автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Письма А. С. Пушкина периода южной ссылки. Проблемы текстологии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Письма А. С. Пушкина периода южной ссылки. Проблемы текстологии"

Г О 0 <*

2 4 НОЯ

На правах рукописи

ЛЕВИЧЕВА Татьяна Игоревна

ПИСЬМА А. С. ПУШКИНА ПЕРИОДА ЮЖНОЙ ССЫЛКИ. ПРОБЛЕМЫ ТЕКСТОЛОГИИ

Специальность 10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Новгород

1997

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Научный руководитель — доктор филологических наук

С. А. Фомичев

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Ю. В. Стенник,

кандидат филологических наук А. А. Карпов

Ведущая организация — Российский государственный педагогический университет.

Защита состоится в ^тч, часов на

заседании специализированного совета Д. 064.32.01 при Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого. 173014, Новгород, Антонова, филологический факультет, ауд. N_.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Автореферат разослан " ^ " /^Гм^ф^^ 1997 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент О. С. Бердяева

Адресованное конкретному лицу и, как правило, на него одного рассчитанное, интимное, — письмо тем не менее потенциально уже в момент рождения таит в себе сверхличный смысл.

Чем шире кругозор автора и чем больший общественный интерес он сам по себе или его корреспондент вызывает, тем выше информационная значимость данного письменного документа. Зачастую это еще при жизни автора вступает в противоречие с доверительностью переписки.

Протесты против публикаций пушкинского эпистолярия не смолкали на протяжении всего XIX века. Передача С. А. Соболевским писем поэта в журнал "Библиографические записки" вызвала возмущение П. А. Вяземского ("Пушкин еще слишком нам современен, чтобы выносить сор из его избы. Многие выходки его личные, родственные, несколько кощунские, оскорбляют чувство приличия и уважения к самой памяти его" (Русский архив. 1885. — Кн. 2. — С. 319) и сына поэта, Г. А. Пушкина. Когда же И. С. Тургенев опубликовал в 1878 г. письма Пушкина к жене, переданные ему младшей дочерью поэта, то распространились слухи, что сыновья поэта намереваются поехать в Париж, чтобы "поколотить" писателя.

Именно в силу таких убеждений (можно сказать, предубеждений) письма писателей, оставаясь в руках адресатов, оказываются самой незащищенной частью их творческого наследия. Теряемые при жизни автора, уничтожаемые в ожидании полицейских обысков, впоследствии они долго прячутся от нескромного внимания, а порой, по воле владельцев, навек исчезают.

Однако уже в "посмертном" собрании сочинений Пушкина были напечатаны его письма к писательнице А. О. Ишимовой — в том числе и написанное за несколько часов до роковой дуэли, удивительный документ величия духа поэта. Уже 11 марта 1837 г. М. П. Погодин писал П. А. Вяземскому: "Хорошо было бы, если бы вы объявили в "Современнике" желание, чтобы все, имеющие у себя письма Пушкина, относились к вам и присылали бы копии для

напечатания. Надо сохранить каждую его строку. И так мы растеряли сколько!"1

О том же писал Плетневу брат поэта в 1844 г.: "Повторяю давнишнюю мысль мою: не худо бы собрать сколько можно его писем к разным лицам, разумеется с большой осторожностью, и присоединить из них том к его сочинениям"2 .

В 1855 г. вышли "Материалы для биографии А. С. Пушкина" П. В. Анненкова, где издатель обширно цитировал доступные ему письма Пушина.

Трудно переоценить усилий С. А. Соболевского, П. И. Бартенева, В. П. Гаевского по сбору и публикации пушкинского эпистолярия, хотя, как об этом упоминалось выше, такая деятельность подвергалась резкому осуждению. Мечта же Л. С. Пушкина осуществилась только в 1882 г., когда в восьмом издании "Сочинений А. С. Пушкина", вышедших под редакцией П. А. Ефремова, целый том (VII) был выделен для писем поэта.

В суворинском издании "Сочинений А. С. Пушкина" (т. VII и VIII) Спб., 1903 г. Редакция П. А. Ефремова) письма были размещены уже по годам и впервые были напечатаны черновые письма, находившиеся в тетрадях П. В. Анненкова. При некоторых письмах были даны необходимые пояснения. Примечания эти (толкования некоторых биографических, бытовых и исторических реалий) были помещены под строкой. Всего здесь было напечатано 617 писем, в том числе и официальных. В том же году появившихся в книге "Письма Пушкина и к Пушкину. Новые материалы, собранные книгоиздательством "Скорпион". Редакция и примечания В. Я. Брюсова (М., 1903 г.)

Так пушкинский зпистолярий занял наконец законное место в собраниях его сочинений, претендующих на полноту.

До революции письма появились еще в издании "Просвещение" (т. VIII, Спб., 1908) и в венгеровском издании (т. V, Спб.,

1 Сочинения Пушкина. - Спб., 1908. — Т. II. - С. 499.

2 Грот К. Я. Письма Л. С. Пушкина П. А. Плетневу (1844). — Русский архив. - 1902. — Кн. 1. — С. 353.

1911; т. VI, Спб., 1915) с примечаниями. Наконец, в начале XX в. вышло и отдельное издание пушкинских писем в 3 томах под редакцией В. И. Саитова: т. I (1815 - 1826). Спб., 1906; т. II (1827 -1832). Спб., 1908; т. III (1833 - 1837). Спб., 1911. В него вошло уже 713 писем.

Подлинным событием в пушкиноведении стал выход в 1926 г и в 1928 г. двух томов писем Пушкина под редакцией и с примечаниями Б. Л. Модзалевского1 . В связи с кончиной исследователя его работу продолжил его сын Л. Б. Модзалевский. В 1933 г. вышел третий том "Пушкин. Переписка" (1831 - 1833).

Обширный комментарий, содержащийся здесь, который впоследствии зачастую обвинялся в "излишествах", по сути дела, до сих пор является непревзойденным по полноте и основательности.

В 1969 г. вышла книга "Пушкин. Письма последних лет" (1834 -1837) под редакцией Н. В. Измайлова. И только в XIII - XVI томах академического издания 1937 - 1949 гг. (АПСС)2 был повторен саитовский принцип параллельной публикации пушкинского эпистолярия и писем к поэту. Но в кратких текстологических справках здесь содержались лишь сведения об источниках текста и о первых публикациях писем.

Из последующих публикаций необходимо отметить издание "Переписки А. С. Пушкина в двух томах" (М., 1982) со вступительной статьей И. Б. Мушиной и с комментариями В. Э. Вацуро, М. И. Гилельсона, И. Б. Мушиной и М. А. Турьян, где представлена переписка только с литераторами. В последующие годы появилась монография "Автобиографическая проза и письма Пушкина" Я. Л. Левкович (Л., 1988).

1 Пушкин. Переписка. Под редакцией и с примечаниями Б. Л. Модзалевского: Т. 1 (1815 - 1825), М.; Л., 1926; Т. 1 (1826 - 1830), М.; Л., 1928.

2 Письма А. С. Пушкина цитируются по изд.: Пушкин. Поли. собр. соч. Тт. 1-16. АН СССР. 1937-1949. (Далее - АПСС). Отсылки к этому изданию (с указанием номера письма, римской цифрой — тома, арабской — страницы) приводятся в тексте.

Из иностранных изданий — книга американского профессора Т. Шоу1 и монография "Дружеское письмо как литературный жанр в пушкинскую эпоху" У. М. Тодца (англ. изд. 1976, русский перевод - Спб., 1994).

ОСНОВНЫЕ ЗАДАЧИ данной работы:

— заново исследовать все источники пушкинских текстов южного периода,

— проверить все известные сведения об их адресатах и датировках,

— суммировать все известные сведения о не дошедших до нас пушкинских письмах этих лет;

— рассмотреть жанровые особенности писем Пушкина в той мере, в которой это необходимо для того, чтобы более четко разграничить собственно эпистолярий и произведения, стилизованные под письмо (фрагменты тех или иных замыслов, автобиографической или художественй прозы).

НАУЧНАЯ НОВИЗНА. В работе отражены результаты проделанной нами сверки писем, опубликованных в АПСС, с фотокопиями автографов этих писем, что позволило нам выявить текстологические несоответствия, а также уточнить в ряде случаев предполагаемых адресатов и датировки ряда пушкинских писем.

НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ДИССЕРТАЦИИ сводится к тому, что полученные данные могут быть использованы при подготовке нового академического издания Полного собрания сочинений А. С. Пушкина (при публикации текстов писем и соответствующего комментария к ним).

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ: Работа апробирована в публикациях, список которых приложен в конце реферата. Кроме того, основные положения диссертации были изложены на 11 научной Пушкинской конференции в Керчи (1991), на заседаниях Пушкинской комиссии Одесского Дома ученых: "Письма А.С.Пушкина южного периода" (научный семинар педагогов-филологов, 1982); "Сбирайтесь иногда

1 The Letters of Alexander Pushkin in one. Translated, with Introduction, and Notes by Thomas Shaw. Medison — London, 1967.

читать мой свиток верный" (Одесский Дом ученых, Пушкинская научная комиссия, 8 февраля 1984); "Об одном адресате письма А. С. Пушкина" (Одесский Дом ученых. 1987); "Пушкин о греческой революции" (Одесский Дом ученых, 1988); "Пушкиниана И.К.Айвазовского" (111 научная Пушкинская конференция. Бахчисарай. 1992).

СТРУКТУРА РАБОТЫ: диссертация состоит из вступления, трех глав, заключения и библиографии.

ПЕРВАЯ ГЛАВА - "ИСТОЧНИКИ ТЕКСТОВ ПИСЕМ ПУШКИНА". В ней мы анализируем беловые и черновые автографы пушкинских писем, а также письма, печатающиеся по копиям. Глава подразделяется на четыре соответствующих раздела.

В первом разделе приводится полная таблица беловых автографов (44), которые в 1948 г. были собраны в Пушкинском Доме (за единичными исключениями) и получили новые архивные номера (ПД, ф. 244, оп. 1): NN 16, 18, 21, 22, 24, 25, 28, 29, 31, 34, 35, 37, 38, 39, 41, 43, 46, 47, 48, 49, 50, 52, 53, 58, 60, 63,64, 65, 66, 67, 70, 71, 73, 76, 77, 78, 80, 81, 87, 88, 89, 90, 92, 93 - по АПСС. Кроме того, в ПД хранятся две записки Пушкина: одна (неизвестному полковнику, на фр.яз. — N 55, XIII, 65) на записке М. Е. Крупенского Пушкину (ПД 440), вторая — В. Ф. Раевскому ^ 30, XIII, 36), местонахождение автографа которой неизвестно, но в Пушкинском Доме имеется ее штриховое клише (ПД, ф. 244, оп. 11, N 29).

Автографы писем Пушкина к Вяземскому (NN 51 и 57; XIII, 6162, и 66) в Пушкинский Дом не поступили и хранятся в ГАФКЭ (ныне ФГАЛИ, ф.195, 131/152, л. 44-45 и 213/225, л. 110-111.

Письма к Л. С. Пушкину содержатся в альбоме, составленном С. А. Соболевским, с его пометами на корешках и с кратким перечнем, им составленным ("36").

В данном разделе отмечаются некоторые отклонения в АПСС от оригиналов и особенности автографов.

Во втором разделе мы сопоставляем те из выше перечисленных беловых автографов писем, которые сохранились и в черновиках: NN 31а, 53а, 60а, 63а, 70а, 71а, 77а, 78а.

О том, насколько черновой набросок мог отличаться от послания, действительно отправленного Пушкиным корреспонденту, наглядно свидетельствует сравнение двух (ПД 431 и 1264) автографов письма к Н. И. Гнедичу от 29 апреля 1822 г. ПД 431 представляет собой фактически беловой автограф с обильной правкой, что, по-видимому, предполагало наличие не дошедшего до нас черновика. Первоначальная редакция этого письма имеет верхний и нижний слой автографа, верхний слой автографа в АПСС отчетливо не выявлен (ср. XIII, 370-373).

Прецедент с ранними редакциями данного письма прекрасно иллюстрирует мысль Я. Л. Левкович о принципиальной разнице черновых и беловых автографах писем: лишь во втором случае - это "поступок", в первом же - "размышление на тему о поступке"1 . Как нам кажется, для духовной бографии Пушкина "размышление" иногда гораздо более значимо, нежели собственно "поступок". Можно только догадываться, почему Пушкин не доверил Гнедичу размышления о "недостатках" своей поэмы.

Заслуживает внимания также и фрагмент (ПД 834, л. 32-33) чернового письма Вяземскому от 4 ноября 1823 г., опущенный в беловике: "Перечитывая твои пись<ма>, меня берет охота спорить — ..." Мысли, высказанные в письме, будут (иногда дословно) повторены в карандашном наброске на письме П. А. Вяземского к жене от 26 июня 1824 г. В собраниях сочинений этот набросок печатается в основном корпусе пушкинских писем, как предположительно (со знаком вопроса) адресованный П. А. Вяземскому.

Вполне очевидно, что письмо П. А. Вяземского было передано В. Ф. Вяземской для прочтения А. С. Пушкину, и он, прежде чем его вернуть, повторил то, что полгода назад собирался сказать Вяземскому. Повторил с какой целью? Вероятно, для того, чтобы тот

'Левкович Я. Л. Автобиографическая проза и письма Пушкина. — Л., 1988. - С. 265.

со временем с этими замечаниями ознакомился. По-прежнему, следя за журнальными публикациями друга, у Пушкина возникает желание поспорить с ним. Эта привычка сохранилась и в дальнейшем — см. например, письмо к Вяземскому, написанное из Михайловского в мае-июне 1825 г.:"Ты, кажется, любишь Казимира, а я так нет. Конечно, он поэт, но все же не Вольтер, не Гете..." (XIII, 184).

Вот в качестве такой заготовки для разговора "на досуге" и следует расценивать карандашную запись от 6 июля 1824 г.

Приведенные примеры показывают, что мы с особой осторожностью должны подходить к тем письмам, которые дошли до нас только в черновых автографах. Согласимся с Я. JI. Левкович, которая предлагает не включать их в общий корпус переписки Пушкина, а печатать в особом разделе (тем более, что у нас нет стопроцентной уверенности в том, что они были на самом деле отправлены корреспондентам).

В третьем разделе мы рассматриваем черновые автографы (беловики этих писем не сохранились), корреспондент которых твердо устанавливается по содержанию: NN 32, 45, 62, 83, 86.

В любом случае при публикации таких писем необходимо воспроизводить текст автографа не механически, а учитывать навыки Пушкина при работе над черновиком. Так, при публикации письма к Плетневу вопроизводится один и тот же текст: "Sine ira"1 и "По пи<сьмам> брат<а>"- во втором случае эти слова взяты из абзаца, который написан через пробел на л. 43 об. Второй кишиневской тетради (ПД 832), они же имеются в тексте, записанном выше. Очевидно, что написанный через пробел абзац представляет собою вставку в предыдущий текст, а повторенные здесь слова обозначают место, куда должна была быть помещена эта вставка. Следовательно, дефинитивный текст данного письма можно представить по верхнему слою чернового автографа: "...Извини мое чистосердечие, но оно залог моего к тебе уважения sine ira, милый

1 Без гнева (лат.)

певец — по рукам и до свидания — По письмам моего брата вижу что он с тобою дружен Завидую ему и тебе."

Аналогичный случай, как нам представляется, мы имеем и в черновике письма к П. А. Катенину. При публикации его в АПСС (XIII, 373) справедливо учитывается вставка, помеченная крестиком, но не принимается во внимание автономность абзаца на л. 17 Второй кишиневской тетради (ПД 832), отделенного от предшествующего текста чертой. К сожалению, начало письма на л. 16 об. сохранилось не полностью, так как от этого листа остался лишь неровный уголок бумаги у корешка тетради, но во всяком случае указанный абзац должен быть вынесен наверх.

Датируется это письмо апрелем-маем 1822 г. упоминанием в нем "Письма к Гр.<ечу>", напечатанного в "Сыне Отечества" (1822, 13, разр. ценз. 10 апреля). Но это обстоятельство лишь дает основания утверждать: не раньше апреля 1822 г. Как становится очевидным из письма Пушкина к Катенину от 19 июля 1822 г. ("Ты упрекаешь меня в забывчивости, мой милый: воля твоя!" — XIII, 41), инициатива переписки между ними исходила от последнего: если бы Пушкин написал ему в апреле — мае того же года, у Катенина не было бы оснований для упреков. Поэтому черновик письма в тетради ПД 832 следует рассматривать в качестве заготовки для письма от 1 июля и помещать в разделе черновых вариантов. То, что в беловике письма мы не находим текстуальных совпадений с черновиком, не должно нас смущать: как было показано выше, черновики писем Пушкина часто были пространнее, нежели окончательный текст.

В четвертом разделе главы мы рассматриваем ряд писем Пушкина, печатавшихся по копиям (из материалов П. В. Анненкова), которые ныне находятся в ПД (ф. 244, оп. 7): NN 20, 40, 42, 74, 75.

Хотя оригиналы этих писем не сохранились, подлинность их текста не вызывает сомнения, так как они, хотя и с лакунами, были напечатаны в "Материалах для биографии А. С. Пушкина" в 1855 г., когда поименованные адресаты были живы. Сохранились некоторые

из этих писем и в других копия (В. П. Гаевского, В. И. Яковлева), которые едва ли не восходят к анненковским.

Письмо N 36 (П. А. Катенину от 19 июля 1822 г.) в архиве Анненкова не сохранилось, но оно было напечатано в "Материалах" с купюрой фразы: "Радуюсь, предвидя, что пощечина должна отяготеть на ланите Толчонова или Брянского", — исключенной цензурой: в делах III Отделения об издании Анненкова эта фраза и сохранилась (см.: ПД ф. 244, оп. 16, 10, л. 248).

Письмо N 74 (А. А. Бестужеву) вчерне было записано Пушкиным в Первой масонской тетради (ПД 834, л. 46 об. — 47). Заметим, что на полях черновика (л. 46 об.) имеется набросок портрета — возможно, А. А. Бестужева.

Не сохранилась и копия письма к В. П. Горчакову (N 44, XIII, 52), напечатанного также в "Материалах" (с. 97-98). Она имеется в тетради П. И. Бартенева (хранится в ГЛМ), подробно описанной М. А. Цявловским, который указал на мелкие неточности анненковской публикации.

К публикации П. И. Бартенева восходит письмо к Н. И. Гречу (N 26, XIII, 32), напечатанного по подлиннику (ныне утерянному), принадлежащему вдове журналиста (Русский архив, N 3. стб. 602603).

К материалам подобного рода примыкает и записка Пушкина к Дегильи от 6 июня 1821 г. на франц. яз. (N 29, XIII, 30), впервые опубликованная Анненковым в работе "А. С. Пушкин в Александровскую эпоху" (Вестник Европы. — 1874. — Январь. — С. 35-36) по сообщению Н. С. Алексеева. Подлинность этого письма подтверждается записью (в кишиневском дневнике поэта) начала послания (с пометой "etc.") - она не была известна Анненкову, так как два листа с дневником были вырваны из Второй кишиневской тетради (ПД 832) В. А. Жуковским. Начало записки по кишиневскому дневнику опубликовано Н. О. Лернером в журнале "Нива" (1912, N 5, с. 93).

В разделе "Dubia" в АПСС (XIII, 352) помещен отрывок из письма П. В. Нащокину (1821, Кишинев) по тексту журнала

"Северное обозрение" (1849, т. 1, отдел "Смесь", с. 867-868), где он был напечатан без указания на источник.

П. В. Нащокин никогда не вспоминал о переписке с поэтом в начале 1820-х годов. Однако это уже делает включение данного текста в собрания сочинений Пушкина ненужным, даже в разделе "Dubia".

Остальные тексты Пушкина, печатающиеся по копиям и ранним публикациям, не апокрифичны и вполне обоснованно включаются в основной корпус переписки поэта.

Однако в связи с такими письмами возникает вопрос об их полноте, которая предполагает, в частности, наличие обращения к адресату в начале письма и формулы прощания — в конце. В этом отношении все письма, перечисленные в этом разделе, кроме двух, производят впечатление полноты (не исключено, конечно, что в них могли быть пропущены какие-то фразы, как это случилось при первой публикации письма к П. А. Катенину (N 36). Ср 7: "Друг Дельвиг, мой парнасский брат ю Прощай. А. Пушкин." (N 20), "Милый Яков Николаевич! а> Прости, милый, до свидания и до послания..." (N 40), аналогичные приемы и в письмах NN 36 и 44.

Отсутствует формула первоначального обращения только в письмах А. Бестужеву (N 74) и к Булгарину (N 75). В первом случае это вполне объяснимо: отношения их окрепли в переписке, к тому же, пропуск обращения в начале письма имел эмоциональную окраску как выражение неудовольствия, еще не остывшего, за некорректную публикацию в "Полярной Звезде" стихотворения "Редеет облаков летучая гряда..." Укажем для сравнения и на другое письмо к тому же корреспонденту (N 77), также отсутствует обращение. Обычно в дружеском письме такой внезапный зачин (словно возобновление на миг прерванной беседы) придает посланию особую интимность: недаром такой прием постоянно встречается в письмах брату (NN 29, 39, 58, 76, 80, 88) и к Вяземскому (NN 28, 38, 49, 50, 51, 64, 70, 71, 73, 81, 87, 89, 93). Однажды так начато письмо к Гнедичу (N 35) и дважды к А. И. Тургеневу (N 70, 92).

Но едва ли такой зачин был возможен в письме Пушкина к Ф. В. Булгарину от 1 февраля 1824 г. (XIII, 85). Очевидно, Булгарин передал в свое время для публикации П. В. Анненкову не подлинное письмо, а лишь выписку из него, где этикетные формулы вежливости могли быть поняты читателями как знак особенного расположения автора к адресату. Именно так корректировал Булгарин письма к нему А. С. Грибоедова в посмертном очерке "Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове". Допустимо поэтому предположение, что нам известна только заключительная часть письма Пушкина к Ф. В. Булгарину от 1 февраля 1824 г.

ГЛАВА 2 - "ПРОБЛЕМА АДРЕСАТОВ ПУШКИНСКИХ ПИСЕМ" состоит из восьми разделов: в каждом из них мы рассматриваем письма, адресат которых стоит под вопросом (N1^1 19, 61, 79, 91, 94, 95), и шесть писем к "неизвестным": NN 17, 27, 55, 56, 68, 69.

В первом разделе главы мы выявляем адресат письма N 82, которое в АПСС связывается с Вяземским. Это всего лишь выдержка из послания, полный текст которого мы не знаем, но она заслуживает особого внимания, т. к. послужила поводом для новой ссылки поэта:

"...читая Шекспира и Библию... Ты хочешь знать, что я делаю, — пишу пестрые строфы романтической поэмы — и беру уроки чистого афеизма..." (XIII, 92). Трудно представить, чтобы подобное письмо шло по почте. Недаром властям, до которых дошли крамольные строки, остался неизвестным их адресат.

По содержащейся в них информации значительно отличались от писем, посланных по почте, письма, переданные адресату с другим лицом.

Очень немногие из писем Пушкина сохранились с подробно прописанным почтовым адресом 41, 51, 73, 74, 77, 78, 87, 88), но были письма и с коротким адресом, типа: "сестре", "брату" (Н 24, 48, 80), "Его превосходительству Александру Ивановичу Тургеневу, в С.Петербурге.-" ^ 22, 92), "Сергею Ивановичу Тургеневу" (Ы 25), "Николаю Ивановичу Гнедичу" (И 31), "Князю Петру Андреевичу

Вяземскому" (NN 57, 93). Большинство писем Пушкина, известных нам по беловым автографам, не имеют адресного обозначения. Здесь могло быть две причины: или же они пересылались по случаю, или же были заключены в пакеты, которые обычно адресатами не сохранялись.

Выясняется, что особенно часто Пушкин старался прибегать к оказии в переписке с Вяземским где постоянно касался "опасных" тем. Между прочим, отмеченная выше "неэтикетность" пушкинских писем к данному корреспонденту (отсутствие обращения и формулы прощания) могла объясняться именно их окказиональностью. В некоторых письмах Пушкин прямо в письме отмечает надежный способ передачи: "Пиши мне покаместь, если по почте так осторожнее, а по оказии что хочешь" (N 49, XIII, 58), "Я бы хотел знать, не льзя ли в переписке нашей избегнуть как-нибудь почты — я бы тебе передал кой-что слишком для нее тяжелое. Сходнее нам в Азии писать по оказии" (N 73, XIII, 82); "Так как я дождался оказии, то и буду писать тебе спустя рукава" (N 76, XIII, 85); "Ты не понял меня, когда я говорил тебе об оказии — почтмейстер мне в долг верит, да мне не верится "(N XIII, 92) — эта фраза в автографе ПД 1275 написана сверху сложенного вчетверо письма — там, где обычно помещался адрес.

Все вышесказанное позволяет усомниться в том, что письмо об "афеизме" было послано по почте именно Вяземскому (и потому было перехвачено властями в Москве), в переписке с ним соблюдалась особая осторожность, и корпус пушкинских писем к нему довольно хорошо сохранился.

Но как нам кажется, московский адрес письма маловероятен. Хорошо осведомленный Анненков свидетельствовал: "...Благодаря не совсем разумной гласности, которую сообщили... и в особенности покойный Александр Иванович Тургенев, как мы слышали, носившийся с ним по своим знакомым, письмо дошло до сведения администрации". Нессельроде к Воронцову писал "о московской

полиции"1 . Свидетельство "о московской полиции" было известно и Анненкову.

Против версии об адресовании письма Вяземскому с развернутой аргументацией выступил Б. В. Томашевский, который считал наиболее вероятным корреспондентом В. К. Кюхельбекера2 и так обозначил адресата письма (со знаком вопроса) в Полном Собрании сочинений, им отредактированном.

Если же доверять свидетельству Анненкова (а у нас нет оснований ему не доверять), то из всех петербургских корреспондентов, кому Пушкин мог адресовать такое письмо (никак не глубоко набожному Кюхельбекеру!), наиболее вероятен А. А. Дельвиг — "товарищ юности живой, товарищ юности унылой, товарищ песен молодых".

Перерыв в переписке с Дельвигом на несколько месяцев, в отличие от интенсивной более ранней переписки с ним, может объяснить фразу в письме: "Ты хочешь знать, что я делаю...", которую Б. В. Томашевский справедливо оценивает как невозможную в постоянной и регулярной переписке с Вяземским.

От Дельвига выписка могла попасть к А. И. Тургеневу, а тот мог поделиться ею со своим постоянным московским корреспондентом Вяземским, которому регулярно сообщались всякие любопытные сведения в приложенных к письмам выписках. На московской почте выписка могла быть перехвачена полицией.

Разумеется, это не более чем предположение, которое тем не менее логично объясняет всю совокупность фактов,' связанных с письмом.

Во втором разделе рассматривается черновик письма к неизвестному (ПД 834, л. 43), которое в АПСС предположительно относят к И. Н. Инзову. Однако имя адресата недавно выяснилось бла-

1 О. С. Пушкин. (Статп та матер1али). — Кшв, 1938. — С. 201. (Подлинн. по-франц.)

2 Томашевский Б. В. Пушкин. Кн. I (1813-1824). — М.; Л. — 1956. — С. 667668.

годаря расшифровке денежных подсчетов Пушкина на л. 3 об. тетради ПД 835, датируемых тем же периодом, что и упомянутое письмо.

Справедливо отмечалось, что общая сумма начертанных здесь чисел обозначает размер части гонорара, полученной в начале марта 1824 г. Пушкиным от Вяземского за поэму "Бахчисарайский фонтан", а буквы - фамилии кредиторов (ср. в письме Вяземскому: "Уплачу старые долги..." — XIII, 89). Некоему О. поэт должен был 300 рублей. Среди близких знакомых Пушкина, чьи фамилии начинались с этой буквы, были одесский ресторатор Отон и генерал М. Ф. Орлов. Следовательно, французскую записку об уплате долга мы можем отнести к Орлову. Некоторое расхождение суммы долга в записке (360) и в подсчете (300) не должно в данном случае нас смущать. Здесь возможно такое объяснение: наряду с давней единовременной суммой денег, взятых некогда в долг у Орлова, Пушкин рядом с основным подсчетом в тетради ПД 835 записывает постепенно их уточняя, ряд мелких сумм последующих долгов ему же.

В третьем разделе мы анализируем записку Пушкина на французском языке, адресованную некоемому полковнику (XIII, 55, 435), которая написана на записке Крупенского (XIII, 54, 435). Обе записки впервые были опубликованы Б. JI. Модзалевским и датированы приблизительно (октябрь 1820-1823 гг.). Модзалевский предположительно отнес ее к И. П. Липранди, а в дополнениях и поправках ко второму тому в качестве адресата он называет П. И. Пестеля (с. 501). В АПСС оно рассматривается как письмо к "неизвестному" (XIII, 65, 435).

На наш взгляд, адресатом письма был именно И. П. Липранди, а не Пестель. Как показали исследования, на время написания записки П.И.Пестель был еще подполковником. В полковники он произведен 1 ноября 1821 г., после чего в Кишиневе он уже не появлялся. В конце записки помещен рисунок, который связан с запиской. Нам известны зарисовки Пушкиным Пестеля: на полях "Кавказского пленника" идут зарисовки профиля Пестеля - это профиль волевого человека, совершенно не похожий на рисунок, помещенный на записке.

В кишиневский период Пушкин часто встречался с И. П. Липранди. Познакомившись 23 сентября 1820 г., они не расставались до 1823 г., если не считать кратковременных отъездов Липранди. 25 июня 1821 г. Липранди был переведен в чине полковника из Камчатского в Якутский полк, а в ноябре следующего года в том же чине вышел в отставку.

Датировку записи, на наш взгляд, можно сузить: июнь (после 25-го) 1821 — 4 февраля 1822 или июль — ноябрь 1822, — т. к. в промежутке между этими двумя возможными сроками Липранди был в отъезде.

В четвертом разделе рассматривается письмо, написанное по-французски, к кишиневским дамам (XIII, 76-77). Сравнивая это письмо с письмом к Ф. Ф. Вигелю, мы пришли к выводу, что оно было адресовано Мариоле и Екатерине Ралли, за которыми когда-то поэт ухаживал в Кишиневе.

Что касается письма, адресованного к "неизвестной", то ныне оно также прояснено (К 56, XIII, 65-66, оригинал по-французски). Черновик этого письма был набросан во Второй кишиневской тетради (ПД 832, л. 30, запись в положении тетради верхом вниз). Адресатом этого письма А. М. де Рибас считал Ек. Орлову и датировал его 1822 г. Т. Г. Зенгер (Цявловская) сближала это письмо с письмом к "неизвестной", написанным в начале 1830 г., встраивая в свой сюжет "утенной любви" поэта.

Анализируя историю заполнения этой тетради, С. А. Фомичев1 датирует это письмо временем одесской ссылки и полагает, что оно адресовано Е. К. Воронцовй, накануне ее отъезда в Крым 14 июня 1824 г. (XIII, 525).

В данном случае мы имеем дело с черновиком письма, и следовательно, лишь с "намерением поступка": скорее всего это письмо не было передано Воронцовой.

1 Рабочая тетрадь Пушкина 832 (Из текстологических наблюдений). — Пушкин: Исследования и материалы. — Т. XIII. — Л., 1986. — С. 228.

В пятом разделе анализируется ряд эпистолярных набросков, зачинов. Собственно, это только следы внезапно мелькнувших и тотчас же угасших мыслей о письме.

Так, на л. 46 Первой кишиневской тетради (ПД 831) Пушкин вверху записывает по-французски: "Ваше письмо пришло весьма кстати, я нуждался в нем" (К 27, XIII, 33). Там же дается план поэмы о разбойниках, еще ниже — план поэмы об Олеге вещем. Вся страница покрыта рисунками. Довольно точно определяется время этих записей: между 18 июля (дата на л. 45 об.) Это заставляет отвергнуть соблазнительное предположение о том, что Пушкин намеревался писать кн. Ипсиланти, несмотря на то, что его портрет действительно помещен тут же, на л. 46. Уже в июне 1821 г., когда греческое восстание захлебнулось, Пушкин испытал разочаровние в надеждах на А. Ипсиланти.

До некоторой степени проясняется адресат начала письма в Первой масонской тетради (ПД 834, л. 40): "Смею надеяться, что четырехлетнее изгнание не изгладило из вашей памяти..." ^ 69, XIII, 77, 527 — по-франц.) Возможно, некоторый намек на адресата данного письма кроется в контексте всей записи на данной странице. Выше зачина записки набросан черновик письма к А. И. Тургенву от 1 декабря 1823 г.: "Вы помните Кипренского, который из поэтического Рима просил напечатать вам поклон и свое попечение — я также обнимаю вас из прозаической Одессы..." Ниже ставится черта и дается вышеуказанная французская запись, которая также отчеркивается, после чего поэт продолжает письмо к А. И. Тургеневу: "Надобно подобно мне провести 3 года в душной Азиат<ской> ды<ре> (?)..." и т. д. В начале письма Пушкин по какой-то ассоциации вспоминает опубликованное шесть лет назад в "Сыне Отечества" письмо Кипренского из Рима Тургеневу. Далее следуют имена тех людей, с которыми хотел бы встретиться. В конце письма к А. И. Тургеневу (в беловой редакции) Пушкин неожиданно упоминает кн. Е. И. Голицыну: "... но что делает поэтическая, незабвенная, конституционная, анти-польская, небесная княгиня Голицына? возможно ли, чтобы я жалел о вашем Петербуге" (XIII,

80). Заслуживает внимания то обстоятельство, что во всех южных письмах к А. И. Тургенву Пушкин упоминает о ней: "вдали княгини Голицыной замерзнешь и под небом Италии" (XIII, 29); "целую руку... княгине Голицыной (конституалистке или анти-конституци-алистке, но всегда обожаемой, как свобода" (фр., XIII, 103, 529).

Вполне вероятно, что именно о ней вспомнил Пушкин, мысленно перенесясь, подобно Кипренскому, в Петербург, когда начал писать Тургеневу. Этим можно объяснить хронологический сбой во французской фразе. Почему Пушкин говорит в ней о четырехлетнем изгнании, хотя далее в письме Тургеневу замечает, что его ссылка длится три года? Возможно, он имел в виду "изгнание" из салона "принцессы Ноктюрн" четыре года назад? Таким образом, есть основания "письмо к неизвестной" отнести (хотя предположительно) к Е. И. Голицыной.

В шестом разделе исследуется письмо к П. А. Вяземскому N 71, которое в АПСС датировано 1-8 декабря 1823 г. (XIII, 80). Черновик письма записан в Первой масонской тетради (ПД 834, л. 41). На л. 40-40 об. имеется черновик начала письма к А. И. Тургеневу от 1 декабря 1823 г. На л. 41 об. вверху сбоку дата: "8 декабря 1823". На первый взгляд датировка письма к Вяземскому в АПСС вполне обоснованна. Но она опровергается беловым автографом того же письма (ПД 1227), которое состоит из трех листов. На л. 1 написано указанное выше письмо. На л. 2 поперек листа написано "Вот тебе и Разбойники...", т. е. письмо N 64 по АПСС, датировано Пушкиным "11 ноябр." Здесь же помета Вяземского: "Это предисловие к напечатанию не предназначается." На л. 3 в прямом положении записаны ст. 227-235 поэмы "Братья разбойники": "И в сердце радость умерла..." Не вызывает сомнения то, что это единое послание, и потому Модзалевский, хотя и напечатал письмо под двумя номерами: "Конечно, ты прав..." N 64 и "Вот тебе и Разбойники..." под N 65, но первое из них датировал "Около 11 ноября 1823" (с. 60).

В разделе седьмом нами рассматривается письмо N 61, известное нам по беловому автографу с немногими поправками, сохра-

нившимися в Первой масонской тетради (ПД 834, л. 21-21 об.) и по положению в ней датируется твердо: незадолго до 22 октября 1823 г. (см. дату на л. 22 об., в конце черновик первой онегинской главы).

Впервые опубликованное П. И. Бартеневым в 1881 г., оно было соотнесено к А. Н. Раевскому, с тех пор знак вопроса сохраняется во всех последующих публикациях. Факты, изложенные в письме, говорят в пользу А. Н. Раевского. То, что письмо было написано по-французски, также не противоречит данному предположению, т. к. в семье Раевских переписка велась только на этом языке. Сомнение в адресовании этого письма А. Н. Раевскому вызвано тем, что у нас нет никаких сведений о том, что он выезжал из Одессы в октябре 1823 г. На наш взгляд, это несущественно. Письмо свидетельствует о некоторой литературной игре, продолжающейся между Пушкиным и его "спутником странным", нечто вроде переписки "из двух углов". Поэтому отнесение послания к А. Н. Раевскому вполне правомерно.

В восьмом разделе мы говорим о "письме к арзамасцам", черновик которого (лишь начало) сохранился в Первой кишиневской тетради (ПД 831, л. 67).

Впервые оно было опубликовано П. И. Бартеневым в "Русском архиве" в 1881 г. без указания корреспондента, без даты и с рядом пропусков и неточностей, затем в "Русской старине", более точно В. Е. Якушкным, который считал адресатом письма А. И. Тургенева. Полная редакция черновика вошла в издание Б. Л. Модзалевского без указания адресата и без даты. В АПСС оно также без точного указания адресата и датируется 20-ми числами 1820 г. (? — XIII, 20).

В последнее время "письмо к арзамасцам" было убедительно объяснено Л. В. Козминой в ее кандидатской диссертации "Автобиографические записки А. С. Пушкина 1821-1824 гг.: Проблемы реконструкции", защищенной недавно в Новгородском гос. университете: это "письмо", вовсе не предназначавшееся к почтовому отправлению. Оно предполагалось для включения в Автобиографические записки. К Автобиографическим запискам тяготеют и так называемые письма Пушкина о Греческой революции.

Таким образом, как "письмо к арзамасцам", так и письма о "греческой революции" — в этом мы согласны с Л. В. Козминой — должны быть выведены за корпус пушкинской переписки и помещаться в разделе автобиографической прозы.

ГЛАВА 3. "ПИСЬМА ПУШКИНА ЮЖНОГО ПЕРИОДА, НЕ ДОШЕДШИЕ ДО НАС". Данная проблема была обозначена Б. Л. Модзалевским в предисловии к его изданию "Пушкин. Переписка" в 1926 г. Он отмечал, что "из обширной переписки Пушкина дошла до нас, увы! лишь ничтожная часть (менее 800 КМ)... Достаточно сказать, что мы не знаем такого значительного отдела писем его, как письма к родителям и сестре, а из писем брата имеем лишь незначительную долю..."1

Однако в коллективной монографии "Пушкин. Итоги и проблемы" в главе, посвященной письмам, эта проблема даже не упомянута.

"Переписка большого писателя — читаем в предисловии к двухтомному изданию "Переписка А. С. Пушкина", — это отражение его души, в которой воплотился век; это летопись жизни, проживаемой и начерно, и набело, одновременно как бы в нескольких вариантах — реальных и несбыточных; это, наконец, многосюжетный, разноплановый, с лирическими отступлениями эпистолярный роман-эпопея; роман с утраченными листами и пропавшими главами: ведь письма, как правило, доходят до нас не полностью" ?

И во вступительных статьях к разделам "Переписка А. С. Пушкина в двух томах" (М., 1982) с отдельными адресатами лишь в некоторых случаях можно найти проходные констатации-сожаления о том, что переписка Пушкина с тем-то и тем-то дошла до нас не в полном объеме, без анализа сведений об утраченной их части.

В "Летописи жизни и творчества А. С. Пушкина" (2-е изд., испр. и доп., 1991) изредка отмечаются факты утраты писем Пушкина.

1 Модзалевский Б. Л. Пушкин. Переписка. Т. I, 1926. С. XXXVI — XXXVII.

2 Переписка А. С. Пушкина в 2 томах. Т. I. 1982. — С. 5.

Единственным исключением в этом плане являются ряд информативных глав в книге Г. М. Дейча "Все ли мы знаем о Пушкине?", где в специальной главе "Известное и неизвестное о письмах А. С. Пушкина" несколько раскрывается эта проблема. "Среди важнейших и труднейших проблем Пушкинианы, — замечает исследователь, — особое место занимает поиск и исследование эпистолярного наследия поэта. До сих пор нет точных данных о количестве написанных им писем..."1

Само собой разумеется, что "точных" данных и не может быть. Однако, учет, по возможности, всех сведений о не дошедших до нас письмах Пушкина необходим во многих отношениях, и прежде всего — для прояснения лакун в биографии поэта. Как отмечала Т. Г. Цявловская, "И только теперь, когда мы так много знаем о Пушкине, мы примерно представляем того, чего не знаем о нем: только по названиям или случайным упоминаниям мы судим о нескольких сотнях не дошедших до нас произведений и писем Пушкина".2

Названная проблема имеет прежде всего источниковедческое значение. Мы не знаем многих фактов биографии Пушкина: мы совершенно не знаем по эпистолярию Пушкина-сына и брата.

За 4 года 3 месяца и 26 дней мы не имеем ни одного письма к родителям. В том, что они были, сомнений быть не может. "По самым осторожным подсчетам, — считает Г. М. Дейч, — до сих пор не разыскано не менее двух десятков писем из переписки Пушкина с родителями".3 Добавим: большая часть из них относится к южному периоду.

В детстве Пушкину особенно была близка сестра Ольга Сергеевна.

'Дейч Г. М. Все ли мы знаем о Пушкине? — М., 1989. — С. 103.

2 Цявловская Т. Г. Предисловие к журналу "Прометей". — Т. 10. — М., 1974. - С. 6.

3 Дейч Г. М. Указ. соч. — С. 110.

Как свидетельствует Анненков, работая над биографией Пушкина, он получил от вдовы поэта "два сундука его (Пушкина — Т. Л.) бумаг".1

По свидетельству современников, Лев Сергеевич "был кладезь всех сочинений брата". Обладая феноменальной памятью, он знал их наизусть. Кроме того, он был еще и литературным единомышленником. Именно при его и С. А. Соболевского участии издавалась первая поэма, оставшаяся незавершенной.

Из всей обширной родни наиболее близок был В. Л. Пушкин, дядя, оказавший, несомненно, большое влияние на юного Пушкина. До нас дошло, к сожалению, только одно письмо (1816), из-за которого временно прекратилась их переписка. Переписка с родными — это значительный эпистолярный пласт, и она осуществлялась довольно оживленно, во всяком случае, со стороны поэта. По всей вероятности, переписка была утеряна по халатности родителей, или по каким-то другим причинам.

Совершенно отсутствует эпистолярный пласт с друзьями-лицеистами (малочисленен с Дельвигом, совершенно отсутствует с И. И. Пущиным, одна приписка в письме Туманского к Кюхельбекеру, хотя есть прямые указания на то, что переписка с ними велась. Была переписка с Ф. Ф. Матюшкиным. Совершенно не известны нам письма к Е. А. Баратынскому, хотя есть прямые указания на то, что они существовали.

Нет ни одного письма к Жуковскому, хотя в письмах друзьям поэт прямо констатирует то, что переписка велась и с ним.

Список адресатов, к которым не сохранились письма, мы можем продолжить, но анализируя письма Пушкина и к Пушкину, мы считаем необходимым дать перечень писем по годам, которые точно были, но до нас не дошли:

Анненков П. В. Литературные оспоминания. — М., 1989. — С. 505.

1820

В. А. Жуковскому П. А. Вяземскому

- в конце июля — начале августа;

- 28 сентября;

1821

А. А. Дельвигу Ему же

Л. С. Пушкину Ему же Н. И. Гречу Ему же А. Ипсиланти А. И. Тургеневу; А. Н. Раевскому;

- 24 марта;

- до 21 сентября; -21 сентября;

- до января;

- март — апрель;

- до сентября;

- 7 мая;

1822

П. А. Вяземскому Ему же,

Л. С. Пушкину, П. Я. Чаадаеву И. П. Липранди П. Я. Чаадаеву С. Л. Пушкину, Ему же

В. А. Жуковскому Ему же

П. А. Катенину

А. А. Дельвигу

Н. Н. Раевскому (мл.)-

А. А. Дельвигу

Е. А. Баратынскому -

2 января; всем троим 4 февраля; февраль, 10 - 13; до 21 июля; 22 июля; 31 августа; до 27 июля; октябрь; до 28 августа; июль - август; сентябрь 10... 18; 27 сентября; 27 сентября;

П. А. Плетневу - октябрь;

К. В. Нессельроде - в октябре;

П. А. Вяземскому - 9 ноября;

Н. Н. Раевскому (мл.) - до 8 декабря;

Л. С. Пушкину - до 1-10 января 1823 г.;

1823

П. А. Вяземскому К. В. Нессельроде П. А. Вяземскому В. Л. Пушкину И. И. Пущину, А. А. Дельвигу Н. И. Кривцову А. А. Бестужеву

A. А. Дельвигу Ему же

B. К. Кюхельбекеру Ему же

О нем же Л. С. Пушкину,

C. Л. Пушкину

- до 5 апреля;

- 21 февраля;

- 14 октября;

- 4 ноября;

- 6 ноября;

- до октября — ноября;

- сентябрь;

- 12 января;

- январь — начало февраля; -до 8 февраля;

- начало апреля;

- 15 июля;

- апрель;

1824

Ф. Ф. Матюшкину, Верстовскому А. А. Бестужеву, П. А. Плетневу, Л. С. Пушкину Л. С. Пушкину Ему же

М. С. Воронцову

- начало апреля;

- начало апреля; -21 апреля;

- апрель;

- 22 мая;

Ему же

В. А. Жуковскому П. А. Вяземскому

- май — июнь;

- до июня;

- 14 июня.

Таким образом, нами достоверно выявлено, что мы не располагаем 66 письмами, которые точно были, что, на наш взгляд, позволяет уточнить подсчет Б. Л. Модзалевского насчет того, что нам известны, по крайней мере, 2/3 всех написанных писем Пушкина. На наш взгляд, таковых (по крайней мере, во время южной ссылки) было значительно больше.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подведены итоги исследования текстологических проблем, относящихся к письмам Пушкина южного периода.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

1. К заметкам Пушкина о греческой революции. Временник Пушкинской комиссии. Вып. 23, Л., 1989. С.109-111.

2. Об адресате одного из писем Пушкина. Временник Пушкинской комиссии. Вып. 24, Л., 1991. С. 175.