автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: "Повести Белкина" в контексте раннего восприятия Шекспира в России

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Повести Белкина" в контексте раннего восприятия Шекспира в России"

На правах рукописи

Елиферова Мария Витальевна

«ПОВЕСТИ БЕЛКИНА» В КОНТЕКСТЕ РАННЕГО ВОСПРИЯТИЯ ШЕКСПИРА В РОССИИ (1790 -1830)

Специальность

10 01.03 - Литература народов стран зарубежья (Великобритания), 10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2007

ООЗОБ

003061329

Работа выполнена на кафедре сравнительной истории литератур Российского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор Шайтанов И О.

Официальные оппоненты

доктор филологических наук, профессор Черноземова Е. Н.

доктор филолошчеисих наук, профессор Дарвин М Н

Ведущая организация

Владимирский государственный педагогический университет

Защита состоится «

»

2007 г в

часов

на заседании диссертационного совета Д21219804

Российского государственного гуманитарного университета по адресу 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл, д 6

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан «_»_2007 г

Ученый секретарь

диссертационного совета кандидат филологических наук

Малкина В. Я.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предмет исследования составляют формы бытования шекспировского наследия в сознании среднего читателя пушкинской эпохи Особенно важным представляется вопрос о рецепции Шекспира читающим большинством в России до 1830 г Этот вопрос напрямую связан с вопросом о функциональном назначении шекспировских цитат в «Повестях Белкина»

Актуальность и новизна исследования

Начиная с 1900 г многие исследователи указывали на обыгрывание в «Повестях Белкина» известных шекспировских сюжетов и мотивов (Н И Черняев, Б М Эйхенбаум, В С Узин, Н Н Петрунина и др) Однако эта тема никогда не становилась предметом самостоятельного исследования, сохраняя характер случайных наблюдений Некоторое стремление систематизировать данные о шекспировском контексте «Повестей» появляется только в 1980-е гг у Н Н Петруниной и Е Н Купреяновой, но и у этих авторов данная проблема фигурирует лишь как побочный результат более общего исследования В 1998 г на международной научной конференции «А С Пушкин филологические и культурологические проблемы изучения» был прочитан доклад В Э Просцевичуса, который впервые полностью проследил сквозной шекспировский план в «Повестях», исследуя по преимуществу психологические ситуации, в которых оказываются герои Шекспира и Пушкина В настоящей работе дается системное обобщение наблюдений предшественников, существенно дополненных нами и расширенных

До настоящего времени сопоставление «Повестей Бечкина» и шекспировских трагедий велось исключительно в рамках сравнения текста Пушкина с текстом Шекспира в современных русских переводах, реже в оригинале Исторический контекст вхождения Шекспира в русскую культуру не привлекался Не учитывалось существование русскоязычных сценических адаптаций Шекспира, предшествовавших собственно переводам Настоящая диссертация стремится восполнить этот пробел, используя инсценировки 1790 - 1830 гг как источник данных о восприятии Шекспира в России массовой публикой Мы анализируем источники клише, связанных с Шекспиром, и сами эти клише как возможный объект пушкинской полемики

Цель исследования состоит в прояснении контекста литературной дискуссии о Шекспире 1828 - 30 гг и роли в ней Пушкина Мы стремимся

- выяснить, каковы были источники представлений о Шекспире в отсутствие русских переводов, и описать роль театральных инсценировок «по мотивам» в формировании литературной репутации Шекспира,

- рассмотреть обнаруженные ранее шекспировские темы и мотивы «Повестей Белкина» в контексте актуального литературного и отчасти театрального быта рубежа XVIII-XIX вв ,

- уточнить в этом свете вопрос о литературной полемичности (пародийном элементе) «Повестей Белкина» и реакции ближайших современников, воспринявших «Повести» как шутку (Баратынский, Кюхельбекер, Плетнев, Белинский)

Методологические принципы исследования

При проведении компаративного анализа автор опирается на методы Ю М Лотмана, рассматривая в первую очередь культурные рецепции Генезис той или иной цитаты видится как второстепенная проблема. С конкретного текста Шекспира как потенциального источника внимание переносится на культурный контекст эпохи В связи с этим для автора важны следующие методологические положения

1) Объект сопоставления тройной - помимо сюжета Пушкина и сюжета Шекспира привлекается сюжет соответствующей псевдо-шекспировской инсценировки,

2) Не отрицается пародийность «Повестей» в отношении творчества некоторых современников Пушкина, но автор находит возможным иерархически разграничить цитаты в «Повестях» по степени их структурной значимости для цикла,

3) В работе отчасти затрагивается соотношение нарративного и драматического (театрального) элементов, т е миграция сюжета из повествования в драму и наоборот,

4) «Повести Белкина» рассматриваются с точки зрения двуголосого слова (термин М М Бахтина) автор опирается на влиятельную в пушкинистике точку зрения, согласно которой Белкин являет собой фигуру до известной степени независимую от эмпирического автора «Повестей» (В С Узин, Н О Лернер, Д Н Овсянико-КуликоВский, Л С Сидяков, В Е Хализев, Е Н Купреянова, Н К Гей, В И Тюпа и др) С этой позиции нами рассматривается соотношение смехового и лирического элемента в «Повестях» при использовании цитат из Шекспира

Научно-практическое значение работы

Результаты исследования могут быть использованы как материал для курса компаративистики (иллюстрация к проблеме посредника при межкультурных взаимодействиях), при комментировании упоминаний Шекспира у русских писателей, при изучении текстологии русских переводов Шекспира

Апробация результатов

Результаты исследования были отражены в 3 опубликованных статьях и 2 докладах на межвузовской конференции «Актуальные вопросы изучения литературы, русского языка и проблемы столичного образования» (МПГУ, 27 марта 2003) и на XV съезде англистов (Рязанский государственный педагогический ун-т, 20 сентября 2005)

Структура исследования задана самим материалом пятичастная структура пушкинского цикла «Повестей» и пять наиболее известных трагедий Шекспира. В каждой главе рассматриваются один сюжет Пушкина и один сюжет Шекспира

Отдельная (первая) глава посвящена вопросу о характере знакомства Пушкина и его современников с шекспировским наследием, всего работа содержит шесть глав

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении излагается история проблемы и очерчивается круг вопросов, рассматриваемых автором Специально подчеркивается, что объектом исследования является шекспировский субстрат «Повестей Белкина» Излагая методологические принципы своей работы, автор ставит вопрос в первую очередь о функциональном значении литературных реминисценций Рассмотрение персонажей с точки зрения их сюжетных функций, по мнению автора, является адекватным способом избежать дидактизма, не уклоняясь в то же время от рассмотрения конфликта в произведении Гл.1.

О том, каковы были источники знакомства Пушкина с творчеством Шекспира, существуют разные предположения Универсальная гипотеза - французский перевод Летурнера под редакцией Ф Гизо Вопрос об изучении Пушкиным английского языка и, соответственно, оригинала Шекспира впервые поставил М А Цявловский в 1913 г С тех пор данные М А Цявловского были существенно дополнены и скорректированы такими исследователями русско-английских литературных связей, как Ю Д Левин, М П Алексеев, А А Долинин Таким образом, мнение В В Набокова, полагавшего, что Пушкин вообще не мог знать английских текстов в оригинале, на данный момент можно считать неосновательным С другой стороны, попытки некоторых современных исследователей отыскать у Пушкина буквальные цитаты и кальки с английского являются противоположной крайностью, которая также вызывает сомнения Наша позиция состоит в том, что зрелый Пушкин знал некоторые наиболее известные пьесы Шекспира в оригинале, возможно, пользуясь французским текстом как помощью при чтении

Рассматривая возможный круг первичных источников знакомства Пушкина с Шекспиром, мы приходим к выводу, что он мог быть весьма обширным Вероятно, туда входил не только указанный французский перевод, но и журнальные публикации в виде критических статей и избранных отрывков из Шекспира в русских переводах, а также не учитывавшиеся ранее исследователями сценические переводы-переделки по мотивам Шекспира Интересно обилие английских знакомств Пушкина (материалы собраны М П Алексеевым) в запущенном английской печатью слухе о том, что Пушкин переводил «Короля Лира», мы видим искаженный отголосок разговоров поэта о Шекспире с англичанами Мы поддерживаем точку зрения М А Цявловского, согласно которой с 1828 г Пушкин уже мог читать художественную литературу по-английски Накопившиеся после 1913 г данные позволяют уточнить вопрос о том, когда Пушкин действительно начал изучать англииский язык так, в 1930-е гг был обнаружен набросок его перевода из Байрона, датирующийся 1821-22 гг Мы приводим собственный анализ транскрипции и ударения англицизмов в «Евгении Онегине», показывая, что Пушкин к середине 1820-х гт имел базовые навыки чтения английских слов Таким образом, Пушкин пробовал изучать английский язык с

начала 1820-х гг и, возможно, делал не одну попытку, но в достаточной мере овладел языком только к 1828 г К сходным выводам ранее пришел Г М Кружков

Знакомство Пушкина с английским оригиналом и французским переводом Шекспира изучается достаточно давно Гораздо слабее изучен процесс вхождения Шекспира в русскую культуру до 1830-х гг Автору настоящей диссертации известно всего 5 статей, специально посвященных русским переделкам Шекспира до 1830 г Их воздействие на сознание читательской публики представляет собой принципиальный вопрос, так как тексты существенно отличались не только по стилистике и эстетике, но также по содержанию и сюжету от реальных текстов Шекспира Нам удалось выяснить, что в ряде случаев, когда критики начала XIX в ссылаются на «Гамлета», «Ромео и Джульетту» и т д, речь идет не о пьесах Шекспира, а о переделках В отсутствие русских переводов Шекспира массовой публике Шекспир был известен по инсценировкам Таким образом, усвоение Шекспира происходило по разнообразным каналам и с разной степенью интенсивности Притом русскоязычные переделки в немалой степени способствовали формированию стереотипов восприятия Шекспира даже у знатоков оригинального текста

Поскольку Б М Эйхенбаум счел использование шекспировских мотивов в «Повестях Белкина» пародийным (счастливая развязка «Барышни-крестьянки»), это требует более близкого рассмотрения вопроса, в каком виде знали Шекспира современники Пушкина В частности, распространенность счастливых концовок в абсолютно серьезных инсценировках по мотивам Шекспира заставляет усомниться в том, что объектом пародии служит сам Шекспир Те представления о Шекспире, которые очевидны для современного читателя, не были очевидными для старших современников Пушкина Дальнейшие главы содержат анализ шекспировских мотивов в «Повестях» в свете данных о переделках Шекспира

Гл 2.

Сопоставление «Барышни-крестьянки» с «Ромео и Джульеттой» проводилось неоднократно начиная с 1920-х гг (В С Узин) Наиболее полный сравнительный анализ проведен Н Н Петруниной, которая обратила внимание на сходство не только общей сюжетной канвы (любовь юноши и девушки из враждующих родов), но и ряда второстепенных деталей мотива предыдущей любви героя (Розалина у Ромео, гипотетическая А Н Р у Алексея), знакомства под масками (у Шекспира в маскарадные костюмы одеты оба героя, у Пушкина только Лиза) Мы разделяем наблюдения Н Н Петруниной о комическом снижении этих мотивов в «Барышне-крестьянке», но не можем согласиться, что целью Пушкина являлась игра с текстом Шекспира или с шекспировской ситуацией, поскольку анализ реальных форм бытования шекспировскою текста не допускает таких выводов многие мотивы, «спародированные» у Пушкина, в русских инсценировках отсутствуют вовсе, т е неизвестны широкой публике, а счастливая развязка является нормой Самая ранняя версия - «Ромео и Юлия» В П Померанцева (1790) С «Барышней-крестьянкой» ее сближают

- счастливая концовка (родители мирятся, влюбленные вступают в брак),

- ограниченный набор персонажей, функционально параллельных персонажам «Барышни-крестьянки» Юлия - Лиза, Ромео - Алексей, Капулет - Муромский,

б

Монтаг - Берестов-старший, бездушная госпожа Капулет - гувернантка, Лаура -Настя (функция наперсницы, причем Настя так и называется «наперсницей»), Бенволио - пастух Трофим (функция помощника),

- стилистическая клишированность в духе сентиментализма (в описаниях природы и чувств влюбленных)

Специально рассматривается фигура Насти как наперсницы, потому что именно этот образ и функция отсутствуют у Шекспира, но имеются в шекспировских переделках Грубоватая кормилица Джульетты не устраивала русских драматургов из эстетических соображений, Пушкина же по другой причине - несоответствия русскому быту и нравам Мы видим сходство в диалоге Джульетты с кормилицей (акт II, сц 4) и Лизы с Настей в обоих случаях хозяйка старается побыстрее добиться от служанки новостей о молодом человеке и постоянно перебивает его Но наперсницы в переделках всячески стараются отвратить Джульетту (Юлию) от любовной авантюры, Настя же, как и кормилица в оригинальной пьесе, всячески способствует свиданиям Лизы и Алексея Следовательно, Настя сохраняет лишь внешние признаки псевдо-шекспировской функции наперсницы, в реальности же она ближе к шекспировской кормилице

Версия «Ромео и Юлии» А Г Ротчева была поставлена в январе 1827 г в Большом театре, и, вероятно, Пушкин был на премьере так как в этот период он не только начинает очень живо интересоваться Шекспиром, но и посещает Большой театр Современники сочли спектакль провальным Молодой писатель А Г Ротчев претендовал на романтическую версию пьесы (в противовес старой, карамзинистской), но не рискнул пожертвовать счастливой концовкой Неубедительными оказались и диалоги, где шекспировские герои изъясняются языком русских провинциальных помещиков Диалоги в «Барышне-крестьянке» при сопоставлении с диалогами «"Ромео и Юлии» Ротчева обнаруживают поразительное стилистическое сходство, но смотрятся при этом гораздо органичнее, так как их произносят действитечъно жители русской провинции Таким образом вопрос о пародийности еще больше >сложняется шекспировская драма ненамеренно подверглась комическому снижению в обработке Ротчева Когда Пушкин переносит шекспировский сюжет в настоящую русскую провинцию, речь героев до некоторой степени утрачивает пародийность Если травестия и имеет место, то объектом ее является не Шекспир, а его русская интерпретация Мы отметили, таким образом, наличие двух сложно переплетенных рядов интертекстуальных перекличек — с шекспировским текстом как таковым и с русскими популярными адаптациями Шекспира Как нам представляется, эти два ряда - собственно шекспировский и псевдо-шекспировский - отражают два разных уровня восприятия Шекспира, которые соответствуют сюжету-ситуации и сюжету-фабуле (по Л Е Пинскому) Многими исследователями отмечался двуголосый характер слова в «Повестях» На наш взгляд, двойное использование мотивов Шекспира (прямое и опосредованное) наглядно иллюстрирует границу между Пушкиным и вымышленным Белкиным Клишированность мышления Белкина и его приверженность устарелым эстетическим установкам отмечалась ранее (В С Узин, Н А Любович, Л С Сидяков, В Е Хализев и др) Необразованный Белкин, может апеллировать только к переделкам Шекспира (переводов еще нет) Далее, абсолютно все случаи использования аутентичных шекспировских мотивов,

отсутствующих в переделках, внепародийны - они носят лирический характер и маркируют сюжетную линию зарождающегося чувства Следовательно, смеховую функцию несут лишь псевдо-шекспировские мотивы, образующие декоративную фабучу с враждой дворянских семей, что же касается психологической ситуации первой любви, Пушкин оценивает ее как действительно достойную Шекспира Так проводится различие между внешним подражанием Шекспиру («игрой» в шекспировский сюжет) и постижением человеческой природы через Шекспира

Гл. 3 содержит опыт нового освещения шекспировской отсылки в «Гробовщике»

Единственная прямая отсылка к Шекспиру в «Повестях» - это утверждение, согласно которому Адриан Прохоров не походил на веселых «гробокопателей» Шекспира и Вальтера Скотта Обычно она понимается исследователями в том смысле, что Пушкин полемизировал с Шекспиром, считая его характеры схематичными или с некой литературной «традицией» вообще Но это не отвечает реальной литературной ситуации эпохи В 1830 г шекспировское наследие еще только осваивалось русским читателем, воспитанным на сентиментальных переделках, сама сцена с могильщиками до 1828 г, пока не вышел перевод «Гамлета» М П Вронченко, была известна читающему большинству лишь понаслышке (в русских версиях «Гамлета» ее не было) Все сохранившиеся отзывы Пушкина о Шекспире недвусмысленно свидетельствуют о том, что шекспировский метод изображения персонажей виделся ему как художественное открытие Пушкин не мог полемизировать с самим Шекспиром потому, что предполагаемой «традиции» еще не существовало на 1830 г

Мы считаем отсылку к «веселым гробокопателям» иронической и не имеющей прямой связи с «Гамлетом», видя ее как клише эстетической полемики о Шекспире рубежа 1820-х — 30-х гг Вложив это клише в уста необразованного Белкина, Пушкин высмеивает моду на апелляцию к Шекспиру в любых дискуссиях Броская отсылка к имени Шекспира отвлекает внимание от более основательной шекспировской реминисценции - приглашения мертвеца на пир У Шекспира это один из важнейших эпизодов в «Макбете» (с тенью Баико) Нам неизвестно, чтобы кто-либо при комментировании шекспировского плана в «Гробовщике» обратил внимание на связь с «Макбетом»

Эпизод с приглашением на пир мертвого Банко был наиболее популярной сценой «Макбета» у ранних романтиков, так как романтизм только что открыл для себя поэтическую категорию «ужасного» В «Гробовщике» воспроизведена основная сюжетная схема шекспировского эпизода нравственный дискомфорт героя на пиру - опрометчивое приглашение мертвеца/ мертвецов - приглашенный действитечьно является, но с тем, чтобы обличить вину главного героя Вина Адриана травестийна он не убивает, а только желает смерти другим, однако, подобно Макбету, он рассматривает чужую смерть как выгоду Убитому Банко функционально соответствует мертвый бригадир

«Макбетовские» темы в «Гробовщике» не имеют конкретного драматургического источника. Единственная русская версия «Макбета» вышла лишь летом 1830 г и на сцене не ставилась Хотя вульгарность этой версии привлекла внимание Дельвига, высмеявшего ее в «Литературной газете» и, возможно, обсуждавшего ее с

Пушкиным, тем не менее она является скорее штрихом к общей картине русской рецепции «Макбета», чем основным источником этой рецепции «Макбет», несмотря на отсутствие русских переводов, играл специфическую роль в литературной полемике о романтизме - в связи с вопросом о праве художника на ужасное и фантастическое как предмет изображения «Макбет» и «Гамлет», благодаря наличию насилия и призраков, воспринимались как единый текст, причем «в немецком стиле» (жестокое и сверхъестественное считались признаком немецкого романтизма) Так видят «Макбета» авторы журнальных статей 1830 г (не только русских, но и переводных) Когда в письме весной 1830 г Плетнев предлагает Пушкину «отделать путем романтиков немцев» за непонимание Шекспира, он, вероятно, имеет в виду не собственно немецких романтиков, а адептов вульгаризированной моды на немецкий романтизм

В «Гробовщике» комически переплетаются темы «ужасного» и «немецкого», причём подвергаясь смеховой инверсии «ужасное» оказывается сном, а немец -веселым прозаичным сапожником

Образ сапожника-немца лишь недавно получил историко-литературный комментарий А Глассэ указала его источник - фельетон в приложении к «Московскому телеграфу» (июль 1830) Фельетон грубо пародирует литературную позицию Пушкина, согласно которой для художника не бывает «низких» предметов Там выведен хвастливый немец-сапожник, самозваный философ Его речь - травестия литературных доводов в спорах о Шекспире Одно из мест фельетона содержит прямой выпад в адрес «арзамасских гусей» Отношения Пушкина с Полевыми и Булгариным накалились именно в 1830 г Давно известно, что на авторской иллюстрации к «Гробовщику» сапожник походит на Булгарина Мы обнаружили другой фельетон, опубликованный чуть раньше в том же издании Он посвящен теме литературного бессмертия, все существующие авторы представляются в виде покойников, а книги сравниваются с гробами и могилами В конце на рассказчика валятся книги, и он просыпается Привлекает внимание как возможный источник финала «Гробовщика», так и категорическое убеждение фельетониста, что ни одного из современных ему писателей не будут помнить уже через полвека

Пушкин вносит в сюжет коннотации «Макбета» герой не просто хоронит покойников, он желает скорейшей смерти живым Комическое соединение мрачного сюжета и игрового финала (падение и куча мала вместо катастрофы) было уже «опробовано» в реальной жизни Одна из постановок «Макбета» XVIII в благодаря шалости маленького Э Кина действительно окончилась таким образом, и очерк об этом был опубликован в «Литературной газете» в 1830 г Таким образом, целый комплекс мотивов «Гробовщика» органически вырастает из контекста эстетической полемики о Шекспире и дальнейшей судьбе литературы

С этим контекстом связано и упоминание Вальтера Скотта Образ шутливого могильщика в «Ламмермурской невесте» заведомо вторичен по отношению к могильщикам из «Гамлета» Следовательно, отсылка в «Гробовщике» - удвоение Скотт воспринимался современниками не только как подражатель, но и как продолжатель Шекспира В «Двух главах из истории Шотландии», русский перевод которых опубликован в «Московском телеграфе» в 1828 г, он выступает как автор детского пересказа «Макбета», вульгаризирующего шекспировскую

трагедию В том же номере опубликована анонимная французская статья об оригинальном «Макбете», посвященная творческим принципам Шекспира

Трагикомическая сторона соединения имен Шекспира и Вальтера Скотта у Пушкина - в исгории «Бориса Годунова» пьеса была задумана как подражание Шекспиру, но по наущению Булгарина царь посоветовал переделать ее в роман «наподобие Вальтера Скотта»

Особый аспект литературного быта пушкинской эпохи открывается в изобразительных средствах «Гробовщика» Н Н Петрунина отметила натурализм в описаниях покойников, явившихся Адриану Это истолковано ею как признак реалистического письма Мы, однако, видим здесь не реализм (стремление верно изображать быт), а макабр - специфическую форму натурализма в изображении разложения и смерти Макабр в Средневековье имел религиозное значение, но в предромантизме, имитирующем Средневековье, он обретает значение самоценного эстетического приема (готический роман)

Готический роман с самого начала оказывается устойчиво связан с именем Шекспира (полемику о Шекспире против Вольтера вел Г Уолпол - старейший «готический» романист) Этот жанр стал олицетворять все, чего просветительская эстетика не принимала у Шекспира (со знаком плюс или минус, в зависимости от стороны в споре) Увлечение готическим романом рано начинает пародироваться (оперетта П Н Арапова «Домовые») И предложение «гробов напрокат» на вывеске Адриана может быть прочитано как ирония в адрес моды на «ужасное»

Таким образом, при анализе литературного конгекста тем и мотивов «Гробовщика» в тексте обнаруживаются два уровня литературной полемики 1) «спор о литературной аристократии», т е конфликт между Пушкиным и Полевыми/ Булгариным 1830 г, 2) общий контекст эстетической дискуссии о Шекспире конца 1820-х гт

Гл. 4.

В данной главе автор рассматривает разные подходы к главному герою «Выстрела», останавливаясь на сопоставлении Сильвио с Гамлетом (Н И Черняев, Е Н Купреянова)

Личное отношение исследователя к герою оказывается сильным фактором Исследователи, стремящиеся сохранить методочогическую строгость, вообще избегают рассматривать непосредственно образ Сильвио (Б М Эйхенбаум, С Г Бочаров) С другой стороны, те, кому Сильвио интересен, склоняются к стремлению научно обосновать собственные симпатии и антипатии, заданные заранее Это приводит к возникновению несовместимых прочтений образа героя у исследователей разного времени «хищный тип», гуманист, борец против привилегий дворянства, выразитель идеалов дворянской чести и т д.

Таким образом, анализ образа героя понимается как доказательство того, что он прав (или неправ) Это проявляется даже у исследователей, использующих современные метода литературоведения Мы видим свою задачу не в осуждении или оправдании Сильвио с читательской точки зрения, а в объяснении его художественной функции

Больший интерес для нас представляет тенденция рассматривать Сильвио в контексте литературной традиции Здесь представлены два основных варианта

1) Сильвио - карикатурный образ байронического героя вообще,

2) Сильвио - ответ Пушкина на графа да Сильва из «Эрнани» Гюго Допуская связь между именами Сильвио и да Сильва, мы далеки от того, чтобы

строить на этом материале концептуальные обобщения На наш взгляд, исследователи, определяющие задачи «Выстрела» через «Эрнани», исходят из современного представления о роли Гюго в литературном процессе, переоценивая его значение для русского читателя 1830 г Сюжетная параллель также слаба у Пушкина речь идет о ссоре и отложенном дуэльном поединке, у Гюго - о любовном треугольнике и обязательстве выпить яд С другой стороны, и «Эрнани», и «Выстрел» принадлежат общей тенденции романтизма - моде на сюжет о мести Популярностью этого сюжета романтизм обязан оживлению интереса к «Гамлету»

Сопоставления «Выстрела» с «Гамлетом» проводились по крайней мере дважды -НИ Черняевым и Е Н Купреяновой Оба вычленили общую сюжетную доминанту (сюжет отсроченной мести), но при этом исходили из новейших переводов «Гамлета» (сделанных после 1840-х гг) Это привело к тому, что их выводы оказались невостребованы Наше исследование показало, что вопрос о наличии и характере использования «гамлетовских» мотивов в «Выстреле» невозможно решить без учета рецепции «Гамлета» средним грамотным современником Пушкина

Единственным сценическим вариантом «Гамлета» на 1830 г был «Гамлет» С И Висковатова (1811, переизд 1829) - произвольная переделка французской адаптации Ж -Ф Дюсиса От оригинального шекспировского текста пьеса отличается по ряду признаков Клавдий еще не женат на Гертруде, а только готовится к свадьбе, Гамлет выказывает желание убить Клавдия в день его свадьбы (как Сильвио своего противника), в конце Гамлет и Клавдий сходятся для смертельного поединка, а Офелия бросается между ними и падает в обморок (ср финал «Выстрела») Гамлет не погибает, а произносит эффектные патриотические слова под занавес

Образ Гамлета у Висковатова помогает лучше понять природу «байронического» облика Сильвио этот Гамлет одет в черное, бледен, с горящими глазами и спутанными волосами Моду на такой внешний вид ввел первый будущий исполнитель роли «Гамлета» А С Яковлев еще в 1807 г, а затем у него перенял этот образ П С Мочалов Следовательно, данный типаж возник задолго до байронизма и в случае с Гамлетом отражает скорее стереотипные представления о «мстителе» Этот стереотипный облик Гамлета-мстителя и принимает Сильвио («сочиняющий» его историю Белкин опирается на привычный для себя язык образности)

Привлечение реальной сценической версии «Гамлета» пушкинского времени высвечивает травестийность «гамлетовской» темы в «Выстреле» обыгрываются массовые представления о «Гамлете» и его герое К этому времени русский читатель уже мог сравнивать тексты Висковатова и Шекспира в 1828 г вышел неадаптированный «Гамлет» в переводе М П Вронченко

Особый интерес представляет личность создателя русской версии «Гамлета» С И Висковатову принадлежит донос на Пушкина 1826 г (обвинение в распространении крамольных стихов) Если он не был знаком лично с Пушкиным, то, по крайней мере, с людьми пушкинского круга.

Здесь важна такая деталь, как фуражка Сильвио И JI Попова указывает, что гусарская фуражка не могла походить на bonnet du police Мы соглашаемся с ее выводом, что именование фуражки Сильвио «полицейской» следует понимать метафорически как сотрудничество героя с секретными службами, однако не разделяем ее мнения об И П Липранди как о прототипе Сильвио (романтическая легенда XIX в, не пользующаяся доверием у большинства современных пушкинистов)

Мы полагаем, что привлечение русской версии «Гамлета» позволяет прочесть «полицейскую фуражку» как намек на С И Висковатова - автора пьесы и доносчика на Пушкина Ответ, почему пушкинская сатира не была замечена читателями, прост Висковатов умер во время подготовки «Повестей Белкина» в печать, его «Гамлет» снят с репертуара около 1832 г, а Мочалов вскоре сыграл в неадаптированной версии «Гамлета», заставив зрителя забыть о прежней Уже к 1840-м гг «Гамлет» Висковатова начисто изгладился из памяти русской публики Однако на 1830 г предугадать его быстрое выпадение из литературной и театральной жизни было невозможно

Гл. 5.

В традиции изучения «Станционного смотрителя», как правило, морально-дидактический взгляд превалирует над собственно литературным Мы настаиваем на необходимости включения «Станционного смотрителя» в широкий литературный контекст наравне с другими новеллами цикла

Самым крупным открытием в этой области, на наш взгляд, остается наблюдение М О Гершензона о роли картинок с блудным сыном В новейшее время упоминание гравюр с блудным сыном было связано с «фальстафовскими» пьесами Шекспира (Е Н Купреянова, Н Н Петрунина), где фигурируют аналогичные гравюры Действительно, Пушкин интересовался фигурой Фальстафа, существовавшей в его сознании до некоторой степени независимо от конкретных пьес Однако, на наш взгляд, это говорит только о тождестве функций картинок у Пушкина и Шекспира, но не о сквозной «фальстафовской теме» в «Станционном смотрителе» (вывод Н Н Петруниной), так как никаких прямых параллелей с «фальстафовскими» пьесами в истории Вырина и Дуни нет Нам также удалось выявить реальное существование описанных Пушкиным картинок

Более продуктивными представляются постановка вопроса о шекспировском субстрате «Станционного смотрителя» в целом (Н Н Петрунина) и параллель между ним и «Королем Лиром» (тема отца и «неблагодарной» дочери, указанная Е Н Купреяновой)

Большинство литературоведческих анализов «Станционного смотрителя», даже выполненных на высоко профессиональном уровне, неминуемо разрешается в рассмотрение вопроса, кто виноват в гибели Самсона Вырина и кто является отрицательным героем в данном сюжете Анализ текста, таким образом, полностью или частично подменяется анализом читательского ощущения самого исследователя (нужно или не нужно жалеть Вырина) Утрачивается представление о хронологической дистанции Пушкину автоматически приписываются наши представления о категориях «сострадания» или «трагизма»

О реальности этой дистанции напоминает дневниковая запись Кюхельбекера от 20 мая 1833 г , из которой следует, что он смеялся над «четвертой повестью» - т е над «Станционным смотрителем» Наиболее значительным опытом осмысления смехового элемента в «Станционном смотрителе» является исследование В И. Тюпы, перенесшего акцент с конфликта героев как личностей на конфликт различных жанровых моделей внутри текста (притча и анекдот) Таким образок, во-первых, выявляется множественность точек зрения в тексте, во-вторых, наличие разных точек зрения напрямую соотносится с различиями в логиках разных литературных моделей

Развивая наблюдения В И Тюпы, мы прилагаем его теоретические выводы к конкретно-историческому литературному контексту конца XVIII первой трети XIX вв Мы рассматриваем «Повести Белкина» вообще и «Станционного смотрителя» в частности не только с нарративной, но и с театральной (драматической) точки зрения, исследуя общие проблемы столкновения повествователыюсти и театральности в пределах одного текста Основанием дм этого нам служат наблюдения Ю М Лотмана о театральной сущности лубочных картинок, а также важная роль миграции сюжетов из повествовательных жанров в драматические (и обратно) как в шекспировскую эпоху, так и в русском романтизме

На наш взгляд, рассмотрение «Станционного смотрителя» в театральном аспекте помогает прояснить вопрос о функции и статусе категории трагического а этом произведении, устранив бытовое понимание трагического сюжета как «показа несчастий» и вернувшись к более адекватной трактовке этого термина

Как нам представляется, наблюдение Е Н Купреяновой о воспроизведении в «Станционном смотрителе» сюжета-ситуации «Короля Лира» проясняет статус трагизма в тексте и трансформацию блудного сына в блудную дочь «Станционный смотритель» и «Король Лир» имеют общую сюжетную канву разлука престарелого отца с Дочерью-ослушницей - скитания отца в поисках дочери -утеря королевства (у Вырина - станции) и гибель героя При этом и евангельеш притча, и оригинальный шекспировский сюжет имеют общее кардинальное отличие от «белкинской» версии детей изначально двое или трое, мнимо «дурной» противопоставляется мнимо «хорошему», но в итоге лучшим оказывается «дурной» Но Дуня - единственная дочь Вырина, и сюжет не следует ни шекспировской развязке (абсолютно трагической), ни евангельской (абсолютно оптимистической) гибель суждена только отцу, дочь же мы видим в роля процветающей матери семейства Финальный «выход» Дуни в глазах современного читателя выглядит насмешкой, не случайно некоторые исследователя предпринимали усилия для доказательств того, что Дуня не могла быть счастлива в браке или что' она так и осталась содержанкой. , »

Двойственность финала может бьггь прояснена, если обратиться к популярному восприятию «Короля Лира» в пушкинское время Расхожим было понимание «Короля Лира» как чувствительной истории о благородном старце, обиженном злыми дочерьми Именно такой образ создал Н И Гнедич в своём «Короле Леареи 1809 г Он устранил мотивы безумия и самодурства: Лира, а также всякую психологическую неоднозначность в обрисовке характеров Корделш представлена как идеальная героиня, настолько нравственно чистая, что даже не

мыслит о замужестве Хотя отец прогнал ее по навету сестер, она покорно дожидается его в лесном шалаше, чтобы утешать его в старости и бедствиях Пьеса изобилует патетическими жестами Корделия бросается к ногам Леара, целует ему руки и т д (позы блудного сына) В «Станционном смотрителе» раньше уже отмечали сентиментальную клишированность характеристик самого Вырина, его жилища и судьбы Дуни (В Е Хализев, Н К Гей, В Шмид) Сходный ряд клише, связанный с образами бедного жилища, беззащитного трогательного старика и несчастной дочери, присутствует в «Леаре» Гнедича Сентиментальный язык оказывается универсальным языком описания шекспировской трагедии и истории из современной жизни Пьеса кончается счастливым примирением отца и дочери Образ Корделии и концовка как бы воплощают несостоявшийся идеал Самсона Вырина

Можно заключить, что «Станционный смотритель» пародирует базовые принципы сентиментальной версии «Короля Лира» по методу редукции к абсурду Эпическая фигура кельтского короля превращена в мирного чиновника (ср ироническое высказывание Пушкина о том, что, конечно, приличнее было бы сделать Алеко чиновником, а не цыганом, но тогда не было бы и всей поэмы), идеал которого - персонаж с лубочной картинки в колпаке и шлафроке Неожиданность заключается в том, что Дуня не желает соответствовать идеальной роли чувствительной и покорной Корделии ее страсти взламывают рамки предусмотренного сюжета Только когда ожидания оказываются нарушены, Самсон Вырин из чувствительного «Леара» превращается в настоящего (трагического) короля Лира Трагедийность «Станционного смотрителя» состоит не в жалости читателя к герою (бытовое понимание), а в том, что судьба Вырина разворачивается по законам судьбы трагического героя он терпит поражение при попытке изменить обстоятельства, заблуждаясь насчет своей роли в миропорядке

Но мы полагаем, что художественная задача «Станционного смотрителя» не сводится ни к пародированию известного литературного образца, ни к приглашению разглядеть короля Лира в бедном чиновнике С нашей точки зрения, в «Станционном смотрителе» имеет место трагикомическое столкновение несовместимых миров, различающихся по системе ценностей и языку описания

Основная особенность системы персонажей «Станционного смотрителя» - в том, что дитя у отца только одно и оппозиция «дурного»/ «хорошего» сына (или дочери) к Дуне, таким образом, неприменима, ее не с кем сравнивать, кроме нее же самой Мы полагаем, что в действительности Дуня выступает в качестве разных детей -«хорошего» и «дурного» поочерёдно в начале и в конце она представлена любящей дочерью, в середине - ослушницей, враждебной отцу Таким образом, Дуня оказыааеюя то Корделией, то Гонерильей/ Реганой У Гнедича характеры дочерей не различаются, и их порой смешивают в своей речи сами герои даже добродетельность Корделии недостаточно выделяет ее Это могло послужить поводом к ироническому слиянию всех трех дочерей в одно лицо у Пушкина

Более важным последствием такого объединения функций является неоднозначность фигуры Дуни, непостижимая для Самсона Вырина В языке описания мира, которым владеет Вырин, существуют только однозначные категории невинная жертва, преступница и т д Как и король Лир (в оригинальной пьесе Шекспира), он пользовался неверным опознавательным кодом, позволяющим

выдавать желаемое за действительное Вопреки представлениям Вырина и короля Лира, оказывается, что они не властны ни над дочерьми, ни над своим единоличным миром Лир теряет королевство, Вырин - станцию, т е территорию власти Полуграмотный, мыслящий штампами Вырин, весь кругозор которого ограничивается лубочными картинками (полемика с образом смотрителя-интеллектуала у В Карлгофа), возвышается до шекспировских масштабов не тогда, когда он проигрывает чувствительный псевдо-шекспировский сценарий, а тогда, когда он умирает как подлинно трагический герой

Шекспировский сюжет-ситуация «Короля Лира» сталкивается в «Станционном смотрителе» с сюжетными элементами не только современной Пушкину псевдошекспировской переделки, но и другого жанра массового театра его времени -водевиля Водевили, входившие в театральный репертуар 1820-х гг, предлагали две модели взаимоотношений молодого барина и бедной девушки

1) барин увозит девушку или искушает ее увозом, но она оказывается социально сознательной и принимает решение остаться в своей среде («Розана и Любим», «Федул с детьми»),

2) благородный барин помогает бедной девушке устроить брак с социально равным и любимым женихом («Ям», где речь идет, как и у Пушкина, о проезжающем офицере и дочери станционного смотрителя, но офицер оказывается бескорыстным)

Пушкин иронизирует над каноном, который его герои демонстративно нарушают Обыгрывается столкновение драматического и мелодраматического начала и эффект неожиданности, возникающий при этом например, когда Минский сует Вырину деньги - жест, традиционно оскорбляющий читателя (Стандартный способ положительного героя водевиля проявить доброту - подарить бедняку «сто рублей») При этом обнаруживается, что поэтика водевиля и поэтика псевдо-шекспировских переделок используют один и тот же язык сентиментальных штампов (несчастный старик-отец, добродетельная дочь, бедное жилище и т д ) «Шекспир», которого предлагает сценический репертуар 1810-х - 1820-х гг, оказывается водевильным «Шекспиром»

Трагический же конфликт возникает тогда, когда в мир водевильного и псевдошекспировского драматизма вторгается подлинно шекспировский драматизм когда некоторые герои (в данном случае Дуня и Минский) отказываются вести себя по заранее заданным амплуа «Истина страстей» (выражение Пушкина применительно к поэтике Шекспира) взламывает рамки условного языка литературных клише

Гл.6

«Метель» ранее не изучалась в шекспировском контексте Лишь в 1998 г такой опыт был проведен В Э Просцевичус сопоставил сюжет-ситуацию «Метели» и «Отелло» Мы пересматриваем эту аналогию с исторической точки зрения - в связи с реальным восприятием «Отелло» Пушкиным, для которого эта трагедия была, несомненно, очень важна, и его современниками

«Метель» гораздо лучше исследована с точки зрения литературных источников, чем все остальные «Повести» Обычно внимание исследователей

сосредотачивается на мотивах подмены жениха или неузнанного мужа Л И Вольперт показала, что в русско-французской традиции этот сюжет восходит к пьесе «Ложная антипатия» Н де Лашоссе (1733) Однако само изобилие «источников» с таким мотивом заставляет усомниться в том, что Пушкин имел в виду какой-то конкретный текст, а не использовал общелитературный штамп

Вопрос о литературной полемичности или же пародийности «Повестей» вообще и «Метели» в частности сильно повлиял на оценку текста пушкинистами Те, кто не признавал за «Повестями» этого элемента, склонны были недооценивать «Метель» (например, Н О Лернер) С другой стороны, делались попытки «оправдания» новеллы через выявление в ней некоего мистического или символического плана (Н И Черняев, М О Гершензон) В то же время большинство пушкинистов соглашаются в том, что описание романа Владимира и Марьи Гавриловны носит пародийный характер и базируется на штампах массовой литературы (героиня «воспитана на французских романах» и уже поэтому влюблена)

Благодаря М О Гершензону распространилось противопоставление условного, «литературного» увлечения героини Владимиром - её «настоящей» любви к Бурмину, направляемой самой судьбой В действительности Бурмин - фигура не менее литературная, чем Владимир его внешность описана в тех же штампах, что облик Сильвио (бледность, горящие глаза), а имя напрямую заимствовано из водевиля М М Хераскова «Добрые солдаты» (все еще шедшего в 1820-е гг) Следовательно, явление этого персонажа в «Метели» рассчитано на обнажение литературной условности и вполне отвечает «игрушечному» финалу (определение Анны Ахматовой)

В Э Просцевичус опирался на сходство психологического сюжета-ситуации у Шекспира и у Пушкина брак, заключаемый путем побега, губит роковая случайность (потеря платка в одном случае и опоздание жениха из-за метели в другом) Интерес Пушкина к «Отелло» широко известен (см Л И Вольперт, М П Алексеев и др) В шекспировском герое Пушкина интересовали два основных аспекта 1) расовая принадлежность (черный), 2) психологический тип «не ревнив, напротив, он доверчив» Однако Отелло, знакомый массовой русской публике вплоть до 1830-х гг , не отвечал обеим этим характеристикам

В модной переделке И А Вельяминова (1808) Отелло из негра превращен в араба (лицо его описано как «смугло-желтое»), и история его трактована именно как история ревности Национальная проблема вообще не интересует автора, хотя Отелло и называет себя несколько раз «африканцем» Сюжет по сравнению с шекспировским претерпел сильные изменения Эдельмона (Дездемона) не жена Отелло, а невеста, 4 акта из 5 посвящены подготовке к побегу влюблённых Брабанцио выведен как типичный «жестокий отец», мешающий счастью дочери (ср кошмар Марьи Гавриловны, выстроенный по этой модели) В то время как бледную, в полуобморочном состоянии Эдельмону подводят к алтарю, ее похищает неизвестное лицо Позднее Эдельмона возвращается к жениху, но он не верит, что её вины в происшествии не было и, замучив её подозрениями, в конце концов закалывает ее кинжалом После этого он наконец получает запоздалое благословение Брабанцио на брак и кончает с собой «Отелло» - единственная из русских переделок Шекспира без счастливой концовки

Очевидно, что такая интерпретация «Отелло» вызывала у Пушкина раздражение, и, скорее всего, знаменитая полемическая реплика о характере Отелло направлена именно против нее Пушкин высмеивает приемы переделок путем сведения к абсурду Отелло превращен даже не в араба, а в русского, героиня счастливо спасается от него и находит свое счастье с богатым и знатным мужем Неправдоподобность ситуации «Метели», отмечавшаяся еще первым рецензентом «Повестей», соответствует неправдоподобности ситуации похищения в «Отелло», в обоих случаях само похищение/ подмена жениха остается «за сценой» Владимир отвечает «чувствительной» концепции Отелло он «бедный армейский прапорщик» Крылатая фраза из перевода П И Вейнберга «Она меня за муки полюбила, /А я ее за состраданье к ним», - имеет источник не в шекспировском оригинале (где «мук» нет), а именно в переделке Вельяминова, где есть сходная фраза Герои «Отелло» Вельяминова мыелчт штампами русского сентиментализма

У бедного чувствительного военного оказывается красивый, богатый и знатный соперник (Кассио/ Бурмин) Ирония Пушкина состоит в том, что именно «Кассио», а не «Отелло», достается в итоге любовь героини

Эта ирония создает двойной отсвет в «Метели», направленный как в сторону подлинно шекспировской тематики, так и псевдо-шекспировских клише Аутентично шекспировским здесь является мотив роковой случайности, разрушившей отношения героев В «Отелло» Вельяминова есть рассуждение о «неприметных причинах», меняющих ход всей человеческой жизни - тема близкая Пушкину На практике эта тема у Вельяминова не реализована, так как он устранил собственно мотив случая (потерянный платок), и у него причиной "катастрофы становится легкомыслие Эдельмоны, которая совершает целый ряд неосторожных поступков Но Пушкин выбирает 'именно тему случайности У Шекспира случайность воплотилась в платке, у Пушкина она разрастается до масштабов стихийного бедствия (метель)

Случайность имеет значимый характер в истории Марьи Гавриловны и Владимира «виновников» нет Амплуа «злодея» остается вакантным Ключевая тема «Охелло» для Пушкина - тема обманутого доверия - невозможна без фигуры Яго Но Отелло из пьесы Вельяминова с самого начала страдает маниакальной подозрительностью, и фигура Пезарро (Яго) имеет чисто декоративное значение для сюжета вполне достаточно ревнивого жениха, соперника и жестокого отца, шекспировский конфликт у Вельяминова овнешняется

Владимир функционально соответствует Отелло у Вельяминова оба считают себя жертвами предательства, не пытаясь выяснить истину При этом, в отличие от оригинальной шекспировской трактовки, мотивы такого недоверия к возлюбленной неясны Знатный и благородный Бурмин соответствует Кассио (у Вельяминова это положительный персонаж) Яго, или Пезарро, у Пушкина нет Пезарро в пьесе Вельяминова - настоящий похититель Эдельмоны от алтаря (вначале похищение приписывают Кассио) Таким образом, Бурмин выступает попеременно то в роли Пезарро, то в роли Кассио человек, походя совершивший зло, и благородный влюбленный оказываются одним и тем же лицом

Соотношение шекспировского трагизма и псевдо-шекспировского мелодраматизма усложняется инверсией Владимир, судьба которого в конечном

итоге трагична, не является трагическим героем, как и Отелло Вельяминова (ввиду его полной самотождественности и отсутствии внутреннего конфликта) Действительно трагический герой в «Метели» Бурмин (он испытывает трагическую вину и раздвоенность сознания), но судьба его благополучна

Функциональное распределение ролей безупречно накладывается на оппозицию между персонажами «моцартианского» и «сальерианского» рядов, выстроенную В И Тюпой В то время как «сальерианцы» (догматики) следуют готовому псевдошекспировскому амплуа (Владимир - лже-Отелло, Сильвио - лже-Гамлет и т д ), «моцартианцы» скорее испытывают шекспировские чувства, чем играют псевдошекспировские роли Их неоднозначность и полнота проявляется в их способности выступать попеременно в разных ролях, ни одна из которых не тождественна их сути Поэтому столкновение с ними вызывает фрустрацию у «сальерианцев»

Столкновение шекспировского трагизма и псевдо-шекспировского мелодраматизма в «Повестях» четко структурировано первый, третий и пятый сюжеты травестируют Шекспира простым способом - доведением до абсурда методов реальных псевдо-шекспировских инсценировок конфликт внешне имеет трагическую форму, но разрешается в ничто (выстрел в картину1, пробуждение от сна, мирная встреча двух семей) Во втором и четвертом конфликт кажется менее «декоративным» и более «серьезным», а шекспировский трагизм и псевдошекспировская чувствительность вступают в сложные отношения и борются между собой Удельный вес трагического в «Метели» и «Станционном смотрителе» сравнительно велик, однако трагизм не абсолютен и не является самоцелью даже сюжет об Отелло, в русской сценической версии сохранивший мрачную развязку, Пушкин «позволяет» своему Белкину исправить Трагизм для Пушкина не цель, а средство постижения шекспировской полноты художественности

Давно замечена симметрия ряда деталей в «Метели» и в «Станционном смотрителе» колпак, шлафрок, самовар (символы филистерства) Тема филистера оказывается столь же узловой, как тема Шекспира композиционно «Метель» и «Станционный смотритель» симметричны относительно «Гробовщика», где Шекспир и филистер выдвигаются на авансцену, причём и тот и другой выражены через образ «гробокопателя» (противопоставление шекспировских могильщиков Адриану Прохорову) Эта оппозиция оказывается сквозной для всего цикла, на протяжении которого сталкиваются «шекспировский» и «филистерский» взгляды на мир Последний выражается через штампы псевдо-шекспировских переделок, легко сливающиеся с языком водевиля и сентиментальной повести

Заключение

В заключении мы возвращаемся к вопросу о статусе Белкина в повествовании Новейшая пушкинистика отказалась от мысли считать Белкина простым псевдонимом для самого Пушкина (цензурной маской), спор идет лишь о степени самостоятельности Белкина - могут ли «Повести» при определенных условиях читаться «без Белкина» (С Г Бочаров) или же они являют собой стилизацию

1 Гибель Сильвио на Балканах погана как недостоверное известие («сказывают») и с основным сюжетом никак функционально не связана

«белкинской» речи, для понимания которой Белкин безусловно необходим (В И Тюпа)

Анализ шекспировского контекста «Повестей» склоняет нас в сторону второй интерпретации в «Повестях» обнаруживается сильное присутствие элементов массовых переделок Шекспира, заведомо непривлекательных для самого Пушкина Логично предположить, что они принадлежат Белкину Хотя Белкин глубокомысленно ссылается на Шекспира, он, как следует из его биографии, не знал иностранных языков и не мог узнать о Шекспире из иных источников, кроме переделок или пересказов

Нарочитая внелитературность биографии Белкина смущает исследователей, предполагалось даже, что подставной «биограф» враждебно настроен по отношению к Белкину и намеренно очерняет его (А Г Гукасова) Тем не менее знакомство с сентиментально-дидактическими биографиями XVIII в показывает, что тон, взятый «биографом» Белкина, некогда считался абсолютно нормальным Так, Н Роу в «Жизни Шекспира» 1709 г также упрекает Шекспира за бесхозяйственность и за общение с дурной компанией Упреки перемежаются длинными рассуждениями о поэзии Шекспира, не имеющими связи с биографическим материалом В эпоху романтизма подобные биографии начинают вызывать смех Основной пародийный прием - то, что Пушкин устраняет литературно-критические отступления и обнажает «пустоту» биографии, никак не связанной с деятельностью писателя-творца

Внелитературность биографии Белкина сближается с внелитературностью биографии Шекспира об обоих известно чрезвычайно мало (рождение в провинции от «честных и благородных» родителей, скудное образование, загадочное приобщение к литературе и «великая склонность» к женскому полу), об обоих ничего не известно как о писателях Мы, однако, не считаем Белкина карикатурой на Шекспира Скорее образ Белкина пародирует сентиментальный миф о Шекспире, бытовавший в сознании русского читателя Этот миф все еще в значительной мере эксплуатировался литературными противниками Пушкина — братьями Полевыми, несмотря на то, что они читали Шекспира в оригинале Русские переделки пьес как бы подтверждали этот миф Шекспир в них представал не как поэт с длительной культурной традицией и образцовым чувством истории, а как мастер чувствительных историй, понятных любому мещанину Комически заостряя клише этого мифа, Пушкин заставляет миф саморазоблачаться вместо Шекспира перед читателем предстает Митрофанушка, вместо Истории (history) -история (story)

Лирическое начало возникает в «Повестях» тогда, когда фон псевдошекспировского взгляда Белкина подсвечивается шекспировским взглядом самого Пушкина, настоящего автора

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Шекспировские сюжеты, пересказанные Белкиным //Вопросы литературы, 2003 №1 С 149-175

2. «Гробовщик» А С Пушкина как пародия на «Макбета» У Шекспира и интерпретации Шекспира в культуре пушкинского времени //Актуальные вопросы изучения литературы, русского языка и проблемы столичного образования Материалы межвузовской научно-практической конференции молодых ученых-филологов Москва, 27 марта 2003 -М МПГУ,2003 С 18-24

3 «Повести Белкина» и наивная стадия русского шекспиризма [2004] // «Лучших строк поводырь, проводник просвещения, лучший читатель' » Книга памяти А М Зверева -М РГГУ, 2006 С 189-208

4. «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан » Комическая семантика женского костюма в «Барышне-крестьянке» //Вопросы литературы, 2005 №4 С 213-231

5. Ранние русские сценические переделки Шекспира (1790-1830) //Английская литература в контексте мирового литературного процесса Тезисы докладов Международной научной конференции и XV съезда англистов, 19-22 сентября 2005 года - Рязань, 2005 С 41

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Елиферова, Мария Витальевна

ВВЕДЕНИЕ.

1. История проблемы. Обзор литературы.

2. Методология и понятийный аппарат.

3. Библиографический аспект.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Елиферова, Мария Витальевна

Гл. 1.25

Пушкин как читатель Шекспира на фоне своей эпохи.25

1.1. Источники знакомства Пушкина с шекспировским наследием.25

1.2. Пушкин и английский язык: неоднозначный вопрос.33

1. 3. Характер усвоения Шекспира в пушкинскую эпоху.37

1.4. Установка «пародировать историю и Шекспира.».51

Гл. 2.60

Барышня-крестьянка» и различные версии «Ромео и Джульетты».60

2. 1. Метаморфозы сюжета «Ромео и Джульетты», отмечавшиеся ранее. .60

2.2. «Ромео и Юлия» В. П. Померанцева (1790).69

2.3. «Ромео и Юлия» А. Г. Ротчева (1826).81

2.4. Двойное использование мотивов «Ромео и Джульетты»: смеховое и лирическое.87

Гл. 3.98

Гробовщик», «Макбет» и миф о «Макбете» романтиков.98

3.1. Ссылка на Шекспира в «Гробовщике» и её истолкования.98

3. 2. Приглашение мертвецов на пир как шекспировский мотив.103

3.3. Сапожник-немец, Макбет и литературные дискуссии.109

3.4. Вальтер Скотт как связующее звено.122

3.5. Поэтика готического романа в связи с шекспировским планом «Гробовщика».126

Гл. 4.132

Выстрел», «Гамлет» Шекспира и «Гамлет» С. И. Висковатова.132

4. 1. Читательская репутация «Выстрела» и его главного героя: её воздействие на традицию истолкования.132

4. 2. Сильвио в контексте литературной образности.144

4. 3. Сильвио и Гамлет образца 1810 г.150

4.4. Упоминание полицейской фуражки и биография С. И. Висковатова.161

Гл. 5.169

Станционный смотритель», «Король Лир» Шекспира и «Король Леар» Н. И. Гнедича.169

5. 1. Постановка вопроса о литературных источниках «Станционного смотрителя».169

2.2. «Станционный смотритель»: коллизия социальная или литературная?.175

5. 3. Тема блудной дочери и «Король Лир».182

5.4. Система персонажей в «Станционном смотрителе».191

5. 5. Поэтика водевиля и пушкинская полемика с ней.198

5. 6. Другие шекспировские мотивы в «Станционном смотрителе». 202

Гл.6.206

Метель», «Отелло» Шекспира и «Отелло» И. А. Вельяминова.206

6.1. Границы литературности в «Метели».206

6. 2. Театральный Отелло пушкинского времени.212

6. 3. «Метель» и подлинник Шекспира.223

6.4. Место трагизма в мире «Метели».229

6. 5. Композиционная роль «Метели» и «Станционного смотрителя» в цикле: система оппозиций.231

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.235

Приложение 1.247

Ротчев А. Г.] Ромео и Юлия, мелодрама в 3-х действиях. Государственная театральная б-ка (СПб.). I. IX.2.5. Краткое описание.

247

Приложение 2.248

Авторская иллюстрация к «Гробовщику» и карикатура на Булгарина и Греча. По книге Л. А. Краваль «Рисунки Пушкина как графический дневник» (М., 1997. С. 385).248

Библиография.249

ВВЕДЕНИЕ.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Повести Белкина" в контексте раннего восприятия Шекспира в России"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В «Повестях Белкина» шекспировские и псевдошекспировские мотивы, которые ранее рассматривались исследователями как нечто нейтральное (как ещё одно указание на литературный источник), в действительности образуют серьёзный конфликт двух разных поэтик. Эта «битва» проходит все этапы - от дуэльного поединка (реализованного буквально) в «Выстреле» до жесточайшей схватки в «Станционном смотрителе», где, казалось бы, одерживает победу шекспировский трагизм. Но финальная шутовская сцена с Ванькой и сообщение о благоденствии Дуни ставят в тупик: первая безусловно принадлежит поэтике шекспировской, второе - псевдошекспировской. Этот эпилог показывает незавершённость новеллы, взятой отдельно из контекста, и задаёт направление «Барышне-крестьянке». В последней новелле наступает примирение двух поэтик и одновременно примирение романтиков и классиков. Душенька хороша во всех нарядах, шекспировская поэтика способна принять и усвоить что угодно, любые интерпретации - препятствие к диалогу оказывается искусственным и падает при первой же возможности, когда куцей кобылке вздумалось сбросить всадника.

Кто же воюющие стороны? Нам представляется, что таковыми являются Пушкин и Белкин.

Не будем сейчас приводить все существующие точки зрения на Белкина. Можно только согласиться с С. Г. Бочаровым, что как текстологические данные об истории появления Белкина, так и мнения литературоведов о его статусе противоречивы. Кстати, мы находим чрезвычайно убедительным мнение С. Г. Бочарова, что дата 16 ноября 1830 г. под окончательной редакцией предисловия мистифицирована Пушкиным.1

С. Г. Бочарову принадлежит едва ли не лучший комментарий к «проблеме Белкина»:

Основанием поляризации критических суждений о Белкине является реальная двойственность пушкинского Белкина, составляющая самую сущность этого образа <.>Иван Петрович Белкин, "автор" повестей -это действительно колебание между призраком и лицом; это мистификация Пушкина, литературная игра <.>, которая внутренне необходима пушкинским повестям и имеет существенное, а не внешнее к ним отношение».2

Пожалуй, «существенное» и заключается именно в «безличности», в «отсутствии» Белкина, в абстрактности его портрета.3 Некогда У. Фохт счёл портрет Белкина «скупым, но точным».4 Но большинство исследователей придерживаются противоположного мнения. Ещё в 1924 г. В. С. Узин писал, что из этого портрета «старательно вытравлено всё, что могло бы хоть немного скрасить серое лицо Белкина».5 В. В. Гиппиус признавался: «воссоздавать "характер" этого Белкина по двум-трём случайно брошенным чертам невозможно».6 Л. С. Сидяков замечал, что п образ Белкина «не содержит в себе его реальной характеристики». Белкин «ускользает» от всякого определения. Однако это не мешает ему быть вполне функциональной фигурой в повествовании. Мы на стороне

1 Бочаров С. Г. Пушкин и Белкин //Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. - М., 1974. С. 128 - 130.

2 Там же. С. 132.

3Там же. С. 142-143.

4 Фохт У. Проза Пушкина в развитии русской литературы //Пушкин - родоначальник новой русской литературы. - М. - Л., 1941. С. 460. Узин В. С. О Повестях Белкина. - Пг., 1924. С. 9.

6 Гиппиус В. В. Повести Белкин //Литературный критик, 1937. №2. С. 49.

7 Сидяков Л. С. Художественная проза А. С. Пушкина. - Рига, 1973. С. 59. тех исследователей, которые считают Белкина, при всей его безличности, необходимым элементом замысла автора (а таких в последние десятилетия большинство, мало кто уже считает Белкина простой цензурной маской - спор ведётся лишь о степени необходимости Белкина для прочтения «Повестей»). Предоставим формулировку Н. К. Гею: «создателю Повестей, по-видимому, нужна была в этом случае вовсе не призрачная, по сути дела фиктивная, анонимность, но нужен был Белкин! <. .> Белкин был не псевдонимом Автора, а подставным лицом, или даже о если быть точным - подставным автором Повестей».

Далее, среди исследователей, считающих Белкина самостоятельной фигурой, мнения также разделяются. Кто эта фигура - выразитель мнения Пушкина или его антагонист? Первого мнения придерживался Ап. Григорьев и вслед за ним Н. О. Лернер (хотя последний и отказался от прямолинейной идеализации Белкина). Мы всё же стоим на точке зрения той школы, которая считает Белкина комическим антагонистом автора (В. С. Узин, Л. С. Сидяков, В. Е. Хализев, Е. Н. Купреянова, В. И. Тюпа и т. д.). В. С. Узин отождествил Белкина с Митрофанушкой - «охотником до историй» - из эпиграфа, при этом оговорившись, что, хотя этот самозваный литератор и не постигает реальной сложности сюжетов, которые берётся воплотить, тем не менее «это не значит, что Митрофанушка, вообще говоря, плохой человек, или что всё, читанное им, плохо».9 В. Е. Хализев оказался более резок по отношению к Белкину-Митрофанушке:

8 Гей Н. К. Мир Повестей Белкина //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. - М., 1999. С. 395.

9 Узин В. С. О Повестях Белкина. - Пг„ 1924. С. 10 - 11.

В образе подставного автора дало о себе знать неприятие Пушкиным того, что в его время называли "полупросвещением"»10 - т. е. «поверхностно-поспешное приобщение к литературе».11

Чрезвычайно любопытен также разбор стилевых особенностей «Станционного смотрителя», предпринятый недавно И. Василенко, который обнаружил, что Белкин копирует среди всего прочего стиль. Булгарина, заимствуя целые синтаксические обороты из «Ивана Выжигина».12

Однако сказать, что Белкин - Митрофанушка и подражатель Булгарина, значит упростить картину, этого явно недостаточно для понимания причин, по которым он понадобился Пушкину. Иначе зачем в таком случае снабжать Белкина развёрнутой и далеко не литературной биографией?

Как пессимистически заметил некогда Д. Н. Овсянико-Куликовский, «Но тут-то и ждут читателя и критика самые коварные трудности. Если мы начнём серьёзно разбирать тип Белкина, усматривая в нём большой художественный замысел, то рискуем попасть впросак. И тут Пушкин подшутил».13

К мнению Д. Н. Овсянико-Куликовского, к сожалению, мало прислушивались впоследствии. Так, А. Г. Гукасовой, чтобы объяснить явную нелитературность биографии Белкина и примирить сентиментальное истолкование этой фигуры с пародийным обликом биографии, пришлось допустить «прокурорский» и «явно враждебный» тон белкинского биографа, который, по её мнению, был законченным

10 Хализев В. Е. Пушкинское и белкинское в «Станционном смотрителе» //Болдинские чтения. -Горький, 1984. С. 30.

11 Там же. С. 29.

12 Василенко И. Притча о блудном отце. //Опубликовано на сайте Московского гуманитарного педагогического института www.mhpi.ru/tutor/pages/pogankin/lesson/father.plip

13 Овсянико-Куликовский Д. Н. Художественные «мистификации» Пушкина //Овсянико-Куликовский Д. Н. Литературно-критические работы. В 2 тг. Т. 1. - М., 1989. С. 432. крепостником.14 Безусловно, биография Белкина не является романтизирующей, но те её элементы, которые вызывают наибольшее неприятие у читателя новейшего времени - например, самодовольство, с которым друг Белкина критикует его хозяйственные способности, -являлись нормой для дидактических биографий XVIII в., принадлежащих отнюдь не только крепостнической России. Биограф Белкина и в самом деле невежественный обыватель, ничего не понимающий в литературе. Но, думается, злонамеренностью в отношении Белкина он не страдает. Он не менее простодушен, чем сам Белкин. Как нам кажется, его функция совершенно другая.

Не призвана ли внелитературная биография Белкина напоминать о куда более знаменитой и столь же внелитературной биографии? За прошедшие два столетия наших знаний о жизни Шекспира практически не прибавилось: все обнаруженные со времён Пушкина документы, включая известное завещание про «вторую по качеству кровать» -«белкинского» характера, они ничего не сообщают о Шекспире как о творческой личности. Безличность Белкина корреспондирует с безличностью Шекспира. Мы не вправе приписывать себе честь этого наблюдения - оно, как оказалось, было сделано ранее уже упомянутым В. Э. Просцевичусом, к сожалению, в неопубликованном варианте доклада. Наш анализ текста на поверку оказался углубленной и развёрнутой версией мысли В. Э. Просцевичуса, который всё же склонен опираться больше на интуицию, чем на конкретные материалы. Не имея возможности ссылаться на неопубликованный текст В. Э. Просцевичуса, мы вынуждены ограничиться нашим собственным анализом биографии Белкина в том виде, в каком он был опубликован в «Вопросах литературы» в 2003 г. (№1), с добавлением некоторых пояснений.

14 Гукасова А. Г. «Повести Белкина» А. С. Пушкина. - М., 1949. С. 79.

История жизни Белкина, особенно обстоятельства его рождения, воспитания и посмертного издания его произведений, накладывается на соответствующие сведения о Шекспире: родился от честных и благородных родителей. в селе Горюхине» (ПСС, т. 8, кн. 1. С. 59) - в семье зажиточных мещан в провинциальном городке Стратфорде-на-Эйвоне.

Он [отец Белкина] был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышлёный» (там же) - Джон Шекспир, перчаточник и олдермен.

Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности» (там же, с. 59 - 60) -грамматическая школа в Стратфорде-на-Эйвоне ошибочно представлялась русскому читателю как аналог церковно-приходской школы, причём это мнение не изжито ещё и поныне. к женскому же полу имел он великую склонность.» - здесь сноска Издателя: «Следует анекдот, коего мы не помещаем, полагая его излишним; впрочем, уверяем читателя, что он ничего предосудительного памяти Ивана Петровича Белкина не заключает» (с. 61). О склонности Шекспира к женскому полу тоже ходили и ходят легенды, и действительно сохранился единичный, но хорошо всем известный анекдот (о Ричарде III и Вильгельме Завоевателе).

Далее, у Белкина не осталось родственников, кроме некой, никогда его не видавшей, Трафилиной - вероятно, тётки или кузины, а может быть, ещё более дальней степени родства, т. к. Трафилина - девичья фамилия матери Белкина. Во времена Пушкина ещё существовали потомки сестры Шекспира, но не его самого. Друг Белкина после его смерти решает издать его рукописи (частично уже утраченные, так как ключница оклеивала ими стены) - друзья Шекспира издают его сочинения посмертно, рукописей Шекспира до нас не дошло. Кроме того, при общей расплывчатости и апокрифичности сведений о Белкине, в первом варианте окончательной редакции предисловия стояла демонстративно точная датировка его смерти - 16 ноября 1829 г.15 . Впоследствии эта точность была сглажена: день и месяц сняты, поставлено неопределённое «осенью». Точная дата смерти Шекспира - единственное, что достоверно было известно о нём во времена Пушкина, да, в общем-то, и в наше время.

Даже упрёки биографа в адрес хозяйственной деятельности Белкина не покажутся чужеродными жанру писательской биографии, если обратиться к одному из старейших и популярнейших биографов Шекспира, Николасу Роу. В биографии Шекспира 1709 г. Роу утверждает, что Шекспир переселился в Лондон и начал писательскую деятельность после того, как запустил хозяйство и разорился, и что он «по несчастью (обыкновенному среди молодых людей), попал в дурную компанию.» (by a Misfortune common enough to young Fellows, fallen into ill Company -)16. Ср. у биографа Белкина: «я, соболезнуя его слабости и пагубному нерадению, общему молодым нашим дворянам, искренно любил Ивана

17

Петровича». Если о самом Шекспире так писать было нормой, то нет ничего удивительного в том, что так сосед Белкина написал о Белкине. Сведений о писательской деятельности Шекспира у Роу также в принципе нет, а есть многочисленные лирические отступления о духе творчества Шекспира, никак не связанные с биографической канвой. Пародийность биографии Белкина состоит, таким образом, почти исключительно в

15 ПСС, т. 8, кн. 2. С. 590.

16 Использован электронный текст из Проекта «Гутенберг» www.uutenberg.Org/etext/16275, свободный, данные соотв. ноябрю 2006. Перевод наш.

17 ПСС, т. 8, кн. 1.С. 60. отсутствии эссеистической составляющей - рассуждений о духе искусства.

Значит ли это, что Белкин и есть Шекспир? Не стоит чересчур прямо воспринимать это сходство. Перед нами карикатура на образ Шекспира, созданный периодической печатью раннего русского романтизма, унаследовавшей представление о Шекспире от просветительской критики, но с ценностной переориентацией и с усилением сентиментального элемента. Поклонники литературной моды коллекционируют обрывки сведений и пытаются сконструировать образ творческой личности - а образа не получается, сколько ни собирать данных о хозяйстве писателя, о том, пил он или не пил,18 и о его склонности к женскому полу. Такой яркий писатель, как Бен Джонсон, мог бы составить биографию своего друга Шекспира, но предпочёл этого не делать, и сегодня историки литературы вынуждены довольствоваться беглыми упоминаниями и туманными метафорами из стихов в память поэта. А друг Белкина всё же далеко не Бен Джонсон. Он пишет много и охотно, вспоминает все подробности встреч с Белкиным и даже поведение его ключницы, но единственный результат, который возникает - это вопрос: «И что такой "писатель" способен написать?». Вероятно, на этот вопрос и рассчитывал Пушкин.

Логически продолжая реальное распространение «культа» Шекспира сверху вниз и вширь, от увлечения отдельных рафинированных интеллектуалов (Карамзину ещё приходилось объяснять, почему он любит Шекспира) до салонной моды не знающей английского языка публики, он делает следующий шаг: из салона - в провинциальную

18 В предисловии, рассказанном другом Белкина, он фигурирует как трезвенник, но рассказчик «Выстрела», в тождестве которого с Белкиным уверены многие исследователи, сообщает о том, что чуть было не спился. Из этого следует, что рассматривать Белкина и его рассказчиков с биографической точки зрения вообще несерьёзно. усадьбу. Ещё одна ступенька снижения. Взамен салонного Шекспира -Шекспир для бедных, над которым трудится Белкин. Ряд трансформаций:

Шекспир - французские переделки Шекспира - русские переделки французских переделок - Белкин.

Пушкин достраивает уже имеющийся ряд, завершая его Белкиным, провинциальным эпигоном псевдошекспиризма. Травестирование

Шекспира в Белкина находит гротеск в самом малом и вытаскивает его на поверхность. Русский постклассицизм, обрушившись на классиковфранцузов, сделал мишенью своих нападок в том числе и их придворность, с которой не без основания связал пороки самих произведений (холодность, снобизм, ложные представления об изящном, неправдоподобие характеров и т. д.). Орудием нападения тут послужил вновь, естественно, Шекспир. В постклассицистских умах сложился полемический образ Шекспира - провинциального самородка, self-made man'a, своего рода английского Ломоносова. Этот взгляд, во многом верный, был подготовлен скорее сентиментализмом и его вкусом к пасторальности по образцу «и крестьянки любить умеют», чем какой-то особой интуицией. Поиск идеала в «простом человеке» унаследован от сентиментализма, и о провинциальности Шекспира складываются странные и часто преувеличенные представления. Кс. А. Полевой в одной из своих статей 1830 г. объявил Шекспира «бедным крестьянином».19 А вот подборка высказываний Н. А. Полевого, собранная Ю. Д. Левиным: мужик, нищий, убежавший из своей родины»; «уродливый мужик»; «сын

20 бедного торгаша шерстью» (Николас Роу в 1709 г. всё-таки ещё считал Шекспира «джентльменом», хотя и занижал уровень его образования). Пушкин лишь чуть-чуть смещает реальные представления, и гротеск

19 Полевой Н. А., Полевой Кс. А. Литературная критика. - Л. 1990. С. 414.

20 Левин Ю. Д. Шекспир и русская литература XIX века. - Л., 1988. с. 83. вырастает сам собой: вместо провинциального городка - село Горюхино, вместо грамматической школы - деревенский дьячок, внушивший Белкину любовь к изящной словесности (в некоторых черновых вариантах

- деревенский поп).

Комически заостряя клише шекспировского мифа, образ Белкина сближается, с другой стороны, с образом Митрофанушки из эпиграфа. Трудно вообразить более изящную насмешку, чем ход Пушкина. Он заставляет миф саморазоблачаться, показывая, что при лёгком заострении

- совсем чуть-чуть - из Шекспира получается Митрофанушка, персонаж, который в глазах романтиков ничего, кроме презрения, достоин быть не мог. Белкин и есть такой Шекспир-Митрофанушка, одновременно творец и творение, одновременно пародия на эпигонов Шекспира 1790-х - 1820-х гг. и на представления шекспироманов о самом Шекспире.

Подведём итог системе оппозиций, общей для цикла «Повестей».

Пушкин Белкин

Шекспир как глубина постижения тайны человека Поэтика «истины страстей» Персонажи, не укладывающиеся в рамки одного какого-либо амплуа, способные выступать в разных ролях в силу неоднозначности своего характера Творческое применение шекспировского метода постижения реальности Мотивы из аутентичного Шекспира Смена регистров серьёзного и смехового как осознанный приём Разбивание стереотипов путём их сталкивания Шекспир как набор «вечных» сюжетов Поэтика массового театра Персонажи, моделирующие свою жизнь по готовой литературной схеме Присвоение шекспировских сюжетов с приспособлением их под собственные нужды Мотивы из переделок Шекспира Наивная серьёзность, комичная поневоле Клишированное мышление

Повести Белкина» расположены хронологически посредине между двумя важными вехами «шекспировского пути» Пушкина: между периодом «Годунова» /«Графа Нулина» и периодом «Анджело». Но они также написаны в момент, промежуточный для всей русской культуры в том, что касается усвоения Шекспира. 1830 год - рубеж, когда заканчивается «наивный» период русского шекспиризма. Прежнее представление о Шекспире частью русской интеллектуальной элиты начинает осознаваться как устаревшее и неадекватное. Год смерти Белкина - 1828 - совпадает с датой выхода первого настоящего русского перевода Шекспира, «Гамлета» М. П. Вронченко. Но на сцене этот перевод не идёт, и других переводов пока нет. О Шекспире спорят в отсутствии Шекспира.

Пушкин выполнил просьбу своего друга Плетнёва и привёз из Болдино обещанный трактат о Шекспире. Только не в научной форме -этим трактатом стали «Повести Белкина». Плетнёв был вполне

Л 1 удовлетворён и лично занялся подготовкой «Повестей» к печати. В цикле внешне непритязательных «историй», которые, как заметил Белинский, могут быть рассказаны у камина, Пушкин выразил своё видение проблемы освоения Шекспира русской культурой и учёбы у великих мастеров - проблемы, которая особенно остро стояла на рубеже 1820-х - 1830-х гг. перед русской литературой. Тонкость письма Пушкина оказалась недоступна для большинства его современников, кроме ряда

21 Сохранившийся отзыв Плетнёва о «Повестях» краток и имеет вид самых общих похвал; примечательно лишь именование биографии Белкина «совершенством шутливого рода». См.: Плетнёв П. А. Сочинения и переписка. В 3 тт. Т. 1. - СПб., 1885. С. 383. ближайших друзей, которых волновали те же вопросы, что и его (Баратынского, Кюхельбекера, Плетнёва). Кроме того, с середины 1830-х гг. наступил прорыв в области освоения Шекспира - в русскую печать и театр хлынул поток переводов Шекспира, неадаптированных и сделанных с подлинника. «Белкинский» Шекспир оказался забыт за считанные полтора-два десятилетия. (Ни одна из переделок не переиздавалась после 1829 г.). Практически полная утрата контекста вкупе с воздействием теории «натуральной школы» оказала влияние на всю последующую традицию интертекстуального анализа «Повестей»: даже те исследователи, которые замечали в них шекспировские сюжеты и мотивы, не в состоянии были объяснить произошедшие с этими элементами трансформации. Возможно, Пушкин полагал, что «шекспиризация» лл русской культуры (говоря языком В. А. Лукова ) растянется надолго. Это оказалось не так. Псевдо-Шекспир стал вытесняться из сознания русской публики ещё в последние годы жизни Пушкина. Непредвиденным образом «открытие» Шекспира «закрыло» для читателя часть собственной культуры - понимание некоторых особенностей литературы пушкинской эпохи, в том числе «Повестей Белкина». Лишь анализ исторического контекста ныне способен восстановить этот пробел.

22 Луков Вл. А. «Шекспиризация» как принцип-процесс // XV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сб. статей и материалов: К 100-летию Б. И. Пуришева. — М., 2003. —С. 155-157.

Ротчев А. Г.] Ромео и Юлия, мелодрама в 3-х действиях. Государственная театральная б-ка (СПб.). I. IX.2.5. Краткое описание.

Атрибуция П. Р. Заборова1 по театральной рецензии 1827 г. (3 - кий. Статья для иногородних //Дамский журнал, 1827. №4. С. 177 - 184).

Рукопись состоит из 23 ненумерованных листов грубой синей бумаги, позднее переплетённых в картонную обложку и снабжённых форзацем и шмуцтитулом из более качественной белой бумаги. Титульный лист и датировки отсутствуют. Имя автора на обложке не указано. Л. 22об. и л. 23 чистые. Рукопись представляет собой суфлёрский экземпляр, переписанный набело профессиональным переписчиком. Имеются незначительные правки другой рукой чернилами другого цвета. В явл. 4 II акта на специально оставленном пустом месте неразборчиво вписаны 2 куплета песни почерком вышеупомянутых правок.

Пометы на рукописи трёх родов:

1) указанные правки;

2) «режиссёрские» пометы простым карандашом;

3) буквенно-цифровые отметки красным карандашом, смысл которых нам неясен.

Наклейка на обложке свидетельствует о принадлежности рукописи Библиотеке Императорских Театров в Санкт-Петербурге. Время попадания рукописи в Санкт-Петербург неизвестно, так как пьеса была написана и поставлена в Москве.

1 Заборов П. Р. От классицизма к романтизму //Шекспир и русская культура. - М. - Л., 1965. С. 99.

247

Авторская иллюстрация к «Гробовщику» и карикатура на Булгарина и Греча. По книге Л. А. Краваль «Рисунки Пушкина как графический дневник» (М., 1997. С. 385).

Ф В Вулсарт и II и ?>'*

Список научной литературыЕлиферова, Мария Витальевна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Аксаков С. Т. 2-е письмо из Петербурга к издателю Московского вестника //Собр. соч. В 3 т. Т. 3. М.: Худ. лит., 1986. С. 336 - 339.

2. Арапов П. Н. Летопись русского театра. СПб.: типография Н. Тиблена и К0,1861.386 с.

3. Белинский В. Г. Повести, изданные Александром Пушкиным //Поли. собр. соч. В 13 т. Т. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 139 -140.

4. Белинский В. Г. «Гамлет». Драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета //Полн. собр. соч. В 13 т. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1953. С.235 - 345.

5. Булгарин Ф. В.?. Замечания на Комедию о царе Борисе и Гришке Отрепьеве // Пушкин А. С. Борис Годунов /предисл., подгот. текста С. А. Фомичева, комментарий Л. М. Лотман. СПб.: Академический проект, 1996. С. 117- 128. - Атрибуция составителей

6. Вельяминов И. А. Отелло, или Венецианский Мавр СПб.: в Типографии Императорского Театра, 1808. 99 с.

7. Висковатов С. И. Гамлет, подражание Шекспиру. СПб.: в Морской типографии, 1811. 56 с.

8. Гизо Ф. О поэзии драматической и Шекспире //Атеней. 1828, ч. 1, №4. С. 1 32. - Выдержки из «Этюдов о Шекспире» Ф. Гизо, переводчик не обозначен

9. Гнедич Н. И. Jleap. Трагедия в пяти действиях, взятая из творений Шекспира СПб.: в Типографии Императорского Театра, 1809. 104 с.

10. Гоголь Н. В. Письмо М. С. Щепкину от 10 августа 1840 //Гоголь Н. В. Собр. соч. В 8 т. Т. 8.-М.: Правда, 1984. С. 159 161. №84.

11. Д. Д. Театр. Декабря 4, Гамлет, новая трагедия в 5 актах, в стихах //Русский вестник, 1811. Ч. LX, №24. С. 324 325.

12. Дельвиг А. А. Библиография. Брошюрки, издаваемые Иваном Кронебергом. №1. Исторический взгляд на эстетику. Харьков, 1830 //Литературная газета, 1830. Т. II, №50. 3 сентября. С. 113 -114.

13. Дельвиг А. А. Библиография. Макбет, трагедия Шекспира. Из сочинений Шиллера. СПб., 1830. //Литературная газета, 1830. Т. II. №66. 22 ноября. С. 244 - 245.

14. Известия для любителей музыки //Московский телеграф, 1829. Ч. XXIX, №18. С. 279.

15. Краснопольский Н. С. Леста, днепровская русалка. Часть III. Опера комическая в трёх действиях, переделанная с немецкого. СПб.: в типографии В. Плавилыцикова, 1817. 134 с.

16. Куликов Н. И. Театральные воспоминания //Искусство, 1883. №7, с. 73-75.

17. Кэмпбел Т. (?) Историческое обозрение английской поэзии //Московский телеграф, 1828. Ч. XIX, №2. С. 254 271. - Атрибуция редакции, без уверенности

18. Кюхельбекер В. К. Дневник В.К. Кюхельбекера : Материалы к истории русской литературной и общественной жизни 10-40 годов XIX века /ред.: В. Н. Орлов и С. И. Хмельницкий; предисл. Ю. Н. Тынянов. Л.: Прибой, 1929. 372 с.

19. Кюхельбекер В. К. Шекспировы духи: Драматическая шутка в двух действиях //Кюхельбекер В. К. Избранные произведения. В 2 тт/ Вступ. ст. Королева Н. В. М. - Л., 1967. (Библиотека поэта) - Т. 2. С. 141-174.

20. N. N. Библиография. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. //Телескоп. 1831, №21. С. 117 125.

21. Нынешнее состояние драматического искусства во Франции /Пер. с франц. //Московский телеграф, 1830. Ч. XXXIV, №15. С. 340 377; №16. С. 472-509.

22. Отрывки из заметок старика //Новый живописец общества и литературы: Прибавление к Московскому телеграфу. 1830, июль, №14. авторство неясно.

23. Письма русских писателей XVIII века /отв. ред. Г. П. Макогоненко; Кол.авт. АН СССР, Ин-т рус. лит.(Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1980.470 с.

24. Пишо А. Биография славного английского актёра Кина //Литературная газета, 1830. Т. И, №43. 30 июля. С. 49 51.

25. Плетнёв П. А. Сочинения и переписка. В 3-х тт. СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1885.28. «Повести Белкина» в отзывах и упоминаниях критиков XIX в. /Сост. М. В. Пащенко //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана

26. Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 236-293.

27. Погожев В. П. Столетие организации императорских московских театров. Вып. 1. Кн. 2: Репертуар с 1806 по 1825 г. СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1908. 304 с.

28. Полевой Кс. А. Брошюрки. Издаваемые Иваном Кронебергом. №1. Харьков. 1830 г.: Рецензия //Московский телеграф, 1830. Ч. XXXIV, №16. С. 509 516. - За подписью «К. П.».

29. Полевой Кс. А. Записки К. А. Полевого. СПб.: Типография А. С. Суворина, 1888. 588 с.

30. Полевой Н. А., Полевой Кс. А. Литературная критика. Л.: Худ. лит., 1990.588 с.

31. Померанцев В. П.. Ромео и Юлия, драма в 5-ти действиях, взятая из Шекспировых творений Г. Мерсиером. М.: типография Христофора Клауди, 1795. 158 с. - Атрибуция П. Р. Заборова

32. Пушкин А. С.. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. СПб.: типография Плюшара, 1831. 187 с.

33. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. /Редкол.: Горький, Максим, кол. авт. АН СССР. М.: Воскресенье, 1994-1998. - Т. 8, кн. 1: Романы и повести. Путешествия. - 1995.494 с.

34. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. /Редкол.: Горький, Максим, кол. авт. АН СССР. М.: Воскресенье, 1994-1998. - Т. 8, кн. 2.: Повести и романы (Редакции и варианты). - 1995. 1114 с.

35. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. /Редкол.: Горький, Максим, кол. авт. АН СССР. М.: Воскресенье, 1994-1998. - Т. 11.: Литературная критика и публицистика (1819 - 1834). - 1996. 587 с.

36. Пушкин А. С. Поли. собр. соч. В 17 т. /Редкол.: Горький, Максим, кол. авт. АН СССР. М.: Воскресенье, 1994-1998. - Т. 12.: Критика. Автобиография. -1996. 575 с.

37. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. /Редкол.: Горький, Максим, кол. авт. АН СССР. М.: Воскресенье, 1994-1998. - Т. 14.: Письма. -1996. 547 с.

38. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. /Редкол.: Горький, Максим, кол. авт. АН СССР. М.: Воскресенье, 1994-1998. - Т. 17 (доп.): Рукою Пушкина. Выписки и записи разного содержания. Официальные документы. - 1998. 737 с.

39. Ротчев А. Г. Макбет. Трагедия Шакспира. Из сочинений Шиллера. -СПб.: в типографии Департамента Народного Просвещения, 1830. 116 с.

40. Ротчев А. Г. Ромео и Юлия, мелодрама в 3-х действиях. Государственная театральная б-ка (СПб.). I. IX.2.5.

41. Русская эпиграмма /Сост., вступ. ст. и прим. В. Васильева. М.: Худ. лит., 1990.366 с.

42. Скотт В. Две главы из «Истории Шотландии» //Московский телеграф, 1828. Ч. XXI, №11. С. 314 338.

43. Слава, нас учили, дым //Новый живописец общества и литературы: Прибавление к Московскому телеграфу. 1830, июнь, №12. -Авторство неизвестно.

44. Сочинения Екатерины II /Сост., вступ. ст. О. Н. Михайлова. М.: Советская Россия, 1990. 384 с.

45. Творения Шекспира /Пер. с франц. // Московский телеграф, 1828. Ч. XXI, №11. С. 339 364. автор не обозначен.

46. Ушаков В. А. Русский театр //Московский телеграф, 1829. Ч. XXIX, №18. С. 263-275.

47. Guizot F. P. G. Étude sur Shakspeare.www.gutenberg.org/catalog/world/readfile?pageno=3&fkfiles=l 65972.свободный. Данные соотв. ноябрю 2006. Полный французскийоригинал вступительной статьи Гизо.

48. The Complete Works of William Shakespeare. Wordswoth Editions Ltd, 1994. 1264 p. (The Wordsworth Poetic Library).1. Литература

49. Алексеев M. П. Германия и раннее восприятие Шекспира в России //Алексеев М. П. Сравнительное литературоведение. Л.: Наука, 1983. С. 254-264.

50. Алексеев М. П. Несколько английских книг из библиотеки Пушкина //Алексеев М. П. Пушкин и мировая литература. Л.: Наука, 1987. С. 572 - 577.

51. Алексеев М. П. А. С. Пушкин и Шекспир. //Шекспир и русская культура /под ред. М. П. Алексеев; Кол.авт. АН СССР, Ин-т рус. лит.(Пушкинский Дом). М. - Л.: Наука, 1965. С. 162 - 200.

52. Альтшуллер М. Эпоха Вальтера Скотта в России. СПб.: Академический проект, 1996. 340 с.

53. Анненков П. В. Пушкин: Материалы для биографии. М.: Терра: Книжный клуб, 1999. 446 с.

54. Ахматова А. А. О Пушкине: Статьи и заметки. Л.: Советский писатель, 1977. 316 с.

55. Бардовский А. А. Русский Гамлет (Царствование Александра I) //Русское прошлое. Вып. V. Пг.: Петроград, 1923. С. 112 - 120.

56. Баткин Л. М. Синявский, Пушкин и мы //Баткин Л. М. Пристрастия: Избранные эссе и статьи о культуре. - М.: РГГУ, 2002. С. 397-466.

57. Берковский Н. Я. О «Повестях Белкина» //Берковский Н. Я. О русской литературе. Л.: Худ. лит., 1985. С. 7 - 111.

58. Ю.Бочаров С. Г. О смысле «Гробовщика» //Бочаров С. Г. О художественных мирах. М.: Советская Россия, 1985. С. 35 - 68.

59. П.Бочаров С. Г. Пушкин и Белкин //Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. -М.: Наука, 1974. С. 127- 185.

60. Булгаков А. С. Раннее знакомство с Шекспиром в России //Театральное наследие. Сб. 1. Л.: Государственный академический театр драмы, 1934. С. 47 - 118.

61. Василенко И. Притча о блудном отце. www.mhpi.ru/tutor/pages/pogankin/lesson/father.php, свободный. Данные соотв. ноябрю 2006.

62. М.Вацуро В. Э. Готический роман в России. М.: Новое литературное обозрение, 2002. 544 с.

63. Вацуро В. Э. Повести покойного Ивана Петровича Белкина //Вацуро В. Э. Записки комментатора. СПб.: Академический проект, 1994. С. 29-48.

64. Вацуро В. Э. Указатель содержания «Северных цветов» на 1826 -1832 гг. //Вацуро В. Э. Избранные труды /Сост. А. М. Песков. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 216-222.

65. Веселовский А. Н. О Романо-германском кружке в Петербурге и его возможных задачах //Веселовский А. Н. Избранные труды и письма /отв. ред. П. Р. Заборов; Кол. авт. Рос. акад. наук, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом) СПб.: Наука, 1999. С. 125 - 132.

66. Веселовский А. Н. Эпоха чувствительности //Веселовский А. Н. Избранные статьи /вступ. ст. В. М. Жирмунский; коммент. М. П. Алексеев; под общ. ред.: М. П. Алексеев, В. А. Десницкий и В. М. Жирмунский. Л.: Худ. лит., 1939. С. 487 - 500.

67. Влащенко В. И. Печальная повесть о горестной судьбе («Станционный смотритель» Пушкина) //Вопросы литературы, 1998. №6. С. 94-114.

68. Воложин С. И. Понимаете ли вы Пушкина? http://art-otkrytie.narod.ru/pushkinl .htm, свободный. Данные соотв. октябрю 2006.

69. Вольперт Л. И. Пушкин в роли Пушкина. М.: Языки русской культуры, 1998. 327 с.

70. Гаврилова Ю. Ю. Пушкинская версия прозы в «Повестях Белкина» //А. С. Пушкин: филологические и культурологические проблемы изучения. Материалы международной научной конференции 28-31 октября 1998 г. Донецк, 1998. С. 63 - 64.

71. Гарин И. И. Шекспир в России //Гарин И. И. Пророки и поэты. В 6 т. Т. 6. М.: Терра, 1994. С. 408 - 436.

72. Гей Н. К. Мир Повестей Белкина //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, 1999. С. 384-460.

73. Гелюх Д. И. «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии»: проблемы взаимосвязи //А. С. Пушкин: филологические и культурологические проблемы изучения. Материалымеждународной научной конференции 28-31 октября 1998 г. -Донецк, 1998. С. 65-66.

74. Гершензон М. О. «Граф Нулин» //Гершензон М. О. Мудрость Пушкина. Томск: Водолей, 1997. С. 209 -215.

75. Гершензон М. О. «Метель» //Гершензон М. О. Мудрость Пушкина. Томск: Водолей, 1997. С. 98 - 105.

76. Гершензон М. О. «Станционный смотритель» //Гершензон М. О. Мудрость Пушкина. Томск: Водолей, 1997. С. 94-98.

77. Гессен А. И. «Всё волновало нежный ум.»: Пушкин среди книг и друзей. М.: Худ. лит., 1983. 342 с.

78. Гинзбург С. Л. Русский музыкальный театр 1700 1835 гг.: Хрестоматия. - Л.: Искусство, 1941. 306 е., 20. л. ил.

79. Гиппиус В. В. Повести Белкина //Литературный критик, 1937. №2. С. 19-55.

80. Глассэ А. О мужике без шапки, двух бабах, ребёночке в гробике, сапожнике немце и о прочем //НЛО, 1997. №23. С. 92 117.

81. Гончаров И. А. Опять «Гамлет» на русской сцене //Гончаров И. А. Собр. соч. В 8 т. Т. 8. М.: Худ. лит., 1980. С. 52-61.

82. Греков В. Н. Комментарий к статье С. Т. Аксакова «2-е письмо из Петербурга к издателю Московского вестника». //Аксаков С. Т. Собр. соч. В 3 т. Т. 3. -М.: Худ. лит., 1986. С. 492-493.

83. Григорьев Ап. А. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья первая: Пушкин Грибоедов - Гоголь -Лермонтов //Григорьев Ап. А. Литературная критика. - М.: Худ. лит., 1967. С. 157-203.

84. Гукасова А. Г. «Повести Белкина» А. С. Пушкина М.: Академия педагогических наук РСФСР, 1949. 128 с.

85. Дарвин М. Н., Тюпа В. И. «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П.» //Дарвин М. Н., Тюпа В. И. Циклизация в творчестве Пушкина. Новосибирск: Наука, 2001. С. 151 -224.

86. Делюмо Ж. Макабр и пессимизм в эпоху Возрождения //Делюмо Ж. Грех и страх /пер. с франц. И. Б. Иткин. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2003. С. 11 - 244.

87. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы /Пер. со словац. М.: Прогресс, 1979. 320 с.

88. Егоров И. В. Мышление стилем //Егоров И. В., Небольсин С. А., Федута А. И. А. С. Пушкин: Судьба поэтическое мышление -читатель. - Минск: Белая Русь, 1993. С. 13 - 22.

89. Елифёрова М. В. Комическая семантика женского костюма в «Барышне-крестьянке» //Вопросы литературы, 2005. №4. С. 213 -231.

90. Есипов В. М. «Необычные, неправдоподобные» ситуации в «Повестях Белкина» //Вопросы литературы, 2002. №3. С. 304 313.

91. Есипов В. М. Что мы знаем об Иване Петровиче Белкине? //Вопросы литературы, 2001. №6. С. 324 333.

92. Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин; Пушкин и западные литературы. Л.: Наука, 1978. 422 с.

93. Заславский О. Б. Двойная структура «Выстрела» //Новое лит. обозрение, 1997, №23. С. 122-131.

94. Захаров Н. В. Шекспир в творческой эволюции Пушкина. -University of Jyvaskyla, 2003.283 с.

95. Зенгер Т. Г. Предисловие к разделу «Изучение языков и переводы». //Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 17 т. М.: Воскресенье, 1994 - 1998. - Т. 17 (доп.): Рукою Пушкина. Выписки и записи разного содержания. Официальные документы. - 1998. С. 22-26.

96. Измайлов Н. В. Пушкин в дневнике гр. Д. Ф. Фикельмон //Временник Пушкинской комиссии. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 32-37.

97. Кожевников В. А. «История села Горюхина» история России: Предположения, гипотезы //Москва, 1988, №6. С. 179 - 183.

98. Красухин Г. Г. Что человек может //Красухин Г. Г. Пушкин. Болдино. 1833.-М.: Флинта, 1997. С. 114-153.

99. Кун Н. М. «Повести Белкина» в пушкинистике послереволюционного десятилетия //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 332-382.

100. Купреянова Е. Н. А. С. Пушкин //История русской литературы. В 4-х т. Т. 2. Л.: Наука, 1981. С. 235 - 323.

101. Ларионова Е. О. К истории раннего русского шиллеризма //Новые безделки: Сборник статей к 60-летию В. Э. Вацуро. М.: Новое литературное обозрение, 1995 - 1996. С. 36 - 49.

102. Ласкина M. H. П. С. Мочалов: летопись жизни и творчества М.: Языки русской культуры, 2000. 592 с.

103. Лебедев В. А. Знакомство с Шекспиром в России до 1812 года //Русский вестник, 1875. №12. С. 755 798.

104. Левин Ю. Д. Литература декабристского направления: В. К. Кюхельбекер и Шекспир. //Шекспир и русская культура /под ред. М. П. Алексеев; Кол.авт. АН СССР, Ин-т рус. лит.(Пушкинский Дом).-М.-Л.: Наука, 1965. С. 129-162.

105. Левин Ю. Д. О первом упоминании пьес Шекспира в русской печати //Левин Ю. Д. Восприятие английской литературы в России. Л.: Наука, 1990. С. 254 - 256.

106. Левин Ю. Д. Русский романтизм и Шекспир. //Шекспир и русская культура /под ред. М. П. Алексеев; Кол. авт. АН СССР, Ин-т рус. лит.(Пушкинский Дом). М. - Л.: Наука, 1965. С. 201 - 315.

107. Левин Ю. Д. Шекспир, Уильям (1564 1616): Статья для Пушкинской энциклопедии. - Пушкинский Дом РАН, 2003 - 2005. www.pushkinskiidom.ru/Default.aspx?tabid=450, свободный. Данные соотв. октябрю 2006.

108. Левин Ю. Д. Шекспир и русская литература XIX века Л.: Наука, 1988.326 с.

109. Лежнев А. 3. Стиль пушкинской прозы //Октябрь, 1936, №12. С. 218-234.

110. Лернер Н. О. Проза Пушкина Пг. - М.: Книга, 1923. 111 с.

111. Лотман Ю. М. К построению теории взаимодействия культур (семиотический аспект) //Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3 тт. Т. 1. Таллинн: Александра, 1992. С. 110 - 120.

112. Лотман Ю. М. Поэзия Карамзина //Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3-х тт. Т. 2. Таллинн: Александра, 1992. С.159 - 193.

113. Лотман Ю. М. Структура художественного текста //Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство-СПб., 2000. С. 14 - 287.

114. Лотман Ю. М. Сцена и живопись как кодирующие устройства культурного поведения человека начала XIX столетия // Лотман Ю. М. Об искусстве СПб.: Искусство-СПб., 2000. С. 636 - 645.

115. Лотман Ю. М. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века // Лотман Ю. М. Об искусстве СПб.: Искусство-СПб., 2000. С. 617-636.

116. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Условность в искусстве //Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство-СПб., 2000. С. 374 - 377.

117. Лотман Ю. М. Художественная природа русских народных картинок //Лотман Ю. М. Об искусстве СПб.: Искусство-СПб., 2000. С. 482-494.

118. Луков Вл. А. «Шекспиризация» как принцип-процесс // XV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: Сб. статей и материалов: К 100-летию Б. И. Пуришева. — М.: МПГУ, 2003. — С. 155 157.

119. Луков Вл. А. Шекспиризация // Компаративистика: Современная теория и практика: Международная конференция и XIV Съезд англистов (13-15 сентября 2004 г.): В 2 т. Т. 2. — Самара: Изд-во СГПУ, 2004, —С. 388-403.

120. Лызлова С. М. Мотив игры в «Повестях Белкина» //А. С. Пушкин: филологические и культурологические проблемы изучения.

121. Материалы международной научной конференции 28-31 октября 1998 г. Донецк, 1998. С. 66 - 68.

122. Любович Н. А. «Повести Белкина» как полемический этап в развитии пушкинской прозы //Новый мир, 1937. №2. С. 260 274.

123. Маркович В. М. «Повести Белкина» и литературный контекст //Пушкин: Исследования и материалы. Л.: Наука, 1989. Т. 13. С. 63 -87.

124. Михайлов О. Н. Екатерина II императрица, мемуарист, писатель //Сочинения Екатерины II/ Сост. и вступ. ст. О. Н. Михайлов - М.: Советская Россия, 1990. С. 3 - 20.

125. Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина //Модзалевский Б. Л. Пушкин и его современники: Избр. труды (1898 1928) - СПб.: Искусство-СПб., 1999. С. 507-516. !

126. Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина: Библиографическое описание СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1910.441 с.

127. Модзалевский Б. Л. Донесение тайного агента о настроениях в Петербурге после казни декабристов //Декабристы: Неизданные материалы и статьи. М.: Тип. изд-ва Брокгауз-Ефрон, 1925. С. 37 -43.

128. Модзалевский Б. Л. Пушкин и Ефим Петрович Люценко //Модзалевский Б. Л. Пушкин и его современники: Избр. труды (1898 1928)-СПб.: Искусство-СПб., 1999. С. 542-559.

129. Модзалевский Б. Л. Пушкин под тайным надзором // Модзалевский Б. Л. Пушкин и его современники: Избр. труды (1898 1928) -СПб.: Искусство-СПб., 1999. С. 67- 129.

130. Овсянико-Куликовский Д. Н. Художественные «мистификации» Пушкина //Литературно-критические работы. В 2 т. /подгот. текста

131. Михайлова И. М.: Худ. лит., 1989. - Т. 1. Статьи по теории литературы; Гоголь.Пушкин.Тургенев.Чехов - С. 429-434.

132. Орлицкий Ю. Б. Драматургия Шекспира как один из источников русской прозиметрии //Драма и театр: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. Вып. II. С. 17-23.

133. Очерки по истории русской журналистики и критики. В 2 т. Т. 1. -JL: Издательство Ленинградского государственного Ордена Ленина универститета им. А. А. Жданова, 1950. С. 138 150.

134. П. С. Мочалов как истолкователь шекспировских ролей и критики его сценической игры //Искусство, 1883. №7, с. 71 73; №9, с. 98 -99. - Не подписано.

135. Паршин В. Повесть А. С. Пушкина «Гробовщик»: Проблемы интерпретации http://parshin-poetry.narod.ru/pushkin.htm, свободный. Данные соотв. октябрю 2006.

136. Пащенко М. В. Восприятие и становление репутации Повестей Белкина. (1831 1917) //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. - М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 293-336.

137. Петрунина Н. Н. Проза Пушкина. Л.: Наука, 1987. 334 с.

138. Пинский Л. Е. Магистральный сюжет: Ф. Вийон, В. Шекспир, Б. Грасиан, В. Скотт. М.: Сов. писатель, 1989. 416 с.

139. Пинский Л. Е. Сюжет трагедий //Пинский Л. Е. Шекспир: Основные начала драматургии. М.: Худ. лит., 1971. С. 101 - 554.

140. Полякова Е. И. Зеркало сцены: Эволюция сценического образа в русском театре XVIII XIX вв. - М.: Наука, 1994. 352 с.

141. Попова И. Л. Комментарий к «Выстрелу». //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 81-91.

142. Попова И. JI. Смех и слёзы в Повестях Белкина //Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 480 - 509.

143. Проскурин О. А. Бедная певица: Литературные подтексты арзамасской речи С. С. Уварова //Проскурин О. А. Литературные скандалы пушкинской эпохи. -М.: ОГИ, 2000. С. 152 187.

144. Просцевичус В. Э. Пушкин как Шекспир //А. С. Пушкин: филологические и культурологические проблемы изучения. Материалы международной научной конференции 28-31 октября 1998 г.-Донецк, 1998. С. 126-127.

145. Реизов Б. Г. Творчество Вальтера Скотта. М. - Л.: Худ. лит., 1965. 496 с.

146. Рейтблат А. И. Русские писатели и III отделение (1826— 1855) //Новое литературное обозрение, 1999, №40. С. 158 186.

147. Саввин Н. А. Болдино и А. С. Пушкин. Нижний Новгород: Нижегородская археолого-этнологическая комиссия, 1929. 49 с.

148. Сазонова Л. И. Эмблематика и изобразительные мотивы в «Повестях Белкина» // Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 510-534.

149. Сидяков Л. С. Художественная проза А. С. Пушкина. Рига, 1973.219 с.

150. Сквозников В. Д. Жизненные уроки поведения дворянина // Пушкин А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1999. С. 535 - 554. -Так в оглавлении; в самом тексте заглавие - «"Уроки" поведения дворянина».

151. Томашевский Б. В. Пушкин. Современные проблемы историко-литературного изучения //Томашевский Б. В. Пушкин. Работы разных лет. М.: Книга, 1990. С. 5 - 76.

152. Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии)// Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 198-226.

153. Тынянов Ю. Н. О пародии. //Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 284 - 310.

154. Тюпа В. И. Аналитика художественного. М.: Лабиринт; РГГУ, 2001.189 с.

155. Узин В. С. О «Повестях Белкина». Пг.: Аквилон, 1924. 72 с.

156. Фомичев С. А. Творческая история пьесы «Борис Годунов». //Пушкин А. С. Борис Годунов /предисл., подгот. текста С. А. Фомичев, комментарий Л. М. Лотман. СПб.: Академический проект, 1996. С. 117-128.

157. Фохт У. Проза Пушкина в развитии русской литературы //Пушкин родоначальник новой русской литературы /Кол. авт. АН СССР - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 437 - 470.

158. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997.448 с.

159. Хализев В. Е. Пушкинское и белкинское в «Станционном смотрителе» //Болдинские чтения. Горький: Волго-вятское книжное изд-во, 1984. С. 18-30.

160. Цявловский М. А. Пушкин и английский язык //Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Вып. XVII XVIII. -СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1913. С. 48 - 73.

161. Черняев Н. И. «Выстрел» //Черняев Н. И. Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков, 1900. С. 92 - 143.

162. Черняев Н. И. «Метель» // Черняев Н. И. Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков, 1900. С. 233 - 292.

163. Шкловский В. С. А. С. Пушкин //Шкловский В. С. Заметки о прозе русских классиков. М.: Советский писатель, 1953. С. 25 -77.

164. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: Повести Белкина. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1996. 371 с.

165. Эйхенбаум Б. М. К истории «Гамлета» в России // Шекспировский сборник: 1967 /под ред. А. А. Аникст М.: ВТО, 1968. С. 60-71.

166. Эйхенбаум Б. М. Проблемы поэтики Пушкина //Эйхенбаум Б. М.

167. Мой временник».: Худож. проза и избр. ст. 20-х 30-х годов.

168. Спб.: ИНАПРЕСС, 2001. С. 543 553.

169. Эткинд Е. Г. Новый Тарквиний //Эткинд Е. Г. Божественный глагол:

170. Пушкин, прочитанный во Франции и в России. М.: Языки русскойкультуры, 1999. С. 120- 122.

171. Якубович Д. П. «Повести Белкина» //Пушкин А. С. Повести

172. Белкина. Л.: Худ. лит., 1936. С. 119 - 148.

173. Живописные и графические материалы (использованные издания)

174. Балдина О. Д. Русские народные картинки. М.: Молодая гвардия, 1972.206 е.: ил.

175. Иткина Е. И. Русский рисованный лубок конца XVIII начала XX века. Из собрания Государственного Исторического музея, Москва. -М.: Рус. книга, 1992.254 е.: ил

176. Краваль JI. А. Рисунки Пушкина как графический дневник. М.: Наследие, 1997. 533 е.: ил

177. Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб.: Тропа Троянова, 2002. 341 е., 8. л. цв. ил

178. Шекспир в английской гравюре конца XVIII начала XIX века: Из собр. Гос. музея изобраз. искусств им. A.C. Пушкина /вступ. ст. Е. Ю. Гагарина; Кол.авт. Гос. музей изобраз. искусств им. A.C. Пушкина. - М.: Альфа-принт, 2001. 24. с.

179. Шестаков В. П. Гиллрей и другие.: Золотой век английской карикатуры. М.: РГГУ, 2004. 142 с.1. Справочные издания

180. Словарь русских писателей XVIII в. Вып. 1 (А И) /редкол.: А. М. Панченко; Кол.авт. АН СССР, Ин-т рус. лит.(Пушкинский Дом) . -Л.: Наука, 1988.356 с.

181. Словарь языка Пушкина. В 4 т. /под ред. В. В. Виноградова 2-е изд., доп. - М.: Азбуковник, 2002.

182. Уэллс С. Шекспировская энциклопедия 1998. /пер. с англ. А. Шульгат М.: Радуга, 2002. 272 с.

183. Черейский Л. А. Пушкин и его окружение /Л. А. Черейский; Кол.авт. АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Пушкин, комис. Изд. 2-е, доп. и перераб. - Л.: Наука, 1989. - 544 с.