автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Тюремная лирика в персидской литературе XI-XIV вв.: генезис и эволюция

Полный текст автореферата диссертации по теме "Тюремная лирика в персидской литературе XI-XIV вв.: генезис и эволюция"

На правах рукописи

Акимушкина Екатерина Олеговна

Тюремная лирика в персидской литературе XI — XIV вв.: генезис и эволюция

Специальность 10.01.03 - литературы народов стран зарубежья (литературы Ближнего и Дальнего Востока)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2004

Работа выполнена в Отделе литератур стран Азии и Африки Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор М.Л. Рейснер

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Д.В. Фролов

кандидат филологических наук, доцент М.С. Пелевин

Ведущая организация: Российский государственный гуманитарный университет, институт восточных культур

Защитадиссертации состоится 2004 г.

в » часов на заседании Диссертационного Совета Д.002.209.01

в Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН по адресу: 121069, г. Москва, ул. Поварская, д. 25а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН.

Автореферат разослан «_»_2004 г.

Ученый секретарь

Диссертационного Совета

кандидат филологических наук В.А. Никитин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Предмет исследования. Диссертация посвящена одному из жанров классической персидской поэзии — тюремнойлирике. В фокусе рассмотрения находятся проблемы ее генезиса и эволюции на протяжении XI - XIV вв. При изучении этапа становления этого жанра особое внимание уделяется выявлению его мифологической первоосновы и формированию фонда его мотивов за счет заимствований из других поэтических жанров. Анализ тюремной лирики на этапе ее эволюции включает в себя рассмотрение механизмов взаимодействия автора и традиции в условиях нормативного типа творчества.

Актуальность исследования. Выбор темы. К настоящему моменту в иранистике наметилась устойчивая тенденция к изучению генезиса и эволюции жанров и, в особенности, жанровых форм (см., например, работы Б.Э. Бер-тельса, З.Н. Ворожейкиной, М.Л. Рейснер). Данная работа рассматривается диссертантом как продолжение этой тенденции.

Жанр тюремной лирики мало изучен в иранистическом литературоведении. Исследователи уделяют ему внимание в общих обзорах истории персидской литературы при рассмотрении творчества отдельных поэтов (например, Мас'уда Са'да Салмана (1046—1121)-см. работы Е.Э. Бертельса, Я. Рипки, Э. Брауна, И. Йаршатера), а также в работах монографического характера в ходе анализа произведений определенных авторов (например, М. Казвини, описывая творчество Мас'уда Са'да, обращает внимание на наличие «тюремных стихов» в его диване). К проблематике жанра тюремной лирики обращаются и в работах, затрагивающих конкретные проблемы иранистики, например, проблему эволюции персидской касыды в домонгольский период (М.Л. Рейснер),

При выборе предмета исследования диссертант руководствовался целым рядом соображений. Поскольку эволюция системы жанров и жанровых форм средневековой персидской поэзии пока целиком не описана, изучение данного жанра поможет реконструкции этого процесса. Исследование жанра тюремной лирики дает возможность уточнить некоторые аспекты развития

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА С.Петербург у^с/ ОЭ

такой синкретической жанровой формы, как касыда, таких недостаточно изученных жанровых форм, как кыт'а и руба'и. Изучение жанра тюремной лирики способствует пониманию характера эволюции так называемых «средних» жанров персидской поэзии, например, философско-аскетической и дидактической лирики. Кроме того, анализ жанра тюремной лирики помогает изучить периферийные традиции персидской литературы-персоязычную литературу Индии и Закавказья, поскольку данный жанр развивается главным образом в этих регионах —в творчестве Мас'уда Са'да Салмана (северо-западная Индия), Хакани Ширвани (1121-1199), Фалаки Ширвани (ум. ок. 1181), Муджир ад-Дина Байлакани (ум. ок. 1190) (Закавказье). Анализ жанра тюремной лирики вносит вклад в изучение сравнительно мало исследованного творчества поэтов, писавших «тюремные стихи» (Мас'уда Са'да Салмана, Муджир ад-Дина Байлакани, Камала Худжанди (ум. 1400)).

Установить механизмы взаимодействия произведений, написанных в жанре тюремной лирики, и таким образом проследить эволюцию этого жанра в персидской поэзии XI — XIV вв. дала возможность разработанная система теоретических представлений о каноне, ставшая методологической основой исследования (см. соответствующие работы С.С. Аверинцева, П.А Гринцера, А.Б. Куделина, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана).

Кроме того, в диссертации использовались академические труды по иранистике и арабистике, созданные отечественными и зарубежными учеными— Е.Э. Бертельсом, Ж.-К. Ваде, В.А. Жуковским, К.А. Иностранцевым, И.Ю. Крачковским, А.Е. Крымским, С. Нафиси и др. В работе учитываются результаты исследований последних лет, полученные З.Н. Ворожейки-ной, А.Б. Куделиным, Дж.С. Мейсами, М.-Н.О. Османовым, Н.И. Пригариной, М.Л. Рейснер, Д.В. Фроловым, Н.Ю. Чалисо-вой, Р. Якоби.

Цели и задачи исследования. Цель настоящей работы заключается в выявлении генезиса тюремной лирики на персидском языке и в анализе процесса ее эволюции на протяжении XI - XIV вв. В число задач данной работы также входит опре-

деление места тюремной лирики в жанровой иерархии персидской поэзии указанного периода.

Источники исследования. Материалом для исследования послужили собрания стихов (диваны) персидских поэтов XI -XIV вв.: Фаррухи Систани (ум. 1037/1038), 'Унсури Балхи (ум. 1039/1040), Манучихри Дамгани (ум. 1040/1041), Катрана Табри-зи (ум. после 1072), Насир-и Хосрова (ум. после 1075), Абу-л-Фараджа Руни (ум. на рубеже XI/XII вв.), Мас'уда Са'да Салмана, Санаи Газнави (ум. 1130/1131), Хакани Ширвани, Муджир ад-Дина Байлакани, Саади Ширази (ум. 1292), 'Убейда Закани (ум. между 1366 и 1373), Хаджу Кермани (1281 - 1352 или 1361), Ка-мала Худжанди, Хафиза Ширази (ум. 1389) и др. В качестве сопоставительного материала привлекались произведения Фирдоуси (ум. ок. 1021), Рудаки (ум. 941), Асира Ахсикати (ум. 1182), Ам'ака Бухараи (ум. 1147), Адиба Сабира (ум. между 1141 и 1148), Анвари (ум. ок. 1169), Джалал ад-Дина Руми (1207 - 1273), Амира Хосрова Дихлави (1253 — 1325) и др. Диссертант также обращался к данным персидских трактатов по поэтике, поэтических антологий, исторических хроник, толковых словарей.

Теоретическое значение исследования заключается в изучении вторичного жанрового образования, сложившегося на базе основных составляющих традиционного лирического репертуара. Процесс генезиса новой тематики в системе традиционных жанров является важнейшей исследовательской проблемой, поскольку непосредственно связан с самой природой нормативного искусства и характером проявления индивидуально-авторской инициативы в условиях канона.

Научная новизна и практическая значимость работы. Настоящая диссертация является первым монографическим исследованием жанра тюремной лирики как в отечественной, так и в зарубежной иранистике. В работе в научный обиход вводятся произведения, ранее практически не рассматривавшиеся (например, касыды Катрана Табризи, написанные по случаю пленения восхваляемого). В работе доказывается, что мотивы дорожных жалоб, восходящие к одной из тематических составляющих арабской касыды под названием рахил (в пер. с арабск. рахил означает «путешествие на верблюде»), в которой описывается

путешествие поэта по пустыне, активно развиваются на персидской почве. Кроме того, намечены этап становления и первые фазы эволюции жанра чужбинной лирики в персидской поэзии.

Полученные результаты могут учитываться при создании академической истории персидской литературы, а также литературы урду, во многом сложившейся под влиянием иранской традиции. Основные положения диссертации могут быть использованы в лекционных курсах по истории персидской литературы и спецкурсов в рамках преподавания этой же дисциплины, а интерпретируемые в работе оригинальные тексты - при проведении семинарских занятий

Апробация работы. Диссертация выполнена и обсуждена в Отделе литератур стран Азии и Африки Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН. Основные положения диссертации изложены в статьях и докладах на научных конференциях в Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН «Категория времени в художественной культуре Востока» (Москва, 2001), «Восточная словесность и религии Востока» (Москва, 2002), «Проблема жанра в литературах Средних веков» (Москва, 2002), «Современные тенденции в литературе, критике и литературоведении афро-азиатских стран» (Москва, 2003) и на научных конференциях в Институте стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова «Ломоносовские чтения. Востоковедение» (Москва, 2002; 2003).

Структура и объем исследования. Диссертация состоит из Введения, четырех глав: 1. Истоки персидской тюремной лирики; 2. Становление персидской тюремной лирики (конец XI -перв. четв. XII вв.): «тюремная» касыда Мас'уда Са'да Салмана;

3. Эволюция персидской тюремной лирики в XI - XIV вв.;

4. Мотивы неволи в персидской поэзии XI — XIV вв.: плен и изгнание; Заключения, Примечаний, Библиографии и Приложения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении описывается степень изученности жанра тюремной лирики в отечественной и зарубежной иранистике, приводится обоснование избранной методики анализа, опреде-

ляются хронологические границы освоения материала и критерии его отбора. Кроме того, во Введении диссертант рассматривает, как в персидской литературной традиции средневековья воспринимается жанр тюремной лирики. Впервые жанр получает свое название— хабсиййат (букв, «тюремные [стихи]»), прочно закрепившееся за ним в исследовательской практике, в сочинении XII в. «Собрание редкостей, или Четыре беседы» (Маджма' ан-навадар йа чахар макала), принадлежащем перу Низами 'Арузи Самарканди: именно так Низами 'Арузи именует стихи Мас'уда Са'да Салмана, которые тот создавал в заточении. В основных персидских трудах по поэтике описание данного жанра не встречается, при этом «тюремные стихи» Мас'уда Са'да включаются, например, в произведение Рашид ад-Дина Ватвата «Сады волшебства в тонкостях поэзии» (Хадаик ас-сихр фи дакаик аш-шир) (XII в.) в качестве иллюстрации одного из поэтических приемов — ал-калам ал-джами': «Этот прием {калам ал-джами') заключается в том, что поэт включает в свои бейты мудрые мысли, поучения и жалобы на судьбу» (пер. Н.Ю. Чалисовой)1.

В Первой Главе работы выявляются генетические корни жанра персидской тюремной лирики. Генезис тюремной лирики изучается на материале творчества Мас'уда Са'да Салмана, основоположника данного поэтического жанра в персидской литературе.

Тюремная образность разрабатывалась в персидской традиции и до появления «тюремных стихов» Мас'уда Са'да-как в эпосе, так и в лиро-эпическом жанре (в касыде). Одно из первых появлений тюремных мотивов на персидском языке обнаруживается в эпосе —в «Шах-наме» Фирдоуси (например, в дастане «Бижан и Маниже»). Образы темницы, узника и тюремщика встречаются и в зачине касыды Рудаки, известной под названием «Мать вина». Кроме того, тюремная образность встречается в любовной поэзии - возлюбленная выступает в роли

1 Ватват Рашид ад-Дин. Сады волшебства в тонкостях поэзии (Хада ик ас-сихрфидака'ик аш-ши'р). Вступит, статья, перевод и комментарий Н.Ю. Чалисовой. М., 1985. С. 165 - 166.

тюремщика, а влюбленный-в. роли узника, в философско-дидактической лирике, в панегирических мотивах (мотив наказания преступников повелителем) и мотивах оплакивания.

Основными источниками мотивов для тюремной лирики Мас'уда Са'да Салмана являются панегирическая поэзия (1.2), любовная лирика (1.3) и дорожные жалобы (шире-мотивыра-хил)(\А)■

1.1. Панегирическая поэзия■ Панегирические мотивы в касыдах Мас'уда Са'да включают в себя мотивы восхваления и мотивы, получившие условное название «мотивов служения и договора» (термин М.Л. Рейснер), описывающие взаимоотношения восхваляемого и восхваляющего. Дисгармония в их отношениях, повлекшая за собой отлучение восхваляющего от двора восхваляемого, может интерпретироваться как изгнание Адама из рая, т.е. узник представляет собой проекцию Адама, а повелитель-Господа Бога. Впервые в персидской поэзии рудименты мифа о грехопадении обнаруживаются в эксплицитном виде в творчестве Фаррухи. Этот миф лежит и в основе тюремной лирики Мас'уда Са'да Салмана. Можно выделить главные тематические составляющие описываемой ситуации: 1) противопоставление блестящего прошлого, когда поэт пребывал при дворе повелителя, и печального настоящего, когда поэт находится вдали от восхваляемого; 2) двор повелителя - место, которое поэт был вынужден покинуть, описывается похожим на рай, а повелитель наделяется чертами Бога; 3) местопребывание восхваляющего - тюрьма - контрастирует с описанием двора (тюрьма может описываться как ад, могила, пустыня); 4) поэт оказывается вдали от восхваляемого по вине клеветников, очернивших его перед повелителем; 5) поэт жалуется на судьбу, но не признает за собой никакой вины. С течением времени конкретное наполнение мифологемы вымывалось, в результате чего сохранились только формообразующие элементы конструкции.

Мас'уд Са'д апеллирует к «готовым» образам узников в иранской традиции, например, к образам Бижана или Йусуфа, невинно пострадавшим слугам повелителя, которые в силу разного рода козней оказываются в тюремном заключении.

В тюремной лирике Мас'уда Са'да Салмана также обна-

руживаются рудименты мифа об умирающем и воскресающем (уходящем и возвращающемся) божестве плодородия: пребывание узника в тюрьме соотносится с пребыванием божества плодородия в загробном мире.

В тюремной лирике Мас'уда Са'да встречаются и рудименты космогонических мифов, например, мифологема «гора-нижний мир». Образ узника в иранской культуре издавна связывается с образом горы: в роли «первоузника» выступает Зах-хак, в роли «первотюрьмы» - гора Демавенд, в которую Заххака заточил Фаридун. Мотив пребывания в заточении в горах актуализируется в тюремной лирике Мас'уда Са'да благодаря «документальной детали»-поэт находился в тюремных крепостях, которые, по всей видимости, были расположены в горах (по крайней мере, это можно утверждать относительно крепости Най). В тюремной лирике Мас'уда Са'да также обнаруживаются образы змея (дракона), связанные с образом горы: обитатель тюремной крепости наделяется чертами существа нижнего мира — змея, дракона, дива или даже Ахримана, от которого в испуге убегают прочь существа верхнего мира (ангелы).

Формируя модель описания «новой реальности» персидской поэзии, Мас'уд Са'д обращается к уже сложившимся конструкциям персоязычной панегирической поэзии, построенным на основании различных вариантов календарных мифов, например, мифа о золотом веке и разновидности последнего - мифа о грехопадении, мифа об умирающем и воскресающем боге, а также мифологем, формирующих космогонические мифы («гора-нижний мир» и др.), причем составляющие этих мифов и мифологем подчас переплетаются между собой причудливым образом.

1.2. Любовная лирика. Отношения «повелитель-слуга» могут моделироваться по принципу отношений «влюбленный-возлюбленная», и узник, пребывая в темнице, горюет в разлуке с повелителем так же, как влюбленный, расставшийся с возлюбленной. Любовная лирика служит для Мас'уда Са'да неоценимым источником заимствования мотивов для тюремной лирики, а именно для описания страданий узника в заточении, его внешнего вида, свидетельствующего о его тяготах и испытаниях. В

регистр тюремной лирики могут переноситься не только отдельные образы и мотивы любовной лирики, но и целые этикетные ситуации, например, явление призрака возлюбленной.

1.3. Мотивы рахил. Важнейшим источником для мотивов и образов тюремной лирики служат мотивы дорожных жалоб, входящие в блок мотивов рахил. Принимая во внимание то обстоятельство, что дорожные мотивы первичны по отношению к тюремным, можно со значительной долей уверенности утверждать, что Мас'уд Са'д посчитал мотивы рахил, уходящие своими корнями в арабскую литературную традицию, наиболее подходящими для описания тюрьмы и тюремных тягот. Так, в рахил встречались мотивы, которые можно было актуализировать в жанре тюремной лирики, например, жалобы узника на условия тюремной жизни (скудную пищу, укусы насекомых, жару и холод и т.п.). В какой бы части касыды (вступительной или целевой) ни присутствовали тюремные мотивы, их функция содержит общий компонент —снискать благосклонность адресата касыды путем описания тягот и лишений, которые поэту приходится претерпевать в разлуке с ним, причем, переносимые тяготы свидетельствуют о стойкости поэта и его преданности повелителю. Сходную функцию в касыде как раз и выполняют мотивы рахил. Описывая переход от этой части касыды к панегирику, Ибн Кутайба (IX в.), по сути, определяет функцию рахил: «когда он (поэт. — Е.А.) узнает, что он уже обязал того, к кому обращается, правом надеяться и охранить его ожидания и что тот уверился в испытанных им в пути неприятностях, он начинает прославлять, побуждая его к возмещению, подстрекая к щедрости, превознося его над ему подобными и унижая пред его саном все великое»2 (пер. И.Ю. Крачковского). Сходство в функции дорожных и тюремных жалоб облегчает перенос мотивов и образов из первых во вторые.

В качестве универсального средства формирования нового жанра персидской поэзии выступила такая категория по-

2 Крачковский И.Ю. Арабская поэзия в Испании // Арабская средневековая художественная литература. Избранные труды. М. - Л., 1956. С. 475.

этики, как перенос (накл), причем в данном случае имеют место два типа переноса: из жанра в жанр (из рахил в хабсишат) и с объекта на объект (например, перенос мотивов с описания пустыни и поэта-путника-на описание тюрьмы и поэта-узника). Заимствованные мотивы Мас'уд Са'д актуализирует с помощью так называемых «документальных деталей» - фактов своей биографии. Отталкиваясь от последних, Мас'уд Са'д актуализирует панегирические и любовные мотивы, а также мотивы рахил в другом жанре. Подробности биографии Мас'уда Са'да, содержащиеся в тюремной лирике, переходят в разряд ее канонических мотивов, актуализируясь впоследствии в «тюремных» касыдах Хакани Ширвани, Фалаки Ширвани и Муджир ад-Дина Байлакани.

Во Второй Главе диссертации рассматривается становление персидской тюремной лирики на примере «тюремной» касыды Мас'уда Са'да Салмана (25% от общего числа касыд в диване).

2.1. Персидская касыда Х-XIвв. Для того чтобы выявить особенности «тюремной» касыды в творчестве Мас'уда Са'да Салмана, делается краткий экскурс в историю развития персидской касыды X — перв. пол. XI вв., при этом уделяется особое внимание вопросу о бытовании на персидской почве мотивов рахил.

2.2. Мотивы рахил в персоязычной поэзии XI—XIIвв. (к проблеме эволюции). Выводы, к которым пришел диссертант, рассматривая роль мотивов дорожных жалоб в формировании жанра тюремной лирики на фарси, служат доказательством того, что мотивы рахил активно функционировали в персидской поэзии, по крайней мере, в указанный период. Они участвовали в становлении персидской касыды, выступая в роли источника мотивов для ее зачина и целевой части (для мотивов восхваления и мотивов «служения» и «договора»). Например, в панегирике мотивы рахил используются для описания тягот военных кампаний Махмуда Газнави (походы в Индию) в касыдах 'Унсу-ри и Фаррухи. Если первоначально мотивы рахил служили, как правило, для прославления поэтом своих качеств (самовосхваление) через описание тягот, которые ему пришлось претерпеть на

пути к адресату своей касыды, то в этом случае они служат поэту для восхваления качеств повелителя, который, несмотря на тяготы похода, выполнил свое предназначение (разбил войска неверных).

2.3. Тюремные мотивы в структуре касыд Масуда Са 'да Салмана.

Введя тюремные мотивы на правах жанровой составляющей в структуру касыды, Мас'уд Са'д создает ее новую тематическую разновидность-«тюремную» касыду. Мотивы хаб-сиййат инкорпорируются в традиционную касыдную композицию, маркируются словами хабс (заточение), зиндан, банд (оковы). В подавляющем большинстве «тюремных» касыд объем мотивов «служения» и «договора» значительно превышает объем мотивов восхваления, т.е. на первый план выходит не восхваляемый, а восхваляющий. Назначением таких касыд становится не столько восхваление адресата, сколько прошение об освобождении из заточения. Каждый восхваляемый в касыдах-хабсиййа становится адресатом просьбы о помощи (в частности, прошения об освобождении). Переводя традиционные мотивы восхваления, самовосхваления, мотивы любовной и философ-ско-аскетической лирики в регистр тюремной лирики, Мас'уд Са'д интерпретирует их в соответствии с внелитературной задачей своих касыд-хабсиййа - прошением о помиловании, подобно тому, как поэты-суфии (например, Ансари (XI в.)) трансформируют традиционные мотивы, преследуя проповеднические цели.

Все «тюремные» касыды можно разделить на две группы в зависимости от места, которое занимают в их структуре мотивы хабсиййат: касыды, в которых искомые мотивы содержатся в целевой части (58% от общего числа «тюремных» касыд Мас'уда Са'да), и касыды, в которых тюремные мотивы входят как в целевую часть, так и во вступление (42%). Место между панегириком и «молитвой об увековечении» (ду'а-йи та'бид), выступающей в качестве одного из канонических способов завершения персидской касыды, обычно «зарезервировано» за просьбой (талаб), поэтому местоположение просьбы о помощи (или более узко — прошения об освобождении) после мотивов восхваления, в контексте мотивов служения и договора перед

молитвой- 'а выглядит вполне традиционным. Стремление поэта выделить фиксированное место в структуре касыды для мотивов служения и договора (в том числе и для мотивов хаб-сгшйат) свидетельствует о том, что в касыде Мас'уда Са'да наметилась тенденция к формализации структуры. Данный вывод подтверждается и тем обстоятельством, что поэт обозначает границы жанровых составляющих касыды, причем маркируется не только переход от любовных или, скажем, календарных мотивов зачина к панегирическим мотивам целевой части, но и переход в пределах целевой части — от мотивов восхваления к мотивам служения и договора. В качестве универсальных средств маркировки выступают, например, упоминания имен восхваляющего и восхваляемого, молитва-ду'я.

В число задач исследования входит сопоставление характера функционирования мотивов хабсиййат в зачине и целевой части, а также анализ взаимодействия тюремных мотивов, содержащихся в разных частях касыды, что позволяет приблизиться к разрешению проблемы соотнесения зачина и целевой части в персидской касыде XI -XII вв. Причина различий в поведении тюремных мотивов в зачине и целевой части кроется в особенностях поэтики каждой из этих составляющих касыды. Так, мотивы жалоб (жалоб на мир, любовных жалоб и т. п.) тяготеют к вступлению, поэтому основная часть тюремных мотивов, преимущественно жалобы на тюремные тяготы, попадает именно во вступление. В целевой части касыд, относящихся к первой группе, мотивы жалоб, упреков, просьб и описаний представлены в нерасчлененном виде, хотя объем жалоб там все равно меньше, нежели в зачинах касыд второй группы. В касыдах второй группы Мас'уд Са'д пытается отделить мотивы жалоб от мотивов просьб, помещая первые во вступление, а вторые - в целевую часть, что позволяет ему дать в зачине развернутое описание своих страданий в заточении, подкрепить это описание упреками и жалобами, обращенными к восхваляемому, в целевой части и, таким образом, постепенно подвести адресата к одной из задач «тюремной» касыды - прошению о помиловании. Выбор зачина зависит от функциональных задач конкретной касыды, иначе говоря, от содержания целевой части.

На основании анализа «тюремных» касыд второй группы можно сделать вывод о том, что в большинстве случаев (87%) мотивы хабсжйат представлены в маркированной форме в зачине, независимо от того, маркированы они или нет в целевой части. Если в зачине присутствуют тюремные мотивы, то в целевой части обязательно встретится «отклик» на них. Обратное неверно: если в целевую часть включены тюремные мотивы, то зачин может на них и не «отозваться», т.е. он может не содержать мотивов хабсиййат или намеков на них. Среди «тюремных» касыд Мас'уда Са'да Салмана преобладают касыды, в которых зачин и целевая часть демонстрируют достаточно тесное взаимодействие. Можно судить об увеличении числа касыд, построенных по ассоциативно-описательной модели, что является важной вехой в процессе эволюции персидской касыды XI -XII вв.

В Третьей Главе настоящей работы рассматривается эволюция персидской тюремной лирики в XI - XIV вв.

Часть 1. Развитие тюремной лирики в рамках персидской касыды ХП - XIII вв.

Тюремная лирика в указанный период активно развивается в Закавказье - в творчестве Хакани Ширвани, Фалаки Шир-вани, Муджир ад-Дина Байлакани. Таким образом, закавказская периферия развития персоязычной литературы принимает эстафету от другой периферии - персоязычной литературы Индии. Наиболее часто тюремные мотивы встречаются в поэзии Хака-ни, точнее в его касыдах, (около 5 % от общего числа касыд, содержащихся в его диване).

1. Истоки и трансформации тюремных мотивов в касыдах XII — XIII вв.

1.1. Соотношение традиционного и индивидуально-авторского в «тюремных» касыдах Хакани. Хакани и Маеуд Са'дСалман.,

Для того чтобы изобразить в своих произведениях ситуацию пребывания в заточении, Хакани ищет в традиции способы описания такой ситуации (в первую очередь, в творчестве Мас'уда Са'да Салмана), отбирает нужный ему материал, актуализируя его различными способами (перенос мотива или целой

этикетной жанровой ситуации из жанра в жанр, с объекта на объект). Одним из основных источников мотивов тюремной лирики Хакани можно назвать тюремную лирику Мас'уда Са'да Салмана, откуда, главным образом, и заимствуются мотивы хаб-сиййат — рассказ о тюремных реалиях, например, о кандалах, цепях, темнице. В качестве других источников тюремных мотивов для поэзии Хакани необходимо указать философско-аскетическую, любовную и панегирическую поэзию.

В тюремной лирике Хакани практически отсутствуют рудименты мифа о грехопадении. Скорее всего, это вызвано тем, что Хакани сравнительно мало внимания уделяет в своих «тюремных» касыдах взаимоотношениям восхваляющего и восхваляемого. В описании положения узника в «тюремных» касыдах Хакани, как и в «тюремных» касыдах Мас'уда Са'да, просматриваются рудименты центрального календарного мифа об умирающем и воскресающем божестве плодородия: поэт-узник в одной из касыд сравнивает себя с 'Исой, а свои страдания в оковах - с мучениями 'Исы на кресте.

В регистр тюремной лирики переносятся мотивы, использующиеся при описании несчастного влюбленного, страдающего в разлуке с возлюбленной - говорится о его кровавых слезах, вздохах, бессоннице и т.п. При этом облик страдающего узника в тюремной лирике Хакани, как и в тюремной лирике Мас'уда Са'да, выстраивается по модели несчастного влюбленного, хотя он уже и не мучается в разлуке с возлюбленной-повелителем.

В тюремной лирике Хакани тюрьма описывается как часть нижнего мира, однако, в отличие от «тюремных стихов» Мас'уда Са'да, она не связана с горой. При этом, как и в произведениях Мас'уда Са'да, темница представляется Хакани пещерой, так что рудименты мифологемы «гора— нижний мир» в тюремной лирике Хакани все же присутствуют.

Иерархия основных объектов тюремной лирики, которые чаще всего описываются Хакани, выглядит следующим образом:

1) оковы (описание очень подробное, повторяющееся из касыды в касыду);

2) страдания узника в тюрьме и их внешние проявления

(бледный лик, кровавые слезы, кровавый пот, худоба, вздохи);

3) тюрьма и другие тюремные реалии помимо оков (тюремщик, мрак в самой темнице и т.п.).

Важно, что Хакани переносит акценты с одного предмета описания или повествования на другой, например, у него гораздо подробнее, чем в тюремной лирике Мас'уда Са'да, описаны цепи узника и гораздо менее подробно тюрьма. Таким образом, Хакани, оперируя мотивами «тюремных стихов» Мас'уда Са'да, обобществленными традицией, создает свой облик тюремной лирики. При этом «документальные детали» играют роль «активаторов» тюремных мотивов. Вообще же «документальных деталей» в «тюремных» касыдах Хакани значительно меньше, нежели в «тюремных» касыдах Мас'уда Са'да Салмана: так, у него не упоминается название тюрьмы, не приводятся в его касыде и сроки заточения.

1.2. Дисгармонию в отношениях между повелителем и его слугой Фалаки Ширвани описывает как нарушения согласия в отношениях влюбленного и жестокой возлюбленной, т.е. панегирические мотивы переносятся в регистр любовной лирики. Мотив пребывания в заключении и рудименты восприятия темницы как чужого пространства, враждебного человеку, представляют собой отсылку к мифу об умирающем и воскресающем божестве плодородия, сошедшем в нижний мир.

1.3. В качестве опорной базы своей тюремной лирики, представленной в рамках касыды, Шамс ад-Дин Исфагани (ХШ в.) использует такой мотив философско-аскетической лирики, как жалобы на судьбу, объявляя ее виновной во всех своих бедах, в том числе и в том, что он попал в темницу. В данном случае имеет место индивидуально-авторская реализация мотива судьбы как виновницы тюремного заточения поэта из тюремной лирики Мас'уда Са'да.

2. Композиционные варианты «тюремных» касыд ХП-ХШвв.

Изменения, произошедшие в «тюремных» касыдах Хакани по сравнению с аналогичными касыдами Мас'уда Са'да, рассматриваются в русле тенденций развития персидской касыды в XI - XII вв. В это время в персидской касыде, попавшей в

орбиту религиозно-мистической традиции, активно развивается философско-дидактическая тематика, вследствие чего касыда переживает серьезные изменения. Так, меняется ее целенаправленность, - поэты, например, Насир-и Хосров, Ансари, 'Аттар (XII в.), начинают преследовать учительные цели (проповедь, назидание), т.е. панегирик перестает быть основной целью касыды. Стремительно растет число произведений, восхваляемыми в которых становятся Бог-творец и персонажи мусульманской священной истории (например, пророк Мухаммад). 2.1. Хакани Ширвани.

Место тюремных мотивов в касыдах Хакани уже не столь четко фиксировано, как в «тюремных» касыдах Мас'уда Са'да: они обнаруживают тенденцию к рассредоточению по всему пространству произведения (в особенности это касается одночастных касыд). В «тюремных» касыдах Хакани образ восхваляемого практически отсутствует, поэтому рассуждениям о взаимоотношениях восхваляющего и восхваляемого места в них практически не уделяется. Элементы мотивов восхваления, как правило, завершают произведение и входят в последние один-два бейта, представляя собой реализацию фигуры хусн ал-макта' («красота концовки»): это могут быть мотивы благодарности (шукр) адресату касыды за помощь (по всей видимости, в освобождении из заточения), выражение надежды на помощь Господа или Пророка (вариант молитвы-ду'я). Восхваление адресата касыды замещается мотивами самовосхваления или шире- мотивами служения и договора, и на первый план в целевой части выходит восхваляющий (как и в «тюремных» касыдах Мас'уда Са'да Салмана). В одночастных касыдах мотивы самовосхваления практически не представлены, равно как и мотивы служения и договора. Основной фигурой в этом случае становится не восхваляющий, а «жалующийся» (проситель).

В двухчастных касыдах тюремные мотивы остаются одним из связующих звеньев между ее вступительной и целевой частями, однако это звено не отличается крепостью по сравнению с взаимодействием зачина и целевой части «тюремных» касыд Мас'уда Са'да Салмана.

Главная цель таких касыд остается прежней-располо-

жить к себе адресата благодаря рассказу о тюремных тяготах талантливого поэта, ставшего жертвой клеветы недругов, и добиться освобождения.

2.2. Фалаки Ширвани.

На основании анализа единственной имеющейся у нас «тюремной» касыды Фалаки можно заключить, что тюремные мотивы встречаются на протяжении всей касыды, не занимая в ней фиксированного места, так что произведение представляет собой развернутое прошение-жалобу. Образ восхваляющего выдвигается на первый план, а задачей касыды становится прошение о помиловании. В этой касыде отсутствует восхваление адресата, так что панегирик не играет в данном случае даже второстепенной роли. Судя по всему, в этой касыде поэт ориентируется скорее на творчество Мас'уда Са'да, чем на творчество Хакани. Так, в ней отсутствуют мотивы религиозно-мистической поэзии, в эксплицитном виде представлены мотивы прошения об освобождении, а относительная простота языка также сближает ее с аналогичными произведениями Мас'уда Са'да.

2.3. В касыде Шамс ад-Дина Исфагани тюремные мотивы также не занимают определенного положения. Отсутствуют панегирические мотивы, в том числе и мотивы самовосхваления, и даже само прошение об освобождении. В данном произведении доминируют мотивы философско-аскетической лирики - жалобы на превратности судьбы, которая привела поэта в темницу. Основной задачей этой касыды является дидактика, разъяснение промысла Господнего, а не панегирик или прошение о помиловании.

Часть 2. Тюремные мотивы в малых жанровых формах персидской поэзии XI — XIV вв.

Тюремные мотивы не закрепились ни одной из малых форм персидской поэзии. Мас'уд Са'д Салман вводит тюремные мотивы во многие жанровые формы — в касыду, кыт'а, газель, руба'и. У Хакани наблюдается сужение спектра жанровых форм, содержащих тюремные мотивы: в его творчестве они встречаются в касыде, кыт'а и газели. У Муджира тюремные мотивы представлены только в кыт'а и руба'и. Камал Худжанди ограничива-

ется руба'и. Показательно, что Шамс ад-Дин Исфагани создает в темнице касыду, а не кыт'а, газель или руба'и. Возможно, в соответствии с тенденциями развития системы жанровых форм персидской литературы XI - XIV вв. тюремные мотивы перешли бы в газель или кыт'а, но этого не происходит, и жанр тюремной лирики постепенно затухает.

В Четвертой Главе рассматриваются мотивы неволи в персидской поэзии XI - XIV вв. — мотивы плена и изгнания. В основе тюремной лирики лежит ситуация пребывания в заточении. Однако тюремное заключение представляет собой частный случай пребывания в неволе, поскольку понятие неволи включает в себя плен, изгнание, домашний арест и т.п.

1. Мотивы плена и изгнания в персидской поэзии XI в.

1.1. Восхваляемый-пленник в творчестве Катрана Табризи. Впервые мотивы пленения повелителя появляются в персидской лирике в произведениях Катрана Табризи, представителя закавказской поэтической школы. Образ восхваляемого выстраивается по модели образа умирающего и воскресающего божества плодородия. Так, пребывание повелителя в стане врага сопоставляется с нахождением Йусуфа в колодце, т.е. с пребыванием в нижнем мире (царстве мертвых). Восхваляемый возвращается из плена весной, когда пробуждается природа. Причем, явно прослеживается связь образа восхваляемого с растительной символикой: он сравнивается с тюльпаном или розой, расцветшими (воскресшими) в весеннюю пору. Его возвращение обставлено атрибутами праздничного пиршества. В этой связи важно, что влияние присутствия самого восхвалямого на подданных сравнивается с действием на них вина, т.е. восхваляемый сравнивается с вином, появившемся из небытия весной. В последнем случае имеет место эксплицитная отсылка к «сюжету» о «страданиях чада виноградной лозы».

Любопытно, что одна из касыд Катрана Табризи о пленении повелителя по своей структуре, соотношению повествова-тельности и описательности, обращению поэта с традиционными мотивами обнаруживает разительное сходство со «Старческой касыдой» Рудаки Самарканди (недаром диван Катрана долгое время считался принадлежащим Рудаки).

1.2. «Йумганское изгнание» в творчестве Насир-и Хос-рова). Факт пребывания в Йумгане находит отражение в творчестве Насира: чужой край, который он не может покинуть, поэт воспринимает как тюрьму. Следовательно, «документальная деталь» (йумганское изгнание поэта) актуализирует частотный мотив философско-аскетической лирики-«человек-узник бренного мира», и Насир дает его индивидуально-авторскую вариацию. Так что мотивы для отображения в своем творчестве ситуации неволи Насир-и Хосров, по всей видимости, черпает в философско-аскетической лирике, причем они оказываются переосмысленными в религиозно-мистическом ключе. Такой выбор источника мотивов обусловлен дидактико-проповеднической задачей его касыд.

2. Тематика плена в творчестве Хакани.

2.1: Формирование мотивов ширванского плена в касыдах Хакани. В своем творчестве Хакани актуализирует мотив философско-аскетической лирики - мотив пребывания в плену бренного мира, причем делает это с помощью «документальной детали», отталкиваясь от факта своего пребывания в Ширване, олицетворяющего для него бренный мир. В касыдах, условно названных диссертантом «касыдами ширванского цикла» (61 % от общего числа касыд, содержащих тюремные мотивы), Хакани изображает ситуацию своего вынужденного пребывания при дворе Ширваншахов (фактически Хакани находился под домашним арестом).

Мотивы для описания ситуации вынужденного пребывания в Ширване Хакани черпает из нескольких источников. Прежде всего, из тюремной лирики, в развитии которой он участвовал сам, вслед за Мас'удом Са'дом Салманом, будучи во многом преемником последнего. Он описывает ситуацию пребывания в ширванском плену как тюремное заключение, ши-ре-заточение в темнице бренного мира, упоминание оков, мрака, темницы носит метафорический характер. Вторым источником мотивов становятся мотивы служения и договора (мотив пребывания в почетном плену у повелителя). Кроме того, Хакани черпает нужные мотивы из любовной лирики (в основном для описания внешних проявлений страданий ширван-

ского узника). Также поэт обращается к философско-аскетической лирике (описание Ширвана как компонента бренного мира). Изображение ситуации ширванского плена-индивидуально-авторский способ обработки мотива дисгармонии отношений повелителя и его слуги: обычно повелитель отлучает своего слугу от двора, в данном случае слуга недоволен своим повелителем и стремится его покинуть. Хакани ни разу в своих «ширванских» (и в «тюремных») касыдах не заявляет открыто о том, что в Ширване его удерживают Ширваншахи, его упреки, жалобы и порицания адресованы Ширвану, т.е. последний может выступать в качестве субститута повелителя (такой же прием встречается в одной из «тюремных» касыд Мас'уда Са'да Салмана, только в качестве субститута повелителя в последней выступает Лахор).

Узник Ширвана сопоставляется с образами таких пророков, как 'Иса и Йусуф. Если в «тюремных» касыдах Хакани сопоставлял узника с 'Исой по признаку мучений, которые они оба претерпели, то в данном случае поэт сопоставляет себя с 'Исой по признаку несвободы перемещения: в раю 'Исе не разрешено подниматься выше четвертого неба, поскольку его природа только наполовину ангельская, а поэту запрещено выезжать за пределы Ширвана. В основе мотивов ширванского плена в касыдах Хакани лежит та же мифологема «смерть и воскресение (уход и возвращение) божества плодородия», что и в основе тюремной лирики Мас'уда Са'да Салмана и самого Хакани. Образы 'Исы, Йусуфа и имама Хусейна оказываются встроенными в доисламские культы, посвященные божествам плодородия, сохранившиеся на территории Ирана и в исламский период.

Как и в «тюремных» касыдах, в «ширванских» касыдах Хакани в основном отсутствует мотив изгнания из рая, более того, в одной из «ширванских» касыд Хакани даже опровергает тот факт, что он может сопоставлять себя с Адамом (имеет место противительная трансформация мотива сопоставления узника Ширвана с Адамом).

2.2. Мотивы ширванского плена в структуре касыд Хакани. В рамках целевой части мотивы ширванского плена занимают более или менее фиксированное место-в блоке моти-

BOB служения и договора. Если вся касыда, по сути, представляет собой блок мотивов служения и договора, то в этом случае искомые мотивы распределены по всей касыде. В зачине у мотивов ширванского плена фиксированного положения нет.

Функция «ширванских» касыд, как правило, дидактическая (просьба об освобождении из Ширвана прочитывается как прошение об освобождении из пут бренного мира), однако на первый план может выходить и прошение о спасении из Ширва-на, при этом панегирик играет вспомогательную роль.

2.3. Мотивы ширванского плена в кыт 'а и газеляхХа-кани. Среди его газелей выделяется набор из пяти произведений, объединенных общим формальным признаком: в конце каждой из них, как правило, в предпоследнем или последнем бейте, присутствует слово «Ширван». Тематика газелей может быть весьма разнообразной, однако указанный формальный признак сохраняется. Такие газели на основании формального признака можно выделить в цикл, условно названный диссертантом «ширванским» (чуть более 1% от общего числа газелей Хакани).

2.4. Мотив пленения повелителя обнаруживается и в одной из «ширванских» касыд Хакани. О пленении султана Санджара (1118-1158) в касыде лишь упоминается, оно явилось одним из вариантов «проекции» Страшного суда, когда на Хорасан напали огузы. Нападение кочевников изображается в касыде Хакани как мировая катастрофа (потоки слез сравниваются с вселенским потопом), наступившая вслед за золотым веком и повлекшая за собой нарушение гармонии как, на земле (Хорасан превращается в руины, повелитель попадает в плен), так и на небесах (плач ангелов).

Мотивы пленения повелителя не укоренились в персидской поэзии: если Катран Табризи достаточно подробно развивал данную тему, то Хакани ограничивается всего лишь упоминанием этого прискорбного события.

3. Керманские мотивы в творчестве Хаджу Кермани: мотивы неволи и чужбинная лирика (к проблеме взаимодействия).

Керманские мотивы в произведениях Хаджу - мотивы, описывающие отношение поэта к его родному Керману. Выде-

ляются две группы таких мотивов: во-первых, это мотивы, описывающие ситуацию пребывания поэта в Кермане, которые условно названы диссертантом мотивами «керманских тягот» (мшнат-и Кирман); во-вторых, к керманским мотивам относятся мотивы тоски поэта, пребывающего на чужбине, по родному городу (чужбинные мотивы).

Ситуация пребывания на родине не описывается в творчестве Хаджу столь же подробно, как в произведениях Хакани: поэт ограничивается упоминаниями тягот пребывания в Керма-не, не поясняя, в чем они заключались, восхваляет свое терпение и благословляет тот день, когда сможет его покинуть. Образ «пленника Кермана» Хаджу выстраивает по модели образа пророка Аййуба (библ. Иова), известного своим терпением, которого Аллах испытывал разными способами. Традиционные мотивы персидской поэзии переосмысливаются Хаджу Кермани в русле религиозно-мистической (в данном случае - суфийской) традиции. Тяготы Кермана поэт рассматривает как функциональный аналог одной из стоянок тариката-стоянки, известной под названием сабр («терпение»). Если он успешно выдержит испытание тяготами Кермана, то сможет покинуть эту стоянку и двинуться дальше по пути познания Истины, к божественной возлюбленной. Таким образом, если Хакани в мотивах ширван-ского плена дает индивидуально-авторскую обработку мотива пребывания в бренном мире, то Хаджу, вслед за 'Абдаллахом Ансари (XI в.), в своем творчестве дает индивидуально-авторский вариант мотива пребывания на стоянке сабр.

Подобно газелям «ширванского цикла» в творчестве Ха-кани, среди газелей Хаджу выделяется группа произведений, которые диссертант по аналогии называет газелями «керманско-го цикла» (около 2% от общего числа газелей дивана). В конце газели стоит, во-первых, подпись поэта (Хаджу), что обусловлено особенностями поэтики данной жанровой формы, а, во-вторых, слово «Керман», что указывает на принадлежность газели к определенному тематическому циклу, кроме того, в конце газели могут встречаться слова Аййуб, сабр, сабур («терпеливый»), сабр-и Аппуб («терпение Аййуба»), указывающие на религиозно-мистическое значение произведения. Керманские мо-

тивы входят, как правило, в последние два бейта газели, так что можно говорить об их фиксированном месте в рамках произведения. Следовательно, керманские мотивы представляют собой индивидуально-авторский вариант реализации фигуры «красота концовки» (хусн ал-макта). В этом случае прослеживается тенденция превращения содержания в форму: вышеупомянутые слова выполняют в газели не только содержательную функцию, но и формальную.

На протяжении указанного периода мотивы керманских тягот и мотивы пребывания на чужбине оказываются тесно связанными друг с другом, по-разному реализуясь в творчестве Мас'уда Са'да Салмана, Катрана Табризи, Хакани Ширвани, Фалаки Ширвани, Хаджу Кермани и других поэтов.

4. Тюремная образность в основных жанрах персидской поэзии XI - XIV вв. (к постановке проблемы)

Несмотря на то обстоятельство, что не так много поэтов XI - XIV вв. творили в жанре тюремной лирики (Мас'уд Са'д Салман, Хакани, Фалаки, Муджир ад-Дин Байлакани, Камал Худжанди) и не так уж часто тюремные мотивы использовались поэтами для описания плена, ссылки, домашнего ареста, т.е. состояния «несвободы» (Катран, Насир-и Хосров, Хакани, Хаджу Кермани и др.), тюремная образность весьма широко представлена в поэзии указанного периода. Причина такого положения дел состоит в том, что данная образность использовалась поэтами не только для описания положения узника, пленника или изгнанника, она эксплуатировалась в философско-аскетической и любовной лирике, а также в панегирике (для описания судьбы врагов восхваляемого в придворной поэзии). Тюремная лирика черпала мотивы из указанных жанров персидской поэзии, но обратного переноса практически не происходило, т.е. тюремная образность в любовной и философско-дидактической лирике развивалась практически самостоятельно и не нуждалась в мотивах тюремной лирики, она существовала до зарождения жанра тюремной лирики в творчестве Мас'уда Са'да Салмана и она продолжала существовать при затухании этого жанра в XIII — XIV вв.

Интересно, что тюремная образность обнаруживается в

произведениях Катрана Табризи, Хакани и Низари Кухистани (1248- 1320) при описании болезни или пребывания в карантине или больнице.

В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы изучения жанровой системы классической персидской поэзии.

В персидской тюремной лирике выявляются рудименты центрального календарного мифа об умирающем и воскресающем божестве плодородия. Поэты-создатели тюремной лирики реализуют в своем творчестве разные варианты этого мифа или мифов, примыкающих к оному. В процессе складывания канона тюремной лирики мифологемы, выступавшие у Мас'уда Са'да Салмана как «содержательные формы», постепенно размываются.

Для описания «новой реальности» персидской поэзии поэты черпали мотивы из разных жанров: из панегирика (мотивы служения и договора), из мотивов дорожных жалоб (из блока мотивов paxил), из любовной поэзии, из мотивов оплакивания, из философско-аскетической лирики. Так что основным способом создания нового жанра в средневековой персидской поэзии служит перенос (транспозиция - накл) мотивов из жанра в жанр, из одного стилистического регистра в другой, причем, заимствоваться могут не только отдельные мотивы, но и целые ситуации. «Документальные детали» в тюремной лирике являются своего рода «активаторами» мотивов, почерпнутых из других жанров.

Поскольку в тюремную лирику переносятся мотивы из жанров высоких (панегирик), средних (философско-аскетическая лирика) и низких (мотивы осмеяния), то в ней наличествуют разностильные пласты. Однако такое явление встречается, прежде всего, в произведениях Мас'уда Са'да Салмана, у Хакани наблюдается выравнивание жанра в стилистическом отношении, и тюремная лирика занимает место среди жанров среднего стиля, точнее, она примыкает к философско-аскетической лирике (зухдиййт), являясь разновидностью жанра жалобы (шикаййат). В регистре тюремной лирики традиционные мотивы персидской поэзии переосмысливаются подобно тому, как это происходит с ними в контексте религиозно-мистической поэзии.

Жанр тюремной лирики выделяется по содержательному признаку, и его тематической доминантой являются жалобы, главным образом, на тюремные тяготы и судьбу. Как известно, содержательный признак довольно неустойчив, поскольку топика очень медленно подвергается формализации. Каноническим мотивом тюремной лирики постепенно становится мотив жалоб на оковы, а образ оков превращается в ее образ-клише. Жанр тюремной лирики маркируется определенными словами, однако устойчивых способов маркировки создано не было. Специальной формы за этим жанром не закрепилось, чаще всего в роли таковой выступает касыда. Спектр жанровых форм, в которых реализуются мотивы тюремной лирики, к XIV в. сужается. Если тюремные мотивы в творчестве Мас'уда Са'да Салмана реализуются практически во всех жанровых формах его дивана, то у Камала Худжанди - только в руба'и.

На основании изучения жанра тюремной лирики можно лишний раз удостовериться в характере эволюции системы жанровых форм персидской поэзии, главным образом, касыды: «тюремная» касыда на протяжении XI - XII вв. проходит полный цикл развития, к XIII в. она становится практически монотематической с преобладанием дидактики. При этом наблюдается процесс «вытеснения эталонной для касыды X - XI вв. "сюжетно-описательной" модели моделью "ассоциативно-описательной"»3. Восхваление в «тюремных» касыдах отходит на второй план. Если в творчестве Мас'уда Са'да, Хакани и Фалаки основная цель таких касыд заключается в прошении о помиловании, более или менее эксплицитно выраженном, при этом панегирик становится второстепенным назначением произведения, то в касыде Шамс ад-Дина Исфагани основной целью является дидактика.

На основании предпринятого нами анализа можно наметить общие тенденции развития тюремной лирики на протяжении XI - XIV вв. В последней четверти XI - начале XII века наблюдается процесс ее становления в персидской литературе

3 Рейснер М.Л. Персидская касыда в домонгольский период (Х- нач. XIII вв.). Проблема генезиса и эволюции. Лвтореф. докт. дис. М., 1996. С. 23.

(творчество Мас'уда Са'да Салмана). На XII в. приходится развитие и расцвет жанра (произведения Хакани, Фалаки, Муджи-ра). В XIII-XIV веках число произведений в жанре тюремной лирики снижается, по всей видимости, идет процесс затухания этого жанра (Шамс ад-Дин Исфагани, Камал Худжанди).

Тюремная лирика XI - XIV вв. развивается на периферии персидской литературы — в персоязычной литературе Индии и Закавказья, таким образом, второстепенный.(«периферийный») жанр и в географическом отношении развивается на периферии литературной системы. Следовательно, изучение жанра тюремной лирики дает возможность судить хотя бы о самых общих тенденциях развития жанровой системы персидской литературы на периферии.

Тюремные мотивы принимают участие в формировании других мотивов неволи, параллельно развивающихся в персидской поэзии указанного периода, например, мотивов плена. В отличие от тюремных мотивов, мотивы плена не сформировали самостоятельного жанра персидской поэзии.

В силу особенностей своего развития тюремная лирика (и мотивы неволи) оказывается связанной с чужбинной лирикой и мотивами «городского патриотизма» в их различных трансформациях. В свете дальнейшего изучения эволюции жанровой системы персидской классической поэзии, в том числе жанра жалобы (шикаййат), представляется необходимым прояснение природы взаимоотношений между вышеупомянутыми жанрами. Исследование данных жанров позволит рассмотреть развитие системы персидских поэтических жанров на персоязычной периферии, а также проследить их адаптацию в так называемых «молодых» литературах-литературах урду и пушту, во многом связанных с персидской литературной традицией.

Основные положения диссертации изложены в следующих работах:

1. Акимушкина Е.О. Жанр «тюремной жалобы» (хаб-сийе) в персоязычной литературе XI в. (к проблеме генези-са).//Тезисы докладов научной конференции «Ломоносовские чтения 2002. Востоковедение». — М.: Изд. центр ИСАА при МГУ, 2002. С. 207 - 212 (0,25 п.л.).

2. Акимушкина Е.О. К проблеме генезиса тюремных мотивов (хабсиййат) в персоязычной поэзии XI века. // Начало. -

М.: ИМЛИ РАН, 2003. Вып. 6. С. 221 -242. (0,9 п.л.).

3. Акимушкина Е.О. Мотивы «заточения» и «неволи» (хабсиййат) в структуре касыд Мас'уда Са'да Салмана (1046 —

1121). Часть I. //Вестн. Московск. Ун-та. Сер. 13. Востоковедение. -М.: Изд-во Московск. Ун-та, 2003. №1. С. 18-37. (0,8

П.Л.).

4. Акимушкина Е.О. Мотивы «пленения» и «заточения» в структуре касыд Мас'уда Са'да Салмана (1046— 1121). Часть П.//Вестн. Московск. Ун-та. Сер. 13. Востоковедение. — М.: Изд-во Московск. Ун-та, 2003. №3. С. 80 - 95. (0,6 п.л.).

5. Акимушкина Е.О. Ритуально-мифологические истоки одного из панегирических мотивов персидской поэзии XI — XIIвв.//Тезисы докладов научной конференции. «Ломоносовские чтения 2003. Востоковедение». - М.: Изд. центр ИСАА при МГУ, 2003. С. 259 - 268. (0,4 п.л.).

6. Акимушкина Е.О. К проблеме литературных контактов в Средние века//Проблемы современного сравнительно-исторического литературоведения. - М.: ИМЛИ РАН, 2004 (в печати) (0, 2 п.л.).

Издательство «Гуманитарий» Академия гуманитарных исследований Лицензия ИД №03821 от 25.01.2001 Подписано к печати 10.02.2004 г. Формат 60x90 1/16 Усл.печл. 1,1. Тираж 100 экз. Заказ 072 Отпечатано в Издательском центре ИСАА при МГУ 103009, г. Москва, ул. Моховая, д. 11.

34 1 О

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Акимушкина, Екатерина Олеговна

Введение

Глава 1. Истоки персидской тюремной лирики.

1.1. Панегирическая поэзия

1.2. Любовная лирика.

1.3. Мотивы рахил.

Глава 2. Становление персидской тюремной лирики (конец XI перв. четв. XII вв.): «тюремная» касыда Мас'уда Са'да Салмана.

2.1. Персидская касыда Х-XI вв.

2.2. Мотивы рекич в персоязычной поэзии XI - XII вв. (к проблеме эволюции).

2.3. Тюремные мотивы в структуре касыд Мас'уда

Са'да Салмана.

Глава 3. Эволюция персидской тюремной лирики в XI - XIV вв.

Часть I. Развитие тюремной лирики в рамках персидской касыды XII-XIII вв.

1. Истоки и трансформации тюремных мотивов в касыдах

XII-XIII вв.

2. Композиционные варианты «тюремных» касыд XII - XIII вв.

Часть 2. Тюремные мотивы в малых жанровых формах персидской поэзии XI - XIVвв.

1. «Тюремные» кыт'а.

2. «Тюремные» газели.

3. Тюремные мотивы в руба'и.

Глава 4. Мотивы неволи в персидской поэзии- XI- XIV вв.: плен и изгнание

1. Мотивы плена и изгнания в персидской поэзии XI в.

1.1. Восхваляемый-плснник в творчестве Катрана Табризи

1.2. «Йумганскос изгнание» в творчестве Насир-и Хосрова.

2. Тематика плена в творчестве Хакани.

2.1. Формирование мотивов ширванского плена в касыдах Хакани

2.2. Мотивы ширванского плена в структуре касыд Хакани.

2.3. Мотивы ширванского плена в кыт'а и газелях

2.4. Мотив пленения повелителя

3. Керманские мотивы в творчестве Хадмсу Кермапи: мотивы неволи и чужбинная лирика (к проблеме взаимодействия).

4. Тюремная образность в основных жанрах персидской поэзии XI - XIVвв. (к постановке проблемы).

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Акимушкина, Екатерина Олеговна

Настоящая работа посвящена одному из жанров классической персидской поэзии - тюремной лирике. В фокусе нашего интереса находятся проблемы се происхождения и развития на протяжении XI -XIV вв.

Исследователи уделяют внимание этому жанру в общих обзорах истории персидской литературы при рассмотрении творчества отдельных поэтов (например, Мас'уда Са'да Салмана (1046 - 1121))', а также в работах монографического характера в ходе анализа произведений определенных авторов (например, Фалаки Ширвани (ум.

•у ок. 1181)) . К проблематике жанра тюремной лирики обращаются и в работах, затрагивающих такие проблемы иранистики, как, например, эволюция персидской касыды в домонгольский период3.

В трудах по истории персидской литературы содержатся лишь самые общие сведения о тюремной лирике, отличающиеся друг от друга большей или меньшей степенью подробности. Так, о «тюремных элегиях» в них говорится преимущественно в связи с творчеством Мас'уда Са'да Салмана, представителя газнавидской4 поэтической школы, считающегося основоположником жанра порем ной лирики в персидской литературе5. Наиболее подробные сведения о тюремной лирике Мас'уда Са'да Салмана приводит Е.Э. Бертельс. В его труде «История персидско-таджикской литературы» представлены биография поэта и фрагменты его произведений, включающие в себя тюремные мотивы6. В работе «Низами и Фузули» Е.Э. Бертельс выявляет преемственность «тюремных элегий», написанных поэтами ширванского литературного круга Хакани (1121 - 1199) и Фалаки, и «тюремных стихов» Мас'уда Са'да Салмана: «в тюрьме Хакани написал свои знаменитые хабсийат' («тюремные элегии»), явно связанные как с аналогичными стихотворениями Масуд-и Сад-и

Салмана, так и со стихами Фалаки»7. Я. Рипка, отмечая в своей работе «История персидской и таджикской литературы» наличие произведений в жанре тюремной лирики у Мас'уда Са'да Салмана, Фалаки и Хакани, называет еще одного поэта - автора произведений в этом жанре, который так же, как Хакани и Фалаки, является представителем ширванского поэтического круга, - Муджир ад-Дина Байлакапи (ум. ок. 1190)8. Изучая бытование персидской литературы на периферии (в Индии), ГЛО. Алиев подчеркивает, что, зародившись в творчестве Мас'уда Са'да Салмана, жанр тюремной лирики получает дальнейшее развитие в персоязычной литературе Индии, - в XIII веке к нему обращается придворный поэт делийских султанов 'Амид ад-Дип Санами9.

Единственная монографическая работа, посвященная творчеству Мас'уда Са'да Салмана, создана в начале прошлого века Мирзой Мухаммадом Казвини: в ней приводятся биография поэта и фрагменты его произведений, в том числе и «тюремных стихов»10. Однако, отдавая должное фактам, в пей содержащимся, нельзя не отметить, что в данной работе отсутствует литературоведческий анализ, и она фактически представляет собой разновидность био-библиографического очерка. В этом же ключе рассматривают творчество Мас'уда Са'да Салмана Рашид Йасими и Негмат-заде11. Рашид Йасими в своем предисловии к дивану Мас'уда Са'да Салмана, первое издание12 которого вышло в 1960 году в Тегеране, уточняет и дополняет сведения, касающиеся биографии и творчества поэта, представленные в работе Казвини. Изучая произведения Мас'уда Са'да Салмана в контексте анализа творчества поэтов так называемого «лахорского круга», Негмат-заде рассматривает и тюремную лирику Мас'уда Са'да, подчеркивая, что ее мотивы реализуются в ряде жанровых форм персидской поэзии - касыде, кыт'а, газели, руба'и, строфике.

Еще менее подробно описана тюремная лирика закавказских поэтов - Хакаии и Фалаки Ширвапи. Рассматривая проблему взаимоотношений Хакапи и Андроника Комнепа (1120 - 1185), В. Мииорский указывает на наличие в касыдном творчестве поэта пяти «тюремных» касыд и предлагает перевод одной из них, снабженный комментарием13. Давая характеристику, творчества Фалаки Ширвапи, Хади Хасан и Р. Рустамова не обходят вниманием и его произведения в жанре хабсшшеи. О тюремной лирике Камала Худжанди (ум. 1400) Мирза Доулатабади вскользь упоминает в предисловии к дивану поэта, отмечая наличие тюремных мотивов в двух его произведениях - газели и руба'и15. Таким образом, в вышеперечисленных работах, посвященных творчеству поэтов-содателей тюремной лирики, констатируется факт наличия этого жанра в их произведениях, приводятся фрагменты «тюремных стихов» и более или менее подробный рассказ о пребывании в темнице и причинах заточения.

Вышеперечисленные работы при несомненной важности содержащихся в них сведений не дают представления о развитии жанра тюремной лирики в персидской литературе указанного периода, о характере связей между произведениями Мас'уда Са'да, Хакани, Фалаки, Муджир ад-Дина Байлакани и Камала Худжанди, написанными в этом жанре.

Установить механизмы таких взаимодействий и проследить эволюцию жанра тюремной лирики в персидской поэзии XI - XIV вв. дала возможность разработанная система теоретических представлений о каноне, в том числе об этикетности литературных произведений, созданных но законам нормативной поэтики (см. соответствующие работы С.С. Аверинцева, П.А. Грипцера, А.Б. Куделипа, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана)16. В силу того, что традиционализм, являвшийся отличительной чертой художественного сознания в период Средних веков, «предполагал опору на образец (стилистический, жанровый, тематический, сюжетный и т.д.)» 17, «и в поэтике, и в литературной практике на первый план выдвигаются нормативные категории стиля и жанра, подчиняющие себе субъективную волю 18 автора» . Следует отмстить, что «выдающиеся произведения, отмеченные яркой авторской индивидуальностью,. рассматриваются их современниками именно как вершинные творения того или иного стиля, того или иного жанра, т.е. неизменно оцениваются но законам нормативной поэтики»19. Являясь одной из фундаментальных категорий традиционалистского художественного сознания, жанр вызывает устойчивый интерес исследователей20.

Учитывая неоднозначность терминологии, связанной с категорией жанра в литературоведении, мы, подобно тому, как это сделала М.Л. Рсйснер в своем исследовании эволюции персидской газели X - XIV вв.21, попытаемся упорядочить ее применение в рамках данного исследования:

1. Под лирикой понимается род поэзии22.

2. Виды лирики называются ее жанрами. В этой связи мы будем говорить о любовной, пейзажной, философско-аскетической и тюремной лирике.

3. «Жанровой формой мы будем именовать определенную, обладающую набором устойчивых черт внешнюю структуру произведения, в которой реализуется то или иное содержание»23.

Что же касается жанров персидской поэзии, то, как отмечает М.Л. Рейснер, «в применении к классической лирике па фарси, подчиненной общим закономерностям функционирования канонического искусства, представляется целесообразным рассмотрение поэтического наследия того или иного автора в его традиционной связи с произведениями предшественников, творивших в том же жанре или жанровой форме. Один и тот же поэт, пробовавший себя в различных жанрах традиционной лирики, ставил свой образ мысли, отношение к описываемому, средства выразительности и стиль в зависимость оттого, и каком жанре он выступал. Характер проявления авторской индивидуальности находился, таким образом, в непосредственной связи с жанровым образом автора» 24 . Произведения средневекового персидского поэта в жанре тюремной лирики в плане образности, тематики, стилистики стоят ближе к произведениям других поэтов, творивших в этом жанре, нежели к произведениям того же автора, написанным в другом жанре25.

Персидская классическая поэтика является системой, «производной» от арабской, так что арабская система жанров и жанровых форм оказывается перенесенной на персидскую почву26. Анализируя жанровую систему средневековой арабской поэзии, Б.Я. Шидфар отмечает, что в иерархии жанров па первом месте стоит мадх (восхваление), за которым следует васф (описание), за ним - газал (любовная лирика), соседствующая с хамриййат (винная лирика) и зухдиййат (философско-аскетическая лирика), на последнем месте в такой иерархии стоит хиджа (осмеяние). В арабской поэзии X - XI вв. в жанре тюремной лирики творили Лбу Фирас (932 - 968)27, ал-Му'тамид (1040 - 1095)28, тюремные мотивы встречаются в творчестве Ибн ал-Му'тазза (861 - 908)29, Са'ида Ибн Джуди (ум. в 897 г.)30, по всей видимости, есть они и у Ибп Зайдупа (1003 - 1071)31. Нам неизвестно, какое место в жанровой иерархии арабской поэзии занимала в X - XI вв. тюремная лирика, на основании фрагментов произведений ее создателей можно предположить, что по набору мотивов она примыкала к жанру философско-аскетической лирики32.

На персидской почве система арабских жанров и жанровых форм претерпевает значительные трансформации: например, газал из разряда категорий содержательных постепенно переходит в разряд категорий формальных, при этом любовные мотивы сохраняются в качестве ее тематической доминанты33. Таким образом, за любовной лирикой как бы закрепляется жанровая форма.

Отметим, что исследование становления и развития жанров и жанровых форм персидской поэзии имеет прочные традиции в отечественной иранистике. Так, Е.Э. Бсртельс рассматривает развитие эпической поэзии и суфийской дидактической поэмы34, A.M. Мирзоев пытается проследить поступательное развитие газели, А.К. Козмоян обращается к эволюции руба'и па протяжении X - XII вв., 3.11. Ворожейкина - к эволюции кыт'а. В свете теории канона эволюцию персидской газели и касыды рассматривает М.Л. Рейснер, демонстрируя, что «любой литературный феномен, функционирующий по законам нормативной поэтики, в конечном счете не остается неизменным, а канон может быть понят только в своем историческом развертывании»35. Различные жанры персидской поэзии - панегирическую, любовную, вакхическую, календарную лирику и др. исследователи рассматривают в рамках жанровых форм, в которых эти жанры реализуются, например, в касыде или в газели36. Проблематику жанра тюремной лирики в свете теории канона затрагивает в своих работах М.Л. Рейснер. В одной из работ ома обращается к тюремным мотивам в творчестве Мас'уда Са'да и их трансформациям в произведениях Хакаии в рамках исследования эволюции персидской касыды X - начала XIII вв.: в работе освещаются вопросы поэтики тюремной лирики, выявляется характер функционирования биографических деталей, а также рассматривается категория транспозиции (иакл, перенос мотива из одного жанра в другой)37. В другой работе рассматривается одна из «тюремных» касыд Мас'уда Са'да в контексте изучения проблемы отображения отношений восхвалямого и восхваляющего в средневековой персидской поэзии38.

Помимо арабской и персидской, жанр тюремной лирики встречается и в других литературах, например, в английской, в литературах па языках пушту и урду39, что открывает широкие возможности для сравнительно-исторических штудий. Однако монографические исследования этого жанра отсутствуют, и он снова рассматривается в общих обзорах литературы, в рамках творчества отдельных авторов (произведения ал-Му'тамида в арабской традиции40). Кроме того, жанр тюремной лирики может анализироваться в контексте определенной проблематики: например, в ходе изучения генезиса европейской лирики41, развития афганской поэзии первой половины -середины XVIII в.42, рассмотрения оппозиции темницы и свободы в эпоху романтизма43.

При выборе предмета исследования мы руководствовались несколькими соображениями. Во-первых, поскольку эволюция системы жанров и жанровых форм средневековой персидской поэзии пока целиком не описана, изучение данного жанра поможет реконструкции этого процесса, например, исследование жанра тюремной лирики дает возможность уточнить некоторые аспекты развития такой синкретической жанровой формы, как касыда, таких недостаточно изученных жанровых форм, как кыт'а и руба'и. Во-вторых, изучение жанра тюремной лирики способствует пониманию характера эволюции так называемых «средних» жанров персидской литературы, например, философско-аскетической и дидактической лирики. В-третьих, анализ жанра тюремной лирики помогает изучить периферийные традиции персидской литературы - персоязычную литературу Индии и Закавказья, поскольку данный жанр развивается главным образом в этих регионах -в творчестве Мас'уда Са'да Салмана, Хакани, Фалаки, Муджир ад-Дина Байлакани (Закавказье). В-четвертых, анализ жанра тюремной лирики способствует изучению сравнительно мало исследованного творчества поэтов, писавших «тюремные стихи» (например, Фалаки, Муджир ад-Дина Байлакани, Камала Худжанди). Настоящая работа является первым монографическим исследованием жанра тюремной лирики как в отечественной, так и в зарубежной иранистике.

Цель настоящей работа заключается в выявлении генезиса тюремной лирики па персидском языке и в анализе процесса ее эволюции па протяжении XI - XIV вв. В число задач данной работы также входит определение места тюремной лирики в жанровой иерархии персидской поэзии указанного периода.

Материалом для исследования послужили собрания стихов (диваны) персидских поэтов XI - XIV вв.: Фаррухи Систапи (ум. 1037/1038), 'Уисури Балхи (ум. 1039/1040), Манучихри Дамгани (ум. 1040/1041), Катрана Табризи (ум. после 1072), Насир-и Хосрова (ум. после 1075), Абу-л-Фараджа Руни (ум. на рубеже Х1/ХН вв.), Мас'уда Са'да Салмана, Санаи Газнави (ум. ИЗО/ 1131), Хакани Ширваии, Муджир ад-Дина Байлакапи, Саади Ширази (ум. 1292), Хаджу Кермани (1281 - 1352 или 1361), 'Убейда Закани (ум. между 1366 и 1373), Хафиза Ширази (ум. 1389), Камала Худжанди и др. В качестве сопоставительного материала привлекались произведения Фирдоуси (ум. ок. 1021), Рудаки Самаркапди (ум. 941), 'Абдаллаха Лпсарн (1005 -1088), Асира Лхсикати (ум. 1182), 'Лм'ака Бухараи (ум. 1147), Лдиба Сабира (ум. между 1141 и 1148), Лнвари (ум. ок. 1169), Джалал ад-Дина Руми (1207 - 1273), Амира Хосрова Дихлави (1253 - 1325) и др. Диссертант также обращался к данным персидских трактатов по поэтике, поэтических антологий, исторических хроник, толковых словарей.

Ограничение материала в хронологическом плане вызвано характером развития тюремной лирики на фарси: нижняя граница определяется тем, что жанр тюремной лирики в персидскую литературу вводит в XI в. Мас'уд Са'д Салман (1046 - 1121), который провел в заточении около двадцати лет, верхняя граница определяется затуханием жанра тюремной лирики на персидском языке в XIV в.

Тюремные мотивы в персидской литературе присутствовали как до появления тюремной лирики Мас'уда Са'да Салмана, - в эпопее «Шах-паме» Фирдоуси, так и после оного - в поэмах Низами (XII в.) (например, и поэме «Семь красавиц») и Джами (XV в.) («Йусуф и Зулсйха»), однако в этом случае мы имеем дело не с лирикой, а с эпосом, который, в силу поставленной цели исследования, мы исключаем из своего рассмотрения44.

В основе тюремной лирики лежит ситуация пребывания в заточении, т.е. в неволе. Однако тюремное заключение представляет собой частный случай пребывания в неволе, поскольку понятие неволи включает в себя пребывание в плену, в изгнании, под домашним арестом и т.п. Кроме того, мотивы неволи могут пониматься метафорически: пребывание в заточении или в плену рассматривается как пребывание в оковах всего бренного - материального мира, плоти, страстей. В настоящей работе рассматривается бытование мотивов неволи в персидской поэзии указанного периода, в том числе взаимодействие мотивов тюремной лирики с другими мотивами неволи (см. Главу IV).

Особенности жанра, за которым стоит виелитературная ситуация пребывания в заточении, обуславливают и специфику работы с источниками, поскольку для выявления произведений в жанре тюремной лирики необходим анализ сочинений разнообразного содержания - не только сборников стихов поэтов (диванов), но и, например, исторических хроник, атологш-тазкира, агиографической литературы. Именно благодаря анализу исторической хроники Иби Биби (XIII в.)45 была выявлена касыда высокопоставленного чиновника из Малой Азии Шамс ад-Дина Исфагаии (XIII в.), содержащая тюремные мотивы. Таким образом, данные исторических хроник свидетельствуют о том, что жанр тюремной лирики продолжает функционировать в XIII в., поскольку за исключением этой касыды, в XIII в. у пас нет пи одного произведения, относящегося к тюремной лирике.

Для того чтобы сформировать более или менее четкое представление о том, какое значение имела тюремная лирика в персидской литературе указанного периода, недостаточно только проанализировать соответствующие произведения, следует также обратиться к самосознанию персидской литературной традиции, которая их создавала. В этой связи необходимо рассмотреть труды персидских теоретиков поэзии XI - XV вв.46

В основных персидских поэтологических трактатах, например, в произведениях Рашид ад-Дипа Ватвата «Сады волшебства в тонкостях поэзии» - Хада'ик ос-сихр фи дака'ик аш-ши*р (XII в.), Шамс-и Кайса ар-Рази «Свод правил персидской поэзии» - Ал-му1джам фи ма'айир аш'ар ач-'аджам) (XIII в.) и Хусайна Ваиза Кашифи «Чудеса мысли в искусстве поэзии» - Бадаи' ал-афкар фи санаи' ал-аш'ар (XV в.) описание жанра хабсиййат не встречается, однако это не означает, что «тюремные стихи» Мас'уда Са'да не включались в иоэтологические трактаты в качестве иллюстрации одного из поэтических приемов. Так, Ватват вводит «тюремные стихи» Мас'уда Са'да в свой трактат, описывая фигуру ал-калам ал-джами':

Этот прием (калам ал-джами1") заключается в том, что поэт включает в свои бейты мудрые мысли, поучения и жалобы на судьбу.

Благословение Аллаху, взгляни на эту удачу и жизнь: ведь отныне до смерти моей домом мне будет тюрьма. Уподобилось гребню с частыми зубцами мое сердце от горя, так что я увидел волосы белыми зубцами в гребне (пер. НЛО. Чалисовой)47.

Комментируя эту фигуру, Ватват отмечает, что она часто встречается в его произведениях, в частности, в его тюремных стихах:

Большинство стихов Мас'уда Са'да Салмана содержат [прием] качай ал-джалт\ в особенности те, что он сложил в тюрьме (дар хабс). В этом стиле ни один из персидских поэтов не идет в сравнение с ним ни по красоте мотивов, ни но изяществу [их выражения] в словах» (пер. НЛО. Чалисовой)48.

В данном случае в философско-аскетичсскую лирику (зухдиййат) включены тюремные мотивы: так, с жалобами на седину соседствуют жалобы на пребывание в заточении.

Выделение тюремных жалоб из массива жалоб па судьбу обнаруживается не в трактатах по поэтике, а в произведении Низами 'Арузи Самарканди (XII в.) «Собрание редкостей, или Четыре беседы» (Мадэ/ама' ап-навадир йа чахар макала). Излагая историю ареста Мас'уда Са'да Салмана, Низами 'Арузи называет его стихи, содержащие тюремные мотивы, хабешшат (букв, «тюремные [стихи]». - Е.А.)49: « . мудрые и справедливые люди знают, какой степени великолепия достигли тюремные [стихи] (хабешшат) Мас'уда и насколько [они] были красноречивы»50.

Как показывают исследования, персидские поэтологические трактаты фиксируют явления поэтической практики с некоторым опозданием51. Точно такая же ситуация наблюдается и в случае с упоминанием тюремных стихов в произведении Низами 'Арузи: он описывает реальность, уже укоренившуюся в персидской поэзии. Так что впервые в персидской традиции тюремные жалобы получают собственное наименование, прочно закрепившееся за ними и в исследовательской практике.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Тюремная лирика в персидской литературе XI-XIV вв.: генезис и эволюция"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В персидской тюремной лирике выявляются рудименты центрального календарного мифа об умирающем и воскресающем божестве плодородия, например, тюремное заключение поэта является своего рода проекцией пребывания аграрного бога в царстве мертвых. В тюремной лирике находит отражение в основном одна из составляющих этого мифа - оплакивание (узник жалуется на тяготы заточения), другая составляющая - восхваление - проявляется в виде прославления узником самого себя и своих поэтических качеств. По-видимому, в древнем Иране существовали особые поминальные песни, исполнявшиеся в процессе оплакивания аграрных богов. Так, черты культа подобного божества прослеживаются в почитании Сийавуша, оплакивание гибели которого сопровождалось специальными песнопениями - «плачем магов»612. Так что, возможно, тюремная лирика в своей персидской основе, черная мотивы из жанра оплакивания {риса), восходит, в частности, и к поминальным песням, что, кстати, согласуется с происхождением такого лирического жапра, как элегия (напомним, что Е.Э. Бертельс называет в своих трудах тюремные стихи Мас'уда Са'да и Хакани «тюремными элегиями»). К сожалению, тексты этих несен не сохранились, поэтому мы можем только выдвигать предположения относительно их генетической связи с жанром тюремной лирики.

Поэты-создатели тюремной лирики реализуют в своем творчестве разные варианты центрального календарного мифа или мифов, примыкающих к оному, например, в тюремной лирике Мас'уда Са'да Салмана реализуется миф об изгнании Адама из рая, связанный с мифом о золотом веке. Кроме того, в произведениях Мас'уда Са'да присутствуют намеки на историю Йусуфа, образ которого строился по модели образа божества плодородия, а также прямые отсылки к сюжету о «страданиях чада виноградной лозы» (тяготы узника в заточении сопоставляются с тяготами, которые претерпевает вино в сосуде). В тюремной лирике Хакаии узник сопоставляется с 'Исой, образ которого включал в себя черты умирающего и воскресающего божества плодородия. В процессе складывания канона тюремной лирики мифологема, выступавшая у Мас'уда Са'да Салмана как «содержательная форма», постепенно размывается.

К сожалению, в силу малой изученности арабской тюремной лирики, мы не можем судить о том, какую роль она сыграла в становлении персидской тюремной лирики. Фактически в данном случае снова идет речь об адаптации арабского жанра па персидской почве.

Для описания «новой реальности» персидской поэзии поэты черпали мотивы из разных жанров: из панегирика (мотивы «служения» и «договора»), из мотивов дорожных жалоб (из блока мотивов рахич), из любовной поэзии, из мотивов оплакивания, из философско-аскетической лирики, из хулительной поэзии. Так что основным способом создания нового жанра в средневековой персидской поэзии служил перепое (транспозиция - иакл) мотивов из жанра в жанр, из одного стилистического регистра в другой, причем, заимствоваться могут не только отдельные мотивы, по и целые ситуации. Например, для описания дисгармонии отношений восхваляемого и восхваляющего, которая приводит последнего в заточение, заимствуется этикетная жанровая ситуация из мотивов служения и договора, когда отлучение восхваляющего от двора восхваляемого сопоставляется с изгнанием Адама из рая. В тюремной лирике Хакани восхваляющий сопоставляется с 'Исой, а восхваляемый - с Господом Богом. Иначе говоря, отношения между узником и его повелителем в персидской тюремной лирике указанного периода строятся по модели «Господь и пророк Его». «Документальные детали» в тюремной лирике являются своего рода «активаторами» мотивов, почерпнутых из других жанров.

Отметим, что изучение становления и развития жанра тюремной лирики в персидской литературе позволило сделать важные выводы о бытовании па персидской почве мотивов дорожных жалоб (шире -мотивов рахнл), что служит дальнейшему прояснению процесса адаптации арабской касыды па персидской почве. Мотивы дорожных жалоб укоренились па повой почве, войдя в фонд мотивов персидской поэзии: они переносятся в панегирическую поэзию (в мотивы восхваления и мотивы «служения» и «договора»), в любовную лирику, кроме того, они могут переосмысливаться в русле религиозно-мистической поэзии.

Подчеркнем, что поскольку в тюремную лирику переносятся мотивы из жанров высоких (панегирик), средних (философско-аскетическая лирика) и низких (мотивы осмеяния), то в ней наличествуют разностилевые пласты. Однако такое явление встречается, прежде всего, в произведениях Мас'уда Са'да Салмана, у Хакани наблюдается выравнивание жанра в стилистическом отношении, и тюремная лирика занимает место среди жанров среднего стиля, точнее, она примыкает к философеко-аскетической лирике (зухдиййат), являясь разновидностью жанра жалобы (шикаййат).

Жанр тюремной лирики выделяется по содержательному признаку, и его тематической доминантой являются жалобы, главным образом, на тюремные тяготы и судьбу. Как известно, содержательный признак довольно неустойчивый, поскольку топика очень медленно подвергается формализации. Так, устойчивым мотивом тюремной лирики становится мотив жалоб на оковы, а образ оков превращается в ее образ-клише. Жанр тюремной лирики маркируется определенными словами (хабс, зиндан, банд), однако устойчивых способов маркировки создано пе было. Специальной формы за -жанром тюремной лирики не закрепилось, чаще всего в роли таковой выступает касыда. 1

Вообще говоря, на основании изучения жанра тюремной лирики можно лишний раз удостовериться в характере эволюции системы жанровых форм персидской поэзии, главным образом, касыды: I тюремная» касыда на протяжении XI - XII вв. проходит полный цикл развития, к XIII в. она становится практически монотематической с преобладанием дидактики. При этом наблюдается процесс «вытеснения эталонной для касыды Х- XI вв. "сюжетно-описательной" модели моделью "ассоциативно-описательной"»613. Если тюремные мотиве>1 в творчестве Мас'уда Са'да Салмана реализуются в касыде, кыт'а, газели и руба'и, т.е. практически во всех жанровых формах его дивана, в творчестве Хакани - в касыде, кыт'а и газели, то у Муджира - в кыт'а и руба'и, у Шамса - в касыде, у Камала Худжанди - только в руба'и. Таким образом, спектр жанровых форм, в которых реализуются мотивы тюремной лирики, к XIV в. сужается. Обратим внимание, что в большинстве касыд-хабсиййа Мас'уда Са'да и Хакаии тюремные мотивы локализованы в определенных частях касыды - во вступлении и целевой части (в блоке мотивов служения и договора). Такое расположение тюремных мотивов в рамках касыды свидетельствует о тенденции к формализации се структуры. Восхваление в «тюремных» касыдах отходит па второй план. Если в творчестве Мас'уда Са'да, Хакани и Фалаки основная цель «тюремных» касыд заключается в прошении о помиловании, более или менее эксплицитно выраженном, при этом панегирик становится второстепенным назначением касыды, то в касыде Шамс ад-Дина Исфагаии основной целью становится дидактика, соседствующая с тюремными жалобами. В регистре тюремной лирики традиционные мотивы персидской поэзии переосмысливаются подобно тому, как это происходит с ними в контексте религиозно-мистической поэзии.

На основании предпринятого нами анализа .можно наметить общие тенденции развития тюремной лирики па протяжении XI - XIV вв. В последней четверти XI - начале XII века наблюдается процесс становления тюремной лирики в персидской литературе (творчество Мас'уда Са'да Салмана). На XII в. приходится развитие и расцвет жанра (произведения Хакани, Фалаки, Муджира). В XIII - XIV веках число произведений в жанре тюремной лирики снижается, по всей видимости, идет процесс затухания этого жанра (Шамс ад-Дин Исфагани, Камал Худжанди).

Параллельно с лирикой тюремные мотивы продолжают развиваться в эпосе (Низами), кроме того, тюремпая образность бытовала в других жанрах персидской поэзии - в панегирике, любовной и философско-аскетической лирике. Однако если последние служили источниками мотивов для тюремной лирики, то обратного переноса (например, из тюремной лирики в панегирик) практически не зарегистрировано. Впоследствии мотивы тюремной лирики встречаются начиная с XVI в., в религиозной поэзии - в элегиях на мученическую смерть имама Хусейна. Кроме того, тюремные мотивы обнаруживаются в конце XVIII в. (а также в XIX и XX вв.) в шиитской ритуальной драме (тазийе), а также в светской поэзии XIX - XX вв.

Тюремная лирика XI - XIV вв. развивается на периферии персидской литературы - в нерсоязычной литературе Индии и Закавказья, таким образом, второстепенный («периферийный») жанр и в географическом отношении развивается на периферии литературной системы. Следовательно, изучение жанра тюремной лирики дает нам возможность судить хотя бы об общих тенденциях развития жанровой системы персидской литературы на периферии.

Тюремные мотивы принимают участие в формировании других мотивов неволи, параллельно развивающихся в персидской поэзии указанного периода, например, мотивов плена. Мотивы тягот, претерпеваемых восхваляемым в заточении, не привились в персидской поэзии. В отличие от тюремных мотивов, мотивы плена не сформировали самостоятельного жанра персидской поэзии. Мотивы плена используются персидскими поэтами в основном метафорически, для актуализации мотива пребывания в бренном мире, в более узком смысле - для описания ситуации домашнего ареста, мотивы изгнания развиваются в чужбинной лирике.

В мотивах неволи, как и в тюремной лирике, выявляется та же мифологема - смерть и воскресение божества плодородия, более или менее явно выраженная. Так, например, в касыдах Катрана образ восхваляемого обнаруживает эксплицитные отсылки к модели образа умирающего и воскресающего божества плодородия. Как и в тюремной лирике, в мотивах неволи встречаются образы пророков - 'Исы (Хакани), Аййуба (Хаджу), в произведениях Насир-и Хосрова представлен образ поэта-пророка. Только если в тюремной лирике Мас'уда Са'да и Хакани, а также в произведениях Хаджу Кермани акцентируются тяготы, которые претерпевает пророк в миру, то в творчестве Насира (и отчасти Хакани) фокусируется внимание на миссии пророка - нести слово Божие человечеству.

В XI в. наблюдается становление мотивов неволи в персидской поэзии: Катраи (пленение повелителя),' Насир (йумганскос изгнание), Мас'уд Са'д (тюремное заточение). В XII в. имеет место расцвет мотивов неволи: Хакани (тюремное заточение, ширванский плен, пленение восхваляемого), Фалаки (тюремное заточение), Муджир ад-Дип (тюремное заключение), Низами (описание нахождения в Ганджс как пребывания в плену). В XIII в. представлены мотивы тюремной лирики -Шамс ад-Дин Исфагани и 'Амид ад-Дип Санами. В XIV в. мотивы неволи продолжают активно развиваться, тесно смыкаясь с мотивами чужбинной лирики: Камал Худжанди (тюремное заключение), Хаджу Кермапи и 'Убейд Закани (керманский плен, странствия на чужбине). В XI - XIII вв. мотивы неволи реализовывались, главным образом, в касыде, а в XIV в. - в газели. На протяжении XIII - XIV вв. сохраняется магистральная линия развития жанра тюремной лирики, кроме того, в XIV в. продолжают свое развитие мотивы плена (керманский плен) и мотивы вынужденных странствий на чужбине (фактически мотивы изгнания). Обратим внимание на создание циклов «тюремных» касыд в творчестве Мас'уда Са'да Салмана и Хакани, па «ширванские» касыды и газели Хакапи, «керманский цикл» газелей Хаджу. Такого рода циклы демонстрируют стремление персидского менталитета к замкнутости формы, уже зафиксированное М.Л. Рейспер в газели и касыде614.

В силу особенностей своего развития тюремная лирика (и мотивы неволи) оказывается связанной с чужбинной лирикой и мотивами городского патриотизма, в частности с жанром шахрашуб615. В свело дальнейшего изучения эволюции жанровой системы персидской классической поэзии, в том числе жанра жалобы (шикаййат), нам представляется необходимым прояснение природы взаимоотношений между вышеупомянутыми жанрами. Исследование данных жанров позволит рассмотреть развитие системы персидских поэтических жанров на нерсоязычной периферии, а также проследить их адаптацию в так называемых «молодых» литературах - литературах урду и пушту, во многом связанных с персидской литературной традицией.

Список научной литературыАкимушкина, Екатерина Олеговна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Аверинцев С.С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смсне литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

2. Акимушкина Е.О. Жанр «тюремной жалобы» (хабсийе) в персоязычной литературе XI в. (к проблеме генезиса) // Тезисы докладов научной конференции «Ломоносовские чтения». Апрель 2002. Востоковедение. М., 2002.

3. Акимушкииа Е.О. Ритуально-мифологические истоки одного из панегирических мотивов персидской поэзии XI XII вв. // Тезисы докладов научной конференции «Ломоносовские чтения». Апрель 2003. Востоковедение. М., 2003.

4. Акимушкина Е.О. К проблеме генезиса тюремных мотивов (хабсишат) в персоязычной поэзии XI века. // Начало. М., 2003. Вып. 6.

5. Акимушкина Е.О. Мотивы «заточения» и «неволи» (хабсишат) в структуре касыд Мас'уда Са'да Салмана (1046 1121)// Вестн. Моск. Ун -та. Серия 13. Востоковедение. М., 2003. №1.

6. Акимушкина Е.О. Мотивы «заточения» и «неволи» (хабсишат) в структуре касыд Мас'уда Са'да Салмана (1046 1121)// Вестн. Моск. Ун -та. Серия 13. Востоковедение. М., 2003. №3.

7. Алиев Г.Ю. Персоязычная литература Индии. М., 1968.

8. Алиев Г.Ю. Проблемы становления и развития персоязычной литературы Индии (XI-XIV вв.). Автореф. докт. дис. М., 1974.

9. Алиев Г.Ю. Темы и сюжеты Низами в литературах народов Востока. М., 1985.

10. Лрдашникова Л.H., Рсйснер M.JI. История литературы Ирана в послсмонгольское время (XIII-XVII вв.). М., 1996.

11. Байбурди Чингиз Гулам-Лли. Жизнь и творчество Пизари -персидского поэта XIII XIV вв. М., 1966.

12. Басилов В.Н. Пари // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1982. Т. 2.

13. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

14. Бертельс А.Е. Насир-и Хосров и исмаилизм. М., 1959.

15. Бертельс А.Е. Художественный образ в искусстве Ирана. М., 1997.

16. Бсртельс Е.Э. Великий азербайджанский поэт Низами. Эпоха. Жизнь. Творчество. Баку, 1940.

17. Бертельс Е.Э. История персидско-таджикской литературы // Избранные труды. М., 1960.

18. Бертельс Е.Э. Низами и Фузули//Избранные труды. М., 1962.

19. Бсртельс Е.Э. Навои и Джами // Избранные труды. М., 1965.

20. Бертельс Е.Э. Основные моменты в развитии суфийской поэзии // Избранные труды. Суфизм и суфийская литература. М., 1965.

21. Бертельс Е.Э. Происхождение суфизма и зарождение суфийской литературы // Избранные труды. Суфизм и суфийская литература. М., 1965.

22. Бертельс Е.Э. История литературы и культуры Ирана. М., 1988.

23. Болдырев A.II. Два ширвапских поэта. Низами и Хагаии // Памятники эпохи Руставели. J1., 1938.

24. Брагинский И.С. Дэвы // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

25. Брагинский И.С. Заххак // Мифы народов мира. Энциклопедия. М„ 1980. Т. 1.

26. Брагинская Н.В. Календарь // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

27. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

28. Ворожейкина З.Н. Касыды о голоде // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. Ч. 1 (2). М., 1981.

29. Ворожейкина З.Н. Исфагапская школа поэтов и литературная жизнь Ирана в предмонгольское время (XII начало XIII в.). М., 1984.

30. Ворожейкина З.Н. Кыта стихотворение-«фрагмент» в персидской поэтической культуре // Неизменность и новизна художественного мира. Памяти Е.Э.Бертельса. Сб. статей. М., 1999.

31. Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997.

32. Глебов И.В., Сухочев A.C. Литература урду. Краткий очерк. М., 1967.

33. Головина Т.Е. Календарная лирика в диване Масуда Сада Салмана // Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. М., 1992. №3. С. 48-57.

34. Гринцср П.А. Две эпохи литературных связей // Типология и взаимосвязи литератур древнего мира. М., 1971.

35. Гриицер П.А. Умирающий и воскресающий бог // Мифы пародов мира. Энциклопедия. Т.2. М., 1982.

36. Грипцер П.А. Литературы древности и средневековья в системе исторической поэтики // Итоги и перспективы изучения. М., 1986.

37. Грязневич П.А., Басилов В.Н. Мусульманская мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1982. Т. 2.

38. Гулизаде М.Ю. Низами Гянджави (жизнь и творчество). Баку, 1953.

39. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

40. Евдокимова Л.В. Французская поэзия позднего средневековья (XIV -перв. треть XV в.). М., 1990.

41. Жирмунский В.М. Композиция лирических стихотворений // Теория стиха. Л., 1975.

42. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.

43. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979.

44. Замд М. Шесть веков славы. М., 1964.

45. Зороастрийские тексты. Введение, перевод, комментарий О.М. Чунаковой. М., 1997.1. Иванов В.В. Дракон

46. Иванов В.В. Змей //Мифы пародов мира. Энциклопедия. М., 1980.1. Т. 1.

47. Иностранцев К.А. Сасанидские этюды. СПб., 1909.

48. История всемирной литературы. М., т.2, 1984; т.З, 1985.

49. Историческая поэтика. Литературные эпохи и тины художественного сознания. М., 1994.

50. Калоев Б.А. Зындон // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

51. Крачковский И.Ю. Арабская поэзия в Испании // Арабская средневековая художественная литература. Избранные сочинения. — М. —Л., 1956.

52. Крачковский И.Ю. Аш-Шанфара. Песнь пустыни // Избранные сочинения. М.-Л., 1956.

53. Крымский А.Е. История Персии, ее литературы и дервишеской теософии. М., т. 1, №2, 1909; № 4,1915; т.2, 1912; т.З, №1-2, 19141917.

54. Крымский А.Е. Низами и его современники. Баку, 1981.

55. Куделин А.Б. Классическая арабо-испапская поэзия (конец X -середина XII в.). М., 1973.

56. Куделин А.Б. Арабо-испанская строфика как «смешанная поэтическая система» (гипотеза X. Риберы в свете последних открытий») // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974.

57. Куделип А.Б. Средневековая арабская поэтика (вторая половина VIH-IX в.). М., 1983.

58. Куделин Л.Б. Образ восхваляемого в средневековом арабском панегирике // Поэтика средневековых литератур Востока. Традиция и творческая индивидуальность. М., 1994.

59. Куделин А. Б. Автор и традиционалистский канон // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

60. Куделин А.Б.Арабская литература: поэтика, стилистика, типология, взаимосвязи. М., 2003.

61. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1971. Лосев А.Ф. О понятии художественного канона // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М., 1973.

62. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.,1972.

63. Матвеева А.Г. Диван Давлата Лаваная и формирование жанровой системы в литературе пушту XVI XVII вв. Автореф. канд. дис. М., 1988.

64. Матюшина И.Г. Древнейшая лирика Европы. В 2-х книгах. М.,1999.

65. Мсц А. Мусульманский Ренессанс. М., 1973. Мирзоев A.M. Рудаки. Жизнь и творчество. М., 1968. Негмат-заде Т.Н. Проблемы творчества Масуда Сада Салмана и литературный круг Лахора (XI в.). Автореф. докт. дис. Душанбе, 1997.

66. Неклюдов С.И. Оборотничество // // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1982. Т. 2.

67. Никитина В.Б. О композиции дидактической касыды. Из научного наследия Веры Борисовны Никитиной (1922 1993) (данная работа В.Б. Никитиной подготовлена к публикации М.Л. Рейснер) // Исследования по иранской филологии. М., 1997. Вып. первый.

68. Османов М.-Н. О. Стиль персидско-таджикской поэзии IX X вв. М., 1974.

69. Пелевин М.С. Афганская поэзия в первой половине середине XVII века. СПб., 2003.

70. Пиотровский М.Б. Адам // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

71. Пиотровский М.Б. Ирам Зат ал-Имад // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

72. Пиотровский М.П. Коранические сказания. М., 1991.

73. Пиотровский М.Б. Ал-Хадир // Ислам. Энциклопедический словарь. М., 1991.

74. Пригарина Н.И. Образное содержание бейта в поэзии па персидском языке // Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М., 1983.

75. Пригарина Н.И. Индийский стиль и его место в персидской литературе. М., 1999.

76. Рейспер МЛ. К проблеме сравнительного изучения иранской и арабской поэтики (характеристика категории «тахаллус») // Всстпик Московского ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 1983, № 4.

77. Рейспер M.JI. Газель в системе категорий классической иранской поэтики (XI XV вв.) // Вестник Московского ун-та. Сер. 13. 1986, № 3.

78. Рейспер МЛ. Истолкование доисламских календарных праздников в персидской классической лирике X XII вв. (па примере Ноуруза)//Фольклор и мифология Востока. М., 1999.

79. Рейснер M.JI. Касыда в системе категорий классической иранской поэтики (XI XII вв.) // Вестник Московского ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 1994, №3.

80. Рейснер M.JI. Эволюция классической газели на фарси (X XIV вв.). М., 1989.

81. Рсйснер M.J1. Трансформация традиционных мотивов в поэтических произведениях Абдаллаха Аисари (XI в.) // Традиция и творческая индивидуальность в средневековых литературах Востока. М., 1994.

82. Рсйснер M.JI. Персидская касыда в домонгольский период (X -нач. XIII вв.). Проблема генезиса и эволюции. Автореф. докт. дис. М., 1996.

83. Рейснер МЛ. Птицы в мистико-символических касыдах Санаи и Хакани (XII в.) (к проблеме становления символического языка в классической персидской касыде) // Исследования по иранской филологии. М., 1997.

84. Рейснер M.JI. Мотивы «служения» и «договора» в персидской придворной поэзии XI XII вв. // Исследования по иранской филологии. Вып.2. М., 1999.

85. Рсйснер МЛ. «Старческая касыда» Рудаки (X в.). норма и авторская вариация. // Неизменность и новизна художественного мира. Памяти Е.Э.Бертельса. Сб.статей. М., 1999.

86. Рсйснер МЛ. «Транспозиция» как категория поэтики: к проблеме эволюции канона персидской классической поэзии // Исследования по иранской филологии. Выпуск третий. М.,.2002.

87. Рсйснер M.JI. Генетические корни стандартных зачинов персидских касыд X XII вв. // Материалы научной конференции «Ломоносовские чтения», апрель 2002 г. Востоковедение. Тезисы докладов. М., 2002.

88. Рейснер МЛ., Чалисова НЛО. «Я еемь Истинный Бог»: образ старца Халладжа в лирике и житийной прозе 'Аттара // Семантика образа в литературах Востока. М., 1998.

89. Рейснер МЛ., Чалисова НЛО. Персидская классическая лирика: к проблеме генезиса // Труды по культурной антропологии. Памяти Г.А. Ткаченко. М., 2002.

90. Рак И.В. Мифы древнего и раииесредневскового Ирана. СПб., 1998.

91. Рипка Я. История персидской и таджикской литературы. М., 1970.

92. Рифтин Б.Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974.

93. Рустамова Р. Абдулали кызы. Творчество Фалаки Ширвани (к проблеме стиля в псрсоязычпой поэзии XII века). Авторсф. канд. дис. М., 1984.

94. Стеблин-Камеиский М.И. Историческая поэтика. Л., 1978.

95. Сухочев A.C. Шахрашоб в литературе урду // Теория жанров литератур Востока. М., 1985.

96. Темница и свобода в художественном мире романтизма. М., 2002.

97. Теория литературы. Роды и жанры литературы. М., 1964.

98. Токарев С.А. Золотой век // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

99. Топорова A.B. Ранняя итальянская лирика. М., 2001.

100. Топоров В.Н. Гора// Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980.1. Т. 1.

101. Топоров В.Н. Путь // Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1980. Т. 2.

102. Фильштинский И. М. Арабская литература в Средние века. Арабская литература VIII IX веков. М., 1978.

103. Фролов Д.В. Семантика мотива камня в Коране // Семантика образа в литературах Востока. М., 1998.

104. Хусейн Сайд Эхтсшам. История литературы урду. М., 1961.

105. Шидфар Б.Я. Образная система арабской классической литературы (VI-XII вв.). M., 1974.

106. Шидфар Б.Я. Арабская философская лирика // Теория жанров литератур Востока. М., 1985.

107. Шишмарев В.Ф. Лирика и лирики позднего средневековья. Очерки по истории поэзии Франции и Прованса. Париж, 1911.

108. Шукуров М.Ш. «Шах-наме» Фирдоуси и ранняя иллюстративная традиция (текст и иллюстрация в системе иранской культуры XI XIV веков). М., 1983.

109. Эберман В.А. Персы среди арабских поэтов эпохи Омсйядов // Записки коллегии востоковедов. Л., 1927. Т. 2, выи. 1.

110. Нафиси Са'ид. Ахвал ва аш'ар-е Абу АбдаллахДжафар ибн Мухаимад Рудаки Самарканди. Т. 1 3. Тегеран, 1940.

111. Сафа 3. 'Гарих-и адабиййат дар Иран. Техрап, 1984. Т. 1.

112. Arbcrry I.J. Classical Persian Literature. L., 1958.

113. Brown E.G. A Literary History of Persia (from Firdowsi to Saadi). Cambridge, 1919- 1920. Vol. 2.

114. Brown E. G. A History of Persian Literature under Tartar dominion. Cambridge, 1920.

115. The Cambridge History of Iran. Volume 4. From the Arab Invasion to the Saljuqs. Cambridge University Press, 1975.

116. Gibb H.A.R. Abu Firas // The Encyclopaedia of Islam. Leiden, 1965. Volume I.

117. Hadi Hasan. Falaki-i-Shirwani: his times, life and works. L., 1929. lbn Qotaiba. Introduction au Livre de la Poésie et des Poètes. Introduction, traduction et commentaire par M. Gaudefroy-Demombynes. Paris, 1947.

118. Jacobi R. The camel-section of the panegyrical ode // Journal of Arabie Literature, XIII, pp. 1 —22. London, 1982.

119. Mcisami Julie Scott. Medieval Persian Court Poetry. New Jersey, 1987.

120. Minorsky V. Khaqani and Andronicus Comncnus // Iranica. L., 1964. Qazwini Mirza Muhammad. Masud-i Sad-i Salman // Journal of the Royal Asiatic Society, pp. 693—740. London, 1905.

121. Qazwini Mirza Muhammad. Masud-i Sad-i Salman // Journal of the Royal Asiatic Society, pp. 11—51. London, 1906.

122. Persian Literature, edited by Ehsan Yarshater. Columbia Lectures on Iranian Studies, 3; 1995.

123. Persian Literature. Ed. by Ehsan Yarshater. Columbia University. Bibliotheca Persica. 1988.

124. Peter John. Complaint and satire in early English literature. Oxford,1956.

125. Scheindlin R.P. Al-Mu'tamid ibn 'Abbad // The Encyclopaedia of Islam. Leiden, 1965. Volume I.

126. Shimmcl A. Classical Urdu Literature from the Beginning to Iqbal. Wiesbaden, 1975.

127. Smith Eric. By mourning tongues. Studies in English elegy. Rovvman-Littlefield, 1977.

128. Souissi R. al-Mu'tamid Ibn 'Abbad et son œuvre poétique: Etude des themes. Tunis, 1977.1.n Qotaiba. Introduction au Livre de la Poésie et des Poètes. Introduction, traduction et commentaire par M. Gaudcfroy-Demombynes. Paris, 1947.

129. Vadet Jean-Claude. L'esprit courtois en Orient dans les cinq premiers siècles de l'Hcgire. Paris, 1968.1. Источники

130. Бируни Лбу Рейхан. Избранные произведения. Таш., 1957.

131. Адиб Сабир. Диван. Тегеран,. 196?.

132. Лзер. Лтсшкаде. Талиф-и Лутф Али-бек б. Агахан Бегдсли Шамлу мутахаллис бе Азер. Т. 1-3. Тегеран, 1959-1961.

133. Аз-Захири ас-Самарканди. Синдбад-наме. Пер. с перс. М.-Н. Османова. Под. ред. и с предисл. A.A. Старикова. М., 1960.

134. Ам'ак Шихаб ад-Дин Бухараи. Диван. Тегеран, 1961.

135. Амир Хосров Дихлави. Диван-и камил. Тегеран, 1965.

136. Анвари Аухад ад-Дин. Диван. Т. 1. Тегеран, 1961.

137. Аравийская старина. Из древней арабской поэзии и прозы. М., 1983.

138. Асир Ахсикати. Диван. Тегеран, 1958.

139. Аттар Нишапури. Диван. Тегеран, 1980.

140. Байхаки Абу-л-Фазл. История Мас'уда (1030 1041). Пер. с перс., введ., коммент. И прил. А.К Арендса. 2-е изд. Тегеран, 1980.

141. Ватват Рашид ад-Дин. Сады волшебства в тонкостях поэзии (А'ада 'ик ac-ciLxp фи дака 'ик aui-uiup). Вступит, статья, перевод и комментарий Н.Ю. Чалисовой. М., 1985.

142. Дакаики. «Услада души или Бахтияр-наме». Пер. с перс., примеч., глоссарий и послесл. М.-Н. О. Османова. М., 1977.

143. Джабали. Диван. Тегеран, 1960. Т.1.

144. Жуковский В.А. Песни Хсратского старца // Восточные Заметки. Спб., 1895.

145. Закани 'Убейд. Диван. Тегеран, 1942.

146. Кабус-намс. Перевод, статья с. 213 -47., и примеч. Чл.-корр. АН СССР Е.Э. Бертельса. М., 1953.

147. Камал Худжапди. Диван. Тегеран, 1958.

148. Кашифи Хусайн Ва'из. Чудеса мысли в искусстве поэзии (Бодай1, ал-афкар фи санаи' ал-аиС'ар). Вступит, статья, перевод и комментарий М.Л.

149. Рейснер // Восточная поэтика: Тексты. Исследования. Комментарии. М., 1996.

150. Коран // Перевод и комментарии И.Ю. Крачковского. М., 1963.

151. Манучихри Дамгапи. Диван. Тегеран, 1977.

152. Мас'уд Са'д Салман. Диван. Вступ. статья Р. Йасими. Тегеран, 1960.

153. Муджир ад-Дин Байлакани. Диван. Табриз, 1980.

154. Низами Ганджави. Куллиййат-и хамса-йи Низами Гаиджави. Тегеран, 1962.

155. Низами 'Арузи Самарканди. Чахар макала. Тегеран, 1934.

156. Пасир-и Хосров. Диван. Тегеран, 1961.

157. Насир-и Хосров. Диван. Тегеран, 2000.

158. Низами 'Арузи Самарканди. Собрание редкостей, или Четыре беседы. Пер. с перс. С.И.Баевского и З.Н.Ворожейкиной. Под ред. А.Н.Болдырева. М., 1963.

159. Низам ал-Мульк. Сиасст-наме («Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька»). Пер., «Введение в изучение памятника» и примеч. Проф. Б.Н. Заходера. М. Л., 1949.

160. Нумани Шибли. Ши'р ал-'Аджам. Тегеран, т.1, 1937; т.2, 1948.

161. Омар Хаййам. Науруз-иаме 7/ Трактаты. Перевод Б.А. Розеифельда. Вст>нит. статья Б.А. Розепфельда и А.П. Юшкевича. М., 1961.

162. Руми Джалал ад-Дин. Баргозиде-йе диван-е Шамс-е Тсбрнзи. Тегеран, 1957.

163. Рупи Абу-л-Фарадж. Диван. Тегеран, 1969

164. Салман Саваджи. Куллиййат. Тегеран, 195?.

165. Сапаи Газнави. Диван. Тегеран, 1962.

166. Саади Ширази. Куллиййат. Тегеран, 1959. Т. 4, 5.

167. Тарих-и Систан (История Систана). М., 1979.

168. Хаджу Кермапи. Диван. Тегеран, 1957.

169. Хакани Ширвани. Диван. Тегеран, 1937.

170. Хафиз Ширази. Диван. Тегеран, 1987.

171. Унсури Балхи. Диван. Тегеран, 1964.

172. Фарузипфар Бади аз-Заман. Сухан ва суханваран. Т.1 2. Тегеран, 1928- 1929.

173. Фаррухи Систани. Диван. Тегеран, 1957.

174. Фарханг-и лугат ва та'бират ба шарх-и 'алам ва мушкилат-и диван-и Хакани Ширвани. Талиф-и Саййид Зийа ад-Дин Саджжади. Джалд-и аввал ва дуввум. Техран, 1996.

175. Фирдоуси. Холасс-йе Шах-наме Фирдоуси бе интихаб-и Мухаммад Али-хап Форуги. Т. 1 и 2. Тегеран, 1935.

176. Шамс ад-Дин Мухаммад Ибн Кайс ар-Рази. Свод правил персидской поэзии {Ал-му1 джам фа ма'айир аиСар ал-'аджам). Вступит, статья, перевод и комментарий Н.Ю. Чалисовой. М., 1997.

177. Histoire d'Seldjoucides d'Asia Mineure. D'après l'abrège du Seljouk-namch d'Ibn-Bibi. Texte persane public d'après M.Th. Xoutsma. Paris, 1903.