автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.04
диссертация на тему: Народные группы и их место в политической системе КНДР в условиях глобальных перемен

Полный текст автореферата диссертации по теме "Народные группы и их место в политической системе КНДР в условиях глобальных перемен"

,<\ РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ^ЙНвГИТУТ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

"л

г

ЖЕБИН Александр Захарович

НАРОДНЫЕ ГРУППЫ И ИХ МЕСТО В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ КНДР В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛЬНЫХ ПЕРЕМЕН

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кондидата политических наук

Специальность 23.00.04 - Политические проблемы международных систем и глобального развития

МОСКВА 1997

Работа выполнена в Центре корейских исследований Института Дальнего Востока РАН.

Научный руководитель - член-корреспондент РАН

М. Л. Титаренко (ИДВ РАН)

Официальные оппоненты: - доктор исторических наук,

проф. Вл. Ф. Ли (Дипломатическая академия МИД РФ)

- доктор политических наук Г. С. .Яскина (Институт востоковедения РАН)

Ведущая организация - Институт международных экономических н политических исследований (ИМЭПИ) РАН.

Защита состоится " "_1997 г. в_часов на заседании

Специализированного Совета Д.002.54.01 Института Дальнею Востока РАН по адресу: Москва, Нахимовский пр-т, д. 32.

С диссертацией можно ознакомиться в Институте Дальнего Востока РАН.

Автореферат разослан " "_1997 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

к. и. н.

// {^----А. А. Козлов

1. Актуальность проблемы

В конце XX столетия в целом ряде стран Европы и Азии произошел сравнительно быстрый и бескровный отказ от социально-политической и экономической модели, получившей общепринятое название социалистической, или коммунистической и начался переход к либерально-демократической модели, за образец которой, как правило, берутся индустриально развитые страны.

Некоторые государства, руководство которых по-прежнему заявляет о приверженности социалистической модели развития с национальной спецификой, например, Китай, пытаются найти свои, особые пути адаптации к реальностям современного мира и активно решают проблемы экономической модернизации при сохранении господства традиционной политической элиты.

В то же время КНДР удалось, несмотря на драматические для этой страны перемены на международной арене (распад СССР, установление Южной Кореей дипломатических отношений с главными союзниками КНДР - СССР и КНР, практически полное прекращение помощи с их стороны Пхеньяну), и внутри страны (кончина бессменного руководителя партии и государства Ким Ир Сена, затяжной экономический спад, осложненный стихийными бедствиями) в целом сохранить политическую стабильность, идеологические и экономические основы режима. Более того, даже в условиях заметно осложнившейся для КНДР международной и внутренней обстановки северокорейские лидеры добиваются бесспорных дипломатических успехов (заключение рамочного соглашения США по ядерной проблеме, выход на прямые официальные контакты с Вашингтоном).

Пойдя на определенную либерализацию внешнеэкономических связей (начали реализоваться договоренности о строительстве в КНДР двух атомных реакторов в рамках соглашения с КЕДО, планы по созданию свободных экономических зон, в страну допущен южнокорейский капитал), руководители КНДР во внутренней политике не только не переходят к осуществлению назревших реформ, но напротив, под лозунгом строительства социализма "корейского образца" еще активнее проводят курс на сохранение однопартийной власти, всеобъемлющего жесткого государственно-

го контроля над экономикой и не допускают никаких проявлений инакомыслия.

Последние выступления нового лидера страны Ким Чен Ира нацеливают партийный и государственный аппарат, особенно пропагандистские службы на дальнейшую интенсификацию политико-идеологической и психологической обработки населения в духе государственной идеологии "чучхе". Предпринимаются попытки расширить и усилить функции различных силовых структур и социальный контроль в целом, заставить население и впредь жить по законам "осажденной крепости".

Анаши деятельности типичных для политической системы государств механизмов политического, идеологического и социального контроля, в том числе силовых структур, не дает полного ответа на вопрос о причинах довольно высокой степени устойчивости северокорейского режима, которую он демонстрирует в радикально изменившейся обстановке.

В этой связи большой практический и научный интерес представляет исследование ряда специфических факторов сохранения относительной стабильности в КНДР, выявление и анализ роли малоизвестных за пределами Кореи традиционных властных структур и методов их работы, которые активно используются режимом для сохранения своего господства и обеспечения контроля над обществом.

Насущная потребность оценки факторов стабильности северокорейского режима и перспектив использования некоторых традиционных механизмов политического и социального контроля, применяемых в настоящее время в двух частях Кореи, после возможного объединения страны вызвана также необходимостью прогнозирования возможных путей развития ситуации на Корейском полуострове. Такое прогнозирование представляется весьма актуальным для выработки адекватного внешнеполитического курса и успешного обеспечения национальных интересов России в Корее.

Актуальность выбранной темы подтверждает тот факт, что выявление и анализ факторов, обеспечивающих выживание североко-рснского режима, а также поиск возможных механизмов предотвращения социальной дезорганизации в ходе и после воссоединении страны в настоящее время оказались в центре внимания многих зарубежных политологов.

2. Предмет и цели исследования

Предметом исследования является эволюция некоторых механизмов политического и социального контроля в Корее с учетом воздействия глобальных перемен и острого соперничества двух корейских государств за доминирование на полуострове на примере народных (соседских) групп как низовой структуры властной пирамиды в политической системе КНДР. Дается сравнительный анализ этой структуры со схожими механизмами на Юге Корен. Цель диссертации - выявить место и роль групп как института массовой мобилизации, политического и социального контроля в политической системе КНДР в контексте крупных перемен в международной системе и ряда новых тенденций глобального развития.

Диссертация ставит задачу проанализировать деятельность таких организаций как традиционного института политического и социального контроля в Корее, выявить преемственность и новизну в поставленных перед ним задачах и в методах работы. Имеется ввиду исследовать основные функции соседских групп, в том числе те, которые способствуют сохранению существующего политического режима и социального строя и те, которые играют социально позитивную роль и могут оказаться общественно-полезными в ходе процессов модернизации в объединенной Корее.

Хронологические рамки данной работы ограничены в основном периодом 60-х - первой половины 90-х годов, когда деятельность соседских групп в обоих корейских государствах была подчинена интересам укрепления и стабилизации складывавшихся там политических режимов и массовой мобилизации населения на реализацию программ экономического развития.

3. Научная новизна и практическая значимость работы

Научная и практическая значимость диссертации заключается в том, что она является первой в российском и мировом корееведении попыткой комплексного анализа народных групп в КНДР, их сравнения с аналогичными структурами в Республике Корея, а также определения их возможных функций, отвечающим некоторым тенденциям глобального развития, в ходе возможного воссоединения страны и на последующих этапах. Предлагаемая до сих

г

пор оценка отдельных аспектов деятельности этих структур носит весьма фрагментарный и нередко идеологизированный характер.

В данной диссертации впервые предпринимается попытка обобщить и систематизировать имеющиеся в наличии данные по одному из наименее исследованных механизмов политического и социального контроля в двух корейских государствах.

Поскольку разработка этой темы ведется в основном корейскими специалистами, в научный оборот вводятся новые фактологические материалы, в том числе данные некоторых опросов и полевых исследований, доступные только на языке оригинала.

Значительное внимание уделено анализу не только охранительных, но и социально позитивных функций этих групп как адаптированной традиционной формы взаимодействия и взаимопомощи населения по месту жительства. Показывается, что группы выполняют роль важного канала обратной связи между населением и властными структурами.

Рассматриваются также возможные пути эволюции этих структур в объединенной Корее, прежде всего с учетом того обстоятельства, что похожие механизмы социального контроля и мобилизации населения существуют и в Республике Корея. В этой связи весьма важным в практическом плане представляется вывод о том, что в условиях возможных в будущем резких политических перемен и появления тенденций социальной дезорганизации, например, в ходе объединения страны, правящая элита может оказаться заинтересованной в дальнейшем использовании этого института. При условии необходимой трансформации с учетом ряда новых тенденций глобального развития он мог бы сыграть роль стабилизирующей социальной структуры и тем самым способствовать успешному протеканию процессов воссоединения и модернизации в Корее.

В диссертации впервые в российском корееведении содержится анализ выдвинутой во второй половине 80-х годов в КНДР теории "общественно-политического организма" как новой модели политической системы страны. Автор доказывает, что ее появление вызвано новыми тенденциями мирового развития и радика.тьными изменениями в глобальной и региональной системах международных отношений.

4. Методологическая н теоретическая основа исследования

Теоретико-методологической основой диссертации послужили системный подход к исследованию социальных, в том числе политических систем, структурно -функциональный аналш и теория политической культуры, а также крупные достижения российского востоковедения, особенно результаты исследований влияния традиций на структуры и формы функционирования нынешних политических режимов странах Востока.

Последнее тем более необходимо учитывать, поскольку применение методов и инструментария современной политической науки, имеющих преимущественно западное происхождение, для анализа политических реалий стран Востока, неизменно ставит перед исследователями немало трудностей.

Вместе с тем достижения и методы современной политологии, содержащиеся в трудах Г. Алмонда, Д. Истона, Т. Парсонса, С. Уайта позволили существенно углубить и обогатить традиционные подходы к исследованию политической организации общества и динамики ее развития, выйти на более высокий уровень обобщений и предложить ряд методологических принципов, подходящих дня анализа практически любых имеющихся сейчас в мире политических систем.

В работе используется теоретические и методологические достижения таких исследователей тоталитаризма, как X. Ареидт, К. Фридрих, 3. Бжезинский, К. Брахер и М. Драхт и ряда других специалистов, занимавшихся анализом этого политического явления. Наряду с ними диссертант считает адекватным использование некоторых более новых подходов к изучению коммунистических политических систем, предлагаемых в теориях модернизации и бюрократической политики.

5. Источниковедческая база исследования

Труды руководителей КНДР Ким Ир Сена и Ким Чен Ира явились основным документальным источником как для анализа политической системы КНДР, так задач и функций народных групп.

Важнейшим источником для данного исследования, впервые вводимым автором в научный оборот, стали данные, полученные им при посещении народных групп, в ходе интервью с их членами и представителями местных властей, а также материалы периодической печати и другие публикации на корейском языке, посвященные различным аспектам деятельности этих структур.

Публикации северокорейских ученых-обществоведов и различные издания, пропагандирующих социализм корейского образца, как правило, лишь конкретизируют и популяризуют политические оценки и установки руководителей страны. Они содержат аб-страктно-теорегическое описание не столько существующего, сколько идеального, должного существовать в этой стране общественного-экономического строя и отдельных институтов его политической системы, полностью отрицают воздействие изменений в международной системе и новых тенденций глобального развития на КНДР. Значительная часть литературы на эту тему снабжена грифом "только для внутреннего пользования" и не предназначена для глаз иностранцев.

Вместе с тем отдельные работы, в том числе Ан Чон Мо, Ли Ги Себа, Сон Ей Гю, Хан Сек Попа содержат довольно детальное описание задач и функций основных институтов политической системы КНДР, том числе народных групп на современном этапе.

Однако в этих публикациях обходятся или лишь кратко, без анализа, упоминаются невыгодные для правящей элиты с политической и идеологической точек зрения стороны деятельности групп, зачастую отсутствует конкретика.

Среди фундаментальных работ, посвященных анализу корейской политической традиции и сравнению политических режимов двух корейских государств следует отметить монографии южиоко-ренекпх ученых Ким Бен Но, Ким Чан Супа, Ли Ман У, Пак Чэ Гю, Хам Бец Чуна, Ян Сен Чера, Ян Хо Мина.

Анализ развития политической системы КНДР с учетом глобальных перемен и изменения баланса сил на Корейском полуострове, а также отдельных механизмов социального контроля, в том числе народных групп, содержится в ряде южнокорейских исследований. Среди них работы Ан Бен Чжуна, Киль Ен Хвана, Ким Сан Чера, Ко Бен Ика, Ко Бен Чера, Ок Тэ Хвана, Ю Ен Ока. Однако эти работы страдают известной односторонностью, так как посвящены главным образом описанию таких консервативных функ-6

ций групп как предотвращение политического инакомыслия и нарушения прав человека.

Некоторые аспекты функционирования механизмов политического и социального контроля и массовой мобилизации в PK рассматриваются в работах Ким Ю Хека, Ли Си Ена, Ли Сын Ена, Пак Сон Хвана, Хан Сын Чо, Хван Ин Чуна, Хон Сон Вона, Чон Хван Су.

Монографии и другие публикации российских корееведов, в которых исследуются традиции, социальный и политический строй Кореи или его отдельные аспекты в различные исторические периода: Ю. В. Ванина, В. И. Денисова, Ю. В. Ионовой, В. Ф. Ли, Лим Уна, В. М. Мазурова, Б. Д. Пака, М. Н. Пака, Б. В. Сииицы-на, А. А. Тимонина, В. Д. Тихомирова, В. П. Ткаченко, М. Е. Три-губенко, Г. Д. Тягай, В. И. Шипаева, Ф, И. Шабшиной и других ученых.

Ряд из них содержат описание и анализ отдельных механизмов массовой мобилизации, коллективной ответственности и круговой поруки в Корее на разных этапах их эволюции. Среди них работы Ю. В. Ванина, Л. М. Гудошникова, В. И. Денисова, Б. В. Сииицы-на, Г. Д. Тягай и некоторых других авторов. Однако специального научного исследования на эту тему до сих пор не предпринималось.

Следующую группу составляют исследования российских китаеведов в облаете традиций, истории, общественного и политического строя Китая. Их большое методологическое и фактологическое значение объясняется прежде всего глубоким, длительным воздействием китайской политической культуры на конкретные властные институты и формы политического процесса в Корее. В их числе работы М. А. Аслановой, Л. С. Васильева, Л. М. Гудошникова, А. В. Меликсетова, Л. С. Переломова, Г. Ф. Салтыкова, Г. Д. Су-харчука, М. Л. Титаренхо, Н. И. Тяпкиной, В. В. Феоктистова.

Бесспорную ценность для исследования поднятых в диссертации проблем представили работы американских и других зарубежных востоковедов: А. Барнета, Г. Беннега, А. Бузо, С. Гринблата, Дж. Йоргенсена, Дж. Коттона, Ли Чон Сика, Д. Мунро, Р. Скалашшо, Со Дэ Сока, Л. Уайта, К. Янга и других исследователей.

6. Структура работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

В введении автор обосновывает цели и предмет исследования, излагает общие теоретические и методологические основы работы, обосновывает ее научную новизну и практическую значимость, дает краткую характеристику источников и литературы.

В первой главе исследуются основные группы факторов, влияющие на развитие политической системы КНДР и особенности ее эволюции под воздействием глобальных перемен.

Одну группу факторов составляют те, которые в наиболее общем В1ще объединяет понятие политическая культура, в первую очередь политических традиций Кореи. Другая группа включает события, являющиеся главным образом феноменом XX столетия, в том числе и непосредственно воздействовавшие на образование и развитие КНДР в течение последних. 50 лет.

Диссертант согласен с тем, что для получения адекватной картины происходящего необходим учет обоих вышеназванных групп факторов. Однако с конца 80-х годов все больше западных и южнокорейских специалистов склонны многие явления и тенденции как в КНДР, так и на полуострове в целом, которые не соответствуют определенному набору идеалов и ценностей либеральной демократии западного образца, объяснять прежде всего негативным влиянием определенной модели тоталитаризма и политической практики, которые, якобы, в основном, чужды корейцам, или, по крайней мере, не являлись преобладающими в политической культуре этой страны.

Данное различие в подходах представляет собой не только академический интерес. Оттого, какая группа факторов реально имеет более глубокое, долгосрочное влияние на развертывающиеся в КНДР политические процессы, во многом зависит определение наиболее вероятных перспектив и специфики политического развития в этой стране.

Диссертант выдвигает гипотезу о том, что некоторые привнесенные извне в эту страну в середине нынешнего века специфические формы политических структур и их функционирования весьма успешно утвердились там как раз в силу того, что для них имелась благодатная почва, подготовленная уже существовавшей на про-8

тяжешш определенного исторического периода политической практикой и многовековыми политическими традициями конфуцианского культурного ареала.

В случае положительного ответа на этот вопрос появится достаточно оснований предположить, что изменения в нынешней политической системе КНДР и даже замена ее отдельных институтов другими, скорее всего, смогут лишь незначительно затронуть комплекс установок и ценностей традиционного общества, которые, пусть и в несколько измененных формах, найдут свое проявление в обновленной политической организации и жизни страны.

Автор считает, чгго для понимания сути происходящих в этой стране политических процессов наряду с использованием классических теорий западной политической науки обязательным является учет культурно-исторического, или щтилизанионного фактора, в частности, громадного влияния конфуцианства на политическую культуру, структуру и функционирование политических систем корейских государств.

Диссертант анализирует ряд существенных изменений в политической системе КНДР и прежде всего ее идеологической подсистеме под влиянием таких событий как осуждение культа личности в СССР, советско-китайские разногласия, разрядка, изменение баланса сил на Корейском полуострове, распад СССР и отказ от социализма в Восточной Европе. Эти изменения окончательно нашли юридическое закрепление в редакции конституции 1992 г., которая подвела черту под 40-леггней эволюцией государственной идеологии режима от марксизма-ленинизма к чучхе, или кимирсенизму.

То, что все упоминания о марксизме-ленинизме исчезли из "социалистической конституции" 4 месяца спустя после распада СССР - государства, во многом благодаря которому на карте мира появилась КНДР - дает достаточно оснований полагать, что именно это событие послужило решающим фактором, заставившим руководство КНДР окончательно дистанцироваться от учения, которое в его глазах стало ассоциироваться с неудачами осуществлявшейся на его основе общественно-исторической практики. При этом лидеры КНДР не собираются отказываться от ряда политических механизмов, методов и форм реализации власти правящей элиты, базирующихся на этой доктрине и, по крайней мерс на словах, от сс конечной цели.

Рассматривая выдвинутую во второй половине 80-х годов в КНДР теорию "общественно-политического организма", автор приходит к выводу, что очередная попытка обосновать "самобытность" нынешнего режима преследует цель вывести происходящие в этой стране процессы за пределы основных тенденций глобального развития.

Во второй главе диссертант прослеживает эволюцию традиционных форм политического и социального контроля и массовой мобилизации в Корее и рассматривает некоторые схожие механизмы такого контроля и мобилизации в КНДР и РК, их место и роль во властной вертикали. Обращается внимание на ряд общих черт, присущих этим институтам, в том числе и соседским группам, а также на известную аналогию в целях» способах их использования правящими элитами двух корейских государств.

В обоих частях Кореи при проведении кампаний массовой мобилизации активно использовались призывы к опоре на собственные силы, выявлялись, а зачастую и искусственно создавались "образцовые" передовики и целые предприятия, организации и населенные пункты с целью широкого распространения таких "положительных примеров" среди участников кампаний. Главный упор делался на индоктринацшо, воспитание лояльной режиму, активно поддерживающей политические и экономические установки властей личности, культивировался дух согласия, общности и конформизма, что полностью находилось в русле конфуцианской политической традиции.

Однако на этом сходство между массовыми кампаниями в двух корейских государствах заканчивается. Если на Севере рядовому корейцу отводилась лишь роль "солдата революции", отрешенного от помыслов о каких-либо материальных благах и остающегося в полной власти патерналистского государства, являющегося для него единственным работодателем, арендодателем жилья и поставщиком продуктов питания, товаров и услуг, то на Юге все же имелось ввиду содействие росту личных доходов населения, появ-леншо в стране многочисленного и экономически самостоятельного среднего класса.

Вместе с тем сохранение и активное использование в столь казалось бы диаметрально противоположных политических и хозяйственных условиях ряда аналогичных или весьма похожих структур и элементов политической, идеологической, культурной подсистем

политической системы общества свидетельствует о продолжающемся довольно сильном и устойчивом влиянии многовековых традиций конфуцианской политической культуры и организации общества на современный образ жизни, мышление и поведение корейцев.

В третьей главе содержится детальный анализ основных направлений и форм фужциошгрования народных групп в КНДР на современном этапе, среди которых диссертант выделяет: 1) индок-тринацшо населения в духе государственной идеологии, обеспечение единомыслия и лояльности режиму, 2) хозяйственно-организаторскую деятельность, главным образом мобилизацию населения для участия в разного рода массовых движениях и кампаниях, 3) административный контроль, главным содержанием которого является политическая слежка, и предотвращение инакомыслия.

Значение той или иной функции в работе групп менялось и зависело прежде всего от особенностей того или иного исторического периода. В течение первых 10-15 лет существования КНДР, когда режим практически неограниченной личной власти еще только складов алея и в стране допускалась определенная свобода мнений (разумеется, в рамках социалистического выбора), работа групп по идеологической обработке населения в соответствии с текущими политическими установками и предотвращению инакомыслия не была столь интенсивной и всеохватывающей.

С середины 60-х годов эта функция групп стала доминирующей. Ее основным содержанием становится идеологическое обоснование режима личной власти, а с 70-х годов - так же и ее наследственной передачи "преемнику " вождя. С конца 80-х годов в тесной увязке с этими традиционными направлениями важнейшее место занимает пропаганда превосходства социализма "корейского образца" под лозунгом "Жить по-нашему!", призванная не допустить проникновения в северокорейское общество идей и практики перестройки, гласности, демократизации в СССР и странах Восточной Европы и новой волны международной разрядки.

Путем реализации на своем уровне программ индоктринации группы активно вовлечены в обеспечение тотального контроля за мыслями и таким образом участвуют в профилактике социальной девиации. Они выступают в качестве дополняющего школу меха-

низма политической социализации и социального отбора молодого поколения.

Власти также активно используют группы для развития социальной инфраструктуры и решении других хозяйственных задач за счет внеэкономического принуждения.

Система нормированного снабжения промышленными и продовольственными товарами, в значительной степени реализуемая через соседские группы, позволяет контролировать социальную мобильность и трудовую активность населения, в том числе распределение и использование трудовых ресурсов.

Наконец, система квартальных канцелярий и народных групп обеспечивает всеобъемлющий адмтшстративно-полицейский контроль над населением.

Таким образом этот традиционный институт реализует на самом низовом уровне властной пирамиды отведенную ему немаловажную часть функций политической системы общества, таких как: а) организация деятельности общества по достижешпо принятых целей и программ, б) распределение материальных и духовных ценностей, в) обеспечение безопасности и стабильности политического строя, г) формирование политического сознания, приобщение членов общества к политическому участию и деятельности, д) контроль за выполнением норм и правил, пресечение действий, нарушающих политические нормы.

Группы превращены в важнейший рычаг обеспечения устойчивости северокорейской системы за счет выявления и ликвидации уже на самом начальном, низовом уровне всех отклонений от норм, которыми являются пропагандируемое единомыслие, т.е. отсутствие несанкционированных свыше идей и всеобщее равенство.

С одной стороны, они замкнули снизу жестко устроенный властный механизм, который беспрерывно, навязчиво транслирует сверху вниз строго определенный набор догм и канонов, приказов и угроз, а с другой - быстро и жестко реагирует на малейшие девиацию, отклонения от предписанных установок, в чем бы они ни выражались.

Путем сочетания идеологического воздействия, экономического распределения и силовой угрозы эта система направляет социальную активность граждан к целям, задаваемым правящей элитой и помогает обеспечивать устойчивость нынешнего политического режима.

Вместе с тем в диссертации обращается внимание на то, что наряду с охранительными задачами эти структуры выполняют ряд социально позитивных функций - создание новых рабочих мест, улучшение социальной инфраструктуры силами населения данной микротерриториальной единицы, помощь пенсионерам и инвалидам, организация досуга детей, профилактика некоторых видов уголовных преступлений, которые могли бы сохраниться и в будущей объединенной демократической Корее.

В заключении приводятся вывода исследования и дается прогноз возможной дальнейшей трансформации групп в ходе реинтеграции двух корейских государств.

1. В КНДР особенно наглядно проявилось активное взаимодействие традиции и политичен-лй власти в обществе, слабо дифференцированном в социалыю-классовом смысле, каким являлись большинство докапиталистических азиатских обществ в середине XX века

В процессе политического развития определенный сегмент многовековых традиций конфуцианства, в том числе насаждавшейся в течение первой половины XX столетия в Корее его японской модификации, в некоторых весьма существенных областях совпал с рядом новых установок, привнесенных после освобождения Севера Кореи извне. Именно эта схожесть позволила новой правящей элите сравнительно легко адаптировать и первое, и второе во имя установления и упрочения своего господства. Такой симбиоз придал повышенную жизнестойкость определенным традиционным ценностям и институтам.

Поэтому попытки ряда западных и южнокорейских политологов объяснять все ошибки и трудности КНДР воздействием главным образом лишь одной, чуждой корейцам модели социального устройства представляются односторонними.

Корейский опыт дает достаточно оснований полагать, что повышенная адаптивность некоторых традиционных институтов вызвана не только их отдельными сравнительно эффективными функциональными характеристиками, отвечающими уровням социально-экономического развития и массового сознания, но и заинтересованностью новой политической элиты в упрочении своей власти.

Разумеется, далеко не все из конфуцианского наследия было сохранено в КНДР и почти ничего не осталось в той или иной степе-

ни неизменным, не адаптированным к духовным, политическим и экономическим реалиям XX века. Каждая новая элита выбирает! из комплекса традиций те, которые наиболее отвечают ее интересам и в первую очередь укреплению ее власти над обществом.

2. Руководство КНДР использует народные группы для постоянного и всеобъемлющего контроля за личной жизнью и поведением северокорейцев, охвата всех социальных групп политико-воспитательной работой в духе официальной идеологии режима - чучхе, оперативного доведения до населения своих установок и конкретных решений по вопросам внутренней и внешней политики н мобилизации любого необходимого количества людей на проведение оборонных, общественно-политических мероприятий и решение хозяйственных задач за счет внеэкономического принуждения.

Именно использование такого механизма социального контроля, каким стали народные группы, наряду с гораздо более известными структурами - партийным аппаратом, органами безопасности и армией - дало возможность обеспечивать стабильность нынешнего режима в КНДР на протяжении периода, по длительности не имеющего аналогов в новейшей истории.

На нынешнем этапе народные группы, как институт властной вертикали, адаптированный прежде всего в интересах сохранения нынешнего режима в КНДР, являются немаловажным препятствием на пути назревшей модернизации страны.

3. Реакция КНДР на вызовы глобального развития конца XX века весьма похожа на предпринимавшиеся еще сто лет назад попытки Китая усвоить знания и технические достижения Запада, оставив в неприкосновенности традиционные социальные и моральные ценности. Как и в Китае, формула "корейская духовная сущность - западная утилитарность" должна помочь оправдать привлечение западного капитала и одновременно предотвратить размывание чувства патриотизма и национальной гордости, подчеркнуть превосходство "чучхейского" образа жизни, главным достоинством которого в настоящее время объявляется "самая передовая идеология".

Однако как и в Китае, в КНДР быстро выяснилось, что западная утилитарность не может бьггь отделена от западной сущности. Достижение определенного, пусть даже весьма скромного уровня развития экономики, науки и техники, образованности населения, создание совмсстиых предприятий, некоторое расширение контак-14

тов с внешним миром во второй половине 80-х годов, возникновение и разв1гтие городской культуры привели к появлению в КНДР зачатков нового среднего класса.

Второй стороной этого процесса стало определенное разложение тоталитарной государственности, в первую очередь ослабление репрессивных функций государства в отношении чиновничества, а также в отношении тесно связанного с ним родственными узами нарождающегося среднего класса.

Все это позволило представителям этих групп обзавестись некоторой духовной и социальной атрибутикой, присущей аналогичным слоям на Западе - доступ к лучшему жилью и питанию, товарам и услугам, иным духовным и культурным ценностям, присутствие на различных международных форумах, фестивалях и концертах зарубежных исполнителей, более широкие возможности для поездок за рубеж, в том числе для получения и продолжения образования.

Результатом этих процессов стала, в том числе, и определенная эрозия идеологической и полицейской функций в деятельности народных групп. Одним из наглядных подтверждений тому являются заметно участившиеся случаи бегства граждан КНДР, в том числе целыми семьями, из страны. Система тотальной индоктрина-цни и слежки все чаще не срабатывает.

4. Политическое и экономическое развитие двух корейских государств шло и продолжает идти в противоположных направлениях. PK добилась заметных успехов в продвижении от авторитарно-бюрократического режима в направлении либерально-демократической модели с глубоко интегрированной в мировое хозяйство экономикой, в то время как КНДР проделала путь от сравнительно нежесткой модели социализма на ранних стадиях своего существования к тоталитарной системе с отсталым и в целом автаркнчным хозяйством.

В своих работах 90-х годов Ким Чен Ир решительно отвергает плюрализм как политический метод, "свойственный капиталистическому обществу", заявляет о неприемлемости в КНДР "либерализации" в идеологии, многопартийной политической системы и различных форм собственности. Отметая обвинения в тоталитаризме, в существовании в КНДР "казарменного", "административно-командного строя", новый лидер придерживается освященных традицией постулатов о "большой семье" во

главе с "вождем революции", о том, что "образ общественной жизни определяется идеологией", о недопустимости отказа от "политического, централизованного и планового руководства экономикой" со стороны "партии и государства рабочего класса" .

Между тем в опубликованном в Сеуле в 1995 г. докладе президентской комиссии "Корея в XXI веке", призванном дать основные ориентиры развития страны в следующем тысячелетии, указывается, что объединение Кореи должно рассматриваться как "распространение южнокорейской демократии на всю страну". Воссоединенная Корея, полагают в Сеуле, будет государством, где главными ценностями станут "либеральная демократия, плюрализм и права человека" и где будет установлен "единый экономический порядок" - "рыночная система".

Полярно противоположные подходы к базовым политическим и экономическим ценностям будущего единого корейского государства свидетельствуют о разной скорости адаптации правящих элит КНДР и РК и отдельных сегментов традиционной политической культуры Кореи к стремительно меняющимся реалиям конца XX века. Этот процесс оставляет в неприкосновенности все меньше тех общих для них элементов корейской традиции, которые обе стороны могли бы использовать для политической и социальной адаптации населения к жизни в воссоединенной стране.

5. Одним из таких элементов остаются соседские группы. Исследование их деятельности помогает яснее представить ряд проблем, которые могут возникнуть в процессе перехода от тоталитарных и авторитарных форм организации и функционирования общества к сравнительно более демократическим. Такой переход делает чрезвычайно актуальным поиск наиболее эффективных и в то же время отвечающих национально-исторической специфике структур нового политического механизма и организации жизни населения на всех уровнях.

Некоторые традиционные институты, возможно, могли бы более легко адаптированы к новым условиям благодаря как их отдельным социально позитивным функциям, так и вероятной заинтересованности правящей элиты в известной стабильности общества в ходе идущего неравномерно, а иногда и непредсказуемо процесса перехода его к качественно иному состоянию.

Такое развитие событий может оказаться весьма вероятным особенно в условиях Кореи, где на юге полуострова до сих пор 16

сохраняется административно-территориальная организация жизни населения, по форме, а отчасти и по содержанию, сходная с КНДР.

6. Кроме того, уже имеющийся опьгг посттоталитарного развития в ряде стран продемонстрировал не только известную ностальгию довольно многочисленных социальных групп по определенному уровню стабильности и социальной безопасности, обеспечивавшимся в недавнем прошлом, но и весьма высокую степень адаптивности некоторых прежних структур, использовавших элементы общественного самоуправления.

Глобальные перемены порождают процесс, важнейшими характеристиками которого, с одной стороны, является расширение свободы выбора, в том числе занятий и поведения, а с другой - ломкой традиционных структур коллективного надзора, социальной защиты и моральных норм. При этом выявляется психологический парадокс: человек чувствует себя более защищенным и даже свободным в жесткой системе закрытого общества с ограниченными возможностями социальной мобильности, чем в условиях многовариантности и неопределенности, присущим открытому обществу с его универсальными нормами, формально распространяющимися на всех.

Наряду с реализацией рада охранительных функций одна из структур этой жесткой системы - соседская группа - предоставляет некоторым слоям населения определенные возможности для "амортизации" тех трудностей, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни и прежде всего в быту.

Показательно, что целый ряд аналогичных или схожих функций: разумеется на совсем иной, добровольной основе, выполняют соседские общины или сообщества в таких развитых странах как США, Великобритания и в ряде государств Азии, Африки и Латинской Америки. Речь идет об одной из наиболее перспективных и набирающих силу тенденций глобального развития - расширения и упрочения местных сообществ граждан, рассчитывающих ш свои собственные силы и готовых к свободной добровольной деятельности.

В сферу деятельности таких сообществ входят кооперативное строительство и эксплуатация собственного жилья, развитие предпринимательства на базе местных общин с целью создания рабочих мест, создание системы взаимообмена и взаимозачета услуг, управ-

ление недвижимостью и кооперативными магазинами, оказание помощи престарелым и инвалидам, уход за детьми и организация досуга подростков, оборудование спортплощадок, игровых и спортзалов, обучение новым профессиям и создание центров для различных социальных и профессиональных групп людей, проживающих в данной микротерриториаяьной единице.

Как показывает мировой опыт, развитие так называемого "третьего сектора экономики" на базе местных сообществ, дополняющего государственный и частный секторы, особенно актуально в "кризисных районах", для охвата граждан, оказавшихся на "социальной обочине".

Поэтому в условиях возможных в будущем резких политических перемен и быстрой перестройки общества и появления в результате этого тенденций социальной дезорганизации, такие институты, как соседские группы, при условии их необходимой трансформации, могли бы, вероятно, сыграть роль стабилизирующей социальной структуры и тем самым в известной мере способствовать успешному протеканию процессов воссоединения и модернизации в Корее.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Народные группы в КНДР как адаптированная традиция тоталитарной организации общества. - Китай и мир. История, современность, перспективы. Тезисы докл. III Междунар. науч. конф. М., 1992. Ч. 1. (объем 0,3 ал.).

2. Народные группы в КНДР как адаптированная традиция организации общества. ИБ ИДВ. 1992. № 10. (I ал.).

3. Северная Корея между прошлым и будущим.- Актуальные проблемы Корейского полуострова. Сб.сгатей. Вып. 1. М., 1996. (1,3 ал.).

4. Некоторые механизмы социального контроля в КНДР. - Проблемы Дальнего Востока. М., 1996. № 6. (1 ал.).

5. Особенности современного политического режима в КНДР. -Политические, экономические и культурные аспекты объединения Кореи. Материалы научной конференции. Москва, 10-11 декабря 1996 г. М. 1997. 4.1.(1 ал.).

6. Пхеньян, Сеул, кыриго Москва (Пхеньян, Сеул, далее Москва). Сеул. Тон'а ильбоса, 1991.229 с. (13 ал.).

7. Сахвечхечжеый пенхватвен чонтхоныросоый пукханый ин-минбан (Народные группы в Северной Корее как адаптированная традиционная структура общества). - The Journal of Asiatic Studies. Seoul, 1994. Vol. 37, N I. (1,2 а.л.).

8. Resurrection of peace policy: the ease of North Korea. - The Korean Journal of National Unification. Seoul, 1993. Special edition. (0,8 а.л.)

9. North Korea after Kim И Sung: hard choices. - The Korean Journal of Defense Analysis. Seoul, 1995. Vol. 7, N 1. (1,2 ал.)

Общий объем публикаций по теме - 20,8 ал.