонения па Православную церковь пополняли лагеря ГУЛАГа). /под, ред. И.В. Добровольского. Франкфурт/Майн, М, 1999. С. 345-347; Годубева М.Д. Незабытое: (Воспоминания жертвы репрессий). // Там же, С. 347-348; «Досталось нам самое тяжелое время». О репрессию 30-х годов в деревне. // Эхо веков. 2000. № Vi. С. 91-93; Зайцев А.Г. Жизнь реабилитированного. // Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. Оп.2. Д. 33; Он же. Первый и второй аресты. Лагеря. Воспоминания. // Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. Оп. 2. Д.32; Ильина К.Н. Настанет день, о пас вспомнят. // Спецпереселенцы в Хибинах: Спецпереселенцы и заключенные в истории освоения Хибин (книга воспоминаний) Апатиты, 1997; Коллективизация. Свидетельства очевидцев. //Эхо веков. 1997. >6 Ü. С, 123-125; Лука Волков: «Наше правительство как дурной отец: делает врагов из своих сынов». // Эхо веков. 1996, Ks К С, 122-135; Мадьяров НИ. Остался на месте вашего дома пустырь. // Клейменые судьбы: Книга очерков и воспоминаний. Ижевск, 1999. С. 108-110; Рыбннцев П.Ф. Пусть светится время то... // Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2 Оп.2. Д. 76 и др.

репрессивную политику советского государства, их рассуждения отличаются наивностью и перемешаны с общеизвестными фактами.

В воспоминаниях образованных, интеллектуально нацеленных авторов помимо описания жизни, мы получаем собственные размышления авторов о советской действительности, причинах происходивших событий. Подобные авторы для подтверждения своих слов зачастую приводят данные из различных источников: судеб-но-следственных дел, газет, писем, воспоминаний знакомых, известных людей и т.п. Их мемуарные свидетельства отличает достаточный объем и более литературное изложение мемуаров.

Воспоминания партийных работников, также пострадавших в годы террора имеют свои особенности'. Большинство из поволжских авторов данных мемуаров пришли в партию «от станка», то есть именно при советской власти они проделывают путь от пастуха до преподавателя истории партии, от батрака до члена обкома парши, от крестьянки до редактора партийной газеты, получив при этом образование, и заняв достойное место в советском обществе.

Поэтому их воспоминания как бы раздваиваются. Они в положительных тонах описывают жизнь до ареста, ведь именно в это время они становятся людьми, занимающими не последнее место в обществе. Но тюремное заключение и жизнь в лагере становится для них таким же тяжелым испытанием, как и для всех узников. Эти страницы в своей жизни они описали в темных красках.

Особый интерес вызывают воспоминания авторов, каким-то образом связанных с репрессиями, к примеру, бывших работников юстиции1.

Находясь в заключении и освободившись из лагеря, они встречали в свой адрес много вопросов и упреков. Ответ на них они и пытаются дать в своих воспоминаниях, проводя главную мысль в том, что прокуратура в советское время находилась под сильнейшим давлением партийных органов. Авторы, с одной стороны, вспоминают о

1 Азнабавв К. К. «Все выдержал и в и« род свой верю. Людг, к печати и ком моя. Г. Агишевой. // Урал. 1989. №1. С. 158-167; Он же. Через круги ада Л Трудный путь к правде, /сост. ГД. Иргадин, Н.П. Каменев, Уфа, 1997. С. 64-131; Аксенов II B. Последняя вера. // Казань. 1993. №1. С. 70-88,1994. №9/10. С. 132-153; 1995. № й. С. 7085; На 5/6. С. 74-88, J6 7/8. С. 140-160; №9/10. С. 90-118; ВаснюховС.С. Чересполосица.//Петля-3: воспоминания, очерки, документы. Волгоград, 1994. С, 56-125; Куницын К.И. Суд. // Страницы жизни. Пенза, 199Х С. 5967; Сндоркина Е.Б. Годы под конвоем, /биограф, справка А. Гршпкнна. //Доднесь тяготеет. Вып.1. Записки вашей современницы, /сост. С.С. Вилевокий. М., 1989. С. 268-305 и т.д.

1 Валиев А.Х. Записки воевного прокурора. Документальная повесть. Казань, 2000, Он же. Тридцатые годы тазами прокурора н узника (повествование о жертвах политических репрессий в Республмсе Татарстан). Казань,

2003.

своем аресте и заключении, с другой стороны, пытаются дать оценку происходившим в 1920-1930-е годы событиям, рассказать о репрессиях кадров юстиции,

, Воспоминания творческой и гуманитарной интеллигенции (журналистов, преподавателей, литераторов, писателей, учителей и т.п.) составляют еще одну группу воспоминаний1. Их воспоминания отличает литературность изложения, образность описываемых событий, но в то же время подобные мемуары грешат увлечением художественностью , когда определенные факты, события, явления приукрашаются и додумываются. К примеру, арест и причина заключения для многих была непонятна до последнего времени. Не зная истинной причины случившегося факта, мемуаристы начинают искать символы, знаки, предостерегающие события: гадание в карты, «дурной» сон, поведение близких людей и т.д.

Среди записок бывших жертв политических репрессий многое воспоминаний технической интеллигенции: инженеров, архитекторов, авиаконструкторов2 и т.п.

Подобные авторы и в лагере зачастую занимались тем же, что и на воле. Поэтому из их воспоминаний мы можем узнать о работе «шарашек», отношении лагерного руководства к подобным специалистам, условиям и обстоятельствах создания различных изобретений.

Вторая глава диссертационного исследования — «Основные особенности содержания воспоминаний поволжских узников ГУЛАГа» посвящена изучению содержания данных источников. Глава состоит из двух параграфов.

Первый параграф второй главы «Воспоминания о поволжской обстановке времени ареста и заключения» нацелена на анализ того, каким образом авторы воспринимали обстановку в Поволжье в годы ареста и заключения, каким образом отразилось в их памяти тюремное заключение.

1 Ашкенкш MJ». И било в те дни. Н. Новгород, 1991; Бородина Л.П. Воспоминания; Огеркя; Стихи. М, 1997; Гинзбург Е.С. Крутой маршрут. М„ 1990; Мухнна-Пегтринская В.М. На ладони судьбы: Я рассказываю о своей жизни.... Саратов, 1990; Паюмова П.С. Мое разное детство: Воспоминания. // Дороги за колючую проволоку: Сб. воспоминаний, очерков о людях ГУЛАГА и о правозащитном движении в Одессе /сост. В.М. Гридин, Одесса, 1996. С, 4-27 и др.

а Гсргерт В.Э Мечта и грешная земля: Дежу ментальное повествование. Пермь, 1994; Горшков В.В. Мне подарили мою жизнь. // Поживши я ГУЛАГе: Сб. воспоминаний. М, 2001. С. 245-358; Лапшин В.В. Я родом из Ва-сняьсурска. // Уроки гнева и любви: Сб. воспоминаний о годах репрессий. (1918-1980-« IT.). /сост. Т. В. Тигонен. СПб, 1994. Вып. 7. С 253-289; Барыкин И. Номер 2 М-809. // Петля: воспоминания, очерки, документы, /сост. Ю.М. Вследин. Волгоград, 1992. С.212-217; Коишмвди Ф.М. «Враг», сыл «врага». // Петля-2: воспоминания, очерки, документы /сост. Ю.М. Беледии. Волгоград, 1994. С. С. 95-110; Он же. Преступники. // Петяя-3: воспоминания, очерки, документы, /сост. Е.А. Кулькии. Волгоград, 1996. С. 225-248; Бории A.A. Преступление без наказания: (Воспоминания узника ГУЛАГа). М., 2000

Многие мемуаристы начинают свое «лагерное» повествование с рассказа о жизни до ареста. При этом в различных текстах годы «свободы» описаны по-разному. Все зависит от личности автора, от понимания им общественной обстановки, от того влияния, которое оказала на него советская власть.

Для рабочих и колхозников жизнь на свободе и в заключении были примерно равноценны, так как многими условиями были схожи между собой. 1920-1930-е годы мало хорошего принесли для простых жителей городов и деревень: туг и голод 19211922, 1932-1933 годов, тут и коллективизация, и индустриализация, тут и «ликвидация кулачества как класса», тут и «закон о колосках». Поэтому они больше рассказывают о страданиях, унижениях на протяжении всей своей жизни. Партийные работники, только при советской власти, почувствовавшие «вкус жизни», в восторженных тонах повествуют о событиях в личной и общественной жизни в 1920-1930-е годы: о проведении коллективизации, получении образования, встречах с видными людьми. Многие представители технической и гуманитарной интеллигенции описывают обстановку в Поволжье в годы сталинизма, как неспокойную, тревожную, овеянную страхом, недоверием, подозрительностью.

Поворотным событием в жизни авторов становился день ареста, который чаще всего происходил либо на рабочем месте, либо глубокой ночью. Но если для простых узников арест становится лишь очередным испытанием, то для партийных работников - временным недоразумением, а для интеллигенции - событием, о котором они могли предполагать.

Если до заключения судьба авторов была различной, то помещение в тюрьму или лагерь начинало уравнивать людей, ко всем без исключения применялись одни и те же психологические и физические меры воздействия. Поэтому в описании жизни в заключении авторы преподносят более схожие ситуации, оценки, ведь отношение тюремных работников было практически одинаковым ко всем «врагам народа», вне зависимости от того, что представляла его личность до ареста.

Все заключенные сходятся на мысли, что условия тюремного заключения были ужасающими, во всех воспоминаниях наблюдается минимальная разница по вопросам несвободной жизни. Все авторы описывают примерно одинаковые методы ведения следствия в поволжских тюрьмах, когда к арестантам применялись различные физические и психологические меры воздействия («конвейер», карцер, лишение пе-

реггиски с родными, помещение в камеру к уголовникам, постоянно включенная лампочка в камере, побои, ночные допросы, голод и т.п.).

На страницах мемуаров оживают и фамилии тюремных работников, которые осуществляли эти меры воздействия. Рисуя портреты служак закона, большинство авторов дают самые негативные характеристики, презрительные прозвища (квазимодо, опричник, Малюта Скуратов), лишь некоторые из них заслуживают положительных слов.

Многие из авторов, до заключения считавшие, что в тюрьму сажают настоящих преступников, понимали, что из себя представляет советская власть и НКВД. При этом многие осознав истинность советской власти, не налагали вину на Сталина. Среди заключенных ходило представление о том, что все это дело рук местных начальников и органов НКВД.

Для многих мемуаристов поворотным моментом становилось заседание суда, хотя для некоторых узников приговор выносился без него. Во многих записках его описывают в 2-3 словах. В большинстве случаев, как видно из воспоминаний, судебное заседание представляло собой проигрывание заранее отработанного сценария, где от заключенного ничего не зависело, важен был лишь вынесенный приговор: лагерь или расстрел, другого фактически было не дано.

Многие после осознания того, что освобождение невозможно начинали стремиться в лагерь, так как лагерное заключение виделось им в моральном плане более легким.

Второй параграф второй главы «Основные тенденции мемуаристики узников ГУЛАГа» посвящен описанию лагерного заключения таковым, каким оно виделось его узникам.

Как ввдно из воспоминаний, лагерь оказал влияние на всех заключенных, благодаря ужасным условиям существования, давлению со стороны лагерного персонала и т.п. Практически все авторы, побывавшие «за колючей проволокой» лагеря рисуют образ типичного заключенного; представляют одинаково жестокий, приемлющий только свои особые законы, имеющий только ему присущие специфические черты, лагерный мир. Воспоминания рисуют нам картину лагерного быта, внутрилагерных отношений, дают возможность понять психологию, внутренний мир заключенных.

Следует выделить несколько аспектов, на которых заставляет сосредоточить прочтение различных мемуаров. Обращает на себя внимание тот факт, что условия содержания в лагерях, конечно, были ужасающими. Но при сопоставлении их с жизнью некоторых контингентов свободного советского общества приходится отмечать много схожего. Воспоминания узников ГУЛАГа рисуют нам лагерную повседневность, где всегда царит холод, голод, беззаконие и произвол. Но и в свободном обществе многих советских жителей окружили непростые жилищные условия, нехватка еды и одежды,

Кроме того, лагерные кадры не были изолированной группой лиц. Они жили по нормам советского общества, воспитывали детей, общались с род ными и близкими и тем самым транслировали субкультуру насилия, сформированную в лагерном мире на семью и общество в целом.

По мере того, как лагерная система разрасталась и вглубь, и вширь, она все боле напоминала советское общество в миниатюре. Можно заявить, что не все слои населения пребывали в нужде, но и заключенные в лагере бедствовали по-разному.

Что же отличало лагерь от свободы? Главное отличие лагеря от свободы, как становится понятно из воспоминаний его бывших заключенных, это отсутствие самой свободах. В большей степени личность узника лагеря деформировали не жизненные условия содержания, а моральное давление со стороны лагерного руководства, влияние лагерного окружения, осознание своей ненужности для государства и общества.

. Практически все авторы воспоминаний, фиксируют внимание на отгороженности, закрытости, изолированности лагерей от мира «свободы», потери ориентиров заключенных во времени — все это заставляло чувствовать заключенных свою несвободу, свою ущербность и зависимость от воли государства.

Ни един человек не сможет прожить без общества, оценка человеком самого себя, в большей степени выстраивается под влиянием высказанных мнений воспитателей, педагогов, родителей и т.п. и одной из существенных составляющих, прямо и косвенно воздействующих на личности заключенных, было отношение к ним государства, лагерного сообщества.

Практически ни один мемуарист не обходит стороной свои замечания насчет того, что собой представляло гулаговское общество, на какие категории оно делилось. Одним из признаков системы отношений, которая характеризовала лагерный мир,

было соотношение и лагерный статус' различных заключенных. Следует при этом отметить, что отношение к различным категориям узников со стороны лагерного персонала, а, значит, и со стороны государства было заведомо неодинаковым. Заключенные сами выделяют несколько групп в лагерях, которые вмещаются в две категории: политических и уголовников. На низшей ступени иерархии жителей ГУЛА Га находилась категория «доходяг». Многие заключенные смысл жизни в лагере связывали с тем, чтобы не оказаться в их числе.

Каким образом можно было защититься от воздействия лагерного мира, как возможно было уберечь человеческое достоинство, дабы не превратиться в «доходягу»? Заключенные должны были найти смысл своего заключения, каким-то образом доказать свою важность. Один из смыслов для некоторых заключенных был таков. Они начинали считать себя жертвой безвинно изолированной от общества. Своим трудом, рвением, особенно в военные годы, они старались доказать свою верность партии и государству. Один из способов защиты состоял в том, что человек, анализируя свое заключение, понимал, что он не один такой. Подобные мысли смягчали осознание своего положения. Кто- то полностью уходил в работу.

Еще один момент в воспоминаниях, на который приходится обращать внимание - отношения заключенных с семьей, оставленной на воле. В первые месяцы своего заключения, одной из сил, поддерживающих заключенных были связи с семьей, но с течением времени различные обстоятельства (невозможность общения, отказ родственников от мужей, родителей - «врагов народа», большой срок заключения и т.п.) заставляли узников лагерей отдаляться от своих родственников.

При этом практически все авторы воспоминаний о советских тюрьмах и лагерях своим примером подтверждают то, что большинство заключенных остались в лагерях людьми, осознающими границами нравственности. Хотя, вынеся на себе все ужасы лагерной системы, как физические, так и психологические, бывшие заключенные все-таки на долгие годы, а, может, и на всю жизнь, стали людьми с чувством собственной неполноценности.

В заключении диссертационного исследования подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Грузова Н. «Оставь надежду всяк сюда входящий». / Н. Груэова // Эхо веков. -2005. -на.- С 157-160

2. Грузова H.A. Воспоминания В. Гинзбург о Казанском университете 1920 и 1930-х годов, / H.A. Грузова // Казанский университет как исследовательское и социокультурное пространство: Сб. науч. статей и сообщений, /сост. и ответ, ред. Г.П. Мягков, Е.А. Чиглннцев. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2006. - С. 153-157

3. Грузова (Мухинова) H.A. Война в воспоминаниях заключенных исправительно-трудовых лагерей СССР. / H.A. Грузова (Мухинова) // Татарстан в годы Великой отечественной войны: люди, события, память: Сб. статей: материалы науч. конф. Казань, 12-14 мая 2005. / науч. ред. А.Л. Литвин; сост. С.И. Ионснко, С.Ю. Малышева, A.A. Сальникова. - Казань: Изд-во Казан. Ун-та, 2006. - с. 4853

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии Издательского центра Казанского государственного университета им. В.И.Ульянова-Ленина

Тираж 100 экз. Заказ 10/69

420008, г. Казань, ул. Университетская, 17 тел. 292-65-60,231-53-59

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мухинова, Наталья Александровна

Введение С.

Глава 1. Воспоминания бывших заключенных исправительно-трудовых лагерей как источник личного происхождения XX в.

§ 1. Классификация воспоминаний бывших узников ГУЛАГа С.

§ 2. Поволжские узники ГУЛАГа. Кто они? С.

Глава 2. Основные особенности содержания воспоминаний поволжских узников ГУЛАГа

§ 1. Воспоминания о поволжской обстановке времени ареста и заключения С.

§ 2. Основные тенденции мемуаристики узников ГУЛАГа С.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Мухинова, Наталья Александровна

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена тематическим и источниковедческим аспектами.

Истории политических репрессий в Советском Союзе посвящены многие отечественные и зарубежные исследования, произведения писателей и публицистов. Достаточно назвать наиболее известные из них «Архипелаг Гулаг» А.И. Солженицына, 7-митомное документальное издание о советской репрессивной карательной политике и ее результатах, труды зарубежных историков1, чтобы убедиться в этом. Изучение истории «человеческих бедствий» всегда актуально, как для того, чтобы подобное не повторилось, так и в плане более глубокого познания прошлого страны.

В настоящее время советские исправительно-трудовые лагеря с преобладанием необоснованно заключенных граждан в их составе вспоминаются лишь как один из горьких эпизодов в истории отечества. Но они показали, как сильно экстремальные условия могут деформировать личность человека, превратив значительную часть своего населения в послушную массу, а «свободных» жителей инфицировав страхом разделения подобной участи.

В российском обществе до сих пор присутствует неуверенность в том, что советская карательная политика стала только историей. Поэтому необходимость изучения влияния репрессивной политики в СССР в годы сталинизма, а особенно ее неотъемлемых механизмов - тюрем, лагерей - на население вызывает особый интерес. Эта проблема имеет существенное значение для постижения истории советского общества в целом - без ее

1 История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов. Собрание документов в семи томах. М., 2004 - 2005; Малиа М. Советская трагедия. История социализма в России. 1917-1991. М., 2002; Черная книга коммунизма. Преступления. Террор. Репрессии. Сб. ст.; перевод с французского. М., 1999 и др. освещения невозможно понять ни один сюжет, ни один из процессов и явлений, происходивших в то время.

Другой аспект значимости проблемы связан с важностью анализа привлекаемых для раскрытия темы источников.

История Советского Союза полна тайн и загадок, многие из которых вряд ли когда-то будут разгаданы. Причин этому великое множество, но главная связана с характером самой верховной власти. Стремясь не допустить разглашения «государственных тайн», советское руководство многие свои распоряжения, указы скрывало за грифами «секретно», «совершенно секретно», а некоторые документы уничтожало вообще'. Подобное табу лежало и на документах, раскрывающих деятельность карательных учреждений.

Имеющиеся источники, связанные с историей советского ГУЛАГа весьма разнообразны и сложны2. Среди них масса фальсифицированных документов: следственные дела, создаваемые в 1930 - начале 1950-х годов, затем были отвергнуты в процессе реабилитации большинства политических заключенных3.

Прикрывая завесой секретности свою деятельность, советская власть и своих жителей вынуждала более осмотрительно относиться к своим

1 В одном из воспоминаний о Колыме 1955 года читаем, как распоряжались в советское время с историческими источниками: «В жилой зоне на плацу жгли секретные документы. Мы читали на обгоревших листах доносы, неотправленные письма товарищу Сталину «лично», познакомились с отречением одного нашего коллеги от отца - кулака». См.: Лившиц Л.Н. Конец Колымы // Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. Оп.2. Д. 54. Л.13

2 Джекобсон М. Песенный фольклор Гулага как исторический источник. (1940-1991). М., 2001; Джекобсон М., Шерер Д. Песни советских заключенных как исторический источник // Живая старина. 1995. № 1. С. 9-10; Поэзия узников ГУЛАГа: антология /сост. С.С. Виленский. М., 2005 и др.

3 См.: Два следственных дела Евгении Гинзбург / сост. и вступ. статья А.Л. Литвина; предисл. В.П. Аксенова. Казань, 1994; Из следственных дел Н.В. Некрасова 1921, 1931 и 1939 гг. / сост. В.В. Поликарпов // ВИ. 1998. №11-12. С. 10-48; Литвин А.Л. Следственные дела как исторический источник // Эхо веков. 1995. №2. С. 170-176; Он же: Следственные дела советских политических процессов как исторический источник // Проблемы публикации документов по истории России XX века. Материалы Всероссийской научно-практической конференции научных и архивных работников. Москва. 1-2 июня 1999 г. М., 2001. С. 332-336; Перемышленникова Н.М. Архивное следственное дело как исторический источник. //Там же. С. 337-340. сказанным и написанным словам. Долгое время в нашем государстве невозможно было гласно заявлять о существовании ГУЛАГа и его подразделений. Люди могли, по официальным представлениям, естественно, в определенном ракурсе, вспоминать о славной Октябрьской революции, участии в гражданской войне, коллективизации. О лагерях писать, говорить, вспоминать фактически было невозможно. «Цензура сберегала тайны все более разраставшегося «архипелага Гулага», - утверждает исследователь А. Блюм, - о которой ранее, хотя и в ограниченных пределах, все же дозволялось писать. .Гостайной» было объявлено само существование концлагерей. Точнее сведения о деятельности концлагерей ОГПУ и о жизни заключенных в них можно было публиковать только с разрешения ОГПУ», но таковое разрешение практически никогда не давалось»1.

Вследствие этого можно сказать, что история государственного террора недостаточно отражена в документах и изучена в исследовательских работах . Для составления более полной картины необходимо применять и брать на вооружение все имеющиеся источники. Большую значимость в этой связи представляют воспоминания бывших узников советских исправительно-трудовых лагерей.

В распоряжении историков находится большое число опубликованных и неопубликованных воспоминаний, созданных жертвами государственного террора, арестованными в различных субъектах Советского Союза. Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа, также как и общая масса мемуарных свидетельств о советских тюрьмах и лагерях, представлена неодинаковыми по происхождению, роду занятий, профессии, полу, национальности, религиозной принадлежности авторами, различными причинами и обстоятельствами возникновения, временем создания и публикации. Специфика данной группы источников в уникальных сведениях

1 Блюм A.B. Советская цензура в эпоху тотального террора. 1929-1953. СПб, 2000. С. 136

Кан A.C. Постсоветские исследования о политических репрессиях в России и СССР // ОИ. 2003. № 1. С. 120-133; Павлова И.В. Понимание сталинской эпохи и позиция историка. // ВИ. 2002. № 10. С. 6, 8 и др. о проведении в жизнь репрессивной политики сталинского руководства в поволжском регионе.

Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа в качестве одного из ценнейших источников по истории репрессивной политики могут дать ответы на многие вопросы, связанные с ее историей.

Таким образом, актуальность диссертационного исследования определяется огромной важностью изучения истории политических репрессий и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза, а также практической значимостью, так как позволяет углубить представления о методике работы с воспоминаниями, созданными жертвами политических репрессий, как источников личного происхождения.

Таким образом, объектом данного диссертационного исследования являются воспоминания бывших узников тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза, созданные в 1920 - начале 2000-х гг. Предметом изучения - анализ мемуарных свидетельств поволжских узников ГУЛАГа, написанных в 1950 - начале 2000-х гг., что позволяет реконструировать общественную обстановку в регионе глазами ее современников, выявить влияние экстремальных условий на жизнь и мировоззрение населения.

Хронологические рамки исследования можно охарактеризовать двояко. С одной стороны, источниковедческий аспект вынуждает определить границы исследования - 1920 (время создания и выход в свет первых свидетельств о большевистских (советских) тюрьмах и лагерях) - начало 2000-х гг. (многие узники ГУЛАГа живы и продолжают писать в своих мемуарах о времени репрессий и годах, проведенных в заключении).

С другой стороны, особенность тематики ограничивает исследование периодом с 1918 г. по середину 1950-х годов. Исходная дата определяется временем возникновения советских государственных карательных органов -чрезвычайных комиссий и первых лагерей принудительных работ (концентрационных лагерей). Конечная хронологическая граница связана с окончанием эпохи сталинизма, когда прекращаются массовые политические репрессии, амнистируются и реабилитируются многие жертвы государственного террора, вследствие чего число политических заключенных в исправительно-трудовых лагерях заметно сокращается.

Территориальные рамки диссертационного исследования охватывают, главным образом, поволжский регион: Астраханскую, Волгоградскую, Нижегородскую, Саратовскую, Самарскую, Ульяновскую, Ярославскую области, Республику Башкортостан, Мордовию, Марийскую республику, Республику Татарстан, Чувашию. Этот регион понес немалые потери в ходе репрессивной политики советского правительства, о чем свидетельствуют различные источники, в том числе многочисленные свидетельства бывших узников тюрем и исправительно-трудовых лагерей СССР.

Учитывая актуальность проблемы, целью данной диссертационной работы является выяснение специфики воспоминаний бывших узников тюрем и исправительно-трудовых лагерей СССР, арестованных в Поволжье и их анализ как источников по истории советской репрессивной политики.

Достижению указанной цели должно способствовать решение ряда задач, которые можно сформулировать следующим образом:

• Выяснить основную специфику мемуарной литературы бывших заключенных исправительно-трудовых лагерей СССР;

• Обозначить особенности поволжской «лагерной» прозы;

• Выявить влияние времени между происходившими событиями и написанием мемуаров на содержательные особенности данного вида исторического источника;

• Показать влияние экстремальных обстоятельств лагерной жизни на внутренний мир «жертв репрессий» и содержание их воспоминаний.

Анализ исторической литературы показывает, что воспоминания бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза, в том числе и его поволжских узников, широко используются во многих исследовательских работах по истории сталинизма, политических репрессий, истории исправительно-трудовых лагерей, но практически нет источниковедческих работ, посвященных их анализу.

Изучением воспоминаний бывших заключенных ГУЛАГа занимаются, в основном, западные историки1, а также отечественные филологи2 и историки, уделяющие особое внимание тендерным исследованиям в области мемуаристики3.

В теоретическом российском источниковедении до сих пор данные источники не классифицированы, им не даны определения, научно не обоснованы их особенности, не выработаны приемы и методы их анализа и т.п. Большинство источников было введено в научный оборот, как правило, без соответствующих комментариев, без соответствующего источниковедческого анализа. Недоработки источниковедения удалось восполнить лишь отчасти в форме вводных статей и приложений к публикациям.

В новейших отечественных учебниках и учебных пособиях по источниковедению о воспоминаниях бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза имеется лишь небольшое упоминание, либо они вообще не рассматриваются.

1 A revolution of their own: voices of soviet history / ed by B.A Engel., A Posadskaya. Boulder, CO, 1998; Gorsuch A. Women s autobiographical narratives: soviet presentations of self // Kritika. Explorations in Russian and Eurasian history. № 2(4). Fall 2001. P. 835-847; Mason E. Women in the GULAG in the 1930-s. // Women in the Stalin era / ed. ву melanie Ilic. Hourdmills; NY, 2001. P. 131-150 и др.

2 Васильева O.B. Эволюция лагерной темы и ее влияние на русскую литературу 50-60-х годов // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер.2. Вып.4. 1999. С. 54-63; Малова Ю.В. Становление и развитие «лагерной прозы» в русской литературе. XIX-XX вв. Дис. .к. и. н. Саранск, 2003; Сохряков Ю. Нравственные уроки «лагерной прозы» // Москва. 1993. № 1. С. 175-183; Тимофеев JT. Поэтика «лагерной прозы» // Октябрь. 1991. № 3. С. 182-196; Урманов А.В. Творчество Александра Солженицына: Учеб. пособие. М., 2004; Френкель В. В круге последнем. Варлам Шаламов и Александр Солженицын //Даугава. 1990. № 4. С. 79-83; Шапошников В. От мертвого дома до Гулага//Дальний Восток. 1991. № 11. С. 144152 и др.

3 Охотникова С.Р. Археология ГУЛАГа: мемуарная проза И. Ратушинской: ( Тендерный аспект). // Марийский археографический вестник. 2003. № 13. С. 111-122 и др.

Так в одном из учебников содержится лишь следующее замечание: «Разнообразие жанра мемуаров пополнилось в конце XX в. следующими формами . «новая», или «лагерная», проза («Колымские рассказы» В. Шаламова, недетские рассказы детского писателя Л. Разгона и др.)»1.

Авторы еще одного из учебников источниковедения в главе «Мемуары»2, размышляя над классификацией, эволюцией, особенностями воспоминаний советской эпохи, вообще обходят вниманием эту группу источников. Хотя при этом авторы заявляют: «Ввиду особой значимости, которую тема ГУЛАГа и массовых репрессий приобрела в исторической литературе последних лет, источниковедческий анализ впервые вводимых в научный оборот комплексов рассекреченных документов имеет исключительную важность»3, и выделяют отдельную главу, посвященную «Судебно-следственной и тюремно-лагерной документации».

Читателям предоставляется анализ только тех мемуаров, которые официально разрешались к выпуску советской цензурой, а также в противовес им предлагается обзор эмигрантских воспоминаний.

Но, во-первых, тексты воспоминаний узников ГУЛАГа (за некоторыми исключениями) не разрешались к выпуску в Советском Союзе, а, во-вторых, не все они были созданы эмигрантами. И при всем при этом, когда авторы учебника говорят об особенностях изучения советских мемуаров, следует сказать, что указываемые признаки ни в коем случае не присущи данным источникам. «Лишенные субъективных достоинств советские мемуары становились нечитабельными и интересны сегодня только для специалистов-историков. Да и историку нужные ему свидетельства приходится собирать по крупицам, отделяя шаблонные средства описания, расхожие и знакомые до

1 Источниковедение: Теория. Историография. Метод. Источники российской истории. / под. ред. И.Данилевского и др. М, 2000. С. 234

Источниковедение новейшей истории России: Теория. Методология. Практика: Учебник /А.К. Соколов, Ю.П. Бокарев, Л.В. Борисова и др. М, 2004.

3 Там же. С. 153 скуловерчения банальности политические штампы, перенесенные из газет и других источников»1.

При этом авторы отмечают свое отношение к мемуарам, опубликованным в годы перестройки, то есть в то время, когда широкая публика ознакомилась с воспоминаниями бывших заключенных ГУЛАГа, и дают им общую характеристику: «уместно поставить рядом группу мемуаров, . которая необычайно оживилась с началом перестройки и гласности. . .Кого только нет среди авторов, о чем только не пишут. Здесь бывшие правозащитники, диссиденты, стукачи и отсиденты, кухонные шептуны, так называемые шестидесятники, перестроечные болтуны, бывшая номенклатура. .дети «бывших», оправдывающие отцов, страстные разоблачители, мирские печальники и страстотерпцы» . Думается, что к информационно насыщенным и интереснейшим для чтения и анализа воспоминаниям узников советских тюрем и лагерей такое замечание отнести нельзя.

Тем не менее, своеобразие темы и источников позволяет выделить несколько групп исследований, в которых в той или иной мере затрагивается изучаемая нами проблема. Использованную нами литературу условно можно разделить на две группы. В первую группу входят источниковедческие изыскания, посвященные мемуарным источникам личного происхождения, во вторую - труды, касающиеся тематического аспекта данного диссертационного исследования.

Первую группу среди привлеченных нами исследований составили источниковедческие разработки по изучению мемуаристики в целом - это труды Л. Я. Гаранина, В. С. Голубцова, Л. И. Деревниной, В. В. Кабанова, Источниковедение новейшей истории России. С. 315

2 Там же. С. 302

Л.Н. Пушкарева, А. Г. Тартаковского, Е. А. Чекуновой, М. Н. Черноморского1 и других авторов.

Данные работы представляют различные подходы к изучению мемуарного наследия в российской истории, предоставляют в конкретно-исторических разработках способы работы с мемуаристикой, технологию критического анализа мемуаров. Авторы предлагают определения мемуарных источников, различные виды классификаций источников личного происхождения, определяют их характерные черты и особенности, представляют определяющие условия и обстоятельства их создания.

Литературу, связанную с изучением советских исправительно-трудовых тюрем и лагерей, репрессивной политики Советского Союза, можно поделить на несколько подгрупп.

• Особенность тематики вынуждает использование исторических исследований, раскрывающих атмосферу «эпохи ГУЛАГа», царившую как внутри исправительно-трудовых лагерей, так и за их пределами. В настоящее время имеются исследования, посвященные различным аспектам существования тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза в годы сталинизма в целом, а также работы, авторы которых рассматривают историю отдельных лагерей.

Назовем статьи А.Н. Дугина, В.Н. Земскова, А.И. Кокурина, Б. А Нахапетова, В.В. Цаплина и других, рассматривающие вопросы структурной

1 Гаранин Л.Я. Мемуарный жанр советской литературы. Минск, 1986; Голубцов B.C. Мемуары как источник по истории советского общества. М., 1970; Деревнина Л.И. О термине «мемуары» и классификации мемуарных источников. // Вопросы архивоведения. 1963. №4. С. 32-38; Кабанов В.В. Между правдой и ложью. (Отечественные мемуары XX в). М., 2004; Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М, 1975; Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII - п.п. XIX в. М, 1991; Чекунова Е.А. Русское мемуарное наследие второй половины 17-18 веков. Опыт исторического анализа. М., 1995; Черноморский М.Н. Работа с мемуарами по истории КПСС. М., 1965 и др. организации исправительно-трудовых лагерей Советского Союза1, содержащие анализ статистических данных по истории ГУЛАГа .

Особую помощь оказала работа «Гулаг: его строители, обитатели и герои»3, содержащая как исторические материалы, так и источники мемуарного характера.

Отдельную подгруппу составляют исследования, которые освещают историю отдельных лагерей по географическому принципу4.

Данные работы очень важны для составления истинной картины существования советских исправительно-трудовых лагерей. В них на основании различных источников делается попытка изучения и представления ранее недоступной истории ГУЛАГа. При использовании подобных работ становятся понятными некоторые особенности содержания, обстоятельств появления, специфик авторства и других особенностей «лагерных» воспоминаний.

1 Кокурин А.И. ГУЛАГ: структура и кадры. // Свободная мысль. 1999. № 8. С. 109-129; № 9. С. 110-123; № И. С. 107-124; № 12. С. 94-111; 2000. № 1. С. 108-123; № 5. С. 99-116; Медведев Ж.А. Атомный ГУЛАГ. // ВИ. 2001. № 1. С. 44-60; Нахапетов Б.А. 1С истории санитарной службы ГУЛАГа. // ВИ. 2001. № 6. С. 126-137; Цаплин В.В. Статистика жертв сталинизма в 30-е годы//ВИ. 1989. №4. С. 175-181 и т.д. Голотик С.И., Минаев В.В. Население и власть. Очерки демографической истории СССР 1930-х годов. М., 2004; Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные станицы ГУЛАГа //

Социально-политические науки. 1990. № 7. С. 35-40; Он же. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990. № 7. С. 67-80.; Земсков В.Н. ГУЛАГ, где ковалась победа. // Родина. 1991. № 6/7. С. 69-70; Он же. ГУЛАГ: историко-социологический аспект. // Социс. 1991.№ 6. С. 10-27 и др.

Гулаг: его строители, обитатели и герои. / под. ред. И.В Добровольского. М.; Франкфурт-на-Майне, 1999.

4 Берлинских В.Я. История одного лагеря (Вятлаг). М., 2001; Гавриленков А.Ф. Рославльский концентрационный лагерь принудительных работ. ( 1920-1921). // ВИ. 2001. № 8. С. 170-172; Гвоздкова Л.И. Сталинские лагеря на территории Кузбасса. Кемерово, 1994.; Голубчиков С. Сталинские «освенцимы» на Чукотке // Энергия: экономика, технология, экология. 1991. № 2. С. 35-39; Иванов Н.С. Это было на «великих» стройках // Огонёк. 1990. № 17. С. 12-15; Карлаг в 1940-х гг. / вст. статья A.M. Шубина. // Советский архив. 1991. № 6. С. 30-46; Кукушкина А.Р. Акмолинский лагерь жен «изменников Родины»: история и судьбы. Караганда, 2002; Маркова Е.В., Волков В.А., Родный А.Н., Ясный В.К. Гулаговские тайны освоения Севера. М., 2002; Они же. Учёные - узники Печорских лагерей. // НиНИ. 1998. № 1. С. 19-46; Морозов H.A., Рогачёв М.Б. ГУЛАГ в Коми АССР. П ОИ. 1995. № 2. С. 182-188; Чухин И.И. Каналоармейцы. Петрозаводск, 1995; Он же: Интернированная юность. М., Петрозаводск, 1995 и др.

• Еще одну подгруппу составляют труды, в которых освещаются политические, идеологические, социально-экономические аспекты существования советского государства в период сталинизма.

Это книги Е.А. Осокиной1 о снабжении людей в годы индустриализации, И.В. Павловой, О.В. Хлевнюка о репрессивной политике и складывании административного аппарата в годы правления Сталина2. Стоит отметить всеохватывающее исследование Ю. Стецовского, название которого говорит само за себя: «История советских репрессий. 1917 -1955»3. В этой двухтомной работе анализируется практика карательных органов с использованием архивного материала.

Данные труды важны для сопоставительного анализа жизни людей в свободном и изолированном обществах, атмосферы, царившей «на свободе» и в ГУЛАГе. Подобные исследования рождают понимание того, чем являлось заключение в лагерь для различных категорий населения СССР.

• Особую группу составляют исследовательские работы, посвященные репрессивной политике советского государства в поволжском регионе. В этой связи следует отметить работы Ф. Багаутдинова, А.Л. Литвина, Б.Ф. Султанбекова, Н.Фролова о репрессиях в Татарстане, Н.С. Кузнецова, К.И. Куликова о репрессиях в Удмуртии и др.4

1 Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. М., 1999; Она же. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935. М., 1993, Она же. Советская жизнь: обыденность испытания. (На примере истории Торгсина и ОГПУ) // ОИ. 2004. №2. С. 113-124.

2 Павлова И.В. Механизмы власти и строительство сталинского социализма. Новосибирск, 2001; Хлевнюк О.В. 1937: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1994; Он же. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996.

3Стецовский Ю.И. История советских репрессий. В 2-х т. М., 1997. Т. 1-2

4 Багавиева С.С. Политические репрессии в Советском Татарстане. (1918-начало 50-х годов XX века). Анализ и характеристика источников: дис. к. и. н. Казань, 2003; Багаутдинов Ф. По закону 1934 г. Казань, 1992; Кузнецов Н.С. Из мрака: О репрессиях интеллигенции в Удмуртии. Ижевск, 1994; Куликов К.И. Дело «СОФИИ». Ижевск, 1997; Литвин А.Л. Запрет на жизнь. Казань, 1993; Он же: «Кухня дьявола». // Татарстан. 1993. № 12. С. 43-46; Он же. Без права на мысль: Историки в эпоху большого террора. Очерки судеб. Казань, 1994; Сануков К.Н. Из истории Марий Эл: трагедия 30-х гг. Йошкар-Ола, 2000; Симбирская Голгофа. / сост. свящ. В. Дмитриев. М., 1997; Степанов А.Р. Расстрел

Данные работы позволяют представить масштабы репрессий в регионе, выявить причины заключения поволжских узников в лагерь, отношение центральной власти к региональным деятелям, узнать судьбы многих жертв политических репрессий, арестованных в Поволжье.

Следует заметить, что авторы исследований, посвященных репрессивной политике, истории существования ГУЛАГа в целом, отдельных лагерей в частности используют в качестве одного из источников воспоминания узников исправительно-трудовых лагерей СССР, но при этом авторы чаще всего употребляют их лишь в качестве подтверждения своих мыслей, для построения целостной, эмоционально насыщенной картины, сглаживают сухость изложения.

Возьмем для примера несколько работ. В исследовании С.И. Голотика, В.В. Минаева «Население и власть. Очерки демографической истории» освещается современная историографическая ситуация и состояние источниковой базы по демографической истории СССР 1930-х годов. Одна из глав этой работы носит название: «Население «архипелага ГУЛАГ»

Авторы активно используют воспоминания бывших узников ГУЛАГа и отмечают при этом: «В отдельную группу следует выделить мемуарную литературу (заметим, что она составила значительную часть источниковой базы настоящей книги). - При этом авторы лишь отмечают. - Это своеобразный исторический источник, при работе с которым следует соблюдать осторожность к оценкам и выводам мемуаристов» .

В книге, повествующей о создании северной топливной базы СССР трудом заключенных «Гулаговские тайны освоения Севера» (авторы Е.В. по лимиту: хроника политических репрессий в ТАССР в годы «ежовщины». Казань, 1996; Султанбеков Б.Ф. Сталин и «татарский след». Казань, 1995; Султанбеков Б.Ф., Хакимзянов Р.Г. Политические репрессии в Татарстане. Законы. Исполнители. Реабилитация жертв. Казань, 2002; Удмуртия: массовые репрессии 1930-50 гг. Исследования документов. М, Ижевск, 1993; Фролов Н. Трагедия народа. (Из истории репрессий Черемшанского района Татарстана). Казань, 1999 и др.

Голотик С.И., Минаев В.В. Указ. соч. С. 113-184 2 Там же. С. 21

Маркова, В.А. Волков, А.Н. Родный, В.К. Ясный), исследователи пишут: «При раскрытии темы в источниковедческом отношении был выбран комплексный подход: поисковая работа в архивах и библиотеках сочеталась со сбором «живого материала» - свидетельствами непосредственных участников героического и в то же время трагического «покорения» Севера, воспоминаниями их родственников. . .Такой комплексный подход при сборе информации способствовал получению довольно полной картины, характеризующей специфику функционирования научных коллективов в условиях лагеря, равно как и оценке вклада репрессированных ученых в освоение Заполярья»'.

То есть, в большинстве случаев содержание мемуаров бывших узников ГУЛАГа используют лишь как иллюстративное средство в исследованиях, посвященных экономике, статистике исправительно-трудовых лагерей, какому-нибудь отдельно взятому лагерю, а также в целом советскому обществу, особенно сталинского периода.

• Особую группу литературы представляют исследования, посвященные психологии людей, попавших в экстремальные условия лагеря. К сожалению, в российской исторической науке нет подобных работ, в отличие от зарубежной историографии. За границей, к примеру, вышли работы психоаналитиков Б. Беттельхейма и В. Франкла. Данные исследователи сами прошли все круги ада в немецких концентрационных лагерях в 1940-е годы, затем стали профессиональными учёными, занимающимися вопросами изменения личности в условиях концлагеря.

Б. Беттельхейм пишет о разрушительном влиянии лагерной системы на ментальность и поведение человека, о том, как изолированный человек под эту среду подстраивается и меняется при этом в худшую сторону. В. Франкл, напротив, особое внимание обращает на те обстоятельства, которые

1 Маркова Е.В., Волков В.А., Родный А.Н., Ясный В.К. Гулаговские тайны освоения Севера. М., 2002. С. 6

2 Беттельхейм Б. Просвещённое сердце // Человек. 1992. № 3. С. 74-85; № 4. С.55-64, № 5. С. 48-59, № 6. С. 50-71; Франкл В. Воля к смыслу. М., 2000. помогали человеку выжить и в условиях лагеря, оставаться и там человеком. Данные исследования оказали большую помощь для постижения психологии человека, попавшего в экстремальные условия лагеря. Хотя в них изучаются несколько иные условия и обстоятельства, но при сопоставлении свидетельств бывших узников советских лагерей и результатов данных исследований замечаются поразительные сходства.

Таким образом, историками была проделана большая работа, но исследуемая нами проблема мемуарных свидетельств бывших заключенных советских тюрем исправительно-трудовых лагерей не получила должного рассмотрения. В данном случае, как утверждал «мэтр» исследований в области источников личного происхождения А.Г. Тартаковский: «издательский «бум» в области мемуаристики сильно опережает ее изучение»1.

И тем более не получила должного изучения «лагерная» мемуаристика поволжских авторов. А именно этот источник личного происхождения позволяет отразить мир страданий советского человека, позволяет обратиться к свидетельствам непосредственных участников сталинского террора.

Данное диссертационное исследование позволит преодолеть данный пробел в области мемуаристики и позволит выявить новые возможности этого источника для исследования феномена сталинизма.

Источниковую базу работы составили источники разного плана. Основной комплекс составили опубликованные и неопубликованные тексты воспоминаний поволжских узников советских тюрем и исправительно-трудовых лагерей, созданные во второй половине 1950 - начале 2000-х гг. В качестве дополнительных источников были использованы мемуарные свидетельства бывших заключенных ГУЛАГа, арестованных в других регионах СССР, написанные в 1920 - первой половине 2000-х гг.

Вышедшие в свет источники представлены как отдельными публикациями, так и свидетельствами, опубликованными в различных сборниках и на страницах периодических изданий.

Многие тексты мемуаров бывших узников ГУЛАГа находятся на хранении в различных архивах. В данном исследовании были использованы источники, отложившиеся в архиве Государственного объединенного музея (ГОМ) Республики Татарстан, а также в архиве Научного историко-просветительского центра (НИПЦ) «Мемориал» г. Москвы.

В ГОМе РТ была исследована папка № 309 «Политические репрессии 1930-1940-х годов»1. В ней представлены личные документы, апелляции, жалобы репрессированных, материалы обысков, копии из архивно-следственных дел. В ней же отложилось несколько писем, отправленных политическими заключенными из лагерей к родным в Казань. В числе прочих документов папка № 309 содержит и воспоминания бывших узников ГУЛАГа, а также их родственников.

В архиве НИПЦ «Мемориал» воспоминания бывших жертв репрессий составляют архивный фонд «Коллекция мемуаров и литературных произведений», состоящий из 3 описей. В общей совокупности фонд содержит около 300 текстов воспоминаний. Источники его наполняющие представлены рукописями и машинописными текстами воспоминаний, созданных в разные годы и разными по происхождению, образованию, национальности, религиозной принадлежности, времени заключения авторами. Определенную часть составляют свидетельства, написанные бывшими узниками лагерей, арестованными в Поволжье.

Среди источников имеются как полные законченные воспоминания бывших узников ИТЛ, повествующие о годах, проведенных в заключении, так и незаконченные, недоработанные тексты. Кроме того, в архиве

1 ГОМ РТ. П. 309

2 Архив НИПЦ «Мемориал». Ф.2. содержатся воспоминания близких родственников жертв политических репрессий, очерки журналистов о судьбах репрессированных1.

В качестве источника исследования были привлечены также указы, распоряжения советского правительства, отражающие репрессивную политику: постановление НЮО о Тюремных рабочих командах (1918 г.), оперативный приказ НКВД СССР «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» (1937 г.), оперативный приказ НКВД СССР № 00486 «Об операции по репрессированию женщин и детей изменников Родины» (1937 г.) и т.п.

Большая часть подобных документов, отражающих карательную политику советского государства, опубликована в сборнике «ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960» .

Следует отметить справочную работу «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960», включающую различные источники об административном подчинении и дислокации лагерных управлений, о характере и объектах производственной деятельности, кадровом составе лагерной администрации, штатной и реальной численности заключенных основных исправительно-трудовых лагерей3.

Методы исследования определяются представленными целями и задачами. При написании диссертации была использована система методов как общенаучных (анализ, синтез, индуктивный и дедуктивный методы), так и специально-исторических (историко-сравнительный, ретроспективный методы, метод периодизации).

Кроме того, в исследовании были использованы источниковедческие методы: поисковые и исследовательские. Из всей системы исследовательских методов источниковедения в данном диссертационном исследовании был

1 Более подробная характеристика использованных воспоминаний бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза дана в главе 1 § 1 работы.

ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 /под. ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М., 2002.

3 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923-1960. / сост. Смирнов М.Б. М.,1998. применен метод критического анализа мемуаров. Данный метод основывается на следующих основных положениях:

1) изучение личности автора, времени и места происходивших событий, степени участия автора в них;

2) изучение событийной канвы происходивших событий, о которых пишет автор;

3) исследование литературы, посвященной интересуемым событиям.

Применение подобных приемов к различным текстам воспоминаний позволяет представить целостную картину интересующих нас событий, такими, как они виделись их современникам и понять причины изменения их оценки с течением времени. Использование вышеозначенных методов представляется обоснованным, так как они способствуют решению поставленных в работе целей и задач.

Структура диссертации определяется логикой исследования и соответствует поставленным задачам. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Воспоминания поволжских узников ГУЛАГа как исторический источник"

Заключение

Воспоминания бывших узников исправительно-трудовых лагерей СССР занимают важное место среди источников советского периода. Такие мемуары как «Крутой маршрут» Е. Гинзбург, «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына, рассказы и повести В.Т. Шаламова, О. Волкова, Л.Разгона являются не только ценнейшими историческими источниками, но и талантливыми произведениями отечественной литературы.

Мемуары бывших узников лагерей позволяют осветить многие ещё недавно «закрытые» темы в отечественной историографии, реконструируют атмосферу, царившую в СССР в годы правления Сталина. Подчас такая информация полностью отсутствует в официальных источниках этого периода - законодательных, делопроизводственных, периодической печати и т. д.

Тексты «лагерных» мемуаров на первый взгляд сильно разнятся между собой. Трудно, к примеру, сопоставить «Крутой маршрут» Е. Гинзбург и архивные свидетельства «Первый и второй аресты. Лагеря» простого сельского автора А.Г. Зайцева. Но практически все «лагерные» воспоминания объединяет то, что, они созданы людьми, судьба которых неразрывно связана с каким-то из лагерей ГУЛАГа.

В советское время, а особенно в эпоху сталинизма, никто не был застрахован от необоснованного заключения в лагерь, поэтому среди авторов воспоминаний бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза - профессора, студенты, рабочие, крестьяне, актеры, партийные работники, священнослужители, военные, редакторы журналов и газет и т.п. Поволжская мемуаристика бывших узников ГУЛАГА также представлена различного рода текстами, отличающимися по авторству, времени, обстоятельствам создания, целям написания и т.п.

Ввиду этого большую роль в изучении воспоминаний занимает вопрос о классификации, которая могла бы охватить все разнообразие данных источников, определить характерные признаки различных подгрупп.

Среди мемуаров, созданных и вышедших в свет в разное время можно выделить несколько групп в зависимости от полноты и обстоятельств создания источников: классические воспоминания; литературная запись воспоминаний бывших узников исправительно-трудовых лагерей СССР; воспоминания, написанные с помощью анкет по заказу редакционных коллегий журналов, газет и сборников; воспоминания, написанные близкими родственниками бывших узников ГУЛАГа. Каждая из этих групп имеет только ей присущие черты и особенности.

Классические воспоминания, в них авторы повествуют о годах, проведенных в тюрьмах и лагерях, или делают акцент лишь на каком-то из эпизодов своей жизни, связанным с карательной политикой советского государства. Авторы этих воспоминаний дают полную картину жизни как в советском обществе 1930-х годов, так и в советских лагерях. Приводят как свои собственные «выстраданные» оценки, так и переосмысленные изложения известных фактов. Повествование в них ведется вокруг типичных жизненных рубежей, отличающих путь советского заключенного - арест, тюрьма, этап, лагерь, освобождение, реабилитация (если автор до нее доживал). Разница состоит во временной и пространственной заданности событий, изложение событий зависит от уровня образованности автора, от его понимания исторической обстановки того времени.

Среди данной группы, вследствие этого, можно выделить отельные подгруппы: по региональному признаку, в зависимости от места ареста автора; по профессиональному признаку, в зависимости от образования и рода занятий автора; по критерию опубликованности и т.д.

Литературная запись воспоминаний бывших узников ГУЛАГа включает в себя две подгруппы: а) воспоминания, в которых автор сам выступает творцом литературной формы воспоминаний. Эта группа, с одной стороны, совмещает в себе многие признаки мемуарных источников, с другой стороны, их можно отнести к самостоятельному жанру литературы, б) записи воспоминаний бывших узников ГУЛАГа, сделанные профессиональными литераторами. В данном случае форма и содержание источников в большей или меньшей степени зависели от воздействия литератора, от его представления картины происходивших событий.

Воспоминания, написанные с помощью анкет по заказу редакций журналов, газет и тематических сборников, отличаются краткостью изложения, насыщенностью фактами без их должного анализа.

Воспоминания, написанные близкими родственниками бывших узников ГУЛАГа, состоят, в-основном, из записок жен и детей «врагов народа». Написанные либо по заказу, либо из-за желания оправдать себя и своего родственника, пострадавшего в русле репрессий, они не могут дать того материала, который предоставляется непосредственными участниками событий, во всей полноте не могут раскрыть всю судьбу бывшего заключенного, хотя также предоставляют свои оценки случившегося.

Специфичными были и условия появления на свет источников данного вида. Они создавались либо ещё в заключении, либо после освобождения автора, либо в годы активного интереса к лагерной теме, то есть в перестроечное время. Первая известная работа, положившая начало тюремно-лагерным воспоминаниям, была создана по инициативе большевиков в 1921 году1. После нее до 1962 года в советском государстве нереально было ознакомиться с воспоминаниями «лагерников». Инициатива ушла в «тамиздат» . Главная цель, вышедших за рубежом изданий: «донести

1 Ребрух В. Правда о том, что произошло в Бутырской тюрьме в ночь под 26 апреля 1921 г. М, 1921. 2

Озеров Г.А. Туполевская шарага/предисл. С. Кирсанова. Frankfurt/ М, 1973; Панин Д.М. Записки Сологдина. Кн. 1. Frankfurt/ М, 1973; Бергер И. Крушение поколения / пер. с англ. Я. Бергера. Firenze, 1973; Кауфман А.И. Лагерный врач: 16 лет в Советском Союзе. Тель-Авив, 1973; Бершадская Л.Л. Растоптанные жизни: Рассказ бывшей политзаключенной. Париж, 1975 и др. до сведения образованной западной публики все ужасы советизма», в таком ключе строилось большинство воспоминаний.

В СССР уже в 1950-е годы создаются «лагерные» воспоминания, но страх заставлял авторов прятать их и не отдавать на суд широкой публики. 1962 год - год «Одного дня Ивана Денисовича» дал толчок для начала мемуаротворчества многим бывшим узникам, хотя многие начинали писать и раньше. Несмотря на то, что в данных произведениях авторы, изображая ужасы советских лагерей, старались писать как можно мягче, тем не менее, подобные свидетельства могли пошатнуть основы основ советского государства. «Заморозки» в советском обществе потихоньку свели на нет инициативу авторов-«лагерников».

Середина 1980-х годов в корне изменила положение: разоблачение всеми средствами массовой информации в первую очередь сталинских преступлений, а затем и преступлений власти на протяжении всей советской эпохи стало действенным ударом по советскому строю, все более лишая его права на существование. В свет выходит огромное количество «лагерных» воспоминаний, многие бывшие узники берутся за перо, дабы не отстать от времени. Тон воспоминаний этого времени различен, от объективного освещения до эмоционально пересыщенного свидетельства.

Одной из определяющих характеристик данного источника является специфика авторства. С одной стороны, чрезвычайные условия лагеря вынуждали авторов преображаться, переоценивать мотивы своих поступков, изменять нравственные представления. То есть личность заключенных начинала меняться уже в лагере. С другой стороны, память бывших узников четко запечатлевала все негативные события жизни в лагере, но многие из них просто не хотели их вспоминать, психологической защитой стараясь ограничить свою личность от травмирующих обстоятельств. Освободившись из заключения, большинство из них продолжало оставаться под воздействием лагеря.

Причины написания мемуаров, учитывая данные обстоятельства, выражались в следующем. Бывшим узникам необходимо было занять должное место в свободном советском обществе. Написание воспоминаний становилось чем-то вроде «терапии», ответа на смысложизненные вопросы, поиска мира с самим собой и обществом. Создание воспоминаний способствовало самоутверждению автора, доказывало его невиновность, давало возможность избавиться от испытываемого многие годы дискомфортного ощущения.

Поволжские авторы воспоминаний о советских тюрьмах и лагерях прошли в основных чертах общий путь от ареста до освобождения. Но их мемуарные свидетельства имеют разную специфику, так как видение событий у авторов было разным. Многое в повествовании зависело, как было сказано выше, от уровня образованности, рода занятий авторов. Исходя из этих критериев, раскрывается нами специфика воспоминаний бывших узников ГУЛАГа, арестованных в Поволжье.

В годы «перестройки» и постсоветского времени появляются воспоминания крестьян и рабочих, одной из самых больших категорий, пострадавших в ходе политических репрессий. Данную группу источников отличает ряд признаков: незначительное количество экземпляров, небольшой объем текстов, схожесть с заполненными анкетами и автобиографиями, отсутствие точных дат, хаотичность изложения, насыщенность фактами без личных оценок.

Воспоминания образованных, интеллектуально мыслящих авторов отличаются тем, что кроме описания жизни в них имеются собственные размышления авторов о советской репрессивной политике, причинах репрессий, содержат оценку Сталина и его режима. Для подтверждения своих мыслей авторы используют различные источники: судебно-следственные материалы, данные из газет, исторических трудов, воспоминаний знакомых, друзей, известных людей и т.п.

В воспоминаниях партийных работников жизнь до ареста описана в положительных тонах, так как советская власть дала им возможность получить образование, сделать карьеру, в то время как их видение тюремного и лагерного заключения не отличается от понимания и описания его другими авторами.

Бывшие работники юстиции в своих мемуарах помимо размышлений над собственной судьбой, пытаются дать оценку репрессиям, рассказать о том, что кадры юстиции находились под сильным влиянием советской власти и не могли проводить самостоятельную политику. Таким образом, они пытаются дать ответ на все упреки, которые слышали в свой адрес, находясь в заключении, и освободившись из лагеря.

Воспоминания творческой и гуманитарной интеллигенции отличаются литературностью изложения, образностью описываемых событий, некоторые из них грешат увлечением художественностью. Воспоминания технической интеллигенции повествуют о работе «шарашек», отношении лагерного руководства к подобным специалистам, условиях и обстоятельствах создания различных изобретений.

Прочтение «лагерных» воспоминаний показывает, что большое влияние на акценты содержания различных источников данной группы, оказала атмосфера того времени, о котором повествуют авторы.

Многие мемуаристы начинают свое «лагерное» повествование с рассказа о жизни до ареста. При этом поволжские создатели мемуаров о советских тюрьмах и лагерях по-разному оценивают 1920-1930-е годы в советском обществе. Рядовые авторы, особенно, жившие на селе, не противопоставляют друг другу свободную жизнь в советском обществе и несвободную жизнь в лагере, для них эти две «жизни» отличались по условиям существования незначительно. Партийные работники если не с восторгом, то только в положительных тонах описывают годы до ареста: проведение коллективизации, встречи с видными людьми и т.д. Большая

часть мемуаристов-«лагерников» описывают события 1920-1930-х годов в русской истории как «эпоху страха и всебоязни», при этом не отрицают наличия веры в лучшее будущее на тот момент.

Толчком для понимания истинности окружающей действительности становится для многих мемуаристов арест и последующее заключение. При этом для простых авторов арест становился очередным испытанием в жизни, для партийных работников - временным недоразумением, то для интеллигенции - событием, о котором они могли предполагать.

Но если в оценке советского общества 1930-х годов, авторы в чем-то противоречат друг другу, то в описании условий тюрьмы они во многом созвучны друг другу. Ведь если до заключения судьба авторов была различной, то помещение в тюрьму или лагерь начинало уравнивать людей.

Все заключенные сходятся на мысли, что условия тюремного заключения были ужасающими, во всех воспоминаниях наблюдается минимальная разница по вопросам несвободной жизни. Все авторы описывают примерно одинаковые методы ведения следствия в поволжских тюрьмах, когда к арестантам применялись различные физические и психологические меры воздействия. На страницах мемуаров оживают и фамилии тюремных работников, которые осуществляли эти меры воздействия.

Многие, дабы защитить себя от этого негативного воздействия, находили различные способы борьбы: в камерах «читались» лекции, общались с другими камерами посредством азбуки Морзе, разучивали и пели песни, играли в самодельные шахматы, сочиняли стихи, обсуждали тюремщиков и придумывали способы обмануть их.

Многие из авторов, до заключения считавшие, что в тюрьму сажают настоящих преступников, понимали, что собой представляет советская власть и НКВД. При этом многие, осознав истинность советской власти, не налагали вину на Сталина. Среди заключенных ходило представление о том, что все это дело рук местных начальников и органов НКВД.

Для многих мемуаристов поворотным моментом становилось заседание суда, хотя для некоторых узников приговор выносился без него. Во многих записках его описывают в 2-3 словах. В большинстве случаев, как видно из воспоминаний, судебное заседание представляло собой проигрывание заранее отработанного сценария, где от заключенного ничего не зависело, важен был лишь вынесенный приговор: лагерь или расстрел, другого фактически было не дано.

Многие после осознания того, что освобождение невозможно, начинали стремиться в лагерь, так как лагерное заключение виделось им в моральном плане более легким.

Еще больше влияние на авторов мемуаров оказали годы лагерного заключения. Обращает на себя внимание тот факт, что условия содержания в лагерях, конечно, были ужасающими. Но при сопоставлении их с жизнью некоторых контингентов свободного советского общества приходится отмечать много схожего. Воспоминания узников ГУЛАГа рисуют нам лагерную повседневность, где всегда царит холод, голод, беззаконие и произвол. Но и в свободном обществе многих советских жителей окружали непростые жилищные условия, нехватка еды и одежды.

Что же отличало лагерь от свободы? Главное отличие лагеря от свободы, как становится понятно из воспоминаний его бывших заключенных, это отсутствие самой свободы. В большей степени личность узника лагеря деформировали не жизненные условия содержания, а моральное давление со стороны лагерного руководства, влияние лагерного окружения, осознание своей ненужности для государства и общества.

Практически все авторы воспоминаний, фиксируют внимание на отгороженности, закрытости, изолированности лагерей от мира «свободы», потери ориентиров заключенных во времени - все это заставляло чувствовать заключенных свою несвободу, свою ущербность и зависимость от воли государства.

Ни один человек не сможет прожить без общества, оценка человеком самого себя, в большей степени выстраивается под влиянием высказанных мнений воспитателей, педагогов, родителей и т.п. И одной из существенных составляющих, прямо и косвенно воздействующих на личности заключенных, было отношение к ним государства, лагерного сообщества.

Заставляла чувствовать дискомфорт и поддерживаемая сверху иерархия заключенных, имевшая две основные группы: политические и уголовники. Практически ни один мемуарист не обходит стороной свои замечания насчет того, что собой представляло гулаговское общество, на какие категории оно делилось. Заключенные сами выделяют несколько групп в лагерях, которые вмещаются в две категории: политических и уголовников. На низшей ступени иерархии жителей ГУЛАГа находилась категория «доходяг». Многие заключенные смысл жизни в лагере связывали с тем, чтобы не оказаться в их числе.

Каким образом можно было защититься от воздействия лагерного мира, как возможно было уберечь человеческое достоинство, дабы не превратиться в «доходягу»? Заключенные должны были найти смысл своего заключения, каким-то образом доказать свою важность. Один из смыслов для некоторых заключенных был таков. Они начинали считать себя жертвой безвинно изолированной от общества. Своим трудом, рвением, особенно в военные годы, они старались доказать свою верность партии и государству. Один из способов защиты состоял в том, что человек, анализируя свое заключение, понимал, что он не один такой. Подобные мысли смягчали осознание своего положения. Кто- то полностью уходил в работу.

Еще один момент в воспоминаниях, на который приходится обращать внимание - отношения заключенных с семьей, оставленной на воле. В первые месяцы своего заключения, одной из сил, поддерживающих заключенных были связи с семьей, но с течением времени различные обстоятельства (невозможность общения, отказ родственников от мужей, родителей - «врагов народа», большой срок заключения и т.п.) заставляли узников лагерей отдаляться от своих родственников.

При этом практически все авторы воспоминаний о советских тюрьмах и лагерях своим примером подтверждают то, что большинство заключенных остались в лагерях людьми, осознающими границами нравственности. Хотя, вынеся на себе все ужасы лагерной системы, как физические, так и психологические, бывшие заключенные все-таки на долгие годы, а, может, и на всю жизнь, стали людьми с чувством собственной неполноценности.

Таким образом, источниковедческий анализ воспоминаний бывших заключенных тюрем и исправительно-трудовых лагерей Советского Союза, в том числе и его поволжских узников, подтверждает исключительную важность данных источников для постижения истории советского общества и государства, в большей степени годов сталинизма.

Дальнейшее изучение мемуаров бывших узников ГУЛАГа позволит дать ответы на многие вопросы, связанные не только с карательной политикой советского государства, но и с культурной, общественной, политической, идеологической, социально-экономической историей СССР.

Список научной литературыМухинова, Наталья Александровна, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Источники Архивные документы

2. Государственный объединенный музей Республики Татарстан (ГОМ)

3. Папка 309. Политические репрессии 1930-1940-х годов

4. Багавиева С.С. Политические репрессии в Советском Татарстане. (1918 начало 50-х годов XX века). Анализ и характеристика источников: Дис. . канд. ист. наук / С.С. Багавиева; Казан, гос. ун-т. - Казань, 2003. -188 л.

5. Багаутдинов Ф. По закону 1934 г. / Ф. Багаутдинов. Казань: Таткнигоиздат, 1992- 135 с.

6. Безрогов В.Г. Память текста: автобиография и общий опыт коллективной памяти / В.Г. Безрогов. // Сотворение истории. Человек. Память. Текст: Цикл лекций / отв. ред. Е.А. Вишленкова. Казань: Мастер-лайн, 2001.-С. 3-26.

7. Бейкер К. Влияние сталинских репрессий к. 30-х гг. на жизнь семей в трех поколениях. / К. Бейкер, Т. Гиппенрейтер. // Вопросы психологии. 1995. - № 2. - С. 67-78

8. Белая книга: О жертвах полит, репрессий: Самарская обл. / под ред. Н.Е. Попкова и др. Самара: Самар. дом печати, 1997-2004. - 20 т.

9. Берлинских В .Я. История одного лагеря (Вятлаг) / В.Я. Бердинских. М: Аграф, 2001. - 463 с.

10. Беттельхейм Б. Просвещённое сердце / Б. Беттельхейм. // Человек. 1992. - № 2-6; № 3. - С.74-85, № 4. - С.55-64, № 5. - С.48-59, № 6. - С.50-71.

11. Блонский П.П. Память и мышление. / П.П. Блонский. СПб: Питер, 2001.-288 с.

12. Блюм A.B. Советская цензура в эпоху тотального террора. 19291953. / A.B. Блюм. СПб: Академ проект, 2000. - 312 с.

13. Валиев Р.К. Узник НКВД / Р.К. Валиев. // Татарстан. 1993. - № 8. - С. 44-54

14. Васильева О.В. Эволюция лагерной темы и ее влияние на русскую литературу 50-60-х гг. / О.В. Васильева. // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер.2. Вып. 4. 1999. С. 54-63

15. Воспоминания А.Н. Белозерова «Записки районного служащего». Публикация и исследование текста / предисл. и комм. Б.И. Осипова; подготовка текста Е.С. Ситниковой. Омск: Изд-во Омского гос. ун-та, 2002. - 132 с.

16. Гавриленков А.Ф. Рославльский концентрационный лагерь принудительных работ. (1920-1921) /А. Ф. Гавриленков. // Вопросы истории. -2001.-№ 8.-С. 170-172

17. Гаранин Л.Я. Мемуарный жанр советской литературы. / Л.Я. Гаранин. Минск: Наука и техника, 1986 - 223 с.

18. ГариповаЗ.Г. Казань: общество, политика, культура. (1917-1941) / З.Г. Гарипова. Казань: Магариф, 2004. - 167 с.

19. Гвоздкова Л.И. Сталинские лагеря на территории Кузбасса / Л.И. Гвоздкова. Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 1994. - 273 с.

20. Голотик С.И. Население и власть. Очерки демографической истории СССР 1930-х годов / С.И. Голотик, В.В Минаев. М.: Изд-во Ипполитова, 2004. - 320 с.

21. Голубцов B.C. Мемуары как источник по истории советского общества / B.C. Голубцов. М.: Изд-во МГУ, 1970,- 116 с.

22. Голубчиков С. Сталинские «освенцимы» на Чукотке / С. Голубчиков. // Энергия: экономика, технология, экология. 1991. - № 2 . - С. 35-39

23. Гулаг: его строители, обитатели и герои / под. ред. И.В. Добровольского. М., Франкфурт-на-Майне: Международное общество прав человека, 1999.-453 с.

24. Два следственных дела Евгении Гинзбург / сост. и вступ. статья А.Л. Литвина; предислов. В.П. Аксенова. Казань: Тавес, 1994. - 267 с.

25. Деревнина Л.И. О термине «мемуары». / Л.И. Деревнина. // Вопросы архивоведения. 1963. - №4. - С. 32-38

26. Джекобсон М. Песенный фольклор Гулага как исторический источник. (1940-1991). / М. Джекобсон. М.: Современный гуманитарный ун-т, 2001.-561 с.

27. Джекобсон М. Песни советских заключенных как исторический источник / М. Джекобсон, Д. Шерер // Живая старина. 1995. - № 1. - С. 910

28. Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные станицы ГУЛАГа / А.Н. Дугин. // Социально-политические науки. 1990. - № 7. - С. 35-40

29. Дугин А.Н. Сталинизм: легенды и факты / А.Н. Дугин. // Слово. -1990.-№7.-С. 67-80

30. Земсков В.Н. ГУЛАГ, где ковалась победа / В.Н. Земсков. // Родина,- 1991.-№6/7.-С. 69-70

31. Земсков В.Н. ГУЛАГ: историко-социологический аспект / В.Н. Земсков. // Социс.- 1991. № 6,- С. 10-27

32. Земсков В.Н. Заключённые в 30-е годы. / В.Н. Земсков. // ОН. -1997. -№ 4.-С. 54-80

33. Земсков В.Н. Спецпоселенцы / В.Н. Земсков. // Социс. 1990. -№ 11.-С. 3-17

34. Иванов Н.С. Это было на «великих» стройках / Н.С. Иванов. // Огонёк,- 1990.-№ 17.-С. 12-15

35. Иванова Г.М. Как и почему стал возможен ГУЛАГ / Г.М. Иванова. // Гулаг: его строители, обитатели и герои. / под. ред. И.В Добровольского. М., Франкфурт-на-Майне: Международное общество прав человека, 1999.-С. 11-129

36. Источниковедение новейшей истории России: Теория. Методология. Практика: Учебник /А.К. Соколов, Ю.П. Бокарев, Л.В. Борисова и др.; под ред. А.К. Соколова. М.: Высш. шк., 2004. - 687 с.

37. Источниковедение: Теория. Историография. Метод. Источники российской истории. / под. ред. И.В. Данилевского и др. М.: РГГУ, 2000. -701 с.

38. Кабанов В.В. Между правдой и ложью. (Отечественные мемуары XX в.) / В.В. Кабанов. М., 2004

39. Кан A.C. Постсоветские исследования о политических репрессиях в России и СССР / A.C. Кан. // ОИ. 2003. - № 1. С. 120-133

40. Карлаг в 40-х гг. / вступ. статья A.M. Шубина. // Советский архив. 1991. - № 6. - С. 30-46

41. Книга Памяти жертв полит, репрессий: Удмуртская Республика. / сост. P.A. Жуйкова и др. Ижевск: Удмуртия, 2001.

42. Кокурин А.И. ГУЛАГ: структура и кадры / А.И. Кокурин. // Свободная мысль. 1999. - № 8.- С. 109-129; №9.- С. 110-123; №11.- С. 107-124; №12,-С. 94-111; 2000.-№ 1.-С. 108-123; № 5 . - С. 99-116

43. Копелев Л. Евгения Гинзбург в конце крутого маршрута. / Л. Копелев, Р.Орлова // Даугава. 1989. - № 6. - С. 86-135

44. Коржавин Н. С человеческой точки зрения / И. Коржавин. // Адамова-Слиозберг О.В. Путь. М.: Возвращение, 1991. - С. 3-4

45. Кузнецов Н.С. Из мрака: О репрессиях интеллигенции в Удмуртии / Н.С. Кузнецов. Ижевск: Изд-во удмуртского ун-та, 1994 - 231 с.

46. Кукушкина А.Р. Акмолинский лагерь жен «изменников Родины»: история и судьбы / А.Р. Кукушкина. Караганда: Елена и К, 2002. - 184 с.

47. Куликов К.И. Дело «СОФИИ» / К.И. Куликов. Ижевск, 1997.

48. Курносов A.A. Приемы внутренней критики мемуаров. (Воспоминания участников партийного движения в период ВОВ). / A.A. Курносов // Источниковедение. Теоретические и методологические проблемы. М.: Наука, 1969. - С. 450-489

49. Литвин А.Л. «Кухня дьявола». / А.Л. Литвин. // Татарстан. 1993. -№ 12.-С. 43-46

50. Литвин А.Л. Запрет на жизнь. / А.Л. Литвин. Казань: Таткнигоиздат, 1993.-224с.

51. Литвин А.Л. Без права на мысль: Историки в эпоху большого террора. Очерки судеб / А.Л. Литвин. Казань: Тат. кн. изд-во, 1994. - 191 с.

52. Литвин А.Л. Следственные дела как исторический источник / А.Л. Литвин. // Эхо веков. 1995. - №2. - С. 170-176

53. Литвин А.Л. Репрессированная наука / А.Л. Литвин. // Эхо веков. 1998. -№ 3Л.-С. 202-217

54. Литвин А.Л. Нравственность и жестокость / А.Л. Литвин. // // Мертвым не больно. Больно живым / под. общ. ред. С.Х. Нафиева. Казань, 2000. - С. 72-76

55. Литвин А.Л. Ельцины в Казани. / А.Л. Литвин. Казань: Айбат, 2004. - 92 с.

56. Малиа М. Советская трагедия. История социализма в России. 1917-1991. / М. Малиа; пер. с англ. A.B. Юрасовского М.: РОССПЭН, 2002. -582 с.

57. Малова Ю.В. Становление и развитие «лагерной прозы» в русской литературе. XIX-XX вв.: дис. . канд. филолог, наук. / Ю.В. Малова.; Саранск, гос. ун-т Саранск. 2003. - 243 с.

58. Маркова Е.В. Гулаговские тайны освоения Севера. / Е.В Маркова. В.А. Волков, А.Н. Родный, В.К. Ясный. М.: Стройиздат, 2002326 с.

59. Маркова Е.В. Ученые узники Печорских лагерей. / Е.В Маркова, В.А.Волков, А.Н. Родный, В.К Ясный. // Новая и новейшая история. - 1998. - №. 1. - С. 19-46

60. Медведев Ж.А. Атомный ГУЛАГ / Ж.А. Медведев. // ВИ. 2001. - № 1. - С. 44-60

61. Морозов H.A. ГУЛАГ в Коми АССР / H.A. Морозов, М. Б Рогачёв. // ОИ. 1995. - № 2.- С. 182-188

62. Нахапетов Б.А. К истории санитарной службы ГУЛАГа / Б.А. Нахапетов. //ВИ. -2001. №6.-С. 126-137

63. Не предать забвению: Книга памяти жертв полит, репрессий, связанных судьбами с Ярославской областью / сост. Г.А. Жохова, A.B. Коноплин. Ярославль: Верхняя Волга, 1993-2003. - 6 т.

64. Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941 / Е.А. Осокина.-М.: РОССПЭН, 1999.-271 с.

65. Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 / Е.А. Осокина. М.: Изд-во МГОУ, 1993.- 144 с.

66. Осокина Е.А. Советская жизнь: Обыденность испытания. На примере истории Торгсина и ОГПУ / Е.А. Осокина // Отечественная история. -2004,-№2.-С. 113-124

67. Охотникова С.Р. Археология ГУЛАГа: мемуарная проза И. Ратушинской: (Гендерный аспект) / С.Р. Охотникова // Марийский археографический вестник. 2003. - № 13. - С. 111-122

68. Павлова И.В. Механизмы власти и строительство сталинского социализма / И.В. Павлова. Новосибирск: СОР АН, 2001. - 460 с.

69. Павлова И.В. Понимание сталинской эпохи и позиция историка / И.В. Павлова. // Вопросы истории. 2002. - № 10. - С. 4-13

70. Память: Жертвы полит, репрессий. / Рос. Федерация, Республика Мордовия. / под. ред. С. В. Куденева. Саранск: Мордовск. кн. изд-во, 2004. - 639 с.

71. Поликовская Л. Автопортрет с петлей на шее / Л. Поликовская. // Литературное обозрение. 1990. - №7. - С.50-53

72. Почепцов Г. Тоталитарный человек / Г. Почепцов. Киев: Глобус, 1994.- 156 с.

73. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории / Л.Н. Пушкарев. М.: Наука, 1975. - 283 с.

74. Рогинский А.Н. Почему у нас нет такой книги / А.Н. Рогинский. // Знание сила. - 2001. - № 5. - С. 28-29

75. Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. В 2-х ч. / Ж. Росси. М.: Просвет, 1999.-Ч. 1-2.

76. Сануков К.Н. Из истории Мари Эл: трагедия 30-х годов / К.Н. Сануков. Йошкар-Ола: Изд-во Марийского гос. ун-та, 2000. - 196 с.

77. Симбирская Голгофа / сост. свящ. В. Дмитриев. М.: Изд-во им. свт. Игнатия, 1997.-205 с.

78. Сиротина И.Л. Отечественный тип философствования в мемуарах русской интеллигенции от XIX к XXI веку / И.Л. Сиротина. Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 2002. - 112 с.

79. Солженицын А. И. К серии публикаций Всероссийской мемуарной библиотеки. / А.И. Солженицын // Волков-Муромцев Н.В. Юность; От Вязьмы до Феодосии. Paris: YMKA-Press. - С. 3-4

80. Солженицын А.И. С Варламом Шаламовым. / А.И. Солженицын. // Новый мир. 1999. - №4. - С. 163-169

81. Сохряков Ю. Нравственные уроки «лагерной прозы» / Ю. Сохряков.//Москва,- 1993.- №1.-С. 175-183

82. Степанов А.Р. Расстрел по лимиту: хроника политических репрессий в ТАССР в годы «ежовщины». / А.Р. Степанов. Казань: Чара, 1996.-64 с.

83. Стецовский Ю.И. История советских репрессий. В 2-х т. / Ю.И. Стецовский. -М.: Гласность, 1997.-Т. 1-2

84. Султанбеков Б. Не навреди / Б. Султанбеков. Казань: Такнигоиздат, 1999. - 184с.

85. Султанбеков Б.Ф. Сталин и «татарский след» / Б.Ф. Султанбеков. Казань: Татар, кн. изд-во, 1995 - 252 с.

86. Султанбеков Б.Ф. Массовые репрессии 30-х гг. законы, принципы, исполнители / Б.Ф. Султанбеков. // Мертвым не больно. Больно живым / под. ред. С.Х. Нафиева. Казань, 2000. - С. 6-33

87. Султанбеков Б.Ф. Неизвестный Султан-Галиев: Рассекреченные документы и материалы / Б.Ф. Султанбеков, Д.Р. Шарафутдинов. Казань: Таткнигоиздат, 2002. - 459 с.

88. Султанбеков Б.В. Политические репрессии в Татарстане. Законы. Исполнители. Реабилитация жертв / Б.Ф. Султанбеков, Р.Г. Хакимзянов. -Казань: Легрнад, 2002 146 с.

89. Тагиров И.Р. Султан-Галиев: правды и домыслы. / И.Р. Тагиров // Коммунист Татарии. 1989. - № 9. - С. 76-79

90. Тагиров И.Р. Очерки истории Татарстана и татарского народа. (XX в.) / И.Р. Тагиров. Казань, 1999.

91. Тагиров И.Р. На изломе истории / И.Р. Тагиров. // Казань: Таткнигоиздат, 2004. 423 с.

92. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII п.п. XIX вв. / А.Г. Тартаковский. - М, 1991.

93. Тимофеев Л. Поэтика «лагерной прозы» / Л. Тимофеев. // Октябрь. 1991. - №3. - С. 182-196

94. Трагедия народа: Книга Памяти жертв полит, репрессий. Республика Марий Эл / сост. И.П. Ибраев, Д.А. Изотов. Йошкар-Ола: Изд-во Марийск. полиграфиста, 1996-2004. - 3 т.

95. Удмуртия: массовые репрессии 1930-1950 гг. Исследования документов. М., Ижевск: Удмуртский респ. краевед, музей, 1993. - 25 с.

96. Урманов A.B. Творчество Александра Солженицына: Учебное пособие / A.B. Урманов. М: Флинта: Наука, 2004. - 384 с.