автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Эволюция героя в творчестве В. Максимова 1960-1970-х гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция героя в творчестве В. Максимова 1960-1970-х гг."

На правах рукописи

ДМИТРИЕВА Юлия Леонидовна

ЭВОЛЮЦИЯ ГЕРОЯ В ТВОРЧЕСТВЕ В. МАКСИМОВА 1960-1970-х гг.

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

Астрахань - 2006

Работа выполнена в Астраханском государственном университете

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Геннадий Григорьевич Исаев

доктор филологических наук, доцент Марина Юрьевна Звягина;

кандидат филологических наук Константин Владимирович Гаранин

Ставропольский государственный университет

Защита состоится 22 декабря 2006 года в 12 часов на заседании диссертационного совета КМ 212.009.04 в Астраханском государственном университете по адресу: 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20, аудитория №10.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Астраханского государственного университета.

Автореферат разослан 21 ноября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена назревшей необходимостью глубокого и разноаспектного изучения творчества выдающегося русского прозаика В. Максимова, очевидными пробелами в корпусе исследований, посвященных «узким» проблемам его творчества. Рассмотрение эволюции героя в произведениях, относящихся к советскому периоду деятельности писателя, позволит получить более глубокое представление о логике развития творческой системы В. Максимова, а также, в определенной степени, всей русской литературы 1960-1970-х гг., в том числе в аспекте обновления литературных традиций Х1Х-ХХ вв., синтеза реалистических и постмодернистских установок.

Судьба произведений В. Максимова в критике оказалась весьма непростой. В литературу писатель вошел на рубеже 1950-1960-х гг. как поэт и переводчик с национальных языков СССР, однако уже в 1961 г. в альманахе «Тарусские страницы» появилась его повесть «Мы обживаем землю». Годом позже повесть «Жив человек» увидела свет на страницах журнала «Октябрь», и о В. Максимове заговорили как о подающем надежды прозаике. При этом большинство критических откликов оказались нацелены на поиск соответствия описываемых писателем коллизий «пользе общего дела» или хотя бы «делу воспитания юношества». Отсюда удивительные по «глубине» пассажи: можно заниматься филологическим исследованием текста сколь угодно долго, «но делать это не хочется, так как повесть [«Жив человек»] отмечена дарованием и так как она неразрывно связана с жизнью, со страданием и раздумьем»1.

Более обстоятельные отзывы о произведениях В. Максимова 1960-х гг., наметившие основные перспективы их научного исследования, принадлежат И. Золотусскому, В. Петелину, Л. Аннинскому. Последний, давая оценку сборнику из пяти повестей писателя, утверждает, что проза В. Максимова, исследующая «человеческое сознание на изломе», — «это, конечно, философская проза, вот что держит ее, вот что искупает в ней и тяжелую словесную ткань, и тяжелую символику подробностей, и тяжелую драматическую непоправимость сюжетов»2.

Когда в начале 1970-х, после неудачной попытки напечатать роман «Семь дней творения» на родине, В. Максимов дал согласие на его публикацию во франкфуртском русскоязычном издательстве «Посев», пе-

1 Берзер А. Победна человек И Новый мир. 1963. № 4. С. 254.

3 Аннинский Л. Опровержение одиночества // Новый мир. 1971. Кг 4. С. 238.

риоду его официального признания как «выдающегося советского писателя» пришел конец. Упоминать о прозаике в СССР стало не принято.

Зарубежная критика начала писать о В. Максимове с 1974 г., игнорируя его первый творческий этап, но активно рецензируя изданный на Западе роман «Семь дней творения» (1971). Наиболее интересной выглядит книга «В литературном зеркале: о творчестве Владимира Максимова» (Париж - Нью-Йорк, 1986) — сборник, объединивший выдержки из критических статей, написанных советскими авторами в 1960-е гг., а также отрывки из работ западных и эмигрантских критиков, в том числе В. Иверни, В. Марамзина и др.

В конце 1980-х — начале 1990-х гг., на волне «возвращения» эмигрантов, интерес к личности В. Максимова превалирует над интересом к его текстам. В эти годы в самых разных периодических изданиях публикуются интервью с писателем. Заметных же аналитических работ, посвященных творчеству В. Максимова, эти годы не дали, даже несмотря на выход первого на родине многотомного собрания сочинений. В беседе с А. Щупловым сам писатель сетует: «Критики о своих книгах я не слышу почти никакой. Почти никакой! Эпизодически кто-то где-то что-то скажет, но оценки тому, что я сделал за 40 лет работы в литературе, не слышно. Это часто оценки политические, общественные...»1

Кончина В. Максимова в марте 1995 г. обусловила появление большого числа публикаций-некрологов. И опять-таки горечь утраты не позволяет осуществить честный, глубокий анализ творческого наследия писателя.

В последующие годы имя В. Максимова сходит со страниц общественно-политических изданий и занимает, наконец, предназначенное ему место в истории русской культуры XX в. Литературные журналы печатают статьи, посвященные отдельным произведениям писателя. К сожалению, авторы большинства публикаций последних лет предпочитают оперировать достаточно широкими понятиями и общими категориями, за счет чего критические статьи по большей части состоят из обтекаемых фраз. Наиболее серьезно динамика художественной системы прозы В. Максимова осмыслена И.М. Поповой2. Однако приходится констатировать, что заметных работ монографического характера, посвященных творчеству писателя, в настоящее время не существует.

В конце 1990-х - начале 2000-х гг. было защищено несколько кандидатских диссертаций, тематика которых прямо либо косвенно сопряжена с проблемами творчества В. Максимова. Это квалификационные работы

1 Щуплов А. «Я - христианский анархист: мне будет неудобно при самой идеальной власти.,.»: 27 ноября исполнилось бы 70 лет писателю Владимиру Максимову // Независимая газета, 2000.25 нояб. С. 9.

1 См.: Попова И М , Хворова Л.Е. Проблемы современной русской литературы: Курс лекций. Тамбов.

2004. 104 с.

A.B. Баклыкова, ММ. Глазковой, А.Р. Дзиова, Т.Е. Жуковой, A.B. Сенкевич, H.H. Савушкиной, JI.A. Шаховой и др. Пристальному изучению в названных исследованиях и публикуемых по их итогам статьях подвергаются разнообразные аспекты произведений В. Максимова, относящихся ко всем периодам его творчества - от ранних повестей 1960-х гг. до последних романов. Первые диссертации, посвященные творчеству писателя, носят по преимуществу обзорный характер, а работы последних лет касаются в основном таких вопросов, как проблематика и жанровая специфика конкретных произведений; кроме того, внимание ученых привлекает евангельский интертекст прозы В. Максимова, проводится анализ концептосферы и мотивной организации его текстов. Однако комплексного исследования творчества писателя в аспекте одной конкретной проблемы осуществлено не было.

В то же время именно изучение направлений эволюции героя в прозе

B. Максимова 1960-1970-х гг. позволяет точнее определить место его произведений в истории русской литературы второй половины XX в. и выявить истоки творческих находок более позднего времени.

С нашей точки зрения, специфика создания образа героя является одной из наиболее интересных литературоведческих проблем. Герой (персонаж) обычно понимается как «одно из обозначений целостного существования человека в искусстве слова <...> в совокупности его облика, образа мыслей, поведения и душевного мира»1. Являясь воплощением художественной авторской концепции, герой получает свое уникальное значение только в общей системе (контексте) данного произведения.

Теоретическое осмысление сущности литературного героя становилось объектом пристального внимания многих ученых. Так, ВЛ. Пропп, говоря о сказочных героях, трактовал их в качестве носителей определенных сюжетных функций и определял их значимость прежде всего как факторов движения событийных рядов. Е.М. Мелетинский, утверждавший, что «генетически литература связана с мифологией...»2, рассматривал литературных героев в аспекте отражения в их образах архетипических признаков (культурный герой-демиург, трикстер и т.п.).

Значительную роль в разработке теории литературного героя в аспекте взаимоотношений «герой - автор» сыграли труды М.М. Бахтина. Автор в его концепции предстает как «единственно активная формирующая энергия», «носитель напряженно-активного единства завершенного целого, целого героя и целого произведения», по отношению к которым обладает «избытком видения»; «сознание героя, его чувство и желание мира... со всех сторон, как кольцом, охвачены завершающим сознанием автора о

1 Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М Кожевникова и П.А. Николаева. М., 1987. С. 195.

2 Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. 3-е изд.. репринтное. М., 2000. С. 277. См. также: Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.

нем и его мире; самовысказывания героя охвачены и проникнуты высказываниями о герое автора»1. Наряду с со-бытийным соотношением и взаимодействием участников эстетического акта весьма важна устойчивая позиция вненаходимости автора герою, с которой первый мог бы «любовно» завершать и «миловать» второго, извне даруя ему форму и эстетическое спасение.

В ранних работах Бахтина «эстетика завершения автором героя» лишала последнего диалогической активности, которая требовалась общефилософскими постулатами ученого. Разрешением данного противоречия оказалась выдвинутая исследователем концепция героя, ведущего равноправный «диалог» с автором. Таковым Бахтину видится герой полифонических романов Достоевского, осуществивших принципиально новаторскую художественную форму. Сохраняя в герое его полноправное, активное и самовыражающееся «ты», автор полифонического романа за счет специфических художественных средств, таких как двуголосое слово и типы хронотопических отношений, сохраняет и свою вненаходимость изображенному миру.

Концепция персонажа, выдвинутая представителями нарратологиче-ской школы, рассматривает его как «сложный, многоаспектный феномен, находящийся на пересечении различных аспектов того коммуникативного целого, каким является художественное произведение»2. В нем выделяется две основные функции - действие и рассказывание — и, соответственно, две возможных для него роли: актора либо рассказчика-нарратора. Роль, которую играет в процессе повествования рассказчик, признается более значительной, нежели функции актора; в соответствии с ней нарраторы подразделяются на протагонистов и персонажей второстепенного значения, «свидетелей».

Нам представляется, что рассмотрение творческого наследия В. Максимова советского периода в аспекте формирования, функционирования и эволюции образа героя окажется весьма интересным и будет способствовать обогащению филологической науки.

В соответствии с вышеизложенным, объектом диссертационного исследования являются произведения В. Максимова периода 1960-1970-х гг. (повести «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту», «Баллада о Савве»; романы «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда»). Выбор конкретных текстов обусловлен специфическими особенностями их структурирования и идейно-тематического наполнения.

1 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества I Сост. С.Г. Бочаров; текст подгот. Г.С. Бернштейн и

Л.В. Дерюгина; примеч. С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. М., 1979. С. 10-12.

3 Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы н США): концепции, школы, термины: Энциклопедический справочник. М, 1996. С. 98.

Предметом анализа стали особенности функционирования образа героя в прозе В. Максимова указанного периода.

Цель работы — осуществить многоаспектное исследование эволюции образа героя в прозе В. Максимова 1960-1970-х гг. Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

- выделить характерные для разных периодов творческой деятельности писателя персонажные типы, определить их истоки и специфику воплощения в творчестве В. Максимова;

- раскрыть особенности трансформации писателем существующих в современной ему литературе традиций создания образа героя;

- рассмотреть пути «миграции» персонажей из ранних текстов В. Максимова в более поздние, выявить автореминисценции и автоцигаты;

- охарактеризовать автобиографического героя как особый элемент системы образов произведений В. Максимова, описать приемы его создания;

- выявить повествовательные особенности текстов писателя, обусловливающие воплощение образа героя как фигуры постмодернистской эстетики.

Методологической базой диссертационного исследования является сочетание биографического, историко-функционального, сравнительно-типологического, герменевтического и структуралистского подходов к изучению художественных произведений. Автором диссертации учтены теоретические положения, выдвинутые М.М. Бахтиным, Е.М. Мелетинским, Б.А. Успенским, Р. Бартом, Ж. Женеттом. В работе обобщен опыт исследователей, непосредственно обращавшихся к творчеству В. Максимова: В. Иверни, И.М. Поповой, Т.Е. Жуковой, М.М. Глазковой, A.A. Сенкевич.

Научная новизна работы обусловлена тем, что впервые осуществлен анализ творчества В. Максимова советского периода в аспекте эволюции образа героя; охарактеризованы пути создания произведений на основе переосмысления традиций «босяцких» текстов М. Горького и «молодежной прозы», особенности восприятия В. Максимовым приемов постмодернистского письма; ранние повести писателя и романы «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда» рассмотрены комплексно, выявлены реминистемы и автоцитаты.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в вузовских курсах и спецкурсах по истории русской литературы XX в. и литературы русского зарубежья, в спецсеминарах по творчеству В. Максимова, что обусловливает практическое значение работы.

Теоретическая значимость диссертации состоит в способствовании более глубокому осознанию идейно-эстетических изменений, происходящих в литературе последней трети XX столетия.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы Астраханского государствен-

ного университета и были изложены на итоговых научных конференциях А ГПУ (Астрахань, 2001-2002 гг.), на научно-практической конференции «Современные проблемы русистики и их интерпретация в системе "Школа - вуз"» (АГПУ, 2001 г.), на научной конференции студентов и аспирантов высших учебных заведений Поволжья и Юга России «Современная филология: инновации и традиции» (АГУ, 2006 г.), на Международной научной Интернет-конференции «Художественная литература и религиозные формы сознания» (АГУ, 2006 г.). Материалы исследования отражены в публикациях в сборниках тезисов, статей, в научных журналах.

На защиту выносятся следующие положения:

- Прозе В. Максимова 1960-1970-х гг. свойственна эволюция типов главного героя, в общем виде соотносимая с направлением эволюции эстетических взглядов писателя. Герой-маргинал ранних повестей («Мы обживаем землю», «Жив человек», «Стань за черту», «Баллада о Савве»), «выламывающийся» из среды и рвущий все родственные, дружеские, социальные связи, постепенно трансформируется в персонажа вполне социализированного и пребывающего в одиночестве по причине пагубного влияния тоталитарной системы, отнявшей у своего народа истинные ценности и подменившей их «муляжами», способствовавшей гипертрофированным проявлениям «гордыни» и «своеволия» («Дорога», «Семь дней творения»). Оборванные связи восстанавливаются в финале произведений на основе вечных нравственных, а затем и христианских законов. Вершинная ступень описанной эволюции — автобиографический герой романа «Прощание из ниоткуда», который не только переживает описанное перерождение, но и рефлексирует его в своих текстах.

- Авторский подход к созданию образа героя заключается в последовательном отрицании традиций романтизированного изображения босяков М. Горьким, клишированных сюжетных ситуаций, свойственных произведениям соцреализма, и принципов художественного восприятия действительности, выдвинутых «молодежной прозой» 1960-х гг. В. Максимов отдает явное предпочтение приемам русской классической литературы XIX в., а в более поздних произведениях прибегает к приемам, введенным в литературу авторами постмодернистского толка.

- Повести и романы В. Максимова советского периода объединяются в художественный комплекс на основе метатекстуальных принципов. В романе «Прощание из ниоткуда» фигурируют персонажи, «прототипы» которых (как с идентичными именами, так и с похожими судьбами) были представлены в более ранних произведениях; их образы конкретизируются, раскрываются с новых сторон, описание их характеров и судеб дополняется немаловажными подробностями.

- В романе «Прощание из ниоткуда» В. Максимов прибегает к приему раздвоения автобиографического героя, цельный образ которого

формируется из двух ипостасей: постепенно взрослеющего Влада и состоявшегося писателя Владислава Самсонова, поясняющего, комментирующего и оценивающего события собственного детства и молодости. Писатель включает героя в круг реальных лиц из своего окружения и «отдает» ему собственные произведения — повести 1960-х гг. и роман «Семь дней творения», — что способствует еще большему сближению автобиографического героя с автором и позволяет считать его полноправным выразителем авторских воззрений и оценок, как общественно-политических, так и творческих.

- Одним из значимых способов создания образа героя в творчестве В. Максимова 1960-1970-х гг. является система интертекстуальных отсылок к произведениям устного народного творчества, русской и мировой классики. Герой-нарратор романа «Прощание из ниоткуда» вступает в постмодернистские игровые отношения с интертекстовой реальностью, которые выражаются главным образом в активном употреблении разнообразных цитат, в том числе представляющих собой реакцию субъекта повествования на происходящие события.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 206 наименований. Общий объем диссертации —195 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

/

Во введении обосновываются характер, цели и задачи исследования, определяются степень его актуальности и научной новизны, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе «Герой ранней прозы В. Максимова (повести 1960-х гг.)» исследуются специфические особенности персонажной сферы таких произведений писателя, как повести «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», менее подробно - «Стань за черту» и «Баллада о Савве».

В первом параграфе первой главы диссертации « "Возвращение к истокам" как путь духовного возрождения героя (повесть "Жив человек")» рассматриваются особенности воплощения в названном произведении концепции, согласно которой В. Максимов практически никогда не дает биографию главного героя в хронологической последовательности, предпочитая укладывать ретроспективу в форму забытья, сна или чем-то спровоцированного воспоминания. Именно в подобных состояниях происходит «настоящая жизнь» героев — «жизнь человеческого духа».

Герой повести «Жив человек» Сергей Царев, бежавший из мест заключения, во снах заново проживает свою жизнь и сопоставляет воспоминания с наблюдаемыми в реальности взаимоотношениями людей. В ре-

зультате выработанная им позиция презрения к ближним терпит крах. Финальная сцена повести символически отражает новое рождение героя, повторное обретение имени и - в трех его вариантах - последовательное восстановление разрушенных когда-то социальных, дружеских и родственных связей.

Путь духовного возрождения Сергея Царева помогают отследить ключевые фразы, помещаемые автором в конце главок, которые повествуют о пребывании героя в больнице. Внимание писателя сосредоточено на моментах перехода от яви к забытью, когда сознание фиксирует самые главные, определяющие впечатления. Последовательное рассмотрение этих реплик демонстрирует, как дистанцирование героя от окружающего мира сменяется ощущением себя как части человеческого сообщества.

О возвращении Царева к началу, к истокам сигнализируют детали и образы, «рифмующие» сферу воспоминаний и окружающую реальность. Значимую роль в духовном возрождении Сергея Царева играют персонажи-двойники Семен Семенович и Сима, носители той философии милосердия и безусловной любви к ближнему, элементы которой писатель позже увидит в христианской религии. Кроме того, пара Царев — Семен Семенович соотносится с персонажами романа Л. Толстого «Война и мир» Пьером Безуховым и Платоном Каратаевым, когда в положении максимальной внешней несвободы активизируется внутренняя жизнь.

Важным для понимания сути образа Сергея Царева является мотив воды, в традиционной культуре тесно связанной с понятиями возрождения, обновления, очищения. В. Максимовым используются многочисленные коннотации данного мотива, направленные к единственной цели: на метафорическом уровне проиллюстрировать основную идею повести, заключенную в ее заглавии - «Жив человек».

Не менее важен для повести сквозной мотив звезд. «Теплые звезды» фантазий юного Сережи Царева трансформируются в «очень холодные» небесные светила над тайгой в последней из главок-воспоминаний. Звезды - метафора души героя, вначале открытой миру и жизненным впечатлениям, затем — омертвевшей и жестокой. Однако звезды сохраняются на небосклоне судьбы Царева, что трактуется как потенция его духовного возрождения, как наличие перспективы.

Во втором параграфе первой главы диссертации «Влияние традиций русской литературы на образ "молодого героя" в раннем творчестве В. Максимова (повесть "Мы обживаем землю")» основное внимание уделено путям переработки писателем художественных достижений М. Горького и представителей течения «молодежной прозы».

Героями ранних повестей В. Максимова часто становятся «современные босяки» — маргиналы, люди, утратившие прежние социальные связи и не приспособившиеся к новым условиям жизни. Их позиция представ-

ляет полный набор аксиом, почерпнутых из той философии жизни и человека, которую активно разрабатывали когда-то герои молодого Горького: неприятие окружающей действительности как обыденной, однообразной и мелкой, презрение к социальным институтам, недоверие к людям, сомнение в возможности смелых, искренних поступков и глубоких чувств.

К пониманию ошибочности отрицания общепринятых ценностей герои ранних повестей В. Максимова приходят отнюдь не по-горьковски. В общении с окружающими, в совместном бытии им открывается истинность тех нравственных и эстетических законов, которые в дальнейшем писатель с уверенностью назовет христианскими.

Одним из наиболее характерных примеров подобного нравственного перерождения в повести «Мы обживаем землю» оказывается трактовка образа цыгана. Действия героя, попавшего в ситуацию нравственного выбора, не укладываются в рамки ожиданий других персонажей. Добровольный уход цыгана Сашка из жизни затрагивает самые затаенные струны в душах окружающих его людей, способствует взгляду вглубь себя, началу нешуточной переоценки ценностей.

Несмотря на достаточно негативное отношение В. Максимова к проблематике «молодежной прозы», его раннее творчество умещается в парадигму названного течения и хронологически (рубеж 50-60-х гг. XX в.), и с точки зрения проблемы отношения автора и его героя: способ подачи материала позволяет определить в качестве наиболее употребимой такую форму организации структуры текстов, как рефлексия молодого человека.

Наиболее перспективным выглядит соотнесение протагонистов ранних повестей В. Максимова с «персонажами-бунтарями», для которых свойственна «непрямая» линия развития образа, четко оформленная стадиальность становления характера, вехами которой являются «ключевые» события, встречи, беседы, а результатом - выход на искомую прямую, обретение жизненной цели и начало сознательного движения к ней. Процесс взросления героя, ломки стереотипов становится основой структурирования сюжета повести «Мы обживаем землю».

В третьем параграфе первой главы диссертации «Особенности изображения христианского прозрения героя (повесть "Дорога")» прослеживается дальнейшая эволюция образа протагониста на пути к духовному возрождению. Смыкаясь с традиционным для литературы социалистического реализма изображением творца «светлого будущего», образ Грибанова одновременно представляет собой полемику с каноном, поскольку герой поставлен в сюжетную ситуацию заведомого «провала»: труд, в который вложены огромные средства и силы, оказывается ненужным.

«Переходность» данного типа персонажа заключается в том, что, коренным образом отличаясь от «маргинального» типа героев более ранних повестей В. Максимова, он повторяет многие элементы их пути. Основным

и

композиционным приемом в повести «Дорога» остается череда встреч героя с самыми разными людьми, в результате которых он обретает прозрение, переходит от рационального постижения действительности к религиозной вере, осознает ложность своего изначального миропонимания с позиций уже не только социально-нравственных, но и духовных. Финал повести перекликается с заключительными фразами романа В. Максимова «Семь дней творения»: Грибанов, не осознавая этого, перед смертью становится христианином.

Четвертый параграф первой главы диссертации «Языковая характеристика героев ранней прозы В. Максимова» посвящен проблеме индивидуализации высказываний второстепенных персонажей.

Специфика текстов молодого прозаика состоит в том, что главному герою, чья речь в большой степени ориентирована на общелитературный стиль, часто противостоит персонаж — носитель языковой стихии, дифференцированной от упомянутой по национальному либо социальному признаку. В случае принадлежности героя сразу к нескольким «ненормативным речевым группам» В. Максимов в большинстве случаев индивидуализирует его высказывания лишь по одному из признаков, причем чаще отдает предпочтение национальным особенностям говоров, нежели употреблению персонажем жаргонных или арготических выражений.

Протагонисты ранних повестей В. Максимова могут совмещать языковой потенциал сразу нескольких личностей. Это выражается как в динамической смене лексических, интонационных и иных моделей в зависимости от развития беседы, так и в явлении, условно названном нами «языковым зеркалом» и заключающемся в том, что герой эпизодически перенимает речевые особенности собеседника, вольно или невольно копирует его. Особая «зеркальная» конструкция используется дня передачи речи влюбленных: реплики одного из собеседников растворяются в словах другого, практически точно повторяют их, символизируя общность помыслов, полное духовное единение.

Вторая глава «Особенности создания образа героя в романе В. Максимова "Семь дней творения"» посвящена рассмотрению интересующей нас проблемы на материале произведения, часто признаваемого критикой наиболее художественно совершенным в творчестве писателя.

В первом параграфе второй главы «Семья Пашковых как центральный герой романа» в фокус исследовательского внимания попадают представители трех поколений одного «клана», который оказывается проекцией всего русского народа, страдающего в духовном вакууме тоталитарного строя.

Патриарх рода Петр Васильевич, по сути глубоко честный и порядочный человек, подчиняет собственную жизнь реализации официальных «решений партии», перенося подобные нормы взаимоотношений и прин-

ципы «классового подхода» в общение с домашними. В итоге борьба за «светлое будущее» для абстрактно воспринимаемых «грядущих поколений» приводит к вырождению его собственной семьи, к запустению и тягостной атмосфере в доме.

Истинным цементирующим звеном для клана Лапшовых долгие годы служила его мать-прародительница Мария. Ее жизнь отмечена печатью искренней христианской веры и подлинно христианского же смирения. Героиня становится персональным ангелом-хранителем для собственного мужа, приносит себя в жертву человеку, убеждений которого не разделяет. Однако лишь ей дано было увидеть в Петре Васильевиче зачатки той подлинной и глубокой веры, к которой он приходит в финале романа

Персонажи «Семи дней творения» произносят слова молитв и благословений, осеняют себя крестным знамением, в их домах висят иконы, однако «официальная» Церковь в романе практически не представлена. В то же время каждый из Пашковых, пройдя через осознание своего греха и покаяние, обретает тот Дом, который является проекцией его личного Храма. Для Петра Васильевича названную функцию выполняет его собственный пятистенник, который, постепенно преображаясь, начинает все более соответствовать своему исконному предназначению, а в финале романа освящается появлением в нем женщины с младенцем на руках. Семейное «гнездо» Андрея Пашкова неразрывно связано с природой; над жилищами обоих братьев горят звезды, подчеркивая не бытовую, но бытийную сущность Дома. Третий брат, Василий, разрушает личный Храм своими руками, отказавшись от любимой женщины и соучаствуя в вымирании «двора посреди неба».

В названии второго параграфа второй главы диссертации « "Хемин-гуэевский образец" и его интерпретация в романе "Семь дней творения"» фигурирует понятие, присутствующее в одной из работ П. Вайля и А. Ге-ниса и подразумевающее тенденции, свойственные общему стилю «эпохи шестидесятых» и порожденные особенностями мировоззрения того поколения, которое авторы характеризуют как «читателей Хемингуэя».

Взгляд В. Максимова на традиционного героя прозы 1960-х гг. отличается своеобразием, характеризующимся полемической трактовкой «хе-мингуэевского образца» с двойным акцентом на социальных и духовных противоречиях эпохи. Писатель сталкивает традиционный для «молодежной прозы» и общей стилистики шестидесятничества образ с теми признаками, которые, по его мысли, свойственны советскому обществу в целом и обусловливают его духовную деградацию и физическое вымирание.

Стихия движения, бродяжничество как специфическая форма бунта против несовершенств и неудобств социального порядка, художественно освоенная в ранней прозе В. Максимова, трансформируется в горькую необходимость, одну из немногих возможностей обеспечить выживание себе

и своей семье. Концепция общероссийского «бездомья» иллюстрируется в «Семи днях творения» образами оторванных от земли крестьян, не сумевших реализовать себя в чуждых условиях (Левушкины, Митяй Телегин), и молодых интеллигентов, также ощущающих отсутствие внутренней нравственной опоры (Федор Мороз).

Третий параграф второй главы диссертации «Система интертекстуальных проекций в романе В. Максимова "Семь дней творения"» иллюстрирует специфику «реагирования» произведения на значимые для автора тексты русской и мировой литературы и значимость данного пласта для проблемы создания образа героя в романе.

Внутренняя сущность бывшего театрального режиссера Марка Крепса раскрывается в соотношении с образом Гамлета. Герой по-своему интерпретирует ключевой для шекспировской трагедии вопрос «Быть или не быть?», отказываясь от «деятельного» диссидентства в пользу миссии христианского проповедника, изменяющего человеческие души ненасильственным путем. С другой стороны, В. Максимов добивается более высокой степени обобщения, соотнося с Гамлетом молодое поколение в целом, которое, мучительно рефлексируя, стоит перед тем же выбором: бунт, месть, новые революционные преобразования — либо самоочищение на основе обретенной христианской веры.

Образ бакенщика Егора из рассказа Ю. Казакова «Трали-вали» высвечивает глубинную суть Вадима Лашкова: фактически он представляет собой архетип истинно русского характера, сотканного из противоречий, но таящего в себе немереный потенциал.

В главе «Двор посреди неба» В. Максимов прибегает к приему рома-низирования чужого автобиографического текста. Общий контекстуальный фон эпизода в тюремной очереди, скрытые цитаты, а также актуализация сакрального пласта ассоциаций дают основания предполагать, что прообразом описанной в «Семи днях творения» женщины-поэта стала Анна Ахматова как автобиографическая героиня прозаического отрывка «Вместо Предисловия», предпосланного поэме «Реквием». Существенную трансформацию в сторону снижения претерпевает образ собеседницы поэта, однако настоящей полемики не возникает: в финале эпизода «испитая пигалица» преображается и приобщается к когорте ахматовских «подруг».

В романе «Семь дней творения» также фигурирует уже встречавшийся в повестях В. Максимова «Жив человек» и «Баллада о Савве» образ Зямы Рабиновича, представляющий собой, по мысли автора, некий эталон нравственного начала в человеке.

В третьей главе «Автобиографический герой прозы В. Максимова (роман "Прощание из ниоткуда")» объектом исследовательского внимания становится произведение, подводящее итог советскому периоду

творчества писателя и одновременно открывающее перспективы новых принципов письма, смыкающихся с постмодернистскими приемами.

В первом параграфе третьей главы диссертации «Общая характеристика автобиографического героя в творчестве В, Максимова (Влад Самсонов)» анализу подвергаются композиционно-стилистические особенности романа «Прощание из ниоткуда», обусловившие достижение эффекта многопланового повествования. Писатель прибегает к приему раздвоения автобиографического героя, цельный образ которого формируется из двух ипостасей: постепенно взрослеющего В лада - актора и состоявшегося писателя Владислава Самсонова - нарратора, который поясняет, комментирует и оценивает события собственного детства и молодости; позиции последнего в большой степени свойственно «всевидение», обусловленное непосредственным владением информацией, которой герой-актор на момент повествования еще не располагает.

Архитектоника романа усложняется наличием обращений к герою, оформленных во втором лице. Их адресантом оказывается не только писатель Самсонов, но и «голос» родной земли, а также высшая божественная сущность, в общении с которой протагонист, эволюционируя от тотального незнания и отрицания к высшему Знанию, прогрессирует духовно.

Разработка проблемы взросления героя заставляет В. Максимова обратиться к жанровому архетипу романа воспитания, что является одним из характерных признаков эстетики «постреализма». Другим свойством «Прощания из ниоткуда», обусловленным следованием в русле названного течения, оказывается «новый автобиографизм»: в романе фигурирует множество реальных лиц, как прямо названных своими именами, так и «зашифрованных» и узнаваемых по косвенным намекам.

Во втором параграфе третьей главы диссертации «Герой как творец собственной художественной реальности: нарратологический подход» внутренняя структура романа В. Максимова «Прощание из ниоткуда» рассматривается с позиций теории повествования.

Взрослый Владислав Самсонов постоянно соотносится с повествовательной инстанцией имплицитного (абстрактного) автора и в разные моменты повествования присваивает функции нарратора, эксплицитного (фиктивного) автора («письма», «прощальные» и «покаянные» отрывки и т.п.) и, наконец, актора.

Специфика образа постепенно взрослеющего Влада-актора заключается в том, что он, будучи субъектом истории как наиболее глубокого, событийного уровня произведения, в то же время является автором собственных литературных произведений. Автореминисценции и - в редких случаях — прямое цитирование позволяют утверждать, что произведения Влада если не совпадают, то в большой степени сближены с текстами, создателем которых вне коммуникативной ситуации романа «Прощание из

ниоткуда» является конкретный, телесно воплощенный писатель Владимир Максимов, а внутри нее - абстрактный (имплицитный) автор, невер-бализованная интенция читателя - писатель Владислав Самсонов. Таким образом, глубинный повествовательный уровень произведения расширяется за счет включения в сферу «цитируемого мира» дополнительных, «внешних» источников и обретает выходы на внутритекстовый уровень абстрактной коммуникативной ситуации.

Третий параграф третьей главы диссертации «Автоцитация как способ создания образа героя в романе "Прощание из ниоткуда"» посвящен исследованию специфики межтекстовых связей произведения с более ранним творчеством В. Максимова.

Некоторые биографические подробности из жизни центрального героя Влада Самсонова оказываются почерпнутыми из повестей В. Максимова 1960-х гг. и романа «Семь дней творения». Писатель раскрывает «псевдонимы», изображая «прообразы» уже знакомых читателю персонажей. Предшествующие «Прощанию из ниоткуда» тексты, таким образом, представляют собой своеобразный черновик этого произведения, незначительно варьируя изложенные в нем события.

Подробный анализ сюжетно-композиционных сближений и автоцитат, осуществленный в работе, позволяет утверждать, что повести В. Максимова 1960-х гг. и роман «Семь дней творения», рассмотренные в сопоставлении с автобиографическим романом «Прощание из ниоткуда», формируют художественный комплекс, в основе которого лежат принципы взаимного комментирования текстов, расширения их идейно-тематического наполнения.

В четвертом параграфе третьей главы диссертации «Особенности повествовательной структуры романа» рассматриваются некоторые приемы сочетания традиций реалистической прозы с элементами постмодернистской поэтики.

В романе «Прощание из ниоткуда» выявлена особая повествовательная форма - «покаяние», в которой пересечение зоны безличного повествования (от третьего лица) с зоной главного героя (от первого лица) и голосами других персонажей происходит по определенным правилам. Наибольший интерес представляют эпизоды, когда воспоминания героя о других персонажах возникают ассоциативно.

Центонный принцип построения романа «Прощание из ниоткуда» проявляется в таком авторском приеме, как введение в повествование разнообразных цитат, которые одновременно являются маркерами несобственно-прямой речи. В. Максимов активно эксплуатирует такие способы структурирования текста, как «нанизывание» и «диалог» цитат, в том числе при демонстрировании непреодоленности цитатного сознания героя. Однако использование подобных приемов совмещается у писателя с дис-

танцированием от собственно постмодернистской эстетики и сохранением приверженности художественным принципам реализма.

В заключении сформулированы основные выводы по проделанному исследованию, намечены перспективы дальнейшего изучения специфики создания образа героя в творчестве В. Максимова.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Кодина (Дмитриева), Ю. Л. Особенности языковой характеристики героя в раннем творчестве В. Максимова / Ю. Л. Кодина (Дмитриева) // Современные проблемы русистики и их интерпретация в системе «Школа- вуз»: тезисы докладов научно-практической конференции. 27марта 2001 г. — Астрахань : Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2001. - С. 41 (0,1 пл.).

2. Кодина (Дмитриева), Ю. Л. Традиции М. Горького в раннем творчестве В. Максимова / Ю. Л. Кодина (Дмитриева) // Итоговая научная конференция АГПУ (27 апреля 2001 года) : тезисы докладов. Литература. -Астрахань : Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2001. - С. 26 (0,1 пл.). -ISBN 5-88200-594-9(общ.); ISBN 5-88200-596-5.

3. Дмитриева, Ю. Л. Традиции «молодежной прозы» в ранних повестях Владимира Максимова / Ю. Л. Дмитриева // Итоговая научная конференция (26 апреля 2002 года) : тезисы докладов. Русский язык. Литература. Иностранные языки. - Астрахань : Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2002.- С. 48 (0,1 пл.). - ISBN 5-88200-666-Х(общ.) ; ISBN 5-88200667-8.

4. Дмитриева, Ю. Л. Особенности создания образа молодого героя в ранней прозе В. Максимова / Ю. Л. Дмитриева // Гуманитарные исследования : журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2005. - № 2 (14). -С. 12-17 (0,5 пл.). -ISSN 1818-4936.

5. Дмитриева, Ю. Л. К вопросу об индивидуализации речи героев в ранней прозе В. Максимова / Ю. Л. Дмитриева // Гуманитарные исследования : журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2005. - № 3 (15). -С. 50-55 (0,4 пл.). - ISSN 1818-4936.

6. Дмитриева, Ю. Л. Тип «прозревающего» героя в ранней прозе

B. Максимова (на материале повести «Дорога») / Ю. Л. Дмитриева // Художественная литература и религиозные формы сознания : материалы Международной научной Интернет-конференции, г. Астрахань, 20-30 апреля 2006 г. / Астраханский государственный университет ; сост. : Г. Г. Исаев,

C. Ю. Мотыгин. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006. - С. 167-171 (0,35 пл.). - ISBN 5-88200-874-Х.

7. Дмитриева, Ю. Л. «Хемингуэевский образец» и его интерпретация в романе В. Максимова «Семь дней творения» // Современная филология: инновации и традиции : тезисы научной конференции студентов и аспирантов высших учебных заведений Поволжья и Юга России : г. Астрахань, 26-27 октября 2006 г. / Астраханский государственный университет; под ред. М. Ю. Звягиной; сост.: А. А. Давыдова, А. Н. Кунусова. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006. - С. 76-80 (0,3 пл.).-ISBN 5-88200-911-1.

8. Дмитриева, Ю. Л. Система интертекстуальных проекций как способ создания образа героя в романе В. Максимова «Семь дней творения» / Ю. Л. Дмитриева // Гуманитарные исследования : журнал фундаментальных и прикладных исследований. — Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006. - № 4 (20). - С. 46-52 (0,6 пл.). - ISSN 18184936.

9. Дмитриева, Ю. Л. Особенности повествовательной структуры романа В. Максимова «Прощание из ниоткуда» / Ю. Л. Дмитриева // ЮжноРоссийский вестник геологии, географии и глобальной энергии : науч.-тех. журнал. — Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006. - Ks 8 (21). - С. 18-24 (0,5 пл.). - ISSN 1818-5169.

is

Научное издание ДМИТРИЕВА Юлия Леонццовна

ЭВОЛЮЦИЯ ГЕРОЯ В ТВОРЧЕСТВЕ В. МАКСИМОВА 1960-1970-х гг.

Автореферат

Подписано в печать 17.11.2006 Уч.-изд. л. 1,2. Усл. печ. л. 1,1. Тираж 100 экз. Заказ № 1044

Издательский дом «Астраханский университет» 414056 г. Астрахань, ул. Татищева, 20 а Тел. (8512) 54-01-87,54-01-89

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Дмитриева, Юлия Леонидовна

Введение.

Глава I. Герой ранней прозы В. Максимова (повести- 1960-х гг.)

§ 1. «Возвращение к истокам» как путь духовного возрождения героя повесть «Жив человек»).

§ 2. Влияние традиций русской литературы на образ «молодого героя» в раннем творчестве В. Максимова (повесть «Мы обживаем землю»).

§ 3. Особенности изображения христианского прозрения героя повесть «Дорога»).

§ 4. Языковая характеристика героев ранней прозы В. Максимова.

Глава II. Особенности создания образа героя в романе В. Максимова «Семь дней творения»

§ 1. Семья Лашковых как центральный герой романа.

§ 2. «Хемингуэевский образец» и его интерпретация в романе «Семь дней творения».

§ 3. Система интертекстуальных проекций в романе В. Максимова «Семь дней творения».

Глава III. Автобиографический герой прозы В. Максимова роман «Прощание из ниоткуда»)

§ 1. Общая характеристика автобиографического героя в творчестве В. Максимова (Влад Самсонов).

§ 2. Герой как творец собственной художественной реальности: нарратологический подход.

§ 3. Автоцитация как способ создания образа героя в романе «Прощание из ниоткуда».

§ 4. Специфика повествовательной структуры романа.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Дмитриева, Юлия Леонидовна

В одной из статей, посвященных 70-летию со дня рождения «писателя, диссидента, эмигранта, патриота» Владимира Максимова приведены удивительные по точности слова: «У советского интеллигента были четыре грустные заповеди: "Не думай. Если думаешь, то не пиши. Если думаешь и пишешь - не подписывайся. А если думаешь, пишешь и подписываешься, - то тогда не удивляйся!". Свободомыслящему гражданину, писателю Владимиру Максимову пришлось испытать все это на себе»1.

И жизненная, и литературная судьба Владимира Максимова складывались непросто. Путь писателя изобилует немыслимыми по крутизне поворотами. Мальчик из обычной, не самой неблагополучной семьи, потомок крестьян и мастеровых, осевших в Москве, четвероклассником убегает из дома и по собственной воле становится бродяжкой. Юноша, прошедший через детприемники, тюрьмы колонии, психушки и вербовки в самых разных уголках страны, не получивший регулярного образования, запоем читает любые попадающиеся под руку книги и реализует возникшее стремление к творчеству в восторженных лирических монологах «о времени и о себе». Молодой журналист, внештатник «Литературной газеты», автор двух поэтических сборников сходит с проторенного пути и обращается к прозе. Первую свою повесть публикует в полуоппозиционном провинциальном сборнике, часть тиража которого уничтожается по цензурным соображениям, вторую - в «реакционном» журнале «Октябрь», войдя вскоре в состав его редколлегии. В целом достаточно благосклонно принимаемый критикой, писатель не оставляет темы и идеи, кажущиеся ему жизненно важными и единственно истинными, а идеологам от литературы - «непроходными» и крамольными; как результат -публикация романа «Семь дней творения», отвергнутого издательством «Советский писатель», в «тамиздате», исключение из Союза писателей и эмигра

1 «Книга о самом себе»: К 70-летию писателя Владимира Максимова // http://www.vor.rU/culturc/cultarchl44rus.html#3 ция. В. Максимов живет в Париже, создает и в течение почти 20 лет редактирует международный общественно-политический журнал «Континент», задуманный как издание, объединяющее силы сопротивления тоталитарной системе и идеологии, в котором в разное время сотрудничали А. Солженицын, А. Синявский, А. Сахаров, И. Бродский, - и занимает непримиримо-критическую позицию по отношению к либеральной интеллигенции, резко осуждает ее моральный релятивизм, трусость и конформизм. На волне перестройки в начале 1990-х гг. часто приезжает на родину - и становится практически постоянным автором «Правды» и «Советской России», возвышая свой голос против «американизации» страны и «кровавого беспредела» новой, «псевдодемократической» власти.

Итог прожитому и сделанному писатель подводит в одном из последних своих интервью: «Я никогда не выступал против России. Я выступал против идеологии. Я считал, что это - единственный груз, который мешает России становиться могущественной страной. Это была моя большая трагическая ошибка. .я внутренне разрушаюсь от ощущения полной безнадежности и полного бессилия повлиять на изменение ситуации. <. .> Если не будет России, то вся моя жизнь - абсолютно бессмысленна»1. Десятилетиями ранее, покидая страну, в романе «Прощание из ниоткуда» В. Максимов устами своего автобиографического героя признавался: «.ярость без сострадания прибавляет сил, но опустошает душу, поэтому, оглядываясь назад, он посылает тебе не проклятье, а благодарность, которая. не иссякнет в нем, ибо и той частицы твоей, какую удалось унести ему (на подошвах собственных башмаков) для него достаточно, чтобы по-сыновьи, с яростью и состраданием любить тебя - Россия!» (т. 5, с. 267) .

Столь же непростой оказалась и судьба произведений В. Максимова в критике. Первым откликом, оценивающим творчество писателя, можно счи

1 С душевной болью за Россию: [Беседа с писателем В. Максимовым: публикация / Записал В. Большаков; Послеслов. А. Ильина] // Правда. 1995.28-29 марта. С. 6.

2 Здесь и далее, указывая в тексте номер тома и страницу, цит. по: Максимов В.Е. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1991-1993. тать рецензию Е. Осетрова на литературно-художественный сборник «Та-русские страницы»1, на страницах которого в 1961 г. увидела свет повесть «Мы обживаем землю». Альманах в целом производит на критика не самое благоприятное впечатление по причине «слабости современной темы», не нашедшей в книге достойного выражения. Более-менее подробный разбор нескольких «определяющих облик "Тарусских страниц"» текстов, в том числе и повести В. Максимова, как раз и подчинен доказательству данного тезиса.

Е. Осетров хвалит молодого автора за богатство и разнообразие фактал ческого материала, «массу живых, невыдуманных подробностей» . Вполне устраивает критика и внутренняя идея произведения, заключающаяся, по его мнению, в проблеме взросления молодого человека, закаляемого в горниле суровых испытаний, «впервые увидевшего людей в трагических обстоятельствах»3. Однако тут-то и находится повод пожурить писателя - за то, что герой, забывая подчас о жажде «справедливости, честности и добра», позволяет себе «циничные откровения» или «тривиальные философские рассуждения»4. И уж совсем парадоксально выглядит интерпретация критиком одного из ключевых в становлении личности героя моментов - эпизода гибели цыгана. По словам Е. Осетрова, цель введения данной «неубедительной» сцены в текст повести - «желание попугать читателя»5.

Публикация в журнале «Октябрь» повести «Жив человек» породила большее число критических откликов6, в массе своей вполне благожелательных. Не забывая упомянуть о некоторой «узнаваемости» сюжетных ходов и приемов, таких как параллельное развитие сюжета в двух временных пластах - прошлом и настоящем, или предрешенность финального раская

1 Осетров Е. Поэзия и проза «Тарусских страниц» // Литературная газета. 1962. 9 янв. С. 2,4.

2 Там же. С. 2.

3 Там же.

4 Там же.

5 Там же.

6 См., например: Светов Ф. Жив человек // Известия. 1962. № 250. С. 3; Бушин В. Спор века // Звезда. 1963.№3. С. 195-200; Берзер А. Победил человек//Новый мир. 1963.№4. С. 253-255. 5 ния, «исправления» героя, критики говорят о несомненно весомом жизненном опыте молодого писателя, об умении «спрессовано, лаконично передать состояние души взбудораженной, смятенной»1, о богатой образной структуре произведения. Наиболее подробно и пристрастно разбирает максимов-ский текст А. Берзер. Она отмечает параллели с творчеством Ф. Достоевского, М. Горького и А. Гайдара, «непростую, книжную» образность, «с утратой порой чувства меры, такта, даже и вкуса»2. И тут же встречаем следующий пассаж: можно углубляться в дебри филологического исследования текста сколь угодно долго, «но делать это не хочется, так как повесть отмечена дарованием и так как она неразрывно связана с жизнью, со страданием и раздумьем» - вполне, собственно, характерное для литературоведения 1960-х гг. утверждение. Итак, все творческие поиски молодого писателя одобрены, поскольку ведутся в верном ключе. Вердикт критика: «Повесть Владимира Максимова раскрывает в нем писателя, заставляет предчувствовать будущие книги, их незаурядность, их серьезность»4.

Весьма доброжелательный отклик на повесть «Жив человек» находим в книге JT. Фоменко. Критик рассматривает это произведение В. Максимова как отражающее проблемы «социальной педагогики», воспитания личности советского человека. Достаточно подробно пересказав сюжет повести с особым акцентом на образе скорняка Семена Семеновича, Л. Фоменко констатирует: «Драматическая форма, мрачный колорит таят в себе серьезные опасности для художника. Стоило бы Максимову пойти за материалом, где-то упустить самое важное, свое гуманистическое мерило, - повесть не поднялась бы до такой оптимистически-звонкой, искренней ноты, какой завершается она в финале»5. И далее: «Если ко всему этому прибавить то, что в повести соблюдена точная художественная пропорция, что в ней нет лишних

1 Берзер А. Победил человек. С. 254.

2 Там же.

3 Там же.

4 Там же. С. 255.

5 Фоменко JI.H. Черты времени: Идеи и характеры в прозе 60-х годов. М., 1970. С. 200. 6 эпизодов, что вся она точно, прицельно сделана, то мы убедимся в недюжинном таланте автора»1.

Основные перспективы научного исследования ранних произведений В. Максимова наметили такие критики, как J1. Аннинский, И. Золотусский, В. Петелин . Последний, анализируя повесть «Стань за черту», признается: «.не покидает ощущение (или что-то вроде предчувствия), что во Вл. Максимове происходит ломка прежнего и поиски нового художественного стиля, соответствующего его более зрелым и оригинальным творческим замыслам»3. А Лев Аннинский в статье «Опровержение одиночества», давая оценку сборнику из пяти повестей писателя, утверждает, что проза В. Максимова, исследующая «человеческое сознание на изломе», - «это, конечно, философская проза, вот что держит ее, вот что искупает в ней и тяжелую словесную ткань, и тяжелую символику подробностей, и тяжелую драматическую непоправимость сюжетов»4.

Когда В. Максимов в 1968 г. подписал коллективное письмо в защиту осужденных за политические выступления диссидентов, а в начале 1970-х, после неудачной попытки напечатать роман «Семь дней творения» на родине, дал согласие на его публикацию во франкфуртском русскоязычном издательстве «Посев», периоду его официального признания как «выдающегося советского писателя» приходит конец. Так, в «Списке книг, не подлежащих распространению в книготорговой сети» значились двенадцать произведений В. Максимова, в том числе его ранние повести, рассказы и драмы 1960-1970-х гг.5 Упоминать о прозаике в СССР стало не принято.

Зарубежная критика начала писать о Владимире Максимове с 1974 г., игнорируя его первый творческий этап, но активно рецензируя изданный на

1 Фоменко J1.H. Черты времени: Идеи и характеры в прозе 60-х годов.

2 Аннинский JI. О спектакле «Жив человек» // Театр. 1965. № 10; Золотусский И. Рецензия па повесть В. Максимова «Стань за черту» // Юность. 1967. № 5; Петелин В. Россия - любовь моя (По страницам современной русской прозы) // Волга. 1969. № 3. С. 156-182.

3 Петелин В. Указ. соч. С. 178.

4 Аннинский J1. Опровержение одиночества // Новый мир. 1971. № 4. С. 238.

5 Список книг, не подлежащих распространению в книготорговой сети: Библиографический указатель. М„ 1981. С. 60.

Западе роман «Семь дней творения» (1971). Здесь следует упомянуть работы J1. Ржевского, А. Краснова-Левитина1. Наиболее интересной выглядит, пожалуй, книга «В литературном зеркале: о творчестве Владимира Максимова», -сборник, объединивший выдержки из критических статей, написанных советскими авторами в 1960-е гг., а также отрывки из работ западных и эмигрантских критиков, в том числе В. Иверни, В. Марамзина и др.2

В конце 1980-х-начале 1990-х гг., на волне «возвращения» писателей-эмигрантов, интерес к личности В. Максимова превалирует над интересом к его текстам. В эти годы в самых разных периодических изданиях публикуются интервью с писателем3. Круг затрагиваемых вопросов четко определен: факты биографии (главным образом, те, что «способствовали» изгнанию), жизнь «русского зарубежья», мнение о настоящей политической ситуации в стране. Писатель общается с журналистами много и охотно, причем все чаще и чаще - с «реакционной» прессой, чем вызывает в свой адрес поток недоуменных и несколько брезгливых обвинений в беспринципности и идейной капитуляции. Заметных же аналитических работ, посвященных творчеству В. Максимова, эти годы не дали, даже несмотря на выход первого на родине многотомного собрания сочинений. В беседе с А. Щупловым сам писатель сетует: «Критики о своих книгах я не слышу почти никакой. Почти никакой! Эпизодически кто-то где-то что-то скажет, но оценки тому, что я сделал за 40 лет работы в литературе, не слышно. Это часто оценки политические, общественные.»4

1 Ржевский JI. Триптих В.Е. Максимова. Алгебра и гармония // Грани. Франкфурт, 1978. Т. XXXIII, № 9. С. 96-124; Краснов-Левитин А. Владимир Максимов // Два писателя. Париж, 1983. С.124-197.

2 В литературном зеркале: о творчестве Владимира Максимова. Париж - Нью-Йорк, 1986.

3 См., например: Пугач А. В гостях у «Континента» // Юность. 1989. № 12. С. 80-84; Культура русского зарубежья: [Беседа с писателем В. Максимовым / Записала Т. Земскова] // Телевидение и радиовещание. 1990. № 5. С. 29-33; Писатель, диссидент, эмигрант, патриот: У нас в гостях Владимир Максимов // Международная жизнь. 1992. № 1.С. 150-158.

4 Щуплов А. «Я - христианский анархист: мне будет неудобно при самой идеальной власти.»: 27 ноября исполнилось бы 70 лет писателю Владимиру Максимову // Независимая газета. 2000. 25 нояб. С. 9.

Кончина писателя в марте 1995 г. обусловила появление большого числа публикаций-некрологов1. Тон их преимущественно покаянный, В. Максимов предстает «человеком высоконравственным», «прошедшим со своей страной через страдания», «истинно русским патриотом, честным и бескомпромиссным художником слова» . И опять-таки горечь утраты не позволяет произвести честный, глубокий анализ творческого наследия писателя.

В последующие годы имя В. Максимова сходит со страниц общественно-политических изданий и занимает, наконец, предназначенное ему место в истории русской культуры XX в. Литературные журналы печатают статьи, посвященные отдельным произведениям писателя3, их тексты привлекаются в качестве материала для анализа в смежных с литературоведением дисциплинах4. Кроме того, краткие сведения о биографии и этапах творческого пути В. Максимова становится возможным почерпнуть из справочно-энциклопедических изданий5. К сожалению, авторы большинства публикаций последних лет предпочитают оперировать достаточно широкими понятиями и общими категориями, за счет чего критические статьи по большей части состоят из обтекаемых фраз типа: «Вместе с героями своих произведений писатель, движимый чувством патриотизма, переосмысливает прошлое, стремится к трезвой, взыскательной оценке явлений и событий современно

1 См., например: Венок памяти Владимира Максимова // Континент. М. - Париж, 1995. № 2 (84). С. 13-34; Юдин В. Обо всему него болела душа //Литература в школе. 1995. № 6. С. 28-31.

2 См.: Юдин В. Указ. соч. С. 28-29.

3 См., например: Смирнова Л. «С яростью и состраданием любить тебя - Россия!» // Литература в школе. 1995. № 6. С. 25-28; Пономарев Е. Толцыте - и отверзется.: Оправдание Владимира Максимова // Звезда. 1999. № 9. С. 217-224.

4 См., например: Фокина М. Особенности функционирования фразеологических единиц в диалогической речи (по романам Владимира Максимова) // Фразеология - 2000: Материалы Всерос. науч. конф. «Фразеология на рубеже веков: достижения, проблемы, перспективы» (Тула, 25-26 апреля 2000 г.). Тула, 2000. С. 186-189.

5 См., например: Биккулова И., Ланин Б. Краткий путеводитель по русскому литературному зарубежью. М., 1993. Из содерж.: Максимов Владимир Емельянович. С. 61-63; Вронская Д., Чугуев В. Кто есть кто в России и бывшем СССР: выдающиеся личности б. Сов. Союза, России и эмиграции. М., 1994. В.Е. Максимов. С. 332. сти, не прекращает поиска в людях добра и красоты»1; «Развитие сюжетных линий, развертывание характеров героев и мотивов определяется стремлением выявить и переосмыслить в жизненном материале вечное.»2

Особо следует отметить работы польских ученых, объектом исследовательского внимания которых становится взаимосвязь социальных мотивов творчества В. Максимова с библейским контекстом3.

В то же время приходится констатировать, что заметных работ монографического характера, посвященных творчеству В. Максимова, в настоящее время не существует. Исключением, пожалуй, можно счесть лишь вышедший в Тамбове курс лекций «Проблемы современной русской литературы». Одна из глав этого издания посвящена динамике художественной системы прозы Владимира Максимова, а «трансформация стилевой доминанты» его творчества названа здесь «наиболее показательным примером взаимодействия различных стилевых течений и разных художественных систем в эпоху постмодернизма»4. Автор данной главы И.М. Попова, по нашим сведениям, в настоящее время занимается подготовкой монографии, посвященной всестороннему изучению прозы В. Максимова.

В конце 1990-х- начале 2000-х гг. было защищено несколько кандидатских диссертаций, тематика которых прямо либо косвенно сопряжена с проблемами творчества В. Максимова. Это квалификационные работы Е.В. Авдеевой, А.В. Баклыкова, М.М. Глазковой, А.Р. Дзиова, Т.Е. Жуковой, А.А. Ильинского, А.В. Сенкевич, Н.Н. Савушкиной, J1.A. Шаховой, Чу

1 Глазкова М.М. Писатели русского зарубежья. Владимир Емельянович Максимов // Русская словесность. 2005. № 8. С. 37.

2 Векуа Н.Н. «Семь дней творения» в контексте судьбы и творчества писателя Владимира Максимова // Вестник РУДН. Сер. Литературоведение. Журналистика. 2003-2004. № 7-8. С. 24.

3 См., например: Дуда К. Власть и народ. Творчество Владимира Максимова. Краков, 2001; Ана-ничев А. Библейские мотивы в прозе Владимира Максимова // Картина мира и человека в литературе и мысли русской интеллигенции: Материалы Междунар. конф. Краков, 25-27 августа 2002 г. Краков, 2002. С. 297-310.

4 Попова И.М., Хворова JI.E. Проблемы современной русской литературы: Курс лекций. Тамбов, 2004. С. 70.

Юань и др.1 Пристальному изучению в названных исследованиях и публикуемых по их итогам статьях подвергаются разнообразные аспекты произведений В. Максимова, относящихся ко всем периодам его творчества - от ранних повестей 1960-х гг. до последних романов. Первые диссертации, посвященные творчеству писателя, носят по преимуществу обзорный характер, а работы последних лет касаются в основном таких вопросов, как проблематика и жанровая специфика конкретных произведений; кроме того, внимание ученых привлекает евангельский интертекст прозы В. Максимова, проводится анализ концептосферы и мотивной организации его текстов. Однако комплексного исследования творчества писателя в аспекте одной конкретной проблемы осуществлено не было.

В то же время именно изучение направлений эволюции героя в прозе В. Максимова 1960-1970-х гг. позволяет точнее определить место его произведений в истории русской литературы второй половины XX в. и выявить истоки творческих находок более позднего времени.

С нашей точки зрения, специфика создания образа героя является одной из наиболее интересных литературоведческих проблем. Герой (персонаж) обычно понимается как «одно из обозначений целостного существования человека в искусстве слова <.> в совокупности его облика, образа мыслей, поведения и душевного мира»2. Правда, приведенное определение страдает некоторой узостью, поскольку в литературных произведениях нередко присутствуют и в центр читательского внимания попадают также образы очеловеченных животных, растений и вещей. Исследователи делают попытки

1 См., например: Баклыков А.В. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Кочевание до смерти»: Дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2000. 189 е.; Глазкова М.М. Роман Владимира Максимова «Семь дней творения»: проблематика, система образов, поэтика: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2004. 14 е.; Дзиов А.Р. Проза Владимира Максимова: Дис. . канд. филол. наук. СПб., 1994. 160 е.; Жукова Т.Е. Поэтико-философский аспект повестей Владимира Максимова 1960-х годов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2004. 13 е.; Сепкевич А.В. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Семь дней творения»: Автореф. дис. . канд. филол. паук. Тамбов, 2004. 13 е.; Шахова JI.A. Функции интертекста в романистике Владимира Максимова (па примере романа «Ковчег для незваных»): Дис. канд. филол. наук. Тамбов, 1999. 162 с. - и др.

2 Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. М., 1987. С. 195. разграничить термин «герой» («литературный герой») с близкими и синонимичными понятиями. Так, В.И. Масловский, автор соответствующей статьи в «Литературном энциклопедическом словаре», подчеркивает ведущую, господствующую роль главного героя - носителя основной проблемно-тематической нагрузки в произведении - по сравнению с персонажами как фигурами второго плана1. В.Е. Хализев, напротив, более широким считает термин «персонаж», а в синонимичных выражениях видит дополнительные оттенки значения: «слово "герой" подчеркивает позитивную роль, яркость, необычность, исключительность изображаемого человека, "действующее лицо" - тот факт, что персонаж проявляет себя преимущественно в совершении поступков» . С точки зрения Н.Д. Тамарченко, под словом «персонаж» «обычно подразумевается "субъект действия", "действующее лицо", а также субъект речи»3. Тот же ученый замечает: литературный герой «часто не отграничивается, с одной стороны, от типа - когда последнему приписывается нормативное для всякого образа единство индивидуального и общезначимого, с другой стороны - от характера, когда таковым считается всякое изображение человека в словесном искусстве»4.

Являясь воплощением художественной авторской концепции, герой получает свое уникальное значение только в общей системе (контексте) данного произведения. «Именно в образе литературного героя отвлеченно-мировоззренческая проблематика сгущается до личностной и психологической напряженности ситуации, требующей немедленного разрешения»5. На основе выделяемых героев отдельные произведения возможно группировать по идейной близости (литература о «маленьком человеке», «потерянном поколении» и т.п.). С другой стороны, рассматривая литературный процесс в диахроническом аспекте, возможно выстроить направление эволюции героя,

1 См.: Литературный энциклопедический словарь. С. 195

2 Хализев В.Е. Теория литературы: Учеб. 2-е изд. М., 2000. С. 160.

3 Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. М., 2001. Стб. 177.

4 Там же. Стб. 176.

5 Литературный энциклопедический словарь. С. 195. а также выявить так называемые «вечные образы», неоднократно воплощавшиеся писателями разных народов и эпох.

Существуют многообразные классификации типов литературных героев, выстраиваемые по разным основаниям: герои произведений различных жанров; герои индивидуальные и коллективные, групповые; плоды чистого писательского вымысла или результаты домысливания облика реально существовавших людей и т.п. Весьма интересен аксиологический подход к данной проблеме В.Е. Хализева, который, базируясь на теории А.А. Ухтомского о личностной доминанте, предлагает выделять надэпохальные и интернациональные литературные «сверхтипы».

1. Авантюрно-героический сверхтип, который «твердо верит в свои силы, в свою инициативу, в способность добиваться поставленной цели» и «проявляет свою сущность в активных поисках и решительной борьбе, в приключениях и свершениях». В литературе он представлен в таких не похожих одна на другую модификациях, как герои мифов и народного эпоса, центральные фигуры средневековых рыцарских романов, персонажи детективных, фантастических и приключенческих произведений, романтически настроенные бунтари и духовные скитальцы типа Фауста или (в приземленной вариации) лермонтовского Печорина, «прекраснодушные юноши» вроде пушкинского Ленского, а также «классические» авантюристы и карьеристы (Чичиков, Борис Друбецкой, Остап Бендер). В терминологии А.А Ухтомского это лица с «доминантой на себя».

2. Житийно-идиллический сверхтип, предполагающий, что человек «не причастен какой-либо борьбе за успех». Персонажи подобного рода «пребывают в реальности, свободной от поляризации удач и неудач, побед и поражений»; со свойственными им твердыми установками сознания и поведения, верностью нравственным устоям они укоренены в повседневной, близкой реальности с ее радостями и горестями. К данной группе можно отнести героев античных идиллий и русской агиографии, сказочных персонажей типа Золушки или Иванушки-дурачка, а также многочисленных героев классической литературы XIX-XX вв. - от Гриневых и Мироновых в «Капитанской дочке», Ростовых и Левина у Л.Н. Толстого до Турбиных М.А. Булгакова, Матрены А.И. Солженицына и беловского Ивана Африкановича. В случае с подобными персонажами имеет смысл говорить о «доминанте на другое лицо».

3. Отрицательный сверхтип, представленный героями, которые являются либо воплощением безусловно негативных черт, либо «средоточием попранной, несостоявшейся человечности», «всецело подчинены безжизненной рутине, омертвевшим стереотипам среды, <.> либо томятся однообразием и бессмысленностью существования, либо с ним примиряются и чувствуют себя удовлетворенными»: гоголевские Поприщин и Акакий Акакиевич, Ионыч и подобные ему персонажи у А.П. Чехова, герои произведений Ф. Кафки и «драм абсурда»'.

Теоретическое осмысление сущности литературного героя становилось объектом пристального внимания многих ученых. Так, В.Я. Пропп, говоря о сказочных героях, трактовал их в качестве носителей определенных сюжетных функций и определял их значимость прежде всего как факторов движения событийных рядов. Всего в волшебной сказке действуют «7 персонажей (антагонист-вредитель, даритель, помощник, царевна, отправитель, герой, ложный герой)»2, которые, наряду с 32 функциями (от отлучки и недостачи до наказания и свадьбы), и образуют структуру ее мета-сюжета.

Е.М. Мелетинский, утверждавший, что «генетически литература связана с мифологией.»3, рассматривал литературных героев в аспекте отражения в их образах архетипических признаков (культурный герой-демиург, трикстер и т.п.).

Значительную роль в разработке теории литературного героя в аспекте взаимоотношений «герой - автор» сыграли труды М.М. Бахтина. Согласно его философской концепции, структуру бытия формируют диалогические

1 См.: Хализев В.Е. Теория литературы. С. 161-168.

2 Культурология. XX век: Энциклопедия: В 2 т. / Глав, ред., сост. и автор проекта С.Я. Левит. СПб.,1998. Т. 2. М-Я. С. 139.

3 Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. 3-е изд., репринтное. М., 2000. С. 277.

14 взаимоотношения «я» и «другого». Данная посылка следующим образом трансформируется во взаимоотношения автора и героя в художественном тексте: «В эстетическом событии мы имеем встречу двух сознаний, принципиально неслиянных, причем сознание автора относится к сознанию героя не с точки зрения его предметного состава, предметной объективной значимости, а с точки зрения его жизненного субъективного единства, и это сознание конкретно локализуется,., воплощается и любовно завершается»1.

Автор в концепции Бахтина предстает как «единственно активная формирующая энергия»2, «носитель напряженно-активного единства завершенного целого, целого героя и целого произведения», по отношению к которым обладает «избытком видения»3; «сознание героя, его чувство и желание мира. со всех сторон, как кольцом, охвачены завершающим сознанием автора о нем и его мире; самовысказывания героя охвачены и проникнуты высказываниями о герое автора»4. Наряду с со-бытийным соотношением и взаимодействием участников эстетического акта весьма важна устойчивая позиция вненаходимости автора герою, с которой первый мог бы «любовно» завершать и «миловать» второго, извне даруя ему форму и эстетическое спасение.

Активное творческое «я» постигает «другого» следующим образом: «Я должен вчувствоваться в этого другого человека, ценностно увидеть изнутри его мир так, как он его видит, стать на его место и затем, снова вернувшись на свое, восполнить его кругозор тем избытком видения, который открывается с этого моего места вне его, обрамить его, создать ему завершающее окружение из этого избытка моего видения, моего знания, моего желания и чувства»5. «Завершение» «целого» героя происходит по трем векторам: про6 странственному, временному и смысловому .

1 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров; текст подгот. Г.С. Бернштейн и Л.В. Дерюгина; примеч. С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. М., 1979. С. 79-80.

2 Там же. С. 10.

3 Там же. С. 12.

4 Там же.

5 Там же. С. 24.

6 См.: Там же. С. 26-162.

Исследователь подвергает классификации формы, соответствующие различным принципам отношения автора к герою; критерием этой классификации он делает свободу героя от автора. Как в исторических типах культуры, где «я» и «другой» находятся, по Бахтину, в разнообразных формах взаимного подавления, здесь также возможны все соответствующие типы неравновесных соотношений: либо подавление героя автором, либо автора героем, либо их нейтрализующее слияние в недифференцированном целом абстрактно всеобщего сознания.

В ранних работах Бахтина причины дисгармонических отношений и «бунта героя» толковались как результат нарушения традиционных эстетических канонов, приведшего к потере автором позиции вненаходимости. Однако «эстетика завершения автором героя» лишала последнего диалогической активности, которая требовалась общефилософскими постулатами ученого. В дальнейших исследованиях Бахтин выдвигает в качестве способа преодоления кризиса авторской позиции аналогичный этическому эстетический императив: «как в "другом" нужно провидеть "ты", так автор в идеале должен не "завершать" и "объективировать" остающегося пассивным героя, что превращает его, даже при исходном признании в нем равноправного сознания, из "личности" в любовно милуемую, но "вещь", а сохранять в нем активное "ты", "творческое ядро" личности, которое может быть выражено только изнутри самого героя и в котором каждая личность "бессмертна"»1. Таковым видится герой осуществивших принципиально новаторскую художественную форму полифонических романов Достоевского, ведущий равноправный «диалог» с автором; свобода героя означает исчерпание им до конца собственных идеологических потенций, полное обнаружение своих взглядов на «последние» мировоззренческие проблемы . Сохраняя в герое его полноправное, активное и самовыражающееся «ты», автор полифонического романа за счет специфических художественных средств, таких как двуголосое

1 Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века / Под ред. В.В. Бычкова. М., 2003. С. 54-55.

2 См.: Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

16 слово и типы хронотопических отношений, сохраняет, по Бахтину, и свою вненаходимость изображенному миру, являющуюся условием осуществления эстетического акта как обособленного от других форм «событий бытия».

Исследуя художественные особенности романа различных эпох, Бахтин касается и вопроса о схеме образа человека в произведениях этого жанра. Она представляется ученому реакцией на специфический тип героя «высоких дистанциированных жанров» - «эпического человека», окончательно завершенного и абсолютно равного самому себе, лишенного всякой идеологической и языковой инициативы, сплошь «овнешненного»: «Между его подлинной сущностью и его внешним явлением нет ни малейшего расхождения. Все его потенции. до конца реализованы в его внешнем социальном положении, во всей его судьбе, даже в его наружности; вне этой определенной судьбы и определенного положения от него ничего не остается»1.

Под влиянием смеховой фамильяризации в образ человека была внесена существенная динамика. Народные карнавальные маски могут проделать любую судьбу и фигурировать в любых положениях, но сами они никогда не исчерпываются ими, сохраняя свой веселый «избыток». Эта их особенность и оказала громадное влияние на развитие образа романного героя. Бахтин выводит емкую формулу: человек в романе «или больше своей судьбы, или меньше своей человечности. Он не может стать весь и до конца чиновником, помещиком, купцом, женихом, ревнивцем, отцом и т.п.» Таким образом, эпическая цельность человека в романе распадается сразу по нескольким линиям: герой невоплотим до конца в существующую социально-историческую плоть; появляется существенный разнобой между внешним и внутренним человеком, человеком для самого себя и человеком в глазах других; герой приобретает идеологическую и языковую инициативность, что представляет собой новый и высший тип индивидуализации образа.

1 Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000. С. 225.

2 Там же. С. 228.

Ю.Н. Тынянов в работе «Проблема стихотворного языка» выдвинул концепцию динамического литературного героя. Его подход базируется на категории «единство», которое «.уже совершенно очевидно не является наивно мыслимым статическим единством героя; вместо знака статической целости над ним стоит знак динамической интеграции, целостности. Нет статического героя, есть лишь герой динамический. И достаточно знака героя, имени героя, чтобы мы не присматривались в каждом данном случае к самому герою»1. Развивая указанные идеи, JL Гинзбург прослеживает пути и способы создания «единого» образа героя средствами художественной символики. Исследовательница утверждает: «Единство литературного героя - не сумма, а система, со своими организующими ее доминантами. Литературный герой был бы собранием расплывающихся признаков, если бы не принцип связи - фокус авторской точки зрения.»2

Концепция персонажа, выдвинутая представителями нарратологиче-ской школы, рассматривает его как «сложный, многоаспектный феномен, находящийся на пересечении различных аспектов того коммуникативного целого, каким является художественное произведение»3. В нем выделяется две основные функции - действие и рассказывание - и, соответственно, две возможных для него роли: актора либо рассказчика-нарратора. Впрочем, каждый нарратолог вводит для обозначения названных ролей свои обозначения: «герой» и «историк» у Г. Джеймса, «повествующее Я» и «переживающее», «испытывающее Я» у немецкоязычных теоретиков, «я-рассказывающее» и «я-рассказываемое» - у французских. Роль, которую играет в процессе повествования рассказчик, признается более значительной, нежели функции актора; в соответствии с ней нарраторы подразделяются на протагонистов и 4 персонажей второстепенного значения, «свидетелей» .

1 Тынянов Ю. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965. С. 27. Цит. по: Гинзбург J1. О литературном герое. М., 1979. С. 34.

2 Гинзбург JI. Указ. соч. С. 90.

3 Современное зарубежное литературоведение (страны Западпой Европы и США): концепции, школы, термины: Энциклопедический справочник. М., 1996. С. 98.

4 См.: Ильин И.П. Постмодернизм: Словарь терминов. М., 2001. С. 192-193.

18

Нам представляется, что рассмотрение творческого наследия В. Максимова советского периода в аспекте формирования, функционирования и эволюции образа героя окажется весьма интересным и будет способствовать обогащению филологической науки.

В соответствии с вышеизложенным, актуальность нашей работы обусловлена назревшей необходимостью глубокого и разноаспектного изучения творчества выдающегося русского прозаика В. Максимова, очевидными пробелами в корпусе исследований, посвященных «узким» проблемам его творчества. Рассмотрение эволюции героя в произведениях, относящихся к советскому периоду деятельности писателя, позволит получить более глубокое представление о логике развития творческой системы В. Максимова, а также, в определенной степени, всей русской литературы 1960-1970-х гг., в том числе в аспекте обновления литературных традиций XIX-XX вв., синтеза реалистических и постмодернистских установок.

Объектом диссертационного исследования являются произведения В. Максимова периода 1960-1970-х гг. (повести «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту», «Баллада о Савве»; романы «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда»). Выбор конкретных текстов обусловлен специфическими особенностями их структурирования и идейно-тематического наполнения.

Предметом анализа стали особенности функционирования образа героя в прозе В. Максимова указанного периода.

Цель работы - осуществить многоаспектное исследование эволюции образа героя в прозе В. Максимова 1960-1970-х гг. Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

- выделить характерные для разных периодов творческой деятельности писателя персонажные типы, определить их истоки и специфику воплощения в творчестве В. Максимова;

- раскрыть особенности трансформации писателем существующих в современной ему литературе традиций создания образа героя;

- рассмотреть пути «миграции» персонажей из ранних текстов В. Максимова в более поздние, выявить автореминисценции и автоцитаты;

- охарактеризовать автобиографического героя как особый элемент системы образов произведений В. Максимова, описать приемы его создания;

- выявить повествовательные особенности текстов писателя, обусловливающие воплощение образа героя как фигуры постмодернистской эстетики.

Методологической базой диссертационного исследования является сочетание биографического, историко-функционального, сравнительно-типологического, герменевтического и структуралистского подходов к изучению художественных произведений. Автором диссертации учтены теоретические положения, выдвинутые М.М. Бахтиным, Е.М. Мелетинским, Б.А. Успенским, Р. Бартом, Ж. Женеттом. В работе обобщен опыт исследователей, непосредственно обращавшихся к творчеству В. Максимова: В. Иверни, И.М. Поповой, Т.Е. Жуковой, М.М. Глазковой, А.А. Сенкевич.

Научная новизна работы обусловлена тем, что впервые осуществлен анализ творчества В. Максимова советского периода в аспекте эволюции создания образа героя; охарактеризованы пути структурирования произведений прозаика на основе переосмысления традиций «босяцких» текстов М. Горького и «молодежной прозы», особенности восприятия В. Максимовым приемов постмодернистского письма; ранние повести писателя и романы «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда» рассмотрены комплексно, выявлены реминистемы и автоцитаты.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в вузовских курсах и спецкурсах по истории русской литературы XX в. и литературы русского зарубежья, в спецсеминарах по творчеству В. Максимова, что обусловливает практическое значение работы.

Теоретическая значимость диссертации состоит в способствовании более глубокому осознанию идейно-эстетических изменений, происходящих в литературе последней трети XX столетия.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы Астраханского государственного

20 университета и были изложены на итоговых научных конференциях АГПУ (Астрахань, 2001-2002 гг.), на научно-практической конференции «Современные проблемы русистики и их интерпретация в системе "Школа - вуз"» (АГПУ, 2001 г.), на научной конференции студентов и аспирантов высших учебных заведений Поволжья и Юга России «Современная филология: инновации и традиции» (АГУ, 2006 г.), на Международной научной Интернет-конференции «Художественная литература и религиозные формы сознания» (АГУ, 2006 г.). Материалы исследования отражены в публикациях в сборниках тезисов, статей, в научных журналах.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Прозе В. Максимова 1960-1970-х гг. свойственна эволюция типов главного героя, в общем виде соотносимая с направлением эволюции эстетических взглядов писателя. Герой-маргинал ранних повестей («Мы обживаем землю», «Жив человек», «Стань за черту», «Баллада о Савве»), «выламывающийся» из среды и рвущий все родственные, дружеские, социальные связи, постепенно трансформируется в персонажа вполне социализированного и пребывающего в одиночестве по причине пагубного влияния тоталитарной системы, отнявшей у своего народа истинные ценности и подменившей их «муляжами», способствовавшей гипертрофированным проявлениям «гордыни» и «своеволия» («Дорога», «Семь дней творения»). Оборванные связи восстанавливаются в финале произведений на основе вечных нравственных, а затем и христианских законов. Вершинная ступень описанной эволюции -автобиографический герой романа «Прощание из ниоткуда», который не только переживает описанное перерождение, но и рефлексирует его в своих текстах.

2. Авторский подход к созданию образа героя заключается в последовательном отрицании традиций романтизированного изображения босяков М. Горьким, клишированных сюжетных ситуаций, свойственных произведениям соцреализма, и принципов художественного восприятия действительности, выдвинутых «молодежной прозой» 1960-х гг. В. Максимов отдает явное предпочтение приемам русской классической литературы XIX в., а в бо

21 лее поздних произведениях прибегает к приемам, введенным в литературу авторами постмодернистского толка.

3. Повести и романы В. Максимова советского периода объединяются в художественный комплекс на основе метатекстуальных принципов. В романе «Прощание из ниоткуда» фигурируют персонажи, «прототипы» которых (как с идентичными именами, так и с похожими судьбами) были представлены в более ранних произведениях; их образы конкретизируются, раскрываются с новых сторон, описание их характеров и судеб дополняется немаловажными подробностями.

4. В романе «Прощание из ниоткуда» В. Максимов прибегает к приему раздвоения автобиографического героя, цельный образ которого формируется из двух ипостасей: постепенно взрослеющего Влада и состоявшегося писателя Владислава Самсонова, поясняющего, комментирующего и оценивающего события собственного детства и молодости. Писатель включает героя в круг реальных лиц из своего окружения и «отдает» ему собственные произведения - повести 1960-х гг. и роман «Семь дней творения», - что способствует еще большему сближению автобиографического героя с автором и позволяет считать его полноправным выразителем авторских воззрений и оценок, как общественно-политических, так и творческих.

5. Одним из значимых способов создания образа героя в творчестве В.Максимова 1960-1970-х гг. является система интертекстуальных отсылок к произведениям устного народного творчества, русской и мировой классики. Герой-нарратор романа «Прощание из ниоткуда» вступает в постмодернистские игровые отношения с интертекстовой реальностью, которые выражаются главным образом в активном употреблении разнообразных цитат, в том числе представляющих собой реакцию субъекта повествования на происходящие события.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 206 наименований. Общий объем диссертации - 195 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эволюция героя в творчестве В. Максимова 1960-1970-х гг."

Выводы по главе III

1. В романе «Прощание из ниоткуда» В. Максимов прибегает к приему раздвоения автобиографического героя, цельный образ которого формирует

1 Барт Р. От произведения к тексту // Вопросы литературы. 1988. № 11. Цит. по: Лексикон нон-классики. Художественно-эстетическая культура XX века. С. 488.

2 См.: Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. С. 263-264. ся из двух ипостасей: постепенно взрослеющего Влада - актора и состоявшегося писателя Владислава Самсонова - нарратора, поясняющего, комментирующего и оценивающего события собственного детства и молодости, позиции последнего в большой степени свойственно «всевидение», обусловленное непосредственным владением информацией, которой герой-актор па момент повествования еще не располагает.

2. Адресантом обращений к герою, оформленных во втором лице, оказывается не только писатель Самсонов, но и «голос» родной земли, а также высшая божественная сущность, в общении с которой протагонист, эволюционируя от тотального незнания и отрицания к высшему Знанию, прогрессирует духовно.

3. Разработка проблемы взросления героя заставляет писателя обратиться к возрожденному эстетикой «постреализма» жанровому архетипу романа воспитания; в то же время, в отличие от типично «постреалистических» текстов, герой в конце обретает главную «правду» - необходимость жить по законам христианства.

4. «Новый автобиографизм» романа «Прощание из ниоткуда» проявляется в том, что в тексте фигурирует множество реальных лиц, как прямо названных своими именами, так и «зашифрованных» и узнаваемых по косвенным намекам.

5. Взрослый Владислав Самсонов постоянно соотносится с повествовательной инстанцией имплицитного (абстрактного) автора и в разные моменты повествования присваивает функции нарратора, эксплицитного (фиктивного) автора («письма», «прощальные» и «покаянные» отрывки и т.п.) и, наконец, актора.

6. Принадлежность автобиографического героя к разряду «авторов», творцов собственной художественной реальности делает возможным тот факт, что глубинный повествовательный уровень произведения расширяется за счет включения в сферу «цитируемого мира» дополнительных, «внешних» источников и обретает выходы на уровень более высокого порядка - внутритекстовый уровень абстрактной коммуникативной ситуации.

7. Некоторые биографические подробности из жизни центрального героя Влада Самсонова оказываются почерпнутыми из повестей В. Максимова 1960-х гг. и романа «Семь дней творения», которые представляют собой своеобразный черновик романа «Прощание из ниоткуда», незначительно варьируя изложенные в нем события.

8. Произведения В. Максимова 1960-1970-х гг. формируют художественный комплекс на основе метатекстуальных принципов взаимного комментирования текстов, расширения их идейно-тематического наполнения. Соответственно, образы героев названных произведений конкретизируются, раскрываются с новых сторон, описание их характеров и судеб дополняется немаловажными подробностями.

9. Герой-нарратор романа «Прощание из ниоткуда» вступает в постмодернистские игровые отношения с интертекстовой реальностью. Основным способом выражения подобной игры становится активное употребление разнообразных цитат, в том числе представляющих собой реакцию субъекта повествования на происходящие события, маркирующих несобственно-прямую речь и демонстрирующих непреодоленность цитатного сознания героя.

10.В. Максимов, активно используя в романе «Прощание из ниоткуда» некоторые приемы постмодернистского письма (иронический модус, центон), в то же время дистанцируется от собственно постмодернистской эстетики и закономерно остается в русле реалистической художественной системы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате осуществленного исследования мы пришли к следующим выводам:

Прозе В. Максимова 1960-1970-х гг. свойственна эволюция типов главного героя, в общем виде соотносимая с направлением эволюции эстетических взглядов писателя. Традиционно центральные герои ранних произведений В. Максимова («Мы обживаем землю», «Жив человек», «Стань за черту», «Баллада о Савве») трактуются как «маргиналы» - люди, «находящиеся в промежуточном, пограничном положении между какими-либо социальными группами, утратившие прежние социальные связи и не приспособившиеся к новым условиям жизни». Биографии этих персонажей изобилуют такими вехами, как побег из семьи, детдом, вербовки в самых разных концах страны, плен, тюремное заключение. Необходимость приспособления к подобным жестким условиям вырабатывает у героев схожие принципы жестоко-примитивной, пассивной философии выживания, подразумевающей противопоставление себя окружающей действительности, настороженное и в большой степени презрительное отношение к людям как безликой массе: «Действительность не выносит красивых слов и эффектных положений. Действительность, ей-Богу, укладывается в самую наивную формулу: "цыпленок тоже хочет жить"» (т. 1, с. 105).

Постепенно герой-маргинал в творчестве В. Максимова (повесть «Дорога», роман «Семь дней творения») трансформируется в персонажа вполне социализированного, однако пребывающего в одиночестве по причине пагубного влияния тоталитарной системы, которая отняла у своего народа истинные ценности и подменила их «муляжами» (образы дороги, ведущей в никуда, картонного окорока в витрине магазина). Посвятив жизнь борьбе за «светлое будущее» ради абстрактно понимаемых «грядущих поколений», герой не замечает, что будущее это постепенно становится настоящим, и реальные представители того самого «грядущего поколения» - его родние дети и внуки - глубоко несчастливы в обустроенном для них мире.

Центральным композиционным приемом всех рассмотренных нами произведений В. Максимова оказывается череда встреч героя с самыми разными людьми, каждый из которых вольно или невольно ставит перед протагонистом очередной нравственный «вопрос», приоткрывает некую «правду» о мире, оказывающуюся трагическим откровением. В результате персонаж, «.вот здесь, сейчас, поставленный случайной встречей лицом к лицу с самим собой, со своей совестью. не находил в себе силы отвернуться от того, о чем хотел во что бы то ни стало забыть» (т. 1, с. 155).

В финале произведений оборванные связи восстанавливаются на основе вечных нравственных законов, которые в ранних повестях писателя формулируются в общегуманистическом ключе («Жить по совести», «Жить среди людей и ради людей»), а затем, в романе «Семь дней творения», раскрываются как традиционно христианские. Вершинная ступень описанной эволюции - автобиографический герой романа «Прощание из ниоткуда», который не только переживает описанное перерождение, но и рефлексирует его в своих текстах.

Специфика авторской работы в области создания образа героя заключается в последовательном отрицании ряда общепризнанных литературных традиций. Романтизированное М. Горьким изображение «вольной» жизни босяков и художественное воплощение эстетики мечты, пути ради процесса движения и жизни ради подвига, освоенное «молодежной прозой» 1960-х гг., трансформируются у В. Максимова в вынужденное бродяжничество как одну из немногих возможностей обеспечить выживание себе и своей семье. Концепция общероссийского «бездомья» иллюстрируется в «Семи днях творения» образами оторванных от земли крестьян, не сумевших реализовать себя в чуждых условиях (Левушкины, Митяй Телегин), и молодых интеллигентов, также ощущающих отсутствие внутренней нравственной опоры (Вадим Лашков, Федор Мороз). С другой стороны, писателем художественно обнажена несостоятельность традиционного для литературы соцреализма типа «железного большевика»: его деятельность по глобальному переустройству существующего миропорядка трактуется как гипертрофированное проявление «гордыни» и «своеволия», бесконечные псевдоидеологические споры, восприятие людей как рабочего материала.

В той или иной степени дистанцируясь от названных направлений, В. Максимов отдает явное предпочтение художественным приемам русской классической литературы XIX в., а в более поздних произведениях прибегает к приемам, введенным в литературу авторами постмодернистского толка (иронический модус повествования, центон), в то же время оставаясь в русле реалистической художественной системы

Значимым способом создания образа героя в творчестве В. Максимова являются интертекстуальные отсылки. В романе «Семь дней творения» через соотношение с шекспировским Гамлетом раскрывается внутренняя суть Марка Крепса и - шире - всего молодого поколения, которое, мучительно рефлексируя, стоит перед тем же выбором между местью, новыми революционными преобразованиями либо самоочищением на основе новообретен-ной христианской веры. Образ бакенщика Егора из рассказа 10. Казакова «Трали-вали» высвечивает глубинную суть Вадима Пашкова: фактически, он представляет собой архетип истинно русского характера. Также В. Максимов прибегает к романизированию чужого автобиографического текста: общий контекстуальный фон эпизода в тюремной очереди, скрытые цитаты, а также актуализация сакрального пласта ассоциаций дают основания предполагать, что прообразом описанной в «Семи днях творения» женщины-поэта стала Анна Ахматова как автобиографическая героиня прозаического отрывка «Вместо Предисловия», предпосланного поэме «Реквием».

В романе «Прощание из ниоткуда» вершины своего развития достигает такой заявленный еще в ранней прозе писателя способ структурирования художественного текста, как автоцитация. Определенное число биографических подробностей из жизни центрального героя Влада Самсонова оказывается почерпнутым из повестей В. Максимова 1960-х гг. и романа «Семь дней творения» (грузин Бондо, профессор Жолтовский и др.). Писатель раскрывает «псевдонимы», изображая «прообразы» уже знакомых читателю персонажей; их образы конкретизируются, раскрываются с новых сторон, описание их характеров и судеб дополняется немаловажными подробностями. Предшествующие «Прощанию из ниоткуда» произведения, таким образом, представляют собой своеобразный черновик этого романа, незначительно варьируя изложенные в нем события. Соответственно, повести и романы В. Максимова советского периода объединяются в цельный художественный комплекс на основе метатекстуальных принципов взаимного комментирования текстов, расширения их идейно-тематического наполнения.

В романе «Прощание из ниоткуда» В. Максимов прибегает к приему раздвоения автобиографического героя, цельный образ которого формируется из двух ипостасей: постепенно взрослеющего Влада - актора и состоявшегося писателя Владислава Самсонова - нарратора, который в форме несобственно-прямой речи поясняет, комментирует и оценивает события своего детства и молодости. Архитектоника романа усложняется наличием обращений к герою, оформленных во втором лице. Их адресантом оказывается не только писатель Самсонов, но и «голос» родной земли, а также высшая божественная сущность, в общении с которой протагонист эволюционирует от тотального незнания и отрицания к высшему Знанию.

Специфика образа постепенно взрослеющего Влада-актора заключается в том, что он является автором собственных литературных произведений. Автореминисценции и - в редких случаях - прямое цитирование позволяют утверждать, что произведения Влада если не совпадают, то в большой степени сближены с текстами, создателем которых вне коммуникативной ситуации романа «Прощание из ниоткуда» является конкретный, телесно воплощенный писатель Владимир Максимов, а внутри нее - имплицитный автор, писатель Владислав Самсонов. Таким образом, глубинный повествовательный уровень произведения расширяется за счет включения в сферу «цитируемого мира» дополнительных, «внешних» источников и обретает выходы на внутритекстовый уровень абстрактной коммуникативной ситуации.

Герой-нарратор автобиографического романа В. Максимова вступает в постмодернистские игровые отношения с интертекстовой реальностью. Цен-тонный принцип построения романа «Прощание из ниоткуда» проявляется в таком авторском приеме, как введение в повествование цитат из разнообразных источников (от русской и мировой классики и евангельских текстов до песенного фольклора и официального дискурса эпохи). «Чужое слово» одновременно является маркером несобственно-прямой речи и представляет собой реакцию субъекта повествования на происходящие события. Писатель активно эксплуатирует такие способы структурирования текста, как «нанизывание» и «диалог» цитат, в том числе при демонстрировании непреодолеп-ности цитатного сознания героя. Однако использование подобных приемов совмещается у В. Максимова с дистанцированием от собственно постмодернистской эстетики (например, в части абсолютного доверия к метаповество-ваниям) и сохранением приверженности художественным принципам реализма.

Осуществленное исследование далеко не исчерпывает всей сложности и неоднозначности проблемы создания образа героя в творчестве В. Максимова. В предлагаемой диссертации намечены пути и перспективы рассмотрения всего комплекса прозы писателя, нуждающейся во внимательном прочтении и научном подходе при изучении. Поэтика В. Максимова - перспективный предмет исследования, который долгое время оставался обойденным исследовательским вниманием, и многие аспекты ее литературоведческого анализа только выявляются.

Список научной литературыДмитриева, Юлия Леонидовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Максимов, В. Е. Собрание сочинений : в 8 т. / В. Е. Максимов ; худож. оформл. И. Сайко.-М.: Терра, 1991-1993.-ISBN 5-85255-038-8.

2. Т. 1 : Мы обживаем землю ; Жив человек ; Дорога ; Стань за черту ; Баллада о Савве. 400 с. - ISBN 5-85255-030-2. Т. 2 : Семь дней творения.-512 с.-ISBN 5-85255-031-0. Т. 3 : Карантин. - 368 с. - ISBN 5-85255-032-9.

3. Т. 4 : Прощание из ниоткуда : кн. I. Памятное вино греха. 432 с. -ISBN 5-85255-033-7.

4. Т. 5 : Прощание из ниоткуда : кн. II. Чаша ярости. 272 с. - ISBN 5-85255034-5.

5. Т. 6 : Ковчег для незваных. 287 с. - ISBN 5-85255-035-3. Т. 7 : Заглянуть в бездну : роман ; Как в саду при долине : маленькая повесть. - 272 с. - ISBN 5-85255-036-1. Т. 8 : Пьесы. - 464 с. - ISBN 5-85255-037-Х.

6. Т. 9, дополнительный : Публицистика. 384 с. - ISBN 5-85255-234-8.

7. Антология бардовской песни / авт.-сост. Р. Шипов. М. : Изд-во Эксмо, 2006. - 896 с, ил. - ISBN 5-699-09550-0.

8. Аксенов, В. Звездный билет / В. Аксенов // Апельсины из Марокко. М. : Изограф ; ЭКСМО-пресс, 2001. С. 181-332. - ISBN 5-87113-086-0 (Изограф) ; ISBN 5-04-006649-Х (Эксмо-Пресс).

9. Аксенов, В. Коллеги / В. Аксенов // Апельсины из Марокко. М. : Изограф ; ЭКСМО-пресс, 2001. С. 5-180. - ISBN 5-87113-086-0 (Изограф) ; ISBN 5-04-006649-Х (Эксмо-Пресс).

10. Ахматова, А. Собрание сочинений : в 6 т. Т. 3. Поэмы. Pro domo mea. Театр / А. Ахматова ; сост., подгот. текста, коммент. и статья С. А. Коваленко.-М. гЭллис Лак, 1998.-768 с.-ISBN5-88889-031-6.

11. Горький, А. М. Избранные произведения : в 3 т. / А. М. Горький. М. : Худож. лит., 1976.-Т. 1. 1892-1931.-429 с.176

12. Горький, М. На дне. Картины. Четыре акта / М. Горький // Поли. собр. соч.: в 25 т. Т. 7. Пьесы, драматические наброски. 1897-1906. М., 1970.

13. Казаков, 10. П. Трали-вали /10. П. Казаков // Во сне ты горько плакал : рассказы / сост. Т. М. Судник. М. : Современник, 2004. - С. 183-193. -(Золотое перо России). - ISBN 5-270-01312-6.

14. Пушкин, А. С. Собр. соч. : в 10 т. / А. С. Пушкин. М. : Правда, 1981. -Т. 2.-416 с.

15. Рылеев, К. Ф. Сочинения: Стихотворения и поэмы ; Проза ; Письма / К. Ф. Рылеев ; сост., вступ. ст., коммент. С. А. Фомичева. JI. : Худож. лит., 1987.-416 е., 1 л. портр.

16. Толстой, JI. Н. Война и мир. Т. 3-4 / JI. Н. Толстой ; примеч. JI. Д. Опульской.-М.: Худож. лит., 1979.

17. Авдеева, Е. В. Поэтико-философская картина мира в романе Владимира Максимова «Карантин» : автореф. дис. . канд. филол. наук / Авдеева Елена Владимировна. Елец, 2004. - 13 с.

18. Агеносов, В. В. Генезис философского романа: учебное пособие / В. Агеносов. М.: МГПИ им. В. И. Ленина, 1986. - 131 с.

19. Агеносов, В. В. Литература русского зарубежья (1918-1996) / В. В. Агеносов. М. : Терра. Спорт, 1998. - 543 е., ил. - ISBN 5-93127002-7.

20. Ананичев, А. Заглянуть в бездну / Александр Аианичев // Литературная Россия. 2003. - 7 марта. - С. 14.177

21. Аннинский, JI. Опровержение одиночества / Л. Аннинский // Новый мир. 1971. -№ 4. - С. 237-241. - Рец. на кн.: Максимов В. Мы обживаем землю. Повести / В. Максимов. - М.: Советская Россия, 1970. - 304 с.

22. Аннинский, Л. О спектакле «Жив человек» / Л. Аннинский // Театр. -1965.-№ 10.

23. Аннинский, Л. Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники. : К диалектике поколений в русской культуре / Л. Аннинский // Литературное обозрение. 1991. - № 4. с. 10-14. - ISSN 0321-2904.

24. Апухтина, В. А. Современная советская проза (60-70-е годы) : учеб. пособие для филол. фак-тов ун-тов / В. А. Апухтина. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Высшая школа, 1984. - 272 с.

25. Афанасьев, А. Юность Максимова : опальный писатель вернулся на родину / А. Афанасьев // Коме, правда. 1990. - 30 дек. - С. 6.

26. Баклыков, А. В. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Кочевание до смерти» : дис. . канд. филол. наук / А. В. Баклыков. -Тамбов, 2000.- 189 с.

27. Барт, Р. От произведения к тексту / Р. Барт // Вопросы литературы. -1988. -№ 11.

28. Бахтин, М. М. Эпос и роман / Михаил Бахтин. СПб. : Азбука, 2000. -304 с.-ISBN 5-267-00273-9.

29. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. Бахтин ; сост. С. Г. Бочаров ; текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина ; примеч. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. М. : Искусство, 1979. - 424 с. - (Из истории сов. эстетики и теории искусства).

30. Берзер, А. Победил человек / А. Берзер // Новый мир. 1963. - № 4. -С. 253-255.

31. Бондаренко, В. Молитва о всех заблудших. Христианская проза Владимира Максимова / В. Бондаренко // День. 1992. -№ 29.

32. Бочаров, А. Две оттепели : вера и смятение / А. Бочаров // Октябрь. -1991. № 6. - С. 186-193. - ISSN 0132-0637.

33. Бочаров, А. Рождено современностью / А. Бочаров // Новый мир. -1981.-№ 8.-С. 227-246.

34. Бушин, В. Спор века / В. Бушин // Звезда. 1963. - № 4. - С. 195-200.

35. Вайль, П. Страна слов / П. Вайль, А. Генис // Новый мир. 1991. - № 4. -С. 239-251.-ISSN0130-7673.

36. Вартанова, Jl. Е. Художественная концепция личности в творчестве

37. B. Максимова : дис. . канд. филол. наук / Jl. Е. Вартанова. Армавир, 2001.- 160 с.

38. Ваша страна : интервью с писателем В. Максимовым / взял О. Пивоваров; записала О. Дубинская. // Театральная жизнь. 1991. - № 23.1. C. 11,29-31.

39. Векуа, Н. Н. «Семь дней творения» в контексте судьбы и творчества писателя Владимира Максимова / Н. Н. Векуа // Вестник РУДН. Сер. Литературоведение. Журналистика. 2003-2004. - № 7-8. - С. 21-26. -ISSN 0869-8732.

40. В.Е. Максимов: «надежды не теряю.» // Трезвость и культура. 1991. -№8.-С. 28-31.

41. Венок памяти Владимира Максимова // Континент. М. - Париж, 1995.-№2(84).-С. 13-34.

42. Виленкин, В. Я. В сто первом зеркале (Анна Ахматова) / В. Я. Вилен-кин. М.: Сов. писатель, 1987. - 320 с.

43. Виноградов, И. Кочевание до смерти. / Игорь Виноградов // Континент. М. - Париж, 1995. - № 2 (84). - С. 9-12.

44. Виноградов, И. Между отчаянием и упованием / Игорь Виноградов // Континент. М. - Париж, 1995.-№ 1 (83).-С. 299-331.

45. Владимир Максимов: «Должен прийти новый художник» // Радикал. -1991.-№26.-С. 1; 4.

46. Владимир Максимов: «Если весь организм больной, то.» : беседа с писателем В. Максимовым / записал А. Рафиков. // Театральная жизнь. -1990. -№ 16.-С. 15-17.

47. Владимир Максимов: «Закон земного притяжения для всех одинаков» : беседа с писателем В. Максимовым / записала Раиса Минакова. // Книжное обозрение. 2000. - 24 янв. - С. 5.

48. Владимир Максимов: Идти к национальному согласию : интервью с писателем В. Максимовым / беседовал Е. Аверин. // Книжное обозрение. -1990.-2 нояб. С. 7.

49. Владимир Максимов: «Из жалости я должен быть суровым.» // Коме, правда. 1991. - 7 сент. - С. 5.

50. Владимир Максимов: «Изменение нравственного климата мы с этого начинали.» : беседа с В. Максимовым / вела О. Адрова. // Студ. меридиан.- 1990.-№ 8.-С. 9-10.

51. Владимир Максимов: Из России я не уехал / беседовал С. Самохвалов // Рос. газета. -1991.-8 июня. С. 4.

52. Владимир Максимов: «Конец красной эпохи» : беседа с писателем В.Максимовым / беседовала И. Горюнова. // Рос. вести. 1993. -№ 134.-С. 2.

53. Владимир Максимов: «Литература там, где есть боль» : беседа с писателем / записал Ю. Рябинин. // Лит. газета. 1994. - 9 марта. - С. 5.

54. Владимир Максимов: Меня пугает непримиримость позиций // Лидер. -1990. № 12.-С. 25-28.

55. Владимир Максимов: «Мы все на одной льдине» // Труд. 1991. -17 окт. - С. 5-6.

56. Владимир Максимов: «Мы думали, что начинаем новую эпоху.» : с редактором журнала «Континент» беседует корреспондент «ЛГ» Александр Зотиков // Лит. газета. 1990. - 9 мая. - С. 5.

57. Владимир Максимов: «Мы снова сползаем в XIX век» // Коме, правда. -1992.-27 марта.

58. Владимир Максимов: «Надо признаться все мы жертвы.» / Феликс Медведев // Книжное обозрение. - 1990. - 6 апр. - С. 8.

59. Владимир Максимов: «Неужели это колокол наших похорон?.» : беседа с писателем / записал В. Кожемяко. // Правда. 1994. - 16 февр.180

60. Владимир Максимов: Нужно общенациональное примирение // Известия.-1990.-4 мая.-С. 3.

61. Владимир Максимов: «примирить "правых" и "левых"» // Рос. газета. -1991.-22 нояб. С. 5.

62. Владимир Максимов: «Радикализм в России смертельно опасен» : интервью с В. Максимовым, диссидентом / взяла И. Горюнова. // Рос. вести. 1993.-№ 10.-С. 4.

63. Владимир Максимов: «Сделать шаг навстречу друг другу.» : / ведущий рубрики Александр Щуплов // Книжное обозрение. 1991. - № 17. -С. 8-9.

64. Владимир Максимов: «Я все же надеюсь на чудо.» : разговор с читателями / записал А. Борисов. // День. 1992. - № 5. - С. 6.

65. Владимир Максимов: «Я встречусь со всеми» // Моск. новости. 1990. -№ 17. - С. 11.

66. Владимир Максимов: «Я обвиняю в первую очередь себя.» : беседа с писателем В. Максимовым / записала JI. Звонарева. // Лит. Россия. -1995.- 13 янв.-С. 4.

67. В одиночку из беды не выскочить : беседа с писателем В.Е. Максимовым / записали Е. Белостоцкая, В. Константинов. // Труд. -1991.-5 янв.

68. Всегда и везде остаюсь россиянином : беседа с писателем В. Максимовым / вела Л. Фомина. // Моск. правда. 1990. - 25 апр.

69. Генис, А. Иван Петрович умер : статьи и расследования / Александр Генис ; вступ. ст. М. Эпштейна. М. : Новое литературное обозрение, 1999. - 336 е., ил. - ISBN 5-86793-077-7.

70. Гинзбург, Л. О литературном герое / Лидия Гинзбург. М. : Сов. писатель, 1979.-224 с.

71. Гинзбург, Л. Я. О психологической прозе / Л. Гинзбург. Л. : Худож. лит., 1977.-448 с.

72. Глазкова, М. М. Писатели русского зарубежья. Владимир Емельянович Максимов / М. М. Глазкова // Русская словесность : науч.-метод. журнал. 2005. - № 8. - С. 33-40. - ISSN 0868-9539.

73. Глазкова, М. М. Роман Владимира Максимова «Семь дней творения» : проблематика, система образов, поэтика : автореф. дис. . канд. филол. наук / Глазкова Марина Михайловна. Тамбов, 2004. - 14 с.

74. Глед Дж. Беседы в изгнании: Русское зарубежье / Д. Глед. М. : Изд-во «Книжная палата», 1991.-320 с. - ISBN 5-7000-0294-9.

75. Глинкин, П. Темы герои - конфликты / П. Глинкин // Звезда. - 1963. -№ 3. - С. 207-212.

76. Дзиов, А. Р. Проза Владимира Максимова : дис. . канд. филол. наук /

77. A. Р. Дзиов. СПб., 1994. - 160 с.

78. Добренко, Е. Фундаментальный лексикон : Литература позднего сталинизма / Е. Добренко // Новый мир. 1990. - № 2. - С. 237-250.

79. Долженков, П. Н. Существует только человек : О пьесе А. М. Горького «На дне» / П. Н. Долженков // Литература в школе. 1990. - № 5. -С. 39-49.-ISSN 0130-3414.

80. Драгомирецкая, Н. В. Автор и герой в русской литературе XIX-XX веков / Н. Драгомирецкая. М.: Наука, 1991. - 372 с. - ISBN 5-02-011457-Х.

81. Дуда, К. Власть и народ. Творчество Владимира Максимова / К. Дуда. -Краков : Ягеллонский университет, 2001.

82. Женетт, Ж. Фигуры: Работы по поэтике : в 2 т. / Ж. Женетт ; пер. с фр. И. Стафф ; общ. ред. и вступ. ст. С. Зенкина. М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1998.-ISBN 5-8242-0065-3.

83. Жирмунский, В. М. Введение в литературоведение : курс лекций /

84. B. Жирмунский ; под ред. 3. И. Плавскина, В. В. Жирмунской. СПб. : Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. - 440 с. - ISBN 5-288-01445-0.

85. Жолковский, А. К. Блуждающие сны и другие работы / А. Жолковский. -М.: Наука, 1994.-428 с.-ISBN5-02-017743-1.

86. Жукова, Т. Е. «Герой нашего времени» в ранних повестях В. Максимова/ Т. Е. Жукова // Лермонтовское наследие в самосознании XXI столе182тия : сборник материалов Международной научно-практической конференции. Пенза, 2004. - С. 39-41.

87. Жукова, Т. Е. Особенности пространственно-временных отношений в повестях Владимира Максимова / Т. Е. Жукова // Художественное слово в современном мире : сборник научных статей. Тамбов : ПБОЮЛ Бирюкова М.А., 2005. - Вып. 8. - С. 49-52.

88. Жукова, Т. Е. Поэтико-философский аспект повестей Владимира Максимова 1960-х годов : автореф. дис. . канд. филол. наук / Жукова Татьяна Евгеньевна. Тамбов, 2004. - 13 с.

89. Жукова, Т. Е. Проблема исцеления души в повести В. Максимова «Жив человек» / Т. Е. Жукова // Гуманитарные науки: проблемы и решения : межвузовский сборник науч. статей. СПб. : Нестор, 2004. - Вып. 2. -С. 216-219.

90. Жукова, Т. Е. Проблематика романа В. Максимова «Ковчег для незваных» / Т. Е. Жукова // Труды ТГТУ : сборник научных статей молодых ученых и студентов. Тамбов : Изд-во Тамбовского гос. техн. ун-та, 2004. - Вып. 16. - С. 125-128. - ISBN 5-8265-0094-8.

91. Затонский, Д. Художественные ориентиры XX века / Д. Затонский. М.: Сов. писатель, 1988.-413 с.-ISBN 5-265-01020-3.

92. Золотусский, И. Оборвавшийся звук / И. Золотусский // Смена. 1997. -№ 4. - С. 47-60. - ISSN 0131 -6656.183

93. Золотусский, И. Рецензия на повесть В. Максимова «Стань за черту» / И. Золотусский // Юность. 1967. - № 5.

94. Зубарева, Е. Ю. Проза русского зарубежья (1970-1980-е годы): В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам / Е. Ю. Зубарева. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 112 с. - (Перечитывая классику).-ISBN 2-211-04076-7.

95. Ильинский, А. А. Роль и функции фразеологических единиц в романе В.Максимова «прощание из ниоткуда» : автореф. . дис. канд. филол. наук / Ильинский Алексей Александрович. Тамбов, 2004. - 15 с.

96. Иванова, Л. Еще раз о зле и добре / Ленина Иванова // Знамя. 1963. -№3.- С. 215-217.

97. Иверни, В. Постижение (о творчестве В. Максимова) / Виолетта Иверни // Вестник русского христианского движения. Париж - Нью-Йорк -Москва, 1978.-№ 126.-С. 103-123.

98. Издатель Мария Розанова: «А кормят меня графоманы.» : Электронный ресурс. / беседу вел Евгений Степанов. Режим доступа: www.futurum-art.ru/interviews/rosanova.php, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

99. Ковалев, А. Г. Психология литературного творчества / А. Ковалев. М.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1960. - 136 с.

100. Кормилов, С. И. Поэтическое творчество Анны Ахматовой / С. И. Корми-лов. 2-е издание. - М.: Изд-во МГУ, 2000. - 128 с. - (Перечитывая классику).-ISBN 5-211-04275-1.

101. Костелянец, Б. Творческая индивидуальность писателя / Б. Костелянец. -Л.: Сов. писатель, Ленингр. отд., 1960.

102. Краснов-Левитин, А. Владимир Максимов / А. Краснов-Левитин // Два писателя. Париж : Поиски, 1983.-С. 124-197.

103. Культура русского зарубежья : беседа с писателем В. Максимовым / записала Т. Земскова. // Телевидение и радиовещание. 1990. - № 5. -С. 29-33.

104. Лебедев, А. Современная литература русской диаспоры во Франции? (инвентаризация) Электронный ресурс. / Андрей Лебедев. Режим доступа: www.nlo.magazine.ru/dog/gent/mainl9.html, свободный. - Заглавие с экрана. - Яз. рус.

105. Лейдерман, Н. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме / Н. Лейдерман, М. Липовецкий // Новый мир. 1993. - № 7. - С. 233-252.-ISSN 0130-7673.

106. Липовецкий, М. Н. Русский постмодернизм. (Очерки исторической поэтики) : монография / М. Н. Липовецкий ; науч. ред. проф. Н. Л. Лейдерман ; Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 1997. - 317 с. - ISBN 57186-0363-4.

107. Липовецкий, М. Совок-блюз : Шестидесятники сегодня / М. Липовецкий //Знамя. 1991. -№ 9. - С. 226-236. - ISSN 0130-1616.

108. Литвинов, В. «Во имя консолидации национального сознания» : выступление на церемонии вручения В. Максимову премии Фонда «Вехи» (посмертно), Москва. / Василий Литвинов // Книжное обозрение. -1995.-6 июня.-С. 10.

109. Литвинов, В. Прозрение : к выходу собрания сочинений Вл. Максимова / Василий Литвинов // Книжное обозрение. 1994. - 3 мая. - С. 9.

110. Литературное зарубежье: национальная литература две или одна? Вып. 2. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 246 с. - ISBN 5-9208-0113-1.

111. Лотман, 10. М. Об искусстве : Структура художественного текста. Семиотика, кино и проблемы киноэстетики. Статьи. Заметки. Выступления (1962-1993) / Ю. Лотман. СПб. : Искусство-СПб, 1998. - 702 с. -ISBN 5-210-01523-8.

112. Лотман, 10. М. О русской литературе /10. Лотман. СПб. : Искусство-СПб, 1997. - 845 с. - ISBN 5-210-01517-3.

113. Маневич, Г. Один вне двора посреди неба : к 70-летию Владимира Максимова / Галина Маневич // Континент. Париж - М., 2000. -№4 (106).-С. 271-281.

114. Марамзин, В. Русский роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда» / В. Марамзин // В литературном зеркале: о творчестве Владимира Максимова. Париж - Нью-Йорк : Третья волна, 1986. - С. 73-84.

115. Марченко, А. Этимология шестидесятых / А. Марченко // Согласие. -1993.-№4.-С. 179-192.

116. Мелетинский, Е. М. Избранные статьи. Воспоминания / Е. М. Меле-тинский ; отв. ред. Е. С. Новик. М. : Российский гос. гуманит. ун-т, 1998. - 576 с. - ISBN 5-7281-0238-7.

117. Мелетинский, Е. М. О литературных архетипах / Е. М. Мелетинский. -М. : Российск. гос. гуманитарный ун-т, 1994. 136 е. - (Чтения по истории и теории культуры ; вып. 4).

118. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. 3-е изд., репринтное. - М. : Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. - 407 с. - ISBN 5-02-017878-0.

119. Милыптейн, И. Старый человек со свечою в руке беседа с В. Максимовым. / И. Милынтейн // Огонек. 1991. - № 24. - С. 18—19. — ISSN 0131-0097.

120. Митин, Г. Евангелие от Максима / Генрих Митин // Литература в школе. 1989. -№ 4. - ISSN 0130-3414.

121. Мотыгин, С. Ю. Прямая линия?. : Эволюция прозы В. Маканина : монография / С. 10. Мотыгин. 2-е изд., испр. и доп. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2005. - 102 с. - ISBN 588200-807-7.

122. Мы все на одной галере : беседа с писателем В.Е. Максимовым / записала Л. Фомина. // Социальная защита. 1991. -№ 4. - С. 38-40.

123. Мы не в изгнаньи, мы в посланьи. : беседа с писателем

124. Не принимаю такую борьбу : интервью с В. Максимовым / взяла М. Губанцева. // Учит, газета. 1990. - № 1. - С. 7.

125. Недзвецкий, В. А. Возврат к жизни : Лирическая новеллистика Юрия Казакова / В. А. Недзвецкий // Литература в школе. 2001. - № 2. -С. 20-25.-ISSN0130-3414.

126. Незабудкина, Е. В. Концепт «железного пути» России в романе В. Максимова «Карантин» / Е. В. Незабудкина // Художественное слово в современном мире : сборник научных статей. Тамбов : Изд-во Тамбовского гос. техн. ун-та, 2001. - с. 37-38

127. Немзер, А. «Из тяжести недоброй.»: О романе Владимира Максимова «Семь дней творения» / А. Немзер // Лит. газета. 1991. - 17 апр. -С. 10.

128. Нинов, А. Где начинается горизонт? / А. Нинов // В литературном зеркале: о творчестве Владимира Максимова. Париж - Нью-Йорк : Третья волна, 1986. - С. 262-263.

129. Осетров, Е. Поэзия и проза «Тарусских страниц» / Е. Осетров // Литературная газета. 1962. - 9 янв. - С. 2, 4.

130. Павловский, А. И. Анна Ахматова : Жизнь и творчество / А. И. Павловский. М.: Просвещение, 1991. - 192 с.: ил. - ISBN 5-09-003244-0.

131. Петелин, В. Россия любовь моя (По страницам современной русской прозы) / Виктор Петелин // Волга. - 1969. - № 3. - С. 156-182.

132. Пономарев, Е. Толцыте и отверзется. : Оправдание Владимира Максимова / Е. Пономарев // Звезда. - 1999. - № 9. - С. 217-224.

133. Попова, И. М. Культурные коды в поздней прозе В. Максимова / И. М. Попова // Русская литература и философия: постижение человека : материалы II Всероссийской конференции (Липецк, 6-8 октября 2003 г.): в 2 ч. Липецк, 2004. - Ч. 2. - С. 173-178.

134. Попова, И. М. Особенности повествования в поздней прозе В. Максимова / И. М. Попова // Русский язык и исторические судьбы современности : второй Международный конгресс исследователей : труды и материалы. М., 2004. - С. 643-644.

135. Попова, И. М. Проблемы современной русской литературы : курс лекций / И. М. Попова, Л. Е. Хворова. Тамбов : Изд-во Тамбовского гос. техн. ун-та, 2004. - 104 с. - ISBN 5-8265-0279-5.

136. Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки / Владимир Пропп; науч. ред., текстолог, коммент. И. В. Пешкова. М. : Лабиринт, 2002. - 336 с. - ISBN 5-87604-008-8.

137. Прошлое, настоящее, будущее России : Первые Чтения памяти Владимира Максимова «От диссидентства к демократии» // Континент. -1996.-№ 2 (88).-С. 213-238.

138. Пугач, А. В гостях у «Континента» / А. Пугач // Юность. 1989. -№ 12. - С. 80-84. - ISSN 0132-2036.

139. Ржевский, Л. Триптих В.Е. Максимова. Алгебра и гармония / Л. Ржевский // Грани. Франкфурт, 1978. - Т. XXXIII, № 9. - С. 96-124.

140. Рыбаков, А. Из Парижа! Понятно?! : Анатолий Рыбаков возражает Владимиру Максимову // Лит. газета. 1990. - 16 мая. - С. 7.

141. Рымарь, Н. Поэтика романа / Н. Рымарь ; под ред. доц. С. А. Голубко-ва. Куйбышев : Изд-во Сарат-го ун-та, Куйбышевский филиал, 1990.-252 с.

142. Рябинин, 10. Да взыдет к небесам: 26 марта исполняется 5 лет со дня смерти Владимира Емельяновича Максимова / Юрий Рябинин // Литературная Россия. 2000. - 24 марта. - С. 11.

143. Савушкина, Н. Н. Роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда»: типология жанра : автореф. дис. . канд. филол. наук / Савушкина Наталья Николаевна. Тамбов, 2002. - 14 с.

144. Савушкина, Н. Н. «Слово» А. С. Пушкина в романе В. Максимова «Прощание из ниоткуда» / Н. Н. Савушкина // Художественное слово в современном мире : сборник научных статей. Тамбов : Изд-во Тамбовского гос. техн. ун-та, 2001. - С. 38-40.

145. Светов, Ф. Жив человек / Ф. Светов // Известия. 1962. - № 250.

146. Светов, Ф. О молодом герое / Ф. Светов // Новый мир. 1967. - № 5. -С. 218-232.

147. С душевной болью за Россию : беседа с писателем В. Максимовым : публикация / записал В. Большаков ; послеслов. А. Ильина. // Правда. -1995. 25 марта. - С. 6 ; 28-29 марта. - С. 6.189

148. Семенова, Г. П. Наш современник герой литературы / Г. П. Семенова ; науч. ред. И. Н. Ивойлова. - JI.: Знание, 1984. - 32 с.

149. Сенкевич, А. В. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Семь дней творения» : автореф. дис. . канд. филол. наук / Сенкевич Анна Викторовна. Тамбов, 2004. - 13 с.

150. Смирнов, И. П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Пастернака / И. П. Смирнов. -СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1995.

151. Смирнова, JI. А. «С яростью и состраданием любить тебя Россия!» / JI. А. Смирнова // Литература в школе. - 1995. - № 6. - С. 25-28. -ISSN 0130-3414.

152. Современное русское зарубежье / сост., вступ. ст., справ, и метод, материалы П. В. Басинского, С. Р. Федякина. М.: Олимп ; ООО «Фирма "Издательство ACT"», 1998. - 528 с. - (Школа классики). - ISBN 57390-0621-Х (Олимп); ISBN 5-273-00349-4 (ACT).

153. Список книг, не подлежащих распространению в книготорговой сети : библиографический указатель. М., 1981.

154. Стахова, Л. Л. Тема «личность и история» в романе Владимира Максимова «Заглянуть в бездну» / Л. Л. Стахова // Художественное слово в современном мире : сборник научных статей. Тамбов : Изд-во Тамбовского гос. техн. ун-та, 2001. - с. 36-37.

155. Степанян, К. Реализм как заключительная стадия постмодернизма / К. Степанян // Звезда. 1992. - № 9. - С. 175-187. - ISSN 0321 -1878.

156. Стыдно ли быть русским патриотом : беседа с писателем В.Максимовым / записал А. Афанасьев. // Коме, правда. 1990. -29 мая.

157. Теоретическая поэтика: понятия и определения : хрестоматия для студентов филологических факультетов / авт.-сост. Н. Д. Тамарченко. -М. :РГГУ, 1999.-286 с.

158. Терц А. Что такое социалистический реализм / Абрам Терц // Литературное обозрение. 1989. - № 8. - С. 89-100.

159. Тимина, С. И. Русская литература XX века: школы, направления, методы творческой работы / С. И. Тимина. СПб. : Логос, 2002. - 586 с. -ISBN 5-87288-220-3.

160. Тодоров, Ц. Поэтика / Цветан Тодоров // Структурализм: «за» и «против» : сб. статей : пер. с англ., фр., нем., чеш., польск. и болг. яз. / под ред. Е. Я. Васина и М. Я. Полякова ; предисл. В. П. Крутоуса. М. : Прогресс, 1975.-С. 37-113.

161. Туроверова, Д. В гостях у писателя Владимира Максимова / Д. Туроверова // Говорит и показывает Москва. 1990. - № 9. - С. 4.

162. Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Тынянов. -СПб.: Азбука-классика, 2001. 512 с. - ISBN 5-352-00047-8.

163. Удодов, А. Б. М. Горький. Преодоление мифа / А. Б. Удодов // Литература в школе. 1991. -№ 4. - С. 79-87. - ISSN 0130-3414.

164. Укачин, Б. «Жив человек.» : Вспоминая Владимира Максимова / Борис Укачин // Книжное обозрение. 1995. - 15 авг. - С. 10.

165. Успенский, Б. А. Поэтика композиции / Борис Успенский. СПб. : Азбука, 2000. - 352 с. - ISBN 5-267-00280-1.

166. Фоменко, JL Н. Черты времени: Идеи и характеры в прозе 60-х годов / Лидия Фоменко. -М.: Сов. писатель, 1970.-296 с.

167. Хализев, В. Е. Теория литературы : учеб. / В. Е. Хализев. 2-е изд. -М.: Высш. школа, 2000. - 398 с. - ISBN 5-06-003356-2.

168. Храпченко, М. Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы / М. Храпченко. М.: Сов. писатель, 1972. - 406 с.

169. Шахова, Л. А. Архетип Марии в романах Владимира Максимова / Л. А. Шахова // Художественное слово в современном мире : сборник науч. статей. Тамбов : ПБОЮЛ Бирюкова М.А., 2005. - Вып.8. -С. 42-46.

170. Шахова, Л. А. Диалог с вечностью в романах В. Максимова / Л. А. Шахова // Материалы V Всероссийских чтений «Оптина пустынь и русская культура», посвященных братьям Киреевским (11-14 мая 2004 г.). Калуга - Оптина пустынь : ИД «Эйдос», 2004. - С. 58-61.

171. Шахова, Л. А. Романтизм в прозе Владимира Максимова / Л. А. Шахова // Гуманитарные науки: проблемы и решение : межвузовский сборник науч. статей. СПб.: Нестор, 2004. - Вып. 2. - С. 211-216.

172. Шахова, J1. А. Функции интертекста в романистике Владимира Максимова (на примере романа «Ковчег для незваных»): дис. . канд. филол. наук / J1. А. Шахова. Тамбов, 1999. - 162 с.

173. Шелгунова, Jl. Н. Способы передачи рече-жестового поведения персонажей в повествовательном художественном тексте / J1. Шелгунова // Филологические науки. 1991. -№ 4. - С. 61-70. - ISSN 0130-9730.

174. Шмид В. Нарратология / В. Шмид. М. : Языки славянской культуры, 2003. - 312 с. - (Studia philologica). - ISBN 5-94457-082-2.

175. Щуплов, А. «Я христианский анархист: мне будет неудобно при самой идеальной власти.» : 27 ноября исполнилось бы 70 лет писателю Владимиру Максимову / А. Щуплов // Независимая газета. - 2000. -25 нояб. - С. 9.

176. Эпштейн, М. Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX -XX веков / М. Эпштейн. М. : Сов. писатель, 1988. - 416 с. - ISBN 5265-00166-2.

177. Юдин, В. Кровавое безвременье / Владимир Юдин // Лит. Россия. -1993.-29 окт.-С. 11.

178. Юдин, В. Обо всем у него болела душа / В. Юдин // Литература в школе. 1995. - № 6. - С. 28-31. - ISSN 0130-3414.

179. Я без России ничто : беседа с русским писателем В. Максимовым / записал В. Морозов.//Наш современник. - 1993.-№ 11.-С. 161-169.

180. Биккулова, И. Краткий путеводитель по русскому литературному зарубежью / И. Биккулова, Б. Ланин. М., 1993.

181. Вронская, Д. Кто есть кто в России и бывшем СССР : выдающиеся личности б. Сов. Союза, России и эмиграции / Д. Вронская, В. Чугу-ев.-М., 1994.

182. Грушко, Е. А. Энциклопедия русских имен / Е. А. Грушко, Ю. М. Медведев. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.- 632 с. - ISBN 5-04-004751 -7.193

183. Ильин, И. П. Постмодернизм : словарь терминов / Илья Ильин ; науч. ред. А. Е. Махов. М. : ИНИОН РАН (отдел литературоведения) - IN-TRADA, 2001. - 386 с. - ISBN 5-87604-044-4.

184. Керлот, X. Словарь символов / Хуан Эдуардо Керлот. М. : REFL-book, 1994. - 608 с. - ISBN 5-87983-014-4.

185. Краткий словарь современных понятий и терминов. 2-е изд. / Н. Т. Бу-нимович, Г. Г. Жаркова, Т. А. Корнилова и др. ; сост. и общ. ред.

186. B. А. Макаренко. -М., 1995.

187. Культурология. XX век : энциклопедия : в 2 т. / глав, ред., сост. и автор проекта С. Я. Левит. СПб.: Университетская книга ; ООО «Алетейя», 1998.-ISBN 5-7914-0027-6.

188. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Нико-люкина ; Ин-т научной информации по общественным наукам РАН. -М.: НПК «Интелвак», 2001. 1600 стб.

189. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М.: Сов. энциклопедия, 1987. - 752 с.

190. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века/ под ред. В. В. Бычкова. М. : «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. - 607 с. - (Серия «Summa culturologiae»).

191. Постмодернизм : энциклопедия / сост. и науч. ред. А. А. Грицанов, М. А. Можейко. Минск : Интерпрессервис ; Книжный Дом, 2001. -1040 с. - (Мир энциклопедий). - ISBN 985-6656-05-2 ; ISBN 985-428430-1.

192. Руднев, В. П. Словарь культуры XX века / В. Руднев. М. : Аграф, 1997. - 384 с. - ISBN 5-7784-0034-9.

193. Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л. И. Тимофеев и

194. C. В. Тураев. -М.: Просвещение, 1974. 510 с.

195. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины : энциклопедический справочник / сост. и науч. ред. И. П. Ильин, Е. А. Цурганова. М. : Интрада -ИНИОН, 1996.-319 с. - ISBN 5-248-00162-5.194

196. Тресидцер, Дж. Словарь символов / Дж. Тресиддер ; пер. с англ. С. Палько. М. : ФАИР-ПРЕСС, 1999. - 448 с. : ил. - ISBN 5-81830049-8.

197. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / авт.-сост. В. Андреева, В. Куклев, А. Ровнер ; общ. ред., маргиналии А. Егазаров. М. : Ло-кид ; Миф, 2000. - 576 с. - («AD MARGINEM»). - ISBN 5-320-00305-6.