Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века

Селеменева, Марина Валерьевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века

Год: 2009
Автор научной работы: Селеменева, Марина Валерьевна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века"

09-5 /-л"' $ Ь

1557

На правах рукописи

СЕЛЕМЕНЕВА Марина Валерьевна

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР Ю.В. ТРИФОНОВА В КОНТЕКСТЕ ГОРОДСКОЙ ПРОЗЫ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2009

Работа выполнена на кафедре русской литературы ГОУ ВПО «Московский государственный гуманитарный университет имени М.А. Шолохова»

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Гречаник Ирина Владимировна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Коваленко Александр Георгиевич Российский университет дружбы народов

доктор филологических наук, профессор Сигов Владимир Константинович Московский педагогический государственный университет

доктор филологических наук,

старший научный сотрудник Местергази Елена Георгиевна

Институт мировой литературы им. A.M. Горького

Ведущая организация: Российский государственный

гуманитарный университет

Защита диссертации состоится «23» октября 2009 г. в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.203.23 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6, ауд. 436.

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационно-библиотечном центре (Научной библиотеке) РУДН по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.б.

Автореферат размещен на сайте РУДН (www.rudn.ru)

Автореферат разослан «_» сентября 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент -Л ) А.Е. Базанова

Г .......аоссийск а я, „ л 1

\ гпгу ШЧ-;! венная

\ "Библиотека

I 1 2 О ОИ______I

ОЬ'ЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Юрий Валентинович Трифонов, один из крупнейших прозаиков второй половины XX столетия, выразитель умонастроений советской постоиепелыюй интеллигенции, лидер городской прозы, писатель-философ, считал литературную деятельность особой формой самовыражения, которая не приемлет ученичества, не допускает сотворчества и сама но себе является подобием экзистенциальной ситуации, максимально раскрывающей личностный потенциал художника. «Писательство - дело одинокое, личное. Писатель отвечает сам за себя, сам строит свою судьбу»', - эти строки, написанные Ю.В. Трифоновым незадолго до смерти в 1981 году, сегодня воспринимаются как выражение его творческого и жизненного кредо. Творческая индивидуальность писателя формировалась под влиянием Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, И.А. Бунина, М.А. Булгакова, М.А. Шолохова, но в основополагающих элементах его «почерк» остался глубоко оригинальным, самобытным, узнаваемым с первых строк. Наследие писателя не вмещается в прокрустово ложе направлений, течений, тенденции, оно формирует особый художественный мир2, который воспринимается как уникальная эти ко-эстетическая реальность.

В изучении творческого наследия Ю.В. Трифонова можно выделить несколько этапов. Первый этап (1950-е - первая половина 60-х годов) - период единовременных отзывов критики и читательской аудитории па публикацию повести «Студенты», туркменских рассказов, спортивных и путевых очерков. Все публикации этого времени отличались вниманием к идейному содержанию произведений и оценивали точность и достоверность отражения автором советской действительности. На этом этапе ведущими жанрами были рецензия, отзыв, статья, дискуссия, читательская конференция. По справедливому замечанию В.В. Черданцева, «произведения писателя рассматривались в общем русле идейно-художественных исканий советской литературы»3, при этом внимание к творческой индивидуальности Трифонова было минимальным.

' Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется... [Текст] / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов. - М.: Сов. Россия, 1985.-С. 130.

г Под художественным миром мы, вслед за Д.С. Лихачевым, повимаем «мир действительности в ... творческих ракурсах» (Лихачев, Д.С. Внутренний мир художественного произведения [Текст] / Д.С. Лихачев // Вопросы литературы. - 1968. 5. - С. 74). Вместе с тем, понятие «художественный мир Ю.В. Трифонова» предполагает расширение значения, и в этом случае «художественный мир» воспринимается «как синоним творчества писателя» (Чернец, Л.В. Мир литературного произведения [Текст] / Л.В. Чернец // Художественная литература в социокультурном контексте. Поспеловские чтения. - М., 1997. - С. 32). Мысль о том, что «мир Трифонова» - эстетическая реальность, равновеликая «миру» Платонова или Булгакова, высказывалась такими исследователями, как И.Н. Сухих (Сухих, И.Н. Двадцать книг XX века: Эссе [Текст] У И.Н. Сухих. - СПб.: Паритет, 2004. - С. 513) и И.Б. Иванова (Иванова, И.Б. Современная русская проза: мстасюжет развития [Текст] / Н.Б. Иванова // Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания. - Пермь: Изд-во ПГ1ТУ, 2007. - Ч. 1.-С. 5).

3 Черданцев, В.В. Человек и история в городских повестях Ю.В. Трифонова (Проблематика и поэтик жанра): Дис.... канд. филол. наук [Текст] / В.В. Чердаицев, - Екатеринбург. 1994. - С. 3.

социальную проблематику «московских» повестей, тенденциозности в интерпретации образов представителей «интеллигенции» и «мещанства», навязывания писателю участия в идейном противостоянии писателей-«деревенщиков» и писателей-«горожан». Переходными работами, авторы которых обратились к идейно-эстетическим основам прозы Трифонова, выявили и обосновали взаимосвязь между «москопскими» повестями и исторической прозой, стали статьи А.Г. Бочарова «Восхождение» (1975) и Б.Д. Панкина «По кругу или по спирали?» (1977).

Третий этап, начало которого можно условно обозначить концом 1970-х годов, стал временем, когда творчество Трифонова вошло в сферу интересов профессиональных литературоведов. В первых кандидатских диссертациях Э.А. Алескеровой, И.И. Плехановой, Т.Л, Рыбальчснко, С.Р. Смирнова, в концептуальных статьх Л.А. Аннинского, O.A. Кутминой, В.Д. Оскоцкого, Л.А. Теракопяна, A.B. Паикова намечаются подходы к изучению наследия писателя, и в качестве исследовательских приоритетов обозначаются нравственная проблематика произведений, идейное своеобразие исторической прозы, жанровая специфика и особенности языка рассказов и повестей. К данному этапу относится и публикация первых значительных статей и исследований о Трифонове в зарубежных изданиях. Статьи Дж. Апдайка, Дж. Спендель, Дж. Гибиана, Н. Матовой показали, что западноевропейскому читателю Трифонов интересен скорее как потенциальный писатель-диссидент, на уровне подтекста выражающий свое несогласие с политикой советской власти, чем как создатель талантливой прозы. В работах других западных славистов (в числе которых С. Маклаффлин, Т. Патера, Л. Шеффлер, Ч. Хаусман) обозначился интерес к жанровому своеобразию и историко-литературному контексту прозы Трифонова. В числе ведущих тенденций западного трифоноведения следует отметить изучение литературной судьбы и репутации писателя, исследование социально-политической проблематики его творчества, анализ способов выражения авторской позиции в романистике и публицистике.

На четвертом этапе всплеск интереса к наследию Ю.В. Трифонова был вызван безвременной смертью писателя и острой потребностью оценить его творчество как целостный художественный феномен в контексте русской литературы XX века. На наш взгляд, начало четвертого этапа следует датировать 1984 годом -временем выхода в печати первой монографии, посвященной писателю, - книги Н.Б. Ивановой «Проза Юрия Трифонова»4. В дальнейшем этот жанр становится востребованным исследователями, одна за другой издаются монографии Ю.М. Оклянского (1987), Ж. Уолл (1991), Н. Колесникофф (1991), Д. Гиллеспи (1992), Э. Никадем-Мапиновски (1995), К. Де Магд-Соэп (1997), Л. Шеффлер (1998). В 1997 году выходит в печати первое биографическое исследование - работа А.П. Шитова «Юрий Трифонов: Хроника жизни и творчества». На этом же этапе кандидатские диссертации Е.Л. Быковой, Е.А. Добренко, Т.В. Емец, Н.Б. Ивановой, И.И. Игольченко, М.Л. Князевой, O.A. Кутминой, Лохан Амарджит Сингха, A.A. Мамед-Заде, Сим Ен Бо, В.А. Суханова, В.В. Черданцева, A.B. Шаравина сформировали понятийный аппарат трифоноведения, способствовали уточнению вопросов периодизации, жанрово-стилевой эволюции, идейно-тематического генезиса, лингвостилистического своеобразия творчества Трифонова. Статьи Г.А. Белой,

4 Следует оговориться, что в 1983 году была издана книга Т.А.Патеры «Обзор творчества и анализ московских повестей Юрия Трифонова» (Мичиган). Эта монография, несмотря на то, что она была написана на русском языке и содержала ряд важных научных наблюдений и выводов, не имела такого резонанса в отечественном литературоведении, как труд Н.Б. Ивановой.

И.А. Дедкова, IUI. Кертман, АЛ". Коваленко, В.М. Пискунова, посвященные отдельным аспектам проблематики и поэтики наследия писателя, обеспечили введение основных трифонопедческих концепций в литературно-критический оборот. Вторая половина 1980-х годов - 1990-е годы - период становления трифоноведения как отдельной литературоведческой отрасли.

Началом современного этапа развития трифоноведения, безусловно, явилось проведение I Международной конференции «Мир прозы Юрия Трифонова» (РГГУ, 1999), в которой приняли участие наиболее крупные отечественные и зарубежные исследователи наследия писателя. Это событие способствовало уточнению основных направлений трифоноведения как литературоведческой отрасли, выявлению особенностей художественного метода писателя, автобиографических мотивов ого произведений, осмыслению преемственной связи с русской классической литературой. Самыми значимыми научными работами, созданными на рассматриваемом этане, являются монографический очерк Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого «От советского писателя к писателю советской эпохи: Путь Юрия Трифонова» (2001), диссертации H.A. Бугровой (2004), В.А. Суханова (2001), историко-биографическое исследование А.П. Шитова и В.Д. Поликарпова «Юрий Трифонов и советская эпоха: факты, документы, воспоминания» (2006).

В настоящее время можно выделить два перспективных направления развития трифоноведения как литературоведческой отрасли. Первое направление - изучение наследия Ю.В. Трифонова в системно-целостном аспекте. Значительным шагом на пути реконструкции художественной системы писателя стала докторская диссертация В.А. Суханова «Романы Ю.В. Трифонова как художественное единство» (2001), в которой образцы крупной эпической прозы автора проанализированы с точки зрения идейно-тематического, аксиологического, системно-образного и жацрово-стилевого своеобразия, но при этом за пределами исследовательского внимания остались циклы малой прозы, «московские» повести, повесть в рассказах «Опрокинутый дом». Проблема «городская проза Ю.В. Трифонова как художественная система» требует дальнейшего изучения и, прежде всего, в таких аспектах, как эволюция творчества от циклизации к системности, формирование индивидуально-авторского «московского текста», становление историософской концепции, воплощение миропонимания русской интеллигенции постоттепелыюй поры, генезис новой разновидности полифонического романа.

Второе направление - выявление роли Ю.В. Трифонова в формировании такого литературного явления, как городская проза, т.е. изучение развития писателем традиций урбанистической прозы русской литературы XIX — 1-й половины XX веков, сопоставление характера воссоздания общественного, культурного, духовного пространства современного города писателями-«горожанами», выявление особенностей восприятия художественных открытий Трифонова писателями поколения «сорокалетних» и представителями литературы мегаполиса рубежа XX - XXI веков. В рамках этого направления обозначились такие научные проблемы, как проблема типологии и кодификации локальных текстов5 русской литературы, проблема прочтения городской прозы в геософском

5 В современном литературоведении локальные тексты принято рассматривать как свврхтаксты. Под свсрхтскстом при этом понимается «совокупность высказываний, ограниченная темпорально н локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресата и адресата, с особыми критериями нормативного/анормального» (H.A. Купина, Г.В. Ботенская) (Человек - текст - культура (Текст] / Под ред. Г.В. Битенской, Н.З. Богуславской, И.А. Гшшатуллина. - Екатеринбург, 1994. - С. 215).

ключе, проблема эволюции «московского» и «петербургского» текстов во второй половине XX века, проблема соотношения традиционного и индивидуально-авторского компонентов в творчестве прозаиков «трифоновской школы», проблема влияния городской прозы и, в частности, прозы Трифонова на современную литературу мегаполиса. Направленностью на решение обозначенных проблем определяется актуальность диссертационной работы.

Целью диссертационной работы является исследование художественного мира Ю.В. Трифонова как идейно-эстетической основы городской прозы 2-й половины XX века, определение роли жанрово-стилевых и идейно-художественных исканий писателя в формировании «московского текста» русской литературы и выявление характера влияния городской прозы 1960-80-х годов на литературный процесс рубежа XX-XXI веков.

Эта цель определяет основные задачи исследования:

• рассмотреть городскую прозу как идейно-эстетический феномен русской литературы и как одну из основных составляющих историко-литературного процесса 60-80-х годов XX века;

• выявить основные этапы и особенности формирования локальных текстов русской литературы;

• определить критерии принадлежности индивидуально-авторских текстов к «петербургскому» и «московскому» текстам;

• проследить эволюцию поэтики городской прозы Ю.В. Трифонова от «описательной литературы» 1950-60-х годов до «мыслящей прозы» 1970-80-х годов и воссоздать путь писателя от циклизации текстов к формированию художественной системы;

• рассмотреть городскую прозу Трифонова как индивидуально-авторский вариант «московского текста» русской литературы;

• выявить историософские и теософские взгляды Ю.В. Трифонова, определившие своеобразие художественного мира писателя;

• погрузить творчество Трифонова в контекст городской прозы 60-70-х годов XX века (прозу Ю.М. Нагибина, И. Грековой, Г.В. Семенова, А.Г. Битова);

• выявить своеобразие поэтики и проблематики прозы B.C. Маканина в аспекте творческого диалога с городской прозой Ю.В. Трифонова;

• проанализировать характер переосмысления идей и образов городской прозы 1960-70-х годов в литературе рубежа XX - XXI веков на примере творчества Е.В. Гришковца.

Поставленными целью и задачами обусловлен выбор метода исследования -системно-целостного с использованием элементов историко-генетического, историко-функционального, сравнительно-типологического методов.

Теоретико-методологическая база исследования разработана на основе трудов ведущих отечественных и западноевропейских трифоноведов Э.А. Алескеровой, H.A. Бугровой, Е.Л. Быковой, Д. Гиллеспи, Е.А. Добренко, Т.В. Емец, Н.Б. Ивановой, M.JI. Князевой, Н. Колесникофф, O.A. Кутминой, Н.Л. Лейдермана, М.Н. Липовецкого, К. Де Магд-Соэп, Э. Никадем-Мапиновски, Т. Патеры, В.М. Пискунова, И.И. Плехановой, В.А. Суханова, Дж. Уолл, Дж. Хоскинга, В.В. Черданцева, Р. Шредера; исследований литературного процесса 2-й половины XX века и городской прозы М.Ф. Амусина, Л.А. Аннинского, В.Г. Бондаренко, Т.М. Вахитовой, В.Е. Ковского, Й.Н. Крамова, A.A. Михайлова, A.C. Немзера, БД. Панкина, И.Б. Роднянской, Д.В. Тевекелян, A.B. Шаравина, работ

по семиотике города и типологии локальных текстов В.В. Абашева, Н.П. Анциферова, К. Линча, Ю.М. Лотмана, АЛ. Люсого, Н.М. Малыгиной, Ы.Е. Меднис, В.И. Топорова, М.С. Уварова. Значительное влияние на формирование концепции работы оказали труды теоретиков литературы М.М. Бахтина, М. Бготора, В.В. Виноградова, В.А. Грехпепа, М.Н. Дарвина, Вяч. Вс. Иванова, Б.О. Кормана, В.И. Тюпы, Б.А. Успенского, Е.Г. Эткинда, культурологов С. Бойм, Ю.В. Борева, Д.Н. Замятина, Л.Г. Ионина, В.З. Паперною, В.Н. Сырова, М.П. Шубиной, философов и социологов К.З. Аконяна, И.В. Кондакова, В.Ф. Кормера, Л.А. Кошелевой, 10.А. Левады.

Предметом исследования является художественная система городской прозы Ю.В. Трифонова в аспекте взаимодействия всех ее уровней - родовидового, жанрово-стилеаого, пространственно-временного, сюжетно-композиционного, системно-образного, мотивного, субъектно-речевого. Объектом исследования - влияние городской прозы Ю.В. Трифонова, сформировавшейся в русле традиций «московского текста» русской литературы XIX - 1-й половины XX веков, на литературный процесс 2-й половины XX века и роль «московской» прозы Трифонова в становлении творческого почерка «сорокалетних» писателей и представителей литературы мегаполиса.

Материалом диссертации является городская проза Ю.В. Трифонова: произведения 50-60-х годов XX века, в которых происходило формирование городского текста (повесть «Студенты», «туркменская» проза - рассказы и роман «Утоление жажды»), «городские» рассказы 2-й половины 1960-х годов, «московские» повести («Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь», «Дом па набережной»), произведения «мыслящей прозы» (романы «Старик», «Время и место», «Исчезновение», повесть в рассказах «Опрокинутый дом»). К анализу привлекаются историческая проза Ю.В. Трифонова («Нетерпение», «Отблеск костра»), публицистика, эссеистика, интервью и анкеты писателя, материалы из архивов журналов «Знамя», «Новый мир», Мосфильма, Союза Советских писателей, Иностранной комиссии ССП, переписка с А.К. Гладковым, П.Ф. Нилиным, Б.А. Слуцким, Е.Д. Сурковым, воспоминания Е.Б. Рафальской. Также в качестве материала исследования выступают произведения Ю,М. Нагибина, И. Грековой, Г.В. Семенова, А.Г. Битова, отражающие своеобразие поэтики и проблематики городской прозы 60-70-х годов XX века, проза B.C. Маканина, представляющая собой пример продолжения и переосмысления идей и образов городской прозы писателями «московской школы», произведения Е.В. Гришковца, адаптирующие идейные и художественные принципы городской прозы к реалиям рубежа XX - XXI веков и воссоздающие нравственно-философскую парадигму современного героя-горожанина.

Положения, выносимые на защиту:

1. Тема города, выступившая доминантой тематического диапазона русской литературы XIX - XX веков, стала истоком формирования городского текста, представляющего собой совокупность локальных текстов с особым кодом прочтения, мифопоэтической основой, типологией персонажей, поэтикой урбанизма. В XIX веке исключительный статус первого и ведущего сверхтекста русской литературы получил «петербургский текст», в XX веке эта позиция была занята «московским текстом», тогда как провинциальные (крымский, орловский, пермский) и западноевропейские (венецианский, флорентийский, лондонский) тексты в литературном процессе XIX -XX столетий существовали как периферийные и недостаточно репрезентативные.

2. Во второй половине XX века в русской литературе городской текст был осмыслен как идейно-эстетический феномен и оформлен в виде корпуса текстов городской прозы. Городская проза, длительное время бытовавшая в статусе литературного течения наряду с деревенской, военной и лагерной прозой, представляет собой сложную незамкнутую систему интегрированных текстов, обладающих проблемно-тематической и жанрово-стилевой целостностью. Авторами городской прозы было предложено идейно-художественное осмысление процесса урбанизации, выдвинута особая концепция личности и среды, воссоздано мировоззрение постотгепельной интеллигенции, представлена новая поэтика урбанизма, предложен ряд жанрово-стилевых модификаций повести и романа.

3. Писателем, создавшим художественные ориентиры и нравственно-философскую систему координат городской прозы, является Юрий Валентинович Трифонов, творчество которого представляет собой художественную систему с единой повествовательной и мотивной структурой, пространственно-временной организацией, типологией и архитектоникой персонажей, автобиографической основой и историософской концепцией.

4. «Московский текст» Ю.В. Трифонова представляет собой индивидуально-авторский вариант «московского текста» русской литературы, созданный с опорой на традиционные мифологемы (Москва — город-лес, город-женщина, город, сожженный пожаром), код прочтения и поэтику урбанизма, но выдвигающий и оригинальную интерпретацию московского топоса - города-дома, отдельные локусы которого -«опрокинутые дома». В городской прозе 1960-70-х годов близкие трифоновскому авторские варианты «московского текста» были созданы Ю.М. Нагибиным. И. Грековой, Г.В. Семеновым, но в целом наметилась тенденция к унификации различных локальных текстов, о чем свидетельствует близость сюжетных коллизий, типологии персонажей, мотивной структуры «московского текста» Ю.В. Трифонова и «петербургского текста» А.Г. Битова.

5. В «московской» прозе Ю.В. Трифонова воссоздана нравственно-философская парадигма представителя постотгепельной интеллигенции. Герой-интеллигент Трифонова - это личность с «двойным сознанием» (термин В.Ф. Кормера), которая отличается такими качествами, как отказ от общественной деятельности, погруженность в частную семейно-бытовую среду, конформизм, инертность, склонность к компромиссам, разочарованность в идеалах «оттепели» и, вместе с тем, внутренний нонконформизм, скрытое диссидентство, вера в традиционные ценности русской интеллигенции, романтическое (наивное, максималистское, бунтарское) мироощущение.

6. Городская проза стала для Ю.В. Трифонова формой выражения историософских взглядов. Историософская концепция писателя заключается в отказе от антитезы история/современность и утверждении присутствия истории в каждом дне и в каждой судьбе. Трифонов доказывает равнозначность мелочей жизни и масштабных исторических событий в контексте повседневности и считает нитью, неразрывно связывающей историю и современность, человеческую память.

неудавшейся жизни, тема противостояния поколений, тема смерти как испытания, мотив «убеги», мотив жизни-потока, мотив брака-сшибки, создает образ «серединного человека», пытающегося преодолеть «самотечность жизни» и раскрывающего свой истинный потенциал в «конфузных ситуациях». Макании отказывается от трифоновской концепции Москвы - города-дома и, показывая столицу глазами вчерашнего провинциала, создает образ неприступной Москвы, города-крепости, разрушающей привычный уклад и мировосприятие героев.

8. В современном литературном процессе место городской прозы занимает литература мегаполиса - новейшая урбанистическая проза, в которой воссоздается социокультурная среда мегаполиса, формируется новый тип героя - представителя интеллигенции, адаптирующегося к жизни в обществе потребления, раскрываются закономерности между расширением круга общения и усилением чувства одиночества в большом городе, ставится вопрос о сохранении нравственности в условиях научно-технического прогресса. Ярким представителем литературы мегаполиса является 11.В. Гришковец, который переносит коллизии и образы городской прозы Ю.В. Трифонова на новую почву и добивается актуализации традиционных проблем городской прозы в условиях прагматичной урбанистической культуры рубежа XX - XXI веков.

Научная новизна работы заключается в исследовании городской прозы Ю.В. Трифонова как художественной системы, ключевые элементы которой воспроизведены в литературном процессе 2-й половины XX века в творчестве писателей-«горожан», в прозе «сорокалетних», в литературе мегаполиса; в изучении городской прозы как идейно-эстетического феномена, представленного совокупностью локальных текстов; в реконструкции «московского текста» русской литературы XX века (от прозы русского зарубежья до новейшей урбанистической литературы); в определении места индивидуально-авторского «московского текста» Ю.В. Трифонова в парадигме локальных текстов русской литературы, в изучении литературы мегаполиса как варианта художественной апробации проблематики и образности городской прозы 1960-80-х годов в современном литературном процессе.

Теоретическая значимость диссертации состоит в систематизации городской прозы Ю.В. Трифонова с точки зрения эволюции художественного метода, формирования индивидуального знаково-снмвольного поля «московского текста», преемственности в воссоздании нравственно-философской парадигмы представителя русской интеллигенции, становления геософских и историософских взглядов писателя; в обосновании терминологического статуса понятия «городская проза» и переходе от тематического принципа кодификации текстов городской прозы к идейно-художественному; в исследовании жанровой структуры полифонического романа Ю.В. Трифонова, в выявлении принципов типологии персонажей «московской» прозы, в изучении «московского» хронотопа как особой формы пространственно-временной организации, в воссоздании пути эволюции поэтики урбанизма городской прозы 2-й половины XX века.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов в академическом курсе истории русской литературы XX века, на факультативных занятиях, спецкурсах и спецсеминарах, в практике школьного преподавания русской словесности, а также в разработке учебно-методических пособий по исследуемой проблематике.

Основные положения диссертационной работы прошли апробацию на научных конференциях разного статуса - международных, всероссийских, региональных,

межвузовских, в числе которых «Русское литературоведение третьего тысячелетия» (Москва, МГТУ им. М.А.Шолохова, 2004-2007); «М.А. Шолохов в современном мире» (Москва, МГГУ им. М.А. Шолохова, 2002- 2006); «Шешуковские чтения» (Москва, МПГУ, 2004-2008); «Виноградовские чтения» (Москва, МГПУ, 2004-2007); «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГУ им. А.С.Пушкина, 2005-2008); «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» (Волгоград, ВолГУ, 2006); «Национальный и региональный Космо-Психо-Логос» (Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006); «Эпический текст: проблемы и перспективы изучения» (Пятигорск, ПГЛУ, 2006); «Дергачевские чтения» (Екатеринбург, УрГУ, 2006, 2008); «Современность русской и мировой классики» (Воронеж, ВГУ, 2006), «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (Москва, МПГУ, 2006 - 2007), международный симпозиум «Время культурологии» (Москва, Российский институт культурологии, 2007), IV Лазаревские чтения (Челябинск, ЧГПУ, 2008), «Художественный текст: варианты интерпретации» (Бийск, БПГУ, 2006-2008), «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита, Забайкальский гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского, 2007), «Изменяющаяся Россия - изменяющаяся литература: художественный опыт XX - начала XXI веков» (Саратов, СГУ, 2008), ежегодные конференции докторантов и аспирантов (Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006-2008).

По материалам диссертации опубликовано 51 работа, в том числе 10 статей в изданиях, рекомендованных ВАК РФ, и 2 монографии. Общий объем публикаций -74,2 п.л.

Структура работы: диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, включающего 570 наименований, и трех приложений. В приложениях рассматриваются принципы циклизации малой прозы Трифонова и основные циклические единства 1950-60-х годов, типологическое своеобразие системы персонажей городской прозы Трифонова, выявляются доминантные/периферийные художественные типы и особенности поэтики их воплощения на разных этапах творческой эволюции писателя.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновываются актуальность и научная новизна избранной темы, формулируются цель, задачи, положения, выносимые на защиту, определяются теоретическая и практическая значимость, структура работы, характеризуется теоретико-методологическая база исследования, выявляются основные этапы изучения творчества Ю.В. Трифонова и актуальные проблемы современного трифоноведения.

Глава I «ГОРОД КАК ТЕМА И ТЕКСТ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX -XX ВЕКОВ» посвящена исследованию локальных текстов русской литературы, прежде всего «петербургского» и «московского», подготовивших появление идейно-эстетического феномена городской прозы. В первом параграфе «Эволюция городского текста в русской литературе: от образа города к поэтике урбанизма (к вопросу об истоках городской прозы XX века)» рассматривается путь художественной эволюции темы города в русской литературе и этапы формирования городского текста. Первым сверхтекстовым единством, получившим в отечественной словесности статус локального текста, стал «петербургский текст». Основы петербургского сверхтекста были заложены в произведениях A.C. Пушкина,

М.Ю. Лермонтова, H.B. Гоголя, показавших своеобразие ландшафта, климата, быта, уклада, нравов и истории Петербурга через призму образов-символов и мифопоэтических элементов. Структурообразующими для «петербургского текста» становятся креационный и эсхатологический мифы: петербургский миф творения формирует миражный, призрачный, инфернальный колорит Петербурга - города на воде, эсхатологический миф порождает «наводненческий текст», в котором утверждается идея конечности Петербурга и неизбежности гибели города от водной стихии. В программных для «петербургского текста» произведениях «Пиковая дама» A.C. Пушкина, «Княгиня Литовская» М.Ю. Лермонтова, «петербургских повестях» Н.В. Гоголя формируется особый петербургский «текст дьявола» (В.Н. Топоров), типологическими признаками которого являются инфернальная аура, обилие изолированных и пограничных локусов, «логика обратности» (Ю.В. Манн), безумие как типичный жизненный итог петербургских мечтателей и честолюбцев.

В первой половине XIX века формируются такие разновидности локальных текстов, как «московский», «крымский», «итальянский» («венецианский» и «флорентийский»), «лондонский» тексты. В основе каждого локального текста лежит миф, обладающий текстопорож.дающими свойствами, - миф о миражном городе на воде (венецианский текст), миф о третьем Риме (московский текст), миф Тавриды (крымский текст), миф о городе туманов - столице островного государства (лондонский текст), причем из этого ряда периферийных локальных текстов достаточно быстро выделяется «московский текст» как потенциально равнозначный «петербургскому тексту».

Идейно-художественная платформа «московского текста» формируется в творчестве Н.М. Карамзина. A.C. Грибоедова, М.Ю. Лермонтова, М.Н. Загоскина, которое можно рассматривать как пршосковстш текст. Мифопоэтическую основу «московского текста» составляют такие мифологемы, как Москва - город на крови, Москва - сакральный город на семи холмах, новый Иерусалим, Москва - третий Рим, Москва - жертва огненной стихии, Москва - воплощение женского начала, мать городов русских. К числу ключевых художественных приемов формирующегося локального текста можно отнести прием панорамы, фольклорпые зачины и эпитеты, олицетворение (Москва - матушка, старшая сестра), использование архаичной лексики для воссоздания мироощущения московского жителя, ориентированного на традиционные ценности, систему сакральных локусов (Иван Великий, Сухарева башня, Симонов монастырь). В первой половине XIX века в рамках «московского текста» начинается перевод совокупности топографических, пейзажно-климатических и этнографических характеристик Москвы на знаково-символьный уровень, дающий основание для выделения локального текста.

Начало историософского осмысления антитезы «Москва/Санкт-Петербург» было положено в очерках и статьях «Прогулка по Москве» К.Н. Батюшкова (1809), «Путешествие из Москвы в Петербурга A.C. Пушкина (183335), «Петербургские записки 1836 года» Н.В. Гоголя (1837), «Москва и Петербург» А.И. Герцена (1842). В этих работах на образы Петербурга и Москвы спроецирован ряд бинарных оппозиций, в числе которых новаторство/традиционность, подражательность/оригинальность, исторический вакуум/историческое богатство, дшгамика/статика, интерес/скука, искусственность/естественность. Общим местом всех первых историософских очерков становится представление Петербурга как чиновничьего города, созданного по европейским лекалам, Москвы - как истинно русского города, оплота традиционности и патриархальности.

Оформителем «петербургского текста» является Ф.М. Достоевский, в творчестве которого утвердились типологические признаки этой разновидности локального текста: амбивалентный образ Петербурга, выступающий одновременно символом величия и жестокости имперской власти, мотив миражности города, построенного на болоте, герой-идеолог, совмещающий черты мечтателя и подпольного человека, мотив болезни, реализующийся как в значении телесного недуга, вызванного болезнетворным петербургским климатом, так и душевной болезни, спровоцированной миражным характером северной столицы, идея случайного семейства, особая поэтика петербургского климата и ландшафта, формирующая атмосферу неуюта и создающая эффект враждебности среды человеку. Достоевскому удалось создать не просто образ северной столицы, а историософскую концепцию Петербурга - города, историческая миссия которого состояла в установлении прочных связей России с Европой посредством воспроизведения европейской модели жизнеустройства, а философское значение заключалось в доказательстве идеи бытия города, созданного на пустом месте, извлеченного из небытия, и, тем самым, в обосновании легитимности власти царя Петра и введенного им нового жизненного уклада. Достоевский ставит под сомнение исполненность этой миссии, показывая, что Петербург воспроизводит европейскую модель жизнеустройства весьма поверхностно, сохраняя свое, нетронутое европейским лоском «подполье».

Оформителем «московского текста» и создателем его первого индивидуально-авторского варианта стал II,Н. Толстой. Писатель, используя традиционные составляющие московского мифа (Москва - живой организм, сердце России, Москва - воплощение женского начала), выражает свои историософские взгляды: мессианская роль Москвы заключается в сохранении традиций русского народа и основ православной культуры. Космополитизму Петербурга Толстой противопоставляет патриотизм Москвы, а петербургскому индивидуализму -московскую соборность, «петербургскому типу» (идеологу или мечтателю, живущему в социальном и духовном «подполье») у Толстого противопоставлен «московский тип» - человек широкой души, представитель своего рода и выразитель интересов своей семьи, чтящий традиции и прислушивающийся более к порывам сердца, чем к требованиям разума.

На рубеже XIX - XX веков в контексте культуры Серебряного века «петербургский текст» переживает эпоху Ренессанса: в прозе А. Белого, Д. Мережковского, А. Ремизова, поэзии символизма и акмеизма совокупность петербургских мифов и легенд, художественных образов северной столицы, созданных литературой XIX века, оформляется в единый миф Петербурга. В культуре Серебряного века «петербургский текст» не просто создается, но и осознается как эстетическое единство. Хрестоматией «петербургского текста», вобравшей в себя материал таких источников, как городской фольклор, творчество A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, физиологические очерки, святочные рассказы, становится роман А. Белого «Петербург». В этом произведении подчеркнутая традиционность системы образов, конфликта и коллизий, сочетается с ироническим переосмыслением основных петербургских мифологем, вследствие чего роман воспринимается как итоговое произведение, подводящее черту под идейно-художественными исканиями создателей «петербургского текста» XIX века. Петербург А. Белого - это, во-первых, условный образ-топос, в котором реальная топография соседствуют с ирреальными маршрутами и таинственными локусами, и,

во-вторых, модель мироздания, в которой воплощены евразийские идеи писателя. Согласно историософской концепции А. Белого, насильственная европеизация России при Петре I лишь придала стране видимость цивилизованного общества, по сути же российские пространства остались во власти монгольско-туранской стихии, и следствием петровских преобразований явилась лишь утрата страной цельности и самодостаточности. Петербург, задуманный как европейский город, по мысли писателя, заключает в себе восточную душу с ее своеволием, стихийным бунтарством и антииндивидуализм, т.е. выступает символом аптиномичиости всей России.

В пореволюционные годы отголоски «петербургской» темы звучат в творчестве К. Вагинова, Е. Замятина, М. Зощенко, Б. Пильняка, но, подобно тому, как исчезает уникальная культурная и духовная атмосфера Петербурга, уходит на периферию «петербургский текст», уступая доминирующую позицию в парадигме локальных текстов «московскому тексту».

Во втором параграфе «"Московский текст" в русской литературе XX века» утверждается правомерность выделения «московского текста» как локального текста русской литературы, выявляется круг произведений, формирующих этот сверхтекст, определяются основные критерии включения текстов в «московский» сверхтекст.

«Московский текст» начинает восприниматься в единстве мифопоэтических, топографических и топонимических, ландшафтно-климатических и знаково-символьных составляющих, благодаря появлению в 1-й половине XX века «московской» прозы А. Белого, И.С. Шмелева, Б.К. Зайцева, М.А. Осоргина, А. Платонова, Б.А. Пильняка, М.А. Булгакова, Б.Л. Пастернака, Л.М. Леонова. В революционную и пореволюционную эпоху в литературе оказываются востребованными все московские мифологемы, в частности, миф творения и его частные варианты - миф о строительной жертве, миф о клятвопреступлении и ритуальном убийстве (Москва - город на крови), миф о Москве - третьем Риме (Москва - город-храм), эсхатологический миф (гибель старой Москвы в эпоху революционных преобразований), В «московском тексте» 1-й половины XX века отчетливо прослеживается антитеза двух образов - Москвы православной и Москвы светской, антихристианской. Образ Москвы - центра русского православия, оплота соборности, хранилища древностей и традиций был создан в литературе русского зарубежья (в творчестве Б.К. Зайцева, М.А. Осоргина, И.С. Шмелева), образ Москвы - центра индустриализации, гигантской стройки, оплота мирового социализма стал знаковым в советской литературе (в прозе А. Платонова, Л. Леонова). Особняком в «московском тексте» XX века стоят произведения А. Белого, не стремящегося ни к идеализации Москвы уходящей, ни к утверждению Москвы советской, Б. Пастернака, который рисует Москву как условно-сказочное пространство, и М. Булгакова, воссоздающего советскую Москву в неомифологическом ключе.

«Московский текст» литературы русского зарубежья отличается тяготением к иконописной цветописи (преобладанию золотого, белого, небесно-голубого тонов), к воссозданию палитры вкусов блюд православной обрядовой кухни, к одорической гармонии, состоящей в использовании запахов-ароматов. Такой художественный код призван сформировать идиллическую картину Москвы уходящей. Герой прозы русского зарубежья - праведник, который воспринимает заповеди православия как личные жизненные принципы и следует им неукоснительно, демонстрируя образчик гармонии духовного и телесного бытия воцерковленного человека. В прозе русского зарубежья древняя столица по степени идеализации приближается к Граду

Небесному, а за счет тщательности воссоздания быта и уклада она остается земным городом, «матушкой-Москвой».

Культу Дома литературы русского зарубежья в советском «московском тексте» противопоставлена апология бездомья: семейственность и патриархальность уступают место одиночеству и странничеству, имя предков забывается, его функцию выполняет имя-символ, условной заменой дома становится город Москва. Герои «московского текста» А. Платонова, забывшие свои настоящие имена, не имеющие прошлого, стремятся преодолеть нормативность городского социума с помощью постоянных метаморфоз профессионального, семейного и личностного статуса. В романе «Счастливая Москва», представляющем собой развернутую мифологему «женщина-город», героиня-сирота, названная именем столицы, следует заветам пролетарской культуры и усваивает новую роль женщины в обществе, несовместимую с материнством. Из двух традиционных полюсов мифологемы «женщина-город» (город-дева и город-блудница) Москва выбирает вторую модель поведения, и совершает не восхождение к святости материнства, а падение в бездну греха, т.е. трагически не совпадает с традиционным для русской культуры образом «Москвы-матушки».

В это же время в отечественной литературе создаются образы Москвы -старухи (А. Белый, «Москва»), Москвы - мистерийного пространства (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»), Москвы - леса (Б. Пастернак, «Доктор Живаго»), А. Белый рисует образ города, оставленного Богом, пребывающего в хаосе животных инстинктов и плотских страстей, и, как следствие, художественный код романа формируют экспрессионистическая цветовая палитра и совокупность запахов-миазмов, свидетельствующих о нравственном и интеллектуальном разложении столицы. Писатель создает гротескный образ физически и духовной умирающей Мосты и не видит возможностей для возрождения столицы, поэтому завершает свою книгу описанием глобальной катастрофы - мощного взрыва, уничтожившего город. М.А. Булгаков стремится к созданию образа Москвы советской, вписанной в контекст вечности, и, как следствие, сочетает социальную мифологию 30-х годов XX века с архетипами и мифологемами древних культур, с традиционными образами русской и мировой литературы. В «московском тексте» Булгакова Москва советская (бесовская) заслонила собой Москву древнюю (православную), силы зла подчинили себе даже тех героев, которые призваны искать истину и служить силам света, в обезбоженной Москве, попавшей во власть дьявола, единственным оплотом духовности является любовь. В романе «Мастер и Маргарита» огонь становится основанием для формирования индивидуально-авторского эсхатологического мифа о советской Москве, сожженной за неправедный образ жизни ее обитателей. «Московский текст» Б.Л. Пастернака отличается совмещением конкретно-исторических реалий с мифологической и сказочной образностью. Мифопоэтическое восприятие Москвы нагляднее всего отражено в романе «Доктор Живаго», где в качестве сюжетообразующих выступают такие традиционные мифологемы «московского текста», как «город-лес» и «город-женщина». Мифологема «город-лес» связана в сознании писателя с эпохой революционных катаклизмов, когда архитектурное и ландшафтное своеобразие города нивелируется, и передвижение по столице превращается в блуждание по лесу и магическое кружение на месте под воздействием инфернальных сил. Пастернак весьма традиционен в восприятии Москвы как воплощения женственности, он выстраивает цепочку Россия - Москва -Лара, в которой каждая составляющая по-своему воплощает архетип женщины.

Москва в романе «Доктор Живаго» становится объектом двойной рефлексии: Пастернак создает художественную концепцию столицы, его герой Юрий Живаго -историософский образ Москвы в стихотворениях и статьях.

К середине XX века «московский текст» оформился как локальный текст русской литературы со своим зкаково-символьным полем. Критериями выделения «московского текста» служат: во-первых, лексический состав произведений, составляющий художественный код прочтения: слова с семантикой цвета, вкуса, запаха, звука; слова, называющие предметы и понятия православной культуры; слова-топонимы; слова, обозначающие специфику московского ландшафта; во-вторых, мифопоэтическая основа произведений, включающая такие мифологемы, как Москва - град Божий, Москва - город на крови, Москва - сердце России, Москва - Феникс, возрождающийся после гибели в огне пожаров, Москва - город-лес и город-женщина; а также топологические параллели «Москва - третий Рим», «Москва - град Китеж», «Москва - новый Иерусалим», «Москва - новый Вавилон»; в-третьих, тип героя — праведника в миру (в «московском тексте» литературы русского зарубежья) или духовного странника (в «московском тексте» советской литературы); в-четвертых, поэтика урбанизма, представленная в советской литературе городскими индустриальными пейзажами, совокупностью названий-аббревиатур, антитезой «домики старой Москвы/районы новостроек».

В третьем параграфе «Формирование городского текста в прозе Ю.В. Трифонов» 1950-60-х годов» рассматривается путь творческой эволюции писателя от первой попытки воплощения образа Москвы до создания авторского варианта «московского текста».

Москва как топографический и духовный центр, идейно-философское ядро всего творчества Трифонова впервые обозначается в дебютной повести «Студенты». В этом произведении столица выглядит парадной, ее достопримечательности описаны в духе экскурсионного комментария, в поле зрения повествователя попадают только центральные локусы (Кремль, Пушкинский музей, библиотека имени Ленина, гостиница «Москва», Третьяковская галерея) и локусы новостроек, Своеобразие пространственной организации текста состоит во введении антитез «Москва/Ташкент» (городов, контрастных по таким критериям, как «родной/чужой», «цивилизованный/дикий»), и «Москва/дачпое место» (локусов, противопоставленных как урбанизированная среда/природа). Зарисовки Москвы в «Студентах» можно рассматривать как прамоскавский текст Трифонова, в котором сделана попытка создания нространствешюго образа столицы, обозначены художественные координаты московской топографии, а также намечена оппозиция Москва/чужой город.

В «туркменском цикле» Трифонов отходит от художественных исканий в рамках «московского текста» и обращается к поэтике южного урбанизма. Ключевая пространственная оппозиция цикла «город/пустыня» усложняется за счет введения в текст противопоставления столичного туркменского топоса (Ашхабада) и маленьких городов (Небит-Дата, Кум-Дага, Казандасика). Ашхабад представлен в «туркменском» цикле как далекое, почти иллюзорное пространство большого города. Маленькие города в «туркменском цикле», на первый взгляд, созданы по модели хронотопа «провинциальный городок», но, при всех формальных совпадениях (цикличности времени, локальности пространства, повторяемости событий), они не являются провинциальными городками: жителя пустыни тяжелые климатические, бытовые и психологические условия обязывают ежедневно принимать решения, проявлять

активную жизненную позицию. Трифонов, рассматривая разные пространственные образы, утверждает, что человек несет в себе тот локус, который ему присущ, и проецирует свое душевно-духовное пространство на окружающий мир. В «туркменском цикле» впервые появляется персонаж, по своим нравственным и душевным качествам принадлежащий к художественному типу интеллигента-неудачника, жизнь которого является чередой компромиссов со временем, с властью и с самим собой, - Саша Зурабов («Утоление жажды»). Жизненное кредо героя звучит как апология конформизма, а определяющей чертой его личности и судьбы является недовоппощенность.

Избрав город в качестве объекта художественного исследования, Трифонов находит компромисс между необходимостью изображать быт и стремлением размышлять о бытии. Писатель утверждает, что «чистого» быта, свободного от человеческих эмоций, взаимоотношений, поступков, не существует, и ставит перед собой задачу - искать психологические и философские глубины в бытовой сфере. Трифоновым движет не привязанность к быту, а понимание невозможности существования человеческой духовности, нравственности, психологии в разреженной пустоте, лишенной бытовой составляющей: «"Быт" - это великое испытание. Не нужно говорить о нем презрительно как о низменной стороне человеческой жизни, недостойной литературы. Ведь "быт" - это обыкновенная жизнь, испытание жизнью, где проявляется и проверяется новая, сегодняшняя нравственность. Взаимоотношения людей - тоже быт»6.

В «городских» рассказах Трифонов обозначил ряд нравственно-философских проблем и символических образов, давших импульс дальнейшей художественной эволюции писателя. В их числе проблема неудавшейся жизни («Вера и Зойка»), мотив исчезновения людей в условиях исторического безвременья («Голубиная гибель»), мотив «хорошей жизни», оставшейся в прошлом («В грибную осень»), символический образ времени - «темной ветровой силы» («В грибную осень»), интегральный образ городской толпы, ассоциирующийся с хаотичным потоком («Путешествие»), образы людей, «умеющих жить» («В грибную осень», «Голубиная гибель»). Художественные открытия, сделанные в процессе создания «городского» цикла, стали знаком трифоновского стиля и заложили основы восприятия творческого наследия писателя как единой художественной системы.

Вторая глава «ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР "МОСКОВСКИХ" ПОВЕСТЕЙ Ю.В. ТРИФОНОВА КОНЦА 1960-Х - 1-Й ПОЛОВИНЫ 1970-Х ГОДОВ» посвящена исследованию поэтики и проблематики «московских» повестей «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь» и «Дом на набережной)) в системно-целостном аспекте, способствующем выявлению общих мотивов и образов, проблем и конфликтов, единства пространственно-временной организации.

В первом параграфе «"Московский" хронотоп Ю.В. Трифонова как художественная модель социокультурной среды России конца 60-х - 70-х годов XX века» совокупность пространственно-географических образов в единстве их топографических и знаково-символьных функций, вписанная в конкретно-историческое и бытийное время, рассматривается как «московский» хронотоп Ю.В. Трифонова.

6 Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется... [Текст] / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов. - М.: Сов. Россия, 1985,-С. 88.

Москва Трифонова - это город-дом, полный сакральных локусон, связанных с детскими и юношескими воспоминаниями, и пространственных обр-азов, значимых в контексте истории поколения и страны. Если Москва в целом - это «город-дом», то частные московские локусы - это, как правило, «опрокинутые дома», в каждом из которых разворачивается своя семейная драма, обусловленная как атмосферой непонимания в семье, так и трагическими событиями российской истории.

Непременными составляющими городских пейзажей в «московских» повестях становятся толпа, теснота, преобладание высотных здании и забетонированного пространства, цветовая гамма, включающая все оттенки серого. В формировании художественного пространства «московских» повестей участвуют не только локусы городской среды - дома, парки, дороги, метро, но и внутренние локусы - комнаты, квартиры. Основу художественной структуры каждой из повестей «московского пятикнижия» составляет пара пространственных образов, один из которых можно условно обозначить как локус хорошей жизни с атмосферой благополучия и взаимопонимания, другой - как локус изгнания или локус отверженных, куда герои вынужденно перемещаются после завершения хорошей жизни: «дом на Сретенском бульваре/дом на Башиловке» («Долгое прощание»), «квартира-мастерская на Сущевской/квартира на Шаболовке» («Другая жизнь»), «дом па набережиой/Дерюгинское подворье и дом у заставы» («Дом на набережной»),

В «московском» хронотопе Ю.В. Трифонова соединено бытовое (частное) и бытийное (экзистенциальное) время. Во всех повестях «московского» цикла на первый план выходит время бытовое (частное) - время повседневных дел, которого всегда не хватает и которое четко распланировано. Бытийное (экзистенциальное) время присутствует во всей художественной ткани произведений, поскольку судьба каждого персонажа не замыкается рамками его жизни, а воспроизводит и передает опыт предыдущих поколений потомкам, и этот опыт кардинальным образом влияет как на ход истории, так и па мир повседневности. Во временной структуре «московского» цикла также выделяется идиллическое и авантюрное время. Идиллическое время - это время жизни в отчем доме, которое присутствует в воспоминаниях о детских годах. Идиллическому времени противопоставлено авантюрное время испытаний на чужбине. В прозе Трифонова авантюрное время -это время «убегов» главных героев из дома за пределы московского топоса. Время «убега» - это зона риска болезни или смерти, время беззащитности героев, которое завершается с возвращением в московское пространство.

В системе персонажей «московских» повестей присутствуют герои бытового времени, которые не мыслят себя и свою жизнь вне рутины повседневности, и герои экзистенщшлъного времени, которые обладают ретроспективным мышлением и способностью извлекать уроки из прошлого, но, несмотря на столь существенные отличия, эти персонажи в равной мере - обитатели бытовой и бытийной сфер жизни.

Во втором параграфе «Категория повседневности в "московских" повестях» повседневность рассматривается как центральная художественная и нравственно-философская категория творчества Ю.В. Трифонова, синтезирующая бытовое и бытийное содержание жизни. Из всех, предложенных русской и западноевропейской философской мыслью концепций повседневности (Э. Гуссерля, А. Шюца, М. Хайдеггера, А. Лефевра, Б.В. Маркова, Е.В. Золотухиной-Аболиной), Трифонову ближе всего представление А. Лефевра о повседневности как «локусе творчества».

В «московских» повестях своеобразной точкой отсчета в реконструкции повседневности 50-70-х годов XX века становится квартирный вопрос. Каждый герой

Трифонова приносит свою жертву ради решения «квартирного вопроса»: предает близкого, отказывается от призвания, ведет тяжбы с чиновниками, имитирует чувства, которых не испытывает, но, как правило, эти жертвы бессмысленны, поскольку решенный «квартирный вопрос» не обеспечивает душевного равновесия и не создает атмосферы для творчества.

В развитии действия произведений особую значимость приобретает поэтика «мелочей жизни». Бытовые мелочи служат в повестях Трифонова особой сигнальной системой: деталь одежды, предмет обихода, жест, запах играют роль авторского комментария, дополняют, конкретизируют произносимые героями слова. Через призму мелочей в «московском» цикле отчетливее видятся отношения между членами семьи, проявляются скрытые мотивы поступков, обнаруживается перспектива (или бесперспективность) брака. В сознании героев «московских» повестей многие понятия и категории, которые традиционно принято относить к «высоким» («любовь», «творчество», «вдохновение», «вера»), представлены как нарочито приземленные, погруженные в быт явления: целью защиты диссертации становится не демонстрация своих научных достижений, а получение ста тридцати «кандидатских» рублей в месяц; мерилом родительской любви является устройство ребенка в английскую спецшколу или престижный институт; интерес к букинистическим книгам и старинным иконам определяется не духовными потребностями, а модой.

Поэтика «мелочей жизни» предполагает осмысление писателем феномена пошлости. Сущность этого феномена заключается в неуловимой трансформации общих мест культуры в шаблоны и клише, в профанации высоких материй. Из всех, предложенных отечественной классикой интерпретаций феномена пошлости, Трифонову ближе других оказались взгляды А.П. Чехова и М.А. Булгакова. У Чехова писатель усвоил интерпретацию пошлости как неотъемлемой составляющей семейного уклада, домашнего уюта, у Булгакова - принцип осмеяния пошлости советской полуинтеллигентной «образованщины» (дельцов и бюрократов из мира науки, культуры, искусства).

При анализе категории повседневности затрагивается такая проблема, как несоответствие атеистического мировоззрения Ю.В. Трифонова и глубинного идейно-философского содержания его произведений. Писатель не имел возможности впитать основы религиозности в домашней среде, но он усвоил высокие нравственные принципы и интуитивное стремление к истинной духовности посредством знакомства с классической литературой и восприятия системы христианских мотивов и образов у писателей-классиков Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, И.А. Бунина.

Повседневность у Трифонова вбирает в себя как высокое, так и ничтожное, его герои, страдающие от неразрешенного «квартирного вопроса», от засилья «мелочей жизни» и от скуки обыденного существования, в этом же повседневном локусе находят источники творческой энергии, вдохновения, любви, сострадания, следовательно, в отношении писателя к повседневности более отчетливо выражена тенденция к ее реабилитации, нежели к дискредитации. Трифонов наделяет своих героев свойством восприятия мелочей как «великих пустяков жизни», т.е. амбивалентным отношением к повседневности, совмещающей в себе скуку обыденности и тепло семейственности, однообразие быта и радость творчества.

Третий параграф «Русская интеллигенция постоттепельной эпохи в осмыслении Ю.В. Трифонова» посвящен исследованию индивидуально-авторской художественной концепции интеллигенции постоттепельной эпохи, которая

представляет собой исследование морально-этического потенциала интеллигентов-шестидесятников, вступивших в полосу кризиса - политического (в масштабе всей страны), идеологического (в масштабе своей социально-духовной прослойки) и психологического (в масштабе своего внутреннего мира).

Дискуссии о предназначении русской интеллигенции, определившие развитие русской общественной мысли в XX веке, приобретали особую острогу в моменты политических и идеологических кризисов. Объектом художественного исследования Ю.В. Трифонова является кризис рубежа 60-70-х годов XX века, заключавшийся в том, что отечественная интеллигенция, еще недавно воодушевленная демократическими преобразованиями «оттепели» и иллюзией начала коррозии тоталитарной системы, испытала жесточайшее крушение идеалов, и в этой атмосфере приобрела такие качества, как пассивность, равнодушие, цинизм и фаталистическое предощущение распада себя как идейно-социальной общности. Писатель откликнулся на эту трагическую метаморфозу и внес свой вклад в отечественное «интеллигентоведение» циклом «московских» повестей.

Интеллигентность в понимании Трифонова - это совокупность моральных качеств, наличие определенной жизненной позиции и особого мироощщения, «это три понятия вместе: образованность, душевные качества, миропонимание»7. Характерообразующим свойством русской интеллигенции ностотгепельного периода писатель считал конформизм, подразумевая под этим понятием стремление приспособиться к обстоятельствам, занять удобную нишу в социуме и в семье, избежать участия в общественно-политической жизии общества. Типичное состояние интеллигента постоттепельной поры Трифонов обозначил как «разжижение духа»: за этой метафорой кроется указание на потерю духовно-нравственных ориентиров и глобальное разочарование в общественных идеалах как таковых. Главная интеллигентская нравственная максима постоттепельной поры была сформулирована Трифоновым повести в «Обмен», открывшей «московский» цикл: «...нет ничего более мудрого и ценного, чем покой, и его-то нужно беречь изо всех сил»8. Такую жизненную позицию Трифонов объясняет, во-первых, генетической памятью (страхом повторных репрессий); во-вторых, сложившимися общественно-политическими обстоятельствами, при которых инициативность, прямолинейность, свободомыслие не являются общественно одобряемыми качествами.

Герой-интеллигент Трифонова - это, как правило, неудачник, не добившийся сколько-нибудь заметного результата в профессии, не нашедший счастья в семье и пе обретший согласия с самим собой. Неудачами Трифонов проверяет своего героя: меру его таланта, способность служить этому таланту, готовность отстаивать свою правоту до конца, склонность к компромиссам, и для героя, прошедшего эту проверку, писатель вводит определение «счастливый неудачник». Согласно трифоновской диалектике, неудачник может быть счастлив своим внутренним успехом, не имеющим социального и профессионального признания, - ощущением верности своим принципам, радостью подлинного научного открытия, творческим горением, любовью.

Трифонов постоянно «ловит» своих героев на тяге к самонаблюдениям в ущерб активной деятельности. С профессиональной точки зрения все протагонисты «московских» повестей - созерцатели, представители творческих профессий: Виктор

7 Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется... [Текст] / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов. - М.: Сов. Россия, 1985.-С. 348.

8 Трифонов, Ю.В. Собр. соч. в 4 т. [Текст] I Ю.В. Трифонов.-М.: Хул. лит., 1985-87.- Т. II.- С. 8.

Дмитриев («Обмен») - инженер, Геннадий Сергеевич («Предварительные итоги») -переводчик, Григорий Ребров («Долгое прощание») - драматург, Сергей Троицкий («Другая жизнь») - историк-архивист, Вадим Глебов («Дом на набережной») -филолог. Система самооценок героя-интеллигента и его реальное положение в обществе и семье, как правило, не совпадают, что становится причиной раздвоенности, расщепленности персонажей. Двойственность представителей интеллигентской прослойки проявляется, во-первых, в ношении маски непризнанного гения при внутренней неуверенности в своих способностях; во-вторых, в подмене бытийного аспекта жизни бытовым, т.е. в уравнивании в системе ценностей квартирного вопроса и научной работы, престижной должности и личного счастья, и, п-третьих, в следовании принципам «двойного сознания» (В. Кормер), т.е. во внешнем послушании и демонстрации лояльности при внутреннем неприятии власти.

В «московских» повестях Трифонов вводит индивидуально-авторское определение типичной модели поведения представителя интеллигенции - «убег». Под «убегом» подразумевается такая форма самопознания, которая предполагает дистанцирование от привычного круга общения, временный разрыв семейных уз и погружение героя в собственный внутренний мир. Местом, где спасается трифоновский неудачник, может быть библиотека, дача, Дом работников культуры, то есть пространство с иной, не домашней и не рабочей обстановкой, где герой получает возможность побыть наедине с самим собой. Из неосознанного, импульсивного порыва «убег» в прозе Трифонова превращается в осмысленный, идейно нагруженный поступок, способ сохранения цельности и независимости своего внутреннего мира. Все герои-интеллигенты «московских» повестей - люди, погруженные в книжную среду, а, следовательно, имеющие «цитатное» мышление, постоянно ищущие аналоги своим мыслям и поступкам в литературе и искусстве. Трифонов констатирует, что насыщенность речи цитатами - не только признак образованности и высокой культуры, но и своеобразная маска, за которой можно спрятать свое не слишком яркое и выразительное «я». Погружение в литературу, искусство, науку героев Трифонова может рассматриваться как разновидность «убега» из мира повседневности.

Героям-неудачникам в художественной структуре «московских повестей» противопоставлены герои, умеющие жить. Общий архитектонический прием обусловливает появление таких пар персонажей, как «Геннадий Сергеевич/Гартвиг» («Предварительные итоги»), «Ребров/Смолянов» («Долгое прощание»), «Троицкий/Климук» («Другая жизнь»), в которых герои противопоставлены не по принципу «талант/бездарность», а по критерию «умения/неумения жить». «Умеющие жить» носят маски представителей интеллигенции (Лена Лукьянова — переводчик («Обмен»); Гартвиг - сотрудник университета («Предварительные итоги»), Смолянов — драматург («Долгое прощание»), Гена Климук — ученый секретарь вуза («Другая жизнь»), Вадим Глебов - филолог («Дом на набережной»)), но не обладают качествами подлинных представителей этой общности. Почти все «умеющие жить» -самозванцы, присваивающие себе чужой талант, чужих жен, чужое место в жизни. Трифонов видит ошибку своих героев-интеллигентов в том, что они недооценивают «умеющих жить», не видят в них опасной разрушительной силы и прозревают в тот момент, когда трагические последствия уже необратимы.

века как бытш'шо-бытовую среду обитания, в которой сосуществуют сакральное и пошлое, высокое и низкое, талантливое и бездарное. Таким же амбивалентным, как среда обитания, является герой Трифонова - представитель постоттепельной интеллигенции, «счастливый неудачник», носитель «двойного сознания», которое заключается в сочетании конформистского поведения и нонконформистского характера, внутреннего неприятия власти при внешнем послушании и демонстрации лояльности к советскому политическому режиму.

Третья глава «ПОЭТИКА ГОРОДСКОЙ ПРОЗЫ Ю.В. ТРИФОНОВА РУБЕЖА 1970-80-Х ГОДОВ КАК ОТРАЖЕНИЕ ИСТОРИОСОФСКИХ ВЗГЛЯДОВ ПИСАТЕЛЯ» представляет собой исследование жанровой природы, сюжетно-композиционного своеобразия, субъектной организации и поэтики урбанизма «московской» прозы конца 1970-х - начала 1980-х годов в свете историософских исканий Трифонова.

В первом параграфе «Жанровое своеобразие "мыслящей прозы"» романы «Старик», «Время и место», «Исчезновение» и повесть в рассказах «Опрокинутый дом» рассматриваются как завершающий этап исканий Ю.В. Трифонова в рамках городской прозы.

Роман «позднего» Трифонова с точки зрения субъектной организации может быть назван полифоническим романом, поскольку все его персонажи равнозначны в праве высказывания от первого лица или посредством несобственно-прямой речи: в романе «Старик» исторические главы насыщены голосами Павла Летунова, Аси Игумновой, Сергея Кирилловича Мигулина и других участников событий; в романе «Время и место» в общем хоре солируют голоса главного героя Саши Антипова и героя-повествователя Андрея. В экспозиции звучит авторский голос, который затем совершенно стихает, предоставляя право поочередного высказывания Антипову и Андрею; в «Исчезновении» помимо голосов Игоря Багакова - ребенка, подростка, взрослого (последний голос максимально сближается с безличным повествователем) звучит речь его родных и близких. В этом полилоге голос автора доминирует (неявно, не в прямом высказывании, а па уровне композиции, мотивной структуры, субъектной организации). Субъектная организация романов Трифонова представляет собой особый род полифонии - сочетании голосов героев, имеющих равные права на самовыражение и оценку другого, при условии объединяющей и доминирующей роли голоса автора. Использование столь сложной формы полифонии свидетельствует о том, что Трифонов переосмыслил художественную структуру полифонического романа, привнес в нее свое индивидуально-авторское начало и создал произведения, в которых наличие множества равноправных точек зрения героев не умаляет роли автора, в которых полифота субъектов речи не исключает монологизма художественной концепции и стержневой идеи текста.

Творчество «позднего» Трифонова облекается в форму жанра философского романа. Основу философской системы писателя составляет идея всеединства: «...жизнь - такая система, где все загадочным образом и по какому-то высшему плану закольцовано, ничто не существует отдельно, в клочках, все тянется и тянется, переплетаясь одно с другим, не исчезая совсем...»'. Романы «необъявленной трилогии» «Старик», «Время и место», «Исчезновение» и повесть в рассказах «Опрокинутый дом» являются развернутым художественным обоснованием этой идеи всеединства. Произведения Трифонова рубежа 70-80-х годов XX века образуют

''Трифонов, Ю.В. Собр. соч. в 4 т. [Текст] /Ю.В. Трифонов. - М.: Худ. лит., 1985-87. -Т. III. -С. 521.

художественное единство, представляющее итог философских исканий писателя в виде целостной системы взглядов, в основе которой идеи бытия как неделимой жизне-смерти, связующей экзистенцианьность и повседневность, памяти как нити, протянутой через поколения, творчества как квинтэссенции пережитых страданий, истории как присутствия прошлого в настоящем, времени как потока, безвозвратно уносящего в прошлое события, людей, политические режимы.

Следует отметить наличие в романах рубежа 1970-80-х годов жанровых признаков исторического романа. Сверхзадача «мыслящей прозы» Трифонова -показать прошлое в настоящем - определила ее художественное своеобразие, а именно, непротиворечивое сочетание хроникальности и документальности, присущих историческому повествованию, с авторскими вольностями стилевого и композиционного характера, свойственными городской прозе («Старик»); совмещение событий частной жизни героев и поворотных событий российской истории при условии их равнозначности в контексте потока времени («Время и место»); создание ситуации диалога, в условиях которой воспоминания повествователя-ребенка комментирует повествователь-взрослый («Время и место», «Исчезновение») Каждый герой Трифонова - это «частный человек в истории» (А. Латынина): независимо от того, погружен ли он мыслями в прошлое или живет заботами настоящего, его судьба оказывается на перекрестке исторических событий малого или вселенского масштаба. Трифонов «выламывается» из узких рамок жанра исторического романа и создает произведения, которые в равной мере можно назвать и историческими, и современными. Писатель идет от мелочей повседневности (семейных ссор, имущественных споров) к вечным темам (старости, смерти, вины, долга, памяти), от скрупулезного описания настоящего к разгадыванию тайн прошлого.

Художествешюе своеобразие философских романов Трифонова определяет поэтика автобиографизма. Автобиография была для писателя одним из важнейших объектов художественной рефлексии, что объяснимо и временем, в которое ему выпало жить и работать, и судьбой его семьи. Вписанная в контекст истории страны и соотнесенная с универсальными категориями «судьба», «память», «вечность», автобиография становится ключевым источником тем, образов, мотивов творчества Трифонова. Отдельные попытки включения в художественную ткань произведений автобиографических факгов были предприняты в повести Трифонова «Студенты» (1950), в романе «Утоление жажды» (1959-62), в «московских» повестях и, главным образом, в повести «Дом на набережной» (1976), но все же с полным правом говорить о поэтике автобиографизма в прозе Трифонова можно только применительно к «необъявленной трилогии» - романам «Старик», «Время и место», «Исчезновение», которые близки рассматриваемому жанру с точки зрения коллизий основного сюжета (реконструкции биографии писателя в судьбах главных героев), атмосферы эпохи (реконструкции времени в памяти героя), позиции автора (погруженности в действие, взгляде изнутри). В рамках творческого пути писателя отчетливо прослеживается трансформация функций поэтики автобиографизма: в прозе 1950-60-х годов писатель стремился к включению в текст автобиографических фактов, а в зрелой философской прозе - к осмыслению трагических изломов жизни своего поколения посредством исследования собственной анкетной и духовной биографии.

В романах Трифонова 1970-80-х годов обнаруживаются черты уникального жанра, которому сам писатель дал определение «роман-пунктир». Эта жанровая модификация отличается тем, что каждая глава такого романа - «новелла, которая

может существовать отдельно, автономно, но одновременно все главы связаны друг с другом»10. В романах «Старик», «Время и место», «Исчезновение» пунктирный характер повествования определяет логику чередования голосов персонажей, наличие временных пропусков в их судьбах, обусловливает новеллистичность и самодостаточность каждой главы. Полифоническое начало, автобиографизм и пунктирный характер повествования определили своеобразие не только крупных эпических произведений Ю.В. Трифонова, но и такого синтетического жанра «мыслящей прозы», как повесть в рассказах «Опрокинутый дом». Эта жанровая дефиниция отражает синтез масштабного замысла (совместить прошлое и настоящее, воссоздать с помощью памяти о других важные моменты своей судьбы) и малого объема текста; тонкого лиризма и эпического размаха сюжетных линий; «вечных тем» и сиюминутных подробностей; эссеистической свободы движения мысли повествователя и связанности рассказов, прочно скрепленных лейтмотивом памяти и голосом автора.

Во втором параграфе «"Московский текст" Ю.В. Трифонова: поэтика урбанизма и теософия художественного пространства в "необъявленной трилогии" ("Старик", "Время и место", "Исчезновение")» проводится исследование «мыслящей прозы» в метагеографическом и геософском аспектах, позволяющее рассмотреть Моему как пространственный образ и как образ-культуроним (топос в аспекте его историко-культурного и духовного содержания), а также выявить своеобразие интерпретации Ю.В. Трифоновым основных мифологем «московского текста» русской литературы. В «мыслящей прозе» показаны разные лики Москвы - времени политического террора, военной поры, оттепельной эпохи, которые дополняют друг друга и соединяются в «московском тексте» Трифонова по принципу исторической и мифологической преемственности (смена политического курса влечет за собой смену ведущей мифологемы и доминирующих знаково-символьных черт).

В романе «Старик» художественное пространство организовано таким образом, что центром разворачивающихся событий является дача, а топос Москвы долго остается на периферии. Дачный локус соотносится с Павлом Евграфовичем Летуновым и воспринимается как обитель старости, Москва - с Олегом Васильевичем Кандауровым и соотносится с такими качествами как молодость, здоровье, сила, динамика, практицизм и эгоизм. Дача Летуновых, дом Аграфены Лукиничны, революционный Петербург, станица Михайлвдская, современная Москва не воспринимаются как составляющие единого художественного пространства, поскольку они не скоординированы в хронотопе романа - либо разъединены во времени (Москва/Петербург и Михайлинская), либо изолированы в пространстве (Москва/Соколиный Бор). Для картин Москвы, охваченной кольцом пожара, характерно сочетание мифопоэтических (обмелели озера, река обнажила камни, птицы не пели) и сугубо урбанистических признаков апокалипсиса (мгла была похожа на ядовитый газ, едва сочилась вода из кранов). Традиционная для «московского текста» мифологема сожженной Москвы у Трифонова наполнена ироническим содержанием: образ-символ огня соотнесен в романе «Старик» с костром революции, от которого в совремешюй жизни остались только легенды (легендарный образ Летунова и легендарная история Мигулина), не востребованные поколениями детей и внуков. По мысли Трифонова, те идеи и программы, которые

10 Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется... [Текст] / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов. - М.: Сов. Россия, 1985.-С. 333.

вдохновляли первых революционеров, показали свою безжизненность и неприменимость в повседневной жизни. «Отблеск костра», «Нетерпение» и «Старик» - это цепочка произведений позволяет проследить эволюцию историософских взглядов Трифонова: от восхищения личностными качествами революционеров первого призыва к пониманию ошибочности ряда программных идей и форм их воплощения в жизнь и, наконец, к признанию банкротства радикальной революционной идеологии.

Если в романе «Старик» отправной тачкой является мифологема о «сожженная Москва», то в романе «Время и место» - мифологема «город-лес». В воссоздании образа Москпы-яеса Трифонов идет вслед за Б.Л. Пастернаком. «Лесной» (естественный, органичный, природный) характер Москвы, контрастирующий с искусственностью Петербурга - важная составляющая московского мифа, которую Пастернак и Трифонов используют для того, чтобы подчеркнуть, что духовная неразрывность героев со столицей (несмотря на фактические отъезды как Юрия Живаго, так и Саши Антипова) указывает на их самобытность, эмоциональность, естественность душевных движений, развитую интуицию, т.е. качества, соответствующие их основному топосу.

Каждый образ, воссоздающий городское пространство в романе «Время и место», - Тверской бульвар, Литературный институт, Большая Бронная, Дом на Трубной, Белорусский вокзал, Даниловский рынок, Якиманка, Солянка, Пресня, -является образом-культуронимом, который выступает отражением теософских взглядов Трифонова. Совокупность образов-культуронимов формирует неповторимый «трифоновский» ландшафт Москвы. Ключевыми образами-культуронимами, служащими пространством развертывания основных событий двух сюжетных линий романа, являются квартира на Большой Бронной (локус писателя Киянова) и да« на Трубной (локус Саши Антипова). Дом на Большой Бронной, бывший свидетелем литературного успеха наставника Саши Антипова, созерцает и закат его писательской карьеры. Такой архитектонический прием - описание судьбы долга как отражения судьбы его хозяина - весьма характерен для «позднего» Трифонова: практически все центральные объекты городского ландшафта в романе «Время и место» выполняют свидетельскую миссию по отношению к героям и к самому времени. Дом на Большой Бронной выступает пространственным образом-двойником дома на Тверском бульваре (в первых главах романа) и дома в районе аэропорта (в главе, рассказывающей о последних днях жизни Киянова): в первом случае этот образ воплощает все признаки дома, во втором - превращается в «опрокинутый дом», где кончается сначала слава, а затем и жизнь героя. Дом на Трубной иерархически возвышается над прочими пространственными образами, стягивает многие нити повествования и выводит роман на уровень историософских обобщений. Этот дом - символ смерти, дом-соглядатай похорон Сталина в «ледяном марте» пятьдесят третьего года и, одновременно, символ жизни, поскольку в день «мертвой смерти» в доме на Трубной Саша Антипов принимает решение сохранить жизнь своего будущего ребенка. Противопоставляя смерти человека, лишившего его отца, жизнь своей дочери, герой отделяет себя от скорбящей толпы, отставляет за собой право быть личностью в эпоху доминирования коллективного начала.

В романе «Исчезновение» главный образ-культуроним, раскрывающий историософскую концепцию Трифонова, - дом на набережной. В «Исчезновении» ему удалось «договорить» то, что не вошло в одноименную повесть. Для Трифонова дом на набережной - это гигантское транспортное средство, салон-вагон,

сочетающий в себе черты традиционного дома (комфортабельность внутренней обстановки, уют и наличие привычных вещей) и транспортного средства (нестабильность, неукорепенность в пространстве), В «портрете» дома концентрируются признаки советской урбанистической культуры, или «культуры два» (В. Паперцый). Основные свойства «культуры два» - вертикальность и перемещение ценностей в центр - определяют принципы постройки и бытования дома на набережной как идеального небоскреба для первых лиц советского государства. Идеал быстро обнаруживает двойственность, поскольку сочетает в себе черты парадиза и загробного мира, причем парадиз воспринимается как прелюдия к гибели или лишению свободы. В «Исчезновении» Трифонов разграничивает понятия дом-жилье и дом-строение, соотнося первое с семьей, с домашним очагом, с детством Игоря Баюкова, второе - с помпезным зданием, с властью и привилегиями, со страхом и массовым террором, с взрослой жизнью героя. Если в детские годы дом на набережной был домом-жильем Горика Баюкова, то в восприятии взрослого Игоря дом умер, осталось лишь строение на Берсеневской набережной.

В романе «Исчезновение» Трифонов обращается к традиционной мифологеме «московского текста» женщина-город и с се помощью показывает, как авторитарная власть вытесняет из сознания людей архетипический образ матери, заменяя его архетипом отца. В прозе Трифонова «женская» суть Москвы выражена достаточно слабо, и в «Исчезновении» мы встречаемся с редким исключением: Горик Баюков сопрягает в сознании образы Москвы и матери, с которыми он был разлучен долгое время. С развитием действия образ Москвы-матери вытесняется в сознании героя образом Сталина-огца народов, и результатом «сложения» образов становится сон главного героя, предвещающий встречу с усатой женщиной. В этом сне с помощью емкого образа-символа показано будущее главного героя - раннее сиротство из-за репрессивной политики вождя. Вытеснение архетинического образа Москвы-матери из массового сознания, по мысли Трифонова, является свидетельством духовного кризиса в масштабе государства.

Третий параграф «Оппозиция "память/забвение" как сюжетообразующее начало "мыслящей прозы"» посвящен реконструкции историософских взглядов Ю,В, Трифонова, определивших своеобразие творчества рубежа 1970-80-х годов.

Художественное время «мыслящей прозы» можно определить как прошлое в настоящем - синтез хроникальных пластов текста на основе памяти героя-повествователя, ресурсы которой оказываются единственным средством противостояния забвению. Память в творчестве Трифонова сближает времена и людей разных эпох, формирует основу для диалога поколений, служит защитой от повторения трагических событий прошлого, тогда как забвение, напротив, размыкает временные цепочки, лишает историю преемственности, изолирует представителей разных поколений друг от друга. Соответственно, антитеза категорий «память» и «забвение» определяет как проблематику, так и художественную структуру «мыслящей прозы» Трифонова.

Все «романы самосознания», как определял произведения 2-й половины 1970-х - начала 80-х годов сам Ю.В. Трифонов, могут быть условно названы романами-воспоминаниями, поскольку в романе «Старик» воспоминания героя равноценны повествованию «от автора», а в романах «Время и место» и «Исчезновение» вся художественная действительность представляет собой реконструкцию в памяти одного или нескольких персонажей, т.е. все события являются содержанием субъективного мира Павла Евграфовича Летунова («Старик»), Антипова и Андрея

(«Время и место»), Игоря Баюкона («Исчезновение»). Память как путь к истине и память как преодоление одиночества - эти частные варианты интерпретации нравственно-философской категории «память» становятся для Трифонова идейными доминантами в «закатный» творческий период, причем первая интерпретация определяет сюжетосложепие романов «Старик» и «Время и место», вторая - романа «Исчезновение» и повести в рассказах «Опрокинутый дом».

В романе «Старик» Трифонов выстраивает антитезу «всамделишная жизнь/изделие памяти», которая определяет ход повествования и его итог. Память главного героя романа, Павла Евграфовича Летунова, выполняет функцию сюжетной скрепы, связывающей историю и современность, и, вместе с тем, «изделие памяти» героя содержит искаженную картину событий. Трагедия Летунова заключается в том, что он ищет всеобщую истину, а находит частную правду (правду Аси, правду Мигулина, правду Руслана), каждый из которых не только не приближает Летунова к истине, а, напротив, дробит память на множество еще более мелких «черепков», не складывающихся в единую картину прошлого. Вместе с тем, правда самого Летунова чрезвычайно значима для понимания идейно-философского замысла романа: Трифонов с помощью этого героя показывает особый путь противостояния забвению

- через чувство вины, через попытки самооправдания, через восстановление в памяти потомков судьбы незаслуженно забытого исторического деятеля.

В художественной структуре романа «Время и место» оппозиция «память/забвение» занимает центральное положение и выполняет сюжетообразующую функцию: история жизни главного героя, писателя Александра Антонова, представляет собой поток воспоминаний о его детстве, отрочестве, юности, зрелости, но в романе нет строгого следования биографическому канону, хронология постоянно нарушается, отдельные этапы жизни остаются за рамками сюжета, т.е. память объективного повествователя уподобляется человеческой памяти

- избирательной и непоследовательной, укрупняющей одни моменты судьбы и стирающей другие в зависимости от степени их воздействия на внутренний мир героя. Жизнь Антипова - это изделие как его собственной памяти, так и памяти повествователя, героя-двойника Антипова, причем нити воспоминаний героев часто пересекаются, создавая многочисленные сюжетные контрапункты. Трифонову было необходимо представить жизнь Антипова в памяти повествователя-двойника для придания герою статуса лица поколения, в котором отразились время и место целой эпохи.

В неоконченном романе «Исчезновение» память - это способ возвращения в детские годы и актуализации детских впечатлений, форма преодоления одиночества взрослым человеком, детство которого трагически рано закончилось. Если в романс «Старик» память была накрепко связана с чувством вины, в романе «Время и место»

- с процессом творчества, то в неоконченном романе «Исчезновение» память самоценна и не мотивирована ничем иным, кроме желания соприкоснуться с прошлым и, тем самым, приблизить его к себе. В «Исчезновении» нет рассуждений о памяти, нет попыток дать ей определение и сформулировать ее значение в жизни человека, т.к. память - это то единственное свойство личности, которое помогает жить и находить в жизни скрытый смысл.

В повести в рассказах «Опрокинутый дом» герой-повествователь не скрывается под маской вымышленного персонажа, он непосредственно выражает свое «я» в рассказах эссеисгического характера с ярко выраженным исповедальным началом. Сквозным мотивом рассказов-путешествий является мотив связующей нити,

символизирующей всеобщую взтшосвязапность людей, событий, пространств и времен. Связующая нить - не только лейтмотив, но и композиционный принцип повести в рассказах «Опрокинутый дом», и емкое выражение авторской концепции памяти-нити, протянутой между эпохами и поколениями.

В «мыслящей прозе» Ю.В. Трифонова антитеза «память/забвение» приобретает сюжетообразующий характер вследствие того, что с ее помощью писатель выражает спою котрпцию диалектического единства человека и времени: «...человек похож на свое время. Но одновременно он в какой-то степени - каким бы незначительным его влияние не казалось - творец этого времени. Это двусторонний процесс. Время - это нечто вроде рамки, в которую заключен человек. И конечно, немного раздвинуть эту рамку человек может только своими собственными усилиями»". Единственным средством раздвижения «рамок времени» Трифонов считает память, восстанавливающую «нити жизни» отдельных людей и связывающую их с нитями жизни сотен людей - представителей одной семьи, рода, страны.

На рубеже 1970-80-х годов Трифонов насыщает устойчивое знаково-символическое поле «московского текста» пространственными образами, созданными на основе синтеза традиционного и индивидуально-авторского значений, в результате чего формируется уникальный трифоновский городской текст с доминантным образом-топосом «Москва» и системой образов-локусов, отражающих идейно-художественное кредо автора и духовно-душевный склад его персонажей. В «романах самосознания» непротиворечиво объединены традиционные составляющие «московского текста», мифы и символы советского времени и авторские ассоциации автобиографического характера, придающие городскому тексту писателя индивидуальность и маркирующие его как «московский текст» Ю.В. Трифонова.

В четвертой главе «ИДЕИ И ОБРАЗЫ "МОСКОВСКОГО ТЕКСТА" Ю.В. ТРИФОНОВА В ГОРОДСКОЙ ПРОЗЕ 2-Й ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА» прослеживается взаимодействие создателей городской прозы в литературном процессе 60-70-х годов XX века и влияние творчества Ю.В. Трифонова на прозу «сорокалетних» писателей и современную «литературу мегаполиса».

В первом параграфе «Судьба "московской" и "петербургской" традиций русской литературы в 60 - 70-е годы XX века: к вопросу о близости творческих исканий Ю.В. Трифонова и писателсй-"горожан"» рассматривается эволюция «московского» и «петербургского» текста в литературе второй половины XX столетия на материале творчества Ю.В, Трифонова, Ю.М. Нагибина, И. Грековой, Г.В. Семенова, А.Г. Битова, литературной группы «Горожане».

Городская проза, имеющая свои жанрово-стилевые и идейно-содержательные особенности, выдвинувшая нового героя и новый тип конфликта, может считаться самостоятельным художественным феноменом. A.B. Шаравин одним из первых литературоведов отказался от доминанты тематического критерия выделения городской прозы, предложив в качестве альтернативы эстетический «код прочтения». Предложенный исследователем ракурс взгляда на городскую прозу позволил ему выявить такие критерии, как «концептуальность городской тематики для творчества того или иного писателя; оппозиция городской прозы - деревенской (при целом комплексе схожих нравственно-этических проблем); ориентация на развитие петербургской или московской "ветви" русской литературы или собственно городской прозы; наличие в художественных текстах образа города, скрепляющего

" Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется... [Текст] / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов. - М.: Сов. Россия, 1985. - С. 321.

повествование, своеобразного контрапункта, к которому стягиваются все нити произведения; тяготение художников слова к определенным мотивам и концепции личности, жанровым модификациям, стилевой систсме, обозначающим специфику городской прозы»12. С учетом предложенной A.B. Шаравиным совокупности критериев выделения городской прозы, а также отдельных положений работ М. Амусина, И. Вейсман, С. Мотыгина. В. Суханова, В. Черданцева, касающихся типологических особенностей городской прозы А.Г. Битова, С.Д. Довлатова, B.C. Маканина, Г.В. Семенова, Ю.В. Трифонова, мы определили городскую прозу как идейно-художественный феномен, выступивший в качестве одной га доминант историко-литературного процесса 60-80-х годов XX века. В «городской прозе», при всем многообразии творческих индивидуальностей, есть ряд объединяющих элементов - тяготение к малым и средним жанрам (рассказу, повести, новелле, анекдоту, случаю), конфликт между урбанистическим и природным мирами, между городским и сельским укладами жизни, воссоздание научной и творческой среды, выбор представителя интеллигенции па роль центрального персонажа, использование формы интеллигентского сказа, реминисценции из русской и мировой классической литературы, отражение «отгепельиых» и «постоттепельных» общественных настроений.

«Городская проза», формируясь в рамках идейно-тематического и интонационно-стилевого противостояния «деревенской прозе», учитывает и продолжает предшествующую традицию «московской» и «петербургской» ветвей русской литературы, однако, в это время отчетливо обозначается стремление к унификации городского текста (этот процесс завершится в 90-е годы XX века формированием «литературы мегаполиса»), вызванное, во-первых, единством писателей-«горожан» в споре с писателями-«деревенщиками» (при наличии ряда общих тем и проблем), во-вторых, актуализацией провинциальных и национальных текстов (в творчестве Э. Ветамаа, Б. Дрозда, Н. Дубова, И. Авижюеа).

Москва и московский образ жизни становятся предметом художественного осмысления в городской прозе пе только Ю.В. Трифонова, но и Ю.М. Нагибина, И. Грековой, Г.В. Семенова. Творчество Трифонова и Нагибина объединяет подход к воссозданию Москвы, при котором столица - не фон действия, не пространственный образ, а полноценный персонаж. Позиция повествователя в текстах Нагибина и Трифонова также весьма схожа: повествователь - это ребенок-подросток-взрослый, причем эти возрастные ипостаси соединяются в нем органично и бесконфликтно. Ю.В. Трифонову, безусловно, был интересен и близок художественный опыт Ю.М. Нагибина по реконструкции 30-40-х годов в автобиографическом ключе, но для автора «московских» повестей поэтика автобиографизма была лишь вспомогательным средством, способствующим созданию более достоверных картин прошлого, тогда как Нагибин делал автобиографию идейной и художественной осью своего «московского текста». Прозу Ю.В. Трифонова и И. Грековой сближает тип пространственной организации с ведущими оппозициями «город/дача» и «столица/провинция». Художественное воплощение оппозиции «шрод/дача» в прозе Грековой и Трифонова практически совпадает, тогда как в реализации антитезы «столица/провинция» писатели расходятся: для И. Грековой она является центральной, для Трифонова - периферийной, в творчестве И. Грековой описание

11 Шаравин, A.B. Городская проза 70-80-х годов XX века: Дис. ... д-ра филол. наук [Текст] / A.B.

Шаравин.-Брянск, 2001. - С. 35.

столицы часто дано с точки зрения провинциального жителя, в прозе Трифонова - с точки зрения коренного москвича, впитавшего в себя столичную среду на уровне истории, топографии, ландшафта и климата. Значимый общий мотив «московского текста» И. Грековой и 10. Трифонова - мотив зависти/ревности к москвичам -актуализируется в описании ощущений героев-провинциалов и в воссоздании эмоций москвичей, на долгое время разлученных с родным городом.

Творческая параллель Ю.В. Трифонов - Г.В. Семенов обусловлена не контекстом и не общим предметом изображения, а подлинной близостью художественных миров писателей - создателей оригинально-авторского «московского текста» русской литературы второй половины XX века. Ключевая антитеза городской прозы Трифонова и Семенова - «старая Москва/новостройки». Старая Москва - семантически насыщенный топос, вобравший в себя богатое историко-культурное и духовное содержание, вызывающий множество воспоминаний и ассоциаций, тогда как новостройки - топос безликий, унифицированный, бессодержательный с точки зрения культурных традиций. Трифонов и Семенов признают, что город разъединяет людей, делает их чужими друг другу, мешает формированию новых отношений, а наличествующие межличностные связи лишает эмоционального накала. В прозе Трифонова городской дом - это «опрокинутый дом», в прозе Семенова - бетонная конструкция, лишенная признаков семейного гнезда.

Ю.В. Трифонов и Г.В. Семенов уделяют значительное внимание проблеме семьи и семейных ценностей, их сохранности в условиях мегаполиса. В «московском тексте» писателей современный брак рассматривается как «сшибка», т.е. столкновение, конфликт двух семейных кланов на почве разницы в мировосприятии, укладе, моральных нормах и стиле общения. В прозе Г.В. Семенова создается образ семьи-ширмы, за которой герои прячут свои аморальные поступки (семьи Наварзиных, «Ум лисицы»; Луковниковых, «Лошадь в тумане»; Купреич, «Приятная привычка»). Брак-сшибка, семья-ширма - свидетельства кризиса семейных ценностей, обусловленного аксиологическим кризисом общества, находящегося на начальной стадии процесса тотальной урбанизации. Г.В. Семенову близка трифоновская концепция убега, причем в той вариации, которая была предложена в повести «Предварительные итоги», - убега от цивилизации посредством опрощения. Как в судьбе Геннадия Сергеевича («Предварительные итоги»), так и в истории безымянного рассказчика («Ум лисицы») опрощение оказывается наивной иллюзией, придуманной героями в момент затянувшегося душевного кризиса. Важнейшим объединяющим началом «московского текста» Трифонова и Семенова является общая историософская концепция, заключающаяся в неотделимости прошлого, настоящего и будущего, в принципиальном неразличении масштабных исторических событий и мелочей жизни, которые также переплавляются в большую историю.

Если «московский текст» второй половины XX века вплоть до 70-х годов существовал как совокупность индивидуально-авторских текстов, то «петербургский текст» в это время получил идейное обоснование и эстетическую платформу, чему способствовала деятельность литературного объединения «Горожане». Представители этого объединения обосновали выбор города в качестве основной темы и ключевого образа произведений близким знакомством с предметом художественного исследования: «Мы можем писать только о том, что знаем, - не только внешним знанием, но и внутренним, не только видением, но и провидением. <.,.> Мы хорошо знаем себя и то, что нас окружает. Мы хорошо знаем свою страну

сейчас, здесь, и этот ее час...»'3. Программные заявления «горожан» нашли воплощение в «петербургском тексте» А.Г. Битова.

А.Г. Битов воспроизводит все традиционные составляющие петербургского текста - от климатически-метеорологических и ландшафтных до мифопоэтических. Вместе с тем, петербургская поэтика Битова во многом перекликается с поэтикой создателей «московского текста» и, прежде всего, Ю.В. Трифонова. Общими художественными элементами «петербургского текста» Битова и «московского текста» Трифонова являются мотив незнания родного города, мотив «невластности в своей судьбе» (формулировка О.В. Богдановой), образ «никакого» героя (Монахов, «Улетающий Монахов»; Одоевцев, «Пушкинский дом» А.Г. Битова и Дмитриев, «Обмен», Глебов; «Дом на набережной» Ю.В. Трифонова), пространственная оппозиция город/дача (в прозе Трифонова дачный мир - это мир покоя, гармонии, отдыха, соотносимый с миром детства, в творчестве Битова дача далека от идеального локуса, поскольку на лоне природы герой-горожанин наряду с покоем ощущает пустоту), коллизия переживания смерти близкого человека не в экзистенциальном, а в сугубо материальном ключе (в «московском тексте» Трифонова смерть - это окончательный и бесповоротный уход человека; в «петербургском тексте» Битова смерть - переход в иной мир).

«Московский текст» второй половины XX века представляет собой синтез типологических особенностей «московской» прозы 30-50-х годов и нового художественного кода, сформированного с учетом изменившейся социокультурной среды 60-70-х годов, процессов урбанизации, унификации быта и уклада, формирования новой этико-философской парадигмы. Мифопоэгический компонент в «московском тексте» 1960-70-х годов заметно ослабевает, тогда как поэтика урбанизма, напротив, становится основой художественной структуры произведений. Творческое наследие Ю.В. Трифонова перекликается не только с «московской» прозой 60-70-х годов, что закономерно в силу использования одного знаково-символьного поля и развития одних и тех же традиций «московского текста», но и с творчеством создателей «петербургского текста» второй половины XX века, в частности, с прозой А.Г. Битова, что свидетельствует тяготении локальных текстов второй половины XX века к унификации на уровне сюжетных коллизий, типологии персонажей, мотивной структуры.

Второй параграф «Традиции "московской" прозы Ю.В. Трифонова в творчестве B.C. Макаинна» посвящен исследованию литературы «сорокалетних» как посттрифоновской школы и выявлению идей и образов прозы Ю.В. Трифонова, оказавших существенное влияние на творческую индивидуальность B.C. Маканина.

Поколение «сорокалетних» (термин В.Г. Бондаренко) вышло на авансцепу русской литературы в середине 70-х годов XX века и реализовалось в рамках «московской школы», ориентированной на воссоздание социокультурной среды города и осмысление психологии и поведенческих моделей нового негероического героя. «Москвоцентризм» писателей поколения «сорокалетних» проявляется не только в избрании столицы местом творческой реализации, но и в том, что столицей измеряется и проверяется провинциальный опыт немосквичей, определяется тип героя и ракурс изображения событий. Тематическое, идейное, художественное своеобразие творчества представителей «московской школы» позволило критике назвать эту школу посттрифоновской. На наш взгляд, данное определение весьма

13 Горожане о себе [Текст]/Б. Бахтин, В. Марамзин// Сумерки, - ¡99!. 11. - С. 90.

условно, поскольку далеко не все «сорокалетние» близки автору «Дома на набережной», некоторые представители школы продолжают традиции «деревенской» прозы (В. Крупин, В. Личутин), другие тяготеют к условно-метафорическому языку и мифологической образности (А. Ким, В. Орлов), третьи - к политической проблематике и созданию произведений на злобу дня (A.A. Проханов). Наиболее очевидными представляются нам творческие параллели Трифонов - Маканин, Трифонов - Киреев, Трифонов - Курчаткин, Трифонов - Есин, причем самым последовательным и «творчески-полемическим»" продолжением традиций Ю.В. Трифонова является проза B.C. Маканина.

При первичной проекции художественного мира Трифонова на прозу Маканина создается впечатление, что отличий в творчестве писателей больше, чем сходства: герой Трифонова - коренной москвич, ощущающий пространство Москвы как пространство Дома, герой Маканина - провинциал, выходец с Урала, с трудом привыкающий к ритму жизни большого города; Трифонов вводит в повествование близкое писателю «я» героя-повествователя, Маканину подобная техника чужда, он выражает свою позицию с помощью интонации, детали, вплетения авторского голоса в поток сознания героя; в прозе Трифонова охват изображения Москвы соответствует столичным масштабам, тогда как у Маканииа целостного образа Москвы практически нет, действие локализовано в квартире, доме, рабочем кабинете; Трифонов использует урбанистические пейзажи для передачи состояния или настроения героя, Маканин московскую природу не замечает, а редкие пейзажные зарисовки служат у него средством воссоздания атмосферы Урала; Трифонову присущ психологизм, он стремится в максимальному раскрытию внутреннего мира героя посредством анализа его настроений, эмоций, душевных порывов, художественный метод Маканина называют «социальным человековедением» (И.Б. Роднянская), которому присущи антипсихологизм и видимое безразличие к героям. Маканин воспринял художественный мир Трифонова как интересную ему и во многом близкую систему сюжетов, образов, мотивов, проблем, концепций, как возможный источник для вдохновения, и именно такое восприятие позволило писателю развивать трифоновские идеи и переосмысливать элементы поэтики, не повторяясь, а произвольно вплетая их в художественную ткань собственных текстов.

В прозе Маканина начала 1970-х годов Москва - это большой город, законы жизни в котором непонятны герою-провинциалу («На первом дыхании», «Валечка Чекина», «Старые книги», «Погоня», «Повесть о старом поселке»). В произведениях конца 1970-х - 1980-х годов («Отдушина», «Человек свиты», «Антилидер», «Гражданин убегающий») Москва - это четко структурированное пространство, которое подчиняет себе героя, понимающего и принимающего требования большого города.

В художественном мире Ю.В. Трифонова важное место занимает метафора жизни-реки, предполагающая осмысление потока воды как потока времени -однонаправленного, неостановимого, безвозвратно уносящего в мгновения жизни в прошлое. Образ жизни-реки трансформируется у Маканина в идею «самотечности» жизни, под которой подразумевается «безумная инерция повседневности» (М. Липовецкий). Все герои писателя подчинили себя теченшо жизни, уверились в предопределенности судьбы и зависимости человека от удачи/неудачи, поэтому, сталкиваясь с ситуацией, противоречащей «самотечности», они погибают

1,1 Пискунов, В.М. Чистый ритм Мнемозины [Текст] / В.М. Пискунов. - М.: Альфа-М, 2005. - С. 496.

(Адимушкии, «Клгачарев и Алимушкин»), совершают «убег» (Родионцев, «Человек свиты»; Игнатьен, «Река с быстрым течением») или превращают исключительную ситуацию в рядовую (Михайлов, «Отдушина))).

Способом обнаружения истинного лица героя, а также выходом из «самотечности жизни» становятся в прозе Маканина конфузные ситуации, т.е. любые ситуации, нарушающие привычиый ритм жизни, выбивающие героя из колеи и заставляющие обнаруживать скрытый интеллектуальный, нравственный, духовный потенциал. В прозе Трифонова подобного акцента на ситуативности нет, но сюжетные коллизии обмена («Обмен»), семейного конфликта («Предварительные итоги»), измены любимой женщины («Долгое прощание»), конфликта со свекровью («Другая жизнь»), выбора между успехом и опалой («Дом на набережной»), между публикацией книги и защитой невиновного человека («Время и место»), безусловно, предвосхищают появление конфузной ситуации Маканина.

Антитеза Трифонова «неудачник/умеющий жить» в прозе Маканина трансформируется в антитезу «неудачник/удачник». В некоторых повестях Маканина данная антитеза представлена в наглядном противостоянии героев-антиподов, как, например, Алимушкин/Ключарев («Ключарев и Алимушкин»), Куренков/Тюрин, Куренков/Сыропевцев, Куренков/Большаков («Антилидер»), Родионцев/Санин («Человек свиты»), причем на первый план вынесен, как правило, герой-неудачник, психология, поведение и судьба которого более интересны автору; в других произведениях тип «удачника» не воплощен в конкретном образе, и герой-неудачник осознает неблагосклонность фортуны не в сравнении с кем-либо, а в сопоставлении себя настоящего с собой прежним (молодым, подающим надежды, востребованным), как например, Игнатьев («Река с быстрым течением»), Тартасов («Удавшийся рассказ о любви»), Петрович («Андеграунд, или Герой нашего времени»). Особое место в системе образов произведений Маканина занимают героини-неудачницы - Марина («Река с быстрым течением»), Алевтина («Отдушина»), Вика («Человек свиты»), Лариса («Удавшийся рассказ о любви»). Если герой расценивается как неудачник по неуспешности профессиональной деятельности, то героиня - по несостоятельности в личной жизни. Следует отметить, что героини-неудачницы в прозе Трифонова изображены с сожалением и симпатией, тогда как Маканин рассказывает о несчастливой женской судьбе без сострадательных обертонов в авторской речи: он бесстрастно фиксирует отсутствие любви (семьи, детей) и с помощью «минус-приемов» создает эффект душевной опустошенности даже при внешнем благополучии героини.

Способом разрыва круга жизненных неудач Маканин считает «убег» -трифоновский рецепт решения проблемы за счет дистанцирования от нее. Помимо «убегов» к женщинам или друзьям, на дачу или в деревню, хорошо знакомых по прозе Трифонова, в творчестве Маканина представлен и «убег» в никуда, т.е. бегство от женщин, друзей, детей, не предполагающее какого-либо конечного пункта следования, совершаемое по случайной траектории с единственной целью -освободиться от обязательств и сменить ужо ставшую привычной среду обитания. Татм «убегом» выглядит вся жизнь Павла Алексеевича Костюкова - «гражданина убегающего», который испытывает страсть первопроходца к постоянному освоению новых жизненных пространств и, как следствие, к абсолютной свободе от всего, что мешает реализации иервопроходческого инстинкта. В прозе Маканина «убеге перестает быть прерогативой мужчин, причем женский «убег» исполнен большего драматизма и вызван конкретными жизненными обстоятельствами: героини убегают

от смертельной болезни (Сима Игнатьева, «Река с быстрым течением»), от приближающейся старости (Лариса Игоревна, «Удавшийся рассказ о любви»), нелюбимого мужа (Вера Курнеева, «Андеграунд, или Герой нашего времени»).

Сюжеты, образы, мотивы трифоновской прозы становятся для Маканина отправной точкой в создании собственного художественного мира - мира «серединного человека», бывшего обитателя барака, для которого Москва — город возможностей и город испытаний. В прозе Маканина немало сюжетных коллизий, напрямую восходящих к сюжетам повестей и романов Трифонова, однако, опосредованно воспроизводя или напрямую цитируя трифоновский эпизод, писатель неизменно смещает акценты, заставляет увидеть ситуацию в совершенно ином ракурсе, лишает ее пафоса и романтического ореола. Трифоновская Москва-дом у Маканина распадается на отдельные локусы работы, отдыха, досуга, на квартиры и учреждения, и ни один из этих локусов не имеет мифологической или исторической ауры.

В третьем параграфе «Е.В. Гришковец как писатель "трифоновской школы" (к вопросу об отражении художественных открытий городской прозы 1960-80-х годов в современной литературе мегаполиса)» рассматривается вопрос о влиянии прозы Ю.В. Трифонова на современный литературный процесс и прослеживается эволюция художественного кода «московского текста» в литературе мегаполиса.

Литература мегаполиса - это разновидность урбанистической прозы, которая остро ставит проблемы маленького человека и большого города, сохранения нравственных основ личности в условиях общества потребления, воссоздает социокультурную среду мегаполиса, мировосприятие его обитателей, новую иерархию потребностей и новую систему ценностей. Москва в прозе рубежа XX -XXI веков многолика: это и буржуазная империя, и место инициации героя-провинциала, и сокровищница русской культуры и духовности. «Московский текст» литературы мегаполиса опирается на традиционные мифологемы этого локального текста «женщина-город», «город-лес», воспроизводит отдельные элементы его знаково-символьного поля, но в целом стремится к унификации, к воспроизводству мифологем других локальных текстов и универсальных символов урбанистической культуры. «Петербургский текст» литературы мегаполиса, напротив, сознательно ориентируется на «петербургский текст» русской литературы XIX века, воссоздает Петербург как фантасмагорический, литературный, театральный город и стремится к сохранению своего художественного кода. Новая урбанистическая проза предполагает воссоздание не только столичных мегаполисов - Москвы и Санкт-Петербурга, имеющих богатую литературную традицию, но и провинциальных -Перми, Саратова, Екатеринбурга.

Влияние Ю.В. Трифонова испытали такие представители новой урбанистической прозы, как Александр Кабаков и Юрий Поляков, Андрей Дмитриев и Павел Мейлахс, Нина Горланова и Людмила Улицкая, но самое последовательное воплощение в новом контексте художественные открытия писателя обрели в прозе Е.В. Гршиковца. Если у Ю.В. Трифонова представлен взгляд на Москву столичного жителя, воспринимающего московский локус как естественную среду обитания, то у Е. Гриппсовца Москва показана глазами провинциала, видящего в столице враждебное начало и постепенно обживающего ее, в результате чего чужое пространство присваивается, становится своим. Главный итог присвоения героем Гришковца московского локуса - утрата чувства одиночества и заброшенности, отказ

от экзистенциального переживания Москвы как мистического места, постоянно испытывающего неофита, ставящего его в пороговые, пограничные ситуации.

Как и герои Трифонова, герой-повествователь Гришковца «умеренно автобиографичен», поэтому создатель «Рубашки» и «Асфальта» приписывает герою отдельные факты своей биографии, но, не стремясь к созданию автобиографического текста, старательно избегает полного сходства и последовательно дистанцируется от героя, придумывая ему отдельную биографию. Интеллигентская рефлексия, присущая всем героям «московских» повестей Трифонова, трансформируется у Гришковца во внутреннюю работу над созданием нужного настроения, уместных фраз, одобряемых окружающими поступков. Как и центральные персонажи городской прозы Трифонова, герои Гришковца - люди, с трудом осознающие свой истинный возраст. В прозе Трифонова и Гришковца упоминание о возрасте всегда является указанием на духовный кризис: герои, будучи людьми зрелыми и многоопытными, ощущают себя начинающими, едва стартовавшими в жизненном забеге, и воспринимают своих ровесников как старших, более взрослых людей. Подобно трифоновским Виктору Дмитриеву («Обмен») и Руслану Летунову («Старик»), герои Гришковца Саша («Рубашка») и Миша («Асфальт») считают свои резервы времени значительными, а себя, несмотря на скромные и, преимущественно, материальные достижения, - состоявшимися людьми.

В романах «Рубашка» и «Асфальт», сборниках рассказов «Планка» и «Следы на мне» Гришковец воссоздаст хронотоп мегаполиса - типовое пространство спальных районов, в котором плохо ориентируются даже коренные москвичи, и время, которое проходит слишком быстро, навязывая ускоренный темп жизни. Повседневность большого города показана писателем как череда «каких-то недоделанных дел, недовстреченных встреч, каких-то мелких соблазнов и тревог»15. Главной ценностью для жителя большого города является спокойствие, под которым подразумевается замедление времени и локализация жизни в пространстве квартиры (гостиничного номера, дачного домика). Трифонов, создававший свои произведения в преддверии формирования мегаполисной культуры, предугадал амбивалентность одиночества в большом городе: страх одиночества соседствует в сознании московского жителя с потребностью в изоляции, дающей покой и возможность ощутить свое «я», отдельное от городской толпы.

Как и в литературном процессе 1960-70-х годов, в литературе рубежа XX - XXI веков представлено противостояние города и деревни, которое воспринимается не как сонфликт разноукладности и различий в иерархии ценностей, а как несовпадение во иглядах, образе жизни, представлениях о морали, отношении к труду жителей >азных миров - патриархального и урбанизированного. В прозе Трифонова деревня сак самостоятельный пространственный образ представлена эпизодически Васильково в повести «Другая жизнь», Брусково в повести «Дом на набережной»), ю нравственная проблематика создателей «деревенской прозы» писателю близка и энятна. Герой урбанистической прозы Гришковца описывает деревенский уклад как астник экскурсии, для него деревня - чужое пространство со своими законами, эод и деревня, по мысли писателя, взаимно отчуждены друг от друга, и, чем генсивнсе процесс урбанизации, тем, по мнению писателя, отчетливее поляризация юдского и сельского укладов. Горожанин, по мнению Гришковца, способен бить деревню, поскольку для него это экзотический локус, выступающий местом

>ишковец, Е.В. Планка: Рассказы [Текст] / Е.В. Гришковец. - М.: Махаон, 2006. - С. 156.

временного пребывания и оставляющий в памяти яркие впечатления. Для горожанина любовь к деревне и ее жителям - это любовь к дальнему, чувство, обусловленное интеллигентским комплексом вины перед простым народом и стереотипом, предписывающим любить природу и уважать физический труд.

Если в творчестве Ю.В. Трифонова (а также Г.В. Семенова, И. Грековой, Ю. Нагибина) унификация городского пространства показана с сожалением об уходящей в прошлое многоцветной, хаотичной, эклектичной Москве кривых улиц и переулков, то в прозе Гришковда городское пространство, созданное по единому стандарту, - это единственная реальность, которая знакома героям, естественная среда обитания. Городской уклад жизни герой-повествователь Гришковца воспринимает как самый комфортный, а городской образ жизни - как единственно возможный для себя способ существования, но, несмотря на это, он хорошо осознает и проблемы урбанизированного социума, среди которых на первый план выходят разрыв с миром природы и отчуждение от людей.

В прозе Трифонова Москва - основной образ-топос, по отношению к которому все прочие пространственные образы являются периферийными и второстепенными. Гришковец также ставит столицу в центр повествования, но, будучи провинциалом по духу и происхождению, формирует хронотоп романа на основе пространственной антитезы «Москва/Архангельск». В сознании героя Гришковца эта антитеза проецируется на временную ось и противопоставляет прошлое (жизнь в Архангельске) настоящему (жизни в Москве), причем провинциальное прошлое сознательно забывается героем, уступая место столичному настоящему. По мысли Гришковца, у некоренных москвичей отсутствует привязанность к каким-либо конкретным локусам (Остоженке, Тверской, Большому театру, парку имени Горького), Москва воспринимается ими как единый локус жизни.

Создавая свой вариант «московского текста», Гришковец опирается на традиционную мифологему Москва - женщина-город, но интерпретирует ее оригинально и даже откровенно провокационно: в Москве Гришковца нет материнского оберегающего начала, напротив, она либо равнодушна, либо откровенно враждебна тем, кто пытается ее покорить, приручить, найти в ней свое место. Несмотря на подчеркнутую «московскость» всех сюжетных коллизий рассказов и романов писателя, он, следуя тенденции, обозначившейся еще в городской прозе 1960-80-х годов, стремится к унификации городского текста. В «московском тексте» Гришковца присутствуют «петербургские» мотивы, в частности, мотив города, противостоящего природе. В традиционном «московском тексте» древняя столица - это город естественный, не знающий четкой регламентации, близкий миру природы и живущий по законам, не разрушающим природной гармонии. В прозе Гришковца Москва показана как гигантский мегаполис, в поединке с природой неизменно побеждающий и, с помощью достижений цивилизации, преображающий ландшафт, погодные условия, палитру звуков и запахов.

Литература мегаполиса, порожденная постсоветской и постперестроечной социокультурной средой, следует традициям городской прозы 60-80-х годов XX века и выносит на первый план не собственно урбанистические, а нравственно-философские проблемы. Яркий представитель литературы мегаполиса Е.В. Гришковец в своем творчестве последовательно переосмысливает художественные открытия городской прозы и, прежде всего, идеи и образы Ю.В. Трифонова, создает новую поэтику урбанизма, реконструирующую социокультурную среду мегаполиса.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются его дальнейшие перспективы.

В первом приложении выявляются основные принципы циклизации малой прозы Ю.В. Трифонова, в числе которых обзорный принцип композиции, проявляющийся в единстве авторского подхода к теме и общности ракурса изображения событий; образ автора, избегающего окончательных оценок, но недвусмысленно выражающего собственную нравственную позицию; пространственная модель, вписывающая рассказы и повести в единый локальный текст, строящийся по принципу оппозиции; единство типологии образов и конфликтов, в центре которого герои-интеллигенты и их антагонисты, «умеющие жить»; жанрово-стилевая общность (включении в текст элементов автобиографизма, признаков жанра исповеди и интеллигентского сказа); единство мотивной структуры. Во втором приложении рассматриваются доминантные и периферийные модели женственности «московских» повестей Ю.В. Трифонова. В парадигме женских образов «московских» повестей представлены как героини, воплощающие в себе авторскую интерпретацию образов-архетинов матери, жены, любовницы, так и являющиеся порождением конкретной социокультурной среды, - деловые женщины, для которых современный город - комфортная среда обитания, женщины, обладающие моральным авторитетом (представительницы «красной» интеллигенци и харизматические лидеры от науки), простодушные и юродивые героини, существующие за счет мощных духовных ресурсов. Третье приложение содержит развернутый анализ типологии образов «мыслящей прозы» Ю.В. Трифонова. Система персонажей романов рубежа 1970-80-х годов является одним из средств воплощения этико-философских взглядов писателя, как следствие, в архитектонике персонажей центр тяжести смещен с социально-психологических черт на духовно-нравственные свойства личности. Каждый персонаж вписан Трифоновым в свое «время и пространство», соотнесен с эпохой и средой, которые способствуют выявлению его духовно-нравственного потенциала.

Материалы и результаты проведенного в диссертации исследования изложены в следующих научных публикациях:

Монографии:

1. Селеменева, М.В. Поэтика городской прозы Ю.В. Трифонова: Монография [Текст] / М.В. Селеменева. - Воронеж: Научная книга, 2008. -331 с.

2. Селеменева, М.В. Городская проза как идейно-художественпый феномен русской литературы XX века: Монография [Текст] / М.В. Селеменева. - М.: МГИ им. Дашковой, 2008. - 300 с.

Статьи в рецензируемых научных журналах, входящих в реестр ВАК МОиН РФ

3. Селеменева, М.В. Русская интеллигенция на рубеже 60-70-х годов XX века: художественная концепция Ю.В. Трифонова [Текст] I М.В. Селеменева // Личность. Культура. Общество. - 2007. - Т. 9. - Вып. 2 (36). - С. 305-317.

4. Селеменева, М.В. Женские образы в романах Ю.В. Трифонова: типология и поэтика воплощения [Текст] / М.В. Селеменева // Культурная жизнь Юга России. - 2007. - № 5 (24). - С. 52-54.

5. Селеменева, M.B. Проблема типологии персонажей городской прозы Ю.В. Трифонова (к вопросу о доминантных/периферийных моделях женственности) [Текст] / М.В. Селеменева // Вопросы филологии. - 2007. - № 2 (26). - С. 82-88.

6. Селеменева, М.В. Концептосфера городской прозы Ю.В, Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение.-2007.-№ 13 (91). - С. 102-106.

7. Селеменева, М.В. Поэтика заглавий городской прозы Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Культурная жизнь Юга России. - 2007. - №6 (25). - С. 5053.

8. Селеменева, М.В. Поэтика «московского текста» Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Вестник ЛГУ им. A.C. Пушкина. - 2008. - № 2. - С. 129146.

9. Селеменева, М.В. Роман Ю.В. Трифонова «Время и место» в аспекте теософской проблематики [Текст] / М.В. Селеменева // Русский язык за рубежом. - 2008. -№ 5 (210). - С. 80-87.

10. Селеменева, М.В. Принципы циклизации «городских» рассказов Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер.: Филологические науки. -2008.-Xsl 0 (34).-С. 181-184.

11. Селеменева, М.В. «Память/забвение» как сюжетообразующая оппозиция городской прозы Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Вопросы филологии. - 2008. - № 4. - С. 55-63.

12. Селеменева, М.В. Поэтика повседневности в городской прозе Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Известия Уральского государственного университета. Серия 2.: Гуманитарные науки. - 2008. - Вып. 16 (59). - С. 195208.

Статьи в научных журналах, сборниках научных трудов н материалов научных конференций

13. Селеменева, М.В. «Мелочи жизни» в художественной структуре московских повестей Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Поэтика повседневности. Фольклор. Художественная литература: Материалы международной научной конференции «Пушкинские чтения-2005». — СПб.: Астерион, 2005.-С. 126-133.

14. Селеменева, М.В. Категория повседневности в «московских повестях» IO. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Вестник Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. Вып. 9: Филологическая серия (2). - Елец: Изд-во ЕГУ им. Бунина, 2005. - С. 306-312.

15. Селеменева, М.В. Чеховские мотивы в повести Ю.В. Трифонова "Долгое прощание" [Текст] / М.В. Селеменева // Русское литературоведение в новом тысячелетии. Т. 3. - М.: Изд-во «Таганка», МГОПУ, 2005. - С. 97-101.

16. Селеменева, М.В. Роль городского пейзажа в художественной структуре «московских» повестей Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева// Москва и «московский текст» в русской литературе XX века: Материалы VIII Международных Виноградовских чтений. - М.: Изд-во МГПУ, 2005. - С. 93102.

17. Селеменева, М.В. Образы-топосы в романе Ю.В.Трифонова «Время и место» [Текст] / М.В. Селеменева // Поэтика образов времени и пространства в художественном произведении: Материалы XI международной научной конференции «Пушкинские чтения-2006». - СПб.: Астерион, 2006. - С. 169173.

18. Селеменева, М.В. Мотивы памяти и забвения в романе Ю.В.Трифонова "Время и место" [Текст] / М.В. Селемепева // Художественный текст: варианты интерпретации. Труды XI Всероссийской научно-практической конференции. -Бийск: Изд-во БПГУ им. В.М. Шукшина, 2006. - Ч. II. - С. 176-183.

19. Селеменева, М.В. Наследие И.А. Бунина в творческом сознании Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Национальный и региональный Космо-Психо-Логос в художественном мире писателей русского Подстепья (И.А. Бунин, Е.И. Замятин, М.М. Пришвин). - Елец: Изд-во ЕГУ им. И.А.Бунина,

2006.-С. 110-118.

20.Селеменева, М.В. Поэтика урбанизма в романе Ю.В. Трифонова «Время и место» [Текст] / М.В. Селеменева // Caucasus Philologia. - 2006. - № 1. - С. 126129.

21.Селеменева, М.В. Поэтика городских рассказов Ю.В. Трифонова в свете литературных и историко-культурных традиций [Текст] / М.В. Селеменева // От текста к контексту: Межвузовский сборник научных работ. Вып. 5. - Ишим: Изд-во ИГПИим. Ершова, 2006.-С. 151-158.

22. Селеменева, М.В. Категория памяти в романе Ю.В. Трифонова «Время и место» [Текст] / М.В. Селеменева II Русское литературоведение на современном этапе: Материалы V Международной конференции. В 2 т. - М.: РИД МГОПУ им. М.АЛЛолохова, 2006. - Т. 2. - С. 123-126.

23. Селеменева, М.В. Традиции городской прозы 60-70-х годов XX века в творчестве Е. Гришковца (на материале романа «Рубашка») [Текст] / М.В. Селеменева II Современная русская литература: Проблемы изучения и преподавания: Сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции. В 2 ч. - Пермь: Перм. гос. пед. ун-т, 2007. - 4.1. -С. 54-59.

24.Селеменева, М.В. Творчество Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы (к вопросу о комплексном изучении основных направлений русской литературы второй половины XX века) [Текст] / М.В. Селеменева // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы II Международной научной конференции: в 2 т. - Волгоград: Изд-во ВолГУ,

2007.-Т.П.-С. 301-306.

25. Селеменева, М.В. Жанровое своеобразие городской прозы Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Концептуальные проблемы литературы: типология и синкретизм жанров: Сб. науч. тр. - Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального ун-та, 2007. - С. 223-232.

26. Селеменева, М.В. Синтез традиций исторической и городской прозы в творчестве Ю.В. Трифонова (на материале романа «Старик») [Текст] / М.В, Селеменева // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы VII научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева. -М.: Изд-во МПГУ, 2007. -С. 105-111.

27. Селемепева, М.В. «Московский текст» в прозе Евгения Гришковца [Текст] / М.В. Селеменева // Литература в контексте совремешюсти: материалы III

Международной научно-методической конференции. - Челябинск: Изд-во ЧГПУ,2007.-с. 239-243.

28. Селеменева, М.В. Проблема циклизации малой прозы Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Пушкинские чтения-2007: Материалы XII Международной научной конференции. - СПБ.: Изд-во ЛГУ им. А.С.Пушкина, 2007. - С. 187194.

29. Селеменева, М.В. Жаирово-стилевые черты исповеди в повести Ю.В. Трифонова «Предварительные итоги» [Текст] / М.В. Селеменева И Материалы региональной научно-практической конференции молодых ученых по гуманитарным наукам. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2007. - С. 75-81.

30. Селеменева, М.В. Городские рассказы Ю.В. Трифонова как творческая лаборатория «московских» повестей (к проблеме жанрового генезиса) [Текст] / М.В. Селеменева II Дергачевские чтения-2006. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности, - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2007. - С. 205-213.

31. Селеменева, М.В. Парадигма женских образов в творческом наследии Ю.В. Трифонова: к проблеме художественного осмысления архетипических моделей женственности [Текст] / М.В. Селеменева // Современность русской и мировой классики. - Воронеж: Изд-во ИИТОУР, 2007. - С. 249-255.

32. Селеменева, М.В. Поэтика урбанизма малой прозы Ю.В. Трифонова (на материале цикла городских рассказов) [Текст] / М.В. Селеменева // Вестник Елецкого гос. университета им. И.А. Бунина. Филологическая сер. Вып. 14. -Елец: Изд-во ЕГУ им. Бунина, 2007. - С. 273-283.

33. Селеменева, М.В. Герои-неудачники в художественной структуре «московских» повестей Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Москва и «московский текст» в русской литературе XX века. Вып. III. - Москва: МШУ, 2007.-С. 27-34.

34.Селеменева, М.В. Московский хронотоп в романе Ю.В. Трифонова «Время и место» [Текст] / М.В. Селеменева // Москва и «московский текст» в русской литературе XX века. Вып. IV. - Москва: МГПУ, 2007. - С. 63-69.

35. Селеменева, М.В. Поэтика сновидений в прозе Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Художественный текст: Варианты интерпретации. Материалы XII Всероссийской научно-практической конференции. - Бийск: Изд-во БГПУ им. В.М. Шукшина, 2007. - Ч. II. - С. 221-227.

36. Селеменева, М.В. Городская проза Ю.В. Трифонова и Г.В. Семенова: своеобразие поэтики и проблематики [Текст] / М.В. Селеменева // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты: Материалы I Международной научной конференции. - Чита: Изд-во Забайкальского гос. гуманит. пед. ун-та, 2007. - С. 157-161.

37. Селеменева, М.В. Концепты «сон» и «смерть» в прозе Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В, Селеменева // Русское литературоведение на современном этапе: Материалы VI Международной конференции: В 2 т. -М.: РИД МГГУ им. М.А. Шолохова, 2007.-С. 114-117.

38. Селеменева, М.В. Исповедальное начало в повести Ю.В. Трифонова «Предварительные итоги» [Текст] / М.В. Селеменева // Русская литература XX века: Жанр, поэтика, традиции. Сб. науч. трудов. - Тверь: Изд-во Твер. гос. унт, 2008.-С. 136-141.

39. Селеменева, M.B. Образы представителей русской интеллигенции советской эпохи (на материале повести Ю.В. Трифонова «Студенты») [Текст] / М.В. Селеменева // Актуальные проблемы современной филологии и методики преподавания языков: Материалы межвузовской научно-практической конференции. -Елабуга: Изд-во'ЕГПУ, 2008. -С. 219-223.

40. Селеменева, М.В. Трагедия русского казачества в романе-эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон» и в романе Ю.В. Трифонова «Старик» [Текст] / М.В. Селеменева I/ Шолоховские чтения: Сб. науч. трудов. - М.: МГГУ им. М.А. Шолохова, 2008. - Вып. VII. - С. 201-205.

41. Селеменева, М.В. Городская проза Ю.В. Трифонова: урбанистическая среда и поэтика ее воплощения [Текст] / М.В. Селеменева // Изменяющаяся Россия -изменяющаяся литература: художественный опыт XX - начала XXI веков: Сб. науч. тр. Вып. II / Сост., отв. ред. проф. А.И. Ванкжов. Саратов: Наука, 2008. -С. 240-244.

42. Селеменева, М.В. Оппозиция «разум/чувство» в повести Ю.В. Трифонова «Студенты» [Текст] / М.В. Селеменева // Рациональное и эмоциональное в литературе и в фольклоре: Материалы IV Международной научной конференции, посвященной памяти A.M. Буланова. - Волгоград: Изд-во ВГИПК РО, 2008. - С. 338-345.

43. Селеменева, М.В. Творчество Ю.В. Трифонова в контексте дискуссий о русской интеллигенции 2-й половины XX века [Текст] / М.В. Селеменева // История русской литературы XX - XXI веков в литературоведении, литературной критике и журналистике: Материалы XII Шешуковских чтений. -М.: Изд-во МПГУ, 2008. - С. 158-165.

44.Селеменева, М.В. Жанровые признаки автобиографии в прозе Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Жанры в историко-литературном процессе. Вып. 4. - СПб.: Изд-во ЛГУ им. Пушкина, 2008. - С. 239-247.

45. Селеменева, М.В. Спортивные рассказы Ю.В. Трифонова: особенности поэтики и принципы циклизации [Текст] / М.В. Селеменева // Художественный текст: варианты интерпретации. Труды XIII Всероссийской научно-практической конференции. -Бийск: БГТТУ им. В.М. Шукшина, 2008. - Ч. 2. - С. 90-95.

46. Селеменева, М.В. Женские образы прозы Ю.В. Трифонова в свете чеховской традиции [Текст] / М.В. Селеменева // Четвертые Лазаревские чтения «Лики традиционной культуры: прошлое, настоящее, будущее»: Материалы междупар. ггауч. конференции. - Челябинск: Изд-во ЧГАКИ, 2008. - Ч. I. - С. 283-287.

47. Селеменева, М.В. «Туркменские» рассказы Ю.В. Трифонова; принципы циклизации и особенности поэтики [Текст] / М.В. Селеменева // Пушкинские чтения - 2008. Малая проза: жанры, авторы, стили: Материалы XIII международной научной конференции. — СПб.: Изд-во ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2008.-С. 149-157.

48. Селеменева, М.В. Концепт «детство» в городской прозе Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева У/ Записки Горного института. - 2008. ~ Т. 175. - С. 151-152.

49. Селеменева, М.В. Повесть в рассказах «Опрокинутый дом» как пример жанрового синтеза в прозе Ю.В. Трифонова [Текст] / М.В. Селеменева // Синтез в русскй и мировой художественной культуре: Материалы VIII научно-

практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева. - М.: Изд-во МИГУ, 2008.-С. 210-216.

50.Селеменева, М.В. Роман «Утоление жажды» и цикл рассказов «Пустыня» Ю.В. Трифонова как разножанровое единство [Текст] / М.В. Селеменева // Вестник Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. Филологическая серия (4). Вып. 18. - Елец: Изд-во ЕГУ им. И.А.Бунина, 2008. - С. 197-214.

51. Селеменева М.В. Тема любви в романе-эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон» и романе Ю.В. Трифонова «Старик» // Шолоховские чтения: Сборник научных трудов. Вып. VIII. / Под общ. ред. Ю.Г. Круглова. - М.: Изд-во МГГУ им. М.А. Шолохова, 2009.-С. 113-117.

М.В. Селеменева (Россия) Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века

Диссертация М.В. Селеменевой посвящена актуальным проблемам поэтики городской прозы Ю.В. Трифонова, одного из самых крупных писателей второй половины XX столетия, внесшего значительный вклад в формирование «московского текста» русской литературы. В работе последовательно рассматривается формирование городской прозы как совокупности локальных текстов русской литературы («петербургского», «московского», «провинциальною») и выявляются типологические особенности «московского текста» как ведущего сверхтекста отечественной словесности XX века.

Городская проза Ю.В. Трифонова представлена в работе как художественная система с единой повествовательной и мотивной структурой, пространственно-временной организацией, типологией и архитектоникой персонажей, автобиографической основой и историософской концепцией. «Московский текст» Ю.В. Трифонова погружается в контекст городской прозы второй половины XX века, представленной индивидуально-авторскими вариантами «московского» и «петербургского» текстов Г.В. Семенова, Ю.М. Нагибина, И. Грековой, А.Г. Битова, B.C. Маканина, Е.В. Гришковца, благодаря чему выявляется роль Ю.В. Трифонова в развитии городской прозы 60-70-х годов, становлении творческого почерка писателей «московской школы» и представителей «литературы мегаполиса».

М. V. Selemeneva (Russia) Y. V. Trifonov's artistic world in the urban prose of the second half of twentieth

century context

The M.V. Selemeneva's thesis is devoted to the actual problems of Y.V. Trifonov's urban prose poetics. Trifonov is one of the epoch-making writers of twentieth century carried the great contribution into the "Moscow text" of Russian literature. The creation of urban prose is considered as the complex of the Russian literature's local texts ("Moscow text", "St.Petersburg text", "Provincial text"); the typological features of the "Moscow text" is regarded as the characteristics of the main hypertext of the Russian literature of twentieth century.

The Y.V. Trifonov's urban prose is analyses as the artistic system with the integrated narrative and motifs composition, typology and architectonics of characters, autobiographical base and historical and philosophical conception. The Trifonov's "Moscow text" is embed in the urban prose context which is presented the "Moscow" and "St.Petersburg" local texts by G.V. Semenov, Y.M. Nagibin, I. Grekova, A.G. Bitov, V.S. Makanin, E.V. Gtishkovets. This context allows to the author brings to light the Trifonov's role in the development of urban prose of sixties and seventies, in the formation of "Moscow school" and "megapolis literature".

Подписано в печать:

16.06.2009

Заказ № 2281 Тираж -120 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499)788-78-56 www.autoreferat.ru

1 8 4 8 8

2008151665

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Селеменева, Марина Валерьевна

Введение.

Глава I. Город как тема и текст в русской литературе XIX - XX веков.

§ 1. Эволюция городского текста в русской литературе: от образа города к поэтике урбанизма (к вопросу об истоках городской прозы

XX века).

§ 2. «Московский текст» в русской литературе XX века.

§ 3. Формирование городского текста в прозе Ю.В. Трифонова 195060-х годов.

Глава II. Художественный мир «московских» повестей Ю.В. Трифонова конца 1960-х — первой половины 1970-х годов

§ 1. «Московский» хронотоп как художественная модель социокультурной среды России 60-70-х годов XX века.

§ 2. Категория повседневности в «московских» повестях.

§ 3. Русская интеллигенция постоттепельной эпохи: художественная концепция Ю.В. Трифонова.

Глава III. Поэтика городской прозы Ю.В. Трифонова рубежа 1970-80-х годов как отражение историософских взглядов писателя

§ 1. Жанровое своеобразие «мыслящей прозы».

§ 2. «Московский текст» Ю.В. Трифонова: поэтика урбанизма и теософия художественного пространства в «необъявленной трилогии»

Старик», «Время и место», «Исчезновение»).

§ 3. Оппозиция «память/забвение» как сюжетообразующее начало «мыслящей прозы».

Глава IV. Идеи и образы «московского текста» Ю.В. Трифонова в городской прозе второй половины XX века.

§ 1. Судьба «московской» и «петербургской» традиций русской литературы в 60 — 70-е годы XX века: к вопросу о близости творческих исканий Ю.В. Трифонова и писателей-«горожан».

§ 2. Традиции «московской» прозы Ю.В. Трифонова в творчестве B.C.

Маканина.

§ 3. Е.В. Гришковец как писатель «трифоновской школы» (к вопросу об отражении художественных открытий городской прозы 1970-80-х годов в современной литературе мегаполиса).

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Селеменева, Марина Валерьевна

Юрий Валентинович Трифонов, один из крупнейших прозаиков второй половины XX столетия, выразитель умонастроений советской постоттепель-ной интеллигенции, лидер городской прозы, писатель-философ, считал литературную деятельность особой формой самовыражения, которая не приемлет ученичества, не допускает сотворчества и сама по себе является подобием экзистенциальной ситуации, максимально раскрывающей личностный потенциал художника. «Писательство - дело одинокое, личное. Писатель отвечает сам за себя, сам строит свою судьбу» [6, С. 130], — эти строки, написанные Ю.В. Трифоновым незадолго до смерти в 1981 году, сегодня воспринимаются как выражение его творческого и жизненного кредо. Творческая индивидуальность писателя формировалась под влиянием Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, И.А. Бунина, М.А. Булгакова, М.А. Шолохова, но в основополагающих элементах его «почерк» остался глубоко оригинальным, самобытным, узнаваемым с первых строк. Наследие писателя не вмещается в прокрустово ложе направлений, течений, тенденций, оно формирует особый художественный мир\ который воспринимается как уникальная этико-эстетическая реальность.

В изучении творческого наследия Ю.В. Трифонова можно выделить несколько этапов. Первый этап (1950-е — первая половина 60-х годов) - период единовременных отзывов критики и читательской аудитории на публикацию повести «Студенты», туркменских рассказов, спортивных и путевых очерков. Все публикации этого времени отличались вниманием к идейному содержанию произведений и оценивали точность и достоверность отражения

1 Под художественным миром мы, вслед за Д.С. Лихачевым, понимаем «мир действительности в . творческих ракурсах» [Лихачев, Д.С. Внутренний мир художественного произведения [Текст] / Д.С. Лихачев // Вопросы литературы. - 1968. - № 8. - С. 74]. Вместе с тем, понятие «художественный мир Ю.В. Трифонова» предполагает расширение значения, и в этом случае «художественный мир» воспринимается «как синоним творчества писателя» [Чернец, Л.В. Мир литературного произведения [Текст] / Л.В. Чернец // Художественная литература в социокультурном контексте. По-спеловские чтения. -М., 1997. — С. 32]. Мысль о том, что «мир Трифонова» - эстетическая реальность, равновеликая «миру» А. Платонова или М. Булгакова, высказывалась такими исследователями, как И.Н. Сухих [418, С. 513] и Н.Б. Иванова [290, С. 5]. автором советской действительности. На этом этапе ведущими жанрами были рецензия, отзыв, статья, дискуссия, читательская конференция. По справедливому замечанию В.В. Черданцева, «произведения писателя рассматривались в общем русле идейно-художественных исканий советской литературы» [503, С. 3], при этом внимание к творческой индивидуальности Трифонова было минимальным.

Ко второму этапу, начало которого датируется 1969 годом (выходом в печати повести «Обмен» и появлением первых откликов на это произведение), относятся первые попытки аналитического прочтения текстов Трифонова, предпринятые А.Г. Бочаровым, В.И. Гусевым, Ф.Ф. Кузнецовым, Б.Д. Панкиным. При всей значительности публикаций этого периода нельзя не отметить их ориентации на социальную проблематику «московских» повестей, тенденциозности в интерпретации образов представителей «интеллигенции» и «мещанства», навязывания писателю участия в идейном противостоянии писателей-«деревенщиков» и писателей-«горожан». Переходными работами, авторы которых обратились к идейно-эстетическим основам прозы Трифонова, выявили и обосновали взаимосвязь между «московскими» повестями и исторической прозой, стали статьи А. Бочарова «Восхождение» (1975) и Б. Панкина «По кругу или по спирали?» (1977).

Третий этап, начало которого можно условно обозначить концом 1970-х годов, стал временем, когда творчество Трифонова прочно вошло в сферу интересов профессиональных литературоведов. В первых кандидатских диссертациях Э.А. Алескеровой, И.И. Плехановой, Т.Д. Рыбальченко, С.Р. Смирнова в концептуальных статьх JI.A. Аннинского, O.A. Кутминой, В.Д. Оскоцкого, JI.A. Теракопяна, A.B. Панкова намечаются подходы к изучению наследия писателя, и в качестве исследовательских приоритетов обозначаются нравственная проблематика произведений, идейное своеобразие исторической прозы, жанровая специфика и особенности языка рассказов и повестей. К данному этапу относится и публикация первых значительных статей и исследований о Трифонове в зарубежных изданиях (подробный анализ работ иностранных славистов 1960-70-х годов был сделан А.И. Овчарен-ко [366]): статьи Джона Апдайка, Джованны Спендель, Джорджа Гибиана, Надин Натовой показали, что западноевропейскому читателю Трифонов интересен скорее как потенциальный писатель-диссидент, на уровне подтекста выражающий свое несогласие с политикой советской власти, чем как создатель талантливой прозы. В работах других западных славистов (в числе которых С. Маклаффлин, Т. Патера, Л. Шеффлер, Ч. Хаусман) обозначился интерес к жанровому своеобразию и историко-литературному контексту прозы Трифонова. В числе ведущих тенденций западного трифоноведения следует отметить изучение литературной судьбы и репутации Трифонова, исследование социально-политической проблематики его творчества, анализ способов выражения авторской позиции в романистике и публицистике.

На четвертом этапе всплеск интереса к наследию Ю.В. Трифонова был вызван безвременной смертью писателя и острой потребностью оценить его творчество как целостный художественный феномен в контексте русской литературы XX века, а также в свете традиций отечественной словесности. На наш взгляд, начало четвертого этапа следует датировать 1984 годом -временем выхода в печати первой монографии, посвященной писателю, -книги Н.Б. Ивановой «Проза Юрия Трифонова». Следует оговориться, что годом ранее была издана книга Т.А. Патеры «Обзор творчества и анализ московских повестей Юрия Трифонова» (Мичиган, 1983). Эта монография, несмотря на то, что она была написана на русском языке и содержала ряд важных научных наблюдений и выводов, не имела такого резонанса в отечественном литературоведении, как труд Н.Б. Ивановой.

В дальнейшем этот жанр становится востребованным исследователями, одна за другой издаются монографии Ю.М. Оклянского (1987), Ж. Уолл (1991), Н. Колесникофф (1991), Д. Гиллеспи (1992), Э. Никадем-Малиновски (1995), К. Де Магд-Соэп (1997), Л. Шеффлер (1998). В 1997 году выходит в печати первое биографическое исследование — работа А.П. Шитова «Юрий Трифонов: Хроника жизни и творчества». На этом же этапе кандидатские диссертации E.JI. Быковой, Е.А. Добренко, Т.В. Емец, Н.Б. Ивановой, И.И. Игольченко, M.JI. Князевой, O.A. Кутминой, Лохан Амарджит Сингха, A.A. Мамед-Заде, Сим Ен Бо, В.А. Суханова, В.В. Черданцева, A.B. Шаравина сформировали понятийный аппарат трифоноведения, способствовали уточнению вопросов периодизации, жанрово-стилевой эволюции, идейно-тематического генезиса, лингвостилистического своеобразия творчества Трифонова. Статьи Г.А. Белой, И.А. Дедкова, JI.JI. Кертман, А.Г. Коваленко, В.М. Писку нова, посвященные отдельным аспектам проблематики и поэтики наследия писателя, способствовали введению основных трифоноведческих концепций в научный оборот. Вторая половина 1980-х годов — 1990-е годы — период становления трифоноведения как отдельной литературоведческой отрасли.

Началом современного этапа развития трифоноведения, безусловно, явилось проведение I Международной конференции «Мир прозы Юрия Трифонова» (РГГУ, 1999), в которой приняли участие наиболее крупные отечественные и зарубежные исследователи наследия писателя. Это событие способствовало уточнению основных направлений трифоноведения как литературоведческой отрасли, выявлению особенностей художественного метода писателя, автобиографических мотивов его произведений, осмыслению преемственной связи с русской классической литературой. Самыми значимыми научными работами, созданными на рассматриваемом этапе, являются монографический очерк H.JI. Лейдермана и М.Н. Липовецкого «От советского писателя к писателю советской эпохи: Путь Юрия Трифонова» (2001), диссертации В.А. Суханова (2001), H.A. Бугровой (2004), историко-биографическое исследование А.П. Шитова и В.Д. Поликарпова «Юрий Трифонов и советская эпоха: факты, документы, воспоминания» (2006).

В настоящее время можно выделить два перспективных направления развития трифоноведения как литературоведческой отрасли. Первое направление — изучение наследия Ю.В. Трифонова в системно-целостном аспекте. Значительным шагом на пути реконструкции художественной системы писателя стала докторская диссертация В.А. Суханова «Романы Ю.В. Трифонова как художественное единство» (2001), в которой образцы крупной эпической прозы автора проанализированы с точки зрения идейно-тематического, аксиологического, системно-образного и жанрово-стилевого своеобразия, но при этом за пределами исследовательского внимания остались циклы малой прозы, «московские» повести, повесть в рассказах «Опрокинутый дом». Проблема «городская проза Ю.В. Трифонова как художественная система» требует дальнейшего изучения и, прежде всего, в таких аспектах, как эволюция творчества от циклизации к системности, формирование индивидуально-авторского «московского текста», становление историософской концепции, воплощение миропонимания русской интеллигенции постоттепельной поры, формирование новой разновидности полифонического романа.

Второе направление - выявление роли Ю.В. Трифонова в формировании такого литературного явления, как городская проза второй половины XX века, предполагающее изучение развития писателем традиций урбанистической прозы русской литературы XIX — первой половины XX веков, сопоставление характера воссоздания общественного, культурного, духовного пространства современного города писателями-«горожанами», выявление особенностей восприятия художественных открытий Трифонова писателями поколения «сорокалетних» и представителями литературы мегаполиса рубежа XX — XXI веков. В рамках этого направления обозначились такие научные проблемы, как проблема типологии и кодификации локальных текстов русской литературы, проблема прочтения городской прозы в теософском ключе, проблема эволюции «московского» и «петербургского» текстов во второй половине XX века, проблема соотношения традиционного и индивидуально

2 В современном литературоведении локальные тексты принято рассматривать как сверхтексты. Под сверхтекстом при этом понимается «совокупность высказываний, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормативного/анормального» (H.A. Купина, Г.В. Битенская) [438, С. 215], или «сложную систему интегрированных текстов, имеющих общую внетекстовую ориентацию, образующих незамкнутое единство, отмеченное смысловой и языковой цельностью» (Н.Е. Меднис) [345, С. 7-9]. авторского компонентов в творчестве прозаиков «трифоновской школы», проблема влияния городской прозы и, в частности, прозы Трифонова на современную литературу мегаполиса. Обращенностью к проблемам, обозначенным в рамках двух направлений, определяется актуальность диссертационного исследования.

Целью диссертационной работы является исследование художественного мира Ю.В. Трифонова как идейно-эстетической основы городской прозы 2-й половины XX века, обозначение роли жанрово-стилевых и идейно-художественных исканий писателя в формировании «московского текста» русской литературы и выявление характера влияния городской прозы 196080-х годов на литературный процесс рубежа XX - XXI веков. Эта цель определяет основные задачи исследования:

• выявить основные этапы и особенности формирования локальных текстов русской литературы;

• проанализировать характер переосмысления идей и образов городской прозы 1960-70-х годов в литературе рубежа XX — XXI веков на примере творчества Е.В. Гришковца.

Поставленными целью и задачами обусловлен выбор метода исследования — системно-целостного с использованием элементов историко-генетического, историко-функционального, сравнительно-типологического методов.

Теоретико-методологическая база исследования разработана на основе трудов ведущих отечественных и западноевропейских трифоноведов Э.А. Алескеровой, H.A. Бугровой, E.JI. Быковой, Д. Гиллеспи, Е.А. Добренко, Т.В. Емец, Н.Б. Ивановой, M.JI. Князевой, Н. Колесникофф, O.A. Кутминой, H.JT. Лейдермана, М.Н. Липовецкого, К. Де Магд-Соэп, Э. Никадем-Малиновски, Т. Патеры, В.М. Пискунова, И.И. Плехановой, В.А. Суханова, Дж. Уолл, Дж. Хоскинга, В.В. Черданцева, Р. Шредера; исследований литературного процесса второй половины XX века и городской прозы М.Ф. Аму-сина, Л.А. Аннинского, В.Г. Бондаренко, Т.М. Вахитовой, В.Е. Ковского, И.Н. Крамова, A.A. Михайлова, A.C. Немзера, Б.Д. Панкина, И.Б. Роднян-ской, Д.В. Тевекелян, A.B. Шаравина, работ по семиотике города и типологии локальных текстов В.В. Абашева, Н.П. Анциферова, К. Линча, Ю.М. Лотмана, А.П. Люсого, Н.М. Малыгиной, Н.Е. Меднис, В.Н. Топорова, М.С. Уварова. Значительное влияние на формирование концепции работы оказали труды теоретиков литературы М.М. Бахтина, М. Бютора, В.В. Виноградова, В.А. Грехнева, М.Н. Дарвина, Вяч. Вс. Иванова, Б.О. Кормана, В.И. Тюпы, Б.А. Успенского, Е.Г. Эткинда, культурологов С. Бойм, Ю.В. Борева, Д.Н. Замятина, Л.Г. Ионина, В.З. Паперного, В.Н. Сырова, М.П. Шубиной, философов и социологов К.З. Акопяна, И.В. Кондакова, В.Ф. Кормера, Л.А. Ко-шелевой, Ю.А. Левады.

Предметом исследования является художественная система городской прозы Ю.В. Трифонова в аспекте взаимодействия всех ее уровней - родовидового, жанрово-стилевого, пространственно-временного, сюжетно-композиционного, системно-образного, мотивного, субъектно-речевого. Объектом исследования — влияние городской прозы Ю.В. Трифонова, сформировавшейся в русле традиций «московского текста» русской литературы XIX — 1-й половины XX веков, на литературный процесс 2-й половины XX века и роль «московской» прозы Трифонова в становлении творческого по-' черка «сорокалетних» писателей и представителей литературы мегаполиса.

Материалом диссертации является городская проза Ю.В. Трифонова: произведения 50-60-х годов XX века, в которых происходило формирование городского текста (повесть «Студенты», «туркменская» проза - рассказы и роман «Утоление жажды»), «городские» рассказы 2-й половины 1960-х годов, «московские» повести («Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь», «Дом на набережной»), произведения «мыслящей прозы» (романы «Старик», «Время и место», «Исчезновение», повесть в рассказах «Опрокинутый дом»). К анализу привлекаются историческая проза Ю.В. Трифонова («Нетерпение», «Отблеск костра»), публицистика, эссеи-стика, интервью и анкеты писателя, материалы из архивов журналов «Знамя», «Новый мир», Мосфильма, Союза Советских писателей, Иностранной комиссии ССП, переписка с А.К. Гладковым, П.Ф. Нилиным, Б.А. Слуцким, воспоминания Е.Б. Рафальской. Также в качестве материала исследования выступают произведения Ю.М. Нагибина, И. Грековой, А. Битова, С. Довла-това, отражающие своеобразие поэтики и проблематики городской прозы 6070-х годов XX века, проза B.C. Маканина, представляющая собой пример продолжения и переосмысления идей и образов городской прозы писателями «московской школы», произведения Е.В. Гришковца, адаптирующие идейные и художественные принципы городской прозы к реалиям рубежа XX — XXI веков и воссоздающие нравственно-философскую парадигму современного героя-горожанина.

Положения, выносимые на защиту:

1. Тема города, выступившая доминантой тематического диапазона русской литературы XIX - XX веков, стала истоком формирования городского текста, представляющего собой совокупность локальных текстов с особым кодом прочтения, мифопоэтической основой, типологией персонажей, поэтикой урбанизма. В XIX веке исключительный статус первого и ведущего сверхтекста русской литературы получил «петербургский текст», в XX веке эта позиция была занята «московским текстом», тогда как провинциальные (крымский, орловский, пермский) и западноевропейские (венецианский, флорентийский, лондонский) тексты в литературном процессе XIX — XX столетий существовали как периферийные и недостаточно репрезентативные.

2. Во второй половине XX века в русской литературе городской текст был осмыслен как идейно-эстетический феномен и оформлен в виде корпуса текстов городской прозы. Городская проза, длительное время бытовавшая в статусе литературного течения наряду с деревенской, военной и лагерной прозой, представляет собой сложную незамкнутую систему интегрированных текстов, обладающих проблемно-тематической и жанрово-стилевой цельностью. Авторами городской прозы было предложено идейно-художественное осмысление процесса урбанизации, выдвинута особая концепция личности и среды, воссоздано мировоззрение постоттепельной интеллигенции, представлена новая поэтика урбанизма, предложен ряд жанрово-стилевых модификаций повести и романа.

4. «Московский текст» Ю.В. Трифонова выступает как индивидуально-авторский вариант «московского текста» русской литературы, созданный с опорой на традиционные мифологемы (Москва — город-лес, город-женщина, город, сожженный пожаром), код прочтения и поэтику урбанизма, но выдвигающий и оригинальную интерперетацию московского топоса - города-дома, отдельные локусы которого — «опрокинутые дома». В городской прозе 196070-х годов близкие трифоновскому авторские варианты «московского текста» были созданы Ю.М. Нагибиным. И. Грековой, Г.В. Семеновым, но в целом наметилась тенденция к унификации различных локальных текстов, о чем свидетельствует близость сюжетных коллизий, типологии персонажей, мотивной структуры «московского текста» Ю.В. Трифонова и «петербургского текста» А.Г. Битова.

5. В «московской» прозе Ю.В. Трифонова воссоздана нравственно-философская парадигма представителя постоттепельной интеллигенции. Герой-интеллигент Трифонова - это личность с «двойным сознанием» (термин В.Ф. Кормера), которая отличается такими качествами, как отказ от общественной деятельности, погруженность в частную семейно-бытовую среду, конформизм, инертность, склонность к компромиссам, разочарованность в идеалах «оттепели» и, вместе с тем, внутренний нонконформизм, скрытое диссидентство, вера в традиционные ценности русской интеллигенции, романтическое (наивное, максималистское, бунтарское) мироощущение.

7. Продолжением художественных исканий Ю.В. Трифонова является творчество писателей «московской школы», получившее в критике условное обозначение прозы «сорокалетних». Наиболее последовательное, но при этом творческое и полемическое, развитие идей и образов Трифонова обнаруживается в прозе B.C. Маканина. Писатель, ориентируясь на такие составляющие художественного мира Трифонова, как тема разрушения старой Москвы, тема неудавшейся жизни, тема противостояния поколений, тема смерти как испытания, мотив «убега», мотив жизни-потока, мотив брака-сшибки, создает образ «серединного человека», пытающегося преодолеть «самотечность жизни» и раскрывающего свой истинный потенциал в «конфузных ситуациях». Маканин отказвается от трифоновской концепции Москвы как города-дома и, показывая столицу глазами вчерашнего провинциала, создает образ неприступной Москвы, города-крепости, разрушающей привычный уклад и мировосприятие героев.

8. В современном литературном процессе место городской прозы занимает литература мегаполиса — новейшая урбанистическая проза, в которой воссоздается социокультурная среда мегаполиса, формируется новый тип героя — представителя интеллигенции, адаптирующегося к жизни в обществе потребления, раскрываются закономерности между расширением круга общения и усилением чувства одиночества в большом городе, ставится проблема сохранения нравственности в условиях научно-технического прогресса. Ярким представителем литературы мегаполиса является Е.В. Гришковец, который переносит коллизии и образы городской прозы Ю.В. Трифонова на новую почву и добивается актуализации традиционных проблем городской прозы в условиях прагматичной урбанистической культуры рубежа XX — XXI веков.

Научная новизна работы заключается в исследовании городской прозы Ю.В. Трифонова как художественной системы, ключевые элементы которой воспроизведены в литературном процессе 2-й половины XX века в творчестве писателей-«горожан», в прозе «сорокалетних», в литературе мегаполиса; в изучении городской прозы как идейно-эстетического феномена, представленного совокупностью локальных текстов; в реконструкции «московского текста» русской литературы XX века (от прозы русского зарубежья до новейшей урбанистической литературы); в определении места индивидуальноавторского «московского текста» Ю.В. Трифонова в парадигме локальных текстов русской литературы, в изучении литературы мегаполиса как варианта художественной апробации проблематики и образности городской прозы 1960-80-х годов в современном литературном процессе.

Теоретическая значимость диссертации состоит в систематизации городской прозы Ю.В. Трифонова с точки зрения эволюции художественного метода, формирования индивидуального знаково-символьного поля «московского текста», преемственности в воссоздании нравственно-философской парадигмы представителя русской интеллигенции, становления теософских и историософских взглядов писателя; в обосновании терминологического статуса понятия «городская проза» и переходе от тематического принципа кодификации текстов городской прозы к идейно-художественному; в исследовании жанровой структуры полифонического романа Ю.В. Трифонова, в выявлении принципов типологии персонажей «московской» прозы, в изучении «московского» хронотопа как особой формы пространственно-временной организации, в воссоздании пути эволюции поэтики урбанизма городской прозы 2-й половины XX века.

Основные положения диссертационной работы прошли апробацию на научных конференциях разного статуса - международных, всероссийских, региональных, межвузовских, в числе которых «Русское литературоведение третьего тысячелетия» (Москва, МГГУ им. М.А. Шолохова, 2004 - 2007); «М.А. Шолохов в современном мире» (Москва, МГТУ им. М.А. Шолохова, 2002- - 2007); «Шешуковские чтения» (Москва, МПГУ, 2004-2008); «Вино-градовские чтения» (Москва, МГПУ, 2004-2007); «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2005 - 2008); «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах» (Волгоград, ВолГУ, 2006); «Национальный и региональный Космо-Психо-Логос» (Елец, ЕГУ им. И.А.Бунина, 2006); «Эпический текст: проблемы и перспективы изучения» (Пятигорск, ПГЛУ, 2006); «Дергачевские чтения» (Екатеринбург, УрГУ, 2006, 2008); «Современность русской и мировой классики» (Воронеж, ВГУ, 2006), «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (Москва, МПГУ, 2006 - 2007), международный симпозиум «Время культурологии» (Москва, Российский институт культурологии, 2007), IV Лазаревские чтения (Челябинск, ЧГПУ, 2008), «Художественный текст: варианты интерпретации» (Бийск, БПГУ, 2006 - 2008), «Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Чита, Забайкальский гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского, 2007), «Изменяющаяся Россия — изменяющаяся литература: художественный опыт XX - начала XXI веков» (Саратов, СГУ, 2008), ежегодные конференции докторантов и аспирантов (Елец, ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006 - 2008).

По материалам диссертации опубликована 51 работа, в том числе 10 статей в изданиях, рекомендованных ВАК МОиН РФ, и 2 монографии. Общий объем публикаций — 74,2 п.л.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тема города, занявшая ведущее место в отечественной словесности XVI - XVII веков, в XIX столетии стала основой формирования городского текста — совокупности столичных («петербургского» и «московского») и провинциальных локальных текстов. «Петербургский текст», знаково-символьное поле и принципы кодификации которого первичны в парадигме локальных текстов русской литературы, в XX столетии уступил ведущие позиции «московскому тексту».

Московский текст» сформировался как локальный текст русской литературы в первой половине XX века. Критериями выделения «московского текста» служат художественный код прочтения (московские топонимы, иконописная цветопись, мотив кривизны как характеристика московского ландшафта, слова, называющие предметы и понятия православной культуры); мифопоэтическая основа произведений (мифологемы «Москва — град Божий», «Москва - город на крови», «Москва — сердце России», «Москва - Феникс», возрождающийся после гибели в огне пожаров, Москва - город-лес и город-женщина; и топологические параллели «Москва - третий Рим», «Москва - град Китеж», «Москва — новый Иерусалим», «Москва - новый Вавилон»); тип героя - праведника в миру (в «московском тексте» литературы русского зарубежья) или духовного странника (в «московском тексте» советской литературы); образ толпы (в литературе русского зарубежья — толпа паломников, рыночная толпа; в советской литературе — очередь, толпа посетителей увеселительных заведений, пассажиров, прохожих); поэтика урбанизма, представленная антитезой «старая Москва/многоэтажные новостройки».

Писателем, в полной мере освоившим художественный код, мифопо-этическую основу, типологию персонажей и поэтику урбанизма «московского текста» и создавшим его индивидуально-авторский вариант, предопределивший развитие городской прозы второй половины XX века, является Юрий Валентинович Трифонов.

Творческое наследие Ю.В. Трифонова представляет собой художественную систему, в которой все элементы — жанры и жанровые разновидности, сюжеты, композиционные приемы, система персонажей, субъекты речи, изобразительно-выразительные средства, мотивы и образы, хронотоп и философская парадигма — взаимно соотнесены, гармонично согласованы, прочно соединены авторским «я», внутренне интегрирующим произведения в единый сверхтекст. Целостность художественного мира прозы Ю.В. Трифонова не исключает, а, напротив, предполагает эволюцию творческой манеры писателя: на каждом этапе происходит усложнение уже известных художественных элементов и осуществляется выход на новый уровень осмысления ране поднимавшихся проблем. Свойственная Трифонову повторяемость тем, идей, образов и мотивов обусловлена «экстенсивностью творчества, потребностью дочерпать до дна характеры "знакомых незнакомцев", дойти до скрытых глубин однажды поразивших жизненных явлений» [379, С. 473].

Творческий генезис писателя может быть представлен в виде триады «сюжетная проза - описательная проза — мыслящая проза», которая отражает смену приоритетов в авторском сознании (сюжет—»пейзаж—»идея). Лабора-торно-поисковый период творчества, продлившийся до середины 1960-х годов, стал временем закладывания основ поэтики городской прозы и формирования идейно-философской парадигмы художественного мира Трифонова. В это время проявились такие особенности, как тяготение писателя к циклизации малой прозы и стремление к художественному синтезу. Искания Трифонова в рамках «сюжетности» и «описательности» завершились в тот момент, когда в качестве идейной и художественной доминанты обозначился мирообраз города, ставший ключевым элементом творческого сознания писателя.

В «московских» повестях происходит становление урбанистической поэтики Трифонова. Своеобразие художественной структуры повестей обусловлено антитезой «Дом (Москва)/Антидом (отдельный московский локус -квартира, комната, дом на набережной)»: Москва является идейным и топографическим центром художественного пространства, местом, где возможна полнота самореализации, достижимо личное счастье, осуществимы творческие планы, тогда как московское микропространство - опрокинутый дом, место разлада, непонимания, вынужденного совместного проживания духовно чужих друг другу героев. Выход героя за пределы частного московского локуса («убег») расценивается писателем как попытка разрыва связи с Домом (Москвой), обреченная на неудачу. Геопоэтические образы, формирующие художественное пространство «московских» повестей, выступают и как свидетели переломных моментов истории (дом на набережной), и как жертвы процесса урбанизации (дача Дмитриевых, дом Телепневых). Москва - центральный образ-топос всех повестей 1960-70-х годов, на периферии которого существует топос «дача», способствующий формированию сюжетообразую-щей оппозиции «мир города/дачный мир». В соотношении городских и дачных пейзажей явственно ощущается недоверие Трифонова не к процессу урбанизации и городской культуре как таковым, а к формирующейся в новых условиях системе ценностей с «квартирным вопросом» во главе, сомнение писателя в моральной состоятельности человека, порвавшего с природной средой.

Повести «московского цикла» представляют собой художественное исследование человеческой жизни в аспекте повседневности. Опираясь на поэтику «мелочей жизни», Трифонов реконструирует повседневность 60-х — 70-х годов XX века как бытийно-бытовую среду обитания, в которой сосуществуют сакральное и пошлое, высокое и низкое, талантливое и бездарное. Таким же амбивалентным, как среда обитания, является герой Трифонова -представитель постоттепельной интеллигенции, «счастливый неудачник». Художественное исследование феномена постоттепельной интеллигенции в социокультурном и этико-философском измерениях, осуществленное в «московских» повестях, позволило писателю выявить типологические особенности интеллигентского мировосприятия данной эпохи, вписывающиеся в парадигму «двойного сознания» (В. Кормер): сочетание конформистского поведения и нонконформистского характера, болезненного самолюбия и комплекса вины, идеализации революционных идей досталинской эпохи и обличения сталинизма, стремления к творческой реализации и создания конъюнктурных произведений, внутреннего неприятия власти при внешнем послушании и демонстрации лояльности к советскому политическому режиму.

Русская интеллигенция рассматривается Трифоновым в контексте оппозиции «неудачники/умеющие жить», причем основные причины неудачливости не списаны на эпоху, на неблагоприятную политическую и идеологическую атмосферу, а найдены во внутреннем мире самих героев — во «вкусовом отношении» к жизни, в неспособности к завершению работы, в половинчатости всех решений и поступков, в психологической готовности уступать «умеющим жить» свои идеи, своих возлюбленных, свое жизненное пространство. Антитезе «герой-интеллигент/герой, умеющий жить», соотносимой с системой персонажей-мужчин, в повестях Трифонова соответствует антитеза «деловая женщина/простодушная, почти юродивая», проецирующаяся на систему женских образов.

В «московских» повестях герои-интеллигенты обретают «голос», оформленный Трифоновым в виде интеллигентского сказа, в котором синтезированы элементы традиционного сказа и речь представителей русской интеллигенции, близкой к литературной речи, насыщенной интертекстуальными элементами. Герои противоположного склада, «умеющие жить», напротив, тяготеют к разговорной речи с просторечным компонентом либо к кан-целярско-деловой речи. В интеллигентском сказе происходит оформление нового для Трифонова типа субъектной организации, при котором зоны речи героев уравнены в правах с зоной речи автора, т.е. писатель начинает приближаться к созданию полифонической структуры, которая оформится в романах рубежа 70-80-х годов.

Приоритетной жанровой формой городской прозы «позднего» Трифонова становится роман (в различных жанровых модификациях), отличительными чертами которого являются хронологическая и семантическая дискретность, диалогическая организация множества субъектов речи и рефлексия по поводу собственной духовной биографии, позволяющие атрибутировать жанр как полифонический роман (по авторскому определению — «роман самосознания» [6, С. 326]), в котором обнаруживаются жанровые признаки автобиографического, исторического, философского романа, романа воспитания и романа-пунктира (определение Ю.В. Трифонова). «Романы самосознания» с ярко выраженным диалогическим началом («Старик», «Время и место», «Исчезновение») являются квинтэссенцией идейных и художественных исканий Трифонова. На данном этапе автобиография писателя, ранее включавшаяся в тексты произведений на правах отдельных элементов жизнеописаний героев, определяет развитие основных сюжетных линий, характеры и судьбы центральных персонажей, формирует особую поэтику автобиографизма. В центре «романов самосознания» находится автобиографический герой, в котором сочетаются ярко индивидуальные черты и собирательные характеристики - умонастроения, взгляды, иллюзии целого поколения.

В «мыслящей прозе» Трифонова приобретают завершенный вид и концептуально оформляются его историософские взгляды. Историософская концепция писателя, согласно которой, «прошлое присутствует как в настоящем, так и в будущем» [6, С. 320], строится на признании сверхзначимости памяти и катастрофичности забвения, влекущего за собой разрыв единства и преемственности эпох и поколений. На уровне изобразительно-выразительных средств эта философия реализуется через концепт «память», в семантическом поле которого сконцентрированы значения радости, страдания, болезни, исцеления, любви, ненависти и возрождения личности, семьи, народа. Принцип присутствия прошлого в настоящем обусловливает отказ писателя от противопоставления истории и современности: в романах «Старик», «Время и место», «Исчезновение» каждое событие прошлого — бывшая повседневность, каждый миг настоящего — потенциальная история. Трифонов историчен в той мере, в какой он вписывает все «мелочи жизни» в большую историю, и современен тем, что видит прошлое не как совокупность мифов и легенд, а как повседневность, отдаленную во времени.

На рубеже 1970-80-х годов Трифонов насыщает устойчивое знаково-символическое поле «московского текста» пространственными образами, созданными на основе синтеза традиционного и индивидуально-авторского значений, в результате чего формируется уникальный трифоновский городской текст с доминантным образом-топосом «Москва» и системой образов-локусов, отражающих идейно-художественное кредо автора и духовно-душевный склад его персонажей. В «романах самосознания» непротиворечиво объединены традиционные составляющие «московского текста» (мифологемы «Москва, сожженная пожаром», «Москва-лес», «Москва-мать»), мифы и символы советского времени, которые в целом могут быть выражены посредством тезиса «Москва — воплощение принципов культуры Два» (термин В. Паперного), и авторские ассоциации автобиографического характера, придающие городскому тексту писателя индивидуальность и маркирующие его как «московский текст» Ю.В. Трифонова.

Творчество Ю.В. Трифонова, оказавшее значительное влияние на формирование «московского текста» 2-й половины XX века, предопределившее его поэтику и проблематику, находилось в отношениях взаимовлияния с творчеством Ю.М. Нагибина, И. Грековой, Г.В. Семенова. Всех писателей-«горожан» объединяет лирическое начало в воссоздании образа старой Москвы, интерес к герою — духовному страннику, воспринимающему столицу как воплощение материнского начала, острота постановки проблемы разрушительного воздействия урбанизации на нравственное начало личности. На данном этапе намечается тенденция к унификации локальных текстов, о чем свидетельствует появление общих образов, мотивов, сюжетных коллизий в «московском тексте» Ю.В. Трифонова и «петербургском тексте» А.Г. Битова.

Утверждение темы города как доминанты тематического диапазона русской литературы 2-й половины XX века было продолжено писателями поколения «сорокалетних», громко заявившими о себе в 80-е годы XX века. Поколение «сорокалетних» было ориентировано на воссоздание быта и бытия современного города, нравов и характеров горожан, что закономерно привело к формированию «посттрифоновской волны». Нагляднее всего преемственность проявилась в творчестве B.C. Маканина, увидевшего в прозе Трифонова как идейно-художественную подпочву, так и интертекстуальный ресурс. Писатель творчески и во многом полемически осваивает ключевые темы и мотивы трифоновской прозы — тему разрушения старой Москвы, тему неудавшейся жизни, тему противостояния поколений, тему смерти как испытания, мотив «убега», мотив жизни-потока, мотив брака-сшибки.

Литература мегаполиса, порожденная постсоветской и постперестроечной социокультурной средой, следует традициям городской прозы 60-80-х годов XX века. Яркий представитель литературы мегаполиса Е. Гришковец в своем творчестве последовательно переосмысливает художественные открытия городской прозы и, прежде всего, идеи и образы Ю.В. Трифонова. Интеллигенция постоттепельной поры, о которой писал Трифонов, и интеллигенция рубежа XX - XXI веков, которую пытается понять Гришковец, разочарована в реформах, пассивна, сосредоточена на частной жизни. Социокультурная среда города воспринимается героями как привычная среда обитания и, вместе с тем, как фактор внешнего давления, побуждающий к активным действиям, к преобразованию действительности и отбирающий частное, время, заставляющий существовать в ускоренном темпоритме мегаполиса.

417

Список научной литературыСелеменева, Марина Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Художественная литература

2. Трифонов, Ю.В. Бесконечные игры: Киноповесть, рассказы, очерки Текст. / Ю.В. Трифонов; вступ. ст. А.П. Шитова, сост. O.P. Трифонова-Мирошниченко. — М.: Физкультура и спорт, 1989. — 478 с.

3. Трифонов, Ю.В. Дом на набережной Текст. / Ю.В. Трифонов; сост. O.P. Трифонова. М.: Изд-во ACT, Астрель, Ермак, 2004. - 763 с.

4. Трифонов, Ю.В. Дом на набережной: Повесть, роман Текст. / Ю.В. Трифонов. М.: Локид, 1997. - 429 с.

5. Трифонов, Ю.В. Другая жизнь Текст. / Ю.В. Трифонов, послесл. Л. Теракопяна. М.: Известия, 1979. - 685 с.

6. Трифонов, Ю.В. Избранное: Повести Текст. / Ю.В. Трифонов. М.: ТЕРРА, 1997.-496 с.

7. Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется. Текст. / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов; вступ.ст. Л.А. Аннинского; примеч. O.P. Трифоновой, А.П. Шитова. М.: Сов. Россия, 1985. - 384 с.

8. Трифонов, Ю.В. Предварительные итоги: Роман, повести, рассказы Текст. / Ю.В. Трифонов. — Кишинев: Литература артистикэ, 1985. -670 с.

9. Трифонов, Ю.В. Рассказы и повести Текст. / Ю.В. Трифонов; вступ. ст. Ф.Ф. Кузнецова. М.: Худ. лит., 1971. - 335 с.

10. Трифонов, Ю.В. Студенты: Повесть Текст. / Ю.В. Трифонов. М.: Молодая гвардия, 1951. — 432 с.

11. Трифонова, O.P. Дом на набережной: Альбом Текст. / Авт.-сост. O.P. Трифонова, ред. Н.В. Виноградова. -М.: Совершенно секретно, 2005. -96 с.

12. Трифонова, O.P. «Писать до предела возможного.»: из записных книжек Ю.В. Трифонова Текст. / O.P. Трифонова // Юность. 1990. — № 10.-С. 4-6.

13. Юрий и Ольга Трифоновы вспоминают Текст. / Предисл. O.P. Трифоновой, под ред. Н.В. Виноградовой. — М.: Совершенно секретно, 2003.-256 с.

14. Аракчеев, Ю.С. Листья Текст. / Ю.С. Аракчеев, вступ. ст. Ю.В. Трифонова. М.: Сов. Россия, 1974. - 206 с.

15. Афанасьев, A.B. В городе, в 70-х годах Текст. / A.B. Афанасьев, вступ. ст. Ю.В. Трифонова. -М.: Современник, 1976. -286 с.

16. Белый, А. Москва Текст. / А. Белый; сост., вступ. ст. и примеч. С.И. Тиминой. -М.: Сов. Россия, 1989. 768 с.

17. Белый, А. Собр. соч. в 2 т. Т. 2: Петербург: Роман Текст. / А. Белый; общ. ред. и послесл. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1994. - 464 с.

18. Битов, А.Г. Пушкинский дом: Роман Текст. / А.Г. Битов. СПб.: Азбука-Классика, 2000. — 512 с.

19. Битов, А.Г. Собр. соч.: В 3 т. Текст. / А.Г. Битов. — М.: Молодая гвардия, 1991.

20. Битов, А.Г. Собр. соч.: В 4. Текст. / А.Г. Битов. Харьков: Фолио; Москва: ТКО, ACT, 1996.

21. Булгаков, М.А: Избранное Текст. / М.А. Булгаков; вступ. ст. и ком-мент. В. Лосева. M.: ТЕРРА - Книжный клуб, 1998. - 512 с.

22. Булгаков, М.А. Избранные сочинения: В 2 т. Текст. / М.А. Булгаков; сост. Б. Акимова и А. Храмкова. — М.: Изд. дом «Наташа», 1996.

23. Бунин, И.А. Собр. соч. в 6 т. Текст. /И.А. Бунин. -М.: Сантакс, 1994.

24. Вагинов, K.K. Козлиная песнь. Труды и дни Свистонова: Романы Текст. / К.К. Вагинов; примеч. Т.Л. Никольской и В.И. Эрля. М.: XXI век - Согласие, 2000. - 415 с.

25. Герцен, А.И. Сочинения: В 9 т. Текст. / А.И. Герцен; под общ. ред.

26. B.П. Волгина, Б.П. Козьмина и др. М.: Гос. изд-во худ. лит., 1955.

27. Гессе, Г. Собр. соч. в 4 т. Текст. / Г. Гессе. — СПб.: Северо-Запад, 1994.

28. Гоголь, Н.В. Петербургские повести Текст. / Н.В. Гоголь. М.: Книга, 1995.-206 с.

29. Гоголь, Н.В. Собр. соч.: В 7 т. Текст. / Н.В. Гоголь; под общ. ред.

30. C.И. Машинского и М.Б. Храпченко. -М.: Худ. лит., 1978.

31. Гончаров, И.А. Обыкновенная история Текст. / И.А. Гончаров; пре-дисл. В.А. Недзвецкого. — М.: Московский рабочий, 1995. — 287 с.

32. Гончаров, И.А. Собр. соч.: В 6 т. Текст. / И.А. Гончаров; под. общ. ред. С. Машинского. Москва: Правда, 1972.

33. Горланова, Н.В. Вся Пермь: Сб. рассказов Текст. / Н.В. Горланова; вступ. ст. М. Абашевой. — Пермь: Изд-во Перм. ун-та, фонд «Юря-тин», 1996.-408 с.

34. Горожане о себе Текст. / Б. Бахтин, В. Марамзин // Сумерки. 1991. — № 11.-С. 80-101.

35. Грекова, И. Вдовий пароход: Повесть Текст. / И. Грекова. М.: Зеб-ра-Е, ЭКСМО, 2002. - 368 с.

36. Грекова, И. Кафедра: Повесть Текст. / И. Грекова. М.: Зебра-Е, ЭКСМО, 2003.-320 с.

37. Грекова, И. На испытаниях: Повесть. Рассказы Текст. / И. Грекова. -М.: Зебра-Е, ЭКСМО, 2002. 304 с.

38. Грибоедов, A.C. Горе от ума Текст. / A.C. Грибоедов; подгот. текста Н.К. Пиксанова и А.Л. Гришунина. М.: Наука, 1969. - 399 с.

39. Гришковец, Е. Асфальт: Роман Текст. / Е. Гришковец. М.: Махаон, 2008. - 576 с.

40. Гришковец, Е. Город Текст. / Е. Гришковец. М.: Проспект, 2001. -224 с.

41. Гришковец, Е. Планка: Рассказы Текст. / Е. Гришковец. М.: Махаон, 2006.-288 с.

42. Гришковец, Е. Рубашка: Роман Текст. / Е. Гришковец. М.: Время, 2004.-288 с.

43. Гришковец, Е. Следы на мне: Рассказы Текст. / Е. Гришковец. М.: Махаон, 2007. - 320 с.

44. Гроссман, B.C. Собр. соч. в 4 т. Текст. / B.C. Гроссман, сост. С.И. Липкин. -М.: Аграф, Вагриус, 1998.

45. Давыдов, Ю.В. Глухая пора листопада Текст. / Ю.В. Давыдов. М.: Олимп, Астрель, ACT, 1999. - 576 с.

46. Довлатов, С.Д. Речь без повода, или Колонки редактора Текст. / С.Д. Довлатов; вступ. ст. П. Вайля, А. Гениса, Н. Аловерта. М.: Махаон, 2006.-432 с.

47. Достоевский, Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Текст. / Ф.М. Достоевский. -Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1988.

48. Достоевский, Ф.М. Собр. соч.: В 7 т. Текст. / Ф.М. Достоевский. М.: Léxica, 1994.

49. Загоскин, М.Н. Москва и москвичи. Записки Богдана Ильича Вельского Текст. / М.Н. Загоскин; сост. вступ. ст. и прим. Н.Г. Охтина. М.: Московский рабочий, 1988. — 622 с.

50. Зайцев, Б.К. Дальний край: Роман. Повести и рассказы Текст. / Б.К. Зайцев; вступ. ст. и прим. Т.Ф. Прокопова. — М.: Современник, 1990. — 671 с.

51. Зайцев, Б.К. Соч. в 3 т. Текст. / Б.К. Зайцев; сост. и подгот. текста Е. Воропаевой и А. Тархова; коммент. Е. Воропаевой. М.: Худ. лит.; ТЕРРА, 1993.

52. Замятин, Е.И. Избранные произведения: Повести, рассказы, сказки, роман, пьесы Текст. / Е.И. Замятин; сост. А.Ю. Галушкин; предисл.

53. В.Б. Шкловского, вступ. ст. В.А. Келдыша. -М.: Сов. писатель, 1989.- 768 с.

54. Камю, А. Счастливая смерть: Роман; Посторонний: Повесть; Чума: Роман; Падение: Повесть; Калигула: Пьеса; Миф о Сизифе: Эссе; Нобелевская речь Текст. / А. Камю; предисл. В. Ерофеева, комм. С. Зен-кина. М.: Фабр, 1993. - 574 с.

55. Карамзин, Н.М. Записки старого московского жителя: Избранная проза Текст. / Н.М. Карамзин; сост., вступ. ст. и прим. В.Б. Муравьева. — М.: Московский рабочий, 1986. — 527 с.

56. Карамзин, Н.М. Марфа-посадница: Повести; Главы из «Истории Государства Российского» Текст. / Н.М. Карамзин. Л.: Худ. лит., 1989.- 432 с.

57. Карамзин, Н.М. Сочинения: В 2 т. Текст. / Н.М. Карамзин; сост., вступ. ст. и комммент. Г.П. Макогоненко. Л.: Худ. лит. Ленинградское отделение, 1984.

58. Кафка, Ф. Избранное: Романы. Рассказы. Афоризмы. Письмо к отцу Текст. / Ф. Кафка, под ред. Р.В. Грищенкова, предисл. Д.В. Затонско-го. СПб.: Кристалл, 1999. - 1088 с.

59. Кржижановский, С.Д. Воспоминания о будущем: Избранное из неизданного Текст. / С.Д. Кржижановский; сост., вступ. ст. и примеч. В.Г. Перельмутера. М.: Московский рабочий, 1989. — 461 с.

60. Кржижановский, С.Д. Собр. соч. в 5 т. Текст. / С.Д. Кржижановский; сост., подг. текста и коммент. В. Перельмутера. — СПб.: Симпозиум, 2006.

61. Леонов, Л.М. Избранное Текст. / Л.М. Леонов; сост. Н.Л. Леонова. — М.: Информпечать, 1999. 664 с.

62. Леонов, Л.М. Русский лес: Роман Текст. / Л.М. Леонов. — М.: Московский рабочий, 1974. — 720 с.

63. Лермонтов, М.Ю. Сочинения. В 2 т. Текст. / М.Ю. Лермонтов; сост. и комм. И.С. Чистовой. -М.: Правда, 1990.

64. Маканин, B.C. Андеграунд, или Герой нашего времени: Роман Текст. / B.C. Маканин. М.: Вагриус, 1999. - 560 с.

65. Маканин, B.C. Голоса: Повесть Текст. / B.C. Маканин // Маканин B.C. Отдушина. -М.: Известия, 1990. С. 63-178.

66. Маканин, B.C. Гражданин убегающий: Повести Текст. / B.C. Маканин. М.: Вагриус, 2003. - 208 с.

67. Маканин, B.C. Кавказский пленный: Повести Текст. / B.C. Маканин. М.: Вагриус,.2004. - 192 с.

68. Маканин, B.C. Отдушина: Повести Текст. / B.C. Маканин. — М.: Вагриус, 2003.- 175 с.

69. Маканин, B.C. Погоня: Роман в 2 ч. Текст. / B.C. Маканин. — М.: Вагриус, 2003.-272 с.

70. Малоизвестный Довлатов: Рассказы, повести, письма, статьи и воспоминания Текст. / С. Довлатов, И. Смирнов, В. Кривулин и др.; сост. и подгот. А.Ю. Арьева. СПб.: Звезда, 1996. - 508 с.

71. Марамзин, В. Памяти Владимира Губина. Губин, В. А вы куда, ребята? Текст. / В. Марамзин // Звезда. 2003. - № 5. - С. 229-238.

72. Маяковский, В.В. Собр. соч.: в 8 т. Текст. / В.В. Маяковский; под ред. JI.B. Маяковской, В.В. Воронцова, А.И. Колоскова. — М.: Правда, 1968.

73. Мелочи жизни: Русская сатира и юмор второй половины XIX — XX вв. Текст. / Сост., вступ. ст. и прим. Ф. Кривина. М.: Худ. лит., 1988. -415 с.

74. Москва в русской литературе Текст. / Авт.-сост. Т. Дажина, JI. Страхова. М.: ACT, Олимп, 2007. - 572 с.

75. На невском сквозняке (Современный петербургский рассказ) Текст. / Сост. А. Образцов, В. Попов. — СПб.: Петербургский писатель, Домик драматурга, 1998. 320 с.

76. Нагибин, Ю.М. Дневник Текст. / Ю.М. Нагибин. М.: Книжный сад, 1996.-698 с.

77. Нагибин, Ю.М. Московская книга: Сборник Текст. / Нагибин. М.:

78. ACT, Люкс, 2005. 491 с. 75. Новые петербургские повести Текст. / Сост. П. Крусанов. - СПб.: Амфора, 2006.-412 с.

79. Осоргин, М.А. Сивцев Вражек Текст. / М.А. Осоргин; сост. и прим. В.Н. Дядичева и A.C. Иванова, предисл. В.Н. Дядичева. М.: Панорама, 1999.-464 с.

80. Осоргин, М.А. Собр. соч. в 2 т. Текст. / М.А. Осоргин. М.: Московский рабочий, 1999.

81. Памятники литературы Древней Руси: XIV — середина XV века Текст. / Сост. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева; вступ. ст. Д.С. Лихачева. М.: Худ. лит., 1981. - 602 с.

82. Пастернак, Б.Л. Доктор Живаго Текст. / Б.Л. Пастернак; коммент. В.М. Борисова и Е.Б. Пастернака. М.: Тройка, 1994. — 528 с.

83. Первопрестольная: далекая и близкая. Москва и москвичи в прозе русской эмиграции: В 2 т. Текст. / Сост., вступ. ст. и коммент. М.Д. Филина. М.: Русский мир, 2004.

84. Петербургский святочный рассказ: Сборник Текст. / Сост., вступ. ст. и примеч. Е. Душечкиной; послесл. Л. Я. Лурье. — Л.: Петрополь, 1991.- 174 с.

85. Платонов, А.П. Государственный житель: Проза, письма Текст. / А.П. Платонов; сост. М.А. Платонова. — М.: Сов. писатель, 1988. 608 с.

86. Платонов, А.П. Повести и рассказы Текст. / А.П. Платонов; сост. М.А. Платонова. М.: Эксмо, 2007. - 416 с.

87. Платонов, А.П. Чевенгур: Роман и повести Текст. / А.П. Платонов; сост. М.А. Платонова. — М.: Сов. писатель, 1990. — 656 с.

88. Повести о начале Москвы Текст. / Исслед. и подгот. текстов М.А. Салминой. М., Л.: Наука, 1964. - 274 с.

89. Проханов, A.A. Время полдень: Роман Текст. / A.A. Проханов; вступ. ст. Ю.В. Трифонова. М.: Профиздат, 1977. - 286 с.

90. Пушкин, A.C. Сочинения. В 3 т. Текст. / A.C. Пушкин. М.: Худ. лит., 1987.

91. Пушкин, A.C. Собр. соч.: В 6 т. Текст. / A.C. Пушкин; под ред. Д.Д. Благого. — М.: Правда, 1969.

92. Радищев, А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. Проза Текст. / А.Н. Радищев; примеч. A.A. Горелова, Г.П. Макагоненко. Л.: Худ. лит., 1984. - 264 с.

93. Русская бытовая повесть XV — XVII вв. Текст. / Сост., вступ. ст. и коммент. А.Н. Ужанкова. М.: Сов. Россия, 1991. — 443 с.

94. Русская литература — век XVIII. Т. I: Лирика Текст. / Вступ. ст. Н.Д. Данилевской. М.: Худ. лит., 1990. - 736 с.

95. Русская романтическая новелла Текст. / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и прим. А. Немзера. М.: Худ. лит., 1989. - 384 с.

96. Семенов, Г.В. Голубой дым: Повесть и рассказы Текст. / Г.В. Семенов. М.: Современник, 1979. - 382 с.

97. Семенов, Г.В. Запах сгоревшего пороха: Повести и рассказы Текст. / Г.В. Семенов. -М.: Современник, 1985. -317 с.

98. Семенов, Г.В. Кто он и откуда: Повесть и рассказы Текст. / Г.В. Семенов. М.: Молодая гвардия, 1968. — 256 с.

99. Семенов, Г.В. Путешествие души: Избранные произведения Текст. / Г.В. Семенов. М.: Современник, 1993. - 399 с.

100. Семенов, Г.В. Ум лисицы: Рассказы, повести Текст. / Г.В. Семенов. -М.: Современник, 1987.-464 с.

101. Семин, В.Н. Нагрудный знак «OST»: Роман. Семеро в одном доме: Повесть Текст. / В.Н. Семин. М.: Правда, 1989. - 480 с.

102. Современная московская повесть: В 4-х томах Текст. / Сост. А.Д. Шавкуты. -М.: Московский рабочий, 1989-1990.

103. ЮО.Солженицын, А.И. Малое собр. соч. в 6 т. Т. V, VI: Архипелаг ГУЛАГ Тест. / А.И. Солженицын, ред. В.М. Борисов. М.: ИНКОМ НБ, 1991.

104. Солженицын А.И. Не стоит село без праведника: Повести и рассказы Текст. / А.И. Солженицын. М.: Книжная палата, 1990. - 574 с.

105. Тендряков, В.Ф. Собр. соч.: В 5 т. Текст. / В.Ф. Тендряков. — М.: Худ. лит., 1987.

106. Толстой, JI.H. Собр. соч.: В 20 т. Текст. / JI.H. Толстой; сост. и науч. ред. В. Порудоминского. -М.: ТЕРРА, 1997.

107. Тредиаковский, В.К. Избранные произведения Текст. / В.К. Тредиа-ковский; вступ. ст. и подгот. текста Л.И. Тимофеева, прим. Я.М. Строчкова. М., Л.: Сов. писатель, 1963. - 561 с.

108. Физиология Петербурга Текст. / Подгот. текста, вступ. ст. и прим. В.А. Недзвецкого. М.: Сов. Россия, 1984. - 304 с.

109. Юб.Чернышевский, Н.Г. Литературная критика: В 2 т. Т. 2: Статьи рецензии 1856- 1862 годов Текст. / Н.Г. Чернышевский; подгот. текста и прим. Г.Н. Антоновой, Ю.Н. Борисовой, A.A. Демченко и др. М.: Худ. лит., 1981.-367 с.

110. Ю7.Чехов, А.П. Собр. соч. в 6 т. Текст. / А.П. Чехов. -М.: Лексика, 1995.

111. Шмелев, И.С. Избранное Текст. / И.С. Шмелев; сост. и подгот. текста О.Н. Михайлова. -М.: Правда, 1989. 688 с.

112. Ю9.Шолохов, М.А. Тихий Дон: в 2 т. Текст. / М.А. Шолохов. М.: Экс-мо-Пресс, 1997.

113. Ю.Юлия, или Встречи под Новодевичьим: Московская романтическая повесть конца XIX — начала XX века Текст. / Сост., вступ. ст., примеч. В.Б. Муравьева. М.: Московский рабочий, 1990. - 543 с.1.. Теоретическая и теоретико-методологическая литература

114. Ш.Анциферов, Н.П. Душа Петербурга Текст. / Н.П. Анциферов. Л.: Свеча, 1990. - 144 с. - (Сер. «Петербургская антология»).

115. Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: опыт системного описания Текст. / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. — 1995. № 1.-С. 37-69.

116. Аскольдов, С.А. Концепт и слово Текст. / С.А. Аскольдов // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология. — М.: Academia, 1997. С. 267-279.

117. Ахиезер, A.C. Город — фокус урбанизационного процесса Текст. / A.C. Ахиезер // Город как социокультурное явление исторического процесса. -М.: Наука, 1995. С. 21-28.

118. Барабанов, A.A. Чтение города Текст. / A.A. Барабанов // Семиотика пространства: Сб. науч. трудов. Екатеринбург: Архитектон, 1999. — С. 325-354.

119. Пб.Бархин, М.Г. Город. Структура и композиция Текст. / М.Г. Бархин. -М.: Наука, 1986.-262 с.

120. Бахтин, М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук Текст. / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

121. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М.М. Бахтин.- М.: Худ. лит., 1972. 470 с.

122. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике Текст. / М.М. Бахтин // Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. лит., 1975. - С. 234-407.

123. Бахтин, М.М. Эпос и роман Текст. / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 304 с.

124. Бойм, С. Общие места: Мифология повседневной жизни Текст. / С. Бойм. — М.: Новое литературное обозрение, 2002. — 320 с.

125. Борев, Ю.Б. Эстетика: В 2 т. Текст. / Ю.В. Борев. Смоленск: Русич, 1997.

126. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV- XVIII вв. Т. 1: Структуры повседневности: возможное и невозможное Текст. / Ф. Бродель; вступ. ст. Ю.Н. Афанасьева. — М.: Весь мир, 2006.-592 с.

127. Бютор, М. Роман как исследование Текст. / М. Бютор; сост., перевод, вступ. ст., комментарии Н. Бунтман. М.: Изд-во МГУ, 2000. — 208 с.

128. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание: Текст. / А. Вежбицкая; пер. с англ., отв. ред. и сост. М.А. Кронгауз; вступ. ст. Е.В. Падучевой. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

129. Вехи. Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909 — 1910 / Сост. и коммент. Н. Казаковой; предисл. В. Шелохаева. — М.: Молодая гвардия, 1991. — 462 с.

130. Виноградов, В.В. О языке. Проблема сказа в стилистике Текст. / В.В. Виноградов // Виноградов, В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. М.: Наука, 1980. - С. 49-54.

131. Геопанорама русской культуры. Провинция и ее локальные тексты Текст. / Отв. ред. JI.O. Зайонц; сост. В.В. Абашев, А.Ф. Белоусов, Т.В. Цивьян. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — 672 с.

132. Гинзбург, Л.Я. О психологической прозе Текст. / Л.Я. Гинзбург. -М.: INTRADA, 1999.-416 с.

133. Глазычев, В.Л. Поэтика городской среды Текст. / В.Л. Глазычев // Эстетическая выразительность города. — М.: Наука, 1986. — С. 130-157.

134. Грехнев, В.А. Словесный образ и литературное произведение: Кн. для учителя Текст. / В.А. Грехнев. — Н.Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 1997. — 197 с.

135. Дарвин, М.Н., Тюпа, В.И., Фуксон, Л.Ю. Литературное произведение: Проблемы теории и анализа. Вып. 1 Текст. / М.Н. Дарвин, В.И. Тюпа, Л.Ю. Фуксон. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. - 165 с.

136. Домников, С.Д. Мать-Земля и Царь-Город. Россия как традиционное общество Текст. / С.Д. Домников. М.: Алетейя, 2002. - 672 с.

137. Иванов, Вяч. Вс. К семиотическому изучению культурной истории большого города Текст. / Вяч. Вс. Иванов // Семиотика пространства и пространство семиотики. Труды по знаковым системам. Вып. XIX. Тарту: Изд-во ТГУ, 1986. - С. 7-24.

138. Иванов-Разумник, Р.В. История русской общественной мысли: в 3 т. Текст. / Р.В. Иванов-Разумник; подгот. текста, поел, и примеч. И.Е. Задорожнюка, Э.Г. Лаврик. -М.: ТЕРРА; Республика, 1997.

139. Из-под глыб: Сборник статей Электронный ресурс. / http ://www.vehi.net/samizdat/izpodglyb/l 0.html

140. Ильин, И. Одинокий художник Текст. / И. Ильин; сост., предисл., примеч. В.И. Белова. М.: Искусство, 1993. - 347 с.

141. Кржижановский, С.Д. Поэтика заглавий Текст. / С.Д. Кржижановский. — М.: Никитинские субботники, 1931. 32 с.

142. Корман, Б.О. Изучение текста художественного произведения Текст. / Б.О. Корман. М.: Просвещение, 1972. - 110 с.

143. Кормер, В.Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура Текст. / В.Ф. Кормер. М.: Традиция, 1997. - 286 с.

144. Крейдлин, Г.Е. Невербальная семиотика: Язык тела и собственный язык Текст. / Г.Е. Крейдлин. М.: Новое литературное обозрение, 2004. - 584 с.

145. Мб.Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во 2-й половине XX века Текст. / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца XX века: Сб. ст. -М.: Изд-во РГТУ, 1995. С. 144-238.

146. Линч, К. Образ города Текст. / К. Линч; пер. с англ. В.Л. Глазычева. — М.: Стройиздат, 1982. 328 с.

147. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка Текст. / Д.С. Лихачев // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология. -М.: Academia, 1997. С. 280-287.

148. Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь: Книга для учителя Текст. / Ю.М. Лотман. М.: Просвещение, 1988.-352 с.

149. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфе-ра - история Текст. / Ю.М. Лотман; вступ. ст. Вяч. Иванова. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 464 с.

150. Лотман, Ю.М. Символика Петербурга Текст. / Ю.М. Лотман // Лотман, Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство, 1999. - С. 320-334.

151. Люсый, А.П. Крымский текст в русской литературе Текст. / А.П. Лю-сый. СПб.: Алетейя, 2003. - 314 с.

152. Маркевич, Г. Основные проблемы науки о литературе Текст. / Г. Маркевич; общ. ред. и пред. М.Я. Полякова. М.: Прогресс, 1980. —. 374 с.

153. Марков, Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры Текст. / Б.В. Марков. СПб.: Алетейя, 1999. - 296 с.

154. Метафизика Петербурга: Сб. Текст. / Отв. ред. Л. Морева. СПб.: Эйдос, 1993.-315 с.

155. Москва — Петербург: pro et contra. Диалог культур в истории национального самосознания. Антология Текст. / Сост., вступ. ст., ком-мент. и библиогр. К.Г. Исупова. СПб.: РХГИ, 2000. - 712 с.

156. Муратов, А.Б. Действительно ли существует Петербургский текст? Текст. / А.Б. Муратов // Существует ли Петербургский текст? Вып. 4.

157. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского гос. ун-та, 2005. — С. 13-23. 159.0всянико-Куликовский, Д.Н. Литературно-критические работы: В 2 т.

158. Текст. / Д.Н. Овсянико-Куликовский. -М.: Худ. лит., 1989. 160.Орлова, Э.А. Современная культура и человек Текст] / Э.А. Орлова. -М.: Наука, 1987.-191 с.

159. Панченко A.M. О русской истории и культуре Текст. / A.M. Панчен-ко. СПб.: Азбука, 2000. - 464 с.

160. Паперный, В. Культура Два Текст. / В. Паперный. М.: Новое литературное обозрение, 2006. - 408 с.

161. Пропп, В.Я. Русская сказка Текст. / В.Я. Пропп; ред. И.В. Пешков. -М.: Лабиринт, 2005. 384 с.

162. Ржевская, Н. Концепция художественного времени в современном романе Текст. / Н. Ржевская // Филологические науки. 1970. - № 4.- С. 28-40.

163. Розин, В.М. Семиотические исследования Текст. / В.М. Розин. — М.: Per Se; СПб.: Университетская книга, 2001. 256 с.

164. Русская словесность: От теории словесности к структуре текста. Антология Текст. / Под ред. проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997.-320 с.

165. Сайко, Э.В. Город как особый организм и фактор социокультурного развития Текст. /Э.В. Сайко // Город как социокультурное явление исторического процесса. -М.: Наука, 1995. С. 9-21.

166. Семиотика пространства: Сб. науч. тр. Текст. / Под ред. A.A. Бараба-нова. — Екатеринбург: Архитектон, 1999. — 688 с.

167. Силантьев, И.В. Поэтика мотива Текст. / И.В. Силантьев, отв. ред. Е.К. Ромодановская. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 296 с.

168. Синдаловский, H.A. Петербургский фольклор Текст. / H.A. Синда-ловский; вступ. ст. Б.Н. Путилова. — СПб.: Максима, 1994. 441 с.

169. Синявский, А.Д. Основы советской цивилизации Текст. / А.Д. Синявский. М.: Аграф, 2001. - 464 с.

170. Современная литературная теория: Антология Текст. / Сост. И.В. Кабанова. М.: Флинта: Наука, 2004. - 344 с.

171. Существует ли Петербургский текст? Вып. 4 Текст. / Под ред. В.М. Марковича, В. Шмида. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского гос. унта, 2005.-404 с.

172. Сыров, В.Н. О статусе и структуре повседневности (методологические аспекты) Текст. / В.Н. Сыров // Личность. Культура. Общество. -2000. Т. 2 (Спец. выпуск). - С. 147-159.

173. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика Текст. / Б.В. Тома-шевский; вступ. ст. Н.Д. Тамарченко, комм. С.Н. Бройтмана при участии Н.Д. Тамарченко. М.: Аспект Пресс, 1999. - 334 с.

174. Топоров, В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды Текст. / В.Н. Топоров; ред. Н.Г. Николаюк. СПб.: Искусство -СПб., 2003.-616 с.

175. Топоров, В.Н. Пространство и текст Текст. / В.Н. Топоров // Из работ московского семиотического круга. — М.: Языки русской культуры, 1997.-С. 455-515.

176. Топоров, В.Н. Текст «города-девы» и «города-блудницы» в мифологическом аспекте Текст. / В.Н. Топоров // Структура текста-81. М.: Ин-т славяноведения и балканистики, 1981. - С. 52-58.

177. Тыхеева, Ю.И. Урбанология Текст. / Ю.И. Тыхеева; науч. ред. проф. В.Л. Кургузов. Улан-Удэ: Изд-во ВСГТУ, 2002. - 268 с.

178. Тюпа, В.И. Аналитика художественного Текст. / В.И. Тюпа. — М.: Лабиринт, РГТУ, 2001.- 192 с.

179. Уваров, М.С. Архитектоника исповедального слова Текст. / М.С. Уваров. СПб.: Алетейя, 1998. - 246 с.

180. Уваров, М.С. Город. Метапоэзия жизни и смерти в ландшафтах петербургской культуры Текст. / М.С. Уваров // Дружба народов. 1996. -№6.-С. 122-136.

181. Успенский, Б.А. Избранные труды: В 3 т. Т. I: Семиотика истории. Семиотика культуры Текст. / Б.А. Успенский. М.: Языки русской культуры, 1996. - 605 с.

182. Философия культуры. Становление и развитие Текст. / Под ред. М.С. Кагана, Ю.В. Перова, В.В. Прозерского, Э.П. Юровской. СПб.: Лань, 1998.-448 с.

183. Флоренский, П. Анализ прострднственности и времени в художественно-изобразительных произведениях Текст. / П. Флоренский; публ. игумена Андроника (Трубачева) и М.С. Трубачевой; послесл. и комм. О.И. Генисаретского. М.: Прогресс, 1993. — 324 с.

184. Флоренский, П.А. Имена Текст. / П. Флоренский // Социологические исследования. 1990. - № 4, 8, 11.

185. Франк, С.Л. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию Электронный ресурс. //http://www.psylib.ukrweb.net/books/firans01 /index.htm

186. Хайдеггер, М. Работы и размышления разных лет Текст. / М. Хайдег-гер, пер. A.B. Михайлова. М.: Гнозис, 1993. — 464 с.

187. Храпченко, М.Б. Художественное творчество, действительность, человек Текст. / М.Б. Храпченко. М.: Сов. писатель, 1982. - 416 с.

188. Чегодаева, М.А. Социалистический реализм — мифы и реальность Текст. / М.А. Чегодаева. М.: Захаров, 2003. - 226 с.

189. Шубина, М.П. О понятии и природе повседневности Текст. / М.П. Шубина // Известия Уральского гос. ун-та. 2006. - № 42. - С. 55-62.

190. Шюц А. Избранное. Мир, светящийся смыслом Текст. / А. Шюц; пер.

191. Юнг, К.Г. Психология бессознательного Текст. / К.Г. Юнг; пер. с англ. В. Зеленского. — М.: Когито-центр, 2006. — 352 с.

192. Юнг, К.Г. Человек и его символы Текст. / К.Г. Юнг; пер. с англ. И.Н. Сиренко и др. М.: Серебряные нити, 2006. — 352 с.

193. Язык и наука конца XX века: Сб. ст. Текст. / Под ред. Ю.С. Степанова. М.: Изд-во РГГУ, 1995. - 420 с.

194. I. Научная и научно-критическая литература

195. Агеева, JI.E. Довлатов: ранние окрестности Текст. / J1.E. Агеева // Вопросы литературы. — 2003. — Вып. 5. С. 235-240.

196. Агеносов, В.В. Феномен жизни и феномен времени. Проза Ю. Трифонова, В. Маканина, Т. Толстой Текст. / В.В. Агеносов // Литература народов России XIX — XX веков. М.: Просвещение, 1995. - С. 233247.

197. Акопян, К.З. Русская интеллигенция: многоликость и уникальность Текст. / К.З. Акопян // Поиск смысла. Сб. статей участников конференции «Русская культура и мир». Н. Новгород: Изд-во НГЛУ им. H.A. Добролюбова, 1994. - С. 43-70.

198. Акчурин, С.Е. Звоните в любое время: (Из воспоминаний о Ю.В. Трифонове) Текст. / С.Е. Акчурин // Литературная учеба. 1982. - № 6.1. C. 230-233.

199. Амусин, М.Ф. В зазеркалье Петербургского текста Текст. / М.Ф. Амусин // Нева. 2001. - № 6. - С. 184-189.

200. Амусин, М.Ф. «В Петербурге мы сойдемся снова.» (Ленинградская школа прозаиков и Петербургский текст русской литературы) Текст. / М.Ф. Амусин // Russian studies. 1996. - № 2. - С. 180-205.

201. Амусин, М.Ф. Как в городе живем (Тема города в современной прозе) Текст. / М.Ф. Амусин // Звезда. 1986. - № 11. - С. 177-184.

202. Амусин, М.Ф. Между эмпирикой и эмпиреями. Заметки о бытовой прозе Текст. / М.Ф. Амусин // Литературное обозрение. 1986. — № 9. -С. 17-23.

203. Анипкин, Ю.Д. Жизнь, обыкновенная, как снег (Московская проза Ю. Трифонова) Текст. / Ю.Д. Анипкин // Русский язык за рубежом. — 1993.-№5/6.-С. 92-97.

204. Аннинский, Л.А. Очищение прошлым Текст. / Л.А. Аннинский // Дон. 1977. - № 2. - С. 157-160.

205. Аннинский, JI.А. Рассечение корня: О публицистике Юрия Трифонова: Текст. / Л.А. Аннинский // Трифонов Ю.В. Как слово наше отзовется. -М.: Сов. Россия, 1985. С. 3-20.

206. З.Аннинский, Л.А. Спор двух талантов (О сборнике «Под солнцем») Текст. / Л.А. Аннинский // Литературная газета. — 1959. — № 129 (20 окт.). С. 3.

207. Аннинский, Л.А. Структура лабиринта. В. Маканин и литература «серединного» человека Текст. / Л.А. Аннинский // Знамя. 1986. — № 12.-С. 218-226.

208. Аннинский, Л.А. Точка опоры. Этические проблемы современной прозы Текст. / Л.А. Аннинский // Критика 50-60-х годов XX века. -М.: Олимп, 2004. С. 315-373.

209. Аннинский, Л.А. Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники. (К диалектике поколений в русской культуре) Текст. / Л.А. Аннинский // Литературное обозрение. 1991. — № 4. - С. 10-16.

210. Анциферов Н. Петербург Пушкина Текст. / Н. Анциферов; под общей ред. В. Бонч-Бруевича. -М.: Госкультпросветиздат, 1950. — 64 с.

211. Ашкенази, Л. Интеллигенция: продолжение разговора. Носовая фигура Текст. / Л. Ашкенази // Известия. — 2000. № 143 (3 авг.). - С. 7.

212. Ашукин, Н.С. Москва в жизни и творчестве Пушкина Текст. / Н.С. Ашукин. М.: Московский рабочий, 1949. - 224 с.

213. Бак, Д.П. Время и место Юрия Трифонова Текст. / Д.П. Бак // Вопросы литературы. 1999. - Вып. 5. - С. 366-368.223 .Баруздин, С.А. Неоднозначный Трифонов Текст. / С.А. Баруздин // Дружба народов. 1987. - № 10. - С. 255-262.

214. Басинский, П.В. Московский пленник: Статьи. Эссе. Проза Текст. / П.В. Басинский. — М.: Изд. дом «Хроникер», 2004. — 384 с.

215. Басовская, E.H. Реалии советского времени в повести Ю.В. Трифонова «Обмен» Текст. / E.H. Басовская // Русская речь — 2003. — № 3. С. 29-33.

216. Бахнов, JI.B. Семидесятник Текст. / JI.B. Бахнов // Октябрь. 1988. — №9.-С. 169-175.

217. Бек, Т.А. Проза Юрия Трифонова как инобытие поэзии Текст. / Т.А. Бек // Мир прозы Юрия Трифонова: Сб. ст. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. - С. 92-100.

218. Белая, Г.А. О «внутренней» и «внешней» теме (О творчестве Ю. Трифонова) Текст. / Г.А. Белая // Белая, Г.А. Литература в зеркале критики. Современные проблемы: Монография. — М.: Сов. писатель, 1986.-С. 158-201.

219. Белая, Г.А. Художественный мир современной прозы Текст. / Г.А. Белая; отв. ред. Ю.Б. Борев. -М.: Наука, 1983. — 192 с.

220. Вернадский, C.B. На перекрестке Текст. / C.B. Вернадский // Литературное обозрение. — 1987. — № 12. С. 74-77.

221. Бестужев-Лада, И. Интеллигенции в России нет Текст. / И. Бестужев-Лада // Литературная газета. — 2003. № 22 (4-10 июня). - С. 5.

222. Бич, E.H. Читая Юрия Трифонова Текст. / E.H. Бич // Звезда. — 1990. № 7. - С. 150-157.

223. Болыпев, А.О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века Текст. / А.О. Большее. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2002. - 171 с.

224. Бондаренко, В.Г. «Московская школа», или Эпоха безвременья: Критические статьи Текст. / В.Г. Бондаренко. — М.: Столица, 1990. — 272 с.

225. Бонецкая, Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория Текст. / Н.К. Бонецкая // Контекст-1985. Литературно-теоретические исследования. -М.: Наука, 1986. С. 241-269.

226. Боровская, Е.Р. Внутрилитературный синтез: лирическое в современной русской прозе (произведения Ю. Трифонова) Текст. /Е.Р. Боровская // Синтез в русской и мировой художественной культуре. — М.: МПГУ, 2003.-С. 116-119.

227. Бочаров, А.Г. Бесконечность поиска Текст. / А.Г. Бочаров. М.: Сов. писатель, 1982. - 423 с.

228. Бочаров, А.Г. Время в четырех измерениях Текст. / А.Г. Бочаров // Вопросы литературы. 1974. - № 11. - С. 33-68.

229. Бочаров, А.Г. Встречи с Юрием Трифоновым Текст. / А.Г. Бочаров // Литературное обозрение. 1994. - № 1 / 2. - С. 80-85.

230. Бочаров, А.Г. Листопад Текст. / А.Г. Бочаров // Литературное обозрение. 1982. - № 3. - С. 45-48.243 .Бочаров, А.Г. Страсти борьбы и игрушечные страсти Текст. / А.Г. Бочаров // Литературное обозрение. — 1978. — № 10. — С. 64-67.

231. Бочаров, А.Г. Требовательная любовь. Концепция личности в современной советской прозе Текст. / А.Г. Бочаров. — М.: Худ. лит., 1977. -368 с.

232. Бочаров, А.Г. Чем жива литература? Текст. / А.Г. Бочаров. М.: Сов. писатель, 1986. - 400 с.

233. Бочаров, А.Г. Энергия трифоновской прозы Текст. / А.Г. Бочаров // Трифонов, Ю.В. Дом на набережной: Сб. / Ю.В. Трифонов; сост. O.P. Трифонова. М.: ACT, Астрель, Ермак, 2004. - С. 744-757.

234. Брюгген, В.А. Мир писателя и мир героя. Заметки о городской прозе Текст. / В.А. Брюгген // Звезда. 1984. - № 6. - С. 200-207.

235. Бугрова, H.A. Тема любви в романе Ю. Трифонова «Старик» Текст. / H.A. Бугрова // Соотношение рационального и эмоционального в литературе и фольклоре. Волгоград, 2004. — Ч. II. - С. 139-143.

236. Бурт, В. Он дышал шумом трибун. Текст. / В. Бурт // Литературная газета. 2006. - № 19 (17-23 мая). - С. 15.

237. В мире Пушкина: Сб. статей Текст. / Сост. С.И. Машинский. — М.: Сов. писатель, 1974. 600 с.

238. Вайль, П., Генис, А. Новая проза: та же или «другая»? Текст. / П. Вайль, А. Генис // Новый мир. 1989. - № 10. - С. 247-257.

239. Вайскопф, М., Толстая, Е. Москва под ударом, или Сатана на Тверской. «Мастер и Маргарита» и предыстория мифопоэтического «московского» текста Текст. / М. Вайскопф, Е. Толстая // Литературное обозрение. 1994. - № 3/4. - С. 87-90.

240. Вахитова, Т.М. Перспективы общественного развития и «городская» проза Текст. / Т.М. Вахитова // Русская литература. — 1986. — № 1. — С. 56-66.

241. Вдовин, Г.В. Образ Москвы XVIII века: город и человек Текст. / Г.В. Вдовин. М.: Наш дом - L'Age d'Homme, 1997. - 140 с.

242. Вейдле, В.В. Умирание искусства Текст. / В.В. Вейдле. М.: Республика, 2001.-445 с.

243. Велембовская, H.A. Симпатии и антипатии Ю.Трифонова Текст. / И.А. Велембовская // Новый мир. 1980. - № 9. - С. 255-258.

244. Веселова, И.С. Логика московской путаницы (на материале московской «несказочной» прозы конца XVIII — начала XX вв.) Текст. / И.С. Веселова // Москва и московский текст русской культуры. — М.: Изд-во РГТУ, 1998.-С. 98-118.

245. Воздвиженский, В. Простор трифоновской прозы Текст. / В. Воздвиженский // Вопросы литературы. 1986. — № 1. - С. 245-253.

246. Володин, Э.Ф. Искусство как профилактика социального зла («Старик» Ю.В. Трифонова, «Серая мышь» В. Липатова) Текст. / Э.Ф. Володин // Володин, Э.Ф. Искусство и мировоззрение. М.: Прогресс, 1982. — С. 131-136.

247. Вуколов, Л.И. «Городская проза». О произведениях Юрия Трифонова Текст. / Л.И. Вуколов // Вуколов, Л.И. Поговорим об истинных ценностях: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1992. - С. 8-17.

248. Вяльцев, В. Глагол без названия (О творчестве Ю. Трифонова) Текст. / В. Вяльцев // Континент. 1997. - № 1 (91). - С. 327-334.

249. Газизова, A.A. Обыкновенный человек в меняющемся мире: опыт типологического анализа советской философской прозы 60-80-х годов Текст. / A.A. Газизова. — М.: Прометей, 1990. 79 с.

250. Гершензон, М. Грибоедовская Москва Текст. / М. Гершензон. — М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1928. 176 с.

251. Гин, М.М. О своеобразии русского реализма Некрасова Текст. / М.М. Гин. Петрозаводск: Карельское книжное изд-во, 1966.-288 с.

252. Глазкова, М.В. Русская усадьба в мифологическом аспекте («Обрыв» И.А. Гончарова и «Новь» И.С. Тургенева) Текст. / М.В. Глазкова // Филологические науки. 2007. - № 2. - С. 92-98.

253. Город как социокультурное явление исторического процесса Текст. / Отв. ред. Э.В. Сайко. М.: Наука, 1995. - 351 с.

254. Гофф, И. Водяные знаки: Записки о Ю.В. Трифонове Текст. / И. Гофф // Октябрь 1985. - № 8. - С. 94-106.

255. Гурин, С.П. Образ города в культуре: метафизические и мистические аспекты Текст. / С.П. Гурин // Города региона: культурно-символическое наследие как гуманитарный ресурс будущего. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2003. С. 10-17.

256. Давыдов, А.Н. Архангельск: семантика городской среды в свете этнографии международного морского порта Текст. / А.Н. Давыдов // Культура русского севера. JL: Наука, 1988. - С. 86-99.

257. Дашевский, В. На исходе тысячелетья: Об эстетике и городской прозе Текст. / В. Дашевский // Литературная учеба. 1986. - № 6. - С. 157165.

258. Дедков, И.А. Вертикали Юрия Трифонова Текст. / И.А. Дедков // Новый мир. 1985. -№ 8. - С. 220-235.

259. Дедков, И.А. Человек, история, жизнь Текст. / И.А. Дедков // Наш современник. 1979.-№ 1.-С. 167-170.

260. Делекторская, И.Б. Имя книги. IX научная конференция «Феномен заглавия. Заголовочно-финальный комплекс как часть текста» Текст. / И.Б. Делекторская // Новое литературное обозрение. 2005. — № 76. -С. 441-444.

261. Добренко, Е.А. Сюжет как «внутреннее движение» в поздней прозе Ю.В. Трифонова Текст. / Е.А. Добренко // Вопросы русской литературы. 1987. -№ 1. - С. 44-50.

262. Добренко, Е.А., Фащенко, В.В. Время, место, герой Текст. / Е.А. До-бренко, В.В. Фащенко // Дружба народов. 1985. -№ 8. - С. 255-257.

263. Долгополов, Л.К. Андрей Белый и его роман «Петербург»: Монография Текст. / Отв. ред. Д.С. Лихачев. Л.: Сов. писатель, 1988. —416 с.

264. Дружников, Ю.И. Русские мифы: Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова. Посиделки с классиками Текст. / Ю.И. Дружников. — Екатеринбург: У-Фактория, 2001. 624 с.

265. Дубровина, Т.Ю. Взаимодействие элементов литературной и фольклорной поэтики в романе Е. Замятина «Мы» Текст. / Т.Ю. Дубровина // Русский фольклор: проблемы изучения и преподавания: В 2 ч. — Тамбов: Изд-во ТГУ, 1991. -Ч. II. С. 74-76.

266. Журавлева, А.И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики Текст. / А.И. Журавлева. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 288 с.

267. Иванов, Б. Виктор Кривулин — поэт Российского Ренессанса Электронный ресурс. / Б. Иванов // http://magazines.russ.ru/nlo/2004/68/iv23-pr.html

268. Иванова, Н.Б. Квартирный вопрос Текст. / Н.Б. Иванова // Знамя. -1995. -№ 10.-С. 200-210.

269. Иванова, Н.Б. Неопалимый голубок: «Пошлость» как эстетический феномен Текст. /Н.Б. Иванова//Знамя. 1991.-№ 8.-С. 211-223.

270. Иванова, Н.Б. Ностальящее Текст. / Н.Б. Иванова // Знамя. — 1997. — №9.-С. 204-211.

271. Иванова, Н.Б. Очень предварительные итоги Текст. / Н.Б. Иванова // Литературная учеба. 1981. - № 1. - С. 118-125.

272. Иванова, Н.Б. Проза Юрия Трифонова Текст. / Н.Б. Иванова. М.: Сов. писатель, 1984. — 296 с.

273. Иванова, Н.Б. Современная русская проза: метасюжет развития Текст. / Н.Б. Иванова // Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания. Сб. ст.: В 2 ч. Пермь: Изд-во ПГПУ, 2007. -Ч. I.-C. 5-11.

274. Иванова, Н.Б. Судьба и роль Текст. / Н.Б. Иванова // Дружба народов. 1988.-№3.-С. 244-255.

275. Кабаков, A.A. Стекло и серебро: Биография и вымысел в городской прозе Юрия Трифонова Текст. / A.A. Кабаков // Мир прозы Юрия Трифонова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. - С. 45-50.

276. Капельницкая, О.С. Мифологема «женщина-город»: Культурная традиция и «Счастливая Москва» Текст. / О.С. Капельницкая // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. М.: ИМЛИ РАН, 2000. - Вып. 4. - С. 666-676.

277. Капустин, М.П. Культура и власть: Пути и судьбы русской интеллигенции в зеркале поэзии Текст. / М.П. Капустин, предисл. А.Г. Бито-ва. М.: Изд-во Ипполитова, 2003. - 472 с.

278. Касаткина, Т.А. Роман Ф.М. Достоевского «Подросток»: «идея» героя и идея автора Текст. / Т.А. Касаткина // Вопросы литературы. — 2004. -Вып. 1.-С. 181-212.

279. Кертман, JI.JI. Междустрочья былых времен (Перечитывая Юрия Трифонова) Текст. / JI.JI. Кертман // Вопросы литературы. 1994. -Вып. 5.-С. 77-103.

280. Кириллова, И.В. Образная структура романа А. Белого «Москва» Текст. / И.В. Кириллова // Русский роман XX века: Духовный мир и поэтика жанра: Сб. науч. трудов. — Саратов: Изд-во Саратов, гос. унта, 2001.-С. 73-77.

281. Кнабе, Г.С. Булгаков и Малая Бронная. Комментарии к 1 и 3 главам романа «Мастер и Маргарита» Текст. / Г.С. Кнабе // XX век и русскаялитература. Alba Regina Philologiae. Сб. научных статей к 70-летию Г.А. Белой. М.: Изд-во РГГУ, 2002. - С. 123-128.

282. Ковалева, Ю.Н. Космос и хаос в романе М. Осоргина «Сивцев Вражек» Текст. / Ю.Н. Ковалева // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. С. 393-398.

283. Коваленко, А.Г. Время частное и время бытийное в русской литературе Текст. / А.Г. Коваленко // Филологические науки. 2000. — № 6. — С.3-11.

284. Коваленко, А.Г. «Московский текст» в современной прозе Текст. / А.Г. Коваленко // Шешуковские чтения. Русская литература XX века: Типологические аспекты изучения. — М.: Mill У, 2004. Вып. 9. — С. 240-245.

285. Ковский, В.Е. Литературный процесс 60-70-х годов Текст. / В.Е. Ков-ский. М.: Наука, 1983. - 336 с.

286. Кожинов, В.В. Проблема автора и путь писателя (На материале двух повестей Юрия Трифонова) Текст. // Контекст-1977: Литературно-теоретические исследования. — М.: Наука, 1978. — С. 23-47.

287. Колесников, А. Гарун аль-Рашид застоя Текст. / А. Колесников // Известия. 2006. - № 53 (28 марта). - С. 6.

288. Кондаков, И.В. К феноменологии русской интеллигенции Текст. / И.В. Кондаков // Русская интеллигенция. История и судьба. — М.: Наука, 1999.-С. 63-90.

289. Константинова, С.Л. «Итальянский текст» русской литературы XIX -XX вв. Текст. / С.Л. Константинова. — Псков: Изд-во ППТУ, 2005. -159 с.

290. Копелиович, М. Шестидесятые в лицах: Трифонов, Солженицын, Твардовский и журнал «Новый мир» Текст. / М. Копелиович // Континент. 2004. - № 121. - С. 444-453.

291. Корниенко, Н.В. Андрей Платонов: «Туркмения — страна иронии»: Образ Туркмении в советской и русской литературе 30-х годов Текст. / Н.В. Корниенко // Нация. Личность. Литература. М.: Наследие, 1996.-Вып. 1.-С. 98-122.

292. О.Корниенко, Н.В. «Москва во времени»: Об одной литературной акции 1933 года Текст. / Н.В. Корниенко // Октябрь. 1997. - № 9. - С. 147157.

293. ЗИ.Крамов, И.Н. В зеркале рассказа Текст. / И.Н. Крамов. М.: Сов. писатель, 1986. - 272 с.

294. Куда идет Россия?. Альтернативы общественного развития Текст. / Под общ. ред. Т.И. Заславской, Л.А. Арутюнян. — М.: Интерпракс, 1994.-318 с.

295. Кузичева, А.П. Писатель грядущего столетия Текст. / А.П. Кузичева // Мир прозы Юрия Трифонова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. - С. 6-20.

296. Кузнецов, Ф.Ф. В борьбе за человека Текст. / Ф.Ф. Кузнецов // Трифонов Ю.В. Собр. соч. в 4 т. Т. 1.-М.: Худ. лит., 1985. С. 5-20.

297. Кузнецов, Ф.Ф. Соответствовать времени Текст. / Ф.Ф. Кузнецов // Знамя. 1984. - № 2. - С. 214-220.

298. Кузнецов, Ф.Ф. Утверждение нравственности Текст. // Трифонов, Ю.В. Рассказы и повести [Текст] / Ю.В. Трифонов. М.: Худ. лит., 1971.-С. 3-8.

299. Куллэ, В. Поэтический дневник И. Бродского Текст. / В. Куллэ // Иосиф Бродский. Творчество, личность, судьба (Итоги трех конференций). СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 1998. - С. 97-107.

300. Ланщиков, А.П. Герой и время Текст. / А.П. Ланщиков // Дон. -1973.-№ 11.-С. 169-178.

301. Левада, Ю.А. Быть интеллигентом — значит думать о последствиях Текст. / Ю.А. Левада // Известия. 2000. - 14 июля. - С. 7.

302. Левада, Ю.А. Проблема интеллигенции в современной России Текст. / Ю.А. Левада // Куда идет Россия?. Альтернативы общественного развития. -М.: Интерпракс, 1994. С. 208-214.

303. Левинг, Ю. Власть и сласть («Дом на набережной» Ю.В. Трифонова. К 75-летнему юбилею здания и 80-летию со дня рождения писателя) Текст. / Ю. Левинг // Новое литературное обозрение. 2005. — № 75. -С. 258-290.

304. Левинг, Ю. Вокзал Гараж — Ангар: Владимир Набоков и поэтика русского урбанизма Текст. / Ю. Левинг, предисл. Р. Тименчика. -СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2004. - 400 с.

305. Левинская, Г.С. «Дом» в художественном мире Юрия Трифонова Текст. / Г.С. Левинская // Филологические науки. 1991. — № 2. — С. 3-11.

306. Левкиевская, Е.Е. Москва в зеркале православных легенд Текст. / Е.Е. Левкиевская // Лотмановский сборник. Вып. 2. — М.: Изд-во О.Г.И., 1997.-С. 805-835.

307. Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. От «советского писателя» к писателю советской эпохи: Путь Юрия Трифонова Текст. / Н.Л. Лейдер-ман, М.Н. Липовецкий; Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург: АМБ, 2001.-42 с.

308. Леонид Леонов: Творческая индивидуальность и литературный процесс Текст. / Отв. ред. В.А. Ковалев, H.A. Грознова. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1987. - 312 с.

309. Липовецкий, М.Н. Имитаторы, отшельники, сторожа. Современная повесть: герой и жанр Текст. / М.Н. Липовецкий // Литературное обозрение. 1987. -№ 4. - С. 15-22.

310. Липовецкий, М.Н. Против течения: Авторская позиция в прозе Владимира Маканина Текст. / М.Н. Липовецкий // Урал. 1985. — № 12. -С. 148-158.

311. Липовецкий, М.Н. Разгром музея: Поэтика романа А. Битова «Пушкинский дом» Текст. / М.Н. Липовецкий // Новое литературное обозрение. 1995. - № 11. - С. 230-244.

312. Лурье, Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV- начала XVI века Текст. / Я.С. Лурье. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1980.-532 с.

313. Львов, С. Повесть о советском студенчестве Текст. / С. Львов // Выдающиеся произведения советской литературы 1950 года. — М.: Сов. писатель, 1952. С. 266-277.

314. Любомудров, A.M. Борис Зайцев-и Иван Шмелев: жизнь, вера, творчество Текст. / A.M. Любомудров // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. С. 7-15.

315. Ляпина, Л.Е. Циклизация в русской литературе XIX века Текст. / Л.Е. Ляпина. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1999. - 279 с.

316. Магд-Соэп, К. Де. Юрий Трифонов и драма русской интеллигенции Текст. / К. Де Магд-Соэп. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1997.- 240 с.

317. Малыгина, Н.М. Москва в судьбе и творчестве Андрея Платонова Текст. / Н.М. Малыгина // Москва и «московский текст» в русской литературе и фольклоре: Материалы VII Виноградовских чтений. — М.: Изд-во МГПУ, 2004. С. 116-134.

318. Малыгина, Н.М. Проблема «московского текста» в русской литературе XX века Текст. // Москва и «московский текст» в русской литературе XX века: Материалы VIII Виноградовских чтений. М.: Изд-во МГПУ, 2005.-С. 3-6.

319. Малыгина, Н.М. Художественный мир Андрея Платонова: Учебное пособие Текст. / Н.М. Малыгина. М.: изд-во МПУ, 1995. - 96 с.

320. Манн, Ю.В. Петербургский и московский тексты в творчестве Гоголя: принцип дополнительности Текст. / Ю.В. Манн // Существует ли Петербургский текст? Вып. 4. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского унта, 2005.-С. 193-204.

321. Манн, Ю.В. Поэтика Гоголя Текст. / Ю.В. Манн. М.: Худ. лит., 1988.-413 с.

322. Маркова, Т.Н. Современная проза: конструкция и смысл (В. Маканин, JI. Петрушевская, В. Пелевин) Текст. / Т.Н. Маркова; науч. ред. В.В. Эйдинова. М.: Изд-во МГОУ, 2003. - 268 с.

323. Медведев, Р. Юрий Трифонов — писатель и человек Текст. / Р. Медведев // Горизонт. 1988. - № 11. - С. 52-64.

324. Меднис, Н.Е. Венеция в русской литературе Электронный ресурс. / Н.Е. Меднис // http://www.raspopin.den-za-dnem.ru/indexe.php?text= 405

325. Меднис, Н.Е. Сверхтексты в русской литературе Электронный ресурс. / Н.Е. Меднис; НГПУ // http://www.kniga.websib.ru/text.htm.

326. Микола Гоголь i свггова культура Текст. Кшв; НЪкин: Шжинський педагопчний шститут ím М. Гоголя, 1994. — 116 с.

327. Милюкова, Е.В. Челябинск: окно в Азию или край обратной перспективы Текст. / Е.В. Милюкова // Русская провинция: миф — текст — реальность. М.; СПб.: Научный совет по истории мировой культуры РАН, 2000.-С. 347-361.

328. Минц, З.Г., Безродный, М.В., Данилевский, A.A. «Петербургский текст» и русский символизм Текст. / З.Г. Минц, М.В. Безродный, A.A. Данилевский // Семиотика города и городской культуры. Труды по знаковым системам. Вып. XVIII. Тарту, 1984. - С. 78-89.

329. Мир прозы Юрия Трифонова: Сб. статей Текст. / Сост. Н.Б. Иванова, А.П. Шитов. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. — 192 с.

330. Михайлов, A.A. Право на исповедь. Молодой герой в современной прозе Текст. / A.A. Михайлов. — М.: Молодая гвардия, 1987. 205 с.

331. Молева, Н.М. Литературные тропы Москвы Текст. / Н.М. Молева. — М.: Московские учебники и Картолитография, 1997. — 256 с.

332. Москва в русской литературе Текст. / Авт.-сост. Т. Дажина, Л. Страхова. М.: ACT: Олимп, 2007. - 572 с.

333. Москва в русской и мировой литературе: Сб. статей Текст. / РАН, ИМЛИ, отв. ред. Н.Д. Блудилина. -М.: Наследие, 2000. 302 с.

334. Москва и московский текст русской культуры. Сб. статей Текст. / Отв. ред. Г.С. Кнабе. -М.: Изд-во РГГУ, 1998. 228 с.

335. Мочульский, К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов Текст. / К.В. Мо-чульский; сост., предисл. и коммент. В. Крейда. М.: Республика, 1997.-479 с.

336. Мочульский, К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский Текст. / К.В. Мо-чульский; сост. и послесл. В.М. Толмачева. М.: Республика, 1995. -607 с.

337. Мягков, Б.С. Булгаковская Москва Текст. / Б.С. Мягков. М.: Московский рабочий, 1993. - 222 с.

338. Нарышкина, А. Интеллигенция: сказка для взрослых Текст. / А. Нарышкина // Известия. — 2004. — № 21 (6 февр.). — С. 7.

339. Немзер, A.C. Замечательное десятилетие русской литературы Текст. / A.C. Немзер. М.: Захаров, 2003. - 608 с.

340. Немзер, A.C. Литературное сегодня. О русской прозе. Девяностые Текст. / A.C. Немзер. М.: Новое литературное обозрение, 1998. -432 с.

341. Немзер, A.C. Русская литература в 2003 году: Дневник читателя Текст. / A.C. Немзер. М.: Время, 2004. - 336 с.

342. Никадем, Э. Проза Ю. Трифонова с позиций целостного охвата действительности Текст. / Э. Никадем // Целостность художественного произведения: Межвуз. сб. науч. трудов. Л., 1986. — С. 133-136.

343. Обсуждение повести Ю. Трифонова «Студенты» Текст. // Новый мир. 1951. - № 2. - С. 221-228.

344. Збб.Овчаренко, А.И. О психологизме в творчестве Юрия Трифонова Текст. / А.И. Овчаренко // Русская литература. — 1988. — № 2. С. 3257.

345. Панкин, Б. По кругу или по спирали? (О повестях Ю. Трифонова) Текст. // Панкин, Б. Строгая литература. М., 1982. - С. 138-179.

346. Пауткин, А.И. Советский исторический роман (в русской литературе) Текст. / А.И. Пауткин. -М.: Знание, 1970. 160 с.

347. Перевалова, C.B. «Особая география памяти» (Образ автора в русской прозе 1970-1980-х годов. В.П. Астафьев, В.Г. Распутин, B.C. Макании) Текст. / C.B. Перевалова. Волгоград: Перемена, 1997. — 240 с.

348. Петелин, В.В. Жизнь Шолохова: Трагедия русского гения Текст. / В.В. Петелин. -М.: Центрполиграф, 2002. 895 с.

349. Петербургский текст: Из истории русской литературы 20-30-х годов XX века: Межвуз. сб. Текст. / Санкт-Петербургский ун-т. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. — 193 с.

350. Петров, С.М. Русский советский исторический роман Текст. / С.М. Петров. М.: Современник, 1980. - 413 с.

351. Пискунов, В.М. Чистый ритм Мнемозины Текст. / В.М. Пискунов. — М.: Альфа-М, 2005. 608 с.

352. Пискунов, В.М., Пискунова, С.И. Все прочее литература: Обсуждаем прозу Владимира Маканина Текст. / В.М. Пискунов, С.И. Пискунова // Вопросы литературы. - 1988. - № 2. - С. 38-77.

353. Плеханова, И.И. Особенности сюжетосложения в творчестве В. Шукшина, Ю. Трифонова, В. Распутина Текст. / И.И. Плеханова // Русская литература. 1980. -№ 4. - С. 71-88.

354. Поэтика заглавия: Сб. науч. тр. / РГГУ, Твер. гос. ун-т; ред.-сост. А.Н. Андреева, Г.В. Иванченко, Ю.Б. Орлицкий. М., Тверь: Лилия Принт, 2005, - 334 с.

355. Ранчин, A.M. «Я родился и вырос в Балтийских болотах.» Текст. / A.M. Ранчин // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45. - С. 166-180.

356. Раскина, Е.Ю. Поэтическая география Н.С. Гумилева Текст. / Е.Ю. Раскина. М.: Изд-во МГИ им. Е.Р. Дашковой, 2006. - 164 с.

357. Роднянская, И.Б. Движение литературы: В 2 т. Текст. / И.Б. Роднян-ская. М.: Знак; Языки славянских культур, 2006.

358. Роднянская, И.Б. Сюжеты тревоги: Маканин под знаком «новой жестокости» Текст. / И.Б. Роднянская // Новый мир. 1997. — № 4. — С. 200-212.

359. Рождественская, М.В. «Ленинградский текст» петербургского текста Текст. / М.В. Рождественская // Материалы XI всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 9. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2002. - С. 3-14.

360. Росциус, Ю.В. Дневник пророка? Текст. / Ю.В. Росциус. М.: Знание, 1990.-48 с.

361. Рыбальченко, T.JI. Формирование философского романа в творчестве Ю. Трифонова (на примере романа «Старик») Текст. / Т.Л. Рыбаль-ченко // Художественное творчество и литературный процесс. -Томск: Изд-во ТГУ, 1982. Вып. 4. - С. 61-72.

362. Савкин, И.А. На стороне Платона. Карсавин и Платонов, или Об одной не-встрече Текст. / И.А. Савкин // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. — СПб.: Наука, 1995. — С. 153-163.

363. Савчук, В. Инакомыслие или конформизм: нравственный выбор интеллигенции в России Текст. / В. Савчук // Логос. — 2005. — № 6 (51). С. 233-242.

364. Сагалаев, Э. Так что же с нами происходит? Вопросы одинокого интеллигента Текст. / Э. Сагалаев // Известия. — 2000. № 146 (8 авг.). — С. 8.

365. Сальмон, Л. Наименее советский город России Текст. / Л. Сальмон // Звезда.-2000,-№9.-С. 151-155.

366. Сатрединова, P.C. Туркменистан в творчестве Ю.В. Трифонова Текст. / P.C. Сатрединова; отв. ред. С.А. Каррыев. — Ашхабад: Ылым, 1984.-74 с.

367. Сахаров, В.И. Обновляющийся мир: Заметки о текущей литературе Текст. / В.И. Сахаров. М.: Современник, 1980. - 288 с.

368. Семенова, С.С. Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов. Поэтика -Видение мира — Философия Текст. / С.С. Семенова. — М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. 590 с.

369. Семенова, С.С. Философские мотивы романа «Счастливая Москва» Текст. / С.С. Семенова // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. — М.: Наследие, 1995. — Вып. 2. — С. 54-90.

370. Сергеев, Е.А. По окружной дороге Текст. / Е.А. Сергеев // Знамя. — 1986.-№8.-С. 211-221.

371. Сизых, О.В. Московское пространство в малой прозе Л. Улицкой Текст. / О.В. Сизых // Москва и «московский текст» в русской литературе XX века: Материалы IX Виноградовских чтений. Вып. III. -М.: Изд-во МГПУ, 2007. С. 40-50.

372. Синельников, М. Испытание повседневностью: некоторые итоги Текст. / М. Синельников // Вопросы литературы. 1972. - № 2. - С. 46-62.

373. Скарлыгина, Е. Судьбы петербургского мифа Текст. / Е. Скарлыгина // Новое литературное обозрение. — 1996. — № 20. — С. 367-372.

374. Славникова, O.A. «Я» в Екатеринбурге Электронный ресурс. / O.A. Славникова // Второй Курицынский сборник // littp://www.guelman.ru/slava/kursb2/9.htm

375. Соколов, В. Расщепление обыденности Текст. / В. Соколов // Вопросы литературы. 1972. — № 2. — С. 31-45.

376. Соколов, Э.В. Культура и личность Текст. / Э.В. Соколов. JL: Наука, 1972.-228 с.

377. Солнцева, Н.М. Иван Шмелев: Жизнь и творчество. Жизнеописание Текст. / Н.М. Солнцева. М.: Эллис Лак, 2007. - 512 с.

378. Спектор, Т. «Святые» и «дьяволы» социализма: Архетип в московских повестях Юрия Трифонова Текст. / Т. Спектор // Мир прозы Юрия Трифонова: Сб. статей. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000.-С. 51-66.

379. Спивак, Д.Л. «Будучи московским мистиком и патриотом.» (Некоторые особенности видения Москвы в творчестве А. Белого) Текст. / Д.Л. Спивак // Лотмановский сборник. М.: Изд-во О.Г.И., 1997. - С. 639-656.

380. Спивак, P.C. Городская окраина в русской литературе конца XIX начала XX вв. Текст. / P.C. Спивак // Геопанорама русской культуры.

381. Провинция и ее локальные тексты. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 545-560.

382. Спиркин, А.Г. Человек, культура, традиция Текст. / А.Г. Спиркин // Традиции в истории культуры. — М., 1978. С. 5-14.

383. Степанов, Ю.С. «Жрец» нарекись, и знаменуйся: «Жертва» (К понятию «интеллигенция» в истории российского менталитета) Текст. / Ю.С. Степанов // Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 1999. - С. 14-44.

384. Студенты о повести «Студенты» Текст. // Смена. 1950. - № 22. - С. 19-20.

385. Судьбы русской интеллигенции: Материалы дискуссий 1923-1925 годов Текст. / Сибирское отд. АН, отв. ред. В .Л. Соскин. Новосибирск: Наука, 1991. - 219 с.

386. Суматохина, Л.В. Москва в романе Б.Л. Пастернака «Доктор Живаго» Текст. / Л.В. Суматохина // Москва и «московский текст» в русской литературе и фольклоре: Материалы VII Виноградовских чтений. — М.: Изд-во МГПУ, 2004. С. 150-157.

387. Сухих, И.Н. Двадцать книг XX века: Эссе Текст. / И.Н. Сухих. -СПб.: Паритет, 2004. 544 с.

388. Сухих, И.Н. Земли неведомые земли открытые Текст. / И.Н. Сухих // Литературное обозрение. - 1987. — № 3. — С. 90-94.

389. Сухих, И.Н. Евангелие от Михаила Текст. / И.Н. Сухих // Сухих, И.Н. Двадцать книг XX века: Эссе. СПб.: Паритет, 2004. - С. 242-267.

390. Сухих, И.Н. Проблемы поэтики А.П. Чехова Текст. / И.Н. Сухих. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 180 с.

391. Сухих, И.Н. Сергей Довлатов: время, место, судьба Текст. / И.Н. Сухих; вступ. ст. А.Ю. Арьева. СПб.: Нестор-История, 2006. - 278 с.

392. Таланова, О. Художественная манера Ю. Трифонова Текст. / О. Таланова // Проблемы поэтики. Алма-Ата, 1980. - С. 101-112.

393. Твардовская, В. По поводу публикации писем Ю.В. Трифонова Текст. / В. Твардовская // Вопросы литературы. 1988. - № 2. - С. 192-195.

394. Тевекелян, Д.В. День забот. Размышления о городской прозе 60-70-х годов Текст. / Д.В. Тевекелян. М.: Сов. писатель, 1982. - 304 с. ,

395. Телегин, С.М. Миф Москвы как выражение мифа России Текст. / С.М. Телегин // Литература в школе. 1997. - № 5. - С. 4-21.

396. Темкина, А. Половая жизнь в позднесоветском браке Текст. / А. Тем-кина // Семейные узы: Модели для сборки. Сб. статей. М.: Новое литературное обозрение, 2004. - Кн. I. - С. 515-547.

397. Урбан, A.A. Корни под асфальтом Текст. / A.A. Урбан // Звезда. — 1982.-№7,-С. 179-186.

398. Устьянцев, В.Б. Культурно-историческое пространство крупного города: исходные структуры Текст. / В.Б. Устьянцев // Города региона: культурно-символическое наследие как гуманитарный ресурс будущего. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2003. - С. 25-28.

399. Фальчиков, М. Юрий Трифонов выход из социалистического реализма Текст. / М. Фальчиков // Мир прозы Юрия Трифонова: Сб. статей. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. — С. 82-91.

400. Федоров, Г.А. Московский мир Достоевского. Из истории русской художественной культуры XX века Текст. / Г.А. Федоров; предисл. С.Г. Бочарова, В.Н. Топорова. — М.: Языки славянской культуры, 2004. — 464 с.

401. Филатова, А. Концепт интеллигенция в смысловом пространстве современной русской культуры Текст. / А. Филатова // Логос. — 2005. -№6 (51).-С. 206-217.

402. Фокина, Т.П. Метафизика Саратова Электронный ресурс. // http:// www.comk.ru

403. Хакимова, Ж.Ф. Вариации на тему космогоний и мифа об умирании/воскресении в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго» Текст. /

404. Ж.Ф. Хакимова // Литература: миф и реальность. Казань: Изд-во КГУ, 2004. - С. 74-78.

405. Хмара, В. Противостояние Текст. / В. Хмара // Литературная газета. — 1978.-№26 (28 июня).

406. Циклизация литературных произведений: Межвузовский сб. науч. тр. / Под ред. М.Н. Дарвина. Кемерово: Изд-во КГУ, 1994. - 104 с.

407. Цурикова, Г. Современный бытовой сюжет Текст. / Г. Цурикова // Нева.-1979.-№ 1.-С. 178-187.

408. Человек текст - культура Текст. / Ред. Г.В. Битенская, Н.З. Богуславская, И.А. Гиниатуллин. - Екатеринбург: Полиграфист, 1994. -235 с.

409. Чемена, О.М. Создание двух романов: Гончаров и шестидесятница Е.П. Майкова Текст. / О.М. Чемена. М.: Просвещение, 1966. - 159 с.

410. Чудакова, М.О. Судьба «самоотчета-исповеди» в литературе советского времени Текст. / М.О. Чудакова // Чудакова, М.О. Избранные работы. T. I: Литература советского прошлого. — М.: Языки русской культуры, 2001. С. 393-420.

411. Шамбинаго, С.К. Повести о начале Москвы Текст. / С.К. Шамбинаго // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. Л.: Изд-во АН СССР, 1936. - T. III. - С. 59-98.

412. Шешунова, C.B. Микросреда и культурный фон в художественной литературе Текст. / C.B. Шешунова // Филологические науки. 1989. -№5.-С. 178-187.

413. Шешунова, C.B. Образ мира в романе И.С. Шмелева «Няня из Москвы» Текст. / C.B. Шешунова. — Дубна: Международный ун-т природы, общества и человека «Дубна», 2002. — 99 с.

414. Шитов, А.П. Роман Ю. Трифонова «Исчезновение»: история написания Текст. / А.П. Шитов // Мир прозы Юрия Трифонова: Сб. статей. — Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. С. 101-122.

415. Шитов, А.П. Юрий Трифонов: Хроника жизни и творчества (19251981) Текст. / А.П. Шитов. — Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1997. 800 с.

416. Шитов, А.П., Поликарпов, В.Д. Юрий Трифонов и советская эпоха: факты, документы, воспоминания Текст. / А.П. Шитов, В.Д. Поликарпов. — М.: Собрание, 2006. 590 с.

417. Шкловский, Е. Феномен жизни Текст. / Е. Шкловский // Трифонов, Ю.В. Дом на набережной. М.: ACT, Астрель, Ермак, 2004. - С. 757764.

418. Шкуратов, В. Интеллигенция в проекте современности Текст. / В. Шкуратов // Логос. 2005. - № 6 (51). - С. 243-252.

419. Штейн, Б.С. Русская проза на рубеже веков Текст. / Б.С. Штейн. — М.: Илекса, 2004.-110 с.

420. Эльяшевич, А.П. Город и горожане. О творчестве Юрия Трифонова Текст. / А.П. Эльяшевич // Звезда. 1984. - № 12. - С. 170-185.

421. Эпштейн, М.Н. «Природа, мир, тайник Вселенной.». Система пейзажных образов в русской поэзии Текст. / М.Н. Эпштейн. М.: Высшая школа, 1990. - 302 с.

422. Яблоков, Е.А. Счастье и несчастье Москвы («Московские» сюжеты А. Платонова и Б. Пильняка) Текст. / Е.А. Яблоков // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. — М.: Наследие, 1995. -Вып. 2.-С. 221-239.

423. Якименко, Л.Г. Повесть о студентах Текст. / Л.Г. Якименко // Правда. -1951.-8 января.1.. Диссертации и авторефераты диссертаций

424. Абашев, В.В. Пермский текст в русской культуре и литературе XX века: Дис. . д-ра филол. наук Текст. / В.В. Абашев. — Екатеринбург, 2000. 448 с.

425. Алескерова, Э.А. Становление нравственной проблематики в творчестве Юрия Трифонова (1950-1975): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Э.А. Алескерова. Баку, 1977. — 187 с.

426. Бавинова, И.Е. Проза A.A. Кима в контексте современного литературного процесса и культурных традиций: Дис. . канд. филол. наук Текст. / И.Е. Бавинова. -М., 1997. 150 с.

427. Балаценко, Н.С. Художественная концепция личности в творчестве В. Белова и В. Маканина: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Н.С. Бала-ценко. Армавир, 2000. — 166 с.

428. Барышников, C.B. Городская культурная среда: становление и развитие. Социально-философский аспект: Дис. . канд. филос. наук Текст. / C.B. Барышников. Воронеж, 1999. - 158 с.

429. Бегалиева, Е.Г. Смысловое целое героя современной прозы: (А. Ким, В. Маканин, Р. Киреев): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Е.Г. Бега-лиева. Донецк, 1992. — 151 с.

430. Беденко, H.H. Социальная компетентность личности в современной урбанистической культуре: Дис . канд. филос. наук Текст. / H.H. Беденко. Тверь, 2004. - 144 с.

431. Бондаренко, В. А. Человек и обстоятельства в литературно-историческом контексте XX столетия: Дис. . канд. филол. наук Текст. / В.А. Бондаренко. Краснодар, 2000. - 198 с.

432. Бугрова, H.A. Роман Ю.В. Трифонова «Старик»: Творческая история. Поэтика. Литературные традиции: Дис. . канд. филол. наук Текст. / H.A. Бугрова. Волгоград, 2004. - 231 с.

433. Быкова, Е.Л. Проблемы личности в творчестве Юрия Трифонова: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Е.Л. Быкова. -М., 1995. 162 с.

434. Вейсман, И.З. Ленинградский текст Сергея Довлатова: Дис . канд. филол. наук Текст. / И.З. Вейсман. — Саратов, 2005. — 211 с.

435. Вознесенская, O.A. Проза С. Довлатова: (Проблемы поэтики): Дис. . канд. филол. наук Текст. / O.A. Вознесенская. М., 2000. - 164 с.

436. Воронцова-Маралина, A.A. Проза Сергея Довлатова: поэтика цикла: Дис. . канд. филол. наук Текст. / A.A. Воронцова-Маралина. М., 2004.- 196 с.

437. Газизова, A.A. Принципы изображения маргинального человека в русской философской прозе 60-80-х годов XX века: опыт типологического анализа: Автореферат дис. . д-ра филол. наук Текст. / A.A. Га-зизова.-М., 1992.-29 с.

438. Дарвин, М.Н. Циклизация в лирике. Исторические пути и художественные формы: Автореферат дис. . д-ра филол. наук Текст. / М.Н. Дарвин. Екатеринбург, 1996. - 43 с.

439. Добренко, Е.А. Аналитические тенденции в современной советской прозе и творчестве Юрия Трифонова 1960-80-х годов: (Проблемы типологии и поэтики): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Е.А. Добрен-ко. Одесса, 1987. - 224 с.

440. Дронова, Т.И. Типы повествования в советской исторической романистике 70-х годов: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Т.И. Дронова. -Саратов, 1989.

441. Емец, Т.В. Традиции Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова в творчестве Юрия Трифонова: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Т.В. Емец. -Куйбышев, 1986.-255 с.

442. Ефременков, A.C. Особенности психологического анализа в рассказах B.C. Маканина 1970-1990-х годов: Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. / A.C. Ефременков. Тверь, 2006. — 19 с.

443. Иванова, Н.Б. Проблемы литературно-критического изучения творческой индивидуальности писателя: (На материале анализа творчества Ю.В. Трифонова в периодической печати 50-80-х годов): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Н.Б. Иванова. М., 1985. - 209 с.

444. Иванова, Н.Б. Современная русская литература: метасюжет и его восприятие: Дис. в виде научного доклада . д-ра филол. наук Текст. / Н.Б. Иванова. СПб., 2006. - 38 с.

445. Игольченко, И.Ю. Языковые средства стилизации в советском историческом романе (70-е годы): Дис. . канд. филол. наук Текст. / И.Ю. Игольченко. Баку, 1983. - 180 с.

446. Кан Сын Хюн. Жанровые модификации русского рассказа 1960-1980-х годов: В.М. Шукшин, Ю.М. Нагибин, Г.В. Семенов; Дис. . канд. филол. наук Текст. / Кан Сын Хюн. М., 1999. - 184 с.

447. Каргашин, Игорь Алексеевич Стихотворный сказ как разновидность ролевой лирики: поэтика, история развития: Дис. . д-ра филол. наук Текст. / И.А. Каргашин. Калуга, 2006. - 418 с.

448. Кравченкова, Е.А. Художественный мир B.C. Маканина: Концепции и интерпретации: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Е.А. Кравченкова. -М., 2006.-273 с.

449. Князева, M.JI. Проблема художественного характера в журнальной критике 1970-х годов: (На материале интерпретации творчества В.М.

450. Шукшина и Ю.В. Трифонова): Дис. . канд. филол. наук Текст. / М.Л. Князева. М., 1986. - 223 с.

451. Кошелева, Л.А. Интеллигенция как феномен русской культуры: Дис. . канд. культурологии Текст. / Л.А. Кошелева. — М., 2000. — 144 с.

452. Кутмина, O.A. Принципы психологического анализа в творчестве Ю. Трифонова и П. Проскурина: Дис. . канд. филол. наук Текст. / O.A. Кутмина.-М., 1991.-171 с.

453. Лобанова, Ю.В. Образ города в художественной культуре: Автореф. дис. . канд. культурологии Текст. / Ю.В. Лобанова. — СПб., 1998. — 19 с.

454. Лохан Амарджит Сингх. «Московские» повести Ю. Трифонова: (Конфликты и характеры): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Лохан Амарджит Сингх. -М., 1996. 181 с.

455. Мамед-Заде, A.A. Нравственные искания в русской и азербайджанской прозе 70-80-х годов XX века: (На материале творчества Анара, Ю. Трифонова, А. Битова): Дис. . канд. филол. наук Текст. / A.A. Мамед-Заде. Баку, 1992. - 180 с.

456. Мирошниченко, О.С. Поэтика современной метапрозы (На материале романов Андрея Битова): Дис. . канд. филол. наук Текст. / О.С. Мирошниченко. -Ростов-на-Дону, 2001.-205 с.

457. Мотыгин, С.Ю. Поэтика B.C. Маканина: Дис. . канд. филол. наук Текст. / С.Ю. Мотыгин. Астрахань, 1997. - 197 с.

458. Прохорова, J1.C. Лондонский городской текст русской литературы первой трети XIX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. / Л.С. Прохорова. — Томск, 2005. 21 с.

459. Рыбальченко, Т.Л. Повесть и рассказ в современном литературном процессе: (Проблема взаимодействия жанров): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Т.Л. Рыбальченко. Томск, 1978. — 206 с.

460. Сим Ен Бо. Лингвострановедчески ценная лексика русского языка на фоне корейского: (На материале произведений Ю. Трифонова): Дис. . канд. филол. наук Текст. / Сим Ен Бо. СПб., 1994. - 271 с.

461. Скопкарева, С.Л. Концепция личности в прозе Д. Гранина 60-80-х годов: Дис. . канд. филол. наук Текст. / С.Л. Скопкарева. -М., 1996. -200 с.

462. Смирнов, С.Р. Современный историко-революционный роман: (Вопросы поэтики жанра): Дис. . канд. филол. наук Текст. / С.Р. Смирнов.-Л., 1976.-200 с.

463. Соловьева, Е.Л. Автор и герой в прозе Ю.М. Нагибина: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Е.Л. Соловьева. М., 1995. - 179 с.

464. Старыгина, H.H. Проблема цикла в прозе Н.С. Лескова: Автореферат дис. . канд. филол. наук Текст. /H.H. Старыгина. — Л., 1985. 23 с.

465. Суханов, В.А. Поэтика романов Ю. Трифонова 60-80-х годов: (На материале романов о современности «Утоление жажды», «Старик», «Время и место»): Дис. . канд. филол. наук Текст. / В.А. Суханов. — Томск, 1987.-229 с.

466. Суханов, В.А. Романы Ю.В. Трифонова как художественное единство: Дис. . д-ра филол. наук Текст. / В.А. Суханов. Томск, 2001. — 323 с.

467. Табулова, Т.Х. Концептуализация мира в художественном тексте: На материале произведений Ф. Искандера: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Т.Х. Табулова. Карачаевск, 2005. - 182 с.

468. Трушина, JI.E. Образ города и городской среды: Автореф. дис. . канд. филос. наук Текст. / JI.E. Трушина. СПб., 2000. - 19 с.

469. Черданцев, В.В. Человек и история в городских повестях Юрия Трифонова (Проблематика и поэтика жанра): Дис. . канд. филол. наук. Текст. / В.В. Черданцев. Екатеринбург, 1994. - 262 с.

470. Чернявская, Ю.О. Сюжетно-жанровые особенности русской бытовой повести и городская культура XVII века: Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. / Ю.О. Чернявская. Томск, 2002. - 21 с.

471. Шаравин, A.B. Городская проза 70-80-х годов XX века: Дис. . д-ра филол. наук Текст. / A.B. Шаравин. Брянск, 2001. - 485 с.

472. Шаравин, A.B. Становление творческой индивидуальности Ю. Трифонова: Дис. . канд. филол. наук Текст. / A.B. Шаравин. Москва, 1990.-202 с.

473. Шеметова, Т.Г. Поэтика прозы А.Г. Битова: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Т.Г. Шеметова. Улан-Удэ, 2000. - 185 с.

474. Шестакова, Т.А. Структура персонажа и принципы психологизма в рассказах Ю. Нагибина 1960-70-х гг.: Дис. . канд. филол. наук Текст. / Т.А. Шестакова. Орел, 2000. - 206 с.

475. Шилина, К.О. Поэтика романа В. Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени» (Проблема героя): Автореф. дис. . канд. филол. наук Текст. / К.О. Шилина. Тюмень, 2005. - 23 с.

476. V. Учебная и справочная литература

477. Баевский, B.C. История русской литературы XX века Текст. / B.C. Баевский. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 448 с.511 .Бидерманн, Г. Энциклопедия символов Текст. / Г. Бидерманн; общ. ред. и предисл. И.С. Свенцицкий. М.: Республика, 1996. - 335 с.

478. Бирлайн, Дж. Ф. Параллельная мифология Текст. / Дж.Ф. Бирлайн; пер. с англ. А. Блейз. М.: Крон-Пресс, 1997. - 336 с.

479. Богданова, О.В. Роман А. Бнтова «Пушкинский дом»: («Версия и вариант» русского постмодерна): Метод, пособие Текст. / О.В. Богданова. — СПб.: Изд-во СПб. гос. ун-та, 2002. — 96 с.

480. Галимова, Е.Ш. Поэтика повествования русской прозы XX века (1917 1985): Учеб. пособие Текст. / Е.Ш. Галимова. - Архангельск: Изд-во Поморского гос. ун-та им. М.В. Ломоносова, 2002. - 232 с.

481. Гордович, К.Д. Современная русская литература: Курс лекций Текст. / К.Д. Гордович. — СПб.: Изд-во «Петербургский институт печати», 2007.-312 с.

482. Давыдова, Т.Т., Пронин, В.А. Теория литературы: Учеб. пособие Текст. / Т.Т. Давыдова, В.А. Пронин. -М.: Логос, 2003. 232 с.

483. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Текст. / В.И. Даль. СПб.: Диамант, 1996.

484. Дарвин, М.Н. Проблема цикла в изучении лирики: Учеб. пособие Текст. / М.Н. Дарвин. Кемерово: Изд-во КГУ, 1983.- 104 с.

485. Зайцев, В.А., Герасименко, А.П. История русской литературы второй половины XX века Текст. / В.А. Зайцев, А.П. Герасименко. М.: Высшая школа, 2004. - 455 с.

486. Ионин, Л.Г. Повседневность Электронный ресурс. / Л.Г. Ионин / http://www.hischool.ru/moules.php?name=Encyclopedia&op=content&tid =424

487. Ионин, Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: Учеб. пособие Текст. / Л.Г. Ионин. М.: Логос, 2000. - 431 с.

488. История московских районов: Энциклопедия Текст. / Под ред. К.А. Аверьянова. М.: Астрель, АСТ, 2005. - 830 с.

489. История русской культуры IX — XX вв. Текст. / Под ред. Л.В. Кош-ман. М.: Дрофа, 2004. - 480 с.

490. Курдюмова, Т.Ф., Коровина, В.Я. Программа по литературе Текст. / Т.Ф. Курдюмова, В.Я. Коровина // Литература в школе. 1991. - № 4. -С. 45-64.

491. Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: Учеб. пособие: В 2 т. Текст. / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. -М.: Academia, 2003.

492. Лермонтовская энциклопедия Текст. / АН СССР; гл. ред. В.А. Мануйлов. -М.: Сов. энциклопедия, 1981. 746 с.

493. Маковский, М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов Текст. / М.М. Маковский. -М.: ВЛАДОС, 1996. 416 с.

494. Маслова, В.А. Поэт и культура: концептосфера М. Цветаевой: Учеб. пособие Текст. / В.А. Маслова. М.: Флинта: Наука, 2004. - 256 с.

495. Национальная политическая энциклопедия Электронный ресурс. // http://politike. ru/dictionary/286/ word/

496. Низовский, А.Ю. Самые знаменитые монастыри и храмы России Текст. / А.Ю. Низовский. -М.: Вече, 2004. 463 с.

497. Николина, H.A. Поэтика русской автобиографической прозы: Учебное пособие Текст. / H.A. Николина. М.: Флинта: Наука, 2002. - 424 с.

498. Перевалова, C.B. Проза В. Маканина: Традиция и эволюция: Учеб. пособие Текст. / C.B. Перевалова. — Волгоград: Перемена, 2003. — 118 с.

499. Петишева, В.А., Петишев, A.A. Романное творчество JI. Леонова: Учеб. пособие. Бирск: Изд-во БГПИ, 2002. - 138 с.

500. Роговер, Е.С. Русская литература XX века: Учеб. пособие Текст. / Е.С. Роговер. СПб., М.: Сага-Форум, 2004. - 496 с.

501. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века Текст. / В.П. Руднев. М.: Аграф, 1998.-384 с.

502. Русская литература XX века: Учеб. пособие: В 2 т. Текст. / Под ред. Л.П. Кременцова. -М.: Academia, 2002.

503. Русская литература XIX XX веков: в 2 т. Текст. / Сост. и науч. ред. Б.С. Бугров, М.М. Голубков. - М.: Изд-во МГУ, 2001.

504. Словарь литературоведческих терминов Текст. / Ред.-сост. Л.И. Тимофеев, C.B. Тураев. -М., 1974.

505. Теоретическая поэтика: Понятия и определения: хрестоматия Текст. / Авт.-сост. Н.Д. Тамарченко. М.: Изд-во РГТУ, 2002. - 467 с.

506. Философский энциклопедический словарь Текст. / Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. М.: Инфра-М, 2000. - 576 с.

507. Хализев, В.Е. Теория литературы Текст. / В.Е. Хализев. М.: Высшая школа, 2000. - 398 с.

508. Черняк, М.А. Современная русская литература: Учеб. пособие Текст. / М.А. Черняк. СПб., М.: Сага: Форум, 2004. - 336 с.

509. Эсалнек, А.Я. Основы литературоведения. Анализ романного текста: Учеб. пособие Текст. / А.Я. Эсалнек. — М.: Флинта, 2004. — 184 с.

510. VI. Литература на иностранных языках

511. De Maegd-Soep, C. Trifonov and the drama of the Russian intelligentsia Text. / C. De Maegd-Soep; Ghent State University. Brugge: String communication, 1990. — 216 p.

512. Gibian, G. The Urban Theme in Recent Soviet Russian Prose: Notes toward a Typology Text. / G. Gibian // Slavic Review. 1978. - Vol. 37. -№ l.-P. 49-50.

513. Gillespie, D. Iurii Trifonov: Unity through time Text. / D. Gillespie. -Cambridge: Cambridge University Press, 1992. 248 p.

514. Hosking, G. Beyond Socialist Realism: Soviet Fiction since Ivan Deniso-vich: Jurij Trifonov Text. / G. Hosking. London, Toronto, Sydney, New York, 1980.-260 p.

515. Kolesnikoff, N. Yury Trifonov: A Critical Study Text. / N. Kolesnikoff. -Ann Arbor: Ardis, 1991. 154 p.

516. Patera T. Obzor tvorchestva i analiz moskovskikh povestei Yuriia Trifonova. — Michigah, 1983. — 348 p.

517. Woll, J. Invented Truth. Soviet Reality and Literary Imagination of Iurii Trifonov Text. / J. Woll. Durham and London: Duke University Press, 1991.- 171 p.1. VII. Архивные материалы

518. РГАЛИ. Фонд 631 СП СССР. - Он. 15. - Ед. хр. 946. - Краткая характеристика студента Ю.В. Трифонова, направляемого на практику.

519. РГАЛИ. Фонд 631 СП СССР. - Оп. 20. - Ед. хр. 63. - Трифонов Ю.В. Выступление на заседании секции прозы СП СССР по обсуждению романа Ю. Трифонова «Студенты».

520. РГАЛИ. Фонд 631 СП СССР. - Оп. 26. - Ед. хр. 2585. - Трифонов Ю.В. Выступление на творческом семинаре советских и финских писателей: Стенограмма.

521. РГАЛИ. Фонд 631 Ин. ком. ССП. - Оп. 26. - Ед. хр. 1494. - Трифонов Ю.В. Выступление на заседании Бюро иностранной комиссии о поездке делегации советских писателей на Берлинский Коллоквиум 15 декабря 1964 г.

522. РГАЛИ. Фонд- 631 Ин. ком. ССП. - Оп. 26. - Ед. хр. 3281. - Трифонов Ю.В. Письмо Хрзовой Олене.

523. РГАЛИ. Фонд 631 Ин. ком. ССП. - Оп. 26. - Ед. хр. 3283, 3294. -Хрзова Олена. Письма Ю.В. Трифонову Пер. с чешского.

524. РГАЛИ. Фонд 618 Журнал «Знамя». - Оп. 17. - Ед. хр. 334. - Трифонов Ю.В. Письма в редакцию журнала «Знамя». Письма редколлегии журнала «Знамя» Ю.В.Трифонову.

525. РГАЛИ. Фонд 1329 Лопатин. - Оп. 2. - Ед. хр. 14. - Рафальская Е.Б. Встречи с Ю.В. Трифоновым. Воспоминания.

526. РГ АЛИ. Фонд 1702 Журнал «Новый мир». - Оп. 4. - Ед. хр. 193. -Трифонов Ю.В. Выступление на встрече читателей ЗИСа с редколлегией журнала «Новый мир».

527. РГАЛИ. Фонд 2453 Мосфильм. - Оп. 4. - Ед. хр. 2597. - Трифонов Ю.В. «Доктор Ляхов»: Заявка на киносценарий.

528. РГ АЛИ. Фонд 2453 Мосфильм. - Оп. 4. - Ед. хр. 2374. - Трифонов Ю.В. Протокол заседания Художественного совета по обсуждению заявки на литературный сценарий «Доктор Ляхов».

529. РГАЛИ. Фонд 2453 Мосфильм. - Оп. 5. - Ед. хр. 1294. - Трифонов Ю.В. Выступление на заседании Художественного совета к/с «Мосфильм» по обсуждению режиссерского сценария «Андрей Рублев» А. Тарковского.

530. РГАЛИ. Фонд 2883 Нилин. - Оп. 1. - Ед. хр. 246. - Трифонов Ю.В. Письмо Нилину П.Ф.

531. РГАЛИ. Фонд 3078 Сурков. - Оп. 1. - Ед. хр. 437. - Трифонов Ю.В. Письмо и телеграмма Суркову Е.Д.

532. РГАЛИ. Фонд 3101 Слуцкий. - Оп. 1. - Ед. хр. 444. - Трифонов Ю.В. Письма и телефонограмма Слуцкому Б.А.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Селеменева, Марина Валерьевна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Селеменева, Марина Валерьевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественный мир Ю.В. Трифонова в контексте городской прозы второй половины XX века"

Список научной литературыСелеменева, Марина Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

Похожие темы диссертаций