автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Философия истории в прозе Хосе Хименеса Лосано

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Коврова, Анна Владимировна

Введение. I. Творчество и личность Хосе Хименеса Лосано в контексте литературной ситуации в Испании второй половины XX века.

1. Литературный процесс в Испании 1960 - 90-х годов.

2. Формирование творческой личности X. Хименеса Лосано.

3. Обзор творчества X. Хименеса Лосано.

II. Поэтика романов Хосе Хименеса Лосано как отражение его понимания истории.

Вступление.

1. Художественный мир историко-социальных романов X. Хименеса

Лосано.

Социальная тематика: упрощение фабулы и усложнение сюжета.

Ф «Христоподобные», «воскрешенные» и «блаженные» персонажи.

Художественное время и пространство: способность к универсализации.

Нарратология: устная традиция и бесструктурность воспоминания.

История как актуальное прошлое.

2. Художественный мир историко-философских романов X. Хименеса

Лосано.

Сюжет равный теме: сомнение, вера, жизнь, смерть, любовь.

Условность персонажа и проблема депсихологизации.

Абстрактность и фантастичность хронотопа.

Нарратология: несостоятельность письменного источника.

История как вечность.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Коврова, Анна Владимировна

Работа посвящена творчеству современного испанского писателя Хосе Хименеса Лосано (1930). Его творчество ни разу не рассматривалось в отечественном литературоведении, а тем не менее без этой фигуры картина испанской литературы второй половины XX века была бы неполной. В Испании же как в критике, так и в университетских курсах литературы второй половины XX века творчество Хименеса Лосано постепенно занимает причитающееся ему по праву место. Согласно последним исследованиям библиография по творчеству Хименеса Лосано насчитывает около 300 работ1. Особого упоминания заслуживают три монографии, посвященные разным аспектам творчества Хименеса Лосано североамериканского исследователя Ф.Х. Игеро, который ставит писателя в один ряд с Мигелем Делибесом и Камило Хосе Селой, признанными классиками испанской литературы XX века, а также три коллективные сборника, опубликованные в связи с присуждением Хименесу Лосано Национальной премии испанской литературы в 1992 году и премии Сервантеса в 20 022. Среди десятков исследователей творчества автора - такие значимые для современной испанской культуры имена, как философы Хосе Луис Лопес Арангурен, Мануэль Рейес Мате, Габриэль Альбиак, писатели Хосе Ангель Гонсалес Сане, Андрее Трапьельо, Луис Матео Диес, Густаво Мартин Гарсо, Хесус Торбадо, историк Томас Мермаль, академики Испанской Королевской Академии Виктор Гарсия де ла Конча, Фернандо Лазаро Карретер, Педро Лаин Энтральго.

Однако ранее долгое время писатель был незаслуженно обойден вниманием критики. Современная итальянская писательница и литературовед Роза Рос-си отмечает, что испанское литературоведение пытается от-махнуться от «не

1 Наиболее полную на сегодняшний день библиография приводит Ампаро Медина-Бокос в Jimenez Lozano J. Antologfa de cuentos. Madrid.: Catedra. Letras Hispinicas, 2005. Ed. de Amparo Medina-Bocos. P. 108-126

2 Higuero, F. J. La imaginacidn agdnica de Jimenez Lozano. Barcelona: Anthropos, 1991, Higuero, F. J. La memoria del narrador. lntertextualidad anamnetica en los relatos breves de Jimenez Lozano. Valladolid: Ambito, 1993, Higuero, F. J. Estrategias desconstructoras en la narrativa de Josd Jimenez Lozano. South Carolina: Spanish Literature Publications Company, 2000, Jos6 Jimdnez Lozano. Premio Nacional de las Letras Espaflolas 1992. Madrid: Mmisterio de Cultura, 1994, Jose Jimdnez Lozano. Una narrativa у un pensamiento fieles a la memoria. Anthropos № 200, 2003, Jos6 Jimdnez Lozano. (Ser. "Nuestros Premios Cervantes"). Ed. de J.R. Gonzalez. Valladolid.-Universidad de Valladolid - Junta de Castilla у Le6n, 2003. удобного писателя», наклеив на него один из трех распространенных ярлыков, равнозначных литературной анафеме3. Эти самые распространенные определения, которых удостаивался Хименес Лосано у критики в 70-90 годы: «автор исторических романов» (в то время как лишь первые два романа писателя можно назвать историческими), «писатель-регионалист», сосредоточенный на проблемах кастильской деревни (одной из характерных черт творчества Лосано как раз является его «планетарный взгляд»4), и «писатель-католик» (на что словами испанского критика Рафаэля Конте можно возразить, что он «в большей степени христианин, чем католик»5). Все эти мнения критиков, конечно, не беспочвенны, но свидетельствуют о плохом знании творчества писателя и о стремлении подойти с узкими мерками к творчеству большого художника.

Целью настоящего исследования автор ставит себе понять и сформулировать концепцию истории, которую, как представляется, Хименес Лосано выстраивает во всех рассматриваемых романах. Она не только определяет своеобразие творчества писателя, но и представляет значительный самостоятельный интерес как характерное явление современной западной мысли. Для всех романов автора, описывающих события, более или менее отдаленные от настоящего, общим является взгляд на них, то, какие вопросы писатель ставит пред собой и перед читателем, обращаясь к тому или иному моменту истории. Кроме того, рискнем предположить, что именно рассмотрение всей совокупности романов Хименеса Лосано позволит раскрыть его видение истории, поскольку задача философии истории - именно помыслить всю историю как целое, выявить в историческом процессе закономерности, объединяющие настоящее, прошлое и будущее.

3 Rossi, R. La mirada planetaria de un "escritor de pueblo". // Jos6 Jimdnez Lozano. Premio Nacional de las Letras Espafiolas 1992. Madrid: Ministerio de Cultura, 1994. P. 37-45.

4 Ibid.

5 http://canales.nortecastilla.es/jimenezlozano/index.html

Необходимо пояснить, какой смысл в дальнейшем мы будем вкладывать в словосочетание «философия истории», естественно не претендуя на уровень компетенции философа или историка в данных предметных областях6.

История как наука - это знание о том, что было. Слово «история» в большинстве европейских языков - это временная последовательность событий, а также последовательная запись этих событий. Задача исторического исследования - из совокупности исторических событий, дошедших до нас, выбрать те, которые имеют значение, составить с их помощью историческую картину и вскрыть существующие между ними связи. Знаменитый гегелевско-марксистский принцип историзма, ориентированный на будущее, заключается в том, чтобы показать, каким образом современное состояние оказывается результатом событий прошлого, но это только один из возможных подходов к истории. Сторонники претеретоцентрических концепций (Гесиод, Руссо), полагавшие, что «Золотой век» - в прошлом, стремятся показать, как человечество со временем регрессирует. Для эсхатологических концепций истории, опирающихся на мысль Августина Аврелия, смысл истории заключен во Втором пришествии и все события подчинены этой высшей и недоступной человеку божественной логике.

При этом историческое исследование не стоит над историей, а само вплетено в ткань времени, оно меняется вместе с ним. То историческое время, в которое живет ученый-историк, само накладывает отпечаток на его подход к событиям прошлого, а вся предшествующая история мысли определяет то, в каких категориях он будет осмыслять известные ему факты7. От многих факторов зависит, каким будет наше представление о прошлом.

Изучение всех этих проблем, возникающих при размышлении над прошлым в ходе исторического исследования, и есть задача философии истории. Философия истории стремится к истолкованию результатов истори-ческих ис

6 Литература по этому вопросу очень обширна, за последние 20 лет вышли десятки книг под названием «Философия истории» (см. библиографию к диссертации). При составлении данного обзора концепций философии истории и выделении основных комплексов проблем мы опираемся главным образом монографию Семенова Ю.И. Философия истории. М., 1999.

7 Этой проблематике посвящено исследование Колосов Н.Е. Как думают историки. М.: НЛО, 2001. следований, освещению отдельных фактов общей идеей, обобщению результатов исторических исследований, сведению отдельных "историй" в единую мировую историю. При этом философия истории не означает пустого теоретизирования или отказа от работы с документами и опоры на источники, но она задается более общими вопросами, стремится не только к знанию фактов, но и ставит вопрос о смысле истории.

Выделяя основные проблемные вопросы, которые ставит философия истории, можно назвать следующие:

• Проблема сущности, границ и методов исторического познания, то есть, что считать историческим событием, как формируется наше знание о прошлом и насколько возможно его рациональное познание.

• Проблема субъекта истории. В зависимости от решения этого вопроса концепции философии истории делятся на индивидуалистические и коллективистские. Представители последних считают субъектом исторического процесса человечество, общество, государство, страну, народ, этнос, нацию, цивилизацию, культуру, расу и т.п. Индивидуалистические и антропоцентрические концепции ставят в центр человека. В случае если в центр размышлений о смысле истории ставится человек, то возникает вопрос о его роли в историческом процессе. Исследователь должен мыслить человека или как субъект истории (воля отдельного человека влияет на течение истории), или как объект (исторический процесс определяет жизнь отдельного человека); таковы крайние возможности, между которыми мыслим большой спектр переходных вариантов.

• Вопрос о движущих силах историй, о причинах исторических событий. В зависимости от разных решений вопроса о движущих силах истории различаются теологическая концепция философии истории (двигатель истории - воля Бога), метафизическая (ход истории подчинен некой трансцендентальной закономерности, проще, судьбе), идеалистическая (историей движет идея, развитие духовно-научной мысли определяет исторические события), материалистически-экономическая (экономические отношения определяют развитие истории), натуралистическая (природа человека, обладающего побуждениями, страстями, среда обитания человека определяет исторические судьбы народа, расы и т.д.). Этим и другим вариантам детерминистских концепций противостоит активистическая концепция (волюнтаризм, теория заговора).

• Проблема целостного восприятия исторического процесса. Чтобы помыслить исторический процесс, нужно иметь некое общее представление о нем. Наиболее общими категориями являются прогресс, регресс, циклическое развитие, смысл истории, прогноз (тенденции и перспективы исторического развития). Из этого общего представления о целом истории вытекает ответ на вопрос о ее смысле (или констатация его отсутствия или непознаваемости), а также прогноз на будущее, что является одной из фундаментальных задач исторического исследования.

• Проблема разработки и уточнения понятийного аппарата исторической науки: например, понятия исторического времени и пространства, вопросы периодизации.

Минуя богатую античную традицию осмысления истории, мы видим у Августина Аврелия, ее наследника, понимание истории как движения от.прошлого через настоящее к будущему. Для христианского понимании истории свойственно осознание специфичности, неповторимости каждого события. История имеет начальную точку - пришествие Христа (ветхозаветная история выполняет служебную функцию предсказания, пророчества наступления времени Христа) и конечную точку - второе пришествие и страшный суд, после которого в "граде Божьем" воцарится мир неподвижности, постоянства и вечного покоя. Как отмечает В. Г. Киютин, автор докторской диссертации "Философия истории Аврелия Августина", концепция Августина не единственная на определенном этапе развития истории отвергает закономерности, определившие ее развитие. Так, Гегель, рассматривая историю как сферу реализации человеческой свободы, говорит о западном мире, как о полном воплощении свободы. О. Конт объявляет позитивистскую ступень развития последним этапом в истории человечества, Маркс опровергает действие социологических законов в будущем обществе. «По-видимому, идеализация каких-либо принципов устройства человеческого бытия неизбежно приводит к мысли о неком завершении истории»8. Согласно Августину исторический процесс представляет собой глобальное противостояние "града земного" и "града Божьего" и носит провиденциальный характер, т.е. развивается по божественному плану.

При переходе из Средневековья в Новое время в работах Иоахима Флор-ского, творчестве Данте, философии Дж. Вико зарождается унитарно-стадиальное понимание истории, концепция исторического круговорота9. Вико связывал смысл истории с постоянно повторяющимся порядком причин и следствий. Он считал, что все народы проходят единый путь, включающий три эпохи: божественную, героическую, человеческую, которые соответствуют детству, юности и зрелости человечества. Пройдя положенный круг, страны и народы начинают круг новый - те же три названные выше эпохи.

В эпоху Просвещения благодаря Вольтеру появилось само понятие «философия истории», а смысл истории стал коррелировать с прогрессом человеческого разума, и история человечества стала мыслиться как движение по ступеням этого прогресса. В эпоху Просвещения сформировались такие концепты историософии как идея прогресса, поступательного развития, обязательной опоры на письменный источник при изучении истории; а также оптимистическая вера в познаваемость истории. Подобные представления об истории оказываются под сомнением в пределах сегодняшней культуры.

8 Киютин В.Г. Философия истории Аврелия Августина. Бишкек, 1998. АДД. С. 21

9 Позднее сторонниками теории круговорота являлись О. Шпенглер, А. Тойнби, X. Ортега-и-Гассет, П. А. Со рокин.

Традиционно считается, что философия истории началась лишь с «Лекций по философии истории» Гегеля, который определил принцип историцизма, возникший еще у Гердера: утверждение цельности исторического процесса и наличия в истории разума как основополагающей субстанции. В основе исторического процесса, по Гегелю, как известно, лежит развитие Абсолютного духа, который стремится обрести собственную полноту и свободу. Для Гегеля история начинается с возникновения государства, первобытность оказывается за пределами истории. Принцип историцизма был воспринят марксистской философией, однако его понимание претерпело значительные изменения, которые коснулись прежде всего переориентации на материалистическое понимание истории и общества.

В XX веке особое значение имеют работы О. Шпенглера «Закат Европы» (1918-1922), А. Тойнби «Постижение истории» (1934-1961) и других представителей культурологического подхода, знаменовавшие отказ от европоцентристской однолинейной схемы прогресса. Возвращая нас к пафосу Вольтера и Монтескье, утверждавших существование множества культур и цивилизаций, для которых характерны локальность и разнокачественность, исследователи первой половины XX века, выходя за рамки европоцентризма, ставят вопрос о значении разных культур в историческом процессе.

Вообще в XX веке перед наблюдателем предстает широкий спектр концепций, по-разному реализующих идейные возможности, полученные от Нового времени. Экзистенциальная философия (Ясперс, Бердяев) стремится тесно увязать смысл истории с целью и смыслом существования человека. Смысл истории - свободная реализация духовных сил человека (человеческая сущность -свобода). В XX веке размышление о прогрессе все чаще связывается с угрозой глобальной экологической катастрофы и с созданием атомного оружия (М. Хайдеггер, Т. Адорно, М. Хоркхаймер). Многие исследователи конца XX века -П. Риккерт, К. Поппер - отрицают исторический прогресс, полагая, что цель развития может быть у человека, но цель истории человечества неизвестна, другие, подобно Ф. Фукуяме, считают, что у исторического процесса нет и не может быть цели.

При написании истории зачастую события интерпретируются так, как выгодно той или иной господствующей группе, партии, государству, или же просто замалчиваются одни факты и изобретается то, чего на самом деле не было. Очевидно, что невозможно достичь полной объективности в освещении событий в прошлом или в настоящем, наблюдатель не может остаться абсолютно нейтральным, ведь, чтобы рассказать о событии надо встать на ту или иную точку зрения, но простая честность обязывает представить все факты. Хименес Лосано критически оценивает современную испанскую историческую науку: «Естественно и у нас и в других странах официальная академическая история решает, что произошло, описывает событие в тех или иных категориях, подчеркивая одни факты, личности, события и отвергая другие: замалчивая или вырывая их из контекста. И в исключительных, но не столь редких случаях искажая правду»10.

Можно без риска утверждать, что художественная литература занята осмыслением сути исторического процесса не менее, а, быть может, и более глубоко, чем философия. В связи с этим необходимо поставить вопрос о разграничении «философии истории» не в обиходном, а в истинно философском понимании (помыслить смысл истории, поставить пред собой все перечисленные выше вопросы) и концептуальности в понимании истории, в данном случае у писателя. Собственно о философии истории можно говорить по отношению к Гегелю, Ясперсу, Хайдеггеру и др. Философия же истории у писателя понимается нами как концепт о смысле истории, определенный в художественном мышлении, в художественном тексте. Хименес Лосано писатель, а не философ, и он никогда не претендовал на то, чтобы сформулировать оригинальную концепцию, объясняющую закономерности развития истории и приоткрывающую ее смысл. Но осмысление истории - один из основных двигателей его творчества, а человек в истории — основная его тема. Говоря о «философии истории» в

10 Jim£nez Lozano, J. Los tres cuademos rojos. Valladolid: Ambito, 1986. P. 198 романах Хименеса Лосано, мы подразумеваем наличие у автора системы взглядов на исторический процесс, которые если и не выражены эксплицитно в его публицистике, то, однако, достаточно четко выявляются при анализе его художественных текстов. Поэтому в соответствии с выделенными выше основными проблемами философии истории мы планируем в ходе анализа романов Хименеса Лосано ответить на следующие вопросы:

•что автор понимает под словом «история»

• каково соотношение частной (жизнь отдельного человека, семьи), общественной (социально-политические преобразования, смена эпох) и всемирной (история, мыслимая как целое) истории

• какое место в историческом процессе отводится при этом человеку

• каковы движущие силы и причины исторических событий

• каково соотношение прошлого, настоящего и будущего, каковы перспективы человека и человечества

• как формируется знание о прошлом, каковы источники рассказываемой истории

• есть ли смысл в истории человечества

Чтобы ответить на поставленные вопросы, целесообразно проанализировать художественный мир, созданный Хименесом Лосано в его романах, не только на тематическом и проблематическом уровне, но и, разумеется, на уровне поэтики текста; рассмотреть взаимосвязь историософии автора с его эстетическим кредо.

Тесная связь литературы и историографии не вызывает сомнений. Достаточно вспомнить, что долгое время одно было частью другого и между ними просто не существовало границы. Вплоть до появления исторического романа в конце XVIII - XIX веке рассказ о прошлом не делился на правдивый (историю) и вымышленный (литературу). С другой стороны, историческая наука, подобно литературе, опирается на источники, рассказы о событиях, то есть оперирует нарративами, а не реальностью первого порядка, которой являются сами события. Часто, говоря о связи истории и литературы, указывают на то, что в литературном произведении отражается культурно-исторический тип той или иной эпохи, и литература таким образом служит источником знаний о данной исторической эпохе. При таком подходе к литературе за счет анализа стиля, сюжета и языка произведения достигается «воспроизведение духовного образа иных эпох»11. Блестящим примером такого подхода В.Е. Никитин считает «Мимесис» Ауэрбаха. Второй возможный подход исследователь формулирует со ссылкой на статью В.О. Ключевского о «Недоросле» Н. Фонвизина, в которой русский историк говорит об особой историософской миссии «подлинной литературы не только отражать происходящее, но и предупреждать о возможных последствиях и опасностях, грозящих из будущего. Художественные произведения такого уровня содержат смысловую структуру, которая выражает глубо

1 "У ко скрытые в коллективном бессознательном духовные интенции эпохи» . Думается, что ярким примером тому может послужить роман «Бесы» Ф.М. Достоевского. Это вторая сторона отношений между историей и литературой. Если в первом случае мы обращаемся к анализу текста для понимания прошедших времен, то во втором прибегаем к анализу эпохи для истолкования текста произведения. Пример исследования второго типа — «Духи русской революции» Н.А. Бердяева, в котором творчество классиков русской литературы, Гоголя, Достоевского, Толстого, представлено как художественное откровение внутренних метафизических начал российской истории. В своей статье В.Е. Никитин приходит к заключению, что «история непостижима только средствами рационального анализа, так как они ориентированы лишь на мир материальный, но в истории проявляют себя принципиально иные действующие силы, принадлежащие иной действительности, действительности человеческого духа» 13, тем самым, продолжая мысль В. Беньямина, который в своей последней работе «О понятии истории» пишет, что борьба в истории идет Никитин В.Е. Литература как предмет философско-исторического исследования. // Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Материалы научной конференции. Ч. 1. СПб: ПМЛ СПбГУ, 1994. С. 57.

12 Там же. С. 56-57

13 Там же. С. 57 понятии истории» пишет, что борьба в истории идет за вещи грубые и материальные, но сама эта борьба не обходится без вещей утонченных и духовных. Они живут в этой борьбе как убежденность, как мужество, юмор, хитрость, не

14 преклонность, и они оказывают обратное воздействие на отдаленное время . Это вторая сторона отношений между историей и литературой важна для анализа творчества Хименеса Лосано. Если признать, что история человечества не сводима к научно-техническому прогрессу и росту материального благополучия в отдельных частях планеты, т. е. если признать, что законы истории проявляются не только в материальном мире, то оказывается, что литература, которая способна не только отражать происходящее, но и предупреждать о возможных опасных последствиях, - неплохой способ познания истории, которая не может быть осмыслена исключительно рационалистически.

Кроме того, литература не только черпает материал из истории и сама в свою очередь выступает памятью истории, но и является «действенным фактором пробуждения и функционирования общественного сознания»15. Мы полагаем, что именно эта последняя форма взаимодействия литературы и истории актуальна для анализа прозы Хименеса Лосано, поскольку, хотя романы и рассказы автора можно рассматривать как размышления об истории в художественной форме, материалом для подобных размышлений писатель не всегда выбирает исторические события в традиционном понимании (значительные события прошлого). В большинстве романов попытки проникнуть в суть истории автор предпринимает, рассказывая о самых обыденных и незначительных событиях современности. Исторической прозе автора (1968-1989 гг.) посвящена диссертация Франсиско Хавьера Игеро, опубликованная в 1991 году под названием «Агоническое воображение Хименеса Лосано», в которой он рассматривает три ранних романа писателя «История одной осени», «Санбенито», «Иносказания и притчи равви Исаака Бен Иегуды» (1325 - 1402)», и приходит к выводу, что все эти произведения, а также серию рассказов объединяет «пробле

14 См. Беньямин В. О понятии истории. Пер. С. Ромашко // Новое литературное обозрение, 2000. № 46 С. 81.

15 Литература и история. (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей и мыслителей XVIII - XX вв.) Отв. ред. Ю.В. Стенник. Вып. 1. СПб.: Наука, 1992. матика веры, проживаемой отдельным человеком, которая рассматривается Хименесом Лосано в различных исторических контекстах»16. Таким образом, серьезные исследователи творчества автора считают необоснованным называть Хименеса Лосано автором исторических романов, хотя подобный ярлык прилепила к нему испанская критика вскоре после выхода в свет первых двух произведений писателя. В 2005 году, когда в нашем распоряжении девятнадцать, а не пять романов, еще с большей уверенностью можно утверждать, что, не обращаясь к жанру исторического романа, Хименес Лосано разрабатывает глубокое и интересное понимание истории в своих художественных произведениях.

При обращении к истории в художественном произведении всякий раз встает вопрос о соотношения правды факта и воссоздании духа эпохи. Исследуя исландский эпос, М.И. Стеблин-Каменский ставит вопрос более широко: «.история тоже [как и «праистория», эпос] претендует на то, что она правда, а не вымысел, она может претендовать на это только ценой отказа от какой-либо попытки воссоздать прошлое как живую действительность, как слова и действия отдельных людей, только ценой сведения прошлого к перечислению фактов общегосударственного значения, средних цифр, действий социальных сил и тенденций, политических и экономических факторов и т. п., т. е. ценой сведения прошлого к абстракциям, которые нельзя наблюдать как живую действительность и которые, в той мере, в какой они обычно обусловлены субъективной концепцией автора-историка, образуют как бы дымовую завесу, застилающую конкретную действительность. Но такая же ограниченность, только с обратным знаком, характерна и для исторического романа. Правда, исторический роман может воссоздавать прошлое как полнокровную действительность, и в этом его отличие от истории, но он может воссоздавать прошлое так только ценой отказа от того, чтобы быть правдой, а не вымыслом. Автор исторического романа не может не сознавать, что в его романе исторические факты, а что — его собственный вымысел»17. Хименес Лосано, в целом разделяя это суждение, стремится приблизиться в своем творчестве к средневековому хуглару, который

16 Higuero F.J. La imaginaci6n ag6nica de Jimenez Lozano. Barcelona: Anthropos, 1991. P. 21.

17 http://www.philology.ru/literature3/steblin-80.htm лишь передает известную ему историю, осознавая свой рассказ о прошлом как вполне правдивый, и изображая события прошлого как действия и слова конкретных людей, т. е. как живую действительность, которую можно наблюдать совершенно так же, как человек может наблюдать то, что находится перед его глазами и в пределах его слуха. Для Хименеса Лосано литература - это и есть такой альтернативный способ познания. Писатель считает, что у литературы больше возможностей воссоздать прошлое, в литературном произведении возможно превратить прошлое в живую полнокровную действительность, актуали-зовать его для настоящего, можно воскресить голос, лицо, жесты человека. Литература, в отличие от истории, способна сделать прошлое частью настоящего, оживить историю, пережить ее как здесь и сейчас: хотя бы на момент чтения, истории героев становятся частью жизни читателя в настоящем. Писатель стремится заставить читателя прожить чью-то жизнь как свою собственную, именно прожить ее, прочувствовать, а не усвоить сухие факты об исторических событиях. Для этого Хименес Лосано использует такие стилистические приемы как подробное живописание обстановки, особенностей пейзажа, костюма - вообще материального мира описываемой эпохи, или использование географической карты, реальных и вымышленных писем, дневников, протоколов.

Еще одна «претензия» Хименеса Лосано к исторической науке может быть сформулирована со ссылкой на слова любимого автором французского философа Симоны Вейль. Хименес Лосано пишет: «"История, - говорит также Симона Вейль - основана на письменных источниках, то есть, по существу, на свидетельствах убийц о своих жертвах". И это именно так, потому что всегда именно «убийцы», то есть победители и господа, имели право голоса, именно они рассказывали о событиях. Это те, кто наделен- властью над чтением-письмом и над соотношением знаков и фактов реальности, и те, кто также решает, кто - человек, а кто - человеческие отбросы, и что такое, в принципе, реальность. Именно они создают источники. Историки совсем недавно решились задать вопрос о жертвах, о молчаливых, о незаметных, но их лица и их голос может воскресить только повествование»18. То есть Хименес Лосано придерживается мнения, что официальная история всегда писалась победителями. У человечества просто не было возможности узнать версию побежденных, так как ^ они не имели возможности рассказать свою историю. Лосано считает, что история человечества «задолжала побежденным право высказаться», и задача литературы - предоставить им это право, тем более что только они могут сказать миру что-то новое. Хименес Лосано придерживается мнения о том, что «Великая история» (цепь великих исторических событий в отличие от частной истории жизни человека) обладает престижем, поддерживаемым господствующим дискурсом, и ставит себе целью подорвать престиж этой истории путем отказа от «великих рассказов» («grands recits»)19, этих мифов современного цивилизованного сознания. Официальной истории, написанной победителями, автор противопоставляет устную традицию, память людей. Размышляя о литературном творчестве, писатель приходит к прустианской формуле: «любое повествование - это воспоминание». Приверженность рассказу как способу передачи опыта является основополагающим для мировоззрения испанского писателя и для его эстетических взглядов, для его кредо писателя. Лосано стремится, оставаясь писателем и создавая романы, принадлежать к устной традиции, в этом плане большее влияние на формирование эстетических взглядов писателя ока* зал Вальтер Беньямин.

Хименеса Лосано интересуют «маленькие» истории об обычных людях, именно их он хочет противопоставить «метарассказам» современности и прошедших эпох - и это еще один важный момент расхождения между литературой и исторической наукой. Писателя как правило занимает отдельный человек, но вместе с тем в творчестве Лосано его судьба метафорически соотносит-• ся с течением всей мировой истории. Попытка достижения такой «эпической»

18 Jim6nez Lozano, J. Unas cuantas confidencias. Madrid, 1993. P. 33. Здесь и далее, если не указано особо, перевод мой. А.К.

19 Термин «grands recits», введенный Ж.-Ф. Лиотаром, в переводе его работы «Состояние постмодерна» на русский язык звучит как «великие рассказы». Наряду с этим термином в рускоязычной философии и литературоведении для обозначения социокультурных доминант, задающих легитимацию того или иного принципа рациональности и нарративных практик, существуют также термины «метарассказы» и «метанаррации» В данной работе «великие рассказы», «метарассказы» и «метанаррации» употребляются как синонимы. широты, стремления рассказать о человеческой жизни вообще, рассказывая каждую конкретную историю, - является, как нам представляется, основополагающей чертой творчества Хименеса Лосано.

Наш анализ прозаических произведений Хименеса Лосано пойдет по пути поиска в романах писателя смыслов, актуальных для размышлений над историей и современностью. Помимо того, что романы писателя ставят вопросы, важные для понимания как современной эпохи, так и прошедших эпох, к которым обращается автор, Хименес Лосано стремится выделить в разных эпохах, в историях разных персонажей, нечто общее, некие закономерности развития событий. Эти закономерности мы и назовем "смыслом истории", а то, что нам удастся описать рационально - историософскими взглядами автора. Таким образом, в нашем исследовании «философия истории писателя» будет пониматься нами как имплицитное суждение о смысле истории в художественной форме.

История как события прошлых лет занимает большое место в творчестве Хименеса Лосано. В одних романах автор обращается к событиям, весьма удаленным от настоящего: это библейские истории Авраама и Сары {«Сара из Ура»), пророка Ионы {«Путешествие Ионы»), лирическая биография испанского поэта-мистика Сан Хуана де ла Крус {«Монашек»), история монастыря Пор-Рояль {«История одной осени»), инквизиторский процесс XVIII века {«Санбенито»), вымышленная биография раввина {«Иносказания и притчи равви Исаака Бен Иегуды (1325 - 1402)»). В других романах взгляд писателя обращен к событиям недавнего прошлого - к Гражданской войне в Испании {«Саламандра», «Человек на грани», «Свадьба Анхелы»), феномену касикизма {«Траур в господском доме», «Серебряные сандалии»). Большое место в творчестве писателя занимают темы смены эпох {«Свадьба Анхелы», «Письмо Тесы», «Две сеньоры»), исчезновения испанской деревни {«Теорема Пифагора», «Ночной дозор»), тема личности в политике {«Волчата», «Однокурсники»). В романах, действие которых происходит в XX веке, автор пытается осмыслять такие актуальные проблемы современности как СПИД, нищета, торговля людьми, проституция, незаконная пересадка органов, голод и эпидемии в Африке, и при этом взгляд писателя всегда обращается в прошлое, что позволяет нам считать понимание истории одной из центральных тем его творчества. В других романах автор использует притчеобразную форму и говорит о человеке в истории очень обобщенно, не конкретизируя ни времени, ни места действия {«Топографическое описание», «Учитель Уидобро»).

Итак, мы исходим из предположения, что перед нами еще одна современная концепция истории, созданная писателем. XX век, как теперь можно смело утверждать, дал впечатляющий ряд концепций истории именно в художественной форме. В прошлом веке человек ощущал на себе движение истории часто и сильно как никогда, поэтому любой крупный писатель, размышляя о человеке, так или иначе вплетает в эти размышления его бытие во времени, в истории. Размышления об истории в XX веке ведутся как в рамках исторического романа, так и вне его. Английский модернизм 20-х годов, отразив шок Первой мировой войны и глобальную смену ценностей, дал целый спектр в основном не-гативистских концепций истории - от вытеснения ее психологизмом индивидуального бытия у В. Вульф до сведения истории к безвременной традиции, вслед за Б. Кроче, у Т.С. Элиота. Особое значение имеет, как известно, печальный вердикт, вынесенный человеческой истории, Дж. Джойсом в «Улиссе». Экзистенциально-абсурдистское переживание истории, порой осложненное чертами кафкианского кошмара, разработано рядом авторов от А. Камю до Г. Грасса. Некоторой оригинальностью отличается проживание истории как вечного повторения у X.JI. Борхеса и Франсиско де Айалы. Выдающиеся концепции истории в художественной форме создали У. Фолкнер и Г. Гарсия Маркес. Отдельную группу писателей в XX веке - У. Голдинг, Р. Грейвс, Т. Уайлдер, М. Юр-сенар - составляют те, кто разрабатывал свою мысль об истории и современности непосредственно в жанре исторического романа. Таким образом, мысль об истории явилась направляющей творчества многих крупных писателей. Подробное рассмотрение их концепций не входит в задачи данной работы, целью которой является описание еще одного возможного понимания истории, воплощенного испанским автором конца XX века.

Концепция истории Хименеса Лосано и его мировоззрение в целом вписываются в русло неокатолицизма (католического модернизма), течения, направленного на приспособление католического вероучения к современным условиям общественной жизни и к современному уровню науки. Вслед за Альфредом Луази (1857 - 1940) и Карлом Бартом Хименес Лосано, оставаясь глубоко религиозным человеком, призывает различать вечную сущность христианских догм {corpus mysticum) и конкретно-историческую форму их проявления, зависящую от развития общества.

Характерными чертами творчества Хименеса Лосано является интерес к фундаментальным проблемам бытия, гуманистический пафос, обостренное восприятие греховности человеческой природы, несовершенства мироустройства, трагедии Большой истории и трагизма человеческого существования в целом (уже в силу его конечности). И вместе с тем ему свойственен оптимизм, основанный на вере в светлое начало, которое наряду с греховностью присуще человеку; в человеческую солидарность, в милосердие в мире жестокости, в бескорыстную любовь.

Хосе Хименес Лосано является автором девятнадцати романов, первый из которых вышел в свет в 1971 году, а последний в 2004. Под определенным углом зрения, который в нашем исследовании обозначен как «историософия писателя», становится возможным разделить эти тексты на группы, в зависимости от того, как воплощаются в литературном произведении размышления писателя о смысле истории. Первые два романа «История одной осени» (1971) и «Санбе-нито» (1972) стоят особняком и на фоне всего творчества автора воспринимаются как подготовительный этап, как поиски автором своей особой манеры письма с использованием «готовых» литературных жанров. Их можно обозначить как традиционные исторические романы.

Остальные романы распадаются на две неравные в количественном отношении группы: одиннадцать историко-социальных романов, в которых акцент ставится на внешней, социальной жизни человека, и шесть историко-философских романов, в которых трагизм истории преодолевается через осознание его незначительности по сравнению с жизнью души, стремящейся к божественному абсолюту. В этих романах понятие истории может элиминироваться, но даже в преодоленном состоянии оно остается фактором, определяющем авторскую мысль. Подобное деление, как и предлагаемая терминология -историко-социальный роман и историко-философский роман, - разумеется, условны и подразумевают разную степень, а главное, разные способы поэтического обобщения, эстетической завершенности концепции истории, которую автор разрабатывает в целом своего романного творчества. В историко-социальных романах авторские размышления отталкиваются от сюжета, развивающегося в социальной плоскости, и постепенно поднимаются до уровня философского обобщения. В историко-философских романах повествование об истории человечества ведется в притчеобразной форме, что обусловливает богословскую степень обобщения.

I. Творчество и личность Хосе Хименеса Лосано в контексте литературной ситуации в Испании второй половины XX века

Заключение научной работыдиссертация на тему "Философия истории в прозе Хосе Хименеса Лосано"

Заключение

Хосе Хименес Лосано занимает особое место в современном литературном мире Испании. Публицист, журналист, поэт, он стал признанным романистом, отмеченным престижной премией Сервантеса, создав за 70-90-е годы цикл новеллистической и своеобразной короткой романной прозы, несомненно объединенной подспудной общей идеей. Представляется, что таким объединяющим моментом для творчества Хименеса Лосано становится вопрос о смысле истории, понятой как бытие рода человеческого во времени. Хименес Лосано - христианский мыслитель, и он рассматривает философию истории в свете теологии: отвечая на вопрос о смысле истории, следует спросить о смысле и единичной человеческой жизни, и всего человечества. Понимая, сколь грандиозна его тема - великая тема Данте и Мильтона — испанский писатель высказывается обдуманно, кратко и, используя сервантесовское понятие, «изобретательно». Он создает оригинальную короткую прозаическую форму, достойную стоять рядом с борхесовской, и выстраивает из нее прозаический сверх-текст - не цикл романов в прямом смысле, но и не разрозненные произведения. Не связанные ни сюжетно, ни местом действия, но иногда связанные фигурами персонажей, они выполняют единую художественную задачу. Каждый из этих коротких романов завершен эстетически, но никак не исчерпывает мысль писателя об истории в ее цельности, требуя продолжения. Писатель нигде не формулирует прямо свои «тезисы об истории человеческого рода»: риск сформулировать их принадлежит стороннему исследователю.

Из анализа девятнадцати романов писателя, сделанного в диссертации, можно сделать вывод, что Хименес Лосано попросту придерживается мнения, что мы не знаем истории. Невозможно, считает он, достоверно восстановить события прошлого, очень трудно восстановить даже недавние события. У историков исторические события обретают те значения, которые придает им тот или иной интерпретатор. Очень ясно Хименес Лосано понимает проблему модернизации прошлого, знакомую каждому историку, и открывающую широкие гносеологические перспективы. При изучении истории мы подходим к событиям"других эпох с понятийным аппаратом и системой представлений, выработанными нашей эпохой, которая к тому же в большинстве концепций философии истории считается более прогрессивной, чем предшествующие. Это исторический расизм, считает Хименес Лосано. Наша эпоха не хуже и не лучше других в том, что касается самого человека. Какому бы способу познания истории, научному или художественному, мы не отдавали предпочтения, рассказчику (историку или писателю) надо преодолеть свое «я» и менталитет своего времени, чтобы говорить о другом времени, не приписывая людям прошлого современных взглядов: Подобный выход за пределы своего «я» открывает путь как для познания другого, так и познания Бога.

Хименес Лосано полагает, что истинного смысла истории человеку познать не дано. Даже если у истории и есть смысл, то он лежит в области теологии, поэтому приписывать истории какие-то ценности и придумывать законы, по которым она якобы развивается - дело интеллектуальных авантюристов. Он понимает, что поиск смысла истории невозможен ни в области социального, ни в области психологии отдельной личности, ни в области экономики; в его романах этот поиск обычно выводит героев на метафизический уровень осмысления добра и зла. Хименес Лосано приводит такую аналогию: вы смотрите фильм по телевизору, но звук выключен, вы видите происходящие события, но вы вольны интерпретировать их достаточно свободно, так как не слышите слов персонажей. В таком же положении находится историк - убежден Хименес Лосано. В статье «Ангел истории» автор пишет, что ему видится человечество, которое не оборачивается, чтобы не видеть ужаса прошлого, и которое затягивает в будущее вихрь прогресса. Бог умер, и человек умер вслед за ним, и нам осталась только «бессмысленная сказка, рассказанная идиотом и полная шума и ярости».

Писатель подчеркивает важность знания о прошлом. Это никак не противоречит сказанному выше. Между «не желать знать» и «не быть способным понять» — большая разница. Человек, горько и трезво замечает

Хименес Лосано, желает скорее забыть, чем знать свое прошлое. Непонятое же прошлогсРчревато трагедией в настоящем. Прошлое влияет на настоящее, является его неотъемлемой частью, поэтому историю надо знать. Прошлое повторится, обернется против тех, кто пытается его забыть, а знание прошлого, наоборот, может многое объяснить в настоящем. Нельзя отмахнуться от прошлого, зачеркнуть его, как это часто бывало в испанской истории. Безусловно, историю нельзя изменить, быть может, даже нельзя понять до конца, но о ней можно рассказать и рассказать по возможности правдиво: вот трудная и необходимая задача, подвиг, который сужден литературе.

Из анализа романов Хименеса Лосано можно сделать вывод, что история — это повседневность, исторические события — это не какие-то особые выдающиеся события. История творится ежеминутно перед глазами каждого обычного человека из событий повседневной жизни, которые приобретают глобальное измерение, и из их бытового хаотического движения прорезывается движение истории. Можно утверждать, что Лосано фактически снимает оппозицию между историей и интраисторией, прочерченную М. де Унамуно и А. Кастро. Это достигается путем соотношения частного и всеобщего на всех уровнях романной поэтики. Именно эту маленькую, повседневную составляющую истории («интраисторию», «инвариант») можно постичь, потому что она неизменна. XX век принес с собой изменения быта, улучшение благосостояния одних, часто за счет полнейшей нищеты других и, главное, за счет потери своих корней, забвения традиции, но это не изменило тех ежедневных забот, радостей, горестей, сомнений человека, его экзистенциальных проблем, жизни его души. По-прежнему человек знает, что он смертен, по-прежнему видит трагизм жизни и несправедливость миропорядка, по-прежнему отдельные святые безумцы стремятся сделать этот мир лучше, ценой собственного счастья, а иногда и жизни. Понятие «прогресса», неизбежное для современного человека, для автора — беспочвенная выдумка. «Прогресс» как таковой не привлекает Лосано, а его научно-техническая сторона просто пугает.

Для Хименеса Лосано, проводящего в традиции Руссо и вслед за К. Левитом "границу между миром природы и миром истории, вмешательство истории в человеческую жизнь всегда чревато трагедией. Непостижимость и трагичность - неотъемлемые качества истории по мнению писателя, который не боится, перефразируя Камю, смотреть на историю «открытыми глазами».

В целом Лосано придерживается мнения о неизменности человеческой природы, а, следовательно, о существовании некоторых универсальных закономерностей развития человеческой общности. Вопросы, встающие перед нашими предками 5 тысяч лет назад и проблемы наших современников, в сущности, схожи, как схожи и пути их решения, поэтому в истории все уже было. Нужно только извлечь урок из знаний о прошлом. Таким образом, мы должны констатировать известный антиисторизм Лосано. Писателю не то важно, куда и как история развивается, а то, в чем она вечна, в чем она не меняется, какие проблемы ставит перед человеком и человечеством, и повторяется ли что-то в этом вызове, который эпоха бросает человеку. В сущности, речь идет даже не об антиисторизме, а о подрыве престижа Великой истории, которой во имя абстрактной, пусть даже и величественной идеи следует забыть о конкретном человеке, принося его в жертву достижению некой «цели» в «конце истории». В современном обществе автора больше всего волнует, что в этом «счастливом» настоящем нет места трагедии. Это не означает, что нет самой трагедии, но она не представляется чем-то значимым для общества. Трагедия и страдания в прошлом превращаются в цену сегодняшнего счастья, а это, как несложно догадаться, оправдывает жертвы в настоящем ради благополучия будущих поколений. Такому отношению к человеку в мире, где «Бог умер», Хименес Лосано противопоставляет художественный мир своих романов, который строится вокруг человека, судьба которого непосредственно соотносится с течением истории человечества.

Из этих взглядов на историю вытекают творческие задачи писателя, и им соответствует выработанная в его прозе особая романная поэтика.

Заметим, что сегодня, в эпоху «заката метанарраций», литература зачастую предпочитает рассказывать частные истории, делая ставку на занимательный сюжет. Обращения к историческому материалу используются как прием дешевой занимательности. Современный испанский философ М. Рейес Мате, сравнивая роль истории в творчестве Хосе Хименеса Лосано и Умберто Эко, пишет: «Умберто Эко рассказывает истории, чтобы развлечь читателя, он отдает себе отчет в том, что в конце ничего не случится. Рукой мастера он вводит читателя в увлекательный музей, в котором образы из прошлого восхищают и ободряют посетителя, увлеченного экскурсией. Читатель отдыхает, когда интрига разрешается, и поэтому он не пугается даже тогда, когда огонь навеки разрушает книги, главное наследие человечества. Огонь — это тоже игра. А вот для Хименеса Лосано история — это мучение. Первое, что бросается в глаза - это то, что он рассказывает не любую историю. Все его истории внушают сострадание: это истории проклятых, инакомыслящих; оскорбленных»1.

Сюжет, время и пространство, система голосов персонажей-рассказчиков строятся в романах Лосано по принципу калейдоскопа, соположения равноправных фрагментов реальности, каждый из который дает представление

0 целом. В текстах писателя органично сосуществуют разные эпохи прошлого, настоящее и будущее, разные уровни бытия человека (личный, семейный, общественный, национальный), разные версии одного и того же события. Таким образом мировая история воплощается и проживается вновь и вновь в каждой новой человеческой жизни. В историко-социальных романах частная история приобретает масштабы, допускающие размышления об истории человечества, а в историко-философских романах сакральная или всемирная история представлены в форме повседневности.

Прямое отражение историософия автора находит в повествовательной структуре его романов. Их нарратология такова, что, даже дочитав до конца, читатель не может с уверенностью сказать, что же произошло. Автор заботится

1 Reyes Mate М. Narraci6n у memoria. Reflexiones filosoficas sobre la obra de Jimdnez Lozano. // Josd Jimdnez Lozano. Premio Nacional de las Letras Espanolas 1992. Madrid: Ministerio de Cultura, 1994. P. 55. о том, чтобы ни рассказчик, ни читатель не знал больше, чем персонажи. А персонажи что-то не хотят рассказывать, что-то не могут, где-то ошибаются, что-то потеряно безвозвратно, потому что умерли люди, которые помнили. Сходным образом, то, что мы знаем как историю, представляет собой набор отвлеченных фактов, а историки обычно добавляют к ним разные интерпретации. Таким образом, писатель уподобляет чтение (и написание) романа историческому исследованию, изучая при этом сам гносеологический механизм и приходя к выводу о его несовершенстве.

В центр своего повествования Хименес Лосано всегда ставит жертву истории, его внимание приковано к страданиям человека. В историко-социальных романах разрабатывает три типа героев (христоподобные персонажи, воскрешенные персонажи и блаженные), которые по-разному реагируют на исторические события, стремясь что-то противопоставить вечной трагедии истории. Главные герои историко-философских романов, которые объединяют в себе характеристики все трех групп героев романов предыдущей группы, напротив, отказываются от противостояния истории, понимая всю его бесполезность.

Линия натяжения, разряд в творчестве Лосано проходит между двумя основными полюсами: ощущением, что этот мир нужно перестроить, потому что в такой боли жить нельзя, и невозможностью этот сделать. Герои и многочисленные рассказчики констатируют трагичность этого мира, невозможность вынести уготованные человеку страдания и не усомниться в божественной любви и божественном милосердии, а автор создает условия, при которых читатель не питает иллюзий по поводу возможности переустройства общества или, тем более, изменения мироустройства. Но из этого «разряда» в творческом сознании автора парадоксальным образом рождается искра надежды. Источник этой надежды - сопричастность христианским ценностям любви, сострадания, помощи ближнему. Это ощущение света, луча надежды рождается у читателя в те моменты, когда любимые герои автора, которых мы называем «христоподобными персонажами», делают мир вокруг себя чуть лучше и добрее, облегчают людские страдания в самых безнадежных ситуациях: Работать в больнице для бедных или в отделении для неизлечимо больных, разводить цветы на кладбище, учить музыке воспитанниц детского дома — обычные занятия героев Лосано. Да, одному человеку не под силу изменить ход истории, признает Лосано, но он может при некоторых условиях временно запрудить историческое течение, «остановить поезд», «задержать лавину», говоря словами его персонажей. Героям Лосано удается изменить мир, правда, только в пространстве романа, и некоторым только ценой своей смерти. И читатель отдает себе отчет, что не стоит идеализировать этих героев и их действия. Их доброта и самоотверженность - это капля в море, которая не идет ни в какое сравнение с жестокостью и насилием, царящем в мире. Но вместе с тем романы Лосано заставляют прочувствовать весь трагизм человеческого существования, они оставляют в душе читателя ощущение света, а не безысходности.

Хименес Лосано убежден, что создание вымышленной реальности не является прерогативой талантливого художника, на это способен любой человек. Каждый человек ежедневно проживает в мыслях то, что уже случилось или еще только должно случиться, все мы используем возможности вымысла: это и мечты, и сны, и работа воображения, следовательно, каждый сам в большой степени создает ту реальность, в которой живет, и пример Хименеса Лосано показывает, как возможно создание вымышленной реальности, в которой добро если не побеждает, то по крайней мере становится ощутимо. Писатель создает тот мир, в котором он хочет жить. Самый яркий пример такого мира — вымышленный город из романа «Топографическое описание», жителям которого в течение долгого времени удается существовать без войн и кровопролитий. Это не утопия, настаивает Хименес Лосано. Считать это утопией - значит признать, что такие простые вещи, как накормить голодных, приютить бездомных, не добиваться своего силой, задумываться об интересах окружающих, а не только о своих собственных - абсолютно неосуществимы.

Писатель говорит, что его пессимизм в отношении истории не позволяет ему верить в идеи светлого будущего, но в то же время он видит, что многое можно сделать для улучшения существующего положения вещей или по крайней мере задержать процесс дегуманизации человечества, препятствовать всеми возможными средствами (и литературное творчество — не последний из них) распространению варварства человека, влекомого первобытными инстинктами. Единственная надежда писателя связана со способностью человека к любви. Инстинкт выживания предполагает убийство себе подобных, и, тем не менее, в мире есть бескорыстная любовь, хотя такого инстинкта и не существует. И это единственное, что спасет человечества от полного презрения к себе.

Такое мировоззрение, включающее в себя неприятие существующего положения вещей наряду с попытками его переустройства, и глубоким осознанием тщетности этих усилий и, вместе с тем, сохранение надежды на лучшее - все эти черты позволяют говорить о глубоко христианской по сути, хотя и далекой от религиозного догматизма, философии автора. Человек должен попытаться превратить обыденное в священное, ему нужно «молиться, штопать носки и читать Петрарку», для его души этого достаточно, но человек в силу несовершенства своей природы стремится к большему во внешнем, вместо того, чтобы идти по пути поиска бога в своем сердце. Если бы человек довольствовался малым, не было бы истории, история - это следствие страстей и амбиций, неискоренимых в человеке; следовательно, и зло в истории неизбежно, и никакие разумные пути его устранения не ведут к успеху, точно так же как невозможно приучить человека к милосердию. Единственный путь для человека, разделяющего ценности автора, - это его личный отказ от истории, отказ от внешнего благополучия в пользу духовной жизни, каких бы жертв не требовал этот путь. Нелишним будет напомнить, что сам автор, наш современник, на глазах у всех платит эту высокую цену ради того, во что верит.

Список научной литературыКоврова, Анна Владимировна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Стихи. Пер. и вступ. П. Грушко // Иностранная литература 1998 № 5. С. 144 -150.

2. Толстовский призыв. Пер. П. Грушко // Лев Толстой и судьбы человечества на пороге третьего тысячелетия. Яснополянские встречи 1996 1998. Тула, 1999. С. 17-23.

3. Испанская опись (антология рассказов). Сост., пер., предисл. и примеч. П. Грушко. М.: Мосты культур, 2000. 399 с.романы

4. Historia de un otono. Barcelona: Destino, 1971. 222 p.

5. El sambenito. Barcelona: Destino, 1972. 193 p.

6. La salamandra. Barcelona: Destino, 1973. 172 p.r

7. Duelo en la casa grande. Barcelona: Anthropos, 1982. — 156 p.

8. Parabolas у circunloquios de Rabi Isaac Ben Yehuda (1325 — 1402). 2 ed. Barcelona: Anthropos, 2003. 107 p.

9. Sara de Ur. Madrid: Espasa Calpe, 1997. 178 p.

10. El mudejarillo. Barcelona: Anthropos, 1992. 174 p.

11. Relation topografica. Barcelona: Anthropos, 1993. 136 p.r

12. La boda de Angela. 2 ed. Barcelona: Seix Barral, 2003. 157 p.

13. Teorema de Pitagoras. Barcelona: Seix Barral, 1995. 187 p.

14. Las sandalias de plata. Barcelona: Seix Barral, 1996. 190 p.

15. Los companeros. Barcelona: Seix Barral, 1997. 187 p.

16. Ronda de noche. Barcelona: Seix Barral, 1998. 158 p.

17. Las senoras. 2 ed. Barcelona: Seix Barral, 2003. 187 p.

18. Maestro Huidobro. Barcelona: Anthropos, 1999. 126 p.

19. Un hombre en la raya. Barcelona: Seix Barral, 2000. 221 p.

20. Los lobeznos. Barcelona: Seix Barral, 2001. 220 p.

21. El viaje de Jonas. Barcelona: Planeta, 2002. 132 p.

22. Carta de Tesa. Barcelona: Seix Barral, 2004. 214 p.рассказы

23. El santo de mayo. Barcelona: Destino, 1976. 171 p.

24. El grano de maiz rojo. Barcelona: Anthropos, 1988. — 174 p.s

25. Los grandes relatos. Barcelona: Anthropos, 1991. 143 p.

26. El cogedor de acianos. Barcelona: Anthropos, 1993. 199 p.

27. Un dedo en los labios. Madrid: Espasa Calpe, 1996. 155 p.

28. Objetos perdidos: Antologia de cuentos. Seleccion у prologo de F.J. Higuero. Valladolid: Ambito, 1993. 110 p.

29. Tom, ojos azules. Valladolid: Diputacion Provincial, 1995. 15 p.

30. Yo vf una vez a Icaro. Antologia de cuentos. Seleccion de J.L. Puerto. Valladolid: Castilla Ediciones, 2002. 123 p.

31. Antologia de cuentos. Ed. de Amparo Medina-Bocos. Madrid.: Catedra. Letras Hispanicas, 2005. 322 p.дневники

32. Los tres cuadernos rojos. Valladolid: Ambito, 1986. 236 p.

33. Segundo abecedario. Barcelona: Anthropos, 1992. 271 p.

34. La luz de una candela. Barcelona: Anthropos, 1996. 189 p.

35. Los cuadernos de letra pequena. Valencia: Editorial Pre-textos, 2003. 251 p.1. ПОЭЗИЯ

36. Tantas devastaciones. Valladolid: Diputacion Provincial de Valladolid -Fundacion Jorge Guillen, 1992. 133 p.

37. Un fiilgor tan breve. Madrid: Hiperion, 1995. 85 p.

38. El tiempo de Euridice. Valladolid: Fundacion Jorge Guillen, 1996. 240 p.

39. Pajaros. Madrid: Huerga Fierro Editores, 2000. 46 p.

40. Elegias menores. Valencia: Editorial Pre-textos, 2002. 206 p.

41. Elogios у celebraciones. Valencia: Editorial Pre-textos, 2005. 238 p.очерки

42. Meditacion espanola sobre la libertad religiosa. Barcelona: Destino, 1966. — 124 p.

43. Los cementerios civiles у la heterodoxia espanola. Madrid: Taurus, 1978. 273 P

44. Judios, moriscos у conversos. Valladolid: Ambito, 1982. 187 p.

45. Gui'a espiritual de Castilla. Valladolid: Ambito, 1984. 165 p.

46. Avila. Barcelona: Destino, 1988. 167 p.

47. Los ojos del icono. Valladolid: Caja de ahorros de Salamanca, 1997. — 126 p.

48. Estampas у memorias. Madrid: Incafo, 1990. 125 p.

49. Retratos у naturalezas muertas. Madrid: Trotta, 2000. 234 p.

50. Castilla у Leon inolvidable. Everest, 1994. 112 p.

51. Catolicos, si, pero. Madrid: PPC, 1951. 17 p.

52. Convivir en otro tiempo. // Jimenez Lozano, J., Martinez, F., Mate, R., Mayorga, J. Religion у tolerancia: En torno a "Natan el Sabio" de G.E. Lessing. Barcelona: Anthropos, 2003. P. 1-13.

53. Cuando averiguamos quienes somos. // El Norte de Castilla, 14.03.2004

54. Cuentas con uno mismo // Jimenez Lozano, J. El narrador у sus historias. Lecciones en la Residencia. Madrid, 2003. P. 143 184.

55. Edgar Allan Рое, un hombre solamente // Saber / Leer, enero 1996. №91.

56. El angel de la historia // Archipielago, № 47, 2001. P.-11-14. .

57. El aporte del profesor Americo Castro a la interpretation del sentimiento religioso espanol. // Estudios sobre la obra de Americo Castro. Madrid: Taurus, 1971. P. 210-245.

58. El escritor у sus jueces. // ABC Cultural. № 200, 1995.

59. El mal en la literatura. // Communio, Sept. oct. 1979.

60. El mudejarillo. // Ciervo. № 41, 1992.

61. El narrador у sus historias. Ser. "Lecciones en la Residencia." Madrid: Publicaciones de la Residencia de Estudiantes, 2003. 184 p.

62. Estudio preliminar. // Poesia completa de San Juan de la Cruz. Madrid: Taurus, 1982. P. 15 102.

63. Historia de la Inquisition en Espana de J.A. Llorente // Llorente J.A. Historia critica de la Inquisition en Espana Madrid: Hiperion, 1981. P. 7 — 37.

64. Introduction. // Unamuno, Miguel de. La tia Tula. 1986. P. 9 29.

65. Juan XXIII. Barcelona: Sal vat, 1985. 87 p.

66. La Lugareja (Arevalo). Leon, Edilesa, 1991. 110 p.

67. La reconstruction del recuerdo. // La balsa de la Medusa. № 14, 1990.

68. La ronquera de fray Luis у otras inquisiciones. Antologia de articulos periodisticos. Barcelona: Destino, 1973-325 p.

69. Libros, analfabetos у el elefante de Alcuino. // ABC 07.06 1996.

70. Me aterra lo sagrado. // Archipielago, № 36, 1999. P. 11-16.

71. Mis complices americanos. // Letras en el espejo: Ensayos de literatura <americanaxomparada. Leon: Universidad de Leon, 1997. P. 13 22.

72. Monasterios de Valladolid. Valladolid: Minon, 1980. 146 p.

73. Ni venta, ni alquilaje. Antologia de articulos periodisticos. Ed. de A. Dorm'nguez Velez. Madrid: Huerga Fierro Editores, 2002. 413 p.

74. Nos hemos enfrentado a las ballenas. // The Thought of Contemporary Spanish Essayists. Edited and translated by Donald Bleznick. 1993. P. 125-138.

75. Nosotros los judfos. Madrid: PPC, 1961. 15 p.

76. Oficio parvo, premio de poesia "El Ciervo". // El Ciervo. № 340 341, 1979.

77. Persistence of Hebraic-Islamic cultemas in Spanish Society, on the Failure of the Inquisition communicational simposium. // The Spanish Inquisition and the Inquisitorial Mind. New York, 1983. P. 239 - 264.

78. Por que se escribe// Jose Jimenez Lozano. Premio nacional de las Letras Espanolas 1992. Madrid: Ministerio de Cultura, 1994. P. 19 34.

79. Prologo a la edition castellana. // Baruzi, J. San Juan de la Cruz у el problema de la experiencia mistica. Valladolid: Junta de Castilla у Leon, 1991. P. 7 - 31.

80. Prologo. // Herrero Esteban, J. La trampa del cazador. — P. 12-18.

81. Queridisima e irritante Simone // Archipielago, № 43, 2000. P. 13-20.

82. Retratos у soledades. Antologia de articulos periodi'sticos. Madrid: Ediciones Paulinas, 1977.-256 p.

83. San Baudelio (Soria). Leon: Edilesa, 1991. 154 p.

84. Sobre el jansenismo espanol. // Insula. № 366, 1977.

85. Sobre S. Weil у su escritura. // Weil, S. Reflexiones sodre las causas de la libertad у de la opresion social. Barcelona: Paidos, 1995. P. 9 - 40.

86. Un amargo arbitrista: Julio Senador Gomez. Estudio introductorio. // Castilla en escombros у los derechos del hombre у los del hambre. Madrid: Estudios de Administration local, 1978. P. 9 - 35.

87. Un cristiano en rebeldi'a. Salamanca: Sigueme, 1963. 134 p.

88. Una estancia holandesa: Conversation. (Dialogo entre J. Jimenez Lozano у G. Galparsoro). Barcelona: Anthropos, 1998.- 151 p.

89. Una historia que no ha comenzado todavi'a. // Reyes Mate. Mistica у polftica.t

90. Estella: -Vsrbo divino, 1990. P. 9 - 13.

91. Unas cuantas confidencias. Madrid: Ministerio de Cultura, 1993. 34 p.

92. МОНОГРАФИИ И КРИТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ О ТВОРЧЕСТВЕ ХОСЕ ХИМЕНЕСА ЛОСАНО

93. Abad С. Jose Jimenez Lozano: el escritor no puede lamer Ios zapatos de la clientela. // Nuestro tiempo, 1994, mayo. P. 68 - 75.

94. Alda Sanchez F. La salamandra en el fondo del pozo. Avila: Institucion Gran Duque de Alba, 1988. 155 p.

95. Alonso Palomar P. Nota sobre la mujer: "Sara de Ur" de Jimenez Lozano. // Dicenda. Cuadernos de Filologia Hispanica, 13, 1995. P. 287 294.

96. Beceiro C. Un mundo rescatado. // Artes у Letras, El Norte de Castilla. Ill 25.05.1991.

97. Canizal de la Fuente L. Dos maneras de inquietar: Zamora Vicente у Jimenez Lozano. // Insula, № 371, 1977. P. 12.

98. Canizal de la Fuente L. Jimenez Lozano: Castilla, muerte у vida. // Insula, № 470-471, 1986.-P. 27.

99. Cortes Ibanez E. Las voces en "La boda de Angela" de Jimenez Lozano. // Signa. Revista de la Asociacion Espanola de Semiotica, 3, 1994. P. 103 115.

100. Eymar C. Jose Jim6nez Lozano о el espfritu de la tragedia. // Ciervo № 500 — 501, 1992. P. 35-38.

101. Hernando В. M. у otros. J. Jin^nez Lozano. Ensayo у novela al servicio (critico) de la fe. // Madrid: Cuaderno de la revista mensual «Ilustracion del clero». № 1, enero 1973.

102. Higuero F. J. Connotaciones intertextuales del viaje por el tunel del tiempo en "Avila"xle Jose Jimenez Lozano. // Monographic Review/Revista Monografica. Vol. XII. 1996. P.186-201.

103. Higuero F. J. Cruce de corrientes en la obra de Jimenez Lozano. // Anuario de Castilla у Leon, 1993. P. 455-460.

104. Higuero F. J. Demarcation fragmentaria у metamorfosica en "La vida como azar" de Jose Jimenez. // Cuadernos de ALDEEU Vol VII No. 2, November, 1991. P. 189-196.

105. Higuero F. J. Diseminacion deconstructora de la identidad en "Un fulgor tan breve" de Jimenez Lozano. // Signa. Revista de la Asociacion Espanola de Semiotica. No. 6. 1997. P. 327-343.

106. Higuero F. J. El jansenismo de Jimenez Lozano. II El Ciervo, Barcelona, No. 453, Nov. 1988. P. 41-42.

107. Higuero F. J. El metadiscurso de la escritura en la trilogia biografica de Jimenez Lozano. // Biografias literarias (1975-1997). Jose Romera Castillo and Francisco Gutierrez Carbajo Editors. Madrid: Visor Libros, 1998. P. 481-493.

108. Higuero F. J. El pensamiento de la diferencia en la escritura deconstruccionista de Jimenez Lozano. // Hispanofila. No. 128. January, 2000. P. 67-79.

109. Higuero F. J. Estrategias desconstructoras en la narrativa de Jose Jimenez Lozano. South Carolina: Spanish Literature Publications Company, 2000. 240 p.

110. Higuero F. J. Funcion comunicativa de las menciones avanzadas en "Ronda de noche" de Jimenez Lozano. // Notas у Estudios Filologicos. No. 12. 1997. P. 63-83.

111. Higuero F. J. Huellas diseminadoras del silencio intempestivo en "Un dedo en los labios" de Jimenez Lozano. // Letras Penisulares. Vol. 11. Nos 2-3. Fall 1998/Winter 1998-1999. P. 551-569.

112. Higuero F. J. Jimenez Lozano о la permanencia del signiflcado originario. Intr. // Jimenez Lozano, J. Objetos perdidos. Valladolid: Ambito, 1993. P. 11-33.

113. Higuero F. J. La critica a la modernidad ilustrada en "Segundo abecedario" de Jimenez Lozano. // Alba de America. Revista Literaria. Vol. 12, Nos. 22-23. July, 1994. P. 291-305.

114. Higuero F. J. La estrategia deconstruccionista de la diferencia en "Historia detun otoncf'de Jimenez Lozano. // Revista La Torre. IV, 14. October-December, 1999. P. 659-677.

115. Higuero F. J. La imagination agonica de Jimenez Lozano. Barcelona: Anthropos, 1991. 382 p.

116. Higuero F. J. La memoria del narrador. Intertextualidad anamnetica en los relatos breves de Jimenez Lozano. Valladolid: Ambito, 1993. — 374 p.

117. Higuero F. J. La simultaneidad yuxtaposicional de la escritura ucronica en "Relation topografica" de Jim6nez Lozano. // Confluencia. Revista Hispanica de Cultura у Literatura. Vol. 13, No 1. Fall 1997. P. 38-52.

118. Higuero F. J. La voz de los anamneticos en "El mudejarillo" de Jim6nez Lozano. // Montearabi No. 15. Spring 1993. P. 33-63.

119. Higuero F. J. Las fuentes de la escritura: sobre "Segundo abecedario" de

120. Jimenez Lozano. // La balsa de la Medusa. No. 43. 1997. P. 67-86.

121. Higuero F. J. Los codigos metanarrativos en "Los grandes relatos" de Jimenez Lozano. // Ojancano. Revista de literatura espanola. No. 8 October 1993. P. 52-68.

122. Higuero F. J. Los tres niveles intradiegeticos del recuerdo en "Los companeros" de Jimenez Lozano. // Versants: Revue Suisse des Litteratures Romanes. No. 35. 1999. P. 25-45.

123. Higuero F. J. Metanarracion oral en "Los grandes relatos" de Jimenez Lozano. // Selected Proceedings of the Pennsylvania Foreign Language Conference (19911992). Gregorio C. Martin Editor. Pittsburgh: Duquesne University, 1995. P. 143151.

124. Higuero F. J. Multiplicidad funcional de la memoria en cuatro cuentos de Jose Jimenez±*>zano. // Lucanor, n. 5, May, 1990. P. 39-58.

125. Higuero F. J. Reivindicacion de la subalteridad anamnetica en "El tiempo de Euridice" de Jimenez Lozano. // RILCE. Revista de Filologia Hispanica. Vol. 15. No. 2. 1999. P. 413-427.

126. Higuero F. J. Semantica de las concretizaciones en "Teorema de Pitagoras "de Jimenez Lozano. // Indiana Journal of Hispanic Literatures. Nos. 10 &11. Spring-Fall 1997. P. 249-265.

127. Higuero F. J. Subversion polifonica del silencio en "La boda de Angela" de Jimenez Lozano. // Espana contemporanea. Revista de Literatura у Cultura. Vol. IX.

128. No. 2. Fall 1996, P. 25-40.t

129. Higuero, F. J. Funcion semantica extensional de los viajes en "Sara de Ur" de Jimenez Lozano. // Symposium Vol. XLV No. 4, Winter 1992. P. 288-303.

130. Lain Entralgo P. Jose Jimenez Lozano. Entre Alcazaren у Port-Royal. // Mas de cien espanoles. Barcelona: Planeta, 1981. P. 63-67.

131. Lopez Aranguren J.L. Cementerios civiles, libertad religiosa у marginacion social. // La democracia establecida. Madrid: Taurus, 1979. — P. 132 145.

132. Lopez Aranguren J.L. El sambenito de los espanoles. // La cultura espanola у la cultura establecida. Madrid: Taurus, 1975. P. 60 - 75.

133. Lopez Aranguren J.L. Prologo. // La ronquera de fray Luis у otras inquisiciones. Barcelona: Destino, 1973. P. 7-9.

134. Lopez Aranguren J.L. Relatos de cristianismo castellano. // El oficio de intelectual у la critica de la critica. Madrid: Vox, 1979. P. 34 - 37.

135. Munoz P.M. La problematica convivencia entre la forma у el discurso en "Los ojos del icono" de Jose Maria Jimenez Lozano. // Espana Contemporanea. Revista de Literatura у cultura, IX, 1, 1996. P. 81 92.

136. Oriol i Seres С. Por puro amor de puro amor en "Sara de Ur" de Jimenez Lozano;-/ACatedra Nova', № 2, 1995. P. 147 158.

137. Oriol i Seres C. Soledad, poesia у recreation en "El mudejarillo" de Jimenez Lozano. // Suplementos Anthropos, № 40, 1993. P. 94 99.

138. Piedra A. "Sara de Ur", el retozo del Genesis. // Insula, № 520, 1990. P. 23 -24.

139. Piedra A. La decada transcendente. // Artes у Letras, El Norte de Castilla VII, 11.02.1989.

140. Piedra A. Testigos de la Tiniebla. // Culturas, Diario 16, XI, 25.02.1995.

141. Piedra A. Cantata у fuga. // Nueva Revista, № 34, 1994.

142. Piedra A. Introduction. // Jimenez Lozano, J. Sara de Ur. Madrid: Espasa Calpe, 1997. P. 9-50.

143. Piedra, A Cuentos de autor. // Artes у Letras, El Norte de Castilla VII, 12.11.1988.

144. Pozuelo Yvancos J.M. Jose Jimenez Lozano: fabulas pequenas de historias memorables. // Ventanas de' la fiction. Narrativa Hispanica, siglos XX у XXI. Barcelona: Peninsula, 2004. P. 219 245.

145. Pozuelo Yvancos J.M. Tener discurso. // Blanco у Negro Cultural 22.02.2003.

146. Reyes Mate M. Jimenez Lozano у Umberto Eco, dos historias del pasado. // El Pais, 03.02.1989.

147. Rossi R. "Los grandes relatos" о la transposition del recuerdo. // Insula № 541, 1992.

148. Rossi R. Jose Jimenez Lozano. // Ritratti critici di contemporanei. Firenze, 1988. P. 531 -540.

149. Salcedo E. Port-Royal de Alcazaren. // Escritores contemporaneos en Castilla у Leon. Valladolid: Ambito, 1982. P. 98 - 105.

150. Schneider M.J. Jose Jimenes Lozano: Los grandes relatos. // Anales de la literatura espanola contemporanea, № 19(1 -2), 1994. P. 399 - 401.

151. Sherzer W.M. Jose Jimenez Lozano: Tale Telling in Old Castile. // Revista Hispanica Moderna. Vol XLV, № 2. P. 310 317.

152. Sunen L. "Duelo en la Casa grande" de Jose Jimenez Lozano. // Insula, № 440 /441, 1983.- P. 17.

153. Trapiello A. Un escritor de pueblo. // Babelia, 20.06.1992.

154. W.AA. Jose Jimenez Lozano, el solitario de Alcazaren. // Archipielago. № 26 -27, 1996. P. 133-163.

155. W.AA. Jose Jimenez Lozano. (Ser. "Nuestros Premios Cervantes"). Ed. de J.R. Gonzalez. Valladolid:Universidad de Valladolid Junta de Castilla у Leon, 2003.-256 p.

156. W.AA. Jose Jimenez Lozano. // Anthropos № 25, 1983. P. 58 - 79

157. W.AA. Jose Jimenez Lozano. Premio Nacional de las Letras Espanolas 1992. Madrid: Ministerio de Cultura, 1994. 177 p.

158. W.AA. Jose Jimenez Lozano. Una narrativa у un pensamiento fieles a la memoria. Anthropos № 200,2003. 254 p.161. http://canales.nortecastilla.es/jimenezlozano/index.html162. http://www.ucm.es/info/especulo/(numeros 17, 19,20,23)

159. РАБОТЫ ПО ТЕОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ И ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

160. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Coda, 1977. 342 с.

161. Аверинцев С.С. Притча. // Краткая литературная энциклопедия. М.: Издательство «Советская энциклопедия», 1971. Т. 6. С. 20-21.

162. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика: Пер. с фр.; сост., общ. ред. и вступ.ст. Косикова Г.К. М.: Прогресс, 1989. 615 с.

163. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

164. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., Искусство, 1986. — 444 с.

165. Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 томах. Т. 6. Проблемы поэтики Достоевского, работы 1960-х 1970-х гг. М.: Русские словари, 2002. — 799 с.

166. Беньямин В. Маски времени. Эссе о культуре и литературе. СПб.: «Симпозиумят-2004. 480 с.

167. Беньямин В. О понятии истории. Пер. С. Ромашко // Новое литературное обозрение, 2000. № 46. С. 81 90.

168. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе. Предисл., сост., пер. и примеч. С.А. Ромашко. М.: Медиум, 1996. 240 с.

169. Бердяев Н.А. Духи русской революции. // Бердяев Н.А. О русских классиках. М.: Высш. шк., 1993. С. 75 -106.

170. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. 175 с.

171. Бимель, В. Мартин Хайдеггер, сам свидетельствующий о себе о и своей жизни. Челябинск: Урал LTD, 1998. 285 с.

172. Вейль С. «Илиада», или поэма о силе. Пер. А. Суконика // Новый мир, 1990. №6. С. 249-260.

173. Вейль С. Укоренение. Письмо клирику. Пер. Е. Еременко, О. Игнатьевой. Киев: Дух i Jlrrepa, 2000. 349 с.

174. Визель Э. Рассыпанные искры. Москва: Мосты культуры, 1990. — 239 с.

175. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997. 495 с.

176. Гегель Г.В. Ф. Лекции по философии истории. СПб: Наука, 1993.- 477 с.

177. Герье В. Философия истории от Августина до Гегеля. М.: Т-во «Печатня С.П. Яковлева», 1915. 268 с.

178. Ерманцале 3-Я. Философско-историческая концепция Карла Левита. // Ученые записки Тартусского университета. 1982. Вып. 599. Труды по философии. С. 124-137.

179. Жигунин В.Д. Философия истории: формирование и эволюция основных идей. Самара: Сенсоры. Модули. Системы, 1997. 75 с.

180. Жирар, Р. Насилие и священное. Пер. Г. Дашевского. М.: Новое литературное обозрение, 2000. 396 с.

181. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика.: Избранные труды. ЛлНаука, 1977. 407 с.

182. Заремба Т.Ф. Исповедально-мемуарные формы повествования в испанском романе 60-70-х гг. Автореферат кандидатской диссертации. Киев, 1988. -16 с.

183. Змеёв С. И. О двух направлениях в современном испанском романе. Автореферат кандидатской диссертации. М., 1973. — 21 с.

184. Ивин А.А. Философия истории. М.: Гардарики, 2000. 528 с.

185. Изер В. Рецептивная эстетика. Проблема переводимости: герменевтика и современное гуманитарное знание. // Академические тетради № 6, 1999. С. 59 -96.

186. Ильина Н.А. Эволюция Мигеля Делибеса — романиста. Автореферат кандидатской диссертации. М., 1977. 21 с.

187. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М.: Изд-во иностранной литературы, 1962.-572 с.

188. Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб.: Издательство «Высшие гуманитарные курсы» РХГИ, 1992. 156 с.

189. Камю А. Записные книжки. М.: Вагриус, 2000. — 206 с.

190. Каримский A.M. Философия истории Гегеля. М.: МГУ, 1988. 268 с.

191. Карсавин JI. П. Философия истории. СПб.: АО «Комплект», 1993. 350 с.

192. Карулина Т.Б. Освальд Шпенглер и немецкая философия истории 20 — 30 х гг XX века. Автореферат кандидатской диссертации. М., 1993. - 24 с.

193. Киютин В.Г. Философия истории Аврелия Августина. Автореферат докторской диссертации. Бишкек, 1998. 35 с.

194. Кольхауэр М. Роман и идеология. Точки зрения. // Новое литературное обозрение. М., 1995. N 14. С. 72 86.

195. Колосов Н.Е. Как думают историки. М.: Новое литературное обозрение, 2001.-325 с.

196. Крогман А. Симона Вейль. Челябинск: Аркаим, 2003. 320 с.

197. Култаева М. Д. Критика социально-исторической концепции Карла Левита. Автореферат кандидатской диссертации. Киев, 1980. — 23 с.

198. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс. Прогресс Академия, 1992. - 372 с.

199. Лёвит К. О смысле истории. // Философия истории. Антология. Сост., ред. и вступ. ст. Ю. А. Кимелева. М.: Аспект Пресс, 1995. С. 262-273.

200. Лёвит К. От Гегеля к Ницше. Революционный перелом в мышлении XIX века. Маркс и Кьеркегор. СПб.: Владимир Даль, 2002. — 672 с.

201. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии СПб.: Алетейя, 1998. — 159 с.

202. Литература и история. (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей и мыслителей XVIII XX вв.) Отв. ред. Ю.В. Стенник. Вып.1. СПб.: Наука, 1992. 362 с.

203. Литература и история. (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей и мыслителей XVIII XX вв.) Отв. ред. Ю.В. Стенник. Вып.2. СПб.: Наука, 1997. 400 с.

204. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. — 384 с.

205. Марру А.И. Святой Августин и августинианство. Пер. О. Головой Долгопрудный: Вестком, 1999. 205 с.

206. Матяш Н. Уроки прошлого в современной испанской литературе. // Иностранная литература, 1984, № 6. С. 186-188.

207. Мелетинский Е. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука, 1986.-318 с.

208. Минников Н.А. Философия истории. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского педагогического университета, 1999. 164 с.

209. Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1996. — 909 с.

210. Михайлов А.В. Концепция произведения искусства у Теодора В. Адорно.I

211. О современной буржуазной эстетике. Сб. ст. Вып. 3. М.: Искусство, 1972. С. 156-259.

212. Мочалов Е.В., Юрченков В.А. Философия истории. Саранск: Типография «Красный октябрь», 2000. — 113 с.

213. Назаренко А.И. Проза Гонсало Торренте Больестера и "городской роман" 80-90-х годов XX века: две версии испанского постмодернизма. Автореферат кандидатской диссертации. М., 2003. — 32 с.

214. Одуев С.Ф. Натуралистический гуманизм. // Одуев С.Ф. Тропами Зарату-стры (влияние ницшеанства на немецкую буржуазную философию) М.: Мысль, 1971. С. 278-293.

215. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. 586 с.

216. Потебня А. А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. — 342 с.

217. Реизов Б.Г. Творчество Вальтера Скотта. М. Л.: Худож. лит., 1965. — 498 с.

218. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Сб. ст. Л.: Наука, 1974.-299 с.

219. Семенов Ю.И. Философия истории: от истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. М.: Старый сад, 1999. 380 с.

220. Сергейчик Е.М. Философия истории. СПб.: Лань, 2002. 606 с.

221. Силюнас В.Ю. Испанская драма XX века. Москва: Наука, 1980. 279 с.

222. Смирнов И.П. Новый историзм как момент истории. // Смирнов И.П. Ме-гаистория. М.: Аграф, 2000. С. 487 527.

223. Социальная философия и философия истории: Открытое общество и культура. Материалы научной конференции. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. — 226 с.

224. Ставцев С.Н. Введение в философию Хайдеггера. СПб.: Лань, 2000. — 188

225. Тевзадзе Г. Г. Обоснование феномена истории в философии Мартина Хайдегераг Автореферат кандидатской диссертации. Тбилиси, 1991. -24 с.

226. Тертерян И.А. Современный испанский роман. 2 изд. доп. М.: Худож. лит., 1989.-367 с.

227. Тертерян И.А. Человек мифотворящий: О литературе Испании, Португалии и Латинской Америки. М., Советский писатель, 1988. 557 с.

228. Тертерян И.А. Эволюция новых направлений испанской прозы. (Обзор). // Реализм и модернизм в литературах капиталистических стран Западной Европы, США и Японии. Реф. сб. М.: ИНИОН, 1980 С. 148 165.

229. Тодоров, Ц. Поэтика. // Структурализм "за" и "против". М.: Прогресс, 1975. С. 37-113.

230. Тойнби А. Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1996. 608 с.

231. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект-Пресс, 1999. -334 с.

232. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. — 574 с.

233. Успенский Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. М.: Искусство, 1970. — 225 с.

234. Философия истории. Под ред. А.С. Панарина. М.: Гардарики, 1999. 432 с.

235. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. — 445 с.

236. Фукуяма Ф. Конец истории? // Философия истории. Антология. Сост., ред. и вступ. ст. Ю. А. Кимелева. М.: Аспект Пресс, 1995. стр. 290 310.

237. Хоркхаймер М., Адорно Т.В. Диалектика Просвещения: философские фрагменты. М.; СПб.: Медиум; Ювента, 1997. 312 с.

238. Шестов Л. Достоевский и Ницше (философия трагедии). СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1903. 245 с.

239. Шкловский В.Б.О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983. — 383 с.

240. Эткинд А. В поисках метода: новый историзм. // Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 416 471.

241. Ясперс К. Смысл и назначение истории. 2-е изд. М.: Республика, 1994. -527 с.

242. Яусс Х.Р. История литературы как провокация литературоведения // НЛО. М., 1995. N 12. С. 34-84.

243. Alborg J.L. Нога actual de la novela espanola. V.2. Madrid, Taurus, 1962. -433 p.

244. Alvarez Palacios F. Novela у cultura espanola de posguerra. Madrid: Editorial "Cuadernos para el dialogo", 1975. — 371 p.

245. Bonetto G. Nella pelle degli altri: Simone Weil e la condizione operaria. Roma: Paoline, 1979.-135 p.

246. Champeau G. Les enjeux du realisme dans le roman sous le franquisme. Madrid: Casa de Velazquez, 1995. 418 p.

247. Curutchet J.C. A partir de Luis Martin Santos : cuatro ensayos sobre la nueva novela espanola. Montevideo: Alfa, 1973. 130 p.

248. Diez anos de la novela espanola. Encuesta // Insula. Madrid, 1985. N 464-465. P. 10.

249. Garcia-Vino M. Novela espanola de posguerra. Madrid, Publicaciones espanolas, 1971. 76 p.

250. Girard R. El chivo expiatorio. Barcelona: Editorial Anagrama, 2002. — 277 p.

251. Goytisolo, J. Problemas de la novela. Barcelona: Seix Barral, 1959. 145 p.

252. Gullon R. La novela espanola del siglo XX // Insula. Madrid, 1979. N 396-397. P. 1,28.

253. Historia de la literatura espanola. Coord. J. Menendez Pelaez. Vol. Ill: siglo XVIII (J.M. Caso Gonzalez) у siglos XIX у XX (J. M. Martinez Cachero). Leon: Editorial Everest, 1995. P. 725 831.

254. Historia у critica de la literature espanola (al cuidado de Francisco Rico). Vol.

255. VIII. Rsd." Domingo Yndurain. Epoca contemporanea: 1939-1980. Barcelona: Editorial Critica, 1981. 719 p.

256. Lopez Aranguren J. L. El curso de la novela espanola contemporanea. // Lopez Aranguren, J. L. Estudios literarios. Madrid: Gredos, 1976. P. 212 310.

257. Lowith K. El hombre en el centro de la historia. Barcelona: Herder, 1998. -404 p.

258. Marra-Lopez J. M. Narrativa espanola fiiera de Espana 1939-1961. Madrid: Ediciones Guadarrama, 1963. 539 p.

259. Martinez Cachero J. M. Historia de la novela espanola entre 1936 у 1975. Madrid: Castalia, 1979. 504 p.

260. Mermall T. La retorica del humanismo: La cultura espanola despues de Ortega. Madrid: Taurus, 1978 145 p.

261. Oleza J. La poetica antirrealista de los anos 70 en la literatura espanola. // vAVW.uv.es/entresiglos/oleza/pdfs/antirrealista.PDF

262. Pena A. Americo Castro у su vision de Espana у de Cervantes. Madrid: Gredos, 1975.-317 p.

263. Rfo A. del Estudios sobre literatura contemporanea espanola. Madrid: Gredos, 1972-323 p.

264. Roberts G. Temas existenciales en la novela espanola de postguerra. 2-a ed. Madrid: Gredos (Biblioteca romanica hispanica), 1978. 326 p.

265. Sanz Villanueva S. Historia de la literatura espanola. 6/2. Literaura actual. Barcelona: Ariel, 1985.-501 p.

266. Sintomas en la prosa hispana contemporanea 1990-2001. (Etudes Romanes de l'Universite d'Odense. Vol. 27.) Ed. C. Cifuentes Aldunate. Odense: University Press of Southern Denmark, 2004. 320 p.

267. Sobejano G. Ante la novela de los anos 70. // Insula. Madrid, 1979. N 396-397. P. 1-22.

268. Sobejano G. Novela у metanovela en Espana. // Insula. Madrid, 1989. N 512513. P. 4-6.

269. Teoria de la novela. Ed. de Santos Sanz Villanueva. Madrid.: SGEL, 1976. -$533 p.

270. Unamuno M. de En torno al casticismo. Madrid: Espasa Calpe, 1972. 123 p.

271. Weil S. A la espera de Dios. Prol. Carlos Ortega. Madrid: Trotta, 2000. 1561. P

272. Weil S. La pesanteur et la grace. Intr. G. Thibon. Paris: Gallimard, 1948. 210 P

273. Weil S. Selected essays 1934 1943. Chosen and translated by Richard Rees. London: Oxford University Press, 1962. - 231 p.