автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Этнографический метод в исследованиях новых религиозных движений

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнографический метод в исследованиях новых религиозных движений"

На правах рукописи

Филькина Александра Витальевна

ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД В ИССЛЕДОВАНИЯХ НОВЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ДВИЖЕНИЙ: ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ПОЗИЦИИ

Специальность 22.00.01 - Теория, методология и история социологии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

¿иии

003473642

На правах рукописи

Филькина Александра Витальевна

ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД В ИССЛЕДОВАНИЯХ НОВЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ДВИЖЕНИЙ: ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ПОЗИЦИИ

Специальность 22.00.01 - Теория, методология и история социологии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Диссертация выполнена в Институте социологии Российской академии наук.

Научный руководитель: доктор социологических наук,

профессор И. Ф. Девятко.

Официальные оппоненты: доктор социологических наук,

профессор В. В. Семенова, Институт социологии РАН,

кандидат социологических наук, доцент В. Г. Николаев, кафедра общей социологии, факультет социологии ГУ ВШЭ.

Ведущая организация: Самарский государственный университет,

кафедра методологии социологических и маркетинговых исследований.

Защита состоится «_»_2009 г. в_часов _минут на заседании

диссертационного совета Д 002.011.01 в Институте социологии РАН по адресу: 117218, г. Москва, ул. Кржижановского, 24/35, корп. 5.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института социологии РАН.

Автореферат разослан «_»_ 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат философских наук С.Г. Климова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

Использование этнографического метода широко распространено в современной социологии. Этнографический метод остается наиболее адекватным при изучении закрытых и локальных сегментов общества, получить информацию о которых другими методами затруднительно. При этом его применение предъявляет высокие требования к мотивации и этическим принципам исследователя, требует от него решения ряда методологических проблем: по взаимодействию с информантами, по валидизации данных и т.д. Наиболее значимыми при применении этнографического подхода в социологии становятся вопросы, связанные с личностью исследователя, поскольку, как заметили социологи М. Хэммерсли и П. Эткинсон: «Неважно, представляют ли себе люди, что такое социологическое исследование и что они о нем думают, они будут обращать внимание на то, что за человек сам исследователь и взаимодействовать с ним, а не "принимать участие в исследовании"»'. Определенная исследовательская позиция, таким образом, влияет на валид-ность тех описаний, которые составят исследователи по результатам взаимодействия с информантами. Соответственно, рефлексия по поводу особенностей формирования исследовательской позиции является необходимым элементом в сборе и обработке социологической информации посредством этнографического метода. Однако методологическая дискуссия по данному вопросу практически не представлена в российском социологическом дискурсе. Существуют отдельные области исследований, где так или иначе поднимались методологические проблемы этнографии в социологии: изучение быта постсоветской деревни (Т. Шанин, Е. Р. Ковалев), изучение субкультуры инвалидов (П. В. Романов, Е. Р. Ярская-Смирнова), изучение субкультуры трудовых отношений (П. В. Романов, И. М. Козина)2 и др. В то же время, работы по методологии этнографии, в которых бы глубоко анализировались вопросы формирования исследовательской позиции и этика исследователя, в российской социологии отсутствуют.

1 Hammersley М., Atkinson P. Ethnography: principle in practice. - London. - P. 83.

2 Шанин Т. Методология двойной рефлексивности в исследованиях соременной российской деревни. - М., 1999; Ковалев Е. М., Штейнберг И. Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. - М„ 1999; Романов П. В. Социальная антропология организаций: история, эпистемология и основные методологические принципы. - М., 1999; Романов П. В., Ярская-Смирнова Е. Р. Социальная антропология. - М., 2004; Козина И. Особенности стратегии case-study при изучении производственных отношений на промышленных предприятиях России. - М„ 1995;

В диссертационной работе была сконструирована схема для методологического анализа проблемы формирования исследовательской позиции. В основу схемы легла концептуализация понятия исследовательской позиции, проведенная на основе рефлексии по поводу данной темы, представленной в работах Р. Берджесса, М. Хэмерсли и П. Эткинсона, М. Агара. Схему формирования исследовательской позиции составили следующие основные аспекты понятия: рефлексивная личностная идентичность исследователя (самооценка исследователем своих личных и социально-демографических характеристик: пола, возраста, профессии, конфессии и т.д. с точки зрения их роли в формировании собственной исследовательской позиции), этическая ориентация по отношению к целям, субъектам, результатам исследования, а также собственно исследовательская роль, определяемая через соотношение инсайдерских и аутсайдерских компонентов. То есть понятие роли является более узким, чем концепт «исследовательская позиция», поскольку последняя затрагивает только один аспект взаимоотношений между исследователем и информантами - степень включенное™ в группу. Для классической методологии этнографических исследований характерно противопоставление ролей «инсайдера» и «аутсайдера» как бинарных категорий - предполагается, что исследователь является либо членом группы, либо чужаком для нее. Значимость предложенной схемы заключается в том, что детальное рассмотрение методологических вопросов, связанных с конструированием исследовательской позиции, способствует выявлению взаимосвязей между позицией исследователя и валидностью этнографических наблюдений. Очевидно, что в каждой специфической предметной области исследования рефлексия по поводу этих аспектов схемы может иметь определенные особенности.

Автор в качестве примера использования схемы обратился к конкретной области социологических исследований - этнографическому изучению новых религиозных движений, под которыми в данной работе понимаются любые религиозные группы, возникшие после Второй мировой войны и не признанные на данный момент традиционными в конкретном обществе1. В этой области эмпирической социологии рассмотрение вопросов конструирования исследовательской идентичности является в высшей степени актуальным, поскольку ни в одной другой сфере социологических исследований не возникало таких трудностей в легитимации позиции академического исследователя, в разграничении научного описания религиозных субкультур и образов групп, создаваемых другими лидерами мнений - самими религиозными группами, журналистами, а также в оценке качества непосредственно

1 Баркер, А. Новые религиозные движения. - СПб., 2005.

4

научных описаний. В отечественной социологии ранее не предпринималось попыток систематизировать опыт исследователей новых религиозных движений. В связи с этим дополнительную актуальность придает диссертационной работе предпринятая в ней попытка классификации типов современных исследований в данной сфере. Использование схемы для анализа исследовательской позиции позволило соотнести опыт отечественных и европейских исследователей НРД по таким параметрам, как личностные характеристики исследователей, особенности интерпретации исследовательской роли и отношение к профессиональному этическому кодексу.

Степень научной разработанности проблемы

Вопросы применения в социологии этнографического подхода рассматривались в западной традиции Р. Берджессом, П. Эткинсоном, М. Хэммерс-ли, М. Агаром.1 В работе Берджесса «В поле» задаются рамки для анализа такой методологической проблемы, как формирование исследовательской позиции при использовании этнографического метода.

Методологические проблемы этнографического подхода исследовались также в работах П. Эткинсона и М. Хэммерсли. Они детально рассматривают возникающие в связи с проведением этнографического исследования вопросы как теоретико-методологического, так и практического характера: формулирование проблемы, отбор случаев для наблюдения, доступ в поле, формирование отношений с респондентами и т.д.

Углубленный анализ влияния социально-ролевых и личностных характеристик этнографа на формирование исследовательской позиции дан в работе «Профессиональный незнакомец» М. Агара. Анализ стилей этнографического описания представлен у Дж. Ван Маанена2. Наиболее известная классификация ролей исследователя в этнографическом исследовании (наблюдатель как участник, участник как наблюдатель, полный наблюдатель, полный участник) предложена Р. Голдом3.

В отечественной традиции методологические проблемы этнографического подхода анализируются в работах И. Ф. Девятко, А. С. Готлиб4, в работе

1 Burgess R. In the field, London, 1991; Hammersley M, Atkinson P. Ethnography: principle in practice, London, 1983; Agar M. The professional stranger. - NY, 1980; Agar M. Speaking of ethnography. - NY., 1986.

2 Van Maanen On writing ethnography. - Chicago, 1988.

3 Gold R. Roles in sociological fieldwork. - London, 1958.

4 Девятко И. Ф. Методы социологического исследования. - М„ 2003, Девятко И. Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования, М„ 1996; Готлиб А. С. Введение в социологическое исследование; качественный и количественный подходы. - Самара, 2002.

5

П. В, Романова и Е. Р. Ярской-Смирновой «Социальная антропология». В общем виде этнографический подход рассматривается в работах В. А. Ядова и В. В. Семеновой, посвященных качественной методологии1. В диссертационной работе И. В. Забаева рассматриваются проблемы применения этнографического метода в исследовании религиозной хозяйственной этики2. В отечественной антропологии отдельные методологические проблемы этнографического метода затрагивает Э. М. Никишенков3.

При разработке схемы для методологического анализа проблемы конструирования исследовательской позиции использовались работы Р. Бер-джесса, М. Хэмерсли и П. Эткинсона, М. Агара. Вопросы взаимодействия исследователя с представителями новых религиозных движений в процессе этнографического исследования анализировались в работах таких британских социологов, как А. Баркер, Дж. Бекфорд, Т. Роббинс, Д. Энтони4. В российской социологии практически отсутствует методологическая рефлексия в сфере этнографических исследований в области религиозных движений, отдельные темы в рамках социологии религии раскрываются в работах И. Н. Яблокова, Е. Г. Балагушкина, В. И. Гараджи, А. А. Ожигановой, Ю.В. Филиппова; проводят эмпирические исследования и публикуют отчеты по данной теме в контексте социологии и философии религии С. Б. Филатов, Б. 3. Фаликов, Л. И. Григорьева, С. И. Иваненко, И. Я. Кантеров, М. С. Штерин4.

Теоретические и методологические основания исследования

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования стали подходы к анализу проблемы формирования позиции исследователя в этнографии, изложенные К. Гирцем, Хэммерсли и Эткинсоном, М. Агаром

1 Семенова В. В. Качественные методы: введение в гуманитарную социологию. - М„ 1998; Ядов В. А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности. - М., 1998.

2 Забаев И. В. Основные категории хозяйственной этики современного русского православия: анализ социально-экономических доктрин РПЦ и хозяйственной практики монастырских общин. -М.,2006.

3 Никишенков Э. М. Из истории английской этнографии. - М., 1986.

4 Barker Е. Of goads and men. - London, 1983; Barker E. Religious movements: Cult and anticult

since Jonestown. - London, 1986; Barker E. Hie scientific study of religion? You must be joking. -London, 1995; Баркер, А. Новые религиозные движения. - СПб., 2005; Beckford J. New religious movements and rapid social change, 1986; Beckford ]. Start together and finish together: Shifts in the premises and paradigms underlying the scientific study of religion. - London, 2000; Beckford J. A. The Mass Media and New Religious Movements. - London, 1994; Robbins T. «Quo Vadis» the scientific study of new religious movements, 2000; Robbins T. The transformative impact of the study of new religions on the sociology of religion // Journal for the scientific study of religion. - 1988; Robbins Т., Anthony D. The sociology of contemporary religious movements. - London, 1979.

6

и Р. Берджессом, работы европейских социологов в области социологии религии.

Эмпирическая база диссертации основывается на исследованиях, проведенных автором в 2005-2007 гг. и включавших в себя следующие задачи и методы:

1. Реконструкция методологии эмпирических исследований религиозных движений в европейской социологии на основе расширенного библиографического поиска и анализа публикаций европейских исследователей (по базе статей ^ог; а также статей, размещенных на специализированном сайте www.cesnur.org).

2. Выделение существенных особенностей становления методологии отечественных исследований новых религиозных движений посредством анализа отечественных публикаций (главным образом, по журналам «Религиоведение» и «Религия и право»); мониторинга тематически релевантных статей, выкладываемых на сайтах сетевого проекта «Русский Архипелаг», информационно-аналитического портала «Сова», сайтах «Портал-Credo.ru», «Ассоциации исследователей религии» и др.

3. Экспертные интервью. В рамках исследования проведено восемь полустандартизованных интервью с ведущими экспертами, проводящими эмпирические исследования новых религиозных движений.

4. Включенное наблюдение, которое было осуществлено с целью проверки двух выводов, сделанных на основании интервью с экспертами: о том, что роль исследователя нельзя адекватно описать через жёсткую оппозицию «инсайдерства / аутсайдерства» и о приоритете эмоционального контакта над формальной включенностью в группу для установления взаимоотношений с респондентами. Объектом наблюдения стали два новых религиозных объединения: «Общество сознания Кришны» (г. Томск) и «Община айнуровцев» (Кемеровская область). Период включенного наблюдения - 2006-2007 гг. В ходе наблюдения исследователем осуществлялась методологическая рефлексия по поводу легкости проникновения в группу, допустимости пребывания в новорелигиозной группе в позиции человека, не разделяющего религиозную идентичность группы, проводилось сравнение процесса построения взаимоотношений в двух новорелигиозных группах различной степени открытости.

Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечивалась путем сопоставления данных, полученных различными исследовательскими методами.

Цель, задачи, предмет и объект исследования

Объектом анализа стал процесс взаимодействия исследователя и информантов в социологических исследованиях с применением этнографического метода.

Предмет диссертационного исследования - процесс формирования исследовательской позиции в опыте современных исследователей новых религиозных движений.

Цель диссертационной работы заключалась в анализе особенностей формирования исследовательской позиции в ситуации исследования новых религиозных движений посредством этнографического метода. Задачи исследования:

1. Анализ основных методологических проблем, связанных с применением этнографического метода в социологии: проблемы формирования исследовательской позиции, а также проблем применения различных теоретических перспектив в этнографии, валидизации данных в этнографическом исследовании и практического использования этнографических данных.

2. Конструирование аналитической схемы для анализа такой методологической проблемы этнографического подхода, как формирование позиции исследователя.

3. Историко-социологическая реконструкция методологических подходов к проблеме формирования исследовательской позиции в западной традиции социологии религии.

4. Описание и классификация исследовательских подходов к изучению новых религиозных движений, сложившихся в России (в период с 1990-го по 2006-й годы).

5. Анализ особенностей формирования позиции исследователя в практике отечественных исследователей в различных типах исследовательских подходов к изучению новых религиозных движений.

Научная новизна

- впервые в отечественной социологии проведен теоретико-аналитический обзор, осуществлены систематизация и обобщение литературы по проблеме формирования исследовательской позиции в этнографическом исследовании;

- предложена аналитическая схема для рассмотрения такой методологической проблемы этнографического подхода в социологии, как формирование исследовательской позиции;

- в соответствии со схемой проанализирован опыт европейских социологов по формированию исследовательской позиции в конкретной сфере применения этнографического подхода - изучении новых религиозных движений, результатом чего стало описание основных аспектов их этической ориентации и изложение отношения к категориям инсайдера и аутсайдера;

- на основе эмпирических исследований впервые произведена классификация основных подходов к изучению новых религиозных движений в России, выявлены характерные черты методологии каждого типа подхода: «свободного общения», «классического включенного наблюдения», «промежуточного подхода»;

- в отношении каждого выделенного подхода изучены и описаны такие факторы формирования исследовательской позиции в опыте отечественных исследователей, как рефлексивная идентичность исследователей (личностные и социально-демографические характеристики: возраст, религиозная принадлежность, особенности профессиональной социализации, мировоззрение), интерпретация ими ролей инсайдера и аутсайдера, ориентация в отношении профессиональной этики;

- на основании сравнительного анализа с использованием аналитической схемы выявлены и сопоставлены особенности формирования исследовательской позиции в отечественных и зарубежных исследованиях НРД;

- на конкретном эмпирическом материале подтверждены выводы европейских и отечественных исследователей о том, что исследовательская роль как составной элемент исследовательской позиции не может быть четко определена через категории инсайдера и аутсайдера, но представляет собой континуум меняющихся идентичностей.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Общая схема для методологического анализа проблемы конструирования роли исследователя должна включать в себя следующие аспекты:

- личностные и социально-демографические характеристики исследователя;

- соотнесение ролей инсайдера и аутсайдера;

- этическую ориентацию исследователя.

2. В существующей в настоящий момент практике применения этнографического метода для исследования новых религиозных движений в России можно выделить три основных подхода: свободное общение (сбор информации с позиции академического исследователя без проведения систематического включенного наблюдения или формализованных интервью,

через непосредственное общение с лидерами движений), промежуточный подход (сбор информации об НРД через серии интервью) и непосредственно «классическое» включенное наблюдение.

3. Формирование исследовательской позиции в такой области этнографических исследований, как изучение новых религиозных движений, имеет свои характерные черты, причем в результате сравнения отечественной и зарубежной практики этнографических исследований НРД можно сделать вывод о наличии как общих моментов в формировании позиции исследователя, относящихся к этической ориентации исследователей, их представлении об этапах формирования исследовательской позиции и интерпретации ими категории исследовательской роли, так и специфических особенностей, связанных с личностной идентичностью исследователей.

4. В западной и в отечественной практике исследований новых религиозных движений формирование исследовательской позиции имеет следующие общие черты, касающиеся опыта интерпретации такого аспекта исследовательской позиции, как соотнесение ролей инсайдера и аутсайдера:

- идентичность исследователя представляет собой некий континуум, состоящий не из четко фиксированных ролей, позволяющих отнести их носителя к категории ин- или аутсайдера, но представленный условными и изменяющимися позициями, конструируемыми в процессе взаимодействия;

- приоритетным для формирования отношений с информантами (и, соответственно, для получения более содержательной информации) является не достижение статуса инсайдера, а установление эмоционального контакта.

5. Сходство этической ориентации европейских и отечественных исследователей связано с одинаковым пониманием необходимости соблюдения права респондентов на личную жизнь, представлением о необходимости информирования респондентов о проводящемся исследовании и избеганием возможного причинения вреда информантам.

6. Специфика отечественной практики изучения новых религиозных движений определяется, главным образом, личностными аспектами исследовательской позиции, характерными для членов сообщества исследователей НРД: отсутствием профессиональной социологической социализации, неявной религиозной идентичностью и др.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Результаты проведенного исследования могут рассматриваться как вклад в методологию этнографического подхода в социологии.

Отдельные положения работы, в частности, анализ имеющихся в российской социологии подходов к изучению новых религиозных движений может быть полезен при организации эмпирических исследований в данной сфере.

Результаты исследования могут использоваться при разработке курса по социологии религии.

Апробация исследования

Основные положения диссертации были апробированы в научных публикациях, а также на следующих научно-практических конференциях: конференция аспирантов «Молодые социологи о трансформациях в России и вызовах современности» (Звенигород, 23-25 сентября 2005 г.), Четвертые Торчиновские чтения (С.-Петербург, 7-10 февраля 2007 г.), Вторая научно-практическая конференция аспирантов «Россия в современном мире: проблемы, тенденции, перспективы развития» (Звенигород, 22-24 сентября 2006 г.).

Структура работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении диссертационной работы раскрывается актуальность исследования и анализируется степень разработанности проблемы. Формулируются цель, объект, предмет и задачи исследования, его теоретико-методологические основания, научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

Первая глава диссертации посвящена анализу основных методологических проблем, связанных с применением этнографического метода в социологии, а также реконструкции аналитической схемы для анализа такой методологической проблемы этнографического подхода, как формирование роли исследователя.

В первом параграфе первой главы раскрывается определение этнографического метода и приводится краткий обзор истории этнографического подхода в социальных науках.

В широком смысле этнографический метод - или этнографический подход - подразумевает составление описания повседневной жизни и культуры

локального сообщества через соучастие в повседневной жизни людей и применение неформализованных интервью.1

Этнографический метод изначально использовался антропологами для описания «туземных сообществ»; постепенно этнографический подход стал применяться для изучения индустриального общества. Наиболее популярными этнографические исследования стали в настоящее время в таких областях социологии, как социология труда, медицины, образования, а также в изучении девиантного поведения2. Начиная с 1970-х гг. довольно большое влияние на методологическую рефлексию в отношении этнографии стала оказывать постмодернистская критика; в результате появились исследования и публикации, выполненные под маркой т.н. «новой этнографии»3, основными характеристиками которой, как презентируют их сторонники этого направления, являются эмпатический характер взаимодействия с информантами и описание ситуации посредством концептов и категорий, принадлежащих изучаемой культуре, а не навязанных той культурой, к которой принадлежит исследователь.

Во втором параграфе рассматриваются три основные теоретико-методологические проблемы этнографического метода в социологии: проблема использования различных теоретических перспектив в этнографии, проблема валидизации данных в этнографическом исследовании и проблема применения данных этнографического исследования.

В третьем параграфе отдельно рассматривается проблема формирования исследовательской позиции. Под исследовательской позицией в работе понимается совокупность личностных и социально-демографических характеристик исследователя (возраст, профессия и т.д.), роль исследователя как инсайдера или аутсайдера по отношению к изучаемой группе и профессиональный этический кодекс. На основании историко-социологического анализа основных подходов в данной области в диссертационной работе была разработана следующая схема для анализа проблемы конструирования исследовательской позиции:

1. Рассмотрение различных аспектов рефлексивной идентичности исследователя, (пол, возраст, профессия и т.д.)

1 См.: Девятко И. Ф. Методы социологического исследования. - М., 1998.

2 Например, классическими являются исследования Глезера и Страуса в больницах, исследование Фестингером религиозной организации, описание У. Ф. Уайтом одного бедного городского района, работы Берджесса и т.д.

3 Saliba J. А. The new ethnography and the study of religion II Journal for the scientific study of religion. 1974. - Vol. 13. - № 2. - P. 145-159; Sangren P. S. Rhetoric and the authority of ethnography: «postmodernism» and the social reproduction of texts // Current anthropology. - Vol. 29. - №.3 (June, 1988).- P. 405-435; Marcus G. Ethnography in/out the World system: the emergence of Multi-sited ethnography//Annual reviewof anthropology. - 1995. - Vol24. - P. 95-117 и т.д.

12

2. Анализ соотнесения ролей инсайдера и аутсайдера - то есть, степени включенности в изучаемую группу и влияние этой позиции на получаемые данные и составляемое описание, - и применимости данной аналитической дихотомии в рамках конкретной области социологических исследований. Для современной методологии этнографических исследований характерны противопоставление данных ролей, а также приоритет роли аутсайдера. Классическим методологическим приемом является указание на спектр возможных ролей исследователя, выделяемых в соответствии с тем, насколько он участвует в жизни той группы, которую изучает, а также с тем, насколько очевидно для этой среды то, что он этнограф1.

3. Анализ этической ориентации исследователя. Отражающий принципы профессиональной этики полевого социолога кодекс, регулирующий определенные моменты поведения исследователя, стал разрабатываться и использоваться в рамках различных профессиональных ассоциаций антропологов и социологов (например, Британской Социологической Ассоциации). Тем не менее, на что указывает в частности М. Агар, эти этические кодексы оказываются недостаточно гибкими для реальной ситуации этнографического исследования, поскольку, например, в отношениях с респондентами «люди составляют представление о тебе на основе того, как ты ведешь себя день за днем, а не по тем официальным заявлениям, которые ты им предоставишь в начале».2 Таким образом, официальные кодексы задают лишь каркас этикета исследователя; конкретное поле исследования требует своих нюансов в реализации регламентированных этических принципов. Эткинсон и Хэммерсли выделяют пять основных этических вопросов3, с которыми сталкивается этнограф, и которые не всегда можно разрешить, опираясь на предписания формальных этических кодексов:

- информирование респондентов о том, что они являются объектом исследования, о целях и задачах, стоящих перед исследователем;

- сохранение респондентами права на личную жизнь;

- невозможность причинения вреда представителям изучаемой группы;

- избегание эксплуатации информантов;

- последствия первичного исследования, которые могут сказаться на возможности проведения последующих исследований.

' В русскоязычной литературе типология приводится у И.Ф. Девятко в «Методах социологического исследования», М., 1998.

1 Agar М. The professional stranger, NY, 1980, p. 60.

J Hammersley M, Atkinson P. Ethnography: principle in practice, London, 1983.

Решение вопросов, связанных с конструированием позиции исследователя зависит от сферы, в которой проводится этнографическое исследование. В диссертационном исследовании показано, что наиболее остро проблема значимости роли инсайдера или аутсайдера, личностных характеристик исследователя, а также его профессионального этикета на отношения с объектом и качество описания, встает в сфере исследований религиозной тематики.

Во второй главе диссертации осуществляется историко-социологическая реконструкция методологических подходов к проблеме формирования исследовательской позиции в западной традиции социологии религии с целью анализа особенностей применения сконструированной схемы в такой сфере этнографических исследований, как изучение новых религиозных движений.

В первом параграфе второй главы рассматриваются основные теоретические концепции в социологии религии, на платформе которых происходила интерпретация такого явления, как новые религиозные движения. Показывается, что после того, как парадигма функционализма перестала занимать доминирующее положение в социальных науках наиболее распространенными и значимыми для изучения религии оказались концепции, использующие подход теории рационального выбора, использующие применительно к религии аналогию с рынком.

Во втором параграфе второй главы анализируется роль изучения новых религиозных движений для развития эмпирической социологии религии, рассматриваются два основных этапа в этнографических исследованиях НРД, а также главные направления современных исследований в данной области.

По Т. Роббинсу1, социологическое изучение НРД прошло через два основных этапа своего развития: первый связан с интерпретацией НРД в рамках концепции «нового религиозного сознания» как альтернативы «утилитарному индивидуализму» (1960-е - конец 1970-х), а второй - с полемикой вокруг парадигмы «промывки мозгов», конфликтами между «прокультистами» и «антикультистами» (начиная с 1970-х и далее)2.

В последние годы отличительной чертой эмпирических исследований НРД стало создание в некоторых европейских странах так называемых «ин-формационноых сетей», появившихся в качестве специфической формы практического применения данных, полученных в академических исследованиях НРД. В частности, А. Баркер создала в 1988 г. в Лондоне на базе Школы

1 Robbins Т. «Quo Vadis» the scientific study of new religious movements? // Journal for the scientific study of religion. - P. 518.

2 Barker E. Religious movements: Cult and anticult since Jonestown // Annual Review of sociology. - 1986; Richardson J. T. review at Misunderstanding cults: Benjamin Zablocki, Thomas Robbins Searching for objectivity in controversial field II Sociology of religion. - 2003.

14

экономики (The London School of Economics and Political Science) и с поддержкой Правительства Великобритании «ИНФОРМ» (Information Network Focus on Religious Movements) - информационную сеть экспертов по нео-религиозной тематике, предоставляющую сведения о верованиях и деятельности различных новых религиозных движений. Сеть экспертов включает в себя друзей и близких обращенных в «новые религии», основателей и членов движений, государственные учреждения, полицию, социальных работников, священнослужителей и других специалистов в области религии. Еще одним широко известным научным центром по изучению НРД стал CESNUR (The Center for Studies on New Religions), базирующийся в Toptino, Италии, учрежденный в 1988 г.

Создание информационных сетей позволило исследователям НРД в Великобритании и Италии легитимировать роль социолога как посредника между поворелигиозпыми движениями, с одной стороны, и членами семей последователей НРД, правительственными организациями, юристами и т.д. - с другой стороны.

В третьем параграфе в соответствии со схемой, изложенной в первой главе, анализируется опыт европейских исследователей по формированию исследовательской позиции в этнографических исследованиях НРД. Результат анализа, систематизированный в соответствии с аналитическими элементами схемы, выглядит следующим образом:

1. Личностные и социально-демографические характеристики исследователя. Для анализа данного аспекта исследовательской позиции в европейской социологии недостаточно данных. Можно отметить, что в европейской социологии религиозная идентичность является предметом саморефлексии исследователей. Например, два современных социолога религии - Глэдис Дэниел (Дублин) и Клэр Митчелл (Белфаст), проводившие исследование в Евангелической Церкви в Северной Ирландии1 детально описывают свою собственную конфессиональную принадлежность и ее влияние на процесс налаживания отношений с информантами иной религиозной идентичности. Также имели место случаи, когда удачные и соответствующие критериям научности этнографические описания составляли исследователи, являющиеся последователями того или иного движения2.

2. Соотнесение ролей инсайдера и аутсайдера. Отдельные социолога религии ставят под сомнение правомерность использования дихотомии инсайдер /

1 Ganiel G., Mitchell С. Turning the categories inside-out: complex identifications and multiple interactions in religious ethnography / Sociology of religion, 2006.

2 Баркер приводит в качестве примера двух таких социальных исследователей - М. Mickler (A History of the Unification Church in the Bay Area) и В. Jules-Rosette (African Apostoles) / Barker E, The scientific study of religion? You must be joking, ¡995.

15

аутсайдера для описания роли исследователя в изучаемой группе. Гэниэл и Митчелл обозначили три наиболее ярких подхода в современной социологии религии к интерпретации категории ин- аутсайдерства. Первая - «лавирование между ролью исследователя и инсайдера», это восприятие собственной религиозной идентичности как ограничения, о котором нужно помнить и которое нужно стремиться отрефлексировать и ограничить в себе. Вторая позиция - представление о том, что в отношении различных собственных социальных идентичностей исследователь оказывается в различных позициях, что как раз дает возможность исследователю смотреть на изучаемую субкультуру, членом которой он является по какому-то критерию (например, по образованию) и по отношению к которой выступает аутсайдером по другому критерию (например, по религиозной идентичности), с разных точек зрения, спасающих от «ангажированности». Наконец, представительница третьей позиции, Нэйц (Neitz), чей подход совпадает с подходом Гэниэл и Митчелл, полагает, что в некоторых случаях противопоставление двух позиций - внутри и вне группы не различимо в принципе, поскольку «наша динамическая сложносоставная самость устанавливается непосредственно в диалоге, посредством социального действия - мы все одновременно и инсайдеры и аутсайдеры»1. Таким образом, дихотомия инсайдера-аутсайдера, по мнению данной группы социологов, не может прояснить положение исследователя в большинстве ситуаций:

- во-первых, религиозная идентичность является составной частью множественной идентичности как некоторого континуума, который не выглядит набором фиксированных ролей - инсайдер, аутсайдер, но представлен условными и изменяющимися позициями, конструируемыми в процессе взаимодействия;

- во-вторых, для установления доверительных отношений с респондентами и в конечном итоге для более глубокого их понимания важным оказываются не социальные идентичности и ожидания, а эмоциональная связь, которая может способствовать доступу во внутренние сферы. Соответственно, между исследователем и респондентом могут складываться отношения, которые во временном отношении выходят за рамки локального исследования.

3. Этика исследователей НРД и опыт практического применения данных исследований в этой сфере. Специфика предмета новых религиозных движений проявляется главным образом в той «противоречивости», которая окру-

1 Ganiel G., Mitchell С. Turning the categories inside-out: complex identifications and multiple interactions in religious ethnography // Sociology of religion. - 2006,

16

жает данное явление в социуме, провоцирует напряженность в сфере определений НРД, продуцируемых различными «лидерами мнений» - СМИ, социальными исследователями, самими движениями, а также антикультовыми движениями. Можно выделить две особенности в формировании этических принципов в среде исследователей НРД.

Во-первых, исследователь НРД осознает себя функционирующим за пределами академического сообщества в качестве одного из «лидеров мнений» в области создания образов НРД, конкурирующим с другими лидерами мнений. В частности, Баркер выделяет четыре основных типа таких лидеров мнений: СМИ, сами НРД, социальные исследователи и АКД («анти-культовое движение»)1. Для каждого из этих типов характерны: специфические цели описания, приоритетная информация, включаемая в описание, а также информация, на которую стараются не обращать внимание, метод получения данных, а также способы их публикации. В частности, СМИг ориентируются на привлечение внимания аудитории в ущерб строгому оперированию фактами, АКД3 стремятся к «разоблачению опасных сект», привлекая для аргументации исключительно «негативные» факты, а сами НРД ориентированы на продвижение своего вероучения и саморекламу и оперируют преимущественно «позитивными» фактами о себе.

Тем самым, этический аспект конструирования роли исследователя НРД оказывается связан с поиском определенной «ниши» в ряду других лидеров мнений в области формирования образов НРД. В частности, А. Баркер позиционирует свою этическую позицию академического исследователя как «методологический агностицизм», подчеркивая независимость научных описаний НРД - в противовес несбалансированным образам НРД, поступающим от других лидеров мнений в этой области.

Во-вторых, исследователи НРД придерживаются определенных этических принципов4:

- специализированность описания: научное описание НРД должно исключать теологические суждения;

- нейтральность категориального аппарата: социологи используют определенные идеальные типы и концепты в своих описаниях, оговаривая, что они под ними подразумевают - некий функциональный дискурс, в идеале свободный от негативных коннотаций;

1 Barker Е. Hie scientific study of religion? Yon must be joking. - 1995.

2 Beckford J.A. The Mass Media and New Religious Movements // ICJ. - 1994.

3 Еще об АКД и тезисе «промывке мозгов» см.: Anthony D., Robbins Т. Conversion and «Brainwashing» in New Religious Movements // Annual Review of sociology. -1979.

* Barker E. The scientific study of religion? You must be joking. - 1995. -P. 294-297.

17

- свобода от оценки и обоснованность описания: социолог стремится оградить исследование от собственных ценностей, религиозных взглядов и т.д., достигая определенной степени объективности через техники триангуляции.

В третьей главе диссертации анализируются особенности формирования исследовательской позиции в опыте отечественных исследователей НРД.

В первом параграфе на основании проведенных экспертных интервью выделяются основные типы этнографических исследований НРД, практикуемых в настоящее время в России.

В России история исследований НРД короче, чем на Западе: первые НРД появились в 1980-х годах, но первые попытки их изучения начались только в 1990-х. При этом вплоть до настоящего времени практически отсутствовали сколько-нибудь значимые исследовательские проекты или теоретические работы, посвященные ново-религиозным движениям (соответственно, большая часть проблем методологического характера, вставшая перед западными исследователями, еще не обрела своей актуальности в российском контексте).

Говорить о какой-либо сложившейся методологии изучения НРД в рамках российской социологии достаточно затруднительно. Представляется, что методологическая рефлексия по этому поводу скорее может заключаться в реконструкции ландшафта, состоящего из «субъектов исследования» - индивидов и исследовательских групп, занимающихся исследованиями НРД - каждый из которых занимает определенную методологическую позицию. Попытка такого исследования была осуществлена нами в 2006-2007 гг. Во-первых, проводился анализ исследований НРД в советское и постсоветское время в России с целью выявления особенностей самоописания исследователями полевого опыта, методологического обоснования выбора роли и т.д., а также с целью описания основных этапов становления отечественных эмпирических исследований. Эмпирическим материалом для последнего стали статьи, собранные на интернет-сайтах религиоведческой тематики, а также имеющиеся публикации в сборниках статей. Во-вторых, с целью анализа сложившейся в России полевой практики НРД было проведено восемь экспертных интервью. Главными задачами было выяснение восприятия внешней социокультурной ситуации исследователями НРД, полевые стратегии, которыми они пользуются в процессе изучения ново-религиозных субкультур, используемые ими концепты, а также специфика формирования позиции включенного наблюдателя в этой сфере и представления о том, в чем может заключаться этика исследователя при взаимодействии с новорелигиозными движениями.

Главными критериями академической идентичности при выборе экспертов стали их преподавательская деятельность в ВУЗах, публикации по теме НРД в рецензируемых научных изданиях и опыт проведения эмпирических исследований в сфере НРД. Опрошены были один кандидат и четыре доктора философских наук, два доктора исторических наук, кандидат юридических наук, доктор социологических наук. При проведении интервью использовался опросник, содержащий три блока, хотя в целом интервью было нестандар-тизированным, занимало по продолжительности от одного до двух с половиной часов. Гайд включал открытые вопросы, предполагающие развернутые ответы, и состоял из трех основных блоков: информированность о развитии эмпирической социологии религии в России (в частности, вопросы о том, какова была теоретическая платформа в эмпирических исследованиях религии 1960-1970-х гг., какие основные концепции использовались, проводились ли эмпирические исследования в этой области и каким образом: цели, методы, структура исследования, систематизация материала, сохранилась ли полученная в этих исследованиях информация, в какой форме); осведомленность о появлении новых религиозных движений в России, интрепретация данного понятия (в этом блоке задавались следующие вопросы: когда появились первые неорелигиозные группы, какие, каково было отношение к ним со стороны общественности и в академической среде, какие использовались определения, концепции для операционализации феномена, кто занимался первыми исследованиями, кто занимается изучением НРД сейчас, какую классификацию НРД считаете приемлемой) и, наконец, особенности личной исследовательской позиции в отношении НРД (чем вызван исследовательский интерес к теме НРД, каковы были непосредственные контакты с НРД, какой должна быть позиция исследователя и основные темы для исследования в данной сфере, какова практическая ценность исследований НРД и т.д.).В результате проведения экспертных интервью и анализа Интернет-ресурсов стало возможным выделить ряд исследовательских стратегий по изучению НРД в современной России. Использование материалов интервью в научных целях было согласовано с респондентами.

Были выделены следующие три типа сбора данных об НРД - «неформализованное общение», «эмпирическое исследование», а также промежуточный стиль, используемый исследовательской группой С. Филатова, который сам Филатов именует «геродотовским методом».

«Неформализованное общение»: Большая часть опрошенных экспертов являются достаточно яркими личностями, известными за пределами академической среды, что заставляет представителей многих НРД самих искать

контакта с ними, таким образом, в их распоряжении оказываются достаточно обильные источники информации. Именно высокий статус и авторитет делают возможной позицию «независимого эксперта» - информанты фактически приходят к ним сами. Получение информации о новорелигиозных движениях при помощи «свободного общения» в какой-то степени соответствует позиции «полного наблюдателя», выделенной Голдом. Особенности этой исследовательской стратегии следующие:

- основные методы, которые использует эксперт - это анализ документов, а также неформализованные интервью;

- исследователь не выбирает ситуации, к которым он будет иметь доступ и в поле занимает пассивную позицию;

- информантами как правило становятся лидеры движений, а также те, кто ответственен за связи с общественностью, с рядовыми последователями общения не происходит (и здесь уже уровень информации будет зависеть от компетентности лидеров движений);

- контакт с экспертами стремятся установить наиболее социально-активные движения (кришнаиты, сайентологи и т.д). и те, что имеют свои подразделения в столице, тогда как некоторые субкультуры (например, неоязыческие) предпочитают оставаться в тени, за рамками внимания оказываются также региональные объединения.

«Геродатовский подход» С. Филатова Группа исследователей под руководством Филатова занимается сбором информации об НРД на территории всей России, публикуя материалы в справочнике «Современная религиозная жизнь в России». (Проект ведется с 1997 года).

Позицию, которой придерживается Филатов по типологии Голда можно отнести к промежуточной позиции между «полным наблюдателем» и «участником-как-наблюдателем». От тактики «свободного общения» ее отличает большая активность и вовлеченность в среду новорелигиозных движений: группа исследователей Филатова проводит встречи с представителями различных региональных движений. Итак, основными особенностями метода Филатова являются:

- краткосрочные встречи с представителями новорелигиозных движений (как правило, одному движению уделяется от нескольких дней до двух месяцев);

- акцент на применении неформализованных интервью с гибкой структурой вопросов, которая выстраивается в соответствии со спецификой каждого отдельного движения и информанта;

- типологизиругащий подход к теоретической выборке: количество проводимых интервью и информантов различается в зависимости от конкретного НРД;

- проведение с определенной периодичностью повторных исследований движений;

- отсутствие более детальных исследований по отдельным НРД: основной целью является полная картина деятельности всех НРД на территории России;

- в собираемой информации приоритет отдается сведениям о вероучении изучаемой группы, фактически не собираются демографические сведения о ее составе и социальных характеристиках последователей движения. Включенное наблюдение Л. И. Григорьевой

Еще одну методологическую позицию представляет Л. И. Григорьева -практически единственный социолог в России, занимающийся полевыми этнографическими исследованиями в новорелигиозных группах. Она использует классический метод включенного наблюдения, практикует длительные контакты с религиозными общинами. Наиболее известное ее исследование, отраженное в докторской диссертации, - это изучение Виссарионовской общины, группы Веры Бахай, анастасиевцев, Белых Братьев и Сахаджа-йогов.

Можно выделить следующие особенности исследовательского метода Григорьевой:

- основной используемый при изучении НРД метод - включенное наблюдение, предполагающее плотное взаимодействие с общинами НРД;

- временные ограничения на продолжительность этапа полевых исследований (от одного до трех месяцев), связанные с психологическими особенностями взаимодействия с последователями НРД;

- использование глубинных интервью, ведение полевых записей;

- сохранение при развитии взаимоотношений с неорелигиозными группами двойственной позиции, того, что Эткинсон и Хэммерсли назвали «marginal native»: когда она общается с последователями движений, она действует как участник - тем не менее, многие осведомлены и об ее исследовательской идентичности;

- ограничения взаимодействия с группой в ситуациях конфликта между нормами группы и собственными моральными установками;

- фокусирование исследовательского интереса на ряде конкретных движений, предполагающее чередование непосредственного взаимодействия и сбора документальной информации;

- акцент на установление эмоциональной связи, доверительных отношений в процессе взаимодействия с информантами.

Подходы к получению информации об НРД отечественных исследователей представляют собой континуум стилей этнографического исследования: от серий свободных интервью до классического включенного наблюдения.

Во втором параграфе описываются общие и специфические для выделенных подходов особенности конструирования исследовательской позиции и систематически сопоставляются с теми характерными для европейских исследователей НРД аспектами формирования позиции, которые были рассмотрены во второй главе. Раскрываются следующие моменты, характеризующие особенности формирования исследовательской позиции у отечественных исследователей:

1. Аспекты рефлексивной личной идентичности исследователя.

Автор показывает, что наиболее значимыми из личностных и социально-демографических характеристик исследователя, влияющих на особенности формирования исследовательской позиции, оказались возраст, профессия и религиозная идентичность. Эксперты, практикующие «свободное общение» и С. Филатов, возглавляющий группу исследователей - это люди старшего возраста (старше пятидесяти лет), имеющие степени профессоров. В том, что касается религиозной идентичности, выявить ее достаточно сложно, так как она остается за рамками профессиональной идентичности. Из проведенных интервью можно сделать вывод, что большинство экспертов считают себя верующими христианами. Л. И. Григорьева, проводящая включенное наблюдение, относится к среднему возрасту (40-45лет), и ее религиозные предпочтения наименее «прозрачны».

Что касается особенностей профессии, то спецификой российской ситуации в эмпирических исследованиях НРД оказалось отсутствие сложившихся научных школ и направлений в сфере социологии религии: отдельные немногочисленные исследователи в данной области в целом изолированы друг от друга и имеют разную дисциплинарную платформу (социологи, историки, религиоведы, юристы), придерживаются достаточно разных точек зрения на объект своих исследований, а также печатаются в различных изданиях (научных, развлекательных, религиозных). Это приводит, во-первых, к тому, что исследователи используют различный методический инструментарий (основные тактики исследования были описаны выше) - в отличие от европейских исследований НРД, где изучение новорелигиозных групп проводится на базе социологических факультетов и с использованием социологических методик (включенное наблюдение, массовый опрос). Большинство современных российских социологов, анализирующих НРД, занимались религиозной проблематикой еще в СССР, на базе факультетов истории

и научного атеизма, и, как правило, не пользуются социологическим инструментарием. Во-вторых, в разделе российской социологии религии, посвященном НРД, в настоящее время отсутствует общепринятый категориальный аппарат.

По результатам дискурс-анализа, проведенного с целью выявления особенностей концептуального аппарата исследователей НРД (материалом для анализа стали опубликованные научные работы по проблеме НРД), был сделан следующий вывод: отличительной чертой исследований в НРД в России является составление описаний при фактически полном отсутствии отсылок к тем или иным концепциям и теоретическим направлениям в социологии -тогда как западные социологи при проведении исследований новых религиозных движений действуют в контексте определенных социологических парадигм (главным образом, интерпретативной и теории рационального выбора). Наиболее оптимальным большинство социологов признают термин «новые религиозные движения» - по причине его «этической корректности»: в нем отсутствуют смысловые оттенки, которые могли бы задеть религиозные чувства верующих. В среде российских исследователей ново-религиозных движений нет единого отношения к этому понятию. Отдельные исследователи используют термин НРД -в силу его «политкорректности», принимая позицию А. Баркер (И. Кантеров, Ло-паткин Р., Кравчук В., Штерин М.), другие считают его бессодержательным (С. Филатов, С. И. Иваненко, Л. Григорьева). Таким образом, в среде исследователей ново-религиозных групп нет единого концептуального аппарата, тем не менее, термин НРД является наиболее общеупотребимым. 2. Соотнесение ролей инсайдера и аутсайдера.

В ходе интервью с современными российскими исследователями, занимающимися изучением НРД, сложилось впечатление, что они проводят четкую границу между собой и участниками НРД, занимая по отношению к ним позицию аутсайдера или «полного наблюдателя». Эта особенность полевой практики российских социологов имеет некоторые общие специфические черты:

- внешне каждый из них действует «в поле» и в академическом сообществе, не афишируя своих религиозных взглядов, пользуется «светским» концептуальным аппаратом и позиционирует себя как «человека науки», а не «человека религиозного» или «православного»;

- собственная религиозная идентичность и религиозный опыт в большей или меньшей степени воспринимаются как возможность для понимания других верующих и как источник интереса к теме религиозности в целом;

- по отношению к новым религиозным движениям исследователи позиционируют себя аутсайдерами - идентичность академического исследователя уже безоговорочно выходит здесь на первый план.

- исследователи, практикующие «свободное общение», а также группа Филатова при взаимодействии с НРД пользуются ролью «социолога» и «независимого эксперта», которая уже сформирована и определяется академическим статусом.

Таким образом, для исследователей, изучающих НРД, но не проводящих длительное включенное наблюдение, дихотомия «инсайдера-аутсайдера» остается актуальной для описания позиции исследователя, и сами они оценивают свою позицию в большей степени как «аутсайдерскую».

Непосредственно включенное наблюдение влечет за собой специфические трудности по конструированию исследовательской роли. Анализ опыта эмпирических исследований Григорьевой позволяет выявить следующие ключевые моменты в вопросе соотнесения ролей «инсайдера» и «аутсайдера»:

- роль внутреннего аутсайдера по отношению к НРД может служить платформой для принятия в поле целого спектра исследовательских ролей: от «полного участника» до «полного наблюдателя»;

- роль ин-, аутсайдера является сложносоставной: исследователь может достаточно легко находить доступ в поле к неорелигиозным движениям, если у них имеются общие статусные характеристики: возраст, образование и т.д., даже если в том, что касается его религиозной идентичности, он выступает в качестве аутсайдера;

- установление эмоционального контакта с респондентами является приоритетным в формировании исследовательской позиции, позволяя сохранять доверительные и открытые отношения без принятия роли «религиозного инсайдера».

Итак, выводы, которые делает Григорьева из собственной практики включенного наблюдения, аналогичны тем, что делают европейские исследователи. Соответственно, можно предположить, что дихотомия «ин-аутсайдера» оценивается как менее адекватная исследователями, имеющими благодаря практике длительных включенных наблюдений более глубокие отношения с респондентами.

3. Этические проблемы взаимоотношений с респондентами. А) Автор показывает, что специфической особенностью контекста формирования этических принципов для российских исследователей является их положение в ряду других лидеров мнений в области создания образов НРД. В России действуют следующие группы лидеров мнений в области НРД:

- Анти-культовое движение, наиболее активными представителями которого выступают православные лидеры, и в частности А. Л. Дворкин, в 1993г. возглавивший Информационно-консультативный Центр священ-

номученика Иреиея Лионского (ИКЦСИЛ), популяризирующий концепцию тоталитарных сект и «зомбирования сознания». В 2006 году под руководством Дворкина была создана Российская ассоциация центров изучения религии и сект, представители которой, состоящие преимущественно из священников РПЦ, претендуют на статус консультативного центра, осуществляющего мониторинг СМИ, проводящего независимые религиоведческие экспертизы и исследования различных религиозных объединений1. В рамках деятельности РАЦИРС («Российская ассоциация центров изучения религии и сект», основана в 2006 г.; президент - А. Л. Двор-кин) не проводится эмпирических исследований, тем не менее, распространяемая ассоциацией информация о последователях различных религиозных групп и их количестве, а также специфическая терминология («тоталитарные секты», «зомбирование» и т.д.) широко используется государственными органами и популяризуется в общественном дискурсе2;

- СМИ, механизм работы которых в России обнаруживает сходство с принципами отбора информации в западных масс медиа. Отечественные СМИ склонны изображать НРД как угрожающие, странные, эксплуатирующие и жестокие3;

- Академические исследователи НРД, которые базируются на платформе факультетов университетов (МГУ PITY КГУ), существуют также отдельные негосударственные объединения, в которых социологи участвуют в качестве экспертов - в частности, Славянский правовой Центр, с которым работают группа С. Филатова, В. Кравчук (РАГС).

В отличие от европейских социологов, которые в настоящий момент находятся на стадии создания информационных сетей при поддержке государства, академические исследователи новых религиозных движений в России не выработали независимой позиции и находятся в достаточно дискомфортной ситуации борьбы за легитимность собственного дискурса с конкурентами: другими производителями информационных сообщений об НРД -журналистами и анти-культистами. Во-первых, они не ощущают поддержки государства, а во-вторых, сама проблематика их исследований ставит их под подозрение в «ангажированности» уже в рамках непосредственно

1 http://www.anticekta.ru/Racirs/1 .html

2 См.: Кантеров И. Новые религиозные движения в России, религиоведческий анализ. - М„ 2006. В частности, Кантеров указывает на то, что концепт «тоталитарной секты», введенный Дворкяным, а также соответствующая оценка НРД как «деструктивных культов» использовались при составлении информационных материалов МВД и Министерства здравоохранения, активно задействовавшихся при регистрации неорелигиозных объединений и судебных процессов.

3 Агаджанян А. Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России ; под ред. Кариайнена, Д. Фурмана. - М„ 2000. - С. 123

академического сообщества. Таким образом, в этом плане позиция отечественных исследователей НРД является отчасти маргинальной, что, по-видимому, связано с относительно непродолжительной историей проведения исследований в данной сфере в России.

В) Что касается непосредственно этических аспектов взаимодействия с НРД, то здесь автор показывает, что российские исследователи акцентируют внимание на тех же проблемных моментах, что и Баркер.

Проблема информирования респондентов является в настоящий момент менее актуальной для российских исследователей, поскольку они, как правило, открыто выступают с позиции аутсайдера - академического ученого. Григорьева, практикующая включенное наблюдение, делая приоритетным налаживание эмоционального контакта и дружеских отношений с респондентами, также не скрывает своей академической идентичности. Можно предположить, что спецификой новорелигиозных движений является их гибкость в проведении границ между ин- и аутсайдерами, поскольку, с одной стороны, лидеры движений воспринимают интересующихся их движением как неофитов или потенциальных неофитов, а с другой стороны, сам процесс включения в группу допускает постоянную рефлексию и сомнения в принадлежности к группе.

Право информантов на частную жизнь и устранение возможной эксплуатации в контексте «свободного общения» и проведения серий интервью также реализуются автоматически, поскольку информацию дозируют сами информанты. Что касается Григорьевой, то она, во-первых, не скрывает свои собственные убеждения, а во-вторых, принимает на себя внутренне обязательство - не публиковать личные сведения, если это может нанести ущерб тому, от кого они получены.

Что касается возможного причинения вреда, то поскольку новые религиозные движения воспринимаются в обществе и в правительственных структурах как потенциально опасные и деструктивные, эта проблема, о которой говорят Хэммерсли и Аткинсон, приобретает амбивалентный характер: одни эксперты рассматривают в качестве этической проблемы потенциальный вред, который могут принести научные описания НРД последователям движений, а другие исследователи проблематизируют потенциальную опасность самих движений для их социального окружения.

Оценивая последствия для будущих исследований, можно заметить, что здесь ситуация аналогична положению дел на Западе: поскольку НРД испытывают давление со стороны антикультистских организаций, представителей Православной церкви и журналистов, то они заинтересованы в предоставлении

информации о себе академическим исследованиям. Соответственно, многие из них легко идут на контакт и зачастую сами выступают его инициаторами.

В третьем параграфе описываются результаты собственного включенного наблюдения, проведенного с целью проверки некоторых выводов относительно интерпретации категории «исследовательская роль», сделанных на основании интервью с экспертами. По итогам включенного наблюдения в двух новых религиозных движениях («Общество сознания Кришны» и «Община айнуровцев») подтвердились следующие представления экспертов о проблеме адекватности дихотомии «ин/аутсайдера» для описания процесса конструирования исследовательской роли:

Во-первых, в процессе взаимодействия с респондентами актуализируются различные составляющие идентичности исследователя: будучи аутсайдером в плане религиозной идентичности, можно оказаться инсайдером в плане таких статусных характеристик, как возраст, доход, образование. При этом самоидентификация членов новых религиозных движений также может оказаться неоднозначной (например, не все последователи движения «Сознания Кришны» считают себя «кришнаитами» и т.д.). Таким образом, идентичность исследователя (как и информантов) действительно представляет собой некий континуум, состоящий из нечетко фиксированных ролей, позволяющих отнести их носителя к категории инсайдера или аутсайдера, но представленный условными н изменяющимися ролями, конструируемыми в процессе взаимодействия.

Во-вторых, установление эмоционального контакта является решающим при формировании взаимоотношений с информантами, в отличие от наличия статуса «инсайдера». Подтверждением тому могут служить случаи, когда исследователю, имеющему хорошие взаимоотношения с респондентами -и проявляющему интерес, - предоставлялась информация, недоступная для других последователей движения, имеющих плохие отношения (с отдельными членами движения или со всем обществом в целом) или не выказывающими интереса.

В «Заключении» диссертационной работы подведены общие итоги исследования, сформулированы основные выводы, касающиеся особенностей конструирования исследовательской позиции в этнографических исследованиях новых религиозных движений.

Работы, опубликованные автором в ведущих рецензируемых научных журналах и журналах, рекомендованных ВАКом Министерства образования и науки России

1. Филькина А. В. Методология изучения современных религиозных феноменов: постановка проблемы // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2006. - Вып. 12(63). Сер.: Гуманитарные науки (Социология). Объем - 0,2 а.л.

2. Филькина A.B. Конструирование позиции исследователя в изучении новых религиозных движений этнографическим методом // Социология. -2009. - № 28. Объем - 1 а.л.

Другие работы, опубликованные автором по теме кандидатской

диссертации

1. Котликова (Филькина) А. В. Этнографический метод в социологии: к вопросу о применении // Сборник тезисов к VII Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (14-18 апреля 2003 г.) Т. 5. - Томск, 2003. Объем - 1 а.л.

2. Котликова (Филькина) А. В. Качественные методы: природа концептуализации // Сборник тезисов к VIII Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (19-23 апреля 2004 г.) -Т. 6. Ч. 2. - Томск, 2004. Объем - 1 а.л.

3. Котликова (Филькина) А. В. Конструктивные аспекты критической деконструкции: методологические установки постмодернистской этнографии // Социологические этюды: сборник статей аспирантов; под ред. М. К. Горшкова. - М., 2006. Объем - 0,2 а.л.

4. Филькина А. В. Этнография: несколько слов о тупиках валидности // Сборник тезисов X Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (15-19 мая 2006 г.). Т. 5. - Томск, 2005. Объем - 0,4 а.л.

5. Борисова А. Н., Филькина А. В. Некоторые черты социально-духовного портрета активно практикующего вайшнава (кришнаита) в России / «Вайшнавская традиция в России: история и современное состояние» ; под ред. С. М. Иваненко. - М„ 2008. Объем - 1 а.л.;

6. Филькина А. В. Объективность исследователя в этнографии НРД // IV Торчиновские чтения. Философия, религия и культура стран Востока : мат-лы науч. конф. (7-10 февраля 2007 г.) - СПб., 2007. Объем - 0,4 а.л.

7. Котликова (Филькина) А. В. Исходные презентации и «аборигенное» социальное знание в этнографическом исследовании: угрозы валидности // Социологические методы в современной исследовательской практике : мат-лы Всероссийской научной конференции памяти А. О. Крыштанов-ского. - М.: ГУ ВШЭ; ТЕИС, 2007. Объем - 0,4 а.л.

Подписано в печать: 02.03.2009 г. Бумага: офсетная Тираж: 100 экз. Печать: трафаретная

Формат: 60x84/16 Усл. печ. л.: 1,62

Заказ: 405/Н

Издательство

Томского государственного педагогического университета

г. Томск, ул. Герцена, 49. Тел. (3822) 52-12-93 .....

e-mail: publish@tspu.edu.ru ШШШЩШ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Филькина, Александра Витальевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Методологические проблемы, связанные с применением этнографического метода в социологии.

1.1. Становление этнографического метода в социальных науках: определение и основные подходы.

1.2. Основные теоретико-методологические проблемы этнографического метода в социологии.

1.3. Формирование исследовательской позиции.

ГЛАВА 2. Этнографический подход в социологии религии.

2.1. Становление социологии религии. Социология религии на Западе после 1960-х годов.

2.2. Эмпирическая социология религии. Исследования НРД.

2.3. Формирование исследовательской позиции в этнографических исследованиях религиозных движений: постановка проблемы.

ГЛАВА 3. Этнографический подход к изучению новых форм религиозности в России: опыт применения и результаты.

3.1. Эмпирические исследования религиозных движений в России

3.1.1. «Неформализованное общение».

3.1.2. «Геродотовский подход» С.Б. Филатова.

3.1.3. «Включенное наблюдение» Л.И. Григорьевой.

3.2. Формирование позиции исследователя в подходах российских исследователей к изучению НРД.

3.3. Верификация и уточнение основных выводов экспертов посредством пилотажного включенного наблюдения.

Введение диссертации2009 год, автореферат по социологии, Филькина, Александра Витальевна

Использование этнографического метода широко распространено в современной социологии. Этнографический метод остается наиболее адекватным при изучении закрытых и локальных сегментов общества, получить информацию о которых другими методами затруднительно. При этом его применение предъявляет высокие требования к мотивации и этическим принципам исследователя, требует от него решения ряда методологических проблем: по взаимодействию с информантами, по валидизации данных и т.д. Наиболее значимыми при применении этнографического подхода в социологии становятся вопросы, связанные с личностью исследователя, поскольку, как заметили социологи М. Хэммерсли и П. Эткинсон: «Неважно, представляют ли себе люди, что такое социологическое исследование и что они о нем думают, они будут обращать внимание на то, что за человек сам исследователь и взаимодействовать с ним, а не "принимать участие в исследовании"»1. Определенная исследовательская позиция, таким образом, влияет на валидность тех описаний, которые составят исследователи по результатам взаимодействия с информантами. Соответственно, рефлексия по поводу особенностей формирования исследовательской позиции является необходимым элементом в сборе и обработке социологической информации посредством этнографического метода. Однако методологическая дискуссия по данному вопросу практически не представлена в российском социологическом дискурсе. Существуют отдельные области исследований, где так или иначе поднимались методологические проблемы этнографии в социологии: изучение быта постсоветской деревни (Т. Шанин, Е.Р. Ковалев), изучение субкультуры инвалидов (П.В. Романов, Е.Р. Ярская-Смирнова), изучение субкультуры трудовых отношений (П.В. Романов,, И.М. Козина)2 и др. В то

1 Hammersley М, Atkinson P. Ethnography: principle in practice, London, p. 83.

2 Шанин Т. "Методология двойной рефлексивности в исследованиях соременной российской деревни», М., 1999; Ковалев Е.М., Штейнберг И.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях, М., 1999; Романов П.В. Социальная антропология организаций: история, эпистемология и основные же время, работы по методологии этнографии, в которых бы глубоко анализировались вопросы формирования исследовательской позиции и этика исследователя, в российской социологии отсутствуют.

В диссертационной работе была сконструирована схема для методологического анализа проблемы формирования исследовательской позиции. В основу схемы легла концептуализация понятия исследовательской позиции, проведенная на основе рефлексии по поводу данной темы, представленной в работах Р. Берджесса, М. Хэмерсли и П. Эткинсона, М. Агара. Схему формирования исследовательской позиции составили следующие основные аспекты понятия: рефлексивная личностная идентичность исследователя (самооценка исследователем своих личных и социально-демографических характеристик: пола, возраста, профессии, конфессии и т.д. с точки зрения их роли в формировании собственной исследовательской позиции), этическая ориентация по отношению к целям, субъектам, результатам исследования, а также собственно исследовательская роль, определяемая через соотношение инсайдерских и аутсайдерских компонентов. То есть понятие роли является более узким, чем концепт «исследовательская позиция», поскольку последняя затрагивает только один аспект взаимоотношений между исследователем и информантами — степень включенности в группу. Для классической методологии этнографических исследований характерно противопоставление ролей «инсайдера» и «аутсайдера» как бинарных категорий - предполагается, что исследователь является либо членом группы, либо чужаком для нее. Значимость предложенной схемы заключается в том, что детальное рассмотрение методологических вопросов, связанных с конструированием исследовательской позиции, способствует выявлению взаимосвязей между позицией исследователя и валидностью этнографических наблюдений. Очевидно, что в каждой специфической предметной области исследования методологические принципы, М., 1999; Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Социальная антропология, М., 2004; Козина И. Особенности стратегии case-study при изучении производственных отношении на промышленных предприятиях России, М., 1995. рефлексия по поводу этих аспектов схемы может иметь определенные особенности.

Автор в качестве примера использования схемы обратился к конкретной области социологических исследований — этнографическому изучению новых религиозных движений, под которыми в данной работе понимаются любые религиозные группы, возникшие после Второй мировой войны и не признанные на данный момент традиционными в конкретном обществе3. В этой области эмпирической социологии рассмотрение вопросов конструирования исследовательской идентичности является в высшей степени актуальным, поскольку ни в одной другой сфере социологических исследований не возникало таких трудностей в легитимации позиции академического исследователя, в разграничении научного описания религиозных субкультур и образов групп, создаваемых другими лидерами мнений - самими религиозными группами, журналистами, а также в оценке качества непосредственно научных описаний. В отечественной социологии ранее не предпринималось попыток систематизировать опыт исследователей новых религиозных движений. В связи с этим дополнительную актуальность придает диссертационной работе предпринятая в ней попытка классификации типов современных исследований в данной сфере. Использование схемы для анализа исследовательской позиции позволило соотнести опыт отечественных и европейских исследователей НРД по таким параметрам, как личностные характеристики исследователей, особенности интерпретации исследовательской роли и отношение к профессиональному этическому кодексу.

Степень научной разработанности проблемы

Вопросы применения в социологии этнографического подхода рассматривались в западной традиции Р. Берджессом, П. Эткинсоном, М. Хэммерсли, М. Агаром.4 В работе Берджесса «В поле» задаются рамки для

3 Баркер, А. Новые религиозные движения, СПб, 2005.

4 Burgess R. In the field, London, 1991; Hammersley M, Atkinson P. Ethnography: principle in practice, London, 1983; Agar M. The professional stranger, NY, 1980, Agar M. Speaking of ethnography, NY, 1986. анализа такой методологической проблемы, как формирование исследовательской позиции при использовании этнографического метода.

Методологические проблемы этнографического подхода исследовались также в работах П. Эткинсона и М. Хэммерсли. Они детально рассматривают возникающие в связи с проведением этнографического исследования вопросы как теоретико-методологического, так и практического характера: формулирование проблемы, отбор случаев для наблюдения, доступ в поле, формирование отношений с респондентами и т.д.

Углубленный анализ влияния социально-ролевых и личностных характеристик этнографа на формирование исследовательской позиции дан в работе «Профессиональный незнакомец» М. Агара. Анализ стилей этнографического описания представлен у Дж. Ван Маанена5. Наиболее известная классификация ролей исследователя в этнографическом исследовании (наблюдатель как участник, участник как наблюдатель, полный наблюдатель, полный участник) предложена Р. Голдом6.

В отечественной традиции методологические проблемы этнографического подхода анализируются в работах И.Ф. Девятко, A.C. Готлиб7, в работе П.В. Романова и Е.Р. Ярской-Смирновой «Социальная антропология». В общем виде этнографический подход рассматривается в работах В.А. Ядова и В.В. Семеновой, посвященных качественной методологии.8 В диссертационной работе И.В. Забаева рассматриваются проблемы применения этнографического метода в исследовании религиозной хозяйственной этики.9 В отечественной антропологии отдельные методологические проблемы этнографического метода затрагивает Э.М. Никишенков.10

5 Van Maanen On writing ethnography, Chicago, 1988.

6 Gold R. Roles in sociological fieldwork, London, 1958.

7 Девятко И.Ф. Методы социологического исследования, М., 2003, Девятко И.Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования, М., 1996; Готлиб A.C. Введение в социологическое исследование: качественный и количе-ственный подходы, Самара, 2002;

8 Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманитарную социологию, М., 1998; Ядов В.Л. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 1998.

93абаев И.В. Основные категории хозяйственной этики современного русского православия: анализ социально-экономических доктрин РПЦ и хозяйственной практики монастырских общин. М., 2006.

10 Никишенков Э.М. Из истории английской этнографии. М., 1986.

При разработке схемы для методологического анализа проблемы конструирования исследовательской позиции использовались работы Р. Берджесса, М. Хэмерсли и П. Эткинсона, М. Агара. Вопросы взаимодействия исследователя с представителями новых религиозных движений в процессе этнографического исследования анализировались в работах таких британских социологов, как А. Баркер, Дж. Бекфорд, Т. Роббинс, Д. Энтони11. В российской социологии практически отсутствует методологическая рефлексия в сфере этнографических исследований в области религиозных движений, отдельные темы в рамках социологии религии раскрываются в работах И.Н. Яблокова, Е.Г. Балагушкина, В.И. Гараджи, A.A. Ожигановой, Ю.В. Филиппова; проводят эмпирические исследования и публикуют отчеты по данной теме в контексте социологии и философии религии С.Б. Филатов, Б.З. Фаликов, Л.И. Григорьева, С.И. Иваненко, И.Я. Кантеров, М.С. Штерин.12

Теоретические и методологические основания исследования

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования стали подходы к анализу проблемы формирования позиции исследователя в этнографии, изложенные К. Гирцем, Хэммерсли и Эткинсоном, М. Агаром и Р. Берджессом, работы европейских социологов в области социологии религии. Barker Е. Of goads and men, London, 1983; Barker E. Religious movements: Cult and anticult since Jonestown, London, 1986; Barker E. The scientific study of religion? You must be joking, London, 1995; Баркер, А. Новые религиозные движения, С-Пб., 2005; Beckford J. New religious movements and rapid social change, 1986; Beckford J. "Start together and finish together": Shifts in the premises and paradigms underlying the scientific study of religion, London, 2000; Beckford J. A. The Mass Media and New Religious Movements, London, 1994; Robbins T. «Quo Vadis» the scientific study of new religious movements, London, 2000; Robbins T. The transformative impact of the study of new religions on the sociology of religion // Journal for the scientific study of religion, 1988; Robbins Т., Anthony D. The sociology of contemporary religious movements. London, 1979.

12Яблоков И.Н. Введение в общее религиоведение, М., 2001; Балагушкин, Е.Г. Нетрадиционные религии в современной России, М., 1991; Гараджа В. И. Социология религии: учебное пособие для студентов и аспирантов гуманитарных вузов, М., 1995; Филатов С. Современная Россия и секты, М., 1996, Филатов С.Б. Статистика россиНской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность, М.; Фаликов, Б. Новые религиозные движения христианского и нехристианского происхождения; Григорьева Л.И. Религии нового века и современное государство, Красноярск, 2002; Иваненко С.И. Кришнаиты в России: Правда и вымысел, М., 1998; Кантеров И. Новые религиозные движения в России, религиоведческий анализ, М. 2006; Штерин М. Новые религии, культы и секты в России: критика и краткий обзор проблем, М., 1997;Ожиганова А.А., Ю.В. Филиппов Новая религиозность в современной России: учения, формы и практики, М. 2006.

Эмпирическая база диссертации основывается на исследованиях, проведенных автором в 2005-2007 г.г. и включавших в себя следующие задачи и методы:

1. Реконструкция методологии эмпирических исследований религиозных движений в европейской социологии на основе расширенного библиографического поиска и анализа публикаций европейских исследователей (по базе статей 1з1:ог; а также статей, размещенных на специализированном сайте www.cesnur.org)

2. Выделение существенных особенностей становления методологии отечественных исследований новых религиозных движений посредством анализа отечественных публикаций (главным образом, по журналам «Религиоведение» и «Религия и право»); мониторинга тематически релевантных статей, выкладываемых на сайтах сетевого проекта «Русский Архипелаг», информационно-аналитического г портала «Сова», сайтах «Портал-Сгеёо.ги», «Ассоциации исследователей религии» и др.

3. Экспертные интервью. В рамках исследования проведено восемь полустандартизованных интервью с ведущими экспертами, проводящими эмпирические исследования новых религиозных движений.

4. Включенное наблюдение, которое было осуществлено с целью проверки двух выводов, сделанных на основании интервью с экспертами: о том, что роль исследователя нельзя адекватно описать через жёсткую оппозицию «инсайдерства — аутсайдерства» и о приоритете эмоционального контакта над формальной включенностью в группу для установления взаимоотношений с респондентами. Объектом наблюдения стали два новых религиозных объединения: «Общество сознания Кришны» (г. Томск) и «Община айнуровцев» (Кемеровская область). Период включенного наблюдения — 2006-2007 гг. В ходе наблюдения исследователем осуществлялась методологическая рефлексия по поводу легкости проникновения в группу, допустимости пребывания в новорелигиозной группе в позиции человека, не разделяющего религиозную идентичность группы, проводилось сравнение процесса построения взаимоотношений в двух новорелигиозных группах различной степени открытости.

Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечивалась путем сопоставления данных, полученных различными исследовательскими методами.

Цель, задачи, предмет и объект исследования

Объектом анализа стал процесс взаимодействия исследователя и информантов в социологических исследованиях с применением этнографического метода

Предмет диссертационного исследования - процесс формирования исследовательской позиции в опыте современных исследователей новых религиозных движений.

Цель диссертационной работы заключалась в анализе особенностей формирования исследовательской позиции в ситуации исследования новых религиозных движений посредством этнографического метода.

Задачи исследования:

1. Анализ основных методологических проблем, связанных с применением этнографического метода в социологии: проблемы формирования исследовательской позиции, а также проблем применения различных теоретических перспектив в этнографии, валидизации данных в этнографическом исследовании и практического использования этнографических данных.

2. Конструирование аналитической схемы для анализа такой методологической проблемы этнографического подхода, как формирование позиции исследователя.

3. Историко-социологическая реконструкция методологических подходов к проблеме формирования исследовательской позиции в западной традиции социологии религии.

4. Описание и классификация исследовательских подходов к изучению новых религиозных движений, сложившихся в России (в период с 1990-го по 2006-й годы).

5. Анализ особенностей формирования позиции исследователя в практике отечественных исследователей в различных типах исследовательских подходов к изучению новых религиозных движений.

Научная новизна впервые в отечественной социологии проведен теоретико-аналитический обзор, осуществлены систематизация и обобщение литературы по проблеме формирования исследовательской позиции в этнографическом исследовании; предложена аналитическая схема для рассмотрения такой методологической проблемы этнографического подхода в социологии, как формирование исследовательской позиции;

- в соответствии со схемой проанализирован опыт европейских социологов по формированию исследовательской позиции в конкретной сфере применения этнографического подхода - изучении новых религиозных движений, результатом чего стало описание основных аспектов их этической ориентации и изложение отношения к категориям инсайдера и аутсайдера;

- на основе эмпирических исследований впервые произведена классификация основных подходов к изучению новых религиозных движений в России, выявлены характерные черты методологии каждого типа подхода: «свободного общения», «классического включенного наблюдения», «промежуточного подхода»;

- в отношении каждого выделенного подхода изучены и описаны такие факторы формирования исследовательской позиции в опыте отечественных исследователей, как рефлексивная идентичность исследователей личностные и социально-демографические характеристики: возраст, религиозная принадлежность, особенности профессиональной социализации, мировоззрение), интерпретация ими ролей инсайдера и аутсайдера, ориентация в отношении профессиональной этики;

- на основании сравнительного анализа с использованием аналитической схемы выявлены и сопоставлены особенности формирования исследовательской позиции в отечественных и зарубежных исследованиях НРД;

- на конкретном эмпирическом материале подтверждены выводы европейских и отечественных исследователей о том, что исследовательская роль как составной элемент исследовательской позиции не может быть четко определена через категории инсайдера и аутсайдера, но представляет собой континуум меняющихся идентичностей.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Результаты проведенного исследования могут рассматриваться как вклад в методологию этнографического подхода в социологии.

Отдельные положения работы, в частности, анализ имеющихся в российской социологии подходов к изучению новых религиозных движений может быть полезен при организации эмпирических исследований в данной сфере.

Результаты исследования могут использоваться при разработке курса по социологии религии.

Апробация исследования

Основные положения диссертации были апробированы в научных публикациях, а также на следующих научно-практических конференциях: конференция аспирантов «Молодые социологи о трансформациях в России и вызовах современности» (Звенигород, 23-25 сентября 2005 г.), Четвертые Торчиновские чтения (С.-Петербург, 7-10 февраля 2007 г.), Вторая научно-практическая конференция аспирантов «Россия в современном мире: проблемы, тенденции, перспективы развития» (Звенигород, 22-24 сентября 2006 г.).

Структура работы ^

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Этнографический метод в исследованиях новых религиозных движений"

Итак, выводы, которые делает Григорьева из собственной практики включенного наблюдения, аналогичны тем, что делают европейские исследователи. Соответственно, можно предположить, что дихотомия «ин-аутсайдера» оценивается как менее адекватная исследователями, имеющими, благодаря практике длительных включенных наблюдений, более глубокие отношения с респондентами.

3. Этические проблемы взаимоотношений с респондентами.

Одной из особенностей исследований НРД в России является смешение статусов и идентичностей лидеров мнений в сфере создания образов НРД. Во второй главе мы рассмотрели четыре основных категории таких «лидеров мнений», которые выделяет А. Баркер, а также характерные для них фокусы интереса и способы получения информации. В России специфической характеристикой «рынка мнений об НРД» становится православная «окраска» Антикультового движения, а также высокая степень недифференцированности информации, исходящей от различных групп лидеров мнений. Рассмотрим специфику функционирования различных групп лидеров мнений в области создания образов НРД в России.

На Западе Антикультовое движение сложилось как оппозиция к деятельности НРД и состояло из обеспокоенных родителей, бывших членов НРД, негативно воспринимавших свой опыт пребывания в них, а также отдельных психиатров, психологов и юристов. Что касается России, то здесь образованный родителями «Комитет по спасению молодежи» проявил себя главным образом в лоббировании Закона о свободе совести и религиозных объединениях 1997 г. и в дальнейшем практически не проявлял активности, оказавшись достаточно неорганизованным формированием.152 В России наиболее активными представителями АКД стали православные лидеры, и в частности А. Дворкин, в 1993г. возглавивший Информационно-консультативный Центр священномученика Иренея Лионского (ИКЦСИЛ, организованный в 1993 г. под эгидой Отдела образования и катехизации Московского патриархата.), популяризирующий концепцию тоталитарных

152 Иваненко С.И. Кришнаиты в России: Правда и вымысел, М., 1998. - 296 с. сект и «зомбирования сознания». По мнению Марата Штерина, факторами, облегчившими легитимацию подхода лидера этого центра — А. Дворкина153 стали «ассоциация ИКЦСИЛ с РПЦ с одной стороны, и его связь с некоторыми антикультовыми группами на Западе — с другой».154 В 2006 году под руководством Дворкина была создана Российская ассоциация центров изучения религии и сект, представители которой, состоящие преимущественно из священников РПЦ претендуют на статус консультативного центра, осуществляющего мониторинг СМИ, проводящего независимые религиоведческие экспертизы и исследования различных религиозных объединений.155

В статье «Новые религии, культы и секты в России», которая содержит критический анализ доклада Дворкина о культах в России156, Марат Штерин выделил основные черты методологии и аргументации Дворкина как одного из представителей «антикультистского» дискурса:

Во-первых, концепция Дворкина базируется на концепции «управления сознанием», отсылающей к концептам «тоталитарность» и «деструктивность», которые, как мы рассмотрели в предыдущей главе, не принимаются в научном сообществе, поскольку являются скорее ярлыками, несущими негативную коннотативную нагрузку, своеобразным «социальным оружием».157

Во-вторых, Дворкин использует ненадежные источники информации. Его аргументация основывается преимущественно на избирательной подборке газетных историй, Интернет-сообщений, частных мнений - при систематическом игнорировании фактических данных. В рамках

153 Заведующий кафедрой сектоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, автор работ «Десять вопросов навязчивому незнакомцу» и «Введение в сектоведение», действующее лицо скандальных судебных процессов; в частности, судебного разбирательства по иску, поданному против Дворкина Хельсинской группой в 2006г. в Хорошевский суд /http://rcIigion.sova-center.ru/events/13B748E/427E3D0/99EFB8E.litml/, процесса по Иску Общества сознания Кришны к полковнику МВД А. Хвыля-Олинтеру 1997г. /Иваненко Кришнаиты в России), выстроенного на базе концепции (^тоталитарных сект» и «зомбирования сознания», стали «ассоциация ИКЦСИЛ с РПЦ с одной стороны, и его связь с некоторыми антикультовыми группами на Западе - с другой». (Штерин, НРД в России 1990 х годов //Старые церкви, новые верующие, М., 2000. - с. 165.

154 Штерин М.С., НРД в России 1990 х годов // Старые церкви, новые верующие, М., 2000. - с. 165.

155 См.: сайт http://www.anticekta.rU/Racirs/l .html

156 конференции в Бонне (Германия), спонсированная Комиссией германского парламента по расследованию деятельности сект и психогрупп, 1997

157 См.: Баркер, Ричардсон // Кришнаиты в России, под ред. Иваненко, с. 144 деятельности РАЦИРС («Российская ассоциация центров изучения религии и сект», основана в 2006 г.; президент - А.Л. Дворкин) не было проведено ни одного социологического исследования. Тем не менее, распространяемая ассоциацией информация и терминология широко используется государственными органами и популяризуется в общественном дискурсе.158 В частности, Кантеров указывает на то, что концепт «тоталитарной секты», введенный Дворкиным, а также соответствующая оценка НРД как «деструктивных культов» использовались при составлении информационных материалов МВД и Министерства здравоохранения, активно задействовавшихся при регистрации неорелигиозных объединений и судебных процессов.

Что касается СМИ, то механизм их работы в России обнаруживает сходство с теми принципами отбора информации в западных массмедиа, о которых говорит Бэкфорд.139 Отечественные СМИ склонны изображать НРД как угрожающие, странные, эксплуатирующие, жестокие и провокативные -причины такого однобокого подхода к явлению НРМ коренятся в механизмах коммерции, диктующих свои правила (погоня за сенсациями, борьба за внимание аудитории с конкурентами) и культурных стереотипах журналистов. Производимые антикультистами образы «тоталитарных сект» соответствуют требованиям к информационным сообщениям, ценным для СМИ, поскольку являлись скандальными и привлекали внимание аудитории. Соответственно, в середине 1990-х годов российские массмедиа, по словам Агаджаняна, «захватила волна антикультизма.пресса изобиловала статьями о психологических травмах, воздействиях на детей, разводах и даже преступлениях и самоубийствах, связанных с деятельностью сект в России»160

Группы академических исследователей НРД функционируют на факультетах университетов (МГУ, РГГУ, КГУ), существуют также

158 См.: Кантеров И.Я. Новые религиозные движения в России: религиоведческий анализ., 2006, с. 388

159 см. вторую главу данной работы.

160 См.: Агаджанян, Религия в массовом сознании постсоветской России. / Старые церкви, новые верующие, М., 2000.-е. 123. отдельные негосударственные объединения, в которых социологи участвуют в качестве экспертов — в частности, Славянский правовой Центр, с которым работают группа С. Филатова, В. Кравчук (РАГС). Функционирует также объединение российских исследователей религии — РУСОИР, в которое входят исследователи религиозной тематики из различных регионов. Наиболее известные Интернет-проекты, представляющие материалы по религии и по ново-религиозным объединениям в частности, в которых публикуются отчеты академических экспертов - это «Русский архипелаг», портал Religare.ru, информационный Центр «Сова», а также популярный проект петербургской исследовательницы — «Упельсинкины страницы». Некоторые из экспертов, принадлежащих к академической среде, входят также в государственные службы, занимающиеся вопросами межрелигиозного диалога — в частности, Совет по делам религий (некоторые из экспертов работают там на постоянной основе, например, Иваненко; другие выступают в качестве экспертов, например, Фаликов, Кравчук).

В отличие от европейских социологов, которые в настоящий момент находятся на стадии создания информационных сетей при поддержке государства, академические исследователи новых религиозных движений в России не выработали независимой позиции и находятся в достаточно дискомфортной ситуации борьбы за легитимность собственного дискурса с конкурентами: другими производителями информационных сообщений об НРД - журналистами и анти-культистами.

С одной стороны, российские исследователи не ощущают поддержки государства. Опрошенные эксперты отмечают невостребованность той информации об НРД, которой они владеют; прежде всего, они указывают на отсутствие поддержки и интереса со стороны государства. В том, что касается ситуации 1990-х годов, они сходятся в том, что изначально, по крайней мере, присутствовал определенный интерес со стороны властей — в силу экзотичности и непонятности появившихся движений. Как считает Григорьева: «в период госслужб был заказ, но это другой заказ, то есть там были и структуры, там было финансирование, там было и много чего, что требовалось для публикаций и т.д. В начале 90-х тоже все-таки какой-то интерес возник, и именно из-за того, что испугались. Испугались, истерика, вот я помню, в РАГС я попала впервые в марте 94-ого, был первый съезд бывших уполномоченных по делам религии, упраздненных законом 90-ого года, и одновременно я присутствовала на съезде православных деятелей там же в РАГС, буквально через несколько дней, где батюшки, ученые, в рясах, они там буквально «рубились» — что это такое творится, Россию заполонили сектанты и т.д. . Но . этот переварился в большой мере интерес». Этот же момент вспышки интереса к НРД и, соответственно, к экспертам в этой области в 1990-х годах, а затем его постепенное угасание, отмечали и другие эксперты. Как считает, например, один из экспертов, «все 90-е прошли, начало 2000-х уже — такой модус вивенди возник: власть принимала информацию от борцов с сектами и культами как научную и на этой информации строила свое отношение».

Соответственно, исследователи новых религиозных движений ощущают, что в настоящий момент экспертный анализ ситуации, а также конкретные эмпирические исследования в целом неинтересны органам государственной власти. Один из сотрудников РАГС комментирует это следующим образом: «такое ощущение. что эти проекты все., на них выделяют деньги, да, выделяют деньги на какие-то другие вещи, связанные с религиозной жизнью в нашей стране, для цивилизованного изучения, анализа . Но все то, что выходит, так сказать, в качестве результата не всегда бывает востребовано. Вот тот же проект Филатова. Или наши какие-то проекты - они легли под сукно. То есть, государство выделяет деньги, но результатами этого оно не пользуется. Как была неразбериха какая-то в этом отношении у нас, так она и осталась, какое-то вот вероисповедование стратегической магистральной линии я не вижу. Заинтересованности нет, может быть, время не пришло.».

С другой стороны, еще одной особенностью положения исследователей НРД является то, что сама проблематика их исследований ставит их под подозрение в «ангажированности» уже в рамках непосредственно академического сообщества. Для исследователей НРД в России характерен высокий уровень недоверия друг к другу непосредственно в среде академических ученых, занимающихся вопросами религии. По труднообъяснимой причине именно вопросы, связанные с религиозным мировоззрением и конфессиональной ориентацией, провоцируют атмосферу подозрительности и обвинениях в «сектанстве», «ангажированности» или, по крайней мере, в экономической зависимости. Отдельным вопросом в интервью с экспертами стало выяснение представления об экономической независимости исследователей НРД. В какой-то мере вопрос этот можно назвать щекотливым: фактически в ходе бесед каждый исследователь у того или иного эксперта мимоходом оказывался под подозрением в том, что он действует в интересах тех, кого описывает и изучает, поскольку получает от них денежную дотацию. Очевидно, что идеалом фактически любого академического ученого является полная экономическая независимость, но на практике это вряд ли достижимо. В частности, на религиозные исследования в России в начале 90-х годов гипотетически можно было получить американский грант — но они имели специфическую окраску: деньги давались под защиту человеческих прав и свободы религии (и в реальности никто из опрошенных экспертов в рамках подобных грантов не работал). В основном подозрение вызывает спонсируемость исследователя самими НРД — предполагается, что неорелигиозные организации могут заказывать информацию, а исследователи выдают соответствующий сфальсифицированный отчет о движении. Как уже было замечено, практически все эксперты выдвигали в интервью обвинения в «необъективности» тех или иных исследователей: «некоторые действительно изучали, беря деньги на науку у этих богатых, типа сайентологов там, кришнаитов.объективности не было»; «чисто идеологические тексты, поскольку реальных исследований практически нет», и т.д.

В действительности, сложно было бы выяснить, платят ли представители тех или иных религиозных организаций какие-то деньги тем или иным исследователям, в какой форме и объеме они это делают и каким именно образом это сказывается на содержании статей о них. Безусловно, лица, отвечающие за связи с общественностью в неорелигиозных организациях, стараются расположить к себе специалистов - как и любых влиятельных людей, делая им определенные подарки, приглашая на свои мероприятия и угощая - по-видимому, это можно считать «нормальными деловыми взаимоотношениями». Кроме того, некоторые западные организации, финансирующие исследования - в частности, Кестонский Институт (http://www.starlightsite.co.uk/keston/encyclo/encycloindex.aspx), с которым изначально работала группа Филатова — являются конфессионально ориентированными. Вопрос в том, где проходит та грань, за которой исследователь уже чувствовал бы себя обязанным делать «приукрашенные отчеты» и в чем именно заключается эта «ангажированность текста» в конкретной ситуации?

Рискну предположить, что ни один из опрошенных мною экспертов не считает себя «ангажированным». При этом он может, во-первых, подчеркивать свою собственную финансовую самостоятельность и с этой позиции оценивать других исследователей как «необъективных». Как оценивает ситуацию один эксперт: «. я со строгими своими западными критериями — когда они тоже там ко мне подкатывались; муновцы меня пытались все как-то. Я четко говорил — ребята, если я вас изучаю — не положено. Я знаю, что те, кто этим в 90-е годы занимались, так на подсосе они были. И это тоже мне не понравилось, но что делать. Академическая среда — она же абсолютно нищая была, на что людям жить? Ок, им даже исследовать не на что было. Я помню, меня кришнаиты пытались в паломничество бесплатно свозить. Я сказал - ребята, нет, на свои денежки поеду».

Во-вторых, некоторые из экспертов говорят о том, что в конечном счете источник финансирования не напрямую определяет позицию исследователя. Например, другой эксперт на вопрос о том, влияет ли источник финансирования на объективность исследователя, ответил: «если вы будете работать у Дворкина - будет влиять на сто процентов. Я вообще-то находил такие источники, где никак не влияли. Если намек был, что это хоть как-то повлияет на мою позицию, я от контакта отказывался. И мне удалось выдержать такую позицию. Могу сказать, что здесь нет ни одного процента влияния тех, кто меня финансово поддерживал. Это полностью позиция моя и моих коллег». Другими словами, можно предположить, что в случае отсутствия прямого, четко определенного заказа со стороны НРД (а такой в реальности едва ли возможен - по крайней мере, в современной Росси, где большинство ново-религиозных движений не занимаются активно связями с общественностью и конструированием своего имиджа, а те немногочисленные организации, которые занимаются, предпочитают другой подход - налаживание хороших отношений, не располагая в то. же время значительными финансами, чтобы покупать для себя мнение экспертов и СМИ), исследователь вполне может позиционировать себя как в конечном итоге независимого эксперта — у него остается пространство для самоидентификации. Другое дело, что исследователь может чувствовать симпатию к движению (особенно, если с ним в нем «носятся», и, соответственно, выдавать несколько однобокую картину) или считать, что стиль солидных публикаций не должен включать в себя «жареных негативных фактов». Но проблема в этом случае заключается не в «продажности исследователей», а в отсутствии реальных эмпирических исследований; несбалансированность информации может считаться общей производной от такого стиля сбора информации, как «свободное общение» и не быть напрямую связанной с вопросом финансирования исследований. Тем не менее, как уже было сказано выше, уровень доверия исследователей НРД друг к другу достаточно низкий.

Кроме того, исследователям НРД приходится сталкиваться с недоверием коллег и за пределами узкого круга экспертов, проводящих эмпирические исследования. Представители НРД воспринимаются академическим сообществом на каком-то иррациональном уровне абсолютными «чужими», а любая связь с ними соответственно интерпретируется как предосудительная и сомнительная с точки зрения «объективности». Григорьева, например, описывает свой опыт следующим образом: «забавный нюанс, когда работаешь с наблюдением разных организаций. Меня на полном серьезе считали все Белым Братом — сама организация, члены организации, входящие в нее, многие люди, которые потом об этом узнали, после, вроде моих коллег. Я уже когда работала в этом здании, в Администрации Края, ко мне сюда приходили Белые Братья, приносили секретные записочки от руководства, а когда мои коллеги узнали, что это та самая Григорьева, там чуть со стула кто-то не упал: она же Белый Брат, как ее сюда пустили?! То есть, вот этот миф, мифологема, она забавная, работает в разные стороны. Вот мне два года назад заявили мои коллеги, что я не могу пользоваться абсолютным доверием как бахай, потому что я как бы формально 10 лет вхожу в эту организацию. Я говорю: ребята, я же еще и Белый Брат, я же не только бахай, я же еще и «Оленидаловец», и «сахаджа-Иог»: посвящение в прошлом году приняла». Другой эксперт комментирует этот момент следующим образом: «в России в этом смысле очень негативная атмосфера. То есть культы и секты — это однозначно., вот вам как социологу это будет любопытно — во всех практически слоях общества воспринимаются негативно.». Соответственно, те, кто пишет или дает интервью о тех или иных движениях, автоматически превращается в массовом сознании в их апологета, что сами эксперты очень хорошо на себе ощущают. В частности, во время проведения интервью один из экспертов высказался следующим образом: «неслучайно у меня вызывает беспокойство это мое сегодняшнее интервью, потому что в нашем контексте., вот в любом другом контексте — спросили бы ученого, чем для него привлекательна сайентология. Он бы ответил - такие-то, такие-то факторы работают, рационально объяснил все. Но в нашем контексте, в нашей социально-политической, социально-культурной ситуации это будет абсолютно точно выглядеть как защита бандитов, которые манипулируют людьми».

Итак, академические исследователи новых религиозных движений находятся в достаточно дискомфортной ситуации борьбы за легитимность собственного дискурса с конкурентами: другими производителями информационных сообщений об НРД - журналистами и антикультистами. С одной стороны, они не ощущают поддержки государства, а с другой, сама проблематика их исследований ставит их под подозрение в «ангажированности» уже в рамках непосредственно академического сообщества. Такая несколько маргинальная позиция исследователей накладывает отпечаток на понимание этикета взаимоотношений с информантами - представителями НРД.

Что касается восприятия этических аспектов взаимодействия с НРД, то здесь российские исследователи акцентируют внимание на тех же проблемных моментах, что и Баркер. Большая часть экспертов практикует сбор информации через интервью, соответственно, они не сталкиваются с большими трудностями по выстраиванию отношений с членами неорелигиозных общин. Они ограничиваются дружелюбно-любознательным отношением, обеспечивающий им внимание последователей движений, идущих с ними на контакт (в том числе, по собственной инициативе) и более-менее открыто отвечающих на задаваемые вопросы. Полученная таким способом информация не является настолько же полной и представляющей угрозу для информантов, какой она может быть при включенном наблюдении. Непосредственно во включенном наблюдении исследователю приходится решать для себя более конкретные этические вопросы.

Проблема информирования респондентов не является актуальной для российских исследователей, поскольку они, как правило, открыто выступают с позиции аутсайдера — академического ученого. Григорьева, практикующая включенное наблюдение, делая приоритетным налаживание эмоционального контакта и дружеских отношений с респондентами, также не скрывает своей академической идентичности. Можно предположить, что спецификой новорелигиозных движений является их гибкость в проведении границ между ин- и аут-сайдерами, поскольку, с одной стороны, лидеры движений воспринимают интересующихся их движением как неофитов или потенциальных неофитов, а с другой стороны сам процесс включения в группу допускает постоянную рефлексию и сомнения в принадлежности к группе161. Например, исследователь, занимавшийся изучением движения «Свидетели Иеговы», рассказывает, что посещая собрания по изучению Библии и знакомясь на них с последователями движения, он честно предупреждал о своих целях; тем не менее, он заметил, что «цель их проповеди даже не в том, чтобы привлечь в свои ряды. Она просто в том, чтобы свидетельствовать. Это - главное. Так они укрепляются в своей вере и ощущают свою миссию» - и это касалось не только теологических моментов, но и предоставления более личной информации.

Что касается права информантов на частную жизнь и проблемы эксплуатации, то в контексте «свободного общения» и проведения серий интервью оно также реализуется автоматически, поскольку информацию дозируют сами информанты. Что касается Григорьевой, то она формулирует свою позицию следующим образом: «Я иду к людям. Я иду не к сектантам, не к «зомбированным», а я иду к людям, которые мне интересны, к которым я очень доброжелательно в принципе настроена».162 На практике это означает, что она, во-первых, не скрывает свои собственные убеждения, а во-вторых, принимает на себя внутренне обязательство - не публиковать личные сведения, если это может нанести ущерб тому, от кого они получены: «если они меня убеждают в том, что. ну, скажем, какие-то вещи для меня абсолютно неприемлемы, то, во-первых, я им это говорю сразу, лично и в глаза, и второе, я для себя четко знаю, что никогда нигде не опубликую как

161 о чем шла речь у ирландских исследовательниц, см. вторую главу

162 Текст интервью в личном архиве автора. минимум при жизни этих людей какие-то вещи, которые мне лично очень много объясняют, но которые в силу этических нюансов я не могу публиковать. Но объяснять близким специалистам — моим коллегам, будущим коллегам - я это объясняю, безусловно».163

Поскольку новые религиозные движения воспринимаются в обществе и в правительственных структурах как потенциально опасные и деструктивные, то проблема «возможного причинения вреда», о которой говорят Хэммерсли и Аткинсон, приобретает амбивалентное значение: одни эксперты рассматривают в качестве этической проблемы вред, наносимый последователям НРД, а другие исследователи проблематизируют потенциальную опасность самих движений для их социального окружения. Для последних, которые, как правило, связаны с государственными структурами и выступают в качестве официальных экспертов по НРД, предмет интереса составляют, по словам одного из экспертов, «прежде всего те аспекты (деятельности НРД), которые представляют опасность для социума, государства, и в первую очередь, это их миссионерская деятельность; второе, зоны правового риска - финансовую деятельность, . манипуляции с недвижимостью своих последователей. и т.д. И третье. как бы это сформулировать. возможность противодействовать деятельности этих религиозных организаций с учетом того, что мы находимся сейчас на пути построения цивилизованной концепции государственно-правовых отношений»164. Те же эксперты, которые менее связаны с государственными структурами и формированием государственной политики в отношении религиозных движений, позиционируют себя в качестве защитников дискриминированных социальных групп. Один из таких экспертов комментирует этот момент следующим образом: «то движение, о котором довольно много написано и известно - уже не скажешь, что это какая-то глупая и преступная секта, с которой вообще не надо считаться . Если социолог религии выявил какие-то определенные религиозные движения в

163 Там же.

164 См. приложение 3. обществе и их реальное влияние, то уже трудно сказать, что вот, у нас только вот такие конфессии есть, и мы ими будем заниматься, а все остальные нам не нужны. Просто трудно уже будет занять такую ограниченную позицию, дискриминировать все остальные конфессии, кроме православия, иудаизма, буддизма»165.

Что касается такого аспекта этики взаимоотношений с изучаемыми НРД, как «последствия для будущих исследований», то здесь ситуация аналогична положению дел на Западе: поскольку НРД испытывают давление со стороны антикультистских организаций, представителей Православной церкви и журналистов, то они заинтересованы в предоставлении информации о себе академическим исследованиям. Соответственно, они как правило легко идут на контакт и зачастую сами выступают его инициатором.

§ 3.3. Верификация и уточнение основных выводов экспертов посредством пилотажного включенного наблюдения.

С целью проверки обоснованности двух основных -выводов экспертов относительно соотношения ролей инсайдера и аутсайдера в этнографических исследованиях НРД было проведено пилотажное включенное наблюдение в двух новых религиозных движениях: «Общество сознания Кришны» (г. Москва, г. Томск) и «Община айнуровцев» (г. Мыски). Включенное наблюдение проводилось в 2006-2007 годах. В рамках установления взаимоотношений с членами новорелигиозной группы «Общество сознания Кришны» имело место участие в организации и проведении массового опроса внутри данного движения.166

Проверялись следующие гипотезы, основанные на результатах, полученных ранее в интервью:

- идентичность исследователя (как и информантов) действительно представляет собой некий континуум, состоящий не из четко фиксированных ролей, позволяющих однозначно отнести их носителя к категории ин- или i

165 См. приложение 5.

166 Филькина А., Борисова А. «Духовный и социальный портрет современного российского вайшнава» // Иваненко С. И. «Вайшнавская традиция в России: история и современное состояние», М., 2008. аутсайдера, но представленный условными и изменяющимися позициями, конструируемыми в процессе взаимодействия;

- установление эмоционального контакта является решающим при формировании взаимоотношений с информантами, в отличие от наличия статуса «инсайдера».

Этапы вхождения в поле

Мое знакомство с движением Сознания Кришны началось в 2005 году в качестве вспомогательной участницы дипломного проекта Мельниковой Ольги (Томский государственный университет). Мы проводили включенное наблюдение в томской общине кришнаитов, был взят ряд глубинных интервью, посвященных тематике причин присоединения к движению и вопросам религиозной идентичности. Общество сознания Кришны - одно из самых открытых движений, хотя имеется и региональная специфика (которая зависит от личности руководителя ятры, от сложившегося стиля управления и взаимодействия в конкретном городе). В Томске познакомиться с последователями движения удалось благодаря проводимому ими циклу публичных лекций «Истоки мироздания». Структура цикла такова, что на четырех встречах последовательно излагаются основные концепты «ведической картины мира» (на основании текста Бхагавад Гиты), а на последнем — при предварительном предупреждении - демонстрируется культовая практика — чтение мантры на четках и коллективное воспевание мантры. После чего заинтересовавшиеся знакомятся с лидерами намахатт — регулярно собирающихся групп в 5-10 человек. Таким образом, мы также были приглашены на нама-хатты, лидеры и основной состав которых были в нашем возрасте - 20-25 лет. После этого мы стали посещать нама-хатты (раз в неделю), где принимали участие в обычной программе: приготовление пищи, которая затем освящается на алтаре, обсуждение священных текстов, коллективное пение мантры (киртан). С самого начала все были осведомлены о цели нашего присоединения к движению, но этому фактически не придавалось значения — отношения строились на основе более тонких симпатий и антипатий, в результате чего мы разделились и стали посещать две разные группы, сложились прочные дружеские отношения, которые поддерживаются и до сих пор. В качестве потенциальных неофиток нас знакомили с внутренней жизнью организации, лидеры нама-хатт ходили с нами «знакомиться» с другими группами и занимали в общей деятельности, например, при подготовке праздников. Интервью, которые мы у них брали, воспринимались с интересом, поскольку члены движения видели в них возможность для собственной рефлексии.

На втором году обучения в аспирантуре, после того, как были сформулированы основные задачи моего собственного исследования, через томских кришнаитов были установлены контакты с представителями московской ятры. После нескольких встреч ответственный за связи с общественностью - C.B. Зуев или Радха Дамодар дас - предложил мне как социологу поучаствовать в проведении количественного исследования. До этого ни сам ИСККОН в России, ни какие-либо исследователи со стороны массовые опросы в рамках этого движения в России не организовывали. C.B. Зуев имел достаточно четкое представление о тех сторонах жизнедеятельности последователей движения, которые, как он хотел, должны были быть отражены в анкете. С моей стороны требовалась помощь непосредственно в составлении анкеты и обработке данных. Проект был реализован, его результаты - озвучены на «Торчиновских чтениях» еще одной участницей проекта - студенткой социологического факультета одного из московских ВУЗов. Мне эта неожиданная вовлеченность во взаимодействие с человеком, презентирующим движение «Харе Кришна» в России (по крайней мере, в Москве), позволила обрести достаточно уникальный опыт и увидеть вблизи, каким образом происходит рефлексия внутри этого НРД: каково восприятие самой организации, ее внутренних и внешних проблем с точки зрения ее лидеров и как это соотносится с теми описаниями, которые составляют или могут составить академические исследователи. Дальнейшее включенное наблюдение в Томской общине кришнаитов носило достаточно пассивный характер - поскольку целью исследования было проверить открытость группы и возможность доступа в нее с позиции академического исследователя - то есть, значимость для включенного наблюдения дихотомии ролей инсайдера и аутсайдера. При этом, более конкретные цели непосредственно по сбору более конкретной информации - например, об экономической платформе функционирования данной группы, - не ставились

В целом, можно было прийти к выводу, что ИСККОН представляет собой достаточно специфическое НРД — открытое и активное в плане создания образов религиозного ландшафта в России. В этом его можно сопоставить с некоторыми протестантскими движениями, которые также проявляют активность в этом плане. Соответственно, исследование подобных движений может строиться во многом на открытом диалоге. Между тем, существуют более изолированные неорелигиозные группы, которые намеренно выключают себя из общего информационного пространства и из процесса создания собственного образа в этом пространстве - изучение таких движений может потребовать иной исследовательской позиции (например, скрытого наблюдателя).

В частности, к таким локальным и достаточно изолированным НРД можно отнести общину «Святое кольцо» («Айнуровцы») в Мысках. Как таковое исследование в ней мною пока не проводилось: имели место одна предварительная встреча с лидером движения, интервью со знакомой, прожившей там две недели и собственная поездка в общину продолжительностью в три дня.

Что касается возможностей для изучения и описания новорелигиозной группы айнуровцев, то здесь все не вполне однозначно. С одной стороны, община открыта для гостей: это даже является одной из целей ее существования - служить центром «духовного обогащения» для любых религий и движений. Есть определенный человек, отвечающий за встречу и расселение тех, кто приезжает своими глазами посмотреть на то, что происходит в общине (а подобного любопытствующего народа находится немало). Можно предварительно позвонить этой женщине-координатору, договориться о посещении — и на какое-то время тебя поселят к кому-нибудь домой, будут отвечать на твои опросы, знакомить с остальными людьми, сопровождать в качестве экскурсовода по «быту» общины. С другой стороны, рассчитывать на такого рода гостеприимное отношение можно только при условии демонстрации своего личного интереса к «духовному развитию». Можно сказать, что есть определенный фильтр: «своими» являются те, кто проявляет личный интерес, «чужими» - например, журналисты, имеющие целью составление краткого репортажа под заказ. Журналистам вход в общину в какой-то степени заказан - что вызвано имевшей место лет 7 назад активной кампанией антикультистов против айнуровцев, сопровождавшейся негативом в СМИ и подачей иска в суд (дело было закрыто). Таким образом, взаимодействие с такой общиной требует большей степени включенности, чем контакт с более открытым новорелигиозным движением, ориентирующимся на упрочение своего положения в социуме. В частности, при знакомстве с айнуровцами я не афишировала свою роль «аспирантки, пишущей диссертацию»: не скрывая ее, я, тем не менее, стремилась показать, что разделяя некоторые аспекты их мировоззрения, хочу чему-то научиться у них. Пожалуй, составить представление о реальной структуре общины (наличие круга «Хранителей», реальное отношение к лидерам и т.д.) можно только установив дружеские отношения с ее членами; формальные интервью - если на них и согласятся -дадут лишь поверхностную картину.

В целом, те аспекты конструировния роли исследователя, о которых шла речь в параграфе, посвященном опыту включенного наблюдения в ИСККОНе - значение эмоционального контакта, доверие к статусу исследователя и установка на «методологический агностицизм» и доброжелательную нейтральность, оказались актуальными и при контакте с более изолированной общиной айнуровцев. Статус социолога в этом движении оказался, по-видимому, менее значимым, чем в ИСККОНе, но здесь сложно делать окончательные выводы в силу непродолжительности контакта.

По итогам пилотажного включенного наблюдения в данных неорелигиозных группах были сделаны некоторые общие выводы, подтвердившие выводы экспертов:

Во-первых, в процессе взаимодействия с респондентами актуализируются различные составляющие идентичности исследователя (и респондентов). С одной стороны, исследователь, будучи аутсайдером в плане религиозной идентичности, может оказаться инсайдером в плане таких статусных характеристик, как возраст, доход, образование. Так, например, большинство последователей движения Сознания Кришны в г. Томске - это студенты или выпускники ВУЗов, соответственно, для установления близкого контакта с ними имели решающее значение аналогичные статусные характеристики исследователя: возраст (23 года) и высшее образование. Среди айнуровцев я также в основном общалась с молодыми женщинами, имеющими высшее образование. Общность данных характеристик у исследователя и респондентов привело к такой ситуации общения, при которой религиозная идентичность не являлась определяющей, но, скорее, второстепенной; на первое место вышли приблизительно одинаковые интересы и круг коммуникаций. С другой стороны, отсутствие четкой границы между последователями данного конкретного движения и определенным слоем студенческой молодежи проявлялось в еще большей степени благодаря тому, что самоидентификация членов новорелигиозных групп также оказывалась неоднозначной: не все последователи движения «Сознания Кришны» считают себя «кришнаитами» и т.д. (даже при том, что следуют определенной, достаточно жесткой, религиозной практике).

Размытость религиозных идентичностей, которые могли бы актуализировать противопоставление инсайдеров и аутсайдеров для данного движения, еще отчетливее проявилось при знакомстве с последователями движения, обладающими высоким академическим статусом. В процессе взаимодействия с последователями движения сознания Кришны выяснилось, что оно как развитое движение само принимает активное участие в создании собственного образа. Поскольку отдельные представители ИСККОНа обладают соответствующими статусными характеристиками (например, являются кандидатами философских, исторических или юридических наук), то они на равных включаются в производство «научного знания» об НРД. Каким образом это происходит? А. Баркер отметила, что существуют типичные каналы презентации информации: если для НРД - это издание собственной литературы, то для социологов и религиоведов — научные публикации. В настоящий момент сложилась такая ситуация, что «ученые публикации» не являются средством представления своих описаний, монополизированным представителями академической среды (имеется в виду, не входящими в НРД, хотя, как уже упоминалось во второй главе, эксперты в области религии, как правило, обладают собственной религиозной идентичностью, поэтому достаточно сложно провести четкую границу между «академическими учеными», «представителями НРД» и, например, «православными»: эти множества могут и пересекаться). Например, при составлении первых религиоведческих справочников информация о движениях собиралась следующим образом: если движение — как Харе Кришна — обладало собственным адекватным «консультантом», ему можно было отправить запрос и получить письменное описание основных доктринальных положений и культовых практик - которое затем и ложилось, часто в неизмененном виде, в основание статьи об организации.167 Помимо роли консультанта или непосредственного составителя описаний для научных сборников, последователи движений принимают также участие в тематических научных конференциях. Особенно показательными являются в этой связи религиоведческие конференции. В частности, организаторы Торчиновских Чтений - известной ежегодной религиоведческой конференции в Петербугском Государственном университете, пытаются

167 Таким образом составлялись первые сборники под редакцией Иваненко, энциклопедия «Религии мира» в серии «Для детей» и т.д.; см. Приложение 6. проводить жесткий отбор участников на этапе подачи развернутых тезисов доклада - чтобы оградить конференцию от «откровенного прозелитизма».168 Между тем, если компетентность исследователя высока, его религиозная идентичность остается в тени и ему позволяется презентировать себя как независимого исследователя в рамках научного сообщества. В частности, по нашим наблюдениям и сообщению наших информантов, ведущие секций на Торчиновских чтениях в СПбГУ неоднократно отсылали тех, кто интересуется индуизмом, к работе Ватмана «Бенгальский вайшнавизм» как наиболее полному и заслуживающему уважения историческому исследованию в этой области — при этом, сам Ватман имеет посвящение в «духовной традиции» вайшнавизма, представленного в России в том числе движением Сознания Кришны. Кроме этого, можно отметить, что существует определенное коммуникативное пространство, куда включены специалисты в сфере религии (социологи, историки, философы, юристы), журналисты, специализирующиеся на данной тематике, а также ориентированные на диалог представители различных конфессий. Отдельные представители ИСККОН включены в это пространство — как формально (периодические встречи с ответственными за дела религии, регулярные межрелигиозные форумы, программы на ТВ), так и неформально — благодаря тому, что они сами обладают соответствующими статусными характеристиками, например, высшее образование, профессия преподавателя и т.д. Соответственно, в нашем случае установлению взаимоотношений исследователя с данным контингентом последователей движения способствовали принадлежность исследователя к академической среде через статус аспиранта, а также его определенные профессиональные навыки, которые можно было использовать

168 Если учесть, что большинство устроителей конференции идентифицируют себя как буддистов, посвящая свои выступления именно практике буддизма, то становится понятно, что вопрос о том, что именно считать прозелитизмом, решается через иные критерии. Во внимание принимается не религиозная идентичность и не содержательный посыл сообщения как такового, но виртуозность владения научным дискурсом, а также -квалификация, глубина научных знаний по теме, позволяющая вести дискуссию «на должном уровне». Примечательно, что иногда принадлежность докладчика к тому или иному движению становится очевидной -например, когда доклад строится на мало подкрепленном фактами описании успеха какого-либо религиозного направления в конкретном регионе —с выводом о «подтвердившейся избранности» данного направления — что обычно приводит к наклеиванию ярлыка, демонстрации аудиторией снисходительного или саркастического отношения к выступлению. при проведении внутреннего социологического исследования - то есть, на определенных этапах включенного наблюдения имел место скорее контакт между «людьми с высшим образованием» или «людьми, относящимися к академической среде», нежели изучение исследователем «кришнаитов».

Во-вторых, установление эмоционального контакта действительно оказалось решающим при формировании взаимоотношений с информантами.

В частности, при развитии взаимодействия с группой «Общества сознания Кришны» наступил (спустя приблизительно пару месяцев встреч с локальными группами общения последователей движения) момент корректировки позиции исследователя - поскольку встал вопрос о том, не пора ли исследователю заняться личной духовной практикой (чтение мантры на четках, соблюдение регулирующих принципов). Объяснение, что это «не совсем мое», было воспринято с неожиданным пониманием, поскольку с точки зрения последователей данного движения (как, по-видимому, и многих других религиозных организаций) все люди - это «преданные, только они еще не знают об этом», и полноценное примыкание к движению - вопрос времени, торопиться и насильно навязывать свою позицию не имеет смысла. Подобная демаркация не сказалась на уже установившихся дружеских отношениях и не ограничила доступ к тем или иным мероприятиям в рамках деятельности томского движения Сознания Кришны (исследователю разрешено было присутствовать и на «Совете», и на собрании лидеров). Другим подтверждением приоритета эмоционального контакта могут служить случаи, когда исследователю, установившему хорошие взаимоотношения с респондентами - и проявляющему интерес, -предоставляется информация, недоступная для других последователей движения, имеющих плохие отношения (с отдельными членами движения или со всем Обществом в целом) или не выказывающими интереса. Например, за непродолжительное время знакомства с одним последователем движения Сознания Кришны в Петербурге, мне удалось услышать — фактически без какого-либо особого запроса с моей стороны - детальную историю раскола петербургской ятры, произошедшего в результате того, что один из лидеров движения оставил движение вместе с большой группой его собственных последователей. Этот человек также пояснил, что «наконец-то хоть есть кому об этом рассказать, поскольку тема эта очень болезненная, и между собой мы ее как-то не обсуждали».

Итак, в ходе включенного наблюдения подтвердились следующие гипотезы:

1. Полярные категории инсайдера/аусайдера не вполне точно описывает статус исследователя по отношению к изучаемой группе; личность как исследователя так и респондентов представлена достаточно сложным набором идентичностей, не позволяющем однозначно проводить границы между ними на основании включенности в группу/исключенности из нее: не всегда однозначна принадлежность последователя новорелигиозного движения к данной конкретной группе, в то же время, расплывчатой может оказаться граница между создателями «научных описаний ЕРД» и самоописаниями последователей движений.

2. Приоритетным для установления взаимоотношений с последователями НРД при проведении этнографического исследование является установление эмоционального контакта, а не статус инсайдера (последователя движения) или аутсайдера (ученого-социолога).

Заключение

По итогам проведенной исследовательской работы были сделаны следующие выводы, касающиеся особенностей формирования исследовательской позиции в этнографических исследованиях новых религиозных движений:

1. Традиционное определение позиции исследователя как инсайдера или аутсайдера по отношению к изучаемой группе с эпистемологическим приоритетом позиции аутсайдера требует уточнения в конкретных ситуациях формирования исследовательской позиции.

2. Общая схема для анализа проблемы конструирования роли исследователя должна включать в себя следующие пункты:

- рассмотрение различных аспектов личности исследователя;

- анализ соотнесения позиций инсайдерства и аутсайдерства;

- анализ этической ориентации исследователя.

3. Формирование исследовательской позиции в такой области этнографических исследований, как изучение новых религиозных движений, имеет свои характерные черты, причем в результате сравнения отечественной и зарубежной практики этнографических исследований НРД можно сделать вывод о наличии как общих, так и специфических особенностей формирования позиции исследователя в данной сфере на Западе и в России.

4. В Европе практика этнографических исследований НРД имеет длительную историю, и характерным для наблюдаемого в настоящее время этапа ее развития стало создание информационных сетей экспертов, посредством которых осуществляется взаимодействие как с информантами, так и с потенциальной аудиторией, позволяющее исследователю функционировать в роли «посредника».

5. В существующей в настоящий момент практике этнографических исследований новых религиозных движений в России можно выделить три основных подхода: свободное общение (сбор информации с позиции академического исследователя без проведения включенного наблюдения или формализованных интервью, через непосредственное общение с лидерами движений), промежуточный подход (сбор информации об НРД через серии интервью) и непосредственно включенное наблюдение. Практика включенного наблюдения фактически распространена гораздо реже, чем получение информации посредством «свободного общения», соответственно, большая часть аспектов проблемы конструирования исследовательской идентичности остаются неартикулированными в российском контексте.

6. Специфика отечественной практики изучения новых религиозных движений определяется, главным образом, особенностями профессиональной биографии членов сообщества исследователей НРД; в отличие от европейской ситуации, в России эмпирическими исследованиями занимаются главным образом люди, обладающие профессиональным статусом историков и философов, но не социологов.

7. На основе анализа литературы и проведенного нами эмпирического исследования можно сделать вывод, что в западной и в отечественной практике исследований новых религиозных традиций формирование исследовательской позиции имеет следующие общие особенности, касающиеся опыта соотнесения ролей инсайдера и аутсайдера:

- идентичность исследователя представляет собой некий континуум, состоящий не из четко фиксированных ролей, позволяющих отнести их носителя к категории ин- или аутсайдера, но представленный условными и изменяющимися позициями, конструируемыми в процессе взаимодействия;

- приоритетным для формирования отношений с информантами (и, соответственно, для получения более глубокой информации) является не положение инсайдера, но установление эмоционального контакта.

8. Общим для российских и западных исследователей НРД является также понимание динамики формирования исследовательской позиции и развития отношений с информантами: этапы конструирования роли не представляют собой линейный процесс; на разных этапах исследования и при взаимодействии с различными информантами актуализируются различные аспекты личности исследователя, при этом их интерпретация не становится однозначной как со стороны самого исследователя, так и со стороны информантов.

9. Еще одной общей характеристикой решения проблемы конструирования исследовательской роли в отечественной и зарубежной практике изучения НРД является представление об этических принципах, которыми должен руководствоваться исследователь:

- решая проблему информирования респондентов, исследователи, как правило, действуют, не скрывая своей профессиональной идентичности. Можно предположить, что спецификой новорелигиозных движений является их гибкость в проведении границ между ин- и аут-сайдерами, поскольку, с одной стороны, лидеры движений воспринимают интересующихся их движением как неофитов или потенциальных неофитов, а с другой стороны сам процесс включения в группу допускает постоянную рефлексию и сомнения в принадлежности к группе;

- в отношении соблюдения права информантов на частную жизнь исследователи придерживаются следующего принципа: не скрывать свои собственные убеждения при взаимодействии с последователями НРД;

- для того, чтобы устранить возможность эксплуатации респондентов, исследователи принимают на себя обязательство, касающееся фильтрации информации, доводимой до широкой аудитории: сведения о движениях и респондентах не публикуются, если это может нанести ущерб тому, от кого они получены. - с целью избежания причинения вреда информантам исследователи стремятся к использованию при описании данных субгрупп понятий и категорий, свободных от негативных коннотаций.

Список научной литературыФилькина, Александра Витальевна, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. Александер, Джеффри. Общая теория в состоянии постпозитивизма текст. / пер. И.Ф. Девятко, М.С. Добрякова // Социология: методология, методы, математические модели. - 2004. - №18. - С. 167-204; №19.-С. 167-200.

2. Балагушкии, Евгений Геннадьевич. Критика современных нетрадиционных религий: истоки, сущность, влияние на молодежь Запада текст. / Е.Г. Балагушкин. М.: Издательство Московского университета., 1984.-286 с.

3. Балагушкин, Евгений Геннадьевич. Нетрадиционные религии в современной России. Часть 1. текст. / Е.Г. Балагушкин. М.: Институт философии РАН, 1999. - 244 с.

4. Баркер, Айлин. Новые религиозные движения текст. / А. Баркер. СПб: Изд-во Рус. христиан, гуманитар, ин-та, 2005. - 282 с.

5. Барт, Ролан. Избранные работы: Семиотика: Поэтика текст. / Пер. с фр.; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.Косикова. М.: Прогресс, 1989. -616 с.

6. Батыгин, Геннадий Семенович. Лекции по методологии социологических исследований. Учебник для студентов гуманитарных вузов и аспирантов текст. / Г.С. Батыгин. М.: Аспект-пресс, 1995. - 278с.

7. Батыгин, Геннадий Семенович. Миф о качественной социологии текст. / Батыгин Г. С., Девятко И. Ф // Социологический журнал. №26. - 1994. - С. 28-42.

8. Белла, Роберт. Социология религии Текст. / Американская социология: перспективы, проблемы, методы: Пер. с англ. // Под ред. Г.В. Осипова. -М.: Прогресс, 1972.-С. 265-281.

9. Бергер, Питер. Социальное конструирование реальности текст. / П. Бергер, Т. Лукман. М.: Медиум, 1995. - 323с.

10. Бремон д'Арс, Никола. Религиозные практики во Франции и их изучение текст. // Религиозные практики в современной России. М.: Новое издательство, 2006. С. 33-50.

11. Васильева Т.С. Обоснованная теория в поле качественного исследования текст. // А. Страус, Д. Корбин Основы качественного исследования, М.: Эдиториал УРСС, 2001. 211с.

12. Васильева Т.С. Основы качественного исследования: обоснованная теория текст. // Методология и методы социологических исследований (итоги работы поисковых проектов 1992-1996г.) М.: Ин-т социологии РАН, 1996. - С.56-65.

13. Ватман, Семен Викторович. Бенгальский вайшнавизм текст. / C.B. Ватман. Спб.: Издательство С.-Петербургского Университета, 2001. — 403с.

14. Вебер, Макс. Протестантские секты и дух капитализма текст. // Вебер, М. Избранные произведения: Пер. с нем / Сост. общ. ред и послсл. Ю.Н. Давылова; Предисл. П.П. Гайденко. -М.: Прогресс, 1990. С. 272-305.

15. Вебер, Макс. Социология религии (Типы религиозных сообществ) текст. //Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. - С. 78308.

16. Вебер, Макс. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира текст. / Вебер, М. Избранные произведения // Пер. с нем Сост. общ. ред и поел сл. Ю.Н. Давыдова. М.: Прогресс, 1990. - С. 307-344.

17. Воробьева, Марина Владимировна. На пути к диалогу: религиозный выбор России Текст. // Религия и право. 2003. - № 2. - С. 7-8.

18. Воронин, Геннадий Леонидович. Диагностика духовной детерминанты социального взаимодействия текст. / Социологические исследования. 2000. - № 9. - С. 73-80.

19. Воронцова, Людмила Михайловна. Религия в современном массовом сознании текст. / Л.М. Воронцова, С.Б. Филатов, Д.Е Фурман. -Социологические исследования. 1995. - № 11. - С. 81-91.

20. Гапова, Елена. Феминистский проект в антропологии. Введение в тендерную теорию текст. // Тендерные исследования, № 5 (2/2000): Харьковский центр тендерных исследований. Харьков, 2001. - С.131-141.

21. Гараджа, Виктор Иванович. Социология религии: учебное пособие для студентов и аспирантов гуманитарных вузов текст. / В.И. Гараджа. 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ИНФРА-М, 2005. - 348 с.

22. Гирц, Клиффорд «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры текст. / Антология исследований культуры, т. 1. Интерпретации культуры // Сост. Л. А. Мостова. СПб.: Университетская книга, 1997. - С. 171-203.

23. Гофман, Александр Бенционович. Религия в философско-социологической концепции Э. Дюркгейма текст. / Социологические исследования. 1975. - № 4. - С. 178-187.

24. Гофман, Александр Бенционович. Э.Дюркгейм о ценностях и идеалах текст. / Социологические исследования. 1991. - № 2. - С. 104106.

25. Григорьева, Людмила Ильинична. Ушедшие в «Город Солнца» текст. / «Наука и религия». 1999. - №2. - С. 14-16.

26. Григорьева, Людмила Ильинична. Новые религиозные движения и государство в современной России. Законодательство о свободе совести и правоприменительная практика в сфере его действия, текст. — М., 2001, С.90-96.

27. Григорьева, Людмила Ильинична. Религии нового века и современное государство. Социально-философский очерк текст. / Л.И. Григорьева, Красноярск, 2002. - 147 с.

28. Готлиб, Анна Семеновна. Введение в социологическое исследование: качественный и количественный подходы текст. / А. С. Готлиб. М.: Изд-во МПСИ, 2005. 384 с.

29. Дворкин, Александр. Введение в сектоведение текст. / А. Дворкин. Нижний Новгород: Издательство Братства Во Имя Святого Князя Александра Невского, 1998.-466с.

30. Дворкин А. О некоторых подходах к методологии православного сектоведения электронный ресурс. / сайт И. Лионского, статья доступна по электронному адресу http://www.iriney.ru/sects/theory/002.htm

31. Девятко, Инна Феликсовна. Методы социологического исследования текст. / И.Ф. Девятко, М.: Изд-во Урал, ун-та, 1998, - 203с.

32. Девятко, Инна Феликсовна. Модели объяснения и логика социологического исследования текст. / И.Ф. Девятко. М.: Ин-т социологии РАН, 1996,- 172с.

33. Добреньков, Владимир Иванович. Методологические вопросы исследования религии текст. /В.И. Добреньковю М., 1989. - 189с.

34. Дуглас, Мери. Чистота и опасность: Анализ представлений об осквернении и табу текст. / М. Дуглас, М.: Канон-Пресс-Ц, 2000. - 288с.

35. Дэвидсон, Дональд. «Об идее концептуальной схемы» текст. / Аналитическая философия. Избранные тексты. // Сост. А.Ф.Грязнов. М.: Изд-во МГУ, 1993 - С. 144-159.

36. Дюркгейм, Эмиль. Элементарные формы религиозной жизни текст. / Мистика, религия, наука, классики мирового религиоведения. Антология // Сост. и общ. Ред. А.Н. Красникова. М.: Канон, 1998. - 231с.

37. Михаил Жеребятьев, Феномен новых религиозных движений электронный ресурс. / М. Жеребятьев, В. Феррони. сайт Русский архипелаг, статья доступна по электронному адресу http://religion.sowa-center.ru

38. Забияко, Андрей Павлович, Религия, текст. / А.П. Забияко, А.Н Красников, Е.С. Элбакян. Религиоведение: Энциклопедический словарь. -М.: Академический проект, 2006. С. 872-874.

39. Зиммель, Георг. К социологии религии Текст. / Избранное — В 2 т.-T.l. Философия культуры: Пер. с нем.-М.: Юрист, 1996. С. 618-635.

40. Зуев, Сергей Васильевич. Опыт межконфессионального взаимодействия международного общества Сознания Кришны текст. / Материалы научно-практической конференции «Свобода совести и обеспечение межрелигиозного взаимопонимания». М., 2001, - 120с.

41. Иваненко, Сергей Игоревич. «Вайшнавская традиция в России: история и современное состояние» текст. / С.И. Иваненко, М.: Философская книга, 2008. - 318с.

42. Иваненко, Сергей Игоревич. Кришнаиты в России: Правда и вымысел текст. / С.И Иваненко, М.: Философская книга, 1998, - 296 с.

43. Иваненко, Сергей Игоревич Основные религиозные центры современной России Текст. / С.И. Иваненко, — М.: Философская книга, 2004. 64 с.

44. Ильин, Илья Петрович. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм текст. / И.П. Ильин, М.: Интрада, 1996. - 256с.

45. Индуистские духовные и религиозно-просветительские организации в России: Справочник текст. / Сост. Иваненко С.И., М.: Философская книга, 2003. -200с.

46. Ипатова, Лиана Петровна. Типы религиозного обращения в православие женщин в современной России текст. / дис. канд. социол. наук : 22.00.06 :М., 2006,-178 с.

47. История религий в России текст. / под ред. Н. Трофимчука. -М.: РАГС, 2004. 696 с.

48. Кантеров, Игорь Яковлевич. Новые религиозные движения в России, религиоведческий анализ текст. / И.Я. Кантеров, М.: МГУ, 2006. — 467 с.

49. Кантеров, Игорь Яковлевич. Новые религиозные движения в США и России: сравнительный анализ текст. / Религиоведение. — №1 — 2001.-С. 61 -72.

50. Кантеров, Игорь Яковлевич. «Деструктивные, тоталитарные» и далее везде текст. / Религия и право. №1 - 2002. - С. 27-29.

51. Кантеров, Игорь Яковлевич. Как классифицировать религиозные организации электронный ресурс. / статья выложена на портале «rsnews.net», доступна по электронному адресу: ht1p://rsnews.netУindex.phtml?show==pages&page=kanter%EEv&lang=RUS

52. Клибанов, Александр Ильич. История религиозного сектанства в России текст. / А.И. Клибанов М., 1965. — 348с.

53. Клибанов, Александр Ильич. Религиозное сектанство и современность, текст. / А.И. Клибанов М., 1969. - 272с.

54. Кобецкий, Владимир Дмитриевич. Социологическое изучение религиозности и атеизма текст. / В.Д. Кобецкий JL: ЛГУ, 1978. - 115с.

55. Ковалев, Евгений Михайлович. Качественные методы в полевых социологических исследованиях текст. / Е.М Ковалев, И.Е. Штейнберг, М.: Логос, 1999. - 384с.

56. Козина, Ирина. Особенности стратегии case-study при изучении производственных отношений на промышленных предприятиях России // Социология: методология, методы, математические модели. 1995. - N5-6, с.65-90.

57. Конкретные исследования современных религиозных верований текст. / под ред. Клибанова А.И. М., 1967. - 244с.

58. Кравчук, Вероника Владимировна. Государство и новые религиозные движения: европейский опыт текст. / статья на сайте Славянский правовой центр, текст доступен по электронному адресу http://www.rlmfo.ru/projects/seminarl200/09.html

59. Кравчук, Вероника Владимировна. Новые религиозные движения в современной России текст. / Религия, политика и права человека, материалы конференции. М. - 2002. - С. 203-214.

60. Кэмпбелл, Дональд. Модели эксперементов в социальной психологии и прикладных исследованиях текст. / Д. Кэмпбелл. М.: Прогресс, 1980.-591 с.

61. Лебедев, Максим Владимирович. Стабильность языкового значения текст. /М.В. Лебедев, М.: Едиториал УРСС, 1998. - 168с.

62. Леви-Стросс, Клод. Печальные тропики текст. / К. Леви-Стросс. -М.: ACT, 1999. 576с.

63. Леви-Стросс, Клод. Структурная антропология текст. / К. Леви-Стросс. -М.: Эксмо-Пресс, 2001 512с.

64. Лиотар, Жан-Франсуа. Состояние постмодерна текст. / Ж.-Ф. Лиотар. СПб.: Алетейя, 1998.-160 с.

65. Лобье, Патрик. Социология религиозного феномена. Э. Дюркгейм, М. Вебер, В. Шмидт текст. / Патрик Лобье. М.: РГГУ, 2000. - 47 с.

66. Лопаткин, Ремир Александрович. Конфессиональный портрет России: к характеристике современной религиозной ситуации электронный ресурс. / статья доступна на сайте «Религия и СМИ» по эл. адресу http://www.religare.m/articlel 81 .htm.

67. Лопаткин, Ремир Александрович. Конфессиональное пространство России: глазами социолога текст. // Религия и право 2001 — №4.-С. 10-12.

68. Лопаткин, Ремир Александрович. Современная религиозная ситуация: социологический анализ текст. / От политики государственного атеизма к свободе совести. М., 2000. - С.41-56.

69. Лопаткин, Ремир Александрович. Легитимизация религиозного сознания текст. // Государственно-церковные отношения в России. М., 1993. - С.102-110.

70. Лункнн, Роман. Конец 90-х: возрождение религиозной нетерпимости текст. / Р. Лункин, С.Б. Филатов. Нетерпимость в России: старые и новые фобии. Московский Центр Карнеги. М.: Летний Сад, 1999. -с. 136-150.

71. Малиновский, Бронислав. Научная теория культуры текст. / Б. Малиновский. М.: ОГИ, 2005 - 184с.

72. Митрохин, Лев Николаевич. Религии «нового века» текст. / Л. Н. Митрохин. М.: Совр. Россия, 1985. - 157с.

73. Митрохин, Лев Николаевич. Религиозная ситуация в современной России текст. / Социологические исследования- 1995 № 11.-С. 79-81.

74. Митрохин, Лев Николаевич. Религиозные «культы» в США. текст. / Л. Н. Митрохин. М.: Знание, 1984. - 82с.

75. Митрохин, Николай. Русская православная церковь. Современное состояние и актуальные проблемы текст. : Монография / Н. Митрохин М.: Новое литературное обозрение, 2004 — 648 с.

76. Мчедлов, Михаил Петрович. Новый тип верующего на пороге третьего тысячелетия электронный ресурс. / Исторический вестник, №9-10, 2000, статья доступна по адресу http://www.intercon.ru/~vle/public/istorvest/2000/9-10/1 30.htm

77. Мчедлов М.П. Об особенностях мировоззрения верующих в постсоветской России. Некоторые результаты социологического мониторинга текст. / Десять лет по пути свободы совести. Материалы научно-практического семинара. М., 2002. С. 21-29.

78. Мчедлов, Михаил Петрович. О социальном портрете современного верующего Текст. / Социологические исследования. 2002. -№ 7. - С. 70-77.

79. Мчедлов, Михаил Петрович. Религия в зеркале общественного мнения Текст. /Социологические исследования. — 1994-№ 5 -С. 26-34.

80. Нетрадиционные учения и культы. // Энциклопедия для детей: Религии мира, в двух частях, часть 2 текст. / под ред. М. Аксеновой, Т. Кашириной М.: Аванта, 2003 - с. 663-601.

81. Никитченко, Елена Эдуардовна. Образ новых религий в средствах массовой информации электронный ресурс. / статья доступна на сайте Славянский правовой центр по электронному адресу http://www.rlinfo.ru/projects/conro302/nikitchenko.html

82. Никишенков, Алексей Алексеевич. Из истории английской этнографии текст. / A.A. Никишенков. М.: МГУ, 1986. - 215с.

83. Новикова, Людмила Геннадьевна. Основные характеристики динамики религиозности населения текст. / Социс. 1998. - № 9. - С.97.

84. Новые религиозные культы, движения и организации в России. Словарь-справочник. / Н. А. Трофимчук, Ф. Г. Овсиенко, М. И. Одинцов.— 2-е изд., доп. и перераб. — М.: РАГС, 1998. 346 с.

85. Ожиганова, Анна. Новая религиозность в современной России: учения, формы и практики текст. / А. Ожиганова, Ю.В. Филиппов М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2006. - 299с.

86. Парсонс, Толкотт. О структуре социального действия текст. / Т. Парсонс, М.: Академический Проект, 2000. - 879с.

87. Парсонс, Толкотт. Система современных обществ текст. / Т. Парсонс, М.: Аспект Пресс, 1997. - 270с.

88. Парсонс, Толкотт. Современный взгляд на дюркгеймову теорию религии текст. /Религия и общество: Хрестоматия. М., 1996. - С. 170-190.

89. Пивоваров, Виктор. Религиозность: опыт и проблемы изучения текст. / В. Пивоваров, Йошкар-Ола, 1976. — 184с.

90. Пивоваров, Виктор. Социологические исследования религиозной общины текст. / В. Пивоваров, М., 1971.

91. Пивоваров Д.В. Философия религии текст. / Курс лекций. Часть первая. Лекция 8. Христианская церковь // Система федеральныхобразовательных порталов Российское образование, лекция доступна по электронному адресу http://www.huшanities.edu.ш/db/msg/46690

92. Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии текст. / ред.-сост. В.И. Гараджа, Е.Д. Руткевич. М., 1996. — 775 с.

93. Романов, Павел Васильевич. «Делать знакомое неизвестным.» Этнографический метод в социологии текст. / П.В. Романов, Е.Р. Ярская-Смирнова. Социологический журнал - 1998 - №1/2.

94. Романов, Павел Васильевич. Социальная антропология текст. / П.В. Романов, Е.Р. Ярская-Смирнова. — М.: Феникс, 2004. 412с.

95. Романов, Павел Васильевич. Социальная антропология организаций: история, эпистемология и основные методологические принципы текст. / Журнал социологии и социальной антропологии. том II, №4.

96. Руткевич, Елена Дмитриевна. Феноменологическая социология знания текст. / Е.Д. Руткевич. М.: Наука, 1993. - 272с.

97. Сабирова, Гюзель Ансаровна. Формирование религиозной идентичности в мегаполисе на примере женщин-татарок, обучающихся на религиозных курсах в Москве текст. / дис. канд. социол. наук : 22.00.06 : М., 2006. 205 с.

98. Сайд, Эдвард. Ориентализм. Послесловие к изданию 1995 года текст. / Социологическое обозрение. — 2002. том 2. - №.4. - С. 33-48.

99. Ю8. Самыгин, Сергей Иванович Религиоведение: социология и психология религии текст. / С.И. Самыгин, В.И. Нечипуренко, И.Н. Полонская. Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. - 672с.

100. Свобода убеждений, совести и религии в современной России: специализированный информационно-аналитический доклад текст. / С.А. Бурьянов [и др.]. М., 2007. - 272с.

101. Семенова, Виктория Владимировна. Качественные методы: введение в гуманитарную социологию Текст. / В.В. Семенова. М.: Добросвет, 1998.-292 с.

102. Современная религиозная жизнь России в 4 т. IV том текст. / С.Б. Филатова, М. Бурдо. М.: Летний Сад, 2006. - 366с.

103. Социология в России текст. / Под ред. В.А. Ядова. 2-е изд., перераб. и дополн. - М.: Издательство Института социологии РАН, 1998. -722с.

104. Социология религии: классические подходы: Хрестоматия текст. / Науч. ред. и сост. М.П. Гапочка, Ю.А. Кимелев. М., 1994. - 272 с.

105. Страна Анура текст. / на основе реферата Вячеслава Терехова (ПСТГУ, 2004 г.), статья доступна по электронному адресу http://iriney.ru/sects/anur/001 .htm

106. Страусе, Ансельм. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники текст. / А. Стаусс, Дж. Корбин -М.: Едиториал УРСС, 2001, 254с.

107. Таевский, Дмитрий Александрович. Синкретические религии и секты: словарь-справочник текст. / Д. А. Таевский. М.: Intrada, 2001. -159с.

108. Тимощук A.C. Лекция 6: Новые религиозные движения Электронный ресурс. / Лекционный курс, доступен по электронному адресу http://www.philosophy.m/edu/vgu/06.htm#ftn7

109. Томаева Т.В. Методологические принципы религиоведческой экспертизы электронный ресурс. / статья доступна на сайте Славянский правовой центр по электронному адресу http://www.rlinfo.ru/projects/conf0302/tomaeva.html

110. Трельч, Эрнст. Социальные учения христианских церквей и групп текст. / Э. Трельч // Религия и общество: Хрестоматия. М.: Аспект Пресс, 1996. - С. 226-238.

111. У гаев, Михаил. Новые религиозные движения как элемент контркультуры электронный ресурс. / сайт «АРКАИМ», статья доступна по электронному адресу http://www.arkaim-center.ru/index.php?page:=78

112. Фаликов, Борис Зиновьевич. НРД: проблемы религиозного статуса (на примере саентологии) текст. / Религия и право. 2001. - №2. -С. 8-10.

113. Фаликов, Борис Зиновьевич. Новые религиозные движения христианского и нехристианского происхождения текст. / Христианство и другие религии. Сборник статей. М.: Свято-Филаретовский Православно-Христианский Институт, 1999. - С. 88-102.

114. Филатов, Сергей Борисович. Религия и общество: очерки религиозной жизни современной России текст. / С.Б. Филатов. М., Сп-б: Летний Сад, 2002. - 486с.

115. Филатов, Сергей Борисович. Современная Россия и секты текст. / "Иностранная литература». 1996. - №8. - С. 201-219.

116. Филатов, Сергей Борисович. Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность Текст. / Социологические исследования. 2005. -№ 4. — С. 35-45.

117. Филатов, Сергей Борисович. Россия конца 1990-х годов: возрождение религиозной нетерпимости? Текст. / С.Б. Филатов // Нетерпимость в России: старые и новые фобии / Под ред. Г. Витковской, А. Малашенко. М.: Моск. Центр Карнеги, 1999. - С. 136-150.

118. Фуко, Мишель. Что такое автор текст. // Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. / М. Фуко. — М.: Касталь,1996. 448 с.

119. Фурман, Дмитрий Ефимович. Религиозная стабилизация. Отношение к религии в современной России Текст. / Свободная мысль — XXI. Теоретический и политический журнал. 2003. — № 7. - С. 19-31.

120. Фурман, Дмитрий Ефимович. Религия и социальные конфликты в США текст. / Д.Е. Фурман. М.: Прогресс, 1981. - 256с.

121. Фурман, Дмитрий Ефимович. Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России текст. / Д.Е. Фурман [и др.] СПб., М.: Летний Сад, 2000. - 248с.

122. Хвыля-Олинтер, Андрей Игоревич. Опасные тоталитарные формы религиозных сект текст. / А. И. Хвыля-Олинтер, С. А. Лукьянов. -М., 1996.-83 с.

123. Чеснокова, Валентина. Тесным путем: Процесс воцерковления населения России в конце XX века текст. / М.: Академический проект, 2005. — 304 с.

124. Шандыбин, С.А. Постмодернистская антропология и сфера применимости ее культурной модели текст. / Этнографическое обозрение. -1998.-№1 С. 14-27.

125. Шанин, Теодор. "Методология двойной рефлексивности в исследованиях овременной российской деревни текст. / Т. Шанин // Ковалев Е.М., Штейнберг И.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. М., 1999.

126. Широкалова, Галина Сергеевна. Сравнительные характеристики верующих и неверующих нижегородцев Текст. / Социологические исследования. 2001- № 7 - С. 80-88.

127. Штерин, Марат. Новые религии, культы и секты в России: критика и краткий обзор проблем электронный ресурс. / Доклад 1997г.,опубликованный в Интернете, доступен по электронному адресу http://www.geocities.com/CapitolHill/Lobby/4441/sht-w.html

128. Эванс-Притчард, Эдвард. Нуэры текст. / Э. Эванс-Притчард. -М.: Наука, 1985.-235с.

129. Яблоков, Игорь Николаевич. Введение в общее религиоведение текст. / И.Н. Яблоков М.: Космополис, 2001. - 299с.

130. Яблоков, Игорь Николаевич. Основы религиоведения текст. / И.Н.Яблоков. М.: Космополис, 1994. - 368 с.

131. Ядов, Владимир Александрович. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности текст. / В. А. Ядов, М.: Добросвет, 1998. - 596с.

132. Яковлев, Владимир. Главное, чтобы верующие вели себя прилично электронный ресурс. / Репортаж Credo.ru, статья доступна по электронному адресу http://www.portal-credo.ru/site/? act=news&id=56954&type=view

133. Abbott, Andrew. Department and discipline: Chicago Sociology at One Hundred / A. Abbott, Chicago, 1999. 249p.

134. Agar, Michael. The professional stranger / M. Agar, New York, 1980.-227p.

135. Agar, Michael. Speaking of ethnography / M. Agar, New York, 1986. — 79p.

136. Anderson, L. Analytic Autoethnography // Journal of contemporary ethnography, vol. 35, №4 (2006), pp. 373-395.

137. Atkinson, Paul. Rescuing autoetnography // P. Atkinson. Journal of contemporary ethnography, vol. 35, №4 (2006), pp. 400-404.

138. Barker, Eileen. Of goads and men / E. Barker, London, 1983. 320p.

139. Barker, Eileen. Religious movements: Cult and anticult since Jonestown / Annual Review of sociology. vol.12 — 1986. - pp. 329-346.

140. Barker, Eileen. The scientific study of religion? You must be joking! / Journal for the scientific study of religion. vol34 - №3 - 1995. - pp. 287310.civ. Baumann, M. Disputed Space for Beloved Goddesses: Hindu

141. Beckford, James. "Start together and finish together": Shifts in the premises and paradigms underlying the scientific study of religion / Journal for the scientific study of religion. vol 39 - №4 - 2000. - pp. 481-495.

142. Beckford, James. The Mass Media and New Religious Movements // ICJ. Vol 2. - No 2. - December 1994.

143. Berger, Peter. The Sacred Canopy: Elements of a Sociology of Religion. / New York: Anchor Books, 1967.

144. Blagov S. US Accused of Using Totalitarian Sects' to Destroy Russia US электронный ресурс. , статья доступна по электронному адресу http://www.cesnur.org/2003/russia05.htm

145. Buehler, Charles. A sudy of articles on religion in major sociology journals: some preliminary findings. // Buehler Ch., Hesser H., Weigert A Journal for the scientific study of religion, voll 1 - №2 - 1972. - pp. 165-170.

146. Burgess, Robert. In the field / R. Burgess. London, 1991, 254p.

147. Burgess, Robert. Field methods in the study of education / R. Burgess, London, 1985, 300p.

148. Clifford, James. Introduction: Partial Truths // Writing Culture: The Poetica and Politics of Ethnography. Berkeley. 1986.

149. Clifford, James. On Ethnographic Allegory // Writing Culture: The Poetica and Politics of Ethnography. Berkeley. 1986.

150. Demerath, NJ 111 The varieties of sacred experience: Finding the sacred in the secular grove / Journal for the scientific study of religion, vol39 №1 -2000.-pp. 1-11.

151. Denzin, Norman. Handbook of qualitative research (2nd ed.) / N. Denzin, Y. S. Lincoln, Thousand Oaks, CA: Sage Publications 2000. - 380p.

152. Falikov, Boris. New religions in Runet электронный ресурс. , статья доступна по электронному адресу http://www.cesnur.org / 2001/london2001/falikov.htm

153. Farnell, Brenda. Ethnography goes interactive // Farnell, В., Huntley J. Anthropology today, vol. 11 - №5 - 1995. - pp. 7-10.

154. Ganiel, Gladys, Turning the categories inside-out: complex identifications and multiple interactions in religious ethnography / G/ Ganiel, C. Mitchell. Sociology of religion. spring 2006 - 67-1. - pp. 1-21.

155. Gill, Sam. The academic study of religion // Journal of the American academy of religion, vol. 62 no.4, 1994, 965-975.

156. Gold, R. Roles in sociological fleldwork, London, 1958.

157. Hammersley, M. Ethnography: principle in practice / M. Hammersley, P. Atkinson. London: Tavistok, 1983.

158. Hammersley, M. Ethnographic writing // Social Research Update. University of Surrey, 1993 (March).

159. Hart, D.G. The troubled soul of the academy: American learning and the problem of religious studies / Religion and American culture. 1992. - vol2. -№1. - pp. 49-77.

160. Hughes, Paul. Last post: alternatives to postmodernism. A review articles // Comparative studies in society and history. vol. 38. - №1. - pp. 182188.

161. Iannaccone, L. Deregulating religion: the economics of church and state / Iannaccone, L., Finke R., Stark R. Economic Inquiry. 1997. - vol. xxxv. -pp. 350-364.

162. In the field. / ed. By C.D. Smith, W. Kornblum, Westport, 1996. -165p.

163. Kravchouk, Veronica. Extremism in New Religious Movements: A Russian Perspective / электронный ресурс. , статья доступна по электронному адресу; http://www.cesnur.org/2003/vil2003kravchouk.htm

164. Lofland, J. Doing Social Life: The Qualitative Study of Human Interaction in Natural Settings. N. Y.: Wiley, 1976.

165. Manning, P. Fieldwork and the "New ethnography"/ P.Manning, H. FabregaMan, 1976. -№11. vol.1. - pp. 39-52.

166. Marcus, G. Ethnography in/out the world system: the emergence of Multi-sited ethnography / Annual review of anthropology, vol 24, 1995, pp. 95117.

167. Mauss, A.L. Attaining a "Sophisticated Maturity": a brief history of the Journal for the scientific study of religion / A.L. Mauss , S.A. Hammons. Journal for the scientific study of religion. 2000. - vol39. - №4. - pp. 449-473.

168. Miller, R.B. Critical representations / Journal of the American academy of religion 1997. - vol65. - №4. - pp. 727-744.

169. Morales, E. Researching peasants and drug producers // In the field / ed. By C.D. Smith, W. Kornblum, Westport, 1996. pp. 119-129.

170. Naples, N. The outsider phenomena // In the field / ed. By C.D. Smith, W. Kornblum, Westport, 1996. pp. 139-153.

171. Richardson, J. T. review at Misunderstanding cults: Benjamin Zablocki, Thomas Robbins Searching for objectivity in controversial field (2001) / Sociology of religion. vol. 64. - №4. - 2003. - p. 535.

172. Robbins, Thomas. «Quo Vadis» the scientific study of new religious movements? / Journal for the scientific study of religion. vol39. - №4. - 2000. -pp. 515-523.

173. Robbins, Thomas. The transformative impact of the study of new religions on the sociology of religion. / Journal for the scientific study of religion. -vol27. -№i. 1988. pp. 12-31.

174. Robbins T., Anthony D. The sociology of contemporary religious movements? Annual Review of sociology, vol.5 (1979), pp 75-89.

175. Robbins T., Anthony D., Curtis T.E. Reply to Bellah // Journal for the scientific study of religion, vol 13 №4 (1974), pp. 491-495

176. Rosaldo R. From the Door of His Tent// Writing Culture: The Poetica and Politics of Ethnography. Berkeley. 1986

177. Sherkat D.E., Ellison C.G. Recent developments and current controversies in the sociology of religion Annual Review of sociology, vol.25 (1999), pp. 363-394.

178. Shterin M., Richardson J. The Yakunin vs. Dvorkin trial and the emerging religious pluralism in Russia электронный ресурс. , статья доступна по электронному адресу http://www.cesnur.org/2002/russiayd.htm

179. Shterin M. New religions, cults and sects in Russia: a critique and brief account of the problems http://www.cesnur.org/testi/Shterin.htm

180. Spradley J. Participant observation, New York, 1980 195p.

181. Stark R. Europe' receptivity to new religion movements: round two, Journal for the scientific study of religion vol.32 № 4 (1993), pp. 389-397.

182. Stoller P. Ethnographies as texts/Ethnogaphers as griots // American ethnologist, vol.21, №2, 1994, pp. 353-366.

183. Strathern M. Out of context: the persuasive fictions of anthropology, Current Anthropology, vol. 28, №3, 1987, pp. 251-281.

184. Sullivan P, Elifson K. In the field with snake handlers // In the field/ ed. By C.D. Smith, W. Komblum, Westport, 1996, pp. 36-42

185. Tyler S.A. Post-Modern Ethnography// Writing Culture: The Poetica and Politics of Ethnography. Berkeley. 1986

186. Van Maanen On writing ethnography, Chicago 1988

187. Vorobjova M. Traditional and nontraditional: paradoxes of coexistence http://www.cesnur.org/2003/vil2003vorobjova.htm