Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова

Изотова, Наталья Валерьяновна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова

Год: 2006
Автор научной работы: Изотова, Наталья Валерьяновна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова"

На правах рукописи

00306"77В5

Изотова Наталья Валерьяновна

ДИАЛОГИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ В ЯЗЫКЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ А.П. ЧЕХОВА

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2006

003067785

Работа выполнена на кафедре русского языка Ростовского государственного университета

Научный консультант: доктор филологических наук,

профессор Е.И. Днброва

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор В.Н. Прохорова

доктор филологических наук, профессор В.В. Ледснева

доктор филологических наук, профессор И.В. Артшшков

Ведущая организация: Московский государственный

педагогический университет

Защита состоится 17 января 2007 года в 13ез на заседании диссертационного совета Д 212.136.01 в Московском государственном открытом педагогическом университете им. М.А. Шолохова по адресу: 109240, Москва, ул. Верхняя Радищевская, 16-18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГОПУ им. М.А. Шолохова

Автореферат разослан 15 декабря 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

.Г. Чапаева

Исследование художественного текста в современном языкознании определяется гносеологически-коммуникативным и культурно-антропоцентрическим аспектами. Текст представляет мир авторского творения, референтный к миру действительности, но духовно освоенный и смоделированный художником слова. Диктуемый законами художественного познания и художественного представления действительности, текст в рамках теории повествования отражает активное диалогическое взаимодействие писателя и читателя (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Н.Д. Арутюнова и др.). Являясь психолингвистическим и лингвокультурным многомерным феноменом, литературное произведение отражает авторское кредо в его ментально-конструктивных языковых свойствах. К ним относятся: семантическое пространство текста и его структурация, единицы текста и их ансамбли, семантическая комбинаторика и др. - формы представления художественной событийности, т.е. причастности к объективной действительности, воспроизводящей в художественных образах авторское освоение мира (Л.С. Выготский, А.Ф. Лосев, Л.А. Новиков, Е.И. Диброва и др.). Многомерность художественного текста определяется воплощением психологии автора - его потребностей, мотивов, иллокуций, где психология - «душа произведения» (К. Юнг).

Настоящее исследование посвящено одной из актуальных проблем языка художественной литературы — образованию диалогических структур в прозаических произведениях. Проблема диалогизации в художественном тексте связана с сопоставлением художественного диалога с диалогом естественной разговорной речи и исследованием структурно-семантической организации диалогической коммуникации.

прозе органически включена в текстовое окружение, которое, предваряя и заключая собственно диалог, образует рамочную организацию, обусловленную содержанием повествования. Диалогический фрагмент текста представляет собой относительно автономную по структуре и смыслу единицу текста, которая обладает определенной связностью и целостностью. Возникающая рамочная конструкция является типичной формой построения диалогов в художественной разговорной речи, однако в тексте произведения она обладает как вариантностью смысла повествовательного окружения, для которого характерна компрессия введения и резюмирования авторско-читательской коммуникации, так и вариантностью ядра - формального выражения собственно диалогических построений.

Предметом исследования является диалог как рамочный лексико-семантический и структурно-композиционный фрагмент языка художественного текста, состоящий из авторского повествовательного окружения и собственно коммуникативного речевого акта. Реферируемая диссертация посвящена исследованию конструктивно-смысловой организации диалогической коммуникации в актах персонажного общения и их авторском представлении. Такая дифференциация обусловливает изучение содержательных и грамматических харакгеристик диалогического компонента текста как относительно целостной части текста: введения - чужой речи (собственно диалога) - заключения. В современной лингвистике прозаический диалог принято рассматривать в самодостаточном функционировании, в его внутреннем системном описании и параметризации.

Объектом данного исследования является сопоставительный анализ естественной разговорной речи и разговорной речи в художественном тексте, описание структурно-семантической организации диалогической коммуникации и изучение типологии диалога в языке художественной прозы А.П. Чехова.

Цель исследования состоит в выявлении общих и специфических параметров диалогической речи в художественном тексте и функционирования типов диалога в языке художественной прозы А.П. Чехова.

Специфика объекта, предмета и цели исследования определяет постановку следующих задач:

1) представление диалогизма в языке художественной прозы в его современной лингвистической интерпретации;

2) выявление спецификаций естественной разговорной речи и разговорной речи в художественном тексте в их параметрическом описании для установления особенностей диалогической речи в художественном произведении;

3) изучение речевых структур диалога, обладающих рамочностыо построения, локально-темпоральными координатами и типологией глаголов говорения;

4) описание особенностей диалогической художественной коммуникации на основании ролевых позиций коммуникантов в актах общения в языке А.П. Чехова;

5) рассмотрение смысловой позиции репликаций, отражающих ситуацию общения и определяемых чеховской номинацией персонажей;

6) систематизация типов реального и ирреального диалогов, определяемых на основании акта подлинного общения в языке прозы великого русского классика;

7) установление специфики художественной разговорной речи в произведениях А.П. Чехова, которая раскрывает стилевые и стилистические приемы построения текста.

Научно-методологическая основа исследования. Анализ диалогических структур в языке художественной прозы А.П. Чехова определяет необходимость сопоставительного изучения и разграничения естественной разговорной речи и разговорной речи в художественном тексте на основании языковой и внеязыковой ситуации, апперцепционной базы и спонтанности диалогической реакции. Сопоставительно-сравнительный метод рассмотрения языкового материала позволяет выявить характеристики текстовой диалогической коммуникации. Структурно-семантический анализ способствует определению параметров речевых композиций диалогического фрагмента текста. Семный метод применяется при исследовании текстовых смыслов с учетом авторских трансформаций языковой семантики и тексто-

вых коннотаций. Структурно-семантическая параметризация позволила произвести разграничение типов реального и ирреального диалогов и обосновать их свойства.

Анализ систематики, структуры и семантики разговорной речи в художественном тексте выявил специфику ее коммуникативной природы -интегральные и дифференциальные характеристики, свойственные как естественной разговорной речи, так и трансформированной разговорной речи художественного текста. Интегральные характеристики позволили определить общие свойства коммуникативно-речевой природы разговорной речи и отчленить ее дифференциальные признаки в художественной прозе. Это предоставило возможность установить параметры устной разговорной речи в ее специфических особенностях в художественном произведении как особом типе монолого-диалогического общения, адресованном читателю. Структура монолого-диалогического общения представляет собой фрагмент текста, включающий монологическое введение, заключение и срединную часть - собственно диалогическую речь. Введение понятия монолого-диалогической композиции дало возможность по-новому проанализировать конструктивную и смысловую позиции репликаций, отражение ситуации общения в репликах диалога как продолжение авторского повествования и оценить существо реальности или «мнимости» персонажей.

Диалогический фрагмент текста впервые рассмотрен как сложная речевая конструкция в ее структурном и смысловом оформлении, где важную роль

играют позиция репликаций, семантика глаголов говорения, номинация персонажей в диалоге, представление ситуации различными речевыми конструкциями и др. Перечисленные факторы определяют речевой строй различных типов диалога, которые приобретают свою типологию в консенсусе интенций и иллокуций коммуникантов. Оппозиция естественная разговорная речь/художественная разговорная речь позволяет предметно разграничить конструктивные, семантические и прагматические признаки: живая разговорная речь спонтанна, специфично грамматически и лексически организована, это по большей части прямая речь, для которой характерна парцеллированность и сегментация; в ней многие невербальные компоненты коммуникации не имеют вербального выражения; в естественной разговорной речи велика роль неканонической фонетики и интонации. В свою очередь, разговорная речь в художественном тексте представляет собой структурно-семантическую конструкцию, обладающую письменной фиксацией, которая строится на основании нормативности изложения письменного литературного произведения; она обладает обрамлением внутреннего устройства, закрепляет в художественном тексте психологические, когнитивные и социокультурные установки общения, свойственные данной языковой эпохе, и отражает авторские интенции в описании общения автор - читатель и персонаж- персонаж.

Новацию составляет установление и описание стереотипа диалогического фрагмента текста, который представляет композитную конструкцию и обладает трехуровневым рамочным строением. Рассмотрение коммуникативной стратегии диалога позволило выявить роль А.П. Чехова в формировании образцов и стиля диалогического общения в художественной прозе.

становлении собственной творческой личности и установлении социально-этических, эстетических, ментально-эмотивных характеризаций. «А.П. Чехов боролся с пошлостью, с мещанством и мечтал о лучшей жизни. Эта борьба за нее и стремление к ней стали сверхзадачей многих его произведений» (К.С. Станиславский). Авторские иллокуции опираются на модус представления мыслимого мира писателя, что определяет характер коммуникативных функций диалогических структур. Ранний А.П. Чехов - Антоша Чехонге - в своих миниатюрах-рассказах отличается от зрелого А.П. Чехова. Субъект и объект в диалогических структурах у раннего А.П. Чехова наделен юмористически-иронической речевой тактикой и аналогичной ролевой характеристикой коммуникантов. Речеповеденческие акты, адресованность диалога, формы обращения автора к читателю и персонажа к персонажу отражают набор языковых конвенций, свойственных социокультурному уровню коммуникантов. Диалогический язык раннего А.П. Чехова близок к естественной разговорной речи, лексика - коннотационно беднее, грамматика чужой речи обычно имеет простые структурные схемы. Оппозиция зрелый А.П. Чехов/«воспитыеаемый» читатель приводит к тому, что возникает более глубокая по освоению контактность текстовых коммуникантов: как самого автора и читателя, так и адресанта и адресата, персонажей текста. Локально-темпоральная позиция персонажей (адресанта и адресата) начинает расширяться дистанционно, между персонажами появляется субъектно-объектная обратимость коммуникации, возникает прагматика разговорного художественного диалога. Это раскрывает возможности многоликости истолкований - и автор все больше и больше становится как бы сторонним наблюдателем, который рассматривает событийность с точки зрения чеховских ценностных ориентиров- «правдиво нарисовать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы». Диалогический фрагмент художественного текста зрелого А.П. Чехова представляет собой устойчивую организацию канонизированного типа и является внутренней коммуникацией малой формы.

А.П. Чехов выявил содержательные типы диалогических структур, свойственные национально-концептуальному миропониманию и мировосприятию. Диалогическая коммуникация, являясь основной формой речевого

поведения человека в естественном общении, находит отражение в художественной литературе как форма авторско-читателъского и персонажного общения. Диалог прозаического произведения подвергается различным языковым трансформациям, поскольку представляет устное естественное общение, что позволяет автору расширить его возможности в произведении и рассчитывать на мыслительную деятельность читателя.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Диалог как основная форма речевого общения персонажей в художественной литературе является канонизированной формой коммуникативного общения. В художественных произведениях диалог является элементом вторичного авторского мира, имеющим аналог в языковом естественном общении человека. Речевая действительность в художественном произведении — это воспроизведенная действительность, спроецированная на естественное речевое поведение человека и рассчитанная на восприятие читателем как существующая на самом деле. В художественной прозе диалогическая коммуникация, с одной стороны, наиболее достоверно и точно отражает естественную речевую коммуникацию, поскольку диалогический фрагмент текста, формируемый сочетанием авторского и персонажного речевых планов, дает возможность читателю представить полноценную диалогическую ситуацию. С другой стороны, диалог в прозе подвергается изменениям различного плана, позволяющим в своей структуре «сохранять» его главное свойство - направленность на читателя и побуждение читателя к текстовому осмыслению.

2. Коммуникативная природа диалогических структур в языке художественной прозы определяется интенциями и иллокуциями авторского «я», прагматической направленностью авторского начала и находит свое выражение в речевой структуре диалога, обусловленной нормативностью текста, рода и вида художественного произведения, культурными и лин-гвосоциальными традициями своего времени и особенностями индивидуального стиля художника слова.

3. Естественная разговорная речь и разговорная речь художественного произведения обладают интегративными и дифференциальными свойствами. Интеграции устанавливают аналогии коммуникативного речевого общения, дифференциации обусловлены принципом, методом и способом речеповеденческого сотрудничества; оппозиция устная диалогическая речь/письменная диалогическая речь различна в своих фонетических, интонационных, структурно-семантических, грамматических, мимических, жестовых и др. проявлениях. Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова, зафиксированные в письменном виде, представляют собой: а) монолого-диалогические организации; б) конструкции художественного текста, обладающие в классическом виде трехуровневой организацией (авторская преамбула - собственно персонажная речь - авторское резюме); в) фрагменты текста произведения с базовыми функциями сообщения (когнитивной, коннативной, этикетной и др.); г) структуры текста, в которых устанавливаются повествовательные функции автора диалогической конструкции - реального субъекта повествования и персонажа диалогического текста; д) диалог художественного произведения представляет коммуникативное существование персонажей, являющееся формой социально-культурного контакта на языке эпохи.

4. Содержательный характер диалогических структур является результатом мироощущения и мировосприятия художника слова и конструируется его творческим кредо. К основным творческим принципам А.П. Чехова относятся: «Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение -правда безусловная и честная» (письмо М.В. Киселевой от 14 января 1887 г.); «Отделывай и не выпускай в печать («Новое время»), прежде чем не увидишь, что твои люди живые и что ты не лжешь против правды» (в письме брату Александру в начале августа 1887 г. по поводу рассказа брата); «Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам» (письмо A.C. Суворину от 1 апреля 1890 г.). Авторское кредо при построении диалогических структур обусловлено доминантами эстетического, этического,

социального и философского характера, что находит свое выражение в содержании, композиции и стилистике диалога.

5. Диалогические структуры в художественном тексте создают контексты реального и ирреального общения. Реальный диалог ведется с номинированными в тексте собеседниками, воспроизводя персонажно-персонажный облик коммуникации. В подобном речевом общении соблюдаются персонажные, локально-темпоральные, репликационные и содержательные параметры. Реальный диалог - это диалог персонажей в художественном прозаическом произведении, владеющих речью и создающих в результате непосредственного общения референциальный к действительности речеповеденческий акт. Речь персонажей, обычно персонифицированных в реальном диалоге, представляется как устная, звучащая. В диалогах заключен личностный взгляд на жизнь в ее типических проявлениях: в них раскрывается духовный мир персонажей, самого художника слова и отражается языковой стиль эпохи, способы и формы общеупотребительного и индивидуального представления о реальности, языковая игра, что выявляет специфику стиля и стилистики А.П. Чехова.

6. Ирреальный диалог - это художественный диалог, в котором один или несколько параметров (локально-темпоральный, персонажный, реплика-ционный и др.) трансформированы таким образом, что в результате возникает общение, не имеющее проекции в реальной речевой действительности. Типы ирреального диалога выделяются в зависимости от того, какой из обязательных параметров общения отсутствует или как он представлен в диалоге.

7. Диалог в прозе А.П. Чехова, с одной стороны, соотносится с естественным диалогическим общением, с другой стороны, принимает формы, которые свойственны только письменному существованию диалога. Выделение реального и ирреального диалогов и их типов основывается как на сопоставлении с естественной речевой коммуникацией, так и на возникающих параметрических различиях.

8. Диалогические структуры в своем коммуникативном ядре содержат различные варианты мотиваций, взаимодействий реплик-стимулов и реплик-

реакций. Стимулирование репликаций как явление психолингвистического порядка отражает целевую устремленность диалога: при этом первая реплика-стимул направляет следующий за ней характер общения - столкновение взглядов, разъяснение своей позиции, попытку выяснения ответной реакции, стремление добиться от собеседника позитивного решения вопроса и т.д. Репликации, носящие реагирующий характер, имеют значения согласия, возражения, выдвижения своих доводов и часто являются амбивалентными по своей природе, так как могут выражать по поводу одного объекта противоположные чувства. Репликациоиный модус коммуникативного общения в диалоге имеет в своей основе психологическую амбивалентность в ее широком понимании, отражающую либо антитетичность, либо альтернативность суждения. Оперативная ориентация адресанта и адресата - персонажей общения -определяется личными ценностями и свойствами говорящего лица, но авторская стратегия изложения диалога направляет модальность, функционирование репликаций и интерпретационный фон, который обращен к читателю.

9. Диалогическая коммуникация в языке А.П. Чехова связана с двумя закономерностями: сжатие (компрессия) диалогической структуры (как правило, за счет сокращения персонажного речевого плана) и расширение собственно диалогической структуры. Возникновение диалогических фрагментов, появляющихся в результате указанных закономерностей, определяется авторским включением внетекстового субъекта художественной коммуникации - читателя, поскольку происходит изменение понимания общения только при условии воспринимающего сознания читателя - в согласии/несогласии с иллокуцией и интенцией художника слова. Особенности чеховской структурно-семантической организации диалогической конструкции способствуют созданию целевого назначения коммуникации в художественном повествовании А.П. Чехова, рассчитанной на соучастие, сотворчество читателя. Новаторство нравственно-эстетической позиции А.П. Чехова - в диалогической активизации читателя, его личностно-актуальной формы восприятия и истолкования.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут найти отражение при чтении курсов по исследованию языка художественных произведений, лингвистическому анализу текста, изучению индивидуального стиля писателя, а также комплексному филологическому анализу текста в вузе и школе. Результаты исследования могут явиться базой для создания спецкурсов и спецсеминаров, посвященных изучению творческой лаборатории писателя и практическому комментированию прозаических текстов.

Источники исследования. Материалом для диссертации послужил язык художественной прозы А.П. Чехова (Полное собрание сочинений и писем в 30 т. М„ 1974-1982). Методом сплошной выборки извлечено 8528 реплик персонажей, структурированных в диалогические фрагменты текста.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на научных конференциях в периоде 1988 по 2005 г.: межвузовские научные конференции (Ростов-на-Дону, 1988, 1990, 1992, 1995, 1 996, 1997, 1 998, 2000, 2002, 2003, 2004, 2005); Чеховские чтения и межвузовские конференции в Таганроге (2003, 2004, 2005); V международная научная конференция «Семантика языковых единиц» (Москва, 1996); VI международная конференция «Семантика языковых единиц» (Москва, 1998); VII международная конференция «Структура и семантика художественного текста» (Москва, 1999); VIII международная конференция «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2001); международная научно-практическая конференция «Человек. Язык. Искусство» (Москва, 2002); IX международная научная конференция «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2003); II международный конгресс исследователей русского языка «Исторические судьбы и современность» (Москва, 2004); X международная конференция «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2005).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, приложений и списка использованной литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность, научная новизна и теоретическое значение диссертации, определяются цель, задачи, объект и предмет исследования, практическая значимость работы.

Первая глава «Проблематика дналогнчности в современной лингвистике» состоит из четырех параграфов.

Первый параграф называется «Аспекты исследования диалога». Исследовательский интерес к человеку как говорящей и мыслящей личности обострился в последние десятилетия XX века с возвращением интереса к антропоцентризму, провозглашенному научной парадигмой современной гуманитаристики. Основной принцип антропоцентризма заключается в том, что человек рассматривается как точка отсчета при анализе языковых объектов; но только в коммуникации, во взаимодействии проявляется главным образом существование человека вообще, в том числе и языковое существование. Коммуникативная природа речевой деятельности предопределяет ее двусторонний характер. В ней обязательны адресат и адресант, при этом степень активности как передающего информацию индивида, так и воспринимающего ее может быть различной.

В отечественном языкознании основы исследования диалогической речи заложены в трудах Л.В. Щербы, Л.П. Якубинского, Е.Д. Поливанова, В.В. Виноградова, М.М. Бахтина и др. Диалог рассматривается ими как универсальная форма речевого общения, сфера проявления речевой деятельности человека, как форма существования языка, в которой «бьется и кипит языковая жизнь» (Л.В. Щерба).

Большое количество исследований, посвященных диалогу, появилось во второй половине XX века в связи с публикацией теоретических работ по изучению русской разговорной речи, развитием лингвистики текста и теории речевых актов (Е.А. Земская, E.H. Ширяев, O.A. Лаптева, Г'.Г. Гельгардт, О.Б. Сиротинина, Г.Г. Полищук, И.Н. Борисова и др.).

В языкознании диалог рассматривается в разных аспектах: структурном, когнитивно-прагматическом, функциональном, семантическом и др. Анализируются смысловая и конструктивная связность единиц диалога, коммуникативная направленность прагматипа, модальность, функциональ-

нып статус диалога и его конституентов. Выделение указанных аспектов анализа диалога во многом имеет синкретичный характер, поскольку природа этого сложного и многогранного явления и стремление современной лингвистики к многоаспектному рассмотрению, учитывающему достижения смежных научных дисциплин, делает диалог предметом исследования, находящимся на стыке разных направлений лингвистических и иных гуманитарных дисциплин - социологии, психологии, культурологии и др.

Второй параграф «Диалог и его характеристики» посвящен анализу диалога, который понимается в гуманитарных исследованиях как принцип человеческого бытия и как речевая структура. В первом подпараграфе «Диалог и монолог. Сравнительная характеристика» рассматриваются дифференциальные признаки двух речевых структур. Л.П. Якубинский, Л.В. Щерба, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, рассматривая дифференциальные признаки диалога как формы речи, сравнивают диалог с другой формой речевого общения - монологом - по разным признакам, выявляя тем самым специфику диалога. Отличительные признаки диалога и монолога, на которые традиционно обращается внимание в исследованиях, характеризуют их лингвистические и экстралингвистические свойства.

К лингвистическим признакам диалога и монолога относятся: а) протяженность (объем) высказывания (Л.П. Якубинский, O.A. Лаптева и др.); б) полнота тематического содержания монолога в отличие от более узкого тематического содержания диалога (Т.Г. Винокур, О.С. Ахманова, Г.Г. Гедьгардт и др.; в) смысловая законченность монолога и «открытость» реплик диалога (Л.П. Якубинский, Г.Г. Гельгардт и др.); г) синтаксическая сложность построения монолога в отличие от простоты синтаксического построения диалога (Л.П. Якубинский, Л.В. Щерба, Л.С. Выготский); д) текстовая организация монолога и отсутствие таковой в диалоге.

Понимание текста как коммуникативной единицы самого высокого уровня сформировалось на материале письменных монологических текстов. В отношении диалога как основной формы общения в устной речи этот вопрос решается неоднозначно. О.Б. Сиротинина считает, что разговорная речь практически не обладает текстовой организацией. В.Д. Девкин, H.A. Купина,

F.B. Красильникова, H.H. Борисова признают текстовый характер разговорных диалогов.

К экстралингвистическим признакам диалога и монолога принято относить: а) преднамеренность монолога и спонтанность диалога (J1.В. Щерба, Л .С. Выготский, A.A. Леонтьев); б) направленность на адресата в диалоге и специфическая направленность монолога (Г.О. Винокур, Г.Г. Гельгардт, М.Н. Кожина); в) количество участвующих в формировании диалога и монолога и сменяемость участников в диалоге (Л.П. Якубинский, Ю.М. Лотман, Т.Н. Колокольцева и др.); г) первичность (естественность) диалога по сравнению с монологом (Л.В. Щерба, Л.П. Якубинский, Л.С. Выготский); д) формы взаимодействия в диалоге и монологе (Л.П. Я кубинский).

Перечисленные признаки диалогической и монологической речи не являются абсолютными, т.к. существует зона синкретичных явлений, о чем писал Л.П. Якубинский, выделяя, с одной стороны, «бесспорные случаи монологической речи» и «крайние случаи диалога», с другой стороны, говоря о ряде промежуточных случаев между этими двумя. В центре этих промежуточных явлений находится «такой случай, когда диалог становится обменом монологами».

Во втором подпараграфе «Диалог и его структурные единицы» анализируются конструктивные свойства диалогического общения. Основной структурообразующей чертой диалога как формы речи признается ее реактивный характер, диалог - это речь, состоящая из реплик, это цепь «противодействий» стимул - реакция.

Структурными единицами диалога считаются реплика и диалогическое единство (НЛО. Шведова, И.П. Святогор и др.). Под репликой понимается отрезок речи, определяемый сменой говорящих и выражающий такой состав информации, который в условиях указанного способа общения имеет коммуникативное значение. Реплика - первооснова структуры диалога, единица, отражающая его специфику. Диалогическое единство, понятие которого введено в лингвистику НЛО. Шведовой, определяется как коммуникативная единица диалога, состоящая из сочетания реплик, обусловленных семантически и структурно. Минимальным диалогическим единством является соединение двух реплик, из которых первая стимулиру-

ет речевое действие, а вторая оказывается репликой-реакцией. Анализировать реплики принято, вслед за О. Кафковой, в плане вертикальном и горизонтальном. В вертикальном плане учитываются смысловые взаимоотношения реплик в зависимости от их функций: определяются реплики или их части, выполняющие функции стимулов к последующим реакциям или функцию реакций. Анализ в горизонтальном гшане устанавливает смысловые взаимоотношения высказываний в рамках одной реплики. В основе большинства современных исследований, посвященных структуре диалога, лежат идеи А.Н. Баранова и Г.Е. Крейдлина, которые ввели понятие «минимальной диалогической единицы» как совокупности речевых актов, связанных единой темой и отношением иллокутивного вынуждения.

Исследователи устного разговорного диалога (И.Н. Борисова, Т.В. Матвеева, H.A. Купина и др.), признавая политематичность, аморфность структуры, реактивность спонтанного диалога, считают, что он является особым типом текстовой организации речи и соответственно обладает композиционно-архитектонической структурой. В качестве единицы микроструктуры разговорного диалога называется минимальная коммуникативная единица - синсемантическое объединение речевых поступков двух коммуникантов, а в качестве единицы композиционной макроструктуры -аналог сверхфразового единства или сложного синтаксического целого, то есть диалогический фрагмент текста, характеризующийся смысловой, коммуникативно-синтаксической и структурной целостностью.

В третьем параграфе «Дкалагнзм и художественный текст в теории М.М. Бахтина» анализируются диалогические отношения как универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь. М.М. Бахтиным предложено широкое понимание диалога: согласно его концепции диалогические отношения присущи не только человеческому общению, но и человеческому мышлению и процессу понимания. «Язык живет только в диалогическом общении пользующихся им. Диалогическое общение и есть подлинная сфера жизни языка. Вся жизнь языка в любой области его употребления (бытовой, деловой, научной, художественной и др.) пронизана диалогическими отношениями» (М.М. Бахтин). М.М. Бахтин отмечал, что диалогические отношения «гораздо шире диалогической речи в узком смыс-

ле», и даже между монологическими структурами, по мысли ученого, всегда существуют диалогические отношения.

Создание и чтение произведения, по М.М. Бахтину,- это диалог между автором и читателем, которые, однако, понимают художественный текст по-разному, но читательское «понимание может быть и должно быть лучшим. Могучее и глубокое творчество во многом бывает бессознательным и мно-госмысленньш. В понимании оно восполняется сознанием и раскрывается многообразие его смыслов. Таким образом, понимание восполняет текст: оно активно и носит творческий характер. Творческое понимание продолжает творчество, умножает художественное богатство человечества» (М.М. Бахтин).

Изначально художественное произведение творится в расчете на слушателя/читателя, на их субъективную активность. Художественное произведение, существующее как завершенный текст и являющееся результатом творчества автора, создано для восприятия его другим субъектом. Субъект-автор предполагает субъекта-читателя. Читателю представляется художественный мир произведения, с одной стороны, похожий fia окружающий мир, с другой стороны, условный, не похожий на действительность. Воспринимая художественное произведение, читатель вступает в диалог с автором, поскольку понимание - это процесс, включающий сознание читателя как субъекта восприятия.

М.М. Бахтин ввел в научный обиход гуманитарных исследований понятия диалогичность и монологичность, обозначающие вовлеченность/невовлеченность сознания, поведения, высказываний человека в процессы межличностного общения.

Четвертый параграф «Тенденции дналогичности в современном мире» содержит рассмотрение диалога как формы социального контакта. Общепризнанным в гуманитарном знании в настоящее время является то, что у языка имеется коммуникативная функция, что человек - существо социальное по своей природе, что его деятельность и жизнь в целом обусловлены культурой, идеологией, общественными отношениями. В связи с этим любое высказывание трактуется как двусторонний акт, осуществление которого определяется не только наличием адресанта и адресата, но и существующих

в данный момент культурных, социальных и идеологических отношений. Коммуникативная установка не столько цель, сколько внутренний конститутивный признак самого мышления. IIa основании такого понимания сущности диалогичности монологические тексты также рассматриваются как высказывания, участвующие в общении, поскольку они создаются для понимания и осмысления их другими людьми. Появление жанра публичного диалога в языковой ситуации последних десятилетий XX в. связано с изменением социального контекста. Этим же объясняются некоторые явления ц тенденции, характеризующие русский язык конца XX в. (Е.А. Земская). Основные тенденции: расширение участников массовой коммуникации, возрастание личностного начала в речи, расширение сферы спонтанного общения, создание возможности непосредственного общения, ослабление рамок официального общения, появление чувства открытости, стремление выработать новые средства обращений- можно охарактеризовать как явление диалогичности конца XX в.

Вторая глава «Естественная разговорная речь и разговорная речь в художественном тексте» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Естественная разговорная речь: современные спецификации», состоящем из двух подпараграфов, анализируется феномен естественной разговорной речи (повседневной, бытовой, практической), изучение которой началось в отечественной лингвистике в 20-е годы XX в. (Л.В. Щерба, Л.П. Якубинский, Е.Д. Поливанов и др.).

Самостоятельным объектом исследования русская разговорная речь становится в 50-60-е годы XX в., когда с помощью технических средств фиксация явлений устной разговорной речи стала проводиться не только письменно. Группа исследователей Института русского языка РАН (Е.Л. Земская, E.H. Ширяев, М.В. Китайгородская, Л.А. Капанадзе, Г.А. Баринова, Е.В. Красильникова, H.H. Розанова, М.Я. Гловинская) считают разговорную речь самодостаточной системой, которая соотносится с кодифицированным литературным языком на правах диглоссии. Основным признаком деления литературного языка на кодифицированный литературный язык и разговорную речь является официальность комму-

никации для кодифицированного литературного языка и неофициальность для разговорной речи.

Другое направление изучения русской разговорной речи представлено в работах O.A. Лаптевой, которая исследовала разговорную речь с точки зрения проявления в ней устности как основного ее специфического признака. По этому признаку разговорная и официальная устная речь объединяются в единую разновидность литературного языка.

Исследователи Саратовского университета (О.Б. Сиротинина, М.А. Кор-милицына, Г.Г. Полищук и др.) считают разговорную речь одной Из функциональных разновидностей литературного языка, находящейся в сложных отношениях с системой функциональных стилей литературного языка. Системные особенности разговорной речи выводятся из реальных сопоставлений разговорной, научной и художественной речи, разговоров и писем, устных бытовых рассказов и устных официальных рассказов о себе. Исследователи изучают влияние на речь разных факторов (непосредственное общение и общение по телефону, общение в официальной и неофициальной обстановке, при разном типе отношений, при разной профессии говорящих и т.д.). Уральские исследователи H.A. Купина, Т.В. Матвеева, И.Н. Борисова, И.Г. Сибирякова в первую очередь обращают внимание на общетекстовые характеристики: ими вводится понятие тексты-разговоры, в которых прослеживаются текстовые категории и риторические законы организации речи. Категория завершенности как текстовая категория применима к разговорному диалогу: специфика манифестации этой категории проявляется в характере делимитативных сигналов и их локализации в разговорном диалоге.

В первом поднараграфе «Характеристики естественной разговорной речи» рассматриваются экстралингвистические и лингвистические параметры естественного речевого акта. К экстра-лингвистическим параметрам относятся: а) непосредственное участие говорящих в речевом акте; б) неподготовленность (спонтанность) общения; в) неофициальность и непринужденность общения; г) наличие апперцепционной базы. Лингвистические параметры: а) устная форма; б) наличие речевых элементов-шаблонов; в) специфические грамматические особенности.

Во втором подпараграфе «Систематика разговорной речи» предлагается общая характеристика разговорной речи. Повседневное устное высказывание представляет собой спонтанную реакцию на меняющуюся языковую и внеязыковую ситуацию. Говорящий нечто сообщает/реагирует на высказывание собеседника. Контекст ситуации прямо и непосредственно воздействует на семантику высказывания в целом и семантику каждой отдельной лексической единицы. Из факта ситуативности разговорной речи вытекают следующие лексико-семантические особенности: широкое распространение дейксиса, особая семантическая роль местоимений, эллиптичность высказывания и его имплицитность. Ситуация непосредственного общения собеседников определяет особую роль апеллятивности, широкое распространение слов-апеллятивов и разговорного рода модальных слов, выражающих степень контакта. Из отношения к собеседнику (фактор непринужденности) возникает фамильярная окраска лексики, а также экспрессия, эмоциональность речи.

Во втором параграфе «Разговорная речь в художественном тексте» проводится анализ художественных эквивалентов спонтанной устной речи и устанавливается сопоставительная параметризация естественной разговорной речи и художественной разговорной речи. Принципиальная разница живой разговорной речи и ее художественной стилизации доказывалась Н.Ю. Шведовой, O.A. Лаптевой, О.Б. Сиротининой, Г.Г. Полищук, Кв. Кожевниковой, Т.Г. Винокур и др. О недопустимости отождествления разговорной речи и ее художественного представления в письменных текстах говорил В.В. Виноградов. Он считал, что сознательное введение элементов устной разговорной речи в художественное произведение можно рассматривать как определенный авторский прием.

В параграфе сопоставляются естественный и художественный диалоги. Диалог художественного произведения как структура, представляющая в фикцнональной действительности «языковое существование» персонажей, генетически связан с естественным речевым общением людей как формой социального контакта и характеризуется параметрами, которые присущи диалогу разговорной речи. К параметрам естественного диалога относятся: онтологический (владение языком), субъектный (наличие двух говорящих,

адресанта и адресата речи), репликационный (наличие отдельных высказываний разных говорящих и создание в результате их сочетания единого смыслового целого), локально-темпоральный (контактность позиции адресанта и адресата, расположение субъектов речи в одно и то же время в одном месте); устный характер общения, дискретность (попеременность участия субъектов в создании диалога), спонтанность общения; психологические, коммуникативные, прагматические, когнитивные и социокультурные установки общения. Письменная фиксация устной речи всегда условна, поскольку происходит смена форм существования; звучащая речь передается графическими средствами. Диалог художественного произведения - явление сложное, это не простая фиксация общения персонажей. Диалог во «вторичной действительности», каковой является художественная действительность, создается автором произведения, который относится к одному из трех компонентов художественной коммуникации: автор произведения (субъект речи, адресант) - текст произведения — читатель (воспринимающий субъект, адресат). Основы теории художественного диалога заложены в трудах академика В.В. Виноградова.

Создавая модель диалога персонажей в прозе, автор, с одной стороны, опирается на аналогичную модель естественного речевого общения и конструирует диалог, в котором воспроизводятся параметры естественного диалога. С другой стороны, диалог персонажей, рассчитанный на сотворчество читателя, на его воспринимающее сознание, подвергается автором произведения в графическом пространстве текста трансформациям, связанным с изменениями параметров естественного диалогического общения. Автор произведения как создатель диалога персонажей может изменять разные параметры: онтологический (в диалогическое общение могут быть включены персонажи, не владеющие языком), репликационный (в диалоге могут быть графически представлены реплики только одного персонажа, содержание имплицитных реплик восстанавливается читателем), субъектный (в диалогическое общение с человеком могут быть включены разные субстанции) и др.

Диалогическая коммуникация представлена в прозе фрагментом текста. Диалогический фрагмент текста — это определенным образом структуриро-

ванное сочетание персонажного и авторского речевых планов, в совокупности представляющих диалогическое общение персонажей художественного произведения. Диалогический фрагмент текста в прозаическом произведении (можно назвать его микротекстом в структуре прозаического произведения - макротекста) - часть макротекста, которая упорядочена, организована, структурирована. Диалогический фрагмент текста образует трехуровневую организацию, состоящую из двух речевых планов: авторского окружения и собственно диалога, представленного чужой речыр. Компонентами диалогического фрагмента текста являются: а) ядро- речевой план персонажей (реплики персонажей); б) речевой план автора, включающий: введение (интродукцию), содержащую, как правило, обозначение участников диалога, время и место его проведения; ремарки, содержащие глагол со значением говорения, и имя/местоимение, обозначающее персонажа, произносящего реплику-стимул или реплику-реакцию; авторские отступления, комментарии, части повествовательного и описательного характера, относящиеся по содержанию к диалогическому фрагменту текста; заключение (резюме).

Третья глава «Структурно-семантическая организация диалогической коммуникации» состоит из семи параграфов.

Первый параграф «Личностный фактор в формировании языка художественной прозы А.П.Чехова» посвящен проблеме мировоззрения художника слова, которое имеет статус самопроизвольности и стимулирует его художественную деятельность. Творческое кредо А.П. Чехова, Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого определено К.С. Станиславским в его книге «Работа актера над собой»: «Достоевский всю жизнь искал в людях бога и черта <...>. Вот почему богоискание является сверхзадачей <...>. Лев Николаевич Толстой всю жизнь стремился к самоусовершенствованию, и многие из его произведений выросли из этого зерна, которое является их сверхзадачей. Антон Павлович Чехов боролся с пошлостью, с мещанством и мечтал о лучшей жизни. Эта борьба за нее и стремление к ней стали сверхзадачей многих его произведений» (К.С. Станиславский). Кредо писателя формируется в течение всей его творческой деятельности и является становлением собственной личности и определением творческого «я». Так, ранний

А.П. Чехов - Антоша Чехонте - в своих миниатюрах-рассказах отличается от зрелого А.П. Чехова глубиной психологической интерпретации мыслимого мира, смоделированного им в его целокупности, способами языкового выражения, а также культурологическими, социолингвистическими и этнолингвистическими характеризациями. Переход в иной ментально-эмотивныи мир происходит постепенно, в течение значительного времени, когда его юморески превращаются в произведения с «новыми формами изображения действительности» (JI.H. Толстой). Меняется стиль и стилистика у великого классика русской литературы XIX века, модус представления мыслимого мира - от мысли к слову - выстраивал новые авторские сферы, где тип автора (повествующий, описывающий, рассуждающий, наблюдающий, рассказывающий и пр.) менял авторский вектор иллокуции, содержания и соответственно выстраиваются иные персонажные, предметные, временные и другие авторские проекции.

А.П. Чехов в письме к A.C. Суворину от 1 апреля 1890 г. так определял проблему «субъективности» стиля автора: <«...> Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам».

Одним из основных творческих принципов А.П. Чехов выдвинул требование «полной объективности» изображения действительности. В письме Л.А. Авиловой от 19 марта 1892 года он пишет: «Вот Вам мой читательский совет: когда изображаете горемык и бесталанных и хотите разжалобить читателя, то старайтесь быть холоднее - это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее. А то у Вас и герои плачут и Вы вздыхаете. Да, будьте холодны».

В письме М.В. Киселевой от 14 января 1887 года он пишет: «Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение - правда безусловная и честная», «литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель; он человек обязанный, законтракггированный сознанием своего долга и совестью; взявшись за гуж, он не должен говорить, что не дюж, и, как ему ни жутко, он обязан бороть свою брезгливость, марать свое воображение грязью жизни...».

Представлять в произведениях «правду жизни» А.Г1. Чехов советует брагу Александру в письме (написанном им в начале августа 1887 г.), где дает оценку его рассказа: «Отделывай и не выпускай в печать («Новое время»), прежде чем не увидишь, что твои люди живые и что ты не лжешь против действительности». Эпистолярии А.П. Чехова позволяют проникнуть в творческую сущность автора, понять его субъектно-объективизированный мир -мир его сознания, мир его личного духа, который создает диалог с тем, кому предназначен текст произведения, - его читателем.

Оппозиция автор/читатель по-разному отражается языковыми средствами в его ранней и зрелой прозе: в нашем исследовании делается попытка осмыслить чеховское понимание взаимоотношения между ним как автором и его читателем. А.Чехонте иногда «открывал» себя читателю. Это выражалось п прямом именовании - «читатель», «вы», «ты». Прямое обращение делало диалог автора и читателя открытым, включенным в «поверхностный» языковой текст. Но терялся подтекст, открытость коммуникации общения изменяла глубинность смысла, заложенного в произведении, что делало читателя литературным потребителем.

Понимание, что читатель должен быть активно воспринимающей личностью, чей социально-культурный уровень освоения текста определяется глубиной проникновения в него, привело к тому, что великий классик начал стремиться к иному включению читательского сознания в осмысление художественных задач произведения. Сопричастность читательского сознания авторскому отразила стремление к тому, чтобы тексты осмыслялись читателем, то есть к авторско-читагельскому восприятию текста, но писатель прекрасно понимал, что индивидуально-личностное понимание многозначно. Вырастая как художник слова, А.П. Чехов уделяет большее внимание читательской сфере, где прямой, открытый диалог с читателем стал смещаться в иные типы диалога, когда читатель либо упоминается косвенно, либо включается в несобственно-прямую (близкую к речи автора) или собственно авторскую речь. Диалогическое общение расширяется: автором создается такой модус освоения мира (от слова к мысли), который побуждает читателя становиться активным, а сами диалогические структуры начинают включать не только мир людей, но и одушевленность миров жи-

вотных, насекомых и даже миры неодушевленные, предметные. Оппозиция зрелый А.П. Чехоа/активный читатель приводит к тому, что возникает глубина контактности текстовых коммуникантов- как самого автора и читателя, так и его адресанта и адресата, персонажей текста. Локально-темпоральная позиция персонажей (адресанта и адресата) начитает расширяться дистанционно, между ними появляется субъектно-объектная обратимость коммуникации, возникает прагматика разговорного художественного диалога, что раскрывает возможности многоликости истолкований - и автор все больше и больше становится как бы сторонним наблюдателем.

Коммуникативная направленность чеховского диалога с читателем покоится на феноменологии произведения, которая отражает языковыми средствами авторские рефлексии сознания и данного в них содержания. Эти психосмысловые категории текста передают внутреннее обозрение чеховского мира при исследовательском истолковании текста, которое характеризуется ценностно-содержательным подходом, освоением целей, принципов и технологии языкового выражения сущности и структуры содержания.

Во втором параграфе «Параметры диалогической коммуникации» рассматриваются параметры диалогического общения в художественном тексте: 1) ролевые позиции коммуникантов в актах диалогического общения; 2) рамочность диалога в художественной прозе; 3) локально-темпоральные координаты текстовых коммуникантов; 4) лек-сико-семантические приоритеты диалога; 5) функционирование репликаций; 6) ментально-эмотивный характер диалогической коммуникации.

А.П. Чехов в диалогических фрагментах прозаического текста своих ранних произведений обозначивает свое присутствие личными местоименными словами («я», «мы», «вы»), притяжательными местоимениями («мой», «ваш») либо субстантивной номинацией «автор». Открытость авторской позиции направляет читателя в русло содержания диалогического фрагмента, ограничивая личностную свободу читателя. Постепенный отход от прямого воздействия на читателя приводит к тому, что автор проявляется косвенными обозначениями, утрачивая свой волюнтаризм.

Диалогический фрагмент текста образует относительно самостоятельную структурно-содержательную единицу текста, которая обладает в

известной степени семантико-грамматической автономностью и оформлен-ностыо своей конструктивной организации. По своему строению диалогическая прозаическая структура является разновидностью основной рамочной конструкции текста-композита: начало, или интродукция, тема сообщения - ядро и финал, или резюме (понятие введено Е.И. Дибровой). Диалогический композит текста в своей ядерной части содержит чужую речь в различных грамматических, представлениях (прямая речь, косвенная речь, несобственно-прямая речь и др.).

Пространственно-временные координаты фрагмента могут обладать различной степенью своего представления. В корпусе диалогических структур возможны следующие соотношения: а) выделение авторского времени и субъективный отсчет событий с точки зрения действующих субъектов-персонажей; б) представление автором себя в роли наблюдателя как бы с высоты «птичьего полета» (Б.А. Успенский), которая предлагает одновременный охват всего пространственного положения; в) координирование диалогов может предшествовать диалогическому общению или его развитию. К косвенным указателям темпоральных означиваний могут относиться имена исторических лиц, номинации исторических реалий, описание исторических событий, наименования предметов быта и др. Локально-темпоральная координация обладает прагматической значимостью, так как ее проекции «где?», «когда?» представляют взгляд на мир художника слова.

Диалогическая коммуникация актуализирует авторский смысл сообщения, выводя на поверхностный уровень лексико-семантические приоритеты темы, которые формируются на основе вычленения автором референтно-денотативных и сигнификативных спецификаций повествования. Приоритетность связана с авторской смысловой актуализацией важнейших компонентов темы, их ментально-эмотивных характеристик, оценочных значений, коннотаций компонента и др., что формирует общую модальность текста. Лексико-семантические приоритеты могут быть представлены синтаксически именным/глагольным словосочетанием, простым/сложным предложением, сложным синтаксическим целым. Значение таких конструкций заключается в антитетичности/альтернативности изложения, в ассоциативности с окружающим контекстом.

Диалогические структуры в своем коммуникативном ядре - чужой речи - содержат различные варианты мотиваций, соотношений, взаимодействий реплик-стимулов и реплик-реакций. Стимулирование репликаций как явление психолингвистическое отражает целевую устремленность диалога: при этом первая реплика-стимул определяет следующую за ней разновидность общения: столкновение взглядов, разъяснение своей позиции, попытку выяснения ответной реакции, стремление добиться от собеседника позитивного решения вопроса и т.д. Репликации, носящие реагирующий характер, имеют значение согласия, возражения, выдвижения своих доводов и часто являются амбивалентными по своей природе, так как могут выражать противоположные чувства по поводу одного объекта. Оперативная ориентация адресанта и адресата - персонажей общения - определяется личными взглядами, ценностями и свойствами говорящего лица, но авторская стратегия изложения диалога направляет модальность репликаций и тот интерпретационный фон, который следует расшифровывать читателю и истолковывать исследователю.

Семантическое пространство диалогических структур органически связано с ментально-эмотивным взглядом на содержание повествования. Диалогический фрагмент текста служит отражением психофилологического кредо художника слова, это особо организованная структура произведения, которая в связной форме передает личностно-социальную оценку автора.

В третьем параграфе «Речевые структуры диалога» рассматриваются конструкции репликаций. Реплики в прозаических произведениях могут быть выражены разными формами чужой речи. Прямая речь является основной формой чужой речи, реализующей наиболее близкие структуры к естественному речеповедению человека, она позволяет «звучать» голосу персонажа достоверно, живо и убедительно и представляет диалогическое общение персонажей с наименьшей степенью условности. Реплики диалога, выраженные формами косвенной, несобственно-прямой речи, имеют более высокую степень условности. Диалог может быть выражен авторской речыо. В таком случае авторский и персонажный планы совмещены, персонажный речевой план включен в авторский в виде передачи содержания реплик диалога.

Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. Па предложение вырвать зуб генерал ответил отказом. (здесь и далее в примерах курсив наш - Н.И.).

Лошадиная фамилия Реплики, представленные читателю разными формами чужой речи, являются особенностью письменного диалога, каковым является диалог-персонажей художественного произведения.

В четвертом параграфе «Глаголы говорения в диалоге» анализируются глаголы, вводящие в текст персонажную речь. Они включены в ремарки и обозначают процесс произнесения реплик, являясь одним из компонентов авторской речи. Звучащий характер реплик персонажей подчеркивается глаголами говорения, вводящими разные по функциональной направленности реплики. Приводятся статистические данные о разных по значению глаголах говорения в зависимости от употребления их в реплике-стимуле и реплике-реакции. В диалогических фрагментах текста из 8528 проанализированных иллюстраций 4403 реплики-реакции введены глаголами. Основное количество реплик-реакций вводится глаголами говорения без дополнительных значений: «сказать»- 1454, «говорить» - 97, «проговорить» - 190, «заговорить» - 28 употреблений (40 % от общего количества глаголов). Специфическими для ввода реплики-реакции являются следующие глаголы: «спросить» - 377 (глагол употребляется для ввода реплики-реакции, уточняющей реплику-стимул), «продолжать» - 358 (глагол подчеркивает развитие диалога), «ответить» - 219, «отвечать» - 29 (глаголы для ввода только реплики-реакции), «повторить» - 78. Эти лексемы составляют около 25% от общего числа глаголов, вводящих реплики-реакции. Общий процент глаголов говорения для реплик-реакций меньше, чем глаголов, вводящих реплики-стимулы (80% из 100% у реплик-стимулов, 65% из 100 % у реплик-реакций). Это можно объяснить характером самой реплики-реакции, связанной с большим спектром внешних и внутренних состояний участвующих в общении. Статистические данные о глаголах, употребляющихся не менее 10 раз для ввода реплик-реакций, следующие: «вздохнуть» -162, «крикнуть» - 119, «пробормотать» - 104, «забормотать» - 70, «согласиться» - 65, «бормотать» - 57, «прошептать» - 53 и т.д.

Пятый параграф «Структурно-смысловая позиция репликации» включает три подпараграфа. Первый подпараграф «Структурная позиция» посвящен конструктивной организации диалога, которая имеет свои особенности, связанные с различными позициями персонажного общения. Инверсия репликаций, переструктурирование диалога, отсутствие реплик провоцируют активность читателя, который в определенной степени становится соучастником художественного мира произведения.

Отрицательная эмоциональная реакция, вынесенная в начало диалогической структуры, может помочь читателю восстановить пропущенную в тексте реакцию персонажа.

- С-с-с-скотина! - бормотал Егорушка, который уже раз десять заходил к Аболтухову и спрашивал его, не может ли он выписать шампанского самого высшего сорта.

Цветы запоздалые

Изменение последовательности реплик в структуре диалога, их нерасчлененность в диалогическом фрагменте текста, неполнота диалога и сжатие диалогической структуры - явления художественного прозаического диалога, позволяющие активизировать работу воспринимающего сознания внетекстового субъекта - читателя.

Второй подпараграф «Смысловая характернзация репликаций» содержит характеристики поступательного движения информации в диалоге, развивающемся по законам строения текста как единого целого. Смысловую рассогласованность реплик в диалоге на вертикальном уровне можно отнести к одному из приемов прямой формы психологического изображения персонажа.

- Здравствуйте, голубчики! - сказал Трифон Семенович, подходя к ним. Что, яблочки кушаете? Я, бывает, вам не помешал?

Парень снял шапку и опустил голову. Девка начала рассматривать свой передник.

- Ну, как твое здоровье, Григорий? - обратился Трифон Семенович к паршо. - Как живешь-можешь, паренек?

- Я только один, - пробормотал парень, - да п то с земли.

За яблочки

Смысловая непоследовательность реплик на вертикальном и горизонтальном уровнях развития диалога- одна из форм обозначения А.П. Чеховым тех сложных психологических процессов, которые протекают во внутреннем мире персонажа.

В третьем подпараграфе «Отражение ситуации общения в репликах диалога» анализируются случаи вербального обозначения элементов ситуации общения в репликах диалога. В первую очередь, это касается самих персонажей, которые во время диалога, как и субъекты диалога в реальной действительности, перемещаются в пространстве (в допустимых для ведения диалога пределах), изменяют позы, совершают какие-то действия, что находит отражение в репликах и приближает диалог персонажей к естественному диалогу.

- Я не настаиваю на смертной казни, - сказал фон Корен. - Если доказано, что она вредна, то придумайте что-нибудь другое. Уничтожить Лаевского нельзя, ну так изолируйте его, обезличьте, отдайте в общественные работы...

- Что ты говоришь? - ужаснулся Самойленко. - С перцем, с перцем! -закричал он отчаянным голосом, заметив, что дьякон ест фаршированные кабачки без перца. - Ты, величайшего ума человек, что ты говоришь?! Нашего друга, гордого, интеллигентного человека, отдавать в общественные работы!!

Дуэль

Тематическая прерывность в одной реплике, включение параллельно основной теме второго диалога, отражающего ситуацию, одновременное использование этих приемов делают диалоги персонажей А.П. Чехова близкими к диалогам естественной разговорной речи и подтверждают, что мир окружающих человека процессов, явлений и вещей у А.П. Чехова существует рядом с персонажами, на него также направлено авторское внимание.

15 шестом параграфе «Номинация персонажей» анализируются особенности именований персонажей в прозе А.П. Чехова. Мир произведений А.П. Чехова наполнен персонажами, их количество составляет 2355. Этот подсчет провела М. Ткаченко, составив полный каталог имен по произведениям А.П. Чехова. Эта книга называется «Все герои А.П. Чехова - вся Россия». О. Табаков во вступительной статье к книге пишет: «На самом де-

ле получился на редкость информативный справочник, имеющий отношение не только к Чехову, но и к той России, которую он зафиксировал в своем искусстве».

Персонажи в прозе А.П. Чехова, имеющие имена собственные/не имеющие их, вступают в диалогические отношения, которые помогают выразить сущность характера персонажа и сформировать соответствующее отношение к ним читателя. Неперсонифицированные персонажи, обозначенные именем нарицательным во множественном числе и приобретающие в силу особенностей номинации обобщенный характер, в восприятии читателей создают «множественность» диалогических ситуаций, за счет чего происходит расширение представления о речевой деятельности субъектов.

Описание участия персонифицированного персонажа в диалогах с множественными (неперсонифицированными) субъектами позволяет автору объяснить поведение персонажа и реакцию на это поведение окружающих.

Старцев бывал в разных домах и встречал много людей, но ни с кем не сходился близко. Обыватели своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом раздражали его. Опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит только заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например, о политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти. Когда Старцев пробовал заговорить даже с либеральным обывателем, например, о том, что человечество, слава богу, идет вперед и что со временем оно будет обходиться без паспортов и без смертной казни, то обыватель глядел на него искоса и недоверчиво и спрашивал: «Значит, тогда всякий может резать на улице кого угодно?»

Ионыч

Фрагмент текста включает диалоги доктора Старцева, которые представлены автором в неопределенно-количественной повторяемости. Первый из локально-темпоральных диалогов - диалог гиперонимического типа, последующие диалоги - гипонимического типа, которые характеризуют негативную реакцию Старцева на беседы с обывателями. Имплицитность несобственно авторского взгляда проявляется в следующем: а) точке зрения автора, с которой ведется повествование в рассказе: «ни с кем не сходился близко»; б) констатации общей картины диалогов с обывателями: «обыва-

тали своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом раздражили его». Субъекты этих диалогов номинированы различно, с контекстными сдвигами в семантике: обыватель - «житель данного города» (в обобщенно-личном значении); либеральный обыватель - «человек, обладающий широким кругозором взглядов, приверженец личных свобод»; местоимение-прилагательное «всякий» обладает определительной обобщающей характерист икой - «каждый, любой» обыватель.

А.П. Чехов, моделируя речевую деятельность персонажей, передает естественную диалогическую ситуацию в художественном тексте, сохраняя и обозначая ее признаки. В то же время одним из способов изменения диалога естественной разговорной речи является введение неперсонифицированного множественного субъекта, за счет чего происходит расширение представления читателя о речевой деятельности субъектов диалога.

Седьмой параграф «Диалого-монологическая композиция» посвящен фрагменту текста, в котором диалогическое общение двух персонажей передано в речи одного из них. Персонаж в монологической реплике воспроизводит прозвучавший ранее диалог, вспоминая о своем прежнем диалогическом общении или о диалогах других персонажей, свидетелем которых он был. Реплики в диалого-монологической композиции имеют специфические способы введения, состоящие из нейтральных глаголов говорения {говорить, сказать) или из глаголов, подчеркивающих специфическое значение реплик диалога (спросить, ответить).

Структурная и семантическая организация диалога в языке художественной прозы А.П. Чехова имеет свои особенности, которые связаны с различными изменениями представленного в письменной форме устного персонажного общения и направлены на читателя. Инверсия репликаций, переструктурирование диалога, смысловая «рассогласованность» реплик на вертикальном и горизонтальном уровнях, воспроизведение диалога в речи одного персонажа «провоцируют» активность читателя, который в определенной степени становится соучастником художественного мира произведения.

Четвертая глава «Реальный диалог и его типы» состоит из трех параграфов. В главе анализируются типы реального диалога, которые сохраняют естественное общение персонажей. Коммуникативные транс-

формации в типах реального диалога, не нарушая факт существования двустороннего общения, делают возможным представление в художественной речи различных диалогических взаимодействий. Фрагменты текста, включающие подобные «нарушения» реального общения, акцентируют введение читателя в текст и расширяют тем самым его интерактивность, иными словами, возникают добавочные смыслы (под-текстовые интерпретации, коннотации, эмоции читателя и т.д.). Возникающая диалогическая композиция с внетекстовым субъектом - читателем - представляет собой процесс речевого мышления, в котором реальности авторской интенции «перерабатываются» адресатным истолкованием и становятся классическим образцом фиксации авторского, персонажного и читательского взаимодействия. Таким образом А.П. Чехов включает инстанцию читателя в бытие художественной действительности. Типы реального диалога содержат представление о естественном общении персонажей. Трансформации, которые наблюдаются в типах реального диалога, не нарушают сам факт двустороннего общения. Они дают возможность представления диалогического взаимодействия в виде фрагментов текста, которые по-разному способствуют «введению» читателя в текст и делают восприятие диалога внетекстовым субъектом - читателем - процессом, в котором реальность «перерабатывается» в связи с авторской интенцией и становится фактом «классического» отражения действительности.

Первый параграф «Рекуррентный диалог» посвящен анализу повторов в общении персонажей. Рекуррентный диалог - это диалог, который в одной/нескольких диалогических структурах представляет читателю периодическую закономерность в репликах-стимулах и репликах-реакциях. В отличие от естественной разговорной речи автор художественного произведения может представить читателю в одной диалогической структуре периодически повторяющееся общение, в котором изменены, по сравнению с естественным диалогом, репликационный и персонажный параметры. Концентрация внимания в рекуррентном диалоге на повторе реплики обусловливает частое введение неперсонифицированного персонажа. Повторы в

диалогах выполняют, как правило, характерологическую функцию по отношению к персонифицированному персонажу.

Она любила его самого, его программу, благоговела перед его фельетонами, и, когда ее спрашивали, чем занимается ее брат, она тихим голосом, точно боясь разбудить или помешать, отвечала: "Он пишет!.."

Хорошие люди

Открытость вопроса пеназываемого персонажа лексически эксплицитна: «спрашивали», открытость ответа номинированного персонажа («она» -Вера Семеновна, сестра Владимира Семеновича Лядовского) подтверждается глагольной формой прошедшего времени несовершенного вида «отвечала» и репликой-реакцией характерологического содержания: «Он пишет!» (типичное лексико-семантическое оформление реплики-стимула и реплики-реакции для диалогической структуры вопросно-ответного вида). Второй участник этих диалогов ««персонифицирован и не определен ни именем собственным, ни именем нарицательным, процесс говорения оформлен неопределенно-личным предложением и относится ко всем, кто интересовался занятиями брата Веры Семеновны. Темпоральные параметры рекуррентного диалога не имеют точных показателей, они обозначены словом с дейктиче-ским значением «когда», соотносящим время действий придаточного и главного предложений.

Рекуррентность связана с дейктической лексикой - местоимениями и местоименными наречиями, которые обладают генерализующей функцией -постоянством указания на обобщенность признака (какой-нибудь, всякий, весь), места (туда, там, оттуда), времени (когда, тогда) и др.

Весь вечер уборную комика брали приступом мужчины, приходившие полюбоваться на подарок; все время в уборной стоял восторженный гул и смех, похожий на лошадиное ржанье. Если какая-нибудь из актрис подходила к двери и спрашивала: "Можно войти?", то тотчас же слышался хриплый голос комика:

Нет, нет, матушка. Я не одет!

Произведение искусства Рекуррентный диалог воспроизводит повторяющееся общение и является своеобразной формой речеповедения персонажей.

В параграфе «Имплицитный диалог» описывается двустороннее общение в виде реплик одного персонажа. В прозе А.П. Чехова имплицитные диалоги могут содержать высказывания, помогающие восстановить содержание реплик второго собеседника. Читатель оказывается включенным в процесс диалогического общения, поскольку он в своем сознании воспроизводит реплики одного собеседника по некоторым элементам реплик-стимулов и реплик-реакций другого собеседника, чьи реплики представлены в письменном тексте. Имплицитный диалог основан на том, что этот тип коммуникации, построенный на диалогическом принципе, внешне осуществляется как «одноголосье». Голос собеседника в нем представлен имплицитно. Характерным случаем одностороннего общения является беседа по телефону.

Она слышала, как Ягич позвонил у телефона.

- Будьте добры, соедините с Васильевскими казармами! - сказал он; а через минуту:- Васильевские казармы? Пригласите, пожалуйста, к телефону доктора Салимовича... - И еще через минуту:- С кем говорю? Ты, Володя? Очень рад. Попроси, милый, отца приехать сейчас к нам, а то моя супруга сильно расклеилась после вчерашнего. Нет дома, говоришь? Гм... Благодарю. Прекрасно...премного обяжешь... Merci.

В двенадцатом часу горничная доложила, что пришли Владимир Михайлович.

Володя большой и Володя маленький Элементы, помогающие читателю восстановить диалог, есть и в персонажном, и в авторском речевом плане. Реплики второго собеседника понятны из некоторых переспросов Ягича («Ты, Володя?), которые могут также сопровождаться глаголом говорения, подчеркивающим процесс двустороннего общения («Нет дома, говоришь?»). Последняя часть реплики Ягича («Благодарю. Прекрасно... премного обяжешь... Merci») становится понятной читателю после знакомства со следующим сразу за репликой авторским речевым планом, где в форме косвенной речи представлено сообщение горничной о приезде Владимира Михайловича. Повторы-переспросы в реплике собеседника и авторский речевой план участвуют в информативном наполнении диалогического общения персонажей и дают возможность читателю восстановить полный вариант реального диалога.

В рассказе «Сонная одурь» диалоги между персонажами ведутся в разных пространствах и имеют свои спецификации. Эти пространства условно можно определить как основное, т.е. соотносимое с реалиями описываемого автором фрагмента действительности, и параллельное. Под параллельным понимается пространство, существующее только в восприятии субъекта и не связанное с отражением реального пространства. Показателем наличия в произведении параллельного пространства является название рассказа: использованное в нем существительное одурь означает 'помрачнепи.е сознания, одурение', а также глаголы мечтать, вспоминать, спать, указывающие па виртуальный переход из одного пространства в другое, который происходит в самом начале рассказа. Основное и параллельное пространства периодически сменяются по ходу развития сюжета, а в конце рассказа соприкасаются друг с другом. Параллельное пространство возникает в воображении защитника, в нем происходит диалог двух персонажей - членов его семьи. В психологии воображение относится к числу познавательных процессов, в которых отчетливо обнаруживается специфически человеческий характер деятельности.

В рассказе приведены два диалога между субъектами параллельного пространства (женой и тещей).

- ... «Бедный Мишель, вероятно, проголодался,- говорит жена. Выпил утром стакан чаю без хлеба, так и побежал в суд...»

- «Не беспокойся, матушка! - злорадствует теща. - Такой не проголодается! Небось уж пять раз в буфет бегал. Устроили себе в суде буфет и каждые пять минут просят у председателя, нельзя ли перерыв сделать».

Сонная одурь

В основном пространстве защитник участвует в диалогическом общении с персонажами, находящимися в зале суда.

- Господин защитник, не желаете ли спросить что-нибудь у свидетельницы? - спрашивает председатель.

- Ах... да! Это свидетельница... Нет, не... не желаю. Ничего не имею.

Защитник встряхивает головой и окончательно просыпается. Теперь ему

понятно, что это в самом деле стоит цыганка Глаша, что она вызвана сюда в качестве свидетельницы.

- Впрочем, виноват, я имею кое-что спросить,- говорит он громко.-Свидетельница, - обращается он к Глаше, - вы служите в цыганском хоре Кузьмнчева, скажите, как часто в вашем ресторане кутил обвиняемый? Так-с... А не помните ли, сам ли он за себя платил всякий раз, или же случалось, что и другие платили за него? Благодарю вас... достаточно.

Он выпивает два стакана воды, и сонная одурь проходит совсем...

Сонная одурь

Приведенный выше односторонний диалог содержит высказывания, свидетельствующие о наличии реакции второго собеседника, но не дающие возможности восстановить содержание этих реакций. В реплике защитника высказывания «Так-с» и «Благодарю вас... достаточно», представленные сразу же после вопросов защитника, свидетельствуют о том, что Глаша ответила на вопросы, но ответы эти настолько не важны, что даже не приведены элементы, по которым их можно было бы восстановить. Главное в рассказе - изображение картин семейной жизни, возникающих в воображении персонажа в полусонном состоянии. Диалог с Глашей подчеркивает состояние защитника и его безразличие к ходу процесса. Имплицитный диалог - структура, представляющая коммуникацию в виде реплик одного персонажа. Читатель включен в процесс диалогического общения, поскольку он по некоторым элементам реплик одного собеседника в своем сознании воспроизводит реплики другого собеседника.

В третьем параграфе «Латентный диалог» рассматривается диалог, который используется при характеристике персонажа в определенных ситуациях. В иллокутивных целях автору нужно показать только участие персонажа в общении, не раскрывая при этом его содержания, но определяя некоторые внешние элементы. Описание «свертывания» коммуникации, «скрытого общения», которое не имеет членения на следующие друг за другом реплики, вводится во фрагмент текста, содержащий характеристики персонажа. В рассказе «Неприятность» автор дает характеристику фельдшера, включающую в том числе его диалогическое общение с доктором («отвечал на вопросы складно»), не раскрывая содержания, а фиксируя только факт общения, наличие вопросов и ответов и определяя качественную характеристику последних, противоречащую физическому состоянию персонажа.

Доктор пристально поглядел на него и понял, в чем дело. Фельдшер не шатался, отвечал на вопросы складно, но угрюмо-тупое лицо, тусклые глаза, дрожь, пробегавшая по шее и рукам, беспорядок в одежде, а главное -напряженное усилие над самим собой и желание замаскировать свое состояние, свидетельствовали, что он только что встал с постели, не выспался и был пьян, пьян тяжело, со вчерашнего...

Неприятность

В этом примере диалогическое общение с доктором включено в физио-лого-чувственное и ментальное состояние фельдшера. Фиксация факта общения без раскрытия его содержания, наличие вопросно-ответной конструкции даны в виде структуры многочленного уступительного предложения, включающей в свой состав яркий по семантике союз но, обладающий в данном случае значением наличия препятствующих условий.

В композиции имплицитного диалога важную роль может выполнять предтекст, который приоткрывает читателю содержание реплик одного из персонажей.

Оля сидела возле Егорова, водила перед его глазами своими пальчиками и шептала, шептала... Когда Оля переставала шептать, начинал бормотать Егоров. Он внушал ей то, что княгиня называет "идеями"... Каждое свое слово он подслащивал поцелуем. Он говорил, лез ежесекундно целоваться и в то же время отворачивал в сторону свой рот, боясь, чтобы Оля не почуяла водочного запаха. Оба они были счастливы, забыли, по-видимому, все на свете и не замечали времени.

Зеленая коса

Описание общения Егорова и Ольги оформлено как сложное синтаксическое целое, состоящее из самостоятельных предложений, где персонажная речь представлена глаголами различной семантики. Лексика изъяснения в авторской речи характеризуется следующими номинациями: «шептать», «бормотать», «внушать», «называть», «говоригь».

Особенностью чеховских способов выражения прямой и косвенной речи при скрытой диалогизации является их компрессионность, преобразование «тяжелых» по грамматике и семантике предложений с прямой и косвенной речью в сжатые, имплицитные формы словосочетаний глагольного и именного типа, а также в простые двусоставные и односоставные предложения, как правило моносубъектные, и в сложные предложения всех тппов, постро-

енные не по правилам чужой речи. Структуры с чужой речью у А.П. Чехова «облегчены» и авторизованы. Это составляет ту новаторскую особенность чеховского языка, которая определила дальнейшее развитие стилистики русской прозаической речи.

Функциональная модальность чужой неканонизированной речи в чеховских текстах со скрытым диалогическим общением также обладает своими особенностями. Значение реальной модальности (повествователь-ности) выражается изъявительным наклонением глагольного предиката, которое может быть морфологически оформлено эксплицитно и имплицитно. Имплицитность оформления может быть также окружена контекстом, содержащим лексические ориентиры повествовательности. Вопросительная модальность получает свое выражение лексикой вопроса, которая содержится не только в свободных сочетаниях слов, но и фразеологических единицах. Побудительная модальность (побудительность) в диалогических конструкциях сохраняет и расширяет спектр побуждения от приказа до умолительной просьбы. Побудительность по своему существу - явление диалогического типа, поскольку именно в беседе субъект речи в своем обращении к объекту-субъекту речи склоняет его к какому-либо действию, поступку, ответу и т.п.

Латентный диалог подтверждает наличие одной из закономерностей изменения диалога как формы речи в письменном представлении, а именно возможность его сжатия, сворачивания, свертываемости.

Пятая глава «Ирреальный диалог и его типы» посвящена исследованию типологии ирреального диалога, а именно авторизованно-зкеплицит-ному, фиктивному, потенциальному, виртуальному, внутреннему и эпистолярному типам.

В первом параграфе «Авторизованно-эксплицитный диалог» описывается коммуникация автор-читатель. Классическое повествование основано на последовательном проведении принципа внеположенности создателя литературного произведения внутреннему миру текста. Проникновение создателя произведения в структуру текста ведет к «разгерметизации» мыслимого мира произведения. Автор предполагает, что читатель постепенно познает этот мир согласно предлагаемому ему текстовому развертыванию.

Письменная фиксация мира дает возможность автору считать, что происходящее в произведении находит понимание в сознании читателя, и поэтому автор может остановить этот процесс, переключить читателя из одного пространства - мыслей, возникающих у него согласно развертыванию текста, в другое пространство - пространство мыслей автора, заставить читателя попять, как «делаются» ролевые функции авторской и персонажной речи, как конкретизируются способы выражения разговорной художественной речи -текстовое выражение авторского «я» и «я» читателя.

Лучше самая отчаянная скука, чем та непроходимая печаль, которая светилась в это утро на лице Маруси. Шлепая по жидкой грязи, моя героиня плелась к доктору Топоркову. Зачем она шла к нему?

"Я иду лечиться!" - думала она.

Но не верьте ей, читатель! На ее лице недаром читается борьба.

Цветы запоздалые

В рассказе «Цветы запоздалые» автор обнаруживает свое присутствие сначала определением героини - «моя героиня», затем - в призыве к читателю - «читатель!».

В ложе сидит красивая, полная барыня; лета ее определить трудно, но она еще молода и долго еще будет молодой...Одета она роскошно. На белых руках ее по массивному браслету, на груди бриллиантовая брошь. Около нее лежит тысячная шубка. В коридоре ожидает ее лакей с галунами, а на улице пара вороных и сани с медвежьей полостью. Сытое, красивое лицо и обстановка говорят: "Я счастлива и богата". Но не верьте, читатель!

"Я ряженая, - думает она. - Завтра или послезавтра барон сойдется с Nadine и снимет с меня все это..."

с Ряженые

Включение читателя в текст произведения может происходить не только посредством прямых обращений к нему, но и с помощью введения возможных мыслей читателя, которые приписываются ему автором.

Он объяснился в любви на катке. Она порхала по льду с легкость перышка, а он, гоняясь за ней, дрожал, млел и шептал. На лице его были написаны страдания... Ловкие, поворотливые ноги подгибались и путались, когда приходилось вырезывать на льду какой-нибудь прихотливый вен-

зель... Вы думаете, он боялся отказа? Нет. Елена Гавриловна любила его и жаждала предложения руки и сердца.

Женщина без предрассудков

Способы авторской номинации обращений к читателю различны. Полной номинативной, когнитивной и информативной функцией обладает императивное обращение «читатель!», выражающее волеизъявление автора - чеховскую просьбу, побуждающую к вниманию. Обращение к читателю А.П. Чехов может представить местоименным словом, которое называет читателя, лишь указывая на него. В контексте наименование читателя «вы» выполняет функцию ролевого дейксиса, по своему содержанию оно может обозначать совокупность читателей разного эмотивно-ментального уровня.

Авторизованно-эксплицитный диалог - особая диалогическая структура: она организует встречу двух сознаний - авторского и читательского - и делает солидарными авторское смыслопорождение и читательское смысловосприятие. В творчестве А.П. Чехова авторизованно-эксплицитный диалог обычно встречается в произведениях начального периода, в его юмористических коротких рассказах. Это обычно двухкомпонентный вопросно-ответный диалог, в котором автор и читатель могут занимать разные позиции: и говорящего, и слушающего. Мир произведения как бы открывается для того, чтобы впустить в него воспринимающего субъекта - реального читателя - и обсудить с ним возникающие у него или у автора мысли по ходу развития сюжета.

Во втором параграфе «Фиктивный диалог» рассматриваются структуры коммуникации, возникающие между персонажами художественного произведения, где один или оба не принадлежат к человеческому роду и не владеют речью. Человеческая способность к общению с помощью речи приписывается им в художественной действительности.

Изменение субъектного параметра может быть разным. В диалогическое общение включаются мниморечивые персонажи-субстанции, к которым отнесем мифологические существа, животных, растения, неодушевленные предметы, природные явления и другие субстанции. В реальной действительности общение с мниморечивыми персонажами существует, но оно односторонне и недиалогично.

Фиктивный диалог, в котором субъектами являются водные обитатели, встречается в рассказе «Рыбье дело», где описываются характерные свойства разных пород рыб. Рыбам А.П. Чехов предоставляет возможность высказываться по разным жизненно важным для них вопросам. Модальность содержания прямой речи рыбы зависит от физиологического статуса рыбы (хищная, травоядная), ролевого статуса (подчиняющий/подчиненный), императивного статуса (причинение/непричинение подчиненным зла, неприятности) и др.

Голавль. Рыбий интеллигент. Галантен, ловок, красив и имеет большой лоб. Состоит членом многих благотворительных обществ, читает с чувством Некрасова, бранит щук, но тем не менее поедает рыбешек с таким же аппетитом, как и щука. Впрочем, истребление пескарей и уклеек считает горькою необходимостью, потребностью времени... Когда в интимных беседах его попрекают расхождением слова с делом, он вздыхает и говорит:

- Ничего не поделаешь, батенька! Не созрели еще пескари для безопасной жизни, и к тому же, согласитесь, если мы не станем их есть, то что же мы им дадим взамен?

Рыбье дело

В приведенном выше примере неполные бесподлежащные двусоставные предложения представляют собой характеризацшо рыбы «голавль» сквозь призму человеческих качеств. Первое предложение «рыбий интеллигент» выполняет роль гиперонима к последующим двум предложениям, которые называют «внешние» признаки интеллигентности - образованность, культурность, причастность к умственному труду. И уже во втором многочленном сложносочиненном предложении последняя часть предложения, присоединяемая союзом но и частицей тем не менее в значении 'однако' передает усилительно-уступительное противопоставление, означающее: несмотря на именование «рыбий интеллигент» и его кое-какие признаки: «член благотворительных обществ, читаете чувством Некрасова», он «поедает рыбешек с тем же аппетитом, что и щука». Цинизм истребления пескарей и уклеек «рыбий интеллигент» облекает в расхожую формулу благовоспитанного сочувствия, оформленную как прямая речь. Последняя же с большей силой способствует выражению бесстыдства, пренебрежения к «малым сего мира», спрятанных «за фасадом слов»: «не созрели еще песка-

ри для безопасной жизни», «если мы не станем их есть, то что же мы им дадим взамен». Рыбы выступают носителями человеческих пороков и действуют по схеме поведения человека.

Некоторые животные, живя рядом с человеком, вступают в невербальное общение с ним, и в лингвистической литературе появились исследования, посвященные разговорам человека с домашними животными. «Разговоры с животными - это своеобразный жанр устной речи, интересный прежде всего тем, что он существует, тем, что человек упорно обращает речь к иеговоря-щему существу. Животное отвечает человеку на его слова по-своему, оно говорит с ним на языке чувств» (О.П. Ермакова). Общение с животными в жизни многих людей составляет особую часть их душевной жизни.

Возникающий в художественном тексте диалог не имеет проекции в реальной действительности, один из структурных компонентов такого диалога (обычно реплика-реакция) принадлежит персонажу, не владеющему речью. Первая реплика такого диалога является репликой-стимулом и характеризуется особенностями инициальной реплики, хотя и не рассчитана на вербальную реакцию. Разное графическое оформление реплик в диалоге подчеркивает их реальное существование: звучащее и незвучащее. Ремарка, вводящая вторую реплику диалога с животным (реплику-реакцию), содержит в своем составе глагол говорения, который может сопровождаться союзами предположения, указывающими на условность, неосуществление процесса говорения, представленного репликой-реакцией.

Разговор с собакой в рассказах А.П. Чехова выполняет важную функцию, поскольку это домашнее животное является преданным спутником человека. С собакой обращаются как с близким человеком, разговаривают с ней и получают ответную мимическую и жестовуго реакцию. А.П. Чехов наделяет дворовых собак позитивными моральными и ментальными качествами, что передает особую, чеховскую теплоту к миру малых друзей.

Кругом не было ни души. Дурак Азорка, черный дворовый пес, желая, вероятно, извиниться перед нами за свой напрасный лай, несмело подошел к нам и завилял хвостом. Инженер нагнулся и потрогал его между ушей.

- Что ж ты, тварь, понапрасну лаешь? - сказал он тоном, каким добродушные люди разговаривают с детьми и собаками. - Нехороший сон увидел, что ли? Вот, доктор, рекомендую вашему вниманию, - сказал он,

обращаясь ко мне, - удивительно нервный субъект! Можете себе представить, не выносит одиночества, видит всегда страшные сны и страдает кошмарами, а когда прикрикнешь на него, то с ним делается что-то вроде истерики.

- Да, деликатный пес... - подтвердил студент.

Азорка, должно быть, понял, что разговор идет о нем; он поднял морду и жалобно заскулил, как будто хотел сказать: «Да, временами я невыносимо страдаю, ио вы, пожалуйста, извините».

Огни

В рассказе «Огни» черный дворовый пес Азорка охарактеризован Л.П. Чеховым амбивалентно. В начале он назван «дураком», но затем автор обращает внимание на поведение пса: «желая, вероятно, извиниться перед нами за свой напрасный лай, несмело подошел к нам и завилял хвостом». Именование «дурак», которое имеется в инициальном предложении, находится в противоречии с последующим описанием пса, который охарактеризован нервным субъектом, деликатным псом, просящим извинения за свои страдания.

Одним из персонажей - птицей, владеющей речью, является попугай Иван Демьяныч в повести «Драма на охоте». Он обучен нескольким фразам, одна из которых, приобретающая символическое значение в развитии сюжета повести, начинает повествование. «Муж убил свою жену!» - это инициальная фраза первой главы «Драмы на охоте», и произнесена она попугаем. С попугаем часто беседует хозяин, их диалоги носят почти осмысленный характер.

- Муж убил свою жену! Ах, как вы глупы! Дайте же мне, наконец, сахару!

Этот крик разбудил меня. Я потянулся и почувствовал во всех своих

членах тяжесть, недомогание... Можно отлежать себе руку и ногу, но на этот раз мне казалось, что я отлежал себе все тело от головы до пяток...

- Муж убил свою жену!

- Полно тебе врать, Иван Демьяныч! - сказал я, давая легкий щелчок носу Ивана Демьяныча. - Мужья убивают жен только в романах да под тропиками, где кипят африканские страсти, голубчик. С нас же довольно и таких ужасов, как кражи со взломом или проживательство по чужому виду.

- Кражи со взломом... - процедил сквозь свой крючковатый нос Иван Демьяныч,- Ах, как вы глупы!

- Но что поделаешь, голубчик? Чем мы, люди, виноваты, что нашим мозгам предел положен? Впрочем, Иван Демьяныч, не грешно быть дураком при этакой температуре. Ты вот у меня умница, но небось и твои мозги раскисли и поглупели от этой жары.

Моего попугая зовут не попкой и не другим каким-нибудь птичьим названием, а Иваном Демьяиычем,

Драма на охоте

В примере из повести «Драма на охоте» общение между человеком и птицей представлено лексическими повторами- восклицательными предложениями «Муж убил свою жену!»; «Ах, как вы глупы!»; именными словосочетаниями «кражи со взломом», которые попеременно произносятся человеком и попугаем. Мотивационно развивающиеся речевые действия оформлены функционально-модальными типами повествовательных и вопросительных предложений, которые имеют место как в авторской, так и в диалогической речи. Восклицательносгь повествовательного предложения «Муж убил свою жену!», лишенного в устах попугая смысла и интеллектуально-этической оценки, является эмоциональным криком птицы, который в ходе развития сюжета приобретает в результате убийства женщины симво-лико-референтную значимость.

Включенность человека в окружающие его природные и предметные явления заключается не только в существовании человека в мире этих явлений, но и в общении с ними, несмотря на невозможность получения с их стороны ответной вербальной реакции. Подобное общение, расширяя представление о персонажных адресатах, создает разные игровые формы. «Среди квалификаций, уместных в отношении игры, мы назвали напряжение... Именно элемент напряжения сообщает игровой деятельности, которая сама по себе лежит вне области добра и зла, вполне определенное этическое содержание» (Й. Хейзинга).

Третий параграф «Потенциальный диалог» содержит описание несостоявшегося общения, которое может быть оформлено как диалог. Специфика потенциального диалога заключается в том, что в нем вербально представлена одна реплика. Вторая же реплика дана как возможная. Потенциальный диалог по структуре является двухкомпонентным: произнесенной оказывается обычно реплика-стимул, реплика-реакция представлена автором произведения как не-

произнесенная прямая речь персонажа или же как описанное в авторской речи желание персонажа отреагировать на речь собеседника.

Возможная реплика-реакция в виде непроизнесенной прямой речи вводится обычно глаголами говорения и модальными глаголами хотеть, желать. Графическое оформление возможной реплики-реакции в потенциальном диалоге отличается от оформления реплики-стимула (произнесенная реплика-стимул отделяется традиционно - тире, возможная реплика-реакция - кавычками), что дополнительно подчеркивает их различное звуковое представление в произведении.

- А мы с Зиной сегодня после обеда провели несколько воистину светлых минут! - сказал Власич. - Я прочел ей вслух превосходную статью по переселенческому вопросу. Прочти, брат! Тебе это необходимо! Статья замечательная по честности. Я не выдержал и написал в редакцию письмо для передачи автору. Написал только одну строчку: "Благодарю и крепко жму честную руку!"

Петр Михайлович хотел сказать: "Не впутывайся ты, пожалуйста, не в свои дела!" - но промолчал.

Соседи

Реплика-реакция в потенциальном диалоге может пояснять мимику, жесты персонажа. Описывая различные телодвижения персонажа, А.П. Чехов сопровождает это описание вербальным толкованием, представляя его в форме непроизнесенной прямой речи, вводящейся глаголами говорения с частицами как бы, как будто, подчеркивающими смысл «условного» ответа.

Когда мы, примеряя, натягивали на себя брюки и пиджаки, испещренные живыми нитками, матушка всякий раз брезгливо морщилась и удивлялась:

- Бог знает, какая нынче мода пошла! Даже глядеть совестно Не будь братец столичным, право, не стала бы я шить вам по-модному!

Спиридон, радуясь, что бранят не его, а моду, пожимал плечами и вздыхал, как бы желая сказать: «Ничего не поделаешь: дух времени!»

Тайный советник

К потенциальным диалогам можно отнести также диалоги, в которых отсутствует графическое обозначение ответной реакции, дающей возможность читателю представить ее характер.

Приехал из завода доктор Нещапов. Он был врачом, но года три назад взял на заводе пай и стал одним из хозяев и теперь не считал медицину своим главным делом, хотя и занимался практикой. Наружно это был бледный, стройный брюнет в белом жилете; понять же, что у него в душе и в голове, было трудно. Здороваясь, он поцеловал у тети Даши руку и потом то и дело вскакивал, чтобы подать стул или уступить место, все время был очень серьезен и молчал, и если начинал говорить, то почему-то первую фразу его нельзя было расслышать и понять, хотя говорил он правильно и не тихо.

- Вы изволите играть на рояле? - спросил он у Веры и вдруг вскочил, так как она уронила платок.

Просидел он с полудня до двенадцати часов ночи и очень не понравился Вере; ей казалось, что белый жилет в деревне, это - дурной тон, а изысканная вежливость, манеры и бледное, серьезное лицо с темными бровями были приторны; и ей казалось, что постоянно молчал он потому, вероятно, что был недалек. Тетя же, когда он уехал, сказала радостно:

- Ну, что? Не правда ли, прелесть?

В родном углу

Для читателя графическая неоформленность реакции не означает ее полное отсутствие. Читатель может восстановить возможное диалогическое общение персонажей, поскольку содержание потенциальной реплики Вари «подсказывается» читателю содержанием абзаца («не понравился», «дурной тон», «недалек» и др.). У читателя возникает ориентированное развертывание диалогической ситуации на уровне персонаж - персонаж, поскольку на уровне повествователь - читатель имеются лексико-семантические ориентиры - приоритетные ценности, возникающие в общении.

Возможность проецирования ответной реплики может опираться в авторском тексте на некоторые компоненты смысла предшествующего повествования. Первая глава повести «Попрыгунья» завершается репликой Дымова, на которую нет оформленного ответа.

-... Дымов, мы о тебе говорим! - крикнула она мужу,- Иди сюда. Протяни свою честную руку Рябовскому... Вот так. Будьте друзьями.

Дымов добродушно и наивно улыбаясь, протянул Рябовскому руку и сказал:

- Очень рад. Со мной кончил курс тоже некто Рябовский. Это не родственник ваш?

Попрыгунья

Незамкнутость диалогической структуры в лрозе А.П. Чехова раскрывает неисчерпаемость возможностей диалогической формы и является элементом, характеризующим ее важную особенность, заключающуюся, как отмечает Э. Полоцкая, в смещении «центра драматических коллизий из области внешнего общения людей в область их духовной жизни».

В четвертом параграфе «Виртуальный диалог» описывается такой диалог, которого в авторской референтной ситуации не происходило. Виртуальный диалог мыслится персонажем как происходящий между известными друг другу собеседниками. Авторский речевой план, предваряющий виртуальный диалог и представляющий читателю конситуацию, содержит элементы, указывающие на то, что описываемое диалогическое общение является нереальным, условным.

Дьякон воображал, как он засядет и будет подсматривать, а когда завтра за обедом фон Корен начнет хвастать, то он, дьякон, со смехом станет рассказывать ему все подробности дуэли.

«Откуда вы все знаете?» - спросит зоолог.

«То-то нот и есть. Дома сидел, а знаю».

Дуэль

Одним из субъектов виртуального диалога может быть обобщенный не-персонифицированный персонаж, которому приписывается возможная реплика-стимул. Вторым участником диалога является персонаж, представляющий в своем речевом мышлении этот диалог.

Если бы меня спросили, что мне не нравится в теперешних моих учениках, то я ответил бы на это не сразу и не много, но с достаточной определенностью. Недостатки их я знаю, и мне поэтому нет необходимости прибегать к туману общих мест. Мне не нравится, что они курят табак, употребляют спиртные напитки и поздно женятся; что они беспечны и часто равнодушны до такой степени, что терпят в своей среде голодающих и не платят долгов п общество вспомоществования студентам.

Скучная история

Виртуальный диалог может быть описан в авторском речевом плане и не разделен на реплики. Читательское восприятие воображаемого общения персонажей как общения диалогического основано на толковании глаголов, описывающих характер свернутого общения. Глаголы беседовать, спорить,

советоваться содержат в своем значении, помимо характеристики своеобразия самого речевого общения, также указание на совместность речевого действия и предполагают как минимум двух субъектов данных процессов. В диалогическом фрагменте, содержащем виртуальный диалог, может быть дана тема диалога и приведена одна из возможных реплик, прозвучавших, как мыслит персонаж, в этом диалоге.

Он представлял себе, как вчера вечером и ночью отец и дочь долго советовались, быть может, долго спорили, и потом пришли к соглашению, что Юлия поступила легкомысленно, отказавши богатому человеку. В его ушах звучали даже слова, какие в подобных случаях говорятся родителями: "Правда, ты не любишь его, но зато, подумай, сколько ты можешь сделать добра!"

Три года

Реплики виртуального диалога могут быть выражены формами несобственно-прямой речи. В повести «Цветы запоздалые» Топорков, глядя на Марусю, воспроизводит в своем воображении вопрос, который Маруся могла бы ему задать, и следом за вопросом — свой ответ. В его сознании создается полноценное диалогическое общение: реплика-стимул, реплика-реакция. Оба собеседника реально присутствуют в описываемой действительности, воссоздаются их реплики.

И под напором воспоминаний осунулась его величественная фигура, исчезла гордая осанка и поморщилось гладкое лицо.

- Что же я могу сделать? - прошептал он еще раз, глядя на Марусины глаза.

Ему стало стыдно этих глаз.

А что, если она спросит: что ты сделал и что приобрел за все время своей практики?

Пятирублевки и десятирублевки, и ничего больше! Наука, жизнь, покой - все отдано им. А они дали ему княжескую квартиру, изысканный стол, лошадей, все то, одним словом, что называется комфортом.

Цветы запоздалые

В художественном произведении писателем фиксируется непосредственный, совпадающий с мыслительном процессом момент воображаемого общения. Реплики «вторичной реальности» не произносятся, но их возможное произнесение зафиксировано в сознании персонажа. А.П. Чехов оформляет сферу виртуального (воображаемого) диалога, вербализуя внутренний

мир персонажа и актуализируя тем самым психические аспекты внешних межличностных отношений.

В пятом параграфе «Внутренний диалог» анализируется внутренняя речь, выступающая в функции общения персонажей. Реплики речевого мышления двух личностей строятся по законам движения и композиционной организации текста, составляя особый диалогический фрагмент. Внутренний диалог - специфическая диалогическая структура, имеющая отличия от канонического общения. Внутренний диалог строится по образцу естественного, но вторым субъектом этого диалога является не второе говорящее лицо, а воображаемое «я» самого персонажа, которому приписывается способность владения речью. Создается диалогическая структура, подобная естественной, в которой реплики следуют одна за другой, но которая в силу особенностей второго субъекта не имеет звукового параметра. Она по своему существу отражает динамику сознания одного и того же персонажа, вскрывает его внутренние психологические процессы, представляет течение мыслей в его самосознании как столкновение амбивалентных позиций.

Внутренний диалог - это диалог персонажа со своим вторым «я», которое как бы отделяется от него, превращается в отдельный субъект и на равных правах общается с персонажем. Внутренний диалог можно рассматривать как одну из форм внутреннего монолога, в котором уровень диалогичности достигает максимального предела. По мысли В.В. Налимова, «такой диалог возможен только тогда, когда личность способна к саморасщеплению на участвующие в диалоге субличности». А.П. Чехов различно номинирует субличности: это «совесть» как высшее состояние духа человека («Несчастье»), это нейтральное обозначение второго «я»- «кто-то, что-то» («Жена»), «кусочек» («Ионыч»), «бес жадности и корыстолюбия» («Не в духе»), «бесенок» («Драма на охоте») и др. У А.П. Чехова внутренний диалог возникает в ситуации надрыва личности, приводящей к конфликтной диалогичности.

После бессонной ночи он находился в состоянии ошеломления, точно его опоили чем-то сладким и усыпляющим; па душе было туманно, но ра-

достно, тепло, и в то же время в голове какой-то холодный, тяжелый кусочек рассуждал:

«Остановись, пока не поздно! Пара ли она тебе? Она избалована, капризна, спит до двух часов, а ты дьячковский сын, земский врач...»

«Ну, что ж? - думал он. - И пусть».

«К тому же, если ты женишься на ней, - продолжал кусочек, - то ее родня заставит тебя бросить земскую службу и жить в городе».

«Ну, что ж? - думал он. - В городе, так в городе. Дадут приданое, заведем обстановку...»

Ионыч

Внутренняя речь по-разному участвует в формировании диалогического фрагмента текста. Она может представлять весь персонажный план, формируя внутренний диалог, может быть только частью персонажного плана, представляя одну из реплик и формируя потенциальный диалог. В этих разновидностях художественного диалога внутренняя речь выполняет роль структурообразующего элемента. Включение внутренней речи в диалогические фрагменты текста в прозе А.П. Чехова является одним из средств представления читателю внутреннего слоя сознания персонажей, открывающего непонимание персонажами самих себя, что является, как отмечает Е.Г. Эткинд, одной из важнейших черт чеховского психологизма. Эти структуры позволяют А.П. Чехову вскрыть читателю динамику внутренней жизни персонажей, показать психологическую достоверность человеческого существования.

В шестом параграфе «Эпистолярный диалог» исследуется письменная диалогическая коммуникация, представленная в эпистоляриях. От реального диалога эпистолярный диалог отличается по нескольким параметрам: адресат и адресант не располагаются, как правило, рядом друг с другом, они дистанцированы, обмен информацией проводится с помощью незвучащей речи, реакция следует через определенный временной промежуток, необходимый для составления ответа.

А.П. Чехов по-разному передает эпистолярный диалог-переписку: это может быть письмо одного из персонажей, которое можно считать его репликой, представленной письменным монологом.

Вы, та сЬеге, мой дорогой, незабвенный друг, в своем милом письме спрашиваете меня, между прочим, почему я до сих пор не женат, несмотря на свои 39 лет?

Моя дорогая! Я всей душой люблю семейную жизнь и не женат потому только, что каналье судьбе не угодно было, чтобы я женился. Жениться собирался я раз пятнадцать и не женился потому, что все на этом свете, в особенности же моя жизнь, подчиняется случаю, все зависит от него! Случай - деспот. Привожу несколько случаев, благодаря которым я до сих пор провожу свою жизнь в презренном одиночестве...

Исповедь, или Оля, Женя, Зоя

Эпистолярный диалог может быть односторонним, двусторонним и возможным. Односторонний диалог представлен письмом одного из участников переписки. Это письмо адресата, т.е. письмо-реакция. По информативной насыщенности оно превосходит не приведенное в тексте письмо адресанта, поскольку содержит новую, необходимую для читателя информацию, включающую и сведения о том, что это письмо-реакция. Это становится понятным по имеющимся в нем отсылкам к письму, на которое дается ответ. Оба письма (приведенное в тексте письмо-реакция и не приведенное в тексте письмо-стимул) можно условно считать монологическими репликами письменного одностороннего диалога. Таким образом письменный диалог может представлять собой предполагаемое реальное общение.

Вот что пишет она:

«Вы спрашиваете меня, люблю ли я этого мальчика? Да, иногда... За что? Бог знает... Правда, он некрасив и несимпатичен. Такие, как он, не рождены для того, чтобы иметь право на взаимную любовь. Такие, как он, могут только покупать любовь, даром же она им Fie дается».

Он и она

Другой прием письменного диалога - знакомство с письмами обоих персонажей в их полном объеме (рассказы «Два письма», «Затмение луны»). Первое письмо - письмо-стимул - содержит вопросы, указания адресату и информацию, имеющую отношение к этим вопросам и указаниям. Второе письмо - письмо-ответ, письмо-реакция - может содержать либо косвенные, либо чрезмерно подробные ответы на вопросы и указания адресанта, что и создает комический эффект.

Письменный диалог, происходящий между персонажами с помощью записок, заменяет реальный устный диалог в том случае, если персонажи по каким-то причинам, находясь рядом друг с другом, не считают возможным общаться устно. Записки могут быть анонимными и оставаться в связи

с этим без письменного ответа, но реакция адресата, представленная в тексте внутренней речью, делает такое общение на уровне читателя диалогическим.

На другой записке тем же самым изломанным почерком с хвостами и закорючками было написано: «А кто-то в субботу не уедет».

«Глупое издевательство, - подумал Лаевский. - Пятница, пятница...»

Дуэль

В Заключении подводятся итоги исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ НАШЛО ОТРАЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

Публикации в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией

1. Об одном виде диалога в художественном произведении // Русский язык в школе. 1996. № 4. С. 96-97. (0,3 пл.).

2. О некоторых типах диалога художественной прозы (на материале произведений А.П. Чехова) // Известия высш. учеб. заведений. Сев.-Кавк. регион. Обществ, науки. 2000. № 3. С. 62-67. (0,4 пл.).

3. О своеобразии диалога художественной прозы (на материале прозы А.П. Чехова) // Русский язык в школе. 2000. № 6. С. 72-77. (0,6 пл.).

4. Открытый диалог как разновидность диалога художественной литературы (на материале прозы А.П. Чехова) // Известия высш. учеб. заведений. Сев.-Кавк. регион. Обществ, науки. 2001. № 3. С. 111-114. (0,5 пл.).

5. О завершенных и незавершенных диалогах в прозе А.П. Чехова // Научная мысль Кавказа. Приложение. 2003. № 11. С. 163-169. (0,4 пл.).

6. Об изменениях в структуре диалогов прозы А.П. Чехова // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2004. № 3. С. 29-36. (0,5 пл.).

7. О ситуации общения в диалогах прозы А.П. Чехова // Русский язык в школе. 2005. № 2. С. 72-75. (0,4 пл.).

Монографии

8. Изотова Н.В. Диалогическая коммуникация в языке художественной прозы А.П. Чехова. Ростов н/Д, 2006. 244 с. (14,3 пл.).

Публикации в других изданиях

9. О порядке слов в сложных репликах диалогов прозы А.П. Чехова // Языковое мастерство А.П. Чехова: Сб. ст. Ростов н/Д, 1988. С. 93-97. (0,3 п.л.).

10. О порядке слов в вопросительных предложениях художественной прозы А.П. Чехова// Языковое мастерство А.П. Чехова: Сб. ст. Ростов н/Д, 1990. С. 83-89. (0,4 пл.).

11. Средства выражения информативно важного в диалоге художественного произведения // Сев.-Кавк. чтения: Материалы школы-семинара «Лиманчик-92» : [Тезисы докладов]. Ростов н/Д, 1992. Вып. 5. С. 27-28. (0,1 пл.).

12. «Ирреальный» диалог // Выразительность художественного и публицистического текста. Ростов н/Д, 1993. Ч. 5. С. 20-22. (0,1 п.л.).

13. Спецкурс «Анализ диалога художественного произведения» в системе подготовки бакалавров филологии // Фундаментальные и специальные дисциплины в системе университетской многоуровневой образовательно-профессиональной подготовки филологов и журналистов: Тезисы межвуз. науч.-метод. конференции 14-16 сентября 1994 г. Ростов н/Д, 1994. Вып. 2. С. 26-28. (0,1 п.л.).

14. 1С вопросу о структуре диалога в произведениях А.П. Чехова // Языковое мастерство А.П. Чехова: Сб. ст. Ростов н/Д, 1995. С. 110-116. (0,4 п.л.).

15. О движении информации в сложном диалогическом единстве // СевероКавказские чтения "Проблемы филологии и журналистики в контексте новых общественных реальностей" (Лиманчик- 95): Материалы Всерос. науч. конференции. Ростов н/Д, 1995. Ч. 1. С. 45-46. (0,1 п.л.).

16. Ситуация общения и диалог художественного произведения // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики. Краснодар, 1995. Вып. 1. С. 56-58. (0,2 п.л.).

17. «Ирреальный диалог» как вид художественного диалога // Проблемы экспрессивной стилистики: Сб. ст. Ростов н/Д, 1996. Вып. 3. С. 91-95. (0,3 п.л.).

18. К вопросу о «разговорности» художественного диалога // Стилистика в вузе и школе: Материалы и тезисы науч.-практ. конференциию М.-Ростов н/Д, 1996. С. 39-40. (0,1 пл.).

19. О порядке слов как средстве создания «разговорности» художественного диалога// Проблемы речевого воздействия.Ростов н/Д, 1996. Вып. 2. С. 47-48. (0,1 п.л.).

20. О структуре и семантике сложной реплики диалога // Семантика языковых единиц: Доклады V междунар. конференции. М., 1996. С. 152-155. (0,4 п.л.).

21. О порядке слов в диалогах художественной прозы // Язык и коммуникация: деятельность человека и построение лингвистических ценностей: Материалы Сочинского междунар. коллоквиума по лингвистике. Сочи, 1996. С. 33-35. (0,2 п.л.).

22. К вопросу о структуре и семантике диалога в драме // Функционирование языка в различных речевых жанрах. Ростов н/Д, 1997. Вып. 4. С. 3-4. (0,1 пл.).

23. Пунктуационные знаки как реплики художественного диалога // Проблемы грамматической стилистики. Ростов н/ Д, 1997. Вып. 2. С. 39. (0,1 пл.).

24. Об информативности художественного диалога // Гуманитарные науки на границе тысячелетий: Сб. ст. Краснодар, 1997. Ч. 2. С. 145-152. (0,5 пл.).

25. О некоторых особенностях диалогического текста // Тезисы II Всерос. науч. семинара «Человек-коммуникация-текст». Барнаул, 1998. Вып. 2. Ч. 1. С. 136-137.(0,1 пл.).

26. О средствах создания естественности художественного диалога // Филология и журналистика в контексте культуры: Материалы Всерос. науч. конференции. Ростов н/Д, 1998. С. 40-41. (0,1 пл.).

27. О семантике некоторых типов диалогических единиц // Семантика языковых единиц: Доклады VI междунар. конференции. Т. 2. М, 1998. С. 272-274. (0,4 пл.).

28. О формах чужой речи в диалоге (на материале прозы XX века) // Русский язык в социокультурном пространстве региона: функционирование и проблемы языкового развития личности. Ростов н/Д, 1999. С. 272-274. (0,2 пл.).

29. Типы диалога в художественной прозе (на материале произведений А.П. Чехова) // Структура и семантика художественного текста: Доклады IV междунар. конференции. М., 1999. С. 172-181. (0,5 пл.).

30. О своеобразии диалога в художественной прозе // Филология на рубеже тысячелетий: Материалы междунар. науч. конференции. Вып. 2. Я зык как функционирующая система. Ростов н/Д, 2000. С. 158-159. (0,2 пл.).

31. О формах представления диалога в художественном произведении (на материале прозы А.П. Чехова) // Русский язык: фразеология, грамматика, стилистика: Сб. ст. Ростов н/Д, 2000. С. 103-115. (0,5 пл.).

32. Читатель и автор в диалогах прозы А.П. Чехова // Русский язык вчера, сегодня, завтра. Воронеж, 2000. С. 80-81. (0,1 пл.).

33. Реплики в диалогах прозы А.П. Чехова II Текст. Структура и семантика: Доклады VIII Междунар. конференции. М., 2001. Т. 2. С. 269-276. (0,5 пл.).

34. Формы представления диалога в художественной литературе (на материале прозы А.П. Чехова) // Единицы языка: функционально-коммуникативный аспект. Ростов н/Д, 2002. С. 169-174. (0,3 пл.).

35. О диалоге как фрагменте художественного текста // Предложение и слово: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов. 2002. С.121-123. (0,2 пл.).

36. О своеобразии диалога художественной прозы // Человек. Язык Искусство: Материалы междунар. науч.-практ. конференции. МПГУ. М., 2002. С. 230-231. (0,1 пл.).

37. Внутренняя речь в диалоге художественной прозы (на материале произведений А.П. Чехова) // Эстетические и лингвистические аспекты анализа текста и речи. Сб. ст. Всерос. науч. конференции. В 3-х т. Т. 2. Соликамск, 2002. С. 409-415.(0,3 пл.).

38. К вопросу об изучении диалога художественной литературы // Новые аспекты в преподавании русского языка в школе и вузе: Материалы междунар. науч.-практ. конференции. МПГУ. М., 2002. С. 73-76. (0,2 пл.).

39. Об особенностях структуры диалогического фрагмента текста // Речевая деятельность. Текст: Сб. ст. конференции. Таганрог, 2002. С. 131-136. (0,4 п.л.).

40. О трансформации художественного диалога (на материале прозы А.П. Чехова) // Текст. Структура и семантика: Материалы IX Междунар. конференции. М., 2003. (0,4 п.л.).

41. О компонентах диалогического фрагмента текста и их сочетании в прозаическом произведении // Культуроведческий подход: его реализация в школьном и вузовском курсах русского языка. М., 2003. С. 69-70. (0,1 пл.).

42. Диалог прозы в сравнении с естественным диалогом // История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания. Вып. 3. Семантика. Грамматика. Стиль. Текст. Ростов н/Д, 2003. С. 116117. (0,1 пл.).

43. О субъектах диалога художественной литературы (на материале прозы А.П. Чехова) // Язык в прагматическом аспекте: экспрессивная стилистика, риторика: Межвуз. сб. науч. тр. Ростов н/Д, 2003. С. 103-109. (0,4 пл.).

44. О диалогах в рассказе А.П. Чехова «Сонная одурь» // XXI Чеховские чтения: Сб. науч. тр. Таганрог, 2003. С. 49-53. (0,3 п.л.).

45. Некоторые особенности структуры и семантики диалогических фрагментов текста (на материале прозы А.П. Чехова) // Язык. Дискурс.Текст: Тр. и материалы. РГПУ. Ростов н/Д, 2004. Ч. 2. С. 53-55. (0,3 пл.).

46. О глаголах говорения в ДФТ (на материале прозы А.П. Чехова) // Разноуровневые характеристики лексических единиц. Смоленск, 2004. Ч. 1. С. 177-183. (0,4 пл.).

47. Диалог как лингвистическая проблема // Современное состояние университетского филологического и журналистского образования, перспективы его модернизации и вхождения в международное образовательное пространство: Материалы конференции. Ростов н/Д, 2004. С. 37-38. (0,1 пл.).

48. О внутренней речи в монологах и диалогах прозы А.П. Чехова // Филологический вестник Ростовского госуниверситета. 2004. № 2. С. 25-30. (0.5 пл.).

49. О тенденциях изменения диалога в художественной прозе // Русский язык: исторические судьбы и современность: Тр. и материалы II Междунар. конгресса исследователей русского языка. М., 2004. С. 626. (0,1 пл.).

50. О диалоге художественного прозаического произведения в сравнении с естественным диалогом // Диалог языков и культур в гуманистической парадигме: Материалы междунар. науч. конференции «VII Житниковские чтения». Челябинск, 2004. С. 129-131. (0.3 п.л).

51. Об отражении некоторых элементов ситуации общения в диалоге (на материале прозы А.П. Чехова) // Речь. Речевая деятельность. Текст: Материалы конференции. Таганрог, 2004. С. 206-211. (0,3 п.л.).

52. К вопросу об анализе художественного диалога в школе // Актуальные проблемы методики преподавания русского языка на современном этапе российского образования в средней и высшей школе: Материалы конференции. М, 2004. С. 39-41. (0,1 п.л.).

53. «Скрытый» диалог как разновидность диалога в прозе А.П. Чехова // Материалы ХХП Чеховских чтений. Таганрог, 2004. С, 53-58. (0,3 п.л.).

54. Повторяющийся диалог как разновидность диалога художественной прозы // Седьмые Поливановские чтения: Сб. статей. Ч. 2. Смоленск, 2005. С. 259-264. (0,4 п.л.).

55. Об авторских компонентах в диалогах прозаических произведений (на материале прозы А.П. Чехова) // Язык. Дискурс. Текст. Ч. 1. Ростов н/Д, 2005. С. 109-111.(0.3 пл.).

56. О диалогах с внутренней речью в прозе А.П. Чехова // Художественный текст и языковая личность: Материалы IV Всерос. науч. конференции. Томск, 2005. С. 197-202. (0.4 п.л.).

57. О неполных диалогах в прозе А.П. Чехова // Язык как система и деятельность. Ростов н/Д, 2005. С. 143-146. (0,3 п.л.).

58. Изучение диалога как формы речи в профильной школе // Русский язык в профильной школе: Материалы Всерос. науч.-практ. конференции. МГПУ. М.Ярославль, 2005. Ч. 2. С. 15-19. (0,3 п.л).

59. Диалог художественной прозы: проблемы развертывания (на материале произведений А.П. Чехова) // Текст. Структура и семантика: Материалы X междунар. конференции. М., 2005. С. 48-55. (0,5 пл.).

60. Мнимый диалог как разновидность художественного диалога (на материале прозы А.П. Чехова) // Активные процессы в современном русском языке: Материалы Всерос. межвуз. науч. конференции. Ростов н/Д, 2006. С. 214-220. (0,5 пл.).

Подписано в печать 4.12.06 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Ризография. Объем 2,5 уч.-изд. л. Тираж 100. Заказ № 36/12.

Отпечатано в типографии ООО «Диапазон». 344010, г. Ростов-на-Дону, ул. Красноармейская, 206. Лиц. ПЛД № 65-116 от 29.09.1997 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Изотова, Наталья Валерьяновна

Введение.

Глава 1. Проблематика диалогичности в современной лингвистике.

1.1. Аспекты исследования диалога.

1.2. Диалог и его характеристики.

1.2.1. Диалог и монолог. Сравнительная характеристика.

1.2.2. Диалог и его структурные единицы.

1.3. Диалогизм и художественный текст в теории М.М.Бахтина.

1.4. Тенденции диалогичности в современном мире.

Глава 2. Естественная разговорная речь и разговорная речь в художественном тексте.

2.1. Естественная разговорная речь: современные спецификации.

2.1.1. Характеристики разговорной речи.

2.1.2. Систематика разговорной речи.

2.2. Разговорная речь в художественном тексте.

Глава 3. Структурно-семантическая организация диалогической коммуникации.

3.1. Личностный фактор в формировании языка художественной прозы А.П. Чехова.

3.2. Параметры диалогической коммуникации.

3.3. Речевые структуры диалога.

3.4. Глаголы говорения в диалоге.

3.5. Структурно-смысловая позиция репликаций.

3.5.1. Структурная позиция.

3.5.2. Смысловая позиция репликаций.

3.5.3. Отражение ситуации общения в репликах диалога.

3.6. Номинация персонажей в диалоге.

3.7. Диалого-монологическая композиция.

Глава 4. Реальный диалог и его типы.

4.1. Рекуррентный диалог.

4.2. Имплицитный диалог

4.3. Латентный диалог

Глава 5. Ирреальный диалог и его типы.

5.1. Авторизованно-эксплицитный диалог.

5.2. Фиктивный диалог.

5.3. Потенциальный диалог.

5.4. Виртуальный диалог.

5.5. Внутренний диалог.

5.6. Эпистолярный диалог.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Изотова, Наталья Валерьяновна

Исследование художественного текста в современном языкознании определяется гносеологически-коммуникативным и культурно-антропоцентрическим аспектами. Текст представляет мир авторского творения, референтный к миру действительности, но духовно освоенный и смоделированный художником слова. Диктуемый законами художественного познания и художественного представления действительности, текст в рамках теории повествования отражает активное диалогическое взаимодействие писателя и читателя (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Н.Д. Арутюнова и др.). Являясь психолингвистическим и лингвокультурным многомерным феноменом, литературное произведение отражает авторское кредо в его ментально-конструктивных языковых свойствах: семантическое пространство текста и его структурация, единицы текста и их ансамбли, семантическая комбинаторика и др. - представления художественной событийности, т.е. причастности к объективной действительности, воспроизводящей в художественных образах авторское освоение мира (JI.C. Выготский, А.Ф. Лосев, JI.A. Новиков, Е.И. Диброва и др.). Многомерность художественного текста определяется воплощением психологии автора - его потребностей, мотивов, иллокуций, где психология - «душа произведения» (К. Юнг).

Настоящее научное исследование посвящено одной из актуальных проблем языка художественной литературы - образованию диалогических структур в прозаических произведениях. Проблема диалогизации в художественном тексте связана с сопоставлением художественного диалога с диалогом естественной разговорной речи и исследованием структурно-семантической организацией диалогической коммуникации.

Актуальность исследования определяется новизной рассмотрения структуры, семантики и функций диалогической речи в тексте художественных произведений А.П. Чехова. В отличие от языка драматического произведения, где диалог и монолог представлены как отдельные речевые акты действующих лиц, которые связаны с авторскими ремарками, фоновым окружением сценического изображения, невербальными компонентами общения (мимикой, жестами и др.), диалогическая речь в художественной прозе органически включена в текстовое окружение, которое, предваряя и заключая собственно диалог, образует рамочную организацию, обусловленную содержанием повествования. Диалогический фрагмент текста представляет собой относительно автономную по структуре и смыслу единицу текста, которая обладает определенной связностью и целостностью. Возникающая рамочная конструкция является типичной формой построения диалогов в художественной разговорной речи, однако в тексте произведения она обладает как вариантностью смысла повествовательного окружения, для которого характерна компрессия введения и резюмирования авторско-читательской коммуникации, так и вариантностью ядра - формального выражения собственно диалогических построений.

Предметом исследования является диалог как рамочный лексико-семантический и структурно-композиционный фрагмент языка художественного текста, состоящий из авторского повествовательного окружения и собственно коммуникативного речевого акта. Реферируемая диссертация посвящена исследованию конструктивно-смысловой организации диалогической коммуникации в актах персонажного общения и авторском их представлении. Такая дифференциация обусловливает изучение содержательных и грамматических характеристик диалогического компонента текста как относительно целостной части текста: введения - чужой речи (собственно диалога) - заключения. В современной лингвистике прозаический диалог принято рассматривать в самодостаточном функционировании, в его внутреннем системном описании и параметризации.

Специфика объекта, предмета и цели исследования определили постановку следующих задач:

1. представление диалогизма в языке художественной прозы в его современной лингвистической интерпретации;

2. выявление спецификаций естественной разговорной речи и разговорной речи в художественном тексте в их параметрическом описании для установления особенностей диалогической речи в художественном произведении;

3. изучение речевых структур диалога, обладающих рамочностью построения, локально-темпоральными координатами и типологией глаголов говорения;

4. описание особенностей диалогической художественной коммуникации на основании ролевых позиций коммуникантов в актах общения в языке А.П. Чехова;

5. рассмотрение смысловой позиции репликаций, отражающих ситуацию общения и определяемых чеховской номинацией персонажей;

6. систематизация типов реального и ирреального диалогов, определяемых на основании акта подлинного общения в языке прозы великого русского классика;

7. установление специфики художественной разговорной речи в произведениях А.П. Чехова, которая раскрывает стилевые и стилистические приемы построения текста.

Научно-методологическая основа исследования. Анализ диалогических структур в языке художественной прозы А.П.Чехова определяет необходимость сопоставительного изучения и разграничения естественной разговорной речи и разговорной речи в художественном тексте на основании языковой и внеязыковой ситуации, апперцепционной базы и спонтанности диалогической реакции. Сопоставительно-сравнительный метод рассмотрения языкового материала позволяет выявить характеристики текстовой диалогической коммуникации. Структурно-семантический анализ способствует определению параметров речевых композиций диалогического фрагмента текста. Семный метод применяется при исследовании текстовых смыслов с учетом авторских трансформаций языковой семантики и текстовых коннотаций. Структурно-семантическая параметризация позволила произвести разграничение типов реального и ирреального диалогов и обосновать их свойства.

Научная новизна. В диссертации впервые осуществляется комплексное коммуникативное структурно-семантическое исследование диалогического фрагмента художественного текста, который представляет собой рамочную организацию из повествовательного прозаического окружения и ядра конструкции, состоящего из различных видов чужой речи, типичной структурой которой является прямая речь. Разговорная речь в художественном тексте при таком подходе предстает как обработанная и организованная согласно авторским иллокуциям и интенциям особая форма разговорной речи, свойственная литературным произведениям, создаваемая в соответствии с творческой манерой художника слова и направленная на эстетическое воздействие на читателя. Анализ систематики, структуры и семантики разговорной речи в художественном тексте выявил специфику его коммуникативной природы -интегральные и дифференциальные характеристики, свойственные как естественной разговорной речи, так и трансформированной разговорной речи художественного текста. Интегральные характеристики позволили определить общие свойства коммуникативно-речевой природы разговорной речи и отчленить дифференциальные ее признаки в художественной прозе. Это предоставило возможность установить параметры устной разговорной речи в ее специфических особенностях в художественном произведении как особом типе монолого-диалогического общения, адресованного читателю. Структура монолого-диалогического общения представляет собой фрагмент текста, включающий монологическое введение и заключение и срединную часть - собственно диалогическую речь. Введение понятия монолого-диалогической композиции дало возможность по-новому проанализировать конструктивную и смысловую позиции репликаций, отражение ситуации общения в репликах диалога как продолжение авторского повествования и оценить существо реальности или «мнимости» персонажей. Диалогический фрагмент текста впервые рассмотрен как сложная речевая конструкция в ее структурном и смысловом оформлении, где важную роль играют позиция репликаций, семантика глаголов говорения, номинация персонажей в диалоге, представление ситуации различными речевыми конструкциями и др. Перечисленные факторы определяют речевой строй различных типов диалога, которые приобретают свою типологию в консенсусе интенций и иллокуций коммуникантов. Оппозиция естественная разговорная речь / художественная разговорная речь позволяет предметно разграничить конструктивные, семантические и прагматические признаки: живая разговорная речь спонтанна, специфично грамматически и лексически организована, это по большей части прямая речь, для которой характерна парцеллированность и сегментация; в ней многие невербальные компоненты коммуникации не имеют вербального выражения; в естественной разговорной речи велика роль неканонической фонетики и интонации. В свою очередь, разговорная речь в художественном тексте представляет собой структурно-семантическую конструкцию, обладающую письменной фиксацией, которая строится на основании нормативности изложения письменного литературного произведения; она обладает обрамлением внутреннего устройства, закрепляет в художественном тексте психологические, когнитивные и социокультурные установки общения, свойственные данной языковой эпохе, и отражает авторские установки в описании общения автор - читатель и персонаж - персонаж.

Теоретическая значимость работы заключается в установлении роли личностного фактора в формировании диалогических структур в художественной прозе, где автор обнаруживает себя эксплицитно в психолого-социальной и историко-культурной интерпретации объективного мира, своих намерений и творческих установок, санкционированных как языковым стилем эпохи, так и авторским «я». Кредо писателя - сверхзадача его творчества -формируется в течение всей его литературной деятельности и отражается в становлении собственной творческой личности и установлении социально-этических, эстетических, ментально-эмотивных характеризаций. «А.П. Чехов боролся с пошлостью, с мещанством и мечтал о лучшей жизни. Эта борьба за нее и стремление к ней стали сверхзадачей многих его произведений» (К.С. Станиславский). Авторские иллокуции опираются на модус представления мыслимого мира писателя, что определяет характер коммуникативных функций диалогических структур. Ранний А.П. Чехов - Антоша Чехонте - в своих миниатюрах-рассказах отличается от зрелого А.П. Чехова. Субъект и объект в диалогических структурах у раннего А.П. Чехова наделен юмористически-иронической речевой тактикой и аналогичной ролевой характеристикой коммуникантов. Речеповеденческие акты, адресованность диалога, формы обращения к читателю и персонажа к персонажу отражают набор языковых конвенций, свойственных социокультурному уровню коммуникантов. Диалогический язык раннего А.П. Чехова близок к естественной разговорной речи, лексика - коннотационно беднее, грамматика чужой речи обычно имеет простые структурные схемы. Оппозиция зрелый А.П. Чехов / «воспитываемый» читатель приводит к тому, что возникает более глубокая по освоению контактность текстовых коммуникантов: как самого автора и читателя, так и адресанта и адресата, персонажей текста. Локально-темпоральная позиция персонажей (адресанта и адресата) начинает расширяться дистанционно, между персонажами появляется субъектно-объектная обратимость коммуникации, возникает прагматика разговорного художественного диалога, что раскрывает возможности многоликости истолкований - и автор все больше и больше становится как бы сторонним наблюдателем, который рассматривает событийность с точки зрения чеховских ценностных ориентиров - «правдиво нарисовать жизнь и кстати показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы». Диалогический фрагмент художественного текста зрелого А.П. Чехова представляет собой устойчивую организацию канонизированного типа и является внутренней коммуникацией малой формы.

А.П. Чехов выявил содержательные типы диалогических структур, свойственных национально-концептуальному миропониманию и мировосприятию. Диалогическая коммуникация, являясь основной формой речевого поведения человека в естественном общении, находит отражение в художественной литературе как форма авторско-читательского и персонажного общения. Диалог прозаического произведения подвергается различным языковым трансформациям, поскольку представляет устное естественное общение, что позволяет автору расширить его возможности в произведении и рассчитывать на мыслительную деятельность читателя. На защиту выносятся следующие положения:

1. Диалог как основная форма речевого общения персонажей в художественной литературе является канонизированной формой коммуникативного общения. В художественных произведениях диалог является элементом вторичного авторского мира, имеющим аналог в языковом естественном общении человека. Речевая действительность в художественном произведении -это воспроизведенная действительность, проецирующаяся на естественное речевое поведение человека и рассчитанная на восприятие читателем как и существующая на самом деле. В художественной прозе диалогическая коммуникация, с одной стороны, наиболее достоверно и точно отражает естественную речевую коммуникацию, поскольку диалогический фрагмент текста, формирующийся сочетанием авторского и персонажного речевых планов, дает возможность читателю представить полноценную диалогическую ситуацию. С другой стороны, диалог в прозе подвергается изменениям различного плана, позволяющим в своей структуре «сохранять» его главное свойство - направленность на читателя и побуждение читателя к текстовому осмыслению.

2. Коммуникативная природа диалогических структур в языке художественной прозы определяется интенциями и иллокуциями авторского «я», прагматической направленностью авторского начала и находит свое выражение в речевой структуре диалога, обусловленной нормативностью текста, рода и вида художественного произведения, культурными и лингвосо-циальными традициями своего времени и особенностями индивидуального стиля художника слова.

3. Естественная разговорная речь и разговорная речь художественного произведения обладают интегративными и дифференциальными свойствами. Интеграции устанавливают аналогии коммуникативного речевого общения, дифференциации обусловлены принципом, методом и способом речеповеденческого сотрудничества; оппозиция: устная диалогическая речь / письменная диалогическая речь различна в своих фонетических, интонационных, структурно-семантических, грамматических, мимических, жестовых и др. проявлениях. Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова, зафиксированные в письменном виде, представляют собой: а) монолого-диалогические организации; б) конструкции художественного текста, обладающие в классическом виде трехуровневой организацией (авторская преамбула - собственно персонажная речь - авторское резюме); в) фрагменты текста произведения с базовыми функциями сообщения (когнитивной, коннативной, этикетной и др.); г) структуры текста, в которых устанавливаются повествовательные функции автора диалогической конструкции - реального субъекта повествования и персонажа диалогического текста; д) диалог художественного произведения представляет коммуникативное существование персонажей, являющееся формой социально-культурного контакта на языке эпохи.

4. Содержательный характер диалогических структур является результатом мироощущения и мировосприятия художника слова и конструируется его творческим кредо. К основным творческим принципам А.П. Чехова относятся: «Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле. Ее назначение - правда безусловная и честная» (письмо М.В. Киселевой от 14 января 1887 г.); «Отделывай и не выпускай в печать («Новое время»), прежде чем не увидишь, что твои люди живые и что ты не лжешь против правды» (в письме брату Александру в начале августа 1887 г.по поводу рассказа брата); «Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам» (письмо А.С. Суворину от 1 апреля 1890 г.). Авторское кредо при построении диалогических структур обусловлено доминантами эстетического, этического, социального и философского характера, что находит свое выражение в содержании. композиции и стилистике диалога.

6. Ирреальный диалог - это художественный диалог, в котором один или несколько параметров (локально-темпоральный, персонажный, репликаци-онный и др.) трансформированы таким образом, что в результате возникает общение, не имеющее проекции в реальной речевой действительности. Типы ирреального диалога выделяются в зависимости от того, какой из обязательных параметров общения отсутствует или как он представлен в диалоге.

8. Диалогические структуры в своем коммуникативном ядре содержат различные варианты мотиваций, взаимодействий реплик-стимулов и реплик-реакций. Стимулирование репликаций как явление психолингвистического порядка отражает целевую устремленность диалога: при этом первая реплика-стимул направляет следующий за ней характер общения - столкновение взглядов, разъяснение своей позиции, попытку выяснения ответной реакции, стремление добиться от собеседника позитивного решения вопроса и т.д. Репликации, носящие реагирующий характер, имеют значения согласия, возражения, выдвижения своих доводов и часто являются амбивалентными по своей природе, так как могут выражать по поводу одного объекта противоположные чувства. Репликационный модус коммуникативного общения в диалоге имеет в своей основе психологическую амбивалентность в ее широком понимании, отражающую либо антитетичность, либо альтернативность обсуждения. Оперативная ориентация адресанта и адресата - персонажей общения - определяется личными ценностями и свойствами говорящего лица, но авторская стратегия изложения диалога направляет модальность, функционирование репликаций и интерпретационный фон, который направлен читателю и исследователю.

9. Диалогическая коммуникация в языке А.П. Чехова связана с двумя закономерностями: сжатие (компрессия) диалогической структуры (как правило, за счет сокращения персонажного речевого плана) и расширение собственно диалогической структуры. Возникновение диалогических фрагментов, появляющихся в результате указанных закономерностей, определяется авторским включением внетекстового субъекта художественной коммуникации - читателя, поскольку происходит изменение понимания общения только при условии воспринимающего сознания читателя - в согласии/несогласии с иллокуцией и интенцией художника слова, по его замыслу. Особенности чеховской структурно-семантической организации диалогической конструкции способствуют созданию целевого назначения коммуникации в художественном повествовании А.П. Чехова, рассчитанной на соучастие, сотворчество читателя. Новаторство нравственно-эстетической позиции А.П. Чехова - в диалогической активизации читателя, его личност-но-актуальной формы восприятия и истолкования - «недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам».

Источники исследования. Материалом для диссертации послужил язык художественной прозы А.П.Чехова (Полное собрание сочинений и писем в 30 т., М.,1974-1982). Методом сплошной выборки извлечено 8528 реплик персонажей, структурированных в диалогические фрагменты текста

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на научных конференциях в период с 1988 по 2005 г.: межвузовские научные конференции (Ростов-на-Дону, 1988, 1990, 1992, 1995, 1996, 1997, 1998, 2000, 2002, 2003, 2004, 2005); Чеховские чтения и межвузовские конференции в Таганроге (2003, 2004, 2005); V международная научная конференция «Семантика языковых единиц (Москва, 1996); VI международная конференция «Семантика языковых единиц» (Москва, 1998); VII международная конференция «Структура и семантика художественного текста» (Москва, 1999); VIII международная конференция «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2001); международная научно-практическая конференция «Человек. Язык. Искусство» (Москва, 2002); IX международная научная конференция «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2003); II международный конгресс исследователей русского языка «Исторические судьбы и современность» (Москва, 2004); X международная конференция «Текст. Структура и семантика» (Москва, 2005).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, приложений и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова"

Выводы.

Эпистолярный, внутренний, потенциальный, фиктивный, авторизованно-эксплицитный и виртуальный диалоги отнесены к видам ирреального диалога в связи с возможной аналогией художественных разновидностей диалога с естественным разговорным диалогом. Диалог в прозаическом произведении может изменяться в тексте по сравнению с живым общением таким образом, что диалогическое общение охватывает все художественное пространство произведения и расширяет представление о коммуникации в мире фикциональной действительности.

Ирреальная диалогизация находится в контраверзных отношениях с реалиями рекуррентности, латентности, имплицитности. Общая семантика мнимости, потенциальности, виртуальности, внутриречевого собеседования и др. создает условную аналогию - художественную разновидность диалога как с естественным разговорным диалогом, так и с диалогом художественной прозы.

Фикциональность речевых актов ирреальных диалогов определяется двумя различающимися по своему существу причинами: а) отсутствием формализованного конструктивного выражения чужой речи, исходящей от человека; б) несуществующих в действительности реалий речевого общения в сфере природного мира, мифологии и предметного мира.

Если в первом случае автор содержательно и стилистически избегает речевых структур человеческой коммуникации, то во втором случае он, в противовес реальному миру, уподабливает общение общению человека. Последняя градация имеет две разновидности, одна из которых предлагает тип смешанной одушевленной/неодушевленной коммуникации, что описывается А.П.Чеховым при беседах субъекта с собакой, лошадью, насекомыми и др. Иными словами, возникает одушевленный/неодушевленный вид речевой деятельности в широкой трактовке речевого общения. Вторая разновидность представляет собой чисто фиктивную коммуникацию, когда А.П.Чехов предлагает как факт речевого общения звукоподражательные явления в сфере неодушевленной предметности. Таким образом, ирреальность диалогизации подчинена общим правилам речевого общения человека, однако нерегулярными являются субъекты/объекты самого общения.

Заключение

Интегративность гуманитарного знания XX века привела к тому, что современная лингвистика и ее специфический раздел исследования - художественный текст - стала средоточением психологии, когнитологии, философии, социологии, культурологии, этнолингвистики и др. Однако в настоящее время три раздела человеческого познания - языкознание, литературоведение и «лоно всех наук» (К.Юнг) - психология остаются сопредельными по отношению друг к другу.

Между тем кредо художника слова, определяющее содержание, род и вид литературы и способы представления объективного мира, находится в художественном произведении в органическом единстве.

Описание художественного теста связывается в настоящем исследовании с антропоцентрически-коммуникативной интерпретацией литературного произведения, в котором материальный мир, существующий объективно, пропускается через мир творящего сознания, субъективного по своей внутренней духовности. Обладая закономерностями композиционной устроенности, проза отображает художественное представление действительности в авторских спецификациях.

Категории текста являются универсальными понятиями свойств и отношений художественного мира. В числе важнейших парных категорий находятся категория автора и категория читателя, которые теснейшим образом соотносятся с другой категорийной формой - структурой и содержанием произведения. Специфика художественного текста определяется тем, как его создатель представляет мир действительности в персонажах, событиях, предметах, свойствах, т.е. в виде конкретных индивидуальных представлений.

Настоящая работа анализирует общую систему структурирования художественного прозаического текста и его отдельную единицу - диалогический структурный компонент, выполняющий функцию коммуникативного общения персонаж-персонаж. Диалог между автором и читателем и диалог между персонажами согласуется не только с изображаемыми характерами, нравами, обычаями и прочими частными чертами, но и с читателями, субъектами потребления, воспринимающими произведения искусства.

Для М.М.Бахтина категория автора была философской категорией, разрешающей антимонию: самодвижение литературной формы, действие внелич-ностных объективных сил, - и идеи личности, созидающей предлежащий исследователю художественный мир.

В настоящем исследовании впервые осуществляется анализ коммуникативной структурно-семантической единицы текста - диалогического фрагмента текста в его интегрально-дифференциальной характеризации, индивидуально-авторской письменной фиксации и интерпретации. А.П. Чехов, великий стилист XIX века, сумел в композицию данной структуры включить свои социокультурные, психологические и когнитивные установки общения, которые нашли свое развитие в разных типах диалога.

Рассмотрение речевых структур диалога показало, что они обладают ра-мочностью своего построения, локально-темпоральной координацией и типологией глаголов говорения. Анализ смысловой позиции репликаций, отражающих ситуацию общения, определил у А.П. Чехова номинативную функциональность персонажей.

Систематизация типов диалога показала, что естественная разговорная речь и разговорная речь в художественном произведении обладают интегральными и дифференциальными свойствами. Общность функций естественной и художественной речи определяется идеей речеповеденческого сотрудничества. Разграничения указанных способов общения обусловлены устной и письменной формой существования. Письменная форма существования художественного диалога включает в себя не только различные виды чужой речи, но и мировосприятие и мироощущение художника слова, т.е. включает элементы его творческого кредо: писать «правду жизни», «субъективные элементы он (читатель - Н.И.) подбавит сам», «правда безусловная и честная», читатель «обязан бороть свою брезгливость».

Диалогический фрагмент текста представляет собой рамочную трехуровневую организацию: авторское вступление (преамбула), ядро организации (чужая речь), авторское заключение (резюме). Диалогический фрагмент текста органически включен в авторское прозаическое окружение и служит ментально-эмотивным элементом, открыто живописующим персонажей. Различные типы персонажей (люди, животные, насекомые, растения, мифологические существа, явления природы, предметы реального мира и др.) позволили А.П. Чехову создать широкую гамму коммуникаций, обладающих своими особенностями и свойствами общения. Однако в целом, каким бы ни являлся по своей сущности персонаж - одушевленный, неодушевленный, человек, животное, языковым основанием письменной художественной коммуникации являются законы естественной разговорной речи: ситуация общения, непосредственный контакт коммуникантов в речевом акте, апперцепционность базы общения, речеповеденче-ские приемы общения и др.

Воспроизведение устного общения в художественном тексте условно по сравнению с естественной речью, но параметризация приближенности/удаленности от живой разговорной речи позволяет выделить реальный и ирреальный художественный диалоги.

Реальный диалог - это художественное «перенесение» естественной разговорной речи в разных формах чужой речи в литературное произведение. Речь персонажей обычно персонифицирована в реальном диалоге и обладает такой информативной значимостью, которая в чеховском «исполнении» служит яркой персонажной характеристикой. Структура и содержание чеховских диалогов -определенный этап организационно-смысловых конструкций персонажных коммуникаций в художественной прозе. Великие предшественники А.ПЛехова А.С.Пушкин, Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой и др. русские классики в своем художественном творчестве представили принципы структурирования диалогического общения и формировали различные образцы ведения разговора в прозе XIX века. Однако развитие речевого мышления у художников слова XIX века изменяли стиль и стилистику русской литературы, модус представления мыслимого мира - от мысли к слову - определял появление новых авторских спецификаций, где тип автора (повествующий, описывающий, рассуждающий, наблюдающий и т.д.) изменял авторскую иллокуцию и интенции, и соответственно менялись персонажные авторские проекции. Л.Н.Толстой подчеркивал, что у А.ПЛехова произведения создавались с «новыми формами изображения действительности». Указанные новые формы нашли прямое отражение и в типологии диалогов.

Реальный диалог представлен в работе тремя типами: рекуррентный, имплицитный, латентный. Рекуррентный диалог выполняет характерологическую функцию к одному из персонифицированных персонажей. Обычно эти функции связаны с постоянными характеристиками персонажа, его поведения, свойств и обладают типичными языковыми средствами: глагольными формами несовершенного вида, имеющими семантику повторяемости действия, состояния, явления, и дейктическими словами (местоимениями и местоименными наречиями и др.).

Имплицитный диалог характеризуется наличием репликаций одного персонажа, которые представляют двухстороннее общение, что создает диалогический принцип «одноголосья». Повторы, переспросы в репликациях «говорящего» персонажа информативно наполняют диалогическое общение действующих лиц, что дает возможность читателю практически восстановить полностью речевую диалогическую структуру.

В латентном диалоге представлена сжатая, свернутая коммуникация, что происходит с помощью расширения лексических возможностей глаголов, которые содержат в своей семантике лишь компоненты общения.

В художественном прозаическом произведении общение может быть представлено в диалогическом фрагменте текста, в котором по сравнению с еетественным общением отсутствуют обязательные для общения параметры. Ирреальный диалог - это художественный диалог, в котором один или несколько параметров (локально-темпоральный, персонажный, репликационный и др.) трансформированы так, что в результате возникает общение, не имеющее проекции в реальной речевой действительности. Типы ирреального диалога выделяются в зависимости от того, какой из обязательных параметров общения отсутствует или как он представлен в диалоге. В составе ирреального диалога выделяется шесть типов: авторизованно-эксплицитный, виртуальный, фиктивный, потенциальный, внутренний, эпистолярный. Каждый из указанных типов обладает особенностями конструктивного выражения и смыслового наполнения.

Авторизованно-эксплицитный диалог характеризуется полной информативной, когнитивной и номинативной функциями, которые фиксируют происходящее в произведении как переключение читателя из одного пространства мыслей в другое пространство - пространство авторской мысли. Подобное изложение отражает авторскую целеустремленность - вовлечение читателя в анализ ролевых функций авторской и персонажной речи. Лексико-грамматическими ориентирами авторизованно-эксплицитного диалога является наличие личного местоимения первого лица «я» - текстового выражения либо авторского, либо читательского присутствия. Аналогичную функцию ролевого дейксиса выполняет местоимение «вы», императивное обращение «читатель!» и др., которые выполняют чеховское волеизъявление - просьбу, побуждающую к интерпретационному вниманию.

Фиктивный диалог характеризуется изменением персонажного параметра. Для него характерны мниморечивые персонажи, к которым относятся животные, рыбы, мифологические существа, природные явления, предметы и др. Возникающий фиктивный диалог между мниморечивыми персонажами строится как типичный речемыслительный акт человеческого общения. Подобная диалогичность обладает достаточно яркой эмоциональной окрашенностью: ласкательной по отношению к животным, иронической по отношению к хищности рыбьего царства, презрительной по отношению к ядовитым насекомым, насмешливой - к попугаю.

Внутренний диалог формируется с помощью внутренней, незвучащей, немой речи к самому себе. Сознательные и подсознательные процессы душевной жизни А.П. Чехов представляет в специфике трагичной и фарсовой стилистики. Глубина проникновения художником слова во внутренний мир персонажа осуществляется как репликация двух сознаний одного и того же персонажа. Воображаемое «я» самого персонажа проявляется по мыслительным законам движения текста и представляет собой типичную структуру диалогизации -трехуровневый «беседный» фрагмент текста. Озвученность процесса размышления персонажа выявляется глаголами говорения, отражающими степень звучности и последовательности мыслительного процесса. Включение внутренней речи в диалогический фрагмент текста в прозе А.П. Чехова является одним из средств представления читателю внутреннего слоя сознания персонажей, что является важнейшей чертой чеховского психологизма, раскрывающего достоверность своеобразия существования внутреннего человека.

Диалог как основная форма речевого общения «канонизирован» в художественной литературе, поскольку относится к «обязательным формам» бытия человека. В художественных произведениях диалог является элементом «вторичного», придуманного и написанного автором мира, имеющим аналог в языковом существовании человека. Речевая действительность в художественном произведении - это воспроизведенная действительность, проецирующаяся на естественное речевое поведение человека и рассчитанная на восприятие читателем как существующая на самом деле. В художественной прозе диалогическая коммуникация, с одной стороны, наиболее достоверно и точно отражает естественную речевую коммуникацию, поскольку диалогический фрагмент текста, формирующийся сочетанием авторского и персонажного речевых планов, дает возможность читателю представить полноценную диалогическую ситуацию. С другой стороны, диалог в прозе подвергается изменениям различного плана, позволяющим те не менее в своей структуре «сохранять» его главное свойство - направленность на читателя и побуждать читателя на основе текста к внетекстовому общению.

Проза А.П. Чехова - это мир общения, мир разговоров, мир коммуникации. Б.М. Эйхенбаум писал, что «рассказы Чехова совсем не похожи на то, что принято называть новеллами; это, скорее, сцены, в которых гораздо важнее разговор персонажей или их мысли, чем сюжет» [Эйхенбаум, 1969, с. 365-366]. Мир персонажей прозы А.П.Чехова диалогичен и насыщен не только внешним, но и внутренним общением, что позволяет читателю представить человека во всей многомерности существования и изменить таким образом объемность мира персонажей в воспринимающем сознании читателя.

Диалог в прозе А.П. Чехова, с одной стороны, полностью соответствует естественному диалогическому общению, с другой стороны, принимает формы, которые свойственны только письменному представлению диалога. Выделение реального и ирреального диалогов и их разновидностей основывается на проекции на естественную коммуникацию, на ее различные параметры, хотя письменное воплощение устной коммуникации, в том числе и художественной, всегда условно.

Изменения, которые наблюдаются при передаче диалогической коммуникации в прозе А.П. Чехова, связаны с двумя следующими закономерностями: сжатие (компрессия) диалогической структуры (как правило, за счет сокращения персонажного речевого плана) и расширение диалогической структуры (в связи с включением в диалог внутренней речи и сопровождающих его авторских компонентов). Возникновение диалогических структур, появляющихся в результате действия указанных закономерностей, невозможно без учета включения в общение внетекстового субъекта художественной коммуникации -читателя, поскольку структурируется измененное общение в диалог только при условии воспринимающего сознания читателя. Особенности структурносемантической организации диалогической структуры, реальный и ирреальный диалоги способствуют созданию особой коммуникации в сфере художественного повествования А.П. Чехова, рассчитанной на соучастие, сотворчество читателя. Письменное воплощение диалогического общения позволяет писателю расширить возможности диалога в пространстве прозаического произведения, рассчитывая на мыслительную деятельность читателя.

Определяя общее свойство чеховской поэтики (сюжетосложения, детализации, композиции, речевого строя), Г.Н. Поспелов обозначил его как «особую включенность читателя в мир произведения, особую личностно-актуальную форму восприятия» [Поспелов, 1972, с. 170], что наблюдается и в различных типах диалогической коммуникации в прозе.

Список научной литературыИзотова, Наталья Валерьяновна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Ананьев Б.Г. Психология чувственного познания. М., 1960.

2. Артюшков И.В. Аспекты исследования внутренней речи //Филологические науки. 1997. № 4.

3. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР: СЛЯ. 1981. Т.40.4.

4. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

5. Арутюнова Н.Д. Феномен молчания // Язык о языке. М., 2000.

6. Афанасьев В.Г. Системность и общество. М., 1980. С. 72.

7. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.,1969.

8. Бабайцева В.В., Инфантова Г.Г.,Нжолина Н.А., Чуркина И.П. Современный русский язык. Синтаксис. Ростов-на-Дону, 1997.

9. Балухатый С.Д. Ранний Чехов (о фамилиях-масках и фамилиях-стилизациях)// А.ПЛехов. Ростов-на-Дону, 1959.

10. БаллиШ. Французская стилистика. М., 1961.

11. Бакун В.М. Вычленение коммуникативного центра в диалогическом единстве // Вопросы синтаксиса русского языка: Сб. ст./ Отв. ред. А.А.Юдин. Рязань, 1976.

12. Бажов В.Г. Антропоцентризм языка и поэтика точки зрения // Общая стилистика: теоретические и прикладные аспекты. Калининград, 1990.

13. Баранов А.Н., Иванова Е.А. Лексические показатели минимальных диалогов (элементы типологии) // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология, 1999. № 1.

14. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога//Вопросы языкознания. 1992. № 2.

15. Барлас Л.Г. Язык повествовательной прозы Чехова. Проблемы анализа. Ростов-на-Дону, 1991.

16. Бахтин М.М. Марксизм и философия языка. М., 1993. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности //

17. М.М. Бахтин Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000.

18. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

19. Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка. М.,2002.

20. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847. // Собр. соч. В 9 т. Т. 8. М., 1982.

21. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

22. Бицилли П.М. Творчество Чехова: Опыт стилистического анализа// Би-цилли П.М. Трагедии русской культуры. М.,2000.

23. Бландова Н.Г. Автор в диалоге своих героев // Русская речь. 1975. № 1. Борисова И.Н Цельность разговорного текста в свете категориальных сопоставлений // Stilistika Opole. 1997. № 6.

24. Борисова И.Н. Разговорный диалог как текст: категория завершенности // Риторика и речевая коммуникация: теория практика - преподавание. М., 1998.

25. Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: проблема интегративности. Автореф.дис. .д-ра филол.наук. Екатеринбург, 2001.

26. Борисова М.Б. О типах диалога в пьесе М. Горького «Враги» //

27. Очерки по лексикологии, фразеологии, стилистике. Ученые зап. Ленингр. Гос. Ун-та. Серия филолог, наук. Вып. 24. Л., 1956.

28. Борисова МБ. Искусство диалога в драматургии А.Н.Островского // Вопросы стилистики. Вып.9. Саратов, 1975.

29. Борисова М.Б. Язык драмы // Проблемы стилистического анализа. СПб., 1995.

30. Большой толковый словарь русского языка. СПб., 2004.

31. Бройтман С.Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века. Махачкала, 1983.

32. Бройтман С.Н. Субъектная структура русской лирики XIX в. в историческом освещении // Изв. АН СССР, СЛЯ. 1988. Т.47, № 6. С.527-538.

33. Брчакова Д. Коммуникативные и структурные типы связей между смежными предложениями в устном научном тексте // Современная русская устная научная речь. Текстовые, лексико-грамматические, словообразовательные особенности. Т.З. М., 1995.

34. Брызгунова Е.А. Звуки и интонация русской речи. М., 1969.

35. Брызгунова Е.А. Диалог // Русский язык. Энциклопедия. М., 1979.

36. БуберМ. Два образа веры. М., 1995.

37. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Диалогические функции некоторых вопросительных предложений // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982. Т.41. № 4.

38. Бырдина Г. В. Конструктивная роль исходной реплики в диалогическом вопросо-ответном единстве. Автореф. дисс. канд.филол.наук. Воронеж, 1985.

39. Бырдина Г.В. Динамическая структура русской диалогической речи. Тверь. 1992.

40. Ваганова Л.П. Подтекст в «Черном монахе» А.П.Чехова // Творчество А.П.Чехова. Ростов-на-Дону, 1980.

41. Ваганова Л.П. Имя собственное как средство реализации художественных принципов писателя //Язык и стиль А.П.Чехова. Ростов-на-Дону, 1986.

42. Валгшова Г.В. Функциональные типы предложений. Ростов-на-Дону,1967.

43. Валимова Г.В. Об основных типах ответных предложений диалогической речи // Юбилейный сборник (к 25-летию ин-та). Ученые записки Ростовского гос. пед. ин-та. Ростов-на-Дону, 1955.

44. Валюсинская З.В. Вопросы изучения диалога в работах советских лингвистов // Синтаксис текста. М., 1979.

45. Вайман С.Т. Парасловесный диалог // Филологические науки. 1980.2.

46. Ванников Ю.В. Синтаксис течи и синтаксические особенности русской речи. М., 1979.

47. Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. Общие понятия стилистики. Разговорно-обиходный стиль речи. М., 1976. Васильева А.Н. Художественная речь. М., 1983.

48. Введение в литературоведение. М., 1999.

49. Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой // Труды фонетического института практического изучения языков. JL, 1925.

50. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.

51. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М.,1980.

52. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.,1972.

53. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.,

54. Винокур Г. О. «Горе от ума» как памятник русской художественной речи //Г.О. Винокур. Избранные работы. М., 1959.

55. Винокур Г. О. О языке художественной литературы. М., 1991.

56. Винокур Т.Г. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи // Исследования по грамматике русского литературного языка. М., 1955.

57. Винокур Т.Г. К вопросу о норме в художественной речи //

58. Синтаксис и норма. М., 1974.

59. Винокур Т.Г. Характеристика структуры диалога в оценке драматургического произведения. М., 1977.

60. Винокур Т.Г. О языке современной драматургии // Языковые процессы современной русской художественной литературы. М., 1977.

61. Винокур Т.Г. Первое лицо в драме и прозе М. Булгакова // Очерки по стилистике художественной речи. М., 1979.

62. Винокур Т.Г. Воспроизведение особенностей разговорной речи в художественном тексте (к построению типологии приема) // Принципы функционирования языка в его речевых разновидностях. Пермь, 1984.

63. Винокур Т.Г. Монологическая речь // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

64. Винокур Т.Г. Диалог // Русский язык. Энциклопедия. М., 1997.

65. Власова Т.М. Функциональные типы реплик-реакций в диалогах пьес. Автореф. канд. дисс. Л., 1980.

66. Волошинов В.Н. Конструкция высказывания // Литературная учеба. 1930.3.

67. Волынская Н.И. Диалог в повести И.А. Бунина «Деревня» //

68. Филологические науки. 1976. № 6.

69. Выготский JJ.C. Мышление и речь. Избранные психологические исследования. М., 1956.

70. Выготский Л. С. Мышление и речь. М., 1996.

71. Гадамер Х.Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.,1988.

72. Гак В.Г. Русский язык в зеркале французского. Структура диалогической речи // Русский язык за рубежом. 1970. № 3.

73. Гак В.Г. Русский язык в зеркале французского. Очерк шестой //

74. Русский язык за рубежом. 1979. №3.

75. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998.

76. Гальперин И.Р. Ретроспекция и проспекция в тексте // Филологические науки. 1980. № 5.

77. Гальперин И.Р. Сменность контекстно-авриативных форм членения текста // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. М., 1982.

78. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.,1981.

79. Герасимова И.А. Диалог культур и когнитивная эволюция //

80. Эволюция. Мышление. Сознание. М., 2004.

81. Гинзбург Л.Я. Устная речь и художественная проза // Семантика устной речи. Уч. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 1979. Вып. 481.

82. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. М., 1999.

83. Голанова Е.И. О современном публичном диалоге // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М., 1996.

84. Голанова Е.И. Публичный диалог вчера и сегодня // Русский язык сегодня. Вып.1. М., 2000.

85. Голубева-Монаткина Н.И. Проблемы классификации вопросов и ответов диалогической речи. Автореф. дисс. д-ра филол. наук. М., 1990.

86. Гольдин В.Е., Сиротинина О.Б. Ягубова М.А. Русский язык и культура речи. М., 2002.

87. Гончарова Е.А. Устная разговорная речь и формы ее выражения в структуре художественного текста // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1982.

88. Гончарова Е.А. Пути лингвостилистического выражения категорий автор-персонаж в художественном тексте. Томск, 1984.

89. Гореликова М.И. Семантические оппозиции в поэтике позднего Чехова: реальное ирреальное, идол - идолопоклонники (анализ повести «Черный монах») // Филологические науки, 1991. № 5.

90. Грамматика русского языка. В 2 т. Т.2.4.2 М., 1954.

91. Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. Москва-Вена, 2001.

92. Гришанина Е.Б. Особенности лингвопоэтики А.ПЛехова (образ черного монаха в художественной ткани произведения) // XXI Чеховские чтения. Таганрог, 2003.

93. Гумбольдт В.фон. Язык и философия культуры. М., 1985.

94. Девкин В Д. Специфика разговорного текста // Языковые средства в функциональном аспекте. М., 1988.

95. Девкин ВД Диалог. Немецкая разговорная речь в сопоставлении с русской. М., 1981.

96. Демьянков В.З. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической обработке текста. Вып.2. Методы анализа текста// Всесоюзн. центр переводов. Тетради новых терминов. М., 1982.

97. Джохадзе ДВ. Философия античного диалога. М., 1997. Диалог: теоретические проблемы и методы исследования: Сб. научно-аналитических обзоров. М., 1991.

98. Диброва Е.И. Пространство текста в композитном членении //

99. Структура и семантика художественного текста. Доклады У11 международной \ конференции. М., 1999.

100. Диброва Е.И. Амбивалентность как текстообразующая категория // Текст. Структура и семантика. Доклады IX Международной конференции М., 2004.

101. Диброва Е.И. Коммуникативно-когнитивная модель текстопорождения// Семантика языковых единиц. Доклады У Международной конференции. М.,1996.

102. Диброва Е.И. Категории художественного текста // Семантика языковых единиц. Доклады У1 Международной конференции. М., 1998.

103. Диброва Е.И. Антонимический композит как структурно-содержательная единица текста // Жизнь языка. Сборник статей к 80-летию М.В.Панова. М.,2001.

104. Дроботова JI.JI., Лыкова Т.В. Способы выражения раздвоенности субъекта в повести А.ПЛехова «Черный монах» // XXI Чеховские чтения. Таганрог,2003.

105. Жинкин Н.И. Грамматика и смысл // Жинкин Н.И. Язык.Речь. Творчество. М., 1998.

106. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982. Женетт Ж. Границы повествовательное™ // Женетт Ж. Фигуры. Работы по поэтике: в 2 т. T.l. М., 1998.

107. Еремина ЛИ. Диалог в романе «Русский лес» // Русская речь, 1979.

108. Еремина Л.И. Диалогизация как способ построения публицистического текста (О типологии публицистических жанров) // Стилистика русскогоязыка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста. М., 1987.

109. Ермакова О.П. Разговоры с животными (лингво-психологические заметки)//Разновидности городской речи. М., 1988.

110. Ермакова О.П. Речевой портрет собаки // Лики языка. М., 1998.

111. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 1998.

112. Есин А.Б. О двух типах психологизма // Чехов и Лев Толстой. М., 1980.

113. Есин А.Б. Психологизм // Введение в литературоведение. М., 1999.

114. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.

115. Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. М., 1979.

116. Земская Е.А. Городская устная речь и задачи ее изучения //

117. Разновидности городской устной речи. М., 1988.

118. Земская Е.А. Введение // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М, 1996.

119. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М., 1981.

120. Земская Е.А., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь: итоги и перспективы исследования // Русистика сегодня: система и ее функционирование. М., 1988.

121. Зоненашвили Д. О некоторых различиях языка диалога в художественной прозе и драматургии // Сб. научных трудов ин-та им. М. Тореза. Вып. 116. М., 1977.

122. ЗолотоваГ.А. Композиция и грамматика //Язык как творчество. М., 1996.

123. Золотова Г.А. Труды В.В. Виноградова и проблема текста // Вестн. Моск. Ун-та. Сер.9. Филология. 1995. № 4.

124. Иванов Вяч. Вс. Значение идей М.М.Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики // Труды по знаковым системам. Тарту, 1973. Вып. 6.

125. Иванова Н.Н. Диалог в современной лирике // Проблемы структурной лингвистики, 1982. М., 1984.

126. Иванчикова Е.А. Синтаксис художественной прозы Достоевского. М.,1979.

127. Изаренков Д.И. Структура и функциональные особенности диалога в современном русском языке. Диссертация д-ра филол. наук. М., 1979.

128. Изер В. Вымыслообразующие акты // Новое литературное обозрение. 1997. №27.

129. Ильин НА. Собрание сочинений: В 10 т. Т.6. Кн.1. М., 1996.

130. Инфантова Г.Г. Очерки по синтаксису современной русской разговорной речи. Ростов-на-Дону, 1973.

131. Инфантова Г.Г Чужая речь // Современный русский язык. Анализ языковых единиц. М., 2001.4.2.

132. Йотов Ц. О строении устно-разговорного дискурса и типологии его форм // Прагматический аспект исследования языка. Труды по русской и славянской филологии. Лингвистика. Новая серия. Т. 2. Тарту, 1999.

133. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990.

134. Карает В.И Структура институциального дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.

135. Караулов Ю.Н., Петров В.В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса. Вступительная статья // Т.А. Ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

136. Катаев В.Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. М., 1979.

137. Кафкова О. Вопросы диалога в обучении иностранному языку //

138. Русский язык за рубежом. 1968. № 1.

139. Кибрик А.А. О некоторых видах знаний в модели естественного диалога // Вопросы языкознания. 1991. № 1.

140. Кобзев Н.А. Диалог у А. Грина // Русская речь. 1980. № 4.

141. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М., 1986.

142. Ковтунова И.И Вопросы структуры текста в трудах акад В.В.Виноградова У Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М., 1982.

143. Кодухов В.И. Прямая и косвенная речь в современном русском языке Л.,1957.

144. Кожевникова Н.А. Несобственно-прямой диалог в художественной прозе // Синтаксис и стилистика. М., 1976.

145. Кожевникова Н.А. Об имплицитных репликах в диалоге // Речевое мышление и текст. Воронеж, 1993.

146. Кожевникова Н.А. Язык и композиция произведений А.ПЛехова. Нижний Новгород, 1999.

147. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе Х1Х-ХХ вв. М., 1994.

148. Кожевникова Кв. К вопросу художественного воспроизведения высказываний повседневной устной речи в литературном произведении // Ceskoslov-enska rusistika. 1965. № 2.

149. Кожевникова Кв. Спонтанная устная речь в эпической прозе. Praha, 1970.

150. Кожина М.Н. Диалогичность письменной научной речи как проявление социальной сущности языка // Методика и лингвистика: Иностранный язык для научных работников. М., 1981.

151. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993.

152. Кожинов В.В. Художественный образ и действительность // Теория литературы. М., 1962.

153. Кожинов В.В. Об изучении «художественной речи» // Контекст 1974. Литературно-теоретические исследования. М., 1975.

154. Колокольцева Т.Н. Роль диалога и диалогичности в современном коммуникативном пространстве (на материале средств массовой информации) // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.

155. Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Волгоград, 2001.

156. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.

157. Конрад Р. Теоретические проблемы изучения вопросно-ответных структур в диалогической речи // Диалогическая речь основы и процесс. Тбилиси, 1980.

158. Кормилицина М.А. Семантически осложненное (полипредикативное) простое предложение в устной речи. Саратов, 1988.

159. Красильникова Е.В. О соотношении монолога и диалога // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М., 1996.

160. Крейдлин Г.Е. Риторика позы // Язык и культура. Факты и ценности. М.,2001.

161. Кручинина И.Н. Синтаксис разговорной речи // Русская речь. 1968. № 2. Купина НА. Разговорное диалогическое единство как текст //

162. Языковой облик уральского города. Свердловск, 1990.

163. Кухаренко В.А. Отражение основных характеристик разговорной речи в диалоге художественного произведения // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1966.

164. Кучинский Г.М. Диалог и мышление. Минск, 1983.

165. Лагутин В.И. Проблемы анализа художественного диалога (кпрагмалингвистической теории драмы). Кишинев, 1991.

166. Лазарев-Грузинский А. С. А.П.Чехов// А.П.Чехов в воспоминаниях современников. М., 1956.

167. Лакан Ж. Функции и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995.

168. Лакофф Джордж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М., 2004.

169. Лаптева О.А. К вопросу о месте современной русской устно-разговорной речи в кругу явлений литературного языка // Русский язык за рубежом. 1968. №1.

170. Лаптева О.А. Фотография ли? // Русская речь. 1968. № 4.

171. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976.

172. Лаптева О.А. Устно-разговорные типизированные конструкции в художественной прозе // Теория и практика лингвистического описания разговорной речи. Горький, 1976.4.2.

173. Лаптева О.А. Живая русская речь с телеэкрана. М., 1990.

174. Левин Ю.И. Биспациальность как инвариант поэтического мира В.Набокова// Russian Literature, 1990. V.28.

175. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994.

176. Леонтьев А.А. Функции и формы речи // Основы теории речевой деятельности. М., 1974.

177. Лесскис Г.А. Синтагматика и парадигматика художественного текста // Изв. АН СССР: СЛЯ. 1982. Т. 41. № 5.

178. Лигута Т.В. Разговорная речь в художественном тексте: Автореф. дис. канд. филол. наук. Саратов, 1976.

179. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 .

180. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

181. ЛинковВ.Я. Художественный мир прозы А.ПЛехова. М., 1982.

182. Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб., 1999.

183. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. М., 1982.

184. ЛотманЮ.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

185. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек-текст-семиосфера-история. М., 1996.

186. Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1979

187. Макаров М.Л. Языковое общение в малой группе: Опыт интерпретационного анализа дискурса. Автореф. дис.д-ра филол. наук. Саратов, 1998.

188. Макогоненко Г.П. О диалогах в «Капитанской дочке» А.С.Пушкина // Классическое наследие и современность. Л., 1981.

189. Матвеева Т.В. Тематическое развертывание разговорного текста // Языковой облик уральского города. Свердловск, 1990.

190. Матвеева Т.В. Непринужденный диалог как текст //Человек. Текст. Культура. Екатеринбург, 1994.

191. Меликян В.Ю. Проблема статуса коммуникемы: язык и речь. Ростов-на-Дону, 1999.

192. Мельник A.M. Обучение неподготовленному монологическому высказыванию в языковом вузе. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1977.

193. Мельничук А. С. Понятие системы и структуры языка в свете диалектического материализма//Вопросы языкознания. 1970. JVb 1.

194. Милых М.К Прямая речь в художественной прозе. Ростов-на-Дону,1958.

195. Милых М.К. Конструкции с косвенной речью в современном русском языке. Ростов-на-Дону. 1975.

196. Милых М.К. Монологическая реплика в прозе А.П. Чехова. Ростов-на-Дону, 1981.

197. Милых М.К. Структура диалога и типология реплик (на материале повести «Моя жизнь») // Проблемы языка и стиля А.П. Чехова. Ростов-на-Дону, 1983.

198. Михалъская А.К. Основы риторики. Мысль и слово. М., 1996.

199. Михлина МЛ. Из наблюдений над синтаксисом диалогической речи. Ав-тореф. дис. канд. филол. наук. Л., 1955.

200. Налимов В.В. Спонтанность сознания. М., 1989.

201. Несина Г.Н. К вопросу о структуре диалога в современном русском языке // Исследования и статьи по русскому, Волгоград, 1972.

202. Николаева Т.М. Краткий словарь лингвистических терминов //

203. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М., 1978.

204. Никонов В.А. Имя и общество. М., 1974.

205. Никольский А.А. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. Душанбе, 1964.

206. Новиков JI.A. Художественный текст и его анализ. М., 1988.

207. Общая психология // Под ред. А.В. Петровского. М., 1987.

208. Одинцов В.В. Об анализе диалога литературного произведения //

209. Русский язык в национальной школе. 1968. № 5.

210. Одинцов В.В. Наблюдения над диалогом в «молодежной» повести // Вопросы языка современной русской литературы. М., 1971.

211. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. Повествование и диалог. М., 1973.

212. Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980.

213. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.

214. Павлова JI.K. Об использовании языковых средств в диалогической речи (на материале драмы Л.Н. Толстого «Живой труп») // Язык и стиль Л.Н. Толстого. Вып.1. Тула, 1976.

215. Панов М.В. Русская фонетика. М., 1967.

216. Паперный З.С. Метафора юмора // Чеховиана. Статьи. Публикации. Эссе. М., 1990

217. Педагогическое речеведение. Словарь-справочник. М., 1998.

218. Пенъкова Г. А. Диалогические единства в современном французском языке. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Л., 1972.

219. Пешковский A.M. Принципы и приемы стилистического анализа и оценки художественной прозы // Ars poetica, I. М., 1927.

220. Пиксанов Н.К. Творческая история «Горе от ума». М., 1971.

221. Поливанов Е.Д. Факторы фонетической эволюции языка как трудового процесса. //РАНИОН. Учен, зап., Т. 3 (Лингвистическая секция). М., 1928.

222. Полищук Г.Г. Речевое поведение в структуре художественного текста // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000.

223. Полищук Г.Г., Сиротинина О.Б. Разговорная речь и художественный диалог// Лингвистика и поэтика. М., 1979.

224. Полоцкая Э. А. А.П. Чехов. Движение художественной мысли. М., 1979.

225. Попова И.А. Неполные предложения в современном русском языке // Труды ин-та языкознания АН СССР, Т.2. М., 1953.

226. Попова Т.И. Телеинтервью в коммуникативно-прагматическом аспекте. СПб., 2002.

227. Поспелов Г.Н. Проблемы литературного стиля. М., 1970.

228. Поспелов Г.И. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972.

229. Потебня А.А. Мысль и язык // Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.,

230. Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. Харьков, 1894.

231. Психологический словарь. М., 1990.

232. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Лексика. Саратов, 1983.

233. Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Грамматика. Саратов, 1992.

234. Рейманкова Л. Материалы к изучению русской диалогической речи // Русский язык за рубежом. 1968. № 1.

235. Рейнфилд П.Д. Тара-рабумбия и «Три сестры» // Чеховиана: Чехов в культуре XX века: Статьи, публикации, эссе. М., 1993.

236. Реформатский А.А. Неканоническая фонетика // Развитие фонетики современного русского литературного языка. М., 1966.

237. Русская грамматика. В 2 т. Т.2. М., 1980.

238. Русская разговорная речь. М., 1973.

239. Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М.,1983.

240. Русский язык и советское общество. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1968.

241. Рябова Л.Г. Речь персонажей в рассказах В.М. Шукшина // Вопросы стилистики. Саратов, 1982. Вып. 18.

242. Свидерский В.И. О диалектике элементов и структуры в объективном мире и в познании. М., 1962.

243. Святогор И.П. О некоторых особенностях синтаксиса диалогической речи (диалогическое единство). Калуга, 1960.

244. Сибирякова И.Г. Опыт тематического анализа диалогического разговорного текста // Языковой облик уральского города. Свердловск, 1990.

245. Сибирякова КГ. Стандарты тематического развертывания в разговорном диалоге // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.

246. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. М., 1987.

247. Сидорова М.Ю. Грамматика художественного текста. М., 2000.

248. Симонов П.В. Созидающий мозг. Нейробиологические основы творчества. М., 1993.

249. Сиротинина О.Б. Разговорная речь и разговорный стиль русского языка //Вопросы филологии. Уч. зап. Моск. педин-та. Вып. 341.М., 1969.

250. Сиротинина О.Б. Первые итоги специального изучения разговорной речи // Язык и общество. Саратов, 1970. Вып.2.

251. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М.,1974.

252. Сиротинина О.Б. О соотношении формы и стиля речи //

253. Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая реализация. Пермь, 1986.

254. Сиротинина О.Б. Разговорный стиль // Функциональные стили и формы речи. Саратов, 1993.

255. Сиротинина О.Б. Тексты, текстоиды, дискурсы в зоне разговорной речи //Человек. Текст. Культура. Екатеринбург, 1994.

256. Сиротинина О.Б. Разговорная речь в системе литературного языка и в истории русской художественной речи // Stylistika Opole. 1995. № 4.

257. Сиротинина О.Б. Что и зачем нужно знать учителю о русской разговорной речи. М., 1996.

258. Сиротинина О.Б. Изучение разговорной речи как одна из проблем русской стилистики // Stylistika Opole. 1997. № 4.

259. Сиротинина О.Б., Максимова М.Н. Сигналы разговорности в истории художественной речи//Вопросы стилистики. Саратов, 1988. Вып.22.

260. Семанова М.Л. О поэтике «Черного монаха» А.ПЛехова// Художественный метод А.П.Чехова Ростов-на-Дону, 1982.

261. Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Русская литературная критика. Саратов, 1994.

262. Скобликова Е.С. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения. Самара, 1997.

263. Скребнев Ю.М. Общелингвистические проблемы описания синтаксиса ► разговорной речи. Автореф. дис.докт. филол. наук. М., 1971.

264. Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику. Саратов, 1985.

265. Славгородская Л.В. О диалогизации научной прозы // Стиль научной речи. М., 1978.

266. Словарь русского языка. В 4-х т. Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1985. т.2.

267. Смирнова Н.В. Расщепление референции в рассказах В. Набокова // Семантика и структура художественного текста. М., 1999.

268. Современная русская научая речь. В 3 т. Т.1. Красноярск, 1985.

269. Современная русская научая речь. В 3 т. Т.2. М., 1994.

270. Современная русская научая речь. В 3 т. Т.З. М., 1995.

271. Соколов А.Н. Внутренняя речь и мышление. М., 1968.

272. Соколова Л.А. Несобственно-авторская (несобственно-прямая) речь как стилистическая категория. Томск, 1968.

273. Солганик Г.Я. Стилистика текста. М., 1997.

274. Соловьева А.К. О некоторых общих вопросах диалога // Вопросы языкознания. 1965. № 6.

275. Станиславский К.С. Работа актера над собой // Собр. соч. в 4 т. Т.2. 4.1. М., 1989.

276. Степанов А.Д. Проблемы коммуникации у А.ПЛехова. М., 2005.

277. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип // Язык и наука конца 20 века. М., 1995.

278. Страда В. Антон Чехов // История русской литературы. XX столетие. Серебряный век. М., 1995.

279. Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве. Саратов, 1973.-4.1.

280. Стрельцова Г.Д. Синтаксические особенности разговорной речи // Звучащий текст. М., 1983.

281. Сурова Н.В. Стилистическое назначение личных имен и фамилий в ранних рассказах А.П.Чехова // Литературный музей А.П.Чехова. Ростов-на-Дону. 1967. Вып4.

282. Сухих КН. Проблема поэтики А.П.Чехова. Л., 1987.

283. Телия В.Н. «Говорить» в зеркале обыденного сознания // Логичекий анализ языка. Язык речевых действий. М., 1994.

284. Тер-Аракелян Р. Субституты ответной реплики в диалогическом единстве // Вопросы диалогической речи. Тбилиси, 1980.

285. Ткаченко М. Все герои А.П.Чехова вся Россия. М., 2004.

286. Тюпа В.И. Художественность чеховского рассказа. М., 1989.

287. Тюпа В.И. Анализ художественного текста. М., 2006.

288. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.

289. Фирбас Я. Функции вопроса в процессе коммуникации // Вопросы языкознания. 1972. № 5.

290. Физиология высшей нервной деятельности. М., 1989.

291. Фролова О.Е. Пространство повествовательного художественного текста // Лингвистика на рубеже эпох. М., 2001.

292. Функциональные стили и формы речи. Саратов, 1993.

293. Флоренский ПЛ. Иконостас // Богословские труды. Вып. IX. М., 1972,с.89.

294. Хазагеров Т.Г. Нужно ли переводить фамилии чеховских персонажей? // Язык прозы А.П.Чехова. Ростов-на-Дону. 1981.

295. Хализев В.Е. Монолог и диалог в драме // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. №6.

296. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2004.

297. Хвыля JI.K. Мастерство диалога в пьесе А.Н. Островского «Лес» // Вопросы русской литературы. Вып. 2. Львов, 1985.

298. Хейзинга К Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992.

299. Холодович А.А. О типологии речи // Историко-филологические исследования. М., 1967.

300. Хундснуршер Ф. Основы, развитие и перспективы анализа диалога // Вопросы языкознания. 1998. № 2.

301. Чернухина И.Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста. Воронеж, 1977.

302. Чернухина И.Я. Элементы организации художественного прозаического текста. Воронеж, 1984.

303. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1974-1982.

304. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 19741983.

305. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М., 1971.

306. Чудаков А.П. Мир Чехова. М., 1986.

307. Шаталов С.Е. Комические имена как элемент юмористического стиля А.ПЛехова // Русский язык в школе. 1960, № 1.

308. Шведова Н.Ю. К изучению диалогической речи. Реплики-повторы // Вопросы языкознания. 1956. № 2.

309. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.,

310. Шелгунова JI.M. Указания на рече-жестовое поведение персонажей как средство создания образа в русской повествовательной реалистической художественной прозе. Волгоград, 1979.

311. Ширина JI.C. О художественной выразительности диалога в романе JI.H. Толстого «Анна Каренина» // Язык и стиль Л.Н.Толстого. Тула. 1976.4.1.

312. Ширяев Е.Н. Реплики диалога как предложение // Русский язык в школе. 1966. № 6.

313. Ширяев Е.Н. Прямая речь // Русский язык. Энциклопедия. М., 1979.

314. Ширяев Е.Н. Синтаксис высказывания в разговорной речи // Русский язык в национальной школе. 1981. № 4.

315. Ширяев Е.Н. Структура разговорного повествования // Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. М., 1982.

316. Ширяев Е.Н. Прямая речь // Русский язык. Энциклопедия. М., 1997. Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983.

317. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1974.

318. Шмелева Т.В. Повседневная речь как лингвистический объект // Русистика сегодня. Функционирование языка: лексика и грамматика. М., 1992.

319. Штайн X. О диалоге в художественной прозе // Диалогическая речь. Основы и процесс. Тбилиси, 1980.

320. Шустикова Т.В. К вопросу об интонации русской разговорной речи // Русская разговорная речь. Саратов, 1970.

321. Щерба JI.B. Восточно-лужицкое наречие. Пг., 1915. Т. 1.

322. Щерба JI.B. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

323. Щерба JI.B. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании// Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

324. Эйхенбаум Б.М. О Чехове // Эйхенбаум Б.М. Л., 1969.

325. Эйхенбаум Б.М. О литературе. М., 1986.

326. Эткинд Е.Г. Внутренний человек и внешняя речь. М., 1999.

327. Юнг К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству // Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв.: Трактаты, статьи, эссе. М., 1987.

328. Якубинский ПЛ. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранные работы. Язык и его функционирование. М., 1986.

329. Янугиек Я. Социально-психологические проблемы диалога в процессе сотрудничества между людьми // Психолингвистика за рубежом. М., 1972.

330. Heideger М. Being and time. N. Y., 1982.

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01 диссертация на тему: Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Изотова, Наталья Валерьяновна

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Изотова, Наталья Валерьяновна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова"

Список научной литературыИзотова, Наталья Валерьяновна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Диалогические структуры в языке художественной прозы А.П. Чехова