автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Волочёбные (христославные) песни восточных славян

Полный текст автореферата диссертации по теме "Волочёбные (христославные) песни восточных славян"

РГ5 ОД О 2 ПИТ МП

На правах рукописи

ЛАТЫШЕВА Светлана Александровна

ВОЛОЧЁБНЫЕ (ХРИСТОСЛАВНЫЕ) ПЕСНИ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН

Специальность 17.00.02 - Музыкальное искусство

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата искусствоведения

Москва 2000

Работа выполнена на кафедре истории музыки Российской академии музыки имени Гнесиных

Научный руководитель:

кандидат искусствоведения, профессор

М.А. ЕНГОВАТОВА

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения,

профессор

В.М. ЩУРОВ

кандидат искусствоведения Н.Ю. ДАНЧЕНКОВА

Ведущая организация: Российский институт истории

искусств МК РФ и РАН

Защита состоится ОкМ&Шъ 2000 года в 15 час. на заседании диссертационного совета К 092'. 17.07 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения при Российской академии музыки имени Гнесиных по адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, д. 30/36

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российской академии музыки им. Гнесиных

Автореферат разослан " /|Г "США^ЮОО года.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат искусствоведения /ЪП , И.П. Сусидко

Суцм1г

306-44, О _Л Оп Л г>,, 1л<Х Ч О

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования. Волочёбные (христо-славные) песни, сопровождающие пасхальный обходной ритуал, занимают особое положение в ряду календарно-песенных жанров восточных славян. Напевы, а также поэтические тексты данных песен обладают особенностями, выделяющими их среди других календарных песен. Кроме того, волочёбные песни - один из немногих календарных жанров, функционирующих в сфере вокально-инструментального музицирования. Несмотря на то, что данный музыкально-фольклорный феномен давно вызывал интерес учёных, до последнего времени он оставался недостаточно изученным. На сегодняшний день не существует целостного представления об этом жанре. Между тем волочёбные песни занимают важную позицию в календарном цикле: они приурочены к одному из ключевых, порубежных моментов года, с которым в народной культуре связано начало нового периода календарного аграрного цикла. Комплексное представление о данном жанре -недостающее звено в системе знаний о календарном цикле восточных славян. Актуальность диссертации, в которой предпринимается попытка составить подобное представление, заключается в заполнении этого пробела в исследовании восточнославянского календаря. Наша работа отвечает современной ситуации в отечественной этномузыкологии, выдвижению в качестве её магистрального направления типологических исследований традиционной культуры восточных славян, и особенно её ритуальных форм. Анализ звуковысотного склада волочёбных напевов даёт возможность постановки вопросов, важных для современного теоретического этномузыкознания. Волочёбные песни распространены не только на восточнославянских, но и на других тер-

риториях (в пограничных с Белоруссией районах Литвы, Латвии и Польши). Их изучение открывает перспективы для сравнительных исследований.

Разработанность темы. Как отмечалось выше, волочёбные песни восточных славян давно вызывали интерес исследователей. Начиная с 30-50-х годов прошлого века они становятся объектом внимания филологов, этнографов (см. работы Е.Ф. Карского, Ю.Ф. Крачковского, Е.Р. Романова, П.В. Шейна и др.). Работы учёных XIX в. хотя и содержат богатый этнографический материал, однако представляют явление в первоначальном приближении. Музыковеды обратились к волочёбных песням значительно позже, лишь в 70-90-е годы нашего столетия. Данному феномену посвящены публикации В. Елатова, И. Земцовского, 3. Можейко, С. Мытько, И. Польского, Л. Мухаринской, Т. Якименко и других авторов. В работах учёных содержится немало ценных сведений, которые представляют собой, тем не менее, лишь совокупность разрозненных наблюдений, касающихся волочёбных песен. Каждый из исследователей избирает какой-либо один ракурс осмысления песен данного жанра, связанный либо с их ритмическими, (В. Елатов, 3. Можейко, Л. Мухаринская и Т. Якименко), либо с мелодическими структурами (И. Земцовский, С. Мытько). Волочёбные песни рассматриваются авторами вне этнографического контекста. Встречающиеся в работах этнографические сведения подаются, как правило, в описательном плане (С. Мытько, Л. Соловей). Что касается материала, на который опираются исследователи, то он либо выборочный (И. Земцовский), либо локальный - «белорусский» (В. Елатов, 3. Можейко, О. Мытько, Л. Муха-

ринская и Т. Якименко1), «белорусский» и «украинский» (И. Польский). Естественно, что выводы, которые делаются на его основе, нуждаются в корректировке и дополнении.

Одной из объективных причин того, что изучение волочёбных песен не получило достаточно основательного и полного отражения в научных работах, послужило отсутствие полноценных коллекций полевых звукозаписей волочёбных напевов. Оказавшееся в нашем распоряжении - самое полное на сегодняшний день -собрание музыкально-этнографических материалов, связанных с волочёбным комплексом, насчитывает несколько сотен волочёбных напевов, которые записаны на территории, охватывающей 13 славянских областей и пограничные с Белоруссией районы Литвы, Латвии и Польши. Основу этого собрания составили «белорусская» коллекция Белорусской Академии музыки2, а также «русская» коллекция Российской Академии музыки им. Гнеси-ных. Столь представительный материал даёт возможность полноценного его научного обобщения.

Цель и задачи исследования. Цель данной работы - в том, чтобы составить системное представление о жанре волочёбных песен, отсутствующее в науке, и включить его в комплекс имеющихся знаний о музыкальном календаре восточных славян. С этой целью в работе решаются следующие заОачи:

1 Безусловный приоритет в исследовании волочёбных песен, основная территория бытова-

ния которых - Белоруссия, принадлежит белорусским ученым. В 1980 г. в серии «Бслару-ская народная творчасць» вышел том. посвященный волочёбным песням (Валачобныя песш. Мн.. 1980). Он содержит исследовательские наблюдения и основной фактологический материал н может служить пока'шелсм разработанности проблемы к 80-м годам. : Предоставление Белорусской Академией музыки обширной коллекции, содержащей около полутора сотен звукозаписей напевов, сыграло решающ™ роль для нашей работы, поскольку Белоруссия является основной территорией распространения данного жанра.

осуществление структурно-типологической систематики волочёбных напевов (на уровне их ритмической и зву-ковысотной организации);

выявление семантических и ритуальных функций волочёбных напевов в контексте пасхального комплекса как определённого периода в годовом календарном цикле восточных славян;

- систематизация поэтических текстов волочёбных песен, раскрытие особенностей их строения и семантики, установление соотношения со структурой волочёбного обряда;

ареалогическое исследование волочёбных песен: описание географического распространения структурных типов волочёбных напевов, циклов вербальных текстов, песенных сюжетов.

Материалом диссертации послужили:

публикации текстов волочёбных песен в сборниках Х1Х-ХХ вв.;

публикации напевов с текстами в песенных сборниках; этнографические сведения, содержащиеся в трудах рубежа Х1Х-ХХ вв. (П.А. Бессонова, Д.Г. Булгаковского, В.Н. Добровольского, Е.Ф. Романова, П.В. Шейна и др.),

коллекции звукозаписей волочёбных напевов и бесед с информантами из архивов Лаборатории по изучению традиционных музыкальных культур РАМ им. Гнесиных (в том числе - наши собственные записи), Кабинетов народной музыки Белорусской Академии музыки и Московской консерватории.

Научная новизна работы определяется тем, что данный песенный жанр впервые исследуется комплексно, в совокупности

всех составляющих его компонентов, в объёме материала, охватывающего всю территорию его распространения. Впервые предлагается определённая типологическая систематика волочёбных песен, учитывающая все компоненты музыкально-фольклорного текста (вербальный текст, ритмический и звуковысотный уровни) и формы их координации. При этом в корпусе волочёбных напевов нами обнаружена и рассмотрена звуковысотная система, до сих пор не описанная в специальной литературе, - система, основанная на однофункциональности звуков квартового соотношения, взаимозаменяемости мелодических ячеек и вариативности их синтаксиса.

Научную новизну работы составляет также подход к анализу поэтических текстов волочёбных песен, адресованных молодёжи: они рассмотрены с позиций структурно-морфологического метода В.Я. Проппа. Его использование позволило установить, что «молодёжные» тексты являются поэтическими образцами, исключительными по форме воплощения мифологических представлений, не имеющими аналогий среди других календарно-песенных жанров.

В работе впервые обобщены данные по этнографии исполнения волочёбных песен, описаны различные (в том числе и неизвестные до сих пор) ритуальные функции напевов. Тем самым в научный обиход вводится обширный массив новых, ранее не опубликованных этнографических сведений. Научную новизну работы определяет также то, что осуществлённое нами картографирование напевов данного песенного жанра охватывает весь его ареал.

В диссертации использована методология, сформировавшаяся в трудах структурно-типологического направления отечест-

венной фольклористики. Его начало связано с исследованиями П.Г. Богатырёва, Д.К. Зеленина, В.Я. Проппа и др. В этномузы-кознании основы структурно-типологического изучения были разработаны Ф. Колессой, К.В. Квиткой, Е.В. Гиппиусом, З.В. Эвальд. Начиная с 60-х годов это направление испытывает интенсивное развитие в работах, B.JI. Гошовского, С.И. Грицы, Б.Б. Ефименковой, З.Я. Можейко и других исследователей. Опираясь на методологию, разработанную в данном направлении отечественного этномузыковедения, мы рассматриваем анализируемый объект, с одной стороны - как компонент более крупной музыкально-этнографической системы, с другой - как систему взаи-• мосвязанных компонентов (т.е. волочёбные песни представлены не только как часть волочёбного обряда, но и как определённая песенная система, основанная на координации вербального текста, ритмического и звуковысотного компонентов напева).

В работе предпринимается попытка многоаспектного, междисциплинарного исследования жанра волочёбных песен. Наше рассмотрение опирается на данные смежных наук: на результаты исследований народной культуры этнологами (А.К. Байбуриным, Г.А. Левинтоном и др.), этнолингвистами (Т.А. Агапкиной, Л.Н. Виноградовой, Н.И. и С.М. Толстыми и др.), а также этномузы-коведами (Б.Б. Ефименковой, Е.А Дороховой, М.А. Енговатовой, O.A. Пашиной и др.).

Работа также опирается на методологию, разработанную в трудах семиотического направления (Ю.М. Лотмана, Вяч.Вс. Иванова, В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян и др.).

Практическая значимость работы. В научный обиход вводится новый материал - структурированный корпус напевов волочёбных песен и этнографические материалы, связанные с воло-

чёбным комплексом. Результаты исследования позволяют скорректировать программу дальнейшего изучения жанра. Изложенные в работе наблюдения над волочёбными песнями могут быть использованы фольклористами-собирателями в полевой работе. Предлагаемая систематика волочёбных напевов может быть учтена в отборе и структурировании материала при составлении сборников народных песен. Исследовательские данные представляется необходимым вводить в учебные курсы народного музыкального творчества (лекции, семинары, практические занятия). Материалы диссертации (волочёбные песни, нотации которых приведены в приложении, сведения об условиях их исполнения, этнографическом контексте) могут быть использованы фольклорными коллективами в исполнительской практике.

Апробация результатов исследования. Методика и результаты работы неоднократно обсуждались на заселении кафедры истории музыки РАМ им. Гнесиных. Исследовательские наблюдения апробированы в лекциях и на семинарах курса музыкального фольклора на ИТК факультете РАМ им. Гнесиных. Научные положения диссертации изложены в выступлениях на следующих конференциях: «Музыка как конструкция» (Москва, РАМ им. Гнесиных, 1994), «Голос и ритуал» (Международная научная конференция, Старая Руза, 1995), «Процессуальность в музыке устной традиции» (Международный теоретический семинар по этномузыковедению, Репино, 1997), а также на семинаре молодых музыковедов (Иваново, 1996). По теме диссертации опубликовано три работы (приведены на последней странице).

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения, списка литературы и приложения, представляющего собой сборник волочёбных песен (в нашей собственной

нотации), структурированный в соответствии с предлагаемой систематикой. Диссертация сопровождена нотными примерами, картами, таблицами, схемами.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, её актуальность, указывается цель, задачи исследования и его методология. В нём содержится обзор литературы, обрисовывается научная разработанность проблемы и обосновывается научная новизна работы.

Первая глава посвящена рассмотрению этнографического контекста волочёбных песен. Довольно долго в этномузыковеде-нии при исследовании календарных песен традиционной была практика анализа исключительно структурных особенностей их напевов. Этнографическому и - шире - мифологическому контекстам, в которых существуют песни, не придавалось должного значения. Лишь в последнее время в этномузыкознании, накопившем опыт работы в области семиотических, междисциплинарных, комплексных исследований, сложился новый подход: календарные обряды и связанные с ними календарные песни стали рассматриваться в совокупности, как компоненты единого традиционного культурного текста. Подобным образом рассматривается нами и волочёбный комплекс.

До недавнего времени считалось, что исполнение волочёбных песен ограничено рамками пасхальных обходов дворов. В работе на основе новых полевых материалов показано, что песни данного жанра связаны с широким кругом ритуальных практик пасхального периода и - шире - ранневесеннего сезона календарного цикла восточных славян. Так, они звучали во время егорьевского (юрьевского) выгона коров, Никольского выгона коней на

ад

пастбища, при обходах полей, которые совершались в день Его-рья и на Вознесенье, сопровождали они также ритуальный обход кладбища на Радуницу.

Согласно сформировавшейся в отечественной этномузыколо-гии концепции календаря восточных славян3, пасхальный период осмысливается в традиционной культуре как кризисная ситуация в жизни природы, когда на «этом» свете появляются представители «того» света. В основе пасхального ритуального комплекса лежит «сценарий» их встречи и последующих проводов. В системе «встречных» и «проводных» обрядов пасхального периода важное место занимают ритуальные практики, сопровождающиеся исполнением волочёбных песен. Как показывает анализ материалов, пасхальный волочёбный обход является формой репрезентации прибытия духов предков (которых представляют воло-чёбники). Перечисленные же выше обряды, совершаемые на Радуницу, Егорья, Николу и Вознесенье (в разных традициях эти даты выступают в роли окончания пасхального периода), представляют собой инсценированное «выпроваживание» потусторонних сил. И если во время пасхальных обходов дворов воло-чёбные песни «произносятся» от имени предков и обращены к живым, то в ином контексте они имеют противоположную направленность. Звучание волочёбных напевов в рамках волочёб-ного обряда противопоставлено их исполнению вне его по разным параметрам: по структурированию общины (выделение из общины волочёбников-«предков» / объединение всех её членов), по составу исполнителей (преобладание мужчин / женщины, девушки), по темпоральным (вечерне-ночное / утренне-дневное

1 См.: Пашнна О А. Калсндарно-псссннын цикл у восточных славян. М.. 1998.

время) и локативным характеристикам (территория села / территория за его пределами). Мифологические представления, связанные и с тем, и с другим комплексом характеристик исполнения волочёбных песен (во время пасхальных обходов дворов и в ином контексте), свидетельствуют, что волочёбные напевы обладают ярко выраженной магической функцией.

Этнографические контексты, в которых функционируют волочёбные песни, в разных местностях различаются. Специфика их исполнения в локальных традициях также выявляется в данной главе. Соотнесение волочёбных песен с ритуальными практиками пасхального периода, а также рассмотрение этнографии их исполнения на локальном материале позволило выявить ритуальные функции напевов, установить их семантическое поле. Подобные ракурсы исследования применяются по отношению к данному песенному жанру впервые.

Как показало исследование, волочёбные песни сопровождают не только обход дворов (что было известно и ранее) - обряд, выявляющий инициальную семантику, но и «проводные» ритуалы (совершаемые на Радуницу, Егорья, Николу и Вознесенье), что позволяет говорить об особой структурной функции песен данного жанра: они маркируют начало и конец пасхального периода. Выявленные особенности функционирования волочёбных песен повышают их статус в календарно-песенной системе восточных славян.

Вторая глава посвящена анализу поэтических текстов волочёбных песен. До сих пор не существует специальной литературы, в которой бы они достаточно подробно исследовались. Лишь отчасти их освещают в своих работах Л. Виноградова, Л. Соловей, С. Мытько. При изучении волочёбных текстов нельзя ис-

ключать из сравнительного рассмотрения колядный материал, который имеет свои особенности, но является родственным воло-чёбному по сюжетным и стилистическим характеристикам. В этом отношении особо ценным для нас оказался труд Л.Н. Виноградовой, в котором представлена определённая концепция колядного ритуала и с этих позиций на обширном материале проведён анализ колядной поэзии.

Волочёбный фонд, как и колядный, состоит из двух циклов: песен-благопожеланий хозяевам («господарский» цикл) и песен-благопожеланий молодёжи («молодёжный» цикл). Результаты исследования «господарских» и «молодёжных» колядок Л.Н. Виноградовой проецируются на аналогичные разделы волочёбного репертуара. Нами анализируется структура волочёбных текстов обеих групп, раскрывается их семантика, выявляются некоторые особенности поэтики, а также устанавливается соотношение песенных текстов со структурой волочёбного обряда. Тексты двух циклов отличаются по содержанию, строению и поэтике.

Как показывает анализ, «господарские» тексты, большая часть которых основана на мотивах о приплоде скота, об участии Бога и святых в полевых работах хозяина, отражают производственные интересы крестьянина. В них прослеживается связь с магической функцией волочёбного обряда, что проявляется в разработке тем приплода скота (с подробным перечислением всех видов домашних животных) и обильного урожая (с подробным перечислением всех этапов работ по уборке и выпечке хлеба).

Главную композиционную особенность «господарских» волочёбных песен, как и колядок, составляет наличие приветственных, вопросительных, благопожелательных, просительных, благодарственных формул, которые примыкают к сюжетно оформ-

1Ь

ленной части текста. Они соответствуют этапам волочёбного обряда. Его начальный этап находит отражение в зачинах текстов, которые содержат традиционное приветствие «Добрый вечер тому, кто в этом дому!» («Добрый вечер, пану господару!» и др.) и вопрос «Дома ли хозяин?» («Ты спишь лежишь?» и др.) и оповещают о приходе волочёбников. Связь с заключительным актом обряда обнаруживают концовки текстов, которые включают просительные и благодарственные клише. В просьбах, призывающих хозяев наделить волочёбников, отражается такой важный момент ритуала как одаривание. Тексты заключают в себе информацию о времени и месте совершения обряда, доносят его детали (например, одаривание волочёбников через окно). Благопожелатель-ные же формулы, обычно содержащие предсказания обильного урожая, приплода скота, являются наиболее значимой частью текстов с точки зрения обрядовой функции.

Анализ перечисленных клише «господарских» текстов» показывает, что они отражают заклинательно-магическую функцию волочёбного ритуала. Их тип и структура характеризуют пасхальный поздравительный обход как обряд важного хозяйственно-производственного профиля.

Тексты песен «молодёжного» цикла не обнаруживают таких непосредственных соответствий структуре волочёбного обряда, как «господарские». Элементы закпинательно-пожелательной основы ритуала просматриваются лишь в просительных формулах, которые примыкают к основной, сюжетно оформленной части текста. Она же никак не связана с идеей заклинания аграрно-хозяйственного благополучия. Вместе с тем, «молодёжные» во-лочёбные песни тесно смыкаются с циклами свадебных и хороводных песен. Вероятно, это результат процесса постепенного

переосмысления магического производственного значения воло-чёбного обряда и «втягивания» его в обслуживание сферы величаний и брачных пожеланий, адресованных молодёжи. Аналогичный факт засвидетельствован по отношению к «молодёжному» циклу колядок Л.Н. Виноградовой, которая объясняет его «особенностями более позднего формирования этой части колядного репертуара, в процессе которого, по-видимому, использовались готовые формы свадебных величаний и других песенных групп»4. Подобная точка зрения лишь отчасти может быть спроецирована на волочёбный «молодёжный» цикл, который при всём сходстве с колядками обнаруживает существенные отличия.

«Молодёжиые» волочёбные тексты представляют собой исключительно яркое, специфическое фольклорное явление. По своей поэтике и стилистике они близки сказкам (это сходство становится очевидным при первом же знакомстве с текстами). При их исследовании мы использовали структурно-морфологический метод В.Я. Проппа, предложенный им в отношении волшебных сказок. Анализ показал, что волочёбные тексты безусловно сопоставимы со структурно-морфологической схемой и - соответственно - с содержательным планом сказки, что позволило выявить глубинное мифологическое содержание текстов этой группы. Наличие метасодержания, мифологической метаструктуры, своеобразие поэтической стилистики текстов ставит волочёбные песни «молодёжного» цикла в особое положение среди прочих календарных песен восточных славян.

Третья глава посвящена анализу музыкального материала. В ней осуществляется типологическая систематика напевов воло-

' Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэ!ия западных и восточных славян: Генсшс и типология колядования. М. 1982. С. 89.

чёбных песен. Белорусскими этномузыкологами проделана классификация волочёбных напевов с точки зрения их ритмического строения. Однако, по нашему мнению, в качестве ритмического типа ими рассматриваются конкретные ритмические формы волочёбных песен, а не их модели, результатом чего является необоснованно «дробная» типология напевов. Так, В.И. Елатов, З.Я. Можейко, Л.С. Мухаринская и Т.С. Якименко выделяют четыре ритмических типа, СМ. Мытько - пять. Мы откорректировали систематики наших предшественников с учётом иерархии уровней ритмических форм. Наша типология включает уровни типа, его видов и версий: в результате мы отмечаем наличие в волочёбных песнях всего двух ритмических типов (РТ), существующих в системе видов и версий (см. таблицу)3. Ритмические формы напевов, рассматриваемые белорусскими учёными в качестве ритмических типов, выступают в ней, как правило, как виды ритмических типов.

Таблица

Ритмические типы волочёбных напевов

РТ Вид РТ Формула стиха Композиционная единица СМРФ

1 1а 4+4 (4 +3) АЯ Л Л |Л Л | Л Л|Л ] |

16 45+45 (4 +3) АЯ iJL.iJlii.PJ 1 пЧл.\пь1 1

I в 4+4+(3) 4+4+(2) Ас,Аь Л лтл Л и Л | Л л |Н Л 1 N 1

2 2а [4]+4+(2 +5) [а]аЯ [Л лил Г\\Р \ 1 J Л ? J 1

26 [4]+4+(2 +3) [а]аг [Л Л]|Л Л | J л 1

' В корпусе ритмических форм нам удалось обнаружить также «гибридный» обра юц. сочетающим пршнаки обоих РТ.

Существуют классификации волочёбных напевов и с точки зрения их звуковысотного строения. Их авторы - И.И. Земцов-ский и С.И. Мытъко - находятся на принципиально разных позициях. Систематика И.И. Земцовского, как указывалось выше, основывается на выборочном материале (что не удовлетворяет требованиям современной методологии) и недетализирована. Большей детализированностью отличается классификация С.И. Мытько, который в белорусском материале выделяет 15 «формульных напевов». Однако методика их выделения остаётся непонятной: к разным «формульным напевам» автор относит напевы одинакового мелодического строения, но координирующиеся с разными ритмическими формами, а также напевы, ничем не отличающиеся (представленные одинаковыми и мелодическими, и ритмическими структурами).

Предлагаемая нами типология принципиально отличается от классификаций наших предшественников. При её осуществлении мы рассматривали звуковысотную организацию волочёбных напевов как иерархическую систему, классифицируя явление на каждом из её уровней и устанавливая формы взаимосвязей между ними.

Звуковысотное строение волочёбных напевов, по сравнению с другими календарными напевами восточных славян, обладает яркой спецификой: при стабильном, едином во всём корпусе напевов наборе структурно-синтаксических элементов (мелодических ячеек) формы их связей в конкретной синтагме либо в модели не-закреплены. Большое число мелодических композиций волочёбных песен основано на принципе комбинаторики ограни-

ченного количества мелодических ячеек, что требует при систематизации решения особых задач.

В песенном корпусе нами выделено две группы напевов, которые различаются по типу связи звуков, реализующих оппозицию тождества и контраста в вертикальном компоненте лада6. Одна из них основана на взаимозаменяемости звуков терцового соотношения, широко распространённой в песенности восточных славян. В этой группе синтаксис мелодических ячеек вариативен в напевах одного типа на уровне модели, на уровне же развёртывания одного образца (синтагмы) он стабилен.

Другая группа основана на однофункциональности звуков квартового соотношения, что выделяет волочёбные напевы среди других календарных. Это - активно варьируемые напевы. Взаимозаменяемыми в них оказываются не только отдельные звуки, но и целые мелодические обороты, выступающие в качестве синонимов7. Таким образом, если в первой группе напевов подвижность синтаксиса проявляется на уровне модели, типа, то во второй она фиксируется и при интонировании одного напева.

Как показал анализ варьируемых напевов, модель, лежащую в их основе, невозможно представить в виде линейной последовательности ячеек каждого раздела формы. Она предполагает множественность своего воплощения (см. пример).

А См.: Енговатова М.. Ефименкова Б. Звуковысотная оргзнтццпя русских народных песен в свстс структурно-типологических исследований // Зв> ковысотиос строение народных мелодий (принципы анализа): Материалы научно-практической конференции М.. 1991. С. 40-88.

В некоторых сюрашах мел одические ячейки-синонимы регулярно чередуются чере> строфу. результатом чего является объединение двух строф в более крупное построение - суперстрофу.

Пример Зитебская обл., Ш умилинский р -н, Оболь

у Л 1. ГЪо]-*в- чев-нич-ки и г^-^- м-ло-чц-ли.с(г -К~Т--- г>а-ле-«а тра-укг 1-му-ра-ум> -Щ

<>4—V—« ' ^ /н 5.Толо-юъ ГО-Л0-МСК да -Г1 Г1 п - °-Лин ра-ао-чск — 1 Чш Зя-лё-на тра-укв ад ■му-^а-ука!

?.Пад,й1-се-лыц Мзмда и-- под бо -га-тый дом Г1 ' " Ч1Ш1 Зл-лё-на тра-укг» -му-рау-ка! , ч

^ А КО-ли 1сгы спишь,д, ® © @ 1 Ч-и мвАосегмгнт , 1 Госч1одьсго-6о-ю Модель напева ч 12.-й мелосегмент 2л-л'е-натр*ука-<8> ® 1 редарен му-рау-ка! 1

Сопоставление варьируемых и неварьируемых напевов выявило, что парадигма каждого из варьируемых образцов представляет собой совокупность разных видов последних. Они (не-варьируемые напевы) представляют собой лишь частное воплощение моделей, лежащих в основе варьируемых, образцы которых демонстрируют разнообразие трансформационных возможностей в пределах одного музыкального текста.

Выявленный тип звуковысотной организации пока не известен по другим песенным жанрам восточных славян и не описан в

исследовательской литературе. Особенности звуковысотного склада волочёбных напевов, очевидно, предопределяются спецификой их лада, особой ролью в мелодике звуков квартового соотношения, квартовых мелодических структур. Предпосылки же больших трансформационных возможностей ладовой модели волочёбных напевов содержатся, видимо, и в их уникальной для календарных напевов восточных славян - октавной - звуковой шкале.

Деление волочёбного массива на две принципиально различные группы напевов - варьируемых и неварьируемых - является жанрово характерным признаком. В музыкальном фольклоре восточных славян аналогов волочёбным песням в этом отношении, насколько нам известно, нет. Существование в корпусе двух групп напевов не находит географического объяснения: варьируемые и неварьируемые напевы территориально не «разведены». Не связано это и с особенностями исполнения: и неварьируемые, и варьируемые образцы представлены как сольными, так и ансамблевыми записями. Ответ на этот вопрос, возможно, даст будущее изучение.

Волочёбные песни - один из немногих календарных жанров, функционирующих в сфере вокально-инструментального музицирования, причём, преимущественно мужского. Как показал сравнительный анализ напевов и их инструментальных версий -волочёбных наигрышей, в мелодике тех и других происходят сходные процессы. Наблюдаемое в наигрышах мелодическое варьирование - того же свойства, что и в волочёбных напевах: оно осуществляется за счёт замен достаточно развёрнутых мелодических оборотов. Нами высказывается предположение, что описанный тип звуковысотного мышления, возможно, имеет ин-

струментальную природу. Мы полагаем, что специфика строев, отдельные приёмы игры на музыкальных инструментах могли повлиять на вокальное исполнительство. В целом же вопрос о влиянии инструментального музыкального мышления на вокальное остаётся пока открытым и ждёт своего решения.

В диссертации проделана работа по установлению границ ареала волочёбных песен и его внутренней структуры. До недавнего времени было известно, что на территории России данный песенный жанр распространён в Смоленской, Псковской, Тверской и Брянской областях. Данные экспедиций последних лет расширили его ареал: бытование волочёбных песен обнаружено также в Калужской области и на территории украинского Полесья (в Черниговской и Сумской областях). Установленный ареал волочёбных песен обширен: он охватывает большую часть Белоруссии, частично Россию (граничащие с Белоруссией Смоленскую, южную часть Псковской области, отдельные районы Тверской, Брянской, Калужской областей), Украину (отдельные районы Черниговской, Сумской областей), а также пограничные с Белоруссией районы Литвы, Латвии и Польши (Подлясье)8.

Белорусскими этномузыковедами осуществлено картографирование ритмических форм волочёбных напевов. Оно произведено в пределах Белоруссии. Предпринятое нами картографирование охватило практически весь их ареал. Нами установлено территориальное распространение мелодических, ритмических типов (их видов, версий) напевов, циклов поэтических текстов, песенных сюжетов.

5 В литераторе XIX в. встречается информация о том. что во.точсбныс песни были распространены также в некоторых районах Орловской области, однако экспедиции этот факт не подтверждают.

Как показали карты, в ареале волочёбных песен по ряду признаков (с позиций как структурных типов напевов, так и их функций) выделяется три субареала: поозерский, полесский и смоленский.

В Заключении работы намечаются направления дальнейшего изучения разрабатываемой проблематики, которые связываются нами с рассмотрением волочёбных песен в рамках региональных песенных систем, а также в контексте всего музыкального календаря восточных славян. Нами предпринимается попытка предварительного сопоставления волочёбных песен с другими календарными песнями восточных славян.

Возникающие параллели касаются прежде всего волочёбного и колядного комплексов. Они (параллели) неоднократно отмечались многими исследователями. Совпадения между волочёбным и колядным циклами наблюдаются на уровне обряда и песенных текстов. Музыкальный же материал не выявляет сходства: напевы волочёбных и колядных песен совершенно разные9.

Сходство с волочёбными напевами - в ладовом строении -обнаруживают жнивные напевы: в роли концевых опорных тонов как тех, так и других выступают разные звуки - 1 и 2 ступени лада. Однако в отличие от волочёбных песен, в жнивных наблюдается комбинаторика мелодических ячеек с разными концевыми опорами. Что же касается действия комбинаторики в жнивных напевах, то в них, как и в неварьируемых волочёбных образцах, подвижность синтаксиса фиксируется на уровне типа. В варьируемых же волочёбных напевах мобильность синтаксиса, прояв-

у

Песни различаются и степенью «прикрсплснности» к обряду ( юччанис колядок достаточно жёстко регламентировано рамками колядовання. волочсбныс же песни, как > ка швалось выше, могут исполняться вне обхода дворов в течение пасхального периода).

ляюшаяся на уровне развёртывания одного напева, приобретает не свойственный напевам других жанров масштаб. В музыкальном фольклоре восточных славян в своём наиболее развитом виде она предстаёт именно в волочёбных песнях.

В завершение отметим, что теперь, когда изучен, систематизирован обширный корпус волочёбных песен, имеются основания утверждать, что специфические особенности звуковысотного склада волочёбных напевов имеют регулярный характер. Исследование ещё больше убедило нас в специфичности, исключительности этого песенного жанра. Его выделенность среди других проявляется и в рамках системы календарных напевов восточных славян, и в пределах отдельной узколокальной традиции, внутри которой песни разных жанров, как правило, объединены общими мелодико-стилевыми особенностями.

В конце XIX в., на заре истории изучения волочёбных песен М.В. Довнар-Запольский писал: «Судя по всему, волочебники -тесно замкнутое братство; их песни, наиболее, может быть, интересные, - секрет для этнографов. (...) Вопрос крайне интересный и загадочный»1". И спустя столетие, на исходе нашего века, воло-чёбные песни ставят перед этномузыковедами много вопросов: почему многие черты их стиля (октавная шкала, однофункцио-нальность звуков квартового соотношения, взаимозаменяемость мелодических единиц) не встречаются в других календарных песнях, почему волочёбные песни - единственный принципиально вокально-инструментальный жанр в культуре восточных славян? Эти, а также другие «загадки» волочёбных песен ещё ожидают своего решения.

"' Довнар-Залольскин М. Заметки по белорусской этнографии II Живая Старина. СПб.. 189.' № 2. С. 290.

По теме диссертации имеются следующие публикации: Народная терминология, связанная с вербальными текстами пасхального периода // Голос и ритуал: Материалы конференции. М., 1996. 0,2 п.л.

О синонимии квартовых единиц как основе звуковысотной организации (на материале волочёбных песен восточных славян) // Музыка как конструкция: Сб. трудов РАМ им. Гнесиных. Вып. 151. М., 2000. 0,3 п.л.

Напевы волочёбных песен восточных славян: типологическая систематика. Лекция по курсу «Народное музыкальное творчество». М., 2000. 1,5 п.л.

Синтаксис напевов волочёбных песен (принцип

комбинаторики) // Синтаксис музыкальной речи: Материалы

*

Международной научной конференции (в печати). 0,75 п.л.

а>к 22!?. Тир. /СС . Тип. иэп-ва МАИ

Введение диссертации2000 год, автореферат по искусствоведению, Латышева, Светлана Александровна

Данная работа посвящена исследованию одного из жанров календарно-песенного цикла восточных славян - волочёбных (христославных) песен, которые известны как сопровождающие пасхальный обход дворов и исполняющиеся в честь хозяев и членов их семей. Волочёбные песни занимают особое положение в ряду календарно-песенных жанров восточных славян. Напевы, а также поэтические тексты данных песен обладают особенностями, выделяющими их среди других календарных песен. Кроме того, волочёбные песни - один из немногих календарных жанров, функционирующих в сфере вокально-инструментального музицирования. Несмотря на то, что данный музыкально-фольклорный феномен давно вызывал интерес учёных, до последнего времени он оставался недостаточно изученным. На сегодняшний день не существует целостного представления об этом жанре. Между тем волочёбные песни занимают важную позицию в календарном цикле: они приурочены к одному из ключевых, порубежных моментов года, с которым в народной культуре связано начало нового периода календарного аграрного цикла. Комплексное представление о данном жанре - недостающее звено в системе знаний о календарном цикле восточных славян. Актуальность диссертации, в которой предпринимается попытка составить подобное представление, заключается в заполнении этого пробела в исследовании восточнославянского календаря.

Наша работа отвечает современной ситуации в отечественной этномузыкологии, выдвижению в качестве её магистрального направления типологических исследований традиционной культуры восточных славян, и особенно её ритуальных форм. Анализ звуковысотного склада волочёбных напевов даёт возможность постановки вопросов, важных для современного теоретического этномузыкознания. Волочёбные песни распространены не только на восточнославянских, но и на других территориях (в пограничных с Белоруссией районах Литвы, Латвии и Польши). Их изучение открывает перспективы для сравнительных исследований.

Самое ранне упоминание о «волочшьных» песнях восходит к ХУ1 в. /98, с. 56/. Начиная с 30-50-х годов XIX в. волочёбные песни становятся объектом внимания филологов, этнографов. «Волочебниче-ство ведётся исстари и держится упорно. На вопрос путника «Для чего они шатаются ночью с песнями?» один из волочебников ответил: «Отцы и деды ходили и нас выучили», - писал в середине прошлого столетия исследователь белорусского быта П.М. Шпилевский /цит. по: 138, с. 573/. Работы учёных XIX в. (Е.Ф. Карского /52/, Ю.Ф. Крачковского /56/, Е.Р. Романова /105-107/, П.В. Шейна /138/ и др.) хотя и содержат богатый этнографический материал, однако представляют явление в первоначальном приближении. Задававшиеся вопросом «что же это такое?», исследователи пребывали в ситуации того самого описанного Шпилбвским путника, который по сути не получает ответа и так и остаётся в неведении.

Музыковеды обратились к волочёбных песням значительно позже, лишь в 70-90-е годы нашего столетия. Данному феномену посвящены публикации В. Елатова /35-37/. И. Земцовского /47/, 3. Можейко /74/, С. Мытько /79,80/, И. Польского /97/, Л. Мухаринской и Т. Якименко /78/ и других авторов. В работах учёных содержится немало ценных сведений, которые представляют собой, тем не менее, лишь совокупность разрозненных наблюдений, касающихся волочёбных песен. Каждый из исследователей избирает какой-либо один ракурс осмысления песен данного жанра, связанный либо с их ритмическими,

В. Елатов, 3. Можейко, JI. Мухаринская и Т. Якименко), либо с мелодическими (И. Земцовский, С. Мытько) структурами. Волочёбные песни рассматриваются авторами вне этнографического контекста. Встречающиеся в работах этнографические сведения подаются, как правило, в описательном плане (С. Мытько, JI. Соловей). Что касается материала, на который опираются исследователи, то он либо выборочный (И. Земцовский), либо локальный - «белорусский» (В. Елатов, 3. Можейко, С. Мытько, JI. Мухаринская и Т. Якименко1), «белорусский» и «украинский» (И. Польский). Естественно, что выводы, которые делаются на его основе, нуждаются в корректировке и дополнении.

Одной из объективных причин того, что изучение волочёбных песен не получило достаточно основательного и полного отражения в научных работах, послужило отсутствие полноценных коллекций полевых звукозаписей волочёбных напевов. Охваченное нами - самое полное на сегодняшний день - собрание музыкально-этнографических материалов, связанных с волочёбным комплексом, насчитывает несколько сотен волочёбных напевов, которые записаны на территории, охватывающей 13 славянских областей и пограничные с Белоруссией районы Литвы, Латвии и Польши. Основу этого собрания составили «белорусская» коллекция Белорусской Академии музыки , а также «русская» коллекция Российской Академии музыки им. Гнесиных. Столь представительный материал даёт возможность полноценного его научного обобщения.

1 Безусловный приоритет в исследовании волочёбных песен, основная территория бытования которых - Белоруссия, принадлежит белорусским учёным. В 1980 г. в серии «Беларуская народная творчасць» вышел том, посвященный волочёбным песням (Валачобныя necHi. Мн., 1980). Он содержит исследовательские наблюдения и основной фактологический материал и может служить показателем разработанности проблемы к 80-м годам.

2 Предоставление Белорусской Академией музыки обширной коллекции, содержащей около полутора сотен звукозаписей напевов, сыграло решающую роль для нашей работы, поскольку Белоруссия является основной территорией распространения данного жанра.

Цель данной работы - в том, чтобы составить системное представление о жанре волочёбных песен, отсутствующее в науке, и включить его в комплекс имеющихся знаний о музыкальном календаре восточных славян. С этой целью в работе решаются следующие задачи: осуществление структурно-типологической систематики волочёбных напевов (на уровне их ритмической и звуко-высотной организации); выявление семантических и ритуальных функций волочёбных напевов в контексте пасхального комплекса как определённого периода в годовом календарном цикле восточных славян; систематизация поэтических текстов волочёбных песен, раскрытие особенностей их строения и семантики, установление соотношения со структурой волочёбного обряда; ареалогическое исследование волочёбных песен: описание географического распространения структурных типов волочёбных напевов, циклов вербальных текстов, песенных сюжетов.

В диссертации использована методология, сформировавшаяся в трудах структурно-типологического направления отечественной фольклористики. Его начало связано с исследованиями П.Г. Богатырёва, Д.К. Зеленина, В.Я. Проппа и др. В этномузыкознании основы структурно-типологического изучения были разработаны Ф. Колессой, К.В. Квиткой, Е.В. Гиппиусом, З.В. Эвальд. Начиная с 60-х годов это направление испытывает интенсивное развитие в работах, В.Л. Гошовского, С.И. Грицы, Б.Б. Ефименковой, З.Я. Можейко и других исследователей. Опираясь ча методологию, разработанную в данном направлении отечественного этномузыковедения, мы рассматриваем анализируемый объект, с одной стороны - как компонент более крупной музыкально-этнографической системы календарного цикла восточных славян, с другой - как систему взаимосвязанных компонентов (т.е. волочёбные песни представлены не только как часть волочёбного обряда, но и как определённая песенная система, основанная на координации вербального текста, ритмического и звуковысотного компонентов напева).

В работе предпринимается попытка многоаспектного, междисциплинарного исследования жанра волочёбных песен. Наше рассмотрение опирается на данные смежных наук: на результаты исследований народной культуры этнологами (А.К. Байбуриным, Г.А. Левинтоном и др.), этнолингвистами (Т.А. Агапкиной, JI.H. Виноградовой, Н.И. и С.М. Толстыми и др.), а также этномузыковедами (Б.Б. Ефименковой, Е.А Дороховой, М.А. Енговатовой, O.A. Пашиной и др.).

Работа также опирается на методологию, разработанную в трудах семиотического направления (Ю.М. Лотмана, Вяч.Вс. Иванова, В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян и др.).

Важное значение для нашей работы имело то, что в последние десятилетия в гуманитарных науках сложились новые подходы к изучению ритуалов (см. работы А.К. Байбурина, Л.Н. Виноградовой, Г.А. Левинтона, Н.И. и С.М. Толстых, В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян и др.), благодаря чему сделалась возможной интерпретация их структуры и семантики3. Решающую роль для нашей работы сыграло и то, что в последние годы в отечественной этномузыкологии сформировалась новая концепция календарного цикла восточных славян. Согласно ей, годовой круг предстаёт как цикл, чётко структурированный ключевыми обрядовыми комплексами, каждый из которых организован на этнографическом и музыкальном уровне4. От этой теории отталкива

3 Своё начало структурный анализ ритуала ведёт ещё с теории rite de passage А. ван Геннепа

22/.

4 Исследования этномузыкологов в этом направлении подытожены в обобщающем труде O.A. Пашиной «Календарно-песенный цикл у восточных славян» /89/. лось наше рассмотрение волочёбных песен и волочёбного обряда в контексте пасхального периода - одного из таких ритуальных комплексов.

В отличие от предшествующих работ, посвящённых волочёбным песням, в которых исследователями избирался какой-либо один ракурс их осмысления, в нашей диссертации данный песенный жанр исследуется комплексно, в совокупности всех составляющих его компонентов, в объёме материала, охватывающего всю территорию его распространения. Это определяет научную новизну работы.

Довольно долго в этномузыковедении при исследовании календарных песен традиционной была практика анализа исключительно структурных особенностей их напевов. Этнографическому и - шире -мифологическому контекстам, в которых существуют песни, не придавалось должного значения. Лишь в последнее время в этномузыкознании, накопившем опыт работы в области семиотических, междисциплинарных, комплексных исследований, сложился новый подход: календарные обряды и связанные с ними календарные песни стали рассматриваться в совокупности, как компоненты единого традиционного культурного текста. Подобным образом рассматривается нами и волочёбный комплекс.

До недавнего времени считалось, что исполнение волочёбных песен ограничено рамками пасхальных обходов дворов. В работе на основе новых полевых материалов показано, что песни данного жанра связаны с широким кругом ритуальных практик пасхального периода и - шире — ранневесеннего сезона календарного цикла восточных славян.

Этнографические контексты, в которых функционируют волочёб-ные песни, в разных местностях различаются. Нами выявляется специфика их исполнения в локальных традициях. Соотнесение волочёбных песен с ритуальными практиками пасхального периода, а также рассмотрение этнографии их исполнения на локальном материале позволило выявить ритуальные функции напевов, установить их семантическое поле. Подобные ракурсы исследования применяются по отношению к данному песенному жанру впервые. В научный обиход вводится обширный массив новых, ранее не опубликованных этнографических сведений.

В диссертации впервые предлагается типологическая систематика волочёбных песен, учитывающая все компоненты музыкально-фольклорного текста (вербальный текст, ритмический и звуковысотный уровни) и формы их координации. Белорусскими этномузыкологами проделана классификация волочёбных напевов с точки зрения их ритмического строения. Однако, по нашему мнению, в качестве ритмического типа ими рассматриваются конкретные ритмические формы волочёбных песен, а не их модели, результатом чего является необоснованно «дробная» типология напевов. Так, В.И. Елатов /145/, З.Я. Можейко /74/, Л.С. Мухаринская и Т.С. Якименко /78/ выделяют четыре ритмических типа, С.И. Мытько /79/ - пять. Наша типология с учётом иерархии уровней ритмических форм включает уровни типа, его видов и версий: в результате мы отмечаем наличие в волочёбных песнях всего двух ритмических типов (РТ), существующих в системе видов и версий. Ритмические формы напевов, рассматриваемые белорусскими учёными в качестве ритмических типов, выступают в ней, как правило, как виды ритмических типов.

Существуют классификации волочёбных напевов и с точки зрения их звуковысотного строения. Их авторы - И.И. Земцовский /47/ и С.И. Мытько /79/ - находятся на принципиально разных позициях. Систематика И.И. Земцовского, как указывалось выше, основывается на выборочном материале (что не удовлетворяет требованиям современной методологии) и недетализирована. Большей детализированностью отличается классификация С.И. Мытько, который в белорусском материале выделяет 15 «формульных напевов». Однако методика их выделения остаётся непонятной: к разным «формульным напевам» автор относит напевы одинакового мелодического строения, но координирующиеся с разными ритмическими формами, а также напевы, ничем не отличающиеся (представленные одинаковыми и мелодическими, и ритмическими структурами).

Предлагаемая нами типология принципиально отличается от классификаций наших предшественников. При её осуществлении мы рассматривали звуковысотную организацию волочёбных напевов как иерархическую систему, классифицируя явление на каждом из её уровней и устанавливая формы взаимосвязей между ними.

До сих пор не существует специальной литературы, в которой бы достаточно подробно исследовались тексты волочёбных песен. Лишь отчасти их освещают в своих работах Л.Н. Виноградова /20/, Л.М. Соловей /108/, С.И. Мытько /79,80/. При изучении волочёбных текстов нельзя исключать из сравнительного рассмотрения колядный материал, который имеет свои особенности, но является родственным волочёбному по сюжетным и стилистическим характеристикам. В этом отношении особо ценным для нас оказался труд Л.Н. Виноградовой, в котором представлена определённая концепция колядного ритуала и с этих позиций на обширном материале проведён анализ колядной поэзии.

Волочёбный фонд, как и колядный, состоит из двух циклов: песен-благопожеланий хозяевам («господарский» цикл) и песен-благопожеланий молодёжи («молодёжный» цикл). Результаты исследования «господарских» и «молодёжных» колядок Л.Н. Виноградовой проецируются на аналогичные разделы волочёбного репертуара. Нами анализируется структура волочёбных текстов обеих групп, раскрывается их семантика, выявляются некоторые особенности поэтики, а также устанавливается соотношение песенных текстов со структурой волочёбного обряда.

В работе нами применён новый научный подход к анализу текстов песен, адресованных молодёжи: близкие по своей поэтике и стилистике сказкам, они рассмотрены нами с позиций структурно-морфологического метода В.Я. Проппа, предложенного им в отношении волшебных сказок /102/. Анализ выявил, что «молодёжные» тексты сопоставимы с структурно-морфологической схемой и -соответственно - с содержательным планом сказки. Как показало рассмотрение, тексты песен «молодёжного» цикла являются поэтическими образцами, исключительными по форме воплощения мифологических представлений, не имеющими аналогий среди других календарно-песенных жанров.

Нами проделана работа по установлению границ ареала волочёбных песен и его внутренней структуры. До недавнего времени было известно, что на территории России данный песенный жанр распространён в Смоленской, Псковской, Тверской и Брянской областях. Данные экспедиций последних лет расширили его ареал: бытование волочёбных песен обнаружено также в Калужской области и на территории украинского Полесья (в Черниговской и Сумской областях). Установленный ареал волочёбных песен обширен: он охватывает большую часть Белоруссии, частично Россию (граничащие с Белоруссией Смоленскую, южную часть Псковской области, отдельные районы Тверской, Брянской, Калужской областей), Украину (отдельные районы Черниговской, Сумской областей), а также пограничные с Белоруссией районы Литвы, Латвии и Польши (Подлясье)5.

Белорусскими этномузыковедами осуществлено картографирование ритмических форм волочёбных напевов. Оно произведено в пределах Белоруссии. Предпринятое нами картографирование охватило практически весь их ареал. Нами установлено территориальное распространение мелодических, ритмических типов (их видов, версий) напевов, циклов поэтических текстов, песенных сюжетов.

Как показали карты, в ареале волочёбных песен по ряду признаков (с позиций как структурных типов напевов, так и их функций) выделяется три субареала: поозерский, полесский и смоленский. Материалом диссертации послужили: публикации текстов волочёбных песен в сборниках XIX-XX вв.; публикации напевов с текстами в песенных сборниках; этнографические сведения, содержащиеся в трудах рубежа Х1Х-ХХ вв. (П.А. Бессонова, Д.Г. Булгаковского, В.Н. Добровольского, Е.Ф. Романова, П.В. Шейна и др.), коллекции звукозаписей волочёбных напевов и бесед с информантами из архивов Лаборатории по изучению традиционных музыкальных культур РАМ им. Гнесиных (в том числе - наши собственные записи), Кабинетов народной музыки Белорусской Академии музыки и Московской консерватории.

Структура диссертации обусловлена задачами и логикой исследования. Она состоит из Введения, трёх глав, Заключения, списка литературы и приложения, представляющего собой сборник

Заключение научной работыдиссертация на тему "Волочёбные (христославные) песни восточных славян"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В своём исследовании жанра волочёбных псен мы исходили из сформулированного Е.В. Гиппиусом положения, что «жанр есть типизация структуры под воздействем функции и содержания» /25, с. 73/. Этим определением обусловлены избранные нами ракурсы рассмотрения волочёбных песен: установление их ритуальных функций, выявление семантики поэтических текстов, анализ структур напевов.

Подводя итоги, отметим, что исследование волочёбных песен убедило нас в их особом положении в календарно-песенной системе восточных славян. Их выделенность среди прочих жанров проявляется на разных уровнях. Выделяются они с точки зрения обрядовой функции. Так, например, по сравнению с колядкам, родственными волочёбным песням, обрядовая функция песен данного жанра шире: они звучат в течение определённого календарного периода, сопровождают «проводные» ритуалы. Напомним также, что волочёбные песни - единственный принципиально вокально-инструментальный жанр в календарной культуре восточных славян.

Специфичны волочёбные песни и с точки зрения содержания их поэтических текстов. Органичное переплетение народных и христианских образов в песнях, адресованных хозяину (сочетание глубинного мифологического слоя содержания и христианской тематики), своеобразие поэтической стилистики текстов, посвящённых молодёжи, выделяют данные песни в ряду календарно-песенных жанров восточных славян.

Уникальны волочёбные песни с точки зрения их музыкального строения. Что касается комплекса ритмических типов волочёбных напевов, то он является жанрово характерным: второй ритмический тип свойствен исключительно песням данного жанра, версии первого ритмического типа имеют аналогии в иных восточнославянских календарных напевах, однако они (аналогии) непросты и требуют специального исследования.

Наибольшей же спецификой обладает система звуковысотных форм волочёбных напевов. Достаточно напомнить большую роль в мелодическом синтаксисе комбинаторики, однофункциональность звуков квартового соотношения, особое мелодическое варьирование, основанное на взаимозаменяемости-синонимии целостных мелодических оборотов. Жанрово характерным признаком является и деление волочёбного корпуса на две группы напевов - варьируемых и не-варьируемых. Уникальна для календарных песен восточных славян и октавная звуковая шкала волочёбных напевов. Все эти «свойства» волочёбных песен ставят их в особую позицию в календарно-песенном цикле восточных славян.

Мнение о специфичности волочёбных песен достаточно широко бытует в устной научной традиции фольклористов. Однако, приступая к исследованию песен данного жанра, нам трудно было предположить столь высокую степень их своеобразия. Теперь, когда изучен и систематизирован обширный корпус волочёбных песен, имеются основания утверждать, что их особенности имеют регулярный характер. Отметим, что песни данного жанра выдвигают совершенно новые для восточнославянского календаря ракурсы проблематики.

В конце XIX в., на заре истоии изучения волочёбных песен М.В. Довнар-Запольский писал: «Судя по всему, волочебники - тесно замкнутое братство; их песни, наиболее, может быть, интересные, -секрет для этнографов. (.) Вопрос крайне интересный и загадочный» /31, с. 290/. И спустя столетие, на исходе XX в. волочёбные песни ставят перед этномузыковедами много вопросов, и главный из них -с чем связана такая специфика жанра? С одной стороны, каждый жанр имеет свои характерные признаки. С другой - волочёбные песни обладают комплексом отличительных особенностей (в первую очередь - в области звуковысотного строения их напевов), которые носят «внесистемный» характер в календарно-песенном цикле восточных славян. Может быть, ответы на вопросы надо искать на пересечении календарно-песенной системы с другими, например, с инструментальной музыкой? А может быть, волочёбные песни - тот редкий феномен, сохранивший следы древнего этногенеза славян, и корни проблемы следует искать в истории славян и соседних этносов, и для разрешения её необходимо сравнительно-историческое изучение волочёбных песен и явлений традиционной песенной культуры соседних народов? Как видим, проблем и вопросов - общих и частных - много. Будут ли они решены, или завеса «тайны» так и останется над волочёбными песнями - покажут будущие исследования.

Любой жанр календарно-песенного цикла - благодатный материал для исследователя. Изучая явления традиционной культуры, он приобщается к глубинным структурам и смыслам человеческого бытия. «Символика времени года - одна из наиболее общих и многообразных в смысловом отношении, - пишет Ю.М. Лотман. - Связанная с философией природы, идеей цикличности, символикой крестьянского труда, она является удобным языком для выражения самых общих метафизических понятий. Одновременно она легко втягивает в себя антитезы «естественной» деревенской и «искусственной» городской жизни и многие другие, являясь по сути дела одним из универсальных культурных кодов» /67, с. 394/.

Список научной литературыЛатышева, Светлана Александровна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Агапкина Т.А. Великопостная обрядность в традиционном календаре славянских народов // Образ мира в слове и ритуале. Балканские чтения -1. М., 1992. С. 74-94.

2. Агапкина Т.А. Звуковое поле традиционного календаря // Голос и ритуал: Материалы конференции. М., 1995. С. 9-11.

3. Агапкина Т.А. Очерки весенней обрядности Полесья // Славянский и балканский фольклор: Этнолингвистическое изучение Полесья. М, 1995. С. 21-107.

4. Агапкина Т., Топорков А. К проблеме этнографического контекста календарных песен // Славянский и балканский фольклор. М., 1986. С. 76-87.

5. Алексеев П.В. Смоленская земля в 1Х-ХШ вв. Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии. М., 1980.

6. Аничков Е.В. Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян. Ч. I: От обряда к песне. СПб., 1903.

7. Артёменко Е.Б. Принципы народно-песенного текстообразования. Воронеж, 1988.

8. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1-2. СПб., 1903-1905.

9. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983.

10. Байбурин А.К. Календарь и трудовая деятельность человека: Русский традиционный календарь. Л., 1989.

11. Байбурин А.К. Коды обряда и их взаимодействие // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды. Тезисы докладов. М., 1998. С. 139-145.

12. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993.

13. Барташэв1ч Г. Беларуская народная паэз1я веснавога цыкла i славянская фальклорная традщыя. Мн., 1985.

14. Белорусская этномузыкология: Очерки истории (XIX-XX вв.). Мн., 1997.

15. Бессонов П.А. Белорусские песни с подробными объяснениями их творчества и языка, с очерками народного обряда, обычая и всего быта. М., 1871.

16. Богатырёв П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971.

17. Богданович А. Пережитки древнего миросозерцания у белорусов. Гродно, 1895.

18. Булгаковский Д.Г. Пинчуки. Этнографический сборник. Песни, загадки, пословицы, обряды, приметы, предрассудки, поверья, суеверия и местный словарь. T. XIII, № 3. СПб., 1890.

19. Винарчик Л. Духовская традиция Смоленщины в контексте весеннего календаря восточных славян: Дипломная работа. Кафедра истории музыки ГМПИ им. Гнесиных. М., 1989.

20. Виноградова JI.H. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян: Генезис и типология колядования. М., Наука, 1982.

21. Виноградова JI.H. Календарные «проводы» как rites de passage // Балто-славянские этнокультурные и археологические древности: Погребальный обряд. М., 1985. С. 65-93.

22. Геннеп А. ван. Обряды перехода. М., 1999.

23. Гиппиус Е.В. Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий // Актуальные проблемы современной фольклористики. JL, 1980. С. 23-36.

24. Гиппиус Е.В. Проблемы ареального исследования традиционной русской песни в областях украинского и белорусского пограничья //

25. Традиционное народное музыкальное искусство и современность. Труды ГМПИ им. Гнесиных. Вып. 60 / Ред.-сост. М.А. Енговатова. М., 1982. С. 5-14.

26. Гиппиус Е.В. Программно-изобразительный комплекс в ритуальной инструментальной музыке «Медвежьего праздника» у манси // Теоретические проблемы народной инструментальной музыки: музыкальный инструмент и инструментальная музыка. М., 1974.

27. Гошовский В.Л. У истоков народной музыки славян. Очерки по музыкальному славяноведению. М., Советский композитор, 1971.

28. Грица С.И. Украинская песенная эпика. М., Советский композитор, 1990.

29. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-Н. М., 1989.

30. Дмитриев М. Собрание песен, сказок, обрядов и обычаев крестьян Северо-Западного края. Вильна,! 869.

31. Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник. Ч. 4. М, 1903.

32. Довнар-Запольский М. Заметки по белорусской этнографии // Живая Старина. СПб., 1893 № 2. С. 283-296.

33. Довнар-Запольский М.В. Исследования и статьи. Т. 1. Киев, 1909.

34. Дорохова Е.А. Виды ритуального интонирования и структура традиционного общества // Голос и ритуал: Материалы конференции. М., 1995. С. 89-93.

35. Дорохова Е.А. Масленичные песни в русской календарной традиции // Фольклорный текст: Функция и структура. Труды РАМ. Вып. 121. М., 1992. С. 5-31.

36. Елатов В. Ладовые основы белорусской народной музыки. М., 1964.

37. Елатов В. Мелодические основы белорусской народной музыки. Мн., 1970.1

38. Елатов В. Ритмические основы белорусской народной музыки. Мн., 1966.

39. Енговатова М.А. О синтаксической организации напевов обрядовых песен с рефренами (на материале фольклора восточных славян) // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды. Тезисы докладов. М., 1998. С. 83-87.

40. Енговатова М. Пасхальный тропарь "Христос воскресе" в народной календарной традиции западных русских территорий // Полевые открытия последних лет / Ред.-сост. М.А. Лобанов. СПб., 1993. С. 7287.

41. Енговатова М., Ефименкова Б. Звуковысотная организация русских народных песен в свете структурно-типологических исследований // Звуковысотное строение народных мелодий (принципы анализа): Материалы научно-практической конференции. М., 1991. С. 40-88.

42. Ефименкова Б.Б. Курс лекций "Музыкальный фольклор". РАМ им. Гнесиных.

43. Ефименкова Б. Ритмика русских традиционных песен. М., 1993.

44. Ефименкова Б.Б. Ритм в произведениях русского вокального фольклора: типологическое исследование. М., 1995. В печати.

45. Журавлёв А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. М., 1994.

46. Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М., 1985.

47. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., Наука, 1991.

48. Земцовский И.И. Мелодика календарных песен. Л., 1975.

49. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей: лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., Наука, 1974.

50. Иванов В.В., Топоров В.Н. К семиотическому анализу и формализованной записи мифа и ритуала на белорусском материале // Тезисы докладов во второй летней школе по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1966. С. 46-49.

51. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965. М., 1965.

52. Каминский И. Народные верования в праздник Пасхи // Минские епархиальные ведомости. 1887 № 7. С. 148-155.

53. Карский Е.Ф. Белорусы. Т. 3: Очерки словесности белорусского племени. М., 1916.

54. Картографирование и ареальные исследования в фольклористике. Сб. статей / Ред.-сост. О.А. Пашина. М., 1998.

55. Квитка К.В. Об историческом значении календарных песен // Избранные труды. T. I. М., 1971. С. 73-100.

56. Кербелите Б. Историческое развитие структур и семантики сказок. Вильнюс, 1991.

57. Крачковский Ю.Ф. Быт западнорусского селянина. М., 1874.

58. Латышева С. Волочёбные (христославные) песни восточных славян: Дипломная работа. Кафедра истории музыки РАМ им. Гнесиных. М., 1994.

59. Латышева С. Народная терминология, связанная с вербальными текстами пасхального периода // Голос и ритуал: Материалы научной конференции. М., 1996. С. 67-71.

60. Латышева С. Напевы волочёбных песен восточных славян: типологическая систематика. Лекция по курсу «Народное музыкальное творчество». М., 2000.

61. Латышева С. О синонимии квартовых единиц как основе звуковы-сотной организации (на материале волочёбных песен восточныхславян) // Музыка как конструкция: Труды РАМ им. Гнесиных. Вып. 151. С. 143-157.

62. Левинтон Г.А. Понятие "кода" в последовании обряда // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды. Тезисы докладов. М., 1988. С. 136-138.

63. Леви-Стросс К. Структура и форма (Размышления над одной работой Владимира Проппа) // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М., Наука, 1985. С. 9-34.

64. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983.

65. Лингвистический энциклопедический словарь. М., Советская энциклопедия, 1990.

66. Лю А. Валачобныя песнь Мн., Навука i тэхшка, 1989.

67. Лобанов М.А. Лесные кличи. СПб., 1997.

68. Лотман Ю.М. Две "Осени" // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., Гнозис, 1994. С. 394-406.

69. Лотман Ю.М. Статьи по типоло! ии культуры. Вып. 1. Тарту, 1970.

70. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

71. Лотман Ю.М., Пятигорский A.M. Текст и функция // III Летняя школа по вторичным моделирующим системам: Тезисы. Тарту, 1968. С. 74-88.

72. Материалы по этнографии Гродненской губернии. Вып. I. Вильна,1911.

73. Материалы по этнографии Гродненской губернии. Вып. II. Вильна,1912.

74. Мелетинский Е.М. Сказки и мифы // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 2. М., 1997. С. 441-444.

75. Можейко З.Я. Календарно-песенная культура Белоруссии: Опыт системно-типологического исследования. Мн., Наука и техника, 1985.

76. Можейко З.Я. Песенная культура белорусского Полесья. Мн., 1971.

77. Музыкально-этнографические материалы в современных звукозаписях. Календарные обряды и песни Смоленщины. Рукопись.

78. Музычная культура Беларуси Пошуга { знаходю. Мн., 1998.

79. Мухарынская Л.С., Яюменка Т.С. Беларуская народная музычная творчасць. Мн., Вышэйшая школа, 1993.

80. Мытько С.И. К вопросу изучения белорусского волочебного обоя-да и волочебных песен // Белорусский музыкальный фольклор в исследованиях молодых этномузыковедов. Сборник статей. Мн., Белгосконсерватория, 1991. С. 40-75.

81. Мыцько С. I. Валачобны абрад // Беларусгая народныя абрады. Мн., Беларусь, 1994. С. 22-43.

82. Народные белорусские песни. Собраны Е.П. СПб., 1853.

83. Некрылова А. Круглый год. Русский земледельческий календарь. М, 1989.

84. Никифоровский Н. Очерки простонародного житья-бытья в Витебской Белоруссии. Витебск, 1897.

85. Никольский Н.М. Дохристианские верования и культы днепровских славян. М.: Мосполиграф, 1929.

86. Ншольсю Н. Мгголёпя I абрадавасьць валачобных песень. Вып. I. Мн., 1931.

87. Носович И.И. Белорусские песни. СПб., 1874.

88. Опыт описания Могилёвской губернии в историческом, географическом, этнографическом . отношениях. Кн. 1. Могилёв, 1882.

89. Пашина О.А. Календарно-песенная система лесных сёл восточной Брянщины // Экспедиционные открытия последних лет. СПб., 1996. С. 189-200.

90. Пашина O.A. Календарно-песенный цикл у восточных славян. М., 1998.

91. Пашина O.A. Календарные песни весенне-летнего цикла юго-восточной Белоруссии // Славянский и балканский фольклор. М., 1986. С. 44-54.

92. Пашина O.A. Календарные песни (проблемы ареального исследования) // Русский фольклор XXY. Л., 1989. С. 38-50.

93. Пашина O.A. Календарный цикл в северо-западных сёлах Сумщи-ны // Славянский и балканский фольклор. М., 1995. С. 230-248.

94. Пашина O.A. Мир живых и мир мёртвых в музыкальных звуках // Голос и ритуал: Материалы конференции. М., 1995. С. 76-81.

95. Пашина O.A. Структурно-типологические исследования в советской музыкальной фольклористике // Музыкальная фольклористика: проблемы истории и методологии. М., 1990. С. 101-116.

96. Пашина O.A. Традиции жнивных песен русско-белорусского по-граничья. Дис. . канд. искусствоведения. М., 1988.

97. Песш народных свят i абрадау: Беларуси фальклор у сучасных зашсах / Укл. i рэд. Н.С. Гшев1ча. Мн., Выд. БДУ iM. B.I. Ленша, 1974.

98. Польский И. Волочебные песни в Белоруссии и на Украине // Проблемы музыкального фольклора народов СССР. Статьи и материалы. М., 1973. С. 71-80.

99. Потебня A.A. Объяснения малорусских и сродных народных песен. Т. И. Варшава, 1887.

100. Потебня A.A. О некоторых символах в славянской народной поэзии. Изд. 2. Харьков, 1914.

101. Потебня A.A. Переправа через воду как представление брака. М., 1866.

102. Пропп В.Я. Исторические корки волшебной сказки. Л., 1946.

103. Пропп В.Я. Морфология сказки. М., Наука, 1969.

104. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. Л., 1963.

105. Розов А.К. Проблемы систематизации колядных песен // Русский фольклор. Т. XYI. Л., Наука, 1977. С. 98-106.

106. Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 1-2. Киев, 1886.

107. Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 7. Вильна, 1910.

108. Романов Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 8-9. Вильна, 1912.

109. Салавей Л. Валачобныя necHi // Валачобныя песш. Мн, Навука i тэхшка, 1980. С. 5-36.

110. Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 1 / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М., 1995.

111. Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 2 / Под общ. ред. Н.И. Толстого. М., 1999.

112. Славянский и балканский фольклор. М., 1984.

113. Славянский и балканский фольклор. М., 1994.

114. Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов /XIX начало XX вв./. М., Наука, 1979.

115. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

116. Толстая С.М. К прагматической интерпретации обряда и обрядового фольклора // Образ мира в слове и ритуале. Балканские чтения-1.М., 1992. С. 33-45.

117. Толстая С.М. О семантическом единстве обряда // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды. Тезисы докладов. М., 1998. С. 146-148.

118. Толстая С.М. Христианское и языческое в славянском народном календаре (к проблеме двоеверия) // Истоки русской культуры (археология и лингвистика). Тезисы докладов. М., 1993. С. 66-69.

119. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М. 1995.

120. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 2. М., 1997. С. 161-164.

121. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988. С. 7-60.

122. Успенская И. Календарные песни смоленского Подвинья: Дипломная работа. Кафедра истории музыки ГМПИ им. Гнесиных. М., 1985.

123. Успенская И. О некоторых особенностях варьирования волочеб-ных песен смоленского Подвинья (к изучению мелодики календарных песен) // Музыка народного календаря: Тезисы докладов научно-практической конференции. Куйбышев, 1985. С. 45-46.

124. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.

125. Успенский Б.А. Структура художественного текста и типология композиций // Тезисы докладов во второй летней школе по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1966.

126. Фалютынский К. Народные праздники, увеселения, поверья и суеверные обычаи жителей Белоруссии // Вестник Европы. 1928 №№ 5,6.

127. Федоренко И. Обрядовые и лирические напевы в календарной обрядности русского Запада // Голос и ритуал: Материалы конференции. М., 1995. С. 134-138.

128. Холопов Ю.Н. Лады модального типа // Гармония: Теоретический курс. М., Музыка, 1988. С. 160-217.

129. Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира // Труды по знаковым системам. 10: Семиотика культуры. Тарту, 1978. С. 65-85.

130. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990.

131. Цивьян Т.В. Оппозиция "шум/тишина" в ритуале // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды. Тезисы докдадов. М., 1988. С. 149-151.

132. Ц.тов1ч Г. Беларусюя валачобныя песьт // Курьер Виленский. 1935.

133. Чистов К.В. Проблемы картографирования обрядов и обрядового фольклора. Свадебный обряд // Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. Л., 1974.

134. Чичеров В.И. Зимний период русского народного земледельческого календаря ХУ1-Х1Х веков. Труды Ин-та этнографии. Новая серия. Т. 40. М., 1957.

135. Чубинский П.П. Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край. Т. 4. СПб., 1877.

136. Шаповалова Г. Волочебные песни // Краткое содержание докладов Годичной научной сессии Ин-та этнографии. Л., 1970. С. 67-71.

137. Шейн П. Белорусские народные песни с относящимися к ним обрядами. СПб., 1874.

138. Шейн П.В. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях и т.п. Т. 1. Вып. 1-2. СПб., 1898-1900.

139. Шейн П.В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. Т. I, ч. I: Бытовая и семейная жизнь белорусов в обрядах и песнях. СПб., 1887.

140. Шпилевский П. Волочебники в Витебской губернии // Русский дневник. СПб., 1859 № Ю1.

141. Шырма Р. Беларусюя валачобныя песьш I 1х распаусюджаньне на гэтам баку савецка-польскай гранщы // Калосьсе. Вильня, 1936.

142. Щуров В.М. Поиски решения историко-генетических проблем в русской музыкальной фольклористике // Музыкальная фольклористика: проблемы истории и методологии. М., 1990. С. 77-100

143. Этнографическое изучение знаковых средств культуры. М., 1989.

144. Этнознаковые функции культуры. М., 1991.

145. Этносемиотика ритуальных предметов. СПб., 1993.

146. Ялатау B.I. Музычны змест валачобных песень // Валачобныя песнь Мн., Навука i тэхшка, 1980. С. 37-48.А

147. Cerny A. Pieâni bialoruskie z powiatu Dzisienskiego gub. Wileilskiej. Zbior wiadomoéci do antropologii krajowei. T. XVIII. Krakow, 1895.

148. Dworakowski S. Kultura spoleczna ludu wiejskiego na Mazowszu nad Narwi^, Cz. 1. Zwyczaje doroczne i gospodarskie. Biafystok, 1964.

149. Pamiotnik fyzyogrlafîczny. T. 3. Warszawa, 1883.

150. Rypirisky A. Bialorus. Paryz, 1840.

151. Turner V. The Ritual Process: Structure and Anti-Structure. Harmond-sworth, 1974.1. НОТНЫЕ ИСТОЧНИКИ

152. Анталопя беларускай народнай пест / Укл. i кам. Г.1. Щтов1ча. Пад рэд. P.P. Шырмы. Мн., 1968.

153. Беларуская народная шструментальная музыка. Мн., Навука i тэхшка, 1989.

154. Белорусские народные наигрыши / Сост. И. Назина. М., Музыка, 1986.

155. Беларусюя народный песш: У 4-х т. Т. 3 / Зашс Р. Шырмы. Мн., 1962.

156. Валачобныя песш. Мн., Навука i тэхшка, 1980.

157. Варфаламеева Т.Б. Песш беларускага Панямоння. Мн., 1998.

158. Елатау B.I. Ад песш да песш. Мн., 1961.

159. Котикова H.JI. Народные песни Псковской земли. М., Музгиз, 1966.

160. Мажэйка 3. Песш беларускага Паазер'я. Мн., Навука i тэхшка, 1981.

161. Мажэйка З.Я., Варфаламеева Т.Б. Песш беларускага Падняпроуя. М., Беларуская навука, 1999.

162. Песни Псковской земли. Вып. 1: Календарно-обрядовые песни / Сост. А. Мехнецов. J1., Советский композитор, 1989.

163. Римский-Корсаков Н. Сто русских народных песен. М., Музыка, 1977.

164. Русские народные песни, напетые Анной Андреевной Степановой / Запись, нотация, сост., пред., примеч. И. Земцовского. JL, Советский композитор, 1975.

165. Русские народные песни Смоленской области / Сост., расш., ком. Ф.А. Рубцова. Л., Советский композитор, 1991.

166. Сахарау С.П. Народная творчасць латгальсюх i шукстэнсюх беларусау. Вып. 1. Рыга, 1940.

167. Себежские песни, напетые Надеждой Филипповной Кортенко / Сост., зап. и нот. Т. Знаменской. Л., 1970.

168. Сербов И.А. Белорусы-сакуны. Пг., 1915.

169. Торопецкие песни. Песни родины М. Мусоргского / Запись, сост. и комм. И. Земцовского. Л., Музыка, 1967.

170. Чурюн М. Беларускгя народныя necHi i танцы: Музычны-фальклорны зборнис / Пад рэд. M.I. Аладава, М.Я. Грынблата. Мн., 1949.

171. Ширма Г. 200 белорусских народных песен. М., 1958.

172. Bulhak Jan. Piesni wielkanocne w Minszczyznie (walaczonniki) // Kwartalnik Litewski. T. Y. Petersburg, 1911.

173. Dzuku melodijos. Vilnius, 1981.

174. Federowski M. Lud bialoruski. T. Y. Piesni. Warszawa, 1958.

175. Raciunaite D. Dzuku Dainos. Vilnius, 1987.