автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Драматургический сюжет М.А. Булгакова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Драматургический сюжет М.А. Булгакова"

Казьмина Ольга Александровна

Драматургический сюжет М.А. Булгакова: пространство и время в пьесах «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство»

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 8 2903

Воронеж - 2009

003471154

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы, теории и методики преподавания литературы ГОУ ВПО «Воронежский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Дыханова Берта Сергеевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Яблоков Евгений Александрович

кандидат филологических наук Козюра Евгений Олегович

Ведущая организация: Петрозаводский государственный

университет

Защита диссертации состоится 27 мая 2009 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу 394006, г. Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. № 18.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан » апреля 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О.А. Бердникова

Общая характеристика работы

Творчество Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940) стало всеобщим достоянием через много лет после смерти автора. В булгаковедении закрепилась устоявшаяся точка зрения, что произведения писателя необходимо изучать как единый текст. При этом следует отметить неравномерное обращение исследователей к его многожанровому наследию: преимущественно внимание уделяется эпическим произведениям, драматические же охватываются не в полной мере.

Выделяется ряд серьёзных и глубоких работ по драматургии Булгакова, авторы которых внесли значительный вклад в развитие булгаковедения. Среди них исследования Ю.В. Бабичевой, Б.М. Гаспарова, В.В. Гудковой, И.Е.Ерыкаловой, Е.А. Иваньшиной, A.A. Кораблёва, В.Я. Лакшина, В.И. Немцева, А. Нинова, М.С. Петровского, A.M. Смелянского, В.В. Химич, М.О. Чудаковой, Е.А. Яблокова и др.

Однако не все аспекты драматургии Булгакова исследованы в должной степени. В частности, ощутима потребность всестороннего изучения пространственно-временной модели. Этим обстоятельством и определяется актуальность представленной диссертации, в которой предпринята попытка устранения некоторых «белых пятен».

Объектом и материалом исследования явилась часть драматургического наследия Булгакова 1920-1930-х годов: пьесы «Зойкина квартира» (1926), «Бег» (1928), «Блаженство» (1934). Написанные в разные годы, они представляются достаточно репрезентативными в плане избранной темы. Анализ этих произведений позволяет обнаружить ведущие принципы организации пространства и времени, выявить ряд важных сюжетообразующих мотивов, характерных не только для драматургии, но и для всего булгаковского творчества в целом. Помимо названных пьес для анализа привлекаются другие драматические и эпические произведения Булгакова, а также его письма.

Предметом изучения являются особенности художественного пространства и времени указанных драматургических произведений.

В диссертации рассматриваются сюжетно-композиционные приёмы «театра в театре» и «зеркальности», а также характерные для художественного мира М.А. Булгакова хронотопы бессонницы, болезни, безумия, катастрофы, игры, театра, карнавала и пр.; специальное внимание уделяется определяющему в булгаковской поэтике онирическому1 хронотопу.

1 Под онирическим (от греч. олеита - сновидение) состоянием понимаются не только феномен сновидения как такового, но и другие формы реализации бессознательного (галлюцинация, бред, гипноз), а также состояния, наступающие под воздействием алкоголя, наркотиков, любых химических психотропных и галлюциногенных препаратов, искажающих восприятие реальности.

Цель данной работы - исследовать особенности ключевых художественных образов, формирующих пространственно-временную структуру пьес «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство».

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) Выявить и рассмотреть основные пространственные и временные образы в пьесах «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство».

2) Описать на основе структурно-семантического и интертекстуального анализа пространственно-временные модели данных произведений.

3) Выделить и проанализировать характерные для них сюжетообразующие мотивы.

4) Проследить динамику и взаимодействие пространственно-временных образов в рассматриваемых пьесах.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней основные пространственно-временные образы драматургии М.А. Булгакова впервые представлены в целостном единстве и в контексте всего творчества писателя.

Теоретико-методологической основой диссертации послужили теоретико- и историко-литературные, культурологические и философские труды отечественных и зарубежных исследователей в следующих областях: теория хронотопа (М.М. Бахтин, Д.С. Лихачёв, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский и др.), мифопоэтический, онирический хронотоп (Е.М. Мелетинский, В.П. Руднев, 3. Фрейд, М. Фуко, М. Элиаде и др.), «зеркальность» (А.З. Вулис, С.Т. Золян, Ю.И. Левин, С. Мельшиор-Бонне и ДР-)-

Теоретическая значимость диссертации заключается в исследовании пространственно-временных моделей драматургии М.А. Булгакова. В работе намечен путь к решению данной проблемы в контексте всего творчества писателя.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования её результатов в практике школьного и вузовского изучения литературы, при разработке и чтении курса «История русской литературы XX века», а также спецкурсов по творчеству М.А. Булгакова.

Основные положения, выносимые па защиту:

1) Драматургические произведения М.А. Булгакова строятся по единой пространственно-временной модели. Представленные в пьесах хронотопы квартира - мир - вселенная различаются масштабами, но имеют сходные свойства. Единство миромоделирования проявляется в наличии сюжетно-композиционных структур «текст в тексте» («театр в театре»), актуальности вневременных континуумов, взаимопересечении и трансформации хронотопов.

2) Среди вневременных хронотопов определяющая роль принадлежит онирическому - переход в него осуществляется вследствие сна, бессонницы, болезни персонажа, под воздействием алкоголя или наркотиков.

В каждой из пьес присутствуют персонажи-«медиаторы», наделённые «демонической» функцией управлять пространством и временем, служить «проводниками» в другие миры.

3) В результате взаимоналожения хронотопов возникает соотносимый с вечностью маргинальный пространственно-временной континуум, синтезирующий разнородные календарные, температурные, временные признаки, а также черты различных церковных и светских праздников.

4) Объединяющий пьесы мотив бегства не предполагает наличия «векторного» хронотопа (например, дороги). Герои перемещаются как бы по кругу, тем самым подчёркивается их движение в никуда. Пересечение границы знаменует изменение статуса героя по шкале жизнь/смерть. В булгаковской художественной концепции мира смерть понимается не как небытие, а как переход в другой хронотоп.

5) Пространственно-временная система писателя основана на принципе бинарности, одним из выражений которого является универсальный булгаковский лейтмотив «зеркальности». Он эксплицируется на различных уровнях художественной структуры: композиционном, образном, мотивном - и проявляется в значимых категориях пространства и времени.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедре истории русской литературы, теории и методики преподавания литературы Воронежского государственного педагогического университета. Её основные положения докладывались на региональных, всероссийских и международных научных конференциях (Воронеж, 2006, 2008; Ростов-на-Дону, 2006; Бийск, 2007; Владимир, 2007; Москва, 2008; Борисоглебск, 2008; Севастополь, 2008), а также на научно-практических семинарах, посвященных творчеству М.А. Булгакова (Москва, 2007,2008,2009).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка литературы, включающего 307 наименований.

Основное содержание работы

Во Введении обосновываются выбор темы исследования, её актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, обозначается теоретико-методологическая база, раскрывается история вопроса, формулируются цели и задачи диссертации, основные положения, выносимые на защиту.

Глава I «Особенности пространственно-временных моделей в комедии "Зойкина квартира"» посвящена анализу хронотопической структуры «первой московской комедии» М.А. Булгакова (1926).

В данной главе обозначены общие принципиальные особенности хронотопа булгаковских произведений и основные приёмы, которыми

пользуется писатель при создании пространственно-временного континуума не только анализируемых трёх пьес, но и всего творчества в целом.

Параграф 1 «Взаимопересечение как универсальное свойство булгаковского хронотопа» содержит три раздела.

1.1. Символическая функция хронотопа квартиры Зои Пельц.

В «Зойкиной квартире» изображено жилище, символизирующее «квартиру-мир»2. Формально являясь отдельной, данная квартира фактически обладает всеми чертами и свойствами, характерными для коммунальной, а грозящее ей уплотнение в контексте комедии означает уничтожение. С момента организации пошивочной мастерской и «публичного дома» квартира утрачивает своё прямое назначение, совмещая признаки жилого пространства и нежилого помещения. Являясь микромоделью мира, квартира не только символизирует жизнь в стране, но вызывает ассоциации с жизнью человека во всей её сложности. Открытое Зойкой «законное» предприятие связано с шитьём, и оно метафорически демонстрирует, как «изготавливаются» человеческие жизни, прядутся и смертоносно обрываются нити судьбы.

В связи с образом квартиры важное значение имеет новый в советских условиях социальный тип управдома, наделённого беспрекословной властью, ставший у Булгакова социальным явлением, символом времени. Аллилуя продолжает цепочку «домовых начальников», нарисованных в эпических произведениях Булгакова (Василисы и Швондера), и предшествует таким персонажам, как Иван Васильевич Бунша-Корецкий и Никанор Иванович Босой.

1.2. Театральная игра как структурная основа хронотопа «Зойкиной квартиры».

Пространство обозначенного жилища является частью «музыкальной табакерки» (о чём читатель узнаёт из ремарки, открывающей Первое действие). Данный образ представляет собой прототип возникшей позже знаменитой булгаковской «коробочки» с персонажами-«фигурками». Наряду с этим пространство квартиры соотносится с одним из главных предметов её интерьера - зеркальным шкафом, в котором не только хранятся вещи, но и прячутся люди.

Пространственно-временная организация Зойкиного жилища представляет собой сложную и многослойную систему нескольких взаимопересекающихся хронотопов - вследствие этого все происходящее в квартире подвергается «театрализации» и «остранению».

В зависимости от функции, выполняемой квартирой {мастерская, публичный дом, жилое помещение), в ней моделируется набор хронотопов, каждому из которых свойственны определённые темпоральные особенности,

2 Подобный образ будет неоднократно представлен на страницах произведений М.А. Булгакова. Таковы, например, квартира инженера Рейна (Тимофеева) в Ванном переулке, где происходит действие пьес «Блаженство» и «Иван Васильевич», а также «нехорошая квартира» в романе «Мастер и Маргарита».

поэтому день и ночь в комедии не являются принадлежностью единого времени, а существуют как бы в разных реальностях. Частью квартиры в некотором смысле является и шанхайская прачечная, откуда китаец Херувим приносит опиум, кокаин, морфий, способствующие созданию иллюзорного и онирического пространства. Прачечную можно квалифицировать как «промежуточный» топос, пространство трансформации, где грязное бельё превращается в чистое, мятое - в глаженое. Культурным, мифологическим аналогом прачечной представляется расположенное между адом и раем чистилище.

Трансформация уже преобразованного топоса квартиры наблюдается в сценах «ателье» и ночного пира в квартире Зойки — совершается сложный эксперимент над пространством: «удвоение» структуры «театр в театре» и возникновение «театра в квадрате» («анфиладного театра»). Зрители, для которых устраиваются представления, являются в то же время активными действующими лицами.

1.3. Трансформация квартиры сквозь призму онирического видения.

В своём пространстве квартира Зои Пельц собирает людей, объединённых идеей побега. Векторы планируемого «бега» из СССР направлены в противоположные стороны: на Запад (Париж, Ницца) и на Восток (Шанхай). Стремясь к поставленной цели, герои становятся заложниками собственных фантазий, их жизнь протекает как бы в ином, «онирическом» бытии. Они начинают конструировать желанный топос в квартире, «вбирающей» в себя черты Парижа и Шанхая и принимающей вид то одного, то другого города. Пространственная иллюзия, игра топоса с персонажами, которым эскейпическая мечта о Париже заменяет реальную жизнь, оборачивается для них трагедией.

Побег может мыслиться и как метафизический уход от реальной действительности с её ограничениями и официальными запретами. Проводниками в «иной», желанный и более красочный мир онирического пространства-времени являются алкоголь и наркотики. Например, Обольянинов после употребления морфия иначе воспринимает физически не изменившееся пространство квартиры — просит открыть шторы, чтобы любоваться закатом, который в состоянии наркотической «ломки» называл «гнусным», начинает подпевать «дивному голосу», звучание которого до укола производило эффект горячего масла, льющегося за шею.

Под воздействием галлюциногенных препаратов происходит ((личностная деформация» хронотопа квартиры, наделённой способностью вступать в «диалогические» отношения с героями и субъективно трансформироваться в пространство мечты. Значимая роль при воссоздании онирического пространства принадлежит китайцу Херувиму (доставляет наркотики) и Аметистову (выполняет функцию «режиссёра»,

«постановщика» пространства и времени в квартире, создаёт иллюзию благополучия).

Параграф 2 «Зеркальность как принцип организации пространства и времени комедии "Зойкина квартира"» состоит из трёх разделов.

В разделе 2.1. «"Кривое зеркало" "Зойкиной квартиры"» рассматривается значимый для М.А. Булгакова мотив «зеркальности», зачастую реализуемый без введения образа зеркала3. С опорой на имеющиеся исследования4 устанавливается общий семантический объём понятия «зеркало» и описывается его функция в булгаковских произведениях, где «зеркала» выступают не только в качестве отражающих объектов, но также служат для удвоения, искажения, симметрии (в том числе пространственных образов), с их помощью осуществляется приём «двойничества».

Зеркальность в «Зойкиной квартире» реализуется на различных уровнях и проявляется в наличии двойственности и двойничества, взаимоотражении пространств (например, квартиры и прачечной, Парижа и Шанхая), совмещении культурных знаков и др.

Зеркальность в пьесе проявляется и на ономастическом уровне. Широко использованный принцип номинации, построенный на зеркальном взаимоотражении имён персонажей, позволяет не только охарактеризовать героев, дать оценку их поступкам, но и определить смысл заглавия комедии. Например, особый смысл имеет противопоставление форм Зоя / Зойка: имя Зойка несёт отрицательное, по сравнению с Зоя, значение. Анализ показал, что обращение Зойка появляется, когда речь заходит об «ателье» (публичном доме) или деньгах (основной причине открытия «ателье»). Сам автор именует так свою героиню лишь в названии пьесы и в сцене ночного пира, во время которого пьют шампанское, курят опиум, устраивают аукцион продажи поцелуя Лизаньки. По логике автора, квартира является Зойкиной в определённый промежуток времени (хронотоп публичного дома), а после ареста её обитателей превращается, по всей вероятности, в коммунальную -именование Зойка приурочено к «гибели» квартиры. Таким образом, в самом заглавии «Зойкина квартира» фактически содержится «темпоральная» семантика, оно не «абсолютно».

Материальным выражением зеркальности является присутствующее на сцене зеркало - важная деталь, благодаря которой происходит преображение пространства.

2.1. Модель «сотворения мира».

Основным лейтмотивом комедии «Зойкина квартира» является становление: показана динамика развития «сотворенного» пространства квартиры от его рождения (получение разрешения на открытие пошивочной

3 Химич В.В. В мире Михаила Булгакова. - Екатеринбург, 2003. - С. 71.

4 Вулие А.3. Литературные зеркала. М., 1991. - 480 с.; Левин Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объект // Избранные труды. Поэтика. Семиотика. - М., 1998. - С. 559-580., Мелыниор-Бонне Сабин. История зеркала. - М., 2006. - 452 с. и др.

мастерской) до гибели (убийство Гуся и арест всех обитателей квартиры). Немаловажное значение имеют временные ориентиры. Время действия (события первого акта происходят в мае) непосредственно связано с образом хозяйки квартиры: в православном календаре 2(15) мая является днём Святой Мученицы Зои - примечательно, что именно в этот день родился и сам Булгаков. В одном из ранних вариантов присутствует точная дата: 25 мая, также связанная с хозяйкой квартиры, поскольку ознаменована именинами Дениса (отчество героини - Денисовна), что косвенно подтверждает связь «оргиастических» эпизодов пьесы с празднествами в честь бога Диониса5.

Наряду с этим в комедии присутствует семантика Пасхи и двух двунадесятых праздников: Рождества и Успения. С Рождеством связано официальное «рождение» квартиры в новом статусе, совершаемое в день, который александрийская хронология считала датой сотворения мира и вела от него летоисчисление. В христианской культуре главным блюдом Рождественского праздника традиционно является гусь - символично присутствие «важного» персонажа с фамилией .Гусь-Ремонтный. Новую жизнь в Париже герои планируют начать на Рождество, о чём неоднократно заявляют; при этом события последнего акта отделены от Рождества четырьмя месяцами - можно предположить, что они приурочены к Успению.

Кроме рождественской, присутствует и весенне-«воскресительная», пасхальная семантика6: квартира, в которой создаются («рождаются») новые хронотопы, подвергается «перерождению».

Анализ приводит к выводу, что события «Зойкиной квартиры» происходят в особом, вневременном континууме, поскольку здесь, как во многих других произведениях М.А. Булгакова, совмещаются и взаимопересекаются признаки Великих праздников. При этом Пасхальная и Рождественская семантика преобразований в квартире обнаруживает антонимические коннотации и приобретает значение Успения, то есть перед нами своеобразные анти-Рождество и анти-Пасха.

2.2. «Рай» на Садовой улице.

В связи с семантикой имени хозяйки (греч. Хаг\ - «жизнь») квартира изначально позиционируется как «живое» и «дающее жизнь» пространство, однако тема смерти развивается в течение всего действия, проявляя себя на различных уровнях: в именах и поступках персонажей, в театральных постановках Аметистова и др. Совершающееся в финале убийство выводит тему смерти на передний план - она окончательно вступила в свои права, и судьба квартиры исчерпана.

Заметим, что значение «жизнь» имеет и имя праматери человечества Евы, которую символизирует змея. Зою Пельц несколько раз называют

5 О связи событии пьесы с дионисийскими праздниками см.: Золотоносов М.Н. Слово и тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста Х1Х-ХХ веков. М., 1999. - С. 360-457.

6 Появление Аметистова в Москве и квартире Зои Пельц также можно назвать «воскресением» после «расстрела» в Баку.

змеёй, змеиные («искусительные») черты проявляются и в её поступках. Функции «змей-искусителей» в комедии присущи также Алле Вадимовне, соблазняющей Гуся, и Херувиму, приносящему наркотики.

С учётом «змеиных» мотивов пространство квартиры можно сравнить с раем, который герои «утрачивают», вкусив «запретный плод». Символично и то, что квартира располагается в доме на Садовой улице (ср. райский сад). Зойкино жилище предстаёт в целостном, первозданном и нетронутом виде -в отличие от остальных квартир, насильно превращенных в коммунальные, где даже спален не полагается. Раем её называет Аметистов, Обольянинов находит в ней черты сходства со своим прежним жилищем - оплотом идиллического существования. Для посетителей борделя квартира Зои тоже является «райским местом», где они под воздействием алкоголя и наркотиков забывают обо всём на свете, воплощая в жизнь самые сокровенные желания. Следовательно, пребывание в квартире Зои Пельц эквивалентно посещению рая, однако рая воображаемого, миражного, который в финале закономерно оборачивается «зеркальным» антидвойником - адом.

Многие темы, затронутые в комедии «Зойкина квартира», а также образы, моделирующие её пространственно-временной континуум, найдут продолжение в последующих произведениях М.А. Булгакова, в том числе в пьесах «Бег» и «Блаженство».

Глава II «Бинарность как принцип организации пространственно-временной структуры пьесы "Бег"» продолжает анализ общих, универсальных для писателя мотивов и пространственно-временных образов. В частности, исследуется лежащий в основе художественной «программы» «Бега» принцип бинарности, одним из выражений которого является универсальный булгаковский лейтмотив «зеркальности», проявляющийся в структуре художественного пространства и времени пьесы. Мотив «зеркала» эксплицируется на различных уровнях - композиционном, образном, мотивном. Композиция, подчиняющаяся логике художественного пространства, связана с тремя взаимно противопоставленными топосами: а) Россия, б) Крым, в) не-Россия. «Зеркальность» их взаимоотношений определяется присутствием амбивалентных категорий: времени, темпоритма, движения, его скорости и направленности, температуры и пр. Единое семантическое поле сна и игры (карточной, шахматной, театральной), присутствие предметов и образов с ярко выраженным коннотативным значением «зеркало», реализация двойственности (в различных проявлениях) и наличие персонажей-двойников - всё это позволяет говорить о зеркальности как конститутивном свойстве «Бега».

Параграф 1 «Жанровое своеобразие пьесы» состоит из двух разделов: 1.1. Хронотоп сна и смерти; 1.2. Сон - игра (театральная, шахматная, карточная).

Синтез драматических и эпических (например, эпиграфы и описательные ремарки) признаков в «Беге» ведёт к разрушению жанровых границ и канонов. Неоднозначность родовой принадлежности пьесы поддерживается и жанровой спецификой, определённой автором как «сны», вместо традиционных картин и явлений. Помещая всё происходящее в хронотоп сна, Булгаков противопоставляет и вместе с тем смешивает иллюзорное бытие и реальную действительность.

Сон квалифицируется как пространство перехода, пребывания между реальностью и нереальностью, бытием и небытием7; значение «пограничности» в пьесе поддерживается наличием большого количества пространственных образов, семантически связанных с мифопоэтическими представлениями о смерти: топографически относящиеся к «низу»8 природные объекты, сакральный «низ» подземелья, широко представленный образ воды9 и др.

Ощущение абсурдности, неправдоподобия происходящих событий создаёт образ игры. В пьесе упоминается несколько её типов: карточная, шахматная, театральная. Сопоставление Хлудовым военных действий с шахматной партией может быть прочитано как осознание «нерегламентированности» жизненного процесса Образ боя-игры наиболее полно раскрывается через включённый в фабулу «Бега» мотив карт. При этом слово «карта» получает двойственный, омонимический смысл: речь идёт как о картах игральных, так и о картах топографических, военных. Получив смертоносную депешу, информировавшую о появлении красноармейской конницы, генерал Крапчиков сел играть в преферанс, вследствие чего «проиграл» занятое белыми пространство. Победа в «бою-игре» зависит не только от умения игроков, но и от везения. Как и в ситуации с шахматной партией, развивается мысль о фатальной предрешённости поединка.

В аспекте темы игры характерна фамилия Л"рянчиков, внутренняя форма которой связана со словом крап - узор на обороте карты; вместе с тем краплёная карта предстаёт символом фальши, обмана. Этимологически близки фамилия вестового Крапттт и экспрессивное «самопрозвище» полковника де Бризара: «краповый чёрт». Омонимия имён собственных намекает на общность героев и в то же время выделяет их из числа других персонажей пьесы: ср. «крапина» - отметина. Поступки, совершаемые Крапчиковым, Крапилиным и де Бризаром, не просто влияют на ход событий, но становятся решающими, судьбоносными.

'Об этом см.' Толстая С.А4. Иномерное пространство сна // Сны и видения в народной культуре. М., 2002. — С. 198; Ремизов A.M. Огонь вещей. Сны и предсонье / А.М. Ремизов. СПб., 2005. - 363 е.; Руднев В.П. Сновидение и событие // Сон - семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. М., 1993. - С. 15.

«Движение вниз, падение, а также самые низкие места: низины, рвы, колодцы - все они во сне предвещают смерть». Толстая С.М. Иномерное пространство сна // Сны и видения в народной культуре. Мм 2002. - С. 201.

9 О воде как символе смерти см.: Ливанова Н.Е. Сны о полётах // Сны и видения в народной культуре. М., 2002.-С. 121-122.

Другое значение слова «крап» - растение марена, корень которого идёт на алую краску; краповый - мареновый, ярко-красный10. Таким образом, соответствующие персонажи-белогвардейцы «окрашены» враждебным цветом. Цветовой семантикой наделён и генерал Чарнота, причём его фамилия тоже по-своему «оппозиционна» названию армии, в которой он служит (чёрный/белая). Чарнота, пожалуй, самый азартный в «Беге» -равных ему в карточной игре нет; к тому же он единственный из основных персонажей играет на тараканьих бегах.

Постулаты, выдвигаемые в «Беге»: «жизнь есть сон», «война есть игра», - поддерживаются метафорой: «мир - театр», реализующейся от первого до последнего действия пьесы. Понимание жизни как театра обостряет ощущение бессмысленности «игрового» существования. Семантическое поле театральной игры реализуется через основополагающий для «Бега» мотив маскарада и ряженья, возникающий уже в Первом сне.

Параграф 2 «Бинарность в структуре пространственно-временных образов пьесы» включает три раздела.

2.1. Зеркальная архитектоника «Бега». Исследован важный в структуре пьесы принцип «попарной зеркальности»: равноудалённые от «центра» сны «взаимоотражаются». Таким образом, действие первой половины произведения (сны 1-4) «зеркально» симметрично второй половине (сны 5-8); «попарно зеркальными» являются сны Первый-Восьмой, Второй-Седьмой, Третий-Шестой, Четвёртый-Пятый.

«Зеркально» соотносятся начальные и финальные сцены «Бега»: Первый сон начинается, а последний - заканчивается молитвой. Ещё одним примером «попарной зеркальности» Первого и Восьмого снов является одинаковая темпоральная удалённость Серафимы и Голубкова от Караванной улицы Петербурга, расстояние до которого измеряется не пространством, а временем: находясь в Северной Таврии и Константинополе, герои отделены от Петербурга временным промежутком в один месяц.

Ещё ярче представлена «зеркальность» в других парах снов. Например, в снах Втором и Седьмом сходные ситуации предательства и отречения Корзухина от жены Серафимы находят «зеркальное» разрешение. Кара за трусость, ложь и предательство жены, оставшиеся безнаказанными во Втором сне, настигает «иуду» в пространстве его мечты — Париже; причём возмездие совершает (хотя и «заочно») Хлудов, не наказавший Корзухина в Крыму. Отдав уезжающему в Париж Голубкову медальон для «самого крайнего случая», Хлудов, сам того не подозревая, становится участником карточной игры и лишает азартного Корзухина десяти тысяч долларов.

В Третьем и Шестом снах «попарная зеркальность» связана с образами Голубкова и Серафимы. В Третьем сне на допросе в контрразведке Голубков под угрозой пытки подтверждает, что Серафима - коммунистка, приехавшая

10 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в четырёх томах. Т. 2. - М., 2002. - С. 188.

в Крым для пропаганды, и тем самым, подобно Корзухину, фактически предает её, обрекая на гибель. В Шестом, константинопольском, сне Голубков спасает Серафиму, предотвращая её уход на панель. Однако как в деле возмездия Корзухину, так и в спасении Серафимы ключевой является функция Хлудова, вернувшего и охранявшего Серафиму, пока Голубков был в Париже. Сложившаяся ситуация характеризуется не только искуплением вины Голубкова перед Серафимой, но и расплатой Хлудова за содеянное в Крыму - ведь именно по его приказу Голубкова и Серафиму допрашивала контрразведка.

В следующей паре снов ключевым является мотив бега: эмиграция героев, которых Хлудов сравнил с тараканами, из России в Четвёртом сне находит «зеркальное» отражение в Пятом, где появляются образы тараканьего тотализатора и тараканьих бегов.

Приведённые примеры наглядно демонстрируют один из вариантов композиционной «зеркальности» «Бега», реализованной на основе контрастного совпадения сюжетных ситуаций. Но наиболее ярко «зеркальность» проявляется в образах художественного пространства и времени пьесы.

В разделе 2.2. «Художественное пространство "Бега": Россия -Крым - не-Россия» исследуются пространственно-временные образы и модели выделяемых хронотопов.

Будучи взаимно симметричны, Крым, Россия и не-Россия характеризуются пространственной (и не только) меной, свойственной для отражения и отражаемого; вместе с тем диффузия хронотопов приводит к тому, что они, взаимопересекаясь, становятся похожими друг на друга.

Географически Россия - пограничное, двойственное государство, её территория простирается между Европой и Азией; подобная неоднородность и «расколотость» свойственна и Константинополю - единственному городу в мире, расположенному на двух континентах. Таким образом, Константинополь и Россия воплощают сходную территориально-географическую модель.

Россия существует только на уровне рефлексии, в воспоминаниях персонажей о Киеве и Петербурге - в начале пьесы враждебном топосе. Но в финале «бега» герои приходят к осознанию того, что могут быть счастливы лишь в России, которая начинает восприниматься как «потерянный рай», и на фоне происходящих событий Петербург осмысливается как идиллический топос, пространство мечты, связанное с домом и материнским началом.

При этом представление о России формируется описанием Крыма, который можно квалифицировать как «амбивалентный» локус - образ, олицетворяющий Россию и пародийно реализующий её черты. Россия предстаёт в виде некоей ровной, неделимой, целостной территории, а Крым -рассечённого, раздробленного пространства. В этом смысле он уподобляется Константинополю, отличающемуся многонациональностью и многоязычием.

Крым с точки зрения персонажей - «своё» пространство, с ним связаны надежды на спасение и избавление от страданий. Однако он оказывается и «мёртвым» топосом, и символом катастрофы. Его пространство обманно и миражно, здесь видимое выдаёт себя за действительное и постоянно происходит подмена сущностей. Данная особенность проявляется уже в Первом сне, действие которого происходит в Северной Таврии -«переходном» локусе на границе между Россией и Крымом. Ищущие спасения в монастырской церкви являются не теми, за кого себя выдают. Вместе с тем с помощью ряда деталей происходит «десакрализация» церковного хронотопа, церковь ассоциируется с подземельем, пещерой. С учётом присущей пещере семантики перехода в загробный мир можно рассматривать монастырь в «Беге» как эквивалент сказочной «избушки на курьих ножках».

Ещё одним «переходным» локусом является станция на севере Крыма, где расположен штаб генерала Хлудова. Вопреки ожиданиям героев, дорога к этому «спасительному» пространству оказывается «мёртвой» - станция предстаёт местом казни и расправы. Безжизненность метафорически выражается через «бессонницу»: 30 часов без сна проводит начальника станции, бессонны Хлудов и офицеры его штаба. Невозможность сна обусловливает «механическое» существование людей, которому противопоставлен вечный покой - именно так Хлудов называет смерть.

С введением образа штабной машины локус вокзала и пространство Крыма в целом определяются как безжизненные, механические, а пребывание в них - как бессознательное, протекающее на фоне всеобщего бега и подверженное инерции коллективного движения. Поражение -«сломанная машина» - вынуждает героев вместе со всеми бежать из страны.

Не-Россия в «Беге» представлена образами Константинополя и Парижа. Константинополь («ужаснейший город») приносит героям беды, разочарования и несчастья. Пространству Парижа нельзя дать однозначной оценки. Для Корзухина, считающего Париж «своим», город действительно оказывается двойственным. Во время приезда Чарноты и Голубкова в пространстве парижской виллы Корзухина фактически «пересекаются» хронотопы Петербурга, Киева, Крыма, Константинополя и Парижа -совершается возмездие за оставшиеся в Крыму безнаказанными трусость, подлость, ложь и предательство.

В пространстве не-России упоминается ещё один город: эпиграф к Шестому сну, а также размышления Чарноты вводят в пьесу образ Мадрида. Ассоциации с Испанией присутствуют и в заглавии пьесы: название традиционного испанского зрелища - корриды - в переводе означает именно «бег», «бежать». К тому же Испания ассоциируется с темой рыцарства (ср. цитирующуюся в повести «Собачье сердце» «Серенаду Дон-Жуана») - в этом плане примечательно, что первоначально пьеса имела название «Рыцарь Серафимы». Рыцарями в пьесе предстают связанные с Серафимой мужчины:

Корзухин (хотя бы потому, что героиня вышла за него замуж); влюблённый и преданный Голубков; спасший её в контрразведке «рыцарь рубательного ордена» Чарнота; вернувший Серафиму с панели и два месяца охранявший её Хлудов. Ещё один (правда, неудачливый) «рыцарь» - Грек-донжуан, который, несмотря на подчеркнутую национальность, чрез «донжуанство» связан и с Испанией.

Делается вывод, что в «Беге» выстроена циклическая модель перемещения героев. «Круговращателъность» движения поддерживается образом Артуровой вертушки - тараканьих бегов. Герои бегут из Петербурга в Крым, оттуда - в Константинополь и назад, в Петербург; бегут от красных - оказываются на территории, захваченной большевиками; покидают страну, пространственно находящуюся одновременно в Европе и Азии, - приезжают в сходный по топографической «привязке» Константинополь. Время в пьесе также характеризуется подобным свойством.

2.2. «Маргинальная» хронология «Бега».

Действие почти всех снов происходит в переходное, пограничное время суток: вечером (исключение составляет Седьмой сон, начинающийся на закате, а заканчивающийся с наступлением утра).

Календарное время в пьесе включено в исторический контекст и охватывает промежуток, примерно равный одному году: с октября 1920 по осень 1921 года. При этом хронотопы России, Крыма и не-России имеют свои темпоральные и темпоритмические особенности.

В пространстве Крыма и России время строго зафиксировано и отличается конкретностью - упомянуты точные календарные даты начала и окончания событий. При этом временная архитектоника первых четырёх снов «Бега» двупланова - ярким примером служит сосуществование и смешение старых и новых грамматических правил и систем летоисчисления.

В крымско-российских снах выстраивается неопределённая временная схема - точно установить длительность событий не представляется возможным. Указания в афише и ремарках не совпадают с репликами героев, в которых отмечено календарное время действия. Автор помещает персонажей в «безвременье»: с одной стороны, всё чётко обозначено, с другой - неясно, какое число и по какому стилю его определять. В крымско-российских снах выстраивается неопределённая временная схема - точно установить длительность событий не представляется возможным.

Иная по сравнению с Россией и Крымом временная схема действует в пространстве не-России: здесь нет ни одной конкретной даты, однако нельзя назвать время последних четырёх снов «абстрактным», поскольку опорные моменты хронологии - указание на время года или месяц - в тексте присутствуют. При этом в пьесе неоднократно встречаются очевидные временные неточности. Возможно, наличие анахронизмов в топосе не-России связано с исходом героев, пересекающих водное пространство. Море служит образным обозначением границы, разделяющей два мира; преодоление

водной преграды издревле связывалось с переходом в инобытие, в другую жизнь и другое временное измерение.

Возвращение в Россию герои связывают с непременным выпадением снега. Например, Голубков говорит: «Пройдёт ещё месяц, мы доберёмся, мы вернёмся, в это время пойдёт снег и наши следы заметёт». Если учитывать реальную хронологию - снег прогнозируется на середину августа".

Петербург в пьесе - топос, фактически не имеющий координат, и расстояние до него «измеряется» не пространством, а временем. Оттуда герои месяц бежали в Крым - ровно столько же должно пройти до возвращения из Константинополя в Петербург. Поэтому для Серафимы и Голубкова время года не имеет значения: они покидали заснеженную Россию, такой сохранили её в своей памяти и уверены, что при возвращении тоже непременно увидят снег. Но вернуться в прошлое невозможно: Петербург с 1914 г. носит название Петроград, а Караванная улица в 1919 г. была переименована в улицу Толмачёва. Фактически автор отправляет героев на несуществующую улицу несуществующего города. Возникает характерный для произведений русской литературы начала XX века мотив поиска некогда «утраченного пространства России»12.

Параграф 3 «"Зеркальность" в системе персонажей: образ Хлудова» посвящен важной не только для данной пьесы, но и для всего булгаковского творчества проблеме двойничества. На основе сходства или различия персонажей, их поступков, намерений, мотивировок и других критериев выявляются персонажи-двойники. Основное внимание уделено образу центрального героя пьесы Роману Валерьяновичу Хлудову и пространственно-временному континууму, в котором он пребывает.

При первом появлении Хлудова дважды подчёркивается его «отгороженность», «отстранённость» от остальных. В то же время очевидно, что Хлудов - «центростремительный» персонаж, воплощающий надежду на спасение, что поддерживается и семантикой отчества героя - Валерьянович, т.е. «успокаивающий», «приводящий в равновесие». Своё ментальное пространство Хлудов сравнивает с мешком, т.е. замкнутым, связанным со смертью, небытием пространством, но при этом он эпицентр всех событий и, соответственно, центр художественного мира пьесы13. Противоречивые чувства - страх и надежда, которые вызывает Хлудов, - один из примеров двойственности, присущей всему, что относится к герою14. С одной стороны,

и Е.А. Яблоков, впервые указавший на анахронизм в «Беге», сравнивает не только указанный эпизод, но и актуальный для пьесы мотив внезапного и небывалого мороза с финалом булгаковскок повести «Роковые яйца» (Яблоков Е.А. Художественный мир Михаила Булгакова. - М., 2001. - С. 128).

12 Корниенко Н.В. Москва во времени (Имя Петербурга и Москвы в русской литера!уре 10-30-х гг. XX в.) // Москва в русской и мировой литературе. Сб. статей. - М., 2000. - С. 214.

11 Данное наблюдение касается лишь Первого-Четвертого, действие которых происходит в пространстве Крыма.

14 Двоемирие Хлудова поддерживается ключевым, постоянно повторяющимся числом два. Двойственность, в её разнообразных проявлениях, в тексте представлена достаточно широко. Два заглавия (название и подзаголовок), два крупных топоса (Россия, не-Россия), в каждом топосе по два крупных локуса (Северная

генерал недоволен отсутствием движения, сравнивая себя с попугаем, прозябающим на табурете, с другой - отказывается «бегать» подобно таракану. Находясь в дисгармоничном положении «между попугаем и тараканом», он не может найти равновесия, поскольку ни неподвижное сидение на табурете, ни бег его одинаково не устраивают.

Статичность Хлудова контрастирует с всеобщим бегом, мельтешением и хаосом, что подчёркивает власть («великое сидение») и протестное начало в герое, который не хочет быть как все, уподобляться бе^щим по инерции.

Хлудова нельзя безоговорочно назвать военным - он словно оказался втянутым в чужое дело, его будто «назначили» генералом. Пренебрежение обязательными атрибутами военной экипировки показывает, что ему чужда данная «роль» (как и вообще какая-либо «роль»). Несвобода Хлудова выражена, в первую очередь, «немотой»: он не может высказать собственные мысли и вынужден совершать поступки, продиктованные функцией «вешателя», «палача» (не хочет, но должен делать).

Навязанность несвойственной роли сближает Хлудова с вестовым Крапилиным, которого «назначают красноречивым». Временные состояния хлудовского генеральства и красноречивости Крапилина «зеркально» меняются после того, как роли исполнены до конца. Крапилин становится неизменным молчаливым спутником (совестью) Хлудова, который в свою очередь, перестаёт играть роль генерала. Но не только эти герои выступают в несвойственных для себя амплуа. В «Беге» все значимые персонажи примеряют те или иные маски, разница лишь в том, что Хлудову и Крапилину их роли назначены «извне».

Важное значение в пьесе имеет мотив безумия. Практически все персонажи маркируются отступлением от «нормы», но наиболее ярко черты болезни проявляются у Хлудова. Беседы с повешенным Крапилиным свидетельствуют о принадлежности героя двум хронотопам одновременно. Персонажи подобного типа отмечаются и в других анализируемых пьесах -так, в «Зойкиной квартире» данная функция связана с образами Аметистова и Мифической личности, в «Блаженстве» - с образом Милославского.

Продажа Хлудовым часов в последнем сне символизирует не только избавление от роли «вешателя» и бремени собственной жизни, но также выход за рамки времени и пространства - в вечность. Темпоральные ориентиры и связь с конкретным пространством утрачиваются, и герой окончательно переходит в трансцендентный хронотоп.

В Главе III «Взаимопересечение хронотопов - основной сюжетообразующий механизм "Блаженства"» речь идёт об особенностях пространственно-временных моделей этой фантастической пьесы (1934).

Таврия и Крым, Константинополь и Париж), два стиля летоисчисления, два имени у некоторых персонажей и др.

Параграф 1 «"Прошлое", "настоящее", "будущее" в "Блаженстве"» содержит два раздела.

1.1. Комната Рейна как «вместилище» нескольких пространственно-временных континуумов.

В «Блаженстве» показаны три разделённых столетиями тоталитарных эпохи. «Настоящее» (XX в.) представлено топосом квартиры в Банном переулке, «прошлое» (XVI в.) локализовано в палате Иоанна Грозного, «будущее» (XXIII в.) - в топосе Блаженства. При этом все события совершаются в пределах одного географического пространства - Москвы, -являющего собой образ «вневременного» города-государства, «города-вселенной». Занимая срединное, промежуточное положение между палатой Иоанна Грозного и необъятными просторами Блаженства, дом 10 в Банном переулке «хронологически» (и как бы «пространственно») «вбирает» эти хронотопы в себя, в результате чего возникает неопределённый временной континуум, придающий данному жилищу черты волшебного. В анализируемой пьесе автор с помощью фантастического сюжета реализует универсальный для его поэтики приём перемещения персонажей между хронотопами (что является одной из форм их взаимопересечения).

Комната Евгения Рейна способна «распространяться» во времени и пространстве до бесконечности. Стирание пространственных и временных границ создаёт иллюзию параллельного сосуществования различных временных континуумов и указывает на относительность темпоральных координат. Возможность одновременного совмещения «прошлого», «настоящего» и «будущего» и отсутствие между ними дифференциальных границ способствует продвижению булгаковской идеи о существовании единого, «гомогенного» исторического времени. Эту мысль подчеркивает главный герой пьесы Рейн, уверенный в том, что благодаря изобретённой им машине времени пространственно-временные координаты не будут иметь значения.

1.2. Темпоральное и пространственное движение в пьесе.

Темпоральная динамика в «Блаженстве» затрагивает не только

календарное время. Характерные суточные изменения (утро - день - ночь) -метафора цикличного развития цивилизации: начало - середина - финал.

Вместе с тем «возрастание» времени ассоциируется с пространственным «подъёмом»: Иоанн Грозный, «выдворенный» из сводчатой палаты, поднимается на чердак дома; Рейн, Милославский и Бунша-Корецкий, подхваченные вихрем, уносятся в будущее, Москву XXIII века, и при этом оказываются «на чудовищной высоте над землёй». Таким образом, категории верха и низа характеризуют не только пространство, но и время.

Максимальной временной и пространственной точкой в пьесе «Блаженство» является «чудовищная высота» XXIII века; затем движение направляется назад и вниз. Из Блаженства герои возвращаются в своё время,

причём, что важно, с ними убегает Аврора. В отличие от прочих персонажей, её движение не имеет «возвратно-поступательного» характера - это перемещение «назад». «Золотой век» - как бы рубеж, после которого цивилизация прекращает развиваться и движение обращается вспять.

«Восхождение» от ХУ1-го к ХХШ веку сопровождается расширением пространственных границ. Если хронотоп «прошлого» представлен замкнутым, ограниченным топосом - палатой Иоанна Грозного, то в «настоящем» масштабы увеличиваются до пределов России, а в ХХШ веке пространство приобретает безграничный характер, распространяясь до вселенских масштабов: люди могут беспрепятственно совершить путешествие в любую точку земного шара.

Несмотря на изображённую устремлённость движения вверх, в комедии реализуется семантика падения, что позволяет предположить топографическую расположенность «идеального» города будущего «внизу». Например, протекающий в государстве будущего по трубам спирт -«огненная вода», вероятно, свидетельствует о том, что данный топос расположен вблизи огня, - эта деталь усиливает инфернальную семантику «низа».

Параграф 2 «Вневременной континуум "Блаженства"» посвящён исследованию онейросферы пьесы. С помощью различных критериев разграничиваются онирическая и реальная действительность «Блаженства». В разделе 2.1. Онирический хронотоп пьесы этому уделено особое внимание. Пребывание героев в «другом измерении» - потустороннее путешествие, обозначающее выпадение из «времени жизни». В Блаженстве герои находятся две недели, но в Москву XX века возвращаются в тот же день и час, когда её покинули. Иоанн Грозный, пробыв в «будущем» несколько минут, вновь оказывается в своей палате в тот же миг. Для него Москва XX века представляется адом. По аналогии с царём, пребывание Рейна, Бунши и Милославского в ХХШ веке - также остановка их земной жизни и переход во вневременной континуум. Попадая . в Блаженство, персонажи XX века «умирают», и две недели, проведённые в 2222 году, -«загробная» жизнь. Перемещение из одного хронотопа в другой означает смерть, при этом герои способны возвращаться в «свой» хронотоп, т.е. воскресать. Такая обратимость позволяет утверждать, что в булгаковской поэтике смерть понимается не как небытие, а как переход в другой хронотоп.

Анализ ряда деталей, с помощью которых создается образ Блаженства, приводит к выводу о его принадлежности «царству мёртвых». М.А. Булгаков локализует город будущего на «чудовищной высоте» - оценочный эпитет «чудовищная» вносит негативное значение в характеристику данного топоса. Автор подчёркивает, что в Блаженстве фактически отсутствует солнце -жизненный процесс лишен естественности. Мортальную семантику несёт и заменивший растительность мрамор, вызывающий ассоциации с могильной плитой. Впрочем, для самих обитателей Блаженства пространство, в котором

они живут, не является царством мёртвых («преисподней не существует»). Как и в комедии «Зойкина квартира», один и тот же топос в зависимости от точки зрения способен выполнять различные функции, наделяться антонимичными значениями. Разумеется, само пространство при этом не меняется, изменяется лишь поведение героев в зависимости от ментального восприятия хронотопа.

Звучащие в Блаженстве резкие, оглушительные звуки («мощная музыка», «гул» и пр.), подчёркивающие нездоровую, пугающую атмосферу будущего, ассоциируются у Рейна с сумасшествием. Но не только хронотоп XXIII века характеризуется как безумный. Названный «палатой» локус Иоанна Грозного заставляет вспомнить, в частности, о помещении, где находятся больные. Образ больницы возникает и в XXIII веке - туда намереваются изолировать опасных для общества непрошеных гостей из прошлого. Примечательно также, что слово Блаженство родственно эпитету «блаженный», которым на Руси называли юродивых - безумцев.

В связи с хронотопом XX века тема сумасшествия заявлена более открыто. Пробыв недолгое время в этом «инфернальном» топосе, Иоанн сходит с ума. Бунше врачи «будущего» ставят диагноз «деменция». Кстати, для этого слабоумного персонажа фактически не существует пространственных границ: в качестве управдома он имеет право беспрепятственно войти в любую квартиру. Прямой обязанностью Бунши являются прописка и выписка жильцов, т.е. он фактически «ведает» пространством. При этом Бунша записывает в домовую книгу живых и вычёркивает из неё умерших - в шутовском образе присутствуют пародийно-«сакральные» черты.

В разделе 2.2. Милославский - «инициатор» «темпоральной трансформации» особое внимание уделяется образу Юрия Милославского как «медиатора», соединяющего хронотопы. Данная функция героя позволяет связать события пьесы с символикой Юрьева дня, когда крестьяне получали право в течение двух недель (именно столько герои пребывают в Блаженстве) осуществить переход от одного феодала к другому - это означало не просто перемещение, но изменение судьбы.

Фамилия Милославский, вызывающая исторические и литературные аллюзии, «сигнализирует» о принадлежности её носителя одновременно нескольким хронотопам. Герой связан не только с «настоящим», «прошлым» и «будущим», но также с «безвременьем» - потусторонним миром. Внезапное появление в комнате Рейна и столь же неожиданное исчезновение из неё создают ощущение иллюзорности существования Милославского. Впрочем, несмотря на кажущуюся эфемерность, его поступки оказывают существенное влияние на ход событий.

Милославский - вор-клептоман: для него важен не столько результат (хотя воровство - единственный способ заработка), сколько процесс. Среди вещей, которые он похищает на протяжении действия пьесы, можно

выделить несколько относящихся непосредственно к пространству и времени: золотой ключ, часы, хронометр, летательный аппарат и водка. Золотой ключ Рейна не просто материальная ценность, но метафора достижения результата («ключ к успеху», «ключ к победе», «ключ к сердцу» и пр.). Открывая иные пространственно-временные континуумы, он является символом власти и обладания миром. Часы и хронометр символизируют поступательное движение жизни. Воруя как бы «все» часы, Милославский порождает временную дезориентацию, создаёт ситуацию «безвременья», практически становясь «властелином» времени.

Способность управлять временем сближает Милославского с другими «демоническими» персонажами, выполняющими аналогичную функцию: Шполянским («Белая гвардия»), Рокком, Персиковым («Роковые яйца»), Преображенским («Собачье сердце»), Рейном / Тимофеевым («Блаженство» / «Иван Васильевич»), Воландом («Мастер и Маргарита»). При этом Милославский принадлежит к «подтипу» персонажей, связанных с шутовским, клоунским элементом, - как, например, Аметистов («Зойкина квартира») и Коровьев («Мастер и Маргарита»),

Идею власти над временем и пространством более чётко воплощает летательный аппарат, который в определенной степени сходен с машиной времени. Благодаря ему Милославский в финале безнаказанно покидает комнату Рейна, предварительно вернув все похищенные вещи и не оставив доказательств своего воровства.

Однако помимо материальных ценностей Милославский «ворует» слово. Например, присваивает себе авторство пушкинской строки «Богат и славен Кочубей...», которая служит лейтмотивом всего происходящего в XXIII веке - например, предрекает побег Авроры в «старое» время. Таким образом, Милославскому принадлежит метасюжетная (пророческая) роль «комментатора».

Данный персонаж вносит «коррективы» и в развитие истории. В частности, в Блаженстве Милославский оставляет не только «виртуальную» память о себе, но и потомство. Ребёнок, рождённый в XXIII веке от человека XX века, не только смешает «хронологические карты», разрушит естественный ход истории и гармонию Блаженства, но, самое главное, названный в честь отца, «закрепит» присутствие Милославского в будущем.

Алкоголь в «Блаженстве» выполняет ту же функцию, что морфий в «Зойкиной квартире», т.е. является одним из «способов перехода» в инобытие, создания искажённого, миражного онирического пространства. Вместе с тем алкоголь - стимул творчества и вдохновения, поэтому имеющий пристрастие к спиртному Жорж Милославский читает стихи, и все «фантастические» события происходят с героем также после принятия спиртного - например, у Рейна он оказывается, предварительно выпив водки в комнате Михельсона. Можно сказать, что Блаженство для Милославского -

алкогольное видение, своего рода онирическое состояние, вследствие которого действительность превратилась в иллюзию.

Итак, важнейшим принципом организации пространственно-временного континуума пьесы «Блаженство» является диффузия, «встраивание» одного хронотопа в другой. «Настоящее», «прошлое» и «будущее» представлены как неотъемлемые составные части неделимого исторического времени.

М.А. Булгаков показал, что за внешним прогрессом на самом деле скрывается упадок. Идея исторического регресса реализована не только с помощью «знаков» пространства и времени, но и через систему образов персонажей, «мельчающих» с каждой эпохой.

В Заключении подводятся краткие итоги исследования, формулируются основные выводы, намечаются перспективы дальнейшей разработки темы.

По теме диссертации опубликованы следующие статьи:

1. Казьмина O.A. Особенности хронотопа в пьесе М.А. Булгакова «Бег» / O.A. Казьмина // Концептуальные проблемы литературы: типология и синкретизм жанров: сборник научных трудов. - Ростов н/Д: ИПО ПИ ЮФУ,

2007.-С. 103-107.

2. Казьмина O.A. Пространство квартиры в его символической проекции как отражение истории страны («Зойкина квартира» и «Блаженство» М.А. Булгакова) / O.A. Казьмина // Художественный текст: варианты интерпретации: Труды XII Всероссийской научно-практической конференции: в 2 частях. 4.1. - Бийск: БПГУ им. В.М. Шукшина, 2007. - С. 279-284.

3. Казьмина O.A. Диапазон пространственно-временных отношений в пьесе М.А. Булгакова «Бег» / O.A. Казьмина // Современность русской и мировой классики. Исследования и материалы международной конференции. - Воронеж: Изд-во ИИТОУР, 2007. - С. 217-221.

4. Казьмина O.A. Жанровое своеобразие пьесы М.А. Булгакова «Бег» / O.A. Казьмина // Эйхенбаумовские чтения-6: Материалы юбилейной научной конференции. - Выпуск 6. - Воронеж: ВГПУ, 2007. - С. 187-192.

5. Казьмина O.A. Античные и христианские мотивы в пьесе М.А. Булгакова «Блаженство» (из наблюдений над пространственно-временными отношениями) / O.A. Казьмина // Античность и христианство в литературах России и Запада. Материалы Международной научной конференции «Художественный текст и культура VII». - Владимир: ВГГУ,

2008.-С. 253-256.

6. Казьмина O.A. Сон как пространство смерти (на примере пьесы М.А. Булгакова «Бег») / O.A. Казьмина // ЕТЕФАЬЮ!: сборник научных трудов. - Воронеж: ВГПУ, 2008. - С. 75-82.

7. Казьмина O.A. Театральная игра как структурная основа хронотопа пьесы М.А. Булгакова «Зойкина квартира» / O.A. Казьмина // Поэтика художественного текста: Материалы Международной заочной конференции: в 2 т. - Борисоглебск, 2008. - 'Г. 2: Русская филология вчера и сегодня. - С. 54-59.

8. Казьмина O.A. В поисках своего пространства («свой» и «чужой» топосы в булгаковском «Беге») / O.A. Казьмина // Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. Материалы Международной научной конференции «IX Кирилло-Мефодиевские чтения». - М.: Издательство ИКАР, 2008. - С. 355-361.

9. Казьмина O.A. «...Я болен, только не знаю, чем» (образ Хлудова в пьесе М.А. Булгакова «Бег») / O.A. Казьмина // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. № 97: научный журнал. - СПб.: 2009. - С. 201-205.

10. Казьмина O.A. Онирическое пространство в пьесе М.А. Булгакова «Зойкина квартира» / O.A. Казьмина // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. - 2009. № 1. - С. 54-57.

Работы № 9, 10 опубликованы в изданиях, входящих в перечень рецензируемых научных журналов ВАК РФ.

Драматургический сюжет М.А. Булгакова: пространство и время в пьесах «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство»

Подписано в печать 21.04.2009. Формат 60x84'/i6. Печать трафаретная. Гарнитура «Тайме». Усл. печ. л. 1,5. Уч.-изд. л. 1,4. Заказ 151. Тираж 100 экз.

Воронежский госпедуниверситет. Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии университета. 394043, г. Воронеж, ул. Ленина, 86.

Научное издание

КАЗЬМИНА Ольга Александровна

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Казьмина, Ольга Александровна

Введение.

Глава I. Особенности пространственно-временных моделей в комедии «Зойкина квартира».

1. Взаимопересечение как универсальное свойство булгаковского хронотопа.

1.1. Символическая функция хронотопа квартиры Зои Пельц.

1.2. Театральная игра как структурная основа хронотопа «Зойкиной квартиры».

1.3. Трансформация квартиры сквозь призму онирического видения.

2. «Зеркальность» как принцип организации пространства и времени комедии «Зойкина квартира».

2.1. «Кривое зеркало» «Зойкиной квартиры».

2.2. Модель «Сотворения мира».

2.3. «Рай» на Садовой улице.

Глава II. Бинарность как принцип организации пространственно-временной структуры пьесы «Бег».

1. Жанровое своеобразие пьесы.

1.1. Хронотопы сна и смерти.

1.2. Сон - игра (театральная, шахматная, карточная).

2. Бинарность в структуре пространственно-временных образов пьесы.

2.1. Зеркальная архитектоника «Бега».

2.2. Художественное пространство «Бега»: Россия — Крым — неРоссия.

2.2.1.Росси я.

2.2.2.Кры м.

2.2.3.He-Росси я.

2.3.«Маргинальная» хронология «Бега».

3. «Зеркальность» в системе персонажей: образ Хлудова.

Глава III. Взаимопересечение хронотопов - основной сюжетообразующий механизм «Блаженства».

1. «Прошлое», «настоящее», «будущее» в «Блаженстве».

1.1. Комната Рейна как «вместилище» нескольких пространственно-временных континуумов.

1.2. Темпоральное и пространственное движение в пьесе.

2. Вневременной континуум «Блаженства».

2.1. Онирический хронотоп пьесы.

2.2. Милославский - «инициатор» «темпоральной трансформации».

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Казьмина, Ольга Александровна

Михаил Афанасьевич Булгаков (1891-1940) принадлежит к числу писателей, творческое наследие которых стало всеобщим достоянием через много лет после смерти автора. Конечно, при жизни его имя было известно в литературной и театральной среде, публиковались (большей частью критические) отзывы о его произведениях. Однако впоследствии его творчество было «исключено» из литературного процесса и булгаковский вклад в литературу практически не изучался. «Открытие» Булгакова произошло в 1960-х годах, после публикации ряда его произведений, в том числе романа «Мастер и Маргарита». О художнике не просто заговорили -его имя прочно вошло в историю отечественной культуры, стало «брендом».

Сегодня творчество Булгакова, по праву считающегося одним из литературных классиков, вызывает устойчивый интерес у читателей, исследователей и деятелей культуры. Многие произведения Булгакова неоднократно ставились на театральной сцене и экранизировались. Это неудивительно, поскольку человеческая и творческая биография писателя тесно связана с театром. Проводятся семинары и конференции, посвящённые жизни и творчеству писателя, по результатам которых издаются сборники статей и материалов. Лингвисты, литературоведы, искусствоведы, культурологи и философы защищают многочисленные диссертации, издают монографии, энциклопедии, путеводители. Среди общей массы работ выделяется ряд серьёзных и глубоких исследований, авторы которых внесли значительный вклад в развитие булгаковедения.

Однако следует отметить неравномерное обращение к многожанровому наследию Булгакова: преимущественно внимание уделяется эпическим произведениям, драматургия же охватывается не в полной мере. Вместе с тем в булгаковедении закрепилась устоявшаяся точка зрения, что произведения писателя необходимо изучать как единый текст (В .И. Немцев [1991] 4

С. Кульюс [1994], Е.А. Яблоков [2001], Г.М. Ребель [2001], О.С.Бердяева [2002], В.В. Химич [2003] и др.).

Началом изучения драматургического наследия можно считать опубликованную в 1976 г. работу М.О. Чудаковой «Архив М.А. Булгакова: материалы для творческой биографии писателя» [Чудакова 1976], где описаны все десять пьес драматурга, осмыслена их связь с биографией автора, в частности с периодами работы над романом «Мастер и Маргарита».

Одним из первых начал исследовать творчество Булгакова-драматурга A.M. Смелянский. В 1986 г. вышла книга «Михаил Булгаков в Художественном театре» [Смелянский 1989]1, которая и сегодня по праву остаётся основной работой в данной области.

В 1986 г. в Ленинграде проводились булгаковские чтения, по результатам которых выпущен сборник «М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени» [1988]. Общие вопросы драматургического творчества писателя освещены также в сборнике научных трудов «Проблемы театрального наследия М.А. Булгакова» [1987] под редакцией А.А. Нинова. Среди исследований 1980-х годов можно выделить книгу В.В. Гудковой «Время и театр М.Булгакова» [1998] и обширную статью А. Тамарченко «Драматургическое новаторство М. Булгакова» [1990].

Определённым этапом изучения драматургии М.А. Булгакова явился выход двух (из намечавшихся пяти) томов «Театрального наследия»: «Пьесы 20-х годов» [1989], «Пьесы 30-х годов» [1994] — здесь не только впервые собраны завершённые драматургические произведения писателя, написанные им в разные годы, но и представлены другие редакции и варианты этих пьес. К тому же каждое произведение сопровождается подробным историко-литературным, текстологическим и театроведческим комментарием, в подготовке и составлении которого принимали участие А.А. Нинов (общая

1 В 1994 году эта книга издана на английском языке под названием: «Is Comrad Bulgakow dead?». 5 редакция), А.А. Гозенпуд, В.В. Гудкова, И.Е. Ерыкалова, Я.С. Лурье, А.М: Смелянский, М.О. Чудакова и др.

В 1990-2000-х годах исследователи неоднократно обращались к драматургии Булгакова, в различных аспектах анализируя поэтику его пьес. Литературные связи писателя с предшественниками, в значительной мере повлиявшими на булгаковское творчество, анализируются в диссертациях Е.А. Иваныпиной («Автор - текст - читатель в драматургии и прозе М.А. Булгакова 1930-х годов: "Адам и Ева", "Мастер и Маргарита"» [1998], автор которой реконструирует метатекст булгаковских произведений 1930-х годов и рассматривает прозу и драматургию писателя как образную модель творческого сознания; Н.Е. Титковой «Проблема русской литературной традиции в драматургии М.А. Булгакова» [2000], О.А. Долматовой «Драматургия М.А. Булгакова: формы взаимодействия с литературной традицией» [2001]. Богатый материал, касающийся исследования литературной* традиции в творчестве писателя, представлен в публикациях докладов Булгаковских чтений", сборниках «Творчество Михаила Булгакова» [1991, 1994, 1995], «Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова» [1990], материалах Булгаковских семинаров в Таллинне [1993, 1994, 1998, 2001,2008].

О жанровых и родовых особенностях пьес Булгакова писали Ю.Б. Неводов [1988], Ю.В.Бабичева [1989], В.Б.Петров [1988, 1990],

A. Тамарченко [1990], А.А. Гозенпуд [1993], В.В. Гудкова [1998],

B.И. Немцев [2002], А.В. Хохлова [2002], М. Налепина [2004] и др.

Несмотря на большое количество работ, исследующих драматургию Булгакова, есть много проблем, которые изучены не в должной степени. Определяющим в освоении художественного мира драматургии М.А. Булгакова представляется пространственно-временной континуум —

2 «М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени» [1998], «Проблемы театрального наследия М.А. Булгакова» [1987], «Михаил Булгаков: "Этот мир мой"» [1993]. 6 показательно, что многие пьесы писателя имеют заглавия, наделённые хронотопической семантикой: «Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров», «Бег», «Блаженство», «Батум».

Своеобразным катализатором всплеска интереса к проблеме пространства и времени в начале XX века послужила теория относительности А. Эйнштейна. Возможно, на мировоззрение естественника М.А. Булгакова тоже повлияли передовые научные идеи. «Человек не рождается с "чувством времени", его пространственные и временные понятия всегда определены той культурой, к которой он принадлежит» [Гуревич 1984: 44]. Булгаковское понимание данных категорий, вероятно, основывалось в значительной степени на постулатах современной ему науки.

Категории пространства и времени исследовались в трудах ряда учёных, в разное время к ней обращались: М.М. Бахтин [1975], Д.С. Лихачёв [1971], Ю.М. Лотман [1988, 2000(1а)], В.Н. Топоров [1983], В.В. Виноградов [1959], А.Я. Гуревич [1984], В.Я.Пропп [1998], Б.А.Успенский [2000], В.Б. Шкловский [1983] и др. В разработку художественных пространственно-временных категорий внесли свой вклад также и теоретики символизма. Работы названных учёных являются теоретической и методологической базой нашего диссертационного исследования.

К проблеме пространства и времени обращался и П.А. Флоренский. В трудах («Обратная перспектива» (1919) и «Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях» (опубл. в 1982)) он изложил свою точку зрения на организацию пространства.

Художественное пространство, по П.А. Флоренскому, «не одно только равномерное, бесструктурное место, не простая графа, а само - своеобразная реальность, насквозь организованная, нигде не безразличная, имеющая внутреннюю упорядоченность и строение. Предметы как "сгустки бытия", подлежащие своим законам и имеющие каждый свою форму, довлеют над пространством, в котором они размещены, и они не способны располагаться 7 в ракурсах заранее определённой перспективы» [Флоренский 1990: 94]. Он считал, что приёмы по организации, пространства во многом однородны в разных искусствах. И то или иное истолкование художественного пространстваП.А. Флоренский видел в символизме всякого искусства^.

Художественное пространство как «прасимвол культуры» впервые характеризует О. Шпенглер в книге «Закат Европы» (1918). Философ связывает пространство с категориями жизни и смерти, времени и судьбы. С его точки зрения мир, окружающий людей, является: частью их существа, поэтому «нельзя понять человека, если: не знать его чувства времени» [Шпенглер 1998: 315]. Проблему художественного пространства в живописи начал разрабатывать X. Ортега-и-Гассет [2000]. В работах «Искусство в пространстве» и «Бытие и время» (1927)' М.,Хайдеггер определял, что пространственность многообразна; а важнейший её вид — художественное пространство - автономно и представляет собой самостоятельную сущность, отличную от пространства науки, и техники. Объекты, включённые в художественное пространство, ищут мест и сами являются^местами. Пустота - незаполненность художественного пространства - не отсутствие заполненности, а существо места [Хайдеггер 1997]. Согласно его философии бытие и время взаимно определяют друг друга. Время'определяется бытием:. «Времени нет без человека, а человека нет без времени» [Хайдеггер 1997:153].

Ведущая роль в разработке категорий художественного пространства и времени принадлежит М.М. Бахтину. В 30-е годы XX века М.М. Бахтин в процессе изучения исторической поэтики литературных жанров, в частности романа («Слово о романе», «Формы времени и хронотопа в романе», «Роман воспитания и его значение в истории реализма», «Из предыстории романного

3 П. Абрахам в статье «Павел Флоренский и Михаил Булгаков» утверждает, что М.А.Булгаков читал книгу П.А. Флоренского «Мнимости в геометрии»,, и многие идеи, высказанные философом в данной работе, повлияли на его понимание пространства и времени [Абрахам 1990]. 8 слова», «Эпос и роман»), сделал революционное открытие в литературоведении. В статье «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» (1937-1938) учёным была разработана теория хронотопа как «формально-содержательной категории», выражающей «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе» [Бахтин 1975: 234-235]. Как отмечает Бахтин, литературно-художественный хронотоп характеризуется совмещением временных и пространственных примет: «.время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем» [Там же: 235].

Хронотоп играет важнейшую роль, поскольку «определяет художественное единство литературного произведения в его отношении к реальной действительности», а также имеет «существенное жанровое значение» в литературе: «.можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом» [Там же]. В соответствии с этой концепцией Бахтин выделяет оюанровые хронотопы (авантюрный, авантюрно-бытовой, идиллический, мистерийный, карнавальный, фольклорный) и хронотопы ситуации: «встречи», «дороги», «порога», «замка», «площади», «гостиной-салона», «провинциального городка», — которыми пронизаны литература и искусство. Учёный определяет их «сюжетообразующее» и «изобразительное» значения и замечает, что в хронотопе завязываются сюжетные узлы, время приобретает наглядно-чувственный характер. Являясь материализацией времени в пространстве, «большой» хронотоп может включать в себя неограниченное количество «мелких» хронотопов.

Идеи Бахтина развивались в трудах других известных учёныхлитературоведов. Изучению художественного пространства и времени 9 посвящены исследования Д.С. Лихачёва. Главные положения разработанной им теории изложены в книге «Поэтика древнерусской литературы» [1971]. Учёный уделяет немало внимания проблемам художественного времени и рассматривает его с позиции сюжетостроения конкретного произведения. Отмечая, что время художественного произведения не равно реальному времени, но несёт на себе его отпечатки, Д.С. Лихачёв называет литературу искусством времени: «Время - это его объект, субъект и орудие изображения» [Там же: 233]. «Художественное время - явление самой художественной ткани литературного произведения, подчиняющее своим задачам и грамматическое время и философское его понимание писателем» [Там же: 234]. Ученый подчеркивает, что время в художественной литературе воспринимается благодаря связи событий - причинно-следственной и ассоциативной: «.время в художественном произведении — это не только и не столько календарные события, сколько соотношение событий» [Там же: 237].

Обращаясь к поэтике художественного пространства, исследователь говорит о различных типах данного образа, выделяет ряд его свойств, «организующих» действие произведения. Пространство, по его мнению, «может обладать своеобразными "географическими" свойствами: быть реальным (как в летописи или историческом романе) или воображаемым (как в сказке)» [Там же: 384]. Соединение же пространства и времени в художественном тексте Д.С. Лихачёв видит в движении [Там же: 385].

Ю.М. Лотман в монографии «Структура художественного текста» [2000(1 а)] анализирует художественную значимость пространственных границ, направленного пространства, пространства бытового и фантастического, замкнутого и открытого и определяет, что язык пространственных представлений является первичным и основным [Лотман

2000(la): 211-221]4. Учёный, определив, что со структурой художественного пространства тесно связаны сюжет и точка зрения, обращается к анализу данных проблем [Лотман 2000(1 а): 221-234].

М. Мерло-Понти в трудах «Феноменология восприятия» (1945), «Око и дух» (1961) употребляет термин «пространство» в достаточно широком смысле и говорит об «антропологическом пространстве», «пространстве сновидения», «мифическом пространстве», «шизофреническом пространстве» и т.п. Глубину художественного пространства он тесно связывает с категорией времени.

В.Н. Топоров в статье «Пространство и текст» [1983] вводит понятие «мифопоэтического» хронотопа. Учёный пишет о взаимовлиянии и взаимоопределении пространства и времени, о неразрывной связи пространственно-временного континуума с вещественным наполнением, «т.е. всем тем, что так или иначе "организует" пространство, собирает его, сплачивает, укореняет в едином центре» [Топоров 1983:234]. В.Н.Топоров разграничивает вещное пространство (Космос) и незаполненное непространство (Хаос). С учетом этого целесообразно при анализе хронотопа художественного произведения уделять особое внимание именно вещам-объектам, его наполняющим. «Пространство и время можно понимать как свойства вещи. <.> Пространство высвобождает место для сакральных объектов, открывая через них свою высшую суть, давая этой сути жизнь, бытие, смысл; при этом открывается возможность становления и органического обживания пространства космосом вещей в их взаимопринадлежности. Тем самым вещи не только конституируют пространство, через задание его границ, отделяющих пространство от непространства, но и организуют его структурно, придавая ему значимость и значение (семантическое обживание пространства)» [Там же: 238-239].

4 Этому вопросу посвящена также его работа «Художественное пространство в прозе Гоголя» [1988].

Продолжили традицию и современные исследователи (Н.К. Гей, Ю.Ф. Карякин, И.П. Никитина, Н.К. Шутая, В.Г. Щукин и др.), которые при анализе произведений различных писателей определяют и подробно исследуют хронотопы и хронотопические образы. Например, В.Г. Щукин детализирует М.М. Бахтина и среди хронотопов выделяет целый комплекс явлений действительности: «встреча, визит, спектакль, богослужение, праздник, путешествие, свидание, бракосочетание, интимное сближение, сон, отдых, болезнь, судебный процесс, тюремное заключение, охота, битва, катастрофа, рождение, жизнь, смерть (как законченный акт, а не бессрочное состояние после этого акта), похороны, крестины и многое другое. Город, дом, корабль и целый ряд многочисленных локусов тоже могут превратиться в хронотопы, но лишь в том случае, когда в их пространстве происходит длящийся во времени процесс или событие. Тогда эти хронотопы удобнее будет назвать по-другому: жизнедеятельность города, жизнь (функционирование) дома, плавание на корабле» [Щукин 2004: 60]. Учёный даёт своё- определение хронотопа: «.присущая процессу, событию или состоянию субъекта пространственная и временная оформленность и жанровая завершенность» [Там же: 61]. По его мнению, хронотоп не просто «время-пространство», а «время-место совершения» ' и «жанр стремится к своему завершению в определенном хронотопе — времени-месте свершения» [Там же: 62].

На основе пространственно-временных связей П.Х. Тороп выделяет топографический, психологический и метафизический хронотопы, сосуществующие в художественном произведении. «Топографический хронотоп связан с элементами авторской тенденциозности в романе, с узнаваемостью в романе конкретного исторического времени и места, а также событий <.> является хронотопом сюжета. <.> Этот узнаваемый мир денотатов описан "невидимым, но всемогущим существом", который имеет свои цели и может быть весьма субъективным. <.> С

12 топографическим хронотопом тесно взаимосвязан психологический хронотоп - хронотоп персонажей. <.> Сюжетный ход, подчеркнутый на первом уровне перемещением в пространстве и времени, совпадает на втором с переходом из одного душевного состояния в другое. Топографический хронотоп генерирован сюжетом, психологический хронотоп - самосознанием персонажей. Вместо невидимого, описывающего на этом уровне перед нами мир автономных голосов, вместо гомофонии - полифония. Существует, наконец, вид метафизического хронотопа, т.е. уровня описания и создания метаязыка — слово, связывающее уровни сюжета и самосознания, приобретает в целом произведении метаязыковое значение, так как связано с идейным осмыслением всего текста, в том числе пространства и времени». [Тороп 1995]. По мысли учёного «уровень топографического хронотопа является наблюдаемым миром, уровень психологического хронотопа -миром наблюдателей, и метафизический хронотоп — миром устанавливающего язык описания» [Там же].

Все выделяемые хронотопы непосредственно связаны с образом человека, М.М. Бахтин определяет это свойство как «сплошная овнешненность».

Несмотря на немалое число работ, изучение пространства и времени до сих пор остаётся актуальной проблемой. Накопленная теоретическая база апробируется на материале творчества различных писателей, в том числе

Булгакова. Большинство исследователей (литературоведов, лингвистов, культурологов, искусствоведов, философов) в той или иной мере обращаются к поэтике художественного пространства и времени в произведениях писателя. За годы существования булгаковедения накоплен огромный материал в виде монографий, диссертаций, статей, в которых основное внимание уделяется эпическим произведениям писателя, особенно романам

Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита». В частности, об этом писали

В.Я. Лакшин [2004], Л.С.Дмитриева [1977], Л.Л. Фиалкова [1986],

13

М.Петровский [2008], М.А. Великая [1991], Ю.М. Лотман [1997], Е.А. Яблоков [1997а, 19976,2001], Ю.Н. Земская [1997], Н. Каухчишвили [2001], Ю.Д. Коваленко [2002], Н.С. Пояркова [2005], В.А. Коханова [2008], Е.О. Кузьминых [2008] и др. Отдельные наблюдения и замечания по данной проблеме имеются в работах О.С.Бердяевой [2002], А.З. Вулиса [19916], И.Е. Ерыкаловой [1994,2007], И. Л. Галинской [2003], Н.Г.Гончаровой [1998], Т.А. Никоновой [1987, 1999], В.В. Химич [2003] и др.

Обращаясь к художественной онтологии и поэтике времени-пространства булгаковских произведений, учёные исследовали их сюжетное построение, отражение картины мира в восприятии автора и его героев, взаимодействие художественного и реального времени, мифопоэтический хронотоп и др. Однако специальных монографических работ, изучающих пространство и время в драматургии Булгакова, до сих пор нет. Отдельные наблюдения встречаются в исследованиях, посвящённых анализу конкретных пьес. В этой связи можно выделить статью А.А. Кораблёва «Время и вечность в пьесах Булгакова» [1988], где представлена «периодическая система» драматургических произведений писателя. По мнению автора статьи, характерной чертой булгаковского хронотопа является соотношение категорий «большого» и «малого», времени и вечности5 [Там же: 55].

Категории времени и вечности в художественном мире Булгакова явились предметом исследования Ю.В.Бабичевой [1989], В.В. Гудковой [1987], И.Е. Ерыкаловой [2007], В.И.Немцева [1991], М.С.Петровского [2008], A.M. Смелянского [1989], В.В. Химич [2003], Е.А. Яблокова [2001], Л.М.Яновской [1983] и др. Как замечает М.С.Петровский, «напряжение между полюсом "вечность" и полюсом "время" [Петровский 2008: 358] — «неотменимое» свойство булгаковской художественной мысли. По мнению исследователей, Булгаков в своих произведениях рассматривал историю и

5 Впервые об этом: JL Дмитриева [1977: 230-231].

14 человека с позиций вневременных ценностей, в основе его творчества -эсхатологическая модель бытия. «Он писатель разлома, катастрофы - его мир разрушился, распалась былая культура, и в новой действительности Булгаков выбрал роль собирателя осколков, из которых стремился составить некое целое» [Белобровцева, Кульюс 2006: 63-64].

Обращаясь к поэтике булгаковского пространства, исследователи выделяют как временные, так и вневременные категории. К временным, характерным для художественного мира писателя, относят следующие концептуальные топосы: Город, Квартира, Дом. Данные топографические координаты стали объектом анализа в работах: Т.А. Никоновой [1987], Л.Л. Фиалковой [1988], А.А. Кораблёва [1991], И.П. Золотусского [1993], В.Ш. Кривоноса [1994], Ю.М. Лотмана [1997], Е.А. Яблокова [1997, 2001], М.Н. Золотоносова [1999], В.А.Малахова [2000],' В.А. Ждановой [2003], В.Я. Лакшина [2004], Н.С. Поярковой [2005], М.С. Петровского [2008] и др.

Материалом исследования А.А. Кораблёва в статье «Мотив "дома" в творчестве М. Булгакова и традиции русской классической литературы» [1991] явились не только эпос (романы «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита»), но и драматургия писателя (пьесы «Дни Турбиных», «Бег», «Зойкина квартира» и «Дон-Кихот»). По мнению автора статьи, в булгаковской поэтике одним из ключевых является образ Дома, а «"квартирный вопрос" в его произведениях неизменно сопрягается с общей проблемой человеческого существования, причём не только в конкретно-бытовом, но и в философском, бытийном смысле» [Кораблёв 1991:240]. Кроме того, исследователь подробно рассмотрел сложившееся в русской классической литературе понимание Дома, проследил значение и функционирование данного образа в произведениях М.А. Булгакова и пришёл к выводу о том, что Дом в его художественном мире является «символом веры».

В булгаковском творчестве Дом противопоставлен Квартире, данные модели жилищ традиционно становятся объектом внимания исследователей. Ю.М. Лотман, обращаясь к этому вопросу, заключает: «то, что дом и квартира (разумеется, особенно коммунальная) предстают как антиподы, приводит к тому, что основной бытовой признак дома - быть жилищем, жилым помещением - снимается как незначимый: остаются лишь семиотические признаки. Дом превращается в знаковый элемент культурного пространства» [Лотман 2001: 320].

Устойчивым культурным символом в произведениях М.А. Булгакова является Город, и «всё, что происходит в Городе, имеет, следовательно, не локальное городское, но исключительное - мировое значение» [Петровский 2008: 345]. Е.А. Яблоков пишет: «Структура художественного пространства в булгаковских произведениях прежде всего обусловлена оценочно амбивалентным образом города» [Яблоков 2001: 182]. Булгаковский Город — «сакральный "центр мира", но в то же время opi враждебен миру» [Там же]. «Каждый булгаковский Город - "град обречённый" <.> В каждом его произведении воздвигался какой-нибудь Город <.> и тут же разрушался» [Петровский 2008: 358, 376].

Помимо конкретных топографических объектов исследователями выделяются и характерные для художественного мира М.А. Булгакова вневременные хронотопы сна, бессонницы, болезни, безумия, катастрофы, игры, театра, карнавала и пр. Данному вопросу уделяется должное внимание при анализе произведений писателя. В частности об этом пишут В.В. Гудкова [1987], Д. Спендель де Варда [1988], A.M. Смелянский [1989], Н.И. Козлов [1990], Б.М. Гаспаров [1994], Е.А. Яблоков [1997а, 19976, 2001], О.А. Дашевская [1997], О.Ю.Славина [1998], А.В. Хохлова [2002], Е.Г. Серебрякова [2002], В.В. Химич [2003], О.И. Акатова [2006], Пэк Сын My [2007], В.В. Зимнякова [2007], Е.А. Иваныпина [2008] и др.

Д. Спендель де Варда полагает, что врач по профессии не мог не заинтересоваться онирической сферой: «Булгаков, как известно, писатель-врач, значит, человек с научным образованием, и в этом образовании не только истоки его научной фантастики, но и то, что важнее: прославление онирического элемента» [Спендель де Варда 1988: 304]. Наряду с этим, исследовательница отмечает, что важную роль при обращении к онейросфере сыграло профессиональное знание Булгаковым театра, пространство которого подобно пространству сна и «является свободной зоной, способной сосредоточить и выразить "чрезвычайные" методы в организации событий и чувств» [Там же: 306].

Исследователи, обращающиеся к поэтике снов в творчестве Булгакова, рассматривают эволюцию онирического начала в его художественных произведениях и изучают сны в контексте эпохи, для которой было характерно: отсутствие иерархии, движение к пустоте, деструкция, которая трансформировала романтическое двоемирие и привела к стиранию границы между сновидением и реальностью (О.Ю.Славина [1998], О.И.Акатова [2006], В.В. Зимнякова [2007] и др.).

Выделяются следующие разновидности сна: «сон-кошмар, сон-предупреждение, сон-желание, сон-гротеск, сон как видение ещё незнаемого будущего, сон как литературный приём для, казалось бы, непоследовательного фабульного повествования и, наконец, сон как введение другого контекста желаемого и свободного, почти райского существования» [Спендель де Варда 1988: 306].

Булгаков использует онирический хронотоп не просто для создания нереальной реальности» [Лотман 2000: 125] - с его помощью он выстраивает особую пространственно-временную структуру своих произведений. Сон, включённый в фабулу художественного произведения, — характерный пример «текста в тексте» (в драматургии — «театр в театре»). А «контаминация нескольких хронотопов в пределах одной

17 художественной реальности, тяготение к фабульно-композиционному принципу "анфилады", "матрёшки"» [Яблоков 2001: 78] является ведущим художественным принципом писателя. В сфере художественного пространства и времени данный принцип обнаруживает взаимопересечение хронотопов, диффузию двух систем координат.

Сопоставление сна и театра позволяет также говорить о сне как некоей «третьей реальности». Е.А. Яблоков отметил, что в творчестве Булгакова неразрывными оказываются понятия, обозначающие «различные формы существования "виртуальной" реальности: искусство / сон / смерть / Истина», лежащие в основе его эстетики [Яблоков 19976: 179].

Включая события в хронотоп сна, писатель мотивирует ирреальность происходящего6, а читатель оказывается в семантическом поле сна — зеркальном отражении жизни, - противоположном не-сну, повседневной обыденной жизни [Вулис 1991а: 253; Карасёв 1993: 138]. При этом важное значение в булгаковском художественном мире имеет мотив зеркала. Корни мировоззренческого содержания образа «зеркала» уходят в мифологическое сознание, для которого «зеркальность» была принципом познания мира, одной из форм его духовно-практического освоения. В булгаковедении не раз поднимался вопрос о «зеркале» и эффекте «зеркальности» в драматургии и прозе писателя. Эту тему разрабатывали Ю.М. Лотман [2000(2а)], М.О. Чудакова [1976], О.Б. Кушлина, Ю.М.Смирнов [1988], А.З. Вулис [1991а, 19916], Е.А. Иванынииа [1998], В.В. Химич [2003] и др.

Поскольку драматургия находится на стыке двух видов искусств, отдельное внимание уделяется вопросам театрального, сценического пространства и времени. Театральное время имеет двойственную природу и включает в себя сценическое (время представления происходящих событий и время зрителя) и внесценическое (или драматическое) время [Пави 1991: 42

6 В.В. Химич замечает, что в творчестве Булгакова через призму сновидения открывается мистика современности как реально-странное состояние мира. [Химич 1995: 97].

18

46]. Пространство драматургического текста обязательно должно учитывать пространство сценическое, определять формы его возможной организации. Под сценическим пространством понимается «пространство, конкретно воспринимаемое публикой на сцене» [Там же: 262]. Исследователи отметили, что тема театра у Булгакова — одна из универсальных, пронизывающих всё его творчество, связана она с приёмом «театр в театре». Булгаков-драматург шёл по пути литературного новаторства. Каждое его произведение открывало новые возможности драматургии, демонстрировало новые художественные структуры произведений, поэтому выходило за рамки возможностей современного ему театра 1920-1930-х годов. Создавая свои пьесы, Булгаков ориентировался на классический (реалистический) театр в первую очередь на МХАТ7. Но нельзя однозначно утверждать только о классической ориентации булгаковского театрального мира. Например, опыт авангардного режиссёра В.Э. Мейерхольда, которого драматург критиковал и не отвечал на его предложения сотрудничать, повлиял на творчество Булгакова. Давно установлены связь между «Блаженством» и «Баней» В.В. Маяковского, работавшего в русле театра В.Э. Мейерхольда, влияние режиссёрских новаций последнего на булгаковский «Багровый остров» и др.

Несмотря на перечисленный широкий спектр актуальных для булгаковедения проблем, к которым в разной степени обращаются исследователи, разработка многих из них не вполне отвечает ощутимым потребностям всестороннего анализа наследия писателя. К ним относится и изучение пространственно-временной модели драматургических произведений Булгакова. Этим обстоятельством и определяется актуальность представленной диссертации, объектом и материалом исследования которой явилась часть драматургического наследия Булгакова 1920-1930-х годов: пьесы «Зойкина квартира» (1926), «Бег» (1928),

7 Подробная, обобщающая монография, исследующая проблему отношений М.А. Булгакова с МХАТом написана A.M. Смелянским [1989].

Блаженство» (1934)8. Написанные в разные годы, они представляются достаточно репрезентативными в плане избранной темы. Анализ этих произведений позволяет обнаружить ведущие принципы организации пространства и времени, выявить ряд важных сюжетообразующих мотивов, характерных не только для драматургии, но и для всего булгаковского творчества в целом. Помимо названных пьес для анализа привлекаются другие драматические и эпические произведения Булгакова, а также его письма.

Предметом изучения являются особенности художественного пространства и времени указанных драматургических произведений.

Цель данной работы — исследовать особенности ключевых художественных образов, формирующих пространственно-временную структуру пьес «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство».

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) Выявить и рассмотреть основные пространственные и временные образы в пьесах «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство».

2) Описать на основе структурно-семантического и интертекстуального анализа пространственно-временные модели данных произведений.

3) Выделить и проанализировать характерные для них сюжетообразующие мотивы.

4) Проследить динамику и взаимодействие пространственно-временных образов в рассматриваемых пьесах.

8 Пьесы «Зойкина квартира» и «Бег» цитируются по изданию: Булгаков М.А. Пьесы 1920-х годов. Театральное наследие,-Л.: Искусство, 1989.-591 е.; «Блаженство» - Булгаков М.А'. Пьесы 1930-х годов. Театральное наследие. - СПб.: Искусство — СПБ, 1994. — 671 с. — с указанием в тексте номера страницы.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней основные пространственно-временные образы драматургии М.А. Булгакова впервые представлены в целостном единстве и в контексте всего творчества писателя.

Теоретическая значимость диссертации заключается в исследовании пространственно-временных моделей драматургии М.А. Булгакова. В работе намечен путь к решению данной проблемы в контексте всего творчества писателя.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования её результатов в практике школьного и вузовского изучения литературы, при разработке и чтении курса «История русской литературы XX века», а также спецкурсов по творчеству М.А. Булгакова.

Основные положения, выносимые на защиту:

1) Драматургические произведения М.А.Булгакова строятся по единой пространственно-временной модели. Представленные в. пьесах хронотопы квартира — мир — вселенная различаются масштабами, но. имеют сходные свойства. Единство, миромоделирования проявляется в наличии сюжетно-композиционных структур «текст в тексте» («театр в театре»), актуальности вневременных континуумов, взаимопересечении и трансформации хронотопов.

2) Среди вневременных хронотопов определяющая роль принадлежит онирическому - переход в него осуществляется вследствие сна, бессонницы, болезни персонажа, под воздействием алкоголя или наркотиков. В каждой из пьес присутствуют персонажи-«медиаторы», наделённые «демонической» функцией управлять пространством и временем, служить «проводниками» в другие миры.

3) В результате взаимоналожения • хронотопов возникает соотносимый с вечностью маргинальный пространственно-временной континуум, синтезирующий разнородные календарные, температурные, временные признаки, а также черты различных церковных и светских праздников i

4) Объединяющий пьесы мотив бегства не предполагает наличия «векторного» хронотопа (например, дороги). Герои перемещаются как бы по кругу, тем самым подчёркивается их движение в никуда. Пересечение границы знаменует изменение статуса героя по шкале жизнь / смерть. В булгаковской художественной концепции мира смерть понимается не как небытие, а как переход в другой хронотоп.

5) Пространственно-временная система писателя основана на принципе бинарности, одним из выражений которого является универсальный булгаковский лейтмотив «зеркальности». Он эксплицируется на различных уровнях художественной структуры: композиционном, образном, мотивном - и проявляется в значимых категориях пространства и времени.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования изложены в 10 публикациях, две из которых размещены в периодических изданиях, входящих в список Высшей аттестационной комиссии РФ.

Диссертация обсуждалась на кафедре истории русской литературы, теории и методики преподавания литературы Воронежского государственного педагогического университета. Её основные положения докладывались на следующих научных конференциях и семинарах:

Межрегиональная научная конференция «Эйхенбаумовские чтения»

Воронеж, 2006, 2008); научная конференция «Концептуальные проблемы литературы: типология и синкретизм жанров» (Ростов-на-Дону, 2006); международная конференция «Современность русской и мировой классики»

Воронеж, 2006); Научно-практический семинар «Творчество М.А. Булгакова в мировом культурном контексте» (Москва, 2007, 2008, 2009); XII всероссийская межвузовская научно-практическая конференция

22

Художественный текст: варианты интерпретации» (Бийск, 2007); VII международная научная конференция «Художественный текст и культура» (Владимир, 2007); международная научная конференция «Новые концепции в изучении русской классики XX века (междисциплинарный аспект)» (в рамках XIII Шешуковских чтений) (Москва, 2008); всероссийская научно-практическая конференция «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. IX Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, 2008); научная конференция «II международные Кирилло-Мефодиевские чтения в Херсонесе-Севастополе» (Севастополь, 2008); международная заочная конференция «Поэтика художественного текста» (Борисоглебск, 2008), научный семинар «М.А. Булгаков и театральная Москва» (Москва, 2008).

Теоретико-методологической основой диссертации послужили теоретико- и историко-литературные, культурологические и философские труды отечественных и зарубежных исследователей. При анализе пространства и времени особое внимание уделялось работам М.М. Бахтина [1975], Д.С. Лихачёва [1971], Ю.М. Лотмана [1988, 2000(1а)], В.Н. Топорова [1983], Б.А. Успенского [2000] и др. Обращаясь к пространственно-временному континууму драматургии М.А. Булгакова, мы опирались на работы В.В. Гудковой [1987, 1988], А.А. Кораблёва [1988], А. Нинова [1988], Ю.В.Бабичевой [1989], A.M. Смелянского [1989], И.Е. Ерыкаловой [1994, 2007], Е.А. Яблокова [1997а, 19976, 2001], В.В. Химич [2003] и др. Исследуя мифопоэтический и онирический хронотоп в пьесах писателя, мы обращались к теоретическим работам 3. Фрейда [1990], В.П. Руднева [1993], М. Элиаде [1996], М.Фуко [1997], К.Г. Юнга [1997], Е.М. Мелетинского [2006] и др. Изучая «зеркальность» в художественном мире М.А. Булгакова, базировались на теоретических исследованиях А.З. Вулиса [1991а], Ю.И. Левина [1998], С.Т. Золян [1988], С. Мелыниор-Бонне [2006] и др.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка литературы, включающего 307 наименований. Общий объём диссертации составляет 200 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Драматургический сюжет М.А. Булгакова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творческая жизнь Булгакова относится к 20-30-м гг. XX века. Считающийся продолжателем классических традиций, он вошёл в историю литературы как художник-новатор. Его драматургическое наследие отличается новизной форм и приёмов, мастерство Булгакова-драматурга раскрывается с каждой последующей работой, уникальной и непохожей на предыдущие пьесы автора и предшествующие произведения мировой литературы.

Обращение к драматургии Булгакова и исследование особенностей художественных образов, формирующих структуру пространства и времени в принадлежащих разным периодам творчества писателя пьесах «Зойкина квартира», «Бег», «Блаженство» позволяет не только сделать вывод о строении хронотопа данных произведений, но и выявить ряд универсалий, присущих булгаковскому творчеству в целом. Поставленные в один ряд, данные пьесы, названия которых содержат хронотопическую семантику, наглядно демонстрируют усложнение форм пространственно-временных образов. События «Зойкиной квартиры» происходят в пространстве московской квартиры, в «Беге» действие совершается в Северной Таврии, Крыму, Константинополе и Париже. Из Москвы 1930-х годов герои «Блаженства» «путешествуют» в XVI и XXIII века. Так наглядно представлено расширение пространственных границ: квартира - мир -вселенная. Различающиеся масштабами, они строятся по одной пространственно-временной модели и имеют подобные свойства.

Общим мотивом, связывающим все три пьесы, является мотив бегства.

Эскейпическая мечта героев «Зойкиной квартиры» («покинем край, где мы так страдали») «оборачивается» в «Беге» вынужденной эвакуацией белогвардейцев из страны, а в «Блаженстве» - путешествием в «иные» миры.

Отсутствие в исследуемых пьесах хронотопа дороги свидетельствует о том,

164 что у героев нет пути, их бег оказывается бегом никуда, они перемещаются как бы по кругу. «Круговращательность» движения поддерживается в «Беге» с помощью образа карусели-вертушки (тараканьего тотализатора). Цикличность реализована и в двух других пьесах. В «Зойкиной квартире» рождённое в новом статусе жилище проходит несколько стадий становления и в финале «погибает». Хронотоп «Блаженства» выстраивается по аналогичной модели, только свой цикл совершают время (утро - день - ночь) и цивилизации (начало - середина - финал).

В художественном мире Булгакова важнее не проделать путь, а преодолеть какое-либо препятствие или рубеж. Однако не всем булгаковским персонажам дано пересекать пространственно-временные границы.

В каждой пьесе присутствуют персонажи, способные управлять временем и пространством — например, Аметистов и Милославский. Они выполняют роль «медиаторов», «проводников» в другие хронотопы -являются «режиссёрами» и «постановщиками» пространства и времени, что сближает их с другими «демоническими» персонажами Булгакова.

Перемещаясь в другой хронотоп, герои выпадают из «реального» времени жизни. Так, в «Беге» Серафима и Голубков, убежавшие в октябре из заснеженного Петербурга, после полутора лет скитаний за границей планируют в середине августа вернуться домой и увидеть снег.

В «Блаженстве» наиболее ярко представлено, что переход персонажей из одного хронотопа в другой означает смерть, а возвращение в свой хронотоп приравнивается к воскресению. «Обратимость» смерти в данной пьесе позволяет утверждать, что в булгаковской художественной концепции смерти не существует, есть лишь переход в другой хронотоп.

В каждой из анализируемых в работе пьес присутствуют персонажи, принадлежащие нескольким хронотопам одновременно (Аметистов, «живые мертвецы» в «Зойкиной квартире», Крапилии, начальник станции в «Беге»).

Универсальным для произведений Булгакова является" мотив «несуществования» персонажей. Его примером могут служить отсутствие в Москве (если не в мире) прописанной у Зои Пельц Мифической личности или «отрицание» Зойкой и инженером Рейном своего присутствия в квартире. В «Беге» данный мотив реализуется иначе: драматург отправляет своих героев на «несуществующую» улицу «несуществующего» города.

Отличительной особенностью произведений Булгакова является диффузия хронотопов. Пространственно-временная организация исследуемых пьес представляет собой сложную, многослойную систему нескольких хронотопов, способных деформироваться и взаимопересекаться. Зойкина квартира совмещает в себе хронотопы жилого помещения, швейной мастерской, публичного дома и китайской прачечной. Вместе с тем, данная квартира может превращаться в пространство мечты: приобретать черты сходства с идиллическим топосом давно утерянного дома, Парижа, рая. В «Блаженстве» хронотоп квартиры способен расширяться до бесконечности. При этом комната, в которой совмещаются хронотопы прошлого и будущего, является «окном» в другие пространственно-временные измерения.

В результате взаимоналожения хронотопов возникает неопределённый • пространственно-временной континуум. Диффузия хронотопов в пьесах приводит к тому, что персонажи оказываются в некоем маргинальном хронотопе, пространстве «безвременья».

В художественном мире Булгакова существуют и вневременные хронотопы, из которых определяющим является онирический и «высшая реальность» («сюрреальность») сна дополняет действительность. Сон и связанные с ним проявления подсознания, возникающие в результате болезни, бессонницы, гипноза или под воздействием алкоголя или наркотиков, - характерные мотивы булгаковского творчества.

Взаимоналожение реального и ирреального - универсальное свойство хронотопа произведений Булгакова. Смешение сна и яви, замена

166 действительности' сном исключают традиционное деление мира на реальный и иллюзорный и подчёркивают её катастрофичность.

Уже в раннем творчестве писателя можно наблюдать* как в структуру текста включаются сновидения героев, тем самым реализуется приём «текст в тексте» (в драматургии - «театр в театре»); Например, сон Турбина (с Кошмаром) в пьесе «Белая гвардия» (1925). Но как. композиционный приёму организующий художественную действительность, сновидение используется Булгаковым лишь в пьесах «Бег» и «Блаженство», события которых заявлены как происходящие во сне.

Сон предстаёт 'зеркальным отражением; жизни. Не случайно характерным для булгаковского творчества является мотив, «зеркальности», который зачастую реализуется, без наличия «зеркала»; «Зеркальность» в поэтике. Булгакова выражается в отражении, удвоении, искажении; симметрии; в том числе и пространственно-временных,образов. Квартира Зои Пельц взаимоотражается с китайской прачечной, в: «Блаженстве» особенности хронотопа Москвы XX века проявляются через, хронотопы XVI и XXIII веков.

В основе художественной системы Булгакова лежит ' принцип бинарноеги, реализующийся на различных уровнях: образном, мотивном, композиционном. Иод влиянием «зеркальности» (частное выражение бинарности) пространственно-временные категории приобретают в произведениях Булгакова противоположные смыслы. Благодаря- мотиву «зеркальности» реализуется приём «двойничества». В-художественном мире Булгакова выделяются двойники как внутри текста, так и «межтекстовые» (герои-создатели, «демонические» персонажи, управдомы и др.). .

Основные пространственно-временные модели, представленные в булгаковских пьесах 1920-30-х годов, будут реализованы в других ; произведениях писателя и в частности воплотятся в его: «закатном» романе:

Создавая свои тексты, Булгаков постоянно обращается к «готовому» набору универсальных инвариантных хронотопических моделей, который окончательно сформируется уже к середине 20-х годов.

Список научной литературыКазьмина, Ольга Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Булгаков 1989 - Булгаков М.А. Пьесы 1920-х годов. Театральное наследие / М.А. Булгаков. - Л.: Искусство, 1989. - 591 с.

2. Булгаков 1994 — Булгаков М.А. Пьесы 1930-х годов. Театральное наследие / М.А. Булгаков. СПб.: Искусство — СПБ, 1994. - 671 с.

3. Булгаков 1987 Булгаков М.А. Пьесы / М.А.Булгаков. - М.: Советский писатель, 1987. - 656 с.

4. Булгаков 1989-1990 Булгаков М.А. Собрание сочинений в пяти томах / М.А. Булгаков. - М.: Худож. лит., 1989-1990.

5. Булгаков 1997 Булгаков М.А. Дневник. Письма. 1914-1940 / М.А. Булгаков. - М.: Современный писатель, 1997. - 640 с.

6. Абрахам 1990 Абрахам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков / П. Абрахам // Философские науки. - 1990. - № 7. С. 95-100.

7. Абрахам 1993 Абрахам Павел. Роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова / П. Абрахам. Masarykova univerzita v Bme, 1993 - 212 с.

8. Аванесова 2008 Аванесова А.С. Пространственные модели в «Театральном романе» М.А. Булгакова: Автореф. дис. . канд. филол. наук / А.С. Аванесова. Волгоград, 2008. - 20 с.

9. Акатова 2006 Акатова О.И. Поэтика сновидений в творчестве М.А. Булгакова. Дис. . канд. филол. наук / О.И. Акатова. - Саратов, 2006. — 228 с.

10. Алленов 1993 — Алленов М.М. Изображение и образ сна в русской живописи. В. Борисов-Мусатов. «Водоём» / М.М. Алленов // Сон -семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993. С. 47-56.

11. Ан Бен Ен 1997 АнБенЕн. Комедии М.Булгакова «Зойкина квартира» и «Багровый остров»: (Из наблюдений над сюжетно-образной структурой) / Ан Бен Ен // Голоса молодых учёных. — М.: 1997. - С. 32-41.

12. Аникст 1980 — АникстА.А. Теория драмы на Западе в первой половине XIX века. Эпоха романтизма / А.А. Аникст. М.: Изд-во «Наука». -343 с.

13. Аскин 1988 АскинЯ.Ф. Время и творчество / Я.Ф. Аскин // Пространство и время в искусстве: Межвуз. сборн. научн. Трудов; Ред. О.И. Пригожина. - Л.: 1988. - С. 12-21.

14. Асколъдов 1957 — Аскольдов А. Восемь снов / А. Аскольдов. Театр. 1957. № 8. - С. 61-66.

15. Афанасьев 2008 Афанасьев А.Н. Мифология древней Руси. Поэтические воззрения славян на природу / А.Н. Афанасьев. М.: Эксмо. — 2007. - 605 с.

16. Бабичева 1982 Бабичева Ю.В. Жанровые особенности комедии М.Булгакова 20-х гг. («Зойкина квартира») / Ю.В.Бабичева // Жанрово-* .„, композиционное своеобразие реалистического повествования. Вологда: Вологодский ГПИ, 1982. - С.66-84.

17. Бабичева 1989 -Бабичева Ю.В. Жанровые разновидности русской драмы (на материале драматургии М.А. Булгакова): Учебное пособие / Ю.В. Бабичева. — Вологда, Изд-во Вологодского пед.ин-та, 1989. -95 с.

18. Баевский 1990 — Баевский B.C. Сквозь магический кристалл / B.C. Баевский. -М.: «Прометей», 1990. 158 с.

19. Балонов 1990 Балонов Ф.Р. Безумству блаженных не пел он песни / Ф.Р. Балонов // Смена. № 109-110 (19859-19860). 15 мая 1991. - С. 6.

20. Бардонов 1990 Бардонов С.Н. О множественности форм пространства и времени / С.Н. Бардонов // Философская и социальная мысль.- 1990. №4. -С. 96-100.

21. Бахтин 1975 — Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет / М.М. Бахтин. — М.: «Художественная литература», 1975. 504 с.

22. Белобровцева 1997 Белобровцева И. Роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита": конструктивные принципы организации текста. Дис. . докт. филол. наук / И. Белобровцева. - Tartu: Tartu Ulikooli Kirjastuse, 1997.- 167 с.

23. Белобровцева, Кулъюс 2006 Белобровцева И., Кульюс С. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарии / И. Белобровцева, С. Кулыос. - Таллинн, «Арго», 2006. - 420 с.

24. Белозерская-Булгакова 1989 Белозерская-Булгакова JT.E. Воспоминания / JI.E. Белозерская-Булгакова. - М.: Худож. лит., 1989. - 223 с.

25. Бердяева 2001 — Бердяева О.С. Пьеса «Зойкнна квартира» в контексте прозы М.А. Булгакова / О.С. Бердяева // Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре. Волгоград, 2001. - С. 148-152.

26. Бердяева 2002 Бердяева О.С. Проза М. Булгакова. Текст и метатекст / О.С. Бердяева. - Великий Новгород, НовГУ им. Я. Мудрого, 2002.- 173 с.

27. Бердяева 2003 — Бердяева О.С. К проблеме своеобразия ремарок в пьесе М. Булгакова «Бег» / О.С. Бердяева // Рус. литературоведение в новом тысячелетии. М.: 2003. - Т. 2. - С. 18-23.

28. Березина 2006 — Березина Н.В. Хронотоп ранней прозы М.А. Булгакова: лексический аспект: Дисс. . канд. филол. наук / Н.В. Березина. СПб.: 2006. - 235 с.

29. Берковский 1967 Берковский Н. Литература и театр / Н. Берковский. М.: Искусство, 1967. - 639 с.

30. Библейская энциклопедия / Ред. А. Ромушкевич, Т. Ширма. М.: ОЛМА - ПРЕСС, 2001. - 768 с.

31. Бидерман 1996 — Бидерман Ганс. Энциклопедия символов (пер. с нем.) / Ганс Бидерман. — М.: Изд-во «Республика» 1996. — 334 с.

32. Бобринская 1993 Бобринская Е.А. Механизм «работы сновидения» в футуристическом взаимодействии поэзии и живописи / Е.А. Бобринская // Сон - семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993. - С. 57-64.

33. Бочаров 1985 Бочаров С.Г. О художественных мирах / С.Г. Бочаров. М.: Сов. Россия, 1985. - 296 с.

34. Будицкая 2001 Будицкая Т.Г. Изучение творчества М. Булгакова за рубежом / Т.Г. Будицкая // Филологические науки. - 2001. №5.-С. 18-31.

35. Булгакова 1988 Булгакова Е.С. О пьесе «Бег» и её авторе / Е.С.Булгакова //Воспоминания о Михаиле Булгакове. М.: Сов. писатель, 1988.-С. 38-389.

36. Булгаковский сборник I: Материалы по истории русской литературы XX в. Таллинн, 1993; Булгаковский сборник II. Таллинн, 1994; Булгаковский сборник III. Таллинн, 1998; Булгаковский сборник IV. Таллинн, 2001; Булгаковский сборник V. Таллинн, 2008.

37. Бэлза 1980 — БэлзаИ.Ф. К вопросу о пушкинских традициях в отечественной литературе (на примере произведений М.А. Булгакова) / И.Ф. Бэлза//Контекст 1980. М.: Наука, 1981. - С. 191-243.

38. Варламов 2008 Варламов А.Н. Михаил Булгаков / А.Н. Варламов. - М.: Молодая гвардия, 2008. - 840 с.

39. Вахитова 1991 Вахитова Т.М. Черты творческой: индивидуальности М. Булгакова: К 100-летию; со дня рождения / Т.М. Вахитова // Веч. ср. шк. - 1991. -№ 3. - С. 33-37.

40. Виноградов 1959 — Виноградов В JB. О языке художественной литературы / В JB. Виноградов. М;: Гослитиздат, 1959. - 656 с.

41. Вулис 1991а ~ Вулис А.З. Литературные зеркала / А.З. Вулис. -М.: Сов. писатель, 1991.-480 с.

42. Вулис 19916 Вулис А.З. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» / А.З: Вулис.- М:: Худ. лит., 1991.- 222 с.

43. Гей 1974, — Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения / Н.К.Гей // Контекст, 1974. Литературно-критические исследования.-М.: 1975.- С. 214-221.

44. Гоголь 1951 ~ Гоголь Н.В. Полное собрание сочинении в десяти томах. Том шестой / HiB. Гоголь. Изд-во = Академии наук СССР. 1951. -924 с. , ^

45. Гозенпуд 1993 Гозенпуд А. Поэтика ремарок Булгакова / А. Гозенпуд // Михаил Булгаков: «Этот мир мой.». Сборник статей. Том 1. -СПб.: 1993.-С. 79-90.

46. Голосовкер 1987 Голосовкер Я.Э. Логика мифа / ЯЗ. Голосовкер. -М.: «Наука», 1987. - 224 с.

47. Гончарова 1998 Гончарова Н.Г. Гоголевские реминисценции в романе М. Булгакова «Белая гвардия» / Н.Г. Гончарова // Русская словесность. - 1998. №4. - С. 19-24.

48. Грубый 1999 Грубин А. Дом и Дорога: Ещё раз о пьесе Михаила Булгакова «Дон Кихот» / А. Грубин // Михаил Булгаков на исходе XX века. СПб.: РИИИ, 1999. - С. 151-159.

49. Гудкова 1987 ГудковаВ.В. О чём рассказывают «Восемь снов к'Бега"» / В.В. Гудкова // Вопросы театра -11. Сб. ст. и материалов. М.: СТД РСФСР, 1987.-С. 230-250.

50. Гудкова 1988 Гудкова В. «Зойкина квартира» М.А. Булгакова /

51. B. Гудкова // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. Сб. ст. сост. А. Нинов. - М.: Союз театр, деятелей РСФСР, 1988.1. C. 96-125.

52. Гудкова 1989 ГудковаВ.В. Примечания / В.В. Гудкова //-М.А. Булгаков. Пьесы 1920-х годов. Театральное наследие / М.А. Булгаков. -Л.: Искусство, 1989. - С. 536-566.

53. Гудкова 1998 ГудковаВ.В. Время и театр М.Булгакова / В.В. Гудкова. -М.: Сов. Россия, 1998. - 128 с.

54. Гудкова 2008 Гудкова В. Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920-х - начала 1930-х годов / В. Гудкова. -М.: Новое литературное обозрение, 2008. — 456 с.

55. Гура 1997 ГураА.В. Символика животных в славянской народной традиции / А.В. Гура. - М.: Изд-во «Индрик», 1997. - 912 с.

56. Гуревнч 1984 — Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры I А.Я. Гуревич. М.: Искусство, 1984. - 350 с.

57. Гуськов 2003 Гуськов Н.А. От карнавала к канону: Русская советская комедия 1920-х годов / Н.А. Гуськов. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. 212 с.

58. Даль 2002 — Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского* языка: в 4 т. / В.И. Даль. СПб.: ООО «Диамант», 2002.

59. Дашевская 1991 — Дашевская О.А. Библейское начало в драматургии М. Булгакова («Бег», «Адам и Ева») / О.А. Дашевская // Творчество М. Булгакова. Сб. ст. Томск, 1991. С. 115-130.

60. Дашевская 1997 — Дашевская О.А. Мотив безумия в драматургии М. Булгакова и русская романтическая традиция / О.А. Дашевская // Проблемы метода и жанра. Сб. ст.: Отв. Ред. Ф.З. Канунова. Томск, Изд-во Том. Ун-та, 1997. - С. 220-230.

61. Деготь 1993 Деготь Е.Ю. Оптика сновидения. Современное искусство в парадигме сна / Е.Ю. Деготь // Сон — семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993. - С. 65-73.

62. Долгова 2005 Долгова Н.В. Поэтика сатиры М.А.Булгакова 1930-х гг. Автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.В.Долгова. - Коломна, 2005. - 22 с.

63. Долматова 2001 — Долматова О.А. Драматургия М.А. Булгакова: формы взаимодействия с литературной традицией: Автореф. дис. . канд. филол. наук / О.А. Долматова. М.: 2001. - 19 с.

64. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. трудов / Петрозаводск. Петрозаводский гос. ун-т. - Вып. 2. — 1998. - 551 с.

65. Ерыкалова 1994 — Ерыкалова И.Е. Русские цари в пьесах М.А. Булгакова / И.Е. Ерыкалова // Рус. Лит. 1994. № 2. С. 67-94.

66. Ерыкалова 1994 — Ерыкалова И.Е. Фантастика в театре М.А. Булгакова («Адам и Ева», Блаженство», «Иван Васильевич») в контексте художественных исканий драматурга начала 1930-х гг.: дис. . канд. искусствоведения / И.Е. Ерыкалова. СПб.: 1994. - 319 с.

67. Ерыкалова 1995 Ерыкалова И.Е. Закат Европы в «Блаженстве» / И.Е. Ерыкалова // Творчество Михаила Булгакова. Исследования. Материалы. Библиография. Книга 3. - СПб.: «Наука», 1995. - С. 62-89.

68. Ерыкалова 2007 Ерыкалова И.Е. Фантастика Булгакова: Творческая история. Текстология. Литературный контекст / И.Е. Ерыкалова. - СПб.: Изд-во СПб ГУП, 2007. - 284 с.

69. Есин 2002 — Есин А.Б. Время и пространство / А.Б. Есин // Литературоведение. Культурология: избранные труды. М.: Флинта, Наука, 2002. - С. 82-97.

70. Есипова 1988 Есипова О. Русский Дон Кихот и Булгаков / О. Есипова // Булгаковский сборник III. Материалы по истории русской литературы XX века. Таллин, 1998. - С. 21-36.

71. Ефимова 2002 — Ефимова Е.С. «Сон о доме» как элемент современного тюремного текста / Е.С. Ефимова // Сны и видения в народной культуре. М.: РГГУ, 2002. С. 271-289.

72. Жданова 2003 Жданова В.А. Тема дома в творчестве М.А. Булгакова / В.А. Жданова // Начало. - Сб. ст. Вып. 6. М.: 2003. - С. 123-142.

73. Жолковский 1996 — Жолковский А.К. Место окна в поэтическом мире Пастернака / А.К. Жолковский, Ю.К. Щеглов // Работы по поэтикевыразительности: Инварианты Тема - Приёмы - Текст. - М.: АО Издательская группа «Прогресс», 1996. - С. 209-240.

74. Жуковский 1954 Жуковский В.А. Сочинения / В.А.Жуковский. -М.: Худ. литер. 1954. - 564 с.

75. Журчева 2003 — Журчева О.В. Образы времени и пространства как средство выражения авторского сознания в драматургии М. Горького / О.В. Журчева. Самара, Изд-во СГПУ, 2003.

76. Зимнякова 2007 ЗимняковаВ.В. Роль онейросферы в художественной системе М.А.Булгакова: Автореф. дис. . канд. филол. наук / В.В. Зимнякова. Иваново, 2007. - 18 с.

77. Золотусский 1993 — Золотусский И.П. Заметки о двух романах М. Булгакова / И.П. Золотусский // Проблема автора в художественной литературе: Сб. науч. тр. Ижевск, 1993. С. 147-167.

78. Иванов 1974 — Иванов В.В. Категория времени в искусстве и культуре XX века /В.В. Иванов // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. - С. 39-67.

79. Иванъшина 1988 Иваныпина Е.А. Автор - текст - читатель в драматургии и прозе М.А. Булгакова 1930-х годов: «Адам и Ева», «Мастер и Маргарита». Дис. . канд. филол. наук / Е.А. Иваныпина. - Воронеж, 1998. -271 с.

80. Иванъшина 2007 ~ Иваныпина Е.А. Фокус с домоуправом: к проблеме смыслового монтажа в тексте М. Булгакова / Е.А. Иванъшина // Эйхенбаумовские чтения-6. Материалы юбилейной научной конференции. -Выпуск 6. Воронеж, ВГПУ, 2007. - С. 192-199.

81. Ильф, Петров 1993 Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев / И. Ильф, Е. Петров. - М.: «Полигран», 1993. - 254 с.

82. Каверин 1965 — Каверин В.А. Заметки о драматургии Булгакова / В.А. Каверин // Булгаков М. Драмы и комедии. — М.: Искусство, 1965. С. 515.

83. Каверин 1976- Каверин В.А. Сны наяву / В.А. Каверин // Звезда. 1976. № 12.-С. 185-191.

84. Каган 1974 Каган М.С. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки / М.С. Каган // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве; отв. ред. Б.С. Мелайх. - Л.: Наука, 1974. - С. 26-39.

85. Каган 1988 Каган М.С. О философском уровне анализа отношений искусства к пространству и времени / М.С. Каган // Пространство и время в искусстве: Межвуз. сборн. научн. трудов; Ред. О.И. Пригожина. -Л.: 1988. - С.22-29.

86. Карасёв 1993 Карасёв Л.В. Метафизика сна / Л.В. Карасёв // Сон - семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993. - С. 135-142.

87. Карпов 1944 Карпов И.П. Авторское сознание в русской литературе XX века И. Бунин, М. Булгаков, С. Есенин, В. Маяковский / И.П. Карпов - Йошкар-Ола, 1994. - 100 с.

88. Каухчишвили 2001 Каухчишвили Н. Некоторые замечания о художественном пространстве в творчестве М. Булгакова / Н. Каухчишвили // Булгаковский сборник IV. Материалы по истории русской литературы XXв. Таллин, 2001.-С. 11-19.

89. Керлот 1994 Керлот Х.Э. Словарь символов / Х.Э. Керлот. -М.: PEFL-BOOK, 1994. - 608 с.

90. Ким 2001 Ким Х.Р. Траги-фарс Михаила Булгакова. Дисс. доктор, филол. наук / Х.Р. Ким. - Сеул, Корё ун-т, 2001. - 152 с.

91. Ким, Молчанова 2004 Ким Чжи Хан, Молчанова С.В. Ремарки в Пьесах М. Булгакова «Дни Турбиных» и «Бег» / Ч.Х. Ким, С.В. Молчанова // Русская речь. - М.: 2004. - № 1. С. 28-33.

92. Киселёв 1974 Киселёв Н.Н. Комедии М. Булгакова «Зойкина квартира» и «Багровый остров» / Н.Н. Киселёв // Проблемы метода и жанра. Вып. II. том 252. Томск, Изд-во Томск, ун-та, 1974. - С.73-88.

93. Коваленко 2002 Коваленко Ю. Д. Когнитивная категория художественного пространства и её репрезентация в романе М.А. Булгакова «Белая гвардия»: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Ю.Д.Коваленко. Омск, 2002. - 22 с.

94. Ковалёв 2002 — Ковалёв Г.Ф. Ономастические этюды: Писатель и имя: монография / Г.Ф. Ковалёв / ВГУ. Каф. славян, филологии — Воронеж, 2002 274 с.

95. Кожевникова 1977 — Кожевникова Н.А. О сквозных мотивах в пьесах М. Булгакова / Н.А. Кожевникова // Вопросы стилистики. Межвузовский научный сборник. Выпуск 12. Саратов, 1977. С. 64-82.

96. Козлов 1990 Козлов Н.П. Пьеса из восьми снов: О «Беге» М. Булгакова / Н.П. Козлов // Содержательность форм в художественной литературе. - Куйбышев, 1990. —С. 103-117.

97. Козюра 2007 КозюраЕ.О. Автор и герои «Козлиной песни» К. Вагинова / Е.О. Козюра // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. Выпуск 26. Воронеж, 2007. - С. 149-165.

98. Кораблёв 1988 Кораблёв А. Время и вечность в пьесах Булгакова / А. Кораблёв // М.А. Булгаков драматург и художественная культура его времени: Сб. ст. - сост. А. Нинов. - М.: Союз театр, деятелей РСФСР, 1988.- С. 39-56.

99. Кораблёв 1991 Кораблёв А.А. Мотив «дома» в творчестве М. Булгакова и традиции русской классической литературы / А.А. Кораблёв // Классики и современность. - М.: 1991. - С. 239-247.

100. Коханова 2008 — Коханова В.А. Роман М.А.Булгакова «Белая гвардия» сквозь призму хронотопа / В.А. Коханова. М.: Изд-во «Ремдер», 2008.- 161 с.

101. Кривонос 1994 Кривонос В.Ш. М.А.Булгаков и Н.В. Гоголь. Мотив «заколдованного места» в «Мастере и Маргарите» / В.Ш. Кривонос // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 53. № 1. 1994. - С. 42-49.

102. Кривонос 2006 — Кривонос В.Ш. Повести Гоголя. Пространство смысла / В.Ш. Кривонос. Самара, Изд-во СГПУ, 2006. - 442 с.

103. Кузьминых 2008 — Кузьминых Е.О. Пространственно-временная символика раннего М.А. Булгакова в контексте прозы начала 1920-х годов:

104. Дис. . канд. филол. наук/Е.О. Кузьминых. — Воронеж, 2008. — 195 с.180

105. Кузякина 1989 КузякинаН. «Мне снился монастырь.» о «Беге» М. Булгакова / Н. Кузякина // Литературная Россия, 16 июня 1989 №24.-С. 21-22.

106. Кульюс, Хютт 1994 — Кульюс С., Хютт В. О поэтике М. Булгакова: «Мастер и Маргарита» как «трансцендентальный» роман / С. Кульюс, В. Хютт // Булгаковский сборник: Материалы по истории русской литературы XX века. Таллинн, 1994. С. 20-25.

107. Керлот 1994 — Керлот Х.Э. Словарь символов / Х.Э. Керлот. — М.: PEFL-BOOK, 1994. 608 С.

108. Лакшин 1989 — Лакшин В.Я. Мир Михаила Булгакова / В.Я. Лакшин // Литературное обозрение, 1989. №10. С. 10-19.

109. Лакшин 2004 Лакшин В.Я. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» / В.Я. Лакшин // Литературно-критические статьи. М.: GELEOS, 2004.-С. 255-317.

110. Лакшин 2004 Лакшин В.Я. О доме и бездомье (Александр Блок и Михаил Булгаков) / В.Я. Лакшин // Литературно-критические статьи. М.: GELEOS, 2004. - С. 487-501.

111. Левин 1998 — Левин Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объект / Ю.И. Левин // Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки рус. культуры, 1998. - С. 559-580.

112. Лелеко 2002 — Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской культуре: Автореф. дис. . д-ра культурологии / В.Д. Лелеко. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т культ, и иск-ва, 2002. 35 с.

113. Лермонтов 2000 Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений в десяти томах. Том шестой / М.Ю. Лермонтов. - М.: «Воскресенье», 2000. -592 с.

114. Ливанова 2002 Ливанова Н.Е. Сны о полётах / Н.Е. Ливанова // Сны и видения в народной культуре. М.: РГГУ, 2002. - С. 116-142.

115. Литературные архетипы и универсалии / Под ред. Е.М. Мелетинского. М.: РГГУ, 2001. 433 с.

116. Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова. Межвуз. сб. научн. трудов / Куйбышевск. гос. пед. ин-т им. В.В. Куйбышева. -Куйбышев, 1990.- 161 с.

117. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николина. Институт науч. информации по общ. наукам РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001. - 1600 стб.

118. Лихачёв 1971 — Лихачёв Д.С. Поэтика древнерусской литературы * / Д.С. Лихачёв. Л.: изд-во Худож. литер. - 1971. - 414 с.

119. Лихачёв 1984 Лихачёв Д.С. Литературный дед Остапа Бендера / Д.С. Лихачёв // Литература - реальность - литература: статьи. - Л.: Советский писатель, 1984.— С. 161-166.

120. Логвиненко 1981 Логвиненко А.Д. Зрительное восприятие пространства / А.Д. Логвиненко. -М.: 1981.

121. Лосев 1990 Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев // Приложение к журналу «Вопросы философии». Серия «Из истории отечественной философской мысли». — М.: 1990.

122. Лосев 1993 Лосев В.И. Вещие сны. / Булгаков М. Грядущие перспективы. Собачье сердце. Белая гвардия. Великий канцлер. - М.: 1993. -С. 5-52.

123. Лосев 2002 Лосев В.И. Комментарии / В.И.Лосев // Булгаков М.А. Собр. соч.: В 8 т. СПб.: «Азбука-классика», 2002. - Т. 7. -с. 659-860.

124. Лотман 1988 — ЛотманЮ.М. Художественное пространство в прозе Гоголя / Ю.М. Лотман // В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988. - С. 251-293.

125. Лотман 1997 ЛотманЮ.М. Дом в «Мастере и Маргарите» / Ю.М. Лотман // О русской литературе. - СПб.: «Искусство СПБ», 1997. -С. 748-754.

126. Лотман 2000(1а) — ЛотманЮ.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман // Об искусстве. СПб.: «Искусство СПБ», 2000. -С.14-285.

127. Лотман 2000(16) Лотман Ю.М. Текст в тексте / Ю.М. Лотман // Об искусстве. - СПб.: «Искусство СПБ», 2000. - С. 423-^36.

128. Лотман 2000(2а) — ЛотманЮ.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман // Семиосфера. СПб.: «Искусство СПБ», 2000. - С. 12-150.

129. Лотман 2000(26) Лотман Ю.М. Сон — семиотическое окно / Ю.М. Лотман // Семиосфера. - СПб.: «Искусство СПБ», 2000.

130. Лотман 2002 — Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века) / Ю.М. Лотман. -СПб.: «Искусство СПБ», 2002. - 412 с.

131. Лурье 1992 Лурье Я.С. Иван Грозный и древнерусская литература в творчестве М.А. Булгакова / Я.С. Лурье // Труды Отдела древнерусской литературы - СПб.: 1992. - Т. 45. - С. 315-321.

132. Малахов 2000 Малахов В.А. Гавань у поворота времен: Онтология Дома в «Белой гвардии» Михаила Булгакова / В.А. Малахов // Вопросы литературы. - 2000. №4. - С. 326-336.

133. Марков 1984 — Марков В.А. Логико-онтологические модели пространства и времени в литературе / В.А. Марков // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс: 1984. — С. 4-6.

134. Марков 1987 Марков В.А. Пространство и времени в литературе: структурно-типологический анализ / В.А. Марков // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1987. - С. 4-6.

135. Мелетинский 2006 Мелетинский Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. — Ин-т мировой литературы РАН. - 4-е изд., репр. М.: Вост. лит., 2006. - 407 с.

136. Мельшиор-Бонне 2006 — Мелыдиор-Бонне Сабин. История зеркала: пер. с фр. / Сабин Мельшиор-Бонне. М.: Новое лит. обозрение, 2006.-452 с.

137. Мерло-Понти 1992 Мерло-Понти М. Око и дух / М. Мерло-Понти. - М.: Искусство, 1992 — 63 с.

138. Мерло-Понти 1992 — Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / М. Мерло-Понти. Пер. с фр. СПб.: Ювента, Наука, 1999. -605 с.

139. Милн 1993 Милн Л. Михаил Булгаков-драматург в современном мире / Л.Милн // Михаил Булгаков: «Этот мир мой.»: Сборник статей и материалов. СПб.: Деан; Ферт, 1993. - С. 7-21.

140. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энц., 1991.-736 с.

141. Мифы народов мира: В 2-х т. / Ред. С.А. Токарев. М.: БСЭ, 1991.- 1392 с.

142. Михаил Булгаков: Современные толкования. К 100-летию со дня рождения (1891-1991). Сборник обзоров / Сост. Т.Н. Красавченко. -ИНИОН АН СССР. М.: 1991. - 244 с.

143. Михаил Булгаков: «Этот мир мой» / Сб. статей. Том 1. СПб.: 1993.- 188 с.

144. Михаил Булгаков на исходе XX века. Материалы VIII международных Булгаковских чтений в Санкт-Петербурге (май 1997 г.) /

145. Росс, ин-т истории искусств. СПб.: 1999. - 181 с.184

146. Молок 1993 Молок Д.Ю. Сон Сципиона. (Сновидение и политика в Древнем мире) / Д.Ю. Молок // Сон - семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993. - С. 32-40.

147. Моциос 1991 Моциос Яннис. «Бег» Булгакова и «Персы» Эсхила / Яннис Моциос // Болгарская руссистика. - 1991. - № 5/6. С. 7—20.

148. Мхитарян 1993 Мхитарян К.Н. Реальность сновидения; свидетели сновидений / К.Н. Мхитарян // Сон - семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993. -С. 18-23.

149. Мягков 1986 Мягков Б.С. Зойкины квартиры / Б.С.Мягков // Нева. - 1986. № 7. - С. 200-204.

150. Мягков 1993 Мягков Б.С. Булгаковская Москва / Б.С. Мягков. -М.: Московский рабочий, 1993. - 222 с.

151. Налепина 2004 НалепинаМ. Судьба пьесы М.А.Булгакова «Бег» / М. Налепина // Литературная учёба. - 2004. № 2. - С. 155-177.

152. Неводов 1988 — Неводов Ю.Б. «Зойкина квартира» М. Булгакова: К вопросу о жанровой природе пьесы / Ю.Б. Неводов // Проблемы развития советской литературы. Саратов, 1988. - С. 97-107.

153. Немцев 1991 Немцев В.И. Михаил Булгаков: Становление романиста / В.И. Немцев. - Самара, Из-во. Сарат. ун-та. Самарский филиал, 1991.- 162 с.

154. Немцев 2002 — Немцев В.И. Россия Булгакова в 20-е годы и проблема жанра пьесы «Бег» / В.И. Немцев // Пространство и время в художественном произведении. Оренбург, 2002. - С. 13-21.

155. Немцев 2008 — Немцев В. Россия Михаила Булгакова 1920-30 гг. / В. Немцев // Булгаковский сборник V. Материалы по истории русской литературы XX века. Таллин, 2008. С. 9-21.185j

156. Нечаенко 1991 — Нечаенко Д.А. Сон, заветных исполненный знаков: Таинства сновидений в мифологии, мировых религиях и художественной литературе / Д.А. Нечаенко. М.: 1991. — 304 с.

157. Нинов 1988 — Нинов А. О драматургии и театре Михаила Булгакова (Итоги и перспективы изучения) / А. Нинов // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 6-39.

158. Нинов 1989 Нинов А. Булгаков и театральное движение 1920-х гг. / А. Нинов // Булгаков М.А. Пьесы 1920-х гг. - Театральное наследие. -М., 1989.-С. 4-32.

159. Никитина 2001 Никитина И.П. Пространство мира и пространство искусства / И.П. Никитина. - Рос. гос. гуманитар, ун-т. — М.: РГГУ, 2001.-210 с.

160. Николина 2003 — Николина Н.А. Филологический анализ текста / Н.А. Николина. -М.: Издат. центр «Академия», 2003. — 256 с.

161. Никольский 1999 — Никольский С.В. На грани метафор и аллюзий: (о некоторых зашифрованных мотивах в антиутопиях Булгакова) / Н.А. Николина // Изв. АН. Сер. лит. и яз. М.: 1999. - Т. 58, № 1. - С. 11-19.

162. Никонова 1987 — Никонова Т.А. «Дом» и «город» в художественной концепции романа М.А. Булгакова «Белая гвардия» / Т.А. Никонова // Поэтика русской советской прозы: Межвузовский науч. сб. Уфа, 1987. С. 53-62.

163. Никонова 1999 Никонова Т.А. Нравственные законы художественного мира М. Булгакова / Т.А. Никонова // Русская литература XX века: Учебное пособие; Отв. ред. Е.Г. Мущенко, Т.А. Никонова. -Воронеж, Изд-во ВГУ, 1999. - С. 353-365.

164. Новиков 1987 ~ Новиков В.В. М.А. Булгаков — драматург. Вступительная статья / В.В. Новиков // Булгаков М.А. Пьесы. М.: Советский писатель, 1987. - С. 3-46.

165. Новиков 1996 Новиков В.В. Михаил Булгаков-художник / В.В. Новиков. -М.: Моск. рабочий, 1996. - 357 с.

166. Одоевский 1996 Одоевский В.Ф. Пёстрые сказки / В.Ф. Одоевский. - СПб.: Наука, 1996. - 204 с.

167. Ортега-и-Гассет 2000 Ортега-и-Гассет Хосе. Избранные труды / Хосе Ортега-и-Гассет. М.: Весь мир: ИНФРА-М, 2000. - 700 с.

168. Пави 1991 Пави П. Словарь театра / П. Пави. - М.: Прогресс, 1991.-504 с.

169. Панков 1996 — Панков В.Д. Пространственность человеческого бытия / В.Д. Панков. Тамбов, ТГУ, 1996. - 101 с.

170. Панченко 1984 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ / A.M. Панченко. - Л.: Наука, 1984. - 205 с.

171. Панченко 2002 Панченко А.А. Сон и сновидение в традиционных религиозных практиках / А.А. Панченко // Сны и видения в народной культуре. М.: РГГУ, 2002. - С. 9-25.

172. Паришн 1991 Паршин Л.К. Чертовщина в Американском посольстве в Москве, или 13 загадок М. Булгакова / Л.К. Паршин. М.: Книжная палата, 1991. - 208 с.

173. Пенкина 2001 ПенкинаЕ.О. Мифопоэтика и структура художественного текста в философских произведениях М.А. Булгакова. Автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.О. Пенкина - М.: 2001.-31 с.

174. Пенъковский 1999 — Пеньковский А.Б. Нина. Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении / А.Б. Пеньковский. М.: Изд-во «Индрик», 1999. - 520 с.

175. Пермякова 2002 Пермякова Н.А. Особенности поэтики М. Булгакова (формы и функции фантастики демонического) / Н.А. Пермякова. - Киров, ВятГТУ, 2002. - 134 с.

176. Петелин 1989 — Петелин В. Михаил Булгаков: Жизнь. Личность.

177. Творчество / В. Петелин. М.: Моск. рабочий, 1989. - 683 с.187

178. Петров 1987 Петров В.Б. Литературные традиции и типологические схождения в драматургии 20-х годов: (На материале пьес Михаила Булгакова «Дни Турбиных» и «Бег») / В.Б. Петров // Типологическое изучение литературного процесса. - Пермь, 1987. - С. 65-78.

179. Петров 1987 — Петров В.Б. Мотив «бега» в драматургии М. Булгакова о гражданской войне / В.Б. Петров- // Творческая индивидуальность писателя и литературный процесс. Вологда, 1987. — С. 68-79.

180. Петров 1988 Петров В.Б. Внедраматургические элементы в трагикомедии М.А. Булгакова «Бег» / В.Б. Петров // Филологические науки. — 1988.-№ 1.С. 66-69.

181. Петров 1988 Петров В.Б. Эпическое в драматургии М.А. Булгакова: (Трагикомедия «Бег») / В.Б. Петров // Художественное творчество и литературный процесс. - Томск, 1988. — Вып. 9. - С. 92-101.

182. Петров 1990 Петров В.Б. Жанрово-стилевое своеобразие пьесы М. Булгакова «Зойкина квартира» / В.Б. Петров / Художественный опыт советской литературы: Стилевые и жанровые процессы. Сб. науч. тр. Свердловск: УрГУ, 1990. С. 37.

183. Петрова 1982 Петрова Н.В. Творчества М.А. Булгакова в 20-е годы: (Жанровые искания писателя и становление художественного метода): Автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.В. Петрова. Ленингр. гос. пед. ин-т. — Л.: 1982.-21 с.

184. Петровский 1988 — Петровский Мирон. Михаил Булгаков и Владимир Маяковский / Мирон Петровский // М.А. Булгаков драматург и художественная культура его времени: Сб. ст. сост. А. Нинов. - М.: Союз театр, деятелей РСФСР, 1988. - С. 368-391.

185. Петровский 2008 Петровский Мирон. Мастер и Город: Киевские контексты Михаила Булгакова / М. Петровский. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2008. - 464 с.

186. Пожиганова 2000 Пожиганова Л.П. Пушкинский интертекст в пьесе М.А. Булгакова «Бег» / Л.П. Пожиганова // К Пушкину сквозь время и пространство. - Белгород, 2000. - С. 65-68.

187. Попова 1984 Попова И.А. Поэтика игры и мгновения в произведениях М.Ю. Лермонтова (на материале драмы «Маскарад» и романа «Герой нашего времени») / И.А. Попова // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1984. - С. 24-25.

188. Попов 1991 — Попов П.С. М.А. Булгаков (Вместо предисловия) // Булгаков М.А. «Я хотел служить народу.»: Проза. Пьесы. Письма. Образ писателя. М.: 1991.

189. Пояркова 2005 Пояркова Н.С. Дом и мир в прозе М.А.Булгакова: Дис. . канд. филол. наук / Н.С.Пояркова. - М.: 2005. -210 с.

190. Проблемы театрального наследия М.А.Булгакова. Сборник научных трудов / Отв. ред. А.А. Нинов. Л.: 1987. 148 с.

191. Прокофьева 2000 Прокофьева А.Г., Прокофьев В.Ю. Анализ художественного произведения в аспекте его пространственных характеристик / А.Г. Прокофьева, В.Ю. Прокофьев. Оренбург, 2000. - 160 с.

192. Пропп 1998 Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. - М.: Лабиринт. - 1998. -512 с.

193. Пэк Сын My 2007 Пэк Сын My. Драматургия М.А. Булгакова: тема «театра» в контексте театральных теорий серебряного века. Дис. . канд. филол. наук / Пэк Сын My. - СПб.: 2007. - 212 с.

194. Рапопорт 1997 — Рапопорт А. Сон как семиотический объект: попытка описания // Рус. филология. 8. Сб. науч. работ молодых ученых. Тарту, 1997. С. 209-214.

195. Ребелъ 2001 ~ РебельГ.М. Художественный мир романов

196. Росницкая2001: — Росницкая О.Б. Карнавальныеи романтические традиции; в пьесах М.А.Булгакова «Бег», «Зойкина квартира» и «Дни Турбиных» / О.Б. Росницкая // Рациональное и эмоциональное в литературе: и фольклоре. —Волгоград, 2001. С. 152—156.

197. Рудницкий 1966 Рудницкий К. Михаил Булгаков / К. Рудницкий // Вопросы театра. Сб: статей и материалов; М;:. ВТОу 1966: -С. 127-160.

198. Савинков 2004 — Савинков С.В; Творческая логика, Лермонтова / С.В; Савинков. Воронеж, Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2004. - 288 с.

199. Самсонова 1998 Самсонова Н.В. Рождественский текст и его художественная антропология в русской; литературе XIX — первой трети XX вв.: Дис. канд. филол. наук \ Н.В. Самсонова. - Воронеж, 1998.

200. Сахаров 2000 — Сахаров В.И: Михаил Булгаков. Писатель и власть: по секретным архивам ЦК КПСС и КГБ / В.И: Сахаров. М.: ОЛМА-11РЕСС, 2000.-446 с.

201. Сахновский-Панкеев 1966 — Сахновский-Панкеев В. Булгаков // Очерки истории русской советской драмат}фгии. Т. 2 (1934 1945). Л. - М.: 1966. -С. 122-143.

202. Семиотика безумия. Сб. статей. — Париж-Москва: 2005. 312 с.190

203. Серебрякова 2002 Серебрякова Е.Г. Театрально-карнавальный компонент в прозе М.А. Булгакова 1920-х годов: Автореф. дисс. . канд. филол. наук / Е.Г. Серебрякова. - Воронеж, 2002. - 24 с.

204. Середенко 1984 Середенко И.И. Художественное время в романе Ф.М. Достоевского «Подросток» / И.И. Середенко // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1984. - С. 40-42.

205. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия / под общ. ред. В.Л. Телицына // М.: ЛОКИД-ПРЕСС: РИПОЛ классик, 2005. 495 с.

206. Силантьев 2004 Силантьев И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 294 с.

207. Сисикин 1989 Сисикин В. Дионисов мастер / В. Сисшсин // Подъём. - 1989. № 3. - С. 135-143.

208. Славина 1998 Славина О.Ю. Поэтика сновидений: (на материале прозы 1920-х годов): Дис. . канд. филол. наук / О.Ю. Славина. — СПб.: 1998.

209. Смелянский 1989 Смелянский A.M. Михаил Булгаков в художественном театре / A.M. Смелянский. - М.: Искусство, 1989. - 432 с.

210. Смелянский 1994 Смелянский A.M. Театр Михаила Булгакова: тридцатые годы / А. Смелянский // М.А. Булгаков. Пьесы 30-х годов. — СПб.: «Искусство СПб», 1994. - 671 с. С. 4-24.

211. Смирнова 1964 — Смирнова В. Михаил Булгаков — драматург /

212. B. Смирнова// Современный портрет. -М.: Сов. писатель, 1964. С. 282—330.

213. Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред.

214. C.А. Кузнецов. М.: Ридерз Дайджест, 2004. - 960 с.

215. Соколов 2005 Соколов Б.В. Булгаков. Энциклопедия / Б.В. Соколов. - М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм, Изд-во Око, 2005. -831 с.

216. Спенделъ де Барда 1988 — Спендель де Варда Д. Сон как элементвнутренней логики в произведениях М. Булгакова / Д. Спендель де Варда //191

217. М.А. Булгаков-драматург и художественная культура- его времени: Сб. ст. — М.: Союз театр, деятелей РСФСР, 1988. С. 304-312.

218. Страшкова 2006 — Страшкова O.K. Смысл и формы «новой драмы» в истории русской драматургии конца XIX начала XX века: Автореф. дис. . докт. филол. наук / O.K. Страшкова. — Ставрополь, 2006. -42 с.

219. Стрельцова 1993 Стрельцова Е. «В числе погибших быть не желаю.». Михаил Булгаков (1891-1940) / Е. Стрельцова // Парадокс о драме: перечитывая пьесы 1920-1930 годов: Сб. ст. - сост. И.Л. Вишневская. - М.: Наука, 1993. - С. 244-278.

220. Тамарченко1990 Тамарченко А. Драматургическое новаторство М. Булгакова / А. Тамарченко // Русская литература. - Л.: 1990. № 1. - С. 46-67.

221. Татаринов 1999 Татаринов В. Драматургия в театре марионеток / В. Татаринов // Булгаков М.А. Театральный роман. Пьесы. - М.: 1999.-С. 656-666.

222. Творчество Михаила Булгакова: сборник статей / Том. гос. ун-т им. В.В. Куйбышева; Под ред. Ю.А. Бабичевой, Н.Н. Киселева. Томск, Изд-во Том. ун-та, 1991. — 156 с.

223. Творчество М.Булгакова в литературно-художественном контексте. Тезисы докладов всесоюзной научной конференции (16-21 сентября 1991 года). Самара, 1991. 77 с.

224. Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы.

225. Библиография: в 3 кн. Л.: 1991. Кн. 1. СПб.: 1994. Кн. 2.; СПб.: 1995. Кн. 3.192

226. Творчество. Михаила Булгакова: к столетию со дня рождения писателя. Сб. науч. работ / Сост. Т.А. Пахарева, JI.A. Киселёва, А.Ю. Мережинская. Киев, УМК ВО, 1992. - 160 с.

227. Титкоеа 2000 — ТитковаН.Е. Проблема русской литературной традиции в драматургии М.А. Булгакова: Дисс. канд. филол. наук. / Н.Е. Титкова. Нижний Новгород, 2000. 215 с.

228. Токарева 1993 Токарева М. Вчера и сегодня «Зойкиной квартиры» / М. Токарева // Михаил Булгаков: «Этот мир мой.»: Сборник статей и материалов. СПб.: Деан; Ферт, 1993. - С.34-50.

229. Толстая 1994 Толстая С.М. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах / С.М. Толстая // Славянский и балтийский, фольклор: Верования. Текст. Ритуал. - М.: Наука, 1994. - С. 111-129.

230. Толстая 2002 — Толстая С.М. Иномерное пространство сна / С.М. Толстая // Сны и видения в народной культуре. М.: РГТУ, 2002. -С. 198-219.

231. Толстой 1950 Толстой JI.H. «Война и мир» / JI.H. Толстой. -Саратов, Саратовское обл. гос. изд-во, 1950.

232. Толстой 1993 Толстой Н.И. Славянские народные толкования снов и их мифологическая основа / Н.И. Толстой // Сон — семиотическое окно. XXVI Випперовские чтения. Сб. ст. под общ. ред. И.Е. Даниловой. М.: 1993.-С. 89-95.

233. Томашевский 2003 Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие / Б.В. Томашевский. — М.: Аспект Пресс, 2003. -334 с.2421 Топоров 1983 Топоров В.Н. Пространство и текст /

234. B.Н: Топоров // Текст: семантика и структура. М.: Изд-во «Наука», 1983.1. C.227-285. •

235. Топоров 1995 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического / В.Н. Топоров. - М.: Издат. группа «Прогресс» - «Культура», 1995.— 624 с.

236. Тороп 1995 -Тороп П. Тотальный перевод / П. Тороп. Тарту, Издательство Тартуского университета, 1995. — 220 с.

237. Тынянов 1977 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино/ Ю:Н. Тынянов М:: Наука, 1977. - 574 с.

238. Тюпа 2001Тюпа В.И. Аналитика художественного?(введение в литературоведческий анализ) / В.И; Тюпа. М.: Лабиринт, РГГУ, 2001. -192 с.

239. Фёдоров 1984 Фёдоров Ф.П. О пространственной структуре поздне-романтического художественного . мира / Ф.П.Фёдоров // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1984. — С. 1518.

240. Фёдоров 1987 — Фёдоров Ф.П. О пространственно-временных структурах в искусстве XIX-XX вв. (предварительные заметки) / Ф.П. Фёдоров // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1987.-С. 31-38.

241. Фёдорова 1999 Фёдорова В.П., Тарунина Н.Л. Мифема сна в пьесе М.А.Булгакова «Бег» / В.П. Фёдорова, Н.Л. Тарунина // Актуальные проблемы филологии: Сб. материалов регион, науч.-практ. конф., 26 апр. 1999. - Курган, 1999. - С. 58-61.

242. Фиалкова 1988 Фиалкова Л.Л. Москва в произведениях М. Булгакова и А. Белого / Л.Л. Фиалкова // М.А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. Сборник статей. / Союз театральных деятелей РСФСР; сост. А.А. Нинов - М.: 1988 - С. 358-369.

243. Флоренский 1990 — Флоренский П.А. У водоразделов мысли / П.А. Флоренский. Соч. в 2-х тт. Т.2. - М.: Правда, 1990. - 447 С.

244. Флоренский 1991 — Флоренский П.А. Мнимости в геометрии / П.А. Флоренский. М.: Лазурь, 1991. 96 с.

245. Флоренский 1993 ~ Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях / П.А. Флоренский. М.: Прогресс, 1993. - 324 с.

246. Фрейд 1990 Фрейд 3. Сновидения. Избранные лекции / 3. Фрейд. - Алма-Ата, Наука, 1990. - 194 с.

247. Фуко 1997 — Фуко Мишель. История безумия в классическую эпоху / Мишель Фуко. — СПб.: Университетская книга Санкт-Петербург. -1997.-576 с.

248. Хайдеггер 1997 Хайдеггер Мартин. Бытие и время / М. Хайдеггер. - Пер. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. - XI, 451с.

249. Хализев 1986 Хализев В.Е. Драма как род литературы / В.Е. Хализев. М.: Изд-во МГУ, 1986.-259 с.

250. Хализев 1999 Хализев В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. -М.: «Высшая школа», 1999. - 398 с.

251. Химич 2003 Химич В.В. В мире Михаила Булгакова /

252. B.В. Химич. Екатеринбург, Изд-во Урал, ун-та, 2003. - 336 с.

253. Хохлова 2002 — Хохлова А.В. Карнавализация как жанрообразующий принцип в пьесах М.А. Булгакова «Адам и Ева», «Блаженство» и «Иван Васильевич»: Дисс. канд. филол. наук / А.В. Хохлова. Комсомольск-на-Амуре, 2002. — 185 с.

254. Хохлова 2003 Хохлова А.В. Образ будущего в пьесе М. Булгакова «Блаженство» / А.В. Хохлова // Литература и философия: постижение человека. - Комсомольск-на-Амуре, 2003. — С. 111-117.

255. Хренов 1999 Хренов Н.А. Пространство и время в контексте становления интегральной культуры XX века (возникновение новой картины мира в ее художественных формах) / Н.А. Хренов // Мир психологии. -1999.-№4.-С. 50-71.

256. Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х т. / Под ред.

257. C.С. Аверинцева и др. М.: БРЭ, 1995.-671 с.

258. Хрячкова 2004 — Хрячкова Л.А. Отбор и использование библеизмов в художественном наследии Михаила Афанасьевича Булгакова: Дисс. канд. филол. наук / Л.А. Хрячкова. Воронеж, 2004. - 286 с.

259. Цивъян 1983 ЦивьянТ.В. Verg. Georg. IV, 116-148: к мифологеме сада / Т.В. Цивьян // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983.-С. 140-151.

260. Цилевич 1987 Цилевич JI.M. Сюжетообразующая функция хронотопа / JI.M. Цилевич // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1987.-С. 13-15.

261. Чераитяя 1998 Черашняя Д.И. Ещё одно измерение в пьесе М. Булгакова «Батум»: сфера автора-повествователя / Д.И. Черашняя // Кормановские чтения. Вып. 3. Ижевск, 1998. - С. 245-255.

262. Чернейко 1994 Чернейко JI.O. Способы представления пространства и времени в художественном тексте / JI.O. Чернейко // Филологические науки. 1994. - № 2. С. 58-70.

263. Чехов 1978 Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем / А.П. Чехов. - М.: Гос. изд-во худож. литер. 1978.

264. Чудакова 1976а — Чудакова М.О. Архив М.А. Булгакова: материалы к творческой биографии писателя / М.О. Чудакова // Записки отдела рукописей Гос. б-ки СССР им. В.И. Ленина. М.: 1976. Вып. 37. — С. 25-151.

265. Чудакова 19766 Чудакова М.О. Присутстсвует Александр Грин // Сельская молодежь, 1976. №6.

266. Чудакова 1988 Чудакова М.О. Жизнеописание М. Булгакова / М.О. Чудакова. - М.: Книга, 1988. - 669 с.

267. Чудакова 1988 Чудакова М.О. Некоторые проблемы источниковедения и рецепции пьес Булгакова о гражданской войне / М.О. Чудакова // М.А. Булгаков: драматург и художественная культура его времени. М.: СТД РСФСР, 1988. - С. 57-95.

268. Чудакова 1995 — Чудакова М.О. Пушкин у Булгакова и «соблазнклассики» /М.О. Чудакова // Лотмановский сборник: Памяти Ю.М. Лотмана /

269. Тартус. ун-т. Каф. рус. лит., Каф. семиотики, Рос. гос. гуманитар, ун-т.,197

270. Институт высш. гуманитар, исслед.; ред-сост. Е.В. Пермяков. Т.2 — М.: ИЦ - Гарант, 1995.- С. 538-568.

271. Чупасов 2001 — Чупасов В.Б. Тексты в текстах и реальности в реальностях: К проблеме сцены на сцене / В.Б. Чупасов // Драма и театр. Сб. науч. тр. Вып.2. Тверь, Твер. гос. ун-т, 2001. — С. 24—37.

272. Шайлшрданова 2006 Шаймарданова Р.Т. Мир музыки в творчестве М.А.Булгакова Автореф. дис. . канд. филол. наук / Р.Т. Шаймарданова. Екатеринбург, 2006. - 26 с.

273. Шатина 1987 Шатина Л.П. Временная организация сюжетного диалога в «Вишнёвом саде» А.П. Чехова / Л.П. Шатина // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1987. - С. 96-98.

274. Шкловский 1983 Шкловский В.Б. Проблема времени в искусстве // В.Б. Шкловский. О теории прозы. - М.: Сов. писатель, 1983. -С. 242-249.

275. Шнеерсон 2002 ~ Шнеерсон М. Человек и его Дом (по страницам М. Булгакова) / М. Шнеерсон // Новый журнал. New rev. Нью-Йорк, 2002. -Кн. 229.-С. 185-195.

276. Шошин 1994 Шошин В.А. М.А. Булгаков и театр / В.А. Шошин // Творчество Михаила Булгакова: Исследование и материалы. Кн. 2. СПб.: Наука, 1994.-С. 91-158.

277. Шпенглер 1998 Шпенглер О. Закат Европы. / О. Шпенглер. Пер. Г.В. Драча. - Ростов н/Д., Феникс, 1998. - 637 с.

278. Щукин 1994 Щукин В.Г. Спасительный кров: О некоторыхмифопоэтических источниках славянофильской концепции Дома /198

279. В .Г. Щукин // Studia slavica Acad. sci. hung. Budapest, 1994. - T. 39, fasc. 1-2. -C. 101-116.

280. Щукин 2004 Щукин В.Г. О филологическом образе мира (философские заметки) / В.Г. Щукин // Вопросы философии. - 2004. № 10. -С. 47-64.

281. Элиаде 1987 Элиаде М. Космос и история: Избр. работы / Пер. с фр. и англ. / М. Элиаде. - М.: Прогресс, 1987. - 311 с.

282. Элиаде 1996 Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии / М. Элиаде. - М.: Refl-book, Киев, Ваклер, 1996. - 288 с.

283. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона в 82-х тт.-СПб.: 1890-1907.

284. Эткинд 1993 Эткипд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России / А. Эткинд. - СПб.: Медуза, 1993. - 463 с.

285. Юнг 1987 Юнг К.Г Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству / К.Г. Юнг // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.: трактаты, статьи, эссе. - М.: изд-во МГУ, 1987.-С. 214-231.

286. Юнг 1997 Юнг К.Г. Сознание и бессознательное / К.Г. Юнг. СПб.: Университетская книга, 1997. - 544 с.

287. Яблоков 1994 Яблоков Е.А. Они сошлись. / Е.А. Яблоков // Михаил Булгаков, Владимир Маяковский: Диалог сатириков. - М.: Высш. шк., 1994.-С. 5-56.

288. Яблоков 1997а Яблоков Е.А. Мотивы прозы Михаила Булгакова / Е.А. Яблоков. - М.: РГГУ, 1997. - 199 с.

289. Яблоков 19976 — Яблоков Е.А. Роман Михаила Булгакова «Белая гвардия» / Е.А. Яблоков. М.: Языки русской культуры, 1997. 192 с.

290. Яблоков 2001 — Яблоков Е.А. Художественный мир Михаила Булгакова / Е.А. Яблоков. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 424 с.

291. Яблоков 2002 Яблоков Е.А. Текст и подтекст в рассказах М. Булгакова («Записки юного врача») / Е.А. Яблоков. - Тверь, Твер. гос. унт, 2002.- 103 с.

292. Яблоков 2008 Яблоков Е.А. В. Брюсов и творчество М. Булгакова 1920-х годов / Е.А. Яблоков // Булгаковский сборник V. Материалы по истории русской литературы XX века. - Таллин, 2008. - С. 4257.

293. Яблоков 2009 Яблоков Е.А. «Вся Россия знает Шарика»: К вопросу о символистских аллюзиях в прозе М. Булгакова / Е.А. Яблоков // Текстологический временник. Русская литература XX века: Вопросы источниковедения и текстологии. - М.: ИМ ЛИ РАН, 2009.

294. Ямполъский 1989 Ямпольский М.Б. Беспамятство как исток. (Читая Хармса) / М. Ямпольский. - М.: Новое литературное обозрение, 1989. -384 с.

295. Ямпольский 1993 Ямпольский М.Б. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. / М.Б. Ямпольский. М.: Культура, 1993.-464 с.

296. Яновская 1983 — Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова / Л.М. Яновская. М.: Советский писатель, 1983. — 320 с.

297. Янушевский 1998 Янушевский В.Н. Музыка в тексте / В.Н. Янушевский // Русская словесность. - М.: 1998. - № 4. - С. 56-59.