автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Литературная деятельность С.П. Шевырева 1840-1850-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Литературная деятельность С.П. Шевырева 1840-1850-х годов"

На правах рукописи УДК 882 (092) Шевырев

БОЗНАК ОЛЬГА АНАТОЛЬЕВНА

ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ С. П. ШЕВЫРЕВА 1840-1850-Х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2004

Работа выполнена на кафедре русской литературы Российского государственного педагогического университета имени Л. И. Герцена

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Анненкова Елена Ивановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Кибальник Сергей Акимович кандидат филологических наук Непоклонова Елена Олеговна

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет культуры и искусства

Защита состоится 20 мая 2004 г. в I "у на заседании диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете им. А. И. Герцена по адресу: 199053, г. Санкт-Петербург, В.О., 1-я линия, д. 52, ауд._^^7.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке РГПУ им. А. И. Герцена по адресу: 199053, г. Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5.

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета,

к.ф.н., доцент л Н. И. Кякшто

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследовании. В исюрико-литературном процессе первой половины XIX века личность и творчество С. П. Шевырева (1806— 1864) — явление весьма интересное и неоднозначное, без изучения которого, по справедливому замечанию Б. М. Эйхенбаума, многое в русской литературе остается непонятным и непонятым.

Творчество Шевырева 1820—1830-х 1 г. связано с такими заметными тенденциями литературной и общекультурной жизни России, как формирование романтической эстетики и критики, деятельность «Общества любомудрия» и оформление «московской школы» поэзии, выработка принципа историзма и исторического метода изучения словесности. В 1840— 1850-е годы общественно-литературная деятельность Шевырева не менее разнообразна. В этот период он выступает как литературный критик, один из главных оппонентов В. Г. Белинского, становится первым преподавателем истории древнерусской литературы в Московском университете, пробует себя в жанре путевого очерка («Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь», 1850), пишет педагогические сочинения. Вся его деятельность, особенно позднего периода, непосредственно связана с общественно-идеологической полемикой о специфике и путях развития русской культуры, что позволяет соотнести его творчество не только с литературными, но и с общественно-философскими исканиями эпохи и делает необходимым изучение его личности и творчества в широком историко-культурном контексте. Такого исследования на сегодняшний день нет, чем и обусловлена актуальность диссертации.

Степень разработанности проблемы. Едва ли не самой главной причиной слабой изученности литературной деятельности Шевырева достаточно долго оставался устойчивый комплекс идеологических представлений о нем как об авторе, не достойном серьезного внимания. Одним из первых предпринял опыт серьезного изучения творчества Шевырева М. И. Аронсон. В предисловии к книге стихов Шевырева, вышедшей в 1939 году, исследователь прибегнул к делению его творчества на ранний, либеральный период и поздний, реакционный, что представлялось единственной возможностью частично «спасти» и сделать предметом серьезного анализа наследие этого автора. Позже Ю. В. Манн посвятил раннему Шевыреву главу книги «Русская философская эстетика», что также способствовало закреплению противопоставления «двух Шевыревых». Деятельность первою периода оценивалась преимущественно положительно. Здесь Шевырев представал как интересный поэт, передовой критик, автор ярких и новаторских трудов по истории и теории мировой литературы. Второй период выступал полной противоположностью первому: в 1840-е гг. Шевырев — реакционный критик, противящийся всему новому и свежему в литературе, историк литературы с

знаний, но фактически превращающий историю древнерусской литературы в историю церковной словесности, поддерживающий своими трудами теорию «официальной народности». Полому «молодому Шевыреву» повезло больше: рассмотрению философско-эстетических взглядов, литературной критики и публицистики Шевырева 1820—1830-х гг. посвящены работы М. И. Аронсона, Ю. В. Манна, Н. В. Питолиной, В. А. Мартынова. Анализ поэзии Шевырева (тоже преимущественно этого периода) представлен в исследованиях М. И. Аронсона, Н. И. Мордосченко, Л. Я. Гинзбург, Е. А. Маймина, В. В. Кожинова, В. Н. Топорова.

Литературное наследие Шевырева 1840—1850-х гг. долгое время оставалось практически не изученным, однако в последнее десятилетие появился ряд работ, авторы которых обращаются к этому периоду творчества. Это исследования Е. И. Анненковой, В. А. Кошслсва, К. Ю. Лаппо-Данилевского, В. М. Марковича (автор искренне признателен В. М. Марковичу за любезно предоставленную возможность познакомиться с рукописью его работы), А. М. Пескова, Ф. А. Петрова. Предметом внимания в них становятся самые разные проблемы: своеобразие литературно-критической позиции Шевырева, историко-литературная и преподавательская деятельность, формирование философских и идеологических категорий русского национального самосознания, история творческих и духовных взаимоотношений с Гоголем, но несмотря на это, творчество Шевырева данного периода остается изученным лишь фрагментарно. Поэтому в настоящей работе предпринят опыт целостного анализа литературной деятельности Шевырева 1840—1850-х гг.

Начиная с конца 1980-х гг., справедливость противопоставления раннего Шевырева позднему неоднократно подвергалась сомнению (В. А. Мартынов, В. А. Кошелев). Действительно, несмотря на видимые различия во взглядах раннего и позднего Шевырева, достаточно явно прослеживается преемственность общественно-литературной позиции зрелого Шевырева по отношению к первому периоду творчества. Поэтому для адекватной оценки деятельности Шевырева 1840—1850-х гг. представляется необходимым проследить характер и наравление творческой и мировоззренческой эволюции автора.

В связи с этим объектом исследования становится литературно-критическое, научное, публицистическое, художественное и эпистолярное наследие Шевырева. 1840—1850-х гг., а также наиболее показательные сочинения 1820—1830-х гг.

Предмет исследования — становление и дальнейшая эволюция в творчестве Шевырева основных категорий и принципов литературно-критического и историко-литературного анализа в их соотношении с творческой и мировоззренческой эволюцией автора и процессом духовного самоопределения русской культуры середины XIX века.

Выбор проолем, которым уделено в работе преимущественное внима-

ние, ракурс их рассмотрения и, в конечном итоге, структура диссертации определяются выдвигаемым в работе положением о доминировании в авторском сознании Шевырева идеи линности. Катеюрия личности, ставшая, по верному замечанию В. А. Мартынова, центральной для эстетических представлений Шевырева уже в раннем периоде творчества, сохраняет ведущее положение и в работах 1840-1850-х гг., становясь одним из оснований его историко-литературной концепции. Центральное положение категории личности, определившее специфику методологических поисков Шевырева, позволяет рассмотреть его творчество в контексте формирования европейской литературной герменевтики XIX века.

Исследование творчества Шевырева через призму категории личности позволяет наглядно продемонстрировать не только эволюцию взглядов автора, но и проследить динамику философских, эстетических, общественных исканий эпохи. Деятельность Шевырева приходится на время формирования и словесного закрепления понятия личности в русской культуре. Оно, по словам акад. В. В. Виноградова, стало в 1840-е гг. сердцевиной семантической системы интеллигентского языка и сосредоточило в себе проблемы духовного самоопределения русской культуры. Эмоциональная и смысловая насыщенность данной категории у Шевырева, продуктивность ее использования в философско-эстетических, методологических и историко-культурных построениях — все это послужило основанием для того, чтобы сделать формирование, смысловое наполнение и функционирование категории личности в творчестве Шевырева главным предметом исследования.

В этой связи принципиальным оказывался вопрос о реальной исторической и литературной личности самого Шевырева и о рецепции ее современниками. Проблема литературной личности Шевырева в контексте данного исследования актуальна и потому, что сложившаяся еще при жизни автора негативная литературная репутация является одной из главных причин неизученности его творчества. В. А. Кошелев справедливо подчеркнул, что в случае с Шевыревым мы имеем дело с характерным для русской общественной мысли процессом подмены живого и сложного явления символом или мифом. Поэтому опыт объективного исследования творчества позднего Шевырева может быть предпринят только с учетом его личности, его индивидуального духовного опыта, литературного облика, что предполагает осмысление таких актуальных, но мало изученных проблем современного литературоведения, как литературная личность и литературная репутация.

Целью настоящей работы является анализ литературной деятельности Шевырева 1840—1850-х гг. во всем ее тематическом и жанровом разнообразии в контексте духовной и творческой эволюции автора.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— проанализировав философско-эстетические взгляды Шевырева 1820—1830-х гг.;

— выявить основные направления и охарактеризовать специфику литературной деятельности Шевырева 1840—1850-х гг.;

— исследовать роль категории личности в авторском сознании и ее функционирование в общественно-литературней деятельности Шевырева;

— рассмотреть методологические поиски Шевырева в контексте становления отечественного литературоведения и процесса формирования литературной герменевтики в Германии XIX века;

— реконструировать отдельные черты литературной личности и биографии Шевырева и выявить факторы, определившие специфику восприятия его личности и формирование литературной репутации.

Предмет исследования определяет его методологию. В основу работы положен историко-литературный подход к изучению творчества автора в сочетании с историко-функциональным анализом литературной репутации писателя и рецепции его литературной личности современниками.

Методологической основой диссертации послужили работы отечественных ученых, посвященные изучению возникновения и раннего этапа развития русской науки о литературе (А. В. Михайлов, Ю. В. Манн), истории русской фольклористики (М. К. Азадовский), русской литературной критики XIX века (Н. И. Мордовченко, Б. Ф. Егоров, Ю. В. Манн), истории эстетических учений в России (Ю. В. Манн, 3. А. Каменский). Исследование понимания Шевыревым роли критики в общественно-литературном процессе, функции критика и задач, стоящих перед ним, актуализирует изучение литературно-критической практики автора в аспекте восприятия и интерпретации литературного произведения. Проблема интерпретации непосредственно соотносится с вопросом о методологических поисках Ше-вырева и параллелях его творческого метода с поисками представителей немецкой литературной герменевтики XIX века. Исследование этих вопросов осуществляется с опорой на работы В. В. Бибихина, Ю. Б. Борева, Г.-Г. Гадамера, П. П. Гайденко, А. В. Михайлова, В. Е. Хализева, представителей школы рецептивной эстетики. Проблема исследования литературной личности и литературной репутации осмысляется с опорой на труды Ю. Н. Тынянова, И. Н. Розанова, Ю. М. Лотмана, А. И. Рейтблата.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

— впервые представлен целостный анализ литературной деятельности С. П. Шевырева 1840— 1850-х гг.;

— предложена характеристика литературно-критического и историко-литературного метода Шевырева;

— творчество Шевырева рассмотрено в контексте отечественного и европейского осмысления специфики и методологии гуманитарного знания XIX века;

— охарактеризована эволюция литературной деятельности Шевырева;

— представлена характеристика личности и литературной репутации Шевырева.

На защиту выносится следующие положения:

1. Сложившееся в исследовательской традиции резкое противопоставление раннего Шевырева позднему упрощает представление о его личности и творчестве. Мировоззренческая эволюция Шевырева, представляющая собой процесс национальной и духовкой самоидентификации, совершалась постепенно. В его трудах, созданных в разные годы, явно прослеживаются общие основания.

2. Методологические искания Шевырева 1830—1840-х гг. обнаруживают связь с поисками Ф. Шлейермахера и В. Дильтея — представителями литературной герменевтики XIX века.

3. В системе философско-эстетических взглядов и историко-литературной концепции Шевырева центральной является категория личности. Уже в 1820-е гг. она становится стержнем его эстетических представлений, а в 1840-е оказывается одним из оснований историко-литературной концепции. Роль личности в культурном и литературном процессе является постоянным предметом авторской рефлексии Шевырева позднего периода творчества.

4. Негативная репутация позднего Шевырева объясняется как индивидуально-психологическими чертами его личности, так и позицией, занятой им в общественно-литературной полемике 2-ой половины 1830— 1840-х гг., обнаружившей противоположность его культурной концепции и преобладающих тенденций литературного и культурного развития России 1-ой половины XIX века.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что:

— предложена концепция литературной деятельности Шевырева, выявлены и охарактеризованы основные категории его философско-эстети-ческих и историко-литературных представлений;

— установлена общность методологических построений Шевырева с поисками представителей западноевропейской литературной герменевтики, расширены представления о специфике раннего этапа развития литературной науки в России;

— впервые представлен опыт реконструкции личности и литературной репутации Шевырева.

Практическая значимость исследования заключается втом,что материалы диссертации

— могут быть использованы при подготовке к изданию сочинений С. П. Шевырева;

— позволяют применить предложенные в работе принципы анализа литературно-критических и научных сочинений Шевырева при изучении творчества других авторов;

— уточняют представление о месте Шевырева в историко-литературном процессе середины XIX века.

Рекомендации по использованию полученных результатов.

Материалы и результаты исследования могут использоваться в вузовских курсах истории русской литературы XIX века, истории русской литературной критики, при разработке спецкурсов и подготовке учебных пособий, посвященных истории русской литературы и литературной науки XIX века.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были изложены в докладах на региональных и всероссийских конференциях, проходивших в Санкт-Петербурге (2000, 2002, 2003) и в Сыктывкаре (1999, 2002, 2003). По материалам диссертации опубликовано 6 работ.

Объем и структура диссертации. Диссертация, изложенная на 250 страницах, состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии сочинений Шевырева 1840—1850-х гг. (127 источников) и общей библиографии, включающей 241 наименование.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и научная новизна темы исследования, формулируются цель и задачи настоящей работы. Определяется ее методологическая основа, дается краткая характеристика современного состояния проблемы. Называются исходные положения, определившие объект, предмет исследования и структуру диссертации.

Глава I. Литературно-эстетические взгляды Шевырева конца 1820— 1830-х гг. Литературная деятельность Шевырева 1820—1830-х гг. характеризуется достаточно интенсивной эволюцией как поэтического творчества, так и философско-эстетических взглядов и литературно-критической позиции. Свои эстетические взгляды Шевырев начинает утверждать на страницах журнала «Московский вестник» (1827—1829). Основой его оригинального развития явились усвоенные в середине 1820-х гг. идеи немецкой идеалистической философии и романтической эстетики.

Центральной для философско-эстетического сознания Шевырева конца 1820-х гг. является категория «индивидуального», а основное внимание сосредоточено на выявлении в художественном призведении личности автора. Понятия «индивидуальность» и «личность» в этот период только начинали осваиваться русской философско-эстетической мыслью, поэтому вставала проблема их терминологического закрепления. Сложность этого процесса заключалась как в том, что для категорий западноевропейской философии и эстетики в силу различия русского и европейского типа сознания и языкового строя мысли трудно было найти русский аналог, так и в смысловом наполнении этих категории разными авторами. Шевыре-вым понятие «личность» в этот период не употребляется, по-видимому, из-за недостаточной закрепленности в это время заданным словом семан-

тики «единичной неповторяемости» и преобладания негативного значения «оскорбления, намека на какое-либо лицо», наиболее распространенного в XVIII—начале XIX в. Для определения авторской личности как некой целостности критиком используется слово «душа» и выражение «дух писателя». В 1830-е гг. для характеристики авторской индивидуальности Шевыревым употребляется выражение «авторская физиогномия». Последнее не синонимично ионятию «дух писателя», оно выражает представление об индивидуальном начале, тогда как «дух писателя» — понятие более широкое, определяющее направление и характер творчества писателя в целом, а не только индивидуальные черты.

Значимыми в эстетической системе Шевырева этого периода являются и категории «идеальное» и «действительное». Шевырев выделяет два противоположных направления в поэзии, отличающихся по типу художественного содержания, которым является либо «богатое разнообразие мира внешнего», либо «сокровища мира внутреннего—души». Они соотносятся с родовым делением литературы на эпос и лирику в том понимании, которое сформировалось в романтической эстетике начала XIX века, когда роды начали осмысляться не как определенные словесно-художественные формы, а как некие умопостигаемые сущности, фиксирующиеся философскими категориями. Предлагаемые Шевыревым определения двух направлений поэзии соотносятся не только с категориями «идеальное» и «действительное», но и с понятиями «объективное» и «субъективное», которые также используются критиком. Осмысление Шевыревым этих эстетических категорий является частью процесса выработки эстетической терминологии русской литературно-критической мыслью начала XIX века.

В середине 1830-х гг. Шевырев подчеркивает, что каждое произведение включает в себя как идеальное, так и действительное начала. Такое понимание определило формирование метода изучения и изложения литературы («историческая поэтика» — термин Шевырева. — О. Б.), внутри которого можно выделить две интерпретационные тенденции. Первая — культурно-историческая интерпретация — предполагает соотнесение произведения с жизнью, вторая — психологическая — направлена на выявление авторской индивидуальности, внутреннего мира писателя.

Существенное место принадлежит у раннего Шевырева проблеме соотношения этического и эстетического начал в художественном произведении. Высказывания Шевырева конца 1820-х гг. по этому вопросу вписываются в комплекс общеромантических представлений об искусстве как о «целесообразности без цели», восходящих к положениям философии Канта и Шеллинга. «Целесообразность» и «бесцельность» не разведены в сознании Шевырева. Несмотря на наметившееся в ранних высказываниях противопоставление этического и эстетического, критик все же тяготеет к утверждению благотворного воздействия произведений искусства надушу

читателя. Анализируя чишгельскую рецепцию поэмы И. Козлова «Чернец», критик утверждает, что залог ее успеха не в художественном совершенстве произведения, а в выраженном в нем нрава венном чувстве. Поэма не отвечает главным критериям, являющимся у раннего Шевырева залогом высокой оценки произведения, — индивидуальности и оригинальности, однако критик, корректируя собственные положения, утверждает, что нравственный идеал может соперничать с эстетическим критерием.

Особая роль в авторском сознании Шевырева принадлежит проблеме поэтического языка и перевода. Позицию Шевырева-критика отличают постоянные наблюдения над индивидуально-авторскими стилями, выстраивающиеся в своеобразную систему, стержнем которой является представление о языке как выражении внутренней сути пишущего. Корни этого представления лежат в романтической философии языка и художественного творчества. Вместе с тем интерес к индивидуальным стилям объясняется собственными стилистическими опытами и поэтической практикой Шевырева. В работе отмечается связь представлений Шевырева о языке как выражении национального духа с языковыми спорами начала XIX века, в частности, с концепцией национального языка А. С. Шишкова.

Поэзия самого Шевырева 2-ой половины 1820-х гг. связана с идейно-эстетическими поисками поэтов-любомудров, ставивших перед собой задачу создания философской поэзии, что требовало и создания особого, философского поэтического языка. Исследования М. И. Аронсона. Л. Я. Гинзбург, Е. А. Маймина показали, что Шевырев выдвигает свою программу преобразования поэтического языка, существенным элементом которой была архаизация стиля, сообщение ему тяжеловесности и шероховатости. Свой поэтический стиль Шевырев противопоставляет языку поэзии Пушкина.

Полемика с Пушкиным касалась не только вопроса о содержательности и стилистической организации текста, но, подобно полемике о старом и новом слоге, была связана с проблемой культурной ориентации России. Литературный язык 1810—1820-х гг., наиболее совершенным выражением которого для Шевырева была поэзия Пушкина, сформировался под непосредственным влиянием французского языка, проблема которого, по определению В. В. Виноградова, равнялась проблеме европейского мышления. Любомудры, хотя и ориентировалось в своих философско-эстети-ческих исканиях на европейскую мысль, сознательно стремились уйти от французского влияния и обращались к немецкой литературе и философии, а это ставило вопрос о необходимости создания языка, приспособленного к выражению немецкой идеалистической философии. Философские термины, представляющие собой заимствования и семантические кальки с немецкого, не могли стать основой языка поэзии, поэтому в функции своеобразною «философского словаря» у представителей поэзии мысли стали выступать архаизмы.

Второе направление стилистических поисков Шевырева этого периода связано с проблемой поэтического перевода. Обращаясь к переводам «Освобожденного Иерусалима» Т. Тассо и «Божественной комедии» Данте, экспериментируя с итальянской октавой и терцинами, Шевырев сравнивает себя с Тредиаковским, имея в виду его «Тилемахиду» и эксперименты с гекзаметром. Сам Шевырев опытов с гекзаметром не проводил, но его стихотворные поиски имеют много общего с экспериментом Тре-диаковского. Цель обоих авторов заключалась в том, чтобы через воспроизведение синтаксического и ритмического строя подлинника максимально точно воссоздать его на русской почве. Разница же была в том, что для классициста Тредиаковского точный перевод фенелоновского романа не был и не мог бьть самоцелью; он ориентировался на некий идеальный подлинник, которым для него была античность, гомеровский эпос. А для Шевырева, сформировавшегося под влиянием идей романтизма, высшей ценностью обладал именно оригинал, в котором выразились авторская индивидуальность и национальный колорит. Поэтому существенная роль отводится Шевыревым проблеме адекватного перевода, цель которого — передача личности автора, отражающейся в произведении, и сохранение культурно-исторического и национального своеобразия подлинника.

Отмеченные особенности литературно-эстетической концепции Шевырева, его критического и историко-литературного метода позволяют рассмотреть творчество этого литератора в контексте европейского процесса осмысления специфики гуманитарного знания XIX века. А. В. Михайлов, характеризуя «предысторию» литературной науки, отмечал ее «не-расчлененный», «синтетический» характер и указывал, что в построениях представителей раннего этапа развития литературной науки обнаруживается богатый концептуальный и методологический потенциал, не реализованный впоследствии академической наукой. Он же отметил сходство литературно-философских концепций, оформившихся в начале XIX века в Германии и России. У Шевырева такой концептуально-методологический потенциал несомненно присутствует. Исследователи неоднократно отмечали существенность теоретической составляющей его творчества (Л. Я. Гинзбург, Ю. В. Манн, Е. А. Маймин, Е. Г. Эткинд). В методологических исканиях Шевырева, связанных с выработкой «исторической поэтики», прослеживаются, на наш взгляд, параллели с поисками представителей литературной герменевтики XIX века в Германии — Ф. Шлейерма-хера и В. Дильтея, исходившими в своих построениях из комплекса романтических представлений об уникальности каждой творческой личности и каждой исторической эпохи. Ими была осознана проблема исторической, эстетической и психологической дистанции, отделяющей культурные эпохи прошлого от современности, и поставлена проблема возможности познания и адекватной интерпретации чужого (индивидуального и коллективного) духовного и эстетического опыта. Современные исследо-

ватели указывают на то, что в отечественной филологической традиции есть последователи герменевтического метода Дильтея (Е. И. Ляпушки-на). Однако опыт выявления источников литературной терменевтики B ОТЕ чественной научной и литературно-критической традиции XIX века еще не предпринимался. А между тем в русском литературном процессе этого времени прослеживаются тенденции, явно перекликающиеся с установками литературной герменевтики. Литературная деятельность Шевирева представляет в этом плане значительный интерес. Опыт рассмотрения еш методологических поисков в контексте формирования литературной герменевтики в Германии XIX века предпринят в пятом параграфе данной главы.

Важнейшим элементом литературной герменевтики Ф. Шлейермахе-ра и В. Дильтея является постановка вопроса о природе понимания, исследование процесса и обоснование самой возможности понимания как такового. Шевырев же специально проблему понимания в своих произведениях не ставит и не решает, что существенным образом отличает его деятельность от поисков представителей литературной герменевтики. Однако в построениях Шевырева обнаруживаются положения, близкие идеям Шлейермахера и Дильтея, что свидетельствует об определенной параллельности исканий русской и европейской филологической мысли.

Сближение Шевырева с Шлейермахером и особенно с Дильтеем прослеживается на разных уровнях: от общефилософских мировоззренческих оснований до непосредственных параллелей в эстетических взглядах и историко-литературных концепциях. Совпадает и общее направление эволюции Дильтея и Шевырева: от внимания к человеческой личности как таковой к человеку в его культурно-историческом бытии.

С представителями психологического направления в герменевтике (Шлейермахер, ранний Дильтей) Шевырева сближает взгляд на природу поэта. Ставя вопрос о самой возможности понимания, Дильтей, вслед за Шлейермахером, исходит из представления о единстве духовной и психологической природы человечества, а специфика природы поэта заключается в характере переживания им жизненного опыта, более сильном резонансе его души в ответ на звуки жизни. Шевырев в «Истории поэзии» (1836) высказывает мысль, что специфика душевной организации поэтов состоит в том, что они одарены «большею степенью жизни», чем обыкновенные люди, «большею степенью страдательного, воспринимательного чувства». Сближает Шевырева с Шлейермахером и Дильтеем и то, что главным объектом их внимания является человеческая личность, выражающая себя посредством языка в тексте.

Общее направление поисков Дильтея и Шевырева проявляется и в расширении сферы того, что поддается интерпретации. Помимо поэтических созданий, это, по мнению мыслителей, вся жизнь человечества, поскольку она выражается словом. Шевырев в «Истории русской словесности» (1846),

ставя перед собой задачу понимания духовного и культурно-исторического бытия России, провозглашает необходимость использования в качестве объекта для интерпретации всего объема словесности, а не только художественных произведений. Сама же литература мыслится им как сфера наиболее полного проявления национального духа.

Общая логика прослеживается и в историко-литературных концепциях Дкльтея Совремснность воспринимается ими как время анархии вкусов и уничтожения законов прекрасного, что приводит к поиску оснований, на которых должна строиться современная паука о литературе. Надежды возлагаются ими на новое универсальное основание гуманитарного знания. У Дильтея в качестве такого основания выступает герменевтика, у Шсвырева — критика и история литературы, которая возводится им в ранг опорной науки для выработки национальной философии.

Важной составляющей герменевтического метода является проблема субъекта понимания и его взаимоотношения с объектом. Необходимость соотнесения своего духовного опыта с чужим приводила к тому, что путь постижения явлений духа оказывался для интерпретатора путем самопознания. Это также позволяет соотнести методологию европейской герменевтики с процессами, проходившими в русской мысли начала XIX века. А. М. Песков показал, что для большинства русских мыслителей этого времени процесс нравственного самоопределения был неразрывно связан с осмыслением европейской культуры. В духовной и творческой эволюции Шевырева первостепенная роль принадлежала именно процессу осмысления европейской культуры, ставшему основой его собственной национальной и духовной самоидентификации.

Глава II. Литературно-критическая и историко-литературная деятельность Шевырева 1840-х гг. Литературные взгляды: Шевырева начала 1840-х годов обнаруживают не только существенную эволюцию по отношению к раннему периоду творчества, но и преемственность. Выработанный им в середине 1830-х гг. литературно-критический метод сохраняет свою актуальность для Шевырева 1840-х гг. и применяется им в статьях, создававшихся для журнала «Москвитянин». В первом разделе данной главы показано, как реализуется принцип культурно-исторической интерпретации в литературно-критической практике Шевырева 1840-х гг.

В 1841 году Шевырев опубликовал в «Москвитянине» статью «Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI». Ставя перед собой задачу вникнуть в характер и направление позднего пушкинского творчества, критик выявляет черты, определяющие, по его мнению, неповторимую индивидуальность авторской личности поэта. Одной из таких черт является, по Шевыреву, сосуществование в художественном мире Пушкина двух типов организации художественной речи — поэзии и прозы, служащих выражением двух направлений, которые в последнее время принял творческий дух поэта. Размышления критика о соотношении прозы и поэзии у

Пушкина являются синим из наиболее проницательных наблюдений над спецификой его художественною мира. Он был первым, кто так высоко оценил пушкинскую прозу и увидел в ней за внешней простотой и безыс-кусностью внутреннюю глубину.

Осмысление творчества Пушкина актуализирует в сознании Шевыре-ва проблему соотношения этического и эстетического в художественном произведении. Исходя из установки самого Пушкина, близкой Шевыреву,

критик утверждает, что пOЭТ «не хотел быть моралистом отдельно от художника, ибо знал высокое нравственное призвание своего искусства». Глубинное содержание пушкинского творчества критик определяет как воплощение «истины нравственной, всегда неизменной».

Называя характерными чертами пушкинского художественного мира объективность и «эскизованье» («недостаток полного развития в отношении к подробностям и целому»), Шевырев видит их источник в самой русской жизни и истории России. Критик считает, что в подлинном произведении искусства всегда верно отражается духовно-психологический строй авторской личности, культурно-историческое своеобразие эпохи и духовная атмосфера времени, а потому интерпретация произведения является ключом к пониманию духа эпохи и личности автора. Эта установка явилась основой целого ряда культурно-исторических интерпретаций Шевы-рева 1840-х гг.

Высказывания Шевырева о Пушкине являются частью того процесса осмысления пушкинского творчества, которое в последующей литературной, критической и философской традициях будет неразрывно связано с вопросами исторического, культурного, духовного национального самосознания. Называя характерной чертой пушкинского гения «чудное сочувствие... всем гениям поэзии всемирной», Шевырев предвосхищает высказывание Достоевского о «всемирной отзывчивости» Пушкина.

Принцип культурно-исторической интерпретации применяет Шевы-рев и в ходе анализа романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» (1841). Роман и главный герой рассмотрены критиком сквозь призму вопросов национального самосознания. В характере Печорина, по Шевыреву, воплотился главный недуг века, плод западного воспитания — «неодолимая гордость духа, которая не знает никакой преграды». Идеологическая заостренность на проблеме «Россия и Запад», практически вытеснившая эстетическую оценку романа, объясняется попыткой «отстоять» Лермонтова, указать поэту истинное направление его творчества, обратить его «от характеров-призраков... к характерам существенным», «в которых отзывается наша древняя Русь».

Статья, посвященная характеристике поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души» (1842), дает наиболее полное представление о специфике литературно-критического метода Шевырева 1840-х гг. Здесь критик делает много глубоких и интересных наблюдений, вскрывающих суть характеров,

принципы построения поэмы, своеобразие авторской позиции. Таковы замечания о взаимосвязи характеров героев с пейзажем, особой значимости последовательности, в которой герои появляются в поэме, общей фантастической природе городов «Мертвых душ» и «Ревизора», двойственности авторского «я» и глубинной взаимосвязи Гоголя-сатирика и Гоголя-лирика и целый ряд других. Однако, обладая эстетическим вкусом и литературоведческой интуицией, Шсвырсв не обладал в достаточной мере исследовательской рефлексией, подчас ему не хватало, по верному замечанию Ю. В. Манна, диалектичности и элементарной гибкости. Поэтому в статье присутствуют натяжки, вызванные весьма произвольной, тенденциозной интерпретацией текста.

В разделе анализируется восприятие критической позиции Шевырева 10. Ф. Самариным, показывающее разницу понимания идеального читателя славянофилами (Ю. Самарин, К. Аксаков) и Шевыревым и позволяющее выявить своеобразие критической установки последнего, сознательно занимающего позицию «размышляющего», «ученого» читателя-критика, посредника между писателем и читателем, призванного истолковать текст. Однако сам Гоголь высоко оценил статью Шевырева, в частности, его замечание о «неполноте комического взгляда, берущего только впо-лобхвата предмет», вызвавшее несогласие Ю. Самарина. Критическая установка Шевырева оказалась во многом близкой Гоголю, который и сам обращался к толкованию своих произведений.

Второй раздел главы посвящен определению места «Истории русской словесности, преимущественно древней» в литературной деятельности Шевырева 1840—1850-х гг. Основой историософских представлений ученого, определивших специфику курса, явились философско-исторические концепции Гердера и Шеллинга, согласно которым каждый народ реализует в процессе развития мировой истории свое предназначение. По Ше-выреву, каждый из европейских народов воплощает в своем историко-культурном развитии определенную идею. Ученый обосновывает идею особого пути России и определяет ее место в европейской истории. То, что в древнем периоде своего развития Россия жила преимущественно жизнью Веры, а в новом усвоила развитые европейскими народами человеческие стихии (науку, общественную жизнь, искусство), ставит ее, по Шевыреву, в особое положение и дает ей возможность реализовать смысл человеческой истории, состоящий в обретении человечеством совершенной иерархии душевно-духовной жизни, основой которой должна стать именно Вера. Такую духовную организацию Шевырев противопоставляет раздробленности современного мира.

В методологическом плане «История русской словесности» представляет собой опыт реализации «русского воззрения» в науке. Уже в 1830-е гг. Шевырев утверждал, что национальный характер имеет не только словесность каждого народа, но и метод ее изучения. Для русской науки наибо-

лее органичным является, по Шевыреву, исторический метод. Кроме того, «русское воззрение» понимается ученым как выявление в процессе исследования национальной специфики литературы и культуры в целом. Поиски Шевырева являются одним из первых опытов осмысления специфики национальных форм мышления, воплощающихся в гуманитарной науке, — вопроса, актуального не только для русской мысли середины XIX века (полемика западников и славянофилов о «русском воззрении»), но и для современного русского литературоведения.

В «Истории русской словесности» Шевырев расширяв объем курса, не ограничиваясь, как в 1830-е гг., одной поэзией. Расширение объема диктовалось как самой спецификой древнерусской литературы, так и новым пониманием задач современной филологической науки, состоящих, по Шевыреву, в том, чтобы на основе интерпретации всего объема словесности выявлять основные тенденции духовного бытия нации. Стержнем, собирающим «в одно воззрение» все призведения русской словесности, у Шевырева становится стремление «видеть в слове Русском Русского человека». Таким образом, в «Истории русской словесности» формируется концепция национального характера, анализу которой посвящены первый и второй параграфы данного раздела.

Культурным контекстом, в котором формировались представления Шевырева о национальном характере, являлся спор западников и славянофилов о личности и ее роли в русской истории, в частности, развернувшийся в 1847 году спор между Д. Кавелиным и Ю. Самариным об общинном и родовом быте. Опровергая тезис Кавелина о том, что в условиях древнерусского семейного быта человек теряет свою индивидуальность, Самарин обращает внимание оппонента на личностное начало в русской истории, выразившееся в богатыре, «как создании народной фантазии», в князе, «как явлении действительном в мире гражданском», и в монахе, «как явлении той же личности в сфере духовной». Сходным образом осмысляет выражение личности в древнерусской литературе Шевырев, поэтому, задаваясь целью определить национальный характер, он обращается к образам богатырей.

Понимание Шевыревым отличительных черт национального характера выявляется в ходе анализа предложенной Шевыревым интерпретации образа Ильи Муромца. Она обнаруживает сходство с характеристикой, данной этому богатырю К. Аксаковым. Осмысляя специфику западного и славянофильского понимания личности, Шевырев предпринимает сопоставление образа Ильи с Сидом Кампеадором, позволившее ему выйти к противопоставлению понимания личности западным («личность как личность») и русским («личность как орудие служения миру») сознанием.

Проблему личности и национального характера осмысляет Шевырев и на материале древнерусской словесности. Критик дает резко отрицательный отзыв на книгу А. Милюкова «Очерк истории русской словесности»,

что объясняется его несогласием с позицией автора, противопоставляющего проникнутый «благородным героизмом» обрат князя Игоря «ничтожному» характеру Дмитрия Донского. Шевырев дает свою, полемически заостренную на проблеме личности, интерпретацию этих образов, в которой князь Игорь тяготеет к западному типу личности, а Дмитрий Донской — к идеалу личности древнерусской, «облекающей личную волю в оружие Веры, покорности Промыслу и в самоотвержение».

В третьем разделе вчорой главы охарактеризована концепция русской словесности нового времени Шевырева. Она выявлена на основе анализа его историко-литературных трудов и критических статей, опубликованных в журнале «Москвитянин». В развитии словесности каждого народа Ше-вырев выделяет три периода: Божественный, лично-человеческий и народный, каждый из них характеризуется соответственно доминированием религиозной идеи, общечеловеческих идей и идеи народности. Современное критику состояние литературы осмысляется им как переходное от второго к третьему периоду, поэтому преобладающими категориями критического анализа становятся «личность» и «народность». Утверждая, что словесность является выражением народного характера, и осмысляя понятие литературной личности в качестве принципиального отличия новой авторской литературы от древнерусской книжности, Шевырев создает концепцию, в которой творческая индивидуальность писателя предстает как «грань национального характера» («Очерки современной русской словесности», 1848). Другим концептуальным основанием становится выделение трех, преобладающих, по мысли критика, в послепетровской литературе, стихий: «западнопленной», «исключительно-русской» и «средней». Последняя представлена у Шевырева именами Ломоносова, Державина, Фонвизина, Крылова, Карамзина, Жуковского, Пушкина, — авторами, чье творчество, согласно Шевыреву, вобрав в себя европейский опыт, развивалось самобытно, «от русского корня».

Состояние русской словесности 1840-х гг представляется критику сложным и внушающим опасения за судьбу искусства. Раскрывая суть происходящих в литературе изменений, Шевырев вновь обращается к понятию личности, ставшему к этому времени для критика не только центральной категорией эстетического анализа, но и показателем духовного состояния общества. Так, о ложности пути, избранного натуральной школой, свидетельствует, по Шевыреву, нивелировка личностного начала в произведениях ее представителей, тогда как литература, по мнению критика, «без участия полной и открытой личности... развиваться не может». Другая крайность современной словесности — гипертрофия личностного начала, перерастающая в эгоизм, что свидетельствует о презрении к «коренным основам народной жизни». Аргументом, подтверждающим эту мысль, становятся у Шевырева наблюдения над стилем художественных произведений и языком общественно-философской мысли. Наиболее по-

казательными примерами интерпретации стиля с целью характеристики духовного состояния авторской личности является комплекс высказываний Шевырева о стиле Л. И. Герцена и статья, посвященная переводу «Одиссеи» В. Л. Жуковского, воплощающих, по Шевыреву, противоположные тенденции духовной жизни эпохи.

Высказывания Шевырева, касающиеся словаря общественно-философской мысли, рассматривался п контексте борьбы против лексических варваризмов, представляющих, по мнению критика, угрозу национальной самобытности. В 1848 г. Шевырев публикует в «Москвитянине» «Словарь солецизмов, варваризмов и всяких измов» с подзаголовком «Искандериз-мы». Приведенные в нем примеры искажения языковой нормы должны были, согласно критику, продемонстрировать ложное направление мысли автора. Стиль А. И. Герцена предстает в интерпретации Шевырева крайним выражением личности, утверждающей право на свободу в обращении с языком, в чем выражается, по мысли критика, презрение к национальному языку, а значит, и к национальным культурным традициям в целом.

Совершенно иную оценку дает Шевырев переводу «Одиссеи» Жуковского. Если язык Герцена-Искандера критикуется им как «нерусский», то «Одиссея», благодаря переводу, оказалась усвоенной русской культурой (стала «русскою») и вместе с тем сохранила культурно-историческое своеобразие («дух древности»). Показателем этого является для Шевырева стиль «Одиссеи»: слово перевода, «целомудренное» и «спокойно-разумное», противопоставляется критиком «заносчивому» слову современности. Позиция Шевырева близка гоголевскому взгляду на перевод Жуковского. Оба писателя видели в нем залог будущей русской литературы, которая должна создаваться на новом, христианском основании.

Еще одна грань литературной деятельности Шевырева 1840—1850-х гг.—осмысление современной духовной словесности. В рамках этой проблемы вновь оказывается продуктивным сопоставление позиций Шевы-рева и Гоголя. В разделе анализируется статья критика, посвященная сборнику «Слова и речи» митр. Филарета (Дроздова), выявляются сходства и различия взглядов Шевырева и Гоголя на проблему соотношения церковной и светской культуры. Оба автора сходятся в том, что духовное слово является одним из источников современной русской словесности, однако их взгляды на дальнейшую судьбу духовного слова различны. Если Гоголь подчеркивает необходимость обособления лиц духовного звания от мира, то Шевырев уверен в том, что русская церковь не устраняется и не должна устраняться от мирской жизни. Говоря о судьбе духовного слова в современной ему культуре, Шевырев отмечает усвоение духовной словесностью приемов светского слова, что, однако, не затрагивает духовных основ православной культуры, а лишь помогает ему успешнее воздействовать на современною человека. Так, называя одной из главных «современных сил... человека» разум, Шевырев отмечает «размышляющую» основу бо-

гословских построений митрополита Филарета, противопоставляя вместе с тем «разум, взыскующий Божественной Истины», гордому современному разуму. Статьи Шевырева, посвященные духовной словесности, проникнуты тем же стремлением преодолеть разрыв между христианскими ценностями и духовным миром человека XIX века, которое руководило многими писателями и мыслителями этого времени, обращавшимся к созданию духовной прозы и критики (Н. В. Гоголь, А. Н. Муравьев, А. М. Буха-рев), переводам текстов Священного Писания (В. А. Жуковский), осмыслению категорий православного богословия (А. С. Хомяков).

В четвертом разделе главы рассматривается «Поездка в Кирилло-Бе-лозерский монастырь» в контексте литературной деятельности Шевырева 1840-х гг. Сверхзадачу своей общественно-литературной деятельности Шевырев видит в том, чтобы способствовать восстановлению цельности национального культурно-исторического бытия. Непрерывную жизнь духовной традиции, которую он видит в духовном слове, должна была продемонстрировать и «Поездка...». Обращение к жанру путевого очерка и постановка проблемы культурной ориентации России делала необходимым для Шевырева осмысление духовной биографии Н. М. Карамзина и учет его творческого опыта. Актуальность «Писем русского путешественника» для Шевырева объясняется, прежде всего, постановкой проблемы «Россия и Запад». Отталкиваясь от «Писем...» Карамзина, Шевырев выстраивает в «Поездке...» модель русского православного мира, во многом противоположную модели европейской цивилизации, созданной Карамзиным. Учет Шевыревым опыта Карамзина проявляется и в обращении к другим его произведениям (например, «Историческим воспоминаниям на пути к Троице и в сем монастыре»). Шевырев по-своему переосмысляет и использует в «Поездке...» карамзинский прием «исторического воспоминания». Карамзин с помощью этого приема создавал историческую реконструкцию древнерусской жизни, Шевырев же ставил перед собой задачу воссоздать духовно-психологический облик русского народа.

Важное место принадлежит в «Поездке» реконструкции личности преп. Нила Сорского, являющегося для Шевырева не только образцом православного подвижника, но и духовным писателем, воплотившим в слове религиозно-мистический опыт северно-русского монашества. В духовном облике и учении преп. Нила Шевырев особенно выделяет черты, характеризующие русский нравственно-психологический тип личности.

Глава III. Литературная личность и литературная репутация как проблема авторского сознания Шевырева и рецепции его личности русской культурой. В первом параграфе данной главы анализируется появление и функционирование понятия «литературная личность» в журналистской практике Шевырева, выясняется его семантический объем. Главное внимание уделяется характеристике полемики «Москвитянина» и «Отечественных записок» о соотношении понятий «личность» и «автори-

тет». В трактовке «Отечественных записок» они выступают как автономные, из чего следует необходимость переоценки прежних ценностей и общепринятых мнений. Дня Шсвырева литературный авторитет являемся необходимым компонентом литературной личности, а посягание на него расценивается как неуважение к самой личности.

Спор о литературном авторитете по сути дела являлся спором о лите-(шурныл репу I ациях, повышенный ишерсе к которым в 1820—1830-е гг. объясняется формированием нового типа литературной системы. Первые

опыты выстраивания истории русской литературы, одновременно предпринятые Белинским («Русская литература в 1841 году», 1842) и Шевыре-вым («Взгляд на современное направление русской литературы», 1842), обнаружили принципиальную разницу культурных концепций «Москвитянина» и «Отечественных записок». В основу конценцни «О гечес1 венных записок» была положена идея прогресса, а литературная репутация представала в этом контексте как величина переменная. «Москвитянин» же отстаивал идею культурной преемственности, где личность и ее заслуги перед культурой (авторитет) представали константой культуры. В полемике «Москвитянина» с «Отечественными записками» создавались и литературные репутации самих участников спора, причем здесь уже активно использовались приемы «личностной» критики. В рамках этой полемики формировалась негативная репутация Шевырева.

Существенным элементом литературной личности в понимании Ше-вырева является имя, воспринимающееся им как выражение личности пишущего. Поэтому второй раздел главы посвящен анализу осмысления Шевыревым понятий имени и псевдонима. Позиция критика анализируется в контексте актуальной для русской культуры нового времени проблемы соотношения личности автора и текста. Изменение статуса писателя в русской культуре нового времени привело к тому, что доверие к автору ставилось в зависимость от его личности, на что обратил внимание Ю. М. Лотман. В параграфе рассматривается, как формировалось представление Шевырева о тесной связи любого высказывания с личностью пишущего. Наиболее отчетливо оно проявляется в его отклике на книгу С. Пеллико «Об обязанностях человека» (1835). Подъем интереса к этой проблеме в конце 1840-х гг. будет связан с появлением книги Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями».

Отстаивание Шевыревым неотделимости имени от лица, тождественности имени и личности говорящего, позволяет предположить, что позиция критика интуитивно предвосхищала размышления о специфике имени русских религиозных мыслителей. Осмысление Шевыревым проблемы соотношения имени и личности анализируется с опорой на «философию имени» П. Флоренского.

Вторым аспектом проблемы имени у Шевырева становится осмысление феномена псевдонима, семантическая нагрузка которого воспринима-

ется им как выражение позиции его носителя. Это демонстрируется на примере интерпретации Шевыревым псевдонимов О. И. Сенковского (Тю-тюнжду-оглу) и А. И. Герцена (Искандер).

В журнальной практике самого Шевырева явно прослеживается стремление реализовать провозглашаемые им принципы организации литературно-критического высказывания: все его крупные статьи подписаны фамилией автора. Однако реально его журнальная практика оказывалась богаче исповедуемых им принципов: Шевырев был не чужд такому приему «журнальной тактики», как использование псевдонимов.

Третий параграф данной главы посвящен исследованию литературной репутации самого Шевырева и проблеме рецепции его личности современниками. В этом разделе представлена попытка проследить процесс становления негативной репутации Шевырева, пришедшей на смену положительной оценке его личности и творчества.

Несмотря на отсутствие резкого мировоззренческого перелома в духовной биографии Шевырева 1830-х гг., именно середина этого десятилетия является переломной для его литературной репутации. Причин этому несколько. Одной из них является новая сфера публичной деятельности Ше-вырева— преподавание в Московском университете, в которой проявились непривлекательные черты индивидуально-психологического облика и публичного поведения Шевырева, способствовавшие «охлаждению» к нему. Вторая заключается в двойственном характере литературной деятельности Шевырева (журнального полемиста и ученого). Отнюдь не всегда гармоничное сочетание двух сфер его публичной деятельности — университета и журнала — также способствовало сложности восприятия его личности. В параграфе анализируется рецепция современниками (М. Погодиным, К. Аксаковым, Я. Гротом, П. Плетневым) психологической личности Шевырева, а также памфлет Белинского «Педант», где в карикатурно-заостренном виде были запечатлены личность и публичное поведение Шевы-рева. Особое внимание в этом контексте уделяется проблеме именования как средству создания литературной репутации и сравнению Шевырева с Тредиаковским, закрепившему негативную репутацию критика.

Не менее значительное влияние на формирование негативной репутации Шевырева оказала и общественно-литературная позиция, занятая критиком в середине 1830-х гг. Полемика с «торговой словесностью» обнаружила несовпадение его позиции с магистральными тенденциями развития русской литературы и культуры первой половины XIX века. В 1840-е гг. это противостояние усилилось идеологическим расхождением с революционно-демократическим течением русской общественно-политической мысли, что и стало в дальнейшем основной причиной однозначно-отрицательной оценки личности и творчества Шевырева.

В заключении подводятся основные итоги и намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Тридцатилетие активной творческой деятельности Шевырсва (от первых публичных выступлений в «Московском вестнике» (1827 г.) до положившего конец университетской карьере Шевырсва столкновения с гр. В. А. Бобринским (1857 г.)) приходится на время, отличающееся сложностью и разнообразием историко-культурного развития. Будучи активным участником различных сфер культурной жизни эпохи, живо реагируя на наиболее существенные изменения, происходящие в литературе и общественно-философской мысли, Шевырев неизбежно должен был определять свое отношение к происходящему. Собственную общественно-литературную позицию он выражал, как правило, четко и категорично, заостряя внимание на животрепещущих вопросах времени. Это делало его активным участником литературной полемики, репрезентантом определенного круга кульгурных идей, публичной личностью. Сложное и неоднозначное восприятие современниками личности Шевырева породило его негативную репутацию, обусловившую, наряду с идеологическими причинами, неизученность его литературной деятельности как целостной системы. В данной работе мы постарались восполнить этот пробел.

Сосредоточивая главное внимание на функционировании в творческом сознании Шевырева категории личности, мы продемонстрировали преемственность литературной концепции и общественной позиции позднего Шевырева по отношению к раннему 1ворчест ву и выявили основное направление его творческой и духовной эволюции. Использование категории личности оказалось продуктивным для построений Шевырева 1840-х гг.: исходя из соотношения общего и индивидуального, народа и личности, он создает концепцию истории русской литературы как постепенного выражения национального характера; включаясь в полемику о роли личности в русской истории и специфике русского понимания личности, Шевырев формулирует свое представление о русском характере. Анализ литературной личности и литературной репутации как проблем авторского сознания Шевырева позволил не только выяснить семантический объем данного понятия в построениях Шевырева, но и обнаружить историческую динамику осмысления данной категории в русском культурном сознании, свидетельствующую о переменах, совершавшихся в русской мысли 1830— 1840-х гг.

Увидев в процессах, происходящих в литературе и общественно-философской мысли 1830—1840-х гг., опасность формирования массовой культуры, ставящей под сомнение ценность личности, человеческой индивидуальности, Шевырев противопоставляет им культурную концепцию, в которой личность становится константой культуры; основным же механизмом существования культуры оказывается у него не движение по пути прогресса, а культурная преемственность. Важной составляющей концепции культурной преемственности Шевырева является национальный язык, состояние которого свидетельствует, по его мнению, о характере духов-

ной жизни общества и личности. Языковые наблюдения Шевырева обнаруживают связь с языковыми спорами начала XIX века и напрямую связаны с проблемой национальной самоидентификации русской культуры.

Существенный интерес представляет теоретический и методологический потенциал творчества Шевырева, в поисках которого обнаруживается сходство с идеями представителей литературной герменевтики. Это свидетельствует не только об определенной параллельности процессов выра-(ю1ки меюдлло! ии I умани 1арн01 о знания в России и Германии XIX века,

но и подтверждает справедливое наблюдение А. В. Михайлова о том, что в построениях представителей раннего этапа формирования отечественной науки о литературе содержится богатый идейно-методологический потенциал, не востребованный и во многом утраченный последующей академической научной традицией. Он до сих пор oстаётся недостаточно изученным. Анализ творчества Шевырева в этом контексте представляется нам одним из перспективных направлений дальнейшего исследования.

Список публикаций:

1. Бознак О. А. Пушкин в творческом сознании С. П. Шевырева // Тезисы четырнадцатой Коми республиканской молодежной научной конференции. Т. I. Сыктывкар, 2000. 0,05 п.л.

2. Бознак О. А. Проблема взаимоотношения личности художника и народа в эстетике С. П. Шевырева 1840-1850-х годов // Литература и философия: Сборник научных статей. СПб., 2000. 0,2 п.л.

3. Бознак О. А. Проблема взаимоотношений светской и духовной словесности в осмыслении С. П. Шевырева // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Межвузовский сборник научных трудов памяти профессора В. А. Западова. СПб.; Самара, 2001. 0,5 п.л.

4. Бознак О. А. Формирование концепции русского характера у С. П. Шевырева // Русский язык и культура северного Предуралья: Материалы межвузовской научной конференции. Сыктывкар, 2002.0,2 п.л.

5. Бознак О. А. Русская литературная критика начала XIX века и проблемы духовного самопознания народа // Духовно-нравственное развитие личности учащихся в процессе филологического образования: Материалы Вторых педагогических чтений. Сыктывкар, 2003. 0,3 п.л.

6. Бознак О. А. «Русское воззрение» в трудах С. П. Шевырева // Историко-литературный сборник: Материалы «Герценовских чтений» 2002 года. СПб., 2003. 0,3 п.л.

№-8 0 31

Отпечатано в РТП ООО «САГА» Санкт-Петербург, 196135, ул. Красуцкого, 4-а тел./факс (812) 373-56-05 Формат 60x90/16. Тираж 100 чкч Подписано в печать 16.04.2004

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бознак, Ольга Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЛИТЕРАТУРНО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ШЕВЫРЕВА КОНЦА 1820 - 1830-Х ГГ.

1.1. Категория индивидуального и личность автора в литературной критике Шевырева конца 1820-1830-х гг.

1.2. Идеальное и действительное в эстетике раннего Шевырева. Формирование категории исторического. Представление о природе поэзии и поэта.

1.3. Соотношение этического и эстетического начал в художественном произведении.

1.4. Проблема поэтического языка и перевода.

1.4.1. Языковые споры в России начала XIX века и стилистические опыты Шевырева.

1.4.2. Проблема идеального перевода.

1.5. Методологические поиски Шевырева в контексте формирования литературной герменевтики в Германии XIX века.

ГЛАВА 2. ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКАЯ И ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ШЕВЫРЕВА 1840 ГГ.

2.1. Метод культурно-исторической интерпретации в литературно-критической практике Шевырева начала 1840-х гг.

2.1.1. Культурно-историческая и психологическая интерпретация личности и творчества А.С. Пушкина.

2.1.2. Культурно-историческая интерпретация романа М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени".

2.1.3. "Мертвые души" Н.В. Гоголя: личность автора и художественное изображение действительности.

2.2. Место "Истории русской словесности, преимущественно древней" в литературной деятельности Шевырева 1840-1850 гг.

2.2.1. Концепция народного характера в «Истории русской словесности».!

2.2.2. Интерпретация богатырского эпоса и произведений древнерусской словесности в контексте споров второй половины 1840-х гг.

2.2.3. Личность древнерусского книжника.

2.3. Концепция современной русской словесности.

2.3.1. Индивидуальный авторский стиль и "Словарь солецизмов".

2.3.2. О переводе "Одиссеи" Жуковского.

2.3.3. Духовная словесность середины XIX века в осмыслении С.П.

Шевырева.

2.4."Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь" в контексте литературной деятельности С.П. Шевырева 1840-х гг.

2.4.1.Исторические воспоминания в путевых очерках Карамзина и

Поездке" Шевырева.

2.4.2. Нилосорская пустынь.

ГЛАВА 3. ЛИТЕРАТУРНАЯ ЛИЧНОСТЬ И ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕПУТАЦИЯ КАК ПРОБЛЕМА АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ ШЕВЫРЕВА И РЕЦЕПЦИИ

ЕГО ЛИЧНОСТИ РУССКОЙ КУЛЬТУРОЙ.

3.1. Литературная личность в осмыслении Шевырева.

3.2. Имя и псевдоним.

3.3. Литературная репутация Шевырева.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Бознак, Ольга Анатольевна

Еще в 1889 году К.Н. Бестужев-Рюмин, размышляя о литературной судьбе С.П. Шевырева, заметил: "Беспристрастная биография и оценка Шевырева были бы очень ценным вкладом в историю русской литературы"1. Такого исследования в отечественной науке о литературе до сих пор нет, а между тем изучение литературного наследия Шевырева является одной из актуальных проблем современного литературоведения. Едва ли не самой главной причиной неизученности литературной деятельности Шевырева является устойчивый комплекс идеологических представлений о нем как об авторе не достойном серьезного внимания.

Одним из первых предпринял опыт серьезного изучения творчества Шевырева М.И. Аронсон. В предисловии к книге стихов Шевырева, вышедшей в 1939 году, исследователь прибегнул к делению его творчества на ранний, либеральный период и поздний, реакционный, что представлялось единственной возможностью частично "спасти" и сделать предметом серьезного анализа наJ следие этого автора." Позже Ю.В. Манн посвятил раннему Шевыреву главу книги "Русская философская эстетика", закрепив противопоставление "двух Шевыревых."3 Так в немногочисленной исследовательской литературе сформировался устойчивый стереотип деления его творчества на два периода: ранний -20-30-е гг. и поздний - 40-50-е гг. Деятельность первого периода оценивалась преимущественно положительно. Здесь Шевырев представал как интересный поэт, передовой критик, автор ярких и новаторских трудов по истории и теории мировой литературы. Второй период выступал полной противоположностью первому: в 40-е гг. Шевырев - реакционный критик, противящийся всему новому и свежему в литературе, историк литературы с богатейшим запасом филологических знаний, но фактически превращающий историю поэзии в историю

ЖМНП. 1889. Апр. С. 390.

2Аронсон М. Поэзия С.П. Шевырева//С.П. Шевырев. Стихотворения. Л., 1939. С. V-XXXII.

3Манн Ю.В. Русская философская эстетика (1820-1830 годы). М„ 1969. С. 149-190. церкви, поддерживающий своими трудами теорию "официальной народности". Поэтому "молодому Шевыреву" повезло больше: рассмотрению философско-эстетических взглядов, литературной критики и публицистики Шевырева 20-30-х гг., кроме указанных выше работ М.И. Аронсона и Ю.В. Манна, посвящены статьи Н.В. Питолиной4, кандидатская диссертация В.А. Мартынова5. Анализ поэзии Шевырева (тоже преимущественно этого периода), представлен в статье М.И. Аронсона, а также в работах Н.И. Мордовченко, Л.Я. Гинзбург, Е.А. Май-мина, В.В. Кожинова6. К творчеству Шевырева второй половины 1820 - начала 30-х гг. исследователи нередко обращались в контексте изучения его творческих контактов с Пушкиным.7 Проблеме саморефлексии поэзии Шевырева на фоне пушкинской традиции посвящена статья В.Н. Топорова8.

Литературное наследие Шевырева 1840-50-х гг. долгое время оставалось практически не изученным, однако в последнее десятилетие появился ряд исследований, авторы которых обращаются к этому периоду творчества. Это статьи Е.И. Анненковой, В.А. Кошелева, К.Ю. Лаппо-Данилевского, В.М. Марковича, A.M. Пескова, монография Ф.А. Петрова.9 В работах названных исследо

4Питолина Н.В. Эстетическая позиция журнала "Московский наблюдатель" (1835-1837) // Вопросы истории и теории русской литературной критики XIX века. Курск, 1981. С. 54-67.

5Мартынов В.А. С.П. Шевырев и русская литературная критика 1820-1830-х гг. Автрореф. дисс. на соиск. степ. к. ф. н. Л., 1988.

6 Мордовченко Н.И. Веневитинов и поэты-любомудры // История русской литературы. Т. VI. М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1953. С. 448-459; Гинзбург Л.Я. О лирике. М.; Л.: Сов. писатель, 1964. С. 55-71; Она же. Русская поэзия 1820-1830-х годов // Поэты 1820-1830-х годов. Л.: Сов. писатель, 1972. Т. I. С. 5-66. Маймин Е.А. Русская философская поэзия: Поэты-любомудры, А.С. Пушкин, Ф.И. Тютчев. М.: Наука, 1976. 190 е.; Кожинов В.В. О поэтах тютчевской плеяды. // Поэты тютчевской плеяды. М., 1982.

7 Аронсон М.И. "Конрад Валленрод" и "Полтава" (К вопросу о Пушкине и московских любомудрах 20-х -30-х годов) // Временник Пушкинской комиссии. М.; Л.: Наука, 1936. Т. 2. С. 43-56; Маймин Е.А. Философская -поэзия Пушкина и любомудров // Пушкин. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1969. Т. 6. С.57-68.; Он же. Стихотворение С.П. Шевырева "Послание к Пушкину" // Проблемы пушкиноведения: Сб-к науч. трудов / Под ред. Е.А. Маймина. - Л.: Изд-во ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1975. С. 159-168; Осповат А.Л. К литературным отношениям Пушкина и С.П. Шевырева // Проблемы пушкиноведения: Сб-к науч. трудов / Под ред. Л.С. Сидякова. - Рига.: Изд-во ЛГУ им. П. Стучки, 1983. С. 57-65.

8 Топоров В.Н. О стихотворении Шевырева "/Пушкину/" и античной параллели к нему. // Лотмановский сборник-2. М„ 1997, с. 224-243.

9 Анненкова Е. И. Н.В. Гоголь и С.П. Шевырев (Эстетическое и духовное. Проблема взаимодействия). - Гоголевский сборник. СПб., 1993. С. 152-173; Кошелев В.А. Славянофилы и официальная народность // Славянофильство и современность. СПб., 1994. С. 122-135; Лаппо-Данилевский К.Ю. Шевырев и Винкельман // Русская литература. 2002. № 2. С. 3-27; № 4. С. 61 - 88; Маркович В.М. Литературно-критическая позиция С.П. Шевырева в 1820-1840-х годах. /Рукопись/; Песков A.M. У истоков философствования в России: Русская идея С.П. Шевырева. // Новое литературное обозрение. 1994. № 7. С. 123-139; Петров Ф.А. С.П. Шевырев - первый профессор истории российской словесности в Московском университете. М., 1999. 58 с. вателей предметом внимания становятся самые разные проблемы: своеобразие литературно-критической позиции Шевырева (В.М. Маркович*, В.А. Мартынов), историко-литературная и преподавательская деятельность (Ф.А. Петров), формирование философских и идеологических категорий русского национального самосознания (A.M. Песков10), история творческих и духовных взаимоотношений с Гоголем (Е.И. Анненкова), но несмотря на это, творчество Шевырева данного периода остается изученным лишь фрагментарно. А между тем, разнообразие направлений деятельности позднего Шевырева: критика, наука, общественно-педагогическая деятельность; его вовлеченность в общественно-идеологическую полемику о специфике и путях развития русской культуры -делают необходимым изучение его личности и творчества в широком общественно-литературном контексте. Такого исследования личности и творчества Шевырева на сегодняшний день нет, чем и обусловлена актуальность диссертации.

Начиная с конца 80-х гг. XX века, справедливость противопоставления раннего Шевырева позднему неоднократно подвергалась сомнению (В.А. Ко-шелев), отмечалось, что подобное деление не разрешает проблемы изучения Шевырева (В.А. Мартынов). Действительно, несмотря на видимые различия, во взглядах Шевырева 20-30 и 40-50 гг. достаточно четко прослеживаются общие основания. Выявить их и, одновременно, проследить эволюцию философско-эстетических взглядов критика необходимо для изучения литературной деятельности позднего Шевырева. Этой установкой определяется то, что объектом исследования в данной работе наряду с литературно-критическими, историко-литературным, публицистическим и художественным наследием Шевырева 1840-50 гг. становятся наиболее показательные философско-эстетические, критические и историко-литературные сочинения 1820-30-х гг. Предметом иссле Автор искренне признателен В.М. Марковичу за любезно предоставленную возножность ознакомиться с рукописью его работы.

10 Кроме указанной выше работы, к исследованию этой проблемы автор обращается и в других статьях: Песков A.M. У истоков русского философствования: шеллингианские таинства любомудров // Вопросы философии. 1994. № 5. С. 89-100. дования является становление и дальнейшая эволюция в творчестве Шевырева основных категорий и принципов литературно-критического и историко-литературного анализа в их соотношении с творческой и мировоззренческой эволюцией автора и процессом духовного самоопределения русской культуры середины XIX века.

В работе выдвигается положение о доминировании в философско-эстетических взглядах и историко-литературной концепции Шевырева идеи личности. В эстетическом плане творческое становление Шевырева приходится на время осмысления и утверждения в русской культуре ценностей и категорий романтического сознания, главной из которых явилась личность, человеческая индивидуальность. Более того, деятельность Шевырева совпадает с процессом оформления и словесного закрепления понятия личности в русской культуре. Анализируя этот процесс, акад. В.В. Виноградов отмечал, что именно понятие личности стало в 40-е гг. XIX века "сердцевиной семантической системы интеллигентского языка" и сосредоточило в себе проблемы духовного самоопределения русской культуры". Эмоциональная и смысловая насыщенность данной категории у Шевырева, продуктивность ее использования в философско-эстетических, методологических и историко-культурных построениях - все это послужило основанием для того, чтобы сделать формирование, смысловое наполнение и реализацию категории личности в творчестве Шевырева главным предметом исследования. В этой связи не мог быть не поставлен вопрос о реальной исторической и литературной личности самого Шевырева и рецепции ее современниками.

Проблема литературной личности Шевырева в контексте данного исследования актуальна еще и потому, что сложившаяся еще при жизни автора негативная литературная репутация является одной из главных причин неизученности его творчества. Уже в конце XIX века К.Н. Бестужев-Рюмин связывал "забвение" Шевырева с его негативной репутацией. В.А. Кошелев справедливо под Виноградов В.В. История слов. М„ 1999. С. 296. черкнул, что в случае с Шевыревым мы имеем дело с характерным для русской общественной мысли процессом подмены живого и сложного явления символом или мифом.12 Поэтому опыт объективного исследования творчества позднего Шевырева может быть предпринят только с учетом его личности, его индивидуального духовного опыта, литературного облика, что предполагает осмысление таких актуальных, но мало изученных проблем современного литературоведения как литературная личность и литературная репутация.

В связи с указанными моментами, целью настоящей работы является анализ литературной деятельности Шевырева 1840-1850-х гг. в контексте духовной и творческой эволюции автора.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- проанализировать философско-эстетические взгляды Шевырева 18201830-х гг.

- выявить основные направления и охарактеризовать специфику литературной деятельности Шевырева 1840-1850-х гг.

- исследовать роль категории личности в авторском сознании и ее функционирование в общественно-литературной деятельности Шевырева.

- рассмотреть методологические поиски Шевырева в контексте становления отечественного литературоведения и процесса формирования литературной герменевтики в Германии

- реконструировать отдельные черты литературной личности и биографии Шевырева и выявить факторы, определившие специфику восприятия его личности и формирование литературной репутации.

Научная новизна исследования заключается в рассмотрении творчества Шевырева в контексте отечественного и европейского процесса осмысления специфики и формирования методологии гуманитарного знания XIX века. 18301840-е гг. в истории русской науки являются временем становления целого ряда

Кошелев В. А. Славянофилы и официальная народность. С. 126. филологических дисциплин: лингвистики, фольклористики, литературоведения. Отечественными исследователями отмечено место Шевырева в становлении русской фольклористики (М.К. Азадовский) и, в особенности, исторической школы в литературоведении (Ю.В. Манн). Однако, на наш взгляд, его методологические искания, определившие специфику литературно-критической и историко-литературной деятельности, должны быть соотнесены и с другими направлениями методологических поисков не только в России, но и в Европе. А.В. Михайлов, характеризуя "предысторию" литературной науки начала XIX века, отмечал ее "нерасчлененный", "синтетический" характер и указывал, что в построениях представителей раннего этапа развития литературной науки обнаруживается богатый концептуальный и методологический потенциал, не востребованный и утраченный впоследствии академической наукой.13 Он же указывает и на сходство литературно-философских концепций, оформившихся в начале XIX века в Германии и России. У Шевырева такой концептуально-методологический потенциал несомненно присутствует. Исследователи разных областей литературной деятельности Шевырева неоднократно отмечали существенность теоретической составляющей в его творчестве (Л.Я. Гинзбург, Ю.В. Манн, Е.А. Маймин, Е.Г. Эткинд,). В его методологических исканиях, связанных с выработкой "исторической поэтики", прослеживаются, на наш взгляд, параллели с поисками представителей литературной герменевтики XIX века в Германии - Ф. Шлейермахером и В. Дильтеем, исходившими в своих построениях из комплекса романтических представлений об уникальности каждой творческой личности и каждой исторической эпохи. Ими была осознана проблема исторической, эстетической и психологической дистанции, отделяющей культурные эпохи прошлого от современности и поставлена проблема возможности познания и адекватной интерпретации чужого - индивидуального и коллективного - духовного и эстетического опыта. Современные исследователи ь Михайлов А.В. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры: Очерки из истории филологической науки. М., 1989. С. 65. указывают на то, что в отечественной филологической традиции есть последователи герменевтического метода Дильтея.14 Однако опыт выявления источников литературной герменевтики в отечественной научной и литературно-критической традиции XIX века еще не предпринимался. А между тем в русском литературном процессе начала XIX столетия прослеживаются тенденции, явно перекликающиеся с установками литературной герменевтики. Литературная деятельность Шевырева представляет в этом контексте значительный интерес.

Важно и то, что процесс осмысления литературы в России именно в эту эпоху приобрел неразрывную связь с процессом национального самоопределения культуры и личного духовного самоопределения пишущего (ученого, критика) и стал осмыслялся в качестве такового. А одна из важнейших установок герменевтического метода - установка на личное самопонимание исследователя в процессе герменевтического познания*5. .

Предмет исследования определяет его методологию. В основу работы положен историко-литературный подход к изучению творчества автора в сочетании с историко-функциональным анализом литературной репутации писателя и рецепции его литературной личности современниками.

Методологической основой диссертации послужили работы отечественных ученых, посвященные изучению возникновения и раннего этапа развития русской науки о литературе (А.В. Михайлов, Ю.В. Манн), истории русской фольклористики (М.К. Азадовский), русской литературной критики XIX века (Н.И. Мордовченко, Б.Ф. Егоров, Ю.В. Манн), истории эстетических учений в России (Ю.В. Манн, З.А. Каменский). Исследование понимания Шевыревым роли критики в общественно-литературном процессе, функции критика и задач, стоящих перед ним, актуализирует изучение литературно-критической практики автора в аспекте восприятия и интерпретации литературного произведения. нЛяПушкина Е.И. Введение в литературную герменевтику. СПб., 2002.

Г.-Г. Гадамер определяет понимание не только как выявление смысла, но и как самопонимание // Гадамер Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 285.

Проблема интерпретации непосредственно соотносится с вопросом о методологических поисках Шевырева и параллелях его творческого метода с поисками представителей немецкой литературной герменевтики XIX века. Исследование этих вопросов осуществляется с опорой на исследования Ю.Б. Борева, В.Е. Ха-лизева, П.П. Гайденко, В.В. Бибихина, А.В. Михайлова, Г.-Г. Гадамера, представителей школы рецептивной эстетики. Проблема исследования литературной личности и литературной репутации осмысляется с опорой на труды Ю.Н. Тынянова, И.Н. Розанова, Ю.М. Лотмана, А.И. Рейтблата.

Теоретическая значимость работы. Предложенная концепция литературной деятельности Шевырева уточняет представление о месте этого критика в историко-литературном процессе середины XIX века, расширяет знания о методологических поисках раннего этапа развития литературной науки в России, корректирует представление о личности Шевырева.

Практическая значимость исследования. Материалы и результаты исследования могут быть использованы в вузовских курсах истории русской литературы XIX века, истории русской литературной критики, при разработке спецкурсов, посвященных истории русской литературы и литературной науки XIX века, а также подготовке к изданию наследия С.П. Шевырева.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были изложены в докладах на региональных и всероссийских конференциях, проходивших в Санкт-Петербурге (2000, 2002, 2003) и в Сыктывкаре (1999, 2002, 2003). По материалам диссертации опубликовано 6 работ.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Литературная деятельность С.П. Шевырева 1840-1850-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тридцатилетие активной творческой деятельности Шевырева (от первых публичных выступлений в "Московском вестнике" (1827 год) до злополучного столкновения с гр. В.А. Бобринским, положившего конец университетской карьере Шевырева (1857 год), приходится на время, отличающееся сложностью и разнообразием тенденций развития русской культуры.

Начало литературной деятельности Шевырева - конец 1820-х - середина 1830-х гг. - время активного усвоения и переработки опыта европейского романтизма, философско-эстетических исканий и вместе с тем - это время активной социализации литературы. Второй период - конец 1830-х - 1840-е гг. - время напряженного интереса к социально-политическим проблемам, оформления и размежевания западничества и славянофильства, выработки материалистической эстетики и новых форм и принципов художественного творчества.

Будучи активным участником различных сфер культурной жизни эпохи, живо реагируя на наиболее существенные изменения, происходящие в литературе и общественно-философской мысли, Шевырев неизбежно должен был определять свое отношение к происходящему. Свою общественно-литературную позицию он выражал, как правило, четко и категорично, заостряя внимание на животрепещущих вопросах времени. Это делало его активным участником литературной полемики, репрезентантом определенного круга культурных идей, публичной личностью.

Личность, будучи вовлеченной в сферу публичности, неизбежно становится сама (а не только представляемый ею круг идей) фактом культурной жизни, объектом культурной рецепции. Сложное и неоднозначное восприятие современниками личности Шевырева породило его негативную репутацию, которой, наряду с идеологическими причинами, объясняется неизученность его литературной деятельности. В данной работе мы постарались восполнить этот пробел.

Литературная деятельность Шевырева 1840-1850-х гг. не может быть адекватно осмыслена без учета раннего творчества (1820-1830), ибо его историко-культурная концепция и общественно-литературная позиция этого периода является закономерным следствием творческой и мировоззренческой эволюции автора. Поэтому нами был предпринят опыт выявления философско-эстетических категорий и методологических поисков, предопределивших своеобразие литературно-критического и историко-литературного творчества Шевырева 1840-1850-х гг.

Охарактеризовав раннее творчество Шевырева, мы пришли к выводу о доминировании категории личности в его философско-эстетическом сознании и попытались проследить характер функционирования данной категории в историко-литературных построениях Шевырева 1840-1850-х гг., а также в сфере общественно-литературной деятельности этого периода. Последовательный анализ функционирования категории личности позволил продемонстрировать преемственность историко-литературной концепции и общественно-литературной позиции позднего Шевырева по отношению к раннему творчеству и выявить основное направление его творческой и духовной эволюции.

Использование категории личности оказалось продуктивным как для литературно-критических, так и для историко-литературных построений Шевырева 1840-х гг.: исходя из соотношения общего и индивидуального, народа и личности, он выстраивает концепцию истории русской литературы как постепенного выражения национального характера. Включаясь в полемику о роли личности в русской истории и специфике русского понимания личности, развернувшуюся в 1847 году между западниками о славянофилами, Шевырев на основе интерпретации богатырского эпоса и произведений древнерусской литературы создает свою концепцию национального характера.

Начиная с 1830-х гг. понятие личности становится важным элементом культурной концепции Шевырева. Увидев в процессах, происходящих в литературе и общественно-философской мысли 1830-1840-х гг. опасность формирования массовой культуры, ставящей под сомнение ценность личности, человеческой индивидуальности, он противопоставляет этим процессам культурную концепцию, в которой личность становится константой культуры, основным же механизмом существования культуры является у Шевырева не движение по пути прогресса, а культурная преемственность.

Важная составляющая культурной концепции Шевырева - национальный язык, состояние которого свидетельствует, по его мнению, о характере духовной жизни общества и личности. Языковые наблюдения Шевырева обнаруживают связь с языковыми спорами начала XIX века и напрямую соотносятся с проблемой национальной самоидентификации русской культуры.

С понятием личности связано и осмысление таких важных для авторского сознания Шевырева проблем, как соотношение личности автора и художественного текста, литературной личности и литературной репутации, имени и псевдонима. Анализ литературной личности и литературной репутации как проблем авторского сознания Шевырева позволил не только выяснить семантический объем категории личности в его построениях, но и обнаружить историческую динамику осмысления данной категории в русском культурном сознании, свидетельствующую о переменах происходивших в русской мысли 1830-1840-х гг.

Обнаружившийся уже в 1830-е и четко обозначившийся в 1840-е гг. культурный и идеологический антагонизм позиции Шевырева по отношению к новому типу культурного сознания 1840-х гг. спровоцировал формирование негативной репутации позднего Шевырева. В данной работе мы попытались проследить процесс оформления и выявить основные причины ее появления. Очевидно, что проблема литературной личности и репутации Шевырева требует дальнейшей более глубокой разработки.

Существенный интерес представляет теоретический и методологический потенциал творчества Шевырева, в поисках которого обнаруживается сходство с идеями представителей литературной герменевтики. Это свидетельствует не только об определенной параллельности процессов выработки методологии гуманитарного знания в России и Германии XIX века, но и подтверждает справедливое наблюдение А.В. Михайлова о том, что в построениях представителей раннего этапа отечественной науки о литературе содержится богатый идейно-методологический потенциал, не востребованный и во многом утраченный последующей академической научной традицией. Он до сих пор остается недостаточно изученным.551 Анализ творчества Шевырева в этом контексте представляется нам одним из перспективных направлений дальнейшего исследования.

551 Михайлов А.В. Проблемы исторической поэтики в истории немецкой культуры. М.,

1989.

Список научной литературыБознак, Ольга Анатольевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. К Отечественным Запискам// Москвитянин. 1841. Ч. III. № 6. С. 509-510.

2. Стихотворения графини Е. Ростопчиной. СПб., 1841 // Москвитянин. 1841. Ч. IV. №. 7. С. 171-182.

3. Сто русских литераторов. Издание книгопродавца А. Смирдина. Том второй. СПб., 1841 // Москвитянин. 1841. Ч. IV. № 8. С. 468-484.

4. Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI // Москвитянин. 1841. Ч. V, № 9. С. 236-270.14. "Ратибор Холмоградский". Сочинение Александра Вельтмана. М., 1841 // Москвитянин. 1841. Ч. V. № 10. С. 424-443.

5. Ответ г-ну Вельтману // Москвитянин. 1841. Ч. VI. № 12. С. 433-444.16. "Непостижимая", Владимира Филимонова. СПб., 1841 //Москвитянин. 1841. Ч. VI. № И. С. 171-175.

6. Русская беседа. Собрание сочинений русских литераторов, издаваемое в пользу А. Ф. Смирдина. Том I. СПб., 1841 // Москвитянин. 1841. Ч. VI. № 11. С.176-180.

7. Стихотворения воспитанника V класса Виленского дворянского института Юлия Миньятта. Вильно, 1841 //Москвитянин. 1841. Ч. V. № 11. С. 180-183.

8. Взгляд на современное направление русской литературы (Вместо предисловия ко второму году "Москвитянина") Статья первая. Сторона черная // Москвитянин. 1842. Ч. I. № 1. С. I-XXXII.

9. Взгляд на современную русскую литературу. Статья вторая. Сторона светлая. (Состояние русского языка и слога) // Москвитянин. 1842. Ч. II. № 3. С. 153-191.

10. Критический перечень произведений русской словесности за 1842 год // Москвитянин. 1843. Ч. I. № 1. с. 274-298; № 2 . С. 565-580; № з. с. 175-194.

11. Обозрение словесности русской за 1843 год (Продолжение) // Москвитянин. 1843. Ч. V. № 10. С. 435-454; Ч. VI. № 11. С. 161-178.

12. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою Коммиссиею. СПб., 1841 // Москвитянин. 1842. Ч. I. № 1. С. 217-246.

13. Mathilde. Memoires d' une jeune femme, par Eugene Sue. Paris, 1841 // Москвитянин 1842. 4. 1. №2. С. 602-618.

14. Первая седмица Великого Поста для приготовляющихся к исповеди и причащению Святых Тайн. М., 1842. Страстная седмица. М., 1841. - Светлая седмица. М., 1842 // Москвитянин. 1842. Ч. И. № 4. С. 489-506.

15. Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. Гоголя. М., 1842. // Москвитянин. 1842. Ч. IV. № 7. С. 207-228; № 8. С. 346-376.

16. О выходе в свет стихов Милкеева // Москвитянин. 1842. Ч. IV. № 8. С. 400404.28. "Денница", литературная газета, посвященная словенским предметам, издаваемая П. Дубровским. Варшава, 1842 // Москвитянин. 1842. Ч. V. № 9. С. 166-178.

17. Очерки Московской жизни. П. Вистенгофа. М., 1842 // Москвитянин. 1843. Ч. IV. №7. С. 142-149.

18. Полное собрание летописей. Том второй. Ипатьевская летопись. СПб., 1843 // Москвитянин. 1843. Ч. VI. № 12. С. 425-453.

19. Переводы из Горация. А. Фета // Москвитянин. 1844. Ч. 1. № 1. С. 27.

20. Слова и речи Синодального члена Филарета митрополита Московского // Москвитянин. 1846. Ч. l.№ 1.С. 181-224.

21. Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым. СПб., 1846 // Москвитянин. 1846. Ч. 1. № 2. С. 163-191; № 3. С. 176-188.

22. Начертание жития и деяний Никона, патриарха Московского и всея России. Сочинение Новоспасского первоклассного ставропигального монастыря архимандрита Аполлоса. М., 1846 // Москвитянин. 1846. Ч. II, № 3. С. 189-191.

23. Выбранные места из переписки с друзьями Н. Гоголя // Москвитянин. 1848. Ч. l.№ 1. Критика. С. 1-29.

24. Очерки современной русской словесности // Москвитянин. 1848. Ч. 1, № 1, Критика. С. 30-54; Ч. II. № 4. Критика. С. 83-104.

25. Ответы // Москвитянин. 1848. Ч. И. № 4. Критика. С. 105-126.

26. Словарь солецизмов, варваризмов и всяких измов современной русской литературы// Москвитянин. 1848. Ч. 1. №. 1 Критика. С. 55-67.

27. Очерки жизни московского архиепископа Августина. С приложениями и портретом. М., 1848 //Москвитянин. 1848. Ч. VI. № 11. Критика. С. 94-104.

28. Стихотворения В. Жуковского. Издание пятое. Том осьмой. Одиссея. I-XII песни. СПб., 1849. (Статья 1-я) // Москвитянин. 1849. Ч. 1 № 1. кн. 1. отд. 4. С. 41-48.

29. Парижские эскизы. Визит к Бальзаку. // Москвитянин. 1841. Ч. I. № 2. С. 357383.

30. Русские художники в Риме (Из путевых записок 1840 г.) // Москвитянин. 1841. Ч. VI. № 11. С. 134-161.

31. Поездка в Кирилло-Белозерский Монастырь. Вакационные дни профессора С. Шевырева в 1847 году. В двух томах. (С 25-ю литографированными рисунками) М. 1850.

32. Троицкая Лавра. Отрывок. (Из вакационных дней профессора Шевырева.) // Москвитянин. 1848. Ч. II. № 3. Проза. С. 3-36.

33. Нилосорская пустынь. // Московские ведомости. 1850. № 42; а также: Москвитянин. 1850. Ч. II. № 7. отд. V. С. 139-149.

34. Публицистика и философские фрагменты:

35. Взгляд русского на современное образование Европы. // Москвитянин. 1841. Ч. I. № 2. С. 219-296.

36. Христианская философия. Беседы Баадера. // Москвитянин. 1841. Ч. III, № 5. С. 378-437.

37. Декартово: Cogito, ergo sum, где находится и откуда прямо извлекается? // Москвитянин 1845. Ч. II. № 2. Смесь. С. 57-58.

38. Извлечение из писем к г. Министру Народного Просвещения, из Минхена, от 14 (26) Окт. и 8 (20) Нояб. 1839 г. //ЖМНП. 1840. Ч. 25.1. Научные труды:

39. Теория смешного, с применением к русской поэзии. // Москвитянин. 1851. 4.1. № I. Кн. I. Отд. I. С. 106-120; № III. Кн. 1. Отд. I. С. 373-385.

40. Новые известия о Флорентийском соборе, извлеченные из Ватиканской рукописи. // ЖМНП. 1841 Ч. 29. Отд. II. С. 60-78.

41. Антикритика. Дополнительные сведения к статье моей: Новые известия о флорентийском соборе, извлеченные из Ватиканской рукописи. (Ответ г-ну Булгарину). // Москвитянин. 1841. Ч. III. №. 6. С. 498-509.

42. Введение в историю русской словесности. // Москвитянин. 1844. №. 1. С. 219-240; № 2. С. 534-559; № 3. С. 118-139; № 4. С. 305-324; № 8. С. 285-317.

43. Отрывок из вступительной лекции проф. Шевырева в историю русской словесности, преимущественно древней. // Москвитянин 1845. Ч. I. № 1. Моск. Летопись. С. 7-17.

44. История русской словесности, преимущественно древней. XXXIII публичные лекции Ст. Шевырева, о. профессора Московского университета. Т. 1.4. 1 (лекц. I-V); Т. 1. Ч. 2. (лекц. VI-X). М., 1846.

45. Антикритика. Ответы на рецензии первых двух выпусков книги "История русской словесности, преим. древней". // Москвитянин. 1848. Ч. I. № 1. Критика. С. 95-142; Ч. II. № 4. Критика. С. 105-126.

46. Общий взгляд на историю искусства и поэзии в особенности. Первая публичная лекция 7/XII 1846. // Московский городской листок. 1847. № 3. Янв. С. И; №4. Янв. С. 15.

47. Обозрение древне-азиатской поэзии. Лекция десятая (из публичных лекций профессора Шевырева.) // Москвитянин. 1847. Ч. I. С. 235-244.

48. Очерки истории живописи итальянской, сосредоточенной в Рафаэле и его произведениях. Четыре публичные лекции, М., 1852.

49. Обозрение русской словесности в XIII веке. // Изв. Второго Отд. АН 1854. III. Вып. 2. СПб., 1854.

50. История Имп. Московского университета, написанная к столетнему его юбилею ординарным профессором русской словесности и педагогии Ст. Шевыревым, 1755-1855. М., 1855.

51. Storija della litteratura russa, per Stefano Sceviref e Giuseppe Rubini, Florenz, 1862.

52. Лекции о русской литературе, читанные в Париже в 1862 году С. П. Шевыревым (пред. Я. К. Грота). Спб., 1884. // Сб. отд. русс. яз. и слов. Т. XXXIII. № 5.

53. Еще несколько слов о статье г. Соловьева // Москвитянин. 1850. Ч. II. № 7. Кн. 1. Отд. IV. С. 85-88.

54. Биографический словарь профессоров и преподавателей Имп. Московского университета. II. М., 1855. С. 603-624.1. Педагогические сочинения:

55. Об отношении семейного воспитания к государственному. Речь, произнесенная в торжественном собрании Имп. Московского университета, 18 июня 1842. // Москвитянин. 1842. Ч. IV. № 7. С. 36-124.

56. Вступление в педагогию. Ординарного профессора Московского университета С. Шевырева. // ЖМНП. 1852. № 1. Оттиск. СПб., 1852.

57. О цели воспитания. //ЖМНП. 1852. № 3. Оттиск. СПб., 1852.1. Речи:

58. Речь, произнесенная в день празднования 50-1. юбилея Ярославского Демидовского лицея. Ярославль. 1856.

59. Речь, в память о Шиллере, сказанная в заседании Московского общества любителей российской словесности, 10 ноя./29 окт. РГ 1859. № 1.4. Нояб. Оттиск: М., 1859.1. Воспоминания, некрологи:

60. Князь Дмитрий Владимирович Голицын.// Москвитянин. 1844. Ч. III. № 5. С. 158-165. Оттиск: М., 1844.

61. Некролог Языкова. // Московский городской листок. 1847. № 6-7, 8./9. Янв.

62. Антон Антонович Прокопович-Антонский. (Посвящается всем воспитанникам университетского пансиона.) // Москвитянин. 1848. Ч. IV. № 8. Моск. Летопись. С. 190-206; Оттиск: М., 1848.

63. Некролог. Князь Алексей Григорьевич Щербатов. // Москвитянин. 1849. Ч. I. № 1. Отд. V. С. 25-36.1. Заметки, разные известия:

64. Бенефис г-на Мочалова. Представление Ромео и Юлии // Москвитянин. 1841. Ч. I. № 2. С. 596-601.

65. Шекспир о русских // Москвитянин. 1842. Ч. III. № 5. С. 93-96.

66. Отголоски. О новом происхождении имени славян и славянофилов // Москвитянин. 1848. Ч. II. №. 6. Внутренние известия. С. 29-32.

67. Юбилей пятидесятилетней литературной деятельности В.А. Жуковского // Москвитянин. 1849. Ч. II. № 5. Кн. I. Отд. 6. С. 26-31.

68. Замечание на замечание по поводу двух стихов в Борисе Годунове Пушкина // Москвитянин. 1854. т. IV. №. 13. Отд. 6. С. 45-56.

69. Типографическая библиотека в Москве // Московские ведомости. 1859. №. 258. 30. Окт. С. 1852; Спб. ведомости. 1860. №. 78. 12. Апрель. С. 390.

70. Статуя киевлянина, назначенная для фонтана в Москве // Москвитянин. Ч. I. № 1.С. 316-321.

71. Скульптура и мебель в одном ранге // Москвитянин. 1848. Ч. II. № 6. Внутренние известия. С. 40.

72. Выставка в залах Художественного училища // Москвитянин. 1848. Ч. III. № 6. Московская летопись. С. 46-48.

73. Горельефы Альтемпской урны // Москвитянин. 1849. Ч. I. № 1. кн. 1. отд. 3. С. 1-12.

74. Рафаэлевские картоны, принадлежащие А.Д. Лухманову // Московские ведомости. 1851. № 44. С. 377-378.

75. Рафаэлевские картоны ковров Ватиканских. Статья 2 // Московские ведомости. 1851. №45. С. 385-387.

76. Историческое описание Рафаэлевских картонов пр. Шевырева. Принадлежавших А.Д. Лухманову, перешедших Новикову. М., 1851.

77. Ответ на возражение графа С.Г. Строганова, по вопросу о Рафаэлевских картонах // Московские ведомости. 1851. № 48. С. 413-415;

78. Несколько слов по случаю последней статьи графа С.Г. Строганова // Московские ведомости. 1851. № 49. С. 422-423.

79. Ответ г-ну фон-Крузе // Московские ведомости. 1851. № 51. С. 457-458.

80. Рафаэлевские картоны ковров Ватиканских (Статья 3-я) // Московские ведомости. 1851. № 54. С. 474-477.

81. Заметки Московских ведомостей, или анализ акта философского сознания, завершившего прение о Рафаэлевских картонах // Москвитянин. 1851. Ч. III, отд. 2. С. 352-363.

82. Прибытие Джустиниани в Москву и его будущая импровизация. // Москвитянин. 1841. Ч. II. № 4. С. 594-596.

83. Последняя импровизация Джустиниани в Москве. Москвитянин 1841. Ч. II. № I. С. 322-324.

84. Пребывание Рубини в Москве. // Москвитянин. 1843.4. II. № 4. С. 577-587.

85. Слухи о будущих концертах. // Москвитянин. 1843. Ч. II. № 4. С. 587-588.

86. Несколько слов о Листе // Москвитянин. 1843. Ч. III. № 5. С. 316-321.

87. Приемные экзамены в Московском университете // Москвитянин. 1841.4. V.№9. С. 271-281.

88. Экзамены в Московском университете // Москвитянин. 1842. Ч. IV. № 8. С. 410-411.

89. Московская летопись//Москвитянин. 1841. Ч. I. № 2. С. 588-596.

90. Воскресная полночь в Кремле // Москвитянин. 1841. Ч. III. № 5. С. 320-332.

91. Слепец математик Серебряков // Москвитянин. 1848. Ч. I. № 1. Разные известия. С. 39-40.

92. Московская летопись за 1847-й год // Москвитянин. 1848. Ч. I. № 2. С. 1-39.

93. Г-жа Елиза Христиани, в Москве. (Моск. летопись за 1848-й год.) // Москвитянин. 1848. Ч. I. № 2. С. 40-42.

94. Русский праздник, данный в присутствии их Императорских Величеств, 9-го и 11-го апреля // Москвитянин. 1849. Ч. III. № 9. Кн. 1. Отд. 4. С. 26-31.

95. Обед данный князю Борису Дмитриевичу Голицыну, 10-го января // Москвитянин. 1850. Ч. I. № 2. Кн. 2. Отд. 5. С. 39-44.

96. Торжествующая Минерва, общенародное зрелище, представленное большим маскарадом в Москве 1763 года, генваря дня. Печатано при Имп. Моск. университете // Москвитянин. 1850. № 19. Отд. 3. С. 109-128.

97. Любопытные документы из портфели Миллера (I. Четыре эпиграмматические стихотворения Ломоносова, II. Письмо И.И. Шувалова, III. Два французские письма Богдановича, IV. Письмо П.А. Демидова) // Москвитянин.1854. Т. I. № 1-2. Кн. 12. Отд. 4. С. 1-10.

98. Из письма кн. П.А. Вяземского к А.Я. Булгакову из Венеции // Москвитянин. 1854. №5. Отд. 4. С. 11.

99. Сочинения Н.В. Гоголя, найденные после его смерти, М. 1855.

100. Мендельзон-Бартолди // Москвитянин. 1848. Ч. I. № 2. Разные известия. С. 46-48.жмнп1. ОЗ1. OP РНБопи гим1. РГАЛИ РО ИР ЛИ