Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русских писателей второй половины ХIХ в. и татарских прозаиков первой трети ХХ в.)

Аминева, Венера Рудалевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русских писателей второй половины ХIХ в. и татарских прозаиков первой трети ХХ в.)

Год: 2010
Автор научной работы: Аминева, Венера Рудалевна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Казань
Код cпециальности ВАК: 10.01.02

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русских писателей второй половины ХIХ в. и татарских прозаиков первой трети ХХ в.)'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русских писателей второй половины ХIХ в. и татарских прозаиков первой трети ХХ в.)"

На правах рукописи

004603573

АМИНЕВА Венера Рудалевна

ТИПЫ ДИАЛОГИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ НАЦИОНАЛЬНЫМИ ЛИТЕРАТУРАМИ

(на материале произведений русских писателей второй половины XIX в. и татарских прозаиков первой трети XX в.)

10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (татарская литература) 10.01.08 - Теория литературы. Текстология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 3 СЕН 2010

Казань-2010

004608578

Работа выполнена на кафедре сопоставительной филологии и межкультур ной коммуникации федерального государственного автономного образова тельного учреждения высшего профессионального образования «Казански (Приволжский) федеральный университет»

Защита состоится 14 октября 2010 г. в 14.00 часов на заседании диссерта ционного совета Д 212.081.12 в ФГАОУВПО «Казанский (Приволжский) фе деральный университет» по адресу: 420008, г.Казань, ул. Кремлевская, д. 18 корп.2, ауд. 1113.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Н.ИЛо бачевского ФГАОУВПО «Казанский (Приволжский) федеральный универси тет».

Автореферат разослан « 3 » сентября 2010 г.

Ученый секретарь

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Загидуллина Дания Фатиховна (г. Казань)

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Рамеев Зуфар Зайниевич (г.Казань)

доктор филологических наук, профессор Клинг Олег Алексеевич (г. Москва)

доктор филологических наук, профессор Шутая Наталья Константиновна (г. Москва)

Ведущая организация: Институт мировой литературы

им. А.М.Горького Российской Академии наук (г. Москва)

диссертационного совета д-р филол. наук, проф.

А.Ш.Юсупова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Одной из задач литературоведения является исследование межлитературного процесса, содержание, структура и формы которого отражают глубинные тенденции и закономерности как мирового, так и национального художественно-эстетического развития. Поиск универсалий, конституирующих единство разных национальных литератур, и выявление их уникальности и самобытности - две противоположные процедуры, которые совмещаются в рамках компаративистской методологии.

Сравнительное изучение национальных литератур может быть ориентировано на поиски общего в единичном, создание типологий и классификаций. Д.Дюришин различает «генетически-контактные связи» и «системно-типологические схождения», на основе которых складываются исторически обусловленные «межлитературные общности», имеющие свою, обусловленную разными причинами динамику и образующие в совокупности «мировую литературу»1. Другой путь сравнительного анализа опирается главным образом на идею уникальности национальных художественно-эстетических систем и стремится к постижению их идентичности. Г.А.Тиме утверждает: «... будущее принадлежит, по всей видимости, именно выявлению национальных "моделей мышления", включающих и внелитературные аспекты, а также изучению их взаимодействия и взаимопроникновения»2. Значение этой методологической установки в полной мере раскрывается в новейшее время — время перехода от монологических форм духовной жизни к плюралистическим.

Познать сущность какого-либо литературного явления невозможно без проведения аналогий, сопоставления его с другими, ему подобньми или отличными от него, поэтому элементы сравнительного анализа - фоновые, имманентные либо базовые — присутствуют в каждом литературоведческом исследовании. Наряду с проникновением сравнительного подхода во все области литературоведения, расширением проблемно-тематического поля компаративистики наблюдается другая тенденция: сравнительное литературоведение смыкается с философской и психологической антропологией, этнографией, социальной психологией, историей, активно использует методы герменевтики, рецептивной эстетики, семиотики, структурализма. Функции компаративистики и ее статус в современном литературоведении позволяют поставить на качественно новой основе фундаментальные проблемы межлитературных взаимодействий. Эти проблемы обостряются в условиях обнаруживающейся универсальности цивилизационного процесса, с одной стороны, и усиливающейся потребности в культурной самоидентификации - с другой.

1 Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы: пер. со словац. М., 1979.320 с.

2 Проблемы современного сравнительного литературоведения: сб. ст. М., 2004. С. 80.

В связи с этим возникает необходимость пересмотра устоявшихся схем и понятий сравнительного литературоведения. Компаративистские исследования, выполненные в традиционном генетическом и типологическом руслах, подвергаются критике. Первые — за эмпиризм и описательность и, соответственно, недостаточное внимание к поэтике анализируемых текстов3. При типологическом подходе в тени остаются национальный контекст историко-литературных процессов, художественный мир отдельных писателей, взятый в своей неповторимой содержательности.

Ряд ученых обращается к диалогическому сопоставлению индивидуализированных творческих практик, национальных художественно-эстетических традиций, исследованию конкретного национального литературного процесса, творчества писателя, идейно-эстетической концепции, метода, жанрово-сти-листических особенностей произведений с привлечением возможностей компаративистики, в контексте иной национальной литературы. Перспективными признаются разыскания в области имагологии - познания духовного образа того или другого народа с точки зрения иного национального сознания. Приоритетным направлением сравнительного литературоведения становится изучение закономерностей в межлитературных отношениях, поиски системности в них4. В свете тенденций развития современной теоретической компаративистики актуальной представляется задача - выработать новый подход к описанию межлитературного процесса, новые принципы его систематизации.

Особое значение данной теме придает билингвизм, определяющий социокультурную ситуацию во многих национальных республиках. Владение двумя или несколькими языками, чтение художественных текстов, принадлежащих разным национальным литературам, в оригинале способствуют восприятию своей культуры в столкновении и единстве с культурами других народов страны и ряда государств постсоветского пространства. Возникающее в сознании читателей сопоставление «своего» и «чужого» может стать основой для образования новых научных парадигм, соответствующих реалиям современных межлитературных взаимодействий.

Тему диссертации позволяет считать актуальной и тот факт, что диалогич-ность в современных условиях выступает в качестве философского принципа осмысления окружающего мира и обеспечивает полноту его постижения возможностью совмещения двух позиций - позиции «вживания» и позиции «вне-находимости» (М.М.Бахтин).

Изучение русско-татарских литературных связей имеет свою историю.

3 Дима А. Принципы сравнительного литературоведения. М., 1977. С. 137; Мшовидов В.А. Текст, контекст, интертексг. Введение в проблематику сравнительного литературоведения. Тверь, 1998. С. 30.

4 См.: Колесников A.C. Философская компаративистика: Восток - Запад. СПб., 2004. 390 е.; Проблемы современного сравнительного литературоведения; Проблемы сравнительного и сопоставительного литературоведения Поволжья: сб. науч. ст. Чебоксары, 2010. 140 е.; Чалисова Н.Ю., Смирнов A.B. Подражания восточным стихотворцам: встреча русской поэзии и арабо-персидской поэтики // Сравнительная философия. М., 2000. С. 245-344; др.

В татарской литературоведческой науке первые опыты в области компаративных исследований были сделаны К.Насыри. Принципы и приемы анализа межлитературных взаимодействий складываются в 1920 — 1930-е гг. в книгах Г.Нигмати, Г.Сагди, Г.Газиза, Г.Рахима и некоторых других ученых. Вопросы влияния русской литературы на татарских писателей начала XX в. освещаются в трудах Н.Вагапа, Г.Тулымбая, З.Шарки, И.Гази, Ф.Бурнаша, М.Гайнуллина, Х.Хисматуллина, И.Г.Пехтелева и др.

Вопрос о соотношении национального художественного опыта с инонациональным приобретает принципиальное значение при осмыслении своеобразия художественного метода писателей, жанрового облика татарской литературы начала XX в. Приемы и способы психологического изображения в произведениях Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова и др. рассматриваются литературоведами преимущественно в контактно-генетических связях с творчеством русских художников слова5. Г.Халит устанавливает типологические параллели между русской и татарской литературами XIX - XX вв. на уровне тем, мотивов, образов, жанров, методов, настаивая на том, что типологическое сходство структуры и принципов развития характеров в произведениях русских и татарских писателей не является следствием простого «влияния» одной национальной литературы на другую. Это - процесс творческого усвоения, результатом которого стало создание оригинальной национальной формы психологического романа и повести. Типологические параллели указывают на линии потенциально возможных контактов.

Две стороны межлитературного процесса — контактно-генетические связи и типологические схождения - постепенно начинают осознаваться как категории, образующие подвижную формулу, функционирование которой зависит от конкретного национально-литературного и исторического материала. В диссертационном исследовании Ю.Г.Нигматуллиной «Повести И.С.Тургенева 60 - 70-х годов и их традиции в татарской литературе начала XX века (И.С.Тургенев и Ф.Амирхан)» типологическое сходство творчества писателей, проявляющееся в жанрово-стилистических особенностях их произведений, принципах художественного воссоздания действительности, трактуется как явление, обусловленное воздействием традиций тургеневской повести на прозу Ф.Амирхана. Н.М.Валеев выявляет сходство сюжетной схемы «духовного испытания» в рассказах и повестях Ф.Амирхана с ситуациями нравственного суда в произведениях И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого и подчеркивает «непрерывную изменчивость» и «гибкую вариативность» данной модели в творчестве татарского писателя6.

Внимание литературоведов привлекают такие темы, как «Н.В.Гоголь и татарская литература» (М.Х.Гайнуллин, Х.Хисматуллин, Р.Башкуров); «М.Горький и татарская литература» (Х.Усманов, М.Х.Гайнуллин), «Л.Н.Толстой и та-

5 См.: Сайганов А. У истоков эстетики реализма: Эстетика Ф.Амирхана и ее место в развитии татарской реалистической литературы. Казань, 1982. С. 94; Хасанов М.Х. Галимджан Ибрагимов. Казань, 1977. С. 38.

6 Валеев Н.М. В мире нравственных исханий: исследование. Казань, 1985. 120 с.

тарская литература» (М.Х.Гайнуллин, Р.Мустафин, Р.Башкуров, Ф.И.Агзамов, М.С.Магдеев, О.Х.Кадьфов и др.). Закономерности восприятия творческого наследия русских художников слова осмысливаются сквозь призму категорий компаративистики. При этом контактно-генетический аспект представлен как стимулирующий возникновение типологических параллелей. Так, О.Х.Кадыров исследует своеобразие психологизма Г.Исхаки и приходит к выводу о творческом усвоении татарским писателем открытых Толстым способов постижения внутренней жизни человека: «Черты сходства Толстого и Исхаки -это черты общетипологического плана, сходство в самом типе художественного мышления обоих писателей»7.

От генетического сравнения к типологическим обобщениям - такова логика рассуждений Э.Г.Нигматуллина о разных вариантах приобщения татарской литературы 1-й трети XX в. к общемировому литературному процессу. Э.Г.Нигматуллин доказывает, что творческие контакты татарских и западноевропейских писателей носили отнюдь не случайный характер: они были обусловлены созвучием художественно-эстетических взглядов, замыслов, сходным видением мира, поисками новых методов и приемов художественного изображения. Сравнительно-типологический метод применяет А.М.Саяпова, обращаясь к исследованию сходных явлений и процессов в русской и татарской литературах. Она прослеживает историю формирования татарско-русских литературных связей, характеризуя их как генетические и типологические8.

Теоретико-методологические аспекты интересующей нас темы разрабатываются в трудах Ю.Г.Нигматуллиной. В монографии «Национальное своеобразие эстетического идеала» реализуется системно-комплексный подход к исследованию категорий, посредством которых устанавливается специфика национальной литературы; доказывается тезис об относительности «границ» между общечеловеческим, национальным и индивидуальным в художественном мышлении писателей. Особое место в историко-типологических сопоставлениях русской и татарской литератур занимает ее исследование «Типы культур и цивилизаций в историческом развитии татарской и русской литератур». К существенным итогам работы следует отнести расширение возможностей компаративистики, включение в проблематику сравнительного литературоведения цивилизационного и культурологического подходов.

В ряде работ тенденции и закономерности национального историко-литературного процесса конца XIX - XX вв. и творчество отдельных писателей анализируются в широком контексте культурно-исторического взаимодействия Запада и Востока. А.Г.Ахмадуллин объясняет многие достижения татарской литературы тем, что в ней осуществляется синтез национальных, восточ-

7 Кадыров ОХ. Роль Л.Н.Толстого в становлении и развитии татарской реалистической литературы: дис.... д-ра филол. наук Казань, 1996. С. 242.

См.: СаяповаА.М. Татарско-русские литературные связи в первой половине XIX в.: автореф. дис.... канд. филол. наук. Казань, 1982. 23 с.

ных и западных традиций9. В монографии «Дардменд и проблема символизма в татарской литературе» А.М.Саяпова включает художественное слово Дар-дменда и других его современников в контекст философско-эстетической мысли Востока и Запада. Выявляются многочисленные параллели между творчеством русских и татарских писателей, суфийской поэзией и символизмом XX в., демонстрирующие типологическое сходство разных художественно-эстетических систем.

В последние два десятилетия в компаративистских исследованиях русской и татарской литератур активно осваиваются процессы национальной и культурной идентификации. Одним из приемов, помогающих воссоздать специфику и динамику национального художественного сознания, является описание контекстов, которые базируются на диалоге философии, литературы, культурологии. При таком подходе национальное предстает как система взаимовлияний и противоборств направлений, жанров, стилей. Например, Р.К.Ганиева считает, что творчество Г.Исхаки являет собой органический синтез философ-ско-эстетических и литературных традиций Востока и Запада10. С точки зрения ученого, художественный метод Ф.Амирхана - сложное синтетическое явление, вобравшее в себя художественно-эстетический опыт модернистских течений, обогативших художественную систему его реализма11. Ю.Г.Нигматул-лина прослеживает процесс формирования «запоздалого модернизма» в татарской литературе и изобразительном искусстве в широком контексте авангардистского искусства России и Западной Европы12. Д.Ф.Загидуллина выявляет причины, стимулирующие возникновение в татарской литературе начала XX в. модернистских течений. Одной из них является диалог с русским и западноевропейским модернистским искусством.

9 Очерки по истории татарской культуры (в контексте «Запад — Восток»): сб. ст. Казань, 2001. С. 221.

10 Ганиева Р.К. Исхакый шпаты: КДУ студента ары ечен махсус курс программасы // Мирас. 1998. № 5. В. 63-78.

11 Ганиева Р.К. Татарская литература: традиции, взаимосвязи. Казань, 2002. С. 95.

12 Нигматуллина Ю.Г. «Запоздалый модернизм» в татарской литературе и изобразительном искусстве. Казань, 2002. 176 с.

как литературная критика13, перевод, переложения14, теоретико-литературные концепции, создание оригинальных произведений искусства. Обращаясь к различным формам сравнительного метода (историко-генетическому, сравнительно-историческому, историко-типологаческому, сравнению по аналогии, синтетическому сравнению и др.), литературоведы решают разные задачи: воссоздают процессы интеграции, ассимиляции, рецепции, преемственности художественных ценностей в инонациональном контексте, показывают переход от сходств к различиям и т. д.

Основу межлитературных взаимодействий составляют диалогические отношения, сохраняющие и приумножающие художественно-эстетические ценности разных народов. Существующие между национальными литературами контактные связи и типологические схождения по своей природе диалогичны. Однако понятия «диалог», «диалогические отношения», функционирующие в исследованиях межлитературного процесса как тема и мотив, не осмысливаются, как правило, в том значении, которое предлагается в данной работе. Они используются преимущественно для обозначения «литературных связей», «традиций и новаторства», «интертекстуальности» и фиксируют внимание на вопросно-ответной структуре межлитературной коммуникации.

До сих пор не становились предметом самостоятельного научного исследования типы диалогических отношений между национальными литературами, принципы их выделения и списания, роль в межкультурных взаимодействиях, позиция субъекта диалога литератур. Практически отсутствуют труды, предлагающие концепцию диалога литератур как отношений «Я» к «Ты», межсубъектных отношений в их предельной выраженности и суммирующие с этой точки зрения богатейший эмпирический материал. На наш взгляд, контрастив-ный способ характеристики явлений разных национальных литератур, помогающий понять их место в культурном мире, является необходимым условием нового осмысления историко-литературного процесса.

Научная новизна. В диссертации впервые в науке предпринята попытка описать диалог как явление межлитературных взаимодействий, соответствующее эстетической сущности последних. Диалогические отношения между национальными литературами рассматриваются как формы межлитературного процесса, принципиально отличающиеся от контактных связей и типологических схождений. Природа диалога, его всеобъемлющий характер и активные функции демонстрируются в работе на широком материале русской и татарской литератур разных периодов их истории (2-й половины XIX в. и 1-й трети XX в.). Выявленные закономерности проясняют некоторые типологические черты межлитературных диалогов.

13 См.: Русско-татарские литературные взаимосвязи: (проблемы сопоставительного исследования): библиографический указатель / сост. А.З.Хабибуллина, М.М.Сидорова. Казань, 1999. С. 71124.

14 Нигматуллим Э.Г. Диалог литератур: указатель переводов произведений русской литературы на татарский язык. Казань, 2002. 176 е.; Русско-татарские литературные взаимосвязи. С. 124— 128.

Впервые особое внимание уделяется категории читателя как самостоятельной инстанции в системе межлитературного процесса.

Новизна избранного подхода к анализу материала, как привлекавшегося ранее к специальному изучению, так и только вводимого в научный оборот15, позволяет пересмотреть устоявшиеся взгляды на историю русско-татарских литературных связей, представляя последнюю как процесс, с одной стороны, единый, с другой - более дифференцированный и структурированный.

Обосновываемые в диссертации принципы и приемы исследования межлитературного процесса выступают как способ постижения национальной идентичности находящихся в диалоге литератур. Новизну диссертации придает рассмотрение поэтики произведений татарских писателей 1-й трети XX в. сквозь призму «художественных идей» русской классики XIX в. Сопоставление русской литературы 2-й половины XIX в. как целостного образования с татарской прозой 1-й трети XX столетия актуализирует скрытые и не проявляемые в иных контекстах аспекты ее «кодирующей системы» (Ю.М.Лотман).

Различия, фиксируемые на разных уровнях художественной системы произведений русских и татарских писателей, способствуют постижению национальной специфики сопоставляемых явлений. Новые смыслы, порождаемые межлитературными отношениями, определяют содержание и функционирование действующей в литературе категории универсального.

Научная новизна исследуемых в диссертации проблем обусловлена прежде всего сложно и динамично развивающимися в настоящее время отношениями между разными литературами как в современной России, так и на всем постсоветском пространстве и той в конечном счете возможной интегрирующей ролью русской литературы в этих условиях.

Цели исследования:

— установить типы диалогических отношений между произведениями русских писателей 2-й половины XIX в. и татарских прозаиков 1-й трети XX вв.;

— раскрыть механизмы формирования разных типов диалогизма;

— выявить эпистемологический потенциал позиции вненаходимости одной литературы по отношению к другой.

Задачи:

— дать характеристику выделяемым в литературоведении формам межлитературного процесса, раскрыть принципы их систематизации;

-выявить ценностно-смысловой потенциал универсалий словесно-художественного искусства как категорий компаративистики;

— обосновать методы и приемы интерпретации инонациональных художественных традиций;

— определить системообразующие связи, лежащие в основании сопоставляемых культур и объясняющие их особенности; проследить гомологическую

15 См.: Рэхим Г. Сайланма эсэрлэр. Казан, 2004. 287 б.; Татар хикэялэре: XX гасыр башы. Казан, 2007.399 б.; др.

цепочку показателей, придающих литературе характерную национальную манифестацию;

— выявить и проанализировать устойчивые закономерности, свойственные поэтике татарской прозы 1-й трети XX столетия; рассмотреть их индивидуально-авторские модификации; показать формы взаимосвязи между индивидуальным мировидением и национальными корнями образного мышления;

-сопоставить разные уровни художественной системы произведений русских и татарских писателей указанного периода, охарактеризовать структурно-содержательные особенности исследуемых текстов, существенные для понимания их национально-исторического своеобразия;

- выделить и описать смыслы, которые формируются отношениями между «своим» и «чужим».

Объект исследования - произведения русских писателей 2-й половины XIX в. (И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского и др.) и татарских прозаиков 1-й трети XX столетия (Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ш.Камала, Г.Рахима и др.). Тексты отобраны по признакам художественной ценности и наибольшей характерности для писателя, региона, эпохи. Репрезентативность при этом обеспечивается не исчерпывающей полнотой исследуемого литературного материала, а тем, что анализируемые нами произведения являются по-своему «классическими», принадлежат первому ряду русской и татарской словесности.

Отбор материала осуществлен на основе теоретических представлений о характере изучаемых литературных эпох. Неравномерность мирового литературного процесса обусловливает возможность существования на одном синхронном срезе разных стадий развития национальных литератур. Сходные явления и процессы в русской и татарской литературах размещаются на разных хронологических уровнях, возникают при ритмико-хронологических несовпадениях. Ю.Г.Нигматуллина утверждает: «Если русская литература переживала в XIX веке свой "золотой век", то у татарской литературы "золотой век" еще будет впереди, в начале XX столетия»16.

Вне нашего внимания осталась «риторическая» линия развития русского реалистического романа, к которой относятся произведения А.И.Герцена, Н.Г.Чернышевского, М.Е.Салтыкова-Щедрина. Тексты татарских писателей,

16 Нигматуллина Ю.Г. Типы культур и цивилизаций в историческом развитии татарской и русской литератур. Казань, 1997. С. 101.

как рассматриваемые нами, так и не привлекаемые к анализу («Исчезновение через двести лет» Г.Исхаки, «Фатхулла хазрет» ФАмирхана, «Наши дни» Г.Ибрагимова и др.) будут корреспондировать с этой линией русского романа иначе, формируя иные типы диалогических систем.

Предметом анализа в диссертации являются различные типы семантических связей между текстами, принадлежащими русской и татарской литературам. Особое внимание уделяется характеру соотношения формы и содержания, организации речевого материала, принципам построения сюжета и художественного образа, мотивационным структурам, типам субъектной организации, способам и приемам психологического изображения.

Теоретическая основа исследования. Мы ориентируемся на сложившиеся в отечественной и зарубежной компаративистике традиции сравнительного изучения национальных литератур, а также учитываем существующий в литературоведении опыт описания бинарных литературных связей: исследования А.Н.Веселовского, В.М.Жирмунского, Н.И.Конрада, П.Н.Беркова, И.К.Горского, Г.Д.Гачева, Ю.Б.Виппера, Л.С.Кишкина, П.А.Гринцера, И.Г.Неупокое-вой, Б.Л.Рифтина, Д.Димы, Д.Дюришина, И.Шётера, В.А.Миловидова, Г.А.Тиме, В.И.Тюпы, Ю.Г.Нигматуллиной, Р.К.Ганиевой, Х.Ю.Миннегулова и др.

В процессе изучения русской литературы XIX в. накоплен большой материал сопоставлений и обобщений разного характера и уровня. Мы опираемся на исследования, посвященные роману XIX в. как той форме, в которой русское художественное словесное мышление обрело свой национальный жанр; русскому реализму XIX в.; психологическому искусству Тургенева, Толстого, Достоевского и др.; специфике художественного образа в русской классической литературе, ее культурным кодам и архетипам: М.М.Бахтина, С.Г.Бочарова, Л.Я.Гинзбург, Г.Д.Гачева, Г.А.Гуковского, И.А.Есаулова, А.Б.Есина, Г.Б.Курляндской, Б.М.Лотмана, В.М.Марковича, В.А.Недзвецкого, В.Г.Одино-кова, О.Н.Осмоловского, ИЛ.Смирнова, Н.Д.Тамарченко, У.Р.Фохта, Г.М.Фридлендера, Е.Г.Эткинда, А.Я.Эсалнек и др.

Существенное значение для нас имеют исследования Г.Халита, А.Сайга-нова, И.Нуруллина, М.Хасанова, Ю.Нигматуллиной, Р.Ганиевой, Д.Загидул-линой и др., в которых татарская литература 1-й трети XX в. характеризуется как целостное эстетическое образование со свойственными ей едиными образными и сюжетными архетипами, сквозными мотивами, специфической проб-лемностью.

Ценными оказались труды отечественных и зарубежных востоковедов, в которых раскрываются основные черты арабо-мусульманской культуры, определяются характерные для нее «процедуры» формирования смысла, выявляются специфика восприятия мира и принципы его отображения в художественном творчестве народов Востока, описываются конститутивные для данного типа духовности трансисторические категории и модели, порожденные «культурным бессознательным»17: Е.Э.Бертельса, В.И.Брагинского, Г.Э. фон Грюнебаума,

17 См.: Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М., 2004. С. 7-43.

Н.В.Ефремовой, Т.К.Ибрагима, А.Б.Куделина, А.Курбанмамадова, Л.Мас-синьона, Н.ИЛригариной, А.В.Сагадеева, А.В.Смирнова, И.В.Стеблевой, М.Т.Степанянц, Н.И.Филыптинского, Е.А.Фроловой, БЛ.Шидфара, А.Шим-мель, Ш.М.Шукурова и др.

Методологическая основа исследования. Концепцию данной работы определяет идея М.М.Бахтина о диалоге как «универсальном явлении, пронизывающем всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение»18. Понятие диалога как особого вида смысловых отношений акцентирует понимание эстетического объекта как бытийно-эстетического образования, в основе которого лежат персо-нологические и имманентно-социальные отношения между субъектами - «я» и «другим», автором и героем. Нас интересует один из аспектов этой теории -диалог культур как форма их бытия в «большом» времени. М.М.Бахтин развивает мысль о том, что каждая культура является одним из участников диалога - таким участником, который в общении с другими культурами обнаруживает и впервые формирует новые свои смыслы, формы, устремления, к этой иной культуре обращенные.

Методологическую базу для научных разысканий в области диалога литератур составили труды отечественных и зарубежных ученых, посвященные проблеме восприятия и связанного с ним понимания, - работы М.М.Бахтина, Х.-Г.Гадамера, П.Рикера, Р.Ингардена, Х.Р.Яусса, В.Изера и др. Принципы герменевтики и рецептивной эстетики получают развитие и конкретизацию в специализированных методиках и интерпретационных моделях, разрабатываемых в трудах Ю.Б.Борева, Р.И.Павилёниса, Г.И.Рузавина и др.

Предпосылкой и основанием для постановки вопроса о моделях диалогических отношений между национальными литературами послужили семиотические и структуралистские концепции отечественной и зарубежной науки. На предлагаемую в данной работе концепцию диалога литератур существенное влияние оказали труды Ю.М.Лотмана, прежде всего его семиотика текста и теория семиосферы. Ю.М. Лотман формирует представление о тексте как о динамическом, внутренне противоречивом семиотическом пространстве, в имманентной структуре которого заключена потенциальная возможность генерирования новых смыслов. Для того чтобы эта возможность превратилась в реальность, необходим другой текст, читатель или культурный контекст19. Из других идей Ю.М.Лотмана отметим понятие о границе, выполняющей структурные функции отделения своего от чужого, внутреннего пространства от внешнего. Ю-М.Лотман называет границу «горячей» точкой семиообразова-тельных процессов, местом непрерывающегося диалога. Осознать себя в культурно-семиотическом отношении - значит осознать свою специфику, свою противопоставленность другим сферам20.

18 Бахтин ММ. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1963. С. 56.

19 Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства СПб., 2002. С. 70.

20 Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1996. С. 183,175-192.

Понятийный аппарат. Онтологическое и концептуально-семиотическое осмысление основных моделей диалогических отношений между национальными литературами осуществляется с помощью категорий «своего» и «чужого», «я» и «другого». Природа «чуждости» основывается на противопоставленности аспектов этнолингвистических, этико-вероисповедальных, пространственно-географических21. М.Ю.Лотман выделяет социальные позиции, воспринимаемые в том или ином обществе как безусловно чужие22. Объем и содержание концепта «чуждости» конституируют и те параметры, в которых формулируются дихотомные типологии культур. Х.-Г.Гадамер полемизирует с Ф.Э.Шлейермахером, трактующим проблему чуждости в психологическом ключе как данность, нерасторжимо связанную с тайной индивидуальности «Ты», и настаивает на герменевтическом понимании того напряжения, которое создает полярность «своего» и «чужого»23.

Поскольку пространство «чужого» всегда воспринимается как недоступное и непостижимое, предел «своего», концептуальную роль играет установление границы, где «свое» встречается с «чужим», осознает и проявляет себя. Преодоление границы ведет к растворению «чужого» в «своем», его освоению 4. В процессе диалога культур и литератур его участники входят в мир иных художественно-эстетических ценностей и обретают свое неповторимое место в «зоне контакта» с «чужими» познавательными, этическими и эстетическими смыслами.

Мы оперируем понятиями «я» и «другой», опираясь на установленный Ю.М.Лотманом структурный параллелизм текстовых и личностных семиотических характеристик, позволяющий в тексте любого уровня видеть семиотическую личность25. «Другой» - тот, кто не есть «я», иной по отношению ко мне, но в то же время подобный и равный мне субъект26. М.М.Бахтин перечисляет черты субъекта, проявляющиеся в диалоге и придающие ему персонифицированный характер: «конкретность (имя), целостность, ответственность и т.п., неисчерпаемость, незавершенность, открытость»27.

В исследовании диалога русской и татарской литератур мы применяем методики структурного, семиотического, герменевтического, компаративного, историко-типологического анализа; элементы культурологического, этнопсихологического, психосемантического, дискурсивно-логического и других междисциплинарных подходов, необходимых для понимания духовно-содержательного «облика» сопоставляемых культур.

21 См.: Лотман ЮМ. История и типология русской кулыуры. СПб., 2002. С. 222-232; Сах-но С.Л. «Свое - Чужое» в концептуальных структурах // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 95-101; Щукуров Р. Введение, или Предварительные замечания о Чуждости // Чужое: опыты преодоления: очерки из истории культуры Средиземноморья. М., 1999. С. 5-30.

22 Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. С. 230.

23 ГадамерХ.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: пер. с нем. М., 1988. С. 350.

24 Шукуров Р. Введение, или Предварительные замечания о Чуждости. С. 25.

25 Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001. С. 610.

26 Лифинцева Т.П. Философия диалога М.Бубера. М., 1999. С. 39.

27 Бахтин ММ. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 343.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Диалогические отношения между национальными литературами, основанные на различиях, не могут быть логизированы исчерпывающим образом в категориях формального мышления. Они требуют для своего постижения участия контекстуального и нарративного способов познания. При этом содержание понятий, традиционно используемых при описании явлений одной национальной литературы, превращается в субтексты новых дискурсов. Понятия, воспринимаемые до этого как онтологические, лишаются своей неоспоримости, растворяясь в дискурсивности.

Для того чтобы познать ту или другую национальную литературу «изнутри», в ее собственной логике, необходимо найти критерии, соответствующие ее внутренней структуре, идентичные ей. Такой подход может способствовать преодолению монологического принципа в теории межлитературных взаимодействий, акцентируя внимание на многообразии литературной действительности и различиях, являющихся источником диалога. При этом «чужое» предстает как вне и рядом стоящее и в то же время «свое», «свое» же познается «через другого», переосмысливается с позиций «чужого».

2. Вводимое в литературоведческую компаративистику понятие «межлитературный диалог» связано с представлением о формах бытия и взаимодействия культур, об искусстве как о семиотической системе, ее двойной - моделирующей и знаковой - сущности, знаково-коммуникативной природе текста, способах осуществления художественной коммуникации. Диалог литератур создает для каждой из них герменевтическую ситуацию, в которой осуществляется самопознание и происходит понимание «Другого».

3. Диалог между национальными литературами реализуется в двух сферах -в сознании писателя и (или) читателя. Адресат становится участником межлитературного процесса и создает то семантическое пространство, во времени и континуальности которого происходит встреча двух (и более) ценностно-смысловых ориенггаций, позиций, голосов.

4. Потребность самоопределения «я» среди «других» реализуется через различные варианты отношений «своего» и «чужого». Из всего многообразия этих отношений между русской литературой 2-й половины XIX в. и татарской прозой 1-й трети XX столетия мы выделили как основные и наиболее значимые следующие их виды: «"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", полемизирующее с "чужим"», «"свое" как переструктурированное "чужое"», «"свое", сходное с "чужим"». Они образуют диалогические системы, репрезентативность которых обеспечивается тем, что в них проявляются основные тенденции национального культурно-исторического развития, обнаруживается взаимодействие конвергентных и дивергентных механизмов межлитературного общения.

5. Основу межлитературного диалога составляют эстетические отношения взаимоотражения и взаимоосвещения «своего» и «чужого», которые оказываются возможными благодаря тому, что «я» и «другой» выступают как языки двух национально-исторических типов художественно-эстетического сознания.

6. В представленных моделях диалогических систем произведения татарских писателей по-разному соотносятся с внеположным им миром «Другого» -русской литературой 2-й половины XIX в.: выражают самодостаточную и завершенную позицию («"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", сходное с "чужим"») или учитывают точку зрения культурного «собеседника» («"свое", полемизирующее с "чужим"», «"свое" как переструктурированное "чужое"»).

Полемическая ориентация на «чужое» высказывание, имплицитно присутствующая в тексте, создает внутреннее напряжение между разными смысловыми позициями, по отношению к которым авторское «я» самоопределяется. Происходит усложнение субъектной организации произведения: намечается тенденция, разрушающая монологизм авторского сознания.

Включение «чужого» слова в пространство «своего» («"свое" как переструктурированное "чужое"»), снимающее границу между «своим» и «чужим», отражает «востребованность» чужого художественно-эстетического опыта, актуализируемого в авторском контексте и участвующего в формировании «своего» высказывания о мире и человеке.

7. Диалог между художественными текстами, относящимися к разным национальным традициям, оказывается существенным для представления о каждой из литератур как о сложно построенной и внутренне связанной целостности, а также о формах межлитературного процесса, систематизация которых возможна не только на базе сходства рассматриваемых феноменов, но и их различий, основанных на уникальности сопоставляемых литератур.

Теоретическая значимость диссертации. В литературоведческую компаративистику вводится новый принцип классификации и осмысления связей между литературными явлениями. Теоретически обосновывается и подтверждается анализом конкретного историко-литературного материала возможность рассмотрения типов диалогических отношений между национальными литературами как форм межлитературного процесса. Выявляется концептуально-семиотическая природа основных типов диалогических отношений, формирующихся между двумя национальными литературами. Устанавливается и описывается свойственная каждой модели диалога архитектоника «смысловых и ценностных кругозоров» (М.М.Бахтин), соответствующих двум национальным литературно-художественным системам.

ностей, сообщающие системный характер вступающим в диалог текстам и определяющие их национально-историческое своеобразие. Материалы диссертации могут быть востребованы в качестве теоретической основы и при выявлении интегративных процессов в мировой литературе.

Практическое значение исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при определении содержания и объема понятий литературоведческой компаративистики: «сравнение» и «сопоставление» национальных литератур, «межлитературный процесс», «межлитературный диалог», «формы межлитературного процесса», «читатель», «национально-исторические типы художественной семантики»; при создании истории русско-татарских литературных связей.

В диссертации выработан исследовательский инструментарий для анализа межлитературных диалогов, который может быть применен к решению аналогичных задач.

Положения диссертации могут учитываться в общевузовских курсах по теории литературы, истории татарской литературы 1-й трети XX в., истории русской литературы XIX в., в спецкурсах, посвященных проблемам сравнительного и сопоставительного изучения национальных литератур, могут быть востребованы студентами-филологами (в рамках дополнительных специализаций «Русский язык и литература в межнациональном общении», «Сравнительное литературоведение»).

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в монографии, статьях, тезисах и учебных пособиях, а также излагались на более чем 40 международных, всероссийских, межвузовских, республиканских, университетских научных конференциях в период с 1998 по 2010 годы в Москве, Санкт-Петербурге, Познани, Варне, Екатеринбурге, Казани, Киеве, Ижевске, Елабуге, Чебоксарах, Нижнем Новгороде.

Материалы диссертации использовались в учебных курсах «История русской литературы XIX в.», «Методика преподавания русской литературы в национальной школе», в спецкурсах «Основы сравнительного и сопоставительного литературоведения», «Основы литературоведческого анализа», которые читаются на филологическом факультете К(П)ФУ для студентов специализации «Русский язык и литература в межнациональном общении».

Структура работы обусловлена логикой раскрытия темы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы. Общий объем работы - 632 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и новизна, формулируются цели и задачи работы, определяются теоретико-методологическая база исследования, принципы подхода к материалу, понятийный аппарат.

В первой главе диссертации «Межлитературный процесс: принципы систематизации» выявляется эпистемологический потенциал принятой в ли-

тературоведении классификации связей между литературными явлениями и обосновывается необходимость дополнить ее новыми принципами систематизации и структурирования межлитературного процесса.

В разделе 1.1. «Формы межлитературного процесса и их осмысление в литературоведении» внимание концентрируется на тех противоречиях и трудностях, с которыми сталкиваются ученые, пытаясь упорядочить межлитературный процесс и выработать критерии сравнительного анализа.

При изучении контактных взаимодействий и типологических схождений наблюдается расширение пределов компетенции и происходит преобразование функций компаративистики. Решающая роль в этом процессе принадлежит концепции интертекстуальности: механизмы интертекстуального анализа, направленные на поиск разнообразных «текстовых плоскостей», в том числе и иноязычных, инокультурных, переводят проблематику сравнительного литературоведения в сферу общей поэтики28. В рамках исследования типологических схождений решается, как правило, двуединая задача дифференциации сходств и различий. Одной из задач компаративистики считается познание специфики национальных литератур. Однако объем и содержание понятий, раскрывающих национальное своеобразие художественного текста, получают теоретическое переосмысление29.

Выделив и терминологически оформив три аспекта сравнительно-литературных исследований, В.М.Жирмунский приходит к выводу, что в сравнительно-исторических исследованиях нельзя останавливаться на уровне простого сопоставления сходных литературных явлений. Высшая цель компаративистики - историческое объяснение этих сходств. На зависимость типологического сходства литературных процессов от сходства исторических условий указывают и другие ученые (Н.И.Конрад, ПАГринцер, Д.Дюришин, И.Г.Неу-покоева). Однако сходства, возникающие между литературами разных регионов, зачастую нельзя объяснить ни «общим источником», ни сходством определенного комплекса исторических условий.

Объяснительная сила многих категорий и понятий, применяемых при описании межлитературного процесса, ограничена пределами одной или нескольких родственных, а также близких друг другу в культурно-историческом плане национальных литератур. Несмотря на заключенные в типологических стратегиях исследования методологические возможности и эвристический потенциал, следует признать наличие культурно-исторических и литературных феноменов, не согласующихся с системой типообразующих признаков этих катего-

2> См.: Миловидов В. А. Текст, контекст, интертекст: Введение в проблематику сравнительного литературоведения. С. 44-47; Смирнов АЛ. Функция компаративистики в современном литературоведении // Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты: материалы Меясдунар. науч. конф. «Сравнительное литературоведение» (V Поспеловские чтения). М., 2003. С. 17-22.

25 Васильев Н.Л, Историзм и относительность концепта «национальная литература» // Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты. С. 53-58; Проблемы современного сравнительного литературоведения. С. 11-16.

рий, что лишает оправдания прямой перенос понятий, сформированных в рамках европейской культуры, на другие регионы.

Увидеть литературный процесс как развивающийся по своим внутренним, имманентным законам позволяют универсалии словесно-художественного искусства. В разделе 1.2. «Универсалии словесно-художественного искусства как категории компаративистских исследований» рассматриваются источники устойчивых способов мышления и самовыражения в искусстве: мифы, архетипы, психоисторические модели, сущностные параметры человеческой психологии, проявляющиеся в системе «автор - произведение» и «произведение - читатель», и др. Универсалии могут актуализироваться в типологических категориях, но в отличие от типологических схождений они не объясняются полностью сопричастными их реализации историческими условиями.

Связывая литературные формы с символикой мифа, ритуала, историческими процессами, культурными кодами, константами бытия и природы человека, универсалии выявляют инвариантные свойства художественного дискурса, «архетипы» творческого воображения и повествовательных ресурсов писателей. Универсалии словесно-художественного искусства функционируют в компаративистских исследованиях в качестве общих оснований сравнения и сопоставления национальных литератур. Они служат средством построения гипотетико-дедуктивных моделей межлитературного процесса, определяют метод его исследования: сравнительно-исторический, сравнительно-типологический, тематико-мифологический, формально-стилистический, структурно-функциональный. Но поиск архетипического, повторяющегося, устойчивого в мировой литературе не снимает потребности в идентификации национальных литературно-художественных систем.

Дискуссионность проблемы универсалий в современной науке обусловлена существованием двух подходов к трактовке «универсального», имеющих разную эпистемологию: «универсальное» понимается как возникшее под детерминирующим влиянием «общего», и «универсальное» как обусловленное множественностью его содержательного раскрытия. В современном научном дискурсе настойчиво заявляет о себе тенденция, связанная с признанием того, что каждая культурная область имеет свою специфику развития и различия между национальными традициями столь же существенны, как и их единство. Осознание насущной необходимости поисков адекватных средств понимания уникальности той или иной национальной художественной системы определяет остроту постановки герменевтических проблем в области компаративных исследований.

При углубленном анализе текстов, принадлежащих разным культурно-историческим традициям, возникает ситуация, когда понятия европейской и русской литературоведческой науки оказываются «не работающими» на литературном материале, имеющем иную языковую структуру и отражающем иные традиции художественного видения мира. В разделе 1.3. «Инонациональные литературно-художественные традиции: пути интерпретации» определяются методы и приемы исследования инонациональных художественных

традиций в присущем им специфическом семантическом и образном поле, зачастую непереложимом на языки иных культур: акцентированное исследование терминов и сравнительный (или сопоставительный) анализ понятий разных культур, использование эмпатических процедур психологической герменевтики, контекстно-герменевтический подход, описание семантического поля конститутивных для иной национальной традиции категорий как в дискурсивном плане, так и в метафорически образном, проведение параллелей и аналогий в художественных системах литератур Востока и Запада по правилам ассоциации и корреляции.

В работе «К методологии гуманитарных наук» М.М.Бахтин, поставив проблему «контекстов понимания» и разграничив малое время современности и большое время, «близкий» и «далекий» контексты, пишет о нескончаемом обновлении смыслов во все новых контекстах30. В качестве такого «контекста понимания» русской литературы ХЕХ в. в нашем исследовании выступает татарская проза 1-й трети XX столетия, остающаяся вне текстов русских писателей, но являющаяся своеобразным диалогизирующим фоном их восприятия. Принципиально иная ситуация складывается в татарской литературе указанного периода: русская классика XIX в. осознается ею как такой же «полноправный субъект», реальный и конкретный «Другой» (по терминологии М.М.Бахтина), участвующий в концептуализации своего слова о мире и человеке. Высказывание строится не как целое одного сознания, художественного сознания данной национальной литературы, а как диалог, в данном случае содержательно и структурно обязательный, разных равноправных сознаний, осуществляемый на уровне корпуса текстов, осмысленных как целое.

В разделе 1.4. «Межлитературный диалог как понятие компаративистики» межлитературный диалог рассматривается в герменевтическом и структурно-семиотическом аспектах. Осуществление межлитературного диалога как возможного и актуального развертывания смысловых отношений предполагает мир «третьего». Им может быть абсолютный над адресат - трансцендентальный субъект, тот, кто в диалоге не участвует, но его понимает, и его участники: татарские писатели вступают в диалог с русской литературой («третий» спускается из своего «надстояния» и растворяется в позиции автора). В первом случае создается вертикальная модель межлитературной коммуникации, во втором - горизонтальная: понимание из особого состояния сознания трансформируется в способ бытия и становится структурно-содержательным элементом произносимого высказывания.

Представление о читателе как участнике межлитературного процесса формируется трудами теоретиков рецептивной эстетики, структуралистов, герменевтически ориентированных литературоведов, исследовавших позиции адресата художественного высказывания и определивших его функции в эстетической коммуникации. В позиции читателя — субъекта диалога литератур в максимальной степени реализуется творческий потенциал эстетического восприя-

30 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. С. 372.

тия. Находясь между говорящими на разных языках, он соединяет разделенных и своим присутствием выводит их из потенциальности в актуальное изменяющееся историческое бытие.

При изучении межлитературного процесса востребован не только экзистенциально-феноменологический подход к проблеме читателя, но и концепция «идеального» реципиента — «элемента эстетической реальности» (Б.О.Кор-ман), позиция которого «запрограммирована» автором. Подобно тому, как художественное целое, являющееся инобытием авторского сознания, создает «концепированного» (Б.О.Корман), или «имплицитного» (Ж.Женетг), читателя, так и межлитературный процесс, прежде всего его субъектная архитектоника, предполагает постулируемого адресата - «идеальное воспринимающее сознание» (Б.О.Корман), за которым стоит реально существующий социально-исторический и культурно-психологический тип читателя-билингва.

Межлитературный диалог - категория, позволяющая выйти за пределы каузально детерминированных контактно-генетических связей и типологических схождений и обратиться к иному способу осмысления межлитературного процесса, опирающемуся на логику дистанцирования, принципы аналогии, неис-ключаклцей оппозиции, трансфинитности Диалогические связи между национальными литературами характеризуются многослойностью, неоднородностью, многообразием межсубъектных связей, их взаимовлиянием друг на друга; сложными, многогранными, противоречивыми процессами взаимодействия «своего» и «чужого», единством прерывного и непрерывного, регионального, национального и всеобщего, универсального. Диалог культур и литератур формирует новые модели их объединения («межлитературные синтезы»), учитывающие многообразие художественно-эстетических традиций, и в то же время выявляет потенциал развития национальной идентичности.

Во второй главе диссертации «"Свое", противопоставленное "чужому"» исследуется один из видов диалогических отношений между татарской прозой 1-й трети XX в. и русской литературой 2-й половины XIX в., который характеризуется бытийной определенностью и основывается на «полифонии голосов» (М.М.Бахтин) - множественности самостоятельных равноправных сознаний и их миров.

В разделе 2.1. «"Основания рациональности" в сопоставительном изучении русской и татарской литератур» выявляются лежащие в основании сопоставляемых культур системообразующие связи, детерминирующие характер соотношения формы и содержания, принципы построения художественного образа, сюжетный план произведений, организацию речевого материала в произведениях русских и татарских писателей.

Опираясь на исследования Г.Э. фон Грюнебаума, А.В.Смирнова, Ш.М.Шу-курова и др., мы определяем комплекс базовых представлений о выстраивании смысла, сложившийся на арабо-мусульманском Востоке и существенно отличающийся от выработанного в западной традиции. Родо-видовой организации

31 КристеваЮ. Избранные труды: Разрушение поэтаки: пер. с фр. М., 2004. С. 173.

смысловых единиц, доминантно присутствующей в европейской культуре, альтернативна процедура нахождения смысла, которую порождает присущая художественному сознанию мусульманского Востока фундаментальная и универсально признаваемая теория «указания на смысл»32.

Татарская проза начала XX в. репрезентирует характерные для «восточного» эстетического мировосприятия равноправные и бездоминантные отношения между частью и целым, явлением и сущностью, формой и содержанием. В русской литературе закономерности смыслообразования связаны по преимуществу с дуализмом этих категорий: релевантными оказываются присущие европейской культуре «основания рациональности» (А.В.Смирнов). Региональная детерминация литературно-художественных систем получает национально-историческую конкретизацию.

Сюжетная канва многих произведений татарских писателей 1-й трети XX в. символична и имеет два плана: явный и скрытый. Устанавливая взаимно-однозначные соответствия и взаимопереходы «смысла» и «выговоренности», читатель наделяет текст спектром разнообразных, но, как правило, непременно этически выдержанных значений. Пролагая путь от явного к скрытому и постигая иносказание, он оказывается обладателем смысла более сложного и глубокого, чем тот, что заключен в сообщении. Сюжетная интенция по своему существу и художественной функции совпадает с сюжетным смыслом события.

Художественная повествовагельность татарской прозы этого периода обусловлена особенностями построения речевой структуры произведений, основывается на развертывании тропов и фигур. Этот вывод подтверждается анализом рассказа Ш.Камала «Буранда» («В метель», 1910). «Указание» на смысл осуществляется с помощью разнообразных приемов метафорической и символической эквивалентности и параллелизма, особой организацией текста, при которой отдельные эпизоды предваряют последующие события посредством символов, жестов, поэтических тропов, по ассоциативному принципу сцепляются элементы внутренней речи и чужие голоса, пластические композиции и обрывки воспоминаний, провиденциальные мотивы и бытовые реалии. В повествование вторгаются медитативность, субъективная речь автора, его оценки и суждения. Знаки высокого смысла представших читателю коллизий, проблем, человеческих судеб указывают на перспективу, которая требует не абстрагирующего очищения от специфицирующих признаков, а перехода от отдельных явлений к той области, которая лежит вне их и в которой они совпадают.

В произведениях ШКамала, Г.Исхаки, Г.Ибрагимова и др. создается характерная для романного дискурса экзистенциальная картина мира как центрированная вокруг «я» героя система обстоятельств личностного присутствия в жизнепроцессе бытия. Но коммуникативная стратегия данного типа дискурса для реципиента, воспитанного на традициях русской и западноевропейской

32 Универсалии восточных культур. М., 2001. С. 290-317,351-353.

литератур, определяется жанром притчи. Характерная для притчи коммуникативная стратегия, в которой проявляется описанная логика смыслопорожде-ния, актуальна для татарской литературы изучаемого периода и соответствует традициям воспитания - адаба.

«Пространство» диалога с данной традицией выдвигает в русской литературе XIX в. в качестве конститутивных иные жанровые признаки и порождающие их процессы смыслообразования. В произведениях русских писателей эстетической доминантой является сюжет, описательные элементы подчинены его задачам и вторичны по отношению к повествованию; преобладают нарративные структуры, как правило чуждые риторике учительного, императивного, монологизированного слова. Для произведений И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого и др. характерны скорее поиски «авторитетного», «неоспоримого» слова и коммуникативные стратегии, этим поискам соответствующие. Наличие символического параллелизма, при котором содержание совпадает с формой его выражения, лишь один из элементов поэтики данных текстов, наиболее очевидно проявляющийся на уровне ономастики, цветовой образности, символики чисел и др.33

Заключенная в «процедурах» смыслопорождения интенциональность обнаруживается и в принципах художественного обобщения. Специфику соотношения между образом и воплощенной в нем сущностью наглядно демонстрируют устойчивые структурно-семантические комплексы, к числу которых относятся символы. Если европейская эстетика констатирует принципиальную нетождественность в символе плана выражения и плана содержания, их столкновение, взаимоотрицание и взаимопереход, то в арабских поэтиках утверждается равнозначность образующих оппозиции категорий: вариативная репрезентация исходного «пре-текста» оказывается не менее важной, чем его внутреннее семантическое ядро.

В символическом образе несовместимые по масштабу и внешней форме явления обнаруживают единство своей внутренней сути. Бесконечность семантической перспективы символа в произведениях русских писателей сопоставима с многомерностью отражаемых явлений, их внутренних возможностей, различными ракурсами их видения. В татарской литературе данного периода символы не обладают потенциалом смысловой бесконечности. Для них характерна замкнутая смысловая структура: они не расширяют свой содержательный объем путем сопоставления с новыми внутренне однородными явлениями и включения в себя их общего смысла, но указывают на общую для бесконеч-

33 См.: Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен. Саратов, 1975. 280 е.; Актов С.М. Эволюция тургеневского романа 1856-1862 гг.: Соотношение метафизического и конкретно-исторического. Казань, 2001. 292 е.; Гуреева Н.В. Поэтика романа Толстого «Анна Каренина»: бессознательное, художественное время, цветовая образность: дис.... канд. филол. наук. Н.Новгород, 2006. 166 е.; Дилакторская О.Г. Петербургская повесть Достоевского. СПб., 1999.352 е.; Касаткина Т.А. О творящей природе слова: Онтологичность слова в творчестве Ф.М.Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». М, 2004.480 е.; Топоров В.Н. Поэтика Достоевского и архаичные схемы мифологического мышления: («Преступление и наказание») // Проблемы поэтики и истории литературы: сб. ст. Саранск, 1973. С. 91-110; др.

ного ряда феноменов область - сферу вечных истин и высших сущностей. К этому выводу приводит анализ семантической структуры сквозных образов-символов в романах Ф.М.Достоевского «Идиот» и Г.Исхаки «Телэнче кызы» («Нищенка», 1907-1914).

«Выход» к «предельным основаниям рациональности» обнаруживают и «смысловые эффекты», возникающие на уровне категорий, в которых реализуется знаково-коммуникативная сторона искусства. Описанной логике смысло-порождения подчинено, в частности, функционирование цитаты в прозе русских и татарских писателей. На материале рассказа Г.Рахима «Бер шагыйрьнец ейлэнуе» («Женитьба одного поэта», 1918) выявлено, что использование «чужого» слова, выступающего в роли своеобразного «пуанта» новеллы, не приводит к наращению текстуальной полисемии. Оно вписывает рассказ в контекст европейской традиции и дает ключ к его интерпретации.

В произведениях русских писателей (И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова) цитата в речи героя - путь к раскрытию еще одной грани его личности, звено уходящего в бесконечность причинно-следственного ряда. «Чужое» слово вводит в систему мотивировок художественную информацию из текста-источника, следствием чего становится усложнение характера героя. В повести Г.Рахима «Идел» («Идель», 1921) с помощью приема цитации достигается прямо противоположный эффект. Особое отношение между свойствами характера героя и его поступками, устойчивыми и изменчивыми началами его душевной жизни, загадки поведения начинают подчиняться жестким законам художественного моделирования человека: возводятся к учению Ницше, объясняются им. Аналогичную роль играют цитаты в речи героя, персонажа, рассказчика, повествователя и в произведениях других татарских писателей начала XX в. Цитата является своеобразной «формулой узнавания» героя, определяющей его эстетическое назначение. При этом между свойствами персонажа и его функциями исключаются посредствующие звенья многозначных мотивов и переменных этических оценок.

Системообразующий характер присущих каждой культуре процедур смыс-лопорождения подтверждается анализом других категорий (пространственно-временной организации текста) и обращением к иным родовым версиям словесного искусства.

Различие ценностно-смысловых установок, доминирующих в русской и татарской культурах и литературах изучаемого периода, усложняет контраст между семантикой «своего» и «чужого», образовывая новые взаимодополняющие темы. В разделе 2.2. «Ценностно-смысловые установки сопоставляемых культур и национально-исторические типы художественной семантики» раскрывается духовно-содержательный облик региональных художественных культур, который выражается в образной картине мира и места человека в нем. При всей самостоятельности и неповторимости каждого конкретного образа мира и человека в художественном сознании образы эти согласуются между собой и объединяются в гомогенной модели действительности, воплощая сис-

темообразующие для данной культуры виды связи, сходным образом концептуализируя категории субъекта и объекта, человека и мира.

Взаимоотношения человека и мира в произведениях русских писателей строятся на отрицании как сопоставимости, так и несопоставимости явлений, в чем находит выражение дуалистичность (Ю.М.Лотман, Б.А.Успенский) или дихотомичность (И.П.Смирнов) русского мышления, не допускающего ничего промежуточного, плавного, смешанного. Дизъюнктивность занимает главенствующую структурную позицию в произведениях русских писателей этого периода, подчиняя себе тип конфликта и логику сюжетосложения, способы построения образа героя, воспроизведения и осмысления того или иного жизненного характера, духовного содержания личности, ее нравственно-психологических состояний.

Эпистемологические процессы, обусловленные характерными для человека восточного типа культуры чертами отношения к миру, порождают сопоставительные (конъюнктивные) отношения, которые проявляются в стремлении личности к уступке, к отказу от сугубой субъектности - готовности принести в жертву личный интерес, объединив себя с другими посредством молитвы, подчинения старшим, смирения, послушания. Все эти формы объектности субъекта возводились в степень безусловно позитивных этических ценностей. Однако в художественном мире произведений татарских писателей 1-й трети XX в. обнаруживается их несостоятельность. Описанному кулиуропорождающему принципу противостоит другой, связанный с социальными и историческими условиями рубежа веков - распадом прежнего уклада жизни, переоценкой существующих морально-этических норм. В татарской национальной культуре начинают действовать логико-семантические отношения, разрушающие состояние согласованности, непротиворечивости, неразрывности. Описанная логико-смысловая программа концептуализирует универсальную оппозицию «мир -человек» в произведениях Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ш.Камала, М.Гафури и проявляется в изображении процесса отчуждения человека: как социальное существо он выпадает нз коллектива, как член родоплеменного союза человек в этом мире бесконечно одинок, как личность он отчуждается от своего «я», входит в противоречие с самим собой. По линии причастности / отверженности развиваются и взаимоотношения человека и природы.

Ситуация перехода от одной эпохи к другой, исторического обновления мира предстает таким его состоянием, как распад былого общественного единства, разрыв между природой и человеком, материей и духом, небом и землей и т. д. Писатели рисуют кризисное состояние современного им общества, социальных, нравственных, идейных его оснований и тот раскол, взаимное непонимание, которыми этот кризис сопровождается. Трагедия человеческой отъединенности обнаруживается ими в пределах обширного смыслового репертуара. Столкновение различных жизненных систем, социально-идеологических позиций формирует конфликт как структуру, сочетающую в себе эпические и драматические начала.

Процесс ломки вековых устоев национальной жизни разрывал естественные связи поколений, разделял единый национальный мир на отдельные социально-идеологические сферы. В изображаемой писателями исторической ситуации герои, принадлежащие к молодому поколению, вынуждены решать проблему самоопределения: подчиниться устоявшимся формам жизни, законам и традициям своей среды или обособиться от них, противостоять им, обрести духовную и нравственную независимость. В романе Г.Ибрагимова «Яшь йорэклэр» («Молодые сердца», 1912) сыновья Джаляла-муллы выбирают второй путь. Зыя и Сабир предельно противоположны и в то же время уравнены как стороны распавшегося целого. Сквозь индивидуальные и типические различия, установленные между братьями, просматриваются универсальные оппозиции реального и идеального, материального и духовного, земного и небесного, разума и чувства. Принадлежность героев к двум полярным мирам обнаруживается в психологическом рисунке их характеров, в событийной линии романа, в мотивационной системе сюжета, в пространственных ракурсах произведения. Две противоположные «мировоззренческие установки» варьируются в жизненной позиции второстепенных персонажей романа. Благодаря сюжетному параллелизму два противоположных типа поведения и мироотно-шения выступают как характерные приметы эпохи, сообщающие изображаемому конфликту широту, многозначность и историческую симптоматичность.

В рассказе Г.Исхаки «Мансур» (1906) динамика переходного состояния жизни определяет своеобразие повествовательной формы произведения, вбирающего в себя индивидуально-психологическое и эпохальное, социально-историческое и философско-этическое содержание. Фрагментарность композиции - способ воссоздания дробности и разобщенности народно-национального бытия, дивергенции отдельных его сфер; прием, раскрывающий контрастность разных точек зрения на мир и человека.

Состояние человеческой отъединенности представлено татарскими писателями в различных его проявлениях и формах и одновременно в обобщении, как глубокая тенденция эпохи. На материале рассказа Ш.Камала «Сукбай» («Горемыка», 1910) выявляются принципы организации художественной формы произведения, определяемые эпическим взглядом на человека и его судьбу в эпоху глобальных исторических и культурных сдвигов. Эпическое восприятие мира, отлагающего свою суть в движении индивидуальных судеб, сближается с драматическим способом художественного изображения. Методом драматизации эпической формы на участках монологического и повествовательно-описательного характера становится введение подгекстовых конфликтов, которые вносят в настоящий момент действия уходящее в глубинные скрытые пласты сюжетного развития социально-историческое, религиозно-этическое содержание. «Объективный» стиль, повествовательные структуры, не предполагающие «личного» присутствия говорящего, взаимодействуют с тенденцией к экспрессивному, предельно драматизированному воспроизведению действительности, приобщающему читателя к сущностным коллизиям бытия. Сюжет, герои, масштабность и концентрированность признаков эмпирического мира,

пространственно-временные образы, пейзажные зарисовки обусловливают присутствие в тексте скрытых, иерархически расширяющихся символических планов, воплощающих некие абсолютные истины «конечных» сущностей человека, общества, истории.

Как особая форма отчуждения - обреченность на инобытие, жизнь за порогом жизни - осмыслено положение женщины, угнетенной старым укладом жизни, законами шариата и обычаями ислама, в рассказе Ф.Амирхана «Татар кызы» («Татарка», 1909). В изображении судьбы женщины-татарки писатель претендует на универсализм обобщений. Социально-бытовой план повествования осложняется и перебивается аллюзиями внесоциального значения, получает мистико-метафизическое освещение. «Погребение заживо» означает превращение в живую куклу, т. е. переход в особое состояние, промежуточное по отношению к жизни и смерти. В контексте двоемирия, преодоления границы между тем и этим светом, взаимопроникновения реального и фантастического планов данная образная формула наполняется не столько метафорическим, сколько эсхатологическим смыслом. Универсализации содержания рассказа способствует его художественный строй. В жанровом отношении произведение полигенетично: оно восходит не только к эпическим формам (очерку, притче), но и к лирическим, драматическим, публицистическим структурам, традициям дидактической литературы. С жанровой многосоставностью «Татарки» корреспондируют динамика авторской повествовательной манеры, эмоциональный колорит текста.

Татарские писатели начала XX в. увидели мир в динамическом и катастрофическом ракурсе: в радикальных сдвигах и разломах, в прорывах в область трансцендентного, утопической устремленности в будущее. В художественно-эстетическом аспекте такое самосознание реализовалось в установке на фрагментарность композиции, антитетичность как определяющее отношение создаваемого смыслового мира, соединение реалистической достоверности с условно-символической обобщенностью. Рост духовного самосознания личности и обострение ее противоречий со средой, обществом, миром предстает как закономерность современной жизни, определившая характер действия в произведениях этого периода, его напряженную динамику, насыщенность драматическими коллизиями, связанными между собой в целую систему. Но монологическая сосредоточенность героев на своих переживаниях, эмоциональном самосознании и самоопределении противопоставлена динамической конфликтной модели характера, активности событийных и диалогических рядов, определяющих специфику концепции драматического в произведениях русских писателей 2-й половины XIX в.

Противопоставление «своего» «чужому» делает познавательно актуальным то, что может лишь мыслиться, т. е. маркирует входящие в поле «своего» члены возникающих оппозиций: «указание на смысл» = не-повествование, отрицание конъюнкции = не дизъюнкция. Формирующееся при данном типе диалогических отношений мировоззрение оперирует парными понятиями и рас-

сматривает их как контрастные друг другу, обладающие «семантическим» параллелизмом, вступающие в оппозиции, символическое противостояние и т. д.

Концептуальность «своего» слова о мире и человеке обеспечивается не только его противопоставленностью «чужому», но и полемической соотнесенностью с ним. В третьей главе диссертации «"Свое", полемизирующее с "чужим"» выявляется концептуально-семиотическая природа второго типа диалогических отношений, который устанавливается между произведениями, принадлежащими разным национальным литературам, и характеризуется потенциальной аксиологичностью и рефлексивностью.

В разделе 3.1. «Мотивационные структуры в прозе русских и татарских писателей» доказывается, что центральной для русского реализма XIX в. проблеме детерминизма в произведениях татарских писателей соответствует представленность героев в их художественной безусловности. Антропоцентрическая модель мира, которая складывается в русской литературе XIX в., оспаривается представлением о том, что человек, каким бы ни был его социальный статус, в какую бы эпоху он ни жил, находится под прямым воздействием неких высших внеличностных сил, определяющих его поступки. В центре внимания татарских прозаиков начала XX в. находится не столько личность в ее связях с обществом, средой, эпохой, культурной традицией, сколько статус личности, ее качества в ценностных морально-нравственных потенциях. Основная задача, которую решают Г.Исхаки, Г.Ибрагимов, Ф.Амирхан, Ш.Ка-мал, Г.Рахим, заключается в поиске и доказательстве существования самого заслуживающего внимания факта; его интерпретация, раскрытие причин и следствий отступают на второй план и мыслятся как нечто, заданное описываемой действительности.

Писатели изображают мир, пронизанный универсальными отношениями, которые можно определить как «Я — Ты»34. Но если в русской литературе «Ты» - это прежде всего другой человек, то в татарской «Ты» - это Природа. Встреча с Природой, Космосом в произведениях татарских писателей равнозначна решающей встрече человека с человеком в романах и повестях И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского. В сфере бытийно-космиче-ских отношений с природой герои Ф.Амирхана, Г.Исхаки, Ш.Камала, Г.Рахима и др. выпадают из причинно-следственного ряда обыденных действий и отношений. Последовательно проведенный параллелизм картин природы и душевного состояния человека основывается на «открытости» соположенных структур, их взаимопроникновении, «перетекаемости» друг в друга.

Стремясь постичь метафизическую сущность изображаемых явлений, раскрывающуюся в различных сюжетных ситуациях, татарские прозаики 1-й трети XX в. показывают, что действующие в человеке силы репрезентируют законы и ритмы национально-исторического бытия. На основе анализа произведений Г.Исхаки («Нищенка», «Халимэ туташ»), повести Ф.Амирхана «Хаят», рассказов Ш.Камала сделан вывод о том, что в татарской прозе 1-й трети XX в.

34 Бубер М. Я и ты = 1сЬ шс! Ш. М., 1993. С. 42, 61.

формируется подход к человеку, при котором единичное, психологически конкретное в нем, индивидуально-неповторимые ситуации его жизни становятся формой выражения всеобщего, родового, «естественных» первооснов «народной души». Но существенной для реалистической поэтики иерархии типического и индивидуального здесь соответствует равнозначность этих двух аспектов образа.

В нарративном мире произведений русских и татарских писателей можно выделить два мотивировочных фактора - характер человека и его судьбу. Сложному взаимодействию контрадикторных мотивировок в романах И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского в прозе татарских авторов противопоставлено ограничение одного мотивировочного фактора другим. Представленный в диссертации аналитический материал свидетельствует о продуктивности в татарской прозе данного периода характерной для теологического детерминизма логики сюжетосложения. Смысловую фактуру романа Г.Ибрагимова «Молодые сердца» формирует древнейшая эсхатологическая коллизия - противостояние Бога и Дьявола, Света и Тьмы, Хаоса и Космоса. Сюжетные реалии произведения зачастую не поддаются логической и психологической мотивации и понятны лишь в соотнесенности с этой ситуацией. Художественный мир романа - это не мир исчезнувшей причинности. В нем царит закономерность, лежащая вне конкретного событийного ряда. В плане изображаемого мира сюжетный механизм, не зависящий от субъективных интенций героев, отображается как предопределенность, судьба. Телеологическая заданность событийного содержания тематизируется, превращаясь из предпосылки изображения в изображаемый предмет. Вмешательство внешних роковых сил в судьбу героев наиболее очевидно в переломные моменты их жизни. Одна из таких ситуаций — прохождение комиссии новобранцами, воспринимаемое героями романа как переход через «адов мост». Единоборство Добра и Зла, в котором люди пассивны и играют подчиненную роль, превращается в универсальный закон не только человеческой истории, но и космического миропорядка.

В романе действует и «художественная» (В.Шмид) мотивировка. Реализацией полисемантической метафоры «солнечного затмения», помрачением сознания, активизацией архаически-бессознательной сферы психики и причастностью героев темным сторонам бытия могут бьггь объяснены непредсказуемые по своим последствиям события. Нарушая законы психологической детерминации, человек бессознательно отдается во власть деструктивно-негативного двойника. Преобразование тропа в сюжет приводит в движение, «оживляет» апокалиптический динамизм деяний персонажей, подготавливая наступление эсхатологического финала.

В сюжете романа тьма уничтожает свет. Торжество хаоса над гармонией преображает циклический сюжет в линейную последовательность эпизодов, организуемых по принципу нарастающей напряженности. В этом контексте событие смерти героя и следующая за сценой похорон картина, воспроизводящая апокалиптический натиск стихий, уподобляются кумулятивной катаст-

рофе. Символико-метафорический план повествования уравнивает сополо-женные явления: индивидуально-психологическое и космически-универсальное, конкретные социально-исторические, бытовые реалии и закономерности глобального, вселенского порядка.

В целом ряде произведений татарских писателей 1-й трети XX в. (Ф.Амирхана, Ш.Ахмадиева, Ш.Камала, Г.Рахима А.Тангатарова и др.) формируется картина мира, в которой не существует рубежа, разделяющего причинную и следственную области. Яркий пример - рассказ Ф.Амирхана «Бер хэрабэдэ... » («Среди развалин... », 1913), семантическое развертывание которого демонстрирует негативный вариант каузальных отношений. Произошедшие метаморфозы в жизни героев не получают никакого объяснения. Преувеличения, контрасты, соединение в художественном строе произведения реального и условного, метафоризация структурно-семантической трансформации топоса усадьбы, звуковые и цветовые лейтмотивы, формируя глубинный отвлеченно-метафизический пласт текста, служат средством художественного обобщения: в эмпирическом содержании образов и сюжета обнаруживается символический потенциал.

Контекст татарской прозы 1-й трети XX в. актуализирует в ключевых текстах русской национальной культуры: «Евгении Онегине» А.С.Пушкина, «Герое нашего времени» М.Ю.Лермонтова, «Обломове» И.А.Гончарова, романах Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого - во-первых, гносеологическое пространство, связанное с вопросами познания и выражения различных форм детерминаций; во-вторых, «сочинительные» связи, которые устанавливаются между множеством противоречивых и разнокачественных воздействий, образующих равнодействующую поведения. Категория сверхъестественного, которая входит в кругозор русских реалистов-классиков, различные формы постижения запредельных реальностей, встречающиеся в произведениях Ф.МДостоев-ского, Л.Н.Толстого, И.С.Тургенева, предполагают и условно-поэтическое, и субстанциальное прочтение, создавая вероятностно-множественную модель мира.

В творческом методе татарских авторов отчетливей эксплицированы те моменты, которые в свернутом виде присутствуют в текстах русских реалистов XIX в. и представляют собой отношения смысловых пределов и возможных языков (прямого называния предметов, условно-поэтического изображения, «мифологического» слова). Но в произведениях Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ш.Камала трансцендентный мир требует не просто условно-поэтического, но субстанционального понимания. Мотивировочные категории, принадлежащие разным смысловым рядам и находящиеся в русском классическом романе в драматическом единстве и взаимодействии, в творчестве данных авторов освобождены для самостоятельного существования и поставлены в подчинительные отношения.

Тот тип целостности, который возникает в татарской прозе 1-й трети XX в., предполагает взаимообусловленность трансцендентного и субстанциального и оказывается полемичным по отношению к порождающему принципу класси-

ческого русского романа XIX в. Архитектоника межсубъектных отношений выстраивается следующим образом: с интенцией «иносказательных сверхсмыслов» соотносится трансцендентное, стремящееся обрести субстанциальность; действие причинно-следственной логики сопоставляется с провиденциально-вероятностными совпадениями и отношениями.

Цель раздела 3.2. - сопоставить особенности организации субъектной сферы в русском реализме XIX в. и в произведениях татарских писателей 1-й трети XX в.

Отличительные черты субъектной архитектоники произведений татарских писателей - отсутствие принципиальных границ между героем и автором, слитность субъекта и объекта изображения - полемически соотнесены с «субъект-объектными» и «субъект-субъектными» отношениями, определяющими позицию автора и статус героя в произведениях русских писателей 2-й половины XIX в.

В татарской прозе формируются такие субъектные формы, основой которых становится не аналитическое различение «я» и «другого», а «нераздельность и неслиянность» (С.Н.Бройтман) автора и героя, некая межсубъектная по своей природе целостность. Формы авторского и персонажного присутствия не являются иерархически раз1раниченными, они тесно взаимосвязаны и направлены к созданию органически стянутого внутри себя повествования как концептуального самораскрытия и самоосмысления происходящего. Подобная архитектоника эстетического объекта обусловлена особенностями развития личного начала35, характером соотношения субъектных сфер «я» и «другого», автора и героя в татарской литературе указанного периода. Если использовать категории «личного» и «общего», то следует признать, что между героем и автором возникает некоторая близость на фоне общего - близость в области психологического пространства, которое принадлежит «я» и «другому» в той мере, в какой они одинаково причастны Богу и миру. Между явлениями разных смысловых рядов устанавливается экзистенциальный принцип «взаимопроникновения». Внежизненная активность, вне которой авторство невозможно, понимается в татарской культуре данного периода иначе, чем в русской. Точка зрения, необходимая для оформления материала, обусловлена морально-этической целью, которую преследует писатель, и адекватна ей. Эта цель сращена с эстетическим объектом: она совпадает с композицией произведения, подвергается действию закономерностей вертикально-горизонтального складывания смысла целого, передающего, «кодирующего» ее бытие.

Слияние и взаимопроникновение субъектных планов автора и героя, их ценностных кругозоров проявляется в произведениях Ф.Амирхана, Ф.Валиева, Г.Ибрагимова, Г.Рахима, А.Тангатарова, М.Ханафи в разных формах. Важной композиционной особенностью рассказа Ф.Амирхана «Танымаганлыктан та-

35 «"Чувство личности" в татарской литературе не было выражено столь остро, как в русской литературе, и имело несколько иное содержание: оно чаще всего выступало как чувство общности личности и нации, личности и народа» (Нигматуллина Ю.Г. Национальное своеобразие эстетического идеала. Казань, 1970. С. 55).

ныштык» («Знали бы - не знакомились», 1909) является наличие образа повествователя, воспринимающее сознание которого - предмет изображения, критерий авторской оценки действительности, средство выражения авторской позиции. В рассказе Ф.Амирхана «Кадерле минутлар» («Счастливые минуты», 1912) герой предстает как субъект повествования и одновременно как его объект - персонаж, выявленный в своем личностном качестве. Универсальное и художественно ценностное обоснование им того, что смысл жизни, ее конечная цель и оправдание - в любви, что любовь - нечто непререкаемо высокое, формирует повествовательную ситуацию в произведении, определяя «схождение» голоса рассказчика с токами авторского слова, вхождение точки зрения героя в поле авторской позиции.

К лирико-философской медитации по своей смысловой и субъектной структуре тяготеет рассказ Г.Ибрагимова «... Мэрхумнец дэфтэреннэн» («Из тетради покойного», 1914). Впечатление тождества позиций автора и героя-повествователя, которое создает форма личного повествования, - это не художественная иллюзия. Как и во многих произведениях татарских писателей этого периода (Ф.Амирхана, Ш.Ахмадеева, Г.Рахима, А.Тангатарова), мы имеем дело с открытой формой авторского присутствия. Сблизить кругозор героя, его мышление и переживания с авторским сознанием позволяют историко-философская емкость поднятых в рассказе проблем, открытая, ничем не стесненная исповедальность текста, проникновенная интимность интонации, ценностно-смысловая бесспорность приводимых суждений.

В рассказе ШАхмадеева «Шагыйрь моцая» («Поэт грустит», 1913) душевное состояние героя выражается через стиль авторского повествования. Широко используются приемы субъективно-лирического письма, являющиеся признаком эмоционального отождествления автора со своим героем. Один из них — ритмическая организация текста с четкой урегулированностью этапов развертывания темы, их разграниченностью и вместе с тем объединенностью единством лирического тона. Герой переживает напряженно-существенный момент душевной жизни, но переживает его на уровне художественной типичности и экспрессивности. В произведении совмещаются два способа моделирования действительности, порождающие лирический тип образности: ее конкретно-чувственное восприятие и истолкование и абстрагирование - воссоздание писателем в символико-аллегорической форме своих представлений о мире.

Сближение субъектных планов автора и героя обнаруживается в таких формах воспроизведения внутренней жизни персонажа, как психологическое описание и повествование с отчетливо выраженной тенденцией передать предметно-тематическое содержание психологического процесса. В творчестве Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Ш.Камала появляется прием психологизма, тяготеющий к потоку сознания. Причастность автора к внутреннему миру героя, его мыслям и чувствам репрезентируется и такой формой моделирования сферы персонажа-субъекта, как «замещенная прямая речь» (В.Н.Волошинов). Выделенные на материале рассказа Ф.Валиева «Кеймэдэ» («В лодке», 1918)

принципы и способы приближения к «внутренней» точке зрения персонажа характерны для художественного метода Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исха-ки, Г.Рахима. Возникающая при этом система «сообщающихся» субъектных сфер приводит к разрыву эпической ткани повествования и формированию лирических структур. Мощная стихия лиризма обусловливает выход за пределы эмпирического содержания образов и сюжета, порождает расширение и углубление их смысла, поддерживая и усиливая обобщенно-иносказательную тенденцию, действующую в художественном мире произведений.

Способы создания интегрального образа героя, который не имеет отчетливых пределов, отделяющих его от автора, в прозе Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Ш.Ахмадеева, Ф.Валиева образуют конфликтно-диалогические связи с принципами и приемами изображения объективированных персонажей, обладающих индивидуальным характером, наделенных самостоятельностью и авторитетностью в романах И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского. С божественной интенцией, присутствующей в авторе-творце, демиурге созданного мира, коррелирует наличие в тексте некоего предзаданного знания. Оно формирует структурно-явленный план произведения и раскрывается в напряженно-экзистенциальном ракурсе. Русские реалисты XIX в. ищут истину в событии взаимодействия сознаний. В татарской прозе 1-й трети XX в. она -предмет интериоризации, снимающей параллелизм духовно-жизненных ситуаций повествователя, героя, читателя и представляющей собой одну из форм их взаимоотношений в ценностно-смысловой плоскости.

Различия в организации субъектного пространства приводят к разным жан-рово-стилистическим решениям. Сопоставительный анализ произведений русских и татарских писателей выявляет доминирование в русском романе 2-й половины XIX в. эпико-драматической тенденции, объективно-пластических форм воспроизведения жизни. Субъективное мировосприятие героев, выступающее в татарской прозе 1-й трети XX в. как структурообразующий принцип, способствует лирической ориентации повествования. Обусловленная ею система конструктивных признаков: не «объективное», а «субъективное», мотивированное направлением духовной жизни героя воспроизведение внешних обстоятельств; развитие действия, подчиненное «лирическому членению» (Н.Т.Рымарь), в котором находит выражение внутренний мир человека; эмоциональная насыщенность ритма, проявляющего себя в развертывании произведения как целого и на всех его уровнях: в композиции, сюжете, обрисовке действующих лиц, в строении фраз, - полемически противопоставлена изображению мира в соответствии с «объективной» логикой его движения, напряженно-конфликтным, исполненным драматизма положениям, повышенной роли поступков персонажей и столкновений между ними в развитии сюжета, взаимодействию самосознания и поведения, концентрической организации действия и другим чертам поэтики романов И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого. Конфликтная контрастность существует между установкой на самораскрытие воссоздаваемых явлений, эпической функцией изобразительной фактуры текста, психологических мотивов, активным использованием

диалогической формы как средства характеристики самосознания, этико-идеологической позиции персонажа - с одной стороны, и преобладанием монологических композиционно-речевых структур, максимальной выразительностью словесной формы, распредмечивающей реальность и превращающей ее во внутреннюю реальность духа; не обнаруживаемой во внешнем общении, житейских отношениях героев духовной избыточностью, неиндивиду ал изиро-ванностью реакций персонажей, выходящих за пределы их характеров, решающей ролью в постижении и оценке происходящего поэтического слова, насыщенного символическими смыслами, - с другой.

Данная система диалогических отношений проблематизирует доминирующие в произведениях русских и татарских писателей мотивировочные категории, субъектные структуры не только в пространстве читательского восприятия, но и в пределах художественного высказывания, становясь источником возникающих в нем эстетически значимых смыслов. Учет этого типа диалогических отношений приводит к существенному уточнению и более глубокому пониманию процесса формирования «рамки»36 актуальных для исследуемого периода в истории национальной литературы претекстов, механизмов их включения в семантическую структуру текста, участия в создании его целостного смысла.

В историко-литературных ситуациях, когда возникает необходимость пересмотреть привычный взгляд на мир, устоявшиеся правила и нормы, происходят поиски новых художественных средств и приемов, актуализируется следующий тип диалогических отношений: «"свое" как переструктурнрованное "чужое"». Его исследованию посвящена четвертая глава диссертации.

В разделе 4.1. «Жанрово-психологическая трактовка человека в произведениях Г.Исхаки и Ф.Амирхана» на материале произведений ГЛсхаки, «Телэнче кызы» («Нищенка»), «Тормышмы бу?» («Жизнь ли это?», 1909), «Остазбикэ» («Супруга муллы», 1914-1915), Ф.Амирхана «Бэйрэмнэр» («Праздники», 1908), «Хэят» («Хаят», 1911), «Сунгэч» («Когда погасло пламя», 1916) рассматриваются аналитические способы и приемы психологизма, получившие развитие в татарской прозе начала XX в.

Основным методом художественно-психологического познания в творчестве Г.Исхаки и Ф.Амирхана становится интроспекция персонажей. Внимание писателей сосредоточено на самосознании героев, их моральной рефлексии, духовном самоопределении.

Г.Исхаки интересует духовный мир человека, вступающего в конфликт с нормами и обычаями своей среды, устремленного к общенародным и общечеловеческим ценностям, способного к социально-идеологическому новаторству. Этим обусловлены и художественно-содержательные особенности произведений писателя, вбирающие в себя романную проблематику и синтезирую-

36 Понятие, которое вводится рядом исследователей для определения «шггертекстуальных координат» текста, его места в литературном процессе. Такой подход позволяет рассматривать многочисленные подтексты не как перечень, а как систему доказательных отсылок (Козицкая ЕЖ Смьтс-лообразующая функция цитаты в поэтическом тексте: пособие по спецкурсу. Тверь, 1999. С. 117).

щие принципы типизации, свойственные эпическому и лирическому родам литературы.

ГЛсхаки, как и Толстой, воссоздает историю духовного становления личности, путь ее нравственно-психологического движения. Проходя через испытания, герои романа «Нищенка» реализуют широкий спектр возможностей душевного роста, «восхождения», обладающего своей «телеологией» (путь Са-гадат), или, напротив, «падения», возвращения к исходной точке, движения по кругу (биография Габдуллы). Нравственная эволюция Сагадат проявляется в развитии в ней «личностного начала»: долгое время оно растворялось во всеобщем (народном, национальном), в конце романа «я» героини «вбирает» в себя эпоху, время, культуру. Переход от индивидуального обособления к сопряжению с целым, пониманию потребностей народно-национальной жизни предстает как долгий, исполненный обретений и разочарований процесс. Душевные страдания, выпавшие на долю Сагадат, качественно меняют масштаб видения и ощущения себя и мира, переводят ее в экзистенциально-событийное пространство, в котором цели и содержание жизни определяются реакцией на противоречия общественной действительности и задаются внутренними стремлениями и потребностями натуры.

В повести «Жизнь ли это?» постепенный внутренний рост героя-рассказчика происходит под влиянием двух факторов - самоанализа и самопознания, с одной стороны; расширения кругозора личности через сближение с народным и природно-космическим бытием и проникновение его началами - с другой. Повествование ведется от первого лица и носит однородный, монологический характер. Внутренняя жизнь человека изображается как непрерывная психологическая ассимиляция жизненного опыта. Главное место в композиции образа героя занимает психологический самоанализ, сосредоточенный на раскрытии конфликта между естественными желаниями и доводами рассудка, сковавшими волю.

Подчиняя психологический анализ эпической цели, Г.Исхаки выявляет в человеке внутренние силы, способные согласовать его личные интересы со всеобщими потребностями. В повести «Остазбикэ» писатель сосредоточен на анализе психологического комплекса, порожденного ситуацией выбора, перед которым оказывается супруга муллы Сагида. В непрерывно совершающейся борьбе с преобладанием то одной, то другой стихии происходит морально-психологическое самоопределение личности. Сагида обретает внутреннюю свободу - выполняет веления нравственного чувства, жертвуя личным счастьем. Писатель изображает те внутренние процессы и состояния личности, которые связаны с ее устремленностью к безусловным ценностям, актуальным на всех этапах развития культуры: они создают опору для поиска и дают критерии выбора.

Ф.Амирхан близок Л.Н.Толстому некоторыми аспектами своей художественной антропологии, проявившейся в повестях «Хаят», «Когда погасло пламя», романе «На перепутье» и других произведениях. Новое качественное выражение психологического анализа в творчестве татарского прозаика опреде-

ляется представлением о том, что психология человека доступна пониманию, а его поступки - объяснению. Психологический анализ в повести «Хаят» и в рассказе «Праздники», обращенный к личности, которая оказалась перед выбором между двумя типами жизни - старой и новой, и ориентированный на актуальную для того времени социально-психологическую проблему, является и средством выявления индивидуального склада души, и способом социальной типизации образов.

Иную задачу решает Ф.Амирхан в повести «Когда погасло пламя», в реф-лективно-исповедальной форме раскрывая историю постепенно уходящей любви. С аналитическими способами описания внутренних переживаний героя, его эмоциональных состояний, приемами построения медитаций связано, с одной стороны, осуществление в художественном мире произведения элегичности как предельной внутренней сконцентрированности и самоуглубленности «я». С другой стороны, дистанцирование, комментирование действий и состояний (своих и чужих), попытка их объяснения, снимают элегичность, переводя ее в иную эмоционально-ценностную ориентацию.

Следование традициям русской литературы проявилось в обращении Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ф.Амирхана и др. к такому приему психологического анализа, как разные типы внутренних монологов. В русской литературе внутренний монолог функционирует как индивидуальная концепция самоопределения и самораскрытия персонажа. Как и в романах Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, И.С.Тургенева («Дым», «Новь»), внутренние монологи героев татарских писателей приобретают диалогическую форму. Они передают разорванность сознания героя, акцентируют в душевной деятельности персонажа процессуальный и ценностный смысл, отражают видение и оценку содержания собственного сознания. Диалогизированная внутренняя речь, позволяющая показать душевную жизнь человека в ее трагических конфликтах и противоречиях, драматизируют эпический текст, заряжая его энергией напряженного переживания царящей в мире дисгармонии.

Интерес к душевной драме личности, ее нравственным исканиям, диалектике внутренних конфликтов сближает русских и татарских писателей. Интерпретация психических структур, эмоций и переживаний дается в сопоставляемых произведениях в экзистенциальном ключе и «подчиняется» философско-этической и социально-психологической проблематике. Но если раздвоенность героев Достоевского или Толстого является прежде всего следствием неоднородности самой их природной сущности, то двойственность персонажей татарских авторов порождена кризисным состоянием современной им действительности (Ф.Амирхан «Хаят», Г.Исхаки «Жизнь ли это?») или неразрешимыми противоречиями бытия, универсальными коллизиями жизни и смерти (Ф.Амирхан «Когда погасло пламя»), любви и измены, вины и прощения (Г.Исхаки «Нищенка»), счастья и долга (Г.Исхаки «Супруга муллы»).

Используемые татарскими писателями принципы и приемы аналитического объяснения психологических процессов и состояний выявляют особые качества человека, вновь и вновь оказывающегося в ситуации выбора, живущего в

мире, где нет ничего предрешенного раз и навсегда, нет запрограммированного неизменного хода бытия. Таким образом, актуализируется культура поиска, выводящая себя за свои собственные пределы, культура открытых возможностей.

В разделе 4.2.«Рефлектирующий герой Г.Ибрагимова: пути самосознания» определяются функции аналитических приемов психологизма в прозе Г.Ибрагимова. В рассказе «Сею - сэгадэт» («Любить - это счастье», 1911) ана-литико-синтетический склад мысли субъекта речи отражается в системе со- и противопоставлений: прошлое - настоящее, молодость - старость, память — забвение, устойчивое - изменчивое, временное - вечное, человек - природа. Из настоящего герой переносится в прошлое, переживая его сейчас, в данный момент, «изнутри» и создавая иллюзию непосредственно запечатленных эмоций, мгновенно вспыхнувших душевных движений. Но в стихийном течении чувств выделяется созерцающий их субъект; в изображаемом душевном потоке угадывается потаенно расчленяющий его ход сознания. Возвращение к непосредственным переживаниям, попытка их рационального осмысления помогают обрести сокровенное знание о смысле жизни, о счастье, роли времени в индивидуальной судьбе, о преодолении его неотвратимости в памяти. Прошлое и настоящее в произведении Г.Ибрагимова иномирны по отношению друг к другу, но эти иномирные позиции и смыслы, оставаясь таковыми, совмещены в рамках фиксированной точки зрения, которая несет в себе дополняющие друг друга противоположности.

В рассказе «Дицгездэ» («На море», 1911) рефлектирующий герой осознает себя принадлежащим двум мирам - реальному и идеальному, материальному и духовному. Эти категории становятся критериями самопознания, опорными точками для эмоционально-ценностной ориентации во вселенной. Взгляд героя на мир не признак его социально-психологической типичности, а выражение причастности к духовной традиции, значимой для всей национально-исторической жизни. Основой повествования в рассказе является многостороннее взаимодействие внешнего и внутреннего, понимаемое писателем динамически - как взаимопроникновение разнородных сфер бытия и состояний сознания, их противостояние друг другу, обнаружение амбивалентности, объединение. Движение к целостному образу мира осуществляется путем не отрицания одного из полюсов, а их сопоставления, наложения друг на друга, взаимодополнения.

В произведении реализуются заключенные в типе повествования от первого лица возможности психологической интроспекции - описание фактов внутренней жизни, их комментирование, свободное выражение мыслей и впечатлений, объяснение смены одних настроений другими. Душевные переживания, изображаемые со всей осязаемой конкретностью, несут на себе отпечаток мгновения. Но, наделенные свойством многократной повторяемости и отражающие в себе целостное и законченное мироотношение, они знаменуют этап духовного развития героя. Событийно-психологические реальности сюжета, имеющие глубокий лирико-символический подтекст, приобретают универ-

сально-философское значение. Один эпизод из жизни героя предстает как олицетворение судьбы человека в мире.

В рассказе «Уты сунгэн ясэЬэннэм» («Угасший ад», 1911) герой изображается в двух измерениях: в его социально-исторической и психологической конкретности и в универсально-родовой сущности. Зафиксировав разрыв между внутренними потенциальными возможностями человека и их реализацией, писатель ставит вопрос о духовном самоопределении личности, свободе и предопределенности ее судьбы, ответственности за свои поступки и выбор жизненного пути. Эти проблемы решаются целиком изнутри сознания персонажа, в его кругозоре и на его языке. Духовный кризис, переживаемый героем, получает в рассказе глубокое философско-психологическое истолкование. Кардинальная особенность реалистической характерологии, проявившаяся в произведении, - многогранная и разнокачественная обусловленность поведения и судьбы героя - сближает используемые Г.Ибрагимовым принципы художественного освоения действительности с творческим методом русских писателей XIX в. Но в рассказе «Угасший ад» не показано взаимодействие внутренних сил человеческой души с внешним миром. Разномасштабные и несоизмеримые детерминанты объединяются только в поле сознания субъекта речи - героя-рассказчика, отражая сложный и противоречивый процесс его самопознания.

Аналитизм, имеющий по преимуществу рационалистическую основу, взаимодействует с синтетическими методами раскрытия внутреннего мира человека: обобщенно-целостным изображением основных стадий духовного пути; кратким «суммарным» обозначением эмоциональных состояний (смятение, тревога, ужас, отчаяние, безнадежность); с хронотопическими способами психологизма (душевную драму героя репрезентируют оппозиции верха и низа, дня и ночи, прошлого и будущего, высоты и глубины); обращением к пейзажу для передачи переживаний, настроений персонажа и специфики его восприятия мира, образам и мотивам, имеющим символический подтекст (гроза, гром, дождь, солнце, соловей), лейтмотивным психологическим характеристикам (устремленность в небеса, падение в бездну, пробуждение, гибель души). С помощью разных типов психологизма писатель высвечивает в образе героя «метафизическую» основу, связанную с онтологическими проблемами человеческого существования, трагедией утраты смысла жизни.

Рефлектирующие герои Г.Ибрагимова в таких своих качествах, как готовность размышлять о философских основаниях мира, смысле индивидуального существования, способность к самоанализу и самопознанию, умение давать нравственную оценку ситуации и своим душевным движениям, поступкам, преобладание центростремительного начала, порождающего богатство интеллектуальной и эмоциональной жизни, близки персонажам М.Ю.Лермонгова, И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского и акцентируют в них устойчивые, повторяющиеся, «архетипические» черты.

Раскрывая трагические противоречия жизни и сознания людей, татарский прозаик вслед за русскими писателями обращается к таким способам и прие-

мам психологизма, как рационализация психологического процесса, представляющая внутренний мир человека через его самоанализ и самораскрытие, воспроизведение потока душевной жизни, тяготеющее к исповедальности, изображение миросозерцательных реакций на действительность как формы нравственно-философских исканий, моментов самоуглубления и самопознания, рождающих новое отношение к миру.

В эстетике и миропонимании татарских писателей обнаруживаются точки соприкосновения с литературно-психологическим опытом Ф.М.Достоевского. В разделе 4.3. «Код "сверхчеловека" в повести Г.Рахима "Идель"» дается характеристика психологических мотивов поведения предельно сложной и противоречивой личности героя. Трагическая раздвоенность его сознания выражена в отношении к любви и счастью. Разрыв с возлюбленной наступает как логический результат внутренних идейно-философских исканий Ильяса, осознающего конечность конкретного человеческого чувства и видящего спасение от страданий в отказе от любви. Немаловажное значение в объяснении случившегося имеют социально-политические причины. Высокая и катастрофическая напряженность борьбы двух противоположных начал: духовного и материального - в драматическом действии повести оказалась созвучной трагическому содержанию самой эпохи периода войн и революций. Наконец, решение Ильяса подготовлено герметически-мистическим дискурсом и визионерскими состояниями, которые сопровождаются выходом за пределы реального пространства и времени и приобщением к потустороннему, трансцендентному бытию, изменяющим мировоззрение, поведение и судьбу персонажа.

Экзистенциальное мироощущение героя реализуется в двух планах: логико-дискурсивном и метафорически-образном. Образы снов и видений дополняются риторикой сомнений и негативности. В центре высказываний Ильяса находятся понятия, обозначаемые как «Ничто», «Иллюзия», «Обман», «Пустота», «Холодность». Они противостоят «Бытию», «Любви», «Творчеству», «Счастью» и предполагают отрицание всех позитивных качеств, которые относятся к ценности имманентного мира.

Г.Рахим, подобно М.Ю.Лермонтову, И.С.Тургеневу и Ф.М.Достоевскому, остро и масштабно ставит проблему смысла жизни и самоопределения человека в мире в неразрывной связи с проблемой свободной воли, ее целенаправленности и морально-психологических границ. Герои-индивидуалисты (Печорин, Ставрогин и др.) мыслят себя самодостаточными и замыкаются в своем принципиальном одиночестве. Этого же принципа обособленного существования придерживается и Ильяс, стремящийся к независимости от мира и людей, избегающий дружбы и любви, считающий высшей ценностью бытия ничем не ограниченную свободу. Но, в отличие от своих предшественников, жаждущих индивидуалистического превосходства над людьми и в то же время находящихся в мучительной зависимости от них и своей собственной природы, заполняющих духовный вакуум за счет чужого бытия, герой Г.Рахима постигает высший смысл свободы — освобождается от рабства плоти, негативных социальных влияний и обретает внутреннюю гармонию.

Герой Г.Рахима обладает социально-исторической и психологической конкретностью, но в логике его поведения, психологии, судьбе актуализирован «код» таких героев русской литературы, для которых характерны индивидуализм, возникающий из потребности самоутверждения и свободы, нигилистическое сознание, психологическая и моральная раздвоенность, гордое возвеличивание своего «я». Контекст иной литературы выявляет не однотипность героев М.Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского и др., но их гомогенность, принадлежность к одному смысловому ряду, вычленяя общие черты, по-разному, в разной степени проявляющиеся у них и определяющие внутреннюю структуру их образов.

Итак, в татарской литературе начала XX в. формируется психологизм как стилевая доминанта, эстетическое образование, определяющее художественное своеобразие произведений и подчиняющее себе строение всей художественной формы, перекликающийся с психологизмом Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского и имеющий свои национальные истоки. Создавая эффект сопряженности вступающих в диалог текстов, принципы и приемы психологического анализа, используемые писателями, представляющими разные национальные культуры, выявляют логику и механизмы межлитературной связи, роль инонациональных художественных ценностей в историко-литературном процессе воспринимающей стороны и внутренний потенциал самого воспринимаемого явления с точки зрения его стимулирующего воздействия за пределами отечественного контекста.

Данный вид диалогических отношений осуществляет своеобразное взаимоналожение семантических полей «своего» и «чужого» художественно-эстетического опыта. «Чужая» словесная позиция, трансформируясь в «иную», становится одним из кодов в данной художественной системе, без знания которого невозможно ее адекватное восприятие и понимание. Чужая / иная словесная практика (разработанные русскими писателями способы и формы психологического изображения) выступает как план выражения для нового содержания -внутреннего мира человека, принадлежащего иному типу культуры. Возникающие при этом добавочные ассоциации увеличивают семантическую емкость «исходных», осваиваемых моделей и структур. Контекст иной литературы раскрывает их архетипичность, способность порождать новые смыслы.

В пятой главе диссертации «"Свое", сходное с "чужим"» представлен сопоставительный анализ синтетических форм и методов психологического изображения в произведениях русских и татарских прозаиков. Диалогическая система, создаваемая по модели «"свое", сходное с "чужим"», позволяет установить черты эстетического сходства в сопоставляемых явлениях. Но сходное по функциям не всегда оказывается таковым по своей сути, истокам, внутренней природе. Раздел 5.1. «Художественная феноменология эмоциональной жизни в произведениях русских и татарских писателей» начинается с рассмотрения факторов, определяющих своеобразие психологизма в татарской литературе 1-й трети XX в. Особое место в системе принципов и приемов изображения

внутреннего мира человека в произведениях Ф.Амирхана, Г.Исхаки, Г.Ибрагимова, Г.Рахима и др. занимают обобщенные обозначения эмоций.

Художественно-эстетические особенности данной формы психологизма демонстрируются в диссертации на материале рассказа Г.Рахима «Эч поппсан-да» («Когда грустно», 1913 г.). Художественная установка на воссоздание полноты и целостности переживания предполагает образование единого лирического потока, в основе которого - взаимодействие нескольких микротем и соответствующих им ритмических моделей. Отвлеченное эмоциональное понятие, вынесенное в заголовок, получает образно-конкретное определение. Мотив тоски связывается с темами одиночества, безнадежности, безотрадности существования. Одиночество приобретает тотальный характер и выходит за пределы любых частых мотивировок: объективных и субъективных, социально-психологических и бытовых.

Конфликт героя с действительностью протекает в форме активного неприятия тех законов, по которым складывается жизнь. Сгущенно-драматическая, взвинченная, напряженная эмоциональность переводит социальную коллизию на уровень экзистенциального противостояния героя миру. Эту же функцию выполняют и пейзажные зарисовки: «переключают» социальный конфликт в абстрактно-философский план. Не отвлекаясь от единичной конкретности своего образного воплощения, мотив тоски приобретает универсально-философский смысл и характеризуется взаимопереходностью неповторимого и безгранично общего, мгновенного и вечного, случайного и непреходящего.

Установлено, что обобщенно-символические формы отражения отдельных душевных состояний, широко представленные в татарской прозе 1-й трети XX в., коррелируют с принципами и приемами психологизма И.С.Тургенева, Ф.М Достоевского, АЛХЧехова. В произведениях русских и татарских писателей обнаруживается общая, интегрирующая их тенденция - активизация стилистических показателей, соответствующих лирическому роду литературы. К ним относятся несущая в себе стихию субъективности эмоциональная экспрессивность речи, ее темповая и ритмическая организация, разнообразные формы субъективированного повествования. Усилению лирической тенденции способствует и сюжетно-композиционный моноцентризм повествования - сосредоточенность на одном психологическом состоянии, «приглушенность» всех других переживаний.

Но истоки синтетических методов психологического изображения в русской и татарской литературах различны. В творчестве русских писателей они восходят к романтической концепции личности как загадочной, таинственной и непостижимой в своей субстанциальной основе. В творчестве татарских прозаиков обобщенные обозначения эмоций связаны с категориями «явного» («за-хир») и «скрытого» («батин»), которые отражают онтологические, гносеологические и эстетические основы бытия в арабо-мусульманской культуре. Взаимно-однозначные соответствия и взаимопереходы их друг в друга мотивируют принципы построения художественного образа, его внешние и внутренние границы.

В разделе 5.2. «Пространственно-временная организация текста как форма психологизма в русской и татарской прозе» исследуются пространственно-временные отношения, запечатленные в тексте и выполняющие в произведениях русских и татарских писателей сходную психологическую функцию. В татарской литературе 1-й трети XX в. выделены две основные тенденции в использовании фундаментальных для структурирования общей картины мира соотнесенностей внешнего / внутреннего, центра / периферии, верха / низа, далекого / близкого, замкнутого / разомкнутого, живого / мертвого, дневного / ночного, света / тьмы и т. д. Первая тенденция характеризуется тем, что пространственно-временные системы, создаваемые в произведении, представляют собой по преимуществу типологические модели, опредмечивающие социально-психологические, духовно-нравственные и национальные черты характера.

Взаимоотражение и взаимопроникновение индивидуального и типического, единичного и единого эксплицировано в пространственно-временных образах и моделях повести Ф.Амирхана «Хаят». Несовместимость существующих законов и форм общественной жизни с природой человека выражена в оппозиции дома и дороги, подчеркивающей однозначный и абсолютный характер этого противостояния. Эту же функцию выполняют топологические оппозиции «пустоты - заполненности», «устремленности - замкнутости», которые выражают эмоциональное состояние Хаят, порожденное противоречиями между ее идеальными устремлениями и конкретной жизненной практикой.

Иерархию общего и единичного снимает оппозиция пространственной горизонтали (улитка) и вертикальной оси (ласточка, соловей). В антиномии «улитка - ласточка» акцентируются социально-типические черты татарских девушек. Судьба Хаят - трагическая реализация возможностей, заключенных в этой символической антитезе. Хаят остается «улиткой с душою ласточки», подчиняясь общепринятым нормам. Этот образ указывает на уникальную исключительность того, что вместе с тем является и элементом общего ряда.

Пространственно-временные образы и модели в повести «Хаят» воплощают трагическую концепцию национального бытия и отдельной человеческой судьбы. Индивидуально-неповторимое переходит во всеобщее, универсальное приводит к исключительному. Эта диалектика смыслов обусловлена своеобразием заключенных в характере героини обобщений и особенностями мотивирующего этот характер конфликта.

Пространственно-временные образы, возникающие в романе Г.Исхаки «Нищенка», организуют соотнесенность реального, мифологического и символического планов, воздействуют на изобразительный, повествовательный и стилевой ряд. На уровне сознания героини происходит «двоение» сюжетного действия: оно приобретает иносказательный смысл. Писатель выстраивает параллельность миров: сна и яви, сознательного и бессознательного, прошлого и настоящего, мечты и действительности, что способствует символизации и мифологизации текста. Перемещение Сагадат из одного пространства в другое имеет реалистическую социально-бытовую и психологическую мотивировку. Но логика реального повествования коррелирует с последовательностью со-

бьггий, характерной для мифологического цикла гибели / воскресения. Пространственно-временные образы организуют в романе многоаспектную смысловую перспективу, осложняясь метафорическими значениями ада и рая, падения в бездну и воскресения из мертвых.

Судьбу Сагадат меняет перемещение из одного пространства в другое. Эти переходы отмечаются автором как этапы духовных поисков, смена одних идеалов другими, ступени познания действительности и постижения собственного бытия. Появление в финале романа хронотопа дороги указывает на духовную эволюцию героини. Перемещение в пространстве, совершаемое из внутренних, духовных побуждений и преследующее высокие цели, является отражением огромного духовного сдвига, произошедшего в сознании человека. Линейный путь Сагадат противопоставляется движению Габдуллы по кругу по таким признакам, как целенаправленность - бесцельность, устремленность в будущее - пребывание в настоящем, приобщение к чему-то внеположному и высшему - сосредоточенность на своем «я», восхождение - нисхождение, бесконечность — конечность, открытое пространство, духовное, нравственное и закрытое пространство, физическое, материальное, заполненное предметными реалиями и растворенное в них. В русской литературе пространственно-временные образы, сопричастные героям, также обладают повышенной способностью к синтезу, открывают в частном, временном, конкретном общее - социально-типовое, эпохальное, общенациональное. Таковы, например, хронотопы дороги в романах о «лишних людях», «душного угла», «подполья» в произведениях Ф.М.Достоевского.

Пространственно-временные образы могут служить и средством выражения личностно-субъективных форм сознания и психики. Такова функция хронотопа в финале романа И.С.Тургенева «Дворянское гнездо». Своеобразие переживаемых героями психологических состояний выявляет пространственно-временная организация текста повести Г.Рахима «Идель». Подчинив любовь и стихию чувств духовному началу, сознанию, личность освобождается от власти страстей и самоутверждается. Этот процесс есть восхождение, поэтому главными в повести становятся символы пути ввысь, внутреннего движения к самоопределению и обретению цельности — соединению дольнего и горнего, телесного и духовного. Искомой и достигаемой точкой визионерского обзора, поднимающей героя над земным и позволяющей осмыслить временное с точки зрения вечности, оказывается гора. Она вырастает в повести до уровня символической вертикали, противостоящей не только «горизонтальному» бытию героев, но и центральному образу-символу произведения - Волге.

Описываемое место действия является центром мира, где сталкиваются полярные космические стихии, и мыслится местом свершения вселенского события. Здесь, в этой точке, совершается перелом, переход от старого к новому, от относительного к абсолютному, из одного жизненно-идеологического статуса в другой. Результатом пережитого героем катарсиса оказывается преобразование «горизонтального» человека в «вертикального». Он превращается в своеобразного двойника Заратустры, становится воплощением свободного ума,

преодолевшего пределы. Пространственно-временные отношения, запечатленные в тексте, актуализируют универсальную в своей основе ситуацию перехода героя из одного состояния в другое: восхождения и нисхождения, растворения в витально-экзистенциальной сфере чувств и «рождения заново», т. е. просветления, приобщения к возвышенному, аполлоническому, сверхсознательному началу, утраты «я» и самостановления.

С хронотопическими способами психологизма в русской и татарской литературах (2-й половины XIX в. и 1-й трети XX в.) связана напряженная устремленность текста в сторону предельных обобщений и поэтического иносказания. Наполняя сюжетную историю героев универсальным содержанием, пространственно-временные образы обнажают родовые категории человеческого существования, выявляют глубинную метафизику бытия. Будучи источником символических «сверхсмыслов» (Д.Е.Максимов) данная форма психологизма не только соединяет индивидуальное, единичное, социально-типовое и родовое, общечеловеческое, вечное, но и осуществляет связь выразимого и невыразимого, «явного» и «сокрытого», ощутимого, узнаваемого и непознанного, возможного.

Образы пространства и времени в произведениях русских и татарских писателей актуализируют и мифологизирующую тенденцию, также способствующую универсализации изображаемого, углублению его философско-психоло-гического содержания и значения. Эта же тенденция - одна из предпосылок и национально-неповторимого своеобразия сопоставляемых произведений.

В разделе 5.3. «Художественно-содержательное своеобразие сновидений в произведениях Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Г. Рахима» мы приходим к выводу о том, что в русской и татарской литературах сны выполняют сходные функции: являются средством самоуглубления и самоанализа, откликом на непосредственные впечатления, способом психологической индивидуализации характеров, имеют сюжетообразующее значение, приобретают символический смысл и др.

Сны в сопоставляемых произведениях Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки «предвосхищают» последующие события, открывая область таинственного, инобытийного, и являются, таким образом, способом конструирования двоемирия. Но в романах Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского значима психологическая мотивировка пророческого характера снов героев. В произведениях татарских писателей прогностическая функция снов связана с идеей предопределенности судьбы человека, восходящей к религиозному учению — теологическому фатализму. Сны являются не только формой воплощения бессознательного, но и знаками трансцендентного. Оказываясь исходным пунктом для постижения того, что происходит с героями в реальной действительности, они выступают в роли посредников между двумя планами бытия, предельно разводят их и в то же самое время максимально сближают.

Сновидения в произведениях И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского — наглядное свидетельство иррациональной глубины душевной жизни человека, способного к самопознанию, постижению как эмпирического мира,

так и запредельного бытия. В повести Г.Рахима «Идель» сны и сновидения становятся промежуточной субстанцией земного и трансцендентного, пространством перелома и метаморфозы. Приобщение Ильяса к потаенной жизни мироздания осуществляется разными способами. Во-первых, сквозной мотив сновидений и бредовых состояний - погружение вниз, утопание. Оно соотносится с движением героя к своей истинной сущности. Во-вторых, законы мироздания познаются через состояние нирваны - состояние полного освобождения от всех жизненных забот и стремлений, находящее выражение в мерном раскачивании. Колеблющееся, вечно пульсирующее движение, обладая магически суггестивным действием, дает возможность некой экстатики самозабвения, выхода за пределы настоящего и его координат. В-третьих, перерождению героя способствует «горение», мотивированное болезнью. Горение — метафора радикального переосмысления всех привычных категорий и ценностей человеком, посвятившим себя познанию тайн. Мотив креативного перерождения благодаря катарсису пылания стирает различия между духовным и психофизическим аспектами этого состояния. В снах герою открывается философия жизни как противостояния двух начал: созидательного и разрушительного, гармонии и хаоса.

Глубокая характерологическая разработка сновидений дана в произведениях Г.Ибрагимова и Г.Исхаки. В романе «Молодые сердца» первый сон открыл Марьям то, что она не знала о себе, из второго сна она приобретает знание о людях, с которыми тесно связана ее судьба. Обобщающая, интегрирующая повествовательная семантика сна обнажает деструктивно-пугающие глубины ночной души в каждом из героев. Зло, преступление становятся универсальным началом, объединяющим всех участников любовной драмы. Из онейро-сферы в контекст обрамления переходит мотив неразличения сна и яви, заряжающий все дальнейшее повествование и организующий романное пространство и время по законам сновидческой логики. Рефлексия и тематизация «двоемирия», «междубытия», слившихся воедино сна и реальности используются автором для создания различного рода приглушенных смыслов, мистических и фантастических ситуаций. Человек неотделим от иного, потустороннего мира, оказывающего на него энергетически-метафизическое влияние. В романе Г.Исхаки «Нищенка» сновидения обозначают переломные моменты в судьбе героини, выявляют противоречия ее характера на разных этапах ее жизненного пути. Онейрические элементы своей тематикой и композицией участвуют в формировании тройственного модуса жизни, смерти и сна в романе Г.Исхаки.

Как и в русской литературе XIX в., в произведениях татарских писателей сон представляет собой повествование, обнаруживающее в герое возможность иной жизни и иного человека: он утрачивает свою завершенность и однозначность, перестает совпадать с самим собой. Сон, подчеркивая причастность героев вневременному и внепространственному миру, формирует особую пограничную зону, которая приближает человека к последней черте бытия и предельно обостряет его отношения с собственной жизнью и смертью, с судьбой

и т. д. Будучи приемом сокрытия, перехода от явного к тайному, от феноменального к ноуменальному, сны, видения, галлюцинации в татарской прозе 1-й трети XX в. разрывают ход эпического повествования по горизонтали и придают отношениям между персонажами вертикальную направленность, соединяя два различных мира: мир тленный и преходящий с миром идеальным и вечным.

Универсально-синтетические формы и методы психологического изображения в сопоставляемых произведениях порождены сходной идейно-эстетической установкой. И русские, и татарские писатели стремятся воплотить объективную объемность внутреннего мира человека, выявить стихийно-неустранимые движения души; показать связь индивидуального сознания с основами национального бытия, природно-космическим целым, движением времени; утверждают приоритет духовно-внутренних потребностей и ценностей человека над материально-внешними, бытовыми и социальными. Основной эффект этого типа диалогических отношений - подчеркивание соотнесенности двух целостных национальных художественных систем и интерсубъективная заданность переживаемого смысла.

В Заключении подводятся итоги диссертационной работы и намечаются перспективы дальнейших исследований.

В основе межлитературных диалогов лежит «нераздельность и неслиян-ность» «Я» и «Другого». Между ними устанавливаются эстетические отношения взаимоотражения и взаимоосвещения. Две ценностно-смысловые системы взаимодействуют друг с другом: контрастируют между собой, творчески усваивают «чужой» опыт, выстраивают семантически родственные высказывания о мире и т. п., - образуя различные виды корреляций, которые служат для подчеркивания схожести ил и маркирования отличий. Диалог литератур актуализирует семиотическую однородность корреспондирующих текстов, усиливает их обобщенно-символический смысл.

В «точке» диалогического контакта текстов, принадлежащих разным национальным литературам, рождается смысл, который требует не формальнологической и содержательной трактовок, актуализирующих его внутреннюю неоднородность, но функционального толкования, раскрывающего его роль в формировании целеустановки, характеризующей сопоставляемые тексты. Она может быть сходной («"свое" как переструктурированное "чужое"», «"свое", сходное с "чужим"») или различной («"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", полемизирующее с "чужим"»).

Понятия «своего» и «чужого» являются не только центральными концептами каждой культуры, категориями текстовой реальности. Они дают возможность выделить промежуточно-общую, связующую сферу, которая возникает между двумя литературами и культурами, «территорию», где происходит их встреча.

гут быть реализованы лишь в «метафизической дали» (ММ.Бахтин) и пространстве диалога, который происходит «как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего, стоящего над всеми участниками диалога (партнерами)»37.

Позицию, которую занимает читатель, можно охарактеризовать как позицию «вненаходимости» и «внежизненно активную» (М.М.Бахтин). Воспринимающее сознание «адресата» конструирует архитектонику возникающих между национальными литературами диалогических отношений:

- выдвигает на первый план структурно-семантические комплексы и эстетические конструкции, в которых манифестируется уникальность и самобытность каждой национальной литературы;

- актуализирует региональную специфику художественных текстов, то, что определяет их включенность в пространство «западной» или «восточной» культур;

- выявляет возможность универсализации воспринятых смыслов, открывает в них метатекстуальные и интертекстуальные интенции;

- осмысливает тексты, принадлежащие разным национальным литературам, с точки зрения их общности, как выражающие некую единую культурно-историческую программу.

Теоретическая модель диалогических отношений между национальными литературами требует дальнейшей конкретизации и верификации, что предполагает обращение к другим периодам в истории русской и татарской литератур, а также к иным национальным литературам, вступающим в диалог в сознании читателя или писателя. Должен быть разработан понятийно-терминологический аппарат, характеризующий деятельность читателя, который устанавливает семантические связи между произведениями, относящимися к разным национальным литературам. Необходимо определить архитектонику диалогических отношений между национальными литературами с учетом складывающихся в разных культурах типов субъективности; выявить признаки формирующейся в ходе диалога новой субъективности; рассмотреть соотношение двух видов диалога — в «малом» и «большом» времени, опосредованность межлитературных диалогов принципами художественного мышления эпохи, социокультурными, политическими и другими факторами.

37 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. С. 306.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: I. Монография:

1. Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русских писателей второй половины XIX в. и татарских прозаиков первой трети XX в.) / В.Р.Аминева. — Казань: Казан, гос. ун-т, 2010.-476 с.

II. Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

2. Рецензия / В.Р.Аминева // Филологические науки. 2004. № 4. С. 114-119. - Рец. на: Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты: материалы Междунар. науч. конф. «Сравнительное литературоведение» (V Поспеловские чтения) / ред. кол.: П.А.Николаев, М.Л.Ремнева,

A.Я.Эсалнек. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. 332 с.

3. Пространственно-временная организация текста как форма психологизма: сопоставительный аспект: (на материале повести Г.Рахима «Идель») /

B.Р.Аминева // Учен. зап. Казан, гос. академии ветеринарной медицины им. Н.Э.Баумана. Казань, 2006. Т. 187. С. 258-265.

4. Герменевтический дискурс в компаративистских исследованиях /

B.Р.Аминева // Учен. зап. Казан, ун-та. Гуманит. науки. 2007. Т. 149, кн. 2.

C. 191-205.

5. Принципы и приемы психологизма в русской литературе XIX в. и в татарской прозе 1-й трети XX в.: сопоставительный анализ / В.Р.Аминева И Учен. зап. Казан, ун-та. Гуманит. науки. 2008. Т. 150, кн. 6. С. 124-136.

6. Динамика мотивационных структур в романе Г.Ибрагимова «Молодые сердца» / В.Р.Аминева // Учен. зап. Казан, ун-та. Гуманит. науки. 2008. Т. 150, кн. 8. С. 23-29.

7. Варианты диалогических отношений между национальными литературами: («"свое", противопоставленное "чужому"») / В.Р.Аминева // Вестник Че-ляб. гос. пед. ун-та. 2009. № 3. С. 175-182.

8. Особенности организации субъектной сферы в произведениях русских и татарских писателей / В.Р.Аминева // Вестник Чуваш, ун-та. Гуманит. науки. 2009. № 4. С. 283-288.

9. Типы диалогических отношений между национальными литературами как предмет компаративистики / В.Р.Аминева // Знание. Понимание. Умение. 2009. № 4. С. 88-92.

10. «"Свое" как переструктурированное "чужое"»: (к вопросу о типах диалогических отношений между татарской прозой 1-ой трети XX в. и русской классикой XIX в.) / В.Р.Аминева // Известия Самар. науч. центра РАН. 2010. Т. 12, №3,ч.3. С. 751-755.

11. «"Свое", полемизирующее с "чужим"»: (к типологии субъектных ситуаций в произведениях русских и татарских писателей) / В.Р.Аминева // Учен, зап. Казан, ун-та. Гуманит. науки. 2010. Т. 152, кн. 2. С.143-154.

12. Межлитературный диалог как понятие компаративистики / В.Р.Аминева //Вестник Татар, гос. гуманит.-пед. ун-та. 2010. № 1. С. 118-124.

Ш. Статьи в зарубежных изданиях:

13. Функция детали в прозе А Л.Чехова и Ф.Амирхана: сопоставительный аспект / В.Р.Аминева // Studia Rossica Posnaniensia. Poznan, 2005. Zeszyt 32. S. 51-61.

14. Традиции русской литературы XIX в. в татарской прозе первой трети XX столетия I В.Р.Аминева // Мир русского слова и русское слово в мире: материалы XI Конгресса Междунар. ассоциации преподавателей рус. яз. и лит. Варна, 17-23 сент. 2007 г. София, 2007. Т. 7. С. 20-27.

15. «Основания рациональности» в сопоставительном изучении русской и татарской литератур / В.Р.Аминева II Язык и культура. Киев, 2007. Вып. 9, т. 9. С. 325-332.

16. Л.Н.Толстой и Г.Исхаки: типы диалогических отношений / В.Р.Аминева // Теоретические и методологические проблемы современного литературоведения и фольклористики: II Междунар. науч.-теорет. конф. Алматы, 2007. С. 122-128.

IV. Статьи в различных изданиях:

17. Мир и человек в романах русских и татарских писателей: (к вопросу о методике сравнительного изучения литературных жанров) / В.Р.Аминева // Проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и школе: XXI век. Саратов, 2000. С. 356-360.

18. Хронотоп как параметр сопоставления романа в русской и татарской литературах классического периода / В.Р.Аминева // Закономерности развития и функционирования национальных языков и литератур. Казань, 2001. С. 130— 133.

19. К вопросу о характере реализма в татарской литературе начала XX в. / В.Р.Аминева // Русская и сопоставительная филология: Концептуально-семантический и системно-функциональный аспекты: материалы итоговой науч. конф. Казань, 2002. С. 64-65.

20. Интериоструктуры лирического выражения как сфера проявления национальной* специфики художественного текста / В.Р.Аминева // Молодой Л.Н.Толстой. Казань, 2002. С. 192-194.

21. Жанровые универсалии как категории сопоставительного литературоведения / В.Р.Аминева // Эстетические и лингвистические аспекты анализа текста и речи. Соликамск, 2002. Т. 1. С. 4-11.

22. Поэтика пейзажа в прозе татарских писателей первой трети XX в. / В.Р.Аминева // Природа: материальное и духовное: тез. и докл. Всерос. науч. конф. «Пушкинские чтения-2002». СПб., 2002. С-110-112.

23. О национальной характерности в литературных параллелях / В.Р.Ами-нева // Поэтическое перешагивание границ. Казань, 2002. С. 115-123.

24. Аллюзия как форма межлитературной рецепции / В.Р.Аминева // Сопоставительная филология и полилингвизм. Казань, 2002. С. 340-343.

25. Типология контактов как способ систематизации межлитературного процесса / В.Р.Аминева // Русская и сопоставительная филология. Системно-функциональный аспект. Казань, 2003. С. 204—209.

26. О категориях сопоставительного литературоведения // Сопоставительная филология и полилингвизм / В.РАминева. Казань, 2003. С. 191-204.

27. Универсалии словесно-художественного искусства как категории сопоставительного литературоведения / В.Р.Аминева // Литература: миф и реальность. Казань, 2004. С. 164-167.

28. Сны и сновидения в романах Ф.М.Достоевского «Идиот» и Г.Исхаки «Нищенка»: (опыт сопоставительного анализа) / В.Р.Аминева // XVI Пуришев-ские чтения: Всемирная литература в контексте культуры. М., 2004. С. 10-11.

29. Принципы систематизации межлитературного процесса / В.Р.Аминева // Русская литература в межнациональных связях и взаимодействиях. Казань, 2004. С.6-32; [То же]. 2-е изд., испр. и доп. Казань, 2006. С. 7-39.

30. Национальное своеобразие романа в русской и татарской литературах классического периода / В.Р.Аминева // Русская литература в межнациональных связях и взаимодействиях. Казань, 2004. [То же]. С. 49-58; 2-е изд., испр. и доп. Казань, 2006. С. 63-74.

31. Природа символических образов в татарской прозе начала XX в. /В.Р.Аминева // Русская и сопоставительная филологая: Лингвокультурологи-ческий аспект. Казань, 2004. С. 300-306.

32. Сопоставление контекстов как прием компаративистского исследования / В.Р.Аминева // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: Междунар. науч. конф., посвящ. 200-летию Казан, ун-та. Казань, 2004. С. 304-305.

33. Пейзаж в прозе русских и татарских писателей: (Опыт сопоставления рассказов И.Бунина и Ш.Камала) / В.Р.Аминева // Магариф. 2005. № 4. С. 2730.

34. Смыслообразующая роль внетекстовых структур: сопоставительный аспект / В.Р.Аминева // Сопоставительная филология и полилингвизм: материалы II Всерос. науч.-практ. конф. Казань, 2005. С. 17-20.

35. Функции цитаты в прозе русских и татарских писателей: поэтика межлитературных взаимодействий / В.РАминева // Диалог культур: русско-татарские связи: материалы науч.-практ. семинара Всерос. конф. «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» VI Кирилло-Мефодиевских чтений. М.; Ярославль, 2005. С. 64-72.

36. Формы межлитературного процесса и их осмысление в современном литературоведении / В.Р.Аминева IIШ Международные чтения: И.А.Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания. Казань, 2006. Т. 1. С. 222-224.

37. Традиции русской психологической прозы в творчестве татарских писателей начала XX в. / В.Р.Аминева // Классические и неклассические модели

мира в отечественной и зарубежной литературах: материалы Междунар. науч. конф. Волгоград, 2006. С. 128-133.

38. Черты общности и своеобразия в эпических текстах русских и татарских писателей XIX - XX вв. / В.Р.Аминева // Эпический текст: проблемы изучения: материалы I междунар. науч. конф. Пятигорск, 2006. Ч. 1. С. 39-46.

39. Типы эпической речи / В.Р.Аминева // Учен. зап. Казан, ун-та. Гуманит. науки. 2006. Т. 148, кн. 3. С. 205-213.

40. Понятие концепта в методике компаративистских исследований: Опыт сопоставительного анализа прозы И.А.Бунина и Ш.Камала / В.Р.Аминева // Русская литература XX - XXI веков: проблемы теории и методологии изучения: материалы II Междунар. науч. конф. М., 2006. С. 406-409.

41. Суфийский код поэтики повести Г.Рахима «Идель»: к постановке проблемы / В.Р.Аминева // Суфизм как социокультурное явление в российской ум-ме: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (Казань, 21 нояб. 2006 г.). Н.Новгород, 2007. С. 142-158.

42. Жанрово-психологическая трактовка человека в произведениях Г.Исха-ки: сопоставительный аспект / В.Р.Аминева // Литература в контексте современности: материалы III Междунар. науч.-метод, конф. Челябинск, 2007. С. 89-92.

43. Ф.М.Достоевский и Г.Рахим: типы диалогических отношений / В.Р.Аминева // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: материалы II Междунар. науч. конф. Волгоград, 2007. Т. 2. С. 148-153.

44. Л.Н.Толстой и Ф.Амирхан: типы диалогических отношений / В.Р.Аминева // Актуальные проблемы изучения литературы на перекрестке эпох. Форма и содержание: категориальный синтез: сб. науч. ст. Всерос. заочной конф. Белгород, 2007. С. 217-221.

45. «"Свое", противопоставленное "чужому"»: к вопросу о типах диалогических отношений татарской прозы 1-й трети XX в. и русской литературы XIX в. / В.Р.Аминева // Русская и сопоставительная филология '2007. Казань, 2007. С.195-201.

46. Синтетические методы психологического изображения в русской литературе XIX в. и в татарской прозе XX в.: сопоставительный анализ / В.Р.Ами-нева // Альманах современной науки и образования: Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы. Тамбов, 2008. № 2, ч. 2. С.10-12.

47. Пророческая функция снов в романах Л.Н.Толстого «Анна Каренина» и Г.Ибрагимова «Молодые сердца» / В.Р.Аминева // Проблемы филологии народов Поволжья: материалы Всерос. науч.-пракг. конф., посвящ. 135-летию МПГУ. М.; Ярославль, 2008. Вып. 2. С. 24-28.

48. Мотивационные структуры в произведениях русских писателей XIX в. и татарских писателей 1-й трети XX в.: сопоставительный аспект / В.Р.Аминева // Материалы XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья. Ела-буга, 2008. Ч. 2. С. 24-30.

49. Проблема характера в рассказах Ф.Амирхана «Праздники» и «Блаженный день» / В.Р.Аминева И Ученые записки-2007 / Казан, гос. ун-т. Казань, 2008. С. 13-18.

50. Концепция драматического в произведениях русских и татарских писателей / В.Р.Аминева И Актуальные проблемы филологии и методики ее преподавания в вузе и в школе: материалы Всерос. науч.-пракг. конф. с междунар. участием. Елабуга, 2008. С. 11-14.

51. «"Свое", сходное с "чужим"»: к вопросу о типах диалогических отношений между прозаическими произведениями русских и татарских писателей 1-й трети XX в. / В.Р.Аминева // Русская литература XX - XXI веков: проблемы теории и методологии изучения: материалы III Междунар. науч. конф. М., 2008. С. 420-423.

52. Своеобразие мотивационных структур в рассказе Ф.Амирхана «Среди развалин» / В.Р.Аминева // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2008. № 2. С. 7-8.

53. Психологический параллелизм в прозе Г.Исхаки: к проблеме инвариантных ситуаций в татарской литературе начала XX в. / В.Р.Аминева // Проблемы сохранения языка и культуры в условиях глобализации: материалы VII Междунар. симпозиума «Языковые контакты Поволжья» Казань, 2009. С. 311314.

54. Типы диалогических отношений как формы межлитературного процесса / В.Р.Аминева // Homo scribens. Литературная критика в России: поэтика и политика: сб. ст. и материалов Всерос. науч. конф. Казань, 2009. С. 197-204.

55. «"Свое", противопоставленное "чужому"» как тип диалогических отношений между национальными литературами / В.Р.Аминева // Классика и современность: проблемы изучения и обучения: материалы XIV науч.-прает. конф. словесников. Екатеринбург, 2009. С. 349-355.

56. Мифопоэтические аспекты пространственно-временной организации текста: (на материале татарской прозы 1-й трети XX в.) / В.Р.Аминева // Национальный миф в литературе и культуре: материалы Всерос. науч. конф. Казань, 2009. С. 138-143.

57. Субъектная ситуация в русской прозе 2-й половины XIX в. и татарской прозе 1-й трети XX в. / В.Р.Аминева // Русская и сопоставительная филология '2009. Казань, 2009. С. 154-159.

58. Ф.М.Достоевский и Г.Ибрагимов: типы диалогических отношений / В.Р.Аминева // Проблемы филологии народов Поволжья: материалы Всерос. науч.-пракг. конф. М.; Ярославль, 2010. Вып. 4. С. 41-44.

59. «"Свое" как переструктурированное "чужое"»: код «лишнего человека» в прозе Г.Ибрагимова / В.Р.Аминева // Кормановские чтения: ст. и материалы Межвуз. науч. конф. Ижевск, 2010. Вып. 9. С. 155-159.

60. Приемы создания сферы персонажа-субъекта в произведениях русских и татарских писателей // Научный Татарстан. Гуманит. науки: История, филология. 2010. № 2. С. 224-236.

Отпечатано в множительном центре Института истории АН РТ

Подписано в печать 23.08.2010. Формат 60x84 '/16 Тираж 150 экз. Усл. печ. л. 3,25 г. Казань, Кремль, подъезд 5 Тел. 292-95-68,292-18-09

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Аминева, Венера Рудалевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. МЕЖЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС:

ПРИНЦИПЫ СИСТЕМАТИЗАЦИИ

1.1. Формы межлитературного процесса и их осмысление в литературоведении

1.2. Универсалии словесно-художественного искусства как категории компаративистских исследований

1.3. Инонациональные литературно-художественные традиции: пути интерпретации

1.4. Межлитературный диалог как понятие компаративистики

ГЛАВА 2. «"СВОЕ", ПРОТИВОПОСТАВЛЕННОЕ "ЧУЖОМУ"»

2.1. «Основания рациональности» в сопоставительном изучении русской и татарской литератур

2.2. Ценностно-смысловые установки сопоставляемых культур и национально-исторические типы художественной семантики

ГЛАВА 3. «"СВОЕ", ПОЛЕМИЗИРУЮЩЕЕ С "ЧУЖИМ"»

3.1. Мотивационные структуры в прозе русских и татарских писателей

3.2. Особенности организации субъектной сферы в произведениях русских и татарских прозаиков

ГЛАВА 4. «"СВОЕ" КАК ПЕРЕСТРУКТУРИРОВАННОЕ "ЧУЖОЕ"»

4.1. Жанрово-психологическая трактовка человека в произведениях

Г. Исхаки и Ф. Амирхана

4.2. Рефлектирующий герой Г. Ибрагимова: пути самосознания

4.3. Код «сверхчеловека» в повести Г. Рахима «Идель»

ГЛАВА 5. «"СВОЕ", СХОДНОЕ С "ЧУЖИМ"»

5.1. Художественная феноменология эмоциональной жизни в произведениях русских и татарских писателей

5.2. Пространственно-временная организация текста как форма психологизма в русской и татарской прозе

5.3. Художественно-содержательное своеобразие сновидений в произведениях Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, Г. Ибрагимова,

Г. Исхаки, Г. Рахима

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Аминева, Венера Рудалевна

Одной из актуальных задач современного литературоведения является исследование межлитературного процесса, содержание, структура и формы которого отражают глубинные тенденции и закономерности как мирового, так и национального художественно-эстетического развития. Поиск универсалий, конституирующих единство разных национальных литератур, и выявление их уникальности и самобытности - две противоположные процедуры, которые совмещаются в рамках компаративистской методологии.

Сравнительное изучение национальных литератур может быть ориентировано на поиски общего в единичном, создание моделей, типологий, классификаций. Так, в соответствии с концепцией Д.Дюришина, на основе «генетически-контактных связей» и «системно-типологических схождений» складываются исторически обусловленные «межлитературные общности», имеющие свою, обусловленную разными причинами динамику и образующие в совокупности «мировую литературу» [Цюри-шин, 1979].

Другой путь сравнительного анализа опирается главным образом на идею уникальности национальных художественно-эстетических систем и стремится к постижению их идентичности. Поиску глобальных закономерностей, сведению литературных феноменов к «общему источнику» или универсалиям словесно-художественного искусства противопоставляется изучение конкретного национального литературного процесса, творчества писателя, идейно-эстетической концепции, метода, жанрово-стилистических особенностей произведений с привлечением возможностей компаративистики, в контексте иной национальной литературы. Г.А.Тиме утверждает: «. будущее принадлежит, по всей видимости, именно выявлению национальных "моделей мышления", включающих и внелитературные аспекты, а также изучению их взаимодействия и взаимопроникновения» [Проблемы современного сравнительного литературоведения, 2004, с. 80]. Значение этой методологической установки в полной мере раскрывается в новейшее время — время перехода от монологических форм духовной жизни к плюралистическим.

Рост национального самосознания разных народов, поликультурность современного общества, существование в нем разных конфессий, идеологий и ценностных ориентаций актуализируют проблемы диалога, коммуникации, идентичности, понимания «Другого». В связи с этим возникает необходимость пересмотра устоявшихся схем и понятий сравнительного литературоведения.

Компаративистские исследования, выполненные в традиционном генетическом и типологическом руслах, подвергаются критике. Первые отличаются эмпиризмом и описательностью и, как следствие, невниманием к проблемам поэтики. В программных трудах А.Димы и Д.Дюришина речь идет о «пресыщенности в разработке влияний», о том, что поиск общих истоков литературных явлений ведет к завышенной оценке внелитературных факторов, а в конечном счете - к фактографии [Дима, 1977, с. 137]. При типологическом подходе национальные художественные системы описываются с помощью одного и того же метаязыка, ставится цель - создать некую «наднациональную» теорию, призванную обобщить художественно-эстетический опыт разных национальных литератур. При этом в тени остаются национальный контекст историко-литературных процессов, художественный мир отдельных писателей, взятый в своей неповторимой содержательности.

Ряд ученых обращается к диалогическому сопоставлению индивидуализированных творческих практик, национальных художественно-эстетических традиций. Перспективными признаются научные разыскания в области имагологии — познания духовного образа народа с точки зрения иного национального сознания. Приоритетным направлением сравнительного литературоведения становится изучение закономерностей в межлитературных отношениях, поиски системности в них [см.: Колесников, 2004; Проблемы современного сравнительного литературоведения, 2004; Проблемы сравнительного и сопоставительного литературоведения Поволжья, 2010; Чалисова, 2000 и др.]. В свете тенденций развития современной теоретической компаративистики актуальной представляется задача — выработать новый подход к описанию межлитературного процесса, новые принципы его систематизации.

Познать сущность какого-либо литературного явления невозможно без проведения аналогий, параллелей, соотнесения, сопоставления его с другими, ему подобными или отличными от него, поэтому элементы сравнительного анализа - фоновые, имманентные либо базовые — присутствуют в каждом литературоведческом исследовании. И.Н.Лагутина фиксирует превращение литературоведения на современном этапе в «культурную компаративистику» - изучение «"живых" взаимосвязей литературного текста и культурных моделей эпохи — литература встраивается в структуру культуры - "всемирную паутину" (Web) — и становится, действительно, всемирной» [Проблемы современного сравнительного литературоведения, 2004, с. 90]. Наряду с проникновением сравнительного подхода во все области литературоведения, расширением проблемно-тематического поля компаративистики наблюдается другая тенденция: сравнительное литературоведение смыкается с философской и психологической антропологией, этнографией, социальной психологией, историей, активно использует методы других наук: герменевтики, рецептивной эстетики, семиотики, структурализма. Функции компаративистики и ее статус в современном литературоведении позволяют поставить на качественно новой основе фундаментальные проблемы межлитературных взаимодействий. Эти проблемы обостряются в условиях обнаруживающейся универсальности цивилизационного процесса, с одной стороны, и усиливающейся потребности в культурной самоидентификации - с другой.

Изучение русско-татарских литературных связей имеет свою историю.

В татарской литературоведческой науке первые опыты в области компаративных исследований были сделаны К.Насыри («Сказки казанских татар в сопоставлении их со сказками других народов», 1900, совместно с П.Л.Поляковым). Принципы и приемы анализа межлитературных взаимодействий складываются в 1920 - 1930-е гг. в книгах Г.Нигмати («Эдэбият мэйданында», «На арене литературы», 1925), Г.Сагди («Татар эдэбияты тарихы», «История татарской литературы», 1926; «Символизм турында», «О символизме», 1932), Г.Газиза, Г.Рахима («Татар эдэбияты тарихы», «История татарской литературы», 1923 - 1925) и некоторых других ученых. В статье Г.Кутуя «Влияние русской литературы на Г.Тукая» дана типология межлитературных связей: «тэкълид (ияру)» - подражание, «узлэштеру» — усвоение, «файдалану» — использование. Данная классификация показательна для татарского литературоведения этого периода. С одной стороны, она сориентирована на традиции арабских поэтик, в которых личному, творческому началу отводилась второстепенная роль в генезисе словесного искусства, а оригинальность понималась как улучшенная передача традиционных мотивов, с другой — соотносится с теорией влияний и заимствований, сложившейся в рамках сравнительно-исторического метода изучения литератур.

Вопросы влияния русской литературы, в частности творчества А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В.Гоголя, Л.Н.Толстого, на татарских писателей начала XX в. освещаются в статьях Н.Вагапа, Г.Тулымбая, З.Шарки, И.Гази, Ф.Бурнаша, М.Гайнуллина, Х.Хисматуллина и др. В монографии И.Г.Пехтелева «Тукай и русская литература» содержатся объяснение и оценка тех сторон творчества татарского поэта, которые органически связывают его с русской литературой. Родственность эстетической позиции Тукая и Пушкина объясняется фактом влияния. И.Г.Пехтелев уточняет: «Пушкин влиял на Тукая не одной какой-либо стороной своего творчества, а всем характером и складом своей деятельности - глубиной мысли, правдивостью воспроизведения жизни, неповторимой силой поэтического вдохновения, остротой эстетического самосознания, верой в неиссякаемые силы народа, гуманизмом - всем тем, что составляет нетленное достоинство творений русского поэта» [Пех-телев, 1966, с. 63]. Близость Тукая к Пушкину, по И.Г.Петхтелеву, выразилась в понимании глубокого жизненного и художественного значения творчества русского поэта, в конкретных темах, образах и мотивах лирики классика татарской литературы, в переводах и свободном творческом истолковании отдельных произведений Пушкина. И.Г.Пехтелев указывает и на ряд произведений Тукая, представляющих собой переводы, поэтическую переработку известных стихотворений Лермонтова. Исследование темы «Тукай и Некрасов» в соответствии с методикой генетического сопоставления начинается с характеристики контекста, «почвы» рецепции: автор выясняет, каким путем Тукай мог познакомиться с творчеством Некрасова. Сравнительная характеристика произведений, посвященных теме народных страданий («Размышления у парадного подъезда» и «Дача»), изображению «женской доли» («Вчерашний день, часу в шестом» и «Опозоренной татарской девушке»), созданных поэтами образов борцов за свободу народа («Памяти Добролюбова» и «Светлой памяти Хусаина»), убеждает в «идейном единстве Некрасова и Тукая», основой которого является «близость их творческих позиций в целом» [Пехтелев, 1966, с. 120].

В татарском литературоведении существует точка зрения, высказанная в 1926 г. Г.Сагди, согласно которой возникновение в татарской литературе новых направлений, жанров европейского типа обусловлено влиянием русской и турецкой литератур [Сэгъди, 1926, с. 76]. И.З.Нуруллин констатирует: «К концу XIX века все больше усиливается интерес к русской литературе, в то же время все более остывает он по отношению к турецкой. <.> Одним из показателей этого было резкое увеличение - как в количественном, так и в качественном отношении - переводов и заимствований» [Нуруллин, 1971, с. 52 - 53]. Ученый называет влияние русской литературы одним из факторов, способствовавших зарождению и развитию критического реализма в татарской литературе: «. писатели-реалисты помимо традиций национальной просветительской литературы обращались к традициям русской классической литературы, <. .> воспринимали и творчески усваивали приемы реализма» [Нуруллин, 1971, с. 229]. Об изменении жанрового облика татарской литературы начала XX в. в процессе освоения литературно-художественного опыта русской литературы речь идет в статье М.Х.Хасанова и

Ф.М.Мусина «Творческое обогащение в процессе взаимодействия татарской и русской литератур» [Взаимодействие и взаимообогащение., 1988, с. 57 - 72].

Приемы и способы психологического изображения в произведениях татарских писателей рассматриваются литературоведами преимущественно в контактно-генетических связях с творчеством русских художников слова. С точки зрения А.Д.Сайганова, психологическое искусство Ф.Амирхана формируется под влиянием многих факторов, в том числе и традиций русской литературы. Факт успешного преломления в произведениях Ф.Амирхана тургеневских и чеховских психологических средств объясняется следующим образом: «Психологический анализ у Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Ш.Камала - результат не только таланта и личных заслуг этих художников, но и факт преемственности. Он был подготовлен многосторонним художественным развитием, вбиравшим в себя как традиции русской и восточной классики, так и первые успешные опыты зачинателей татарского реализма» [Сайганов, 1982, с. 94]. Ф.М.Хатипов раскрывает особенности психологизма Ф.Амирхана, сочетающего изображение духовного мира человека с социальным анализом, впервые в татарской прозе обратившегося к описанию интеллектуально-мыслительной работы как к средству индивидуализации и типизации характера. В незаконченном романе «На перепутье» «автор задался целью по-толстовски обстоятельно описать еле заметные колыхания струн человеческой души, эмоции, переливы настроения, смену чувств» [Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирхана, 1989, с. 20]. В монографии М.Х.Хасанова «Галимджан Ибрагимов», содержащей целостный анализ жизненного и творческого пути писателя, характеристику его общественно-литературной деятельности, высказываются суждения о новаторстве Ибрагимова как художника-психолога: «Внутренние монологи как средство психологического анализа в татарскую прозу впервые ввел именно Г.Ибрагимов. Он опирался на достижения русской классической литературы, особенно Л.Н.Толстого» [Хасанов, 1977-, с. 38].

Вопрос о соотношении национального художественного опыта с инонациональным приобретает принципиальное значение и при осмыслении своеобразия художественного метода писателей. Ф.М.Мусин, ссылаясь на наблюдение Г.Тукая о том, что Ф.Амирхан по красоте стиля похож на И.С.Тургенева, по силе юмора - на

Н.В.Гоголя, а по тонкости передачи психологических характеристик — на Ф.М.Достоевского, утверждает: «Ф.Амирхан не только укрепил и углубил связи татарской литературы в начале нашего столетия с национальными идейно-художественными традициями прошлого, но также способствовал активному приобщению ее к мировой культуре» [Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирха-на, 1989, с. 11]. Говоря о комплексном освоении чеховских традиций татарскими писателями начала XX в., Р.М.Гайсин констатирует «проникновение» в прозу Ф.Амирхана элементов чеховского пейзажа, появление «сознательной ориентировки на поэтику сюжета и жанра чеховского рассказа, а потом и драмы» [Гайсин, 2007, с. 91].

Типологические параллели между русской и татарской литературами XIX -XX вв. на уровне тем, мотивов, образов, жанров, методов, творческих индивидуальностей писателей устанавливает Г.Халит, наметивший перспективные направления в изучении русско-татарских литературных связей. Так, пьесы Г.Камала он сравнивает с драмами А.Н.Островского, объясняя внутреннюю близость содержания произведений типологическим родством отображаемых социально-нравственных явлений и высказывая предположение, что при написании «Прелюбодеяния» Г.Камал «использовал некоторые принципы построения драматической интриги "Грозы"» [Халит, 1985, с. 50]. Ф.Амирхан, по наблюдениям ученого, первым из татарских писателей обратился к творчеству Л.Андреева, применял некоторые его стилевые приемы (например, в нэсере «Татарка»), но иначе решал проблему жизни и смерти -центральную в переведенном им «Рассказе о семи повешенных» [Халит, 1985, с. 110—111]. Предметом специального исследования становится своеобразие психологизма Г.Тукая, Ф.Амирхана, Ш.Камала, Г.Ибрагимова - писателей, аналитически изображающих внутреннюю жизнь человека. Один из разделов книги «Многоликая лирика» имеет название «Лирический герой Тукая и "диалектика души"». Но типологическое сходство структуры и принципов развития характеров в произведениях русских и татарских писателей не является для Г.Халита результатом простого «влияния» одной национальной литературы на другую. Это — процесс творческого усвоения, результатом которого стало создание оригинальной национальной формы психологического романа и повести.

Г.Халит говорит о зарождении в татарской литературе начала XX в. реалистических принципов художественного воспроизведения действительности, в частности принципа детерминизма, подчеркивая его художественно-эстетическое обогащение: «. наряду с дальнейшим развитием в ней (в татарской литературе — В.А.) традиционной нравственной доминанты детерминизма давали о себе знать социальный, исторический, психологический, антропологический и другие его аспекты. <. .> На самом же деле наследие татарской литературы начала XX в. отмечено многоликостью художественного детерминизма как принципа разносторонне обусловленного изображения явлений жизни, человеческих отношений и переживаний» [История татарской., 2003, с. 198]. Типологические параллели указывают на линии потенциально возможных контактов.

В книге М.Д.Сахапова «Исхаки и татарская литература XX века» определяется формообразующая, конструктивная роль эстетических и этико-философских взглядов писателя в организации художественного мира его произведений: способов построения характеров, жанрового и сюжетно-композиционного единства повестей «Остазбикэ», «Суннетчи бабай», «Осень», романов «Он еще колеблется», «Он еще не был женат» и других. М.Д.Сахапов характеризует особенности творческой манеры Г.Исхаки, обращая внимание на аналитическое воспроизведение внутреннего мира человека: «. фабула и сюжет на событийной основе отодвигаются на второй план, и на авансцену вступают внутренние, психологические процессы, переживаемые героями, причем внутренний мир героев сложный и противоречивый, насыщенный острыми психологическими конфликтами - чутким реагированием на жизненные драматические конфликты и ситуации, отражающий столкновения мировоззренческих позиций героев» [Сахапов, 2003, с. 498]. Отмечается интерес писателя к исключительно сложной сфере человеческой психики -явлениям на грани бессознательного и иррационального. В данном случае очевидна структурная близость художественного психологизма Г.Исхаки и русских художников слова (Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского и других).

Две стороны межлитературного процесса — контактно-генетические связи и типологические схождения — постепенно начинают осознаваться как категории, образующие подвижную формулу, функционирование которой зависит от конкретного национально-литературного и исторического материала. Показательно в этом плане диссертационное исследование Ю.Г.Нигматуллиной «Повести И.С.Тургенева 60 - 70-х годов и их традиции в татарской литературе начала XX века (И.С.Тургенев и Ф.Амирхан)», в котором рассматриваются формы освоения инонационального литературно-художественного опыта в татарской литературе начала XX в.: переводы произведений И.С.Тургенева, критико-биографические статьи о нем, развитие основных тем, проблем, художественных принципов творчества классика русской литературы. Учеником И.С.Тургенева, преемником его традиций назван Ф.Амирхан: «Психологическому анализу Ф.Амирхан учился у русских классиков, прежде всего у своего любимого писателя И.С.Тургенева. <. .> Тургеневский способ раскрытия общественных противоречий через историю духовной жизни героя, тургеневские формы психологического анализа были восприняты Ф.Амирханом как лучшее средство борьбы с дидактизмом в татарской литературе» [Нигматуллина, 1962, с. 151 - 152].

Типологическое сходство творчества русского и татарского писателей, проявляющееся в жанрово-стилистических особенностях их произведений, принципах художественного воссоздания действительности, трактуется как явление, обусловленное воздействием традиций тургеневской повести на прозу ФАмирхана. Инонациональное влияние, приводящее к подвижности литературно-эстетических границ, историко-литературных структур, свидетельствовало об обогащении татарской литературы разнообразными приемами психологического изображения (психологические портреты, пейзажи, описание внешнего проявления чувств, внутренние монологи и т. д.) и о формировании в ней жанра социально-психологической повести, вбирающей в себе элементы романа [Нигматуллина, 1962, с. 192].

Обнаруживая точки соприкосновения творчества Тургенева и Амирхана — тематические, сюжетные, психологические, стилистические, Ю.Г.Нигматуллина уделяет большое внимание характеристике новаторского своеобразия повестей татарского писателя: «Однако повести Ф.Амирхана — это не просто повторение в другой национальной литературе принципов тургеневской повести, это новая в литературе, своеобразная форма повести. Ее отличие от тургеневской повести заключается в следующем: повесть-воспоминание Тургенева выполняла, хотя и в своеобразной форме, функции исторической повести. Она изучала подступы к современности писателя, раскрывала связь настоящего с прошлым. Повести Ф.Амирхана в большинстве своем являются непосредственным откликом на современность, отличаются большей политической остротой» [Нигматуллина, 1962, с. 191 - 192].

В монографии Н.М.Валеева «В мире нравственных исканий» предметом анализа становится ситуация «духовного испытания» в произведениях Ф.Амирхана. Она сохраняет сложившийся в русском романе устойчивый комплекс признаков и представляет собой двуединый процесс испытания личности требованиями общества и самой действительности - онтологическими потребностями личности. Например, в пьесе «Молодежь» Ф.Амирхан, реализуя идею «духовного испытания» молодого поколения на прочность, подвергает героя проверке любовью. Как полагает исследователь, «сближение ситуаций "духовного испытания" в романах Тургенева и пьесе Ф.Амирхана достигает максимальной степени. Движение Амирхана в русле тургеневских традиций бесспорно» [Валеев, 1985, с. 76]. Выявляя сходство сюжетной схемы «духовного испытания», применяемой Ф.Амирханом, с ситуациями нравственного суда в произведениях И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого, Н.М.Валеев подчеркивает «непрерывную изменчивость» и «гибкую вариативность» данной модели в творчестве татарского писателя. Расширяется круг персонажей, которые подвергаются «духовному испытанию»: это и татарская девушка, плененная законами шариата и обычаями ислама («Татарка», «Хаят»); и передовые общественные деятели, подвергающие общественному суду изживший себя быт своего народа («Знали бы - не знакомились», «Молодежь»); герои «перепутья» и духовные скитальцы, не нашедшие своего места в жизни, мучающиеся сомнениями и «проклятыми вопросами», типологически родственные «лишним людям» русской действительности 30 — 40-х гг. XIX в. («Счастливые минуты», «На перепутье»); представители мусульманского духовенства, мир которых не выдерживает критики просвещенного разума («Фатхулла-хазрет»); учащиеся старометодных медресе, уходящие от окружающей их действительности в область мечты («Любовь Габдельбасы-ра»). Национально-историческое содержание обнаруживает себя в объяснении трагического, драматического или комического итога изображаемого писателем «духовного испытания». Проведенное исследование свидетельствует о том, что «в Амирхане совершился тот духовный поворот к русской и западноевропейской культуре и литературе, который знаменовал собою момент татарского возрождения, роста национального самосознания» [Валеев, 1985, с. 116].

Внимание литературоведов привлекают такие темы, как «Н.В.Гоголь и татарская литература» (М.Х.Гайнуллин, Х.Хисматуллин, Р.Башкуров), «М.Горысий и татарская литература» (Х.Усманов, М.Х.Гайнуллин), «Л.Н.Толстой и татарская литература» (М.Х.Гайнуллин, Р.Мустафин, Р.Башкуров, Ф.И.Агзамов, М.С.Магдеев, О.Х.Кадыров и др.). Закономерности восприятия творческого наследия русских художников слова осмысливаются сквозь призму категорий компаративистики. При этом контактно-генетический аспект представлен как стимулирующий возникновение типологических параллелей. Так, О.Х.Кадыров воссоздает модели аккультурации, т. е. формы вхождения творений Л.Н.Толстого в татарскую культуру: переводы, критические статьи, влияние эстетики Л.Н.Толстого на худогжественный метод татарских писателей. В диссертационном труде «Роль Л.Н.Толстого в становлении и развитии татарской реалистической литературы» рассмотрен широкий круг источников, включающий материалы, разбросанные по журнальным и газетным страницам и важные для понимания социокультурных и историко-литературных аспектов межлитературной рецепции; составлена база данных о публикациях произведений Л.Н.Толстого на татарском языке, а также сведения о статьях в республиканской печати, посвященных творчеству русского писателя. Целенаправленный источниковедческий подход к теме органически сочетается с критериями полноты охвата материала, его историко-литературного и типологического осмысления, систематизации. Перевод рассматривается как факт принимающей литературы, отражающий специфику конкретной культурно-исторической ситуации в стране, в своем качестве зависящий от национальной литературной и переводческой традиции, господствующих эстетических предпочтений и, наконец, от способностей переводчика. Подробно и обстоятельно раскрываются как объективные факторы, так и субъективные предпосылки обращения татарских переводчиков и критиков к творчеству Л.Н.Толстого; устанавливаются художественно-содержательные особенности переводов произведений Л.Н.Толстого на татарский язык.

О.Х.Кадыров исследует принципы и приемы психологического изображения, используемые Г.Исхаки, и приходит к выводу о творческом усвоении татарским писателем открытых Толстым способов постижения внутренней и внешней жизни. В то же время автор диссертации подчеркивает: «Черты сходства Толстого и Ис-хаки - это черты общетипологического плана, сходство в самом типе художественного мышления обоих писателей. Бесспорнейший сам по себе факт ориентации Исхаки на Толстого, на его опыт первооткрывателя высших форм художественного психологизма в литературе рубежа двух столетий, зафиксированный в том числе и рукой самого Исхаки, отнюдь не исключает оригинальности татарского писателя, сделавшего эти общеэстетические достижения органическим свойством своего таланта» [Кадыров, 1996, с. 242]. «Толстовские черты» обнаруживаются и в произведениях Г.Ибрагимова, в творческом методе которого антропологический критерий осложняется принципом социально-исторического объяснения человека (роман «Наши дни»).

В работе большое место отводится выявлению и обоснованию национального своеобразия творчества писателей. Раскрывается сам механизм вхождения инонационального литературно-художественного опыта в творческую практику татарских прозаиков: «Так через свое, национально-особенное, в постижении которого Исхаки проявил тончайшее изящество и артистизм, и приобщается он к художественно-философской традиции Толстого как ярчайшего выразителя своего, в данном случае, русского национального сознания» [Кадыров, 1996, с. 237]. Отмечая просветительский синкретизм в отношении татарской эстетической мысли к Л.Н.Толстому, О.Х.Кадыров определяет значение толстовского наследия в возникновении и утверждении реалистического направления в татарской литературе начала XX столетия: «Но лишь Толстой с его эстетическим протеизмом, одинаково успешно реализовывавшим себя и в морально-учительской, и в последовательно реалистической традиции, мог выполнить роль стимулятора для этих разнонаправленных тенденций, подпитывать своими открытиями и просветительский, и собственно реалистический путь» [Кадыров, 1996, с. 312].

От генетического сравнения к типологическим обобщениям - такова логика рассуждений Э.Г.Нигматуллина о разных вариантах приобщения татарской литературы 1-й трети XX в. к общемировому литературному процессу. Тема раскрывается в четырех аспектах. Во-первых, автор анализирует восприятие Н.Думави, З.Кадыри, Р.Ракибовым, Г.Тукаем, Ф.Амирханом, Г.Ибрагимовым, С.Рамиевым, Ф.Карими руссоизма как комплекса философско-эстетических, социально-политических, религиозно-нравственных, педагогических идей. Воздействие наследия Ж.-Ж.Руссо на татарских писателей сказалось в трактовке темы «естественного человека», в осуждении буржуазной цивилизации, в различных формах психологического анализа [Нигматуллин, 1977, с. 22-23]. Во-вторых, Э.Г.Нигматуллин рассматривает и оценивает дискуссию о прогрессе, развернувшуюся в татарском обществе в начале XX в. Привлекая разнообразный материал, автор размышляет о диалектике национального и интернационального в межлитературном процессе. В-третьих, в монографии «Раздвигая века и границы» речь идет о влиянии переводов произведений западноевропейских писателей на формирование образа нового человека в татарской литературе этого периода. В-четвертых, определяются виды и формы рецепции литературно-художественного опыта Шекспира и Гете: статьи и высказывания татарских писателей и критиков, переводы, театральные постановки, создание произведений, отражающих влияние творчества западноевропейских писателей. Э.Г.Нигматуллин подчеркивает, что творческие контакты татарских и западноевропейских писателей носили отнюдь не случайный характер: они были обусловлены созвучием художественно-эстетических взглядов, замыслов, сходным видением мира, поисками новых методов и приемов художественного изображения.

Существенным вкладом в воссоздание истории сложных, многогранных отношений двух национальных литератур, русской и татарской, стала книга Э.Г.Нигматуллина «Диалог литератур. Указатель переводов произведений русской литературы на татарский язык».

Теоретико-методологические аспекты интересующей нас темы разрабатываются в трудах Ю.Г.Нигматуллиной. В монографии «Национальное своеобразие эстетического идеала» реализуется системно-комплексный подход к исследованию категорий, посредством которых устанавливается специфика национальной литературы. Теоретические суждения базируются на сравнительном изучении русской литературы XIX в., татарской литературы конца XIX - начала XX вв., а также творчества некоторых армянских, азербайджанских и турецких писателей. Национальная детерминированность эстетического идеала раскрывается в трех аспектах: «1) социально-историческом (социально-историческая основа формирования эстетического идеала в различных литературах), 2) психологическом (выражение психического склада нации в эстетических представлениях и стиле художественного мышления того или иного народа), 3) эстетическом (функции эстетического идеала в творческом процессе отдельного писателя, влияние эстетического идеала на литературный процесс)» [Нигматуллина, 1970, с. 9].

Сделан вывод о двояком характере влияния национальной действительности на формирование эстетического идеала: национальная жизнь определяет его содержание и структуру, обусловливает важнейшие функции: «Национальные особенности психического склада, выражаясь в мироощущении, оказывают влияние на тип художественного мышления писателя, на способы "воплощения" и функционирования эстетического идеала в творческом процессе» [Нигматуллина, 1970, с. 107]. Рассматривая национальное в диалектической связи с общечеловеческим и индивидуальным, Ю.Г.Нигматуллина дает характеристику трем универсальным принципам эстетического идеала: социальному, антропологическому и просветительскому; показывает, что национальное своеобразие эстетического идеала определяется по доминирующему принципу, характеру соотношения «общечеловеческих» элементов в структурном целом и их конкретному содержанию в той или иной литературе.

Ю.Г.Нигматуллина развивает идею об относительности «границ» между общечеловеческим, национальным и индивидуальным в художественном мышлении и прослеживает проявление функций эстетического идеала в художественном методе писателя. Представление об эстетическом идеале как процессе позволило исследователю выявить его специфическую функцию - функцию синтезирования. Она обнаруживается в двух противоположных тенденциях развития художественного метода: «тенденции к сохранению типологических признаков художественного мышления и тенденции к их преодолению» [Нигматуллина, 1970, с. 211]. Ученый считает, что «проблема национального своеобразия эстетического идеала требует изучения художественного произведения на стыке разных наук, эстетики и психологии: ведь раскрытие процессуального характера эстетического идеала происходит на материале завершенного художественного произведения» [Нигматуллина, 1970, с. 211]. Зафиксировав нетождественность, несовпадение, а иногда и противоположность между направленностью процесса и его результатом, автор формулирует следующую проблему: восстановить процесс художественного мышления по его результату - законченному произведению.

Особое место в историко-типологических сопоставлениях русской и татарской литератур занимает исследование Ю.Г.Нигматуллиной «Типы культур и цивилизаций в историческом развитии татарской и русской литератур». В монографии выявляется роль цивилизационных факторов в истории русской и татарской литератур; дается характеристика основных этапов их развития в соотнесенности с типами культуры, параметры которых определяются с опорой на семиотические концепции Ю.М.Лотмана, Ю.С.Степанова и других ученых. На основе анализа конкретного литературного материала сделан вывод о том, что русская и татарская литературы «совпадали» по типу культуры в период Волжской Булгарии и Киевской Руси, на всех этапах средневековья и в литературе социалистического реализма. На этапе становления национальной литературы (XVIII в. - в русской литературе, XIX в. — в татарской), а также в начале XX в. по типу культуры татарская и русская литературы значительно расходились.

В начале XX в. в содержании и структуре татарской литературы, как показывает автор монографии, происходят значительные изменения: «Наметилась новая культурологическая ориентация - от Востока к Западу, появились новые жанры "европейского" типа в прозе и драматургии, усилился интерес к русской и западноевропейской литературе и философии (татарско-русские литературные связи наметились гораздо раньше, еще в начале XIX в.). Заметно ослабли или трансформировались функции мусульманской культуры, усилились роль традиций народной словесности и влияние европейской культуры» [Нигматуллина, 1997, с. 109]. Татарскую литературу этого периода исследователь относит к семантико-асинтаксическому типу культуры: «В нем налицо определенный семантический комплекс (романтизм идей) и одновременно проявление этой культурной парадигмы в самых разнообразных вариантах, литературных процессах, параллельное развитие которых разрушает привычные, канонизированные связи и отношения, "синтаксис" культуры» [Нигматуллина, 1997, с. 125]. Термин «романтизм идей» используется в широком смысле, «для обозначения новой парадигмы в татарской культуре того периода: ведь пафос "романтизма идей", т. е. пафос национально-освободительного движения выражается не только в романтической поэзии, но и в произведениях других жанров и литературных направлений, самых различных.» [Нигматуллина, 1997, с. 123].

Ю.Г.Нигматуллина полагает, что русская и татарская литературы по-разному реагировали на динамику цивилизационного развития XX века: «Как и на предшествующих этапах развития, культурно-цивилизационные процессы в русской литературе имели интровертивный характер, в татарской - экстравертивный. И эти факторы во многом определили характер контактов с иными "семиотическими системами", с "чужими текстами", т. е. произведениями культуры других народов, своеобразие диалога культур в русской и татарской литературах» [Нигматуллина, 1997, с. 126]. Данное положение, как и выделенные автором типы диалогичности, отличающие ту или иную культуру (диалогичность типа «обратной перспективы» в произведениях средневековой литературы, полифонизм, ярко выступающий в романах Ф.Достоевского), открывают новые возможности для изучения межлитературного процесса, функционирующего как диалог культур в пределах национальной литературы.

К существенным итогам работы следует отнести обогащение проблемно-тематического поля компаративистских исследований, включение в проблематику сравнительного литературоведения цивилизационного и культурологического подходов. Новые аспекты, вводимые в системно-комплексное исследование темы, позволяют увидеть сходное в несходном, при больших различиях на конкретно-историческом уровне рассмотрения литератур установить сходства на уровне типов цивилизаций и культур.

Сравнительно-типологический метод использует А.М.Саяпова, обращаясь к исследованию сходных явлений и процессов в русской и татарской литературах. Она прослеживает историю формирования татарско-русских литературных связей, характеризуя их как генетические и типологические [см.: Саяпова, 1982]. Литературовед говорит об общественной обусловленности типологических схождений татарской литературы начала XX в. и русского реализма XIX столетия и возникающих на этой основе контактно-генетических связей между писателями. Так, проводится сравнительный анализ романа И.С.Тургенева «Отцы и дети» и пьесы Ф.Амирхана «Молодежь», драмы Ф.Амирхана «Неравные» и пьесы А.П.Чехова «Чайка». А.М.Саяпова оперирует видимыми тематическими, проблемными, образными аналогиями: персонажи татарского писателя близки героям русского драматурга, схожи любовные коллизии, имеется определенная связь во внутренних смыслах сюжетов произведений [Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирхана, 1989, с. 88 - 95].

В ряде работ тенденции и закономерности национального историко-литературного процесса конца XIX - XX вв. и творчество отдельных писателей рассматриваются в широком контексте культурно-исторического взаимодействия Запада и Востока. Например, А.Г.Ахмадуллин объясняет многие достижения татарской литературы тем, что в ней осуществляется синтез национальных, восточных и западных традиций [Очерки по истории., 2001, с. 221]. В монографии «Дардменд и проблема символизма в татарской литературе» А.М.Саяпова применяет принципы герменевтики, включая художественное слово Дардменда и других его современников (С.Рамиева, Г.Тукая, Г.Ибрагимова, Ф.Амирхана, Г.Исхаки) в контекст фило-софско-эстетической мысли Востока и Запада. Выявляются многочисленные параллели между творчеством русских и татарских писателей (Дардменда и Тютчева, А.Белого; С.Рамиева и М.Ю.Лермонтова, А.Блока, А.Белого; Ф.Амирхана и А.П.Чехова и др.), суфийской поэзией и символизмом XX в. (например, стремление к «скрытым реальностям», «идеальной сущности мира», «нетленной красоте»), демонстрирующие типологическое сходство разных художественно-эстетических систем. Принципиальное значение имеет следующее положение, обосновываемое автором: «Дардменд выстраивает свою образную систему, отвечающую эстетике символизма. В поэтическом космосе Дардменда именно язык символов организует модель мира, зачастую основанную на мифологическом хронотопе. <. .> При этом сознательное неформальное, нетрадиционное использование мифа достигается прежде всего за счет экзистенциально-философского углубления развертываемых смыслов» [Саяпова, 2006, с. 197]. Этот вывод проясняет сложные, диалектические взаимопереходы индивидуального в национальное, национального в общечеловеческое и наоборот.

Татарские литературоведы все чаще прибегают к типологическим параллелям, которые способствуют осмыслению целостности литературного процесса. Так, по мнению Ш.А.Садретдинова, существует типологическая общность между лирикой С.Рамиева и художественным миром Д.Г.Байрона и М.Ю.Лермонтова: поэтов «сближает высокоразвитое чувство лирического "я", "гордая вражда" с небесными и земными властителями, пламенный протест против всякого угнетения, страстная ненависть к пошлости и ничтожеству, отвращение к обществу, основанному на обмане и бесправии трудящихся, глубокое разочарование в окружающей жизни, тоска по идеалу» [Садретдинов, 1972, с. 26]. Эту тему продолжают А.Саяпова и Ч.Зарипова. Сравнительный анализ лирического «я» поэзии С.Рамиева и М.Лермонтова убеждает авторов статьи «С.Рамиев и М.Лермонтов» в том, что оба поэта строили свою личность по схеме романтического «демонизма», но в разных национальных и социальных формах [Саяпова, 1995, с. 22 - 24].

В последние два десятилетия в компаративистских исследованиях русской и татарской литератур активно осваиваются процессы национальной и культурной идентификации. Одним из приемов, помогающих воссоздать специфику и динамику национального художественного сознания, является описание контекстов, которые базируются на диалоге философии, литературы, культурологии. При таком подходе национальное предстает как система взаимовлияний и противоборств направлений, жанров, стилей. Например, Р.К.Ганиева считает, что творчество Г.Исхаки являет собой органический синтез философско-эстетических и литературных традиций Востока и Запада [Ганиева, 1998]. С точки зрения ученого, художественный метод Ф.Амир-хана — сложное синтетическое явление, вобравшее в себя художественно-эстетический опыт модернистских течений, обогативших художественную систему его peaлизма. Рассказ «Татарка» интерпретируется как произведение, «удачно синтезировавшее национально-восточные традиции жанра нэсер с мировоззренческо-художественными принципами европейского и русского модернизма» [Ганиева, 2002, с. 95]. В духе европейско-русского романтизма, по мнению исследователя, воплощается традиционный для татарской литературы конца XIX - начала XX вв. конфликт «власть отцов - бесправие детей» в повести «Хаят». В романе «Урталыкта» («На перепутье»), психологической драме «Тигезсезлэр» («Неравные») выделяются черты импрессионизма, соответствующие приемам поэтики Чехова.

Р.Ф.Харрасова говорит о сосуществовании и взаимодействии в ранней прозе Г.Исхаки различных художественных тенденций, сентименталистских, романтических и реалистических начал. Она исследует функционирование в творчестве татарского прозаика традиций Н.В.Гоголя, И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, А.Н.Островского, Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского и обнаруживает реминисценции и текстуальные заимствования из произведений русских писателей. Роман «Нищенка» оценивается как «первый социальный роман, возникший при существенном влиянии произведений русских классиков. Он расширил не только социальные, но и художественные сферы татарского реализма» [Харрасова, 2002, с. 23].

В монографии Ю.Г.Нигматуллиной «"Запоздалый модернизм" в татарской литературе и изобразительном искусстве» прослеживается процесс формирования «запоздалого модернизма» в широком контексте авангардистского искусства России и Западной Европы. Фактический материал анализируется в аспекте двух теоретических проблем: проблемы изоморфизма, эквивалентности явлений в разных подсистемах культуры и проблемы диалога «ядра» и «периферии» в культуре. Опираясь на принципы семиотического осмысления культуры, проясняющие характер взаимодействия в ней «ядра» и «периферии», автор следующим образом уточняет суть проблемы «запоздалого модернизма»: «. специфическое литературно-художественное явление ("запоздалый модернизм"), возникшее на национальной почве в конце XX века и представляющее определенный этап в развитии татарской литературы и искусства, по существу не является "запоздалым": в системе единой культуры человечества это закономерный этап в диалоге ядра и периферии модернизма, а в более широких системных масштабах - в диалоге культур Запада и Востока» [Нигматуллина, 2002, с. 18].

Концептуальное значение для татарского литературоведения имеет монография Д.Ф.Загидуллиной «Модернизм и татарская проза начала XX столетия». В ней доказывается, что в татарской литературе начала XX в. развивались модернистские течения, и выясняются причины, стимулирующие их возникновение. Одной из них является широкий диалог с русским и западноевропейским модернистским искусством. Наследие западных философов стимулировало философско-эстетические поиски молодых татарских писателей. Но, как подчеркивает Д.Ф.Загидуллина, универсальной, структурообразующей базой новых литературных направлений остаются национальные традиции. Восприятию и творческому переосмыслению модернистских экспериментов способствовало и то, что татарская литература к началу XX в. не утратила своих восточных корней, уходящих вглубь философско-эстетической мысли нации. Большое влияние на нее оказали традиции суфизма, философско-эстетические основы которого близки к символизму и экзистенциализму. Категории экзистенциального типа сознания, проявляющегося в творчестве ряда писателей этого периода - Г.Рахима, М.Ханафи, Н.Думави и других, формируют единую для европейских, русской и татарской литератур парадигму художественного мышления. Симптоматичны возникающие в татарской словесности этого периода художественно-эстетические феномены, структурно и функционально соответствующие поэтике символизма. Стилистический облик произведений Ф.Амирхана, Ф.Валиева, Г.Исхаки, Ш.Камала и других определяют черты импрессионизма. Татарские писатели стремились к психологическому обогащению художественного образа и обращались к модернистским системам, ориентированным на самовыражение человека, его чувственного мира. К такому заключению привело автора монографии изучение материалов периодической печати начала XX в., прежде всего журнала «Ац». В монографии «Трансформация картины мира в татарской литературе начала XX века: на материале философских произведений» освещаются процессы, которые вызвали трансформацию традиционной модели мира в национальной литературе, сделали ее эстетически многослойной.

Изучение татарской прозы начала XX в. в сопоставлении с русско-европейским модернизмом продолжает Т.И.Мирсияпова. Экзистенциальные мотивы в творчестве М.Ханафи представляют собой, с ее точки зрения, «многогранный синтез восточно-западных философско-эстетических и литературных традиций» [Мирсияпова, 2009, с. 6].

Тему диалога культур и литератур развивает Э.Ф.Нагуманова. Сопоставительный анализ поэтической «натурфилософии» Ф.И.Тютчева с типологически родственными ей тенденциями в татарской лирике начала XX в. дает ей основание утверждать, что татарская поэзия этого периода «находилась в осознанном, открытом (как у Дардменда) или опосредованном (как у большинства других поэтов) диалоге с Тютчевым» [Нагуманова, 2004, с. 13]. Пафос историко-типологических сближений в данном случае заключается в осмысливании внутренне неповторимого и уникального во внешне сходном, повторяемом, близком.

Таким образом, сравнительный подход к изучению русской и татарской литератур XIX - XX вв. обрел известную степень законченности в описании контактных связей и типологических схождений. Внешние и внутренние контакты одной национальной литературы с другой не противопоставляются типологическим схождениям, обусловленным общественно-историческими, литературными, психологическими и другими причинами. Представленный экскурс в историю изучения русско-татарских литературных связей свидетельствует о том, что татарские писатели 1-й трети XX в. творчески восприняли опыт русской классической литературы, ориентировались на него в решении стоящих перед ними специфических художественно-эстетических задач. Усвоение художественных открытий русских писателей осуществляется в таких формах, как литературная критика [см.: Русско-татарские литературные., 1999, с. 71 - 124], перевод, переложения [см.: Нигматуллин, 2002; Русско-татарские литературные., 1999, с. 124 - 128], теоретико-литературные концепции, создание оригинальных произведений искусства. Используя различные формы сравнительного метода (историко-генетический, сравнительно-исторический, историко-типологический, сравнение по аналогии, синтетическое сравнение и другие), литературоведы решают разные задачи: воссоздают процессы интеграции, ассимиляции, рецепции, преемственности художественных ценностей в инонациональном контексте, показывают переход от сходств к различиям и т. д.

До сих пор не становились предметом самостоятельного научного исследования типы диалогических отношений между национальными литературами, принципы их выделения и описания, роль в межкультурных взаимодействиях, позиция субъекта диалога литератур. Практически отсутствуют труды, предлагающие концепцию диалога литератур как отношений «Я» к «Ты», межсубъектных отношений в их предельной выраженности и суммирующие с этой точки зрения богатейший эмпирический материал. На наш взгляд, контрастивный способ характеристики явлений разных национальных литератур, помогающий понять их место в культурном мире, является необходимым условием нового осмысления историко-литературного процесса.

Научная новизна.

В диссертации впервые в науке предпринята попытка описать диалог как явление межлитературных взаимодействий, соответствующее эстетической сущности последних. Диалогические отношения между национальными литературами рассматриваются как формы межлитературного процесса, принципиально отличающиеся от контактных связей и типологических схождений. Природа диалога, его всеобъемлющий характер и активные функции демонстрируются в работе на широком материале русской и татарской литератур разных периодов их истории

2-й половины XIX - 1-й трети XX вв.). Выявленные закономерности проясняют некоторые типологические черты межлитературных диалогов.

В системе межлитературного процесса впервые особое внимание уделяется категории читателя, воспринимающее сознание которого становится «полем» диалогической встречи «я» и «другого», «своего» и «чужого».

Новизна избранного подхода к анализу материала, как привлекавшегося ранее к специальному изучению, так и только вводимого в научный оборот [см.: Рэхим 2004; Татар хикэялэре: XX гасыр башы 2007; др.], позволяет пересмотреть устоявшиеся взгляды на историю русско-татарских литературных связей, представляя последнюю как процесс, с одной стороны, единый, с другой — более дифференцированный и структурированный.

Различия, фиксируемые на разных уровнях художественной системы произведений русских и татарских писателей, способствуют прояснению национальной специфики сопоставляемых явлений. Новые смыслы, порождаемые межлитературными отношениями, определяют содержание и функционирование действующей в литературе категории универсального.

Цели исследования:

-установить типы диалогических отношений между произведениями русских писателей 2-й половины XIX в. и татарских прозаиков 1-й трети XX вв.;

- раскрыть механизмы формирования разных типов диалогизма;

-выявить эпистемологический потенциал позиции вненаходимости одной литературы по отношению к другой.

Целостное всеобъемлющее и систематическое описание и анализ национальных литературных систем в аспекте устанавливающихся между ними диалогических связей предполагает решение следующих задач:

- дать характеристику выделяемым в литературоведении формам межлитературного процесса, раскрыть принципы их систематизации;

- выявить ценностно-смысловой потенциал универсалий словесно-художественного искусства как категорий компаративистики;

- обосновать методы и приемы интерпретации инонациональных художественных традиций;

- определить системообразующие связи, лежащие в основании рассматриваемых культур и объясняющие их особенности; проследить гомологическую цепочку показателей, придающих литературе характерную национальную манифестацию;

-выявить и проанализировать устойчивые закономерности, свойственные поэтике татарской прозы 1-й трети XX столетия; рассмотреть их индивидуально-авторские модификации; показать формы взаимосвязи между индивидуальным мировидением и национальными корнями образного мышления;

- сопоставить разные уровни художественной системы произведений русских и татарских писателей указанного периода, охарактеризовать структурно-содержательные особенности исследуемых текстов, существенные для понимания их национально-исторического своеобразия;

-выделить и описать смыслы, которые формируются отношениями между «своим» и «чужим».

Объектом исследования стали произведения русских писателей 2-й половины XIX в. (И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского) и татарских прозаиков 1-й трети XX столетия (Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ш.Камала, Г.Рахима и других). Тексты отобраны по признакам художественной ценности и наибольшей характерности для писателя, региона, эпохи. Репрезентативность при этом обеспечивается не исчерпывающей полнотой рассматриваемого литературного материала, а тем, что анализируемые нами произведения являются по-своему «классическими», принадлежат первому ряду русской и татарской словесности.

Отбор материала для анализа осуществлен на основе теоретических представлений о характере изучаемых литературных эпох. Понятие литературной эпохи как основной единицы периодизации литературного процесса вводится И.Г.Неупокоевой. Неравномерность мирового литературного процесса обусловливает возможность существования на одном синхронном срезе разных стадий развития национальных литератур. Сходные явления и процессы, их историческая типология в русской и татарской литературах размещаются на разных хронологических уровнях, возникают при ритмико-хронологических несовпадениях. Ю.Г.Нигматуллина полагает, что «научная корректность требует от исследователя сопоставления явлений татарской литературы XIX века с русской литературой XVIII века, а не XIX в. <.> Если русская литература переживала в XIX веке свой "золотой век", то у татарской литературы "золотой век" еще будет впереди, в начале XX столетия. Тогда и будет осуществлен настоящий, творческий полилог разных культурных традиций, начнется существенное изменение структуры татарской литературы» [Нигматуллина, 1997, с. 101].

Начало XX в. в татарской литературе отмечено существенными изменениями в типе художественного видения мира, способах мышления и самовыражения. В эту эпоху сосуществуют и активно взаимодействуют разные литературные направления: просветительский и критический реализм, романтизм, натурализм, модернизм. Поэзия и проза обогащаются новыми жанровыми формами, зарождается драматургия нового типа. В поэтике доминирует авторское начало. Типологическая близость с аналогичными явлениями в русской литературе обнаруживается на уровне эстетических концепций, сходных тем и проблем, типов героев, системы образных средств. Новое поколение авторов: Г.Тукай, С.Рамиев, Дардменд, Н.Ду-мави, Х.Такташ, С.Сунчелей, Г.Ибрагимов, Ф.Амирхан, Ш.Камал, Г.Камал, М.Ханафи, Г.Рахим и др. - творит в разных направлениях, течениях и стилях, проводит эксперименты в области формы, опираясь на национальные традиции, включая новые художественные ценности в ее систему.

Вне нашего внимания осталась т. н. «риторическая» линия развития русского реалистического романа, к которой относятся произведения А.И.Герцена, Н.Г.Чернышевского, М.Е.Салтыкова-Щедрина. Тексты татарских писателей, как рассматриваемые нами, так и не привлекаемые к анализу (например, «Исчезновение через двести лет» Г.Исхаки, «Фатхулла хазрет» Ф.Амирхана, «Наши дни» Г.Ибрагимова и др.), будут корреспондировать с этой линией русского романа иначе, формируя иные типы диалогических систем.

Предметом анализа являются различные типы семантических связей между текстами, принадлежащими русской и татарской литературам. Особое внимание уделяется характеру соотношения формы и содержания, организации речевого материала, принципам построения сюжета и художественного образа, мотивацион-ным структурам, типам субъектной организации, способам и приемам психологического изображения. ;<

Теоретическая основа исследования.

В своей работе мы ориентируемся на сложившиеся в отечественной и зарубежной компаративистике традиции сравнительного изучения национальных литератур, а также учитываем существующий в литературоведении опыт описания бинарных литературных связей: исследования А.Н.Веселовского, В.М.Жирмунского, Н.И.Конрада, П.Н.Беркова, И.К.Горского, Г.Д.Гачева, Ю.Б.Виппера, Л.С.Кишкина, П.А.Гринцера, И.Г.Неупокоевой, Б.Л.Рифтина, Д.Димы, Д.Дюришина, И.Шётера, В.А.Миловидова, Г.А.Тиме, В.И.Тюпы, Ю.Г.Нигматуллиной, Р.К.Ганиевой, Х.Ю.Миннегулова и др.

В процессе изучения русской литературы XIX в. накоплен большой материал сопоставлений и обобщений разного характера и уровня. Мы опираемся на исследования, посвященные роману XIX в. как той форме, в которой русское художественное словесное мышление обрело свой национальный жанр; русскому реализму XIX в.; психологическому искусству И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского и др.; специфике художественного образа в русской классической литературе, ее культурным кодам и арехетипам: М.М.Бахтина, С.Г.Бочарова, Л.Я.Гинзбург, Г.Д.Гачева, Г.А.Гуковского, И.А.Есаулова, А.Б.Есина, Г.Б.Курляндской, Ю.М.Лотмана, В.М.Марковича, В.А.Недзвецкого, В.Г.Одинокова, О.Н.Осмоловского, И.П.Смирнова, Н.Д.Тамарченко, У.Р.Фохта, Г.М.Фридлендера, Е.Г.Эткинда, А.Я.Эсалнек и др.

Устойчивый интерес к проблемам типологии приводит ученых к выделению общих для различных «индивидуально-авторских» вариантов жанра, метода и стиля свойств, которые свидетельствуют о «единствах» разного рода. Типологии, претендующие на универсальность и всеобщность, например: концепция М.М.Бахтина о существовании двух типов романа — монологического и полифонического, предложенная Г.Н.Поспеловым классификация романов на авантюрный и концентрический, - анализируются в книгах Л.В.Чернец [Чернец, 1982, с. 74 - 93], А.Я.Эсалнек [Эсалнек, 1991, с. 26 - 35]. Обзор истории изучения жанра романа в русской и европейской литературах с 1960-х гг. содержится в монографии Н.Д.Тамарченко [Тамарченко, 1997, с. 11 -26].

Выделим наиболее значимые с точки зрения нашего исследования работы. Прежде всего, это труды о русском классическом романе, в которых ставится вопрос об «эстетическом единстве» и «системности» (В.Г.Одиноков), присущей национальной разновидности жанра на определенном историческом этапе его развития. Н.А.Вердеревская насчитывает свыше тридцати определений типов русского романа XIX в.: «социально-психологический», «роман-трагедия», «роман-памфлет», «роман-обозрение», «роман-мемуары», «дворянский роман», «этнографический», «полифонический» и т.п. [см.: Вердеревская, 1980, с. 11 - 12]. За основу жанровых дефиниций берутся различные критерии: социально-политическая идеология романиста («демократический роман», «антинигилистический роман»), «проблема социального детерминизма» [Вердеревская, 1980, с. 18], иной жанр, повествовательный или драматический («роман-мемуары», «роман-эпопея», «роман-трагедия»), жизненный материал («роман из народной жизни»).

В.Г.Одиноков анализирует «вершинные» произведения русской литературы XIX в. с целью постичь «национальную специфику жанра» [Одиноков, 1976, с. 192]. Различие структур романов разных писателей оказывается в данном случае менее значимым, чем их сходство: «. несмотря на большое разнообразие творческих индивидуальностей и поражающую неповторимость отдельных произведений, они все вместе, в комплексе представляют высшее единство, в котором каждая часть и каждое звено функционально необходимы и оправданы. Это единство и составляет национальную форму "эпоса нового времени"» [Одиноков, 1976, с. 43]. Основой для выделения жанровых модификаций становится категория метода - «разновидности реализма» [Одиноков, 1976, с. 13]. «Психологическому течению» в русском реализме соответствует «особая жанровая ветвь», к которой относятся произведения А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В.Гоголя, И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского [Одиноков, 1976, с. 15]. Типологические различия жанровых форм устанавливаются и на основе категории литературного рода - «эпический» роман Л.Н.Толстого, «драматический» роман Ф.М.Достоевского. Традиция объяснять типологические различия форм преобладанием родовых свойств эпоса, лирики и драмы, применять понятия «эпический», «драматический», «лирический» роман является достаточно устойчивой в литературоведении.

Различным аспектам поэтики русского романа XIX в. посвящены труды В.М.Марковича, В.А.Недзвецкого, Н.Д.Тамарченко и др. В.М.Маркович выявляет принципы совмещения в реалистической художественной системе социально-исторической, бытовой и психологической конкретности с универсально-философскими категориями и смыслами, описывает пути, ведущие к образованию универсальных значений изображаемого. Используя в качестве «фона» для анализа тургеневской поэтики романы А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В.Гоголя, А.И.Герцена, И.А.Гончарова, петербургский литературовед определяет характер соотношения конкретно-исторического и универсального на разных этапах развития жанра [Маркович, 1982, с. 207].

В.А.Недзвецкий считает, что общие свойства центральных произведений А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.ВХоголя, И.А.Гончарова, И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого позволяют отграничить их в качестве социально-универсальной формы русского романа от определяемых «идеей времени» других типов жанра.

Жанровое своеобразие социально-философского романа обусловлено, по В.А.Недзвецкому, следующими чертами: преломлением самых значительных социальных проблем через конечные (эсхатологические) устремления и драмы личности, нации, человечества; пафосом личности, неотделимым от поисков «единения-единства индивида с началами сверхличностными — как социально-историческими, так и природно-космическими» [Недзвецкий, 1997, с. 19 — 20]. Представить русский роман как единое и целостное явление позволяет выдвинутая исследователем концепция его фазисного самодвижения, зиждущегося на внутри-жанровой логике. Жанровая природа трех первых образцов нового русского романа («Евгения Онегина», «Героя нашего времени», «Мертвых душ») носит, по мнению В.А.Недзвецкого, синкретический характер. Жанровый синкретизм первой фазы русского универсального романа сменяется в «персональном» романе испытания И.С.Тургенева и И.А.Гончарова синтезом близких современному эпосу малых форм - повести и очерка. Наконец, наиболее полно и органично универсально-синтетическая природа русского социально-философского романа проявилась в третьей его фазе - в романах Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого, получивших формально-содержательный вид «романического эпоса», или «романизированной мистерии». Родовую примету русского социально-философского романа на всех трех фазах его жанровой эволюции В.А.Недзвецкий видит в общем пафосе — «пафосе единения человека с нацией (народом) и человечеством (космосом) на основаниях нравственной свободы и ответственности» [Недзвецкий, 1997, с. 243].

Н.Д.Тамарченко исследует «жанровый инвариант» русского класссического романа и логику его внутренней динамики от А.С.Пушкина до Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого. В теорию жанра вводится понятие «внутренней меры», с помощью которого создается теоретическая модель реалистического романа. Как исторически сложившийся тип художественного целого, он характеризуется отсутствием внешнего и наглядного противопоставления «провиденциального» и «эмпирического» сюжетов, принадлежностью каждого момента действия двум различным смысловым структурам в романном целом; двойственностью стилистической организации - сочетанием в ней тенденций к диалогическому равноправию и монологизирую-щей иерархии, «социального разноречия» и словесно-смысловой централизации; соизмеримостью изображенной жизни и изображающего эту жизнь сознания и слова. Ученый полагает, что, «при всех различиях между произведениями великих русских романистов XIX века в аспекте "зоны построения" образа мира и героя, можно обнаружить в соотнесенности друг с другом разных художественных структур логику варьирования основного общего принципа, т. е. внутреннюю меру реалистического романа» [Тамарченко, 1997, с. 59].

Н.Д.Тамарченко, как и В.А.Недзвецкий, выделяет три этапа видоизменений русского реалистического романа. Типичные для «раннего» периода (А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.В.Гоголь) «двуплановость изображения и определяющее значение категорий поэзии и прозы как в картине мира, так и в изображенном слове автора-повествователя и ведущих персонажей романа» сменяются на «среднем» этапе (И.С.Тургенев) двуплановостью иного рода — разграничением исторической современности и вневременной вечности, в каждой из которых акцентирован один из двух основных аспектов образа мира и человека, и в каждой по-своему устанавливаются равновесие и равноправие субъекта и объекта изображения [Тамарченко, 1997, с. 197 — 200]. На «позднем» этапе (Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский) сопряженные, но не соединенные в структуре тургеневского романа начала составляют аспекты образа героя, связанные единством его самосознания. «Таким образом, — формулируется общий вывод, — на последних вершинах русского реалистического романа пройденные этапы его развития воспроизводятся в "снятом" виде. В то же время именно в художественном изображении самосознания человека могли быть в высокой степени проявлены важнейшие свойства, внутренне присущие жанру: процесс духовного самоопределения здесь раскрывается и как диалектика становления, и как диалог с чужим сознанием» [Тамарченко, 1997, с. 202].

Авторы коллективного труда по истории русского реализма выдвинули идею существования двух типов реализма - социологического и психологического1. Ведущими свойствами последнего признаны сосредоточенность на идее личности и этической проблематике, психологическом изображении героев [см.: Фохт, 1969, с. 74; Развитие реализма., 1973, 2, с. 1]. Основанием для классификации произве

1 В конце XIX в., в 80-е гг., возникло еще одно течение в литературе критического реализма - романтический реализм, представленный творчеством Гаршина, Короленко, Чеховым, ранним Горьким [Фохт, 1969, с. 77]. дений, принадлежащих не только одному направлению, но и жанру, становится понятие «тип психологизма».

Жанрообразующими признаками психологического романа ЛЯ.Гинзбург считает наличие дифференцированной и многосторонней системы обусловленностей поведения и душевной жизни героев, многокачественного конфликта, аналитического психологизма, направленного на объяснение поведения героев, не совпадающего с их чувством [Гинзбург, 1999, с. 256-257]. О.Н.Осмоловский сопоставляет художественную систему Ф.М.Достоевского с произведениями М.Ю.Лермонтова, И.С.Тургенева и Л.Н.Толстого и определяет типологические особенности русского психологического романа, проявившиеся в структуре характеров, их жанровой трактовке, принципах и приемах психологического изображения.

Г.Д.Гачев разрабатывает концепцию национальных образов мира, предлагая серию сравнительных описаний культур и миропониманий разных народов. Каждый национальный мир рассматривается как единство местной природы, характера народа и его склада мышления. Цель ученого - выявить единый принцип, лежащий в основании всей национальной жизни. Конкретно-всеобщим свойством русского духовного освоения бытия, которое придает лицо всей русской классической литературе XIX в., Г.Гачев называет диалектику души. В ней «совершается разборка мира, расщепление, анализ всех вещей, чувств и мыслей. Но она же служит и орудием художественного синтеза, воссоединения мира, сопряжения всех его явлений с внутренней жизнью человека» [Гачев, 1981, с. 144]. Диалектика души и симфонизм в движении художественной мысли, по Г.Гачеву, - вот тип русской художественной идеи.

Параметры, которые конституируют «психо-логос» ислама, в частности учение о предопределении, исключают, как это явствует из исследований Г.Гачева, возможность в этой культуре жанра романа: «Итак, РОМАН - как невозможный жанр в регионе ислама — в этом узле многое сходится. Основа романа — свободная личность, и Он и Она таковы в мире Социума, который не есть Судьба, а тоже шаток и раздвигаем. Где уравнение со многими неизвестными и без констант» [Гачев, 2002, с. 747]. Различие между исламом и христианской цивилизацией усматривается в том, что человек исламской культуры не видит Бога в ближнем, и в женщине прежде всего, поэтому нет в человеке внутреннего мира, психики, а в литературе — психологического анализа: «Но раз личность не помещается в женщине, предмете любви, то и в мужчине личность урезана, не развивается психика, нет сложности ее - нет и почвы для романа, который всегда — исследование душевной жизни. А христианская цивилизация Запада, всё развитие и усложнение личности и ее внутреннего мира — оттого, что Бог воплощением в человека благословил его, чего нет в Исламе: Аллах - вне человека» [Гачев, 2002, с. 750 - 751].

Современным продолжением перспективных тенденций сравнительного литературоведения И.А.Есаулов считает этнопоэтику (В.Н.Захаров), которая должна изучать национальное своеобразие конкретных литератур. Одной из актуальных проблем теоретического литературоведения является, по его мнению, осознание религиозного подтекста литературы, который формирует ее системообразующие концепты: «Любая национальная культура имеет не только свое собственное представление о мире, свое видение мира, но и определенные духовные скрепы, столпы, которые конституируют ту или иную культурную идентичность» [Есаулов, 2004, с. 115]. И.А.Есаулов доказывает, что русская словесность имеет православную соборную доминанту, являющуюся выражением пасхального архетипа, и пытается показать воздействие православной культурной традиции на поэтику русской литературы - отражение «пасхального» архетипа в литературных мотивах, сюжетах, жанрах.

Существенное значение для нас имеют исследования Г.Халита, А.Сайганова, И.Нуруллина, М.Хасанова, Ф.Мусина, Ю.Нигматуллиной, Р.Ганиевой, Д.Загидуллиной и др., в которых татарская литература 1-й трети XX в. рассматривается как целостное эстетическое образование со свойственными ей едиными образными и сюжетными архетипами, сквозными мотивами, специфической проблемно-стью. Ценными оказались и труды по литературе народов Поволжья, Урала, Ближнего Зарубежья (Ч.Гусейнова, Г.Гамзатова, В.Г.Родионова, Г.И.Федорова, В.М.Ванюшева, И.Д.Лайлиевой и др.).

Отметим значимость работ отечественных и зарубежных востоковедов, в которых раскрываются основные черты арабо-мусульманской культуры, определяются характерные для нее «процедуры» формирования смысла, выявляются специфика восприятия мира и принципы его отображения в художественном творчестве народов Востока, описываются конститутивные для данного типа духовности трансисторические категории и модели, порожденные «культурным бессознательным»2: Е.Э.Бертельса, В.И.Брагинского, Г.Э. фон Грюнебаума, Н.В.Ефремовой, Т.К.Ибрагима, А.Б.Куделина, А.Курбанмамадова, Л.Массиньона, Н.И.Пригариной, А.В.Сагадеева, А.В.Смирнова, И.В.Стеблевой, М.Т.Степанянц, Н.И.Филыптинского, Е.А.Фроловой, БЛ.Шидфара, А.Шиммель, Ш.М.Шукурова и др.

Методологическая основа исследования.

Концепцию данной работы определяет идея М.М.Бахтина о диалоге как «универсальном явлении, пронизывающем всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение» [Бахтин, 1963, с. 56]. Понятие диалога как особого вида смысловых отношений акцентирует понимание эстетического объекта как бытийно-эстетического образования, в основе которого лежат персонологические и имманентно-социальные отношения между субъектами - «я» и «другим», автором и героем. Нас интересует один из аспектов этой теории - диалог культур как форма их бытия в «большом» времени. М.М.Бахтин развивает мысль о том, что каждая культура является одним из участников диалога — таким участником, который в общении с другими культурами обнаруживает и впервые формирует новые свои смыслы, формы, устремления, к этой иной культуре обращенные.

Методологическую базу для научных разысканий в области диалога литератур составили труды отечественных и зарубежных ученых, посвященные проблеме восприятия и связанного с ним понимания, — работы М.М.Бахтина, Х.-Г.Гадамера, П.Рикёра, Р.Ингардена, Х.Р.Яусса, В.Изера и др. Принципы герменевтики и рецептивной эстетики получают развитие и конкретизацию в специализированных методиках и интерпретационных моделях. Ю.Б.Борев подчеркивает системный характер понимания и предлагает метод интерпретации и оценки художественного произведения: обязательными для целостного и всестороннего постижения предмета являются четыре мыслительных действия, которые должны органически со

2 См. обоснование понятия «пасхальный архетип» [Есаулов, 2004, с. 7 - 43]. четаться с четырьмя шагами ценностного анализа [Бореев, 1981]. Ю.Б.Борев видит специфику компаративистского подхода, обеспечивающего трактовку и понимание произведения, в том, что он учитывает не весь его историко-культурный контекст, как это делает историко-культурный подход, а только подобные произведения, со схожими сюжетами и мотивами: «Понять чужое высказывание — значит ориентироваться по отношению к нему, найти для него место в окружающем его контексте. Всякое понимание диалогично; оно противостоит высказыванию, как реплика противостоит реплике в диалоге» [Проблемы современного сравнительного литературоведения, 2004, с. 34]. Г.И.Богин описывает процессы понимания текста и дает им типологическую характеристику [Богин, 1982]. Р.И.Павилёнис выявляет значимость в коммуникации таких факторов, как неязыковой характер информации, которой владеет субъект познания и которая образует его «концептуальную систему» — «постоянно присутствующий контекст употребления и понимания языковых выражений» [Павилёнис, 1983, с. 120]. Процессы интерпретации и связанного с ней понимания Г.И.Рузавин рассматривает как комплексную методологическую проблему, которая исследуется герменевтикой, семиотикой, логикой, теориями систем и принятия решений, психологией и социологией, методологией и гносеологией науки [Рузавин, 1985].

Предпосылкой и основанием для постановки вопроса о моделях диалогических отношений между национальными литературами послужили семиотические и структуралистские концепции отечественной и зарубежной науки. Так, Р.Якобсон сформулировал теорию функций языка в процессе общения, связывая каждую из них с определенным аспектом процесса коммуникации. Каждому из шести компонентов, из которых состоит любое речевое событие, любой акт речевого общения (адресант, сообщение, адресат, контекст, код, контакт), соответствует особая функция языка: эмотивная (имеющая целью «произвести впечатление наличия определенных эмоций, подлинных или притворных»); конативная (апеллирующая к адресату), референтивная (денотативная или когнитивная установка на контекст), фатическая (направленность на контакт), метаязыковая (предметом речи становится толкование языкового кода) и поэтическая («сосредоточение внимания на сообщении ради него самого») [Якобсон, 1975, с. 197 - 203].

Я.Мукаржовский формулирует концепцию эстетических функций. Принципиальным для современной семиотики является положение о необязательности в системе культуры совпадения текста и функции. Механизм художественного воздействия проясняет введенное Я.Мукаржовским понятие нормы — «регулирующего энергетического принципа» [Мукаржовский, 1994, с. 163], представляющего собой динамическую модель. Структурное напряжение между различными нормами и движущимся в их семантическом поле текстом объясняет особенности функционирования произведения в разные эпохи и в разных типах общественной среды. Эстетическая ценность рассматривается как источник действенной силы искусства.

На предлагаемую в данной работе концепцию диалога литератур существенное влияние оказали труды Ю.М.Лотмана, прежде всего его семиотика текста и теория семиосферы. В «Лекциях по структуральной поэтике» постулируется тот факт, что «текст вообще не существует сам по себе, он неизбежно включается в какой-либо (исторически реальный или условный) контекст. Текст существует как контрагент внетекстовых структурных элементов, связан с ними как два члена оппозиции» [Ю.М.Лотман и тартуско-московская., 1994, с. 204]. Без сопоставления текста с «внетекстовыми рядами» (Ю.Тынянов) невозможна его интерпретация: «. реальная художественная значимость текстовых элементов понятна лишь в отношении к внетекстовым. Одна и та же множественность текстовых элементов, соотнесенная с разными внетекстовыми структурами, производит различный художественный эффект» [Ю.М.Лотман и тартуско-московская., 1994, с. 215].

Ю.М.Лотман формирует представление о тексте как о динамическом, внутренне противоречивом семиотическом пространстве, в имманентной структуре которого заключена потенциальная возможность генерирования новых смыслов. Для того чтобы эта возможность превратилась в реальность, необходим другой текст, читатель или культурный контекст. Переключение из одной системы семиотического осознания текста в другую вызывает процесс смысловой индукции (творческая функция текста): «Смыслообразующие процессы протекают как за счет взаимодействия между семиотически разнородными и находящимися в отношении взаимной непереводимости пластами текста, так и в результате сложных смысловых конфликтов между текстом и инородным для него контекстом» [Лотман, 2002а, с. 70]. Для нашего исследования особенно значимы рассуждения Ю.М.Лотмана о закономерностях функционирования текста в новой коммуникативной ситуации: он ведет себя как информант — актуализирует прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы. «Таким образом, текст, с одной стороны, уподобляясь культурному макрокосму, становится значительнее самого себя и приобретает черты модели культуры, а с другой, он имеет тенденцию осуществлять самостоятельное поведение, уподобляясь автономной личности» [Лотман, 2002а, с. 89].

Из других идей Ю.М.Лотмана отметим понятие о границе, выполняющей структурные функции отделения своего от чужого, внутреннего пространства от внешнего. Ю.М.Лотман называет границу «горячей» точкой семиообразователь-ных процессов, местом непрерывающегося диалога: «Граница - механизм перевода текстов чужой семиотики на язык "нашей", место трансформации "внешнего" во "внутреннее", это фильтрующая мембрана, которая трансформирует чужие тексты настолько, чтобы они вписывались в внутреннюю семиотику семиосферы, оставаясь, однако, инородными» [Лотман, 1996, с. 183]. Понятие границы, по мнению ученого, соотносительно понятию семиотической индивидуальности. Осознать себя в культурно-семиотическом отношении — значит осознать свою специфику, свою противопоставленность другим сферам [Лотман, 1996, с. 175 — 192].

Понятийный аппарат. Онтологическое и концептуально-семиотическое осмысление основных моделей диалогических отношений между национальными литературами осуществляется с помощью категорий «своего» и «чужого», «я» и другого». В.Н.Топоров считает, что «соотнесение-сравнение того и этого, своего и чужого составляет одну из основных и вековечных работ культуры, ибо сравнение, понимаемое в самом широком плане (как и любой перевод - с языка на язык, с пространства на пространство, с времени на время, с культуры на культуру), самым непосредственным образом связано с бытием человека в знаковом пространстве культуры, которое имеет своей осью проблему тождества и различия, и с функцией культуры» [Топоров, 1989, с. 7].

Как свидетельствуют работы Ю.Лотмана, В.Иванова, К.Леви-Строса, М.М.Бахтина и др., в архаическом представлении «чужое» наделяется враждебными характеристиками. Природа «чуждости» основывалась на противопоставленности аспектов этнолингвистических, этико-вероисповедальных, пространственно-географических [см.: Лотман, 2002, с. 222 — 232; Сахно, 1991, с. 95 - 101; Шукуров, 1999, с. 5 - 30]. М.Ю.Лотман выделяет социальные позиции, воспринимаемые в том или ином обществе как безусловно чужие [Лотман, 2002, с. 230]. Объем и содержание концепта «чуждости» конституируют и те параметры, в которых формулируются дихотомные типологии культур. Например, для парадигмы антропоцентризма, с которой коррелирует понятие «Запад», чуждой будет парадигма космоцентризма, или трансцендентальной культуры, соотносимой с понятием «Восток».

Х.-Г.Гадамер полемизирует с Ф.Э.Шлейермахером, трактующим проблему чуждости в психологическом ключе как данность, нерасторжимо связанную с тайной индивидуальности «Ты», и настаивает на герменевтическом понимании того напряжения, которое создает полярность «своего» и «чужого»: «Позиция между чуждостью и близостью, которую занимает для нас предание, есть промежуточная позиция между понимаемой исторически, отстоящей от нас предметностью и принадлежностью к определенной традиции. Эта "промежуточность" и есть истинное место герменевтики» [Гадамер, 1988, с. 350].

Поскольку пространство «чужого» всегда воспринимается как недоступное и непостижимое, предел «своего», концептуальную роль играет установление границы, где «свое» встречается с «чужим», осознает и проявляет себя. Преодоление границы ведет к растворению «чужого» в «своем», его освоению [Шукуров, 1999, с. 25]. В процессе диалога культур и литератур его участники входят в мир иных художественно-эстетических ценностей и обретают свое неповторимое место в «зоне контакта» с «чужими» познавательными, этическими и эстетическими смыслами.

В исследовании диалога русской и татарской литератур 2-й половины XIX в. -1-й трети XX в. мы применяем методики структурного, семиотического, герменевтического, компаративного, историко-типологического анализа; элементы культурологического, этнопсихологического, психосемантического, дискурсивно-логического и других междисциплинарных подходов, необходимых для понимания духовно-содержательного «облика» сопоставляемых культур. Объем рассматриваемого материала диктует принципы его описания: от подробного целостного анализа произведений, характеристики отдельных аспектов их идейно-художественного содержания до замечаний, носящих характер конкретных наблюдений, текстологических иллюстраций, цитат. Выявление различных индивидуально-авторских вариантов жанра, метода, стиля становится предпосылкой для стадиальной характеристики историко-литературного процесса.

Основные положения, выносимые на защиту.

2. Вводимое в литературоведческую компаративистику понятие «межлитературный диалог» связано с представлением о формах бытия и взаимодействия культур, об искусстве как о семиотической системе, ее двойной — моделирующей и знаковой - сущности, знаково-коммуникативной природе текста, способах осуществления художественной коммуникации. Диалог литератур создает для каждой из них герменевтическую ситуацию, в которой осуществляется самопознание и происходит понимание «Другого».

3. Диалог между национальными литературами реализуется в двух сферах — в сознании писателя и (или) читателя. Адресат становится участником межлитературного процесса и создает то семантическое пространство, во времени и континуальности которого происходит встреча двух (и более) ценностно-смысловых ориентаций, позиций, голосов.

4. Потребность самоопределения «я» среди «других» реализуется через различные варианты отношений «своего» и «чужого». Из всего многообразия этих отношений между русской литературой 2-й половины XIX в. и татарской прозой 1-й трети XX столетия мы выделили как основные и наиболее значимые следующие их виды: «"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", полемизирующее с "чужим"», «"свое" как переструктурированное "чужое"», «"свое", сходное с "чужим"». Они образуют диалогические системы, репрезентативность которых обеспечивается тем, что в них проявляются основные тенденции национального культурно-исторического развития, обнаруживается взаимодействия конвергентных и дивергентных механизмов межлитературного общения.

6. В представленных моделях диалогических систем произведения татарских писателей по-разному соотносятся с внеположным им миром «Другого» - русской литературой 2-й половины XIX в.: выражают самодостаточную и завершенную позицию («"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", сходное с "чужим"») или учитывают точку зрения культурного «собеседника» («"свое", полемизирующее с "чужим"», «"свое" как переструктурированное "чужое"»).

Теоретическая значимость диссертации. В литературоведческую компаративистику вводится новый принцип классификации и осмысления связей между литературными явлениями. Теоретически обосновывается и подтверждается анализом конкретного историко-литературного материала возможность рассмотрения типов диалогических отношений между национальными литературами как форм межлитературного процесса наряду с контактными связями и типологическими схождениями. Выявляется концептуально-семиотическая природа основных типов диалогических отношений, формирующихся между двумя национальными литературами. Устанавливается и описывается свойственная каждой модели диалога архитектоника «смысловых и ценностных кругозоров» (М.М.Бахтин), соответствующих двум национальным литературно-художественным системам.

Исследование уточняет понятие «национальная идентичность», особенности ее проявления и функционирования. Представленный в работе сопоставительный анализ произведений русских писателей 2-й половины XIX в. и татарских прозаиков 1-й трети XX в. выявляет конститутивные черты жанрового сознания, концепции мира и человека, стилистико-семантических закономерностей, сообщающие системный характер вступающим в диалог текстам и определяющие их национально-историческое своеобразие. Материалы диссертации могут быть востребованы в качестве теоретической основы и при выявлении интегративных процессов в мировой литературе.

Структура работы обусловлена логикой раскрытия темы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы. Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и новизна, формулируются цели и задачи работы, определяются теоретико-методологическая база исследования, принципы подхода к материалу, понятийный аппарат. В первой главе выявляется эпистемологический потенциал принятой в литературоведении классификации связей между литературными явлениями и обосновывается необходимость дополнить ее новыми принципами систематизации и структурирования межлитературного процесса. Четыре последующие главы посвящены рассмотрению основных моделей диалогических отношений между татарской прозой 1-й трети XX в. и русской классической литературой XIX в. Первый тип диалогических отношений («"свое", противопоставленное "чужому"») устанавливается при сопоставлении «оснований рациональности» (А.В.Смирнов) двух культур, их ценностно-смысловых установок и национально-исторических типов художественной семантики. Анализ мотива-ционных структур и особенностей организации субъектной сферы в произведениях русских и татарских писателей указанного периода стал основанием для выделения другого вида диалогических отношений - «"свое", полемизирующее с "чужим"». Способы и приемы аналитического психологизма, используемые татарскими писателями, формируют семантические связи с произведениями русских авторов по принципу «"свое" как переструктурированное "чужое"». Синтетические методы психологического изображения (обобщенное обозначение эмоций, художественное пространство и время, описание снов и видений персонажей) характеризуют произведения русских и татарских прозаиков как семантически родственные высказывания о мире (вариант отношений «"свое", сходное с "чужим"»).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типы диалогических отношений между национальными литературами (на материале произведений русских писателей второй половины ХIХ в. и татарских прозаиков первой трети ХХ в.)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сопоставительный анализ произведений русских писателей 2-й половины XIX в. и татарских прозаиков 1-й трети XX столетия позволил выделить четыре типа диалогических отношений «своего» и «чужого»: «"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", полемизирующее с "чужим"», «"свое" как переструктурированное "чужое"», «"свое", сходное с "чужим"». Эти модели диалогических систем являются наиболее значимыми с точки зрения основных тенденций национального культурно-исторического развития, а также взаимодействия конвергентных и дивергентных механизмов межлитературного общения. «Чужое» — знак иной смысловой позиции, в диалоге с которой самоутверждается и самоопределяется «своя» точка зрения. Для татарских писателей XX столетия авторитетным «Другим», ориентируясь на которого они постигают свои собственные границы, становится русская литература XIX — XX вв.

Две ценностно-смысловые системы взаимодействуют друг с другом: контрастируют между собой, творчески усваивают «чужой» опыт, выстраивают семантически родственные высказывания о мире и т. п., - образуя различные виды корреляций, которые служат для подчеркивания схожести или маркирования отличий. При этом активизируется «мнемоническая» (Ю.М.Лотман), связанная с проблемами памяти культуры, или креативная функция текстов.

Рассмотренные модели диалогических отношений носят универсальный характер и могут быть выделены на материале любых двух национальных литератур, между которыми существуют контактно-генетические связи и типологические схождения и которые «встречаются» в читательском восприятии. Поэтому проведенный в диссертации сопоставительный анализ произведений русских и татарских писателей позволяет сделать выводы, проясняющие как общие особенности межлитературных диалогов, так и специфические черты, присущие диалогу русской и татарской литератур исследуемого нами периода.

1. В основе межлитературных диалогов лежит «нераздельность и неслиян-ность» (С.Н.Бройтман) «Я» и «Другого», находящихся в эстетических отношениях взаимоотражения и взаимоосвещения.

Первую модель диалогических отношений («"свое", противопоставленное "чужому"») формируют лежащие в основании рассматриваемых культур системообразующие связи, а именно: «процедуры» порождения смысла, логико-семантические отношения, сообщающие системный характер текстам, создаваемым в рамках той или иной традиции. Родо-видовой семантической логике, присущей европейской и русской культурам, альтернативна теория «указания на смысл», которая сложилась на арабо-мусульманском Востоке и имеет исторически устойчивый характер. «Процедуры» смыслообразования объясняют различия жанровых форм, принципов художественного обобщения, категорий, в которых реализуется знаково-коммуникативная сторона искусства. Противопоставленность двух национальных литератур обнаруживается и в том типе отношений, который устанавливается между субъектом и объектом, человеком и миром. В произведениях русских писателей главенствующую структурную позицию занимает отрицание как сопоставимости, так и несопоставимости явлений, что определяет логику сюжетосложения, своеобразие конфликта, особенности художественной характерологии. Изображаемая в татарской прозе 1-й трети XX в. трагедия отчуждения репрезентирует действие логико-смысловой программы, которая была порождена социальными и историческими условиями рубежа веков, переоценкой существующих морально-этических норм, разрушением былого состояния согласованности, непротиворечивости.

Второй тип семантических связей между текстами, принадлежащими разным национальным литературам («"свое", полемизирующее с "чужим"»), устанавливается при сопоставлении мотивационных структур и особенностей организации субъектной сферы в произведениях русских и татарских писателей. Антропоцентрическая модель мира, которая складывается в произведениях русских писателей XIX в., оспаривается представлением о том, что человек находится под прямым воздействием неких высших внеличностных сил, определяющих его поступки. Представленный в работе аналитический материал свидетельствует о продуктивности в татарской прозе 1-й трети XX в. характерной для теологического детерминизма логики сюжетосложения, а также о формировании картины мира, в которой не существует рубежа, разделяющего причинную и следственную области. Субъектная архитектоника произведений татарских писателей, отличительные черты которой - отсутствие принципиальных границ между героем и автором, слитность субъекта и объекта изображения, полемически соотнесена с «субъект-объектными» и «субъект-субъектными» отношениями, характеризующими позицию автора и статус героя в произведениях русских писателей 2-й половины XIX в.

Исследование принципов и приемов психологического анализа, используемых русскими и татарскими прозаиками, стало основанием для выделения типа диалогических отношений «"свое" как переструктурированное "чужое"». Внимание Г.Исхаки, Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Рахима сосредоточено на самосознании героев, их моральной рефлексии, духовном самоопределении. Г.Исхаки воссоздает историю духовного становления личности, вступающей в конфликт с нормами и обычаями своей среды, устремленной к общенародным и общечеловеческим ценностям, способной к социально-идеологическому новаторству. В рассказах и повестях Ф.Амирхана способы аналитического воспроизведения противоречивой динамики внутренней жизни, ее контрастных проявлений, психологии душевного раздвоения являются и средством индивидуализации характеров, и способом социальной типизации образов. В рефлектирующих персонажах Г.Ибрагимова актуализован код «лишних людей». Писатель изображает трагические противоречия жизни и сознания человека, прибегая к таким способам и приемам психологического изображения, как рационализация психологического процесса, представляющая внутренний мир человека через его самоанализ и самораскрытие; воспроизведение потока душевной жизни, тяготеющее к исповедальности; изображение миросозерцательных реакций на действительность как формы нравственно-философских исканий и другие. В повести Г.Рахима «Идель» раскрывается концепция сверхчеловека в ее личностном, социально-историческом, общечеловеческом аспектах. С помощью интроспективного метода воссоздания внутреннего мира героя, рационалистического объяснения психологических фактов автор повести запечатлел духовно-интеллектуальные искания предельно сложной и противоречивой личности, диалектику ее конфликтного сознания.

Синтетические формы и методы психологического изображения генерируют смысловые связи между произведениями русских и татарских писателей по типу «"свое", сходное с "чужим"». Черты эстетического сходства в сопоставляемых национально-художественных системах раскрывает анализ пространственно-временных отношений, запечатленных в тексте. В татарской литературе 1-й трети XX в. выявлены две тенденции в использовании фундаментальных для структурирования общей картины мира пространственно-временных оппозиций, которые находят соответствие в произведениях русских писателей. Во-первых, пространственно-временные образы представляют собой по преимуществу типологические модели, опредмечивающие социально-психологические, духовно-нравственные и национальные черты характера (пространственно-временная организация романов И.С.Тургенева «Рудин», Г.Исхаки «Нищенка», повестей Ф.М.Достоевского «Записки из подполья», Ф.Амирхана «Хаят»). Во-вторых, пространственно-временные структуры репрезентируют личностно-субъективные формы сознания и психики (хронотопические образы романа И.С.Тургенева «Дворянское гнездо», повести Г.Рахима «Идель»).

Исследованный в работе материал свидетельствует и о том, что внешне сходное не всегда является таковым по сути. Обобщенно-символические формы отражения отдельных душевных состояний в произведениях татарских прозаиков коррелируют с принципами и приемами психологизма ряда русских писателей: И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова и др. Но истоки синтетических методов психологического изображения в русской и татарской литературах различны. В творчестве русских писателей они восходят к романтической концепции личности, в произведениях татарских авторов суммарно-обозначающая форма психологизма связана с категориями «явного» и «скрытого», их взаимнооднозначными соответствиями и взаимопереходами друг в друга. Качественно разнородным является и воплощение инобытийной сферы в сопоставляемых произведениях: в романах Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского значима психологическая мотивировка пророческого характера снов героев, в то время как в произведениях Г.Ибрагимова и Г.Исхаки прогностическая функция снов обусловлена идеей предопределенности судьбы человека.

2. Диалогические отношения становятся возможными благодаря тому, что «я» и «другой» выступают как языки двух национально-исторических типов художественно-эстетического сознания.

Диалог литератур актуализирует семиотическую однородность корреспондирующих текстов, усиливает их обобщенно-символический смысл.

Гомогенную художественную формацию репрезентирует жанр русского реалистического социально-философского романа. В нем эстетической доминантой является сюжет, описательные элементы подчинены его задачам и вторичны по отношению к повествованию; преобладают нарративные структуры, как правило, чуждые риторике учительного, императивного, монологизированного слова. Активности событийных и диалогических рядов соответствует создаваемая писателями конфликтная модель характера. Мотивировочные категории, принадлежащие разным смысловым рядам, находятся в драматическом единстве, взаимосвязи и взаимодействии, формируя вероятностно-множественную модель мира. Повествовательная ситуация обеспечивает вненаходимость автора по отношению к герою — носителю самосознания. Принципы и приемы аналитического объяснения душевных процессов и состояний взаимодействуют с синтетическими формами и методами психологического изображения, что формирует специфичные для произведений русских писателей способы сопряжения конкретно-исторического и вечного, эмпирического и метафизического, социально-исторической, бытовой, психологической конкретности и вселенских универсалий. Поэтика русского романа связана с иерархией этих аспектов художественного содержания, располагает их на разных уровнях.

В татарской прозе 1-й трети XX в. системообразующий характер имеют взаимно-однозначные соответствия между планом содержания и планом выражения, «выговоренностью» и «смыслом», детерминирующие тип отношений между формой и содержанием, особенности речевой организации текста, структуру сюжета и т. д. Распад былого общественного единства, разрыв между природой и человеком, материей и духом, небом и землей осознается как трагедия человеческой отъеди-ненности, которая воплощается в таких параметрах художественного мира произведений, как фрагментарность композиции, антитетичность создаваемого смыслового мира, монологическая сосредоточенность героев на своих переживаниях, эмоциональном самосознании и самоопределении. Действию причинно-следственной логики противопоставляются провиденциально-вероятностные совпадения и отношения, трансцендентное обретает субстанциональность и подчиняет себе другие мотивировочные категории. Конститутивное значение приобретает позиция «внутринаходимости» автора по отношению к герою. Формы авторского и персонажного присутствия иерархически не разграничены и образуют межсубъектную по своей природе целостность. Одним из методов художественно-психологического познания душевной жизни человека в ее трагических конфликтах и противоречиях становится интроспекция персонажей. Наряду с аналитизмом, имеющим по преимуществу рационалистическую основу, широко используются универсально-синтетические типы психологизма (обобщенно-целостное изображение основных стадий духовного пути героя, краткое «суммарное» обозначение эмоций, пространственно-временные образы и мотивы, указывающие на внутреннее состояние героев, формы сна и т. п.), которые являются приемом сокрытия, перехода от явного к тайному, от низшего в высшему, от феноменального к ноуменальному. Но универсальное и вневременное рассматриваются наряду с другим, не менее важным для писателей кругом проблем, порожденных особенностями конкретно-исторического момента. Единичное и единое, преходящее и вечное, индивидуальное, социально-типовое и родовое принципиально располагаются на одном уровне.

3. В «точке» диалогического контакта текстов, принадлежащих разным национальным литературам, рождается смысл, который требует не формальнологической и содержательной трактовок, актуализирующих его внутреннюю неоднородность, но функционального толкования, раскрывающего его роль в формировании целеустановки, характеризующей сопоставляемые тексты. Она может быть сходной («"свое" как переструктурированное "чужое"», «"свое", сходное с "чужим"») или различной («"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", полемизирующее с "чужим"»).

В русском романе 2-й половины XIX в. доминируют эпико-драматическая тенденция, объективно-пластические формы воспроизведения жизни, эпическая функция изобразительной фактуры текста, психологических мотивов, активно используются диалогические средства характеристики самосознания, этико-идеологической позиции персонажа. Эти черты поэтики романов И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого вытекают из особенностей организации субъектной сферы в произведениях: специфической формы автономии героя, божественной интенции, присутствующей в авторе-творце.

В татарской прозе 1-й трети XX в. действуют принципы, близкие законам лирического рода литературы. Ее конститутивными признаками являются «субъективное», мотивированное направлением духовной жизни героя воспроизведение внешних обстоятельств; развитие действия, подчиненное «лирическому членению»; устремленность текста в область поэтической абстрактности, предельных обобщений и поэтического иносказания; ритмическая организация речи повествователя, эмоциональная насыщенность ритма. Лирический тип образности создается субъектной ситуацией, сложившейся в произведениях этого периода, формирующими сферу персонажа-субъекта конструкциями, которые одноакцентны и отражают сближение позиций автора и героя.

Русские реалисты XIX в. постигают многогранную и разнокачественную обусловленность поведения и характера героев, проблематизируют совершаемый ими поступок, ищут истину в событии взаимодействия сознаний. Этой установке соответствует гносеологическое пространство, связанное с вопросами познания и выражения различных форм детерминаций. Усилия татарских писателей начала XX в. направлены на раскрытие внутреннего потенциала личности, не совпадающего с эмпирической реальностью сюжета и несводимого к объективированному образу-характеру. Истина, некое предзаданное знание, — предмет интериоризации, снимающей параллелизм духовно-жизненных ситуаций повествователя, героя, читателя и представляющей собой одну из форм их взаимоотношений в ценностно-смысловой плоскости.

В то же время в произведениях русских писателей 2-й половины XIX в. и татарских прозаиков 1-й трети XX в. обнаруживаются сходные тенденции. Изображение душевной драмы личности, ее нравственных исканий, диалектики внутренних конфликтов драматизирует эпический текст, заряжая его энергией напряженного переживания царящей в мире дисгармонии. Интерпретация психических структур, эмоций и переживаний дается в сопоставляемых произведениях в экзистенциальном ключе и «подчиняется» философско-этической и социально-психологической проблематике.

В своем стремлении воплотить объективную объемность внутреннего мира человека, выявить стихийно-неустранимые движения души, показать связь индивидуального сознания с основами национального бытия, природно-космическим целым, движением времени и русские, и татарские прозаики прибегают к синтетическому и универсальному воспроизведению действительности, к мифологическому удвоению и сакральному углублению мира. С этими аспектами художественного мира произведений связаны семантические поля, которые придают образной системе экспрессивную синкретичность и универсальную многозначность, указывают на многомерность художественно осваиваемой действительности.

4. Понятия «своего» и «чужого» являются не только центральными концептами каждой культуры, категориями текстовой реальности. Они дают возможность выделить промежуточно-общую, связующую сферу, которая возникает между двумя литературами и культурами, «территорию», где происходит их встреча.

Смыслы, которые формируются отношениями между «своим» и «чужим», никак непосредственно не существуют вне этих отношений, не поддаются излишней конкретизации, имплицитны, противятся выведению в слово. Они могут быть реализованы лишь в «метафизической дали» (М.М.Бахтин) и пространстве диалога, который происходит «как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего, стоящего над всеми участниками диалога (партнерами)» [Бахтин, 1979, с. 306].

Позицию, которую занимает читатель, можно охарактеризовать как позицию «вненаходимости» и «внежизненно активную» (М.М.Бахтин). Становясь полем встречи двух «смысловых и ценностных кругозоров», воспринимающее сознание читателя конструирует архитектонику возникающих между ними диалогических отношений:

Позиция читателя нами не абсолютизируется и не превращается в точку зрения преподавателя и исследователя. Речь идет не об эмпирическом, а о «концепи-рованном» участнике межлитературного процесса, восприятие которого объективировано в высказываниях писателей, критиков, публицистов, литературоведов.

5. Исследованные в диссертации модели диалогических систем носят одновременно и устойчивый, и динамический характер.

Механизмы формирования диалогичности каждого типа («процедуры» смыс-лообразования, типы логико-семантических отношений, концептуализирующие фундаментальные оппозиции каждой культуры, ее доминантные ценностно-смысловые установки) образуют константную основу данных семиотических систем, обеспечивая их относительную устойчивость и стабильность.

Возможность изменения, переструктурирования установленных моделей диалогических отношений обусловлена полиморфизмом, присущим каждой культуре, представляющей собой гетерогенный и гетероструктурный семиотический континуум. Неизбежны актуализация иных, чем выделенные в данной работе, силовых линий его развития, включение анализируемых произведений в иные контексты. Подвижны и относительны сами границы, отделяющие и поляризующие сферы «своего» и «чужого».

6. На языке структурно-семиотических теорий результаты межлитературного диалога можно определить как конвергенцию двух национальных литератур и одновременно как их дивергенцию, т. е. фиксацию, углубление национального своеобразия каждой из них. В диалоге с «Другим» утверждаются собственные традиции, проявляется своя идентичность и в то же время формируются новые языки -нередко как следствие интенсификации «Другим» имманентных механизмов данной национальной литературы и культуры.

Умение понять и принять «чужое», проникнуться им, включить его в пределы «своего» и в то же время оставить «чужим», тем, что не нужно и невозможно применять в своей практике, - необходимая предпосылка эстетического самосознания и самоопределения в новых культурно-цивилизационных условиях рубежа XIX -XX вв.

Пробуждающийся интерес к «личностному» началу, акцент на самосознании и самоопределении персонажей, обнаружение несоответствия между внутренним потенциалом личности и любой возможной для нее в условиях современной национально-исторической действительности формой самоопределения определяют романное содержание и романную проблематику произведений Ф.Амирхана, Г.Ибрагимова, Г.Исхаки, Ш.Камала, Г.Рахима. Открываемую писателями духовную глубину и историческую значительность внутренней жизни героев репрезентируют разнообразные приемы и способы психологического анализа: внутренние монологи, рефлектированная внутренняя речь, поток сознания, психологическое повествование и описание.

Но в то же время в анализируемых текстах присутствует «иерархическая позиция высоты» (М.М.Бахтин), централизующая словесно-идеологический мир произведений, «авторитарное» слово, отождествляемое с преследуемой писателем морально-этической целью. Этим обусловлена специфика складывающейся в татарской прозе 1-й трети XX в. «формы авторства» и соотносимой с ней установки адресованности. С коммуникативной стратегией, присущей жанру романа, активно взаимодействует риторика притчи - свойственные ей «креативная», «референтная» и «рецептивная» стороны художественного высказывания. В процессе диалога с другой литературой актуализируются функционирующие в диахронных вертикалях культуры «мнемонические» программы, объясняющие специфику художественной повествовательности татарской прозы этого периода, порождающие мифологизирующие тенденции; активно заявляет о себе художественная семантика, питаемая энергией национального самосознания.

7. В представленных моделях диалогических систем произведения татарских писателей по-разному соотносятся с внеположным им миром «Другого» - русской литературой 2-й половины XIX в.: выражают самодостаточную и завершенную позицию («"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", сходное с "чужим"») или учитывают точку зрения культурного «собеседника» («"свое", полемизирующее с "чужим"», «"свое" как переструктурированное "чужое"»).

Типы отношений: «"свое", противопоставленное "чужому"», «"свое", сходное с "чужим"» - означают, что произведения остаются внутренне монологичными, т. к. точка зрения «Другого», принимаемая во внимание или игнорируемая, выносится за пределы текста, и реализуется одна смысловая позиция, которая самоутверждается именно как «я» во внеположном ему мире «других». Полемическая ориентация на «чужое» высказывание, имплицитно присутствующая в тексте, создает внутреннее напряжение между разными смысловыми позициями, по отношению к которым авторское «я» самоопределяется. Происходит усложнение субъектной организации произведения: намечается тенденция, разрушающая моноло-гизм авторского сознания. Включение «чужого» слова в пространство «своего» («"свое" как переструктурированное "чужое"»), снимающее границу между «своим» и «чужим», отражает «востребованность» чужого художественно-эстетического опыта, актуализируемого в авторском контексте и участвующего в формировании «своего» высказывания о мире и человеке.

8. Диалог между художественными текстами, относящимися к разным национальным традициям, оказывается существенным для представления о каждой из литератур как о сложно построенной и внутренне связанной целостности, а также о формах межлитературного процесса, систематизация которых возможна не только на базе сходства рассматриваемых феноменов, но и их различий, основанных на уникальности сопоставляемых литератур.

Метасмыслы возникающих между национальными литературами диалогических отношений ведут к построению многомерной и многоуровневой картины межлитературного процесса, в котором сосуществуют и взаимодействуют разные мировоззренческие системы, ценностные ориентации, разные типы образного мышления, идейно-эстетические традиции.

За пределами данной работы остались другие виды диалогических отношений: «"свое", ставшее "чужим"», «"чужое" как "свое"», «"свое", отрицающее "чужое"», и т. п. Мы не сочли возможным обращаться к биографии писателей, «малому» времени написания и функционирования в историко-литературном процессе произведений Ф.Амирхана, Г.Исхаки, Г.Ибрагимова, Ш.Камала, Г.Рахима, включая установленные в литературоведении факты в систему аргументаций основных положений нашего исследования. Для воссоздания целостной картины диалога русской и татарской литератур необходимо выявить роль многочисленных аллюзий, реминисценций, цитат из текстов русских художников слова в произведениях татарских писателей. Теоретическая модель диалогических отношений между национальными литературами требует дальнейшей конкретизации и верификации, что предполагает обращение к другим периодам в истории русской и татарской литератур, а также к иным национальным литературам, вступающим в диалог в сознании читателя или писателя.

Концепция диалога литератур открывает новые перспективы для системного и комплексного изучения межлитературного процесса, его содержания, структуры, форм, тенденций развития, социокультурной детерминированности. Должен быть разработан понятийно-терминологический аппарат, характеризующий деятельность «адресата», который устанавливает семантические связи между произведениями, относящимися к разным национальным литературам. Осмыслить роль реципиента в межлитературных и межкультурных взаимодействиях поможет анализ особенностей художественного восприятия читателя-билингва, опирающийся не только на теоретические, но и экспериментальные методы, учитывающий результаты анкетирования, статистических и социологических опросов. Если речь идет о диалоге, в котором участвуют писатели, принадлежащие разным национальным литературам, то возникают следующие вопросы: каким образом в рамках одной творческой индивидуальности совмещаются читатель и писатель, как протекает их совместная деятельность, завершающаяся созданием художественного произведения?

Одно из направлений развития данной темы - обращение к широкому кругу онтологических, гносеологических, логических, эстетических и аксиологических проблем, порождаемых смыслообразующей активностью межлитературного диалога. Необходимо определить архитектонику диалогических отношений между национальными литературами с учетом складывающихся в разных культурах типов субъективности; выявить признаки формирующейся в ходе диалога новой субъективности; рассмотреть соотношение двух видов диалога — в «малом» и «большом» времени, опосредованность межлитературных диалогов принципами художественного мышления эпохи, социокультурными, политическими и другими факторами.

562

Список научной литературыАминева, Венера Рудалевна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Амирхан Ф. Татарка: избранные произведения: пер. с татар. / Ф.Амирхан. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1959. 272 с.

2. Гафури М. Повести / М.Гафури; пер. с башк. А.Борщаговского. М.: Сов. писатель, 1981. - 352 с.

3. Гончаров И.А. Обломов / И.А.Гончаров. СПб.: Наука, 2000. - 492, 2. с. -(Поли. собр. соч. и писем: в 20 т.; т. 4).

4. Гончаров И.А. Обрыв / ИА.Гончаров. СПб.: Наука, 2000. - 492, 2. с. -(Полн. собр. соч. и писем: в 20 т.; т. 7).

5. Достоевский Ф.М. Бесы / Ф.М.Достоевский. М.: Правда, 1982. - 364 с. -(Собр. соч.: в 12 т.; т. 8).

6. Достоевский Ф.М. Бесы. Подросток / Ф.М.Достоевский. — М.: Правда, 1982. — 432 с. (Собр. соч.: в 12 т.; т. 9).

7. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы / Ф.М.Достоевский. М.: Правда, 1982. - Ч. 1-3.- 624 е.; [Ч. 4]. - 544 с. - (Соб. соч.: в 12 т.; т. 11 - 12).

8. Достоевский Ф.М. Идиот / Ф.М.Достоевский. М.: Правда, 1982. - Ч. 1 - 2. -368 е.; [Ч. 3 - 4]. - 320 с. - (Собр. соч. в 12 т. Т. 6 - 7).

9. Достоевский Ф.М. Повести и рассказы / Ф.М.Достоевский. М.: Правда, 1982. - 560 с. - (Собр. соч.: в 12 т.; т. 2).

10. Достоевский Ф.М. Подросток / Ф.М.Достоевский. М.: Правда, 1982. - 384 с. - (Собр. соч.: в 12 т.; т. 10).

11. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М.Достоевский. М.: Правда, 1982. - 544 с. - (Собр. соч.: в 12 т.; т. 5).

12. Ибрагимов Г. Красные цветы: роман, повесть, рассказы / Г.Ибрагимов. Казань: Татар, кн. изд-во, 1986. — 336 с.

13. Ибрагимов Г. Молодые сердца: роман и рассказы / Г.Ибрагимов; пер. с татар. Р.Фаткуллиной. Казань: Татар, кн. изд-во, 1980. - 240 с.

14. Камал Ш. Избранные произведения: в 2 т. / Ш.Камал. Казань: Татар, кн. изд-во, 1983. - Т. 1. - 384 с.

15. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки / Ф.Ницше; пер. с нем. Г.А.Рачинского. СПб.: Азбука-классика, 2005. - 201, 2. с.

16. Ницше Ф. Так говорил Заратустра: книга для всех и для никого / Ф.Ницше. — М.: Академ, проект, 2007. 319 с.

17. Персидская классика поры расцвета: сб.: пер. с перс.. — М.: НФ «Пушкинская библиотека»: ACT, 2005. — 843, [5] с.

18. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: в 10 т. Т.7. Критика и публицистика / А.С.Пушкин. 4-е изд.- Д.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1978. - 543 с.

19. Соловьев В. Сочинения: в 2 т. / В.Соловьев; общ. ред. и сост. А.В.Гулыги, А.Ф.Лосева; примеч. С.Л.Кравца и др. 2-е изд. - М.: Мысль, 1990. - Т. 2. - 822, 2. с.

20. Толстой JI.H. Война и мир / Л.Н.Толстой. М.: Худож. лит., 1979. — Т. 1. — 400 е.; 1980.-[Т. 2].-429 е.; 1980-[Т. 3].-447 е.; 1981 - [Т. 4].-431 с.-(Собр.-соч.: в 22 т.; т. 4 - 7).

21. Толстой JJ.H. Анна Каренина / Л.Н.Толстой. — М.: Худож. лит., 1981. Ч. 1 -4. - 495 е.; 1981. - [Ч. 5 - 8]. - 462 с. - (Собр. соч.: в 22 т.; т. 8 - 9).

22. Толстой JI.H. Детство. Отрочество. Юность / Л.Н.Толстой. М.: Худож. лит., 1978.-422 с. - (Собр. соч.: в 22 т.; т. 1).

23. Тукай Г. Стихотворения: пер. с татар /Г.Тукай.—Л: Сов. писатель, 1988.-432 с.

24. Тургенев КС. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь / И.С.Тургенев. -2-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1981. - 496 с. - (Поли. собр. соч. и писем: в 30 т. Сочинения: в 12 т.; т. 6).

25. Тургенев И.С. Отцы и дети. Повести и рассказы. Дым / И.С.Тургенев. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1981. - 560 с. - (Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Сочинения: в 12 т.; т. 7).

26. Тургенев И.С. Повести и рассказы 1853 1857 гг. Рудин. Статьи и воспоминания 1855 - 1859 гг. / И.С.Тургенев. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1980. -544 с. - (Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Сочинения: в 12 т.; т. 5).

27. Тургенев И.С. Повести и рассказы 1868 1872 гг. / И.С.Тургенев. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1981. - 542 с. - (Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Сочинения: в 12 т.; т. 8).

28. Тургенев И.С. Повести и рассказы 1874 1877 гг. Новь / И.С.Тургенев. — 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1982. - 576 с. - (Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Сочинения: в 12 т.; т. 9).

29. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Сочинения. Т. 4 / А.П.Чехов. М.: Наука, 1984. - 544 с.

30. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Сочинения. Т. 11 / А.П.Чехов. М.: Наука, 1986. - 442 с.2.

31. Эмирхан Ф. Эсэрлвр: 4 т. 1 том. Хикэялэр / Ф.Эмирхан. Казан: Татар, кит. нэшр., 1984.-480 б.

32. Эмирхан Ф. Эсер л эр: 4 т. 2 том. Повестьлар, роман Ьэм драма эсэрлэре / Ф.Эмирхан. Казан: Татар, кит. нэшр., 1985. - 488 б.

33. Гафури М. Кара йозлэр: (Иске тормышньщ миллион корбаннарыннан берсе) / М.Гафури. Казан: Таткнигоиздат, 1954. - 140 б.

34. Ибракнмов Г. Эсэрлэр: 8 т./ Г.ИбраЬшов. Казан: Татар, кит. нэшр., 1974. -Т. 1.-512 6.; 1975.-Т. 2.-476 б.

35. Исхакый Г. Эсэрлэр: 15 т. / Г.Исхакый. Казан: Татар, кит. нэшр., 1998. -Т. 1.-399 6.; 1999.-Т. 2.-443 б.; 2001.-Т. 3.-448 б.

36. Камал Ш. Сайланма эсэрлэр: 3 т. Т. 1. Хикэялэр. Повесть. Роман / Ш.Камал. — Казан: Татар, кит. нэшр., 1974. 382 б.

37. Мицнегулов Х.Ю. Гаяз Исхакыйньщ меЬаж^рлектэге шкаты / Х.Ю.Мицнегулов. Казан: Татар, кит. нэшр., 2004. - 367 б.

38. Рахим Г. Сайланма эсэрлэр / Г.Рэхим. Казан: Татар, кит. нэшр., 2004. - 287 б.

39. Татар хикэялэре: XX гасыр башы. Казан: Мэгариф, 2007. - 399 6.

40. Тукай Г. Сайланма эсэрлэр: 2 т./ Г.Тукай. Казан: Татар, кит. нэшр., 2006. -Т. 1: Шигырьлэр, поэмалар. - 271 б.; Т. 2: Мэкалэлэр, истэлеклэр, хатлар. - 383 б.565 3.

41. Абдуллин Я.Г. Татарская просветительская мысль: (Социальная природа и основные проблемы) / Я.Г.Абдуллин. Казань: Татар, кн. изд-во, 1976. - 319 с.

42. Абдуллина Д.М. Коранические мотивы в творчестве Габдуллы Тукая: автореф. дис. канд. филол. наук / Д.М.Абдуллина. Казань, 2005. - 30 с.

43. Аверинцев С. С. От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза / С.С.Аверинцев, И.Г.Франк-Каменский, О.М.Фрейденберг. -М.: УРСС, 2001. 121, 1. с.

44. Агзамов Ф. Л.Н.Толстой в творчестве Г.Тукая / Ф.Агзамов // Вопросы источниковедения русской литературы: межвуз. сб. науч. тр. Казань, 1989. — С. 74 — 79.

45. Азбукина A.B. Образ-символ «соловей» в русской поэзии XIX века: автореф. дис. канд. филол. наук / А.В.Азбукина. Казань, 2001. - 24 с.

46. Академические школы в русском литературоведении / отв. ред. П.А.Николаев. — М.: Наука, 1975.-515 с.

47. Аксенов A.B. Вненаходимость и диалог: (Философско-эстетическое наследие М.М.Бахтина в свете проблем рецептивной эстетики) / А.В.Аксенов // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1999. - № 1. - С. 5 - 46.

48. Актуальные проблемы сравнительного изучения литератур социалистических стран: сб. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; [редкол.: . ЮА.Кожевников (отв. ред.) и др.; предисл. ДВЗатонского].-М.: Наука, 1978.-311 с.

49. Алексеев В.М. Наука о Востоке: статьи и документы / В.М.Алексеев. М.: Наука, 1982.-535 с.

50. Алексеев М.П. Взаимосвязи русской и зарубежной литератур: сб.ст. / М.П.Алексеев. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1983. - 332 с.

51. Алексеев М.П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования: избр. тр. / М.П.Алексеев. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1984. - 478 с.

52. Алексеев М.П. Сравнительное литературоведение / М.П.Алексеев. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1983.-447 с.

53. Алексеева И.Ю. Образ возлюбленной в персидской лирической поэзии VIII века / И.Ю.Алексеева // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1989. - С. 131-138.

54. Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен / М.С.Альтман. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1975. - 280 с.

55. Аминов М.Т. Эстетические взгляды Ф.Амирхана / М.Т.Аминов // Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирхана: межвуз. сб. науч. тр. Казань: КГПУ, 1989.-С. 46-51.

56. Амирханов Р.У. Татарская дореволюционная пресса в контексте «Восток — Запад»: (на примере развития русской культуры) / Р.У .Амирханов. Казань: Татар. кн. изд-во, 2002. - 239 с.

57. Антонов В.И. Символ в обществе и культуре Востока / В.И.Антонов. — М.: Луч, 1993.-52 с.

58. Арабская средневековая культура и литература: сб. ст. зарубежных ученых. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1978. 216 с.

59. Ардашникова А. С. О правомерности постановки проблемы иранского романтизма / А.С.Ардашникова // Теоретические проблемы изучения литератур Востока: сб. ст. М.: Наука, 1987. - С. 3 - 10.

60. Арзуманян А.Л. Вопросы эсхатологии в мусульманской литературе / А.Л.Арзуманян. М.: Муравей, 2003. - 207 с.

61. Аристотель и античная литература / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького. М.: Наука, 1978. - 230 с.

62. Арнольд И.В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики (в интерпретации художественного текста): лекции к спецкурсу / И.В.Арнольд. -СПб.: Образование, 1995. 59, 1. с.

63. Артюшков И.В. Внутренняя речь и ее изображение в художественной литературе: На материале романов Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого: автореф. дис. д-ра филол. наук / И.В.Артюшков. М., 2004. - 46 с.

64. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие / С.А.Арутюнов. -М.: Наука, 1989.-243, 3. с.

65. Арутюнова Н.Д. Диалогическая цитация: (К проблеме чужой речи) / Н.Д.Арутюнова // Вопросы языкознания. 1986. - № 1. - С. 50 - 64.

66. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д.Арутюнова // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990. С. 5 - 32.

67. Асколъдов С.А. Концепт и слово / С.А.Аскольдов // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: антология. М.: Academia, 1997. - С. 267 - 279.

68. Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики / В.Ф.Асмус. М.: Искусство, 1968.-654 с.

69. Amapoea К.Н. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе / К.Н.Атарова, Г.А.Лесскис // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. -1976. Т. 35, № 4. - С. 343 - 356.

70. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы / М.Д.Ахундов. М.: Наука, 1982. - 222 с.

71. Ахунов А. Одиночка / А.Ахунов // Татарстан. 2004. - № 4. - С. 60-63.

72. Аюпов С.М. Эволюция тургеневского романа 1856 1862 гг.: Соотношение метафизического и конкретно-исторического / С.М.Аюпов. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001. - 292 с.

73. Багно В.Е. Граница как категория культуры / В.Е.Багно // Русская литература. 1995. —№ 3. — С. 6 — 12.

74. Балухатый С.Д. Вопросы поэтики / С.Д.Балухатый. Л.: Изд-во Ленингр. ун- л та, 1990.-320 с.

75. Баран Т. Динамика совести в романе «Анна Каренина» / Т.Баран // Яснопо- , лянский сборник. 2000: статьи, материалы, публикации. Тула: Ясная Поляна, 2000. - С. 47 - 56.

76. Барковская Н.В. Поэтика символистского романа / Н.В.Барковская. Екатеринбург: УрГПУ, 1996.-285, 2. с.

77. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: пер. с фр. / Р.Барт; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К.Косикова. -М.: Прогресс: Универс: Рея, 1994. 615 с.

78. Барт Р. Мифологии / Р.Барт; пер. с фр., вступ. ст., коммент. С.Н.Зенкина. — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. 314 с.

79. Барт Р. Система Моды: статьи по семиотике культуры / Р.Барт; пер. с фр., вступ. ст. и сост. С.Н.Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. - 512 с.

80. Бахтин и время: тез. докл. IV Бахтинских чтений. — Саранск: Красный окт., 1998.-125 с.

81. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет / М.Бахтин. -М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

82. Бахтин М.М. К методологии литературоведения / М.М.Бахтин // Контекст-1974: литературно-теоретические исследования. — М.: Наука, 1975. С. 203 - 212.

83. Бахтин М.М. К философии поступка / М.М.Бахтин // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. 1984 1985. - М.: Наука, 1986. - С. 80 - 160.

84. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / М.М.Бахтин. М.: Худож. лит., 1986.-541 с.

85. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М.Бахтин. 2-е изд., пе-рераб. и доп. - М.: Сов. писатель, 1963. - 364 с.

86. Бахтин М.М. Работы 20-х годов / М.М.Бахтин. Киев: Next, 1994. - 384 с.

87. Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 2. Проблемы творчества Достоевского. Статьи о Л.Толстом. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922 1927 / М.М.Бахтин; ред.: С.Г.Бочаров, Л.С.Мелихова. - М.: Русские словари, 2000. - 799 с.

88. Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 5. Работы 1940-х начала 1960-х годов / М.М.Бахтин; ред.: С.Г.Бачаров, Л.А.Гоготишвили. - М.: Русские словари, 1997.-731 с.

89. Бахтин М.М. Тетралогия / М.М.Бахтин; сост., текстол. подгот., науч. аппарат: И.В.Пешков; коммент.: В.Л. Махлина и др. М.: Лабиринт, 1998. - 607 с.

90. Бахтин М.М. Эпос и роман / М.М.Бахтин; сост. С.Г.Бочаров; вступ. ст.

91. B.В.Кожинов. СПб.: Азбука, 2000. - 301 с.

92. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин; сост. С.Г.Бочаров; текст подгот. Г.С.Бернштейн и Л.В.Дерюгина; примеч. С.САверинцева и

93. C.Г.Бочарова. М.: Искусство, 1979. - 424 с.

94. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин; сост. С.Г.Бочаров; текст подгот. Г.С.Бернштейн и Л.В.Дерюгина; примеч. С.С.Аверинцева и С.Г.Бочарова. 2-е изд. - М.: Искусство, 1986. - 445 с.

95. Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. К столетию рождения Михаила Михайловича Бахтина (1895 1995) / сост., ред. К.Г.Исупов. - СПб.: Алетейя, 1995. - 374 с.

96. Бахтинский сборник: сб. ст. М., 1991. - Вып. 2. - 403 с.

97. Бахтиярова Ч. Обновление национальной традиции / Ч.Бахтиярова // Национальное и интернациональное в литературе и искусстве: сб. ст. М.: Мысль, 1964. -С. 224-261.

98. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы / А.И.Белецкий. М.: Просвещение, 1964. - 478 с.

99. Белинский ВТ. Полное собрание сочинений: в 13 т. Т. 5. Статьи и рецензии, 1841 1842 / В.Г.Белинский. - М.: Изд-во АН СССР, 1954. - 863 с.

100. Белнап Р. Россия XIX в. в зеркале романного сюжета / Р.Белнап // Казань, Москва, Петербург: Российская империя взглядом из разных углов: сб. ст.. — М.: Объед. гуманит. изд-во, 1997. С. 213 - 231.

101. Белов C.B. Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание»: комментарий: кн. для учителя / CJB.Белов. -2-е изд., испр. и доп. -М.: Просвещение, 1984.-240 с.

102. Бердяев H.A. О назначении человека: сб. / Н.А.Бердяев; авт. вступ. ст. П.П.Гайденко; примеч. Р.К.Медведевой. М.: Республика, 1993. - 383 с.

103. Бердяев H.A. О рабстве и свободе человека: (Опыт персоналистической философии) / Н.А.Бердяев. Репр. изд. - Paris: YMCA-press, 1972. - 222 с.

104. Бердяев H.A. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Судьба России / Н.А.Бердяев. М.: Сварог и К, 1997. - 541 с.

105. Берков П.Н. Проблемы исторического развития литературы / П.Н.Берков. — Л.: Худож. лит., 1981. 495 с.

106. Бернштейн Б.М. Несколько соображений в связи с проблемой «искусство и этнос» / Б.М.Бернштейн // Критерии и суждения в искусствознании: сб. ст. М.: Сов. художник, 1986. - С. 125 - 144.

107. Бернштейн Б.М. Традиция и канон. Два парадокса / Б.М.Бернштейн // Критерии и суждения в искусствознании: сб. ст. М.: Сов. художник, 1986. - С. 176 - 214.

108. Бертельс Е.Э. Избранные труды. Т. 1. История персидско-таджикской литературы / Е.Э.Бертельс. — М.: Изд-во вост. лит., 1960. 556 с.

109. Бертельс Е.Э. Избранные труды. Т. 3. Суфизм и суфийская литература / Е.Э.Бертельс. М.: Наука, 1965. - 522, 2. с.

110. Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: в 4 т. / под общ. ред. А.С.Прангишвили и др.-Тбиписи: Мецниереба, 1978.-Т. 1.-788 с.

111. Библер B.C. Диалог. Сознание. Культура: (идея культуры в работах М.М.Бахтина) / В.С.Библер // Одиссей. Человек в истории. 1989. М.: Наука, 1989. -С. 21-59.

112. Библер B.C. Культура. Диалог культур: (опыт определения) / В.С.Библер // Вопросы философии. 1989. - № 6. - С. 31 - 42.

113. Библер B.C. Нравственность. Культура. Современность: (философские рассуждения о жизненных проблемах) / В.С.Библер. М.: Знание, 1990. - 62, 2. с.

114. Бикмухаметов Р.Г. Орбиты взаимодействия: монография / Р.Г.Бикмухаметов. -М.: Сов. писатель, 1983.-239 с.

115. Бог — человек общество в традиционных культурах Востока: сб. ст. / РАН, Ин-т философии; отв. ред. М.Т.Степанянц. - М.: Наука, Вост. лит., 1993. - 222, [2] с.

116. Богин Г.И. Филологическая герменевтика / Г.И.Богин. Калинин: Калинин, гос. ун-т, 1982. - 88 с.

117. Большакова А.Ю. Нация и менталитет: феномен «деревенской прозы» XX века / А.Ю.Большакова. М.: Ком. по телекоммуникациям и средствам масс, ин-форм. Правительства Москвы, 2000. — 132 с.

118. Большакова А.Ю. Типология и менталитет: (К проблеме русско-западных межлитературных схождений) / А.Ю.Большакова // Филологические науки. 1996. - № 6. -С. 3-12.

119. Бонецкая Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория / Н.К.Бонецкая // Контекст-1985: литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1986. -С. 241-271.

120. Борее Ю.Б. Искусство интерпретации и оценки: Опыт прочтения «Медного всадника» / Ю.Б.Борев. М.: Сов. писатель, 1981. - 400 с.

121. Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы / С.Г.Бочаров. М.: Яз. рус. культуры, 1999.-632 с.

122. Бочаров С.Г. Характеры и обстоятельства / С.Г.Бочаров // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 312 -451.

123. Бояринцева Г. С. Специфика образных средств в художественной речи: учеб. пособие / Г.С.Бояринцева. Саранск: Мордов. гос. ун-т им. НЛ.Огарева, 1982. - 95 с.

124. Брагинский В.И. Символизм суфийского пути в «Поэме о Море Женщин» и мотив свадебного корабля / В.И.Брагинский // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1989. - С. 174 — 215.

125. Брагинский В.И. Учение о воплощении образа в слове в малайской классической литературе / В.И.Брагинский // Восточная поэтика: Специфика художественного образа. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - С. 61 - 88.

126. Брагинский ИС. 12 миниатюр / И.С.Брагинский.-М.: Худож. лит., 1966.-284 с.

127. Брагинский И. С. Изучение вклада народов Востока в мировую эстетическую мысль / И.С.Брагинский // Проблемы теории литературы и эстетики в странах Востока: сб. ст.. М.: Наука, 1964. - С. 3 - 19.

128. Брагинский И. С. Проблемы востоковедения. Актуальные вопросы восточного литературоведения / И.С.Брагинский. М.: Наука, 1974. - 494 с.

129. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX начала XX веков в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура / С.Н.Бройтман. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1997.-307 с.

130. Бройтман С.Н. Тайная поэтика Пушкина / С.Н.Бройтман. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. - 110 с.

131. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса / Ю.В.Бромлей. -М: Наука, 1983.-411 с.

132. Бубер М. Я и ты = Ich und Du / М.Бубер; пер. с нем. Ю.Терентьева, Н.Файнгольда; послесл. П.С.Гуревича; под общ. ред. С.Я.Левит. М.: Высш. шк., 1993.-175 с.

133. Буланов A.M. Художественная феноменология стыда в романах Достоевского и Толстого («Идиот» и «Анна Каренина») / А.М.Буланов // Русская литература. 2001. - № 1. - С. 93-106.

134. Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке / М.Бунге; пер. с англ. И.С.Шерн-Борисовой и С.Ф.Шушурина; общая ред. и по-слесл. проф. Г.С.Васецкого. М.: Изд. иностр. лит., 1962. - 511 с.

135. Бурнаги Ф. Лермонтов и татарская поэзия / Ф.Бурнаш // Красная Татария. — 1939.-15 октября.

136. Буров А.И. Эстетическая сущность искусства / А.И.Буров. — М.: Искусство, 1956.-292 с.

137. Бурсов Б.И. Национальное своеобразие русской литературы / Б.И.Бурсов. 2-е изд., дораб. - Л.: Сов. писатель, 1967. - 396 с.

138. Бурсов Б.И. О национальном своеобразии и мировом значении русской литературы / Б.И.Бурсов // Русская литература. -1958.-№ 1.-С. 14-41;№2.-С. 7-33.

139. Бухаршн П.Е. О функции цитаты в повествовательной прозе / П.Е.Бухаркин // Вестник Ленингр. ун-та. Сер. 2, История, языкознание, литературоведение. 1990. -Вып. З.-С. 29-37.

140. Бушмин А. С. Методологические вопросы литературоведческих исследований / А.С.Бушмин. Л.: Наука, 1969. - 228 с.

141. Бушмин A.C. Преемственность в развитии литературы / А.С.Бушмин. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1975. - 159 с.

142. Бушмин A.C. Наука о литературе: Проблемы. Суждения. Споры / А.С.Бушмин. М.: Современник, 1980. - 334 с.

143. БялостоцкиД. Разговор: диалогика, прагматика и герменевтика. Бахтин, Рорти и Гадамер / Д.Бялостоцки // Философские науки. 1995. - № 1. - С. 206 - 222.

144. Валеев Н.М. В мире нравственных исканий: исследование / Н.М.Валеев. Казань: Татар, кн. изд-во, 1985. - 120 с.

145. Ванюшев В.М. Творческое наследие Г.Е.Верещагина в контексте национальных литератур Урало-Поволжья: автореф. дис. д-ра филол. наук / В.М.Ванюшев. -М., 1996.-34 с.

146. Васильев А.К. Образ «другого» как проблема антропологии Бахтина / А.К.Васильев // Философия М.М.Бахтина и этика современного мира: сб. науч. ст. Саранск: Изд-во Мордов.ун-та, 1992. - С. 71 - 75.

147. Вежбицкая А. Дескрипция или цитация: пер. с польск. / А.Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике: сб. ст.. Вып. 13. Логика и лингвистика: (Проблемы референции). М.: Прогресс, 1982. - С. 237 - 262.

148. Вежбицкая А. Метатекст в тексте / А.Вежбицкая; пер. с польск.

149. A.В.Головачевой // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.8. Лингвистика текста. -М.: Прогресс, 1978.-С. 402-421.

150. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: пер. с англ. / А.Вежбицкая; отв. ред., сост. М.А.Кронгауз; вступ. ст. Е.В.Падучевой. — М.: Русские словари, 1997. -411 с.

151. Вердеревская Н.А. Русский роман 40-60-х годов XIX века: (Типология жанровых форм) / Н.А.Вердеревская. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1980. - 136 с.

152. Веселовский А.Н. Избранные статьи / А.Н.Веселовский; под общ. ред. М.П.Алексеева и др.; вступ. ст. В.М.Жирмунского; коммент. М.П.Алексеева. Л.: Гослитиздат, 1939. - 572 с.

153. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н.Веселовский; вступ. ст. И.К.Горского; сост., автор, коммент. В.В.Мочалова. -М.: Высш. шк., 1989.-406 с. Ветловская В.Е. Анализ эпического произведения: Проблемы поэтики /

154. B.Е.Ветловская. СПб.: Наука, 2002. - 213 с.

155. Ветловская В.Е. Поэтика «Анны Карениной»: система неоднозначных мотивов / В.Е.Ветловская // Русская литература. 1979. - № 4. - С. 17 - 37.

156. Вечные сюжеты» русской литературы: «Блудный сын» и другие: сб. науч. тр.; докл. конф., дек. 1995 г. / отв. ред. Е.К.Ромодановская, В.И.Тюпа. Новосибирск: Ин-т филологии, 1996. - 179, 1. с.

157. Взаимовлияние и взаимообогащение культур народов СССР: материалы II науч. конф. (Казань, октябрь 1981 г.). Казань: ИЯЛИ, 1983. - 332 с.

158. Взаимодействие и взаимообогащение. Русская литература и литературы народов СССР: ст., материалы. Л.: Наука, 1988.-253 с.

159. Взаимодействие культур Востока и Запада: сб. ст. / АН СССР, Науч. совет по истории мировой культуры; сост. А.А.Суворова. М.: Наука, 1987. - 198, [2] е.; 1991.-Вып. 2.-168 с.

160. Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур: (материалы к изучению проблемы) //Изв. АН СССР.Огд-ниелит.ияз.-1958.-Т. 17,вып. 1.-С.З-14.

161. Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур: материалы дискуссии, 11-15 января. 1960 г. М.: Изд-во АН СССР, 1961.-440 с.

162. Взаимосвязи литератур: дискуссия в Институте мировой литературы им. А.М.Горького // Вопросы литературы. 1960. - № 6. - С. 80 - 99.

163. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы / В.В.Виноградов. М.: Наука, 1976. - 511 с.

164. Виноградов В.В. О языке художественной прозы: избранные труды / В.В.Виноградов. -М.: Наука, 1980. 360 с.

165. Винокур Т.Г. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи / Т.Г.Винокур // Исследования по грамматике русского литературного языка: сб. ст. — М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 342 - 355.

166. Виппер Ю.Б. «Типологические схождения» в изучении мирового литературного процесса / Ю.Б.Виппер // Классическое наследие и современность: сб. ст. -Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1981. С. 45 - 50.

167. Витаньи И. Общество, культура, социология / И.Витаньи. — М.: Прогресс, 1984.-288 с.

168. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы / И.Ф.Волков. -2-е изд., испр. и доп. -М.: Искусство, 1989. 250, 3. с.

169. Волошшов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук / В.Н.Волошинов. СПб.: Аста-пресс, 1995. - 382 с.

170. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке / В.Н.Волошинов. Л.: Прибой, 1929. - 188 с.

171. Восток Запад: Исследования. Переводы. Публикации / редкол.: Л.Б.Алаев и др.. - М.: Наука, 1988. - 289, [2] с.

172. Восток — Запад: Исследования. Переводы. Публикации / редкол.: М.Л.Гаспаров и др.. М.: Наука, 1982. - 293 с.

173. Восток Запад: Исследования. Переводы. Публикации / редкол.: М.Л.Гаспаров и др.. - М.: Наука, 1985. - 272 с.

174. Восток Запад: Исследования. Переводы. Публикации / редкол.: Л.БАлаев и др.. - М.: Наука, 1989. - Вып. 4. - 298, [2] с.

175. Восток Запад: проблемы взаимодействия и трансляции культур: сб. науч. тр. / Сарат. гос. ун-т им. Н.Г.Чернышевского; редкол.: В.С.Мирзеханов (отв. ред.) и др.. - Саратов: Науч. кн., 2001. - 247, [2] с.

176. Восток в русской литературе XVIII начала XX века: Знакомство. Переводы. Восприятие. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 256 с.

177. Восток и Запад: типология и диалог культур: материалы науч. конф. — Баку, 2001.-132 с.

178. Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - 264 с.

179. Восточная поэтика: Тексты. Исследования. Комментарии / отв. ред. П.А.Гринцер. М.: Вост. лит., 1996. - 342 с.

180. Время и судьбы русских писателей: сб. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; редкол.: Н.В.Осьмаков (отв. ред.) и др.. М.: Наука, 1981. -344 с.

181. Выготский U.C. Психология искусства / Л.С.Выготский. — М.: Педагогика, 1987.-341, 4. с.

182. Габриэли Ф. Основные тенденции развития в литературах ислама / Ф.Габриэли // Арабская средневековая литература и культура: сб. ст. зарубежных ученых. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1978. - С. 14 - 30.

183. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного: пер. с нем. / Г.-Г.Гадамер. М.: Искусство, 1991.-366, 1. с.

184. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики: пер. с нем. / Х.-Г.Гадамер; общ. ред. и вступ. ст. Б.Н.Бессонова. -М.: Прогресс, 1988. 704 с.

185. Гаджиев A.A. Романтизм и реализм: Теория литературно-художественных типов творчества / А.А.Гаджиев. Баку: Элм, 1972. - 350 с.

186. Гайнуллин М. Татарская литература и публицистика начала XX в. / М.Гайнуллин. Казань: Таткнигоиздат, 1966. - 435 с.

187. Гайнуллин М.Х. Благотворное влияние / М.Х.Гайнуллин // Советская Татария. 1953. - 9 сентября.

188. Гайсин P.M. Чехов в татарской литературе начала XX века / Р.М.Гайсин // Проблемы филологии народов Поволжья: межвуз. сб. науч. ст. М.; Ярославль: Ремдер, 2007. - С. 88 - 92.

189. Галанов Б.Е. Живопись словом: Портрет. Пейзаж. Вещь / Б.Е.Галанов. М.: Сов. писатель, 1974. - 343 с.

190. Галеев Г. Пушкин и татарская литература / Г.Галеев // Красная Татария. -1937. 10 февраля.

191. Галеева Э.Р. Культурно-историческая школа в татарском литературоведении 1920 1930-х годов: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Э.Р.Галеева. - Казань, 2003.-63 с.

192. Галкин А. Пространство и время в произведениях Достоевского / А.Галкин // Вопросы литературы. 1996. -№1.-С. 316 - 323.

193. Ганиева Р. Из истории русско-татарских литературных связей / Р.Ганиева // Коммунист Татарии. 1963. - № 10. - С. 60 - 62.

194. Ганиева Р.К. Восточный Ренессанс и поэт Кул Гали / Р.К.Ганиева. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1988. - 176 с.

195. Ганиева Р.К. Проблемы творческих методов в тюркоязычных литературах начала XX в. / Р.К.Ганиева. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1973. - Ч. 1. - 28 с.

196. Ганиева Р.К. Проблемы творческих методов в тюркоязычных литературах / Р.К.Ганиева. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1976. - Ч. 2. - 26 с.

197. Ганиева P.K. Татарская литература: традиции, взаимосвязи / Р.К.Ганиева. -Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2002. 272 с.

198. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: очерки русской литературы XX в. / Б.М.Гаспаров. М.: Наука, Вост. лит., 1994. - 303, 1. с.

199. Гаспаров M.JI. Избранные статьи / М.Л.Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1995.-480 с.

200. Гачев Г. Образ в русской художественной культуре / Г.Гачев. М.: Искусство, 1981.-247 с.

201. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Центральная Азия: Казахстан, Киргизия. Космос ислама: (интеллектуальные путешествия) / Г.Д.Гачев. М.: Издательский сервис, 2002.-784 с.

202. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: курс лекций / Г.Д.Гачев. М.: Академия, 1998.-432 с.

203. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: общие вопросы / Г.Д.Гачев. — М.: Сов. писатель, 1988. 448 с.

204. Гачев Г.Д. Неминуемое: Ускоренное развитие литературы / Г.Д.Гачев. М.: Худож. лит., 1989.-430, 1. с.

205. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм: (Эпос. Лирика. Театр) / Г.Д.Гачев. М.: Просвещение, 1968. - 302 с.

206. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Евразия: космос кочевника, земледельца и горца / Г.Д.Гачев. М.: Ин-т ДИ-ДИК, 1999. - 367 с.

207. Генезис романа в литературах Азии и Африки: Национальные истоки жанра: сб. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; отв. ред. П.А.Гринцер, Н.И.Никулин. М.: Наука, 1980. - 288 с.

208. Генералова Н.П. Проблема точности в литературоведении и понятие символического образа / Н.П.Генералова // Методологические вопросы науки о литературе: сб. науч. тр. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1984. - С. 200 - 216.

209. Гете И.В. Об искусстве / И.В.Гете; сост. А.В.Гулыга. М.: Искусство, 1975. -623 с.

210. Гинзбург Л. О психологической прозе / Л.Гинзбург; подгот. текста С.В.Путилова. -М.: INTRADA, 1999.-415 с.

211. Гиришан М.М. Литературное произведение: теория художественной целостности / М.М.Гиршман. — 2-е изд., доп. — М.: Яз. рус. культуры, 2007. 560 с.

212. Гоготишвили A.A. Философия языка М.М.Бахтина и проблема ценностного релятивизма / А.А.Гоготишвили // Бахтин как философ. — М.: Наука, 1992. — С. 142- 174.

213. Голан А. Миф и символ / А.Голан. М.: Русслит, 1994. - 371, 4. с.

214. Головачева А.Г. «Невиданные формы»: (О поэтике «Чайки») / А.Г.Головачева // О поэтике А.П. Чехова: сб. науч. тр. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1993. -С. 206-227.

215. Горохова Г.Э. К проблеме интерпретации категорий традиционной китайской философии / Г.Э.Горохова // Методологические проблемы изучения истории философии зарубежного Востока. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1987. - С. 10 - 42.

216. Горский B.C. Историко-философское истолкование текста / В.С.Горский. — Киев: Наук, думка, 1981. 208 с.

217. Горский И.К. Заметки о некоторых понятиях сравнительного литературоведения / И.К.Горский // Советское славяноведение. 1982. - № 3. - С. 59 - 71;

218. Горский И.К. К вопросу о внутренней логике развития науки о литературе / И.К.Горский // Русская литература. 1987. - № 1. - С. 113 - 130.

219. Горъковская Н.В. Художественная феноменология эмоциональной жизни в романе Л.Н.Толстого «Анна Каренина»: стыд и вина: дис. . канд. филол. наук / Н.В.Горьковская. Волгоград, 2005. - 176 с.

220. Григорьев A.B. Типологические и контактные отношения национальных литератур: дис. канд. филол. наук / А.В.Григорьев. М., 1986. - 209 с.

221. Григорьева Т.П. Дао и Логос: (встреча культур) / Т.П.Григорьева. — М.: Наука, 1992.-424 с.

222. Григоръян КН. Лермонтов и его роман «Герой нашего времени» / К.Н.Григорьян. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1975. - 348 с.

223. Григорян С.Н. Средневековая философия народов Ближнего и Среднего Востока / С.Н.Григорян. М.: Наука, 1966. - 352 с.

224. Гринцер П.А. Сравнительное литературоведение и историческая поэтика / П.А.Гринцер // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. - Т. 49, № 2. - С. 99 - 107.

225. Гринцер П.А. Эпохи взаимодействия литератур Востока и Запада / П.А.Гринцер. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1997. - 51 с.

226. Грозовский Б.В. Идея Другого как основание трансцендентальной философии / Б.В.Грозовский // Философские науки. 1995. - № 1. - С. 269 - 273.

227. Грюнебаум Г.Э., фон. Литература в контексте исламской цивилизации / Г.Э. фон Грюнебаум // Арабская средневековая литература и культура: сб. ст. зарубежных ученых. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1978. - С. 31 - 45.

228. Грюнебаум Г.Э., фон. Основные черты арабо-мусульманской культуры: ст. разных лет / Г.Э. фон Грюнебаум. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1981. - 227 с.

229. Гуковский Г. Пушкин и проблемы реалистического стиля / Г.А.Гуковский. -М.: Гослитиздат, 1957. — 414 с.

230. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики: (очерки по истории русского реализма) / Г.А.Гуковский. М.: Интрада, 1995. - Ч. 1. - 320 с.

231. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя / Г.А.Гуковский. М.; Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1959.-532 с.

232. Гуревич A.M. Типологическая общность и национально-историческое своеобразие: (к спорам о литературных направлениях) / А.М.Гуревич // Вопросы литературы. 1978. - № 11. - С. 164 - 187.

233. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я.Гуревич. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Искусство, 1984. - 350 с.

234. Гуреева Н.В. Поэтика романа Толстого «Анна Каренина»: бессознательное, художественное время, цветовая образность: дис. . канд. филол. наук / Н.В.Гуреева. Н.Новгород, 2006. - 166 с.

235. Гусейнов Ч.Г. Формы общности советской многонациональной литературы / Ч.Г.Гусейнов. М.: Мысль, 1978. - 181 с.

236. Густафсон Ричард Ф. Обитатель и Чужак. Теология и художественное творчество Льва Толстого / Р.Ф.Густафсон; пер. с англ. Т.Бузиной. СПб.: Академ, проект, 2003. - 480 с.

237. Декарт Р. Избранные произведения: пер. с фр. и латин. / Р.Декарт; ред. и вступ. ст. В.В.Соколова. -М.: Госполитиздат, 1950. 712 с.

238. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук / Ж.Деррида // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. — М.: Прогресс, 2000. С. 407 - 426.

239. Детерминизм и современная наука: межвуз. сб. науч. тр. / Воронеж, гос. ун-т им. Ленинского комсомола; редкол.: А. С. Кравец (отв. ред.) и др.. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1987. - 172, 1. с.

240. Детерминизм, причинность, организация: сб. ст. / АН СССР, Ленингр. кафедра философии; редкол.: В.Г.Иванов (отв. ред.) и др.. — Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1977.-140 с.

241. Детерминизм: системы, развитие / В.Г.Бондарев, Т.С.Васильева, П.А.Водопьянов и др.; редкол.: Д.И.Широканов (отв. ред.) и др.. — Минск: Наука и техника, 1985.-261 с.

242. Детерминирующие факторы логикокатегориального аппарата мышления / отв. ред. В.В.Зибен. Тарту, 1988. - 145 с. - (Учен. зап. Тартус. гос. ун-та; вып. 829).

243. Джафаров Э. Познавательное и воспитательное значение процесса взаимодействия национальных художественных культур: автореф. дис. . канд. филол. наук / Э.Джафаров. Баку, 1980. - 34 с.

244. Джидаръян И.А. Представление о счастье в российском менталитете / И.А.Джидарьян. СПб.: Алетейя, 2001.-242 с.

245. Джидаръян И.А. Представления о счастье в русском менталитете / И.А.Джидарьян // Психологический журнал. 1997. - Т. 18, № 3. - С. 13-25.

246. Диалог в философии: Традиции и современность: межвуз. сб. / под ред. проф. МЛ.Корнеева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995. - 192 с.

247. Диалог культур: материалы науч. конф. «Випперовские чтения-1992». М., 1994.-Вып. 25.-224 с.

248. Диалог философских культур в зеркале компаративистики: материалы межвуз. конф., 14-15 ноября 1994 г. СПб.: ЛГУ, 1994. - 166 с.

249. Диалог: теоретические проблемы и методы исследования: сб. научно-аналитических обзоров АН ССР: ИНИОН / под ред. Н.А.Безменовой. М.: ИНИ-ОН, 1991.-159 с.

250. Дилакторская ОТ Петербургская повесть Достоевского / О.Г.Дилакторская. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 352 с.

251. Дима А. Принципы сравнительного литературоведения / А.Дима; пер. с румын, и коммент. М.В.Фридмана; предисл. В.И.Кулешова. М.: Прогресс, 1977. - 229 с.

252. Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени / В.Д.Днепров. — JL: Сов. писатель, Ленингр. отд-ние, 1980. 598 с.

253. Добин Е.С. Сюжет и действительность. Искусство детали / Е.С.Добин. Л.: Сов. писатель, Ленингр. отд-ние, 1981. — 430 с.

254. Достоевский: Эстетика и поэтика: словарь-справочник / сост. Г.К.Щенников, А.А.Алексеев; науч. ред. Г.К.Щенников. Челябинск: Металл, 1997. — 270 с.

255. Дюришин Д. Межлитературные общности как конкретизация закономерностей мировой литературы / Д.Дюришин // Проблемы особых межлитературных общностей. М.: Вост. лит., 1993. - С. 9 - 63.

256. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы: пер. со словац. / Д.Дюришин. М.: Прогресс, 1979. - 320 с.

257. Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе: сб.науч. работ / науч. ред. проф. А.Л.Григорьев. Л.: ЛГПИ, 1973. - 136 с.

258. Ерасов Б. С. Цивилизации: Универсалии и самобытность / Б.С.Ерасов. М.: Наука, 2002. - 524 с.

259. Ермаков Ф. Творческие связи удмуртской литературы с русской и другими литературами / Ф.Ермаков. Ижевск: Удмуртия, 1981. - 196 с.

260. Ермилов В.В. Толстой-романист: («Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение») / В.В.Ермилов. М.: Худож. лит., 1965. - 592 с.

261. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе / И.А.Есаулов. -Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1995.-288 с.

262. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности / И.А.Есаулов. М.: Кругъ, 2004. - 560 с.

263. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы: кн. для учителя / А.Б.Есин. -М.: Просвещение, 1988. 176 с.

264. Жанр и композиция литературного произведения: межвуз. сб. / Петрозавод. гос. ун-т им. О.В.Куусинена; редкол.: М.М.Гин (отв. ред.) и др.. Петрозаводск: ПГУ, 1981.-168 с.

265. Женетт Ж. Фигуры: в 2 т. / Ж.Женетт. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. - Т. 1. - 472 е.; Т. 2. - 472 с.

266. Жирмунский В.М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки / В.М.Жирмунский. М.; JL: Гослитиздат, Ленингр. отд-ние, 1962. - 435 с.

267. Жирмунский В.М. Пушкин и Байрон. Пушкин и западные литературы / В.М.Жирмунский. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1979. - 424 с.

268. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение и проблема литературных влияний / В.М.Жирмунский // Изв. АН СССР. Отд. общественных наук. -1936. -№3. С. 383 -403.

269. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад / В.М.Жирмунский. Л.: Наука, 1979. - 495 с.

270. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика: избранные труды / В.М.Жирмунский; вступ. ст. Д.С.Лихачева. М.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1977.-407 с.

271. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос: избранные труды / В.М.Жирмунский. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - 727 с.

272. Жирмунский В.М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса / В.М.Жирмунский. М.: Изд-во АН СССР, 1958. -145 с.

273. Жирмунский В.М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса / В.М.Жирмунский // Исследования по славянскому литературоведению и фольклористике. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - С. 252 -254.

274. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы / А.К.Жолковский. М.: Наука, Вост. лит., 1994. - 428 с.

275. Жолковский А.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема -Приемы - Текст / А.К.Жолковский, Ю.К.Щеглов; предисл. М.Л.Гаспарова. - М.: Прогресс, 1996. - 344 с.

276. Жук A.A. Русская проза второй половины XIX века / А.А.Жук. М.: Просвещение, 1981.-254 с.

277. Журавлев О.В. О понятии пограничной этнической идеологии / О.В.Журавлев // Русская литература. 1995. - № 3. - С. 73 - 80.

278. Журавлева А.И. Лермонтов в русской литературе: Проблемы поэтики / А.И.Журавлева. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 288 с.

279. Журавский A.B. Христианство и ислам: Социокультурные проблемы диалога / А.В.Журавский. — М.: Наука, 1990. 126, 2. с.

280. Завадская Е.В. Культура Востока в современном западном мире / Е.В.Завадская. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1977. — 168 с.

281. Загидуллина Д.Ф. Формирование и этапы становления теории татарской литературы (первая треть XX века): автореф. дис. . , д-ра филол. наук / Д.Ф.Загидуллина. Казань, 2001. - 70 с.

282. Закирова JI.P. Художественная деталь в прозе Ф.Амирхана: (разновидности, функции, эволюция): автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.Р.Закирова. Набережные Челны, 2007. - 23 с.

283. Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века: Диалоги на границах столетий / В.В.Заманская. М.: Флинта: Наука, 2002. - 304 с.

284. Зарипова Ч. А. Проблема демонизма в творчестве С.Рамиева в контексте восточно-европейской эстетики: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ч.А.Зарипова. — Казань, 1995.-21 с.

285. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв.: трактаты, статьи, эссе / сост., общ. ред. Г.К.Косикова. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. - 510, 1. с.

286. Зобов P.A. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства / Р.А.Зобов, А.М.Мостепаненко // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С. 11 - 25.

287. Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе. Литература и музыка /

288. B.Г.Зусман. Н.Новгород: Нижегород. гос. лингв, ун-т им. Н.А.Добролюбова, 2001.-168 с.

289. Ибрагим Т.К. Суфийская концепция «совершенного человека» / Т.К.Ибрагим // Человек как философская проблема: Восток — Запад. — М.: Изд-во УДН, 1991. —1. C. 62 75.

290. Иванов В.В. Избранные труды по семиотике истории и культуры / В.В.Иванов. М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1998. - Т. 1.-911 с.

291. Иванов В.В. Значение идей М.М.Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики / В.В .Иванов // Труды по знаковым системам: сб. ст. Тарту, 1973.-Вып. 6.-С. 5-44.

292. Иванов В.В. Исследования в области славянских древностей: Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов / В.В.Иванов, В.Н.Топоров. -М.: Наука, 1974. 342 с.

293. Иванов В.В. Славянские языковые моделирующие семиотические системы: (древний период) / В.В.Иванов, В.Н.Топоров. М.: Наука, 1965. - 245, 1. с.

294. Иванов В.В. Тезисы к семиотическому изучению культур (в применении к славянским текстам) / В.В.Иванов, М.Ю.Лотман, А.М.Пятигорский // 8етю1ука 1 Б1тикй1га 1ек8Ш. \Varszawa, 1973. - С. 9 - 32.

295. Ивинский П.И. Роман-эпопея: (Поэтика и типология жанра) / П.И.Ивинский // Поэтика жанров русской и советской литературы: межвуз. сб. науч. тр. Вологда: Вологод. пед. ин-т, 1988. - С. 35 - 48.

296. Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирхана: межвуз. сб. науч. тр. Казань: КГПИ, 1989.-204 с.

297. Изер В. Акты вымысла, или что фиктивно в фикциональном тексте: пер. с нем. / В.Изер // Немецкое философское литературоведение наших дней: антология. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - С. 186 - 216.

298. Изер В. Вымыслообразующие акты: Глава из книги «Вымышленное и воображаемое: Набросок литературной антропологии» / В.Изер; пер. Г.Дашевского // Новое литературное обозрение. 1995. - № 27. - С. 23 - 40.

299. Изер В. Процесс чтения: феноменологический подход / В.Изер // Современная литературная теория: антология. М.: Флинта: Наука, 2004. - С. 201 - 224.

300. Ильев С.П. Русский символистский роман: Аспекты поэтики / С.П.Ильев. — Киев: Лыбидь, 1991. 172 с.

301. Ильин И.П. Современные концепции компаративистики и сравнительного изучения литератур: науч.-аналит. обзор / И.П.Ильин. М.: ИНИОН, 1987. - 50 с.

302. Имя сюжет — миф: межвуз. сб. / С.-Петерб. гос. ун-т; под ред. Н.М.Герасимовой. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 237, 2. с.

303. Ингарден Р. Исследования по эстетике / Р.Ингарден. М.: Изд-во иностр. лит., 1962.-572 с.

304. Интернациональное и национальное в литературах Востока: сб. ст. / редкол.: . И.С.Брагинский (пред.) и др.. М.: Наука, 1972. - 304 с.

305. Исследования по поэтике и стилистике: сб. ст. / ред.: акад. В.В.Виноградов и др.. JL: Наука, Ленингр. отд-ние, 1972. - 277 с.

306. Историко-литературный процесс: Проблемы и методы изучения: сб. ст. / под ред. А.С.Бушмина. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - 274 с.

307. Историко-филологические исследования: сб. ст. к 70-летию акад. Н.И.Конрада / вступ. статья И.С.Брагинского; гл. ред. акад. М.Б.Храпченко. -М.: Наука, 1967.-511 с.

308. Историко-филологические исследования: сб. ст. памяти Н.ИКонрада / редкол.: акад. Б.Г.Гафуров и др.. М.: Наука, 1974. - 466 с.

309. Историко-функциональное изучение русской литературы. М.: МГПИ, 1984. -165 с.

310. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. - 512 с.

311. Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения: сб. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; [редкол.: М.Б.Храпченко и др.]. М.: Наука, 1986.-335, 1. с.

312. История национальных литератур: перечитывая и переосмысливая / РАН; Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; редкол.: З.Г.Османова (отв. ред.), К.К.Султанов (отв. ред.) и др.. М.: Наследие. - 1998. - Вып. 3. - 239, 1. с.

313. История романтизма в русской литературе: Возникновение и утверждение романтизма в русской литературе (1790 — 1825). — М.: Наука, 1979. Вып. 1. — 312 с.

314. История романтизма в русской литературе: Романтизм в русской литературе 20 30-х годов XIX в. (1825 - 1840). - М.: Наука, 1979. - Вып. 2. - 328 с.

315. История русского романа: в 2 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - Т. 1. — 617 с.; 1964.-Т. 2.-635 с.

316. История татарской литературы нового времени (XIX начало XX в.). — Казань: Фикер, 2003. - 472 с.

317. Каган М.С. Проблема «Запад Восток» в культурологии: Взаимодействие художественных культур / М.С.Каган, Е.Г.Хилтухина. - М.: Наука, Вост. лит., 1994. -160 с.

318. Каганович C.JJ. «Восточный романтизм» и русская романтическая поэзия / С.Л.Каганович // Контекст-1982: литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1983.-С. 192-222.

319. Кадыров О.Х. Г.Исхаки и Л.Н.Толстой. Язык «диалектики души» / О.Х.Кадыров // Бодуэн де Куртенэ: теоретическое наследие и современность: тез. докл. междунар. науч. конф., 25 28 мая 1995 г. - Казань, 1995. - С. 91 - 92.

320. Кадыров О.Х. Роль Л.Н.Толстого в становлении и развитии татарской реалистической литературы: дис. . д-ра филол. наук / О.Х.Кадыров. Казань, 1996. -330 с. - Прил.: Толстой Л.Н. в советский период. - 176 с.

321. Казбекова 3. Пути интеграции и самосохранения национальных культур / З.Казбекова // Вопросы литературы. 1990. - № 3. - С. 3 - 25.

322. Каменский A.A. О смысле художественной традиции / А.А.Каменский // Критерии и суждения в искусствознании: сб. ст. М.: Сов. художник, 1986. - С. 215 - 253.

323. Кантор В.К. «Братья Карамазовы» Ф.Достоевского / В.К.Кантор. — М.: Ху-дож. лит., 1983.-192 с.

324. Карасее JI.B. Онтологический взгляд на русскую литературу / Л.В.Карасев. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. 104 с.

325. Каримова A.A. Идейно-эстетическая эволюция проблем феминизма в творчестве Г.Исхаки: автореф. дис. . канд. филол. наук / А.А.Каримова. Казань, 2000. -27 с.

326. Карлова Т.С. Вопросы психологического анализа в наследии Л.Н.Толстого: (По материалам статей, писем, дневников) / Т.С.Карлова. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1959. - 68 с.

327. Карлова Т. С. Роль русской литературы в творческом развитии Габдуллы Тукая / Т.С.Карлова // Поэт свободы и правды: материалы Всесоюз. науч. конф. и юбил. торжеств, посвящ. 100-летию со дня рождения Г.Тукая. Казань, 1990. -С. 43 - 52.

328. Карпов A.A. Типы межтекстовых отношений в русской литературе первой половины XIXв.: дис. в виде научного доклада . д-ра филол. наук / А.А.Карпов. -СПб., 2000. 54 с.

329. Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века / Ю.Ф.Карякин. М.: Сов. писатель, 1989. - 656 с.

330. Касаткина Т.А. О творящей природе слова: Онтологичность слова в творчестве Ф.М.Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» / Т.А.Касаткина.- М.: ИМЛИ РАН, 2004. 480 с.

331. Касаткина Т.А. Структура категории жанра / Т.А.Касаткина // Контекст-2003.- М.: ИМЛИ РАН, 2003. С. 63 - 97.

332. Касаткина Т.А. Характерология Достоевского: Типология эмоционально-ценностных ориентаций / Т.А.Касаткина. М.: Наследие, 1996. - 336 с.

333. Касьянова К О русском национальном характере / К.Касьянова. М.: Ин-т нац. модели экономики, 1994. - 367 с.

334. Категории поэтики в смене эпох / С.С.Аверинцев, М.Л.Андреев, М.Л.Гаспаров и др. // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. - С. 3 - 38.

335. Кацис Л. Русская эсхатология и русская литература / Л.Кацис. М.: ОГИ, 2000. - 656 с.

336. Кашина Н.В. Человек в творчестве Ф.М.Достоевского / Н.В.Кашина. — М.: Худож. лит., 1986. 316 с.

337. Кедрова Е.Я. Жесты говорящего в структуре авторской ремарки / Е.Я.Кедрова // Проблемы языка и стиля А.П.Чехова. Ростов н/Д.: Изд-во Рост, ун-та, 1983. — С. 24-31.

338. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века / В.А.Келдыш. М.: Наука, 1975.-280 с.

339. Кирай Д. Достоевский и некоторые вопросы эстетики романа / Д.Кирай // Достоевский: материалы и исследования. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. -С. 83- 100.

340. Кишкин Л. О восприятии смысла литературного явления за рубежами его страны / Л.Кишкин // Русская литература. 1966. - № 1. - С. 201 - 203.

341. Кишкин Л.С. Литературные связи: Предмет, цели, проблематика и методика изучения / Л.С.Кишкин. М.: ИСБ, 1992. - 260, 1. с.

342. Кишкин Л. С. О периодизации процесса литературных связей / Л.С.Кишкин // Советское славяноведение. 1983. - № 3. - С. 59 - 63.

343. Классика и современность / под ред. П.А.Николаева, В.Е.Хализева. Москва: Изд-во Моск. ун- та, 1991. - 256 с.

344. Классическое наследие и современность: сб. ст. / АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); [редкол.: Д.С.Лихачев (отв. ред.) и др.]. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1981.-412 с.

345. Клейман Р.Я. Художественные константы Достоевского в контексте исторической поэтики: дис. . д-ра филол. наук / Р.Я.Клейман. СПб., 2000. - 306 с.

346. Ковалевский П.И. Психология русской нации / П.И.Ковалевский // Этнопсихологические сюжеты. М.: Ин-т философии РАН, 1992. — С. 142 — 171.

347. Кожевникова H.A. Предметная деталь и персонаж в рассказах А.П.Чехова / Н.А.Кожевникова // Персонаж и предметный мир в художественном произведении: межвуз. сб. науч. тр. Сыктывкар, 1988. - С. 107 - 117.

348. Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX — XX вв. / Н.А.Кожевникова; РАН, Ин-т рус. яз. М., 1994. - 335 с.

349. Коэ/синов В.В. Роман — эпос нового времени / В.В.Кожинов // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Кн. 2. Роды и жанры литературы. М.: Изд-во АН СССР, 1964. - С. 97 - 172.

350. Козицкая Е.А. Смыслообразующая функция цитаты в поэтическом тексте: пособие по спецкурсу / Е.А.Козицкая. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999. — 139 с.

351. Колесников A.C. Философская компаративистика: Восток — Запад / А.С.Колесников. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 390 с.

352. Колесов В.В. Концепт культуры: образ понятие - символ / В.В.Колесов // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 2, История. Языкознание. Литературоведение. -1992. - Вып. 3.-С. 30-40.

353. Колобаева Л. «Никакой психологии», или Фантастика психологии? : (О перспективах психологизма в русской литературе нашего века) / Л.Колобаева // Вопросы литературы. 1999. - № 2. - С. 3 - 20.

354. Колобаева JI.A. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX -XX вв. / Л.А.Колобаева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. - 336 с.

355. Колобаева Л.А. Русский символизм / Л.А.Колобаева. — М.: Изд-во Моск. унта, 2000.-296 с.

356. Кондаков И.В. «Раздвоение единого»: (Две линии в развитии русской культуры) / И.В.Кондаков // Вопросы литературы. 1991. - № 7. - С. 38 - 83.

357. Коновалова Н.П. Диалог Востока и Запада как творческое со-измерение культур: (историко-методологический анализ): автореф. дис. . канд. филос. наук / Н.П.Коновалова. Свердловск, 1991. -23 с.

358. Конрад Н.И. Запад и Восток: статьи / Н.И.Конрад. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1972.-496 с.

359. Конрад Н.И. О некоторых вопросах истории мировой литературы / Н.И.Конрад // Народы Азии и Африки. 1966. - № 1. - С. 90 - 102.

360. Конрад Н.И. Проблемы современного сравнительного литературоведения / Н.И.Конрад // Изв. АН СССР. Отд-ние лит. и яз. 1959. - Т. 18, вып. 4.- С. 315-333.

361. Концептосферы и стереотипы русской литературы / под ред. Ч.Андрушко. — Познань, 2002. 110 с.

362. Кораблев А.А. Интертекстуальность и интерсубъективность: (о соотношении понятий) / А.А.Кораблев, Н.В.Кораблева // Бахтинские чтения-Ш: сб. материалов Меж-дунар. науч. конф. (Витебск, 23-25 июня 1998 г.). Витебск, 1998. - С. 125 - 128.

363. Корман Б.О. Избранные труды. История русской литературы / Б.О.Корман; ред.-сост. Е.А.Подшивалова, Н.А.Ремизова, Д.И.Черашняя, В.И.Чулков. Ижевск: Ин-т компьютерных исследований, 2008. — 732 с.

364. Корман Б.О. Избранные труды. Теория литературы / Б.О.Корман; ред.-сост. Е.А.Подшивалова, Н.А.Ремизова, Д.И.Черашняя, В.И.Чулков. — Ижевск: Ин-т компьютерных исследований, 2006. 552 с.

365. Корман Б.О. Соотношение понятий «автор» и «читатель» / Б.О.Корман // Образцы изучения текста художественного произведения в трудах отечественных литературоведов. Вып. 1. Эпическое произведение. Ижевск, 1995. — С. 223 - 228.

366. Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения / Б.О.Корман // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1973. -Т. 32, вып. 3. С. 209 - 222.

367. Косшов Г.К. О принципах повествования в романе / Г.К.Косиков // Литературные направления и стили: сб. ст., посвящ. 75-летию проф. Г.Н.Поспелова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. С. 65 - 76.

368. Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму: (Проблемы методологии) / Г.К.Косиков. М.: Рудомино, 1998. - 188, 3. с.

369. Кравцов Н.И. Проблемы сравнительного изучения славянских литератур / Н.И.Кравцов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. - 363 с.

370. Криницын А.Б. Исповедь подпольного человека: К антропологии Ф.М.Достоевского / А.Б.Криницын. М.: МАКС Пресс, 2001. - 372 с.

371. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики: пер. с фр. / Ю.Кристева. М.: РОССПЭН, 2004. - 656 с.

372. Крутое Ю.И. Об эпичности: подлинной и мнимой / Ю.И.Крутов // Российский литературоведческий журнал. М., 1996. - № 7. - С. 75 - 90.

373. Куделин А.Б. Мотив в традиционной арабской поэтике VIII Хвв. / А.Б.Куделин // Восточная поэтика: Специфика художественного образа. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - С. 7 - 24.

374. Куделин А.Б. Средневековая арабская поэтика: (вторая половина VIII — XI век) / А.Б.Куделин. М.: Наука, 1983. - 259, 2. с.

375. Кузъмичев И.К Литературные перекрестки: Типология жанров, их историческая судьба / И.К.Кузьмичев. Горький: Волго-Вят. кн. изд-во, 1983. - 208 с.

376. Кулешов В.И. О методологии изучения литературных связей / В.И.Кулешов // Методологические вопросы общественных наук: сб.ст.. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966.-С. 422-439.

377. Купреянова E.H. Эстетика Л.Н.Толстого / Е.Н.Купреянова. М.; Л.: Наука, 1966.-324 с.

378. Курбанмамадов А. Эстетическая доктрина суфизма: (опыт критического анализа) / А.Курбанмамадов. Душанбе: Дониш, 1987. - 108 с.

379. Курганов Е. Роман Ф.М.Достоевского «Идиот»: Опыт прочтения / Е.Курганов. -СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2001.-208 с.

380. Курляндская Г.Б. Нравственный идеал героев Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского: кн. для учителя / Г.Б .Курляндская. М.: Просвещение, 1988. - 256 с.

381. Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста / Г.Б.Курляндская. Тула: Приок. кн. изд-во, 1972. - 344 с.

382. Курляндская Г.Б. Эстетический мир И.С.Тургенева / Г.Б.Курляндская. Орел: Изд-во гос. телерадиовещ. компании, 1994. - 343 с.

383. Кухаренко В.А. Семантическая структура ключевых и тематических слов целого художественного текста / В.А.Кухаренко // Лексическое значение в системе языка и в тексте: сб. науч. тр. Волгоград: ВГПИ, 1985. - С. 95 - 104.

384. Лайлиева ИД. Традиции русской классической и мировой литературы в киргизской прозе: (М.Элебаев, У.Абдукаимов, Ч.Айтматов) / И.Д.Лайлиева. — Фрунзе: Илим, 1988. 169, 1 с.

385. Лассан Э. Роль «Другого» в организации идеологизированного дискурса / Э.Лассан // М.М.Бахтин и перспективы гуманитарных наук: материалы науч. конф. (Москва, РГГУ, 1 3 февраля 1993 г.). - Витебск, 1994. - С. 27 - 29.

386. Левашева Е.В. «Национальное» как феномен нового времени: хронотопы новоевропейских культур: автореф. дис. . канд. филос. наук / Е.В.Левашева. Казань, 2000.-110 с.

387. Левин Ю.Д. Восприятие творчества инонациональных писателей / Ю.Д.Левин // Историко-литературный процесс: Проблемы и методы изучения. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С. 237 - 273.

388. Левин Ю.И. Логическая структура притчи / Ю.И.Левин // Типология культуры. Взаимное воздействие культур. Труды по знаковым системам. Тарту, 1982. -Вып. 15.-С. 49-56.

389. Левин Ю.И Русская метафора: синтез, семантика, трансформации / Ю.И.Левин // Учен. зап. Тартус. гос. ун-та. Тарту, 1969. - Вып. 236. - С. 290 - 305.

390. Левин Ю.И. Структура русской метафоры / Ю.И.Левин // Труды по знаковым системам. Тарту, 1965. - Вып. 2. - С. 293 - 299.

391. Левин Ю.И. Тезисы к проблеме непонимания текста / Ю.И.Левин // Структура и семиотика художественного текста. Труды по знаковым системам. Тарту, 1981. - Вып. 12. - С. 83 - 96. - (Учен. зап. Тартус. гос. ун-та; вып. 515).

392. Леви-Строс К. Структурная антропология / К.Леви-Строс; пер. с фр. В.В.Иванова. М.: Эксмо-Пресс, 2001. - 511 с.

393. Левитан Л. С. Сюжет в художественной системе литературного произведения / Л.С.Левитан, Л.М.Цилевич. Рига: Зинатне, 1980. - 510, 2. с.

394. Левый И. Теория информации и литературный процесс / И.Левый; пер. с чешского И.А.Бернпггейн // Структурализм: «за» и «против»: сб. ст. — М.: Прогресс, 1975.-С. 277-305.

395. Лейтес Н.С. Роман как художественная система / Н.С.Лейтес. Пермь: Перм. гос. ун-т, 1985. - 80 с.

396. Пенсу Е.Я. Художественная идея и образный мир литературного произведения / ЕЛ.Ленсу. Минск: Вышэйшая школа, 1986. - 94 с.

397. Лисса 3. О сущности национального стиля / З.Лисса // Вопросы эстетики. -М.: Искусство, 1964.-Вып. 6. С. 191 -221.

398. Литература в контексте культуры. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. - 272 с.

399. Литература и мифология: сб. науч. трудов / Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И.Герцена; науч. ред. д-р филол. наук, проф. А.Л.Григорьев. Л.: ЛГПИ, 1975.-143 с.

400. Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы: сб. ст. / редкол.: Н.И.Балашов и др. М.: Наука, 1967. - 516 с.

401. Литературно-художественные связи и взаимодействия: на материале русской и зарубежной литературы / науч. ред. Л.И.Савельева. Казань: Изд-во Казан, унта, 1990. - 172, 2. с.

402. Литературные архетипы и универсалии / под ред. Е.М.Мелетинского. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. 433 с.

403. Литературные произведения в движении эпох: сб. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; [редкол.: Н.В.Осьмаков (отв. ред.) и др.]. М.: Наука, 1979.-288 с.

404. Лифинцева Т.П. Философия диалога М.Бубера / Т.П.Лифинцева. М.: ИФ-РАН, 1999.-131, 2. с.

405. Лихачев Д. С. Два типа границ между культурами / Д.С.Лихачев // Русская литература. 1995. - № 3. - С. 4-6.

406. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы / Д.С.Лихачев. СПб.: Алетейя, 1999. - 511 с.

407. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С.Лихачев // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: антология. М.: Academia, 1997. -С. 280-287.

408. Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст / Д.С.Лихачев. 3-е изд., испр. и доп. - М.: Согласие, 1998. - 470 с.

409. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С.Лихачев. 3-е изд. -М.: Наука, 1979.-360 с.

410. Лиховидова Л.А. Ремарки места и времени действия в пьесах А.П.Чехова / Л.А.Лиховидова // Проблемы языка и стиля А.П.Чехова. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1983. - С. 38 - 47.

411. Логаева A.A. Русско-калмыцкие литературные связи: дис. . канд. филол. наук / А.А.Логаева. -М., 2006. 169 с.

412. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: тр. по языкознанию / А.Ф.Лосев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.-479 с.

413. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А.Ф.Лосев. М.: Искусство, 1976. - 367 с.

414. Лосев А.Ф. Философия имени / А.Ф.Лосев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. — 269, 1. с.

415. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / А.Ф.Лосев. М.: Политиздат,1991.-524, 1.с.

416. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века: (Истоки и эстетическое своеобразие) / Л.М.Лотман. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - 352 с.

417. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры / Ю.М.Лотман. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. - 768 с.

418. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII нач. XIX в.) / Ю.М.Лотман. - СПб.: Искусство-СПБ, 1994. - 398, 1.с.

419. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: кн. для учителя / Ю.М.Лотман. М.: Просвещение, 1988. - 352 с.

420. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст семиосфера - история / Ю.М.Лотман. - М.: Яз. рус. культуры, 1996. - 464 с.

421. Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах / Ю.М.Лотман // Труды по знаковым системам. — Тарту, 1965. — Вып. 2. С. 210 - 216. - (Учен. зап. Тартус. гос. ун-та; вып. 181).

422. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста: Статьи и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления / Ю.М.Лотман; вступ. ст. М.Л.Гаспарова. СПб.: Искусство-СПБ, 1996. - 848 с.

423. Лотман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия структуры / Ю.М.Лотман // Вопросы языкознания. 1963. - № 3. - С. 44 - 52.

424. Лотман Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (1958 1993). История русской прозы. Теория литературы / Ю.М.Лотман; сост.: Н.Г.Николаюк, О.Н.Нечипуренко. - СПб.: Искусство-СПБ, 1997. - 848 с.

425. Лотман Ю.М. Об искусстве / Ю.М.Лотман; вступ. ст. Р.Г.Григорьева, С.М.Даниэля; послесл. М.Ю.Лотмана. СПб.: Искусство-СПБ, 2005. - 702 с.

426. Лотман Ю.М. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры / Ю.М.Лотман, Б.А.Успенский // Труды по русской и славянской филологии. Тарту: Тартус. ун-т, 1977. - Т. 28. - С. 3 - 36.

427. Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М.Лотман. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. - 704 с.

428. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства / Ю.М.Лотман; сост. Р.Г.Григорьева; предисл. С.М.Даниэля. СПб.: Академ, проект, 2002. - 543 с.26

429. Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры / Ю.М.Лотман. Тарту: Тартус. гос. ун-т, 1970.-95 с.

430. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М.Лотман. М.: Искусство, 1970. - 384 с.

431. Лощиц Ю. Гончаров / Ю.Лощиц. М.: Молодая гвардия, 1977. - 351 с.

432. Лукач Д. Теория романа / Д.Лукач // Новое литературное обозрение. 1994. -№9.-С. 13-78.

433. Лучицкая С.И. Образ другого: проблематика исследования / С.И.Лучицкая // Восток Запад: проблемы взаимодействия и трансляции культур: сб. науч. тр. -Саратов: Науч. кн., 2001. - С. 194 - 203.

434. В диссертации ссылки на это издание представлены следующим образом: Лотман, 2002а.

435. Лысенко В.Г. Компаративная философия в России / В.Г.Лысенко // Сравнительная философия. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2000. - С. 146 - 166.

436. М.М.Бахтин (под маской). Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка: статьи / сост., текстол. подгот. И.В.Пешкова. — М.: Лабиринт, 2000. 638 с.

437. М.М.Бахтин и методология современного гуманитарного знания: тез. докл. участников Вторых саран, бахтин. чтений, 28 30 янв. 1991 г. / редкол.:

438. A.И.Сухарев (отв. ред.) и др.. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1991. - 116, 4] с. М.М.Бахтин как философ: сб. ст. / РАН, Ин-т философии; отв. ред. Л.А.Гоготишвили, П.С.Гуревич. -М.: Наука, 1992.-255 с.

439. М.М.Бахтин: pro et contra: Личность и творчество М.М.Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли: антология / сост., вступ. ст. и коммент. К.Г. Исупова. СПб.: Изд-во РХГИ, 2001. - Т 1. - 551 с.

440. М.М.Бахтин: pro et contra: Творчество и наследие М.М.Бахтина в контексте мировой культуры: антология / сост. и коммент. К.Г.Исупова. СПб.: Изд-во РХГИ, 2002.-Т. 2.-711 с.

441. Магазаник Э. Сравнительное литературоведение, «металингвистика» М.М.Бахтина и диалог произведений / Э.Магазаник, Л.Магазаник // Вопросы теории и истории литературы.- Самарканд, 1978. С. 7 - 13. - (Тр. Самарканд, ун-та. Новая серия; вып. 371).

442. Марков Б.В. Понятие Чужого в компаративистских исследованиях / Б.В.Марков, В.Ю Сухачев // Рабочие тетради по компаративистике. СПб.: Соци-ол. о-во им. М.М.Ковалевского, 2001. - Вып. 3. - С. 17 - 19.

443. Маркович В.М. «Герой нашего времени» и становление реализма в романе /

444. B.М.Маркович // Русская литература. 1967. - № 4. - С. 46 - 66.

445. Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века / В.М.Маркович // Изв. РАН. Отд-ние лит. и яз. -1993. -№3.- С. 26-32.

446. Маркович В.М. И.С.Тургенев и русский реалистический роман XIX века (3050-е годы) / В.М.Маркович. JL: Изд-во Ленингр. ун-та, 1982. - 208 с.

447. Маркович В.М. О русском реализме XIX века / В.М.Маркович // Вопросы литературы. 1978. - № 9. - С. 126 - 169.

448. Маркович В.М. Развитие реализма в русской литературе / В.М.Маркович // Вопросы литературы. 1976. - № 3. - С. 83 - 110.

449. Маркович В.М. Человек в романах И.С.Тургенева / В.М.Маркович. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. - 152 с.

450. Масинъон Л. Методы художественного выражения у мусульманских народов / Л.Масиньон // Арабская средневековая литература и культура: сб. ст. зарубежных ученых.-М.: Наука,Гл. ред. вост. лит., 1978.-С. 46-59.

451. Махлин В.Л. Что такое диалогизм? / В.Л.Махлин // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1993.-№ 1.-С. 109-119.

452. Махмудов А. Торжество прекрасного. Формирование и развитие литературно-эстетической мысли татарского народа в конце XIX начале XX веков / А.Г.Махмудов. - 2-е изд. - Казань, 1999. - 175 с.

453. Медриш Д.Н. Структура художественного времени в фольклоре и литературе / Д.Н.Медриш // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: сб.. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С. 121 - 142.

454. Международная конференция «Литературный процесс: типология и компаративистика» / Э.Г.Рахимова, Е.Н.Себина, Л.В.Чернец, А.Г.Шешкен // Филологические науки. 1996. - № 3. - С. 110 - 120.

455. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа / Е.М.Мелетинский. -М.: Наука, 1986. 318 с.

456. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе / Е.М.Мелетинский. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. - 170 с.

457. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа / Е.М.Мелетинский. М.: Вост. лит., 2000. -406, 1. с.

458. Мелетинский Е.М. Трансформации архетипов в русской классической литературе: (Космос и Хаос, герой и антигерой) / Е.М.Мелетинский // Литературные архетипы и универсалии. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. - С. 150 - 224.

459. Метафора в языке и тексте / АН СССР, Ин-т языкознания; В.Г.Гак, В.Н.Телия, Е.М.Вольф и др.; отв. ред. В.Н.Телия. М.: Наука, 1988. - 174, [2] с.

460. Методологические проблемы изучения истории философии зарубежного Востока. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1987. - 184 с.

461. Методология анализа литературного произведения: сб. ст. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; отв. ред. Ю.Б.Борев. М.: Наука, 1988. - 347, 1. с.

462. Миловидов В. А. Натурализм: метод, поэтика, стиль: (Проблемы сравнительного литературоведения): учеб. пособие по спецкурсу / В.А.Миловидов. — Тверь, 1993.-72 с.

463. Миловидов В.А. От семантики текста к семиотике дискурса / В.А.Миловидов. -Тверь, 2000. 98 с.

464. Миловидов В.А. Текст, контекст, интертекст: Введение в проблематику сравнительного литературоведения / В.А.Миловидов. Тверь, 1998. - 84 с.

465. Мингазова P.A. Руссоистские традиции в творчестве Галимджана Ибрагимова: автореф. дис. . канд. филол. наук /Р.А.Мингазова. — Казань, 2009. — 26 с.

466. Миннегулов Х.Ю. Татарская литература и восточная классика: (Вопросы взаимосвязей и поэтики) / Х.Ю.Миннегулов. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1993. -384 с.

467. Минц З.Г. Функция реминисценций в поэтике Ал. Блока // Поэтика Александра Блока / З.Г.Минц. СПб.: Искусство-СПБ, 1999. - С. 362 - 388.

468. Мирсияпова Т.И. Экзистенциальные мотивы в творчестве М.Ханафи: автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.И.Мирсияпова. Казань, 2009. - 26 с.

469. Миф фольклор - литература: сб. ст. / АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); [редкол.: В.Г.Базанов (отв. ред.) и др.]. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1978. -250 с.

470. Мифы в искусстве: (По Рене Менару). М.: Современник, 1996. - 270, 1. с.

471. Михайлов A.B. Избранное. Историческая поэтика и герменевтика / А.В.Михайлов. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. - 560 с.

472. Михайлов A.B. Обратный перевод / А.В.Михайлов; сост., подгот. текста и коммент. Д.Р.Петрова и С.Ю.Хурумова. -М.: Яз. рус. культуры, 2000. 856 с.

473. Михайлов A.B. Проблема исторической поэтики в истории немецкой культуры: очерки из истории филол. науки / А.В.Михайлов. М.: Наука, 1989. - 230, 2. с.

474. Михайлов A.B. Роман и стиль / А.В.Михайлов // Теория литературных стилей: Современные аспекты изучения. М.: Наука, 1982. - С. 137 - 203.

475. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства: пер. с чешек. / Я.Мукаржовский. М.: Искусство, 1994. - 606 с.

476. Мукаржовский Я. Структуральная поэтика / Я.Мукаржовский. М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1996. — 480 с.

477. Мусин Ф.М. К вопросу формирования творческого метода Ф. Амирхана / Ф.М.Мусин // Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирхана: межвуз. сб. науч. тр. Казань: КГПИ, 1989. - С. 3 - 11.

478. Мустафин Р. Лев Толстой и татарская литература / Р.Мустафин // Комсомолец Татарии. 1960. - 20 ноября.

479. Мусхелишвили Н.Л. Постижение versus понимание / Н.Л.Мусхелишвили, Ю.А.Шрейдер // Текст — культура — семиотика нарратива: Труды по знаковым системам. Тарту, 1989. - Вып. 13.-С. 3-18. - (Учен. зап. Тартус. гос. ун-та; вып. 855).

480. Набоков В.В. Лекции по русской литературе: пер. с англ. / В.В.Набоков. М.: Независимая газета, 1996. - 440 с.

481. Нагуманова Э.Ф. Поэтическая «натурфилософия» Ф.И.Тютчева и татарская поэзия начала XX века (сопоставительный аспект): автореф. дис. . канд. филол. наук / Э.Ф.Нагуманова. Казань, 2004. - 23 с.

482. Надиров И. Традиционные образы татарской народной лирики / И.Надиров // Развитие гуманитарных наук в Татарии: сб. ст. Казань: ИЯЛИ, 1977. - С. 130-139.

483. Надъярых Н.С. Типологическое исследование: (принципы, задачи, перспективы) / Н.С.Надъярьгх // Вопросы литературы народов СССР: респ. межвуз. темат. науч. сб. Киев: Вигца школа, 1975. - Вып. 1. - С. 44 - 45.

484. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М.Достоевского / Р.Г.Назиров. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1962. - 160 с.

485. Насыри К. Сказки казанских татар в сопоставлении их со сказками других народов / К.Насыри, П.Л.Поляков. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1900. - 112 с.

486. Национальное и интернациональное в советской литературе: сб. ст. / редкол.: Г.И.Ломидзе и С.М.Хитарова (ответственные редакторы) и др.. М.: Наука, 1971. -518 с.

487. Недзвецкий В.А. Русский социально-универсальный роман XIX века: Становление и жанровая эволюция / В.А.Недзвецкий. М.: Диалог-МГУ, 1997. - 264 с.

488. Неизменность и новизна художественного мира: Памяти Е.Э.Бертельса: сб. ст. / РАН, Ин-т востоковедения; отв. ред. Н.И.Пригарина; сост. Н.В.Колесникова. -М.: Ин-т востоковедения РАН, 1999. 291 с.

489. Некрасова E.H. Проблема человека в русском экзистенциализме / Е.Н.Некрасова // Человек как философская проблема: Восток Запад. - М.: Изд-во УДН, 1991.-С. 106-117.

490. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба: Статьи и заметки о Пушкине /

491. B.С.Непомнящий. М.: Сов. писатель, 1983. - 367 с.

492. Неретина С.С. Тропы и концепты / С.С.Неретина. М.: ИФРАН, 1999. -275, 2. с.

493. Неупокоева КГ. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа / И.Г.Неупокоева. М.: Наука, 1976. - 360 с.

494. Неупокоева И.Г. Некоторые вопросы изучения взаимосвязей и взаимодействия национальных литератур / И.Г.Неупокоева // Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур: материалы дискуссии, 11-15 января 1960 г. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - С. 29 - 40.

495. Неупокоева И.Г. О понятии общего типологического ряда / И.Г.Неупокоева // Контекст-1974: литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1975.1. C. 168- 186.

496. Нигматуллин А.З. Творчество Шарифа Камала: (Положительные герои и идейно-эстетическая эволюция писателя в процессе их создания): автореф. дис. . канд. филол. наук / А.З.Нигматуллин. Уфа, 1962. - 25 с.

497. Нигматуллин Э.Г. Проблемы романтического в татарской литературе 20-х гг. в свете усвоения опыта мировой литературы / Э.Г.Нигматуллин // Романтизм: (Теория, история, критика.): сб. ст. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1976. - С. 109 -120.

498. Нигматуллин Э.Г. Раздвигая века и границы: К вопросу о связях татарской литературы первой трети XX века с литературой Западной Европы / Э.Г.Нигматуллин. Казань: Татар, кн. изд-во, 1977. — 136 с.

499. Нигматуллин Э.Г. Творческая позиция писателя в свете литературных контактов: (На примере творчества Ф.Хусни) / Э.Г.Нигматуллин // Романтизм и реализм в литературных взаимодействиях. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1982. -С. 58 71.

500. Нигматуллина Ю.Г. «Запоздалый модернизм» в татарской литературе и изобразительном искусстве / Ю.Г.Нигматуллина. — Казань: Фэн, 2002. 176 с.

501. Нигматуллина Ю.Г. Национальное своеобразие эстетического идеала / Ю.Г.Нигматуллина. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1970. - 211 с.

502. Нигматуллина Ю.Г. Национальное своеобразие эстетического идеала: авто-реф. дис. . д-ра филол. наук / Ю.Г.Нигматуллина. Баку, 1971. - 48 с.

503. Нигматуллина Ю.Г. Повести И.С.Тургенева 1860 — 1870-х годов и их традиции в татарской литературе начала XX века: (И.С.Тургенев и Ф.Амирхан): дис. . канд. филол. наук / Ю.Г.Нигматуллина. Казань, 1962. - 229 с.

504. Нигматуллина Ю.Г. Типы культур и цивилизаций в историческом развитии татарской и русской литератур / Ю.Г.Нигматуллина. Казань: Фэн, 1997. - 192 с.

505. Нижегородова Е.И. Алшозия: лингвостилистический аспект / Е.И.Нижего-родова, М.В.Субботина // Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы: тез. междунар. конф. М.: Моск. гос. ун-т, 1995. - Т. 2. - С. 375 - 376.

506. Никифорова О.И. Психология восприятия художественной литературы / О.И.Никифоровна. Таллин: Валгус, 1985. - 167 с.

507. Никишина С.Р. Проблема женской эмансипации в татарской литературе начала XX века: автореф. дис. канд. филол. наук / С.Р.Никишина. Казань, 2002. - 22 с.

508. Николаев П.А. К вопросу о типологических характеристиках реализма / П.А.Николаев // Проблемы типологии русского реализма. М.: Наука, 1969. -С. 455-472.

509. Николаев ПЛ. Типология и компаративистика: современная жизнь понятий / П.А.Николаев // Филологические науки. 1996. - № 3. - С. 3-13.

510. Николюкин А.Н. Всесоюзная дискуссия о взаимосвязях и взаимодействии национальных литератур / А.Н.Николюкин // Изв. АН СССР. Отд-ние лит. и яз. -1960. Т. 19, вып. 3. - С. 266 - 269.

511. Новикова Л.И. К методологии гуманитарного познания / Л.И.Новикова // Бахтин как философ. -М.: Наука, 1992. С. 97 - 109.

512. Нуруллш ИЗ. Прометей из Новотатарской слободы / И.З.Нуруллин. Казань: Татар, кн. изд-во, 1991.-269 с.

513. Нуруллш И.З. Путь к зрелости. О зарождении и развитии критического реализма в татарской литературе / И.З.Нуруллин. — Казань: Татар, кн. изд-во, 1971. — 352 с.

514. Общество. Литература. Чтение: Восприятие литературы в теоретическом аспекте: пер. с нем. / М.Науман, Д.Шленштенд, К.Барк и др.; под ред. О.В.Егорова. -М.: Прогресс, 1978. 293 с.

515. Одинокое В.Г. Проблемы поэтики и типологии русского романа XIX в. / В.Г.Одиноков. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1971. - 192 с.

516. Одинокое В.Г. Художественная системность русского классического романа / В.Г.Одиноков. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1976. - 196 с.

517. Ориентация поиск: Восток в теориях и гипотезах: сб. ст. / РАН, Ин-т востоковедения; отв. ред. В.И.Максименко, Л.И.Рейснер. - М.: Наука, Вост. лит., 1992. -228, [3] с.

518. Оскоцкий В.Д. Богатство романа: Многообразие и единство: Проблемы. Наблюдения. Полемика / В.Д.Оскоцкий. М.: Сов. писатель, 1976. - 368 с.

519. Османова З.Г. Встречи и преображения: Поэтика повествовательных жанров в контексте взаимосвязей национальных литератур / З.Г.Османова. М.: Наследие, 1993.-232 с.

520. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман / О.Н.Осмоловский. Кишинев: ШТИИНЦА, 1981. - 168 с.

521. Осмоловский О.Н. Из наблюдений над символической типизацией в романе «Преступление и наказание» / О.Н.Осмоловский // Достоевский: Материалы и исследования- JL: Наука, 1987. Вып. 7. - С. 81 - 90.

522. Осмоловский О.Н. Принципы символообразования в романе Тургенева «Дым» / О.Н.Осмоловский // Творчество И.С.Тургенева: сб. науч. тр. — Курск: Курск, гос. пед. ин-т, 1984. С. 122 - 136.

523. Очерки по истории татарской культуры (в контексте «Запад Восток»): сб. ст. / АН РТ, Ин-т яз., лит. и искусства им. Г.Ибрагимова; редкол.: М.Закиев и др. -Казань: Фикер, 2001. - 616 с.

524. Павилёнис Р. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка / Р.Павилёнис. М.: Мысль, 1983. - 286 с.

525. Панфилова Т.В. Человек в мировоззрениях Востока / Т.В.Панфилова. — М.: Знание, 1991.-63, 1. с.

526. Паперный 3. «Чайка» А.П.Чехова / З.Паперный. -М.: Худож. лит., 1980. -160 с.

527. Пеньковский A.B. О семантической категории «чуждости» в русском языке / А.Б.Пеньковский // Проблемы структурной лингвистики, 1985 — 1987: сб.. — М.: Наука, 1989.-С. 54-82.

528. Пехтелев И.Г. Тукай и русская литература / И.Г.Пехтелев. Казань: Татар, кн. изд-во, 1966. - 184 с.

529. Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение / Ж.Пиаже // Семиотика: антология / сост. Ю.С.Степанов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академ, проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - С. 98 - 110.

530. Пигарев К.В. Русская литература и изобразительное искусство: очерки о русском национальном пейзаже середины XIX в. / К.В.Пигарев. М.: Наука, 1972. -293 с.

531. Пинский JI.E. Магистральный сюжет: сб. / JI.Пинский. — М.: Сов. писатель, 1989.-410, 2. с.

532. Пиотровский М.Б. Коранические сказания / М.Б.Пиотровский. — М.: Наука, 1991.-219 с.

533. Подгаецкая КВ. «Свое» и «чужое» в поэтическом стиле: Жуковский Лермонтов - Тютчев / И.В .Подгаецкая // Смена литературных стилей: На материале русской литературы XIX - XX веков. - М.: Наука, 1974. - С. 201 - 250.

534. Подчиненков А.В. Жанровая форма сна в творчестве Достоевского 1840-х гг. / А.В.Подчиненков // Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX начала XX веков. - Свердловск: СГПИ, 1989. - С. 79 - 88.

535. Полоцкая Э.А. О поэтике Чехова / Э.А.Полоцкая. М.: Наследие, 2001. - 240 с. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики / М.Я.Поляков. — М.: Сов. писатель, 1986.-478 с.

536. Понятие судьбы в контексте разных культур: сб.ст. / РАН, Науч. совет по истории мировой культуры, пробл. группа «Логич. анализ яз.» Ин-та языкознания; отв. ред. Н.Д.Арутюнова. М.: Наука, 1994. - 318 с.

537. Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики: сб. ст. / Г.Н.Поспелов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. - 336 с.

538. Поспелов Г.Н. Искусство и эстетика / Г.Н.Поспелов. — М.: Искусство, 1984. — 325 с.

539. Поспелов Г.Н. Проблемы литературного стиля / Г.Н.Поспелов. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. 330 с.

540. Поспелов Г.Н. Стадиальное развитие европейских литератур / Г.Н.Поспелов. М.: Худож. лит., 1988. - 206, 2. с.

541. Потебня А. Слово и миф / А.А.Потебня; сост., подгот. текста и примеч.

542. A.Л.Топоркова; предисл. А.К.Байбурина. М.: Правда, 1989. - 622, 1. с. Потебня А.А. Эстетика и поэтика / А.А.Потебня. - М.: Искусство, 1976. - 614 с. Поэтика и стилистика русской литературы: сб. ст.: Памяти акад.

543. B.В.Виноградова / редкол.: М.П.Алексеев (отв. ред.) и др.. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1971. - 459 с.

544. Поэтика русской литературы: сб. ст.: К 70-летию проф. Ю.В.Манна. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. - 366 с.

545. Поэтика русской литературы: сб. ст.: К 75-летию проф. Ю.В.Манна. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2006. - 469 с.

546. Поэтика средневековых литератур Востока: Традиция и творческая индивидуальность: сб. ст. / РАН, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; отв. ред. П.А.Гринцер, А.Б.Куделин. М.: Наследие, 1994. - 299, [2] с.

547. Преображенский С.Ю. К типологии межтекстовых отношений: аллюзия и цитата / С.Ю.Преображенский // Русская альтернативная поэзия XX века: сб. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. - С. 43 - 47.

548. Пригарина Н.И. К вопросу о характере романтизма в восточных литературах XX в. / Н.И.Пригарина // Неизменность и новизна художественного мира. М.: Ин-т востоковедения РАН, 1999. - С. 139 - 168.

549. Пригарина Н.И. Образное содержание бейта в поэзии на персидском языке / Н.И.Пригарина // Восточная поэтика: Специфика художественного образа. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. С. 89 - 108.

550. Пригарина Н.И. Хафиз и влияние суфизма на формирование языка персидской поэзии / Н.И.Пригарина // Суфизм в контексте мусульманской культуры. -М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1989. С. 95 - 120.

551. Прието А. Из книги «Морфология романа» / А.Прието // Семиотика: антология. 2-е изд., испр. и доп. — М.: Академ, проект; Екатеринбург: Деловая книга,2001.-С. 392-422.

552. Природа и человек в художественной литературе: материалы Всерос. науч. конф. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. - 320 с.

553. Природа художественного целого и литературный процесс: межвуз. сб. науч. тр. / Кемеров. гос. ун-т; редкол.: Н.Д.Тамарченко (отв. ред.) и др.. Кемерово: КГУ, 1980.-199 с.

554. Природа: материальное и духовное: тез. и докл. Всерос. науч. конф. «Пушкинские чтения-2002», 6-7 июня 2002 г. / Ин-т русской литературы (Пушкин. Дом) РАН и Ленингр. гос. областной ун-т им. А.СЛушкина СПб.: ЛГОУ им. А.С.Пушкина,2002.-244 с.

555. Проблема автора в художественной литературе: межвуз. сб. науч. тр. / сост. Д.И.Черашняя; УдГУ. Ижевск, 2003. - 305 с.

556. Проблема ценности в философии / под ред. А.Г.Харчева (гл. ред.) и др. М.; Л.: Наука, 1966.-261 с.

557. Проблемы арабской культуры: сб. ст.: Памяти И.Ю.Крачковского / АН СССР, Ин-т востоковедения; [редкол.: И.М.Смилянская (отв. ред.) и др.]. — М.: Наука, 1987.-391 с.

558. Проблемы жанра и взаимодействие литератур. — Алма-Ата: КазГУ, 1986. — 108 с.

559. Проблемы интерпретации художественного произведения в свете межнациональных связей: тез. докл. межвуз. науч. конф., Ташкент, 24 27 октября 1989 г. / Ташк. гос. ун-т; Узб. респ. пед. ин-т рус. яз. и лит. - Ташкент: Укитувчы, 1989. -180 с.

560. Проблемы истории и теории мировой культуры: сб. ст.: Памяти акад. Н.И.Конрада / отв. ред. Б.Б.Пиотровский. — М.: Наука, 1974. 183 с.

561. Проблемы исторической поэтики литератур Востока: сб. ст. / АН СССР, Инт востоковедения; [сост. и отв. ред. И.В.Стеблева]. — М.: Наука, 1988. 308, [3] с.

562. Проблемы исторической поэтики. Вып. 2. Художественные и научные категории: сб. науч. тр. / Петрозавод. гос. ун-т; редкол.: В.Н.Захаров (отв. ред.) и др. -Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1992. 161 с.

563. Проблемы литературных жанров: материалы IX междунар. науч. конф., по-свящ. 120-летию со дня основания Томск, гос. ун-та, 8-10 дек. 1998 г. / редкол.: А.С.Янушкевич (отв. ред.) и др.. Томск, 1999. - Ч. 1. - 279 е.; Ч. 2. - 304 с.

564. Проблемы литературных жанров: материалы науч. межвуз. конф., посвящ. 50-летию образования СССР, 23 26 мая 1972 г. / редкол.: проф. Ф.З.Канунова и др.. - Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1972. - 182 с.

565. Проблемы особых межлитературных общностей. М.: Вост. лит., 1993. -263 с.

566. Проблемы поэтики русского реализма XIX века: сб. ст. ученых Ленинградского и Будапештского университетов. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. - 288 с.

567. Проблемы современного сравнительного литературоведения: сб. ст. М.: ИМ ЛИ РАН, 2004. - 96 с.

568. Проблемы социологии и психологии чтения / под ред. Э.Г.Храстецкого. М.: Книга, 1975.- 197 с.

569. Проблемы сравнительного и сопоставительного литературоведения Поволжья: сб. науч. ст. / сост. и науч. ред. А.Ф.Мышкина. — Чебоксары: Новое время, 2010.-140 с.

570. Проблемы сравнительной филологии: сб. ст.: К 70-летию чл.-кор. АН СССР В.М.Жирмунского / редкол.: акад. М.П.Алексеев (отв. ред.) и др.. М.; Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1964.-496 с.

571. Проблемы становления реализма в литературах Востока: материалы дискуссии. М.: Наука, 1964. - 357 с.

572. Проблемы типологии русского реализма. — М.: Наука, 1969. — 476 с.

573. Прокофьева А.Г. Анализ художественного произведения в аспекте пространственных характеристик / А.Г.Прокофьева, В.Ю.Прокофьева. — Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2000.-159, 1.с.

574. Пропп В.Я. Собрание трудов. Морфология «волшебной» сказки. Исторические корни волшебной сказки / В .Я.Пропп; сост., науч. ред. И.В.Пешкова. М.: Лабиринт, 1998. - 512 с.

575. Просветительство в литературах Востока: сб. ст. М.: Наука, 1973. - 319 с.

576. Пространство и время в литературе и искусстве: Теоретические проблемы. Классическая литература: метод, материалы по теории лит. / Даугавпил. пед. ин-т им. Я.Э.Калыберзина. Даугавпилс: ДГПИ, 1987. - 104 с.

577. Пруцков Н.И. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы / Н.И.Пруцков. Л.: Наука, 1974. - 203 с.

578. Развитие реализма в русской литературе: в 3 т. М.: Наука, 1972. — Т. 1. — 390 е.; 1973.-Т. 2, кн. 1.-391 е.; Т. 2, кн. 2. -519 е.; Т. 3. -358 с.

579. Рационалистическая традиция и современность. Ближний и Средний Восток: сб. ст. / АН СССР, Ин-т философии; [отв. ред. Е.А.Фролова]. М.: Наука, 1990. -277, [3] с.

580. Реизов Б.Г. История и теория литературы: сб. ст. / Б.Г.Реизов. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1986.-318, 1. с.

581. Реизов Б.Г. Сравнительное изучение литературы / Б.Г.Реизов // Вопросы методологии литературоведения. М.; Л.: Наука, 1966. - С. 170-217.

582. Религия и общественная мысль народов Востока: сб. ст. / отв. ред. и авт. пре-дисл. акад. Б.Г.Гафуров. М.: Наука, 1971. - 336 с.

583. Рикёр 77. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике / П.Рикёр; пер. с фр. и вступ. ст. И.Вдовиной. -М.: КАНОН-пресс-Ц: Кучково поле, 2002. 624 с.

584. Рикёр 77. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение / П.Рикёр // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 416 - 434.

585. Рикёр 77. Существование и герменевтика / П.Рикёр // Феномен человека: антология / сост., вступ. ст. П.С.Гуревича. М.: Высш. шк., 1993. - С. 307 - 329.

586. Рифтин Б.Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур / Б.Л.Рифтин // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада: сб. ст.. М.: Наука, 1974. - С. 9 - 117.

587. Робинсон А.Н. Эпос Киевской Руси в соотношении с эпосом Востока и Запада: (народная оригинальность и международная типология) / А.Н.Робинсон // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1967. - Т. 26, вып. 3. - С. 209 - 226.

588. Родина Т.М. Достоевский: Повествование и драма / Т.М.Родина. М.: Наука, 1984.-248 с.

589. Роман Ф.М.Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: сб. работ отечеств, и заруб, ученых / РАН, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького, Комиссия по изучению творчества Ф.М.Достоевского; под ред. Т.А.Касаткиной. М.: Наследие, 2001. - 560 с.

590. Романтизм и реализм в литературных взаимодействиях / Р.А.Полюшкина, Л.И.Савельева, Р.И.Фролова и др.; науч. ред. И.З.Нуруллин. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. - 127 с.

591. Россия Восток - Запад / РАН, Отд-ние лит. и яз.; отв. ред. Н.И.Толстой. -М.: Наследие, 1998.-421, 2. с.

592. Россия и Восток: Филология и философия: материалы IV междунар. науч. конф. «Россия и Восток: проблемы взаимодействия». Омск, 1997. - 260 с.

593. Россия и Запад: Диалог или столкновение культур: сб. ст. / М-во культуры Рос. Федерации, Рос. ин-т культурологии; сост. В.П.Шестаков. М.: Рос. ин-т культурологии, 2000. - 236 с.

594. Россия и Запад: диалог культур: сб. науч. тр. / Твер. гос. ун-т; Междунар. ассоциация преп. за мир ООН и ЮНЕСКО; Центр.-Европ. ун-т; Респ. науч.-исслед. прогр. «Народы России: возрождение и развитие»; отв. ред. Б.Л.Губман. Тверь, 1994.-193 с.

595. Россия, Запад, Восток: встречные течения. СПб.: Наука, 1996. - 446 с.

596. Рузавин Г. Проблема понимания и герменевтика / Г.Рузавин // Герменевтика: история и современность: критические очерки. М.: Мысль, 1985. - С. 162 - 178.

597. Русская классика в странах Востока: сб. ст. / АН СССР, Ин-т востоковедения; редкол.: Л.Л.Громковская и др.. М.: Наука, 1982. - 253 с.

598. Русская литература в историко-функциональном освещении. М.: Наука, 1979.-303 с.

599. Русская литература и Восток: (Особенности художественной ориенталистики XIX XX вв.) / АН УзССР, Ин-т яз. и лит. им. А.С.Пушкина; С.Л.Каганович, П.М.Мирза-Ахмедова, Т.К.Лобанова и др.; отв. ред. Э.А.Каримов. - Ташкент: Фан, 1988.-155, [2] с.

600. Рымарь Н.Т. Поэтика романа / Н.Т.Рымарь. Куйбышев: Изд-во Сарат. ун-та, Куйбышев, филиал, 1990.-252, 2. с.

601. Рюмина М. Тайна смеха или эстетика комического / М.Рюмина. М.: Знак, 1999.-251 с.

602. Сабуров A.A. «Война и мир» Л.Н.Толстого: Проблематика и поэтика / А.А.Сабуров. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1959. - 602 с.

603. Сагадеев A.B. Гуманистические идеалы мусульманского средневековья / А.В.Сагадеев // Человек как философская проблема: Восток Запад. - М.: Изд-во УДН, 1991.-С. 43-62.

604. Сагадеев А.В. Очеловеченный мир в философии и искусстве мусульманского средневековья: (По поводу одной типологической концепции) / А.В.Сагадеев // Эстетика и жизнь. М.: Искусство, 1974. - Вып. 3. - С. 453 - 488.

605. Сагадеев А.В. Стереотипы и автостереотипы в сравнительных исследованиях восточной и западной философии / А.В.Сагадеев // Философское наследие народов Востока и современность. -М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. С. 11-41.

606. Садретдинов Ш.А. Творчество Сагита Рамиева: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ш.А. Садретдинов. Казань, 1972. - 30 с.

607. Сайганов А. Проблема типического в татарской реалистической литературе / А.Сайганов // Вопросы татарской литературы. Казань: Казан, пед. ин-т, 1972. -Сб. 5.-С. 5-32.

608. Сайганов А. Татарские писатели-просветители и русская культура / А.Сайганов // Вопросы татарской литературы. — Казань: Казан, пед. ин-т, 1960. — Сб. 3.-С. 5-36.

609. Сайганов А. Творчество Фатиха Амирхана в татарской литературной критике и литературоведении / А.Сайганов // Вопросы татарской литературы. Казань: Казан. пед. ин-т, 1972. - Сб. 5. - С. 33 - 52.

610. Сайганов А.Д. Проблема типического в татарской реалистической литературе: (на материале творчества Ф.Амирхана и просветительских реалистов) / А.Д.Сайганов. Казань, 1972. - 54 с.

611. Сайганов А. У истоков эстетики реализма: Эстетика Ф.Амирхана и ее место в развитии татарской реалистической литературы / А.Сайганов. Казань: Татар, кн. изд-во, 1982. - 168 с.

612. Сайфуллаев А. Проблемы взаимодействия литератур / А.Сайфуллаев. Ду-шамбе: Дониш, 1976. - 140 с.

613. Салъвестрони С. Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского: пер. с итальян. / С.Сальвестрони. СПб.: Академ, проект, 2001. - 187 с.

614. Саляхова З.Г. Натурализм в творчестве Галимджана Ибрагимова: автореф. дис. . канд. филол. наук / З.Г.Саляхова. Казань, 2004. - 23 с.

615. Саморукова И.В. Дискурс художественное высказывание — литературное произведение: Типология и структура эстетической деятельности / И.В.Самору-кова. - Самара: Самар. ун-т, 2002. - 203 с.

616. Сахапов М.Д. Исхаки и татарская литература XX века: монография / М.Д.Сахапов. Казань: Дом Печати, 2003. - 608 с.

617. Сахно C.JI. «Свое Чужое» в концептуальных структурах / С.Л.Сахно // Логический анализ языка. Культурные концепты. - М.: Наука, 1991. - С. 95 - 101.

618. Саяпова А. Гоголевский «Ревизор» в татарской литературе: (О пьесе «Портфель» Н.Исанбета) / А.Саяпова // Магариф. 1993. - № 7. - С. 26 - 27.

619. Саяпова А. С.Рамиев и М.Лермонтов / А.Саяпова, Ч.Зарипова // Магариф. -1995.-№3.-С. 22-24.

620. Саяпова A.M. Дардменд и проблема символизма в татарской литературе начала XX века: автореф. дис. . д-ра филол. наук / А.М.Саяпова. Казань, 1998. -46 с.

621. Саяпова A.M. Татарско-русские литературные связи в первой половине XIX в.: автореф. дис. . канд. филол. наук / А.М.Саяпова. Казань, 1982. - 23 с.

622. Саяпова A.M. Дардменд и проблема символизма в татарской литературе / А.М.Саяпова. Казань: Алма-Лит, 2006. - 246 с.

623. Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии: (Критика и анализ) / К.А.Свасьян. Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1980. - 226 с.

624. Свое и чужое в европейской культурной традиции: Литература. Язык. Музыка: сб. докл. участников науч. конф. / под ред. З.И.Кирнозе и др.. Н. Новгород: Деком, 2000. - 349 с.

625. Свое» и «чужое» в культуре народов Европейского Севера: материалы 3-й Междунар. науч. конф. / редкол.: В.М.Пивоев (отв. ред.) и др.. Петрозаводск, 2001.-127 с.

626. Свое» и «чужое» в литературе и культуре / Тартус. ун-т, Каф. рус. лит.; редкол.: И.Аврамец и др. Tartu: Tartu Ulikooli Kirjastus, 1995. - 330 с.

627. Семанов В.И. К проблеме регионов в литературах Востока / В.И.Семанов // Народы Азии и Африки. 1966. - № 5. - С. 91-104.

628. Семенова Н.В. Цитата в художественной прозе: (на материале произведений Н.Набокова) / Н.В.Семенова. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. — 200 с.

629. Семиотика и информатика. Вып. 6. Грамматические и семантические проблемы / гл. ред. проф. А.И.Михайлов; науч. ред. выпуска канд. физ.-мат. наук Ю.А.Шрейдер. М.: ВИНИТИ, 1975. - 206 с.

630. Семиотика и искусствометрия: сб. пер. / сост. и ред. Ю.М.Лотман и В.М.Петров. М.: Мир, 1972. - 364 с.

631. Семиотика: антология / сост. Ю.С.Степанов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академ, проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - 702 с.

632. Сибгатуллша А. Т. Суфизм в татарской литературе: (истоки, тематика и жанровые особенности): автореф. дис. . д-ра филол. наук / А.Т.Сибгатуллина. — Казань, 2000. 62 с.

633. Силантьев И.В. Поэтика мотива / И.В.Силантьев. М.: Яз. славян, культуры, 2004.-296 с.

634. Сильман Т.И. Заметки о лирике / Т.И.Сильман. — Л.: Сов. писатель, Ленингр. отд-ние, 1977. 224 с.

635. Синцов Е.В. Природа невыразимого в искусстве и культуре: к проблеме жес-то-пластических оснований художественного мышления в визуальной орнаментике и музыке / Е.В.Синцов. Казань: Фэн, 2003. - 304 с.

636. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: статьи и исследования о русских классиках / А.П.Скафтымов. М.: Худож. лит., 1972. - 543 с.

637. Славинъский Я. К теории поэтического языка / Я.Славиньский; пер. с польск. А.К.Жолковского // Структурализм: «за» и «против»: сб. ст. М.: Прогресс, 1975. -С. 256-276.

638. Слепухов Г.Н. Пространственно-временная организация художественного произведения / Г.Н.Слепухов // Философские науки. 1984. - № 1. - С. 64 - 70.

639. Сливицкая О. Мотивированное и немотивированное в психологической прозе: Стендаль и Толстой / О.Сливицкая // Problemy wspölczesnej komparatystyki. -Poznan, 2004. Т. 2. - S. 11 - 22.

640. Сливицкая O.B. «Повышенное чувство жизни»: мир Ивана Бунина / О.В.Сливицкая. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2004. - 270 с.

641. Смирнов A.B. Арабская традиция / А.В.Смирнов // Универсалии восточных культур. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2001. - С. 346 - 382.

642. Смирнов A.B. Номинативность и содержательность: почему некритическое исследование «универсалий культуры» грозит заблуждением / А.В.Смирнов // Универсалии восточных культур. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2001. -С. 290-317.

643. Смирнов A.B. Соизмеримы ли основания рациональности в разных философских традициях? Сравнительное исследование зеноновских апорий и учений раннего калама / А.В.Смирнов // Сравнительная философия. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2000. - С. 167 - 212.

644. Смирнов И.П. Бытие и творчество / И.П.Смирнов. СПб., 1996. - 192 с. -(Прил. к альманаху «Канун»; вып. 1).

645. Смирнов И.П. Генеративный подход к категории трагического: (на материале русской литературы XVII в.) / И.П.Смирнов // Wiener Slawistischen Almanach. — 1979.-Bd. 3.-Р. 5-32.

646. Смирнов И.П. Мегаистория: К исторической типологии культуры / И.П.Смирнов. М.: Аграф, 2000. - 544 с.

647. Смирнов И.П. О барочном комизме / И.П.Смирнов // Wiener Slawistischen Almanach. 1980. - Bd. 6. - Р. 5 - 16.

648. Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.ЛПастернака / И.П.Смирнов. 2-е изд. — СПб., 1995.-192 с.

649. Смирнов И.П. Причинно-следственные структуры поэтических произведений / И.П.Смирнов // Исследования по поэтике и стилистике. JL: Наука, 1972. -С. 212-247.

650. Смирнов И.П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней / И.П.Смирнов. М.: Новое литературное обозрение, 1994.-352 с.

651. Смирнов И.П. Смысл как таковой / И.П.Смирнов. СПб.: Академ, проект, 2001.-352 с.

652. Собенников A.C. Художественный символ в драматургии А.П.Чехова / А.С.Собенников. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1989. - 200 с.

653. Созина Е.К. Теория символа и практика художественного анализа: учеб. пособие по спецкурсу / Е.К.Созина. Екатеринбург, 1998. - 128 с.

654. Соколова Л.А. Несобственно-авторская (несобственно-прямая) речь как стилистическая категория / Л.А.Соколова. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1968. - 281 с.

655. Солонин Ю.Н. К проблеме диалога культур в современной европейской философии: Концепция Германа фон Кайзерлинга / Ю.Н.Солонин, П.И.Ильичев // Диалог в философии: Традиции и современность: межвуз. сб. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995. - С.129 - 137.

656. Специфика жанров в литературах Центральной и Восточной Азии: Современность и классическое наследие: сб. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького; АН МНР, Ин-т яз и лит.; редкол.: С.Ю.Неклюдов (отв. ред.) и др.. -М.: Наука, 1985.-261 с.

657. Сравнительная философия. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2000. - 344 с.

658. Сравнительная философия: Моральная философия в контексте многообразия культур. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2004. - 319 с.

659. Сравнительное изучение литератур: сб. ст.: К 80-летию акад. М.П.Алексеева. -Л.: Наука, 1976.-562 с.

660. Сравнительное изучение национальных литератур: сб. науч. тр. / Ташк. гос. пед. ин-т им. Низами; отв. ред. Е.А.Фомина. Ташкент: ТГПИ, 1986. - 105, 1. с.

661. Сравнительное изучение славянских литератур. М.: Наука, 1973. - 511 с.

662. Сравнительное литературоведение и русско-польские литературные связи в XX в.: сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. ред. В.А.Хорев. М.: Наука, 1989.-205, [3] с.

663. Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты: материалы Междунар. науч. конф. «Сравнительное литературоведение» (V Поспе-ловские чтения) / ред. кол.: П.А.Николаев, М.Л.Ремнева, А.Я.Эсалнек. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. - 332 с.

664. Сравнительно-историческое изучение и теоретические вопросы развития современных литератур. — М.: Наука, 1985. 295 с.

665. Сравнительно-типологические аспекты литературного процесса. Труды по романо-германской филологии. Литературоведение. Тарту, 1987. - 140 с. — (Учен. зап. Тартус. гос. ун-та; вып. 771).

666. Старикова В.А. Многомерность чеховской детали / В.А.Старикова // Творчество А.П.Чехова: Особенности художественного метода: межвуз. сб. науч. тр. -Ростов н/Д: Рост. ГПИ, 1981. С. 41 - 48.

667. Стеблева И.В. Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период / И.В.Стеблева. М.: Наука, 1976. - 215 с.

668. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика / Г.В.Степанов. М.: Наука, 1988. -380, 3. с.

669. Степанов Ю.С. «Интертекст», «интернет», «интерсубъект»: (К основаниям сравнительной концептологии) / Ю.С.Степанов // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 2001. -Т. 60, № 1.-С. 3-11.

670. Степанянц М.Т. Восточная философия: Вводный курс: избранные тексты / М.Т.Степанянц. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2001. -511 с.

671. Степанянц М.Т. Мир Востока: Философия: Прошлое, настоящее, будущее / М.Т.Степанянц. М.: Вост. лит., 2005. - 375 с.

672. Степанянц М.Т. Философские аспекты суфизма / М.Т.Степанянц. М.: Наука, 1987.-190, 2. с.

673. Степанянц М.Т. Философское наследие суфизма в современном мире / М.Т.Степанянц // Философское наследие народов Востока и современность. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - С. 124 - 136.

674. Степанянц М.Т. Человек в традиционном обществе Востока: (опыт компаративистского подхода) / М.Т.Степанянц // Бог — человек — общество в традиционных культурах Востока. М.: Наука, Вост. лит., 1993. — С. 3 - 20.

675. Степин B.C. Мировоззренческие универсалии как основание культуры / В.С.Степин // Универсалии восточных культур. — М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2001.-С. 14-41.

676. Страхов И.В. Л.Н.Толстой как психолог / И.В.Страхов. Саратов: Сарат. гос. пед. ин-т, 1947. — 316 с.

677. Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве / И.В.Страхов. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1973 — 1976. -Ч. 1-5.

678. Страхов И.В. Психология сновидений / И.В.Страхов. Саратов: Сарат. гос. пед. ин-т, 1955. - 144 с.

679. Структура диалога как принцип работы семиотического механизма: Труды по знаковым системам / редкол.: Ю.М.Лотман (пред.) и др. Тарту: ТГУ, 1984. -Вып. 17 — 160 с. - (Учен. зап. Тартус. гос. ун-та; вып. 641).

680. Структурализм: «за» и «против»: сб. ст. / под ред. Е.Я.Басина и МЛ.Полякова. М.: Прогресс, 1975. - 472 с.

681. Султанов К.К. Национальная идея и национальная литература / К.К.Султанов // Нация. Личность. Литература. М., 1996. - Вып. 1. - С. 24 - 32.

682. Сунгатуллина P.P. Проблемы исследования концепта «моц» в татарской языковой картине мира / Р.Р.Сунгатуллина // Проблемы филологии народов Поволжья: межвуз. сб. науч. ст. -М.; Ярославль: Ремдер, 2007. С. 190 - 194.

683. Суркова Ж.Л. Поэтика романа Л.Н.Толстого «Анна Каренина»: идиллические мотивы и эсхатологическая символика: автореф. дис. . канд. филол. наук / Ж.Л.Суркова. Иваново, 2003. - 18 с.

684. Суфизм в контексте мусульманской культуры. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1989.-341 с.

685. Сухих И.Н. Проблемы поэтики А.П. Чехова / И.Н.Сухих. Л.: Изд-во Ле-нингр. ун-та, 1987. - 181 с.

686. Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX века: Проблемы поэтики и типологии жанра / Н.Д.Тамарченко. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1997. — 203 с.

687. Тамарченко Н.Д. Теория литературных родов и жанров. Эпика / Н.Д.Тамарченко. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. — 72 с.

688. Текст. Интертекст. Культура: сб. докл. междунар. науч. конф. (Москва, 4 — 7 апреля 2001 г.) / РАН, Ин-т рус. яз. им. В.В.Виноградова; ред.-сост.: В.П.Григорьев, Н.А.Фатеева. М.: Азбуковник, 2001. - 608 с.

689. Теоретико-литературные итоги XX века / редкол.: Ю.Б.Борев (гл. ред.) и др. — М.: Наука, 2003. Т. 1: Литературное произведение и художественный процесс. — 373 е.; Т. 2: Художественный текст и контекст культуры. - 447 с.

690. Теоретические проблемы изучения литератур Востока: сб. ст. / АН СССР, Инт востоковедения; редкол.: К.И.Голыгина (отв. ред.) и др.. Ч. 2. XX век в литературах Востока. М.: Наука, 1987. - 223, [2] с

691. Теории, школы, концепции: (критические анализы). Художественная рецепция и герменевтика. М.: Наука, 1985. - 288 с.

692. Теория жанров литератур Востока: сб. ст. / АН СССР, Ин-т востоковедения; [сост., отв. ред. и авт. введ. И.В.Стеблева]. М.: Наука, 1985. - 263 с.

693. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении: в 3 кн. Кн. 2. Роды и жанры литературы / редкол.: Г.Л.Абрамович и др.. М.: Изд-во АН СССР, 1964.-486 с.

694. Теория литературы. Т. 1. Литература. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2005. -336 с.

695. Теория литературы. Т. 3. Роды и жанры: (основные проблемы в историческом освещении). М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2003. - 592 с.

696. Теория литературы. Т.4. Литературный процесс. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2001.-624 с.

697. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - 512 с.

698. Теория стиля литератур Востока: сб. ст. / РАН, Ин-т востоковедения; сост. и отв. ред. И.В.Стеблева. М.: Вост. лит., 1995. - 293, [2] с.

699. Тиме ГЛ. О некоторых тенденциях современной компаративистики: (теоретические и практические аспекты) / Г.А.Тиме // Россия, Запад, Восток: встречные течения. СПб.: Наука, 1996. - С. 387 - 395.

700. Тиме Г.А. Творчество И.С.Тургенева и немецкая литературно-философская мысль XVIII XIX веков: (генетические и типологические аспекты): автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г.А.Тиме - СПб., 1995. - 43 с.

701. Типологические соответствия и взаимосвязи в русской и зарубежной литературе: сб. ст. / Краснояр. гос. пед. ин-т; редкол.: М.И.Воропанова (отв. ред.) и др.. -Красноярск: КрасноярГПИ, 1980. 122 с.

702. Типология жанров и литературный процесс: межвуз. сб. науч. тр. / Рос. гос. пед. ун-т им. А.И.Герцена; редкол.: Г.В.Стадников (отв. ред.) и др.. СПб.: Образование, 1994. — 116 с.

703. Типология и взаимосвязи литератур древнего мира: сб. ст. / редкол.: П.А.Гринцер (отв. ред.) и др.. -М.: Наука, 1971. 311 с.

704. Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М.: Наука, 1974. - 575 с.

705. Тодд III У.M. Литература и общество в эпоху Пушкина / У.М.Тодд III; пер. с англ. А.Ю.Миролюбовой. СПб.: Академ, проект, 1996. - 306 с.

706. Топоров В.Н. Миф Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопо-этического: избранное / В.Н.Топоров. — М.: Прогресс: Культура, 1996. 623 с.

707. Топоров В.Н. Поэтика Достоевского и архаичные схемы мифологического мышления: («Преступление и наказание») / В.Н.Топоров // Проблемы поэтики и истории литературы: сб. ст. Саранск: Изд-во Мордов. гос. ун-та им. Н.П.Огарева, 1973.-С. 91-110.

708. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н.Топоров // Текст: семантика и структура: сб. ст. М.: Наука, 1983. - С. 227 - 285.

709. Топоров В.Н. Странный Тургенев: (Четыре главы) / В.Н.Топоров. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1998. - 192 с.

710. Топоров В.Н. Пространство культуры и встречи в нем / В.Н.Топоров // Восток Запад: Исследования. Переводы. Публикации / редкол.: Л.Б.Алаев и др.. - М.: Наука, 1989. - Вып. 4. - С. 6 - 17.

711. Тороп Г.Х. Проблема интекста / Г.Х.Тороп // Труды по знаковым системам. Вып. 14. Текст в тексте. Тарту, 1981. - С. 33 - 44.

712. Трусова В.А. О семантическом единстве художественной символики / В.А.Трусова // Семантико-синтаксическая организация предложения и текста: сб. ст.. Грозный: Чечено-Ингуш. ун-т, 1980. - С. 190 - 198.

713. Тукай Габдулла: материалы науч. конф. и юбилейных торжеств, посвящ. 90-летию со дня рождения поэта. Казань: Татар, кн. изд-во, 1979. - 237 с.

714. Тулумбанский Г. Пушкин и Тукаев / Г.Тулумбанский // Красная Татария. -1937. 10 февраля.

715. Тураев C.B. О характере и формах литературных влияний / С.В.Тураев // Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур: материалы дискуссии, 11 15 января. 1960 г. -М.: Изд-во АН СССР, 1961. - С. 387 - 390.

716. Тэрнер В. Символ и ритуал: пер. с англ. / В.Тэрнер. М.: Наука, 1983. - 277 с.

717. Тюпа В.И. Компаративизм как научная стратегия гуманитарного познания / В.И.Тюпа // Филологические науки. 2004. - № 6. - С. 98 - 105.

718. Тюпа В.И. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса: («Архиерей» А.П.Чехова) / В.И.Тюпа. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. - 58 с.

719. Тюхова Е.В. Конкретно-историческое и универсальное в творчестве Тургенева: итоги изучения / Е.В.Тюхова // И.С.Тургенев: мировоззрение и творчество, проблемы изучения: межвузов, сб. тр. Орел: ОГПУ, 1991. - С. 138 - 150.

720. Универсалии восточных культур. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2001. -431 с.

721. Урное Д.М. Национальная специфика литературы как предмет исторической поэтики / Д.М.Урнов // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. -М.: Наука, 1986. С. 168 - 187.

722. Усманов X. Горький и татарская литература / Х.Усманов // Красная Татария. -1941.-18 июня.

723. Успенский Б.А. Поэтика композиции / Б.А.Успенский. СПб.: Азбука, 2000. -352 с.

724. Устюгова E.H. Стиль как явление культуры: учеб. пособие / Е.Н.Устюгова. -СПб.: СПбГУ, 1994. 94, 1. с.

725. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы / Н.П.Утехин. JL: Наука, Ленингр. отд-ние, 1982.- 185 с.

726. Фаликова Н.Э. Хронотоп как категория исторической поэтики / Н.Э.Фаликова // Проблемы исторической поэтики. Вып. 2. Художественные и научные категории: сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1992. — С. 45 — 57.

727. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов / Н.А.Фатеева. М.: Агар, 2000. - 280 с.

728. Федоров A.B. К вопросу о литературном влиянии / А.В.Федоров // Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур: материалы дискуссии, 11-15 января 1960 г. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - С. 301 - 304.

729. Федоров Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время / Ф.П.Федоров. Рига: Зинатне, 1988. - 454 с.

730. Федоров Г.И. Своеобразие художественного мира чувашской прозы 1950 -1990-х годов: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г.И.Федоров. Казань, 1997. -46 с.

731. Философия и ценностные формы сознания: Критический анализ буржуаз. концепций природы философии / Б.Т.Григорьян, О.Г.Дробницкий, В.П.Желтова и др.; отв. ред. и авт. введ. Б.Т.Григорьян. М.: Наука, 1978. - 348 с.

732. Философское наследие народов Востока и современность. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - 248 с.

733. Фшъштинский И.М. Арабская классическая литература / И.М.Филыптинский. М.: Наука, 1965. - 311 с.

734. Фшъштинский И.М. Арабская литература в средние века: Арабская литература VIII IX вв. / И.М.Филынтинский. - М.: Наука, 1978. - 256 с.

735. Филъштинский И.М. Арабская литература в средние века: Словесное искусство арабов в древности и раннем средневековье / И.М.Филыптинский. М.: Наука, 1977.-291 с.

736. Филъштинский И.М. Очерк арабо-мусульманской культуры (VII XII вв.) / И.М.Филыптинский, Б.Я.Шидфар. - М.: Наука, 1971. - 259 с.

737. Филыитинский И.M. Поэзия как форма самовыражения арабо-мусульманских мистиков / И.М. Филыитинский // Суфизм в контексте мусульманской культуры. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1989. С. 222 - 238.

738. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины / П.А.Флоренский. — М.: Путь, 1914.-812, 2. с.

739. Фоккема Д. Проблемы сравнительного изучения литератур / Д.Фоккема // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1989. - Т. 48, № 5. - С. 460 - 463.

740. Фохт У.Р. Типологические разновидности русского реализма: (К методике изучения вопроса) / У.Р.Фохт // Проблемы типологии русского реализма. — М.: Наука, 1969.-С. 39-80.

741. Фрейд 3. Введение в психоанализ: лекции: пер. с нем. / З.Фрейд. М.: Наука, 1989.-455 с.

742. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма: очерки о русской литературе XIX в. / Г.М.Фридлендер. JL: Наука, Ленингр. отд-ние, 1971. - 293 с.

743. Фролова Е.А. Отношение к науке и научному знанию в арабской философии в средние века и в наши дни / Е.А.Фролова // Философское наследие народов Востока и современность. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. - С. 72 - 95.

744. Фролова Е.А. Человек мир - Бог в средневековой исламской культуре / Е.А.Фролова // Бог - человек - общество в традиционных культурах Востока. - М.: Наука, Вост. лит., 1993. - С. 144 - 155.

745. Фролова O.E. Организация пространства русского повествовательного художественного текста первой половины XIX в. / О.Е.Фролова; Гос. ин-т рус. яз. им. А.С.Пушкина. -М., 2000. 304 с.

746. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук / М. Фуко; пер с фр., вступ. ст. канд. филос. наук Н.С.Автономовой. М.: Прогресс, 1977. - 488 с.

747. Хабибуллина А.З. Русская литература в восприятии татарских читателей: (эстетическая интерференция): дис. канд. филол. наук / А.З.Хабибуллина. Казань, 1998.-163 с.

748. Хайдеггер М. Время и бытие: ст. и выступления / М.Хайдеггер; сост., пер., вступ. ст., коммент. и указ. В.В.Бибихина. -М.: Республика, 1993. 447 с.

749. Хализев В.Е. Историческая поэтика: теоретико-методологические аспекты /

750. B.Е.Хализев // Вестник МГУ. Филология. 1990. - № 3. - С. 10 - 19.

751. Халит Г. Многоликая лирика / Г.Халит. Казань: Татар, кн. изд-во, 1990. — 336 с. Халит Г. Портреты и проблемы: избранные статьи разных лет / Г.Халит. — Казань: Татар, кн. изд-во, 1985. - 344 с.

752. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопо-этический символизм. Космическая символика / А.Ханзен-Лёве; пер. с нем. М.Ю.Некрасова. СПб.: Академ, проект, 2003. - 816 с.

753. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм / А.Ханзен-Лёве; пер. с нем. С.Бромерло, А.Ц.Масевича и А.Е.Барзаха.- СПб.: Академ, проект, 1999. 512 с.

754. Харрасова Р. Ф. Ранняя проза Гаяза Исхаки в контексте литературных взаимосвязей (1895 1905): автореф. дис. . канд. филол. наук / Р.Ф.Харрасова. — Казань, 2002.-24 с.

755. Хасанов М. Творческое обогащение в процессе взаимодействия татарской и русской литератур / М.Хасанов, Ф.Мусин // Взаимодействие и взаимообогащение. Русская литература и литературы народов СССР. Л.: Наука, 1988. - С. 57 - 72.

756. Хасанов М.Х. Галимджан Ибрагимов / М.Х.Хасанов. Казань: Таткнигоиздат, 1977.-432 с.

757. Хатипов Ф. Психологизм в прозе Ф. Амирхана / Ф.Хатипов // Идейно-эстетическое наследие Фатиха Амирхана: межвуз. сб. науч. тр. Казань: КГПИ, 1989.-С. 11-22.

758. Хоруэктй С.С. Философский символизм Флоренского и его жизненные истоки /

759. C.С.Хоружий // Историко-философский ежегодник. 1988. М.: Наука, 1988. -С. 180-201.

760. Храм земной и небесный / Ин-т востоковедения РАН, Отд-ние сравн. культу-роведения; сост. и авт. предисл. Ш.М.Шукуров. М.: Прогресс-Традиция, 2004.- 579 с.

761. Храпченко М.Б. Типологическое изучение литературы // Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы / М.Б.Храпченко. 4-е изд. - М.: Ху-дож. лит., 1977. - С. 265 - 302.

762. Художественное творчество и взаимодействие литератур: сб. науч. ст. / Каз. гос. ун-т им. С.М.Кирова; редкол.: К.Ш.Кереева-Канафиева (науч. ред.) и др.. — Алма-Ата: КазГУ, 1985.-167 с.

763. Художественные традиции литератур Востока и современность: традиционализм на современном этапе: сб. ст. / АН СССР, Ин-т востоковедения; отв. ред. В.И.Брагинский, Е.П.Челышев. М.: Наука, 1986. - 332, [3] с.

764. Чалисова Н.Ю. Подражания восточным стихотворцам: встреча русской поэзии и арабо-персидской поэтики / Н.Ю.Чалисова, А.В.Смирнов // Сравнительная философия. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2000. - С. 245 - 344.

765. Человек в мире художественной культуры: Приобщение к искусству: процесс и управление / Ю.У.Фохт-Бабушкин, ВЛ.Нейгольдберг, В.Н.Дмитриевский и др.; отв. ред. Ю.У.Фохт-Бабушкин. М.: Наука, 1982. - 335 с.

766. Человек как философская проблема: Восток и Запад. — М.: Изд-во УДН, 1991. 280 с.

767. Челышев Е.П. Сопричастность красоте и духу: Взаимодействие культур Востока и Запада / Е.П.Челышев. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1991. - 311 с.

768. Чернец JI.B. Литературные жанры: Проблемы типологии и поэтики / Л.В.Чернец. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 192 с.

769. Чернухина И.Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста: (Факторы текстообразоания) / И.Я.Чернухина. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1977.-207 с.

770. Чернышевский Н.Г. Детство и отрочество. Сочинение графа Л.Н.Толстого. Военные рассказы графа Л.Н.Толстого // Полн. собр. соч.: в 5 т. / Н.Г.Чернышевский. М.: Правда, 1974. - Т. 3. - С. 332 - 347.

771. Чешско-русские и словацко-русские литературные отношения (конец XVIII — начало XX в.). М.: Наука, 1968. - 476 с.

772. Чичерин А.В. Идеи и стиль: О природе поэтического слова / А.В.Чичерин. -М.: Сов. писатель, 1965. 299 с.

773. Чудаков А.П. Психологическое изображение у раннего Чехова / А.П.Чудаков // Поэтический мир Чехова: сб. науч. тр. Волгоград: ВГПИ, 1985. - С. 3 — 12.

774. Чудинина В.В. Художественно-содержательное своеобразие сновидений в творчестве Ф.М.Достоевского: дис. . канд. филол. наук / В.В.Чудинина. М., 2004.-185 с.

775. Чужое: опыты преодоления: очерки из истории культуры Средиземноморья / под ред. Р.М.Шукурова. М.: Алетейа, 1999. - 384 с.

776. Шарки 3. Александр Сергеевич Пушкин и народный татарский поэт Абдулла Тукаев / З.Шарки // Революция и национальности. 1937. - № 1 (88). - С. 40 - 45.

777. Шах К. Суфизм: пер. / И.Шах. М.: Клышников: Комаров и Ко, 1994. - 446 с.

778. Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства / Ф.В.Й.Шеллинг; пер. с нем. П.С.Попова; под общ. ред. М.Ф.Овсянникова. М.: Мысль, 1999. - 607 с.

779. Шётер И. Координаты компаративистики: национальная литература и мировая литература / И.Шётер // Пути художественного прогресса: Литературно-%художественная критика в ВНР: сб.. М.: Прогресс, 1978. - С. 135 - 147.

780. Шидфар Б.Я. Образная система арабской классической литературы (VI — XII вв.) / Б.Я. Шидфар. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1974. - 254 с.

781. Шиммель А. Мир исламского мистицизма: пер. с англ. / А.Шиммель. М.: Алетейа: Энигма, 2000. — 416 с.

782. Шмид В. Нарратология / В.Шмид. М.: Яз. славян, культуры, 2003. - 312 с.

783. Шмид В. Проза как поэзия. Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард / В.Шмид. -СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. 352 с.

784. Шпаковская А.К К вопросу об исследовании типологических связей в современном литературоведении / А.И.Шпаковская // Вопросы литературы народов СССР. Киев; Одесса, 1985. - Вып. 11. - С. 24 - 30.

785. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию / Г.Г.Шпет. М.: Гос. академия худож. наук, 1927. — Вып. 1. - 147 с.

786. Шукуров Р. Введение, или Предварительные замечания о Чуждости / Р.Шукуров // Чужое: опыты преодоления: очерки из истории культуры Средиземноморья / под ред. Р.М.Шукурова. М.: Алетейя, 1999. — С. 5 - 30.

787. Шукуров Ш. Об изображении пророка Мухаммада и проблеме сокрытия Лика в средневековой культуре ислама / Ш.Шукуров // Суфизм в контексте мусульманской культуры. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1989. С. 252 — 267.

788. Шукуров Ш.М. «Шах-наме» Фирдоуси и ранняя иллюстративная традиция: (Текст и иллюстрация в системе иранской культуры XI — XIV веков) / Ш.М.Шукуров. -М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. 176 с.

789. Шукуров Ш.М. Искусство и тайна / Ш.М.Шукуров. М.: Алетейа, 1999. - 248 с.

790. Щенников Г.К. Художественное мышление Ф.М.Достоевского / Г.К.Щенников. Свердловск: Средне-Урал. кн. изд-во, 1978. - 176 с.

791. Элиаде М. Избранные сочинения: очерки сравнительного религиоведения: пер. с англ. / М.Элиаде. М.: Ладомир, 1999. - 488 с.

792. Элъягиевич А.П. Лиризм. Экспрессия. Гротеск: (О стилевых течениях в литературе социалистического реализма) / А.П.Эльяшевич. — Л.: Худож. лит., 1975. — 360 с.

793. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии / М.Н.Эпштейн. М.: Высш. шк., 1990. - 303 с.

794. Эсалнек А.Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения / А.Я.Эсалнек. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. 184 с.

795. Эсалнек А.Я. Общее и особенное в развитии русского и западноевропейского романа XIX начала XX века / А.Я.Эсалнек // Вестник МГУ. Сер. 9, Филология. -2002.-№4.-С. 40-48.

796. Эсалнек А.Я. Своеобразие романа как жанра / А.Я.Эсалнек. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. 79 с.

797. Эсалнек А.Я. Типология романа: (теоретический и историко-литературный аспекты) / А.Я.Эсалнек. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. - 159 с.

798. Эстетическое сознание и художественная культура: (Проблемы взаимодействия) / В.И.Мазепа, В.Г.Нестеренко, В.А.Малахов и др.; отв. ред. В.И.Мазепа. -Киев: Наук, думка, 1983. 279 с.

799. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: очерки психопоэтики русской литературы XVIII — XIX вв. / Е.Г.Эткинд. — М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1999.-448 с.

800. Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994.-560 с.

801. Юнг КГ. Архетип и символ: пер. / К.Г.Юнг; предисл. А.М.Руткевича; примеч. В.М.Бакусева и др.. М.: Ренессанс, 1991. - 297, [2] с.

802. Юнг КГ. Душа и миф: шесть архетипов: пер. с англ. / К.Г.Юнг. Киев: Гос. библиотека Украины для юношества, 1996. — 384 с.

803. Язык и национальное сознание: Вопросы теории и методологии / Воронеж, межрегион, ин-т обществ, наук и др.; науч. ред.: З.Д.Попова, И.А.Стернин. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2002. - 313 с.

804. Якобсон Р. В поисках сущности языка / Р.Якобсон // Семиотика: антология / сост. Ю.С.Степанов. — 2-е изд., испр. и доп. М.: Академ, проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - С. 11 - 126.

805. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика / Р.Якобсон; пер. с англ. И.А.Мельчука // Структурализм: «за» и «против»: сб. ст. — М.: Прогресс, 1975. — С. 193 — 230.

806. Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии / Р.Якобсон // Семиотика: антология. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академ, проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - С. 525 - 546.

807. Якобсон P.O. Работы по поэтике. Переводы / Р.О.Якобсон. М.: Прогресс, 1987.-461 с.

808. Яруллина P.A. Идейно-эстетическое своеобразие творчества Г.Исхаки (1897 — 1906): автореф. дис. канд. филол. наук / Р.А.Яруллина. Казань, 1998. - 22 с.

809. Яусс Г.Р. История литературы как вызов теории литературы / Г.Р.Яусс // Современная литературная теория: антология. М.: Флинта: Наука, 2004. - С. 192 - 200.

810. Яусс Х.Р. История литературы как провокация литературоведения / Х.Р.Яусс; предисл. и пер. с нем. Н.Зоркой // Новое литературное обозрение. 1995. - № 12. -С. 34-84.4.

811. Башкуров Р. Гоголь Ьэм татар эдэбияты / Р.Башкуров // Совет Татарстаны. — 1959. 1 апрель.

812. Башкуров Р. Толстой Ьэм Тукай / Р.Башкуров // Татарстан яшьлэре. 1960. - 19 ноябрь.

813. Ванап Н. Фатих Эмирхан иждтына рус эдэбиятыныц тээсире / H.Bahan // Безнец юл. 1929. - № 5. - Б. 4 - 6.

814. Вэли X. Л.Толстойныц татар эдэбиятына тээсире / Х.Вэли // Безнец юл. -1928.-№8.-Б. 29-32.

815. Гази И. Беек рус культурасы Ьэм Тукай / И.Гази // Кызыл Татарстан. — 1938. -15 апрель.

816. Гази И. Рус поэзиясе Ьэм Тукай / И.Гази // Совет эдэбияты. — № 4. Б. 54 - 57. Газиз Г. Яшь эдэбиятыбызда «Яшь йерэклэр» / Г.Газиз // Ац. - 1913. -№11.-Б. 189-194.

817. Гайнуллин М. Гоголь Ьэм татар эдэбияты / М.Гайнуллин // Совет Татарстаны.- 1952. 1 март.

818. Гайнуллин М. Горький Иэм татар эдэбияты / М.Гайнуллин // Кызыл Татарстан.- 1946.- 18 июнь.

819. Гайнуллин М. Пушкин Ьэм татар эдэбияты / М.Гайнуллин // Совет эдэбияты. -1949.-№ 5.-Б. 102-110.

820. Гайнуллин М. Толстой 11эм татар эдэбияты / М.Гайнуллин // Совет эдэбияты. -1945.-№ 11.-Б. 97-101.

821. Гайнуллин М. Чынлык йезе: (Татар эдэбиятыныц реализм сызыгында усуенэ беек рус язучыларыныц Ьэм революцион демократик тэнкыйтьчелэренец йогын-тысы) / М.Гайнуллин // Совет эдэбияты. 1948. - № 7. - Б. 63 - 84.

822. Ганиева Р.К. Исхакый иждты: КДУ студентлары ечен махсус курс программам / Р.К.Ганиева // Мирас. 1998. - № 5. - Б. 63 - 78.

823. Гордлевский В.А. Тукай Ьэм рус эдэбияты / В.А.Гордлевский // Габдулла Тукай: Шагыйрьнец тууына 60 ел тулуга багышланган гыйльми сессия материалары. -Казан, 1948.-Б. 37-50.

824. Эмир М. Рус эдэбияты ул безнец туган эдэбиятыбыз / М.Эмир // Совет эдэбияты. - 1959. -№ 7. - Б. 117 - 120.

825. Щэлэлиева М. Галимждн ИбраЬимов эсэрлэрендэ психологик анализ Ьэм аныц характеры / М.Ж^элэлиева // Вопросы татарской литературы. Казань: Казан .пед. ин-т, 1972.-Сб. 5.-С. 61-81.

826. Занидуллина Д.Ф. Модернизм Ьэм XX йез башы татар прозасы / Д.Ф.ЗаЬидуллина. Казан: Татар, кит. нэшр., 2003.-255 б.

827. Занидуллина Д.Ф. Донья сурэте узгэру: XX йез башы татар эдэбиятында фэлсэфи эсэрлэр / Д.Ф.ЗаЬидуллина. Казан: Мэгариф, 2006. - 191 б.

828. Занидуллина Д.Ф. Кереш суз / Д.Ф.ЗаЬидуллина // Рэхим Г. Сайланма эсэрлэр / Г.Рэхим. Казан: Татар, кит. нэшр., 2004. - Б. 7 - 36.

829. Исэнбэт Б. А.Н.Островский Ьэм Галиэскар Камал А.Н.Островский тууына 125 ел. / Б.Исэнбэт // Совет эдэбияты. 1948. - № 4. - Б. 96 - 103.

830. Искэндэров А. Рус классик эдэбиятыньщ татар эдэбиятына иждт йогынтысы мэсьэлэсе / А.Искэндэров // Совет мэктэбе. 1957. - № 3. - Б. 13-18.

831. Исхакый Гаяз Ьэм татар деньясы. Казан: Фикер, 2000. - 294 б.

832. Кутуй Г. Лермонтов Ьэм татар шагыйрьлэре / Г.Кутуй // Кызыл Татарстан. -1939. -15 октябрь.

833. Кутуй Г. Рус эдэбиятыньщ Г.Тукайга тээсире / Г.Кутуй // Безнец юл. 1928. -№3/4.-Б. 20-22.

834. Нэщми К. Пушкин Ьэм татар эдэбияты / К.Нэжми // Совет эдэбияты. 1937. -№2.-Б. 46-49.

835. Нигъмэти Г. Эдэбият мэйданында / Г.Нигъмэти. М., 1925. - 109 б.

836. Нигъмэти Г. Сайланма эсэрлэр / Г.Нигъмэти. Казан: Татар, кит. нэшр., 1958.-280 б.

837. Сэгъди Г. Символизм турында / Г.Сэгъди. М.: Центриздат, 1932. - 135 б.

838. Сэгъди Г. Татар эдэбияты тарихы / Г.Сэгъди. Казан: Татгосиздат, 1926. -300 б.

839. Толымбай Г. Пушкин Ьэм Тукай / Г.Толымбай // Совет эдэбияты. 1937. -№1. - Б. 62-67.

840. Panofsky E. Studies in Iconology / E.Panofsky. Oxford, 1939. - 269 p.6.

841. Аверинцев С.С. Притча / С.С.Аверинцев // Литературный энциклопедический словарь. — М.: Сов. энцикл., 1987. С. 305.

842. Борее Ю.Б. Эстетика / Ю.Б.Борев. 4-е изд., доп. - М.: Политиздат, 1988. -495, 1. с.

843. Борохов Э. Энциклопедия афоризмов: Мысль в слове / Э.Борохов. M.: АСТ, 2003.-720 с.

844. Бройтман С.Н. Историческая поэтика: учеб. пособие / С.Н.Бройтман. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. - 320 с.

845. Введение в литературоведение: учеб. пособие для студ. вузов, обучающихся по напр. и спец. «Филология» / под ред. Л.В.Чернец. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Высш. шк., 2004. - 680 с.

846. Гуляев Н.А. Введение в теорию романтизма / Н.А.Гуляев, И.В.Карташова. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 1991. 92 с.

847. Западное литературоведение XX века: энциклопедия. M.: Intrada, 2004. -560 с.

848. Зенкин С.Н. Введение в литературоведение. Теория литературы / С.Н.Зенкин. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2000. - 81 с.

849. Ильин ИП. Постмодернизм: словарь терминов / И.П. Ильин. М.: ИНИОН РАН (Отдел литературоведения): INTRADA, 2001. - 384 с.

850. Каллер Д. Теория литературы: краткое введение / Д.Каллер; пер. с англ.

851. A.Георгиева. М.: Астрель: ACT, 2006. - 158 с.

852. Компаньон А. Демон теории / А.Компаньон. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2001.-336 с.

853. Кривцун O.A. Эстетика / О.А.Кривцун. М.: Аспект Пресс, 1998. - 430 с. Культурология. XX век: словарь / гл. ред., сост. и авт. проекта С.Я.Левит. — СПб.: Унив. кн., 1997. - 640 с.

854. Лебедева Л.И. Аллюзия / Л.И.Лебедева // Русский язык: энциклопедия. — 2-е изд., перераб. и доп. М.: Большая Рос. энцикл.: Дрофа, 1998. - С. 25.

855. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов / М.М.Маковский. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. - 416 с.

856. Методы изучения литературы: Системный подход: учеб. пособие 7

857. B.Г.Зинченко, В.Г.Зусман, З.И.Кирнозе. -М.: Флинта: Наука, 2002.-200 с. Нигматуллин Э.Г. Диалог литератур: указатель переводов произведений русской литературы на татарский язык / Э.Г.Нигматуллин. Казань: Унипресс, 2002. - 176 с.

858. Поспелов Г.Н. Теория литературы: учеб. для студ. филол. спец. вузов / Г.Н.Поспелов. М.: Высш. шк., 1978.-352 с.

859. Постмодернизм: энциклопедия. Минск: Интерпрессервис: Книжный Дом, 2001.-1040 с.

860. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н.Д.Тамарченко. М.: Изд-во Кулагиной: Intrada, 2008. - 358 с.

861. Роднянская И.К. Художественное время и художественное пространство / И.К.Роднянская // Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энцикл., 1978. -Т. 9. - С. 772 - 779.

862. Руднев В.П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты / В.П.Руднев. М.: Аграф, 1999. - 381 с.

863. Русско-татарские литературные взаимосвязи: (проблемы сопоставительного исследования): библиографический указатель / сост. А.З.Хабибуллина, М.М.Сидорова. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1999. - 184 с.

864. Сравнительное и сопоставительное литературоведение: хрестоматия / сост.

865. B.Р.Аминева, М.И.Ибрагимов, А.З.Хабибуллина. Казань: ДАС, 2001. - 390 с. Сравнительное изучение цивилизаций: хрестоматия / сост. Б.С.Ерасов. - М.:

866. Аспект пресс, 1999. 556 с.

867. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры / Ю.С.Степанов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Академ, проект, 2001. - 990 с.

868. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология: учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению подгот. и спец. «Психология» / Т.Г.Стефаненко. 4-е изд., испр. и доп. - М.: Аспект Пресс, 2006. - 367, 1. с.

869. Тамарченко Н.Д. Повествование / Н.Д.Тамарченко // Введение в литературоведение: учеб. пособие для студ. вузов, обучающихся по напр. и спец. «Филология» / под ред. Л.В.Чернец. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Высш. шк., 2004.1. C. 339-348.

870. Теоретическая поэтика: Понятия и определения: хрестоматия для студентов / авт.-сост. Н.Д.Тамарченко. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2002. 467 с.

871. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы / Л.И.Тимофеев. 4-е изд. - М.: Просвещение, 1971. - 464 с.

872. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: учеб. пособие / Б.В.Томашевский. М.: Аспект-Пресс, 2002. - 334 с.

873. Топоров В.Н. Мифопоэтическая модель мира / В.Н.Топоров // Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. — 2-е изд.- М.: Сов. энцикл., 1988. Т. 2. - С. 161 - 164.

874. Турскова ТА. Новый справочник символов и знаков / Т.А.Турскова. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2003.-799 с.

875. Тюпа В.И. Анализ художественного текста: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений / В.И.Тюпа. М.: Академия, 2006. - 336 с.

876. Тюпа В.И. Художественный дискурс: (Введение в теорию литературы) / В.И.Тюпа. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. - 80 с.

877. Философский словарь / под ред. И.Т.Фролова. 5-е изд. — М.: Политиздат, 1987. - 590 с.

878. Фоменко И.В. Введение в практическую поэтику: учеб. пособие / И.В.Фоменко. Тверь: Линия Принт, 2003. - 180 с.

879. Хализев В.Е. Теория литературы: учеб. для студентов вузов / В.Е.Хализев. 4-е изд., испр. и доп. - М.: Высш. шк., 2004. - 404, 1. с.

880. Художественное восприятие: Основные термины и понятия: словарь-справочник / Твер. гос. ун-т; ред.-сост. М.В.Строганов. Тверь: ТГУ, 1991. - 89, [2] с.

881. Ширяев E.H. Чужая речь / Е.Н.Ширяев // Русский язык: энциклопедия. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Большая Рос. энцикл.: Дрофа, 1998. - С. 631.

882. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / сост. В.Андреева и др. М.: Локид: Миф, 1999.-576 с.

883. Эстетика: словарь / А.И.Абрамов и др.; под общ. ред. А.А.Беляева. — М.: Политиздат, 1989.-447 с.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Аминева, Венера Рудалевна

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Аминева, Венера Рудалевна

Список научной литературыАминева, Венера Рудалевна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

Похожие темы диссертаций